Он остановился перед дверью и постарался отдышаться. Там, за крепкими дубовыми створками, украшенными чудными мифологическими животными вроде льва с крыльями или прямоходящего крокодила (это ж надо иметь такую буйную фантазию, он бы нашёл верное применение подобным идиотам - на каменоломнях, например, черпать вдохновение с молотом в руках!), находился человек, не просто какой-то разумный, вроде высокомерного эльфа или агрессивно-флегматичного орка, а именно существо одного с ним народа, но которого он боялся до дрожи в коленях, внезапного заикания, а бывало, оставаясь одному либо с проституткой, от воспоминания мог и газы пустить, что отнюдь не прибавляло ему уверенности и самоуважения.
Хотя, что такое самоуважение? Это когда человек уважает себя. Но ведь нужно ещё быть довольным собой. Лишь выйдя из ситуации живым и с достаточным грузом золота и драгоценностей, что обеспечат достойную старость и любовь женщин - вот тогда он будет себя уважать. А сейчас ему, не обременённому благородной чушью, начхать на совесть, жалость, милосердие, уважение или самоуважение - чересчур уж это не денежные категории. Ему ближе и понятней существа, не стесняющиеся удара в спину, равнодушно глядящие на кровь и приходящие от драгоценного металла в нехорошее возбуждение.
Прокашлялся, стукнул два раза костяшками пальцев в дверь и спустя пару ударов сердца толкнул её.
На этот раз обстановка в помещении была ещё скуднее, чем в предыдущих местах встреч: единственная свеча на столе бликами намекала на крайнюю компактность комнатки: стены, драпированные какой-то серо-коричневой тканью, отсутствие окон, точнее, явное их отсутствие, ибо есть ли какой-то иной вход, сообщающийся с внешним миром, помимо дверей, сквозь которые он прошёл, понять было сложно. Сквозняка нет - ну так что, иной ход может быть очень хорошо подогнан и оббит соответствующей тканью. Только неизменное блюдо с яблоками на небольшом столике говорило о том, что он попал к нужному человеку.
Тень за столиком шевельнулась, и в свете свечи возникла рука в обрамлении свободного рукава тёмно-синего цвета с ножиком. Мужчина даже едва заметно дрогнул от неожиданности, с внезапно вспыхнувшей, какой-то иррациональной ненавистью к этим холёным, ухоженным пальцам и узловатым суставам, что ловко и неторопливо снимают кожуру с яблока, будто... с человека... Нужно взять себя в руки! При этом необходимо держать соответствующую подобострастную улыбку. Но как её держать? Хоть гвоздями крепи! Но надо, иначе... судьба яблока - и косточки не останется, всё схарчит палаческая машина.
- Ты какой-то нервный, - раздался негромкий равнодушный голос. - Глупый, тебе не о чем беспокоиться. Только мечтать о том скором времени, когда станешь богатым, и, соответственно, перестанешь дрожать.
Мужчина немного насмешливо подумал, что, пожалуй, хозяин хоть и внимателен, а с проницательностью вышла небольшая промашка: никого и ничего он не боялся - ни разумных, ни бессмертных. Просто, как и у всех людей, у него было своё слабое место, его фобия - как некоторые боялись высоты, пауков, воды, он предпочитал избегать общения с вот этим, сидящим напротив господином. Причём это неожиданное чувство он испытал не в силу отсутствия каких-либо определённых боевых качеств - нет, он бы легко оторвал голову этому цыплёнку - переростку, а вследствие какого-то глубинного презрения к подобному лицемерному типу людей. Ему надо убить кого-то, он убивает: мужчину, женщину, ребёнка, не разводя при этом ненужную демагогию: "А может ядом?" Ну, вон возьми на полочке. Но только не в этот кубок - он дорог как память об умершей от старости гончей". Ему надо расслабиться - он идёт в бордель, расслабляется, пока хватает мужской силы, а не чмокает бледные, будто дохлые рыбы, кисти благородных стерв. Ему надо больше денег для независимости и приятной жизни, значит работает в этом направлении, а не, имея практически всё: власть, деньги и сопутствующие им товары, устраивать переворот...
Мужчина неловко поклонился, здороваясь.
- Милорд...
- Сколько тебе говорить: без имён, - раздался раздражённый голос.
- Простите, ми... - кашлянул, улыбка на лице попыталась завянуть, но сцепились, словно капкан, челюсти, и губы благодаря этому закрепились, удержались на месте.
- Что это у тебя за след на лице? Носишь маску, чтоб не узнали? - поинтересовался хозяин насмешливо.
Мужчина чуть поморщился, грузно вздохнул и пожал плечами, ничего не отвечая - типа, сами догадались. Это получилось гораздо проще и менее унизительно, нежели вопрос.
Его, чтобы доставить сюда, долго везли в карете, потом водили пешком - не удивился бы, что по какому-то одному маршруту, но несколько раз. Ни определить примерное направление или тем более место он не смог, хотя вокруг казалось - деревья. Но где это может быть в Агробаре? Повязка на глазах помимо того, что сама по себе раздражала, так ещё натёрла и надавила - молодцы, что надевали её, отличались не только молчаливостью, но и усердием.
- Ладно, не будем терять время, рассказывай.
Сесть ему не предложили, впрочем, ничего для сидения, как он смог оценить боковым зрением, тут не было предусмотрено. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, если его не хотят тут видеть и дело ограничится докладом. Плохо - когда собираются указать на его место, и помимо доклада устроят "разбор полёта" и заумное пинание словами - этакая завуалированная дыба, что с его габаритами немаловажно. Тем не менее, он постарается быть лаконичен и краток.
- Начну с главного: Элий мёртв, дворец и гвардейские части под контролем...
- Это я и без тебя знаю, - ворчливо перебил голос. - Ты скажи, почему до сих пор у меня нет на столе голов принцесс?
Стоящий невольно сглотнул. Сказанное могло быть оборотом речи, а могло и не быть. Но самолично убивать лиц королевской крови - нет уж, увольте - такое проклятие совсем не ассоциируется у него с радужной жизнью.
- Я занимаюсь этим. Они не уйдут - всё перекрыто. Но вокруг много людей и не за всех я поручусь...
- Не трясись ты так. Получится, бери их живьём, и мой человек подскажет, куда их направить. Не получится... Значит кому-то не повезёт... - многозначительно замер. - Дальше.
- Уруки в городе. Шаман с учениками, воины все, кроме обоза и небольшого отряда прикрытия. Оккупировали несколько кварталов на юго-западе столицы. Достоверных сведений, что там происходит, у нас нет, ибо два посланных гонца пропали без вести, наблюдаем только горящие дома.
- Не можете провести грамотную разведку? - презрение, прозвучавшее в голосе, немного задело ответчика.
- Улицы перекрыты конными патрулями тёмных, и пройти их, не вступая в схватку, невозможно. Даже люди Бешенного, ушедшие туда своими тропками, не вернулись и не подали условного знака. Думаю, имеет место колдовство, - замер, ожидая комментария, которого, впрочем, не последовало. - Касательно Бешенного - его вассалы, скорее всего с ведома главаря превысили свои полномочия, и вместе с запланированными захватами и ограблением храмов Единого, из-за повсеместного вырезания священников, имеет место напряжение между верующими Старой и Новой церквей - это уже народное название, зафиксировано несколько вооружённых столкновений между горожанами именно на этой почве. Сам Бешенный обещал разобраться в действиях подчинённых, но на самом деле, это маловероятно, да и дело уже сделано...
- Апия отыскали?
- Нет, Верховный кардинал тоже до сих пор не найден. Между нашими церковниками и ночным братством тоже не всё благополучно из-за устроенной последними резни...
- Они не наши. Пока... Но хоть что-то пошло у тебя так, как надо? - раздражённо перебил хозяин и отбросил от себя полуочищенное яблоко, которое мелькнув пару раз белым боком с сочным шлепком хлопнулось на пол, а спустя удар сердца ткнулось в ступню стоящего, будто какой-то домашний зверёк, обиженный нехорошим дядей. Он даже сквозь толстую кожу сапога ощутил плоть фрукта и, мысленно содрогнувшись от омерзения, постарался отодвинуть ногу.
Внезапно его обоняния коснулся едва уловимый аромат. К яблоку, слава Единому, он не имел никакого отношения. Сладкий, чуть терпкий... Он шёл будто со стороны хозяина. Но тот точно не мог быть источником запаха. Это духи. Женские духи!
- Корабли королевского флота выманили из бухты, а вход заблокировали - здесь всё пока под контролем.
- Пока? - подозрительно уточнил собеседник.
- Но никто не гарантирует благоразумие берегового братства, - мужчина даже пожал широкими плечами, словно показывая относительность подобного требования.
В дальнем тёмном уголке послышался негромкий звук, похожий на короткий смешок. Мужчина насторожился, хозяин же, изначально такой важный и загадочный, заёрзал в кресле, потянулся к следующему яблоку, рукояткой ножа возя по столу так, что ответчику показалось, что хозяин пытается заглушить таким образом возможный шум.
- Всё, иди! - непреклонно и нетерпеливо махнул рукой хозяин. - Мои люди найдут тебя, когда понадобишься. Но учти, ничего интересного или нового ты мне не поведал. Так что смотри, не разочаруй меня.
Военный выскочил из помещения, словно пробка. От ярости его вновь начало трясти.
"Старый развратник! Устроил из места встречи бордель и пинает его, своего верного пса. Как бы потом не пожалел, не загнулся от укуса и ядовитой слюны!"
