Котяй Евгений Николаевич : другие произведения.

Девять жизней кошки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Небольшой рассказ о части большого мира.

  Девять жизней кошки, душевая и переменная реальность.
  
  Что хорошего в туалете или, например, душевой?
  Это место размышлений. Место, где и когда мы можем поставить мир на паузу.
  Вот и я тоже так думала.
  В жизни случается разное. И теплая ванна, и посидеть с хорошей книжкой для меня стало способом перезапустить реальность.
  Всё так и было.
  Пока однажды мир не рухнул на меня сверху и я, воспользовавшись пеной для ванны одного лузера, не решила принять душ.
  Немного про меня.
  Раз уж вы это читаете и мы с вами общаемся, то это разумно.
  Меня зовут Ларисса, я родилась в 78 году. 1978 году, естественно.
  Две буквы в имени - это трабл в свидетельстве о рождении, который никто не стал исправлять. Мне оно даже и нравится, так как его интересно писать.
  Я миниатюрная, рыжая, с широкими бёдрами и весьма большой грудью. При росте 162 у меня полноценный шестой размер. И, наверное, я бы пользовалась успехом у мужчин. Впрочем, внимание я привлекаю, если бы не одна небольшая особенность.
  Я немая. От рождения я не могу говорить. Тяжёлая травма во время родов.
  Это бывает неудобно и усложняет общение. Хотя развивает некоторые скиллы до удивительных уровней.
  Писать я могу. Со слухом, правда, всё стало не так просто и к 40 я начала глохнуть. Со зрением у меня всё нормально, в наше время -6 это не такая проблема, а вот со слухом всё как-то не очень.
  Я социальный антрополог по диплому и копирайтер по своему основному занятию. Пишу рекламные и продающие тексты.
  Получается разно. Не сказать, что совсем хорошо, но на жизнь хватает. Скромную, если местами не бедную, но хватает.
  Антропологией я тоже занимаюсь, но я не могу читать лекции, не могу преподавать, что стало большой проблемой и почему после аспирантуры я не осталась на кафедре. Что не есть хорошо.
  Ванна подействовала очень хорошо, окружающий мир исчез, я оказалась в другой реальности, потеряв звуки снаружи.
  Живу я одна, поэтому вышла, завернувшись в полотенце.
  То, что мир поменялся и квартира другая, я осознала не сразу.
  Удивительнее был ребёнок лет пяти, что въехал в мою ногу на игрушечном трёхколёсном велике.
  Квартира была та - увиденная мной планировка совпадала. Но вот отделка и этот ребёнок.
  У меня не было детей, я их и не хотела. Не видела смысла плодить нищету и страдание, приумножая скорбь и боль этого мира.
  Кроме того, для детей нужен или мужчина, или деньги. С деньгами у меня было туго, а с мужчинами ещё хуже.
  Я лесбиянка - это вполне нормально и не вызывает вопросов. Мне неприятен секс с мужчиной, физиологически и психологически если угодно. Есть в этом нечто неприятное и тошнотворное для меня.
  А когда я посмотрела на ребёнка, то нечто бородатое с рёвом: "Я следующий", заскочило в ванну.
  - Мам, извини, больно?
  Я инстинктивно стала искать, где написать. Больно не было. Странно, нелепо, глупо, но точно не больно.
  И мне точно нужна была пауза, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.
  - Мама, почему ты молчишь?
  Что сказать? И почему не больно?
  Я посмотрела вниз, на свои ноги и тут мне захотелось кричать.
  Ног не было. Бёдер и ниже не было. Вместо них, все мои ноги были сплошным, технологичным протезом. И таким, каких я раньше не видела, слишком футуристично.
  - Нет, сынок, всё нормально. Только осторожнее, ты мог что-то сломать.
  - Точно не больно? А то ты так замолчала.
  В жопу ноги! Я могу говорить! Это было круто.
  Я прошла вместе с ребенком на кухню.
  Надо было понять, где я, что за место и как я в этом всём оказалась.
