Костромин Евгений Юрьевич : другие произведения.

Дагона. Часть 1. Забытый бог

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    фантастический детектив
  Глава 1
  
  Мелодичный звон большого колокольчика над входной дверью оттолкнулся от стен прихожей и поплыл по коридору, проникая во все уголки квартиры. Звук был бархатным и удивительно долгим.
  Герон очень любил слушать этот звук, и поэтому всегда подходил к двери, наслаждаясь мягким и спокойным звучанием.
  
  Когда он поселился в новой квартире, в прихожей над дверью висел обычный электрический звонок, которым пользуется, наверное, наибольшая часть населения в городе. Но сигнал такого звонка казался ему слишком резким и нахальным. Истеричный крик примитивного механизма врывался в квартиру не с просьбой, а с требованием немедленно открыть дверь. А уж если звонивший давил на кнопку слишком долго или по нескольку раз, то Герон входил в прихожую с огромным желанием задушить того, кто находился за дверью.
  Но однажды он зашёл в магазинчик местного антиквара просто так, из любопытства, и, рассматривая старинные вещи, вдруг услышал необычный звук. Герон замер. Время для него остановилось. Каждой клеткой своего существа он впитывал это звучание. Когда звук растаял, Герон медленно повернулся.
  Он увидел маленькую девочку, стоявшую перед медным колоколом, очень похожим на корабельную рынду. Тонкий шёлковый шнур, на котором тот был подвешен, слабо раскачивался из стороны в сторону. Мать, держа девочку за руку, укоризненно и строго наклонилась над ней.
  Хозяин магазина, невысокий и худой старик, смотрел на них поверх своих очков и улыбался. Похоже, что он не раз наблюдал подобную картину.
  Герон купил колокольчик, даже не пытаясь снизить цену, хотя именно в этом магазине все цены были договорные. А пока заворачивали покупку, он объяснил антиквару, с какой целью покупает такую вещь.
  - Единственно, чего бы мне хотелось, - сказал Герон, - так это то, чтобы в такой звонок никто бы не смог позвонить дважды. Я имею в виду, что между ударами обязательно должен быть определённый интервал.
  - Понимаю, - сказал старик, и снова улыбнулся. - Мне кажется, что я смогу вам в этом помочь. У меня есть знакомый, которому я отдаю некоторые вещи в ремонт. У него, знаете ли, золотые руки. Уверен, он обязательно вам поможет. Я напишу его адрес.
  Герон поблагодарил старика и сразу же отправился по указанному адресу.
  
  Человек, к которому он пришёл, внимательно выслушал необычную просьбу, осмотрел колокольчик и задумался. По выражению лица мастера было видно, что эта задача его заинтересовала.
  Наконец, он посмотрел на Герона.
  - Знаете что. Оставьте мне свою вещь и номер контактного телефона. Если у меня что-нибудь получится, то я вам позвоню.
  - А если не получится? - спросил Герон.
  Мужчина засмеялся.
  - Ну, конечно же, я вам позвоню и в этом случае.
  
  Через три дня заказ был готов. От старого звонка осталась только кнопка, при нажатии на которую и раздавался чарующий звук. Но сколько бы вы не давили на неё, следующий удар прозвучит не раньше, чем закончится первый.
  Герон был в восторге. Первые дни он даже сам себе звонил и радовался как ребёнок, получивший долгожданную игрушку.
  
  
  Когда раздался второй удар колокола, Герон уже входил в прихожую. Бросив взгляд на индикатор квартирного сторожа, он увидел свет маленькой зелёной лампочки. Это означало, что компьютер Главного Полицейского Управления опознал стоявшего за дверью человека и подтверждает, что тот не опасен. Система квартирной безопасности была введена недавно, но уже полностью оправдала себя. Количество квартирных краж и вооружённых ограблений в городе упало почти до нуля.
  
  Герон открыл дверь. Перед ним стоял мужчина лет тридцати пяти, загорелый, с короткой стрижкой и атлетической фигурой. Лёгкие светлые брюки и футболка с открытым воротом удачно подчёркивали его спортивный вид. В руках он держал небольшую кожаную папку на молнии.
  - Герон Мелвин? - спросил мужчина.
  Интонация этой фразы показалась Герону скорее утвердительной, чем вопросительной.
  - Да, - ответил Герон. - Чему обязан?
  - Прошу прощения, если я оторвал вас от ваших дел. Я только что был в редакции. Именно там мне подсказали, где вас можно найти.
  Герон работал журналистом в издательстве "Ежедневные новости", и согласно уставу организации, был обязан сообщать начальству своё местонахождение в любое время суток. Но это была закрытая информация, и его редактор не имел права её разглашать. Доступ к ней могло получить только Полицейское Управление.
  - Значит вы из полиции, - сказал Герон.
  - Да, я служу в Управлении, - ответил незнакомец, - но только на правах неофициального детектива. Вот моё удостоверение.
  Он протянул Герону пластиковый прямоугольник, на одной стороне которого был выдавлен герб Управления, а на другой фотография и служебная информация. Герону, благодаря его работе, часто приходилось видеть такие удостоверения, и ему хватило одного беглого взгляда, чтобы получить об этом человеке достаточно полное представление.
  - Хм. Корвен Борк, - хмыкнул журналист. - Ваши успехи по службе впечатляют. Получить вторую степень при сравнительно небольшом стаже работы может далеко не каждый, - возвращая карточку, добавил он.
  - Меня радует ваша наблюдательность. Она вселяет в меня некоторые надежды. Я не стал вас предупреждать о своём приходе заранее. Думаю, что вскоре вы поймёте, по какой причине.
  -Готов вас выслушать. Прошу. - Герон отступил вглубь прихожей и распахнул двери, приглашая гостя зайти в квартиру.
  В прихожей Борк оглянулся на колокольчик.
  - У вас чудесный звонок. Я ни у кого не встречал ничего похожего.
  "Психолог он тоже неплохой" - подумал Герон.
  
  В работе детектива, как и в работе журналиста, очень важно с первых же минут расположить человека к себе. От этого зависит получение более полной информации. Герону чуть ли не каждый день приходилось брать интервью у самых разных людей. Он знал, что разговорить можно любого. Нужно только понять, что это за человек, какова его психология, и главное, точно определить, как с ним нужно разговаривать.
  - Присаживайтесь, - сказал Герон, когда они вошли в гостиную. - Не желаете ли чего-нибудь выпить?
  - Сегодня на улице довольно жарко, - ответил Борк,- и я бы не отказался от легкого и прохладного напитка.
  "Хороший ход, - отметил Герон. - Просить у хозяина то, чего может не оказаться - нетактично, а при такой формулировке я могу принести что угодно. Вплоть до минеральной воды из холодильника".
  
  Его уже увлекла эта игра. Наливая напиток в бокалы, он подумал о том, что Борк ни за что не сядет, пока находится в гостиной один. И дело тут совсем не в вежливости. Во-первых, было бы большой ошибкой сесть на любимое место хозяина, а где оно гость, конечно, не знал. Во-вторых, во время разговора детектив должен сидеть таким образом, чтобы прекрасно видеть мимику и реакцию собеседника. И, в-третьих, эта маленькая пауза даёт возможность сыщику осмотреть гостиную и определить привычки и пристрастия хозяина.
  Герон усмехнулся: в этом пункте детектива ожидал сюрприз. Квартира и вся обстановка в ней принадлежала издательству. Журналист здесь был всего лишь квартирантом, и за период своего проживания почти ничего в ней не менял за исключением, может быть, некоторых мелочей. Конечно, он бы мог её выкупить у издательства, и чем больше был бы его стаж работы, тем меньше ему пришлось бы за неё платить. Но Герон был холост, большую часть жизни проводил в командировках, и к себе в квартиру приезжал, как в гостиницу. Каждую субботу приходила женщина из службы сервиса и уничтожала все следы его холостяцкой жизни.
  
  Когда Герон вошел в гостиную, Борк стоял у комода и разглядывал небольшую статуэтку, стоявшую между двумя цветочными вазами.
  "Всё же он нашел, за что зацепиться", - подумал Герон.
  
  Эта вещь действительно принадлежала журналисту. Он привёз её совсем недавно из командировки в район Красных Песков. Статуэтка изображала человека в странной одежде, сидящего на троне. Два больших крыла за спиной этого мужчины, взмахнув, почти соединились концами над его головой. Руки были согнуты в локтях и обращены ладонями вперёд, как будто бы он собирается сейчас поймать большой мяч.
  Густые и чёрные волосы переплетены с лентами сложным, объёмным узором и украшены перьями. Было совершенно непонятно что это - причёска или головной убор. Высокий лоб мужчины пересекал тонкий обруч. Уходя вглубь волос и лент, он составлял с ними как бы одно целое. Верхняя одежда состояла из нескольких частей, словно нанизанных друг на друга и украшена бахромой и бисером. Ноги обуты в мягкие сапоги, с сильно загнутыми вверх носками.
  Спокойная и величественная поза наталкивали на мысль, что это изображение божества или вождя какого-то племени, хотя такой образ мог быть и фантазией скульптора.
  Удивительным был материал, из которого изготовлена статуэтка. Так выглядит полированный камень, но в некоторых местах он был прозрачен, как стекло. Разноцветная фигурка казалось, передавала все цвета и оттенки радуги. Однако было ясно, что это не краска, а естественный цвет материала.
  
  Герон поставил поднос с напитками на журнальный столик, сел в кресло и взял в руки бокал. Борк всё ещё смотрел на статуэтку. Казалось, сыщик не мог оторвать от неё взгляд. Наконец, он повернулся и спросил:
  - Откуда у вас такая изумительная вещица?
  - Это мой трофей, - сказал Герон. - Я привёз его из Красных Песков.
  - Вы были в Красных Песках? - удивился детектив.
  - Вы же знаете, что туда никто не может попасть, - улыбнулся журналист. - Я был на границе Красных Песков. В том районе, где недавно произошло землетрясение.
  - То место, где погибли археологи?
  - Да. Меня послали собрать материал для статьи обо всём, что там случилось.
  - Обязательно прочту. Но сейчас я пришёл по поводу другой вашей статьи.
   Он достал из папки газету и подал её журналисту. Это был утренний выпуск "Ежедневных новостей".
  Герон ещё не читал свежий номер. Вчера вечером он сдал редактору небольшую статью о карнавальном шествии в честь ежегодного праздника "День воскрешения всех святых". И поэтому, журналист с интересом развернул газету, пробежался по ней глазами и, найдя свою статью, посмотрел на сыщика.
  - Действительно, это я её написал, - сказал он. - И что же вас в ней заинтересовало?
  - Меня интересует фотография, которая сопровождает вашу статью. Очень, знаете ли, любопытный снимок. Вернее снимки. Я попросил вашего редактора показать мне всё, что вы вчера там фотографировали.
  Борк разложил на журнальном столике несколько фотографий, взял бокал и сел в кресло напротив Герона.
  
  "Так, допрос, кажется, начался. Ну что же, давай посмотрим, что я там натворил", - подумал тот.
  
  Он взял снимки и начал внимательно их рассматривать. Они почти все были сделаны с одного места. Какой из них пустить в номер, выбирали уже в редакции. Обычно свои статьи Герон всегда сопровождал фотографиями, и неважно, что в номер попадали лишь некоторые из них. Ему нравился сам процесс превращения одного краткого мига в вечность.
  
  - Карнавал, как карнавал. Клоуны, весёлые лица, разноцветные флажки. Добавьте к этому музыку, пение, смех и получите полную картину вчерашнего праздника, - сказал он, положив снимки на стол.
  - О, если бы ваши фотографии могли передать и звук, - ответил детектив, - то им сейчас цены бы не было. Во всяком случае, для меня.
  - Вы хотите меня спросить, не слышал ли я чего-либо необычного. Не так ли?
  - Совершенно верно. И именно в этот момент. Посмотрите. На одной из фотографий вы запечатлели часы над парадным входом магазина. Они показывают ровно 13 часов 15 минут. А меня интересует именно это время. Скажу вам больше. На другой фотографии в кадр попал бампер машины. То есть вы стояли буквально в нескольких метрах от неё. И вы не сможете отрицать, что находились в это время на этом месте.
  - Так вот в чём дело! Похоже, что я не столько свидетель, сколько подозреваемый! Поэтому вы и не стали звонить перед тем, как прийти ко мне. Но согласитесь, если бы я был преступником, разве я отдал бы фотографии в редакцию? Ведь для этого нужно быть круглым идиотом!
  - Или очень умным человеком с крепкими нервами. Тот факт, что вы отдали фотографии в редакцию, говорит лишь о том, что вы не хотели скрывать ваше присутствие на этом месте в это время. Остаётся лишь определить, умышленно это сделано или нет.
  - Вас послушать, так на меня пора уже и наручники надевать. Может, вы мне скажете, в чём меня обвиняете?
  - Боже упаси. Я вас ни в чём не обвиняю. Подозревать всех - это и есть моя профессия. Я только хочу вам напомнить, что по закону сокрытие истины тоже является преступлением.
  - Так! Рассказать о том, что там произошло, вы не можете, потому что подозреваете и меня. А мне придётся доказывать свою невиновность, не зная, в чём состоит преступление. И как нам быть?
  - Очень просто. Вы должны вспомнить и рассказать мне всё, что видели и слышали в то время, когда находились на этом месте. Не торопитесь, здесь важна любая мелочь.
  
  Осушив свой бокал, Герон поставил его на столик, откинулся в кресле и закрыл глаза. Он стал вспоминать вчерашний день.
  
  Праздник 'воскрешения всех святых' отмечали уже более двухсот лет, но карнавалы появились недавно. А сначала это был просто церковный ход. В этот день из всех церквей выносили иконы святых и под звуки церковных песен несли их в Главный храм города, который находился на центральной площади. Процессии двигались по всем магистральным улицам от окраин к центру. Поэтому на несколько часов почти все транспортное движение в городе было парализовано. Только подземка работала без перебоев и с максимальной нагрузкой.
  
  Герон взял свой фотоаппарат и вышел из здания редакции примерно в 12 часов. Он направился в центр города к его главному проспекту. На то место, где и должны были соединиться несколько людских потоков в одну большую реку. Герон хотел запечатлеть именно этот момент. К тому же там был ресторанчик под открытым небом, из которого ему было бы удобно наблюдать весь процесс соединения.
  В обычные дни улицы, по которым шёл Герон, были заполнены людьми и машинами. Но сегодня они словно замерли, ожидая приближающуюся волну карнавала. Те прохожие, которые были сейчас на улице, сошли с тротуаров на проезжую часть, наслаждаясь короткой свободой этого пространства.
   Две девчушки, лет одиннадцати, вышли на середину дороги и, смешно размахивая ракетками, играли в бадминтон. Герон не удержался и сделал несколько снимков, отчего девчонки засмеялись, а затем стали кривляться и позировать. Но он, усмехнувшись, закрыл крышкой объектив, закинул ремень фотоаппарата на плечо и пошёл дальше, по самой середине широкой улицы, с интересом оглядываясь вокруг.
  
  Когда человек идёт по тротуару, он хорошо видит только противоположную сторону улицы. Конечно, есть широкие проспекты, разделённые посередине зелёными аллеями. Но там, как правило, густо растут деревья, за которыми уже ничего не увидишь. Сейчас журналист имел возможность рассматривать фасады зданий, как с правой, так и с левой стороны, находясь в необычной для пешехода точке обзора. И это впечатляло. Щёлкнув ещё несколько раз камерой, Герон посмотрел на часы и, боясь опоздать, немного ускорил шаг.
  
  Придя на место, журналист поднялся на площадку ресторана. Она примерно на метр возвышалась над уровнем тротуара и была расположена на углу пересечения двух больших магистралей, по которым приближалась процессия. Место за нужным столиком он заказал и оплатил ещё накануне. Поэтому официант, услышав номер заказа и фамилию, сразу проводил его на место, снял со стула табличку "Заказ" и предложил журналисту меню. Герон заказал лёгкую закуску, красное виноградное вино и сигареты.
  Он не любил спешить, хотя вся его работа, да и жизнь тоже, была сплошной гонкой, вечной погоней за информацией. Постоянно нужно было куда-то ехать, бежать, лететь. Но когда ему удавалось опередить события, как например, сегодня, то он в полной мере наслаждался ожиданием, поскольку всё в этой жизни познаётся в сравнении.
  
  За его столиком уже сидела компания молодых людей. Похоже, что это были студенты. Они весело болтали, обсуждая каких-то своих знакомых, не обращая никакого внимания на Герона.
  Выпив вина и закурив сигарету, он стал осматриваться. Наблюдательный пункт был, что называется, 'высший класс'. Отсюда ему было видно все четыре направления. По трем из них уже приближалось карнавальное шествие.
  
  У тротуара стояло несколько припаркованных машин. Их владельцы приехали сюда ещё до того, как было перекрыто движение. Водители, вероятно опасаясь того, что толпа может нечаянно повредить машину, постарались максимально освободить проезжую часть, частично заезжая на тротуар. На балконах домов стали появляться люди. Некоторые из них приготовили цветы, чтобы бросить их под ноги святых отцов.
  
  Техника соединения людских потоков за многие десятилетия была отточена до совершенства. В первых рядах шли служители церкви, которые несли в руках священные иконы. Они сходились в одну точку сразу с трёх сторон, и при этом происходила перегруппировка. Причем ход колонн не замедлялся ни на шаг, дабы избежать давки в задних рядах. Это было удивительное зрелище, по чёткости и синхронности исполнения напоминавшее выступление гимнастов. Но звуки церковного гимна (у каждой колонны был свой хор) придавали ему величие и торжественность, вызывая священный трепет. За священнослужителями шли прихожане. Они тоже соединялись, но уже свободно, без театральности.
  За ними, собственно говоря, и начинался карнавал. Люди в маскарадных костюмах пели и плясали на ходу. Жонглёры манипулировали шарами и кольцами. Кувыркались акробаты и гимнасты. Над толпой развивались флажки и разноцветные шары.
  
  Развернув своё кресло и упёршись локтями в ограждение, Герон фотографировал наиболее приглянувшиеся моменты прохождения процессии. Всё было как всегда, никаких неожиданностей. Отрепетировано и сыграно в лучших традициях. Его внимание отвлёк слабый звук закрывшейся автомобильной двери. Бросив взгляд налево, журналист увидел мужчину в тёмном костюме, скорее похожем на униформу, который, закрыв заднюю дверцу, направлялся к водительскому месту.
  
  "Сейчас пройдут ряженые, и машины снова заполнят улицы" - подумал Герон.
  
  Он уже собрался уходить, как вдруг увидел человека в длинном халате с капюшоном. Незнакомец шёл почти боком, согнув руки в локтях и выставив вперёд ладони, постепенно приближаясь к той стороне улицы, на которой находился Герон. Под капюшоном виднелось лицо мужчины. Лоб его был перетянут жёлтым ремешком.
  "Интересно, - подумал Герон, - кого этот человек хочет изобразить?"
  Он сделал пару снимков и в тот же момент справа раздался взрыв хлопушки, и ещё, и ещё. Развернув свой стул, журналист допил своё вино и закурил. Карнавал уходил дальше к центру. Туда, где на главной площади будет ещё одно представление. Но его лучше смотреть по телевизору. Заплатив по счету, Герон встал и направился в подземку.
  
  Когда журналист открыл глаза, то увидел сидящего напротив детектива, который терпеливо ожидал его рассказа. Потерев виски и помассировав шею, Герон наклонился над журнальным столиком и вновь стал разглядывать фотографии. Он хотел посмотреть на мужчину в капюшоне. Но его там не было!
  
  "Что за чёрт, - подумал он. - Я же прекрасно помню, как его фотографировал! Может, Эдди не всё отдал сыщику?"
  
  - Скажите, вы все снимки забрали из лаборатории? - спросил журналист, взглянув на детектива.
  - Здесь чего-то не хватает? - спросил тот.
  - Нет, мне просто показалось, что я сделал больше снимков.
  - Это всё, что относится к карнавалу. Но я забрал всю плёнку и отпечатал каждый кадр. Если вас интересуют остальные, то они здесь.
  
  С этими словами он расстегнул молнию на папке и достал ещё несколько фотографий. Герон стал их смотреть, но уже знал, что не найдёт там человека в капюшоне. Внутри у него всё сжалось. Дело начинало принимать неприятный оборот. Если он сейчас расскажет сыщику про мужчину, которого фотографировал, и которого нет на плёнке, тот может решить, что у Герона были галлюцинации. Полицейский обязан сразу же сообщить о таком случае в 'Шестое Управление'. Через несколько минут приедут крепкие ребята и всё, конец. Из стен Управления никто и никогда не возвращался!
  
  "Охота на ведьм" шла уже давно. Началась она, когда к власти пришли "Борцы за чистоту разума". Сумасшествие любой формы было объявлено вне закона. Все, кого врачи признавали психически ненормальным, бесследно исчезали в Шестом Управлении. Их арестовывали без предъявления обвинения, без суда и следствия, без публикаций в прессе. Даже личные вещи, фотографии и письма, все, что могло напомнить об этом человеке, должно быть уничтожено! Судили только тех людей, которые принимали наркотические вещества, вызывающие галлюцинации. И приговор был всегда один - публичная казнь.
  В долине за городом, где природа, словно специально устроила огромный амфитеатр, находился эшафот. Вид казни зависел от того вещества, которое принимал осуждённый. Чем сильнее наркотик, тем страшнее и мучительней была смерть. Последнее время казнь стала большой редкостью. Поэтому, когда это всё же происходило, в долине Смерти собиралось почти всё население города.
  
  Герон понял, что он балансирует на грани между жизнью и смертью. Его мозг стал лихорадочно искать выход.
  
  "Так. Борк говорил, что на фотографии виден бампер машины. Вот он. Значит, машина существует. Водителя на фотографии нет. Если я расскажу о нём детективу, то у сыщика наверняка есть уже информация об этой машине. На снимке отчётливо видно номер. Если водитель существует, то Борк должен поверить, что я говорю правду. Если же водитель - тоже галлюцинация, то доказать это невозможно. Сыщик просто начнёт искать его по моему описанию!"
  Эти мысли вихрем пронеслись в его голове, пока он перебирал снимки.
  
  - Вот здесь видно бампер машины, - наконец, сказал Герон. - Когда я делал этот снимок, то услышал звук закрывающейся двери. Посмотрев в ту сторону, я увидел рослого мужчину в тёмном костюме. Вот только покрой его одежды был больше похож на форму. Он прикрыл заднюю дверь и пошёл к водительскому месту.
  - Зачем он закрыл заднюю дверь? - спросил сыщик. - Он кого-то сажал, или она была просто не закрыта?
  - Этого я не видел, - ответил Герон. - Я же сказал, что обернулся тогда, когда дверь уже закрыли.
  - Что было дальше?
  - Я сделал несколько снимков, а затем раздался то ли выстрел, то ли взрыв хлопушки или петарды. Следом ещё несколько.
  - А слева или перед вами тоже стреляли?
  - Нет, стреляли только справа. Там шла большая группа подростков. Но я, честно говоря, совсем не обратил на них внимания.
  - Кто ещё сидел за вашим столиком?
  - Студенты. Во всяком случае, мне так показалось. Две девушки и парень. Они болтали о своих друзьях.
  - Вы можете их описать?
  - Да, конечно. Я довольно хорошо их рассмотрел.
  
  Борк, молча, выслушал подробный рассказ Герона о студентах. При этом казалось, что в это время он думает о чём-то другом. Когда журналист замолчал, детектив задал следующий вопрос.
  
  - А по разговору можно было определить, где они учатся?
  - Боюсь ошибиться, но мне кажется, что это мог быть юридический колледж. В разговоре промелькнуло несколько терминов из юриспруденции.
  - Что было дальше с машиной?
  - Этого я не знаю. К тому времени я уже допивал вино.
  - Вы не слышали, как заводили мотор?
  - На улице везде пели и кричали. Впрочем, машина находилась прямо за моей спиной и я, наверное, должен был услышать, если бы её пытались завести.
  - Сколько ещё времени вы там находились?
  - Не больше двух, трёх минут. Я расплатился и вышел на боковую улицу по направлению к метро.
  - А через стёкла не видно было, кто находится в машине?
  - Кроме лобового стёкла, все остальные были сильно тонированы. Поэтому я видел только сидение водителя.
  - Благодарю вас за ваш рассказ, - сказал Борк, поднимаясь из кресла. - Фотографии я заберу с собой, а плёнку сегодня же верну вашему редактору.
  "Неужели у него такая хорошая память, - удивлённо подумал Герон. - Он не стал записывать даже то, как выглядят студенты. Вероятно, в папку вмонтирован диктофон".
  - Рад был вам помочь, - ответил он. - Хотя я так и не узнал, что же там произошло?
  - Вы - журналист, а в мои планы вовсе не входит, чтобы об этом сейчас узнал весь город, - улыбнулся детектив.
  - Надеюсь, вы меня просветите, когда закончите дело?
  - Если такое будет возможно, то обещаю, что вы станете первым из газетчиков, который узнает об этом. До свидания!
  - Желаю удачи, - ответил Герон, провожая гостя до двери.
  
  Когда за гостем закрылась дверь, журналист прислонился к ней спиной и закрыл глаза. Пружина, которая сжалась внутри, казалось, вот-вот вырвется наружу.
  "Интересно, заметил ли сыщик моё напряжение? - подумал он. - Хотя, когда человека в чём-то подозревают, он не может относиться к этому совершенно спокойно. Надо что-нибудь выпить и покрепче".
  
  Журналист прошёл в столовую, налил большую рюмку коньяка и выпил её одним большим и резким глотком.
  Если он - подозреваемый, то сейчас, конечно, находится под наблюдением. Надо быть осторожнее с телефонными разговорами и не появляться в тех местах, которые его могут в чём-то скомпрометировать. Некоторые из его знакомых будут не в восторге от общения с полицией.
   Алкоголь медленно распространялся по телу, согревая всё внутри. Герон почувствовал, что напряжение стало ослабевать. Налив ещё полрюмки, он вышел в гостиную. Ему нужно было расслабиться, спокойно всё проанализировать и выработать план действия. Он поставил рюмку на столик, сел в кресло и начал рассуждать.
  
  Борк - неофициальный детектив. Это означало, что он хоть и числится в аппарате полицейского управления, но работает отдельно от него, напрямую со своим клиентом. Жалование такой сотрудник не получает. Заработок детектива полностью зависит от тех людей, которые его нанимают. Но повышение в звании и пенсию по старости управление сыщику всё равно обеспечивает. Если клиент не возражает, то раскрытое дело передаётся в управление, повышая тем самым, рейтинг и пенсию сотрудника.
   Таких детективов нанимают в основном богатые люди, которые не хотят афишировать свою личную жизнь. Но если это было убийство, то и свидетели и сыщик просто обязаны были сообщить в полицию. И тогда расследование поручили бы одному из отделов управления. Правда, журналист знал несколько дел, когда полиция сама нанимала детектива. Это происходило в том случае, когда нужно было исключить утечку информации. Или по указанию сверху, то есть от правительства.
  
  Герон медленно допил коньяк и цокнул языком.
  "А ведь это может оказаться очень громким делом. Совать туда нос - всё равно, что лезть в осиное гнездо. Первым делом нужно определить насколько плотно я сижу под колпаком. Не оставил ли мне этот жук какого-нибудь "жучка"?
  
  Усмехнувшись, он огляделся, пытаясь определить то место, где сыщик мог бы установить "жучок". Борк стоял у комода, и хотя это ни о чём ещё не говорило, Герон решил начать именно с этого места.
  Подёргав за ручки выдвижных ящиков, журналист чуть не расхохотался. Оказалось, что все ящики закрыты на ключ. Комод был заперт, как банковский сейф.
  "Вчера была суббота", - вспомнил он.
  
  Один раз в неделю, именно в субботу в квартиру журналиста приходила уборщица. Женщина настолько дотошная и педантичная в уборке, что это больше походило на манию. Она доставала грязь из таких мест, в какие обычный человек никогда в жизни не догадается заглянуть. Закончив работу, работница закрывала на ключ всё, что только можно было закрыть. Выключала все электроприборы, оставляя лишь холодильник и кондиционер, перекрывала газ и только после этого уходила.
  
  "Зачем я буду его искать? - подумал он. - Лучше уж подожду до следующей субботы. Даже если "жук" здесь есть, то доживёт лишь до очередной зачистки".
  
  Скользнув взглядом по цветам и статуэтке, что стояли на комоде, журналист сделал шаг в сторону и вдруг резко остановился, словно упёрся лбом в стену. Внутри снова что-то сжалось, а в висках застучали удары пульса. Он повернулся к статуэтке и стал смотреть на неё широко раскрытыми глазами.
  Сомнений быть не могло - вчерашний человек в капюшоне точно так же держал руки, и на голове у него был не ремешок, а скорее обруч, как у мужчины на комоде. Значит, это - не фантазия скульптора. Это - реальность, и человек на улице - не галлюцинация. Но почему его не было на фотографии?
  
  "Нужно идти в редакцию, взять плёнку и самому отпечатать снимки. Заодно побеседую с редактором и Эдди. Они ведь тоже общались с детективом. Пойду пешком, - решил Герон. - Может быть, удастся узнать, не прицепил ли мне сыщик "хвост?"
  
  
  
  Глава 2
  
  Дагона - маленькая песчинка в бескрайнем вихре с названием Вселенная. Одна из двенадцати планет, которые вращаются в замкнутой системе благодаря притяжению ослепительно яркой звезды Иризо. Планета средней величины, содержащая в своей атмосфере кислород и водород, Дагона несколько миллиардов лет назад стала колыбелью для живых организмов. Когда баланс окружающей среды и многочисленных организмов пришёл в устойчивое равновесие, на планете появилась разумная форма жизни.
  
  У планеты Дагона нет прошлого. Оно разрушено, растоптано, сожжено и развеяно пеплом по ветру. Сотни веков народы на планете воевали между собой, пытаясь захватить наибольшую территорию, природные ресурсы, богатства и новых рабов.
  Побеждённый народ терял всё. У него отнимали религию, язык, традиции. Разрушали памятники и сжигали книги, хранившие его историю. Расы и народности теряли память о своих предках и растворялись в победителях без остатка. Они сливались, словно весенние ручьи в одну большую реку, перемешиваясь между собой и меняясь до неузнаваемости. Люди неслись в водовороте времени, приобретая новый язык, иную внешность и цвет кожи, новую религию и богов.
  Но вот пришло время, когда на планете осталось только два народа, два государства. И каждое из них имело свой язык, традиции, законы, религию и бога.
  
  Грозный Армон - бог войны и разрушения, дисциплины и порядка, беспощадный и безжалостный по отношению ко всем инакомыслящим. Бог закона и наказания, перед которыми равны все без исключения. Покровитель точных и прикладных наук, помогающих совершенствовать оружие против врагов. Бог военной империи, которая захватила почти всю планету Дагона.
  Верховный жрец Армона, он же пожизненный император и властелин, управлял этим огромным государством с помощью Высшего церковного совета и военных наместников. Власть и звание верховного жреца не переходила по наследству. Следующего правителя выбирал сам бог. И это было действительно чудо, которое каждый раз происходило на священном холме Армона. Там, где на его вершине стояла маленькая часовня.
  Когда приходило время появиться новому правителю, у холма собирались сотни тысяч людей, чтобы своими глазами посмотреть на проявление божественной воли. Тот, кто находил в себе силы выдержать испытание Армона в часовне, становился императором. Остальных ждала смерть.
  Любой желающий мог подняться на холм после заката Иризо и остаться в часовне на ночь. И если в рассветный час на вершину холма с неба опускался столб яркого света, то к народу выходил новый император, держа в правой руке меч, а в левой священный посох со звездой Армона. Если же этого не происходило, то из часовни выносили бездыханное тело, и бог ждал нового претендента.
  Желающих войти в часовню было не так уж и много. Перед лицом испытания равны были все. Не раз оттуда выносили тела полководцев, наместников и жрецов из Высшего совета. А правитель и верховный жрец, который объединил все страны и народы в империю, поднимаясь на холм, был простым пастухом.
  Церковно-полицейское государство захватило огромную территорию планеты. Не занятой осталась лишь та часть, где жил народ Нарфея. Бога волшебников и магов, повелителя всех стихий, властелина сознания и мысли.
  
  Это было странное государство. Оно никогда не вело захватнических войн. Но побеждало всех, кто пытался поработить народ Нарфея, занимая территорию захватчиков в качестве наказания за попытку нападения. Некоторые народы добровольно уходили под защиту Нарфея, постепенно перенимая его язык, веру и образ жизни. Государство принимало всех, кто приходил с чистой совестью и добрыми намерениями, обеспечивая им свободную жизнь и уверенность в завтрашнем дне. Законы и заповеди Нарфея запрещали народу убивать, воровать и лгать. Наказание за преступление было молниеносным и неотвратимым. Преступников не казнили и не сажали в тюрьмы. Их просто изгоняли из страны, что в то время было порою страшнее смерти.
  В храмах и церквях Нарфея стояли каменные алтари, у которых прихожане каждую неделю давали богу клятву не нарушать его заповедей. Здесь невозможно было скрыть своё преступление. Едва ладонь преступника касалась алтаря, как у него начинались судороги и корчи. Он кричал и мучился, напрасно пытаясь оторвать руку от камня, пока не приходил служитель церкви и не произносил молитву.
  Не ходить в церковь тоже было нельзя. Пропустивший несколько раз подряд службу и не коснувшийся камня, начинал испытывать невыносимые головные боли и ноги сами несли его к алтарю.
  Народ Нарфея жил свободной жизнью, выбирая себе занятие по душе и не пытаясь обманом разбогатеть за чужой счёт. Законы обязывали соблюдать чистоту и порядок в доме, на улице и во всех общественных местах. Поэтому управления и чиновников не существовало. Все сомнения и проблемы разрешались в церкви у алтаря. А поскольку заработать деньги можно было только честным путём, то баснословно богатых людей в стране не было. Да никто к этому и не стремился. Потому что жадность и зависть Нарфей тоже не поощрял.
  Для обороны, вдоль всей границы государства стояли каменные идолы, охранявшие территорию от врагов. Стоило захватчикам нарушить запретную черту и устремиться вглубь, как у них под ногами начинала гореть земля. С неба падали камни, а ураганные вихри и смерчи налетали со всех сторон, поднимая в воздух людей, лошадей, повозки и орудия.
  Затем следовало наказание. Но Нарфей не был жестоким богом и не причинял вреда простому населению. Земли захватчиков ограждались каменными идолами и существовали, как приграничное государство, живущее по законам Нарфея. Так продолжалось до тех пор, пока в нём не искореняли злость, зависть, жадность и насилие. Только после этого открывали границу, и новый народ вливался в страну этого бога.
  
  Верховный жрец Армона и его высший совет знали, что победить народ Нарфея невозможно, пытаясь просто захватить территорию. Поэтому два государства существовали независимо друг от друга тысячи лет, пока к власти не пришёл последний император Гаймор Первый, которого в народе прозвали "Лекарь".
  Действительно, он родился в семье придворного врача и когда подрос, отец взял его к себе в помощники, надеясь, что сын продолжит отцовское дело. И тот, в самом деле, оказался очень внимательным и способным учеником, который вскоре превзошёл своего учителя в искусстве врачевания и после смерти отца занял место придворного врача. Днём молодой врач лечил вельмож и их родственников, а вечерами составлял новые лекарства из трав и кореньев, которые ему поставляли со всей округи. Для того чтобы изучить действие вновь полученного препарата, учёный-лекарь испытывал его на подопытных животных, а иногда, когда позволяли обстоятельства, и на людях.
  
  Однажды ему принесли растение с длинным и белым корнем похожим на танцующего человека. Такого растения врач никогда прежде не видел. Он долго искал его описание в дворцовой библиотеке, но так и не нашёл ничего похожего. Приготовив вытяжку из корня, медик сделал прививку подопытной мыши и, посадив её в общую клетку, некоторое время наблюдал за поведением грызуна. Но, не заметив ничего необычного, лекарь отправился спать. Среди ночи его разбудил шум, доносившийся из лаборатории.
  Распахнув двери комнаты, он увидел клетку с мышами, которая каталась по полу, разбрызгивая во все стороны кровь и клочки шерсти. Лекарь остановил клетку и стал наблюдать за мышами. Они словно сошли с ума. Мыши с бешеной скоростью прыгали по клетке и нападали друг на друга, будто хищные звери.
  Впоследствии, проводя опыты над другими животными, лекарь понял, что получил вещество, которое действует на психику, превращая самых безобидных зверей в опасных хищников. Вот тогда и появилась в его голове мысль о том, как можно победить народ Нарфея. Но лекарь никому не стал рассказывать о новом препарате. Во-первых, он хотел лучше изучить его действие, а во-вторых, понимал, что в этом случае потеряет над ним контроль.
  
  Вскоре умер старый император. Закончились пышные похороны, и народ собрался у холма, чтобы встретить нового жреца и властелина. После нескольких неудачных попыток прошли уже три дня, но никто больше не решался подняться на холм. Всё это время лекарь сидел, закрывшись в своём кабинете мучимый огромным желанием и не меньшим сомнением.
  Наконец, он вышел из дома и отправился в главный храм Армона. Встав на колени перед статуей бога, он стал шептать слова молитвы. Затем поднял голову и посмотрел статуе прямо в глаза.
  - Я могу завоевать для тебя весь мир! Я знаю, как победить Нарфея!
  Несколько минут в напряжённом молчании он смотрел на статую и вдруг, словно слабый ветерок прошелестел над ним:
  - Иди в часовню.
  Лекарь стоял в недоумении, не зная, то ли это ему показалось, то ли это действительно был голос бога. У него не было полной уверенности ни в том, ни в другом. Он продолжал напряжённо и молча смотреть на Армона, когда ветер прошептал:
  - Я жду.
  Лекарь поднялся с колен и будто во сне отправился на холм.
  На рассвете следующего дня народ приветствовал нового императора Гаймора Первого.
  
  Верховный жрец хотел заразить народ Нарфея бешенством, чтобы тот своими руками разрушил храмы и алтари, пограничных сторожей, свои дома и самого себя. Но для этого нужно было как-то попасть в страну магов и волшебников. Между двумя государствами не существовало каких-либо отношений, поэтому Гаймор решил заключить договор о мирной торговле и ненападении. Он отправил послов с предложением дружбы на взаимовыгодных условиях. Вскоре первый караван с товарами отправился в страну Нарфея. Гаймор хотел отравить питьевую воду во всех крупных городах одновременно. И пока торговцы укрепляли дружественные связи, он готовил отраву и проводил опыты, но теперь уже только на заключённых.
  В тёмных тюремных подземельях император наблюдал, как заражённые им люди превращались в зверей. Они буквально разрывали друг друга на части, пытаясь при этом уничтожить и всё то, что их окружало. В результате таких опытов "Лекарь" выяснил, что наркотическое вещество, которое он получил, вводило человека в сильный транс. В этом состоянии мозг подопытного давал команду организму на воспроизводство неизвестного вируса. Заражение происходило мгновенно при передаче этого вируса через кровь или слюну. Достаточно было ввести наркотик одному из заключённых и через несколько минут в камере уже не оставалось ни одного здорового человека.
   Единственное, о чём не узнал "Лекарь", изучая действие препарата, это то, что заболевание было инфекционным и могло передаваться воздушным путём. Но в этом случае вирус жил недолго и быстро погибал в изоляции. Зато, если находился новый подходящий носитель, то микроб размножался в нём с ужасной скоростью.
  
  Понадобилось почти два года, чтобы приготовить достаточное количество наркотика и получить доступ в города Нарфея. Всё это время Гаймор держал свой план в секрете. Ни одна живая душа не знала, что он решил сделать. Его агенты, уходившие с караванами для того, чтобы отравить воду и не подозревали, что идут на верную смерть и назад уже не вернутся. В назначенный срок они вылили отраву в колодцы и стали собираться в обратную дорогу. Но некоторые из них не успели выйти даже за черту города. Бешенство распространялось со страшной скоростью.
  Обезумевшие люди ломали, крушили и убивали всё, что попадалось им на пути. Погибали сами, но при этом заражали других. После того часа, когда колодцы были отравлены, Гаймор приказал войскам встать у границы чтобы не пустить в страну бешеных людей. И это была его большая ошибка. На третьи сутки в очагах заражения начались бури и ураганы. Огромные смерчи сравняли с землёй все заражённые города и направились в сторону границы. Они несли с собой заразу бешенства. Многочисленные толпы вооружённых людей убегали от урагана вглубь своей страны, не зная, что многие из них уже заражены.
  Эпидемия пронеслась по всей планете. Уцелела едва ли десятая часть населения. Были разрушены и сожжены все города и деревни. Уничтожены храмы, дворцы и памятники. Всё превратилось в руины.
  
  Долго ещё отряды самообороны, надев на лицо плотные маски, уничтожали заразу. Людей убивали при одном только намёке на сумасшествие. Эти отряды назвали себя "Борцами за чистоту разума". Объединившись и уничтожив эпидемию, они начали строить новую жизнь.
  Страны Нарфея больше не существовало. Бури и ураганы бушевали до тех пор, пока не засыпали всю территории этого государства красно-бурым песком, превратив её в пустыню. Кроме Гаймора никто не знал истинной причины эпидемии. Но он погиб от рук взбесившейся охраны. А оставшиеся в живых люди, во всём обвинили бога Нарфея и прокляли его на все времена.
  
  
  
  Глава 3
  
  Жаркий летний день был в самом разгаре. Воздух, прогретый лучами огромного светила, висевшего прямо над головой, наполнился запахами разогретого асфальта и автомобильной гари. По всему городу ездили поливочные машины, пытаясь хоть немного остудить этот раскалённый муравейник.
  Контраст прохладного подъезда, где работали кондиционеры, и душной улицы был настолько велик, что Герон невольно вспомнил свою недавнюю поездку в район Красных Песков.
  Пустыня - огромное пятно буро-красного песка, диаметр которого составляет больше двух тысяч километров. Аномальная зона, куда никто не мог и давно уже не пытался попасть. С тех пор, когда последняя экспедиция бесследно исчезла в красных барханах, правительство запретило даже приближаться к пустыне. Полоса отчуждения шириною почти в десять километров охватила этот район кольцом, и находиться в ней без специального пропуска было нельзя. Но так уж устроен человек, что запреты и опасность только разжигают его любопытство. Любители острых ощущений время от времени всё же пропадали в пустыне.
  
  "В городе тоже опасно и запретов не меньше,- подумал Герон.- Может, поэтому здесь собралось такое количество народа?"
  Хотя в этот час на улице было не так уж и много людей. Жара загнала всех в прохладные помещения с кондиционерами. Кто-то из горожан спасался на пляже, а многие воспользовались отпуском и уехали отдыхать на природу.
  "Тем лучше для меня и хуже для моего хвоста,- усмехнулся он.- А вот если бы я был женат, то вполне мог быть ещё и с рогами. Весёлая получилась бы зверушка",- засмеялся он, представив себя в таком виде.
  Насчёт рогов он был уверен на сто процентов, а вот наличие хвоста предстояло ещё определить.
  Главное (и Герон это знал) - не дать понять агенту, что его пытаются вычислить, иначе сыщик будет следить за своим подопечным с утроенной энергией.
  Журналист остановился у палатки, в которой торговали напитками. Купил лимонад и, отойдя в тень здания, стал медленно, как бы наслаждаясь, пить, неторопливо осматриваясь вокруг и пытаясь запомнить всех, кого видел на улице.
  Пятью минутами раньше он купил в киоске газету и журнал, а сейчас положил их на парапет, намереваясь "забыть" здесь покупку. Освободившись от пустой бутылки, выбросив её в мусорную корзину, Герон пошёл дальше. Зайдя за угол здания и, как бы спохватившись, он быстрым шагом вернулся к своей "пропаже", внимательно разглядывая встречных прохожих.
  Затем сел на автобус и проехал две остановки, запомнив всех, кто с ним вошёл и вышел из автобуса. Во время проезда отметил машины, которые ехали за ним и те, которые остановились, когда он вышел на остановке.
  Пройдя ещё квартал, журналист нырнул в большой продуктовый магазин, у которого было несколько выходов на разные улицы. Здесь он купил пакет сладких пончиков к чаю, чтобы перекусить на работе. Всё должно было выглядеть естественно и не вызывать даже тени подозрения.
  
  Герон придумывал всё новые и новые уловки. По натуре он был очень азартным игроком, хотя никогда не играл в рулетку или тотализатор. Ему нравилось играть с людьми. Это, конечно, намного сложнее, но зато и интереснее.
  Игра в "кошки-мышки" продолжалась до самого входа в редакцию. Подводя итог, журналист пришёл к выводу что, если "хвост" и был, то состоял как минимум из трёх человек, которые передавали его друг другу. Он постарался хорошо их запомнить и решил, что после визита в редакцию обязательно продолжит эту игру.
  
  Пневматическому лифту потребовалось всего несколько секунд, чтобы поднять Герона на девятнадцатый этаж. Он вспомнил тот день, когда в первый раз воспользовался новым лифтом и улыбнулся. Тогда в спешке журналист нажал не ту кнопку ускорения, выбрав почти предельную величину. Его словно магнитом притянуло к полу кабины, а при торможении он чуть не достал головой потолок.
  Специалисты утверждали, что лифт совершенно безопасен. В отличие от старого, который двигался при помощи тросов и противовеса, новый лифт, словно поршень, ходил в цилиндре шахты, имея с одной стороны избыток давления воздуха, с другой вакуум. Даже если отключить всю систему управления и кабина начнёт падать вниз, то через несколько метров она плавно остановится, имея под собой воздушную подушку с высоким давлением.
  В кабине было установлено две панели с кнопками. Первая - кнопки этажей, а вторая - величина ускорения, на которой каждый мог выбрать свою скорость подъёма или снижения. В том случае, когда в кабине находилось несколько человек, то нажимали кнопку наименьшего ускорения. Хотя и эта скорость намного превышала привычную.
  "Да, техническая мысль на месте не стоит,- подумал Герон.- Интересно, что будет лет через двести? Наверное, будем перемещаться при помощи телепортации. Войдет человек в кабину на первом этаже, а через секунду выйдет на сто пятнадцатом.... Только бы не застрять посередине!"
  
  Открыв дверь кабинета редактора, он остановился на пороге.
  Сидевший за столом грузный мужчина с густыми, мохнатыми бровями и высоким лбом, эффектно переходящим в лысину, оторвался от бумаг, что лежали на столе, посмотрел на Герона и, театрально вскинув брови, которые очень точно передавали степень его "удивления", произнёс:
  - А, это ты! Я думал, что тебя уже посадили за решетку!
  - Вполне могу там оказаться,- ответил Герон.- И заметьте, не без вашей помощи!
  - Всегда рад помочь "ближнему",- захохотал редактор.
  - Особенно, если это сотрудник Управления,- добавил Герон.
  - Ну ладно, выкладывай, из-за чего весь сыр-бор,- закончив смеяться, сказал редактор.
  - Как, разве твой "ближний" не поведал тебе эту леденящую кровь историю?- как можно серьёзнее спросил Герон.
  - Какую историю?- брови редактора недоверчиво и настороженно сошлись на переносице.
  "Клюет!"- подумал Герон.
  При слове "история" у редактора сработал профессиональный рефлекс погони за сенсацией.
  - Извини Симон, я дал подписку о неразглашении. Увы, это - государственная тайна. Мне не то, что говорить, думать об этом запрещено! Одно моё лишнее слово, и от меня даже мокрого места не останется!
  - Гера, а не собираешься ли ты навешать мне на уши лапши? Ты думаешь, я не знаю, как ты любишь всех разыгрывать?
  - Я?!- Герон сделал круглые глаза.- Ну, вот скажи мне, что тебе удалось узнать от сыщика?
  - Да ничего!- возмущённо взмахнул бровями Симон.- Ноль, дырка от бублика. Сыщик прикрылся законом и удостоверением как бронёй. Потребовал всю информацию о тебе и забрал фотоплёнку. Все мои вопросы отскочили от него, словно горох от стенки, да ещё запретил тебе звонить. Что это за шпионская возня? Я уже обзвонил всех, кого только можно, но никто, кроме тебя и понятия не имеет, что там случилось.
  - Вот! Ты надеюсь, понимаешь, что я теперь - важная птица. Меня нужно холить, лелеять и оберегать. Можешь даже жалование прибавить, я не обижусь.
  - Гера, это же вымогательство, шантаж,- от возмущения брови Симона прыгнули на лысину.- Освещать события в нашем городе и за его пределами - твоя служебная обязанность! Нет, ну я могу выделить тебе разовую премию, если, конечно, история стоит того.
  - Так! Значит, я тебе рассказываю, ты мне платишь премию, а завтра меня находят в мусорном баке, с дыркой в башке! Симон, ну зачем человеку премия, если у него в башке дырка?
  - Я тебе сейчас сам эту дырку сделаю! Ты думаешь, если я вспыльчивый, то меня обязательно нужно дразнить?
  - Ладно, ладно! Успокойся, я тебе всё расскажу. Скоро. Может быть. Если ты создашь мне все необходимые условия.
  - Что, опять прибавка к жалованию?- ехидно спросил Симон.
  - Нет, ну зачем повторяться? Давай придумаем что-нибудь новое. Например, используем всё твоё влияние и связи для того, чтобы выяснить кое-какие детали этой истории. Но только так, чтобы моё имя при этом не упоминалось.
  - Слушай, да ты же меня вербуешь. Пытаешься сделать из меня своего агента? Не слишком ли далеко ты зашёл?
  - Как хочешь Симон, но иначе тебе ничего не узнать. Нет, ну если ты мазохист, которому нравится страдать от приступов бессонницы и любопытства, тогда конечно.
  - Это не я мазохист. Это ты садист! Говори, что я должен сделать, шпионская морда!
  - Не забывай, ты теперь мой агент и должен относиться ко мне с почтением,- но заметив, как набычился редактор, Герон поспешил сказать.- Это была шутка. Перейдём к делу. На одной из фотографий видно бампер машины с номером. Нужно узнать, кому она принадлежит, кто сидел за рулём и по возможности выяснить, почему машина остановилась именно там. Кстати, этот хлыщ вернул тебе плёнку?
  - Да, полчаса назад прислал с посыльным. Эдди сейчас должен отпечатать все снимки. Ну, а ты что собираешься делать?
  - Зайду в лабораторию, посмотрю ещё раз фотографии. Затем погуляю по городу. Нужно выяснить одну очень важную деталь.
  - Какую?- спросил редактор, в надежде хоть что-нибудь вытащить из него.
  - Симон, я обещаю тебе всё рассказать. Но это будет чуть позже.
  - Уйди с глаз моих, интриган!
  - Я не прощаюсь,- сказал Герон и вышел из кабинета.
  
  Фотолаборатория находилась в другом конце коридора, и Герон не спеша направился туда, по дороге здороваясь и болтая с сослуживцами. В новостях этого дня журналист пытался найти хоть какую-нибудь зацепку для себя. Но всё, что было услышано, казалось, не имело никакого отношения к загадочной истории.
  "Впрочем, я ещё слишком мало знаю, чтобы судить об этом",- подумал он, открывая дверь лаборатории.
  Эдди стоял у какого-то диковинного аппарата и был так увлечён, что даже не повернул головы.
  - Привет,- сказал Герон.- Эдди, ты часом не оглох?
  - А, Гера, привет,- наконец, повернулся тот.- Ты только посмотри, какую машину приобрёл наш босс!
  - Это что? Рентгеновский аппарат или пульт управления космической связью? Судя по габаритам и большому количеству кнопок и индикаторов, я всё же склоняюсь ко второму варианту.
  - Темнота! Это - последнее слово фототехники! С помощью этого агрегата с изображением можно делать всё, что захочешь. Я и сам ещё толком в нём не разобрался.
  - Это когда же успели тебе его подсунуть?
  - Сегодня утром. Наладчики и представитель фирмы ушли совсем недавно. Так что твоя плёнка - это первое, что я туда вставил.
  - Она всё ещё там?- спросил Герон,- А ты сможешь её оттуда вытащить?
  - Обидеть хочешь? Не выйдет - на идиотов не обижаются! Лучше взгляни, какие получаются снимки. И это несмотря на то, что фотограф из тебя, как из козла пианист!
  - Эдди, вот за что я тебя люблю,- захохотал Герон,- так это за то, что ты такой ласковый.
  С этими словами он стал разглядывать фотографии.
  Качество было выше всяких похвал. Чёткость, насыщенность и глубина цвета просто изумляли. Казалось, что снимки были объёмными и живыми.
  "Да,- подумал Герон,- это совсем не похоже на то, что показывал мне Борк".
  Дойдя до интересующей его фотографии, он убедился, что человека в капюшоне на ней нет, и снова подумал о галлюцинации. По спине пробежал неприятный холодок.
  - Ну, вот и всё,- сказал Эдди, доставая из печатной машины последнюю фотографию.- Полный комплект. Нужно нести редактору. Кстати, ты не знаешь, зачем они ему понадобились?
  - Он нашёл на них женщину своей мечты, и теперь будет носить её портрет у себя на сердце!
  - Какую женщину? Ту, что на карнавале изображает ведьму? Я думаю, что ей для этого даже грим не понадобился!
  - Иди быстрее, а то он от нетерпения съест свой последний карандаш! Кстати, на обратном пути прихвати пару чашек кофе. Я принёс твои любимые пончики.
  - Бегу! Только ты здесь ничего не трогай! Если что-то испортишь, то я тебя вместо пончиков сожру!
  
  Как только за Эдди закрылась дверь, Герон подошёл к печатной машине. Обилие кнопок и лампочек его не смущало. Под каждой из них была надпись, а инструкция, которую оставил представитель фирмы, лежала тут же, на столе. Освоившись кое-как с управлением, он начал прокручивать плёнку, чтобы найти нужный кадр.
  Благодаря мощному графическому редактору, который создавал виртуальное трёхмерное пространство и помещал в него голограмму исходного объекта, с изображением можно было делать практически всё, что заблагорассудится. Результат выводился на монитор в размере и цвете, который устанавливал оператор. Можно было многократно увеличить любой участок кадра, придавая ему нужный цвет и контраст.
  Найдя то, что искал, Герон увеличил центральную часть, где должен был находиться тот человек. Затем стал манипулировать яркостью, контрастом, делал изображение вогнутым, выпуклым, объёмным, менял ракурс, разворачивая кадр под разными углами. Картинка при этом принимала совершенно фантастический вид, но "капюшона" всё равно не было видно!
  "Неужели я действительно схожу с ума?- подумал журналист.- Скоро придёт Эдди. Он мне точно башку оторвёт".
  Пробежав глазами по панели, он увидел группу кнопок под общим названием "Фильтр" и начал их по очереди нажимать. Сначала каждый фильтр в отдельности, а затем соединяя их вместе. При очередной комбинации люди в кадре вдруг все пропали, зато в центре появилась фигура в капюшоне.
   У Герона перехватило дыхание. Несколько секунд он в оцепенении смотрел на монитор, затем, словно очнувшись, запомнил комбинацию фильтров и быстро начал переводить машину в первоначальное состояние.
  
  Закончив, журналист не успел отойти от аппарата и на три шага, как вошёл Эдди, держа в руках поднос с горячим кофе.
  - Ты что там делал?- с тревогой и угрозой спросил он Герона.
  - Ничего особенного. Я всего лишь её разглядывал,- ответил тот.- Ты же этого мне не запрещал.
  Эдди недоверчиво посмотрел на него, поставил кофе на стол и подошёл к машине. Оглядев её со всех сторон, он вынул плёнку и, отдавая её Герону, сказал:
  - И всё равно я не верю, что ты туда не лазил. Ты для этого слишком любопытен.
  - А ты, если будешь таким подозрительным, в следующий раз пончиков не получишь!
  - Ну ладно, ладно. Давай лучше перекусим, а то кофе остынет.
  Сидя за столом и запивая очередной пончик кофе, Герон лениво спросил:
  - Слушай Эдди, а зачем нашему боссу такая машина? Ему что, деньги уже девать некуда?
  - Только между нами. Клянись!
  Герон торжественно положил левую ладонь на пакет с пончиками, словно давал клятву на суде. Эдди это вполне убедило, и он продолжил:
  - Шеф собирается начать издание нового журнала, красочного с иллюстрациями. Такого, чтобы от одного его вида всех конкурентов паралич разбил!
  - А что, у других такой машины нет?
  - Это - опытный образец. Босс вложил кучу денег в разработку проекта и теперь имеет право запретить производство и продажу таких машин. Хотя бы на некоторое время. Я думаю, пока новый журнал не войдёт в силу, другой такой машины не появится. Кстати, тащи сюда весь свой архив. Я знаю, у тебя есть кадры, которые вполне могут попасть в этот журнал. Если, конечно, я над ними поколдую. Гонорар пополам. Согласен?
  - По рукам,- сказал Герон.- Но с условием, что ты научишь меня пользоваться этим аппаратом.... Под твоим чутким руководством,- добавил он.
  - Я согласен,- ответил Эдди, широко улыбаясь,- но тоже с условием. Без пончиков в кабинет не входить!
  Засмеявшись, они пожали друг другу руки, как бы закрепляя это соглашение. После чего, Герон поднялся, сделал прощальный жест Эдди и вышел в коридор.
  Насчёт своего сумасшествия он уже успокоился. Но теперь его мучил другой вопрос. Каким образом незнакомцу удалось не засветиться на плёнку? И видел ли его кто-нибудь из окружающих?
   С этой мыслью журналист вышел на улицу. Жара начала понемногу спадать, и к тому же на небе появились небольшие тучи.
  "Может быть, всё же дождь пойдёт?- подумал Герон.- Хотя вряд ли - тучи явно не дождевые".
  
  Он выбрал такой маршрут, чтобы через час, полтора вернуться в редакцию, надеясь, что за это время Симон что-нибудь узнает. Не прошло и пятнадцати минут, как Герон заметил знакомое лицо своего преследователя.
  "Ну вот, первый на месте,- не без удовольствия заметил он.- И это означает, что я не ошибся. Посмотрим где остальные".
  Чтобы не бесцельно бродить по городу, поскольку это могло насторожить его "охрану", Герон решил купить себе кое-что из верхней одежды. Да и новый зонт тоже нужен - старый давно уже истрепался в командировках. Поэтому заходил он в основном в галантерейные магазины, рассматривая и выбирая вещи, которые ему были нужны.
   Прошло около часа, но "охрану" никто не менял. Мужчина шёл за ним, почти не прячась и не выпуская свой объект из поля зрения.
  "Остальных, наверное, хватил тепловой удар,- усмехнулся Герон.- Да и этот бедолага тоже выдохся. Ещё бы, целый день на такой жаре и на поводке - собачья работа".
  Но не успел он так подумать, как "бедолага" исчез, и ему снова пришлось напрягать все своё внимание, высматривая очередного знакомого.
  
  Минут через десять журналист забеспокоился.
  "А вдруг "конвой" отменили? Может быть, Борк всё уже раскопал и снял с меня все подозрения?.. Ах, нет,- почти с радостью воскликнул про себя Герон.- Вот, он, голубчик. Хвост номер два. Они явно не боятся меня потерять. Значит, не заметили, что я их вычислял. Да, но откуда у частного сыщика такой штат? Похоже на то, что ему помогает полиция. Или он ей помогает. В любом случае это - не рядовое дело. Пора возвращаться к Симону. Третьего ждать не буду,- решил он,- и так всё ясно".
  
  Огромный супермаркет, в котором сейчас находился Герон, больше был похож на город, чем на магазин. Широкие проходы, словно улицы и проспекты делили его площадь на квадраты и прямоугольники с отделами и секциями разнообразных товаров. Сходство усиливалось тем, что по "улицам" двигались минимашины, доставляя товары со склада в отделы. Под днищем таких машин находился увлажняющий пылесос и полировочные щётки. Кроме того, они тянули за собой площадку с поручнем, на которую мог встать каждый желающий. Молодые люди запрыгивали на ходу. Пожилым достаточно было поднять руку и грузовое "такси" сразу останавливалось.
  
   Одно из таких такси поравнялось с Героном. На платформе стояла девушка в форме работника магазина. Он сразу признал в ней вчерашнюю студентку.
  "Боже, как тесен наш город",- подумал он, запрыгивая на площадку.
  Встав напротив, журналист пристально посмотрел на студентку.
  - А я вас узнала,- улыбнувшись, сказала девушка.- Вы вчера сидели за нашим столиком в ресторане.
  - Я вас тоже сразу узнал,- ответил он.- Только вчера почему-то решил, что вы студентка.
  - Вы не ошиблись. Просто я учусь на вечернем отделении, а вчера у меня был выходной и мы с друзьями бродили по городу.
  - Наверное, вы ещё долго там сидели, после того как я ушёл?
  - Нет, мы дождались, когда откроют движение и взяли такси. Вы вчера всё время фотографировали, и я сначала подумала, что вы гоняетесь за Фризой. Но вы даже не взглянули в её сторону.
  - Фриза? Фриза Корвелл? Она была там?!
  "Вот лопух,- подумал он.- Как же я этого не заметил?"
  
  Фриза была единственной дочерью алмазного короля Бернара Корвелла, чья империя охватила всю планету. Ему принадлежали не только все копи и рудники, на которых добывали драгоценные камни, но и все ювелирные мастерские и магазины. Добыча, обработка и продажа драгоценностей - всё находилось под контролем его империи. "Бриллиантовый Берни" или просто "Бэ-Бэ", как окрестили его газетчики, был не только сказочно богат, но ещё имел большой вес и влияние в правительстве, поскольку состоял в Государственном Совете по экономической политике.
  
  - Да, она вышла из салона красоты, который находится над рестораном и села в машину.
  - В ту, что стояла слева от нас?
  - Ну, конечно. Фриза была так близко, что я разглядывала её почти в упор.
  - И чем же она на этот раз всех удивила?
  - Одежда была у неё довольно скромной, я бы даже сказала, подчёркнуто скромной и причёска простая. Но это скорее для того, чтобы создать контраст тому чуду, что сверкало у неё на груди.
  - Какая-нибудь новая безделушка?
  - Ну, если бы вы это видели, то так бы не говорили. От этого колье невозможно было оторвать глаз. Оно сверкало и искрилось всеми цветами радуги, а в центре сиял огромный рубин. Мне даже показалось, что он не отражает, а излучает свет. Потрясающее колье. Вы много потеряли, что не сфотографировали её с этим чудом.
  - Я уже мысленно рву на себе волосы и посыпаю голову пеплом! Если мои друзья узнают, что я упустил такой кадр, то они меня просто засмеют. А где же была её охрана?
  - Они сели в следующую машину.
  - И ждали, пока не пройдёт процессия?
  - Нет, там случилось что-то непонятное. Водитель вдруг выскочил из машины и, замахав рукой охране, открыл заднюю дверь со стороны проспекта. Некоторое время они были в салоне. После чего водитель быстро сел за руль и обе машины рванули с места, не дожидаясь, пока откроют движение. Мы потом долго гадали, что же там произошло. И решили, что ей, наверное, стало плохо. Может быть, от жары упала в обморок. Хотя на улице она была всего несколько минут. Не знаю.
  - А вы здесь постоянно работаете?
  - Я сегодня работаю последний день. Завтра уезжаю к родителям на Озёра, и буду там все каникулы.
  - А после каникул снова придёте работать в этот магазин?
  - Да вы никак познакомиться хотите, - лукаво улыбнулась девушка.
  - Неужели у меня нет никаких шансов?
  - Ну, отчего же. Не так уж вы и безнадёжны.
  
  Посмеявшись и познакомившись (девушку звали Хейла), они болтали ещё несколько минут. Когда "такси" остановилось у отдела, где работала Хейла, Герон спрыгнул с платформы. Он пожелал своей новой знакомой весёлых каникул и направился к выходу, не забыв проверить "хвост". Всё это время бедняге сыщику пришлось почти бежать вслед за платформой, чтобы не потерять из вида объект наблюдения.
  "Ну, родной, кончились твои мучения,- подумал Герон.- Сейчас беру такси и еду в редакцию".
  
  Откинувшись на заднем сидении машины, журналист стал "обрабатывать" информацию, которую только что получил.
  "Если дело касается "Бэ-Бэ" и его дочери, то это уже не просто громкое дело. Это - сенсация. Здесь наверняка подключены государственная и полицейская машины. Попасть под их колёса - всё равно, что кончить жизнь самоубийством. Раздавят, как червяка на дороге. Надо предупредить Симона, чтобы не слишком резко высовывал нос - оторвут вместе с головой. Если ему всё рассказать, то он накинется на эту историю, как бык на красную тряпку. Но что произошло с Фризой, ведь не обморок же, в самом деле? Хотя и на убийство не похоже. Машина и стёкла - бронированные, села она сама, в полном здравии, и вдруг что-то случилось. Вряд ли кто подходил к машине. Охрана была рядом и не допустила бы этого. А вдруг она приоткрыла окно, и в этот момент кто-то выстрелил? ... Бред! Слишком большое совпадение, чтобы быть похожим на правду. Она могла и не сделать этого. И что? "Кто-то" должен стоять и ждать, когда она "вдруг" откроет окно? Нет, если её действительно хотели убить, то стреляли бы до того, как она села в машину, а не после! Несколько слов водителя или охранника могли бы прояснить многое, но они будут молчать. Добраться до Фризы, если она жива, - практически невозможно. Остаётся Борк. Он то, конечно, в курсе всего, но детектив и без того меня подозревает. Ну, не идти же, в самом деле, к "Бэ-Бэ"... Да, негусто. А тут ещё загадка с капюшоном - невидимкой. Стоп! Его-то охрана в этом случае не видела! А как же увидел я? Может у меня в зрачках светофильтры? Или вдруг я - киборг, посланный с другой планеты?.. А может ты, придурок, хочешь в Шестое Управление?"
  Такая мысль его немного отрезвила.
  "Эта история слишком сильно пахнет жареным. Буду молчать, как рыба",- решил Герон, подъезжая к издательству.
  
  Он подхватил свои покупки и, взлетев на этаж редакции, вошёл в кабинет Симона. Тот сидел хмурый, словно туча, и в полном молчании наблюдал за Героном. Положив пластиковый пакет, журналист сел в свободное кресло, упёрся рукой в подбородок и уставился на редактора.
  "Кажется, он уже получил по шее",- подумал Герон.
  Молчание длилось почти минуту, затем Симон взорвался:
  - Чёрт бы тебя побрал, вместе с твоими фотографиями! Какого хрена ты фотографировал именно в этом месте?
  Герон прекрасно знал характер редактора. В такие минуты его нельзя было перебивать. Нужно дать ему выпустить пар. Поэтому, пока Симон поносил его и его предков, его фотоаппарат и ту фирму, которая изготовила эту гадость, он, молча, хлопал глазами, пытаясь изобразить из себя невинную овечку.
  Наконец, замолчав и опустив голову, Симон исподлобья поглядел на Герона, и совершенно спокойным голосом сказал:
  - Сейчас звонил босс и предупредил, что если я ещё раз попытаюсь узнать что-нибудь про эту машину и того, кому она принадлежит, то для меня останется только одна работа в нашем издательстве - мыть по ночам туалеты.
  "Телефон редактора прослушивают,- смекнул Герон.- Если бы не эта случайная встреча в магазине, я бы сейчас ничего не знал".
  - Слушай, Симон. Давай забудем про всё это. Выкинем фотографии в мусорную корзину и займёмся другими делами.
  Говоря это, Герон написал на бумаге: - 'Ты тоже под колпаком у Борка',- и отдал редактору.
  Тот, прочитав, написал что-то в ответ и, отдавая лист Герону, сказал:
  - Да, ты наверно прав, у нас и без того дел по горло.
  На бумаге было написано: "Машина Фризы Корвелл".
  Герон посмотрел на редактора, кивнул головой и опустил записку в машинку для уничтожения бумаги.
  - Ну, шеф. Посылай меня куда-нибудь, только не очень далеко!
  - Звонили из пожарной команды - они выехали в автомобильный центр "Шарлей". Поезжай туда. Но без фотоаппарата!
  Герон взял свой пакет и на прощание помахал редактору рукой. Тот махнул в ответ, но так, будто отгонял от себя назойливую муху.
  
  
  
  Глава 4
  
  Автомобильный центр "Шарлей" находился за чертой города, как и все производственные предприятия. Город давно освободился от фабрик и заводов и, кроме автомобилей, в нем никто теперь не дымил. Любые организации, хранившие взрывчатые и огнеопасные материалы, стояли особняком и в значительном отдалении друг от друга. Но, несмотря на все принятые меры безопасности, на них всё равно случались пожары и аварии. Виноват был почти всегда пресловутый "человеческий фактор". Поэтому во всех конструкторских бюро велись масштабные разработки по автоматизации процессов производства.
  В авто-центре "Шарлей" ремонтировали автомобили всех марок без исключения. Здесь же можно было продать или обменять свою старую машину на очень выгодных условиях. Огромный комплекс состоял из двух частей: отдела продаж и ремонтной базы. Он занимал довольно обширную территорию, по которой целый день сновали машины. Для пешеходов здесь места не было. Все, в том числе и обслуживающий персонал, передвигались исключительно на колёсах.
  
   Герон решил взять служебный автомобиль. Для таких случаев в гараже издательства всегда стояло несколько машин. Он спустился на подземную стоянку и отметил у дежурного маршрут, по которому поедет до "Шарлея", не забыв вписать в него дорогу домой, чтобы отвезти покупки и взять фотоаппарат. Диспетчер позвонил редактору и, получив подтверждение, выдал журналисту ключи от машины и разовую карту-пропуск для автоматических ворот.
  
  Все расходы покрывало издательство, но при условии, что водитель не отклонялся от заданного маршрута. В противном случае разницу приходилось оплачивать из своего кармана. Связь с диспетчером, полицией, аварийными и справочными службами, установленная на панели приборов помогала водителю быстро ориентироваться в сложных ситуациях. Кроме того, в автомобиле находились спасательные средства и, благодаря проблесковому маячку, она быстро превращалась в "скорую помощь". Всё спецоборудование было установлено как раз в том центре, куда и направлялся Герон.
  
  "Сейчас прицепят хвост,- подумал он.
  Как только дежурный набрал номер редактора, журналист понял, что от полиции ему не оторваться.
  "Зато я теперь не один, а в кампании всё же веселее"- решил он, выезжая из ворот гаража.
  
  По дороге к своему дому Герон всматривался в зеркало заднего вида, пытаясь определить, на какой машине едут за ним сыщики. Даже парковку во дворе он выбирал таким образом, чтобы иметь возможность некоторое время наблюдать за другими автомобилями. Но ничего не выяснив, журналист поднялся на свой этаж и по привычке нажал кнопку звонка. Для него это стало почти ритуалом.
  Открывая дверь, он подумал о том, что теперь квартира перестала быть его "крепостью". Раньше ему и в голову не приходило, что полиция может в любое время открыть эту дверь, отключив систему безопасности. Но сейчас за ним следили, и поэтому нужно было приготовиться к любым неожиданностям.
  
  Оставив покупки на кресле в гостиной, журналист прошёл в кабинет, положил в архив плёнку и взял фотоаппарат. Проверяя его готовность к работе, Герон подумал:
  "А не заказать ли мне специальный фильтр на объектив, с такой же комбинацией как у Эдди? Интересно, что тогда будет проявляться на плёнке?.. Кукиш с маслом"- ответил он сам себе и вышел в гостиную.
  
  Проходя мимо комода, Герон задержался у статуэтки. Он взял её в руки и стал пристально рассматривать, отмечая про себя самые мелкие детали. Ощупывая её со всех сторон, он с удивлением отметил, что в отличие от всего остального, ладони у фигурки шершавые. Журналист принёс из кабинета увеличительную линзу и увидел на ладонях мужчины маленькие выступы сделанные явно специально. Но для чего?
  "Здесь не хватает какой-то детали. В его руках должно что-то быть...! Вот кретин,- спохватился Герон.- Тебя послали на пожар, а ты тут кроссворды решаешь!"
  Он машинально сунул линзу в карман, поставил фигурку на место и, подхватив фотоаппарат, побежал к машине.
  
  Приближаясь к месту пожара, Герон увидел, что горит техническая база центра. Несколько ремонтных боксов объято пламенем и клубами густого чёрного дыма. Полиция оцепила опасную территорию, на границе которой стояла огромная толпа зевак, наблюдавшая за всем, что там происходит.
  
  "Есть три вещи, на которые человек может смотреть бесконечно долго,- подумал Герон,- огонь, вода и то, как работают другие. Огонь пожара, вода из брандспойтов и бегающие пожарные - три удовольствия в одном!"
  
  Он подошёл к полицейским, стоявшим в оцеплении, и показал им своё удостоверение. Оно давало ему право пройти за ограждение.
  - Только не подходите слишком близко,- предупредил его полицейский, возвращая удостоверение.- В боксах стоят емкости с топливом и маслом. Не дай бог, если огонь до них доберётся.
  
  Герон сделал несколько снимков и направился к пожарной машине. Там стоял командир расчёта и руководил действиями остальных пожарников. Коротко ответив на вопросы, пожарник попросил журналиста немедленно удалиться.
  - Здесь слишком опасно,- сказал он,- а на вас нет защитного костюма.
  
  Они стояли рядом с открытым люком. Из него, словно змея, тянулся пожарный рукав. Внутри колодца находился кран высокого давления, которым и воспользовались пожарные. Герон посмотрел на горящее здание, и в этот момент раздался взрыв.
  
  Вероятно, у него хорошо был развит инстинкт самосохранения. Когда его глаза ещё смотрели на приближающуюся волну огня - тело уже падало в колодец. Журналист почувствовал, как трещат на его голове волосы и следом за ним вниз устремляется язык пламени.
  Его спас пожарный рукав, по которому он соскользнул в колодец, как обезьяна по лиане. Долетев до дна и больно ударившись коленом о ступень металлической лестницы, Герон завыл от боли и, зажав ногу ладонями, прислонился к стене колодца.
  Через пару секунд он посмотрел вверх. Отверстие люка почти полностью перекрыл какой-то предмет. От него вниз летели горящие капли масла. Герон резко отшатнулся в боковой проход.
  Стоя чуть ли не по пояс в воде с нечистотами, с больной ногой, с ладонями, натёртыми о пожарный рукав, и обожжёнными волосами, он орал и материл себя самыми последними словами, которые в этот момент могли прийти ему в голову.
  
  "Идиот, тебя же предупреждали. Какого хрена ты полез к этим боксам? Чтобы написать несколько строк в газету? Для этого достаточно было постоять в толпе!"
  В колодец сверху полетел горящий дождь масляных капель, с шипением разбиваясь о поверхность воды.
  "А вдруг это бочка, и она сейчас взорвётся?"- подумал Герон.
  
  Выставив руки вперёд, и хромая, он поспешил уйти от опасного места.
  
  Кругом стояла кромешная тьма. Отойдя на безопасное расстояние от колодца, журналист остановился и стал ждать, когда глаза привыкнут к темноте. К большому удивлению, окружавший его мрак стал быстро растворяться. Герон различал уже все предметы, даже капли конденсата над головой.
  
  "Чёрт, что такое с моими глазами? Ещё минуту назад я не видел и собственной ладони.... А как ты увидел человека в капюшоне?- обожгла мозг внезапная мысль, от которой Герон споткнулся, и чуть было не упал в жижу.
  - То у тебя что-то с головой, то с глазами. И вообще, ты - ненормальный. Это уже точно! Иди вперёд, диггер хренов!- сказал он сам себе и побрёл дальше по каналу.
  
  Минут через двадцать журналист набрёл на колодец, крышка люка которого была закрыта.
  "Наверное, это уже далеко от пожара,- решил Герон.- А вдруг выход внутри какого-нибудь бокса и там светло. Не ослепну ли я?"
  
  Он поднялся по лестнице, упёрся головой в крышку люка и стал медленно её открывать.
  
  Герон угадал - это было ремонтное помещение, но в нём не светилась, ни одна лампа. При пожаре во всех боксах отключили электричество. Откинув крышку, он выбрался наружу и огляделся. В просторном ангаре стояло несколько машин. Очень дорогие и престижные марки. Вероятно, их поставили сюда для модификации или для того, чтобы провести очередное тех. обслуживание. Увидев дверь, журналист побрёл к ней, оставляя за собой мокрые следы. Бесполезно подёргав за ручку и чертыхнувшись, Герон стал искать другой выход. В дальнем конце ангара он нашёл ещё две двери. Одна из них вела в покрасочную камеру, другая выходила в длинный и широкий коридор, в который выходило не меньше десятка дверей. Некоторые из них были не заперты. За ними находились индивидуальные боксы. В каждом стояло по одной машине, но все помещения на улицу выхода не имели.
  
  "Ну, не ночевать же мне здесь, в самом деле,- подумал Герон.- Может быть, где-то окно открыто?"
  
  Он снова начал обходить "кабинеты", стараясь найти выход из бокса. Но на всех окнах стояли решетки, сквозь которые не то, что человек, кошка не пролезет.
  
  "Спасся от пожара, зато угодил в тюрьму. День у тебя сегодня - просто замечательный. Может хоть ночью приключений не будет? Сейчас найду в какой-нибудь машине аптечку. Нужно срочно обработать и забинтовать руки. Чего мне сегодня не хватает - так это умереть от заражения".
  
  Он отвернулся от окна и подошёл к машине, которая стояла в центре помещения, надеясь найти в ней медикаменты. Но, взглянув на номер, медленно опустился на пол и начал нервно хохотать.
  "У меня скоро начнётся истерика,- подумал Герон,- и до утра я не доживу. Моя психика не выдержит этого кошмара".
  
  Успокоившись, журналист снова посмотрел на номер. Это была машина Фризы Корвелл! Поднявшись на ноги и обойдя её вокруг, он увидел, что задняя дверь снята с петель и стоит неподалёку у стены. Внутренняя сторона двери была обожжена и деформирована, словно по ней прошлись газовой горелкой. Середина бронированного стекла оплавлена и выдавлена пузырём наружу.
  Герон тупо уставился на дверь, пытаясь найти этому хоть какое-то объяснение. Затем, забыв о своих болячках, он бросился к машине, но обнаружил только небольшие следы огня на потолке и сидении в непосредственной близости от двери. Всё остальное осталось нетронутым. Журналист знал, что загореться здесь ничего и не могло. Во всех автомобилях применялись огнеупорные материалы, которые могли лишь плавиться, причём, только при высоких температурах. Ноги его уже не держали, а поскольку одежда была вся в грязи, то Герон в изнеможении опустился прямо на пол, прислонившись к порогу задней двери.
  
  "Что же могло случиться?- думал он.- Что могло так расплавить обшивку и стекло? А Фриза? Она ведь сидела как раз на заднем сидении. Что случилось с ней? От такой температуры, человек сгорит, как мотылёк на свечке. А водитель?"
  
  Журналист поглядел в сторону водительского сидения. Оно находилось достаточно далеко от задней двери. Салон машины выглядел как комната в миниатюре. Холодильник, телевизор, в центре маленький столик и плотная штора, отделяющая водителя от пассажира. Герон сидел на полу и в полном недоумении рассматривал салон автомобиля. В голову не приходило ничего, что могло бы всё это объяснить.
   Разглядывая напольное покрытие, он увидел едва заметную дорожку, которая шла от заднего сидения к водителю и портила чёткий рисунок коврика. Журналист перевалился через порог и пополз в этом направлении. Приподняв штору и отогнув край коврика, он обнаружил кроваво-красный камень, который был вплавлен в утеплитель днища. Немного пошатав, Герон вытащил его из углубления.
  Сидя на полу и держа камень на ладони, журналист разглядывал свою находку. Вскоре он почувствовал тепло, которое исходило от камня, и увидел, как по его поверхности побежали дымчатые разводы, вспыхивая искрами на гранях. Будто бы камень отвечал на прикосновение человеческой ладони.
  
  "Уж не тот ли это рубин, о котором говорила Хейла? От него действительно нельзя оторвать взгляд. А где же колье, что стало с ним?"
  
  Положив камень в карман, "сыщик" снова пополз по полу, заглядывая во все щели и отгибая со всех сторон края коврика. Закончив осмотр внизу, он принялся за мягкий диван, который и служил задним сидением автомобиля. Обшаривая складку между спинкой и сидением дивана, журналист чуть не выл от боли. Волдыри на ладонях вспухли и страшно болели. Наконец, нащупав что-то твёрдое, Герон раздвинул шире щель и достал небольшой бриллиант в оправе.
  "А на рубине совсем нет оправы,- отметил он.- Может хоть следы от неё остались?"
  
  Герон с трудом просунул руку в карман и вместе с камнем достал оттуда линзу. Усмехнувшись и покачав головой, он стал рассматривать камни через увеличительное стекло. Золотая оправа на бриллианте была оплавлена!
  "Боже мой! Трудно даже представить, какой степени ожог получила Фриза. Если она вообще жива!"
  
  На рубине не осталось даже следов оправы. Только на противоположных сторонах камня вместо граней виднелись маленькие углубления.
  "Вот в этом месте и крепилась оправа,- решил Герон.
  
  Укладывая линзу и камни в карман, он сморщился от боли.
  "Я должен немедленно обработать ладони. Только здесь нельзя ничего трогать. Если Борк узнает, что я ползал по этой машине - мне крышка".
  
  Журналист осмотрелся, проверяя, не осталось ли после него каких-либо следов.
  "Единственное, что я здесь оставляю, так это запах канализации. Отпечатки пальцев и те изуродованы до неузнаваемости".
  
  И вдруг Герон осознал, что остаётся самая главная улика - он сам. Утром рабочие откроют бокс и, обнаружив постороннего человека, да ещё в таком виде, сразу же сообщат в полицию. Значит выход только один - опять в вонючую жижу. Герон застонал, как от зубной боли. При одном воспоминании о канализации его чуть было не стошнило. Он глубоко вздохнул и, хромая, отправился за аптечкой.
  Долго искать её не пришлось - они лежали в каждой машине. Обработав ладони мазью и забинтовав руки, журналист побрёл обратно к колодцу. Остановившись у люка, он посмотрел на часы. С момента его приезда на пожар прошло больше двух часов.
  
  "Если бокс потушили, то попробую выбраться в том же месте. Полиция сейчас, конечно, ищет мой обгоревший труп. А может мне исчезнуть? Очень удобный случай. Все скажут "как сквозь землю провалился". И это действительно так.... Нет, скрываться мне нет никакого смысла. Я ведь не преступник. Если, конечно, не считать того, что обокрал машину Фризы. Интересно, сколько могут стоить эти камушки...? Гера, ты самый настоящий вор и уже думаешь о том, как сбыть краденое. По тебе тюрьма плачет!"
  
  Откинув крышку, он отшатнулся - в нос ударил тошнотворный запах сточных вод.
  
  - Насчёт тюрьмы пока неизвестно, а вот канализация тебя уже дождалась,- с этими словами Герон стал спускаться вниз.
  Сеть сточных каналов паутиной раскинулась под землёй, соединяя все предприятия. По ней, при желании, можно было попасть на любое производство. Город тоже имел выход в эту систему.
  
  "Мне бы сейчас надувную лодку и я могу плыть прямо в редакцию,- подумал журналист и, усмехнувшись, добавил.- А тебе, я вижу, здесь понравилось".
  
  Подойдя к тому колодцу, в который он недавно упал, Герон посмотрел наверх. Отверстие всё ещё было чем-то перекрыто. Осталась лишь небольшая щель, через которую ему явно не выбраться наружу. Герон всё же решил подняться, чтобы определить направление, в котором ему нужно искать другой выход. Сквозь щель он увидел, что пожар уже потушили и техника растаскивает искорёженные металлические конструкции. Появились люди в комбинезонах спасательной бригады. Неподалёку стояла машина "скорой помощи" с включенными маяками.
  
  "Значит, есть жертвы и я в их числе".
  В этот момент груда металла над его головой дёрнулась. "Жертва" стала быстро спускаться вниз.
  "Не хватает ещё, чтобы меня задавили спасатели. Все будто договорились не выпускать меня из этого дерьма".
  
  Но зато теперь ему стало понятно, в каком направлении необходимо двигаться. На той площадке, где осталась стоять его машина, должна была быть дренажная решётка. Лишь бы на неё никто не наехал.
  Побродив ещё полчаса, "диггер", наконец, нашёл нужное место. Сквозь решётку пробивался свет от фонаря на стоянке. Взявшись за поручни лестницы, Герон уже собрался подниматься, но вдруг остановился.
  
  "А что если у машины дежурит мой хвост? И тут вдруг из-под земли появляюсь я. Да ещё и с перебинтованными руками. В канализации скорой помощи нет!"
  Чертыхнувшись, он стал срывать с рук бинты. Затем оторвал подол от рубашки и вновь обмотал руки.
  "Ну вот, так будет правдоподобнее. ... А что сказать, если спросят, почему так долго был в канализации? Понравилось?.. Нет. Скажу, заблудился. Здесь же должен быть полный мрак".
  
  Подумав так, Герон с сомнением огляделся. Он видел всё. Каждую трещинку на стене. И даже глядя вдаль канала, его глаза прекрасно различали, как тот, сужаясь, превращается в одну точку. Темноты для него не существовало! Журналист закрыл глаза, стараясь представить себе, как выглядит полный мрак. И замер, затаив дыхание. Его глаза смотрели сквозь веки! Быстро закрыв их руками, Герон убедился, что и это не помогает. Немного мешал материал от рубашки. Изображение становилось нечётким, расплывчатым, но он всё равно всё видел. Сквозь веки, руки и рубашку.
  "Э-э, батенька. Как у вас всё запущено-то".
  
  Звук заводимого мотора вывел его из оцепенения. Испугавшись, что кто-нибудь сейчас наедет на крышку, Герон стал подниматься по лестнице. Приподняв решётку и сдвинув её в сторону, он вылез из колодца. На люк никто не наехал лишь потому, что тот находился в углу площадки, у самого края бордюра. Герон установил решётку на место и, оглядываясь, направился к своей машине.
  
  "Если я сейчас кому-нибудь попадусь на глаза в таком виде, то он обязательно в психушку позвонит. Насчёт этого у нас народ бдительный".
  
  Но толпа только начала отходить от места пожара. Герон торопливо сел в машину и, не дожидаясь прихода зевак, поехал в город.
  
  Сидя за рулём, он думал о том, что же ему теперь делать. Если позвонить редактору - это сразу станет известно Борку. Да и на стоянке сыщики скоро обнаружат пропажу его машины. Значит у него не так уж и много времени. Прежде всего, нужно переодеться и привести себя в порядок. Но главное - это решить, куда спрятать камни. В квартире держать их опасно - кто знает, что будет дальше. Вдруг её станут обыскивать. На работе тоже не спрячешь - там слишком много любопытных, практически все. Отнести в камеру хранения? Но скоро опять прицепят "хвост" и к ящику не подойдёшь. У Герона не было таких знакомых, которым он мог бы довериться полностью. Благодаря "охоте на ведьм" люди давно перестали доверять друг другу. Боялись всех. Сослуживцев, знакомых, соседей и даже родственников.
  
  "Отец,- подумал Герон,- это единственный человек, который меня не выдаст. Кроме него, мне некому верить.... Слушай, а зачем тебе эти камни? Может пойти и вернуть их "Бэ-Бэ"...? Ну да, заодно рассказать ему про "капюшон", которого никто не видел, и про то, как ты обокрал его машину. И кто знает, может, колье исчезло полностью, а ты принесёшь ему всего два камушка. Нет, ты увяз в этом по уши. Обратного пути уже не существует".
  
  Оставив машину за углом дома, Герон поднялся к себе в квартиру. Проходя через гостиную, он повесил на спинку кресла жилет, в кармане которого лежали камни, и направился в ванную. Скинув с себя вонючие брюки и остатки рубашки, журналист уже собрался встать под душ, как вдруг через открытую дверь ванной комнаты почувствовал запах гари. Герон нагишом выбежал в гостиную и увидел, что на спинке кресла дымится его жилет.
  Синтетическая ткань кармана плавилась, распространяя едкий запах. Сквозь дыру в жилете, в воздух над креслом поднялся и завис красный шарик рубина. Но теперь он был похож на шаровую молнию. Его окружало жёлто-красное облако, которое постоянно меняло свою форму и переливалось как мыльный пузырь. Ускоряя движение, шар начал приближаться к комоду. Подлетев к статуэтке, камень с лёгким щелчком уткнулся в ладони сидящего человека. Облако сразу исчезло, зато фигурка словно ожила, переливаясь всеми цветами радуги.
  Несколько секунд Герон зачарованно смотрел на происходящее. Затем бросился открывать окна, боясь, что сработает пожарная сигнализация. Схватив обгоревший жилет, он отнёс его в ванную и залил водой, предварительно вынув всё из карманов.
  
  Герон уже ничему не удивлялся. За сегодняшний день с ним столько всего случилось, что нервная система почти не реагировала на внешние раздражители. Он просто встал под душ и начал мыться. Подставляя лицо под тёплую и упругую струю душа, журналист пытался представить себе, что произошло вчера на карнавале.
  
  После того как Фриза села в машину, к ней начал приближаться человек в капюшоне. Выставив ладони вперёд, он стал притягивать к себе камень. Рубин, внезапно раскалившись, расплавил колье, обжёг девушке грудь и полетел навстречу "капюшону". Фриза закричала и от боли потеряла сознание. Водитель отбросил шторку в сторону и, увидев лежащую и обожжённую девушку, выскочил из машины, замахав рукой охране. Когда он подбежал к задней двери, камень уже давил на бронированное стекло. Встав между камнем и "капюшоном", шофёр невольно прервал этот процесс. Рубин упал вниз и закатился под переднее сидение, проплавив себе гнездо. Прибежавший охранник и водитель, некоторое время находились в салоне, пытаясь оказать девушке помощь. А затем быстро уехали. Вероятно в больницу. "Капюшону" не хватило нескольких секунд. Если бы камень прорвал стекло, то водителя, наверное, прожгло бы, насквозь.
  
  Закончив мыться и переодевшись, журналист подошёл к фигурке и потрогал её. Тёплая и бархатная поверхность, больше похожая на тело человека, чем на камень, светилась мягким, мерцающим светом. Герон уже решил, что будет делать дальше. Он спрятал бриллиант в капсулу, где лежала пленка, и завернул её вместе со статуэткой в полотенце. Затем быстро написал записку отцу, в которой просил спрятать всё это подальше, обещая, что при встрече обязательно всё ему объяснит. Собрав грязную одежду, чтобы выкинуть её в мусоропровод, Герон спохватился и передумал, решив избавиться от неё в другом районе города. Поэтому, он разложил все вещи в пакеты и вышел на улицу.
  "Лишь бы меня сейчас Борк не достал. Мне нужно ещё минут двадцать".
  
  Автомобиль сейчас и помогал ему и мешал. Когда сыщики обнаружат, что машина исчезла со стоянки, то за ней начнёт гоняться вся полиция города.
  Не доезжая до почтового отделения, Герон остановился у тротуара, рядом с мусорной урной. Выкинув грязную одежду и подхватив пакет со статуэткой, он побежал в здание.
   Отдел почтовых пересылок относился к службе сервиса и работал круглосуточно, как аэропорт или вокзал. В любое время суток здесь находился дежурный, который мог принять на отправку бандероль, посылку или телеграмму. Свёрток Герона упаковали в коробку из плотного картона, написали на ней "осторожно - стекло", и вскоре журналист уже бежал к своей машине, чувствуя, что остались считанные минуты. Ему необходимо было, как можно дальше уехать от этого места.
  
  Выбравшись на центральную магистраль города, он не проехал и двух километров, как его обогнала патрульная машина, приказывая остановиться. Полицейский требовал, чтобы водитель вышел из машины и положил руки на капот. Обыскав Герона и машину, офицер проверил документы и связался с кем-то по рации.
  Возвращая документы после проверки, полицейский сказал:
  - Извините, майстер Мелвин. Мы думали, что вашу машину угнали.
  - Почему вы так решили,- спросил Герон.
  - Нам сообщили из "Шарлея", что ваша машина пропала со стоянки.
  - Она не пропала. Это я на ней оттуда уехал. А кто же вам такое сообщил?- почти издеваясь, спросил журналист.
  - Я не могу вам этого сказать,- замявшись, ответил офицер.
  - В таком случае, передайте этому шутнику, что в следующий раз я на него в суд подам!- Герон хлопнул дверцей и поехал в редакцию.
  
  Едва он вошел в кабинет редактора, как тот подскочил в своём кресле и заорал:
  - Гера, что случилось? Куда ты пропал? Полиция и спасатели уже три часа ищут твой обгоревший труп!
  - Можешь считать, что мой труп нашел ты,- устало произнёс Герон, садясь на диван.
  - Случилось страшное,- добавил он и стал рассказывать Симону о том, что произошло.
  - А из машины ты, конечно, не мог мне позвонить,- ехидно заметил редактор.
  - Симон, я вернулся с того света, и поверь мне, дорога была не из лёгких. Кроме своих родителей, я никого не вспоминал.
  - Говоришь, что два часа был в канализации, а одежда-то у тебя с иголочки!
  - А тебе бы хотелось, чтобы я, весь испачканный нечистотами, ворвался в твой кабинет и развалился на твоём чудном диване? Нет, ну ты явный мазохист!
  - Ты там что-нибудь фотографировал?- подозрительно и напряжённо спросил Симон.
  - Чёрт!! Я совсем забыл о фотоаппарате. Наверное, я обронил его, когда падал в колодец. Жаль, хорошая была камера!
  - Вот и чудесно, что потерял. И не смей покупать другой фотоаппарат!
  - Какой ты всё же злой и чёрствый человек! Радуешься чужому горю, как собственному дню рождения.
  - Ему я тоже давно уже не радуюсь,- вздохнув, ответил редактор.- О пожаре что-нибудь напишешь?
  - Что ты хочешь, чтобы я написал? Собственный некролог? Или статью о том, как прекрасно ползать в потёмках по нашей канализации?
  Симон захохотал, видимо представив себе такую ситуацию.
  - А что, ты теперь знаменитость. Единственный наш сотрудник, который побывал в прямой кишке города! И причёска у тебя подходящая.
  Герон оглянулся на зеркало.
  - Хотел бы я посмотреть, в каком бы виде ты вылез оттуда. Хотя, что я говорю. Ты бы туда даже не влез!
  - Теперь я вижу, что ты в полной боевой готовности. Хочешь продолжить свой подвиг? В клинику поступили пострадавшие на пожаре. Возьми у кого-нибудь интервью и может быть, ещё успеешь сдать статью в набор. Если только тебя самого в больницу не положат,- сказал Симон, глядя на забинтованные руки журналиста.
  Герон вспомнил того пожарника, с которым они стояли у колодца.
  "Надо узнать, что случилось с ним",- решил он, а вслух сказал:
  - Хорошо, я это сделаю, но с завтрашнего дня беру недельный отпуск. Поеду на природу зализывать раны и отращивать волосы.
  - Зачем они тебе нужны?- Симон погладил свою лысину.- От них только перхоть и больше ничего.
  - Они сегодня спасли мою голову от ожога. А вот с твоей причёской я давно бы уже лежал на больничной койке,- ответил Герон, выходя в коридор.
  
  В гараже он взял другую машину. Дежурный, отдавая ключи, угрюмо посмотрел на него и спросил:
  - Надеюсь, эту машину вы вернёте в нормальном состоянии?
  - А что случилось с той?- наивно спросил Герон.
  - Это теперь не машина, а общественный туалет. И даже хуже!
  - А знаете, я тоже заметил, что в ней не хватает туалетной бумаги.
  
  В больнице журналист сразу направился в ожоговое отделение. Поговорив с дежурной медсестрой и получив разрешение, Герон накинул на плечи халат и пошёл разыскивать своего знакомого пожарника. Тот лежал на койке с забинтованной головой и руками. Увидев Герона, командир расчёта приподнялся на локтях.
  - Вы живы?!- удивлённо спросил пожарник.
  Герон взял стул и сел рядом с больным.
  - Сотрудники нашей газеты в огне не тонут и в воде не горят.... Э-э-э,- замотал он головой,- то есть наоборот!
  Больной откинулся на подушку. Глаза его смеялись.
  - Весёлый вы человек. Я рад, что вы спаслись. Но как?
  - Я прыгнул в колодец, решив лучше ходить со сломанными ногами, чем вообще не ходить. А что было с вами?
  - А я упал на землю и закатился под машину. Это меня и спасло. Вот только немного поджарился.
  - Я тоже рад, что вы остались в живых. И прошу вас, когда в следующий раз к вам подойдёт такой разгильдяй как я - гоните его в шею!
  - Так я и сделаю,- смеясь, пообещал ему пожарник.
  
  Поговорив с больным, ещё несколько минут, Герон попрощался и вышел в коридор. У дежурной он узнал, сколько поступило с пожара пострадавших, в каком они состоянии и прочие детали. Теперь можно было возвращаться в редакцию. Неожиданно кто-то хлопнул его по плечу. Обернувшись, он увидел знакомого корреспондента, работавшего в отделе светской хроники.
  - Ты ли это, Гера? Я тебя сразу и не признал. Что это у тебя на голове?
  - Люк, ты совсем отстал от жизни. Это - последний писк моды. Мне его сотворили в салоне красоты. Ты упадёшь в обморок, если я тебе скажу, чего мне это стоило!
  Люк ещё раз оглядел его голову со всех сторон.
  - А я думаю, ты хотел испечь праздничный пирог и засунул свою голову в духовку!
  - С такой причёской завтра будет полгорода ходить,- убеждённо сказал Герон.- Ну ладно, ты-то здесь кого высматриваешь? Может, обгорел какой-нибудь миллионер, вытаскивая свою машину из огня?
  - Мне шепнули,- сказал Люк, понизив голос,- что здесь лежит Фриза Корвелл. Я уже два часа пытаюсь к ней пробиться и что-нибудь узнать. У тебя случайно нет идеи, как мне туда попасть?
  - Загримируйся под медсестру. Ты же мастер на такие штуки.
  - В коридоре стоит охрана. Проверяет и ощупывает каждого, кто туда входит. Боюсь, что я не пройду проверку.
  - А что с ней случилось?- спросил Герон.
  - Я бы много сейчас отдал, чтобы это узнать,- вздохнул Люк.
  - Ну, тогда удачной тебе охоты,- прощаясь, сказал Герон.
  "Значит, Фриза выжила, и сыщики не должны слишком долго сидеть у меня на хвосте!"
  
  Вернувшись в редакцию, он быстро набросал статью о пожаре. И, отдавая её Симону, сверху положил записку.
   "Фриза лежит в ожоговом отделении".
   А вслух произнёс:
  - С завтрашнего дня я умер на целую неделю.
  - Да, конечно,- ответил Симон, читая записку.- Но поезжай на служебной машине. Может быть, мне всё же придётся тебя вызвать. Обстоятельства всегда выше человека.
  - Симон, с тобой даже умереть по-человечески невозможно!
  Редактор отмахнулся от него, выгоняя из кабинета.
  
  Дома Герон ещё раз принял душ и переоделся. Наполнив большой бокал красным вином, он подошёл к открытому окну. С тёмного неба на него смотрели два бледно-жёлтых круга, похожие на глаза ночного, хищного зверя. Близнецы вышли на своё дежурство. В этом полушарии на планете Дагона наступила ночь.
  
  
  
  Глава 5
  
  Яркий утренний луч света, проникший сквозь приоткрытый полог палатки, ударил в глаза человеку, лежавшему на походной кровати. От неожиданности и яркости света тот закрыл их ладонью и приподнялся на локте. Не вполне очнувшись от сна и всё ещё прикрывая глаза, он стал оглядываться вокруг.
  На складном столике у кровати стояли часы. Они показывали пять часов утра. По другую сторону стола на такой же кровати спал его сосед. Ему свет не мешал и поэтому он спокойно посапывал во сне.
  "Надо переставить палатку,- подумал мужчина.- Иначе мне каждое утро придётся вставать в такую рань".
  Он сел на кровать, потянулся до хруста в суставах и стал искать под кроватью обувь. Обувшись и взяв полотенце, мужчина выбрался из палатки и бодро зашагал к роднику.
  Человека звали Адам Форст. Он возглавлял археологическую экспедицию в районе Красных Песков. И хотя ему было уже за пятьдесят, возраст его выдавала только седина на висках, да морщинки у глаз. А вот жизненной энергии, что бурлила в нём, хватило бы на десяток молодых людей.
  Он находился в вечном движении. Когда не спал, то каждую секунду был чем-то занят, не зная и не понимая, что означает слово "скука". Страстный коллекционер и кладоискатель, мечтающий найти вещь единственную в мире, которая должна принадлежать только ему.
   Страсть собирательства живёт во многих людях. Кто-то собирает марки и открытки, кто-то монеты или картины. Люди накапливают порою самые неожиданные вещи. Но в каждом из них живёт одна мечта - найти очень редкую и желательно единственную вещь во всём мире. Адам собирал предметы глубокой древности. Это могла быть любая вещь, но её возраст должен исчисляться веками. В его коллекции можно было увидеть старинное оружие, глиняную утварь, предметы обихода и орудия труда. Но особое внимание и любовь он питал к предметам религиозного культа.
   Собирать такие вещи было неимоверно трудно и очень опасно. Любая экспедиция, проводившая раскопки, находилась под пристальным вниманием церкви и правительства. В каждой группе археологов находилось по нескольку агентов, от внимания которых не должна была ускользнуть ни одна найденная вещь. Сокрытие находки приравнивалось к воровству. Приговор особой строгости ожидал того, кто пытался утаить предмет, так или иначе связанный с религией и по праву принадлежавший церкви.
  
  Уже более двадцати лет Адам ходил по лезвию бритвы. Он хранил в своём тайнике такие вещи, за которые всего несколько веков назад его сожгли бы на костре. Это были предметы иного религиозного культа, доказывающие, что кроме бога Армона на Дагоне были когда-то и другие божества, другие народы и государства. Адам хорошо помнил то чувство, которое испытал, обнаружив первую такую находку. Он будто бы приподнял тяжёлую, плотную штору и заглянул в другой мир, о существовании которого и не подозревал.
  Его находкой оказалась церковная книга в драгоценном окладе с тончайшими медными страницами. На их поверхности были искусно выдавлены различные изображения и текст молитв на неизвестном языке. В золотом переплёте, украшенном драгоценными камнями, хранилась тонкая костяная линейка для переворачивания страниц. С обложки глядело божество, державшее в руках сияющий шар.
  Больше пяти лет понадобилось археологу для того, чтобы начать расшифровку старинной письменности. И помогла ему в этом другая находка - золотая пластина, на обеих сторонах которой был вырезан текст на двух языках о перемирии и торговле. Судя по всему, это была охранная грамота купца. Обе вещи были найдены им на границе пустыни. Именно поэтому Адам в последнее время так стремился попасть в район Красных Песков.
  На этот раз ему помог Бернар Корвелл. Магнат снарядил экспедицию, добившись разрешения на раскопки, в надежде найти новое месторождение драгоценных камней. Место было выбрано не случайно. Агенты "Бэ-Бэ" донесли ему, что в районе скалистой гряды, вдававшейся клином в пустыню, недавно были найдены несколько крупных алмазов. Полиция немедленно усилила контроль на этом участке, а в экспедицию была добавлена группа "разведчиков" от Корвелла. В таких условиях у Адама почти не оставалось шансов пополнить свою коллекцию. Но желание искать от этого ничуть не становилось меньше. Он знал, как жизнь богата парадоксами и всегда верил в свою удачу и его величество случай.
  
  Сполоснувшись по пояс холодной ключевой водой, и насухо растерев полотенцем тело, археолог стал с интересом разглядывать окружавший его ландшафт. Место было очень живописное. В этой точке сходились пустыня, скалы и холмистая равнина, покрытая кустарником. Яркий свет утреннего Иризо, журчание родника и щебетание птиц наполняло всю картину энергией и радостью жизни. Постояв ещё немного, Адам вдохнул полной грудью свежий утренний воздух, перекинул полотенце через плечо и энергично отправился в лагерь. Впереди его ждала любимая и интересная работа, полная новых тайн и открытий.
  
  Уже после двух недель раскопок, под двухметровым слоем песка археологи нашли обломки каменной стелы. На одном из них была высечена надпись на неизвестном языке. Церковь сразу объявила находку своей собственностью. Камень увезли, запретив фотографировать или зарисовывать незнакомые буквы.
  Но Адаму и не нужно было этого делать. Он к тому времени уже достаточно хорошо знал эту письменность и успел прочитать высеченные слова. "Оставь свой меч и злые помыслы или вернись обратно" - гласила надпись. Это было предостережение и означало границу, которую нельзя пересекать.
  У основания стелы обнаружили мощёную камнем дорожку, ведущую в сторону гор. Рабочие начали метр за метром освобождать её, всё больше приближаясь к скалам. В конце дороги они откопали проход, высеченный в камне. Освободив и его, люди вошли в пещеру.
   Это был лабиринт, состоявший из множества поворотов, ложных ходов и тупиков. Пройдя всего лишь несколько десятков метров и преодолев шесть-семь поворотов и зигзагов, человек полностью терял направление и ощущение пространства. Выйти из этой ловушки без посторонней помощи было просто невозможно. После того, как пришлось спасать несколько особо любопытных исследователей, Адам приказал ходить в лабиринт только группой и в одной связке, не удаляясь от контрольной точки.
  С первого же дня он начал составлять свой план лабиринта, считая шаги и сверяя направление с компасом. Адам понимал, что лабиринт хранит какую-то тайну, но чтобы её открыть, нужно было разгадать устройство каменной головоломки.
  Пещеру изучали сразу несколько групп, и каждая из них рисовала свой чертёж. Но когда начинали сравнивать схемы, то они никогда не совпадали, что вносило в исследование путаницу и неуверенность. Переходы и коридоры казались бесконечными. Они были похожи друг на друга как две капли воды и доводили археологов до исступления.
  Наконец, одна из групп наткнулась на второй вход в лабиринт. Освободив проход, люди вышли по ту сторону каменной гряды, обнаружив ещё одну мощёную дорожку. Адам был уверен, что она приведёт к такой же стеле с надписью. Он направил всех на раскопку дороги, а сам продолжал изучать устройство лабиринта. Найдя и обозначив самый короткий путь между двумя входами, археологи протянули по нему верёвки и провели освещение, что значительно облегчило прохождение по коридору.
  Кроме Адама никто уже не решался углубляться в боковые проходы. Соглядатаи некоторое время пытались за ним следить, но после того как несколько раз терялись и бродили по тупикам в напрасной надежде найти выход, желающих шпионить за начальником экспедиции не осталось. К тому времени он составил и заучил наизусть всю схему каменных переходов и чувствовал себя в лабиринте, словно рыба в воде. Теперь Адам уже не боялся заблудиться и начал методично осматривать каждый проход, стараясь найти какую-нибудь зацепку. Но коридоры и тупики были совершенно одинаковы и ничем между собой не различались.
  Откопав вторую стелу, археологи нашли не только надпись, но и вершину каменного столба. В неё был вмонтирован прозрачный кристалл величиной с детскую голову. Камень с текстом опять конфисковала церковь, а кристалл забрали люди Бернара и отправили в лабораторию для изучения.
  Подходил к концу второй месяц раскопок. У Адама не было ничего, что он мог бы положить в свою коллекцию. Находки не отличались большой оригинальностью. Остатки конской сбруи, наконечники стрел, нашли даже воинский шлем и ржавый меч, но всё это у него уже было.
  
  Однажды утром, встав по обыкновению раньше всех (палатку он так и не переставил), Адам направился по каменной дорожке к остаткам стелы. Он сел на обломок большого камня лицом к скалам и, глядя на них, задумался, пытаясь разгадать тайну лабиринта.
  Неожиданно археолог увидел короткую, но очень яркую вспышку света, которая шла прямо из скалы. Он не мог ошибиться, потому что смотрел как раз в эту точку. Иризо вставало по левую руку от Адама и его лучи не могли отразиться от скалы - эта часть горы находилась в тени. Значит, свет шёл из глубины, то есть из лабиринта. Вернее из той части, что была над ним. Это было похоже на сигнал. Только непонятно кто и для кого его послал. И тут Адам вспомнил о кристалле на вершине стелы. Но тогда такой сигнал должен посылаться и в другую сторону.
   Он посмотрел на часы. Они показывали пять часов и одну минуту, значит, вспышка была ровно в пять часов утра. Адам поднялся и, старясь не выдать своего волнения, спокойным шагом пошёл через лабиринт ко второй стеле. Придя на место, он сел лицом к скалам и стал терпеливо ждать.
  Ровно в шесть часов из скалы вырвался пучок яркого света. Адам достал свой чертёж и, обозначив на схеме расположение каменных столбов, провёл в нужном направлении две прямые линии. Они пересеклись в боковой части лабиринта. В той, что находилась ближе к пустыне.
  Конечно, эти вычисления были весьма приблизительны и особой точностью не отличались. Но район поиска заметно уменьшился и Адам чувствовал, что он на правильном пути. Вернувшись в лагерь, начальник экспедиции как всегда провёл перекличку. Людей приходилось проверять по три раза в день, так как до сих пор некоторые исследователи терялись в лабиринте. Адам отдал все необходимые распоряжения для проведения работ и ушёл к себе в палатку.
  Оставшись один, он достал топографическую карту, нанёс на неё схему лабиринта и расположение каменных столбов. Получив более точные координаты и, отметив их на своём плане, он спрятал его в потайной карман, сжёг все лишние бумаги и отправился в пещеру.
  Адам обшарил с фонарём каждый метр этого пространства, но ничего не найдя, к обеду вернулся на перекличку.
  
  Приближался намеченный срок окончания работ. Скоро должны были закрыть и опечатать лабиринт, чтобы никто не смог в нём заблудиться. Мысль об этом сводила Адама с ума. Она не давала ему ни секунды покоя. Он стал молчаливым и замкнутым, сильно похудел и осунулся. Все решили, что начальник партии заболел, и советовали ему вернуться домой, не дожидаясь конца экспедиции. Такие разговоры приводили его почти в бешенство.
  
  После обеда Адам сел на обломок стелы и стал ждать очередную вспышку. Прошёл час, два, три, но ничего не происходило. И лишь ближе к вечеру в шесть и в семь часов он увидел свет в скале. Значит, сигнал подавался только в определённые часы, утром и вечером. Возможно и в обед, но об этом он узнает лишь завтра.
  Адам не спал всю ночь. Он ворочался на кровати и пил таблетки от головной боли. В половине пятого археолог оделся, взял фонарь и пошёл в лабиринт.
  Отыскав нужный коридор, он посмотрел на часы - они показывали без пяти минут пять. Он погасил фонарь и, оставшись в полной темноте, стал ждать. Прошло пять минут и вдруг в конце тупика начал светиться один из камней. Археолог подбежал к стене и надавил на булыжник. Тот с небольшим усилием подался вглубь и при этом послышался щелчок, словно открылся какой-то затвор. Адам стал лихорадочно ощупывать стены. Упёршись обеими руками в тупик, он почувствовал, как стена стала разворачиваться вокруг своей оси. Археолог включил фонарь и увидел, что перегородка развернулась и образовала два прохода со ступенями, и один из них шёл наверх, а другой вниз.
  Адам остановился в нерешительности, не зная как ему поступить. Затем взглянул на часы и решил ненадолго спуститься вниз, чтобы к шести часам быть наверху и посмотреть, как происходит вспышка. Освещая путь фонарём, он стал осторожно и медленно спускаться по ступеням винтовой лестницы, пока не попал в маленькую и совершенно пустую комнату. Оглядевшись в ней, Адам начал искать камень-кнопку и найдя ее, развернул ещё одну потайную дверь. За ней находился длинный и прямой тоннель. Посмотрев на компас, археолог понял, что тот уходит прямо в пустыню.
  Закрыв дверь в тоннель, Адам побежал наверх. Часы показывали без пятнадцати шесть. Запыхавшись и еле переставляя ноги, он поднялся в комнату-купол, в которой стоял мягкий полумрак и лишь в центре иризовый свет образовал светлое пятно и освещал каменный алтарь. На нём стояла статуэтка бога в ореоле крыльев, державшего в руках большой рубин.
   Совершенно обессиленный археолог стоял у алтаря и зачаровано смотрел на бога. Но вдруг спохватившись и посмотрев на часы, отступил к лестнице. Вскоре сквозь отверстие в куполе прорвался яркий луч света и ударил прямо в рубин, отчего тот, словно ожил и замерцал красно-оранжевым бликами, окружив себя пульсирующим облаком. В следующую секунду из облака вырвались два ярких и тонких луча, и ушли в боковые стены. После чего в комнате снова воцарился полумрак.
  
  Адам стал осматривать комнату. Купольный потолок имел много отверстий разного диаметра. Одни служили для того, чтобы освещать алтарь, сквозь другие свет попадал на рубин. Алтарь и бог с сияющим шаром в руках были точно такими же, как и в медной книге. И хоть археолог не много о них знал, но вспомнив перевод книги, понял, что прикасаться к алтарю опасно. Он сделал из тонкой бечевки петлю, накинул её на статуэтку и стал осторожно тянуть вверх, затягивая петлю.
   Вскоре фигурка оторвалась от алтаря. Отойдя несколько шагов в сторону, Адам, наконец, взял её в руки, отметив при этом, что поверхность статуэтки была тёплой и приятной на ощупь.
  Археолог с восторгом рассматривал свою находку. Такой изящной и филигранной работы он никогда ещё не встречал. Безупречные пропорции, чётко выполненные даже самые мельчайшие детали и цвета всех оттенков, создавали иллюзию, что это вовсе не статуэтка, а живое существо.
  
  Вдоволь налюбовавшись, Адам завернул свой трофей в куртку и стал спускаться по лестнице. В тупике он поставил дверь на место и направился к выходу из лабиринта. Но вскоре остановился в раздумье. Как незаметно пронести и где спрятать своё сокровище? Оставлять здесь нельзя - лабиринт скоро опечатают. Значит надо вынести находку и перепрятать, а после окончания работ вернуться и спокойно забрать. Но если, не дай бог, кто-то увидит эту статуэтку, да ещё с таким огромным рубином, то она может исчезнуть навсегда. И Адам решил отделить камень от фигурки и спрятать их в разных местах.
  Присев на корточки и, развернув куртку, он стал осторожно шевелить рубин. Почувствовав небольшой люфт, Адам потянул сильнее. Камень с лёгким щелчком выскочил из рук бога, отчего статуэтка и рубин сразу потускнели. Он положил камень в карман брюк, а фигурку снова завернул в куртку и быстро пошёл к выходу.
  Не дойдя до него пятнадцати метров, Адам почувствовал, что земля под его ногами начала дрожать, а сверху на голову посыпались мелкие камни с песком. Он бросился бежать из лабиринта. Выскочив из него, археолог пробежал ещё десять метров, и вдруг что-то сильно ударило его по голове. Выронив статуэтку и обхватив голову руками, он сделал по инерции ещё несколько шагов и рухнул наземь.
  
  
  
  Глава 6
  
  Телефон проснулся в шесть часов и зудел до тех пор, пока Герон не снял с него трубку.
  "Господи, ну кому это не спится в такую рань?"- думал он, поднося трубку к уху.
  - Алло,- протирая сонные глаза и потягиваясь всем телом, поворчал журналист.
  - Гера, привет! Я, наверное, тебя разбудил, но ты ещё молодой и как-нибудь это переживёшь. Я слышал, тебя не будет целую неделю. Ты не забудешь привезти мне свой архив?
  - Эдди, я совсем не собираюсь терять будущие гонорары и бешеную популярность! Признайся честно - у тебя бессонница. Чему ты несказанно рад, и звонишь всем своим друзьям, чтобы они порадовались вместе с тобой! Так?
  - Не хнычь! У тебя будет время выспаться на природе, и ты ещё пожалеешь о том, что тебе никто не звонит. Кстати, Симон рассказал мне, что ты утопил свою камеру в сортире. Прими мои соболезнования, но лучшего она и не заслуживала. Вчера вечером меня вызвал босс, и я рекомендовал тебя на должность внештатного фотографа нового журнала, для начала. Если ты согласен, то приезжай и забирай новую камеру. О такой технике ты даже и мечтать не мог бы. Твоя бывшая мыльница ей и в подмётки не годится.
  - Я вижу, ты сильно заболел новым журналом. В тебе пропала даже элементарная жадность. Почему ты не взял эту камеру себе?
  - Потому что я - лабораторная крыса и жизнь вижу большей частью из окна девятнадцатого этажа. А вот ты у нас, где только не бываешь. Даже в городскую задницу пролез!
  - Ага, завидно? Не расстраивайся. В следующий раз мы вместе туда пойдём. Пластиковый пакет не понадобится - блевать будешь прямо себе под ноги. От этого там грязнее не станет!
  - Фу, какая гадость! И зачем только я позвонил тебе перед завтраком!
  - Теперь будешь знать, как будить меня в такое время. Пока.
  Герон положил трубку на место, сел на кровать, снова потянулся и зевнул.
  Тело всё ещё саднило после вчерашних приключений. Колено немного опухло, но уже не болело, как вчера. На ладонях образовалась корочка мёртвой кожи.
  Посмотрев на себя в зеркало, он понял, что придётся бриться наголо. Чему Симон, конечно, будет очень рад.
  "Ну что же. Начальству нужно льстить. Тем более что другого выхода у меня просто нет. Зато как ловко я разделаюсь с перхотью!"
  Герон принял душ и, обернувшись полотенцем, начал готовить себе завтрак.
  И хоть он не был великим кулинаром, но это занятие ему нравилось. Пищу предпочитал из натуральных продуктов, редко покупал полуфабрикаты и почти не пользовался микроволновой печью. Когда он приводил к себе очередную подружку, то, глядя на то, как она пытается что-то изобразить на его кухне, думал:
  "Создаётся впечатление, что современным женщинам больше нравится красить ногти и ресницы, чем готовить завтрак или ужин".
  
  Около семи часов раздался ещё один телефонный звонок.
  - Майстер Мелвин,- прозвучал из трубки голос Борка.- Доброе утро. Как вы себя чувствуете после вчерашнего дня?
  - Вы, я вижу, как всегда прекрасно обо всём осведомлены,- поддел его Герон.- Знаете, контраст между уютной квартирой и канализацией ну просто огромен!
  - Зато у вас теперь есть что с чем сравнивать,- засмеялся Борк.- Вчера я, признаться, сильно за вас испугался, и очень рад, что вы отделались лёгким испугом.
  - Я бы не сказал, что испуг был лёгким,- усмехнулся журналист.- А вот вы вчера вполне могли потерять важного свидетеля, да ещё и подозреваемого! Просто невосполнимая утрата!
  - Ну, во-первых, я должен сказать, что ни в чём вас не подозреваю. А во-вторых, я волновался за вас чисто по-человечески, а не из-за того, что вы важный свидетель.
  - Благодарю вас, майстер Борк. Означает ли это, что вы уже раскрыли дело? Может, вы сообщите мне, как мы и уговаривались, какие-нибудь детали?
  - О деталях говорить ещё рано. Но то, что вы здесь не причём, совершенно ясно.
  - Меня это очень радует. Кстати, я взял отпуск и уезжаю отдохнуть к отцу на озеро Панка. Так что если вдруг вам понадоблюсь, то надеюсь, что вы меня найдёте.
  - Можете не сомневаться,- усмехнулся Борк.- Желаю вам приятного отдыха и хорошей рыбалки.
  - Спасибо,- ответил Герон.- А я желаю вам скорее закрыть это дело. Вы, признаться, сильно меня заинтриговали. А я от природы очень любопытен.
  - Это я заметил. Вы всегда появляетесь там, где что-то случается. Надеюсь, на озере с вами ничего не произойдёт?
  - Это известно одному лишь богу. Но если я замечу что-либо подозрительное, то обязательно об этом сообщу. В газету.
  Оба засмеялись, ещё раз попрощались, и Герон положил трубку.
  "Борк - хитрая лиса,- подумал он.- Все его заверения могут быть всего лишь уловкой. Одна только фраза "вы всегда появляетесь там, где что-то случается" - говорит о многом. Статуэтку я нашёл в Красных Песках, после землетрясения. А камень? Откуда он взялся? Ведь ясно, что они были когда-то одно целое! А вот Борку, наверное, известно, как этот рубин оказался в колье Фризы! Не означают ли его слова, что камень тоже из района раскопок?"
  Сидя за завтраком, журналист стал вспоминать свою недавнюю поездку к археологам.
  
  Землетрясение началось рано утром, а после обеда Герон уже летел на вертолёте в район катастрофы.
  Группа спасателей улетела ещё раньше, как только получили сигнал бедствия. Первый вертолёт эвакуировал всех, кто нуждался в немедленной медицинской помощи и нескольких человек которым, увы, она уже была не нужна. Второй вертолёт, на котором и летел Герон, должен был забрать остальных пострадавших.
  На месте катастрофы остались лишь несколько рабочих, получившие приказ, во что бы то ни стало закрыть и опечатать лабиринт. Спасатели должны были им в этом помочь. После чего, третьим рейсом планировали вывезти оставшихся людей и часть уцелевшего оборудования.
  Всех сразу предупредили об опасности углубляться в боковые проходы лабиринта и через каждые два часа устраивали перекличку. Пока рабочие и спасатели устанавливали двери, Герон ходил по раскопкам и фотографировал последствия катастрофы.
  Перед тем, как закрыть и опечатать вторую дверь, стали проводить последнюю перекличку. Вдруг один из спасателей закричал, показывая рукой на пустыню.
  - На нас идёт буря. Скорее в укрытие!
  Все посмотрели в ту сторону. По пустыне прямо на них двигались высокие, тёмные столбы, танцуя и извиваясь словно змеи. Это были огромные смерчи.
  Люди бросились в лабиринт и едва успели закрыть и подпереть дверь, как на неё обрушился ураган. Снаружи всё завыло и затрещало. По двери застучал град камней и песка. Она гнулась и шаталась, готовая казалось вот-вот сорваться с петель.
   Все отошли вглубь лабиринта и надежно обвязались верёвкой. Люди боялись, что их просто высосет наружу, если не выдержит дверь. Радист успел предупредить ожидавшийся вертолёт об опасности. Затем связь прервалась.
  
  Буря продолжалась около получаса и окончилась также внезапно, как и началась. Люди всё ещё стояли в лабиринте, боясь даже приблизиться к выходу.
  Наконец, убедившись, что опасность миновала, они осторожно открыли дверь и вышли, словно на другую планету. Деревья и кустарники были вырваны с корнями и разбросаны по всей площади. Всё засыпано песком и камнями. Не осталось ничего, что напоминало бы о присутствии здесь человека. В песке кое-где зияли большие воронки, оставшиеся после смерча.
  Радист установил связь с центром. Оказалось, что ураган, покружив в этом районе, вернулся обратно в пустыню, а вертолёт уже находится на пути к району бедствия. Спасатели и рабочие начали заново укреплять двери, но опечатывать их уже не торопились. Страх перед ураганом был очень велик и люди то и дело с опаской глядели на пустыню.
  Герон опять фотографировал, представляя какой контраст будет между снимками, и старался подбирать тот же ракурс что и до бури. Пятясь, он случайно сполз в одну из воронок. Испугавшись, журналист начал быстро карабкаться вверх. Но это было непросто - песок струился под ним и осыпался вниз. Герон хотел уже позвать спасателей, как вдруг перед его глазами что-то блеснуло. Ухватившись за предмет, он вытащил из песка статуэтку. Разглядывать её было некогда. Журналист положил свою находку в дорожную сумку и вскоре всё же сумел выползти из воронки.
  Не успел Герон отдышаться, как послышался шум вертолёта. Двери в лабиринт закрыли и опечатали. После чего все быстро запрыгнули в вертолёт и с облегчением покинули опасный район.
  
  Герон вспомнил, какой фурор произвели его фотографии. Все газеты, журналы и телевизионные каналы наперебой звонили в редакцию, с просьбой поместить эти снимки на своих страницах. Им не повезло - они оказались не очень расторопны. И он был единственным из журналистов, кому удалось попасть туда. После урагана в район бедствия уже никого не пускали.
   Герон усмехнулся:
   "В тот раз Симон был очень рад этим снимкам и даже выдал премию. А вот карнавал ему совсем не понравился!"
  
  После завтрака он поставил грязную посуду в посудомоечную машину, убрал в холодильник оставшиеся продукты, закурил и стал звонить отцу.
  - Привет, па! Как ты там поживаешь?
  - Здравствуй, Гера. У тебя что-нибудь случилось?
  - Почему ты так решил?
   - Дети, Гера, зачастую звонят родителям лишь тогда, когда у них что-то случается. Если они молчат - значит у них всё в порядке. Ну ладно, не обижайся, я вовсе не хочу тебя в чём-то упрекать. Это так, философские размышления.
  "Надо же,- подумал Герон.- Отец всегда бьёт в самую точку. И как только у него это получается?"
  - Па, неужели я тебе так редко звоню?
  - Ты звонишь тогда, когда нужно. И это правильно. Слишком сильно надоедать друг другу тоже нельзя. Я думаю, ты хочешь приехать в гости. Верно?
  "Он уже получил посылку",- догадался Герон.
  - Ты просто пророк и ясновидец! Надеюсь, ты примешь в свои объятия блудного сына?
  - Конечно, приму. Ты приедешь один или с блудницей?
  - Ясно,- засмеялся Герон.- Тебе ни одна из них не понравилась.
  - Если ты до сих пор не женат, то это означает, что они и тебе не понравились.
  - Я приеду один. Мне хочется тишины и покоя.
  - Вот и славно! Не забудь захватить хороших блёсен. Ты же знаешь, в нашем захолустье это редкий товар.
  - Конечно. Сейчас закончу дела, и вечером будем сидеть с тобой у камина. Я привезу тебе изумительный коньяк.
  - А я приготовлю твоего любимого цыплёнка-табака.
  - Спасибо, па. До встречи!
  - Приезжай, я тебя жду!
  Герон улыбнулся:
  "Всё же, как хорошо когда у тебя есть человек, которого ты любишь, и который отвечает тебе тем же!"
  Он очень любил своего отца. Тот всегда был мудрым, спокойным и справедливым. А вот мать он почти не помнил, и знал её лишь по фотографиям. Она утонула, когда Герон был совсем маленький. Отец так и не женился после этого. Вот уже больше двадцати лет он живёт холостяком в своём охотничьем домике на берегу озера Панка.
  
  Положив в чемодан нужные вещи и, захватив с собой все старые плёнки, Герон поехал в редакцию.
  По дороге он остановился и зашёл в парикмахерскую.
  - Что с вами случилось?- спросил парикмахер, когда журналист сел в кресло.
  - Я пытался головой потушить газовую плиту.
  - А не проще было просто повернуть ручку крана?
  - Об этом мне сказали уже потом.
  - И что вы теперь хотите иметь на голове?
  - Самую простую и незамысловатую причёску всех времён и поколений!
  - Правильно,- сказал мастер.- Ничего другого из ваших остатков и не получится.
  
  Сияя свежей лысиной, Герон заглянул к редактору.
  - Ну, наконец-то ты стал похож на человека!- почти с любовью глядя на него, произнёс Симон.- Теперь, я надеюсь, ты по достоинству оценишь все преимущества такой причёски.
  - Симон, ты всегда был и остаёшься моим кумиром. И мой священный долг - во всём и всегда тебе подражать.
  - С подражанием ты немного перестарался. Всё же кое-какие волосы на моей голове ещё остались.
  - Уверен, что долго им там не продержаться, и я просто немного опередил события.
  - Ты же собирался отдохнуть,- сказал Симон уже менее дружелюбно.- Какого хрена ты здесь болтаешься?
  - Пришёл попрощаться с любимым шефом и друзьями перед долгой разлукой.
  - Тогда считай, что мы уже попрощались,- буркнул Симон и уткнулся в бумаги.
  
  В коридоре, удивляя всех своей новой причёской, Герон убеждал сослуживцев последовать его примеру. Он утверждал, что на город напали полчища вшей, и единственный способ борьбы с ними - это лишить их питательной среды!
  
  - Ну, вылитый Симон в детстве!- развёл руками Эдди,- Вы случайно не родственники?
  - Начальству нужно льстить,- парировал Герон,- иначе всю жизнь можно просидеть в лаборантах!
  - Да, ничего не скажешь, глубоко лизнул,- констатировал Эдди.- Ты просто прирождённый карьерист!
  - Ты тоже парень не промах, если наш босс так часто делает тебе такие подарки,- сказал журналист, разглядывая стоявшую на столе новую фотокамеру.
  - Во-первых, подарок не мне, а тебе. А во-вторых, это нужно исключительно для работы. Так что не путай божий дар с яичницей. В футляре лежит инструкция. Не забудь почитать, прежде чем начнёшь нажимать на кнопки.
  - Эдди, ты хочешь от меня слишком многого,- сказал Герон, закидывая ремень камеры на плечо.- Одни люди пишут, а другие читают, но мало кто из них умеет делать и, то и другое одинаково хорошо.
  - Не волнуйся. Изготовитель предусмотрел такую ситуацию. Специально для тебя он напечатал инструкцию с картинками. Для умных людей пишут, а для дураков ещё и рисуют!
  - Скажи, ну почему рядом с тобой я чувствую себя таким неполноценным?
  - Если ты это чувствуешь, то значит, что для тебя ещё не всё потеряно.
  - Слава богу. Наконец-то я, сегодня, услышал хотя бы одно доброе слово!
  - Я могу сказать тебе ещё одно слово. Если ты не перестанешь отвлекать меня от работы.
  - Нет, нет. Хорошего - помаленьку! Я и без того прекрасно знаю весь твой словарный запас. Прощаться будем молча.
  
  У входа в лифт Герон встретил свою недавнюю подружку. Та как всегда куда-то спешила, и они чуть было не столкнулись.
  - Элза! Ты когда-нибудь научишься ходить хоть немного помедленнее?- спросил он, держа её руку чуть ниже локтя.
  - Твоя лысина меня просто ослепила. Говорят, ты решил отдохнуть на природе? Почему бы тебе ни пригласить меня разделить с тобой это опасное путешествие? У меня есть в запасе несколько отгулов, и я могла бы договориться с начальством.
  - Дело в том, что это вовсе не отдых. Я вступил в секту бритоголовых. Мы решили собраться и обсудить планы нашего движения на будущее. И если ты хочешь поехать со мной, то тебе придется "немного" изменить свою причёску. Ты готова пожертвовать ради этого своими чудными кудряшками?
  - Гера, ты - неисправимый болтун. Но с тобой, по крайней мере, не так скучно, как с остальными. Я бы с удовольствием побрила себе голову, если бы не знала, что в твоих речах нет ни одного слова правды.
  - Правда, Элза, вещь суровая и порой даже жестокая. А я человек мягкий и деликатный. Поэтому для меня сладкая ложь всегда лучше горькой правды.
  - Так бы сразу и сказал, что у тебя уже кто-то есть, и моё присутствие совсем нежелательно!
  - Даже если я поклянусь тебе самой страшной клятвой, что у меня никого нет, то ты всё равно в это не поверишь. Так уж вы женщины устроены: для вас одинокий мужчина - эта та пустота, которую просто необходимо заполнить.
  - Ну, тогда оставайся пустым, если тебе это больше нравиться. А я совсем не намерена ради твоих шуток ходить с лысой головой,- и обернувшись, уже на ходу добавила.- Прикрой чем-нибудь макушку, а то получишь тепловой удар.
  "А ведь верно,- подумал он.- Надо купить пляжную панаму. Иначе, не дай бог, хлопнусь по дороге в обморок".
  
  Покрутившись ещё около часа в магазинах и, купив всё необходимое, Герон вырулил на широкую и прямую автостраду, по которой ему предстояло проехать почти весь день, чтобы добраться до озера Панка.
  
  
  
  Глава 7
  Бернар Корвелл сидел за столом в своём домашнем кабинете и рассматривал сквозь линзу большой рубин, который ему принёс его агент из археологической экспедиции. Такой камень он видел впервые в жизни и не только благодаря его размерам. Чистота и насыщенность цвета притягивала взгляд, словно магнит, а чёткость и безукоризненность граней привела бы в восторг любого ювелира.
  Разглядев по обеим сторонам камня небольшие углубления, он решил, что это место крепления оправы. А раз так, то камень являлся частью какой-то композиции. И, судя по рубину, это было настоящее произведение искусства.
   Его секретарь уже разослал фотографии камня и его описание во все ювелирные мастерские и магазины, надеясь отыскать хоть какой-нибудь след из его прошлого. Но отовсюду приходил только один ответ - такого камня никто и никогда не видел. Можно было бы обратиться в церковный архив. В его хранилищах находилось огромное количество реликвий и раритетов. Но это было опасно. Если церковь решит, что этот камень - атрибут религиозного культа, то заберёт его, даже не объяснив причину. Влияние и власть церкви просто безграничны. Шестое Управление являлось частью церковной структуры, подчинялось только церковному синоду и не делало никаких различий между членом правительства и простым гражданином.
  "Надо подождать пока не подлечится Адам,- подумал Бернар.- Он-то уж, конечно, знает, частью чего является этот рубин. Но почему у археолога нашли только камень? Если бы вещь была небольшой, то Адам забрал бы её целиком. Значит, находку трудно была спрятать от посторонних глаз, и он собирался вынести её частями".
  Бернар уже распорядился, чтобы к Адаму никого не допускали, даже родственников. Археолога перевели в отдельную палату и вмонтировали в его кровать микрофон. Круглые сутки агенты Бернара прослушивали больного в надежде, что он хоть во сне о чём-нибудь проговорится.
  Корвелл знал страсть Адама и не надеялся, что тот расскажет всю правду. И хотя между ними существовала договорённость, по которой найденные драгоценные камни должны принадлежать ему, а всё остальное археологу, Бернар понимал, что коллекционер постарается утаить всю композицию, иначе она потеряет свою ценность.
  Ещё во время раскопок агенты докладывали Корвеллу о том, что Адам в одиночку ходит в лабиринт. И при этом ему удалось ни разу в нём не заблудиться. Несмотря на то, что там терялись порой целые группы людей. Бернару было известно и то, что перед землетрясением Адам был очень замкнут и раздражителен. Агенты постоянно проверяли все личные вещи и записи начальника экспедиции, но ничего подозрительного так и не обнаружили. Рубин нашли в кармане брюк, когда Адама в бессознательном состоянии принесли в лагерь. Он или всегда носил его с собой, или шёл с ним из лабиринта. Человек, который жил с ним в одной палатке, был агентом Бернара, и он утверждает, что камня до этого дня в палатке не было.
  Из больницы сообщили, что Адам попросил список его личных вещей, после чего снова потерял сознание. Так что вещь должна быть очень ценная и очень редкая. И тем меньше надежды, что археолог кому-нибудь о ней расскажет.
  
  Бернар отложил в сторону рубин и нажал кнопку звонка. Прошло несколько секунд, и в кабинет вошёл его личный секретарь.
  - Постер, договорись с врачами, чтобы к Адаму начали пускать всех, кого он только пожелает. Установите в палате телефон. Встречи и разговоры записывайте на плёнку. Всех, кто войдёт с ним в контакт, взять под контроль. Всё.
  Секретарь кивнул головой и вышел, закрыв за собой дверь.
  Бернар ещё минуту задумчиво смотрел на рубин, затем встал, положил его в сейф и подошёл к окну.
  
  Отсюда хорошо был виден теннисный корт, на котором Фриза, его девятнадцатилетняя дочь, уже второй час играла со своим тренером. Полюбовавшись на резкие и точные удары дочери, он подумал, что этот рубин будет неплохим подарком на день её рождения. Надо сегодня же отдать камень своему лучшему ювелиру. Он сумеет сделать из него настоящий шедевр.
   Фриза заметила отца в окне кабинета и помахала ему ракеткой. Бернар поднял в ответ руку, а затем постучал пальцем по наручным часам, показывая, что скоро будет обед и ей пора прекращать тренировку. Она тоже посмотрела на свои часы, поймала мяч рукой и, показав тренеру, что игра окончена, пошла в бассейн, чтобы остыть и отдохнуть перед обедом.
  
  Дом Бернара находился в парковой части города, где жили самые богатые и влиятельные люди. Он больше напоминал средневековый замок, изобилуя множеством башенок, переходов, коридоров и комнат. В нём были помещения на все случаи жизни. Начиная с огромного бального зала для приёма гостей во время праздников и кончая крошечной мансардой, из которой было очень удобно смотреть в подзорную трубу на звёздное небо. Человек, не знающий этого дома, мог легко в нём заблудиться. Поэтому во время приёма большого количества гостей некоторые коридоры и переходы закрывали, оставляя лишь ограниченное пространство. А желающим посмотреть всё, приходилось давать в проводники одного из слуг. Но далеко не каждый мог выдержать такую экскурсию.
  
  Это была любимая игрушка Бернара, его хобби. Он постоянно строил, надстраивал, и расширял свой дом, добавляя к основному зданию всё новые и новые помещения. Здесь были картинные галереи, музейные залы, библиотеки, оранжереи, в которых росли самые экзотические растения, огромные аквариумы и даже небольшой зоопарк. Каждая группа комнат соответствовала какому-нибудь стилю или направлению, создавая порой неожиданный и резкий контраст, вызывая у любого наблюдателя чувство удивления и восхищения.
   Близкие люди знали, что для Бернара не было лучшего подарка, чем новая идея или проект для строительства его дома. И лучше всех это удавалось сделать Фризе. Её богатая и неудержимая фантазия способна была рождать такие проекты, которые приводили отца в настоящий восторг. Она принимала в строительстве самое живое участие. Продумывая всё до мелочей, она всегда предлагала новые и неожиданные решения.
  
  Недавно было завершено строительство двух помещений, которые носили простые названия - "день" и "ночь". Идея заключалась в том, чтобы создать уголок живой природы, в котором вместо стен были скалы с водопадом. Ручеёк, весело журчащий по камням. Небольшой водоём с рыбами и деревянным мостиком. Резная беседка, увитая цветущими растениями. Под ногами трава, горные цветы и плоские камни. Над головой искусственное Иризо и перья белых облаков на фоне голубого неба. Пройдя через пещеру в скале, человек попадал в следующее помещение, копирующее до мелочей первое. Но в нём стоял ночной полумрак. На небе мерцали звёзды и Близнецы. А воздух был свеж и прохладен. Запахи цветов и растений создавали полную иллюзию живой природы. Если переходить из одного помещения в другое по нескольку раз, то у любого человека терялось ощущение времени, и даже с помощью часов трудно было определить, какое же в действительности сейчас время суток.
  
  Несмотря на огромные размеры и множество комнат, этот дом не казался пустым и безлюдным. Бернар собрал под его крышей всех родственников, которые согласились здесь жить. Близкие родственники имели право приглашать своих друзей. И ещё большое количество обслуживающего персонала, который жил в отдельном крыле, наполняли дом движением и жизнью. Но не надо полагать, что вся многочисленная родня Бернара и его супруги жили за счёт хозяина дома. По твёрдому убеждению Корвелла любой взрослый человек просто обязан трудиться, независимо от того, какая сумма лежит на его счету в банке. Иждивенцы и тунеядцы не задерживались надолго в этом огромном доме.
  
  Ровно в половине двенадцатого звонарь на башне ударил в большой медный колокол. Это означало, что через полчаса в главной столовой комнате хозяин дома и его родственники сядут за обеденный стол. По коридорам забегали горничные. За оставшееся время им нужно успеть расставить на столе посуду и столовые приборы. Принести вино, холодные закуски, фрукты и овощи, разнообразные специи и соусы. Горячие блюда поставят на стол в последнюю очередь. К этому времени все, кто имеет право сидеть за этим столом, уже рассаживаются на свои места.
  Прежде чем начать трапезу, все присутствующие встают и читают короткую молитву. Бернар произносит её громко и вслух, а остальные тихим шёпотом повторяют за ним слова. После окончания молитвы все садятся за стол и опоздавшие к нему уже не допускаются. За столом нельзя громко разговаривать и смеяться. Обращаться ко всем сразу имеют право только хозяин и его супруга. Никто не может покинуть своё место прежде, чем не встанет глава семьи и не прочитает молитву об окончании обеда. Это был настоящий церковный ритуал и нарушивший его изгонялся из этой комнаты навсегда. Но влияние и традиции церкви были в обществе сильны и незыблемы. Ни у кого даже мысли не возникало воспротивиться существующему порядку.
  
  Сидя во главе большого обеденного стола, Бернар разглядывал присутствующих. Справа от него сидели родственники по его линии, слева по линии жены. Многие из них, работая в его империи, занимали в ней довольно высокие и ответственные посты.
  Допив вино из бокала, и вытерев салфеткой губы, Бернар вполголоса обратился к мужчине сидящему недалеко от него.
  - Дэвид, ты уже знаешь о результатах экспедиции в Песках?
  Дэвид Корвелл приходился ему племянником и возглавлял отдел по изысканию и разработке новых месторождений.
  - Да, конечно. Результат практически нулевой. Впрочем, район поиска был очень мал и возможно, стоило бы его расширить. Но после землетрясения и урагана мало кто согласится продолжить там работу.
  Говоря так, Дэвид знал, что его дядя никогда не отказывался от намеченной цели. Отличительной чертой Бернара были настойчивость и упрямство, благодаря чему он всегда добивался своего. Поэтому Дэвид заранее подготовился к разговору. Он собрал все необходимые сведения и имел в своём активе несколько предложений по решению возникшей проблемы.
  - Нужно узнать, как часто там случаются землетрясения и ураганы,- сказал Бернар, подождав, пока его бокал наполнили вином.
  - По статистике это первое землетрясение в данном районе. Ураганы такой мощности тоже ранее не наблюдались. Как и в остальных районах пустыни, там бывают пыльные бури, но такое явление носит скорее сезонный характер.
  "Смышлёный парень",- подумал Бернар, одобрительно кивая в ответ.
  - А в каком состоянии лабиринт после катастрофы?
  - На том отрезке, где работали спасатели и археологи, разрушений нет. А в боковые проходы после случившегося уже никто не ходил. Я думаю, что в дальнейшем лабиринт вполне можно использовать как убежище от пыльных бурь.
  - Ты хочешь продолжить поиск?- улыбаясь, спросил Бернар.
  - Это, дядюшка, решать вам. Людей невозможно насильно заставить работать в опасном районе. Их можно только заинтересовать, а это дополнительные затраты. И пока неизвестно, окупятся они когда-нибудь или нет. Кстати, недавно меня познакомили с одним чудаком, конструктором и изобретателем. У него в голове полно всяких фантастических проектов. Но для реализации, как всегда, не хватает денег. Он уверяет, что может сконструировать машину для поисковых работ в песках. Она будет способна пропускать через себя сотни тонн породы, просеивая и сортируя её на различные фракции.
  - Хорошо,- помолчав, ответил Бернар.- Пусть он составит предварительный чертёж и смету, а потом будем решать, что делать дальше.
  Корвелл посмотрел на большие напольные часы, стоявшие у стены. На три часа назначено совещание экономического совета. Нужно проверить и отредактировать доклад, который приготовил его секретарь.
  Прочитав молитву, Бернар удалился к себе в кабинет.
  
  
  
  Глава 8
  
  Дверь открылась, и в палату вошли медсестра и мужчина, в руках у которого Адам увидел телефонный аппарат.
  - Как мы себя чувствуем?- спросила медсестра больного, проверяя его градусник. И, не дожидаясь ответа, продолжила:
  - Главный врач разрешил вам свидание с родственниками. Он распорядился установить в вашей палате телефон, поскольку ходить вам ещё рановато.
  Мужчина подключил телефон и поставил аппарат на стул рядом со здоровой рукой Адама. Медсестра поправила одеяло и подушку, после чего оба вышли из палаты.
  Адам был воробей стреляный и на мякине его не проведёшь. Он сразу заподозрил подвох. С чего это вдруг главный врач распорядился установить здесь телефон, когда больной археолог об этом даже и не заикался? Не такая уж он и важная птица, чтобы лежать в отдельной палате с персональным телефоном.
  "Не иначе как главный врач воспылал ко мне страстной любовью. Я бы мог поверить в такую ситуацию, если бы он был женщиной или я, по крайней мере, был бы жутко знаменит. Но этого усатого таракана никак не назовёшь моим пылким поклонником! Всё сделано явно с подачи "Бэ-Бэ". Значит и телефон прослушивают и вообще я под колпаком. Можно теперь не сомневаться, что камень уже у Корвелла. Если бы он ничего не знал о рубине, то мне никто бы не стал оказывать такого внимания. Нужно срочно звонить ему и "признаться" о своей находке!"
  Археолог снял телефонную трубку и набрал номер Бернара.
  - Алло,- услышал он голос секретаря.
  - Это звонит Адам Форст. Я должен срочно поговорить с майстером Корвеллом!
  - Подождите одну минуту. Я о вас доложу.
  Вскоре в трубке раздался щелчок, и голос Бернара произнёс:
  - Алло Адам. Как ты себя чувствуешь?
  - Врачи утверждают, что бывает хуже. Я, честно говоря, этому не верю.
  - У тебя что-то срочное?
  - Да. Дело срочное и важное! Ты не мог бы приехать в больницу? Я думаю, нам с тобой так легче будет разговаривать.
  - Конечно Адам, я скоро буду у тебя,- после небольшой паузы ответил Бернар.
  Археолог положил трубку на место. Он уже придумал "легенду" для рубина. И теперь, закрыв глаза, мысленно отвечал на вопросы, которые ему может задать Корвелл.
  
  Спустя час в белом халате, накинутом на плечи, в палату вошёл Бернар. Пододвинув свободный стул, он сел рядом с Адамом.
  - Да, досталось тебе крепко,- сказал он, глядя на больного.- Но, слава богу, что ты живой!
  - Врачи тоже говорят, что мне ещё повезло. Могло быть и хуже. Послушай Бернар. Когда я выходил из лабиринта, у меня в кармане брюк лежал очень крупный рубин. Такого, наверное, даже ты не встречал. Очнулся я только в больнице и сразу попросил список моих вещей. Но рубина в нём нет. Бернар, надо срочно найти этот камень. Он не должен пропасть бесследно!
  - Как он к тебе попал?
  - В тот злосчастный день я наткнулся в лабиринте на незнакомый мне коридор. В нём лежали почти истлевшие кости какого-то бедняги. Среди них я и нашёл этот камень.
  - А кроме рубина там ничего не лежало?
  - Нет. Видно человек одет был в одни тряпки. Никаких металлических или костяных предметов.
  - Ты не можешь, хотя бы примерно, определить возраст останков?
  - Трудно сказать. В лабиринте свой, особый микроклимат. К тому же до этого времени вход в него был завален песком. Более или менее точную дату может дать только экспертиза.
  - Хорошо. Расскажи, как выглядит этот рубин.
  - Совершенно круглой формы. Величиной чуть меньше куриного яйца. На поверхности камня множество мелких, одинаковых граней. Там, в лабиринте, при свете фонаря он сверкал словно звезда. Бернар, его могли взять только те люди, которые находились рядом со мной. Или он пропал уже здесь, когда меня переодевали в больничную одежду.
  - Не волнуйся Адам. Я найду этот камень. Ты хорошо запомнил то место в лабиринте, где лежал рубин?
  - Да, конечно. Если только землетрясение не разрушило тот коридоры.
  - Ты сейчас в чём-нибудь нуждаешься? Не стесняйся. Я выполню любую твою просьбу.
  - В чём может нуждаться человек в моём положении? Только в скорейшем выздоровлении.
  - Адам, тебя будут лечить самые лучшие врачи. Самыми лучшими лекарствами в мире. Это я тебе обещаю!
  - Спасибо, Бернар. Для меня лучшим лекарством будет известие о том, что ты нашёл пропавший рубин.
  - Я думаю, что скоро смогу тебе об этом сообщить. До встречи, Адам. Выздоравливай!
  - До свидания, Бернар. Я уж и так стараюсь, как могу.
  Оставшись один, археолог расслабился и прикрыл веки. Голова кружилась. Перед глазами плыли радужные круги. Снизу к горлу подступал неприятный ком.
  "Рано мне вести такие разговоры",- подумал он, проваливаясь в мягкую, ватную пустоту.
  
  
  
  Глава 9
  
  В тот день, когда в стране Нарфея появились первые безумцы, во всех церквях и монастырях отмечали праздник плодородия. Согласно церковному уставу, монахи семь дней до и после праздника должны были питаться исключительно фруктами, овощами и молодым виноградным вином.
  Монастыри жили обособленной жизнью, располагаясь в основном за чертой города. Они имели своё подсобное хозяйство, поля и виноградники. Но продукты выращивали не для продажи. Монахи трудились на полях и в своих мастерских потому, что заповедь Бога гласила - "в труде и молитвах очищается душа и сознание человека".
  Люди шли в монастырь не только для того, чтобы уединиться и уйти от мирской жизни. Здесь они получали знания недоступные простому человеку. Бог Нарфей был повелителем всех стихий. Святые отцы, доказавшие своим служением богу, что они достойны этих знаний, могли силою мысли и сознания управлять природой. Но, конечно, в определённых масштабах. Кроме того, они получали полную власть над своим сознанием и телом, и в глазах окружающих казались магами и волшебниками.
  
  Отслужив утренний молебен в церквях, монахи собирались вернуться в монастыри. А в это время люди, из числа заражённых, вышли на городские улицы. Они нападали на прохожих, и количество их множилось.
  Когда толпа сумасшедших ворвалась в церкви и стала уничтожать алтари и священные иконы, монахи встали на защиту святынь. Но нападение было слишком неожиданным, а силы защитников невелики, и уцелевшим монахам пришлось спасаться бегством. По секретным тоннелям они уходили в монастыри, унося с собой те реликвии, которые удалось спасти.
  Отход монахов прикрывали святые отцы. Они окружали себя стеной огня и безумцы, бросаясь на них, сгорали, словно мотыльки на свече. Никто из монахов не заразился безумием по одной простой причине - фрукты и виноградное вино оказались прекрасным противоядием от этой болезни.
  Укрепившись в монастырях, служители бога стали держать оборону. На взбесившуюся толпу с неба сыпался град камней. Под ногами сумасшедших горела земля. Вдоль стен кружились смерчи, превращая всё вокруг в жуткое месиво. Это был настоящий ад.
  
  Главный храм Нарфея, стоявший в центре столицы, отгородился от внешнего мира широкой и плотной стеной огня. Он тоже пострадал за первые минуты нападения, но архиепископу Сабуру, находившемуся в нём, удалось довольно быстро установить контроль над ситуацией.
  После того, как Сабур поставил огненный заслон, святые отцы в считанные минуты уничтожили оставшихся в пылающем кольце безумцев. Из окон храма монахи наблюдали, как сквозь стену огня то и дело прорывались взбесившиеся люди, больше похожие на живые факелы. И сразу неведомая сила отбрасывала их обратно в огонь.
  
  К вечеру атаки на главный храм ослабели. Архиепископ, убедившись в том, что его присутствие на линии огня больше не обязательно, отправился в главный зал храма. Это было огромное помещение с купольным потолком, уходящим высоко вверх. В центральной точке купола можно было увидеть отверстие. А прямо под ним на полу лежал каменный круг со священными знаками.
  Сабур встал в центр круга, соединил ладони, прижав их к груди, и закрыл глаза. Каменный круг оторвался от пола и стал подниматься вверх. Войдя в отверстие купола, он повернулся и, щёлкнув замками, остановился. Архиепископ открыл глаза. Он стоял в просторной и светлой комнате. Это была святая святых - часовня Нарфея. Здесь только Сабур мог беседовать с богом, который сидел на своём троне, держа в руках большой сияющий шар. Справа от него, ближе к центру часовни, стояло священное зеркало. Если поворачивать его вокруг своей оси, то можно было увидеть всю страну Нарфея.
  Долго стоял Сабур у зеркала. Он видел дым пожарищ, разрушенные и сожжённые города и деревни, трупы людей и животных. И толпы сумасшедших, которые уничтожали всё вокруг себя. Отойдя от зеркала, он сел перед богом на пол, скрестив ноги и соединив перед грудью ладони. Закрыв глаза, Сабур стал читать молитву. Вскоре его тело оторвалось от пола и зависло в воздухе перед лицом бога.
  
  Утром следующего дня архиепископ созвал всех святых отцов и объявил им волю бога. Страна должна превратиться в пустыню и похоронить под слоем песка опасную заразу. Все монахи на время уйдут в подземелья, дабы не видеть гнев божий.
  Под землёй существовала целая сеть тоннелей, которые тянулись до самых границ страны, а порой и выходили за её пределы. Под каждым монастырём имелись подземелья способные вместить не одну тысячу человек. Монахи перенесли в них все необходимые вещи и запасы продовольствия. А вода в подземных пещерах всегда была в избытке. Когда переселение закончилось, на страну обрушились тысячи смерчей и ураганов. Они несли с собой красно-бурый песок.
  Святые и посвящённые монахи могли долгое время обходиться без пищи. Те же, кто ещё не достиг нужного уровня знаний и не развил в себе такие способности, всё время проводили в молитвах и упражнениях, тренируя своё тело, душу и силу воли.
  Прошло несколько месяцев и люди вышли на поверхность. Перед ними раскинулось безжизненное море пустыни. Но территории монастырей и принадлежащие им земли были нетронуты. А рядом с монастырями появились новые источники чистой и прозрачной воды. Монахи возблагодарили бога за то, что он даровал им вторую жизнь и вскоре в центре пустыни появились благоухающие сады.
  
  Продолжительность жизни у монахов была гораздо выше, чем у простых людей. Святые отцы жили по нескольку сотен лет. А архиепископ Сабур, казалось, жил вечно. Никто не мог сказать, что видел его когда-то моложе, чем сейчас.
  Но всё же, монахи не были бессмертны. И если раньше их ряды пополнялись людьми из народа, то сейчас нужно было думать о продолжении своего рода. Для этого один раз в году юноши и девушки из числа непосвящённых собирались вместе в самом большом монастыре. Они меняли свои рясы на мирскую одежду и встречали праздник любви, выбирая себе пару. Но, обвенчавшись, они должны были покинуть монастыри и жить среди простых людей.
  Монахи уходили в чужие деревни и города, чтобы рожать и воспитывать детей, храня тайну о своём народе. Сами вернуться они уже не могли. Их выносили через подземные ходы в состоянии глубокого сна, и оставляли далеко от секретного входа. Да они и не пытались этого делать. Их выбор был осознанным и в этом они видели смысл служения своему богу. А когда приходило время, бог выбирал, кто из их потомков будет избран для служения ему в пустыне.
  
