Аннотация: Это первая глава книги "Подданные короля". Продолжение истории Эриха-Карса, новая неприятность в которую его втравила его родная планета
ПОДДАННЫЕ КОРОЛЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
в которой мне бесконечно повезло.
Я проснулся.
В душе поселилось огромное, разъедающее чувство горечи и сожаления о потерянном, о том, что не вернуть, о том, чего не случилось. Но жило оно недолго. Воспоминания быстро гасли (а обычно я еще долго вздрагиваю, припоминая некоторые моменты своих приключений), превращаясь в смутные расплывающиеся образы... Вместе с ними уходила и горечь и грусть... Еще несколько секунд и ничего, кроме милого, самого прекрасного личика не осталось в памяти... но кому оно принадлежит я уже не помнил...
Однако сколько можно лежать, закрыв глаза и сожалея о том, чего почти не помнишь? Впрочем просыпаться окончательно особенно и не хотелось. Под спиной мягкая трава, которая пахнет просто одуряюще, теплый ветерок шевелит волосы, тишина... даже кузнечиков не слышно... Последний раз такую тишину я слышал... Тут мне стало нехорошо.
Последний раз я такую тишину слышал перед битвой при Курзени, за пять минут до начала артобстрела. Что было дальше, лучше и не вспоминать... Честное слово, уж лучше в аду, я-то точно знаю.
Настроение сразу испортилось. И ветерок стал раздражать и в запахе трав почему-то начала ощущаться нотка дегтя... Ядреного такого дегтя... Я чихнул и открыл глаза.
Прямо у моего носа висело небольшое стальное колечко с темнотой внутри... Мама!! Да ведь это же дуло винтовки! А поверх него на меня смотрят глаза, в которых ясно видно, что тебя ждет смерть и даже можно разобрать какая...
Господи, куда я вляпался на этот раз?!
Господь, понятное дело, не ответил (только ему и забот, что разъяснять каждому недоумку, куда он влип по собственной глупости). Придется как-то урегулировать ситуацию собственными силами... Когда дяденька с недобрыми глазами даст команду. А то у него прямо на лице крупными разборчивыми буквами написано желание увидеть с моей стороны хоть какое-нибудь (ну, малейшее, просто шевельнись...) движение. Я, застыв как жертва Ледяного взгляда, осторожненько повел глазами по сторонам, пытаясь понять хотя бы где я. Неудачно. Как выяснилось, я лежал на бугорке, поэтому все, что удалось разглядеть - небо с облаками. И дяденьку.
Несомненно, военный... Отчаянно разящие сапоги (может, это секретное ручное или скорее ножное химическое оружие?), форма неприятно-болотного цвета с множеством карманов там и сям, почему-то без погон, шестиконечная стальная звезда под горлом, черный шлем с невысоким металлическим гребнем, больше подходящий какому-нибудь центуриону или теннеру, в общем воину с мечом, а не солдату с винтовкой... кстати, о винтовке. Она с затвором, то есть не автоматическая. При этом новая, ну, то есть не совсем с завода, видно, что ею пользовались, уж точно пристреляна и подбить из нее куропатку на лету для владельца раз плюнуть, но явно ей не больше двух лет. Какой отсюда следует вывод? Технический прогресс здесь не очень силен... или развит, как правильно? Да какая разница, вот под дулом больше не о чем подумать! Что? Почему я не знаю какой в моем мире уровень прогресса? Ну, кто вам сказал, что это мой мир? Откуда я тогда взялся?...
- Встать!!
...Я попозже объясню...
"Центуриону" надоело меня гипнотизировать, он понял, что удовольствия пострелять я доставить ему не хочу. Не дожидаясь повторения команды, я вскочил и отряхнулся. Недобро прищурившись мой... (вот интересно, тот кого взяли в плен - пленник, а как называется тот, кто взял в плен?) наверное, пленитель... демонстративно окинул меня взглядом. Я последовал его примеру... Ох, черт, черт, черт, его жена и все его дочери!! Я до сих пор в изумрудной форме королевских жандармов, то есть, для моего неприятеля, просто в незнакомой (а, значит, во вражеской) военной форме.
- Руки за спину.
Я послушно повернулся, мои запястья скрутили колючей веревкой, завязанной незнакомым мне узлом, развязывать который я не умел. Узлов всего существует что-то около пяти тысяч, так что то, что мне данный узелок не знаком не удивительно, но все равно неприятно...
- Двигай.
Мы двинулись.
