Котлярова Людмила Константиновна : другие произведения.

Формула счастья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  

Формула счастья.

  

Пьеса в двух действиях.

  
  
  
  
  
  

Москва.

  
  

2004 год.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Действующие лица:
  
   Сачин Дмитрий Владимирович - литератор
   Вахранева Ирина Олеговна - переводчица
   Лера - подруга Сачина.
   Сачин в молодости
   Вахранева в молодости
  

Действие 1.

   Сцена 1.
  
   Слышатся громкая музыка, голоса, смех. В комнату, запыхавшись, вбегают мужчина и женщина.
   Вахранева: Давно так не веселилась, давно столько не танцевала. Даже жарко стало. Принеси мне что-нибудь прохладительное.
   Сачин подходит к барной стойке, наливает прохладительный напиток.
   Сачин: Пожалуйста.
   Вахранева: Спасибо. Ты очень любезен. Прямо как раньше.
   Сачин: Ты помнишь, как было раньше.
   Вахранева: Ну, кое-что помню. У меня же еще нет старческого маразма. А прошло всего-то каких-то двадцать лет. А ты заметил, как ребята изменились. Причем, одни выглядят уже почти стариками, а другие такие же молодые. Хотя мы все ровесники. Удивительно, не правда ли, как время по-разному относится к людям.
   Сачин: Любопытно, как с твоей точки зрения, к какой категории я отношусь: к старикам или к молодым?
   Вахранева внимательно смотрит на него.
   Вахранева: А вот не скажу. Помучайся немного. А как сам ты себя воспринимаешь: молодым или старым?
   Сачин: Средним. Уже не молодым, но еще не старым. Иногда мне кажется, что у меня нет возраста.
   Вахранева: Возраст есть у всех. А с иллюзиями надо беспощадно бороться.
   Сачин: Бороться с иллюзиями. А зачем? Если нет иллюзий, как же тогда жить? Без них, как без рук. Я люблю свои иллюзии, по крайней мере, некоторые из них. Они бывают такими сладкими и приятными, как брикет мороженого. Откусываешь от них по кусочку и получаешь гарантированное удовольствие. Ну, уж нет, иллюзии я никому не отдам.
   Вахранева: А я с некоторых пор решительно освободилась от всех иллюзий. И ничуть не жалею.
   Сачин: Считать, что ты освободился от иллюзий - это и есть главная иллюзия.
   Вахранева: Ты стал как-то странно разговаривать, не так как раньше. Прямо, что не фраза - афоризм для записи в записную книжку.
   Сачин: А как раньше я говорил?
   Вахранева: По другому. Без философии. Что думал, то и говорил.
   Сачин: Все же двадцать лет прошло, должен же был я хотя бы немного измениться. Ты, между прочим, тоже изменилась. А ведь я ничего не знаю, как ты прожила целых два десятилетия.
   Вахранева: Я тоже не знаю, как ты жил. Вопрос в том, а нужно ли нам знать?
   Сачин: Неужели тебе даже не любопытно. Ведь любопытство - самая женская черта. А ведь мы когда-то с тобой были не чужие.
   Вахранева: Двадцать лет разлуки даже самых близких людей сделают абсолютно чужими.
   Сачин: А знаешь, я почему-то тебе не верю.
   Вахранева: Чему ты не веришь?
   Сачин: Сразу нескольким вещам. Загибаю пальцы. Во-первых, не верю, что тебе совсем не интересно, как я прожил эти годы. Во-вторых, то, что мы стали совершенно чужими. Я часто тебя вспоминал. В-третьих, ...
   Вахранева: Не надо больше перечислять. Ты меня убедил. Мне интересно, как ты прожил эти двадцать лет. Ты женат?
   Сачин: Был женат. Теперь уже к счастью не женат. А ты?
   Вахранева: Я была замужем. Теперь уже к не счастью не замужем.
   Сачин: Любопытное несовпадение. Одна и та же вещь меня радует, тебя - огорчает.
   Вахранева: А в чем ты усматриваешь тут что-то любопытное. Мне развод дался не легко. Я до сих пор испытываю огорчение. К тому же дочь была на стороне отца, что еще больше подлило масло в огонь.
   Сачин: А вот моему сыну было глубоко наплевать на то, что родители развелись. Он мне так и заявил: вы сами по себе, я сам по себе. Вы делаете, что хотите, и я буду делать, что хочу.
   Вахранева: Однажды я поняла, что между детьми и родителями пропасть на самом деле гораздо более глубокая, чем мы в этом себе признаемся. Хорошо, если остаются хоть какие-то чувства и отношения.
   Сачин: Между прочим, ты тоже заговорила афоризмами.
   Вахранева: Это ты меня заразил. Я сейчас вдруг вспомнила, что в те годы я часто перенимала твои словечки, жесты. А вот когда вышла замуж, то у Анатолия ничего не перенимала.
   Сачин: Что же ты так? Это большое упущение с твоей стороны. Он хотя бы был хорошим любовником?
   Вахранева: Тебе не кажется, что ты переходишь границы.
   Сачин: Брось, какие между нами границы. После того, что было между нами, все границы навсегда исчезают. Слушай, а ведь ты неплохо выглядишь. Даже совсем хорошо.
   Вахранева: Уж не хочешь ли ты... Я так понимаю, что ты меня возжелал.
   Сачин: А почему собственно и нет. Поедем после вечеринки ко мне, вспомним былое. Я тебе обещаю, что ты не пожалеешь. За эти годы я многому научился.
   Вахранева: Ты предлагаешь вспомнить былое, но тебе не кажется, что как-то уж очень однобоко.
   Сачин: А как ты предлагаешь вспомнить былое?
   Вахранева: Через несколько лет после нашей разлуки я решила написать роман о том, что между нами произошло. Тогда между мной и мужем начался первый наш, как я его называла "ледниковый период". И чтобы заполнить паузы я села писать. Написала несколько глав, но затем дело не пошло. И я бросила рукопись.
   Сачин: И она у тебя сохранилась?
   Вахранева: Я ее уничтожила. Решила, что это бессмысленное занятие.
   Сачин: Но почему, не такое уж и бессмысленное. Я тебе признаюсь в одной вещи: я тоже начинал писать книгу о наших отношениях. Вскоре после развода. И тоже бросил после нескольких глав.
   Вахранева: Но почему ты бросил?
   Сачин: Я поймал себя на том, что мне не удается твой образ. Вместо того, чтобы описывать тебя такой, какой ты была, я придумывал такую женщину, какую мне хотелось бы видеть. Я не мог отделаться от ощущения, что по-настоящему тебя и не знал. Или забыл. Сейчас уже не разобрать. А чтобы писать очередной любовный роман, то я посчитал, что еще не дошел до такого уровня идиотизма. И все забросил.
   Вахранева: Как странно, что у нас возникла одна и та же идея.
   Сачин: Ну не так уж и странно, если учитывать, что мы все же учились оба в Литературном институте. Вот и потянуло к перу и бумаге. А знаешь, у меня сейчас возникла идиотская идея. А почему бы нам вместе не написать этот роман? Через неделю я ухожу в отпуск. Я собирался провести его у себя на даче. Можем там засесть и попытаться что-нибудь настрочить. А я торжественно клянусь, хочешь на Библии, хочешь на Коране, а хочешь на телефонном справочнике, что насиловать тебя не буду. Конечно, если ты сама очень об этом меня не попросишь. У тебя как со временем?
   Вахранева: Со временем все в порядке. Я работаю переводчиком в издательстве, и тружусь преимущественно дома. Так что твоя дача мне вполне подходит.
   Сачин: Так что ты согласна?
   Вахранева: А почему бы и нет. Тем более неприкосновенность моей личности ты гарантируешь. А если не разобраться в прошлом, как строить жизнь в будущем?
   Сачин: Заметь, это ты сейчас говоришь афоризмами.
   Вахранева: Я снова начала копировать тебя. Плохие привычки крайне устойчивы, как хорошая краска. Пойдем-ка лучше снова танцевать. А то еще передумаю. Странно, когда я тебя увидела сегодня, то решила, что даже не подойду.
   Снова раздается громкая музыка, смех. Сачин и Вахранева убегают.
  
   Сцена 2.
  
   Загородный дом. Сачин готовит завтрак. Входит Вахранева.
   Вахранева: Доброе утро. Как у тебя вкусно пахнет.
   Сачин: Доброе утро. Присаживайся к столу, будем завтракать.
   Вахранева садится за стол, наливает чай.
   Сачин: Вообще-то уже почти обед. Ты всегда так долго спишь?
   Вахранева: Если бы не работа, я, наверное, так бы и вставала, если даже не позже.
   Сачин: Я понял, что у тебя свободный рабочий график и тебе не нужно торопиться на службу каждый день к определенному времени.
   Вахранева: Так и есть. Я работаю преимущественно дома. Но все равно стараюсь соблюдать режим. Это дисциплинирует.
   Сачин: Ты волевой человек. А я вот не сторонник такого подхода к жизни. В этом есть что-то армейское, насилие над собой. Мне больше хаос по душе. Жесткость и режим меня угнетают.
   Вахранева: Я понимаю тебя. Хаос первичного, возможность творить миры из этой пра-материи. Когда-то я тоже исповедовала эту философию. Это молитва нашей молодости, помнишь?
   Сачин: Что же тебя заставило изменить ей?
   Вахранева: Я повзрослела, а ты, похоже, остался все тем же восторженным юношей, переполненным иллюзиями осчастливить все человечество какой-нибудь гениальной идеей, выловленной из океана этого хаоса.
   Сачин: Я уже далеко не так амбициозен, как раньше. Хотя вполне допускаю возможность найти универсальный рецепт человеческого счастья.
   Вахранева: (улыбается) Формула счастья, формула любви, рецепт вечной молодости. Все это уже было и не однажды. Все-таки ты неисправимый идеалист.
   Сачин: Это лучше, чем законченный материалист. Надеюсь, ты не стала им на пути потерь и разочарований?
   Вахранева: Ты попал в самую точку. После развода с мужем я утратила последние иллюзии, которые согревали мое сердце долгое время.
   Сачин: Что же такое произошло между вами?
   Вахранева: Ничего особенного. Он просто завершил то, что начал ты.
   Сачин: Ты хочешь сказать, что и он тоже... .
   Вахранева: Да, мужчины лишены оригинальности. Я застукала его с какой-то крашеной блондинкой, которая лет на десять моложе меня. А я то наивно полагала, что слишком молода для него.
   Сачин: Насколько я помню, он старше тебя лет на пятнадцать.
   Вахранева: На восемнадцать.
   Сачин: А что для тебя в этом явилось неожиданным. Ты же слышала - седина в бороду, бес в ребро.
   Вахранева: Слышала, только я думала, что он не из таких.
   Сачин: (с улыбкой) Ты полагала, что только я такой.
   Вахранева: Перестань. Ты прекрасно знаешь, что я полагала, если не забыл, конечно.
   Сачин: Да, нет, не забыл. Я помню все, что касается нас с тобою. Хотя у меня было много других женщин, с которыми я был гораздо дольше, чем с тобой. Только вот некоторых из них я сейчас не смогу вспомнить даже по имени.
   Вахранева: Потому, что их было слишком много.
   Сачин: Даже сейчас ты говоришь об этом с такой горечью.
   Вахранева: Эта капля горечи, поселившись во мне однажды, только нарастала, пока не превратилась в океан. А началось все с безобидной лужицы, которую ты плеснул мне под ноги в тот день, когда я увидела, как ты целуешься с девчонкой из соседней группы, а потом еще с одной и еще...
   Сачин: Ты ведь тогда мне прощала эти шалости.
   Вахранева: Прощала, пока вода в этой лужице касалась только кончиков моих туфель. Но когда я утопала в ней уже по щиколотку, стало просто невыносимо. И кто мне мог гарантировать, что я не захлебнусь в этой грязной воде однажды?
   Сачин: Ты просто испугалась.
   Вахранева: Как точно ты сказал. Тогда я этого не понимала. Тогда мне было просто больно и обидно. Я не хотела повторения подобного в сто первый раз. Именно поэтому я произвела первый в моей жизни расчет и вышла замуж за Анатолия. Он мне казался воплощением надежности и прочности.
   Сачин: Но расчет твой оказался не верен.
   Вахранева: Знаешь, когда все рухнуло, я сначала так и подумала. Потом мне пришла в голову мысль, что правильно рассчитать можно только на определенный и конечный промежуток времени. Как ни крути, но мой расчет дал мне возможность прожить пятнадцать лет своей жизни относительно счастливо и безмятежно.
   Сачин: А что ты думаешь об этом сейчас?
   Вахранева: Сейчас я думаю, что двадцать лет назад мне надо было просто опустить поводья и не пытаться управлять повозкой, которая, как мне тогда казалось, несла меня к неминуемой гибели. Мне надо было подольше задержаться в твоем хаосе. Возможно, вместе мы бы смогли преобразовать его до каких-то более или менее приемлемых форм.
   Сачин: Нам никто не запрещает сделать это сейчас. Ведь мой хаос сохранился во всей своей первозданной свежести. Войди в него полноправной хозяйкой и сделай то, что должна была сделать двадцать лет назад. Кто знает, может, все наши неудачи связаны именно с нашим неправильным выбором тех лет.
   Вахранева: Всему свое время. Мы свое упустили. Единственное, что нам остается это попытаться понять наше прошлое, чтобы больше не повторять его ошибок.
   Сачин: Можно понять прошлое методом полного погружения в него же.
   Вахранева: Нельзя войти в одну и ту же воду дважды.
   Сачин: Мне кажется, что ты до сих пор не избавилась от страха быть оставленной.
   Вахранева: Это не так весело, как тебе кажется.
   Сачин: Это совсем не весело скажу я тебе.
   Вахранева: А ты что, об этом что-нибудь знаешь?
   Сачин: Я только тебе могу признаться, что все мои многочисленные женщины именно отсюда и проистекают.
   Вахранева: Удивительно. Значит, мы с тобой являлись заложниками одного и того же страха?
   Сачин: Получается да. Странно, что мы только сейчас выяснили это.
   Вахранева: Ну, хотя бы тебе удалось с этим справиться?
   Сачин: К сожалению, мое решение данной проблемы, так же как и твое, тоже оказалось неверным.
   Вахранева: Жаль.
   Сачин: Отчего же. Теперь ты могла бы порадоваться, что отомщена.
   Вахранева: Какая ерунда. Я никогда не претендовала на отмщение. Мне действительно искренне жаль, но не тебя, а себя. Ведь в случае твоей удачи, я могла бы воспользоваться твоим рецептом.
   Сачин: Похоже, наша встреча с тобой для того и состоялась, чтобы мы сообща попытались его найти.
   Вахранева: Рецепт счастья?
   Cачин: По крайней мере, два неверных решения у нас уже имеются: твое и мое.
   Вахранева: Полагаешь, что метод от противного эффективен?
   Сачин: Я в этом просто уверен. И предлагаю им воспользоваться прямо сейчас.
   Вахранева вопросительно смотрит на Сачина. Он, смеясь, тянет ее за руку.
   Сачин: Я предлагаю забыть наши проблемы на время. Будем радоваться жизни. Пойдем, я тебе покажу здешние места. Обешаю, что ты забудешь про все.
   Сачин и Вахранева уходят, взявшись за руки.
  
   Сцена 3
  
   В комнате сидит Сачин. Входит Вахранева.
   Сачин: Я тебя не видел почти целый день. Надеюсь, он прошел плодотворно.
   Вахранева: Насколько плодотворно, это тебе судить. Но одно могу сказать: я погрузилась так глубоко в наше прошлое, что едва выплыла из него в настоящее. Воспоминания неожиданно оказались очень яркими, я даже не представляла, сколь много сохранила память. Даже странно. И где только это до сих пор находилось?
   Сачин: Я всегда полагал, что где-то есть таинственные пласты, где хранится все, что происходило с людьми с момента их появление на этой планете.
   Вахранева: Неужели ты полагаешь, что абсолютно все?
   Сачин: Именно абсолютно. Все сохраняется. Только надо найти способ, как получить доступ к этому хранилищу памяти.
   Вахранева: У меня такое чувство, что сегодня я его получила. (Достает кипу бумаг) Вот результаты моего путешествия в прошлое.
   Сачин берет бумаги.
   Сачин: Посмотрим, что ты там выудила. Действительно, много. Я бы, пожалуй, столько и не вспомнил. Хотя, кто знает, нам часто неизвестно, что мы помним, а что забыли. Тем интересней будет возвращение назад. (Начинает читать).
  
   Небольшой пустой сквер. На скамейке сидит девушка с заплаканными глазами. Мимо спешит молодой человек. Внезапно он останавливается и внимательно смотрит на девушку.
   Сачин в молодости: Ира, что ты тут делаешь в такой час? Общежитие вот-вот закроется, тебя же не пустят.
   Вахранева в молодости: Я не собираюсь туда идти. Прошу тебя, оставь меня одну.
   Сачин в молодости: А что случилось? Да ты плачешь.
   Вахранева в молодости: Я не плачу.
   Сачин в молодости: Конечно, не плачешь, просто у тебя накопилось много слез, и ты решила отрыть для них шлюзы и спустить излишек влаги. Я правильно тебя понял?
   Вахранева в молодости: Это тебя не касается.
   Сачин: Как это не касается, я член комсомольского бюро курса, сама же голосовала за меня. А тут сидит ночью однокурсница полная печали. Как я могу пройти мимо, мне же завтра выговор с занесением вынесут. (Сачин садится рядом с ней) Я серьезно, что случилось?
   Вахранева в молодости: Ничего не случилось. Сам же сказал: открыла шлюзы. Прошу, уйди, оставь меня одну.
   Сачин в молодости: Так просто шлюзы не открываются. А если ты что-то с собой сотворишь? Как Зинка. Выпила какую-то гадость, так ели откачали.
   Вахранева в молодости: Мое дело, захочу и выпью. Неужели не можешь оставить меня в покое. Я же тебя ни о чем не прошу.
   Сачин в молодости: Женские слезы для меня и есть самая большая просьба. Если женщина плачет, значит, она просит о помощи.
   Вахранева в молодости: Откуда ты это взял?
   Сачин в молодости: Из мировой литературы и собственного опыта. А хочешь, я угадаю, что случилось. Ты поссорилась с Пашкой.
   Вахранева в молодости: Это не ссора, это гораздо хуже.
   Сачин в молодости: Скажи, что случилось и тебе будет сразу легче.
   Вахранева в молодости: Если я скажу, мне будет только тяжелей.
   Сачин в молодости: А вот увидишь, будет легче. Я всегда так от тяжелых чувств освобождаюсь. Надо найти того, с кем можно ими поделиться. И быстро становится легче. Раз тебе попался я, то делись уж со мной.
   Вахранева в молодости: Ты думаешь?
   Сачин в молодости: Я уверен. Не стесняйся, думай, но не обо мне. Смотри на меня, как на столб, просто нужен кто-то, кому можно выговориться.
   Вахранева в молодости: Но ты же не столб. Я так не смогу.
   Сачин в молодости: Вот увидишь, сможешь, ты только начни, а потом все пойдет легче. Трудно произнести первую фразу, а все остальные последуют за ней сами.
   Вахранева в молодости: Да, откуда ты все это знаешь?
   Сачин в молодости: Я же тебе уже говорил: из мировой литературы и собственного опыта. Я тебе больше скажу: в литературе все описано правильно. Я тоже по началу сомневался, а потом проверил все на себе. Оказалось, все точно. Книги не врут.
   Вахранева в молодости: Ну, хорошо, я попробую. Но дай слово, что никому не скажешь.
   Сачин в молодости: Честное комсомольское.
   Вахранева в молодости: Он бросил меня.
   Вахранева рыдает, Сачин кладет ей руку на плечо.
   Сачин в молодости: Ну, успокойся. Кто тебя бросил?
   Вахранева в молодости: Как кто? Павел.
   Сачин в молодости: Ты об Ермакове?
   Вахранева в молодости: Да.
   Сачин в молодости: А ты не беременная?
   Вахранева в молодости: Что ты, как можно! Я не хочу больше об этом говорить. Прошу, уйди.
   Сачин в молодости: Извини, я ничего плохого не думал. Случаются же такие истории. Сама знаешь. Но что у вас произошло?
   Вахранева в молодости: Он меня обманул. Я больше никому не могу верить. У нас все так было замечательно, я жила только им. А он? Я решила: у меня никогда больше ни с одним мужчиной ничего не будет. Вы способны только на ложь. Все было так красиво, а он наплевал на все мои чувства. Ему что я, что другие. Кто готов лечь с ним, с той он и проводит время. Я все видела своими глазами, а он ничего и не скрывал. Только издевался, наивной дурой назвал. Я больше не хочу быть наивной дурой. Лучше уж быть всегда одной.
   Сачин в молодости: Я понимаю, это тяжело пережить. Но стоит ли делать такие далеко идущие выводы. Разве ты не знала, что плохие люди всегда существуют? Тебе не повезло, ты наткнулась на такого. Я знаю Пашку, для него обмануть девушку, что съесть бутерброд. Но неужели из-за него надо лишать себя счастья. У меня тоже были неприятные истории с девушками, мне тоже бывало тяжело. Но я же не потерял веру в любовь, в то, что я однажды встречу ту, с которой мне будет по-настоящему хорошо. Да пойми ты, он не стоит твоих слез. У нас с тобой все только начинается.
   Вахранева в молодости: Что значит, у нас с тобой только начинается?
   Сачин в молодости: Это значит, что мы с тобой молоды, и каждый из нас встретит того человека, который предназначен для него. А это просто случайная история, лучше всего забыть о ней быстрей, как о неприятном сне.
   Вахранева в молодости: Я не могу так легко забыть. Если бы ты знал, как тяжело. Я не хочу испытывать больше такой муки. Лучше уж быть всю жизнь одной.
   Сачин в молодости: Глупости, ничуть не лучше. Ты красивая, у тебя будет масса поклонников. И чтобы из этой толпы никого достойного не выбрать? Такого просто не может быть никогда. Есть масса хороших парней, и ты встретишь того, с кем тебе будет хорошо. Ты еще будешь со смехом вспоминать про то, как сидела на этой скамейке и переживала. А хочешь, я тебе докажу, что не все мужчины такие?
   Вахранева в молодости: Как это?
   Сачин в молодости: Я буду твоим парнем до того момента, пока ты не забудешь обо всем. Мне очень неприятно сознавать, что ты так плохо думаешь о нас. Я беру над тобой шефство, чтобы развеять это предубеждение.
   Вахранева в молодости: Ты это серьезно?
   Сачин в молодости: Абсолютно серьезно. Для меня дело чести восстановить в твоих глазах репутации мужчин. Конечно, если я тебе совсем не нравлюсь...
   Вахранева в молодости: Вовсе нет! Ты нравишься мне, но я не знаю. Это как-то необычно.
   Сачин в молодости: Разве в этом дело, речь же идет о твоем спасении. Если ты не поверишь, в то, что есть честные мужчины, то ты никогда не будешь счастлива. А какой смысл в жизни, если человеку заведомо известно, что он не будет счастливым. Ты понимаешь, как это важно.
   Вахранева в молодости растеряно: Да, понимаю. И все же, так не бывает.
   Сачин в молодости: Бывает по всякому. Давай попробуем. Это же лучше, чем все оставить так, как есть. Вот скажи, что ты будешь в таком случае делать. Я уйду, а ты снова начнешь плакать?
   Вахранева в молодости: Скорей всего, да. А может, и нет. Я не знаю...
   Сачин в молодости: А я знаю, начнешь. Так что ты согласна?
   Вахранева в молодости: Согласна.
   Сачин в молодости: Вот увидишь, ты не пожалеешь. А теперь нам надо проникнуть в общагу. Дверь уже заперли.
   Вахранева в молодости: Тогда как же проникнуть?
   Сачин в молодости: Через балкон на втором этаже. На него можно залезть по пожарной лестнице. Я уже так пробовал однажды. Ты не боишься?
   Вахранева в молодости: Боюсь, но я попробую.
   Сачин в молодости: Тогда пойдем.
   Они уходят.
  