  В новой жизни, чтобы ничем не отличаться от окружающих, им приходилось ходить в церковь Армона. Но молились они своему богу. В мире, где не пойманный вор и убийца мог свободно прийти в церковь, там, где ложь с правдой настолько тесно переплелись, что их уже невозможно было отличить друг от друга, в таком мире люди Нарфея не чувствовали себя обманщиками. У них есть высшая цель - рожать и воспитывать детей. Это воля бога и они готовы выполнить ее, во что бы то ни стало.
  Детей и внуков не посвящали в тайну происхождения. Они жили, не подозревая, что принадлежат другому богу и другому народу. Внешне ничем не отличаясь от остальных людей, они всё же имели одну особенность. По воле бога настоящее чувство влюблённости и привязанности они могли испытать только к человеку из своего племени. И им приходилось подолгу искать свою половину.
  Часто им в этом помогали монахи-паломники, странствующие по городам. Они без труда могли отличить в толпе своего соплеменника от других людей. Их святой обязанностью было помочь молодым людям своего народа найти друг друга. Но браки не всегда совершаются на небесах. Те, кто не смог найти свою половину, тоже не навсегда оставались холостяками и старыми девами. Вот только дети, рождённые от таких браков, уже теряли часть врождённых способностей, которыми обладали монахи.
  
  Проходили столетия. Пустыня и её тайны охранялись монахами, а за её пределами развивалась цивилизация и технический прогресс. Люди пытались с помощью машин подчинить себе стихию природы, а жрецы Нарфея давно управляли этой стихией с помощью одной только мысли. Монахи знали все, что происходит на планете и не только благодаря священному зеркалу. Для того чтобы стать полноправным жрецом храма, монах обязан был совершить паломничество по всем крупным городам планеты. На это порой уходили многие годы, но что значит время для жреца бога, который утверждает, что эта величина тоже относительна.
  Когда в небе начали появляться первые летательные аппараты, Сабур поднимал в воздух пыльные бури, заслоняя монастыри от чужих глаз. Но самолётов становилось всё больше, и летать они начали выше. И тогда архиепископ накрыл оазисы, куполами миражей, создавая иллюзию пустыни.
  Люди всегда пытались пересечь и покорить пустыню, но Сабур пресекал все попытки резко и жёстко, давая понять, что этот район непроходим и очень опасен. После каждого такого урока люди надолго оставляли пустыню в покое. В пограничных районах архиепископ людей не трогал, пока они не приближались к запретной черте.
  
  
  
  Глава 10
  
  Аромат цветов заполнил всё пространство комнаты, и этот запах всё усиливался. Встречая утренний свет, цветы один за другим раскрывали пышные бутоны.
  Фриза спала в своей комнате, и ей снилось, что она идёт по оранжерее. Её окружают тысячи цветов. Садовник и его помощники высаживают новую рассаду и срезают подросшие бутоны. Они составляют букеты и уносят их в комнаты, чтобы заполнить ими многочисленные вазы. Дверь из оранжереи выходит на дубовую аллею. Фриза бежит по дорожке покрытой жёлтым песком. В парке мало цветов. Вокруг только старые дубы и газонная трава. Но запах цветов становиться почему-то всё сильнее. Остановившись, она с удивлением оглядывается по сторонам... и просыпается.
  
  Вся её комната заполнена большими букетами цветов. Они стоят на столе, на стульях, на прикроватных тумбочках, на полу и даже шторы украшены цветами. Фриза засмеялась - сегодня день её рождения. Ей исполнилось двадцать лет! Как же им удалось принести столько цветов и не разбудить её?
   Но в следующую секунду она уже думала о том, что должно было лежать под подушкой. Родители всегда в день её рождения клали ночью под подушку подарок. Она нащупала и достала оттуда бумажный пакет, перевязанный лентой. В пакете лежала большая шкатулка, обтянутая красным бархатом и с её инициалами на крышке.
  Фриза торопливо открыла шкатулку. Внутри лежало бриллиантовое колье с огромным кроваво-красным рубином и бриллиантовые серьги с рубиновыми шариками. В лучах утреннего Иризо драгоценности вспыхнули тысячами разноцветных искр и раскидали их отражение по стенам и потолку. От радости и восхищения Фриза прижала ладони к груди и в изумлении смотрела на это сверкающее чудо. Все её цепочки, серёжки, колечки были ничто по сравнению с этим королевским подарком.
   Она осторожно достала колье из фуляра и, положив его на грудь, соединила на шее застёжку. Соскочив с кровати, девушка подбежала к зеркалу. При каждом её движении и повороте колье сияло и искрилось, разбрасывая по сторонам множество разноцветных зайчиков. Торопливо подобрав волосы и скрепив их заколкой, она вернулась за серёжками. Гроздь бриллиантовых капель заканчивалась рубиновым шариком, повторяя композицию колье. Фриза давно не надевала свои старые серьги, и теперь ей пришлось потрудиться, чтобы проткнуть заросшие проколы.
   Закончив, она снова подошла к зеркалу. В мятой после сна ночной рубашке, с распущенными волосами и без макияжа, Фриза выглядела как обнищавшая принцесса или как сельская девушка, неожиданно нашедшая старинный клад. Немного покрутившись перед зеркалом, именинница подбежала к двери и закрыла её на ключ. Вернувшись к трюмо, она сбросила на пол ночную рубашку. Молодое, стройное и пропорционально сложенное тело прекрасно гармонировало с тем чудом, что сверкало на груди. Теперь Фриза была похожа на жрицу любви, готовую совершить таинственный обряд.
  
  "Вот взять бы сегодня, да и выйти в таком виде к гостям",- мелькнула в её голове озорная мысль.- Половина из них, особенно женская, точно хлопнется в обморок! Нет, родители этого явно не одобрят. Подумают еще, что я от радости умом тронулась".
  Она открыла платяной шкаф и стала выбирать одежду, в которой можно было бы выйти к завтраку.
  
  Ах, как быстро летит время для девушки, когда рядом зеркало и большой выбор одежды! Взглянув на часы, висевшие на стене, Фриза испуганно ойкнула - до завтрака осталось полчаса. Она сняла драгоценности и побежала в душ. Вскоре в дверь спальни кто-то постучал. Обернувшись полотенцем, девушка выглянула в коридор. За дверью стояла служанка. Её послал хозяин дома, чтобы узнать, готова ли именинница к завтраку.
  - Ой, Грета, как хорошо, что ты пришла. Если ты мне не поможешь, то я точно опоздаю!
  Пока служанка пыталась разобраться с причёской, Фриза наспех, как могла, подкрасила губы, ресницы и слегка подвела глаза. На маникюр времени уже не оставалось. Вдвоём они быстро разобрались с одеждой, и без трёх минут восемь Фриза вошла в праздничный зал.
  
  Кроме её дня рождения сегодня был большой религиозный праздник - "День воскрешения всех святых". В огромном зале собралось всё население поместья Корвелл. Фриза шла через весь зал, здороваясь и раскланиваясь со всеми присутствующими.
  Какое это было наслаждение! По мере её продвижения, все родственники и гости впадали в состояние столбняка. Некоторые получили такую сильную контузию, что не могли даже ответить на приветствие.
  Среди всеобщего и полного молчания, она подошла к родителям. Обняв и поцеловав обоих, она поблагодарила их за чудесный подарок и села рядом с отцом. Бернар с улыбкой наблюдал за этой сценой, весьма довольный произведённым эффектом.
  
  Когда часы пробили восемь раз, он встал и все, кто находился в зале, последовали его примеру. Прочитав положенную молитву и подождав, когда сядут присутствующие, он поднял бокал вина.
  - Для меня наступил самый лучший, самый любимый день в году. Сегодня мы отмечаем сразу два радостных праздника - "День святых" и день рождения нашей дочери. Ей сегодня исполнилось двадцать лет. Так давайте возблагодарим бога нашего за то, что он подарил нам этот чудесный день!
  Все встали, и в зале раздался звон хрустальных бокалов. Оркестр заиграл праздничный марш. Под его звуки внесли большой торт с горящими свечами. Фриза подошла к столу, на который поставили торт. Она набрала полные лёгкие воздуха и одним выдохом потушила все свечи. Все захлопали в ладоши и стали петь поздравительную песенку, которую пели ей каждый день рождения.
  За завтраком не принято было дарить подарки. Это родственники и гости сделают вечером, когда откроют большой праздничный зал. А Фриза должна успеть многое сегодня сделать, чтобы выглядеть на нем, как и подобает имениннице.
  После завтрака, поцеловав и поблагодарив родителей ещё раз, она взяла машину и поехала в салон красоты. Она очень торопилась. Скоро должны перекрыть движение транспорта на всех улицах города. А ей ещё нужно забрать бальное платье, которое шил один из лучших модельеров столицы.
  
  Фриза уже давно привыкла к тому, что её везде сопровождает охрана. Теперь она понимала, что это необходимая мера безопасности. А вот когда была маленькой, то завидовала девчонкам, которые могли одни бродить по городу. Ей казалось, что они свободны и счастливы словно птицы. Но после неудавшейся попытки похищения, в которой были и погоня и перестрелка, она осознала, что ей действительно нужна защита. Благодаря богатству отца, она была слишком знаменита, чтобы разгуливать по городу в одиночестве.
  Человеку в жизни за всё приходится платить. В том числе и за возможность быть богатым и знаменитым. Но цена в этом случае измеряется не деньгами, а количеством личной свободы и необходимостью быть всё время на виду.
  Телохранители, молчаливые как тени, постоянно находились рядом, словно заслоняя собою весь внешний мир. Любой посторонний человек, с которым Фриза пыталась начать разговор, сразу попадал под их пристальное внимание. И от этого он начинал чувствовать себя неловко и неуверенно. Естественно, разговор не клеился и в конце концов Фриза поняла, что в такой обстановке ей никогда не найти интересного собеседника.
  Конечно, для людей её круга существовали закрытые клубы, в которых можно было общаться без присутствия охраны. Но там царил дух снобизма, интриг и зависти. Мужская половина этого общества рассматривала её в первую очередь, как одну из самых богатых невест. Огромное состояние отца, а она была как - никак его единственная наследница, сыграло с ней злую шутку. Оно превратило её из простого человека в средство для обогащения. Женщины не столько завидовали её потенциальному богатству, сколько тому вниманию, что оказывали ей мужчины. Для них она была самой страшной и опасной соперницей. Рассчитывать в такой обстановке на дружеские и доверительные отношения не приходилось.
  Природа наделила Фризу завидной проницательностью, и душа девушки чутко реагировала на ложь, лесть и притворство. Обладая гордым и решительным характером, она порой очень зло высмеивала эти пороки, за что все опасались её и ненавидели ещё больше. Особенно ей нравилось дразнить и шокировать людей высшего света, наказывая их за кичливость, высокомерие и неискренность. Но хотя избыток внимания, который уделяли дочери алмазного короля, иногда сильно угнетал её, она, как и все женщины, любила удивлять и восхищать окружающих.
  
  В салоне для дочери Корвелла был зарезервирован отдельный кабинет. Мастер, увидев сверкающее колье, воскликнула:
  - Боже мой, какая прелесть!
  - Я вижу, что эта вещь меня полностью заслонила,- усмехнулась Фриза.
  - Ничего,- сказала женщина, уловив в её голосе нотку разочарования,- сейчас мы сделаем так, что вы обе будете сиять одинаково. Вот только вам придётся на время снять это чудо.
  Фриза обернулась к телохранителю. Тот достал футляр, открыл его и положил на столик. Девушка сняла драгоценности, уложила их в шкатулку и вернула её охраннику.
  - Сегодня вечером у нас будет бал и я должна его открывать. На мне будет вот это платье,- Фриза достала эскизы бального наряда и разложила их на столе.
  - О, с таким нарядом мы без труда сделаем из вас королеву бала. Можете в этом не сомневаться,- посмотрев рисунки, сказала мастер.
  
  К тому времени, когда Фриза и её охрана вышли из салона и направились к машинам, процессия на этом отрезке улицы подходила к своей заключительной стадии. Девушка не без удовольствия отметила, как внимание людей следящих за карнавалом сразу переключилось на неё. Единственным человеком, не заметившим её появления, оказался фотограф, сидевший за угловым столиком ресторана и увлечённо снимавший сцены карнавала.
  "Жаль, что он меня не сфотографировал,- подумала Фриза, садясь в машину.- Снимок мог быть довольно эффектным".
  Уже сидя в машине, она с интересом разглядывала сквозь затемнённое стекло молодого и очень симпатичного фотографа. Было совершенно очевидно, что он не из тех папарацци, что гонялись за ней по всему городу и, вероятно, не профессионал. Те пытаются охватить вниманием весь мир, в надежде поймать редкий кадр. А этого человека интересовал исключительно карнавал.
  "Может это потому, что в процессии участвуют его друзья или родственники?- гадала Фриза.- А может быть, что его девушка или даже жена проходит сейчас мимо в карнавальном костюме".
  От этой мысли ей стало немного грустно и одиноко. У неё вдруг возникло сильное желание выйти из машины и поговорить с молодым человеком. Но тот уже встал и исчез в глубине ресторана. Она задумчиво смотрела на то место, где только что сидел фотограф.
  Внезапно её ослепила яркая вспышка, возникшая прямо перед лицом, и в следующую секунду сильная и резкая боль полоснула по груди. Фриза закричала и потеряла сознание.
  
  
  
  Глава 11
  
  В большом зале главного храма Нарфея собрались святые отцы. Сегодня они должны принять экзамен у паломника, вернувшегося из своего путешествия. От результата испытания зависело, станет ли этот монах новым жрецом Храма. Экзаменаторы расселись полукругом у каменного алтаря, за которым стоял испытуемый, положивший на него обе руки ладонями вниз.
  
  Первое испытание было на владение техникой телепатии и умении делить своё сознание. Паломник начинал мысленно вспоминать пройденный им путь, а святые отцы погружались в его сознание и следили за рассказом, отмечая связанность и ясность мысли. По ходу воспоминаний паломника, святые время от времени мысленно задавали ему вопросы. От скорости и чёткости ответов зависела оценка по телепатии. Сначала отцы задавали свои вопросы по очереди, но затем, усложняя испытание, начинали спрашивать по двое и по трое одновременно. Монах обязан был отвечать без задержки и всем сразу.
  Это требовало огромного напряжения и большой концентрации психической энергии. Высший балл получал тот, кто мог ответить на вопросы двенадцати святых одновременно. Результат же самого паломничества оценивался по количеству тех людей из их народа, которым он помог встретиться в большом мире.
  
  На следующем этапе испытания проверяли уровень телекинеза и способность концентрации энергии. Для этого монах должен был силою своего сознания поднять каменные стулья, на которых сидели экзаменаторы, причём тяжесть их каждый святой назначал сам. Но при этом они следили, чтобы испытуемый не превысил предела своих возможностей. Или попросту говоря, не надорвался, ибо мозговая грыжа могла нанести непоправимый урон всей нервной системе. Хотя на их памяти были случаи, когда святых поднимали всех разом.
  Чтобы успешно решить задачу по концентрации энергии, нужно было зажечь свечу стоявшую перед каждым экзаменатором. Для этого отводилось определённое время, по которому и определяли силу и плотность сконцентрированной энергии, выявляя скрытый потенциал будущего жреца.
  
  Сабур иногда присутствовал на экзамене, но никогда не принимал в нём участия. Ему одному было известно, что развить в себе эти способности под силу почти каждому человеку из его племени. Всё зависело от желания, терпения и времени, затраченного на тренировки. Люди обладали уникальным организмом, которым они совсем не умели пользоваться, потому, что не знали и даже не подозревали о его скрытых способностях и возможностях. Бесчисленные комбинации генов создавали для каждого человека свой потенциал, уменьшая или увеличивая его значение. И иногда в этой лотерее кому-нибудь доставался большой приз. Человеку, от рождения обладающему огромным потенциалом скрытой энергии не составляло никакого труда развить в себе любую способность организма. Но такой человек рождался один раз в тысячу лет.
  Архиепископ знал о людях всё. Откуда они пришли и куда уйдут, выполнив своё предназначение. В чём заключается смысл их жизни здесь, на этой крохотной пылинке мироздания, которую они называют Дагона. И что с ними происходит после того, когда их тела расстаются с душой.
  
  В своих разговорах с богом Сабур давно получил ответы на все эти вопросы. Единственное чего он не знал и возможно никогда не узнает - это кто такой или что такое 'бог'. Он никогда не слышал голоса бога - они общались с помощью мысли и образов. Человеческая речь не в состоянии передать то количество информации, которой они обменивались. Не знал архиепископ и того, как выглядит бог. Каменная статуя, что находилась в его часовне, была лишь точной копией первого посланника на эту планету. И звали его Нарфей.
  - Как же мне тогда обращаться к тебе?- спросил Сабур, узнав об этом.
  - Есть понятия, которые не имеют названия. Но если тебе обязательно нужно меня как-то называть, то можешь звать меня Космос. Хотя и это не является моим точным определением. Ты узнал многое из того, что недоступно ни одному существу подобному тебе. Но даже эти знания не дадут тебе возможность понять и осознать всё. Твой организм обладает большими возможностями, и всё же у него есть свой предел. А мир, окружающий тебя - бесконечен. Поэтому, тебе, никогда его не постичь. В своих попытках ты похож на бабочку-однодневку, которая хочет за тот срок, что ей отпущен, облететь всю планету. Ты можешь узнать и понять только то, что можешь и не более. Чтобы превысить твой предел, нужно иметь нечто большее, чем тот мозг, который ты имеешь.
  Действительно, Сабур обладал знаниями и способностями, о которых не подозревал ни один человек на планете. Даже святые отцы давно уже считали его живым богом. Когда сознание архиепископа достигло совершенства, оно смогло оставлять тело в часовне и выходить в огромный мир называемый Вселенная. Невозможно дать определение той скорости, с которой оно перемещалось, так как время в этом пространстве не являлось величиной постоянной. Оно могло остановиться или даже пойти вспять. Один короткий миг мог превратиться в миллион лет, и наоборот. Его сознание пронизывало бесчисленное множество галактик и миллиарды звёздных систем, в которых вращались десятки и сотни планет. И этому не было предела. Пространство было бесконечно и его невозможно было чем-либо измерить.
  
  Разумная форма жизни, такая, какой её представляет человек, существует в каждой галактике и почти в каждой звёздной системе. Но поскольку условия на этих планетах разные, то и существа, населяющие их, порою резко отличаются друг от друга. Недостаток или избыток кислорода, радиации, ядовитых веществ или каких-либо других составляющих, высокая или низкая степень гравитации, большие разности температур - всё накладывало отпечаток на флору и фауну планет. Но всё это жило и двигалось, и, несмотря на все различия, у всех была одна особенность, которая их объединяла - это та высшая цель и смысл жизни, ради которого они и существовали во Вселенной.
  Каждый организм, обладающий мозгом, является портативным генератором космической энергии, энергии сознания. Развиваясь в процессе эволюции, он вырабатывает её всё больше и больше, увеличивая мощность. Часть энергии тратиться на развитие, часть накапливается внутри организма, а избыток выплёскивается в пространство. Чем больше разумных существ населяет планету и чем более они развиты, тем мощнее поток пси-энергии, уходящий в космос. Именно для этого и заложен в них инстинкт размножения и совершенствования.
  В момент смерти освобождается весь накопленный запас, поэтому, когда космос нуждается в больших дозах пси-энергии, на планете происходят потопы, землетрясения, эпидемии и войны. Эти катаклизмы заставляют всех оставшихся в живых энергичнее тренировать свой мозг. Универсальный процесс воспроизводства и поглощения образует круговорот, в котором все существа поедают друг друга ради увеличения своей популяции. Тот вид, который не может выдержать этой борьбы, исчезает, уступая своё место более сильному и выносливому противнику. Тела усопших или погибших уходят в почву, способствуя дальнейшему росту и развитию всего живого на планете, а сгусток пси-энергии устремляется в космос, являясь для него универсальным питанием.
  Но процесс наращивания мощности не бесконечен. Избыток энергии в космосе так же вреден, как и её недостаток. Поэтому когда на планете существа достигают своей высшей точки развития и в пространство начинает бить мощнейший поток пси-энергии, то начинает действовать механизм регуляции.
  
  В каждой галактике существуют особые пространства, обладающие огромной гравитацией и притягивающие к себе избыток любой энергии. Чем мощнее источник энергии, тем сильнее он притягивается этим пространством, которое похоже на чёрную воронку. Планета, достигшая критической точки своего развития, срывается со своей орбиты и кометой устремляется к центру воронки. Но перед тем как отправить планету в "чёрную дыру", Космос отбирает самых выдающихся особей и посылает их обживать новые места во вселенной. Таким посланником когда-то и пришёл Нарфей на Дагону.
  
  Нарфей был не единственным наместником бога. Космос всегда заботится о конкуренции, которая является залогом успешного развития и прогресса. На момент заселения Дагоны здесь были сотни высокоразвитых существ, и у всех была одна цель - выжить в борьбе и дать потомство.
  Первое время это была битва богов. Каждый из них пытался захватить необходимое ему пространство и начать создание нового вида, который будет способен вырабатывать необходимую для космоса энергию. Но это была битва направленная не на уничтожение, а на создание и совершенствование новых форм жизни. В результате конкуренции и соперничества на планете появлялись новые, более совершенные организмы. Борьба продолжалась до тех пор, пока в процессе естественного отбора не выявилось существо, отвечающее всем требованиям и способное быстро развивать свой мозг, постоянно увеличивая отдачу энергии в космос.
  
  Необходимым условием для увеличения мощности пси-генератора являются те страдания и лишения, которые переносит тело носителя, заставляя его мозг постоянно тренироваться и развиваться, увеличивая свой количественный и качественный потенциал. Посланники космоса обладали знаниями, благодаря которым могли создать любое живое существо исходя из тех материалов, что присутствовали на планете. Но создать искусственно подобного себе и сразу передать ему все свои знания - им было не под силу. Вдохнуть в новый мозг мысль и "запустить" пси-генератор мог только космос. Они были всего лишь инструментом в его руках, поскольку сами являлись источником той энергии, что его питала. В принципе, они могли дать прямое потомство своего вида, но это случалось крайне редко. Мощный поток энергии, которую они излучали, лишал их возможности произвести себе подобного.
  
  Отрегулировав на планете все биологические процессы и добившись появления организма способного самостоятельно развиваться и достичь совершенства, посланники, закончив свою миссию, покидали планету. Они уходили в космос, оставляя после себя память в виде каменных идолов, наскальных рисунков, икон и легенд. Их дальнейший путь Сабуру был неизвестен.
  Побывав и в прошлом и в будущем этой планеты, архиепископ знал, что наступит время, когда и ему придется перенестись на новую планету и вдохнуть в неё жизнь. Но для этого нужно ещё многому научиться, побывать в других мирах и постичь неизвестные пока для него космические законы.
  
  Закончив экзамен, и торжественно объявив монаху, что он с честью выдержал это испытание, святые отцы увенчали его голову тонким золотым обручем, возводя паломника в ранг нового жреца храма Нарфея.
  
  
  
  Глава 12
  
  Асфальтовая лента неслась навстречу автомобилю, извиваясь на поворотах и качаясь на холмах и пригорках. Её чёрная поверхность, разогретая жаркими иризовыми лучами, шипела под колесами, словно встревоженная змея. После суматохи большого города с его сумасшедшим движением и толчеёй, дорога казалась совершенно безлюдной, если не считать тех редких машин, что иногда попадались навстречу.
  
  Первое время Герон наслаждался свободой движения, давая возможность автомобилю развивать почти предельную скорость. Но после полутора часов такой езды он почувствовал, что его внимание начинает ослабевать, а гипнотическое шуршание колёс заставляет тяжелеть веки и клонит ко сну.
  "Доберусь до Брандоры, - подумал он, - а там обязательно надо размяться и перекусить".
  
  Брандора - небольшой провинциальный городок, основное население которого занимается земледелием и скотоводством, в это время года был, тих и уютен. Он оживал осенью после сбора урожая. Народные гуляния, свадьбы, спортивные состязания и фестивали наполняли его шумом и весельем. В такие дни городок суетился и гудел, как пчелиный рой.
  
  Преодолев очередной холм, машина спустилась в зелёную долину, покрытую луговой травой и редким кустарником. Дорога в этом месте вытянулась стрелой, деля пополам озеро, находившееся на её пути.
  Неожиданно для себя Герон увидел впереди над дорогой светофор, а знак на обочине говорил, что он подъезжает к пешеходному переходу. Недоумённо покрутив головой и убедившись, что это совершенно пустынное место, Герон всё же сбавил скорость, тем более что светофор издалека смотрел на него своим красным глазом.
  
  Всё стало понятно, когда журналист подъехал уже ближе. В этом месте водоплавающие птицы переходили дорогу, направляясь из одной части озера в другую. Ранней весной мамаши водили за собой свой выводок, который ещё не умел летать. И хотя к этому времени птенцы уже подросли, но привычка переходить дорогу в этом месте у них осталась. Они совершенно не боялись подъезжающих машин, как будто знали, что красный глаз светофора их надёжно охраняет.
  Переход работал в автоматическом режиме. Когда датчики улавливали движение птиц на обочинах дороги, то загорался запрещающий сигнал. Установленные здесь же телекамеры следили за водителями, чтобы никто из них не нарушал этого правила.
  
  Движение на переходе было довольно оживлённым. Птицы двигались в обоих направлениях и, похоже, что они не собирались очень торопиться. Видимо им нравилось, не спеша шлёпать мокрыми лапами по разогретому асфальту.
  По встречной полосе подъехала ещё одна машина. Из неё тут же выскочили трое ребятишек лет пяти-семи, и с восторгом стали наблюдать эту процессию. Герон, вспомнив о том, что у него есть новая камера, не упустил удобного момента и начал фотографировать идущих птиц на фоне возбуждённых детей. Испугавшись такого внимания, причём с обеих сторон, "пешеходы" ускорили свой шаг. И, наконец, под крики детей и вспышки фотокамеры почти бегом покинули полотно дороги.
  - Вы не могли бы нам выслать хотя бы пару фотографий? - крикнула журналисту женщина из машины, в которой ехали дети.
  - Конечно, - ответил Герон. - Вот только я пока не знаю, получатся ли они у меня.
  Женщина подбежала к его машине и подала ему свою визитную карточку.
  - Мы будем вам очень признательны! Для нашего семейного альбома это будут исключительно редкие снимки.
  - Обязательно вам их вышлю, - сказал Герон, взяв визитку, - если я ничего не напутал в этом агрегате.
  
  Проехав метров тридцать после светофора, Герон свернул на обочину и остановился. Ему пришла в голову мысль, что, пожалуй, неплохо было бы освежиться в этом озере. Скинув с себя одежду и оставшись в одних трусах, он подошёл к берегу.
  Вода была удивительно чистой и прозрачной. Оставив это без внимания и убедившись лишь в том, что на глубине ему ничто не помешает, Герон с разбега нырнул в озеро. И сразу как пробка выскочил на поверхность - вода была почти ледяная.
  Наверное, здесь били холодные ключи. От такого перепада температуры у журналиста перехватило дыхание. Что было сил, он заработал руками и ногами, желая быстрее доплыть до берега, чувствуя, как быстро начинают замерзать все его конечности.
  
  Выйдя на берег, Герон стал похож на ощипанного гуся с синими губами. Съёжившись, стуча зубами и подвывая, он побежал к машине. Рядом с его автомобилем стоял, посмеиваясь, мужчина в широкополой шляпе с палкой в руке.
  - Я думал, что вы - морж, - сказал он подбежавшему Герону.
  Не в силах ничего сказать, журналист лишь замычал в ответ, отрицательно замотав головой.
  - Понятно. Решили просто освежиться, а результат превзошёл все ожидания.
  Герон опять промычал, согласно кивая.
  - Вам сейчас не помешал бы глоток водки или рома. Но, учитывая, что вы за рулём, могу предложить вам только это, - незнакомец достал из сумки, висевшей на его плече, большой термос.
  - Это горячий и крепкий чай, - подавая Герону наполненную крышку термоса, сказал мужчина. - Я - смотритель этого озера и вы не первый, кого мне приходиться спасать. Наверное, пора уже в этом месте установить табличку с предупреждением. А то ведь, не дай бог, утонет кто-нибудь.
  Герон взял обеими руками крышку термоса и начал вливать в себя горячий напиток. Вскоре по телу пошла тёплая волна, и он обрел, наконец, дар речи.
  
  - Вы просто ангел-спаситель, - сказал он, возвращая крышку термоса мужчине. - Если бы не ваш чай, то я бы ещё долго мычал как больная корова. Мне кажется, что вы вполне заслужили того, чтобы вам поставили памятник. А что касается меня, то я готов прямо сейчас запечатлеть ваш образ и оставить память о вас вашим потомкам.
  Герон накинул на плечи рубашку и взял в руки фотокамеру.
  - В этой одежде вы похожи на странствующего пилигрима. Если вы встанете у омута, вернувшего мне трезвость ума и ясность мысли, то у нас может получиться весьма колоритный снимок.
  
  Подобрав подходящий ракурс, и сделав пару снимков, Герон стал прощаться.
  - Ещё раз огромное вам спасибо за тот божественный напиток, что вернул мне дар речи. Скажите, куда мне нужно отослать ваши фотографии?
  - Пошлите их в Брандору. На главную почту до востребования. На имя Сезара Бордо. Желаю вам счастливого пути. И не бросайтесь в омут с головой, не определив хотя бы его температуры.
  
  Остаток пути до Брандоры журналист ехал в превосходном настроении. Он был бодр и свеж. От прежней усталости и сонливости не осталось и следа. Купание в "проруби" заставило его организм мобилизовать свои скрытые ресурсы и резко увеличить количество вырабатываемой энергии, спасая самого себя от переохлаждения и возможного заболевания.
  
  "Всё же, как интересно устроен человек, - подумал Герон. - Множество людей стремятся к сытой и спокойной жизни, хотя это состояние способствует ослаблению организма и по логике вещей, в конечном счете, укорачивает его существование. А вот экстремальные условия и постоянные перегрузки заставляют его бороться и напрягаться, тренируя и улучшая свои способности и возможности. Стремясь приспособиться к новым, более трудным условиям, организм человека вырабатывает в себе иные качества, которые в свою очередь помогают ему преодолеть новые трудности и перегрузки. Постоянная борьба и тренировка не дают организму расслабиться. Вынуждают его совершенствоваться и приобретать иммунитет против болезней.
  Это, казалось бы, должно привести к увеличению продолжительности жизни. Но, не так-то всё просто. Среди экстремалов долгожителей как раз и не наблюдается. А все долгожители - люди спокойные и уравновешенные. Почему некоторые люди, если брать во внимание только естественную смерть, живут больше ста лет, а другие не доживают порой и до пятидесяти? Создаётся впечатление, что у каждого из нас внутри заведён свой "будильник", и когда он будет звонить известно пока одному только богу. Но если узнать устройство этого механизма, то вполне можно отодвинуть или даже отменить этот звонок.
  Большинство болезней человека, если не сказать все, тесно связаны с нервной системой. Давно замечено, что люди мнительные и во всём сомневающиеся, нерешительные и унылые, больше подвержены различным заболеваниям. Они при малейших симптомах или даже при одном подозрении на болезнь, способны сами "вырастить" себе болячку. А вот людям с большой силой воли, решительным и главное свято верующим в себя и свои силы, удаётся иногда победить даже самые сложные и опасные заболевания.
  Разгадка явно скрывается в том месте, которое называется мозг. Недаром же в старину были люди, которые лечили одним только словом. Они каким-то способом действовали именно на мозг человека, заставляя его включать механизм регенерации. Ведь тело - это всего лишь оболочка, инструмент, которым управляет мозг. Значит, для того, чтобы иметь власть над своим телом, нужно сначала научиться управлять своим мозгом. Анатомию тела изучили до последней косточки, до последнего кровеносного сосуда. Но что происходит в мозгу, до сих пор никому не известно. Человек обладает тем, о чём не имеет ни малейшего понятия".
  
  Герон вдруг вспомнил свои недавние приключения. Каким образом ему удалось заметить в толпе "невидимку"? А его способность видеть в темноте? Когда она у него появилась? Раньше он за собой такого не замечал.
  Неожиданно перед его глазами встала картина пожара и тот момент, когда он прыгнул в колодец. Словно кто-то в его мозгу прокручивал киноплёнку с замедленной скоростью. Вот произошёл взрыв и стена огня медленно, метр за метром движется в его сторону. Глаза, не отрываясь, глядят на приближающуюся смерть. Но тело уже зависло в воздухе на пути к колодцу, точно рассчитав силу прыжка и траекторию падения. Вместе с огнём к нему приближаются куски металла и камни. Опоздай он на долю секунды, и в колодец упал бы уже труп.
  Но Герон не просто прыгнул в колодец. Он оттолкнулся от стоящего рядом пожарника, который от силы и резкости толчка буквально влетел под машину. Тело журналиста сработало как сжатая пружина, в одно мгновение, спасая себя и пожарника. Пламя взрыва достало Герона уже в колодце, опалив лишь волосы на его голове.
  
  Журналист свернул на обочину и остановился, пытаясь вспомнить свои ощущения в момент взрыва. И вдруг отчётливо осознал, что та половина его "я", которой он пользуется всю свою сознательную жизнь, в тот момент совершенно бездействовала. Она вела себя, словно посторонний наблюдатель. Власть и контроль над ситуацией взял кто-то другой, который тоже находится в нём, и который до сих пор ничем себя не обнаруживал. У Герона появилось ощущение, что он стал раздваиваться. Но если первого человека он знал, понимал и видел насквозь, то второй был в тени, непонятный и неизвестный.
  
  Герон сидел в машине, закрыв глаза и положив руки и голову на руль. Он так глубоко ушёл в себя, что не услышал, как рядом остановилась машина.
  
  - Эй, парень. У тебя всё в порядке? - откуда-то издалека донеслось до него.
  Очнувшись и посмотрев в ту сторону, откуда доносился звук, журналист увидел сидящего в автомобиле пожилого мужчину.
  - Да, всё хорошо, - ответил Герон. - Просто я немного устал и решил расслабиться.
  - Ну и, слава богу, - успокоился мужчина. - А то мне показалось, что у тебя обморок. Такая жара может свалить с ног кого угодно. Брандора уже рядом и в гостинице полно свободных мест. Я думаю, тебе стоит выспаться, если собираешься ехать дальше.
  - Наверное, так я и сделаю, - кивнул головой Герон. - Спасибо вам за заботу.
  - Не стоит, - махнул тот рукой, трогаясь с места.
  
  Оставшись снова один, журналист откинулся на спинку сидения.
   "Интересно, что думает и ощущает человек, когда начинает сходить с ума? И как сильно это заметно со стороны? Ведь ни один сумасшедший никому, и себе в том числе, не признается, что сошёл с ума. Я и сам, когда называю себя ненормальным, говорю это только в шутку. Значит, нужен кто-то другой, который мог бы посмотреть на меня со стороны и честно мне всё рассказать. Но главное, чтобы он не настучал в психушку".
  
  Герон завёл мотор и вырулил на шоссе. Теперь, осознав, что в его голове находится кто-то ещё, кто может управлять его телом намного эффективнее и искусней, он постоянно пытался обратиться к своему второму "я" и от этого появилось ощущение, что он наблюдает за собой со стороны. Журналист смотрел на свои руки, державшие руль автомобиля и уже не чувствовал себя их полновластным хозяином. Сознание того, что он делит власть над ними с кем-то ещё, настораживало и пугало. Ведь Герон совершенно не знал своего внутреннего двойника.
  "А вдруг он маньяк и убийца, и скоро возьмёт под контроль моё тело? С такими способностями как у него, можно натворить немало бед. К тому же неизвестно, что он ещё умеет делать!"
  
  Журналист стал вспоминать все случаи из своей жизни, когда он попадал в критические ситуации. Да вот взять хотя бы этот прыжок в ледяную воду. Сначала он находился в шоке, а когда пришёл в себя, то его тело уже неслось к берегу, развивая скорость торпеды. Те несколько мгновений под водой, его сознание было совершенно неспособно что-то предпринять. Оно отключилось и отошло на второй план, уступая место своему двойнику. И лишь когда опасность миновала, они снова поменялись местами.
  Перебирая в памяти своё прошлое, Герону вспомнился детский кошмар. Хотя его до сих пор не оставляло ощущение, что всё это происходило наяву.
  
  
  Ему тогда было всего десять лет. Он жил вместе с отцом на берегу озера в охотничьем домике. В пяти километрах от посёлка, в котором находилась школа, и жили все его друзья. У отца не было возможности каждый день подвозить Герона на машине до школы. Охота и рыбная ловля отнимали у него много времени, оставаясь единственным средством для их существования. Большей частью Герону приходилось вставать пораньше, и отправлялся туда пешком. Но ему нравилось идти по берегу озера, вдыхать влажный утренний воздух и наблюдать за птицами и зверюшками, которые попадались на его пути. Он чувствовал себя отважным путешественником, открывающим новые, ещё неизведанные земли и поэтому часто менял свой маршрут. Особенно тогда, когда возвращался из школы и не боялся опоздать на урок.
  Вспоминая своё детство, Герон только сейчас удивился тому, что отец никогда не боялся отпускать его одного. Как будто он знал, что с его сыном ничего не может случиться. Даже если Герон пропадал целый день, заигравшись с ребятами, и возвращался домой уже в темноте, то всегда встречал спокойного и невозмутимого отца, который порой и не спрашивал, где его сын болтался целый день.
  
  Однажды осенью, перед первыми заморозками, Герон, закончив занятия в школе, отправился домой, решив сделать небольшой крюк и изучить новый участок прибрежного леса, где он ещё никогда не бывал. Он всегда хорошо ориентировался на любой местности, и даже в тёмном лесу выбирал нужное и правильное направление. Это случалось само собой, и Герон никогда даже не задумывался о том, как это у него получается.
  В глубине леса он обнаружил болото, из которого торчали мёртвые стволы деревьев. Многие из них покосились, словно старые могильные кресты на заброшенном кладбище и казалось, что они вот-вот упадут и исчезнут в трясине. Герон шёл по краю болота, выбирая сухие участки земли.
  Неожиданно прямо перед ним из травы выпорхнул болотный кулик и тут же скрылся в ближайших кустах. Сразу почувствовав себя охотником и следопытом, Герон осторожно стал подкрадываться к тому месту, где исчезла птица. Но, раздвинув руками ветки куста, и никого не обнаружив, он удивился тому, как ловко и незаметно ей удалось от него спрятаться. Пройдя ещё несколько метров и отогнув ветку куста перед собой, он увидел, как кулик быстро убегает от него, пересекая маленькую полянку. Герон бросился за ним и вдруг провалился по пояс в болотную трясину.
  Сухая и твёрдая почва была от него на расстоянии чуть большем метра, и он пытался дотянуться до спасительного кустарника. Но чем резче он делал движения, тем быстрее погружался в густую и вязкую жижу. Болото медленно, но верно засасывало его тело, и вскоре на поверхности осталась лишь верхняя часть лица. Герон увидел над собой голубое небо и, почувствовав, как жижа начинает попадать в рот, набрал полные лёгкие воздуха, напряг всё тело до боли в мышцах и закричал изо всех сил, вложив в этот последний крик всё своё отчаяние.
  
  Герон очнулся и открыл глаза. Он лежал в своей кровати под толстым одеялом, мокрый и липкий от пота. Всё тело пронизывала мелкая, противная дрожь. Губы пересохли, а на лбу лежало влажное полотенце. Дверь в спальню открылась, и в комнату вошли отец и доктор Виллис, который нёс в руке чёрный кожаный саквояж. Доктор сел на стул рядом с кроватью, достал из саквояжа стетоскоп и, отвернув одеяло, стал прослушивать грудь Герона с таким видом, будто он настраивал сложный музыкальный инструмент. Посмотрев горло, язык и оттянув нижние веки больного, доктор спросил у отца, измерял ли тот температуру. Встряхнув несколько раз градусником, он зажал его под левой рукой Герона. Затем доктор Виллис достал блокнот и начал выписывать рецепт. Протягивая отцу бумажку, он объяснил, когда и в каком количестве принимать эти лекарства.
  Герон наблюдал за ними, не вполне понимая, что происходит. Он всё ещё продолжал дрожать от того страха и отчаяния, что испытал в трясине. Неужели это был только сон? Но значит, и весь тот злополучный день тоже ему всего лишь приснился. А что происходит сейчас? И когда он успел так сильно заболеть? Может и это сон? Герон ущипнул себя под одеялом. Нет, всё происходило наяву. Но и болото вставало перед его глазами так отчётливо, что ему сразу становилось страшно. Его последний крик до сих пор звучал в голове, заставляя всё тело дрожать и сжиматься.
  
  Доктор Виллис поставил свой диагноз - двухстороннее воспаление лёгких, и Герон целый месяц не посещал школу. Первые дни болезни были самыми тяжёлыми, потому что Герон боялся уснуть и снова увидеть тот страшный сон. И, действительно, несколько раз ему приходилось просыпаться в холодном поту с дрожью во всём теле. Но в этих снах он видел не весь тот день, а лишь момент, когда провалился в трясину.
  
  Прошли две недели, и болезнь отступила. Герон быстро начал поправляться и вскоре уже мог ненадолго выходить на свежий воздух. Отец заехал в школу и взял для сына задание от учителя по теме, которую ему придется проходить самостоятельно. Получив задание, Герон начал искать свою школьную сумку. Но не смог нигде её найти и прибежал к отцу.
  - Па, где моя школьная сумка?
  - Она была на террасе, когда ты в последний раз её там оставил. А пока ты болел, ночью во время дождя сорвало черепицу, и вода залила всю твою сумку вместе с тетрадями. Тетради пришлось выкинуть. А сумку я пробовал сушить, но она вся покоробилась, и я решил купить тебе другую. Вчера я разговаривал с учителем. Он разрешил тебе писать в новых тетрадях.
  
  Герон взял из шкафа новую тетрадь, учебник, и, усевшись за стол, стал вспоминать, на каком месте закончилась учёба. Ну, конечно, они тогда писали контрольную работу по пройденной теме, и он хорошо помнит ту дату, которую написал в своей тетради - 25 октября. Учитель, объявив о контрольной работе, попросил всех постараться и ответить на пятёрки, поскольку сегодня его день рождения и хорошие ответы будут для него лучшим подарком от класса.
  
  Журналист резко снизил скорость автомобиля.
  "Как же я раньше этого не понял! Если случай на болоте - всего лишь сон, тогда я не мог в этот день писать контрольную работу. А если я всё же её писал, то болото не могло мне просто присниться! Как же мне узнать, был я в тот день в школе или нет? Может, сохранился наш школьный журнал? А день рождения учителя - сон или действительность? Но отец ни разу ничего не сказал мне о болоте. Может, это действительно сон?"
  
  Его обогнала большая грузовая машина. Парень, сидевший рядом с водителем, пристально смотрел на журналиста, видимо удивляясь тому, как медленно двигается его машина. Герон встряхнулся.
   "Когда приеду к отцу, то обязательно во всём разберусь" - решил он и нажал на педаль акселератора.
  
  Добравшись до городка, Герон припарковал машину у первого попавшегося ресторана. Ледяная купель пробудила в нём волчий аппетит. Он сел за свободный столик и начал изучать меню. Съесть хотелось буквально всё. Но, вспомнив, что у отца его ждёт любимый цыплёнок-табака, Герон решил умерить свой пыл и оставить хотя бы часть своего аппетита на вечер.
  Перекусив и немного отдохнув, он продолжил свой путь. И старался больше не ковыряться в своей голове, поскольку и так потерял много времени.
  В седьмом часу вечера журналист свернул с широкой магистрали на дорогу, ведущую в Гутарлау.
  
  
  
  Глава 13
  
  "Чертовщина какая-то!" - Борк почти с остервенением затушил окурок в пепельнице, словно тот был виновником всего случившегося.
  Уже третий день детектив занимался этим делом, но был далёк от разгадки, так же, как и в первый. Главное ему было не понятно, что могло так сильно обжечь Фризу. На взрыв не похоже: водитель ничего кроме крика девушки не слышал. Снаружи машина не повреждена, зато внутри вся дверь искорёжена. Часть колье оплавлена и кроме одного бриллианта и большого рубина ничего не пропало. Да и эту пропажу заметили не сразу, потому что первое время все занимались пострадавшей. Остатки колье охранник снял с Фризы ещё в машине, когда они ехали в больницу.
  В тот день никто и не думал о драгоценностях. И лишь когда колье передали Корвеллу, тот заметил пропажу рубина. Машина в это время уже стояла в ремонтном боксе "Шарлея". Первые два дня Борк, не зная о том, что исчезли рубин и бриллиант, занимался розыском и опросом всех свидетелей, и провёл в машине лишь беглый осмотр. О чём сейчас очень сожалел. При повторном и более тщательном осмотре он обнаружил много интересного.
  
  Детектив приехал в тех. центр на следующий день после пожара. Он был первым, кто вошёл в бокс, где стояла машина Фризы. Природа наградила его обонянием, которому мог позавидовать любой парфюмер. И Борк сразу почувствовал еле уловимый запах канализации в салоне машины. Осматривая крышку канализационного люка, сыщик понял, что её кто-то недавно открывал. К тому же вокруг было полно рыжих пятен высохшей жижи, которых вчера, как его заверила уборщица, ещё не было. Судя по форме и размеру, это были следы от мужской обуви.
  "Если бы кто-то хотел специально пробраться в бокс через канализацию, то он, конечно же, обулся бы в сапоги, - подумал Борк. - Значит, этот человек или случайно туда попал, или так торопился, что ему было уже не до сапог. Кроме журналиста в канализацию спускались и пожарники, но они то, уж точно не в туфлях сюда приехали".
   Детектив сфотографировал отпечатки обуви и продолжил осмотр машины. Под сидением водителя Борк нашёл оплавленное углубление. Он вызвал личного шофёра Фризы, но тот только руками развёл: каждый день он пылесосит и протирает машину, но это видит впервые.
  Ни один специалист не смог определить, что же могло так изуродовать и оплавить внутреннюю сторону двери. Особенно впечатляло стекло. Казалось что-то небольшое и круглое давило на него изнутри, разогрев почти до температуры плавления. Фриза сказала, что успела увидеть вспышку яркого света, а в следующую секунду уже потеряла сознание. Никаких звуков сопровождавших эту вспышку она не слышала.
  "А что если это была шаровая молния? - Борк поморщился и потёр пальцами переносицу. - Но как она вдруг возникла в машине? Насколько мне известно, такая молния появляется лишь во время грозы. И куда пропали камни? Водителя и охранника проверили на детекторе. Они ничего не брали. Скорее всего, их взял кто-то другой, когда машина стояла здесь, в боксе. Уж не тот ли, кто появился из канализации?"
  
  Борк попросил работников мастерской проверить, не пропало ли что-либо в их отсутствии. И вскоре один из них сообщил, что в машине, которую он ремонтирует, кто-то пользовался аптечкой. В ней отсутствовали бинты и некоторые медикаменты.
  "Похоже на то, что здесь побывал именно журналист, - подумал детектив. - Вчера на пожаре он выпал из поля зрения на целых три часа. А когда его остановил патруль, то Герон был одет уже в чистую одежду. Руки перебинтованы, а волосы на голове обожжены. Значит, он успел заехать домой и переодеться, а грязное бельё, наверное, выбросил в мусоропровод. Сегодня утром журналист сказал, что едет к отцу на Панка. Рано я снял с него наблюдение!"
  
  Борк позвонил своему помощнику.
  - Гордон. Выясни, на каком отрезке пути к озеру Панка находится наш журналист. Бери своих парней, и наблюдайте за ним днём и ночью.
  Следующий звонок был начальнику полиции.
  - На связи ноль пятый. Мне нужны специалисты, чтобы срочно провести обыск на квартире Герона Мелвина, журналиста из "Ежедневных новостей". И ещё мне нужна бригада людей, которые умеют копаться в мусоре.
  Он назвал адрес дома, в котором жил Герон.
  - Хорошо. Через час обе бригады будут на месте. Там и разберешься, куда кого послать, - ответил начальник полиции.
  
  Детектив посмотрел на часы. У него было пятнадцать минут свободного времени, и он решил осмотреть колодец канализации. Спустившись по лестнице до самой воды, Борк достал из кармана приготовленный заранее кусок верёвки с грузом и промерил глубину.
  "Больше метра, - определил сыщик. - Если он нигде не упал, то вымок только до пояса".
  Борк попросил рабочего, стоявшего у люка, закрыть крышку колодца и вскоре остался в полной темноте.
  "Без фонаря здесь не обойтись. Как же он пробирался по каналу? Может быть, пользовался фотовспышкой? Надо будет забрать ту пленку, на которую журналист снимал пожар".
  Детектив поспешил выбраться из канализации. Его обострённое обоняние уже не могло больше переносить ту кошмарную вонь, которая здесь стояла.
  
  Пока Борк ехал до квартиры Герона, он позвонил в коммунальную службу района и выяснил когда, куда и какая машина вывезла мусор из этого дома. По прибытии на место, он сразу отправил одну из бригад на городскую свалку искать одежду, а главное обувь Герона, подробно объяснив сотрудникам, во что тот был одет журналист и каков рисунок протектора его туфлей. Со второй бригадой детектив поднялся в квартиру Герона.
  
  Мастерам этого дела не понадобилось много времени, чтобы провести всю операцию. Драгоценностей не обнаружили, грязной одежды, естественно, тоже. Фотокамеру журналист, вероятно, взял с собой. С первых же минут обыска Борк заметил, что с комода исчезла статуэтка. Это его очень заинтересовало.
  "Неужели он решил её кому-то подарить? Или увёз статуэтку к отцу? А может, случайно разбил и выкинул в мусор?"
  На всякий случай сыщик позвонил группе, выехавшей на поиски одежды, и сообщил им дополнительное задание - искать разбитую статуэтку. Затем позвонил Гордону. Тот уже мчался по автостраде вдогонку за Героном.
  
  - Попытайтесь выяснить, не привезёт ли он к отцу статуэтку, рубин и бриллиант. Если они уйдут на рыбалку, то обыщите весь дом. Только сделайте это незаметно. Его сейчас ни в коем случае нельзя спугнуть. И помни Гордон: я должен знать каждый его шаг.
  - Понял шеф. Я разделил на время нашу группу и посадил одного из ребят на попутный грузовик. Так нам удобнее будет следить за журналистом.
  - Хорошая идея. Сообщай мне обо всём, что увидите. Всё. До связи.
  
  "Чёрт! Нужно было вчера после его ухода установить здесь скрытую камеру! Что-то слишком много я делаю промахов. Этот журналист меня постоянно опережает".
  Борк снова набрал номер телефона. Теперь уже редактору газеты.
  - Это звонит Корвен Борк. Вчера Мелвин фотографировал пожар в "Шарлее". Я бы хотел посмотреть и эту плёнку, если, конечно, она у вас.
  - Увы, - ответил Симон, хотя в его голосе совсем не чувствовалось разочарования. - Он вчера обронил её в канализации вместе с камерой.
  - Вот как? А сколько дней будет длиться его отпуск?
  - Неделю. Но он человек непоседливый, может вернуться и раньше.
  - Ну что же, спасибо за информацию. Всего хорошего.
  - Желаю удачи.
  "Да, удача мне сейчас нужна, как воздух, - подумал Борк, - а пока только одни проколы. А если он специально уничтожил камеру? В темноте пользовался фотовспышкой, и по привычке снял крышку с объектива, если у него вообще есть крышка. А когда понял, что на плёнке остались снимки канализации, то утопил её вместе с аппаратом. И всё же надо обыскать тот колодец, в который упал журналист, и тот из которого он вылез".
  Во время вчерашнего визита в эту квартиру от внимания Борка не ускользнуло, что Герон искал среди фотографий что-то, чего не было на плёнке.
  "Что бы это могло быть? Он что-то видел и помнил, и как ему казалось, сфотографировал. Но среди снимков журналист не нашёл этого момента. Испорченных кадров на плёнке нет. К тому времени, когда её отдали проявлять, на плёнке ещё оставалось свободное место. Значит, он имел возможность снимать всё что хочет. Какую же тогда фотографию он искал? В этом деле пока только одни вопросы и ни одного ответа".
  
  Детектив позвонил начальнику полиции и получил разрешение установить в квартире микрофоны и скрытую камеру. Заметил Борк и то, что окна в квартире были открыты так, словно её хотели проветрить. Но, судя по количеству найденных окурков, здесь не могли сильно надымить. Остатков пригоревшей пищи в мусорном ведре сыщик тоже не обнаружил. После того, как закончили обыск и установили наблюдение, Борк отпустил эту группу и поехал на помощь к той бригаде, которая перебирала мусор.
  
  Отряд новоявленных "бомжей" облепил то место, на которое показал водитель мусоровоза, и ловко орудовал длинными металлическими крючками, растаскивая и отбрасывая ненужный мусор. Через полтора часа с начала поиска стало понятно, что нужных вещей им не найти.
  "Вот жук, - усмехнулся Борк. - Он выбросил их в другом месте. Значит, боялся, что одежду и туфли начнут искать. И это лишь подтверждает то, что Герон был в боксе и в салоне машины. Конечно, было бы замечательно найти его туфли. Тогда бы журналисту уже не отвертеться. Но перерыть всю свалку - просто нереально. К тому же бульдозер уже задвинул часть мусора на утилизацию".
  
  Он объявил об окончании поиска, что не могло не вызвать радость на лицах уставших "бомжей". Но она была недолгой, потому как следующим этапом поисковых работ Борк назначил канализацию. И это сообщение привело всю бригаду почти в депрессивное состояние.
  - Один час на обед, час на подготовку и час на дорогу. Итого, через три часа я жду вас в тех. центре "Шарлей", у места пожара.
  Бригада, молча, и без всякого энтузиазма, стала усаживаться в свой микроавтобус, а Борк снова взялся за телефон. Он набрал номер Корвелла и попросил, ответившего ему секретаря, доложить о нём Бернару.
  
  - Алло,- услышал детектив голос Корвелла.
  - Добрый день майстер Корвелл. У меня к вам один вопрос. Во время нашей первой встречи мы договорились, что в интересах следствия вы не будете от меня скрывать ничего, что помогло бы раскрыть это дело. Так вот, теперь мне нужна полная информация о пропавшем рубине.
  После весьма продолжительной паузы Корвелл, наконец, ответил.
  - Хорошо. Приезжайте ко мне домой. Я вас жду.
  
  Спустя полчаса Борк входил в кабинет Бернара в сопровождении секретаря, который, подойдя к столу, отодвинул от него кресло, приглашая детектива занять это место.
  "Всяк сверчок - знай, свой шесток″, - усмехнулся про себя Борк, садясь в предложенное ему кресло.
  Корвелл дождался, когда за секретарём закроется дверь, и спросил:
  - Объясните мне, какая связь между рубином и тем, что произошло с моей дочерью?
  - Дело в том, что я даже не знаю, как классифицировать этот случай. На покушение это не похоже. Во всяком случае, в криминальной практике не было даже похожего преступления, если только кто-нибудь не изобрёл какое-то новое оружие. А, принимая во внимание, что пропали рубин и бриллиант, то это уже можно назвать попыткой ограбления. Если хотели украсть всё колье - то неудавшаяся попытка. А если хотели взять именно рубин - то кому-то вполне удалось это сделать. Есть ещё один вариант - несчастный случай. Из всех известных явлений, такой след могла оставить только шаровая молния. Но откуда она вдруг возникла в салоне машины - не сможет ответить никто. Поэтому меня и заинтересовал рубин - единственная ниточка, которая может куда-нибудь привести.
  - Его нашёл начальник археологической экспедиции в Красных Песках.
  - Там, где произошло землетрясение? - быстро спросил Борк.
  - Совершенно верно, - кивнул Бернар. - Адам и сам чуть не погиб при этом. Уже в больнице он рассказал мне о том, что нашёл рубин в лабиринте среди истлевших костей. Хотя я подозреваю, что археолог говорит не всю правду и этот рубин является частью какой-то композиции. Мои люди постоянно за ним наблюдают, но пока безрезультатно. Может быть, если нам объединить наши усилия, то удастся узнать, что именно нашёл Адам в лабиринте? И найти того, кто искалечил мою дочь.
  - Вполне возможно, - ответил Борк. - Я вот о чём подумал. У вашего ювелира, наверное, остались фотографии пропавшего рубина. Не мог бы он изготовить его точную копию?
  - Хорошо, я поговорю с ним. Но зачем вам это надо?
  - Попробуем поймать археолога на "живца". Если у него вновь окажется рубин, то он, скорее всего, начнёт искать остальное.
  - Я вижу, что не зря начальник управления рекомендовал именно вас. Прекрасный ход.
  - В таком случае сделайте две копии. Одна из них может пригодиться и мне.
  - У вас на примете есть ещё один археолог?
  - Не совсем он археолог, но тоже побывал в районе землетрясения.
  - Это уже интересно! Ладно, будем ловить на двух "живцов". А как вы собираетесь подкинуть камень Адаму?
  - Я с ним встречусь и расскажу, что рубин был у вас и пропал при загадочных обстоятельствах. А теперь я его разыскиваю по вашей просьбе. Как видите, я говорю только правду. Затем узнаем с кем из скупщиков краденого знаком ваш Адам и через этого человека продадим археологу фальшивку.
  - У вас есть знакомые скупщики краденого? И вы не сажаете их в тюрьму? - с ироничной улыбкой спросил Бернар.
  - Управлению нужны всякие люди. А свой человек за линией фронта - просто на вес золота. Я думаю, что такие люди есть и в вашем бизнесе, - парировал Борк.
  - Не пойман - не вор, - усмехнулся Бернар.
  - А кто пойман - тот уже не вор. Во всяком случае, на некоторое время.
  Бернар с улыбкой откинулся на спинку кресла и положил ладони на столешницу, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
  - Я сообщу вам, когда будут готовы копии. До встречи.
  Детектив поднялся с кресла и взял в руки свою кожаную папку.
  - А я сообщу вам, когда узнаю что-нибудь интересное. Всего хорошего.
  
  Пообедав в небольшом ресторанчике, Борк, не спеша, направился в "Шарлей".
  "В Красных Песках, в одном и том же месте, археолог нашёл рубин, а Герон статуэтку. Жаль, что я не расспросил журналиста, при каких обстоятельствах эта фигурка попала к нему в руки. Когда он вернётся в свою квартиру, то надо будет навестить его ещё раз. Посмотрим, что он ответит на вопрос "куда исчезла статуэтка". Чует моё сердце, что газетчик - одно из главных действующих лиц в этой истории".
  
  Вскоре после приезда детектива, к месту сбора подкатил микроавтобус с группой поиска. Все переоделись в резиновые комбинезоны и болотные сапоги. Борк разделил людей на два отряда. Один начал поиск с места пожара, а другой отряд спустился в колодец на той автостоянке, где Герон закончил свою "прогулку".
  К удивлению Борка и к большой радости всей группы, фотоаппарат нашёлся уже через десять минут, в колодце рядом с обгоревшим боксом. Детектив положил находку в пластиковый пакет, поздравил всех с успешным окончанием поисковых работ и отправился в лабораторию. Ему не терпелось узнать, что же было на плёнке.
  
  Благодаря высокой герметичности аппарата, плёнка почти не пострадала. Но на ней были зафиксированы только сцены пожара.
  "И перемотана она лишь на одну треть, - отметил сыщик. - Даже если журналист закрывал крышкой объектив, то перемотка всё равно бы сработала. А если он в темноте вытащил плёнку, а затем, вернувшись из бокса, опять вставил её на место и утопил камеру? Но как он тогда дошёл до колодца на стоянке? Ведь не кошка же он, чтобы видеть в такой темноте! Тем более что до колодца на стоянке путь в несколько раз длиннее. Всё же у него, наверное, был фонарь. Но с фонарём ехать на пожар? Он мог взять его только в том случае, если знал заранее в каком боксе стоит машина и что добираться до неё нужно будет по канализации.
  И он стоял рядом с колодцем, выжидая удобный случай? А если бы он не успел туда прыгнуть? Не слишком ли большой риск? Да и откуда Герон мог знать, когда произойдёт взрыв? А почему он не мог спуститься в канал через другой колодец? Неужели знал, что находится под наблюдением? Но если журналист специально разыграл весь этот спектакль - то он великий артист. Ведь Герон опалил волосы, обжёг руки и вообще мог сломать себе шею, когда прыгнул в колодец. Но он всё-таки сделал это. И он был в салоне машины.
  А может это лишь совпадение, и в канализации был кто-то ещё? Но зачем тогда журналист с такими предосторожностями избавился от грязной одежды? Ах, как сейчас не хватает этих туфель! Всё сразу бы стало ясно. Какой же ценностью должна обладать вещь, чтобы ради неё идти на такой риск? Даже если в машине был этот рубин, ведь не дороже он человеческой жизни. Впрочем, у каждого свои ценности в жизни. Когда будет готова копия камня, то нужно проверить, как он входит в ту лунку под сидением. Вот тогда и узнаю, был там рубин или нет".
  
  Борк сидел за столом, и устало массировал кончиками пальцев лоб, виски и глаза. Он чувствовал, что загадки в новом деле только начинаются и ему потребуется приложить максимум своих усилий, чтобы распутать этот клубок.
  
  
  
  Глава 14
  
  Утром в главном Храме поднялся переполох - перестала светиться одна из шести звёзд на золотом обруче, венчающим голову большой статуи Нарфея. Они всегда горели ровным мерцающим светом, и через каждый час одна из них вспыхивала ярким огоньком, который отражался на гранях священного шара в руках бога.
   Сабур помнил то время, когда на границе стояли высокие столбы с кристаллами и звёзды зажигались одна за другой, пробегая по обручу блестящей змейкой. После Великой бури остались лишь шесть стражей. Им не страшны ураганы и смерчи, потому что они надёжно спрятаны в своих тайных часовнях. Так же как и раньше они посылали сигналы в храм, каждый в своё время, но связи между собой у них уже не было.
  
  Когда погасла звезда на обруче, Сабур почти физически ощутил то возмущение, которое шло с границы. Он поднялся под купол в часовню и стал глядеть в волшебное зеркало. Сабур увидел скалистую гряду на границе песков. Там метались испуганные люди, под ногами которых тряслась и дыбилась земля. Именно в этом месте находился алтарь одного из стражей.
  Архиепископ приказал святым отцам узнать, что произошло в часовне стража на границе. Хотя сам уже понял, что кто-то вынул из рук статуэтки священный шар и тем самым нарушил баланс природных сил, который страж поддерживал и охранял.
  
  Святым отцам и некоторым жрецам не нужно было ходить по тоннелям. Обладая способностью левитации, они могли летать в них с большой скоростью. Вернувшийся к обеду посланник, сообщил о том, что кто-то проник в часовню и похитил стража. Вор сумел не прикоснуться к алтарю, иначе он остался бы там навсегда.
  Сабур пришёл в ярость. Вор осквернил священное место, украл стража и вынул шар из его рук, и при этом он знал, как опасно приближаться к алтарю. Неужели это был кто-то из его народа? В это трудно было поверить. Но кто бы это ни был, он должен быть наказан, и Сабур поднял вихри и смерчи, направляя их в сторону границы.
  
  Когда закончилась буря, архиепископ снова заглянул в зеркало, и убедился, что от присутствия людей не осталось и следа. Теперь он будет посылать туда ураган всякий раз, как только заметит там людей. И так будет продолжаться до тех пор, пока страж и шар не вернутся на своё место.
  
  Сабур не боялся потерять эти реликвии. Жрецы найдут их под землёй или под водой на любой глубине. А сломать, расколоть или распилить ни то и ни другое было просто невозможно. Священные шары, стражей, кристаллы, волшебное зеркало и многое другое создал когда-то сам Нарфей. И не было на этой планете силы, которая могла бы эти вещи разрушить или причинить им вред. Они исчезнут лишь тогда, когда Дагона нырнёт в "чёрную дыру".
  
  Обладая способностями, о которых не подозревали даже святые отцы, Сабур мог легко отыскать пропавшие реликвии в тот же день. Но его сознание жило уже другими категориями и не опускалось до мирской суеты. Проникнув в прошлое и будущее, он осознал смысл бытия. И теперь его душа стремилась к другим вершинам, туда, где архиепископ был ещё только учеником, познающим первые законы Вселенной. А здесь, на Дагоне, пусть всем занимаются святые и жрецы. Им тоже нужно тренировать и оттачивать свои способности. Он вмешается лишь в том случае, когда увидит что жрецам не под силу решить эту задачу.
  Сабур спустился к ожидавшим его святым и объявил им свою волю. Они должны сами решить, кого из жрецов послать на поиски стража.
  
  
  
  Глава 15
  
  Гутарлау - местечко с этим названием совсем ещё недавно было небольшим рыбацким посёлком, который с незапамятных времён расположился на берегу озера Панка. Далёкий уголок глухой провинции жил своей тихой и размеренной жизнью до тех пор, пока один из заправил туристического бизнеса не решил построить здесь санаторий. Благодаря рекламе, утверждавшей, что вода, воздух и пляжи озера Панка могут оживить даже мёртвого, сюда устремилась многочисленная толпа горожан, желающих поправить своё здоровье.
  
  Здесь действительно было всё, о чём только может мечтать усталый житель большого каменного муравейника. Покой и тишина, чистый воздух, лечебная вода, лес, горы, прекрасная рыбалка и длинные чистые пляжи, на которых с утра до вечера поджаривают свои тела отдыхающие.
   Озеро было не просто большим - оно было огромным. Стоявшим на берегу, оно казалось морем, особенно когда было неспокойно. Временами на нём начинался настоящий шторм и люди прятались в уютные и тёплые дома, наблюдая оттуда за разбушевавшейся стихией.
  С приходом туристов и курортников посёлок ожил и преобразился. Здесь стали строить новые дороги, магазины, кинотеатры, рестораны и всё то, без чего не может жить городской человек, избалованный цивилизацией. Поток приезжавших сюда на отдых людей не ослабевал круглый год. На зимний период здесь открывались прекрасные горнолыжные трассы, так что курортная лихорадка в Гутарлау почти не прекращалась.
   Зато посёлок потерял самое ценное из того, что имел - покой, тишину и девственную природу, именно то, за чем, собственно говоря, и ехали сюда люди. Конечно, после суеты больших и шумных городов Гутарлау всё равно казался райским уголком. Но для жителей посёлка появление огромной толпы отдыхающих, было, подобно набегу саранчи. И рыбалка стала уже не та, и в лесу почти не осталось охотничьих угодий. Птица, зверь и рыба постепенно уходили из этих мест. И бывшим охотникам и рыбакам приходилось приобретать те профессии, которые им предлагала новая жизнь.
  
  "Хорошо, что строительство пошло в другую сторону, - подумал Герон, проезжая по новым улицам курортного городка. - Отец не любит суеты. Он всегда жил отшельником. Для него охота и рыбалка - это образ жизни, а не развлечение ".
  
  Но вот посёлок остался позади, и журналист вырулил на дорогу, ведущую к отцовскому дому. Всё сразу стало на свои места. Здесь ему был знаком каждый пригорок, каждое дерево. Отсюда он мог идти до самого крыльца с закрытыми глазами. Герон снова почувствовал себя мальчишкой, возвращающимся из школы туда, где было так уютно, спокойно и привычно.
  
  Подъезжая к дому, журналист увидел, что участок вокруг отцовского дома огорожен живой изгородью.
  "Наверное, туристы и здесь бывают. Иначе от кого ему ещё отгораживаться?"
  Берег озера, поросший редким лесом и кустарником, изогнулся в этом месте петлёй, образовав очень живописный залив. Благодаря деревьям и большим валунам, торчавшим из воды перед горловиной залива, ни ветер, ни большие волны во время шторма не могли нарушить его покой и тишину. Диким уткам, прилетавшим сюда каждый год, тоже нравился этот уголок. Но Герон не помнил, ни одного случая, чтобы отец стрелял здесь из ружья. Охотники из посёлка знали это и никогда не нарушали установленное правило. Им и без того хватало угодий. Звери и птицы жили в этом месте как в заповеднике и совсем не боялись людей.
  Дом стоял на пригорке недалеко от воды, в окружении больших деревьев. Отец постоянно очищал этот участок леса, не давая ему зарастать мелким кустарником и высокой травой. Здесь не было поваленных деревьев, пней и коряг. Даже ночью можно было ходить по лесу, не боясь обо что-нибудь споткнуться. Это место и раньше было похоже на парк, а теперь благодаря плотной и зелёной стене живой изгороди сходство ещё более усилилось.
  
  Въезжая в открытые ворота, Герон увидел в оконном проёме отца и помахал ему рукой. Тот поднял в ответ руку и тотчас исчез в глубине дома.
  Закрыв за собой створки ворот, журналист подъехал к крыльцу, на котором уже стоял его отец.
  - Ну, вот и я, - сказал Герон, выбираясь из машины. - Ты больше никого не ждёшь? А то, может быть, я напрасно закрыл ворота?
  - Нет, кроме тебя я никого сегодня не приглашал. А ворота я сейчас пойду закрою на замок.
  - Раньше у нас не было ни замков, ни заборов. Что случилось? Толпа выздоравливающих бегемотов стала топтать нашу лужайку?
  - Вот именно! Мало того, они начали жечь костры и мусорить. Пришлось принимать меры. За те три года, что тебя не было, здесь многое изменилось. Ты, наверное, заметил это, когда проезжал посёлок.
  - Да, он практически неузнаваем. Но неужели вот это небольшое препятствие, - Герон кивнул головой в сторону полоски кустарника, - способно остановить любопытных туристов?
  - Это "небольшое препятствие", - хитро улыбаясь, ответил отец, - способно остановить даже толпу любопытных носорогов. Мой тебе совет - не подходи к изгороди ближе, чем на метр.
  Герон скорчил глупую и недоумённую мину.
  - Там что, подведён электрический ток?
  - Нет, ну что ты. Хотя трудно сказать, что хуже - взяться за оголённые провода или уколоться колючкой такого растения. В народе этот кустарник называют чесоточник, и его шипы содержат вещество, вызывающее приступ чесотки. Яд совершенно безвреден для организма, но пятнадцать минут кошмара обеспечит каждому, кто наткнётся на иголки такого растения. Обычно достаточно одного "сеанса", чтобы человек стал обходить кусты чесоточника за километр.
  - Как же ты его выращивал и подстригал?
  - Пришлось подобрать одежду, которую трудно проколоть даже шилом.
  - Значит, всё же можно пробраться сквозь изгородь?
  - Конечно. Но никто из отдыхающих почему-то не ходит по лесу в костюме пожарника.
  - На тебя в полицию случайно не жаловались?
  - Жаловались. И совсем не случайно! Но я заранее всех предупредил. В лесу и на изгороди закрепил таблички и указатели. Поставил в известность руководство санатория и полицию. А на своей земле я имею право выращивать всё что захочу.
  - Да, видно они тебя достали!
  - Я совсем не против, когда люди гуляют по лесу. Но это же - варвары. Они всё ломают, жгут и оставляют после себя кучи мусора. Слова на них не действуют. Пришлось перейти к телесным наказаниям.
  - И каков результат?
  - Оказалось, что чесотка убедительнее всяких слов. Им даже строительство пришлось направить в другую сторону. А ведь первое время строители приходили ко мне с предложениями купить дом и участок. Предлагали большие деньги.
  - Ты у них наверно как кость в горле?
  - Как колючка в заднице.
  Посмеявшись, они стали переносить вещи Герона.
  - Поставь машину в гараж, - сказал отец, когда они занесли все вещи, - а я пойду закрою ворота, и мы поужинаем. Да, и захвати оттуда дров для камина.
  Герон набрал охапку сухих поленьев и вошёл в дом.
  
  Он не был здесь с того времени, как поступил на работу в "Ежедневные новости". Но в доме ничего не изменилось. Отец никогда не переставлял мебель и редко покупал новые вещи. Он жил в своём, особенном мире и настолько привыкал к окружавшим его предметам, что они становились частичкой его самого. И никто на свете не смог бы заставить его расстаться с ними. Герон даже не знал, сколько лет той или иной вещи в доме. Он помнил только то, что они были здесь всегда. И, трогая их сейчас руками, журналист понял, что они давно стали для него родными. Он с ними родился и вырос, совершенно их не замечая, и лишь после долгой разлуки осознал, как они для него дороги.
  Весь первый этаж состоял из одной большой комнаты. Это была и кухня, и столовая, и гостиная. Небольшое пространство, обозначенное коротким простенком, создававшим лишь видимость отдельного помещения, служило для приготовления пищи. У противоположной от входа стены стоял камин и два мягких кресла. Центр комнаты занимал массивный овальный стол со стульями. Слева от входа начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Там находились две спальные комнаты. Под лестницей стояли два книжных шкафа и большие напольные часы. Голова оленя с ветвистыми рогами, перекрещенные ружья с кинжалом и три картины в резных рамах завершали нехитрый интерьер этого жилища.
  
  Пока Герон разжигал камин, отец стал накрывать на стол. Из открытых кастрюль и сковородок потянулся аппетитный запах приготовленной пищи.
  - Чувствую, что ужин у нас сегодня будет царский, - вдыхая дразнящий аромат, сказал Герон.
  - Должна же закуска соответствовать тем медалям и звёздочкам, которые нарисованы на этой бутылке, - ответил отец, разглядывая привезённый сыном коньяк.
  
  За столом они говорили о местных новостях. О тех изменениях, что произошли за это время, об их общих знакомых, о работе Герона и его жизни в городе. Отец пока не спрашивал о посылке, и Герон решил не торопиться с этим разговором. А когда они, прихватив с собой коньяк, сели у камина и журналист уже собрался спросить об этом отца, тот вдруг настороженно повернул голову к открытому окну, явно к чему-то прислушиваясь.
  - Что там такое? - спросил Герон, глядя на отца.
  - Птицы, - ответил тот. - И они говорят, что в лесу кто-то ходит. Пойдём на второй этаж. Там у меня наблюдательный пункт.
  Они поднялись в спальную комнату отца.
  
  Из неё выходило два окна. Одно на озеро, другое на лес и дорогу в посёлок. У этого окна стояла тренога с укреплённым на ней большим биноклем. Отец покрутил по сторонам биноклем и, отойдя от него, жестом пригласил Герона поглядеть в лес.
  Прильнув к окулярам, тот увидел странную фигуру. Она удалялась от них, корчась и извиваясь всем телом, на ходу расчёсывая руки, шею и туловище. Телосложение мужчины показалось журналисту знакомым, и он наблюдал за пришельцем, пытаясь понять, кто этот человек. Наконец, мужчина повернул голову в сторону их дома. Это был полицейский агент, следивший за Героном в столице.
  
  Герон выпрямился.
  "Ах, Борк. Ну и лиса!" - думал он, глядя на удаляющийся силуэт, который на ходу исполнял танец живота.
  - Этот человек тебе знаком, - понял отец.
  - Я не знаю, как его зовут, но я знаю кто он. И ещё я знаю, кто его сюда послал.
  - Это связано с твоей посылкой, - отец не спрашивал, хотя фраза вполне могла прозвучать как вопрос.
  Герон кивнул головой. Он всё ещё глядел в окно и жалел, что расслабился в дороге, поверив Борку.
  - Я думаю, тебе пришло время обо всём мне рассказать.
  - Да, конечно. Собственно за этим я к тебе и приехал.
  - И правильно сделал. Пойдём греться у камина.
  Они спустились вниз и заняли свои места у огня.
  - Нас никто не может подслушать? - спросил Герон, наливая коньяк в рюмки.
  Отец снова повернулся к раскрытому окну и замер, вслушиваясь в лесные звуки.
  - Нет. Твоему знакомому сейчас совсем не до этого. Он уже далеко отсюда.
  
  Герон стал рассказывать о своих приключениях. О карнавале, о землетрясении, о пожаре, о статуэтке и рубине. Умолчал он лишь о своём двойнике, в существование которого и сам ещё не совсем верил.
  Отец слушал его, глядя на языки пламени в камине, изредка бросая на сына короткие взгляды. Герон, рассказывая эту историю, тоже смотрел на огонь. И, вспоминая эпизод за эпизодом, он поймал себя на том, что снова некоторые моменты видит словно бы стороны. Глазами своего двойника.
  Он замолчал. Его осенила вдруг внезапная догадка. Журналист понял, что ему в это время нужно вспоминать звуки, запахи и все свои ощущения, чтобы двойник вышел из тени!
  
  - Отец, - Герон, наконец, решился задать волнующий его вопрос. - Тебе не кажется что сын у тебя не совсем нормальный?
  - Не волнуйся, - усмехнулся тот. - С головой у тебя всё в порядке. Главное не то, какой ты есть на самом деле. Главное, чтобы люди окружающие тебя не заметили, что ты от них сильно отличаешься. В мире всё условно и относительно. Нужно всего лишь играть по правилам того общества, в котором живёшь. Иначе, будешь выглядеть белой вороной, и тебя объявят вне закона. На костре сжигали не только сумасшедших, но и тех, кого не смогли или не захотели понять. Чтобы быть незаметным в толпе, нужно слиться с ней воедино и не выделяться на общем фоне. Или быть над толпой, вне её досягаемости.
  - Детектив меня в чём-то подозревает, только я пока не пойму в чём.
  - Единственное, за что тебя могут арестовать - это за то, что ты взял камни из машины. Не оставил ли ты там какие-нибудь улики?
  - Я старался этого не делать. Хотя меня ведь никто не учил конспирации, и быть хорошим шпионом.
  - Человека можно научить колоть правильно дрова, и то не всегда. А быть хорошим шпионом научить невозможно - им надо просто родиться. Если тебя до сих пор не арестовали, то это означает, что они или не знают о том, что камни взял ты, или у них недостаточно улик против тебя. Есть и ещё вариант. Сыщик знает или подозревает, что камни взял ты, но не знает, где они сейчас находятся. И он следит за тобой, чтобы с твоей помощью их найти.
  - Чёрт! Выходит, что я сам сюда их и привёл! Шпион из меня весьма паршивый!
  - Не беспокойся. Здесь они ничего не найдут. А спросят тебя о посылке, говори, что выслал мне коньяк и блёсны. Ты не заметил, когда за тобой снова начали следить?
  - Сегодня утром в городе и когда я выехал на автостраду "хвоста" точно не было. А после этого, честно говоря, я и не наблюдал.
  - Ну, ничего. Зато теперь мы знаем, что они здесь. А лес - не город. Спрятаться в нём невозможно. Здесь они у нас как на ладони. А теперь объясни мне, зачем ты взял драгоценности из машины?
  - Я и сам не знаю! Но действовал я тогда не как вор, а скорее, как сыщик. Рубин для меня был вещественным доказательством того, что произошло на карнавале. И, как оказалось, я не ошибся. Рубин и статуэтка в квартире сами соединились в одно целое. Мне кажется, они принадлежат тому человеку в капюшоне. А если это так, то Корвелл по отношению к нему тоже вор. Как назвать вора, который украл у вора?
  - Вор в квадрате, - засмеялся отец. - Ну, хорошо, а зачем ты взял бриллиант?
  - Вот здесь я действительно промахнулся. Он помог понять, как расплавилось колье, и мне, конечно, нужно было оставить его в машине. Но в том состоянии я был просто неспособен что-то анализировать.
  - Ладно, дело сделано. А прошлое нужно вспоминать лишь для того, чтобы думать о будущем. Что ты теперь намерен делать?
  - Я думаю, что мне нужно вернуть вещи их настоящему хозяину. Но кто он такой и как его найти, я пока не знаю. Если это человек в капюшоне, то он может выследить меня быстрее, чем Борк. Ведь он невидимка и умеет притягивать камень на расстоянии. И я не знаю, на что он ещё способен и стоит ли мне его опасаться.
  - Невидимка он, как ты убедился, для всех кроме тебя. А притянуть камень, который уже находится в руках у бога, я думаю, и ему не под силу.
  - Почему ты решил, что это божество? - Герон пристально посмотрел на отца.
  Тот подбросил в камин несколько поленьев, налил в рюмку коньяк и снова сел на своё место.
  - Посмотри внимательно на огонь, - сказал отец после того, как сделал небольшой глоток из рюмки.
  Герон перевёл взгляд на камин.
  
  Языки пламени вырывались из-под новых поленьев, разрастаясь всё с большей силой. Вскоре они стали напоминать ореол из крыльев. Вспыхнувший в центре огонь, внезапно принял форму сидящего человека с сияющим шаром в руках. Это длилось всего несколько мгновений.
  
  - Что это значит? - Герон смотрел на отца широко раскрытыми глазами.
  - Это значит, что тебе предстоит ещё многое узнать, - медленно и тихо произнёс отец. - Но не пытайся понять всё сразу. На это нужно время. Вот, пожалуй, и всё, что я могу тебе сказать!
  Журналист сидел в кресле совершенно сбитый с толку. Он понял, что отец знает многое из того, что Герон пока не в состоянии воспринять. А тон, которым отец произнёс эти слова, давал ясно понять, что сыну придется самому во всём разбираться. Отец лишь будет рядом и поможет в трудную минуту.
  
  - А где сейчас статуэтка? - после долгой паузы спросил Герон.
  - Её здесь нет. Она в надёжном месте. Я думаю, что нам нужно пойти завтра на рыбалку и позволить твоим "друзьям" погостить у нас в доме. Среди твоих вещей нет ничего, что могло бы их заинтересовать?
  - Нет, все вещи новые. От старой одежды я избавился ещё в городе.
  - Тогда давай пожелаем друг другу спокойной ночи. Утро вечера мудренее, - отец встал с кресла. - Я принесу тебе в спальню мазь. Перед сном смажешь ею руки и голову. Она поможет восполнить твои потери.
  
  Уже поднимаясь по лестнице, Герон обернулся к отцу, закрывавшему окно.
  - Скажи, отец. А наш учитель всё ещё живёт в посёлке?
  - Его похоронили в прошлом году, осенью.
  - Он чем-то болел?
  - У него остановилось сердце. Он умер в свой день рождения.
  - Какое это было число? - с замиранием спросил Герон.
  - Двадцать пятое октября, - отец уже закрывал входную дверь.
  Журналист стал медленно подниматься по лестнице.
  
  "Это был не сон! Это был не сон!" - стучало у него в голове.
  "Но почему отец никогда мне об этом не говорил...? Да потому, что даже сейчас он не говорит всего, что знает! Я должен понять всё сам. Другого пути у меня нет".
  В спальне он натёр мазью больные руки и свою свежую лысину. У мази был тонкий и приятный запах. Герон даже не спросил отца, из чего она приготовлена. Аромат дурманил и расслаблял. Журналист закрыл глаза и стал вспоминать свой кошмарный сон.
  
  Начал он с того места, когда вошёл в лес.
  Через некоторое время стали проявляться все запахи и звуки окружавшие его.
  Вот вспорхнул кулик, но Герон уже наблюдал не только за ним, но и за собой, глядя на всё происходящее откуда-то сбоку. Вот мальчишка бросился за птицей через зелёную лужайку и провалился в трясину. Его маленькое тело испуганно и судорожно барахталось в жиже, погружаясь в неё всё больше и больше.
   Время остановилось в тот миг, когда на поверхности болота осталось только лицо, и из открытого рта вырвался этот леденящий кровь вопль. Лицо застыло искажённой маской в окружении болотной жижи. На одной ноте остановился звук. Вся природа вокруг словно окаменела, превратившись в картину, написанную рукой талантливого художника.
  
  Герон не знал, сколько длилась эта пауза. Он чувствовал, что всё происходящее не имеет никакого отношения ко времени. Это мог быть час или два, а могло быть всего лишь одним коротким мгновением.
  Над головой утопающего вдруг появилось светлое пульсирующее облако. Меняя свою форму и переливаясь, оно спускалось к лицу и, подойдя вплотную, стало вливаться в него через открытый рот. Герон почти физически ощутил, как это облако включило в нём какой-то механизм, бездействующий до этого времени. Он почувствовал, как напряглись его мозг и тело. С лица медленно сползла маска ужаса.
  
  Вскоре трясина стала раздвигаться в стороны, пока не образовалась воронка, в центре которой висело в воздухе тело мальчишки. Бессознательное тело начало приподниматься и двигаться в сторону берега.
  Приняв горизонтальное положение, оно мягко и плавно опустилось на твёрдую землю.
   Рот всё ещё был полуоткрыт, и из него стало выходить светлое облако, которое, задержавшись на некоторое время, растворилось в воздухе.
   Мокрое и неподвижное тело Герона лежало на холодной земле до тех пор, пока не прибежал его отец. Сняв с себя куртку, он завернул в неё сына и понёс домой.
  
  
  
  Глава 16
  
  
  Гордон вёл машину на предельной скорости. Управление предупредило дорожную службу и сыщикам дали зелёный свет на всём протяжении трассы. Заметив автомобиль с зажжёнными фарами и проблесковым маяком, все попутные и встречные машины сбавляли скорость и прижимались к обочине.
  
  - Лари, позвони в службу. Узнай, на каком сейчас участке наш журналист.
  Мужчина, сидевший на переднем сидении, снял трубку телефона с панели автомобиля. Набрав номер, он задал этот вопрос дежурному.
  - Парень уже недалеко, - сказал Лари, получив нужную информацию от дежурного и положив трубку телефона на место. - Скоро подъедет к птичьему переходу.
  - Что за птичий переход?
  - Там озёра, а между ними птицы натоптали себе дорожку и ходят к соседям в гости. Вот в этом месте и поставили светофор, чтобы не давить глупых пернатых.
  - А ты откуда это знаешь?
  - Я здесь вырос. А в Брандоре живёт мой старший брат. У него большая ферма. Он разводит овец.
  - А почему ты не остался на ферме?
  - Потому, что не баран, - нараспев произнёс голос с заднего сидения.
  - Фидли, ещё одно такое замечание, и я тебе все рога пообломаю! - Лари искоса посмотрел на молодого парня, лежавшего на заднем сидении.
  - Ну вот. Я его, можно сказать, похвалил, а он почему-то решил обидеться. Гордон, тебе не кажется, что у нашего Лари комплекс? Ему всё время мерещится, что его кто-то хочет обидеть!
  Лари замахнулся левой рукой и попытался ткнуть Фидли кулаком в живот. Но тот был готов к такому повороту событий и успел отскочить в дальний угол машины. Вместо живота насмешника кулак Лари вмялся в заднее сидение автомобиля.
  - Сидите спокойно, - прикрикнул на них Гордон. - У нас бешеная скорость, а вы как дети потасовку устроили. Вам что, жить надоело?
  Лари показал кулак улыбающемуся Фидли. В ответ тот скорчил обезьянью рожу и затряс головой.
  
  - Вчера этот журналист сильно петлял по городу. Мне кажется, он заметил, что мы его ведём, - Гордон потянулся за сигаретой.
  - Угу, - кивнул головой Фидли, - потому журналист и прыгнул в колодец.
  - Честно говоря, я до сих пор не пойму, как ему это удалось сделать, - прикуривая, сказал Гордон. - Я в это время глядел на него достаточно пристально. Он исчез в тот момент, когда раздался взрыв.
  - А может, он знал, когда произойдёт взрыв, - Лари поглядел на Гордона, - и заранее к этому приготовился?
  - Конечно, Лари, - убеждённо воскликнул Фидли. - Он подложил под цистерну радиоуправляемую бомбу и пошёл поболтать с пожарником!
  Лари хмуро скосил глаза на заднее сидение.
  - За каким хреном Борку сдался этот журналист? - неизвестно кому задал вопрос Лари. - Он что, кого-то убил или ограбил?
  - Лари, это - шпион. Сто процентов, - ответил ему Фидли. - Ты заметил, как он вчера менял грим?
  - Да, - усмехнулся Гордон, - вид у него после пожара был экзотический. Но Борку он для чего-то нужен. Нам приказано следить за ним и днём и ночью. Так что приготовьтесь - придется работать и по ночам.
  - А в канализацию он больше прыгать не будет? - спросил Фидли у Гордона, как будто тот знал всё наперёд. - Я туда за ним не полезу. У меня аллергия на такой запах.
  - У тебя аллергия на всё, кроме баб и выпивки, - заметил Лари.
  Фидли ответил ему широкой улыбкой.
  - Чёрт его знает, куда он полезет, - Гордон стряхнул пепел в чуть приоткрытое окно. - Парень вертлявый, как угорь. За ним очень трудно следить. Вчера мы прокололись, оставив без внимания его машину.
  - Но мы искали его труп, - напомнил Фидли.
  - Да. А этот "труп" уехал на своей машине в неизвестном направлении, - подвёл итог Лари.
  - Нам нужно менять тактику, - сказал Гордон. - Сельская местность и столичный город - две разные вещи. Я взял рации и нам нужно разделиться. Будем наблюдать за ним с разных сторон. Фидли, как только мы его догоним, пересядешь на попутку. Лари, свяжись со службой. Пусть притормозят грузовик, который идёт в Гутарлау.
  - И не забудь их предупредить, чтобы машина была повышенной комфортности, - Фидли опять улёгся на заднем сидении.
  - Специально для тебя они подберут грузовик с дерьмом, - набирая номер телефона, пообещал ему Лари.
  
  Гордон усмехнулся. Он давно знал этих парней. Они всегда были вместе и, вероятно потому, что прекрасно дополняли друг друга. Лари - рослый, крепкий и немного флегматичный. Типичный сельский парень из провинциальной глубинки. Фидли - худой и щуплый, но очень подвижный и пронырливый. Он уступал Лари в силе, зато был ловок и увёртлив. И, как многие столичные жители, говорлив и ехиден.
  
  - Лари, ты был когда-нибудь в Гутарлау? - спросил его Гордон, когда тот положил телефонную трубку.
  - Да, пару раз ездил туда с братом на рыбалку. Но это было до того, как там устроили курорт.
  - И что оно из себя представляет?
  - Не знаю как сейчас, а раньше это был небольшой рыбацкий посёлок. Маленькая церковь, два или три магазинчика, школа и бар. Тихое и спокойное место. Но рыбалка и охота там просто исключительная.
  - И ты, конечно же, поймал там во-от такую рыбину! - развёл руками Фидли.
   Лари тяжело вздохнул, и устало покачал головой.
  - Не забывайте о том, - Гордон затушил сигарету, - что журналист родился и вырос в Гутарлау. Он прекрасно знает эту местность. И, кроме того, у него там много друзей и знакомых. А следить за ним надо осторожно, чтобы не спугнуть. Хорошо, что сейчас на Панка много курортников: будем маскироваться под отдыхающих.
  - В такой одежде? - Фидли принял вертикальное положение. - Гордон, ты не мог сказать об этом раньше?
  - Одежду, и всё что нам необходимо, купим на месте. Борк не дал мне ни одной минуты на сборы.
  
  Впереди на обочине показались патрульная машина с включёнными огнями и большой рефрижератор.
  - Фидли, ну вот как ты и просил, - Гордон выключил скорость и начал притормаживать. - Холодильник в такую жару - вещь просто незаменимая.
  Лари довольно захохотал.
  - Эх, Лари. Ты снова перестарался, - Фидли пристегнул к поясу рацию. - Ну, куда мне одному столько? Пойдём со мной. Я буду наблюдать из кабины, а ты из кузова.
  - Выходи, турист, - Лари обернулся к приятелю, который уже открывал дверь машины. - Шагай веселей, а то замёрзнешь!
  
  Прошло совсем немного времени и сыщики уже спускались в долину с птичьим переходом. Светофор моргнул красным глазом и переключился на зелёный свет. Машины, стоявшие у перехода, начали медленно набирать скорость.
  - Лари, возьми-ка бинокль. Посмотри, где там наш объект.
  Тот принялся разглядывать идущие впереди машины.
  - Вот он, - сказал, наконец, Лари. - И мне кажется, что он собирается остановиться.
  - Вот чёрт. Слишком близко подъехали - придется его обойти. Скажи Фидли, чтобы он притормозил рефрижератор на пригорке.
  Они проехали мимо стоявшей на обочине машины Герона.
  
  - Вот отсюда мы его и будем разглядывать, - Гордон свернул на просёлочную дорогу, идущую вдоль берега озера.
  - Чем занят наш шпион? - спросил он у Лари, который всё это время не прекращал наблюдать за журналистом.
  - Парень, кажется, хочет искупаться, - ответил тот. - Он разделся и собирается нырнуть в озеро.
  - Дай-ка посмотрю, - Гордон взял бинокль. - Да он уже выскочил из воды. Слушай, а что это за мужик в шляпе и с палкой стоит рядом с его машиной?
  Лари снова посмотрел в бинокль.
  - Откуда он взялся? Там никого не было! Журналист был один, когда раздевался и шёл к воде.
  - А когда мы его объезжали? В машине кто-нибудь сидел?
  - Да нет же! Если только этот мужик не в багажнике ехал. А кроме газетчика у перехода никто больше и не останавливался.
  - Что же он, из-под земли, что ли вырос?
  - Может это рыбак? Лежал на берегу в траве. Поэтому мы его и не видели.
  - Возможно, - Гордон опять взял в руки бинокль. - Он что-то налил журналисту, а тот весь скорчился, как будто замёрз.
  - Там же холодные ключи, - захохотал Лари. - В этом месте купаются только "моржи".
  - Такая холодная вода?
  - Холоднее, чем в проруби. Этот рыбак, наверное, из Брандоры. Подошёл посмотреть, как будет купаться "морж".
  - Ну-ка посмотри. Может, ты знаешь этого рыбака?
  Лари долго вглядывался в фигуру незнакомца.
  - Далековато, - сказал он, наконец, - но мне кажется, что я его вижу, впервые. Хотя, я ведь не могу знать всех жителей Брандоры.
  - Да, конечно. Что они там делают?
  - Журналист фотографирует рыбака на фоне озера.
  - Вот это уже лучше. Борк найдёт способ забрать у парня плёнку. И тогда мы узнаем кто этот рыбак. Смотри внимательнее. Как бы журналист ему что-нибудь не передал.
  - Нет, он уже садится в машину.
  Гордон взял рацию.
  - Фидли, поезжай за нашим приятелем. Только не обгоняй его.
  
  Гордон уже разворачивал машину, когда Герон проехал мимо них по автостраде.
  - Слушай, Гордон. Давай подъедем к этому рыбаку. Может, я и впрямь его знаю? - предложил Лари.
  - Ладно. Сейчас пропустим Фидли и подъедем.
  Пропустив рефрижератор, они повернули к птичьему переходу.
  
  Остановив машину у места купания Герона, они подошли к берегу озера.
  - Что за хрен? Где рыбак-то? - Гордон недоумённо крутил головой по сторонам.
  - Ты иди по правому берегу, я по левому, - махнул он рукой Лари.
  Они разделились и пошли искать незнакомца в шляпе. Спустя десять минут сыщики встретились у машины.
  - Ни рыбака, ни удочек, ни лодки. Вообще никого и ничего! - сказал Лари, удивлённо разводя руками.
  - И машин-то ведь не было, - сказал Гордон. - Он не мог никуда уехать. Кроме нас, журналиста и рефрижератора никто ещё не проезжал!
  Он бросился к рации.
  - Фидли, вы пассажира у перехода не брали?
  - Нет, мы никого не брали. У нас спецзадание - мы пассажиров не берём.
  - А когда вы проезжали светофор, то на обочине кто-нибудь стоял?
  - Да нет же. Никого там не было. Кого вы потеряли?
  - Ладно, потом объясню, - Гордон положил рацию на место и посмотрел на Лари. - Он мог сесть только в машину журналиста.
  - Гордон, ну я же не слепой! Я хорошо видел, как рыбак стоял на берегу, когда журналист уже ехал по дороге!
  Гордон снова схватил рацию.
  - Фидли, ты хорошо его видишь?
  - Он у меня как на ладони. А что?
  - У него в машине кто-нибудь сидит?
  - Нет, он один. Если только кто-то не залёг на заднее сидение, как это иногда делаю я. Эй, ребята. Наш журналист решил снова остановиться!
  - Не обгоняйте его, Фидли. Он должен постоянно быть в поле твоего зрения. Сообщай мне о каждом его движении, - Гордон повернулся к Лари.
  - Бери в багажнике плед и ложись на пол. Нам нужно подъехать к журналисту очень близко.
  Гордон достал парик и накладные усы. Вскоре он превратился в пожилого мужчину с седыми усами.
  
  Развернув машину, сыщики помчались вслед за Героном. Обойдя рефрижератор, Гордон сбавил скорость и подъехал почти вплотную к стоявшему на обочине автомобилю журналиста. Тот неподвижно сидел, сложив голову и руки на руль и кроме него в салоне машины никого не было.
  
  Лари, во время разговора Гордона с Героном, затаился под пледом. То ли плед был пыльный, то ли Лари уже где-то успел простудиться, но ему страшно захотелось чихнуть. Он зажал пальцами нос и задержал дыхание. Но желание чихнуть от этого меньше не стало.
  "Гордон меня убьёт. Если я сейчас чихну - мне конец!" - с ужасом думал сыщик, из глаз которого уже катились слёзы.
  Наконец, машина тронулась. Лари корчился и терпел ещё, сколько мог. И, в конце концов, не выдержав этой пытки, оглушительно чихнул.
  
  - Чёрт, Лари! Ты другое время для этого не мог выбрать? - Гордон опасливо посмотрел в зеркало заднего вида на машину журналиста. Но она была уже далеко.
  Лари ничего не ответил. Он никогда ещё не получал такого удовольствия от чихания. К тому же, в носу у него всё ещё свербело.
  - Вылезай из укрытия - опасность миновала, - Гордон посмотрел в зеркало на заднее сидение и, увидев лицо встающего с пола Лари, дико захохотал.
  Багрово-красная физиономия Лари, мокрая от слёз, с приоткрытыми веками и закатившимися глазами, выражала состояние абсолютного дебилизма. Лари набрал в лёгкие воздуха и чихнул ещё раз.
  - Я думал, что вот-вот сдохну, - сказал он, вытирая лицо носовым платком. - И надо же было этому случиться именно в такой момент!
  - Ты чуть было не провалил всю операцию, - смеясь, сказал Гордон.
  - Я ведь не специально, Гордон. Если бы ты только знал, какая это пытка! Как ты думаешь, он меня не услышал?
  - Даже если и услышал, то это вполне мог сделать и я. Главное то, что журналист в машине был один! Понимаешь?
  - Бред какой-то! Куда же делся рыбак?
  - Исчез, провалился, растворился, утопился! Я не знаю, куда он ещё мог деться. Но нас с тобой обвели вокруг пальца, как маленьких детей! Вот что теперь говорить Борку? Рассказать всё как есть - подумает, что мы с тобой или перепились, или травкой обкурились. Чуешь, чем это пахнет?
  Лари молчал.
  
  Гордон свернул на просёлочную дорогу и остановился в зарослях кустарника, сквозь который им было видно автостраду.
  - Фидли. Что делает наш репортёр? - нажав кнопку на рации, спросил Гордон.
  - Завёл мотор. Сейчас, наверное, поедет дальше.
  - Держись пока за ним. Если нужно будет, то мы тебя подменим.
  Гордон выключил рацию и стал снимать грим.
  - Ну что, Лари, - посмотрел он на своего помощника. - Что нам делать с этим рыбаком?
  - Слушай, Гордон, - наконец, ответил Лари. - А зачем рассказывать об этом Борку? Рыбак с журналистом просто разговаривали. Ничего друг другу не передавали.
  - Да? А если к Борку попадёт эта плёнка? Он ведь сразу спросит нас, чья это рожа на фотографии! Что тогда ему скажем?
  - Ну и расскажем всё, как было. Только вот о том, что рыбак вдруг куда-то исчез, мне кажется, говорить не стоит. Нам не то, что Борк - Фидли и тот не поверит! Кстати, ему тоже говорить об этом не надо. Слишком уж он болтливый.
  - Да, язык у него, конечно, без костей! Давай-ка забудем, что мы искали этого рыбака. Где он был - там и остался. А мы с тобой поехали за журналистом.
  
  Некоторое время они сидели молча. Гордон курил, а Лари взял бинокль и стал наблюдать за дорогой.
  "С этим журналистом постоянные заморочки, - думал Гордон. - То он исчез на пожаре, то сейчас этот рыбак куда-то пропал. А что будет на озере - одному богу известно".
  
  - Вот он, - Лари подал Гордону бинокль. - Не похоже, чтобы парень куда-то торопился.
  "Да, так едут люди, которые хотят осмотреться и полюбоваться окрестностями. Но он смотрит прямо перед собой и не крутит головой по сторонам, - Гордон внимательно вглядывался в бинокль. - А может, его кто-то должен догнать. И у них перед Брандорой назначена встреча?"
  
  - Гордон, - послышался из рации голос Фидли. - Он, что там, уснул, что ли? Мы везём скоропортящиеся продукты и давно уже выбились из графика. Свен волнуется, что ему нагорит за это дело.
  - Не переживай, Свен, - обратился Гордон к водителю рефрижератора. - Ты выполняешь ответственное поручение Полицейского Управления. И не несёшь никакой ответственности за последствия. Мы оформим тебе все необходимые оправдательные документы.
  Гордон отключил рацию и посмотрел на Лари.
  - Позвони в Брандору. Пусть служба подберёт нам другой грузовик, который не очень торопиться в Гутарлау, - он отдал бинокль Лари и завёл двигатель. - И посмотри по карте, сколько ещё километров до города.
  - Я тебе и без карты это скажу, - Лари положил бинокль в футляр и снял трубку телефона. - До центра города ровно пятнадцать километров.
  
  Гордон вывел машину из укрытия и, не спеша, поехал вслед за Героном и рефрижератором.
  - Может быть, журналист остановиться пообедать в городе? - мечтательно произнёс Лари.
  - А ты о ком беспокоишься? О нём или о себе? - улыбнулся Гордон.
  - Он меня и вчера без обеда оставил! Я весь день пирожки на ходу жевал.
  - Работа такая, - изменив голос, с хрипотой произнёс Гордон, и оба сыщика засмеялись.
  - Гордон, газетчик опять тормозит! - завизжала рация голосом Фидли.
  - Тьфу. Да чтобы он сдох! - Гордон взял рацию. - Фидли, мы за ним последим, а вы езжайте в Брандору. Там тебе подобрали другую машину. Напиши Свену сопроводительную записку и пусть служба поставит на неё свою печать. Дождись нас на выезде из города и поедешь первым.
  
  Лари опять взялся за бинокль.
  - Вижу журналиста, - вскоре воскликнул он. - Машину останавливать он не стал и снова набирает скорость. Может, он нас уже вычислил?
  - Чёрт его знает, - Гордон прибавил скорость. - Он вчера по городу петлял словно заяц, и сегодня ведёт себя, как ненормальный.
  
  Пообедали полицейские агенты в том же ресторане, что и Герон, заняв столик в противоположном углу. Гордон незаметно, но очень внимательно наблюдал за объектом, пытаясь понять, заметил журналист за собой слежку или нет. Но тот вёл себя совершенно непринуждённо и естественно. И, в конце концов, старший сыщик успокоился.
  
  Остаток пути до Гутарлау они проехали без приключений, и Фидли снова пересел в машину Гордона.
  - Ну, так кого вы потеряли на озере? - удобнее устраиваясь на заднем сидении, спросил Фидли.
  - Никого мы там не теряли, - лениво и равнодушно ответил Гордон, доставая сигарету. - Журналист на берегу разговаривал с каким-то рыбаком, и мы подумали, что этот рыболов попросил вас или репортёра довезти его до города.
  - И что, журналист его тоже не брал?
  - Нет, не брал. Наверное, этот рыбак залёг где-нибудь в траве рядом со своими удочками.
  
  Вслушиваясь в разговор, Лари крутил головой по сторонам, делая вид, что разглядывает магазины и рестораны, мимо которых они проезжали.
  - Ну, что Лари. Узнаёшь знакомые места? - спросил Гордон, желая быстрее сменить тему разговора.
  - Какой там узнаёшь! У меня такое впечатление, что я здесь никогда и не был!
  - Верно. Так оно и было. Ты в тот день так надрался, что уже не отличал озера Панка от лужи рядом со своим домом, - объяснил ему Фидли.
  - Гордон, посади его опять в какой-нибудь грузовик, - устало попросил Лари.
  Они уже проехали посёлок и следовали за Героном по лесной дороге.
  - С грузовиком пока подождём. А вот на дерево тебе Фидли, кажется, придётся карабкаться.
  - Зачем это ещё? - нахмурив брови, спросил Фидли.
  - Затем, что ты у нас самый ловкий и самый лёгкий. Видишь, куда нас завёл журналист? Не иначе, как дом его отца стоит в лесу. Поэтому, возьмёшь бинокль, рацию и будешь искать себе хороший наблюдательный пункт. А мы с Лари попробуем подобраться к дому поближе.
  
  Гордон выехал на пригорок и остановился. Отсюда хорошо было видно залив и дом, стоявший среди больших деревьев.
  - Классное место, - цокнул языком Фидли. - Гордон, может, попросимся к старику на постой? Заодно и за сыном приглядим.
  - Забудь об этом, - усмехнулся Гордон. - Борк уже навёл о нём справки в местном отделении и сказал мне, что старик живёт отшельником и никого к себе не пускает.
  - Как? Живёт совсем один? А чем же он занимается?
  - Пугает заблудившихся туристов, - улыбнулся Гордон.
  Фидли и Лари удивлённо и вопросительно посмотрели на своего командира.
  - Эта земля уже давно принадлежит ему. Он объявил её заповедником и не пускает сюда никого из отдыхающих. Этот старик - крепкий орешек. Из-за него даже строительство курортной зоны пришлось направить в другую сторону. Борк предупредил, что с ним надо быть очень осторожным - он может выкинуть любой фортель.
  - Ого, - Фидли покачал головой. - А когда я залезу на дерево, этот божий одуванчик из ружья в меня стрелять не будет? Очень бы не хотелось получить в задницу заряд крупной соли.
  - Старик никогда не нарушает закон, поэтому с ним и не могут справиться. Так что можешь сидеть на дереве спокойно.
  - А если он меня сослепу перепутает с каким-нибудь зверем?
  - Фидли, - повернулся к нему Лари. - На медведя ты не похож, а обезьяны в этих местах не водятся.
  - Ты бы лучше о себе подумал! Что касается меня, то я буду сидеть в нейтральной зоне. А вот тебе придётся нарушить границу частной собственности. Там тебя не то, что солью - крупной дробью могут нашпиговать. И всё будет по закону. Ордера на обыск у нас ведь нет.
  - Да, - кивнул головой Гордон. - Ордер на обыск мы получим лишь в том случае, если найдём там вещи, которые ищет Борк. А пока мы действительно вне закона и старик имеет полное право в нас стрелять. Поэтому, при первой же опасности бегите прочь от дома со всех ног.
  - А собака в доме есть? - спросил Лари.
  - Нет. В прошлом году отец журналиста похоронил старого пса, а нового ещё не заводил.
  - А что о нём ещё рассказали Борку? - поинтересовался Фидли.
  - То, что он хороший охотник и прекрасный следопыт. Так что, постарайтесь не оставлять после себя никаких следов.
  - М-да, - протянул Фидли. - Если сынок нам уже второй день голову морочит, то папаша, мне кажется, будет покруче его.
  Они замолчали, глядя на дом, в который им предстояло пробраться.
  
  Заметив что-то, Лари взял в руки бинокль.
  - Что там случилось? - спросил его Фидли.
  - Старик закрывает ворота. А в доме, похоже, разжигают камин.
  - О-о, праздничный ужин, - мечтательно произнёс Фидли. - И по рюмочке за встречу, за здоровье, за присутствующих дам...
  - Каких дам? - Гордон покосился на Фидли. - Старик давно вдовец, а сын пока ещё холостяк.
  - Ну и что? Я тоже холостяк. Но одно другому не мешает.
  - Вот и будешь сегодня по-холостяцки дерево обнимать, - улыбнулся Гордон.
  - Ты будешь обнимать дерево, а старик тебя из ружья трахнет, - захохотал Лари.
  - Что-то ты стал очень разговорчивый? - подозрительно посмотрел на него Фидли. - Посмотрим ещё, из чего старик трахнет тебя.
  - Ну, ладно, - закончив смеяться, сказал Гордон, - уже темнеет. Сейчас спрячем машину и подойдём ближе к дому. Лари, возьми микрофон. Поставишь его на окно и сразу назад. Я зайду с другой стороны и дам тебе знать, если что-то замечу. А ты не забудь взять верёвку, - повернулся он к Фидли, - а то свалишься с дерева и сломаешь себе шею. И следи внимательно за домом. Вдруг старик начнёт стрелять из окна.
  Гордон развернул машину и, съехав с дороги, спрятал её в густом ельнике. Захватив все, что им было нужно, сыщики направились в сторону дома.
  
  В лесу быстро темнело. Лари остановился неподалёку от изгороди, прислонился к дереву и стал ждать сигнала. Из его правого уха торчала капсула наушника соединённая с рацией, а в кармане брюк лежал микрофон с присоской. Благодаря высокой чувствительности, он улавливал звуки по вибрации оконного стекла.
  
  - Я готов, - услышал он голос Фидли.
  - Понял, - ответил Лари, и стал ждать сигнал от Гордона.
  - Лари, можно начинать. Всё спокойно, - подал голос Гордон.
  - Я пошёл, - ответил тот и направился к изгороди.
  
  Высота живой изгороди была не больше полутора метров, и Лари хорошо видел все, что происходит на участке перед домом. Он выбрал место в изгороди, которое показалось ему менее заросшим, и, не отрывая своего взгляда от дома, начал продираться сквозь кустарник. Десятки шипов впились в его тело. Но он, стиснув зубы, продолжал раздвигать сцепившиеся между собой ветки.
  Внезапно по его телу прошла волна дрожи, от которой на лбу выступил пот. И в следующую секунду возник страшный зуд. Он шёл от конечностей и быстро распространялся по всему телу. Сыщика охватило безумное желание чесаться. Он пулей выскочил из кустов и стал корчиться и извиваться, расчёсывая себе всё тело.
  - У-у, - тоскливо и жалобно завыл Лари. Он уже ничего не соображал и кроме желания чесаться, ему хотелось только одного - поскорее уйти от этого места.
  - Сволочь, сволочь, сволочь, - бормотал сыщик единственное слово, не зная даже сам, к кому оно обращено. То ли к кустарнику, то ли к тому человеку, который соорудил из него изгородь.
  
  Первое время Фидли внимательно следил за домом, глядя на него через окуляры полевого бинокля. Он сидел на ветвях старого дуба, обвязавшись для страховки верёвкой, и держал в левой руке рацию, готовый в любую секунду предупредить Лари. В окне дома Фидли хорошо видел двоих мужчин, которые пересаживались из-за стола к камину. Убедившись, что опасности нет, он перевёл взгляд на Лари и недоумённо застыл. Не понимая, что происходит, он вглядывался в телодвижения своего товарища.
   Вскоре Фидли понял, что у несчастного Лари сильный приступ чесотки. А, увидев выражение его лица, Фидли задохнулся от припадка безумного хохота. Он судорожно вцепился в большую ветку, боясь сорваться с дерева. И если бы не страховочная верёвка, то так бы, наверное, и случилось.
  Понимая, что ему нельзя шуметь, Фидли хохотал молча. Он трясся как в лихорадке и бился головой о ветку, за которую держался. Вскоре он пересилил себя и прекратил смеяться. Но, взглянув на танцующую походку Лари и его искажённое гримасой лицо, Фидли снова забился в припадке. Масла в огонь подлил Гордон, который в это время находился за домом и не видел, что происходило с Лари.
  - Фидли, ну как там? Всё в порядке? - прозвучало в правом ухе у Фидли.
  Тот, словно бы отвечая Гордону, согласно закивал головой. Он не мог выдавить из себя ни одного слова и уже начал подвывать, так же как и Лари.
  - Фидли, почему ты молчишь? - встревожено звучал голос Гордона.
  Фидли нажал кнопку рации, но смог выдохнуть только слабое "ы-ы".
  - Лари, что случилось?
  Но Лари давно уже вырвал из уха капсулу, расчёсывая себе голову, и не мог слышать этого вопроса. Бедняга ничего не слышал и почти ничего не видел. Ноги сами несли его прочь от этого жуткого кустарника. А тело натыкалось на встречные деревья.
  У Фидли от смеха свело мышцы живота, и он совершенно обессилил. И всё же он сумел включить рацию и прошептать:
  - Гордон... Отбой... К машине.
  Посидев ещё несколько минут на ветвях, Фидли начал осторожно спускаться вниз, стараясь не вспоминать ни походку Лари, ни выражение его лица.
  
  Гордон выбежал на дорогу и увидел едва заметный в темноте удаляющийся силуэт Лари. Он бросился вслед за ним. Но, не добежав до Лари нескольких метров, остановился. Необычные телодвижения, сопровождаемые стоном и рычанием, насторожили Гордона.
  - Лари, остановись! Ты слышишь меня? Лари!
  С таким же успехом старший сыщик мог бы разговаривать и с деревом.
  Не зная, как ему дальше быть, Гордон медленно пошёл вслед за Лари.
  
  За его спиной раздался хруст сухой ветки - из темноты леса вынырнул запыхавшийся Фидли.
  - Гордон, у него сильная чесотка, - делая после каждого слова передышку, сказал Фидли.
  - Какая чесотка? Отчего она у него?
  - Живая изгородь. Я читал о таком кустарнике. Так и называется - чесоточник. Лари получил приличную дозу этой отравы.
  - Чёрт! Что же теперь делать?
  - Надо тащить его к озеру. Солёная вода поможет нейтрализовать яд.
  - А ты раньше не мог сказать нам об этой гадости?
  - Я же говорю тебе, что я только читал о нём, а вижу это растение впервые.
  Гордон и Фидли подхватили извивающееся тело Лари под руки и потащили к воде.
  
  Добравшись до озера, они вытащили из карманов его одежды документы и толкнули беднягу в воду.
  - Надо его подстраховать, а то ещё захлебнётся ненароком, - торопливо снимая с себя одежду, сказал Фидли.
  Оказавшись в воде, Лари сразу почувствовал облегчение и стал погружаться в неё с головой. Рядом с ним плескался Фидли, сочетая полезное с приятным.
  - Сволочь, - к Лари вернулась способность говорить и соображать. - Я убью этого садовода!
  Фидли захохотал, но, увидев бешеное лицо повернувшегося к нему товарища, поспешно отплыл в сторону.
  Гордон присел на камень и закурил.
  - Один - ноль, - сказал он, выпустив изо рта облако дыма. Но, вспомнив случай на пожаре, добавил. - Хотя нет, два - ноль. У них сильная команда, ребята, и мы можем вылететь из этого турнира.
  - Гордон, мне что-то совсем расхотелось лезть в это осиное гнездо, - натягивая на себя брюки, сказал Фидли. - И Лари, мне кажется, думает точно так же.
  
  Лари молчал. Он разделся прямо в воде и выкинул мокрую и изодранную одежду на берег. Всё его тело было в красных полосах и пятнах. Кое-где кожа была расцарапана до крови.
  - И что ты предлагаешь? - Гордон посмотрел на Фидли, - Отказаться? Это означает уйти в отставку без выходного пособия и пенсии. Или у тебя на примете есть работа лучше?
  Полицейское Управление не только хорошо оплачивало эту работу, но и предоставляло своим служащим большие социальные льготы. Это была одна из самых престижных профессий в обществе.
  - М-да. Любишь кататься - люби и саночки возить, - задумчиво произнёс Фидли и, посмотрев на расцарапанное тело Лари, добавил. - Только вот саночки-то слишком тяжеловаты - не надорваться бы.
  
  - Ну, как, оклемался? - спросил Гордон, выходящего на берег, Лари.
  Тот в ответ только устало махнул рукой и повалился на траву.
  - Вот что, Фидли, - повернулся ко второму агенту Гордон. - Шагай на передовую. А мы сейчас поедем искать Лари одежду. И будь осторожен. Не дай бог у старика бессонница, и он выйдет на тебя поохотиться. Не забывай - у него большой опыт в этом деле. Сообщай мне обо всём, что увидишь и услышишь. Подменю тебя, когда приеду. Пойдём Лари.
  Лари с трудом поднялся на ноги и побрёл вслед за Гордоном к машине.
  
  
  
  Глава 17
  
  В тени старого, развесистого вяза, на деревянной строганной скамье сидел Адам. Его левая нога, закованная в броню гипса, была выставлена вперёд, словно он хотел кому- то подставить подножку. Рядом с ним лежали деревянные костыли, без которых он пока ещё не мог обходиться.
  Археолог неподвижно смотрел в одну точку. Со стороны можно было подумать, что он наблюдает за каким-то зверьком или насекомым, ползущим в траве, и боится спугнуть его неосторожным и резким движением. Но, посмотрев в его остекленевшие глаза, можно было сразу понять, что в этот момент они ничего не замечают вокруг себя. Адам смотрел на траву, но видел перед собой совершенно иную картину. Комната с купольным потолком, каменный алтарь, фигурка бога, протянувшая к нему пустые руки, и всё это на фоне лиц людей погибших в катастрофе.
  
  Это видение преследовало археолога постоянно, днём и ночью. Оно лишило его сна и покоя, и он был не в силах заставить себя думать о чём-то другом. Пронзительный и суровый взгляд бога ясно говорил о том, что Адам совершил преступление и теперь несёт за это наказание, от которого невозможно спрятаться и укрыться. Угрюмый и молчаливый археолог стал похож на высохшую мумию. Родные со страхом и состраданием смотрели на него, не зная, чем ему можно помочь. Он ни с кем не разговаривал. На вопросы, если и отвечал, то лишь движением руки или головы. Пищу принимал плохо, словно по инерции, и всё время о чём-то думал.
  
  Адам давно уже понял, что совершил большую ошибку, сняв фигурку бога с алтаря и вырвав из его рук драгоценный камень. Лучше бы он оставил всё как есть и довольствовался тем, что видел и знал, где находится тайная комната. Пусть это и был бы его самый надёжный тайник. Теперь же, благодаря своему невежеству и страсти коллекционера, он разрушил и потерял то, чего добивался и нашёл с таким трудом. Его ошибка была в том, что он отнёсся к своей находке как к обычной вещи, неодушевлённому предмету, и вторгся в мир ему совсем неведомый. Адам стал виновником землетрясения и гибели людей, а сам не погиб лишь потому, что должен нести наказание за это преступление. Сейчас бы археолог отдал всё на свете, чтобы исправить свою ошибку. Но как это сделать, если всё утеряно и он не может передвигаться без помощи костылей? Если бы он смог найти статуэтку и камень, то с огромной радостью вернул бы их на прежнее место.
  
  Археолога недавно выписали из больницы и, по рекомендации врачей, родственники привезли его сюда - в санаторий на берегу озера Панка, в надежде, что лечебная вода и чистый воздух помогут поправить его здоровье. Адама всю жизнь знали как энергичного и деятельного человека, который ни минуты не мог сидеть без дела. Всегда бодрый, подтянутый и общительный, он заражал своей энергией окружавших его людей. Сейчас же, глядя на него, родные и друзья не могли поверить, что перед ними тот самый Адам. Этот человек изменился и внешне и внутренне, отказавшись от общения с кем бы то ни было. Если он не лежал на кровати с закрытыми глазами, то уходил в дальний угол парка и сидел там, в одиночестве на скамье под большим вязом.
  
  Видение, неизменно стоявшее перед глазами, совсем измучило Адама. Оно преследовало его днём и ночью, и он не знал, как ему от этого избавиться. Не помогали никакие, даже самые сильнодействующие лекарства. Археолог стал бояться, что сойдёт с ума и его увезут в Шестое Управление. Вчера он попросил жену съездить домой и привезти медную книгу из его коллекции. Адаму пришлось рассказать ей, где находится тайник, но у него не было другого выхода. Он надеялся на то, что может быть старинная книга даст ему какой-нибудь совет - ведь она написана этим богом. И больной ухватился за эту мысль, как утопающий за соломинку. Археолог понимал, что Бернар вряд ли поверил в ту басню, которую Адам сочинил для него в больнице. И опасаясь, что за ним ведётся наблюдение, дал жене подробные инструкции, как незаметно доставить в санаторий опасную книгу.
  
  Адам просидел на скамейке до самого ужина, пока за ним не прислали медсестру сообщить, что ему пора идти на ужин.
  "Нужно подчиняться распорядку санатория, - подумал он, - а то на меня и так уже все смотрят, как на ненормального".
  Он встал и, опираясь на костыли, медленно направился к зданию главного корпуса. И хоть ему было совсем не до еды, он всё же заставил себя проглотить котлету и выпить стакан сока. После ужина археолог лёг на кровать в своей комнате и закрыл глаза. На него в упор смотрел сердитый бог. Под его пронзительным взглядом Адам чувствовал себя как кролик перед удавом. Вся его душа корчилась и извивалась, а он смотрел на бога не в силах оторвать взгляд.
  
  Адам открыл глаза, когда услышал скрип двери. В комнату осторожно вошла его жена. Она присела на краешек кровати и положила ему руку на грудь. Он вопросительно и настороженно посмотрел ей в глаза. Увидев, как она кивнула головой, супруг с облегчением накрыл её руку своими иссохшими ладонями.
  До темноты оставалось ещё достаточно времени, поэтому Адам попросил жену взять инвалидную коляску, и они отправились на побережье. Там, вдоль длинного пляжа, выгнувшись дугой, пролегла ровная и широкая пешеходная дорожка. В это время она была совершенно безлюдна, и здесь Адам мог не бояться, что его книгу кто-нибудь увидит. Он сел в коляску и, раскрыв книгу, начал искать молитву о раскаянии в воровстве. Жена стала медленно толкать перед собой коляску, внимательно глядя по сторонам. Она была готова в любой момент подать ему сигнал об опасности.
  
  Со стороны озера дул лёгкий ветерок. Он нёс с собой мягкую прохладу и запах воды. Иризо уже клонилось к закату, освещая лишь верхушки деревьев и горы. Над озером иногда слышался крик чаек.
  
  Адам листал медные страницы, пока не нашёл нужную молитву. Лицо бога неотступно стояло у него перед глазами. Оно проступало на каждой странице и археолог начал читать молитву, глядя богу прямо в глаза. Он действительно во всём давно и искренне раскаялся, поэтому в его голосе и душе не было и тени фальши. Читая слова молитвы, Адам мысленно говорил богу, что он совершил это преступление не по злому умыслу, а только из-за своего незнания и невежества. К концу молитвы лицо бога стало менять своё выражение. Он смотрел теперь на Адама задумчиво и немного устало. Так смотрит на провинившегося ребёнка старый и умудрённый опытом человек. Закончив читать молитву, Адам положил руки на книгу, словно давая клятву, и закрыл глаза.
  Вдруг он увидел как в протянутых руках бога, вспыхнув ярким светом, появился его шар. Видение стало бледнеть и вскоре исчезло. Адам неподвижно сидел в коляске, всё ещё не веря в то, что кошмар закончился. Наконец, он обернулся и посмотрел на жену. Впервые после катастрофы его глаза светились радостью, а на губах была улыбка. Увидев своего прежнего Адама, женщина тихо заплакала.
  
  С этого дня здоровье археолога стало резко улучшаться. У него появился аппетит. Он подолгу со всеми разговаривал, шутил и смеялся. Адам чувствовал себя так, будто родился заново. Он опять радовался жизни и окружающей его природе, но на закате дня обязательно уединялся и читал медную книгу. Археолог выучил наизусть не только спасшую его рассудок молитву. Адам дал себе клятву запомнить всю книгу и с присущей ему настойчивостью и упорством добивался поставленной цели. Он чувствовал, как с каждым днём меняется его сознание и мировоззрение. Многие вещи и понятия приобрели для него совершенно иной смысл.
  Внешне оставаясь прежним Адамом, он медленно превращался в другого человека. С горечью и сожалением археолог вспоминал свою прежнюю страсть. Много лет он потратил на поиски уникальных вещей, чтобы потом снова спрятать их от всего мира. И ради этого ему приходилось лгать, изворачиваться, прятаться и всех подозревать! Но так жили все в этом обществе, и если бы не Нарфей и медная книга, то Адам никогда бы не понял, что в мире существуют другие ценности и понятия, которые очищают душу человека и поднимают его сознание на другой уровень. С этого дня археолог решил, что посвятит весь остаток своей жизни на то, чтобы отыскать и вернуть людям забытого бога.
  
  Конечно, Адам понимал, что это путь бунтарства, и что если он будет кричать об этом на каждом углу, то не доживёт и до следующего дня. Но жить прежней жизнью он уже не мог. Каждый раз, повторяя про себя заповеди и молитвы Нарфея, археолог всё больше понимал и убеждался в том, что люди выбрали для себя неверный путь и миром правит обман, страх и невежество. Все законы и правила, по которым живёт это общество, служат для подавления и контроля, вместо того, чтобы дать человеку возможность обрести истинную свободу.
  
  Адаму очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим открытием. И самым близким для него человеком была его жена Зара. Они теперь каждый вечер гуляли вместе по пустынному пляжу, разговаривая обо всём на свете. В один из таких вечеров Адам и начал разговор на эту тему.
  - Скажи Зара. Ты действительно веришь в бога Армона и во всё то, что говорит наша церковь?
  Супруга пристально посмотрела на мужа. Вопрос был явно провокационный, но он доказывал и то, что степень доверия Адама к жене очень велика. Если бы её муж задал этот вопрос другому человеку, то нет никакой гарантии, что тот не побежал бы в церковь с доносом на Адама.
  - Ты хочешь сказать, что ты в чём-то сомневаешься?
  - Зара. Я, конечно, ценю твоё умение уходить от ответа. Мы все в нашей жизни преуспели в этом искусстве. Но я никогда бы не стал говорить на эту тему с человеком, которому не доверяю целиком и полностью. Я просто хочу разобраться в том, что вижу собственными глазами. Думаю, именно для этого бог наделил нас способностью мыслить. Но если ты мне не доверяешь, то нам лучше не говорить о боге. Это слишком опасная тема.
  - Адам я не знаю, что ощущает человек, который ни во что и ни в кого не верит. В бога я верю лишь постольку, поскольку в него верят все, и другой веры я не знаю. А в тебя я верю потому, что мы прожили вместе больше тридцати лет, и у меня нет никаких оснований тебе не доверять. Можешь говорить всё, что думаешь. Я только боюсь, чтобы ты не начал рассуждать на эту тему с кем-то другим.
  - Ну что ты. Я же не враг сам себе и прекрасно понимаю, где и в какое время мы живём. Но если мы не можем говорить свободно, о чём думаем, значит, мы живём хуже, чем в тюрьме?
  - Не мы с тобой придумали правила этой игры. И я не знаю такого места, где жили бы по другим правилам.
  - Такое место, Зара, было когда-то на Дагоне. Наша церковь утверждает, что бог Армон был и остаётся единственным богом. И о существовании других народов никто из нас тоже не слышал. Но они были. И другие народы, и другие божества. Я в этом уже убедился и у меня достаточно доказательств того, что наша церковь лжёт!
  Зара стала испуганно оглядываться по сторонам.
  - Адам, я тебя умоляю, не говори так громко!
  
  Некоторое время они, молча, шли по дорожке, выложенной из искусственного камня. Первой заговорила Зара.
  - Скажи, зачем тебе всё это надо? Неужели ты не можешь жить так, как живут все остальные?
  - Это - не жизнь. Это - её подобие, суррогат. Такая жизнь недостойна человека, если он хочет считать себя таковым. Жить, постоянно озираясь и знать, что тебя обманывают, обманывают во всём. Разве это нормально? Разве это можно назвать жизнью? Обманутым быть легко, когда не знаешь, что тебя обманули! Представь себе, что на Дагоне когда-то жили люди, которые не обманывали, не воровали и ни на кого не нападали. Вот такие у них были правила!
  - Это ты узнал из медной книги?
  - Да. Я давно уже её нашёл, но прочитать полностью смог только сейчас. Мало того. Я нашёл статую бога Нарфея. Того самого бога, которого почитал этот народ. Но по своему невежеству я натворил кучу бед, из-за которых погибли люди. Да я и сам сошёл бы с ума, если бы не эта медная книга.
  - И что ты теперь намерен делать?
  - Во-первых, я должен исправить свою ошибку и вернуть фигурку бога на прежнее место. Во-вторых, я хочу знать всё об этом народе.
  - Это очень опасно, Адам. Если об этом узнает церковь - она не станет с тобой церемониться.
  - Да, я знаю. Поэтому и хочу тебя предупредить, что за мной давно наблюдают люди Корвелла. И если им станет известно о медной книге или о статуэтке, то на мне можно будет ставить крест. Будь осторожна Зара - моя жизнь и в твоих руках тоже.
  Уже почти стемнело, когда они повернули на дорожку, ведущую в санаторий.
  
  
  Медную книгу Адам выучил наизусть, и Зара увезла её обратно в тайник. Всё так же вечерами они гуляли по пустынному пляжу, и археолог рассказывал жене то, что узнал из этой книги. Он заметил, что с каждым разом Зара всё внимательнее вслушивается в его слова. И вскоре понял, что у него теперь есть единомышленник и он уже не одинок в своей вере. Осознание этого воодушевляло археолога и окрыляло его.
  
  Однажды после обеда, когда Зара ушла в городок за покупками, а он вышел прогуляться в тенистую аллею, Адама догнал молодой мужчина. Одет он был, как и почти все курортники: панама, лёгкая футболка, шорты и спортивные тапочки.
  - Простите, вы - Адам Форст? - обратился к нему незнакомец.
  - Да, - археолог внимательно посмотрел на мужчину, - вы не ошиблись.
  Он никогда прежде не видел этого человека среди отдыхающих.
  "Вероятно, он недавно приехал", - подумал Адам.
  - Позвольте представиться. Корвен Борк, - мужчина показал Адаму полицейское удостоверение.
  - И что же вас ко мне привело? - спросил археолог, скользнув взглядом по пластиковой карточке.
  - Наверное, правильным будет сказать, что я пришёл к вам от имени Бернара Корвелла, поскольку действую в его интересах.
  Адам, молча, и вопросительно смотрел на детектива.
  - Вы, конечно, помните тот рубин, что нашли в лабиринте?
  Адам всё ещё молчал, явно ожидая дальнейшего разъяснения.
  "Не очень-то разговорчивый этот археолог", - подумал Борк.
  - Так вот. Корвелл нашёл его, но камень вновь исчез, причём при загадочных обстоятельствах.
  - Мне об этом Бернар ничего не говорил, - наконец, ответил Адам.
  - Возможно, он просто не успел это сделать.
  - И теперь он нанял вас, чтобы отыскать рубин вновь?
  - Совершенно верно.
  - При каких же обстоятельствах камень исчез на этот раз?
  - Увы! В интересах следствия... дальше по протоколу.
  - Боюсь, что я ничем вам не смогу помочь. Всё что я знал, я рассказал Бернару и добавить к этому мне нечего.
  - Просто мне хотелось бы услышать это от вас. Корвелл мог что-то забыть или не так понять.
  
  Они сели на ближайшую скамейку, и Адам пересказал Борку ту историю, которую придумал для Бернара.
  - А вы уверены, что вас никто не видел, когда вы нашли рубин?
  - Абсолютно! Кроме меня в эту часть лабиринта никто не заходил. Если не считать того, чьи кости остались лежать на земле.
  - А на выходе из лабиринта вы тоже были один?
  - Во всяком случае, я никого не видел. А после того, как выбежал оттуда, я уже и не смог ничего увидеть.
  - Да, конечно, - Борк понимающе кивнул головой. - Огромное вам спасибо за ваш рассказ. И у меня к вам большая просьба - дайте мне знать, если вам станет что-то известно об этом рубине.
  - Хорошо. Только если его не может найти Корвелл и полицейское управление, то мне и подавно этого не сделать.
  - В жизни всякое бывает, - вставая со скамьи, сказал Борк. - До свидания. Желаю вам скорейшего выздоровления!
  - Спасибо. А я желаю вам удачи в ваших поисках. Всего хорошего!
  Адам смотрел вслед удаляющемуся детективу. Здесь было, о чем задуматься!
  
  "Зачем нужно было сыщику ехать такую даль, если всё, что я рассказал, он уже узнал от Бернара? Может он не доверяет Корвеллу? Или хотел проверить мой рассказ? Вдруг я что-нибудь перепутаю или придумаю что-то новое! Хотя, в этой басне не так уж и много подробностей, чтобы можно было что-то перепутать. Говорит, что камень исчез при загадочных обстоятельствах. Что бы это могло означать? Надо позвонить Бернару. Может, он что-нибудь прояснит?"
  Археолог поднялся со скамьи и направился к зданию санатория. Там находились телефоны для отдыхающих.
  
  Дойдя до главной аллеи, он увидел жену. Она шла к нему от центральных ворот с большим пакетом, из которого торчали продукты.
  - Зара, ты опять накупила всякой всячины. Неужели тебе не нравится, как здесь кормят?
  - Я всегда была сладкоежкой. К тому же есть однообразную пищу - выше моих сил. Здесь редко подают фрукты, не говоря уже о конфетах и шоколаде. А ещё я купила кофе, печенье и сыр, без которого ты жить не можешь!
  - Сдаюсь! Я был неправ! Без этих продуктов я действительно могу умереть, - засмеялся Адам. - Зара, а ты случайно не встретила у входа мужчину лет тридцати в бежевой футболке и шортах? У него в руке была кожаная папка.
  - Да, я его видела. Он направлялся к машине, стоявшей у входа. Это что, твой знакомый?
  - Кажется, теперь уже да. Это - сыщик, Зара. Его прислал Корвелл. Запомни его лицо хорошо - он для нас очень опасен. А в машине ещё кто-нибудь находился?
  - За рулём сидел мужчина. Я увидела только его затылок с короткой стрижкой. Кстати, это было не такси. В марках машин я не разбираюсь, но это могу сказать тебе определённо. Номер не запоминала, так как у меня нет такой привычки. Но если это нужно, то с сегодняшнего дня буду делать и это.
  - Тебя нужно отправить на курсы разведчиков, ты - прирождённый шпион!
  - Шпионка, - поправила его Зара. - И это благодаря тому, что у меня такой непоседливый муж.
  - Я хочу позвонить Корвеллу. Не приготовишь ли ты к моему приходу чашечку кофе?
  - Тогда поторопись, если не хочешь пить его холодным.
  
  Желающих разговаривать по телефону, в это время дня всегда было мало, и Адам быстро дозвонился до Корвелла.
  - Алло, Адам. Как твои дела? - услышал он голос Бернара.
  - Пока ещё хромаю. Но в основном я уже почти здоров. Ко мне только что приходил человек из полицейского управления. Он интересовался рубином и сказал, что действует в твоих интересах.
  - Если его фамилия Борк, то это верно.
  - Да, его зовут Корвен Борк. Но он мне сообщил, что камень пропал во второй раз.
  - И это верно. Просто всё произошло слишком быстро. Я уже собирался позвонить тебе о находке, как рубин снова исчез.
  - А как это произошло?
  - Извини Адам. Я дал слово детективу не распространяться на этот счёт. Он говорит, что это может помешать следствию.
  - Да, конечно. Я рассказал всё, что знал. Хотя, честно говоря, не понимаю, зачем ему нужна эта история, когда рубин пропал совершенно в другом месте?
  - Не знаю, Адам. У сыщиков свои методы. Меня тоже не всегда посвящают в детали следствия.
  - Ну, ладно. Остаётся надежда на то, что и в этот раз рубин не исчезнет бесследно.
  - Для этого он слишком заметен. Приезжай ко мне, когда будешь здоров. Мы собираемся организовать ещё одну экспедицию в Пески.
  - Когда это произойдёт?
  - Я не хочу начинать без тебя. Думаю, у тебя есть полное право возглавить и эту экспедицию.
  - Спасибо, Бернар. Я обязательно к тебе приеду. До встречи!
  - До встречи, Адам!
  Археолог положил трубку.
  
  "Новая экспедиция. Если в тот же район, то это связано с рубином. Кстати, у меня появится шанс найти статуэтку, если она всё ещё там. А вдруг это всё ложь, и Бернар с Борком затеяли какую-то игру? Интересно, какую роль они отвели мне?"
  Адам взял костыль и медленно пошёл по аллее.
  
  "У меня слишком мало информации, чтобы делать какие-либо определённые выводы...! Ну, хорошо, начнём всё сначала. Пристальное внимание ко мне в больнице говорит о том, что Бернар знал о рубине и камень был уже у него. Если история с очередной пропажей - ложь, значит, Бернар заподозрил, что камень является лишь частью моей находки. И теперь он хочет узнать, что я ещё нашёл в лабиринте. Может быть, для этого он и хочет организовать вторую экспедицию? Чтобы я сам нашёл для него статуэтку.... Ловко. В таком случае посмотрим, кто кого перехитрит!"
  Адам усмехнулся. Если он найдёт статуэтку, то никто не сможет помешать ему, поставить её на алтарь. Но камень, как вернуть камень?
  "Теперь допустим, что рубин действительно исчез во второй раз. В таком случае, сообщая мне об этом, Бернар хочет, чтобы я тоже принял участие в поиске. А вдруг мне повезёт? Вот тут-то меня и возьмут тёпленьким люди Борка! Да, как ни крути, а я у Бернара с Борком в роли живца".
  
  Археолог остановился и вздохнул полной грудью, ощутив при этом едва уловимый терпкий запах.
  "Ах, чёрт, кофе стынет!" - вспомнил он и поспешил к Заре.
  
  
  
  Глава 18
  
  Герон открыл глаза. За окном уже брезжил рассвет. Скоро поток яркого света хлынет в комнату, высветив на стене переплёт оконной рамы. В лесу был слышен щебет птиц и барабанная дробь дятла. Свежий и чуть влажный воздух проникал сквозь приоткрытое окно. Журналист глубоко вздохнул, с наслаждением впитывая в себя запахи озера и леса, знакомые ему с детства. Он чувствовал себя превосходно и был полон энергии и бодрости. Живительный воздух этого места и стены родного дома восстановили его истраченные силы. Герон посмотрел на будильник. С того момента, как он лёг в кровать, прошло шесть часов.
  
  "Я спал и видел всё это во сне. Впрочем, какая разница, сон это был или явь? Главное - я теперь знаю, что произошло на болоте. Но что это за облако, которое меня спасло? Я наблюдал всё происходящее со стороны, то есть глазами двойника. В этой ситуации он тоже был бессилен изменить ход событий. И лишь когда облако вошло в меня, я почувствовал в себе силы и способность спастись".
  
  Он закрыл глаза и опять попытался вспомнить этот момент. Перед ним медленно, как на фотобумаге, проявлялась картина происходящего. Герон пристально всматривался в это облако. Оно переливалось, меняя форму, и в нём мелькали какие-то едва уловимые образы. Но главное, у журналиста появилось ощущение, что это странное облако ему не чужое. В нём было что-то родное и очень близкое.
  
  Герон вновь открыл глаза. Оказалось, что смотреть глазами двойника нелегко и требует большой затраты энергии. Он почувствовал усталость и в нём сразу проснулся волчий аппетит.
  "Так вот почему вчера после купания я так сильно проголодался! Двойник истратил весь запас моих сил! Интересно, вот я всё время пытаюсь смотреть его глазами, вспоминая своё прошлое в критические моменты. А смогу ли я сделать это сейчас, в настоящее время и в спокойной обстановке?"
  Он снова напрягся, стараясь переключиться на своего воображаемого двойника, но никак не мог увидеть себя со стороны. Перед его глазами была всё также картина на стене, чуть приоткрытое окно, стол с лампой под абажуром и платяной шкаф в углу.
  
  И вдруг он заметил подлетавшую к нему муху. Нет, она не летела - она ползла по воздуху. Скорость её была не больше, чем у гусеницы, ползущей по ветке куста. Герон медленно протянул руку и спокойно взял её двумя пальцами. Муха даже не пыталась уклониться от его руки. Она словно её не замечала. Рассмотрев насекомое вблизи, журналист разжал пальцы, и муха поползла от него вверх и в сторону, явно пытаясь убежать. Он подтолкнул её тыльной стороной ладони и почувствовал, как сквозь пальцы почти со свистом проходит воздух. А муха от такой "помощи" закувыркалась и, оглушённая, стала медленно падать вниз.
  
  Герон расслабился, и сразу на него навалилась усталость и изнеможение. Он чувствовал себя так, будто всю ночь таскал на себе мешки с песком. Каждая клетка его организма кричала: "дайте отдых, дайте пищу". Журналист с трудом поднялся с кровати и как был, в одних трусах, поплёлся на кухню. В таком состоянии его мозг уже не мог ни о чём думать, кроме как о еде, потому что подобного голода и усталости он никогда ещё не испытывал.
  На кухне журналист стал хватать и заталкивать в рот все, что попадало ему на глаза. В этот момент Герон не замечал ничего вокруг себя, даже отца, который стоял за его спиной и тихо смеялся.
  
  - Гера, остановись, - наконец, сказал отец. - Кушать тоже надо уметь. При таком аппетите нельзя есть тяжёлую пищу - она слишком медленно усваивается. На плите стоит куриный бульон. Я думаю, что сейчас тебе нужно именно это.
  Он подошёл к плите и налил из кастрюли бульон в литровую кружку.
  - Вот, выпей, - отец протянул ему большую кружку, - и сходи на поляну. Поброди босиком по росе.
  Герон, почти не отрываясь от кружки, выпил весь бульон. И хотя чувство голода ещё не прошло, он заставил себя выйти из дома. Мелкие камушки и сухие ветки щекотали и покалывали подошвы его ног. За время проживания в городе они отвыкли от такого массажа, а ведь в детстве он носил обувь только тогда, когда ходил в школу. Но вскоре журналист уже не ощущал этого. Его организм быстро вспомнил детские привычки, и он лёгким шагом направился к лесной поляне, которая находилась неподалёку от дома.
  
  Отец ухаживал за этой поляной так, как иной садовник не ухаживает за клумбой с редкими цветами. Она была похожа на зелёный и цветущий ковёр, и в этот утренний час вся блестела от росы. Сделав по ней несколько шагов, Герон почувствовал, как из ног уходит усталость.
   Немного помедлив, он лёг в траву на спину. Холодная и обжигающая волна прошла по всему телу. У него перехватило дыхание, и он быстро перевернулся на живот, получив при этом ещё большую встряску.
  Герон катался по поляне, как бревно, до тех пор, пока тело не перестало ощущать холода росы. Лишь после этого он поднялся и направился к берегу залива. Силы быстро возвращались к нему. Он всё ещё хотел что-нибудь сесть, но чувство сумасшедшего голода уже прошло. Кожа как губка впитывала в себя росу, после которой остался запах травы и цветов.
  "Вместе с росой через поры кожи в организм попадают сок травы и пыльца цветов, - догадался Герон. - Вот почему отец послал меня на поляну. Он определённо знает, что со мной происходит и наблюдает за этим процессом".
  
  Он подошёл к воде, потрогал её ногой и сразу засмеялся:
  "Быстро у меня выработался рефлекс после вчерашней купели!"
  Вода, нагретая вчерашним жарким днём, сегодня утром была похожа на парное молоко. Чистая и прозрачная, она просматривалась на много метров вперёд. Журналист медленно зашёл в воду по пояс, оттолкнулся и нырнул.
  
  Герон всегда плавал с открытыми глазами. В детстве ему нравилось нырять на глубину и, уцепившись за какой-нибудь камень наблюдать, как любопытные рыбы подплывают к тому месту, где он нырнул. Он сидел там столько, сколько мог выдержать, не замечая, что с каждым разом увеличивается время, проведённое под водой.
  Однажды, купаясь с ребятами у рыбацкого причала, Герон принял участие в соревновании на то, кто дольше всех просидит под водой. Свои силы пробовали все, даже взрослые мужчины, но победителем стал он. Герон так долго сидел на дне, что за ним стали нырять и вытаскивать его из воды, испугавшись, что ныряльщик утонул. После этого случая завистники прозвали его "лягушонком". И хоть он и не очень обиделся, но больше, ни с кем в этом не соревновался.
  А вообще-то Герон часто побеждал в различных состязаниях. Он быстрее всех бегал, выше и дальше всех прыгал. Видимо, ежедневные десятикилометровые прогулки в школу и обратно, хорошо натренировали его тело. Не сказать, что он был очень сильный. В классе и среди его друзей были ребята и посильнее, но то, что он был всех выносливее - это точно.
  
  Герон вынырнул на поверхность воды и лёг на спину. Он медленно шевелил руками и ногами, сохраняя тело на плаву. Вода в озере была солёная и благодаря её плотности, лежать на ней было легко и приятно. Восстановив дыхание, журналист стал думать о том, что произошло в его комнате.
  
  "Что же случилось? У меня ускорилась реакция или замедлилось время? А может это одно и то же? Жаль, что я не посмотрел на часы! А впрочем, если муха еле ползла по воздуху, то и секундная стрелка тоже должна замедлить свой ход. Выходит, всё же изменилось время! А если его можно замедлить, то можно и остановить, и повернуть вспять! Больше похоже на бред сумасшедшего. Случись это с кем-то другим - я бы точно крутил пальцем у виска. Кстати, на болоте время тоже остановилось. Значит, я получил двухстороннее воспаление лёгких не потому, что моё тело долго находилось в холодной болотной жиже, а потому, что я долго лежал мокрый на земле".
  Герон перевернулся на живот и поплыл к берегу.
  
  Выйдя из воды, он, как и в детстве, снял с себя мокрые трусы и выжал их, совершенно забыв о том, что поблизости могут находиться люди.
  "Отдыхающие, в такую рань должны ещё спать, - подумал журналист, надевая трусы, - а вот мой "хвост" точно где-то здесь притаился".
  Он мелкой трусцой побежал к дому. Оттуда уже шёл дразнящий запах разогретой пищи.
  
  - Если у меня постоянно будет такой аппетит, - Герон пытался говорить, хотя его рот был полон еды, - то я за два дня уничтожу весь твой годовой запас.
  - Ничего, - смеясь, ответил отец. - Сейчас мы возьмём лодку, удочки и пополним наши закрома.
  - А что говорят птицы? Далеко от нас вчерашний гость?
  - Гости, - поправил его отец. - Один сидит в лесу на дереве. Другой делает вид, что рыбачит у берега. А третий уехал в посёлок на машине.
  - Когда ты успел всё это узнать?
  - Гера, если ты всю жизнь живёшь в лесу, то знаешь его как собственную квартиру. Надеюсь, ты заметил бы троих незнакомцев в своей городской квартире?
  - Да уж, конечно. Там и спрятаться-то негде.
  - Точно так же и в лесу.
  - И давно они здесь?
  - С рассвета. Кстати, если хочешь, то можешь оставить гостям немного еды.
  - Перебьются, - ответил Герон, запихивая в рот очередной кусок. - Они, в отличие от нас, на государственном довольствии. Я бы лучше подсыпал в еду слабительного, чтобы они не только чесались, но и поносили.
  - Мысль, конечно, неплохая, - захохотал отец. - Жаль только, что нельзя этого сделать - они сразу догадаются, что мы их обнаружили и были готовы к обыску в доме. Этим мы навлечём на тебя ещё большее подозрение.
  - Отец, они ведь не только обыщут дом, но и постараются установить здесь всякую подслушивающую и подглядывающую аппаратуру.
  - Скорее всего, так оно и будет, - задумчиво ответил тот. - Вот что. Давай сделаем так. Мы с тобой уедем на остров с ночёвкой и позволим им обыскать дом, но так, чтобы они здесь наследили, и их легко можно было бы найти. А когда вернёмся, то я вызову полицию и предъявлю все улики и приметы "грабителей". Полиция их, конечно, "не найдёт", но зато во второй раз к нам уже никто не полезет.
  - Да, - вздохнул Герон, покачав головой. - У тебя и так полно было хлопот с туристами, а тут ещё и я добавил.
  - Жизнь - это движение. Поэтому, чем больше хлопот, тем больше жизни.
  - А как ты заставишь их наследить здесь? Они же - профессионалы.
  - У нас в посёлке живёт профессионал, которому они и в подмётки не годятся. Помнишь "дядюшку Примуса"?
  
  "Дядюшкой Примусом" звали местного мастера Дадона Праймоса. Он ремонтировал буквально всё. От дырявых кастрюль до сложнейшей электроники. Кроме того, это был гениальный изобретатель и конструктор. Его дом и мастерская были полны всяких удивительных механизмов, которые вытворяли порою черт, знает что. Он автоматизировал все домашние процессы. И даже в местный бар ездил на своём любимом кресле. Когда Праймос сделал это впервые, то вся ребятня бежала за ним, хохоча и улюлюкая. Дадону это надоело, и он нажал на кресле какую-то кнопку. Кресло с шумом выпустило вонючее облако, которое накрыло всю бегущую ораву. Вонь была просто невыносимая. От неё слезились глаза, и выворачивало желудок наизнанку. Этот урок навсегда отбил у мальчишек охоту преследовать Дадона, когда он направлялся в бар или возвращался обратно.
  
  - Конечно, помню, - засмеялся Герон. - Разве его можно забыть?
  - Так вот. Когда началась эта заваруха со строительством, и ко мне полезли непрошеные гости, то я пошёл именно к Дадону. Теперь наш дом - неприступная крепость.
  - Он что, и сюда поставил "вонючку"?
  - И это тоже имеется. Раньше в посёлке не воровали - он был слишком мал для этого. Теперь у Праймоса работы больше, чем достаточно. Чужие люди принесли с собой все "прелести" цивилизации. Кроме системы защиты, Дадон установил в нашем доме и систему слежения, до которой ещё не додумались профессионалы из полицейского управления.
  - Ну, что касается оригинальности, то "Примуса" действительно трудно переплюнуть. Мне теперь даже жалко этих ребят. Они просто не знают, в чей дом хотят забраться. Может их вообще сюда не пускать?
  - Не забывай, что это не частная компания, а Полицейское Управление. Если не дать им сейчас обыскать дом, то потом они это сделают на законном основании, обвинив нас в каком-нибудь преступлении против государства. Я думаю, что такой вариант будет для нас гораздо хуже.
  Герон кивнул головой в знак согласия.
  "Отец очень осторожен, и это притом, что он всю свою жизнь прожил в лесу. А может быть именно поэтому?"
  - Давай собираться в дорогу, - отец встал из-за стола. - Готовь лодку и снасти, а я соберу всё остальное и приготовлю дом.
  
  Спустя полчаса они уже сидели в лодке, и Герон выгребал на вёслах через узкую горловину залива. Невдалеке "рыбачил" "хвост" делая вид, что не обращает на них никакого внимания. Посмотрев на сыщика, Герон улыбнулся.
  "Он ещё не знает, что его ждёт. Если за дело взялся "Примус", то этому парню трудно позавидовать".
  
  - Суши вёсла, - сказал отец, когда они отошли от берега метров на тридцать.
  Герон снял вёсла и положил их на дно лодки. Как только он перебрался на нос, отец завёл лодочный мотор. Двигатель взревел и вытолкнул лопастями мощную струю воды. Лодка, подняв нос и присев на корму, понеслась вперёд.
  Направив лодку вдоль побережья, и они минут пятнадцать шли этим курсом. Затем отец сбросил обороты двигателя и достал бинокль. Убедившись, что за ними никто не следит, он развернул лодку по направлению к острову. Герон взял у него бинокль и время от времени поглядывал в сторону дома, ожидая преследования. Но озеро было совершенно пустынно, если не считать катера спасателей, который курсировал у побережья.
  
  Добравшись до острова, они повернули вдоль его скалистого берега. И как только закончились скалы, отец направил лодку в залив, похожий на тот, у которого стоял их дом, только меньшего размера.
  В глубине залива, где кустарник завис над водой, были устроены мостки. Лодка мягко ткнулась носом в песчаный берег рядом с ними. Закрепив нос и корму, отец с сыном стали переносить на берег вещи. Место для палатки было уже готово. Из земли торчали крепко вбитые колышки, а в нескольких метрах от них устроено кострище, окружённое крупными камнями.
  
  - И часто ты здесь ночуешь?- спросил Герон.
  - Нет. Только тогда, когда нужно сделать большой запас рыбы.
  - Ты никогда не делал больших запасов. Свежая рыба всегда вкуснее лежалой.
  - Я ловлю её не для себя, а продаю в санаторий и рестораны.
  - Да ты с ними не только воюешь, но и торгуешь.
  - Гера, я же тебе сказал, что я не против, чтобы люди отдыхали на природе. Я только хочу, чтобы они при этом не губили её.
  - А другие рыбаки? Они тоже здесь рыбачат?
  - Нас здесь не так уж и много. К тому же, мы давно договорились, где и кому рыбачить и охотиться.
  - А приезжие вам не мешают?
  - Отдыхающие ловят рыбу только ради спортивного интереса. Они если и поймают её, то не знают, что с ней делать дальше. А приезжим браконьерам здесь нет места. Никто не позволит разбойничать на своём участке. Не справится сам - позовёт соседей.
  - Отец, а тебе хватает тех денег, что ты выручаешь от этой торговли?
  Когда Герон начал работать в газете и стал получать вполне приличные деньги, он несколько раз предлагал отцу свою финансовую помощь. Но тот всегда решительно отказывался.
  - Ты опять об этом? Я вполне могу прокормить себя, тебя и ещё несколько человек. Если только у них не будет такого аппетита, как у тебя сегодня утром, - улыбнулся отец.
  - Мне кажется, что мой аппетит и в обед будет не хуже, - Герон погладил свой живот в районе желудка.
  - Тогда давай поставим палатку, и иди собирать хворост для костра. А рыбу мы здесь быстро поймаем.
  
  Рыбалка действительно была отменная. Герон забыл обо всём на свете, когда начал таскать из воды крупную и сильную рыбу, которая сгибала удилище в дугу, пытаясь сорваться с крючка.
  - Ну, довольно, - сказал отец, посмотрев на улов. - Этого вполне достаточно, чтобы утолить даже твой аппетит.
  
  Часть пойманной рыбы пошла на уху. Ещё несколько больших рыбин они начинили специями, закатали в глиняные лепёшки и засыпали горячими углями. Оставшуюся рыбу приготовили, чтобы потом подкоптить в дыму костра. После обеда Герон почувствовал, как его неудержимо клонит в сон. Он расстелил на траве одеяло и едва только накрыл лицо панамой, как тут же уснул.
  
