Аннотация: 407 год. Британия должна быть оставлена войсками Рима и опуститься в темные века.Легионы на острове решает по другому.
Римский ковчег в Британии (рабочее название)
Эпиграф.
' ... Легат я получил приказ идти с когортой в РИМ'
Р.Киплинг.
Вступление
Нежданный визит.
Легат сидел за столом. Его задумчивый взгляд провожал заходящее солнце. Голова работала четко, но что-то неуловимо сбивало стройный ход мыслей. В лагере кипели работы, воины выполняли поставленные задачи по подготовке к передислокации. Вчера, мартовским ранним утром, легат получил приказ передислоцировать вверенный ему легион в Галлию. Стилихон принял решение бросить хоть какую-то воинскую часть в пасть чудовищного варварского набега, равного которому не было до сих пор. До легата доходили слухи о катастрофе на берегах Рейна, но он не знал подробностей. Прибывший вчера, контубернал, просветил, насколько мог легата о сложившейся ситуации. А она далеко не радовала. Варвары не просто перешли Рейн. Началось переселение племен, шли огромные обозы с женщинами и детьми. Вожди бургундов и вандалов, свевов и других ставили вопрос о постоянном расселении их соплеменников. Это было и раньше, но не в таком - же количестве переселенцев и главное не с таким - же чудовищным грабежом. Да, было над чем задуматься. Легат Константин был римлянин, один из немногих нынешних военачальников уроженец Рима. Очень давно, обедневший гражданин великого города происходивший из всаднического сословия, записался добровольцем в один из германских легионов. Давно это было, незаметно пролетели двадцать лет, молодость, наставничество родного дяди-центуриона, бои на рейнском лимесе, продвижение по службе, дружба со Стилихоном и вот он легат одного из старейших легионов империи, Второго Августова. Когда он принял легион, в уже далеком 396 году, его поразило несоответствие славного прошлого легиона и его бледного настоящего. И это еще мягко сказано. Легион был чем-то средним между торговым центром и шайкой латрункулов. Сколько пришлось потратить сил и нервов, чтобы привести это убожество хоть в какой-то вид. Тем не менее, он совершил почти невозможное. Добился перевода десятка друзей центурионов с германского лимеса. О количестве взяток лучше помолчать. Подтянул с их помощью дисциплину. Не без послаблений конечно, но он понимал и своих воинов, им тоже было надо чем-то жить. В общем, был найден приемлимый консенсус между службой и бытом и в целом легион был вполне управляем, а стычки с пиктами, и латрункулами очень помогали в плане боевой подготовки. С момента побед Стилихона в уже далеком 397 году все было относительно спокойно.
Предчувствие близкой опасности первый раз посетило его пять лет назад, когда ушел из Эборака Шестой Победоносный. Сразу стало как то неуютно и тревожно. Он до сих пор помнил разговор с легатом уходящего легиона Аврелианом. Они не дружили, но уважали друг друга как два ветерана и понимали с полуслова. Аврелиан не хотел уходить. Он был сыном ветерана Шестого и его мать была родом из племени бригантов. Здесь прошла вся его служба, здесь была его семья и спешный уход на совершенно необеспеченное место, его никоим образом не радовал. Да, он помог Стилихону угомонить готов в Италии, потом его вместе с легионом, перебросили куда-то на рейнский лимес, и вот где - то там он попал под удар нового нашествия. Они переписывались, насколько могла им в этом содействовать все более разлагающаяся почта империи, и Константин помнил о своем соратнике и соседе. Был в Британии и еще один легион - Двадцатый Валериев, но был скорее на бумаге, да и там, впрочем, не был. Так, что не попал в роспись 395 года и даже Стилихон с его бешеной энергией не смог заставить его участвовать в отражениии набега пиктов. В Деве еще был лагерь, были люди десять - пятнадцать лет назад считавшиеся легионерами, но легиона не было. Заглядывали к ним в таверну иногда крепкие ветераны, чтобы посудачить с его центурионами и его правая рука Марк, по сути примпил если считать по старому, частенько приползал оттуда едва живой от выпитого вина.
Константин не был тупым воякой. Раннее образование и молодые годы, проведенные в Риме, наложили свой отпечаток. Он знал славную историю предков, знал и том, как она развивалась далее. Закрыв глаза, он частенько вспоминал дребезжащий голос старого Луция, его учителя. Старик очаровывал мальчишку рассказами о подвигах предков. Он частенько представлял себя, то Цезарем, то Траяном, то Августом, а частенько всеми вместе. Он видел себя во главе победоносного войска, сокрушающего своих врагов. Луция давно уже нет, нет и того Рима и его самого прежнего уже нет. Осталась острая тоска по несбыточному недостижимому прошлому, как будто он шел по жизни, обернувшись головой назад. Он много передумал за эти годы, жесткая реальность бытия выковала в нем несгибаемого реалиста, но в глубине души у него остался нетронутый островок юношеской ностальгии и восхищения. Ностальгии по давно ушедшему прошлому, свидетелем которого он даже не был и восхищения славной историей своего великого народа. Легат был римлянином до мозга костей, а в те годы это говорило о многом. В дверь кто - то постучал. Легат встрепенулся. В проеме двери появилась голова центуриона Марка.
-Легат к вам посетитель, дозвольте пустить.
Кого это там принесло, на ночь глядя? Константин встал и подошел к двери. За Марком спокойно стояла старая женщина, в лохмотьях. С виду полная нищенка, если бы не взгляд. Легат даже поежился, такой взгляд мог быть у ветерана после тридцати - сорока боев.
-Что тебе надо женщина? У меня мало времени.
Нищенка спокойно и с достоинством посмотрела на него.
- Наш разговор не для посторонних и говорить мы должны наедине.
Ну вот опять секреты, досадливо подумал легат, но все же жестом пригласил ее в комнату и одновременно отослал Марка. Женщина, пройдя в жилище, остановилась, выбрала стул и присела. Ее внимательные глаза остановились на легате. Казалось, она внутренне улыбается ему.
- Кто ты и чем я могу тебе помочь?
Прямо спросил он ее.
-Имя мое Раудикка римлянин ,я целительница, но не из этих мест. Вся моя жизнь прошла в лесах около Вала. Меня знали местные, ты же не знаешь меня. Впрочем, это не важно. Послушай же меня. Месяц назад ночью мне приснился сон, как будто наши древние боги подошли ко мне и начали разговаривать. При первых их словах я проснулась, и они исчезли, но голос, голос, откуда-то шел, он проникал в меня, и хотя много было сказано, я не забыла ничего.
-И что с того?
Константин невольно улыбнулся, мне бы твои проблемы.
- Боги послали меня к тебе Константин сын Флавия и Веры.
Легат вздрогнул - этого не знал в его легионе никто.
- Не пугайся, я много о тебе знаю и знаю, для чего предназначен ты, но будущее твое только в твоих руках. Так сказали мне боги. Ты получил приказ уйти со своими воинами из нашей страны, но не делай этого. Четыре лета тебе будет сопутствовать удача, но потом ты погибнешь вместе со всеми. Боги сказали, что твоя жертва напрасна.
Марк застыл на месте, но римская кровь победила, он даже ухмыльнулся про себя - надо же, целых четыре года. Значит я не такой уж плохой легат. Он ведь знал, на что идет.
-И что с того Раудикка? Мне что, не надо выполнить свой долг?
Старуха закрыла глаза, заговорила, и начала мерно раскачиваться в такт своим словам.
- В этом году страшное нашествие опустошит Галлию. Племена германцев как бурный поток растекутся по всей империи, пройдет несколько лет и они достигнут Африки. Через три года падет и будет разграблен Рим
Константин вздрогнул.
- И это не самое страшное. Варвары будут жить среди римлян, и будут управлять ими, постепенно римляне будут переходить к ним на службу, а императоры заискивать перед ними. Но и это не самое страшное. Через два поколения Рим будет разграблен снова и еще более сильно, жителей в нем почти не останется и вокруг мавзолея Адриана по ночам будут шастать волки. Испания, Галлия и даже Италия станут местом, где возникнут королевства варваров и спустя еще двадцать с лишним лет само имя римлян исчезнет.
-Ты лжешь!
Константин был в отчаянии, но... он верил этой женщине, ибо она повторяла то, что неумолимая логика в его римском мозгу давно уже все доказала.
-Нет, не лгу - спокойно сказала она - и ты прекрасно об этом знаешь.
Легат успокоился.
- А что Стилихон?
-Его убьют через год с небольшим в субурской церкви в Равенне, отрубят голову. Гонорий будет очень рад.
-Как? Он же его спас пять лет назад!
Она улыбнулась.
-Ты воин и так наивен.
Легат твердо посмотрел на нее.
-Что тебе еще сказали боги?
Старая бриттка теперь внимательно взглянула на Константина - перед ней стоял тот, который олицетворял горе и смерть ее предков, железный, отрешенный взгляд голубых глаз, твердая складка у рта. Ожившее железо. И это обрадовало ее.
- Ты избран Ромул.
Он вздрогнул.
-Ты можешь спасти Рим здесь, ибо тот РИМ УЖЕ НИЧТО НЕ СПАСЕТ, слишком много безвинно пролитой крови взывает к богам, а они ведь не глухие. Собери воинов здесь, привлеки, кого сможешь, возроди древнее благочестие и доблесть, дай вздохнуть простонародью и оно будет за тебя, отбивайся от варваров, им пока не до тебя, есть куски пожирнее, какое то время у тебя есть, а потом будет очень трудно - саксы и англы попытаются переселиться сюда. Впрочем, будущее в тумане, ведь, очень многое зависит от твоих действий, и твои решения изменят судьбу мира. Поэтому они должны быть взвешенными.
И еще - решить ты должен сегодня, до захода солнца. Завтра ты забудешь меня, если не решишь сейчас. А так мы можем поговорить до полуночи. Потом мы никогда не увидимся.
Легат закрыл глаза, он Ромул - невероятно. Он вспомнил древнюю легенду, звучавшую из уст Луция. После древнего галльского разгрома сенат хотел перенести Рим в Вейи, так как на месте города было полное пепелище. И вот, во время заседания сената по этому вопросу центурион, командовавший караулом рядом со зданием, отдал громкую команду - ЗНАМЕНОСЕЦ СТАВЬ ЗНАМЯ, МЫ ОСТАЕМСЯ ЗДЕСЬ. Тогда судьба Рима была решена, ибо это было знамение богов. Что должен решить он, христианин, верующий в Иисуса. Он выглянул в окно. Над лагерем, снижая круги, парил коршун, Константин вздрогнул. Подняв глаза, он заметил, как лучи заходящего солнца изобразили крест над лагерем.
- Марк - заорал легат - прекратить все работы, срочное построение всех до последнего'.
Обернувшись к Раудикке, он ласково улыбнулся и сказал:
-Жребий брошен. У нас еще есть много времени. Поехали дальше.
Глава 1 Осколок великой империи.
