Часть четвертая.

На высоких холмах стоит град-Москва,
Град стольный, златоглавый.
Как и в столицу Москву собирался окрестный люд,
Люд творческий, музыкальный.
Скоморохи удалые, ряженые,
Гусляры и песняры.
Идут они в Москву белокаменную,
Показать уменья свои, да показать музыку свою,
Да доказать, что не хуже она волынок заморских.
Веселится люд, песни поет, скоморохов слушает.

Как гудит, веселится люд местный, люд пришлый.
Как поют они песни-песенки,
Как танцуют пляски разудалые.
Да и люди вперемешку с лепреконами.
А в одном конце скоморохи пляшут,
На гуслях играют, на балалаечках.
А в другом конце люди в юбках заморских пляшут,
Волынкой себе подыгрываю.
А и весело звук музыки несется.
Да и вплетается в песню красивую.
И волынка с балалайкой свой мотив ведут.

То одни выйдут наперед, то другие.
То одни споют, то другие.
То одни спляшут, то другие.
Веселится народ, громко хлопает.
Позабыли уже, зачем собралися.

Да тут раздался шум от ворот растворенных,
От ворот городских настежь распахнутых.
Тут и видит люд московский,
Как идет от ворот толпа лепреконов заморских.
Тут и видит люд московский,
Как ведут лепреконов славные Фрол-шаман да Наташа-искусница.
Ведут на суд царский, справедливости ждут.
А и хмурятся те лепреконы, и печалятся.

Выходили на площадь музейную Фрол-шаман да Наташа-искусница.
Говорили таковы слова царю Федору:
"Ой ты гой еси, царь-батюшка, не прогневайся за самоуправство наше.
А послушай сперва наши речи.
Да напали лепреконы ирландские, тобой привеченные,
На богатыря русского, верного тебе, на Фрола-шамана.
Заточили его в темницу, измывались над добрым молодцем.
Ужель ты и тут их сторону примешь, царь-батюшка?"

Заволновался люд честной, зашумел,
Справедливости царской требуют.
Машут листочками с описанием злоключений богатырских
Ольгой-летописицей сделанных.

Тут выступили вперед лепреконы,
Говорит лепреконский старейшина:
"Ох ты весь народ московский,
Не торопись судить ты нас, выслушай сперва.
Не по своей воле, мы злую судьбу творили.
Не по своей воле богатыря пленили.
Не по своей воле царя одурманивали, против вас настраивали.
В темном лесу, в топком болоте сидит-посиживает Настасья-колдунья.
Ведьма страшная, ведьма черная.
Пригрозила ведьма убить клан наш
Ежели воле ее не подчинимся.
Вот и пришлось нам творить беззаконие".

И сидит царь Федор, хмурится, решения своего не выносит,
Думу думает, на лепреконов поглядывает.
Лепреконы молчат, люд переговаривается.
Ждут слов царских.

Не успел он и слова сказать,
Как ступили на площадь мудрецы известные
Алена Премудрая да Александр-волхв.

Выступали они вперед да говорили речь мудрую, великую.
"Ой ты царь Федор, ой ты люд московский,
Пора перестать нам распри разжигать,
Землю русскую ими наполнять.
Ужель мы все не по роду схожи?
Ужель не на одной земле выросли?
Пора простить друг другу обиды да мир установить.
Как дошла до нас весть от подруги нашей верной,
От Ольги-летописицы,
Что неладное что-то творится в граде Москве.
Разве ж пристало государю так глумиться над народом своим,
Воли лишать, заставлять слушать, носить, что не нравится?
Да и другая весть дошла от нее.
Что лепреконы дерзость и беззаконие творят,
То и Фрол-шаман с Наташей-искусницей подтверждают".

"То не дело, Федор-царь, поступать так", -
Молвил строго Александр-волхв.
"Будь же истинным государем,
Исправь все, что сделал ты по неразумию.
А не то посохом тебя покараю
По головушке твоей бедовой".

Поднимался тут царь Федор,
Говорил таковы слова:
"Ой вы гой еси, люди русские,
Лепреконы заморские,
Фрол-шаман да Наташа-искусница,
Алена Премудрая да Александр-волхв,
Виноват я перед вами,
За то прощу прощения.
Одурманила и меня ведьма черная,
Разума лишила.
Не хотел я чинить обиды ни вам, ни лепреконам,
Ни тебе Фрол-богатырь, ни Ольге-летописице".

Он скорёшенько берет да золоты ключи
Да идет во темницу во погреб.
Где Ольга-летописеца заключена.
Отмыкает он скоренько погреб да холодный
Да подходит ко решеткам ко железныим,
Разорил-то он решетки да железные -
Да и выпустил Ольгу-летописицу.

Тут и слово взяла Алена Премудрая:
"Ведомо мне, что худо лепреконов из царства изгонять.
Пусть живут тут же, колдовством не пробавляются,
Силой никого не склоняя к музыке своей хитрой.
А уж коли так, то сделаем мы праздник великий.
Раз год его отмечать будем.
Раз в год собираясь на месте славном, никому не принадлежном.
В месте, что Рысь из Тени живет-поживает.
Там и будут удальцы-музыканты силой-талантом меряться.
Ну а Рысь из Тени честно и праведно судить их будет".

Так и не стало больше недовольства на Руси-матушке.
Кто хотел из люда московского, то и юбки заморские носил,
Кто хотел с гусельцами забавлялся,
Скоморохи на балалаечках поигрывают,
Лепреконы на волынках поигрывают.
Мир и веселье пришли.
Ну а раз в год собирался люд веселый, удалой, лихой
В парке-лесе, где живет Рысь из Тени.
Умения свои показывал, песни пел, да танцы отплясывал.
С утра раннего до позднего вечеру.

Так записала Ольга-летописица всю историю длинную,
Про былое и сказанья, про удаль молодецкую,
Про мудрость великую, да про песни славные.

Конец.