- Дед, а дед, ну еще расскажи, хоть самую малость.
Мордашки ребятишек светились от восторга, глазенки не отрывались от рассказчика, а уши ловили каждое слово. Дед откашлялся, покряхтел, усмехнулся в бороду и согласился продолжить свой сказ.
- Ладно, сорванцы, только брысь на полати, ложитесь спать. А я пока вспомню, как Гром ходил к гномам, чтобы они сковали ему меч, который мог бы сразить Дикого дракона.
- Вы, наверное, знаете, что Гром был самый могучий и смелый воин, он никому не служил, никому не кланялся, но всегда был защитником своего народа, земель и лесов своего племени. Однажды он возвращался из дальнего похода, из таких далеких стран, о которых никто не знает. В тех землях нет лесов, нет воды, даже нет и самой земли, там есть то, что местные называют "песок", у нас его можно достать, нырнув глубоко-глубоко на дно реки и там зачерпнуть горсть этого странного вида земли. А там песок лежит повсюду, хотя на нем не растет даже трава. Это называется "пустыня". Но даже там живут, хотя и непохожие на нас, страшные лицом, но все же люди. У них огромные губы и кожа черного цвета, темнее самой безлунной и беззвездной ночи. Там Гром повстречал много удивительного и непонятного. Множество диковинных зверей и птиц, в пустыне он встретил и похожее на нашего лося животное, только безрогое и двугорбое. Местные сказали, что его зовут "верблюд" и что оно может идти по пескам без остановок и без воды много дней. Но сейчас не об этом рассказ. Наш богатырь возвращался к себе домой, после того, как освободил из плена пустынных орков прекрасную принцессу, дочь Великого шаха и вернул ее счастливому отцу. Хотя скажу я вам, она была не прочь навсегда остаться с нашим героем. Впрочем, вам пока рановато об этом.
С полатей взрослых раздались приглушенные смешки. Дед прокашлялся и продолжил свой рассказ.
- Долго не был Гром в своей родной стороне, и во время его отсутствия пришла беда. Прилетел из далёких мест Дикий Дракон. А скажу я вам, что тварь эта пострашней и посильнее будет всех других драконов. Броня крепче, чем у Черного, хитрее он, чем самый хитрый из Рыжих, сильнее самого сильного из Огненных, ну и в остальном ничем не уступал другим видам Змеев-Горынычей. Разве что Костяной Дракон с ним справится, ну да сейчас не об этом. Никто не знал, что за чудовищная сила пригнала его в наши леса. Но стал он выжигать леса и деревни, разорять города и пожирать людей. Идет Гром по своему родному краю и не узнает его. То деревья, обугленные стоят, как пожар прошел. То деревню, сожженную встретит. Идет богатырь, и сердце его кровью обливается. Дальше идет и исполняется он гневом великим и яростью беспощадной, к тому, кто сотворил это зло непомерное на земле его родной. Смерть глядит из глаз его, руки булаву сжимают. Но не видит он не войска вражьего, не следов его. Вот пришел Гром к очередной сгоревшей деревушке. Смотрит вокруг, одно пепелище осталось, но, как и раньше не видит он останков человечьих. Ни трупов порубленных, ни костяков с черепами не видать. А ведь не так давно враг прошел здесь, дым от сгоревших домов вьется. Бревна багровыми угольями мигают. Ничего не поймет наш герой. Думал он думал и надумал он идти к Бабе Яге. Долго ли коротко шел Гром, но вот пришел в Лес Дремучий. Видит на полянке стоит Избушка на курьих ножках. Темно стало в лесу, деревья могучие сомкнули кроны свои, так что не пропускают и лучика солнечного. Шумят тревожно, а ветра нет. Перед избой забор невысокий, но страшный. На кольях черепа - звериные, человечьи, да нежити разной висят, зубы скалят. Крикнул громко богатырь, что забор пошатнулся, да звери с птицами в лесу встрепенулись.
-Ну-ка, изба, повернись к лесу задом, а ко мне передом.
Стоит изба, не шелохнется. Лишь в лесу темнее стало. Крикнул богатырь второй раз еще громче прежнего. Покосился забор, над лесом тьма сгустилась. Птицы да звери в разные стороны разбежались от поляны той подальше. Позабились в гнезда и норы свои. Тишина воцарилась такая, что шуршание листочка каждого слышно. А изба стоит на месте. Набрал Гром в свою богатырскую грудь воздуха и крикнул так, что слышно стало его в соседних лесах.
- Повернись, изба по-хорошему, ко мне, молодцу передом, а к лесу задом.
Да прибавил еще слова заветные. Рухнул забор. Листья с деревьев попадали, словно осень пришла. Изба подпрыгнула в испуге и повернулась к Грому дверью.
- Дедушка, а что за слова заветные Гром произнес, - спросил из темноты мальчишечий голос.
- Рано тебе еще слова такие знать, - усмехнулся дед, - цыц, а то рассказывать перестану.
Дед еще раз прикрикнул на ребят, что завозились, споря, кто какие слова взрослые знает, и продолжил.
- Но не успел Гром и шагнуть к Избушке на курьих ножках, как раздался над деревьями грохот и перед избой приземлилась ступа, из которой выскочила Баба Яга. Маленькая, горбатая, нос длинный и в бородавках, клыки желтые торчат, на одном глазу бельмо, а другой красным сверкает из-под косматой брови. А ест она человечье мясо, но особенно любит мясцо таких непослушных детей как вы. Уперла она руки в боки и грозно топнув ногой вопросила:
- Это кто тут такой смелый, что чужими избами командует, без спросу и приглашения, да еще заборы рушит и зверье пугает?
Гром был смелый молодец и ни капельки не испугался Бабу Ягу. Говорит он ей:
- Вы бабушка не гневайтесь, забор я Вам поправлю, а пришел не по своей воле, нужда, да беда великая заставила.
И рассказал ей, что случилось. Баба Яга отвечает ему:
- Знаю я, что за беда пришла. Дикий Дракон из земель неведомых прилетел, никто с ним справится не может, крепка броня его, сильны когти да огонь беспощадный вырывается из пасти его проклятой, сжигая все живое.
- Как же справится с ним, бабушка, - вопрошает Ягу богатырь, - Вы уж мне присоветуйте.
Задумалась бабка и говорит ему:
- Проходи, добрый молодец, в избу. Я тебя накормлю, баньку истоплю, да спать уложу, все как обычно, разве что тебя есть не буду. Это я шучу, шучу так, не хмурься, яхонтовый мой. Ночь пройдет, утро присоветует.
Едва рассвело, Баба Яга разбудила богатыря и накормила его. А пока он ел, рассказывала ему, что надумала да наколдовала за ночь.
- Идти тебе надо к гномам, только они могут помочь справиться с драконом. Никто лучше них не знает, как укротить огонь змеев. Им это раз плюнуть, они свои туннели к самым недрам земным роют, а там их кузни находятся. Да и топки свои они не углем и не деревом разжигают, а лавой, кровью подземной. Только они лучше всех разбираются в огне, руде и камне. Только вот гномы народец хитрый и за так ничего делать не будут. Это я, бабка лесная, от доброты душевной тебе помогаю. А что они от тебя затребуют, да и возьмутся ли вообще тебе помогать, тут даже ихний Имир не ведает. С людьми они вообще-то ладят, но очень уж они своенравны и капризны, да еще жадны до безумия, пока выгоды своей не увидят - и пальцем не пошевелят. И еще вот тебе, молодец, добрый совет. Гномы очень тщеславны, сможешь зацепить их гордость, в лепешку расшибутся, чтобы доказать тебе, что они могут то, что другим в жизни никогда не добиться.
Поблагодарил богатырь Бабу Ягу, а та что-то шепнула, дунула да плюнула и бросила Грому под ноги пучок травы. Раздался грохот, сверкнул огонь и всю избу заволокло дымом.