Громкий шум повозки разбудил Константина. Он потянулся и подошел к окну. Приятный майский ветерок овевал Лондиний. Жизнь обычного городка Римской провинции шла своим чередом. Константин мысленно вернулся на два месяца назад. Тогда он и не представлял, в какой водоворот событий и явлений забросит его нечаянная встреча с Раудиккой. Приняв решение, он не стал на сходке воинов распространяться обо всех своих планах, а просто поставил задачу по обустройству лагеря и усилению боевой подготовки. Вернувшись к себе, он еще три часа беседовал с прорицательницей. Ровно в полночь она ушла. Перед уходом, обернувшись к нему, она произнесла:
-Все-таки как мудро взвешена наша жизнь на весах Богов. Твои предки огнем и железом прошли по нашей земле, теперь же тебе, пусть и в ином качестве, придется ее сохранять и развивать. Круг времен замкнется, но жизнь продолжится.
Константин молчал. Она - же, промедлив, сказала:
-Я вижу, что тебя гнетет - ты, последователь Христа, не хочешь до конца верить ведьме, считая ее порождением тьмы. Так знай, что мои боги ведают о Христе и признают его силу.
-Так что же будет с ними?- Константин с удивлением посмотрел в ее сторону.
- Они растворятся и уйдут. Они станут ветром в ветвях дуба, журчанием ручья, шелестом вереска и чертополоха. Они уйдут туда, откуда пришли и им там будет спокойно и тихо. Никто не в силах изменить людей и они будут развиваться уже с новым Богом в душе, пока и он не надоест им. Но кара его будет страшна, хотя людям все равно ничего не докажешь. Живи с миром раб Христов.
Тихо скрипнула дверь и Раудикка исчезла.
Посидев с полчаса, Константин встрепенулся и приказал часовому немедленно вызвать двух центурионов, Приска и Галла. Это были его давние сотоварищи-ветераны по Германии, и он им вполне доверял. Галл, получив на руки пакет, выехал первым. Его сопровождало три всадника. Задача у него была проста - найти Аврелиана, обрисовать ближайшую перспективу в Северной Галлии и предложить переправу на остров с легионом, полностью или частично, прихватив при этом в ближайших городках хоть каких мастеровых людей, но только по согласию. Кроме этого Галлу вменялось максимально возможно разведать обстановку в том регионе. На все про все центуриону давалось две-три декады. По происхождению он был из местных, так что здесь проблем быть не должно, если конечно он не нарвется на разъезд варваров.
С Приском разговор затянулся,
- Ты должен передать это письмо лично в руки Стилихону и без свидетелей. Он тебя помнит и наверняка примет. В случае опасности, письмо уничтожишь сразу, иначе твоя голова в течение суток будет отделена от тела. На словах Стилихону передай, что в письме изложена правда, а Константин знает больше. Да и еще, если все выгорит, и письмо доставишь, то на обратном пути купи хороший корабль, завербуй капитана и иди с ним до Британии. В дорогу возьмешь десяток сарматов Силура, и когда купишь корабль или по пути, постарайся прихватить с собой пять, десять сколько угодно центурионов, у них там все равно приличный бардак, пусть хоть дезертируют. По пути домой, в одном из портов Лузитании, приобрети небольшой склад на местного купца, адрес тебе даст квестор Либий. В общем, с Богом.
На следующий день с утра он серьезно поговорил с Марком.
- Я не могу сказать тебе всего дружище, но, похоже, в Галлии начинается серьезная заварушка. Ты наверно слышал о зимнем прорыве по льду Рейна. Теперь кое-что прояснилось. Варвары идут сюда насовсем и, похоже, возврата к старым временам не будет. Марк потер рубец на шее.
-А чего же мы не идем в бой?
Легат задумчиво сказал:
-Понимаешь, я сам еще не во всем разобрался. Мы-то там не пропадем. Легион нормально подготовлен, да и прихватим кое кого из федератов-наемников да из вспомогательных когорт. Только надолго ли Марк? Меня ославят одним из узурпаторов, воины ведь любят поднимать на щит кого угодно, когда ожидается большой грабеж, да и ты не забыл прошлогодних чудес Марка и Грациана. Кстати, местные до сих пор косятся на нас, мягко говоря, так вот все это уже было.
-Что?- Марк удивленно поднял брови.
-Были Магн, и эти ребята, еще раньше был Караузий. Было желание отделиться и после взять Рим и стать цезарем. Поверь, я этого не хочу, впрочем, и не хочу быть бараном, которого волокут на убой, ведь по самым приблизительным данным через Рейн пошли Бургунды, Вандалы, Аланы и Свевы со всеми женщинами и детьми, а это сотни тысяч воинов пусть и разбросанных по просторам Галлии. У нас же нет ни Мария, ни Цезаря, и, самое главное, нет тех легионов. Мы кое в чем посильнее прежних воинов, но в подметки им не годимся по дисциплине, особенно в бою, по организации службы, да и по боевой подготовке еще больше. У нас нет достаточного количества войск, чтобы закрыть лимес по Рейну. А у остальных, что лучше? Восток пока держится, но грызут его со всех сторон. После Адрианополя у Рима нет серьезной армии, прошло тридцать лет, а потеря тех центурионов и ветеранов до сих пор не восполнена. В общем, я решил остаться здесь, и не просто остаться, а укрепить здесь армию, вызвать Шестой Победоносный. А также попытаться на месте лагеря Двадцатого Валериева набрать хоть две когорты и держать остров.
Лицо старого центуриона удивленно вытянулось:
- Что ты забыл в этой дыре? Ты же из Рима, с чем это наше нынешнее убожество можно сравнить?
Константин ухмыльнулся:
- До вчерашнего дня и я так же думал, только не будет Рима Марк, скоро не будет. Города исчезнут, люди разбегутся кто куда. Это уже началось в Галлии.
- Неужели вчерашняя баба?
- Она самая Марк, и я склонен верить ей, потому что последние годы сам видел это , только не мог внутренне согласиться с собой. В общем, хватит болтать. Сегодня я уезжаю в Лондиний с Либием и Константом к консуляру. У меня с ним будет непростой разговор, ведь по факту мы узурпируем власть на острове, но ты уже понял, что мы никуда не идем и наводим порядок здесь. После построения воинов я объявлю о резком возрастании требований по дисциплине. Будут потихоньку возвращаться старые порядки, даже очень старые. Многие воспротивятся, особенно из местных. Ты собери центурионов и костяк ветеранов числом не менее пятисот, ну, в общем, на кого можешь положиться, и объяви о повышении жалования на треть, но пока негласно для других. В случае бузы опирайся на них. Я забираю с собой алу сарматов, и третью когорту Амброна, как я уже сказал, Либий поедет со мной, но за казну отвечаешь головой. Аве Марк.
Они попрощались. Потом Константина закружил вихрь событий. Сказать, что его предложение не понравилось Петронию Лабиену, значит, ничего не сказать. Но Константин, доходчиво довел до чинуши, что он теперь главный и его указания вполне может выполнить и другой более сговорчивый чиновник. Апеллировать Петронию было не к кому, и он быстро сник. Константину не нужен был побитый пес, и он подумал о том, как заинтересовать старого интригана. Беседа затянулась за полночь и закончилась под утро, за кувшином доброго фалернского. На следующий день посыльные консуляра полетели в центры муниципиев, порты и главные центры горнодобычи. Все старшие оттуда вызывались в Лондиний немедленно и безотлагательно. Через неделю собрались практически все. Пригласили и многих торговцев. Константин понимал, что слухи уже гуляют по острову и от итогов сегодняшнего совещания зависело практически все.
Зал собраний был полон, сарматы и воины третьей когорты оцепили здание, дабы не пустить непосвященных. Константин осмотрелся. Публика была разношерстная и не везде дружелюбная, многие хотели проигнорировать вызов, но помогли те - же слухи о практически военном перевороте. Легион Константина был на слуху, и шутить с ним не стали. Тишина повисла в зале.
- Граждане! Я собрал вас всех здесь, чтобы довести текущее положение дел в империи, особенно в близлежащих землях, а также о моих планах и путях их решения. Зимой на Галлию обрушилось нашествие невиданное со времен Тевтонов и Кимвров. Вандалы, аланы, бургунды, свевы перейдя лимес, захватывают земли не с целью грабежа, а для поселения не щадя при этом никого. Галлия превращается в погребальный костер. У меня есть информация о планах их вождей пойти дальше, в Аквитанию и даже Испанию.
'Вот Раудикка, молодец' - внутренне ухмыльнулся легат. Лица многих выражали тревогу. О нашествии знали многие, но подробности еще не были известны.
-А что же Рим?- закричал Блофут вождь одного из поселений бриттов из Флавии Цезареи.
-Рим сам в опасности. Стилихон угомонил готов, но ненадолго. Сил у него крайне мало, они стянуты, чтобы защитить Италию и Галлия, практически брошена.
-Что же ты не идешь туда? - не угомонился Блофут.
-Ага, так тебе пикты со скоттами и саксами сразу задницу прочистят, впрочем, скорее всего твоей жене - это уже Петроний.
Зал дружно грохнул смехом. Ага, кажется начинает доходить. Константин дождался, когда смех улегся, поднял руку, и твердо глядя в зал, заговорил:
-С Римом мы не рвем. Я подготовил посольства и в Рим и в Константинополь. Обоим августам я объяснил мотивы моих решений. Наших сил для отражения агрессии может не хватить. Надо постараться защитить остров. И надеюсь, когда посольства дойдут до мест назначения, моя правота обнажится еще больше. Если же власть отвернется от нас, а такое вполне возможно, будем выживать все вместе, как на Ноевом кочеге. Так как смысл сохранения наших задниц Петроний вам доходчиво объяснил, - народ заулыбался.
Хоть какой-то слабый контакт надо было укреплять.
-Я принимаю командование над всеми вооруженными войсками на острове. Дисциплина среди легионеров, независимо от племенного состава, будет поддерживаться на римский манер, говорю сразу, причем на староримский манер. На месте стоянки Двадцатого Валериева легиона будет произведен рекрутский набор, с целью его возрождения. Хвала Флавию Феодосию, наши города достаточно укреплены и многие имеют каменные стены, но сдать по глупости можно все, если служба неорганизованна. Поэтому с сегодняшнего дня каждый глава города своей головой, своей семьей и имуществом отвечает за сохранность стены и ворот. Стража круглосуточная и достаточная для оповещения жителей и закрытия ворот. Инспекции по проверке будут внезапные. В случаях вопиющего разгильдяйства со стороны местных властей, к ним будут приняты жесткие меры вплоть до казни виновных. Каждый глава города и муниципии два раза в год подготавливает подробную роспись жителей с указанием пола, возраста, рода занятий, состояния здоровья. Отдельно указывается наличие мужчин призывного возраста от восемнадцати до пятидесяти лет. Это не значит, что мы их призовем, но такие сведения должны быть. Во всех городах из числа служивших ветеранов или достаточно подготовленных горожан выбирается голосованием начальник местного гарнизона. Его задача знать число боеспособных мужчин и иметь возможность в случае опасности собрать их в течение суток с элементарным оружием и припасом. Впустую дергать не будем. Налоги, собираемые в провинциях, будут сдаваться только в казну моего квестора Либия. Размер и очередность уплаты будут доведены до градоначальников отдельно.
Константин говорил еще час. Данные, которые он посчитал не подлежащими всеобщему разглашению, он обсудил вечером в узком кругу. На совещании присутствовали: сам Константин, его сын Констант, квестор Либий, Петроний и главы муниципий. В отдельной комнате сидели руководители казенных и частных горных предприятий. С ними разговор будет позже.
