Олег Костенко

Синий город на картине

Рассказ

Владиславу Крапивину посвящается.

От автора. Рассказ был написан на конкурс памяти Владислава Петровича Крапивина. Знатоки его творчества безусловно заметят здесь отсылки к его текстам. В основ к роману "Бабушкин вник и его братья" и конечно же к циклу о "Великом кристалле".

Здание детского дома было серым, как снаружи, так и внутри. А в коридорах, на всех этажах стоял какой-то кислый запах. Он пронизывал все помещения насквозь, проникая в спальные комнаты воспитанников, и казалось, совсем не уменьшаясь с расстоянием. Исходил запах из кухни. Но все пропиталось им настолько, что первоначальный источник запаха уже не имел никакого значения. Все настолько привыкли к нему, что подсознание попросту отрезало этот фон. И только в столовой, отделённой от кухни тонкой перегородкой, запах воспринимался сильнее.

Дебильная повариха раскладывала по тарелкам еду. При этом вид у неё был такой, словно её оторвали от каких-то важных дел, ради этой не нужной никому пустяковины. На расплывшемся лице поварихи сверкали маленькие глазки.

- Лопайте, детки дорогие, - невнятно бормотала она, накладывая в миску то ли жидкое пюре, то ли густой суп, - всё для вас, всё для деток, лопайте, дорогие мои.

Дети разного возраста молча брали свои миски. Им больше ничего не оставалось. Среди воспитанников ходили слухи, что повариха по вечерам, что-то там принимает и потому днём не совсем хорошо понимает, в каком собственно мире находится. С омерзением, посмотрев на расплывшуюся тушу женщины, Денис подумал, что это весьма похоже на правду.

Он немного помедлил, желая убедить себя, не говорить то, что собирался, знал ведь, что ничего хорошего из этого не выйдет, и не смог: четыре месяца интернатской жизни не смогли вытравить из тринадцатилетнего мальчишки чувство собственного достоинства.

- Марья Игнатьевна, - сказал он, глядя поварихе прямо в лицо. - Почему вы считаете, что здесь свиньи. Здесь вообще-то люди едят.

- А? - тупо переспросила Марья Игнатьевна. Судя по выражению её лица, она, наконец-то, попыталась точно понять насчёт мира своего пребывания, вроде бы получалось, что он реальный. Лицо её побелело: не иначе как от умственных усилий. И Денис не удержался от того, что бы ей ещё немного помочь.

- Это свиньи лопают, Марья Игнатьевна. - Люди едят! Неужели вы этого не знаете?

- А-а-а! - на этот раз это самое "а", вышло у поварихи громко и протяжно. Потом она уставила палец прямо Денису в грудь. - Он меня оскорбляет!

Как именно? - хотел было спросить Денис, но не успел. На вопль прибежала дежурная воспитательница. Разбираться она, конечно, ни в чём не стала.
- Как смеешь ты, повышать голос на почтенную женщину! Вон отсюда! В наказание сейчас останешься голодным!

Денис знал, что объяснять что-либо бесполезно. Он лишь пожал плечами и спокойно отошёл от раздаточной стойки, чем очень удивил воспитательницу, которая ожидала униженных просьб и извинений. Что ж, пусть поголодает, - равнодушно решила она, возвращаясь на прежнее место, где продолжила разговор с товаркой.

- Знаешь, мне тут недавно интересная книга попалась, - говорила она, - про одну секту. Там сирот всякой бурдой кормили, что нормальному человеку есть невозможно. Но главарь-гипнотизёр внушал им, что они едят пирожные и бананы. Так что ели за милую душу.

Вторая воспитательница завистливо вздохнула:

- Вот ведь умеют люди деньги делать. Наверняка сэкономили кучу бабок. Ну, а что там дальше?

- О, там дальше очень интересно. Главарь продолжил эксперименты с гипнозом и внушил одному парню, что тот умеет летать, и тот действительно полетел. Они решили заработать на этом ещё одну кучу бабок, выдавая его за святого. Но он их кинул, свалив, да ещё мелкого подельника с собой прихватил. 1

_______________

1. Воспитательница читала роман Александра Беляева "Ариэль", но полностью переврала все акценты.