  Журналист проснулся оттого, что кто-то щекотал ему живот. Панама давно съехала набок и, открыв глаза, он увидел перед собой треугольную голову змеи. Из её пасти высовывался и снова исчезал тонкий раздвоенный язык. Это была одна из самых опасных змей в этой местности. От её укуса человек умирал в течение нескольких минут.
  Герон стал переключать своё сознание. Теперь он уже знал, как это делать. Змея видимо почувствовала, как напряглось его тело, и бросилась вперёд. Журналист увидел, как её раскрытая пасть с выставленными кривыми зубами приближается к его лицу. Но и его рука уже неслась наперерез змее. Он успел схватить её за голову, когда она была всего лишь в нескольких сантиметрах от его лица.
  Герон вскочил на ноги с вытянутой вперёд рукой, в которой медленно извивалась змея. От испуга он так сильно сдавил её пальцами, что сразу же задушил, и вскоре её тело верёвкой повисло у него в руке. Журналист знал, что у этой змеи, пожалуй, самая быстрая реакция из всех существ на планете. Ей не хватило сотой, а может и тысячной доли секунды, чтобы его укусить. Всё тело Герона моментально покрылось потом, который буквально брызнул изо всех пор и струйками начал стекать вниз. Он всё ещё стоял со змеёй в руке, когда из кустарника вышел отец.
  Движения отца были заторможены и напоминали замедленную съёмку. Герон закрыл глаза и расслабился. Нахлынувшая усталость многопудовой тяжестью стала давить его к земле, и он в изнеможении опустился на одеяло. Через секунду отец уже тряс его за плечо.
  - Она тебя не укусила?
  Герон открыл глаза и отрицательно покачал головой. Затем он посмотрел на свою руку и разжал пальцы. Тело змеи мягко упало в траву. Отец бросился к своей сумке, достал бутылку с какой-то жидкостью и, плеснув из неё в кружку, поднёс к губам сына.
  - Пей, - резко и властно сказал он.
  Герон выпил всё из кружки и повалился на одеяло.
  
  Когда он снова открыл глаза, был уже вечер. Отец сидел у костра и задумчиво смотрел на огонь, иногда поправляя концом палки горящие сучья. Герону, лежавшему на земле, видны были лишь языки пламени, танцующие над каменным кольцом. И на фоне тёмного неба отец был похож на колдуна, который варит в каменном котле горящее зелье. Герон, прикрытый ещё одним одеялом, не ощущал вечерней прохлады. Тело его было ватным и безжизненным. Голова налилась свинцом и гудела как колокол. Во рту чувствовался привкус тошноты.
   Отец повернул к нему голову.
  - Проснулся? Как себя чувствуешь?
  - Паршиво, как никогда. На меня попал её яд?
  - Нет, ты просто поднял груз, который тебе ещё не под силу.
  Отец опять налил что-то в кружку и молча, подал её Герону. С трудом поднявшись на локте, тот выпил вязкую и горьковатую на вкус жидкость.
  - Что это такое? - спросил он, отдавая, пустую кружку.
  - Этот напиток поможет тебе на время прийти в себя.
  
  Действительно, прошло несколько минут и в голове у Герона перестало гудеть, а к телу вернулась способность двигаться. Он откинул одеяло и сел, стараясь не делать резких движений. Сам себе он казался сосудом из тонкого стекла, который от неосторожного обращения легко мог расколоться.
  - Пойдём, - вставая, сказал отец. - У нас не так уж и много времени.
  Герон взял палку, которую ему подал отец и, опираясь на нее, пошёл вслед за ним по направлению к скалам.
  
  Вскоре они подошли к огромному валуну, лежащему у основания скалы. К большому удивлению сына, отец легко отодвинул этот валун в сторону, открыв проход в пещеру. Когда они вошли внутрь, отец зажёг фонарь и стал светить Герону под ноги, чтобы тот не запнулся о какой-нибудь камень. Сделав плавный зигзаг, проход резко расширился, образовав небольшое помещение, в центре которого на плоском камне стояла статуэтка бога. Отец погасил фонарь, и каменную нишу заполнила темнота. Несколько трещин в скале пропускали вечерний свет, но его было недостаточно, чтобы осветить всё пространство. Несмотря на это темнота стала быстро отступать. К тому же в руках бога начал светиться его шар, словно приветствуя пришедших.
  Отец слегка подтолкнул Герона, как бы давая ему сигнал к действию. Затем подошёл к камню и сел, скрестив ноги, на землю перед богом, оставив место для сына. Тот последовал его примеру, чувствуя, что говорить в такой ситуации совершенно недопустимо.
  
  Несколько минут они неподвижно сидели на полу перед богом. После этой паузы отец осторожно и медленно обхватил ладонями основание статуэтки. Шар в руках бога вспыхнул сильнее и заискрился. Но через минуту пришел в прежнее состояние. Медленно отняв руки от статуэтки и немного подождав, отец коснулся кончиками пальцев колена Герона. Тот понял, что пришла его очередь, и протянул руки к богу.
  Едва его ладони коснулись фигурки, как шар вспыхнул ярким светом, разгораясь всё сильнее и сильнее. Герон почувствовал, как по его телу побежали тёплые волны, снимая с него тяжесть усталости. А в голове у него появился странный шум, похожий на шелест листвы. Шар всё увеличивал своё свечение, и вскоре оно превратилось в сияющее облако, которое целиком поглотило Герона. Глаза его сами собой закрылись. Ему показалось, что он потерял свой вес и парит в воздухе, словно лёгкая пушинка.
  Когда он очнулся, отца рядом уже не было. Герон даже не заметил, когда тот ушёл. Шар светился, как и прежде ровным мягким светом, иногда вспыхивая искрами на гранях. Герон осторожно отнял свои руки от статуэтки. Шар при этом мигнул слабой вспышкой. От прежней тяжести и усталости не осталось и следа. Журналист был бодр, свеж и полон энергии. У него появилось ощущение силы, о которой раньше он и не подозревал.
  Герон поднялся на ноги и, посмотрев ещё немного на бога, повернулся и пошёл к выходу из пещеры. Там его ждал отец.
  
  Странно, но сыну совсем не хотелось задавать отцу вопросы. Тот или своим видом или каким-то другим образом давал понять, что разговаривать ни о чём не нужно. Отец закрыл вход в пещеру, и они отправились в свой лагерь. Над горизонтом появилась светлая полоска.
  "Скоро начнёт светать, - подумал Герон. - Значит, я пробыл в пещере несколько часов".
  
  
  
  Глава 19
  
  Прошло уже три часа с тех пор, как Фидли забрался на ветви старого дуба и продолжил наблюдение за домом Мелвина. Ночью он сменил на этом дереве Лари, которому тоже удалось поспать не больше трёх часов. А сейчас Лари должен был выйти на озеро на резиновой лодке, чтобы оттуда наблюдать за домом. Гордон контролировал дорогу и только что приехал из городка, где договаривался со службой береговой охраны насчёт спасательного катера. Он им будет просто необходим, если Мелвины выйдут на рыбалку. Задача Гордона - следить за ними на озере. А Лари и Фидли в это время должны будут обыскать дом рыбака.
  
  "А если они никуда не пойдут? - подумал Фидли. - Сколько же мне ещё торчать на этом проклятом дереве?"
  Мышцы его давно затекли и одеревенели. Через каждые пятнадцать-двадцать минут он вставал на толстую ветку и делал приседания, держась за страховочную верёвку. При этом сыщик был похож на возбуждённого гиббона, который увидел в ветвях соседнего дерева самку.
  "Какое же это оказывается счастье - просто ходить ногами по земле" - с тоской думал Фидли, растирая одной рукой ноющую задницу.
  Он взял бинокль, заметив, что в доме началось какое-то движение.
  Понаблюдав несколько минут, Фидли включил рацию.
  - Гордон, Лари. Они проснулись. Кажется, начинают готовить себе завтрак.
  - Понял, - ответил Гордон. - Продолжай наблюдение. Лари, ты на месте?
  - Да. Уже забросил удочку, - отозвался тот.
  Фидли повернул свой бинокль в сторону озера. Недалеко от горловины залива, на надувной лодке устроился Лари. Он был одет в брезентовый плащ с поднятым капюшоном. Фидли знал, почему Лари накинул на голову капюшон - всё его лицо было оклеено полосками пластыря. Самое смешное было то, что пластырь оказался разноцветным, и теперь лицо Лари напоминало уродливую маску.
  Когда ночью Фидли пришёл к дубу сменить Лари и увидел, как с дерева спускается какой-то дикарь с воинственной раскраской на лице, то его снова начал душить смех. Но, зная, как крепко тому досталось, и, не желая обидеть своего друга, Фидли сумел сдержаться и с невозмутимым видом принял дежурство.
  
  Он тихонько засмеялся, вспоминая физиономию Лари, и продолжил наблюдение за домом. В этот момент на крыльце появился Герон.
  "Сейчас пойдёт купаться", - увидев журналиста в одних трусах, подумал Фидли.
  Но к его удивлению Герон направился на лесную поляну и стал там кататься по траве.
  - Гордон. Наш газетчик после канализации и проруби совсем рехнулся, - сказал Фидли, включив рацию. - Он катается по траве, как бревно.
  - Зачем? - удивился Гордон.
  - Наверное, к дождю, - помолчав, ответил Фидли.
  - Это что, старинная народная примета?
  - Другого объяснения я не нахожу, - пожал плечами Фидли.
  - Это - то же самое, что и прорубь, - подал голос Лари. - Бодрит и моментально снимает сон.
  - Что же ты раньше молчал? - сказал Фидли. - Мне давно уже пора взбодриться.
  - Вот когда они уйдут из дома, тогда и взбодришься, - сказал Гордон. - Что там ещё видно?
  - Старик готовит завтрак. А его сын уже нырнул в воду, - Фидли переводил взгляд то на дом, то на озеро.
  
  Прошло несколько минут.
  - Ребята. Он что, утонул? - тревожно произнёс Фидли.
  - Что случилось? - спросил Гордон.
  - Журналист до сих пор не вынырнул на поверхность, - сказал Фидли. - Может быть, у него на дне лежит акваланг?
  - А когда бы он успел его туда положить? - спросил Гордон. - Вот если только его отец об этом позаботился.
  - Он вынырнул, - сказал Фидли, - и без акваланга.
  - А может, он через трубку дышал? - предположил Лари.
  - Не было у него в руках ни трубки, ни шланга, - ответил Фидли, - и сейчас нет.
  - Ну, начинаются заморочки, - угрюмо проворчал Лари.
  - Сколько он просидел под водой? - спросил Гордон.
  - Я не засекал время, - ответил Фидли,- но мне кажется, что он побил все мировые рекорды.
  "Уж не прятал ли он на дне то, что мы ищем? - подумал Гордон. - Надо вызвать водолазов и проверить заводь".
  - Фидли. Запомни то место, где вынырнул журналист, - сказал он.
  - Почти на самой середине, - ответил Фидли. - А сейчас он уже плывёт к берегу.
  
  Прошло ещё полчаса и Герон начал носить в лодку вещи и снасти. Фидли снова включил рацию.
  - Гордон. Журналист собирается на рыбалку и мне кажется, что он погрузил в лодку палатку. Значит, он собирается рыбачить, как минимум, целый день, а то и дольше.
  - А где его отец? - спросил Гордон.
  - Он еще не выходил из дома. А если он останется здесь, что тогда?
  - Тогда его вызовут в полицейское отделение, - ответил Гордон, - и продержат там столько, сколько нам нужно.
  - Понятно, - сказал Фидли.
  Для него это означало, что он скоро сможет спуститься на землю и, даст бог, ему больше не придётся карабкаться на этот дуб. Во всяком случае, он на это очень надеялся. Увидев, что старший Мелвин вышел из дома, и закрывает входную дверь, Фидли схватил рацию.
  - Гордон, они уходят оба.
  - Хорошо. Я сейчас сажусь на катер и буду следить за ними на озере. А вы с Лари, как только они отойдут достаточно далеко, отправляйтесь в дом.
  
  Фидли дождался того момента, когда Герон оттолкнул лодку от берега и, освободившись от страховочной верёвки, стал осторожно спускаться вниз. Едва он ступил на землю, как ноги его подкосились и, потеряв равновесие, сыщик упал в траву. Он лежал на земле и наслаждался состоянием полной расслабленности и покоя.
  - Фидли, - загудел в его правом ухе голос Лари. - Они уже далеко. Ты идёшь?
  - Иду, - Фидли с трудом сел на землю.
  Смотав веревку, он положил её вместе с биноклем в холщёвую сумку. Кряхтя, поднялся на ноги и, закинув на плечо ремень сумки, пошёл к берегу, где его ждал Лари.
  
  - Что, никак не мог покинуть это уютное гнёздышко? - улыбаясь, спросил его Лари, когда тот, ковыляя, подошёл к воде.
  Взглянув на лицо своего напарника, Фидли с хохотом снова повалился на землю. Лари недоумённо смотрел на своего хохочущего друга.
  - Не улыбайся больше никому, Лари, - сказал ему сквозь хохот Фидли. - С твоей боевой раскраской это скорее похоже на звериный оскал. Ты сейчас любого можешь сделать заикой.
  Лари перегнулся через борт лодки, пытаясь разглядеть в воде своё отражение. Из воды, покачиваясь и кивая, на него смотрела страшная, разноцветная маска. Он потрогал своё лицо и, убедившись, что это всё же его отражение, со стоном выпрямился.
  - Проклятый старик, - сказал он, всё ещё ощупывая лицо. - Как же он меня изуродовал.
  - Наверное, он решил, что раз ты встал на тропу войны, то и выглядеть должен подобающе, - смеясь, сказал Фидли.
  - Садись в лодку, обезьяна бесхвостая, - протягивая ему весло, сказал Лари. - Нам нужно ещё весь дом осмотреть.
  Фидли забрался в лодку и оттолкнулся веслом от берега. Пока Лари лавировал между камнями в горловине залива, Фидли вызвал по рации Гордона.
  - Как там наши рыбаки, Гордон? Не собираются ли они возвращаться?
  - Нет. Они идут на предельной скорости вдоль берега. Можете спокойно начинать осмотр дома.
  Фидли выключил рацию и положил к себе на колени дорожную сумку. Покопавшись в ней, он вынул оттуда объёмистый футляр, обтянутый чёрной кожей. Это была радость и гордость Фидли - уникальный набор отмычек из очень редкого сплава, который практически невозможно было сломать. Фидли сам готовил для него чертежи и по заказу Полицейского Управления этот набор в единственном экземпляре изготовил секретный оружейный завод.
  
  Именно благодаря страсти Фидли открывать всевозможные замки он и попал на работу в Управление. Его взяли с поличным три года назад, когда он пытался обчистить сейф в одном из богатых домов. Хозяин этого особняка был просто помешан на драгоценностях и приобрёл для своей коллекции сейф, который, по убеждению фирмы-изготовителя, невозможно было взломать. И всё же Фидли выпотрошил этот сундук, и притом, за очень короткое время. Если бы не досадная случайность, то этих двух сумок набитых драгоценностями ему хватило бы на всю оставшуюся жизнь.
  На допросах Фидли наотрез отказался объяснить, каким образом ему удалось вскрыть этот сейф. Он не причинил хитроумному механизму никаких повреждений. А, уходя, не забыл запереть дверь сейфа, изменив при этом его секретный код. Теперь уже ни хозяин, ни сам изготовитель не могли открыть дверь сейфа. На это Фидли и рассчитывал. Прошло бы немало времени, прежде чем сейф открыли бы вновь, и только после этого хозяин узнал бы, что он ограблен.
  Но не судьба. И вот Фидли за решеткой и ему светит десять лет каторжных работ на урановых рудниках. Он, конечно, понимал, что этот приговор означает для него только смерть. Даже если ему очень повезёт, то он вернётся оттуда больным и дряхлым стариком. И Фидли решил играть ва-банк. Он бросил вызов полиции, заявив о том, что для него не существует закрытых дверей и секретных замков. И что он всё равно сбежит, как бы его не охраняли.
  Начальник Управления, услышав об этом, предложил Фидли, шутки ради и в целях эксперимента, открыть двери главного хранилища Казначейства. Чуть больше часа понадобилось Фидли, чтобы обойти все ловушки и отпереть все замки хранилища. Этот эксперимент решил его дальнейшую судьбу. Теперь он служит в Управлении и открывает чужие двери, не опасаясь, что его за это посадят за решетку.
  
  - Прибыли, - сказал Лари, когда нос лодки зашуршал по береговой гальке. - Выгружайся.
  Фидли выскочил из лодки и, подтянув её дальше на берег, закрепил швартовый конец за каменный столб, торчавший в трёх метрах от воды. Этот столб очень заинтересовал агента. Он обошёл его вокруг, а затем, упёршись ногами в землю, попробовал раскачать. Каменный палец даже не шевельнулся. Это означало, что он был врыт в песок не менее чем на две трети своей величины.
  - Решил пободаться со столбом? - посмотрел на него Лари. - Ты я вижу, совсем одичал сидя на дереве.
  - Иди лучше сюда и помоги мне его толкнуть, - Фидли даже не обратил внимания на насмешку Лари, - а потом я тебе всё объясню.
  Они упёрлись вдвоём в столб и попробовали его расшатать, но и это не дало никаких результатов.
  
  -Ну, и что теперь, - спросил Лари, глядя на своего друга.
  - Ты только подумай, Лари. Если мы с тобой вдвоём не смогли даже пошевелить этот камень, значит, он врыт в землю, как минимум на три-четыре метра. Судя по ландшафту это не природное явление, а результат человеческого труда. Представь себе, сколько потребовалось усилий, чтобы вкопать этот столб. Кстати, заметь, что камень природный, а не искусственный.
  - Да каких усилий? - махнул рукой Лари. - Старик пригнал буровую машину, подъёмный кран и за полчаса столб установили.
  - Техника здесь появилась пару лет назад, не больше. Ты сам об этом говорил. А камень стоит давно, и уже весь оброс мхом. Выкопать такую глубокую яму у самой кромки берега просто невозможно - она сразу начнёт заполняться водой. И даже если бы здесь работала буровая установка, то стенки ямы сразу же начали бы размываться и осыпаться. Нет, Лари, этот столб установили каким-то другим способом.
  - Да какая тебе разница? - недоумённо посмотрел на него Лари.
  - А разница в том, что непонятное и необъяснимое всегда пугает и настораживает.
  - Ты стал пуглив и осторожен, как горная коза, - усмехнулся Лари.
  - Зато ты в последнее время прёшь напролом, как носорог. А потом по три часа чешешься.
  От напоминания о кустарнике Лари нахмурился и замахнулся на Фидли кулаком. При этом на его лице появилось комично-свирепое выражение. Фидли, начавший уже понемногу привыкать к новому облику своего друга, увидев эту гримасу, не выдержал и захохотал, даже не пытаясь отреагировать на угрозу.
  
  Лари подождал, пока закончит смеяться его напарник.
  - Если бы ты попал в такую передрягу, то я не стал бы над тобой смеяться, - укорил он Фидли.
  - Не обижайся, Лари, - вздохнув, ответил тот. - Ты же знаешь, я не со зла.
  - Ладно, - устало махнул рукой Лари. - Пойдём в дом.
  
  Подойдя к входной двери, Фидли посмотрел на замок и криво усмехнулся. Он достал из футляра одну из отмычек и через три секунды со словами "добро пожаловать", распахнул дверь настежь. Неожиданно сверху и с боков дверного проёма в сыщиков ударили с шипением и свистом струи вонючего газа. Взломщиков согнуло в три погибели, и они повалились с крыльца как перезрелые орехи. Агенты задыхались, и их тошнило. Из глаз и из носа ручьём хлынула жидкость. А желудок казалось, подступил к самому горлу, пытаясь поскорее освободиться от своего содержимого.
  Для Лари это было уже второе отравление за прошедшие сутки и у него, похоже, начал вырабатываться рефлекс. Он замычал как бык и бросился в сторону озера. Шатаясь и чуть не падая, он стремился к воде, срывая на ходу с себя всю одежду, которая насквозь пропиталась вонючим газом. Вскоре вслед за ним последовал и Фидли.
  
  Минут пятнадцать они барахтались в воде, полоща солёной водой рот, нос и глаза. Наконец, оба выбрались на берег и обессиленные упали на траву. Агенты лежали в полном молчании, которое время от времени нарушалось рвотными спазмами.
  Первым заговорил Лари.
  - Живой? - спросил он, повернув голову в сторону Фидли.
  - Пока ещё не знаю, - ответил тот и, помолчав, добавил. - Хорошее нача...
  Договорить Фидли не успел. Его снова скрутило и, перевернувшись на бок, он задёргался в рвотном приступе. От этих звуков и содроганий Лари сразу замутило. Он отвернулся в противоположную сторону и тоже дёрнулся пару раз, пытаясь очистить давно опустевший желудок. Полоски пластыря на его лице намокли и частично отклеились. И теперь болтались при каждом движении его головы.
  Фидли всё ещё содрогаясь и не в силах встать на ноги, приподнялся на четвереньки и пополз к воде. Ему казалось, что этот кошмар никогда не кончиться. Глаза и нос "медвежатника" распухли и покраснели. Добравшись до воды, он уронил в неё голову и стал пускать пузыри. Солёная вода и на этот раз помогла ослабить действие яда. Приступ тошноты стал понемногу отступать.
  
  - Лари, этот старик нас убьёт, - выползая из воды, сказал Фидли. - Как ты думаешь, что он нам ещё приготовил? Может быть, в доме стоят капканы?
  - Не знаю, - Лари со стоном и кряхтением сел на траву. - Но у нас нет выбора. Нам придётся идти в этот дом.
  Отказаться от выполнения задания, он не мог ни при каких обстоятельствах. Лари был пока единственным работником в семье. Жена нянчила двух маленьких близнецов. Дом с участком, машина, мебель - всё было взято в кредит по льготам Управления. В случае отказа от работы он лишался всего, что имел сейчас, и что может получить в будущем.
  - Впредь нам надо быть осторожнее. Дом небольшой. Старик с сыном ушли, по-видимому, надолго, - он повернулся к Фидли. - Давай, не будем торопиться.
  - Давай, - вздохнул Фидли. - Только дело тут не в спешке. У старика нетрадиционные методы защиты. Не знаешь, что и откуда тебе прилетит в следующее мгновение.
  - Верно, - согласился Лари. - Поэтому нам нужно контролировать каждый свой шаг. Пойдём Фидли.
  
  Они встали и вновь направились к дому. Подхватив с земли свою рубашку, Лари тотчас откинул её в сторону. Она вся пропиталась вонючей отравой и смердела даже на расстоянии.
  - Будем работать в пляжной форме, - усмехнулся Фидли. - А эти тряпки нужно потом сжечь.
  Но рация агентам была просто необходима. Лари задержал дыхание и быстро отцепил её от брючного ремня. И только отойдя на несколько метров, он решился сделать вдох. Увы, чехол рации тоже впитал в себя этот запах и Лари снова начало тошнить. Пришлось отбросить и чехол.
  
  Вскоре они снова стояли перед раскрытой настежь дверью.
  - Добро пожаловать, - уже без энтузиазма повторил Фидли свою недавнюю фразу и добавил, - в кошмар.
  Лари взял палку, стоявшую у крыльца, и стал, словно слепой стучать ею по полу, по дверным косякам и просто размахивать в воздухе, пытаясь обнаружить датчики движения. Затем, сыщики осторожно и по одному вошли в помещение. Остановившись на коврике перед дверью, они стали внимательно разглядывать каждый квадратный метр этой большой комнаты. Внешне всё выглядело вполне спокойно и не предвещало ничего страшного.
  - Иди вслед за мной, пока не обойдём всю комнату, - сказал Лари, постучав и помахав перед собой палкой. - Если со мной что-нибудь случиться, ты, хотя бы сможешь мне помочь, - добавил он, немного погодя.
  Они стали медленно продвигаться по комнате. Обойдя всё помещение и убедившись, что им ничего не угрожает, друзья расслабились.
  
  - Фу, - вздохнул с облегчением Фидли, снимая с себя напряжение. - Сейчас пару минут отдохнём, а потом начнём искать тайник.
  И он с размаху плюхнулся в кресло, стоявшее возле камина. В ту же секунду Лари оглушил истошный вопль его напарника. Тело Фидли, изогнувшись дугой вперёд, пулей вылетело из кресла. Не переставая орать, он обхватил свои ягодицы руками и запрыгал по комнате как взбесившийся кенгуру.
  - Фидли, что с тобой? - закричал Лари, и принялся ловить своего друга.
  Не так-то просто это оказалось сделать. Фидли и без того был ловким и быстрым парнем, а сейчас он вообще летал как ракета.
  
  Наконец, Лари удалось ухватить его за руку. Хотя Фидли при этом не переставал подпрыгивать и вырываться.
  - Да постой ты, - заорал на него Лари. - Дай посмотреть, что у тебя там такое.
  Фидли остановился, но продолжал подвывать и дрожать всем телом. Оттянув руку Фидли от задницы, Лари увидел на ней кровь. Быстро и решительно он сорвал с напарника трусы. На обеих ягодицах под размазанными пятнами крови были видны татуировки тёмно-синего цвета. Красивым, каллиграфическим подчерком с завитушками на каждой ягодице было написано "я вор".
  - Что там, Лари? - дрожащим голосом спросил Фидли.
  - Тебе поставили клеймо, - угрюмо сказал тот.
  - Какое клеймо?
  - Скоро сам увидишь. Подожди, я принесу тебе мокрое полотенце.
  Он побежал на кухню и обильно смочил полотенце холодной водой из водопроводного крана.
  - Приложи к заднице. Будет немного легче, - Лари подал своему другу мокрое полотенце.
  Тот взял полотенце и прижал его руками к ягодицам. Но через две секунды, отбросив полотенце в сторону, он снова заорал и запрыгал. Недоумевая, Лари смотрел то на Фидли, то на полотенце. Внезапно догадавшись, он бросился к крану с водой. Понюхав и попробовав воду, Лари понял, что это насыщенный раствор соли.
  - Вот сволочь, - закричал Лари, и в сердцах ударил кулаком по крану.
  С потолка на него хлынул поток солёного раствора. Все его царапины и болячки обожгло будто огнём. Как ошпаренный он выскочил из кухни и заорал дуэтом с Фидли.
  Совершенно неожиданно Фидли вспомнил, как недавно Герон катался по росе. Он схватил Лари за руку и потащил его из дома. Прибежав на поляну, сыщики тоже стали кататься по траве. Ещё не успевшая высохнуть роса, быстро промыла все их раны.
  Понемногу успокоившись, они затихли лёжа на траве.
  
  Молчание прервал Фидли.
  - Лари, - его голос был мрачным и тоскливым. - Если этот старик не убьёт нас сразу, то мы скоро сойдём с ума.
  Лари сел на траву и обхватил голову руками.
  - Давай хотя бы сделаем вид, что мы тут что-нибудь искали, - наконец, произнёс он.
  - Хорошо, - вздохнул Фидли и стал подниматься на ноги. - Но только помни, что каждая лишняя минута, проведённая в этом доме, может оказаться для нас последней.
  
  Агенты подходили к дому, как к бочке с порохом, на которую какой-то идиот поставил зажженную свечу. Войдя в дом, Фидли первым делом подошёл к зеркалу. Повернувшись к нему спиной и приспустив трусы, он заглянул в него через плечо.
  - Вот гад, - с ненавистью произнёс он. - Мне же теперь ни на пляже, ни в бассейне показываться нельзя. Сразу будут звать полицию.
  Лари тоже взглянул в зеркало на своё отражение.
  - А мне вообще нельзя на людях показываться. Во всяком случае, пока. А ты не расстраивайся. Говорят, что сейчас уже делают операции по удалению татуировок.
  - Делают, - мрачно кивнул Фидли. - Отрежут ползадницы и пришьют кусок свиной кожи. Вот и вся операция.
  Лари вздохнул и отвернулся от зеркала. Он взял свою палку, лежавшую на полу, и подошёл к креслу, в которое недавно уселся Фидли. Одним концом палки агент надавил на сидение и из-под материала показались полые иглы, на остриях которых блестели капельки туши. Лари покачал головой и продолжил осмотр этой странной мебели.
  Фидли подходил к каждой вещи как к ядовитой змее. Все его мышцы были напряжены до предела, и он готов был в любое мгновение отскочить в сторону.
  
  В комнате было не так уж и много предметов, но прошло не меньше часа, прежде чем на первом этаже остался непроверенным только один книжный шкаф.
  Сыщики встали от него по обе стороны, и Лари палкой открыл одну дверцу шкафа. Немного подождав, он проделал ту же операцию и со второй дверцей. Пока ничего не происходило. Помахав палкой и постучав ею по полу, шкафу и полкам с книгами, Лари стал приближаться к книжным полкам.
  В тот момент, когда он сделал последний шаг, из полки, которая находилась на уровне его головы, вылетел деревянный чурбан, замаскированный под корешки книг.
  Удар был точным и молниеносным. Он пришёлся Лари прямо в лоб. Его голова дёрнулась, как у тряпичной куклы, и он стал ничком падать на спину. Фидли бросился к другу, боясь, что тот удариться затылком о пол. Но удержать Лари от падения ему было не под силу - тот был почти в два раза тяжелее Фидли. Зато ему удалось смягчить удар, и они оба упали на пол.
  Это был чистый нокаут.
  Неожиданно проснулась рация, лежавшая на столе. Гордон вызывал Лари. Фидли стал выползать из-под обмякшего тела напарника.
  - Лари, почему ты молчишь? Лари, - надрывался голос Гордона.
  - Лари не может тебе ответить, - Фидли, наконец, взял рацию в руки.
  - Почему? Что случилось?
  - Его отправил в нокаут книжный шкаф.
  - Что ты мелешь, Фидли? Какой нокаут? Какой шкаф?
  - Я говорю то, что вижу. Из книжного шкафа вылетела чурка, размером с двухпудовую гирю, замаскированная под корешки книг. И двинула Лари прямо в лоб. Сейчас он лежит без сознания. Боюсь, как бы он не получил сотрясение мозга.
  - Господи, что у вас там твориться?
  - У нас твориться кошмар, - тихим и отсутствующим голосом сказал Фидли. - Мы не успели осмотреть и полдома, а уже отравлены, исколоты и избиты. В доме полно хитроумных ловушек.
  - Рассказывай всё по порядку, - приказал Гордон.
  - Сначала нас отравили вонючим газом, и мы облевали почти всю территорию этого райского уголка, включая и залив. Затем, мне поставили на заднице клеймо, сделав моментальную татуировку сразу на обеих ягодицах. После этого нам приложили соляные примочки, чтобы мы острее чувствовали свои раны и царапины. И вот теперь книжный шкаф отправил Лари в нокаут.
  Рация молчала. Видимо, Гордон переваривал всё услышанное.
  - В доме что-нибудь нашли? - наконец, спросил старший агент.
  - Ничего, кроме побоев. Остался ещё второй этаж. Если мы, конечно, сможем туда попасть. А где этот гад, который нас изуродовал?
  - Рыбачит на острове. Они поставили палатку и, возможно, останутся здесь ночевать. Всё это время я наблюдал за ними. Но пока не похоже, чтобы кто-то из них собирался что-то прятать. Продолжайте осмотр дома. Может, всё же вам и повезёт.
  - Нам уже повезло, - загробным голосом ответил Фидли.
  - Скоро я пересяду на яхту, - сказал Гордон, пропустив реплику Фидли, - а к вам катер доставит аквалангистов. Осмотрите дно залива.
  - Хорошо. Если мы доживём до этого момента. Лари, вроде бы, начал приходить в себя.
  - Пусть свяжется со мной, когда будет в состоянии говорить.
  
  Рация замолчала. Фидли посмотрел на своего напарника. Тот со стоном переворачивался со спины на бок. На его лбу красовалась огромная синяя шишка.
  "Он похож на умирающего носорога", - без тени насмешки подумал Фидли.
  Наклонившись над Лари, он помог ему сесть на пол.
  - Как твоя голова? - спросил Фидли. - Мозги на бок не съехали?
  - Гудит, как колокол, - ответил тот, обхватив голову руками.
  - Подожди. Я принесу тебе лёд из холодильника.
  Лари испугано замотал руками.
  - Не бойся, - понял Фидли его жест. - Я проверю, чтобы это не оказалось какой-нибудь гадостью.
  Фидли видел лёд, когда осматривал холодильник.
  
  Достав из камеры пластмассовую ячейку со льдом и убедившись, что это действительно лёд, он принёс её Лари. Тот недоверчиво взял один кубик. Понюхал его, лизнул и только после этого приложил к больному месту.
  - Да, - вздохнул Фидли, - запугали нас с тобой крепко. Мы скоро собственной тени бояться начнём.
  Лари молчал. Он взял ещё один кубик льда и стал натирать ими виски и лоб.
  - Я только что говорил с Гордоном. Он просил тебя связаться с ним, когда сможешь разговаривать.
  - Сейчас не могу. Потом, - замотал головой Лари.
  - Скоро он направит сюда аквалангистов, - сказал Фидли. - А нам к этому времени нужно осмотреть второй этаж.
  Лари никак не отреагировал на это сообщение. Он взял уже следующую пару кубиков и продолжал растирать ими свою огромную шишку.
  - Ну, что молчишь, рогоносец? - попытался расшевелить его Фидли.
  Но и это не помогло. Лари закрыл глаза, и казалось, отключился от всего мира. Он монотонно растирал льдом свой лоб, и талая вода стекала по его лицу, образовав на полу маленькую лужицу.
  
  Фидли взял палку и начал толкать ею книги на полках. Оказалось, что в центральной части каждой полки находится замаскированная чурка.
  "Даже если я сяду на пол, то тоже получу по лбу, - догадался Фидли. - Может, как раз здесь и находится тайник? Но как к нему подступиться?"
  Осмотрев внимательно дверцы шкафа, он обнаружил на каждой из них вертикальный ряд отверстий.
  "Это - датчики роста. Будь Лари хоть карликом, удар всё равно пришёлся бы точно в лоб".
  Фидли интересовал уже не тайник, а устройство этого механического боксёра. Он попробовал перекрыть несколько датчиков на одной дверце, но книжный "кулак" стоял на месте. Приглядевшись к полкам, Фидли заметил ещё несколько датчиков, которые находились под каждой чуркой.
  "Три луча пересекаются в одной точке. Когда в ней находится объект, то механизм должен сработать", - размышлял Фидли.
  Дотянувшись одной рукой до книжной полки, он снял с неё одну из книг и поместил в точку пересечения лучей. "Боксёр" не шевелился. Тогда Фидли выдвинул правую ногу и стал нажимать на площадку перед шкафом. Через пару секунд на том уровне, где находилась книга, выдвинулся "кулак" и легонько толкнув её, встал на место. Фидли сразу всё понял.
  "Сила удара зависит от веса и роста подошедшего. Если бы у шкафа стоял ребёнок, то механизм вообще бы не сработал. Но Лари трудно назвать ребёнком, поэтому он и получил по высшей категории".
  Фидли удивлённо покачал головой.
  "Кто бы мог подумать, что в доме этого рыбака установлены такие сложные и хитрые механизмы? Старик с нами просто играет. Если бы он захотел, то мы не смогли бы даже войти сюда. Искать в его доме тайник - занятие совершенно бессмысленное. Мы никогда и ничего здесь не найдём", - понял Фидли.
  Он посмотрел на своего напарника, сидящего на полу всё в той же позе.
  "Поднимусь на второй этаж. Загляну в комнаты. И прочь из этого дома!" - решил Фидли.
  
  Действуя палкой как миноискателем, он начал своё восхождение на второй этаж. Прежде чем подняться на следующую ступень, ему приходилось осматривать на ней каждый квадратный сантиметр. Давить и стучать по ней палкой и каждую секунду с ужасом ожидать, что какой-нибудь механизм выкинет его отсюда, как паршивого кота.
  Альпинист, поднимающийся по отвесной скале, не испытывает того напряжения, которое пришлось выдержать Фидли. Добравшись до площадки второго этажа, он измученный и обессиленный, упал на пол.
  
  - Фидли, ты где? - послышался голос Лари.
  - Я на втором этаже, - ответил Фидли и, ухватившись за перила, поднялся на ноги. - Свяжись с Гордоном и скажи ему, что мы скоро закончим осмотр.
  - А что с книжным шкафом? - спросил Лари.
  - С ним всё в порядке, в отличие от тебя. Я его осмотрел. Не пытайся к нему больше приближаться. Ты для него слишком хорошая "груша".
  Фидли поднял палку и стал осматривать дверь в комнату Герона. Убедившись, что она не заперта, он резко её распахнул и отскочил в сторону. Подождав несколько секунд, он начал медленно приближаться к дверному проёму, не забывая при этом стучать и размахивать палкой.
  Сыщик уже собирался сделать первый шаг, чтобы войти в комнату. Он стоял на пороге, наклонившись вперёд, настороженно рассматривая помещение. Именно в этот момент дверь за ним со свистом захлопнулось. Удар пришёлся как раз по больной заднице. Фидли со страшным криком пролетел по воздуху пару метров и приземлился на середине комнаты. Лари, услышав этот крик, бросился на второй этаж.
  - Что с тобой? - распахнув дверь и увидев своего напарника на полу, спросил Лари.
  - Держи дверь, - закричал Фидли, но было уже поздно.
  Лари успел сделать только пол-оборота, когда массивная дверь шибанула его по плечу и тоже свалила с ног.
  - Всё, - заорал Фидли, стуча кулаками по полу, - я больше не могу. Пусть меня лучше расстреляют.
  Лари молчал. Он лежал на спине и стеклянными глазами смотрел в потолок.
  - Потерпи, Фидли, - дождавшись пока успокоится его друг, сказал Лари. - Осталось совсем немного. Мы должны с тобой всё это выдержать. У нас нет другого выхода.
  
  - Я уверен, что старик с нами просто забавляется, - сказал Фидли, после долгого молчания. - Судя по этим ловушкам, он может расправиться с нами в любой момент. Я нашёл много датчиков в доме, но большая часть из них не действует.
  - Тогда почему же он этого не делает?
  - Наверное, потому, что мы ищем не в том месте. Если бы в доме было что прятать, то он бы задействовал всю систему охраны.
  - Слушай, Фидли, - приподнялся на локте Лари. - А зачем в доме простого рыбака установлена такая сложная система охраны?
  - Помнишь, Гордон рассказывал, как старик бодается с дельцами туристического бизнеса? Там ведь такие акулы, что любого порвут на части. А вот этот рыбак им не по зубам. И мы для него словно малые дети. Отшлёпает по заднице и отпустит на все четыре стороны.
  - Да, похоже на то, что ты прав, - задумчиво сказал Лари. - Но нам нужно отчитаться перед начальством и мы не можем просто так уйти отсюда.
  - Устанавливай микрофоны и телекамеру, - сказал, поднимаясь Фидли, - а я пойду, осмотрю гараж. И будем считать, что на этом наша миссия закончена.
  Лари понял, что его друг принял твёрдое решение.
  - Хорошо, - ответил он. - Только свяжись с Гордоном, когда закончишь с гаражом.
  
  Гараж находился в небольшой и лёгкой пристройке, стоявшей с левой стороны дома. В нём, кроме двух машин, поленницы дров для камина, шкафа с одеждой и электрического двустворчатого ящика с рубильником, ничего не было.
  Осмотрев шкаф, машины и поленницу, Фидли подошёл к металлическому ящику, на котором было нарисована молния и череп с перекрещенными костями. Ящик был довольно объёмистый и высотой почти в два метра. Фидли оглядел его со всех сторон и хотел уже взяться за одну из ручек, чтобы открыть створку и заглянуть внутрь.
  - Назад, - закричал ящик. - Опасно для жизни!
  И между его ручками с треском пролетели длинные голубые искры.
   Фидли отскочил так, как будто его и в самом деле ударило электрическим током.
  - Да пропади оно всё пропадом, - придя в себя, закричал он, глядя на ящик.
  - Вот и хорошо, - тихим и спокойным голосом произнёс электрический шкаф. - Так будет лучше для всех.
  Фидли истерично захохотал и, шатаясь от смеха и перенапряжения, вышел из гаража. Лари уже стоял на крыльце и смотрел на подходящего к нему Фидли.
  
  - Ну что там ещё?- спросил он, когда Фидли перестал смеяться.
  - Говорящий электрический ящик, - усмехнулся тот. - Мы с ним славно побеседовали.
  Лари внимательно посмотрел на своего напарника. Заметив это, Фидли опять захохотал.
  - Ты решил, что я уже умом тронулся? Если хочешь с ним поговорить, то дверь в гараж не заперта. Только не вздумай браться за его ручки. Он, похоже, парень очень серьёзный.
  Фидли был рад, что наконец-то всё закончилось и можно просто лечь на берегу и отдохнуть.
  - Пойду к озеру. Поболтаю с Гордоном, - он взял из рук Лари рацию и пошёл по дорожке к воде.
  
  Лари так и не понял, шутка это была или Фидли говорил серьёзно. Поэтому, немного постояв, он всё же решил сходить в гараж. Ему, конечно, было невдомёк, что ящик был оборудован множеством датчиков, которые определяли не только вес и рост того, кто стоял перед ним, но даже запах, по которому можно было узнать мужчина это или женщина. Поэтому устройство включило другую программу для разговора.
  - Ну, а тебе чего надо? - спросил ящик, когда Лари остановился прямо перед ним. - Тебя что, никогда током не било?
  Между ручками опять затрещали голубые искры. Лари отступил на один шаг.
  - Неплохо, - согласился ящик. - Я вижу, что ты парень понятливый.
  Такое чудо Лари видел впервые. Он, молча, стоял перед ящиком, вытаращив на него глаза.
  - Слушай. Может, ты вообще отсюда уйдёшь, а? - брезгливо спросил ящик. - От тебя так дурно пахнет.
  Лари послушно стал пятиться к выходу.
  - Я знаю отличное средство, которое уничтожает этот запах, - вслед ему прокричал ящик. - Обратись в торговый дом "Праймос и К", и ты избавишься от этого запаха за две минуты. Просто позвони по телефону...
  Лари уже вышел из гаража и закрыл за собой дверь.
  - Сумасшедший дом, - пробормотал он. - Вот и попробуй теперь кому-нибудь расскажи, как ты разговаривал с электрическим шкафом.
  Он стал спускаться по дорожке, ведущей к озеру.
  
  На берегу лежал Фидли, подставив под жаркие иризовые лучи спину и свой больной зад. Метрах в пятнадцати от него стоял пластиковый мешок, в который он сложил всю вонючую одежду.
  - Ну, что тебе сказал наш электрический друг? - спросил он Лари, когда тот лёг рядом с ним.
  - Он мне объяснил, как избавиться от этой вони, - заложив руки за голову и закрыв глаза, сказал Лари.
  - Ба, да вы даже подружились, - удивился Фидли.
  - Он был разговорчив, а я не назойлив.
  - И что же он тебе посоветовал?
  - Обратиться в торговый дом "Праймос и К". У них есть какое-то средство от этого запаха.
  - А может они сами этот запах и изобрели?
  - Не исключено.
  - А все остальные примочки? Тоже их рук дело?
  - Откуда мне знать, Фидли? Да и какая разница? В суд ведь на них не подашь. По закону, нас самих нужно за решетку сажать.
  - За решетку нужно сажать Борка. Это он послал нас на верную погибель.
  - Ему пока ещё неизвестно, что здесь сумасшедший дом. Он и теперь-то не во всём нам поверит. Ну, как ему сказать, что ты беседовал с электрическим ящиком? Да и "боксёрский" шкаф, тоже история очень сомнительная.
  - Вот пусть он сам сюда заявиться и на себе всё это испытает, - усмехнулся Фидли. - Я бы после этого был просто счастлив.
  
  Сыщики замолчали. После перенесённого кошмара им обоим не верилось, что они только вчера приехали в Гутарлау. Время растянулось, словно эластичная резина, вместив в эти сутки слишком много переживаний. Лари скучал по своей жене и двум маленьким сынишкам, которых не видел уже целую вечность. Фидли вспоминал подружку, с которой на днях договаривался пойти на вечеринку.
  Боже, как давно это было. Перегруженная психика жила другими временными категориями. Два часа, проведённые в доме рыбака, заслонили собою полжизни каждого из них. Уставшие и избитые тела ныли и стонали. Обоим не хотелось ни шевелиться, ни разговаривать. Согретые яркими лучами Иризо, они стали засыпать.
  
  Их разбудил шум спасательного катера. Судно подошло к горловине залива и с него спускались в воду аквалангисты. Лари сел на песок и посмотрел в сторону катера.
  - Фидли, я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в таком состоянии.
  На него действительно было страшно взглянуть. Весь исцарапанный, с огромной синей шишкой на лбу, с покрасневшими белками глаз, он мог испугать кого угодно.
  - Ну, иди в дом, отдохни, - пошутил Фидли.
  - В кресле, что ли посидеть? - спросил Лари, и оба захохотали.
  - Полежи на лесной полянке, - подсказал Фидли. - Там тебя никто не увидит.
  - Вот это мысль хорошая, - согласился с ним Лари.
  Он взял свою рацию и отправился на поляну. А Фидли поднялся на ноги и стал поджидать аквалангистов.
  
  Их было трое. Они вынырнули из воды метрах в восьми от берега.
  - Что будем искать? - сдвинув маску на лоб, спросил один из них.
  - Если бы это кто знал, - вздохнул Фидли. Но, заметив недоумённый взгляд аквалангиста, добавил. - Всё, что покажется вам подозрительным. Может, где-то сдвинут камень, а под ним лежит какая-нибудь вещь. А может просто что-то лежит на дне. Короче, все, что выглядит неестественно, и что могли трогать или прятать сегодня утром. Предположительно, это должно быть где-то в середине залива.
  Выслушав объяснение, аквалангисты переглянулись и, надев маски, нырнули на дно.
  "Искупаться бы сейчас, - подумал Фидли. - Но задница и так горит огнём, а одну соляную примочку я уже получил. Правда, в озере концентрация соли намного меньше, чем в доме. Но жечь, наверное, всё равно будет".
  
  Тело Фидли уже пересохло. Оно требовало влаги или хотя бы понижения температуры. И тогда он предпринял своеобразный манёвр. Агент лёг на живот и пополз к воде. Он заполз в озеро ровно настолько, чтобы не замочить свою пятую точку. Окунув в воду торс, Фидли с блаженством почувствовал, как она понижает температуру его тела. Но когда он стал отжиматься на руках, чтобы вынырнуть на поверхность, его неожиданно потащило на глубину.
  Фидли вонзил в песок пальцы ног, словно якоря и отчаянно заработал руками, отталкиваясь от дна. Раненые мышцы ягодиц резко напряглись, и боль с новой силой полоснула по телу. Сыщик взвыл, пуская пузыри и пытаясь вытолкать себя на берег.
  Прошло несколько секунд, и он выиграл борьбу со стихией. Но этого времени было достаточно, чтобы агент израсходовал весь остаток своих сил. Фидли упал и замер, касаясь лицом воды и вонзив руки и ноги в песок. Он был похож на убитого беглеца, которого пуля настигла у самой кромки спасительной воды. Силы возвращались очень медленно.
  
  "Пока не поем и не высплюсь - никаких экспериментов", - решил он.
  Мысль о еде напомнила ему, что желудок его давно уже пустой, и не просто пустой, а выпотрошенный. Он не успел переварить ничего, из того, что Фидли съел утром.
  "Скорее бы всё это кончилось, - с тоской подумал сыщик, - и можно было бы убраться с этого проклятого места".
  Внезапно из глубины озера вынырнули аквалангисты. Фидли заставил себя приподняться на четвереньки.
  - Мы осмотрели всё дно, - сообщил один из водолазов, подплывая к Фидли. - На середине залива нашли большой камень, который действительно кто-то недавно трогал. Но, ни под ним, ни рядом с ним мы ничего не нашли. Кроме камня мы не обнаружили ничего подозрительного.
  - Ну, тогда ребята, отбой, - вставая на ноги, сказал Фидли.
  Аквалангисты развернулись и поплыли к катеру, а Фидли взял в руки рацию.
  - Гордон. Водолазы осмотрели всё дно, но ничего не нашли. Говорят, что на середине кто-то трогал большой камень. Не знаю, как они это определили, но думаю что им, как специалистам, можно верить.
  - Хорошо. Возвращайтесь к машине. Я пока буду следить за рыбаками. Когда отдохнёте, то берите лодку и загребайте ко мне. А машину отгоните в полицейский участок.
  "Отогнать машину в участок, - скривился Фидли. - Легко сказать. Но как это сделать? Я сидеть не могу. А Лари вообще от людей прячется, как какое-нибудь лесное чудовище".
  Но он не стал ничего говорить Гордону, решив, что сначала надо поесть и отдохнуть. А потом они с Лари что-нибудь придумают.
  
  На дорожке показался Лари. Он слышал весь разговор, и поэтому сразу продолжил обсуждение этой темы.
  - И кто же из нас поведёт машину? - спросил он, подходя к Фидли.
  - Лари, ради бога, давай не будем торопить события, - застонал тот. - Уйдём поскорее от этого дома, поедим, выспимся. Может к тому времени наши рыбаки надумают вернуться. Тогда вопрос о машине отпадёт сам собой. Ты согласен?
  - Согласен, - кивнул головой Лари, - голова у тебя, я вижу, работает всё так же хорошо.
  - У меня не работает задница, - усмехнулся Фидли, - а у тебя голова не работает потому, что по ней двинули бревном.
  Лари осторожно потрогал свой красно-синий рог, который опух и оттого стал ещё больше.
  - Наверное, надо сходить в дом и проверить, не оставили мы случайно каких-нибудь следов, - сказал он, всё еще трогая свою шишку.
  - Какие следы, Лари? - Фидли скривился, как от зубной боли. - Тебе видно этим бревном совсем мозги отшибло. Ты же сам убедился, что у старика просто изощрённая система охраны. Неужели ты думаешь, что тот специалист, который её смонтировал, не поставил в укромных местах пару скрытых камер? Я в этом уверен на все сто процентов.
  - Тогда может быть, нам нужно найти эти камеры и плёнку?
  - Да я пытался это делать, - чуть не завыл Фидли. - Но камеры нам не найти. Это совершенно иной уровень секретности. Как минимум на порядок выше нашего. А записывающее устройство может находиться где угодно. В том же шкафу или в электрическом ящике. Ты к ним пойдёшь?
  Лари отшатнулся и отрицательно замотал головой.
  - И я тоже не имею ни малейшего желания к ним подходить, - развёл руками Фидли.
  - Зачем тогда мы ставили свои камеры и микрофоны? - недоумевал Лари.
  - Затем, что этого хочет Гордон, а главное Борк. Им сейчас не объяснишь, что твориться в этом доме. Они нас просто не поймут.
  - А что же будет дальше? - тупо спросил Лари.
  - А дальше будет то, - устало ответил Фидли, - что когда старик вернётся, он вызовет полицию и покажет им эту плёнку. И тогда Управлению придётся спрятать нас куда-нибудь подальше, пока не замнут всю эту историю. Так что готовься к отпуску.
  Для Лари такие выводы были полной неожиданностью. Но он знал, что Фидли очень редко ошибается.
  - А нас не уволят? - испуганно спросил он.
  - За что, Лари? Мы с тобой честно и добросовестно выполнили свой служебный долг. За наши героические усилия нас нужно награждать орденами и медалями. Ну откуда нам с тобой знать, что в доме простого рыбака установлена такая сложная, просто уникальная аппаратура? Мы с тобой здесь ничего не нашли, поэтому ничего и не знаем. Запомни это, Лари.
  - А Гордону тоже ничего не будем объяснять?
  - Вот когда он сам залезет в этот дом, тогда может быть что-то и поймёт. Ещё неизвестно, кто и за кем следит на рыбалке. И вообще, Лари. Никогда и никому не рассказывай то, что тебе показалось. Говори только о том, что знаешь наверняка и только то, что можешь объяснить. Всё. Пойдём в лодку. Я устал. Я хочу есть. Я хочу спать.
  
  Они погрузили в лодку мешок с одеждой и отвязали швартовый конец от каменного столба. Лари уже сидел в лодке на вёслах, в то время как Фидли всё ещё не решался в неё забраться.
  - Садись в лодку. Пора отчаливать, - нетерпеливо сказал Лари.
  - Ты, видать, забыл, что именно сидеть-то я и не могу?
  - Тогда вставай на четвереньки и обопрись на нос лодки. Я буду изображать охотника, а ты мою верную собаку.
  - Нет, Лари. Лучше ты будешь санитаром, выносящим с поля боя раненого героя, - ответил ему Фидли, забираясь в лодку. - Это будет больше соответствовать истине.
  - Может, ты надеешься на то, что тебя наградят за эту операцию?
  - Во всяком случае, от ордена я отказываться не буду, - стоя на коленях, ответил Фидли, - лишь бы мне его вручали не посмертно.
  - На сегодня твой бой окончен, - сильно и резко загребая веслами, сказал Лари. И посмотрев на обращённый к нему зад Фидли, добавил. - Боец невидимого фронта.
  - Да, вот такие мы и есть - простые и скромные герои наших будней, - торжественно и с пафосом заметил Фидли.
  
  Он стоял на коленях и, положив руки и голову на борт лодки, действительно напоминал охотничью собаку, готовую вот-вот прыгнуть за борт. Лари ничего ему не ответил. Он тоже устал и в голове его, к тому же, не прекращался шум от удара боксёрской колотушкой. Лавируя между камнями, он с нетерпением ждал того момента, когда можно будет просто лечь и забыться. Перенесённое напряжение было слишком велико. Непрерывное ожидание опасности в течение двух с лишним часов, измотало всю его нервную систему. Даже сейчас, когда они уже удалялись от опасного места, ему казалось, что из-за камня вот-вот вылетит какое-нибудь бревно, и если не убьёт их сразу, то уж покалечит-то обязательно. А ведь если верить Фидли, то эти ловушки всего лишь малая часть из того, что мог устроить им старик. Но больше всего Лари беспокоила мысль о том, как эта история отразиться на его будущем.
  
  - Фидли, - окликнул он напарника, когда вывел лодку из каменного прохода. - А тебе не кажется, что для нас всё это может плохо кончиться?
  - Каким это образом? - ответил тот, глядя на сверкающие блики водной ряби.
  - Не забывай, что сын у этого рыбака - журналист. Когда у него на руках будет плёнка с записью, то ему не составит никакого труда описать этот случай в своей газете и приложить к статье наши физиономии. Если такое случится, то я сомневаюсь, что это благоприятно отразится на нашей карьере.
  Фидли приподнял голову и задумался. Будь у него хвост, то он сейчас вытянулся бы в струну, и сходство с охотничьей собакой было бы стопроцентным.
  
  - Я думаю, что этого не произойдёт, - наконец, ответил он.
  - Почему ты так решил? - спросил Лари.
  - Полицейское Управление не может признаться в том, что само нарушило закон и послало своих агентов на обыск, не имея на это никакого права. Если общественность узнает, что мы сотрудники Управления, то рыбак может подать на полицию в суд. Такой грандиозный скандал Управлению совсем не нужен. Наш журналист под колпаком у Борка. Ни статья, ни фотографии никогда не будут опубликованы.
  - Ну, хорошо. Я согласен, - сказал Лари. - Но начальство может обвинить нас в непрофессионализме и некомпетентности. И на этом основании уволить с работы.
  - Лари, для того чтобы доказать нашу некомпетентность, им придётся послать в этот дом другую группу. Надеюсь, ты догадываешься, что с ними произойдёт то же самое, что и с нами? Если не хуже. Я приложил все усилия, чтобы обнаружить хоть одну камеру или микрофон. И всё-таки они в доме есть. Я в этом больше чем уверен. И не пытайся придумывать свою вину. Если кто-то скажет, что мог бы сделать всё лучше нас, то пусть сначала докажет это на деле. Кстати, в следующий раз, я думаю, старик уже не будет таким мягкосердечным. Не дай бог, кому-нибудь разозлить его всерьез. И для нас самый лучший выход из этого положения - уйти в долгосрочный отпуск. В чём нам и должно помочь наше родное Управление.
  Такие выводы немного успокоили Лари, и остаток пути до машины сыщики преодолели, не проронив ни одного слова.
  В термосах ещё осталась горячая пища, которую Гордон привёз утром из ресторана. После того, как они поели, агенты разложили сидения, поставили машину на сигнализацию и уже через несколько минут оба спали крепким сном.
  
  Лари приснился кошмарный сон. Он шёл босиком по берегу озера на закате дня. С левой стороны от него шумела набегающая на берег волна. А с правой, у самой воды, стояли огромные валуны. И вот когда он поравнялся с одним из этих камней, тот вдруг начал на него падать. Неизвестно почему, но Лари не стал отпрыгивать от него в сторону. Он упёрся в камень руками и головой, стараясь задержать его падение. Лари с большим трудом удавалось это делать, но обломок скалы давил всё сильнее и сильнее. Напряжение нарастало, и Лари уже боялся, что ему не хватит сил отскочить от этого валуна и тот раздавит его сейчас, как комара. Голова гудела и просто раскалывалась от такого давления, когда он услышал голос Гордона.
  - Лари, ответь мне.
  Лари почувствовал, что если он сейчас крикнет Гордону, то сразу будет задавлен этой скалой. Он сжал зубы и ещё сильнее упёрся головой в камень.
  - Лари, почему ты молчишь? Ответь мне, - настойчиво требовал голос Гордона.
  - Я здесь, - закричал во сне агент, и многотонная глыба повалила его на песок.
  Лари в ужасе проснулся. Он лежал на разложенном сидении, упираясь больным лбом в ручку задней двери.
  Рядом лежал Фидли, и его шумное сопение напоминало звук набегающей волны из кошмара. Голова, руки и ноги заклеймённого агента всё время дёргались, наверное, потому, что ему тоже снился какой-то кошмар.
  
  - Лари, Фидли! Почему вы молчите? - почти в истерике кричал Гордон.
  - Слушаю, - включив рацию, сказал Лари.
  - Куда вы все пропали?
  - Мы легли немного отдохнуть, - Лари посмотрел на часы.
  Оказалось, что агенты "отдыхали" уже третий час.
  - Хватит спать. Берите лодку и ко мне. У меня уже глаза слезятся от этого телескопа. Машина пусть стоит на месте. Только закройте её и поставьте на сигнализацию. Наши рыбаки застряли здесь надолго.
  - Всё понял, - сказал Лари и выключил рацию.
  Он посмотрел на Фидли.
  "Надо спасать его от кошмара", - подумал Лари и начал трясти своего друга за плечо.
  
  
  
  Глава 20
  
  Языки пламени слабо лизали догорающие головёшки. Из раскалённых углей то и дело вырывались маленькие голубые сполохи, танцуя и качаясь от каждого дуновения ветерка. С востока наступал рассвет, всё дальше отодвигая темноту короткой летней ночи.
  Герон сидел у костра, накинув на плечи тёплый плед, и смотрел на тающие в утреннем небе звёзды. Ему совсем не хотелось спать. События прошедших дней перевернули и изменили привычные понятия, и сейчас он пытался разобраться во всём происходящем.
  Вчера утром он научился замедлять ход времени, а уже после обеда новое умение спасло ему жизнь. Правда, при этом, как сказал отец, он "поднял слишком большой груз". Но ведь прыжок на пожаре тоже, наверное, требовал большой затраты энергии. Однако в канализации журналист не чувствовал себя таким разбитым и раздавленным, как вчера. Мало того, у него ещё появилась способность видеть в темноте.
  
  Герон закрыл глаза ладонями и напрягся, вглядываясь в наступившую темноту. Очень быстро мрак растаял, и он снова увидел костёр, озеро, деревья и утреннее небо. Не поворачивая головы, журналист скосил глаза вбок и с удивлением увидел палатку, которая находилась за его спиной. Он стал вращать глазами во все стороны, пока не убедился, что имеет возможность видеть всё окружающее его пространство.
  "Вот это фокус, - подумал Герон. - Вслепую-то я вижу лучше прежнего!"
  Он осторожно отнял руки от лица, открыл глаза и тихо засмеялся, довольный своим новым открытием. Сейчас Герон был похож на маленького ребёнка, которому мать дала в руки новую погремушку. Изучать и открывать самого себя, было безумно интересно.
  "Так, а что я ещё умею делать? - подумал он и вспомнил, как отец отодвинул в сторону огромный валун, который был выше его почти в два раза.
  "Может, и мне попробовать сдвинуть этот камень?"
  Желание испытать себя было велико. Но, немного подумав, он решил не рисковать.
  "Вдруг я опять надорвусь как вчера? Начинать надо с малого. Я муху-то толкнул, и то обессилил, а тут такая глыба! Нет, рановато. Но почему я на пожаре не ослаб?"
  Герон подкинул в костёр сухие и толстые сучья. Они вспыхнули и затрещали, разбрасывая мелкие искры.
  "Постой, постой... А не потому ли, что муху и змею ловил я сам, а вот в колодец прыгал мой двойник? В таком случае он знает, как правильно расходовать эту энергию. Или умеет быстро её восполнять. Это похоже на аккумулятор в автомобиле. С его помощью можно сдвинуть с места машину, но далеко на нём одном не уедешь. А вот если им запустить двигатель, то можно ездить сколько угодно, только топливо подливай. Что же это за двигатель, и как его запустить?"
  Он взял палку и стал поправлять горящие сучья. Костёр ответил на это новым треском и снопом искр, взлетевших вверх.
  "А может всё же спросить у отца...? Ну вот, ещё даже и не пытался ничего узнать, а уже хочешь помощи просить. Тебе сказали "всё должен понять сам" - вот и ломай голову".
  
  Яркий луч восходящего Иризо неожиданно ослепил журналиста, заставив его зажмуриться и наклонить голову. На сетчатке глаз остался сияющий отпечаток раскалённой звезды. Но вскоре сквозь закрытые веки стало проступать изображение окружавших Герона предметов. Не открывая глаз, он посмотрел на Иризо. Оказалось, что вторым зрением он может свободно смотреть на его ослепительный диск, вокруг которого был виден огромный ореол пульсирующего света.
  "Он точно такой же, как и шар в руках у этого бога, - с удивлением отметил Герон. - Значит, ночью меня лечило маленькое Иризо. Это его энергия восстановила мои силы".
  
  Сияющий шар медленно поднимался вверх, быстро согревая журналиста своим теплом. Сбросив с себя плед и рубашку, Герон подставил оголённый торс под его живительные лучи. Он вытянул вперёд руки, словно собрался поймать этот пылающий мяч. И сразу увидел, как боковые лучи стали концентрироваться в один мощный пучок света, направленный в его потянутые руки.
  Становилось всё жарче и жарче.
  
  - Гера, - услышал он за своей спиной голос отца. - Я надеюсь, ты не хочешь сгореть заживо?
  Герон, опустив руки и голову, медленно открыл глаза. Кожа на груди и руках покраснела и опухла.
  - Эх, какой же ты нетерпеливый, - вздохнув, сказал отец. - Ложись на спину. Нужно срочно смазать кожу, а то скоро будешь похож на ходячий волдырь.
  - Но ты ведь не хочешь мне ничего объяснять, - сказал Герон, ложась на плед.
  Отец достал мазь, которой Герон недавно лечил свою голову и руки. Присев на корточки рядом с сыном, он стал осторожно смазывать покрасневшую кожу.
  
  - Вот представь себе, - немного помолчав, сказал отец, - что ты дал в руки пятилетнему ребёнку заряженный пистолет, объяснив, что нужно сделать, чтобы тот выстрелил. Как ты думаешь, что из этого получится?
  Герон молчал.
  - Если я тебе всё расскажу, то ты можешь натворить таких бед, от которых и я не смогу тебя спасти.
  Отец достал из палатки тонкое покрывало.
  - Лежи и не шевелись, - сказал он, накрывая Герона. - Через час посмотрим, насколько сильно ты себя поджарил.
  - А змея не приползёт? - с тревогой спросил Герон.
  - Не приползёт. Я об этом позабочусь.
  - Раньше мне казалось, что на острове нет змей.
  - Так оно и было. Но курорт прогнал многих зверей с привычных мест. Вот они и ищут себе новые жилища. Всё, шашлык, отдыхай, - засмеялся отец и накрыл Герона с головой.
  
  "Неужели я мог сам себя сжечь? - думал журналист, лёжа под одеялом. - Конечно, было жарко, но боли я не чувствовал. Да, действительно, надо быть осторожнее и не кидаться в омут с головой", - вспомнил он слова Сезара.
  Запах мази, так же как и в прошлый раз, расслаблял и клонил в сон. Приятная слабость окутала всё тело Герона, и он уснул под крики чаек, кружившихся над водой.
  
  Прошло несколько часов и от ночной прохлады не осталось и следа. Воздух стал горячим и влажным. А по водной глади озера заскользили белые треугольники парусов.
  Журналист проснулся оттого, что какая-то букашка пыталась забраться в его ушную раковину. А поскольку насекомое никак не хотело покидать своего места, то Герону пришлось сесть и похлопать себя по уху.
  
  День был в самом разгаре. От костра осталась лишь небольшая кучка золы и несколько обуглившихся головёшек. Герон посмотрел на свои руки и грудь. Кожа хоть и была красной, но сохранила свою мягкость и эластичность. Он поднялся на ноги и огляделся по сторонам, пытаясь отыскать отца. Но того нигде не было.
  "Наверное, пошёл за сухим хворостом", - подумал Герон и направился к двум удочкам, которые нависли над водой закреплённые рогатками.
  Рядом с ними в воде плавал садок с пойманной рыбой. Десяток крупных рыбин время от времени метался внутри садка, пытаясь вырваться из своей тюрьмы.
  "Ну вот, - вздохнул Герон. - Я проспал самый клёв. А сейчас вся крупная рыба ушла на глубину".
  Он вспомнил, как в детстве нырял на дно залива и наблюдал за рыбой. И сейчас ему вновь захотелось сделать то же самое. Он быстро скинул брюки и, разбежавшись по мостику, нырнул в теплую и солёную воду. На дне Герон стал выбирать себе место для наблюдательного пункта и, доплыв до скалы, обнаружил вдруг вход в пещеру. Отверстие было вполне достаточным, для того чтобы туда мог заплыть взрослый человек. Воздух в лёгких уже заканчивался, и Герон вынырнул на поверхность.
  "Что же там внутри? - думал он, вдыхая полной грудью свежий воздух. - А вдруг там живёт какая-нибудь зверюга?"
  Но, перебрав в памяти всех известных ему обитателей озера, он не нашёл никого, кто бы мог выбрать себе такое жилище.
  "Может, всё же заглянуть туда...? Но там ведь темно. Ах да, всё время забываю, что мне это теперь не помеха".
  
  Герон набрал в лёгкие воздух и снова нырнул. Приблизившись к пещере, он закрыл глаза и через две-три секунды мрак отступил. Узкий проход шёл вглубь скалы, постепенно расширяясь, и в самом его конце вода была намного светлее.
  "Там воздух", - догадался журналист и стал осторожно продвигаться по тоннелю, готовый в любую секунду повернуть назад.
  
  Доплыв до светлой воды, он открыл глаза. Картинка сразу поменялась. Вода стала тёмной, а пятно над головой ещё светлее. Подняв голову над поверхностью воды, Герон увидел, что попал в грот, пространство которого прорезали яркие лучи полуденного Иризо. Проникая сквозь щели в скале, они отражались на сотнях перламутровых ракушек, заполнивших всю площадь грота. Журналист вышел из воды, стараясь не порезать ноги об их острые края.
  "Да это же жемчужницы, - понял он, взяв одну из них в руки. - Как они сюда попали?"
  Он огляделся по сторонам. Раковин было так много, что часть из них уже не вмещалась на берегу и осыпалась под воду.
  - Ну, а где жемчуг? - гулко прозвучал его голос, уходя в вершину грота.
  Герон присел на корточки и начал разгребать в стороны пустые створки раковин.
  - Ого, есть одна...! А вот ещё, и ещё.
  На его левой ладони лежало три больших матовых шарика.
  - Боже мой! Если порыться на этом кладбище, то можно собрать целое состояние.
  Неожиданно сверху на ладонь с жемчугом упал птичий помёт, отчего Герон чуть было не выронил своё сокровище.
  - Это - не кладбище, - сказал он, поспешно окунув руки в воду. - Это - просто общественный туалет.
  
  Луч света, почти отвесно падавший на воду перед ним, высвечивал на пологом дне мёртвые ракушки и мелкие камни. Один из них привлёк внимание Герона. Протянув руку, журналист достал со дна плоский и овальный камень похожий на крупный медальон. Ярко-зелёного цвета, почти прозрачный, он был очень красив в лучах дневного света. Но не это удивило Герона. На одной стороне камня рука неизвестного мастера вырезала изображение странного существа, похожего на крупную ящерицу. Оно стояло почти вертикально на массивных задних лапах, упираясь в землю толстым хвостом. Две пары передних конечностей меньшие по размеру были согнуты в локтях. И в одной из них ящерица держала то ли копьё, то ли острогу.
  "Эге, - подумал Герон, разглядывая странную находку. - Да я, похоже, не первый, кто нашёл эту сокровищницу. Но жемчуг-то здесь всё равно есть".
  Зажав в руках свои находки, журналист поплыл обратно.
  
  "А ведь хотел понаблюдать за рыбками, - выплывая из пещеры, подумал он. - Но меня всё время тянет куда-то в другую сторону".
  На берегу стоял отец и смотрел на подплывающего Герона.
  - Ты решил установить рекорд по нырянию? - спросил он.
  - Хотел рыб посмотреть, - выходя из воды, ответил Герон, - а нашёл вот это.
  Он разжал левую ладонь и показал отцу жемчуг.
  - Ого, какие крупные жемчужины. И долго ты их искал?
  - Не больше пяти минут. В скале есть подводная пещера и грот весь усыпанный створками ракушек. Вот там я их и нашёл.
  - Что-то в последнее время тебе везёт на драгоценности, - засмеялся отец.
  - Это ещё не всё, - Герон разжал правую ладонь. - Вот это тоже лежало там. Но только уже под водой.
  Отец взял в руки зелёный камень.
  - Тебе надо было не в журналисты идти, а в кладоискатели, - он с интересом разглядывал странную находку. - Вот видишь дырочку на ребре? Кто-то, когда-то носил это на шее. И зверушка очень интересная. В лапах-то у неё острога, если только это лапы, а не руки.
  - Если нижние конечности - ноги, то, конечно, верхние - руки, - засмеялся Герон.- Скорее всего, это - фантазия художника, метаморфоза.
  - В старых сказках упоминается похожее существо, - возвращая ему камень, сказал отец.
  - Ты знаешь старые сказки? - удивился Герон.
  - История передаётся не только в рукописях, но и устно. Правда, при этом она сильно искажается.
  - И кто же тебе рассказывал такие сказки? - улыбнувшись, спросил Герон.
  - Придёт время, и я познакомлю тебя с этим сказочником, - усмехнулся отец. - А пока давай-ка позавтракаем, да и пообедаем заодно.
  Герон сразу вспомнил, что он почти сутки ничего не ел. От одного только упоминания о пище у него свело спазмой желудок, и во рту обильно выделилась слюна. Подхватив лежащие на берегу брюки, он положил в их карман жемчуг с камнем и поспешил к костру. Оттуда шёл изумительный запах жареной рыбы.
  
  - Так вкусно не готовят ни в одном ресторане столицы, - обгладывая очередной рыбий скелет, сказал Герон.
  - Если тебя не покормить ещё пару дней, - засмеялся отец,- то даже чёрствая корка хлеба покажется тебе праздничным тортом.
  - Не нужен мне праздничный торт. Дайте мне большой кусок мяса, - Герон подцепил со сковородки следующую порцию.
  Висевший над горящими углями медный чайник, выпустил из носика сильную струю пара, и зазвенел крышкой, как колокольчиком.
  - Вот и кипяток готов, - отец поднялся с плоского камня, на котором сидел. - Сейчас заварим крепкий и душистый чай.
  Он подошёл к костру, голой рукой снял с крючка чайник и поставил его на землю.
  - Отец, ты руку не обжёг? - тревожно спросил его Герон.
  Несколько секунд отец задумчиво смотрел на сына, а затем вдруг засунул правую руку в самую середину костра и вытащил оттуда полную горсть пылающих углей. Подержав их на ладони, он не спеша, высыпал угли обратно в костёр и, отряхнув руку от золы, показал её Герону. На ладони не осталось даже красноты.
  
  Герон остолбенел. Глаза его от удивления расширились, а нижняя челюсть поползла вниз. Он даже не обратил внимания на то, что из его рук выскользнул и упал в траву большой кусок жареной рыбы.
  - Если не будешь торопиться, как сегодня утром, - отец снял с чайника крышку и высыпал в кипяток какую-то травяную смесь из бумажного пакета, - то скоро, и ты сможешь так сделать.
  Герон, наконец, вышел из состояния окаменелости. Он судорожно проглотил пищу, которая была у него до сих пор во рту, и стал переводить взгляд то на отца, то на костёр, не зная, что сказать в этот момент. Произошедшее было настолько фантастично и неестественно, что мозг отказывался верить глазам, судорожно пытаясь найти для него более или менее логичное объяснение.
  
  - Гера, это - не фокус и не обман зрения, - словно отвечая на мысли своего сына, сказал отец. - Это - реальность и ты скоро в этом убедишься. Человек способен и не на такое. Бог наградил его организмом, у которого почти нет предела. Нужно только уметь им правильно пользоваться.
  - Какой бог?
  - А вот это - вопрос очень сложный, - вздохнул отец. - И я, пожалуй, пока не буду тебе на него отвечать.
  - Молод ещё, - закончил его мысль Герон.
  - Я бы сказал, что ты ещё даже не родился, - засмеялся отец. - Но в этом нет ничего странного. Преимущественное большинство людей доживают до глубокой старости и умирают, не сделав ни одной попытки, для того, чтобы понять себя и окружающий их мир.
  - Так может быть, нужно им всё это объяснить?
  - Как ты расскажешь об этом человеку, если у него закрыты глаза, уши, а главное, душа. Распахни свою душу - и тебе откроется путь к познанию. Ты сейчас похож на слепого котенка, который ползает кругами и тычется во все углы.
  - А если я ползу не в ту сторону?
  - Куда бы ты ни полз, главное, чтобы у тебя открылись глаза. И тогда ты увидишь мир, который даст ответы на все твои вопросы. Я вижу, что для тебя уже забрезжил свет в конце длинного тоннеля, - отец взял в руки горячую кружку с чаем и, улыбнувшись, добавил. - И как сказал один сумасшедший: "правильным путём идёте, товарищ".
  
  Некоторое время они сидели и, молча, пили горячий чай с приятным запахом каких-то душистых трав. Напиток бодрил и в то же время успокаивал, как бы настраивая Герона на размышление.
  Вспоминая прошедшие дни, журналист понял, что жизнь его стала меняться с того момента, когда он нашёл в Песках статуэтку. И ритм этих событий ускорялся с каждым новым днём. Уже не проходило и нескольких часов без того, чтобы он не делал для себя какое-то новое открытие. Но смысл и суть происходящего пока ещё были ему непонятны.
  
  - Отец, я могу ещё раз сходить в пещеру? - наконец, спросил Герон.
  - Конечно, в любое время.
  - А камень? Смогу я его отодвинуть?
  - Вот это и будет твоим испытанием. Сумеешь его сдвинуть с места - войдёшь в пещеру. А не сумеешь - значит ещё не готов. Помни только, что физическая сила ничтожно мала по сравнению с тем, чем владеет человек.
  "Вот он - "двигатель", - внезапно понял Герон. - Надо шевелить мозгами, а не мышцами!"
  - Пойду, проверю сети, - допивая свой чай, сказал отец. - Сегодня ближе к вечеру отвезём улов в санаторий. Да и домой пора уже заглянуть. Вымой посуду и подбрось в костёр немного дров.
  Он встал и направился к лодке.
  
  Герон сидел у тлеющих углей и, зажав между ладонями горячую кружку, медленно пил ароматный напиток.
  "Значит, все эти годы я ничего не знал ни о себе, ни о своём отце. Похоже, что я вообще ничего не знаю. Что я, кто я, откуда и зачем. Пока я это не пойму, я действительно буду бродить в потёмках".
  Количество белых парусов на озере заметно убавилось.
  "На курорте тоже время обеда", - подумал Герон, вставая с камня.
  
  Он сделал всё, как и велел ему отец. Затем надел рубашку, брюки и пошёл к пещере.
  Подойдя к огромному камню, журналист положил на него руки, даже не пытаясь напрягать мышцы. Было совершенно очевидно, что одной только физической силы явно недостаточно, чтобы сдвинуть его с места. Герон закрыл глаза и когда вновь увидел камень, то мысленно напрягся. Он представил себе, что это не многотонный обломок скалы, а всего лишь невесомая ширма, прикрывающая вход в пещеру. И совсем не удивился, когда под лёгким нажатием рук эта "ширма" отодвинулась в сторону.
  Он расслабился и открыл глаза. Не было никакой усталости, и пот не струился по его лицу. Единственно только что голову сдавило так, как будто бы мозг резко расширился и пытается вырваться из черепной коробки. Поморщившись и подождав пока пройдёт неприятное ощущение, Герон вошёл в пещеру.
  
  Здесь было намного светлее, чем ночью. Журналисту даже не пришлось напрягать зрение, чтобы дойти до фигурки бога. Она всё так же стояла на плоском камне и слабо мерцала красным шариком рубина.
  Герон сел напротив бога и, немного подождав, прижал свои ладони к основанию статуэтки. Шар вспыхнул и заискрился. Но сразу вернулся в прежнее состояние.
  "У тебя всё в порядке, - словно говорил он. - И нет никаких причин для волнения".
  Но Герон не отнимал своих рук от фигурки. Глядя в лицо бога, он мысленно задавал ему вопрос: "Кто я такой?"
  
  Ничего не происходило. Лицо бога было спокойно и бесстрастно. Он смотрел на Герона, как будто не слыша или не понимая его. И тогда журналист закрыл глаза, внутренне сжался в комок и мысленно почти закричал, глядя богу в глаза: "Кто я такой?"
  
  Ему вдруг показалось, что глаза бога ожили и расширились. Совершенно неожиданно руки Герона сами оторвались от основания фигурки и прижались к светящемуся шару, вокруг которого росло и ширилось разноцветное облако. Захватив целиком журналиста, оно стало переливаться и раскручиваться. Перед глазами Герона стали возникать картины из его жизни, и они шли в обратном порядке.
  Вот он совсем ещё маленький и мимо промелькнули молодые лица его отца и матери. А это уже они в детстве и лица их родителей. Скорость просмотра всё увеличивалась, и сознание Герона выхватывало из этого калейдоскопа уже только некоторые моменты.
  Внезапно он увидел монастырь, стоявший среди пустыни, и снова череда лиц пронеслась перед его глазами. Облако замедлило своё вращение, показав картину страшного урагана, войска, стоявшие у границы, безумную толпу, уничтожавшую дома и церкви. И, наконец, оно остановилось изображением монастырской жизни.
  В одном из монахов, работавших на винограднике, Герон с удивлением узнал самого себя. Раздался колокольный звон и все монахи поспешили на полуденную молитву, унося в монастырь собранный урожай. В большом молитвенном зале стояла статуя бога, которого монахи называли Нарфей. Герон слышал и осознавал, что монахи говорят на незнакомом ему языке, но это не мешало ему понимать, о чём они говорили. Он читал их мысли, а для мысли не существует понятия национальности. Облако снова начало вращаться, но уже в обратную сторону. И опять Герон наблюдал историю своего происхождения. Остановившись в настоящем времени, облако сжалось и исчезло, а руки журналиста бессильно упали ему на колени.
  
  "Нарфей. Мои предки были монахами и говорили на другом языке. Потом была какая-то страшная катастрофа. А на границе стояли войска Армона. Монастырь почему-то оказался в пустыне. Хотя сейчас в Красных Песках ничего нет. Там сфотографировали каждый квадратный километр".
  И тут вдруг он вспомнил человека в капюшоне. Теперь он знал, что это был монах, и не просто монах, а один из избранных. Об этом говорил золотой обруч на его голове.
  "Я же тоже фотографировал этого монаха, но на плёнке-то его не было. Может быть и с монастырём такая же история?"
  
  Герон уже не удивлялся ни одной своей даже самой фантастической и бредовой мысли. Он понял, что в этом мире нет ничего невозможного. Полетели к чёрту все догмы и аксиомы. Смешными и глупыми стали казаться люди, утверждающие что "этого не может быть, потому что этого не может быть никогда". Какой бред! Слепые котята, возомнившие себя "царями природы", живущие в фальшивом, иллюзорном мире полном условностей и обмана.
  Журналист устало поднялся, чувствуя себя постаревшим на несколько десятилетий и, медленно направился к выходу. Поставив камень на место, он снова испытал неприятное ощущение.
  "Наверное, для того монахи и надевают на голову обруч, чтобы череп не лопнул, - усмехнулся он про себя. - Того и гляди, мозги из ушей полезут".
  
  Отец уже вернулся к палатке и сейчас неторопливо собирал и упаковывал вещи.
  - Ну, как улов? - спросил его Герон.
  - Я лишнего не беру. Ровно столько, сколько нужно и не более.
  - И как часто ты возишь им рыбу?
  - Два раза в неделю. Исключая, конечно, дни нереста.
  - И они не просят больше?
  - А большего я им и не даю. Им дай волю - они уничтожат всё вокруг. Короче, кушать - можно, а вот жрать - нельзя.
  - Не особо ты их балуешь, - засмеялся Герон.
  - Они приезжают сюда не набрать вес, а наоборот - сбросить лишний. Так что, это им на пользу. Хотя, честно говоря, среди них я видел только одного человека, который отказывался от еды.
  - Он что, слишком толстый?
  - Тощий, как щепка. Вот для него я бы привёз пару лишних рыбёшек. Но он то, как раз этого и не хочет.
  - А кто он такой?
  - Кажется, какой-то археолог.
  Герон насторожился, сразу вспомнив землетрясение.
  - Он здесь отдыхает?
  - Нет, он выздоравливает. У него левые рука и нога в гипсе.
  "Скорее всего, что он оттуда", - подумал Герон.
  - Залей угли и давай носить вещи в лодку, - сказал отец, скатывая палатку в тугой рулон. - Через полчаса мы должны быть у причала.
  
  Герон уже сидел в лодке, когда отец оглядел ещё раз их становище и убедился, что они ничего не забыли.
  - Ты даже не спросишь меня, был ли я в пещере и поставил ли на место камень, - Герон внимательно посмотрел на отца.
  - Если ты не смог сдвинуть камень, то и беспокоиться не о чем. А если всё же открыл пещеру, то поставить камень на место - для тебя уже не проблема.
  Он оттолкнулся веслом от мостика и завёл мотор.
   "Нет, что-то тут не так. Я же вижу. Он просто уверен, что пещера закрыта. Отец не ушёл бы отсюда, оставив открытым вход. Ведь там находится его бог... Кстати, теперь и мой бог тоже".
  
  Лодка неслась вперёд, подпрыгивая на мелкой волне и оставляя за собой белый, пенистый след. Герон сидел на носу и смотрел на удаляющийся остров.
  "Прошёл только один день. А сколько всего случилось", - подумал он и вспомнил о своей находке.
  Журналист достал из кармана брюк зелёный камень и начал внимательно рассматривать вырезанное на нём изображение.
  
  Форма головы лишь отдалённо напоминало ящерицу, потому что на самой макушке торчали маленькие рога с утолщением на конце, и хорошо был виден рисунок ушных раковин. Зато всё тело, от носа до кончика хвоста было покрыто мелкой чешуёй. Только посередине туловища виднелась какая-то гладкая полоска, похожая на пояс. Имея такие разные конечности, это существо могло ходить только вертикально или передвигаться прыжками, балансируя мощным и длинным хвостом. Из полуоткрытой пасти блестели острые и крупные зубы. Оскал это или улыбка - разобрать было невозможно. Обратная сторона камня была совершенно гладкой, но не плоская, а немного выпуклая. И, благодаря прозрачности материала, на ней проступало изображение этого зверя.
  Герон поднял руку с камнем, направляя его на яркий свет Иризо, и ахнул. Изображение стало объёмным. Казалось, что в руке у него зелёное яйцо, внутри которого находится это странное существо. Поворачивая "яйцо" под разными углами, он увидел, что на животе у "ящерицы" действительно пояс с пряжкой. И было совершенно очевидно, что это существо радуется. Так же, как радуется рыболов или охотник, поймавший крупную добычу.
  
  Отец изредка посматривал на Герона. Но лицо рыбака не выражало никаких эмоций, кроме спокойствия и уверенности.
  Разговаривать под рёв мотора было невозможно, и Герон решил рассказать отцу о своём открытии дома. Он положил камень в карман и повернулся в сторону большой земли. Там уже была видна полоса пляжа и причал, на котором стоял ожидавший их пикап.
  
  Пришвартовавшись к причалу, отец откинул брезент, закрывавший центральную часть лодки. Под ним трепыхались блестящие и крупные рыбы. Почти все одинакового размера. Ожидавший лодку водитель пикапа, уже выставил на причал пустые пластмассовые ящики. Это говорило о его стопроцентной уверенности в том, что без рыбы он отсюда не уедет.
  - Привет, - махнул им рукой водитель.
  - Привет, Хедли, - отец тоже поднял руку в ответ.
  - Здравствуйте, - кивнул головой Герон.
  - У тебя напарник или пассажир? - спросил Хедли, бросив взгляд в сторону Герона.
  - Это - мой сын. Так что скорее напарник, чем пассажир.
  - Вот и правильно. Отцу надо помогать, - Хедли протянул в лодку два пустых ящика.
  Отец и сын быстро наполнили их свежей рыбой, и выставили на причал.
  - Ни один рыбак не привозит мне такую рыбу, - Хедли снова подал им два пустых ящика. - Как тебе это удаётся?
  - Зато они привозят другую рыбу, - засмеялся отец. - Ну, представь себе, как бы это было скучно, если бы все тебе везли одинаковую рыбу.
  
  Вскоре они наполнили все пустые ящики.
  - Как всегда - ровно восемь, - Хедли закрыл задний борт, вытер тряпкой руки и достал деньги. - Чем ты там их меришь?
  - Ящиками, - опять засмеялся отец, забирая деньги. - До встречи.
  - Удачи вам, - помахал рукой Хедли, садясь за руль пикапа.
  Рыбак запустил мотор и развернул нос лодки в сторону дома.
  
  
  
  Глава 21
  
  - Адам! Когда ты научишься вешать свои вещи в шкаф? - Зара сняла со спинки стула его пляжную пижаму.
  - Наверное, никогда, - он повернул голову в её сторону. - Ужасно, да?
  - Это - просто катастрофа, - уверенно сказала жена и, надев пижаму на плечики, повесила её на место.
  - Тогда относись к этому, как к стихийному бедствию.
  
  Археолог недавно пришёл с прогулки и перед тем как принять душ, по привычке бросил свою пижаму на спинку стула. А, выйдя из ванной комнаты, одел уже другое бельё, забыв о пижаме.
  "Действительно, почему я всё время об этом забываю? И ведь не из-за того, что мне лень это делать. Может, я слишком рассеян? Это нехорошо. Нужно за собой следить. Скоро я поеду к Бернару, а там мне нельзя быть таким невнимательным. Я должен научиться контролировать каждый свой шаг".
  С Адама на днях сняли гипс, и он мог теперь купаться и загорать. Но ходил по-прежнему с тростью и, кажется, уже сильно к ней привык.
  
  - Пока ты гулял, тебе звонил какой-то твой знакомый, - Зара поправила вещи и закрыла шкаф.
  - И как он обозвался?
  - Зацман. Альверт Зацман. Я правильно его обозвала?
  - Верно, есть такой. И что же он хотел?
  - Не знаю. Но со мной он совсем не хотел поговорить.
  - Грубиян и невежда! Разве можно отказать в общении такой женщине?
  - А откуда ему знать какая я? - Зара кокетливо скосила на мужа глаза.
  - Настоящий мужчина чувствует такую женщину за тысячу километров, - почти сурово ответил Адам.
  - Значит, перевелись эти мужчины - на пляже кругом одни женщины.
  - Это потому, что они чувствуют присутствие настоящего мужчины, - Адам весь надулся и попытался придать своему лицу мужественное выражение. Но не выдержал и захохотал над собственной шуткой.
  - Едва успел снять гипс, а уже туда же, - покачала головой Зара.
  - Кобель, - согласился Адам. - Ну, хоть что-нибудь этот Зацман тебе поведал?
  - Да. Номер своего телефона.
  - Ну, это я и так помню. А он не сказал, в какое время ему можно звонить?
  - Нет, об этом он скромно умолчал.
  - Этому скромняге палец в рот не клади, - усмехнулся Адам, - по локоть откусит.
  - Зачем же в таком случае он тебе нужен?
  - Это не он мне, а я ему зачем-то нужен.
  - А чем он занимается?
  - У-у. Это - тёмная личность. По нему давно тюрьма плачет. Только вот дальше этого дело почему-то не идёт.
  - Господи, зачем тебе такие знакомые? За тобой и так уже полиция наблюдает.
  - Полиция наблюдает за многими. В том числе и за моими, как ты выразилась, знакомыми, - глядя задумчиво в окно и постукивая пальцами по подоконнику, ответил Адам.
  
  Последнюю фразу он произнёс скорее для себя, чем для жены.
  "Кажется, открылся сезон "рыбной ловли". И сейчас я должен "клюнуть". Всё сходится: я выздоравливаю и скоро поеду в новую экспедицию. А, имея в кармане камень, буду искать статуэтку с удвоенной энергией. Неужели Бернар решил рискнуть рубином, чтобы заполучить всё целиком...?Он, конечно, даже не подозревает, что я собираюсь сделать. А после того, как я отнесу Нарфея на алтарь, мне останется только всё отрицать. Не было у меня ни рубина, ни статуэтки. И никто не сможет доказать, что это было иначе. Цена Зацману, как свидетелю - медный грош".
  
  - Ты что, не слышишь меня? - Зара потрясла его за плечо.
  - Извини. Я задумался, - повернулся Адам к жене.
  - Я спрашиваю, ты пойдёшь звонить или ляжешь отдыхать?
  - Не стану я пока торопиться со звонком. Поговорю вечером.
  - Тогда выпей лекарство и ложись. Тебе нельзя быть долго на ногах.
  - Если нельзя, но очень хочется - то можно. Но мне не хочется - значит нельзя.
  - Быстро ты сам себя уговорил, - выходя из комнаты, сказала Зара.
  - Да, я такой, - нараспев произнёс Адам, подходя к столу, на котором лежали приготовленные лекарства.
  
  Проглотив всё, что требовалось, он сделал несколько глотков кипячёной воды из стакана и лёг на кровать. Ему хотелось приготовиться к предстоящему разговору. Просчитать возможные варианты и выработать план действий.
  "Альверт не назначил время звонка. Не означает ли это, что он ждёт мой звонок каждую минуту? Небольшой штрих, но говорит о многом. Он, конечно, не будет сразу предлагать мне рубин. Скорее всего, он попытается заманить меня к себе какой-нибудь древней безделушкой".
  
  Альверт Зацман владел маленьким антикварным магазинчиком, который служил лишь ширмой для его основного занятия. Теневой стороной его бизнеса была торговля крадеными и особо ценными вещами. Нельзя сказать, что Адам знал это наверняка. Но за те несколько лет, что они были знакомы, ему не раз приходилось в этом убеждаться.
  "Надо потянуть время и посмотреть на его реакцию. В конце концов, у меня уважительная причина - ещё не закончился курс моего лечения. Если всё это - игра Бернара и Борка, то рубин от меня никуда не уйдёт.... А вдруг это не игра и рубин действительно пропал во второй раз, а сейчас оказался у Зацмана...? Нет, я никогда не покупал у него драгоценности. Он знает, что меня интересуют лишь предметы древности. А рубин без статуэтки - просто драгоценный камень. В этом случае он стал бы предлагать рубин кому-нибудь другому. Тому, кто коллекционирует драгоценности. Конечно, всё дело случая, но вероятность совпадения слишком мала. Если я протяну время, а Зацман всё же предложит мне рубин - значит это ловушка... А если он не станет мне его предлагать? Почему я решил, что рубин находится у него...? Нет, Альверт разыскал меня даже на курорте. Он всегда был терпелив и осторожен, а сейчас явно суетится. Это оттого, что его кто-то подталкивает.... Ну, хорошо. Посмотрим, что он мне скажет вечером".
  
  Адам закрыл глаза и стал мысленно читать одну из молитв Медной книги. Эта молитва помогала ему отключаться от внешнего мира в любых условиях. Она действовала лучше всякого снотворного, и археолог забыл уже, что такое бессонница. Через несколько минут тело его обмякло, голова склонилась набок, а дыхание стало ровным и глубоким.
  Дверь тихонько приоткрылась и в комнату заглянула Зара. Убедившись в том, что муж заснул, она осторожно закрыла дверь. Зара не знала, что в этот момент Адама не разбудил бы даже пушечный выстрел.
  
  На счастье археолога перевод Медной книги на другой язык сильно ослаблял действие молитвы. К тому же, читалась она мысленно, что больше было похоже на размышление о ней. Если бы Адам знал в совершенстве язык Нарфея и смог правильно и вслух произнести эти слова, то он впал бы в летаргический сон, длительность которого определялась несколькими фразами из текста молитвы. Незнание чужого языка спасло археолога от многих бед, поскольку по сути своей это была книга заклинаний, пользоваться которыми могли лишь избранные. В умелых руках заклинание Нарфея было грозным оружием и надёжной защитой. А непосвящённому или дилетанту оно могло принести непоправимый вред и даже смерть при чтении уже первых страниц текста.
  
  При переводе книги на свой язык, Адаму удалось прочувствовать и понять суть и смысл этих заклинаний, что создавало лишь общий и весьма слабый фон, который сам по себе никак и ни на что не смог бы повлиять, если бы не безграничная вера Адама. Она усиливала и концентрировала этот фон, наполняя его силой и способностью хоть частично, но всё-таки влиять на окружающий мир.
  Вера, надежда и любовь - три линии, три грани одной пирамиды, которые способны поднять человека на её вершину. Обретя новую веру и отдавшись ей полностью и без остатка, Адам вылечил душу. А та, в свою очередь, лечила тело, наполняя его здоровьем и энергией. Сон при помощи такого заклинания превращался в лечебный сеанс гипноза, во время которого в организме Адама происходил процесс регенерации. Вера очистила душу, а душа очищала тело, возвращая ему молодость и силу.
  
  Очнувшись ото сна и приоткрыв глаза, Адам несколько минут лежал не шевелясь. Он вспоминал и пытался понять смысл тех видений, которые ему сейчас приснились. Картинок было много. Все они были разрозненные, и казалось совершенно не связанные между собой. Но одна из них особенно отчетливо врезалась в его память.
  
  Это было какое-то людное место, очень шумное и суетливое. Что-то вроде базара. Люди со странными лицами, в удивительных и пёстрых нарядах ходили между рядами торговцев, которые, громко зазывая покупателей, предлагали им свои товары. Поразительным было и то, что многие из них разговаривали на разных языках. Но это обстоятельство никому не мешало общаться и договариваться при покупке какой-нибудь вещи. Кроме того, люди отличались не только одеждой и телосложением, но и цветом кожи. Что уж совсем было невероятно. Вся эта разноцветная и многоголосая толпа бурлила и кипела как котёл с компотом. Белые, чёрные, красные, жёлтые лица мелькали в толпе, сменяя друг друга, исчезая и появляясь вновь.
  
  Два краснокожих гиганта, одетые в длинные куртки из оленьих шкур, отороченные бахромой, двигались вдоль торгового ряда, с интересом разглядывая разложенные товары. Они остановились напротив маленького жёлтого человека в расшитом бисером длиннополом халате. На прилавке этого торговца лежали кольца, браслеты, серьги, шкатулки, вырезанные из камня, дерева и кости фигурки и ещё много разных предметов совершенно непонятных и неизвестных Адаму.
  Один из великанов взял в руки шкатулку, украшенную перламутром и полудрагоценными камнями. Торговец, молча, наблюдал, как покупатель разглядывает его товар. Покрутив в руках вещицу, краснокожий великан с пренебрежением поставил её на место. Купец хитро улыбнулся и, открыв шкатулку, предложил покупателям положить что-нибудь внутрь. Те переглянулись и один из них, чуть помедлив, достал из-за пояса медную монету и положил её на дно шкатулки. Торговец закрыл крышку, развернул шкатулку на сто восемьдесят градусов и вновь её открыл - она была пуста.
  На лицах краснокожих покупателей появилось выражение крайнего удивления, которое сразу же стало меняться на подозрительность и негодование. Они решили, что их хотят обмануть. Рука одного из них уже потянулась к ножнам длинного кинжала, висевшего у него на поясе. Жёлтый торговец заулыбался ещё шире. Он закрыл крышку шкатулки, повернул её в другую сторону и снова открыл: на дне лежали две медных монеты.
  Покупатели опять вытаращили глаза. Они глядели то на шкатулку, то на торговца, то друг на друга, не понимая, как такое могло получиться. Купец взял одну из монет и подал её тому покупателю, которому она принадлежала. Великан покрутил монету, внимательно рассматривая её со всех сторон и убедившись, что она настоящая, засунул её к себе за пояс. Вторую монету торговец ловко подкинул вверх и она, описав в воздухе короткую дугу, исчезла в широком рукаве его халата.
  Краснокожие друзья стояли в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу и недоверчиво поглядывая на шкатулку. Всё так же улыбаясь, купец жестом предложил им попробовать ещё раз. Наконец, второй из приятелей достал две монеты и положил их в шкатулку. Но при этом он решил сам её покрутить. К его удивлению, как бы он её не поворачивал, шкатулка всё равно оставалась пустой. Гиганты снова нахмурились, весьма недружелюбно глядя на купца. Но тот совершенно спокойно и с лукавой улыбкой повернул и открыл шкатулку - в ней лежало четыре монеты. Позвенев монетами на ладони, желтолицый торговец предложил покупателю самому выбрать из них свои. Изумлённый великан долго их разглядывал, пока не убедился, что все они настоящие. Он взял себе две монеты, а остальные отдал купцу.
  После этого начался торг.
  Адам не знал того языка, на котором они разговаривали, но по мимике и жестам было понятно, что цена самой шкатулки невелика - пять серебряных монет. А вот цена её секрета была намного выше - пятьсот золотых монет. Вероятно, у краснокожих людей не было столько золота. А может быть, они просто боялись, что их хотят обмануть. Как бы то ни было, но один из них заплатил купцу пять серебряных и забрал шкатулку.
  
  "Какой странный сон, - подумал Адам. - Никогда раньше мне ничего подобного не снилось. Говорят, что цветные сны к выздоровлению. Что само по себе уже неплохо. Но какие люди, какие одежды! Неужели всё это - игра воображения? И вообще, что такое сон? Фантазия или реальность? Когда я во сне вижу себя - это реальность. А когда вижу вещи и людей, которых никогда в жизни не встречал, это что...?
   Да. Мы совсем не знаем самих себя. Третью часть всей своей жизни человек проводит во сне и не имеет ни малейшего представления, что с ним происходит в это время. Принято считать, что во сне мы отдыхаем. Но сердце работает постоянно. И лёгкие, и печень, и почки, и весь пищеварительный тракт. Мышцы, и те не все во сне отдыхают, особенно когда человек всю ночь ворочается. Так зачем человеку нужен сон? Может мозг нуждается в отдыхе? Но как тогда мы видим сны? Или отдыхает только та часть мозга, которая днём трудилась, а ночью начинает работать другая, отдохнувшая днём? Но человек сны видит. Пусть не глазами, но видит. А это значит, что та часть головного мозга, которая принимает зрительные сигналы, работает и днём и ночью".
  Адам сел на кровать и потёр ладонями лицо.
  "Ну, куда тебя понесло? Это - не твоя область знаний. Ты здесь - совершеннейший профан. Для тебя рассуждать об этом - всё равно, что гадать на ромашке".
  
  Он нащупал ногами мягкие тапочки, стоявшие у кровати, встал и пошёл в ванную комнату. Почистив зубы и умывшись, археолог, стоя перед зеркалом и вытирая лицо полотенцем, поймал себя на том, что он опять вспоминает свой сон. Ведь он столько лет собирал старинные вещи, а тут один короткий сон показал ему такое количество этих предметов, что они не вместились бы ни в одну коллекцию мира. Нет, он не собирался продолжать свою страсть и с большим удовольствием отдал бы сейчас всю свою коллекцию в любой из музеев. Но это было невозможно. Церковь никогда не допустит, чтобы простой народ увидел эти предметы. Да и Адаму после этого прямая дорога в тюрьму. Но интерес к истории человечества у него не пропал. В глубине души археолог надеялся, что если не он, так его потомки смогут показать людям его коллекцию.
  
  "Что же хочет предложить мне Зацман? Он ведь прекрасно знает мои требования. Для того чтобы меня разыскивать, ему нужно иметь очень ценный предмет. К тому же, это - первый случай, когда он сам ищет встречи со мной. Рубин, если он у Альверта есть, надо предлагать мне как бы невзначай. И так, чтобы камень не смог заслонить собою ценность другой вещи.... Да что я гадаю? Сейчас выпью стакан кефира и пойду ему звонить".
  Археолог повесил полотенце на крючок, причесался и почти не хромая пошёл на кухню.
  
   Адам и Зара жили в маленьком и уютном домике на территории санатория. Таких домиков здесь было несколько десятков. И хоть они и стояли недалеко друг от друга, кусты и деревья, что их разделяли, создавали видимость уюта и уединения. Здесь всегда было тихо и спокойно. И не только потому, что жили в них в основном выздоравливающие. Порядки и законы санатория запрещали шуметь на его территории. Любителям повеселиться в шумной компании хватало других мест на побережье озера. Питаться здесь можно было как у себя, так и в ресторане санатория. Нужно было только заранее предупреждать поваров о своём приходе. В санатории во всём существовала система выбора, кроме обязательного лечения, если, конечно, оно было предписано врачами. Поэтому люди здесь чувствовали себя свободно и легко, почти как дома. Соседи знакомились и сближались также легко и быстро, как пассажиры в поезде дальнего следствия. И часто ходили в гости поболтать, поделиться новостями и поиграть в шахматы и нарды.
  
  Окно кухни выходило на аллею и, взглянув в него, Адам увидел Зару и новую соседку, которая поселилась справа от них. Они стояли на дорожке и о чём-то разговаривали, жестикулируя руками.
  "Уже познакомились, - усмехнулся Адам, - и сегодня, конечно, будет званый ужин".
  Он наполнил стакан кефиром, положил в него две чайные ложки сахара, и тщательно размешав, с удовольствием выпил.
  Зара, закончив разговор с соседкой, уже входила на кухню.
  - Ты проснулся? - спросила она, увидев Адама.
  - Если этот кефир - не сон, тогда я проснулся.
  - Во сне можно не только кефир увидеть.
  - Да уж, что верно - то верно. Скажи, а как ты думаешь, что такое сон?
  - Сон - это сон. И больше я тебе ничего сказать не могу, потому что не знаю.
  - И ты никогда об этом не думала?
  - Какой смысл думать о том, чего ты всё равно не знаешь?
  - Но если об этом даже не думать, то уж точно никогда не узнаешь.
  - Тебе что-то приснилось?
  - Да, и очень даже интересное сновидение.
  - И теперь ты гадаешь, чтобы оно могло означать, - уверенно кивнув головой, сказала Зара.
  - Вот теперь я вижу, что ты всё же думала на эту тему, - засмеялся Адам.
  - Думать-то, может и каждый думает. Только ни один ещё толком не объяснил, что он при этом надумал. Что же тебе приснилось?
  - Странные люди с разными цветами кожи. Они были одеты в удивительную и незнакомую одежду и говорили на разных языках.
  - Боже мой. Какая у тебя буйная фантазия!
  - Ты считаешь, что это фантазия?
  - Если раньше ты этих людей никогда не встречал, то это означает, что ты их придумал.
  - Да. Логика, конечно, железная, - Адам допил остаток кефира и цокнул языком. - Ты знаешь Зара, мне кажется, что самое большое заблуждение человека состоит в том, что он всегда придумывает неоспоримые истины, которые спустя столетия рушатся как карточный домик.
  - Так давай проживём с тобой ещё несколько сот лет. Может тогда и узнаем, что такое сон, - улыбнулась Зара.
  - Конечно. Это же так просто. Проще чем сходить к соседям в гости.
  - Кстати, о соседях. Нас пригласили на ужин.
  - Я уже догадался об этом, когда смотрел на вас из окна. А что тебе ещё рассказала наша новая соседка?
  - Она приехала сюда с мужем. Он - пожарник и на пожаре получил сильные ожоги. А ещё она рассказала, что в той больнице, где лежал её муж, лечилась Фриза Корвелл. И тоже в ожоговом отделении.
  - Да что ты говоришь? А что же с ней случилось?
  - Этого никто не знает. И в газетах об этом ничего не писали. В больнице ходили всякие слухи. Но, ты ведь знаешь, что люди часто выдумывают то, чего никогда и не было.
  - А всё же, о чём там говорили?
  - Говорили о том, что на неё было совершено покушение. Что у неё обожжена вся грудь и шея. И что сделал это какой-то маньяк, когда она сидела в машине.
  - Да как он мог это сделать, когда Фриза без охраны и шагу ступить не может?
  - Я же тебе говорю. Это только слухи, - повторила Зара. - Никто официально о случившемся не объявлял. Все словно воды в рот набрали.
  "И Бернар тоже об этом даже не заикнулся, - подумал Адам. - Правда, мы и говорили-то всего несколько минут".
  - Странная история, - почесал подбородок Адам. - А как её здоровье?
  - Ожог не смертельный. Но теперь вся её грудь - сплошной шрам.
  - Жалко Фризу. Девушка-то она хорошая, весёлая.
  
  Адам познакомился с Фризой, когда приезжал несколько раз в гости к Бернару. Жизнерадостная и бойкая девушка очень понравилась тогда археологу.
  - Я думаю, что ей теперь не до веселья, - вздохнула Зара. - Придётся, наверное, делать ей пластическую операцию.
  - С деньгами её папаши можно поменять не только кожу. Плохо то, что из-за этого она может обозлиться на весь белый свет.
  - Что ты сейчас собираешься делать? - посмотрела на него Зара.
  - Поскольку вечер у нас с тобой занят, то пойду, позвоню Зацману. А ты, наверное, хочешь приготовить на ужин какое-нибудь кулинарное чудо?
  - Да. Я хочу испечь торт.
  - Прекрасно. Приду и помогу тебе его дегустировать.
  - Дегустировать будешь вечером, вместе со всеми. А когда вернёшься от своего Зацмана, то будешь взбивать для торта крем.
  - Эксплуататорша, - Адам направился к двери. - Пользуешься тем, что я больной и слабый человек.
  - А кто говорил два часа назад о том, что он единственный настоящий мужчина на пляже?
  Адам только захохотал в ответ и вышел из домика.
  
  Скорее по привычке, чем по необходимости, он взял трость, стоявшую у двери и, не спеша, направился к главному зданию санатория.
  "Неужели Зацман работает на Управление? Впрочем, даже если это и так, то у меня нет пока причин для беспокойства. Те безделушки, что я у него покупал, не представляют никакой ценности ни для государства, ни для церкви. А то, что эти вещи могли быть крадеными, то это головная боль скорее Зацмана, чем моя. Но мне теперь всё равно нужно быть предельно осторожным. Бернар и Борк следят сейчас за каждым моим шагом".
  
  Опираясь на трость, Адам поднялся по мраморным ступеням центрального входа главного корпуса. Стеклянные автоматические двери бесшумно раздвинулись, пропуская его в просторное фойе. Весь первый этаж этого здания занимали административные и сервисные службы. Почта, телеграф и переговорный пункт разместились в отдельном помещении слева от входа. Войдя в одну из свободных кабин междугородней связи, Адам вставил свою кредитную карту в прорезь телефонного аппарата. Через две секунды на дисплее появилось надпись, предлагающая набрать номер абонента. Адам снял трубку телефона и набрал нужную комбинацию цифр.
  - Алло, - услышал он голос Зацмана.
  - Здравствуй, Альверт. Это - Адам Форст. Мне сказали, что ты хотел со мной поговорить.
  - Здравствуй, Адам. Рад слышать твой голос. Действительно, я тебя искал. Ты так далеко спрятался, что я тебя еле нашёл.
  - Кто же тебе в этом помог?
  - Если бы не твой сын, то мне и в голову бы не пришло искать тебя на Панка. Ты решил немного отдохнуть?
  - Этот отпуск не был запланирован. Обстоятельства вынудили. Но теперь я об этом не жалею. Всё, что ни делается - всё к лучшему.
  - Ну и прекрасно. Когда ты собираешься вернуться в столицу?
  - Ты знаешь, я бы туда совсем не возвращался. Я уже думаю о том, что, не купить ли мне здесь какой-нибудь домишко и переехать сюда навсегда.
  - Адам, я тебя не узнаю. Это с твоей-то непоседливостью? Каждый день сидеть у воды и наблюдать одну и ту же картину? Ты меня удивляешь.
  - Ну, что касается озера, то оно и есть само непостоянство. А кроме этого есть ещё лес и горы. И всё то, чего в столице никогда не было и не будет.
  - Понятно. Возвращение блудного сына на лоно природы. Я надеюсь, что это произойдёт не сразу, и ты всё же приедешь ко мне в гости? У меня есть для тебя неплохой подарок.
  - Хорошее предложение - съездить в гости за подарком, - усмехнулся Адам.
  - Конечно, это лучше, чем ехать в гости с подарком, - засмеялся Зацман. - Тем более что мой подарок тебе должен очень понравиться.
  - И что же это за подарок?
  - Адам, я вижу, что ты на природе сильно расслабился. Это не телефонный разговор. Мне бы очень не хотелось прерывать твой отпуск, но обстоятельства вынуждают поторопиться. Я не могу долго держать у себя эту вещь. И в то же время не хочу, чтобы она попала в другие руки.
  - Дело в том Альверт, что я здесь не просто отдыхаю. Я выздоравливаю, и мой курс лечения ещё не окончен.
  - Что такое? Ты заболел?
  - Я надеюсь, ты слышал о землетрясении в Песках?
  - Так это твоя экспедиция была там?
  - Верно. Мне выпало счастье остаться в живых, хотя меня довольно сильно при этом помяло.
  - Вот в чём дело. Конечно, это всё меняет. Здоровье - прежде всего. И когда же закончится курс твоего лечения?
  - Через неделю. Если только врачи не продлят этот срок.
  - Хорошо, Адам. В знак нашей старой дружбы, и учитывая твои обстоятельства, я постараюсь придержать эту вещь. Единственно о чём я хочу тебя попросить - позвони мне заранее, когда ты сможешь ко мне приехать.
  - Альверт, а ты уверен, что мне эта вещь необходима? Может, не стоит ради меня так напрягаться?
  - Мы с тобой знакомы не первый год. И я прекрасно знаю, что тебя может заинтересовать, а что нет. Уверяю, ты не сможешь отказаться от этой вещи.
  - Хорошо. Надеюсь, что скоро я смогу тебе позвонить.
  - Вот и прекрасно. Выздоравливай и приезжай. Я тебя жду.
  - До встречи, Альверт.
  Адам положил трубку на место. Дождавшись сообщения на дисплее о том, какая сумма снята с его кредитки, он вынул её из прорези и положил в карман.
  
  "Если Зацман - подсадная утка, то делает он это вполне профессионально. Сыну он, конечно, звонил. Не говорить же ему о том, что он узнал мой адрес у Борка. Надо спросить у Зары, упоминали моё имя в связи с землетрясением или нет. Хотя это тоже ни о чём ещё не говорит. Альверт мог узнать о катастрофе из телевизионных новостей, а там сообщают про всё очень коротко. Он не стал объяснять, что хочет мне предложить. Или вещь действительно очень ценная и к тому же краденая, или он просто хочет разжечь моё любопытство и выманить меня в столицу. Борк, конечно же, узнал у врачей, когда кончается курс моего лечения. И если Зацман - человек Борка, то, позвонив мне сейчас, они хотят посмотреть на мою реакцию. Начну я торопиться в столицу - значит, надеюсь отыскать рубин. А это означает, что вместе с ним я нашёл в Песках что-то ещё.... Ну, хорошо, сделаем паузу".
  
  Он вышел из здания и остановился на верхней ступени мраморной лестницы. Отсюда хорошо был виден пляж с ровными рядами лежаков, на которых весь день валялись курортники. На мелководье, у самой кромки воды, плескались малыши. Их радостный визг слышен был даже здесь, у здания санатория. Метрах в пятидесяти от берега, покачиваясь на мелкой волне, кружились пары на водных велосипедах.
  "А почему бы и мне не принять солёную ванну? - подумал Адам.- Это и приятно и полезно".
  Археолог решительным шагом направился на пляж.
  
  Отыскав свободный лежак, он положил на него свою пижаму и трость, снял тапочки и вошёл в тёплую воду. Мелкие камушки ракушечника, которым был отсыпана береговая полоса, приятно щекотали и массировали подошвы ног. Зайдя в воду по пояс и постояв немного на камнях, Адам оттолкнулся и нырнул. На глубине, у самого дна, вода была прохладнее, но тело быстро привыкало к этой температуре.
  Адам плыл, почти касаясь дна. Он разглядывал камни, водоросли и мелких крабов, которые убегали от него с удивительной быстротой. Почувствовав, что кислород заканчивается, археолог вынырнул на поверхность и лёг на спину. Небольшая волна, дошедшая от прогулочного катера, приятно раскачала его. Жаркие, но уже не обжигающие лучи Иризо, согревали лицо и грудь. Нырнув ещё несколько раз, Адам оделся и пошёл к Заре.
  
  - Что-то долго ты разговаривал со своим приятелем, - она посмотрела на вошедшего Адама, и, заметив его мокрые волосы, воскликнула. - Да ты никак купаться ходил!
  - Да, нырнул пару раз, - расчёсывая мокрые волосы, ответил Адам.
  - Он, значит, гуляет, купается, а я должна одна на всех торт готовить?
  - Во-первых, это - твоя инициатива. А во-вторых, я уже пришёл и готов тебе помочь. Хотя почему обязательно нужно делать торт? Давай отнесём им пару бутербродов.
  - И сами их съедим. Так что ли? Ты хочешь, чтобы над нами хохотал весь курорт?
  - Смех, Зара, - лучшее лекарство для всех людей.
  - Только не для тех, над кем смеются.
  - Хорошо. Не будем нарушать традиции. Отнесём им торт и хорошего вина.
  - Тогда садись и взбивай крем до тех пор, пока не растворится сахар, - она поставила перед ним миску с кремом.
  
  - Зара. После землетрясения моё имя упоминали в газетах? - спросил Адам, энергично взбивая крем.
  - Насколько мне известно, только в "Ежедневных новостях", - она поставила противень с тестом в жарочный шкаф. - Это что-нибудь значит?
  - Это означает то, что наш друг Зацман не читает эту газету. Что весьма сомнительно. "Ежедневные новости" - самая популярная газета в столице, - Адам прекратил взбивать крем и задумчиво посмотрел в окно.
  - А с какой целью он тебя разыскивал?
  - Зацман приглашает меня к себе на деловую встречу.
  - Ты же говорил, что это тёмная личность. Может тебе отказаться от его предложения?
  - Я ничем не рискую. И в каком-то смысле даже выигрываю от такого предложения. Владеет ситуацией тот, кто владеет всей информацией. А вот играть вслепую очень сложно и опасно.
  - Не пора ли тебе прекратить эти опасные игры?
  - Вот когда исправлю свою ошибку, тогда и успокоюсь.
  
  Зара вздохнула и стала готовить второй корж. Ей хорошо было известно упрямство мужа. Уговаривать его отказаться от какого-либо решения - занятие совершенно бессмысленное.
  Адам тоже замолчал. Он энергично и монотонно взбивал крем, но глядел поверх миски и думал о чём-то другом.
  "Наверное, вспоминает медную книгу", - подумала Зара, заметив отсутствующий взгляд мужа.
  И она не ошиблась.
   У Адама уже вошло в привычку мысленно читать молитвы из медной книги. Назначение и смысл многих молитв ему были непонятны. И повторяя про себя эти тексты, он пытался разгадать их суть и дать им хоть какое-то определение. Некоторым из них он уже дал своё название. Это были молитвы о раскаянии, об успокоении, о распознании лжи, о сомнениях, об укреплении силы воли и духа.
  
  - Хватит Адам, - он почувствовал на своём плече руку Зары. - Я думаю, что крем давно уже готов. Лучше сходи и купи какого-нибудь вина для вечера. И переоденься, пожалуйста. А то ты, наверное, уже отвык от нормальной одежды.
  - Это верно. Пора мне привыкать к другой одежде. Хотя по мне, так нет на свете лучше и удобнее одежды, чем эта пижама. Может, кроме вина, купить что-нибудь ещё? - он поднялся и поставил миску с кремом на стол.
  - Всё остальное у нас есть. Вот если только немного свежей рыбы.
  - Хорошо. Сейчас пойдём и что-нибудь поймаем.
  Он переоделся, взял трость и отправился в городок, где магазины и рестораны работали, чуть ли не круглые сутки.
  
  Не успел археолог выйти из центральных ворот санатория, как навстречу ему попался пикап Хедли. Адам приветливо махнул ему рукой, ожидая, что тот проедет мимо. Но Хедли остановился и вышел из машины.
  - Здравствуйте майстер Форст.
  - Привет Хедли. Как твои дела?
  - У меня всё прекрасно. А как ваше здоровье?
  - Тоже грех жаловаться.
  - Вы сегодня в другой одежде. Неужели уже уезжаете?
  - Нет. Просто мне нужно сходить в магазин и купить кое-какие продукты.
  - У меня для вас имеется подарок, - Хедли достал из кузова пластиковый пакет. - Вот это просил передать вам рыбак, у которого я покупаю рыбу.
  - Ого, - заглянув в пакет, удивился Адам. - Выдающийся экземпляр! Но я ведь совсем не знаю этого рыбака. Как хоть его зовут?
  - Зато он знает вас, - улыбнулся Хедли. - А зовут его Илмар Мелвин. Он местный житель и, по-моему, лучший рыбак во всей округе.
  - Чем же мне его отблагодарить?
  - Только не предлагайте ему деньги. Это - подарок.
  - Да, понимаю. А где он живёт?
  - Его дом в нескольких километрах от городка, - и Хедли махнул рукой, указывая направление. - Если идти по берегу, то мимо не пройдёте.
  - У рыбака большая семья?
  - Нет, он вдовец и живёт совершенно один. Но сейчас у него гостит сын. Приехал из столицы повидать отца.
  - Вот теперь я знаю, что ему подарить. Попрошу жену испечь им торт. Он будет такой же большой, как эта рыба.
  - Я тоже думаю, что это будет правильно, - засмеялся Хедли, садясь в машину.
  - Спасибо тебе, Хедли, - помахал ему рукой Адам.
  - Ну, что вы. Не стоит, - уже на ходу ответил водитель пикапа.
  Адаму пришлось срочно возвращаться к Заре.
  
  - Представляешь, не успел я выйти из санатория, как тут же поймал вот такую рыбину, - Адам протянул Заре пакет.
  - Где ты её взял? - заглядывая в пакет, спросила жена.
  - Мне её подарил рыбак, которого я совсем не знаю, но который почему-то знает меня.
  - Да тебя уже весь курорт знает.
  - Зара. Завтра нам нужно будет испечь ещё один торт. Мы теперь просто обязаны его отблагодарить.
  - Ты хоть узнал, где он живёт?
  - Да. И завтра мы идём к нему в гости. Или давай пригласим его к нам.
  - Нужно сначала предупредить его об этом.
  - Он - местный житель, и я сейчас узнаю в городке, есть ли у него телефон.
  - Тогда покупай вино и на завтра. Но долго в городе не задерживайся. Торт почти готов. И с нашей стороны будет неприлично заставлять соседей нас ждать.
  - Не волнуйся. Я скоро вернусь, - подхватив трость, ответил Адам.
  
  В Гутарлау в это время дня было весело и шумно. Большинство туристов покинуло пляж, и теперь они прогуливались по городку.
  Небольшая центральная площадь и примыкающие к ней улочки превратились в импровизированный базар. Здесь можно было купить овощи и фрукты, домашнее вино и свежую рыбу, различные безделушки и сувениры. На одной стороне площади приезжие художники устроили выставку-продажу своих картин. Некоторые из них за небольшую плату и в течение нескольких минут рисовали карандашные портреты всех желающих. Духовой оркестр из пяти музыкантов играл весёлые мелодии, выставив перед собой раскрытый футляр виолончели, в который прохожие кидали мелкие монеты.
  Неподалёку от них, на складном стуле сидел худощавый, пожилой мужчина с чёрными и кудрявыми волосами, одетый в яркую и пёструю одежду. На его левом плече переминался с ноги на ногу и кивал головой большой и красивый попугай. Мужчина предлагал всем желающим заглянуть в будущее. Попугай по его знаку вытаскивал из картонной коробки карточки-предсказания. А если долго никто не подходил, то птица начинала хриплым голосом кричать: "Узнай судьбу". На проходящих мимо людей этот номер действовал безотказно, и в шляпе предсказателя было полно монет.
  Через каждые пятнадцать-двадцать метров продавали мороженое и напитки. В центре площади стояли круглые, пластиковые столы маленького ресторана под открытым небом. В нём можно было заказать горячие блюда, которые готовили здесь же, в больших жаровнях с раскалёнными углями. Над площадью стоял запах дыма и специй, который будил в прохожих аппетит. Тихий рыбацкий посёлок превратился в шумную и весёлую ярмарку.
  
  Над дверями старого двухэтажного дома археолог увидел вывеску бара, под которой висела большая деревянная рыба.
  "В старом баре должны знать этого рыбака", - подумал Адам и стал пробираться через толпу к его дверям.
  В этом заведении тоже было полно народа, и все столики и высокие сидения у стойки были заняты. Археолог подошёл к бармену, молодому парню лет двадцати, который взбалтывал шейкером компоненты для коктейля.
  - Хотите что-нибудь выпить? - спросил его бармен.
  - Нет. Я хотел бы поговорить с хозяином этого бара, - ответил Адам.
  "Парень ещё молодой, - подумал он, - и может и не знать рыбака".
  - Витта, - окликнул бармен проходившую мимо официантку. - Позови, пожалуйста, майстера Роско.
  - Зачем? - кокетливо спросила Витта. Видимо ей нравился молодой и красивый бармен.
  - С ним хочет поговорить один из посетителей.
  - Хорошо, я попробую, - ответила она и, виляя бедрами, скрылась в подсобном помещении.
  "Как хорошо быть молодым, - думал Адам, с улыбкой наблюдая эту сцену. - Плохо то, что в этом возрасте люди очень наивны и глупы. Хотя, может быть благодаря именно этому они и счастливы".
  
  Из подсобного помещения вышел пожилой мужчина таких размеров, что казалось его тело, заполнило всё свободное пространство в тесном баре.
  - Кто хотел меня видеть? - спросил он у бармена.
  Тот кивнул головой в сторону археолога.
  - Добрый день, - сказал Адам, обращаясь к Роско. - Вы хозяин этого бара?
  - Да, - ответил Роско, взглянув на Адама из-под мохнатых бровей.
  - И как давно вы его содержите?
  - С тех пор, как похоронил отца, который получил бар в наследство от моего деда.
  - Тогда вы, конечно же, хорошо знаете всех местных жителей.
  - Как свои пять пальцев, - усмехнулся Роско и показал Адаму ладонь с пальцами, похожими на сардельки.
  - Я ищу одного рыбака. Его зовут Илмар Мелвин. Вы знаете такого?
  - Как же мне его не знать? Мы знакомы с ним с самых пелёнок.
  Весьма внушительные габариты Роско и слово "пелёнки" так не соответствовали друг другу, что Адам невольно улыбнулся.
  - Мне объяснили, где он живёт. Но я бы не хотел прийти к нему неожиданно, - сказал он. - Вы можете назвать мне номер его телефона? Если, конечно, он есть у рыбака.
  - Телефон у него есть и номер тоже, - улыбнулся Роско. - И вы правильно сделаете, если позвоните Мелвину заранее. Во-первых, его может не оказаться дома. А во-вторых, он не часто принимает у себя гостей.
  - Ещё мне сказали, что к нему приехал сын.
  - Герон? - удивился Роско. - Он приехал домой? Вот этого я не знал. И давно он здесь?
  - А вот этого не знаю я, - улыбнулся Адам. - А Илмар часто посещает ваше заведение?
  - Нет. Большим любителем выпивки его не назовёшь.
  - Но всё же. Может, вы мне подскажете, какое он предпочитает вино. Неудобно, знаете ли, идти в гости с пустыми руками.
  - Вот что знаю - то знаю. Вкус у него неплохой. Когда он к нам заходит, то всегда заказывает одно и то же: коньяк и, кстати, очень редкой марки. Но я всегда держу для него в запасе несколько бутылок.
  - Тогда продайте мне, пожалуйста, пару бутылок.
  - Да вы хотите неплохо с ним гульнуть, - улыбнулся Роско.
  - Нет. Просто одну из них я хочу попробовать сегодня вечером.
  - Хорошо. Сейчас я принесу вам коньяк и номер его телефона.
  Роско скрылся в подсобке и вскоре появился снова, держа в руках коньяк и листок бумаги.
  - Будете у него в гостях - передайте от меня привет, - поставив бутылки на стойку бара, сказал Роско. - А вот это номер его телефона.
  - Непременно передам, - Адам положил листок в карман.
  Он заплатил за коньяк, поблагодарил Роско за помощь и вышел на улицу.
  
  У дверей бара археолог увидел странную картину. На тротуаре, огороженное красной лентой, стояло кожаное кресло, вокруг которого собралась толпа зевак. Удивительным было то, что кресло разговаривало человеческим голосом.
  - Не подходи! - сказало кресло, когда один из мальчишек приблизился к красной ленте.
  Но паренёк был очень настырный и всё-таки задел ленточку ограждения.
  - Сейчас закричу, - угрожающе произнесло кресло.
  Мальчишка не унимался и протянул руку, желая дотронуться до мягкой и высокой спинки.
  - Убери руки! - завизжало кресло истошным голосом.
  Парнишка, испугавшись, отдёрнул руку. Но от ленты не отошёл.
  - Полиция! - крикнуло кресло и издало слабый звук приближающейся полицейской сирены. При этом лампочки, вмонтированные в спинку и подлокотники, замигали красным и жёлтым цветом.
  Мальчишка отступил на один шаг от ленты.
  - Вот так-то будет лучше, - проворчало кресло и потушило свои огни.
  
  Толпа хохотала при каждом слове говорящего кресла. И парень, воодушевлённый такой поддержкой, вновь шагнул к ленте.
  - Послушай, - устало произнесло кресло. - Ты хочешь, чтобы я облил тебя несмывающейся краской? Или может мне опрыскать тебя средством от насекомых?
  После этих слов новый взрыв хохота потряс толпу. Любопытный народ, заинтересованный смехом начал подтягиваться к этому месту. Задние ряды давили на людей, стоявших перед креслом, и кольцо вокруг него стало угрожающе сжиматься.
  - Ну, всё, - решительно крикнуло кресло. - Это - предел. Заметьте, я очень долго вас уговаривал и предупреждал.
  
  Слушатели были в восторге. И совершенно напрасно, потому что в следующее мгновение раздался резкий хлопок, и вокруг кресла образовалось облако вонючего газа. Толпа резко отшатнулась. Вонь хорька или скунса в сравнении с этим запахом была просто нежным ароматом. У людей, стоявших в первом ряду, из глаз брызнули слезы, и перехватило дыхание. В считанные секунды вокруг кресла образовалось кольцо свободного пространства. А оно, выдержав небольшую паузу, закричало вдруг голосом уличного торговца:
  - Покупайте "Прайдон" - самое лучшее средство для борьбы со всеми видами насекомых и грызунов. В случае необходимости его можно использовать даже для защиты от грабителей. По вопросам закупок обращайтесь в торговый дом "Праймос и К". Желающие испробовать действие препарата, могут подойти поближе. В рамках рекламной акции апробирование проводится совершенно бесплатно. Покупайте "Прайдон" и он избавит вас от многих проблем.
  
  Адам хохотал от души, наблюдая "рекламную акцию". Но когда запах "Прайдона" дошёл и до него, то археолог поспешил уйти подальше от этого места. Такого омерзительного запаха он в своей жизни ещё не встречал. Маленький спектакль так развеселил Адама, что по дороге к санаторию он несколько раз принимался хохотать, вспоминая эту сцену. Прохожие с удивлением оглядывались на высокого пожилого мужчину с тростью, который так заразительно смеялся неизвестно над чем.
  
  - Зара. Я купил коньяк и узнал номер телефона нашего рыбака. Кроме того, мне выпало счастье присутствовать на рекламной акции средства "Прайдон".
  И он рассказал жене о том, что произошло у бара.
  - Боже мой, - Зара понюхала рубашку Адама и зажала нос пальцами. - Снимай немедленно всю одежду и ступай в душ. Не хватало еще, чтобы соседи подумали, что у меня такой вонючий муж. Только что приходила Фелиция и сказала, что они с мужем уже нас ждут. Так что поторопись.
  - Значит, её зовут Фелиция? А как зовут её мужа?
  - Когда придёшь к ним, тогда и познакомишься.
  - Наверное, его зовут Феликс.
  Зара удивлённо посмотрела на мужа. Но потом прищурилась и спросила:
  - У кого ты успел узнать?
  - Зара. Честное слово, - захохотал Адам. - Я назвал это имя наобум. А выходит, что угадал, да?
  - Иди в душ, гадалка вонючая. Меня скоро стошнит от твоего запаха.
  
  Адам принял душ, переоделся и брызнул на себя одеколоном. Ему тоже казалось, что "Прайдон" въелся в кожу и никак не хочет выветриваться. На всякий случай он попросил жену обнюхать его ещё раз.
  - Тебя совсем нельзя одного отпускать в город, - обнюхав мужа, сказала Зара. - Явного запаха нет, но всё равно ты пахнешь как-то не так.
  - Будем надеяться, что у соседей не такой острый нюх, как у тебя. Мне кажется, что этот запах въелся не в кожу, а в мозги. А оттуда он не скоро выветрится.
  Они взяли торт, коньяк и направились к соседям.
  
  Фелиция и Феликс вышли к ним навстречу, едва они повернули на дорожку, ведущую к соседнему дому. После процедуры приветствий и знакомства все вошли в дом, где уже был накрыт праздничный стол.
  
  Курортные домики были построены по одному типовому проекту. Поэтому Адаму показалось, что он и не выходил из своего жилища. Такое обстоятельство сразу снимало чувство неловкости и неуверенности, которое появляется при посещении чужого дома или квартиры. Только личные вещи соседей говорили о том, что в этом доме живут другие люди.
  Фелиция и Феликс были удивительно похожи. Примерно одного роста и комплекции, оба шатены и даже ожоги на лице Феликса не могли скрыть сходства их лиц. Они только вчера приехали в Гутарлау и Зара с Адамом на правах старожилов стали рассказывать им о здешних порядках и достопримечательностях.
  Время, подогретое коньяком, за разговорами летело незаметно. Уже начало темнеть, когда Адам и Феликс вышли покурить на крыльцо. Разговор зашёл о пожаре в тех. центре "Шарлей". Феликс рассказал Адаму, как ему удалось спастись, закатившись под пожарную машину.
  
  - А журналист тоже под машину закатился? - спросил Адам.
  - Нет. Он прыгнул в канализационный колодец.
  Адаму это показалось странным.
  - Он прыгнул сам, а тебя ударной волной закинуло под машину? - недоверчиво спросил Адам.
  - Честно говоря, я и сам не пойму, как так получилось, - задумчиво сказал Феликс. Он сделал глубокую затяжку, выдохнул дым и продолжил:
  - Всё произошло мгновенно. И я до сих пор удивляюсь, как это журналисту удалось успеть прыгнуть в колодец.
  - А где находился колодец? - поинтересовался Адам.
  - В двух шагах от журналиста.
  - А пожарная машина?
  - Метрах в четырёх от меня.
  - То есть вы падали в разные стороны?!
  - Да, получается так, - помолчав, ответил Феликс.
  - Нарисуй на песке схему. Место взрыва, машину, колодец и вас с журналистом, - решительно сказал археолог.
  Феликс взял прутик и начертил всё, что просил Адам.
  - Вот это - бокс, в котором взорвалась ёмкость с топливом, - пожарник ткнул концом прута в нарисованный квадрат. - А здесь стояла машина. Это - колодец. А это - мы с журналистом. Я стою слева, он справа.
  Археолог недоумённо уставился на чертёж.
  - Феликс, - Адам взял из его рук прут. - Если бы тебя отбросило ударной волной, то ты пролетел бы мимо машины.
  Он нарисовал направление взрыва. Феликс широко раскрытыми глазами глядел на чертёж.
  - А вместо этого тебя швырнуло в противоположную сторону от колодца, в который прыгнул журналист, - Адам провёл ещё одну черту на песке. - Ты понимаешь, что это означает?
  
  Феликс молчал. Он глядел на схему так, словно это не он только что нарисовал её на песке.
  - Если ты не ошибся и начертил всё правильно, - Адам раскурил, потухшую было сигарету, - то толчок на тебя пришёлся именно со стороны журналиста. И этому есть только одно объяснение. Он оттолкнулся от тебя, чтобы прыгнуть в колодец. И этим спас жизнь и тебе и себе. Но для такого манёвра нужно обладать молниеносной реакцией. Здесь счёт идёт на доли секунды.
  Это объяснение потрясло Феликса. Но оно было очевидным, поскольку схема была проста, как известная комбинация из трёх пальцев. Пожарник присел на корточки перед чертежом и обхватил голову руками. Ошибки быть не могло и всё произошло именно так.
  
  - Толчок был очень сильный, - наконец, пришёл в себя Феликс. - Меня швырнуло под машину, словно мешок с костями. А после этого я почувствовал, как мне обожгло лицо и руки.
  - А ты помнишь, как звали того журналиста?
  - Да, помню, - Феликс выпрямился во весь рост и посмотрел на Адама. - Кстати, вечером того же дня он приехал ко мне в больницу. Его зовут Герон Мелвин.
  - Мелвин? А из какой газеты?
  - Кажется, "Ежедневные новости".
  "Уж не сын ли это рыбака Илмара? - подумал Адам. - А может просто однофамилец?"
  - А когда журналист приехал к тебе в больницу, то он не объяснял, как всё это произошло? - Адам затушил окурок в пепельнице.
  - Он всё время шутил и смеялся. Всё выглядело так, как будто нам обоим крупно повезло, - задумчиво ответил Феликс.
  - Да. Странная история. А он тоже пострадал?
  - Ему опалило волосы на голове. А руки он обжёг о пожарный рукав, по которому скользил вниз. И ещё он хромал. Видимо, ударился при падении.... Но почему Герон не стал говорить о том, что это он спас меня?
  - Я думаю, что здесь есть два варианта, - помолчав, ответил Адам. - Или он очень скромный человек. Или просто не хотел никому объяснять, как это ему удалось сделать. Впрочем, нет. Есть ещё один вариант. Он и сам не знает, что сделал. Некоторые люди в момент смертельной опасности способны на чудеса ловкости и скорости. И делают они это совершенно бессознательно.
  - Я обязательно его найду, - решительно сказал Феликс. - Как бы он это ни сделал. Я обязан ему своей жизнью.
  
  На крыльцо вышли Зара и Фелиция.
  - Адам уже поздно. Нам пора идти домой, - сказала Зара.
  - Ой, ну куда вам торопиться? - всплеснула руками Фелиция. - Ваш дом в двух шагах от нас.
  - Нет, нет. Зара права, - подтвердил Адам. - Мы никуда не уезжаем, а вы только что приехали. У нас впереди ещё много времени для общения. Я бы лучше посоветовал вам прогуляться по вечернему пляжу, или заглянуть в городок. Там народ развлекается до поздней ночи.
  - Так может быть, и вы с нами пойдёте? - предложил Феликс.
  - С удовольствием бы, но я и так сегодня слишком сильно нагрузил свою ногу, - Адам потёр своё левое бедро. - Зара, а ты не хочешь побродить по вечернему городу
  - Нет, - Зара взяла под руку Адама. - Я для этого слишком устала. Как-нибудь в другой раз.
  Они попрощались с соседями и направились к своему домику.
  
  Едва Адам вошёл в комнату, как сразу же снял трубку с телефонного аппарата. В санаторные домики была проведена линия местной телефонной станции. Оплата за телефон входила в стоимость проживания в санатории. Но звонить можно было только в пределах Гутарлау.
  
  - Алло, - услышал Адам голос в трубке, после того как набрал номер Илмара.
  - Здравствуйте, - сказал Адам, - мне нужен майстер Мелвин. Я не ошибся номером?
  - Нет, вы не ошиблись. Но какой Мелвин вам нужен, старший или младший?
  - Я ищу Илмара Мелвина.
  - В таком случае вы с ним уже разговариваете, - усмехнулся Илмар.
  - Меня зовут Адам Форст. Я - тот археолог, которому вы сегодня подарили огромную рыбину. Мы с женой сердечно вас благодарим за подарок. Мне он вдвойне приятен, поскольку мы с вами совсем не знакомы.
  - Местные жители привыкли знать всё и обо всех. Вы так долго отказывались от пищи, что мне захотелось непременно вас чем-нибудь угостить.
  - Майстер Мелвин. У меня огромное желание познакомиться с вами поближе. Моя жена испечёт завтра большой торт. А я уже припас для встречи бутылочку виндорского коньяка. Как вы на это смотрите?
  - Коньяк вам, конечно же, посоветовал Роско, - засмеялся Илмар.
  - Верно. Именно у него я взял номер вашего телефона и этот коньяк. И теперь очень надеюсь на то, что вы не откажетесь от предложения прийти к нам в гости.
  - Спасибо, майстер Форст. Но у меня к вам другое предложение. Дело в том, что я не люблю появляться на территории курортной зоны. И поэтому предлагаю познакомиться в пределах моих владений.
  - Я согласен, майстер Мелвин. Честно говоря, я уже узнал, где находится ваш дом, и в каком направлении нам нужно будет двигаться.
  - Вам не нужно никуда двигаться. Эта дорога будет слишком утомительна для вашей больной ноги. Мой сын приедет за вами в любое время. Если вы не возражаете, то Герон приедет к вам, ну скажем, часов в шесть вечера. Вас это устроит?
  - Прекрасно. Буду с нетерпением ждать нашей встречи.
  - Спокойной ночи, майстер Форст. И передайте, пожалуйста, привет вашей супруге.
  - Спасибо, уже передаю. Спокойной ночи.
  
  Адам положил трубку телефона на аппарат.
  - Зара, тебе привет от Илмара, - обернулся он к жене.
  - Этот рыбак знает и меня? - удивилась Зара.
  - Мне кажется, что он знает всех, - задумчиво ответил Адам и вышел на крыльцо выкурить перед сном последнюю сигарету.
  "Его сына зовут Герон Мелвин. Это именно тот журналист, который спас Феликса. Надо будет завтра узнать, не он ли писал статью о землетрясении в Песках".
  Адам посмотрел на вечернее небо.
   Миллионы звёзд крошечными и неподвижными светлячками усеяли весь небосвод. Словно кто-то сверху накрыл Дагону покрывалом из тёмно-синего бархата, расшитого блестящим бисером. И только кометы, изредка пролетающие по нему, говорили о том, что и там всё находится в вечном движении.
  
  
  
  Глава 22
  
  Журналист сделал несколько энергичных гребков и нос лодки, скрипя о песок и мелкую гальку, уткнулся в берег. Уложив вдоль бортов вёсла, Герон выпрыгнул из лодки и подтащил её насколько смог дальше на берег.
  - Ты разгружайся, но в дом пока не заходи, - Илмар тоже выбрался из лодки и направился к дому. - Я позову тебя, когда это можно будет сделать.
  - Хорошо, отец, - ответил ему Герон, закрепляя на каменном столбе якорную цепь.
  
  Ещё не ступив на берег, Илмар отметил недавнее присутствие здесь незваных гостей. И сейчас, поднимаясь по дорожке к дому, он находил всё новые следы их пребывания.
  Задержавшись перед крыльцом, рыбак усмехнулся, огляделся по сторонам и пошёл дальше. Войдя в гараж, он остановился перед электрическим шкафом. На металлических дверцах вспыхнули и замигали разноцветные лампочки.
  - Привет, - произнёс шкаф голосом Примуса.
  - Привет, Дадон, - ответил Илмар. - Как наши дела?
  - Да пропади оно всё пропадом, - заорал шкаф, теперь уже голосом Фидли.
  - Понятно, - захохотал рыбак. - Давай посмотрим, как всё это было.
  Он распахнул дверцы и нажал несколько кнопок. На приборной панели снова заморгали лампочки и индикаторы.
  - Требуется очистка помещения, - произнёс голос Дадона. - После разблокировки и перенастройки я подам звуковой сигнал. Тогда и войдёшь в дом.
  - Ясно, - ответил Илмар и закрыл дверцы шкафа.
  
  Герон выгрузил из лодки и сложил на берегу все вещи. Он снимал лодочный мотор, когда к нему вернулся отец.
  - Сейчас отнесём палатку и мотор в гараж, а потом и в дом можно будет зайти, - Илмар подхватил с земли палатку и рюкзак.
  - Гости были? - спросил его Герон.
  - Были. Вчера утром. Неужели ты не чувствуешь запаха? - удивился отец.
  - "Вонючка Примуса", - принюхавшись, сказал Герон. - Как же долго она не выветривается.
  В этот момент у крыльца раздалось какое-то шипение.
  - Что это? - удивлённо спросил Герон.
  - Нейтрализатор этой самой "вонючки", - улыбнулся Илмар. - Без него сейчас трудно находиться в доме.
  - Ты на них, наверное, целую бочку вылил, - морщась, сказал Герон.
  - Бочку не бочку, а доза вполне внушительная для двух взрослых мужчин.
  - Их было двое? А третий куда делся?
  - Он всё время следил за нами на рыбалке. А после обеда и эти двое к нему присоединились.
  - Откуда ты всё знаешь? - удивился Герон.
  - От верблюда, - усмехнулся отец. - Бери мотор, и пойдём в гараж.
  
  Они проходили мимо крыльца, когда над входной дверью прозвенел школьный звонок и незнакомый голос произнёс: - "Добро пожаловать".
  Это был голос Фидли.
  - Вот и прекрасно, - сказал Илмар и обернулся к Герону. - Тебе знаком этот голос?
  Тот отрицательно покачал головой.
  - Ничего. Скоро мы узнаем, кому он принадлежит, - ухмыльнулся Илмар.
  
  Оставив в гараже мотор и палатку, они вернулись на берег за остальными вещами.
  - А откуда за нами наблюдал третий сыщик? - спросил Герон.
  - Сначала он был на спасательном катере, а затем пересел на яхту.
  - Почему ты мне об этом не сказал?
  - Не хотелось портить тебе рыбалку. Ну, какой бы это был отдых, если бы ты знал, что за тобой наблюдают?
  - А вход в пещеру? Вдруг они его увидели? - испугался Герон.
  - Со своей точки они могли видеть только нашу палатку и костёр.
  - А то, как ты брал горящие угли? Или как я поймал рукой змею? Они ведь могли и это увидеть?
  - Могли, - спокойно ответил отец. - Но кто поверит человеку, который видел, как голой рукой берут горящие угли? Если он не идиот, то никому и никогда об этом не расскажет.
  - А вдруг он всё же идиот? - усмехнулся Герон.
  - Тогда ему прямая дорога в Шестое Управление, - ответил Илмар, уже входя в дом.
  - Ничего не трогай и садись в кресло, - сказал отец, остановившись на середине комнаты. - Сейчас посмотрим видеозапись и вызовем полицию.
  "Видеозапись? В доме установлены скрытые камеры, - понял Герон. - Да, неплохо Примус здесь поработал".
  
  Как только отец с сыном уселись в кресла, над каминной полкой часть стены стала разворачиваться вокруг своей оси. На обратной стороне тайника был укреплён монитор. Когда он остановился, на нём сразу появилось изображение. Герон увидел, как двое мужчин, привязав резиновую лодку к столбу, стали подниматься по дорожке, ведущей к дому.
  
  Такого кино журналист ещё никогда не видел. Он хохотал до слёз, до исступления и отцу пришлось не раз ставить запись на паузу, потому что сын был просто не в состоянии продолжать просмотр. Лишь когда Герон увидел, как Фидли вылетел из его кресла с окровавленным задом, то боязливо стал ощупывать сидение под собой.
  - Не волнуйся, - улыбнулся Илмар. - Охрана уже снята.
  - А вдруг Примус перепутал какой-нибудь проводок? - недоверчиво проворчал Герон, все ещё нажимая на кресло.
  - Плохо ты всё-таки знаешь Дадона, - вздохнул отец. - Он никогда и ничего не путает.
  И всё же после просмотра этой сцены, Герон стал чувствовать себя в кресле, мягко говоря, неловко. Но следующий эпизод сразу заставил журналиста забыть об острых иглах, и он снова хохотал над полицейской трагикомедией.
  
  Прекрасный стереозвук и акустика, говорили о том, что в доме установлено много микрофонов с автоматической регуляцией уровня записи. Стоны и вздохи Лари были также хорошо слышны, как и вопли Фидли. Камеры тоже были снабжены датчиками слежения. Если объекты расходились в разные стороны, то запись их велась отдельно, но при просмотре все записи сводились в единую по хронометражу картину.
  Герона трудно было назвать специалистом в этой области, но даже ему стало понятно, насколько сложна и уникальна система охраны и слежения, установленная Дадоном Праймосом.
  
  - Отец, только не говори мне, что Примус смонтировал всю эту систему в знак вашей старой дружбы, - закончив просмотр записи, сказал Герон. - Подобная аппаратура стоит кучу денег. Дадон бы разорился, если бы стал делать всем своим друзьям такие подарки.
  - Сегодня на рыбалке ты за пятнадцать минут достал со дна озера целое состояние, - улыбнулся Илмар. - Почему ты думаешь, что я не могу сделать то же самое?
  - Понятно, - вздохнул Герон. - Мой отец - подпольный миллионер. И скрывает своё состояние, потому что не хочет платить налоги государству.
  Илмар всё ещё улыбаясь, смотрел на сына.
  - Отец, поверь мне. Первая мысль, которая придёт в голову инспектора полиции после просмотра записи, будет касаться именно финансового вопроса.
  - Мы с Дадоном заключили контракт, по которому я обязуюсь снабжать его морепродуктами и лесными растениями неограниченный срок, - ответил Илмар.
  - Контракт, конечно, фиктивный, - усмехнулся Герон. - И дураку понятно, что Дадону за всю свою жизнь не съесть столько рыбы, сколько стоит его аппаратура.
  - Недоказуемо, - развёл руками Илмар. - А контракт составлен по всей форме закона и имеет юридическую силу. Цена договорная и касается только меня и Дадона. Кстати, ты не учёл лекарственные растения. А за многие из них люди платят большие деньги.
  - Зачем они Примусу? Неужели он занимается ещё и изготовлением лекарственных препаратов?
  - Именно так. В последнее время у него появилось и такое хобби. И я не удивлюсь, если Дадон вдруг изобретёт эликсир вечной молодости.
  - Я тоже, пожалуй, не удивлюсь, - кивнул головой Герон. - Ну, так что, будем звонить в полицию?
  - Да. А пока они к нам едут, сделаем копию этой записи.
  Илмар подошёл к монитору и нажал кнопку на его панели.
  - Да, кстати. Эти люди следили за тобой в городе? - обернувшись, спросил Илмар.
  - Они самые. Был и третий. Жаль, что он не попал в кадр.
  - Я думаю, что у него ещё будет такая возможность, - одними глазами улыбнулся Илмар. - А этих ребят ты, наверное, больше не увидишь.
  - Да, засветились они крепко. А может показать их лица широкой общественности? Материал для скандала просто изумительный.
  - Не стоит этого делать. К тому же полиция никогда не допустит такого скандала. Для Управления будет удобнее и проще тихо убрать нас с дороги, чем довести дело до суда, - и, заметив озабоченное выражение на лице у сына, рыбак добавил: - Во всяком случае, они так думают.
  
  Илмар подошёл к телефону и, сняв трубку, набрал номер полицейского участка.
  - Алло, полиция. Это говорит Илмар Мелвин. Вчера в моё отсутствие мой дом пытались ограбить. Я хочу сделать заявление.
  Голос в трубке задал какой-то вопрос.
  - Нет. Мы с сыном только что вернулись с рыбалки... У меня улик более чем достаточно... Когда вы приедете, то я покажу вам видеозапись вчерашнего ограбления.
  Илмар положил трубку на место.
  - Через пятнадцать минут они будут здесь. Пойду, открою ворота. Посиди пока на месте и ничего не трогай.
  - А твоё кресло тоже с секретом? - крикнул Герон вдогонку отцу, который уже выходил из дома.
  - Конечно, - засмеялся отец. - Да успокойся ты. Ничего с тобой не случится.
  - Успокойся, - опять проворчал Герон. - Я теперь никогда уже не смогу спокойно сидеть в этом кресле.
  И всё же усталость быстро одолела его недоверчивость. Журналист, пригревшись в мягком и уютном кресле, начал понемногу дремать.
  
   Герона разбудил топот ног и голоса на крыльце.
  Дверь распахнулась, и в дом вошли двое полицейских - инспектор и сопровождавший его капрал. Следом за ними, закрывая за собой дверь, вошёл и рыбак. Полицейские поздоровались с Героном, а затем офицер обратился к Илмару:
  - У вас в доме что-нибудь пропало, майстер Мелвин?
  - Я ещё не осматривал дом. По закону, до вашего прихода, я не имею права этого делать.
  Инспектор удовлетворённо кивнул головой, подтверждая правильность принятого решения.
  - Тогда давайте вместе и осмотрим, - предложил он всем.
  - Раз того требует инструкция, то не будем её нарушать, - согласился с ним рыбак. - Хотя, для поимки взломщиков вполне достаточно вот этой записи.
  Он подал инспектору видеокассету.
  - Хочу вас сразу предупредить, - сказал Илмар, - что я передаю вам копию. Оригинал останется у меня.
  - Зачем вам нужен оригинал? - спросил инспектор, забирая кассету.
  - Я коллекционирую эти вторжения, - усмехнулся рыбак, - для истории.
  - Кто устанавливал систему наблюдения? - опять задал вопрос офицер.
  - Дадон Праймос. Как впрочем, и многим жителям нашего посёлка, - ответил Илмар.
  Инспектор снова понимающе кивнул. Ему почти каждый день приходилось сталкиваться с ловушками Примуса, в которые попадали грабители. Курортная зона притягивала не только отдыхающих, но и множество воров и мошенников. Дадон Праймос очень эффективно помогал полиции их вылавливать.
  
  На осмотр дома ушло не более пятнадцати минут. Затем рыбак написал заявление о попытке ограбления, составив его в двух экземплярах. Инспектор, капрал и Герон поставили свои подписи на обоих листах, а Илмар, пометив один лист, как "копия", оставил его у себя.
  "Он, наверное, выучил уже все законы и инструкции, которые необходимо знать в таких случаях", - подумал журналист, глядя на то, как его отец уверенно ведёт себя с полицейскими.
  - Когда преступники будут пойманы, то мы сообщим вам об этом, - сказал инспектор, после того, как все формальности были закончены.
  - Я провожу вас, - кивнул головой Илмар, указывая полицейским рукой на дверь.
  Они попрощались с Героном, и вышли из дома.
  "Когда преступники будут пойманы, - чуть было не засмеялся Герон. - Да никогда они не будут пойманы".
  
  Он уже проголодался и решил приготовить что-нибудь на ужин.
  Включив на кухне плиту, Герон поймал себя на мысли о том, что после просмотра видеозаписи боится притрагиваться ко всем вещам. Прежде чем налить в чайник воду, он открыл кран и попробовал её на вкус. Вода была пресная, без всякого привкуса соли. Посмотрев на потолок, откуда на агента хлынул поток солёного раствора, журналист не заметил ничего подозрительного.
  "Умеет Примус прятать свои ловушки, - с восхищением подумал Герон. - Сегодня вся полиция будет хохотать над этой комедией".
  Журналист положил на кухонный стол свежую рыбу, достал из холодильника и шкафов нужные продукты и начал готовить ужин.
  
  Ещё в детстве отец научил его, как нужно готовить именно эту рыбу.
  Взрослые пузачи вырастали до внушительных размеров. Они были похожи на толстый обрубок бревна с массивной, тупой головой и мощными плавниками. Сейчас перед Героном лежал экземпляр длиною почти в метр. Одной такой рыбиной можно было накормить сразу несколько человек. Но если приготовить её особенным способом, то с ней вполне могут управиться и двое. Правда, при этом существует опасность умереть от обжорства.
  Журналист выпотрошил пузача и разрезал его поперёк на большие куски. Каждый кусок готовился отдельно. Нужно было его посолить, поперчить и, сделав несколько глубоких надрезов, вставить в них дольки чеснока. Брызнуть несколько капель лимонного сока и слегка припорошить сушёной смесью душистых трав. После этого кусок нужно завернуть в два слоя плотной, вощёной бумаги и поместить в специальную кастрюлю, где рыба должна париться ровно тридцать минут. Приготовленный таким способом пузач был невероятно вкусен. Мясо рыбы буквально таяло во рту, и человек просто не замечал того, сколько он уже съел. Новичков приходилось останавливать почти насильно, иначе они теряли чувство всякой меры. Сытость приходила чуть позже. И только тогда человек начинал понимать, что ему, в самом деле, лучше было бы, не есть тот последний кусок.
   У Герона были задатки настоящего кулинара. Он любил экспериментировать и иногда соединял, казалось бы, несовместимые продукты, получая в результате изумительные блюда. Ему нравился процесс приготовления пищи, но только в том случае, когда он готовил еду для себя. Представив себе однажды, как он стал бы работать поваром и каждый день готовить для кого-то пищу, то Герон сразу почувствовал отвращение к этому занятию.
  
