Абсолютное большинство населения сегодняшней России понимает под словом интеллигенция слой профессиональных работников умственного труда, т. е. тех людей, для которых умственный труд является единственным или, по крайней мере, главным источником своего существования.
Однако проведено уже достаточно много теоретических изысканий, использующих в качестве основы для исследования общественно-политических процессов следующий подход к определению интеллигенции, исходящий из той функции, которую умственная деятельность выполняет в более широкой системе общественных отношений, а также той роли, которую играет труд людей, занимающихся этой деятельностью, в данной системе. Эта функция создает единство всех социальных групп, так как предполагает организацию и воспитание сознания, специальную разработку идеологических отношений людей. При таком подходе, интеллигенцией является группа людей, которые внутри социальных групп специально заняты разработкой идеологических связей. Данный подход позволяет видеть в интеллигенции не некую "прослойку", объединенную характером труда, выполняемого ее членами, и стабильно присутствующую в обществе наряду со "средними слоями", а совершенно особую часть общества, с одной стороны, являющуюся необходимым условием самого существования именно данного общества, с другой стороны - претерпевающую разительные изменения по результатам изменений, происходящих в обществе.
Из этого видно следующее. Первоначально интеллигенция существовала как численно ограниченная, небольшая категория лиц, обладавших досугом и достатком и осуществлявших фактическую монополию на умственный труд, в условиях, когда в обществе сохранялись сословные традиции и известная устойчивость социальных делений. Естественно, интеллигенцию окружал ореол "избранности" и исключительности, поле относительной самостоятельности интеллигенции, определяемое характером её связи с господствующим классом, была достаточно широко и представляло ей большую свободу.
Все эти предпосылки способствовали выработке у интеллигенции своеобразной идеологии, в которой она осознавала себя в качестве носителя всеобщей совести общества и общечеловеческих ценностей. Приоритет общечеловеческих ценностей и нравственных норм над узкоклассовыми групповыми - это не изобретение новоявленных теоретиков и не реанимация утопических идей, а требование времени, жесткий императив. За этим императивом стоят объективные противоречия современной эпохи.
При этом принадлежность к интеллигенции не зависит от социального происхождения, хотя, разумеется, и происхождение, и в особенности среда накладывают известный отпечаток на работу и творчество работников умственного труда. Так, в своё время Толстой в России отражал аристократию, Достоевский - разночинство, Горький - люмпен-пролетариат, Есенин - крестьянство. С другой стороны, господствующие или борющиеся за господство слои и идеи подчиняют себе труд и творчество интеллигенции.
Дальнейшее общественное развитие неизбежно привело к изменению функций интеллигенции, которое отражается и в изменении ее положения в обществе. Исчезает монопольное положение интеллигенции, распадаются традиционные культурно-исторические связи, в рамках которых она существовала в классической культуре. Интеллигенция уже не может мыслить за другие группы, сообщая им абсолютную истину или гуманистическую мораль, так как сама оказывается перед непонятной ей раздробленностью реальности, распавшимся целым. "Поэтому интеллигенция, с одной стороны, продолжает традицию социальной критики, а с другой - участвует в технократической по своему характеру социальной и идеологической инженерии".
Актуальность подобных взглядов на интеллигенцию, их привлекательность для историков в последние годы повышается, потому что все большее число исследователей испытывает неудовлетворенность теоретико-методологическими установками, считавшимися несколько лет назад единственно правильными, и пытается найти новые опоры для конкретных исторических исследований.
Нашлись и такие, кто пожелал идти впереди всех, используя в публикациях конгломерат из работ зарубежных авторов. События августа 1991 г. не только усилили подобный плюрализм, но и заставили всех творчески мыслящих исследователей задуматься, в рамках какой научной парадигмы они будут продолжать свои изыскания.
Особый интерес представляют изыскания А.Н. Севастьянова. Он попытался синтезировать различные подходы к изучению интеллигенции, выделив в изучаемом объекте - общем понятии "интеллигенция" - три условных уровня. К первому, наиболее широкому уровню А.Н. Севастьянов относит, тех представителей интеллигенции, которые необходимы всем примерно в равной мере - врачей, учителей, юристов, офицеров, священников, научно-технических работников, некоторую часть художественной интеллигенции. Интеллигенция второго уровня - это те, чьими трудами обеспечиваются специфические потребности главным образом самой интеллигенции - историки, философы, социологи, литературоведы и искусствоведы, некоторая часть писателей, композиторов, художников и т.п. К интеллигенции третьего, достаточно узкого по своим границам уровня относятся генераторы основополагающих идей, определяющих деятельность всей интеллигенции в целом.