Когда дым рассеялся, Гром с удивлением увидел, что находится в горах.
Но время было дорого, удивляться некогда, и богатырь пустился на поиски гномов. Но как их найти? Наш герой об этом не знал. Он подошел к скале, достал свою булаву и обрушил ее на каменный бок горы. После третьего удара, скала рядом распахнулась и оттуда выглянул гном. Он был чумазый и одет в простую рабочую одежду, поверх которой был накинут прожженный кожаный кузнечный фартук.
-Чего шумишь? - Недовольно спросил гном.
- Да помощь ваша нужна. - Ответил Гром, и рассказал представителю горного народца о злом драконе.
-Нам то что с того, - Сплюнул гном, - мы с драконом не ссорились, к нам он не лезет. А не дай, Имир, попробует, узнает каковы наши топоры.
Гном повернулся, чтобы скрыться в недрах горы, но тут Гром что-то достал из своего пояса и протянул гному. Яркое сияние переливалось и искрило на могучей ладони богатыря. У гнома от восхищения открылись глаза так широко, что в них поместился бы сам Гром. Чудесный камень, подаренный богатырю султаном за спасение дочери, притягивал гнома, тот не мог оторвать взгляда от протянутой руки. Сияние видимо проникло и в саму гору, так как оттуда показались другие карлики. Гром сжал ладонь, и волшебство прервалось.
- Я отдам этот драгоценный камень тому, кто поможет мне победить дракона! Я знаю, что вы богаты, что ваши кладовые полны различными драгоценностями, но наверняка у вас такого нет. Потому что я привез его из далекой страны, из зноя пустыни. Там нет гор, и гномы там не живут. Я не знаю, откуда он там взялся, и кто его обработал, но даже я вижу, что это не простая безделушка. Мне жаль расставаться с ним, но еще более мне жаль свой народ, который пожирает бездушный дракон. Помогите мне, и этот камень будет ваш. Или мне наплели небылиц, что только гномы могут выполнить то, что другим не под силу.
Гномы зашумели, протестуя против неверия человека. Затем вперед выступил самый седобородый и старый гном.
- Человек, ты прав во всем, и в том, что такого чуда нет в наших кладовых, и в том, что мы можем выполнить все. Ты также прав и в том, что такая награда достойна очень хорошей работы. Мы докажем тебе, что способны сделать все. Жди здесь. Завтра, к этому времени у нас будет готово то, что тебе нужно.
На следующий день скала раскрылась, выпустив нескольких гномов, которые несли меч. Никогда на земле не создавался и никогда уже не будет создан такой клинок. Гномы молча положили его перед Громом, и отступили на несколько шагов. Богатырь взял меч, ладонь точно легла на рукоять, клинок взвился в небо. На лезвии отразилось солнце и сверкнув побежало по нему всеми цветами радуги. Никогда Гром не держал в руках такой невероятно сбалансированный, невесомый и грозный меч. Никогда еще богатырь не чувствовал себя таким могучим, сильным и несокрушимым. Сила распирала его, он был готов взлететь над миром и сразить любого, даже самого непобедимого врага. Глаза не могли оторваться от этого неповторимого произведения гномов-мастеров.
-Доволен ли, ты, человек? Мы выполнили то, о чем ты просил. Этот меч поможет победить тебе дракона. У него пока нет имени, назови его, и он будет повиноваться только тебе.
- Сверкающий! Я именую тебя - Сверкающий!
Голос человека отразился от меча, и еще долго эхо звеня грозно повторяло это имя скалам. В это же время дракон проснулся от холодного укола страха и недоумевающе завертел головой, что могло испугать, его, неустрашимого и непобедимого.
Гром со словами благодарности протянул чудесный камень гномам. Те, поклонившись ушли в камень, а человек отправился на поиски дракона.
Гром поднимался высоко в гору, на которой поселился дракон. Подарок гномов он обернул в рогожу и прикрепил на спину. Позже Гром достанет ножны, которым можно доверить Сверкающий. Ну а сейчас ему предстоял трудный подъем. На вершине горы Гром увидел огромную пещеру, в которой лежал дракон. Такое чудище надо видеть, словами не описать. Непомерно большой, он едва поместился в просторной пещере. Дракон спал. Богатырь вскричал:
- Пришел твой смертный час, поганая жаба, вдоволь ты попировал на моей земле, попил невинной кровушки. Выползай, будешь отвечать за свои злодейства!
Дракон приоткрыл один глаз:
- Уходи человек, я сыт.
- Ах ты, червяк-переросток, еще и насмехаться, - вскричал Гром и выхватил из-за спины меч. Рогожа спала, и сияющий свет больно резанул дракона даже сквозь опущенные веки.
Дракон взревел от неожиданной боли в глазах, вскочил на лапы. Только тогда богатырь смог в полной мере рассмотреть его. Бронированная шкура ржаво-кровавого цвета, сам в три человеческих роста, он был страшен как сама смерть. Ослепший зверь ревел от боли и ярости, струи дыма вырывались из его ноздрей. Внезапно дракон распахнул свою клыкастую пасть, в которой запросто мог бы поместиться вепрь, и выпустил в направлении Грома струю огня.
Богатырь был готов к этому, Сверкающий встал на пути пламени и отразил его обратно. Огонь лизнул бок дракона, не причинив тому видимых повреждений, и погас. Дракон, изрыгающий пламя во все стороны, слепо метался возле пещеры, пытаясь схватить Грома. Но он был неуловим, отражая огонь и нанося мощные удары мечом, богатырь теснил дракона к пропасти, надеясь, что тот не успеет взлететь, и рухнет на острые скалы.
Сверкающий пробивал драконью броню, оставляя глубокие раны. Кровь дракона лилась не переставая, меняя цвет. То, становясь ядовито-зеленой, то огненно-красной. Куда попадала зеленая кровь трава желтела, листья сворачивались, камни дымились. А куда попадала красная, там все горело.
Гром без устали разил дракона своим мечом, напоминая тому сколько людей он сожрал, повыжег городов и деревень. Чудище отступало к пропасти, так и не сумев даже задеть богатыря. Вот его задние лапы заскользили по краю, обрушивая вниз множество камней. Сверкнул меч, обрушившись на башку дракона, и тот опрокинулся с горы. Нажравшийся ящер был слишком тяжел, чтобы успеть взлететь. Изрубленные крылья успели всего лишь раз взмахнуть, прежде чем туша дракона ударилась о скалы с такой силой, что ее разорвало на множество кусков.
Гром поднял меч к небу, благодаря солнце, что помогло ослепить дракона; гномов, что сковали это чудо-меч; камни, что помогли расправиться с чудищем; ну и конечно Бабу-Ягу за полезные советы.
Позже люди окрестных городов отблагодарили своего спасителя, а чем, это уже другой рассказ. А гору с тех пор стали называть Драконья кровь, потому что еще долго по ночам можно было увидеть, как на месте боя светятся то красные, то зеленые огни.
На деревню опускалась зимняя ночь. Несколько изб с хозяйственными постройками стояли полукругом на раменье тайбола, иначе говоря: на опушке посреди дремучего леса. В доме Кряжа было тихо, только лишь старческий голос рвал полотно полумрака. Ребятне казалось, что в дрожащем огне лучины, возникают, вторя рассказу старика: гномы - кузнецы, их подземелья, полные драгоценностей и диковинного оружия, славный герой Гром, страшные драконы, прекрасные девушки. Так было завораживающе и интересно, что хотелось, чтобы никогда не кончалась эта сказка. Даже взрослые прислушивались к неспешно текущей речи старика, хотя сами малышами не раз слышали эту былину. Кряж вспомнил, что впервые ему рассказал про Грома как раз этот дед. На самом деле он приходился хозяину дома прадедом. Имя его мало кто помнил, да и самому старику иногда казалось, что он забыл, как его зовут. Дед был самый старый из живущих в деревне. Поэтому все звали его просто - Дед. В зыбком свете лучины Кряжу было видно только лицо, изрезанное глубокими морщинами. Глаза близоруко всматривались в пламя. Кустистые брови хмурились, когда повествование шло про битвы и про моря крови, ноздри когда-то хищного носа подрагивали, словно стараясь втянуть запахи пиров и пожарищ. Иногда лицо старика светлело и морщины разглаживались, когда он говорил о любви. Изредка в свету появлялась рука, которая оправляла длинную белоснежную бороду. Повествование длилось долго, Кряжа сморил сон, вскоре с полатей понесся мощный храп, перемежаемый детским посапыванием.