  В кастрюле закипела вода и журналист, вставив в неё решетку, уложил обёрнутые бумагой куски рыбы так, чтобы между ними мог свободно проходить пар. Посмотрев на часы, он приступил к приготовлению соуса и салата.
  
  Илмар, проводив полицию, уже вернулся и разжигал камин.
  Увидев, что сын занимается ужином, рыбак не стал заходить на кухню. Мешать и советовать человеку, когда он занимается творчеством - бессмысленно и даже вредно. А Илмар считал, что приготовление пищи - настоящее искусство. Придумать и приготовить прекрасное блюдо - это всё равно, что сочинить прекрасную песню.
  
  Пока разгорались щепки и мелкие поленья, рыбак снял камеру и микрофоны, установленные сыщиками.
  "Отдам Дадону, - подумал он. - Может быть, они ему пригодятся".
  Илмар вернулся к камину и подложил в разгоравшийся огонь поленья покрупнее.
  - Отец, - окликнул его из кухни Герон. - А чем мы будем запивать пузача?
  - В прошлом году я узнал один старинный рецепт и приготовил настойку из плодов чёрного лесного ореха и листьев плетистой вианы,- ответил ему Илмар. - Я думаю, что такую настойку ты ещё не пробовал. Она называется блекка.
  - Какое странное название, - усмехнулся Герон. - И вызывает вполне определённые ассоциации.
  - Такая ассоциация может возникнуть от любого напитка, если его выпить без меры, - хмыкнул Илмар.
  - И какова же отличительная особенность этой блекки?
  - После определённой дозы, разговаривать хочется просто неудержимо.
  - Ты хочешь, чтобы я выболтал тебе все мои секреты, - засмеялся Герон.
  - Неужели ты не всё мне рассказал? - удивился Илмар.
  - Нет. Я рассказал тебе всё, - подумав, ответил Герон. - А вот у тебя есть много секретов, которые ты от меня скрываешь.
  - Ох, какой же ты настырный и нетерпеливый, - вздохнул отец.
  - Но один из них я, кажется, уже разгадал, - словно не заметив его слова, продолжил Герон.
  - И что же это за секрет? - обернулся к нему Илмар.
  - Однажды в детстве, я утонул на болоте. Я потом решил, что это был сон. Кошмарный сон. И только сейчас узнал, что я действительно там был. Но ты никогда мне об этом не говорил.
  
  Наступило молчание. В тишине было хорошо слышно, как начинают трещать поленья в камине, да ещё на кухне со слабым свистом из-под крышки кастрюли вырывается пар.
  
  - Гера, я не мог тебе этого сказать, - произнес, наконец, Илмар. - Ты был слишком мал и мог ошибочно поверить в свою исключительность. Это очень опасно, и, кстати, в любом возрасте. А ещё ты мог рассказать об этом своим друзьям. И самое безобидное, что могло бы произойти, это то, что тебя назвали бы фантазёром и врунишкой. Но могло случиться и так, что тебя бы повезли к психиатру, проходить психологические тесты. Оттуда ты бы уже не вернулся.
  - А может, я ничего и никому бы не рассказал, - упорствовал Герон. - Если бы ты объяснил мне, что этого делать нельзя.
  - Не все взрослые люди способны годами хранить тайну. А для детской психики такое испытание просто губительно. Неизвестно в каком направлении стал бы развиваться твой характер.
  - Значит, принятое решение было единственно верным? - помолчав, спросил Герон.
  - В этих условиях, да, - подтвердил Илмар.
  - А что же это за облако, которое меня спасло? - не понятно у кого спросил Герон, глядя мимо отца.
  - Ну вот, опять ты бежишь впереди паровоза, - засмеялся отец. - У тебя сейчас рыба перепреет.
  Герон быстро взглянул на часы и бросился снимать кастрюлю с плиты. Закончив выкладывать рыбу на большое блюдо, журналист опять повернулся к отцу.
  - Я всё равно всё узнаю, - крикнул он.
  - А я в этом и не сомневаюсь, - улыбнулся Илмар.
  Рыбак повесил каминные щипцы на крюк и вышел из дома.
  
  В гараже у Илмара был устроен погреб для хранения овощей, фруктов, варенья и солений. Кроме того, в нём стояли бутыли с вином, лекарственными настойками, и соками из различных ягод.
  Погреб состоял из нескольких помещений, в которых поддерживалась нужная температура и влажность. В одной из таких комнат находились лесные травы и коренья. Они висели на деревянных шестах, связанные в пучки. Каждый раз, спускаясь в погреб, Илмар первым делом заходил в эту комнату. Здесь стоял терпкий запах разнотравья, которым рыбак дышал секунд пятнадцать-двадцать. И только после такой ингаляции, он шёл за тем продуктом, который ему был нужен.
   Сыщики никогда бы не смогли обнаружить этот погреб. Он охранялся во много раз серьёзнее, чем сам дом.
  После установки охранной системы, Герон ещё ни разу не спускался в погреб. Да он бы и не смог этого сделать. Для того чтобы попасть сюда, нужно было обладать голосом, запахом и отпечатками рук Илмара, и, кроме того, знать пароль.
  Илмар неспроста принял такие меры предосторожности. В тайном погребе хранились травы, коренья, настойки и мази, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки дилетанта. Многие из них были страшнее самого сильного яда, но в определённых дозах действовали как лекарство.
  
  Подышав запахом трав, Илмар взял нужную бутыль и вернулся в дом.
  Герон уже накрывал на стол. В камине весело трещали поленья, а воздух был пропитан запахами специй, острого соуса и только что приготовленной рыбы.
  - Вот и блекка, - Илмар поставил на стол пузатую, глиняную бутыль. - Это именно то, что и нужно для пузана.
  
  Настойка действительно была выше всяких похвал - крепкая и в то же время мягкая, с терпким букетом запахов и ароматов. На вкус можно было отличить сразу несколько ингредиентов, но они совершенно не мешали друг другу, а наоборот, скорее дополняли, отчего каждый из них приобретал неожиданный и новый оттенок.
  Герон сначала только пригубил из бокала и, вдохнув в себя пары настойки, удивлённо покачал головой.
  - Какое чудо, - восхищённо произнёс он. - Где ты достал такой рецепт?
  - Это - секрет, - засмеялся отец.
  - Опять секрет, - ухмыльнулся Герон. - Тогда давай выпьем за то, чтобы я разгадал все твои секреты.
  - Я согласен, - ответил Илмар. - И выпью за это с большим удовольствием.
  
  После блекки, рыба приобрела просто божественный вкус. Герон испытывал полное блаженство.
  - Отец, я ведь теперь не смогу есть пузача без блекки, - сказал он, наполняя бокалы.
  - Это означает, что наши запасы нужно увеличить, - ответил Илмар. - Вот завтра мы с тобой этим и займёмся.
  - Пойдём в лес?
  - Да. Орех созрел, листья вианы в полном соку, - Илмар поднял наполненный бокал, - самое время для сбора.
  - За будущий урожай, - поддержал его Герон.
  Он медленно, смакуя и растягивая удовольствие, выпил блекку и вновь накинулся на рыбу. Гора рыбных пакетов быстро уменьшалась.
  
  - Стоп, - Илмар остановил руку сына, потянувшуюся за очередным куском. - Гера, ты ведь не в первый раз ешь эту рыбу.
  Герон посмотрел на большое блюдо с рыбой так, словно только что заметил, что на нём осталась всего лишь пара пакетов. Затем он потрогал свой живот.
  - Но с такой настойкой впервые, - сказал Герон. - А вообще-то ты прав. Кажется, я уже переусердствовал. Давай ещё раз наполним бокалы и сядем греться у камина.
  
  Журналист устроился удобнее в кресле, совсем забыв, что внизу находятся острые иглы. Он протянул к огню ноги и посмотрел на пламя сквозь бокал с настойкой. Тёмно-красная, почти чёрная жидкость едва пропускала свет костра.
  - Если я привезу бутылочку блекки в редакцию, то это будет просто сенсация, - но, внезапно нахмурившись, Герон посмотрел на отца. - Слушай, да они ведь завалят тебя письмами, телеграммами и звонками.
  - А ты направь их к Роско, - усмехнулся Илмар.
  - В бар?
  - Ну, конечно. Я однажды дал ему пару бутылок на пробу. На основе этой настойки он составил какой-то коктейль и теперь хочет сделать его своим фирменным знаком. Роско давно мечтает получить рецепт блекки.
  - Ему ты тоже этот секрет не откроешь?
  - Ему - тем более. Роско - торговец. В погоне за прибылью он порой не знает меры. Он ведь наймёт армию сборщиков и направит их в лес. А чёрный орешник - растение нежное, и не любит, когда с ним обращаются грубо. Поэтому и ты никому не рассказывай, из чего сделана блекка.
  "Он говорит об орешнике, как о человеке, - подумал Герон.- Для него, наверное, весь лес - одно живое существо. Возможно, так оно и есть".
  - Да, конечно, - он кивнул головой отцу. - Курорт и так уже сильно потеснил здешнюю природу. За эти годы здесь многое изменилось.
  
  За разговором они не заметили, как наступил вечер, и за окном совсем стемнело.
  - Тебе не кажется, что мы с тобой заболтались? - посмотрев на часы, спросил Илмар.
  - Да, эта настойка действительно развязывает язык, - подтвердил Герон. - Буду пить её только с врагами, чтобы узнать их коварные планы.
  - У друзей бывают не менее коварные замыслы. Так что пей её со всеми, - сказал Илмар и, улыбнувшись, добавил. - Только смотри сам не проболтайся.
  В этот момент зазвонил телефон.
  
  Илмар снял трубку. Из ответов отца, Герон понял, что звонит тот археолог, которому передали пузача. Когда Илмар произнёс фамилию "Форст", журналист сразу насторожился.
  "Форст, Форст, - вспоминал он знакомую ему фамилию. - Ну, конечно, это начальник той экспедиции в Песках. Я упоминал его имя в своей статье".
  Пообещав Адаму, что завтра вечером Герон за ним заедет, и, попрощавшись, Илмар положил трубку.
  - Это был Адам Форст, - сказал он.
  - Я вспомнил его. Он был начальником экспедиции в Песках. Я писал статью о землетрясении и упоминал его имя. Правда, мы с ним не встречались. Его вывезли первым же вертолётом. А в больницу к нему меня не пустили, - объяснил Герон.
  - Археолог приглашал меня в гости, - Илмар пошевелил кочергой затухающие уголья в камине, - но я предложил ему встретиться и познакомиться у нас в доме.
  - Мне показалось, что ты не очень-то любишь курортников, - попробовал съехидничать Герон.
  - Курортники тоже разные люди. А с хорошим человеком грех не познакомиться.
  - А откуда ты знаешь, что он хороший? - сощурился Герон.
  - Я этого не знаю, но чувствую, - вполне серьёзно ответил Илмар, и, заметив недоумение на лице у Герона, добавил. - К тому же он был у Роско и выпросил для меня бутылочку виндорского коньяка. А его супруга завтра испечёт нам торт. Разве я мог после этого отказать ему?
  - Так бы сразу и сказал, - Герон поднялся из кресла, - что тебя соблазнили коньяком и тортом.
  Они засмеялись.
  - Давай вымоем посуду и всё уберём. Завтра после обеда мы должны уже вернуться домой. Поэтому, нам нужно лечь пораньше, - Илмар стал уносить со стола оставшиеся продукты.
  
  Закончив все дела, они поднялись на второй этаж.
  - Спокойной ночи, Гера, - сказал Илмар, открывая дверь своей спальной комнаты.
  - Спокойной ночи, - ответил ему Герон, внимательно осматривая свою дверь.
  Он опять вспомнил видеозапись и теперь хотел понять, каким образом эта дверь так ловко отфутболила сыщиков.
  "Дверь, как дверь, - пожал плечами журналист, - ничего особенного. Ну и хитёр же этот Примус".
  И всё же он постарался поскорее пересечь опасную границу порога.
  "Кто его знает. Заклинит какой-нибудь контакт в этой мышеловке, и получишь синяк во всю заднюю сторону тела".
  Герон разделся и лёг в кровать.
  
  Он собирался уже заснуть, когда вспомнил о своей находке. Ещё сидя в лодке, журналист задумал провести небольшой эксперимент. И вот чуть не забыл об этом.
  Поднявшись с кровати и, засунув руку в карман брюк, он достал оттуда зелёный камень с ящерицей. Герон пододвинул подушку к изголовью и устроился таким образом, чтобы можно было расслабиться и в то же время смотреть на зелёный камень. Затем журналист закрыл глаза, стараясь переключиться на второе зрение. Когда изображение прояснилось, он сосредоточил всё своё внимание на камне. Тот снова стал похож на яйцо и, кроме того, начал светиться изнутри мягким, зелёным светом.
  
  Чем дольше Герон смотрел на это яйцо, тем сильнее становился свет, излучаемый камнем. Казалось, что ящерица, находившаяся внутри яйца, загипнотизировала журналиста, и он уже не мог оторвать от неё свой взгляд.
  Когда зелёный свет увеличился настолько, что захватил всего Герона, поверхность яйца стала переливаться дымчатыми узорами. Журналисту вдруг показалось, что он стал кружиться вместе с ящерицей и уноситься куда-то вдаль, потеряв ощущение пространства и времени.
  
  
  
  Глава 23
  
   Гутарла Панка (видение Герона)
  
  На берегу озера Панка, прислонившись спиной к большому валуну, у самой кромки воды сидел Шарлог. Подперев двумя нижними руками подбородок и обхватив двумя верхними затылок, он уже полчаса глядел на воду. Шарлог думал.
  "И зачем это я Ландре всю хараламу заболдал? Не надо мне было вчера столько блекки фрать. Теперь меня вся гутарла будет балдасить".
  Он посмотрел в сторону гутарлы. Оттуда к нему колобал Финдор.
  "Сейчас он тоже начнёт балдасить", - с горечью подумал Шарлог.
  Но Финдор остановился почти в сорока колобах от него и закричал:
  - Шарлог, ну что ты там баклашишь? Колобай в гутарлу. Ландра давно тебя горлает!
  Шарлогу стало совсем тоскливо. Он хорошо знал, как несладко приходилось тем, кто попадал Ландре на балдун. К тому же колобать к ней нужно через всю гутарлу. При мысли об этом его хопер начал нервно стучать по песку, выбивая в нём небольшой желобок.
  
  Вчера в гутарле был большой топотальник. Столы просто ломились от блекки и бутовки. Все украсили свои хоперы цветными лентами, а на торчушки повесили колокольчики. Шарлог и Ландра на топотальнике сидели рядом и она, будто специально, подливала в его чекашку блекку. Вот тогда он и заболдал ей всю хараламу. Гутарла топотала и балдонила до поздней ночи. А утром, пролупасившись и вспомнив об этой хараламе, он поколобал к озеру. И вот теперь его горлает Ландра! Нужно что-то баклашить. Оттого что он здесь сидит, ничего не изменится. Шарлог встал и с тяжёлым сердцем поколобал к Ландре.
  
  Первым, кого в гутарле встретил Шарлог, оказался Элвус - лучший бандур во всей округе. Он стоял на шагуне и духарил свой тампур.
  - Хучь, Шарлог! - помахал хопером Элвус.
  - Хучь! - напряжённо ответил Шарлог, приподняв кончик хопера и ожидая, что Элвус сейчас начнёт его балдасить. Но тот, не обращая внимания на Шарлога, продолжал духарить тампур.
  
  После вчерашнего топотальника в гутарле не все ещё пролупасились. Но те, кто попался Шарлогу навстречу, совсем не собирались его балдасить. В полном недоумении он стал подниматься на шагун Ландры.
  - Шарлог, ну где ты колобаешь? Садись лоптать. Твоя бутовка скоро совсем остынет. А хочешь, я тебе блекки налью? У меня немного осталось после вчерашнего.
  
  Это было уже совсем что-то невероятное. Ландра ещё никогда не предлагала ему блекку в будние дни. Он осторожно сел за стол, ожидая нового сюрприза. Но Ландра, как, ни в чём не бывало, хлопотала над теплушкой. Шарлог выфрал блекку и, молча, принялся за бутовку. Тепло от блекки расходилось по всему телу, доставая до самого кончика хопера.
  
  "А может быть, она забыла? - со слабой надеждой подумал он, глядя как Ландра шаркует теплушку. - Или я вчера не всё ей заболдал?"
  Закончив шарковать, Ландра вытерла руки о затирку и тоже села за стол.
  - Шарлог. Заболдай мне ещё раз твою хараламу.
  От неожиданности он чуть было не поперхнулся, и с трудом проглотив застрявшую в горле бутовку, осторожно спросил:
  - А ты не будешь меня балдасить?
  - Ну, какой ты всё-таки глупый! Если бы я хотела, то сделала бы это ещё вчера. А сегодня тебя бы тебя вся гутарла балдасила!
  "Это верно, - подумал он. - А если Ландра всё помнит, то оттого что я заболдаю ещё раз, ничего не измениться".
  - Хорошо, Ландра. Если ты так хочешь, то я, конечно, заболдаю. Только плесни в чекашку немного блекки, а то что-то балдун пересох.
  Ландра достала пузырник и наполнила две чекашки блекки. Одну поставила перед Шарлогом, другую взяла себе. Подперев голову нижними руками, она верхними взяла чекашку и приготовилась ушанить.
  
  
  Это случилось несколько кругов назад. Шарлог решил встать пораньше и покрюкачить на Панка. Но ночью так приятно лупасить. И если бы Ландра случайно не задела его своим хопером, то он пролупасил бы всю крюкачку.
  Соскочив с отдушки и увидев, что уже светает, Шарлог схватил моталку и поколобал на Панка.
  У дощатого причала, с которого с утра до вечера прыгали в воду местные спиногрызы, покачивался на воде его катран. Шарлог воткнул загрёбы в гнёзда, отвязал катран и оттолкнулся от причала. Усевшись удобнее, он опустил в воду хопер, чтобы во время движения управлять им как рулём, взялся за загребы и направил катран к острову.
  
  Панка - очень большое озеро. Когда стоишь на берегу, то видишь только верхушки тех деревьев, которые растут на скалистом острове. В плохую погоду здесь никто не рисковал крюкачить. У берега спиногрызы ловили мелкую вихляйку, но настоящая крюкачка была у острова.
  Шарлог знал одно место, где водились очень крупные пузачи, но никому о нём не рассказывал. Когда он приносил в гутарлу связку таких пузачей, вслед ему цокали языками и качали торчушками. А Ландра от удовольствия постукивала хопером о пол.
  
  Это был небольшой и уютный залив. С одной стороны его ограждали отвесные скалы. А другая сторона его берега поросла густым кустарником и деревьями, нависшими над водой.
   Выбрав место там, где скалы постепенно переходили в кустарник, Шарлог закинул моталку. Затем достал маленький пузырник блекки, который специально приберёг для крюкачки. Сделав один глоток, он стал внимательно наблюдать за тем, как покачивается на поверхности воды его плавучка.
  
  На моталку крюкачили не все. Некоторые крюкачи просто прыгали в воду и поджидали добычу, протыкая её зазуброй. Но этот способ был не безопасен. В озере водились довольно крупные хищники, для которых крюкач был очень лёгкой добычей.
  Нет, Шарлог не был труслив, просто на крюкачке он любил расслабиться. Глядя, как покачивается на мелкой волне плавучка, он мог о чём-нибудь думать, или вспоминать, вдыхая при этом влажный воздух, наполненный запахом цветущего кустарника. Ну и конечно, не забывая при этом про маленький глоток блекки.
  
  К тому времени, когда Светило встало прямо над головой Шарлога, у него была уже довольно приличная связка пузачей, и он стал подумывать о том, что пора возвращаться в гутарлу. Да и пузырник уже почти опустел. Шарлог решил поймать ещё одного пузача и отправиться домой, с удовольствием думая о том, как пойдёт с этой связкой через всю гутарлу к Ландре.
   Раскрутив моталку, он собрался закинуть заглотку на середину залива. Но в этот раз она не полетела в цель. Вместо этого заглотка со свистом вонзилась ему в хопер.
  От неожиданности и боли потеряв равновесие, Шарлог навзничь плюхнулся в воду и стал барахтаться в воде, пытаясь вытащить заглотку из хопера. Но, почувствовав, что всё больше запутывается в крепкой и тонкой нити, он замер и начал медленно опускаться на дно, надеясь там освободиться от заглотки.
  
  Ландра, до сих пор сидевшая спокойно, вдруг заелозила хопером по полу и её глаза превратились в две узенькие щёлки. Как же ей хотелось сейчас его побалдасить! Шарлог, заметив неладное, сразу замолчал, подозрительно и выжидающе глядя на Ландру.
  Она с трудом поборола в себе это желание и чтобы отвлечь рассказчика и снять напряжение, взяла пузырник и плеснула в его чекашку немного блекки.
  - Ну, что ты остановился, Шарлог? Продолжай. Я ушаню, - она уже совершенно спокойно смотрела ему в глаза.
  Он выпил блекку, кашлянул в верхний кулак и после небольшой паузы продолжил свою хараламу.
  
  Опустившись на дно, Шарлог стал вытаскивать заглотку из хопера. Сделать это было совсем не просто - она вонзилась в него до упора.
  Наконец, выдрав её из хопера вместе с куском кожи, крюкач начал распутывать тонкую нить. Если бы он занимался этим наверху, то, непременно бы вспотел, но здесь, на дне, этого, конечно, заметно не было.
  Распутав нить и накручивая её на моталку, Шарлог увидел большого ластуна, который неторопливо проплывал мимо, видимо не заметив неподвижно лежащего крюкача. Ластун был очень большой. Шарлогу ещё никогда такие не встречались. Но самое удивительное было то, что в зубах ластун держал ракушницу.
  
  - А разве ластуны едят ракушниц? - спросила Ландра.
  - Никогда об этом не слышал. Я потому и поплыл за ним, чтобы узнать, что он с ней будет делать! Мы доплыли до скалы, и тут ластун очень быстро нырнул в пещеру. Я сначала подумал, что он заметил, как я за ним слежу. Но тут я увидел восьмилапого и изо всех сил поплыл к катрану.
  - Да, восьмилапый очень опасен, - вздохнула Ландра. - Говорят, что он нападает даже на катраны. А он не погнался за тобой?
  - Не знаю. Я запрыгнул в катран и загребал оттуда сколько смог.
  - А вход в пещеру большой? В неё можно заплыть?
  - Да. Если бы не восьмилапый, то я бы обязательно в неё заглянул.
  - Интересно, а в ракушнице, которую нёс ластун, было зерно?
  "Так вот в чём кусака порылась! - догадался Шарлог. - Ландра хочет достать оттуда зёрна. Если, конечно, они там есть. Ну, конечно, ведь не первую же ракушницу нёс туда ластун"
  
  Зёрна ракушниц очень ценились на побережье Панка. Ошейник, на котором висело пять или шесть зёрен, считался самым красивым и дорогим украшением. Найти такое зерно - большая удача. Не многие на Панка могли этим похвастать!
  "А если там есть зёрна и их удастся оттуда достать? Тогда у Ландры будет ошейник, которого нет на всём побережье. Вот поэтому она никому ничего не заболдала!"
  - Ландра, а тебя не пугает восьмилапый? Ведь если он меня залоптает, то у тебя не будет ни зёрен, ни Шарлога.
  - Шарлог, я тебя никогда не отпущу туда одного. Мы поколобаем в этот залив вместе. Вдвоём мы справимся с восьмилапым. Я кое-что придумала и надеюсь, что это нам поможет.
  
  Восьмилапый на Панка считался самым опасным и коварным хищником. Маскируясь на дне и прибрежных скалах, он всегда нападал внезапно, выбрасывая в жертву сильную струю яда, который действовал почти мгновенно. Всё живое, что попадало под эту струю, тотчас замирало и парализованное медленно опускалось на дно. Самое отвратительное было то, что яд действовал только на мышечную ткань. Поэтому, когда восьмилапый лоптал свою жертву, та находилась в твёрдой памяти и здравом рассудке. Пока с помощью одной лапы он расправлялся с одной добычей, семь других лап душили все, что могли нашарить вокруг, так как действие яда было недолгим.
  
  - Ну и что же ты придумала? - спросил Шарлог, наливая уже сам себе блекку из пузырника.
  - Во-первых, мы возьмём острые секачи. Это на тот случай, если восьмилапый нападёт на катран. Во-вторых, мы намажемся жиром для того, чтобы яд не так быстро на нас действовал. А в-третьих, надо взять с собой побольше блекки. Оно немного ослабляет действие яда. Ещё нам нужны будут острые и крепкие зазубры и длинная верёвка. Если придётся драться с восьмилапым на дне.
  - Неплохо, - немного подумав, согласился Шарлог.
  Хотя, конечно, больше всего ему понравился тот пункт, в котором говорилось о блекке.
  - А ещё бы лучше было, если бы восьмилапый оказался больным и старым, или хотя бы сытым и ленивым. Но это от нас уже не зависит, - добавил он.
  
  Остаток дня ушёл на подготовку и сборы.
  Шарлог заточил зазубры и секачи. Не забыл он и о крепкой верёвке. Ландра готовила мазь и укладывала в заплечник пузырники с блеккой.
  На отдушку они улеглись, когда Светило ещё не закатилось за горизонт. И, хотя им обоим не хотелось лупасить, они заставили себя закрыть глаза и отдохнуть перед предстоящей схваткой.
  
  На рассвете, захватив всё своё снаряжение, они поколобали к катрану. На берегу густо смазали себя мазью, глотнули из пузырника, и, оттолкнув катран от причала, отправились к заводи. Пока Шарлог загребал, Ландра сидела с секачами в руках, готовая в любую секунду отразить нападение восьмилапого.
  
  В заводи они остановились недалеко от пещеры. Шарлогу нужно было отдохнуть после загребы. И пока Ландра дежурила, он ещё раз смазал себя мазью и выпил блекки. Они подождали, пока Светило не поднялось достаточно высоко, для того чтобы осветить всё дно заводи. Вот тогда Шарлог и решил пойти на разведку.
  
  Он обвязался верёвкой и взял две зазубры. Затем опустил голову в воду и стал смотреть, нет ли поблизости восьмилапого. Убедившись, что вокруг катрана никого нет, Шарлог осторожно перевалился за борт и начал медленно опускаться на дно.
  Ландра стояла на катране и держала в руках верёвку. Она потихоньку спускала её вниз, готовая в любой момент по знаку Шарлога тащить его на поверхность. Он в это время медленно полз по дну в сторону пещеры, стараясь не делать резких движений.
  Шарлог внимательно рассматривал всё вокруг и держал наготове острую зазубру. Он знал, что восьмилапого можно убить, только попав в его большой и единственный глаз, пробив через него мозг хищника. Других способов не было, потому что остальные части его тела на боль не реагировали.
  
  Шарлог добрался уже до входа в пещеру, когда ему показалось, что большой камень слева колыхнулся. Замахнувшись зазуброй, он увидел, как в камне открылся огромный глаз. Шарлог резко и сильно метнул в него зазубру. И в тот же мгновение в грудь ему ударила сильная струя яда. Он быстро дёрнул два раза верёвку и оттолкнулся от дна. Ему удалось проплыть всего несколько метров, когда в теле начались судороги. Яд хоть и не так быстро, но всё же начал на него действовать. Теперь Шарлог уже ничем не мог помочь Ландре.
  
  Как только верёвка дёрнулась, Ландра начала быстро вытаскивать её из воды. Но тянуть становилось всё тяжелее и тяжелее. Она поняла, что Шарлог отравлен.
  Когда Ландра подняла его на поверхность и затащила в катран, Шарлог был похож на труп. Только глаза его грустно смотрели на Ландру.
   И тут вдруг она заревела. Ей стало очень страшно. Страшно смотреть на безжизненное тело Шарлога. Страшно от мысли, что сейчас наверх поднимется восьмилапый, и тогда ей уже никто и ничем не поможет.
  Она бросилась к заплечнику, достала большой пузырник блекки и стала обливать ею Шарлога, растирая и массируя свободными руками всё его тело. При этом она не переставала реветь и оглядываться по сторонам, ожидая восьмилапого.
  Шарлог, глядя на Ландру, всё время пытался пошевелиться. Но тело ему не подчинялось. Шарлог боялся, что он не убил восьмилапого и тот раненый, сейчас поднимется наверх.
   Наконец, он почувствовал, как по телу побежали судороги, и тут же, будто тысячи заглоток вонзились в него. Действие яда стало ослабевать.
  
  Он приподнял голову и протянул руку к заплечнику. Ландра увидев это, заревела ещё сильнее: теперь уже от радости. Быстро достав новый пузырник, она стала заливать блекку в Шарлога. Тот пил большими глотками, чувствуя, как к нему возвращается тепло и способность двигаться. С трудом, но ему всё-таки удалось приподняться и сесть.
   Оглядевшись вокруг, он спросил:
  - Ты не видела восьмилапого?
  - Нет. А ты его не убил?
  - Не знаю. Всё произошло просто мгновенно.
  - Шарлог, давай вернёмся в гутарлу!
  Он посмотрел на Ландру. Она, всё ещё всхлипывая, вытирала слёзы.
  "Ещё никому не удавалось убить такого огромного восьмилапого. Если я вернусь с ним в гутарлу, то на следующем топотальнике лучший бандур в округе будет балдонить в мою честь. А рядом со мной будет сидеть Ландра и на ней самый красивый и дорогой ошейник всего побережья Панка" - подумал Шарлог.
  - Нет, Ландра. Если мы сейчас вернёмся в гутарлу, то я себе этого никогда в жизни не прощу! - и он стал решительно обвязываться верёвкой.
  Ландра снова заревела. Он обнял её и погладил ей торчушки.
  - Не бойся. Всё будет хорошо. Держи верёвку.
  
  Опустившись на дно, Шарлог высматривал восьмилапого, держа наготове своё оружие. У входа в пещеру лежала бесформенная куча, из которой торчала зазубра. Это был восьмилапый. Шарлог попал ему точно в глаз, и это спасло жизнь ему и Ландре. Он обвязал лапы хищника верёвкой и поплыл к катрану.
  Вдвоём с Ландрой они с трудом вытащили тело хищника наверх и закрепили его на катране. Ландра с ужасом смотрела на чудовище, всё ещё не веря, что оно мертво.
  Шарлог немного отдохнул и проглотил очередную порцию блекки. Она, кстати, почти не действовала на него. Видимо мешал яд, который ещё остался в его теле.
  
  Пришло время прыгнуть в воду в третий раз.
   Вероятность встретить ещё одного такого хищника была очень мала. Восьмилапые ревниво охраняли свою территорию, изгоняя всех конкурентов. И всё же Шарлог опять привязал к себе верёвку и взял зазубру. Ландра, спуская верёвку в очередной раз, устроилась на дальнем конце катрана, подальше от восьмилапого. Она всё ещё боялась, что тот оживёт, и поэтому положила рядом с собой два секача.
  Шарлог доплыл до пещеры и стал медленно двигаться по проходу, в конце которого виднелось светлое пятно. Добравшись до него, он поднялся на поверхность.
  Это был большой грот. Лучи света проникавшие сквозь трещины в скалах, отражались на пустых панцирях ракушниц. Ими было усеяно всё пространство не занятое водой. Шарлог освободился от верёвки, которая стесняла его движения, и стал разгребать это кладбище, выискивая зёрна.
  
  Ландра сидела на катране и держала верёвку в руках, иногда поглядывая на восьмилапого. Она была готова в любую секунду или начать подъём Шарлога, или отразить нападение хищника. Заметив, что верёвка давно не двигается, она решила немного её подтянуть. Но та поднималась очень легко и не натягивалась. Ландра, с всё возрастающей тревогой, стала вытаскивать верёвку наверх. И когда в её руках оказался пустой конец, Ландру охватил ужас.
  Она схватила зазубру и уже собралась прыгнуть в воду, когда на поверхность вынырнул Шарлог. Сразу обессилевшая, Ландра медленно опустилась на дно катрана.
  
  Шарлог перевалился через борт и молча, поставил перед ней панцирь ракушницы.
   Он снял с него верхнюю часть. Нижняя часть была полна крупных, матовых зёрен.
  Некоторое время Ландра зачарованно смотрела на зёрна. Потом бросилась к Шарлогу и, обняв его всеми руками, с дрожью в голосе сказала:
  - Я больше никогда не буду тебя балдасить! НИ-КОГ-ДА!!!
  Шарлог смотрел ей прямо в глаза и улыбался. Это был самый счастливый день в его жизни!
  
  
  
  Глава 24
  
  В голове ещё продолжали вращаться разноцветные круги, а Герон уже начал ощущать тяжесть своего тела.
  Журналист проснулся и лежал на кровати в той же позе, что и вчера вечером, когда взял в руки зелёный камень. Но Герон не стал бы утверждать, что видел сон, потому что никогда прежде он не испытывал ничего подобного.
   Герон не просто всё это видел. Он там был, и нисколько в этом не сомневался. Журналист видел всё, что происходило вокруг, слышал все звуки, вдыхал запахи и ощущал прохладу влажного утреннего ветерка и тепло ярких лучей Иризо. Единственное, чего он не видел, так это своего тела.
  Наблюдая со стороны за этой маленькой историей, он всё время находился рядом с Шарлогом. А в некоторые моменты, даже смотрел на окружающий мир его глазами. Ему были понятны все слова, чувства и мысли этого странного существа.
  
  "Что это было? Фантазия, вымысел или реальность? А может, я вчера выпил много блекки? - усмехнулся Герон. - Шарлог тоже очень любил блекку. А эта подводная пещера и грот. Они же на самом деле существуют. Так может, зелёный камень принадлежал Шарлогу? Но я не видел у него этого камня. Наверное, он потом ещё не раз приходил в грот. Может быть, тогда он и потерял его в пещере"?
  Герон посмотрел на зелёный камень, который всё ещё продолжал держать в руках и поднёс свою находку ближе к глазам, с интересом разглядывая удивительное и загадочное создание, изображённое на его поверхности.
  
  Сам не зная почему, но журналист был уверен, что это не Шарлог и не Финдор, не Элвус и тем более не Ландра. И никто из тех, кого Шарлог встретил в гутарле, тоже не были на него похожи. В его облике виделось что-то особенное, то, чего не было у других. Царская, величественная осанка и улыбка, полная чувства собственного достоинства, говорили о том, что это существо привыкло повелевать и властвовать.
  "Интересно, кто бы это мог быть? - подумал Герон. - И как эта вещь оказалась в пещере? И вообще, что это такое? Амулет, талисман или просто украшение? Судя по отверстию, его носили на шее, но я не видел, чтобы в гутарле у кого-то было нечто подобное".
  
  Вспоминая гутарлу и общий ландшафт того места, где она находилась, Герон отметил, что это именно та местность, где сейчас находится курортный городок, а до недавнего времени рыбацкий посёлок. Вот только горы тогда были гораздо выше.
  "Если всё, что я увидел этой ночью, действительно когда-то было, то с того времени прошло никак не меньше нескольких сотен тысяч лет, а может и больше. А озеро с тех пор совсем не изменилось. Даже глубина залива осталась примерно такой же. Впрочем, нет. Вход в подводную пещеру тогда был гораздо выше, а сейчас он у самого дна. Да, многое изменилось за это время. Куда-то исчезли ящеры, а ведь они жили по всему побережью Панка. Нет больше в озере восьмилапого. Правда, нынешние осьминоги очень похожи на него, но всё же это не он. Зато пузачи остались такими же, как и были".
  
  Потянувшись всем телом, Герон резко приподнялся и сел на кровать. Ночное видение было настолько фантастично и в то же время реально, что он даже и не знал, как к этому относиться. Единственным вещественным доказательством был зелёный камень с ящером, застывшим в неподвижной позе.
  
  Герон встал и подошёл к письменному столу, за которым когда-то писал школьные задания. В нижнем ящике стола хранились все его бывшие "сокровища". Перочинный нож, у которого было множество всяких приспособлений. Увеличительное стекло для выжигания рисунков и узоров на деревяшках. Магнит в форме широкого кольца. Медный кругляк, похожий на большую монету. С его помощью Герон иногда обыгрывал своих друзей, когда они играли в "черту". И ещё много разных безделушек, которые мальчишки любят тащить в дом.
  Журналист уже собрался было положить туда и зелёный камень, но вдруг среди общего хлама увидел стеклянный шарик на серебряной цепочке. Его он однажды выменял на рапана у городского мальчишки, приехавшего к Примусу погостить на лето. Журналист улыбнулся, вспомнив, как они тогда торговались.
  
  В тот день Герон нырнул на большую глубину и достал оттуда очень крупную раковину. В посёлке жили несколько человек, которые занимались промыслом ракушек, раковин и красивых камней. Они возили свой товар в город и продавали его на рынке для аквариумов. Поэтому, на мелководье трудно было найти крупную и красивую раковину. А на глубину никто попасть не мог: тогда в посёлке ни у кого ещё не было акваланга. Был единственный способ достать до дна в глубоком месте - нырнуть в воду с большим камнем. Но, во-первых, не каждый мог выдержать такой резкий перепад давления. А во-вторых, продержаться под водой дольше, чем Герон, в посёлке никто не мог.
  Когда он достал со дна этого рапана, то все от зависти чуть не позеленели. За такую раковину можно было выручить хорошие деньги. Но Герон сказал, что не собирается её продавать. Он решил оставить её себе, чтобы слушать, как в ней шумит море.
  Городской мальчишка недоверчиво посмотрел на Герона.
  - Как это? Откуда там шум моря? - спросил он.
  Местные ребята засмеялись и стали наперебой объяснять ему, что если эту раковину приложить к уху, то услышишь, как шумит море.
  - Можешь сам в этом убедиться, - Герон подал мальчишке рапана.
  Приезжий мальчик приложил к уху раковину и глаза его от удивления и восторга расширились.
  - Вот это да, - с восхищением произнёс он, прикладывая рапана то к одному уху, то к другому.
  - Послушай, - сказал он, отдавая раковину Герону.- Ты не хочешь её продавать. Но может быть, ты согласишься на обмен?
  Обмен - это нечто уже более ценное, чем банальная продажа. Об это знает каждый уважающий себя мальчишка. Можно отказаться от продажи, но отказаться от обмена, или хотя бы от торговли в обмен, не в силах никто.
  - А что ты можешь предложить в обмен? - сразу спросил Герон.
  - Пойдём ко мне домой, - ответил тот. - Я тебе что-то покажу.
  Ватага ребят, до сих пор с интересом слушавшая их разговор, сразу поскучнела. Попасть в дом Примуса было невозможно. А приезжий мальчик приходился Дадону племянником и только он мог привести кого-нибудь в этот дом. Если, конечно, ему разрешат.
  Зависти мальчишек не было предела. Мало того, что Герон достал со дна такого большого рапана, так его ещё и в дом Примуса приглашают. А в этом доме, и это знали все, было так много интересных и просто невероятных вещей, что побывать в нём мечтал каждый мальчишка в Гутарлау. Герон сразу согласился и они, подхватив свои штаны и рубашки, побежали в посёлок.
  
  На общем фоне строений, дом Дадона отличался тем, что территория его была огорожена высоким вечнозелёным кустарником, невероятно плотным и колючим. Поселковая ребятня давно уже оставила все надежды пробраться сквозь него в сад Примуса. А там росли такие сладкие яблоки и душистые груши, какими не мог похвастать ни один садовод на всём побережье.
  Да и не только мальчишкам была закрыта дорога в этот сад. Даже птицы и те не могли клюнуть вишню или черешню в период их созревания. Едва какая-нибудь из них садилась на ветку, чтобы полакомиться спелыми плодами, как сразу раздавался крик опасности, и воровка в страхе улетала из сада. А ещё говорили, что в нём есть автоматический полив и какая-то машина, которая сама подстригала траву и собирала упавшие плоды.
  
  Герон и Римас (так звали городского мальчика) остановились перед воротами дома Примуса - сооружением тоже оригинальным и удивительным. Снаружи всё выглядело, как кладка из дикого камня, увитая кустарником и виноградом. Не было ни дверей, ни ручек, ни шарниров. Ничто не говорило о том, что это и есть вход на территорию дома. Просто каменная кладка в центре зелёной стены кустарника. И только мощёный заезд, упиравшийся в неё, наводил на мысль о том, что именно за ней и должно быть продолжение дороги.
  
  - Дядюшка Дадон, - крикнул Римас, глядя на каменную стенку.
  - Римас, ты уже погулял, - спросил его женский голос, - или просто забыл что-то взять с собой?
  Это был голос Сцилии Праймос, жены Дадона и тётки Римаса.
  - Нет, тётя Сцилия. Я хотел спросить, можно ли мне пригласить в гости Герона?
  - Герона Мелвина? - спросила Сцилия.
  Римас вопросительно посмотрел на Герона. Тот утвердительно кивнул головой.
  - Да, тётушка, - ответил Римас.
  - Дядя Дадон сейчас очень занят. Поэтому, если вы будете вести себя тихо и не станете его беспокоить, то можешь провести своего гостя к себе в комнату.
  - Мы не будем шуметь, тётя Сцилия, - пообещал Римас.
  Каменная кладка совершенно бесшумно стала раздвигаться в стороны, открывая проход на территорию усадьбы. Герон не впервые наблюдал, как открываются и закрываются эти ворота. Мальчишки иногда приходили сюда всей компанией, посмотреть, как Дадон выезжает на своём кресле, направляясь в бар, чтобы поиграть в покер и пропустить пару кружек пива.
  Когда Римас и Герон пересекли линию ворот, стена из камня стала плавно закрываться за ними.
   Какие только небылицы не рассказывали о доме Дадона. Но верить всему, что о нём болтали мальчишки, у Герона тоже не было оснований. Фантазёров среди его друзей вполне хватало. Он впервые пришёл сюда и поэтому разглядывал всё с особым интересом.
  
  Мальчики остановились на коврике перед входной дверью, и Герон почувствовал, как под его ногами что-то зашуршало. Он посмотрел вниз и увидел, как щетина на коврике движется, вычищая подошвы его сандалий. Когда шуршание прекратилось, дверь отодвинулась в сторону, пропуская их в помещение.
  В доме стояла приятная прохлада, несмотря на то, что на улице было почти тридцать градусов жары. Римас уверенно пересёк комнату и открыл дверь, за которой находилось очень маленькое помещение, площадью чуть больше одного квадратного метра.
   Герон удивлённо остановился перед входом в эту комнату. В неё могли войти два, ну максимум три человека и она больше напоминала клетку или пустой ящик.
  "Неужели это лифт, - подумал Герон. - Зачем он Примусу в двухэтажном доме?"
  Римас уже вошёл внутрь и, увидев, как в нерешительности остановился Герон, нетерпеливо подтащил его к себе за рукав рубашки и закрыл дверь.
  - Это - лифт, - сказал он. - Ко мне в комнату можно попасть только через него.
  На стене Герон увидел вертикальную панель с кнопками. Причём три верхние из них были зелёного цвета, а две нижние - жёлтого. Ему никогда ещё не приходилось пользоваться лифтом, и он знал об этом устройстве лишь благодаря телевизору.
  - Римас, а почему пять кнопок? - спросил он.
  - Две жёлтые - это мастерские дяди Дадона. А зелёные - это два этажа и мансарда, где я и живу, - ответил Римас, нажимая на верхнюю кнопку.
  Пол под ногами Герона дрогнул, и он почувствовал, как его стало поднимать вверх.
  
  - Здорово, - восхищённо произнёс он, когда лифт остановился и Римас распахнул дверь, за которой находилось уже другое помещение.
  Светлая и просторная мансарда с купольным потолком очень понравилась Герону. И главным образом тем, что в ней было много окон, которые выходили на все четыре стороны дома. Отсюда был виден весь посёлок, а также горы и озеро.
  - А ночью не слишком светло? - спросил он, зная, как ярко светят по ночам Близнецы.
  Римас подошёл к своей кровати и покрутил у изголовья какую-то ручку. В комнате стало совсем темно.
  - Ух, ты, - воскликнул Герон и посмотрел через окно на Иризо, которое превратилось в ярко-красный диск, похожий на золотую монету.
  - А как это, получается? - спросил он Римаса, кивнув головой на окно.
  - Не знаю, - пожал тот плечами, переключая освещение. - Я спрашивал у дяди Дадона, но понял только то, что это какое-то особенное стекло.
  - Здорово, - опять сказал Герон, покрутив головой по сторонам. - А почему здесь не жарко?
  - Сейчас работают кондиционеры. Они поддерживают определённую температуру и влажность воздуха во всём доме. У нас в городской квартире тоже есть такой прибор. А ты никогда не был в городе?
  - Я был один раз в Брандоре, но это очень маленький город. А столицу я видел только по телевизору.
  Римас открыл прикроватную тумбочку и достал из неё стеклянный шарик на серебряной цепочке.
  - Посмотри, - он показал Герону шарик. - Вот это я хочу предложить в обмен на твою раковину.
  Герон положил рапана на тумбочку и взял в руки шарик. Размером тот был чуть больше голубиного яйца, с множеством граней и светло-зеленоватым оттенком.
  - И что же в нём особенного? - спросил он, разглядывая шарик.
  - Во-первых, он ночью светится, - Римас опять повернул ручку регулятора, и комнату заполнила темнота.
  Шарик на ладони у Герона стал похож на большого светлячка, излучавшего слабый нежно-зелёный свет.
  - А, во-вторых, - Римас взял шарик с ладони Герона, - из него можно сделать вот что.
  Он достал из тумбочки фонарик и бумажную воронку. Римас снял шарик с цепочки и бросил его в воронку, а затем вставил туда же фонарик и включил его. Из узкого отверстия воронки вырвался пучок света, который отразился на стене тысячами разноцветных искр. При малейшем движении воронки, цветные искры прыгали и переливались. Это было похоже на фейерверк, который показывали по телевизору в дни больших праздников.
  - Ну, как? Ты согласен на обмен? - и Римас поднял вверх свою правую ладонь.
  - Согласен, - ответил Герон и ударил своей ладонью о ладонь Римаса.
  Торг состоялся, и обе стороны были вполне довольны этим обменом. Герон повесил цепочку с шариком себе на шею, а Римас ещё раз послушал шум моря в раковине и положил её в тумбочку. Это был единственный случай, когда Герон побывал в доме у Дадона. Римас вскоре уехал и больше в Гутарлау не приезжал.
  
  
  "Интересно, сохранил ли Римас моего рапана?" - думал журналист, держа на ладони шарик с массивной серебряной цепочкой.
  Внезапно ему в голову пришла мысль заменить шарик своей новой находкой. Он отстегнул цепочку и стал проталкивать её в отверстие зелёного камня. Замок с трудом, но всё же прошёл сквозь него. Герон надел цепочку на шею и закрепил застёжку.
  Он никогда не носил каких-либо украшений. И всегда считал, что браслеты, перстни, кулоны и даже просто цепочки - предметы женского туалета. Но талисманы и амулеты не входили в категорию украшений. Многие его друзья носили амулеты от сглаза, порчи, злых духов и прочих несчастий. Они свято верили в то, что эти предметы действительно их охраняют. Герон не был суеверен. Наверное, потому, что никто в детстве ему этого не внушал. Отец всегда говорил ему, что всё зависит от самого человека, от его веры и убеждённости. А талисманы и амулеты лишь помогают укрепить эту веру.
  "Может это и есть амулет, - подумал журналист, - но отчего?"
  Зелёный камень удобно лёг на грудь и Герон вдруг понял, что совсем не хочет его снимать. Ему даже показалось, что удары его сердца слабым эхом отдаются в камне. Словно от его пульса существо, находившееся в камне, проснулось и ожило после долгих лет спячки.
  "Ладно, поношу, пока не надоест", - решил Герон и стал одеваться.
  
  Когда он вышел из своей комнаты, отец уже сидел за столом и пил горячий чай.
  - Доброе утро, - сказал Герон, спускаясь по лестнице.
  - Доброе, доброе, - кивнул ему в ответ отец. - Как спалось?
  - Какой я видел сон, - восхищённо сказал Герон. - Кстати, блекка в нём тоже присутствовала.
  - Если ты теперь видишь её даже во сне, то значит, она тебе действительно очень понравилась.
  - А если верить моему сну, то блекка нравилась не только мне, - сказал Герон, заваривая себе чай.
  - И кто же он был, этот любитель блекки? - спросил Илмар.
  - Его звали Шарлог. Он жил в нашей гутарле и страшно не любил, когда его балдасили.
  - Что, что, - захохотал отец, - балдасили?
  - Ну да. То есть смеялись, надсмехались, иронизировали. Что-то в этом роде.
  - Похоже, что ты вчера не только с рыбой переусердствовал, - продолжал смеяться Илмар.
  - Ну вот. Теперь и ты меня начинаешь балдасить, - сказал Герон, разворачивая пакет с холодной рыбой, - и совершенно напрасно. Потому что блекка, как мне кажется, здесь не причём. Я тебе сказал, что видел сон, но это не совсем так. Впечатления были настолько отчётливы, что это вполне можно назвать реальностью.
  - Ты в первый раз видишь такой сон? - Илмар уже серьёзно и внимательно смотрел на Герона.
  - Если не считать тот детский кошмар, который, как оказалось, был наяву, то впервые.
  - Так кто же он, этот Шарлог?
  - На месте нашего посёлка когда-то стояла гутарла - поселение говорящих ящеров. Шарлог - один из них. Заядлый рыбак и большой поклонник блекки.
  
  Герон рассказал отцу всё, что увидел этой ночью. Илмар слушал его, не перебивая и не задавая вопросов.
  
  - Интересная история, - сказал он, когда Герон закончил, - и очень похожа на старую сказку.
  - Да, кстати. Ты обещал познакомить меня со своим сказочником, - напомнил ему Герон.
  - Познакомлю, - кивнул головой Илмар. - Нам пора отправляться в лес. Переоденься и поменяй свои тапочки на сапоги или хотя бы на ботинки.
  
  В гараже, там, где хранилось охотничье и рыбацкое снаряжение, у Илмара висела одежда на все случаи жизни. Герон без труда подобрал себе обувь и одежду, поскольку по росту и комплекции не сильно отличался от отца. Особое внимание он уделил обуви, потому что это, пожалуй, самая главная деталь экипировки для похода в лес. Обувь должна быть лёгкой, прочной и удобной, не слишком свободной, чтобы не натереть мозолей и уж никак не меньшего размера. Иначе во время ходьбы ступни опухнут, и прогулка в лес превратится в инквизиторскую пытку.
  Журналист выбрал себе прочные ботинки с высокими голенищами и толстой ребристой подошвой. Не слишком их туго зашнуровав, он несколько раз подпрыгнул и присел, проверяя удобство и лёгкость обуви. Оставшись довольным своим выбором, Герон густо смазал ботинки кремом для того, чтобы они не разбухли от утренней росы, затем, прихватив пару рюкзаков, вышел из гаража.
  Его отец стоял на крыльце и закрывал дверь на замок.
  - Дом опять поставишь на охрану? - спросил Герон, подходя к нему.
  - Обязательно. И на этот раз я никого сюда пускать не собираюсь. Иди, открывай ворота. Я тебя догоню.
  
  Спустя пять минут они уже углублялись в лес, взяв направление на возвышающиеся вдали горы. Герон неплохо знал этот участок леса и вскоре понял, что отец ведёт его прямо на болото.
  
  В народе эти места прозвали Гнилыми Топями. Никто из местных жителей не мог похвастать тем, что когда-то пересёк или хотя бы обошёл вокруг это болото. Оно занимало довольно обширную территорию и заканчивалось только у подножия Скалистых гор. О Гнилых Топях люди рассказывали много сказок, легенд и страшных историй. Герон лишь однажды подходил очень близко к болоту. В тот злосчастный день. И сейчас он шёл вслед за отцом с чувством всё возрастающей тревоги.
  
  Наконец, они подошли вплотную к трясине, и Герон сразу узнал то место, где он когда-то тонул. Воспоминания с новой силой нахлынули на него. Внутри что-то сжалось и похолодело. В ушах вновь прозвучал его отчаянный, предсмертный крик. По телу поползли противные, липкие мурашки и Герон невольно попятился назад.
  
  Илмар в это время не смотрел на сына. Он остановился у самого края трясины и указал на середину болота.
  - Самый лучший орешник растёт там. Если мы пойдём в обход, то не успеем вернуться и к ночи. Поэтому нам нужно идти прямой дорогой.
  С этими словами он и шагнул в трясину.
  
  В первую секунду Герон остолбенел. А в следующее мгновение уже готов был броситься на помощь отцу. Его тело дёрнулось по направлению к болоту, но сразу резко остановилось, словно наткнулось на невидимую стену.
  Он не верил своим глазам. Отец шёл по трясине, как по твёрдой земле, оставляя за собой лишь небольшие следы, которые сразу затягивались зелёной ряской. Походка его при этом изменилась. Движения ног стали плавными, а шаги удлинились, будто часть расстояния он летел по воздуху.
   Илмар остановился примерно в десяти метрах от края болота и повернулся к Герону.
  - Вчера ты смог отодвинуть камень перед пещерой. Это - то же самое, что и ходить по болоту.
  
  Герон стоял и с ужасом смотрел на трясину. Страх, крепкой и липкой паутиной, сковал его волю.
  "Я должен это сделать. В конце концов, если у меня ничего не получится, то отец не даст мне утонуть"
  Эта мысль немного его ободрила. Он закрыл глаза и внутренне весь напрягся. Герон представил себе, что весит не больше, чем тот кулик, который бежит по болоту. Нет, он даже легче его, потому что может, не проваливаясь стоять на поверхности трясины.
  
  Когда появилось второе зрение, журналист почувствовал, как он теряет свой вес. Подошвы его ног уже не давили с такой силой на землю. Герон словно повис в воздухе, ощущая во всём теле необычайную лёгкость. Не глядя на трясину, он сделал первый шаг по направлению к отцу. Мышцы ног, привыкшие к большой нагрузке, с силой оттолкнули его от берега. И он за один шаг пролетел почти половину расстояния до отца.
  - Не так быстро, - сказал Илмар. - Для того чтобы ходить по болоту, не нужно прилагать слишком много усилий.
  Рыбак развернулся и, не оглядываясь, пошёл вперёд.
  
   Первые минуты внимание журналиста было сосредоточено на том, как он идёт по трясине. Герон изо всех сил пытался замедлить скорость своего передвижения, и всё равно едва не наступал отцу на пятки.
  В конце концов, он приспособился и смог думать о чём-то другом.
  Журналист понял вдруг, что потерял не только свой вес. Он потерял страх перед болотом, который все эти годы жил в нём и давил на его сознание.
  "Отец знал об этом, - догадался Герон. - Потому он и привёл меня именно к этому месту. И теперь я уже никогда не смогу утонуть в болоте".
  
  Необычайная радость и воодушевление охватили Герона. Словно крылья выросли у него за спиной. От избытка чувств он сделал слишком резкое движение и, подлетев над болотом, чуть было не приземлился к отцу на голову.
  - Гера, ты ведёшь себя как молодой телёнок, которого ранней весной выпустили на волю из зимнего закутка. Если ты хочешь попрыгать, то постарайся при этом, хотя бы на меня не наступать, - проворчал Илмар.
  Герон сделал шаг в сторону и пошёл параллельным курсом.
  
  Над болотом стояла плотная и влажная пелена испарений. Чёрные и полусгнившие деревья, торчавшие из топи, были похожи на лапы страшных чудовищ с длинными и кривыми когтями. Из глубины трясины на поверхность то и дело вырывались большие и маленькие пузыри газа. Отчего казалось, что она кипит, как огромный котёл с колдовским варевом.
  Скорость передвижения по болоту была намного больше, чем по твёрдой почве. Поэтому не прошло и получаса, как Герон увидел, что впереди показались зелёные кроны деревьев.
  
  - Это уже другой берег? - спросил он у отца.
  - Нет, остров. Большой остров в самом центре Гнилых Топей.
  - А орешник здесь есть?
  - И орешник, причём самый лучший, и плетистая виана, и кое-что ещё.
  "Кое-что ещё, - подумал Герон. - Опять какой-нибудь сюрприз".
  Но спрашивать ничего не стал. Он уже начал привыкать к тому, что у отца на всё определён свой срок и раньше времени он всё равно ничего объяснять не будет.
  "Да, действительно, - подумал Герон. - Если бы три дня назад отец хотя бы попытался рассказать мне на что я способен, то я принял бы его за умалишённого".
  
  - А теперь возвращайся на твёрдую почву, - сказал Илмар, когда они вышли на берег.
  - Разве по ней нельзя ходить так же, как и по болоту? - спросил Герон.
  - Можно. Но мышцы при такой ходьбе сразу слабеют. А их нужно постоянно тренировать. Да и твой мозг пока ещё не готов к таким перегрузкам.
  
  Герон понял это сразу, как только расслабился. Голову сдавило словно клещами. Уши заложило, а глаза казалось вот-вот выйдут из своих орбит.
  - Пожуй вот это, - отец протянул ему засушенный корешок какого-то растения, - скорее пройдёт.
  Положив корешок в рот, Герон стал его разжёвывать, держась обеими руками за голову. Через пару минут боль уменьшилась, и он вздохнул с облегчением.
  - И так будет всегда? - спросил он отца.
  - Чем больше будешь тренироваться, тем меньше будешь испытывать боль, - ответил Илмар. - Но самое главное при этом - не перенапрягаться. Позавчера тебе повезло, что с нами был Нарфей. В следующий раз ты можешь оказаться слишком далеко от него.
  У Герона болела не только голова. Мышцы ног, неожиданно получившие прежнюю нагрузку, сразу заныли и застонали, словно жалуясь на большой вес тела. Несколько десятков метров журналисту пришлось идти, с трудом переставляя ноги, ставшие такими ватными и непослушными. Но боль и усталость постепенно исчезали, и спустя пятнадцать минут он уже бодро шагал вслед за отцом.
  
  Вскоре они вышли на просторную поляну, в центре которой возвышался большой купол из листьев.
  - Что это? - удивлённо спросил Герон.
  Никогда прежде он не встречал такого растения. Журналист даже не мог определить, дерево это или кустарник. Плотная стена листвы заслонила собой всё, что скрывалось внутри. Купол возвышался над землёй более чем на десять метров и был похож на огромный зелёный мяч, наполовину вошедший в почву.
  - Это - дом того сказочника, с которым я обещал тебя познакомить, - ответил Илмар.
  Рыбак подошёл вплотную к куполу и раздвинул руками листву, освобождая узкий проход внутрь. Герон с интересом и любопытством последовал за ним.
  
  Внутри стояла прохлада и сумрак. В центре внутреннего пространства находился ствол с грубой и корявой корой. Толщина его была явно больше, чем высота, а длинные и гибкие ветви росли только из верхней его части. Свисая во все стороны, они и образовали этот купол. Приглядевшись к стволу, Герон заметил большое дупло, похожее на вход в пещеру. Именно к нему и направлялся Илмар.
  Они вошли в дупло, почти не сгибаясь, и стали продвигаться вперёд по проходу, идущему немного вбок и вверх. Когда проход закончился, они оказались в довольно просторном помещении.
  Не будь у Герона внутреннего зрения, то без фонаря он не смог бы здесь ничего разглядеть. Дневной свет совсем не попадал сюда, но воздух был свеж и чист, и даже наполнен ароматом какого-то вещества или растения. Мягкая прохлада не содержала в себе той влаги и испарений, которыми был наполнен район Гнилых Топей.
  
  "Впечатление такое, что здесь установлен кондиционер",- подумал Герон.
  "Ты почти угадал", - произнёс незнакомый голос, прозвучавший у него прямо в голове.
  Именно в голове. Журналист был уверен на все сто процентов, что уши его не слышали ни единого звука.
   Герон стал оглядываться по сторонам. Но помещение было совершенно пустое, если не считать нечто, похожее на огромный орех, лежавший у противоположной от входа стены. Высота этого ореха доходила Герону почти до груди. На его шершавой, тёмно-коричневого цвета поверхности были видны замысловатые зигзаги и завитушки.
  
  - Ты что-нибудь слышал? - Герон вопросительно посмотрел на отца.
  Илмар загадочно улыбнулся.
  - Если ты услышал чей-то голос, то он может принадлежать, лишь тому, с кем ты хотел познакомиться.
  - Но где он? - Герон снова оглянулся по сторонам.
  - Да вот же, - Илмар показал рукой на орех.
  Герон был совершенно сбит с толку. Он внимательно смотрел на орех, не зная, что и думать при этом.
  "Я хочу с тобой поговорить", - снова прозвучал загадочный голос.
  - Мне сказали, что хотят со мной поговорить, - удивился Герон.
  - Тогда не стану вам мешать, - Илмар повернулся к выходу. - Я буду неподалёку. Ты без труда сможешь меня найти.
  
  Когда отец ушёл, Герон сделал два шага по направлению к ореху.
  - Кто ты? - спросил он, глядя на узорчатую поверхность скорлупы, чувствуя себя при этом полным идиотом.
  "Тебе не обязательно произносить свои мысли вслух, - усмехнулся голос. - Достаточно лишь подумать о них. Впрочем, если ты не можешь без этого обойтись, то я не буду настаивать. Хотя эти колебания воздуха мне не совсем приятны. Выражаясь вашим языком, они режут мой слух. Вопрос, который ты мне задал, не совсем конкретен. Если тебя интересует моя принадлежность к какой-нибудь форме жизни, то могу сообщить тебе, что я - форгот. Хотя думаю, что это тебе ни о чём не говорит. Ну, а если ты хочешь знать, чем я занимаюсь, то меня можно назвать сборщиком информации. Выражаясь, опять же, современным языком, я - историк. Могу так же предположить, что, задавая свой вопрос, ты хотел узнать, как меня зовут. Если это так, то в переводе на ваш язык моё имя произносится как Занбар".
  
  Слушая этот странный монолог, журналисту пришло в голову, что Занбар намеренно отвечает ему так долго. Чтобы у гостя было время освоиться в новой обстановке и привыкнуть к необычному виду собеседника.
  "Верно, - подтвердил Занбар. - Именно эту цель я и преследовал".
  "Ты читаешь все мои мысли?" - подумал Герон.
  "Я читаю твои мысли лишь потому, что ты не умеешь их скрывать от меня. Разве ты можешь не услышать того человека, который стоит рядом с тобой и кричит во всё горло?"
  "Могу. Если заткну свои уши пальцами" - усмехнулся Герон.
  "И я могу так сделать. Но тогда я не услышу, ни одного твоего вопроса".
  Может по интонации голоса, а может ещё по какой-то причине, но Герон отчётливо ощутил, что Занбар улыбается.
  "Бог мой, - подумал Герон. - Значит мысленно можно передавать не только слова, но даже и выражение лица".
  "Это - не выражение лица, - возразил ему форгот, - это - чувство. А чувства передаются порою лучше, чем слова. Лицо, в твоём понимании, у меня отсутствует, так же как руки и ноги".
  "Значит, ты не можешь двигаться?"
  ″Я не могу двигаться? - захохотал Занбар.
  Его рассмешила та жалобная нотка, которая прозвучала в вопросе Герона.
  ″Во-первых, я могу двигаться физически″, - закончив смеяться, сказал форгот.
  
  Огромный орех неожиданно легко подскочил вверх и, попрыгав на одном месте, проскакал по всему помещению.
  ″Во-вторых, - продолжил он, вернувшись на прежнее место, - я могу двигаться мысленно. Оставляя своё тело в этом укромном месте, я могу перемещаться не только по всей Дагоне, но и по всей Вселенной″.
  Герон сразу вспомнил свой сегодняшний сон.
  ″Да, правильно, - подтвердил Занбар. - Я вижу, что тебе тоже однажды удалось такое сделать. Впрочем, этим ты обязан священному камню Яфру, который носишь на своей груди″.
  "Яфру? Кто это?" - удивился Герон.
  ″Божество, заключённое в этом камне. А существа, у которых ты побывал, называли себя яфридами″.
  "Может быть, ты знаешь, как этот камень попал в подводную пещеру?" - спросил журналист.
  ″Я знаю всё, что случилось на Дагоне с того момента, как я здесь обосновался. Знать всё - это моя работа, мой долг и моя священная обязанность. Но я не стану рассказывать тебе, каким образом священный камень Яфру оказался в подводной пещере. Это слишком длинная история, а ты узнал лишь её начало. Если ты обязательно хочешь её знать, то можешь попросить помощи у самого Яфру. Теперь ты знаешь, как это делается".
  "А то, что я ношу его камень. Не является ли мой поступок каким-то преступлением или оскорблением этого божества?"
  ″Ну что ты. Если бы Яфру не захотел, то ты никогда не смог бы носить его на своей груди″.
  "А для чего ты собираешь информацию о Дагоне?" - спросил Герон.
  ″Я обмениваюсь ею со своими собратьями, живущими на других планетах″.
  "На других планетах? Там тоже есть жизнь?"
  Занбар снова захохотал.
  
  ″Гера, не обижайся, - закончив смеяться, сказал он совсем по-отечески, - но ты ещё совсем маленький и глупый мальчик. Окружающий тебя мир настолько велик, что ты никогда не сможешь даже представить себе этого. Во Вселенной существуют миллионы планет, на которых есть разумная форма жизни″.
  " На эти планеты можно попасть только мысленно?"
  ″Если брать в целом, - задумчиво сказал Занбар, - то имеется множество способов перемещения во Вселенной. Но не все существа имеют возможность ими воспользоваться. Что касается человека, то у него есть всего три варианта.
  
  Первый - это астральный способ перемещения. Ты оставляешь своё тело дома, а твоё сознание или душа, называй это как хочешь, переноситься на другую планету. Такой способ самый быстрый и наименее опасный, к тому же он позволяет перемещаться во времени. Хотя вероятность исчезновения всё же остаётся. Кстати, на некоторых планетах живут существа, которые специализируются на вылавливании астральных душ из космоса.
  Второй способ называют материально-энергетическим. Каждая планета обладает своим энергетическим полем. Эти поля пронизывают всю Вселенную. Сила каждого поля зависит от количества пси-энергии, излучаемого планетой. В тот период, когда поля двух космических тел пересекаются, можно моментально перенестись на другую планету, сохраняя при этом своё физическое тело. Перемещение, таким образом, происходит только в пространстве, а не во времени. И способ этот очень опасен. Оказавшись на другой планете, можно погибнуть в течение первых же секунд пребывания на ней. Дело в том, что условия жизни на планетах порою резко отличаются друг от друга. Хотя во Вселенной есть много планет совпадающих по всем параметрам. А для того, чтобы попасть именно на ту планету, на какую ты хочешь, иногда приходится очень долго ждать момента пересечения энергетических полей. К тому же нужно обладать умением находить эту точку пересечения.
  И, наконец, третий способ - чисто физический. То есть, перемещение с помощью механизмов. Звездолётов, космических челноков, межгалактических лайнеров и прочих приспособлений. Самый медленный и самый безопасный путь. Но у него очень маленький радиус действия. На некоторые планеты человек может попасть только в один конец. На обратный путь просто не хватит его жизни″.
  
  Форгот замолчал. В голове у Герона была настоящая каша. Поток совершенно фантастической информации перепутал и перемешал все его мысли.
  "Ладно, не ломай себе голову, - попытался успокоить его Занбар. - Ты пока можешь воспользоваться лишь первым способом. И только в пределах своей планеты".
  "А перемещение во времени материального тела? Это возможно?" - задал Герон свой мысленный вопрос.
  ″Ты должен понять самое главное - во Вселенной нет ничего невозможного. Это всё, что я хочу сказать тебе на прощание. Тебе нужно успокоиться и привести в порядок свои мозги. Я надеюсь, что мы беседовали не в последний раз. Желаю удачи″.
  "Желаю удачи", - машинально повторил журналист и направился к выходу.
  
  Когда он раздвинул руками зелёную ширму листвы, то в лицо ему ударил яркий свет утреннего Иризо. После прохлады купола, прогретый воздух, наполненный болотными испарениями, был влажен и удушлив.
  Герон сделал несколько десятков шагов и присел на траву, прислонившись к стволу молодого деревца. Ему действительно нужно было успокоиться и обдумать всё сказанное Занбаром. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки и, чувствуя удушье, распахнул шире воротник, обнажив при этом камень Яфру.
  
  Журналист сидел неподвижно, вспоминая свой разговор с форготом, когда вдруг обратил внимание на то, что Иризо греет его лицо и руки, но обнажённая грудь остаётся прохладной, словно на неё не попадают лучи раскалённой звезды. Взглянув на камень, он заметил, что тот стал очень ярким, и вокруг него образовалось небольшое сияние. Герон закрыл глаза и начал глядеть перед собой внутренним зрением.
  К его большому удивлению он увидел, как Яфру притягивает к себе и поглощает весь свет, который находился в непосредственной близости от него. Тогда Герон протянул руки к Иризо и мысленно попытался поймать, как можно больше, его ярких лучей. Мощный поток концентрированной энергии ударил в камень Яфру. Журналист почувствовал, как камень вздрогнул и стал жадно впитывать в себя эту энергию.
  Зелёное сияние вокруг Яфру ширилось и разрасталось. Не прошло и двух минут, а Герон уже сидел в центре зелёного светящегося шара. Он совсем не ощущал тепла, потому, что Яфру поглощал весь направленный на него свет.
  
  Внезапно Герон почувствовал, что с ним происходит что-то непонятное. В его организме стало что-то изменяться. Всё это время глядевший на Иризо, он перевёл взгляд на свои руки и остолбенел. Ногти на пальцах вытянулись и превратились в длинные и острые когти. А кожа на руках покрылась мелкой и блестящей чешуёй. Журналист в ужасе уронил руки и весь затаился, стараясь понять, что с ним происходит. Зелёное сияние стало сразу уменьшаться, словно надувной шар, из которого выпустили воздух. Вместе с ним стали изменяться и руки Герона, принимая свой прежний вид.
  
  "Ещё немного, и я превратился бы в древнего ящера", - с содроганием подумал он.
  "В яфрида, - поправил его внутренний голос. - Неужели это для тебя так страшно?"
  "Это голос Яфру, - понял Герон. - Говорящий орех, говорящий камень, и каждый может запросто забраться в мою голову", - неожиданно разозлился журналист.
  "Не расстраивайся, - примирительно сказал Яфру. - Ты вернул меня к жизни, и я помогу тебе защититься от вторжения в твоё сознание".
  "Зачем ты хотел превратить меня в яфрида?" - спросил его Герон.
  "У тебя очень уязвимое и слабое тело. Я даже не думал, что так сильно тебя этим напугаю", - удивился Яфру.
  "А что бы я делал потом? Скрывался от людей по лесам и болотам?" - укоризненно спросил его Герон.
  "Да, ты, наверное, прав, - помолчав, ответил Яфру. - Но в тот момент, когда я восстанавливал свою силу, я об этом, честно говоря, не задумывался. Да это и не страшно. Ведь стоило бы тебе только захотеть, и я превратил бы тебя в кого угодно".
  "Спасибо за предложение, - усмехнулся журналист. - Но я пока хочу побыть человеком. Как-нибудь в следующий раз".
  "Как хочешь, - ответил Яфру. - Я не собираюсь тебя уговаривать".
  "Ты полностью восстановил свою силу?" - спросил его Герон.
  "Нет, я только вернулся к жизни. Слишком долгое время мне пришлось пробыть под водой. Каждый день свет Иризо попадал на меня лишь на несколько секунд. У меня хватало сил только на то, чтобы не быть засыпанным ракушками. Если ты поможешь вернуть мне мою былую силу, то я стану твоим надёжным союзником, хоть ты и не принадлежишь к моему народу. К тому же на Дагоне давно уже не осталось ни одного яфрида".
  "Хорошо. Я помогу тебе, - согласился Герон.- Но чуть позже и при условии, что ты не будешь в это время превращать меня в яфрида".
  "Я не буду этого делать, - пообещал ему Яфру. - Во всяком случае, без твоего на то согласия".
  "Мне нужно идти к отцу, - подумал Герон. - Поговорим в следующий раз".
  "Ты можешь разговаривать со мной в любое время. Ведь я теперь всегда с тобой. Но прежде чем идти к отцу, прикрой меня своей рубашкой, чтобы он не увидел, как я изменился".
  
  Журналист посмотрел на свою грудь. Вместо камня он увидел изумрудное пятно размером с чайное блюдце. Яфру сидел на своём толстом хвосте, сложив на груди две пары рук. Острога, которую он раньше держал в руке, теперь лежала у него на коленях. А на шее ящера висел зелёный камень на серебряной цепочке. Герон потрогал свою шею. Цепочки на ней не было.
  "Ты теперь всегда будешь такой?" - спросил он у Яфру, представив себе, как удивятся все знакомые, увидев на его груди это пятно.
  "Я могу стать почти невидимым", - ответил тот, уловив озабоченность Герона.
  
  Пятно исчезло, но на коже всё равно остался контур ящера, похожий на слабую татуировку.
  "Когда ко мне вернуться силы, то я смогу всегда быть таким. Ну, а пока позволь мне насладиться дневным светом, - пятно снова появилось на груди у Герона. - Если бы ты только знал, сколько тысячелетий я мечтал об этом".
  "Пусть будет так, - вздохнул Герон, застёгивая верхние пуговицы рубашки, неплотная ткань которой, немного пропускала сквозь себя яркий свет Иризо.
  Журналист поднялся на ноги и, ещё раз окинув взглядом купол из листьев, направился вглубь острова.
  
  Нельзя сказать, что Герон ни о чём не думал, разыскивая в лесу отца. Но мысли его стали приобретать несколько иную форму. Они словно ушли внутрь его сознания, и он стал ощущать разницу между мыслью явной и тайной. Последние полчаса он только и делал, что мысленно разговаривал то с Занбаром, то с Яфру, не произнося при этом ни одного слова вслух. Журналист стал чувствовать величину громкости своей мысли.
  
  "Яфру, ты слышал, о чём я сейчас думал?" - спросил он, желая проверить себя.
  "Я не слышал твоего крика, - ответил тот, - но я слышал твой голос. Впрочем, кроме меня и Занбара, его не услышал бы никто. Я тебя слышу так хорошо потому, что фактически нахожусь в тебе. А что касается Занбара, то для него не только на Дагоне, но и во всей Вселенной вряд ли найдётся существо, способное скрыть свои мысли".
  "Выходит, что не так уж и трудно научиться скрывать нужные мысли", - подумал Герон.
  "Ты очень способный ученик. Но это благодаря тому, что принадлежишь к роду Нарфея. А он, как-никак, бог мысли и сознания".
  "А то, что человек из рода Нарфея носит на своей груди бога Яфру? Нет ли в этом какого-нибудь противоречия или оскорбления?" - спросил Герон.
  "Нарфей и Яфру никогда не враждовали между собой. Яфриды всегда были охотниками и рыбаками и не были захватчиками, так же как и народ Нарфея. К тому же, его религия не запрещала уважать других богов. Ты носишь меня всего лишь на теле, а в голове у тебя царит Нарфей. Я для тебя скорее союзник, чем господин".
  
  Журналист вышел на прогалину, за которой начинались заросли чёрного орешника. Тонкие и длинные стволы росли пучком из одного корня и склонялись в разные стороны под тяжестью спелых плодов. Орехи были крупные, почти в полтора раза крупнее тех, которые Герон собирал когда-то с друзьями в своём лесу. Он присел на корточки, пытаясь отыскать среди кустарника отца.
  
   Илмар стоял метрах в пятидесяти и завязывал рюкзак, доверху наполненный орехами.
  - И что же тебе поведал наш сказочник? - спросил он подошедшего Герона.
  - Ты считаешь, что он рассказывает только сказки?
  - Нет, я так не считаю, - ответил Илмар, - но абсолютной правдой могу назвать лишь то, что видел собственными глазами.
  - Хотел бы я увидеть то, о чем рассказывал Занбар, - мечтательно произнёс Герон.
  - Мне он ещё не называл своего имени, - удивился Илмар. - Быстро вы с ним познакомились.
  - Познакомился один я, а он и без того знал моё имя. Может, это ты ему рассказывал обо мне?
  - Нет. О тебе мы с ним не разговаривали. И вообще, когда я к нему приходил, то говорил только он, никогда не отвечая на мои вопросы.
  - Странно, - пожал плечами Герон. - Я задавал ему много вопросов, и он на все мне ответил.
  "В этом нет ничего странного, - услышал Герон голос Яфру. - Занбар увидел на твоей груди священный камень, потому и отвечал тебе. Если бы Илмар пришёл к нему с фигуркой Нарфея, то случилось бы, то же самое. Форготы обязаны разговаривать с богами. И должны отвечать на вопросы простых созданий в их присутствии".
  
  - Мне показалось, что с тобой кто-то разговаривает, - насторожился Илмар, вопросительно глядя на Герона.
  "Твой отец неплохо слышит чужие мысли,- сразу же перейдя на шёпот, удивился Яфру. - Но я думал очень тихо и он вряд ли что понял".
  Герон захохотал.
  "Отец, ты тоже умеешь читать чужие мысли, как и Занбар?" - громко подумал он, глядя на Илмара.
  - Я вижу, что ты у него даром время не терял, - покачал головой Илмар. - Ты очень быстро развиваешься. Мне, конечно, приятны твои успехи, но они же меня и настораживают. Не слишком ли сильно ты напрягаешься?
  - Мои успехи - это не совсем моя заслуга, - ответил Герон.
  "Обо мне пока ничего не рассказывай, - снова шепнул ему Яфру. - Я ещё недостаточно хорошо понял, каких взглядов придерживается твой отец".
  - Во всяком случае, - продолжал Герон, - мне кажется, что я наоборот слишком мало напрягаюсь.
  - И всё же я думаю, что тебе нужно ещё раз побывать у Нарфея, - сказал Илмар, внимательно глядя на Герона. - Только он может определить в каком состоянии твой мозг.
  - Хорошо, отец, - согласился Герон. - Завтра утром я буду у Нарфея.
  Он почувствовал, как при этих словах на его груди шевельнулся Яфру.
  
  Журналист изо всех сил старался ни о чём не думать, но где-то в глубине его сознания всё же сидел червячок любопытства и сомнения. Почему Яфру так отреагировал на эти слова?
  - Ты собирай орехи, - сказал Илмар, доставая холщёвую сумку, - а я пойду, нарву листьев. Их требуется гораздо меньше.
  Герон снял с себя рюкзак, повесил на шею сумку с длинными ручками и стал быстро собирать большие и созревшие орехи.
  
  "Ты так громко и выразительно молчишь, - проворчал Яфру, - что я не могу не догадаться, какие мысли ты хочешь от меня скрыть".
  "Я тренируюсь защищать своё сознание от чужого вторжения", - ответил ему Герон.
  "Неплохо, - согласился с ним Яфру. - Только не забывай, что в это время ты должен сохранять и внешнее спокойствие. А ты нервничаешь. Значит, что-то скрываешь".
  "И что же я пытаюсь от тебя скрыть?" - спросил журналист, намеренно сосредотачивая всё своё внимание на сборе орехов, чтобы нечаянно не выдать свою глубинную мысль.
  "Ты собираешься, завтра идти к Нарфею, - вздохнул Яфру. - Я не мог равнодушно отнестись к такому решению. Ты это почувствовал и хотел спросить меня, чем вызвана моя озабоченность".
  "Да, ты угадал, - расслабился Герон. - Но ведь я уже спрашивал тебя, правильно ли я делаю, что ношу на груди другого бога".
  "В отношении себя ты можешь не беспокоиться, - немного грустно сказал Яфру. - Тебе Нарфей не причинит никакого вреда. А вот со мной дела обстоят несколько иначе. Мы с Нарфеем никогда не были врагами, но и друзьями мы тоже не были. О чём я уже давно сожалею. Мой народ жил обособленной жизнью, и я даже не пытался найти общий язык с другими существами на этой планете. Ведь яфриды так сильно отличаются от людей. И мне казалось, что между нами никогда не будет взаимопонимания. Яфридам пришлось сражаться, когда на наши земли пришли завоеватели. Мы были смелыми и сильными воинами и, неизвестно, чем бы закончилась наша борьба, если бы я по роковой случайности не оказался заточён в подводной пещере. Мой народ погиб. Нарфей, возможно, даже и не заметил этого. У него, я думаю, и других забот хватало. Но я до сих пор не знаю, как он ко мне относится. По большому счёту, все боги на Дагоне были соперниками. Каждый из них старался, чтобы в этой борьбе выжил и процветал именно его народ. Если я Нарфею не по душе, то он может изгнать меня из твоего тела, как злого духа. И я не знаю, сколько времени мне придётся кружиться по Вселенной, прежде чем я найду себе пристанище. К тому же я сейчас очень слаб и могу не выдержать всех тягот космического бродяжничества. Теперь, я думаю, ты понимаешь, чем я так озабочен?"
  
  Зелёный бог печально замолчал. И Герон вдруг почувствовал, как обидно этому созданию, только сегодня получившему долгожданную свободу и жизнь, вновь оказаться в изгнании и одиночестве, да ещё слабым и немощным.
  " Яфру, я помогу тебе стать сильным, - помолчав, подумал журналист. - И если Нарфей будет против нашей дружбы, то я хочу, чтобы у тебя был шанс выжить во Вселенной".
  "Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал, Герон, - ответил Яфру. - Чем бы ни закончилась наша встреча с Нарфеем. И я всегда останусь у тебя в долгу за то, что ты вернул меня к жизни".
  Герон продолжал собирать орехи и старался не думать о том, что будет завтра. Яфру тоже замолчал. Он словно нырнул на большую глубину и затаился там, готовясь встретиться с Нарфеем.
  
  Крупные и спелые плоды горстями сыпались в сумку, висевшую на шее у Герона. Он так увлёкся этим занятием, что даже не заметил, как наполнился его рюкзак. Затягивая на его горловине петлю, журналист только сейчас обратил внимание на то, какой большой и толстый стал этот мешок. Плотные и маслянистые ядра чёрного ореха были довольно увесисты, и теперь Герон с сомнением думал о том, как он понесёт свой рюкзак домой. Взявшись за лямки и намереваясь проверить вес рюкзака, он неожиданно легко приподнял его над землёй. Вес этого мешка явно не соответствовал его объёму. Перехватив рюкзак в левую руку, Герон правой рукой поднял рюкзак отца и понял, что может без особого труда унести все орехи домой. Совершенно сбитый с толку, он поставил оба мешка на землю.
  "Нарфей, конечно, великий бог, - послышался голос Яфру. - С его помощью ты мог бы приподнять этот груз, даже не прикасаясь к нему. Но и я тоже кое на что способен. Недаром ярфиды были самыми сильными, ловкими и выносливыми воинами. Их глаза были зорче, чем у орла. А что касается слуха и обоняния, то на Дагоне не было равного им существа. Ты не хочешь быть внешне похожим на ярфида, и я это вполне понимаю. Но надеюсь, что ты не откажешься принять от меня в дар некоторые их внутренние качества?"
  "Для меня это очень неожиданный подарок, - немного растерянно, ответил Герон. - Яфру, ты, наверное, любишь делать сюрпризы?"
  "Обожаю", - восторженно произнёс Яфру.
  "С тобой не соскучишься", - засмеялся Герон.
  "Для меня теперь скука - самое страшное состояние. Ты даже не представляешь себе, как я скучал эти тысячелетия".
  "Мне действительно тяжело это представить, - усмехнулся Герон.- Я ведь никогда столько лет не проживу".
  "Со мной ты проживёшь намного больше, чем обычный человек".
  "А с Нарфеем?" - с улыбкой спросил его Герон.
  "С Нарфеем можно стать почти бессмертным, - вздохнул Яфру. - Но не думай, что достичь этого можно легко и непринуждённо. Только на одни тренировки своего мозга и сознания тебе потребуется не одна тысяча лет. А, кроме того, нужно обладать огромной силой воли, безграничной верой и бесконечным терпением. Чтобы дойти до этой цели, ты должен положить на её алтарь всё своё существование".
  
  "Ты сказал "почти бессмертным", - немного помолчав, подумал Герон. - Как это понимать?"
  "А понимать надо так, что в этом мире всё относительно. Продолжительность твоей жизни по отношению к насекомому, которое живёт всего лишь несколько часов - это и есть почти бессмертие".
  "Значит, у богов тоже есть свой предел", - подумал Герон.
  "Здесь тоже не всё так просто, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что простые существа любят всё конкретизировать. Для них белое - это белое, а чёрное - это чёрное. Во Вселенной же, ещё раз повторяю, всё относительно. Белое может быть чёрным, добро оказаться злом, а слово "нет" означать "да". В принципе боги - это те же существа, что и остальные, только с огромным циклом развития и с неизмеримо большими возможностями и способностями. Если ты, как человек, можешь достичь относительного бессмертия, то и боги способны сделать то же самое по отношению к себе".
  "Означает ли это, что человек может стать равным богу, а затем и превзойти его?"
  "Теоретически такая возможность существует. Но практически вероятность этого равна нулю. Для того чтобы стать богом, ты должен перестать быть человеком. Это условие применимо и к богам".
  Герон почувствовал, как от этого разговора у него начала кружиться голова.
  "Это оттого, что твоё сознание теряет точку опоры, - объяснил ему Яфру. - Я понимаю, что тебе нелегко отказаться от привычных понятий. Но, не сделав этого, ты никогда не поднимешься в своём развитии".
  
  Журналист устало растёр лицо ладонями. Лавина событий и информации, которая обрушилась на него в последнее время, казалось, увеличивалась с каждым днём. Его мозг работал с постоянной и всё возрастающей нагрузкой, поэтому ему приходилось подключать к работе всё новые и новые скрытые резервы. По этой же причине мозг всё чаще требовал для себя отдыха и покоя, словно жалуясь и вспоминая, как ему было хорошо и спокойно всего лишь неделю назад.
  Герон поймал себя на мысли о том, что он думает о своём мозге, как о совершенно отдельном от него существе, которое нужно заставлять работать для его же блага.
  "Правильно,- подтвердил Яфру. - Так к нему и надо относиться. Движение - это жизнь и развитие. А застой и покой - это деградация и смерть".
  
  Неожиданно журналист услышал, как где-то хрустнула сухая ветка. Он пригнулся к земле и посмотрел в ту сторону, откуда послышался этот звук. Между деревьями и кустарником Герон разглядел приближающуюся фигуру отца. Но расстояние до него было не меньше двухсот метров. Заметив, что ветер дует в его сторону, Герон вдохнул носом воздух и отчётливо почувствовал запах крема, которым отец натёр свои сапоги.
  
  "Это тоже твой подарок?" - спросил он у Яфру.
  "Тебе он нравится?" - ответил зелёный бог вопросом на вопрос.
  "Впечатляет, - согласился Герон. - С таким зрением, слухом и обонянием, мне действительно нужно быть охотником. Впрочем, - добавил он, - журналист - это тот же охотник, только за информацией".
  "Для профессии журналиста важнее была бы интуиция, - сказал Яфру. - Но этим чувством распоряжается Нарфей".
  "Послушай, Яфру, - Герон недоумённо почесал свой, уже обросший ёжиком волос, затылок. - Ты столько лет пролежал под водой. Откуда ты знаешь, что собой представляет моя профессия?"
  "Все эти годы я был лишён общения и действия, - ответил Яфру. - Но информацию можно получать, даже не покидая стен своей тюрьмы. Сегодня ночью ты тоже оставался в своей комнате, а увидел и узнал очень многое. Но, давай помолчим. Твой отец уже близко. Я ещё не знаю, на каком расстоянии он может услышать наши мысли".
  
  Илмар подошёл к Герону, держа в правой руке сумку, наполненную листьями и молодыми побегами плетистой вианы.
  - Ну вот, - сказал он, поставив сумку рядом со своим рюкзаком, - основными ингредиентами мы с тобой запаслись.
  - Для блекки нужно что-то ещё? - спросил его Герон.
  - Да. Но уже не в таком количестве. Всё остальное хранится у меня в погребе. Пойдём домой, или ты устал и хочешь отдохнуть?
  - Я уже отдохнул, - ответил Герон. - А вот ты за всё это время ни разу даже не присел.
  - Привычка, - пожал плечами Илмар и взялся за лямки рюкзака.
  Герон тоже стал закидывать свой рюкзак себе на спину, стараясь даже мысленно не показать вида, что эта ноша потеряла для него прежний вес.
  - Тебе не тяжело? - Илмар внимательно посмотрел на сына.
  - Нет. Всё в порядке, - ответил Герон, застёгивая пряжку поперечного ремня. - А для тебя это не слишком большой вес?
  - Когда ты устанешь, - улыбнулся в ответ отец, - то можешь сесть ко мне на шею вместе со своим рюкзаком.
  Они засмеялись и тронулись в обратный путь.
  
  Герон пошёл впереди и Иризо светило ему прямо в лицо. Он сдвинул поперечный ремень рюкзака на живот и расстегнул ворот рубашки, оголив свою грудь. Яфру зашевелился у него на груди и замер, явно довольный тем, что неожиданно получил такой прилив света и энергии.
  "Сюрприз", - очень тихо подумал журналист и почувствовал, как Яфру от восторга застучал своим хопером.
  
  
  
  Глава 25
  
  Экран монитора запестрел чёрно-белыми полосками, а в динамиках послышалось шипение - видеозапись закончилась.
  Борк нажал кнопку остановки и оглядел присутствующих. Для маленького кабинета начальника местного отделения полиции Унро Вирта, такое количество собравшихся здесь людей - событие из ряда вон выходящее. А, учитывая то, что часы, висевшие на стене, показывали четыре часа утра, и четверо из пяти находившихся в комнате людей являлись сотрудниками столичного управления, то эту ситуацию иначе, как выдающейся, назвать было трудно. Борк, Гордон, Лари, Фидли и Унро уже второй раз просматривали злосчастную кассету, которая, и это чувствовалось даже сейчас, должна произвести в Главном Управлении эффект разорвавшейся бомбы.
  
  Вчера вечером, когда Борку сообщили о существовании этой записи, он немедленно выехал в Гутарлау. И вот теперь детектив сидит в маленькой и душной комнате и отказывается верить своим глазам. Двоих его лучших агентов, сотрудников Управления, которых нельзя было назвать новичками и дилетантами, обвели вокруг пальца, отшлёпали, как сопливых мальчишек и зафиксировали всё это на плёнку. Именно последний пункт и был особенно неприятен для Борка. Он прекрасно понимал, что произойдёт в том случае, если запись будет обнародована. На его карьере можно будет поставить большой и жирный крест. Не поздоровится и начальнику Управления, не говоря уже о том, как сильно пошатнётся авторитет и престиж полиции.
  
  Борк остановил свой взгляд на Лари и Фидли.
  - Неужели его видеокамеры и микрофоны нельзя было обнаружить? - недоверчиво и зло спросил он обоих.
  - Если бы было возможно, - ответил Фидли, - то мы обязательно бы это сделали.
  Он, в отличие от всех остальных, стоял у окна, а не сидел на стуле.
  - Это действительно так, - неожиданно поддержал его Унро. - Нам почти каждый день приходится сталкиваться с ловушками и охранными системами Дадона Праймоса. Их невозможно найти и распознать.
  - Кто такой, этот Праймос? - повернулся Борк к Унро.
  - Местный житель. Конструктор и изобретатель. Его услугами в последнее время пользуются многие жители Гутарлау.
  - У него есть лицензия на установку таких охранных систем? - снова спросил Борк.
  - Да. В этом отношении нет никаких нарушений закона. Должен вам сказать, что жители Гутарлау никогда не нарушают закон. Если бы не приезжие грабители, то полиции здесь и делать то было бы нечего.
  Борк нахмурился, уловив в этой фразе намёк на него самого и его агентов.
  - Дадон Праймос очень эффективно помогает полиции вылавливать воров,- словно не замечая реакцию Борка, продолжал Унро. - Санатории, пансионаты, крупные магазины и казино - все являются его клиентами.
  - Дом простого рыбака - не казино, - резко сказал Борк. - Зачем в нём устанавливать охранную систему?
  - Для некоторых богатых и влиятельных людей, Илмар Мелвин - не простой рыбак, - усмехнулся Унро. - Это тот человек, который не позволил им начать строительство курортной зоны там, где они этого хотели. И я думаю, что такая мера осторожности с его стороны совершенно оправдана.
  - Сколько может стоить такая охранная система? - Борк посмотрел на Фидли.
  - Я не могу её оценить даже приблизительно, - ответил тот. - На сегодняшний день ей нет аналога. Степень её сложности на порядок выше существующих систем. Это как минимум. Соответственно и цена должна быть такой же.
  - Он очень богат, этот Мелвин? - спросил Борк у Вирта.
  - В карман я к нему не заглядывал, - пожал тот плечами, - а внешне рыбак ничем не выделяется среди остальных жителей. Кстати, что касается оплаты за услуги Дадона, то здесь есть небольшой нюанс. Дело в том, что друзья Праймоса не всегда расплачиваются с ним деньгами. Я уже видел несколько контрактов на установку подобного оборудования. В некоторых из них в счёт оплаты включены различные услуги, которые должны оказать ему соседи.
  
  Вирт произносил слова негромко, спокойно и очень уверенно. Он невозмутимо смотрел в глаза Борку, и тот чувствовал, что местные жители куда больше по душе начальнику полиции, чем сотрудники столичного управления.
  - Интересные у вас тут отношения, - сказал детектив, глядя на Вирта. - Похоже, что ваш Праймос попросту альтруист.
  - Городок наш очень мал, - ответил Унро, будто специально подчёркивая свою принадлежность к жителям Гутарлау, - и большинство населения давно приходятся родственниками друг другу. Поэтому, в таких отношениях нет ничего удивительного.
  
  Борк уже отметил, что начальник полиции не интересуется, по какой причине столичные агенты следят за Героном и его отцом. Это говорило о том, что Вирт не хочет ни в коей мере быть причастным к этому делу. Помогая Гордону, он выполнял свой служебный долг, но не более того.
  "Конечно же, он уже вчера подал рапорт своему начальству о незаконных действиях сотрудников из столицы, - подумал Борк. - Скоро всё это станет известно в Управлении. Нужно срочно брать инициативу в свои руки".
  - Я должен забрать эту видеозапись с собой, - сказал он, мрачно глядя на Вирта.
  - Это - вещественное доказательство, - спокойно ответил тот. - И оно фигурирует в уголовном деле, которое было начато вчера по заявлению Илмара Мелвина. Я не могу отдать вам плёнку без письменного распоряжения моего непосредственного начальства.
  - Оно будет у вас, но позже, - резко сказал Борк. - А мне эта запись нужна сейчас. Я не требую от вас оригинала. Сделайте мне с него копию.
  - Это и есть копия, - Вирт был невозмутим, как мраморная статуя, - а оригинал остался у рыбака.
  "Вот дьявол, - мысленно выругался детектив. - Этого мне ещё хватало. Теперь нужно следить за тем, чтобы журналист не передал плёнку на телевидение".
  - Что же вы раньше-то об этом не сказали? - возмутился Борк.
  - Когда разговор зашёл, тогда и сказал. А раньше меня об этом никто из вас не спрашивал, - отрезал Вирт. - Если вас интересуют ещё какие-то детали, то можете ознакомиться с протоколом осмотра дома рыбака.
  Он подал Борку тонкую папку с несколькими листами исписанной бумаги.
  - Здесь всё, что мне известно по этому делу, - холодно сказал Вирт, подчёркивая словом ″дело″, что считает действия агентов Борка преступными.
  Детектив, молча и внимательно, прочитал заявление Мелвина и протокол осмотра.
  - Достаточно ли будет вам устного распоряжения начальника Управления, для того, чтобы сделать копию с этой видеозаписи? - угрюмо спросил Борк, отдавая папку с документами Вирту.
  - Письменного распоряжения моего руководства мне вполне будет вполне достаточно, - упрямо повторил Унро. - Я и без того нарушаю закон, не арестовывая ваших сотрудников.
  Он выразительно скосил глаза в сторону Лари и Фидли.
  
  Борк посмотрел на часы. Они показывали пять часов утра. Звонить в такое время начальнику Управления было бы большой ошибкой.
  - Хорошо, - сказал он, вставая со стула. - Сегодня такое распоряжение будет лежать у вас на столе.
  Детектив взял со стола свою кожаную папку и жестом указал агентам на дверь.
  Уже выходя из кабинета, он остановился и обернулся к начальнику отделения.
  - Хочу вас предупредить, - угрожающе произнёс он. - За утечку информации по настоящему "делу", - Борк тоже сделал ударение на этом слове, - вы будете нести персональную ответственность.
  
  На улице сыщики сели в машину Гордона.
  "Когда же он уйдёт отсюда?" - с тоской думал Фидли, глядя на затылок Борка и морщась от боли.
  Ему пришлось вместе с Лари сесть на заднее сидение автомобиля, вместо того, чтобы лежать на нём одному, как он и делал это до сих пор. Но детектив, словно специально не торопился выходить из машины. Он, не спеша, достал сигарету, закурил и стал задумчиво смотреть на пустынную улицу.
  
  - Сейчас самое главное - это не допустить того, чтобы плёнка попала на телевидение, - наконец, произнёс Борк. - Если такое произойдёт, то нам всем крышка. Моя задача - изъять копию записи из полицейского участка и закрыть уголовное дело. А ваша задача - проследить за журналистом и его отцом, чтобы они не передали кому-нибудь оригинал, или не отослали бы его почтой в столицу.
  Он затушил окурок в пепельнице и посмотрел на Гордона.
  - Дай мне одну рацию. Будете сообщать мне всё, что увидите и услышите.
  Гордон достал запасную рацию и передал её Борку.
  - Поезжайте к дому Мелвина и следите за ними обоими, - сказал Борк, открывая дверь машины. - И не попадайтесь им на глаза. Они теперь знают вас в лицо.
  Фидли, увидев, что детектив уходит, начал энергично и нетерпеливо выталкивать Лари из машины.
  
  - Ну и каша заварилась, - сказал Гордон, когда они отъехали от полицейского участка. - Чует моё сердце, что скоро быть нам в кабинете самого высокого начальства.
  Лари и Фидли не стали поддерживать разговор. Лари молчал потому, что уже боялся сказать что-либо лишнее и тем самым навредить себе в будущем. А Фидли молчал потому, что единственным его желанием было не прикасаться своею пятой точкой к какому-либо предмету.
  "Через пару часов, - думал он, лёжа на заднем сидении, - Борк будет звонить начальнику Управления. Узнав все подробности, тот должен отдать приказ о выводе нашей группы из операции. Местную полицию привлекать нельзя - рыбак их всех знает в лицо. Чтобы заменить нас другими людьми, потребуется ещё три или четыре часа. Это при условии, что будет задействован вертолёт. Значит, как минимум до полудня нам придётся следить за журналистом и его отцом".
  Фидли тяжело вздохнул и попытался устроиться удобнее на кожаном сидении.
  "Господи, - взмолился он, приняв наиболее подходящую для его больного места позу, - сделай так, чтобы за это время рыбак не устроил нам какую-нибудь новую пакость".
  
  Гордон поставил машину в их прежнее укрытие, заглушил двигатель и повернулся к агентам.
  - Следить за домом будем с трёх сторон. Лари со стороны озера, а мы с тобой, - кивнул он Фидли, - со стороны леса.
  - На дерево я больше не полезу, - замотал головой Фидли. - Мне всё равно на ветку сесть нельзя.
  - Я буду контролировать дорогу, и наблюдать за фасадом дома, - ответил ему Гордон. - А ты проследи, чтобы никто из них не ушёл в лес с противоположной стороны. Вчера рыбаку звонил один из отдыхающих. Они договорились о встрече в доме Мелвина сегодня после шести часов вечера.
  "Надеюсь, что к этому времени нас здесь уже не будет", - подумал Фидли.
  - Гордон. Ты меня слышишь? - прозвучал из рации голос Борка.
  - Да, слышу, - ответил тот.
  - Вы уже на месте?
  - Через десять минут возьмём дом под наблюдение, - посмотрев на часы, ответил Гордон.
  - Журналист привёз с собой какой-то суперсовременный фотоаппарат. Смотрите, не попадитесь в его объектив. Не дай вам бог засветиться ещё раз,- интонация голоса Борка не предвещала ничего хорошего. - Этот агрегат способен за сто шагов запечатлеть сетчатку глаза у мухи. И независимо от того, днём это будет сделано или ночью. Будьте предельно осторожны.
  - Я всё понял, - ответил Гордон Борку и положил рацию на место.
  - Придётся работать в масках, - немного помолчав, объявил он всем, - и маскироваться ветками.
  - А мне чем маскироваться? Водорослями? - спросил Лари. - И на кого я буду похож в маске и с удочкой в руках?
  - На отдыхающего бандита, - усмехнулся Фидли, - который на рыбалке успокаивает нервы, готовясь к очередному ограблению.
  - Тебе достаточно закрыться капюшоном и стараться не поворачиваться лицом к дому, - сказал Гордон. - Твоя задача - не упустить журналиста, если он вдруг снова захочет искупаться.
  - Может в воду-то он не полезет с фотоаппаратом? - с надеждой в голосе спросил Лари.
  - Да кто его знает, - устало сказал Гордон, - на что они ещё способны, эти Мелвины?
  
  Сейчас, произнося эти слова, Гордон вспоминал то, что он вчера увидел на рыбалке. Старший агент только что сменил Фидли и сидел за мощным телескопом, наблюдая, как рыбаки обедают, сидя у костра. Когда он увидел, как Илмар голой рукой достал из костра полную пригоршню пылающих углей, то попросту остолбенел. Гордон сидел в полной прострации и глядел на раскалённые угли в руке рыбака. Зрелище было совершенно неестественно и фантастично. Гордон почувствовал, как в его висках застучали гулкие удары пульса. А Илмар, как ни в чём не бывало, высыпал угли обратно в костёр и отряхнул руку, показывая её сыну. Гордону тоже было видно, что на ладони рыбака не осталось никаких следов. Посмотрев на журналиста, он понял, что тот удивлён и ошарашен не меньше его самого. Именно это и убедило Гордона в том, что всё происходящее было вполне реально и не являлось миражом или галлюцинацией, хоть и не укладывалось ни в какие рамки здравого смысла.
  Исчезновение Герона на пожаре. Ничем не объяснимая пропажа незнакомца у птичьего перехода. Дом Мелвина с хитроумными ловушками. Слишком долгое нахождение журналиста под водой. Голая ладонь рыбака с пылающими углями. Всё это пугало Гордона своей сверхъестественностью. Он никак не мог объяснить эти факты, а главное, ему нельзя было никому об этом рассказывать. Борк немедленно пошлёт его на психиатрическое обследование, расскажи Гордон ему и половину увиденного.
  Да вот взять хотя бы тот случай со змеёй в первый день рыбалки. Гордон прекрасно видел, как на грудь журналиста заползла змея и приготовилась к атаке. Но в следующее мгновение Герон уже стоял на ногах и держал в правой руке извивающуюся змею. Мало того, в эту же секунду рядом с Героном внезапно и ниоткуда появился вдруг его отец. За этот отрезок времени Гордон не успел даже глазом моргнуть.
  Старший агент весь напрягся, вглядываясь в окуляры телескопа, и от этого напряжения у него заслезились глаза. Гордону пришлось прервать наблюдение. Он вытер глаза носовым платком и, восстановив зрение, снова прильнул к окулярам.
  Журналист уже лежал на одеяле. А его отец наливал в кружку какой-то напиток. Гордон прекрасно понимал, что никто и никогда не поверит ему, вздумай он рассказать кому-нибудь об этом, потому что и сам уже начал сомневаться в том, что увидел. В конце концов, Гордон решил, что он просто переутомился, слишком долго наблюдая за рыбаками. Но когда на следующий день Илмар достал из костра горящие угли, то Гордону стало по-настоящему страшно. Мрачный призрак Шестого Управления замаячил перед его глазами.
  
  "Лучший выход из создавшегося положения - как можно скорее выбыть из игры, - думал Гордон, сидя в машине. - Это просто замечательно, что Лари и Фидли так засветились. Борку придётся заменить нас другой группой. Только бы в оставшееся время не произошло ничего сверхъестественного".
  
  Он вздохнул и посмотрел на Лари и Фидли.
  - Ну, что? Пойдём по местам? - глядя на свою изувеченную ″армию″, спросил он.
  В ответ ни один из них не проронил ни слова. Агенты устало и нехотя вышли из машины. Лари достал из багажника надувную лодку, удочку, и плащ с капюшоном. Взвалив лодку на плечо, он побрёл в сторону озера. Гордон закрыл машину и вскоре они с Фидли заняли свои позиции в лесу, невдалеке от дома Мелвина.
  
  Ровно в семь часов утра Борк набрал номер телефона начальника Управления.
  - На связи ноль пятый, - сказал он, когда услышал хрипловатый и раздражённый голос Рибарди Кампффа.
  - В чём дело, ноль пятый? Что за срочность?
  Интонация голоса главного полицейского не предвещала ничего хорошего. Было ясно, что этот человек не привык к телефонным звонкам в столь ранний час.
  - Дело приняло совершенно неожиданный оборот, - сказал Борк, - и требует вашего незамедлительного вмешательства. При обыске дома рыбака Мелвина, наши агенты были засняты на видеоплёнку. Рыбак подал заявление по факту взлома и попытки ограбления. Он передал инспектору копию видеозаписи. А вот оригинал он оставил у себя.
  - Каким образом рыбаку удалось зафиксировать обыск на плёнку?
  - В его доме установлена очень сложная система охраны и наблюдения. Даже Фидли не смог найти скрытые камеры и микрофоны.
  - Не смог или не захотел? - подозрительно спросил Кампфф.
  - Я думаю, что всё же не смог. Он утверждает, что уровень секретности этой системы намного превышает наш. Впрочем, это не трудно проверить. В Гутарлау установкой таких систем занимается некий Дадон Праймос.
  - Хорошо, мы проверим этого Праймоса. Забери видеозапись из участка. Я распоряжусь, чтобы дело закрыли.
  - Начальник местного отделения Унро Вирт требует письменного распоряжения своего непосредственного руководства на изъятие этой записи. Он приобщил её к делу, как вещественное доказательство.
  - Я разберусь с этим, - отрубил Кампфф. - Ты обязан проследить за оригиналом и, по возможности, изъять и его. Снимай с задания всю группу. Сегодня они и эта запись должны быть у меня в кабинете.
  - Но мне нужно продолжать наблюдение за журналистом.
  - Ты уверен, что он замешан в деле Корвелла? - спросил Кампфф после небольшой паузы.
  - Да, я в этом уверен, хотя у меня и нет прямых доказательств.
  - Хорошо. В течение двух часов к тебе вылетит новая группа. Я пошлю вертолёт. Обратным рейсом отсылай своих людей и видеозапись.
  В телефонной трубке раздался щелчок и длинный гудок возвестил о том, что разговор с начальником полиции окончен.
  "Славный будет сегодня денёк у сотрудников Управления, - подумал детектив. - Кажется, я с самого утра настроил нашего старика на "лирический лад".
  
  Он сейчас сидел в комнате дежурного по полицейскому отделению, откуда и воспользовался оперативной связью с Управлением. Молодой капрал, которого он выставил за дверь на время своего разговора, стоял за прозрачной пластиковой перегородкой и ждал, когда Борк закончит говорить.
  
  - Заходи, - детектив постучал по перегородке и махнул капралу рукой.
  Тот поспешно вошёл в комнату и занял своё место за пультом. Это сооружение очень заинтересовало Борка. На панели и столешнице пульта находилось множество лампочек, клавиш, переключателей и регуляторов.
  - Какой сложный у тебя агрегат, - сказал Борк капралу, глядя на пульт.
  - Он обеспечивает связь со всеми охранными системами в нашем городе, - с гордостью ответил ему дежурный.
  - А кто вам установил эту аппаратуру? - прищурился детектив, уже догадавшись, каким будет ответ.
  - Примус..., кхм, - капрал смущенно кашлянул в кулак, - то есть, Праймос. Дадон Праймос.
  Борк понимающе кивнул головой.
  - А дом рыбака Мелвина тоже подключён к пульту? - как можно равнодушнее спросил он.
  Капрал нажал несколько кнопок и на мониторе появился список зарегистрированных подключений.
  - Нет, - сказал дежурный, пробежав глазами весь список .- У нас с ним только телефонная связь. К нам не каждый подключается. Это, как-никак, лишние расходы. Но все магазины, рестораны, казино и другие заведения давно это сделали.
  - И как часто у вас случаются ограбления?
  - Всё зависит от сезона и от наплыва отдыхающих, - объяснил дежурный. - Но у нас в Гутарлау нет, ни одного нераскрытого ограбления, - чуть хвастливо добавил он.
  - И в этом огромная заслуга ″Примуса″, - усмехнулся Борк. - Я не ошибся? Кажется, так ты его назвал?
  - Да, это верно, - улыбнулся капрал. - А ″Примусом″ его прозвали ещё в те времена, когда он чинил кастрюли и сковородки в рыбацком посёлке.
  - А в каком доме живёт этот ваш ″Примус″? - спросил детектив.
  Дежурный полицейский, не заглядывая в адресную книгу, назвал адрес Дадона.
  - Только не удивляйтесь, когда подойдёте к его дому, - ухмыльнулся он и, заметив недоумённый взгляд Борка, добавил. - У него необычные ворота. На первый взгляд их вообще нет. Когда дорожка упрётся в стену, то просто назовите своё имя.
  - Вот как? Интересно, - произнёс Борк. - А что там ещё необычного?
  - Не знаю, - пожал плечами капрал. - Я в его доме никогда не был. Но говорят, что в нём полно всяких чудес.
  Детектив уже решил не терять времени даром и навестить Дадона Праймоса.
  - Здесь есть место, где может приземлиться вертолёт? - спросил он дежурного.
  - В пятнадцати километрах от Гутарлау находится небольшой частный аэродром. Там принимают лёгкие самолёты и вертолёты. В следующем году его собираются расширять, и тогда у нас будет свой рейсовый самолёт.
  - Пойду, прогуляюсь, - сказал Борк, вставая со стула. - Когда кончается твоё дежурство?
  - В восемь часов, - ответил капрал и посмотрел на часы.
  - Надеюсь, что в оставшееся время у тебя не будет серьёзных происшествий, - Борк уже выходил из комнаты.
  - Я тоже на это надеюсь, - кивнул головой дежурный и закрыл за ним дверь.
  
  Улица всё ещё была пустынна. Городок жил по курортному расписанию. Шумные вечерние гуляния компенсировались долгой утренней тишиной. Путь от полицейского участка до самого отдалённого дома в Гутарлау не занял бы и двадцати минут неторопливой ходьбы, и поэтому Борк решил идти к Праймосу пешком. Форма рации на брючном ремне детектива имитировала обычный карманный радиоприёмник. Он перевёл её на бесшумный режим и вставил в ухо капсулу миниатюрного наушника. Со стороны всё выглядело так, как будто бы он слушал музыку или последние новости.
  
  Вскоре Борк уже подходил к каменной стене, на которой был закреплён номер дома Дадона Праймоса. Внимательно осмотрев это препятствие, детектив не нашёл в нём даже намёка на дверь.
  - Здравствуйте, - сказал Борк, глядя прямо перед собой. - В доме кто-нибудь есть?
  - Доброе утро, - ответил ему мужской голос. - Вы кого-то ищите?
  - Я хотел бы поговорить с майстером Праймосом, - сказал Борк. - Я - сотрудник полицейского управления.
  - Покажите, пожалуйста, ваше удостоверение, - попросил его голос.
  Борк с удивлением отметил, что не может определить, откуда слышится этот звук. Он достал из кармана пластиковый прямоугольник и показал его стене.
  - Проходите, - услышал детектив, и каменная кладка стала раздвигаться в стороны.
  "Интересное начало", - подумал он и шагнул вперёд.
  
  Навстречу ему уже шёл коренастый мужчина с копной седых волос.
  - Майстер Праймос? - спросил его Борк.
  - Да, это я. Проходите, пожалуйста, - Дадон указал на летнюю беседку, увитую виноградом.
  Они зашли внутрь. В центре беседки стоял круглый столик на резных ножках, а рядом с ним были расставлены лёгкие плетёные кресла.
  - Присаживайтесь, - предложил Дадон гостю.
  Детектив положил свою папку на столик и сел в одно из кресел. Он уже раскрыл рот, чтобы произнести первую фразу, но Дадон неожиданно опередил его.
  - Майстер Борк. Я думаю, что вам, как сотруднику полицейского управления, хорошо известно, что запись нашей беседы на диктофон без моего на то согласия, незаконна, - Дадон выразительно посмотрел на кожаную папку сыщика.
  Борк так и застыл с полуоткрытым ртом и удивлённым взглядом.
  - В этой ситуации дальнейшее продолжение нашей беседы, - добавил Дадон, - возможно только в присутствии моего адвоката. Вы желаете, чтобы я его вызвал?
  Детектив медленно поднялся с кресла. Такое с ним случилось впервые. Его поймали за руку, словно первоклассника.
  - Как вы это определили? - с плохо скрываемой досадой спросил он Праймоса.
  Но тот и не собирался ему отвечать. Он спокойно смотрел в глаза Борку, явно ожидая ответ на свой вопрос.
  - А если я выключу диктофон? - спросил Борк, взяв в руки свою папку.
  - Тогда у вас ещё останется приёмо-передающее устройство, то есть рация, которую вы замаскировали под радиоприёмник, - ответил Дадон.
  
  Это был полный разгром, неожиданный и обескураживающий. Рацию Борк выключить не мог. Ситуация была слишком накалена. В любую секунду могли возникнуть осложнения с журналистом.
  - Хорошо, майстер Праймос, - помолчав, сказал детектив. - Давайте перенесём нашу беседу на более поздний срок.
  - С удовольствием, - ответил ему Праймос и показал гостю рукой на выход.
  
  Борк шёл по дорожке к открывающимся воротам, и внутри у него всё кипело.
  "Вот дьявол, - с ненавистью думал он о Дадоне. - Мало того, что благодаря этому изобретателю засветились мои агенты, так он ещё и меня за дверь выставил, и, причём с треском".
  На душе было паршиво, как никогда, а неприятности, похоже, только начинались.
  
  - Я вижу журналиста, - раздался в ухе у Борка тихий голос Гордона.
  Старший агент обращался ко всем сразу, предупреждая свою группу и в то же время, информируя детектива.
  - Он вышел из дома и направился в гараж, - продолжал Гордон.
  "Может быть, Герон решил поехать в город и отправить кассету почтой?"- подумал Борк.
  Детектив ускорил шаг, желая быстрее дойти до своей машины.
  
  Спустя десять минут Гордон снова вышел в эфир.
  - Рыбак закрывает входную дверь, - сообщил он.
  - А где Герон? - спросил его Борк. - Он не собирается выезжать на машине?
  - Нет, - ответил Гордон. - Журналист только что вышел из гаража. В руках у него два пустых рюкзака, и одет он по-походному.
  - Неужели опять на рыбалку? - послышался голос Фидли.
  - Они не взяли с собой удочки, - сказал Гордон.
  "В Гутарлау Мелвины поехали бы на машине, - подумал детектив. - Если не на рыбалку и не в город, то остаётся только лес".
  - Они вышли за ворота и направились вглубь леса, - Гордон уже почти шептал. - Лари бросай лодку и беги к нам. Пойдём цепью, чтобы не потерять их из вида.
  - Журналист взял с собой фотоаппарат? - спросил Борк.
  - Нет, - ответил Гордон. - Во всяком случае, я его не вижу. Если только Герон не положил его в рюкзак.
  - А когда он выходил из дома, то в руках что-нибудь держал? - снова спросил Борк.
  - И он, и его отец, они оба вышли из дома с пустыми руками, - ответил Гордон.
  "Кассету можно спрятать под курткой, - размышлял детектив, - не говоря уже о рубине. Фотокамеру Герон, по-видимому, оставил дома. Но куда пропала статуэтка? При обыске дома её не обнаружили. Неужели она в тайнике, который так и не нашли? Но зачем?"
  
  Борк уже узнал, когда и из какого почтового отделения Герон отправил посылку отцу. На корешке квитанции стоял штамп ″осторожно - стекло″ и, судя по весу, это вполне могла быть статуэтка. Непонятно было только, с какой целью её сейчас спрятали.
  
  - Фидли, ты их видишь? - послышался голос Гордона.
  - Да, - ответил тот.
  - А ты, Лари?
  - Я тоже их вижу, - ответил второй агент.
  - Так и пойдём, - приказал Гордон. - Старайтесь не наступать на сухие ветки и активируйте маяки.
  Все рации были снабжены радиомаяками, а на маленьком дисплее красной точкой отображалось местонахождение соседних раций. Работая рацией как пеленгатором, можно было определить направление и расстояние до ближайших маяков.
  
  "Жаль будет снимать их с задания, - подумал Борк. - Ещё неизвестно, кого мне пришлют взамен этой группы, а битый агент, всё же, стоит двух небитых. Но им сегодня предстоит объясняться в кабинете у Кампффа".
  Детектив посмотрел на часы. Скоро из столицы вылетит вертолёт. К моменту его посадки, группа Гордона должна быть на аэродроме вместе с видеозаписью.
  "Если они слишком далеко уйдут в лес, то придётся задержать вертолёт, - решил Борк. - Герона и его отца нельзя оставлять без внимания ни на одну минуту. Они вполне могут выйти к Гутарлау, сделав большой крюк по лесу".
  Детектив сел в машину и откинул назад спинку сидения. За кассетой идти было ещё рано, и он решил немного отдохнуть. Бессонная ночь давила на него своей тяжестью, заставляя веки закрываться помимо его воли. Он включил будильник с вибросигналом на наручных часах, установив его на получасовой интервал. Проверив, надёжно ли закреплена капсула-наушник в ушной раковине, сыщик сразу же уснул чутким сном.
  
  Гордон шёл в середине цепи, стараясь не подходить слишком близко к Илмару и Герону. А они продвигались вперёд, не останавливаясь и не оглядываясь, что позволяло старшему агенту надеяться на то, что Мелвины не замечали своих преследователей. Лари и Фидли держались от него на расстоянии около сотни метров. Гордон изредка видел их мелькающие между деревьями фигуры.
  
  "Интересно, как далеко они нас заведут? - думал он, осторожно выглядывая из-за ствола большого дерева. - А может, они просто водят нас за нос? Зачем им нужны рюкзаки? Они не ищут ни грибы, ни ягоду. К орешнику никто из них даже и не подошёл. Ружья у них нет, а это означает, что и охотиться они тоже не собираются".
  Гордон посмотрел на компас. Вся группа углублялась в лес, постепенно отдаляясь и от Гутарлау и от дома рыбака.
  "Может быть, у рыбака здесь есть избушка с лесными припасами? И они просто хотят забрать их домой?"
  
  Не успел он так подумать, как Илмар и Герон остановились. Прильнув к окулярам бинокля, Гордон стал всматриваться вперёд. Он увидел, что отец и сын стоят на краю большого болота, из которого торчат покосившиеся стволы и ветки мёртвых деревьев.
  Рыбак указал рукой на болото и шагнул в трясину. Гордон замер и весь напрягся, глядя, как Илмар идёт по болоту, почти не касаясь его поверхности.
  
  Но вот отец остановился и повернулся к сыну. Герон всё ещё стоял на берегу. Спустя минуту и он сделал первый шаг в трясину, но пролетел при этом по воздуху несколько метров.
  Гордон, затаив дыхание, смотрел, как две фигуры удаляются вглубь болота, делая очень длинные и плавные шаги.
  "Ну вот, приплыли", - подумал старший агент, и почувствовал, что от напряжения весь вспотел.
   Гордон опасливо оглянулся по сторонам.
  "Только бы Лари и Фидли не стали разговаривать по рации", - взмолился он, пытаясь разглядеть их между деревьями.
  
  Но рация молчала, и вскоре Гордон увидел приближающихся к нему агентов. Он указал им на рацию и прижал палец к губам, приказывая молчать. Они согласно закивали головами.
  Прошло несколько минут, и вся группа стояла на краю болота. Гордон посмотрел в бинокль. Но, ни Илмара, ни Герона разглядеть уже было невозможно. Над болотом стояла густая пелена испарений. Лари нашёл длинный шест и попытался прощупать то место, куда шагнули отец с сыном.
  
  - Ты видел, КАК они шли? - с досадой спросил его Фидли.
  Лари угрюмо посмотрел на своего друга и швырнул шест в болото.
  Старший агент сел на корягу и обхватил свою голову руками.
  Несколько минут прошли в напряжённом молчании.
  
  Первым заговорил Фидли.
  - Гордон. Лучше признаться в том, что мы их упустили, чем объяснять психиатру, как могли два мужика запросто прогуливаться по трясине. Они ведь даже не шли, а словно плыли по воздуху.
  Гордон молчал. Он лихорадочно думал, как выйти из создавшегося положения с минимальными потерями. Ситуация осложнялась тем, что теперь не только он один стал свидетелем необычайных способностей рыбака и его сына. И как бы хорошо он не относился к своим напарникам, старший агент понимал, что вероятность попасть в поле зрения Шестого Управления возросла многократно.
  - Что ещё необычного вы заметили в их поведении? - спросил он, посмотрев на Лари и Фидли.
  - Мы много чего заметили, - ответил ему Фидли, - но никто из нас не собирается говорить об этом вслух.
  Гордон понял, что его друзья находятся точно в таком же положении, что и он сам. И они тоже не горят желанием попасть в кабинет психиатра.
  - Этот старик - настоящий дьявол, - вполне серьёзно сказал Лари. - Он намеренно создал такую ситуацию.
  Гордон и Фидли удивлённо и выжидающе уставились на Лари.
  - Я думаю, он знал, что мы идём за ними, - пояснил тот свою мысль.
  - Почему ты так решил? - спросил его Гордон.
  - Мы не хрустели ветками и не разговаривали, - вздохнул Лари, - но птицы, которые кричали у нас над головами, всему лесу рассказали о нашем присутствии. Старик прожил в лесу всю свою жизнь и не может не понимать их крика.
  - И он специально показал нам, что они умеют ходить по трясине. Прекрасно понимая, что мы не сможем никому об этом рассказать, и, вынуждая нас поскорее оставить в покое его самого и его сына, - закончил эту мысль Гордон.
  - Да, - подтвердил Лари.
  - А что нам теперь говорить Борку? - развёл руки в стороны старший агент.
  - Значит так, - решительно сказал Фидли. - Мы следили за ними до тех пор, пока они не спустились вот в этот овражек.
  Он указал на небольшой овраг метрах в тридцати от края болота.
  - Мы остановились и стали ждать, когда рыбак и его сын выйдут оттуда. Не дождавшись, мы подошли к оврагу и обнаружили, что в нём никого нет, - закончил свою легенду Фидли.
  - Куда же они делись? - спросил его Гордон.
  - Они могли уползти из оврага в любую сторону и спрятаться в каком-нибудь тайнике, - предположил Фидли.
  - Надо пойти в овраг и побольше там натоптать, - подхватил эту мысль Лари, - как будто бы мы искали то место, где они могли спрятаться.
  - Правильно, - согласился с ним Фидли. - И следы их ног на берегу тоже надо затоптать.
  Приняв такое решение, они стали ходить по краю болота, намеренно наступая на следы Илмара и Герона. Затем вся группа отправилась в овраг, имитируя поиски несуществующего тайника. В течение пятнадцати минут агенты старательно мяли траву и ломали кустарник, вырывая некоторые кусты с корнем.
  
  - Фу, - вздохнул Фидли, с удовольствием оглядев измятый овраг. - Вот теперь можно и Борка вызывать.
  Гордон сел на большую корягу и растёр ладонью свой лоб, настраиваясь на разговор с детективом.
  - Постойте, - вдруг закричал Лари. - У Борка могут возникнуть подозрения относительно правдивости нашей басни.
  - Мы слишком долго молчали, - сказал он, отвечая на вопросительные взгляды Гордона и Фидли, - и вдруг сразу объявляем Борку, что мы их потеряли. Это не вполне естественно выглядит. Нужно разыграть спектакль по рации, и обязательно с участием Борка. Вот тогда он уже точно нам поверит.
  Фидли удивлённо покачал головой.
  - Знаешь Лари, я думаю, что удар бревном по голове пошёл тебе только на пользу. Он враз и навсегда поставил мозги на место, - и, повернувшись к Гордону, Фидли добавил. - Я полностью с ним согласен.
  - Да, мысль верная, - подтвердил старший агент. - Хорошо, что она вовремя пришла в твою голову, Лари.
  Лари довольно и немного смущённо заулыбался.
  - Нам нужно занять свои позиции, - сказал Фидли, посмотрев на свой пеленгатор. - Нельзя, чтобы наши рации находились близко друг от друга. Сейчас, правда, Борк нас не видит, но он может в любую минуту появиться в зоне действия пеленгатора.
  
  Они разбрелись по лесу и Гордон начал этот спектакль.
  - Фидли, ты их видишь?
  - Нет, - ответил тот.
  - А ты, Лари? - снова спросил Гордон.
  - Я тоже их не вижу, - произнёс Лари.
  - Долго они будут там сидеть? - выдержав паузу, проворчал Фидли.
  - А черт их знает, - зло сказал Гордон.
  - Почему ты думаешь, что они там сидят? - спросил Лари.
  - Потому, что я не вижу даже их голов, - объяснил Фидли.
  - Гордон. Что у вас там случилось? - заговорила рация голосом Борка.
  "Так. Начинается",- с воодушевлением подумал Фидли.
  - Мелвины спустились в овраг и не выходят оттуда уже минут двадцать, - ответил детективу Гордон.
  - Может быть, у них там тайник? - оживился Борк.
  - Вполне возможно, но как это узнать? - произнёс Гордон, сидя на траве и прислонившись к стволу большого дерева. - К ним же не подойдёшь и не спросишь об этом.
  - А подползти к ним нельзя? - спросил Борк.
  - Старик опытный следопыт и охотник. Ты сам об этом предупреждал. Будешь ползти, хрустнешь веткой и вся операция насмарку. Стоит ли рисковать?
  - Ну, хорошо. Подождите ещё немного, - приказал детектив. - Но когда они выйдут оттуда, то обыщите весь овраг.
  - Да, конечно, - ответил Гордон и полез в карман за сигаретой.
  
  Прошло ещё пять минут, и на связь вышел Фидли.
  - Гордон. Может мне на дерево залезть? - спросил он.
  - Только чтобы тихо, - предупредил его Гордон. - Не дай бог, спугнёшь их. А ты, Лари, попробуй обойти овраг с левого фланга. И не вставай во весь рост. Я постараюсь подползти ближе к ним.
  Рация молчала несколько минут, после чего Фидли объявил всем, что в овраге никого нет.
  - Как это нет? - взволнованно прошептал Гордон
  - Во всяком случае, я никого не вижу, - сказал Фидли.
  - Гордон, надо идти туда, - приказал Борк. - Иди один и подползай осторожно.
  Ещё несколько минут ушло на то, чтобы Гордон ″дополз″ до оврага.
  - Здесь никого нет, - удивлённо и растеряно произнёс он.
  В воздухе повисло напряжённое молчание.
  - Обыщите весь овраг, - наконец, закричал детектив. - Вероятно у них там тайник.
  "Скоро и у него начнётся истерика", - злорадно улыбаясь, подумал Фидли.
  
  Вся группа снова собралась в одном месте. Гордон и Лари сели на корягу, а Фидли присел на корточки рядом с ними.
  - Ну что там? - нетерпеливо спросил Борк.
  - Ищем, - лаконично ответил Гордон.
  - А не открыть ли нам свой театр? - хитро улыбаясь, спросил своих друзей Фидли. - Мне кажется, что мы очень даже неплохо разыграли весь спектакль. И заметьте, без единой репетиции. Весь текст от начала и до конца - чистый экспромт.
  - Ещё не до конца, - Гордон приложил палец к губам, после чего добавил. - Не выходи из образа.
  Фидли захохотал, да так заразительно, что Гордон и Лари тоже не смогли удержаться от смеха.
  - Гордон. Вы что-нибудь нашли? - снова оживилась рация.
  Старший агент тяжело вздохнул, сделал усталое лицо и нажал кнопку рации.
  - Мы перерыли здесь всё. Осмотрели каждый квадратный метр, но ничего не обнаружили.
  Он выдержал небольшую паузу и продолжил:
  - Я думаю, что нас просто обвели вокруг пальца. Пока мы ждали, когда рыбак с сыном выйдут из оврага, они воспользовались этим и уползли в сторону.
  - Тогда там должен остаться след на траве, - закричал Борк.
  - Лари и Фидли сейчас тем и заняты, что ищут этот след, - объяснил ему Гордон.
  Фидли включил свою рацию.
  - Я нашёл след, - крикнул он. - Они проползли за стволом упавшего дерева. А когда начался кустарник, то встали на ноги.
  Фидли замолчал, но рацию выключать не стал. Он подошёл к кустарнику и начал продираться сквозь него туда и обратно, имитируя поиски следов.
  - А, чёрт, - вдруг воскликнул Фидли, прикрыв ладонью левый глаз.
  - Что там, Фидли? - быстро спросил Борк.
  - Веткой чуть было глаз не выколол, - ответил тот.
  И это была чистая правда, единственная за последние полчаса.
  Гордон и Лари чуть было не прыснули от смеха, но сумели сдержаться и лишь только лица у обоих надулись и покраснели.
  
  - Всё, - сказал Фидли. - Дальше следы теряются. Здесь много поваленных деревьев. Наверное, они шли по их стволам.
  - Ищите, - зло выкрикнул Борк. - Должны же они где-нибудь остановиться.
  - Конечно, мы будем их искать, - попытался успокоить Борка Гордон.
  Он посмотрел на дисплей пеленгатора, но красной точки, обозначающей рацию детектива, на нём не было.
  "Впрочем, он мог и не активировать свой радиомаяк", - подумал Гордон.
  - Какой радиус действия этого пеленгатора? - спросил он у Фидли.
  - Два километра, - ответил тот и, внимательно посмотрев на Гордона, добавил, словно отвечая на его мысли. - Борк не покинет пределы Гутарлау до тех пор, пока не заберёт кассету с видеозаписью.
  - А если он уже забрал её? - прищурился старший агент.
  - Тогда действительно, нужно двигаться, - вздохнул Фидли.
  - А вдруг журналист и его отец снова здесь появятся? - спросил своих друзей Лари.
  - Если они выйдут оттуда, - Гордон указал рукой на болото, - то лучше бы нам этого вовсе не видеть. Пошли.
  Он встал и медленно побрёл вдоль берега болота. Лари и Фидли переглянулись, нехотя поднялись со своих мест и последовали за ним.
  
  В это время Борк шёл по маленькому и узкому коридору полицейского отделения. По его расчётам Кампфф уже должен был отдать необходимые распоряжения для изъятия злополучной плёнки. Детектив без стука открыл дверь кабинета Унро Вирта. Тот сидел за столом и что-то писал.
  - Вы получили распоряжение от вашего начальства? - спросил его Борк.
  - Да, - ответил Вирт. - Только что прислали по телеграфу. Распишитесь в получении и можете забирать эту видеозапись.
  Он положил перед Борком лист бумаги с текстом, а сам подошёл к сейфу и достал из него плёнку. Детектив прочитал текст, расписался и, положив кассету в папку, посмотрел на Вирта.
  - Сюда скоро прилетит ещё одна группа. И они тоже будут следить за Героном и Илмаром.
  - Они в чём-то обвиняются? - спросил его Унро.
  - Они подозреваются. Речь об обвинении пока не идёт, - ответил Борк.
  - Я надеюсь, что новая группа не будет пытаться, проникнут в дом Мелвина?
  - Возможно, нам придётся сделать это на законных основаниях.
  - Этот вариант устроил бы всех, - согласился Вирт.
  - Кто ещё, кроме вас, просматривал эту запись?
  - Инспектор и его помощник. Те, что выезжали по вызову Мелвина.
  - Мне нужны твёрдые гарантии, что эта информация не выйдет за пределы вашего участка, - сказал Борк.
  - Меня об этом уже предупредили, - ответил начальник отделения. - А что касается инспектора и капрала, то они достаточно разумные люди, и тоже понимают насколько это серьёзно.
  Борк утвердительно кивнул головой и повернулся к выходу.
  - Да, кстати, - он остановился у самой двери. - Вы не получали распоряжений насчёт Дадона Праймоса?
  - Мне приказано собрать на него подробное досье, - сказал Вирт, угрюмо глядя на Борка.
  Детектив выдержал небольшую, но достаточно выразительную паузу и вышел из кабинета.
  
  В машине у Борка лежала топографическая карта Гутарлау и его окрестностей. Он разложил её на коленях, достал авторучку и поставил на карте жирную точку. Именно в этом месте рыбак и его сын ушли от наблюдения.
  - Гордон, - детектив нажал на рации кнопку.
  - Слушаю, - ответил тот.
  - Как идут поиски?
  - Пока безрезультатно. Идём вдоль берега болота. Никаких следов.
  - Вот что, - Борк посмотрел на часы. - Возвращайтесь к дому рыбака. Пока там никого нет, установите на окно микрофон. Скоро уже прилетит вертолёт. Всё понятно?
  - Да, - мрачно ответил Гордон.
  
  Вчера вечером агент Корвелла сообщил детективу о том, что Форст звонил в дом рыбака Мелвина, и сегодня вечером археолог собирается приехать к рыбаку в гости. Это известие очень удивило и заинтересовало Борка.
  "Может быть, Герон и Адам всё же знают друг друга? - думал сыщик, медленно сворачивая топографическую карту. - А вдруг они сообщники? Ведь они оба пытались завладеть рубином".
  Он отложил в сторону карту и, взяв в руки телефон, начал набирать номер агента Корвелла.
  
  - У вас есть запись разговора Форста с Мелвином? - дозвонившись до него, спросил Борк.
  - Конечно, - ответил тот. - Вы хотите его прослушать?
  - Да, - сказал детектив. - А куда ещё звонил Форст?
  - Вначале ему позвонил из столицы некий Альверт Зацман. Затем был ответный звонок Форста Зацману.
  - Этот разговор тоже записан?
  - Мы фиксируем все его звонки, как входящие, так и исходящие.
  - Я скоро буду у вас, - сказал сыщик и отключил телефон.
  До прилёта новой группы оставалось чуть более часа. Борк надеялся, что за это время он успеет прослушать все записанные разговоры Форста, а Гордон сумеет установить на окно микрофон.
  
  Услышав приказ детектива, Фидли со злостью пнул обломок сухой ветки. Как же он ненавидел в этот момент Борка! Всем было понятно, что к дому должен подойти кто-то один из них, а остальные будут обеспечивать прикрытие со стороны леса и дороги. Но кто пойдёт к дому? Это должен решить Гордон. Он был старшим группы, а Лари и Фидли обязаны подчиняться его приказам.
  "Остался один час. Всего лишь один час. Что же сделать, чтобы не идти к этому проклятому дому?" - лихорадочно думал Фидли.
  - Я установлю микрофон, - неожиданно для всех сказал Гордон. - А вы меня прикроете.
  Лари и Фидли посмотрели на него так, как будто впервые увидели этого человека.
  - Гордон, ты же видел, что с нами случилось, когда мы подошли к этому дому, - удивился Фидли. - К нему нельзя приближаться меньше, чем на два метра.
  - А я и не собираюсь этого делать, - улыбнулся старший агент. - К тому же вам с Лари и без того крепко досталось. Мы не имеем права отказаться от выполнения приказа. Тем более что сегодня нам предстоит оправдываться перед высоким начальством. А мне в голову пришла, кажется, удачная мысль.
  - Что ты придумал? - спросил его Лари.
  -Я возьму длинный прут, расщеплю его на конце и вставлю туда микрофон. Одна капля клея на микрофон и после этого его можно прижать к стеклу, не подходя к дому ближе, чем на три метра. Главное, чтобы рука не дрогнула, когда я буду держать прут. Клей должен схватиться в течение нескольких секунд, а затем можно будет оттуда убегать.
  - Гордон, ты - гений, - восхищённо воскликнул Фидли. - Именно так и нужно сделать.
  - Лари. Ты где оставил лодку? - спросил Гордон.
  - Лодку мне пришлось бросить на берегу, - ответил тот. - Если её не украли, то она должна быть там.
  - Пойдёмте быстрее. У нас мало времени. Будем надеяться, что раньше, чем через полчаса Мелвины в доме не появятся, - Гордон решительно и быстро зашагал вперёд.
  
  Всё произошло так, как и предполагал Гордон. Операция по установке микрофона не заняла больше пятнадцати минут.
  - Прекрасно, - сказал Борк, когда узнал о выполнении этого задания. - Подъезжайте к полицейскому участку. Машину оставите здесь, а я довезу вас до аэродрома.
  Вся группа была просто счастлива. Они ехали по дороге в Гутарлау, радуясь и смеясь от возбуждения.
  
  "Скоро я буду дома, - думал Фидли, - в своём родном городе, живой и почти невредимый. Пусть даже и с клеймом на заднице. Ничего, я что-нибудь придумаю. Например, нанесу сверху ещё одну татуировку″.
  Его совершенно не пугала встреча с высоким начальством. Однажды он уже выиграл пари у начальника Управления и надеялся, что и в будущем удача тоже его не оставит.
  - А как же всё-таки они могли идти по болоту? - спросил вдруг Лари.
  В воздухе повисло напряжённое молчание.
  - Лари, - глубоко вздохнул Фидли. - Если ты сейчас же этого не забудешь, то я буду вынужден двинуть тебя ещё раз бревном по голове.
  - Вот что, мужики, - медленно и с расстановкой произнёс Гордон. - Каждый из нас должен понять, что если он когда-нибудь и кому-нибудь расскажет о том, что здесь увидел, то его сразу переведут из одного Управления в другое, на полный и пожизненный пансион.
  
  Агенты подъехали к полицейскому участку, пересели в машину Борка и вскоре уже были на аэродроме. Вертолёт только что приземлился, и из него выпрыгнули трое молодых парней.
  "Господи, - покачал головой Фидли. - Ну и вляпались же вы ребятки".
  
  
  
  Глава 26
  
  - Гера, возьми чуть левее.
  - Неужели я сбился с курса? - удивился Герон.
  - Нет. С курса ты не сбился. Но нам нужно подойти к дому с другой стороны, - ответил Илмар.
  - Зачем?
  - Затем, что в этом месте нас может ожидать засада.
  События сегодняшнего утра настолько отвлекли внимание Герона, что он совсем забыл о сыщиках.
  
  "Мне нельзя быть таким рассеянным. Я должен помнить о них каждую секунду", - подумал журналист.
  "Тебе необходимо научиться делить своё сознание", - подсказал ему Яфру.
  - Отец, если здесь нас ожидает засада, то значит, они видели, как мы вошли в болото?
  - Конечно, видели, и притом все сразу, - довольным голосом ответил Илмар.
  - Ты знал, что сыщики идут за нами, и намеренно позволил им всё увидеть? - удивился Герон.
  - Да, я сделал это умышленно.
  - С какой целью?
  - Я хочу, чтобы эти люди задумались и поняли, как не прост тот мир, который их окружает.
  "Мне определённо нравится твой отец, - опять шепнул Яфру. - И будь я на его месте, то поступил бы точно так же".
  - А ты уверен в том, что агенты никому об этом не расскажут? - спросил Герон отца.
  - Я думаю, что они достаточно разумные люди, - ответил Илмар. - Мне будет даже жалко, если на их место придут другие.
  - Сыщики сильно засветились, - сказал Герон. - Полиция в таких случаях старается глубже спрятать все концы в воду. Но почему тогда сейчас ты решил идти другим путём, если так уверен, что наши наблюдатели будут молчать?
  - У них было достаточно времени для того, чтобы приготовиться к нашему возвращению. Агенты могли принести сюда видеокамеру, - объяснил Илмар.
  - Но она могла быть у них и утром, - возразил Герон.
  - Утром на болоте стоял густой туман. Это, во-первых. А во-вторых, не нужно забывать о факторе внезапности. Когда сыщики пришли в себя, то мы уже скрылись в тумане.
  "Твой отец был бы прекрасным полководцем, если бы жил в те времена, когда на Дагоне все воевали", - услышал Герон шёпот Яфру.
  "Да, - согласился с ним журналист, - чего не скажешь обо мне".
  "Люди, как впрочем, и все существа, не могут и не должны быть одинаковы. Но зато у каждого есть своя отличительная черта, свой конёк. Когда ты поймёшь, в чём состоит твоя особенность, то твоё существование наполнится для тебя совершенно иным смыслом. Но понять себя совсем не просто. Это гораздо сложнее, чем понять другого человека", - нравоучительно заметил Яфру.
  
  Отец и сын быстро шли по болоту, стараясь обходить торчавшие из трясины коряги и полусгнившие стволы деревьев. Иризо поднималось всё выше и выше. Туман давно испарился, а на горизонте показались зелёные кроны высоких деревьев.
  "Это Занбар научил тебя прятать свои мысли?" - раздался в голове Герона голос отца.
  "И Занбар тоже, - усмехнулся Герон. - Раньше ты, наверное, читал мои мысли, как раскрытую книгу".
  "Нет. Я делал это только в случае крайней необходимости. Дело в том, что биополе человека очень чувствительно, и частые вторжения не могут не отразиться на его состоянии. Твои мысли - это часть твоей энергии. Забирая их у тебя, я лишаю тебя твоих сил".
  "А когда два человека беседуют мысленно, - спросил Герон, - то, что происходит в этом случае?"
  "Они попросту обмениваются энергией. И чем больше энергетический потенциал твоего собеседника, тем больше ты получаешь от него энергии", - объяснил ему Илмар.
  "А если кто-нибудь заберёт таким способом у меня всю энергию?"
  "Тогда ты умрёшь".
  "Ты имеешь в виду моё физическое тело?" - попытался уточнить Герон.
  "Ты умрёшь во всех отношениях. Если твоя энергия полностью будет поглощена другим существом, то она растворится в нём, усиливая его. А твоё физическое тело умрёт потому, что оно не может существовать без биополя. Энергия никуда не исчезает и не появляется из пустоты. Она всего лишь переходит из одного состояния в другое".
  "А как велико биополе у человека?" - задал новый вопрос Герон.
  "Это зависит от его энергетического потенциала. Есть люди с минимальным биополем. Его хватает лишь на то, чтобы поддерживать жизнедеятельность физического тела. А есть люди с огромным биополем. Великие ораторы заставляли многотысячные толпы людей слушать себя не только потому, что так красиво говорили. Происходило это главным образом оттого, что они накрывали всех своим огромным биополем".
  "Твой папаша неплохо подкован, - удивился Яфру. - Даже для человека из рода Нарфея".
  - Гера. Кто там тебе всё время что-то бубнит? - спросил Илмар.
  Герон захохотал и едва не сбился с ритма своего шага.
  
  "А вот это уже мой секрет, - подумал он, закончив смеяться. - Попробуй его разгадать".
  - Неужели ты так сдружился с Занбаром, что он до сих пор с тобой разговаривает?
  - Ты думаешь, что Занбар может читать и передавать мысли на таком расстоянии? - вопросом на вопрос ответил Герон.
  - Мне кажется, что может, - сказал Илмар.
  "Может, может", - подтвердил Яфру.
  Теперь его шёпот был еле слышен. Он возникал в голове Герона, словно дуновение лёгкого ветерка.
  "Конечно, я это могу", - раздался вдруг громкий голос Занбара.
  - Вот тебе и подтверждение, - сказал Илмар.
  "Занбар. Кто это с Героном всё время шепчется?"
  Мысль Илмара прозвучала так громко, что была похожа почти на крик.
  "Это нечестно", - запротестовал Герон.
  Но Занбар молчал и журналист сразу всё понял.
  "Отец. Можешь не утруждать себя. Занбар не будет отвечать на твои вопросы", - с лёгким оттенком ехидства подумал Герон.
  - Почему? - удивлённо спросил Илмар.
  - А вот это - мой второй секрет, - довольно засмеялся Герон.
  - Скоро у тебя секретов будет больше, чем у меня, - проворчал Илмар.
  Но за этим ворчанием чувствовалась нотка удовлетворения и гордости.
  "Он растёт не по дням, а по часам", - радостно подумал Илмар, спрятав эти мысли глубоко в своём сознании.
  
  Полоска твёрдой земли быстро приближалась. Герон застегнул пуговицы рубашки и стал настраиваться на то, что сейчас он снова испытает боль в голове и мышцах.
  Голову действительно сдавило, но боль уже не была такой пронзительной и острой. А вот мышцы тела, к большому удивлению Герона, казалось совсем не почувствовали никакой разницы.
  "Без Яфру здесь не обошлось", - подумал Герон и словно в подтверждение ощутил на своей груди лёгкое шевеление.
  - Держи, - Илмар достал из кармана и подал сыну засушенный корешок.
  - Может быть, попробуем обойтись без него? - спросил тот, морщась от боли.
  - Нет, - ответил Илмар. - К чему тебе этот глупый риск?
  - Многие врачи утверждают, что все лекарства одно лечат, а другое калечат, - сказал Герон, но корешок, всё же, взял.
  - Приготовление снадобий и лекарств - великое искусство. Но самый лучший фармацевт в мире - сама природа. Её лекарства не имеют никаких побочных эффектов, кроме как положительных, - успокоил его Илмар, но сразу добавил. - При условии, что пациент не превысит дозу.
  - Значит, палка-то всё же о двух концах, - разжёвывая корешок, сказал Герон.
  - Как всегда и во всём, - подтвердил Илмар.
  Почувствовав облегчение, Герон вздохнул полной грудью и посмотрел на отца.
  - Пойдём дальше? - спросил он, взявшись за лямки рюкзака.
  - Пошли, - согласился Илмар.
  
  Когда впереди, сквозь частокол деревьев, Герон увидел крышу и стены родного дома, он внезапно ощутил присутствие незнакомого запаха. Глубоко втянув в себя носом воздух, он понял, что это смесь бензиновой гари, мужского одеколона и пота, с едва уловимым оттенком спиртного.
  "Жаль, что раньше у меня не было такого обоняния", - с сожалением подумал он.
  Научившись регулировать громкость своей мысли и определив диапазон чувствительности отца, Герон теперь не боялся того, что Илмар услышит его. Намного труднее было спрятаться от Яфру. Тот сразу же откликнулся на мысль журналиста.
  "Теперь тебе нужно научиться распознавать и запоминать запахи, - сказал бог яфридов, - потому что все окружающие тебя предметы имеют свой индивидуальный запах. И это ещё не всё. По запаху можно определить болезнь и душевное состояние любого существа. Страх, радость, ненависть, любовь - всё источает свой аромат. Исключением не являются даже рождение и смерть".
  "А мысли имеют свой запах?" - спросил его Герон.
  "Вопрос достойный потомка Нарфея, - усмехнулся Яфру. - Действительно, мысль тоже имеет свой запах. Но не многие существа во Вселенной способны его уловить. Это - фигура высшего пилотажа. На Дагоне такая способность доступна только мне, Нарфею и Занбару".
  "Так вот как ты угадал мои мысли на острове", - улыбнулся журналист.
  "Справедливости ради должен сказать, что ты тогда прятал свои мысли не очень умело", - уклончиво ответил Яфру.
  "Ну, конечно, - пожал плечами Герон. - Я ведь не могу за пять минут всему научиться".
  "Вот для чего и нужны постоянные тренировки. А я помогу тебе овладеть таким искусством".
  "Мне показалось, что ты уже помогаешь", - улыбнулся Герон, - и очень даже интенсивно".
  "Это только начало, - довольно засмеялся Яфру, - но результаты твой отец уже заметил. Потому он и обеспокоен твоим состоянием".
  "Так. И что у нас, получается? - задумался Герон. - Что ты сам создал ситуацию, благодаря которой тебе и придётся встретиться с Нарфеем?"
  "Браво, - Яфру несколько раз хлопнул в ладоши. - Ты попал в самую десятку. Да, это действительно так. Наша встреча с Нарфеем - неизбежность. Уклоняться и прятаться от этого - глупо и бессмысленно. Но ЖИВЫЕ боги давно покинули планету Дагона. На ней нет бога Нарфея, но он существует в своих статуях. Бога Яфру тоже нет на этой планете, но он существует в своём камне".
  "Постой, постой, - взмолился Герон. - У меня опять кружится голова".
  
  Он остановился и прижал ладони к глазам.
  - Тебе плохо? - испугался Илмар
  - Нет. Всё в порядке, - успокоил его Герон. - Просто я немного устал.
  Илмар подозрительно смотрел на сына.
  - Тебе нужно срочно идти к Нарфею, - убеждённо сказал он.
  - Отец, завтра утром я буду у Нарфея, - твёрдым голосом ответил Герон. - А сегодня я должен ехать в Гутарлау.
  - Я и сам могу туда поехать, - настаивал Илмар.
  - Отец, я прекрасно себя чувствую, - с расстановкой произнёс Герон. - Поверь мне, нет никаких причин для беспокойства.
  - Какой же ты упрямый! - воскликнул Илмар и пошёл дальше.
  - Яблоко от груши недалеко падает, - пожал плечами Герон.
  Илмар в ответ только хмыкнул и покачал головой.
  "Кажется, я немного увлёкся, - сказал Яфру. - Эту ситуацию я поясню тебе позже".
  "Да, - согласился с ним Герон. - Так будет лучше".
  
  Запах, привлёкший внимание Герона, всё усиливался, и вскоре уже можно было приблизительно определить, в каком направлении нужно искать источник. Журналист внимательно посмотрел в ту сторону и заметил, как среди стеблей высокой травы блеснули белки глаз, затаившегося человека. Расстояние до сыщика было не меньше пятидесяти метров.
  "Интересно, кто из них так пахнет? Лари, Фидли или Гордон...? Скоро я это выясню", - усмехнулся Герон и поспешил вслед за отцом, который уже открывал ворота.
  
  Мелвины прошли сразу в гараж и сняли с себя рюкзаки. Пока сын переодевался, отец колдовал над электрическим щитом.
  - Неужели у нас опять были гости? - спросил Герон, снимая с себя брюки.
  - В дом никто заходить не пытался, - ответил Илмар, глядя на панель с индикаторами. - Но внешний контур сигнализации всё-таки отреагировал на чьё-то приближение.
  - А в каком случае срабатывает сигнализация?
  - Сирена включается при приближении в полтора метра, а газ, когда расстояние сокращается до одного метра. В случае если человек подходит к дому ближе чем на четыре метра, то система готовится к запуску. Именно такая ситуация сейчас и зафиксирована, - задумчиво сказал Илмар.
  - Значит, кто-то подошёл к дому ближе, чем на четыре метра, посмотрел и ушёл обратно? А какой в этом смысл? - спросил Герон.
  Илмар промолчал.
  - А на птиц, или скажем на зайцев, эта система реагирует? - снова спросил Герон.
  - Если эта птица - страус, а заяц не меньше, чем кенгуру, - усмехнулся Илмар.
  - Точно, - подхватил эту мысль Герон. - Это было кенгуру. Оно перепрыгнуло через живую изгородь и проскакало вокруг нашего дома.
  - Ну и фантазёр же ты, - улыбнулся Илмар.
  Он нажал на панели несколько кнопок и закрыл дверцы шкафа.
  - Пойдём готовить обед, кенгуру.
  - Иду, - ответил Герон. - Вот только тапочки обую.
  
  Когда он вышел из гаража, то увидел, что отец не стал заходить в дом, а медленно идёт по дорожке к заливу. Герон последовал за ним.
  - Кенгуру-то наш в ботинках был, - сказал Илмар, указывая на след, оставленный мужской туфлей на береговой полосе. - И он не скакал через изгородь, а приплыл сюда на резиновой лодке.
  Герон осмотрел берег в районе каменного пальца и увидел едва заметный полукруг из песка и мелкой гальки.
  - Микрофон, - сказал он и посмотрел на отца. - А возможно и микрокамера.
  Илмар прищурился и кивнул головой в знак согласия.
  "Знаешь что, Гера, - отец неожиданно перешёл на мысленный разговор. - Кажется, у меня появилась неплохая идея. Мы с тобой теперь можем разговаривать и без слов. И кстати, тебе такая форма общения пойдет, только, на пользу. А вслух мы должны произносить лишь то, что нам выгодно в той или иной ситуации. Таким образом, у нас появляется возможность дезинформировать сыщиков и пустить их по ложному следу".
  "А если они установили и микрокамеру?" - подумал Герон.
  "Тоже хорошо. В этом случае тебе придётся ежесекундно контролировать все свои действия. Отличная тренировка".
  "Прекрасный ход, - неожиданно поддержал эту мысль Яфру. - Страсть как люблю розыгрыши и интриги".
  "Вы с моим отцом, как я погляжу, два сапога - пара", - ответил ему журналист.
  "Я уже почти люблю его", - признался Яфру.
  Герон засмеялся.
  "Хорошо, отец. Давай будем дурачить сыщиков", - подумал он, глядя Илмару в глаза.
  
  Они вернулись к дому, и рыбак стал открывать ключом входную дверь.
  Герон стоял у крыльца и оглядывался по сторонам, ожидая, когда можно будет войти в дом. Его взгляд остановился на примятой траве у края дорожки напротив окна. Он подошёл к этому месту, присел на корточки и принюхался. Аромат травы перемешался с запахом кожаной обуви, пота и обувного крема.
  "Здесь был не тот человек, который сейчас лежит в кустах", - понял журналист и постарался запомнить новый запах.
  Он выпрямился и посмотрел на окно.
  "Расстояние около трёх метров. Достаточно для того, чтобы сигнализация отреагировала на присутствие. А где же микрофон?"
  "Гера, ну что ты там торчишь? - раздался в его голове голос отца. - Сыщики сейчас поймут, что ты догадался, где установлен микрофон".
  " Ты его уже обнаружил?" - спросил Герон.
  "В верхнем левом углу оконного стекла", - ответил Илмар.
  Журналист скосил глаза на то место и, увидев на стекле маленькую бесцветную горошину, развернулся к озеру и лениво потянулся.
  