- Итак, соратники, о чем не нужно знать всем? Констант, - обратился он к сыну - ты немедленно берешь сотню всадников и начинаешь инспекцию побережья. От Лондиния на север до вала и потом назад до Корнуолла. Оттуда на север пойдет другой отряд. Нужно определить состояние наблюдательных постов, маяков береговых сооружений. Так же прикинуть места возможной высадки варваров. Караузия давно нет, но кое-что из его наследия осталось. Петроний, поройся в архивах, на предмет организации охраны побережья при нем. После ревизии побережья, я утвержу места постоянных постов наблюдения, способ их связи со ставкой. Постоянная ставка будет в Лондинии здесь останется Амброн. Второй Августов будет переведен в Деву. В случае восстановления Двадцатого Валериева, хотя бы частично, Второй Августов вернется в Иску. В случае небольшой высадки варваров, попробуем разобраться выделенными когортами, если вторжение будет посерьезнее, придется подключить всех. В любом случае побережье будет под неусыпным контролем. Стационарные посты наблюдения укрепить, мобильные посты постоянно меняют маршрут. Об этом все. Что думаешь Петроний, сунутся пикты?
Петроний подался вперед:
- Если бы ты ушел, то точно, а сейчас не знаю. Нужна хорошая сеть информаторов. Да и не верю я когортам на вале. Там половина местных и что от них ждать?
Петроний Лабиен грустно вздохнул, осунулись и другие. Это было больное место всего плана Константина. Несмотря на почти четыреста лет совместного проживания и очень сильное взаимопроникновение, кельты оставались кельтами, добрыми и злыми, отзывчивыми, и скрягами, храбрыми и трусами - они всегда были переменчивы и это пугало.
Константин улыбнулся:
- Выше нос. Пока громят Галлию, общая опасность объединяет. Ты, кстати, большой молодец Петроний, Блофут чуть под пол не провалился, а остальные-то поддержали тебя. Но не это главное. Из Галлии надо вытаскивать всех наших. Потрясите состоятельных квиритов, создайте фонд помощи, негласно конечно, но письмо для распространения каждому персонально от меня я дам. Пусть только не помогут узурпатору.
Он грустно усмехнулся.
- А если серьезно скажите нашим жлобам недалеким, что бежать некуда, нас мало и если не поделишься частью отберут все. Короче, Либий, бери под контроль этот фонд, еще не созданный и нанимай десятка два кораблей, чтобы в случае чего доставить людей сюда. Тем более я жду Галла, - сказал он, не обращаясь ни к кому.
Все переглянулись.
- Да ладно. Сейчас не об этом. Я поговорю с горняками. Олово, цинк, железо медь это все будет крутиться, в общем, пока по-прежнему, а вот серебро и золото. Либий - повернулся он к квестору - на жесточайший контроль. Эти вещи берем на себя, если надо дай выкупные, если будут артачиться, заберем даром. Это о частниках - казенные и так наши. Петроний через декаду дай соображения по формированию сената на острове, представительство, выборы должности. В общем как в старые добрые времена, но с учетом местных обычаев. Обязательно представительство племен. Но вообще - мечтательно глянул он за окно - надо через два-три поколения смешиваться, хоть и трудно это невообразимо. Все друзья, по местам, если что не договорил, сообщу позже. У меня самое тяжелое попытаться разобраться с остатками Двадцатого. Какой же сейчас бардак в Деве? Либий остаешься здесь, перетягивай казну, Амброн с третьей когортой с тобой, я с сарматами в Деву, надеюсь, проскочим.
Легкий ветерок с полей освежал голову. Дышалось легко. Константин скакал впереди отряда, и на душе у него было ясно и спокойно. Все-таки великое дело - кровь славных предков. Чем сложнее было впереди, тем четче и яснее определял себе задачи и последовательность их выполнения новый лидер. Перед отъездом он попрощался с соратниками и заметил, как озабочен был Либий, но по - хорошему по - деловому, как четко и вдумчиво ставил задачи чиновникам Петроний, как волновался перед первым серьезным поручением Констант. Незримо начал раскручиваться маховик принятых решений и множество людей, которых он не знал, уже были вовлечены в новое дело. И все-таки, тяжесть и необычность задач впечатляла. Пытаясь построить логическую цепочку, Константин выстраивал приоритеты. Итак - первое Дева, с этим все ясно, второе вал и когорты старого интригана Коэла. Нужна личная встреча, но обойдемся без визита, вызовем. Посмотрим на реакцию, по любому Коэлу бодаться сейчас не с руки, а если что и задумает, на сговор с кем то из недовольных нужно время, успеем приструнить. Хотя сейчас каждый воин, особенно не бритт, на вес золота. Все его разноплеменные воины не из местных, по - сути его соратники. Им вместе с ним идти наверх, вместе и умирать. Он впервые с облегчением подумал о полезности прошлогодней бузы Марка и Грациана, так как новых лидеров среди массы центурионов и ветеранов он не видел.
Вдали показалась деревня, и Константин послал десятника найти место для постоя. До утра можно было отдохнуть. Разместился правитель в лучшем доме. Местные жители были весьма удивлены, когда он пришел в обшарпанную таверну, стоявшую в центре. Настороженно глядя на трапезу знатного гостя, люди недоумевали, почему он не сделает это дома.
-Если б они знали, что они мне сейчас нужнее, чем я им - подумал Константин.
Он часто вспоминал уроки старого учителя и помнил о простоте и доступности наилучшего цезаря Траяна. Константин не был зазнайкой, но и простолюдинов особо не чтил. Теперь приходилось вспоминать уроки из прошлого. Потихоньку к нему приблизились несколько человек и, видя его доброе к ним расположение, завязали разговор. Крестьяне, конечно, жаловались на свою жизнь, на бесконечные поборы, на лихих людей, на опасность набега и разорения. Постепенно разговор дошел до последних событий. Что не говори, а слухи будут слухами и в Риме и в этой Богом забытой деревеньке на окраине империи. Константину нужно было, прежде всего, не обсуждать слухи, тем более он был их первопричиной, ему нужно было начинать трудный и мучительный поиск выхода из тупика. Ведь будучи разумным и образованным человеком он понимал, что этих овец уже не стригут и не режут - их пожирают живьем, и он не знал, кого бы любил на их месте - эту власть или пиктов. Постепенно рядом с ним остался староста деревни Тройкл и пара зажиточных мужиков.
-Что нужно для того, чтобы ваша жизнь стала лучше? - Константин посмотрел на Тройкла. -Только учти, что твоя отдельно взятая деревня не улетит немедленно в рай, а останется на этом грешном острове вместе с другими.
Тройкл тяжело вздохнул:
-Все мне понятно господин, подати обязательно надо платить, но посуди сам. Чиновнику ведь все равно, есть урожай или нет, был набег или нет, все ли здоровы. Да мало ли что. Тут такое бывало. И сбегали, куда глаза глядят и детей продавали. Привыкли мы здесь и к пиктам в леса да горы нам не с руки, но нужно, чтобы порядок был, чтобы я загодя знал, что у меня возьмут и что останется.
Константин внимательно слушал:
-Давай подробнее говори. И не бойся.
Тройкл осмелел, и прямо глядя в глаза, сказал:
- Не больше четырех долей из десяти. Да нам на прокорм. И используй их как хочешь. - Да. Задачка - подумал Константин. Он знал, что сейчас брали вдвое больше, а в случае недоимок колоны просто попадали в кабалу без просвета.
- А как кормить воинов? Как содержать дороги? Как содержать чиновников?
При последнем слове крестьяне оживились.
-Да много их. Тройкл улыбался, несмотря на остроту вопроса. - Они ж друг друга тянут, да и воруют, говорят без зазрения совести.
-Не твоего ума дела- одернул его Константин, но внутренне согласился с ним. Тройкл посерьезнел, и посмотрев на Константина сказал:
- Слухи идут, что воины остаются. За то спасибо тебе. Ты дай вздохнуть то нам, а мы отработаем. Нам-то идти некуда. Все одно пропадать.
Утром, после отъезда, Константин все возвращался в мыслях к этому разговору. Если сделать все так, как просил староста то дыра в бюджете убьет его сразу. С другой стороны если оставить все как есть, то бюджета тоже не будет. Тупик. Правитель понимал, что надо снижать налоги и недоимки списывать, особо с малоимущих, но как продержаться два-три года. Ведь, по сути, поднявшиеся хозяйства дадут больше денег в казну в общем исчислении, да и к таким налогам из Галлии многие набегут. Они тут почти все родня. С такими мыслями он продолжил путь.
Спустя два дня отряд подошел к Деве. Веселенький городок стоял на берегу реки и даже несколько судов стояли на якоре в порту. Сюда поднимались суда из залива. Прослужив всю жизнь в армии, Константин понял, что он среди своих. Главные улицы городка напоминали о лагерном первородстве, на месте штаба стоял небольшой храм, да и крепких мужиков на дороге попалось немало. Константин направился к городской гостинице, если так можно было назвать небольшой двухэтажный дом, с увеселительным заведением внизу. Воины эскорта заметно оживились. Их появление не прошло незамеченным, на улицах стало оживленнее. Поставив задачу по организации дежурства вокруг здания, легат спустился вниз в таверну, служившую видимо и небольшим лупанаром, т.к. в комнатах было несколько потрепанных и довольно зрелых девиц, внешний вид которых безошибочно определял их профессию.
- О Константин!!!- Заорал на всю таверну здоровый бугай лет 45-50 на вид. Подойдя ближе, легат узнал отставного центуриона Двадцатого легиона Септимия. Тот частенько заглядывал к своему другу Марку в Иску, и в свое время был представлен легату. Через несколько минут оживленная беседа двух вояк продолжалась уже за кувшином вина. Септимий был искренне рад встрече и совершенно не скрывал этого. Его крепкая рожа светилась от счастья, он помолодел лет на пятнадцать, как будто вместе с Константином в таверну зашла его молодость, когда он сосунок-первогодок пошел в составе легиона с Магном. Тогда он быстро повзрослел и после нескольких лет скитаний по просторам Галлии и Италии, многих боев и стычек увидел Рим. Потом была служба в Германии дружба с Марком, а потом... а потом легиона не стало. Его никто не расформировывал, но и служба потихоньку прекращалась. Расходились воины кто куда, большинство осталось в Деве, многие подались на вал в когорты британцев, многие потом вернулись. Вот так и растаял некогда победоносный Двадцатый Валериев легион, судьба которого растянулась почти на четыреста лет. Вспомнив о прошлом, они помолчали. Потом Константин изложил цель своего визита. Септимий помрачнел.
-Трудно это сделать легат. Много толковых ребят здесь, сыновья подросли, да и из местных можно набрать мужиков, за которых не стыдно, только нет дисциплины. Давно не стояли в строю, давно не слышали отборной ругани центурионов, давно не брали в руки оружие для изнурительной подготовки. Много буянов и бузотеров, и наших, и из местных. Впрочем, если объявишь набор, когорты три-четыре наберем, да всадников человек пятьдесят. Готовь монеты. -Септимий уже весело подмигнул.