   Сцена 4
  
   Вахранева: Что ты скажешь?
   Сачин: Я скажу, что неплохо бы выпить. Тебе что налить?
   Вахранева: Мартини с апельсиновым соком.
   Сачин: А я, если ты не против, хряпну водочки. Пока я слушал, меня всего аж пробрало.
   Вахранева: Тебе не понравилось, что я написала?
   Сачин: Да нет, очень знаешь, даже недурно. Так все романтично, молодой человек встает на защиту чести всех мужчин земли. Это, знаешь ли, возвышает до небес. (Поворачивается к ней спиной) Посмотри повнимательней на мою спину. Ничего не видишь?
   Вахранева: Спина, как спина. Немного сутулая. Ты бы поменьше сидел за компьютером и больше занимался спортом.
   Сачин: Спасибо за бесценный совет. Один он уже оправдывает твое здесь пребывание. Но я сейчас не об этом, крылышки за спиной не выросли?
   Вахранева: Должна тебя огорчить, небольшой горбик вырос, а крылышек не видать.
   Сачин: Даже странно, а у меня вдруг возникло ощущение, что сейчас я взлечу. Теперь, я, кажется, понимаю, почему мы с тобой разошлись, как в море корабли.
   Вахранева: И почему?
   Сачин: Да потому, моя дорогая, что ты с первой минуты нашего знакомства смотрела на меня как на икону. Нимба вокруг головы только не хватало. Ты вообразила, что встретила какое-то небесное создание лишь случайно одетое в штаны, а на самом деле ангела в человеческом облике. Конечно, после такого восприятия наши отношения были обречены.
   Вахранева: Но извини, я ничего не выдумывала. Когда я писала эту сцену, я почти слышала наши голоса, так живо все вспомнилось. Ты будешь смеяться, но у меня возникло даже чувство, что все это происходит сейчас. Словно я перенеслась на двадцать лет назад.
   Сачин: Не знаю уж, куда ты перенеслась, но ты явно попала не в то время. Не мог я тогда нести такую чушь.
   Вахранева: Но ты нес эту чушь! Пока у меня нет проблем с памятью. Хочешь, наизусть прочитаю всего "Евгения Онегина".
   Сачин: Если ты прочитаешь наизусть весь роман "Война и мир", вот тогда я тебе поверю.
   Вахранева: Ну, хорошо, что тогда между нами происходило по твоей версии?
   Сачин: Все было гораздо более прозаически. И хотя я наизусть "Евгения Онегина" не помню, но с памятью у меня тоже пока все в порядке. Я увидел сидящую в одиночестве заплаканную симпатичную девушку, на которую - открою тебе страшную тайну - я давно глаз положил и решил воспользоваться удобным моментом. Ну и стал плести тебе то, что приходило на ум. Слова меня тогда совершенно не интересовали, я лишь хотел заинтересовать тебя собою. Не отрицаю, что что-то такое про честь мужчин я действительно плел, но неужели ты тогда все это восприняла всерьез? Я не мог предполагать, что твоя наивность, как и Вселенная, не знает границ.
   Вахранева: Я была в жутком состоянии, и твои слова были для меня бальзамом на душу. Меня только что окунули прямо лицом в грязь. И вдруг появляешься ты с такими замечательными словами, которые меня так хорошо утешали. Как я могла не поверить им?
   Сачин: Через двадцать лет узнаешь про себя и про свою бывшую пассию нечто такое, что и не знаешь, под каким соусом и с какой приправой подавать все это на стол. Странное чувство, становится даже за себя обидно. Оказывается, я вызвал в тебе столь возвышенные эмоции, хотя сам имел в виду нечто совсем другое.
   Вахранева: А мне кажется, что в тот момент ты и был именно таким. Я помню выражение твоего лица. Слова могли обмануть, но вот глаза.
   Сачин: Только не говори опять про "Евгения Онегина". Надеюсь, что мой запах в тот момент ты хотя бы забыла.
   Вахранева: Помню. От тебя пахло дешевыми сигаретами.
   Сачин: Ну, разумеется, тогда только на такие и хватало денег. И все же я не согласен с такой интерпретацией. Иначе мы попадем в тот же капкан, что и двадцать лет назад.
   Вахранева: И что это за капкан?
   Сачин: Иллюзии. Мы погрузились в мир иллюзий. Верней в него погрузилась тогда ты. И все, что дальше происходило, ты воспринимала под их влиянием. Ты полагала, что я должен был соответствовать твоим возвышенным ожиданиям. Но я был такой, каким был. И таким меня и следовало бы воспринимать. И кто знает, может, в этом случае мы прожили бы вместе долгую и счастливую жизнь. И сейчас бы сидели на этой даче и не копались в прошлом, как в старом белье, а строили планы, к примеру, на отпуск. Видишь, как могло бы все быть замечательно.
   Вахранева: А, по-моему, ты сейчас предаешься иллюзиям.
   Сачин: Любопытно, каким?
   Вахранева: Что в этом случае мы могли бы прожить безмятежно все эти годы. Если бы я сразу же увидела тебя таким, каким ты потом предстал передо мною, у нас бы ничего не возникло с самого начала. Я бы никогда не пошла с тобой из того скверика.
   Сачин: Лезть в окно?
   Вахранева: Лезть в окно.
   Сачин: Предположим ты в чем-то права. Если разобраться, все отношения начинаются с иллюзий. Если бы мужчина и женщина видели бы друг друга с самого начала в их истинном свете, все бы бросились бежать друг от друга без оглядки.
   Вахранева: Ты говоришь страшные вещи. Неужели в этом заключается вся накопленная тобою мудрость?
   Сачин: Нет, это только часть ее, хотя и весьма важная. Но разве твоя и моя жизнь не подтвердила эту истину?
   Вахранева: Не знаю. Я не уверенна, что наш жизненный опыт универсален. Не надо личную неудачу превращать во вселенскую проблему. Я понимаю, это тебе льстит, даже возвышает. Но я предлагаю: будь скромней и самокритичней.
   Сачин: Хорошо, попытаюсь последовать твоему совету, не стану больше делать таких обобщений. Но и тебя я попрошу об одном небольшом одолжении: давай не будем идеализировать прошлое, иначе наши усилия окажутся бесполезными. В конце концов, мы в него заглядываем для того, чтобы не повторить прежних ошибок в настоящем. Иначе на кой черт нам это путешествие во времени.
   Вахранева: Не возражаю. Хотя знаешь, Дима, чем больше я вспоминаю те дни, тем сильнее меня захватывают воспоминания. Словно переживаешь все сначала.
   Сачин: Нет, нет, только не увлекаться. Как на суде: правда, и ничего кроме правды. А потому теперь мяч на моей стороне. Следующую сцену пишу я. Мне кое-что пришло на память, что подтверждает мою мысль, что мои намерения и желания с самого начала были сугубо материальны. Ты увидишь, каким я был подлецом.
   Вахранева: Ты говоришь так, как будто бы тебя это радует.
   Сачин: Радует? А знаешь, как ни странно, но в каком-то смысле ты права. Это спускает нас на землю. А жить-то ближайшие годы нам на ней, а не там. (Смотри вверх) Я хочу, чтобы мы стали самими собою. Только тогда появится шанс, что мы чего-то поймем.
  
   Сцена 5
  
   Утро. Сачин и Вахранева завтракают.
  
   Вахранева: Как прошла ночь?
   Сачин: Увлекательно. Теперь я погрузился в наше прошлое, словно рыбак удочкой рыбу, выуживал из него воспоминания. Оказывается грань между прошлым и будущим очень тонкая. И у меня такое впечатление, что я несколько раз пересекал ее. Зато удалось восстановить в деталях то, что я хотел восстановить. Тебя не смущают эротические сцены?
   Вахранева: В моем возрасте скорей смущает их долгое отсутствие.
   Сачин: Замечательно. Тогда заканчивай трапезу. Мне просто не терпится продемонстрировать тебе плод своих ночных бдений. Нам пора восстановить чувство реального. А то мы невесть куда зайдем.
   Вахранева: Ты все о том же. Такое ощущение, что ты боишься самого себя, того, каким ты был тогда. Неужели это так страшно быть хорошим?
   Сачин: Я не боюсь быть хорошим ни тогда, ни сейчас. Но я точно знаю одно: за иллюзии придется расплачиваться. А я не хочу повторять старых ошибок, если можно сделать новые.
   Вахранева: И о каких же новых ошибках ты мечтаешь?
   Сачин: Еще не знаю, мои мысли пока не оформились на этот счет. Но я вижу, ты уже поела. Давай-ка приниматься за чтение. Хотя ты не жалуешься на память, я все же тебе напомню, что случилось примерно через неделю после той нашей встречи в сквере. Я не случайно подчеркиваю сроки, они тут важны. А теперь пока ты не кончишь читать, я не произнесу ни слова.
  
   Комната в общежитие. На кровати сидит Вахранева. Входит Сачин.
   Вахранева в молодости: Дима, ты опоздал. Мы с тобой собирались в кино, теперь не успеем.
   Сачин в молодости: Прости, так получилось. Ребята задержали. У Кости день рождение, еле вырвался. Зато я абсолютно трезвый, хотя они накупили целую тонну водки.
   Вахранева в молодости: Я тебе, конечно, очень благодарна, что ты пришел ко мне трезвым. Кажется, все парни считают, что если они пришли к девушке трезвыми, то оказали ей тем самым большое благодеяние. Но я так хотела посмотреть этот фильм, все о нем говорят. И там играет мой любимый актер Марчелло Мастрояни. А теперь придется весь вечер сидеть в общежитии.
   Сачин в молодости: Не расстраивайся. Сходим в кино в следующий раз. Никуда Мастрояни твой не денется, его уже засняли на пленку. А с нее не сбежать. А коли так случилось, давай посидим вместе, поговорим. А то, что в кино, будем пялиться на экран, смотреть про чужую жизнь. Своя же интересней.
   Вахранева в молодости: А мне вот интересно и то и другое.
   Сачин в молодости: В любом случае на сеанс мы опоздали. И у нас нет выбора. Смотри, что я принес.- (Достает из сумки бутылку вина, колбасу, хлеб, огурцы, несколько яблок) Между прочим, твое любимое, сладенький кагор. Ну, как, начинаем пировать?
   Вахранева в молодости: А что еще остается делать. Тем более я проголодалась.
   Сачин в молодости: Вот видишь, я это нутром почувствовал, что ты хочешь есть.
   Вахранева в молодости: Постой, а откуда у тебя на это все деньги?
   Сачин в молодости: Занял у Костика, он богатый, ему родители на день рождения много прислали. Давай лучше не про деньги, а про нас.
   Вахранева в молодости: А что про нас?
   Сачин в молодости: Во-первых, давай за нас выпьем. За то, чтобы нам было вдвоем хорошо.
   Вахранева в молодости: Мне хорошо с тобой, несмотря даже на то, что из-за тебя я не пошла в кино. Если бы не ты, я бы не знала, что с собой сделала. Я была такая глупая, чувствовала себя такой несчастной.
   Сачин в молодости: Муки любви самые жестокие, поэтому не стоит отдаваться так сильно своим чувствам.
   Вахранева в молодости: А как, по-твоему, надо?
   Сачин в молодости: Любовь должна дарить нам удовольствия, а не страдания. Если человек приносит тебе страдание, его просто надо покинуть.
   Вахранева в молодости: У тебя все так легко. А если ты не можешь его покинуть, если он тебе по-настоящему дорог?
   Сачин в молодости: Надо сделать над собой усилие. Пройдет немного времени - и все зарубцуется. Ты же знаешь, если рану не ковырять, она затягивается быстрей.
   Вахранева в молодости: Ты меня не убедил. Если так ко всему относиться, то любви вообще нет, а есть...
   Сачин в молодости: И что же, по-твоему, есть?
   Вахранева в молодости: Ничего нет, одно время препровождение.
   Сачин в молодости: А жизнь и есть всего лишь времяпрепровождение. Все отличие лишь в том, как ее проводить: с удовольствием или без удовольствия.
   Вахранева в молодости: Где ты нахватался таких мыслей?
   Сачин в молодости: У меня, что нет своей головы, я не могу их придумать?
   Вахранева в молодости: Конечно, можешь, но как-то все у тебя получается слишком просто: либо удовольствие, либо не удовольствие. А между ними нет никаких промежутков.
   Сачин в молодости: Промежутки, может быть, и есть, да какой в них прок. Это лишь потеря времени. Так можно всю жизнь провести где-то в промежутке, и ничего не почувствовать.
   Вахранева в молодости: Что же ты хочешь почувствовать?
   Сачин в молодости: Удовольствие. В жизни много удовольствий. И мне хочется все испробовать. А тебе разве не хочется?
   Вахранева в молодости (не очень уверенно): Хочется. Это гораздо лучше, чем неприятности. Мне тоже нравятся удовольствия.
   Сачин в молодости: Вот видишь, ты со мной согласна. А знаешь, что я предлагаю, какой смысл откладывать.
   Вахранева в молодости: Что откладывать?
   Сачин в молодости: Получать удовольствия.
   Вахранева в молодости: И какое же удовольствие ты сейчас хочешь получить?
   Сачин в молодости: Мы с тобой встречаемся, ты моя девушка, я твой парень. Так?
   Вахранева в молодости: Предположим, так?
   Сачин в молодости: А между девушкой и парнем, которые встречаются, возникают определенные отношения. Они занимаются любовью.
   Вахранева в молодости: Так ты хочешь со мной переспать?
   Сачин в молодости: А что в этом такого. Это же удовольствие, причем, не маленькое.
   Вахранева в молодости: Ну, это как когда.
   Сачин в молодости: Я тебя уверяю, ты не пожалеешь. Я знаю, как доставить женщине удовольствие.
   Вахранева в молодости: У тебя такой большой опыт?
   Сачин в молодости: Большой, не большой, но кое-какой есть. Вот увидишь, тебе будет здорово.
   Вахранева в молодости: Спасибо за намерение сделать мне приятное, но не надо.
   Сачин в молодости: Почему?
   Вахранева в молодости: Я не хочу.
   Сачин в молодости: Но это глупо. Если можно словить кайф, зачем от этого отказываться. Конечно, если я тебе не нравлюсь...
   Вахранева в молодости: Ты мне нравишься, иначе я бы с тобой не встречалась. Но спать я с тобой не буду.
   Сачин в молодости: Может, ты вообще по религиозным соображениям, против этого.
   Вахранева в молодости: Никаких религиозных соображений у меня нет. Просто я не могу. Прошу тебя, не настаивай.
   Сачин в молодости: А если буду настаивать?
   Вахранева в молодости: Тогда мы поссоримся.
   Сачин в молодости: А мы в любом случае поссоримся.
   Вахранева в молодости: Я не хочу этого, но значит, так тому и быть.
   Сачин в молодости: Ну и ладно, оставайся в теплой кампании со своей девственностью. Пусть она тебя греет. (Встает и уходит)
   Вахранева смотрит ему вслед и начинает плакать.
  
  
   Сцена 6
  
   Сачин: Вот видишь, какой я был подлец. Мы едва были неделю вместе, а уже потребовал, чтобы ты спала со мной.
   Вахранева: Это я с твой точки зрения вела себя совершенно неприлично, что после столь долгого знакомства тебе отказала, и ты ушел не солоно хлебавши. Когда ты покинул мою комнату, то я была уверена, что ты больше не вернешься. И потом ревела целый час. И я была поражена на следующий день, когда ты зашел ко мне и начал разговор, как ни в чем не бывало. До сих пор удивление от тогдашнего твоего поведения у меня до конца не прошло. Я всегда хотела узнать, почему ты вернулся? И наконец-то могу спросить тебя об этом.
   Сачин: В самом деле, когда я, разозленный, уходил от тебя, то дал себе слово, что больше с этой дурой никаких дел иметь не буду. Но когда я проснулся на следующий день, то первая мысль была о тебе. Я стал размышлять и понял, что, несмотря на свое упрямство, ты мне все равно нравишься, и я хочу быть с тобой. Вот я и пришел к тебе. Но меня тоже все эти годы мучил вопрос: почему ты мне отказала? Ты же знаешь, что творилась в нашем общежитии, все спали друг с другом. К тому же ты была уже не девушка, потеря девственности тебя не должна была пугать.
   Вахранева: Да, я была уже не девушка, но мой сексуальный опыт был крайне мал. Но вовсе не это тогда меня остановило. По крайней мере, это не было главной причиной. Я была в тот момент не готова. Не знаю, поймешь ли ты меня, но мне очень нравились тогда наши отношения, они были такими искренними, нежными, ты был такой предупредительный, милый, так заботливо ко мне относился. И я просто совсем не думала о сексе, я была поглощена совсем другими переживаниями, о которых я только что тебе сказала. И когда ты стал приставать, для меня все словно померкло, все стало блекло, неинтересно. Из сказки все превращалось в серую обыденность. Я потом в жизни не раз убеждалась, что идет на пользу лишь то, что происходит в свое время. Тот, кто спешит, на самом деле не приобретает, а теряет. Вот мы в конечном итоге и потеряли тогда друг друга.
   Сачин: Не думаю, что это случилось из-за той сцены. В конце концов, мы с тобой стали любовниками. И весьма неплохими. Поверишь, я тебя все еще хотел через несколько лет после того, как мы расстались. Даже когда был с другими женщинами.
   Вахранева: Вот уж не думала. Мне казалось, что я быстро перестала играть для тебя какое-то значение. Но это приятно слышать.
   Сачин: Но затем и это прошло.
   Вахранева: Это лишь еще раз доказывает, что нет вечной любви.
   Сачин: Тебя это огорчает?
   Вахранева: В какой-то степени. Меня никогда не привлекал вариант смены большого количества мужчин. Подсознательно я всегда стремилась к тому, чтобы всю жизнь быть только с одним.
   Сачин: В этом-то и все твои несчастья. Неужели ты так и не поняла, что это невозможно. Через некоторое время человек начинает приедаться, повторяться. В этом и состоит ужас брака: люди заключают его на всю жизнь. А я давно пришел к убеждению, что браки нужно заключать на несколько лет: три, пять, десять. Если, предположим, через три года супруги друг другу не надоели, можно перезаключить его еще на какой-то срок. Потом снова. А когда они вдруг поймут, что начинают друг друга раздражать, то новое соглашение просто не подписывают. И расходятся, как встречные поезда. И нет всей этой канители с разводом, с душераздирающими сценами. Меня просто пугает слово: на всю жизнь. От него веет такой безысходностью, как от тюремной камеры, в которую тебя заперли.
   Вахранева: А мне, кажется, что нет ничего лучше, чем брак на всю жизнь. Какой смысл менять партнеров, если знаешь, что это не надолго и через некоторое время появится другой. Ты даже не успеваешь стать соучастником его жизни. Так, случайным попутчиком, как два пассажира в твоих поездах. Если ты любишь человека, он тебе никогда не надоест. А пытаться заглушить отсутствие любви частной сменой партнеров - все равно, что попытаться перелить море с помощью стакана.
   Сачин: Вот ты как заговорила. Хотя в тебе и тогда это чувствовалась. Когда я был с тобой, меня все время преследовало ощущение, что ты хочешь меня захомутать. Я все постоянно рвался из твоей узды.
   Вахранева: Наверное, ты в чем-то прав. Да что теперь говорить об этом. Из той узды ты благополучно вырвался. И, насколько я могу судить, не только из этой, но и из нескольких других. Вот только мне почему-то не кажется, что это принесло тебе много счастья. Ты не задавал себе вопрос: от кого ты все же всю жизнь бегаешь: от близких тебе женщин или от самого себя? Ты боишься попасть в зависимость. И это нежелание и стало в твоей жизни главной твоей зависимостью. Знаешь, что я однажды вдруг поняла: те, кто никого по-настоящему не любили, полагают, что любят себя. Но это обман зрения, они живут для себя, но себя тоже не любят, а скорей презирают. Потому что подсознательно понимают, насколько мелки все их помыслы.
   Сачин: Да ты просто стала философом, Сенека плюс Спиноза. Где ты всему этому понабралась?
   Вахранева: В жизни, где ж еще. Просто когда ты счастлив, когда у тебя все хорошо, ты ни о чем таком не думаешь, а когда все разбивается, как чашка, мысли, словно назойливые кошки, сами лезут в твою голову.
   Сачин: А в мою голову что-то такие мысли особенно не лезут.
   Вахранева: Ты - мужчина.
   Сачин: Это обвинение или напоминание?
   Вахранева: Ни то, ни другое. Я хотела сказать, что мужчины, когда у них не все благополучно, начинают активно искать другие варианты. А у женщин таких возможностей меньше. Поэтому вы можете действовать, а нам приходится думать.
   Сачин: И что ты предлагаешь?
   Вахранева: Я? Абсолютно ничего. Я так полагала, что мы просто обсуждаем написанную тобою сцену.
   Сачин: По-моему, мы ушли от нее довольно далеко.
   Вахранева: А, по-моему, мы топчемся на месте.
   Сачин: Ну, это как посмотреть.
   Вахранева: А как смотришь ты?
   Сачин: Мне кажется, что мы оба тогда ошибались в своих надеждах. А что, если нам заняться исправлением прошлых ошибок.
   Вахранева: Исправить прошлые ошибки не сложно, опасно, исправляя их, не наделать новых, еще более сильных.
   Сачин: А чего нам, собственно, бояться? Ты, например, знаешь? Мне кажется, что люди часто боятся, а чего не представляют. Просто страшно, как ночью на кладбище. Хотя, быть может, это самое безопасное место.
   Вахранева: На счет кладбища я с тобой спорить не буду, а на счет того, чего нам боятся, то мне есть чего. Чем становишься старше, тем трудней исправлять каждый новый опрометчивый поступок. Запас времени и сил становится все меньше.
   Сачин: Но если так рассуждать, то вообще лучше ничего не делать. Сесть в кресло, включить телевизор и так просидеть до конца своих дней. Благо каналов много и все время появляются новые.
   Вахранева: К такому варианту я еще не готова.
   Сачин: А к какому ты готова?
   Вахранева: В том-то и дело, что не знаю.
  