  Лёгкий порыв ветра, налетевший со стороны залива, неожиданно обрушил на него множество ароматов и звуков. Герон замер и слегка прикрыл глаза, вслушиваясь и принюхиваясь к окружающей его природе. Он с изумлением осознал, что попал в совершенно другой мир, который раньше ему был недоступен.
   Это был мир запахов и звуков. Запахи больше не сливались в один неопределённый аромат. Они существовали почти независимо друг от друга, и к тому же одни были сильнее, а другие слабее. Солёный запах озера и запах прошлогодней краски на оконной раме, запах древесной смолы и аромат лесных цветов и растений. Всё это многообразие вдруг нахлынуло на журналиста, стоило ему лишь заострить на нём своё внимание. Каждый камень, каждая травинка, любой предмет, находившийся поблизости, источал свой особенный и неповторимый аромат.
  Мир звуков был не менее разнообразен. Герон слышал шелест листьев на верхушках деревьях и шуршание воды о береговую гальку и песок. До его ушей отчётливо доносился скрип деревянных половиц в доме и хруст сухих веточек в лесу под чьими-то ногами.
  
  Он вздрогнул и сосредоточил всё своё внимание на этом звуке. Кто-то приближался к дому, делая короткие и торопливые перебежки. Герон повернулся в сторону леса и стал принюхиваться и вглядываться в частокол деревьев.
  - Арбин, не шевелись, - донёсся до журналиста приглушённый шёпот того человека, который лежал в кустах. - Он смотрит прямо на тебя.
  Герон внимательно осматривал стволы больших деревьев в этом направлении. Наконец, он заметил, как из-за большого дуба показался и тут же исчез козырёк от кепи.
  - Барди, что он делает? - Герон еле разобрал слова, которые произнёс человек, стоявший за дубом.
  - Просто смотрит в твою сторону, - ответил шёпот из кустов.
  "Они шепчутся по рации, - догадался журналист. - Но это уже другие люди".
  Он принюхался, пытаясь уловить запах человека за деревом. Но ветерок, дувший со стороны озера, не позволил ему этого сделать.
  - Гера, ты куда пропал? - послышался из дома голос Илмара.
  - Я иду, - ответил Герон и неторопливо повернулся к крыльцу.
  
  Он уже собрался рассказать отцу о том, что за домом теперь следят новые агенты, но Яфру остановил его.
  "Не спеши сообщать отцу эту новость", - предупредил он Герона.
  "Почему?" - удивился тот.
  "Ты ведь об этом узнал только благодаря своим новым способностям. Твой отец - человек довольно проницательный. И он прекрасно знает, что такие способности не присущи потомкам Нарфея. Мне бы хотелось сначала встретиться с Нарфеем, а уж потом, если всё будет хорошо, то я с удовольствием познакомлюсь и с твоим отцом".
  "А как ты догадался, что я собираюсь это сделать?" - спросил его Герон.
  "Я и не думал гадать. Ты сам мне всё сказал".
  "Я тебе сказал?!" - от удивления журналист даже остановился.
  "Ну, конечно же, - хохотнул Яфру, очень довольный произведённым эффектом. - Все твои мысли формируются в подсознании, а их скорость у тебя пока невелика. Когда твоя мысль приняла свою окончательную форму, то я уже знал, что ты собираешься сделать".
  "Значит, ты раньше меня знаешь, о чём я подумаю и что захочу сделать, - ахнул Герон. - Я правильно тебя понял?"
  "Правильно, - подтвердил Яфру. - Но при условии, что ты не прячешь от меня свои мысли".
  "Прятать мысли, особенно от тебя, очень нелегко", - вздохнул Герон.
  "А тебе никто и не обещает лёгких побед, - с иронией напомнил ему Яфру. - Ты вот лучше бы спросил своего отца, сколько времени и сил он потратил на то, чтобы научиться читать чужие и прятать свои мысли".
  "А ты сейчас можешь узнать, о чём думает мой отец?"
  "Как только он понял, что с тобой кто-то разговаривает, то сразу же закрыл своё биополе надёжным щитом".
  "И даже ты уже ничего не можешь сделать?"
  "Гера, не забывай, что я - бог. Я могу это сделать. Но тогда мне придётся причинить боль твоему отцу. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я тебе это продемонстрировал?"
  "Конечно, нет! - воскликнул Герон. - Я ведь только спросил".
  
  - Чем ты там занят? - снова послышался из дома голос Илмара. - У меня создаётся впечатление, что ты совсем не хочешь есть.
  - Я просто умираю от голода, - ответил ему Герон, - поэтому так медленно и иду.
  "Даже и не пытайся меня одурачить, - усмехнулся Илмар. - Скажи лучше честно, что ты заболтался со своим другом, или с подружкой. Уж и не знаю, кто это на самом деле. Может, ты познакомишь меня со своим собеседником?"
  "Обязательно познакомлю, - Герон уже вошёл в дом и увидел отца, который хлопотал у плиты, - но только чуть-чуть позже".
  "Ну, позже, так позже", - согласился Илмар.
  - Помоги-ка мне приготовить обед, - сказал он уже вслух. - Чего бы ты хотел съесть?
  - Всё, - решительно сказал Герон и стал закатывать рукава рубашки.
  
  Вдвоём они быстро справились с этой задачей. Поджаренный на сливочном масле картофель, яичница с беконом, тёртый копчёный сыр с майонезом и чесноком, салат из свежих овощей, соус и кувшин красного виноградного вина вскоре уже стояли на столе. В довершение ко всему Илмар поставил на центр стола большую вазу, наполненную горьким шоколадом и очищенными орехами.
  - На десерт? - спросил Герон, указывая глазами на вазу.
  - Всё, что мы с тобой приготовили на кухне - это пища для тела. А то, что лежит в вазе - пища, в большей степени, для мозга, - сказал Илмар.
  "Тебе это сейчас просто необходимо, - добавил он уже мысленно. - Ты сегодня достаточно сильно нагрузил свои мозговые извилины".
  Положив в рот первый кусок шоколада, Герон сразу почувствовал, что этот продукт ему действительно срочно нужен. Мозг требовал свою пищу в первую очередь, и поэтому Герону пришлось начинать обед с шоколада и орехов, а заканчивать его жареным картофелем и яичницей.
  
  - Кажется, я объелся, - сказал он, поставив на стол пустой бокал и откинувшись на спинку стула.
  - Чтобы впредь не испытывать такого чувства, - Илмар налил в свой бокал вино из кувшина, - старайся ещё до еды накормить свой мозг. Тогда он уже не будет требовать слишком много пищи для желудка.
  Рыбак посмотрел на часы.
  - У нас ещё есть немного свободного времени. Ступай, отдохни, а потом поедешь за Адамом и его супругой. Заодно и в магазин заскочишь, купишь кое-каких продуктов. А я сейчас займусь орехами.
  - Давай я помогу тебе разобраться с ними, - Герон начал убирать со стола посуду. - Как-никак всё же два полных рюкзака.
  - Нет. Я сделаю это сам, - Илмар допил вино из бокала и тоже встал из-за стола.
  - Охраняешь секрет приготовления блекки? - усмехнулся Герон.
  - Не волнуйся, - ответил Илмар, - от тебя мой рецепт никуда не денется. А вот работник-то из тебя сейчас неважный - еле ноги переставляешь.
  
  Герон действительно двигался с трудом. Тяжесть в желудке, в мышцах и голове, давила на него всё сильнее и настойчивей, требуя отдыха и покоя.
  - Тогда разбуди меня, если я усну, - попросил он отца.
  - Ты пойдёшь к себе в комнату? - спросил Илмар.
  - Нет, - немного подумав, ответил Герон. - Хочу побыть на природе.
  - Хорошо, - кивнул головой отец.
  "А сыщиков ты берёшь с собой?" - спросил он уже мысленно.
  "Пожалуй, я от них спрячусь, - улыбнулся Герон. - Пусть немного побегают".
  
  Скалистый берег начинался метров в двухстах от залива. Там у Герона было своё укромное место. На вершине каменной гряды между двумя скалами находилась ровная площадка, поросшая мягкой травой. В детстве Герон иногда забирался сюда, чтобы посмотреть сверху на озеро, лес и посёлок. Попасть в это место можно было как со стороны озера, так и со стороны леса. Лесная дорога была короче и безопаснее, но Герон чаще выбирал водный путь, хотя для этого приходилось метров пятнадцать карабкаться по почти отвесной скале. И лишь в те дни, когда на озере бушевал шторм, он приходил сюда через лес.
  В такую погоду он лежал на самом краю своего убежища и наблюдал, как большие волны с шумом разбиваются о скалы, ощущая своим телом эти удары. Чайки и бакланы, спасаясь от шторма, тоже прятались на уютной площадке и садились совсем близко от Герона. Было очень интересно наблюдать, как они толкали друг друга, пытаясь занять лучшие и удобные места. Если Герон долго лежал без движения, то эта крикливая и наглая толпа начинала подбираться к нему всё ближе и ближе. Но стоило ему сделать резкое движение, как птицы тотчас с шумом отлетали на безопасное расстояние. После чего они снова начинали рассаживаться и толкаться, не переставая кричать и хлопать крыльями.
  
  Герон давно уже не был на этой площадке, и сейчас он решил отдохнуть именно там. Он поднялся к себе в комнату, снял с себя одежду, а из дорожной сумки достал трусы для купания. Переодевшись, он подошёл к зеркалу. Изумрудное пятно на его груди стало ещё ярче и казалось, что оно начинает приобретать объём. Зелёный бог сидел всё в той же позе, положив на колени свою острогу.
  "Яфру, - позвал его Герон. - Тебе нужно спрятаться. Вокруг слишком много любопытных глаз".
  Пятно сразу же исчезло, оставив после себя почти незаметный контур ящера. Герон спустился вниз, вышел из дома и направился по дорожке к озеру. "Рыбака" поблизости не было.
  "У этих парней, наверное, другая тактика", - подумал он, заходя в воду.
  "Отец", - громко произнёс про себя Герон.
  "Что ты хочешь мне сказать?" - послышался голос Илмара.
  Журналист отметил, что звук, возникший у него в голове, стал отдалённым и не таким громким.
  "Я сейчас нырну и исчезну, - предупредил отца Герон. - Если ты хочешь, то можешь посмотреть на реакцию зрителей".
  "А что, - хмыкнул Илмар, - интересно будет взглянуть. Я сейчас поднимусь к своему перископу".
  Герон сделал глубокий вдох и нырнул в воду.
  
  Он рассчитывал доплыть под водой до большого камня в горловине залива и, отдышавшись за ним, снова нырнуть и продолжить движение вдоль берега насколько хватит воздуха в лёгких. Но когда журналист добрался до этого камня, то, к его большому удивлению, он совсем не почувствовал необходимости подниматься на поверхность. Герон уцепился за каменный выступ на дне и решил подождать, когда закончится в лёгких воздух. Прошло ещё две минуты, и он начал догадываться, в чём тут дело.
  
  "Яфру. Это твоя работа?" - спросил он.
  "Яфриды были амфибиями, - хохотнул Яфру. - Дышать под водой - это одна из способностей, которыми они обладали".
  "Но для этого ведь нужны жабры", - удивился Герон.
  "Они у тебя есть", - просто ответил Яфру.
  "Как это?" - ещё больше удивился журналист, и начал ощупывать свою шею.
  И действительно, за ушными раковинами он нащупал небольшие прорези.
  "Что ты делаешь? - возмутился Герон. - Ведь ты же обещал не превращать меня в другое существо".
  Он уже со страхом осматривал свои руки, ноги и туловище, боясь обнаружить ещё какие-нибудь изменения в строении тела.
  "Яфру никогда не обманывает и всегда держит своё слово, - обиженно произнёс зелёный бог. - Эти жабры исчезнут у тебя сразу же, как только ты поднимешься на поверхность, и появятся вновь лишь под водой. Я хотел сделать тебе подарок, а ты усомнился в моей честности", - закончил он, явно оскорблённый.
  "Не обижайся, - примирительно сказал Герон. - Я же не знал, что дело обстоит именно так. Твой подарок - просто чудо, слов нет. Но я совсем не был готов его принять. Такая неожиданность не то, что удивляет - она шокирует".
  "На то он и сюрприз", - засмеялся Яфру.
  "И много у тебя в запасе таких сюрпризов?" - спросил Герон.
  "Пусть это будет моим секретом. Вы же с отцом любите секреты. Не правда ли?"
  "Что верно, то верно", - ответил журналист и поплыл вдоль берега.
  
  Он вынырнул прямо перед скалой, на которую ему предстояло забраться. Герон знал на ней каждый выступ, каждую трещину и ложбинку. Немало сил и времени он потратил, будучи ещё мальчишкой, когда пытался найти самый удобный и лёгкий путь наверх.
  "Гера", - неожиданно позвал его Илмар.
  "Да, я слушаю", - отозвался Герон, стараясь думать как можно громче.
  "Сыщики забегали, словно полевые мыши. Но это уже другие люди. Три молодых парня в маскировочной одежде. Они, наверное, сейчас думают, что же им делать дальше. То ли вызывать спасателей, то ли сообщать мне, что ты утонул".
  "Ничего, пусть побегают, - ответил Герон. - Это полезно для их здоровья".
  Он ухватился за выступ и начал карабкаться вверх.
  
   Герон не был здесь уже несколько лет и заметил, что время оставило свой след на этой скале. Кое-где камень выкрошился, кое-где покрылся мхом и мелкими растениями. Прежде чем ухватится или встать на какой-нибудь камень или выступ, журналисту приходилось проверять его на прочность и очищать это место ото мха, мелких камушков и птичьего помёта. Фактически, Герон заново прокладывал путь наверх.
   Но вот, наконец, он перекатился через край площадки и оказался в небольшой ложбине, которая была покрыта травой и чахлым кустарником. Герон встал на ноги и огляделся. С этой точки обзора открывалась необычайно красивая панорама. Слева до самого горизонта простиралась водная гладь озера Панка. На её тёмно-синей, искристой поверхности сейчас было много яхт и парусников. Справа, на фоне высоких гор, раскинулся зелёный ковёр леса. Курортный городок, протянувшийся узкой и длинной полосой по побережью, расположился на границе двух стихий и пестрел разноцветными крышами домов. В безоблачном небе летали дельтапланы и лёгкие прогулочные самолёты, позволявшие каждому желающему осмотреть курортное место с высоты птичьего полёта.
  
  Налюбовавшись прекрасным пейзажем, Герон лёг в мягкую траву на спину и закрыл глаза.
  "Ну что, Яфру, - подумал он. - Начнём восстанавливать твою силу?"
  "Я готов", - радостно ответил тот.
  
  Иризо стояло почти в зените. Журналист закрыл глаза, и когда увидел красно-оранжевый и пульсирующий шар звезды, то вытянул руки и стал мысленно притягивать его к себе. Мощный и концентрированный поток энергии устремился на его грудь. Яфру торопливо и жадно впитывал в себя энергию Иризо. Сейчас он был похож на истощённого путника, нашедшего в палящей пустыне оазис с прохладной ключевой водой. Пятно на груди Герона вспыхнуло изумрудным светом, образовав сияние, которое росло и ширилось. Мощность поступавшей энергии увеличивалась с каждой секундой. Журналист внезапно почувствовал, что он начинает терять свой вес.
  Когда изумрудное сияние охватило его целиком, то тело Герона оторвалось от земли и зависло в воздухе над каменной площадкой. Теперь оно находилось в центре ярко-зелёного шара, внутри которого переливались дымчатые разводы и узоры, напоминавшие какие-то образы и видения. Они находились в постоянном движении, изменяясь и переплетаясь, образуя тем самым новые причудливые картины. Неожиданно на Герона нахлынули усталость и лёгкое головокружение, а вслед за этим пропало ощущение своего тела, времени и пространства.
  
  Когда журналист открыл глаза, то увидел, что Иризо прошло уже три четверти своего дневного пути. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны, и его окружал незнакомый запах. Герон сел и огляделся. В ложбине исчезла вся зелёная трава и кустарник. Нет, растительность осталась на месте, но только она вся высохла и приобрела серо-коричневый цвет. Он дотронулся до травы, и та рассыпалась в пыль от прикосновения его руки. Герон осмотрел и потрогал своё тело. Кожа немного покраснела, как от загара, но на ощупь была мягкой и эластичной. Зелёное пятно исчезло, оставив после себя почти невидимый силуэт ящера. Бог яфридов выглядел, как и прежде, но что-то в нём всё-таки изменилось. Герон пригляделся внимательнее и обнаружил, что вместо одного камня на шее у Яфру висело целое ожерелье из таких камней.
  
  "Яфру, - позвал его журналист. - Как ты себя чувствуешь?"
  "Превосходно. Просто замечательно", - с блаженством ответил тот.
  "А почему здесь вся трава погибла?" - спросил Герон.
  "В таком сильном энергетическом поле не может существовать ни один живой организм".
  "А как же я?" - удивился журналист.
  "Тебя я прятал в себе, - улыбнулся Яфру. - Мы с тобой временно как бы местами поменялись".
  "У тебя появилось новое ожерелье", - разглядывая его, заметил Герон.
  "Я собрал на Дагоне все свои камни, - довольным голосом произнёс Яфру. - Соединил все части в одно целое и теперь, - добавил он, смеясь, - я неуязвим, как бог".
  "И тебя уже не пугает встреча с Нарфеем"?
  "Я и раньше этого не боялся. Просто теперь я знаю, что уже не пропаду во Вселенной. А что касается Нарфея, то он всё равно может изгнать меня с этой планеты. Он победил в трудной и честной борьбе и Дагона принадлежит ему на все оставшиеся времена".
  "А как же Армон?" - растерянно спросил журналист.
  "Армона изгнали за некорректное поведение. Он применил недозволенный приём, благодаря которому на Дагоне могли исчезнуть все живые существа".
  "Значит, в церквях молятся несуществующему богу?" - ахнул Герон.
  "Да, это так. Но в этом нет ничего ужасного. Человечество развивается, выполняя своё предназначение по отношению к Высшему Разуму. А кому оно при этом молится - нет никакой разницы. Придёт время, и люди узнают всю правду о себе и своих богах. Нарфею это хорошо известно. Для него главным является то, что человек развивается в нужном и правильном направлении. Цивилизация на Дагоне находится на уровне развития грудного младенца, которому безразлично кто перед ним стоит - царь или пастух, а лучшим предметом на свете для него является яркая и звонкая погремушка".
  Яфру замолчал. Молчал и Герон, пытаясь осмыслить новую информацию.
  
  "Голова не кружится?" - немного погодя, спросил его бог яфридов.
  "Нет, - вздохнул Герон. - Кажется, я начинаю привыкать к состоянию постоянного шока".
  "Это уже прогресс", - засмеялся Яфру.
  "Гера, ты не уснул?" - прозвучал голос Илмара.
  "Нет, я не сплю, - ответил Герон. - А что, уже пора ехать?"
  "Пройдёт ещё минут сорок, и можно будет отправляться, - сказал Илмар. - Только что звонил Адам и интересовался, не изменились ли наши планы".
  "А торт уже готов?" - усмехнулся Герон.
  "Что, сладкого захотелось? - поддел его Илмар. - Нужно было брать с собой шоколад".
  "Чем заняты наши соглядатаи?" - вдруг вспомнил о сыщиках журналист.
  "О, здесь разыгрался настоящий спектакль", - ответил Илмар.
  "Очень интересно, - оживился Герон. - Расскажи-ка поподробнее".
  "Сначала в лесу забегали сыщики. Затем мне позвонили из полиции и сообщили, что люди видели, как ты нырнул в воду и пропал. Я пытался успокоить дежурного, объяснив ему, что ты чувствуешь себя в воде не хуже рыбы и можешь довольно долго плыть под водой. Но тот ответил, что он просто обязан отреагировать на сигнал, и посылает к нам спасателей. Вскоре подошёл катер с аквалангистами. А за это время полицейский задал мне кучу вопросов, пытаясь выяснить, в каком направлении ты мог бы скрыться. Короче, ты разворошил весь улей, и тебе придётся давать объяснения в полицейском участке. Только не говори, что ты был на скалах. Там замечено какое-то необычное явление и сейчас у этого места собралось много любопытных".
  
  Герон осторожно подполз к обрыву, выглянул из-за камня и ахнул. На воде покачивались десятки яхт, среди которых находился и катер спасателей.
  "Гера, ты меня слышишь?" - спросил Илмар, не дождавшись ответа.
  "Да, отец, - поспешил сказать Герон. - Я всё понял и скоро буду дома".
  Он развернулся и быстро пополз в ту сторону, которая была обращена к лесу.
  
   Перевалившись через край площадки, Герон едва успел спрятаться за большой камень, вовремя заметив двоих мужчин в маскировочной одежде. Они карабкались по склону, одолев уже половину расстояния до верха скалы. Внезапно слух журналиста уловил звук приближающегося вертолёта, который был ещё далеко, но двигался явно в эту сторону.
  "Обложили, как медведя в берлоге, - подумал Герон. - Яфру, а что привлекло такое внимание к скалам?"
  "Люди увидели, как я набирал силу", - ответил тот.
  "Ах, вот в чём дело, - ехидно подумал Герон. - Значит, ты устроил здесь грандиозное шоу, а скрываться и убегать приходится мне?"
  "Ну, ты тоже хорош, - проворчал Яфру. - Зачем ты так встревожил полицейских?"
  "И как же нам теперь быть?" - спросил его Герон.
  "Я бы мог превратить тебя в любое существо, - предложил зелёный бог.- Отсюда можно улететь, уползти, ускакать, не привлекая особого внимания, но ты ведь не любишь этого делать".
  "Нет, - решительно сказал Герон. - Давай оставим эти эксперименты на будущее. Я кое-что придумал".
  
  В скалах между камнями было устроено много всяких нор, и сейчас одна из них находилась неподалёку от журналиста. Это была самая большая нора из всех, которые он здесь знал. Однажды он, взяв с собой фонарь, решил её исследовать. Но когда в глубине норы фонарь высветил чьи-то глаза, то Герон поспешил уйти из опасного места. Он хорошо знал, с какой яростью самки любого животного защищают своё потомство.
  "Только бы здесь никого не было", - думал он, вползая в узкий проход.
  
  Герон остановился в самом начале, чтобы принюхаться и прислушаться. В тесной пещерке было очень тихо, и запах в ней стоял совсем нежилой. Журналист переключился на внутреннее зрение и увидел, что нора уходит вниз под углом почти в сорок градусов. Ширина прохода не позволяла ему развернуться, и ползти можно было только вперёд.
  "А вдруг я не смогу отсюда выбраться?" - засомневался Герон.
  "Давай я превращу тебя в змею, - нетерпеливо сказал Яфру. - И ты сможешь заползти в любую щель".
  "Нет. Вот когда я застряну и не смогу выбраться сам, тогда и превращай меня в кого угодно".
  "Правильно сказал твой отец, - насупился Яфру. - Ты упрямый, как осёл".
  "Он не говорил, что я осёл", - возмутился Герон.
  "Но вполне мог бы это сказать", - съязвил бог яфридов.
  
  Герон полз по проходу, переругиваясь с Яфру и обдирая себе плечи, грудь и колени об острые камушки и выступы.
  "Эти камни больно давят на меня", - тоном капризного ребёнка захныкал Яфру.
  "Так вот почему ты хочешь превратить меня в змею, - догадался Герон. - Но ничего, потерпишь. В конце концов, всю эту кашу мы заварили ради тебя".
  Герон скорее почувствовал, чем услышал, как недовольно засопел зелёный бог.
  
  Проход уходил всё дальше в глубину скалы и вскоре расширился настолько, что можно было уже развернуться. Видимо, именно это место и служило логовом какому-то зверю. Везде валялись клочки старой шерсти и остатки костей. Герон остановился в раздумье. Ему нужно было торопиться домой, но наверху находились сыщики, и он не знал, сколько времени они там намерены оставаться. Отец, конечно, может и сам поехать в Гутарлау, но в таком случае Герону придётся объяснять причину своего отсутствия. А он дал слово Яфру не рассказывать о нём отцу до встречи с Нарфеем.
  
  Журналист замер, напрягая свой слух и обоняние. Внезапно он уловил запах солёной воды, который поднимался из глубины прохода, уходившего дальше вниз. Герон снова пополз вперёд, чувствуя, как с каждым метром усиливается запах озера. В конце проход ещё больше расширился, образовав нишу, наполовину заполненную водой. Журналист соскользнул в воду и теперь уже поплыл, пытаясь найти выход из скалы.
  
  Вскоре он действительно его обнаружил, но отверстие было очень маленьким и Герону пришлось разгребать песок и камни, освобождая и расширяя проход. Наконец, журналисту удалось протиснуть в образовавшуюся брешь голову и грудь. Посмотрев наверх, он увидел днище спасательного катера.
  "Надеюсь, что в этом месте водолазы не будут искать моё тело", - думал Герон, выползая из подводной норы.
  
  Он старался плыть между водорослями, почти прижимаясь ко дну, чтобы хоть как-то замаскироваться.
  Прошло ещё десять минут, и Герон вынырнул из воды уже в своём заливе всего в нескольких метрах от берега. Он немного полежал на поверхности озера, словно стараясь отдышаться, и только после этого вышел из воды.
  
  - Гера, где ты был?! - громко воскликнул Илмар, едва Герон переступил порог дома.
  - Я купался, - ответил Герон, стараясь не рассмеяться и придать голосу нужную интонацию.
  - Спасатели и полиция сбились с ног, разыскивая тебя, - с укоризной сообщил ему отец, хотя в глазах его при этом блестел лукавый огонёк.
  - Полиция? Искала меня? Зачем? - "удивлению" Герона не было предела.
  - Они решили, что ты утонул. Кто-то позвонил в полицию и сообщил им, что ты нырнул в заливе и больше тебя не видели.
  - Это, наверное, оттого, что я вынырнул в другом месте, - с издёвкой сказал Герон.
  - Где же ты вынырнул? - спросил Илмар.
  - За камнями. Отдышался и снова нырнул, - и словно вспоминая свою прогулку, Герон добавил. - А когда я в следующий раз поднялся на поверхность, то между мною и берегом проходила какая-то яхта.
  "А была ли там яхта?" - мысленно спросил его Илмар.
  "Не знаю, - ответил Герон. - Пусть это они выясняют. Яхты проходят мимо нашего залива с интервалом в каждые пять минут".
  - И ты столько времени болтался в воде? - уже вслух спросил Илмар.
  - Ну, зачем же? - удивился Герон. - Я был на острове.
  - Я обещал инспектору, что ты позвонишь и объяснишь ему всё, как только появишься, - вздохнув, сказал Илмар.
  - Да ради бога, - ответил Герон. - Вот только я не пойму, кому это взбрело в голову так заботиться обо мне.
  
  Герон подошёл к телефону и, набрав номер полиции, несколько минут беседовал с инспектором.
  - Странно, - сказал он, положив трубку телефона на место. - Но инспектор почему-то не захотел сообщить мне имя моего доброжелателя.
  - Жаль, - кивнул головой Илмар. - А то мы пригласили бы его на чашку чая.
  Они смотрели друг на друга и почти смеялись.
  
  "Отец, - спохватился вдруг Герон. - А микрокамеру они нам не подсунули?"
  Илмар отрицательно покачал головой.
  "Но сыщики могли установить камеру в лесу, - не унимался Герон. - Сейчас очень мощная видеотехника".
  "Наши занавески, - Илмар указал глазами на окно, - сильно искажают изображение".
  "Неужели и они от Дадона?"
  "Верно, - улыбнулся Илмар. - Фирма "Праймос и К".
  "Ты принял предосторожности на все случаи жизни", - подумал Герон, глядя на отца.
  "Не на все, - ответил тот, - а только на те, которые смог предугадать".
  - Есть хочешь? - уже вслух спросил Илмар.
  - Скоро у нас званый ужин, - чуть помедлив, ответил Герон. - Поэтому я не буду портить себе аппетит и ограничусь чашкой кофе и шоколадом.
  - Мудрое решение, - согласился с ним Илмар. - И посему, я готов составить тебе компанию.
  
  Когда часы пробили половину шестого, Герон выехал в Гутарлау. В городке он купил продукты, которые заказал ему отец, добавив к общему списку кое-что и от себя. А без пяти минут шесть, журналист вошёл в центральные ворота санатория, припарковав свою машину на общей стоянке. Герон без труда нашёл домик Адама и Зары. Он поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
  - Войдите, - ответил ему мужской голос.
  Герон распахнул дверь и, войдя в дом, увидел высокого и худощавого мужчину, который шёл ему навстречу, протянув свою ладонь для рукопожатия.
  - Здравствуйте, - опередил Герона Адам. - Вы - Герон Мелвин.
  - А вы - Адам Форст, - улыбнулся журналист, пожимая руку Адама. - Здравствуйте.
  - Рад, очень рад с вами познакомиться, - сказал археолог.
  В этот момент открылась дверь в соседнюю комнату.
  - Позвольте представить вас моей жене, - сказал Адам и повернулся к открывшейся двери. - Зара, это - Герон, сын Мелвина.
  - Очень приятно, - улыбнулась Зара и подала Герону свою руку. - Надеюсь, вы быстро обнаружили наше жилище? Они все такие одинаковые.
  - Мне помогло то, что я знал номер вашего дома, - ответил журналист, глядя в добрые и проницательные глаза хозяйки. - Но даже если бы я его и не знал, то такое обстоятельство не повлияло бы на моё намерение похитить вас из этого заведения.
  - Похищайте, - согласилась Зара. - Но будьте готовы к тому, что за вами погонится полиция.
  Герону показалось, что в этом шуточном ответе он уловил лёгкую тень напряжённости. Словно Зара его о чём-то предупреждала.
  "А не появился ли у меня комплекс преследования? - подумал журналист. - Полиция уже несколько дней наблюдает за мной".
  
  Полчаса назад, когда он отъехал от своего дома не больше, чем на километр, Герон увидел стоявшую на берегу озера машину с открытым верхом. Просёлочная дорога проходила здесь недалеко от воды, и чуткий слух журналиста без труда уловил слова, которые произнёс мужчина, сидевший в этой машине.
  - Он только что проехал. Беру его на себя.
  В продуктовом магазине Герон разглядел своего преследователя и даже обнюхал его. Запах был новый, совершенно незнакомый для журналиста.
  "Значит, это - третий, - подумал он. - Отец тоже троих видел, но не исключено, что группу всё-таки увеличили".
  
  - Заметьте, я собираюсь похитить вас с вашего же согласия, - ответил Герон Заре. - Поэтому приготовьтесь стать моими сообщниками.
  - Вот так и возникают преступные группировки, - развёл руками археолог. - Сейчас мы возьмём своё секретное оружие и поедем знакомиться с четвёртым участником нашего заговора.
  
  Пока Адам доставал из холодильника торт и коньяк, Герон с интересом принюхивался к окружавшим его запахам. Словно маленький ребёнок, который жадно вслушивается и заучивает неизвестные для него слова, журналист впитывал и запоминал новые запахи. И очень радовался, когда ему удавалось обнаружить знакомый аромат.
  
  "Вонючка Примуса, - удивился он, почувствовав слабый запах газа. - Откуда она здесь взялась?"
  - Скажите, Герон, - повернулась к нему Зара. - А как к вам обращается отец?
  "Упрямый осёл", - буркнул Яфру.
  - Гера, - ответил журналист Заре.
  - Позвольте и мы будем вас так называть, - попросила его Зара.
  - С радостью, - ответил он.
  "Если ты ещё будешь обзываться, - подумал Герон, обращаясь к Яфру, - то я сегодня же снова полезу в ту нору".
  Яфру в ответ лишь недовольно фыркнул.
  
  Когда Адам и Зара готовы были уходить, Герон подхватил большую коробку с тортом. Но, заметив, что археолог берёт с собою трость, журналист протянул руку и к тому пакету, который держал Адам.
  - Позвольте, я понесу и это, - предложил Герон.
  - Нет, нет, - улыбнулся Адам, угадав, в чём тут дело. - Трость я беру уже по привычке. Я заметил, что благодаря этому предмету у меня пропало ощущение торопливости во время ходьбы.
  - Хорошо бы тебе освоить ещё и чётки, - вздохнула его супруга. - Может быть, тогда бы ты стал философом и перестал ездить в свои бесконечные экспедиции.
  - Возможно, когда-нибудь я так и сделаю, - ответил археолог и добавил. - Когда стану мудрее.
  
  Герон не стал развивать эту тему, решив поговорить об экспедиции Адама позже и в более спокойной обстановке. Он перевёл разговор на погоду, курорт и местную природу, совсем забыв о том, что в его доме установлен микрофон, и другого такого случая может и не быть. Некоторое время темой их разговора стало необычное атмосферное явление, которое всего два часа назад наблюдали все обитатели побережья.
  
  Сыщик благополучно довёл их до своей контрольной точки. Но от внимания журналиста не ускользнул тот факт, что в машине этого агента находился ещё один человек.
  "Неужели их четверо?" - думал он, глядя в зеркало заднего вида.
  Машина преследователей держалась на довольно большом расстоянии, и Герон не смог разглядеть лицо мужчины, сидевшего рядом с агентом. Но что-то говорило ему о том, что этого человека он уже знает.
  "Ну, ничего, - сказал он сам себе. - Скоро я узнаю не только лицо, но и запах нового агента".
  "Ты собираешься перенюхать их всех?" - съязвил Яфру.
  "Эта задача мне не по плечу?" - спросил его Герон.
  "Ты даже не представляешь себе, как их много. Кроме полиции существуют ещё и службы безопасности, входящие в состав всех государственных структур. Самые мощные из них принадлежат церкви и Шестому Управлению. Кроме того, не надо забывать о тех, кто добровольно с ними сотрудничает. С большой долей уверенности могу тебе сообщить, что почти треть взрослого населения планеты занимается тем, что подслушивает, подглядывает и доносит".
  "Какой кошмар", - ужаснулся журналист.
  "Ну почему же кошмар? - не согласился с ним Яфру. - Такое обстоятельство заставляет всех быть бдительными, не расслабляться и постоянно напрягать свои мозговые извилины. Кошмар - это когда общество находится в состоянии полного покоя. Такой путь ведёт к расслаблению, апатии и деградации. Посмотри на окружающую тебя природу. Каждое живое существо бежит и прячется от своего хищника, и в то же время пытается сожрать кого-то другого, более слабого и незащищённого. Вот это и есть - единственно правильный и верный путь развития".
  
  - Какая прелесть, - воскликнула Зара, когда машина Герона въехала на территорию усадьбы. - Просто райский уголок.
  - Да, - согласился с ней Адам. - Изумительное место.
   На крыльце дома, встречая гостей, стоял Илмар.
  Герон остановил машину и удивлённо уставился на отца. Рыбак был одет в новый, модный и очень красивый костюм, белоснежную рубашку и начищенные до блеска туфли. Никогда ещё Герон не видел отца в такой одежде.
  "Ну что ты сидишь, как истукан? - мысленно встряхнул его Илмар. - Помоги гостям выйти из машины".
  Герон встрепенулся и тут же выскочил из машины.
  
  Несколько минут гости стояли возле дома, приветствуя и знакомясь с хозяином.
  - Майстер Мелвин, у вас восхитительная усадьба, - сказала Зара, оглядываясь вокруг.
  - Я рад, что вам здесь понравилось, - ответил ей Илмар и повернулся к сыну. - Гера, поставь машину в гараж, а я покажу гостям наши владения.
  И он повёл Адама и Зару вниз по дорожке к заливу.
  
  Герон принёс в дом пакеты с продуктами и увидел праздничный стол. Илмар приготовил его меньше, чем за час.
  Красивая и очень богатая скатерть с золотой бахромой и кистями, высокие и причудливые канделябры с разноцветными свечами, посуда, бокалы и столовые приборы, которые Герон никогда не видел у отца. Стол был царский. А ароматы, исходившие от него, дурманили и возбуждали аппетит. Так пахли приправы к тому блюду, что находилось в центре стола. Журналист осторожно приподнял продолговатую фарфоровую крышку и увидел под ней пропаренного пузана.
  
  "Когда он успел всё это приготовить?" - удивился Герон.
  "Твой отец умеет распоряжаться своим временем", - назидательно произнёс Яфру.
  "В отличие от меня. Да?" - спросил его Герон.
  "Неужели ты уже научился читать чужие мысли? - воскликнул бог яфридов. - Как же я этого не заметил?"
  "Я просто попытался угадать и продолжить твою мысль. А читать их я пока не умею. Может быть, ты просветишь меня и объяснишь, как всё происходит?"
  "Я уже говорил тебе, что мысль - это энергия", - произнёс бог яфридов таким тоном, что Герон сразу вспомнил своего школьного учителя.
  "Не отвлекайся, - одёрнул его Яфру. - Так вот, когда кто-то хочет передать мысль, то он направляет пучок своей энергии в биополе нужного ему существа. Заметь, что я намеренно произнёс это слово, чтобы ты понял, что мысли можно передавать любому существу, имеющему биополе. От мощности и концентрированности энергетического луча зависит то расстояние, на которое ты можешь передать свою мысль. Чтобы передать мысль сразу нескольким существам, тебе необходимо рассеять этот луч, охватив им нужные тебе поля. Но при этом теряется мощность и уменьшается расстояние. Это то, что касается передачи мысли.
  Чтобы принять чужую мысль, тебе не требуется прилагать какие-либо усилия и тратить свою энергию. Наоборот, при этом ты получаешь чужую энергию. Но заметь, что она не всегда может быть полезна для тебя. И, наконец, то, что касается захвата, то есть чтения чужой мысли. Для этого нужно войти в биополе другого существа и насильно, я подчёркиваю это, насильно захватить часть его энергии. Это всегда болезненный и полный риска процесс для обеих сторон. Тот, у которого отбирают его энергию, слабеет и опустошается. А тому, кто пытается захватить чужую мысль, приходится тратить на это много своих сил, рискуя взамен получить губительную для него энергию".
  "Разве энергия мысли неоднородна?" - спросил его Герон.
  "Конечно, нет. Разве ты не заметил, что бывают мысли полезные, а бывают и очень вредные?" - усмехнулся Яфру.
  "Да, пожалуй, это так, - согласился с ним журналист. - Но ты объяснил мне только общий принцип процесса. А как насчёт самого механизма действия?"
  "Гера, ты пока не можешь пользоваться этим механизмом. Тебе доступны только приём и передача, и лишь тем существам, которые хотят с тобой общаться. Твой энергетический потенциал ещё слишком мал".
  "Но я ведь научился скрывать свои мысли", - запротестовал Герон.
  "Должен тебя огорчить, - вздохнул бог яфридов. - Скрывая свои мысли, ты пользуешься моим щитом. Я нахожусь в тебе, но твоё биополе находится внутри моего, поскольку оно гораздо меньшего размера".
  "Получается, что сам по себе я ещё ничего не представляю. Полный ноль", - разочарованно подумал журналист.
  "Ну, не вешай носа, - воскликнул Яфру. - Не забывай, что ты из рода Нарфея и твои предки были монахами и жрецами. Ты упрям и любопытен, и у тебя всё получится. Нужно только по-настоящему захотеть".
  "Яфру, что-то ты мне не договариваешь, - подозрительно подумал Герон. - Сначала ты удивляешься, решив, что я прочитал твою мысль, а затем вдруг объясняешь мне, что я этого вовсе и не могу сделать. Как это понимать?"
  "Читать чужие мысли - великое искусство. И в нём, как и в любом другом умении, полно всяких нюансов, которые и определяют конечный результат".
  Яфру на одну секунду задержал свою речь, словно выбирая, что можно сказать, а о чём лучше промолчать.
  "Не буду забегать вперёд, - продолжил он, - и скажу тебе только одно: у людей из рода Нарфея, кроме всего прочего, существует ещё и скрытый потенциал. И величину его никто не может определить. Только сам Нарфей и его святые отцы способны это сделать. Могу ещё добавить, что благодаря этому потенциалу воровать чужие мысли можно совершенно незаметно и без всякого риска навредить себе. Нарфей - бог мысли и этот потенциал - главное его оружие".
  
  Герон услышал голоса, приближавшиеся со стороны озера. Он быстро поставил торт и коньяк на стол и поспешил загнать машину в гараж.
  
  - Боже мой, - всплеснула руками Зара, увидев накрытый стол. - Илмар, да вы живёте, как король.
  - Должен вам признаться, что я ввёл вас в заблуждение, - улыбнулся рыбак. - В повседневной жизни я никогда не пользуюсь этими предметами и ношу совсем другую одежду.
  - Это абсолютно ничего не меняет, - возразил Адам. - В повседневной жизни мы все выглядим иначе. Главное то, что вы имеете такую возможность, и поэтому можно сказать, что вы действительно живёте, как король.
  
  После того, как все выпили за знакомство по рюмке виндорского коньяка, Адам и Зара, попробовав пропаренного пузана, недоумённо и грустно переглянулись.
  - Илмар, мне стало жалко ту рыбу, которую вы нам подарили, - сказала Зара и, повернувшись к мужу, добавила. - Как же бездарно мы её загубили.
  Адам беспомощно развёл руками.
  - Я расскажу вам, как нужно правильно её готовить, - сказал Илмар.- Это совсем несложно.
  - Несложно рассказать или несложно приготовить? - попытался уточнить археолог.
  Все засмеялись.
  - Я имел в виду и то и другое, - пояснил Илмар.
  
  Зара настояла на том, чтобы Илмар немедленно открыл ей секрет рецепта. И в то время, когда рыбак объяснял ей весь процесс приготовления пузана, Герон вдруг заметил, как внимательно Адам рассматривает столовые приборы. Журналист тоже поглядел на свою вилку, которую держал в руке. Её форма действительно была несколько необычна, как впрочем, и у ножа и у ложки для соуса. Герон никогда и нигде не встречал столовые приборы, подобные этим. Если бы он умел читать чужие мысли, то удивился бы ещё больше, потому что Адам сейчас был просто потрясён.
  
  Археолог сумел разглядеть клеймо на приборах. Точно такое же клеймо было вырезано на костяной линейке из медной книги.
   Адама мучило любопытство, и он боролся с огромным желанием спросить у рыбака, откуда у него появились такие столовые приборы. Но, немного подумав, археолог всё-таки решил промолчать.
  "Если Илмар знает историю этих вещей, - размышлял он,- то он никогда и никому не скажет правду. А если не знает, то тогда и спрашивать его бессмысленно".
  
  Илмар во всех подробностях объяснял Заре рецепт приготовления пузана, как бы невзначай бросая короткие и быстрые взгляды на археолога.
  "Гера, не упускай такой момент. Смотри во все глаза, - неожиданно шепнул восхищённый Яфру. - Ювелирная работа".
  "Ты о чём?" - не понял его Герон.
  "Эх", - горестно вздохнул тот, и журналисту показалось, что бог яфридов с сожалением махнул своей правой верхней рукой.
  Герон понял, что в этот момент происходит что-то очень интересное, и стал внимательно вглядываться в лица присутствующих. Так и не определив в чём же тут дело, он решил подключить своё обоняние. Журналист сосредоточился и стал поочерёдно вдыхать запахи всех сидящих за столом.
  
  Запах Зары подсказал ему о том, что она сейчас спокойна, расслаблена и очень внимательна. Оттенок запаха Адама приобрёл налёт озабоченности и настороженности. А вот с отцом творилось что-то непонятное. Его запах словно бы раздвоился. Два букета существовали как одно целое, и в то же время у каждого из них был свой особенный аромат. Герон так и не смог определить, какое же состояние они выражают. Он понял только то, что его отец производит сейчас какие-то совершенно фантастические манипуляции.
  "Неплохо, для первого раза", - одобрительно шепнул Яфру, подтвердив тем самым, что Герон на правильном пути.
  
  - И вот что ещё, - произнёс Илмар, заканчивая свой рассказ. - Если у вас после ужина осталась эта рыба, то не стоит разогревать её на завтрак. Холодный пузан намного вкуснее.
  - Илмар, у вас талант прирождённого повара, - сказал Адам, очнувшись от своих раздумий. - Вам нужно открыть в Гутарлау ресторан. Я уверен, что у вас в запасе имеется ещё не один такой восхитительный рецепт.
  - Ресторан - место шумное и суетливое, - ответил рыбак, - а я люблю покой и тишину. Да и торговать я не умею, поэтому разорюсь, не успев начать дело. Герон у нас тоже неплохо готовит, однако он выбрал для себя профессию журналиста.
  - А в каком издательстве вы работаете? - спросила Зара, посмотрев на Герона.
  - В "Ежедневных новостях", - ответил тот.
  - Это не вы писали статью о землетрясении в Красных Песках? - поинтересовался Адам.
  - Да, это был я. Сразу после катастрофы я приезжал в ту больницу, в которой вы лежали, но меня к вам не пустили.
  - Значит, вы знаете, что в Песках была моя экспедиция, - понял археолог.
  - Ну, конечно. Я запомнил ваше имя.
  - И вы были на месте раскопок, - скорее подтвердил, чем спросил Адам.
  - Я был единственным из журналистов, которому удалось туда попасть, - сказал Герон. - После землетрясения началась страшная буря, едва не заставшая нас врасплох. Если бы рядом не было лабиринта, то мы все погибли бы там.
  
  Археолога так и подмывало спросить у Герона, не находил ли кто-нибудь на месте раскопок статуэтку, изображающую сидящего человека в ореоле крыльев. Но внезапно он почувствовал, как кто-то помимо его воли настойчиво запрещает ему это делать.
  "Нарфей", - ахнул про себя Адам.
  Если бы Герон не знал, что их разговор прослушивают сыщики, то обязательно начал бы расспрашивать археолога о находках той экспедиции. Но, понимая, что такой разговор может принять нежелательный оборот, он решил сменить тему.
  
  - Отец, на столе закончился коньяк, - воскликнул Герон, приподняв опустевшую бутылку. - Не пора ли нам попробовать твою фирменную настойку?
  - Действительно, пора, - сказал Илмар, вытирая салфеткой губы. - Я сейчас принесу блекку, а ты Гера, разожги камин.
  
  Блекка тоже ужасно понравилась гостям.
  - Только не спрашивайте у отца секрет её приготовления, - опередил их Герон. - Этот рецепт он скрывает даже от меня.
  - Его вполне можно понять, - сказал Адам, смакуя настойку. - Виндорский коньяк тоже производит всего лишь одна семья на Дагоне. Тем он и знаменит.
  Когда на стол поставили торт, то тут уже Герону и Илмару пришлось восхищаться лакомством. Зара радостно и смущённо улыбаясь, отшучивалась от их комплиментов. Коньяк и блекка сильно подействовали на неё и она, воодушевлённая похвалой, стала с увлечением рассказывать Илмару все тонкости приготовления этого торта.
  
  Археолог совсем не слушал их беседу. Загадка клейма на столовых приборах и, как ему казалось, запрет Нарфея на расспросы о статуэтке, сильно его взволновали. Он начал мысленно читать молитву об укреплении веры и выборе правильного пути. Герон в это время подошёл к камину, чтобы подложить и поправить в нём горящие поленья.
  "Гера, ну напрягись же, - почти застонал Яфру. - Такое не часто увидишь!"
  
  Журналист закрыл глаза и снова сосредоточился. Внутреннее зрение показало ему удивительную картину. Мысленная молитва Адама создала в этом пространстве фон, который высветил все биополя в комнате. Герон, конечно, этого не знал. Он видел только свечение, окружавшее каждого из сидевших за столом людей. У Зары и Адама оно было небольшое и слабое, а вот свечение Илмара было ярким и удивительно большим. И ещё Герон заметил движение этого света. Оно шло по направлению от Адама к Илмару. Журналист решил взглянуть на себя со стороны так, как он это делал на болоте, и сразу замер от изумления. Он был окружён ослепительным сиянием, за которым едва угадывался контур его тела. Но в полуметре от Герона сияние резко обрывалось, продолжаясь дальше лишь слабым свечением.
  
  "От этого заклинания невозможно укрыться, - недовольно проворчал Яфру. - Хорошо ещё, что он читает его так неумело".
  "Какое заклинание? Кто его читает?" - спросил, ничего не понимающий Герон.
  Яфру не отвечал.
  "Ну, что ты молчишь? - возмутился Герон. - Сказал "а", так говори и "б".
  "Может я, конечно, делаю ошибку, - вздохнул Яфру, - но раз уж проговорился, то деваться некуда. Адам мысленно читает заклинание Нарфея, а твой отец читает мысли археолога и одновременно разговаривает с его супругой. Если бы он сейчас обратил внимание и на тебя, то увидел бы и моё биополе, как бы я не старался спрятаться. Адам читает заклинание неумело, да и к тому же на другом языке. Только это обстоятельство позволяет мне хоть как-то маскироваться".
  "Адам знает заклинание Нарфея? - удивился Герон, - Он тоже из нашего рода?"
  "В том то весь и фокус, что нет, - загадочно произнёс бог яфридов. - Более того, это заклинание известно лишь избранным жрецам Нарфея. Но, ни один из них не стал бы ТАК его читать".
  "Откуда же тогда оно известно Адаму?" - поинтересовался журналист.
  "Вот иди и спроси об этом его самого, - рассердился Яфру. - Я и так сказал тебе много лишнего".
  
  - Адам, а помнишь какой торт, мы испекли на Новый год? - обратилась Зара к мужу.
  - Да, - спохватился Адам, когда понял, что обращаются именно к нему. - Это был шедевр кондитерского искусства.
  Герон увидел, как сразу исчезло свечение вокруг присутствующих.
  "Фу, - облегчённо вздохнул Яфру. - Наконец-то он перестал об этом думать. Можно немного и расслабиться".
  "А что бы произошло в том случае, если бы заклинание прочитал настоящий жрец Нарфея?" - задумчиво спросил его Герон.
  "Тогда всем сразу бы стало ясно, кто есть кто, - ответил тот. - Даже я не смог бы скрыть свою сущность и намерения. Применив это заклинание, опытный жрец может узнать о тебе то, о чём ты и сам не догадываешься".
  "Уж, не для того ли Адам читал такое заклинание, чтобы узнать, можно нам доверять или нет?" - подумал журналист.
   Вопрос он задал скорее самому себе, но Яфру решил всё-таки откликнуться на него.
  "Адам читал не само заклинание, а всего лишь его перевод на другой язык. Но перевод достаточно точный, передающий саму суть заклинания. Оттого мы и наблюдаем такой эффект. Но я бы сказал, что Адам действовал скорее интуитивно, чем осознанно".
  Герон ещё раз поправил поленья в камине и вернулся к столу.
  
  За окном уже смеркалось и Зара, заметив это, встревожено сказала Адаму:
  - Нам пора возвращаться домой. Скоро совсем стемнеет.
  - Не беспокойтесь, - обратился к ней Герон. - Я вас отвезу.
  - Нет, нет, - решительно воспротивился археолог. - Вам не стоит садиться за руль. Коньяк и настойка вашего отца - смесь довольно сильная. Я это чувствую по себе. Мы сейчас вызовем такси, а вам нужно оставаться дома.
  - Я думаю, что Адам прав, - поддержал его Илмар. - Гера, вызови такси, а мы тем временем погуляем на природе. Вы не против моего предложения? - он посмотрел на Зару.
  - С большим удовольствием, - воскликнула она. - Мне так нравится ваша усадьба.
  Герон вызвал такси и пошёл вслед за гостями, которые неторопливо спускались по дорожке к озеру.
  
  Вечер был чудесный, тихий и тёплый. На безоблачном небе уже появились Ночные Близнецы и окрасили своим бледно-матовым светом деревья, траву и поверхность озера.
  Илмар и Зара ушли вперёд, а Адам немного отстал от них, дожидаясь Герона.
  
  - Гера, а вы помните того пожарника, которого спасли в момент взрыва в "Шарлее?"
  Вопрос был настолько неожиданным, что застал журналиста врасплох.
  Но ему вполне хватило секундной задержки, чтобы сориентироваться в этой ситуации.
  - Я спас? Пожарника? - он остановился и изумлённо посмотрел на Адама. - Вы меня с кем-то путаете.
  - Нет, - улыбнулся археолог. - Я вас ни с кем не путаю. Мы с Феликсом обсуждали этот случай и пришли к выводу, что дело было именно так.
  - Феликс, - задумчиво произнёс Герон, словно вспоминая знакомое имя. - Тот пожарник, который стоял рядом со мной у взорвавшегося бокса?
  - Совершенно верно, - подтвердил Адам. - Он сейчас находится здесь, в санатории и со вчерашнего дня он и его жена - наши соседи.
  
  Археолог рассказал Герону о своём разговоре с Феликсом и объяснил, почему они пришли к такому выводу.
  - А может быть, не я спас Феликса, а он меня? - предположил Герон, глядя Адаму прямо в глаза.
  Такой вариант Адам явно не рассматривал.
  - То есть вы не знаете, как всё это произошло? - растерянно спросил он.
  - Понятия не имею, - пожал плечами Герон. - Я пришёл в себя, когда уже падал в колодец.
  - Загадочная история, - помолчав, сказал археолог. - Феликс помнит только толчок, от которого он закатился под машину.
  - Меня тоже что-то отшвырнуло, - подтвердил Герон, - но почему-то в противоположную сторону.
  - Но Феликс теперь уверен, что это именно вы его спасли. Он, полон решимости разыскать вас.
  - Я завтра же его навещу, - улыбнулся Герон. - И может быть, нам вместе удастся вспомнить какие-нибудь новые детали этого происшествия.
  
  Они вышли к берегу озера, где стояли и тихо разговаривали Илмар и Зара.
  Вечерний сумрак и тусклый свет Близнецов наложили на окружающую природу налёт загадочности и таинственности.
  - Адам, как же здесь красиво! - воскликнула Зара, взяв под руку подошедшего к ней мужа. - Ну, зачем мы с тобой живём в этом душном и шумном городе?
  - Я тоже уже привык к здешним местам, - ответил Адам, - и всё больше склоняюсь к мысли, что нам нужно доживать наши дни именно здесь. Илмар, как вы смотрите на то, что мы поселимся где-нибудь неподалёку от вас?
  - Я буду только рад таким соседям, - улыбнулся рыбак.
  У ворот послышался гудок автомобиля.
  - Это такси, - сказал Адам. - Зара, нам пора идти.
  - Мы вас проводим, - предложил ему Илмар и все направились к воротам.
  
  Простившись с гостями, Герон и Илмар вернулись в дом. Герон начал убирать со стола посуду, но отец остановил его.
  - Не надо, Гера. Я всё сделаю сам. Тебе нужно ложиться спать. Ты же хотел завтра утром пойти на рыбалку.
  Герон осторожно поставил на стол большое блюдо, которое держал в руках.
  "Отец, я раньше не видел у нас в доме этой посуды и столовых приборов. Откуда они у тебя?" - задал он мысленный вопрос Илмару.
  "Это - наша семейная реликвия. Она досталась мне и твоей матери по наследству от наших предков".
  "Адам очень пристально разглядывал столовые приборы", - Герон внимательно посмотрел на отца.
  "Вполне естественная реакция для специалиста по древним вещам", - ответил ему Илмар.
  "Почему же он тогда промолчал и не стал ни о чём тебя расспрашивать?"
  "А вот это говорит о том, что Адам сначала думает, а уж потом задаёт вопросы", - улыбнулся Илмар.
  - Спокойной ночи, - пожелал отцу Герон, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
  - Спокойной ночи, - ответил тот. - Тебя разбудить, или ты проснёшься сам?
  - Я проснусь сам. Утреннее Иризо и птицы - лучше всякого будильника.
  
  В спальной комнате Герон разделся и лёг в кровать. Яфру молчал, да и Герону не хотелось о чём-либо его спрашивать. Сопоставляя факты последних событий, он понял, что сегодняшний визит археолога вовсе не был случайностью.
  "Отец специально устроил эту встречу. Столовые приборы и посуду он тоже достал умышленно. Адам располагает информацией, которая очень важна для отца, - думал, уже засыпая, Герон. - И, по-моему, сегодня отец эту информацию всё же получил".
  Прошло несколько минут, и его тело расслабилось, а дыхание стало медленным и глубоким. Татуировка на груди стала набирать цвет и оживать. Вскоре от ярко-зелёного пятна отделилось небольшое облачко и, повисев немного в воздухе, выскользнуло из спальни сквозь приоткрытое окно - Яфру вышел на ночную прогулку.
  
  
  Утреннее пение птиц разбудило журналиста ещё раньше, чем свет Иризо. Он ещё не научился полностью контролировать свой слух, и звуки ворвались в его голову неожиданно громко. Герон встал с кровати, умылся, оделся и спустился на кухню. Илмар, вероятно, ещё спал.
  Стараясь не шуметь, Герон, приготовил себе кофе и достал из холодильника кусок вчерашнего торта, не забыв поставить на стол и шоколад с орехами. После завтрака он пошёл в гараж, где взял рюкзак, пару удочек и вёсла, которыми решил заменить лодочный мотор, желая проверить выносливость своих мышц.
  
  Как только лодка проскользнула между камнями в горловине залива, журналист налёг на вёсла. Лодка стала быстро набирать скорость, и за её кормой сразу образовался пенный след.
  "Да тише ты, чёрт! - воскликнул Яфру. - Ты что, хочешь сломать вёсла? Они же не рассчитаны на такую нагрузку. Или ты хочешь кого-нибудь удивить своей скоростью?"
  Герон резко сбавил темп.
  "Я опять забыл о сыщиках", - недовольный собою, подумал он.
  "Пора бы уже и привыкнуть к этому, - назидательно сказал Яфру. - Непохоже, что полиция собирается в ближайшее время оставить тебя в покое. А удивить ты их, по-моему, уже успел".
  Журналист оглянулся по сторонам. Примерно в миле от него дрейфовал катер спасателей.
  "Остаётся только надеяться на то, что они не запечатлели этот рывок на плёнку", - вздохнул он.
  
  Герон работал вёслами, почти не напрягаясь, и всё равно лодка шла довольно быстро.
  "Яфру, а черти действительно существуют?" - спросил он, вспомнив, как только что ругнулся бог яфридов.
  "И черти тоже, - проворчал тот. - Занбар тебе уже говорил, что в этом мире возможно всё".
  Чувствовалось, что он не расположен к разговору. Герон понял это. Лодка всё больше приближалась к острову, на котором их ожидала встреча с Нарфеем.
  
  В заливе журналист причалил лодку к мостику, закрепил на нём якорную цепь и достал удочки. Он закинул крючки в воду, но без наживки. Затем поворошил палкой золу в кострище и пошёл в заросли кустарника, якобы за сухим хворостом для костра.
  
  Герон подошёл к пещере с боковой стороны, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, решительно отодвинул большой камень, открывая потайной вход. Не успел он сделать и трех шагов по проходу, как камень за его спиной с шумом встал на своё место. Ноги журналиста оторвались от земли, и его стало быстро всасывать внутрь пещеры. Ослепительно яркий свет и упругая волна горячего воздуха - это было последнее из того, что Герон почувствовал перед тем, как потерять сознание.
  
  
  
  Глава 27
  
  Цитадель Шестого Управления расположилась за чертой города на вершине одного из холмов. Она была выстроена в форме правильного шестиугольника, на углах которого возвышались островерхие башни. На закате дня, когда красные лучи заходящего Иризо отражались в разноцветных окнах комплекса, смотрящим на него издалека людям он казался огромной короной, усыпанной множеством драгоценных камней. Центральную часть внутренней площади занимало высотное здание, каскадами этажей, уходящее ввысь, заканчиваясь на самом верху позолоченным шпилем.
  История возникновения этой постройки началась в те далёкие года, когда "Борцы за чистоту разума" взяли власть в свои руки. Первое время после эпидемии сумасшедших и просто подозрительных людей убивали без суда и следствия. Но потом правительство и церковь решили построить для таких людей тюремный комплекс. Боясь повторения массового безумства, глава церкви настоял на том, что нужно изучить и понять природу этого заболевания, чтобы найти от него лекарство. В руки Его Святейшества попали архивные записи опытов, которые проводил император Гаймор. И тогда он понял, что вирус бешенства открыл именно "Лекарь". В старинных документах ничего не говорилось о том, каким способом заражали людей. В них были только описания симптомов и развития болезни. Поэтому и решено было построить тюрьму-лабораторию, в которой вот уже многие столетия безуспешно пытались найти вирус бешенства и противоядие от него.
  
  Место для постройки было выбрано не случайно. Именно на этом холме стояла когда-то часовня бога Армона. В тот час, когда безумная толпа бросилась разрушать часовню, с неба в вершину холма врезался большой раскалённый шар, который взорвавшись, уничтожил и часовню, и сумасшедших.
   Строительство комплекса не прекращалось и в настоящее время. Наряду с реставрацией старых частей постройки, здесь постоянно проводили реконструкцию и модернизацию, применяя новейшие технологии и оборудование.
  Со временем Шестое Управление превратилось из тюрьмы-лаборатории в научно-исследовательский центр. Но оно по-прежнему оставалось тюрьмой и последней обителью для людей с психическими отклонениями. Здесь их не пытались лечить. Скорее наоборот, создавали все условия для развития болезни, чтобы иметь возможность наблюдать и проводить исследования.
  Главную задачу - найти вирус бешенства и лекарство против него, церковь ещё не отменила, хотя за прошедшие столетия не было выявлено ни одного больного с симптомами, которые были описаны в архивной рукописи. Но методы исследования существенно изменились. Если раньше все больные использовались в качестве подопытных кроликов, то сейчас многие из них занимались поиском вируса самостоятельно. Образовалась "теневая лаборатория", в которой были созданы все условия для научной работы. И любой желающий из числа больных мог принять участие в поисках таинственного вируса.
  Новую идею воплотил в жизнь магистр Корнелиус - правая рука Его Святейшества Волтара Третьего, возглавлявший Шестое Управление на протяжении уже почти тридцати лет. Он сумел убедить главу церкви в необходимости создания такой лаборатории. Его доводы были очень просты: если нормальному человеку не удалось проникнуть в тайну вируса, то может быть бред и буйная фантазия сумасшедшего сумеют найти решение этой задачи.
  
  Конечно, за теневой лабораторией и всеми её сотрудниками велось пристальное наблюдение. К каждому из них были приставлены наблюдатели, которые следили за своим подопечным день и ночь. Ни один шаг, ни одно слово теневых лаборантов не оставалось без внимания и контроля со стороны сотрудников цитадели. Замкнутая часть территории, на которой находилась "сумасшедшая" лаборатория, было нашпиговано телекамерами и микрофонами, поэтому все "научные работники" могли свободно по ней перемещаться.
  Кроме жилых помещений и собственно лаборатории, были устроены комнаты для отдыха и развлечений, зал совещаний, кафетерий-столовая, а наверху, на крыше здания, открытая оранжерея с парковыми скамейками. Всё это создавало хоть какую-то видимость свободы и нормальной человеческой жизни. И вскоре статус "лаборанта" стал престижным среди пациентов Шестого Управления.
  
  "Научным работникам" теневой лаборатории, казалось бы, некуда было торопиться, но они работали прямо-таки на износ. То ли потому, что боялись потерять хорошее место, то ли оттого, что все они были сумасшедшими. Бесконечные опыты, дискуссии, совещания, споры до хрипоты, а порой и до драки, которую сразу пресекала охрана. И снова опыты, заседания, доклады и диспуты. Нормальному человеку выдержать такую психологическую нагрузку и такой ритм жизни было просто не под силу.
  Несколько наблюдателей, следивших за каким-нибудь "лаборантом", к концу дня валились с ног от усталости. И это несмотря на то, что сотрудники несли вахту поочерёдно. Все теории и предположения, даже самые бредовые, фиксировались группой контроля для последующего разбора и анализа. Документация накапливалась с катастрофической быстротой. И Корнелиус уже думал о том, что надо бы создать группу обработки данных из числа особо одарённых пациентов.
  
  Кроме магистра, нескольких верховных сановников церкви и десятка ответственных работников управления, никто в мире не знал, что в столичном тюремном комплексе собрано большое количество гениальных людей. Художников, писателей, поэтов, музыкантов и изобретателей. Среди пациентов были люди с феноменальной памятью и способностью оперировать в уме многозначными числами. Пророки, ясновидцы, предсказатели. Кого только не было в этом огромном сумасшедшем доме.
  Невменяемых, буйных и особо опасных пациентов содержали отдельно. Именно они и были подопытными кроликами для исследователей. Остальные узники имели возможность общаться и заниматься творчеством до тех пор, пока прогрессирующая болезнь не заставляла переводить их в буйное отделение. Церковь эксплуатировала сумасшедших, забирая и присваивая плоды чужого труда. Никому из живущих на Дагоне людей и в голову не приходило, что многие шедевры, открытия и изобретения родились именно здесь - в таинственной и мрачной цитадели Шестого Управления.
  
  Личные покои Корнелиуса находились на верхнем этаже высотного здания. Выше апартаментов магистра был только позолоченный шпиль. Из окон этого этажа можно было увидеть весь шестигранник комплекса и даже территорию далеко за его пределами. Внизу, в долине, город уже зажигал свои огни, а здесь, на высоте птичьего полёта, Корнелиус наблюдал, как огромный красный диск Иризо скрывается за горизонтом.
  Сегодня произошло чрезвычайное происшествие - исчез один из пациентов. Необъяснимым образом пропал талантливый художник, который написал картину, изображавшую сидящего в ореоле крыльев человека с сияющим шаром в руках. Магистр знал, что так выглядит бог Нарфей. Но этого не знал художник. Во всяком случае, когда его спросили, кто изображён на холсте, он в ответ лишь пожал плечами.
  Художник исчез после обеда. Прямо на глазах у охранника, наблюдавшего за ним через телекамеру, установленную в палате. Охранник рассказывал, что больной расстелил на кровати одеяло, спустив один край до самого пола, и залез под кровать, отгородившись этой ширмой. Наблюдатель, не отрывая глаз от монитора, попросил медсестру проверить, что делает под кроватью больной. Подошедшая медсестра откинула одеяло. Под кроватью никого уже не оказалось.
  
  Подобное происшествие не было первым. Магистр знал ещё несколько случаев, когда пропадали пациенты. Никого из них так и не нашли. Они растворились бесследно и поиски их не дали никаких результатов.
   Сразу после исчезновения художника, магистр решил навестить прорицательницу. Её комната находилась на том же этаже, что и комната пропавшего художника. Корнелиус иногда пользовался её услугами и в большинстве случаев слова пророчицы сбывались.
  
  - Ты можешь мне сказать, куда исчез художник? - спросил пророчицу магистр, войдя в её комнату.
  Женщина закрыла глаза и несколько секунд сидела, неподвижно сцепив пальцы рук.
  - Он ушёл в свою страну, - наконец, ответила она, открыв глаза.
  - Какую страну? - удивился Корнелиус. - Где она находится?
  - Этого никто не знает. И мне не дано узнать.
  - Кто живёт в этой стране?
  - Там живёт его народ, - прорицательница поднялась со стула и подошла к окну, повернувшись к Корнелиусу спиной.
  Магистр понял, что большего ему не узнать и, молча, удалился.
  
  Проходя по коридору, он заглянул в комнату-камеру, в которой жил художник. На столе лежала тонкая стопка карандашных рисунков и набросков - всё, что осталось после исчезновения узника. Магистр стал медленно перебирать листы, стараясь найти подтверждение той внезапной догадке, что возникла у него после разговора с провидицей.
  Он не знал другой страны, кроме страны бога Нарфея, но и той не существовало уже много столетий. Однако каким тогда образом художник написал самого Нарфея? Ведь изображение этого бога можно было увидеть лишь в церковном хранилище, куда доступ имели только избранные. Сходство тюремной картины и того изображения, что лежало в хранилище, было просто поразительным.
  Один из рисунков привлёк внимание Корнелиуса. На бумаге была нарисована вооруженная конница. Сидящие на конях люди в доспехах, напряжённо всматривались вдаль, вероятно ожидая приближения противника. Магистр поднёс рисунок ближе к глазам, стараясь разглядеть лица всадников, и с удивлением обнаружил, что в центре группы сидит на коне Его святейшество. А по правую руку от главы церкви изображён он сам, только моложе. Забрав рисунок, Корнелиус удалился к себе в кабинет.
  
  Тайну страны Нарфея знали всего несколько человек, включая и самого магистра. Обслуживающий персонал хранилища набирали из числа глухонемых от рождения людей, которые никогда не покидали его стен. Были приняты все меры, чтобы исключить утечку информации из тайного архива.
  Изучая старинные рукописи, Корнелиус обнаружил договор о мирной торговле заключённый Гаймором Первым. Документ был датирован тем же годом, что и описание опытов над заключёнными. Сопоставляя документы, магистр понял, что зараза бешенства пришла отсюда в страну Нарфея, а не наоборот. Но он не стал обсуждать эту тему с Его Святейшеством, не подозревая о том, что тому уже давно известна тайна Гаймора.
  Но каким образом "Лекарь" получил страшный вирус, а Корнелиус теперь уже не сомневался, что это был именно он, до сих пор оставалось загадкой. Магистр перевернул всё хранилище в поисках личных вещей последнего императора, но не нашёл ничего, что могло бы пролить свет на возникновение этого вируса.
  
  Загадочное исчезновение художника и не менее загадочные слова прорицательницы, заставили задуматься магистра. Если всё это не бред, то страна Нарфея существует и поныне. А единственным белым пятном на планете остаётся пустыня Красных Песков, где когда-то и жил исчезнувший народ. Но пустыня была совершенно безжизненна. Это подтверждали фотоснимки, сделанные с самолёта. Хотя с другой стороны, ещё ни одному человеку не удалось пересечь территорию Песков.
  "Если один человек сумел исчезнуть, бесследно раствориться в воздухе, то может так умеет делать и весь его народ?" - думал магистр, глядя, как быстро скрывается Иризо за линией горизонта.
  "Допустим, что этот народ существует, - продолжал размышлять Корнелиус. - Тогда каких же он достиг высот в своём развитии? Если уже в те времена мог, шутя управлять природой?"
  Постоянное общение с сумасшедшими не прошло даром для магистра, как, впрочем, и для всех сотрудников Управления. Он не раз убеждался, что многие бредовые идеи через некоторое время находили своё воплощение в реальной жизни. Они были настолько гениальны, что просто опережали своё время, и современникам не дано было их понять. Именно поэтому Корнелиус и старался создать здесь все условия для творческих людей, которых было много среди его пациентов.
  
  На рабочем столе магистра лежало досье пропавшего художника. Но в нём не было ничего необычного. Родился и вырос в небольшом провинциальном городке. Окончил начальную школу и поступил в школу изобразительных искусств. Откуда на него и пришёл донос, в котором сообщалось, что молодой человек ругает и высмеивает церковь, правительство, и не верит в бога Армона. Обычный путь бунтаря и инакомыслящего, искателя правды и справедливости.
  Закон и церковь не допускали критики в свой адрес и требовали от общества беспрекословного подчинения. Всех несогласных и сомневающихся ждала в лучшем случае отдельная и пожизненная комната в цитадели Шестого Управления. Многие из них через несколько лет действительно сходили с ума и заканчивали свою жизнь в буйном отделении.
  
  "Да, но если художник принадлежит к народу Нарфея, то и родители его, и все предки тоже выходцы из этого народа".
  Эта простая мысль прозвучала в голове магистра ударом колокола. Он нажал кнопку звонка на столе. Не прошло и нескольких секунд, как дверь кабинета открыл его помощник и личный секретарь Ровенто. Не дойдя трёх шагов до стола, за которым сидел магистр, он остановился и принял вопросительную и внимательную позу.
  - В этом досье очень мало сказано о родителях художника, - Корнелиус закрыл папку и бросил её на угол стола, давая понять, что он ознакомился с документами, и они ему больше не потребуются.
  - Распорядись, чтобы служба безопасности собрала всю информацию не только о его родителях, но и обо всех его предках и родственниках, - магистр поднял вверх указательный палец правой руки, словно бы заостряя на этом моменте особое внимание. - Чем глубже удастся копнуть - тем лучше.
  Ровенто подошёл к столу и забрал досье художника.
  - И ещё. Мне нужны результаты последнего медицинского обследования. Особенно те, которые касаются состава его крови.
  - Я должен принести их немедленно? - поинтересовался секретарь.
  - Нет. Пока ещё время терпит. Я ознакомлюсь с документами завтра.
  - Это всё? - помолчав пару секунд, спросил Ровенто.
  - Да. Ступай, - Корнелиус поднялся из-за стола и опять подошёл к окну.
  Секретарь бесшумно закрыл за собой дверь.
  "Он ушёл в свою страну. Там живёт его народ", - магистр снова вспомнил слова пророчицы.
  
  Эти фразы звучали, как бред сумасшедшего, поскольку на Дагоне уже много лет не существовало ни другой страны, ни другого народа. Люди не знали иного языка и письменности, религии и законов. Для них не существовало территориальных границ и понятия национальности. На цвет кожи влиял только климат, в котором жил тот или иной человек. Но и эта грань постепенно стиралась, так как люди уходили из холодных районов и переселялись в тёплые субтропики.
   "Может быть, говоря слово "страна" она подразумевала не территорию, а какое-нибудь тайное общество? - размышлял Корнелиус.
  Он знал, что прорицатели любят выражаться иносказательно, вкладывая в некоторые слова и выражения совершенно иной смысл. Магистр понимал, что, заглядывая в прошлое или будущее, они не читают там раскрытую книгу, а видят картины и образы, расплывчатые и изменчивые, порою непонятные им самим.
  Все люди видят по ночам сны, но никто не собирается сажать их за это в сумасшедший дом. Хотя это и есть те самые видения, которые рождаются в голове прорицателя и ясновидящего. Просто дело в том, что обыкновенный человек не может собрать мелькающие образы в одно целое. Он не умеет пользоваться такой способностью. Его мысль плывёт во сне по течению времени, не делая никаких усилий, чтобы понять и осознать происходящее вокруг. От умения складывать разрозненную мозаику в единую картину и зависит точность прогноза прорицателя.
  
  "Ну, хорошо. Пусть даже этот народ существует. Стоит ли нам его бояться? Ведь зараза бешенства пришла не от него. Она родилась здесь, в подземных казематах "Лекаря". Ещё в древние века народ Нарфея мог легко завоевать всю Дагону. Но он никогда не вёл захватнических войн. Это было запрещено их религией. А церковь Армона не допустит существование ещё одного бога, тем более, если это будет Нарфей. Признание невиновности Нарфея означает обман со стороны церкви Армона на протяжении многих столетий. Вера в нашу церковь и религию пошатнётся и на Дагоне наступит анархия и хаос. Этого ни в коем случае нельзя допустить!"
  Корнелиус вернулся к столу и взял в руки карандашный рисунок.
  
  Разглядывая доспехи всадников, конскую сбрую и знамёна, магистр отметил, что в изображении не было ни одной неточности. Все детали, даже самые мелкие и незначительные, соответствовали тому времени и эпохе.
  Благодаря частому посещению хранилища, Корнелиус хорошо изучил историю древних веков. И в картинах современных художников, которые пробовали изображать сцены жизни из далёкого прошлого, всегда находил много несуществующих или искажённых деталей. Их картины были скорее фантазией на тему древности. А вот этот рисунок был больше похож на фотографию. Художник словно с натуры рисовал конницу.
  "Только хранилище может дать полное представление о том, какими были эти вещи в то время. Откуда художнику знать такие подробности?" - магистр отложил рисунок в сторону и забарабанил пальцами по столу.
  "Может он не только художник, но и провидец? Исключая хранилище, это единственный способ заглянуть в прошлое".
  
  На башнях периметра ударили в колокола, передавая звук, как эстафетную палочку. Пришло время вечерней молитвы.
  Магистр замер, вслушиваясь в чистый и мелодичный перезвон колоколов. Затем стукнул легонько костяшками пальцев по столешнице и отправился во внутреннюю церковь.
  
  
  
  Глава 28
  
  Яркий иризовый луч пробился сквозь трещину в скале и, пронзив полумрак пещеры, осветил лицо Герона, лежавшего неподвижно на каменном полу. Он лежал, опрокинувшись на спину и раскинув в стороны руки, не подавая никаких признаков жизни. Но вскоре веки его дрогнули, а по телу прошла мелкая дрожь. Журналист начал медленно приходить в себя.
  
  Когда пятно света сползло с его лица, Герон открыл глаза. Он совсем не чувствовал своего тела. Ему казалось, что в нём жили только глаза. Странное ощущение невесомости стало постепенно уходить, уступив силе притяжения, которая возрастала с каждой секундой, прижимая его к земле. Она принесла с собой боль и усталость. Все мышцы гудели и ныли, говоря о том, какое сильное напряжение им пришлось пережить. Герон попытался приподняться на локтях, но от острой боли снова откинулся навзничь и несколько минут лежал неподвижно, мысленно успокаивая своё тело.
  
  После того, как боль утихла, журналист начал осторожно шевелить пальцами рук и ног, постепенно переходя к другим частям тела. После этого ему удалось перевернуться на левый бок, а затем и сесть, покачиваясь и дрожа от усталости и боли.
  Фигурка Нарфея стояла прямо перед ним, освещая окружавшее её пространство мерцающим светом. Герон протянул к ней руки и обхватил ладонями основание статуэтки. Рубиновый шарик в руках бога ярко вспыхнул, и журналист почувствовал, как к нему снова возвращается ощущение лёгкости и невесомости. Вихрь радужных кругов и колец подхватил сознание Герона и, закружив его, унёс в бесконечное пространство.
  
  Когда он вновь открыл глаза, то ему показалось, что прошла целая вечность. Но память журналиста не хранила в себе каких-либо образов и воспоминаний. Она была совершенно чиста. И от этого появилось противоречивое ощущение, что вся эта вечность уместилась всего в нескольких секундах.
  От боли и усталости не осталось и следа. Герон чувствовал себя так же хорошо, как и в тот момент, когда вошёл в пещеру. Но что-то в нём всё-таки изменилось. Он никак не мог понять и уловить в себе эту перемену, хотя был твёрдо уверен в том, что он уже не совсем тот Герон, который сегодня утром приплыл на этот остров. Журналист отнял свои руки от основания статуэтки, и красный шарик коротко мигнул в ответ, словно прощаясь с ним до новой встречи. Герон посмотрел на свою грудь. Изображение Яфру исчезло, а кожа на этом месте покраснела и опухла.
  "Всё кончено, - с сожалением и грустью подумал Герон. - И я больше никогда не увижу и не услышу Яфру".
  Он вдруг понял, как сильно привязался к этому озорному и лукавому богу. Такого друга, как Яфру, у него никогда не было, ведь тот делил с ним все свои чувства и мысли. Тяжело вздохнув и поднявшись на ноги, Герон ещё раз взглянул на Нарфея, повернулся и зашагал к выходу.
  
  Остановившись у камня, Герон вдруг услышал чей-то приглушённый шёпот и шуршание травы под торопливыми шагами. Он прильнул к щели между камнем и скалой, жадно принюхиваясь к запахам. И сразу опознал обоих агентов. Один из них вчера лежал за кустами, а другой сопровождал Герона в Гутарлау.
  "А тот сыщик, который вчера стоял за деревом, наверное, остался следить за отцом", - подумал журналист.
  
  Запахи и звуки, исходившие от этих людей, становились всё слабее и, наконец, исчезли совсем. Герон осторожно отодвинул камень ровно настолько, чтобы можно было протиснуться в образовавшуюся брешь. Выбравшись наружу, журналист внимательно огляделся и прислушался. Вход в пещеру был обращён к центру острова, поэтому со стороны озера его видеть не могли. Герон тихо и медленно поставил камень на место.
  "Сколько же времени я отсутствовал?" - подумал он.
  У него не было с собою часов, но, судя по расположению Иризо, прошло не больше часа.
  "Отец", - мысленно прокричал Герон.
  Но ответа не последовало.
  "Слишком далеко, - вздохнул журналист. - А вот для Занбара такое расстояние, наверное, сущий пустяк. Занбар, ты меня слышишь?"
  Но и на этот раз ему никто не ответил.
  "Ах, да, - вспомнил журналист, - со мною же нет Яфру. Занбар больше не будет отвечать на мои вопросы".
  Герон понимал, что надо как-то объяснить сыщикам своё отсутствие и обязательно отвлечь их внимание от пещеры.
  "Приведу я их, пожалуй, на вышку, - подумал он. - Они как раз двигаются в том направлении".
  
  "Вышкой" местные жители называли скалу с ровной площадкой на самой верхней её точке. Скала нависла трамплином над водой и с её площадки любили прыгать все мальчишки Гутарлау.
  Герон спустился к воде, спрятал верхнюю одежду между камнями и нырнул в озеро. Подарок Яфру сейчас очень пригодился ему и он вынырнул только тогда, когда доплыл до нужного места. Его преследователи должны были быть где-то совсем недалеко. Герон быстро вскарабкался на скалу и остановился на площадке, ожидая, когда его заметят сыщики.
  Журналист стоял спиной к острову, и поэтому он закрыл глаза и стал осматриваться внутренним зрением, не поворачивая головы.
  
  Вскоре показался первый агент. Он вышел из-за большого камня, но, увидев Герона, сразу отпрянул назад, махнув рукой своему напарнику. Журналист подождал ещё минуту, для того, чтобы сыщики хорошо его разглядели, затем разбежался и прыгнул в воду.
  Эта пятнадцатиметровая скала была своеобразным экзаменом на зрелость среди мальчишек Гутарлау. Однажды прыгнувший с неё, уже считался взрослым парнем, и такой прыжок был делом чести каждого мальчишки из посёлка.
  Тело Герона идеально вошло в воду, оставляя за собой бурлящие пузыри.
   Сыщики, увидев прыжок журналиста, бросились к скале. Но к тому времени, когда они поднялись на площадку, тот был уже далеко.
  
  "Пока они будут там меня искать, - думал Герон, надевая брюки, - я успею, и костёр разжечь и рыбу половить".
  Он собрал по дороге к лагерю немного сухого хвороста и, придя на место, сразу разжёг костёр. Поглядывая в сторону озера, он заметил, как на спасательном катере, дрейфовавшем неподалёку, блеснули окуляры бинокля.
  "И оттуда наблюдают, - усмехнулся журналист. - Настоящая "шпионская возня", как сказал бы сейчас Симон".
  
  Насадив наживку на крючки, Герон стал рыбачить, оставляя себе только крупную рыбу.
  "Борк будет следить за мной, пока не оставит надежду найти рубин, - думал он, наблюдая за движением поплавков. - Но кроме рубина теперь есть ещё и видеозапись. А что если подбросить полиции ещё одну копию, выдав её за оригинал? Может быть, тогда они хотя бы отца оставит в покое? Надо сегодня с ним посоветоваться. Кстати, Нарфея тоже нужно перепрятать в другое место. Если детектив возьмёт собаку-ищейку, то она обязательно приведёт его к пещере".
  
  Прошло два часа, и Герон почувствовал, что он проголодался, да и рыбы к этому времени набрался почти полный садок. Он собрал удочки, отнёс их вместе с рыбой в лодку, выпил кружку горячего чая с шоколадом и отправился домой.
  
  Журналист сидел в лодке лицом к острову и совсем не напрягаясь, работал вёслами, подавляя в себе желание, налечь на них в полную силу. Он увидел, как от острова отошла надувная лодка, направляясь к катеру спасателей.
  
  "Двое в лодке, - отметил Герон, - и один на катере. Но дом они тоже не могли оставить без присмотра. Значит, их уже, как минимум, четверо".
  "За тобой скоро вся полиция будет гоняться", - услышал он вдруг ворчливый голос.
  "Яфру!", - Герон от неожиданности даже бросил весла.
  Он распахнул на груди рубашку и увидел ярко-зелёный контур Яфру.
  "А я уже решил, что никогда тебя больше не увижу", - воскликнул Герон.
  "Не надо делать скоропалительных выводов. От меня не так-то просто избавиться", - улыбнулся Яфру.
  "Значит, Нарфей всё же разрешил тебе остаться на Дагоне?"
  "При условии, что я буду вести себя корректно по отношению к тем процессам, которые на ней происходят. И ещё много всяких других условий".
  "Каких условий?" - поинтересовался журналист.
  "Одно из них заключается в том, - Яфру выдержал многозначительную паузу, - что я не должен посвящать тебя в детали нашей с ним беседы".
  "После вашей "беседы" я чуть было не сдох", - подумал Герон, снова взяв в руки вёсла.
  Яфру громко захохотал.
  "Согласен, досталось тебе крепко, - закончив смеяться, сказал он. - Если бы не выносливость яфридов, то ты мог бы и не выдержать такую нагрузку".
  "Вы, значит, там разбирались между собой, а крайним оказался я", - ехидно заметил Герон.
  "Дело в том, что Нарфей сначала даже и не заметил твоего присутствия. Ты был полностью закрыт моим биополем. Я защищал тебя, насколько хватало моих сил. Он сбавил свой напор лишь тогда, когда понял, что я не один".
  "Ох, и хитёр же ты, Яфру, - прищурился Герон. - Вначале вашей встречи ты защищал меня, а затем Нарфей сдерживал себя лишь потому, что заметил моё присутствие. Получается, что во второй части этой, как ты выразился "беседы", уже я защищал тебя от Нарфея".
  "Браво! - захлопал в ладоши Яфру. - Ты почти полностью вскрыл подоплёку этой интриги".
  "Сомневаюсь, - покачал головой Герон. - Я вижу, что ты большой мастер в этом деле. Ну, а если бы Нарфей не стал принимать во внимание факт моего присутствия? И что тогда? Мне бы пришёл конец?"
  "Гера, я никогда бы не решился пойти к Нарфею вместе с тобой, если бы не знал кто он такой. Это раз. И даже если бы он не перестал бушевать, то у меня хватило бы сил защитить твоё тело, пусть даже ценою собственного существования. Это два. А твоё сознание в любом случае принадлежит Нарфею и он вправе распоряжаться им, как ему только захочется".
  "Ты сказал "ценою собственного существования", - помолчав, подумал Герон. - Нарфей мог тебя убить?"
  "Богов не убивают. Сделать это физически - невозможно. Богов изгоняют, лишив тем самым смысла их существование. Такое состояние и называется смертью для бога".
  "Ты мне напоминаешь шахматиста, который рассчитывает свои действия на сто ходов вперёд".
  "Так оно и есть, - подтвердил Яфру. - Вся жизнь состоит из бесчисленного множества комбинаций. Складывая нужные из них и учитывая все остальные, ты и делаешь правильный ход в своей жизни. И чтобы не делать этот ход вслепую, нужно обладать наибольшим количеством информации. Знание, Гера, - самая великая сила во Вселенной".
  "Занбар сказал, что знает об этом мире всё, - подумал Герон. - Значит, он самый могущественный?"
  "Занбар - хранитель информации. Он не может использовать её в каких-то своих целях. К тому же цель у него только одна - собирать и хранить полученные знания".
  "А кто-нибудь другой может воспользоваться этими знаниями с помощью форгота".
  "Исключено. Даже богам не под силу получить закрытую информацию от форгота. Эти существа не подчиняются никому, кроме Высшего Разума".
  "Высший Разум? Что это такое?" - удивлённо спросил Герон.
  "Этого не знаю даже я, - усмехнулся бог яфридов. - Спроси, если хочешь, у Занбара. Но могу сказать тебе сразу, что он не будет отвечать на этот вопрос. Осторожнее, камни уже близко!"
  
  Герон оглянулся. За разговором он и не заметил, как быстро подошёл к берегу. Журналист провёл лодку меж валунов, направляя её к каменному пальцу на берегу.
  "Отец, я вернулся", - громко подумал Герон.
  "Я тебя вижу", - услышал он в ответ голос Илмара.
  Герон закрыл глаза и, всё ещё продолжая потихоньку грести вёслами, не поворачивая головы, посмотрел в сторону дома.
  Илмар стоял на крыльце. Его тело окружало светло-голубое свечение, переходящее над головой в кольцо нимба.
  "Что это с ним случилось?" - подумал Герон.
  "Это не с ним, а с тобой что-то случилось", - ответил Яфру на этот вопрос.
  "А почему ты так громко думаешь? Ты не боишься, что мой отец тебя услышит?" - спросил его Герон.
  "Теперь нас с тобой уже никто не услышит, кроме Нарфея", - объяснил ему Яфру.
  "После того, как я пришёл в себя в пещере Нарфея, то я почувствовал, что во мне что-то изменилось. Но никак не могу понять, что же со мной произошло. Может, ты объяснишь мне это?" - с надеждой спросил его Герон.
  "Я тебе уже говорил, что все люди из рода Нарфея обладают скрытым потенциалом. Монахи, жрецы и святые отцы способны безошибочно определить в толпе такого человека, именно благодаря этому голубому свечению. Чем выше твой внутренний потенциал, тем лучше ты видишь своего соплеменника, а яркость свечения подскажет тебе о его скрытой силе. Нимб над головой твоего отца говорит о том, что он овладел искусством управления сознанием. В тот момент, когда я защищал твоё биополе от разрушительной энергии Нарфея, мне пришлось очень плотно тебя обхватить. Но я не знал, что Нарфей силён до такой степени. Его энергия пронзила меня насквозь, пробив все защитные слои моего биополя. Когда она достигла и до тебя, то наши ауры частично соединились. Эта энергия спаяла нас и мы теперь похожи на сросшихся близнецов, только один из нас большой, а другой маленький".
  "А почему же тогда ты не отвечал мне там, на острове?" - удивился Герон.
  "Это - одно из условий Нарфея. Я не могу с тобой общаться в границах его биополя".
  "Оно такое большое?"
  "У этой фигурки очень маленькое поле. Каждая статуя Нарфея, которая держит в своих руках священный шар Иризо, имеет собственное биополе. Самое большое из них накрывает собою площадь, занимающую несколько миллионов квадратных километров".
  "Красные Пески", - догадался Герон.
  "Да, это и есть владения Нарфея", - подтвердил его догадку Яфру.
  
  Герон уже подходил к крыльцу дома, держа в одной руке удилища, а в другой садок с рыбой.
  - Вот и весь мой улов, - обратился он к отцу, показывая ему рыбу.
  - Для рыболова-любителя совсем даже неплохо, - улыбнулся Илмар. - Поставь удочки в гараж, а я положу твой улов в холодильник.
  Он взял у Герона садок с рыбой и развернулся, собираясь зайти в дом.
  "Я был у Нарфея, - мысленно сообщил ему Герон. - И у меня всё хорошо".
  "Я бы сказал, что даже очень хорошо", - ответил ему отец.
  - Что будешь пить? Чай или кофе? - уже вслух спросил он Герона.
  - Кофе, - ответил тот, - и покрепче.
  "И рюмочку блекки", - подсказал Яфру.
  - И рюмочку блекки, - повторил вслед за ним Герон.
  - Она стоит на столе, - крикнул ему уже из дома Илмар.
  "Он готовит её совсем как яфриды в старые и добрые времена", - восхищённо сказал Яфру.
  "Откуда он мог узнать этот рецепт?" - подумал Герон.
  "Я думаю, что это Занбар рассказал ему секрет приготовления настойки. На всей планете, кроме него, уже никто не знает, что такое блекка", - вздохнул Яфру.
  
  В гараже Герон поставил на место удилища и, проходя мимо поленницы дров, внезапно уловил тонкий аромат разнотравья. Он остановился и принюхался более тщательно. Запах шёл снизу из-под поленницы и состоял из множества оттенков. Среди прочих, журналист уловил аромат чёрного орешника и плетистой вианы.
  "Так вот где он хранит свои запасы, - догадался Герон. - Маленькая подпольная лаборатория по изготовлению блекки, а возможно, и не только её. Слишком уж там много разных запахов".
  Он внимательно осмотрел всю поленницу, но так и не смог обнаружить вход в помещение.
  "Не иначе, как Примус приложил к этому руку, - подумал Герон. - Кроме него никто бы не смог так искусно замаскировать вход".
  Журналист вышел из гаража и остановился на дорожке, осматривая лес.
  - Я на месте, - услышал он чей-то приглушённый голос со стороны дороги.
  - Вижу тебя, - ответил ему тихий голос из глубины леса.
  "А я вас обоих слышу", - усмехнулся Герон.
  
  За истекшие сутки он уже довольно хорошо научился пользоваться своим слухом и обонянием. Из общего многообразия звуков и запахов Герон мог выделить любой из них, приглушая все остальные и, благодаря этому, установить точное направление и приблизительное расстояние до источника.
  
  "Яфру, как же с такими способностями твой народ проиграл свою борьбу?" - недоумённо спросил Герон.
  "Эти качества хороши в лесу и когда перед тобой не более десяти противников. А на открытой местности против лавины вооружённой и озверевшей толпы тебя может выручить только ещё большая сила или хитрость. Нас победили количеством и хитростью нового оружия. Но мой народ ещё долго после этого вёл партизанскую борьбу, наводя ужас на оккупантов. А я в это время сидел в своей тюрьме и ничем не мог повлиять на ход событий".
  "Как это случилось?"
  "Это длинная история, - вздохнул Яфру. - Как-нибудь на досуге я тебе её расскажу. А сейчас лучше пойдём и пропустим по рюмочке блекки".
  Герон ещё раз вдохнул полной грудью запахи леса и направился в дом.
  
  - Сегодня в твоей машине звонил телефон, - сказал Илмар, наливая в рюмку блекку. - Я не успел взять трубку.
  - Это, наверное, наш редактор меня разыскивает, - сказал Герон. - А может быть, Эдди. Я до сих пор почти ничего не сфотографировал. Нужно срочно заполнить этот пробел.
  - А что ты должен был фотографировать?
  - Всё, что покажется интересным. Перед самым отъездом мне предложили ещё одну работёнку. И теперь я должен исполнять обязанности внештатного фотографа нового журнала.
  - Тогда тебе нужно прогуляться вечером по центральной площади и набережной нашего городка. Там сейчас можно увидеть много интересного, - подсказал ему Илмар.
  - А что, мысль хорошая, - согласился с ним Герон. - Заодно и Феликса навещу.
  - Кто такой Феликс? - спросил Илмар.
  - Это тот пожарник, который стоял рядом со мной на пожаре в "Шарлее". Он недавно приехал в санаторий и поселился по соседству с Адамом.
  "Отец, - Герон перешёл на мысленный разговор, - я думаю, что нам нужно отдать полиции видеозапись, или хотя бы сделать вид, что мы её отдали. Они не снимут с нашего дома осаду, пока эта кассета находится у нас".
  "Кроме плёнки они ещё кое-что ищут", - напомнил ему Илмар.
  "А Нарфея нужно перепрятать, - сказал Герон. - Сегодня сыщики топтались у самого входа в пещеру. Будь с ними поисковая собака, то она сразу бы подсказала им, где нужно искать".
  "Да, это уже серьёзно, - согласился Илмар. - Сегодня вечером я этим и займусь. Ну, а как нам поступить с записью?"
  "Сделай ещё одну копию, и мы выдадим её за оригинал, - предложил ему Герон. - Вечером я поеду в посёлок и отправлю плёнку бандеролью нашему редактору. Полиция конфискует эту кассету, как только я выйду из здания почты".
  "Да, они не упустят такой счастливый случай, - усмехнулся Илмар. - Но не забудь вложить в бандероль сопроводительную записку для своего редактора. А в записке подчеркни, что это обычные грабители, которые, кстати говоря, ничего даже и не украли. А видеозапись можно будет опубликовать только после того, как эти взломщики будут пойманы полицией".
  
  Они подняли свои рюмки и чокнулись, словно закрепляя этим звоном принятое решение.
  "Ах, какую же я сделал ошибку, - с сожалением вздохнул Яфру, - когда не стал развивать у своего народа способность к телепатии. Какие грандиозные возможности я упустил!"
  
  Герон в этот момент внимательно наблюдал за отцом, но не заметил никаких признаков того, что тот услышал громкую мысль Яфру.
  "Похоже на то, что он действительно нас не слышит, - удивился журналист. - Но почему?"
  "Потому, что моё защитное поле частично стало и твоим, - объяснил ему Яфру. - Если ещё вчера твой отец мог перехватить хотя бы эхо нашего разговора, то сегодня эти мысли уже не покидают пределов нашего общего с тобою сознания. Между нами установлена самая секретная связь во Вселенной. Это просто уникальный случай. Нарфей, сам не зная того, провёл сложнейшую хирургическую операцию. Его лазерный скальпель одним точным ударом разрушил преграду между нами и спаял воедино наши сознания, не изменив при этом индивидуальность каждого из нас. Мы с тобой достойны, попасть в музей удивительных созданий, но в качестве экспоната".
  "Неужели такой музей существует?" - недоверчиво спросил его Герон.
  "Во Вселенной есть одна планета, на которую отсылают все курьёзные и парадоксальные создания, появившиеся в ходе божественных экспериментов на других планетах. Там такой зоопарк живёт, который тебе и во сне не привидится".
  
  - Мне кажется, что у тебя пропал аппетит, - сказал Илмар, взглянув на сына. - Ещё пару дней назад ты смог бы один съесть всё это, - и он указал на продукты, находившиеся на столе.
  - Зато, в мой рацион вошли орехи и шоколад, - ответил Герон.
  - Угу, - иронично кивнул головой Илмар.- Ты мне ещё скажи, что перешёл на такую диету для того, чтобы сохранить свою фигуру.
  "Заметь, - подал свой голос Яфру, - твой отец не спрашивает о том, что же произошло у Нарфея. Хотя он прекрасно видит, как изменилось твоё биополе, и вырос твой внутренний потенциал. Тебе придется самому выпутываться из этой ситуации. Даже если ты расскажешь отцу обо мне, то я не смогу с ним общаться, поскольку дал слово Нарфею не входить в контакт ни с одним человеком из его рода, кроме тебя".
  - Ты хочешь, чтобы я растолстел, как Роско, - засмеялся Герон, отвечая отцу.
  - Тебе всё равно его не догнать, - Илмар безнадёжно махнул рукой. - Он у нас непревзойдённый рекордсмен по весу и объёму.
  "Отец, я сильно изменился за сегодняшнее утро, - подумал Герон, глядя на Илмара. - И произошло это по воле Нарфея. Я пока не могу объяснить тебе причину этих изменений, потому что я и сам не во всём ещё разобрался".
  Илмар понимающе кивнул головой в ответ и поднял над столом глиняную бутылку с блеккой.
  - Ещё по рюмочке? - спросил он Герона.
  - С большим удовольствием, - ответил тот.
  "Наша "охрана" сейчас, наверное, слюнями давится", - подумал Герон.
  "Если бы они знали, что такое блекка, то так бы, конечно же, и произошло", - согласился с ним Яфру.
  - Какие у тебя на сегодня планы? - спросил Герона Илмар.
  - Сначала позвоню Симону, и если ничего не изменится, то отдохну пару часов и поеду в Гутарлау.
  - Если увидишь Адама и Зару, то передай им от меня привет.
  - Да, конечно, передам, - пообещал ему Герон.
  "Обрати внимание на Адама, - услышал он мысль Илмара. - Ему многое известно".
  "Это ты выяснил вчера?" - поинтересовался Герон.
  "Я и раньше догадывался, - ответил Илмар, - а вчера окончательно в этом убедился. Адам имеет прямое отношение к фигурке Нарфея и, кроме того, знает текст наших древних молитв".
  "Ого, - удивился Герон. - Это, действительно, очень интересно".
  "У него вчера было огромное желание спросить тебя, не находил ли кто-нибудь возле лабиринта статуэтку, - продолжал Илмар.- Мне с трудом удалось сдержать его. Он ведь не знал, что нас подслушивают".
  "Для Борка это был бы прекрасный подарок", - подумал Герон.
  
  После обеда журналист сразу отправился в гараж.
  Он открыл дверь своей машины и достал из специального гнезда телефонную трубку. Проверив входящие звонки, Герон понял, что звонили из кабинета редактора.
  - Алло, Симон, - сказал он, услышав голос своего шефа. - Это не ты сегодня утром меня разыскивал?
  - Конечно же, я, - возбуждённо ответил Симон. - Что там у вас случилось?
  - У нас? Что-то случилось? - не понял его Герон. - Ты о чём?
  - Гера, ты что там, спишь что ли, дни и ночи напролёт? - заорал в трубку редактор.
  - Да погоди ты кричать то, - возмутился Герон. - Объясни сначала, в чём дело.
  - Сегодня все газеты трубят об озере Панка, - почти плача, сказал Симон. - Вчера у вас наблюдали какое-то странное атмосферное явление. Неужели ты ничего об этом не знаешь?
  - Нет, - ответил Герон.
  - Растяпа,- отчаянно завопил Симон. - Где ты был в это время? Где был твой фотоаппарат?
  - В канализации, - ответил журналист.
  - С каким удовольствием я бы сейчас тебя ещё раз туда окунул, - уже почти хрипел Симон. - Ты думаешь, что я не знаю, какую новую фотокамеру ты получил от босса? И имея в своих руках это чудо фототехники, ты упустил такую сенсацию!?
  Герон аккуратно положил на переднее сидение телефон, из которого нескончаемым потоком неслись ругательства и оскорбления Симона.
  
  "Вот видишь, Яфру, - вздохнул Герон, - как мы вчера взволновали всю общественность? Сейчас сюда ринутся все, кто изучает и интересуется аномальными явлениями".
  "Вполне нормальная реакция, - пожал плечами Яфру. - Любопытство присуще любому живому организму. Не любопытен только круглый идиот".
  "А что могли люди видеть со стороны?" - спросил его Герон.
  "Очень яркий поток концентрированной энергии, похожий на луч огромного прожектора, который шёл от Иризо к скалам. И это в то время, когда в радиусе почти шести километров наблюдалось полное затмение. А ещё люди видели над скалами большой и светящийся купол зелёного цвета. Зрелище было действительно удивительным".
  "А почему отец мне ничего об этом не сказал?" - удивился журналист.
  "Он знал, что ты тогда находился именно в том месте. Я думаю, что он ждал от тебя объяснений по этому поводу, но ты скромно промолчал".
  "Я же не мог рассказать ему о тебе".
  "Правильно, - подтвердил Яфру. - А он не стал тебя расспрашивать потому, что предпочитает во всём разбираться сам. Если ты молчишь, значит, не хочешь об этом рассказывать. А принуждать тебя он не желает. Точно такая же ситуация возникла и сегодня утром. Правда, я заметил некоторую растерянность Илмара. Он пока не может понять и объяснить происходящее и это, конечно, настораживает его и сбивает с толку".
  Телефонная трубка замолчала. Герон поднёс её к уху и услышал шумное и частое сопение Симона.
  "Ещё секунд пять", - определил журналист.
  
  - Ты меня слышишь? - наконец, спросил редактор.
  - Конечно, слышу, - невозмутимо ответил Герон. - Ты хотел мне что-то сказать?
  Симон так сильно вдохнул в себя воздух, что Герону показалось, будто бы его засасывает в телефонную трубку.
  - Если ты сегодня к вечеру не соберёшь материал для статьи, - почти шипел в трубку Симон. - Причём с фактами, которые ещё никому не известны, то я на месяц переведу тебя в курьеры.
  - Успокойся, Симон, - Герон попытался придать своему голосу невинный и глуповатый оттенок. - Я сделаю всё, что в моих силах.
  - Нет!! Ты сделаешь даже то, что выше твоих сил, иначе целыми днями будешь разносить по городу бумажки!
  
  В телефонной трубке раздался щелчок, после чего послышались длинные гудки.
  "Какие эмоции! Сколько экспрессии! Очень колоритная личность", - восхитился Яфру.
  "Верно, - согласился с ним Герон. - Эмоции у Симона бьют через край".
  "И что ты намерен теперь делать?" - поинтересовался Яфру.
  "Всё, что угодно, лишь бы не бегать курьером по городу. Эту стадию развития я уже проходил. Надо писать статью. Хорошо бы, конечно, приложить к ней фотографии, но, увы".
  "Почему "увы"? - загадочным голосом произнёс бог яфридов. - Повторить такой трюк - вполне в наших силах. Тем более что я много энергии истратил на разговор с Нарфеем".
  "В таком случае нам просто необходимо это сделать, - воодушевился Герон. - Но место для процедуры мы должны выбрать другое. Этим мы отвлечём внимание любопытных исследователей от нашего дома. А ещё нужно придумать способ, как обмануть наших сыщиков, чтобы мы могли всё сделать в спокойной обстановке".
  "Это я беру на себя, - поспешно сказал Яфру. - А то ты опять затащишь меня в какую-нибудь крысиную нору".
  "Что ты собираешься сделать? - подозрительно спросил его Герон.
  "Не волнуйся, - хмыкнул Яфру. - Я вовсе не намерен превращать тебя в кого бы то ни было. Для достижения этой цели существуют и другие способы. Всё, что от тебя требуется - это пойти в свою комнату, взять фотокамеру и лечь на кровать. И не забудь предупредить отца, что ты будешь отдыхать. Впрочем, если он снова заметит это сияние, то обязательно пойдёт тебя проверять".
  "А место для нового спектакля ты уже выбрал?"
  "На побережье по другую сторону посёлка тоже есть скалы. Я думаю, что ты не раз там бывал. Среди этих скал есть один утёс, который мне особенно дорог".
  "Уж, не чёртов ли палец, ты имеешь в виду?"
  "И совсем он не похож, на чёртов палец, - возмутился Яфру. - Глупые и суеверные людишки придумали ему это прозвище. Яфриды называли его Шагун Яфру потому, что именно там я появлялся в дни великих праздников. Десятки тысяч катранов собирались у этого утёса, чтобы встретить меня в лучах восходящего Светила. В такой момент скалы дрожали от их восторженных криков".
  "Насколько мне известно, ещё никому не удавалось покорить этот утёс", - подумал Герон.
  "Правильно, - подтвердил Яфру. - Никто, кроме меня и птиц, не может стоять на его вершине. В этом и состоит смысл моего заклинания".
  "Утёс охраняет твоё заклинание?" - удивился Герон.
  "Ну, конечно, - ухмыльнулся бог яфридов. - Вы охраняете свои жилища при помощи высоких заборов, хитроумных замков, прочных дверей и кованых решеток на окнах. Моя охранная система совсем не видна, но согласись, что она намного эффективнее любого вашего механизма".
  "Может, потому люди и дали утёсу такое прозвище? Я думаю, что каждый из них вспоминал чёрта после очередной неудачной попытки восхождения на его вершину".
  "Вполне вероятно, - пожал плечами Яфру. - Люди всегда вспоминают чертей, когда не могут объяснить происходящее".
  
  Разговаривая с Яфру, Герон давно уже вышел из гаража и сейчас медленно поднимался по ступеням крыльца, невольно вслушиваясь в шорохи за своей спиной, доносившиеся из леса.
   Сыщики, скорее всего от скуки, тихо перешептывались по рации, наблюдая за каждым движением журналиста, и в их разговоре не было ничего такого, что могло бы его заинтересовать. Он уже собрался войти в дом, когда один из агентов задал вопрос своему напарнику.
  - Борк сам будет следить за Адамом или приставит к нему кого-нибудь из нас?
  Герон остановился в дверном проёме и напряг свой слух, стараясь не пропустить ответ на этот вопрос.
  - Насколько я понял, за Адамом давно уже следят другие люди и не из нашего управления, - ответил второй агент. - У Борка с ними тесный контакт, поэтому нас он трогать не будет. Переходим на основную частоту. Уж очень плотно Борк нас контролирует.
  
  Герон понял, что эти люди не находятся в прямом подчинении Борка и, вероятно, они лишь временно к нему прикомандированы. У этих агентов был свой условный знак для личного общения по рации. Когда кто-нибудь из них произносил контрольное слово, то все сразу переходили на другую частоту. Новость о том, что за Адамом давно следят, причём люди не из полиции, удивила Герона ещё больше. Кроме того, журналист узнал, что Борк сейчас находится в Гутарлау.
  "Болтун - находка для шпиона, - назидательно сказал Яфру. - Один вопрос и один ответ но, сколько они секретов тебе сразу открыли".
  
  - Ты узнал, кто тебе сегодня звонил? - спросил Герона Илмар, увидев его в дверном проёме.
  Рыбак сидел в кресле перед камином, держа на коленях толстую и, по-видимому, очень старую книгу.
  "У него хватает времени даже на книги", - удивился Герон.
  "Эта книга не для развлечения, - поправил его Яфру. - Твой отец никогда не убивает своё время. Он использует его с максимальной отдачей".
  - Да, узнал. Это был наш редактор, - ответил Герон отцу.
  - Что-нибудь срочное?
  - Он хочет, чтобы я написал статью о жизни курортного городка на побережье озера Панка.
  "Отец, за Адамом давно следят, но интересуется им не полиция", - сообщил Илмару Герон.
  "Как ты это узнал?" - спросил тот.
  "Я подслушал разговор наших соглядатаев".
  "Неужели они находились так близко от тебя?" - с сомнением спросил его Илмар.
  "Нет. Они были далеко. Но если ты на очень большом расстоянии смог почувствовать, что Адам хороший человек, то почему я не могу на таком расстоянии подслушать разговор двух болтунов?"
  Илмар прикрыл книгу и тихо засмеялся.
  
  - Желание начальника - закон для подчинённого, - сказал он вслух.
  "Однажды вечером я возвращался с рыбалки домой, - откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, начал рассказывать Илмар. - Я шёл на вёслах вдоль санаторного пляжа. В тот поздний час набережная была почти безлюдна. Только одна женщина катила перед собой инвалидную коляску, в которой сидел пожилой мужчина. Это были Адам и Зара. Он читал текст одной нашей древней молитвы. Я не слышал его слов, но я слышал его мысли и чувствовал силу его веры. С такого расстояния, да к тому же ещё и в сумерках, я не смог понять читает археолог этот текст с листа или произносит его на память. Но то, что у этого человека есть Медная книга - это я понял сразу. И вчера он ещё раз это подтвердил. То, что за Адамом следят не полицейские - плохая и очень тревожная новость. Если за ним следит церковь, то нам нужно спасать Медную книгу. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она попала к церковникам. Да и Адаму будет очень плохо, если они найдут у него эту книгу. Церковь уничтожит каждого, кто хотя бы один раз держал в руках Медную книгу".
  "Почему?" - удивился Герон.
  "Потому, что кто-то из высших сановников уже давно и безуспешно её разыскивает" - объяснил Илмар.
  "Как ты это узнал?" - спросил его Герон, пройдя на кухню и наливая в стакан виноградный сок.
  "Вместе с курортниками в Гутарлау хлынул огромный поток информации. А мысленно люди болтают гораздо чаще и откровение, чем вслух. Особенно когда они сидят в баре наедине с бокалом вина", - сказал Илмар.
  "А Роско думает, что ты приходишь к нему для того, чтобы выпить рюмочку виндорского коньяка", - усмехнулся Герон.
  "Так думают и все остальные. И нельзя сказать, что они полностью заблуждаются, - улыбнулся Илмар. - Просто я сочетаю приятное занятие с полезным делом".
  "Может нам нужно предупредить Адама о том, что за ним ведётся наблюдение?" - подумал Герон.
  "Я подозреваю, что ему об этом уже известно. Вчера в его сознании передо мной промелькнуло несколько лиц и фамилий людей, которых он вспоминал. Как минимум двое из них тебе хорошо знакомы. Это - алмазный король Корвелл и человек по фамилии Борк. Кажется, так зовут частного детектива, который приходил в твою квартиру?" - спросил Илмар.
  "Да, именно так, - подтвердил Герон. - И ты думаешь, что за Адамом следят люди Корвелла?"
  "За ним может следить кто угодно. И люди Корвелла, и церковь, и даже служба безопасности Шестого Управления. В такой ситуации нельзя никого сбрасывать со счетов".
  "Сегодня я поеду в Гутарлау и попытаюсь что-нибудь выяснить", - подумал Герон, допивая сок.
  "Будь осторожен, - предупредил его Илмар. - Борк - очень серьёзный противник. У него прекрасно развито чувство интуиции. После вашей встречи с Адамом, он наверняка стал подозревать тебя ещё больше".
  "Тогда зачем же ты пригласил к нам Адама?" - спросил Герон.
  "До вчерашнего вечера я не знал, что он имеет отношение к фигурке Нарфея. Я преследовал только одну цель - найти и спасти Медную книгу. Если за Адамом следят из-за статуэтки и рубина, то это ещё полбеды. Но если его подозревают в хранении этой книги, то это уже очень серьёзно".
  "Археолог ходит по краю пропасти", - подумал Герон.
  "Да, - согласился с ним Илмар. - И любое неосторожное движение может стоить ему жизни. А чтобы этого не случилось, мы должны помочь ему разобраться в ситуации. Если мы сможем убедить его передать книгу нам на хранение, то этим самым он спасёт и её и свою жизнь. Да и жизнь Зары тоже".
  - Я пойду, отдохну немного и поработаю над статьёй, - сказал вслух Герон, поднимаясь по лестнице на второй этаж. - А ближе к вечеру поеду в посёлок.
  - Тебя разбудить, если ты вдруг крепко заснёшь? - спросил его Илмар.
  - Можешь смело стрелять в воздух из ружья, если я ровно в пять часов не выйду из своей комнаты, - засмеялся Герон, закрывая за собой дверь в спальню.
  
  Оставшись один, он вынул из футляра фотокамеру и начал проверять её готовность к работе, сверяя каждое своё действие с инструкцией.
  "Ну что ты там возишься?" - нетерпеливо спросил его Яфру.
  "Я ещё не успел изучить все её возможности, - объяснил Герон. - Мне, да и Симону, будет обидно, если я по незнанию испорчу съёмку. Для исправления ошибок у меня не осталось времени".
  "Пролистай перед собой всю инструкцию", - приказал ему Яфру.
  Герон начал переворачивать страницу за страницей, не успевая не то, что прочитать текст, а даже разглядеть все схемы и рисунки.
  "Вот и прекрасно, - сказал бог яфридов, когда журналист перевернул последний лист. - А сейчас всю эту информацию я помещу в твоё сознание".
  
  Отложив в сторону довольно объёмное описание, Герон взял в руки камеру. И сразу понял, что знает об этом аппарате всё, как будто бы он сам его придумал и собрал собственными руками.
  "А теперь для того, чтобы закрепить новые знания, тебе нужна практика, - сказал Яфру. - Чем мы сейчас с тобою и займёмся".
  "Постой, постой, - неожиданно встревожился Герон. - Ты же сказал, что ни один человек не может находиться на вершине утёса. Неужели твоё заклинание на меня не распространяется?"
  "А тебе и не нужно туда подниматься, - ответил Яфру. - Я буду на вершине один, как это было когда-то. А ты можешь выбирать нужный ракурс и фотографировать этот процесс со стороны".
  "Ты хочешь сказать, что для восстановления своих сил больше не нуждаешься в моей помощи?"
  "Вместе с тобой мне было бы намного проще это сделать, - признался Яфру. - Но тогда нас некому будет фотографировать. Способность людей из рода Нарфея притягивать к себе энергию Иризо - качество, безусловно, удивительное. Я не обещаю тебе, что в точности повторю весь процесс, но в общих чертах картина будет довольно похожа на вчерашнее явление. Но не будем терять время. Ложись на кровать и расслабься".
  
  Герон прилёг на кровать и положил фотокамеру себе на грудь, но она вдруг резко сползла на живот.
  "Ты так и стараешься чем-нибудь меня придавить, - обиженно сказал Яфру. - На твоём теле есть другое, более спокойное место?"
  "Нет, - засмеялся журналист. - Другие места ещё хуже".
  "Если ты и дальше будешь продолжать на меня давить, то я буду вынужден прикрыться щитом из крепкой чешуи", - пригрозил Яфру.
  "Не надо этого делать, - запротестовал Герон. - Я постараюсь впредь быть осторожнее, по мере возможности".
  Он расслабился и прикрыл глаза. И сразу же на него навалилась сонливость, и появилось ощущение лёгкого головокружения.
  
  
  Герон вздрогнул, очнулся и открыл глаза. Он лежал на середине каменного выступа, поросшего травой. Вокруг было нагромождение скал, а снизу доносился шум волн, бьющихся о береговые камни.
  "Вот мы и на месте, - сказал Яфру. - Ты готов?"
  "Подожди. Дай мне хотя бы осмотреться", - ответил Герон, вставая на ноги.
  "Начинай снимать с этого места, - посоветовал ему Яфру. - Потом у тебя будет время выбрать новый ракурс".
  "Хорошо, - согласился журналист. - Начинай".
  
  Он огляделся. "Чёртов палец" находился справа от него на расстоянии примерно пятидесяти метров. Площадка, на которой стоял Герон, была расположена немного ниже вершины утёса, и поэтому он увидел только верхнюю часть туловища Яфру. Журналист навёл на него фотокамеру и максимально увеличил изображение кадра.
  
  "А если я сейчас тебя сфотографирую?" - подумал Герон.
  "Это тоже будет сенсация для всей общественности, - сказал бог яфридов. - Но учти, что когда сюда устремится поток исследователей животного мира, то жертв будет гораздо больше. Моё заклинание надёжно охраняет утёс".
  "Нет, меня такой вариант не устраивает, - поспешил отказаться от этой идеи Герон. - С моей стороны это будет большая подлость и провокация. Я вовсе не хочу быть виновником самоубийства одержимых этой страстью людей".
  "После опубликования твоих фотографий, сюда в любом случае потянутся любопытные. А исследователи аномальных явлений не менее фанатичны, чем какие-либо другие", - пожал плечами Яфру.
  "Может, ты зря выбрал этот утёс? - неуверенно и задумчиво спросил его Герон. - Давай перенесём наши действия в какое-нибудь менее опасное место".
  "Гера, ты напрасно мучаешь себя сомнениями. После этих двух случаев в районе Гутарлау не останется ни одной скалы, на которую не попытаются забраться эти одержимые люди. И жертвы при этом просто неизбежны. Люди будут падать не только с моего утёса. Если тебе не хочется привлекать внимание общественности именно к этому месту, то возможности фотокамеры позволяют тебе изменить окружающую обстановку до неузнаваемости. Или фотографируй только то, что видно в небе. Может быть, тогда ты не будешь испытывать угрызения совести по отношению к будущим жертвам исследований?"
  "Пожалуй, я немного сентиментален", - вздохнул Герон.
  "Да. Что-то такое в тебе есть, - согласился с ним Яфру. - Роль коварного и жестокого убийцы явно не для тебя. Но, хватит болтать. Я начинаю".
  
  Над вершиной утёса появилось слабое изумрудное сияние. Оно крепло и ширилось, постепенно превращаясь в большой ярко-зелёный купол. На его поверхности стали возникать светящиеся вихревые потоки, которые кружились, извиваясь и переплетаясь между собой. Сила и мощность потоков всё нарастала и, наконец, объединившись, они образовали большую воронку, направленную своим раструбом в сторону Иризо. Вытягиваясь и расширяясь, эта воронка захватывала всё больше лучей раскалённой звезды и, закружив их, направляла светящуюся струю энергии в центр изумрудного купола.
  
  Герон фотографировал все фазы этого процесса, стараясь, чтобы в кадр попала лишь небольшая верхняя часть утёса. Вскоре вокруг стемнело до такой степени, что уже кроме купола и огромной сияющей воронки ничего нельзя было разглядеть. Журналист направил объектив фотокамеры в сторону озера и, работая видоискателем, как биноклем, увидел границу между светом и темнотой. Сделав несколько снимков этого вида при максимальном увеличении, он снова посмотрел на ослепительную воронку. Зрелище было настолько фантастично, что у него даже возникло ощущение неуверенности в том, что всё это происходит наяву. Темнота в такой близости от купола сгустилась настолько, что Герону пришлось перейти на внутреннее зрение. Яфру молчал и Герон понимал, что в такой момент его нельзя беспокоить. Трудно было даже представить, какой огромной мощности заряд энергии этот бог сейчас накапливал в себе.
  
  Журналист не знал, сколько минут всё это продолжалось. Чувство времени отошло на второй план, уступив своё место изумлению и восхищению происходящим. Он зачарованно смотрел на сияющий смерч, упиравшийся своим основанием в центр купола. Наконец, воронка начала уменьшаться в размерах, а темнота стала постепенно уступать дневному свету. Когда над вершиной утёса исчез изумрудный купол, Герон услышал усталый голос Яфру.
  
  "Всё, - сказал он, тяжело вздохнув. - Ты достаточно сделал снимков?"
  "Я думаю, что даже более чем достаточно, - ответил ему Герон. - Представляешь, какая поднимется буря после публикации этих фотографий?"
  "Зато твой редактор будет на седьмом небе от счастья, - уверенно произнёс Яфру. - И ты полностью реабилитируешь себя в его глазах".
  "Симон - человек настроения, - усмехнулся Герон. - Если он сегодня восхищается твоей статьёй или редкими фотографиями, то это вовсе не означает, что завтра он не налетит на тебя, как взбесившийся буйвол. Если кто и будет по-настоящему счастлив, так это Эдди".
  "Кто такой Эдди?" - спросил Яфру.
  "Заведующий нашей фотолабораторией. Именно он предложил нашему боссу взять меня внештатным фотографом для нового журнала. И теперь Эдди будет очень доволен, что не прогадал, поставив на меня".
  "Вот видишь, сколько плюсов у нашего мероприятия, - довольным тоном произнёс Яфру. - Я восполнил свои силы, а ты, Симон, Эдди и ваш главный босс получите от публикации снимков, как моральное, так и материальное, насколько я понимаю, удовлетворение. Я прав?"
  "Да. С такими фотографиями любой журнал пойдёт нарасхват. В этом можно не сомневаться. Кстати, мне ведь нужно ещё и статью написать", - вспомнил Герон.
  "Тогда возвращаемся домой. Принимай исходное положение".
  Герон лёг на землю, поместил камеру к себе на живот и прикрыл глаза.
  
  Вскоре он очнулся уже лёжа на кровати в своей комнате.
  "Как ты это делаешь? - удивился Герон. - Каким образом тебе удаётся перемещать моё тело в пространстве?"
  "Подрастёшь - узнаешь, - проворчал Яфру. - Ты уж лучше садись писать статью, а меня пока не трогай. Мне нужно немного отдохнуть. И не забудь в пять часов выйти из своей комнаты, а то Илмар будет стрелять из ружья, как ты и просил".
  Герон взглянул на часы. Минутная стрелка начала отсчёт пятого часа. Журналист достал блокнот, авторучку и сел за письменный стол. Немного подумав, он начал описывать это фантастическое зрелище.
  
  "Ты проснулся?" - ровно в пять часов прозвучал голос Илмара.
  "Да, - ответил ему Герон. - Сейчас сижу и пишу статью для Симона".
  "Я скоро ухожу на остров, - сказал Илмар. - Когда ты освободишься, то приходи в гараж. Мне нужно объяснить тебе, как правильно поставить наш дом на сигнализацию".
  "Я уже почти закончил, - ответил ему Герон, - и скоро спущусь вниз".
   Он дописал последнее предложение и закрыл блокнот. Статья была готова, и передать её Симону вместе с фотографиями, можно было в течение нескольких минут. В служебной машине журналиста находился портативный компьютер со сканером, обеспечивая высокоскоростную связь с издательством. Но Герон решил не торопиться с передачей информации. Ему нужно было выдержать паузу, чтобы его "прогулка" к скалам выглядела наиболее правдоподобно. Наблюдатели, конечно, отметили время и продолжительность этого "атмосферного явления" и сейчас передают в столицу сообщение о втором затмении на озере Панка.
  "Когда Симон узнает об этом, то он обязательно мне позвонит, - подумал Герон. - Вот тогда я его и успокою".
  Он взял фотокамеру, блокнот и вышел из комнаты, направляясь в гараж.
  
  Выйдя из дома, Герон увидел отца, несущего лодочный мотор.
  - Подожди меня в гараже, - сказал Илмар. - Я сейчас вернусь.
  - Да, конечно, - ответил ему Герон и пошёл к своей машине.
  Он положил камеру на переднее сидение и посмотрел на дисплей телефона. За прошедшее время аппарат не зарегистрировал ни одного входящего звонка.
  "Симон ещё ничего не знает, - понял журналист, - но скоро обязательно позвонит".
  
  Он набрал на клавиатуре телефона секретный код, и часть передней панели автомобиля опустилась вниз, открывая доступ к компьютеру. Пока Герон проверял исправность аппаратуры, в гараж вернулся Илмар.
  - Вполне возможно, что ты вернешься домой раньше меня, - сказал он Герону. - Поэтому ты должен иметь доступ к охранной системе. Подойди сюда.
  Герон подошёл к электрическому шкафу, возле которого стоял Илмар.
  - Прижми свою левую ладонь вот к этому месту и поговори с Дадоном, - сказал Илмар, указывая на жёлтый квадрат, вмонтированный в дверцу шкафа.
  - Здравствуй, Гера, - послышался голос Дадона сразу после того, как Герон прижал свою ладонь к жёлтому квадрату.
  - Здравствуй, дядюшка Дадон, - ответил Герон и удивлённо посмотрел на отца.
  - Я уже ввёл в программу некоторые твои данные, - пояснил Илмар. - А сейчас система зафиксирует отпечаток твоей ладони и голос.
  - Ты должен произнести контрольное слово или фразу, - пояснил Герону Дадон, - для того, чтобы иметь доступ к системе.
  - Я вернулся, - произнёс журналист первое, что пришло ему в голову.
  - Хорошо, - произнёс голос Дадона. - А теперь для того, чтобы поставить дом на охрану.
  - До встречи, - улыбнулся Герон.
  - Замечательно, - согласился Дадон. - Регистрация завершена.
  - А если у меня вдруг пропадёт голос? - спросил Герон у отца, отнимая руку от жёлтого квадрата.
  - Устройство зафиксировало все твои параметры, - ответил ему Илмар, - вес, рост, запах, голос, цвет глаз и отпечаток левой ладони. Несовпадение или отсутствие одного из них не повлияют на твою идентификацию. Чем больше будет ошибок, тем больше будет вопросов, на которые ответить можем только мы с тобой.
  - А где ключ от двери, - поинтересовался Герон.
  - Ключ и замок - это скорее бутафория, - усмехнулся Илмар. - Они применяются лишь при первой и второй степени защиты. Для опытного взломщика не составит большого труда открыть такой замок. Вспомни, как быстро Фидли открыл нашу дверь.
  - И какая же степень защиты самая высокая? - спросил Герон.
  - Пятая,- ответил Илмар, - очень агрессивная и весьма опасная для жизни.
  - Мне кажется, что Государственное Казначейство не охраняется так серьёзно, как наш дом. К чему такие предосторожности?
  - Поверь мне, Гера. На свете есть вещи ценнее и дороже любых денег.
  "Когда Нарфей находился в твоей квартире, ты ведь даже не подозревал, что эта статуэтка не имеет цены", - уже мысленно добавил Илмар.
  "Ты сейчас уходишь на остров?" - спросил его Герон.
  "Да, - ответил тот. - Ты поедешь в посёлок, а я на рыбалку. И нашим сыщикам придётся разделиться. Это обстоятельство, я думаю, устроит нас обоих".
  - Мне же ещё кассету нужно взять, - вспомнил Герон.
  - Она лежит на каминной полке вместе с ключами от дома, - подсказал ему Илмар. - И возьми из холодильника пару бутылок блекки для Роско. Он просто в отчаянии от того, что ему не из чего делать свой фирменный коктейль.
  
  Вскоре журналист уже выезжал из гаража. Сыщики тоже засуетились. Герон слышал их взволнованный шёпот, несмотря на работающий двигатель автомобиля.
  "Когда вернёшься, то не забудь в первую очередь пройти в гараж", - напомнил ему Илмар.
  "Я всё понял", - ответил Герон.
  - Поезжай, - махнул рукой Илмар. - Я сам закрою ворота.
  
  По дороге в Гутарлау Герона сопровождала всё та же машина, что и вчера. И насколько он мог разглядеть в зеркало, в этой машине сидел только один человек.
  "Два агента остались у нашего дома, а третий следит за мной, - размышлял Герон. - Если у Борка кроме этих людей никого нет, то при определённой ситуации он вынужден сам принимать участие в наблюдении".
  Чтобы определить количество агентов Борка, журналист решил предпринять небольшой манёвр. Маленькая площадь Гутарлау и расположение почтового отделения и бара Роско, вполне позволяли ему это сделать. Он припарковал автомобиль рядом с почтой и вышел из машины, прихватив с собой пакет, в котором лежали две бутылки блекки и кассета. Блекку Герон взял для того, чтобы выйти из здания почты не с пустыми руками.
  "Сыщику обязательно нужно будет узнать, что находится в пакете кроме кассеты. Да и меня терять из виду ему тоже нельзя. Поэтому долго на почте он не задержится. Для изъятия моей бандероли он должен позвать кого-нибудь на помощь. Вот и посмотрим, кто это будет".
  
  Агент вошёл в почтовое отделение почти сразу вслед за Героном. Сыщик взял пустой телеграфный бланк и сел за стол писать текст телеграммы, изображая из себя очередного посетителя. Благодаря небольшому помещению он слышал всё, о чём журналист разговаривал с оператором, не подозревая о том, что и сам он в это время является объектом наблюдения.
  Едва агент появился в дверях, как Герон начал обнюхивать его, словно розыскная собака. Для журналиста это был новый запах. Сильный и резкий аромат мужской туалетной воды перемешался с дымом костра и дешёвых сигарет. Обжаренные на углях сардельки с горчицей были разбавлены белым виноградным вином. Солёный и влажный воздух озера уже основательно пропитал одежду сыщика. И сквозь всё это многообразие пробивался индивидуальный и неповторимый запах этого человека.
  "Э-э, брат. Да тебе нужно немедленно идти к стоматологу, - подумал Герон, уловив запах кариеса изо рта сыщика. - Так можно и без зубов остаться".
  
  Он написал сообщение для Симона, которое оператор сразу вложил в бандероль, получил квитанцию об уплате и вышел на площадь. Бар Роско находился на противоположной стороне маленькой площади и Герон быстрым шагом направился к нему. Но не успел он пройти и половины расстояния до бара, как следом за ним и сыщик покинул здание почтового отделения.
  
  "За это время он успел предъявить своё удостоверение оператору и предупредить его о том, чтобы эту бандероль не отправляли, - подумал Герон, приближаясь к дверям бара. - Для конфискации им понадобится намного больше времени. И без представителя местной власти, наверное, тоже не обойтись. Пройдёт несколько дней, и я буду разыскивать свою бандероль в столичном отделении связи".
  "И тебе объяснят, - неожиданно подал голос Яфру, - что почтовая машина по дороге в столицу попала в аварию, перевернулась и сгорела вместе с твоей бандеролью. Денежная компенсация в размере объявленной ценности - это всё, на что ты можешь рассчитывать".
  "Что-то долго ты молчал, - сказал Герон. - Спал, что ли?"
  "Дремал, - признался Яфру. - После такой подзарядки мне тоже нужен отдых".
  "А я вот сегодня ещё не отдыхал, - почти обиженно подумал Герон. - Хотя после вашей утренней "беседы" с Нарфеем у меня до сих пор всё тело ноет".
  "Эх, - горестно вздохнул Яфру. - Впервые за всю свою жизнь тебе пришлось испытать более или менее приличную нагрузку, а ты уже стонешь, как древняя старуха и мечтаешь об отдыхе".
  "Это для тебя такая нагрузка - сущий пустяк, - возразил ему Герон. - А для моего человеческого тела - это скорее предел возможностей".
  "Предела человеческих возможностей ты ещё не знаешь, - усмехнулся Яфру, - это, во-первых. А во-вторых, ты уже не совсем человек".
  Герон резко остановился и стал со страхом себя осматривать.
  
  Яфру захохотал, по-видимому, очень довольный произведённым эффектом.
  "Нет, успокойся, - сказал он, всё ещё продолжая смеяться. - Никто на этой планете не сможет сказать, что ты не настоящий человек. Но я тебе уже говорил, что мы с тобой сейчас являемся уникальным созданием. Этакий биологический и энергетический парадокс. Внешне ты выглядишь как обыкновенный человек, но физические данные твоего тела выходят далеко за рамки не только человека, но даже яфрида. А что касается твоего энергетического потенциала, то могу с уверенностью сказать, что на планете Дагона таких существ как ты, никогда ещё не было. Другое дело, что ты пока не умеешь пользоваться своим телом и сознанием. Но это, я думаю, всего лишь вопрос времени".
  "Уф, - вздохнул Герон, снова направляясь к бару. - Как же ты меня напугал. Я уж было решил, что у меня опять что-нибудь и где-нибудь выросло".
  "Ты слишком много внимания уделяешь своей внешности, - сказал Яфру. - Хотя именно она не имеет никакого значения с космической точки зрения".
  "Но я живу среди людей, - воскликнул Герон, - и обязан быть похожим на всех остальных. Иначе на меня будут указывать пальцем, а в конечном итоге посадят за решётку в зоопарке. Или я не прав?"
  "С этим никто и не спорит, - ответил Яфру. - Я просто хотел сказать, что не стоит так бояться изменений своей внешности".
  "Я готов превратиться в кого угодно, - сказал журналист, открывая дверь бара, - но только при условии, что это будет жизненно необходимо".
  Он прошёл вглубь помещения и сел за свободный столик у окна, откуда хорошо было видно здание почты.
  
  Оглядевшись по сторонам, Герон отметил, что в баре нет ни одного местного жителя, даже бармен и официантка не были ему знакомы. Это говорило о том, что жизненный уклад Гутарлау изменился коренным образом. Тихой и размеренной жизни рыбацкого посёлка пришёл конец. Курортная лихорадка установила свои законы и порядки.
  
  - Что будете заказывать? - спросила Герона молодая официантка, держа наготове блокнот и карандаш.
  Он взял в руки меню и, решив, что пришло время основательно подкрепиться, стал выбирать блюда. Девушка быстро делала пометки в своём блокноте, терпеливо ожидая, когда Герон остановит на чём-либо свой выбор.
  "Возьми кальмаров под соусом", - попросил Герона Яфру.
  "Но я их не люблю", - возразил ему журналист.
  "Это блюдо возьми для меня", - настойчиво повторил бог яфридов.
  Герон опешил.
  "Как это для тебя? - не понял он. - Каким это образом ты собираешься их съесть?"
  "Есть будешь ты, - объяснил ему Яфру, - но для меня".
  - Что-нибудь ещё? - спросила официантка, когда пауза слишком затянулась
  - Одну порцию кальмаров под соусом и бутылку красного вина. Вот, пожалуй, и всё, - закончил Герон. - Скажите, а майстер Роско у себя?
  - Да. А что?
  - Передайте ему, пожалуйста, что в бар пришёл Герон Мелвин и принёс небольшой подарок для него, - улыбнулся журналист.
  - Хорошо. Я сейчас ему скажу, - девушка закрыла блокнот и ушла на кухню.
  
  Герону всё это время приходилось напрягать своё внимание, деля его между почтой, Яфру, официанткой и агентом, который занял место за ближайшим свободным столом.
  "Ну, а теперь объясни мне, как это я стану, есть кальмаров, но для тебя?" - спросил Герон у Яфру, когда ушла официантка.
  "Очень просто, - проворчал тот. - Поскольку я нахожусь в твоём теле, а ты находишься в моём сознании, то я испытываю все твои ощущения также хорошо, как и ты. Горькое и сладкое, солёное и пресное, горячее и холодное - всё это отражается на мне, хочу я этого или нет. Но я терпеливо молчу, когда ты ешь пищу, которая мне не нравится, и совсем не из-за того, что я такой покладистый. Я прекрасно понимаю, что я теперь не один и должен мириться с теми вещами, которые нравятся тебе. Но и ты со своей стороны должен сделать шаг мне навстречу. Это и называется разумный компромисс".
  "Так, - Герон откинулся на спинку стула. - "У дракона было две головы, которые постоянно ссорились", - вспомнил он старую сказку.
  "Аналогичная ситуация, - согласился с ним Яфру. - Но у того дракона были две ГЛУПЫЕ головы. Я надеюсь, что у нас с тобой хватит ума не уподобляться сказочному дракону".
  "И мы теперь никогда не сможем жить и чувствовать отдельно друг от друга?"
  "Я не знаю, что будет дальше, - честно признался бог яфридов. - Для меня последствия операции произведённой Нарфеем такие же неожиданные, как и для тебя. Нам остаётся только гадать, умышленно он это сделал или всё произошло совершенно случайно. Но я чувствую, что процесс нашего соединения всё ещё продолжается".
  
  К зданию почтового отделения подъехала полицейская машина. Она остановилась таким образом, чтобы человек, сидевший на пассажирском сидении, мог быстро и незаметно проскользнуть в дверь отделения связи. Автомобиль заслонил собою вход в здание, а водитель-полицейский закрывал своим телом пассажира от взгляда журналиста.
  Обычное человеческое зрение, даже очень хорошее, никогда бы не позволило Герону опознать этого человека. Профиль лица пассажира мелькнул в окне автомобиля всего лишь на одно короткое мгновение, но зрение яфрида четко зафиксировало этот миг. У Герона не было никаких сомнений в том, что рядом с полицейским только что сидел Борк.
  
  - Боже мой! Гера, ты ли это?
  Огромная фигура Роско надвигалась на Герона, и казалось, что она сейчас непременно опрокинет все столы вместе с посетителями, которые находились на её пути. Но Роско умудрился удивительно легко обойти все препятствия и, мало того, он даже смог сесть на стул, который при этом угрожающе затрещал. Герон даже весь напрягся, ожидая, что хлипкая мебель не выдержит такого издевательства над собой и развалится на части под многопудовой тяжестью своего хозяина. Но вопреки всем ожиданиям стул выдержал.
  - Здравствуйте, дядюшка Фикус, - широко улыбнулся Герон.
  - Ах ты, паршивец! Фликус! - Роско шутливо нахмурился и погрозил Герону указательной сарделькой.
  
  В Гутарлау все местные жители имели свои прозвища. Но в большинстве своём эти прозвища не были оскорбительными, если, конечно, человек этого не заслуживал. В рыбацком посёлке первое имя человек получал при рождении, а вторым его награждали соседи, родственники и друзья. Роско получил своё прозвище за любовь к растениям и после того, как он установил перед входом в бар два огромных фикуса в деревянных бочках.
  
  - Ты почему, Лягушонок, так долго ко мне не заходил? - всё ещё хмуря свои мохнатые брови, спросил Роско.
  - Да вы самый первый, не считая конечно, отца, кого я встретил в Гутарлау, - засмеялся Герон.
  - Когда же ты приехал? - удивился Роско.
  - В понедельник вечером.
  - И ты столько дней не вылезал из своей берлоги? - тело Фикуса приняло недоверчивую позу, отчего несчастный стул заскрипел под ним ещё громче и угрожающе.
  - На всём белом свете нет места прекрасней, чем наша берлога, - улыбнулся Герон. - Мне это теперь хорошо известно.
  - Вот и ты стал совсем взрослым, - неожиданно грустно сказал Роско. - А это значит, что и моя старость не за горами.
  
  Беседуя с Фикусом, Герон не переставал краем глаза наблюдать за зданием почтового отделения и сыщиком, который тоже ожидал свой заказ.
   Агент старался не пропустить ни одного слова из разговора журналиста с хозяином бара, а из его правого уха протянулся тонкий проводок телесного цвета, уходивший под ворот рубашки. Сыщик иногда прикрывал ладонью нижнюю часть своего лица и что-то тихо шептал.
  Музыка, игравшая в баре и оглушительный бас Роско, казалось, должны были заглушить собою все остальные звуки. Но слух Герона приобрёл изумительную способность избирательности. Он словно фильтр пропускал сквозь себя всю эту какофонию, выделяя и усиливая лишь те звуки, на которые журналист обращал особое внимание.
  
  - Он разговаривает с хозяином бара, - услышал Герон шёпот агента.
  - Иногда смотрит в окно, - продолжил сыщик после небольшой паузы, - но я бы не сказал, что он пристально наблюдает за улицей.... Судя по его заказу, останется здесь ещё, как минимум, полчаса.... Журналист достал из пакета две глиняные бутылки и передал их хозяину бара.... Они называют это блеккой.... Я тоже впервые слышу. Наверное, это какой-то напиток.
  
  Официантка принесла на подносе заказ Герона и стала расставлять на столе тарелки.
  - Не буду тебе мешать, - сказал Роско, вставая со стула. - И всё же, поговори с отцом насчёт этого рецепта. Может он хоть тебя послушает.
  - Он выслушает, - согласился с ним Герон, - но сделает всё равно по-своему.
  - Ох, и до чего же он упрям, - вздохнул Роско и покачал головой. - Передай ему от меня большой привет.
  - Обязательно передам, - пообещал Герон и поставил перед собой тарелку с кальмарами.
  Яфру молчал, но журналист почувствовал, что тот по достоинству оценил его благородный жест.
  
  Странное дело, но Герону, никогда не любившему кальмаров, это блюдо показалось не таким уж и плохим. Оно приобрело новый, ещё неизвестный для него вкус и оригинальность.
  "Очень даже вкусно", - подумал он, доедая кальмаров.
  "Вот видишь, - довольным тоном сказал Яфру, - а ты сопротивлялся. Не хватает лишь маленькой рюмочки блекки. Зачем ты отдал Фикусу всю блекку?"
  "О чём ты говоришь? - засмеялся Герон. - Не мог же я отлить из бутылки, а остатки отдать Роско. Да и бутылки-то были залиты сургучом".
  "Вот и я о том же, - загадочно сказал Яфру. - Сдаётся мне, что твой отец знает обо мне больше, чем мы с тобой думаем. Зачем он залил сургучом горлышки бутылок?"
  "Ты всегда такой подозрительный?"
  "Любой поступок имеет под собой какую-то основу, - нравоучительно произнёс Яфру. - Бессмысленные действия совершают только невменяемые люди. И то лишь с точки зрения нормального человека".
  "Не хочешь ли ты сказать, что мой отец для того и залил сургучом блекку, чтобы мы с тобой по дороге, не дай бог, не выпили бы полбутылки?" - насмешливо спросил его Герон.
  "Мелко копаешь, - усмехнулся Яфру. - Ситуация с твоим сознанием вышла из-под контроля Илмара. Он чувствует, что в здесь замешан кто-то третий, и это вовсе не Нарфей. Ты перестал быть для отца простым и понятным. А это, согласись, может насторожить любого человека, и тем более твоего отца".
  "Ну, так давай расскажем ему о тебе", - предложил Герон.
  "Ты, конечно, можешь так поступить, - согласился бог яфридов, - потому, что не обещал Нарфею молчать. Но я этого сделать не могу. Твой отец никогда не увидит и не услышит меня. Выслушав твоё признание и не получив подтверждения, он, не дай бог, - Яфру явно передразнивал Герона, - возьмётся изгонять из тебя беса".
  "Что это такое?" - поинтересовался журналист.
  "Весьма болезненная операция, - сказал Яфру. - У Нарфея есть заклинание, с помощью которого и совершают этот обряд. Сила его действия зависит от энергетического потенциала заклинателя. Нарфею под силу изгнать из сознания кого угодно, даже меня. Твой отец по сравнению с ним всего лишь слабый человек и, казалось бы, для меня он должен быть совсем не опасен. Но положение осложняется тем, что мы с тобою становимся одним целым и я теперь уже не смогу полностью заслониться от его заклинания. Закрыть тебя своим щитом во время обряда я тоже не могу, потому что твоё сознание не выдержит такого напряжения. Возникает парадоксальная ситуация - чем сильнее мы будем защищаться, тем быстрее мы будем себя убивать".
  "Неужели всё так серьёзно?" - опешил Герон.
  "Боюсь, что именно так и обстоят наши дела, - вздохнул бог яфридов. - И нам остаётся лишь надеяться на мудрость и осторожность твоего отца. Изгонять беса - занятие очень опасное для испытуемого. Вместе с бесом можно лишить человека и его сознания, что в большинстве случаев и происходит".
  "Как же мне от этого защититься?" - растерянно спросил его журналист.
  "Единственно, что я могу тебе..., то есть теперь уже НАМ, посоветовать, - с лёгкой иронией поправил себя и Герона Яфру, - так это найти Медную книгу, вспомнить твой родной язык и тренировать твоё сознание с помощью заклинаний".
  "Медная книга должна быть у Адама, но за ним следит Борк и ещё какие-то люди, - подумал Герон. - Но даже если мне и удастся достать эту книгу то, как я смогу вспомнить язык Нарфея?"
  "Поговори с отцом, - посоветовал ему Яфру, - но только очень осторожно. И ни в коем случае не упоминай Медную книгу. Илмар может подумать, что твоими действиями руководит кто-то другой и тогда нам не избежать обряда изгнания. Ещё можно попросить помощь у Нарфея.... Впрочем, нет, это плохая мысль. Ты теперь не можешь прийти к нему без меня, а я не могу появляться в границах его биополя. Ну, а если мы всё же явимся к нему, то он, конечно, сразу поймёт, какая сложилась ситуация. И, возможно, Нарфей решится на повторную операцию по нашему разделению. Но в этом случае у нас нет никаких гарантий, что мы после этого останемся такими же, какими и были до встречи с ним".
  "А может быть, мы сможем убедить его не проводить такую операцию?" - с надеждой спросил Герон.
  "Но тогда он будет обязан представить нас на совет Высшего Разума. А после этого нам с тобой открыта прямая дорога на Тангаролла".
  "Тангаролла? Уж не там ли находится зоопарк удивительных созданий?"
  "Совершенно верно, - подтвердил зелёный бог. - Потому что сейчас мы с тобой - оригинальный гибрид. Помесь огурца и бананового дерева".
  "Послушай, Яфру, - Герон отодвинул от себя пустую тарелку и взял в руки бокал с вином. - А может, ты всё это придумал? Рассказываешь мне сказки и укладываешь лапшу на мои большие и развесистые уши. Я же теперь знаю, какой ты искусный интриган".
  
  Яфру засмеялся, видимо очень довольный этим комплиментом.
  "Если у нас с тобой и было что-то общее до операции, то это любовь к шуткам и розыгрышам, - сказал он. - Но вопрос-то сейчас стоит предельно просто. Быть или не быть? И тут уже не до шуток. Посмеяться над собой ещё можно, но чтобы разыграть самого себя.... Для этого нужно обладать раздвоением личности".
  "Вот как раз это с нами и происходит, - усмехнулся Герон. - Если, конечно, верить всем твоим словам".
  "Нет, мы - ещё не личность, - не согласился с ним Яфру. - Мы - это два различных существа, которые только начали объединяться в одно целое. Вот когда мы станем личностью, тогда и можно будет говорить о нашем раздвоении".
  "И к чему всё это приведёт?" - тяжело вздохнув, спросил его Герон.
  "А шут его знает, - признался зелёный бог. - Но мне бы не хотелось наблюдать за нашим развитием, сидя в клетке Тангаролла вместе с другими уродами".
  "Почему в клетке?"
  "Потому что эта планета и есть одна большая клетка, - объяснил Яфру. - И оттуда невозможно сбежать даже мысленно. Тангароллу окружают несколько сотен полей различного типа, пробиться сквозь которые не в состоянии ни одно существо во Вселенной".
  
  В полицейскую машину, стоявшую у входа в почтовое отделение, сел водитель. Следом за ним в автомобиль проскользнул и его пассажир. И снова профиль Борка на одно мгновение мелькнул перед глазами Герона.
  "Операция по изъятию завершена, - подумал он. - Пора и нам двигаться дальше".
  
  Журналист оплатил счёт и вышел из бара. Приближаясь к своей машине, он услышал, как в салоне беспрестанно звонит телефон.
  "Это Симон надрывается", - сказал Яфру.
  "Ты слышишь моими ушами, смотришь моими глазами и вообще, используешь все мои органы восприятия, - подумал Герон. - Так может быть, именно поэтому ты и наградил меня способностями яфрида? Чтобы самому же потом ими и пользоваться. Не так ли?"
  "Не совсем так, - широко улыбнулся Яфру. - Хотя справедливости ради должен сказать, что в твоих словах есть большая доля правды. Но вот, к примеру, зрение яфрида, не идёт, ни в какое сравнение с внутренним зрением Нарфея. Мне очень нравится, когда ты его применяешь. Эффект потрясающий".
  
  Герон сел в машину и вынул из гнезда телефонную трубку.
  - Алло, Гера. Ты меня слышишь? - закричал Симон, едва Герон нажал кнопку связи.
  - Очень даже хорошо, - ответил ему журналист и положил телефон на пассажирское сидение.
  - У вас опять было затмение! Надеюсь теперь тебе об этом что-нибудь известно?!
  Чувствовалось, что нервы Симона на пределе. У Герона мелькнуло желание разыграть редактора, но в последний момент он передумал. Герон вспомнил, что Симон с недавнего времени стал пользоваться сердечными каплями, и поэтому решил не рисковать в такой ситуации.
  - Всё в порядке, Симон, - крикнул он в сторону телефонной трубки. - Мне удалось сфотографировать все фазы этого явления.
  - Да ты что?! Ну, молодец! - Симон радовался, как ребёнок. - Срочно высылай все материалы.
  - Узнай у Эдди, смогу ли я установить связь с его новым агрегатом, - сказал Герон. - И если это возможно, то я вышлю фотографии и текст к нему в лабораторию.
  - Ты уже написал статью? - нетерпеливо спросил Симон.
  - Она будет готова через час, - соврал Герон.
  - Хорошо. Будь на связи, - сказал редактор и отключился.
  
  Герон посмотрел в зеркало заднего вида. Сыщик уже сидел в своей машине, готовый следовать за ним в любом направлении.
  "Сначала к Феликсу и Адаму, - решил Герон, - а потом домой. Хватит на сегодня приключений".
  "Что значит "хватит", - проворчал Яфру. - Ты постоянно хочешь спрятаться в какую-то норку".
  "Какой ты всё же неугомонный, - журналист запустил двигатель и включил первую передачу. - И зачем я только поднял тебя со дна озера?"
  "В следующий раз будешь думать, прежде чем что-либо делать", - огрызнулся Яфру.
  "Левая рука дракона стала душить правую голову, а его правая рука стала душить левую голову. На том и сказке конец", - засмеялся Герон.
  "Прекрасный финал, - хохотнул Яфру. - Дракон погиб от собственных противоречий. Кстати, некоторые люди кончают жизнь самоубийством именно по этой причине. От нежелания или неумения договориться с самим собой".
  
  Не успел Герон припарковать свою машину на стоянке санатория, как снова зазвонил телефон.
  - Алло, Гера, - услышал он голос Эдди. - Привет.
  - Привет, Эдди, - ответил Герон.
  - Шеф сказал, что у тебя есть срочная информация. Запиши, а лучше сразу введи в компьютер кодовый номер, пароль и адрес нашей машины. Она подключена к спутниковой связи и имеет персональную и сверхскоростную линию.
  - Я так и думал, - сказал Герон, нажимая кнопки на передней панели автомобиля.
  Бортовой компьютер выдвинулся из своего тайника и спустя минуту был готов к работе.
  - Диктуй Эдди, у меня всё готово, - сообщил ему Герон.
  Он ввёл все данные в компьютер и послал короткое сообщение для проверки.
  "Связь установлена", - получил он ответ от Эдди.
  "Через час получишь всю информацию. До связи", - отправил Герон ещё одно сообщение.
  Он нажал на клавиатуре кнопку окончания работы и аппаратура, компактно сложившись, спряталась обратно в тайник.
  Журналист вышел из машины.
   Сыщик не стал ставить свой автомобиль на площадку, а остановился на проезжей части у тротуара. Герон сделал вид, что совсем не замечает агента, и быстрым шагом направился на территорию пансионата.
  
  К его удивлению домик Адама был заперт на замок. Он прошёл дальше по аллее и увидел Феликса. Пожарник сидел в плетёном кресле под большим разноцветным зонтом.
  - Феликс! Ты не сгоришь? - шутливо крикнул ему Герон.
  - Герон! - Феликс подскочил с кресла. - Какими судьбами? Да проходи же скорее!
  Услышав крик мужа, на крыльцо вышла жена Феликса.
  - Фелиция, познакомься, - взволнованно сказал ей Феликс, - это - Герон Мелвин, тот человек, который спас меня на пожаре.
  - Феликс! О чём ты говоришь? - недоумённо развёл руками Герон.
  - Нет, нет, - запротестовал пожарник. - Мы с Адамом восстановили весь ход тех событий. Это именно ты толкнул меня под машину.
  - А я уверен в том, что это ты толкнул меня в колодец, - возразил ему Герон.
  Феликс не ожидал такого ответа. Он непонимающе посмотрел на журналиста.
  - Я этого не делал, - наконец, произнёс он.
  - А я не помню того, чтобы я толкал тебя под машину, - воскликнул Герон.
  - Так что же это было? - недоумевая, спросил пожарник.
  - Да кто его знает? - пожал плечами Герон. - Может, это был бог, а может быть и чёрт, - закончил он шёпотом.
  - Ну, очень добрый чёрт! - захохотал Феликс и тут же схватился за своё обожженное лицо.
  - Тебе нельзя смеяться, - воскликнула Фелиция. - Ну что ты право, как ребёнок!
  - Да, Феликс. Сдерживай свои эмоции, - поддержал её Герон. - Сначала нужно выздороветь. А вы не знаете, куда исчез Адам?
  - Он и Зара уехали на пару дней в столицу, - объяснила ему Фелиция. - У Адама какое-то срочное дело.
  
  Как Герон не отбивался, но ему пришлось выпить чашку кофе, который приготовила хозяйка. Он видел, что ему не удалось убедить Феликса в своей непричастности к его чудесному спасению.
   Сославшись на нехватку времени и пообещав, что он скоро навестит их снова, Герон покинул супругов и вышел на центральную аллею санатория.
  "Пройдёт ещё полчаса, и Симон опять начнёт мне названивать, - подумал журналист, посмотрев на часы, и ещё больше ускорил свой шаг.
  
  
  
  Глава 29
  
  В теневой лаборатории Шестого Управления произошёл раскол. Восемь сотрудников разделились на два враждующих лагеря. Половина из них утверждала, что вирус бешенства является продуктом животного происхождения. Другая половина была уверена в том, что он появился благодаря растительному миру.
  Сегодня с раннего утра они начали дискуссию по этому вопросу, поскольку обе группы считали его основополагающим. Безобидный, казалось бы, в самом начале спор, к концу дня перерос в оскорбления и угрозы. А вечером началось побоище.
  Сумасшедшие дрались с пеной на губах, применяя вместо холодного оружия карандаши и авторучки. Эта битва длилась всего одну минуту. Ровно столько потребовалось охране, чтобы пустить в помещение парализующий газ. Но и этого времени лаборантам оказалось достаточно для нанесения тяжких телесных повреждений и проникающих ранений на теле своих противников. Всех заперли в комнатах-одиночках, привязали к кроватям и оказывали медицинскую помощь.
  