Константину было с ним легко. Он всегда кожей ощущал это чувство своей семьи, боевой семьи. Здесь могли подначить, повеселиться, могли набить морду, а назавтра погибнуть, закрывая тебе спину. Общаясь с ветеранами, подобными Септимию, Константин понимал, почему до сих пор не погибла его империя. Эти будут нести дух империи до конца и разбросанные по всем уголкам великого и погибающего римского мира, будут олицетворять несгибаемый дух вечных легионов, пока волна варваризации не погасит их порывов и они не сгинут, как погибают одинокие дубы, когда болото захватывает участок леса.
Разговор с Септимием продолжили на утро. Он был серьезен и трезв. Рядом с ним стоял детина, ему под стать лет двадцати пяти.
- Сын. Меммий - коротко кинул центурион. Константин уже решил, что возрожденный Двадцатый возглавит Септимий и он уже просто не мешал делать свое дело старому вояке. Помогли деньги, припасенные бесценным Либием и вовремя уполовиненная казна Петрония. Тот уже становился полезен и с пониманием крякнул, когда Константин намекнул ему на сокращение штатов. В заботах пролетела неделя. Дева напоминала разворошенный муравейник. Где то плакали, где то веселились. Такого массового набора не было давно. И на расчищенном плацу десяток ветеранов, назначенных центурионами, усердно гоняли молодежь. Количество рекрутированных приближалось к двум полноценным когортам. И Септимий обещал еще одну- две. Константин уже подумывал об отмене распоряжения о переводе Второго в Деву. Такой прыти от Септимия он не ожидал. И все-таки осторожность восторжествовала. Посыльный отправился к Марку с приказом прислать две когорты покрепче, а в Иску, спешным маршем, ушла когорта новобранцев. Итак, у него могло собраться почти два легиона. Константин отправил также когорту из Иски в Лондиний справедливо рассудив, что на месте стоянки второго все пока тихо, а иметь три достаточно сильные группировки на острове, равноудаленные друг от друга залог спокойствия. Командиром гарнизона Лондиния становился Амброн, с задачей построить укрепленный лагерь по всем параграфам рядом с городом.
-Представляю, как матюгаются его франки и галлы- ухмыльнулся Константин. Ничего пусть втягиваются. Дисциплина его беспокоила сейчас больше всего, из того что относилось к армии. Марк нормально справлялся в Иске, его посыльный доложил о переводе казны в Лондиний. Септимий усиленно формировал Двадцатый. Через неделю готовились вручать знак возрожденного легиона. На пятнадцатый день отъезда из Лондиния к Константину, ожидающему вестей с вала от Коэна, и решившему подождать еще дней пять, подошел человек. Он нерешительно переминался с ноги на ногу.
- Что тебе?"- Константин не любил докучливых попрошаек.
-Меня зовут Калгак, я был в Лондинии когда господин собирал начальство.
- Ну и что?- все-таки надо быть иногда поменьше римлянином, подумал Константин и неожиданно подмигнул собеседнику.
-Выкладывай свои секреты.
Калгак заметно повеселел и осмелел.
- Нас тут пятнадцать человек, купцы и владельцы некоторых шахт и мастерских. Хотели бы поговорить с тобой господин.
-А почему именно пятнадцать? - спросил правитель.
-Видишь ли, мы связаны между собой давно, кто-то добывает руду, кто-то плавит, кто- то делает изделия, а я торгую. В основном с Галлией, а другие и в иных местах.
- Хорошо пошли в дом. Коль приехали, я угощаю гостей - Константин продолжал шутить. Настроение было нормальным и ему, почему-то вспомнился коршун над лагерем, когда он разговаривал с Раудиккой. Спустя час он понял причину появления этих людей в Деве. Купцы и ремесленники старались держаться от власти подальше, но его речь в Лондинии, взвешенная и необычная, произвела впечатление. Торговые люди, посовещавшись, решили прозондировать почву. Их волновали налоги их размер и число, очередность взимания. В общем, ничего необычного. Константин объяснил им, что твердо пока ничего обещать не может, так как ему надо еще разобраться в ситуации. Единственно он им порекомендовал обращаться к нему в любое время, назначив смелого Калгака, их представителем. Он понимал, что результатов этого разговора ждут многие, и надо было не промахнуться. По крайней мере, без Либия что то обещать было рискованно. Удивительно, но купцы и промышленники восприняли это спокойно, ему показалось, что он укрепился в их мнении. Легат не торговал и не знал всех хитросплетений этого древнего ремесла, но купцы понимали, что если человек взвешивает решение прежде обещания, то ему можно верить. А доверие в торговле - это деньги. Беседа продолжилась в другом формате. Константин сам интересовался их деятельностью. Кто куда ездил, где знакомые, какие товары и куда идут. Он в общих чертах предполагал о путях доставки товаров, но нюансы ему были незнакомы. К тому же он сразу озадачил двух владельцев оружейных мастерских. Заказ, выданный им, был огромен, но цену он сбивал почти вдвое. Надо было подготовить серьезного вооружения на легион с лишним. Дельцы мялись.
-Будь что будет. Либий поймет - мысль работала отчетливо. Без этого ему не решить проблему независимости.
-Если вы соглашаетесь на заказ сейчас, то все остальные заказы пойдут только через вас. И еще, на два года я освобожу вас от податей, но только мастерские по производству оружия. Решайтесь.
После долгих совещаний, когда два оружейника взяв время на раздумье, чуть не подрались, решение было принято. Цена снижалась на сорок процентов. Освобождение от податей на год. Монополия на заказы на четыре года.
-Правитель. Ты неплохой торговец - публика развеселилась.
-Да уж. Взыграла всадническая кровь - чуть не рассмеялся Константин.
-Кстати, а ваши поставщики по металлу не подерутся прямо сейчас? - теперь, уже веселье стало общим.
- Мы их нагнем больше, чем ты нас - под общий смех заверили его оружейники. Беседа растянулась за полночь. Когда все расходились, к нему подошел немногословный пожилой купец из Эборака.
- Меня зовут Хлодомир и я хотел бы поговорить с тобой наедине.
-Не возражаешь завтра с утра.- Константин порядком устал, да и вестей с вала не было.
- Конечно правитель - купец откланялся. Наутро встреча с ним была продолжена. Остальные его товарищи разъехались. Константин пригласил их через месяц в Лондиний. Ему надо было собрать росписи по всем городам и поселкам посидеть с Либием и Петронием. В целом купцы были довольны.
-Слушаю тебя Хлодомир - Константин отхлебнул доброго эля и предложил купцу. Тот не отказался.
- Видишь ли, правитель. Я не был в Лондинии, когда ты взял власть, но, поговорив с Калгаком, понял, что ты затеял что-то необычное. Никто из римлян высокого полета не задерживался здесь надолго. И мне интересно, что у тебя получится. Я стар, и как ты понял не из местных.
Константин кивнул. Этот старый франк ему чем-то неуловимо нравился.
-Так вот я понял, что все твои начинания, упрутся в отсутствие денег.
-Это элементарно Хлодомир. Денег не хватает всегда.
- Тебе же особенно, если ты не хочешь смыться в Галлию как Магн, и распускать перья, пытаясь овладеть Римом. Ты очень умен. Не знаю, кто тебя надоумил, но лучше решения не придумаешь. Я частенько плавал на Рейн и дальше и скажу тебе, что всего вы не знаете римлянин. Земли франков, саксов, и других как беременная баба, готовы разродиться таким количеством воинов, что хватит на много лет набегов и смут. А теперь поняв тебя, я хочу предложить тебе пополнить твою казну.
Константин изумленно молчал. Он не понял всего смысла сказанного.
-Почему же ты франк, становишься рядом со мной, а не со своими соплеменниками. Ты же не глуп и видишь, что скоро они пойдут вверх?
Хлодомир отхлебнул напиток, отставил кружку, задумчиво посмотрел на нее:
- Понимаешь, я стар. Когда то у меня была связь с Родиной, но мой внук, которому семнадцать лет уже римлянин. Он любит вашу одежду, благовония, ходит в термы, да и я к ним привык. В общем, мои потомки будут римлянами, и им не захочется вернуться к варварскому состоянию предков. Короче я знаю путь на восток. Я ходил к янтарным берегам, но это не главное. Туда ходили задолго до меня, но я знаю кое- кого в этих неспокойных местах и меня там знают. В одно из плаваний мне показали дорогу в устье большой реки, далеко на востоке. Река эта большая, но короткая, а за ней огромное неспокойное озеро, и далее еще одна река. Там живут люди другого языка, но он чем-то схож с готами. У них есть речной жемчуг, и прекрасные меха. У нас таких нет. Это живое золото, а не мех. У них же дорого зерно и нет меди, стекла, свинца и керамики, качественной керамики - поправился он. Там же можно набрать рабов, прекрасных воинов. Они белокуры и голубоглазы, чем-то похожи на тебя римлянин - Хлодомир хмыкнул.
Константин сосредоточенно слушал.
-Твои условия?
-Половинная прибыль, достойная охрана, минимум налогов, охрана семьи и должность внуку, он моя слабость. Оборотные деньги мои, корабли мои. В случае убытков при потере корабля расходы пополам. На своей половине мехов и жемчуга поднимешься сам.
Лучше не выразился бы и полузабытый Меркурий. Константин с достоинством и уважением протянул ему руку.
- Ты слишком много хочешь тратить сам - улыбнулся он. - Путь ведь долог, можно ли присмотреть место для хорошего порта или фактории? Да и море большое, я немного слышал о нем. Но в целом оно неизведанно.
Хлодомир прищурился.
- Ты будешь велик, правитель. Не зря я хлопочу за внука. Не вливаешь ты вина молодого в мехи старые, как учил нас Господь. Нового ищешь. Так вот на море два пригодных острова. На побережье укрепляться бесполезно, разорят. Один остров, где живут готы, там людей мало, но они воинственны, и остров для нас пока велик, не закрепимся, хотя и стоит он выгоднее. А второй - маленький, сразу после пролива, миль двенадцать на двадцать, в самый раз. Есть две бухты и места где можно укрепиться (прим. это Готланд и Борнхольм дорогие читатели).
Константин был краток:
-Через месяц встречаемся в Лондинии, ты с тремя кораблями. Все будут знать , что плывешь на Рейн. О нашем разговоре с моей стороны будет знать только квестор Либий. С твоей, о всех условиях, никто, не обижайся, внук молод, а молодости свойственна болтливость. Кстати, представишь его мне, он будет жить в Лондинии, с Петронием я решу. Будет достоин, умен и не ленив продвину. Прощай.
Вести с вала пришли через три дня, и они были неутешительны. Коэл выражал почтение, но не приехал. О состоянии когорт не доложил. Посыльный отметил странную возню в штабе перед его отъездом, не исключен был вариант посылки связных к пиктам. По крайней мере, общие знакомые по старой службе информировали его об этом, хотя подробностей и не знали. Похоже, Коэл решил поиграть в самостоятельность, так как понимал стервец, что сил мало и они на вес золота. В полное его предательство Константин не верил, пикты его сожрут и не подавятся, а вот что-то выторговать, пожалуй, да. Что ж поиграем в молчанку. Так как у Септимия дела шли вполне прилично, и уже на подходе была третья когорта, Константин решил взять своих сарматов и три сотни легионеров из числа прибывших от Марка и проинспектировать Эборак. Через контуберналов он известил об этом Либия и Марка. В Эбораке он по возможности хотел свидеться с сыном и понять, что происходит на побережье. Теперь главное - новости от Галла.