_________________

- Вот негодяй, - искренне возмутилась товарка, - так подставить своих благодетелей. А дальше-то там что?

Было видно, что сюжет её заинтересовал.

- Ещё не дочитала, - призналась подруга. - В общем, они пока за ним гонятся.

- Надеюсь, поймают, - отвечала товарка, - а то даже в книгах обидно читать, как из-за сопляков разваливается такое доходное предприятие.

И обе замолчали, представляя, сколько бы денег удалось наварить, если бы они тоже умели так гипнотизировать воспитанников.

Вышедший из столовой Денис, машинально глянул в зеркало на стене. За последнее время он сильно похудел. И прежняя одежда висела на нём несколько мешковато.

Униформы у воспитанников интерната не было. Вообще-то, по уставу она полагалась, но кто же деньги тратить будет?! Вот и ходили кто в чём, даже в школу. Хотя сейчас были недельные каникулы.

Обучение, правда, было не таким уж плохим, поскольку обучали машины. Неплохие компьютеры серии ОМИП, не такие уж новые, но и нельзя сказать, что старые.

Воспитатели давно косились на эти системы, полагая, что подобная роскошь чересчур развращает детишек. Но загнать не решались. Компьютеры были подарены интернату каким-то благотворительным фондом и его представители время от времени проверяли сохранность машин. Вот и приходилось смотреть, как воспитанники развращаются электроникой.

В отличие от большинства, у Дениса одежда была приличной: ещё домашней и просто не успела поизноситься. На второй день, после того как он угодил в этот, с позволения сказать, детский дом, на него из-за одежды наехали.

Парень из его собственной группы, некий Вовчик, крупный, крепко сложенный, но явно без особых мозгов подошёл к Денису и негромко, как само собой разумеющееся, потребовал:

- Раздевайся!

- Чего! - слегка оторопел тот.

Вовик, похоже, просто не понял двусмысленности им сказанного.

- Раздевайся, - нетерпеливо повторил он, - одежда у тебя слишком хорошая для домашнего мальчика.

Но к этому Денис как раз был готов, он с самого начала подозревал, что будет нечто подобное. Остальные ребята молчали, с интересом смотря на конфликт. Им было интересно, как поведёт себя новичок. В их глазах Денис видел только любопытство, даже у девочек.

Ну ладно.

Он выбросил руку вперёд, ударяя противника в лицо со всей силы. Явно не ожидавший этого Вовчик полетел с ног, ударившись о крышку стола. Денис видел, что из носа у него течёт кровь. Впрочем, он тут же вскочил.

- Ну, ты...

Драка была жёсткой. Денис и сам понимал, что не справится, но главное было не отступить. Потом их разняли. Не воспитатели, ребята.

- Пустите! - вопил Вовчик, - Да я этого психа!

- Да, сделаешь. Знаем, - Сказала спокойная девчонка с тёмными волосами. Денис вспомнил, что её звали Зиной. - Но ведь ты сам предложил проверить новенького.

До Дениса начало доходить.

- Так это что, проверка, что ли была?!

Девчонка кивнула.

- Ну да, на вшивость.

- Да вы...

Он рванулся, сам не зная зачем и не думая о том, что собирается сделать. Ему почти удалось освободиться, но только почти. Все-таки держали его крепко.

- Всё кончили, - сказал ещё один парень, - которого звали Артём.

Денис уже понял, что тот обладает в группе непререкаемым авторитетом: видел, как тот разрешил какой-то мелкий конфликт, сказав буквально пару слов. Но почему всё было именно так, Денис пока не знал. Явно не из-за физической силы. Артём был самым высоким в группе, но не самым сильным: было очевидно, что тот же Вовчик сильнее.

- Всё кончили, - повторил Артём. - А то, не дай бог, воспитатели придут.

И Вовчик подчинился сразу, без колебаний. Его даже перестали держать.

Только Зинка с усмешкой сказала:

- Прибегут они, как же, жди.

На что Артём спокойно ответил.

- Это когда надо - они не приходят, а когда не надо - очень даже могут объявиться.

Похоже, аргумент показался убедительным. Зинка только молча кивнула в ответ.

Вот так состоялось вхождение Дениса в группу. Очень скоро он понял, что ему сильно повезло. Группа была очень сплочённой и террора сильными слабых в ней, в общем-то, не было. В других, параллельных группах в этом плане всё обстояло намного жёстче.