Как выяснилось во время передвижения, изначально я находился на конце большого такого пустынного поля, один край которого уходил за горизонт, а на другом краю находился я. Поле заканчивалось лесом. Березняком. В глубь него меня и повел провожатый.
Первоначально я предположил, что идти нам далеко. Поле выглядело таким безлюдным... Как выяснилось, прилагательное "безлюдный" к лесу никакого отношения не имело. Я думаю, там было меньше берез, чем народу. Солдаты перемещались, на мой взгляд, без видимой цели, как муравьи, каждый сосредоточенно двигался в только ему и его командиру известном направлении, некоторые таскали груз, раздавался ор сержантов (может, назывались они и по другому, но могли быть только сержантами. Потому что только сержанты умеют так орать), кое-где копали землю, выбрасывая кучки желтого песка... Чем дальше мы шли, тем меньше мне нравилось происходящее. Во первых, лица встречных солдат. Нет, вполне симпатичные лица, никаких уродов или, как пишут в современных романах, "лиц, отмеченных печатью порока". Кстати, все окружающие принадлежали к одному расовому типу: пшенично-светлые волосы, бледно-голубые глаза, горбоносый, прямо таки орлиный профиль, кирпичный загар... Я, с моими длинными седыми патлами (нет, я не старик, мне всего около тридцати, а откуда седина... Это долгая история), однозначно смотрелся чужаком... Так вот, о лицах. Даже не столько лица, сколько выражение глаз. Глаз людей, для которых смерть - не трагическое явление, а будничная реальность. Такие глаза бывают у убийц, палачей, врачей-реаниматологов... У солдат такие глаза появляются только в одно время... В войну. А я так надеялся, что попал всего лишь на маневры или на учения, и самое страшное, что меня ждет - долгий-долгий допрос в каком-нибудь местном особом отделе или управлении контрразведки... В мирное время для меня это не слишком страшное, мне главное - продержаться месяц (потом объясню!). В случае же войны со мной, скорее всего, поступят по законам военного времени: жесткий как алмазный порошок допрос и... В общем, месяц мне на таких условиях не протянуть. До утра бы дожить...
Второе, что мне не нравилось в окружающей меня действительности - опять таки выражение лиц. На этот раз не всех, а только тех, кто смотрел на меня. Такое, знаете ли, спокойное-спокойное, как будто всем понятно, кого именно ведут и моя судьба известна им вплоть до команды "Пли!"... Тут мы, наконец, прибыли в пункт назначения.
Посредине просторной опушки стоял огромный брезентовый шатер (для палатки великоват), освещенный солнцем. Это, между прочим, говорило о том, что военные самолеты еще не изобретены и бомбардировок никто не боится. Судя по всему, здесь обитает начальство... Провожатый втолкнул меня внутрь:
- Неизвестный. Задержан у нейтральной территории.
Начальство, сидевшее за столиком с картами, окинуло меня взглядом.
- Можете идти, Третий.
Я обернулся, но никаких цифр на непонятном Третьем не заметил. Странно...
Мы остались наедине с неизвестным мне командиром, уж явно не капралом. По пути на эшафот я от тоски разобрался в местных знаках различия. Те самые стальные шестиконечные звезды, что болтались у всех под горлом. У всех стальные, а у моего молчащего собеседника - серебряная. Явно не просто так. Молчание затягивалось, мне становилось все тоскливее и тоскливее. Визави спокойненько продолжал издеваться, разглядывая меня. Я, соответственно, рассматривал его. Молодой, лет двадцати пяти -шести, точнее не могу сказать. Точно такая же внешность, как и у всех местных вояк, из-за которой они выглядели клонами. Пистолет в слегка потертой кобуре на боку. Тоненькая тросточка с головой какого-то животного на рукояти (вот на кой она ему?)...
- Присаживайтесь, - прервал мои мучения офицер, кивнув на раскладной стульчик, стоящий у столика. Я послушно сел, чувствуя себя собакой на заборе: и сиденье шаткое и руки до сих пор связаны.
- Ну-с, - блеснув массивным золотым перстнем потер руки в нехорошем предвкушении мой палач, впрочем, вполне мирным тоном продолжив - и что это мы делаем в прифронтовой полосе?
У меня все упало, микроскопическая надежда на то, что все это не очень всерьез рухнула, как спиленное дерево. На язык прыгнула благоразумно не озвученная фраза о том, что в прифронтовой полосе они, по-видимому, воюют. Боюсь, не время шутить...