- Так они снова встретились и не расставались уже никогда.
Губы старика вытянулись трубочкой и легким дуновением загасили свет. Шаркающие шаги, а затем старческое кряхтение устраивающегося на свое место Деда не беспокоили погрузившегося в мечты Приблуду, который еще долго лежал с открытыми глазами. Взгляд его был устремлен в темноту, но видел он волшебные миры, себя самого взрослого и сильного, поражающего врагов, что трепетали только при одном его имени, и звали его так яростно и могуче, но как именно он уловить не мог.
Постепенно вся деревня погрузилась в сон. Кое-где лениво перебрехивались собаки, но вскоре и они умолкли. Только лишь ветер завывал за стенами домов, да иногда его поддерживали волки своим тоскливым воем, полоша задремавших псов.
Изба Кряжа, главного охотника, была срублена в обло (концы бревен немного выходят за пределы стены) из трехвековых сосен. Сруб, проконопаченный мхом, поставлен на каменное основание, сложенное из мощных валунов. Крыша двускатная, крытая тесом. Чело (фронтон) было обильно украшено магической оберегающей резьбой. Изба топилась "по-черному", а, чтобы дым уходил, а не скапливался, потолка не было. На дымовой границе были устроены воронцы, длинные деревянные полки, препятствующие проникновению дыма в нижнюю часть помещения. Дым уходил через маленькие волоковые окошки, устроенные под самой крышей. Других окон в избе не было. Печь из камня стояла в левом углу, за ней вдоль стены устроен навес для спанья - полати, наискось от печи "красный угол" со столом и лавками. Крыльцо и сени в деревне называли всходом. Сени пристраивались для того, чтобы в холодное время года дверь из избы не открывалась прямо на улицу и тепло не уходило. Дверь в избу Кряжа, как, впрочем, и в остальных домах деревни была низкой, для того чтобы опять же тепло не улетучивалось. Ну и на тот случай, если враг ворвется в избу, ему придется наклониться, подставляя свою шею под удар боевой палицы. Люди деревни, как и в ближайших других деревнях, принадлежали к роду Медведей. Род делился на племена, во главе которых стояли старейшины. Главой рода был вождь, человек, ставший им должен был забыть свое имя, отныне он становился Медведем. Старейшин же именовали по названию племени. Так главу племени этой деревни звали Черный Медведь. Ближайшие соседи Черных были Ярые Медведи. Медведи занимались и скотоводством, и рыболовством, и бортничеством, и собирательством. Но основным их занятием была охота. У каждого клана были свои приемы охоты. В день Зимнего Солнцеворота устраивались состязания, в которых принимали участие лучшие охотники рода. Последние несколько лет право рядиться Священным Медведем удерживали Черные, мало кто мог превзойти их в стрельбе, в беге, в кулачном бою, владению палицей.
Наутро Приблуду разбудил веселый гомон. Дети Кряжа скакали по лавкам, старшие дочери наряжались в самые лучшие одежды, сам Кряж у сыновей придирчиво проверял луки и стрелы. Бодр, уже давно одетый, подскочил к полатям и дернул Приблуду за ногу.
--
Вставай быстрей, а то без тебя уедут.
--
Куда?
--
Ты что? Сегодня Солнцеворот! Будет весело, охотники, - Бодр захлебывался от эмоций, - Костер до неба! Медведь! Ну? Эх ты, - он разочарованно вздохнул, видя, что Приблуда его не понимает, махнул рукой и побежал вон из избы.
Приблуда сел на полатях удивляясь, что сегодня его не подняли как всегда рано, а дали возможность выспаться вволю. О Солнцевороте он конечно слышал, подготовительная суета началась уже наверно седмицу назад. Но никаких чувств он не испытывал, там, где он раньше жил, такого праздника не было, по крайней мере, с таким названием. Приблуда откинул шкуры и ступил на пол, тот приятно холодил ноги. Он не знал, что ему надо делать, обычный порядок был нарушен, никто не гнал его за дровами или в подпол, никто вообще не обращал на него никакого внимания. Растерянный десятилетний мальчонка потерянно стоял, не зная у кого узнать, что творится вокруг. Он многим отличался от своих сверстников, живущих в этой деревне. Стройный, светловолосый он выделялся среди остальных коренастых, крепко сбитых, черноволосых ребятишек. Но это было не главное. Глаза. Не по-детски серьезные, глаза человека, прожившего не одну жизнь и повидавшего много горя, хлебнувшего через край пересоленной воды странствий.
Ласковая, но тяжелая ладонь опустилась на светлый затылок мальчишки. Над ухом раздался надтреснутый, глуховатый голос Деда:
- Проснулся, маленький странник?
Мальчик снизу-вверх глядел на деда. Добрые глаза внимательно смотрели на него. Выцветшие от времени (сколько же ему действительно лет?), они когда-то были ярко-голубые. И в это мгновение мальчик вдруг увидел то, на что никто никогда не обращал внимание. Все соплеменники Деда родились когда тот был уже стариком, и поэтому привыкли к его виду сызмальства, и воспринимали его как нечто само собой разумеющееся. Но Приблуда не был местным, он увидел это. Он смотрел на Деда и не понимал, почему не замечал это раньше, и почему этого не видят остальные.
Дед был не такой как все, седина полностью скрыла его истинный цвет волос, но мальчик был уверен, что они раньше были не черные как у медведичей, а русые как у него самого. Глаза, вот на что первое обратил внимание Приблуда. Лукавые, смеющиеся они казалось на мгновение вернули свой цвет, синие брызги плеснулись и растаяли в них. Ни у кого из медведичей не было таких глаз: темные, карие и древесных оттенков, но не такие. Вообще все в племени походили друг на друга: черноволосые, коренастые, мощные, приземистые, они в самом деле походили на очеловечившихся медведей. А вот Дед был другой, хотя старость и согнула его, но все равно он был выше любого из них как минимум на целую голову, если не больше. Длиннорукий и длинноногий. Высокий лоб, ястребиный нос (у медведичей широкие и ноздреватые), тонкие губы. Мальчик на мгновение увидел другого человека: грудь стала гораздо шире чем у даже самого Кряжа, худые старческие плечи развернулись и обрели былую мощь, руки налились могучей силой. Богатырь протянул мальчику ладонь:
- Вставай, сегодня будет много интересного.
Робко коснувшись руки деда, ощутив подушечками пальцев твердую мозолистую поверхность, мальчик еще ярче увидел того могучего воина. Шлем, украшенный диковинными перьями, синие яростные глаза, раскрытый в боевом кличе рот, развевающиеся за мощными плечами светлые волосы, и поднятые вверх мускулистые руки, сжимающие сверкающий меч.
Мгновение и все исчезло. На мальчика внимательно смотрел прежний Дед.
- Маленький странник что-то увидел? - он как будто все понял, - Пойдем, нам надо поговорить.
Мальчик быстро оделся и вышел следом за Дедом на улицу.