Денис ещё раз посмотрел в зеркало. Удобная одежда это хорошо, с одной стороны. А с другой... Иногда ему хотелось, что бы она поскорей превратилась в тряпье. И дело было не в том, что одежда слишком сильно выделяла Дениса из остальных, просто слишком много навевала воспоминаний о той, другой жизни. И освободиться от этого Денис не мог. И самое плохое, что цепочка ассоциаций неизбежно влекла его к тому страшному дню.

Он видел в окно, как мать помахала рукой, залезая в машину к отцу. Дверца захлопнулась. Машина двинулась, медленно выбираясь на проезжую часть. С ней поравнялся велосипедист: молодой парень в жёлтой форме курьера какой-то доставочной службы и с толстым ранцем за спиной. Он давно уже появился в поле зрения Дениса, но почти не воспринимался сознанием: просто не имеющий значения уличный фон.

Когда курьер проезжал мимо машины, он вдруг резко вскинул руку, вытащил из ранца небольшую коробку и рывком кинул на крышу автомобиля и тут же стремительно ускорился, почти мгновенно выкатываясь из зоны зрения Дениса.

Потом был звук взрыва, вспышка, и клубы дыма. Крыша машины как-то резко и совершенно нереально смялась, будто в мультфильме, проваливаясь вовнутрь. И с полминуты Денис просто не воспринимал случившиеся как реальность, будто действительно смотришь кино. Потом пришёл ужас.

Разумеется, полиция никого не нашла. Единственное, что она смогла обнаружить это брошенный велосипед, да скинутую униформу курьера в ближайшем мусорнике. Как в последствии узнал Денис, все деньги со счётов родительской фирмы загадочным образом испарились. Впрочем, он всё равно не смог бы воспользоваться ими до совершеннолетия.

Не смей вспоминать! Давая выплеск эмоциям, Денис с силой ударил кулаком по перилам лестницы, по которой спускался. Боль прошла по костяшкам пальцев, но воспоминания отпустили.

- Так, так - послышался рядом мягкий вкрадчивый голос, - портим государственное имущество.

Возле него стоял невысокий мужчина, почти пожилой, благообразной наружности. Постороннему человеку он, наверное, показался бы безобидным, но Денис знал, что это не так. Старший надзиратель Котёночкин был известен тем, что за особо крупные провинности лично лупил ребят резиновым шлангом, без свидетелей, конечно. Причём, что считать особо крупной провинностью определял он сам.

- Ну, чего молчите, Корабелов? - поинтересовался Котёночкин, чуть ли ни ласково.

Денис продолжал молчать. Он просто не знал, что следует на это ответить.

- А впрочем, - закончил Котёночкин, - идите пока. Я подумаю, следует ли что-нибудь предпринять.

Денис продолжил спуск. И без того плохое настроение сделалось теперь ещё хуже.

Вечером в общей зале Вовчик спросил его:

- Зачем ты вылез с этой дурой? Неужели не было ясно, чем закончится? Эта Марья им всем нужна, так как воровать не мешает.

Вовчик вовсе не был таким глупцом, каким показался Денису при первой встрече. Скорее наоборот, он оказался довольно сообразительным, опровергая известную формулу, что ум и мускулы не дружат. Потом, когда прошла злость на идиотскую, по мнению Дениса, проверку, они даже стали, нет, не друзьями, для этого минуло слишком мало времени, но товарищами, точно.

- Да просто накипело всё. Знаешь, ощущение такое, будто за решёткой в зверинце, вот только вместо посетителей здесь волки.

Вовчик сочувственно кивнул. Но ничего не сказал, да и что собственно было говорить?

Вовчик просто молча смотрел на стену. Точней на картину. Картина была толи нарисована на стене, толи каким-то непонятным образом в эту самую стену вделана, так что её невозможно было извлечь, не повредив, и именно по этому воспитатели ее, и не тронули.

Денис заметил, что ребята смотрели на картину довольно часто. Денису она тоже нравилась. Море, большая луна, крутой берег, спускающийся к узкой песчаной полоске, где росло несколько сосен. И на этот песчаный берег откуда-то справа падали голубые тени от города. Самого его видно не было. Но в тенях, при известном воображении можно было различить шпили и купола. Денис мысленно называл картину "Тени мечты". Настоящего её названия он не знал.