  Квартира была моей и даже вид из окна практически полностью знакомый с детства. Это была квартира мамы. Она должна была достаться сестре, но сестра уехала в Израиль почти сразу после мамы и поэтому я эту квартиру у сестры снимаю.
  Не было тополя у окна и школа казалась более старой. Но магазин был на месте. Деревья, что мы высаживали всем двором, стали выше.
  Телевизора на кухне не было, а мне не были нужны очки.
  Кто я, какой сейчас год?
  Ванну занимал мужчина, а ребенок дёргал конфеты из вазы.
  Я открыла холодильник. Тоже не мой: я предпочитаю минимализм, поэтому у меня мелкий японец. А это был высокий швед.
  Казалось, я выше ростом.
  Срок годности йогурта был до 12 ноября 2029 года.
  20 лет вперёд. Интересная машина времени в джакузи.
  С другой стороны, я могу говорить.
  На столике я увидела половину ноутбука.
  Нечто тонкое с металлической задней стенкой и экраном без рамок.
  Экран загорелся и это оказался именно компьютер. И на удивление Мак.
  У меня всю жизнь Маки, я так и не освоила этот бред Виндовых компьютеров.
  Да, дизайн поменялся, опыт был другим, но это было окно в другой мир. И окно понятное.
  С датой стало ясно. С местом тоже.
  20 лет спустя и та же самая квартира.
  И внешне это была не я. Что сняло одну из версий. Это не я в будущем, на время потерявшая память.
  Это перенос сознания в другое тело. Но как с этим жить, что именно произошло? Вопрос весьма неизученный. Как не ясно и сколько мне находится в этом мире.
  Планшет (или это всё же компьютер?) был на иврите, что не мешало.
  Иврит я знала: при маме и сестре, живущих в Израиле, это вполне логично.
  Но вот религиозной меня назвать было сложно. Хотя муж моей сестры раввин. Немая лесбиянка и религия - не самое разумное сочетание. Понятно, что всё возможно.
  - Дорогая, ты ещё не оделась? У Арье сегодня процедура. Будет плохо, если мы опоздаем.
  Одежда была странной. Домашне-неряшливой, но довольно закрытой.
  Больше меня интересовали документы.
  Даркон. Значит я не только еврейка, но и гражданка. Мне 34 года. Я медик и службу проходила, как медик.
  Вот это уже печаль и трабл. Как я буду работать-то?
  В голове было удивительно пусто. Как я оказалась в этой квартире, непонятно. Но зовут меня Двора и родилась я в Ираке.
  Как я в России то оказалась? Полная ерунда.
  Моего "мужа" звали Цви, он работал инженером в метро. Что специфично и странно. У нас метро-то было из пяти станций. Зачем инженер из Израиля?
  Я работала консультантом в медицинском центре. Помогала врачам, которые приехали из Израиля. Скорее гид, а не доктор. Это было проще. Но тоже не сахар. Будем жить.
  Город изменился: стал более европейским, а вот люди нет. Такое ощущение, что я попала в Иран, Египет или в Арабские Эмираты. Это пояснило, что за ерунда с одеждой.
  Нужно было разобраться с историей. За десять лет они чего-то много поменяли. И было сомнение, мой ли это мир.
  Ну, по крайней мере, одно неизменно. Путин по-прежнему президент России. Хорошо, что, даже переместившись в будущее или прошлое на 10 лет, ты можешь быть уверен в том, кто у власти. Собчак - министр образования. Кадыров - министр внутренних дел. Если мир сошел с ума и остаётся безумным, это внушает спокойствие.
  Процедуру делали в медицинском центре, нечто урологическое: что именно, я так и не поняла. Должна была понять, будь я на самом деле доктором, но я ничего не поняла, а искать в интернете было не совсем правильно.
  Но я выяснила, что со мной.
  Я была военным медиком. Уже была беременна, когда попала под обстрел в Секторе Газа. Ребёнка спасли. А вот ноги, увы, нет.
  Детей у меня было двое. Старшему было уже 8, младшему 4.