В Эбораке было тихо и пусто, брошенные казармы и плац, обветшавший лагерь. Шестой все- таки ушел, а не растворился как Двадцатый. В легионном поселке жило немного старых ветеранов, и инвалидов. Дома потихоньку занимали местные бритты. Они были вполне дружелюбны, и Константин не заметил злобы и ожесточения. Начали поступать первые донесения о состоянии войск, городов и поселений. Петроний прислал к нему толкового делопроизводителя, хотя Константин предпочитал своих выдвиженцев, пришлось согласиться, так как у любого вояки просто голова бы пошла кругом от такого количества бумаг. Петроний не подкачал, и новый секретарь был вполне на высоте.
Галл вернулся через три с половиной декады после отправки. Уставший всадник на порядком уставшей лошади остановился около ставки правителя. Константин обнял старого друга:
-Не томи. Галл лукаво улыбнулся.
- Накрывай стол легат и лучшего вина. Шестой возвращается.
Константин не верил сказанному. В глубине души он надеялся на то, что Галл хоть кого -то из воинов подтащит, но встретится на бескрайних полях Галлии с Аврелианом - это было воистину удачей. Галл, с весьма довольным видом, насыщался трапезой и одновременно докладывал. Константин разрешил такое нарушение дисциплины. После высадки на берег Галл двинулся вглубь Белгики. Среди населения царила паника. К тому времени уже как лет десять наблюдался отток жителей в более южные районы, особенно из богатого сословия. Но уехали далеко не все, и Белгика довольно плотно была заполнена виллами разных размеров. Теперь же вести о нашествии разворошили этот людской муравейник. Галл продвигался ближе к рейнскому лимесу, расспрашивая встречных о происходящих событиях. Картина складывалась следующая. Основной удар вандалов приняли на себя франки-федераты, и им почти удалось их одолеть, если бы не подход аланов. Они совместно с вандалами одержали победу, но старый вождя вандалов Годегизель погиб в сражении. Франки были оттеснены к северу, а вторгшиеся орды, как и предполагал Константин, в основном направились в сторону среднего течения Лигера и Родана. Тем не менее, часть вараваров направилась и на север.
Через шесть дней после высадки, Галл наконец натолкнулся на воинов из шестого легиона. Аврелиан встретил его на окраине Турне. Он рассказал Галлу о сражении, в котором он участвовал вместе с франками. Потери были тяжелыми, но не критичными, после боя он сумел собрать шесть из девяти когорт и уйти на север. Так сложилась обстановка, да и воины желали в случае чего укрыться на острове, так что письмо Константина было, весьма кстати. Аврелиан подосадовал, что Константин не пришел на помощь, ибо был уверен, что можно бить варваров, но чувствительные потери и доводы, изложенные в письме, сделали свое дело. Началось движение к Кале. Через три дня им повезло еще раз, на одной из развилок дорог они встретили вооруженных всадников. После переговоров выяснилось, что из Камбре к побережью отходили потрепанные две когорты тридцатого Ульпиева во главе с легатом. Легион не был сильной единицей, к тому времени перед вторжением в его составе было не более шести когорт. В результате стычек с вандалами и аланами он резко уменьшился, усилилось дезертирство, но две когорты все-таки уцелели, и был сохранен знак легиона. Проб, легат тридцатого из германцев-федератов был не прочь составить им компанию. По пути Галл пытался выполнить вторую задачу Константина и забрать с собой хоть часть рабочего люда. Таким образом, спустя две декады после встречи с Аврелианом к побережью выходил обоз, в составе которого числилось двести семей. Большой удачей Константин посчитал наличие среди них нескольких семей ткачей, красильщиков и особенно стеклодувов (прим. автора все эти ремесла были весьма распространены в Белгике - Корсунский и Гюнтер). Было и несколько семей состоятельных магнатов. Они персонально попросили Галла представить их Константину. По прикидкам Галла деньги у них были. Взяв эту информацию на заметку, Константин спросил Галла, а мог ли он привести больше. Галл подумав сказал:
-Наверно да, многие не захотели бросать насиженных мест, хотя и были напуганы, но недостаточность средств для обустройства на новом месте отпугивала.
Константин спросил: - А где же Аврелиан?
Галл сказал, что он сам рванул вперед, докладывать о выполнении задачи, а легат Шестого приступил к подготовке переправы. Константин досадливо подумал, что Либий наверно не успел нанять суда, но Галл заявил, что десяток судов уже стояло в Дувре, и высадка значительно ускорилась. Тихий трудяга квестор оправдывал свою репутацию- незаметного и незаменимого. В общем, к этому времени сборные войска подходили к Лондинию, планируя разместится в лагере Амброна.
-Уж об этом догадаются. - с удовлетворением подумал Константин. Решение пришло быстро. Он отменил ожидавшуюся встречу с Константом, передав тому приказ после завершения инспекции максимально быстро прибыть в Лондиний. В связи со сложившимися обстоятельствами, этот город становился безусловной столицей Британии, впрочем, он таковым и являлся по факту, но теперь это было неоспоримо. На следующий день, оставив три сотни легионеров под командой Галла обустраивать лагерь в Эбораке, Константин налегке с сарматской кавалерией полетел в Лондиний. Подходило время сбора купцов и промышленников на обещанную встречу. Настоятельно требовалось переговорить с Либием по бюджету. Приход такого количества войск, безусловно, радовал, но и расходы увеличились многократно. Он не знал еще, как пополнит казну, но на душе было спокойно и радостно.
-Что ж старина Коэл, посмотрим, приедешь ли ты теперь?
Прибыв в столицу провинции, Константин осмотрел лагерь прибывших переселенцев. Первыми ему представили несколько семей магнатов. Люди были состоятельными, в основном бывшие землевладельцы. Имущества у них почти не числилось, но деньги с собой имелись. И это было главное. Константин обратил внимание на то, что в компании с ними была матрона средних лет.
- Откуда вы прибыли и как вас зовут? - правитель был предельно вежлив, обращаясь к красивой женщине.
- Мое имя Корнелия. Мы жили в районе Августы Треверов, пока наша усадьба не была разгромлена вандалами. Мой муж погиб с некоторыми слугами, прикрывая наше бегство. Мне удалось скрыться вместе с детьми. Удалось также сохранить часть имущества и денег. К счастью, мы быстро встретились с вашими воинами, иначе мне вряд ли удалось бы выжить -Корнелия говорила спокойно и с достоинством, но было видно, что она очень устала.
- Либий - обратился Константин к квестору-финансисту.
-Подбери дом поприличней, помоги с купчей, если не хватит денег одолжи из моих. Выдели людей и помоги доставить имущество.
Корнелия покраснела.
-Не стоит беспокоиться. Главное мы в безопасности. А денег должно хватить - сказала она, впрочем, произнеся последние слова не совсем уверенно. Константин улыбнулся ей, и обернувшись к Либию сказал:
-Выполняй.
Чуть дальше размещались телеги с крестьянами и ремесленниками. Правитель внимательно осматривал прибывших людей.
- Мне сказали, что среди вас есть стеклодувы и ткачи.
Несколько человек поднялись с телег. Направляясь к нему. Через несколько минут выяснилось, что среди прибывших действительно было несколько профессионалов высокого класса. Один из них стеклодув по имени Клодий, обратился к Константину с вопросом о помощи с началом производства. Правитель успокоил их, объяснив, что помощь обязательно будет оказана в виде займа, но все изделия первоначально придется сдавать в казну по фиксированной цене. После расчета по займу, все ремесленники будут свободны в реализации товара. Сказанное вполне удовлетворило присутствующих. Крестьянам было обещано выделение земли.
Теперь, прежде всего, необходимо было встретился с легатами. Шестой без разговоров отправлялся в Эборак, там проще доукомплектоваться, да и дух воинов поднимется от встречи с родиной. Галл, с тремя сотнями воинов, уходил в Деву на поддержку Септимию. С Тридцатым, было сложнее - он совершенно не тянул на полноценный легион, да и рано ему еще доверять. Впрочем, выхода не было, и уступив настойчивым просьбам Проба, он оставил его когорты в Лондинии, сохранив знак легиона. Таким образом его довольно солидная армия в Британии имела следующую дислокацию: базовый и родной, Второй Августов, выполняя роль фундамента всей конструкции в составе семи когорт, в том числе одной из новобранцев стоял в Иске, в Деве стоял неполный Двадцатый Валериев в составе четырех когорт, в том числе двух боеспособных. Шестой Победоносный уходил в Эборак зализывать раны в составе шести когорт. Аврелиан получил задачу пополниться, хотя бы двумя когортами. При этом Константин мягко намекнул легату на возможность вербовки по заниженным расценкам, бюджет становился головной болью. Аврелиан конечно был не в восторге, но получив аванс на полгода, быстро подобрел и твердо пообещал лишнего не тратить. И наконец, у Константина были планы по воссозданию Тридцатого Ульпиева. Пока же две потрепанные когорты последнего размещались у Амброна в лагере под Лондинием вдобавок к двум его когортам. Причем Амброн назначался префектом лагеря и принимал командование над когортами Проба. Константин отсылал того с тремя сотнями наиболее боеспособных его солдат обратно за пролив с задачей отслеживать ситуацию в Белгике, способствовать переправе мирных жителей в Британию и постепенно наращивать силы хотя бы до двух когорт. Проб получил необходимые деньги и, в общем, с пониманием отнесся к поручению. Этим Константин мягко дал ему понять, что доверие надо заслужить, да и казна в Лондинии не позволяла рисковать, оставляя ее под охраной непроверенных воинов. Конечно, можно было забрать из Иски в Лондон родной, Второй, но Константину нужен был управляемый и надежный легион и он пока не стал сдергивать воинов с родных мест. Воины-федераты пограничной стражи на южном побережье были вполне лояльны, а с приходом такого количества войск и вовсе присмирели. Головной болью оставался Коэл, и теперь надо было ждать его реакции на второй вызов. Все-таки у него было пять полных когорт , в основном сформированных из бриттов, и пятьсот всадников-федератов, а это какая никакая сила пусть и размазанная по валу. Размещение войск на острове не только позволяло отразить довольно сильное нашествие, но и подумать о перспективах всей Северной Галлии. Константин не хотел спешить. Надо было набраться сил, восстановить штатную численность и навести порядок на острове, чтобы исключить всякую неожиданность. Правда, совещание с легатами перед их уходом из Лондиния навевало на грустные мысли. И Аврелиан и Проб не одобряли, в общем, решения Константина бросить Галлию на произвол судьбы. Особенно горячился Аврелиан:
- Зря ты это затеял, с такой силищей мы варваров легко разгромим да и богаче Галлия.
Он в порыве рвения даже забыл как тосковал по родине предков. В разговоре участвовал и Марк, прибывший из Иски. Верный друг был задумчив и грустен. Константин видел, что он всей душой там, в Галлии на поле боя. Солдатский долг, вбитый годами, кровь предков - все это вместе взятое, не позволяло старому вояке отсиживаться, пока враги разоряют его родину.