Поднявшихся ему навстречу мужчин захотелось просто, выхватив отсутствующий сейчас меч, располовинить от плеча до задницы. Явившаяся перед глазами картина была столь реалистична, что пришлось наклониться, чтобы глазами не выдать свои истинные чувства, а пальцы с хрустом сжать в кулак.
* * *
Глава 1.
Брада.
Обстановка в помещении была спартанской: несколько столов, скамьи крепкие, дубовые, вытертые бесконечным количеством посетителей, в дальнем от дверей конце - лежанки до десятка: доски с соломой, накрытые грубым холстом, сквозь узкие окна - бойницы проникает неяркий предвечерний свет.
Лица сидящих вокруг стола бесстрастны - такие могут быть у разумных, знающих себе цену, поэтому не видящих необходимости оживлять атмосферу за столом солёными шутками, громкими бравадами и грубым желанием чем-либо померяться.
Слово держал старший из наёмников, слегка обрюзгший, но не утративший при этом ауры опасного бойца седобородый одноглазый Сетр, старый знакомец Брады по предыдущей вольной жизни.
-... Парфиял ушёл к новопровозглашённому Хану в степь - будто бы тот набирал личную гвардию не из соплеменников - уж очень тот многим насолил и, не взирая на кровавые чистки и уничтожения целых родов, нет да нет, появлялись степняки, мечтающие свершить кровную месть.
- Степь какую: Ближнюю или Заречную, - для поддержания разговора уточнила наёмница.
- Заречную... - тяжело вздохнул одноглазый. - Но не дошёл. В Ближней нарвались на большой отряд кочевников, и, те, как узнали, куда направляются наёмники, ночью напали. Ты ведь знаешь Парфияла: прямолинейный, как его двуручник, дипломатия была не его коньком. Посекли его и его бойцов, - сделал большой глоток из кружки, в которой плескалось разбавленное вино. - Узкоглазые конечно пожалели о содеянном - уж очень мноих ребята Парфияла побили степняков, считай порушили все планы о набеге, взяли один к пяти. Но кроме двоих полегли все. А тех долго потом пытали и бросили на корм стервятникам, - отвернулся к окну. - Какая-то кочевая семья подобрала последнего едва дышащего, и в надежде на награду, доставила к заречному форту, где на тот момент были монахи - иштианцы, что денег, конечно, кочевникам не дали, но раненого выходили. Не скажу, что парню повезло: без ног и руки сложно выжить. Но, во всяком случае, он эту историю поведал.
Хлопнула тяжёлая дверь, и в помещение вошло трое мрачных стражников. Не глядя на сидящих наёмников, они расположились недалеко, тоже за столом, достали из котомок несколько лепёшек, кусок вяленого мяса и луковицу и стали перекусывать. Брада обратила внимание, что никто из троицы не проронил ни слова, глаза от столешницы не поднимали, даже шлемы не потрудились снять. Да, настроение у парней ещё то. Тот ещё довесок к общей картине какой-то душераздирающей грусти, что посетила её.
- А Левушин решил осесть, - начал очередной рассказ Сетр, и наёмница невольно поёжилась от его ровного голоса, - отчего подался в Тарию, где младший принц поднял восстание, претендуя на трон, и нехватку толковых командиров в своём так называемом войске решил компенсировать пришлыми, которых и заманивал обещанием земель - и прочими благами. После поражения Левушин со своим отрядом прикрывал уход принца. С горсткой бойцов попал в плен. Помнишь, кличка у него была - Везунчик - умудрялся живым и невредимым выйти из самых жестоких сеч. Но не в этот раз. Царапины там были у него или нет, а на кол посадили с остатками тех, кого он учил воевать... А гадёныша малолетнего, принца того, отец и брат простили и отправили в соседнюю Завлию в качестве заложника, то есть, как гарантию мира, - Сетр наконец-то замолчал, крутя в широких ладонях выщербленную кружку.
Брада смотрела на старого товарища с двояким чувством: она была очень рада, по настоящему рада видеть его, ведь они даже когда-то были близки, пусть и происходило это в прошлой жизни и даже вспоминать об этом смешно, но тем не менее... С другой стороны истории и новости, принесенные им, да и сам его вид с бесконечными морщинами, сединой, тусклыми глазами - ему ведь не было ещё и пятидесяти, вызывал у неё непрошеную жалость и, как следствие, тоску. Ей хотелось услышать вести из прошлого совсем иные! Это была её сумасшедшая, жутко насыщенная событиями молодость! Она глотала пыль, но это была пыль свободы, она пила много вина, которое было не в пример хуже нынешнего, но та кислятина казалась райским нектаром, она дралась на стенах и под стенами, но зато видела много городов, вокруг неё лилась кровь, и при этом она выжила. А боевой товарищ вместо воспоминаний о былой бесшабашной жизни уже битый час перечисляет судьбы их общих знакомых. В основном печальные. И... это грустно.
Она не жалела, что перестала быть наёмницей. Но даже если б она ею осталась, то неужели б стала так думать, как Сетр? Смерть - это нормально для разумного, зарабатывающего подобным образом. Ты обнажаешь меч, значит готов пустить его в ход и убить. Готов убить, значит имей смелость и умереть достойно! Подохнуть старым и беспомощным в таверне от кружки горящей воды - плохо. А вот погибнуть в бою, забрав с собой много врагов - это счастье.
- Сетр, хватит тебе уже дракона лечить, - внезапно подал голос один из наёмников, спокойно развалившийся на лежаке - один из тех, что помоложе по имени Ежи, - а то у меня такое ощущение, будто я застрял между его зубов вроде кусочка мяса: ещё не дожёван, но можно гарантировать, что огнедышащий скоро либо когтём сковырнёт, либо присмалит, словно шашлык. Что ты заладил: тот умер, этот умер, в уныние вгоняешь нашу очаровательную нанимательницу, - сел на лежаке, сверкнул озорными глазами, худой с растрёпанными рыжими волосами и жидкой бородкой, он не производил впечатления страшного наёмника. Тем не менее, Брада знала, что он хорошо стреляет из лука, а также неплохо владеет парными мечами.
Сетр недоумённо посмотрел в его сторону, как человек, отреагировавший на звук, но всё равно занятый своими думами. Остальные же немного оживились: и Кол, сидящий рядом с отсутствующим видом, длинный, будто жердь, мечник, и квадратный, с длиннющей бородой, чем-то напоминающий крупного гнома, вжикающий по лезвию любимой секиры Лири, и последний, мерно посапывавший до этого момента на соседнем лежаке парняга с красноречивой кличкой Верзила, повернувшийся сейчас набок в их сторону.
Брада ж, несмотря на сомнительный комплимент: "очаровательная" - так её ещё никто не называл, бросила благодарный взгляд на Ежи. Засасывающая трясина печали и предчувствия беды отпрянула, словно испугавшись звонкого голоса.
- И, правда, Сетр, - прогудел Лири, не отводя внимательного взгляда от режущей кромки, у меня от твоего нытья волосы в ушах проросли.
- Да ладно тебе, - удивился тот так, что гномоподобный наёмник оторвался от своего занятия и подозрительно посмотрел на невозмутимого командира. - У тебя вначале была борода, потом в одном месте она знатно запуталась, стала колтуном - и из него сформировалась голова, - объяснил он. - А уши потом наросли.
В помещении грянул хохот. Даже солдаты из стражи подняли головы. Действительно, Лири был чересчур волосат.
- Вот-вот, - довольно вклинился Ежи. - Мы то живы! И клянусь драконом, ещё повоюем. Тем более такой контракт! - он от избытка чувств закатил глаза. - Я о таком мечтал всю свою сознательную жизнь: сама принцесса неописуемой...
- Но-но! - строго погрозила пальцем Брада.
- Описуемой красоты, - тут же исправился тот. - А вокруг одни молоденькие девушки, так и мечтающие взять уроки фехтования у бывалого наёмника и послушать тихими вечерами у костра истории его невероятных приключений.
- О-хо-хо, - прогудел смехом вместо комментариев Лири, на это раз взявшийся оппонировать отрядному остряку. - Языком ты мастак воевать.
- Отчего же, драконом он фехтует тоже знатно, - встрял внезапно Верзила, лёжа на боку и подперев кулаком щеку - сна в нём не было ни грамма. - Особенно против ветра.
На раздавшийся смех рыжий и не подумал обижаться - в обиженных, как известно, драконы яйца откладывают, вылупливаются из которых впоследствии страх, зависть, злость, тщеславие - и другое в том же духе, не совестимое с честным наёмническим ремеслом. Ну, это так, в идеале.
- Вы мне просто завидуете, - снисходительно, с ненавязчивой улыбкой сделал вывод Ежи. - Не буду описывать ваши недостатки, мешающие полноценно общаться с девушками, потому что вы обидитесь, но точно вам говорю: вы неспроста скромно прячете своих дракончиков в соответствующих им мелким кармашкам, где даже килька трётся спинами.
- Отчего же скромно, - донёсся возмущённый баритон Верзилы, отчего-то посчитавшего именно этот аспект самым обидным, - вовсе даже нет.
- Конечно, саркастически развёл руки в стороны рыжий, - разгуливать на постоялых дворах голышом - о какой скромности может быть речь, - Верзила тоже задумался, нахмурив и без того солидные, словно дикий малинник брови, что ляпнул что-то не то. - Но следует отметить, - продолжил ораторствовать Ежи, что было на что посмотреть, поэтому пункт, связанный с размером, касательно тебя я снимаю...