  Мы могли бы жить в Израиле, но в России оказались, так как в 26-ом году были ограничены права религиозных.
  Цви не был религиозным, но он соблюдал шаббат, ходил в синагогу. Светский Израиль ему не был интересен. А тут эта работа в России.
  Со мной всё понятно. Я до 26-го года ходила в миллум. Когда мне исполнилось 35, сказали, что уже не надо. Лишнее. И лучше Вам, мадам Пантелят, заняться детьми.
  Я спорила, но не долго.
  Двора была другой. Мы с ней были разными, но я изучала её жизнь и мир вокруг.
  Уже обвыклась. Каждый раз, когда принимала ванну или закрывала дверь туалета, я боялась, но ничего не происходило.
  Самое сложное - это муж. Но Цви оказался очень хорошим и добрым человеком. И очень нежным.
  Я просто закрывала глаза и старалась не думать. Несколько раз меня тошнило после близости, но я старалась не усугублять.
  Зато с ним можно было петь: он знал миллион песен и у него был хороший голос.
  Переход случился неожиданно.
  
  Когда я вернулась из ванной, в постели лежала женщина. Была ночь. Странно. Но я уже не боялась.
  Утро было неожиданным и непонятным. Спиленный тополь был молодым деревцем. За окном было лето и машины были старыми. Да и мебель в квартире. Я помнила такую только по кино. Девушка оказалась африканкой. Судя по коже и росту, из центральной Африки, англоговорящей, что опять же повезло.
  Не повезло мне. И сразу по многим пунктам.
  Она действительно приехала из центральной Африки учиться на медицинском. Её отец был местным коммунистическим диктатором. В 70-е годы и не такое было.
  Нбдани, а так её звали, была девушкой крупной, фигуристой, даже немного лишнего, по-своему доброй, образованной и в то же время ограниченно умной. Никакое образование не могло выбить из неё идей, воспринятых в детстве. Она, как и её отец, были сторонниками идеи чёрного превосходства, порядка.
  А вот девочка, чьё тело мне досталось, была относительно миниатюрной блондинкой. Белой, естественно. И родом из ЮАР. Чем-то в своё время её отец насолил отцу Нбдани. Практически и юридически по местным законам та, в чьём теле я оказалась, была рабыней. Да, белой. Да, в Советском Союзе. Но кого это ограничивало и кому мешало?
  Другой трабл, не менее тяжёлый, заключался в том, что по приказу отца Нбдани её сделали глухой. Без ног лучше.
  Жизнь у меня началась крайне невесёлая и неприятная.
  Помогало то, что в любой момент меня могло выдернуть и я оказалась бы в другом теле.
  1972 год был, конечно, интересным, но не с моего места. На коленях-то и у сапога -какой интерес? Отношение к мужчинам у меня, надо сказать, поменялось, особенно к темнокожим.
  Выдернуло меня опять неожиданно.
  
  То, что это произошло, стало понятно сразу.
  Ночь сменилась днём.
  И рост изменился. И весьма заметно. Головой за косяк двери, а это о чём то, да говорит.
  Слух, зрение на месте. Руки-ноги тоже, но тут и засада.
  Я мужик, чёрный и очень здоровый. Тот, кто меня так кидает, явно не страдает отсутствием цинизма. И не лишён, маму его, юмора.
  Квартира была другой, вообще не Россия. И, зайдя в комнату, я увидела себя.
  Не настоящую себя и не Пантелят, а Хелен, тело которой я покинула секунд 5 назад.
  И уперлась взглядом в ствол дробовика.
  - Мать, мать, мать...
  - Ты не Морис. Кто ты?
  - Долго говорить.
  - Куда делся Морис?
  - Не знаю, я здесь секунд 40.
  - У тебя тоже провалы в памяти? У меня так. Откуда ты? У тебя совершенно другие глаза. Я их знаю.
  - Из России. Даже какой год не знаю.
  - 1992 год. Извини, дробовик не отдам, вдруг Морис вернётся.