Весеннее небо с причудливыми белыми облаками взглянуло на них свысока и поприветствовало Приблуду, по-своему, радостно и свежо. Привет скользнул за шиворот каплей от таявшей сосульки. Она юркнула по шее и пробежала по худенькой спине между лопаток. Приблуда поежился, смешно втянув голову в плечи. Старик, заметив все это, улыбнулся и смахнул все свисающие с крыши сосульки.
Приблуда полной грудью втянул свежий воздух, и внутри стало как то непонятно приятно, сосущее чувство начала жизни охватило мальчика, он улыбаясь зачерпнул снега и стал умываться.
Да, весна пришла в Чернолесье. Свободно и счастливо перекликались птицы, перепрыгивая с ветку на ветку. Голоса людей стали звонче. Солнце стало припекать, день становился дольше, воздух прозрачней и теплей. Дома, начали очищаться от снега, их бревенчатые стены не выглядели сырыми, скорее умытыми. Деревья, окружавшие городище, скоро проснутся, на них появляться почки, затем первые листья. Скоро снег растает, но прежде чем он совсем исчезнет, его пробьет первая зелень, трава, первый признак пробуждения земли. Но пока ничего этого еще нет, только предчувствия и предвкушения нового начала, новой жизни. Да, жизнь пробуждалась.
Плетеная изгородь, сегодня была украшена разноцветными ленточками, лоскутками. Это люди приходили сюда ночью, чтобы поприветствовать духов леса. Повязывая свои дары, они загадывали желания. Только этой ночью, перед Солнцеворотом они могут быть услышаны. Надетые на колья звериные черепа таращились пустыми глазницами начинающийся за изгородью лес. Сегодня лес как-то особенно перешептывался, вздыхал и шумел. Он еще был голым, лысым, за исключением разве что елей и сосен. Но скоро он весь зазеленеет, таявший снег, пробившись сквозь почву напитает корни, и вверх по мощным стволам заструится новая жизнь, и потянутся ветви к солнцу, вбирая тепло.
Мальчик прищурившись смотрел в небо, подставив лицо теплым лучам солнца. Дед поманил его за собой, и неспешно побрел в сторону леса. Приблуде ничего не оставалось, как последовать за ним. Деревня Черных Медведей была небольшой, всего домов двадцать. Они стояли кругом на большой поляне посреди леса. Рядом с домами находились хозяйственные постройки. В центре деревни небольшая площадь. Здесь проходили собрания племени, игрались свадьбы, проводились праздники, а также похороны. Тут же стояли идолы, которым приносились жертвы. Главным богом у Медведей был Велес. Его огромный деревянный идол, высотой в четыре человеческих роста был установлен посреди площади. Остальные, не такие высокие, относившиеся к низшим богам и духам стояли рядом, по кругу.
Мальчик и старик прошли мимо святилища, мимо всех домов. Прошли изгородь и вступили в лес. Приблуда понял, что они идут к Деду. Он и еще несколько стариков жили по старой привычке, не в домах, а в полуземлянках. Идти было недалеко, вот несколько могучих дубов, стоявших посреди молодняка, на небольшом холме. Откуда-то из-под корней, немного их подмыв, бил незамерзающий даже в лютые морозы родник. Между старыми дубами было устроено несколько полуземлянок, крытых дерном. В глубоком снегу были протоптаны узенькие тропинки. Проследовав за стариком по одной из них, Приблуда, наклонившись, вошел в низенькую дверь. Дед затеплил лучину. Мальчик огляделся. Земляной пол, лавки вдоль стен вырезаны тоже из земли. Несколько шкур, дубовый стол, да глинобитная круглая печь в углу, вот и все убранство. Зато вся посуда, стоявшая на столе, была богато украшена затейливой резьбой. Все ручки ложек, рукояти ковшей заканчивались резными головами, отпугивающими злых духов.
Лучина замигала в ладонях Деда, пока тот устанавливал ее на стол. Жирового светильника, похоже, у старого не было. Свет заиграл на серебряном амулете, висящем на шее Деда. Бубенчики амулета слабо звякнули, когда тот садился. Жестом старик пригласил мальчика сесть, напротив.
Дед сидел, глядя на мальчика. Свет лучины играл на детском лице, которое изменялось из-за плясавших теней. Оно то было юным, то вдруг становилось жестким, даже жестоким ликом бывалого воина.
- Ты что-нибудь помнишь? - старик, конечно, имел в виду ту часть жизни, которую мальчик провел вне племени. Но еще до того, как тот ответил, Дед понял по глазам Маленького Странника, что он ничего не помнит. Мальчик даже не помнил, как он оказался в этом лесу, а затем в этом племени.
Зато это знал Дед.
В тот теплый летний день Кряж и Зорко довольно далеко ушли от деревни. Главный охотник и следопыт искали стадо оленей. В одном месте Зорко нашел свежие следы пребывания животных. Мох мягко пружинил под ногами, Зорко быстро и бесшумно двигался впереди, читая лес как раскрытую книгу. Могучий Кряж шел чуть позади, несмотря на то, что он был гораздо тяжелее и выше следопыта, двигался не менее легко, чем Зорко. Да ведь и сам медведь, чье имя носило их племя, несмотря на свою неуклюжесть и косолапость был опасным зверем, очень быстрым и ловким, и услышать его первым, прежде чем он услышит тебя, могут только опытные охотники. Кажущаяся неповоротливость хищника оборачивается для его врага смертельной ошибкой.
Внезапно Зорко остановился и замер прислушиваясь. Кряж и сам услышал звуки, неестественные для леса. Вопросительно взглянув на главного охотника, следопыт потянул из колчана стрелу. Кряж несколько мгновений помедлил, затем, решив, что след никуда не пропадет, а выяснить причину странного шума надо, двинулся в сторону необычных звуков. Следопыт теперь держался сзади, предоставив Кряжу решать эту проблему. Непонятный шум распадался на части, формируясь в отдельные звуки, из которых уже можно было выделить понятные уху. Вот звон мечей, вот теньканье тетивы, свист стрел, предсмертные хрипы. Но никаких яростных боевых кличей, громких командных распоряжений слышно не было.
Прячась за деревьями, Кряж и Зорко подошли на максимальное расстояние, которое позволяло им рассмотреть все происходящее, и самим остаться незамеченными.
На небольшом пространстве, между огромными соснами кипела схватка. Несколько человек, одетых в коричневые плащи нападали на воина, вооруженного двумя мечами, и мальчика, прижавшегося спиной к стволу сосны, отстреливавшегося из лука. Воин яростно отбивался от наседающих противников, стараясь никого не подпустить к парнишке. Обороняющиеся были одеты в кожаные костюмы странного цвета, отливающие одновременно синим и фиолетовым. Судя по всему, эта кожа была очень крепка, воина пару раз смогли задеть мечами коричневые плащи, но видимого вреда они не нанесли. Трое в коричневом уже были выведены из строя. Один лежал, уткнувшись лицом в траву, проткнутый двумя стрелами, торчавшими из его спины. Другой еще стоял, пытаясь вдохнуть, но этому препятствовала стрела, которая пробила ему глотку. Еще один в коричневом плаще медленно сползал по стволу дерева, он был разрублен от плеча до живота. Видимо он уже жалел, что не одел сегодня под плащ кольчугу. Все они были выведены из строя в первые мгновения боя. Сейчас же мальчику мешал прицельно бить из лука воин, отчаянно защищавший его. А так как нападавших было еще шестеро, перейти в наступление, или нанести серьезные повреждения кому-нибудь из них воин не мог. Его хватало только на мастерскую оборону. Он вертелся волчком, отражал удары, направленные не только на него, но и на мальчика. Коричневые плащи обошли его с боков, мальчик отбросил лук, блеснуло лезвие небольшого меча. Охотники с удивлением смотрели на маленького воина, который по мастерству владения мечом не уступал своему товарищу, во всяком случае, на неискушенный в воинском деле взгляд лесных жителей.