- Не понял? - пробасил Лири с явной угрозой, вновь прерывая своё увлекательное занятие с заточкой секиры и всем своим немалым телом разворачиваясь в сторону рыжего, отчего скамья жалобно заскрипела. - Ты на что намекаешь?
В его густой чёрной бороде сложно было разобрать шутит ли он или действительно злится, небольшие глазки - льдинки холодно смотрели на шутника, и Ежи опасливо подумал, что нужно как-то дипломатично закруглять тему, иначе либо дружеский тумак, либо воспитательную трёпку ему не избежать - уж больно бывал горазд здоровый медведь на рукоприкладство. Да и Кол поглядывает недобро, а он в команде самый резвый - лучший рукопашник. Один Верзила добродушно лыбится, без стеснения выставляя тёмные провалы отсутствующих зубов на обозрение.
- Парни, с нами дама, - неожидано произнёс Сетр ровным голосом - без единого намёка на какую-либо эмоцию.
Вот такой он всегда, - с непонятной нежностью подумала Брада. Бесстрастный и невозмутимый: рассказывая о смерти или свежий анекдот, участвуя в сражении, походе, в смертельном поединке с врагом... в любви - пусть это будет называться так. Как бы то ни было, он оставался самым старым, самым опытным в этой команде и никто не претендовал на его место вожака: ни тяжёлый убийца Лири, ни молчаливый Кол, ни молодые да перспективные Верзила и Ежи. Вот и сейчас одной тихой фразой он навёл порядок, у некоторых, не самых толстокожих вызвал даже смущение.
А наёмница почувствовала, что её немного отпускает, и непрошенные ростки сомнения по поводу приглашения небольшой команды наёмников на охрану воспитанницы позорно бежали, и, сидя с суровым видом, в душе, тем не менее, слушая шуточную перепалку, которую никак по отношению к женщине не назовёшь вежливой, тихо млела.
Лицо Брады смягчилось, и она ироничным взглядом обвела наёмников. Стражники, окончившие трапезу, неспешно прибирались и, оправляя амуницию, потянулись на выход.
Эту кирпичную пристройку более позднего времени в отличие от основного дворцового комплекса наёмница выбрала в качестве точки ожидания из-за удобства расположения: откуда б ни вышла Лидия: с центрального входа или с тылу, со стороны конюшен, двигаясь к главным воротам, она легко сворачивала сюда, и даже северные ворота, редко используемые принцессой, были на виду. Сама пристройка использовалась караульной службой в качестве помещения отдыха, но сегодня отчего-то здесь было очень мало народу.
- Парни, - насколько можно мягко произнесла Брада своим низким голосом, - вы должны уяснить, что за работа вам предстоит и с каким контингентом вам придётся общаться. Отдельный кавалерийский полк - это детище наследной принцессы Лидии РоБеруши - именно эту малышку вы будете охранять, в котором состоит более тысячи в основном молодых, достаточно капризных, строптивых и воинственных девчонок, среди которых действительно много умелых во владении оружием - это я вам говорю с полной ответственностью.
Она была сама серьёзность и убедительность - жизнь во дворце при всём кажущемся с её стороны отторжении принципов общения, принятых в среде аристократии, всё-таки научила Браду основам дипломатии и необходимости избегать острых углов. Конечно же, не всегда она прорывалась с нахрапистостью, закреплённой за ней людской молвой, сквозь дворцовые коридоры, было достаточно много людей, облачённых большой властью, которым не стоило наступать на любимые мозоли. Хотя бы ради Лидии. И вот сейчас был именно тот случай, когда стоило использовать эти, не совсем ей близкие умения, ибо от правильного, понимающего отношения наёмников фактически зависела безопасность её Лидии.
И теперь она посуровела, в голосе зазвучали стальные нотки, напоминающие о тех временах, когда она чудовищными усилиями связок раздвигала гвалт битвы, дабы достучаться до соратников и побратимов.
- Во избежание недоразумений и ненужных никому конфликтов рекомендую всем держать собственные яйца обеими руками, и в случае повышения температуры, остужать в холодной воде. То есть, мужики, нужно притвориться спящими, но мудрыми драконами, и на различные провокации сопливых и как правило богатеньких девчонок реагировать миролюбиво, как бы это противно вам не было. - Вытянутые лица (кроме, естественно, Сетра) наёмников были более, чем красноречивы. Мысленно усмехнувшись, но внешне оставаясь грозной наставницей принцессы, грозы двора, она продолжила: - Суммы по контракту вас удовлетворяют? Не слышу! - согласные кивки. - Удовлетворяют. Если кто-то чувствует себя уязвлённым, работая в женском окружении, прошу на выход, - тишина, никто не шелохнулся. - Если кто-то уже сейчас планирует рейд за сладеньким, - она наклонилась вперёд и угрожающе понизила голос, при этом больше всё-таки глядя на Ежи, как на самого гибкого по части мужского самомнения, остальные могут начать пыхтеть и закипать - Брада всё-таки не их командир, чтобы вкручивать мозги, - то предупреждаю: лично поменяю кадык с яйцами - будет этот юбочный проходимец звенеть бубенцами на подбородке, будто кастрированный дракон! Ясно?
Даже Сетр единственным глазом рассматривал её как-то чересчур внимательно. Уж не переборщила ли она? Да нет, с ними только так и надо, иначе, дашь слабину - и начнутся ненужные неприятности.
- Да, ты не изменилась, - протянул он.
Показалось или нет, будто в его голосе мелькнуло удовлетворение.
- Ладно, расслабьтесь, - хлопнула по столу ладонью, разгоняя тишину и неловкое молчание. - Вы же профессионалы, поэтому о такой мелочи, как дисциплина, мне думается, очень хорошо помните.
- Расслабиться - это значит всё сказанное выше - шутка? А "малышка" - это принцесса крови, которая, как ты, Брада, говорила, выполнила гвардейские нормативы по владению оружием и верховой езде? - осторожно уточнил Верзила.
- Отвечаю по порядку, - негромко и вкрадчиво начала Брада, вновь вспоминая дворцовые уроки общения. - Расслабьтесь - это значит расслабьтесь, то есть выпейте вина, выбросьте из головы лишнее, в конце концов, ослабьте ремни на животах - пусть пресс пивной перины выдохнет свободно. Дальше, всё сказанное мной - не шутка, и какому-либо изменению или дополнению не подлежит. Я бы даже сказала, что это - единственная возможность действовать в верном направлении, ибо нарушение каких-либо пунктов договора будет наказываться карманом вплоть до разрыва контракта. Стоп! - бросила резко, видя наливающиеся гневом физиономии. - Обещаю при разборе конфликтов быть беспристрастной и даже(!) больше принимать вашу сторону, учитывая проказливый характер окружения принцессы. И последнее: я надеюсь подготовку Лидии вы сможете реально оценить сами, так как за отдельную плату буду просить каждого из вас проводить занятия и тренировочные спарринги с ней и желающими.
- Хм, - скептически отреагировал Лири. - Тут есть, над чем подумать, - новь отвернулся к секире. - Но не вижу причин для отказа, - голос его звучал глухо. - Тем более, не собираюсь испытывать никакого дискомфорта - мой дракон предпочитает женщин видных и опытных.
Три удара сердца стояла тишина, а потом снова грянул хохот. Кроме двоих: один был возможно первый раз в жизни смущён, хоть и прятал это чувство в густой бороде, а вторая сердита, случайно подойдя по описанию в достойные внимания женщины первого.
- Однако, - снова подал голос Сетр, когда веселье поутихло, - вопрос требует ответа, - и поочерёдно оглядел своих товарищей взглядом.
Процедура опроса проходила молчаливо, и Брада с интересом наблюдала за выражениями лиц, взглядами и жестами, несущим определённый ответ.
- Мы согласны, - командир повернулся к ней всем телом - пытался максимально убрать левую незрячую сторону с ужасным шрамом. - И теперь я ещё добавлю, - вновь обратился к своим, - я не позволю испортить своё выходное пособие... - поднял руку на неожиданно поднявшийся шум. - Я уже стар и подумываю о собственном трактирчике. Хватит уже мозолить задницу и испытывать судьбу, опасаясь каждый удар сердца потерять единственный глаз. Сумма за поход меня удовлетворяет, вместе с уже накопленным даст реальный шанс осесть... - опустил лицо. - Сказал это сейчас, чтобы вы уже подумывали о судьбе команды: останетесь ли вместе, и кто в таком случае станет вожаком, или разбежитесь, словно мыши - полёвки от кота. Присмотритесь друг к другу со всей серьёзностью и ответственностью, - посмотрел на Браду и вдруг незаметно подмигнул. - Но обещаю: в любом случае, в моём трактире для боевых товарищей будет существенная скидка и первая кружка бесплатно, а если удастся вырасти до постоялого двора, то и чистая постель в пол цены.
На губы наёмника, тщательно скрытые усами, взобралась кривая ухмылка, определяемая по движению морщин у глаз и носа.
- Так вот, предупреждаю: если кто-то хочет нарушить мои мирные планы нехорошим поведением, то прежде чем отдать на растерзание нашей нанимательнице, вначале в качестве эспандера яйца нарушителя попадут ко мне.
- Сурово, - ухмыльнулся Ежи. - Но справедливо.
- Мне будет тебя не хватать, - не очень громко на фоне общего галдёжа, создаваемого парочкой "молодых" (ну это относительно, ибо они в конце концов были старше Лидии) проговорил старый боевой товарищ Лири, более десятка лет назад принятый Сетром в команду. А последний, Кол, молчал и с отсутствующим выражением смотрел в сторону окна - бойницы.