  - Что здесь происходит? Где мы?
  - Мы в Йоханнесбурге, я сбежала. Морис - наёмник. Всего их семеро. Старший Эбикелла. Дежурите по двое, каждые 8 часов. Твой напарник ушёл за продуктами и выпивкой. Морис - настоящее животное. Его напарник Чака, добрее, но алкоголик.
  - Надо бежать.
  - Ясно.
  Я не военная. Вот из разряда совсем. У меня знакомых военных-то, только лузер, который Николай, да и то не уверена, чем он там служил и было это 7 лет назад и в другом теле.
  Вошедшего Чаку я даже не услышала и повернулась, реагируя на разбитые бутылки. Здоровый шкаф, такой же брутал у меня за спиной и дробовик передо мной.
  Если она выстрелит, это конец.
  Вниз, подсекая ноги Чаке, и на карман.
  На кармане Мориса, а теперь моём, висел нож. Широкий кинжал с пластиковой рукояткой.
  Как он оказался в сердце Чаки, я и не поняла.
  Николай мало что объяснил, но шесть лет медицинского - хороший опыт. Да и тело Мориса оказалось достаточно тренированным.
  Выстрела не последовало. Дробовик не был заряжен.
  - Круто. У нас часов 5-6, до прибытия смены.
  Негр и белая девушка в ЮАР в 1992 году. И сколько у нас шансов остаться незамеченными?
  - И что мы будем делать?
  - Звонить дяде. Он был капитаном у скаутов Саулса, сейчас честный бизнесмен.
  - Ты в нём уверена?
  - Я в тебе и себе не уверена.
  Она позвонила, а я закинул труп Чаки на кухню. В комнате он мне явно мешал.
   Чтобы не рисковать, я перерезала ему горло, положив на кухонный стол так, что кровь стекала в раковину.
  Не самый простой цирковой номер, но в ванну я заходить не хотела.
  Я обыскала труп. Ножей у нас оказалось шесть. По три на каждого, всё одинаковое. Дробовик и автомат (пистолет-пулемет, но тогда мне было всё едино).
  Были ещё два бронежилета. Только вот в жилете Чаки Хелен Грандье просто бы утонула.
  Люди Жана Грандье прибыли через 40 минут.
  Здоровые буры: широкие, плотные, бородатые ребята, увешанные оружием, как новогодние ёлки. На их фоне, сухой, поджарый и чуть ниже среднего роста, Жан смотрелся ребёнком.
  Только это было обманчивое ощущение. Его выдавали глаза: чайные глаза тигра с зрачками, как жерла пушек главного калибра.
  - Кого я вижу! Капитан Бишоп. Морис Анри Бишоп собственной персоной.
  Стволы сразу уставились на меня и один из бойцов передвинул палец ближе к спуску.
  - Тише! Не хочу, чтобы у ваших людей сдали нервы.
  - Тише, парни! Я сам лично сожгу Инквизитора. Берём его с собой.
  Тяжело ехать за город в багажнике. Хорошо, хоть не в разных сумках.
  В бубен мне, понятно, слегка настучали и ехала я именно в багажнике. Я вспомнила, кто я.
  Было это у Лузера, слушали мы музыку. Назгул "Вместе весело шагать по болотам".
  Всем понравилось, все пели, а Лузер в своей ворчливой манере откомментил:
  - Деревни поджигать? Ну-ну. Скауты в Родезии так и делали, оч им весело было, пока не столкнулись с Инквизитором.
  - А это кто?
  - Морис Бишоп, он же Инквизитор. Выпускник военного факультета университета Дружбы народов, сам родом с Гаити. 30 лет воевал в Африке. Наёмник, военный инструктор. Убийца и насильник - подонок ещё тот.
  Его фирменная фишка - это пытки и сожжение военнопленных и мирных жителей. Он изгонял из них бесов и смирял гордыню. Сейчас живёт на Гаити. Богатый человек. Написал две автобиографические книги "Мы идём по Африке" и "Бремя Чёрного человека".
