Сидели в парке, целовались, на лавочке. Солнышко, птички, романтика. Только к шелесту листиков и нашим вздохами между поцелуями примешался шум шагов.
- Эй, ну-ка перестаньте, молодые ещё такое делать!
Это местный прохожий, дядька лет пятидесяти, аккуратный, немного растрёпанный.
Пока мы в шоке воззрились на него и до того, как вдохнули, чтобы возмутиться, последовало продолжение:
- Ой, извините! Вы вон какие, взрослые, не увидел сразу! Думал школота снова обнимается.
И пошел бегом дальше, правда застеснялся. Неудобно ему стало, а мы переглянулись, похихикали и дальше изучать друг друга.
Она
День. Ночь. Тихо. Преобразование завершилось, рана затянулась. Родители уехали с ночёвкой на дачу, время было, плащ по дому из перьев поносила, главное кровь не капает, не суть важно, как одета. Но в ночь я не вылетала. Щенок жив, тоскует и ослаб. Хоть и упыри много крови высосали, но не помогло, все равно нет полной силы в такой хитрости. Ничего, восстановлюсь и снова в драку, малыша нужно вытащить из лап идиотов.
Спокойствие внушает связь, которая и работает обратно, от меня можно слать потоки сил и здоровья. Так я немного подпитала пушистика. ЭХ, а он только откормился за время житья у семейства. А эти изверги нашли его. Моя вина, что иногда забываю подчищать следы или бываю рассеяна, редко, но и меня видят.
Тоска о прошедшем накатывает волнами, то хочется плакать, то молчать и выть от тоски. Хватит ждать.
Нужно выбраться из ракушки и идти, сделать шаг. Есть те, кому хуже, а мне нужно сделать работу. Просто работу, и она станет меньше. Однажды, я смогу вздохнуть, без ощущения гнева, ненависти и злости. Я вдохну запахи города, но в них не будет яда.
Он
День. Вечер. Тьма отражает состояние. Сначала я лежал в беспамятстве. Все думали гипнозом ударила. Но это были годы, которые я переживал с нею. Я был в каждом случае сна, она скинула мне все, все моменты до меня, немного, все до текущего обмана. Я ее обидел. Все переживания, месть ублюдкам с улиц и помощь страдающим, этого хватило понять ее. Ее смысл жизни в помощи, а мы охотники. Азартные, жадные, злобные твари, которые мешают ей итак нести тяжёлую службу в этом мире. Ее спокойная жизнь состоит из радости за спасённых и взрослении физически рождённого носителя.
Каждый эпизод, мысль, переживание.
Я пережил с ней смерть моей семьи, ее тоску и боль. Я сожалел и горевал ее слезами, что не успела на несколько жалких минут. Увидел ее обиду на меня, чувства, которые она скрывала, боль, которую подавляла. Любовь, она была моей, вся. От запаха, который помню и до преданности в сердце, о доверии, которое хранила обо мне. Думала что поддержу даже такой, в ипостаси.
О боги, какой же я дурной!
Вместо открытости принял сторону зла, вместо веры, подумал, что обманывает, а она боялась. Боялась, что оттолкну, то, что и кто она. В итоге мы разбежались, чтобы строить каждый свой путь. Но она верила, что я ее истинная пара. Тосковала, но не надоедала, отпустила, но любила.
Она как лебедь, полюбила и верна на всю жизнь. По крайней мере жизнь этого физического тела.
Как все отрицательно сложилось.
Она
Небольшие перебежки, сложный путь на извилистой дороге парка, беговой трек по центру, рядом - для колёсного вида спорта. Редкие велосипедисты спешат отработать километры . Шум заблудившегося ветерка в кронах деревьев, шорох цветущих сосен. Непередаваемый аромат сосновой хвои, нектара ее цветов и нагретой травы. Далёкие звуки грозы, которая тоже торопится и сердится на медленные тучи. Они тягуче сбрасывают там, вдали, ведра воды на прохожих.
Моя обувь для прогулок, но не для бега. Я забрела сюда в поисках тишины. Неприметная проплешина в кустарнике забора, приветливая прохлада темной зелени. Запах цветов. Этот заброшенный сад определенно был когда-то самым значимым для обитателей этого района, сейчас многие его основатели переехали и бросили детище расти самостоятельно.
О, какая здесь беговая дорожка, идти по ней, пружинящей, с мелкозернистым покрытием - одно удовольствие. От дома совсем не далеко.
Я хотела попасть под дождь, хотела настолько яростно. Будто он мог очистить всю ту шелуху и мусор, которые несут в себе мысли и действия людей этого города. Моего родного города.
Примитивность, которая толкает торжествовать со стихией. Животная жажда жить и при этом неописуемый страх перед мощью и силой молнии. Первобытность проявляется в желании танцевать под дождем, тянуть руки к теплым лучам солнца, кричать со скалы, задержать дыхание перед погружением в воду, пропустить песок между пальцами, побежать и подпрыгнуть с ветром, лететь. Сколько энергии содержат эти действия? Если бы каждый хоть иногда наслаждался красотой живого мира, наверное он бы меньше гадил в нем...
Моя сущность рвалась на свободу, туда, к озоновым тучам, туда к музыке грома, нарастающего, в тяжёлых тучах с синью и пушистых облаках над миром, в лучах солнца. Туда, где кому-то плохо...