- Эй, Сетр! - воскликнул разошедшийся рыжий, в возбуждении встал с лежака и направился к столу, на котором бурдюк вина и куски нарезанного мяса, сыра и хлеба весьма аппетитно позировали любому жаждущему, а, как известно, сытый наёмник - это брехня голодного дракона. - Ты же не собираешься выставляться этой кислятиной, - он хлопнул невозмутимого командира по плечу, забросил в рот кусок мяса, активно и очень выразительно стал жевать, но, постояв удар сердца, недвусмысленно потянулся к штанам, явно намереваясь выйти за угол.
- Мы вообще-то работаем, - напомнил тот. - А заранее выставляться - плохая идея.
- Опа, - как-то невпопад вякнул Ежи, спиной с небольшим ускорением возвращаясь в помещение.
Никто бы не обратил сразу внимания на отрядного шалопая, да вдруг вскочивший с места с неожиданно прищуренными суровыми глазами Кол заставил всех замолчать и повернуться к хлынувшему в распахнутые двери свету... и очень знакомому лязгу.
А на руках присевшего рыжего дёргался и булькал окровавленным горлом королевский стражник, один из давешней троицы.
Влетевший в дверь болт звонко цокнул о кладку, просвистев не очень далеко от головы рыжего. И всё пришло в движение.
Тощий наёмник стремительно бросился к дверям и с тяжким хрустом захлопнул их, последовавшие буквально сразу два тупых бессильных удара с той стороны показали о его предусмотрительности.
Остальные поспешно, но без суеты облачались в кольчуги и доспехи, с лиц исчезли улыбки, появились серьёзные и сосредоточенные выражения, как перед трудной, но необходимой работой.
Брада была уже у бойницы и отчаянными короткими взглядами пыталась нащупать нить происходящего. Слишком велика была вероятность нахождения врага с той стороны, и, соответственно, получения короткой арбалетной стрелы в лоб.
Как-то, будто словив подножку, очень неприятно заныло сердце - как там её Лидия?! И пусть она уже может иметь детей и командовать крупным военным отрядом, для наёмницы она навсегда останется беззащитной, ранимой и непременно в ней нуждающейся девочкой.
Что же случилось?!
- Арбалеты! Бойницы! Пространство! - громко скомандовал Сетр. Опять же, ни азарта, ни испуга, ни элементарного возбуждения в его голосе не было - так, констатация действий.
Верзила, Ежи и Лири замерли у окошек: Лири - у торцевого, а два молодых выбрали крайние бойницы из четырёх фасадных.
Вновь заскрежетала дверь - это, пригнувшись, почти сломавшись пополам, в небольшую распахнутую щель наружу вывалился Кол. Сетр и Брада поспешили ко входу - помочь если что наёмнику.
Какофония звуков на придворцовом пространстве была теперь очень отчётлива и говорила о полной серьёзности происходящего. Это не молодецкие игры юношей и не локальные разборки враждующих подразделений.
Чуть толкнув створку, в помещение вернулся Кол, с его длинного двуручного клеймора и тяжёлого боевого кинжала в левой руке капала тёмно-карминовая кровь. Он внимательно посмотрел в терпеливые глаза командира, и Брада в немом изумлении увидела на его лице открытую, довольную, можно сказать, счастливую улыбку. Мелькнула мысль: неспроста простой люд избегает пересекаться с наёмниками - поди узнай, что у них в голове, тем более молва за ними закрепила клеймо грубиян, мясников, безумцев и... Нормального человека пугает даже случайный удар молотка по пальцу и застрявшая в нёбе рыбная косточка, а кому может нравиться участие в свалке с остро-режущими и издалека прилетающими предметами? Ясно, кому.
Брада оскалилась в ответ.
- Рядом уже никого. Ворота пока закрыты для нас. Солдаты в зелёных плащах, вроде как "грифоны" РоАйци, добивают гвардейцев и небольшие отряды каких-то дворян. Выходить... - замялся, но тут же нехотя продолжил, - не стоит. Можно попробовать переждать здесь начальную эйфорию - достаточно просто контролировать пространство перед пристройкой.
Брада и Сетр синхронно переглянулись и синхронно согласно кивнули головами. Наёмница вдруг ощутила прилив необоснованной радости: руки нетерпеливо перебирали рукоять меча, мысли, как в молодости, скакали от возбуждения, а где-то внутри накапливались антагонисты: холод и ярость. Порезвиться на старости лет? - подумала с кривой ухмылкой.
- Эй, а это не наши подопечные?! - вдруг взволновано воскликнул Ежи, застывший у бойницы с арбалетом.
- Кто?! - у Брады ёкнуло сердце, она, чуть не сбив медлительного Сетра, в два широких шага приблизилась к ближайшему окошку, бесцеремонно отодвинула высокого Верзилу и приникла к бойнице. Но в глазах мелькали какие-то разноцветные, красочные фигуры, явно не соотносясь с реально происходящим снаружи. Заморгала, с отчаянием думая, что это даёт о себе знать возраст. Была бы сама по себе, без всякой ответственности, было бы меньше нервотрёпки, не скакала бы ломая ноги и глаза, подохла б спокойно в очередной драке, доказывая, что "яйца" - это не только ценный продукт, и всё было бы в порядке, а так...
- Куда смотреть?! - гаркнула в сторону рыжего, попутно оглушив невольно отпрянувшего Верзилу.
- Слева от ворот, в стороне конюшен, под навесом вдоль крепостной стены... Сейчас поверху до них доберутся. Миндальничают что-то, видно хотят живыми взять, позабавиться. Вдарили б с арбалетов - и вся недолга.
Слова рыжего были словно нож в боку, медленно проворачивающийся в районе печени. Но наёмница, как ни протискивалась головой, искомое действие увидеть не смогла - не хватало обзора в бойнице. Зарычав от ярости, словно раненая тигрица, оцарапав до крови щеку, вытащила мыслительную часть организма, и со скоростью, присущей, скорее молодости (либо отчаянию), гулко топоча сапогами, промчалась вдоль стены к дверям. Кол, невозмутимый и гибкий, будто тореадор, пропустил мимо себя снаряд из пращи в лице здоровой, с безумно горящими глазами и растрёпанными волосами, оскаленным ртом, застопоренном на единственной гласной: "И-и-и!!!" бабищи, успел только ловким ударом рукояти врезать по засову.
Пригнувшись и чуть не споткнувшись об ещё одного гвардейца, она на миг замерла, привыкая к свету, пробуждая в себе органы чувств, доводя их до боевого состояния, и тут наконец бутон кровавого раздолья раскрылся во всей свое беспощадной перспективе.
Ворота были заперты, у них лежали изломанные куклы павших, но сверху, на надвратной башне находились какие-то солдаты - их принадлежность Брада вот так сходу не могла определить. Справа происходила настоящая свалка из сотни бьющихся в общей куче практически без строя, и сколько-то мелких поединков. Но гвардейцы, пытавшиеся хоть как-то организоваться, безнадёжно проигрывали, выбиваемые удобно расположившимися на стене стрелками. Ещё далее, возле горящих казарм, где, как правило, находилась дежурная рота жёлто-красных, выстроившиеся в ряд лучники "грифонов" добивали своих противников. А вот слева в окружении полусотни пехотинцев в тяжёлых доспехах сопротивлялись амазонки - полностью доверять зрению наёмница со временем уже не могла, но яростные девичьи выкрики могли принадлежать только им. Кольцо почти беспрепятственно и неумолимо стягивалось вокруг них - высоким ростовым щитам и пятилоктевым пикам девушкам нечего было противопоставить. Хотя им положены должны быть несколько арбалетов. Где они?
Отчаянный, захлёбывающийся крик... В глазах у Брады покраснело (или потемнело? оптимально и более-менее точно описать состояние, когда готов хоть ногой, хоть рукой, хоть головой разбить стену, являющуюся всего лишь физическим препятствием, наёмница навряд ли бы смогла), опустив низко голову, отведя в сторону тяжёлый полуторный меч и издавая родившийся где-то в глубинах животного начала грудной звук, она тараном бросилась вперёд.
Троица мечников - "грифонов" в лёгких кожаных доспехах с металлическими вставками и остроконечных конусных шлемах без забрал, судя по всему оставленные в качестве охранников - сторожей закрывшихся в помещении для отдыха караульной службы каких-то залётных бойцов (имеется ввиду Брада с наёмниками), но сейчас на свою голову увлёкшихся удивительным зрелищем обуздания строптивых воинственных стервочек - а как ещё можно обозвать молодых симпатичных девушек в мужской одежде, размахивающих острыми и длинными, но кривыми ножиками и ругающихся на чём свет стоит, что и дракон бы покраснел, так и не успели заметить силу, разметавшую их, словно ветер осеннюю листву. Невнимательность и расслабление раньше времени на поле боя ещё никому не возвращали на место голову.
* * *
Глава 2.
Прейр РоГичи.