Казалось, что остальным воспитанникам картина за долгое время должна приесться, но нет. На картину смотрели чаще всего по одиночке, но иногда и целыми группами, словно медитацию проводили или какой-то непонятный ему ритуал. Но если это было и так, то в чём его смысл Денис не знал. Он уже влился в группу, но что-то подсказывало, что спрашивать об этом не стоит, по крайней мере, пока.

Но картина чем-то его привлекала, может быть, какой-то странной реалистичностью, своей необычностью для подобного места, ведь было ясно, что писал её неслабый профессионал.

- Денис, - подскочила неожиданно Зинка, - тебе нравится картина?

С почти первого дня появления Дениса в группе, она взяла над ним, что-то вроде шефства, словно вообразив себя заботливой тётушкой, и это слегка раздражало.

- Да, - согласился Денис и неожиданно для себя самого добавил. - Кажется, будто эти тени от чего-то прекрасного и доброго, тени мечты.

Он не заметил, как стоявшие рядом ребята переглянулись.

- Артём, - попросила вдруг Зинка, - расскажи ещё раз про картину, - для Дениса.

А она красивая, - почему-то подумал Денис, - красивая, не смотря на этот дурацкий серый балахон, который носили здесь все девчонки вместо платья. Он немного смахивал на монашескую рясу, только без капюшона.

Артём помолчал и, кажется, немного подумал, потом едва заметно кивнул, будто признавая за Денисом право узнать.

- Ну, ладно. Никто не знает правда ли это. Но говорят, будто однажды в картину ушёл человек.

- Воспитанник? - поинтересовался Денис. У него не было особого настроения выслушивать местные легенды, но разговор следовало поддержать хотя бы из вежливости.

- Нет. Его звали Фёдор Полянцев, и он был начальником экспериментальной группы, которая базировалась здесь до детского дома.

- Здесь был институт? - удивился Денис.

- Филиал. Будто бы они изучали что-то связанное с теорией параллельных пространств. Ну, концепция Великого Кристалла. Наверно слышал?

- Слышал. Но ведь это же антинаучная теория, её разгромили.

- Тогда так не думали. Да и не опровергли её. Просто не доказали.

Он слишком много знает об этом, для детдомовца, - мельком подумал Денис. Разговор становился интересным.

- Говорят, - продолжил Артём, - у них стали получаться результаты, реальные. Ну а потом, он вдруг понял, что работает на князей Озма.

- На кого? - удивился Денис.

- На князей Озма, - медленно и раздельно повторил Артём. - Озм - это область затухающих мыслей. Ну, все эти правители очень хотят, что бы люди не думали, что бы были послушными болванчиками. Вот только когда мысль затухает, действуют инстинкты, звериные.

Он чуть покосился на Дениса и тот кивнул, показывая, что понимает. Наверное, он тоже не с рождения здесь, - подумалось ему про Артёма.

- А зачем князьям Озма параллельные миры?

- Шутишь, там же огромные ресурсы, полезные ископаемые. А наша планета почти исчерпана. Вот он и отказался, принципиально. Сказал, что люди загадили собственный мир и хотят превратиться в чуму для других. А без него вся работа пошла в разнос. Тогда его решили арестовать, обвинение всегда найти можно, а потом освободить в обмен на сотрудничество.

За ним пришли прямо на рабочее место, прямо с наручниками и со всем прочим, зачитали обвинение. А он вдруг рассмеялся и шагнул прямо в картину. В общем, больше его никто не видел. А у полицейских был нервный срыв.

Неужели они действительно в это верят? - подумал Денис.

- Мне кажется, она маловато для этого.

- Кто знает, - непонятно ответил Артём. - Но с этой картиной, действительно, что-то странное. На ней иногда видят то, чего раньше не было: птиц, например, А потом всё опять, как и было.

- А я один раз моряка видел, - сказал худощавый мальчишка, которого звали Сергей, - в тельняшке, с трубкой и бородой.

Сказал и замолчал смущённо, словно опасался, что над ним будут смеяться. Но делать этого никто не стал. Самовнушение, - подумал Денис, но вслух не сказал, так как не хотел разрушать мечту.