  Корнелиус несколько раз приказывал прокрутить плёнку видеозаписи заново, внимательно разглядывая дерущихся "научных сотрудников".
  Искажённые гримасами лица, остекленевшие и полные ненависти глаза, пена на губах и необычайная скорость драки поражали воображение всех наблюдавших эту картину. Люди превратились в жестоких, коварных и беспощадных зверей, полных решимости, во что бы то ни стало уничтожить своего противника. И хорошо, что силы были одинаковы, иначе не обошлось бы без жертв. Всего за одну минуту противники нанесли друг другу большое количество ранений, но никто из них, казалось, не чувствовал боли. Они дрались, не замечая своих ран и увечий.
  Охрана приняла единственно правильное решение - физически остановить этих бойцов было невозможно. Сумасшедшие, не задумываясь, убили бы любого, кто попытался бы вмешаться в их спор.
  Главный врач приказал немедленно взять у всех участников побоища анализы слизистых и крови. Результаты этих анализов были ошеломляющие. В организме лаборантов обнаружили неизвестный вирус, но он был настолько слаб, что не размножался и погибал прямо на глазах. Медики так и не смогли найти ту питательную среду, в которой он мог бы размножиться и сохраниться. Микроб исчез так же быстро, как и появился. Никто не стал с полной уверенностью утверждать, что это и есть тот самый вирус бешенства, который учёные искали на протяжении многих веков. Но кадры видеозаписи убеждали в этом лучше всяких слов.
  
  Когда магистру сообщили об открытии нового вируса, он приказал изолировать весь персонал, который входил в контакт с заражёнными лаборантами. Все понимали, что эта вынужденная и оправданная мера, но люди, попавшие в изолятор, несколько дней провели почти в шоковом состоянии. Это было серьёзное испытание для их психики, но к счастью всё обошлось. И во многом благодаря друзьям и сослуживцам, которые как могли, морально поддерживали своих товарищей в период изоляции.
  Как только всё прояснилось и оказалось, что больных и заражённых среди сотрудников нет, к магистру пришёл начальник смены. От лица всего персонала, он попросил разрешения устроить по этому поводу небольшой банкет. Корнелиус не стал препятствовать и дал своё согласие на проведение торжества. Он понимал, что пришлось пережить людям, оказавшимся под подозрением, и не хотел омрачать их радость второго рождения. Но от предложения присутствовать на банкете Корнелиус категорически отказался.
  В Шестом Управлении существовала система строгой дисциплины и иерархии, которую магистр сам создал и всячески укреплял, и в которой он был царь и бог. Присутствие на банкете, по твёрдому убеждению Корнелиуса, могло подорвать его авторитет, а значит и саму основу дисциплины и порядка. Дав своё согласие на организацию застолья, он не забыл напомнить начальнику смены, какую тот несёт ответственность за нежелательные последствия.
  
  Собрав всю необходимую информацию, магистр позвонил в канцелярию Его Святейшества и через полчаса получил разрешение на аудиенцию к главе церкви.
  
  "Организм человека сам способен воспроизвести страшный вирус, - размышлял Корнелиус, сидя в своём бронированном автомобиле, - но для этого нужно создать необходимые условия. Наши сумасшедшие искусственно довели себя до бешенства, после чего и смогли дать жизнь микробу. Но он оказался очень слаб. Может, степень бешенства была невелика. Или слишком коротким получился отрезок времени, отпущенный на воспроизводство. Как бы то ни было, но ему не хватило какой-то составляющей, какого-то необходимого условия. "Лекарь" заражал нормальных и совершенно здоровых людей. Скорее всего, у него был препарат, который доводил их до состояния сумасшествия, а затем и бешенства. После чего воспалённый мозг давал команду организму начать производство этого вируса. Причём очень сильного, способного заражать окружающих воздушно-капельным путём. Таким препаратом вполне может оказаться какой-то неизвестный до сих пор наркотик. Вот и хорошо, что наш закон так суров и беспощаден, когда дело касается наркотических веществ. Очень мудрое решение - убить в зародыше даже возможность возникновения ужасной болезни".
  
  Проезжая по улицам города, магистр смотрел на прохожих, идущих по тротуару, и ловил себя на мысли о том, что они ничем внешне не отличаются от узников Шестого Управления. И вполне возможно, что среди них сейчас находятся его будущие пациенты.
  "Всё-таки теневая лаборатория свою задачу выполнила, - не без гордости подумал Корнелиус. - Только благодаря сумасшедшим, мы смогли обнаружить вирус. Сегодня сделан большой прорыв в решении многовековой загадки. И снова с помощью тех мозгов, которые по общему убеждению работают неправильно. На Дагоне никогда бы не стал развиваться прогресс, будь все люди одинаково нормальными, или одинаково ненормальными. Всё человечество живёт как единый организм, в котором не могут существовать друг без друга добро и зло, любовь и ненависть, белое и чёрное. Если нам удастся разгадать весь механизм возникновения такой болезни, то надо будет ставить вопрос о смягчении ограничения свободы для людей с психическими отклонениями. Единственным условием изоляции человека, должна являться степень его опасности для общества и окружающих. Быть немного сумасшедшим даже полезно. И случай в лаборатории, только лишний раз это подтверждает".
  
  На перекрёстке загорелся запрещающий сигнал светофора и машина магистра, плавно затормозив, остановилась, пропуская потоки транспорта, идущего по другим направлениям.
   Внешне автомобиль Верховного магистра ничем не отличался от других таких же машин, снующих по улицам города. Он не имел каких-либо особенных опознавательных знаков. Охрана тоже никогда не сопровождала Корнелиуса. По его мнению, это лишь привлекает излишнее внимание, а он не любил выставлять себя напоказ. Магистр не выступал по телевидению. Его фотографии никогда не печатали в газетах и журналах. Он всегда держался в тени. Никто из прохожих сейчас даже не догадывался о том, что мимо проехал человек, власть которого на Дагоне была почти безгранична. Народ знал только его имя, так же как и имена членов правительства и Его Святейшества Волтара Третьего. И больше никакой информации. Магистр был для всех полнейшей загадкой. Люди не знали его лица, так же как и не знали лиц сотрудников Шестого Управления. Зато каждый знал, где находится цитадель, и то, что люди, попавшие однажды туда, обратно не возвращаются.
  Филиалы Управления - серые, неприметные здания, маскировавшиеся под вывесками научных лабораторий, исследовательских институтов и других организаций, действовали в каждом крупном городе на Дагоне. Они как сито просеивали сквозь себя человеческий материал, готовя для отправки в столичную цитадель самые интересные экземпляры. Корнелиус лично и довольно часто посещал с инспекторской проверкой филиалы в различных уголках планеты. При этом никому из сотрудников и в голову не приходило, что человек, представленный им как инспектор, был ни кто иной, как сам Верховный магистр.
  
  Машина Корнелиуса въехала на территорию Главного Храма - огромную парковую зону, расположившуюся в центре столицы. Миновав несколько контрольно-пропускных пунктов, бронированный автомобиль нырнул в подземный гараж церковного комплекса. Внутри здания Корнелиуса уже ожидал секретарь Его Святейшества, который и проводил магистра в личные покои Волтара Третьего.
  Глава церкви и Корнелиус были почти ровесниками и знали друг друга ещё с юношеских лет, когда оба учились в духовной семинарии. Поэтому, оставаясь наедине, они не соблюдали церемониал и субординацию, а разговаривали просто как старые друзья.
  - Присаживайся, Корнелиус, - Волтар указал рукой на два кресла, между которыми стоял столик с фруктами и печеньем. - Тебе кофе, или что-нибудь покрепче?
  - Сегодня, пожалуй, можно позволить себе что-нибудь и покрепче, - ответил магистр, садясь в одно из кресел.
  - Ты хочешь сказать, что у тебя есть для этого какой-то повод? - доставая из зеркального бара бутылку замысловатой формы, спросил Волтар.
  Он давно знал все привычки и пристрастия своего старого знакомого, поэтому и достал нужную бутылку, не спрашивая и не раздумывая.
  
  Корнелиус подождал пока Его Святейшество сядет в своё кресло.
  - Сегодня - великий день, Волтар, - взяв рюмку и глядя в глаза собеседнику, сказал магистр. - Сегодня мы обнаружили вирус бешенства.
  Его Святейшество изумлённо откинулся на спинку кресла. Он не стал ничего спрашивать, а просто сидел и ждал от магистра дальнейших объяснений.
  Корнелиус одним глотком осушил свою рюмку с крепким напитком, секретом производства которого обладала всего лишь одна семья на Дагоне. С тех пор, как был изобретён рецепт, прошло уже много столетий, но никто ещё не смог разгадать его тайну.
  Закусив долькой апельсина, магистр вновь посмотрел на Волтара.
  - Я принёс видеозапись. Взгляни на эту битву.
  Он достал из своего портфеля кассету с записью. И пока устанавливал её в устройство, то вкратце рассказал Волтару о том, что произошло в лаборатории.
  
  Просмотрев сцену драки, Его Святейшество повернулся к Корнелиусу.
  - Эти люди теперь заражены? - с тревогой спросил он.
  - Нет. Вирус оказался очень слабым и быстро погиб в организме лаборантов. Они даже не смогли заразить никого из окружающих.
  - Ты в этом уверен?
  - Конечно. Все сотрудники, которые находились с больными в контакте, прошли тщательную проверку. Они и до сих пор всё ещё под наблюдением.
  - А как заразились эти больные?
  - Они довели свою нервную систему до такого состояния, когда мозг дал команду организму на воспроизводство неизвестного вируса.
  - Ты хочешь сказать, что любой человек может стать возбудителем страшной заразы? - испуганно спросил Волтар.
  - В принципе, да, - вздохнув, ответил Корнелиус, - но для этого нужно создать особые условия. Человеку с нормальной психикой такое не под силу. Сумасшедшие лаборанты смогли выработать в себе вирус, но он был слишком слабым. Я думаю, что это из-за того, что их ненависть была направлена на кого-то конкретно. Вот мой враг, и я должен его убить. Мне кажется, вирус был бы сильнее, если бы сумасшедшие хотели уничтожить всё, что их окружает. Но для этого надо ненавидеть весь мир. И когда степень ненависти превысит все мыслимые пределы, то мозг человека даст команду на производство более сильного вируса. И команда должна быть направлена на уничтожение любой формы жизни и всего окружающего мира.
  - А как заставить мозг отдать такую команду?
  
  Его Святейшество напряжённо смотрел на магистра. Он понимал, что этот разговор непременно должен затронуть события тех далёких веков, когда произошла Великая катастрофа. Служба безопасности церковного Хранилища фиксировала и доносила главе церкви обо всех посещениях магистра. Нетрудно было догадаться, какие выводы сделал Корнелиус, когда прочитал архивные записи Гаймора Первого.
  
  - Я думаю, что это может сделать какой-нибудь препарат из группы сильнодействующих наркотиков, - ответил магистр.
  - Но ведь наши учёные не раз пытались экспериментировать с наркотиками.
  - Да, это так. И, тем не менее, одному человеку однажды удалось найти такой препарат, - Корнелиус почти до краёв наполнил свою рюмку.
  Его Святейшество поднялся из кресла и медленно подошёл к окну.
  - И мы с тобой знаем этого человека. Верно? - спросил он, глядя на цветущие клумбы и ухоженные аллеи парка.
  - Да, - коротко ответил магистр, и снова одним глотком выпил содержимое рюмки.
  Наступила напряжённая пауза.
  
  Волтар продолжал смотреть в окно, а Корнелиус откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
  - Я надеюсь, ты ни с кем не поделился своим открытием? - спросил Волтар, наконец, отвернувшись от окна.
  - Я не думаю, что оно принесёт кому-то пользу. Мир должен оставаться таким, каков он есть. Другого выхода я не вижу. А что скажешь ты? - магистр посмотрел на Волтара.
  - Я полностью с тобой согласен. Кто раскачивает лодку - тот рискует утонуть, - садясь в своё кресло, сказал глава церкви.
  - Кто-нибудь ещё имеет доступ к записям "Лекаря"? - спросил Корнелиус.
  - Нет, - улыбнулся Волтар, - я давно запретил показывать эти документы кому бы то ни было. Кроме тебя.
  - Зачем тебе нужно было, чтобы я знал правду? - удивился магистр.
  - "Не зная всей правды, ты не найдёшь правильного пути", - ответил ему Волтар цитатой из церковной книги.
  "А как же тогда быть с остальным человечеством? - усмехнулся про себя Корнелиус, но выражение его лица при этом оставалось совершенно непроницаемым. - Волтар не меньше моего боится повторения той катастрофы. А теперь, когда он понял, как легко можно получить вирус, то стал бояться этого ещё больше".
  - Что ты теперь собираешься делать? - спросил Его Святейшество, заметив, как задумался магистр.
  - Во-первых, необходимо взять под контроль производство всех лекарственных препаратов. Не исключено, что какой-нибудь фармацевт может случайно наткнуться на неизвестный наркотик. Во-вторых, нужно поискать в хранилище документы и записи того периода, когда Гаймор был придворным врачом. Может это прольёт свет на возникновение препарата.
  - Тебе уже не нужна сумасшедшая лаборатория и эти научные работники? - Волтар кивнул головой на кассету с видеозаписью.
  - Наоборот. Именно они мне сейчас и нужны. У меня теперь будет две лаборатории. И в каждой из них будет изучаться своё направление поиска. Мы изолируем группы, и они смогут продолжить свою работу. Эти люди доказали, что готовы жизнью заплатить за свою идею. Осознание того, что их теория оценена и поддержана, должно ещё больше сплотить исследователей и воодушевить. Я думаю, что когда они подлечатся, то станут работать с удвоенной энергией.
  
  Его Святейшество внимательно слушал магистра, но это не мешало ему думать.
  "Корнелиус узнал всю правду о последнем императоре. Не отвернётся ли он после этого от церкви? Может быть, напрасно мы дали этому человеку такую власть над людьми? А если он действительно найдёт препарат и противоядие? Как он ими распорядится? Не захочет ли Корнелиус стать вторым Гаймором?"
  
  - Хорошо, - согласился Волтар, когда магистр закончил говорить, - продолжай эту работу. Церковь сама возьмёт под контроль фармацевтов. Не будем тебя нагружать излишними заботами. А что касается документов Гаймора, то тебе по-прежнему открыт доступ в любой уголок хранилища.
  "Его напугала видеозапись побоища, - подумал Корнелиус, - потому он и не хочет, чтобы я контролировал производство лекарственных препаратов. Я слишком много знаю и теперь представляю определённую опасность для церкви. Но он испугался бы ещё больше, если бы я попытался его обмануть и скрыть, что мне всё известно".
  - Волтар, а ты уверен, что кроме нас с тобой никто не знает всей правды о Лекаре?
  - Прошло много веков. Кто знает, сколько людей за это время прочитали архивные документы? Мы проверили всех, кто имел доступ в хранилище. Трудно сказать, что они знают на самом деле, но внешне всё выглядит вполне спокойно. Да и кто будет говорить об этом вслух? Только сумасшедший. Но как раз ими-то ты и занимаешься. Это мне надо спрашивать у тебя, не знает ли кто в народе чего-то лишнего?
  Корнелиус сразу вспомнил исчезнувшего художника.
  - Среди моих пациентов, конечно, часто встречаются люди, которые ругают церковь и отрицают бога Армона. Но это совсем не означает, что им что-то доподлинно известно.
  "Не стоит говорить о художнике Волтару. Он и без того напуган и может помешать мне, расследовать тайну его исчезновения", - подумал Корнелиус.
  - А были случаи, когда кто-нибудь из сумасшедших упоминал бога Нарфея? - спросил Волтар.
  "Уж не заслал ли Его Святейшество ко мне своих агентов?" - встревожился магистр.
  - У нас содержаться больные, которые утверждают, что они пророки и ясновидцы. И некоторые из них действительно упоминали имя этого бога. Но они - сумасшедшие и им разрешено говорить всё что вздумается.
  - Кто эти люди? - быстро спросил Волтар. - Их предки не могли иметь доступ в хранилище?
  - На таких людей у нас заведено подробное досье. Мы собрали информацию об их предках настолько, насколько поколений смогли проследить. Никто из них не мог попасть в хранилище.
  - Существует определённая категория людей, которые интересуются историей древних веков. Многие из них нам известны и находятся под особым контролем. Но поскольку они вполне вменяемы и лояльны к церкви, мы стараемся их не тревожить. А вот у тех, кого пришлось арестовать, были найдены очень интересные вещи и документы. Ты знаешь что-нибудь о медной книге? - Волтар пристально посмотрел на магистра.
  - Если я не ошибаюсь, то это сборник заповедей того самого бога Нарфея. О нём упоминается в некоторых старинных рукописях, - Корнелиус спокойно и уверенно выдержал взгляд Его Святейшества.
  - Это - не просто заповеди Нарфея. Его монахи были магами и волшебниками. В медной книге собраны очень сильные заклинания. Они имеют неограниченную власть, как над человеком, так и над окружающей природой. Я подозреваю, что именно из-за этой книги и хотели захватить страну Нарфея.
  "Как он сейчас похож на сумасшедшего", - подумал магистр.
  Но Его Святейшество словно прочитал эту мысль.
  - Если бы я не был Волтаром Третьим и главой церкви, то ты, конечно, немедленно упрятал бы меня за решетку, - захохотал он.
  Корнелиус тоже улыбнулся.
   "Ох, как не прост этот человек", - подумал он.
  - Да. Такие разговоры обычно заканчиваются пожизненным пребыванием в стенах Управления. Рассказы о магах и волшебниках в наше время могут позволить себе только умалишённые, - всё ещё улыбаясь, ответил магистр.
  - Ты - единственный человек, которому я могу сказать об этом. Я уверен, что тебе не раз приходилось сталкиваться с непонятными и необъяснимыми явлениями. У меня вполне хватает времени на изучение нашего хранилища, и я мог бы рассказать тебе и не такое. Но, лучше говорят один раз увидеть, чем сто раз услышать.
  Его Святейшество обернулся к письменному столу, стоявшему неподалёку от окна.
  
  Это был массивный дубовый стол внушительных размеров с толстыми резными ножками. Глядя на него, Волтар неожиданно произнёс несколько фраз на незнакомом и певучем языке. Стол вдруг оторвался от пола, приподнялся над ним почти на метр и поплыл по комнате.
  Корнелиуса словно парализовало. Он, не отрываясь, смотрел на плывущий по воздуху письменный стол и отказывался верить собственным глазам.
  
  После того, как стол вернулся на своё место, Волтар посмотрел на магистра и захохотал.
  - Что, Корнелиус, нравиться тебе этот фокус? - смеясь, спросил Его Святейшество.
  Но магистр ещё не вполне пришёл в себя.
  Только после того, как он протёр себе лоб и глаза ладонями, Корнелиус смог задать свой вопрос.
  - Что это было? - изумлённо спросил он Волтара.
  - Одно из заклинаний бога Нарфея, - вздохнув, ответил тот. - Я надеюсь, что такая демонстрация убедила тебя лучше всяких слов.
  - У тебя есть медная книга?
  - Нет, Корнелиус. За всё время поисков, мы нашли только одно заклинание. Но зато я знаю язык этого народа.
  - Как тебе удалось им овладеть?
  - Это целая история. Как-нибудь потом я тебе об этом расскажу. А сейчас у меня к тебе одна просьба. Если ты в архиве или где-нибудь ещё наткнёшься на следы этой книги, то дай мне об этом знать. Мы с тобой уже пожилые люди, и я боюсь, что не успею в одиночку найти медную книгу. У тебя не меньше возможности её отыскать, чем у меня. Если мы объединим наши усилия, то вполне можем добиться успеха. Как ты понимаешь, я предлагаю тебе свой союз.
  "Его напугала история с микробом, - подумал магистр. - Разгадка уже близка и скоро в моих руках окажется и вирус, и противоядие. Вот тогда я стану очень опасен для Его Святейшества. Демонстрируя свои сверхъестественные способности, Волтар даёт мне понять, что он не так уж слаб и уязвим, как это может показаться. А, предлагая союз, он хочет приблизить к себе опасного человека, который к тому же может помочь найти медную книгу. Это тоже не так уж и трудно понять. Но кто бы мог подумать, что глава церкви изучает язык Нарфея, да ещё и пользуется его заклинаниями? Интересно, что ещё умеет делать этот человек?"
  - Как же мне найти медную книгу, если это не удалось сделать даже Его Святейшеству? - улыбаясь, спросил магистр.
  - Не скромничай, Корнелиус. Служба безопасности Шестого Управления не имеет себе равных на Дагоне. А, кроме того, в твоей крепости находятся нужные и полезные для нас люди. Я имею в виду ясновидящих и прорицателей. Попробуй с ними поговорить. Может, ты и найдёшь какую-нибудь зацепку.
  - Волтар. Я ведь им ни друг и не товарищ по несчастью, - усмехнулся магистр. - Я - самый главный инквизитор. Для них нет врага страшнее и ненавистнее, чем я. И если они иногда мне что-то говорят, то совсем не из-за того, что испытывают ко мне симпатию.
  - Что-то я не пойму тебя Корнелиус. Ты не желаешь мне помочь?
  Глаза Его Святейшества стали жёсткими и холодными, как у ядовитой змеи.
  - Ну что ты, Волтар. Я с радостью и с большим удовольствием выполню любую твою просьбу. Просто я размышляю над тем, как нам быстрее и лучше это сделать.
  Корнелиус намеренно сделал ударение на слове "нам" и заметил, как сразу исчез в глазах Его Святейшества стальной блеск.
  - Мне не так уж и много известно о медной книге, - сказал магистр. - Может быть, ты просветишь меня в этом вопросе? Чтобы сузить круг моих поисков.
  - Конечно, - ответил Волтар. - Я расскажу тебе всё, что мне известно.
  
  Его Святейшество пригубил из своей рюмки, покачал головой и цокнул языком, как бы отмечая крепость напитка. Закусив большой, чёрной виноградиной, он продолжил.
  - В каждом монастыре и во всех крупных церквях Нарфея, находилось по одному экземпляру такой книги. Медной она называлась за то, что страницы её были изготовлены из металла, похожего на медь. Но в действительности, это совершенно иной материал. Страницы невозможно смять, порвать и даже сжечь, то есть расплавить. Этот материал до сих пор неизвестен науке. Книги надёжно охранялись монахами, и доступ к ним имели только избранные. Толпы безумцев напали на церкви и монастыри в праздник плодородия. В тот день книги вынесли из тайников, чтобы читать молитвы и заповеди. Я думаю, нападение на церкви было столь неожиданным, что не все книги удалось спрятать. А потом была Великая Буря, которая не только засыпала песком страну Нарфея, но и разбросала многие вещи и реликвии по пустыне и её окрестностям. Мы обнаружили одну единственную страницу из книги при обыске у одного коллекционера. Она много раз переходила из рук в руки, но нам удалось проследить всю цепочку. Выяснилось, что её нашли при прокладке дороги у границы Красных Песков. Если бы можно было войти в пустыню, то там, конечно, мы нашли бы следы засыпанных городов и монастырей. Но сделать этого пока, увы, никто не может. Поэтому нам остаётся надеяться на то, что другие страницы, или всю книгу, целиком тоже унесло ураганом. И, возможно, сейчас у кого-нибудь они и хранятся в тайниках.
  Волтар замолчал и опять пригубил из рюмки.
  
  - Могу я посмотреть эту страницу? - помолчав, спросил Корнелиус.
  Его Святейшество встал и подошёл к письменному столу. Раскрыв одну из книг, лежавших на столе, он достал оттуда листок красно-коричневого цвета и подал его магистру.
   Изгибаясь, листок звенел тонким, металлическим звуком. Текст, покрывающий его, был чуть выпуклым и ярким по сравнению с фоном.
  Корнелиусу и раньше приходилось видеть документы, написанные языком Нарфея. Он тоже однажды пытался разгадать тайну этой письменности. Но повседневные заботы отнимали у него слишком много времени, а заниматься расшифровкой ради одного только любопытства он не хотел.
  - Попробуй смять его или порвать, - сказал Волтар, наблюдая, как магистр разглядывает необычный лист, - и ты увидишь, что из этого получиться.
  Корнелиус сначала осторожно, а затем всё жёстче начал мять в руках лист, который при этом жалобно звенел и хрустел. Сжав в кулаке комок, он протянул руку и положил его на столик. Смятый лист, словно живой, сразу начал расправляться и вскоре уже совершенно невредимый лежал на столешнице.
  Взяв лист снова в руки, Корнелиус удивлённо покачал головой. На поверхности листа не было ни одного сгиба.
  - Я пробовал его рвать, держал над огнём, применял различные кислоты, - Волтар откинулся в кресле, - но всё безрезультатно. Его невозможно уничтожить.
  - А разрубить, разрезать? - спросил магистр.
  Волтар отрицательно покачал головой.
  - Ничто не оставляет на нём даже следа. Он изготовлен из неизвестного науке вещества. Оно или ещё не открыто, или отсутствует на Дагоне совсем. И это не единственная загадка страны Нарфея. Недавно к нам в руки попал большой кристалл с подобными характеристиками. Этот кристалл был укреплён на вершине сторожевой стелы, стоявшей когда-то на границе наших государств.
  Корнелиус знал, что такие столбы охраняли страну Нарфея от вторжения вражеских войск.
  - В каком месте обнаружили кристалл? - спросил магистр.
  - Его нашла археологическая экспедиция организованная Корвеллом. Раскопки велись на границе пустыни. И вначале кристалл попал к Бернару, поскольку решили, что это драгоценный камень. Но после нашего запроса он передал его в хранилище, рассказав при этом, что его ювелиры не смогли, ни распилить, ни расколоть кристалл. Мы тоже пытались проводить с ним разные эксперименты, но результат был точно такой же, как и с этим "медным" листом.
  
  Корнелиус, слушая Его святейшество, в то же время разглядывал витиеватый шрифт чужого языка.
  - Скажи, Волтар. Как тебе удалось разгадать эту письменность? - магистр опять задал свой недавний вопрос.
  Его Святейшество устало потёр ладонью свой лоб и затем, сцепив пальцы рук, посмотрел на магистра.
  "Да. Большого желания открывать тайну, у него нет, - подумал Корнелиус. - И это вполне понятно. Зная язык Нарфея и, имея доступ в хранилище, можно многому научиться. Но раз он предлагает мне свой союз, то пусть доказывает это на деле".
  И магистр терпеливо и спокойно выдержал взгляд Волтара.
  
  - Если вкратце, - вздохнув, ответил Его Святейшество, - то история такова. Несколько лет назад ко мне в руки попал самодельный учебник этого языка. Его составил когда-то простой человек, живший на границе с этим государством. Дело в том, что каменные сторожа охраняли страну Нарфея от вооружённых людей и от тех, кто хотел проникнуть на территорию с целью кого-то убить или ограбить. А тот человек, который шёл в страну с чистым сердцем и без оружия, мог спокойно идти через границу. Правда, если впоследствии он всё же совершал какое-то зло на территории этого государства, то обратного пути для него уже не было. Ему в любом случае приходилось отвечать за своё преступление. Так вот, этот составитель часто бывал в стране Нарфея и решил написать учебник, рукописная копия которого и оказалась у меня.
  - Может, были и другие копии?
  - Вполне возможно. Я думаю, учебник не раз переписывали на протяжении этих столетий. Оригинал не смог бы сохраниться до наших дней.
  - А тот человек, у которого изъяли учебник, он не знал этого языка? - Корнелиус положил на стол "медный" лист.
  - Нет. Он был всего лишь хранителем рукописи. К тому же у него не было других текстов. Ему не на чем было тренироваться.
  "Значит, Волтар уже спрятал все образцы подобной письменности, - подумал магистр, - и в хранилище мне теперь делать нечего".
  
  - У нас есть много пациентов, которые называют себя прорицателями и ясновидящими, - выдержав паузу, сказал Корнелиус, - но никто из них не будет нам помогать, не имея на то веских оснований.
  - Что ты подразумеваешь под "вескими основаниями"?
  - Запугать и заставить их силой что-то делать - невозможно. Им нечего терять. Они и так фактически вычеркнуты из жизни. Только в обмен на свободу кто-то из них может согласиться сотрудничать с нами.
  - Ну, так пообещай им это, - удивлённо воскликнул Волтар.
  Тон восклицания, сопровождаемый недоумённым жестом, очень точно передал степень удивления Его Святейшества. Как это такая простая мысль не пришла в голову магистра?
  - Не так-то всё просто, - усмехнулся Корнелиус. - Человек, поверивший в лживые обещания, не может быть ясновидящим и пророком. А обманывать настоящего провидца бессмысленно и даже опасно.
  - Чем это опасно? - нахмурился Волтар.
  - Имея много информации из прошлого и будущего, такой человек может не просто завести наши поиски в тупик. На обман, он обязательно ответит обманом, и сможет управлять нами, как марионетками.
  - Ты это серьёзно? - ещё больше удивился Волтар.
  - Да. Он вполне может указать тебе на то место, куда нужно идти, чтобы на голову упал большой кирпич. Или подсказать рейс самолёта, поезда или корабля, которые, никогда не достигнут пункта своего назначения.
  
  Наступило долгое молчание, во время которого Его Святейшество задумчиво смотрел куда-то вбок, перебирая четки, висевшие на поясе. Корнелиус же опять наполнил свою рюмку. Сегодня этот напиток почти не оказывал на него своего действия. Игра шла по-крупному, и ставки были слишком высоки.
  - Ну, хорошо, - нарушил молчание Волтар. - А если мы действительно дадим такому человеку полную свободу?
  - Во-первых, это условие ещё не даст стопроцентной гарантии его лояльности к нам. У этих людей несколько иные ценности в жизни. Во-вторых, оказавшись на свободе, такой человек непременно привлечёт к себе внимание общественности. И тогда весь мир узнает, что перед законом не все равны.
  - И что же, у нас нет никаких шансов?
  - Шансы у нас есть, но риск при этом очень велик. Две стороны всегда могут прийти к разумному компромиссу. Если, конечно, действительно хотят договориться.
  Его Святейшество пристально посмотрел на магистра. Опытный интриган, он не мог не заметить намёка на их отношения.
  - Ты лучше, чем кто-либо знаешь этих людей. Тебе и карты в руки, - сказал Волтар, - Если мы не сможем своими силами отыскать медную книгу, то нам всё же придётся обратиться за помощью к твоим прорицателям. Подбери кандидатуру, составь список условий обеих сторон, и как только будешь готов, приезжай ко мне снова. Вот тогда мы и обсудим эту проблему.
  
  Его Святейшество опёрся руками о подлокотники кресла и решительно встал, давая понять, что время аудиенции истекло. Но Корнелиус ещё не закончил.
  - Есть ещё одно условие, которое может нам помочь в поисках медной книги, - сказал он, тоже поднимаясь из кресла.
  Волтар остановился и вопросительно посмотрел на магистра.
  - Имея на руках предмет, относящийся к поиску, провидец может быстрее и точнее указать нужное место, - сказал Корнелиус.
  - Ты имеешь в виду этот лист из книги? - спросил Волтар.
  - Да, - ответил магистр. - И ещё я хотел бы забрать кристалл. Мне кажется, что он тоже может нам помочь.
  - Хорошо, - помедлив, ответил Волтар. - Можешь брать из хранилища всё, что тебе нужно и этот лист тоже. Я отдам необходимые распоряжения службе безопасности.
  Он позвонил в серебряный колокольчик и двери распахнул вошедший секретарь. Корнелиус положил медный лист в портфель, поклонился и поцеловал руку Его Святейшества, как того требовал церемониал. Сопровождаемый секретарём, магистр вышел из кабинета Волтара.
  
  Только после того, как он сел в свою машину, магистр позволил себе расслабиться, откинувшись на спинку заднего сидения и закрыв глаза. Алкоголь, ранее сдерживаемый нервным напряжением, тотчас дал о себе знать. Корнелиус нажал кнопку, и спинка сидения плавно откинулась назад, приняв удобное для отдыха положение.
  
  "Волтар не тот человек, который может довериться кому-нибудь полностью, - думал Корнелиус, почти лёжа на заднем сидении. - У него ещё есть в запасе козыри".
  Он вспомнил, что уже несколько лет не находил в хранилище документов на языке Нарфея.
  "Они исчезли после того, как Волтару попал в руки учебник, - понял Корнелиус. - За это время он мог собрать много информации о стране Нарфея. И одним только заклинанием здесь не обойтись".
  
  Массивный дубовый стол снова проплыл перед глазами магистра. "Фокус" действительно был очень эффектным. Одного взгляда на этот предмет было достаточно, чтобы понять, насколько он тяжёл. Не менее четырёх сильных мужчин потребовались бы для того, чтобы оторвать его от пола.
  "Трудно даже представить, что будет под силу Волтару, если медная книга окажется у него. Пришло время быть предельно осторожным. Одно неверное решение может привести к катастрофе", - уже засыпая, думал магистр, чувствуя, как плавно и мягко его машина поворачивает на перекрёстке.
  
  
  
  Глава 30
  
  Высокоскоростной поезд-экспресс на отрезке пути между Брандорой и столицей набрал свою крейсерскую скорость. За окном поезда мелькали столбы-указатели, и непривычно быстро менялся пейзаж. И это были единственные признаки, по которым можно было определить, что поезд действительно движется.
   Экспресс "Белая молния" по праву называли "чудом" наземного транспорта. Его гибкое и округлое тело, сверкавшее серебристым пластиком, неслось вперёд с огромной скоростью, зависнув всего в нескольких миллиметрах над поверхностью магнитной полосы. В сравнительно короткие периоды разгона и торможения чувствовалось сила инерции, но сейчас в купе царило состояние покоя и расслабленности.
  
  Адам посмотрел на таймер, указывающий время до окончания поездки. Пройдёт ещё почти два часа, прежде чем он и Зара приедут в столицу.
  Вчера, после визита к Мелвину, археолог был сильно взволнован. Он понял, что его встреча с Илмаром и Героном не была случайностью. Кто-то из них (если только они не действовали сообща) намеренно устроил эту вечеринку. И сервиз со столовыми приборами тоже не случайно оказался на столе. Это был намёк на то, что кому-то из них известно, как Адам относится к Нарфею. А ещё этот факт мог быть доказательством того, что рыбак и его сын были причастны к культу Нарфея.
  Лишь две вещи связывали Адама с этим богом - статуэтка с рубином и медная книга. Судя по тому, что Герон побывал на месте раскопок, то именно его должна интересовать фигурка Нарфея. А медная книга? К тому времени, когда в Гутарлау приехал журналист, книгу уже увезли в тайник. Мог ли Илмар каким-то образом о ней узнать? И кто же, наконец, запретил Адаму задавать вопросы о статуэтке? Неужели это был сам Нарфей? При мысли об этом у археолога начинало учащённо биться сердце и кружиться голова.
  
  Странное затмение, которое Адам и Зара наблюдали перед приездом Герона в санаторий, тоже наложило на все эти события какой-то мистический оттенок. Адам почувствовал, что дальше он бездействовать не может. Утром археолог с женой доехали на такси до Брандоры, а там уже сели на "Белую молнию".
  Они могли, конечно, воспользоваться услугами частной авиакомпании, как Адам вначале и планировал, но Зара решительно запротестовала. Она плохо переносила воздушные перегрузки и к тому же те три авиакатастрофы, которые произошли за последние два месяца, укрепили её решимость никогда больше не летать самолётами. Вариант с "Белой молнией" устроил их обоих.
  Адам дозвонился до Зацмана, и они договорились о встрече. Разговор с Бернаром археолог решил отложить на более поздний срок. Сначала нужно было узнать какой "подарок" приготовил ему Альверт. Впрочем, Адам понимал, что независимо от итога предстоящей встречи, ему нужно соглашаться возглавить новую экспедицию в Пески. Это был единственный шанс найти пропавшую статуэтку. Но у Адама появилась слабая надежда на благоприятный исход предстоящих поисков. Такое чувство зародилось в нём после недавнего происшествия на пляже.
  
  
  В последнее время, почти каждый день вечером или после обеда Адам и Зара ходили купаться на озеро. В эти часы палящие лучи ослепительного Иризо не были так опасны, как в полуденное время, и риск получить ожог кожи, был не очень велик. Но даже в такое время Зара обязательно садилась под большой зонт и натирала предохраняющим кремом все видимые части тела. Адам же, напротив, любил лежать на махровом полотенце, подставляя для загара поочерёдно, то живот, то спину. Иногда Зара, заметив, что её муж слишком долго лежит в одном положении, требовала от него немедленно прекратить издевательство над организмом, всегда напоминая Адаму о том, что как раз ему-то по рекомендации врачей, делать этого не следует. Адам никогда не спорил. Он, молча, вставал с лежанки и в очередной раз бросался в солёную воду озера, чтобы спустя десять-пятнадцать минут снова выйти на берег и лечь на своё полотенце.
  
  В тот день они, как обычно, находились на пляже. Адам уже довольно долго лежал на животе, подставляя спину для загара и начал даже слегка дремать.
  - Адам! - вдруг услышал он испуганный голос Зары.
  В первую секунду археолог подумал, было, что жена опять обеспокоена его неправильным поведением на пляже. Но интонация её восклицания была несколько иной и, повернув голову в сторону супруги, Адам понял, что Зара взволнована совсем по другому поводу. Она стояла на коленях и судорожно обшаривала покрывало, на котором только что сидела.
  - Что случилось? - спросил её Адам, приподнявшись на локтях.
  - Я, кажется, потеряла обручальное кольцо, - с отчаянием и со слезами в голосе произнесла Зара.
  Она недавно вышла из воды и, как только её кожа немного подсохла, Зара сразу стала втирать в неё крем. В этот момент она и заметила, что на её безымянном пальце уже нет обручального кольца.
  - Успокойся, Зара, - сказал Адам, увидев, что в её больших глазах уже появились слёзы. - Сейчас мы его найдём.
  Они стали вместе осматривать то место, где сидела Зара, и вскоре Адам понял, что здесь кольца им не найти. Вероятнее всего, что оно соскочило с пальца Зары, когда та купалась в озере. Надежда отыскать внезапную пропажу таяла с каждой секундой. Зара уже прекратила поиски из-за слез, навернувшихся на её глаза. Она смахивала их тыльной стороной ладони, но они сразу появлялись вновь, и Адам понял, что сейчас Зара заревёт по-настоящему. Внезапно в его голове мелькнула сумасшедшая мысль.
  - Послушай меня внимательно, - сказал он, взяв жену за руку. - Я постараюсь найти кольцо, но ты должна мне в этом помочь.
  Зара, всхлипывая, смотрела на Адама. Она уже не вытирала слёзы и они, переполняя глаза, большими каплями скатывались с ресниц на её щёки.
  - Ты должна очень сильно поверить в то, что я смогу найти кольцо, - продолжал Адам. - Чем сильнее будет твоя вера, тем легче мне будет его отыскать. Поняла?
  Зара смахнула рукой слёзы и несколько раз согласно кивнула головой. Адам встал лицом к озеру и закрыл глаза. Он стал мысленно читать молитву Нарфея, в которой говорилось о том, как найти правильный путь и принять верное решение. Это было заклинание, многократно усиливающее интуицию человека. Не открывая глаз, археолог медленно пошёл к воде.
  - Я верю! Я верю, что он обязательно найдёт кольцо, - шептала Зара, глядя вслед Адаму. - Я знаю, что он может это сделать!
  
  Чем дальше археолог заходил в воду, тем сильнее становилась его уверенность в том, что кольцо уже совсем близко. Внезапно Адам остановился, почувствовав, что именно в этом месте нужно искать пропажу. Он медленно погрузился в воду и открыл глаза. Дно было покрыто мелкой галькой, песком и редкими водорослями. Адам стал осторожно кружиться на месте, стараясь не задевать дно, внимательно осматривая каждый квадратный дециметр видимого пространства. И, наконец, он увидел кольцо. Оно лежало между двумя камнями, и заметить его можно было только с одной стороны.
  Адам вынырнул на поверхность, поднял вверх руку с кольцом и помахал ею жене. Зара радостно взвизгнула, подскочила со своего лежака и побежала навстречу мужу.
  - Это просто чудо, - сказала она, надевая кольцо на палец. - Но я нисколько не сомневалась, что ты можешь его сотворить.
  - Вот именно поэтому я и нашёл кольцо, - улыбнулся Адам.
  
  Позже, размышляя об этом происшествии, археолог понял, что почти все молитвы медной книги имеют прикладной характер. Нужно только знать в какой ситуации необходимо читать ту или иную молитву. Но тайны медной книги открывались очень тяжело. К настоящему времени Адам уже знал назначение нескольких молитв, но знания эти были поверхностны и легковесны. Истинную силу заклинаний скрывала тайна древнего языка народа Нарфея.
   Адаму, как археологу, хорошо был известен тот факт, что в мире ничто не исчезает бесследно. Больше двух тысяч лет церковь Армона уничтожала любые доказательства того, что на Дагоне когда-то существовали другие народы и религии. Найденные исследователями вещи должны были или подтвердить слова церкви, или исчезнуть навсегда в её хранилище. Но, несмотря на такой жёсткий церковный контроль, некоторые люди всё-таки хранили у себя память о прошлом своей планеты. Вещи, которые Адам увидел у рыбака, очень убедительно это доказывали. Поэтому археолог не терял надежду когда-нибудь всё же узнать, как правильно произносятся слова из медной книги. И если заклинание Нарфея помогло найти утерянное кольцо, то и поиски пропавшей статуэтки уже не казались ему совсем уж безнадёжными.
  
  
  В дверь купе осторожно постучали.
  - Войдите, - крикнул Адам, очнувшись от своих размышлений.
  - Добрый день, - сказал официант, отодвинув в сторону дверь купе. - Чай или кофе желаете?
  - Одну чашку чая и одну кофе, - кивнул головой Адам. - Зара, а может быть, нам стоит пойти в ресторан?
  - Ресторан закрывается за полчаса до прибытия в столицу, - напомнил им официант, поставив на столик чашки с чаем и кофе. - Печенье, пирожные, бутерброды?
  - Если ты проголодался, то конечно, сходи, - ответила Зара Адаму, - а мне достаточно будет вот этого маленького пирожного. Честно говоря, я ещё не совсем оправилась после вчерашнего пузана.
  - Да, блюдо было очень сытным и удивительно вкусным, - согласился с ней Адам, рассчитываясь с официантом. - А ты заметила, что Илмар не стал предлагать нам добавку?
  - Когда он положил на мою тарелку этот огромный кусок, - улыбнулась Зара, - то я думала только о том, что мне никогда не съесть столько рыбы.
  - И, однако, ты это сделала, - напомнил ей Адам. - Я думаю, что не сильно ошибусь, если предположу, что ты не отказалась бы и от второй порции.
  - Вполне возможно, - согласилась она. - Я ведь даже не заметила, как во мне исчез этот кусок.
  - Илмар очень умело отвлёк тебя разговором, - сказал Адам. - А я лишь минут через пятнадцать понял, что мне действительно нельзя было есть больше того, что он мне предложил. Он не только прекрасный кулинар, но и отличный диетолог.
  - Удивительный человек, - согласилась с ним Зара. - Никак не могу поверить в то, что он простой рыбак. Судя по разговору и манере поведения, Илмар больше похож на профессора какого-нибудь столичного университета.
  - Да, это так, - кивнул головой Адам. - Но интеллигентность - качество врождённое. Этому нельзя научиться. С этим нужно просто родиться. А что ты думаешь о его сыне?
  - Славный паренёк, - сказала Зара, - весёлый, общительный, очень внимательный и предупредительный. Мне было бы приятно иметь такого зятя.
  - Но наша Лара уже замужем, - засмеялся Адам.
  - Вот потому- то я сейчас и жалею, что у нас с тобою всего одна дочь.
  - Ну, а если не рассматривать его как кандидата в наши родственники?
  - На меня он произвёл впечатление очень приятного во всех отношениях человека, - твёрдо сказала Зара, - как впрочем, и его отец. Может быть, у тебя на этот счёт совсем другое мнение?
  - Нет. Всё так, - согласился с ней Адам и, оглянувшись на закрытую дверь купе, он наклонился через столик к Заре и вполголоса добавил. - Скажу тебе даже больше. Наши новые знакомые не так просты, как это может показаться на первый взгляд. Дело в том, что столовые приборы и посуда, которой мы вчера у них пользовались, изготовлены очень давно и не в нашей стране.
  - Как не в нашей стране? - удивлённо и почти шёпотом спросила Зара.
  
  Слово "страна" давно уже потеряло на Дагоне свой первоначальный смысл. Оно теперь не означало территорию, где проживают непохожие чем-то на других люди. Сейчас этим словом пользовались лишь в том случае, когда хотели подчеркнуть особенность какой-либо местности: страна гор, страна озёр, страна лесов и полей. Изменившись по своей сути, слово "страна" стало постепенно превращаться в "сторону".
   В той стороне, где горы выше туч,
   Где люди, словно птицы, живут над облаками...
  Так сейчас писали поэты о высокогорных районах Дагоны.
  
  - В стране бога Нарфея, - еле слышно произнёс Адам. - На них стоит клеймо, и если я не ошибаюсь, то это монастырское клеймо. Вещи, которые хранит Илмар, были изготовлены монахами Нарфея.
  
  У Зары не было никаких оснований не верить Адаму. Его авторитет, как археолога и специалиста по древним векам в научных кругах был достаточно велик. И всё же червячок сомнения не давал ей безоговорочно поверить словам мужа.
  - Адам, да разве вещи могут сохранять свою первозданную свежесть в течение стольких лет? - попыталась возразить ему Зара.
  - Всё зависит от того, как изготовить эту вещь и как потом её хранить, - уверенно сказал Адам. - В идеальных условиях срок хранения почти неограничен.
  - Ты считаешь, что простой рыбак, сумел создать такие условия?
  - Вот и получается, что рыбак-то он совсем и не простой, - усмехнулся Адам.
  В дверь снова постучали.
  - Войдите, - громко сказал Адам.
  
  На этот раз в дверном проёме появилась молодая девушка в яркой и нарядной униформе.
  - Газеты, журналы, открытки, календари, - скороговоркой произнесла она заученную фразу.
  - Покажите, пожалуйста, - попросила её Зара.
  Девушка вкатила в купе металлическую тележку, сплошь уставленную печатными изданиями. Зара выбрала для себя несколько газет и пару журналов. Адам редко покупал прессу. Его всегда интересовала совершенно иная литература. Все новости и сплетни общественной и политической жизни государства он узнавал, в основном, от жены.
  - Пойду, покурю, - сказал он, когда за продавщицей закрылась дверь. - Надеюсь, что к моему приходу ты почерпнёшь из этой библиотеки что-нибудь полезное.
  - Например, как бросить курить, - сказала Зара, разворачивая первую газету.
  - Это я и так знаю, - ответил Адам, открывая дверь купе. - Нет ничего проще. Вот сейчас покурю и сразу брошу.
  - Только не бросай мимо пепельницы, - предупредила его Зара, - а то тебя заставят подметать весь коридор.
  
  Пассажирские купе располагались по обеим сторонам поезда, а по центру состава проходил один длинный коридор. Через каждые тридцать метров он заканчивался автоматической стеклянной дверью, за которой находилось небольшое и очень уютное помещение. Здесь можно было покурить, посмотреть телевизор, полистать журналы или поболтать со случайным знакомым. Большой аквариум, комнатные растения и картины, изображавшие различные пейзажи, создавали почти домашнюю атмосферу. Из общей гармонии выпадал лишь автомат по продаже табачных изделий, шоколада и охлаждённых напитков.
  "Нужно было замаскировать его под книжный шкаф или сервант, - подумал Адам. - Вот тогда бы он вписался в этот интерьер".
  Археолог сел в мягкое кресло и достал из пачки сигарету. В комнате, кроме него, находились ещё три человека - двое молодых парней, которые о чём-то тихо беседовали и мужчина лет пятидесяти, куривший большую и красивую трубку. Необычайно тонкий и терпкий аромат табачного дыма, исходивший от неё, заполнил всё пространство комнаты и придавал ей лёгкий налёт экзотики. Даже мощная вентиляция не могла справиться с этим всюду проникающим запахом. Мужчина лениво листал какой-то красочный журнал, изредка выпуская в воздух новую порцию табачного дыма.
  Адам удивлённо вскинул брови. Однажды археолог уже встречал этот ни с чем несравнимый запах. И, несмотря на то, что с тех пор прошло много лет, Адам был уверен, что он не ошибся. Так и не прикурив свою сигарету, он прикрыл глаза, и перед ним вдруг отчётливо возникла картина тех далёких событий.
  
  
  Это случилось в то время, когда он учился на четвёртом курсе института археологии. Адама и ещё нескольких его сокурсников зачислили в экспедицию, отправлявшуюся в джунгли южного полушария. Этот район Дагоны, размером в сотни тысяч квадратных километров совершенно непроходимой местности, хранил в себе множество тайн и загадок. Он, словно магнит, притягивал к себе внимание всех путешественников и исследователей. Многочисленные экспедиции штурмовали его со всех сторон но, несмотря на все усилия, огромная часть этой территории до сих пор так и не была изучена.
  Экспедиция, в которую был зачислен Адам, стала одной из самых крупных в освоении этого района. В её состав, кроме археологов, вошли также зоологи, ботаники и геологи. Церковь тоже не обошла вниманием столь масштабное мероприятие, поэтому численность участников экспедиции уже на первых этапах организации превысила сотню человек. За год до этих событий специалисты по аэрофотосъёмке опубликовали фотографии центральной части джунглей, на которых отчётливо были видны развалины каких-то древних строений. Мысль о том, что в самом центре непроходимых джунглей когда-то жили люди, построившие каменные здания, всколыхнула весь научный мир.
  Адам был безмерно счастлив, когда узнал, что он зачислен в состав поисковой группы.
  Людей и оборудование доставляли на место вертолётами в течение двух недель. На каменном плато, у самого края древних развалин, вырос большой палаточный городок. Тихий и молчаливый днём, он оживал лишь к ночи, когда люди, закончив работу, рассаживались у костров, смеялись и пели песни под гитару. Неизвестно, сколько бы продолжались изыскательские работы, если бы не грандиозный скандал, разразившийся на третьем месяце поисковых работ.
  
  В самом центре развалин, группа археологов откопала вход в древнее захоронение. В каменном склепе лежали четыре мумии. У каждой из них в изголовье находилась фигурка сидящего человека с длинной курительной трубкой в руке. Шутники тут же прозвали эту комнату "курилкой", но долго смеяться над шуткой не пришлось. Склеп обнаружили вечером, а утром мумии и фигурки "курильщиков" бесследно исчезли. Церковь сразу обвинила археологов в этой пропаже, а те, в свою очередь, были уверены, что это дело рук церковных агентов. Впрочем, под подозрение попали и другие обитатели палаточного городка. Все работы были приостановлены, а затем и вовсе прекращены.
  Адам, в то утро, вошёл в склеп одним из первых и его сразу поразил запах, стоявший в помещении. Почти неуловимый, необычайно тонкий и терпкий аромат табачного дыма. Но удивлённые крики его товарищей отвлекли внимание Адама от этого обстоятельства, а запах выветривался с каждой минутой и вскоре исчез совсем.
  С тех пор прошло больше тридцати лет. За это время Адам побывал во многих уголках планеты, но больше никогда и нигде он не встречал такого запаха. И вот теперь совершенно неожиданно таинственный аромат вновь напомнил ему его первую экспедицию.
  
  
  Едва слышный звук открывающихся стеклянных дверей прервал воспоминания археолога. Он открыл глаза и увидел перед собой пустое кресло, в котором только что сидел незнакомец с трубкой. Адам оглянулся на дверь. Невысокая фигура человека с трубкой удалялась от него по коридору. Адам понял, что упустил прекрасную возможность познакомиться с ним и узнать происхождение таинственного аромата. Но не всё ещё было потеряно. Чувство любопытства гнало археолога вперёд.
  Он быстро встал и последовал за незнакомцем. Уже в коридоре, заметив, что держит в руке незажжённую сигарету, Адам спрятал её обратно в пачку. Он шёл по коридору быстрым и широким шагом, рассчитывая догнать мужчину с трубкой, но тот вдруг резко и неожиданно вошёл в купе под номером 37. Адам остановился в коридоре, и только чувство неловкости не позволило ему постучать в закрытую дверь. Поразмыслив несколько секунд, он щёлкнул пальцами левой руки и решительно прошёл мимо дверей купе.
   "До столицы наш поезд проследует без остановок, - думал Адам. - У меня ещё есть время познакомиться с этим человеком, а пока пойду, узнаю у проводника, кто ещё едет в его купе".
  
  Каково же было удивление археолога, когда он услышал от проводника заявление о том, что в купе 37 нет пассажиров.
  - Как же так? - запротестовал Адам. - Я только что видел, как в него вошёл мужчина.
  - Этого не может быть, - возразил ему проводник. - Купе номер 37 закрыто.
  - В таком случае, я предлагаю вам пройти туда и проверить, кто из нас прав, - сказал Адам.
  Проводник внимательно посмотрел на Адама, достал из кармана ключи и пошёл вперёд по коридору. Археолог последовал за ним.
  
  Подойдя к купе, над которым была укреплена табличка с номером 37, служащий поезда подёргал за дверную ручку. Дверь была закрыта. Отперев её своим ключом, он сначала заглянул в купе, а затем отошёл в сторону, пропуская Адама. В купе никого не было, никого и ничего, ни людей, ни вещей, ни постельного белья. Столик у окна тоже сиял своей первозданной чистотой. Но зато был запах. Этот тонкий и терпкий аромат табачного дыма. Адам очень отчётливо его ощущал.
  
  - Вы чувствуете, что здесь чем-то пахнет? - спросил он проводника.
  - Нет, - ответил тот, пристально глядя на Адама.
  Адам понял, что ещё немного и служащий позовёт полицию.
  - Извините меня, - сказал он, потерев пальцами левой руки глаза и переносицу. - Я, наверное, ошибся и был неправ.
  - Это ваша первая поездка в таком поезде? - спросил проводник, закрывая дверь ключом.
  - Да, - признался Адам.
  - Тогда в этом нет ничего удивительного, - примирительно произнёс служащий. - Такая большая скорость сильно влияет на некоторых людей. Вам лучше пройти к себе и отдохнуть.
  - Я так и сделаю, - согласился с ним археолог. - Ещё раз прошу меня извинить.
  И он медленно пошёл по коридору к своему купе. Человек-призрак исчез так же неожиданно и бесследно, как и те четыре мумии из склепа, оставив после себя лишь таинственный аромат.
  
  - Адам, ты только послушай, - воскликнула Зара, едва археолог вошёл в купе. - В нашем городе снова появились квартирные грабители.
  Он сел за столик напротив жены, ещё не вполне понимая, о чём идёт речь.
  - Как это? - спросил Адам, с трудом переходя от своих мыслей к словам жены. - А охранная система и сигнализация уже не работает?
  - Грабители изобрели оригинальный способ обойти все препятствия, - усмехнулась Зара.- Для этого им нужно сначала достать отпечатки рук хозяина квартиры. Затем они изготавливают тонкие резиновые перчатки, копируя на них рисунок кожи владельца, и с их помощью отключают охранную систему. Ну а дальше, как ты понимаешь, дело техники. Кстати, твои подозрительные знакомые, - за этими словами последовала многозначительная пауза, - вполне, могут навести грабителей на нашу квартиру.
  - А что говорит полиция? - спросил Адам. - Как они объясняют создавшуюся ситуацию?
  - Пресс-секретарь полицейского Управления, конечно, пытается успокоить общественность. Он заверяет, что полным ходом идут работы по усовершенствованию охранной системы. Ну, а пока, он советует горожанам более внимательно относиться к отпечаткам своих рук. И предлагает, в качестве временной меры, чаще носить в общественных местах тонкие лайковые перчатки. Ты представляешь? Сейчас весь город будет ходить в таких перчатках.
  - После этой статьи, - Адам кивнул в сторону газеты, - в городе наверняка уже раскупили все перчатки. Боюсь, что мы с тобой будем выглядеть в столице очень бедными людьми.
  - Или очень глупыми и медлительными, - добавила Зара. - Но я думаю, что нам не стоит беспокоиться по этому поводу. Мне кажется, что у нас дома должны быть такие перчатки.
  Адам вопросительно посмотрел на жену.
  - Ты помнишь тот новогодний маскарад в центральном парке? - спросила его Зара. - Это было три года назад.
  - Ах, да, - вспомнил Адам. - Маски и лайковые перчатки там были непременным атрибутом. Неужели ты всё это сохранила?
  - Что касается новогодних масок, то ничего определённого сказать не могу, но перчатки я не выбрасывала, это точно, - уверенно сказала Зара.
  - Удивительно, - произнёс Адам. - Человек никогда не знает, что ему может пригодиться в будущем.
  - Если Зацман торгует крадеными вещами, то ты не должен идти к нему без перчаток.
  - Что же, я согласен, - сказал Адам. - В такой ситуации подобная мера предосторожности не будет излишней. К тому же, перчатки должны очень удачно сочетаться с моей тростью. Мне останется лишь надеть костюм-тройку и прицепить к жилету карманные часы на золотой цепочке. В таком виде я стану похож на зажиточного мещанина из прошлого столетия.
  - Как ни странно, но сейчас мода именно на ретро, - улыбнулась Зара. - Вот, полюбуйся, это как раз всё то, что ты только что перечислил.
  Она раскрыла перед мужем один из журналов. Мужчина на фотографии был одет в точности так, как описал себя Адам.
  - Модный покрой костюма, лёгкие туфли и короткая стрижка придают ему вполне современный вид, - сказала Зара.
  - Ну, кто бы мог подумать, - засмеялся Адам, - что землетрясение и квартирные кражи заставят меня следовать моде?
  
  Поезд начал притормаживать и постепенно сбавлять скорость. Адам отодвинул занавеску и посмотрел в окно.
  - Скоро приедем, - сказал он, вставая из-за стола. - Пойду, ещё раз прогуляюсь по коридору.
  - Ты же только что курил, - с укоризной посмотрела на него Зара.
  - Нет, мне этого сделать не удалось.
  - И что же тебе помешало? - насмешливо спросила она.
  - Я расскажу тебе об этом, когда мы приедем домой.
  
  Адам вышел из купе.
  В коридоре чувствовалось оживление. Кто-то возвращался из ресторана, а кто-то покидал купе своих новых, а может быть и старых знакомых.
  Проходя мимо тридцать седьмого купе, археолог не удержался и подёргал за дверную ручку. Купе было закрыто, и никто изнутри на этот звук не отозвался.
  В комнате отдыха Адам немного развернул своё кресло, чтобы ему было удобно наблюдать за коридором и тридцать седьмым купе. Он сидел здесь и курил до тех пор, пока в коридор не вышла Зара. Таинственный незнакомец так и не появился. Археолог тяжело вздохнул и, поднявшись из кресла, направился к жене.
  
  Спустя двадцать минут они уже выходили из здания железнодорожного вокзала. Многие из прохожих действительно успели надеть перчатки, и, кажется, это обстоятельство их даже забавляло. Супруги понимающе переглянулись.
  - Мы с тобой приехали из провинции, - смеясь, сказал Адам, - и нам простительно.
  - Не открывай дверь такси голой рукой, - предупредила его Зара. - Воспользуйся для этого носовым платком.
  - Ты теперь в каждом прохожем будешь видеть грабителя? - насмешливо спросил её Адам.
  - Таксист повезёт нас домой. Если у него есть сообщники, то узнать в какой квартире мы живем, не составит для них особого труда.
  - Мы могли оставить свои отпечатки и в поезде, - сказал Адам.
  - Об этом я позаботилась, когда ты ходил курить, - ответила она.
  Археолог понял, что жена не на шутку встревожена газетной новостью.
  - В таком случае, давай не будем говорить таксисту наш точный адрес, - предложил он, - а выйдем из машины на соседней улице.
  - Вот это правильно, - сразу согласилась с ним Зара. - Лучше пройти двести метров пешком, чем так рисковать.
  Они подошли к стоянке такси.
  - Куда поедем? - спросил у них таксист с большими рыжими усами, которые почему-то показались Адаму приклеенными.
  - Магазин модной одежды на бульваре Каштанов, - ответил ему археолог, закрывая дверь автомобиля.
  
  Как только они отъехали от вокзала, водитель сообщил диспетчеру маршрут их движения и предполагаемое время в пути. Зара многозначительно посмотрела на Адама. Тот в ответ лишь пожал плечами и изобразил на своем лице недоумение.
  "Так было всегда, и в этом нет ничего удивительного", - словно бы говорил его жест. Но сделал он это скорее для того, чтобы успокоить жену. С тех пор, как археолог понял, что находится под колпаком у Корвелла и Борка, Адам и без того всегда осторожный, стал подозревать всё и всех.
  "Таксист может быть, кем угодно, - подумал археолог, - и сообщником грабителей, и агентом Борка и Бернара".
  Он снова пристально посмотрел на большие усы водителя. Они с каждой минутой казались ему всё более неестественными и даже, как бы криво приклеенными.
  - Издалека к нам? - спросил таксист, явно желая завязать разговор.
  - Вы решили, что мы приезжие? - в свою очередь спросил его Адам.
  - Сегодня весь город ходит в перчатках, - усмехнулся водитель.
  - А почему же в таком случае вы их не надели? - Адам уже полностью перехватил инициативу.
  - Да я сотру их об руль за одну смену, - засмеялся таксист. - И к тому же, я не боюсь ограбления. В моей квартире всегда находится кто-нибудь из родственников.
  - У вас большая семья? - Адам твёрдо занял позицию следователя, не давая ни одного шанса своему собеседнику получить от него какую-либо информацию.
  - Для городского жителя, пожалуй, даже очень большая, - усмехнулся таксист.
  Адам сразу же задал новый вопрос, и так продолжалось до тех пор, пока машина не остановилась у магазина модной одежды.
  
  Зара к этому времени уже приготовила купюру и держала её двумя пальцами через носовой платок.
  - Сдачу оставьте себе, - предупредила она водителя и, выходя из машины, не забыла протереть ручку двери, за которую неосмотрительно взялся Адам.
  
  - Ты измотал его до изнеможения, - сказала Зара, когда они уже шли по тротуару в сторону своего дома.
  - Зато он честно заработал свои чаевые, - засмеялся тот.
  Адам видел, что жене не терпится как можно скорее попасть в свою квартиру и поэтому, взял трость наперевес и зашагал вперёд своим обычным широким и быстрым шагом.
  
  К большому облегчению супругов их квартира оказалась цела и невредима. А едва они закрыли за собою дверь, как сразу же зазвонил телефон. Это звонил дежурный полицейского отделения, в котором была зарегистрирована охранная система квартиры.
  
  - Вот видишь, Зара, - сказал Адам, после того как поговорил с дежурным и положил трубку телефона на место, - наша полиция не дремлет.
  - Да откуда им знать, с кем они разговаривают? - махнула рукой в ответ жена. - Вот если бы при этом производилась идентификация твоего или моего голоса, тогда было бы совсем другое дело.
  - Гениально! - воскликнул Адам. - Немедленно запатентуй эту идею, а затем мы предложим её полицейскому Управлению.
  Зара насмешливо и с большой долей сарказма посмотрела на мужа.
  - Я говорю это вполне серьёзно, - не унимался Адам. - Ты представляешь, сколько сил и средств ты сэкономишь нашей полиции? На этом можно неплохо заработать.
  - Что-то я не слышала, чтобы на нашей полиции кто-нибудь и когда-нибудь зарабатывал, - вздохнула она.
  - Неважно, - убеждённо сказал Адам. - Ты будешь первой.
  - Я пошла искать перчатки, - интонация её голоса ясно говорила о том, что она не собирается продолжать этот бредовый разговор.
  - Зара, новая и оригинальная идея - это же дорогостоящий товар, - никак не мог успокоиться Адам.
  - Я думала ты - археолог, а ты оказался бизнесменом, - засмеялась Зара. - Хорошо, я дарю тебе мою идею. Можешь ею воспользоваться.
  Она произнесла эти слова, уже выходя в смежную комнату.
  - А гонорар? - крикнул ей вслед Адам.
  - Пополам, - донеслось из соседней комнаты.
  - И это называется - "дарю", - проворчал Адам. - Вот и Зацман тоже собирается сегодня сделать мне "подарок", и тоже за деньги. Вокруг одни торгаши и ни одного альтруиста.
  Продолжая ворчать в том же духе, археолог пошёл проверять свою сокровищницу.
  
  К Зацману Адам прибыл ровно в назначенное время. Когда он открыл двери антикварного магазина, то колокольчик над дверью звякнул вместе с боем больших настенных часов.
  - Твоя пунктуальность впечатляет, - Зацман уже спешил навстречу гостю. - И выглядишь ты, как настоящий аристократ.
  Альверт выразительно посмотрел на трость и перчатки археолога.
  - Я ношу эти предметы по необходимости, - усмехнулся тот, - а не для того, чтобы кому-то пустить пыль в глаза. Ну а ты, я вижу, совсем не боишься грабителей.
  И он не менее выразительно посмотрел на руки Зацмана.
  - Но у меня нет квартиры, - развёл руками Альверт. - Я живу в этом магазине и никогда не оставляю его без присмотра. Для меня такая предосторожность была бы излишней. А всё моё имущество застраховано, в том числе и от грабителей.
  "Я бы сказал даже, что оно перестраховано", - подумал Адам, вспомнив о связи Зацмана как с грабителями, так и с полицией.
  - Ну, да что мы стоим с тобой у порога? - спохватился Альверт. - Пойдём ко мне, выпьем по чашке кофе.
  Он указал гостю на дверь, ведущую во внутренние комнаты магазина.
  - Сорен, - крикнул Зацман своему помощнику. - Я буду у себя в кабинете.
  Молодой человек за прилавком понятливо кивнул головой.
  
  Интерьер кабинета почти ничем не отличался от торгового помещения. Те же старинные картины, мебель разных стилей и эпох, причудливые вазы и статуэтки, чьё место было скорее в историческом музее, чем в кабинете мелкого торговца.
  - Располагайся удобней, - Альверт сделал широкий жест рукой. - А я сейчас приготовлю кофе.
  
  Адам уже не раз бывал в этой комнате и прекрасно знал, где находится место хозяина, а где должен сидеть гость. Поэтому и фраза, произнесённая Зацманом, прозвучала для него, скорее как дежурная и лишённая искренности. Начало каждой их встречи всегда происходило за кофейным столиком, который, кстати, трудно было назвать таковым. Этот предмет был похож на бочку, круглую тумбу или на большой барабан. Тонкая и ажурная скатерть накрывала столешницу и верхнюю часть этой тумбы, позволяя гостю увидеть изящную резьбу по дереву и инкрустацию оригинального стола.
  
  Археолог не торопился садиться в кресло. Он медленно перемещался по комнате, разглядывая находившиеся здесь предметы. Все эти вещи он увидел ещё во время первой их встречи с Зацманом, и сейчас отметил, что среди них не появилось ничего нового, хотя и старые предметы находились все на своих местах.
  "Комната для посетителей, - криво усмехнулся Адам. - Вся обстановка продумана раз и навсегда. И если Альверт работает на полицию, то здесь, конечно, установлена скрытая видеокамера и микрофон".
  
  В кабинет вошёл Зацман, держа в руках поднос, на котором стояли две чашки кофе и небольшая ваза с печеньем.
  - Я вижу, что ты совсем не устал с дороги, - сказал Альверт, поставив поднос на кофейный столик.
  - Тренирую больную ногу, - ответил ему Адам, разглядывая большую картину над камином.
  - Ты ещё не вполне здоров? - участливо спросил его Альверт.
  - Боюсь, что вполне здоровыми нам с тобой уже никогда не быть, - ответил Адам. - Ощущение этого состояния всё дальше уходит в прошлое.
  - Да, пожалуй ты прав, - согласился с ним Зацман. - Но думаю, что от чашки крепкого кофе хуже нам не будет.
  Они сели за столик и, по заведённой традиции, начали разговор о вещах совершенно далёких от предмета их встречи. Эта была часть особого ритуала, по которому и совершались все их предыдущие сделки. Они оба выдерживали паузу, словно не желая торопливостью оскорбить ту реликвию, что дошла до них из глубины веков.
  
  Но вот, наконец, кофе выпит и пришло время сменить тему разговора.
  - Я уверен, что не ошибся, поторопив тебя с приездом, - сказал Альверт, переставляя поднос с чашками на большой стол у окна. - И хочу, чтобы та вещь, которую я тебе сейчас покажу, навсегда осталась именно в твоей коллекции.
  Прежде Зацман никогда не нахваливал Адаму свой товар, предоставляя ему право, как специалисту, самому оценить по достоинству ту или иную вещь.
  "Однако, он нервничает, - подумал археолог, отметив это небольшое обстоятельство. - Наверное, ему всё же, известно, кто стоит за спиной у Борка".
  Альверт снял тонкую скатерть с тумбы и, взявшись обеими руками за столешницу, стал вращать её по часовой стрелке. Оказалось, что тумба была с секретом. Центральная часть столешницы стала медленно подниматься вверх на трёх металлических штангах, вращаясь при этом в противоположную сторону. Из глубины тумбы наверх поднялась подставка, на которой стояла старинная шкатулка, вся покрытая странными знаками и причудливыми узорами.
  
  У Адама на лице не дрогнул ни один мускул, но внутри всё словно оборвалось. Он сразу узнал эту шкатулку и перед его глазами снова появились два краснокожих гиганта и маленький жёлтый торговец в пёстром халате. Только благодаря длительной тренировке в сделках подобного рода, археологу удалось скрыть свои чувства. Он пытался смотреть на шкатулку спокойно, но не без доли здорового любопытства, прекрасно понимая, что Зацман очень опытный торговец, и его невозможно обмануть фальшивым равнодушием.
  
  - Что скажешь? - спросил его Альверт, выдержав, как ему показалось, достаточную паузу.
  "Он немного торопиться, - подумал Адам. - Значит, шкатулка действительно всего лишь приманка".
  - Как ты думаешь, сколько ей лет? - спросил археолог, внимательно разглядывая странные знаки и узоры.
  - Вот как раз об этом я и хотел у тебя спросить, - засмеялся Альверт. - Я - простой торговец, а ты - крупный специалист в этой области. Полагаю, что ей не меньше четырёх, пяти тысяч лет.
  "Больше, Альверт, намного больше",- подумал Адам.
  - Ты за свою жизнь увидел не меньше древних вещей, чем я, - ответил археолог,- и поэтому трудно сказать, кто из нас опытнее в этом вопросе. Я думаю, что ты не ошибся.
  - Возраст этой вещицы - не единственная загадка, - сказал Альверт. - Попробуй взять её в руки.
  
  Адам взялся за шкатулку и попытался поднять её, но не смог даже сдвинуть эту вещь с места.
  - Как это понимать? - Адам вопросительно и недоумённо посмотрел на Зацмана.
  - Ты мне не поверишь, но вес шкатулки превышает восемьдесят килограмм.
  - Но этого не может быть! - воскликнул Адам.
  - Знаю, - развёл руки в стороны Альверт. - И, однако, это факт. Я несколько раз ставил её на весы, и они всегда показывали ровно восемьдесят килограмм и пятьсот грамм. В шкатулке лежит ещё один сюрприз, правда я не уверен, что он тебя сильно заинтересует.
  Адам взялся за крышку шкатулки, ожидая, что и её вес тоже будет очень велик, но она, напротив, откинулась очень легко и даже невесомо. Археолог заглянул внутрь и тут же вопросительно и непонимающе посмотрел на Зацмана.
  
  Лицо Альверта словно окаменело. Широко раскрытыми глазами он смотрел на шкатулку, и его нижняя челюсть медленно ползла вниз.
  - Не может быть! - закричал Зацман, придя в себя.
  Он подскочил со своего кресла, обхватил шкатулку дрожащими руками и склонил над ней своё лицо. Шкатулка была пуста. Тяжёлый стон вырвался из груди Альверта.
  - Боже мой! Боже мой! - запричитал он.
  Схватившись левой рукой за сердце, Зацман упал в своё кресло.
  - Что случилось, Альверт? Тебе плохо? - встревожился Адам.
  Зацман не мог говорить. Он был в шоке. Его лицо побледнело, и на нём застыла гримаса боли.
  - У тебя есть сердечные капли? - Адам быстро поднялся с кресла.
  Зацман протянул трясущуюся руку к серванту. Археолог стал лихорадочно выдвигать ящики серванта, пытаясь найти лекарство.
  
   Наконец, он обнаружил пузырёк с сердечными каплями. Плеснув из графина в стакан воды, и отмерив туда же, нужное количество лекарства, Адам подал приготовленный раствор Зацману. Прошло две минуты, и Альверт облегчённо вздохнул.
  
  - Я вызову врача, - сказал Адам, подойдя к телефонному аппарату.
  - Не надо, - запротестовал Зацман. - Мне уже лучше.
  - Что произошло? - взволнованно спросил его археолог. - Что тебя так напугало?
  - В шкатулке лежал большой рубин. Огромный рубин, сказочной красоты. Я положил его туда незадолго перед твоим приходом. Мне хотелось тебя удивить, потому что я никогда не видел ничего подобного ему.
  - Кто же его мог взять?
  - В эту комнату без меня ни один человек не сможет попасть, - устало сказал Альверт. - С того момента, как я положил рубин в шкатулку, в кабинет никто не заходил.
  - Может, тебе стоит позвонить в полицию? - предложил ему Адам.
  - Этого нельзя делать, - отрицательно покачал головой Зацман. - Мне придётся показать им шкатулку. Они заведут уголовное дело и, поскольку эта вещь очень древняя, то полицейские обязаны сообщить о ней церкви. Я надеюсь, ты понимаешь, какой после этого будет приговор суда?
  - Вспомни точнее, когда ты положил рубин в шкатулку, - попросил его Адам.
  - Сегодня, сразу же после нашего телефонного разговора.
  - Если я - единственный человек, который с того момента заходил в эту комнату, то ты должен меня обыскать, - решительно сказал Адам и стал расстёгивать пуговицы своего жилета.
  - Прекрати, Адам, - с досадой крикнул ему Зацман. - Я знаю, что ты не мог этого сделать.
  - Откуда в тебе такая уверенность?
  - Ты не смог бы открыть этот сейф, - Альверт указал рукой на тумбу. - Во всяком случае, за те несколько минут, что находился в кабинете. За это время ты не успел бы даже сигнализацию отключить, а всё остальное я видел своими глазами.
  
  "Альверт положил рубин в шкатулку, закрыл крышку и начал вращать столешницу. Вот тогда рубин и исчез, - лихорадочно думал Адам. - И если верить моему видению, то рубин и сейчас находится в шкатулке, да ещё и в двух экземплярах".
  
  - Что ты намерен делать? - спросил Адам Зацмана.
  - Я не знаю, - горестно воскликнул тот. - Рубин не могли украсть. Он просто исчез, растаял, испарился. Это выше моего понимания.
  - Альверт, мне очень жаль, что всё так произошло, - сказал археолог и взял в руки свою трость. - И мне кажется, что в такой ситуации я не вправе брать у тебя эту шкатулку.
  - Нет, нет, - запротестовал Зацман. - Если она тебе понравилась, то ты должен её взять. Я уже не могу дольше хранить эту вещь, она и без того слишком долго находится у меня. А что касается цены, то она не будет очень высокой. На шкатулке нет драгоценных камней и изготовлена она не из редких металлов. Если ты не возражаешь, тогда возраст этой вещи и будет определять её стоимость.
  - Но, как я понесу её домой? - развёл руками Адам. - С моей больной ногой сделать это просто невозможно.
  - Не беспокойся, - сказал Альверт. - Сейчас мои помощники упакуют шкатулку и отвезут тебя и её туда, куда ты им скажешь. А деньги, как обычно, переведёшь на мой счёт в банке.
  Зацман тяжело поднялся из кресла, подошёл к письменному столу и нажал кнопку звонка.
  
  Вскоре в комнату вошли два молодых парня, и один из них держал в руке кожаную сумку с крепкими ручками. Они уложили шкатулку в сумку и, взявшись за ручки, стали выносить её из кабинета.
  - У чёрного входа стоит машина, - сказал Зацман Адаму. - Поезжай, мне нужно побыть одному.
  Археолог попрощался с хозяином магазина и вышел из комнаты.
  
  В другое время и при других обстоятельствах Адам ни за что бы, ни рискнул сесть в чужую машину с незнакомыми людьми, имея на руках такой ценный и опасный предмет. Но теперь он точно знал, что Зацман сотрудничает с полицией, и этот факт обеспечивал ему стопроцентную безопасность.
  "Вся операция спланирована Борком и за мной наблюдает полиция, - размышлял Адам, сидя в салоне автомобиля. - И пока я нужен Корвеллу для будущих поисков, со мной ничего не должно произойти. Но они рассчитывали, что я возьму у Зацмана и рубин. Какой же поднимется сейчас переполох, когда Борк и Бернар узнают о пропаже камня. Да, Зацману сейчас не позавидуешь. Но неужели Корвелл действительно рискнул отдать Альверту рубин? Не очень-то похоже это на Бернара. А не собирался ли он подсунуть мне копию этого камня? Для его специалистов изготовить такую фальшивку - плёвое дело. Сейчас Альверт сообщит Борку, что операция по передаче рубина сорвалась, и камень снова исчез при загадочных обстоятельствах. Завтра нужно обязательно навестить Бернара, хотя бы для того, чтобы узнать о его планах по организации новой экспедиции".
  
  Молодые люди, сопровождавшие археолога, занесли сумку в его квартиру и поставили шкатулку на стол в кабинете хозяина. Зара с недоумением наблюдала, как два здоровенных парня с трудом достают и устанавливают на стол сравнительно небольшой предмет. После того, как она закрыла входную дверь за грузчиками (так наивно Зара их назвала), она сразу же прошла в кабинет и попробовала сдвинуть шкатулку с места.
  - Что это, Адам? - спросила Зара, глядя на улыбающегося мужа.
  - Шкатулка, - просто ответил тот.
  - А почему она такая тяжёлая?
  - Этого никто не знает. А что касается меня, то я подозреваю, что в ней находится слишком много вещей, - предположил Адам.
  - Да она же совершенно пустая, - воскликнула Зара, откинув крышку шкатулки.
  - На первый взгляд это действительно так, - согласился с женой Адам. - Но её большой вес утверждает как раз обратное. Ты заметила, какая у шкатулки лёгкая крышка? А ведь она выполнена из того же материала, что и остальные части этой вещицы. Отсюда делаем вывод, что большой вес шкатулке придаёт именно её содержимое.
  - Бред! - отрезала Зара. - Ты не мог бы придумать более правдоподобное объяснение?
  - На данный момент это и есть наиболее правдоподобная версия. Но чтобы её доказать, мне, наверное, придётся сломать свою голову.
  - А, по-моему, она уже давно у тебя сломалась, - махнула рукой Зара и вышла из кабинета.
  
  У Адама в шкафу хранилась большая шахматная доска на массивном основании. Она вращалась вокруг своей оси, позволяя шахматисту играть с самим собой. Адам установил её на письменный стол и с большим трудом затащил на центр доски своё новое приобретение. Теперь он мог вращать шкатулку в любую сторону.
  Археолог сел за стол, взял в правую руку большую линзу на ручке и стал внимательно рассматривать крышку и боковые стенки шкатулки. В центральной части крышки был изображён диск с отходящими от него лучами.
  "Очень похоже на схематичное изображение Иризо, - подумал Адам. - А вот эти четыре противоположных знака, скорее всего, обозначают стороны света. Но где здесь север, а где юг - непонятно".
  Остальная поверхность крышки была покрыта причудливым и сложным орнаментом. На стенках шкатулки, по всему её периметру, расположились таинственные знаки. Они шли один за другим, соединяясь и частично переплетаясь между собой, образуя широкую и неровную полосу. Знаки были выпуклыми и казались объёмными на фоне мелкого и красивого переплетения тонких линий сложного узора.
  
  Адам никогда прежде не встречал образцов подобной письменности и орнамента. Он сидел, склонившись над шкатулкой, совершенно не замечая, как быстро бежит время. И лишь когда заныли мышцы спины и шеи, археолог понял, что переутомился и должен немного отдохнуть.
  
  - Ты кушать будешь? - в дверях кабинета появилась Зара.
  - Да, - ответил он, с трудом выпрямляясь и растирая пальцами уставшие глаза.
  - В таком случае, оставь свою головоломку и садись за стол. Чай или кофе? - спросила его Зара, уже выходя из кабинета.
  - Кофе. Крепкий кофе, - крикнул ей вслед Адам.
  
  За столом он сидел с почти отсутствующим взглядом. Мысль о том, что в шкатулке должны находиться два рубина, не давала ему покоя. Расшифровать надпись и раскрыть секрет шкатулки за короткий срок, было нереально, если это вообще было возможно. Но рубин нужен был Адаму до начала экспедиции и он упрямо искал выход из этого положения.
  Зара не нарушала его раздумий. Она лишь изредка посматривала на мужа, понимая, что тот сейчас не может говорить о чём-либо другом, кроме как о той вещи, что находилась в его кабинете.
  
  Неожиданно Адам вздрогнул и замер, как будто что-то толкнуло его изнутри. Он медленно поставил на стол чашку с недопитым кофе и посмотрел на жену.
  - Зара, я пошёл спать, - сказал Адам, медленно, словно сомнамбула, выходя из-за стола.
  Он прошёл в спальную комнату и, не раздеваясь, лёг на кровать. Археолог закрыл глаза и стал мысленно читать молитву Нарфея. Ему пришла в голову мысль повторить свой сон. Это была хоть и слабая, но единственная надежда разгадать секрет шкатулки.
  
  Адам уснул, не успев прочитать и половины молитвы. Его сознание сейчас напоминало человека, который ищет в толстой подшивке газет нужную ему заметку. Оно торопливо листало время и события, с каждой страницей погружаясь всё дальше в глубину веков.
  
  Желание археолога, усиленное молитвой Нарфея, было так велико, что он вновь увидел разноцветный базар и желтолицего торговца. Но на этот раз Адам смотрел только на шкатулку и на манипуляции маленького человека в пёстром халате. Вот купец открыл шкатулку и положил в неё монету. Затем, он закрыл крышку левой рукой, обхватив при этом пальцами всю шкатулку. Адаму показалось, что торговец слегка нажал на крышку, а его мизинец и большой палец дёрнулись, производя незаметное движение. После этого пальцы руки выпрямились и желтолицый купец, не отрывая левой ладони от крышки, развернул шкатулку на сто восемьдесят градусов. И снова едва уловимым движением он нажал на крышку левой ладонью, в то же время что-то сдвигая двумя пальцами. Адам никогда бы не смог этого разглядеть, если бы его сознание не приблизилось вплотную к руке торговца. Весь секрет заключался в манипуляциях левой руки. Движения пальцев жёлтого человека были настолько молниеносны, что разглядеть их более детально было просто невозможно.
  
  Археолог проснулся и вскочил с кровати. Он почти пробежал в кабинет на глазах у изумлённой жены. Она сидела на диване и читала новый журнал. Проводив взглядом мужа, Зара вздохнула и покачала головой.
  "В своём стремлении разгадать очередную головоломку, он всё больше становиться похож на ненормального, - думала она. - Скоро это состояние станет заметно и другим людям. Нужно отговорить его от новой экспедиции. Но как это сделать?"
  
  Адам в это время ощупывал шкатулку со всех сторон. Он нажимал и крутил всё подряд, стараясь найти подвижные части и, наконец, нашёл то, что искал. Это были два знака, две буквы на больших и противоположных сторонах шкатулки. Двигались даже не сами знаки, а отдельные их части, образуя при этом уже другие буквы и меняя тем самым смысл той фразы, что была изображена по периметру шкатулки. Адам подозревал, что это какое-то старинное заклинание. Но если с боковыми стенками он разобрался довольно быстро, то с крышкой у него ничего не получалось. Сколько бы он не нажимал на неё, передвигая в то же время и буквы, ничего не происходило. Археолог вскакивал со стула и ходил кругами по кабинету, пытаясь вспомнить ту деталь, которую он возможно упустил. Но картина второго видения чётко стояла у него перед глазами, и ничего нового он никак не мог в ней уловить.
  
  Садясь за стол в очередной раз, археолог внезапно вспомнил тот момент, когда шкатулку взялся крутить краснокожий гигант. Покупатель пододвинул к себе шкатулку, изменив при этом её расположение на прилавке. Когда же пришла очередь торговца снова показать этот фокус, то он вновь поставил её на место, вернув ей прежнее положение.
  Адам быстро достал компас и положил его на стол. После этого он начал поочерёдно совмещать знаки, расположенные на крышке, с направлением на север, не забывая каждый раз нажимать левой ладонью на крышку. При очередной попытке диск с лучами вдруг резко приподнялся вверх на высоту нескольких миллиметров. У археолога ёкнуло сердце. Он прижал левой рукой диск, а правой развернул шахматную доску на сто восемьдесят градусов. Затем снова нажал на диск, утопив его в крышку, сдвинул буквы на стенках и, затаив дыхание, открыл шкатулку. Она была пуста, как и прежде.
   Адам застонал, как от зубной боли и сильно ударил обоими кулаками по столешнице.
  
  На шум прибежала Зара.
  - Что случилось? - тревожно спросила она.
  - В том то и дело, что ничего не случилось, - с отчаянием в голосе произнёс Адам.
  - Время уже позднее, пойдём спать, - попыталась она отвлечь его от этой вещи.
  - Я не смогу уснуть, Зара, - покачал головой Адам. - Ты иди, отдыхай. Я больше не буду шуметь.
  Зара печально посмотрела на мужа и вышла из комнаты.
  
  Адам понимал, что разгадка уже близка, и от этого его нервы были натянуты как струны. Чтобы успокоиться, он раскрыл настежь окно и закурил, глядя на огни большого города.
  "Почему шкатулка всё время наполнялась? - думал он. - Краснокожий заплатил за неё только пять серебряных монет, поле чего торговец установил знаки таким образом, чтобы в ней уже ничего не пропадало. Вероятно, кто-то пытался разгадать её секрет, или просто нечаянно сдвинул знаки. Вот тогда все вещи и стали исчезать. Нужно найти правильную комбинацию всех подвижных частей шкатулки".
  Археолог затушил сигарету, закрыл окно и снова сел за стол. Он достал чистый лист бумаги, авторучку и начал составлять список всех возможных комбинаций. Закончив эту работу, он стал упорно и планомерно опробовать их все по очереди.
  
  Была уже глубокая ночь, когда Адам в очередной раз развернул шахматную доску.
  Внезапно крышка шкатулки резко откинулась, оттолкнув в сторону левую руку Адама, и в потолок ударил фонтан различных вещей.
   Это были кольца, серьги, браслеты, монеты, пуговицы, броши и ещё много, много всякой всячины. Падая вниз, они стали больно бить Адама по голове, и ему пришлось срочно прикрываться руками. Эти вещи засыпали столешницу и раскатились по всему кабинету.
  
  - Что это? - в раскрытых дверях стояла Зара, босиком и в ночной рубашке.
  - Это то, что лежало внутри, - воскликнул Адам, отнимая руки от головы.
  На его левом ухе болталась золотая цепочка с медальоном, а на правом плече повисли большие жемчужные бусы, которые сейчас были похожи на аксельбант старинного военного наряда.
  - Принеси, пожалуйста, веник, совок и большой чемодан, - попросил жену Адам. - Будем сгребать всё это в одну кучу.
  
  Но Зара будто бы и не слышала его. Она присела на корточки и стала поднимать и разглядывать колечки, серьги и бусы.
  - Зара. Если мы будем подбирать с пола по одному предмету, то нам не управиться и до утра, - сказал Адам, поднявшись со стула и начиная медленно продвигаться к двери.
  Чтобы сделать один шаг, ему приходилось сначала очищать для этого место на полу, расшвыривая ногой в разные стороны украшения, устилавшие весь пол.
  
  Зара, наконец, пришла в себя. Она посмотрела на Адама, осторожно положила горсть драгоценностей на пол и выпрямилась.
  - Может, ты всё же объяснишь мне, откуда всё это взялось? - она внимательно и недоверчиво смотрела на мужа.
  - Ох, - тяжело вздохнул Адам. - Ты же прекрасно знаешь, что я никогда тебе не лгу. Все эти вещи действительно были в шкатулке, вот поэтому она и была такой тяжёлой. Если ты сейчас возьмёшь её в руки, то убедишься в том, что она стала очень лёгкой.
  
  Археолог обернулся к столу, но понял, что отошёл от него уже достаточно далеко и до шкатулки ему не дотянуться. Он махнул в её сторону рукой и снова повернулся к жене.
  - Когда ты сможешь подойти к столу, тогда и возьмёшь её в руки, - сказал он Заре, пытаясь сделать ещё один шаг вперёд.
  - Но она, же была пустая! - воскликнула ничего не понимающая Зара. - Да и не могло столько вещей в неё вместиться!
  Адам вдруг начал тихо смеяться, вздрагивая всем телом.
  
  - Извини, - сказал он жене, немного успокоившись, - это, наверное, нервы. Я слишком переутомился, разгадывая секрет шкатулки. А тебе всё же придётся поверить в чудеса. Оказывается, что они всё-таки существуют. Я обещаю рассказать тебе об этом чуде всё по порядку и как можно подробнее, но чуть позже. А сейчас, пожалуйста, принеси то, что я просил.
  Зара, молча, развернулась и пошла за совком и веником.
  
  Прошло несколько минут и супруги уже собирали и укладывали в большой чемодан рассыпанные по всему полу вещи.
  - Если ты найдёшь гранёный рубин величиной с куриное яйцо, то не клади его в чемодан, - предупредил Адам жену, ползая по полу на коленях и сгребая пригоршнями драгоценности.
  
  - Вот он, - вскоре воскликнула Зара и показала Адаму совок, на котором лежал рубин вместе с кучкой других украшений.
  Археолог вскочил на ноги и взял в руки рубин.
  - Если я не ошибаюсь, то мы должны найти ещё один такой камень, - сказал он, разглядывая находку.
  - А что ещё мы должны найти? - поинтересовалась Зара.
  - Всё, что мы найдём - будет наше, а эти два камня принадлежат не нам, - ответил ей Адам, доставая из-под книжного шкафа горсть драгоценностей.
  - Я нашла второй камень, - сказала Зара, отодвинув стул от письменного стола. - Как он только не ударил тебя по голове?
  - Это было бы нечестно, - усмехнулся Адам, принимая от жены второй рубин. - Однажды меня уже били по голове из-за этого рубина, и с тех пор я ещё не сделал ничего плохого.
  
  Он сравнил оба камня и убедился, что они совершенно одинаковые.
  - Что и следовало ожидать, - тихо пробормотал Адам и положил камни в верхний ящик письменного стола.
  - Зара, я думаю, что мы уже собрали наибольшую часть этих сокровищ. Скоро наступит утро, а я очень устал. Давай немного отдохнём, а после этого с новыми силами и продолжим.
  Супруга положила на пол совок с веником и взяла в руки шкатулку.
  - Она действительно стала очень лёгкой, - удивилась Зара. - Так в чём же состоит её секрет?
  - Если в неё положить какой-нибудь предмет и произвести определённые манипуляции, то эта вещь сначала исчезнет. Но если весь процесс повторить в обратном порядке, то вещь снова появится, и уже вместе со своим двойником, - объяснил жене Адам.
  - То есть, все украшения, которые здесь лежат, выполнены в двух экземплярах? - Зара указала рукой на большой чемодан, доверху наполненный драгоценностями и различными предметами.
  - Совершенно верно, - подтвердил Адам. - И завтра, то есть уже сегодня, мы займёмся тем, что будем рассортировывать всю эту кучу. Пойдём, Зара.
  - Иди, - согласилась она. - А я, если ты не возражаешь, немного пороюсь в этой ″куче″.
  Адам устало засмеялся и пошёл спать.
  
  
  
  Глава 31
  
  Старшая медсестра Ирона подошла к двери и заглянула в глазок. В маленькой комнате на постели, укрытой серым казённым одеялом, лежала пожилая женщина в больничном халате. Глаза её были закрыты, но никто бы из обслуживающего персонала не стал утверждать, что эта женщина сейчас спит, потому что в таком состоянии она находилась наибольшую часть суток.
  Её звали Сандра. Всем было известно, что она ясновидящая и прорицательница. Сам магистр Корнелиус иногда заходил к ней в гости. Впрочем, Сандра на это не обращала никакого внимания. Она охотнее общалась с другими людьми из числа пациентов. И если кого и можно было назвать её другом, так это был тот художник, который недавно исчез из своей палаты. Ирона боготворила Сандру после того случая, что произошёл с ней два месяца назад.
  
  Очередной свой отпуск Ирона с мужем и детьми собрались провести на море. Они забронировали места в пансионате и заранее купили билеты на поезд. В своё последнее дежурство медсестра зашла в комнату Сандры. Ирона не хотела говорить пророчице о том, что уезжает на отдых к морю, понимая, как больно и обидно это может прозвучать для узницы Шестого Управления. И поэтому она пришла к больной, якобы для того, чтобы проверить порядок в её комнате.
  Сандра стояла у окна и смотрела вдаль.
  - Ирона, ты не должна садиться на этот поезд, - неожиданно сказала она, продолжая смотреть в окно.
  Медсестра замерла в изумлённом молчании.
  - Но мы уже давно купили билеты, - воскликнула она, когда пришла в себя, - и нам нельзя опаздывать в пансионат.
  - Пошли им телеграмму или позвони по телефону. Скажи, что ты заболела, подвернула ногу, тебя неожиданно на один день задержали на работе. Придумай всё, что угодно, но только не садись на этот поезд.
  - Но почему? - воскликнула Ирона.
  
  Сандра молчала. Она словно не слышала вопроса и продолжала смотреть в окно.
  С тяжёлым сердцем Ирона пришла домой после дежурства. Она долго ходила по комнатам и никак не могла найти себе места. Наконец, решившись, медсестра взяла железнодорожные билеты и поехала в кассу вокзала. Обменяв билеты на более поздний срок, и дозвонившись до пансионата, Ирона вернулась домой.
  
  Вечером у них с мужем была бурная сцена. Она не могла объяснить ему свой поступок и сослаться на слова Сандры. За утечку информации из цитадели её могли приговорить к длительному тюремному заключению.
   Когда в вечерних новостях следующего дня диктор телевидения сообщил о крушении поезда, в котором и должна была ехать медсестра со своей семьёй, у Ироны подкосились ноги, и она упала на пол без сознания.
  
  Сандра не спала. Такое состояние нельзя было назвать сном. На кровати лежало её тело, а сама она в это время была дома и наблюдала, как её двухлетняя внучка перемещается по манежу, пытаясь найти выход из этой ловушки.
  
   Шесть лет понадобилось Сандре, чтобы научиться отделять сознание от тела. Шесть долгих лет неимоверного напряжения и нечеловеческих усилий. Все эти годы она боялась, что её мозг не выдержит такой безумной нагрузки и её переведут в буйное отделение. Ей помог художник Харви, с которым она познакомилась год назад здесь, в цитадели. Ему природа подарила такую способность безвозмездно. Он мог переносить своё сознание в любое время и любое место. Видения же Сандры приходили к ней помимо её воли, и прежде она никогда не знала, что увидит в следующий раз. Харви научил её управлять сознанием. И вот уже три месяца Сандра жила вместе со своей семьёй, возвращаясь в цитадель только на время приёма пищи или в случае крайней необходимости.
  Ей приходилось держать под постоянным контролем ситуацию в камере, но с каждым днём делать это становилось всё легче и легче. Она словно заглядывала одним глазком в тюрьму и, убедившись, что всё спокойно, снова возвращалась домой. Родственники не догадывались о её присутствии. Она не могла поговорить с ними или потрогать их. Но зато она видела и слышала всё, что происходило в доме. А в последнее время ей стало казаться, что она угадывает мысли людей, живущих в её квартире.
  За последние три месяца здоровье Сандры заметно улучшилось. Глаза её повеселели, и она стала охотнее общаться как с соседями по камере, так и с обслуживающим персоналом. Провидица перестала чувствовать себя заключённой.
  
  Ирона открыла дверь и вошла в комнату. Она присела на стул, не зная, как бы ей деликатнее разбудить Сандру.
  - Что-то случилось, Ирона? - Сандра внезапно открыла глаза.
  - Ой, а я думала, что вы спите, - вздрогнула медсестра. - Но мне действительно нужно было вас разбудить.
  - Буди меня в любое время, - улыбнулась Сандра, - если, конечно, того требуют обстоятельства. Так что же произошло?
  - Только что в отделение звонил магистр Корнелиус. Он спрашивал о вашем самочувствии и, мне кажется, что он собирается вас навестить, - сказала Ирона.
  - Неужели он всё ещё надеется найти Харви? - усмехнулась Сандра. - А, впрочем, мы скоро это узнаем. Спасибо, что предупредила меня. Негоже заключённому встречать главного инквизитора, лёжа в постели. Не дай бог, ещё возьмёт да и переведёт меня в буйное отделение за строптивость и неуважение к его чину.
  - Ну, что вы? Мне кажется, что наш магистр - совсем другой человек, - возразила Ирона.
  - Знаю, знаю, - вздохнула Сандра. - Обитатели цитадели многим ему обязаны. Другой на его месте так бы закрутил гайки, что мы все действительно сошли бы с ума.
  - Я принесу свежую воду, - сказала Ирона, забирая со стола графин.
  - Ну, а я пока приведу себя в порядок.
  Сандра села на кровать и достала из тумбочки расчёску.
  
  Спустя десять минут в комнату вошёл магистр.
  - Здравствуй, Сандра, - сказал он, остановившись посередине комнаты.
  - Здравствуй, Корнелиус, - ответила Сандра, глядя магистру в глаза.
  Привилегией пациентов цитадели было то, что они не признавали чинов и рангов.
  - Присаживайся, - указала она рукой на стул.
  Корнелиус жестом предложил ей сделать то же самое.
  "Что-то он ведёт себя сегодня несколько иначе, - подумала провидица. - Я бы сказала, более галантно".
  
  Они сели за стол и несколько секунд магистр молчал, словно думая о том, с чего начать разговор.
  - Сандра, - произнёс он, наконец. - Я не буду играть с тобой в прятки, потому что знаю насколько это, в данном случае, бессмысленное занятие. Я расскажу тебе всю правду, а дальнейшее уже будет зависеть только от тебя.
  - Многообещающее начало, - удивилась Сандра, прищурив свои весёлые и насмешливые глаза. - В таком ключе мы с тобой ещё никогда не разговаривали.
  Корнелиус невольно улыбнулся, взглянув в её озорные глаза.
  - Может быть, именно это обстоятельство и убедит тебя в моей искренности? - предположил он.
  - Возможно, - согласилась с ним провидица. - Но, давай послушаем, что ты скажешь дальше.
  - Недавно я был у Его Святейшества Волтара Третьего. У нас с ним состоялся очень интересный разговор. Дело в том, что Его Святейшество ищет одну вещь. Старинную вещь. Его служба безопасности оказалась не в состоянии этого сделать, хотя я думаю, что они перерыли всю Дагону. Вот он и высказал мысль предложить тебе сотрудничество в поисках необходимого ему предмета. Условия соглашения ты вправе определять сама.
  - Он предложил это именно мне, или выбор кандидата - твоя инициатива? - спросила Сандра, внимательно глядя на магистра.
  - Это моя инициатива, - признался Корнелиус.
  - А что именно ищет Его Святейшество?
  - Ты обязательно хочешь это знать, прежде чем ответишь согласием или отказом? - спросил магистр.
  - Я должна знать всё, - решительно сказала Сандра, - прежде чем отвечу тебе "да" или "нет". Ты же обещал не играть со мною в прятки, - укорила она его.
  - Я и не делаю этого, - возразил Корнелиус. - Я всего лишь хочу выяснить, согласна ли ты на поиски в принципе.
  - Это полностью зависит от того, что нужно искать, - твёрдо сказала провидица.
  - Даже если речь идёт о твоём освобождении? - спросил магистр.
  
  Сандра вздохнула и посмотрела на него немного грустно и устало.
  - Корнелиус, мы же с тобой давно уже не маленькие дети. И прекрасно понимаем, что любые обещания - это всегда всего лишь слова. Лёгкое сотрясание воздуха. А мне нужны твёрдые гарантии и чёткое понимание того, что я собираюсь сделать. Его Святейшество и глазом не моргнёт, когда ему нужно будет убрать меня с дороги, как главного свидетеля.
  - То есть, ты хочешь определить степень риска предстоящих поисков?
  - Конечно, - усмехнулась провидица. - По мне, так лучше уж немного пожить у тебя в цитадели, чем сразу отправляться на кладбище.
  "Вот такой союзник мне и нужен, - думал Корнелиус, глядя на Сандру, - умный и бескомпромиссный. Для Волтара мы подыщем другую кандидатуру, а эта женщина должна в первую очередь помочь мне".
  
  Магистру, конечно же, было хорошо известно, что в комнатах у всех пациентов установлены видеокамеры и микрофоны. Подозревал он и то, что среди его сотрудников могли оказаться агенты Волтара. Дальнейшее продолжение разговора в таких условиях становилось опасным. Сандра и так уже слишком открыто и недвусмысленно отозвалась о Его Святейшестве. И Корнелиус решил спровоцировать провидицу на отказ, чтобы потом в надёжном месте договориться с ней о сотрудничестве, но уже без участия Волтара.
  
  - Сандра, послушай внимательно то, что я тебе сейчас скажу, - медленно и с расстановкой произнёс Корнелиус. - Если я расскажу тебе о том, что мы должны найти, то в случае твоего отказа я должен быть полностью уверен в том, что ты никому об этом не расскажешь и навсегда забудешь о нашем разговоре.
  - Нет, нет, нет, - решительно запротестовала Сандра. - Моя голова - не записная книжка, из которой можно вырвать ненужную страницу. Я уже всё обдумала и приняла решение. Я отказываюсь от вашего предложения.
  Сандра встала со стула и пододвинула его к столу, давая понять, что разговор закончен.
  - Ну, нет - так нет, - вставая со своего стула, сказал магистр, весьма довольный ответом провидицы. - Во всяком случае, прерывая нашу беседу на этом месте, мы оба уверены, что никто из нас ничем не рискует.
  И вдруг Корнелиус совершенно неожиданно и хитро подмигнул левым глазом. Он знал, что камера наблюдения находится за его спиной, а ему обязательно нужно было дать понять Сандре, что это всего лишь игра и настоящий разговор ещё впереди.
  - До свидания, Сандра, - попрощался Корнелиус и вышел из комнаты.
  
  "Нужно отдать должное выдержке этой женщины, - думал он, шагая по коридору, - ни один мускул не дрогнул на её лице. А камера была направлена прямо на неё. Вот что значит, столько лет жить под постоянным наблюдением".
  
  Да, магистр решил играть двойную игру. Он долго размышлял об этом и пришёл к выводу, что после того, как он найдёт медную книгу, то сразу станет самым опасным человеком для Его Святейшества.
  "Волтар слишком честолюбив и амбициозен, - думал Корнелиус. - У таких людей не бывает друзей и союзников, у них есть только враги. После того, как он использует меня для достижения своей цели, то постарается как можно скорее избавиться от такого союзника, как я. Нужно постоянно держать его на привязи и не давать ему в руки лишних козырей".
  
  После ухода магистра, Сандра снова легла на кровать и закрыла глаза. Игру Корнелиуса она уловила ещё тогда, когда тот начал говорить от имени Его Святейшества, намекая на то, что он в этом деле выступает всего лишь в роли посредника. Магистр будто бы отстранялся от того союза, который сам ей и предлагал. А его последний жест был яснее всяких слов.
  "Он хочет, чтобы я вместе с ним играла против Его святейшества, - еле заметная улыбка легла на губы провидицы. - Кто бы мог подумать, что в моей камере разыграются такие страсти".
  Сандра прекрасно понимала, что всё только начинается, и решила подготовиться к дальнейшим событиям. Для неё теперь не существовало преград. Она могла проникнуть в любую комнату, в любой тайник, подслушать любой разговор. Могла она прочитать и текст, если, конечно, для этого не требовалось переворачивать страницы или раскрывать записку.
  "Я возвращаюсь к полноценной жизни, - усмехнулась Сандра. - Вначале у меня была тюрьма, ставшая впоследствии местом моего отдыха. Затем ко мне вернулась моя семья и дом. И вот теперь меня приглашают на работу".
  Она глубоко вздохнула и, медленно выдыхая воздух, заставила своё тело полностью расслабиться. Постепенно замедляя удары сердца, Сандра затормозила все биологические процессы организма и вскоре её душа лёгким и прозрачным облачком выскользнула из приоткрытого рта.
  Провидица полетела вслед за магистром, возвращавшимся в свой кабинет.
  
  Корнелиус сел за рабочий стол, а Сандра пристроилась у него над головой. На краю стола лежала стопка папок. Это были личные дела нескольких пациентов Шестого Управления. Магистр начал их просматривать одну за другой. Вместе с ним и Сандра стала изучать содержимое архивных документов.
  "Он подбирает кандидатуру для Его Святейшества, - подумала она, продолжая читать личные дела пророков. - Жаль, что у Корнелиуса нет привычки размышлять вслух. Это бы мне сейчас очень пригодилось".
  Наконец, магистр выбрал одну из папок, а остальные собрал в стопку и положил на край стола.
  "Да, действительно, выбор - хуже некуда", - согласилась Сандра.
  
  Она знала всех людей, чьи дела лежали сейчас на столе у магистра, и давно уже определила для себя, кто из них есть кто. Человек, дело которого держал в руках магистр, не был шарлатаном. Ему иногда удавалось предсказать какое-нибудь событие, но делал он это так неумело и запутанно, что никто не мог понять, в какое время и где оно должно произойти. Всё прояснялось позже, когда, конечно же, ничего уже нельзя было изменить. Ясновидящего звали Левин. Он появился в цитадели намного раньше Сандры и считался одним из старожилов третьего отделения.
  "Левин, пожалуй, способен завести поиски в тупик, - подумала она. - Это говорит о том, что у Корнелиуса неплохая интуиция. Если он и дальше будет развивать в себе такую способность, то наш магистр в будущем может стать настоящим пророком".
  Корнелиус ещё раз перелистал дело Левина и, закрыв папку, опёрся подбородком на сплетенные пальцы рук.
  "Думает, как бы ему половчее обойти Его Святейшество, - предположила Сандра. - Задача, прямо скажем, не из лёгких. Если Волтар заметит двойную игру, то магистра ждёт несчастный случай".
  
  Корнелиус очнулся от раздумий, устало растёр ладонями лицо и достал из верхнего ящика стола, тонкий медный лист. Сандра с удивлением рассматривала незнакомую ей письменность. То, что это был какой-то древний язык, она поняла сразу. Но провидица редко бывала в прошлом и не любила погружать в него своё сознание. История Дагоны всегда казалась Сандре запутанной и непонятной. Настоящее и будущее наблюдать было куда яснее и проще. Поэтому медный лист с таинственными словами и знаками стал для провидицы открытием и полной загадкой. Но на этом сюрпризы не закончились.
  Магистр достал из нижнего и глубокого ящика стола ещё один предмет - большой кристалл небесного цвета. Сандра сразу насторожилась. Она почувствовала, что кристалл реагирует на её присутствие. Он завораживал и притягивал к себе душу Сандры, и ей с трудом удавалось держаться от него на расстоянии.
  Корнелиус зажёг свечу, взял в руки кристалл и попытался посмотреть сквозь него на пламя. Сандра не знала, что в этот момент видит магистр, ведь он смотрел на кристалл глазами, а она сейчас пользовалась совершенно иным зрением. Оно было не только объемным, но иногда и проникало сквозь некоторые препятствия.
  Провидица увидела, как внутри кристалла что-то движется и переливается, словно это был сосуд, наполненный вязкой и тягучей жидкостью. Формы и скорость внутреннего движения напоминали Сандре её собственные видения, перед тем, как они складывались в общую и чёткую картину.
  Корнелиус положил кристалл, встал из-за стола и подошёл к окну. Душа провидицы, уставшая от напряжения, попыталась отдалиться от кристалла, заметив при этом, что он сразу стал светиться менее ярко, и движение в нём замедлилось.
  "Какой-то из этих предметов имеет отношение к поиску, - подумала Сандра, - а может быть, и сразу оба. Корнелиус говорил, что искать нужно вещь старинную. Медный листок, судя по письменности, относится к древней истории, а вот кристалл.... С ним пока ещё ничего не ясно".
  
  Провидица боялась приближаться к кристаллу. Интуиция подсказывала ей, что это небезопасно.
  "Ах, если бы рядом был Харви, - с сожалением подумала она. - Он часто бывал в прошлом и многое смог бы сейчас объяснить".
  Путешествия в прошлое или будущее отличались от перемещения в реальном времени тем, что чем дальше сознание удалялось от исходной точки, тем дольше оно возвращалось обратно. Сандра знала, где сейчас находится Харви, но попасть туда было невозможно, во всяком случае, для неё. Иллюзорные купола защищали монастыри не только от чужого взгляда, но и от чужой мысли.
  "Я должна навестить Его Святейшество, - решила она. - Может быть, он мне что-нибудь подскажет".
  Душа пророчицы выскользнула из кабинета магистра, заглянула в свою камеру и, заскочив, буквально на пять минут домой, перенеслась в личные покои Волтара Третьего.
  
  Его Святейшество сидел в кресле напротив большого камина. Но камин был пуст, и кроме старой золы в нём ничего не было. На полу рядом с подставкой для щипцов и кочерги стоял таз с водой, в котором плавали намокшие поленья.
  Сразу, как только Сандра появилась в комнате, она почувствовала какое-то напряжение и поэтому спряталась в дальний верхний угол помещения и стала оттуда наблюдать за происходящим.
  Неожиданно Волтар резким и властным голосом произнёс несколько фраз на незнакомом языке. Одно из поленьев поднялось из таза и переместилось в камин. Волтар снова произнёс, но уже другие слова. Из полена в камине пошёл лёгкий парок. Подождав несколько секунд и не добившись нужного результата, Его Святейшество недовольно крякнул и протянул правую руку к журнальному столику. Сандра увидела, что он взял со стола медный листок, жалобно хрустнувший в его руке. Лист был точно такой же, как и тот, который она видела в кабинете Корнелиуса. Волтар ещё раз произнёс странные слова, но теперь уже читая их с листа, и стал напряженно смотреть в камин.
  Из мокрого полена, лежавшего в камине, вдруг вырвались струи пара, подняв в воздух пепел и мелкую золу. В следующую секунду оно вспыхнуло ярким факелом, словно это было не деревянное полено, а большой кусок серы. Через минуту на его месте лежала лишь кучка горячей золы. Напряжение в комнате исчезло, как только Его Святейшество с довольным видом откинулся на спинку кресла.
  
  Душа Сандры подлетела к нему ближе. У Волтара был очень усталый взгляд. Видимо этот эксперимент потребовал от него немалых усилий. Провидица заглянула в медный листок и увидела те же самые буквы и завитушки, которые были и на листе Корнелиуса.
  "Ба, да это же заклинания, - догадалась она. - Оказывается, Волтар то наш - колдун!"
  Это открытие ошеломило Сандру. По всем церковным законам Волтара нужно было немедленно сжечь на костре.
  "Сам, значит, колдует, а других ни за что сажает в тюрьму на пожизненный срок, - с ненавистью подумала она. - Какая сволочь!"
  
  Обида и бешеная ненависть вдруг вспыхнули в ней, словно полено, только что сгоревшее в камине. Такого напряжения провидица ещё никогда не испытывало. Она почувствовала, что стала терять над собою контроль. Её охватило огромное желание вырвать из рук Волтара листок и вышвырнуть его в окно. Сознание Сандры балансировало на грани, за которой было уже безумие.
   Медный лист внезапно выскользнул из руки Волтара и с хрустом и звоном вылетел в приоткрытое окно. Душа Сандры метнулась вслед за ним. Сильный порыв ветра подхватил тонкий листок и вместо того, чтобы упасть в траву, он взмыл вверх.
  В комнате Волтара с шумом распахнулось окно. Сандра успела увидеть, как Его Святейшество перевесился через подоконник, высматривая место, куда бы мог упасть медный листок. А ветер, неожиданно изменивший направление, закрутившись маленьким смерчем, швырнул свою ношу на крышу соседнего здания. Лист скользнул по кровле и упал в водосточный жёлоб.
  Под окнами личных покоев Его Святейшества забегали люди, подгоняемые его истеричным криком. Сандра была уже не в силах наблюдать за происходящим. На неё навалилась усталость и опустошение. Почти в бредовом состоянии она полетела в свою камеру.
  
  Состояние Волтара было не менее критичным. Его изумление, быстро перешедшее в истерику, после долгих и неудачных поисков сменилось на страх и растерянность.
  "Это могли сделать только монахи Нарфея, - лихорадочно думал он. - И они здесь, они рядом. От них невозможно укрыться и спрятаться. Мне нужно было хранить лист в часовне Армона".
  Волтар вздрогнул. Он вдруг вспомнил, что настоящая часовня Армона стояла когда-то именно на том холме, где сейчас расположилась цитадель Шестого Управления.
  "Такое место должно быть недоступно монахам Нарфея, - размышлял Его Святейшество. - Армон не может допустить их присутствия на священном холме. Если тот лист, который я отдал Корнелиусу, не исчезнет, то это должно означать, что моя догадка верна".
  Ему стало страшно и неуютно в своей комнате. Волтар вызвал секретаря и сообщил ему, что собирается немедленно отправиться в Храм Армона.
  
  
  Сандра открыла глаза и увидела перед собой испуганное лицо Ироны. В руках медсестра держала градусник, а на прикроватной тумбочке лежали шприц и ампулы.
  - Со мной что-то случилось? - спросила провидица.
  - У вас была высокая температура, - ответила ей медсестра,- и вас лихорадило. Некоторое время вы были без сознания.
  - И как долго это продолжалось?
  - Десять минут назад я заметила, что вам стало плохо. Как же вы меня напугали, - вздохнула Ирона.
  - Я больше не буду, - улыбнулась Сандра. - А как сейчас мои дела?
  Она скосила глаза на градусник в руках Ироны.
  - Температура снижается. Пульс в норме. Я думаю, что кризис миновал, - ответила медсестра, укладывая в коробку медикаменты.
  "Кризис миновал, - повторила про себя Сандра. - Да, это состояние вполне можно назвать критическим".
  - Спасибо тебе, Ирона, - поблагодарила она медсестру. - Я, действительно, чувствую себя не так уж и плохо.
  - Постарайтесь пока не вставать, - попросила её Ирона. - Я скоро приду и ещё раз проверю вашу температуру.
  - Хорошо, - согласилась Сандра. - Я буду лежать тихо, как мышка.
  Ирона улыбнулась в ответ на это обещание, поправила на больной одеяло и вышла из комнаты.
  
  "Итак, что же произошло? - глядя в потолок, думала провидица. - Неужели это я вырвала из рук Волтара медный листок? Впрочем, он тоже смог вытащить из таза полено и положить его в камин. Но он для этого воспользовался заклинанием, а я нет".
  Она немного поворочалась в кровати, разминая затёкшие мышцы.
  "А, что такое заклинание? - продолжала рассуждать Сандра. - Может это определённый набор звуков, интонация и тембр которых, настраивает психику человека на какое-то действие? Что-то вроде камертона. Если струна настроена правильно, то она обязательно отзовётся на его звучание. Звуки заклинания должны настраивать внутренний инструмент человека. А если этот инструмент уже настроен? Тогда он уже не нуждается в заклинании. Но на каждое определённое действие должен быть свой индивидуальный настрой".
  
  Сандра хорошо запомнила свои ощущения в то время, когда Волтар с помощью заклинаний вынул полено из таза и воспламенил его в камине. Ей очень хотелось проверить себя и попытаться передвинуть какой-нибудь предмет в комнате, но она боялась делать это сейчас. Провидица слишком ослабела, а напряжение, которое ей пришлось испытать, было очень велико. Ей необходимо сначала восстановить свои силы. Она решила, что сейчас не стоит торопиться и рисковать, по крайней мере до тех пор, пока она не почувствует себя вполне здоровой.
  
  Вскоре в комнату Сандры снова зашла Ирона.
  - Ну вот, уже намного лучше, - сказала она, померив у больной температуру. - Скоро ужин, но вам не нужно выходить из комнаты. Я попросила нашего повара, и он отварил для вас куриный бульон. Сейчас я вам его принесу.
  - Ирона, - Сандра укоризненно покачала головой, - здесь ведь не санаторий, а тюрьма. С заключёнными так не обращаются.
  - Вы для меня - не заключённая. Вы спасли меня и всю мою семью, - у Ироны от слёз заблестели глаза. - Я до сих пор реву, когда вспоминаю ту катастрофу.
  - Всё, всё, всё. Успокойся, - почти пропела провидица ласковым голосом. - Я сделала только то, что должна была сделать. Если бы мне дали возможность, то я предупредила бы всех пассажиров того поезда.
  Ирона вышла из комнаты, на ходу доставая носовой платок. Случай с крушением поезда сильно повлиял на её психику и мировоззрение. Раньше она смотрела на обитателей цитадели, как на больных, и к тому же заключённых. Теперь она поняла, что это не простые люди, а многие из них, возможно, лучшие люди на планете.
  
  После ужина Сандра ощутила, как быстро возвращаются к ней бодрость и хорошее самочувствие. Шесть лет упорных тренировок сыграли решающую роль в восстановлении её внутренней энергии. Она выдержала такое напряжение и теперь знала предел своих возможностей на данный момент.
  
  Когда Ирона уносила посуду, то, уходя, неплотно прикрыла дверь, потому что у неё были заняты руки. И вот теперь Сандра лежала на кровати и с интересом смотрела на приоткрытую дверь. Сначала она стала вспоминать то напряжение и атмосферу, которая царила в комнате Волтара. Подобное состояние можно было бы назвать "звенящей тишиной". Всё в мире имеет свой цвет, звук, вкус и аромат. Так вот у этой тишины был свой, индивидуальный оттенок. После того, как Волтар прочитал второе заклинание, то оттенок резко изменился. Сандра уловила это различие и теперь пыталась настроить своё сознание на тот, первый оттенок. Когда ей показалось, что цель достигнута, то она мысленно послала лёгкий толчок к двери.
   Дверь моментально захлопнулась. Провидица расслабилась и прикрыла глаза.
  "Боже мой, - изумилась она, всё ещё не веря в то, что ей удалось это сделать. - Неужели я научусь перемещать предметы?"
  Она снова открыла глаза и оглядела свою комнату.
  "Это - не тюрьма, - засмеялась Сандра, - а настоящий университет сознания".
  Она была страшно рада своему новому открытию. Шесть лет назад ей казалось, что её навсегда вычеркнули из жизни. И вот сейчас у Сандры появилось ощущение, что жизнь только начинается.
  
  Успокоившись, провидица решила продолжить свой эксперимент. Дверь захлопнулась на защёлку, и теперь для того, чтобы её открыть, нужно было сначала нажать дверную ручку вниз, а затем потянуть дверь на себя. Задача стала намного сложнее. Но дверь была единственным предметом, который не попадал в поле зрения видеокамеры, и выбора у Сандры не было. Она снова начала настраивать себя на нужное состояние.
  В этот раз ей удалось намного быстрее "войти в образ". Провидица отжала вниз дверную ручку, но как только её внимание переключилось на дверь, то ручка сразу встала на своё место.
  "На два предмета сразу, моих сил не хватает", - поняла Сандра.
  Она опять сосредоточила всё своё внимание на дверной ручке. И когда ручка вновь опустилась вниз, Сандра начала её и притягивать к себе. Дверь стала медленно открываться. В коридоре послышались чьи-то шаги, и Сандра сразу прервала этот процесс.
  
  Прошло несколько секунд, и в комнате появилась Ирона.
  - Давайте, ещё раз измерим ваше давление и пульс, - сказала она, доставая тонометр. - Моё дежурство заканчивается, но я предупрежу вторую смену, чтобы они последили за вашим состоянием.
  - Ирона, не стоит так беспокоиться, - махнула рукой Сандра. - Я себя прекрасно чувствую. Зачем нагружать людей излишними заботами?
  - До обеда вы тоже прекрасно себя чувствовали, - напомнила ей Ирона. - Я никак не возьму в толк, что же с вами произошло. Такие симптомы не похожи ни на одно заболевание. Они так же внезапно исчезли, как и появились.
  - Это - старческое, - улыбнулась Сандра. - У стариков бывают такие болячки, о которых кроме них самих никто и ничего не знает.
  - Что-то рано вы себя в старушки записываете, - удивилась Ирона.
  - Ну, а как же, - ответила ей Сандра и снизила свой голос до шёпота. - Я уже два года, как стала бабкой. У меня растёт чудесная внучка.
  Ирона смотрела на неё широко раскрытыми глазами.
  
  Медсестра собрала тонометр, пожелала Сандре спокойной ночи и вышла в коридор. Сердце её учащённо билось. Никто из пациентов цитадели не имел связи с внешним миром. После крушения поезда желание Ироны отблагодарить пророчицу было так велико, что она решила через третьих лиц разыскать родственников узницы и, если это нужно, то помочь им материально. Она совсем недавно узнала, что у Сандры два года назад действительно родилась внучка.
  "Она знает всё, - думала Ирона, проходя по коридору. - Всё, что было и всё, что будет. Стены тюрьмы не в силах изолировать её от внешнего мира. Ей подвластно даже время!"
   Чувство благоговейного трепета охватило Ирону. Если раньше она относилась к Сандре как к своему ангелу-спасителю, то теперь эта женщина стала для неё почти богиней, от взгляда которой никто и ничто не может укрыться в этом мире.
  
  В последнее время старшая медсестра стала более пристально наблюдать за пациентами своего отделения. Она уже не ограничивалась рамками служебных обязанностей и подолгу беседовала с заключёнными, пытаясь понять, как и чем живёт каждый из них. После крушения поезда в ней как будто что-то надломилось, и она иногда ловила себя на мысли о том, что живёт уже не своею жизнью. Прежняя Ирона, беспечная и беззаботная, погибла в катастрофе, а её место заняла другая, смотревшая на окружающий мир широко раскрытыми от удивления глазами. Ей стали интересны и удивительны люди, вещи и события, которые она раньше попросту не замечала.
  А в отделении "интеллектуалов" было чему удивляться. Здесь собрались пророки и предсказатели, художники и скульпторы, поэты и писатели, философы и мыслители. И с некоторых пор их рассуждения уже не казались медсестре бредом сумасшедших. Конечно, были среди них и "великие полководцы", и "короли" несуществующих государств. А так же "наследные принцы", "принцессы" и "инопланетяне". Но даже эти люди с явными, казалось бы, отклонениями от нормы, стали производить на Ирону совсем другое впечатление. Одна простая мысль перевернула всё её мировоззрение:
  "Сандре я тоже не верила, до тех пор, пока она не спасла всю мою семью. Так почему пациент из пятой камеры не может оказаться инопланетянином, если он в этом так убеждён?"
  
  Пророчицу же сейчас занимали совсем другие мысли. Она думала о тех медных листах с заклинаниями и начала догадываться о том, что именно хочет найти Его Святейшество. Вот только таинственный кристалл никак не вписывался в её догадку.
  "Эти листы определённо из какой-то древней магической книги, - думала она, - и один из них находится у Корнелиуса для опознания. Он знает, что такой приём используют многие пророки и предсказатели".
  Сандра давно уже убедилась в том, что любой предмет несёт в себе огромный поток информации, как явной, так и скрытой от обычного зрения. У вещей тоже есть память, и они хранят её на протяжении всего своего существования.
  
  По карнизу окна забарабанили капли дождя. Сандра вздрогнула.
  "Вода может смыть тонкий листок с водосточного желоба в канализацию, - подумала она. - Я должна срочно что-то сделать, иначе потеряю его навсегда".
  Однако ей сейчас никак нельзя было покидать надолго стены своей тюрьмы. Ирона собирается предупредить вторую смену, а это означает, что Сандру будут проверять каждый час, если не чаще. Замедленный пульс и понижение температуры тела у пациента сразу встревожит дежурную медсестру и Сандру срочно начнут приводить в чувство. Вот как раз этого-то она и опасалась.
  Дождь барабанил всё сильнее и сильнее. Нужно было торопиться.
  "Ах, если бы я смогла испортить дверной замок, - вдруг подумала Сандра, - то получила бы дополнительное время, пока вызовут слесаря, и он откроет дверь".
  
  Покидая своё физическое тело, душа провидицы могла просочиться в любую щель. А, уменьшая свой объём и уплотняясь, она могла уместиться даже в напёрстке. Проникнув внутрь замка, Сандра начала изучать его устройство.
  "Если сдвинуть и освободить одну из этих пружинок, - думала она, - то ключ просто не провернётся в замке. Дверь металлическая, значит, ломать её они не будут. Придётся им повозиться с замком. Дежурный оператор видит, как я лежу на кровати, так что особенно беспокоиться никто не будет".
  Сандра настроилась и сосредоточила всё своё внимание на механизме замка. Ей довольно быстро удалось отжать и освободить слабую пружинку, прижимавшую одну из металлических пластин. Пластинка сразу же упала вниз и полностью перекрыла ход замкового язычка.
  Убедившись, что её диверсия удалась, душа Сандры перенеслась на крышу церковного здания.
  
  Сильный поток воды уже нёсся по жёлобу. Он подхватил тонкий листок и бросил его в водосточную трубу. Сандра метнулась вслед за ним. Конец трубы был направлен на решетку дренажного колодца, и оставалось всего несколько секунд, чтобы не дать медному листу исчезнуть в этом колодце. Пролетая вниз по трубе, душа провидицы крепко обхватила лист и на выходе изо всех сил рванулась в сторону. Она упала вместе с листком на землю почти у самого края дренажной решетки.
  Сандра уже устала. Эти манипуляции были для неё совершенно новы, и ей приходилось держать себя в постоянном напряжении. Она боялась повторного срыва, понимая, что в этом случае к ней могут приставить сиделку и неизвестно на какой срок. Ирона уж об этом позаботится.
  
  Немного отдохнув, Сандра снова обхватила листок, но сильный дождь и порывы ветра мешали ей подняться вверх. Едва она успевала оторваться от земли, как её тут же швыряло в сторону, и душа провидицы кувыркалась вместе с листом по траве. После нескольких минут напряжённой борьбы она поняла, что ей не справиться со стихией.
  "Может, спрятать его где-нибудь поблизости?" - подумала Сандра, осматривая парк.
   Но ветер уже далеко отнёс медный листок от церковных зданий и вокруг кроме ровно подстриженной травы, цветочных грядок и редких деревьев ничего не было. Не выпуская из поля своего зрения листок, провидица попыталась найти какое-нибудь старое дупло. Но и здесь её тоже ждала неудача. Церковные садовники хорошо ухаживали за парком, и в нём не было ни одного старого или больного дерева, в котором могло бы оказаться дупло.
  
  Время шло, и Сандре уже нужно было возвращаться в свою камеру. Но бросить медный лист здесь, в огромном парке она тоже не могла.
  Спасительная мысль пришла к ней внезапно, как вспышка молнии. Душа провидицы прижала листок к земле и начала скатывать его в трубку. Потеряв свою парусность, лист сразу перестал кувыркаться по траве. Сандра выбрала удобный момент, поставила эту трубку вертикально на землю и рванулась вверх, вложив в рывок все свои силы.
  
  На этот раз ей повезло. Поднявшись над тучами, она попала в воздушный поток, который понёс её в сторону цитадели. Сандре приходилось всё время сжимать трубку, не давая ей развернуться, и в то же время нужно было контролировать направление полёта. Силы быстро покидали провидицу, но и цитадель была уже близко. Душа Сандры приготовилась к последнему броску.
  Внезапно воздушный поток сам швырнул её вниз, прямо на позолоченный шпиль над личными покоями магистра. Она скользнула по куполу и, отыскав под карнизом щель, протиснулась в маленькое и тёмное чердачное помещение.
  Всё пространство чердака занимала сложная конструкция переплетённых балок и металлических растяжек. Сандра в изнеможении отпустила лист. Получив свободу, он тут же развернулся, издав при этом тонкий и жалобный звон.
  Провидица очень устала. Ей сейчас просто необходим был отдых. Но она заставила себя осмотреть весь чердак, желая убедиться в том, что здесь медный лист будет в полной безопасности. Слишком дорогой ценой он ей сегодня достался, и она хотела исключить любую случайность, при которой он мог бы отсюда исчезнуть.
  Обнаружив на полу толстый слой пыли, Сандра поняла, что люди здесь бывают не чаще одного раза в год, когда нужно провести ревизию и осмотр всей конструкции. Внизу находились личные покои магистра, и поэтому случайному человеку попасть на чердак было невозможно.
  "Вот если только сам Корнелиус захочет вдруг сюда подняться, - подумала провидица. - Но это - один шанс из миллиона".
  И всё же она затолкала медный лист под горизонтальную балку на полу и лишь после этого перенеслась в свою камеру.
  
  В коридоре за дверью были слышны голоса, и кто-то безуспешно пытался открыть ключом замок. Душа Сандры погрузилась в своё тело и стала постепенно приводить в норму пульс и дыхание.
  Прошло ещё двадцать минут и дверь всё же открыли, но провидица уже крепко спала, готовая к любым медицинским проверкам.
  
  
  
  Глава 32
  
  - Послушай, Гордон. Я сейчас задам тебе вопрос, но ты не торопись отвечать на него сразу.
  Гордон и Борк лежали на двухместном надувном матрасе, покачиваясь на мелкой волне вдалеке от шумного пляжа.
  
  Сегодня утром Гордон снова приехал в Гутарлау и не только потому, что ему нужно было забрать свою машину. После объяснений в кабинете начальника Управления от операции отстранили Лари и Фидли. Гордона же, не попавшего в объектив телекамеры, решено было отправить обратно на озеро Панка. И он подозревал, что сделано это по настоятельной просьбе Борка.
  "Зачем я ему нужен один, без напарников? - всю дорогу до Гутарлау ломал себе голову Гордон. - У него сейчас другая группа. Очень опытная команда - настоящие профессионалы своего дела. Неужели мы плохо разыграли тот спектакль...? Нет, Борк сразу бы об этом нам сказал. Но что-то всё-таки произошло и притом вскоре после нашего вылета в столицу. Приказ о возвращении на Панка я получил ещё вчера в двенадцать часов дня. То есть, не прошло и суток, а Борк уже требовал, чтобы я вернулся в Гутарлау. Он явно что-то раскопал. Но что?"
  Едва только Гордон успел забрать свою машину из полицейского отделения, как Борк уже звонил ему по телефону. Приказ, который получил от него Гордон, тоже был очень странный. Старший агент должен был купить или взять напрокат двухместный надувной матрац и встретиться с детективом на пляже.
  
  Выдержав довольно продолжительную паузу, Борк, наконец, задал свой вопрос.
  - Каким образом рыбаку с сыном удалось скрыться от вас на болоте?
  "Он что-то знает, - мелькнуло в голове у Гордона. - И он же не сказал "в лесу", он сказал "на болоте".
  Гордон почувствовал, что у него внутри начинает что-то сжиматься и подрагивать мелкой и противной дрожью.
  - Они спустились в овраг, - начал было объяснять он Борку, но тот резко его оборвал.
  - Не морочь мне голову, - с досадой отрезал детектив. - Эту сказку я уже слышал.
  Он отвернулся от Гордона и посмотрел на чистое и голубое небо.
  - После того, как вы улетели, рыбак и его сын вернулись домой, но совсем с другой стороны. Если верить топографической карте, то они не могли обойти болото за такой короткий срок. Я послал по их следу кинолога с собакой. Ищейка сразу взяла след и привела нас к болоту. На берегу, там, где они вышли, остались чёткие следы. Они шли прямо из трясины. И в этом месте мы не обнаружили ни одной тайной тропинки.
  Борк замолчал, как бы давая агенту, время на то, чтобы тот оценил по достоинству возникшую ситуацию.
  
  - Мы сейчас с тобой совершенно одни, - вновь заговорил детектив. - Вокруг нас только вода. Матрац ты взял сам и я думаю, ты уверен, что в нём не спрятан диктофон. Если тебя смущают мои трусы, то я готов остаться нагишом, лишь бы услышать от тебя правду. Без неё мне не распутать этот клубок. На берегу, ты можешь в любой момент отказаться от своих слов, но сейчас ты должен рассказать мне всё. Это - не приказ, это - просьба.
  Гордон молчал. Матрац тихо покачивался на волнах, дошедших до него от проходившего мимо прогулочного катера.
  - Мы с тобой давно друг друга знаем, - наконец, произнёс агент. - Но даже самому близкому человеку я никогда не расскажу того, о чём сейчас услышишь ты. Исключительно в целях собственной безопасности. Ты прав, на берегу я буду всё отрицать. Я нисколько не сомневаюсь, что на моём месте ты и сам поступил бы точно так же, как и я. Нормального человека всегда пугает перспектива оказаться пациентом Шестого Управления.
  Гордон зачерпнул левой рукой пригоршню воды и ополоснул своё лицо.
  - Рыбак и его сын - не обычные люди, - продолжил он. - Они обладают сверхъестественными способностями. И они от нас не прятались, а просто вошли в болото и спустя минуту уже скрылись в тумане.
  - Как это "вошли в болото?" - не понял Борк.
  - Ногами, - усмехнулся Гордон. - Они шли по трясине, как по мелкой луже, не проваливаясь даже по щиколотку. И заметь, что шаг у них был особенный: замедленный, плавный и словно летящий по воздуху. Что ты на это скажешь?
  Старший агент в свою очередь повернулся к Борку.
  - Не может быть! - воскликнул тот.
  - Вот именно поэтому мы и не сказали тебе правду, - объяснил ему Гордон. - Ну, кто может такое рассказывать? Только сумасшедший!
  Он откинулся навзничь и снова ополоснулся водой.
  - Может, это был гипноз, иллюзия? - предположил детектив, пытаясь найти какое-то более реальное объяснение такому событию.
  - А следы на берегу болота - тоже иллюзия? - насмешливо спросил его Гордон. - И не задавай мне вопросы о наркотиках и галлюцинациях. Мы все были в здравом рассудке и твёрдой памяти.
  Следующие две минуты прошли в полном молчании.
  
  - Что ещё необычного ты заметил в их поведении? - наконец, спросил Борк агента.
  - Рыбак может голой рукой достать из горящего костра пригоршню пылающих углей и, не обжигаясь держать их в ладони. У его сына молниеносная реакция. Он поймал за голову ядовитую змею, когда та бросилась в атаку, находясь всего лишь в полуметре от его лица. А ещё старик может возникать прямо из воздуха. Секунду назад его не было, и вдруг он уже стоит рядом с сыном. Я не знаю, что ещё заметили Лари и Фидли, но с меня и этого достаточно.
  - И ты всё это видел? - недоверчиво спросил его детектив.
  - Собственными глазами, - подтвердил Гордон. - Эти люди - настоящие дьяволы, - убеждённо закончил он.
  - На дьяволах специализируются священники, - усмехнулся Борк. - А мы с тобой - простые сыщики, и для борьбы с нечистой силой не предназначены. Конечно, если на одно мгновение допустить, что рыбак и его сын действительно способны творит чудеса, то тогда можно объяснить любую загадку в этом деле. Но чтобы это подтвердить, нужно иметь на руках неопровержимые доказательства. Фотографии, а ещё лучше, видеозапись какого-нибудь "чуда" - вот что нам нужно. С сегодняшнего дня это и будет твоей главной и единственной задачей.
  - Слишком мала вероятность того, что мне удастся это сделать, - с сомнением произнёс Гордон. - Счёт в таких случаях всегда идёт на секунды. Меня нельзя назвать профессиональным оператором и фотографом, а для такой съёмки нужна достаточно мощная и сложная аппаратура. Да и кто даст гарантию, что очередное чудо всё же произойдёт?
  Гордон вопросительно посмотрел на детектива.
  - Оно уже произошло и даже дважды, - ответил тот.- Ты последние новости читал?
  - Не до этого было, - признался Гордон. - А что случилось?
  - За время твоего отсутствия в Гутарлау произошло два очень странных затмения. И оба раза они сопровождались концентрацией иризового излучения. Эпицентр первого явления находился недалеко от дома рыбака Мелвина. Арбин и Барди первыми осмотрели это место. Трава там высохла настолько, что превращалась в пыль от одного только прикосновения. Но самое удивительное состоит в том, что в центре маленькой и мёртвой поляны они обнаружили чёткий контур человека, рост и комплекция которого полностью совпадают с размерами журналиста. Это, конечно, ещё ни о чём не говорит, но именно на этот период времени, как это ни странно, Герону удалось уйти из-под наблюдения.
  - Каким образом? - удивился Гордон.
  - Он просто нырнул в озеро и исчез, - вздохнул Борк. - Спустя пятнадцать минут после окончания затмения, он вынырнул из воды на том же самом месте. Инспектору журналист объяснил своё отсутствие тем, что он якобы в это время плавал к острову. Я опросил всех яхтсменов и их пассажиров, и вообще всех, кто находился в обозначенном районе. Никто из них не видел плывущего к острову или от него человека. Нам с тобой хорошо известно, что свидетель есть всегда и в любой ситуации, если, конечно, это не ложь.
  - В тот день, когда мы обыскивали дом, журналист тоже надолго скрылся под водой, - напомнил ему Гордон. - А где Герон был во время второго затмения?
  - Он не выходил из дома, - ответил Борк, - и отдыхал в своей спальне на втором этаже.
  - И его опять никто не видел, - усмехнулся старший агент. - А почему рыбак не стал будить сына, чтобы тот посмотрел на странное затмение? Мне кажется, что любой человек в такой ситуации обязательно разбудил бы своего сына. Не каждый же день в Гутарлау происходят подобные затмения. А может быть, просто некого было будить?
  Гордон пристально и вопросительно посмотрел на своего начальника.
  - Но Герон не выходил из дома, - воскликнул тот, - и даже не спускался на первый этаж.
  Твёрдой убеждённости в этой фразе Гордон не уловил. В словах Борка звучала растерянность и неуверенность в очевидных фактах.
  - В доме Мелвина полно всевозможных секретов и мы с тобой в этом уже убедились, - сказал агент, явно намекая на тайный проход к дому. - А как вёл себя рыбак в то время, когда его сын "отдыхал" на втором этаже?
  - Когда началось второе затмение, - стал вспоминать детектив, - то Илмар находился в гараже. Может быть, он случайно оттуда вышел, а может, и нет. Во всяком случае, Арбин определить этого не смог. Рыбак спустился к озеру и уже оттуда наблюдал за происходящим.
  - Илмар знал, что сына нет дома, - подвёл итог Гордон, - поэтому и не пошёл его будить.
  - Но ровно в пять часов журналист вышел из своей комнаты и спустился на первый этаж, - довольно вяло возразил ему Борк.
  Старший агент устало прикрыл левой ладонью свои глаза и вдруг тихо и нервно засмеялся.
  - Конечно, всему этому есть своё объяснение, - закончив смеяться и вздохнув, произнёс он. - Вот только я боюсь, что оно находится за пределами нашего с тобой понимания. Кстати, как ты думаешь, Герон, как профессиональный журналист, должен написать статью о затмении или хотя бы сообщить об этом в редакцию? Интересно, кто и что пишет об этом явлении в "Ежедневных новостях?"
  В следующее мгновение Борк резко и неожиданно приподнялся, нарушив тем самым баланс плота.
  
  - А, чёрт! - это всё, что успел прокричать детектив, перед тем, как его и Гордона накрыл перевернувшийся матрас.
  - Толкай его к берегу, - крикнул Борк агенту, вынырнув из-под плота, - а я поплыл за газетами. Жди меня на берегу.
  "Так и утонуть можно, - подумал Гордон, держась обеими руками за матрас и откашливая попавшую в лёгкие воду. - Нет, он точно сумасшедший".
  Отдышавшись, старший агент не спеша поплыл к берегу, толкая перед собой свою резиновую лежанку.
  
  На берегу, он открыл запорный клапан надувного матраса и лёг прямо на песок в ожидании Борка.
  Гордон закрыл глаза и расслабился, намереваясь отдохнуть после плавания. Но не успели ещё высохнуть последние капли воды на его груди, как на неё упала вчетверо сложенная газета.
  - Читай, - коротко приказал ему детектив, присев на корточки рядом с агентом.
  Борк уже успел надеть на себя лёгкую футболку и шорты с широким поясом, на котором болтались рация и мобильный телефон.
  Гордон сел на песок и раскрыл утренний выпуск "Ежедневных новостей". На первой полосе его внимание привлёк яркий и броский заголовок: "Чудо в Гутарлау" и чуть ниже - "Необычное атмосферное явление на озере Панка". Затем следовала статья, сопровождаемая фантастическими фотографиями. А внизу стояла подпись - Герон Мелвин.
  Агент прочитал статью, закрыл газету и посмотрел на детектива.
  - Ну, так как же Герон мог в одно и то же время фотографировать это явление и, как ты говоришь, отдыхать в своей комнате? - спросил он.
  Борк продолжал сидеть на корточках и, глядя на озеро, перекатывал в левой ладони два камушка, подобранных им только что на песке.
  "Медитирует", - усмехнулся про себя Гордон, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.
  
  Внезапно на поясе у Борка заговорила рация.
  - Центр я первый, приём.
  - Слушаю тебя, первый, - ответил детектив, выбрасывая камни и переводя рацию в автоматический режим приёма и передачи.
  - Собака привела нас к большому камню у основания скалы. Камень недавно отодвигали в сторону. Об этом говорит глубокая вмятина на земле рядом с ним. Но сдвинуть его с места не под силу и десятку человек. В щель между камнем и скалой втягивается дым от костра, так что там должен быть какой-то проход. Приём.
  - Продолжайте осмотр острова, - ответил Борк. - Скоро я буду у вас.
  - На острове сейчас находится наш агент и кинолог с собакой, - объяснил детектив Гордону. - Вчера вечером рыбак снова был там. А его сын в это время пытался отправить кассету с видеозаписью в редакцию газеты. Мы изъяли его бандероль. Но у меня нет твёрдой уверенности, что это и есть оригинал той записи. Возьми свою рацию и настрой её на общую частоту. Ты должен быть в курсе всех событий. Кроме того, мы с тобой будем держать отдельную связь по телефону. Включи у себя режим кодирования и сообщи мне свой код. Так мы будем уверены в том, что нас никто не подслушает. Если вдруг возникнет ситуация, о которой вообще нельзя говорить вслух, то подай мне условный знак, например, пару раз громко кашлянешь при разговоре. Видеокамера у тебя будет хорошая, об этом я уже позаботился. Твоя задача - всегда находиться неподалёку от Герона и его отца. Действовать будешь самостоятельно и по обстановке.... Как ты думаешь, Герон знает тебя в лицо?
  - Теперь я уже ни в чём не уверен, - махнул рукой Гордон. - С такими способностями, как у него, он мог изучить всю нашу группу ещё в столице.
  - Судя по его записке редактору газеты, он не знает, что Лари и Фидли - агенты полиции.... Впрочем, всё это может быть всего лишь его игрой, - задумчиво произнёс детектив.
  - Мелвины ещё не обнаружили тот микрофон, который я установил на окно их дома? - спросил его Гордон.
  - Нет, - ответил тот, - но прослушивание пока не дало никаких результатов. Обычный трёп, болтовня ни о чём. Хотя, ты знаешь, у меня создалось впечатление, что Герон выдерживает не совсем естественные паузы между фразами. Он иногда словно бы тормозит с ответом. Это немного странно, особенно для человека его профессии.
  - Может быть, они общаются с помощью знаков, как глухонемые? - предположил агент.
  - Было бы просто изумительно, если бы тебе удалось запечатлеть их в такой момент, - мечтательно произнёс Борк. - Вот тогда с полной уверенностью можно будет утверждать, что они ведут игру. А пока все наши предположения недоказуемы, - угрюмо закончил он.
  
  В последнее время неудачи и неприятности сыпались на детектива, словно из рога изобилия. Вот и вчера он получил от Зацмана сообщение о таинственной пропаже "рубина", который они собирались передать Адаму. Борк, для чистоты эксперимента, умышленно не стал сообщать Альверту о том, что камень фальшивый, но подозревать торговца в краже у него не было оснований. Зацман никогда бы не рискнул украсть драгоценность, принадлежащую Корвеллу. Да он, кстати, и в руках-то эту вещь даже не держал. Агент Корвелла, знавший о том, что камень фальшивый, лично и в присутствии Зацмана положил "рубин" в шкатулку, незадолго перед приходом археолога.
  После того, как они закрыли сейф, и вышли из комнаты, в кабинет не смог бы уже попасть ни один человек. Вся операция по передаче рубина, была чётко зафиксирована на плёнку. Камень действительно исчез, как говориться "на глазах у изумлённой публики", совершенно непостижимым и загадочным образом.
  Уверенность Борка в себе и своих действиях стала таять, как снежный ком под яркими, весенними лучами. Всё происходящее не укладывалось в рамки обычной реальности и логики. Твёрдая и надёжная точка опоры стала медленно, но уверенно уходить из-под ног сыщика.
  Сейчас, и особенно после разговора с Гордоном, Борк начал понимать, что имеет дело с вещами и понятиями сверхъестественными и необъяснимыми с точки зрения нормального человека. Продолжать дальнейшее расследование в таких условиях - означало подвергать себя огромному риску. Если бы следствие не велось в интересах алмазного короля, то детектив немедленно прекратил бы это дело. Но пока не найден рубин и нет внятного объяснения тому, что же на самом деле произошло в машине Фризы, он был вынужден продолжать поиски.
  
  - В двенадцать часов ты должен быть на аэродроме, - сообщил Борк Гордону. - Рейсом С-115 встретишь специалиста по видеосъёмке. Он передаст тебе камеру и объяснит, как ею нужно пользоваться.... Он сам тебя узнает. Ему показали твою фотографию, - поспешил сказать детектив, заметив вопросительный взгляд старшего агента. - После чего сразу же подключайся к наблюдению за рыбаком и его сыном. А мне нужно срочно попасть на остров. Я должен узнать, что находится за камнем.
  - И как ты собираешься его отодвинуть? - спросил Гордон.
  - Возьмём лопаты, и будем копать под ним яму, пока не откатим его в сторону, - вздохнул Борк. - Ни бульдозер, ни экскаватор не смогут к нему подобраться - слишком большой уклон.
  - Возьми лучше пару больших домкратов, - посоветовал ему агент. - С ними ты сделаешь это быстрее и проще.
  - Прекрасная мысль, - согласился с ним детектив. - Так я и сделаю. Будь на связи. Встретимся после обеда.
  Борк выпрямился и пошёл быстрым шагом в сторону причала, на ходу разговаривая с кем-то по телефону.
  
  Гордон устало откинулся на песок и прикрыл лицо свежим номером газеты.
  "Уж лучше бы я тоже засветился на ту плёнку, - с сожалением подумал он. - Бегал бы сейчас по городу и ловил мелких мошенников. Надо найти способ выйти из этой игры. И как один из вариантов - передать журналиста и его отца службе Шестого Управления. Но для этого нужно иметь видеозапись очередного "чуда". Обычным доносом здесь не отделаешься - самого могут упрятать за решетку".
  - Сегодня опять безоблачное небо, - услышал Гордон женский голос слева от себя.
  Он приподнял край газеты и скосил глаза в эту сторону. Две женщины лет сорока расположились на лежаках рядом с ним.
  - Да, прекрасная погода держится уже целую неделю, - подтвердила вторая женщина. - Хотя местные жители утверждают, что в это время года здесь через каждые два-три дня бывает шторм.
  "Вот и погода тоже ведёт себя неестественно", - усмехнулся Гордон и снова закрыл своё лицо газетой.
  
  
  На острове агент Арбин и местный кинолог третий час пытались найти новые следы Илмара и Герона. Но поисковая собака всякий раз приводила их, то к давно потухшему костру, то к огромному камню у подножия скалы. Ищейка начинала рыть землю между скалой и валуном, подсказывая людям, что именно оттуда идёт нужный запах. Арбин разжёг в этом месте маленький костер, и они увидели, как часть дыма втягивается в узкую щель между скалами.
  "Там определённо есть проход, - подумал Арбин, - но отодвинуть камень без специальной техники просто невозможно. И всё же кто-то недавно это сделал - вмятина в земле совсем свежая".
  Он сообщил Борку по рации обо всём, что им удалось обнаружить, и лёг на мягкую траву в ожидании подкрепления. Арбин был рад, что вырвался из душного города на девственную природу и вот уже почти двое суток наслаждался чистым, лесным воздухом и солёной водой озера Панка.
  "В очередной отпуск обязательно приеду сюда, - думал он. - Лучшего места для отдыха я ещё не встречал".
  И агент стал мечтать о том, как он, не обременённый служебными заботами, будет целыми днями купаться, загорать и рыбачить, а по вечерам ходить на ярмарку и сидеть в каком-нибудь маленьком ресторанчике под открытым небом.
  
  Служебный пёс вскочил на ноги и угрожающе зарычал, глядя на заросли кустарника.
  - Сидеть! - строго приказал ему хозяин. - Это - свои, - добавил он уже более ласково.
  Пёс недовольно заворчал, но команду всё-таки выполнил.
  
  Из-за кустов с лопатой в руке вышел Борк, а с ним ещё два человека в форме береговой спасательной службы. Они несли с собой большие домкраты. Увидев незнакомых людей, пёс стал нервно перебирать передними лапами, бросая на хозяина короткие, но выразительные взгляды.
  - Иди, познакомься, - разрешил ему тот.
  Собака сорвалась с места и, размахивая во все стороны хвостом, понеслась навстречу Борку.
  - Не укусит? - с тревогой в голосе крикнул детектив, остановившись и на всякий случай крепче сжав в руках лопату.
  - Нет, - успокоил его кинолог. - В его служебные обязанности это не входит, если конечно, вы не нападёте на него первым.
  - Откуда ему знать, что он на службе, - усмехнулся Борк, наблюдая, как большой и лохматый пёс обнюхивает его спутников и их вещи. - Может он думает, что сегодня он просто вышел погулять.
  
  После короткого отдыха и беглого осмотра, вся группа стала решать, как им быстрее и проще откатить огромный камень в сторону. В течение получаса люди, словно муравьи, крутились вокруг обломка скалы и, наконец, всеобщими усилиями им удалось отодвинуть камень, освободив вход в пещеру. Пёс рвался вперёд, но Борк приказал взять его на поводок. Он боялся, что собака может нечаянно уничтожить какие-либо улики.
  - Всем оставаться у входа, - приказал детектив. - Собаку отпустишь только после моего сигнала, - добавил он, обращаясь к кинологу.
  Борк включил большой фонарь и вошёл в пещеру, внимательно осматривая каждый квадратный метр пространства.
  
  На пыльном, каменном полу он обнаружил чёткие отпечатки мужских ботинок. Отложив в сторону фонарь, сыщик снял с пояса мобильный телефон, в корпус которого был вмонтирован портативный, но достаточно мощный фотоаппарат и начал фотографировать самые отчётливые следы.
  Медленно и осторожно продвигаясь вперёд, Борк дошёл, наконец, до небольшого и совершенно пустого помещения. Единственным предметом, на который здесь можно было обратить внимание, был плоский камень, лежавший в центре "комнаты". Следы вели прямо к нему, остальная же часть пола была покрыта толстым и нетронутым слоем пыли.
  "Очень похоже на жертвенный алтарь", - подумал детектив, внимательно рассматривая камень.
  Приблизившись почти вплотную к поверхности камня, он заметил слабый отпечаток овальной формы.
  "Здесь что-то стояло, - понял Борк, фотографируя оставшийся след, - но очень недолго - на камне слишком мало пыли".
  Следующая операция, которую он произвёл, называлась консервацией запаха. Детектив достал из кармана плотно запечатанный пакет. Аккуратно раскрыв его, он вынул оттуда сложенный вчетверо кусок тонкой материи, размером чуть больше носового платка. Это был специальный материал, пропитанный особым составом. Он впитывал в себя запах предмета и хранил его довольно долгое время. Кроме того, на материале проявлялись все, даже самые незначительные отпечатки. Борк накрыл центральную часть камня этой салфеткой, положил на неё пластиковый пакет, а затем осторожно и тщательно пригладил его ладонью. Он подождал десять секунд, после чего снял салфетку с камня и уложил её обратно в пакет. Закончив эту операцию, детектив взялся за камень. Он приподнял его за одну сторону и, убедившись, что под ним ничего не лежит, опустил на место. Потратив ещё несколько минут на осмотр всего помещения, Борк крикнул кинологу, чтобы тот спустил собаку с поводка.
  Прошло несколько секунд, и пёс ворвался в помещение. Он стал обнюхивать пол и стены каменной комнаты, постоянно возвращаясь к плоскому камню.
  "Запах есть только рядом с камнем", - понял детектив, внимательно наблюдавший за поведением собаки.
  Он ещё раз окинул взглядом всё помещение и направился к выходу.
  "Какую же вещь хранил здесь рыбак?" - гадал Борк. - И каким способом он отодвигал огромный валун?"
  В том, что это был Илмар, детектив нисколько не сомневался. Следы в пещере полностью совпадали со следами на болоте, не говоря уже о том, что именно запах рыбака привёл ищейку к пещере.
  
  Борк сидел на камне и ожидал, пока вся его группа осмотрит тайник.
  - Центр, я второй, приём, - голос из рации прервал размышления Борка.
  - Слушаю тебя, - ответил ему детектив.
  - Журналист вывел из гаража свою машину.
  - А где его отец?
  - Он ещё не выходил из дома.
  