Настроение у Прейра РоГичи, капитана королевской гвардии было пасмурным. При всей крепости своего характера, цельности и основательности натуры, что отмечали все вокруг - и близкие, и недруги, и командиры, и подчинённые, приступы меланхолии с редкой периодичностью преследовали его. И то сказать, было с чего загрустить. В глупом, высосанном из пальца дракона, можно сказать, отцами-командирами патрулировании он потерял полтора десятка бойцов! Вдуматься только: посреди королевства, где смирившись с необходимостью мозолить задницу в седле, зато на свежем воздухе, в не самой плохой компании с маркизом Фиори РоПеруши, тоже каким-то нелепым образом поставленного во главе патруля - хотя это вполне нормальная практика, другом детства наследной принцессы (в принципе капитан собирался использовать это знакомство в последующем продвигании своих детей - старший-то уже служил в подчинении старика РоДизайши, а вот средний, Меньи и малышка Адалия ещё нуждались в отеческой опёке и напутствии), они вляпались в самое немыслимое драконье дерьмо - сильный отряд уруков! Это... это до сих пор не укладывалось в голове у капитана. Где тогда королевская разведка? Что делает служба охраны Агробара? Ведь не взирая на дотошность дознавателей и несерьёзные обвинения королевских чиновников в... неадекватном поведении (это он-то, пример сдержанности и терпимости!), то бишь, типа, залил яйца вином и завёл отряд... непонятно куда, а теперь, смотри ты, списывает собственную командирскую некомпетентность на пушистых и вряд ли существующих в поданном РоГичи виде уруков! Немыслимо!
Его крепкие, как уже говорилось выше, мозги всколыхнулись, словно яичница с непрожаренным белком. Он бы и сам себе не поверил, если бы чудом не остался жив и собственной шкурой не испытал остроту урукских метательных топориков, что из его гвардейцев делали свежину для страшных ягиров.
Но по прибытию его ждал ещё один сюрприз. В высших эшелонах власти Агробара в связи с войной наметилось вовсе уж непонятное движение. Кого-то куда-то перемещали, отправляли - это всё понятно и естественно, но на их место приходили не совсем известные РоГичи люди, а если быть точнее, некие ставленники коменданта города РоШакли, при чём по косвенным слухам, не всегда благонадёжные. С чего это Его Величество Элий Четвёртый так возвысил этого... индюка с сомнительным благородным происхождением - пожалуй, что сам капитан, будучи четвёртым, последним сыном третьей и самой слабой ветви рода РоДизайши являлся не в пример знатнее того? И почему молчит лорд РоВенци, благородный и преданный короне до седых волос? Эти интриги вызывали у капитана помимо всего прочего приступы мигрени. Так вот, сюрприз заключался в том, что остаткам гвардии, что ещё находились в столице, предписывалось собраться в течение трёх суток и ждать фактически в сёдлах приказа об убытии на войну. То-то было возмущения в рядах красно-жёлтых чаек, привыкших чувствовать себя столичными парнями. Тем не менее, гвардия должна быть везде на высоте: и на плацу, и на кривых улочках города, и в поле в конной сшибке и в дремучих лесах, поэтому РоГичи сделал краткое, но ёмкое внушение подчинённым, после чего они прониклись и даже обрадовались "прогулке" на свежем воздухе (при этом невозмутимый капитан так скривился, будто раскусил таракана, вспомнив ещё даже не осевшую пыль с предыдущей "прогулки" и точно такие бравые возгласы, но промолчал). В запасе у него ещё были слухи о выдвижении самого короля на шалюрскую кампанию, а у гвардии, как известно, первейшая обязанность - охрана сюзерена. Но до слухов, слава Единому, не дошло - не дело офицеру заниматься распространением непроверенной информацией, хватило чётких словесных пируэтов и напоминания о долге и чести - как обычно, без повышения голоса, с дублированием спокойным и выразительным взглядом серых глаз, на который подчинённым редко находилось что ответить.
Как правило, РоГичи был именно таким: подтянутым и образцовым военным, знающим себе цену, поэтому не старающемуся доказать это длинными словесными руладами и эмоциями - он знал, что это производит противоположное впечатление. Но, как выяснилось, и из правил бывают исключения. Тому подтверждение - общение с гоблином со странным именем Худук из не менее странной команды наёмников, состоявшей из представителей разных рас, причём и светлых, и тёмных, соседство которых было противопоказано самой жизнью, и одного человека, загадочного илийского королевского смертника, как показалось капитану, являвшегося лидером группы, по странному стечению обстоятельств попавших под подозрение о шпионаже, а совсем погодя спасших остатки патруля из лап тёмных.
И это ещё не всё. Его вторая молодая жена, красавица Велья, что смогла в своё время окрутить голову такому сухому, зацикленному на армейских жизненных стандартах и армейских же взаимоотношениях с противоположным полом (случилось это после трагической гибели первой жены, матери его сыновей). Капитан буквально таял, словно масло в печи, стоило любой мелочи напомнить о Велье: будь то её платочек, мимолётный взгляд, воспоминание о любом совместном эпизоде и даже при виде людей и вещей, неким случайным образом напоминающих о ней. И вот она, милая Велья, при всей красоте и покладистости при нахождении рядом мужа, очень плохо реагировала на его вынужденные отлучки, и накануне убытия на службу могла устроить скандал, аргументируя тем, что молодая жена нуждается в постоянном нахождении рядом крепкого мужского плеча. И не только. Доводы Прейра о служебной необходимости воспринимались, как некое несущественное оправдание, девушка капризно заявляла, что королевская служба - это ещё не повод оставлять её одну с ребёнком и без внимания. РоГичи не то что спорить, даже говорит на такие темы с женщинами не умел и, боясь, что сладенький, но в такие моменты острый язычок может довести Велью чуть ли не до измены короне, капитан резво сбегал в казарму или на дежурство - туда, куда требовал его прийти долг и обязанности. В общем, понятно было всем вплоть до рядовых гвардейцев, что жена у капитана - девица с норовом (бывали случаи, когда она заявлялась в расположение части с единственным вопросом: "Тебя скоро ждать?"), этакая отрада с шипами, причём последнее было такого размера, что РоГичи предпочёл бы сантиметр стали в бок, нежели их.
Так вот, прибыв после патрулирования и доклада РоВенци домой, капитан встретил недовольную жену и прямо с порога получив вполне конкретный вопрос: "Как долго это будет продолжаться?", Прейр - ох, дурак! - попытался отвлечь и развеять свою красавицу историей неудачного столкновения с тёмными, делая акцент на их коварстве, а также описании чудной компании наёмников. Но Велья, не тронутая абсолютно красочным рассказом взаимоотношений в необычной команде представителей разных рас Веринии, вычленила из речи мужа главное: из семнадцати человек осталось двое, не считая молодого симпатичного маркиза. Настроение у неё испортилось окончательно, и капитан посчитал неверным говорить ей ещё и о скором убытии на войну - от одного только представления, что может случиться после его слов, у него, много повидавшего и, в принципе, не боящегося ничего, начинало бешено колотиться сердце и неприятно ломить виски.
На следующий день, вырвавшись из лап королевских дознавателей, он пришёл домой, в уютную квартиру на улице Цветочной и... никого дома не застал. Велья, забрав с собой пятилетнюю Адалию, фамильные драгоценности и частично одежду, ушла в неизвестном направлении. Чуть не теряющий сознание от переживания Прейр бросился по единственному известному адресу - к отцу Вельи, известному на весь Агробар банкиру. Но старый дракон отправил не дорогого (в смысле не очень состоятельного) и уже в возрасте (хотя сам, будучи практически одногодком с капитаном, блистал в обществе с ещё более юной пассией, нежели его родная дочь) зятя восвояси с напутствием забыть его любимую крошку Велью. Но всё-таки как бы смилостивившись, добавил, что с ней всё в порядке, где она, не скажет, а маленькую Адалию они сами вырастят без такого непутёвого отца... Всё, занавес.
Уже отзвучали три удара колокола, знаменующие начало вечерней службы, а он, капитан гвардии РоГичи, сидел в казарме за бокалом вина, тонул в море горестных раздумий, перебирал варианты хоть каких-нибудь действий, что могли бы исправить ситуацию, но все какие-то один нелепее другого: застрелиться из арбалета, вызвать на поединок на мечах отца-банкира (вряд ли державшего в руках что-либо тяжелее гусиного пера), написать прошение королю о переносе его рабочего места из казармы на дом - но иного обоснования кроме как "семейного благополучия" его фантазия не смогла изобрести.
Эк его крутануло, - думал он невесело, раз такой бред, даже дракону не пришедший бы в хвост, лезет в голову. Сделал глоток вина, невидяще уставился в окно.
Тут его отвлёк какой-то невнятный рокот. Не понял... Он встрепенулся. Какие бы житейские тиски не давили его, он всё равно в первую очередь оставался военным, то есть тем винтиком, который в седле ли, на плацу, в безумной сшибке оставался в своей среде. Какие б неподъёмные мысли не одолевали его, тревожный грохот сигнальных барабанов выдернет его даже мертвецки пьяного из постели.
Он встал, отодвинул вино, провёл рукой по короткому ёжику волос, одёрнул свою тунику и повернулся к дверям собранный и уверенный - слышался топот сапог.
Деликатный стук, и почти сразу дверь отворилась, показался совсем ещё безусый солдат из числа караульных, а следом за ним отрядный маг (помимо всего прочего у него был Дар получения и передачи информации).
- Говори, - обратился РоГичи к караульному.
У гвардейца были глаза, словно плошки, при чём не от бега, а от волнения, прочистил горло и, правильно поняв командира, опустив формальное обращение, сообщил:
- Передаёт дежурный по воротам. Получен сигнал тревоги со стороны городских восточных ворот и порта. Несколько раннее городская стража и наши мобильные патрули отмечали повышенное оживление на улицах.
- Почему мне не довели? - строго спросил капитан.
- Множество людей, пусть и не совсем благонадёжной наружности не посчитали веским поводом для внимания. Они ничего незаконного или нарушающего общественный порядок не делали...