Коричневые плащи не произносили не звука, они не предлагали оборонявшимся сдаться, никто из них не принимал на себя руководство боем, они нападали молча и свирепо. Тишину рвал лишь звон мечей, да еще слышалось тяжелое дыхание сражающихся.
Охотники посмотрели друг на друга, им было ясно, что, несмотря на воинское умение, эти двое долго не продержатся. Да еще имело значение то, что это был лес Медведей, они в него никого не звали. Идешь - иди. А вот такого нам не надо. Кряж кивнул следопыту, давая разрешение вступить в бой, а сам лишь потверже сжал в руках свою верную палицу. Выскакивать на простор он пока не собирался, да и стрелка прикрыть надо.
Зорко бросил рядом с собой колчан, рассыпал стрелы, чтобы те были под рукой. Встал на одно колено. Неуловимые движения, теньканье тетивы, свист стрел, лучший следопыт и стрелок Черных Медведей сосредоточенно бил по коричневым плащам. Первый десяток стрел быстро и точно нашел свои цели, и прежде чем плащи поняли, что происходит, четверо отправились на свидание со своими богами. Первую стрелу Зорко пустил в наседавшего на мальчика. Она пробила плащу горло, следующая вонзилась ему же в глаз. Третья ушла неудачно, ударилась о грудь стоявшего лицом к охотникам, видимо он не был такой забывчивый, как разрубленный и одел броню под плащ. Удивленно взглянул на место удара, голову уже не успел поднять. Смерть прилетела из леса и нашла у него пару уязвимых мест. Больше Зорко не стал рисковать и бил наверняка, в голову и шею. Еще двое рухнули, не успев среагировать на новую опасность. Оставшиеся в живых оценив, где засел неизвестный стрелок, поспешили прикрыться своими противниками.
Зорко выпустил еще стрелу, просвистевшую над головой мальчика и вонзившуюся в глаз одного из коричневых плащей с такой силой, что голову того откинуло назад. Еще одна стрела прервала предсмертный стон, пробив открывшуюся шею. Паренек развернулся с мечом наизготовку к тому месту, откуда прилетели стрелы. Он понимал, что скрывавшиеся в лесу, если хотели давно могли бы покончить с ними, но осторожность еще никому не мешала. Его спутник насел на последнего противника, и долго тот не протянул. С хриплым стоном коричневый плащ выронил свой меч, схватился за торчавшее из его живота лезвие, и не замечая боли в порезанных ладонях, попытался вытянуть. Но второй меч прервал его мучения, снеся голову. Она пролетела по воздуху, щедро расплескивая кровь, и ударившись о ближайшее дерево, упала в траву. Обезглавленное тело еще немного простояло на ногах, но только до тех пор, пока воин не выдернул из него свой меч, срезав при этом несколько пальцев, которые крепко сжимали лезвие в тщетной попытке избавиться от инородного предмета, засевшего в животе. Тело покачнулось и рухнуло на землю.
Воин повернулся лицом к чащобе, которая скрывала охотников, жестом велел мальчику опустить меч. Зорко подумал, что воин наверняка смог бы отбить летящие стрелы, во всех его движениях угадывался огромный опыт и умение. Вот вроде бы он стоит спокойно, но руки с мечами держит так, что при отражении внезапной атаки ни одного лишнего движения сделано не будет. Глаза фиксируют происходящее, уши ловят все звуки, лицо спокойно, лишь выступивший пот, да несколько участившееся дыхание выдавали то, что буквально мгновение назад, он бился насмерть в наверняка проигрышном сражении, слишком опытны и многочисленны были его противники, да еще надо прикрывать и мальчика.
- Мы благодарим своих спасителей! - произнес воин на всемирном наречии. Он говорил с сильным акцентом, но охотники поняли его. Кряж подал знак следопыту оставаться на месте и быть наготове, а сам бесшумной тенью скользнул между деревьев к чужестранцам.
Мальчик удивленно увидел, как будто из ниоткуда возник огромный лохматый мужик, в звериной шкуре и с чудовищной палицей в руке. Его мощная рука казалось безо всякого усилия держала это смертоносное оружие, таких невероятных размеров, словно сделанное из целого дуба. Черные, неровно обрезанные, взъерошенные волосы, угрюмый взгляд исподлобья почти черных, глубоко посаженых глаз, лицо, как будто вырезано из дерева. Короткая борода, шеи почти нет, плечи настолько огромны, что невозможно поверить, как например этот мужик проходит между далеко стоящими дубами, не задевая их. Мальчик не мог понять, как этот человек протиснулся сквозь плотное переплетение ветвей деревьев, без малейшего шороха и так, что даже самый слабенький листочек не колыхнулся. Паренек понял также то, что он вначале принял за звериную шкуру, оказалось чудовищно волосатой грудью, сливавшуюся с настоящей шкурой, обмотанной вокруг поясницы.
Воин с изумлением смотрел на мужика, вышедшего к ним. Сначала ему даже показалось, что он увидел очеловечившегося медведя. Воин также обратил внимание на то, что у вышедшего к ним не было ничего кроме палицы, значит где-то остались еще лесные люди, как минимум один, который так здорово расстрелял их врагов. Конечно, и этот человек мог быть стрелком, но не верилось, что такой медведь так ловко обращается с луком. Воин был прав, Кряж не мог даже равняться с Зорко, но обращаться с луком он умел так, что, если бы чужестранец это увидел, он был бы очень удивлен. Кажущийся неповоротливым Кряж мог за мгновение выпустить в движущуюся цель десяток стрел, да так, что ни одна из них не ушла бы мимо.
Пока Кряж и чужестранцы рассматривали друг друга, Зорко уловил своим чутким слухом, что кто-то еще приближался, причем с двух сторон. Показываться ему пока было рано, и он проревел Кряжу, как настоящий медведь, "осторожно". Чужестранцы встрепенулись, услышав так близко ревущего медведя. Кряж сделал успокаивающий жест и стал слушать лес. Страшный треск приближался к ним с той стороны, откуда пришли воин с мальчиком, а за ними и коричневые плащи. Возможно, это была следующая партия преследователей. Им следовало немедленно уходить, шум усилился, и Кряж подумал, что взбешенный лось, ломившийся не разбирая дороги, был бы и то тише.
- Надо уходить, если конечно это не к вам спешит подмога?
Но на вопрос Кряжа воин лишь отрицательно покачал головой. Тогда немедля ни секунды охотник скользнул прочь, за ним последовали и спасенные. Зорко, помедлив, выскочил к месту сражения, чтобы подобрать стрелы, и пошел параллельным курсом. Кряж предпринимал все попытки, чтобы сбить преследователей с их следа. Смотрел, чтобы чужестранцы не ломали ветви, пересекал звериные тропы, углублялся в непроходимые чащобы. Мальчик и воин старались как могли, но всего не объяснишь, да и городской житель (а они, в чем Кряж не сомневался, были городские) никогда не сможет стать в лесу своим.
Но, не смотря на все усилия, погоня не отставала, а уверенно держалась у них на хвосте. Кряжу некогда даже было спросить у чужеземцев, кто они, откуда, и кто их преследователи. Начало темнеть, мальчик совсем устал и задохнулся, воин взял его на руки, и, хотя тот сопротивлялся - остался непреклонен. Погоня неумолимо приближалась. Хотя охотник знал этот лес как свои пять пальцев, и предпринял все, чтобы стряхнуть преследователей со следа, но ничего не помогало. Те, как привязанные шли за ними и уже почти догнали.
Зорко, следовал рядом, но, не показываясь, и тоже удивлялся, где преследователи взяли такого следопыта. Даже он, лучший следопыт Черных Медведей, мог бы неоднократно потерять их, а если бы не сбился, то отстал бы намного, это уж точно.