- А... - попытался я сказать хоть что-нибудь. Не имея ни малейшего понятия о том, что происходит очень трудно соврать правдоподобно... К счастью, пытки отложились... На время.
- Одиннадцатый! Тугайцы уже выступили! - в шатер ворвался совершенный молокосос, лет шестнадцати, не больше, даже без звезды на воротнике.
- Отлично! - вскочил офицер (что у них за номера такие?) - Нулевой! Отведите задержанного в отстойник! - и скрылся.
Пацан не очень умело, но все ж таки достаточно ловко вскинул винтовку и ткнул в мою сторону:
- Двигай!
Я послушно двинулся в неизвестное мне место с оскорбительным названием, вышел из шатра и застыл. Сзади в позвоночник больно ударил ствол:
- Двигай!
Ледяной ком в животе ме-едленно растаял, я судорожно вздохнул. Ну и собачки... Мимо командирского шатра промчался солдат, которого тащили на поводках две псины. Здоровенные, смоляно-черные, блестящие... Их глаза натурально светились красным светом как уголья, а из ноздрей выбивались струйки желтого дыма. Страшно? А уж мне-то... В первое нехорошее мгновение мне показалось, что ребятки из недоброй памяти Серного Легиона номер шестнадцать таки добрались до меня. У них были точно такие же песики...
Всю дорогу до оказавшегося неближним светом отстойника я отчаянно молился, благодаря всех богов, что мне всего лишь показалось...
А вот и место моего заключения то бишь отстойник. Невесть зачем поставленное посреди глухого леса кирпичное полуразвалившееся здание, возле которого скучает такой же молокосос, как и мой конвоир. Перекинувшись парой фраз детвора затолкала меня внутрь в неприятную комнатку с когда-то оштукатуренными стенами, с толстой дверью, имеющую не менее толстый засов, который задвинули с зубодробительным скрежетом. Я остался один как перст. Ну что ж... Придется обживать сие обиталище, пока где-то куда-то выдвигаются неизвестные мне тургейцы или турдейцы и всем не до меня. Я сел на кровать, больше похожую на нары. Кроме нее в камере были только обшарпанный, прямо таки обгрызенный стол, на вид тяжелый как надгробная плита и стены, исписанные разными нехорошими надписями, которыми как правило расписаны стены в камерах предварительного заключения, гаупвахтах и прочих кордегардиях, куда люди попадают против собственной воли и ненадолго. Под потолком виднелся единственный источник света: узкое зарешеченное окошко с выбитыми напрочь стеклами. Из него отчаянно сквозило. В широкой щели под дверью мелькнули сапоги часового, раздался хруст кирпичной крошки и все стихло. Видимо парнишке было скучно торчать в полутемном помещении из которого все равно нет другого выхода кроме как на улицу. Я вздохнул и лег.
Лежать на голых досках было адски неудобно, к тому же роль подушки играл круглый отполированный затылками деревянный чурбак. Но выбора-то никакого... Как говорила моя первая жена, Клита: "Нужно уметь получать удовольствие от малого". Я вздохнул, вспоминая все те удовольствия, которые умела получать моя первая жена (от всего) и попытался оценить ситуацию. По десятибалльной шкале неприятных ситуаций она тянула на одиннадцать. Выжить во время боевых действий можно. Иногда даже можно выжить несколько раз подряд. Но для этого нужно хотя бы немного представлять, кто с кем воюет, и что вообще происходит. А здесь происходило что-то непонятное, а оттого страшное. Хотя может все объясняется каким-то простым и безобидным способом, но верить в это не получалось, как бы не хотелось.
Во первых, кто я? Нет, я прекрасно знаю, кто я такой, провалами в памяти не страдаю (по крайней мере, не очень часто), а что касается того, что я ничего не знаю из происходящего окрест, объясняется не странностями моей психики, а своеобразием моей родной планеты (потом, потом, ну потерпите минутку!). А вот в качестве кого я здесь присутствую? Пленника? Задержанного вражеского диверсанта или разведчика? Подозрительной личности, пойманной неподалеку от линии фронта? Посмотрим на ситуацию с точки зрения командира: задержан некто неизвестный, без документов (которыми, кстати, даже не поинтересовались), в военной форме... И что? К незнакомцу относятся до такой степени благодушно, что это уже настораживает и пугает. Полное впечатление, что врага во мне они даже не подозревают. А это неправильно...
