Аннотация: пролог к "Кузнецу". Чтобы дальнейшее в "Кузнеце" было яснее...
Кап. Кап. Кап-кап. Буль. Едва слышная капель лишь подчеркивала тишину и огромность пещеры. И глупость поступка.
Ой, дура-дура, что ж ты натворила? Родителей порадовать захотела. Внучку им родить решила. Думала - обрадуются. А оно вон как вышло.
Слишком долго жила в отрыве от рода. И успела позабыть его законы. А может, размечалась, что если она сумела понять и принять чужие правила - то и все остальные их тоже приняли. А может - просто с детства вбитое, что рожать положено в кругу семьи...
Да какая разница, по какой причине совершена глупость - ведь это нисколько не уменьшает её последствий...
Закон Чистоты прост: оба родителя должны быть из племени Самахи. Иначе - с высокой скалы на острые камни. Ибо сказано в Каноне Чистых: "Ши-саар умен, но слаб; ис-сахир силен, но глуп; только чистый ши-исса силен без глупости и умен без слабости".
Дура, ой, дура. На что надеялась? Что родители переступят Закон ради той, которая сбежала от них при первой же возможности? Права сестра - раз уж сбежала, то возвращаться не стоит. Но сестра далеко, а она здесь, в пустой пещере - родичи ушли, не оставив никого на страже, ибо лучшие сторожа - зима снаружи и беззащитный комочек в руках. Который дороже всего на свете: потому что её, кровь от крови, плоть от плоти; и потому что единственное, что осталось от Него. Единственного на свете, рядом с кем ей было уютно. Как часто она сидела, чуть откинувшись назад, в кольце его сильных рук - и чувствовала себя настоящей. На правильном месте.
Если бы Он был сейчас с ней... Он ведь так и не узнал...
Маленький комочек пошевелился, гукнул и тихонько захныкал. От этих звуков все заботы и печали о себе куда-то подевались, оттесненные испугом и тревогой о чаде. Отчего плачет? Есть хочет? Прижала неловко? Пеленки намочил? Испуган? Что? Почему? Как?
После суматошного распеленывания, осмотра, ощупывания, кормления ребенок ненадолго поутих, но вскоре опять начал недовольно попискивать.
Осталось последнее средство: осторожно пристроив крохотное тельце на сгибе левой руки и поддерживая её правой, начать укачивать этот беспокойный комочек счастья. Бормоча под нос любые слова, что придут на ум, ибо ни одной колыбельной так и не довелось выучить...
- Я всегда с тобой... - то ли эхо памяти, то ли ... И - тепло ладоней на плечах. - Я всегда с тобой, Ящерка...
Комок в горле. И слезы в глазах. И боязнь шевельнуться. Сон? Явь? Не важно. Продлись, мгновение...
Хочется крикнуть: "У нас, у тебя - дочь родилась! Смотри, какая она красивая! Смотри, пока есть возможность! Ведь завтра её убьют!"
Хочется спрятаться у Него на груди от всех, и чтобы все эти долгие месяцы оказались простым кошмаром.
Хочется...
Головешка в костре громко щёлкнула, обрывая сладкие грёзы. Полутёмная пещера, костерок, сладко сопящий комочек на руках. За спиной - пустота. Помощи ждать не от кого. Выхода - нет. Нет выхода. И - эхом в ушах: "Запомни, Ящерка, безвыходных положений нет; даже если тебя проглотил дракон, у тебя есть как минимум два выхода - опасный и грязный". Тогда её очень насмешила эта поговорка. А сейчас... Сейчас у нее и вправду было два выхода. Не один. Первый, грязный - стоять и смотреть завтра, как её дитя сбросят со скалы, и молчать; второй, опасный - бежать в ночь, в мороз, понадеявшись на свои, пусть и не полностью восстановившиеся, силы, на отсутствие погони, да и просто - на удачу.
Сборы были недолгими: тщательно запеленать, закутать всеми доступными одёжками самый драгоценный на свете сверток, привязать его к себе покрепче, чтобы руки были посвободнее, тихо-тихо прокрасться к выходу пещеры - и стрелой рвануть с горы к лесу, моля всех богов, чтобы никто не заметил...