Чужестранный воин окликнул Кряжа, опустил мальчика на землю, поставив его на ноги, подтолкнул его к охотнику.
- Спасите его, я вам верю.
Лицо его горело твердой решимостью остаться здесь и разобраться с врагами. Он выхватил свои мечи, которые были прикреплены у него за спиной, Предвкушение боя, возможно последнего, горело у него в глазах. Воин ободряюще улыбнулся мальчику, повернулся и пошел по их следам, чтобы встретить свою судьбу. Кряж уважал право каждого человека решать за себя, тем более что сейчас другого выхода не было. Но не успели охотник с мальчиком, и воин разойтись в разные стороны, как из-за деревьев выскочил огромный тролль. Это он преследовал их по пятам, но тролли не умеют ходить по лесу, не умеют читать следы, значит, кто-то еще привел его сюда. Тролль взревел, серая морда исказилась в чудовищной гримасе, огоньки в глазах загорелись багровым, и, подняв свой огромный топор, двинулся на беглецов. Мальчик испуганно смотрел на чудовище. Полтора человеческих роста, серая кожа вся изрыта болотными оспинами, величиной с кулак парнишки, злобный взгляд, ноздри вывернуты так, что видно, как ходят туда-сюда противные сопли, оскал обнажает кривые клыки. Тролль был одет в коричневую кожаную броню, с нашитыми металлическими пластинами, на голове круглый шлем, размером с пивной котел, на ногах юбка в серо-коричневую клетку и сапоги из толстой кожи, прошитые металлической нитью. В своих лапищах он сжимал зазубренный топор, лезвие которого было в буро-красных разводах, размерами не уступавший, а может даже превосходивший палицу Кряжа.
Воин встретил тролля молниеносной атакой, охотник бросился на помощь, мальчик выхватил свой меч из ножен, висевший у него на ремне, на левом боку. Зорко почти закрыв глаза, наблюдал за происходящим, он был сосредоточен сейчас совсем на другом. Следопыт понимал, что те, кто идут следом будут гораздо опаснее этого зверя с топором.
Тролль отбивал удары мечей и палицы играючи, ловко работая своим чудовищным оружием. Вот обрушил удар на воина, тот поймал топор в перекрестье мечей, но удержать не смог - отбросило назад на пару шагов. Вот палица столкнулась с оглушительным треском, Кряж устоял, но руки отнялись. Им приходилось очень туго, охотник еще к тому же слышал, что к ним приближаются еще два преследователя, вскоре они появятся и станет еще сложнее отбить атаку. Он не понимал, почему Зорко медлит, почему не стреляет.
Тролль продолжал теснить воина и Кряжа, мальчику они запретили вступать в бой. Сила понемногу возвращалась в отбитые руки охотника, он понимал, что чудовищной силе тролля они должны противопоставить хитрость. Воин это тоже понимал, и, решившись, он сделал шаг назад, вроде бы подвернув ногу, покачнулся и начал падать. Он знал, что если охотник промедлит, то ему уже ничто не поможет, лезвие страшного топора раскроит ему череп. Но Кряж был наготове, едва тролль радостно взревел и рванулся к упавшему, высоко задрав топор, охотник вынырнул с левого бока чудовища и палицей, которую держал в обеих вытянутых руках, с размаху ударил в перекошенную злорадной радостью морду. Раздался леденящий сердце хруст ломающихся костей, нос и часть лба, покрытого бесцветными волосками, провалились внутрь, хлынула черно-красная кровь. Тролль остановился так резко, словно налетел на дерево. Кровь залила исчезнувшую часть головы, пролилась на грудь, которая раздувалась, пытаясь набрать воздух, руки безвольно опустились, топор выпал к ногам уже вскочившего воина. Последний воздух, пузыря кровь на безжизненных губах чудовища, выходил из опускавшейся груди. Издав какое-то хриплое бульканье, тролль бесформенным кулем опустился на землю.
Но не успели беглецы перевести дух, как из-за деревьев показались еще двое. Один, налетевший на них как вихрь со своим узким, чуть загнутым мечом, выглядел так странно, что Кряж загляделся, и едва не был, проткнут насквозь этим, доселе невиданным охотником, оружием. Напавший на них был облачен в развевающиеся одежды различных оттенков серого цвета. Сверху что-то вроде халата с несколькими полами и с широкими рукавами, затем нательная рубашка, стянутая под грудью широким поясом, вместо штанов юбка, закрывающая ноги чуть ниже колен, обувь на толстой деревянной подошве, и с ремешками, проходившими над пяткой, охватывающими ступню и исчезавшими между пальцами. Низкорослый, округлое желтое лицо, узкие глаза, подкрашенные как у женщины, брови тоже подведены стрелочками вверх, длинные баки, черные волосы зачесаны и собраны на затылке в торчащую в небо косу. С яростной энергией он набросился на охотника, ловко орудуя своим необычным мечом.
Следом за ним выбежал второй преследователь, остановился отдышаться. В сером плаще, из-под капюшона, накинутого на голову, видно было уже немолодое лицо с узкой длинной бороденкой, глаза моментально ухватили картину боя. Воин и охотник отбивались от желтолицего, мальчик стоял чуть сзади них, с обнаженным мечом в руке.
Зорко, оставшийся незамеченным для преследователей, отметил, что именно старик привел врагов к беглецам. Причем старик не был следопытом, а был... "Колдуном! Точно, ему не надо знать лес, не надо читать следы, его ничем не собьешь. Хоть и старый колдун, но еще крепок, уже отдышался, готовится. К чему? Да уж точно не подарки пришел раздавать, надо бы поторопиться, - так думал Зорко, глядя на схватку, - стрелой его не возьмешь, ну да ничего, найдем и на него управу". И совершенно отключившись от происходящего, замер, закрыв глаза.
Между тем происходило следующее. Мечи воина и желтолицего сталкивались, высекая искры, иногда палица охотника пыталась обрушиться на юркого низкорослого преследователя, но чаще Кряжу приходилось обороняться от коварных выпадов их противника. Вдруг старик в сером плаще резко выбросил руки ладонями вперед, с них сорвался огненно-белый шар. Сгусток огня, обдав жаром охотника, рванулся к мальчику. Воин прыгнул и закрыл парнишку собой. Шар взорвался, ослепив Кряжа, обернувшегося к ним, струи огня полетели в разные стороны, вспыхнули стволы деревьев, ветви, листья начали скручиваться, погибая в жадном белом пламени.
Резкая боль в правом боку избавила охотника от изумления. Желтолицый, воспользовавшись тем, что Кряж отвлекся, вонзил узкий меч и теперь злорадно ухмылялся. Взревев, Кряж попытался нанести удар палицей, но воткнутый меч помешал ему. Противник выдернул меч, хлынула кровь, Кряж пока еще не чувствовал боли, но слабость уже начала накатывать на него волнами. Желтолицый ускользал от сокрушительных ударов, он уже играл с ним, забавляясь, словно кот с мышью. Здоровенный Кряж ничего не мог сделать своему щуплому юркому странному сопернику. Мельком взглянув на старика, увидел покрытый испариной лоб, он понял, что скоро еще один огненный шар сорвется с рук колдуна и тогда его уже ничто не спасет. Главный охотник растерялся, он никогда не сталкивался с такими врагами, он не мог им ничего противопоставить, он не понимал, где же Зорко, где этот проклятый следопыт.
А Зорко занимался как раз спасением своего соплеменника. Желтолицый крутнулся вокруг себя, присел, пытаясь подрубить охотнику ноги. Кряж подпрыгнул из последних сил, и увидел, что на ладонях колдуна уже вырастает, колышущий маревом, направленный прямо на него огненный шар. Еще мгновение, он созреет и сорвется с вытянутых рук. Но вдруг, из-за дубов, окружавших место схватки, выметнулась черная молния.