- В общем, - закончил Артём, - повторить успехи не удалось, а вскоре саму теорию кристалла многие стали считать антинаучной и филиал прикрыли.

Перед тем как уйти в спальню, вслед за другими мальчишками, Артём слегка задержался, бросил ещё один взгляд на картину и застыл. Возле одной из сосен теперь стояла девочка в апельсинового цвета платье, с юбкой похожей на абажур. Юбку и белые волосы немного раздувал ветер. Но ведь девочки там раньше не было, Денис точно помнил! Или была? Денис сделал несколько шагов к картине, замер, закрыл на мгновение глаза, потом вновь открыл. Никакой девочки на картине не было, всё как прежде.

- Самовнушение, - пробормотал он, - истинное самовнушение.

Зачем-то постоял ещё немного и ушёл в спальню.

Утром все группы согнали в актовый зал. У Дениса сразу возникло дурное предчувствие: слишком уж лица у воспитателей были довольные. Да, похоже, не только у него одного. Среди воспитанников царило какое-то непонятное напряжение. Ничего не начиналось, время тянулось медленно, и что бы хоть как-то отвлечься от предчувствий, Денис спросил Артёма.

- Слушай, а почему здесь сделали именно детский дом?

- Ну, в начале вроде бы хотели сделать квартал элитной застройки, но потом прошёл слух, что здесь осталась какая-то радиация. Какой-то её особый вид не ощутимый никаким дозиметром. Некоторые основания, наверное, были. Здесь все деревья с искривлёнными стволами. Ты заметил, конечно. Это место даже так и называли - Завязанная роща.

В таком названии не было ничего удивительного. Кривизна древесных стволов в ближайших окрестностях интерната была немаленькой, некоторые даже образовывали кольца. А двое сосенок непостижимым образом завязались в узлы. Не обратить на это внимание Денис не мог.

- В общем, возможные пайщики тут же наложили в штаны. А нас, нас не жалко.

Последнее он отметил безразлично, словно констатировал очевидный факт.

- Погоди, а как же учителя, воспитатели?

- Ну, не знаю, может, они не верили во всё это или просто не в курсе были. Да ты не бойся, нет здесь никакой радиации, была бы, так давно б все загнулись. А деревья тут с самого начала такие, так что экспериментальная группа здесь совсем ни при чём.

- Да я не боюсь, - немного недовольно отозвался Денис, - просто любопытно вдруг стало.

Наконец, через весь зал важно проследовал директор в сопровождении старшего надзирателя. За всё это время Корабелов видел директора всего пару раз. Обычно он безвылазно сидел в кабинете, надо полагать, с головой погрузившись в высокую теорию воспитания. Это был высокий, крепкий, но немного вялый старик с цепкими колючими глазками. Когда эта пара вышла на сцену, повернувшись лицом к собравшимся, Денису вдруг показалось, что они оба похожи, старший надзиратель и директор. Хотя никакого сходства вроде бы не было ни в манерах, ни в лицах. И всё же было, что-то такое, трудно уловимое.

Директор встал, опёршись на тросточку и короткое время, казалось, наслаждался всеобщим вниманием.

- Воспитанники, - торжественно объявил он, через микрофон, - есть приятная новость.

Это интересно для кого? - хмуро подумал Денис.

Он поймал себя на том, что немного задержал дыхание. Да и остальные, кажется, ещё больше напряглись.

- Полагаю ни для кого не секрет, что наш детский дом последнее время испытывает определённые финансовые трудности. Мы даже перешли на частичную самоокупаемость.

Эта самая окупаемость заключалась в том, что старших ребят устраивали чёрнорабочими. За свой труд они не получали ни гроша. Предполагалось, что им всё выдадут, когда они станут самостоятельными и покинут приют, но в это никто из воспитанников не верил.

- К сожалению, закон ограничивает права достойных ребят, и запрещает им до четырнадцати лет приносить пользу родному детскому дому. Да, да, это, конечно, разумно. Маленьким работать слишком тяжело. Но не бойтесь, мы нашли выход для ваших благородных порывов.