  - Его так и не убили? При такой репутации.
  - Он работал на очень серьёзных людей. Как на Гаити, так и в Африке. В автобиографии он этого не пишет, но, скорее всего, на кого-то из старых нацистов.
  - Выпускник Лумумбы. Странно.
  - Он Карлоса лично знал и, в отличие от Ильича, учился на военном факультете. Та ещё кузница КВН-щиков была в 60-70е.
  Да, если я Морис Бишоп, то поездка в багажнике - это ерунда. Даже просто пуля в голову - это мелочь. Будет хуже.
  Но как мне свалить и куда? И что происходит? Теперь я оказалась в другой ванной, но тоже явно не случайно.
  Что связывает меня, Пантелят, Хелен Грандье и Мориса Бишопа? Это не квартира и не еврейство. Ванна, как способ перехода - это инструмент. Не случайный, но что-то ещё есть.
  Промежутки тоже разные. И выбор персонажей далёк от зоны комфорта. Но логика и сознательный автор этих приключений есть.
  Я не могла играть медика и вот у меня есть медицинские знания. Теперь я могла бы стать Дворой легко.
  Из общения с Хелен я знаю, что с 19 лет она помнит себя всего 3 года. Остальное провал в памяти. Если причина провалов я, то меня ждут ещё 11 лет в её шкуре. Что пугает. Госпожа может быть строга и с возрастом вряд ли воспылала кротостью и отреклась от расистских взглядов.
  Хотя не факт, что вернусь именно я. Пока я ни разу не возвращалась в то же тело.
  Другое тело, память. Сомневаюсь, что мне поверят. Мне нужны или знания, или военные навыки. А лучше и то и другое. Конечно, Чаку я сделала, но это случайность.
  И помыть руки в ванной мне вряд ли дадут.
  После машины меня сгрузили в вертолёт, затем в самолёт.
  Казалось, прошли сутки. Есть и пить хотелось жутко.
  Место, куда я попала, напоминало тюрьму. Может, и было какой тюрьмой. Меня раздели и стали поливать из шланга. Давление жуткое: от удара струи в грудь перехватило дыхание.
  
  Я открыла глаза. Чёрт, получилось. Меня переместило.
  Кафель на стенах был другой.
  - Вам плохо?
  Судя по тому, что вопрос был задан на иврите и на говорившей была израильская форма, я была в Израиле.
  Вокруг была армейская душевая. А я была чёрной, и теперь девушкой.
  Новый образ. Интересно, сколько их?
  - Нормально, просто поскользнулась.
  Дату я узнала почти сразу. Я оказалась военнослужащей. Еврейкой по матери и не еврейкой по отцу. Сюрпризом оказалось имя. Рисса Бишоп. Хотя тут меня все звали Ри.
  WTF? Дочь Хелен и Мориса. Каким образом? И нет ли в этом секрета? Притом, что в 1992 году дочь у них уже была.
  Похоже, о том, что произошло в Йоханнесбурге, я не всё знаю.
  На дворе был 2016 год. Президент России Путин, Премьер Израиля Нетаньяху, снова стабильность.
  Удивительно, но в моих вещах обнаружился Коран. Танах тоже был, но читала я его явно реже.
  Интересно. Я и не знала, но вот что значит информация.
  Основатель династии Грандье, тоже Жан, после поражения буров в Англо-бурской войне уехал в Палестину, где встретил Нехаму Брюге, ставшую его женой. В годы Первой мировой войны воевал против англичан, был посажен в тюрьму и отправлен отбывать срок в Северной Родезии. Его сын, Гаврош Грандье, окончил Сорбонну, но был сионистом и антибританцем. Сменил имя на Гирш.
  Поэтому к 21 веку Грандье были богаты и, сохранив имя, оставались евреями.
  Впрочем, были несколько парадоксальны в своих взглядах. В целом, Израиль, как государство, их не устраивал и службу внучки и дочки в ЦАХАЛ они не поддержали.
  Я читала электронную почту.