Действительно, в любом обществе, и особенно в идеократическом, интеллигенция и ее взгляды зависят от положения в обществе. Интеллигенция постоянно испытывает неудовлетворенность своим социальным и материальным положением, стремится повысить свой статус в обществе. Власть пытается использовать данные претензии интеллигенции в своих целях. В отношении интеллигенции низшего уровня, как правило, проводится политика невмешательства в их профессиональную деятельность при условии лояльности государственной системе. Интеллигенты второго уровня - гуманитарии, обществоведы, идеологи - испытывают прямое вмешательство государства в свою профессиональную деятельность. Интеллигенция третьего уровня обычно входит в идеологическу, культурную, правящую элиты общества, ибо власть осознает необходимость в высококвалифицированных советниках, имеющих влияние на общественное сознание.
Однако было бы неправомерно под общее понятие интеллигенции подводить социальный слой из разных временных срезов. С изменениями общества происходили изменения и в интеллектуальных слоях. Увеличение количества интеллектуалов в общественной структуре, возрастание их роли в общецивилизационном процессе предопределяют изменение значения интеллигенции для общества. При этом утвердившийся с середины 1860-х годов взгляд на интеллигенцию как на исключительно оппозиционную силу, и принятие противостояния власти в виде одного из основополагающих признаков интеллигента, сегодня оспаривается многими. Представители интеллигенции всегда отличались критической направленностью мыслей, однако критика могла быть конструктивной, способствующий самореформированию власти, и деструктивной, призывающий к слому властных структур. Поэтому интеллигенция могла включаться в элитные структуры власти с надеждами на осуществление реформ, а могла сливаться с радикальными антиправительственными силами. Именно интуитивное понимание этого заставило большевистское руководство в конце 1920-x - начале 1930-х гг. уничтожить интеллигенцию как социальный слой.
Современное состояние исследования истории российской интеллигенции связана с новым положением интеллигенции в обществе и новым самоощущением отечественного историка. Еще недавно историки постоянно ощущали заданность исследования, в которых происходило лишь подтверждение определенных схем. В некотором отношении историку было легче, ибо от него обычно требовалось проиллюстрировать конкретными фактами неумолимое действие исторических законов, открытых теоретиками марксизма-ленинизма. Ныне историк ощущает себя не только исследователем прошлого, он сам оказывается включенным в исторический процесс. Свобода выбора и новые исследовательские возможности дают небывалый простор творчеству, однако нет прежней, казавшейся незыблемой, идейно-теоретической основы. Коммунистические аксиомы казались историкам 1980-х - 1990-х годов лишь идеологическими заклинаниями. Это заставляло их приступить к поиску новых теоретико-методологических концепций истории интеллигенции, для которой жизненно важно было уяснить уроки прошлого, осознать свое место в обществе и увидеть перспективы общественного развития и свою роль в нем.
Заканчивая рассуждения о теоретических исследованиях, уделим немного внимания интеллигенции Запада. Здесь мы увидим разительный контраст между днём сегодняшним и первым столетием в истории марксизма и социалистического движения, когда именно партийная интеллигенция создавала основную часть научно-теоретического знания! Она создаёт разительный контраст с академическими марксистами. Достаточно сказать, что за редчайшими исключениями (вроде исследования по империализму Э. Манделя) первая не дала практически ни одного научно-теоретического труда общепризнанной ценности ни в одном из традиционных разделов марксизма по крайней мере со времен второй мировой войны.
И такая динамика находится в полном соответствии с теориями классиков марксизма. С развитием капитализма, наиболее талантливая часть интеллигенции скупается капиталом. (И надо добавить, что она и производится под его все более строгим контролем). Более того, если еще в начале прошлого века часть партийной интеллигенции (например, дворянского происхождения или профессиональная) могла иметь независимые источники существования, то теперь пролетаризация образованного класса ставит его в прямую зависимость от капиталиста и бюрократа. Наиболее талантливые из левой западной профессуры закупаются на корню привилегированными университетами, которые платят им шестизначные оклады за преподавание премудростей искусства интерпретации детям высшей буржуазии. В действительно массовом высшем образовании редко найдешь талантливых профессоров-радикалов.
Такова теория. И если вы ещё не заснули, то можем вам обещать - продолжение будет повеселее. Честно говоря, можно было бы и вовсе обойтись без теории, но если мы хотим бороться с врагом, а, тем паче, сделать из него союзника, пусть даже временного, мы обязаны знать его самооценку и идеологию.