  
   Сцена 7.
  
   Сачин и Вахранева за столом. Сачин просматривает написанное. Вахранева сидит безучастно.
   Сачин: Что-то ты сегодня вялая. С тобой все в порядке?
   Вахранева: Я вчера долго не могла заснуть. А мне, чтобы быть в форме нужно хорошо выспаться.
   Сачин: Я думаю, нам не следует больше на ночь так бурно обсуждать написанное, раз на тебя это так сильно влияет.
   Вахранева: Да дело совсем не в этом. Ты знаешь, я все думала: если бы каждый из нас в свое время осуществил задуманное и написал роман о нашей любви, это были бы две истории совершенно не похожие друг на друга.
   Сачин: Это понятно, ведь мужчина и женщина два разных мира со своим особым восприятием действительности.
   Вахранева: Я понимаю, что это естественное проявление двойственности окружающего мира. Оно и выливается в различные интерпретации одного и того же. А ситуация, когда два человека одинаково переживают одно и тоже событие просто невозможна. Но ведь где-то существует объективная картина происходящего.
   Сачин: В мире абсолютных истин, где же еще. Только мне кажется, что нам совсем не нужно стремиться к предельной точности воспроизведения событий. Достаточно вспомнить, что мы тогда были просто счастливы. Давай оживим это ощущение в своих сердцах и посмотрим, что из этого получится.
   Вахранева: Пожалуй ты прав. Помнишь с чего началось наше первое настоящее сближение?
   Сачин: Разве можно это забыть!
  
   Скамейка в сквере, на ней мрачный молодой Сачин. К нему, запыхавшись подходит Вахранева.
   Вахранева в молодости: Ну, наконец-то, я тебя нашла. Все наши места обошла. Мы ведь договорились у кинотеатра встретиться. Ты опять все перепутал.
   Сачин в молодости: Ничего я не перепутал.
   Вахранева в молодости: В чем же тогда дело?
   Сачин в молодости: В том, что я никого не хочу сейчас видеть, даже тебя. Шла бы ты лучше отсюда.
   Вахранева в молодости: Ничего не понимаю. У тебя что, какие-то неприятности?
   Сачин в молодости: Я же тебя просил уйди.
   Вахранева в молодости (смотрит внимательно на Сачина): Хоть мы с тобой встречаемся не так долго, но я уже научилась понимать тебя. Я же вижу, что тебе плохо. Доверься мне. Уверяю, тебе станет легче.
   Сачин в молодости: Ты помнишь мой роман?
   Вахранева в молодости: Тот, который ты дал мне прочитать?
   Сачин в молодости: Да, ты его еще так расхваливала. Скажи мне честно, он тебе на самом деле так понравился или ты хвалила его только потому, чтобы сделать приятное мне.
   Вахранева в молодости: Ты сомневаешься в моей искренности? Вот не ожидала такого от тебя.
   Сачин в молодости: Я в тебе нисколько не сомневаюсь. Но ты же знаешь сама, бывают особые обстоятельства, когда не хочется огорчать тех, кто нам дорог.
   Вахранева в молодости: Хорошо, что ты хоть это понимаешь. Ты мне действительно дорог. Но даже не смотря на это, я никогда не стала бы перед тобой лукавить. Я предпочитаю, чтобы именно от меня первой ты услышал слова критики, если бы действительно заслуживал их.
   Сачин в молодости: К сожалению, я эти слова уже услышал. Причем в резкой и неприятной форме.
   Вахранева в молодости: От кого?
   Сачин в молодости: Я попробовал опубликовать свой роман в одном издательстве. Там даже снизошли до того, что его прочитали. На этом все приятные новости кончаются.
   Вахранева в молодости: Подумаешь первая неудача. Вот не думала, что для тебя это станет камнем преткновения. Меня первые трудности только подзадоривают, придают азарт, на волне которого я свои неудачи легко превращаю в успех.
   Сачин в молодости: Ты не знаешь всего. Это была не просто критика. Мне посоветовали вообще бросить писать и заняться в жизни каким-нибудь другим делом.
   Вахранева в молодости: И ты в это поверил?
   Cачин в молодости: Это очень авторитетное издательство. Я не могу не доверять профессионалам.
   Вахранева в молодости: Скажи, а ты получил отзыв о своем романе по почте?
   Cачин в молодости (протягивает Вахраневой письмо): Вот полюбуйся. Здесь все ясно изложено.
   Вахранева в молодости (Читает письмо про себя): Ты знаешь у меня складывается впечатление, что это письмо может быть адресовано не тебе.
   Сачин в молодости: С чего ты взяла?
   Вахранева в молодости: Посуди сам. Безличное обращение в начале письма. И потом, нигде не упоминается название твоего романа.
   Сачин в молодости: Ну и что. Прочитай адрес и фамилию на конверте.
   Вахранева в молодости: Да они могли просто перепутать. Вложили письмо, предназначенное не тебе, в конверт с твоей фамилией и адресом. Вот и все.
   Сачин в молодости: Не может такого быть.
   Вахранева в молодости: А почему бы и нет. Со мной такое произошло однажды. Я пробовала посылать свои рассказы в юношеский журнал, когда была школьницей. И что ты думаешь из этого вышло?
   Сачин в молодости: Не представляю.
   Вахранева в молодости: Однажды я получила письмо, в котором было написано примерно следующее: "Мой юный, друг! Ваши рисунки еще не достаточно ярки и выразительны, чтобы быть опубликованными в нашем журнале ". Дальше шли пожелания дальнейшего совершенствования моего мастерства и тому подобная чушь. Как видишь, подобные казусы хоть иногда, но случаются.
   Сачин в молодости (c надеждой смотрит на Вахраневу): Правда, ты так считаешь?
   Вахранева в молодости: Да я просто уверена в этом. Не надо быть большим профессионалом в литературе, чтобы понять, что ты рожден для того, чтобы писать. Именно для этого, но ни в коем случае ни для какого другого дела.
   Сачин в молодости (с сомнением): И все же... странно все это. Еще какой-то час назад я готов был поверить в то, что я полное ничтожество.
   Вахранева в молодости: Ты меня удивляешь. Я привыкла тебя видеть уверенным в своем большом предназначении. Забудь это глупое письмо. Вычеркни его из памяти.
   Сачин в молодости: Думаю, что это будет сложно сделать. Для меня это письмо явилось просто шоком, потрясением. Такие вещи так быстро не забываются.
   Вахранева в молодости: Да знаешь ли ты, как можешь навредить себе, если сейчас же, сию минуту не освободишься от злых чар этого письма. Твои мысли о собственной неполноценности вырвутся из-под твоего контроля и устремятся в твое ближайшее будущее. Знаешь, чем прорастут они там? Густыми зарослями сомнений о твоем истинном предназначении. Что станет тогда с твоим талантом? Ведь он у тебя есть. Вот об этом надо прежде всего думать.
   Сачин в молодости: Ты на самом деле веришь в меня?
   Вахранева в молодости: И ты еще сомневаешься? Я уже целый час твержу тебе об этом.
   Сачин в молодости (берет Вахраневу за руки): Ты даже не представляешь, что ты только что сделала для меня. Я ведь был близок к тому, чтобы бросить институт. А ты, каким-то чудесным образом, предотвратила надвигающуюся катастрофу. Твои слова вновь вернули мне уверенность в своих силах. Я теперь знаю, что делать. Я пошлю свой роман в другое издательство. Даже, если и там меня постигнет неудача, то я просто так не сдамся. Я намерен идти до победного конца. Я верю в свой неизбежный успех.
   Вахранева в молодости: Наконец-то я снова узнаю тебя. Теперь я спокойна за то, что ты не зароешь свой талант в землю.
   Сачин в молодости: А если меня когда-нибудь снова постигнут сомнения, ты не оставишь меня? Обещаешь?
   Вахранева в молодости: Обещаю быть твоим Ангелом-Хранителем. И приступаю к своим обязанностям немедленно. Пойдем отсюда, а то похоже на то, что скоро дождь пойдет. Не хватало нам еще промокнуть.
   Сачин в молодости: С тобой куда угодно.
   Сачин и Вахранева уходят обнявшись.
  
  
   Сцена 8.
  
   Сачин и Вахранева вбегают в дом. За окном слышатся раскаты грома и через мгновение шум начавшегося ливня.
   Вахранева (выглядывает в окно): Ты только посмотри, что там творится. Еще пару минут и мы бы оказались под проливным дождем. А ты еще не хотел возвращаться.
   Сачин: Ты опять спасла меня от дождя, как в дни нашей молодости. Мне кажется, ты до сих пор являешься моим Ангелом-Хранителем.
   Вахранева: Не тешь себя напрасными иллюзиями. Ты в свое время очень хорошо постарался, чтобы подрезать крылья этому ангелу. Как после этого я могла хранить тебя?
   Сачин: А может тебе предназначено было хранить вовсе не меня, а нашу любовь.
   Вахранева: Какой мне смысл было хранить то, что ты так бездумно расточал. Как бы я ни старалась, рано или поздно мы все равно остались бы нищими. Еще не известно до какой черты мы смогли бы дойти, если бы я не оставила тебя вовремя. Возможно до той, откуда не бывает возврата. Кто знает, может быть мой уход и есть основная заслуга тех лет. Разве мы смогли бы вновь прикоснуться к нашей юности сегодня, если бы расстались врагами. А так, заново пережив историю нашей любви, мы вновь сможем наполниться энергией своей молодости.
   Сачин: Вполне возможно, что работа над нашим романом откроет нам второе дыхание. Только, чтобы наполниться этой живой энергией, мы должны помнить о том, как были счастливы. А если мы будем предъявлять друг другу претензии, мы не только не наполнимся силой, но и потеряем последнюю.
   Вахранева: Ни одна пара не бывает безоблачно счастлива, а уж мы тем более. Дело не в том, чтобы вспоминать только хорошее, а в том, чтобы оглядываясь назад, мы во всем смогли увидеть только любовь. Как в хорошем, так и в плохом.
   Сачин: Хорошо бы научиться видеть это и в настоящем.
   Вахранева: Может для кого-то такой образ восприятия жизни и является естественным. Но мы с тобой, похоже, можем прийти к этому только через прошлое.
   Сачин: Прошлое всегда является хорошим учебным пособием для настоящего. Важно только об этом помнить.
   Вахранева: Наша последняя сцена в романе говорит о том, что память нас пока не подводит.
   Сачин: А ведь мы с тобой воспроизвели этот эпизод из нашей юности очень достоверно. Перечитывая его сегодня утром, я будто заново пережил то отчаяние, которое чуть не довело меня до беды. Но интересно другое. Для меня открылся еще какой-то новый пласт восприятия тех событий, о котором я раньше даже не догадывался.
   Вахранева: Я думаю, это хороший знак, свидетельствующий о том, что мы не зря все это затеяли. Похоже, что метод погружения в дни нашей молодости даст нам возможность понять, где мы в свое время допустили ошибку. Почему мы не стали счастливы, как мечтали когда-то.
   Сачин: Не знаю, найдем ли мы таким способом рецепт счастья или нет, но то, что ты сыграла в моей жизни судьбоносную роль, я понял только сегодня утром. Я ведь тебе еще не все сказал. Моя встреча с собой, двадцатилетним, завершилась странным образом. На какую-то долю секунды я вдруг увидел ту дорогу, по которой бы мог пойти, не окажись тебя в тот злополучный для меня момент рядом. Знаешь, где бы я пребывал сейчас?
   Вахранева: Наверняка это что-то не очень хорошее.
   Сачин: Совсем ничего хорошего. Если бы мне кто-нибудь сказал, что я сопьюсь и стану пропащим алкоголиком, я бы рассмеялся ему в лицо.
   Вахранева: А что тут удивительного. Человека, живущего не своей жизнью, ждет тяжелая расплата за это. Жизнь всегда найдет способ указать нам на наши ошибки.
   Сачин: Хорошо ты сказала. Как ты думаешь, на что она указывала нам, когда распались наши отношения. Неужели наша любовь была ошибкой?
   Вахранева: Не думаю. Скорее всего ошибались мы в своих оценках происходящего с нами.
   Сачин: В чем же заключались наши неправильные оценки?
   Вахранева: Если бы я знала. Нам еще предстоит это выяснить.
   Сачин: Ты знаешь, у меня такое ощущение, что 20 лет назад мы пришли на экзамен, вытянули билеты, но не смогли ответить на предложенные нам вопросы, потому что не были подготовлены. Вот и получили неуд. Но, видимо, мы не так безнадежны, если нам дают вторую попытку пересдачи.
   Вахранева: Не думаю, что это возможно сделать, пользуясь только нашими инструментами - пером и бумагой.
   Сачин: Ты права. Работа над романом всего лишь повод, возможность оживить наши угасшие чувства.
   Вахранева: Ты не точно выразился. Наши чувства не угасли, они умерли.
   Сачин: Мне бы хотелось думать, что это не так.
   Вахранева (колеблется): Мне бы тоже этого хотелось.
   Сачин: Значит есть еще надежда...
   Вахранева (прерывает его): Не торопись. Я не знаю. Ведь после нашего разрыва, я не могла даже представить, что ты снова войдешь в мою жизнь когда-нибудь. А теперь, когда мы все это затеяли... Я не хотела тебе говорить, но с момента нашей совместной работы над романом, я потеряла ощущение реального времени. Мне кажется нарушен его естественный ход. Порой я не могу понять, где я вчерашняя, а где настоящая. То же самое происходит и с моими чувствами. У меня внутри полная неразбериха.
   Сачин: У меня, в отличие от тебя, полная определенность. Так же, как и тогда, в дни нашей молодости, я хочу быть с тобой.
   Вахранева: Ты хочешь, чтобы все повторилось?
   Сачин: Я хочу, чтобы повторилось все самое лучшее, что было между нами тогда.
   Вахранева: Это возможно, но только при одном условии.
   Сачин: Я готов на все.
   Вахранева: Ты сначала послушай, о чем пойдет речь. На этот раз я не потерплю никого между нами, как это было когда-то.
   Сачин: Я уже не тот, каким был в молодости. Да и нет у меня никого сейчас.
   Вахранева: Я тоже одна.
   Сачин: Ты не находишь, что одиночество для таких, как мы - противоестественно.
   Вахранева: Не произноси это слово больше. Когда я его слышу, у меня внутри все сжимается.
   Сачин: Мне тоже не нравится это состояние. Единственный способ его избежать - быть вместе.
   Сачин и Вахранева подходят друг к другу, обнимаются, долго целуются. Раздается громкий стук в дверь.
   Вахранева: Ты кого-то ждешь?
   Cачин: Никого.
   Вахранева: Тогда кто это мог быть.
   Сачин: Не представляю. Очевидно одно, этот гость очень некстати.
   Сачин идет к двери, открывает. Входит Лера - молодая яркая женщина лет 30-ти.
   Лера (бросается к Сачину с объятиями): Здравствуй, милый. Не ждал? А я вот решила сделать тебе сюрприз. Как же я по тебе соскучилась. (Замечает Вахраневу) А это кто? Твоя домработница?
   Вахранева: Никакая я вам не домработница. Я... Я здесь совершенно случайно. И вообще уже собиралась уходить. Так что не беспокойтесь, я вам не помешаю.
   Вахранева выбегает из комнаты.
  
  
   Сцена 9.
  