-Ты тоже так думаешь Марк?- Тот согласно кивнул, опустив голову
- Мы не взбунтуемся Константин, но душа болит.
-Да что мне больше всего надо?- внутренне вскипел Константин. За этот месяц с лишним, впрягшись в этот воз организационных проблем, он постепенно становился другим, менее военным что ли. Друзьям до этого было далеко.
-Да подумайте же вы. С чем мы туда придем, и что останется за спиной? У меня неполных три легиона. Из них только один сколочен и боеспособен. Конницы почти нет. В случае ухода - тыла нет, ибо его разгромят. Да и многие в случае ухода проклянут нас. Как мы будем гоняться по Галлии за вандалами с их конницей. С кочующей казной, по разоренной земле. Надолго нас хватит? Из Рима и Константинополя вестей нет. Кто мы для августов, и не получится ли так, что, несмотря на наши победы, наши головы все равно слетят? Я не хочу быть очередным узурпатором однодневкой. Ну, год , ну два и что дальше.? Моя мысль не о сиюминутных задачах. Мы закрепимся здесь, укрепим береговую оборону, обустроим остров, поспособствуем развитию ремесел и торговли. Укрепим легионы, проверим их в деле за валом. Но и это не главное. Нужно здесь, на небольшом клочке нашей империи, попробовать изменить сам уклад жизни городов и поселков. Нам нужно, чтобы люди увидели в нас защиту и власть, заботливую власть, а не временщиков, жирующих за их счет, окружающих себя танцовщицами, актерами и гадателями, как только появится часть денег. Наложить на себя тяжкий подвиг умеренности и потребовать это от других. Только тогда, мы сможем восстановить доверие к власти и наши Публии, Марки и Сервилии, загибающиеся сейчас на полях, ощутят себя гражданами великой державы, а не разменной монетой в руках очередного менялы. Только тогда они составят костяк новых легионов - римских, а не полу варварских как сейчас. Все это было раньше, и на этом стояла наша Родина, стояла и развивалась. Или мы восстановим доверие к власти и соучастие народа в управлении страной, хотя бы здесь, или варвары станут хозяевами на нашей земле. И вот когда мы хоть немного окрепнем, год, два, три тогда и посмотрим кто кого. Вспомните, как после Аравсиона у республики не было иных войск кроме Мария, и он четыре или пять лет ждал, пока окрепнут его войска, а варвары как свиньи нажрутся желудей в той же Галлии. А когда пришло время, он стер их в порошок.
Константин умолк остывая. Потрясенные соратники переваривали сказанное, понимая далеко не все, но нутром учуяв, как высоко взлетел их товарищ. На следующий день началась передислокация войск. А Константин сидел с Петронием и Либием, настойчиво ломая голову как свести бюджет. Петроний сильно изменился. Груз забот, казалось, омолодил его. Обрюзгший чинуша и буквоед, каким он был всего два месяца назад, потихоньку превращался в деятельного и властного администратора и если его раньше побаивались и недолюбливали, то теперь появились заметные нотки уважения. Посовещавшись с Константином, они решили провести выборы в сенат в ноябре текущего года. Петроний усиленно разрабатывал концепцию управления всем островным хозяйством. При этом Константин твердо сказал о сокращении штатов вдвое, уменьшении бюрократических препон и ускорении делопроизводства. Но сейчас главной заботой был бюджет. Либий сумел организовать фонд по переселению, пожертвования были достаточно весомы. Казна прибывших легионов объединялась с общей казной под управлением Либия. Во избежание эксцессов легаты получили полугодовой аванс. В случае удачного и недорогого набора, им обещалась премия от сэкономленного. Под руководством Либия шли ревизии муниципий. Бывалый квестор разворошил это гнездо мздоимцев, и двое чиновников из Лондиния, таможенник из Дувра и глава администрации Комолодунума были казнены. Их имущество отписано в казну, а семьи с месячным запасом провизии высажены в Кале с предписанием идти на все четыре стороны. Среди чиновничества данные меры произвели должный эффект и если и были недовольные, то уж очень незаметны. По указке Петрония, четверых самых деятельных и честных чиновников отметили премией в размере годовых окладов. В общем, здесь дела шли неплохо. Начался учет и принятие золота и серебра из рудников, проблем с переоформлением не возникло. Через два - три месяца собирались начать чеканку монеты, но Константин тянул, ожидая вестей из столиц и драгметаллы пока накапливались в слитках. Подбив все данные, Либий в разговоре с глазу на глаз сообщил Константину, что год-полтора они протянут, но нужно было после выборов сената обнародовать новый налоговый и таможенный закон. Либий получил задачу в течение месяца подготовить уже конкретные предложения, которые останется только подтвердить. Переселенческую программу свалили на ведомство Петрония. Семьи беженцев, приведенные Галлом, были оставлены в Лондинии. Им выплачивались небольшие подъемные на обустройство. Как и было оговорено при встрече, ткачи и стеклодувы получили кроме всего прочего деньги на организацию производства, с отдачей товаром по фиксированным ценам. Люди, избежавшие насилия и погрома, были согласны на уступку в цене товара, в обмен на спокойное жилье. В условленное время отплыл и Хлодомир. Константин попросил провести от его имени переговоры, с вождями салических франков еще остающихся вне империи по торговле и военному взаимодействию на случай угроз соседних саксов. Все это было весьма сомнительно, но почву надо было готовить. По договору с ним, его прибытие ожидалось в августе - сентябре пока море спокойно. На одном из кораблей Константин отправил центуриона с пятью десятками воинов, с задачей основать укрепленный форт на острове, указанном Хлодомиром. Вскоре прибыл Коэл. И это было интересно. Внутренним чутьем Константин понял, что за внешним проявлением любезности скрывался какой-то подвох. Коэл доложил, что по росписи у него пять полных когорт и четыре сотни всадников федератов. Константин подтвердил его полномочия, не желая портить отношения с верхушкой бриттских вождей. Коэлу он не доверял и отправил к нему нескольких воинов для связи. И вот прошло два месяца. Константин наслаждался майским днем и стоял у окна. Вчера он запросил в архиве работы Вегеция (прим. автора - историк военного искусства, классический труд по организации легионов), приказал их размножить и отправить к легатам. Так и пролетел следующий месяц, пока в конце июня в ставке Константина не появился долгожданный Приск.
Константин ожидал чего угодно, только не этого. Впрочем, обо всем по порядку. Приск решил пройти по тылам нашествия через Треверы, Могонциак, Гельвецию на Тридент в Равенну. По пути к нему пристало четыре центуриона и пятнадцать ветеранов, не пожелавших остаться на пепелище, и сводный отряд из тридцати всадников через месяц достиг Равенны. Стилихон внимательно прочитал письмо и, глядя на сгорающий свиток, сказал, не оборачиваясь к Прииску
- Я вызову тебя через два дня. Где ты остановился?
Уходя из дворца, Приск почувствовал какой-то холодок, что-то неуловимо тревожило его. Еще в поездке он раздумывал о необычности ситуации. Его настораживала и быстрая отмена распоряжения о походе в Галлию, и секретность поручения. Теперь же после встречи со Стилихоном, он вдруг обратил внимание на то, что старый товарищ не задал ни одного вопроса. Только чутье ветерана и жизненный опыт спасли центуриона от неминуемой гибели. Появившись в гостинице, он немедленно приказал двум сарматам, сопровождавшим его, немедленно покинуть город вместе с ним. Остальной отряд он предусмотрительно оставил в одной из вилл недалеко от города. Выезжая из Равенны, он обратил внимание на группу из двух десятков вооруженных всадников, проскакавшую мимо него по направлению к гостинице. На старого центуриона пахнуло духом Аида, и папаша Харон лукаво подмигнул ему. Спустя несколько часов группа из трех десятков всадников во весь опор помчалась в Путеолы, по пути петляя по проселочным дорогам.
Стилихон после того как ушел Приск задумался. Он хорошо знал и Константина и Приска еще по давней службе в Германии. Мало кто из нынешних солдат помнил молодого Стилихона, а с этими двумя он стоял в одном строю еще в ранней юности. Но приезд старого товарища ставил Стилихона на грань катастрофы. Константин по факту уже узурпатор, как было видно из письма. Весть о его поступке могла достигнуть Гонория в любое время. А учитывая всю сложность комбинации, задуманной Стилихоном по привлечению Аллариха на свою сторону, информация о прибытии гонца от Константина могла стоить головы. Шептунов во дворце хватало. Стилихон поморщился, вспомнив, как третировали его в сенате, когда он предлагал наладить более тесное сотрудничество с готами. То ли еще будет? Новости Константина были пугающими, но некоронованный владыка западной империи был уверен в себе и мистики не боялся. Поэтому, быстро вызвав начальника караула, он приказал ему немедленно ехать по указанному адресу и ликвидировать центуриона Приска и всех его спутников.
-Прости старина Приск, политика - будь она проклята - Стилихон сгорбился, опершись на стол. На душе было мерзко. Он попросил караульного срочно вызвать из Рима своего дядю Германариха.
Приск пролетев за два дня путь до Путеол, на первом же корабле уплыл в Карфаген. В Карфагене, удивившем его невиданной красотой и роскошью, он сумел завербовать в тавернах трех только что отставленных центурионов, не сумевших настроиться на мирную жизнь и ускоренно промотавших свои сбережения. Друзья были из Третьего Августова и особой хрупкостью не отличались, тем более они были италики. С их помощью он сумел подтянуть еще двенадцать ветеранов, примерно с такой же родословной и с таким же грустным финансовым состоянием. Купив довольно приличный купеческий корабль и договорившись о найме капитана и команды, а также подумав о сложившейся ситуации, Приск справедливо рассудил, что Равенна практически отвернулась от них и Константин в ближайшее время станет вне закона. Поэтому на свой страх и риск он сумел завербовать две семьи корабелов, практиковавшихся на строительстве крупных военных и торговых судов. Во все времена людей тянули на перемены тяга к новому и... длинный денарий. Охрана от пиратов ему была не нужна. Такие сорвиголовы, глядишь, сами кого-нибудь ограбят. Ну а попадутся пираты - это их проблемы. Зайдя через три недели в Лисбоа, он оформил купчую на приличный склад по наводке Либия. Внезапно один из центурионов, встреченный им в Германии решил остаться здесь на хозяйстве. Приск знал его и поэтому доверил имущество без колебаний. Аттал торговал черепицей в Агенторатте, семья у него погибла во время нашествия, и возвращаться на разоренное гнездо у него не было никакого желания. По пути корабль заглянул в Бурдигаллу. В городе была паника, войск не было, все ожидали нашествия варваров. Что поразило Приска, руководил защитой города энергичный епископ.
- Вот дожились, священники становятся в строй, а эти охламоны из молодежи пальцы себе отрубают лишь бы не служить - Приск даже с досады сплюнул.
Впрочем, ему пора было в путь, и уже через две недели он был в Дувре, закончив путешествие, достойное Одиссея и аргонавтов. Константин расспросил его о ситуации на Рейнском лимесе. Приск отметил, что бургунды ведут себя вполне дружелюбно, а франки вообще полны жажды мести, но в виду ослабления военной силы вынуждены отойти севернее. Основные орды нашествия ушли на юго-запад, как и предполагал Константин.