Это же надо так суметь завернуть, - изумился Денис. - Оказывается, законы мешают нашим благородным порывам. Значит, всех вкалывать заставят, всех кто старше семи. Видимо считают, что без этого урвать получается слишком мало. Он подавил горестный вздох. Стало даже слегка любопытно: чего там эти ещё удумали?

- Вам не придётся даже работать, закон не нарушен, а деньги получать будете. Всё законно и одобрено наверху. Мы договорились с одной фармацевтической фирмой. Вы станете испытателями лекарств. Ничего делать не надо, вы сидите, а денежки идут.

Он оглядел сильно притихший зал.

- Ну, чего вы не радуетесь?!

Воспитанники безмолвствовали.

- Они так рады, - льстиво сказал старший надзиратель, - что просто не в состоянии выразить вам своих чувств.

Чувства воспитанников действительно выразить было очень сложно, по крайней мере, чувства Дениса.

- А, ну тогда, конечно, - благосклонно сказал директор, - я их понимаю.

Зачем весь этот цирк, - изумлялся Денис. - Зачем весь этот бред. Не могут же они всерьёз верить в нашу благодарность за это. Или они оба просто позёры?

На него вдруг что-то накатило. Что-то подобное тому, что случилось вчера в столовой, но только много сильнее.

- А трупы наши вы тоже загоните, - вдруг резко выкрикнул он, не вставая с места.

- А, - растерялся директор. - Какие трупы?

- Наши, в анатомичку. Они нас заразят, вылечить не смогут, а вы загоните наши трупы, что бы добро не пропало.

Директора вдруг затрясло.

- Негодяй, - он уставил палец не Дениса, словно повариха вчера - привык жить на халяву, не хочешь честно отдавать долги родному приюту. Уведите его! Сутки в холодной.

К Корабелову тут же подбежали два воспитателя. Подхватив Дениса под руки, они вытащили его из зала. Сопротивляться он не стал. К чему?

Холодной называли полуподвальную комнату, по существу бетонный карцер. Наверху светился небольшой неяркий плафон, освещающий небольшое помещение. Оно было почти пустым. У одной из стен стояла двухъярусная койка. Вдоль другой протянулись узкие полки, на которых кое-где стояли старые папки. Наверное, здесь когда-то был архив, часть которого почему-то не забрали.

Тут действительно было холодно. А ведь сейчас лето, хотя и его конец. Что же здесь тогда зимой творится, - подумал Денис. Этого даже представлять не хотелось. Но ещё хуже, чем холод была скука.

В углу он заметил кран, подошёл, повернул вентиль. Вода была нормальной, хотя и лилась тонкой струйкой. Что ж, по крайней мере, от жажды он не умрёт. А вот насчёт еды Денис уверен не был. Вполне возможно, что ему устроят разгрузочный день, конечно, в чисто воспитательных целях.

Денис вспомнил слышимый им в столовой разговор двух недалёких воспитательниц. Да, хорошо было Ариэлю! Научился летать и сразу свалил из той идиотской секты. А тут даже умение летать не помогло бы. Главный вопрос даже не в том куда пойти: всё куда хуже. У каждого воспитанника под кожу был введён чип, как в тюрьме. И этот чип прекрасно пеленговался со спутника. Удалить его своими силами не представлялось возможным, а значит - найдут в течение суток. Разумеется, чип вводили исключительно с целью заботы о детях, что бы не потерялись.

От нечего делать он подошёл к полкам. Открыл несколько папок. Ничего интересного. Какие-то непонятные документы, сметы. Скуку этим не убьёшь. Затем Денис заметил, что между стеной и полкой, что-то торчит. Потянув, он вытащил клеенчатую тетрадь. Она была заполнена от руки: похоже чей-то дневник. Записи велись явно сумбурно, от случая к случаю, чернилами разных цветов. Иногда даже отсутствовали даты.

Наверное ничего личного здесь нет, - подумал Денис, - иначе тетрадь не оставили бы в таком месте. Немного поколебавшись, он начал читать наугад.

"Теперь уже не подлежит сомнению, что наша лаборатория находится на генеральном меридиане. На этой таинственный линии, где происходит стык разных граней кристалла. Похоже, он проходит прямо чрез центральное помещение".