   Сачин (в ярости): Тебя кто сюда звал. Мы ведь с тобой уже обо всем договорились. Какого черта тебе тут надо.
   Лера (пытается обнять Сачина): Какой ты стал грубый. Мое отсутствие плохо на тебя влияет.
   Сачин (отстраняется от нее): Я не желаю никакого твоего влияния на меня, слышишь?
   Лера: Я столько раз уже об этом слышала, что на меня это не производит никакого впечатления. Ты становишься просто занудой. Каждый раз одно и тоже.
   Сачин: Мы ведь с тобой решили больше не встречаться. Или ты забыла наш последний разговор?
   Лера: Ты же знаешь, что ни одно решение не бывает для меня окончательным. И потом, я не люблю долго следовать принятым решениям. Это так скушно.
   Сачин: Лично я не испытываю никакого веселья от твоего внезапного явления. Лучше бы ты оставалась там, откуда пришла.
   Лера: Не могу, милый. Мы с Леликом разругались окончательно. Ты ведь помнишь это ничтожество. Такая женщина, как я не в состоянии больше выносить его хамство и грубость, его собственнические замашки. Только один ты был в состоянии меня понять.
   Сачин: Вот в этом ты ошибаешься. Я никогда не понимал твою похотливую природу, твоего нежелания довольствоваться одним мужчиной.
   Лера: Конечно, ты бы хотел, чтобы это было позволено только тебе.
   Сачин: Мне, да, но не моей женщине.
   Лера: А как ты думаешь, мне были приятны твои многочисленные подружки, вечно копошащиеся за моей спиной? Но я же не устраивала тебе сцен.
   Сачин: Надеюсь, ты не явилась сюда с целью наверстать упущенное.
   Лера: Конечно нет. Для меня эти твои увлечения не имели большого значения. Я умею уважать чужую свободу, потому что сама ненавижу, когда меня ограничивают. Такие, как я большая редкость, цени это.
   Сачин: Действительно, не часто встретишь такой беспардонный цинизм.
   Лера: Лучше неприкрытый цинизм, чем лицемерное ханжество.
   Сачин: Я в состоянии сам определить, что для меня лучше. И вообще, я не хочу с тобой никаких дискуссий. Я хочу, чтобы ты ушла и желательно поскорее.
   Лера: К чему такая спешка? Или тебя заждалась та дамочка, которую я так неловко назвала домработницей?
   Сачин: Не трогай ее пожалуйста. Такие, как ты, ей даже в подметки не годятся.
   Лера: О-о. Я так понимаю, на этот раз тебе попался редкий экземпляр.
   Сачин: Зря смеешься. Это действительно женщина редкой чистоты.
   Лера: Как же ее угораздило попасть в твои грязные лапы. Ты-то у нас особой чистотой не отличаешься.
   Сачин: Я не намерен перед тобой отчитываться о своей личной жизни.
   Лера: Значит эта ветошь и есть твоя ныняшняя личная жизнь? Ну, ты даешь. Я тебе искренне сочувствую. Где ты ее раскопал только, в каком могильнике.
   Сачин: Ты, я вижу хочешь скандала.
   Лера: А почему бы и нет. Ты же знаешь это мое любимое развлечение. Мы ведь так долго не виделись, сделай мне приятное, подари мне небольшой скандальчик. Ради нашей встречи.
   Сачин: Лера, я тебя прошу. Эта женщина действительно очень много для меня значит. И если ты сейчас не уйдешь, я ее больше никогда не увижу.
   Лера: Ну и что. Пусть уходит. А я останусь. Тем более, что идти мне некуда.
   Сачин: Ну, хочешь я тебе денег дам. Сколько тебе надо, чтобы ты ушла прямо сейчас, немедленно.
   Лера: Не нужны мне твои деньги. А впрочем... Тебе это обойдется дорого.
   Сачин: Назови цену.
   Лера: Десять тысяч.
   Сачин достает бумажник, протягивает деньги Лере.
   Лера: Что это?
   Сачин: Ну, ты же сама сказала.
   Лера: Я, мой дорогой, имела в виду не рубли, а доллары.
   Сачин: Ты шутишь, откуда у меня такие деньги.
   Лера: Ну, так женщина то тебе очень дорога.
   Сачин: У меня таких денег просто никогда не было. Назови реальную сумму.
   Лера: Ну, на нет и суда нет. Значит я остаюсь. Ох, представляю, что тут сейчас будет, когда появится твоя драгоценная.
   Сачин (наступает на Леру): А ну-ка убирайся отсюда, быстро, чтобы и духа твоего здесь не было.
   Лера пятится назад. Запнувшись падает. Лежит без движения. Сачин наклоняется к ней.
   Сачин: Эй, что с тобой. Ты в порядке?
   Молчание. Сачин беспомощно оглядывается.
   Сачин: Что же делать?
   Поднимает Леру на руки, направляется к кровати. Входит Вахранева с дорожной сумкой. В это время Лера обвивает Сачина руками и впивается в его губы поцелуем.
   Вахранева: Хоть бы дождался, когда я уйду. Это надо же было быть такой идиоткой, чтобы вновь поверить тебе.
   Сачин (сбрасывает Леру c рук): Подожди, все совсем не так, как ты думаешь.
   Лера: Вы все правильно подумали. Он только что домагался меня. Еще бы несколько секунд и вы бы тут такое увидели...
   Сачин (Лере): Да ты..., ты что городишь!
   Сачин (Вахраневой): Ирина, не верь ей. Эта лгунья просто разыграла обморок. У меня с ней давно ничего нет и не может быть. Это женщина из прошлого.
   Лера: Он всегда так говорит, когда я застукаю его в обществе очередной потаскушки. А после того, как она ему надоест, он приползает ко мне на коленях и вымаливает прощение.
   Вахранева (Лере): Избавьте меня от излишних подробностей. Мне это совершенно не интересно.
   Вахранева (Сачину): Не стой у меня на дороге. Дай пройти, я ухожу.
   Сачин (пытается ее удержать): Ты не можешь так просто уйти.
   Вахранева (вырывается): Если для тебя все происходящее просто, то это не значит, что для меня тоже. Отойди от меня. Я не хочу больше во всем этом участвовать.
   Сачин: Пожалуйста, останься, хотя бы до утра. Куда ты на ночь глядя.
   Лера (Вахраневой): Если вы еще не в курсе: ночь втроем его любимое развлечение.
   Сачин: Ну, ты и дрянь.
   Бьет Леру по щеке.
   Лера (визжит и вцепляется Сачину в волосы): Сам дрянь! Ничтожество! Ублюдок! Вот тебе, вот...
   Бьет его несколько раз по лицу. Сачин пытается увернуться.
   Вахранева (бежит к двери): Разбирайтесь тут без меня. Счастливо оставаться.
   Раздается громкий стук закрывающейся двери. Сачин и Лера прекращают драку, смотрят на дверь.
   Лера (поправляет растрепавшиеся волосы): Ну что, получил? Так тебе и надо. Будешь знать, как обзывать меня дрянью.
   Сачин (садится, обхватывает голову руками): Замолчи.
   Лера (ласково): Не расстраивайся так, зайчик. Эта женщина не для тебя. Она слишком гордая. Тебе нужна попроще, такая как я. Правда, милый? (Заглядывает ему в глаза). Ну, улыбнись же. Мы сейчас друг друга простим и пойдем баиньки. Ну, давай же, вставай, пойдем отсюда.
   Обнимает Сачина, пытается его поднять. Сачин безвольно подчиняется.
   Лера: Ну вот. Это уже лучше. Все у нас будет хорошо. И не нужен нам никто больше. Правда?
   Уводит Сачина.
  
   Сцена 10.
  
   Вахранева у себя дома. Роется в книгах.
   Вахранева: Куда же я его засунула. Ведь недавно попадался мне на глаза.
   Задумывается.
   Вахранева: Что-то странное происходит в моей жизни. И дело даже не в том, что я получила очередную оплеуху. Странно другое. Закономерность происходящего. Какой-то злой рок. Ведь со мной все это уже было. И не однажды. Сначала с Дмитрием, потом с Анатолием, теперь опять с Дмитрием. Неспроста все это. Что-то же должно это значить. Только вот что, хотела бы я это знать.
   Опять принимается за поиски.
   Вахранева: Ну наконец-то. Вот он, мой дневник 20-летней давности. Сейчас попробую понять, что же это все могло быть. (Пролистывает страницы дневника) Все не то, не то...(останавливается, внимательно всматривается в написанное) Пожалуй это то, что мне надо.
  
   Молодой Сачин на скамейке в сквере. Подходит Вахранева, садится рядом.
   Сачин в молодости: Ты меня избегаешь. Что происходит, можешь мне объяснить?
   Вахранева в молодости: У тебя еще хватает наглости спрашивать, после того, как я увидела тебя с этой...
   Сачин в молодости: Ну что ты такого увидела. Подумаешь целовались. Это был просто дружеский поцелуй. Ничего более.
   Вахранева в молодости: А прошлый раз?
   Сачин в молодости: Какой прошлый раз?
   Вахранева в молодости: А позапрошлый? Если ты думаешь, что я страдаю амнезией, то глубоко ошибаешься. Моя память уже переполнена эпизодами подобного рода. Переполнена настолько, что у меня не хватает сил сдерживать себя и делать вид, что ничего не происходит.
   Сачин в молодости: Ну, зачем ты все усложняешь. Все эти девушки абсолютно ничего не значат для меня. Ведь люблю я только тебя.
   Вахранева в молодости: Если для тебя эти девушки ничего не значат, то для меня значат. И очень многое. Их неиссякаемое множество красноречиво говорит о том, что ты из себя представляешь.
   Сачин в молодости: Я тот, кто тебе нужен. Ты сама мне об этом говорила.
   Хочет поцеловать Вахраневу, она его отталкивает.
   Вахранева в молодости: Я хотела тебе сказать... Я приняла решение. Мы не будем больше встречаться.
   Сачин в молодости: Ты шутишь?
   Вахранева в молодости: Ты мне больше не нужен.
   Сачин в молодости: Не правда. Мы ведь любим друг друга. Ты не сможешь так просто взять и уйти.
   Вахранева в молодости: Единственное, что я не смогу, так это остаться с тобой.
   Сачин в молодости: Но почему?
   Вахранева в молодости: Потому что ты ненадежен. Рядом с тобой я чувствую себя третьей лишней.
   Сачин в молодости: Это не так! Это все твои фантазии.
   Вахранева в молодости: Я не знаю, как на самом деле. И не хочу знать. Главное другое. Внутри меня сидит ощущение, что я для тебя ничего не значу, что ты меня не любишь и рано или поздно оставишь ради одной из своих подружек. Я не могу больше с этим жить, понимаешь?
   Свет гаснет, вспыхивает вновь.
   Вахранева сидит задумавшись, в руках у нее дневник.
   Вахранева: Кажется, я что-то начинаю понимать. То, что происходило вокруг меня тогда и сейчас - это не злой рок. Это лишь следствие того, что я об этом думала.
   На сцену выходит незнакомка - Гостья (Вахранева в молодости).
   Гостья: Умница. Наконец-то ты обратила внимание на то, что нужно. Я так долго этого добивалась, целых 20 лет.
   Вахранева: Вы.. ..вы кто?
   Гостья: Называй меня на ты. Я - твоя гостья.
   Вахранева: Но я не знаю тебя.
   Гостья: Это не совсем так. Ты знакома со мной, но только поверхностно.
   Вахранева: Не представляю, где я могла с тобой познакомиться.
   Гостья: Ты слишком долго не хотела замечать меня. Хотя я всегда была рядом.
   Вахранева: Ничего не понимаю.
   Гостья: Все очень просто. Ты и я - одно и то же. Стоит только заглянуть к себе во внутрь и ты увидишь меня. Сегодня ты сделала это. И я так рада, что мы, наконец, с тобой встретились.
   Подходит к Вахраневой, обнимает ее.
   Вахранева: Действительно, как же я сразу не заметила. Ведь ты - вылитая я. Только значительно моложе.
   Гостья: Вглядись внимательно в мое лицо. Что ты видишь?
   Вахранева: Я вижу незнакомку. А еще... Еще я вижу, как бездумно, как механически жила до сих пор, редко задумываясь о том, что движет моими чувствами и поступками. Мне казалось, что я все знаю, все умею, всего добилась. Как же я заблуждалась. Только сейчас я поняла, что совсем не знаю тебя, то есть себя.
   Гостья: Потому что ты первый раз передо мной вот так - лицом к лицу. И я для тебя неведомый мир. Но знаешь ли ты, что именно этот мир хранит ответы на все твои вопросы. Хочешь узнать их?
   Вахранева: Разве это возможно?
   Гостья: Это сложно, но путь осилит идущий.
   Вахранева: Скажи, насколько долог этот путь?
   Гостья: Не торопись пройти его быстрее. Только преодолев его от начала до конца, ты сможешь научиться слышать свои подлинные желания, идущие от самого сердца. И если ты пойдешь за ними, то получишь то, что принесет тебе счастье.
   Вахранева: Ты хочешь сказать, что в этом и состоит секрет счастья?
   Гостья: Да. Иди на голос сердца и получишь свою награду.
   Вахранева: Я шла на этот голос, когда любила. А что я получила взамен? Обман, предательство и ложь.
   Гостья: Ты шла путем любви, но не захотела пройти этот путь до конца. Ты испугалась трудностей.
   Вахранева: Не правда. Я долго терпела.
   Гочтья: А что ты чувствовала при этом помнишь?
   Вахранева: Разное. В основном ничего хорошего, один негатив. Но одно ощущение преобладало. Я вспомнила об этом сегодня, прочитав свой дневник. Я боялась быть ненужной, нелюбимой, брошенной. Это было невыносимо.
   Гостья: Вот эти твои мысли и стали тем самым камнем, о который ты споткнулась на своем пути. Споткнулась и не обратила внимание. А он лежит все там же, где ты оставила его 20 лет назад. И время над ним не властно.
   Вахранева: Так это стало для меня "злым роком"?
   Гостья: И до сих пор остается.
   Вахранева: Что же мне делать теперь?
   Гостья: Вернись и убери его.
   Свет гаснет, вспыхивает вновь. Вахранева спит за столом.
   Голос вдалеке: Вернись и убери его.
   Вахранева просыпается, озирается вокруг.
   Вахранева: Что это было? Вернись и убери его? Сон, как явь или явь, как сон... .
   Задумывается.
   Вахранева: А впрочем, это уже не важно. Решено. Я возвращаюсь. Будь, что будет.
  

Действие 2.

   Сцена 11.
  
   Сачин и Лера в доме.
   Лера: Ну и жара сегодня. Может сходим на озеро, искупаемся. Сколько можно работать.
   Сачин: Ты же знаешь мои правила. Мне надо сначала закончить сцену. Не мешай, пожалуйста.
   Лера: Кому нужна эта твоя работа. Что за удовольствие копаться в прошлом. А настоящая жизнь в это время проходит мимо.
   Сачин: Я ведь тебе говорил, что это важно для меня. На этот раз я хочу завершить начатое.
   Лера (обиженно): Я знаю. Это все из-за нее. Этой твоей бывшей. Ты все никак не можешь забыть ее. И что ты нашел в ней, когда вокруг столько молодых и хорошеньких.
   Сачин: Ты все сводишь до уровня грубого потребления примитивных удовольствий. Не забывай, что существуют более тонкие вещи, способные принести не меньшее наслаждение.
   Лера: Знаю, знаю. Родство душ и все такое. Только это удел стариков и извращенцев. Ты вроде пока не относишься к первым, а вот, что касается вторых..... Кто тебя разберет.
   Сачин: Мы с тобой встречались целый год, а ты так и не поняла, что я из себя представляю?
   Лера: Да я особенно и не задумывалась.
   Сачин: Потому что ты всегда занята только собой. На того, кто рядом, ты, видимо, не имеешь привычки обращать особое внимание.
   Лера: А зачем мне копаться в чужих помоях, я и в своих-то никогда не роюсь.
   Сачин: Разумеется, можно отстраниться, отгородиться китайской стеной от всего этого. Весь мир там, а ты здесь. Но от себя-то все равно никуда не уйдешь. На что ты при этом надеешься?
   Лера: Надеюсь, что рассосется.
   Сачин: Само?
   Лера: Само.
   Сачин: Это все ловушки твоего собственного ума. Зачем они тебе?
   Лера: А что? Ты мне можешь предложить что-нибудь более интересное?
   Cачин: Все в этом мире уже придумано до нас. И в этом вопросе тоже. Нам ничего не остается, как засучить повыше рукава и погрузиться в работу по вычищению своих же собственных авгиевых конюшен.
   Лера: Что за удовольствие возиться в дерьме. Не понимаю.
   Сачин: Если не сделать этого, то будешь в дерьме жить. Это, скажу я тебе, тоже удовольствие сомнительного свойства.
   Лера: А ты раньше был проще. С чего это тебя вдруг потянуло к чистоте. Это ты от своей святоши нахватался? Быстро же она тебя обработала.
   Сачин: Причем тут она? Никто не может быть либо полным подлецом, либо полным праведником. Мы и то и другое одновременно. Все дело в количественном и качественном соотношении. Оно все время колеблется. Может даже несколько раз за день. Как день сменяет ночь. Только вот моя полярная ночь слишком затянулась. А Ирина явилась, как предвестник наступающего дня. Вот и вся арифметика.
   Лера: Что- то ты мне не нравишься. Во всяком случае, под покровом твоей ночи все было ясно, как днем. А вот, что принесет наступающий день? Не понятно и это меня тревожит.
   Сачин: А что тебя беспокоит? Неизвестность? Меня лично она возбуждает.
   Лера: Лучше бы тебя возбуждали женщины. С тех пор, как я вернулась, мы еще с тобой ни разу не занимались любовью. Надеюсь, ты еще не забыл, как это делается?
   Сачин: Я не забыл, как, благодаря твоему участию, разрушились все мои планы.
   Лера: Это не из-за меня. А из - за нее. Я бы на ее месте ни за что не ушла. Хотя бы из вредности. С какой стати я должна просто так дарить какой-то шалаве того, кто принадлежит мне?
   Сачин: Все дело, как раз в том, что я ей еще не принадлежал. Мы только сделали полшага навстречу друг другу и тут явилась ты.
   Лера: Да тебе радоваться надо, что я спасла тебя от этой неврастенички. Я хорошо знаю, во что умеют превращать жизнь мужчин подобные женщины. Тебе пришлось бы держать перед ней отчет не только за каждый свой неблаговидный поступок, но даже за саму мысль о нем. Она залезла бы тебе в душу, вымотала бы ее до дна и рано или поздно бросила бы тебя. Измотанного и опустошенного.
   Сачин: Ты слишком сгущаешь краски, хотя кое в чем ты определенно права.
   Лера: Слепец. Да я права во всем. Наверное, это мне надо было уйти, а не ей. Пусть бы она тебя помучила. Вот тогда бы ты прозрел. И увидел бы кто чего стоит. А мне бы не приходилось тогда вымаливать твою любовь сейчас.
   Подходит к Сачину, закрывает его рукопись. Обнимает его.
   Лера: Оставь ваше прошлое в покое. Оно уже никуда не денется. Давай лучше вспомним свое. Ведь ты не забыл, как нам было хорошо в нем?
   Сачин: Я не уверен, что хочу возвращаться в него.
   Лера: Не хочешь, не надо. Я тебе предлагаю просто вспомнить наше прошлое. А дальше ты сам решай оставаться в нем или нет. Насиловать я тебя не буду. Ты же знаешь это не в моих правилах.
   Сачин: Это уже становится забавным. Игра в воспоминания. Две женщины из прошлого. Два способа восстановить события - виртуальный и реальный.
   Лера: Ну, так давай же поиграем. Лучше быть беззаботными детьми, чем беспомощными стариками, у которых только один способ развлечений - воспоминания.
   Лера расстегивает пуговицы на своей блузке, потом ремень на брюках Сачина. Он не сопротивляется. Они долго и страстно целуются. Раздается стук в дверь.
   Cачин (отстраняя Леру и застегивая ремень на брюках): Это, наверное, Ирина. Быстро приводи себя в порядок.
   Лера: Как же, жди. Такие, как она, не возвращаются.
   Сачин: Все равно. Кто бы то ни был. Неудобно. Застегнись.
   Идет к двери. Открывает. Входит Вахранева.
   Вахранева: Добрый день, можно войти?
   Сачин: Ирина, какая неожиданность. Как я рад тебя видеть!
   Вахранева: Да, ладно, можешь не изображать восторг. (Глядит на Леру, на ее беспорядок в одежде). Тем более, я вижу, что не вовремя.
   Лера: Почему, очень даже вовремя. Присоединяйся к нам. Я не против. Димочка ты, как?
   Вахранева: Можешь поясничать сколько угодно. Меня это не волнует.
   Сачин: Ирина, ты же понимаешь, что к тому, что она говорит нельзя серьезно относиться.
   Вахранева: Дима, успокойся. Меня на самом деле это уже не волнует. Я просто подумала... . А ради чего мы должны бросать то, что начали. Ведь другого шанса осуществить задуманное у нас может больше не появиться. Может не стоит его упускать? Как ты думаешь?
   Сачин: Я очень рад, что ты снова здесь и, что мы сможем снова работать вместе. Ты знаешь, я ведь, после твоего ухода, продолжал писать. У меня даже сомнений не было в том, чтобы все это забросить. Вот только не ожидал такой удачи, как твое возвращение.
   Вахранева: Значит я могу остаться?
   Cачин: А как же иначе. Твоя комната свободна. Занимай ее и живи сколько тебе угодно.
   Лера: Ну и наглость. Вы ведете себя так, как будто меня не существует вовсе. А что будет со мной?
   Вахранева: Не беспокойся, деточка. Я на него, как на мужчину не посягаю. Нам с ним предстоят чисто творческие взаимоотношения. Это займет всего несколько часов в сутки. Все остальное время ты можешь владеть им безраздельно.
   Сачин: Эй, поосторожней. У нас тут не матриархат. Я тоже имею право голоса.
   Вахранева (жестко): Не думаю, что у тебя есть возможности для маневра. Более того, это даже не желательно. Это помешает нам сосредоточиться на работе.
   Сачин: Первый раз вижу тебя такой. Ты знаешь, это тебе даже идет - отдавать приказы.
   Вахранева: Я думаю, что приказы на мужчин действуют лучше, чем претензии.
   Сачин: А еще лучше просьбы.
   Вахранева: В таком случае, будь так любезен, отнеси мои вещи в мою комнату.
   Сачин: С удовольствием. Берет вещи Вахраневой. Выходит.
  
  
   12 сцена.
  