Столько боли и сожаления, столько жажды крушить и убивать, эти чувства усиливались с каждой прожитой минутой. Я уже забыла о прогулке, уже закрепчавший ветерок не тревожил, не звал. Я не обращала внимание на молнии и гром, переползшие и извивающиеся совсем рядом. Забыла про дождь и капли с неба, про танец под ними. Эти ощущения, такие родные, как отголоски моей боли раньше, как яд, который я храню и отведываю в воспоминаниях о прошедшем. Они настолько яркие, родные, что я заподозрила своих подопечных в эмпатии на моем канале приема.
Сначала я послала сигнал- проверку, обычно это картинка, которая вызывает реакцию, отклик. Например не с того ни с сего вспоминается кислый лимон, жёлтый, с каплями сока, косточкой и ароматной цитрусовой кожурой, на тарелке. Да отклик есть от всех, кроме щенка - он спит, да и не ответит, отклик будет - что это за мяч.
Но нет, не они. Кто-то другой.
Что это, нужно проверить и может появился кто-то как я? Я не одна? Столько лет поисков и найден соотечественник, не верю, пока не увижу.
Шаг второй, направление, от парка на юг. Странное совпадение, но туда я старалась не ездить эти пару лет. Ноги сами понесли, одна мысль горела, звала. - "Мне туда нужно, там меня ждут?"
Я перешла на бег, даже чуть не сбила велосипедиста, который спрятался под мостом на треке.
Шаг, ещё шаг, ощущение сильнее, парк позади, теперь я на улице, вот школа, в ней пусто, каникулы. Дождь полил без предупреждения, я мгновенно промокла. Но цель горела, как огонь напалма, вода не могла его потушить, а только вызвала дым и шипение. Раздражение на мешающий фактор, сырость под ногами и в теле. Тело начало уставать и задыхаться. Шаги, взамен бегу, мороська взамен ливню. Дом, знакомая многоэтажка, магазин и воспоминания об украденной шоколадке. Эта самая точка неверного выбора, который не вернуть во времени. Я пришла. Дом, квартира его. Трансляция чувств, эмоций почти завершилась.
Нерешительности как не бывало, сейчас я уверена, что должна была зайти, увидеть, понять. Стук, эмоции уже мои сначала всколыхнулись, но с каждым ударом подмерзали, как и мокрое тело. Я спокойна, холодна, это странная реакция. Я его не простила, отложила мысли и факты на время, но зов не позволил взять отгул, слишком много я должна делать.
Шорох, шаги. Сердце пропускает удар, но тоже леденеет и стучит медленнее, тише. Ой, от руки у двери потянулся морозный узор, красиво. Любуюсь. Наверное я ещё в шоке от произошедшего и травмы, слишком спокойно отношусь к нарушению конспирации, месту, где стою.
Наконец дверь стала открываться, стоит он, всё ещё с раной от ожога на руке, взгляд расфокусированный, крыльев нет.
- Ты один?
Надежда всё ещё жива и дохнуть не хочет.
- Да.
Вздох полу-стон и выдох. Он не верит. А я зря шла, это были мои переживания, которые он смотрел, переживал и да, канал связи всё ещё у нас с ним есть, как оказалось.
- Извини, что отвлекаю. Думала найду не тебя.
Разворот, нет желания его видеть. Он молчит, так даже лучше. Могу спокойно уйти, потрясти мозг на наличие нейронов и связей между ними.
Ноги привели в тот магазинчик, снова шоколадки, на этот раз я купила три, сама, начала грызть самую толстую, с орехами. Белка летяга. Осталось в дупло вернуться и в клубок из хвоста укутаться.
Быстро он отошёл, выбежал и смотрит по сторонам. Ну уж нет, личина изменена, теперь я пышечка. Тогда было ошибкой сближаться. Аппетитная и с тремя шоколадками, иду мимо.
Он непроизвольно сделал шаг ко мне, я добавила антуража - причмокнула и уркнула. На самом деле орехи в шоколадке удались, готова ещё на пачку потратиться.
Не признал, к нему ходила в своем облике, а вот вышла из подъезда другой, в магазин вошла третьей. Смена места, облика, как память отшибает в проёмах, так и мне легче меняться.
Ушел, даже чутье не привело ко мне, не время.
Только сейчас осознание пришло, что я ему скинула всю память этой оболочки, все мысли и чувства.
Это катастрофа, я не готова была раскрыть свои сокровенные мысли и желания. Глупая. Но это уже сделано, а такой фон не поменять, забыть не получится.
Бреду домой, две другие шоколадки и половинка первой забыты на скамейке у дома. Их съест местный бомжик, хоть он порадуется.
Стоп, развернулась, иду обратно. Бомжик не старенький, но усталый. Смотрю в глаза, синие, как небо на картине с закатом. Выдыхаю:
- Жить?
- Да.
- Город?
- Прага.
Моих сил хватит его убедить приехать в аэропорт, билет ему куплю и передам позже. Видимо раскуклиться все же придется. Эта жизнь была нарушена войнами, которые скрыты за политическими интригами, буч, который был скрыт от всей общественности. Зато поломанные судьбы остались, кто-то так и не приспособился, кто-то уехал, успел. Этот человечек не смог, был забыт родственниками, а его просто обманули знакомые, которым он подписал по дружбе бумагу, вот и весь сказ. Он даже не подопечный, а затронутая судьба.
Возвращаюсь, нужно вставать на рельсы нагрузки. Физическая оболочка тоже возвращается к работе.
Раны затянулись, крылья смогла наконец убрать, теперь серый плащ не волочится за спиной, поэтому вышла на прогулку, поэтому зашла на запретную территорию.