Дальше шло описание какой-то дискуссии, в которой Денис ничего не понял. К тому же там явно были записаны только отдельные, заинтересовавшие автора реплики. Денис перевернул несколько страниц.

"Хроносрезы нестабильны и колеблются вокруг нулевой точки, вперёд и назад во времени. Именно этим объясняется появление там на время отсутствующих ранее деталей. Которые исчезают, когда хроносрез возвращается к нулевой точке. Вряд ли разброс большой, скорее всего, пара часов. Так на хроносрезе в центральном зале, на том что с морем, всегда вечер. Правда Юргенс говорит, что это могут быть вечера разных дней, так как из-за суточного вращения Земли хроносрез фиксирует только заданную часть суток, когда одни и те же точки планеты совпадают во времени. Но, по-моему, это притянуто за очень большие уши".

Дальше шли головоломные формулы, в которых Денис даже не пытался разобраться. Но теперь он читал очень внимательно. Если это не чей-то розыгрыш, то... Денис думал о картине в главном зале.

"Попытки войти в хроносрезы успехом не увенчались. Но они явно реагируют на эмоции. Но тогда возможно нужны определённые чувства большой интенсивности. Ну, кто бы мог подумать, что исследования многомерной вселенной упрутся в психологию. Точнее в паропсихологию. Никто не поверит. Даже я сам себе не верю"..

Дальше вновь шли формулы.

"Необходимо желание уйти, но это недостаточное условие. Надо желать ещё куда-то попасть. Короче, стремление совершить конкретный переход. Думаю, эмоции должны соответствовать конечной точке, быть приняты ею. Сам плохо понимаю, что это значит"

Следующая запись, похоже, была сделана значительно позже.

"Слишком поздно понял, что работаю на князей Озма. Им нужны новые природные ресурсы и возможно рабы. Не знаю, что делать. Правда есть и хорошая новость, если переход настолько сильно зависит от эмоции, то им ничего не светит: межпространственный барьер их просто не пропустит, а соседняя грань не примет. Ни их самих, ни их слуг, всяческих там колонизаторов. Но ведь ни за что не поверят, привыкли, что все проблемы можно решить созданием машин и нажатием кнопки. А тут совсем другой случай. Чистые эмоции - вот ключ. Соседние грани ни за что не примут пачкунов. Я пока не уверен, что вообще можно пройти. Впрочем, кажется, я понял, в чем причина неудач. Надо перефокусировать уловители темпоральной энергии снаружи. Первый на четыре, второй на три, и третий на пять. Это даст узкий мощный луч прямо на хроносрез в центральном, что стабилизирует его на обеих гранях, и тогда станет возможным переход".

Последняя запись была явно сделана через много времени.

" Думаю, всё же придётся уйти. Полагаю, слуги князей Озма скоро придут за мной. Я уже писал, что у князей вряд ли что-то выйдет, даже обладай они всей полнотой информации. Но рисковать нельзя. Тому, кто решится последовать за мной..."

Дальше шло ещё несколько страниц исписанных мелким почерком. Денис прочитал их очень внимательно.

На следующий день его выпустили. Здание интерната показалось ему куда мрачней, чем обычно. Это было затишье, которое, казалось, может в любой момент разразиться бурей или... ничем.

- Чего ещё случилось, - спросил он ребят.

- А, - Вовчик безнадёжно махнул рукой. - Когда тебя увели, до всех, наконец, дошло, что они с нами собираются сделать. Не поверишь, но весь интернат был на грани бунта...

Он замолчал.

- И что? - не выдержал Денис.

- А ничего! - зло бросил Артём. - Они, похоже, с самого начала были готовы. У надзирателей и воспитателей вдруг оказались в руках электрические дубинки. Никто даже не знал, что они у них есть. Просто помахали ими в воздухе и все, не то что бы успокоились, но притихли.

Директор толкнул новую речугу. Мол, мы просто обязаны поддержать родной приют. А к тем, кто не достаточно сознателен, будет применён добровольно-принудительный метод.

- Погоди, а они вообще могут так с дубинками?! - возмутился Денис.

- Да кто его знает. Нынешние законы, говорят, настолько "перекручены", что там сам чёрт ногу сломит. К тому же совершенно не соблюдаются. - Артём зло ударил ногой о ножку стула. - В общем, боюсь, всё будет как всегда: поворчим и отправимся на опыты. Выхода то реального нет.