Любой посторонний в зоне боевых действий автоматически считается вражеским агентом, пока не сумеет доказать обратного. Почему же местные вояки ведут себя так, как будто я - даже не досадная помеха, просто какой-то чудак, оказавшийся там, куда можно забрести только по глупости, так и казалось, что офицер сейчас погрозит пальцем и скажет: "Ай-я-яй, ну как же вы так?" и отправит восвояси, ласково посоветовав больше так не делать. Я что, не похож на вражеского агента? Ну, ладно, они все принадлежат к одному расовому типу, предположим все враги... ну, скажем, низкорослые бледнокожие коротышки с черными кучерявыми волосами. Все равно, в этом мире (и в любом другом тоже) всегда были, есть и будут такие вещи как грим, пластические операции, а также предатели и перебежчики. Даже если их противник - склизкие осьминоги, все равно найдутся те, кто за звон золотых продаст им родную мать. С кем же они таким воюют?
Вторая настораживающая деталь: псы. Вы много видели животных со светящимися глазами (кошки не в счет!) и дымящейся пастью? Реальные животные такими не бывают (это я вам как бывший студент биологического факультета говорю). Только волшебные (это я вам говорю как бывший студент ресомантического факультета). Вот только подобные твари и винтовки плохо сочетаются. Нет, они могут существовать одновременно в одном мире, но использоваться вместе винтовки и колдовские псы не могут. Вопрос номер два: кто такие эти военные?
Вопрос номер три: куда все ломанулись? Вроде бы кто-то там куда-то выступил и надо было срочно бежать сломя голову. Куда? Воевать? А где, простите, бой? Где артканонада, выстрелы из винтовок, взрывы гранат, крики "В атаку!" и "Сдохни, падла!"? Снаружи моего не очень серьезного узилища слышно все, что угодно: пение каких-то пичуг, шум ветра в кронах берез, чихание моего сопливого охранника... Все, что угодно, кроме шума битвы. Даже если предположить, что все пушки застряли в грязи на подходе, патроны кончились еще позавчера, гранаты позабыли на складе и сейчас на поле боя все метелят друг друга прикладами от винтовок, ногами, руками и подручными предметами, то все равно, должен стоять шум! Должен!! Даже если они там в шахматы рубятся!
Как бы мне не хотелось окончательно прояснить ситуацию, тем не менее, острый информационный голод (а также наступающий голод вполне физический) не позволял сделать хоть какие-то внятные выводы. Придя к обычному для меня выводу "Время покажет", я растянулся на зверски жестком и неудобном лежбище...
Ах, да, я же обещал рассказать о себе...
Как вы уже, наверное, поняли... или нет. Давайте я сначала представлюсь. Мое имя - Карс. Мне примерно... сейчас... судя по внешности мне примерно лет двадцать пять-тридцать. И я... сейчас... да, точно. Я - мужчина. Я примерно среднего роста, волосы длинные и седые, цвет глаз мне неизвестен, так как зеркала в тюремных камерах обычно не держат. Последний раз, когда я видел себя в зеркале, глаза были зеленые (а, скажем, предпоследний раз - голубые...). Все остальное - как у всех людей. Почему я даже не знаю, как выгляжу? Ну слушайте...
Как вы уже поняли, я не из этого мира. Как вы, возможно, знаете, существует множество так называемых параллельных миров... Знаете? Уже хорошо. Потому что понять существование системы параллельных вселенных я могу, а объяснить эту чертовщину - нет. Мир непонятных военных, в котором я сейчас нахожусь, принадлежит одной из вселенных, а моя родная планета... Думаете, что другой? Нет, не угадали. Моя родная планета отсутствует в любой вселенной... Нет, она не погибла в катаклизме! Она просто находится за пределами любой вселенной и не относится ни к одной. Отсюда и все проблемы...
Моя родная планета носит гордое название Планета Хаоса. Уже поняли, почему? Нет? А ведь все просто: в каждой вселенной действуют разнообразные законы: законы природы, математики, физики, химии, логики, государства, церкви, гостеприимства, наконец. А на планете, которая ни к одной вселенной не принадлежит... правильно, законы не действуют. Вообще. Никакие.
К примеру, у вас солнце всходит на западе, и садится на востоке... вернее, наоборот, но это не важно. Просто вы знаете, что так всегда было и всегда будет. На Планете Хаоса же солнце может вставать на востоке, на западе, на севере, на юге или вообще не вставать, а, скажем, перемещаться по небу сложным зигзагом. Как же там люди живут? Привыкли. Человек - такое создание, ко всему привыкает...