  При этом почта у четы Бишоп была одна на двоих.
  Весьма странно.
  Служба между тем шла своим чередом. И навыки, которых мне не хватало, я получила.
  Тайны постепенно стали раскрываться после моей первой увольнительной.
  Дани Вмбаса оказалась очень похожа на свою мать Нбдани. На самом деле её звали, как и мать, но так было проще.
  Она была чуть старше, но это не помешало нашей любви.
  Отношения у нас были ровные, без всех этих историй с рабством и прочим.
  Две молодые, сексуальные и любящие друг друга женщины.
  Но это должно было раскрыть некоторые тайны.
  Моё появление в ЦАХАЛ не было случайно и у побега Хелен были свои цели.
  Скандалы, интриги, расследования, предательства и убийства.
  Морис Бишоп и Нбдани Вмбаса поженились в 1994 году. Что было весьма специфично. Получается, они обе были женами Мориса. Мир всё страньше и страньше. Мы, помимо всего, оказывается, ещё и сёстры по отцу.
  О, сколько нам открытий чудных!
  А Хелен Грандье, точнее доктор Хелен Грандье, добровольно работает на семейство Бишоп. Морис руководит при этом совместной компанией Грандье и Мбваса.
  Или это был не побег, а рейдерский захват?
  И чего-таки мне в этом всём делать? Могу ли я это изменить и как?
  Утром, лёжа в постели с Дани, я об этом думала. Как и о том, хочу ли я что-то менять. Мне на 7 лет больше и в то же время я не постарела, а даже стала моложе.
  Кто я, чего я хочу? Когда и где я была счастлива? Почему я здесь? И какое отношение имею ко всему этому?
  Мне явно рассказывают историю одной семьи. Но минимум двое к этой семье не имеют отношения. Я сама и Двора. Или имеют?
  Дворе в 2029 году было 34 года. Родилась она в 1995 году. Сейчас Двора должна была учиться в медицинском. И не так далеко от меня.
  Внезапно я задумалась и нервно дёрнулась, разбудив Дани.
  Мне нужно было найти Двору и узнать, не приёмная ли она дочь.
  В 1995 у меня родился ребенок. Детская глупость. Не самые приятные воспоминания, хотя по сравнению с тем, что я вынесла будучи Хелен, это ерунда. И если Двора моя дочь, что конечно жуткое совпадение, но возможно, то история становится понятнее.
  Знать бы ещё, родная ли я дочь своей матери. Тогда вообще интересно. Воображение разыгралось.
  Но выводы делать рано. Практически каждый раз, делая выводы, я ошибалась, разве что действительно своевременно в это тело меня дёрнули.
  Но странно быстро я покинула тело Мориса.
  А ведь это могло дать информацию и весьма ценную. Даже за то время, пока я была Морисом, получила данных больше, чем за шесть лет до этого. И сейчас общение с Дани дало крайне много.
  Я решила сделать ход конём и написать самой себе и Лузеру. Время было уже подходящее. Я не ответила.
  А вот Лузер написал. Он сказал, что будет в Израиле только на следующей неделе.
  Отношение с Дани были странными, точнее странно равными.
  Я привыкла несколько к другому, но теперь у меня был более правильный колер. Впрочем, появилась у меня мысль, что колер не имеет такого значения.
  Но, чтобы понять, мне нужна была Хелен Грандье. Понять, как она без меня.
  И что произошло у них с Морисом.
  
  И Хелен появилась на следующей неделе. И раньше Лузера.
  За это время она стала совсем другой. Появилось в ней то, чего не было в 92-ом или что я не смогла увидеть тогда.
  Если вынести за рамки её пусть и очень загорелую, но белую кожу, то она вполне могла сойти за африканку. Ну ладно, с учётом загара, вполне даже за квартеронку сойти могла. Особенно с учётом украшений и традиционной скарификации, которую тоже было немного видно.
  Привет. И как тебе здесь?
  Нормально. Дани на прошлой неделе была.
  Я в курсе, я о другом. Или ты думаешь, что я не поняла.