Наступил конец июня, хлеба наливались, и можно было составить виды на урожай, который весьма и весьма интересовал Константина.
В начале июля состоялось важнейшее заседание по налоговому закону и таможенному тарифу. На совещании кроме Константина присутствовали Либий, Петроний и два доверенных чиновника из ведомства Либия с расчетами и цифрами. Либий предлагал все гражданское население, платящие налоги, разбить на три категории:
сельские жители - к ним относились поселяне, вне городов, портов и военных лагерей, а также горожан и купцов.
Сельские жители в свою очередь делились на три категории, в зависимости от площади выделенной земли, на мелких, средних и крупных. Первые две категории сельских жителей объединялись в общины, по месту проживание и ими выбирался старшина общины. Состав общины и старшина, а также распределение земли среди общинников утверждалось главой муниципия. Они платили налог в размере 50% от урожая за минусом годового зернового пайка на членов семьи и семенного фонда. Размер налоговых платежей на будущий год определялся после уплаты очередного налога, исходя из средневзвешенной урожайности данного региона, за последние пять лет. Учитывалось состояние земли. Размер налога определялся с подачи общины специальным чиновником муниципии и утверждался главой муниципии. В случае несогласия, община могла обратиться к консуляру, а в перспективе в выборный сенат. Налог мог оплачиваться как натурой, так и в денежном выражении по ценам, определяемым государством. Крупные хозяйства, к которым причислялись хозяйства с посевными площадями не менее 1500 югеров, платили 40%-ый денежный налог от цены урожая, рассчитанный аналогично мелким и средним, и целевой ежегодный 15% натуральный налог, целиком шедший на содержание легионов. Они единственные из сельских налогоплательщиков могли обратиться в казну за целевым кредитом в случае неурожая. Процент по кредиту в данном случае не превышал 6% годовых. Данный кредит выдавался под залог имущества или земли. Налог на технические культуры и скот взимался в размере 30%. Крупные землевладельцы выплачивали 10% натуральный, целевой налог по скоту, опять же на содержание легионов. Первый налог должен был быть утвержден после выборов в сенат и собственно после принятия закона.
Либий предполагал, что принятие данных мер в сельском хозяйстве, в ближайшие годы, даже при средней урожайности, будет способствовать появлению мощного рынка товарного зерна. Так - как законом разрешалась продажа излишков любыми категориями селян без ограничений, и при хорошем урожае и соответственно при снижении цен, государство могло выкупить приличные объемы зерна и складировать их, имея в виду как создание резерва на неурожай, так и формируя экспортные поставки, соответственно пополняя казну. Кроме этого умница квестор совершенно точно предположил появление зажиточного класса, обладающего серьезной покупательной способностью и привлекающего другие товары на внутренний рынок, что тоже поспособствует увеличению казны как за счет таможенных поступлений, так и за счет развития внутреннего производства товаров, да и услуг что не менее важно.
Что касалось городских жителей, то из их числа выделялись ремесленники. Им предлагалось объединиться в коллегии, утверждаемые главами городов и выборными куриями. Размер налога определялся в размере 40% от торговой наценки исходя из среднегодового производства данного предприятия. При определении наценки цена реализации и себестоимость определялись по средневзвешенным показателям исходя из пятилетнего периода. Количество работников декларировалось и строго проверялось, в случае нарушения взимались приличные штрафы вплоть до конфискации имущества. Жители свободных профессий облагались душевым налогом, достаточно терпимым, врачи, учителя и священники-христиане от налогов освобождались. Владельцы таверн, лупанаров, облагались повышенным налогом, впрочем, не делающим их жизнь менее веселой и прибыльной. (Прим. автора - не хочу утомлять читателя цифрами, иначе это будет уже другая история).
Купечество делилось на три категории в зависимости от заявленного ценза, подтверждаемого муниципальным товариществом купцов. Ежегодный взнос определялся цензом. Он составлял - примерно - 25% от прибыли у мелких, которым никаких льгот не полагалось, и 30% - у средних и крупных. Причем, эта категория купечества имела право на льготный кредит, от 10 до 12% годовых, а крупные купцы и на вооруженную охрану торговых караванов. Константин полагал, что при сильном войске, может выделить не более 2-3 когорты на сопровождение судов, тем более пропитание воинов, ложилось на плечи купцов. Ему настоятельно нужна была оптовая торговля с удаленными концами цивилизованного мира. На восток кроме Хлодомира он не собирался пока посылать никого. При этом крупные купцы облагались один раз в два года целевым благотворительным взносом на постройку культурных сооружений в городах в размере 10% от прибыли. Их имена присваивались построенным сооружениям, или выбивались на них в назидание потомкам. В целом Константина все устроило. Бюджет через пару лет должен обрести устойчивость и кроме того реформа Либия позволяла создать элементы самоуправления во всех слоях общества и что самое главное, позволяла образовать обратную связь общества и руководства в самом щепетильном вопросе, коим являлись налоговые сборы. Очень важным Константин считал ежегодную уплату налогов, что, по его мнению, дисциплинирует население. Неудачникам и лентяям в селах, предлагалось перебираться в города, где они должны были находить пропитание. Петроний тоже был доволен, но заметил, что первые два года будет невообразимо трудно. Либий переглянулся с Константином, тот одобрительно кивнул, после чего квестор довел до консуляра о наличии ресурсов примерно на полтора года.
После этого перешли к следующему вопросу. Несколько дней назад прибыло посольство из Константинополя, а вестей от посольства в Равенну не было вовсе, и, судя по эпопее Прииска, оно могло не вернуться. Константинополь не гневался, но мягко переадресовывал в Равенну. Тянуть дальше было некуда, и руководители островного государства обсудили план по эмиссии собственной монеты. Небольшие запасы серебра позволяли, пусть и символически, начать чеканку собственной монеты. Внутренний Рубикон Константином был пройден и он решительно был настроен на формирование государства на совершенно иных принципах. Круг единомышленников у него был. Несмотря на отчаяние Либия правитель настоял на выпуске серебряного денария с содержанием металла 100% по образцу Августа, таких монет должно было выпускаться 30% от эмиссии и они шли только на выплату воинам. Правда, при оплате 'августовым' денарием учитывать курсовую разницу. Константин долго служил и знал все курсы монет. Воины по факту выигрывали в зарплате за счет покупательной способности новой монеты, и за их лояльность он был спокоен. Остальные денарии выпускались с 50% содержанием серебра и в, любом случае, они были привлекательнее нынешних , содержание серебра в которых не превышало 2-3%. На охи и стоны Либия, предлагавшего чеканить монету с прежним содержанием серебра Константин ответил:
- Я не хочу быть жуликом, и мне надо привлечь к себе людей. Обменные курсы останутся прежними. К тому же по законам Рима каждый воин вооружается за свой счет и оплата пайка тоже на его совести. Не забывайте, что первое вооружение, закупленное по цене вдвое дешевле, начало поступать на склады, и мы его выделим рекрутам по обычной цене, а получение натурального налога продовольствием тоже позволит, удержать приличные суммы и в обоих случаях в новых 'августовых' денариях.
Все удивленно посмотрели на него, а Либий восхищенно присвистнул:
- Ну, Цезарь, пора тебе занимать мое место.
-Обойдешься, мне своего хомута хватает - рассмеялся Константин. Он был рад, своей команде. Он понимал, что его бескорыстие и служение делу день и ночь, формируют вокруг него таких же единомышленников.
До начала следующего месяца кипела бурная деятельность по всем направлениям, пока седьмого августа в Лондиний не прискакал контубернал из Девы. Двадцатый Валериев взбунтовался. Бережно придерживая раненную руку, посыльный докладывал. В течение двух месяцев все было вроде спокойно, пока три декады назад в легион не записалось, одновременно, полторы сотни рекрутов из соседнего городка Мамуциума. Все они были бритты. Держались, в общем, неплохо, но почему-то среди легионеров начали ходить нелепые слухи, о массовом переселении римлян из Галлии, о будущих притеснении бриттов и лишении их гражданских прав, о новых поборах. Септимий не придавал этому особого внимания, несмотря на доклады информаторов. И вот два дня назад во время работ, две когорты новобранцев, перебив центурионов и ветеранов в своих рядах, рванули на штурм лагеря. Они не стали производить бунт в лагере, так как там были две когорты Второго Августова легиона, и вдобавок это было частью их изощренного плана. Септимий с верными войсками успел запереться в лагере. К бунтовщикам присоединились пара тысяч из местных. На следующий день легат собирался разогнать этот сброд, но ночью к ним перебежали трое бриттов, уроженцев Девы. Эти солдаты выросли на одной улице с Септимием, он знал их родителей и вполне доверял им. Новости, переданные ими, шокировали. Главари восстания объявили, что к ним с тремя сводными когортами полного штата с вала идет Коэл, но и это было не самое страшное. Он сговорился с пиктами и в суточном переходе от Девы ускоренным маршем через Лугуваллиум, выдвигалась армия пиктов в количестве до десяти тысяч человек. Вся эта орда должна была собраться под стенами Девы, быстро перебить оставшийся гарнизон и уйти к Эборакуму. Решение нужно было принимать немедленно, и Септимий отослал посыльных в Лондиний, Иску и Эборакум, пока лагерь был неплотно оцеплен. На словах корникуляр передал Константину, что Септимий принял решение и распорядился привести к Деве весь второй августов за исключением одной когорты. Причем он рекомендовал Марку перемешать когорту новобранцев из Девы с остальными когортами. Аврелиану ставилась задача оставить две когорты в лагере, для поддержания контроля за городом и прилегающими дорогами,а с остальными четырьмя прибыть в Деву на соединение со вторым августовым, при этом забирая южнее, чтобы не столкнуться с разъездами Коэла или пиктов. Константину предлагалось прибыть в точку сбора всех войск в пяти милях юго-восточнее Девы по направлению на Вироконлум для принятия командования, с количеством войск на свое усмотрение. Решительная инициатива легата двадцатого, давала значительное преимущество Константину во времени развертывания, и определяла удачную позицию для контратаки. Через два часа правитель с двумя когортами Амброна и четырьмя сотнями всадников федератов, спешным маршем ушел на Вироконлум. Теперь, главным было следующее, сколько продержится Септимий, и сумеют ли его посыльные оповестить обоих легатов. Константин подстраховался, отправив своих посыльных с дублирующим приказом. Легат подгонял отставших:
- Быстрее! Быстрее! В Деве гибнут наши соратники.
Впрочем, особо гнать было не надо, все понимали важность поставленной задачи.
Септимий, разослав посыльных, прилег отдохнуть. Охрана ворот и стены была организованна отменно. Марк прислал добрых солдат. Лежа на топчане, легат корил себя за легкомыслие. Ведь он знал, что не все чисто среди его новобранцев, но не разобрался до конца, расслабился. Не выявил и не ликвидировал зачинщиков. И вот подвел правителя и товарищей. Смерти он не боялся, ему страшен был немой укор Константина и собратьев легатов. Сын был рядом, а вот что с женой он не знал.