Перейдем теперь к моей нелегкой судьбинушке... Мой отец был офицером... неважно, чем он занимался, все равно ведь не поймете, если, конечно, не знаете, что такое ПВО... Знаете? Все равно не поймете.
Мать тоже была военным... военной... солдатом, короче. Кавалеристом. Командиром кавалерийского отряда, патрулировавшего окрестности вокруг нашей базы на предмет обнаружения негодяев, которым наша база в силу различных причин была как кость в горле и которые в силу тех самых причин всячески старались ее изничтожить... Ну да, у нас шла война.
Человек - такое создание, что не только ко всему привыкает, но и, привыкнув, начинает всеми силами стараться оттягать у ближнего своего побольше всего и утащить к себе в норку. Ближнему, естественно, такой передел собственности не нравится и он начинает сопротивляться. Вот примерно так войны и начинаются... И Планета Хаоса - не исключение. Хотя воевать на ней было адски сложно. Когда посреди ровного поля вырастают холмы, а перелесок, в котором замаскирован аэродром, внезапно прячется под землю, трава краснеет и темно-синяя форма на ней заметна как зайцы на паркете, а река покрывается льдом среди лета... Воевать там сложно... Но можно. Началась же наша война из-за того, что на территории моей страны временами находились золотые прииски. А временами у соседей. Они, конечно же, не мигрировали, по крайней мере, не так уж часто. Мигрировала граница, она же линия фронта... А моя родная база следила за тем, чтобы вражеские самолеты не мешали нашим войскам двигать эту самую линию на территорию противника.
В детстве я был таким же ребенком как и все (насколько это возможно на моей родной планете): играл с такими же детьми военных, дрался, капризничал. Отличался я только одним: я не спал. Просто не спал, никогда. Впрочем, никто не обращал на это особого внимания, даже родители. Каждый с младенчества привыкал к особенностям родного мира. Не спит, ну и пускай не спит. А вон дедушка Линкон, который никогда не ест. Не хочет.
В двадцать лет я в первый раз почувствовал, что хочу спать. И уснул. Тут-то и началось самое интересное. Для меня моя родная планета приготовила особенно веселую судьбу. Каждый раз, когда я засыпаю, я просыпаюсь в другом мире, не имеющим никакого отношения к моему родному. Так произошло и в первый раз, когда я проснулся в одном довольно спокойном и приятном мире, где смог прожить некоторое время, пока не сбежал из института... Впрочем это долгая история, особенно учитывая, что с тех пор мне удалось побывать примерно в пятидесяти-семидесяти мирах, и если я начну пересказывать все свои приключения... Если коротко, то миры были самыми разнообразными. Общее у них было одно: на них были законы. На каждом - свои. Часто там, где я просыпался, жили люди, разные, как их законы. Кто только не был моими знакомыми и друзьями: самураи, конгрессмены, конокрады, хакеры, погонщики скота, таксисты, крестьяне, комбайнеры, лучники, снайперы, аквалангисты, драгуны, повстанцы, революционеры, и даже короли и принцы (и один президент, очень умный и очень желавший оставить меня в гостях...). В каких только местах и в какие только перипетии я не встревал: проходил послушание в монастыре в глухих горах, в который нельзя было попасть и из которого нельзя было выбраться, расклеивал по ночам на витринах магазинов листовки, за которые могли застрелить, не спрашивая фамилии, пас многотысячные стада скота, названия которого я до сих пор не знаю, ждал приговора инквизиции в мокром и темном месте (и костер был лучшим вариантом), охотился на вампиров, спасался от вампиров, принимал любовь прекрасных дам и отбивался от любви совсем не прекрасных мужчин... Однажды мне дали дворянский титул, правда в другой раз меня вешали... Честно говоря, меня чаще всего ловили, хватали, сажали, судили, пытали и казнили. Хотели казнить, конечно, иначе я не смог бы рассказать вам свою познавательную историю. Вот и сейчас. Не успел проснуться как следует, а уже схвачен и законопачен. Причем судить меня будут, скорее всего, по законам военного времени (пусть здешняя война и отличается пучком странностей), что означает приговор скорый и суровый. А значит, надо валить отсюда.
Сбегать из мест принудительного содержания мне, с моим-то жизненным опытом, конечно же приходилось, поэтому план побега был составлен в пять секунд: подозвать к двери сопляка-охранника, заманить внутрь и... И что? Выйти отсюда не проблема, проблема в том, что за чертовщина твориться снаружи.