Огранка.

Штора беззаветно виснет,
шум проезжий остужая,
сквозняка лишь трёп на леске
разгоняет кольца чая.

Пальцы, наполняясь кровью,
норовят хлебнуть из чашки...
Почему не бездорожье?
И окна простывший кашель?
               
                 * * *

Невесомый запах снега 
на весы осел случайно, 
пошатнулась чуть-чуть стрелка: 
лёгок аромат прохладный.

Под ладонью согреваясь, 
с благодарностью льнёт к коже...
Лица декабря и мая 
только слёзами похожи.

                 
                 * * *

Высокий трон и боль по пояс, 
коль роза расцветает в белизне, 
слезами вытекает хвоя, 
а губы вздоха смочены в вине.

Открылся рта неистов голос, 
и свет поранил разметённый взгляд.
Пусть боль уходит с белых полос, 
лишь упадёт к ребёнку мамы прядь.

                 * * *

Тает снега откровенье,
что мороз такой же смертный.
Ветер чахлый и инертный
объезжает ломкий веник.

На следах к земле прилипших,
ноги просят о пощаде.
Только темнота присядет,
как уж солнце её ищет.

                 * * *

Отлетели сомненья на юг,
в взмахе крыльев найдя беспокойство.
Вышиваньем наполнен досуг - 
в ожидании званого гостя.


Помолчать бы, да спицы скрипят,
трут и трут нить, рубаху слюнявя,
и лучина зевает опять, 
гостю дверь ртом своим открывая.

                 * * *

Опускаются лёгкие веки 
убегающего горизонта, 
и ресниц тени - ломкие ветки 
растворяются в сумерках солнца.

Облака, тишиной наполняясь, 
покраснели с такого усердья, 
ночь салфетку на грудь одевая, 
земли чашу ест, полную снеди.

                 * * *

Заплетаю ночи косу 
я со всем старанием, 
теплота язык возносит 
сказки сдобным пряником.

Одеяло вдохновенья 
опускается ко лбу.
Я картин чудесных звенья 
тебе в ночь преподнесу.

                 * * *

Прикоснись рукою к небу, 
светом шею огранив,
парусами век взмахни
млечному навстречу ветру.

Ограниченностью комнат 
навсегда пресыщена,
ты открытого окна
впитываешь томность.

                 * * *

Предвижу крови оживленье...
Передо мной шелковый силуэт:
лица узор несёт забвенье 
и сердца бьющийся предмет.

Дрожащих пальцев дар тяну я, 
оцепененьем веки разомкнув.
Возьми мой первый жест, колдунья, 
в разоблачения канун.

                 * * *



Суетою обездвижен, 
дух мой о мечте скорбит, 
свою лапу сонно лижет, 
неухожен и небрит.

Только оттепель быть может 
краски в землю возвратит.
А пока же дух стреножен, 
летаргически молчит.

                 * * *

В наполненной туманом тишине 
сквозь белое я вижу чьи-то уши - 
в уста мои направленный свинец, 
объятья цепкого удушье.

Слова застряли меж зубов, 
разжёванные междометьем...
Рисуют солнце в небе голубом 
из ваты хлопковые дети.

                 * * *

Глаза мои в ладонях 
твоих как лёд растают, 
ты об одном лишь помни - 
что я в тебе нуждаюсь.

Без твоего вниманья 
я осени подобен...
Но под твоею дланью 
и жёлтый лист особен.

                 * * *  

Приходит время тишины, 
когда звук просто невозможен,
и воздух стелется по коже,
в безветрьи этом приуныв.

Простывших хлопьев слепота - 
все тучи выжаты, испиты...
Прикрытых глаз льняное сито 
роняет капли мне  в уста.

                 * * *

Как хорошо в утробе ночи 
заботы волшебство принять.
Медовая тьма грудью сочной
теплом питает, словно мать.

Невинный поцелуй в ресницы - 
сна благотворный монолог...
Я снова не хочу родиться,
чтоб дня переступить порог.
 
                 * * *

Глубоко уют вздыхает, 
сонно глазки заплетая - 
обессилено моргаю, 
тишиною отвечая.

Колыбельной обаянье 
детства память возвращает.
За стеклом, в постельных санях 
огонёк снег отражает.

                 * * *

Неудержимый свет коснулся моего лица, 
глаза позеленил, на губы вишню бросил, 
в ресницах загрустил, играя веком без конца, 
заплёл лучей твоих сверкающую косу...

И в обаянии твоём я нахожу покой.
В ночи ль, при свете дня ищу я фокус зренья, 
оберегать чтоб свет родимый нежною рукой, 
купаясь в красках полных удовлетворенья.

                 * * * 

Землю снегом сполоснув, 
новорожденный январь 
заплетает дней косу 
в календарные слова.