  Элементарно. Я что свою дочь не знаю? Не стала бы она со мной разговаривать на иврите. На английском - да, на голландском, так скорее всего, а вот на иврите вряд ли. Я его элементарно практически не знаю.
  Я рано исчезла.
  Ты почти сразу вернулась, что хорошо. Хотя кто тебя знает? Может, для тебя и 100 лет прошло. Я так и не разобралась.
  Мы уже об этом говорили.
  О том, что у тебя оно нелинейно, я в курсе. И, даже когда договорились, не в курсе.
  Ты откуда сюда?
  Из 92-го года, Морис, почти сразу после Чаки.
  Раньше ты не была в Риссе.
  В моей жизни нет, в её не знаю.
  Именно так. Я-то помню: мы стараемся это отслеживать.
  Я вот хотела спросить. Это единственная твоя дочь? Есть у меня подозрения.
  Оно не подозрения, но ты раньше никогда не спрашивала. И всё было без тебя. Даже не знала, что ты в курсе.
  Или знала, но было не время.
  Тоже возможно.
  Как Госпожа? И как Вы живёте? Я сейчас не очень понимаю ваши отношения.
  Нормально. И вот в этом между нами ещё одна разница. Для меня она любимая женщина, подруга, учитель и наставник. А для тебя она Госпожа. Мы же тогда больше играли, понимая условность происходящего. Это же Советский Союз и не средние века. Кому было дело до этой фигни с рабством? Президенту Мбенге, разве что. Или вот тебе. И это странно. Зачем тебе это надо?
  Не знаю. Но какие у меня шансы были в чужой стране? Меня бы вернули в посольство.
  Сильно не факт, ты же не девочка была. И за столько лет, скажешь, шансов не было?
  Были. Конечно, были. Можно было бы... Ты, в целом, права.
  Ты даже не пыталась сбежать за всё это время и с Морисом не побежала бы, если бы я тебя не спровоцировала. Это внутри тебя и для тебя это серьезно.
  Права. Но как Госпожа и как вы всё решили?
  Она хорошо. Нам было не так просто понять, что не так и найти формат, который позволил нам жить, учитывая тебя. Ты очень хороший медицинский исследователь и антрополог, но в голове у тебя творится странное.
  А ты? И всё же как Госпожа?
  Она хорошо. Мы живём вместе. Она на Гаити. Мы: Нбдани, Морис и я руководим общиной не очень маленькой, но влиятельной. Сейчас на Гаити Вуду - одна из государственных религий. Раньше этой общиной руководил барон Ла Фер. В прошлом нацистский преступник. Но он погиб в 2012 году. И общину возглавили мы. Точнее Нбдани и Морис. Я чем-то могу руководить, пока я не ты. А ты занимаешься медициной, как и Морис, естественно. Ты извини, но ты как наша общая болезнь. Польза от тебя есть, но иногда утомляет.
  Я тебя понимаю, я тоже лучше бы сидела и занималась своими делами.
  Ты ими и занимаешься. И весьма успешно.
  Я даже и не знаю, чем занимаюсь.
  Ты вирусолог и антрополог. И гениальный, сколько я знаю, но анонимный. По естественным и понятным причинам
  Ножка стола подломилась и я ошпарилась кофе. Неожиданно и не вовремя.
  Меня может выкинуть в любую минуту, сейчас скорее и выкинет. Через час сюда придёт человек, расскажи ему всё. Он должен знать.
  Обреченно я отправилась к пункту назначения.
  Когда выходила из ванны, я уже не сомневалась, что выйду в другом месте и времени. Для верности я пробыла в ванной минуты две, было тихо.
  
  Это был тот же самый номер. В той же позе в кресле сидела Хелен. Из её груди торчал кинжал. Классика авторства Эппелгейта. Любимое оружие Мориса.
  На часах было час пятнадцать спустя.
  Вечер перестал быть томным. Хотя и не вечер.
  И не факт, что получится вернуться назад, что сейчас вот через несколько минут выкинет.