-Уцелеет ли моя старуха, успеет ли спрятаться или ее прикончат? - Септимий, как все ветераны не был особо сентиментален, но он прожил с Феодорой тридцать лет и они ладили. На душе было тревожно. Утром его разбудил неясный шум. Его воины тревожно смотрели со стены вдаль. Количество противников под стенами резко увеличилось. Лагерь был оцеплен плотным кольцом. Все было ясно. Судя по всему, бунтовщики из его когорт, Коэл и пикты объединились и теперь песок в часах судьбы Септимия и его солдат начал отсчитывать последние песчинки
Коэл удовлетворенно потирал руки, еще бы, такая удача. Переход двух когорт на его сторону и гарантированное уничтожение оставшихся двух когорт в Деве, резко уравновешивали шансы сторон. Теперь в случае удачи, его почти пятнадцатитысячное войско, могло оперативно блокировать Шестой Победоносный в Эбораке и пока Константин пойдет на помощь к погибающим в Деве, можно было многое решить там. Коэл, поднимая мятеж, знал на что шел, и понимал, что шансов у него мало, но он мог крепко насолить этому выскочке, которого возненавидел сразу. Он знал о событиях в Галлии и планировал с уходом войск самому взять власть на контролируемой территории. Многие магнаты бриттского происхождения думали так же. Внезапное решение Константина, убивало мечту о высшей власти. Теперь же, спустя пять месяцев, Коэл отчетливо понял, что времени у него нет. Константин был на редкость умен и деятелен и Коэл, имеющий приличных информаторов был уверен, что на следующий год большинство бриттской знати будет твердо на стороне нового Цезаря. Старый интриган решился поставить на кон свою судьбу и переломить ситуацию. На случай неудачи планировалось уходить по дороге на Лугуваллиум. Вождя повстанцев вызвали из палатки. Один из местных бунтовщиков сказал, что они привели к нему жену легата Септимия.
-Ну что ж, попробуем убедить ее предложить сдаться муженьку - удача сама шла к старому бритту. Рассматривая в упор пожилую женщину, на которой лежала печать зрелой красоты, бритт решил поиграть в доброту.
-Видишь ли, Феодора, я не враг Септимию, я даже знал его. Это все узурпатор Константин. Иди к лагерю и пусть Септимий присоединяется к нам.
Немного подумав, жена Септимия молодо тряхнула головой и усмехнулась:
- Никогда не думала, что на старости лет увижу проститутку, в мужском обличье. Знай же, варвар, ты победишь слабую женщину, но мой муж и сын надерут твою старую, сморщенную задницу .
Через минуту на площадке перед палаткой лежало тело храброй матроны с перерезанным горлом. Медлить Коэл не собирался, и через насколько минут начался яростный штурм лагеря. Варвары по-простому навалились со всех сторон, уповая на свое численное превосходство. Преимущество в высоте, слаженные действия, и отсутствие осадных машин, все это вместе взятое сбило спесь с нападавших. Коэл провел второй и третий штурм - безрезультатно. Септимий держался. Старый центурион, ставший молодым легатом, понимал, что их судьба зависит от быстроты подхода Константина с остальными войсками и особо не мудрил. Что толку переживать, если жизнь твоя в руках других, надо было делать свое дело. К вечеру запас сил нападавших иссяк. Септимий заблаговременно оборудовал лагерь и подготовил, достаточно противопожарного материала. Предусмотрительность старого вояки спасла жизнь воинам гарнизона в следующую ночь. Коэл попытался сжечь лагерь с помощью зажигательных стрел, но деревянные строения не горели, обработанные раствором квасцов. В строю у Септимия осталось восемьсот бойцов. Сто двадцать было убито, сто шестьдесят ранено. Можно было держаться, но через пару дней оборона должна была рухнуть. На следующее утро, уже второе утро осады, к Коэлу подскакал посыльный из Эборака. Новости удивили вождя. По данным разведки Шестой почти в полном составе спешил к Деве.
- Откуда они узнали, ведь за эти два дня, вокруг лагеря стояло столько войск, что мышь не проскочит.
Коэл задумался.
-Наверно сразу после бунта успел оповестить, старый засранец.
Ну что ж, в этом случае Шестой не знал о прибытии пиктов и Коэла с вала, и шел прямиком в ловушку. Мятежный вождь не знал о перебежчиках, тем более он не знал о решении Септимия, но подумал, что Константин вряд ли бросит все войска на подавление бунта двух когорт. Что-то тут не сходилось. Надо было добивать Септимия и не терять времени на раздумья. Вождь бросил соотечественников, на следующий штурм. К концу дня лагерь держался из последних сил, потери резко возросли, так как увеличились незащищенные участки вала. Ценой неимоверных усилий удалось дождаться темноты. Потери Септимия выросли до четырехсот убитыми, трехсот ранеными. В строю здоровых и легкораненых насчитывалось около четырехсот человек. У Коэла потери приблизились в тысяча двести убитыми полутора тысяч ранеными. Это было серьезно. Катастрофически потерянное время и потери снизили гонор у восставших. После второй ночи Коэл недосчитался двухсот человек, в основном дезертировали легионеры с вала. Пиктам и бунтовщикам из Девы терять было нечего. К тому же утром перестали поступать донесения от конных разведчиков о маршруте Шестого.
Вечером второго дня в полуразрушенном лагере Септимий посовещался с Галлом. Им обоим было понятно, что если до полудня следующего дня Константин не ударит, для них все будет кончено.
-Как думаешь, успеет? - Септимий пытливо глянул на друга.
- Думаю, да. Самое главное чтобы доскакал посыльный. Мы, по-моему, сделали все что могли. Но как бритты сговорились с пиктами? Невероятно.
-Хрен их знает. Меня тревожит не это, а не взбунтуются ли другие на юге? - Септимий вздохнул.
-Вряд ли. Все решается здесь - Галл с хрустом в костях потянулся - Ты ляг, поспи, а я проверю охрану стены. Мало ребят осталось. Вот суки, каких воинов положили.
Коэл не предполагал, что римляне отреагируют так молниеносно. Уже к третьему утру в точке сбора был собран второй августов и шестой победоносный, а также сам Константин с тремя сотнями своих всадников. Амброн отставал на сутки. Еще с марша Константин отправил сотню сарматов, разделенную на четыре отряда, ускоренным аллюром вперед, с задачей перекрыть все дороги вокруг Девы. Было приказано в крупные стычки не вступать, разъезды разведчиков уничтожать, собранную информацию передавать регулярно. На совещании вечером, когда истекал второй день осады лагеря, было принято решение об утренней атаке. Войска делились на три колонны, левой южной командовал Марк во главе четырех когорт, в центре располагался Константин с двумя когортами второго августова и левее ближе к дороге на Эборакум все четыре когорты Аврелиана. Еще севернее располагалась конница федератов под командованием сармата Силура. Он получил задачу атаковать северный фланг неприятеля и препятствовать его отходу или бегству на Лугувалиум. В своих воинах Константин был уверен. Особое внимание уделялось внезапности нападения и могучему первому натиску. К Амброну был послан посыльный. Задача опаздывающих когорт состояла быть в резерве за Константином и при необходимости вступить в бой с развертывания, или в зависимости от обстановки, совершить фланговый маневр и усилить конницу Силура не давая уйти с поля боя никому.
Константин был разъярен, но мысль работала ровно и четко. Восстание было неожиданным, и не все ему до конца было ясно, но он понимал, что нарыв рано или поздно вскроется, и лучше сейчас почистить эти авгиевы конюшни, чем потом получить удар в спину, тем паче, если легионы уйдут на континент, а он об этом уже задумывался.
Утренний удар, нанесенный воинами Константина, был страшен. Положение варваров было усугублено начавшимся решительным штурмом лагеря Септимия и в итоге они получили фактически удар в спину. Если бы Константин промедлил еще час, то спасать было бы некого. Через три часа после начала атаки все было кончено. Разгром был полный. Два вождя пиктов попали в плен, Коэла с двумя сыновьями взяли предусмотрительные сарматы в четырех милях от города. Небольшая часть пиктов, численностью до полутора тысяч, прорвалась в сторону Лугувалиума. Остальные или легли при штурме или пошли под нож озверевших воинов. Подоспевшие когорты Амброна, не принимавшие участия в битве, были брошены Константином в преследование, пленных брать не предполагалось. Константин приказал Амброну добить всех, кого он настигнет. Туда же были брошены и сарматы. Две свежие когорты после преследования, должны были повернуть вправо и выйти к Катарактониуму, отсекая возможность отойти к валу двум оставшимся когортам Коэла. В Эборак ускакали с эскортом Аврелиан и Галл с задачей принять командование, и принудить когорты к сдаче. Константин решил, в случае сдачи, все когорты, не участвовавшие в битве расформировать и после казни зачинщиков, распределить их среди остальных.
Септимий умирал. Рана полученная им при отражении последней атаки, не оставляла ему шансов. Могучий организм боролся, но приблизился смертный час храброго воина. Цезарь приблизился к соратнику. Септимий извиняющим тоном прошептал:
- Прости Константин, подвел я тебя.
Константин молча приподнял, и обнял тело друга, не обращая внимания на то, что его парадная боевая форма вся измазана кровью.
- Прости и ты меня, что поздно пришел. Ты спас всех нас и когда принял решение, и когда стойко отбивался два дня.
-Что с Феодорой? - Септимий с надеждой посмотрел вокруг себя.
-Она погибла отец - рядом стоял его сын с глазами полными слез.
-Эх. Не успела. Ну, ничего, сегодня я встречусь с ней на полях Элиссия. Она не успеет соскучиться - умирающий пытался шутить.
Начиналась агония. Последним жестом он поманил Константина и тот приблизил ухо к самым губам:
-Аве император, моритури те салютант ( Да здравствует император,идущие на смерть приветствуют тебя).
Так и попрощался с жизнью этот, без сомнения, герой с клятвой гладиаторов на устах.
На следующий день все войска, были выстроены на плацу, здесь же были сооружены три помоста. Коэла с сыновьями, двух вождей пиктов, и два десятка наиболее отъявленных смутьянов подтащили к помостам. Первая очередь была у Коэла. Константин спокойно смотрел на вождя, как будто перед ним уже был труп.
-Что скажешь подлец ?
Мужества Коэлу было не занимать .
-Ты сам негодяй, подлый узурпатор. Вы захватили землю наших предков, унизили и растоптали нас. Вы хотите теперь, чтобы мы исчезли и растворились, но мы победим. Мне это не удалось, но другие будут удачливее.
Константин усмехнулся, и громко обращаясь ко всем, сказал:
-Вот ты как запел. А когда носил тогу, строил виллы, разъезжал в роскошной колеснице по Лондинию, купался в термах, тогда, что же ты не поносил римлян? Ты жалкая проститутка Коэл. Эти вожди - показал он на пиктов, - хотя бы пришли со своим народом и умрут как воины вместе с ним, а ты, ты...Так вот, я не буду распинать тебя на кресте, дабы не позорить Господа Нашего, тебе не отрубят голову, ибо это смерть достойная вождя и они, - кивнул он на пиктов - ее заслужили. Ты умрешь как собака, укусившая кормящую ее руку, и долго на острове будут ходить легенды о твоей жалкой и постыдной смерти.