Огромный медведь, когтистой лапой, разорвал колдуну грудь и живот. Шар лопнул, не успев вырасти, лишь опалив шкуру зверя. Медведь, яростно взревев, отшвырнул мертвеца, словно тряпичную куклу, и двинулся к обомлевшему желтолицему. Кряж стоял, устало опустив палицу. Взвизгнув, желтолицый бросился на медведя, но тот отбил лапой меч, да так, что низкорослый его не удержал, и тот отлетел на несколько шагов. Меч рассек медведю правую лапу, что еще больше разъярило зверя. Желтолицый бросился к мечу, но хозяин леса настиг его и, повалив на землю, начал рвать когтями и клыками. Истошные вопли вскоре стихли.
Зорко выбежал на место недавнего боя. Трава была помята и перепачкана кровью. Кряж стоял, зажимая рану рукой. Медведь еще терзал труп желтолицего. Колдун валялся, нелепо подогнув ноги и раскинув руки у подножия одного из дубов. Из разорванного живота шипя, словно змеи выползали сиреневые кишки. Тролль лежал спиной вверх, возле головы уже собралась внушительная лужа крови.
- Спасибо, Медведь, - с чувством произнес следопыт.
- Спасибо, Медведь, - хрипло прошептал главный охотник.
Медведь, посмотрел на них, повернув испачканную красным морду, рыкнул, и на четырех лапах заковылял вглубь леса, подальше от людских дел и огня, который уже охватил несколько деревьев.
Обратно возвращались долго. Следопыт и Кряж по очереди несли мальчика, впавшего в беспамятство. Огонь, охвативший деревья, они при всем желании погасить не смогли бы. Задыхаясь от дыма и жара, лесные жители подтащили трупы поближе к полыхающим деревьям, чтобы пламя поглотило их, это привычный для лесовиков обычай похорон. И зверью ничего не достанется, и Бог-Огонь будет доволен. Врагов в жертву, славного воителя через очищающий огонь на небеса, да примет он участие в Великой охоте. Если бы не потерявший сознание мальчик, охотники забрали бы тело воина с собой, дабы справить по нем в племени тризну, и отправить в Верхние Леса с надлежащем ему почетом на погребальном костре в присутствии всех вождей, воинов и шаманов. С ритуальными плясками, жертвоприношениями и со всеми другими необходимыми для настоящего погребального обряда действиями.
В племени мальчика внесли в землянку знахаря - старого Беляна. Разузнав о сути дела и выгнав всех посторонних, шаман принялся за дело. С ним остались только трое его помощников - учеников. Узнав о происшедшем, к землянке Беляна сбежалось все племя. Следопыт во всех красках расписывал прошедшую схватку, бабы и девки раскрыв рты ловили каждое слово рассказчика, мужики хмурились, прикидывая, чем это может обернуться для племени.
Тем временем, в землянке шамана творилась волшба. Мальчика, раздев, уложили на широкий дубовый стол. Один из знахарей принялся рисовать на коже паренька причудливые узоры, какие-то странные знаки, пентаграммы, символы всех стихий. Загорелись курильницы, наполнив все помещение терпкими запахами трав. Из одной повалил грязно-желтый дым, Белян взял курильницу в левую руку и принялся водить ее над телом мальчика, стараясь, чтобы дым стелился прямо над ним. Правой рукой знахарь делал резкие, отрывистые пассы. Тело шамана начало странно подергиваться, лицо исказила гримаса боли. Два его помощника напряженно следили за ним, стараясь не пропустить тот момент, когда ему потребуются все их силы, чтобы отдать свою жизненную энергию бесчувственному мальчику. Но прежде надо было вытянуть чужую магию, которая хоть и не сожгла мальчика, но так опалила изнутри огнем, что даже опытному Беляну сразу не удалось очистить его организм. По лицу шамана начал струиться пот, морщины сделались настолько глубоки, что казалось они пролегли не по коже, а прорезаны в самом черепе Беляна. Видимо чужестранная магия оказалась крепким орешком, так как Белян решил прибегнуть еще и к магии слов. Истинные Слова начали срываться с пересохших губ старика, голос становился то глухим и надтреснутым, то звонко-юношеским, отдельные Истинные Слова произносились шепотом, другие на самой высокой ноте; речитатив сменялся напеванием, слога некоторых Слов то нельзя было расслышать, то невозможно было слушать.
Дым валил все гуще, в землянке стало почти невозможно дышать. Белян сделал все, что мог, более его лесная магия ничего не могла уже сделать. И вот одновременный посыл жизненной силы заставил мальчика встрепенуться и широко открыть глаза. Он закашлялся. Белян устало провел по лицу паренька рукой, видно было, что он недоволен, ожидал гораздо лучшего результата. Хорошо, конечно было, что мальчик очнулся, но сумеет ли он оправиться от страшного магического удара, и как это скажется на нем, пока невозможно было определить. Знахарь сделал все что мог, остальное зависело от самого мальчика и, конечно, от Богов, в чьих руках все Сущее.
Племя Медведей редко сталкивалось с пришельцами из-за Леса, они практически никогда не забирались в такую глушь. Княжества, находившиеся за Редколесьем, пару раз попытались наложить на племена Медведя дань мехами, но мелкие отряды, посланные покорить их, были биты меткими стрелками, а крупные войска сюда пройти не смогли. Да и без того, у князей хватало и так проблем, чтобы еще снимать и крупные отряды, вести их в Чернолесье Медведей, чтобы, положив там половину войска, примучить пару поселений. Ну, получишь сотню шкур, а через год что? Повторять тоже самое. Пошлешь за данью сборщиков, а они в этих лесах и сгинут, пораженные стрелами разобиженных лесовиков. Так еще, прежде чем войско посылать нужно еще и знать, где эти Медведи живут, в каких берлогах прячутся.
Нет, проще их в города зазывать, там княжеские скупщики за бесценок возьмут все тщательно выделанные шкурки пушных зверей. За гроши заберут столь ценящиеся при княжьем дворе искрящиеся шкурки соболей и горностаев, часть тут же перепродадут купцам уже за совершенно другие деньги. А те, пойдут на своих ладьях в дальние страны, где эти шкуры ценят, чуть ли не на вес золота.
Лесовикам же многого не надо, наберут себе на вырученные деньги железа, правда, даже не гномьего (то слишком дорого для простофиль), а обычного, добытого людскими рудокопами, переплавленного в человеческих кузницах. А на оставшиеся - немного разных круп, холстины, да бабам платки цветастые. Детям купят расписные глиняные свистульки. Ну а если, что почти наверняка, медь какая останется, то пропьют в убогой таверне на окраине города.
В землянке вождя собрались все набольшие племени. Сделанная из лучших стволов дубов, теплая и просторная, на стенах висели охотничьи трофеи, добытые главой племени. Головы лосей, оленей, волков и кабанов смотрели на присутствующих. Вождь сидел на единственном во всем племени небольшом кресле, покрытом богатой резьбой. Его купили по случаю три лета назад, а потом долгими зимними вечерами мастер Клен вырезал на нем причудливые образы леса. Ножки кресла обвивали, путаясь в немыслимые узлы травы Чернолесья: вьюн и Зеленок. На спинке рвались вверх исполинские ели, стремясь обогнать друг дружку, мешая соседкам тяжелыми лапами, раскинувшимися вширь. Мастер так интересно вырезал этот лес, что если приглядеться чуть подольше, то вместо нескольких центральных елей проступала фигура хозяина здешних мест - Черного медведя. Он стоял на задних лапах, задрав передние вверх. Когти выпущены, в пасти проглядывают острейшие клыки. Медведь внимательно смотрел своими маленькими глазками, немного наклонив голову, вся поза выражала готовность к немедленной атаке. По подлокотникам бежали быстроногие лани и олени. Сейчас и самого кресла практически не было видно под грузным телом вождя. Темные мрачные глаза, покатый лоб, массивные голова и плечи, тяжелые руки с огромными ладонями, толстые пальцы медленно шевелились на коленях, похожих больше на валуны. Вождю уже было за полвека, у него уже наметился живот, еще конечно не брюхо, но уже отяжелел. Правда за всей этой массивностью и тяжестью скрывается очень опасный, хитрый и расчетливый человек. Неторопливые движения, исполненные чувства собственного достоинства, взрыкивающий голос - вождь приглашает рассесться на лавках за широким столом. Всегда висевшая на стене, за спиной вождя медвежья шкура сегодня была накинута ему на плечи. Тщательно выделанная голова, без нижней челюсти, надета на голову наподобие рыцарского шлема. Правда, вождь и без этой шкуры похож на медведя.