- Это мне решать, стоит ли обращать внимание на подобные мелочи, - отчеканил, проакцентировав последнее слово РоГичи, но тут же постарался взять себя в руки - ни к чему подчинённым видеть командира разболтанного личными неурядицами. Мысленно прикинув по карте, где находятся ворота, а где порт, капитан подумал, что он что-то упускает из виду для полноты картины, вновь обратил взор на поедающего взглядом молодого солдата. - Что ещё?
- В расположение части только что прибыло несколько стражников, и они... - поперхнулся, будто пересохло горло, - они говорят невозможное... - побледнел под немигающим взглядам капитана, выпрямился и чётко продолжил. - В центральных районах начались волнения: поджигают церкви, грабят лавки, на небольшие патрули совершаются нападения, а на некоторых улицах... возводятся баррикады.
РоГичи заскрежетал зубами, в голову ударили молоты, что вышибли клочья самобичевания. Словно пойманная птица, бился о прутья непонимания вопрос: "Как?! Как могли такое проср...?!"
Он перевёл чёрный взгляд на мага, полного с залысинами мужчину за пятьдесят, с крупными чертами лица и мягким, но полным достоинства взглядом - он знал себе цену, вдобавок был потомственным дворянином и, несмотря на не внушающую серьёзности внешность, человеком был смелым, а магом - воздушником неплохим. Но сейчас он невольно отшатнулся под взглядом капитана, который предчувствуя ещё какую-то каверзу судьбы, не смог разлепить сжатые для вопроса губы. Но РоБейли его понял.
- Из дворца требуют помощь...
Дверь хлопнула и в комнату, словно ураган, внёсся лейтенант РоОлвенци, один из офицеров РоГичи, тщеславный и амбициозный, но в целом хороший достаточно молодой человек, помимо всего прочего, лучший мечник гвардии по результатам гарнизонных соревнований.
- Я уже в курсе!
РоГичи удивлённо приподнял бровь. В отношении лейтенанта он придерживался линии терпения и осаживания исподволь - очень уж импульсивен был РоОлвенци, ко всему прочему, не очень далёкий родственник герцога РоОлвенци и в перспективе карьерного роста претендующий на высокие командные посты, он очень напоминал ему его старшего сына.
- В городе беспорядки! В порт высадились пираты... - это была свежая новость. - Я уже приказал третьей дежурной сотне быть готовыми к выходу...
РоГичи поднял руку, хдаднокровно останавливая немаленькую, нетерпеливо расхаживающую фигуру с развивающимися крыльями красного плаща с изображением чайки и его поток слов. Задумался, посмотрел на мага.
- Что-то ещё?
- Нет, если не считать того, что призывы о помощи внезапно оборвались, - виновато пожал плечами.
- Кто напал?
- Будто бы гвардия РоАйци...
- Кто?! Откуда здесь взялся этот восточный индюк? - изумился РоГичи.
Хозяин Восточного предела был не очень большим поклонником столицы, но из-за важности его деятельности и всегда подчёркиваемой преданности Берушам, его не часто дёргали на королевские мероприятия, разве что малый королевский совет не мог быть действителен без лорда. Но как старый лис мог провести столько сил, чтобы посметь атаковать монаршую резиденцию, сердце королевства?! Военная компания... Из-за того бардака, что поневоле создали шалюры, многие перемещения даже крупных военных отрядов можно как-то обосновать. Вон, если тёмные бродят в десяти ходах от столицы, то что говорить о агробарских частях!
РоГичи резко повернулся к лейтенанту.
- Бери сотню, и скорее скачите во дворец!
Лицо РоОлвенци осветила широкая мальчишеская улыбка, он издал пронзительный клич типа: "Йо-хо!", благодарно кивнул и выбежал во двор, откуда тут же донеслись его зычные команды. Эта непосредственность подчинённого, стремящегося с улыбкой в пекло невольно тронула капитана, и он мысленно усмехнулся, при этом сохраняя на лице полную серьёзность, повернулся к вестовому.
- Старших сержантов ко мне! И пусть барабанщики продублируют сигнал тревоги, а также "сбор на месте", - кто-то был в увольнении, но, честно говоря, это была капля в море, ибо из полутора тысяч гвардейцев, дислоцировавшихся постоянно в столице, сейчас здесь оставалось около четырёхсот, из которых половина дежурила во дворце, а из тех, кто оставался в казарме - сотни полторы. С лейтенантом уходит сотня, может ещё около полусотни вернётся в расположение, услышав сигнал и увидев волнения в городе.
Стоило хлопнуть двери, как РоБейли обратился к капитану:
- РоГичи, чувствую я, нужно мне с РоОлвенци идти.
Мужчина в простой светло-синей тунике как-то вдруг осунулся. Всё то время, пока лейтенант заливал пространство энтузиазмом, а он сам инструктировал вестового, немолодой маг с отсутствующим видом о чём-то напряжённо думал. И, несмотря на то, что наличие в части своего человека владеющего Даром - это скорее приятное исключение, нежели правило, капитан был склонен поверить чутью РоБейли и нехотя согласно кивнул.
- Иди.
Пятёрка сержантов выстроилась перед ним, и по нахмуренным, но спокойным лицам, он понял, что они в курсе происходящего и готовы к любым приказам.
- Объявляем общую тревогу. Ворота после отбытия лейтенанта РоОлвенци на замок. Караулы утроить. Какое-то время ожидаем возвращения наших из увольнений. Параллельно на всякий случай готовим к эвакуации казну отряда, иное ценное имущество, бойцы готовятся в поход, форма одежды - с учётом возможности покидания столицы, берут паёк с расчётом на три дня. И - ждём новостей из дворца. Самостоятельно также пытаемся разобраться в обстановке вокруг, для чего, - капитан обратился к крепкому и кряжистому чернобородому сержанту с перебитым носом, - Даг, отправь разведчиков в гражданских платьях для прояснения обстановки. Всё, вперёд, - мы должны быть готовы ко всему. С нами Агробар!
Гвардейцы слитно рявкнули в ответ и энергично исчезли в дверях, а капитан, цепко осмотрев помещение на предмет того, что требовалось взять с собой, а что спрятать в давно оборудованном и доставшемся по наследству от предыдущего капитана тайнике - о нём, правда, знали ещё двое гвардейских офицеров, но они сейчас были за пределами столицы, руководя выведенными из города бойцами.
РоГичи вышел из своей комнаты - кабинета, преодолел недлинный коридор, толкнул внешнюю дверь и... замер на пороге. Картина была удручающая: над городом висели дымы практически во всех направлениях, куда ни глянь, но особенно впечатляла виденная с его места громада Храма Единому, опутанная чёрно-белым шлейфом с оранжевыми прожилками, да в стороне порта всё было будто скрыто сплошной дымной пеленой. Тревожно звенели колокола соборов и церквей, формируя единый фон, от которого в отличие праздничных дней, холодело в душе, рокот больших басовых барабанов расположенных в городе воинских частей сейчас - так не вовремя! - изрядно опустевших из-за шалюрской компании, практически не был слышен. Всё это выглядело не очень хорошо. Если не будет чётких координационных действий со стороны дворца или - вдруг кто-то из великих герцогов или лордов, лояльных короне сможет всё-таки взять на себя ответственность организовать немногочисленные отряды столицы и личную гвардию, и продержаться до прихода помощи из неблизкого лагеря РоДизайши. Но... Оставалось несколько вопросов, требовавших ответа в первую очередь. Главное: что с королём, высшими сановниками: тем же РоВенци, сенешалем. Второе: какие на самом деле силы противостоят законной власти - ведь одного РоАйци со всей его огромной военной машиной, личной армией, ресурсами восточных провинций, закалёнными в столкновениях солдатами в отличие от центральных областей - невозможно было бы это всё провернуть без поддержки иных действующих лиц в столице. Один лорд, претендующий на смену династии - это несерьёзно, ибо другие равновеликие силы, ревниво поглядывающие в сторону соседей и облизывающиеся на их промахи, могут объединиться, чтобы не выпустить из рук власть. Всё очень запутано, и с высоты своего положения РоГичи расстроено подумал, что все его мысли проще воды в ступе, он всего лишь фигура на доске, точно не большая, возможно, что и пешка, учитывая масштабы происходящего. Он просто должен постараться выполнить свой долг: защитить королевскую семью или - если совсем плохо - спасти хоть кого-то: Элия, Лидию, Руфию, Панорика, Галлия... Нет, сын брата короля сейчас находится с другой стороны Внутреннего моря, в Судиматском халифате, учась в местном университете. Так что, как всё плохо ни складывалось, хоть один из Берушей оставался вне досягаемости неизвестного противника... Или нет?
У капитана голова заболела от таких размышлений. Ведь, если развивать логические цепочки, то можно дойти до абсурдных предположений - почему бы врагу, тасующему армии Агробара, будто колоду карт, не отправить хорошего наёмного убийцу в солнечный Судимат, и таким образом вычеркнуть совсем из королевского Олимпа такую семью - Беруши. И... создать таким образом в королевстве ситуацию гражданской войны за престол. В этом уже могут быть заинтересованы соседи... Тот же Вербар. Может шалюрское восстание - это всего лишь братская провокация?.. Всё, хватит о грустном, нам, смертным, и умирать проще.
Перед ним во дворе гвардейского городка стояла суета: раздавались команды, солдаты носились, казалось, бестолково - всегда передвижение воинских отрядов сопровождается кажущимся бардаком. На самом деле всё очень чётко, логично и управляемо (ну почти). Сержанты следят за действиями подчинённых, проверяют вверенную им территорию или задачи, потом идёт доклад лейтенанту - и так далее по субординации. Только вот сейчас по большой территории перемещалось до обидного мало людей, и у капитана болезненно дёрнулась щека - как выполнять свою задачу при таком количестве бойцов? Да и для защиты территории городка, случись что, этого недостаточно. Но, даст Единый, РоОлвенци пробьётся ко дворцу, а он же, чуть подождав возвращающихся людей, тоже подойдёт, а там посмотрим - при грамотной обороне дворцовый комплекс не так просто взять.