Переходя к области практической, заметим, что современные "постсоветские" образованцы сохранили (и не могли не сохранить) все те признаки, которые были присущи интеллигенции-образованщине на протяжении всей ее истории. Их безнациональность и космополитизм просто не знают границ. Они проявляют удивительное, бессовестное равнодушие к судьбе разделенного искусственными границами русского народа, своего народа, и при этом крайне удивляются и возмущаются, когда встречают ответное равнодушие. Понятия "Родина", "Отечество" они заменили презрительным словосочетанием "эта страна". Утратив национальное чутье, чувство патриотизма (которое, по словам одного из них, "есть даже у кошки"), они обрекли себя на полное и окончательное отсечение от всех традиционных российских корней.
Их антигосударственность пышным цветом расцвела во время войны с Чечней. Они не родили ни одной конструктивной государственной идеи, не свершили ни одного политического действия, ведущего к укреплению Государства Российского.
Однако нам ближе та часть действительной российской интеллигенции, которая не входит в "верхи" и, в связи с этим, является невостребованной своим правительством и своей страной. Многие из них и рады включиться в работу левых партий и объединений, но неспособны сделать это из-за крайней занятости, вызванной необходимостью зарабатывать на хлеб насущный. Образ пламенного советского диссидента, пишущего и издающего самиздат, да еще успевающего пустить демократическую слезу за дружным застольем на кухне, был возможен только в обществе, в котором целые прослойки образованного класса могли вести фактически паразитическое существование, имея огромное количество свободного времени.
Более того, бедственное положение рабочего класса России и его политическая деморализация, имеющая глубокие и сложные корни, остаются пока непреодолимыми барьерами для его политической и культурной организации даже в региональном, не говоря уже о национальном масштабе. Но только такая организация и могла бы "перекупить" у капиталистов тех немногих талантливых интеллигентов, которые идейно и психологически готовы перейти на сторону социализма. Рабочий класс, который не способен обеспечить пусть даже скромное, но независимое от капитала существование для своей интеллигенции, не может иметь ее, а значит обречен на политическое "замораживание". Но для того, чтобы добиться пусть даже минимально необходимой для этого организации класса - в свою очередь нужна деятельная, преданная делу интеллигенция.
Таким образом, мы находимся в своего роде порочном кольце. Нет классовой организации - нет своей интеллигенции. Нет своей интеллигенции - нет классовой организации. Не задаваясь целью разорвать этот круг прямо сейчас, хотелось бы только заметить, что у нас есть одно несомненное преимущество перед эпохой Ленина. Мы можем использовать буржуазную демократию для содержания хотя бы части социалистической интеллигенции. Имеется в виду, конечно, проведение рабочими своих кандидатов в органы власти, особенно в ГосДуму. Опираясь на ресурсы буржуазного парламентаризма, и один такой депутат в поле воин. А если их пять, десять, пятьдесят? Именно таким способом германская социал-демократия сумела создать целую пролетарскую Германию в Германии буржуазно-монархической. Было бы непростительной глупостью отвергнуть этот опыт ссылкой на конечную судьбу этой социал-демократии.
И вот ещё что хотелось бы отметить. Крайне актуальными остаются мысли Троцкого на тему интеллигентской конкуренции за места в социалистическом руководстве. Это вообще одна из самых нетронутых и болезненных тем социалистической политики. Несомненно, личное соперничество за власть или скажем мягче, за самоутверждение, сначала в символической, т.е. идейной форме, но в известных условиях и за организационную и государственную власть является такой же частью социалистической, как и буржуазной политики. Только политические евнухи могут делать большие глаза и креститься при малейшем намеке на это естественное состояние дел. Наоборот, такое соперничество есть величайшее благо, без которого отбор лучших вождей класса был бы невозможен. С этой, "дарвинистской" точки зрения, в, на первый взгляд, абсурдной драчке между лидерами нынешних мелких партий заключается ровно столько же смысла, сколько его было в борьбе между Лениным и Плехановым или Сталиным и Троцким. Коммунизм в России не является чей-то собственностью и на него нет авторских прав ни у одного из пескарей аквариума с табличкой "комдвижение". Коммунизм нам предстоит изобрести заново и для этого потребуется соревнование сотен и тысяч ярких талантливых личностей за величайшую честь, по сравнению с которой должность президента США сравнима с сельским ассенизатором, - честь стать вождями российского пролетариата.