   В комнате Лера и Вахранева.
   Лера: Интересно, для чего ты все-таки вернулась? Неужели правда, чтобы заниматься никому ненужной писаниной.
   Вахранева: А если не для этого, то для чего еще?
   Лера: Я так думаю, что ты все-таки опомнилась и решила вернуть Диму. Только хочу тебя предупредить, что я так просто тебе этого не позволю.
   Вахранева: Вернуть можно то, что тебе принадлежало. К нам с Дмитрием это не относится. Мы с ним свободны от каких-бы то ни было обязательств.
   Лера: Что же ты тогда убежала, как ошпаренная, когда я сюда заявилась.
   Вахранева: Это была моя первая бессознательная реакция на происходящее. Я отдала ей должное. А дома уже разобралась, что к чему.
   Лера: Интересно. Какие же ты сделала выводы?
   Вахранева: Я поняла, что уйти, громко хлопнув дверью, это удел слабых. Вернее даже не слабых, а трусов. В моем случае дело так и обстояло. Я просто испугалась.
   Лера: Не понимаю, чего можно было испугаться. Драться я с тобой не собиралась. А Димочка, вообще, готов был меня на пинках вынести из дома, а не тебя. Преимущества были на твоей стороне. Да я на твоем месте выставила бы меня из дома в два счета, потом дала бы ему пару раз по морде и все, успокоилась.
   Вахранева: Как у тебя все просто. Хотела бы я так же воспринимать жизнь, легко и непринужденно. Но я никогда не была такой. Даже в молодости. Отношения с мужчинами всегда давались мне не просто.
   Лера: А зачем с ними мудрить. Самцы они и есть самцы. Против природы не попрешь. Я давно поняла, что лучше воспринимать их такими, какие они есть. Иначе можно сдвинуться. Вот ты я вижу уже не далеко от психушки. Боишься чего-то.
   Вахранева: Да ни чего-то. А того, что находится внутри меня.
   Лера: Да-а, а крыша то у тебя уже, по-моему, поехала. И чего же там такого страшного?
   Вахранева: То, что я не знаю о себе. То, что создает в моей жизни проблемы. То, что не позволяет мне полноценно радоваться жизни.
   Лера: Мне лично не позволяет полноценно радоваться жизни лишь нехватка денег.
   Вахранева: Ну, это поправимо. Деньги - дело наживное. С моими проблемами куда сложнее.
   Лера: И охота тебе зацикливаться. Тем более, что неизвестно на чем. Скушные вы какие-то. Вот и Дима меня сегодня учил. Засучивай, говорит рукава, чисти какие-то там конюшни. А на фиг мне все это нужно. Был бы мужик стоящий рядом. Домработницу наймет, она все и вычистит.
   Вахранева: Ты полагаешь, что Дмитрий из тех, кто много стоит?
   Лера: Не-е. Он прикольный. У меня мужиков много было. Но я всегда к Димке возвращалась, хоть он и мне почти в отцы годится. Я давно поняла, что найти свой идеал мужчины мне не удастся. Да и не нужно это. Идеалу нужно соответствовать. А это хуже некуда. Не люблю я напрягаться. Мне больше нравится, когда мужик передо мной виноват.
   Вахранева: Что же тут хорошего?
   Лера: В этом есть прямая выгода. Тот, кто виноват всегда стремится загладить свою вину. Я вот читала, что муж Софи Лорен жутко изменял ей. Зато потом, в порыве раскаяния, осыпал ее бриллиантами. Представляешь, какая у нее коллекция брюликов скопилась!
   Вахранева: Ты тоже мечтаешь о таком способе обогатиться?
   Лера: Черта с два это получится с моими мужиками. Что-то среди них мне не попадаются такие, как у Софи Лорен. Но я не отчаиваюсь, я верю в свою удачу. А если говорить откровенно, то я тоже не остаюсь в накладе. Имею конечно, но, так, по мелочи.
   Вахранева: Но ведь мужчина никогда долго не чувствует за собой вину. Расплатится, а потом опять нашкодит. Неужели вся эта грязь не задевает никакие струны твоей души?
   Лера: Почему же, задевает. Я ведь от них беру не только деньгами. Кто не может расплатиться презренным металлом, платит другим.
   Вахранева: Интересно, чем?
   Лера: А тем, что я получаю возможность манипулировать ими. Поверь мне, власть над мужчиной не менее сладка, чем деньги. Иногда я даже не знаю, чего мне больше хочется денег или власти.
   Вахранева: А тебе не кажется, что это может быть иллюзия власти. Ты просто играешь в свои игры, которые сама же придумала и обосновала. А мужчина при этом играет в свои.
   Лера: Мужчины просты и прямолинейны. Игра это не их стиль. Игра это привелегия женщин.
   Вахранева: Мужчина может просто подыгрывать тебе в твоем стремлении властвовать собой. Командуй пожалуйста. А сам на полном основании будет гадить за твоей спиной. Имеет полное право. Все оплачено.
   Лера: Ну и пусть. Лишь бы мне было комфортно при этом.
   Вахранева: Не понимаю, какой комфорт может быть в такой грязи.
   Лера: Конечно относительный. Когда мужик начинает зарываться, я его просто бросаю и ищу другого. Первое время они все, как шелковые. Тут я имею и деньги, и власть одновременно. И все это просто так, за красивые глаза. Жалко, что недолго это продолжается. Тяжело удержать единоличную власть над ним, когда вокруг вертится много молодых и хорошеньких хищниц.
   Вахранева: А я вот никогда не умела бороться за своего мужчину. Я просто уходила в сторону.
   Лера: Ну и зря. В этом нет никакого смысла. Все равно не найдешь того, кто будет только твоим до гроба.
   Вахранева: Ну, ведь ты тоже не остаешься с этими мужчинами долго. Значит ты надеешься, что встретишь того, кто станет тебе достойным партнером.
   Лера: Мечтать не вредно. Только я на это даже не надеюсь. Просто, когда мужчина и женщина больше года вместе начинаются взаимные обиды и упреки, выяснения отношений, сведение счетов. Это уже все мне противно. Поэтому, как только начинается такая петрушка, я подыскиваю себе нового партнера, чтобы еще годик пожить, как в раю.
   Вахранева: Ну, ведь ты же понимаешь, что так долго продолжаться не может.
   Лера: Я догадываюсь. Только живу так, как подсказывает мне мой жизненный опыт. Другого пути я не знаю.
   Вахранева: Но этот путь порочный. Это же очевидно. Неужели ты не осознаешь этого?
   Лера: А что ты мне можешь предложить другое. Шарахаться от каждого мужика, как только на его горизонте замаячит другая женщина? Нет уж. Дудки. Я сначала попытаюсь расправиться с ней.
   Вахранева: Это вызов?
   Лера: Ты себя что ли имеешь в виду? Так я думаю, ты мне не соперница. Со своими комплексами то.
   Вахранева: А может я пришла сюда, как раз за тем, чтобы избавиться от этих комплексов.
   Лера: Если до сих пор не смогла, то уже и не надейся.
   Вахранева: Учиться никогда не поздно.
   Лера: У кого это?
   Вахранева: А почему бы и не у тебя. Вот я тут слушала, слушала тебя. И вдруг подумала, а чем я хуже. Разве я не смогу тоже так.
   Лера: Ты это, что имеешь в виду?
   Вахранева: Расправиться с соперницей.
   Лера: Это вызов?
   Вахранева: Это вызывающе-захватывающая игра. Во всяком случае, я буду надеяться на это.
   Лера: А я буду надеяться на то, что отыграюсь.
   Входит Сачин.
   Сачин: Девочки, чем вы тут занимаетесь? Да вы, я вижу, уже поладили. Ну, вот и славно.
   Лера: Да уж драться из-за тебя мы не собирались.
   Сачин: Лера ты не могла бы оставить нас на какое-то время. Нам надо кое-что обсудить с Ириной.
   Лера: Ну вот, начинается. Третий лишний. Хорошо, уйду, но только при условии, если ночью ты мой.
   Сачин: Ле-е-ра.
   Лера: Да ладно. Черт с вами. Ухожу
   Уходит.
  
   13 сцена
  
   Сачин: Ира, нам надо поговорить.
   Вахранева: И о чем ты хочешь со мной поговорить?
   Сачин: О нас, о чем же еще?
   Вахранева: А разве с нами не все ясно. Ты, меня, Дима, даже удивляешь. Я не ожидала от тебя такого проявления цинизма.
   Сачин (раздраженно): Причем, тут цинизм. Мне совсем не до цинизма. У меня сейчас другое развлечение.
   Вахранева: Извини, я перепутала. Это такая игра, одна женщина сегодня, другая завтра. Не исключено, что послезавтра третья. Как я тебе завидую, вот бы у меня было бы столько же мужчин. Я меняла бы их как кофточки.
   Сачин: Перестань! Это не умно.
   Вахранева: Что не умно? Менять мужчин, как кофточки? Ну, можно, как перчатки или сережки. Нет, сережки я меняю редко, перчатки все же ближе к реальности.
   Сачин: Послушай, тебе не приходило в голову, что от слов, которые мы произносим, часто зависят наши судьбы.
   Вахранева: Не только приходило, но я бы дополнила твою замечательную мысль: наши судьбы еще больше зависят от слов, которые мы не произносим. Впрочем, и то и другое одинаково чревато.
   Сачин: Я чувствую, еще десять минут такого разговора и у меня разболится голова.
   Вахранева: Бедненький, ты слаб на голову. А я по наивности думала, что на другое место.
   Сачин: У меня такое чувство, что я разговариваю совсем с другой женщиной. Еще вчера ты была иная.
   Вахранева: А вчера все было по иному. А теперь я решила быть адекватной событиям.
   Сачин: Я бы хотел, чтобы ты была бы адекватной самой себе.
   Вахранева: Если я правильно тебя поняла, это означает, ты можешь вытворять все, что угодно, а я должна принимать это как должное и встречать все твои выходки с ангельской улыбкой на лице.
   Сачин: Представляю, если бы мы поженились, что за ужасная жизнь у нас бы была.
   Вахранева: Но мы оба счастливо избежали этого капкана. Ты не желаешь поднять за это тост?
   Сачин: Стоп. Иначе это никогда не кончится. Я хотел говорить с тобой совсем о другом.
   Вахранева: Ну, так, поговори. Кто тебе мешает?
   Сачин: Я теперь не знаю, что сказать, ты меня сбила с толку.
   Вахранева: Выходит, я во всем виновата. Я знаю, что некоторые мужчины во всех мировых бедах винят исключительно женщин.
   Сачин: Это твой тезис, а не мой.
   Вахранева: Каков же твой тезис?
   Сачин: Я должен подумать, мне надо сосредоточиться. Мысль куда-то ускользает от меня. Сейчас попробую ее поймать в сачок. (Подходит к барной стойке, наливает в стакан, выпивает) Есть!
   Вахранева: Что есть?
   Сачин: Мысль. Я поймал ее.
   Вахранева: А ты уверен, что поймал в свой сачок именно ту мысль, что хотел? Знаешь, когда ловишь что-то сачком, в него часто залетает не то, что нужно.
   Сачин: Уверен, я вижу, как она бьется об его сетку. Вот, послушай, только не перебивай, а то я собьюсь. Мы постоянно попадаем в капкан одних и тех же проблем. Помнишь, с чего началось наше охлаждение тогда, ты приревновала меня к какой-то девушке. Может, я вел себя не лучшим образом, но это был минутный порыв, а ты превратила его в проблему, через которую мы так и не сумели перешагнуть. Вот и сейчас, ко мне неожиданно пришла женщина из прошлого, и хочет помешать нашему будущему. А ты упорно делаешь из нее преграду. А ее уже на самом деле нет. Это иллюзия.
   Вахранева: А что есть не из иллюзий?
   Сачин: Еще ничего нет, мы только только приступили к созиданию этого будущего. Но мало ли что бывает на пути, стоит ли всегда обращать на это внимание.
   Вахранева: Да так можно оправдать все, что угодно, любую измену, любую мерзость. И ты намерен из такого материала строить будущее. Извини, в этом доме мне будет очень холодно, я тут не поселюсь.
   Сачин: Признаю, может быть, я снова не совсем прав, но и твой бескомпромиссный подход не оставляет шансов ни тебе, ни мне. А зачем тогда он нужен, если закрывает все двери. Чего ты хочешь этим достигнуть?
   Вахранева: Неужели ты не понял, и тогда и теперь я пытаюсь себя защитить, Некоторые полагают, что чужая жизнь для них - это поле, где они могу топтаться своими грязными сапогами, сколько им влезет. А я не хочу, если ты входишь на мое поле, сними уличную обувь и, будь так добр, надень тапочки. У меня все покрыто коврами, и я их недавно пропылесосила.
   Сачин: Но так не бывает, это только в больнице все должно быть стерильно, а в жизни и грязь и чистота зачастую совсем рядом, вперемежку.
   Вахранева: Но в таком случае, как отличить грязь от чистоты? Если внимать твоей замечательной мужской логике, то все теряет свое значение. Там, где чистота, то с той же степенью вероятности может быть и грязь, и наоборот. Ты вдумайся, дорогой, в то, что ты говоришь. У меня такое чувство, что в твоей голове все перемешалось, как в салате. Так мы никогда ни к чему не придем.
   Сачин: Ну, хорошо, что же ты предлагаешь?
   Вахранева: То, что и всегда. Вернуться в наше прошлое и посмотреть, что происходило там. Может быть, мы тогда сумеем хоть в чем-то разобраться. Знаешь, эту сцену хочу написать я, у меня даже пальцы дрожат от нетерпения застучать по клавиатуре. Ты не возражаешь?
   Сачин: Ни в коей мере. Мне будет интересно познакомиться с твоей интерпретацией.
   Вахранева: В таком случае, пока. Пойду в свою комнату работать. А ты тоже не теряй напрасно время, у тебя тут дорогая гостья, ее надо развлекать, удовлетворять желания. Мне кажется, что она из тех дам, удовлетворять некоторые из их желаний мужчинам особенно нравится. А меня не стесняйся, считай, что меня тут уже нет, я вся в прошлом.
   Вахранева уходит.
  
   Сцена 14
  
   Вахранева входит в комнату, где расположились Сачин и Лера. Вахранева размахивает кипой бумаг.
   Вахранева: Господа! Готово. Можем приступать к чтению. (Смотрит на Леру). Дима, а она тоже будет присутствовать?
   Сачин пожимает плечами.
   Лера: А ты боишься, что мне станет известна твоя великая тайна? Надо же такое учудить, писать роман из своего прошлого. Какой в этом смысл?
   Вахранева: Тебе этого не понять.
   Лера: Куда уж нам сирым и убогим. Здесь собрались такие светочи мысли.
   Сачин: Может, ты все-таки заткнешься. Это к тебе не относится. Если ты еще под силу испортить мое настоящее, то уж прошлое тебе не подвластно.
   Лера: А оно никому не подвластно. Ладно, я умолкаю. На время превращаюсь в слушательницу. Посмотрим, чем вы развлекались пятьдесят лет тому назад.
   Сачин: Всего лишь двадцать.
   Лера: А про вас не скажешь.
   Вахранева: Кажется, кто-то обещал быть тут только слушателем.
   Лера: Умолкаю, как телевизор, шнур которого вытащили из розетки.
  
   Маленькая комнатка. Где-то за стеной играет музыка, слышатся голоса. У окна стоит Вахранева, едва сдерживает слезы. Входит Сачин.
   Сачин в молодости: Ты куда запропастилась, я пол общежития оббегал в поисках тебя. Ты чего, что случилось?
   Вахранева в молодости: Ничего. Просто я у меня разболелась голова.
   Сачин в молодости: С чего бы это? Полчаса назад ты была веселой, и у тебя ничего не болело.
   Вахранева в молодости: За полчаса может многое что случится. И не только со мной.
   Сачин в молодости: Постой, постой. Ты это о чем?
   Вахранева в молодости: Ни о чем.
   Сачин в молодости: Скажи это кому-нибудь другому. Я, что тебя не знаю? Ты ни одно слово просто так не скажешь. Значит, ты на что-то обиделась.
   Вахранева в молодости: Я не обиделась, просто я поняла.
   Сачин в молодости: А я ничего не могу уразуметь. Клевая вечеринка, выпивки много, ребята как с цепи сорвались, все веселятся.
   Вахранева в молодости: Я вижу, ты тоже с цепи сорвался.
   Сачин в молодости: Ну, сорвался немного, что из того? Хочется иногда побеситься, приблизиться к нашим далеким предкам. Это ты себя в рамках держишь, словно дежурный по роте. Тебе иногда не бывает скучно от самой себя?
   Вахранева в молодости: Не бывает. Мне всегда с собой хорошо.
   Сачин в молодости: А со мной?
   Вахранева в молодости: Плохо.
   Сачин в молодости: Так, приехали. Вчера тебе было со мной не то что хорошо, а просто отлично, а сегодня уже плохо. События меняются, как в американском фильме. Колись, в чем дело? (Вахранева молчит). Так, попробуем угадать сами. Что же я такого ужасного сделал, что стал тебе не мил. Деньги у тебя не занимал, лягушку в твою постель не подкладывал, мышь в твою комнату не заносил. Черт, как же я сразу не догадался. Это ты из-за Зинки. (Вахранева резко поворачивается, смотри на Сачина и снова отворачивается к окну.) Угадал, мне полагается приз.
   Вахранева в молодости: Сейчас, ты его получишь. (Подходит к нему и дает пощечину). Хочешь еще?
   Сачин в молодости: Нет, спасибо. Уж лучше как-нибудь без приза.
   Вахранева в молодости: Я хочу тебе сказать, между нами все кончено. С меня достаточно.
   Сачин в молодости: Да чего достаточно. О чем ты говоришь.
   Вахранева в молодости: Ты все знаешь, нет смысла продолжать разговор. Пусти, я выйду.
   Сачин в молодости: Никуда я тебя не пущу. Что ты рассердилась. Мы всего лишь танцевали.
   Вахранева в молодости: И это ты называешь танцем?
   Сачин в молодости: А что это, по-твоему, лазанье по горам?
   Вахранева в молодости: Ты еще и издеваешься.
   Сачин в молодости: Ну, да, обнял ее немножко. И даже поцеловал возле уха. И все. Больше ничего не было.
   Вахранева в молодости: Я отлично видела, как ты гладил ее по спине.
   Сачин в молодости: Я уже успел забыть об этом, так давно это было.
   Вахранева в молодости: Все, я ухожу. Ты даже не желаешь признаться. Для тебя это не имеет никакого значения.
   Сачин в молодости: Именно, для меня это не имеет никакого значения. Ну, погладил я Зинку по спине, что изменилось. Я так же точно люблю тебя, как и раньше. Она сама меня спровоцировала. Прижалась... Ну, я и не выдержал.
   Вахранева в молодости: Мне давно претит эта твоя манера все оправдывать. Ты никогда ни в чем не виноват, так как всегда найдешь себе оправдания. Сейчас она тебя спровоцировала, и ты погладил ее по спине, потом она тебя снова спровоцирует сильней, и ты ляжешь с ней в постель.
   Сачин в молодости: Да у меня и мысли такой не было!
   Вахранева в молодости: А для этого мысли и не обязательно иметь. Помнишь, мы обещали не обманывать друг друга.
   Сачин в молодости: Да, в чем я тебя обманул?
   Вахранева в молодости: Ты думал, я ничего не вижу, так как сидела далеко, и вас заслоняли другие танцующие. Но как видишь, я рассмотрела. Это все не по мне.
   Сачин в молодости: О, господи, да что ты несешь. Из-за какого-то пустяка, трехминутного танца ты намерена перечеркнуть все наши отношения. У тебя крыша поехала?
   Вахранева в молодости: Не знаю, у кого она дальше поехала.
   Сачин в молодости: Ну, давай, спокойно все обсудим. (Пытается ее обнять, но она отталкивает его.) Хорошо, обниматься не будем. Просто рассмотрим ситуацию.
   Вахранева в молодости: По-моему ситуация предельная ясна.
   Сачин в молодости: Вот именно. Так о чем же мы говорим. Говорить абсолютно не о чем.
   Вахранева в молодости: И я так думаю. Поэтому пусти меня и больше не подходи.
   Сачин в молодости: А подползти можно?
   Вахранева в молодости: Мне надоели твои шуточки.
   Сачин в молодости: Неужели ты хочешь все это обсуждать серьезно.
   Вахранева в молодости: Я никак не хочу обсуждать. Делай что хочешь. Мне все равно.
   Сачин в молодости: Ничего тебе не все равно. Ну, хочешь, я встану на колени и покаюсь. (С шумом падает на колени) Прости меня грешного, и накажи, если я виноват. Ударь меня молнией. Видишь, не бьет.
   Вахранева в молодости: Ты фигляр, вот ты кто. Им и останешься на всю жизнь.
   Сачин в молодости: А тебе работать в монастыре матерью-настоятельницей. (Встает с колен.) Ириша, ну давай все забудем, ну я не понимаю, что на меня нахлынуло. Ты же знаешь, что я люблю только тебя.
   Вахранева в молодости: А что стоит твоя любовь. Я закрываю глаза и вижу, как ты... Не могу простить. Что-то в наших отношениях не так. Мы на многие вещи смотрим по-разному. И это не изменить. Я прошу, дай мне пройти, я хочу побыть одна.
   Сачин в молодости: А что будет потом, после того, как ты побудешь одна?
   Вахранева в молодости: Откуда мне знать. Когда побуду, скажу.
   Сачин в молодости: Мне страшно тебя оставлять одну. Мало ли что тебе придет в голову.
   Вахранева в молодости: Ты хочешь, чтобы я подчинялась тебе во всем, а сам не желаешь подчиняться ничему. Так не получится, Дима.
   Сачин в молодости: А как получится?
   Вахранева в молодости: Я только знаю, как не получится.
   Сачин в молодости: Лучше было бы наоборот, ты знала бы, как получится, и не знала бы, как не получится.
   Вахранева в молодости: Увы, что есть, то есть. Ничего другого предложить не могу. Пусти, иначе будет еще хуже.
   Сачин в молодости: Ты вернешься?
   Вахранева в молодости: Не знаю.
   Сачин в молодости: Очень прошу, возвращайся.
   Вахранева в молодости уходит.
  