Приголублен запятой, 
зимний - во мгновеньи след.
Скоро клякса под пятой 
зелени возьмёт обет.

                 * * *

Фруктовым пахнешь ты блаженством...
Глазами замершей росы 
ты съедобное взбиваешь тесто, 
чтоб обнажённый не остыл.

Как мягок я, и вот послушно 
узору радости перо...
В постели сбитой, у подушки 
дымится яблочный пирог.


                 * * *

Губок нежная припухлость, 
щёчек полный хомячок, 
чёлка ветром встрепенулась 
мне навстречу - мой сынок.

Я тобою околдован - 
губы превратились в нить...
Ты обнимешь меня снова, 
чтоб совсем приворожить

                 * * *    

Утомлённый тишиною,
слушаю крик тонкий ветра -
для общения с луною
нужен лишь осколок света.

Скользких пальцев настоянье - 
держатся глаза открыты.
Тихий шёпот оправданья - 
зеркало разбито.

                 * * *


Растворяясь в закате,
вижу ночи морщины -
как вечернее платье
сон волос твоих длинных.

Упиваясь беззвучно
глаз твоих наготою,
след коленей приручен
под твоею ладонью.

                 * * *

Ты безгранична - беспристрастным 
я не имею права быть 
Росы сверкающие краски 
могу лишь в сердце уложить

Я вновь тону в зелёных волнах, 
ресницы - мой спасенья круг...
Уснёшь - за мною веки снова 
путь к отступлению замкнут.

                 * * *

Приталенный вечер накинув на плечи,
прошествуешь томно, с лукавой улыбкой
потушишь вдруг лампу - дымка кверху нитка - 
скелет абажура остынет колечком.
Прохладные ветви оконного света
падут неуклюже у ног твоих кляксой.
В тепло и уют, и домашнюю ласку
вся комната наша тобою одета.
Пусть ночка без устали длиться и длиться,
пространство к балкону темня плотной кистью,
а штор оживающих тонкие листья
сквозь сито просеют уснувшие лица.

                 * * *

Обнажённая с экрана 
резкость живота наводит -
бело-розовой осанны
метких слов стальные гвозди.

Сквозь улыбку хрипотцою 
реплик сонные пружины.
И глаза, руками вторя, 
обволакивают спину.

                 * * *

Ты вздыхаешь - сердце где-то 
за преградой расстоянья  
На ребре стоит монета - 
куда падать: в грусть ли, в память?

У окошка отрешённо 
глазки по стеклу гуляют
Путь узора монотонный 
эхо мыслей направляет.

                 * * *
Каплет холод понемногу...
Скапливаясь в длинных лужах, 
отраженья зябких слогов 
в голове дрожащее кружат.

Кажется уже, что скоро 
осень в мех оледенеет.
Но без стеклянных узоров 
только камень в ночь инеет.

                 * * *
Отчужденья полон вечер, 
в стенах заперта луна, 
мыслей замкнут круг и... вечен?
Где-то прячется весна.

Эхо глаз полно провалов - 
тьма сгустилась у зеркал.
Сквозняка прохлада мало 
омывает тело... Сам.

                 * * *

Тончайший шёлк нетерпеливых поцелуев 
пленил глаза и губы сладкою игрой, 
ресницы трепетные на щеке колдуют, 
чуть замирая, вдруг касаются легко.

Неспешными глотками пьём дыханье, 
бокалов розовые лепестки - хрусталь.
Вина искристого очарованье 
пьянит неутомимые уста.
                 * * *

И где-то там есть тишина, 
гардинами свисая к полу,
рассвета плещется волна -
бокал хрустальный полон.

Часов неторопливы круг 
в стене, как украшенье камня,
и солнечных лучей игру
дополню я резною ставней.
                 * * *

Ночь распущенных волос 
прячет бледное лицо,
сквозь ладонь - сиянье звёзд,
в пальце млечное кольцо.

Коль влюблён - желанна ты, 
хоть невинностью горда.
Королева красоты, 
что же в трауре всегда?
                 * * *

Между строк, меж чёрных точек 
плачет маленький ребёнок -
темноту он видит ночью
и дрожит теперь спросонок.

Превратились в камень плечи 
на коленях мягкой глины
в поисках тепла у свечи,
в поисках... жены и сына.

                 * * *

Так трепетны шаги весною...
В глазах умытых синевою, 
дрожит дня предпоследний вздох, 
заката сладостный пирог 
томится, солнцем опадая, 
и вот деревья тень снимают, 
восторженно чтоб пасть к земле 
и ветви обогреть в золе.

                 * * *
Как спокойно... Может это 
темнота уютных окон.
Шёпот рядом близких сонно 
убаюкивает пледом.

Где-то у подножья люстры 
завихряются мечтанья.
Полноту очарованья 
дорисует ветер шустрый.

                 * * *