Сотня РоОлвенци уже экипировалась и, оседлав коней, ждала у закрытых пока ворот. Маг скромно сидел на смирной каурой лошадке. Лейтенант же, гарцуя, проскакал со стороны домиков для офицерского состава, горяча норовистого хостийского скакуна, прошёлся перед капитаном этак бахвалисто, поднял на дыбы коня.
- Капитан, мы готовы!
РоГичи, несмотря на серьёзность ситуации, не мог без улыбки смотреть на это мальчишество. Словно не в бой едет, а на турнир или иное развлечение. Немного помрачнел, вспомнив свой недавний опыт смертельной схватки и мысленно пожелал лейтенанту, буде тот столкнётся с трудностями (назовём это так), с честью выйти из них, и если умереть, то достойно. Лично себе он желал именно этого, но вслух напутствовал немного иначе:
- Удачи, лейтенант! Будь осторожен! Не лезь на рожон - потеря командира в бою может оказаться поражением всего отряда, так что береги свою буйную голову. Помни, что верить можно только считанным людям и наверняка одному - королю, остальным - по обстоятельствам. Ну, ты ведь не какой-то деревенщина, разберёшься. И ещё, опять же касательно осторожности, твоё умение владеть мечом в коридорах дворца не столь важно, нежели неожиданность, случайность и внезапный арбалетный болт из-за угла, для которого все твои финты - как для дракона дамская заколка, так что будь внимателен. За короля!
- За короля!
РоГичи направился к ближайшей стене периметра городка, небольшой в пять локтей высоту, взбежал по лестнице, краем глаза следя, как из ворот появляются попарно конные гвардейцы, с гордостью отца оценивая их выправку и - отсюда, конечно, не очень видно, но хотелось думать, что именно так - мужественные лица под поднятыми забралами. На штандарте, на ало-жёлтом фоне расправляла крылья белая чайка.
А параллельно смотрел на город, глухо ворочающийся от нещадных укусов и ожогов. И вдруг в каком-то страшном озарении вспомнил о жене и маленькой дочери, которые были где-то там, среди разрушений и убийств. Он как-то сразу осознал, что они в большой опасности, ибо находились на территории хозяина банка, то есть в месте, где по мнению обывателя должны быть деньги. Может оно и не совсем так, но мародёрам точно захочется это выяснить наверняка, тем более, что всегда есть чем поживиться в таких роскошных особняках: от драгоценностей и посуды до тканей и иных полезных в хозяйстве с последующей сдачей в ломбард вещами. В общем, драконий пенёк сделал для дочери медвежью услугу, и сколько бы ни хорохорился пред зятем о своих возможностях защитника для родного дитяти, то если в мирное время пятеро охранников - это хорошо, то сейчас это - капля воды в море огня. Но ещё большей несправедливостью для капитана показалось осознание такой мысли: вместо того, чтобы броситься спасать близких людей, ему предстояло сложить голову за короля. Вот такая дилемма, попахивающая плахой, раннее никогда не приходившая в голову, посетила замершего на стене мужчину.
Небольшая площадь, на которую, собственно и выходили главные ворота гвардейского городка, была абсолютно пустынна. Это было так... непривычно. Пять нешироких улиц, радиально отходящих от неё, тоже не изобиловали движением. Отряд под командованием РоОлвенци направлялся во вторую улочку с правой стороны - оптимальный по дальности и ширине проезжей части вариант.
Откуда-то слева наметилось движение. Капитан, ещё не отошедший от грустных мыслей о судьбе Вельи и Адалии, рефлекторно повернул голову. Бежит человек, размахивая руками и что-то крича, мчится он перпендикулярно колонне всадников, локтях в ста от них. И будто бы по цветам на гвардейца похож, но лейтенант то ли не слышит, то ли игнорирует эту досадную мелочь, что сможет хоть на удар сердца задержать его на пути к вожделенной славе...
Потом человек упал, сбитый несколькими стрелами в спину... Катится его шлем по брусчатке... Для РоГичи словно замедлилось время: он видит, как неторопливо поворачивают головы влево гвардейцы, и даже нетерпеливый РоОлвенци бросает туда взгляд, как озабоченно в средине колонны поднимается в стремени маг, поднимает руку, привлекая внимание офицера... И тут разверзся ад.
Из средней улочки выплеснулась волна огня - так казалось РоГичи с того места, откуда он смотрел, и первые несколько шеренг по четыре полыхнули, будто факелы. Одновременно с этим стали валиться и не задетые огнём гвардейцы - видимо результат арбалетного залпа, и ко всему прочему отовсюду вывалил разномастный люд с луками, копьями и щитами.
Гвардейский маг-воздушник рванулся вперёд, разведя руки в стороны, будто невидимым щитом удерживая бешено стремящееся к ним пламя; стрелы тоже не могли преодолеть эту преграду.
Один удар сердца, второй... маг пошатнулся, сразу несколько стрел проскочило, но их успели отбить прикрывающие с боков гвардейцы. И тут первая волна огня спала, оставляя после себя обугленные, спёкшиеся вместе туши людей и животных, стоял неимоверный многоголосый крик боли и лошадиного ржания, ругани и улюлюканья, королевские гвардейцы, одни из лучших воинов, бесславно гибли на улице родного города под стрелами черни и предателей магов. Не попавшие под огонь и не выбитые из луков и арбалетов всадники вначале отшатнулись на испуганных лошадях, но тут же стали пришпоривать скакунов, и в яростной атаке устремились вперёд.
- Что вы делаете... что вы делаете... - с окаменевшим лицом капитан смотрел, как гибнут его люди, и он проклинал тот час, когда не оставил здесь лейтенанта, а сам не поехал во дворец - легче было сгореть, чем это всё видеть. Но он должен остаться в живых, чтобы найти и наказать тех, кто всё это спланировал и свершил! Первый из них - лорд РоАйци.
Всадники дошли, не взирая на потери до тонких, чёрных мечущихся фигурок, влетели всесокрушающей карающей волной. Кто-то из бунтовщиков испуганно помчался по улице, кто-то успевал вскочить в двери аккуратных домиков, но фасады тех, что выходили на площадь принадлежали лавкам, один - питейному заведению, и в основном они сейчас были закрыты изнутри, а вот до следующих боковых входов не все смогли успеть...
И тут полыхнуло вновь. Проклятые маги, три неприметные фигурки в бордовых плащах появились из одного магазина средней широкой улицы, на время атаки на несколько ударов на виду кровавой мясорубки. РоГичи, с возрастом не отличающийся хорошим зрением, каким-то звериным чутьём смог вычленить их в том бедламе - они никуда не бежали и не суетились, всего лишь подняли руки...
- Назад!
Но было поздно. В искусственно созданном, не природном, но не менее реальном, яростном и уничтожающем всё живое: и высокие конные фигурки и небольшие их врагов, горели заживо в гудящем на низкой ноте пламени, и не было от него спасения. Задние ряды гвардейцев шарахнулись назад, некоторые даже слетели с напуганных, резко упирающихся лошадей.
Центр огненного удара разбросал противоборствующие стороны, кроме тех несчастливцев, что уже были зацеплены щупальцами пламени. И кроме РоБейли, каким-то образом оказавшегося в эпицентре и закручивавшего вокруг себя тугие потоки ветра. Его плащ трепетал, как живой, а лёгкие белые и тяжёлые чёрные струйки дыма вплетались в спираль, образуя притягивающий взгляд кокон, сужающийся кверху. Маг стоял, удобно и крепко расставив ноги, руки, разведённые в стороны, были монолитно неподвижны, а в задранном к небу багровом от напряжения лице не осталось ничего человеческого, а нечто демоническое, отчего невольные свидетели отводили от него испуганные взгляды.
Но вот заалели широкие полы плаща, по кистям, словно живые зверьки, поползли симпатичные такие оранжевые, но смертельно опасные, пережёвывающие любую плоть огоньки...
Маг закричал тонко и страшно, ветер опал, унося вверх и в сторону, под действием настоящего воздушного потока остатки дымов, участвовавших в завораживающем танце, и он... вспыхнул нестерпимо ярко... Крестообразные руки опали, фигура потекла, качнулась и упала, подрагивая под пробегающими подвижными и остроконечными язычками...
Уцелевшие мятежники жались к домам в тлеющих лохмотьях, немало ошеломлённые происходящим: выступлением против гвардейцев, предательством временных союзников, списавших их вместе с королевскими солдатами и отчаянным положением, в котором они оказались... Но вроде бы гвардейцам не до них.
Закопченные, израненные, но не сломленные солдаты с чайками на плащах закружились в хороводе, снова готовясь к отчаянной атаке - по идее, уже должной увенчаться успехом, ибо маги-предатели, потратившие столько сил на две мощные атаки и поединок с воздушником, тремя бордовыми бесформенными кучками обессилено опустились на землю.