   Лера: И это все!?
   Вахранева: Все, а что должно быть еще?
   Лера: Ну, я не знаю, свальный грех, например. Ну, насмешила. Мужик погладил по спинке другую, и сразу с ним разрыв. Да как так можно жить. Знаешь сколько вот этот самец (смотрит на Сачина) гладил и не только гладил моих подруг с тех пор как мы вместе. Я могла бы уйти от него раз двести. И где ты откопал такое ископаемое существо?
   Сачин: Не твое дело. Тебе этого не понять.
   Лера: Куда уж нам. Значит, тебя на невинность потянуло. Да на тебе печать негде ставить.
   Сачин: Слушай, дорогая, заткнись! Это наше прошлое и тебе там делать нечего. Я в твое не лезу, и ты в мое не лезь.
   Лера: А ты если хочешь, слазь. Я в отличие от тебя, его не стесняюсь. Хотите, что-нибудь расскажу из своего славного прошлого?
   Вахранева: Я бы попросила освободить нас от этих воспоминаний. Мы ни в чем не виноваты, чтобы это слушать.
   Лера. А, собственно, почему? Однажды я со своим парнем попала на один тусняк, ну почти, как у вас, только круче. В квартире была шикарная ванна, я раньше такой большой ванны никогда не видела. Мы немного выпили, я ненадолго отключилась. А когда снова включилась, его нигде не было. Я стала искать его по всей квартире, а она была очень большая, комнат шесть, не меньше. Нет и все. Вдруг слышу, что доносятся голоса из ванны. Я вхожу и вижу его с двумя девицами, они все моются в ванне. Естественно голыми. Он увидел меня и позвал к ним присоединиться. Сначала я тоже вдруг захотела учинить ему скандальчик. А потом подумала, да зачем это нужно. Ну, подумаешь, искупался с двумя голыми девицами, потрогал их немножко. Тем более все пьяные, с пьяных, какой спрос. Я разделась и тоже залезла. Мы тогда здорово повеселились.
   Вахранева: Какая поучительная история, прямо в учебник для молодых девушек надо ее занести, чтобы знали, как себя надо вести в подобной ситуации. Да, Дима, нашел ты себе замечательную партнершу. Я, пожалуй, пойду, а то вы вдруг захотите вместе принять ванную. А присоединяться к вам у меня пока нет желания.
   Вахранева уходит.
  
   Сцена 15
  
   Сачин сидит на диване и пьет.
   Сачин (бормочет): Надоело. Все надоело. И чего они ко мне пристали, чего они все от меня хотят. Сколько было у меня женщин, столько все они чего-то хотели. А вот я уже ничего от них не хочу. Нет, хочу, чтобы они оставили бы меня в покое. Хочу жить безмятежно. (Снова наливает и пьет). Странно, у мены нет никаких желаний, я ничего не хочу. Да это же состояние блаженства. Только один глоток. (Делает глоток) Боже, как хорошо. Лучше всего в жизни никогда не трезветь. Едва протрезвеешь, как сразу что-нибудь да захочется. А зачем? Вот в чем настоящий вопрос, а не тот, что задавал этот парень.
   Появляется Лера.
   Лера: Я тебя уже полчаса жду в спальне, а ты здесь сидишь. Пойдем, займемся с тобою любовью. Мы уже давненько не занимались. Будет все, как ты любишь.
   Сачин: Отстань, не хочу. Видишь мне тут хорошо и без тебя. А если мне хорошо одному, зачем мне еще кто-то. Ты можешь понять эту простую мысль.
   Лера: Хватит нести всякую чушь. Это ты у нее набрался. Поверь, я знаю таких женщин, они до добра вашего брата никогда не доводят. Пойдем, и все будет замечательно. Помнишь, ты мне говорил, что лучше меня любовью заниматься никто не умеет во всем мире.
   Сачин: Я так говорил?
   Лера: А ты что не помнишь? Говорил и не раз.
   Сачин: Не может быть, значит, я врал. Ты вообще не умеешь заниматься любовью, как институтка. Да и не хочу я заниматься любовью, у меня сегодня любовь вот с ней. (Берет в руки бутылку и наливает).
   Лера: А ну положи, хватит, ты уже и так хорошо набрался. Пойдем в спальню, говорю я тебе. (Пытается отнять бутылку, но Сачин сопротивляется). Отдай бутылку. Алкоголик хренов.
   Сачин: Да, я алкоголик, и что? Это вы меня довели до такого состояния. Чего пристала, не хочу я спать с тобой. Я хочу спать вот с ней (Прижимает к себе бутылку.) Оставь меня в покое, я хочу побыть один.
   Лера: Я сейчас тебе побуду один, тоже мне выискался любитель одиночества, этакий монах-отшельник. Если я тебе сказала иди со мной, значит, надо идти. (Резким неожиданным движением выхватывает бутылку).
   Сачин (вскакивает): Отдай!
   Лера: Сейчас отдам, дорогой. (Выливает содержимое бутылки на пол). Пожалуйста, вот твоя новая любовь.
   Сачин: Да знаешь, что я тебе за такое сделаю. Я...
   Лера: Хватит болтать. Идем! ( Хватает его за руку и тащит)
   Сачин (орет): Отпусти, никуда я с тобой не пойду, и спасть с тобой больше никогда не буду! Это была ошибка.
   Лера: Ничего, ошибешься еще раз. А потом еще много раз.
   Сачин (громко): Я тебе сказал, что никуда не пойду. Оставь меня!
   Из своей комнаты выбегает Вахранева. Она смотрит на то, как Лера тащит Сачина, а тот упирается.
   Вахранева: Оставь его в покое, он же ясно тебе говорит, что не хочет идти с тобой.
   Лера: Вот и защитничек выискался. Не вмешивайся, тебя это не касается.
   Сачин пытается вырваться.
   Сачин: Отпусти меня!
   Вахранева: Отпусти его!
   Лера: Черт с два я его отпущу, это моя добыча. Хочет того он или не хочет, но он сегодня будет заниматься со мой любовью. Назло тебе.
   Вахранева: Это мы еще посмотрим.
   Вахранева бросается на Леру и пытается освободить Сачина. Та сопротивляется, между ними завязывается потасовка. Наконец Вахраневой удается оттолкнуть Леру, и она завладевает рукой Сачина. И ведет его к себе. Тот что-то недовольно бормочет, но не сопротивляется. Лера пытается снова завладеть Сачиным, но Вахранева решительно встает на ее пути.
   Вахранева: Я буду драться.
   Лера (останавливается): Ладно, можешь воспользоваться этим поленом. Сегодня удача на твоей стороне. Но битва еще не окончена. (Лера уходит).
   Вахранева вводит Сачина в свою комнату.
   Сачин: Зачем ты меня сюда привела. Хочешь позаниматься любовью? Но предупреждаю, я сегодня малость не в форме.
   Вахранева: Ложись и спи. Тебе надо выспаться, как следует. Я еще никогда не видела тебя таким пьяным.
   Сачин: И куда мне ложиться?
   Вахранева: На мою кровать, больше тут некуда.
   Сачин: А ты?
   Вахранева: Обо мне не беспокойся, я найду, где прилечь.
   Сачин: Но тут же только одно спальное место.
   Вахранева: Вот его и занимай. Давай, я тебе помогу. (Укладывает его на кровать, снимает ботинки, затем рубашку).
   Сачин (бормочет): Ты меня раздеваешь. Ты хочешь посмотреть на голого мужчину. Наверное, давно не видела. Скажи, это интересно?
   Вахранева: Безумно интересно. Часами бы смотрела. Давай-ка накрою тебя одеялом. Вот так. Тебе лучше?
   Сачин: Лучше. А где же будешь спать ты? Ничего не понимаю.
   Вахранева: Ты спи. А утром я тебе расскажу, где спала. Тебя такой вариант устроит?
   Сачин (засыпая): Устроит. Но я все же... (Засыпает)
   Вахранева долго смотрит на спящего Сачина.
   Вахранева: Что же ты сделал с собой, Дима, пока меня не было рядом с тобой.
   Берет тетрадь и ручку и усаживается за стол.
  
  
  
  
   16 сцена.
  
   Утро в комнате Вахраневой. Она пишет за столом. Просыпается Сачин.
   Сачин: Что я вижу! Ирина, ты сама пришла ко мне?
   Вахранева: Протри глаза. Это ты спишь на моей кровати. Если ты ничего не помнишь, то я могу вкратце восстановить события вчерашнего вечера.
   Сачин осматривается.
   Сачин: Да, нет, не надо. Я помню. Просто мне со сна показалось, что я у себя.
   Вахранева: Если сказать точнее, то с перепоя. Признайся, а ты случаем не злоупотребляешь?
   Сачин: Тебя волнуют мои вредные привычки? Не ожидал.
   Вахранева: Меня волнует то, чтобы наша работа не была бы поставлена под угрозу.
   Сачин: Печальная вырисовывается картина. Леру волнует только секс, тебя только работа. А вот лично я - никого не волную.
   Вахранева: Под влиянием алкоголя ты становишься сентиментальным.
   Сачин: Вчера ты обвиняла меня в цинизме, теперь в сентиментальности. А я ни то, ни другое.
   Вахранева: Точнее будет ни то, ни се.
   Сачин: Ты я вижу уже с утра не в настроении. Я, наверное, не дал тебе выспаться. Кстати, где ты спала.
   Вахранева: А я сегодня вообще не ложилась. Пока ты блуждал в дебрях сна, я не теряла времени даром. Я тоже странствовала, только совсем в ином измерении. На, прочитай, что я выгребла из его потаенных уголков.
  
   Вахранева в молодости сидит на скамейке, ест мороженое. К ней подходит молодой Сачин.
   Сачин в молодости: Привет. Я был сейчас у тебя в общаге, мне девчонки сказали, что ты гуляешь. А я думал, случилось, что или заболела.
   Вахранева в молодости: С чего это я должна болеть. Что за странные фантазии.
   Сачин в молодости: Так ведь мы с тобой в шесть часов договорились встретиться. Я тебя целый час прождал, а ты так и не пришла. Ты, наверное, что-то перепутала или забыла.
   Вахранева в молодости: Ничего я не забыла. Просто не пришла и все.
   Сачин в молодости: То есть, как просто не пришла. Ты ведь мне обещала.
   Вахранева в молодости: А ты уши развесил. Мало ли кто кому, что обещает.
   Сачин в молодости: Ничего не понимаю. Мы же с тобой договорились, что я буду твоим парнем.
   Вахранева в молодости: Ты, что спятил. Разве об этом можно договориться.
   Сачин в молодости: Ну, как же. Вспомни. Вчера вечером ты сидела на скамейке со слезами на глазах. Я подошел к тебе, спросил, что случилось, и ты мне все рассказала.
   Вахранева в молодости: Прямо таки и все?
   Сачин в молодости: Про тебя и про Пашку. Про то, как он тебя обманул.
   Вахранева в молодости: Это не он меня обманул, это я тебя обманула.
   Сачин в молодости: Что ты хочешь этим сказать. Ты, что разыграла меня?
   Вахранева в молодости: Нет. Я вчера была искренна и не разыгрывала тебя. Это мои нервы разыгрались и я была почти невменяема, вот и наговорила тебе всякой ерунды. На самом деле я не хочу с тобой встречаться.
   Сачин в молодости: Значит я тебе совсем не нравлюсь?
   Вахранева в молодости: Немножко нравишься, но это еще не повод для встреч.
   Cачин в молодости: Но ведь вчера мы с тобой сообща пришли к мысли, что лучше вместе преодолевать тяжелые моменты в жизни, чем поодиночке.
   Вахранева в молодости: Правильно, но только не с первым встречным, а с человеком, который тебе дорог.
   Сачин в молодости: Значит я для тебя первый встречный. Тот, кто был тебе дорог тебя бросил. Как же ты, в таком случае, будешь преодолевать свои трудности?
   Вахранева в молодости: Есть один замечательный способ, к которому я всегда прибегаю, когда захожу в тупик.
   Сачин в молодости: Вернее способа, который я тебе вчера предложил не бывает.
   Вахранева в молодости: Клин клином вышибать?
   Сачин в молодости: Называй как угодно. Главное, что это работает.
   Вахранева в молодости: Понимаешь, новый клин тоже когда-нибудь да заклинит. И так может клинить до бесконечности.
   Сачин в молодости: Ну, назови тогда твой замечательный способ. В чем он состоит?
   Вахранева в молодости: Все очень просто. Нужно простить обидчика.
   Сачин в молодости: И все?
   Вахранева в молодости: Чего ж еще?
   Сачин в молодости: Да то, что как раз простить то совсем не просто. Особенно предательство.
   Вахранева в молодости: Простить можно все.
   Сачин в молодости: Постой, кажется, до меня начинает доходить. Ты, что простила Пашку?
   Вахранева в молодости: Простила.
   Сачин в молодости: Когда же ты успела?
   Вахранева в молодости: Сегодня у нас с ним был серьезный разговор. Он мне обещал, что больше такое не повторится, и мы решили, что снова будем вместе.
   Сачин в молодости: Понятно. Выходит я теперь третий лишний?
   Вахранева в молодости: Выходит, что так.
   Сачин в молодости: Ну что ж. Совет вам да любовь, что я еще могу сказать. Счастливо оставаться.
   Уходит.
  
   Сачин, прочитав написанное, удивленно смотрит на Вахраневу.
   Сачин: Ира, что-то я ничего не пойму. Ты вчера тоже принимала алкоголь?
   Вахранева: Ты же знаешь, я не пью.
   Сачин: Тогда, что это? (показывает на листы)
   Вахранева : Моя сцена, что же еще.
   Сачин: Ты меня за кого принимаешь? Да, я иногда выпиваю, но это еще не значит, что у меня напрочь отшибло память. Это же фантазия чистой воды. Такого никогда не было с нами. И Пашку ты так и не простила. Не говоря уж о том, чтобы с ним помириться. Ведь с того самого дня, как я увидел тебя на скамейке, мы уже не разлучались. Ну, конечно, до того самого исторического момента, пока ты не бросила меня.
   Вахранева: Тебе странно это читать? Ты знаешь, вчера, когда я смотрела на тебя, совершенно невменяемого, я вдруг подумала, как хорошо, должно быть, хотя бы иногда, погружаться в иллюзорный мир полного беспамятства. И пусть мы уже не можем изменить свое прошлое, но изменить память о нем, пока в нашей власти.
   Сачин: И что ты этим хочешь достигнуть?
   Вахранева: Я хочу произвести генеральную уборку у себя внутри, выбросить на помойку то, что мешает мне быть счастливой.
   Сачин: Но ведь если бы на самом деле все пошло по твоему сценарию, то наши отношения никогда бы так и не состоялись. Неужели ты хочешь выбросить на помойку нашу любовь?
   Вахранева: Ты ничего не понял. Я хочу выбросить на помойку не нашу любовь, а свое неумение принять травмирующую ситуацию. Ведь в жизни я Пашку так и не простила, и тебя тоже, и Анатолия. А сегодня ночью мне удалось сделать то, что я должна была сделать тогда, двадцать лет назад. А эта моя сцена... Это лишь иллюстрация того, что со мной произошло сегодня ночью. Заметка на память. И конечно же это не сцена для нашего романа. Просто мне захотелось с тобой поделиться тем важным, что произошло со мной.
   Сачин: Ты сказала, что ты меня простила, значит...
   Вахранева (прерывает его): Я сама еще не знаю, что это значит, и тебя прошу не делать пока никаких выводов. Единственное, что я знаю наверняка, это то, что мне жутко хочется спать. Поэтому, оставь меня, пожалуйста, я хочу прилечь. Тем более ты занял мою кровать.
   Сачин: Разумеется, я уже ухожу. Спокойной ночи. Вернее спокойного дня.
   Уходит.
  
   Сцена 17.
  
   Вахранева у себя в комнате. Стук в дверь. Входит Сачин.
   Сачин: Можно войти? Ты уже выспалась?
   Вахранева: Входи. Мне так и не удалось заснуть. Который раз убеждаюсь, что ночью надо спать, а не работать. Ночь - это не мое время.
   Сачин: Ночь - это время подсознания. Мне кажется, что оно у всех людей гениально. Вот и твое выдало такое...
   Вахранева: Согласна с тобой. Иногда наше безсознательное выкидывает такие шуточки, что сразу не разберешь насколько они серьезны.
   Сачин: Кстати, твоя последняя ночная шутка привела меня в полное недоумение. Я до сих пор гадаю, что это за блюдо и с чем его едят.
   Вахранева: Если тебе это блюдо не по вкусу, отодвинь его в сторону. В конце-концов я же готовила его для себя.
   Сачин: Но ты мне его предложила. Я уже попробовал немного и теперь пытаюсь понять, насколько оно съедобно. Меня разбирает любопытство Собственно за этим я и пришел к тебе.
   Вахранева: Ты думаешь я собиралась тебя отравить?
   Сачин: По-моему тебе это уже удалось. Я даже не ожидал, насколько меня заденет твое желание вытравить из памяти то, что когда-то было между нами. Ты, наверное, до сих пор жалеешь о том, что рассталась с Пашкой?
   Вахранева: С чего ты взял?
   Cачин: О чем же, как не об этом, говорит эта твоя вымышленная сцена? Это прямая манифестация твоих бессознательных желаний. Они дремали в тебе долгое время, пока не получили возможность высвобождения.
   Вахранева: Да, ты, пожалуй, прав в том, что именно сейчас наступил момент истины. Только вот истина совсем не в том, в чем ты ее видишь.
   Сачин: Я ошибаюсь? В чем же? А может быть ты тогда не порвала с Пашкой, а продолжала общаться со мной и с ним одновременно?
   Вахранева: Я вижу, дружба с Лерой не проходит для тебя бесследно. И тоже приносит свои плоды. Только плоды эти ядовитые. Вот кто тебя по настоящему отравил. Ты слишком не разборчив в связях и окружаешь себя людьми, которые только усиливают негатив в твоих мыслях и в твоих чувствах.
   Сачин: Да Лера проста, как две копейки. Я сразу разглядел, кто передо мной. Ты знаешь, это иногда даже удобно иметь отношения, которые тебя ни к чему не обязывают. Легкое и необременительное времяпровождение и для нее и для меня. Только вот Лера сейчас ни при чем. Ты увиливаешь от ответа. Признайся, что ты крутила тогда с двумя одновременно. Со мной и с Пашкой.
   Вахранева: Если ты и впрямь так думаешь, то мне искренне жаль. Жаль времени. Жаль моей любви, которую я потратила на человека, не способного оценить настоящих чувств. Тебе вполне хватает их заменителей.
   Сачин: У тебя стала странная манера общаться. Раньше ты не была такой. Ты все время уходишь от прямого ответа. Что может быть проще, чем сказать да или нет, было или не было.
   Вахранева: Вот уж не думала, что тема моей верности тебе станет принципиально важной для тебя через столько лет. Успокойся, мы с Павлом не встречались больше после нашего разрыва. Хотя он потом делал попытки к примерению и неоднократно.
   Сачин: Вот как? Я об этом не знал. Признайся, ведь сейчас ты жалеешь о том, что осталась со мной, а не с ним.
   Вахранева: Ты сегодня не в себе. Требуешь все время каких-то признаний. Да, я жалею теперь о том, что оказалась тогда такой непримиримой. Но эти мои сожаления никаким образом не касаются нас с тобой. Мои сожаления относятся только лишь к невозможности простить обидчика, а не к несостоявшимся с ним отношениям.
   Сачин: Хотелось бы в это верить. Не пойму только, что это за маниакальное желание простить того, кто этого совсем не заслуживает.
   Вахранева: Ты мне сам это сегодня объяснил. И, по-моему, попал в самую точку. Что это, как не манифестация моих же собственных бессознательных желаний. Они присутствовали во мне, но я этого не осознавала. И вот их час настал. Они вырвались, наконец, наружу в виде моей фантазийной сцены, которая вызвала в тебе такой бурный протест.
   Сачин: И что в результате? Ты простила Ермакова?
   Вахранева: Это ясно, как дважды два.
   Сачин: И что за выгода тебе в этом прощении? Что ты об этом так печешься, не пойму?
   Вахранева: Потому что это ошибки прошлого. А ведь недавно мы с тобой сошлись во мнении, что не разобравшись в нем, не сможем быть счастливы в настоящем.
   Сачин: Но мы же решили разобраться со своим прошлым, а ты сделала странный зигзаг в свое прошлое с Павлом.
   Вахранева: Я поняла, что это все звенья одной цепи. Однажды ошибившись и не разобравшись в сути происшедшего со мной, я начала повторяться. И уже не имело значения, кто мой обидчик персонально. Я начала проецировать эту обиду на любого мужчину, проявляющего ко мне свой мужской интерес. А это уже потенциальная опасность разрыва.
   Сачин: Ты хочешь сказать, что наши отношения были обречены с самого начала?
   Вахранева: Да, и не только наши с тобой, но и с Анатолием, и с любым другим мужчиной, встреться он на моем пути.
   Сачин: Так значит эта опасность существует до сегодняшнего дня?
   Вахранева: Оставалась. До той самой ночи, пока я не написала эту мифическую сцену примирения с Ермаковым.
   Сачин: Что же это за магическая сцена такая, не пойму.
   Вахранева: Все дело в том, что я ее не просто придумала, а еще и пережила максимально достоверно. Эта сцена из обыкновенной фантазии превратилась для меня в реально произошедшую жизненную ситуацию.
   Сачин: И, что, не имеет значения было ли это на самом деле или нет?
   Вахранева: Вот именно. Называй это, как хочешь - самогипноз, самопрограммирование или еще, как угодно. Главное, что я изменилась. Стала другая.
   Сачин: Ты уверена в этом? Может это очередной самообман?
   Вахранева: Я не могу утверждать это на сто процентов. Но мне, кажется, что сейчас я не ошибаюсь. А критерием истины в данном случае является мое новое отношение к тебе.
   Сачин: Можно узнать, в чем оно состоит?
   Вахранева: Я не могу пока четко сформулировать то, что чувствую. Это совершенно иное ощущение, не известное мне раньше. Как будто я освободилась от чувства тревоги, связанного с тобой. А ведь раньше, я очень настороженно воспринимала любого мужчину, близкого мне. И жила с ощущением ожидания какой-нибудь гадости с его стороны.
   Сачин: Неужели с самого начала наших отношений, ты меня так воспринимала?
   Вахранева: Нет, это началось с момента нашего первого конфликта, когда я увидела тебя с другой. С того самого раза во мне поселилось ощущение, что мы плохо кончим. Я теперь понимаю, что это было. Мое глубинное "Я" уже знало, что если ты меня обманешь, то я не смогу тебя простить, а следовательно и остаться с тобой.
   Сачин: Но теперь, я так понимаю, у твоего внутреннего "Я" уже другое знание?
   Вахранева: К счастью, ничего общего со старым
   Сачин: Как ты думаешь, сможет это повлиять на наше общее счастье?
   Вахранева: Я думаю, что в первую очередь на мое.
   Сачин: А как же я?
   Вахранева: Я изменилась, а ты все тот же. Иди и изменись, так же как и я. А там видно будет.
   Cачин: Ты так говоришь, как будто посылаешь меня в магазин за хлебом. Я не уверен, что у меня получится. Но попытку я обязательно сделаю. Надеюсь, ты оценишь ее по заслугам, независимо от результата.
   Вахранева: Я надеюсь в первую очередь все же уснуть. Давай об этом поговорим позднее. Я практически уже ничего не соображаю, так хочу спать.
   Сачин: Хорошо. Ухожу. Теперь, пожалуй, правильнее будет пожелать тебе спокойной ночи, а не дня.
   Уходит.
  