  Вчера Илмар рыбачил у острова. За ним наблюдал Арбин, но ничего необычного в поведении рыбака он не заметил. Впрочем, после разговора с Гордоном, Борк уже не был уверен в том, что его агенты всегда говорят ему правду. Он знал этих людей достаточно хорошо, но не настолько, чтобы доверять им полностью.
  "Если они станут или уже стали свидетелями какого-нибудь "чуда", то никогда мне в этом не признаются, - думал детектив. - В наших условиях - это вполне естественное поведение нормального человека. Предупредить их о необычайных способностях Герона и Илмара, я тоже не могу - слишком большой риск. Вполне может оказаться так, что кто-нибудь из них сотрудничает со службой безопасности Шестого Управления. Но в таком случае здесь должны появиться люди Корнелиуса и тогда уже они будут наблюдать за поведением рыбака и его сына. Это было бы просто замечательно. И ничего не нужно объяснять Корвеллу - все вопросы к Корнелиусу. Психиатры начнут опрашивать и проверять всех подряд, не исключая и того агента, который им об этом сообщит. Поэтому, он должен быть полностью уверен в том, что его самого не посадят за решетку. Если у человека нет такой уверенности, то он будет молчать, как рыба".
  Борк достал из пачки сигарету и закурил.
  "На рыбалке Илмар всё время был на виду, - вспоминал он, выпуская в воздух, струю табачного дыма. - За исключением тех нескольких минут, когда он скрылся в кустарнике, чтобы собрать хворост для костра. Но кто его знает, может, этого времени ему вполне хватило, чтобы войти в пещеру и вернуться обратно? Если он действительно что-то забрал из тайника, то это "что-то" должно находиться сейчас в его доме. Единственный посторонний человек, с которым Илмар встретился после рыбалки, был Хедли - скупщик рыбы. Но я лично проверил все ящики с рыбой, едва только пикап отъехал от причала".
  
  Из пещеры выбежала собака, а вслед за ней появился Арбин. Он подошёл к Борку и тоже достал сигарету.
  - Хороший тайник, - усмехнулся агент, прикуривая. - Вот только "дверь" немного тяжеловата. Я надеюсь, мы не будем ставить её на место?
  - Думаю, что это излишняя предосторожность, - ответил ему Борк, поднимаясь с камня. - Хозяин тайника не станет подавать на нас в суд. Потому что после этого ему придётся объяснять, каким образом он открывал вход в пещеру.
  Детектив выпрямился и в упор посмотрел на Арбина.
  - А туда действительно кто-то заходил? - спросил тот, спокойно выдержав взгляд детектива.
  - В проходе и у камня свежие следы от ботинок, - сказал Борк. - Я снял их отпечатки.
  - Невероятно, - покачал головой Арбин. - В щель между камнем и скалой может проскочить только мышь.
  - Невероятно, но факт. Ты вчера вечером следил за рыбаком. Сколько времени он находился в кустарнике?
  - Девять минут и сорок секунд. После чего вернулся с охапкой сухого хвороста. За это время можно добежать до пещеры и вернуться обратно, но тогда не соберёшь хворост. Я уже не говорю о том, что ещё нужно успеть открыть и закрыть вход в пещеру.
  - Отпечатки следов полностью совпадают со следами у болота, - Борк внимательно смотрел на Арбина, пытаясь по его реакции угадать, о чём сейчас думает этот человек.
  - Ситуацию на болоте ещё как-то можно объяснить, - задумчиво произнёс Арбин. - Допустим, что рыбак и его сын решили над нами подшутить и подошли к болоту задом наперёд, то есть спиной. Правда, в таком случае они непременно должны были знать, что за ними следят. Но как можно одному человеку отодвинуть, а затем поставить на место такой огромный камень - это же уму непостижимо...? Если это тоже шутка рыбака, - добавил он, всё больше расплываясь в улыбке, - то она просто замечательная!
  Он засмеялся и сразу закашлял, поперхнувшись табачным дымом.
  Спасатели взвалили на плечи тяжёлые домкраты, и вся группа направилась к тому месту, где у берега дрейфовал катер.
  
  
  Гордон сидел в своей машине и рассматривал видеокамеру, которую ему только что передал прилетевший из столицы специалист по видеосъёмке.
  Камера действительно была хороша: удобная, компактная и позволяющая производить съёмку при любых погодных условиях, как днём, так и ночью. Автоматический режим настройки всех её параметров упростил процесс съёмки до предела.
  
  - От вас требуется только одно, - объяснял Гордону консультант,- не делайте во время съёмки резких движений, а с остальным камера справится сама. Эта модель разработана специально для полицейского Управления и имеет некоторые специфические функции, с которыми вы можете ознакомиться, изучив вот эту небольшую инструкцию.
  Он достал из своего портфеля тонкую книжечку и передал её Гордону.
  - Если установить камеру на специальный штатив и выделить рамкой объект съёмки, то аппарат сам будет следить за объектом. А вы в это время можете кому-нибудь позвонить или выпить чашку кофе. Автоматический режим очень удобен и качество съёмки от его применения не ухудшается. Распишитесь в получении и пользуйтесь, а мне уже пора идти на посадку.
  Консультант подал Гордону бланк с гербовой печатью Полицейского Управления. Старший агент внимательно прочитал акт о передаче ″специального оборудования АКС-19″ (именно так была обозначена видеокамера в документе). Затем он вписал в акт свой персональный номер, указал дату и точное время, а внизу поставил подпись.
  "Уровень ответственности за утерю такого ″оборудования″ приравнен к огнестрельному оружию", - отметил про себя Гордон, возвращая документ консультанту.
  
  Оставшись один, Гордон сразу же начал изучать инструкцию по применению дополнительных возможностей видеокамеры, и вскоре понял, что это действительно супершпионская аппаратура. С её помощью можно было определить под одеждой человека металлические предметы, произвести видеосъемку в инфракрасном режиме сквозь плотно закрытые шторы и буквально ″раздеть″ человека догола, чтобы зафиксировать на его теле наличие родинки, шрама или татуировки. Сверхчувствительные микрофоны направленного и избирательного действия позволяли записать звук на очень большом расстоянии, через закрытое окно или толстую кирпичную стену.
  Гордон посмотрел в окно автомобиля. В двадцати метрах от него, ожидая такси, стояла группа людей. Он направил на них объектив видеокамеры и нажал одну из кнопок на верхней панели. Зажигалки, ключи, монеты, авторучки - всё эти предметы проступили сквозь ткань карманов и сумочек только что прилетевших туристов. Старший агент нажал на следующую кнопку и вся одежда на людях вдруг исчезла. На совершенно голых телах стали видны татуировки, родимые пятна, волосяной покров и шрамы от ожогов и операций.
  "Идеальный режим для сексуально озабоченного человека, - усмехнулся Гордон. - Порнография в самом чистом виде".
  Но смотреть на тощие и обвислые груди, вздутые животы и оплывшие жиром бёдра не доставляло ему никакого удовольствия, и он переключился на другой режим работы этого всевидящего глаза.
  Теперь перед Гордоном стояла группа скелетов. У одного из них в полости рта находилась вставная челюсть, а у другого в ноге торчал металлический медицинский штырь. Скелеты двигались и жестикулировали. Особенно интересно было наблюдать за тем, как шевелились при разговоре их нижние челюсти. Гордон представил себе, какую картину он скоро увидит на пляже и тихо засмеялся.
  "Тысячи скелетов будут валяться на берегу, словно жертвы какой-то страшной катастрофы, - подумал он. - Один только кадр из такой съёмки показать народу и уже ни один турист не рискнёт появиться в Гутарлау".
  Старший агент выключил видеокамеру и посмотрел на часы.
  "Пора выходить на охоту", - вздохнул он.
  
  Гордон знал, что журналист выехал в Гутарлау и за ним наблюдает Френчи - третий агент из новой группы Борка. Рация Гордона регулярно оповещала его обо всех событиях происходивших вокруг рыбака и его сына. Слушая сообщения, Гордон отметил, что эти агенты никогда не произносят своих имён, пользуясь для этого кодовыми обозначениями. Но утром, настраивая свою рацию, он совершенно случайно поймал волну, на которой звучали голоса Барди и Френчи. Они называли друг друга по именам. Гордон сразу понял, что для личных разговоров эти люди пользуются другой частотой. И теперь у него в машине работали сразу две рации. Одна из них была включена на приём и передачу на частоте Борка, другая работала в дежурном режиме на секретной частоте новой группы.
  "Чем больше у меня будет достоверной информации, - решил Гордон, - тем меньше вероятность того, что я попаду в идиотскую ситуацию".
  Пользуясь двумя рациями одновременно, он быстро догадался, каким паролем пользуются агенты для перехода на свою частоту. И ещё один вид связи - мобильный телефон, служил ему для личного и секретного общения с Борком.
  "Две рации, телефон, подслушивающая и всевидящая видеокамера, - мысленно перечислял своё ″оружие″ Гордон. - Я нашпигован аппаратурой, как заправский шпион".
  
  На Дагоне уже много сотен лет существовало только одно гигантское государство, но ″битвы″ на планете не прекращались, ни на минуту. Экономические войны за рынок сбыта между огромными промышленными концернами. Воюющие стороны не стреляли снарядами из орудий и не сбрасывали атомные бомбы на головы своих противников. Они пользовались пистолетами с глушителем и снайперскими винтовками и то лишь в тех случаях, когда уже не оставалось других способов достичь своей цели. Основным же оружием в этих войнах являлись подкуп, шантаж, диверсия и промышленный шпионаж. Единая религия и отсутствие понятия о национальности позволило людям отказаться от жестоких и кровопролитных побоищ. Но, желание захватить чужое добро и не отдать своего, от этого ничуть не стало меньше. Тайная война заставила людей изобретать и соответствующее оружие. Образец такого оружия под кодовым названием ″АКС-19″ и держал сейчас в своих руках Гордон.
  
  "Ох, не к добру всё это, - с тоской подумал он. - Личное участие и интерес начальника Управления, этот самый ″АКС″, который никогда бы не дали в руки рядовому сотруднику и неограниченные полномочия Борка: всё говорит о том, что игра идёт по-крупному".
  Ещё несколько дней назад Гордон, начиная слежку за Героном, считал, что это обычное дело о краже драгоценностей. Но последние события заставили его изменить своё мнение.
  "Мне нужно срочно выходить из игры, - думал он, поворачивая ключ зажигания в замке. - И лучший способ для этого - сдать рыбака и его сына Шестому Управлению".
  Гордон вывел свою машину на шоссе, ведущее в Гутарлау. Он решил вести наблюдение за журналистом, не очень надеясь на то, что тот повторит один из своих ″фокусов″ при большом скоплении народа. Но Илмар ещё не выходил из дома, и его сын оставался единственным объектом для наблюдения. Френчи регулярно докладывал Борку о перемещении Герона по городку, и Гордону не составило большого труда отыскать журналиста.
  
  Последние полтора часа Герон занимался тем, что заходил в некоторые дома, задерживаясь в них не более десяти - пятнадцати минут. Гордон подъехал к очередному дому как раз в тот момент, когда журналист вышел на крыльцо и стал прощаться с хозяйкой дома. Сыщик быстро достал ″АКС″, установил предельное увеличение и включил нужный режим обзора. Ему нужно было узнать содержимое карманов Герона и этой женщины.
  В переднике хозяйки Гордон увидел две заколки для волос и бельевую прищепку, а у журналиста в карманах вообще ничего не было, и лишь в левой руке он держал брелок с ключом зажигания своего автомобиля.
  Герон попрощался с женщиной и, сойдя с крыльца, направился по дорожке, ведущей на улицу. У Гордона для съёмки осталось всего несколько секунд, и он переключил камеру на следующий режим. Герон остался нагишом, а на груди у него красовалась яркая изумрудная татуировка, изображавшая странного зверя, похожего на большую ящерицу.
  В тот момент, когда журналист открыл калитку и покинул территорию усадьбы, Гордон уже отложил в сторону ″АКС″ и смотрел на противоположную сторону улицы, словно разыскивая нужный ему номер дома. Герон сел в свою машину и поехал дальше по улице, а вскоре вслед за ним мимо Гордона проехал и Френчи.
  "В таком маленьком городишке очень трудно вести слежку, находясь за рулём автомобиля, - подумал Гордон. - Если журналист не совсем рассеянный, то он не мог не заметить Френчи. Но откуда у Герона взялась эта татуировка? Три дня назад её ещё не было. Или он сделал её только что, в одном из этих домов? За двадцать минут? А может быть это вовсе и не татуировка, а простой рисунок? Так сейчас делают многие. Украшение на несколько дней, после чего кожа вновь чистая. И рисунок какой-то фантастический. Вполне в духе современных молодых художников. Сегодня на пляже я уже видел, как это делается".
  
  Гордон решил подождать очередного доклада Френчи, чтобы не мелькать слишком часто у Герона перед глазами. Не прошло и трёх минут, как Френчи сообщил, что журналист остановился у пляжа. Гордон быстро взял в руки рацию.
  - Третий, в каком именно месте он остановился? - спросил Гордон, включая свободной рукой двигатель машины.
  Возникла вопросительная пауза.
  "Борк еще не предупредил всех, что я участвую в наблюдении, - понял Гордон. - Да и кодового обозначения я пока не имею".
  - Отвечай, третий, - раздался голос детектива.
  - Он оставил машину у левого края пляжа и сейчас идёт к кабинке для переодевания, - тотчас ответил Френчи.
  Гордон в это время уже спешил к указанному месту. Ему нужно было начать съёмку до того момента, когда журналист нырнёт и скроется под водой.
  
  Левый край пляжа заканчивался нагромождением больших валунов, переходящих в отвесные скалы. Это было идеальное место для наблюдения. Едва только Гордон успел добежать до ближайшего валуна и установить на него ″АКС″, как Герон начал входить в воду. Отрегулировав масштаб изображения, Гордон включил камеру и, положив палец на кнопку хронометра, стал ждать.
  Герон не спеша зашёл в озеро по пояс, промыл водой водолазные очки, которые вероятно только что купил или взял напрокат на пляже и нырнул. В этот момент Гордон нажал кнопку на панели, начиная отсчёт времени.
  Прошло полторы минуты, и он начал осторожно поворачивать камеру в разные стороны, словно выискивая то место, где может вынырнуть журналист.
  
  Внезапно на прибрежной полосе, прямо в центре кадра видеокамеры, примерно в сорока метрах от Гордона, возник человек. Это был худощавый мужчина лет сорока пяти, атлетического телосложения, одетый в лёгкую тунику и плетёные сандалии. Густая и волнистая копна его чёрных волос была перетянута на лбу жёлтым ремешком или обручем.
   Гордон остолбенел и перестал дышать. Если бы не камень, на который он установил ″АКС″, то сыщик, наверное, от удивления выронил бы камеру из рук. Прошло четыре секунды, и мужчина исчез так же внезапно, как и появился. Ещё несколько секунд потребовалось Гордону, чтобы прийти в себя. По его лицу заструился пот, и бешено застучало сердце, но он продолжал смотреть в объектив, нервно сжимая ″АКС″ обеими руками. От волнения он даже пропустил тот момент, когда Герон вынырнул на поверхность.
  "Почти три минуты,- отметил Гордон, вновь нажав на кнопку хронометра.- В этом нет ничего удивительного. Но кто этот мужчина? Откуда он взялся и куда пропал? И какая странная у него одежда. Я такой никогда прежде не видел".
  
  Когда Герон начал выходить из воды, сыщик максимально увеличил изображение на видеокамере. На груди журналиста едва угадывался контур татуировки.
  "Неужели её так быстро смыло водой?" - удивился Гордон, продолжая вести съёмку.
  Сигнал мобильного телефона прозвучал так неожиданно, что заставил его вздрогнуть. Продолжая одной рукой удерживать ″АКС″, Гордон достал из кармана телефон.
  - Слушаю, - сказал он, прижимая корпус телефона к левому уху и в то же время стараясь не выпустить из кадра Герона, уже идущего по пляжу.
  - Ты получил аппаратуру? - прозвучал в телефоне голос Борка.
  - Да, - ответил Гордон, - и уже есть результаты. Нам нужно срочно встретиться.
  - Я сейчас на катере. Мы скоро подойдём к причалу, - сообщил ему детектив.
  - Не хочу терять из вида журналиста, - ответил Гордон, уже с трудом выискивая Герона среди отдыхающих. - Он сейчас идёт по пляжу к выходу. И если он сядет в свою машину, то я пойду за ним, а ты следуй за нами. Возможно, где-нибудь мы и встретимся.
  - Хорошо, - согласился с ним Борк и прекратил связь.
  Гордон положил телефон в карман и, решив, что продолжать съёмку уже бессмысленно, выключил ″АКС″. Он вернулся к машине и поспешил уехать с этого места, опасаясь, что Герон снова увидит его автомобиль.
  
  Остановившись на одной из боковых улиц городка, Гордон стал ждать нового сообщения от Френчи.
  - Центр, я второй, - прозвучал голос Барди.
  Он наблюдал за домом рыбака и за сегодняшний день всего лишь второй раз вышел в эфир.
  - Я центр, слушаю тебя, - ответил ему Борк.
  - В доме происходит что-то непонятное. Сначала микрофон уловил слабое потрескивание. Такой звук издаёт искра, когда пролетает между контактами. Затем треск усилился, и в шкафу зазвенела посуда, а следом за ней начали дребезжать стёкла. Мне пришлось перейти на ручное управление записью, потому что уровень шума превысил все допустимые значения. А потом на первом этаже включили освещение, но совсем не такое, которое они включают вечером. Яркое, светло-голубое сияние вырывается изо всех окон, и это несмотря на то, что они плотно закрыты шторами. И ещё, в воздухе чувствуется запах озона, как во время грозы.
  - Четвёртый, срочно поезжай туда, - закричала рация голосом Борка.
  "Вот я и получил кодовое обозначение", - мысленно хмыкнул Гордон.
  - Уже еду, - быстро ответил он и включил зажигание.
  
  Как ни спешил Гордон, но к тому моменту, когда он подъехал к дому рыбака Мелвина, всё уже закончилось, и лишь в воздухе явственно ощущалось присутствие большого количества озона.
  Сыщик с трудом разыскал Барди, устроившего свой наблюдательный пункт в углублении между корней большого дерева. Маскировочная одежда, кустарник и старые ветки, которыми был прикрыт агент, полностью скрывали его от постороннего взгляда.
  - Не наступи на меня, четвёртый, - услышал Гордон короткий смешок Барди, подойдя вплотную к укрытию. - А то мне недавно один турист чуть было позвоночник не сломал.
  - Я надеюсь, он извинился, - улыбнулся Гордон, присаживаясь рядом с Барди.
  - Ему было явно не до этого, - ответил тот. - Я зарычал, как раненый медведь, и турист рванул с места в карьер, оставив после себя сильный запах поноса.
  - Весело у тебя здесь, - засмеялся Гордон.
  - Да уж, скучать мне не дают, - согласился с ним Барди.
  - Ну, а что случилось в доме?
  - Мне кажется, что там была драка. Слышно было, как падают и ломаются стулья, бьётся посуда, и раздаются глухие удары. Но при этом, ни одного стона, крика или хрипа. Единственный звук, который уловил микрофон - это постоянный треск. Да, вот послушай сам.
  Барди подал Гордону миниатюрную капсулу наушника и включил магнитофон.
  - Но рыбак в доме совершенно один, - сказал Гордон, прослушав запись и возвращая наушник Барди.
  - Да, я знаю, - ответил тот. - В таком случае можно предположить, что у него был приступ бешенства, и он, молча, ломал мебель и бил посуду.
  "Хорошая мысль", - подумал Гордон и достал ″АКС″.
  Он навёл камеру на окно дома и нажал кнопку первого режима, затем второго и третьего, но ничего не изменилось. Шторы были совершенно непроницаемы.
  "Вот, чёрт, - ругнулся про себя Гордон. - Ещё одна загадка".
  - А на что был похож свет в окнах? - спросил он у Барди.
  - Я не знаю, какой мощности нужно было поставить у каждого окна прожектор, чтобы получить в итоге такое сияние, - недоумённо произнёс тот. - Его невозможно описать словами, и ничего похожего я прежде не видел. Ослепительно яркое светло-голубое свечение большими пучками вырывалось из окон и продолжалось до тех пор, пока в доме не прекратился шум.
  - А сейчас что слышно в доме?
  - Ни единого звука, - ответил Барди. - Хотя нет, постой.
  Он быстро нажал клавишу на магнитофоне и стал регулировать уровень записи.
  - Рыбак начал собирать битую посуду, - сообщил Барди Гордону, - и снова молча. Ты представляешь, за целый день он не произнёс ни единого слова. Глухонемые и те иногда мычат, а этот словно воды в рот набрал. Устроил в доме погром и даже не крякнул.
  В этот момент Френчи сообщил всем, что Герон зашёл в один из ресторанов.
  - Ну, а ты чем здесь питаешься? - спросил Гордон у Барди.
  - Сухим пайком, - проворчал тот, кряхтя и меняя позу своего тела. - У меня от этой тушёнки и галет скоро изжога начнётся. Надеюсь, что Арбин догадается привезти сейчас что-нибудь более съедобное.
  
  Прошло пятнадцать минут и звуки в доме совсем прекратились. За это время Борк ещё один раз выходил в эфир, но узнав, что в доме ничего особенного не происходит, он замолчал.
  Гордон наблюдал за домом, используя ″АКС″, как бинокль. Старший агент уже перепробовал все режимы этой камеры, но не обнаружил ничего, что могло бы его заинтересовать. Поэтому Гордон отложил в сторону ″АКС″ и взял в руки рацию. Включив пеленгатор, он обнаружил одну большую красную точку, которая быстро приближалась к дому рыбака.
  "Борк и Арбин едут сюда", - догадался Гордон, наблюдая за движением радиомаяка.
  
  Вскоре красная точка остановилась и разделилась на две маленькие. Одна из них осталась на месте, а другая начала приближаться к Гордону и Барди.
  - Четвёртый, я центр. Приём, - сказала рация.
  - На связи, - ответил Гордон.
  - Я нахожусь рядом с тобой, на пригорке, - сообщил Борк. - Приходи ко мне.
  - Иду, - ответил сыщик и начал укладывать ″АКС″ в футляр.
  Затем Гордон сделал прощальный жест Барди и, поднявшись с травы, направился в сторону детектива.
  
  Вскоре он увидел агента номер один. Арбин шел, пригибаясь за большими зарослями кустарника и быстро перебегая от одного дерева к другому на открытом пространстве.
  "Ни к чему всё это, - с горькой усмешкой подумал Гордон. - Старик уже давно всех нас вычислил и игрой в прятки его не обманешь. А судя по последним событиям в его доме, то рыбака сейчас волнуют совсем другие проблемы".
  
  Гордон шёл не торопясь, и совершенно не скрываясь. В правой руке он держал длинный прут, раздвигая им иногда густую траву перед собой. Поравнявшись с кустами, за которыми только что спрятался Арбин, Гордон наклонился и сорвал большой и красивый гриб.
  - Хорошие грибы в этом лесу, - сказал он, словно бы разговаривая сам с собой, - большие и совсем не червивые.
  Из-за куста послышалось то ли кряканье, то ли кряхтение.
  - Это - мухомор, - услышал Гордон шёпот агента номер один. - Съешь один такой гриб, и ты - покойник.
  Сыщик с удивлением посмотрел на яркий и красочный гриб в своей руке. Он совсем не разбирался ни в грибах, ни в ягодах и для него это сообщение стало настоящим открытием.
  - Я думаю, что моей тёще он очень понравится, - сказал, наконец, Гордон и пошёл дальше, не обращая внимания на то, что куст за его спиной снова крякнул.
  
  Детектив сидел в машине и пил из пластиковой бутылки охлаждённый напиток. Гордон открыл дверь автомобиля и сел на переднее пассажирское сидение.
  - О каких результатах ты говорил? - спросил Борк, протягивая ему бутылку с напитком.
  Старший агент отрицательно покачал головой и достал ″АКС″. Он открыл на камере панель дисплея и отдал "АКС" детективу.
  - Посмотри, - предложил ему Гордон. - Вот здесь кнопки паузы и обратной перемотки. Я думаю, что они тебе пригодятся.
  
  - Ух, ты, - воскликнул вскоре Борк, увидев в кармане передника заколки и прищепку, - серьёзный аппарат. А это что за зверь?
  Детектив нажал кнопку паузы и стал внимательно рассматривать ″татуировку″ Герона.
  - Когда же он успел её сделать? - недоумевал Борк.
  - Смотри дальше, - сказал ему Гордон. - Следующий эпизод на пляже.
  - Кто этот человек? - Борк снова нажал кнопку паузы.
  - Камера во время съёмки фиксирует как изображение, так и реальное время. И ты можешь убедиться в том, что процесс ни на секунду не прерывался. Чайка, пролетающая за спиной у этого человека - ещё одно доказательство этому. Призрак возник передо мной на четыре секунды, после чего растворился в воздухе.
  - Ты считаешь, что это был призрак? - посмотрев на Гордона, спросил детектив.
  - А ты как можешь его назвать? - в свою очередь спросил тот.
  Борк промолчал, потому что в этот момент смотрел на выходящего из воды Герона.
  - Татуировку смыло водой, - воскликнул он. - Это был просто рисунок, причём не очень хорошего качества.
  Гордон воздержался от реплики, предоставляя своему начальнику право самому решать и делать все выводы.
  
  Борк закончил просмотр отснятого материала и вернул камеру Гордону.
  - А сейчас, я тебя удивлю, - сказал детектив и снова взял бутылку с напитком. - Мы откатили этот камень. Он закрывал вход в пещеру. И там я обнаружил следы от ботинок Илмара.
  - Как это ни странно, - вздохнул Гордон,- но меня уже ничто не удивляет. Даже если сейчас черти начнут прыгать на капоте автомобиля, то я лишь мило улыбнусь им в ответ.
  Он откинул назад до упора спинку своего сидения, вытянул ноги и закрыл глаза.
  
  - Шторы в доме рыбака тоже необычные, - сказал Гордон, после небольшой паузы. - Даже такой аппарат не в состоянии пробиться сквозь них.
  "Каждый день всё новые и новые загадки, - подумал Борк. - И хоть бы на одну из них нашёлся какой-то вразумительный ответ. Будет этому когда-нибудь конец или нет?"
  
  
  
  Глава 33
  
  - Нам нужно выработать план действий, - произнёс Адам, присаживаясь на маленький пуфик перед раскрытым чемоданом, наполненным сокровищами из шкатулки.
  Супруги только что проснулись, позавтракали и сразу же прошли в кабинет.
  - Если мы будем изучать наш клад без системы, то этот процесс может сильно затянуться, - объяснил археолог жене, заметив её вопросительный взгляд.
  - Ты хочешь найти что-то определённое? - спросила его Зара.
  - Нет. Я хочу отделить обычные предметы и драгоценности от тех, которые представляют интерес с исторической и научной точки зрения. После того, как мы закончим сортировать вещи по этим признакам, то ты займёшься первой категорией предметов, а я начну уже детально изучать вторую. Вот в эту коробку мы будем складывать монеты и медали, а в эту - кольца и перстни. Бусы, броши, серьги, ожерелья - в следующую коробку. Пуговицы, заколки, застёжки, ключи и прочие бытовые предметы, если, конечно, они изготовлены не из редких металлов и не украшены драгоценными камнями, будем класть вот сюда, - и он пододвинул к чемодану ещё одну картонную коробку от обуви.
  - Адам, я не ювелир, чтобы с первого взгляда отличить драгоценный камень от простого, - запротестовала Зара.
  - На первом этапе сортировки нашего сокровища - это не столь важно, - улыбнулся Адам. - В последующем, я уверен, ты ещё не раз будешь возвращаться к изучению этих вещей, и у тебя появится необходимый опыт. Но ты права. Нам обязательно попадутся вещи, которые мы сразу не сможем классифицировать, и поэтому приготовим для них отдельную тару. Туда же мы положим письма, открытки и записки.
  Картонные коробки, которые Адам приготовил заранее, уже закончились и поэтому он вынул из тумбы письменного стола один из ящиков, освободил его от бумаг и поставил на пол рядом с чемоданом. Зара в это время уже начала сортировку предметов.
  
  Первой наполнилась коробка, приготовленная для бус, ожерелий и колье. Зара вышла в соседнюю комнату и вернулась оттуда с большой дорожной сумкой.
  - Первая, - сказала она, осторожно высыпая драгоценности из коробки в сумку.
  Адам невольно засмеялся. Дело в том, что у его жены была привычка всё считать. Сколько ступенек на лестнице, сколько наименований предметов или продуктов и по какой цене она приобрела в магазине, сколько птиц сидит на соседней крыше, и так далее. У неё была прекрасная память на числа. Если она помнила какое-либо событие, то могла безошибочно назвать и его дату.
  - Впервые наблюдаю, как жемчужные бусы и бриллиантовые колье считают коробками из-под обуви, - объяснил жене свой смех Адам.
  - Чуть позже я буду подсчитывать их уже индивидуально, - ответила Зара, явно довольная тем, что ей выпал случай сосчитать и разложить по коробкам такое большое количество драгоценностей.
  
  Супруги работали, почти не разговаривая друг с другом. Иногда они вставали с места, но каждый исключительно в своих целях. Адам, когда у него начинала ныть нога, брал какой-нибудь заинтересовавший его предмет, поднимался с пуфика и начинал ходить по кабинету. Такая пауза позволяла ему более внимательно разглядеть эту вещь, а заодно и размять затёкшие мышцы ног. Зара вставала чаще Адама и каждый раз для того, чтобы примерить перед зеркалом очередное колье, бусы или серьги. Кольца, перстни и браслеты она мерила, не поднимаясь со своего маленького стульчика.
  - Посмотри, Адам, - неожиданно воскликнула Зара и подала мужу большую монету. - Кто бы это мог быть?
  Археолог взял левой рукой монету, а правой поднял с пола большое увеличительное стекло на деревянной ручке.
  На монете был изображён профиль очень странного человека. Его лысый череп венчал султан волос, растущих только на макушке. Высокий и скошенный лоб мужчины переходил в большие надбровные дуги, покрытые густыми и мохнатыми бровями. Скульптору удалось очень точно передать его суровый и пронзительный взгляд. Длинный и горбатый нос навис над выдвинутым далеко вперёд тяжёлым подбородком. Но удивительнее всего были его уши. Длинные ослиные уши, заострённые и немного загнутые на конце. Они стояли торчком, словно лезвия копий, возвышаясь над черепом на несколько сантиметров.
  - Во все века люди чеканили на монетах лица своих вождей, - задумчиво произнёс Адам, отвечая на вопрос жены. - И посему, это изображение нельзя назвать фантазией художника.
  - Неужели такой человек действительно существовал? - недоверчиво спросила Зара.
  - Это был вождь, - уверенно сказал Адам. - Вождь целого народа. И можно с большой долей уверенности предположить, что все они были длинноухие.
  - Сколько же лет этой монете?
  - На твой вопрос может ответить только экспертиза, - вздохнул Адам. - Но я не могу отнести монету в лабораторию - там слишком много агентов Его Святейшества.
  Адам перевернул монету и стал разглядывать её обратную сторону.
  - На реверсе обычно обозначают достоинство монеты, - продолжал он, словно размышляя вслух. - Но мне эти знаки, ни о чём не говорят. А для того, чтобы прочитать надпись, нужно изучить целую письменность. На расшифровку этих знаков могут уйти целые десятилетия.
  Археолог замолчал, продолжая с интересом разглядывать сквозь линзу старинную монету.
  - Клади монету в коробку, - сказала Зара, осторожно доставая из чемодана, зацепившийся за что-то медальон на золотой цепочке. - У нас ещё и половина вещей не разобрана. И ты, кажется, сегодня собирался позвонить Корвеллу. Откажись от этой экспедиции и у тебя будет много свободного времени для изучения этих предметов. Ну, зачем тебе ехать на край света, когда в твоём кабинете лежит столько старинных вещей? А ты заметил, что все предметы из шкатулки выглядят совсем как новые?
  - Какой интересный приём, - засмеялся Адам, опуская монету в коробку, - задать сразу два вопроса, ожидая, что я буду отвечать на последний. А первый вопрос останется "за кадром" и должен внести сомнения в мою решимость отправиться в новую экспедицию.
  
  Зара сделала вид, что почти не слушает мужа. Она, наконец-то, освободила зацепившийся медальон и теперь с интересом его разглядывала.
  - Я обещаю тебе, что это будет моя последняя командировка, - продолжил Адам. - В экспедицию я поеду с определённой целью, которая уже не имеет к археологии никакого отношения. Я должен попытаться исправить свою ошибку. Ну, а что касается твоего вопроса о шкатулке, то здесь я с тобой полностью согласен. Все предметы удивительно хорошо в ней сохранились. Например, вот эта медная пуговица давно должна была позеленеть, а она сияет так, как будто её только что начистили пастой и натёрли войлоком. А ты посмотри, Зара. На ней же изображён наш герб! Эта пуговица от офицерского кителя тех времён, когда у нас ещё были регулярные войска. Вот её возраст узнать будет совсем несложно.
  - Ты не должен носить в лабораторию ни одну из этих вещей, - твёрдо сказала Зара. - Сотрудники начнут интересоваться их происхождением. Ты станешь врать и запутаешься. Это очень опасно.
  - А что ты собираешься делать вот с этими драгоценностями? - Адам указал рукой на дорожную сумку, заполненную украшениями на две трети своего объёма.
  - Если я пойду в театр и надену, например, вот это колье, - Зара взяла в руки бриллиантовое колье, - то вряд ли кто подумает, что оно драгоценное. Я и сама считаю, что это - всего лишь бижутерия. Уж очень крупные в нём камни.
  - На сто человек, всегда найдётся один специалист, который по достоинству оценит твоё колье, - усмехнулся Адам. - А новости среди нашего театрального бомонда разносятся со скоростью звука. Не пройдёт и недели, как вся столица будет называть тебя подпольной миллионершей. И это тоже опасно.
  - Значит, мы не сможем воспользоваться вещами? - спросила Зара, укладывая колье обратно в сумку.
  - Не сможем, - подтвердил Адам.- Во всяком случае, некоторыми из них. Тебе можно будет носить лишь те украшения, которые не станут вызывать чувство зависти и любопытства у окружающих.
  - А тебе, что можно? - ехидно спросила его Зара.
  - Я не ношу украшений, - улыбнулся Адам. - Впрочем, красивый перстень, наверное, не испортит моего наряда. Раз уж я решил одеваться модно. Как ты считаешь?
  - Не испортит, - с иронией произнесла Зара. - И запонки с бриллиантами, и рубиновая заколка для галстука, и золотые карманные часы с платиновой цепью.
  - Нет. Это уже слишком, - возмутился Адам. - Ты хочешь, чтобы я стал похож на павлина во время брачного периода? Кстати, о каких часах ты говоришь?
  - Я заметила их ночью, когда собирала совком вещи. Они должны быть где-то здесь.
  
  Следующие полчаса супруги снова сосредоточено сортировали вещи. Наконец, Зара выпрямилась, и устало посмотрела на мужа.
  - Может, мы устроим небольшой перерыв? - спросила она. - У меня уже в глазах рябит от этих бриллиантов. Ты ещё не проголодался?
  - Да, - кивнул головой Адам.- Я устал и очень хочу есть, хоть мне и стыдно в этом признаваться.
  - Что же в этом стыдного? - улыбнулась Зара. - Ты больной и довольно пожилой человек. Но, мне кажется, что на твой аппетит эти обстоятельства в последнее время совсем не влияют.
  - Может быть, ты ешь меньше меня, - согласился Адам, - но зато чаще. А в твоём преклонном возрасте многие люди уже переходят на другую диету.
  - Что тебе приготовить, злобный и сварливый старикашка? - смеясь, спросила его Зара.
  - Всё, что угодно. Я ни от чего не откажусь.
  
  Зара прошла на кухню, а Адам решил позвонить Бернару. Ему ответил личный секретарь Корвелла и сообщил, что его шеф в данный момент находится на совещании.
  - Я бы попросил вас немного подождать, если, конечно, ваше дело не столь срочное, - сказал Постер.
  - Я не спешу, - успокоил его археолог, - и буду у себя дома, так что соедините меня, пожалуйста, с майстером Корвеллом, когда он будет свободен.
  - Хорошо, - ответил Постер и положил трубку.
  
  Адам подошёл к окну и посмотрел на улицу. Сегодня, наконец-то, наступила пасмурная погода. Город, уставший от изнуряющей жары, вздохнул свободнее и ожил. На улице появилось больше людей и машин. Утренний дождь обмыл пыльную листву, и деревья вновь зазеленели. Сквозь тучи, нависшие над городом, неожиданно прорвался свет Иризо. Яркий поток света хлынул в кабинет Адама. В этот момент археолог вдруг вспомнил о тех двух рубинах, которые лежали в нижнем ящике его стола. Он торопливо их достал и, держа в каждой руке по камню, поспешил подставить свои ладони под яркие лучи Иризо. Камни заискрились, преломляя свет, но это был не тот блеск и сияние, которое он наблюдал в лабиринте. Оба рубина оставались холодными и мёртвыми.
  "Фальшивка, - подумал Адам. - Обыкновенные стразы. Бернар никогда бы не отдал настоящий рубин для этого эксперимента".
  Иризо снова скрылось за тучами, а камни в ладонях археолога оставались всё такими же холодными и безжизненными.
  "У меня есть один шанс из миллиона, чтобы отыскать статуэтку после землетрясения и урагана. Но даже если чудо произойдёт, и я найду её, то зачем Нарфею фальшивый рубин...? Как же мне вынудить Бернара отдать мне настоящий камень? И что же в действительности происходит? Он не хочет отдавать мне этот рубин, или не может? Отправлять меня в экспедицию с пустыми руками ему тоже не выгодно. Значит, они с Борком попытаются повторить операцию по передаче мне рубина. Если это произойдёт, то новый страз нужно сразу нести к Корвеллу, вынуждая его всё же отдать мне настоящий камень. Теперь я уже смогу отличить подделку от оригинала, не прибегая к помощи ювелира. Сообщать Бернару о том, что мне вчера пытались продать этот рубин, пожалуй, не стоит. Пусть думает, что я надеюсь вернуть себе свою находку".
  
  - Адам, наверное, ты решил отказаться от обеда?
  Зара стояла в дверях кабинета и насмешливо смотрела на мужа.
  - Ни в коем случае, - встрепенулся Адам. - Как ты могла такое подумать?
  - А может быть ты решил сэкономить на продуктах, - смеясь, предположила Зара.
  - При таком-то богатстве?! - Адам сделал круглые глаза и протянул свои руки к чемодану с драгоценностями. - Нет, Зара. Это только в детских сказках жадные короли умирают от голода в своей сокровищнице. А в реальной жизни они все как один - обжоры и гурманы.
  
  Во время обеда Адам был немного рассеян и задумчив. Скоро должен позвонить Бернар, поэтому археолог уже сейчас мысленно беседовал с ним, перебирая в уме возможные варианты будущего разговора.
  - Что-то ты сегодня не похож ни на гурмана, ни на обжору, - заметила Зара, положив кусочек сахара в чашку с кофе. - Кто опять засел в твоей голове, уж не длинноухий ли?
  - Нет, - Адам отрицательно покачал головой. - Его очередь ещё не подошла.
  - И насколько большая очередь собралась у твоей головы?
  - Это станет известно после того, как мы разберёмся с нашим сундуком.
  - Адам, человеческой жизни не хватит на то, чтобы разгадать тайны всех вещей.
  - Замечательно! Это означает, что до конца своих дней я обеспечен своим любимым занятием.
  - А совсем недавно ты хотел переехать в Гутарлау и жить на берегу озера Панка, - напомнила ему Зара.
  - Я и сейчас этого хочу. Кстати, теперь мы с тобой очень богаты. Продадим часть наших сокровищ и построим рядом с Илмаром коттедж. Я перевезу в него весь свой музей и перестану ездить в командировки и экспедиции. Тебя устроил бы такой вариант?
  - Вполне. Только я сомневаюсь, что всё это сбудется, - вздохнула Зара. - Надеюсь, ты не забыл, что за тобой следит полиция?
  "Чёрт возьми! - голову Адама обожгла внезапная мысль. - Как же я сразу-то об этом не подумал?"
  Он наклонился как можно ближе к жене и прошептал:
  - Зара, а ты уверена, что в наше отсутствие в квартиру никто не заходил?
  - На сто процентов, - громко и с улыбкой ответила она.
  Адам недоверчиво и осторожно посмотрел на Зару.
  - Перед тем, как закрыть дверь и уехать в пансионат, я натянула у порога самую тонкую леску, которую только нашла в магазине. И, кроме того, подложила под коврик копировальную бумагу. Если бы на него кто-нибудь наступил, то обязательно оставил бы отпечаток своей подошвы.
  - Зара, ты - гениальная женщина! - Адам изумлённо откинулся на спинку сидения. - Но почему ты вдруг решила принять такие предосторожности?
  - Это произошло не вдруг, - усмехнулась Зара. - После катастрофы меня не пускали к тебе в палату, объясняя это твоим тяжёлым положением. Но одна моя хорошая знакомая, извини, не буду называть тебе её имя, по большому секрету рассказала мне об истинной причине отказа. Вот тогда я и узнала, что за тобой следит Корвелл. Впоследствии я ещё не раз в этом убеждалась.
  - Ты - мой ангел-хранитель! - восторженно воскликнул Адам.
  - Вполне возможно, - скромно согласилась с ним Зара. - Я вот только не пойму, зачем было Корвеллу нанимать детектива? У него же своих агентов более чем достаточно.
  - Постой, постой, - задумался Адам. - Хороший вопрос.... Если Корвелл нанял детектива от полиции, то это означает, что было заведено уголовное дело. Неужели пропажа рубина каким-то образом связана с тем, что произошло с Фризой?
  - О каком рубине ты говоришь?
  - У Бернара украли большой рубин, - объяснил ей Адам, - тот, который я нашёл в лабиринте.
  - Но если рубин нашёл ты, то значит, он тебе и принадлежит, - удивилась Зара.
  - Нет. У нас с Корвеллом тайная договорённость, по которой найденные драгоценности принадлежат ему, а всё остальное мне, при условии, что я сумею утаить находку от церкви.
  - Уж, не о том ли рубине ты говоришь, который вчера выскочил из шкатулки вместе со своим двойником?
  - Это не рубины, а стразы - точная копия настоящего камня. Мне хотели подкинуть фальшивку, но у них ничего не получилось - помешала шкатулка.
  - Адам, нужно прекращать эти шпионские игры. Ни к чему хорошему они не приведут. Неужели ты сам этого не понимаешь?
  Археолог облокотился о столешницу и растёр ладонями лицо.
  - Зара, - тяжело вздохнув, произнёс он. - Я уже давно решил больше этим не заниматься. В новой экспедиции я отдам Корвеллу или кому-либо другому всё, что смогу найти, кроме одного предмета. Но и его я себе тоже не возьму, а отнесу его туда, где он и должен храниться. Я поклялся это сделать.
  Супруги замолчали. Адам взял со стола большой, пузатый кофейник и вновь наполнил свою чашку. Зара медленно и задумчиво вытирала губы салфеткой.
  
  - Я, пожалуй, пойду и немного отдохну, - сказала она, поднимаясь со стула. - Голова что-то разболелась. Наверное, погода повлияла.
  - Сегодня очень низкое давление. Прими лекарство.
   Адам допил кофе и вернулся в кабинет.
  
  Он снова сел на пуфик перед раскрытым чемоданом и заглянул внутрь, выискивая предмет поинтереснее. В углу чемодана Адам заметил массивную белую цепочку. Он осторожно потянул за цепь и вытащил из-под груды вещей золотые карманные часы.
  "Кажется, это те самые часы, о которых говорила Зара", - подумал Адам, разглядывая свою находку.
  Корпус часов был очень массивный, с двумя откидными крышками и инкрустированный драгоценными камнями.
  "Любили и умели старые мастера украшать предметы витиеватыми и причудливыми узорами", - думал археолог, любуясь филигранной работой неизвестного гравёра.
  Он открыл крышку часов и увидел циферблат небесно-голубого цвета с изображением какого-то святого. Над головой седого старца сиял яркий нимб, а в правой руке он держал помазок. Два младенца с крыльями и в белоснежных одеждах порхали над его плечами. Адам закрыл эту крышку и открыл другую. Ту, которая находилась с обратной стороны. Он ожидал увидеть механизм часов, но к своему удивлению обнаружил там ещё один циферблат. На тёмно-синем фоне была изображена чёрная и мохнатая голова чёрта. Из шапки густых и курчавых волос торчали маленькие и острые рога. А за его спиной стояли два чертёнка с крючьями в лапах. На общем мрачном фоне резко выделялись большие белки глаз этого чёрта.
  Адам попытался выставить на часах правильное время и запустить маятник но, сколько бы он, ни крутил головку заводного механизма, часы молчали, а стрелки не устанавливались.
  "Наверное, они сломаны, - подумал археолог. - Надо будет в свободное время отнести их в мастерскую".
  Он положил часы в карман жилета, а цепочку от них прицепил за петлицу пуговицы.
  Окинув взглядом содержимое чемодана, Адам вздохнул и продолжил сортировку предметов.
  
  Прошло не более получаса, и на письменном столе зазвонил телефон.
  - Алло, - сказал археолог, поднося к уху трубку телефона.
  - Здравствуй, Адам, - произнёс голос Корвелла. - Как ты себя чувствуешь?
  - Здравствуй, Бернар, - ответил Адам. - Я уже почти здоров и могу передвигаться без помощи костылей. Моё появление в столице - ещё одно доказательство этому. Я звонил тебе недавно и хотел поговорить о новой экспедиции в Песках. Когда ты планируешь отправить туда первую группу?
  - К сожалению, мы столкнулись с небольшой проблемой при подборе кадров, - вздохнул Корвелл. - Люди не горят желанием ехать в Пески после землетрясения и урагана. Ну, а ты ещё не изменил своего решения возглавить экспедицию?
  - Я готов поехать туда в любое время, - заверил его археолог.
  - Ты - бесстрашный человек, Адам, - восхищённо произнёс Корвелл.
  - Я - фанатик, - засмеялся Адам, - а они страха не знают.
  - Археологическую группу, как и в прошлый раз, ты подберёшь сам, а комплектацией остального состава займётся Дэвид. Кстати, оплата за предстоящий объём работы увеличена мною в два раза по сравнению с прошлой экспедицией. Я думаю, что к концу следующей недели можно будет определить точную дату отправления.
  "Он тянет время, чтобы найти способ, как передать мне новый страз или настоящий рубин", - подумал Адам.
  - Хорошо, Бернар. Я позвоню тебе, когда соберу группу археологов, - сказал он.
  
  Взгляд Адама во время разговора бесцельно скользил по кабинету, пока вдруг не остановился на шахматной доске. Она по-прежнему лежала на столе и на ней стояла пустая шкатулка, но верхняя часть доски была немного развёрнута, относительно своего основания. Археолог смотрел на доску сверху, и она была похожа на восьмиконечную звезду, в центре которой находилась шкатулка.
  - Вот и прекрасно, - сказал Бернар. - Если у тебя появятся какие-либо организационные вопросы, то обращайся к Дэвиду. Я надеюсь, что ты не забыл номер его телефона?
  - Да, конечно, я помню его. До свидания, Бернар, - ответил Адам и положил трубку телефона, не отрывая своего взгляда от шахматной доски.
  Он никогда, за всё время пользования этим предметом, не устанавливал доску в такое положение. Для него это было неестественно. И сейчас Адам вспоминал тот момент, когда он в последний раз трогал доску. Ну, конечно, он тогда, как обычно, совместил стороны подвижной части и основания и с тех пор к доске больше не подходил.
  
  - Кто это звонил? - в кабинет вошла Зара.
  - Бернар. Мы обсуждали с ним детали новой экспедиции, - ответил Адам, повернувшись к жене. - Зара, это ты так развернула шахматную доску?
  Она подошла к столу и посмотрела на доску.
  - Нет. Ночью я брала шкатулку в руки, но шахматную доску не трогала. Может, ты просто забыл, что установил её в такое положение?
  - Нет, нет, - замотал головой Адам. - Я, конечно, очень много раз вращал её в разные стороны, но вот именно так никогда её не разворачивал.
  - Ты хочешь сказать, что в нашей квартире поселился домовой? - шутливо спросила его Зара.
  - В нашем доме так много квартир. С чего бы это ему поселиться именно у нас? Ну, а если это все же так, то я подозреваю, что он заядлый шахматист.
  С этими словами Адам выровнял шахматную доску и посмотрел на жену.
  - Как ты себя чувствуешь? Голова уже не болит?
  - Оказывается, тебя в санатории кормили очень хорошими таблетками, - усмехнулась Зара. - Они гораздо эффективнее тех, которые я покупаю в нашей аптеке.
  - И это ещё один веский довод в пользу нашего переезда в Гутарлау, - засмеялся Адам. - Ты пришла примерить новые украшения?
  - Я вижу, что ты здесь тоже время даром не терял, - Зара выразительно посмотрела на цепочку от карманных часов на жилете мужа. - Тебе понравились эти часы?
  - Очень! Настоящее произведение искусства. Их место, скорее в музее, чем в кармане моего жилета.
  - Мне кажется, что почти каждая вещь из этого чемодана достойна, лежать на стенде музея, - сказала Зара, присаживаясь на свой стульчик. - Они и сделаны были когда-то, для того, чтобы всех удивлять своей красотой.
  
  Зара просидела на стульчике всего лишь несколько секунд, потому что первой же вещью, которую она достала из чемодана, оказалась сказочно красивая диадема. Ни одна женщина не смогла бы сдержать своё желание примерить на себя такое украшение, тем более что в этом и не было никакой необходимости. Зара немедленно подошла к зеркалу и укрепила на голове диадему.
  Адам, увидев, как его жена "возобновила работу по сортировке вещей", хотел было подшутить над своей супругой, но в последний момент слова застряли в его горле. Он сейчас стоял между письменным столом и зеркалом, перед которым кокетливо крутила головой Зара, и с удивлением и всё больше возрастающим недоумением смотрел, то на диадему, то на шкатулку, стоявшую на шахматной доске.
  
  - Зара, дай мне, пожалуйста, эту диадему, - наконец, произнёс Адам.
  - Ты тоже хочешь её примерить? - улыбнулась Зара. - Увы, это - женское украшение, а для тебя нужна корона. Посмотри в чемодане, может быть там что-то и найдётся.
  - Нет, мне она нужна для другой цели, - сказал Адам.
  Зара заинтересованно посмотрела на мужа, затем сняла и отдала ему диадему.
  - Возьми, - сказала она. - Но что в ней такого? Может быть, это - очередной артефакт?
  Археолог взял диадему и положил её рядом со шкатулкой.
  - Посмотри, - сказал он жене. - Тебе не кажется, что диадема не могла уместиться в шкатулке?
  Зара подошла к столу. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в правдивости этих слов.
  - Тогда откуда же она взялась? - спросила Зара, посмотрев на мужа.
  - Из шкатулки, - Адам недоумённо развёл руками. - Больше ей неоткуда было появиться.
  - Это что, ещё одно чудо?
  - Возможно, - медленно произнёс Адам. - Во всяком случае, здесь есть о чём подумать.
  - И ты опять будешь всю ночь ломать голову над новой загадкой?
  - Нет, - сморщился Адам. - Я ещё после прошлой ночи не восстановился. Честно признаться, в моей голове сейчас такая каша, что я практически ничего не соображаю. Давай отложим этот предмет и его загадку в сторону. У нас и без того очень много работы.
  
  Он произносил эти слова, но в душе чувствовал огромное желание попытаться уложить диадему в шкатулку. Какая-то неведомая сила упорно подталкивала его совершить такое действие.
  Зара, молча, стояла у стола, не отрывая своего взгляда от диадемы и шкатулки.
  Адам внимательно посмотрел на жену и сразу понял, о чём та думает.
  - Нет, Зара, этого делать мы не будем, - преодолевая своё желание, произнёс он.
  - Откуда ты знаешь, что я хочу сделать? - Зара перестала смотреть на шкатулку и взглянула на мужа.
  - Ты хочешь попробовать уложить диадему в шкатулку.
  Зара вздрогнула, и в её глазах отразился испуг.
  - Адам, ты умеешь читать мысли?!
  - Нет. Просто я сейчас испытываю такое же желание, что и ты. И поэтому, мне совсем не трудно было догадаться, о чём ты думаешь.
  - Тогда давай сделаем это, - Зара протянула руку к диадеме, но Адам перехватил её.
  - Не надо, Зара. Я чувствую в нашем желании что-то противоестественное и принудительное. Здесь что-то не так. Давай отойдём от стола.
  И он почти насильно увлёк жену за собой. Зара сделала два шага и начала сопротивляться.
  - Я не понимаю, чего ты боишься, - сказала она, пытаясь освободиться.
  Адам поймал её вторую руку и легонько встряхнул жену, словно бы приводя её в чувство.
  - Повторяй за мной все слова, - приказал он, гипнотизируя её своим взглядом.
  
  Археолог начал медленно произносить слова молитвы из Медной книги. Зара была вынуждена делать то же самое. Супруги молились, глядя друг другу в глаза, как вдруг они услышали звук, который донёсся до них со стороны письменного стола. Они одновременно повернули головы в ту сторону и увидели, что верхняя часть шахматной доски быстро вращается вместе со шкатулкой, а диадема, отброшенная в сторону центробежной силой, лежит на самом краю столешницы. Звук её падения и услышали супруги.
  - Ты уже не хочешь этого сделать? - спросил Адам у жены.
  Та отрицательно покрутила головой.
  - Что это было? - испуганно спросила она.
  - Что-то очень похожее на гипноз, - сказал Адам. - Мы с тобой готовы были как мыши, сами заползти в пасть к удаву.
  - Адам, мне страшно, - Зара зябко передёрнула плечами и, освободив свои руки, прижала их к груди.
  - Не бойся, - успокоил её Адам. - Медная книга нам поможет.
  Вращение шахматной доски и шкатулки стало замедляться. Адам взял диадему и передал её жене.
  - Положи корону в свою сумку, - попросил он, - а шкатулку я тоже спрячу от греха подальше.
  
  Археолог подождал, пока вращение шкатулки не прекратилось, отметив при этом, что форма шахматной доски снова стала похожа на восьмиконечную звезду, и взял шкатулку в руки. Предмет был тёплый. Его температура на несколько градусов превышала температуру человеческого тела, и Адам сразу это почувствовал. Он торопливо отнёс и спрятал шкатулку в маленький сейф, замаскированный под корешки книг в книжном шкафу. Адам запер сейф на ключ и уже собирался положить ключ в то место, где он всегда и хранился. Но вдруг передумал и решил не делать этого.
  " Зара знает, где хранится ключ, - подумал он. - Она легко поддаётся гипнозу и может открыть сейф, когда я буду спать. Надо спрятать ключ в другое место. Когда останусь один, тогда это и сделаю".
  Адам стал класть ключ в карман жилета и натолкнулся на часы. В тот момент, когда его пальцы ощупывали корпус часов, ему показалось, что внутри этого механизма происходит какое-то движение. Он достал часы и открыл обе крышки. Часы шли, причём стрелки на циферблатах вращались в разные стороны. Там, где был изображён святой, секундная стрелка двигалась как обычно слева направо, а помазок в руке старца шевелился, словно окропляя святой водой людей, изображённых в нижней части циферблата. У чёрта стрелка двигалась справа налево и синхронно ей двигались и глаза чёрта, смотря то в левую, то в правую сторону.
   Адам ещё раз, и снова безуспешно, попытался установить правильное время.
  "Что-то я не так делаю, - подумал он. - Ну, да ничего, часовщик их отрегулирует и подскажет мне, как с ними нужно обращаться".
  - Адам, ну что ты там застрял? Иди, помогай мне. Время уходит.
  - Я уже иду, - откликнулся он.
  "Время уходит, время уходит, - мысленно повторяя эту фразу, археолог подошёл к чемодану и присел на пуфик. - Странное выражение. На циферблате святого время постоянно прибавляется, поэтому логичнее было бы сказать, что время приходит. А вот на циферблате с чёртом, время действительно уходит, потому что оно уменьшается с каждой секундой".
  
  Адам сортировал вещи почти автоматически, пытаясь не заострять своё внимание на деталях. Иногда посматривая на жену, он отметил, что и она стала реже примерять на себя новые украшения, то ли оттого, что к ней пришла усталость, то ли оттого, что она была испугана случаем с диадемой. Коробки быстро наполнялись, и супругам приходилось искать в квартире новые ёмкости для хранения вещей.
  Особую ценность из всех предметов для Адама представляли письма, записки и манускрипты. Некоторые из них были свёрнуты в трубку и скреплены печатью. Таких бумаг оказалось больше, чем ожидал археолог и для них он поставил на пол ещё один ящик из письменного стола. Ему очень хотелось раскрыть какой-нибудь документ и посмотреть, что там написано, но он каждый раз сдерживал себя, твёрдо решив заняться этим после того, как будет закончена работа по сортировке.
  
  - Господи, ну наконец-то, - воскликнула Зара, выгребая из углов чемодана последние и мелкие вещи. - Я уже думала, что это никогда не кончится.
  Адам устало вздохнул и выпрямился, массируя онемевшие мышцы шеи.
  - Драгоценности спрячем в твой шкаф, - предложил он Заре. - То, что нельзя никому показывать, я положу в тайник, а остальные вещи размещу в кабинете.
  - Шкаф, конечно, не самое лучшее место для хранения такого сокровища, - сказала Зара, укладывая последние украшения в дорожную сумку. - Может, нам стоит подумать о том, чтобы приобрести что-то более серьёзное? Продадим кое-какие драгоценности и на вырученные деньги купим вместительный и надёжный сейф.
  - Хорошо, - согласился с ней Адам. - Отбери те вещи, с которыми тебе не жалко будет расстаться, и я приглашу к нам ювелира. Есть у меня один такой знакомый.
  - Такой же, как Зацман? - подозрительно спросила его Зара.
  - Нет, - засмеялся Адам. - Это - один из лучших ювелиров Бернара и к преступному миру и полиции он не имеет никакого отношения. Он, конечно, доложит о нашей сделке Корвеллу, но тот знает, чем я занимаюсь всю свою жизнь, и для него это не будет удивительным событием. Я и сам сообщу Корвеллу о том, что решил продать драгоценности, которые хранил много лет. И к тому же не надо забывать о том, что я пока ещё нужен Бернару.
  - А может нам стоит поместить часть драгоценностей на хранение в государственный банк?
  - Вот тогда уже точно нами заинтересуется и полиция и церковь, - возразил Адам. - Украшения отдадут на экспертизу, и выяснится, что возраст этих вещей превышает не одну сотню, а то и тысячу лет. Ну что ты ответишь на вопрос, откуда у тебя появились такие старые драгоценности и в таком количестве? А вот Корвелл как раз и не будет задавать мне такие вопросы.
  - А Бернар не сдаст тебя полиции? - испугалась Зара.
  - Нет, - успокоил её Адам. - Во всяком случае, до тех пор, пока я не испорчу с ним отношения.
  
  Зара взяла дорожную сумку с драгоценностями и понесла её в свою комнату, а Адам поднял с пола ящики письменного стола и вставил их на место. Затем он отнёс и спрятал в тайник те вещи, которые могли заинтересовать церковь. У него накопился большой жизненный опыт по определению таких предметов. Это были старинные монеты и медали, не зарегистрированные в государственном реестре и те предметы, на которых имелись знаки и надписи на неизвестных языках. Особо опасны были вещи с изображениями на церковную тему, явно указывающие на существование другой религии и другого бога.
  "Интересно, какой святой изображён на циферблате?" - подумал Адам и достал из жилетного кармана часы.
  Он не был особо силён в религиозной тематике и не мог с полной уверенностью сказать, что когда-то видел или никогда прежде не видел лицо этого старца. Святых на Дагоне было немало, и к тому же многие из них были очень похожи друг на друга.
  Адам не обнаружил на циферблате каких-либо знаков, а одежда старца состояла из простой белой и длинной рубахи без узоров и вышивки. В правой руке он держал помазок, а ладонь левой руки была обращена к головам находившихся внизу людей.
  Решив, что в изображении святого нет ничего предосудительного, археолог положил часы обратно в карман. Но перед тем как закрыть крышку циферблата, он почти машинально отметил, что разрыв между реальным временем и тем, на которое указывали часы, заметно изменился.
  "Им определённо требуется если не капитальный, то профилактический ремонт", - подумал он.
  
  На полу остались стоять две картонные коробки из-под обуви. В одной из них лежали бытовые предметы: курительные мундштуки, напёрстки, ключи, пуговицы и прочее. Эту коробку Адам, не раздумывая, затолкал в антресоль одного из шкафов. А в последней коробке находились кольца и перстни, и её он поставил на свой рабочий стол.
  "Сейчас я подберу себе какой-нибудь красивый перстень, - подумал археолог, усаживаясь на стул. - Выбор у меня - просто огромный".
  Адам аккуратно высыпал содержимое коробки на столешницу. В этот момент в кабинет вошла Зара.
  - Чем ты занят? - спросила она, подходя к столу.
  - Выбираю себе украшение, - почти кокетливо ответил он.
  - Я тоже хочу выбрать себе колечко, - воскликнула Зара.
  - Женщина, - театрально произнёс Адам, - в твоей комнате хранится дорожная сумка, доверху набитая драгоценными украшениями! И тебе всё ещё мало?
  - Не жадничай. Неужели за сегодняшнюю работу я не заслужила одного маленького колечка?
  - Заслужила, - согласился он. - Садись рядом, и мы продолжим работу по сортировке.
  
  Зара взяла свободный стул и села за стол напротив Адама.
  - Хорошая у нас с тобой появилась работа, - сказала она, пододвигаясь ближе к столу, - с утра до вечера перебирать красивые и драгоценные вещи.
  - А мне показалось, что за сегодняшний день тебе уже наскучило такое занятие.
  - Нет, - ответила Зара. - Просто я теперь всё время думаю, как же нам охранять наше сокровище.
  - Вот! - воскликнул Адам. - Именно эта мысль во все века портила настроение и отнимала здоровье обладателей большого клада. От постоянного страха потерять своё богатство у человека развиваются комплексы и болезни.... Твои - кольца, мои - перстни, а всё, что тебе не понравится - клади обратно в коробку.
  - Значит, ты считаешь, что лучше быть бедным, чем богатым? - спросила она, не переставая в то же время ворошить кучу колец, словно курица прошлогоднюю солому.
  - Быть богатым или бедным не хуже и не лучше, - философски заметил Адам. - Просто у этих людей разные проблемы. Глупому человеку богатство счастья не принесёт, а умный и в бедности сумеет прожить свою жизнь счастливо. Так что прежде, чем стать богатым, лучше стать умным. И тогда ты будешь счастливым человеком во всех отношениях.
  - А ты рад, что на нас свалилось такое богатство?
  - Я считаю, что мы с тобой и до этого не были несчастными, - засмеялся Адам. - Но раз уж судьба сделала нам такой подарок, то почему бы не порадоваться и ему?
  - Как же мы завтра поедем в санаторий? Мне так и будет казаться, что нашу квартиру уже ограбили.
  - В Гутарлау я поеду один, а ты останешься охранять квартиру. У тебя это очень хорошо получается. Я уеду рано утром, а к вечеру уже снова буду дома.... Все вещи я отправлю багажом, - поспешил он добавить, угадав следующий вопрос жены. - Ты об этом хотела меня спросить?
  Зара подозрительно посмотрела на мужа.
  - Нет, ты определённо умеешь читать мысли, - прищурив глаза, сказала она. - Тебе в этом медная книга помогает?
  Адам перестал перебирать перстни и задумался.
  - Не знаю, - с сомнением в голосе сказал он, наконец. - Но мне кажется, что я этого делать не умею.
  - В последнее время ты стал очень часто угадывать то, о чём я думаю, - Зара произнесла эти слова таким тоном, как будто обвиняла мужа в чём-то предосудительном. - Раньше я за тобой этого не замечала.
  Адам засмеялся и откинулся на спинку стула.
  - Ни в одном пособии по этике не говорится о том, что читать чужие мысли - безнравственно, - продолжая смеяться, сказал он. - Но я действительно совсем не стараюсь этого делать. Мне кажется, что ты ошибаешься, приписывая своему мужу такие сверхъестественные способности.
  - После того, как ты нашёл в озере кольцо, я уже готова поверить в любые твои способности, - вздохнула Зара. - А может, ты тренируешься на мне, оттачивая те знания, которые тебе дала книга?
  Адам снова затрясся в почти беззвучном смехе.
  - Да нет же, Зара, - немного успокоившись, воскликнул он. - Ну, что ты ей богу! Ты и сама иногда угадываешь мои мысли, но я ведь тебя после этого, ни в чём не обвиняю.
  
  Зара промолчала, но выражение её лица говорило о том, что доводы мужа её совсем не убедили. Она вертела в руках красивое колечко с тремя бриллиантами, примеряя его, то на один палец, то на другой.
  - Ну, вот скажи мне, о чём я сейчас думаю? - неожиданно и быстро спросила она Адама.
  - Не знаю, - пожалуй, слишком торопливо ответил тот.
  - Вот, вот, - с укором произнесла Зара. - Ты знаешь, но не хочешь в этом признаться.
  Адам посмотрел сначала на жену, затем на кольцо в её руках и вдруг, будто что-то толкнуло его изнутри.
  - Ты думаешь о том, что хорошо бы подарить это колечко нашей Ларе на день рождения, - неожиданно для себя самого сказал он.
  Кольцо выпало из рук Зары и со звоном покатилось по столешнице.
  - Адам, - она удивлённо и растерянно выдохнула из себя его имя.
  - Это - всего лишь моё предположение, - поспешно сказал Адам. - У нас единственная дочь и скоро у неё будет день рождения. И если размер кольца для тебя слишком мал, то оно вполне может подойти нашей дочери. Как видишь, это - просто цепочка логических умозаключений и никаких чудес.
  - С точки зрения науки, - усмехнулась Зара, поднимая кольцо со стола, - объяснить можно всё, что угодно. Даже то, чего никто не знает. Вот только почему-то новые открытия чаще опровергают старые понятия, чем подтверждают их.
  - Человеку свойственно ошибаться, - пожал плечами Адам.
  - Но ты не ошибся, угадав мою мысль и поэтому можно сказать, что ты сделал то, что не свойственно человеку, - попыталась поймать его на слове Зара. - Как, по-твоему, это - логическое умозаключение?
  - Если бы человек ошибался всегда и во всём, то он давно бы уже перестал существовать как вид. Всё же чаще люди находят правильные ответы, а их ошибки - всего лишь одно из условий для приобретения необходимого опыта в изучении окружающего мира.
  - Дай мне слово, что ты никогда не будешь читать мои мысли, - вполне серьёзно сказала Зара. - Если ты, конечно, когда-нибудь научишься это делать.
  - Клянусь, - торжественно произнёс Адам, подняв вверх ладонь правой руки, на мизинец которой он только что надел красивый и причудливый перстень-печатку.
  
  Адам сейчас смотрел на жену и не мог видеть, как ярко вспыхнула монограмма, изображённая на перстне.
  - Ой, что это? - испуганно воскликнула Зара, глядя на правую руку мужа.
  - Что такое? - не понял Адам. Но заметив, что жена пристально смотрит на его руку, он сразу добавил. - Это - перстень. Мне он очень нравится, и теперь я буду его носить.
  - Да нет же, - отмахнулась от этих слов Зара. - За твоей спиной сейчас вспыхнул яркий свет и сразу погас. Что это было?
  Адам обернулся. Там стоял книжный шкаф со стеклянными дверцами и ничего нового он на нём не обнаружил.
  - Какой свет, Зара?
  - Ярко-красная вспышка, - объяснила она, - которая почти ослепила меня.
  Зара зажмурила глаза, но вздрогнув, немедленно их открыла.
  - На сетчатке глаз остался отпечаток какого-то рисунка, - испуганно сказала она.
  Адам снова повернулся к шкафу и ещё раз внимательно его оглядел. Затем он посмотрел в сторону окна.
  - Может быть, это свет попал из окна и отразился в стекле дверцы? - предположил он.
  - Не знаю, - неуверенно произнесла Зара. - Мне показалось, что свет шёл от твоей руки.
  Адам посмотрел сначала на свою правую руку, а затем на жену.
  - Знаешь что, Зара, - сказал он. - Мне кажется, что мы с тобой сильно переутомились. Бессонная ночь, а затем в течение целого дня блеск от драгоценных камней - всё это не могло не отразиться на нашем самочувствии. Нам срочно нужен отдых. Ты уже выбрала для себя кольцо?
  - Да, - вздохнула она. - И для себя выбрала и для Лары.
  - В таком случае пойдем, приготовим что-нибудь покушать и будем отдыхать. Лично я не войду в кабинет раньше, чем не стану чувствовать себя достаточно хорошо.
  
  Адам уложил все оставшиеся кольца и перстни обратно в коробку и спрятал её в большое отделение правой тумбы письменного стола.
  Спустя минуту супруги вышли из кабинета, и археолог плотно закрыл за собой дверь. Если бы в этот момент он посмотрел на свои новые карманные часы, то был бы немало удивлён тому, как быстро вращаются стрелки на обоих циферблатах.
  
  
  
  Глава 34
  
  Сегодня Герон проснулся позже обычного, но, несмотря на это, вовсе не торопился вставать с постели. Никаких срочных дел или встреч на утро у него не было запланировано, и поэтому он решил просто поваляться в кровати. В комнату сквозь настежь распахнутое окно врывались звуки и запахи леса и озера. Журналист забавлялся тем, что выделял один какой-нибудь звук или аромат и пытался определить его происхождение.
  Это было удивительное занятие. Раньше Герон не мог себе даже представить, какой шумной и суетливой жизнью живёт мир за его окном. В нём всё пищало, свистело, щёлкало и шуршало, источая при этом свой индивидуальный аромат. Напрягая слух и обоняние до предела, Герон вскоре понял, что может отличить друг от друга даже двух шмелей, собирающих пыльцу цветущего шиповника.
  
  "Неужели все живые существа в нашем мире созданы в единственном экземпляре? - подумал он. - И у каждого зверя, птицы и насекомого есть своё "лицо"...? Это так, Яфру?"
  Но бог яфридов молчал. Журналист посмотрел на свою грудь. От изумрудного пятна и "татуировки" не осталось даже следа.
  "Куда же он исчез? - удивился Герон. - Хоть бы одно слово на прощание сказал. Неужели нельзя было предупредить?"
  Но, несмотря на такие мысли, где-то глубоко в его подсознании была спрятана уверенность в том, что Яфру здесь, не при чём. Просто возникла такая ситуация, при которой они уже не могли общаться. И Герон теперь знал, что бы это могло означать. Где-то совсем рядом находится Нарфей - единственная причина, объяснявшая молчаливое исчезновение Яфру.
  Журналист ещё недостаточно хорошо научился делить свои мысли на явные и тайные. Но энергия и сознание бога-ящерицы сильно ему в этом помогали. Тайные мысли Герона говорили ему о том, что сейчас нужно быть предельно осторожным и приложить все свои усилия для того, чтобы ни в коем случае не выдать присутствия Яфру. Иначе Нарфей будет вынужден отправить их обоих на Тангаролла.
  Одна сотая доля секунды потребовалась подсознанию Герона, чтобы по достоинству оценить ситуацию и сделать соответствующие выводы, в ответ на которые он уловил одобрение Яфру, словно тот, молча, кивнул ему головой в знак согласия. Самая секретная и сверхскоростная связь, возникшая после "операции" Нарфея, начала давать свои первые результаты.
  
  Герон потянулся, напрягая все свои мышцы, а затем резко приподнялся и сел на кровать. Ему предстояло выполнить очень сложную задачу: скрыть от Нарфея присутствие Яфру и, как бы это не звучало абсурдно, спрятать от себя самого свои же мысли. Всей энергии Герона, включая и его скрытый потенциал, никогда бы не хватило на решение такой проблемы. Огромное внутреннее напряжение, возникшее в результате контроля над своим сознанием, должно было в считанные минуты отнять у него все силы. Но гигантский запас Яфру не позволял ослабеть журналисту. Божественная энергия постоянно подпитывала и удерживала его состояние на одном уровне.
  Отдавая себе отчёт в том, что напряжение будет возрастать по мере его приближения к Нарфею, Герон не торопился выходить из своей комнаты. Он медленно оделся, заправил кровать и подошёл к раскрытому окну, из которого была видна верхушка скалистого берега острова.
  Журналист уже понял, что произошло. Вчера вечером его отец рыбачил у острова и привёз с собой Нарфея. Приехав домой из посёлка раньше отца, Герон поужинал и сразу поднялся к себе в спальню. После такого напряжённого дня ему необходимо было отдохнуть и восстановить силы. Поэтому вечером, когда Илмар вернулся с рыбалки, то Герон уже спал и не слышал, как отец вошёл в дом.
  
  Сейчас Герон стоял у окна и тренировался для возможной встречи с Нарфеем. Но если бы Илмар в этот момент решил забраться в голову своего сына и прочитать его мысли, то он не обнаружил бы в ней ничего, кроме восторга от красивого пейзажа и прекрасной утренней погоды.
  Журналист чувствовал, что Яфру наблюдает за процессом, отдавая всё большее количество своей энергии. Но осторожный бог не проронил при этом, ни одного слова, ограничиваясь лишь молчаливыми знаками одобрения. Он ещё не был полностью уверен в том, что Нарфей не сможет заметить их тайную связь и поэтому решил не рисковать. На карту было поставлено будущее существование его и Герона, а у Яфру не было никакого желания провести остаток своих дней на Тангаролла в качестве объекта для наблюдения. Эту планету можно было назвать и тюрьмой, и музеем, и зоопарком, но по своей сути она являлась исследовательским центром по изучению аномальных форм жизни. Закрытая космическая лаборатория охранялась так, как ни один объект во Вселенной.
  Яфру точно знал, что ему никогда не удастся выбраться из такой тюрьмы и поэтому изо всех сил старался ничем не обнаружить своего присутствия. Он спрятался и затаился глубоко в подсознании журналиста, прекрасно понимая, что Нарфей найдёт его и здесь, если Герон коснётся своими ладонями основания статуэтки. И зелёный бог лихорадочно искал выход из создавшегося положения.
  
  Время шло, и Герону нужно было спускаться вниз. Он чувствовал, что отец уже обеспокоен его долгим отсутствием, а это означало, что Илмар что-то задумал и с нетерпением ждёт, когда сын, наконец, выйдет из своей комнаты. Журналист глубоко вздохнул и на секунду задержал воздух в лёгких, как будто собирался нырнуть на большую глубину. Затем решительно отвернулся от окна и направился к двери.
  - Доброе утро, - приветствовал Герон отца, спускаясь по лестнице.
  - Доброе, - улыбнулся ему Илмар. - Только оно уже закончилось.
  - Не беда. День тоже обещает быть добрым, - отшутился Герон. - Тебе не кажется, что погода в нашем районе немного изменяет своим привычкам? За всю неделю ни одного шторма.
  - Да, - согласился Илмар. - Это трудно не заметить, особенно тем, кто занимается рыбной ловлей.
  Он сидел в своём кресле у камина и держал на коленях большую и, по-видимому, очень старую книгу.
  - Что ты читаешь? - поинтересовался Герон, проходя мимо.
  - Журнал мод, - ответил, хитро прищурившись Илмар, - или модный журнал. Называй его как хочешь.
  "Не забывай о микрофоне", - мысленно предупредил сына отец.
  "Я помню", - ответил тот.
  - И что же сейчас в моде? - спросил Герон, включая кофейник.
  - Ретро. Как, впрочем, и всегда. Всё новое - это не просто хорошо забытое старое, это - то старое, которое мы никак не можем забыть.
  "Ты был прав насчёт пещеры. Борк подобрался к ней вплотную. Мне вчера пришлось вывезти оттуда статуэтку. Кстати, хорошей погодой в Гутарлау мы обязаны именно Нарфею", - сообщил Илмар.
  "Вот как? - удивился Герон. - А нельзя ли оставить его у нас навсегда?"
  "Нет, нельзя. Его место не здесь".
  "А где же оно, его место?"
  "Именно это я сейчас и пытаюсь выяснить", - ответил Илмар, переворачивая книжный лист.
  
  Герон приготовил себе завтрак и сел за стол. Напряжение в его подсознании всё больше возрастало. И оттого, что отец тщетно пытался пробиться в его сознание, и оттого, что Нарфей находился где-то совсем близко. Герон это чувствовал и уже понял, почему отец ждал его с таким нетерпением.
  - Когда ты собираешься вернуться в столицу? - после долгой паузы спросил Герона отец.
  - Я вчера разговаривал с редактором, - ответил тот, стараясь придать своему голосу как можно более непринуждённый тон. - Если за сегодняшний день не произойдёт что-нибудь вроде вчерашнего затмения, то завтра после обеда я и уеду.
  - Ты уже сделал то, что он просил?
  - Да. И, кажется, он был этому очень рад.
  
  Они замолчали, и тишину в комнате нарушали только звуки, которые издавали старые листы толстой книги. Герон допивал свой кофе, а Илмар смотрел в книгу и довольно быстро листал её страницы.
  "Сыщики действительно подумают, что ты смотришь журнал мод, - усмехнулся Герон. - Так быстро листают только страницы с фотографиями".
  "Правильно, - согласился Илмар. - Потому, что всё должно выглядеть вполне естественно. А в нашем положении именно звукам мы должны уделять наибольшее внимание".
  Листы у старой книги были большие и плотные. Они издавали звук точно такой же, как и журнальные страницы.
  "Ты не забыл о медной книге?" - спросил отец.
  Он уже прекратил свои попытки прочитать мысли сына и тот почувствовал некоторое облегчение.
  "Я всё помню, - ответил Герон, - но Адам уехал вчера домой на несколько дней. Феликс говорит, что он обещал вернуться. Поэтому я обязательно дождусь археолога и попытаюсь убедить его отдать нам эту книгу. А с редактором у нас договорённость, по которой я могу оставаться здесь столько, сколько того потребуют обстоятельства".
  "Скрывать Нарфея в нашем доме - очень опасно. Сегодня вечером я отправлюсь с ним туда, где он и должен быть всегда ".
  "Ты уже знаешь, где находится это место?"
  "Ты его тоже прекрасно знаешь, - усмехнулся отец. - Я надеюсь, ты не забыл, где нашёл статуэтку? Весь вопрос в том, как туда попасть быстро и незаметно для всех".
  "Но это же очень далеко. Мы полдня летели туда на вертолёте".
  "Вертолёт - не самое быстрое средство передвижения. Есть и более эффективные способы".
  
  Илмар общался с сыном, не переставая листать страницы книги и, наконец, он остановился, видимо найдя нужную ему информацию. Журналист сейчас имел возможность по достоинству оценить способность отца делить своё сознание. В одно и то же время Илмар быстро читал книгу (а он её действительно читал, так как в книге не было иллюстраций), разговаривал мысленно и вслух с Героном, и вот только недавно прекратил свои попытки проникнуть в сознание сына.
  
  "Адам ищет статуэтку Нарфея и его священный шар, - сказал Илмар. - Он хочет вернуть их на место. При встрече объясни ему, что этого делать уже не нужно. Если археолог тебе поверит, то тогда, возможно, он и согласится отдать нам медную книгу. Но будь осторожен - за вами обоими очень пристально наблюдают".
  "Сколько же тебе потребуется времени, чтобы отнести Нарфея и вернуться домой? Борк следит не только за мной. Он сразу заметит твоё отсутствие".
  "Завтра к утру я надеюсь вернуться, - ответил Илмар, закрывая книгу. - Но даже если этого не произойдёт, то я - старый человек и имею право на лёгкое недомогание. Будем считать, что я лежу в своей комнате и принимаю лекарства. А сейчас, если ты уже позавтракал, то мы пойдём к Нарфею. Неизвестно, когда ты ещё сможешь встретиться с ним и поэтому тебе нельзя терять возможность проверить себя ещё раз".
  Журналист почувствовал, как в его подсознании натянулась тугая струна.
  "Отец, я только вчера утром был у Нарфея, - попытался сопротивляться Герон. - И сейчас чувствую себя просто превосходно".
  "Сегодня ты чувствуешь себя хорошо, но завтра всё может измениться и притом не в лучшую сторону, а Нарфея уже рядом не будет".
  Илмар произнёс это тоном, не допускающим никаких возражений. Он поднялся из кресла и, подойдя к книжному шкафу, поставил на полку книгу. После того, как Илмар закрыл дверцу шкафа, тот стал медленно и бесшумно отодвигаться в сторону, освобождая тайный проход, ступени которого уходили вниз.
  "Идём", - коротко приказал отец и скрылся в проходе. Герону ничего не оставалось, как последовать за ним.
  
  Они спустились в тайное подвальное помещение, освещённое четырьмя маленькими и слабыми лампочками, создававшими мягкий полумрак. Вдоль боковых стен расположились стеллажи с картонными коробками, а у третьей стояла низкая подставка со статуэткой. На полу перед Нарфеем лежал мягкий и пушистый ковёр, занимая почти четвёртую часть всей площади.
  Илмар оставил свои тапочки у края ковра и сел сбоку от статуэтки, скрестив ноги.
   Герон стал медленно приближаться к фигурке бога. Наступал самый ответственный момент. Перед тем, как он коснётся ладонями основания статуэтки, Яфру должен прекратить подачу своей энергии, иначе Нарфей сразу же его обнаружит.
  Журналист сел перед статуэткой и, соблюдая ритуал, выдержал положенную паузу.
  
  В тот момент, когда он начал протягивать свои руки к Нарфею и в его подсознании затаился Яфру, случилось то, чего Герон никак не ожидал. Он вдруг снова увидел себя со стороны и стал наблюдать за происходящим из дальнего угла тайной комнаты, зависнув под самым её потолком. Журналист сразу перестал чувствовать своё тело, дыхание и пульс. В нём жили только глаза, и те сейчас находились совсем в другом месте.
  Шар Нарфея вспыхнул ослепительным светом и Герон понял, что проверка началась. Но, к его удивлению, он совершенно ничего не ощущал и смотрел на себя со стороны так, как будто перед Нарфеем сидит не он, а совсем другой человек, просто очень похожий на Герона.
  Сияние шара стало постепенно затухать и, наконец, погасло совсем. Руки журналиста отпустили основание статуэтки и начали медленно сгибаться в локтях. Мгновенно и неожиданно для себя Герон вернулся в своё тело.
  
  - Вот и прекрасно, - произнёс Илмар. - Теперь я уверен, что с тобою всё в порядке.
  Герон молчал и задумчиво смотрел на фигурку Нарфея.
  Отец и сын сидели на ковре ещё примерно минуту, а затем встали и поднялись из тайной комнаты наверх.
  
  - У тебя есть на сегодня какие-то планы? - спросил Герона отец.
  - Да. Я скоро поеду в посёлок, - ответил тот. - Завтра заканчивается мой отпуск, а я ещё не был ни у одного из своих знакомых. А что ты собираешься делать?
  - Что-то мне сегодня нездоровится, - сказал Илмар, обращаясь скорее к окну, чем к сыну. - Пойду, приму лекарство и отдохну.
  - Так может быть, мне в аптеку зайти? Какие лекарства тебе нужны?
  - Наш старый аптекарь давно изучил все мои болячки. Он лучше меня знает, что мне нужно. И не забудь передать ему привет.
  - Да, конечно, - ответил Герон, поднимаясь по лестнице на второй этаж. - А что купить из продуктов?
  - Это уже на твоё усмотрение. Я сегодня ограничусь таблетками.
  
  Журналист вошёл в свою комнату и закрыл за собою дверь. Подойдя к открытому окну, он остановился и начал осторожно прислушиваться к себе.
  "Ну что ты затаился, как кулик на болоте?" - услышал он вдруг голос Яфру.
  "Ты очень громко думаешь, - шёпотом ответил ему Герон. - Не боишься, что тебя услышит мой отец?"
  "Илмар уже прекратил свои попытки проникнуть в твоё сознание. А нас с тобой не то, что твой отец - Нарфей с Занбаром не в состоянии услышать".
  "Как тебе удалось спрятаться от Нарфея?"
  Яфру радостно засмеялся, хотя те звуки, которые он при этом издавал, лишь с большой натяжкой можно было назвать смехом. Это было нечто среднее между бульканьем и утробным урчанием. И Герон понял, что теперь он чувствует и воспринимает бога-ящерицу гораздо тоньше и отчётливей.
  
  "Давно мне не приходилось так сильно напрягать свои извилины, - признался Яфру. - Я чуть было с ума не сошёл, пока решал эту головоломку. Но мне помог мой жизненный опыт. Я применил способ, которым воспользовался один узник, бежавший с Тангаролла".
  "Ты же говорил, что оттуда невозможно сбежать?"
  "Теперь - невозможно, - пояснил Яфру. - А раньше охрана была не такая строгая, и любой желающий мог посетить эту планету в качестве экскурсанта".
  "Ну, так как же сбежал тот заключённый?"
  "Он выработал в себе способность к мимикрии на молекулярном и энергетическом уровне. Короче, он просто превратился в одного из посетителей и, пока группа туристов осматривала достопримечательности Тангаролла, появился на контрольно-пропускном пункте. Сославшись на недомогание и срочные дела, он успешно прошёл все необходимые проверки, не вызвав у охраны даже и тени подозрения, покинул планету и исчез в неизвестном направлении. Ты представляешь, какой там поднялся переполох, когда объявился настоящий турист?"
  "А что сделал ты, когда меня проверял Нарфей?"
  "Практически - то же самое. Если представить твоё и моё сознание в виде двух сфер, прикоснувшихся друг к другу, то именно в этой точке мы и спаяны лазером Нарфея. Наша беда состоит в том, что мы с тобою разного цвета. Ты - светло-голубой, а я - изумрудно-зелёный. Когда я прячусь от постороннего "взгляда", то уменьшаюсь настолько, что превращаюсь в зелёное пятно на светло-голубой поверхности твоей сферы. Вот это пятно и должен был заметить Нарфей, если бы мне не удалось разгадать секрет энергетической мимикрии. Я изменил свой цвет на твой и стал незаметен, как хамелеон на ветке дерева.... Но ты тоже молодец! Твоему спокойствию и хладнокровию можно только позавидовать. Мне сейчас стыдно признаться, но я был почти уверен, что ты не выдержишь этого испытания. А у тебя, образно выражаясь, ни один мускул не дрогнул. Я просто восхищён твоим самообладанием!"
  "Да брось ты, - отмахнулся Герон. - Я дрожал, как осиновый лист".
  Яфру снова засмеялся, не скрывая своей радости от успешно пройденной проверки. Может быть, именно поэтому он и не заметил, того таинственного процесса, который сейчас происходил в сознании журналиста.
  
  Герон точно знал, что это не он сидел напротив Нарфея, но сообщать об этом зелёному богу, журналист почему-то не спешил. Что-то или кто-то упорно подавлял в его душе такое желание, заставляя Герона молчать и не затрагивать запретную тему. Журналист изо всех сил старался понять, что происходит на самом деле, но отгадка хоть и находилась где-то совсем близко, была неуловима, как призрак. И то, что Яфру совсем не замечает растерянности Герона по этому поводу, выглядело тоже весьма странно.
  Пытаясь анализировать структуру своего сознания, журналист представил его в виде жилой комнаты, и у него получилась удивительная картина. Наибольшую часть его сознания можно было назвать гостиной, куда мог войти любой желающий, если конечно, это будет ему позволено. Одна из дверей вела в спальную комнату, или в подсознание, где всегда и прятался Яфру. Но помимо этих комнат появилась ещё одна - небольшое, изолированное помещение, похожее, то ли на кабинет, то ли на чулан. Именно в этом месте и металась сейчас растерянная мысль Герона. И она советовала ему не торопиться с выводами, быть скрытным и никому не рассказывать о своём тайном убежище. Всё это было очень странно, запутано и необъяснимо.
  
  "Кстати, я опять истратил много энергии, - сообщил Яфру. - Но зато, я приобрёл новую способность, которая, возможно, пригодится в будущем и тебе. Как насчёт того, чтобы пополнить наши запасы?"
  "Ты - настоящий мот, - усмехнулся Герон. - Когда ты успел так поистратиться?"
  "Энергетическая мимикрия требует колоссальных затрат. Мне пришлось два раза переводить один вид энергии в другой, и потери при этом были весьма ощутимы. Но зато ты, как я погляжу, совсем не устал от проверки. Я бы даже сказал, что наоборот, ты полон сил и энергии".
  Тайная мысль в тёмном "чулане" журналиста испуганно вздрогнула и затаилась.
  "Наверное, я зарядился от Нарфея, - пожал плечами Герон. - После встречи с ним, я всегда чувствую себя превосходно. И, кроме того, перед проверкой мне пришлось пользоваться твоей энергией".
  "Это были жалкие крохи, - махнул рукой Яфру. - На фоне моих затрат ты даже незаметен. Но зато, каков результат! Нарфей - один из лучших специалистов в этой области и если нам удалось скрыть нашу связь даже от него, то мы можем чувствовать себя в полной безопасности. И это ещё не всё! Я теперь обладаю уникальной способностью, которую мне ещё предстоит изучить. До сих пор никому во всей Вселенной не удалось разгадать механизм этого превращения, потому что узник, бежавший с Тангаролла, не пойман и по сей день ".
  "Яфру, ты - гений! - воскликнул Герон. - Скажи, это произошло в результате твоего внезапного озарения, или ты и раньше пытался это сделать?"
  "И я, и многие другие подобные мне существа, давно мечтают открыть секрет этого перевоплощения, - радостный и чуточку хвастливый тон Яфру говорил о том, что ему очень понравились лестные слова Герона. - Но, если ты спросишь меня, как это произошло, то боюсь, что я не смогу детально ответить тебе на такой вопрос. Я вижу, что у меня всё получилось и надеюсь, что и в будущем тоже смогу повторить этот фокус. Но сейчас у меня создаётся ощущение, будто кто-то ещё, кроме меня, участвовал в этом процессе".
  Журналист снова почувствовал, как задрожала и завибрировала его тайная мысль.
  "Кто же это мог быть? - спросил он. - Может, сам Нарфей?"
  "Не знаю, - задумчиво ответил зелёный бог. - Во всём этом мне ещё предстоит разобраться. Но, как бы, то, ни было, я очень рад, что всё именно так и произошло".
  
  Герону, в течение этих нескольких минут, что он беседовал с Яфру, приходилось делить своё сознание на три неравные части. Он постоянно следил, чтобы в наибольшей части сознания не возникало никаких мыслей, кроме как о погоде и природе, на которую он и смотрел из окна своей комнаты. На уровне подсознания журналист разговаривал с Яфру, но передача информации в этой части сознания происходила при помощи ярких и выразительных образов, а не слов, и скорость общения здесь была намного быстрее. С третьей частью Герон не мог даже общаться. Он чувствовал её на интуитивном уровне.
  Молчаливая и безликая мысль, укрывшаяся в тёмной комнате, вела себя крайне осторожно и напряжённо, ни на одно мгновение, не позволяя журналисту расслабиться. И в то же время она, каким-то непостижимым образом подсказывала ему, что этот тёмный чулан - единственное место во Вселенной, где он может уединиться и не бояться быть кем-то обнаруженным.
  Герон решил проверить это и быстро юркнул в тайную комнату, плотно закрыв за собою "дверь". Он оказался в полной темноте и безмолвии. Ничто не нарушало покой этого пространства и всё же журналист не чувствовал себя в полном одиночестве.
  
  "Здесь есть кто-нибудь?" - шёпотом спросил он.
  Тишина, прозвучавшая в ответ, показалась ему немного напряжённой и неестественной, но Герон не видел границ пространства и не мог точно определить, ошибся он или нет. Несколько мгновений журналист ещё прислушивался но, не обнаружив ничего нового, осторожно и незаметно выскользнул из своего убежища.
  "Что такое?" - услышал он испуганный голос Яфру. - Ты где был?"
  "То есть, как это "где был?" - "удивился" Герон. - Я всё время здесь. Куда же я от тебя убегу?"
  "Я тебя не видел, не слышал и не чувствовал! - воскликнул Яфру. - Ты куда-то исчез, а затем снова появился".
  "Да разве такое возможно? - спросил его Герон. - Уж не имеет ли твоя новая способность каких-либо побочных эффектов?"
  Яфру взволнованно заёрзал. Он явно был сбит с толку и испуган.
  "Мне срочно нужно всё проверить, - торопливо сказал он. - Извини, но я должен на некоторое время исчезнуть. Позовёшь меня только в случае крайней необходимости".
  "Хорошо, - согласился Герон. - Я думаю, что Нарфей больше не будет меня проверять, во всяком случае, в ближайшее время".
  Яфру уже не отвечал.
  Герон внимательно прислушался к себе и, не обнаружив присутствия зелёного бога, вздохнул чуть свободнее.
  
  Нельзя сказать, что он не доверял своему новому другу, но та атмосфера в обществе, в котором он прожил всю свою сознательную жизнь, научила его сомневаться во всём и во всех. Доверчивость и простота воспринимались окружающими с крайней настороженностью и балансировали на грани со слабоумием, а оттуда уже и до шизофрении рукой подать. Подозрительность и постоянный самоконтроль были нормой поведения всех людей на Дагоне, и поэтому, сначала Герон хотел разобраться во всём сам, и только убедившись, что ему ничто не угрожает, мог обсудить, с кем бы то ни было, свои мысли.
  Последние два дня он чувствовал себя очень неуютно и скованно оттого, что у него голове сидел Яфру и читал все мысли. Отец и Нарфей тоже при желании могли заглянуть в сознание, а кроме них ещё и Занбар, о котором Герон всегда забывал, и который мог прослушать его независимо от того, в какой точке планеты он находится. У журналиста отняли единственное убежище, жизненно необходимое человеку для того, чтобы иметь возможность спрятаться от всего мира. Он привык считать, что его мысли никому недоступны, и он может думать так, как ему этого хочется, но события последних дней разрушили привычные понятия. Герон стал похож на человека, которого выселили из его квартиры и заставили жить в проходном дворе или в комнате для посетителей. Здесь каждый желающий мог наблюдать за тем, как он ест и пьёт, одевается, или раздевается, занимается сексом, или ходит в туалет.
  Такое состояние может свести с ума кого угодно, поэтому журналист, обнаружив тайный чулан в своём сознании, был очень взволнован и напряжён. У него появилась надежда вновь обрести покой и одиночество, но сначала нужно было убедиться в том, что он в этой комнате совершенно один.
  
  Спрятавшись и затаившись в тёмном помещении, Герон стал чутко прислушиваться ко всему, что здесь происходило.
  В чулане стояла гробовая тишина.
  "Но я ведь отчётливо ощущал, как здесь что-то вздрагивало и трепетало", - подумал он, и сразу почувствовал какое-то движение, происходившее, как ему показалось, со всех сторон одновременно.
  Герон замер, и движение постепенно затихло.
  "Эй, кто здесь?" - набравшись смелости, почти крикнул он.
  Чулан словно взорвался. В нём всё клокотало и бурлило. Тугие потоки энергии, отразившись от невидимых стен, устремились в центр возмущения и, встретившись там, многократно повторили вопрос Герона.
  "Это - эхо, - догадался он. - Но какое оно странное. Я его не слышу, но осязаю".
  Герон стал звать Яфру, Нарфея, отца и Занбара, со страхом ожидая, что кто-нибудь из них всё же откликнется. Но его энергия не выходила за пределы этого пространства, зато и чужая энергия сюда тоже не могла проникнуть.
  
  На следующем этапе своего эксперимента журналист решил определить границы тайной комнаты. Но куда бы, ни направилась его мысль, ожидая обнаружить "стены", перед ней всегда было одно тёмное, свободное пространство, и только вход в него был обозначен странным серым пятном.
  "Одно из двух, - подумал Герон, - или здесь нет границ, или я просто стою на месте. Другого объяснения я не нахожу. Но как мне определить, сможет ли кто-нибудь сюда проникнуть или нет...? Придётся, наверное, испытать это на Яфру, но не сейчас. Моя версия о побочном эффекте сильно его испугала. Это говорит о том, что энергия сознания содержит в себе много разных загадок, если даже такие существа, как Яфру и Нарфей способны удивиться и обмануться".
  Он покинул чулан и вернулся в обычное своё состояние.
  
  Несмотря на все эти энергетические манипуляции, его мозг не чувствовал ни усталости, ни даже голода. Хотя совсем недавно для того, чтобы поймать змею или толкнуть муху, журналисту пришлось истратить почти все свои силы. Герону вдруг захотелось проверить себя, а заодно и потренироваться, используя свои новые знания и возможности.
  Внутреннее зрение появилось сразу же, как только он закрыл глаза. Заставив своё тело приподняться над полом, Герон начал движение по кругу, используя свободное пространство спальной комнаты. С каждым новым кругом движение тела ускорялось и вскоре очертания предметов стали расплываться, превращаясь в одно серое пятно, а в центре воображаемого круга появился маленький пыльный смерч.
  
  "Гера, чем ты там занят?- услышал он голос отца.
  Герон замедлил своё движение, постепенно останавливаясь и возвращаясь в исходное положение. В комнате был полный разгром. Всё, что могло сдвинуться с места, было перевёрнуто и отброшено к стенам.
  "Я решил немного прибраться", - ответил Герон, оглядываясь по сторонам.
  "Хотелось бы надеяться, что после твоей приборки наш старый дом не рухнет", - с лёгкой усмешкой заметил Илмар.
  "Да я уже, собственно говоря, заканчиваю".
  Герон расставил на места все предметы и снова заправил свою кровать.
  "Теперь придётся делать влажную уборку", - подумал журналист, наблюдая, как в потоке света клубится пыль, поднятая вверх маленьким ураганом.
  
  Он не устал и не чувствовал головной боли и даже не запыхался после "тренировки". Это обстоятельство его, конечно, обрадовало, но и немало удивило.
  "Когда Яфру вернётся, то нужно будет поговорить с ним на эту тему", - решил он.- Что-то тут не так. Такой эксперимент должен был отнять у меня много энергии, а вместо этого я бодр и свеж, словно меня только что "зарядил" Нарфей.... Может это из-за того, что я нахожусь в границах его биополя? Но, насколько я понял, передача энергии происходит лишь во время прикосновения к статуэтке.... Нет, одному мне не разобраться, нужен Яфру".
  
  Размышляя об этом, журналист достал из тумбы письменного стола фотокамеру и спустился по лестнице на первый этаж. Илмар снова сидел в своём старом кресле и читал книгу.
  - Я поехал в посёлок, - сказал Герон. - Ой, чуть не забыл! Роско передаёт тебе привет, и я вчера обещал ему поговорить с тобой по поводу рецепта.
  - Можешь считать, что ты это уже сделал, - не отрываясь от своего занятия, ответил Илмар. - Если сегодня опять увидишь Роско, то напомни ему, что я не меняю своих решений. Но, учитывая нашу старую дружбу, готов удвоить поставки настойки в его бар.
  Илмар перестал листать книгу и посмотрел на Герона. Увидев в руках сына фотоаппарат, он хитро прищурился.
  - А если наш Фикус хочет разбогатеть и к тому же стать знаменитым, то пусть сфотографируется для вашего журнала. Бар самого толстого человека на планете - прекрасная реклама для его заведения.
  - Я предложу ему твою идею, - улыбнулся Герон. - Это будет замечательная фотография.
  
  Он вышел из дома и остановился на полпути к гаражу. Прикрыв глаза и сделав глубокий вздох, Герон замер, словно бы наслаждаясь чистым лесным воздухом. В действительности же он принюхивался и прислушивался к окружающей местности. Его слух и обоняние уловили присутствие всего одного человека.
  "Ещё один агент должен ждать меня у дороги, - подумал он. - А где же третий сыщик? Вчера вечером они все были на месте. Неужели Борк придумал что-то ещё?"
  Перебирая в уме различные варианты, журналист открыл ворота гаража и подошёл к своей машине. Усаживаясь за руль, он заметил короткие вспышки сигнальной лампочки на телефоне. Определитель сообщил ему, что совсем недавно был звонок от Симона. Герон на секунду задумался, но потом всё-таки взял телефон и набрал номер редактора.
  
  - Алло, Гера. Ну что там у вас? - с места в карьер начал разговор Симон.
  - Как, что? - удивился Герон. - Лес, озеро, пляж и много отдыхающих.
  - Ты прекрасно знаешь, о чём я тебя спрашиваю, - вспылил редактор. - Ваш Гутарлау сейчас в центре внимания всей мировой общественности. Смотри, не прозевай что-нибудь ещё!
  - Симон, в понедельник ты меня отпустил на отдых, а оказалось, что здесь работы - непочатый край.
  - Я оформлю твой отпуск, как командировку, - сразу же сдался Симон. - Сегодня босс смотрел твои фотографии и был в неописуемом восторге. Ещё несколько колоритных снимков и журнал можно отправлять в печать. Ты меня понял?
  - Ну как же тут не понять? - усмехнулся журналист. - Оклад плюс командировочные, включая дорожные расходы и гонорар за статью и фотографии. Я ничего не забыл?
  - Ты забыл премию, - ехидно сообщил ему Симон. - И ты её получишь, если не будешь спать на рыбалке.
  - Почему ты решил, что на рыбалке я спал? - удивился Герон.
  - Потому, что первую "рыбу" ты упустил, - напомнил ему редактор. - Сейчас в научных кругах идёт активное обсуждение этого феномена. Метеорологи связывают необычные явления с погодной аномалией вашего района.
  - Я думаю, что они недалеки от истины, - согласился Герон. - В это время года, здесь очень часто бушуют шторма, и шесть дней безоблачного неба вполне можно назвать аномалией.
  - Будешь сидеть там, пока не начнётся шторм, - решил Симон.
  - А если он никогда не начнётся?
  - Жалование получишь телеграфным переводом, - отрезал редактор. - Чем ты сейчас занят?
  - Выезжаю на работу, - ответил Герон. - Впереди у меня тяжёлый трудовой день.
  - Смотри не надорвись, - предупредил его Симон, - больничный оплачивать не буду. Если что-то случится - сообщай немедленно. Всё, желаю трудовых успехов.
  Связь прервалась.
  - Спасибо, - произнёс журналист, отключая телефон и устанавливая его в гнездо, - и вам того же.
  Он повернул в замке ключ зажигания и выехал из гаража.
  
  Сыщик в лесу сразу же предупредил всех об этом по рации и в полутора километрах от дома Мелвина, агент Френчи начал торопливо собираться в дорогу. За пару минут он свернул походную палатку и положил её вместе с удочкой в багажник. Затем залил остатки костра водой и сел в машину.
  "Может быть, он и сегодня посетит какой-нибудь ресторанчик? - подумал Френчи, краем глаза наблюдая за проезжавшим мимо него Героном. - Это было бы как нельзя кстати".
  Агент дождался, пока журналист не скрылся за ближайшим поворотом и тоже выехал на дорогу, сообщив об этом Борку.
  
  Автомобиль Герона двигался очень медленно. Целая неделя жаркой погоды высушила просёлочную дорогу до предела, превратив её в мелкую пыль, и журналист старался не наезжать колёсами на колею, чтобы не поднимать в воздух облака этой пыли.
  "Так сыщик может подумать, что это ты о нём беспокоишься", - внезапно прозвучал в голове Герона голос Яфру.
  "А-а, появился...? Я и сам не хочу быть в пыли и другим этого не желаю. Как прошла твоя проверка? Какие выявлены побочные эффекты и отклонения от нормы?"
  "Пока что я обнаружил только один побочный эффект и он заключается в том, что ты воруешь мою энергию".
  "Я ворую?! - возмутился Герон. - Вором называют того человека, который сознательно присваивает чужое имущество без согласия на то хозяина. А ты, сам начал снабжать меня своей энергией ещё до встречи с Нарфеем. Или я не прав?"
  "Перед тем, как войти в комнату к Нарфею, я действительно, сам отдавал тебе свою энергию. Иначе, у тебя не хватило бы сил выдержать экзамен. Но, после того как мы поднялись к себе в спальню, то ты уже стал забирать мою энергию без моего согласия".
  "Ничего не понимаю, - замотал головой Герон. - Я пользовался тем, что у меня было и даже понятия не имею, что я должен сделать, чтобы забрать хоть часть твоей энергии".
  "Теперь тебе ничего и не нужно делать, - воскликнул Яфру. - Изумрудное пятно исчезло из твоего сознания. Оно поменяло свой цвет на светло-голубой. Зато в моём сознании появилась голубая точка, сквозь которую и уходит к тебе моя энергия. Ты - чёрная дыра моего сознания!"
  "Постой, постой, - журналист притормозил машину и выключил передачу. - Давай-ка разберёмся в этом вопросе более детально. Скажи, чем твоя энергия отличается от моей?"
  "У неё совсем другая структура, потому и цвет она имеет изумрудный, а не голубой".
  "Тогда каким образом ты мне её передавал?"
  "В точке нашего соединения, я менял её свойства, подгоняя под параметры твоей энергии, и она становилась светло-голубой. Но тогда я в любой момент мог прекратить этот процесс. А сейчас он вышел из-под моего контроля, и я стал похож на мешок с зерном, в котором мыши прогрызли дырку".
  "Эту дырку ты сам и прогрыз, - напомнил ему Герон. - И всё это произошло в результате твоих интриг с Нарфеем! А что бы могло случиться со мной, допусти ты хоть малейшую ошибку в своих экспериментах по передаче энергии?"
  "Не знаю", - проворчал Яфру.
  "Ты использовал меня, как подопытного кролика и даже не удосужился подумать о последствиях? И после этого ты имеешь наглость обвинять меня в воровстве?"
  Яфру громко и яростно задышал, не привыкший к такому тону и обращению. Но журналист уже пошёл в атаку и был полон решимости, не сдавать своих позиций.
  "Если ты и в дальнейшем намерен так со мною поступать, то нам придётся расстаться", - твёрдо заявил он.
  "Расстаться?! - насмешливо закричал Яфру. - Да неужели же ты не понял, что мы теперь НИКОГДА не сможем расстаться?"
  "Я ухожу", - коротко бросил ему Герон и быстро спрятался в "чулан".
  
  Журналист затаился и, успокоившись, прильнул к серому пятну "двери". В чулане стояла полная тишина и покой, но за дверью ощущалось довольно сильное возмущение, словно сквозняк, ворвавшийся в открытое окно, подхватил с письменного стола бумаги и разметал их по всей комнате. Герон стал терпеливо ждать, когда прекратится этот шум и движение.
  Наконец, всё стихло, и мысль журналиста, немного, отдалилась от двери.
  "Ты меня слышишь, зелёненький?" - насмешливо спросил Герон, зная, что на такое оскорбление Яфру обязательно должен ответить.
  Вопрос прозвучал довольно громко, но в ответ лишь осязаемое эхо отозвалось на эту мысль.
  "Не отвечает - значит, не слышит, - решил журналист. - Яфру сейчас со мной, поэтому Занбар просто не может не ответить на мой вопрос. Занбар, ты меня слышишь?"
  И снова только мысленное эхо донеслось до Герона. Он вздохнул с облегчением и расслабился, наслаждаясь своим одиночеством.
  
  "Как хорошо, когда тебя никто не видит, не слышит и вообще, не знает, где ты есть. Принудительное общение - занятие не из приятных. Интересно, а чем сейчас занят Яфру? Искать он меня, кажется, уже перестал. Но если мы так крепко с ним связаны, то и убежать ему некуда, кроме как в своё подсознание. Он пролежал под водой несколько сотен тысяч лет, но вырвавшись из тюрьмы, снова угодил в ловушку, которую, кстати говоря, сам себе и устроил. Яфру не может общаться с другими существами на Дагоне, потому, что дал клятву Нарфею, а я неизвестно куда скрылся, оставив его в полном одиночестве. Надеюсь, что для него это будет хорошим уроком, а то он в последнее время начал терять чувство меры".
  Неторопливые и спокойные мысли сейчас были похожи на маленькие облака, парившие в тёмной комнате, и их безмятежное состояние не могли нарушить даже божественные силы.
  Герон вдруг вспомнил, что за ним наблюдает агент Борка.
  "Нужно возвращаться, - подумал журналист. - Моё тело сейчас лежит без сознания в машине, а я даже не знаю, сколько прошло времени".
  В безмолвии тайной комнаты течение времени действительно совсем не ощущалось. Оно не остановилось, не замедлилось и не ускорилось - оно просто исчезло.
  "А если моё тело лежит слишком долго? - испугался Герон. - Сыщик объявит тревогу и вызовет скорую помощь".
  Проклиная себя за неосмотрительность, он торопливо, но осторожно покинул своё тайное убежище.
  
  "Где ты был?" - растерянно и, как показалось Герону, немного грустно спросил бог яфридов.
  Журналист выдержал небольшую паузу, во время которой он проверил состояние своего тела и отыскал внутренним зрением машину сыщика, стоявшую позади на обочине метрах в двухстах.
  "Ты мне слишком много не договариваешь, - сказал Герон, не отвечая на вопрос Яфру. - Плетёшь за моей спиной интриги и рискуешь моим сознанием, не спрашивая на то моего согласия. Неужели ты думаешь, что при таком ко мне отношении, я буду тебе что-то объяснять?"
  Яфру молчал. Он был сбит с толку, растерян и даже напуган. Это маленькое существо, называвшее себя человеком, оказалось с большими и острыми зубами.
  "Может быть, я был неправ", - медленно произнёс Яфру, с большим трудом выдавливая из себя эти слова.
  Герон понял, как нелегко этому могущественному созданию признаваться в своих ошибках, но он твёрдо решил выяснить их отношения до конца.
  "Это - всего лишь предположение, - сказал он. - А мне хотелось бы услышать более точную формулировку".
  "Ну, хорошо! - воскликнул Яфру. - Допустим, я немного перегнул палку, но если ты считаешь, что я сделал это, спасая только свою шкуру, то ты глубоко заблуждаешься".
  "Пока я не встретился с тобой, мне не нужно было спасать свою шкуру", - парировал Герон.
  "Ты, наверное, забыл, что у тебя уже в то время сидели сыщики на хвосте, как блохи у собаки", - съязвил Яфру.
  "Это были мои личные проблемы, - отрезал журналист, - а ты пытаешься решать наши общие и почему-то втайне от меня".
  "У меня не было времени на дискуссию. Когда твой отец привёз Нарфея, то мне пришлось срочно прятаться в твоём подсознании, как мышонку в стоге сена. Я, не то, что слово сказать - подумать громко боялся, опасаясь быть услышанным. Скажи, как в таких условиях я должен был обсуждать с тобой такую ситуацию? Это - во-первых. А, во-вторых, в тот момент мне и нельзя было что-либо тебе объяснять. Твоё сознание должно было быть чистым и безмятежным, иначе могла измениться его структура. И вот тогда вероятность критической ошибки возросла бы многократно".
  "Ты хочешь мне доказать, что ты ни в чём не виноват, а я - это глупый червяк, который пытается качать тебе свои права?"
  "Нет, это не так, - не согласился с ним Яфру. - В твоих словах есть определённая доля правды, и я действительно виноват. Моя вина заключается в том, что я обязан был предусмотреть такую ситуацию и попытаться заранее приготовиться к этой встрече. Но я всё ещё опьянён воздухом свободы и поэтому совершаю так много ошибок".
  "Мои ошибки происходят от незнания, а твои - от бесшабашности", - подвёл итог разговора Герон.
  "Пожалуй, это самое точное определение нашего общего состояния, - хохотнул Яфру. - Поехали, а то наш соглядатай уже потерял всё терпение".
  Журналист, не поворачивая головы, посмотрел на агента и увидел, что тот вышел из своей машины и медленно приближается к ним.
  "По местам", - скомандовал Герон и, включив первую передачу, рванул с места.
  "Ты бы только видел, как он побежал, - захохотал Яфру. - Своими сандалиями, сыщик поднял пыли больше, чем колёса твоего автомобиля".
  
  Городок давно уже проснулся, но в нём не чувствовалось того оживления, которое царило здесь вечерами. По улицам бродили небольшие группы отдыхающих, направлявшиеся либо к пляжу, либо в маленькие магазинчики и фруктовые лавки. Герон ещё вчера отметил большое количество торговых точек и то, как преобразились и повеселели дома местных жителей. Рыбацкий посёлок превратился в огромный магазин или ярмарку, торговавшую всякой всячиной с утра и до поздней ночи. Торговля при таком обилии покупателей приносила несравненно больший доход, чем рыбная ловля и у людей появилась возможность отремонтировать и перестроить свои старые дома. Разыскивая своих одноклассников и друзей, Герон иногда даже сомневался в тот ли он заходит дом, где когда-то жил его приятель.
  Не обошёл он стороной и кафе-бар. Роско на удивление быстро согласился позировать для нового журнала.
  - Я уже давно перестал стесняться своего объёма, - объяснил он, - а лишняя реклама мне не помешает.
  Журналист попросил худенькую официантку встать рядом с Роско для контраста, отчего хозяин бара стал похож на сказочного великана, взявшего под защиту маленькое и хрупкое создание.
  "Эдди упадёт в обморок, когда увидит эту фотографию", - улыбнувшись, подумал Герон.
  Узнав о решении Илмара, Роско в ответ только беспомощно развёл руками.
  - Твой отец на редкость упрямый человек, - вздохнул он. - Если что-то сказал - то, как отрезал. Ты думаешь, я не догадался, из чего он готовит свою настойку? Чёрный орешник. Но пока у меня нет рецепта, то нет и смысла его собирать. Я уже много раз пытался сделать настойку из орехов, а результат всегда один и тот же. Её не то, что пить - в рот взять невозможно. А вот за то, что он согласен удвоить поставку этого напитка, передай ему от меня благодарность. Впрочем, я и сам ему позвоню. Он сейчас дома?
  - Да, но я не уверен, что он ответит на звонок. Сегодня ему нездоровится, и он может не выйти из своей комнаты.
  - Что такое? Он заболел? - встревожился Роско.
  - Говорит, что ничего особенного, обычное недомогание. Но я всё равно зашёл к нашему аптекарю и взял всё, что нужно.
  - От старости не убежишь, - вздохнул Роско. - Передай, что я желаю ему здоровья и жду к себе в гости. Ты покушаешь?
  - Да, пожалуй, что-нибудь перекушу, - сказал Герон, взяв в руки меню и садясь за свободный столик.
  
  Он заказал кальмаров и чесночный салат.
  "Как ты можешь, есть кальмаров с таким салатом?" - возмутился Яфру.
  "Кальмары для тебя, а салат можешь пропустить - он мой. Предоставляю тебе право выбора с чего начать".
  "С кальмаров.... Нет, лучше с салата. Если неприятность нельзя избежать, то лучше встретиться с ней в самом начале, оставляя всё хорошее на потом".
  
  Герон ел не спеша, краем глаза наблюдая за Френчи. Сыщик, судя по обилию блюд на столе, был очень голоден. Он торопливо поглощал продукты, боясь, что журналист может в любую минуту выйти на улицу.
  "Проголодался, бедняга", - подумал Герон, взглянув на агента в очередной раз.
  "Что ты так о нём беспокоишься? - спросил Яфру. - У него такая работа".
  "Так можно и язву желудка заработать".
  "От твоего салата тоже можно язву нажить, - не скрывая своего отвращения к чесноку, сказал Яфру. - Эта болезнь, чаще всего появляется в результате нервного срыва, а плохое питание - всего лишь способствует развитию заболевания".
  "Я думаю, что тебе такая опасность не грозит", - усмехнулся Герон, поставив перед собой тарелку с кальмарами.
  "Ошибаешься, - возразил Яфру. - Я тоже могу заболеть и очень многими болезнями, но их названия ты не найдёшь ни в одном медицинском справочнике".
  "Отчего же так?"
  "Оттого, что душевные заболевания вы рассматриваете, как преступление против человечества. Врач, поставивший больному такой диагноз, фактически подписывает ему смертный приговор".
  "Скажи, а почему у нас такое отношение к душевнобольным?"
  "Корни этой истории уходят вглубь истории, - ухмыльнулся Яфру. - Ты знаешь, что произошло на Дагоне две тысячи лет назад?"
  "Какая- то страшная эпидемия, от которой погибло почти всё население планеты".
  "Верно. А что по этому поводу говорит церковь?"
  "Бог Армон не дал погибнуть человечеству и остановил ужасную болезнь".
  "А вот это уже - ложь. Армон сам способствовал тому, чтобы люди заразились страшной болезнью, за что и был изгнан Высшим Разумом с планеты Дагона. Он допустил возникновение особого заболевания, вызывающего у человека бешенство и жгучее желание уничтожить всё, что он видит, ненависть ко всему миру, ко всей вселенной. Боясь повторения такой эпидемии, люди и стали убивать всех душевнобольных".
  
  Герон выпил стакан виноградного сока и вытер салфеткой губы.
  "Почему ты не попросил у Роско рюмочку блекки? - спросил Яфру. - Ею так приятно запивать кальмаров, да и вкус чесночного салата она могла бы перебить".
  "Ты же знаешь, как он дорожит каждой каплей этого напитка. Сегодня вечером за ужином мы выпьем с тобой по рюмочке и без чесночного салата".
  "По две рюмочки", - предложил Яфру.
  "Послушай, а ты случайно не алкоголик?" - смеясь, спросил его Герон.
  "Да, тьфу на тебя, - рассердился Яфру. - За триста тысяч лет, которые я провёл под водой, можно излечиться от любого пристрастия".
  "Так, так, - сразу всё понял Герон. - Значит, раньше ты любил крепко поддавать".
  "Да, я любил повеселиться, - признался бог яфридов. - Но это совсем не означает, что я был алкоголиком".
  "Конечно, нет", - с улыбкой ответил журналист.
  "Я не чувствую в твоих словах искренности, - обиделся Яфру. - Ты меня утомил. Лучше иди и разыскивай своих друзей, а я немного от тебя отдохну".
  Герон тихо засмеялся и стал звать официантку, чтобы рассчитаться за обед.
  
  Жара на улице стояла просто невыносимая. Иризо находилось в зените, и его огромный сияющий диск разогрел булыжники мостовой до такой степени, что их тепло ощущалось через тонкие подошвы сандалий.
  Герон надел на голову панаму и откинул верх автомобиля. Он решил зайти ещё в один дом, а затем отправиться на пляж.
   За сегодняшний день ему не удалось найти ни одного из своих бывших одноклассников. Они все разлетелись в разные стороны, и домой приезжали лишь на время отпусков. Их родители, оставшиеся в Гутарлау, встречали Герона, как собственного сына. Каждый из них пытался его накормить и показать ему старые фотографии. Журналист видел, как грустно и одиноко жить этим людям без своих детей. И в то же время они радовались их успехам по работе и семейному положению, гордясь своими внуками и внучками, которых знали иногда только по фотографиям.
  Герон невольно подумал о своём отце. Наверное, тот тоже испытывал такие чувства по отношению к своему сыну, но Герон никогда не замечал в словах или во взгляде отца эту щемящую грусть и робкую надежду вновь увидеть своё чадо. Невозмутимое спокойствие, уверенность и твёрдость его духа, всегда удивляли и восхищали Герона. Глядя на отца, ему казалось, что тот наперёд знает всё, что должно произойти, и поэтому он готов к любому, даже самому крутому повороту судьбы. Сейчас Герон начал понимать, чем отличается его отец от остальных жителей посёлка. У него всегда была другая вера, и он знает то, о чём даже не догадываются его соседи и знакомые. Всю жизнь он хранит в себе тайну другой религии, стараясь ничем себя не обнаружить, и привык ежесекундно контролировать свои слова и поступки, никогда не забывая о возможных последствиях. Находясь в таком состоянии, человек не может испытывать чувство скуки. Одиночество наоборот становится для него тем спасательным кругом, который позволяет ему расслабиться и успокоиться.
  
  Выходя из дома своего школьного товарища, журналист обратил внимание на автомобиль, стоявший на противоположной стороне улицы. Ему показалось, что он когда-то уже видел эту машину. Острое зрение яфрида ощупало всю видимую поверхность автомобиля и внутреннюю часть салона, обнаружив небольшую дырку на чехле переднего сидения. Герон напряг свою память и вспомнил тот момент, когда рядом с ним остановилась машина на дороге перед Брандорой. Именно тогда он и заметил эту дырку. Но в тот день за рулём сидел пожилой мужчина с седыми волосами, а этот был брюнет с короткой стрижкой. Водитель отвернулся, то ли, разглядывая дома на той стороне улицы, то ли для того, чтобы скрыть своё лицо. Поэтому Герон, приблизившись, насколько было возможно, подключил обоняние яфрида. Этот запах был ему знаком. Он принадлежал человеку, оставившему следы своей обуви на краю дорожки перед окном отцовского дома, когда устанавливал на стекло микрофон.
  "Старший агент из первой группы Борка, - догадался Герон. - Они называли его Гордоном. Значит, в понедельник на дороге перед Брандорой он был в парике. А я то, наивный мальчик, решил, что мне повстречался очень отзывчивый и сердобольный человек. Неужели его напарники тоже здесь? Вот будет потеха, если я увижу их на пляже и стану звать полицию.... Нет, на пляж они не пойдут. Лари весь исцарапан, а у Фидли клеймо во всю задницу. Однако армия агентов растёт и ширится".
  
  В этот час побережье Гутарлау напоминало лежбище розовых и безволосых котиков. Народ заполнил собою всё свободное пространство, включая прибрежную полосу и мелководье отмели. Маленькие дети, визжа от удовольствия, барахтались у самого берега, держась за надувные круги, а те, что постарше, ныряли в воду, пытаясь поднять со дна какой-нибудь красивый камень или ракушку. Армада водных велосипедов кружилась возле самой границы отмели, обозначенной сигнальными буйками. Разговоры, крики, музыка, смех, сливались в один многоголосый гомон.
  Герон припарковался на платной стоянке и закрыл верх автомобиля. Затем переоделся в ближайшей кабинке и, оставив одежду в машине, сдал дежурному ключи на хранение. Помня о том, что за ним следит полиция и, понимая, что Борк может попытаться провести обыск, Герон поменял секретный код сигнализации.
  - Хочу вас предупредить, - сказал он, отдавая ключи охраннику. - Машина оборудована камерами наблюдения, которые зафиксируют любое проникновение в салон.
  - Ну, что вы, - воскликнул дежурный. - У нас это исключено.
  - Вполне возможно, - ответил Герон. - Но я просто обязан предупредить вас.
  Он не обманывал охрану. В машине действительно была установлена видеокамера. Все служебные автомобили издательства имели несколько степеней защиты, потому что в них порою хранилась и перевозилась секретная и иногда весьма опасная информация. Служба безопасности любой крупной организации пыталась защититься от конкурентов, а у издательства "Ежедневные новости" таких вполне хватало. Полиция могла только в законном порядке проверить подобную машину, но для этого требовался ордер на обыск, которого у Борка пока не было.
  
  Френчи неотступно следовал за журналистом. Он тоже остановился на этой стоянке и переоделся в той же кабинке вслед за своим подопечным, проверяя, нет ли в ней какого-либо тайника.
   Герон уже просто не обращал на него никакого внимания и шёл к воде, ступая босыми ногами по горячему песку и лавируя между лежаками отдыхающих. Присутствующие дамы, как молодые, так и не очень, с заметным интересом провожали взглядом его атлетическую фигуру.
  Журналист медленно зашёл в воду по пояс и промыл водой очки для плавания, которые только что взял напрокат. Он собирался уже нырнуть, как вдруг услышал голос Яфру.
  "Не вздумай долго сидеть под водой, или вынырнуть далеко от этого места".
  "Почему?" - удивился Герон.
  "Кажется, на тебя открылся сезон профессиональной охоты", - хмыкнул тот.
  "Что это означает?"
  "За тобой, кроме этого балбеса, сейчас следит ещё один человек и в его руках находится секретное средство наблюдения - последняя разработка в области шпионажа, - пояснил Яфру. - Он не растеряется и у него не дрогнет рука, чтобы зафиксировать какой-нибудь твой фокус. Этот человек твёрдо намерен доказать, что ты больше относишься к нечистой силе, чем к роду людскому".
  
  Герон нырнул в воду и поплыл у самого дна, высматривая нужный ему камень. Выбрав подходящий булыжник, он сел на дно и положил камень к себе на колени.
  "А почему ты меня об этом предупреждаешь? - спросил он у Яфру. - Раньше ты этого никогда не делал, предоставляя мне самому выпутываться из трудных положений. Уж не потому ли, что ты намертво приклеен ко мне Нарфеем и не хочешь самому себе доставлять неприятности?"
  "Приклеен, припаян, привязан, - вспылил Яфру. - Да какая разница? Я знаю, что в любом случае мне и придётся расхлёбывать ту кашу, которую ты заваришь".
  Герон засмеялся, выпуская пузыри воздуха через нос. Ему нравилось дразнить этого бога, чувствуя свою полную безнаказанность.
  "Как говорил один старый дед: "я о себе пекуса", - подумал он.
  "Да, пекуса, - огрызнулся Яфру. - Ты теперь - моё самое уязвимое место, и я вынужден тебя оберегать. Потому как ты, по своей, мягко выражаясь, неопытности...."
  "Глупости", - поспешил его поправить Герон.
  "Кхм, - крякнул Яфру, - Можешь поставить нас обоих в весьма неловкое положение", - закончил он свою мысль.
  
  Журналист сидел сейчас почти на самом краю обрыва. В этом месте дно резко уходило вниз, и из тёмной глубины озера внезапно появился аквалангист. Увидев молодого парня, сидящего на дне с камнем на коленях, он удивлённо остановился и даже перестал шевелить ластами. Герон улыбнулся и помахал ему рукой в знак приветствия. Аквалангист выпустил серию пузырей и ушёл в глубину.
  "Достаточно, - сказал Яфру. - Поднимайся на поверхность. Ты везде успеваешь кого-нибудь удивить".
  Герон скинул с колен камень и устремился вверх.
  
  Достигнув поверхности озера, журналист лёг на спину и стал медленно двигаться в сторону берега.
  "Так кто же этот человек? - спросил он у Яфру, неторопливо шевеля руками и ногами. - И откуда тебе известно о секретной шпионской аппаратуре?"
  "Совсем недавно ты назвал его Гордоном. А что касается аппаратуры, то иногда по ночам, когда ты спишь, я выхожу погулять и порою забредаю в самые неожиданные места".
  "Подглядываешь", - констатировал Герон.
  "Собираю нужную информацию, - поправил его бог яфридов, - которая в будущем может нам очень пригодиться".
  На Герона попали брызги от кем-то брошенного мяча, что заставило его перевернуться и встать ногами на дно.
  "Яфру, давай начистоту, - предложил Герон, выходя из воды на берег. - Я чувствую, что ты чего-то опасаешься, но никак не хочешь мне в этом признаться".
  Зелёный бог недовольно и громко засопел.
  "Ни одно живое существо не смогло бы это почувствовать, - наконец, произнёс он. - Но благодаря качествам Нарфея, в тебе действительно сильно развито чувство интуиции.... Хорошо, я объясню тебе, в чём тут дело. Только давай присядем где-нибудь, но так, чтобы на меня попадал свет Иризо".
  "Ты хочешь показаться? А Гордон со своей аппаратурой? Он же тебя сразу зафиксирует".
  "Гордон сейчас бежит к своей машине, а ко второму агенту ты сядешь спиной", - объяснил ему Яфру.
  Герон зашёл в кафе под навесом и занял угловой столик, повернувшись ко всем спиной.
  "Ну, начинай", - подумал он, дождавшись своего заказа.
  Яфру шумно вздохнул, словно решаясь на какой-то шаг, и начал свой рассказ.
  
  "Когда мы создавали на этой планете разумную жизнь (мы - это посланники космоса), то каждый из нас старался обезопасить себя от конкурентов, и в то же время придумывал разные способы, чтобы раз и навсегда избавиться от соперников. Хочу тебе сразу сказать, что борьба между нами велась по определённым правилам, нарушить которые мы не могли, а если сказать точнее, то не должны были. Я думаю, что ты уловил разницу.
  Цель, поставленная Высшим Разумом, была предельно проста и ясна для каждого из нас - выжить должен самый сильный, самый хитрый и самый выносливый. Если ты не смог выстоять против своих соперников, значит и разумные существа, созданные тобой, не будут достаточно жизнеспособны. Ты даже представить себе не можешь, на какие уловки пускались воюющие стороны, чтобы выстоять в этой борьбе.
  Мы прибыли на Дагону с разных уголков Вселенной и ничего не знали друг о друге. "Знакомиться", нам пришлось уже в процессе нашего, мягко выражаясь, соперничества. Охваченные азартом борьбы, посланники иногда, вольно или невольно, но всё-таки нарушали законы космоса. Так вот, для того, чтобы держать нас в узде и не допустить анархии и хаоса, на Дагоне появился ещё один бог.
  Его звали Фан, и он стал нашим судьёй и советником. Он следил за тем, чтобы мы не нарушали правила борьбы и не применяли недозволенные приёмы. Конечно, у нас не всегда это получалось, и вот тогда появлялся Фан. Приговор его всегда был суров, но справедлив. Всевидящего и всезнающего судью невозможно было ввести в заблуждение и выйти сухим из воды, как это зачастую происходит в ваших нынешних судах.
  И всё же нам иногда удавалось обойти букву закона, балансируя на грани между дозволенным способом и запретным. Одним из таких приёмов, явилось создание магического предмета. Я тебе уже говорил, что мы не могли сразу и напрямую передавать свои способности и знания тем существам, которых создавали. Они должны были достигнуть всего в процессе развития и совершенствования. Но конкуренция между посланниками была очень жёсткая и им просто необходимы были помощники.
  Создавая магический предмет, каждый из нас вкладывал в него часть своих способностей и энергии. Это были наши двойники, и мы использовали их как для защиты, так и для нападения. Закон этого не запрещал, но весь фокус состоял в том, что созданные нами существа, тоже могли воспользоваться магическими предметами, если обладали необходимыми знаниями и навыками. Налицо, как видишь, косвенное нарушение закона.
   Я не знаю, кто из нас первым придумал этот приём, но то, что им воспользовались абсолютно все посланники, это я знаю наверняка. Мы начали создавать магические предметы, значительно увеличивая свои шансы на победу. Но хитрый Фан нашёл способ остановить гонку магического вооружения. Он изготовил небольшой ящичек, который впоследствии и получил название "шкатулка Фана".
  Редко кто из нас создавал громоздкие и большие предметы - это было неудобно и невыгодно. Кстати, размер магического предмета не влияет на количество заключённой в нём энергии и способностей. Мы старались создавать миниатюрные вещи, которые легко было носить и проще прятать. Вот на этом Фан нас и подловил. Он изготовил свою шкатулку и пустил её гулять по миру. Она стала идеальной ловушкой для наших волшебных предметов.
  Одно из свойств хитрой шкатулки заключалось в том, что она сама выискивала магические вещи, чувствуя заключённую в них энергию. И когда цель становилась близка, шкатулка заставляла хранителя спрятать в себя эту вещь. После чего, предмет, наделённый нашей магией, исчезал навсегда, унося с собой и нашу энергию. Поток магического вооружения резко сократился, но к этому времени некоторые посланники ослабели настолько, что им пришлось отказаться от дальнейшей борьбы. Вот таким способом Фан и наказал слишком усердных производителей магических вещей".
  "А что стало с теми предметами, которые оказались в шкатулке?" - спросил Герон.
  "Я этого не знаю, но подозреваю, что Фан устроил из них свою домашнюю коллекцию. Дело в том, что подобные вещи невозможно уничтожить, и они являются неотъемлемой частью тех существ, которых вы называете богами".
  "Ты тоже поймался на эту удочку?" - улыбаясь, спросил Герон.
  "И даже дважды, - вздохнул Яфру. - После чего и перестал этим заниматься. А изготовленные ранее предметы пришлось срочно прятать".
  "Как это дважды, - удивился журналист. - Неужели одного раза тебе было недостаточно?"
  "Эх, Гера, - снисходительно произнёс зелёный бог, - Великий Фан умнее и хитрее любого из нас. Я не знаю всех особенностей шкатулки, но в том, что она способна изменить свой облик, приспосабливаясь к конкретной ситуации - мне пришлось убедиться воочию".
  "Не понял", - замотал головой Герон.
  "Я тоже сначала ничего не понял, - засмеялся Яфру. - А когда понял, то было уже поздно. После того, как пропал мой медальон, я хорошо запомнил опасную шкатулку и думал, что уже никогда не попадусь в ловушку Фана. Но этот проклятый ящик поймал меня и во второй раз. Когда для моего волшебного меча принесли прекрасный футляр, то я своими руками уложил в него клинок".
  "Шкатулка Фана и футляр - одно и то же?"
  "Вот именно, - воскликнул бог яфридов. - Она вытянулась и изменила свой внешний вид до неузнаваемости, а когда меч исчез, то я увидел перед собой всё ту же шкатулку Фана".
  "Ловко, - усмехнулся Герон. - Ваш Фан, действительно, большой затейник. А вы не пробовали уничтожить коварный ящик?"
  "Это происходило каждый раз, когда кто-нибудь из нас попадался в магический капкан, - захохотал Яфру. - Но не забывай, что шкатулка является частью самого Фана, а он сильнее всех богов на Дагоне. И, кроме того, каждая вещь, исчезнувшая в шкатулке, усиливала её своей энергией".
  "Интересная история, - произнёс журналист. - Но какое она имеет отношение к началу нашего разговора?"
  "Самое непосредственное, - заверил его Яфру. - Дело в том, что шкатулка до сих пор путешествует по планете. Фан решил навсегда оставить здесь свою ловушку, но перед уходом, он изменил некоторые её свойства. Я не знаю всех деталей, но одно новое качество хитрого ящика мне доподлинно известно. С некоторых пор вещи не исчезают в шкатулке, а наоборот, появляются оттуда со своим двойником".
  "Зачем?" - удивился Герон.
  "Чтобы запутать будущих заклинателей, - объяснил Яфру. - Мудрый Фан предвидел, что люди рано или поздно, но всё равно найдут те магические предметы, которые не успел конфисковать он сам, и захотят использовать их в своих целях. Двойника из шкатулки невозможно отличить от оригинала, но при его использовании, он производит прямо противоположный эффект. Если обряд совершён правильно и заклинатель не допустил ни одной ошибки, то двойник немедленно отнимет всю его энергию. Умершее таким образом существо можно воскресить в течение трёх дней, но при этом оно полностью теряет память о прошлом и начинает свою новую жизнь, что называется, с чистого листа".
  "Так в чём же состоит наша проблема?" - нетерпеливо спросил журналист.
  "До тех пор, пока ты играешь в прятки с полицией, то можно ни о чём не беспокоиться - эти люди неспособны причинить нам какой-либо вред. Но если тобой заинтересуется "Тайный Орден Рыцарей Кабаллы" (сокращённо ТОРК), то это уже очень серьёзная опасность".
  "Орден Рыцарей Кабаллы?" Это ещё что такое? Я никогда не слышал о такой организации", - удивился Герон.
  "О её существовании знают только члены самого ордена. Уже много тысячелетий они разыскивают по всей планете магические вещи и изучают их свойства. Однажды к ним попала шкатулка Фана и обобрала орденоносцев, образно выражаясь, до нитки. Это был очень сильный удар по тайной организации. На некоторое время она почти прекратила своё существование. Но сейчас орден снова набирает силу и возглавляет его небезызвестный тебе Волтар Третий".
  "Его Святейшество?" - ахнул Герон. - Вот это сенсация!"
  "Ты обо всём рассуждаешь с точки зрения журналиста и репортёра, - недовольно фыркнул Яфру. - Тебе уже пора думать не о том, как удивить весь мир очередной сенсацией, а о том, как защитить наше общее сознание от магических предметов моих бывших соперников. Сегодня ночью в столице произошло очень важное событие, которое сулит нам в будущем большие неприятности. Какому-то человеку удалось открыть шкатулку Фана и на белый свет явилось много магических предметов и их двойников".
  "Как ты это узнал?"
  "Такие предметы обладают энергией своих создателей, и информационное поле Дагоны сразу отреагировало на их появление. Я не мог узнать все детали происшествия, потому, что в то время прятался от Нарфея. Именно в столице находится главный совет ТОРКа, и там же расположено здание Хранилища. Вполне логично предположить, что кому-то из членов ордена удалось раскрыть секрет шкатулки Фана. Ты представляешь, что произойдёт, если за тобой станет охотиться орден, вооружённый магическими предметами? У тебя же не будет ни единого шанса выжить! Тебя так "торкнет", что мало не покажется".
  "Ну, я надеюсь, что ты не станешь стоять в стороне, когда кто-то начнёт разрушать наше общее сознание?"
  "Хочешь спрятаться за мою спину? - язвительно произнёс Яфру. - Увы! Не забывай, что я дал клятву Нарфею не вмешиваться в процессы, происходящие на планете. Мне разрешено находиться здесь только в качестве наблюдателя. А если я нарушу мою клятву, то Нарфей сразу потребует объяснения, и я обязан буду покинуть Дагону. А вместе со мной уйдёшь и ты, хотя твоё сознание совсем к этому не готово. Теперь ты, наконец, понял, почему я обеспокоен всеми происходящими вокруг тебя событиями?"
  "Да уж, как тут не понять, - вздохнул Герон. - Но быть у меня советником Нарфей тебе не запрещал? Или и в этом пункте есть какие-то ограничения?"
  "Нет, такого условия он мне не поставил. И именно этим я сейчас и занимаюсь, - ответил Яфру. - Так что я "пекуса" не только о себе, но и о тебе тоже".
  "Ты считаешь, что Гордон принадлежит к тайному ордену? "
  "Сейчас он работает в команде Борка, но членами ордена и их осведомителями вполне могут оказаться самые неприметные люди".
  "Послушай, Яфру. А разве двойники из шкатулки не должны остановить желание ордена использовать магические предметы?"
  "Люди, созданные Армоном, - очень коварные и изворотливые существа. Для проверки старых и изучения новых артефактов в ордене содержат несколько подопытных "кроликов", или испытателей, называй их как хочешь. В том случае, когда двойник убивает заклинателя, орден воскрешает его, если это, конечно, возможно, а то, что при этом человек теряет память, так это только на руку ордену - такого "кролика" можно будет использовать и в последующих опытах".
  "Да их всех нужно судить и посадить в тюрьму, - возмутился Герон. - Они же преступники!"
  "Его Святейшество посадить в тюрьму? Ха-ха-ха, - захохотал Яфру. - Да он сам кого хочешь, туда посадит. А опыты над людьми производит не только орден. В цитадели Шестого Управления никогда не прекращались опыты над буйными сумасшедшими".
  "Но почему Нарфей допускает такие вещи? Насколько я тебя понял, именно он теперь является полновластным хозяином планеты".
  "Чтобы приобрести иммунитет к болезни, общество обязательно должно ею переболеть. Народ Армона ещё не готов жить по законам Нарфея. Процесс адаптации очень длительный, но Нарфею некуда торопиться - время спешки давно закончилось. Он сейчас наблюдает за тем, чтобы человечество развивалось в нужном ему направлении, а сколько при этом потребуется времени, для него не имеет никакого значения. И не надо забывать о том, что Нарфей сейчас находится в таком временном пространстве, для которого развитие всей цивилизации на планете Дагона займет всего лишь несколько недель".
  "При таких скоростях, конечно, просто невозможно обратить внимание на судьбу отдельного человека", - горько усмехнулся журналист.
  "Ему и не нужно этим заниматься. Он решает глобальные вопросы, а за судьбами людей следят его двойники и последователи, оставшиеся на планете".
  
  Герон облокотился на столик и растёр ладонями лицо.
  "Господи, - устало вздохнул он. - У меня такое ощущение, словно я опять провалился в болото. А ведь началось-то всё с обыкновенной уголовщины. И украл-то я всего лишь два камушка".
  "Один из этих "камушков" стоит дороже всех драгоценностей на планете, - усмехнулся бог яфридов. - Можешь с полным правом считать, что ты совершил кражу века".
  
  К столику Герона подошли две молодые девушки и Яфру тотчас исчез с груди журналиста.
  - У вас не занято? - спросила одна из них.
  - Пожалуйста, присаживайтесь, - ответил Герон, указывая руками на свободные стулья.
  "Кажется, с тобой хотят познакомиться", - игриво прошептал Яфру.
  "Ты мне сейчас о таких ужасах наговорил, что я даже думать о женщинах не могу", - ответил ему Герон.
  
  Он допил сок из своего стакана и поднялся со стула.
  - Приятного вам аппетита, - пожелал он девушкам и пошёл к выходу из кафе.
  "Ты их страшно расстроил, - сообщил ему Яфру, - да и меня тоже".
  "Ты хочешь заняться сексом!" - догадался Герон.
  "Неужели триста тысяч лет воздержания для тебя ничего не значит?" - возмутился бог яфридов.
  "Да, об этом-то я и не подумал, - признался журналист. - Но, не расстраивайся - найдём мы тебе подружку".
  "Только я хочу, чтобы она была полненькой, - заявил Яфру, - и обязательно кудрявой брюнеткой с большими глазами и внушительным бюстом".
  "Будем искать, - засмеялся Герон. - Благо, что выбор у нас с тобой просто огромный".
  И он раскинул в стороны руки, как бы желая обхватить ими весь пляж.
  "Ну что, прямо сейчас и начнём?" - спросил он у Яфру.
  "Погоди"..., - ответил тот, словно к чему-то прислушиваясь.
  "Как? Ты не готов!?" - удивлённо воскликнул Герон.
  "Да я не об этом, - поморщился Яфру. - Я сейчас почувствовал всплеск энергии. Возмущение идёт со стороны вашего дома".
  "И что это может означать?"
  "Всё, что угодно, - ответил Яфру. - Кто-то активировал свой запас энергии, а для чего он это сделал, издалека трудно понять. Может, Илмар производит какие-то действия с помощью Нарфея, а может и сам Нарфей решил что-то предпринять".
  "Отец сегодня хотел отнести статуэтку на место, - вспомнил Герон. - Но как он туда собирается попасть - я понятия не имею. От нашего дома до лабиринта на вертолёте лететь нужно почти сутки".
  "Самолёт, вертолёт, - усмехнулся бог яфридов. - Монахи Нарфея никогда не используют такие средства передвижения. Глубоко под землёй проложена целая сеть разветвлённых тоннелей, по которым они перемещаются со скоростью звука".
  "Ого, - воскликнул Герон. - Ты думаешь, что мой отец способен на такое?"
  "Откуда мне знать, - пожал плечами Яфру. - Я же не Нарфей. Это ему известно обо всех способностях своих созданий".
  "В таком случае, девочек придётся отставить в сторону, - решил журналист. - Нужно ехать домой и на месте разобраться в том, что там происходит".
  "Всё уже закончилось, - сообщил ему Яфру. - А ты ничего не забыл из того, о чём просил тебя отец?"
  "Лекарства, Роско..., - начал перечислять Герон. - Ах, да, продукты. Ну, это мы сейчас быстро оформим".
  
  Он вернулся к своей машине, забрал у дежурного ключи и оплатил парковку, обратив внимание на то, как пристально и настороженно смотрит на него охранник.
  "Полиция хотела пошарить у меня в машине, - догадался он, - но сообщение о видеокамере их отпугнуло".
  Журналист открыл машину, взял одежду и переоделся в кабинке.
  Френчи уже вертелся поблизости.
  "В ресторан больше не поеду, не надейся", - обращаясь к агенту, подумал Герон.
  "Правильно, - поддержал его Яфру. - Пусть питается сухим пайком, раз уж выбрал такую работу.... Слушай, а к девочкам он тоже с нами пойдёт?"
  Герон засмеялся, представив себе, как они будут заниматься сексом, а сыщик станет подглядывать за ними сквозь замочную скважину.
  "Я постараюсь, чтобы он тоже испытал оргазм", - пообещал Яфру.
  "Что ты с ним собираешься сделать?" - ещё сильнее захохотал Герон.
  "О-о, он надолго запомнит эти божественные минуты", - подливая масла в огонь, мечтательно произнёс Яфру.
  "Ты - сексуальный маньяк, - закончив смеяться, сказал журналист. - Но тебя вполне можно понять, учитывая такой большой срок воздержания".
  Он вывел машину из зоны парковки и направил её в сторону большого продуктового магазина, расположившегося рядом с санаторием.
  
  Строители постарались не нарушить первозданную красоту и колорит старого поселения. Рестораны, гостиницы, игорные дома и большие магазины были выстроены за пределами Гутарлау и с таким расчётом, чтобы основная масса отдыхающих, направляясь на пляж, не создавала толчею на улицах рыбацкого посёлка.
  В магазине тоже не обошлось без недоразумений. Яфру непременно хотел отведать все продуктовые изделия, которые он не знал, заставляя журналиста класть в тележку всё новые и новые упаковки.
  "Да пойми ты, - взмолился Герон. - Мне же столько не съесть!"
  "А ты бери всего понемногу, - посоветовал ему Яфру. - Я же не наесться хочу, а только попробовать".
  В результате они подошли к кассе с тележкой, доверху наполненной различными деликатесами.
  - Вы решили сегодня устроить пир? - улыбнулась кассирша, намекая на разнообразие и обилие продуктов.
  - Да,- ответил Герон. - Пир духа.
  
  Он выкатил тележку на улицу и стал укладывать покупки в багажник автомобиля.
  "Ты используешь меня, как мясорубку, - ворчал журналист, опорожняя тележку. - Может быть, ты сам как-нибудь всё это съешь?"
  "Я могу, - согласился Яфру. - Мне недолго создать свою телесную оболочку. Но как это будет выглядеть? Твой дом для меня не приспособлен, а расположиться на лужайке мы не можем - за тобой постоянно следят. Нет, ну если ты хочешь ещё раз удивить сыщиков, то давай устроим пир духа и для них".
  "Ну, уж нет, - запротестовал Герон. - Слишком хороший подарок для Гордона с его шпионской аппаратурой - пикник нечистой силы и журналиста".
  "Это ещё разобраться надо, кто из нас - чистая сила, а кто - нечистая", - нахмурился Яфру.
  "Теперь для церкви Армона, я - отступник и еретик, а ты - вообще исчадие ада", - ухмыльнулся Герон.
  "А Его Святейшество - колдун, двурушник и чернокнижник. И тёмной энергии, то есть нечистой силы, в нём больше чем у кого-либо на этой планете".
  
  Френчи был очень рад, что Герон решил посетить продуктовый магазин. Судя по тем товарам, которые агент здесь приобрёл, он собирался неплохо провести время у костра, после того, как проводит журналиста домой. Сыщик считал, что он очень удачно провёл сегодняшний день: пообедал в кафе, искупался в озере и вот теперь купил нужные ему продукты. А что касается наблюдения за Героном, то агент давно уже понял насколько это глупо и неэффективно.
  "Я ещё вчера намозолил ему глаза, - думал Френчи, - а сегодня по дороге в городок он вообще решил меня разыграть. Подождал, пока я выйду из машины и пойду проверять, что с ним случилось, а потом резко сорвался с места. Конечно, он давно меня приметил. В таких условиях наблюдать нужно втроём или вчетвером, постоянно передавая объект друг другу. А Борк хочет, чтобы я один таскался за журналистом по всему побережью и при этом оставался незамеченным. Абсурд!"
  Френчи был уверен на все сто процентов, что, выезжая из дома, Герон решил над ним подшутить. Иначе, зачем ему было останавливаться на дороге? Френчи долго сидел в машине, не зная, что ему делать. И лишь после того, как он посмотрел в бинокль и увидел неестественно запрокинутую голову журналиста, сыщик решился выйти из машины. Первая мысль, которая у него появилась, была о том, что парню стало плохо, а возможно, что его даже убили. Кругом лес и снайперская винтовка с глушителем вполне могла справиться с такой задачей, но сбивало с толку то, что машина сначала была остановлена. Сообщать Борку агент не спешил потому, что хотел разобраться в ситуации. А уж когда журналист стал убегать от него, Френчи решил, что это был розыгрыш и опять не стал никому ничего говорить.
  "Проводить бы его сейчас до дома и снова сесть за удочку, - мечтательно подумал Френчи, включая зажигание. - А ближе к вечеру развести костёр и устроить себе праздничный ужин. Господи, сделай так, чтобы этот парень поехал сейчас домой и, хотя бы сегодня, уже никуда не выезжал".
  Он подождал, пока журналист не удалился от магазина на достаточное расстояние и последовал за ним.
  
  К этому часу все улицы и примыкающие к Гутарлау дороги почти опустели. Небывалая жара заставила людей искать спасения у воды или в комнатах с кондиционерами. В таких условиях Герону не сложно было выяснить, что за ним наблюдает всего лишь один агент.
  "Куда же делся Гордон? - подумал он, сворачивая на просёлочную дорогу, ведущую к дому. - Яфру, ты его не видишь?"
  "Нет", - коротко ответил тот.
  "А на какое расстояние ты вообще видишь?" - поинтересовался Герон.
  "О каком зрении ты спрашиваешь? - попытался уточнить бог яфридов. - Если ты имеешь в виду обыкновенное оптическое, то в этом отношении я ничем не отличаюсь от тебя, поскольку мы оба обладаем зрением яфридов и пользуемся одними и теми же глазами".
  "Я спрашиваю о том зрении, которым ты разглядел Гордона и его секретную аппаратуру, - пояснил Герон. - Как ты его увидел?"
  "В таком случае ты спрашиваешь меня о биполярном зрении, - сказал Яфру. - С его помощью я вижу всё, что происходит в пределах моего биополя, радиус которого и определяет дальность видимости. А размер моего биополя напрямую зависит от моего состояния в тот или иной момент. Надеюсь, что я дал исчерпывающий ответ на твой вопрос?"
  "Более или менее, - уклончиво сказал Герон. - А на каком расстоянии от нас находился Гордон, когда я зашёл в воду?"
  "Около семидесяти колобов", - ответил Яфру.
  "А в метрах сказать нельзя?"
  "А почему это я должен всё время говорить на твоём языке и пользоваться твоими определениями и понятиями? - неожиданно заявил Яфру. - Так я могу свой родной язык забыть. Сейчас ты уже представляешь себе, чему равняется один колоб. Вот и переводи сам в метры это расстояние".
  "А на каком языке и с кем ты общался последние триста тысяч лет?" - ехидно спросил его Герон.
  "На языке яфридов, - гордо произнёс зелёный бог. - А разговаривал я сам с собой. И песни пел, и стихи читал и даже спорил и ругался".
  "Хорошо, что ты не мог сам себя побить, - съязвил Герон. - За столько лет можно так себя изуродовать - родная мама не узнает".
  "Будешь меня балдасить - в следующий раз не догорлаешься", - пригрозил ему Яфру.
  "Что-то расхотелось мне сегодня блекку пить, - подумал журналист, останавливая машину у ворот живой изгороди. - Да и аппетита никакого нет. Как бы ни пришлось большую часть продуктов выбросить в мусорное ведро. На такой жаре они быстро испортятся".
  "Шантажист", - презрительно прошипел Яфру.
  "Не я первый начал этим заниматься, - напомнил ему Герон. - И ещё неизвестно, кто из нас дольше будет горлать в следующий раз".
  Яфру промолчал, но его шумное сопение очень красноречиво говорило о том, что он больше не желает связываться с таким вздорным и ничтожным существом, как Герон.
  
  Бог яфридов лукавил и на этот раз, демонстративным поведением стараясь скрыть свою растерянность и озабоченность по поводу недавней выходки этого, казалось бы, простого и слабого создания. Куда мог спрятаться Герон, не покидая пределов биополя Яфру и оставив после себя лишь тонкую и пустую оболочку сознания? Скорлупа, целая и невредимая, осталась на месте, а содержимое мгновенно исчезло, не оставив после себя никаких следов. Для Яфру, давно изучившего все законы Вселенной, такие манипуляции с энергией сознания, казались настоящим чудом. Фокус Герона выходил за пределы объяснимого и мог удивить даже бога. Яфру подозревал, что разгадка скрывается в новой способности к мимикрии. Недавние эксперименты не могли, не отразится на сознании журналиста, но благодаря особенной структуре его энергии, был достигнут несколько иной результат. Зелёный бог не мог проверить и протестировать сознание существа, созданного Нарфеем, и поэтому ему ничего не оставалось, как ждать чем же всё это закончится. Сложившаяся ситуация напоминала исследования врача, который сознательно ввёл в свой организм неизвестный вирус, с тревогой и любопытством наблюдая его развитие.
  
  Герон поставил машину в гараж и, захватив несколько пакетов с продуктами, вошёл в дом. Он в недоумении остановился на пороге, осматривая царивший здесь беспорядок.
  "Молчи и закрой за собой дверь", - мысленно приказал ему Илмар.
  Журналист прикрыл дверь и снова окинул взглядом всё помещение. Опрокинутые стулья и кресло, упавшее на пол чучело оленьей головы и разбитые стёкла книжного шкафа, создавали картину страшного погрома.
  "Что здесь произошло?" - изумлённо спросил Герон отца.
  "Сейчас расскажу, но сначала давай поговорим для сыщиков".
  - Что-то быстро ты вернулся, - вслух произнёс Илмар. - Неужели никого в посёлке не встретил?
  - Я был у Роско, у аптекаря, но не нашёл ни кого из своих одноклассников. Они все разъехались в разные стороны. Я привёз тебе лекарство и приветы от аптекаря и Роско. Как ты себя чувствуешь?
  - Состояние средней паршивости, - устало сказал Илмар. - Кофе хочешь?
  - Да, но ты не вставай, я сам его заварю, - Герон поставил пакеты на стол. - Я тут накупил всякой всячины. Сейчас принесу остальное.
  - Вот пока ты носишь свою "всячину", я и поставлю кофе, - улыбнулся Илмар. - Не такой уж я сегодня и немощный.
  Он поднялся из своего кресла и, подхватив совок и веник, лежавшие на полу, пошёл на кухню.
  
  Герон принёс оставшиеся в машине продукты и стал раскладывать их по полкам шкафов и холодильника.
  - Зачем ты столько всего купил? - удивился Илмар. - Неужели опять оголодал?
  - Меня мучает не голод, а любопытство, - засмеялся Герон. - В нашем старом магазине таких продуктов никогда не было. Должен же я знать, чем питаются курортники.
  - Ты хочешь сказать, что в столице нет таких продуктов? - недоверчиво спросил его Илмар.
  - Продукты там есть, но в столице я бываю только в перерывах между командировками.
  Пока Илмар заваривал кофе, Герон постелил на обеденный стол скатерть, расставил стулья и повесил упавшие на пол картины и голову оленя.
  