И тогда Денис решился. Он подумал, что лучше уж безумное решение, чем никакого.

- Ну, а если выход будет нереальным? - тихо произнёс он.

Вначале его не поняли, потом не поверили.

- Это просто легенда, - сказал Артём. - Призрачная надежда, в которую никто серьёзно не верит.

И тогда Денис показал тетрадь. Её перелистывали долго, внимательно и всё равно не поверили.

- Чей-то розыгрыш, - сказал Вовчик.

- Я уже думал, - признался Денис, - но зачем кому-то розыгрыш, если он не увидит результата.

Выручила подскочившая Зинка.

- Мальчишки, да чего вы боитесь?!

- Мы не боимся, - ответил сумрачно Вовчик, - просто, чушь всё это, самая настоящая чушь.

- Ну и что с того, мы же ничего не теряем. Они всё равно нас здесь всех уморят, а так хоть какой-то шанс.

- Ну, всё равно, - отозвался Артём неуверенно, - нужны какие-то темпоральные усилители, а мы даже не знаем где они.

- Знаем! - ехидно улыбнулась девчонка. - Это же три карусели снаружи!

Все присутствующие невольно переглянулись.

- А знаете, - выразил общую мысль Артём, - вполне возможно, она права.

Карусели стояли в небольшом садике окружавшим здание. Рядом две искривлённые сосны словно образовывали арку. Позади было ещё одно дерево со стволом, буквально завязанным в узел. Почему-то Денис счёл это добрым знаком.

Карусели были примитивны: просто деревянные круги на осях. По центру каждой возвышался изогнутый железный лист, похожий на парус. А по их торцам шли написанные масляной краской цифры от одного до двенадцати, а рядом стояло по столбику очень похожих на стрелку.

Никто не знал, для чего предназначались эти конструкции. Все воспринимали их просто как карусели. Малышня любила кататься на них, просто отталкиваясь ногой. Иногда это проделывали и ребята постарше.

Зинка толкнула одну из конструкций рукой. Та пошла легко, хотя и со скрипом. Сделав несколько оборотов деревянный круг замер.

- Я так понимаю, - нарушил молчание Вовчик, что цифры надо установить напротив столбиков.

- Похоже на то, - согласился Артём, - но как-то всё слишком просто.

- Ага, мальчишкам обязательно необходимы огромные двигатели, - это вновь влезла Зинка.

Ей никто не ответил. Они проделали описанные в тетради манипуляции.

- Эх, собьются - пробормотал Денис - Или собьёт кто-нибудь

- Не собьются, - отозвался Артём, - тут, вон, стопора есть. Просто раньше никто внимания не обращал. Ну ладно, пошли обратно.

Поздно вечером старший надзиратель Котёночкин, проходя по коридору, вдруг обнаружил находящуюся в общем зале группу воспитанников. Они тихо сидели, глядя на глупую картину на стене. Просто сидели. Но по распорядку все должны были уже быть в спальнях. Решив принять необходимые меры, старший надзиратель шагнул было в зал.

И тут произошло нечто странное. Казалось, исказилось само пространство, отрезая Котёночкина от детей. Картина словно отделилась от поверхности, скачком выросла, закрывая собою всю стену. А потом пространство зала буквально вывернулось наизнанку, словно варежка или карман. А в следующий миг всё закончилось. И Котёночкин понял, что детей в зале нет.

Старший надзиратель дико закричал, подбегая к картине, и увидел на ней группу детей, которой не было раньше. Как две капли воды похожие на воспитанников детского дома, ребята уходили по песчаному берегу туда, откуда проступали тени странного города.

Котёночкин продолжал кричать, и на его крик сбежались дежурные воспитатели. Старшего надзирателя пришлось отпаивать валерьянкой. Никаких детей на картине не обнаружилось.

Исчезновение целой группы воспитанников наделало много шума по всему городу. Последовали грозные директивы и выводы. А Котёночкину пришлось уйти в отставку по состоянию психического здоровья.

Но ребят так и не нашли. Попытка пеленга со спутника тоже не привела к успеху. На всякий случай картину в общем зале замазали. Но через пару дней она проступила снова.