   Сцена 18
  
   Сачин один в комнате.
   Сачин сам с собой: Ну и надрался же я вчера. А ведь сначала и в мыслях такого не было, наоборот, хотел держать себя в форме. Но эта Лерка, черт бы ее побрал, вывела меня из равновесия. Или не Лерка, а Ирина? Я уже не могу понять, кто из двух для меня больший раздражитель. Кажется, обои. Одна выводит меня в настоящем, а другая в прошлом. А я между ними, как наковальня между двумя молотами. И каждая бьет меня своим молотом по голове. Ничего не могу уразуметь, что со мной происходит? Какой-то сплошной туман, из которого вдруг выплыла Ирина. Это нелепая затея с написанием сцен из прошлого. Поди разберись, что там действительно происходило. Никто не знает и никогда уже не узнает. Прошлого нет, оно ушло и даже не ясно, а было ли оно на самом деле. Это еще, между прочим, наука не доказала.
   Голос: Я могу ответить тебе на твои вопросы. Прошлое было, более того, оно и сейчас с тобой. Ты так никуда от него и не сбежал. Ты всю жизнь жил в его клетке.
   Сачин (испуганно озираясь): Что это за странный голос, здесь же никого кроме меня нет. У меня, что крыша поехала? Или допился до белой горячки. Но сегодня утром я не пил и чувствую себя трезвым, как стеклышко. Кто здесь?
   Голос: Это я, твое прошлое, а так же настоящее и будущее. Это твое второе я.
   Сачин: Я и с одним-то не знаю, что делать, а тут еще появилось второе я. Я тебя не звал.
   Голос: А я прихожу не тогда, когда меня зовут, а когда для этого наступает благоприятный момент.
   Сачин: Так он наступил?
   Голос: Но ведь я же пришел.
   Сачин: В самом деле. В таком случае располагайся, чувствуй себя, как дома. Или ты на самом деле дома. Как-то сложно разобраться во всех этих хитросплетениях. Но что же ты хочешь?
   Голос: Лично я - ничего. Это ты хочешь разобраться, что же с тобой происходит в жизни?
   Сачин: А со мной что-то происходит?
   Голос: Не происходило, я бы не пришел.
   Сачин: В таком случае, слушаю тебя внимательно. Не каждый же день принимаешь такого гостя.
   Голос: Ты должен покончить со своим страхом.
   Сачин: Чего же я, по-твоему, боюсь?
   Голос: Ты боишься поражения. Ты меняешь женщин не потому, что тебя привлекает разнообразие в них, а потому, что тебя пугает, что ты не способен никому внушить любовь. Однажды от тебя ушла женщина, которую ты любил, и это так тебя напугало, что ты решил, что больше не позволишь себе ни к кому по-настоящему привязываться. Ты свел все последующие отношения ни к чему не значащим связям. Ты хотел, чтобы тебе было бы одинаково легко, когда тебя бросали, и когда бросал ты. Но твоя беда в том, что в глубине души такое поведение не могло тебя удовлетворить. Ты вспоминал ее и понимал, что тогда ты не просто потерял возлюбленную, тогда ты потерял самого себя.
   Сачин: Что-то больно сложно, господин Фрейд. Теперь для полного комплекта скажи что-нибудь про Эдипов комплекс.
   Голос: Не надо паясничать, всю жизнь ты пытался с помощью паясничанья заглушить в себе мой голос. Но сегодня тебе это не удалось, встреча с Ириной стала тем испытанием, перед котором ты оказался беззащитным.
   Сачин: Ирина, это всего лишь эпизод, новый способ развлечения. Неужели тебе там внутри это не видно.
   Голос: Именно потому, что я внутри, мне и известно лучше, чем тебе, что ты всю жизнь ждал этой встречи. Даже тогда, когда совсем забывал о ней.
   Сачин: Предположим, я соглашусь с тобой. В конце концов, может, это частично и так. Но что следует из этого?
   Голос: Ты должен пойти на встречу своей судьбе с развернутыми парусами. Хватит прятаться и убегать. Отбрось сомнения и опасения, не прячься за ними, как за ширмой. Посмотри хоть раз правде в глаза.
   Сачин: То есть, тебе.
   Голос: Правде. Когда ты посмотришь правде в глаза, я исчезну и больше не появлюсь.
   Сачин: Ради такого стоит это сделать. Только объясни перед исчезновением, в чем состоит это твоя правда?
   Голос: Правда в любви. Скажи люблю той, которую ты любишь, и многое наносное сразу исчезнет из твоей жизни.
   Сачин: Как все просто. И как я только раньше об этом не догадался. Ну, скажу, а что дальше? Разве ты не видишь: мы две разбитых посудины, в какое плавание мы поплывем? Да нас же разнесет в щепки при первом же волнении!
   Голос: Вот ты снова испугался. И так всю жизнь. Ну, сколько можно?
   Сачин (хмуро): Сколько нужно столько и можно.
   Голос: А ведь ты когда-то думал совсем по-другому. Ты мечтал с этой женщиной пройти через всю жизнь.
   Сачин: Да мало ли мы о чем мечтаем по молодости. Многие мечтают мир изменить. Но, слава богу, большинство затем забывают об этом. Иначе мы бы давно перестали все существовать.
   Голос: Опять ты уходишь от разговора. Ты так напуган, что не можешь сказать себе ни слова правды. Так ты и провел всю свою жизнь. Но только сейчас у тебя особенный момент, для тебя настал последний шанс. Если соврешь и на этот раз, тебе уже ничего больше не поможет. И кроме Леры ничего другого тебе не светит.
   Сачин: Да, я ее готов прогнать хоть сейчас.
   Голос: Да разве в ней дело, прогонишь одну Леру, придет другая, потом третья Лера. Дело ведь не в них, а в тебе. Какой ты, такое у тебя и окружение.
   Сачин: Ладно, хватит меня уговаривать, я не маленький. Думаешь, я такой дурак, что ничегошеньки не понимаю. И вообще, ты мне надоел, второй ли ты мой голос или третий, все равно решать будет мой первый голос. Я не хочу тебя больше слышать. Но ты вскоре узнаешь о моем решении. Это я тебе обещаю.
  
   Сцена 19.
  
   Вахранева сидит в своей комнате. Входит, не стучась, Лера.
   Вахранева: Если память мне не изменяет, в интеллигентном обществе принято стучаться.
   Лера: Да, брось, передо мной можешь из себя не изображать утонченную особу.
   Вахранева: А почему я должна делать для тебя исключение. Перед всеми я изображаю, а перед тобой не должна.
   Лера: А потому что мы повязаны с тобой одной веревкой.
   Вахранева (осматривает себя): Что-то никаких веревок, что меня связывает с тобой, я не вижу. А, понимаю, это ты фигурально выражаешься. Просто не думала, что у тебя есть такие способности.
   Лера: Если ты полагаешь, что этим можешь меня уколоть, то лучше не старайся. От меня подобные штучки отлетают, как теннисный мячик от стены. Я к тебе пришла по делу, а не лясы точить.
   Вахранева: Не представляю, какие у нас могут быть общие дела. Разве только борьба за мир во всем мире.
   Лера: Общее дело у нас тобой, дорогая подруга, самое что ни на есть женское. На двоих баб всего один мужик. Его, к сожалению, как пирог на две части не разделишь. Кому-то он достанется одному. Вот я тебе и предлагаю решить этот вопрос по - мирному. Не волосы же нам друг у друга драть. Не знаю, как тебе, а мне свои - жалко. Да и не стоит он даже клока моих волос.
   Вахранева: Как же ты его дешево оцениваешь, что это за мужчина, если он стоит дешевле клока волос.
   Лера: Да, хватит тебе, ситуация сложная, надо все обсудить, кому достанется это сокровище.
   Вахранева: А я так полагала, что выбор должен делать мужчина.
   Лера: Мужчина! (Смеется) Ну, ты подруга, сказанула. Столько лет прожила, а все невдомек, что это женщина выбирает мужчину, а не он - ее. Да если бы я жила по такому принципу, я бы давно с этого света шагнула бы. Да разве можно этим недоумкам позволить нас выбирать. Теперь я понимаю, почему ты такая несчастная.
   Вахранева: Я вовсе не несчастная.
   Лера: Да, брось, от тебя несчастьем, как от свалки, за пять километров разит.
   Вахранева: Тебе не откажешь в изящности выражений.
   Лера: Давай-ка лучше перейдем к делу. А то так можно пробалобонить до утра. Я так думаю, чего терять время. Быстро все решим, и одна из нас уйдет и не будет мешать другой. Ты же любишь, чтобы все было бы по интеллигентному.
   Вахранева: Тут ты на сто процентов права, вот только делить мужчину за его спиной интеллигентностью что-то не пахнет. Скорей твоей любимой свалкой.
   Лера: Не хочешь мира, готовься к войне. Но предупреждаю, я враг непримиримый и жестокий. Пощады не жди. Куда как лучше все по-хорошему решить. Пойми, ничего в этом нет особенного. Он все равно не знает, кого из нас выбрать. А знаешь, почему не знает? Ему по большому счету все едино, что ты, что я. Я это давно усекла. Ему нужна просто женщина, а какая - это не важно.
   Вахранева: Может быть, это как раз тебе не важно, а ему важно. Нельзя же всех мерить по себе.
   Лера: А вот увидишь, когда мы с тобой решим, кто из нас наложит на него лапу, то он не станет возражать. Это сейчас он немного кочевряжется, прошлое вспомнил. Но это быстро пройдет. Вчерашним обедом сегодня сыт не будешь. Даже если обед был пальчики оближешь.
   Вахранева: Тут ты, пожалуй, права. И каким же образом ты намерена его разыграть?
   Лера: А самым прямым. Как у тебя дело обстоит с бильярдом?
   Вахранева: Пару раз играла, но выдающихся успехов не достигла.
   Лера: У меня не лучше, так что шансы у нас равные.
   Вахранева: Так ты предлагаешь его разыграть на бильярде?
   Лера: А чем плохо. Дима, кстати, большой мастак по игре в бильярд. В клуб какой-то специально ходит. Меня пару раз брал с собой, но там такая скучища. Как раз и стол тут есть. Сыграем партию, кто выиграет, тот и получит приз.
   Вахранева: Приз, в самом деле, довольно ценный.
   Лера: Так как, по рукам?
   Вахранева: А ты обещаешь в случае проигрыша убраться отсюда в течение часа?
   Лера: Обещаю, если ты обещаешь сделать тоже самое.
   Вахранева: Ладно, тогда я согласна. Еще ни разу не играла на мужчину.
   Лера: Привыкнешь. Глядишь и понравится.
   Вахранева: Упаси бог!
   Лера: Ладно, пойдем к бильярду.
   Женщины выходят из комнаты и подходят к бильярдному столу.
   Лера: Думаю, много времени у нас это не займет. Разыграем партию - и все станет ясно. Видишь, как все легко.
   Вахранева: Куда уж легче. Ты все свои проблемы решаешь таким вот игровым образом?
   Лера: По разному. Главное ничего не усложнять. В жизни все люди делятся на две большие категории: одни заняты тем, как все запутать и усложнить, а другие тем, что ищут выход из всех ситуаций. Ты относишься к первой, я ко второй. Вот, собственно, и вся разница.
   Вахранева: А ты еще к тому же и мудра. Ладно, посмотрим, как у нас получится.
   Лера: Твой первый удар.
   Вахранева наносит удар. Идет игра.
   Лера: Ты волнуешься?
   Вахранева: Есть немного. Все же на кону довольно большая ставка.
   Лера: Не волнуйся, Еще неизвестно, какой результат окажется хуже.
   Вахранева: В таком случае, зачем тебе нужен Дима? Мало ли других мужчин.
   Лера: С другим все надо начинать сначала. А к этому я уже привыкла. Женщины же, как кошки, привыкают к месту.
   Вахранева: Я загнала шарик в лузу.
   Лера: Не радуйся раньше времени, до конца еще далече. Я тоже попала. Так что пока один один.
   Входит Сачин.
   Сачин: Дамы, что тут за крики. О, да вы занялись таким благородным делом, как игра в бильярд. Что это с вами случилось, уж не помирились ли вы?
   Лера: Не беспокойся, не помирились. Просто решили помериться силами.
   Сачин: А мне можно с вами?
   Лера: Нет, это чисто женский поединок.
   Сачин: Так вы на что-то играете?
   Лера: Да, хотим выяснить, кто из нас более достойная.
   Сачин: Достойная чего?
   Лера: Просто достойная. Поэтому сядь в сторонке и смотри.
   Сачин: Странно все как-то это. Лера, ты же никогда не увлекалась бильярдом. Разве так держат кий.
   Лера: Как умею, так и держу. Ура! Я снова загнала шар.
   Сачин садится.
   Сачин: Ира, играй вон тем шаром.
   Лера: Дима, не подсказывай. У нас честный поединок. Даже если ты болеешь не за меня.
   Сачин: Можешь в этом не сомневаться. Только если вы будете так играть, то до вечера партию не закончите.
   Лера: А мы не торопимся. Правда, Ирина?
   Вахранева: Конечно, торопиться нам некуда.
   Сачин: А что должен тогда делать я? Я же со скуки умру.
   Лера: Наберись терпения. Женский бильярд - это особый вид спорта.
   Сачин: Это я уже заметил. Ирина, да как ты бьешь! Медведь бы и то с такой позиции загнал шар в лузу.
   Вахранева: Ты слишком волнуешься, Дима. Тебе на это зрелище лучше не смотреть. Шел бы ты писать очередную главу. А мы тут выясним отношения без тебя в спокойной обстановке. А ты заставляешь нас нервничать.
   Сачин: Никуда я не уйду. Буду смотреть на вас. И вообще, все это как-то странно.
   Вахранева: Что за странного ты увидел?
   Сачин: То, что вы стали играть.
   Вахранева: А то, что мы стали вдруг писать, это ни странно?
   Сачин: Тоже странно.
   Вахранева: Из этого можно сделать вывод, что жизнь вообще странная штука. Поэтому нет смысла удивляться ее странностям. Я загнала еще один шар!
   Лера: Ничего, еще не вечер. Мой ход.
   Сачин: И все же я так и не понял, на что вы играете?
   Вахранева: Слишком долго объяснять. Столкнулись в непримиримом противоборстве две жизненных позиции.
   Сачин: И вы решили, что бильярд способен их разрешить?
   Вахранева: Меня в этом убедила Лера.
   Сачин: Мне до сих пор не приходило в голову, что бильярд способен решать мировые проблемы.
   Вахранева: Еще как способен. Ты просто не правильно играешь в эту игру, не те цели ставишь.
   Сачин: Стыдно признаться, но у меня одна цель при игре в бильярд - поразвлечься.
   Вахранева: Дима, это же очень примитивно!
   Сачин: Что поделать, но уж такой я примитив.
   Лера: Хватить болтать, играй. Димуля прав, так действительно до вечера не кончим.
   Сачин: А давайте я хотя бы за кого-то сделаю ход. Заодно и посмотрите, как надо играть. Ира, дай-ка кий.
   Лера: Я протестую, так не честно. Это женский спор и мужчинам встревать в него не положено.
   Вахранева кладет кий на стол.
   Вахранева: Я отказываюсь продолжать, это все бессмысленно. Так невозможно решить ни один вопрос. Война так война, но честная.
   Лера: Ну и дура. А могла бы выиграть. (Сачину) Ну, чего уставился, на тебя мы играли, кто бы выиграл, тому бы ты и достался. И тебе хорошо и одной из нас. А теперь из-за нее все по-новому придется начинать.
   Сачин: Ира, как ты могла? С ней все понятно, а ты?
   Вахранева: Отстаньте от меня, решайте сами свои вопросы.
   Уходит.
  
   Сцена 20.
  
   Сачин и Лера в бильярдной.
  