Когда все приглашенные расселись на приставленных к столу лавках, вождь попросил Кряжа и Зорко рассказать о том, что было возле Оленьего Прохода. Говорить начал Кряж, иногда его дополнял следопыт. Набольшие внимательно следили за нитью рассказа, иногда задавая уточняющие вопросы, особенно усердствовал Белян. Его интересовало буквально все, относящееся к чужой магии. На стол подали питье: сладкий и хмельной мед, травяные отвары, укрепляющие и бодрящие, да различные настойки из ягод.
- Если бы не Хозяин, мы бы ни за что не смогли бы справиться с ними, - подытожил Кряж. В землянке воцарилось молчание, набольшие обдумывали услышанное. Повинуясь знаку вождя, двое подростков выложили на стол то, что охотники смогли унести с места сражения. Мечи, которыми были вооружены нападавшие, амулет убитого медведем мага, два меча храброго воина, и здесь о том,
Вождь угрюмо обвел присутствовавших тяжелым, как каменная глыба, взглядом.
--
Что делать будем с мальчонкой, а, Медведи? - проревел он и вперился своими маленькими глазками в шамана, - тебе, Белян, говорить первому. Что мыслишь ты, по поводу сих чужеземцев, как для племени это может обернуться?
Белян пригладил свою густую, уже почти полностью поседевшую бороду, встал со скамьи, и не спеша начал говорить:
--
Неведома мне сия магия, незнакомы мне явившиеся в Чернолесье эти люди. Не те, кто убегал, не те, кто догонял. Можно опросить мальчонку, но вот когда он придет в себя, если вообще выживет, об этом знают, наверное, лишь Лесные Боги.
--
А вот ты бы и спросил бы их об этом, - перебил шамана вождь. Видимо между ними были какие-то достаточно серьезные разногласия, сверкнув друг на друга взглядами, не сулящими ничего хорошего сопернику, шаман и вождь замолчали.
--
Как известно вождю, советоваться с богами и вопрошать их могут лишь ведуны, а наш сейчас отбыл в племя Бурых медведей, как только он появится, тут же вопросы Лесным Богам будут заданы.
--
Я знаю, где наш ведун, - прорычал вождь, - я хочу знать, что нам делать с мальчишкой?
--
Мой вождь, я готов взять его в свою семью, - внезапно разорвал спор голос главного охотника, - обещание, данное мною, храброму воину лежит на мне, и я не намерен отступать от своего слова. Если он выживет, я приму его как своего сына, и буду воспитывать его, как истинного Медведя. А если придется защищать его, костьми полягу, но спасу мальчонку. Я видел его в деле, у него есть настоящий дух, он будет хорошим воином, а я постараюсь сделать его еще и настоящим охотником.
Кряж замолчал, несвойственное ему многословие иссякло. Видно было, что он не отступиться от своего слова.
- Ну что ж, - вождь обвел присутствовавших своим тяжелым взглядом, - пусть будет так. Мальчонка пусть находится до выздоровления под присмотром знахарей, после идет на воспитание к Кряжу, он будет принят в племя, а Медведи своего слова не нарушают и от своего не отступаются. Что же касается чужеземцев, я так понял с такими никто не сталкивался, да?
С лавки поднялся, один из охотников, Некрай, который постоянно ходил в соседние княжества, был во всех близ лежавших городах, ему было поручено торговать. Насущные нужды требовали контакта с княжествами, и кто-то должен заниматься торговлей, этим не особо почетным, среди Медведей, делом. Торговец начал говорить.
- Я был во всех известных нашему племени княжествах и государствах, но такое оружие я не встречал нигде, и никогда мне не встречались так странно одетые люди. Как известно, мир намного больше, чем все наши леса вместе взятые, и эти чужаки пришли откуда-то из этих далеких, неизвестных нам земель. Раз они настолько далеко забрались, значит им, были очень важны эти двое, мальчик и воин. Скорее всего, им нужен был мальчик, так как воин старался его спасти, даже ценой своей жизни. Из этого следует то, что раз они так далеко забрались они, чужаки - преследователи, так просто не отступятся. Они попытаются найти мальчишку, или хотя бы постараются убедиться, что он мертв. Я предлагаю следующее, раз они шли по направлению от княжества Града На Холме, следовательно, надо послать туда человека, который мог бы порасспросить о столь приметных людях, ведь наверняка они где-то останавливались, с кем -то разговаривали.
- Нет, - рявкнул вождь, даже не дослушав своего охотника - торгаша, - да, они говорили на всемирном, хотя с трудом, значит они издалека, но раз они из своего далека приперлись в наши леса, значит, их так сильно прижгло, что дальше некуда. Что из этого значит? А значит, как правильно говорит, наш достославный Некрай, они вернуться, и кто знает, сколько странных воинов и сильных магов, придут сюда по их старым следам.
- Я не отдам мальчонку, пусть даже племя решит меня изгнать, - вскочил с своего места Кряж, - Я буду...
--
Спокойно, Кряж, - остановил разгоряченного главного охотника вождь, - не стоило меня перебивать, ведь я еще не договорил. Мы не выдадим мальчишку. Но и узнавать в княжестве по поводу чужеземцев не будем, чтобы не навести на себя подозрения. Зорко, сейчас же выступай, беги в племя Бурых, и веди ведуна к месту сражения, постарайтесь спрятать все ваши следы, а желательно увести их дальше из леса, чтобы даже они, даже если будет дальнейшее преследование, не могли соотнести пропажу своих и мальчишки с нашим лесом. Сделайте все возможное. Или уведите следы из леса, или уберите все следы, ведущие к Чернолесью. Я понимаю, что их маги сильнее наших, - вождь косо глянул на взъерошившегося от этих слов шамана, и продолжил, - да, наверняка сильнее и могущественней, но постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Остальное пусть будет по-прежнему. Слово Медведей крепко, мальчишка будет жить у Кряжа. Надеюсь, он говорит на всемирном, и когда придет в себя, сможет нам пояснить, кто он и откуда, и кто его преследователи.
Они шли по лесу, весело перекликаясь. Все были полны предвкушением праздника, парни представляли себя победителями на состязаниях, девушки надеялись встретить своего суженого. Буян восторженно объяснял Приблуде, как будет здорово и весело. Взрослые ждали встречи с родней, обсудить последние новости.
Приблуда тоже заразился общим настроением. Лес в этот день был светлым, солнце радовало все живое. Птицы, невидимые в листве, счастливо перекликались. Приблуда поднял голову, и прищурил глаза. Яркие и тоненькие солнечные лучи слепили глаза сквозь кроны деревьев. Сосны тянулись в небо, и где-то в недосягаемой высоте смыкались в хороводе. Приблуда подставил лицо блаженно-теплым лучам. На сердце так стало хорошо, ему не хотелось двигаться, но исчезающие в глуши голоса заставили его вернуться в этот мир. Пришлось намного пробежаться, чтобы догнать племя.