  "Ну, так что же случилось? - спросил Герон, когда они с отцом сели за стол. - Какая буря здесь пронеслась?"
  "Ко мне пришёл жрец из главного Храма. Он появился так неожиданно, что чуть было, не застал меня врасплох. Монах был уверен, что это я снял статуэтку с алтаря и пытался наказать меня за это. Мне с большим трудом удалось его успокоить. Сначала он не верил мне, но Нарфей помог нам разобраться в этом вопросе. После чего, жрец забрал Нарфея и ушёл, оставив после себя следы нашего спора".
  "Да какой же это спор?" - воскликнул Герон. - Это - побоище, погром. Он что-нибудь говорил или кричал?"
  "Нет, мы "общались" с ним молча, но звуки бьющегося стекла и падающей мебели сыщики, конечно, услышали. И, кроме того, свет в окнах должен был быть очень ярким".
  "Он сильно тебя помял?" - спросил Герон, посмотрев в уставшие глаза отца.
  "Мы с ним оба немного пострадали, - усмехнулся тот. - Хорошо ещё, что Нарфей был рядом и помог нам восстановиться, а то пришлось бы мне полгода корешки жевать".
  - Хороший сыр, - сказал Илмар. - В нашем магазине, действительно, такого никогда не продавали. А это что?
  - Мясо грауба, - прочитал Герон надпись на упаковке. - Моллюск южного океана.
  - Очень даже вкусно, - похвалил и это блюдо Илмар. - Так, где ты купил эти продукты?
  - Большой, круглый магазин в новом районе. "Остров гурмана", так, кажется, он называется. Мне сказали, что он открылся совсем недавно.
  - Обязательно туда зайду, - пробуя очередной деликатес, сказал Илмар. - Сколько прожил, а такой еды ни разу не пробовал.
  "А что скажет Яфру?" - подумал Герон.
  "Я, конечно, прожил немножко больше, - скромно ответил тот, - но и мне впервые довелось их попробовать".
  Герон внимательно посмотрел на отца, желая ещё раз убедиться, что он не слышит этого разговора.
  "Можешь не сомневаться, - успокоил его Яфру, - он ничего не заметил. Я бы сразу почувствовал. Возьми-ка лучше, вот ту копчёную колбаску".
  "Я больше не могу, - взмолился Герон. - Продолжим в следующий раз".
  "Отрежь от неё один маленький кусочек. Это - моя последняя просьба", - пообещал ему Яфру.
  - Ты дома останешься или ещё куда-нибудь пойдёшь? - спросил Илмар.
  - Не знаю, - пожал плечами Герон. - Может мне порыбачить на закате?
  - Я бы тебе не советовал. Мне кажется, что моё недомогание связано с переменой погоды.
  И, словно в подтверждение его слов, за окном послышались раскаты далёкого грома.
  - Вот те раз, - удивился Герон. - А всего лишь полчаса назад стояла прекрасная погода.
  
  Он встал из-за стола и подошёл к окну, которое смотрело на озеро и посёлок.
  Тяжёлые, свинцовые тучи сомкнулись над Гутарлау. Сильные порывы ветра подняли на озере крупную волну, заставляя парусники и катера искать убежище от внезапно нагрянувшей непогоды.
  - В твоей комнате окно закрыто? - спросил Илмар Герона.
  - Нет, - ответил тот. - Сейчас пойду и закрою его. Ты отдыхай, а я, немного погодя, спущусь вниз и всё приберу.
  Илмар махнул рукой, словно отправляя сына наверх, и налил себе ещё одну чашку кофе.
  - Иди, - сказал он, - а я немного посижу и, возможно, мне удастся уничтожить кое-какие деликатесы на нашем столе.
  "Ну вот, - горестно воскликну Яфру. - Говорил же я тебе - рано мы уходим!"
  Герона душил смех, но он сдержался.
  "Яфру, а тебе не кажется, что мой отец специально тебя дразнит?"
  "Не может быть, - задумчиво и не очень уверенно ответил тот. - А, впрочем, кто вас разберёт? Потомка Нарфея может понять только сам Нарфей".
  
  Поднявшись в свою комнату, Герон подошёл к раскрытому окну.
  На озере начинался сильный шторм, а между небом и водой то и дело вспыхивали длинные и разветвлённые молнии. Во влажном и свежем воздухе ощущалось большое количество озона.
  Полюбовавшись на непогоду, журналист стал закрывать окно.
  "Подожди, - попросил его Яфру. - Ты можешь оставить маленькую щёлочку?"
  "Могу, но зачем тебе это нужно?"
  "Ты ложись отдыхать, а я немного погуляю. Во время грозы очень полезно заряжаться энергией молнии".
  "Ты и этой энергией можешь заряжаться?" - удивился Герон.
  "А чему ты удивляешься? Преобразовать можно любую энергию. А для меня разряд молнии - всё равно, что деликатес для гурмана".
  "Ну, иди, повеселись", - согласился Герон, закрепляя створку окна в нужном положении.
  Он лёг на кровать и уснул почти мгновенно, даже не подозревая о том, на какую опасную для его сознания прогулку вышел Яфру.
  
  
  
  Глава 35
  
  Перед телевизором стояло огромное мягкое кресло. В его глубоких объятиях спряталось маленькое тело пожилой женщины, укрывшейся тёплым шерстяным пледом. На экране мелькали красивые лица нарядно одетых людей. Тихие деревенские пейзажи сменялись каменными коридорами большого городского лабиринта. А неистовый океанский прибой внезапно превращался в безмятежное лесное озеро с медленно плывущими лебедями.
  Сандра наугад нажимала кнопки каналов, намеренно выключив звук, чтобы он не мешал ей сосредоточиться. Глядя со стороны, можно было подумать, что она дремлет, время от времени открывая и вновь закрывая глаза. И уж точно никто бы не стал утверждать, что эта женщина сейчас напряжённо работает, тренируя своё сознание.
  Судьба подарила ей игрушку, без которой уже много лет не мыслят своей жизни миллионы людей на планете, несмотря на то, что она отнимает их драгоценное время и заставляет жить чужой жизнью. Но Сандра нашла новое применение старому изобретению и телевизор, из прожорливого монстра превратился в надёжного союзника и терпеливого тренера. Выхватывая из программы телепередач отдельную картинку, провидица закрывала глаза и заставляла своё сознание искать нужное место по всей планете. Сандра совсем недавно придумала эту игру, потому, что жила в новой комнате всего четыре дня.
  Её внезапный приступ напугал не только Ирону, но и самого Корнелиуса, имевшего далеко идущие планы в отношении этой женщины. Магистр, узнав о неожиданном и резком ухудшении здоровья провидицы, приказал перевести её из цитадели в один из самых лучших пансионов столицы. Лечебно - профилактическое заведение, в котором сейчас находилась Сандра, было закрытого типа и надёжно охранялось. В нём лечились и отдыхали государственные деятели, крупные бизнесмены, знаменитые артисты и все те, кто устал от всеобщего внимания и не хотел видеть рядом с собой фоторепортёров и журналистов.
  Сандру здесь ни в чём не ущемляли, предоставляя ей те же права, что и остальным обитателям пансиона, и она могла в любое время покинуть свою комнату и гулять где ей заблагорассудится. При этом, правда, за ней всегда следовала молчаливая медсестра, но это был, пожалуй, единственный признак того, что провидица находится под постоянным контролем. Сандре никто не запрещал знакомиться и общаться с людьми, проживающими в пансионе, в чём она усмотрела тонкий и хитрый расчёт магистра, прекрасно знавшего привычки и правила поведения аристократической элиты.
  Люди этого круга считали ниже своего достоинства общаться с теми, кто не был знаменит, богат и влиятелен. Чтобы не окружать Сандру тайной и этим самым не вызвать любопытство аристократов, Корнелиус придумал легенду, по которой новая пациентка значилась родственницей богатого, но никому не известного скотопромышленника с далёких западных островов. После такой информации, высшее общество потеряло к Сандре всякий интерес, не замечая или попросту игнорируя её присутствие. Вторая цель, которую преследовал магистр, заключалась в том, чтобы вырвать провидицу из тюремных стен и поместить её в шикарные условия, создав контраст между прошлой и настоящей жизнью.
  Главный инквизитор и представить себе не мог, что этой женщине было совершенно безразлично, в какой клетке её содержат, и какое общество в данный момент её окружает. Весь мир лежал у ног маленькой и хрупкой узницы, и никто из людей не мог предоставить ей такого количества интересной и полезной информации, которую она собирала в своих ежедневных прогулках по планете.
  
  Открыв глаза в очередной раз, Сандра увидела большое здание столичного торгового центра. На экране телевизора шёл рекламный ролик, приглашавший горожан посетить павильоны магазина, обещая им с завтрашнего дня большие скидки на все товары. Сандра сомкнула веки, и её душа моментально перенеслась в трехъярусное здание торгового центра.
  Красивые электронные часы, висевшие в центре главного зала, показывали 20 часов 35 минут местного времени. По многочисленным переходам и эскалаторам спускались и поднимались посетители, но в столь поздний час их было мало. Большинство горожан, закончив трудовой день, сидели сейчас дома у экранов своих телевизоров, а те, кто пришёл в торговый центр и узнал о предстоящих скидках, скорее приценивались к тем товарам, которые они хотели бы купить.
  "Завтра наступит праздничный день, - вспомнила Сандра. - Благодаря такой рекламе, сюда придёт столько народа, что и яблоку упасть будет некуда ".
  Она облетела почти все павильоны большого магазина, интересуясь товарами так, как будто и правда хотела купить что-нибудь для себя. Попав в отдел детских игрушек, провидица стала смотреть, что можно было бы подарить внучке. Пролетая у самого пола, она услышала лёгкий треск. В зале находилось всего несколько человек, и те стояли далеко от этого места, поэтому Сандру заинтересовал странный звук. Она стала внимательно осматривать мраморную плитку на полу и вскоре увидела длинную и тонкую трещину, протянувшуюся через весь отдел. У Сандры появилось тревожное предчувствие, и провидица решила перенестись в будущее, чтобы узнать возможные последствия. Путешествие во времени требовало иного настроя, и поэтому она решила, сначала заглянуть в квартиру дочери.
  
  Зять Нарвин сидел на диване в гостиной и играл с маленькой дочкой. Он щекотал её своими пушистыми усами, отчего та громко и заразительно смеялась. По телевизору шли вечерние новости, и Сандра примостилась на спинке дивана, наблюдая за внучкой и не теряя из поля зрения экран телевизора. Сразу после выпуска новостей началась реклама и Нарвин, продолжая играть с дочкой, сразу заинтересовался предложением торгового центра.
  - Шелла, - громко крикнул он жене, готовившей ужин на кухне. - Завтра в торговом центре большие праздничные скидки.
  - И что ты хочешь этим сказать? - спросила, появившаяся в дверях Шелла.
  - Ты давно хотела купить новый столовый сервиз, - сказал Нарвин, пытаясь не дать своей дочери схватить его за усы. - А для этой хулиганки мы купили бы большого плюшевого кота, иначе она скоро оторвёт мне усы.
  Шелла засмеялась.
  - Усы плюшевого кота её надолго не остановят, - сказала она. - Ей нужен не кот, а дикобраз.
  - Вот завтра мы и подберём для неё подходящую жертву.
  -Хорошо, - согласилась Шелла. - Давай утром устроим набег на торговый центр.
  Сандра вспомнила трещину на мраморном полу магазина и вздрогнула.
  "Нужно срочно узнать, что может случиться завтра", - подумала она и перенеслась в пансион.
  
  В дверь осторожно постучали, и провидица открыла глаза.
  - Войдите, - громко сказала она, выключая телевизор.
  Дверь открылась, и в комнату вошёл официант. Каждый раз в это время он разносил по номерам меню ресторана на завтрашний день.
  - Вы хотите сделать заказ сейчас, - поинтересовался он, - или отложите до завтра?
  - Оставьте, - ответила Сандра. - Я посмотрю его позже.
  - Что-нибудь ещё желаете, - спросил официант, положив книжечку меню на круглый стол в центре комнаты.
  - Принесите мне, пожалуйста, стакан горячего чая без сахара и одно заварное пирожное.
  Официант подошёл к служебному телефону и снял трубку.
  - Стакан горячего чая без сахара и одно заварное пирожное в двадцать шестой номер, - произнёс он и положил трубку на место.
  - Спасибо, - поблагодарила его Сандра.
  - Спокойной вам ночи, - пожелал ей официант и вышел из комнаты.
  - Спокойной ночи, - повторила за ним провидица.
  
  Вскоре в дверь снова постучали. В номер вошла девушка в накрахмаленном белом переднике.
  - Вам чай подать в кресло или поставить на стол? - спросила она, держа в руках поднос с чаем и пирожным.
  - Мне бы не хотелось вставать, - сказала Сандра. - Поставьте сюда.
  И она указала на журнальный столик, стоявший рядом с креслом.
  "Совсем обленилась, - подумала о себе Сандра. - В ресторан не хожу. Пищу мне приносят в номер, да ещё и в кресло подают. Если так и дальше дело пойдёт, то меня скоро на руках в ванную комнату начнут носить. Принцесса кардиганская".
  Она вдруг вспомнила свою первую и любимую книгу "Сказки Кардигана", с которой очень долго не расставалась в детстве. Сандра тогда простодушно верила в магов и волшебников, в сказочных говорящих животных, в магические предметы и чудесные превращения. Её любимого волшебника звали Фан. Это был высокий старик с длинной белой бородой и лучистыми голубыми глазами. Он всегда заступался за бедных и обиженных, восстанавливая добро и справедливость.
  
  Сидя в кресле с поджатыми ногами, укутанными тёплым пледом, Сандра не спеша откусывала маленькие кусочки пирожного и запивала их горячим чаем. Она ждала прихода дежурной медсестры, чтобы после её визита можно было начать перемещение в будущее.
  "Путешествие не должно быть долгим, - думала провидица. - Ведь это всего лишь завтрашний день.... А почему только завтрашний? Нет, нужно узнать, что произойдёт с трещиной и в дальнейшем".
  
  В дверь быстро постучали и открыли её без приглашения. Женщина в белом халате и с лёгким саквояжем в руке, вошла в комнату.
  - Как вы себя чувствуете? - спросила она, поставив саквояж на журнальный столик.
  - Прекрасно, - ответила ей Сандра. - Так хорошо, что даже из кресла вставать не хочется.
  - Ну, и не нужно вставать. Мы только измерим ваше давление.
  - На аппетит не жалуетесь? - спросила медсестра, посмотрев на одинокий стакан с остатками чая.
  - Нет. Я на ночь никогда много не ем, - ответила Сандра, закатывая левый рукав халата.
  - Вот и правильно, - похвалила её женщина. - На переполненный желудок часто кошмары снятся.
  - А на пустой желудок что снится? - улыбнулась Сандра.
  - Вкусная пища, - засмеялась медсестра. - Если только этот человек вообще способен уснуть голодным.
  "Да, - подумала провидица, - мозг чутко реагирует на все процессы, происходящие в теле человека. Но если научиться им управлять, то можно заставить себя не чувствовать ни голод, ни холод, ни боль. Эта женщина, измеряя давление, уверена, что этим она определяет состояние моего организма. А я могла бы сейчас с лёгкостью поднять или снизить своё давление до предельной величины. И кардиологу могла бы показать такую кардиограмму, от которой тот упал бы в обморок".
  
  Мысль, научиться управлять своим организмом, пришла к Сандре после того, как из-за её внезапного "приступа" Ирона подняла большой переполох. Такая ситуация не устраивала провидицу. Ей хотелось добиться, чтобы во время астральных путешествий в её теле сохранялись в норме температура, давление и пульс, имитируя состояние спокойного сна. Она ещё не знала, как это сделать и поэтому начала с ежедневных, очень коротких, но частых прогулок в настоящем времени. Они не требовали особого напряжения и, возвращаясь в своё тело, Сандра ощущала, что её организм не успевал изменить эти параметры. Но проникновение в прошлое или будущее, резко отличались от её дневных прогулок. Преодолевать силу течения времени очень непросто, особенно тогда, когда ты хочешь попасть именно в то место, которое тебе и нужно.
  
  - Ну, вот и всё. Спите спокойно, - сказала медсестра, закрывая саквояж. - А если вдруг почувствуете недомогание, то звоните дежурному по этажу.
  - Я помню, - кивнула головой Сандра, прикрываясь пледом. - До свидания.
  Она подождала ещё пару минут и, убедившись, что медсестра уже не вернётся, стала настраивать своё сознание на полёт в будущее.
  Это была её первая попытка попасть в нужную точку временного пространства и неудивительно, что провидица промахнулась.
  
  Когда расплывчатая мозаика причудливых образов и видений сложилась в одну чёткую картину, душа Сандры увидела улицы столицы, одетые в чёрные с жёлтыми полосами зловещие флаги. Они были укреплены на стенах домов, на уличных фонарях и свисали с балконов квартир. Город почернел от такого количества траурных флагов и принял горестный и мрачный вид. Сандра бросилась в сторону торгового центра.
  Вместо магазина она увидела огромную груду развалин, вокруг которой суетились рабочие, спасатели и строительная техника. Район катастрофы был ограждён высокой железной сеткой и красными лентами предупреждения. Большие экскаваторы и подъёмные краны растаскивали в стороны бетонные обломки и искорёженные металлические конструкции, отчего в воздух поднималась мелкая строительная пыль.
  Душа Сандры задрожала и сжалась от испуга, как будто кто-то невидимый замахнулся на неё тугой и хлёсткой плетью. Она рванулась вперёд и стремглав влетела в квартиру дочери. В комнатах стояла немая тишина, и тонкий налёт пыли уже успел покрыть поверхность мебели. Сандра выскользнула за входную дверь и увидела, что квартира опечатана, а на кожаную обивку двери кто-то приколол маленькую траурную ленточку. Застывшая от ужаса, Сандра несколько секунд смотрела на эту ленточку и вдруг двери и стены лестничной площадки покосились и стали расплываться, теряя свои очертания и превращаясь в пёстрый калейдоскоп красок. Нечеловеческим усилием воли, провидица заставила своё сознание двигаться назад в прошлое.
  
  Вскоре Сандра увидела другую картину. Её душа появилась рядом с электронными часами торгового центра, на которых ярко светились цифры 11-05. Огромное количество покупателей заполнило все ярусы, павильоны и переходы большого магазина. Над многоголосым гулом толпы звучали объявления диктора, предлагая различные товары по сниженным ценам. Сандра стала летать по отделам, разыскивая свою семью и, наконец, нашла их в отделе детской игрушки. Нарвин держал на руках дочь, а Шелла показывала ей большого гривастого льва. Внезапно пол под ногами покупателей дрогнул и, зависнув всего на одну секунду, рухнул вниз, увлекая за собой толпу людей.
  Сандра успела увидеть только то, как взмахнула руками Шелла и на её лице появилась маска удивления и испуга. В следующее мгновение бетонная плита потолочного перекрытия уже летела вниз, превращая людей в кровавое месиво. Душа провидицы вылетела из падающего здания и вслед за ней, сквозь звон разбитого стекла и грохот бетонных обломков, вырвался дикий крик ужаса и отчаяния.
  Земля вокруг торгового центра просела и провалилась вниз вместе с многочисленными автомобилями, стоявшими у магазина. Бензин просочился из топливных баков и вспыхнул, окружив огненным кольцом место катастрофы. Сандра была больше не в силах наблюдать эту жуткую картину и вернулась в своё тело.
  
  Она очнулась в кресле, сотрясаясь от лихорадочной дрожи и вся покрытая холодным потом. В её глазах застыло испуганное лицо дочери, а в голове звучали крики боли и ужаса многотысячной толпы.
  "Успокойся, возьми себя в руки, - думала Сандра, не переставая дрожать. - Ещё не всё потеряно. У тебя ещё есть время их спасти. Дорога каждая минута. Ну, же!"
  Превозмогая головокружение, она поднялась из кресла и нажала кнопку вызова персонала.
  
  Провидица давила на кнопку и не отпускала её до тех пор, пока в комнату не вбежал дежурный по этажу.
  - Что случилось? - испуганно спросил он.
  - Срочно соедините меня с Корнелиусом, - сказала Сандра, отпуская кнопку звонка.
  - С кем? - не понял её дежурный.
  - С верховным магистром Шестого управления! - почти закричала она.
  - Но я не знаю номер его телефона, - растерянно произнёс мужчина.
  - Тогда наберите номер главного врача, - застонала Сандра. - Да скорее же! - заметив его нерешительность, уже почти в истерике закричала она.
  Дежурный подошёл к телефону, снял трубку и набрал номер.
  - С вами хочет говорить женщина из двадцать шестого номера, - успел сказать он, после чего Сандра уже выхватила трубку телефона из его руки.
  - Я должна срочно поговорить с Корнелиусом, - решительно и резко произнесла она.
  На том конце провода возникла пауза замешательства.
  - Да, да, - закричала Сандра, - с верховным магистром и как можно скорее!
  - Извините, - наконец, произнёс голос в трубке, - но сейчас уже поздно...
  - Ты меня слышишь или нет!? - закричала Сандра таким голосом, что дежурный по этажу отступил от неё на два шага. - Неужели ты думаешь, что я стала бы тревожить по пустякам верховного магистра в столь поздний час? Если я в течение пяти минут не дождусь звонка магистра, то обещаю превратить твою жизнь в кошмарный сон до самой гробовой доски. И можешь не сомневаться, ботаник-самоучка, - я своё слово сдержу.
  Провидица бросила трубку на рычаг телефона и посмотрела на часы.
  - Оставайся здесь, - приказала она дежурному, заметив, что тот хочет выйти из комнаты.
  - Может быть, мне вызвать медсестру? - робко предложил он.
  - Она тебе понадобиться, - кивнула ему головой Сандра, - если ты не будешь делать того, что я велю. И не думай, что это пустые угрозы взбалмошной старухи. Мы-то с тобой знаем, куда пропали платиновые часы одной очень влиятельной особы. Не так ли?
  Она посмотрела на мужчину пронзительным и немигающим взглядом. Тот побледнел и отступил от неё ещё на два шага.
  - Сядь на стул и жди, - приказала ему Сандра.
  
  Шантаж - один из самых мощных способов принуждения и провидица решила им воспользоваться. Она достаточно много знала о людях, с которыми ей приходилось общаться. Главный врач тайно занимался изучением растений, содержащих наркотические вещества, не имея на это официального разрешения. А дежурный по этажу два дня назад присвоил платиновые часы министра финансов, случайно оставленные в летней беседке.
  
  Прошло четыре с половиной минуты, и в комнате зазвонил телефон.
  - Кто это? - властно и нетерпеливо спросила Сандра.
  − Приёмная верховного магистра, - произнёс голос в трубке. - Его личный секретарь.
  - Мне нужен сам Корнелиус, а не его секретарь, пусть даже и личный, - отрезала она.
  - Может, вы всё же объясните мне, в чём дело?
  - Послушай меня внимательно, Ровенто. Это говорит Сандра, и если я сейчас же не услышу голос Корнелиуса, то уже тебе придётся объяснять магистру, чем ты занимаешься в свободное от службы время. И не вздумай положить трубку, мальчик "Пай".
  Эту кличку Ровенто знал только один человек на свете, не считая Сандру.
  Некоторое время трубка молчала, а затем в ней послышался голос Корнелиуса.
  - Сандра, что случилось? - спросил он устало.
  Она, молча, махнула рукой дежурному, выгоняя его из комнаты, и тот быстро выскочил за дверь.
  - Завтра в городе произойдёт страшная катастрофа. Днём, в 11 часов 5 минут обрушится здание торгового центра. Погибнут тысячи людей, если власти вовремя не примут меры безопасности. Нужно немедленно оцепить этот район и выселить из соседних домов всех жителей. Корнелиус, там будет страшная мясорубка, если ты срочно не поднимешь всех на ноги. Я только что наблюдала эту жуткую картину.
  - Отчего это произойдёт?
  - Просадка почвы под зданием. Возникнет большой провал, в который и рухнет торговый центр, а вместе с ним и все, кто там будет находиться.
  
  Корнелиус замолчал. Наступила продолжительная и напряжённая пауза.
  - Почему ты молчишь? - закричала Сандра. - Нужно срочно что-то делать.
  - Значит, ты думаешь, что завтра здание должно рухнуть, - наконец, произнёс тот. - А ты не ошибаешься?
  - Нет, я не ошибаюсь, - застонала провидица. - И это не я так думаю. Так распорядился господь бог.
  - И ты решила его немного поправить, - задумчиво произнёс Корнелиус. - А должны ли мы вмешиваться в дела бога нашего?
  - Корнелиус, ты не можешь так поступить, - оцепенела Сандра. - На твоей совести будет смерть тысяч безвинных людей. Неужели тебе их не жаль?
  - На моей совести и без того уже слишком много народа, - ответил верховный магистр. - Вот что, Сандра. Сейчас я пришлю за тобой машину, и мы поговорим, но уже без помощи телефона.
  Провидица услышала короткие гудки и положила трубку. Она медленно опустилась на стоявший рядом стул и застыла, глядя перед собой невидящим взглядом.
  
  "Хитрый дьявол, - думала она. - Неужели он заметил мою личную заинтересованность? И теперь магистр будет стараться использовать это обстоятельство, чтобы склонить меня на свою сторону в борьбе с Волтаром. Опасно играешь, Корнелиус. С такими вещами не шутят.... Его насторожил тот факт, что я предупреждаю именно об этой катастрофе, хотя и до неё было немало всяких трагедий. Почему я всегда была уверена, что никто не станет слушать предсказания сумасшедшей старухи? На моей совести тоже много человеческих жертв.... Но зачем так жесток наш создатель, допуская гибель десятков и сотен тысяч безвинных людей? И правильно ли я поступаю, если иду против его воли? Я наблюдала, как землетрясения разрушают целые города, огромные океанические волны смывают с побережья густонаселённые районы. Как десятки тысяч людей гибнут от ураганов, наводнений и извержения вулканов. Для чего бог требует от нас такую жертву? Уж не для того ли, чтобы мы стали сильнее, мудрее и выносливей? Он каждый раз наказывает нас за глупость, лень и нежелание развиваться. Ему не нужны инертные, беспомощные и примитивные создания. Он хочет вырастить существа, подобные себе".
  
  Сандре стало холодно. Она встала со стула, взяла из кресла плед и, закутавшись в него, подошла к большому окну, из которого были видны освещённые аллеи санаторного парка.
  "А что если Корнелиус действительно не захочет этого сделать? - думала она. - Чем я могу помочь своей семье?"
  Провидица прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза.
  "Я сломаю дверной замок, - вздрогнув и оттолкнувшись от стекла, вдруг решила она. - Испорчу лифт, чтобы он застрял между этажами. Открою водопроводные краны на кухне и в ванной. Я не дам им уйти из квартиры".
  Внезапно перед её глазами возникла картина, которую она наблюдала в отделе детских игрушек за несколько минут до катастрофы. В зале находилось много детей. Все они были возбуждены, хватали всё, до чего можно дотянуться, и дёргали своих родителей, упрашивая купить им какую-нибудь игрушку. Сандра застонала.
  "Я не могу одна спасти их всех. Это видение будет преследовать, и мучить меня до самой смерти".
  По центральной аллее проехала чёрная машина с затемнёнными стёклами и остановилась у парадного входа. Водитель вышел из машины и стал подниматься по ступеням большой лестницы.
  "Это за мной, - поняла Сандра. - Однако быстро Корнелиус реагирует".
  
  Вскоре в комнату вошёл мужчина. Он ни о чём не спрашивал и ничего не говорил, а просто стоял у открытой двери и ждал. Сандра положила плед на кресло и достала из платяного шкафа плащ, который она надевала, выходя на прогулку. Мужчина предупредительно, вежливо, но по-прежнему молча, помог провидице одеться, после чего они вышли из комнаты и спустились к машине.
  Водитель открыл перед провидицей заднюю дверь автомобиля и, дождавшись, когда та сядет в машину, аккуратно прикрыл дверцу и сел за руль. В салоне Сандра увидела Корнелиуса.
  - Поехали, - сказал тот водителю и нажал какую-то кнопку на боковой панели.
  Тёмное, звуконепроницаемое стекло тотчас отделило помещение салона от водителя. Машина мягко тронулась и плавно развернувшись, поехала по центральной аллее, удаляясь от здания пансионата.
  
  Провидица молчала. Она уже по телефону сказала Корнелиусу всё, что хотела сообщить. Магистр это понимал и выдерживал паузу, подчёркивая ответственность предстоящего разговора.
  - Сандра, ты должна меня правильно понять, - наконец, произнёс Корнелиус. - В руках церкви сосредоточена огромная власть. Она управляет судьбой всего населения нашей планеты. И если передо мной станет выбор, то я, не моргнув глазом, пожертвую несколькими тысячами, пусть даже и безвинных людей, чтобы уберечь всё человечество.
  Провидица слушала магистра, внимательно наблюдая за выражением его лица.
  - Если мы примем меры и спасём людей в торговом центре, - продолжил Корнелиус после короткой паузы, - то уже к вечеру завтрашнего дня Волтару будет известно, кому мы этим обязаны.
  Магистр повернул своё лицо к Сандре и их глаза встретились.
  "Давай, Корнелиус, давай, - думала она, - выкладывай всё на чистоту".
  - И тогда Его Святейшество захочет, чтобы именно ты стала искать то, что он так долго и безуспешно разыскивает.
  - Но я уже отказала ему, - сказала Сандра.
  - Ты отказала мне, как посреднику между тобой и Волтаром, - усмехнулся магистр. - Ты никогда не встречалась и не разговаривала с Его Святейшеством. Более того, он даже не знает о твоём существовании. По твоему желанию я отклонил твою кандидатуру, только и всего. Предотвращая катастрофу, ты выходишь из тени и становишься известной Волтару. После чего, он станет пытаться заставить тебя помогать ему. Именно заставить, так как других отношений Его Святейшество не признаёт. Если ты ему откажешь и станешь упорствовать, то он уничтожит и тебя и всех твоих родственников. А если ты начнёшь ему помогать, то мне даже страшно представить, чем всё это может закончиться для всего человечества. У Его Святейшества и без того большая власть, но если он найдёт то, что давно ищет, то станет почти равным богу. Ты себе представляешь, что это значит для такого честолюбивого и безжалостного человека?"
  - Ты хочешь убедить меня в том, что ты лучше его? - горько усмехнулась Сандра.
  - Я не лучше его и не хуже. Я - просто другой человек, - ответил Корнелиус. - Да, я сажаю людей в тюрьмы, но лишь потому, что этого требует закон. Измени его и я стану действовать иначе. Ты скажешь, что я провожу опыты над людьми, но я использую для этого совсем невменяемых пациентов, тех, кого уже нельзя спасти. И делаю это только потому, что хочу уберечь человечество от повторного заболевания.
  - Какого заболевания? - удивлённо спросила Сандра.
  - Ты потому и находишься в изоляции, что попадаешь под статью закона о сумасшествии. Именно такое заболевание однажды чуть не сгубило всё население планеты.
  - Когда это случилось?
  - Две тысячи лет назад. Во времена правления Гаймора Первого. Но запомни, что я тебе этого не говорил. За разглашение государственной и церковной тайны, Его Святейшество уничтожит и меня.
  - Я не стану сотрудничать с Волтаром, - решительно сказала Сандра.
  - Тогда он убьёт тебя и твою дочь, и внучку и зятя. Не забудет и твою сестру и всех её родственников. Такие у него правила.
  - Так что же ты мне предлагаешь?
  - У нас есть только один выход из этого положения, - сказал Корнелиус, глядя Сандре прямо в глаза. - Завтра мы спасаем людей, и тебя вызывает Волтар. Ты даёшь своё фиктивное согласие сотрудничать с ним. А затем, мы начинаем следить и выяснять, чего именно хочет добиться Его Святейшество.
  - Ты хочешь, чтобы я помогала тебе в борьбе с Волтаром?
  - Я бы не стал называть это борьбой. Меня вполне устраивает то положение вещей, которое существует на сегодняшний день. Но, насколько я понимаю, Волтару захотелось большего. Вот этого я и не хочу допустить.
  
  Провидица зябко повела плечами, плотно запахнула воротник своего плаща и, закрыв глаза, откинулась на спинку сидения.
  "Он прав, это - единственное верное решение. Сначала нужно спасти людей, а потом я уж как-нибудь разберусь, чего хочет Волтар, а чего Корнелиус. Искать то, что так необходимо Волтару, можно годами, если действовать достаточно осторожно. Игра, конечно, опасная, но и возможности открываются неограниченные. С одной стороны верховный магистр, а с другой Его святейшество. Одна ошибка и эти жернова сотрут в порошок и меня и всех моих родственников. Хватит ли у меня ума и выдержки не допустить этого...? Спасая тысячи чужих жизней, я подставляю под удар себя и свою родню. Но иначе поступить я не смогу".
  - Хорошо. Я согласна, - глубоко вздохнув, сказала Сандра. - Но учти, я не стану тебе помогать, если замечу, что ты хочешь использовать меня в своих сугубо корыстных целях.
  - И я не стану тебя защищать, - улыбнулся магистр, - если замечу, что ты перешла на сторону Волтара.
  - Он - колдун и подлец, - воскликнула она. - Его нужно было бы сжечь на костре.
  - Вот как? - удивился Корнелиус. - Почему ты так решила?
  - Потому, что он читает заклинания и пытается с их помощью манипулировать предметами.
  - Откуда тебе это известно? - насторожился магистр.
  - А вот это уже моё дело, - ответила Сандра. - Ты можешь мне верить, а можешь, и нет, но я пока что не собираюсь тебя обманывать.
  - Что тебе ещё известно о нём?
  - Корнелиус, мы поговорим об этом позже. У нас осталось всего одиннадцать часов. За такой короткий срок нужно успеть многое сделать. И начинать надо немедленно.
  - Не волнуйся. Мы всё успеем, - заверил её магистр. - Какие меры предосторожности ты считаешь достаточными?
  - Необходимо оцепить весь район торгового центра, выселить из соседних домов жителей и проследить за тем, чтобы туда даже собака не проскочила. Да, и ещё нужно вывезти с территории все горючие материалы и автомашины. Если у владельца магазина есть желание спасти свои товары, то пусть немедленно их вывозит, но только до 10 часов утра. К этому времени вся территория должна быть очищена, обесточена и не забудьте перекрыть подачу газа и воды. Здание спасти невозможно. Когда ты всё это сделаешь, то мы снова поговорим.
   Корнелиус нажал на кнопку и опустил стеклянную перегородку.
  - Возвращайся, - приказал он водителю.
  Машина свернула на боковую улицу и буквально через пять минут подъехала к контрольно-пропускному пункту пансионата.
  "Мы всё время крутились рядом, - догадалась провидица. - Он даже и это предусмотрел. Нет, всё же магистр очень хитёр. Нужно быть с ним крайне осторожной".
  
  Проходя по коридору мимо дежурного по этажу, Сандра посмотрела в его сторону.
  - Зайди ко мне, - приказала она.
  Дежурный обречённо пошёл вслед за провидицей и провожавшим её водителем.
  Оставшись в своей комнате наедине с дежурным, Сандра подошла к платяному шкафу и открыла его.
  - Вот что, милейший, - сказала она, снимая плащ и вешая его на металлические плечики. - Сходи-ка на кухню и принеси мне горячий кофе, два бутерброда с ветчиной и глазунью из трёх яиц. И забудь о том, что я тебе сегодня сказала. Это, может быть, и нехорошо, но министр - человек богатый и от такой потери не обеднеет. Зато впредь, я надеюсь, он будет более осторожен. А тебя я хочу предупредить, что в любом деле всегда найдётся свидетель. Ты уж мне поверь и не рискуй понапрасну. Ну, иди.
  Дежурный выскочил за дверь, и было слышно, как он побежал по коридору.
  
  Сандра приняла душ, поужинала, если это можно было назвать ужином, затем закрыла дверь на ключ и села в большое кресло, опять укрывшись тёплым пледом. Часы начали отсчёт второго часа ночи, и она решила проверить, как действует Корнелиус.
  Вокруг здания торгового центра возникло оживление. Сначала появились полицейские машины и перекрыли все примыкающие улицы. Вслед за ними прибыли спасатели и строители, начав сразу же возводить ограждение. Колоннами стали прибывать автобусы и грузовые машины. В здании магазина на всех ярусах включили освещение, и было видно, как рабочие собирают товары. По квартирам соседних домов ходили полицейские и люди в штатском, предупреждая всех о предстоящей эвакуации.
  Провидица решила узнать, как людям объясняют создавшуюся ситуацию.
  
  - Эвакуация производится в соответствии с распоряжением правительства. В рамках учебной тревоги по спасению людей из района бедствия, - говорил полицейский ничего не понимающим и заспанным жильцам.
  - Какая к чёрту учебная тревога?! - возмущался пожилой мужчина в пижаме и мягких тапочках на босу ногу. - Неужели это нельзя было сделать днём и заранее предупредить об эвакуации?
  - А кто же вас предупредит заранее, когда случится настоящая катастрофа? - спросил его полицейский.
  - Я буду жаловаться, - заявил возмущённый жилец. - И подам в суд на того чиновника, который решил над нами поиздеваться.
  - Конечно. Это ваше право. Когда мы доставим вас в гостиницу, то можете сразу писать жалобу на кого угодно, в том числе и на меня. А пока, я прошу вас взять с собой документы, ценности и предметы первой необходимости. Чем быстрее вы соберётесь, тем раньше ляжете спать в гостинице.
  Такой диалог происходил почти в каждой квартире.
  
   Сандра успокоилась и вернулась в своё кресло. И очень даже вовремя, потому что в комнате зазвонил телефон. Это был Корнелиус.
  - Какие ещё дома, кроме здания торгового центра будут разрушены? - спросил он.
  - Сейчас. Дай мне вспомнить, - она на несколько секунд задумалась, пытаясь припомнить, тот момент, когда в первый раз увидела руины. - В соседних домах видимых разрушений я не успела заметить, но мне кажется, что некоторые из них немного наклонились.
  - Ясно, - ответил магистр. - Значит нужно вывозить и имущество. Это несколько усложняет задачу.
  - Завтра, когда люди поймут, что вы спасли им жизнь, вопрос об имуществе уже не будет стоять так остро. Ну, в крайнем случае, правительству придётся выплатить жильцам компенсацию. В рамках учебной тревоги по эвакуации населения из района бедствия.
  - Тебе уже и это известно, - усмехнулся Корнелиус. - Ты бы лучше ложилась отдыхать. Завтра у тебя будет трудный день.
  - Ничего, - ответила она, понимая намёк магистра. - Я к этому готова.
  
  Сандра укуталась в плед и только сейчас поняла, как она устала. Её веки сомкнулись, голова медленно опустилась на левое плечо и провидица задремала.
  Но душа Сандры, уже привыкшая за последнее время часто покидать свою телесную оболочку, спать не желала. Она выскользнула сквозь приоткрытый рот и устремилась в квартиру Шеллы. Только там, у маленькой кроватки своей внучки, она смогла расслабиться и успокоиться, зависнув невидимым облачком над лицом ребёнка.
  
  Глава 36
  
  Грозовые тучи сомкнулись и зависли над озером и посёлком тяжёлым чёрно-синим куполом. Резкие и сильные порывы ветра подняли в воздух сухой песок и мелкий мусор, заставляя людей немедленно покинуть пляж и скрыться за толстые стены своих убежищ. А ветер всё крепчал, подгоняя служащих курортной зоны, торопливо собиравших лежаки и большие парусиновые зонты. Волны с нарастающей силой и скоростью налетали на узкую полоску песчаного берега, оставляя после себя рваную паутину коричневых водорослей. Непогода набросилась на курортный район, словно сорвавшийся с цепи пёс, обещая людям с лихвой компенсировать столь долгое время затишья и покоя.
  
  На втором этаже дома Мелвинов, в спальной комнате на кровати лежало тело Герона, а его душа унеслась ввысь вместе с Яфру, туда, где между тёмных, свинцовых туч рождались ослепительные вспышки молний. Сознание журналиста ещё не умело пользоваться информационными полями и астральным зрением, и поэтому не могло наблюдать того, что происходит вокруг. Во время своего единственного путешествия к яфридам оно пользовалось зрением Яфру, но сейчас этот бог был занят исключительно самим собой. Он кружился и петлял между тучами, пытаясь угадать, в каком месте возникнет разряд.
  Наконец, ему удалось попасть в нужную точку и поймать одну из молний. Но бог яфридов опоздал на долю секунды и захватил лишь малую часть её энергии. Душа Яфру вспыхнула ярким изумрудным цветом и стала похожа на шар, внутри которого клокотала и бурлила энергия молнии, постепенно преобразуясь в энергию бога яфридов. Охваченный спортивным и охотничьим азартом, Яфру совсем забыл, что он теперь не один и даже не подумал о том, как столь мощный разряд может отразиться на сознании Герона. Он только почувствовал, что молния слишком быстро растворилась в нём но, не придав этому особого значения, Яфру бросился на поиски следующего разряда.
  
  В тот момент, когда энергия молнии ворвалась в сознание Герона, он получил тяжёлый и резкий удар, полностью оглушивший и ослепивший его. Душа журналиста корчилась и извивалась. Она билась в судорогах, пытаясь сопротивляться и устоять перед натиском внезапного вторжения.
  Сознание Герона было на грани разрушения, когда почувствовало некоторое облегчение. Раздавленное и почти парализованное, оно, наконец, обрело способность мыслить. И тогда Герон закричал:
  - Прекрати! Прекрати сейчас же, Яфру!!!
  Журналисту казалось, что он кричит очень громко, но в действительности крик его был не сильнее писка полевой мыши. Яфру не отвечал и Герон догадался, что тот пытается поймать вторую молнию.
  "Ещё один такой удар - и мне конец" - понял Герон и, собрав все свои силы, стал медленно продвигаться к тайному убежищу, надеясь найти в нём спасение от разрушительной энергии.
  
  Он заполз в чулан, который уже не казался ему таким тёмным и мрачным, как в прошлый раз. Теперь это было светло-серое пространство, похожее на густой утренний туман, находившийся в постоянном движении, который струился и клубился вокруг мысли Герона, принимая странные очертания замысловатых и объёмных узоров.
  
  Второй удар снова оглушил журналиста, и по мощности новый разряд намного превосходил первый, но на этот раз энергия молнии не причинила ему сильной боли. Она бурлила и кипела в пустой оболочке его сознания, не в силах разрушить тонкую перегородку, отделявшую её от Герона. Неистовая и бушующая сила молнии, пойманная зелёным богом в ловушку, старалась вырваться наружу, но не найдя выхода, начала постепенно рассасываться.
  Сознание Герона тоже стало менять свою структуру. Оно приобрело более яркий, пронзительный оттенок голубого пульсирующего сияния и значительно увеличилось в объёме. Туман в чулане понемногу рассеялся и сквозь перегородку, ставшую почти прозрачной, Герон увидел остатки молнии, которые кружились и гасли, словно искры костра.
  
  "Как же его остановить? - лихорадочно думал журналист. - Он меня совсем не слышит. Сколько ещё таких ударов я смогу выдержать? А если следующий разряд будет слишком велик для меня?"
  Но не успел он додумать, как новый взрыв потряс его убежище. На этот раз Яфру удалось поймать очень сильную молнию.
  Герона отбросило от перегородки и закружило в диком вихре под рёв и завывание урагана, ворвавшегося в оболочку его сознания. Маленький сгусток голубой энергии, который сейчас и назывался Героном, кружился волчком на краю кратера, внезапно проснувшегося вулкана.
  
  Он очень долго приходил в себя после этого взрыва. Когда же его сознание просветлело, журналист обнаружил, что перегородка исчезла. Нет, она осталась на месте, но стала прозрачной, как стекло. Вслед за ней начало исчезать и само сознание. Оно быстро превращалось в невидимку, позволяя увидеть то, что сейчас происходило вокруг. У Герона появилась способность видеть с помощью своей мысли. В нём проснулось астральное зрение.
  
  Яфру в это время уже охотился за новой молнией. Он кружился меж туч, словно коршун, выискивая добычу и, наконец, зависнув на одно мгновение, бросился в нужное место. Герон понял, что сейчас произойдёт ещё один взрыв, который, возможно, станет последним для его сознания. Он собрал все свои силы и волю в кулак и отчаянно рванулся в сторону.
  Душа зелёного бога в момент нападения сильно уменьшалась в объёме, и поэтому Герону удалось изменить траекторию её полёта.
  Яфру промахнулся. Он в недоумении остановился, не понимая, как такое могло произойти. Затем недовольно фыркнул и снова стал кружиться, подыскивая очередную молнию.
  
  Герон не решался покинуть убежище, опасаясь, что не успеет предупредить Яфру и тот поймает новый разряд раньше, чем ему удастся спрятаться в чулане. И к тому же журналист теперь не знал и не видел, где находится дверь в тайник. Ему ничего не оставалось делать, как пытаться и дальше препятствовать такой убийственной для него охоте. Герон напряжённо следил за каждым движением Яфру, и ему показалось, что он начал улавливать намерения этого бога.
  Следующий свой бросок Яфру явно скорректировал, принимая во внимание постигшую его только что неудачу. Но Герон был начеку и поэтому метнулся в противоположную сторону.
  Бог яфридов был вне себя от ярости. Его изумрудное облако стало возмущённо пульсировать, разбрасывая вокруг себя искры, похожие на новогодние бенгальские огни.
  "Матерится, наверное, - усмехнулся журналист. - Ну, не всё, знаешь ли, коту масленица. Бывают и постные дни".
  Воспользовавшись заминкой, Герон начал искать выход из тайника, ставшего совершенно прозрачным. Но его мысль билась о невидимую перегородку, как птица, случайно попавшая в дом, пытается пролететь сквозь стекло закрытого окна.
  
  Облако Яфру перестало пульсировать и неподвижно зависло в воздухе. По его поверхности побежали разноцветные лучи и кольца, освещая и сканируя сознание.
  "Внеплановая проверка, - догадался Герон. - Это радует. Может быть, хоть теперь он поймёт, что же, в самом деле, случилось?"
  Каждый раз, когда очередной луч или кольцо касались того места, где находилось сознание журналиста, они на мгновение останавливались и вспыхивали оранжевым светом. Мысль Герона, уставшая искать выход, с интересом наблюдала за этим процессом.
  Закончив проверку, Яфру решил осмотреть сознание своего нового друга. Изумрудный луч проник в оболочку и стал, словно прожектор освещать пустое пространство. Герону нужно было как-то откликнуться на это вторжение, но понимая, что Яфру его не слышит, он попытался управлять оболочкой из чулана, неожиданно превратившегося в стеклянную тюрьму. Сосредоточившись и сконцентрировав всё внимание на желаемое действие, он стал мысленно уменьшать объём своего сознания.
  Удивительно, но это у него получилось. Бог яфридов, заметив движение, на мгновение замер и вновь продолжил осмотр, но уже более энергично. Герон напрягся, резко сокращая соединение с Яфру, и отсёк луч прожектора. Пучок изумрудной энергии превратился в небольшой сгусток и стал беспорядочно метаться по пустой оболочке, постепенно ослабевая и растворяясь в сознании журналиста.
  "Эге, - удивился Герон. - Кажется, я откусил что-то от Яфру. Интересно, мне дурно от его энергии не станет?"
  Зелёный бог испугался. Это было заметно по тому, как часто и взволнованно задышало его облако. Внезапно он бросился вниз и влетел в спальню Герона.
  
  На кровати в неестественной и напряжённой позе лежало обезображенное тело журналиста. Вся кожа на нём почернела и потрескалась, глаза вылезли из орбит, а на лице застыла маска невыносимой боли.
  "Всё. Я - труп, - обречённо подумал Герон. - Этот кретин убил меня".
  Облако Яфру погрузилось в бездыханное тело. Теперь душа журналиста могла наблюдать за своей телесной оболочкой изнутри. Она смотрела на почерневшие и высохшие органы, на запёкшуюся в мёртвых жилах кровь и уменьшившийся до размеров грецкого ореха мозг.
  "Доигрался хрен на скрипке, - почти с ненавистью подумал Герон о Яфру. - Если этот ловец молний не вернёт к жизни моё тело, то я сожру его изнутри. Я выгрызу ему все внутренности и превращу его существование в кошмар".
  
  Внезапно головной мозг журналиста начал расти и увеличиваться в объёме, заполняя всё свободное пространство черепной коробки. После этого кровь превратилась сначала в густое желе, а затем и в жидкость. Сердце стало медленно сокращаться, возобновляя циркуляцию кровеносной системы. Постепенно все внутренние органы и мышцы приобрели свою эластичность. Тело, до сих пор лежавшее в скованном и скрюченном положении, обмякло и выпрямилось. Верхний слой кожи превратился в струпья, под которыми находился чистый и здоровый кожный покров. Ещё несколько минут ушло на то, чтобы восстановить глаза и ногти, выровнять дыхание и привести в норму давление и пульс.
  
  "Восставший из пепла, - изумлённо подумал Герон. - Если бы Яфру заведовал отделением реанимации в нашей больнице, то служащие морга остались бы без работы".
  
  Бог яфридов закончил процесс воскрешения и замер, ожидая, что Герон как-нибудь откликнется на это событие.
  "Однако, грязи после такой операции тоже достаточно, - усмехнулся журналист, глядя на отвалившиеся ногти, волосы и струпья старой кожи. - А я даже встать не могу. Как же мне найти эту проклятую дверь...? А если она вообще исчезла и я останусь лежать здесь в летаргическом сне, пока не одряхлею и не умру? Может, этот зелёный балбес придумает, как вытащить меня отсюда? Но он, кажется, даже и не подозревает, где я сейчас нахожусь. Да, интересная ситуация".
  Герон уже устал от сегодняшних потрясений, и ему захотелось просто забыться и спрятаться от всего мира. Он свернулся в клубок, словно ёжик, и попытался расслабиться и отключиться от внешних раздражителей. Его мысль замкнулась в кольцо и стала медленно и монотонно вращаться, не пытаясь вырваться из замкнутого пространства. Время остановилось, а может быть, и совсем исчезло, но это сейчас не имело никакого значения. Мысль успокоилась и уснула, впадая в состояние, при котором невозможно воспользоваться астральным зрением.
  
  Яфру всё время звал Герона. Но теперь он уже не пытался проникнуть в его сознание, помня о том, как совсем недавно оно оторвало и проглотило часть его чистой энергии. Бог яфридов и сам мог передавать журналисту свою энергию, но это происходило несколько иначе. При сознательной передаче энергия Яфру проходила через оболочку, полностью трансформируясь в точке соприкосновения. Проникновение чистой энергии бога в сознание журналиста было крайне нежелательно и даже опасно, но Яфру не видел другого способа отыскать своего друга. Для него стало полной неожиданностью поглощение и захват чистой божественной энергии. Ни одно существо во Вселенной не могло растворить в себе такую энергию. А если принять во внимание то обстоятельство, что Герон всё время молчал, то беспокойство зелёного бога вскоре уже можно было назвать паникой. Ему стало казаться, что место Герона заняло какое-то неизвестное и молчаливое существо, которое будет пожирать его изнутри, разрастаясь, как раковая опухоль. И он стал всерьёз склоняться к мысли, что ему всё же придётся, несмотря ни на что, обратиться к Нарфею, лишь бы только выяснить, куда исчез журналист и что это за странное ярко-голубое пятно, пожирающее его энергию и растущее прямо на глазах.
  
  Энергией молнии, Иризо и самой Дагоны могли пользоваться все посланники космоса. Это были необходимые составляющие для создания новых существ на планете. И сейчас Яфру боялся, что вместе с молнией в его сознание попал неизвестный вирус, который убил Герона и теперь хочет уничтожить и его. Тело журналиста лежало без движения уже несколько часов, и Яфру лихорадочно думал о том, что, не опоздает ли он, безуспешно ожидая возвращения Герона. Он постоянно запускал систему самодиагностики, пытаясь выявить нежелательные процессы в своём сознании. И всякий раз результаты проверки доказывали невозможность определения того, что сейчас происходило в районе голубого пятна.
  "Ампутации не избежать, - с тоской думал Яфру. - Если я не погибну во время операции, то после неё непременно останусь калекой".
  
  Мысль Герона стала просыпаться и медленно возвращаться в своё прежнее состояние. Оглядевшись по сторонам, она с удивлением поняла, что снова находится в тёмном чулане и видит светло-серый проём выхода. Голубой сгусток энергии покинул тайное убежище и заполнил собою всю оболочку сознания. Тело журналиста вздрогнуло, лёгкие расширились, производя глубокий вдох, и вслед за этим открылись глаза.
  "Гера, ты меня слышишь?" - возбуждённо закричал Яфру.
  Герон обвёл взглядом видимую часть комнаты, пошевелил руками и ногами, а затем медленно приподнялся и сел на кровать. От этого движения струпья старой кожи вместе с остатками волос полетели вниз.
  "Да", - ответил он без особого энтузиазма.
  "Как ты себя чувствуешь?" - радостно спросил его Яфру.
  Герон снова глубоко вздохнул и выдержал многозначительную паузу.
  
  "Боюсь, что я не смогу передать словами все те чувства, которые сейчас испытываю по отношению к тебе, - мрачно и медленно произнёс он. - Ты изуродовал и убил моё тело. И лишь по счастливой случайности тебе не удалось разрушить моё сознание. Как ты думаешь, какие чувства после всего этого я должен испытывать?"
  Яфру громко и шумно засопел.
  "Да, я виноват, - наконец, воскликнул он. - Но почему ты думаешь, что боги не умеют ошибаться?"
  "Потому, что вам многое дано, - отрезал журналист. - Вы не имеете права на ошибки. Слишком высокую цену за них приходится платить тем существам, которых вы создаёте".
  "Мы вас создаём по своему образу и подобию, - возразил ему бог яфридов. - А это означает, что способность ошибаться у нас общая. Мыслящее существо обязано ошибаться, иначе у него не будет что с чем сравнивать, и оно не станет приобретать опыт в процессе своего развития. Ты пойми, что наш с тобой случай просто уникальный. Я только начал изучать это явление. Да, я действительно не подумал о том, как энергия молнии может отразиться на твоём самочувствии".
  "Какое самочувствие!? - возмущённо закричал Герон. - Ты же меня убил! Или ты уже забыл, на что было похоже моё тело, когда мы вернулись в эту комнату?"
  "Ты всё видел?" - удивился Яфру.
  "А почему тебя это удивляет?"
  "Только с помощью астрального зрения можно мысленно видеть, - пояснил Яфру. - Но им невозможно научиться пользоваться за такой короткий срок. А что ты ещё видел?"
  "Как ты гонялся за молниями".
  "А ты не знаешь, почему я промахнулся в двух своих последних попытках?"
  "Знаю. Это я помог тебе прыгнуть не в ту сторону, - усмехнулся Герон.- И очень рад, что у меня это получилось".
  "Ты способен повлиять на мои действия, - задумчиво произнёс Яфру. - Невероятно!"
  "Очень даже вероятно, - вздохнул Герон. - Особенно когда вопрос касается жизни и смерти".
  "Где же ты всё время прятался?"
  "А вот этого я тебе не скажу, - отрицательно покачал головой журналист. - Ты допустил непростительную ошибку и в следующий раз я не хочу остаться незащищённым".
  Яфру насупился и снова засопел.
  "И не вздумай обижаться на меня, - предупредил его Герон. - Если бы я сделал нечто подобное, то ты сейчас даже и разговаривать бы со мною не стал ".
  "Но ты не можешь причинить мне какой-либо вред", - с лёгким оттенком превосходства заметил Яфру.
  "Ты уверен в этом?"
  "Абсолютно!" - категорично заявил тот.
  "Пойду-ка я искупаюсь, - сказал журналист, вставая с кровати. - Надо смыть с себя пепел прошлой жизни".
  Он достал из дорожной сумки новые трусы для купания, одел их и спустился по лестнице в гостиную.
  
  Илмара на первом этаже не было.
  "Отдыхает, наверное, - подумал Герон. - Ему тоже сегодня пришлось немало выдержать".
  Журналист вышел из дома и под проливным дождём побежал по дорожке к озеру. Не останавливаясь на берегу, он с разбега прыгнул в теплую и солёную воду. Вода в озере сильно помутнела, но Герон прекрасно знал свой залив и уверенно плыл к нужному месту. Он доплыл до большого и плоского камня, лежавшего на дне в центре залива, приподнял его за один край и лёг на спину, опрокинув этот камень себе на грудь.
  "Что ты делаешь!?" - закричал Яфру, придавленный тяжёлым валуном.
  "Пытаюсь причинить тебе вред", - спокойно ответил ему Герон.
  Яфру стал отталкивать от себя камень, но журналист ещё сильнее прижал его к своей груди.
  
  Они боролись уже почти две минуты. Бог яфридов был бессилен сделать что-либо, находясь под водой, и Герону это было известно.
  "За тобой наблюдают сыщики", - прохрипел Яфру, желая заставить журналиста вынырнуть из воды.
  "Будем считать, что я уплыл за скалы", - изо всех сил прижимая к себе камень, ответил Герон.
  "Я сейчас отниму у тебя жабры, и ты не сможешь дышать под водой", - пригрозил бог яфридов.
  "Не забывай, что я очень упрямый, - напомнил ему журналист. - Я буду держать на себе этот камень до последней молекулы кислорода. И если я не успею из-под него выбраться, то мой труп вместе с тобой навсегда останется лежать на дне нашего залива. Ну, давай же, забирай свои жабры!"
  Мысль Герона прозвучала с такой решимостью, что у Яфру не осталось никаких сомнений в искренности этих слов.
  "Ты - псих! - хрипел Яфру, придавленный валуном. - Ненормальный! Неужели ты хочешь меня убить?"
  "Нет, - ответил Герон. - Я хочу, чтобы ты почувствовал, что испытывал я, когда ты гонялся в небе за бабочками".
  "Ну, хорошо! Я сдаюсь, - не выдержал Яфру. - Я был неправ, и ты можешь причинить мне вред".
  Журналист отжался от камня обеими руками и выскользнул из-под него, но не совсем удачно, оставив на своей груди глубокую царапину.
  "А-а, - закричал Яфру. - Ты поранил меня!"
  "Неужели? - деланно изумился Герон. - Ну, значит, теперь мы квиты. Сейчас пойду и смажу твою репу мазью. У моего отца есть прекрасное лекарственное средство".
  "На моём теле останется шрам, - заявил зелёный бог, - даже если ты намажешь рану отцовской мазью".
  "Десять минут назад ты воскресил моё тело из пепла, - удивился Герон. - А теперь сокрушаешься по поводу какой-то царапины".
  "С твоим телом я могу делать всё что угодно, - сказал Яфру. - Своё тело я тоже могу лечить, но уже не так эффективно. Для этого мне не хватает некоторых компонентов, которых не найти на Дагоне. А если я нахожусь под водой, то совсем ничего не могу сделать. И ты, как я понял, давно это заметил".
  "Шрамы воина - доказательства его былой славы, - усмехнулся Герон. - Ты тоже сегодня немало шрамов оставил на моей душе".
  Он вынырнул из воды и медленно поплыл к берегу.
  
  Дождь лил как из ведра, но журналист не торопился войти в дом. Он не спеша поднимался по каменистой дорожке, принимая на себя удары тяжёлых и крупных капель, бьющих по его спине и плечам. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он снова вернулся к жизни, но с каждой новой минутой ему всё меньше верилось в то, что это именно его тело, похожее на высохшую мумию, лежало в спальне на втором этаже. Страшная картина смерти стояла перед глазами, и он никак не мог заставить себя забыть её. Недоверчиво ощупывая кожу и мышцы рук, он сейчас пытался убедить себя в том, что это действительно его тело, а не дубликат, созданный "по образу и подобию".
  
  "Ну, что ты себя щупаешь? - проворчал Яфру. - Можешь не сомневаться - это твоё тело, до последней молекулы. Если ты чего и лишился, так это своих застарелых болячек".
  "Каких болячек?" - заинтересовался Герон.
  "Сустав на большом пальце правой ноги был немного деформирован, - объяснил тот. - Наверное, в детстве ты пнул камень вместо футбольного мяча. Пара коренных зубов уже созрела для того, чтобы идти к стоматологу. Никотин в лёгких тебе тоже совсем не нужен. Аппендикс был замусорен. Совсем недавний ушиб правой коленки. Ну и так, по мелочам всякой всячины. Да, заходи же ты скорее в дом! Меня уже тошнит от этой воды!"
  
  Герон поднялся в свою комнату, достал большое махровое полотенце и стал энергично растирать им всё тело. По мере того, как кожа высыхала, между ней и полотенцем стали с треском проскакивать маленькие искры.
  "Это что-то новенькое", - заинтересовался Яфру.
   "Вытяни перед собой руки и начинай медленно соединять ладони", - приказал он Герону.
  Тот послушно протянул руки и стал уменьшать расстояние между ладонями. Когда от одной ладони до другой осталось не больше пяти сантиметров, между ними внезапно проскочила большая голубая искра. Журналист испуганно ойкнул и прижал руки к груди.
  "Что это было?" - недоумевая, спросил он у Яфру.
  "Маленькая молния, - ответил тот. - Твоя душа получила большой заряд этой энергии и теперь начала понемногу передавать её телу".
  "Для меня это опасно?"
  "Нет, я так не думаю, - не совсем уверенно произнёс бог яфридов. - Но всё же, я бы посоветовал тебе быть немного осторожнее с радио и электроаппаратурой, трансформаторами, магнитами и прочими вещами, которые притягивают такую энергию".
  "Какие ещё сюрпризы меня ожидают после твоей "молниеносной" охоты?" - ехидно спросил его Герон.
  "Ну, хватит уже об этом! - возмущённо воскликнул Яфру. - Мне кажется, что мы полностью выяснили наши отношения. Кстати, ты сам сказал, что мы теперь - квиты. Я тебя за язык не тянул. И не думай, что ты один сегодня пострадал".
  "Ах, да! Как же я забыл о твоей царапине?" - театрально произнёс журналист.
  "Ты отнял у меня часть моей чистой энергии, - недовольно поморщился Яфру. - А она, да будет тебе известно, не восполняется. Это равнозначно тому, как если бы ты откусил мне палец".
  "Скорее всего, это был глаз, - предложил свою версию Герон. - Но он сам виноват - не стоило ему так беззастенчиво подглядывать в замочную скважину".
  "Ты и это видел? - удивился Яфру. - Значит, ты и сам находился где-то поблизости".
  "Близко, да не очень, - неопределённо ответил журналист. - А откусывать его я и не собирался. Я вообще не знал того, что произойдёт дальше. Так что за подобный поступок отвечать я не должен".
  "Незнание закона не освобождает от ответственности, - хмыкнул бог яфридов. - У ваших юристов, кажется, есть такая формулировка".
  "Бредовая формулировка, - заявил Герон. - У нас такие законы, что знание или незнание их, не имеет для подсудимого никакого значения. Какой нужно приговор - такой и вынесут".
  
  Пока журналист мысленно разговаривал со своим "товарищем по несчастью", он успел переодеться и немного прибрать в комнате.
  "Ужинать пойдём?" - немного устало спросил его Яфру. - Может быть, твой отец ещё не успел уничтожить все деликатесы?"
  "Здорово он тебя напугал, - засмеялся Герон. - Можешь успокоиться. Даю гарантию, что он к ним даже не притронулся".
  "Отец, ты где?" - громко позвал он Илмара.
  "В погребе, - ответил тот, немного приглушённо. - У меня здесь маленький профилакторий".
  "Ты себя плохо чувствуешь?" - встревожился Герон.
  "Нет, нет, - успокоил его отец, - теперь уже хорошо".
  "Приходи ужинать, - предложил ему Герон. - И принеси, пожалуйста, бутылочку блекки".
  "Хорошо, я сейчас поднимусь", - ответил Илмар.
  "Блекка - это прекрасно, - обрадовался Яфру. - Именно её нам всем сейчас и не хватает".
  "Мне кажется, что тебе её всегда не хватает", - засмеялся журналист.
  "Не буду с тобой спорить, - ответил ему бог яфридов. - И не потому, что ты прав, а потому, что просто не хочу портить себе аппетит".
  
  Герон спустился на кухню и начал доставать из холодильника и шкафов новые продукты. Внезапно он поймал себя на том, что совсем не задумывается, какую сейчас еду нужно ставить на стол. Как будто бы давно и заранее решил, что именно сегодня вечером он должен съесть. Журналист стоял у раскрытого холодильника и держал в руке маленькую стеклянную баночку с печенью скумбы. Он медленно поставил банку обратно в холодильник и закрыл его дверь.
  "Почему ты не взял эту еду?" - удивился Яфру.
  "Потому, что ты пытаешься управлять моим телом без моего на то согласия, - заявил ему Герон. - Отвлёк моё внимание воспоминанием о приходе монаха, а сам под шумок продукты себе выбираешь".
  
  Возникла маленькая, почти незаметная заминка, но её вполне хватило журналисту для того, чтобы понять, что он не ошибся и поймал зелёного бога за руку на месте преступления.
  "Ты стал очень подозрительный, - попытался вывернуться Яфру. - Тебе во всём мерещится тайный умысел".
  "Тогда скажи мне, зачем я взял вот эту нарезку?" - Герон указал на вакуумную упаковку с ветчиной.
  "Не знаю, - упорствовал Яфру. - Может быть, она тебе очень нравится, или, наоборот, ты ещё никогда её не пробовал".
  "Я ел эту ветчину много раз, и не могу сказать, что я от неё в восторге. Что ты на это скажешь?"
  "Ты говоришь так лишь для того, чтобы доказать правоту своих слов", - не сдавался бог яфридов.
  "Уж кому как не тебе знать, когда я лгу, а когда говорю правду, - загоняя Яфру в тупик, сказал Герон. - Но учти, если ты и впредь будешь без спроса использовать мое тело, то я оставляю за собой право воспользоваться твоим сознанием".
  Яфру насторожился. Журналист ясно почувствовал его растерянность и озабоченность.
  "Ты не сможешь этого сделать, - сказал Яфру.- Ты слишком слаб".
  "Совсем недавно я поглотил часть твоей чистой энергии, - напомнил ему Герон, - и сумел преобразовать её в свою. Почему ты думаешь, что я не смогу освоить все твои запасы?"
  "Ты мне угрожаешь?" - нахмурился бог яфридов.
  "Нет. Пока нет. Но если ты не перестанешь дергать меня за нитки как марионетку, то я могу и оскорбиться".
  "Из-за какого-то пустяка ты раздул целый скандал", - возмутился Яфру.
  "Для тебя - это, может быть, и пустяк, а для меня - дело принципа, - твёрдо сказал журналист. - Нам нужно научиться договариваться, а не действовать исподтишка и по своему усмотрению".
  "Ну, хорошо, хорошо, - не выдержал зелёный бог. - Если для тебя это так важно, то обещаю в дальнейшем не поступать таким образом. Но и ты дай мне слово, что не будешь проводить эксперименты в той области, в которой ничего не смыслишь. Пойми, что это - самый короткий и верный путь к нашему самоуничтожению".
  "Самоубийство мне тоже не по душе, - согласился с ним Герон. - Я просто стараюсь сохраниться как личность, и мне неприятно чувствовать себя орудием в чужих, пусть даже и дружественных руках".
  "Вот мы и выяснили ещё один аспект в наших весьма непростых отношениях, - вздохнул Яфру. - А теперь, может, ты всё же достанешь из холодильника эту маленькую стеклянную баночку?"
  "С удовольствием, - засмеялся Герон. - Я тоже никогда ещё не пробовал печень скумбы".
  
  В дом вошёл Илмар. На его левой руке, согнутой в локте, висел дождевой зонт, с которого стекали капли воды, и этой же рукой он держал за горлышко большую глиняную бутыль оплетенную лыком. Герон оглянулся на вошедшего в дом отца и, увидев бутыль, вдруг вспомнил, что точно такую же он видел у Шарлога во время своего путешествия к яфридам.
  "Верно, - согласился с ним Яфру. - Именно такие бутыли для хранения блекки и делали яфриды, называя их пузырниками. Но у меня возникает вопрос. Откуда твоему отцу знать секрет изготовления этой посуды?"
  - Давно не было такого дождя, - сказал Илмар, закрывая свободной рукой входную дверь. - Несладко сейчас тому, кто не успел спрятаться под надёжную крышу.
  "Ты о сыщиках беспокоишься?" - спросил его Герон.
  "И о них тоже, - ответил Илмар. - Всё же, как-никак, а божья тварь".
  "Именно тварь, - согласился с ним Герон. - Более точного определения им вряд ли подыскать".
  "Напрасно ты на них обижаешься, - подумал Илмар. - Эти люди стоят на страже закона и порядка. А если они сейчас следят за тобой - так ты не воруй".
  "Следить за мной они начали ещё до того, как я своровал, - возразил Герон. - И, кстати, почему мы называем воровством мои усилия по возвращению Нарфею его священного камня? Мне кажется, что тот монах должен быть хоть немного, но благодарен за помощь в его поисках. Ты, конечно, скажешь, что я тогда не знал этого, но вполне можно предположить, что я действовал интуитивно. Меня вела рука бога, и я не мог и не должен был поступить иначе".
  "Монах и без твоей помощи достал бы божественный шар даже из жерла действующего вулкана, - сказал Илмар. - Но я сейчас хочу поговорить не о Нарфее, а о том бриллианте, который ты прихватил из машины Фризы. Что ты собираешься с ним делать?"
  "Не знаю, - вздохнул Герон. - Он мне не нужен и я с удовольствием вернул бы его Корвеллу. Но как это сделать, не привлекая к себе внимания полиции? Может быть, у тебя есть какие-нибудь соображения?"
  "Хорошо бы подбросить его Борку, - подумал Илмар, - но не здесь, а в столице, чтобы создать видимость, что бриллиант не покидал пределы города. Тогда, возможно, сыщик перестанет подозревать тебя в краже рубина".
  "Прекрасная мысль, - воодушевился Герон. - Осталось только придумать, как воплотить её в жизнь".
  "Надо ждать удобный случай, - сказал Илмар. - Но если ты не уверен, что сможешь надёжно спрятать этот камушек, то лучше оставь его у меня".
  "Я подумаю", - ответил Герон.
  - Ужин готов, - сказал он, поставив на стол последнее блюдо. - Прошу к столу.
  
  Ослепительная вспышка молнии на одно мгновение осветила окна комнаты.
  - Сейчас очень опасно находиться в лесу, - громко произнёс Илмар, повернувшись к тому окну, на стекле которого был установлен микрофон, - особенно, если стоишь у большого дерева.
  И, словно бы подтверждая слова рыбака, грянул оглушительный раскат грома, заставивший зазвенеть стёкла окон.
  - Я помню тот старый дуб, в который ударила молния, - продолжил эту тему Герон. - Он вспыхнул, как спичка.
  И снова сразу несколько молний осветили оконные проёмы, а вслед за ними прогремела канонада взрывов, с треском разорвавшая вечернее безмолвие леса.
  
  Илмар поставил на стол два канделябра, зажёг свечи и выключил электрическое освещение.
  - Ужин при свечах на фоне разбушевавшейся природы - очень романтично, - произнёс Герон. - У меня сразу появилось ощущение, что мы мгновенно перенеслись на несколько веков назад. Для полноты картины нам следовало бы зажечь камин и нарядиться в старинные одежды, а в углу посадить двух бородатых музыкантов.
  - Камин зажечь нельзя - слишком сильные порывы ветра, да и шаровая молния может к нам через трубу залететь, - ответил Илмар. - Старинной одежды мы не имеем, но зато у нас есть подходящая музыка.
  Он опустил правую руку под столешницу и произвёл ею какие-то манипуляции. Внезапно комнату наполнили звуки струнных и духовых инструментов. Они звучали со всех сторон, создавая впечатление большого оркестра, окружившего своих слушателей. Спокойная и мелодичная музыка расслабляла и завораживала, придавая всеобщей атмосфере неповторимый колорит.
  - Фантастика, - восхищённо воскликнул Герон. - В такой обстановке можно соблазнить даже самую неприступную красавицу.
  - И ты сейчас жалеешь о том, что не взял с собой подружку, - засмеялся Илмар.
  - Любая из них сейчас просто плакала бы от счастья, - улыбнулся Герон.
  "Да, ты совершил очень большую ошибку", - проворчал Яфру.
  "Насколько я понял, все мои подружки не в твоём вкусе", - ответил ему журналист.
  "На безрыбье и рак - рыба", - философски заметил бог яфридов.
  "Особенно, если ты не "рыбачил" триста тысяч лет", - хохотнул Герон.
  "Нехорошо смеяться над чужим горем, - укорил его Яфру. - Ты бы лучше сделал бутерброд с икоркой, положил бы в тарелку печень скумбы и налил рюмочку блекки. И тогда на некоторое время можно забыть и о женщинах".
  "Превосходное вино, изумительная закуска и мысли о скорой встрече с прекрасной женщиной, - улыбнулся журналист. - Можно ли такое состояние назвать божественным?"
  "Вполне, - согласился с ним Яфру. - Именно так и описывали жизнь богов некоторые древние народы. Правда, при этом они почему-то забывали о том, какую тяжелую, кропотливую и ответственную работу выполняли эти существа".
  
  Илмар незаметно, но очень внимательно наблюдал за выражением лица Герона. Он прекрасно понимал, что его сын сейчас с кем-то беседует, но никак не мог уловить даже эхо этого разговора. Все его попытки проникнуть в сознание Герона, в последнее время заканчивались неудачей. Между ними стоял прочный и надёжный щит, пробиться сквозь который, Илмар был уже не в силах. Утренняя проверка Нарфея на некоторое время успокоила отца, но к вечеру его опять мучили сомнения. Он знал, как тяжело, а порою даже невозможно увеличить свой энергетический потенциал. Но энергия Герона росла не по дням, а по часам. Она увеличивала не только свою мощность, но и изменяла оттенок цвета, что и вызывало удивление и озабоченность Илмара. И сейчас отец решил провести своё расследование. Он начал тихо и медленно, так, чтобы не спугнуть сына, мысленно произносить молитву из Медной книги.
  
  "Ах, чёрт! - воскликнул вдруг Яфру. - Мне нужно срочно спрятаться. Твой отец читает заклинание. Забудь обо мне и постарайся его чем-нибудь отвлечь".
  После этих слов Яфру исчез.
  
  Герон выпил рюмку блекки и прикрыл глаза, словно бы наслаждаясь ароматом и вкусом настойки. Но лишь стоило закрыться его векам, как в нём сразу проснулось внутреннее зрение. Перед журналистом возникла удивительная картина. Его отец сидел за столом в окружении ярко-голубого сияния, которое с каждой секундой становилось всё сильнее и отчётливее. Своего тела Герон не увидел, потому что оно было полностью скрыто ослепительным светом его энергии. Внезапно ореол отца изменил свою форму и начал вытягиваться, приближаясь к Герону. Это была ещё одна попытка Илмара проникнуть в сознание сына, но теперь уже с помощью заклинания.
  "Отец, ты напрасно подвергаешь нас обоих такому риску, - подумал Герон и увидел, что энергия отца замедлила своё движение. - Ты не должен входить в моё сознание. По воле Нарфея его свойства изменились, и оно стало поглощать и преобразовывать любую энергию, даже энергию молнии".
  
  Герон поставил пустую рюмку на стол и начал соединять свои ладони. Когда между ними с треском проскочила большая искра, энергия отца резко отскочила назад.
  
  "Я понимаю твоё удивление, растерянность и озабоченность, - продолжил Герон. - Но, поверь мне, я и сам сейчас испытываю такие чувства. Беда в том, что я пока ещё не могу полностью контролировать весь процесс и поэтому считаю твои попытки весьма рискованными для нас обоих".
  Илмар молчал, видимо обдумывая и взвешивая все "за и "против", прежде чем принять решение. Но даже в это время он не переставал читать заклинание.
  
  "Я готов пожертвовать частью своей энергии, лишь бы только убедиться, что с тобою всё в порядке", - наконец, произнёс он.
  "Хорошо, - вздохнул Герон. - Я вижу, что мне не удалось тебя убедить. Ты, как всегда, хочешь испытать всё сам. Я открою тебе своё сознание, но прошу тебя не посылать в него слишком много энергии".
  Мысль Герона быстро спряталась в тайник и стала оттуда наблюдать за происходящим.
  
  Вскоре сквозь оболочку прорвался слабый и тонкий лучик отцовской энергии. Он тщательно и осторожно осмотрелся и застыл в недоумении. В этот момент Герон резко сократил оболочку и отсёк часть отцовской энергии. Отрезанный луч превратился в маленький пульсирующий комочек, который стал беспомощно и беспорядочно метаться внутри пустого сознания, тая и растворяясь на глазах.
  Когда всё закончилось, мысль Герон вернулась и заполнила собою всю оболочку.
  
  Журналист открыл глаза и увидел перед собой бледное лицо отца.
  - Тебе плохо? - испуганно вскочил со своего стула Герон.
  - Нет, нет, ничего, - Илмар жестом руки посадил его на место. - Сейчас пройдёт.
  Он достал из кармана жестяную коробочку, похожую на табакерку, и, открыв её, высыпал на ладонь щепоть измельчённого корня. Положив в рот снадобье, Илмар медленно и сосредоточено стал его пережёвывать.
  
  "Я же тебя предупреждал, - вздохнул Герон. - Ну почему ты мне не веришь?"
  "Я верю каждому зверю, - усмехнулся Илмар. - Но больше всего я верю себе".
  "Это было больно?"
  "Нет. Просто появилась слабость и головокружение, как при потере крови".
  "Ты - гнусный пожиратель своих родных и близких, - возмутился вернувшийся Яфру. - Как тебе такое в голову-то пришло?"
  "Я не знал, как мне иначе остановить отца", - стал оправдываться Герон.
  "И поэтому взял, да и откусил часть его души, - продолжил за него бог яфридов. - У одного царя был очень простой способ подстригать своих подданных: он отрубал им волосы вместе с головой".
  "И поэтому они все ходили лысыми", - закончил журналист.
  "Откуда тебе это известно?" - заинтересовался Яфру.
  "Угадал", - ответил тот.
  
  Илмар всё ещё продолжал жевать измельчённый корешок. Его глаза были закрыты, а голова и верхняя часть туловища едва заметно раскачивались, словно он сидел не на стуле, а в кресле-качалке. Герон хотел было окликнуть отца, но Яфру его остановил.
  "Не мешай ему, - одёрнул он журналиста. - Твой отец сейчас очень занят".
  Герон осторожно взял пузырник и, стараясь не звякнуть горлышком о бокал, наполнил его настойкой.
  "Поразительно! - раздался в его голове удивлённо-восхищённый голос Яфру. - Впервые вижу, как человек восстанавливает часть утерянной энергии. Но мне кажется, что при этом Илмар что-то бормочет. Неужели он читает какое-то заклинание? А ты случайно не знаешь то растение, корень которого жуёт твой отец?"
  "А тебе-то, зачем это знать? - подозрительно спросил его Герон. - Уж не хочешь ли ты восстановить свой откушенный глаз?"
  "Ты порою бываешь просто несносен, - закряхтел бог яфридов. - Я не перестаю удивляться своему терпению. Если бы мы познакомились при других обстоятельствах, то сейчас я раздавил бы тебя, как комара".
  "Если бы я знал, какой ты коварный интриган, то ни за что не стал бы поднимать тебя со дна озера. За наше здоровье!"
  Герон медленно и с наслаждением выпил весь бокал блекки.
  
  "Скажи мне, Яфру, - он тихо поставил бокал на стол. - А разве энергия Иризо не восстанавливает тебя?"
  "Она возрождает и восполняет мои силы, - продолжая наслаждаться вкусом и ароматом блекки, ответил тот. - Это - как пища для голодного и ослабевшего человека или как вода для путника, страдающего от жажды. А чистая энергия - это ядро и основа души. Достигая определённого размера и концентрации, она не меняется (я имею в виду в большую сторону) на протяжении всего своего существования. Для аналогии можно привести пример человеческого тела, которое растёт и развивается только первую треть своей жизни, а достигнув наивысшей точки роста, останавливается и почти в таком же виде и умирает. Чистая энергия души, как и тело человека, может лишиться какой-либо своей части. Такая потеря может произойти умышленно или в результате несчастного случая, но никогда после этого, ни душа, ни тело самостоятельно уже не восстановятся. До сегодняшнего вечера я не знал ни одного человека, который мог бы это сделать. Твой отец - великий волшебник, если умеет восстанавливать чистую энергию души".
  "Когда ты возродил моё тело из пепла, я подумал, что ты и есть тот великий волшебник и маг", - признался журналист.
  "Ну, что ты, - отмахнулся Яфру. - Я всего лишь восстановил твой мозг и некоторые необходимые для его работы функции организма. А затем немного изменил программу, по которой он работает. Так что всю основную работу сделал ты сам. Элементарная задачка для любого ангела, начиная уже с третьей степени его развития".
  Герон недоверчиво молчал, не зная, как относится к словам бога-ящерицы.
  "Это шутка?" - наконец, спросил он.
  "Нет, чистая правда, - ответил Яфру. - Изменив программу, по которой работает твой мозг, можно превратить тебя в любое существо, живущее на Дагоне. Кстати, скорость твоего перевоплощения прямо пропорциональна количеству и мощности твоей энергии. Однако провести операцию перерождения без посторонней помощи ни ты, ни кто другой не в состоянии. Это - одно из условий вашего существования. И всё же я был бы не так удивлён, если бы твой отец вместо восстановления чистой энергии души, сейчас вырастил бы себе новую руку или ногу. Во всяком случае, для меня такая процедура была бы привычна и понятна".
  "Ты недавно рассказывал о магических вещах, - напомнил ему журналист. - Вы их заряжали чистой энергией?"
  "Верно, - подтвердил Яфру. - Мы умышленно отдавали часть такой энергии, чтобы создать себе надёжного помощника. Но не надо забывать о том, что мы в любое время могли вернуть свою энергию, если, конечно, она не попадала в шкатулку Фана".
  
  Губы Илмара перестали шевелиться и шептать слова молитвы. Он глубоко вздохнул, задержав на несколько мгновений воздух в лёгких и, расслабившись с выдохом, медленно открыл глаза. В его взгляде можно было прочитать усталость и отрешённость. Глаза смотрели на стол, но кажется совсем того не замечали. Прошло несколько секунд и бледное лицо Илмара стало розоветь, принимая свой здоровый прежний цвет, а в остекленевших зрачках появился осмысленный блеск.
  
  "Ты действительно очень опасен, - подумал Илмар, глядя на сына. - Я бы никогда в это не поверил и поэтому должен был сам во всём разобраться. Но что меня удивило больше всего, так это то, что в твоём сознании я не обнаружил ничего, кроме абсолютной пустоты".
  "Такая иллюзия - защитная реакция моего сознания от проникновения извне", - произнёс Герон, сам не понимая, о чем он сейчас говорит.
  "В таком случае ты просто неуязвим и мне не стоит больше беспокоиться о твоей душе, - сказал Илмар, наполняя свой бокал блеккой. - Если ты стал таким по воле Нарфея, то мы обязаны принять это, как должное и не задавать себе излишних и ненужных вопросов".
  Он приподнял свой бокал над столом, приглашая Герона последовать его примеру.
  
  "Что ты там болтал вместо меня?" - обращаясь к Яфру, спросил журналист, закусывая блекку нарезкой из ветчины.
  "Я это сделал, опасаясь того, что ты начнёшь говорить какую-нибудь ерунду, - ответил тот. - Извини, но у меня не было времени предупреждать тебя".
  "Я не перестаю удивляться своему терпению, - передразнил его Герон. - Ты не боишься, что я тебе второй глаз откушу?"
  "Нет, не боюсь, - самодовольно и победоносно хрюкнул Яфру. - Я только что наблюдал весь процесс поглощения тобою чужой энергии и сделал для себя кое-какие выводы. Думаю, что в скором времени ты будешь для меня не опаснее москита".
  "Блефуешь", - усмехнулся журналист.
  "Ничуть, - ответил ему бог яфридов. - Скоро я предоставлю тебе возможность в этом убедиться".
  
  Герон заметил, что блекка сильно действует на Яфру. Мысли зелёного божества приобрели оттенок бахвальства и кичливости. Они стали звучать громче и потеряли прежнюю чёткость и ясность. Яфру быстро пьянел и начал бормотать какую-то песенку, постукивая в такт ей своим хопером. Журналист понял, что нужно срочно уходить, иначе отец непременно заметит присутствие опьяневшего бога. Но Илмар опередил его.
  - Я, пожалуй, отправлюсь отдыхать, - сказал он, вставая со стула. - Не забудь потушить свечи перед тем, как пойдёшь спать. Музыку тебе оставить?
  "Оставь, пусть играет", - властным тоном приказал Яфру.
  - Если она не помешает тебе спать, - ответил Герон отцу.
  - Ничто не сможет помешать моему желанию уснуть, - улыбнулся Илмар. - Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, - сказал Герон.
  "Приятных сновидений, - пожелал бог яфридов вдогонку Илмару. - А мы лупасить не хотим. Мы ещё должны выфрать чекашку блекки во славу великого Яфру и сбалдонить в его честь праздничную хору".
  Рука Герона сама потянулась к пузырнику, но он промолчал и не стал противиться.
  
   Неторопливо наливая в бокал блекку, журналист выжидал, пока отец не скроется в своей спальне. Он решил не перечить своему собутыльнику, а наоборот, подыграть ему, надеясь выведать у пьяного бога его тайные мысли.
  "За здоровье великого и могучего Яфру", - поднял бокал Герон.
  "За здоровье пьют только простые смертные, - нахмурился зелёный бог. - Яфру никогда не болеет. Он всегда здоров. Первую чекашку яфриды всегда поднимали за мудрость, храбрость и славу всемогущего Яфру, сияние которого, ярче ослепительного света Иризо!"
  "Эка тебя разнесло", - втайне от него подумал журналист.
  "Эх, - крякнул от удовольствия Яфру, - хороша блекка! Для праздничного стола лучшего напитка не найти. Но перед боем яфриды добавляли в него сок огненного гриба, и тогда отваге и ярости воинов не было предела. Подскажи такой рецепт своему отцу, а то что-то уж очень тихо по вечерам в вашем баре".
  "Что это за гриб такой, "огненный?" Я такого названия никогда не встречал".
  "Вы называете его "мухомор" и пинаете волшебный гриб ногами", - брезгливо поморщился Яфру, выражая этим всё своё презрение к человеческому роду.
  "Но даже волшебный напиток не уберёг вас от поражения", - не удержался журналист, задетый пренебрежительным отношением Яфру к людям.
  "Да если бы не этот недоносок Эдрил, - взорвался бог яфридов. - Подлец, мерзавец, пендырь пахлый! Чтобы его душу крюги на фуфон натянули! Это благодаря ему яфриды лишились своего единства и моей поддержки".
  "Эдрил? Кто это?"
  "Не хочу я сейчас говорить об этом уроде, - выкрикнул пьяный бог. - Мне даже имя его лишний раз вспоминать противно. Давай-ка лучше хору сбалдоним".
  
  Яфру глубоко вздохнул и громко запел песню яфридов. Тело Герона стало раскачиваться в такт мелодии, а его руки начали дирижировать невидимому оркестру. Большинство слов в песне ему не были известны, но он прекрасно понимал, о чём поёт Яфру. Это был гимн яфридов, восхвалявший их лучшие качества, стремление к победе и преданность всемогущему и лучезарному богу.
  
  "Наливай! - воскликнул Яфру, закончив петь. - Помянем героев, погибших в борьбе за свободу и независимость своего народа!"
  Журналист взял за горлышко глиняную бутыль и стал вновь наполнять бокал, с облегчением заметив, что настойка заканчивается.
  "Эх, жаль, что пузырник слишком мал, - горестно произнёс бог яфридов. - А ты не знаешь, где твой отец хранит блекку? Я понял, что это место находится под поленницей в сарае".
  "Я не знаю, как попасть в его тайник", - ответил Герон, попутно отмечая, как хорошо иногда не знать того, чего действительно не надо бы знать.
  "Охранная система пятого уровня, не меньше, - с сожалением цокнул языком Яфру. - Человеческому телу туда не прорваться, но я бы мог найти способ, как достать оттуда пузырник".
  "Не надо этого делать, - решительно воспротивился журналист. - Отец заметит пропажу и у него сразу возникнут ненужные для нас подозрения".
  "Э-хе-хе, - тяжело вздохнул зелёный бог. - Ну, что это за жизнь, если постоянно приходится скрываться и прятаться, словно дикому зверю?"
  "Зачем же ты согласился на такие кабальные условия? Ты бы мог восстановить свои силы и, не встречаясь с Нарфеем, покинуть Дагону. Или это было невозможно?"
  "А какой мне смысл уходить с Дагоны неполноценным? - закричал Яфру и журналист отчётливо ощутил, как беспорядочно раскачиваются пьяные мысли его собеседника. - Я оставил здесь две магические вещи, заряженные моей энергией. И до тех пор, пока я их не найду, меня никто не будет воспринимать всерьёз. Я - изгой, лишённый права жить полноценной жизнью. А твой сегодняшний поступок лишь усугубил моё и без того тяжёлое положение", - хмуро и угрожающе закончил он.
  Герон почувствовал волну возмущения, происходившую от пьяного друга, и ясно увидел, как наливаются кровью глаза Яфру.
  "Мы с тобой уже обсуждали эту тему, - напомнил ему Герон. - Мне очень жаль, что всё так вышло, но мы оба виноваты и ты с этим, кстати, недавно согласился".
  
  Бог яфридов тяжело и шумно дышал, пытаясь справиться со своими чувствами, и журналист решил ему помочь, опасаясь, что тот не сумеет себя сдержать и устроит сейчас пьяный дебош.
  "Как же вернуть твою утерянную энергию? - подумал Герон, не обращаясь напрямую к Яфру, но давая тому понять, как он обеспокоен трагичным положением своего друга. - Ведь есть же у этой проблемы какое-то решение?"
  Яфру продолжал молчать, но атмосфера напряжённости стала постепенно исчезать. Видимо эти вопросы отвлекли его внимание от персоны журналиста.
  "Вернуть мои магические вещи - всё равно, что найти иголку в стоге сена, - устало и печально вздохнул зелёный бог. - Или, как говорили яфриды, "закрюкачить на моталку знакомого пузача". Я не знаю такого посланника, которому удалось бы отнять у шкатулки Фана свою энергию".
  "А другие боги, те, у которых были отобраны их магические вещи, тоже навсегда остались на Дагоне?"
  "Ну, конечно же, - воскликнул Яфру. - Мы все прикованы к Дагоне одной цепью и вынуждены влачить здесь жалкое существование".
  "Помню, как-то однажды ты сказал, что тебя здесь нет, - недоумевая, подумал Герон. - Так же, как нет и Нарфея, после которого остались лишь его скульптуры. Мне непонятна такая ситуация".
  "Меня на Дагоне нет, - подтвердил бог яфридов, - но я всё равно здесь присутствую. Это звучит парадоксально, но дело обстоит именно так. Выставив одну ногу за порог своего дома, ты уже можешь утверждать, что находишься на улице. Хотя нельзя отрицать и того, что ты всё ещё продолжаешь стоять внутри помещения. В моём случае такая ситуация выглядит намного сложнее. Я раздроблен на несколько частей и даже понятия не имею, какая из них, где находится".
  "Мой отец на твоих глазах только что восстановил свою чистую энергию, - напомнил ему журналист. - Разве ты не можешь последовать его примеру? Я бы мог попросить у него немного такого корня, на всякий случай".
  "Я не знаю, сколько мне нужно этого снадобья и как оно на меня подействует. Что для человека хорошо, то для яфрида может быть смертельно опасно. Я не знаю того заклинания, которое помогло твоему отцу восстановиться. И не знаю последствий его воздействия на меня. В этом уравнении слишком много неизвестных, хотя теперь мне ясно, что если твоему отцу удалось это сделать, то у моей проблемы всё же есть своё решение. Но экспериментировать с такими вещами - крайне рискованно и опасно".
  "Давай выпьем за то, чтобы нам всегда и во всём сопутствовала удача, - предложил Герон, поднимая бокал с остатками настойки. - Объединяя усилия, мы увеличиваем наши шансы на успех. Если, конечно, ты не считаешь меня никчёмным и бесполезным созданием".
  "Был бы жив мой лучший бандур, я приказал бы ему воспеть тебя в своей балладе, - Яфру совершенно неожиданно воспылал к Герону горячей любовью. - Ты освободил меня из тюрьмы и за одно только это уже достоин, быть увековечен в поколениях, как герой. Я очень рад, что мы встретились и с огромным удовольствием выпью за тебя нашу последнюю чекашку!"
  
  Герон с наслаждением проглотил ароматный напиток и поставил пустой бокал на стол.
  "Ой-гор-го-я-горо-го", - запел Яфру шутливую и весёлую песню.
  Журналист сразу же начал приплясывать в такт ногами, покачивая головой в разные стороны, с удивлением отмечая, как этот мотив совпадает с той мелодией, которую играли сейчас невидимые музыканты.
  За окном сверкали молнии, гремел гром, и резкие порывы сильного ветра раскачивали верхушки высоких деревьев. А в тёплом и уютном помещении, при свете мерцающих свечей, молодой парень, сидя на стуле и прикрыв глаза, исполнял ногами древний танец яфридов, отдавшись во власть озорной и разухабистой песне.
  
  
   Глава 37
  
  В столице тоже шёл дождь. Он смывал с домов, тротуаров и листьев городских деревьев пыль, накопившуюся за время засухи и, собираясь в мутные ручьи, исчезал под решетками дренажных люков. Огромный мегаполис, уставший от изнуряющей жары, жадно впитывал спасительную влагу, которая дарила ему свежесть и прохладу.
  
  В квартире Адама и Зары стояла полная тишина. Капли дождя барабанили по оконным стёклам и пластиковым отливам, выбивая монотонный и завораживающий ритм. Под этот успокаивающий звук Зара и уснула, сидя в кресле и уронив на колени раскрытый журнал.
   У неё не было привычки спать сидя, и она всегда старалась принять перед сном горизонтальное положение. Но сейчас это случилось само собой и так неожиданно, что она даже не успела отложить в сторону новый журнал. Может быть, на неё повлияла музыка дождя, а может она действительно устала от блеска драгоценностей. Впрочем, не нужно забывать и того, что Зара сегодня впервые испытала на себе действие гипноза, которое её очень озадачило и взволновало.
  Она всегда была уверена в том, что может контролировать свои поступки в любой ситуации. И уже после того, когда при помощи молитвы влияние гипноза внезапно прекратилось, она тоже никак не могла поверить в то, что ею только что руководил кто-то другой. Желание положить диадему в шкатулку было так велико, и казалось таким естественным, что даже явное несоответствие размеров этих предметов не могло остановить Зару.
  
  Позже, сидя в кресле, она попыталась проанализировать возникшую ситуацию и пришла к выводу, что её воля в тот момент была полностью парализована и неспособна повлиять на ход событий.
  "Если это повторится, - думала Зара, - то без помощи молитвы мне не обойтись. Адам сумел почувствовать, что нами пытается кто-то управлять, а вот у меня не возникло никаких сомнений относительно моего желания. Я должна выучить молитву наизусть и повторять её как можно чаще. Завтра я останусь в квартире одна, и меня некому будет остановить".
  Она стала вспоминать слова молитвы и совершенно неожиданно крепко уснула, склонив голову на левое плечо.
  
  Ей приснился праздничный бал в императорском дворце. В тронном зале, освещённом четырьмя большими люстрами и множеством светильников, кружились в плавном танце пары, одетые в красивые, старинные одежды. Широкая ковровая дорожка, протянувшаяся через весь зал от входа до тронного постамента, разделила танцующих на две группы и Зара сейчас стояла в самом её начале.
   Она сделала один шаг вперёд и внезапно легкая, и весёлая музыка оборвалась, а вместо неё оркестр заиграл торжественный туш. Танцоры замерли на несколько мгновений, а затем стали подходить к краям дорожки, образовав длинный коридор из бальных платьев. Зара медленно и робко пошла по ковру, смущённая таким вниманием к своей особе со стороны присутствующих. Но чем дальше она продвигалась, тем больше понимала, что люди смотрят не на неё, а на ту диадему, которая венчала её голову. Именно ей все кланялись и приседали в глубоком реверансе, признавая её превосходство и величественность.
   Когда Зара окончательно в этом убедилась, то её шаг сразу стал твёрдым и уверенным, голова гордо приподнялась, а глаза перестали рассматривать склонившихся в покорном молчании людей. На её лице появилось невозмутимое, почти надменное выражение и взгляд обратился на то место, где должен был находиться трон. Но на возвышении вместо трона стоял красивый узорчатый стол, инкрустированный драгоценными камнями, а на нём, на красной бархатной подушке, расшитой золотой нитью, покоилась знакомая шкатулка.
  Увидев её, Зара сразу поняла, с какой целью она приближается к постаменту и что ей сейчас предстоит сделать. Где-то в глубине сознания возник протест и желание остановиться, воспротивиться и уйти обратно. Но ноги не слушались и не хотели подчиняться, продолжая уверенно идти вперёд.
  Поднявшись на возвышение, Зара остановилась перед шкатулкой. Оркестр заиграл тревожную барабанную дробь, как в цирке перед исполнением акробатами сложного и опасного трюка. Наступал кульминационный момент. Руки Зары стали приподниматься в желании снять диадему с головы и уложить её в шкатулку. Но внезапно до её ушей донеслись слова молитвы и окружающие предметы и люди начали искривляться и терять свои формы. С каждым новым словом заклинания они всё больше расплывались, превращаясь в абстрактную картину, которая поплыла перед глазами, ускоряя своё движение вокруг Зары. Она почувствовала головокружение и очнулась.
  
  Голос Адама продолжал громко и монотонно произносить слова молитвы.
  Зара огляделась по сторонам. Она стояла в кабинете рядом со шкафом, в котором был спрятан сейф, и держала в руках диадему. Адам сидел за столом и, глядя на жену, всё ещё читал заклинание.
  - Что это было? - испуганно спросила его Зара.
  - Твоя вторая и, по всей видимости, не последняя попытка уложить диадему в шкатулку, - задумчиво ответил тот.
  Женщина посмотрела на диадему, сверкавшую множеством драгоценных камней и, вытянув перед собой руки, осторожно и опасливо подошла к столу. Она положила украшение на стол и быстро отошла от него на несколько шагов.
  
  - Адам, сделай что-нибудь, - умоляющим голосом сказала Зара. - Я не в силах противиться этому желанию.
  -Да, я вижу, что дело обстоит именно так, - согласился с ней Адам. - Вот только не пойму, кто же тобой управляет, шкатулка, диадема или кто-то другой?
  - Не пугай меня, Адам, - она прижала руки к груди и попятилась. - Что значит "кто-то другой"? В квартире кроме нас никого нет.
  - Нет, конечно, мы одни, - успокоил её Адам. - Я имел в виду не людей, а то явление, которое церковь называет нечистой силой.
  - Демон? Дух? Призрак? Кто именно?
  - Я не знаю, как его зовут, - засмеялся Адам, - но ты ему понравилась определённо больше, чем я.
  - Зато мне всё это совсем не нравится. Ну, что за навязчивая и абсурдная идея - спрятать диадему в шкатулку, размеры которой не позволяю этого сделать?
  - Если "оно" так хочет, значит, всё же есть какой-то смысл, - Адам устало растёр свои глаза кончиками пальцев. - Тот факт, что молитва Нарфея не позволяет "ему" добиться желаемого, убеждает меня в том, что нам ни в коем случае нельзя класть диадему в шкатулку. Кстати, я спрятал ключ от сейфа, и ты всё равно ничего не смогла бы сделать.
  - Завтра под действием гипноза я могу позвонить в службу, и они откроют твой сейф за двадцать минут, - махнула рукой Зара.
  - Верно, - покачал головой Адам. - Об этом я почему-то и не подумал.... Ну, что же, в таком случае я должен забрать шкатулку с собой. Другого выхода я не вижу.
  - Но почему на тебя не действует гипноз?
  - Мною тоже пытаются управлять, но я постоянно читаю молитву. Я не знаю, кто или что пытается навязать нам свою волю, но, в любом случае, увозя шкатулку с собой, я должен разорвать связь между ней и диадемой.
  - Напиши мне слова молитвы, - попросила его Зара. - Иначе я не смогу остаться одна в нашей квартире.
  - Конечно, я напишу, но может, ты всё-таки на один день поедешь к Ларе?
  - И буду там думать, что в нашу квартиру уже кто-то забрался, - уверенно закончила эту мысль Зара. - Нет, уж лучше я останусь здесь и буду постоянно читать молитву. Ты уже заказал билет на завтра?
  - Да, но аэродром в Гутарлау размыло дождём и мне пришлось забронировать место на "Белой молнии".
  - Вот и прекрасно, - обрадовалась Зара. - Это вид транспорта гораздо надёжнее летающих гробов. В котором часу отправление?
  - В семь утра. Так что, можешь не сомневаться, к вечеру завтрашнего дня я уже буду дома. А в понедельник к нам придет представитель фирмы по установке несгораемых сейфов.
  - Сейф будет несгораемый или неразграбляемый? - с усмешкой спросила Зара.
  - Для нас, конечно, желательно, чтобы он совмещал в себе оба качества, но детали мы будем обсуждать в понедельник, - ответил Адам, собирая в коробку монеты и медали, лежавшие на столе. - А сейчас я не отказался бы от чашки горячего кофе и пары бутербродов с яичницей.
  - Кофе на ночь? - удивилась жена. - И как ты после него собираешься уснуть?
  - Я знаю прекрасный способ, который позволяет уснуть в любой обстановке и при любых обстоятельствах. Сегодня ты сама в этом убедишься. Ставь на плиту кофейник, а я сейчас напишу для тебя охранную грамоту.
  
  Проснувшись в шесть часов утра, Зара обнаружила, что её муж уже встал с постели и бреется в ванной комнате, а на кухне свисток пузатого чайника начинает имитировать вой пожарной сирены.
  - Наши соседи когда-нибудь подадут на нас в суд, - крикнула она Адаму, выключая газовую плиту. - Мне кажется, что свист нашего чайника заставляет их лихорадочно собирать свои драгоценности и документы, готовясь к срочной эвакуации.
  - Вот и пусть тренируются, - ответил Адам, входя на кухню и втирая в щёки крем после бритья. - Такой опыт им обязательно пригодится, когда вспыхнет настоящий пожар.
  - Ты успеешь позавтракать? - спросила его Зара, посмотрев на настенные часы.
  - Завтракать я буду в ресторане поезда, а сейчас выпью стакан чая с лимоном. В шесть двадцать меня будет ждать такси на соседней улице.
  -Ты уже успел собраться? - удивилась она, взглянув на кожаный портфель Адама, стоявший в прихожей. - Во сколько же ты встал?
  - Я проснулся на полчаса раньше тебя, и этого времени мне вполне хватило, чтобы собраться в дорогу.
  - А ты ничего не забыл? - подозрительно глядя на мужа, спросила Зара.
  - Шкатулку я упаковал в первую очередь, - улыбнулся Адам.
  - Документы, деньги, ключи, перчатки, - начала перечислять она.
  Адам после каждого слова согласно кивал головой, размешивая чайной ложкой, сахар в стакане с чаем.
  - И кроме этого я надел на палец новый перстень и положил в карман жилета часы, которые показывают непонятное время.
  - Зачем тебе нужны неисправные часы? - удивилась жена.
  - Сейчас, конечно, слишком рано, но на обратном пути, я думаю, что успею показать их часовщику.
  Адам допил свой чай, оделся и, поцеловав на прощание жену, вышел из квартиры.
  
  Ровно в шесть часов двадцать минут он стоял на соседней улице, ожидая такси, но, к его огорчению, заказанная машина в условленном месте не появлялась. Чертыхаясь и нервничая, он уже готов был остановить любую машину, когда из-за поворота показалась жёлтый автомобиль с нужным номером.
  - Вы опоздали на пять минут, - раздражённо сообщил Адам водителю. - А мой поезд отправляется ровно в семь часов утра.
  - Прошу прощения, - ответил тот, - но многие улицы в городе перекрыты. Чтобы успеть к вам, мне пришлось нарушать правила движения.
  - Что случилось? - спросил археолог. - Почему перекрыто движение?
  - В центральных кварталах проводят учебную тревогу и мероприятия по эвакуации жителей из предполагаемого района бедствия.
  - Впервые слышу о таких мероприятиях, - удивился Адам. - И какое же бедствие должно обрушиться на наш город? Землетрясение, ураган или, может быть, обломок метеорита уже нацелился на столицу?
  - Не знаю, - пожал плечами водитель. - Я думаю, что сегодня в новостях всё объяснят.
  
  Подъезжая к вокзалу, Адам заранее расплатился с таксистом и торопливо выскочил из машины, забыв обо всех предосторожностях с перчатками и отпечатками. Он почти бегом поспешил к зданию, в котором находились кассы и спустя пять минут уже искал на привокзальном табло номер нужного перрона.
  
  - Тридцать седьмое купе, - сказал проводник, возвращая Адаму его билет.
  - Тридцать седьмое?! - воскликнул археолог.
  - Да, а что? Что-то не так?
  - Нет, нет, ничего, - смутился Адам. - Всё в порядке.
  Он стал подниматься по ступеням и в этот момент прозвучал сигнал отправления.
  "Ирония судьбы, - думал археолог, шагая по коридору. - Позавчера я так стремился попасть в это купе, что сегодня его величество случай решил удовлетворить моё непомерное любопытство".
  Открыв дверь тридцать седьмого купе, он понял, что до следующей остановки ему, вероятно, придётся ехать в полном одиночестве.
  "Ресторан ещё закрыт, а я был, кажется, последним пассажиром, который сел на этот поезд".
  Он поставил портфель в нишу для багажа и сел за столик у окна.
  
  "Белая молния" стремительно набирала скорость. С момента отправления прошло не более пятнадцати минут, но столица с её пригородными районами осталась уже далеко позади. Сила инерции увеличивалась, и Адам прислонился спиной к перегородке, покрытой толстым слоем мягкого изолирующего материала. Он прикрыл глаза и попытался расслабиться, но внезапно поймал себя на том, что невольно принюхивается к воздуху в купе.
  "Мне, наверное, всю дорогу будет мерещиться этот запах", - подумал он.
  
  Вскоре поезд набрал необходимую скорость и ощущение тяжести, давившей на грудь Адама, сразу прекратилось.
  - Горячие и холодные напитки, - послышался в коридоре молодой женский голос. - Конфеты, печенье, бутерброды.
  - Скажите, когда откроется ресторан? - спросил Адам девушку в униформе, когда та поравнялась с открытой дверью его купе.
  - Если вы пойдёте прямо сейчас, то, как раз успеете к его открытию, - улыбнулась она и продолжила своё движение по коридору, толкая перед собой блестящую тележку на колёсах.
  Адам посмотрел на свои наручные часы, показывавшие семь часов и тридцать минут и сразу же вспомнил о тех часах, которые лежали в кармане его жилета. Он потянул за цепочку и, вытащив их, стал с интересом разглядывать. Часы шли, но показывали неправильное время. На циферблате со святым стрелки указывали на пять часов и сорок пять минут, а циферблат с чёртом утверждал, что сейчас шесть часов и пятнадцать минут.
  "Если в корпусе установлен один механизм, - стал рассуждать археолог, - и стрелки часов закреплены на общей оси, то через пятнадцать минут на обоих циферблатах будет показано одно и то же время, то есть шесть часов. Минутные стрелки совпадают каждые полчаса, а часовые только четыре раза в сутки. Но если за точку отсчёта взять, скажем, полночь, то одинаковое время суток оба циферблата показывают, лишь дважды - в полдень и в двенадцать часов ночи. Интересно, имеет ли это какое-либо значение, или неизвестный мастер просто хотел посмеяться...? Ну, а если дело обстоит несколько иначе, и в корпусе установлены два независимых механизма...? Тогда соотношение времени святого и чёрта просто непредсказуемо. Нужно понаблюдать за положением стрелок, может тогда что-то и прояснится".
  
  Он положил часы обратно в карман жилета и, поднявшись из-за стола, решил сейчас же пойти в ресторан. Но тут у него возник вопрос, как поступить со шкатулкой. Идти в ресторан с портфелем было бы глупо, а оставлять в пустом купе такую ценную вещь - опасно.
  Адам осмотрел электронный кодовый замок на двери купе и достал из кармана свой билет. По краю пластиковой карточки-билета был нанесён штрих-код, который и служил ключом для купейного замка. Несколько раз, закрыв и отперев замок двери, археолог убедился, что механизм вполне надёжен и решил оставить шкатулку в купе.
  "На первый взгляд эта вещь не представляет особой ценности, - подумал он, - и вряд ли заинтересует грабителя, если таковой здесь вдруг окажется".
  Выйдя в коридор и закрыв за собой дверь, Адам отправился в ресторан.
  
  
  Он сидел за столиком и уже допивал свой кофе, когда из кармана его жилета послышались какие-то звуки. Адам вытащил за цепочку часы и, открыв крышки, обнаружил, что стрелки на обоих циферблатах очень быстро вращаются под тихий, но удивительно чистый звон невидимых колокольчиков. Он никогда раньше не слышал подобной музыки и продолжал бы и дальше слушать эту мелодию, если бы люди, сидящие за соседними столиками, не стали оборачиваться в его сторону.
  "Ну, вот, - вздохнул он, пряча часы обратно в карман. - Механизм совсем испортился и без помощи мастера мне с этими часами не разобраться".
  
  Окончив завтрак и выкурив одну сигарету, Адам вернулся к своему купе. Он подёргал дверь за ручку и, убедившись, что она заперта, лишь тогда достал пластиковый ключ. Механизм мягко щелкнул, отпирая замок и археолог, отодвинув дверь в сторону, сделал первый шаг в купе, но сразу же в изумлении остановился.
  В купе отчётливо ощущался запах таинственного табачного дыма. Быстро оглядевшись по сторонам, Адам понял, что в купе никого нет, и в отделении для багажа он тоже не обнаружил чьих-либо вещей. Его портфель, как и прежде, одиноко стоял на полке и в том же положении, в котором был оставлен. Желая убедиться, что шкатулка на месте, Адам взял портфель и тут же понял, что его кто-то открывал и неправильно защёлкнул замок. Он быстро распахнул портфель и облегчённо вздохнул, увидев, что пакет со шкатулкой всё также лежит внутри. Но приглядевшись внимательнее, археолог заметил, что бумага, в которую была упакована шкатулка, завёрнута несколько иначе. Адам достал пакет и развернул бумагу, освобождая шкатулку. Некоторое время он смотрел на неё совершенно сбитый с толку, а затем принялся проверять всё содержимое портфеля.
  Все его личные вещи лежали на своих местах. И тонкая пачка денежных купюр, которая находилась в боковом отделении, тоже осталась нетронутой. Адам закрыл дверь купе, сел за столик и поставил перед собой шкатулку.
  
  "Курильщик здесь был, и в этом нет сомнения, - взволнованно думал археолог о мужчине с трубкой. - Но зачем ему нужно было доставать шкатулку? Если он - вор, то почему не стал брать деньги?"
  Он пристально смотрел на маленький ящик, который ещё позавчера изучил, как свои пять пальцев и, наконец, понял, что буквы заклинания находятся не в том положении, в котором были установлены им позапрошлой ночью.
  "Шкатулка настроена на то, чтобы поглощать предметы, - ахнул Адам. - Неужели между ней и тем человеком с трубкой есть какая-то связь? Если это так, то курильщик не может не знать о свойствах этого ящичка. Тогда почему он не забрал её, а оставил в портфеле, пытаясь правильно завернуть упаковку?"
  
  Магнитная дорога пролегла у подножия длинного холма, поросшего невысокими деревьями и кустарником. При такой сумасшедшей скорости, растительность за окном превратилась в расплывчатую, серо-зелёную стену, смотреть на которую не доставляло особого удовольствия, и Адам задернул занавеску окна. Он твёрдо решил не выходить больше из купе вплоть до приезда в Брандору, благо, что здесь находился отдельный туалет, а отсутствие попутчиков позволяло ему выкурить сигарету, не покидая купе.
  Археолог достал из кармана пачку сигарет и закурил, выпустив вверх большую струю табачного дыма, который стал медленно подниматься к потолку, увлекаемый вентиляцией.
  "Курильщик исчез незадолго до моего прихода, - думал Адам, наблюдая за движением сизого облака. - Дыма уже не было, но запах ещё оставался. Кто же он на самом деле, призрак или человек? А вдруг он и сейчас, невидимый и неслышимый находится здесь и наблюдает за мной? Нет, это уже мистика. Я никогда не встречал призраков и мне очень трудно поверить в их существование".
  Потушив сигарету, он завернул шкатулку в бумагу и положил её обратно в портфель, который закрыл на ключ и поставил на полку. Ему уже казалось, что кто-то пристально наблюдает за его действиями и странное ощущение чужого присутствия никак не покидало Адама.
  "Нужно прочитать молитву, - решил он. - В одной из них говорится об изгнании нечистой силы. Вот сейчас мы это и проверим".
  Сняв пиджак, туфли и выдвинув мягкое изголовье, археолог лёг на спальное место. После чего прикрыл глаза и стал вполголоса произносить слова нужной молитвы.
  
  Всякий раз, повторяя заученные слова из медной книги, Адам старался понять скрытый в них смысл и ещё глубже вникнуть в суть той или иной молитвы. Но звуки, которые он при этом издавал, не всегда соответствовали общему настрою и тогда археолог бессознательно и автоматически начинал изменять тембр своего голоса. В такие моменты никто из посторонних не смог бы разобрать, о чём говорит этот человек. Концентрируя всё своё внимание на главном, и почти впадая в транс, Адам уже не мог слышать произносимые им слова, так же, как и не замечал того, что сейчас происходило в купе.
  В воздухе, почти под самым потолком возникло большое серое облако, пульсирующее при каждом слове молитвы. Оно густело и уплотнялось, принимая различные формы и постепенно оседая вниз. Перстень-печатка на безымянном пальце Адама тоже ожил и начал светиться, быстро увеличивая яркость своего излучения. Когда были произнесены заключительные слова заклинания, кроваво-красный луч, вырвавшийся из перстня, ударил в самый центр сизого облака. Оно резко сократилось и внезапно исчезло, оставив после себя запах серы и табачного дыма.
  
  Прошло не меньше минуты, прежде чем Адам открыл глаза и начал осознанно воспринимать окружающую действительность. Сразу почувствовав посторонний запах, он понял, что молитва была прочитана не зря и в купе сейчас что-то произошло.
  "Жаль, что я ничего не видел, - с сожалением подумал археолог. - Но в следующий раз я уже не стану закрывать глаза".
  Он повернул ручку регулятора до упора, увеличивая мощность вентиляции и вскоре неприятный запах исчез.
  Поверить в существование призраков Адам всё же не мог - одного только запаха серы было явно недостаточно. Размышляя о том, что же это было на самом деле, он задремал, а потом и вовсе уснул, успокоенный тем, что больше не ощущает чьего-либо присутствия.
  
  Его разбудил звонок проводника, раздавшийся прямо над головой. Это был сигнал тем пассажирам, чья поездка скоро заканчивается.
  Адам отодвинул занавеску и поглядел в окно. Вершины гор, появившиеся на горизонте, указывали на то, что Брандора и Гутарлау уже близко.
  "Один час на такси до санатория и столько же обратно, - подумал он, посмотрев на наручные часы. - Итого, в моём распоряжении три часа, для того чтобы собрать вещи, подписать все необходимые документы и сдать ключи".
  Ещё вчера вечером, позвонив в санаторий Гутарлау, он предупредил администрацию о своём решении досрочно окончить курс лечения. Билет на обратную дорогу был уже оплачен, но для того, чтобы им воспользоваться, Адаму необходимо было сдать старый билет в Брандоре.
  "Если бы я заранее знал, какой чудесный подарок приготовил для меня Зацман, - усмехнувшись, подумал он, - то мне сейчас не пришлось бы возвращаться в Гутарлау".
  Поезд начал быстро сбавлять скорость и Адам понял, что ему уже пора готовиться на выход.
  
  Оформив билет на обратную дорогу в кассе железнодорожного вокзала, археолог вышел к стоянке такси. Накрапывал мелкий дождь, но судя по большим лужам на асфальте, этой ночью в Брандоре был сильный ливень. Адам и два его случайных попутчика наняли такси, и спустя час оно доставило их к главным воротам санатория.
  "Нет, поезд всё же лучше, чем автомобиль, - думал Адам, с трудом выйдя из машины и растирая больную ногу. - Там можно ходить, лежать и сидеть, когда тебе вздумается. Я за этот час устал больше, чем за всю поездку от столицы до Брандоры".
  
  Ещё в дороге он мысленно наметил план, в котором первым пунктом было определено посещение ресторана. Плотно отобедав и выкурив сигарету, Адам посетил главного врача. Затем в бухгалтерии заполнил и подписал все бумаги, после чего ему оставалось лишь собрать свои вещи и сдать кастелянше ключи от домика. Дождь моросил без перерыва и археологу, не взявшему с собою зонт, пришлось почти бегом бежать до своего бунгало, прикрывая голову портфелем.
  
  Собрав в два больших чемодана все вещи, он сел на стул и стал думать, не забыл ли он чего-либо сделать.
  "Нужно попрощаться с Илмаром, - вспомнил Адам. - А затем зайду к Феликсу".
  Он снял с аппарата телефонную трубку и, набрав номер Мелвина, услышал в ответ голос Герона.
  - Гера, здравствуй. Это вас Адам беспокоит.
  - Здравствуйте, майстер Форст. Вы уже вернулись?
  - Я уже уезжаю, - засмеялся Адам. - А если точнее, то я вернулся, чтобы уехать.
  - А ваша супруга?
  - Она осталась в столице.
  - Я сейчас тоже отправляюсь в столицу, - сообщил Герон. - И буду очень рад, если вы согласитесь быть моим попутчиком.
  - Нет, Гера. На машине я не поеду. Я только что целый час трясся на такси от Брандоры до Гутарлау, и это не лучшим образом сказалось на самочувствии моей ноги. Такие длительные поездки - не для меня.
  - У вас билет на поезд или на самолёт? - спросил его Герон.
  - У меня билет на "Белую молнию" и два часа до посадки.
  - В таком случае я довезу вас хотя бы до Брандоры. И не вздумайте отказаться - обижусь на всю оставшуюся жизнь.
  - Хорошо, я согласен, - засмеялся Адам. - А чем занят Илмар?
  - Сидит рядом со мной и греется у камина. Передаю ему трубку и скоро буду у вас.
  Герон подал отцу телефонную трубку и побежал наверх, собирать свои вещи.
  
  Не прошло и пяти минут, а журналист уже вышел из своей комнаты с дорожной сумкой. Илмар, закончив разговор с Адамом, всё так же сидел у камина и задумчиво смотрел на огонь. Герон спустился вниз, встал рядом с отцом и положил ладонь левой руки ему на плечо.
  - Мне нужно ехать, отец. Позвоню тебе из столицы. Не скучай.
  - Не буду, - кивнул головой Илмар. - Я надеюсь, что в следующий раз ты приедешь не через три года?
  - Я приеду намного раньше, - пообещал Герон, почувствовав, как сжалось его сердце от этого вопроса, - и, возможно даже, не один.
  - Было бы просто замечательно, - улыбнулся Илмар. - Я давно этого жду. Поезжай, Гера. Я тебя провожу.
  "Отец, я должен взять с собою бриллиант. Может быть, мне удастся подбросить его детективу".
  "Пойдём в гараж. Он там спрятан".
  "Гера, а блекка? - не на шутку встревожился Яфру. - Ты же обещал, что и её возьмёшь с собой?"
  "Она в сарае, а мы как раз туда и идём", - успокоил его Герон.
  - Я кое-что приготовил тебе в дорогу, - сказал Илмар, когда они вошли в гараж. - Открой свой багажник и поставь в него вот эту корзину.
  Он указал на стоявшую рядом с поленницей плетёную корзину, прикрытую куском материи. Герон приподнял один край материала и увидел под ним две связки вяленой рыбы и три глиняных бутыли с блеккой.
  "Ё-хо-хо, - радостно закричал Яфру. - Вот это подарок! Всё же, что ни говори, а твой отец - самый лучший из всех людей, которых я когда-либо встречал".
  
  Пока Герон устанавливал корзину в багажник автомобиля, Илмар колдовал у электрического щита.
  "Куда же ты его спрячешь? - кладя на ладонь Герона бриллиант с оплавленной оправой, спросил отец. - Если Борк найдёт его у тебя, то кроме кражи, он может выдвинуть обвинение в попытке убийства дочери алмазного короля".
  "Пусть не волнуется, - шепнул Яфру. - Сохранность я гарантирую".
  "Всё будет хорошо, - пообещал Герон отцу. - Тебе не нужно беспокоиться по этому поводу".
  Он сжал свою ладонь в кулак и вдруг почувствовал, что бриллианта в руке уже нет. Герон снова раскрыл ладонь, в которой и в самом деле ничего не было.
  "Да ты, оказывается, фокусник, - довольно засмеялся Илмар. - И я вижу, что мне действительно не о чем беспокоиться".
  - Выезжай, - хлопнул он сына по плечу. - Счастливого пути.
  - До встречи, отец, - ответил ему Герон, включая зажигание.
  Илмар открыл ворота гаража и машина журналиста, плавно выкатившись из пристройки, развернулась и, издав прощальный гудок, направилась в Гутарлау.
  
  "Послушай, зелёный змий. Ты куда бриллиант засунул?" - спросил Герон у Яфру, проезжая мимо машины Френчи.
  "Туда, куда не каждый врач заглядывает", - хохотнул зелёный бог.
  "Уж не проктолога ли ты имеешь в виду?" - насторожился журналист.
  "В человеческом теле есть места и получше, - поморщился Яфру. - Я не стану говорить, где именно спрятан твой камушек, чтобы не вызвать у тебя нежелательных ассоциаций. Забудь о нём, а в нужный момент он снова появится в твоей ладони".
  
  Герон остановил свою машину у главных ворот санатория и заглушил двигатель.
  "А ты не забыл взять с собой зонт" - встревожился вдруг Яфру.
  "Неужели ты не знаешь, что я взял, а что оставил?" - удивился журналист.
  "Я не всегда слежу за твоими действиями, - признался бог яфридов. - У меня, порой, и без тебя забот хватает".
  "Чем же ты так занят был? - задумался журналист. - Неужели восстанавливал своё самочувствие после вчерашнего топотальника?"
  "Тебя это не касается", - огрызнулся Яфру и Герон понял, что не ошибся в своём предположении.
  "Да взял я зонт, взял, - со смехом подумал он. - Ты что, боишься простудиться?"
  "Нет. Просто с некоторых пор мне не нравится избыточная влажность".
  "Понимаю, - сочувственно, но не без сарказма подумал Герон. - Не бойся. У меня за пазухой ты будешь чувствовать себя не хуже, чем в санатории".
  Он наглухо застегнул замок-молнию непромокаемой куртки и, достав зонт, вышел из машины.
  
  Не оглядываясь на автомобиль Френчи, который обнаглел уже настолько, что припарковался рядом, раскрыв зонт и перепрыгивая через лужи, журналист поспешил к Адаму.
  
  "Стой!" - закричал вдруг Яфру, когда Герон свернул на знакомую аллею.
  Журналист замер на месте, тревожно оглядываясь по сторонам.
  "Что случилось?" - спросил он, почувствовав в голосе зелёного бога нотку неподдельного испуга.
  "Подожди, - отмахнулся тот, - дай оглядеться".
  
  Герон стоял перед большой лужей дождевой воды, и со стороны могло показаться, что он размышляет, как ему быть. То ли попытаться её перепрыгнуть, то ли не рисковать и обойти лужу по газону.
  
  "Да что ты там выглядываешь?" - не выдержал, наконец, журналист.
  "В том месте, куда ты направляешься, собралась очень любопытная компания. Я чувствую энергию сразу трёх посланников. Одного из них зовут Гунар-Ном. Он - владыка подземного мира и повелитель маленьких людей, живущих в глубоких подземельях. Имя второго произносится, как Никадон. Весьма тёмная лошадка. Никто из нас так и не понял, чем он занимался на Дагоне. Ну, а третий из них - уже известный тебе Фан. Вот такая, брат, кулебяка".
  "Ничего не понимаю, - растерянно подумал Герон. - А зачем они там собрались?"
  "Источники энергии достаточно слабые, и поэтому логично будет предположить, что это - магические вещи посланников. Но не надо забывать и того, что такие вещи могут иметь прямую связь с их создателями, - пояснил ситуацию Яфру. - Принимая во внимание мою договорённость с Нарфеем, я обязан исчезнуть. Забудь обо мне на некоторое время и не вспоминай, что бы ни произошло. Я появлюсь сам, когда это станет возможным".
  Яфру замолчал и Герон понял, что его друг решил снова воспользоваться новой способностью к мимикрии.
  
  "Час от часу не легче, - думал журналист, подходя к домику Адама. - Не курорт, а божественная толкучка".
  Он поднялся на крыльцо и хотел уже постучать в дверь, как вдруг услышал слева за кустами весёлый смех Адама и Фелиции.
  "Археолог у Феликса, - понял Герон, - и это очень даже кстати. Сейчас я и с пожарником попрощаюсь".
  Развернувшись, он направился в соседнее бунгало, из открытого окна которого и был слышен голос и смех Адама.
  
  Журналиста встретили восторженными криками и усадили за круглый стол, поставив перед ним большую пиалу крепко заваренного чая.
  - Скоро должна подойти сестра-хозяйка, - сказал Адам Герону. - Я передам ей ключи, и нам можно будет отправиться в путь. Но у меня два огромных и тяжёлых чемодана с вещами, а на машине к домику не подъедешь. И садовник наш, как назло, уехал куда-то, а без помощника нам не обойтись. Может быть, кастелянша подскажет, где нам искать носильщика?
  - Не нужно никого искать, - сказал Герон. - Я и один справлюсь с вашими чемоданами.
  - Гера, они очень тяжёлые, - запротестовал Адам. - И к тому же сейчас везде лужи. Тележка садовника вполне смогла бы решить эту проблему.
  - Мне очень жаль, что я ничем не могу вам помочь, - беспомощно и виновато развёл перебинтованными руками Феликс.
  - Ну, что вы, ей богу, - воскликнул журналист.- Я - здоровый во всех отношениях молодой человек. И мне под силу унести что угодно и куда угодно, лишь бы только ручки у ваших чемоданов не оторвались. И давайте больше не будем возвращаться к этому вопросу.
  
  Сквозь приоткрытое окно, чуткий слух Герона уловил торопливый стук женских каблуков на ступенях крыльца соседнего дома.
  - Нам пора идти, - обращаясь к Адаму, сказал он. - Сестра-хозяйка уже осматривает ваше жилище.
  - Я предупредил её, что буду у Феликса, - ответил археолог.
  Его слова прозвучали одновременно с телефонным звонком.
  - Да, конечно. Он уже идёт к вам, - произнесла Фелиция, сняв трубку телефонного аппарата.
  - Герон прав, - сказала она Адаму, кладя трубку на место. - Вас ждёт кастелянша.
  Журналист поднялся из-за стола и сделал вид, что не заметил пристального и настороженно-удивлённого взгляда археолога. Дорога до Брандоры была не такой уж и долгой, а Герону нужно было успеть за это время убедить Адама отдать медную книгу. Поэтому он решил уже сейчас подготовить почву для предстоящего разговора, используя наблюдательность археолога.
  
  Чемоданы, которые приготовил Адам, действительно были очень тяжелы, но только не для Герона, обладавшего силой и выносливостью яфрида. Он с лёгкостью поднял и понёс их к машине, словно это были две пустые картонные коробки. Археолог, в сопровождении Феликса и его жены, шёл вслед за журналистом, удивляясь, с какой непринуждённостью тот несёт такую тяжёлую ношу. Если бы не голос Фелиции, не умолкавший ни на одну секунду, то Адам непременно начал бы мысленно читать молитву, как он теперь делал в тех случаях, когда был чем-то удивлён и озадачен. Но жена пожарника, словно специально, болтала без умолку, мешая ему сосредоточиться.
  
  Закрыв за собой дверь автомобиля и, помахав супругам на прощание рукой, Адам не смог сдержать вздоха облегчения.
  - Очень говорливая особа, - улыбнулся Герон, выезжая на проезжую часть дороги. - Сто слов в минуту и все - ни о чём.
  - Это - компенсация за молчание Феликса, - поддержал его Адам. - Природа не любит пустоты и перекосов, стараясь всегда и во всём поддерживать равновесие.
  - Я должен проститься ещё с одним человеком, - сказал журналист, направляя машину в сторону посёлка. - Но, не волнуйтесь. В Брандору мы приедем вовремя.
  
  Он ехал к Дадону и это был не просто визит вежливости. Отец предупредил Герона, что сыщики обязательно попытаются установить на его автомобиль подслушивающую аппаратуру и сам договорился с Праймосом на предмет осмотра машины перед поездкой. Дадона такая просьба ничуть не удивила. Он знал о весьма непростых отношениях между рыбаком и владельцами курортного бизнеса и был рад помочь своему старому другу в этой, казалось бы, неравной борьбе.
  
  - Уж не тебя ли поджидает человек, сидящий в серебристом драйде на противоположной стороне улицы? - спросил Дадон у Герона, проводя устройством, очень напоминавшем миниатюрный миноискатель, под днищем его автомобиля.
  Они находились на территории усадьбы, и каменная стена надёжно охраняла их от взгляда Френчи.
  - Он надоел мне хуже назойливой мухи, - вздохнул Герон. - Его машина - единственное из того, что я вижу в зеркале заднего вида. Нет ли у вас какого-нибудь средства, чтобы заставить его держаться от меня на более почтительном расстоянии?
  - Есть, - кивнул головой Дадон, - и оно тебе знакомо.
  Герон сразу понял, на что намекает Праймос.
  - Хорошая вещь, - улыбнулся он, - но у нас очень мало свободного времени. Мы должны успеть к поезду.
  - Операция займёт всего три минуты, - заверил Дадон и пошёл в дом.
  
  Вскоре он вернулся с предметом, похожим на обрезок трубы. Праймос укрепил его на конце глушителя и подал Герону брелок с пультом управления.
  - Когда он подъедет к тебе слишком близко, то нажми красную кнопку, но не забудь сначала закрыть окна своей машины. Микрофон, который они тебе поставили, я забираю себе. Любопытный экземпляр. Поколдую над ним на досуге. Поезжай, но не слишком торопись - дорога сегодня скользкая.
  
  Простившись с Дадоном, журналист вырулил на дорогу, ведущую в Брандору. За ним, не отставая, продолжал ехать Френчи.
  - За тобой кто-то следит? - спросил у Герона Адам, обернувшись и посмотрев через заднее стекло на преследовавшую их машину.
  Герон тоже посмотрел на Френчи и нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Автомобиль сыщика сразу резко снизил скорость, завилял, а потом и вовсе остановился на обочине.
  - За нами следят, - поправил Адама журналист. - Я нахожусь под наблюдением всего лишь неделю, а вот за вами следят уже не первый месяц. И, как это ни странно, но мы "проходим" по одному и тому же делу. Во всяком случае, так думает полиция.
  - Вот как? - археолог изобразил на своём лице удивлённое выражение. - И в чём же состоит наше преступление?
  - У нас не так уж и много времени для того, чтобы играть в прятки. И поэтому я предлагаю вам честный и откровенный разговор. Сейчас я расскажу историю нашего "преступления", а вы поправите меня, если я в чём-то ошибусь.
  - Ваш знакомый снял с машины микрофон. Кто и когда его туда установил?
  - Агенты Борка. И случилось это в то время, когда мы распивали у Феликса чай. Но об этом чуть позже. Я бы хотел начать с самого начала.
  Адам немного развернулся на своём сидении в сторону Герона, показывая этим, что он готов выслушать его рассказ.
  
  - Во время вашей последней экспедиции вы нашли алтарь Нарфея, сняли с него статуэтку и отделили от неё священный шар, отчего и произошло землетрясение. Статуэтку вы обронили на выходе из лабиринта, а рубиновый шарик выкрали из кармана ваших брюк агенты Корвелла. Когда я фотографировал последствия землетрясения и урагана, то совершенно случайно нашёл статуэтку в одной из песчаных воронок и привёз её в свою городскую квартиру. На празднике "всех святых" Фриза вышла из салона красоты с ослепительным бриллиантовым колье. Большой рубин сказочной красоты венчал это украшение. Тот самый рубин, который у вас украли люди Бернара. После того, как Фриза села в свою машину, один из монахов Нарфея предпринял неудачную попытку завладеть священным шаром. В результате девушка получила страшный ожог груди, а рубин закатился под сидение водителя. Вечером следующего дня именно там я его и обнаружил. А когда я принёс его в свою квартиру, то статуэтка и рубиновый шарик соединились сами собой. Бандеролью я отправил Нарфея к отцу, где он и хранился всю прошедшую неделю. Я знаю, что вы хотите найти Нарфея и вернуть его на алтарь, но этого вам уже не нужно делать. Вчера к моему отцу приходил монах Нарфея и унёс с собой статуэтку. Я думаю, что сейчас она снова находится там, где и должна быть всегда.
  Герон замолчал и посмотрел в зеркало заднего вида. Машина Френчи опять ехала за ними, но держала дистанцию в несколько сотен метров.
  
  - Гера, ты рассказываешь мне совершенно фантастические вещи, - сказал Адам. - Но ты так и не ответил на мой вопрос. Кто и с какой целью следит за тобой?
  - Борк начал следить за мной после того, как увидел фотографии карнавала. Оказывается, что я находился совсем рядом, когда с Фризой случилось несчастье. Правда, я-то её как раз и не видел, но сыщик в это не верит. Ну, а когда я забрал рубин из машины Фризы, то он стал подозревать меня ещё больше.
  - Он знает, что это сделали вы?
  - Борк догадывается об этом, но у него нет веских доказательств. Иначе он давно бы уже надел на меня наручники. А вы знаете, что за вами тоже следят?
  - Разве я совершил какое-нибудь преступление?
  - С точки зрения церкви вы - один из самых опасных преступников. Вы храните у себя вещь, которая может стоить жизни вам и всем вашим родственникам. Я понимаю, что с вашей стороны было бы глупо доверяться почти незнакомому человеку, но опасность действительно очень велика и реально близка. А время, увы, работает против нас, и его осталось совсем немного.
  - Гера, я тебя не понимаю. О чём ты говоришь?
  - Я говорю о медной книге Нарфея. За ней давно и безрезультатно охотится один из высших сановников церкви. Вы и ваши родственники будут уничтожены сразу же, как только эту книгу у вас обнаружит церковная служба безопасности. Я не знаю, кто за вами следит. Если это агенты Корвелла или Борка, то не так уж всё и плохо, но если это люди церкви, то вам нужно немедленно отдать книгу монахам Нарфея. Только у них она будет в безопасности и только им не страшна наша церковь.
  - Но я даже не знаю, кто они такие, эти самые монахи Нарфея, - засмеялся археолог, стараясь перевести разговор в шутку. - Я в своей жизни не встречал никаких других монахов, кроме наших священников.
  - Я тоже до недавнего времени не знал об их существовании, - признался Герон. - Кстати, они могут быть невидимыми, когда того требуют обстоятельства. Неизвестно, когда нам ещё представится возможность разговаривать без свидетелей, и поэтому я сейчас передаю вам просьбу моего отца: отдайте ему медную книгу. Он сумеет передать её монахам Нарфея. Это единственный спасительный вариант для вас и для книги.
  - Но я, ни от кого и ничего не прячу, - упрямился Адам. - Гера, или ты меня с кем-то путаешь, или просто решил разыграть меня, чтобы скоротать время до Брандоры. То, что за тобой кто-то следит, я вижу собственными глазами, но за собою я не замечаю слежки. Ко мне, действительно, приходил однажды Борк и расспрашивал меня о рубине, но это ещё не значит, что он за мною следит. И я, кстати говоря, после этого его больше не встречал. Мне кажется, что ты должен больше беспокоиться о собственной безопасности и постараться сделать так, чтобы полиция сняла с тебя все подозрения.
  - Борк перестанет следить за мной лишь в том случае, если он найдёт пропавший рубин. А этого, теперь уже, не произойдёт никогда. Арестовать меня он тоже не может, потому что у него нет доказательства моей вины, а подозрения к делу не пришьёшь. Сейчас его задача заключается в том, чтобы следить за мной и ждать, когда я дам ему повод для ареста. А моя задача ещё проще - не делать ничего такого, что могло бы его заинтересовать. В вашем же случае все гораздо сложнее. Церковь не станет собирать на вас компромат. Вас даже судить не будут. Вы просто исчезните в застенках Шестого управления. Если вам нравится рисковать собой, то подумайте, хотя бы о своих родственниках. Уж они-то совсем ни в чём не виноваты. Мне вполне понятна ваша реакция, поэтому я и не требую от вас немедленного ответа. Я просто передаю вам слова моего отца, который точно знает, что за вами следят и что церковь усиленно ищет эту книгу. Вы ходите по краю пропасти, подвергая огромной опасности себя, своих родных и ту бесценную вещь, которая ни в коем случае не должна оказаться в руках нашей церкви. Вы уже совершили одну ошибку, сняв Нарфея с алтаря, и поэтому я хочу предостеречь вас от поступка, последствия которого могут оказаться, очень серьёзными и, возможно, даже непоправимыми.
  
  Адам молчал. Да и что он мог ответить? Всё отрицать? Но он уже пытался это делать. Согласиться с журналистом и полностью довериться ему во всём? Но у археолога не было уверенности в том, что Герон не провокатор. Илмар просит передать ему книгу на хранение, но что скрывается за его просьбой? Не хочет ли этот загадочный человек использовать медную книгу в своих корыстных целях? Адаму, в принципе, книга была уже не нужна. Он выучил её перевод наизусть, а языка Нарфея он всё равно не знал. Но археолог хорошо понимал, что в древних молитвах заключена огромная сила и поэтому боялся того, что книга попадёт не к тому человеку и будет использована во вред, а не на пользу.
  
  Когда молчание слишком затянулось, Адам достал из кармана пачку сигарет.
  - Можно? - спросил он у Герона.
  - Конечно, - ответил тот, выдвигая пепельницу на передней панели. - Я тоже закурю. Врачи говорят, что пассивное курение намного опаснее обычного.
  - Мне кажется, что это касается только тех людей, которые вообще не курят, - улыбнулся археолог. - Впрочем, докторам, наверное, виднее. У них практика, знания, опыт и к тому же они проводят научные исследования. Но я иногда ловлю их на том, что новое поколение учёных с уверенностью опровергают постулаты своих предшественников.
  - Это говорит о том, что ни те и ни другие не знают досконально устройство такого сложного механизма, как человеческое тело, - усмехнулся Герон. - Их попытки вывести единую для всех формулу здоровья, смешны и нелепы. В Гутарлау живёт рыбак, который курит и пьёт уже сто лет. Он не страдает отдышкой и астмой. Ему не страшен рак. У него прекрасная память и очень живой ум. Глядя на его поведение, можно подумать, что он специально хочет задохлить своё тело. Но оно, почему-то, от этого становится только крепче. Врачи, конечно, скажут, что это исключение из правила, и что девяносто девять процентов людей уже умерли от такой жизни. Но что стало бы именно с этим человеком, если бы он поверил врачам и начал вести "правильный" образ жизни? Я думаю, что мы давно бы уже похоронили нашего рыбака. Я, конечно, согласен с тем, что на продолжительность жизни влияют многие факторы, но реакция на них у каждого человека строго индивидуальна. Поэтому, объявление всякой новой формулы здоровья для всего человечества, есть не что иное, как очередное заблуждение.
  - Твой преследователь больше не пытается к нам приближаться, - сказал Адам, оглянувшись на машину Френчи. - Чем ты его отпугнул?
  - Я плеснул ему на капот очень вонючий газ, - засмеялся Герон. - Можете быть уверены, что теперь этот агент, ни за какие деньги не рискнёт сократить расстояние между нами меньше чем на двести метров.
  - А-а, средство для борьбы с насекомыми, грызунами и грабителями, - вспомнил Адам. - Фирма "Праймос и К". Мне однажды удалось присутствовать на "презентации" такого препарата. Это была кошмарная вонь. Меня тошнит при одном лишь упоминании о ней.
  
  До Брандоры они доехали, уже больше не возвращаясь к разговору о медной книге. И лишь после того, как чемоданы археолога были сданы в багажное отделение, и пришло время прощаться, Герон вновь напомнил Адаму о ней.
  
  - Сообщите мне о вашем решении, как можно скорее, - попросил он, вручая археологу листок из блокнота с номером своего телефона. - Это очень важно для всех нас. И передайте, пожалуйста, своей супруге от меня большой привет. Счастливого пути.
  - До свидания, Гера. - Адам аккуратно свернул листок бумаги и положил его во внутренний карман пиджака. - Спасибо тебе за помощь. Я надеюсь, что мы с тобой ещё увидимся.
  Они обменялись рукопожатием и расстались. Герон направился к своей машине, а Адам поднялся по ступеням тамбура и пошёл по коридору поезда, отыскивая своё купе. Вскоре прозвучал сигнал отправления и "Белая молния" бесшумно тронулась вперёд, с каждой секундой ускоряя своё движение.
  
  Попутчиком археолога оказался пожилой мужчина с большими и круглыми очками на кончике носа. Он лежал на левом боку и читал толстую книгу.
  - Здравствуйте, - сказал Адам, войдя в купе. - Я ваш новый попутчик и буду вынужден мелькать у вас перед глазами до самой столицы. Меня зовут Адам.
  - Добрый день, - ответил мужчина, посмотрев на археолога поверх своих очков. - Меня зовут Модест, и вы мне нисколько не помешаете, потому что я намерен скоро уснуть, и проснусь не раньше окончания нашего путешествия.
  - В таком случае, я составлю вам компанию, - сказал Адам, уложив портфель в шкаф и снимая пиджак. - Сегодняшняя погода вполне к этому располагает.
  Модест не проронил ни слова и опять уткнулся носом в книгу.
  
  В этот раз археолог не стал перед сном читать молитву. Он лежал, закрыв глаза и размышляя над словами журналиста, в которые трудно было не поверить. И всё же Адам сомневался. Было ясно, что книгу нужно прятать и как можно скорее, но отдать её другому человеку археолог не мог. Потому, что действительно очень боялся совершить ещё одну ошибку. Его пугала та цепь случайных и необъяснимых совпадений, которая произошла с Героном. И ещё он не мог понять, как простому рыбаку из глухой провинции, живущему отшельником в лесу, удалось узнать о намерениях высших сановников церкви.
  "Я смогу поверить Илмару только после того, как собственными глазами вновь увижу Нарфея на алтаре в тайной часовне, - решил Адам. - Но это произойдёт не скоро, а книгу нужно прятать сейчас. Для одного секрета два человека - много, а три человека - это уже толпа".
  
  Археолога разбудил громкий звонок - поезд подходил к столице.
  - Я случайно не храпел? - спросил его Модест, растирая кончиками пальцев свои заспанные глаза.
  - Не знаю, - ответил ему Адам. - Возможно даже, что мы храпели дуэтом.
  - Тогда неудивительно, что мы не слышали друг друга - каждый был занят исполнением своей партии.
  
  На вокзале Адам сразу прошёл в транспортную контору и нанял грузовое такси, на котором и доехал до своего дома. Грузчик и водитель помогли ему занести чемоданы в квартиру. Глядя на их усилия при переноске багажа, археолог невольно вспомнил Герона.
  "И ведь не скажешь, что журналист богатырского телосложения, - думал Адам. - Вот этот грузчик и выше его и шире в плечах, но через каждые двадцать метров он ставит чемодан на тротуар и меняет руку. Нет, здесь что-то не так. Всё это лишний раз подтверждает, что Герон - не обычный человек, так же, как и его отец".
  - Боже мой! - воскликнула Зара, увидев чемоданы. - Неужели у нас в санатории было так много вещей?
  - Сколько раз ты оттуда ездила в столицу? - напомнил ей Адам. - И каждый раз привозила полную дорожную сумку с вещами. Я и сам об этом не подозревал, пока не начал упаковывать чемоданы.
  Он расплатился с носильщиками и закрыл за ними дверь.
  - Ну-ка, рассказывай. Тебя не посещали навязчивые желания? - археолог пристально посмотрел на жену.
  - Нет. Я даже забывала читать твою шпаргалку.
  - Чем же ты занималась? Чахла над своим сокровищем?
  - Почему же "чахла"? - возмутилась Зара. - Наоборот, я получила огромное удовольствие и даже не заметила, как прошёл этот день.
  
  После ужина Адам удалился в свой кабинет. Первым делом он поставил шкатулку в сейф, запер его и спрятал ключ в переплёт самой толстой книги. Затем подошёл к письменному столу и достал из ящика один фальшивый рубин.
  "Скоро Герон приедет в столицу. Мне эти стразы не нужны, а вот ему один из них мог бы пригодиться. Он парень смышлёный и догадается, как сбить с толку Борка. Но как передать журналисту этот страз? Я даже не знаю, где он живёт".
  Немного поразмыслив, Адам достал из шкафа толстую адресную книгу, и вскоре обнаружил в ней адрес Герона.
  "Прекрасно, - обрадовался он. - Теперь нужно найти посыльного".
  
  Адам знал многих мальчишек во дворе своего дома, но наилучшей кандидатурой был тот паренёк, который жил в его подъезде, двумя этажами ниже. Единственный его недостаток состоял в том, что мальчишка ничего не делал даром, но зато и за результат можно было не беспокоиться. Его полное имя произносилось, как Донелан, хотя во дворе его все звали Дон.
  Археолог упаковал страз в плотную бумагу таким образом, чтобы получился небольшой прямоугольник, и заклеил концы упаковки. Затем на отдельном листе написал адрес журналиста и пошёл к Дону, не очень надеясь на то, что застанет его дома. Если бы не такая плохая погода, то, наверное, так бы и случилось, но к большой радости Адама, его знакомый проныра в этот час сидел дома.
  
  - Привет, Дон, - поздоровался с ним Адам, когда парнишка открыл дверь своей квартиры. - У меня к тебе деловое предложение.
  - Вы хотите поговорить здесь, или зайдёте к нам? - спросил его Дон.
  - Я думаю, что здесь нам будет удобнее. Давай отойдём к окну, - предложил ему Адам.
  - Мне нужно срочно передать посылку вот по этому адресу, - археолог показал Дону свёрток и листок с именем и адресом журналиста.
  - На улице дождь и ехать туда нужно через весь город, - начал набивать цену мальчишка.
  - Я никогда не был жадным, Дон, - остановил его Адам. - Назови свою цену и тогда мы будем её обсуждать.
  - Нет, - не согласился с ним Дон. - Сначала нужно выяснить все детали, а потом уже и цену назначать. Этот человек сейчас у себя дома?
  - Нет, но он скоро должен подъехать. Кстати, не говори ему от кого посылка.
  - Вот видите, - обрадовался Дон. - Мне придётся его ждать, а это уже дополнительная оплата. И ещё плюс надбавка за секретность.
  - Я удивляюсь, почему ты до сих пор не миллионер, - захохотал Адам.
  Спустя пятнадцать минут, Дон уже спешил на встречу с Героном, а археолог вернулся в свой кабинет и сел за письменный стол.
  
  Он никак не мог придумать, что же ему делать с медной книгой. В его голове рождались различные варианты но, ни один из них не устраивал его полностью. Устав от раздумий, Адам решил попросить совет у самого Нарфея. Археолог принёс в кабинет медную книгу и стал её читать, глядя на выпуклые буквы текста. К концу молитвы перед его глазами внезапно возникло изображение шкатулки. Адам закрыл глаза ладонями, но видение всё равно не исчезло.
  
  "Бред какой-то, - подумал он, замотав головой. - Шкатулка слишком мала для этого".
  И всё же он достал шкатулку из сейфа и поставил её на стол рядом с книгой.
  - Адам, ты кофе будешь пить? - услышал он голос Зары.
  - Да. Налей мне большую чашку, - крикнул археолог, повернувшись к открытой двери. - Я сейчас приду.
  Он снова повернулся к письменному столу и застыл в изумлении. Шкатулка выросла до размеров медной книги и, кроме того, она приобрела цвета и оттенки, которые идеально гармонировали с древней книгой.
  Адам, словно во сне, закрыл книгу и осторожно опустил её на дно шкатулки. Крышка сама собой закрылась, на боковых стенках повернулись подвижные детали, и шкатулка развернулась на сто восемьдесят градусов.
  - Адам, кофе стынет, - снова позвала его жена.
  Он понял, что кто-то манипулирует им и Зарой, не позволяя ему смотреть на то, как шкатулка изменяет свой внешний вид. Покорно отвернувшись от стола, археолог подождал несколько секунд и снова взглянул на шкатулку. Перед ним стояла прежняя, невзрачная и маленькая шкатулка. Адам даже не стал приподнимать её крышку, зная, что внутри он ничего не найдёт.
  
  
  Машина Герона неслась по мокрому шоссе, оставив позади себя городок скотоводов и земледельцев. Френчи, оправившись после газовой атаки, позволил себе сократить дистанцию, но не настолько, чтобы быть облитым заново. Для него сейчас на всём белом свете не было существа более ненавистного, чем этот журналист. Тошнота периодически подступала к горлу, и сыщику приходилось глубоко и усиленно дышать, подавляя желание остановиться и освободить свой желудок.
  Никогда ещё Френчи не чувствовал себя так плохо. Он опустил боковое стекло и жадно глотал прохладный и влажный ветер, врывавшийся в салон автомобиля. Агент мечтал сейчас только о том, как бы ему поскорее отомстить этому паршивому газетчику. В голове сыщика рождались самые мерзкие и изощренные способы мщения. Он по садистски смаковал их, продумывая план мести до мельчайших подробностей.
  
  Герон, не подозревавший о мучениях своего конвоира, наоборот был расслаблен и задумчив.
  "Неужели мне не удалось убедить Адама? Поверил он мне или нет?" - гадал журналист, рассеянно глядя на дорогу.
  "Он поверил в то, что ему угрожает опасность, - неожиданно прозвучал голос Яфру. - Но большого желания отдать тебе книгу, я в нём не обнаружил".
  "Долго ты молчал, - подумал Герон. - Не устал прятаться?"
  "Устал, - признался Яфру. - Это, действительно, очень тяжело, но у меня не было выбора. Ты знаешь, что находилось в портфеле Адама...? Шкатулка Фана!"
  "???"
  "Да, да. И это ещё не всё. На его пальце красовался перстень Гунар-Нома, а в кармане отмеряли время часы Никадона. И все предметы были активированы! Как тут было не спрятаться?"
  "Активированы? - не понял Герон. - Что это означает?"
  "Активировать магический предмет можно при помощи особых слов, какого-либо действия или даже душевного состояния. Каждый из посланников придумывал свой собственный код активации. Это всё равно, что разбудить или вернуть к жизни. Но для того, чтобы правильно пользоваться таким предметом, нужны дополнительные знания".
  "Как же к Адаму попали все эти вещи?"
  "Не знаю, - пожал плечами Яфру. - Адам - археолог и этим многое можно объяснить. Именно такие люди чаще всего находят магические предметы. Меня интересует совсем другой вопрос. Перстень можно носить, как украшение, часы - как предмет необходимости, но зачем таскать в портфеле шкатулку? Ведь он привёз её из столицы и снова туда же и увозит. Вот, что интересно".
  "Может быть, он просто боялся оставить её в городе?"
  "Но, в таком случае, археолог знает её ценность и для него это не просто старая шкатулка, а нечто большее".
  "Ты говорил, что шкатулка может управлять людьми, - вспомнил Герон. - Тогда вполне возможно, что Адам не по своей воле носит её с собой".
  "Такой вариант тоже нельзя исключать, - согласился с ним Яфру. - Но почему шкатулка не стала заставлять Адама класть в неё часы и перстень...? Нет, чую я, что здесь пахнет большой интригой. Нарфей всегда отличался либерализмом и мягкостью, зачастую прощая своих поверженных соперников и забывая о том, что старые враги никогда не станут новыми друзьями".
  "Ты же сказал, что борьба между посланниками закончилась и Нарфей признан победителем", - удивился Герон.
  "Мало завоевать первенство. Нужно ещё постоянно его удерживать, доказывая и подтверждая своё звание победителя. На этой планете возникла достаточно интересная ситуация. Нарфей, как бы досрочно признан победителем и лишь потому, что на Дагоне не осталось ни одного равного ему соперника. Но не надо забывать и о том, что большая часть населения пока что молится и поклоняется богу Армону. Полный и безоговорочный триумф Нарфея придёт лишь тогда, когда все люди без исключения будут жить и думать по его заветам и правилам. А до тех пор, все посланники имеют полное право продолжить борьбу за своё существование".
  "Значит, и ты тоже можешь начать возрождение своего народа?"
  "Могу, - подтвердил Яфру. - Но какой в этом смысл? Я отброшен слишком далеко во времени. И мне никогда не догнать Нарфея".
  "А другие посланники? Как обстоят их дела?"
  "Этого никто не знает. Может кто-то из них затаился и ждёт подходящего момента, чтобы вновь начать состязание, а может быть, и нет. Во всяком случае, излучение Дагоны на семьдесят процентов состоит из энергии Нарфея. При таком явном превосходстве, вряд ли кто рискнёт начать борьбу за первенство".
  "Семьдесят процентов? Так много?"
  "В этом нет ничего странного, - усмехнулся Яфру. - Кроме тех потомков Нарфея, которые живут в любом городе и в любой деревне, есть ещё и монахи Красных песков. Каждый из них излучает в космос свою энергию в тысячи, а то и в десятки тысяч раз большую, чем любой потомок Армона. Народ Нарфея размножается и растёт, а народ Армона вырождается и исчезает. И никто из людей не замечает этого процесса. Гениальный ход и решение всей проблемы. Ну, кто после этого решится бросить вызов Нарфею?"
  
  Тяжёлые дождевые тучи заслонили собою всё небо до самого горизонта. Они опустились низко над землёй и летели навстречу автомобилю, словно стая чёрных птиц, время от времени сбрасывая на него очередную порцию крупных и холодных капель. Автомобильные щётки равномерно и неутомимо откидывали их с лобового стекла и Герону, сидевшему за рулём, казалось, что погода всеми силами пытается остановить его движение в столицу и вернуть туда, где остались его дом, отец и родной рыбацкий посёлок.
  
  Конец первой книги.
  
  
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"