   Сачин: Послушай, Лера. Тебе не кажется, что ты переступаешь всякие границы?
   Лера: Не поняла. Ты меня в чем-то обвиняешь?
   Cачин: Не надо прикидываться простушкой. Ты все прекрасно понимаешь. Ведь это твоя идея разыграть меня.
   Лера: Это не я простушка, а ты простак. Твоя святоша обводит тебя вокруг пальца, а ты каждый раз попадаешься. Думаешь, она такая уж белая и пушистая? Это я вся на виду. Никаких задних мыслей, что на уме, то и на языке. Вот и расплачиваюсь за свою прямоту. Да, я могу быть грубой и циничной, но это не значит, что это единственный доступный мне образ мысли. Другие тоже бывают такими, несмотря на свою показную святость.
   Сачин: Ты, что хочешь сказать, что это была идея Ирины?
   Лера: Вот именно. Ее идея. А что ей еще оставалось. Что она может противопоставить моей молодости и красоте? Ни один нормальный мужик не устоит перед этим. Она ведь не дура и понимает, что как бы ты не выкобенивался, природа все равно свое возьмет.
   Сачин: Нет, не верю я тебе. Ирина на такое не способна. Я ее хорошо знаю.
   Лера: Тоже мне - знаток человеческих душ. Если бы была не способна, в ее руках не оказался бы кий. Или ты думаешь, я его насильно ей всучила?
   Сачин: Не знаю. Но если ты так была уверена в своем превосходстве, как говоришь, то каким образом в твоей руке оказался кий? Тебя то, что заставило?
   Лера: Да я изнываю тут от скуки. Вы просто свихнулись на своей писанине. Я целыми днями слоняюсь одна. А тут подворачивается такой оригинальный способ развлечься. Неужели ты думаешь, что я стала бы его упускать?
   Cачин: Значит, ты настаиваешь на том, что с твоей стороны это не более, чем невинное развлечение?
   Лера: Не более того.
   Сачин: А если я сейчас позову Ирину и спрошу, как все было на самом деле?
   Лера: Неужели я нисколько не заслуживаю твоего доверия?
   Cачин: Народная мудрость советует нам: доверяй, но проверяй. Вот мы сейчас и проверим. Подожди минуту, я сейчас позову Ирину и мы все выясним.
   Лера: Дались тебе эти выяснения. Ты сейчас напоминаешь склочную бабу, пытающуюся найти правду там, где это не имеет никакого смысла.
   Сачин: Ты знаешь, осмысливать происходящее с некоторых пор стало моим любимым развлечением. Так что, будь добра, не мешай мне ему предаваться. Я же не мешал тебе делать это за бильярдным столом. (Уходит. Возвращается с Вахраневой).
   Вахранева: Ну, что тут у вас опять? Я же просила не вмешивать меня в ваши разборки.
   Сачин: Извини, но мне хочется ясности. Я думаю, что имею на это право, поскольку именно моя персона была ставкой в вашей игре.
   Вахранева: По-моему, все ясно и так. Игра не закончилась, а значит в ней нет победителей и побежденных.
   Сачин: Меня не интересует финал игры. Меня интересует ее начало. Вернее, то, что ей предшествовало. Кому из вас пришла в голову столь замечательная мысль играть на меня?
   Лера: Да не зацикливайся ты на этом. Это ведь была просто шутка. Разве можно к шуткам относиться серьезно.
   Сачин (Лере): Помолчи, пожалуйста. Я уже слышал твою версию.
   Ира, она утверждает, что это была твоя идея.
   Вахранева: Неужели ты поверил в этот бред?
   Лера: Да, это я ей предложила сыграть. Но я просто пошутила. А она неожиданно согласилась. Я сама не ожидала такого от нее. И вообще, какая разница, чья была идея. Главное, что игра состоялась. И она (показывает на Вахраневу) принимала в ней участие. (Сачину) Заметь, что я силой не заставляла ее это делать. Все было на добровольных началах.
   Сачин (Лере): Ну, вот что, моя дорогая. Всему есть предел и я тебе не смятая денежная купюра, которую можно небрежно бросить на игральный стол. Я не желаю в своем собственном доме терпеть подобные шутки.
   Лера: Ну, извини. Я не думала, что тебя это так заденет. Обещаю - больше такого не повторится.
   Сачин: Действительно, чтобы это больше не повторилось, я предлагаю вам закончить эту игру прямо сейчас. Какие у вас были условия? Что должна была делать проигравшая?
   Лера: Проигравшая должна была убраться отсюда в течении часа.
   Сачин: Ну что ж. Я позволю себе вмешаться в игру, поскольку тут задеты и мои интересы. А раз вы побросали свои кии, я присваиваю себе право последнего удара. И если он будет удачен, я сам определю победившую.
   Лера: Я протестую. Это не по правилам.
   Сачин: А ставить на живого человека по правилам? Подходит к столу, берет кий и наносит точный удар.
   Сачин (смотрит на часы): Ну, вот и все. Время пошло. Лера, прошу тебя в течении часа убраться отсюда.
   Лера начинает рыдать.
   Вахранева: Дима, разве можно вот так выгонять ее на улицу.
   Сачин: Если бы она проиграла, ее постигла бы та же участь.
   Вахранева: Согласись, что добровольный уход и принудительный - совершенно разные вещи. Ты слишком жестоко поступаешь с ней.
   Сачин: Не понимаю тебя. Ты же сама хотела от нее избавиться, а теперь обвиняешь меня в жестокости. А, впрочем..., как хотите. Мне уже все равно. (Лере) Твоя взяла. Можешь оставаться. Уходит. Лера продолжает плакать.
   Вахранева (подходит к Лере): Ну, что ты. Успокойся. Все хорошо. Ты же слышала, что можешь остаться.
   Лера: А какой в этом смысл? Я вдруг почувствовала себя здесь совершенно лишней. Такой ненужной. Как же я раньше этого не замечала? Ты все-таки выиграла эту игру, а значит я уйду.
   Вахранева: А как же твое жизнеутверждающее убеждение, что женщина сама выбирает мужчину? Ты позволишь себе быть выброшенной из его жизни не по своей воле?
   Лера: Я больше не хочу здесь оставаться. Это мое новое решение. Так что я нисколько себе не противоречу. Я не виновата в том, что мои желания меняются время от времени.
   Вахранева: Решение принимает сильнейший. И никто из нас не может сказать, кто им является сейчас. Ты просто подчинилась чьей-то бессознательной воле.
   Лера: Ну и пусть. Мне все равно. Во мне будто что-то перевернулось сейчас и я не понимаю: зачем я все еще здесь. С меня довольно. Решено . Я ухожу.
   Вахранева: Позволь мне дать тебе небольшой совет на прощание.
   Лера: Что еще? Очередная нудная мораль? Можешь не трудиться.
   Вахранева: Нет, это не мораль. Это то, к чему я пришла совсем недавно. Я не раз слышала эти слова, но до сих пор они были лишь пустым звуком для меня. А поскольку я осознала их значение не без твоей помощи, то мне хочется с тобой ими поделиться.
   Лера: Интересно, что это за чудесные слова такие?
   Вахранева: Изменись сама и мир изменится вокруг.
   Лера: Ну и что. Я это не раз слышала.
   Вахранева: Я тоже много раз слышала, но ничего не происходило до тех пор, пока я не предприняла попытку произвести внутри себя революцию. Это не так просто, скажу я тебе. Но, поверь, результат превзошел все ожидания.
   Лера: В чем же суть этого результата?
   Вахранева: Я всегда уходила от мужчин, оставляя их другим женщинам. А сейчас уходишь ты.
   Лера: Не обольщайся. Тебе просто повезло, что я захотела уйти. Обычно я безжалостно расправлялась со своими соперницами. А сейчас... . Сама не понимаю, что это со мной.
   Вахранева: Зато мне все предельно ясно. Ты просто не можешь поступить иначе. У тебя нет выбора. Мы, все трое - заложники своих собственных жизненных позиций. Именно они определяют наш жизненый путь, влияют на наши поступки. Теперь я точно знаю, что меня не смутит никакая женщина рядом с Дмитрием. И в этом моя сила. Ты тоже это знаешь, но только на уровне бессознательного. А еще ты чувствуешь, что я сильней тебя, поэтому ты уходишь.
   Лера: Не знаю. Для меня это слишком сложно. Но я подумаю об этом на досуге. А теперь прощай.
   Вахранева: Удачи тебе.
   Лера уходит.
  
   Сцена 21.
  
   Вахранева, усталая, сидит на диване. Входит Сачин.
   Сачин: Ну вот, кажется, мы, наконец одни. Даже не верится. Что будем делать?
   Вахранева: А что мы по-твоему должны делать? Танцевать от радости?
   Сачин: Опять ты за свое. Кстати, можно и потанцевать. Помнишь, когда-то мы весьма уважали это занятие.
   Вахранева: Нет, уж уволь. Что-то не танцевальное настроение.
   Сачин: А у меня, наоборот, танцевальное. (Подходит к музыкальному центру, находит медленную мелодию.) Позвольте пригласить вас на танец.
   Вахранева: Дима, я же сказала, у меня нет настроения танцевать.
   Сачин: А когда оно появится?
   Вахранева: Не знаю, может быть, никогда.
   Сачин: С лучшим настроением в гроб ложатся. Не могу тебя понять, когда все можно наладить, ты делаешь все возможное, чтобы окончательно все испортить. Как будто ты сама себе враг. Знаешь, я сейчас вспомнил нашу последнюю встречу, после того, как все у нас обрушилось. Ты помнишь, о чем мы тогда говорили?
   Вахранева: Честно говоря, смутно.
   Сачин: Посидика-ка тут часок, я ее сейчас набросаю. Это очень важно.
   Вахранева: Ты полагаешь?
   Сачин: Да, я так полагаю. Обещаешь мне, что пока я сочиняю, ты будешь паинькой.
   Вахранева: Знать бы, что это такое, но обещаю.
   Сачин уходит.
   Вахранева сама с собой: Может быть, действительно он в чем-то прав, и я веду себя не правильно. Как он сказал: я враг самой себе. Наверное, не только я, но и он враг сам себе и множество других людей являются собственными врагами. Мы слишком доверяем каким-то схемам поведения, которые существуют в наших сознаниях и которые не позволяют нам по иному смотреть на мир. И эти схемы очень часто оказываются сильнее даже нашего стремления к счастью. Но это же глупо. Но, кажется, только что я именно так себя и вела. Боюсь, что я не исправима. Интересно, что он напишет?
   Входит веселый Сачин.
   Сачин: Все, написал. Давно мне не писалось так легко. Даже самому удивительно. Ты готова слушать?
   Вахранева: Готова. Ты, в самом деле, считаешь это важным?
   Сачин: Все зависит от нашего отношения и тем выводам, которые мы сделаем. Нет ничего легче, чем быть глупым, для этого даже не надо прилагать усилия, все получается само собой. А каждый из нас достаточно натворил глупостей. Или ты не согласна?
   Вахранева: Согласна. Другое дело, окончили ли мы их творить?
   Сачин: А вот это скоро узнаем. Так что садись поудобней и внимай.
   Вахранева: Внимаю.
  
   Сачин в молодости: Ира! Привет. Ты как здесь оказалась?
   Вахранева в молодости: Решила прогуляться в парке. Скоро зима, а сегодня теплый день, надо немного погреться на солнышке, пока еще есть возможность. А ты что тут делаешь?
   Сачин в молодости: Да, в общем, тоже самое. Решил прогуляться. Пишу большое произведение, захотел мозги немного прочистить.
   Вахранева в молодости: Прочистил?
   Сачин в молодости: Только начал чистку. Сколько же мы с тобой не виделись, месяца три.
   Вахранева в молодости: Не меньше.
   Сачин в молодости: Я скучаю.
   Вахранева в молодости: Ничего, пройдет. Время лечит. Думаю, болезнь не очень запущенная. Нашел утешительницу, она должна помочь.
   Сачин в молодости: А если скажу, что не нашел.
   Вахранева в молодости: Зная тебя, в это трудно поверить.
   Сачин в молодости: Я и сам иногда не верю. Но факт остается фактом.
   Вахранева в молодости: В конце концов, это твои трудности.
   Сачин в молодости: Когда-то мы все трудности делили на двоих.
   Вахранева в молодости: Что было, то прошло, зачем вспоминать. Это вредно для здоровья.
   Сачин в молодости: А что полезно, все забыть?
   Вахранева в молодости: Не исключено.
   Сачин в молодости: И ты забыла?
   Вахранева в молодости: Я работаю над этим.
   Сачин в молодости: И как, успешно?
   Вахранева в молодости: С переменным успехом. Но я надеюсь добиться сто процентного результата.
   Сачин в молодости: А может, не надо добиваться такого результата?
   Вахранева в молодости: А что ты предлагаешь, носить все в себе?
   Сачин в молодости: Не совсем. Я много думал о нас.
   Вахранева в молодости: Приятно слышать. Но что это меняет?
   Сачин в молодости: Многое.
   Вахранева в молодости: А я думаю, ничего.
   Сачин в молодости: Ира! Ничего еще не потеряно. Осталось очень многое из того, что нас объединяет. Почему мы исходим только из того, что нас разъединяет?
   Вахранева в молодости: Потому что это оказалось главней. Нельзя на одни вещи закрывать глаза, а на другие смотреть широко открытыми глазами. Так не бывает. По крайней мере, со мной. Я вижу все одинаково.
   Сачин в молодости: Да, я понимаю, мы совершили много ошибок.
   Вахранева в молодости: Мне нравится это местоимение: "мы". Значит, я виновата в разрыве не меньше, чем ты?
   Сачин в молодости: Да, я сильно виноват. Но я не понимаю, почему нельзя исправить ошибки? Почему ты так к ним непримирима?
   Вахранева в молодости: Потому что это не ошибки, а линия поведения. Вспомни. Я прощала тебя. А ты снова принимался за старое. И где этому конец?
   Сачин в молодости: Да, ты, наверно, права, но время позволяет кое-что понять. И я понял, как ты мне дорога.
   Вахранева в молодости: Этим меня уже не проймешь, я больше не такая наивная дурочка, которая верит каждому обещанию. Я даже допускаю, что я тебе дорога, но если мы начнем все сначала, ты будешь делать все, что раньше делал. Нет, на эту наживку ты меня больше не поймаешь.
   Сачин в молодости: Я просто физически ощущаю, какую гигантскую ошибку мы сейчас совершаем.
   Вахранева в молодости: А я тоже физически ощущаю, какую гигантскую ошибку я совершу, если поддамся на твои уговоры.
   Сачин в молодости: Ты иногда бываешь просто невероятно упряма. Однажды ты пожалеешь об этом.
   Вахранева в молодости: Не надо шантажировать меня будущим, нам ничего о нем неизвестно.
   Сачин в молодости: Кое-что известно. Мы оба будем раскаиваться в своем поведении. Помнишь пословицу: понять - это простить.
   Вахранева в молодости: А я тебя и поняла и простила, просто нам дальше не по пути. И с этим ничего не поделаешь.
   Сачин в молодости: Ты вдолбила в свою голову эту мысль и не хочешь с ней расставаться, как с любимой игрушкой.
   Вахранева в молодости: Ну, знаешь, мне это надоело. Рада была повидаться, узнать, что у тебя все в порядке. А теперь мне туда, а тебе, надеюсь, в другую сторону.
   Сачин в молодости: Ира! Еще минуту - и уже ничего не поправишь.
   Вахранева в молодости: А ничего поправлять и не надо. Мы все уже решили. Раньше я не замечала у тебя склонности к занудливости.
   Сачин в молодости: Я - зануда?
   Вахранева в молодости: По крайней мере, ты близко к этому подошел. И вообще, мне скучно с тобой разговаривать.
   Сачин в молодости: Вот как! Хорошо, не стану больше тебе докучать. Я удаляюсь. И на этот раз навсегда.
   Вахранева в молодости: Хочется в этот верить.
   Они расходятся.
  
   Сачин: Теперь ты вспомнила эту сцену?
   Вахранева: Теперь вспомнила.
   Сачин: И что скажешь?
   Вахранева: Ты прав, я была дурой.
   Сачин: Это признание дорого стоит.
   Вахранева: Ты не против, если я ненадолго тебя оставлю.
   Сачин: Если это пойдет нам на пользу.
   Вахранева: Поживем. Увидим.
   Сачин: И долго жить, чтобы увидеть?
   Вахранева: По крайней мере, гораздо меньше, чем прошло после той сцены, что ты так красочно описал.
   Сачин: Это уже радует. По-моему, это прогресс.
   Вахранева: Обещаю тебе, на этом прогресс не остановится. До скорей встречи, Дима.
  
   Сцена 22.
  
   Вахранева у себя в комнате.
   Вахранева: Какая непривычная легкость у меня внутри. Легкость на сердце, легкость в мыслях. Как будто я совсем молоденькая девушка, не знающая еще никаких потерь и разочарований. Неужели мне удалось убрать тот самый камень, о котором говорила моя Гостья?
   На сцену выходит Гостья.
   Гостья: Ты еще сомневаешься в том, что сделала то, ради чего вернулась сюда?
   Вахранева: Ты? Как я рада видеть тебя снова. Только ты можешь развеять все мои сомнения.
   Гостья: Если ты нуждаешься в моих комментариях, посмотри на меня внимательно. Что ты видишь теперь?
   Вахранева: Ты стала еще красивее.
   Гостья: В этом твоя заслуга. Ты сделала, наконец, то, что должна была сделать 20 лет назад.
   Вахранева: Значит теперь мой путь свободен?
   Гостья: Я бы сказала, что он свободен от ограничивавших тебя установок. Потому что это тот самый мусор, который делал невозможным легкое продвижение по твоему пути.
   Вахранева: Я, наконец, поняла, как мое нежелание прощать мужчинам их промахи, превратило мою жизнь в сплошной фарс. Я думала, что наказываю их, а наказывала на самом деле себя. В конечном итоге я раз за разом оказывалась у разбитого корыта.
   Гостья: Ты права. В тебе глубоко сидело убеждение о том, что - Мужчина не достоин прощения. Сейчас, когда ты избавилась от него, внутри тебя осталось пустое место. Я советую поскорее заполнить его чем - нибудь позитивным.
   Вахранева: Ты хочешь сказать, что свято место пусто не бывает?
   Гостья: Вот именно.
   Вахранева: Я знаю, что это будет. Что - нибудь вроде того - "Я все тебе заранее прощаю". Как ты думаешь, к чему приведет эта моя новая жизненная позиция?
   Гостья: Это приведет к тому, что для тебя отпадет необходимость в ситуациях, приносящих тебе сердечную боль. Ведь раньше их смысл в том и состоял, чтобы ты научилась прощать. Уроки прощения, как раз и сводятся к накоплению любви. А раз ты и так все принимаешь и любишь, то нет смысла доказывать тебе очевидные вещи.
   Вахранева: Скажи, а Дмитрия это как нибудь коснется?
   Гостья: Самым прямым образом. Ваши судьбы связаны, а значит ему ничего не остается, как измениться вслед за тобой. Помни - изменяя себя, ты изменяешь мир вокруг.
   Стук в дверь. За дверью голос Сачина.
   Сачин: Ирина, можно к тебе?
   Гостья: Сейчас ты убедишься в справедливости моих слов.
   Исчезает. Входит Сачин.
   Сачин: Я тебе кое-что принес. Вот полюбуйся на еще один результат моих усилий.
   Протягивает Вахраневой кипу листов. Вахранева читает написанное.
  
   Молодой Сачин на скамейке в сквере. Подходит Вахранева, садится рядом.
   Сачин в молодости: Ты меня избегаешь. Что происходит, можешь мне объяснить?
   Вахранева в молодости: У тебя еще хватает наглости спрашивать, после того, как я увидела тебя с этой...
   Сачин в молодости: Ну что ты такого увидела. Подумаешь целовались. Это был просто дружеский поцелуй. Ничего более.
   Вахранева в молодости: А прошлый раз?
   Сачин в молодости: Какой прошлый раз?
   Вахранева в молодости: А позапрошлый? Если ты думаешь, что я страдаю амнезией, то глубоко ошибаешься. Моя память уже переполнена эпизодами подобного рода. Переполнена настолько, что у меня не хватает сил сдерживать себя и делать вид, что ничего не происходит.
   Сачин в молодости: Ну, зачем ты все усложняешь. Все эти девушки абсолютно ничего не значат для меня. Ведь люблю я только тебя.
   Вахранева в молодости: Если для тебя эти девушки ничего не значат, то для меня значат. И очень многое. Их неиссякаемое множество красноречиво говорит о том, что ты из себя представляешь.
   Сачин в молодости: Я тот, кто тебе нужен. Ты сама мне об этом говорила.
   Хочет поцеловать Вахраневу, она его отталкивает.
   Вахранева в молодости: Я хотела тебе сказать... Я приняла решение. Мы не будем больше встречаться.
   Сачин в молодости: Ты шутишь?
   Вахранева в молодости: Ты мне больше не нужен.
   Сачин в молодости: Но ведь мы любим друг друга. Ты не сможешь так просто взять и уйти.
   Вахранева в молодости: Ты мне не оставляешь другой возможности.
   Сачин в молодости: Неправда. Хочешь, я покончу со всеми этими девушками раз и навсегда.
   Вахранева в молодости: Ты мне уже много раз обещал, и каждый раз я надеялась, что произойдет чудо. Но, видимо, чудес не бывает. Я уже ничего хорошего не жду от тебя. Поэтому наши отношения теряют всякий смысл.
   Сачин в молодости: Я с тобой не согласен. Они не потеряли смысла ни для тебя, ни для меня. Просто они зашли в тупик. Но не все так безнадежно. Есть способ изменить все в один момент.
   Вахранева в молодости: Я тебе уже предлагала его. Разойдемся и забудем друг о друге.
   Сачин в молодости: Я имел в виду другое. Расходятся - уставшие друг от друга. А те, кто любят - стремятся друг к другу. Ведь мы любим, следовательно должны быть вместе. Я уверен в этом. А поэтому предлагаю тебе руку и сердце. Будь моей женой. Пожалуйста.
   Вахранева молчит.
   Сачин в молодости: Cкажи, что ты об этом думаешь. Только не молчи, очень тебя прошу.
   Вахранева в молодости: Чтобы быть моим мужем, мало одной любви. Ты знаешь мои требования. Чтобы я ответила: да, ты должен стать другим.
   Сачин в молодости: В качестве твоего мужа я просто не смогу быть прежним. Как бы я ни хотел. Если ты мне откажешь, то я потеряю возможность измениться. Меня засосет то болото, в котором я живу и, в конце концов, я просто погибну. Погибну без тебя. Неужели ты допустишь это!
   Вахранева в молодости : Обещай - любить меня.
   Сачин в молодости: Обещаю.
   Вахранева в молодости: Обещай - хранить мне верность.
   Сачин в молодости: Обещаю.
   Вахранева в молодости: Обещай - сделать меня счастливой.
   Сачин в молодости: Обещаю.
   Вахранева в молодости: Мне нечего больше желать и мой окончательный ответ... Да.
  
   Вахранева закончила читать.
   Сачин: Ну, как тебе шуточки моего подсознания?
   Вахранева: Они достаточно серьезны, если ты сам веришь в написанное тобой.
   Сачин: Если говорить начистоту, мне эта сцена не стоила большого труда. Я ведь все это не сейчас придумал. Это сидит во мне с тех самых дней, когда мы любили друг друга. Я просто вспомнил то, о чем не осмелился сказать тебе в свое время.
   Вахранева (задумчиво): Помнишь, как я тебе сказала однажды, что то, о чем мы молчим, влияет на наши судьбы не в меньшей степени, чем то, о чем мы говорим. Твоя сегодняшняя сцена иллюстрирует эту мысль очень наглядно. Мы оба были несовершенны тогда. Я в своей непримиримости, ты в своей безолаберности. Мы встретились для того, чтобы стать другими, но, к сожалению, упустили эту возможность. Кто знает, может быть, как раз из-за того, что я не услышала тогда от тебя этих слов.
   Сачин: Мы уже не узнаем этого. Лучше об этом не думать и не терзаться сознанием упущенных возможностей. Главное, что жизнь благосклонна к нам и предоставляет еще один шанс. Я не хочу его упускать сейчас. Поэтому я хочу, чтобы ты знала, что ты единственная любовь всей моей жизни. А все эти женщины, которые были рядом со мной, помогали мне заполнить ту пустоту, которая окружала меня после твоего ухода. Если бы не они, я просто не дожил бы до сегодняшнего дня. Я умер бы от тоски и одиночества. А ты бы так никогда и не узнала, как сильно я люблю тебя.
   Вахранева: Ты знаешь, еще пару дней назад я к этим женщинам испытывала, в лучшем случае, тихую неприязнь. Теперь же я им благодарна. Благодарна за то, что они сохранили тебя. И я сегодня могу слышать не только твое признание. Я получила возможность ответить тебе тем же. Я люблю тебя.
   Вахранева и Сачин подходят к друг другу. Целуются.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   50
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"