  Кто убил не важно. Но делать что-то надо быстрее.
  Зашла в ванну. Глотнула воды и ополоснула лицо. Решительно открыла дверь.
  
  За окном была квартира, та самая. Посмотрела вниз. Под ногами были протезы. За окном осень, никого не было.
  Вид за окном был ещё более старым. Это был не 2029 год. Здания школы за окном уже не было. В отражении она увидела себя. Волосы были седыми.
  Планшета не было, но на его месте были очки.
  Она их примерила.
  Это оказался модуль виртуальной реальности, опять новая технология. Управление удобное, освоиться получилось за час.
  Это был 2044 год. Уже много. 58 лет, довольно почтенный возраст.
  В первую очередь надо разобраться с исторической и политической ситуацией и подумать.
  Желания писать и выяснять не появилось, так как прошлый раз это привело к кинжалу в корпус. И бил профессионал.
  По крайней мере, хорошо знающий анатомию.
  И никаких следов сопротивления не было. Даже лишний поиск мог быть опасен, хотя столько лет спустя, кому интересно.
  Путин всё ещё был Президентом России, уже более 40 лет, это даже не Брежнев.
  Оказалось, что он был оцифрован и его создание перенесено в новое тело.
  Было много шуток про Бессмертного Бога-Императора. Впрочем, официально оцененных отрицательно.
  Правительство США ввело новые санкции.
  С политической карты мира исчез Израиль. На его месте была одна только Палестина. Генеральная Ассамблея ООН отказала светскому правительству Израиля в праве на суверенитет.
  Не цветное меньшинство в Америке было ограничено в правах. Рассматривался вопрос о его высылке в Европу.
  Канцлер Германии Али Беруни и Премьер Министр Франции Марсель Мохаммед Танжри были против, а Премьер Министр Великобритании Лакшми Сикх выражала обеспокоенность.
  Как оно возможно? Было нечто нереальное во всей этой ситуации.
  И тут в сознании словно произошёл взрыв.
  Какая на фиг Россия?
  Не могло в этом времени быть никакой России. Известно же, что СССР был восстановлен в 2000 году.
  Да и имя президента что-то странное. Буквы правильные, но сочетание не то.
  Я сняла очки, чтобы подумать.
  Дверь ванной открылась. Появилась женщина лет 35 в кожаном костюме из серой кожи. Невысокая, рыжая с немного острыми чертами лица. На поясе был кинжал.
  Мои извинения. Особенности тестирования.
  Тестирования?
  Да, мы в компьютерной симуляции. Надо сказать весьма реалистичной. Не для развлечения, больше для терапии, и весьма удачно. Когда закончим, можно будет именно так.
  Интересные технологии.
  Пока экспериментальные. И если не секрет, на чём мы прокололись?
  Президент. 40 лет подряд, это нереально.
  У дизайнера фантазия отказала. Ей еле-еле 20 лет, не смогла представить другого президента, да и фантазии у неё оказались странные.
  Как я вернусь?
  Так же, как здесь оказались, через ванну. Не самое удачное решение. Но тут увы. Сейчас ничего уже нельзя поменять.
  Сказав это, она просто растворилась в воздухе.
  Интересное кино, странное. Возможно это безумие. Или ответ на вопросы.
  Но без вариантов, я зашла в ванну, посмотрела на себя буквально несколько минут. После всё же приняла душ.
  Когда вышла, то мир снова стал немного другим.
  
  На кухне сидела и кушала картошку с сыром дочь, я улыбнулась, обняла её.
  Было около 15, она только пришла из школы.
  Я включила телевизор. Звука не было, да он нам и не был нужен. Я его именно смотрю фоном, а дочь не слышит, поэтому звук ей не нужен. На экране о чём-то говорил Типун, в преддверии 16-летия восстановления СССР.
  Дочь посмотрела на меня непонимающе.
  "Ты мой мир".
  "Я тоже люблю тебя, мама".
  Лампочка в ванной мигнула и погасла, только никого это уже не волновало.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"