Капитан, прокусивший до крови губу, навалившийся на зубчатый край стены и опасно наклонившийся вперёд, словно таким образом хотел быть поближе к своим товарищам, дёрнулся от прикосновения к плечу и раздражённо обернулся. Это был один из старших сержантов, приземистый Борун. Тот проигнорировал бледное, на грани бешенства лицо командира и хладнокровно проорал (именно так: губы растянулись в полукружия, натянулись по зубам, шевеля пышные кисточки вислых усов, в чёрно-красном зеве рта мелькнул розовый кусок языка), и к РоГичи сквозь вату или воду прорвались слова:
РоГичи нехотя, будто преодолевая сопротивление воздуха, развернул голову. Пивная Дуремара - очень чёткий и понятный для каждого гвардейца ориентир. Она, собственно, считалась их местом досуга и штаб-квартирой вне службы, и при появлении иных солдат, особенно из личных, карманных войск сиятельных господ, это воспринималось как правило, как вызов - с соответствующей, адекватной случаю реакцией: классическим мордобоем; частенько самим гвардейцам потом приходилось оплачивать сломанную мебель, что было особым шиком, ибо противники, конечно же, приходили не в единственном числе, и даже не вдвоём, но выносились они (опять же, как правило) в таком состоянии, что о возмещении ущерба не могло быть и речи. К слову, самых стойких, если рожи у них не были изначально драконьи или по-эльфийски надменны, гвардейцы после сеанса терапии, отпаивали за свой счёт. А что поделать - нужно держать марку, и слыть не только хорошими бойцами, но и великодушными победителями! И вот именно там, в тёмных сейчас окнах, как-то подозрительно отражалось сытое сейчас пламя. Как... как на металлических предметах! Вроде острых копий, шлемов, щитов, доспехов...
Капитан резко обернулся и глянул вдоль стены, где на всём протяжении сгрудились оставшиеся бойцы, а также люди из команды обеспечения и отставники, оставшиеся после выслуги лет при отряде, к примеру, конюшими (зайди сюда враг с полусотней лучников - и всё, конец), с мрачными, пылающими гневом и яростью лицами.
- Горнист! Где горнист?! - рявкнул РоГичи.
- Я здесь, капитан! - локтях в двадцати, тут же на стене поднял руку румяный молодой парень без шлема, но в остальном так же экипированный, как и остальные, - неудавшийся студент гринвудской магической академии, прижившийся здесь, в Агробаре. РоГичи заметил, что все повернули к нему напряжённые лица.
- Труби: отход назад! Скорее! - зарычал, видя недоумение парня, и тот, повинуясь приказу, приставил мундштук к губам - его инструмент всегда висел при нём с правой стороны (с левой - меч в ножнах) в мягком льняном чехле. А капитан продолжал раздавать приказы. - Командиры первого, второго и третьего десятка четвёртой сотни ко мне, - через пару ударов сердца бойцы были перед ним. - Конными на выход. Встретить товарищей, помочь раненым, собрать наших лошадей и по возможности павших гвардейцев и прикрыть тактическое отступление... Без нужды не подставляться - безголовые вы и дракону не нужны, а погибнете напрасно, назад можете не возвращаться!
Он проследил за убегающими капралами, глянул в сторону площади. Слава Единому, гвардейцы услышали и выполнили приказ: остатки третьей сотни не по уставному, но всё-таки в каком-то порядке отходили к городку. А напротив очень чётко, как на образцовых тренировках, выстроился и уже был готов принять в жаркие объятья обезумевших гвардейцев строй каких-то пехотинцев. В принципе их был немного: около двадцати в шеренге, шеренги две - итого приблизительно сорок. Но ставшие очень быстро и грамотно, в полных тяжёлых доспехах, щитоносцы впереди, пикинеры сзади - это... Это говорило о многом. Как минимум о том, что лёгких всадников они приняли бы на острия запросто.
- Дага ко мне, - бросил он в сторону, щурясь, силясь рассмотреть хоть какой-то штришок, позволяющий определить принадлежность, и понять, что же это за драконы пожаловали. Сбоку раздалось покашливание. - Даг, - капитан пристально посмотрел на чернобородого с лицом портового ночного - такого и днём следует обходить стороной, - мне нужны все твои разведчики, оба десятка.
На площади помощь соединилась с отходящими остатками сотни, бойцы, не взирая на недвусмысленный приказ, закрываясь щитами и изредка огрызаясь арбалетными в три болта залпами, грузили на предусмотрительно захваченные телеги павших товарищей. Сильно им никто не препятствовал: латники неподвижно стояли с опущенными забралами, рядом офицер - рыцарь, такой же, будто окаменевшая статуя. Остатки черни, изредка постреливая из луков, приходили в себя, зализывали раны и буквально пытались уползти вглубь улицы, но жёсткий окрик рыцаря пресёк эти поползновения. Маги - огневики продолжали оставаться на месте за линией строя, еле-еле двигаясь.
- Ждите меня возле северной стены. Без оружия, предметов и доспехов, мешающих незаметному передвижению по городу. Сам определишь, как экипироваться, но маленькие арбалеты для ближнего боя взять всем. Всё, встречаемся через десять минут. Боруна ко мне, - это вновь к вестовому. Сейчас именно сержанты занимали командирские ниши. РоОлвенци, являвшийся одним из двух в столице лейтенантов (второй сейчас дежурил во дворце) - остальные либо в полевом лагере, либо в патрулировании. РоГичи в Агробаре сейчас оказался по воле случая, точно также, как и задержался на столько дней здесь, ибо по завершению патрулирования (накануне выдвижения их отряда в западном направлении), ему предписывалось всего лишь довести маркиза РоПеруши до Восточных ворот, и в обход города убыть на соединение со своими.
Он увидел торопливо поднимающегося по лестнице Боруна и задумчиво прикинул, всё ли учёл в задуманной атаке. О том, что в случае неудачи погибнет сам и много хороших парней, он не задумывался - всё будет, как должно. На него снизошло то ледяное спокойствие, вымораживающее лишнее и постороннее, которое всегда приходило в самые опасные моменты жизни.
- Борун, распредели людей. Задача...
* * *
Глава 3.
Тамара.
Тамара поняла, что дело дрянь, когда свистнувший арбалетный болт пробил светловолосый затылок Лерии... Арбалетчица их десятка, тихая и увлекающаяся поэзией девушка, довольно симпатичная, чтобы парни без напоминаний останавливались поболтать, не конфликтовавшая ни с кем не то что в десятке, но и во всей полусотне Деметры, с удивительными карими глазами, подруга Тамары, меньше, чем за удар сердца перестала существовать.
Сила удара была такова, что девушка буквально рухнула вперёд, на землю, можно сказать, неуклюже, но разве стоит такое говорит о погибшей, отличавшейся при жизни отличным равновесием - и душевным, и физическим. Нечто чёрное брызнуло на волосы, моментально превратив их в отвратительный колтун, а неширокие бледно-розовые края расцвели чужеродным бутоном.
Тамара оцепенела, глядя на... на этот ужас. Казалось, стоит отвести глаза, и земля уйдёт из-под ног. Другие девушки продолжали двигаться, словно ничего не случилось. Они и правда ничего не видели, находясь чуть впереди, так сказать, в первой (и единственной) линии обороны, спинами к ней.
Девушку посетила мысль: жаль, что на Лерии не было шлема (она просто не успела его надеть, когда события стремительно стали развиваться), ведь металлический колпак мог хотя бы отклонить путь стрелы.
А так всё хорошо начиналось! Перспектива длительного похода в компании подруг, на природе, вне вонючих и навязчивых людских скоплений, возможность почувствовать себя такой важной и значительной с саблей на боку. Она уже рисовала в уме картинки появления дома, на богатом хуторе среди многочисленной родни, чуть задумчивой, скупо улыбающейся подружкам - и друзьям! - детства, принимающая от отца хлеб с солью и поздравления... В глазах отца, всегда скорого на расправу при инакомыслии, светится гордость за дочь, благодаря светлой голове, прорвавшейся в город...
Они ожидали Её Высочество, чтобы начать это увлекательное путешествие и приключение. Тем более Лана, как говорили сплетничающие в десятке девушки, повезла в точку сбора несколько бочек вина, то есть начало похода обещало быть весёлым. Дело оставалось за малым - дождаться принцессу, ушедшую переговорить с отцом - и наконец-то в путь.
Они подпирали стену, пятнадцать мающихся бездельем девушек и обсуждали компанию наёмников, в последний момент прибывших с Брадой. Особенно там был один рыженький, косточки которому обглодали по несколько раз, и каждая из амазонок почитала обязательным внести своё мнение в портрет и характеристику этого малого. Почему так небрежно его обозвали девчонки между собой? Ну, выглядел он неопасно, не взирая на профессиональную принадлежность, много шутил, с чего был сделан вывод о несерьёзности его, как мужчины и воина. Особенно в сравнении со своими товарищами. Был там один среди них очень широкий и массивный, неулыбчивый, от взгляда которого колючки пробегали по коже - неприятный субъект. Типичный наёмник (кстати, по негласному описанию Брады). Так вот его обходили стороной, во избежание... Спрашивается, чего? А что там серый волк делает с маленькими девочками? Предварительно сделав из красной шапочки на шее слюнявчик. А вот рыжий - да, с ним, как поняла Тамара, несмотря на пренебрежительные отзывы, много, кто хотел познакомиться. Вот ей подобная радужная перспектива не светила - не вышла она лицом в лидеры десятка, хотя номинально им была, и это была вторая причина невозможности приватного общения с лёгким на язык наёмником, ведь командир обязан блюсти, э... в общем что-то там блюсти и не пользоваться своим положением!
Ну а как тот момент, что Брада с наёмниками уединилась в караульной пристройке для разговора с глазу на глаз, а они, полтора десятка эскорта принцессы, остались на солнце портить цвет лица и чесать языки. Не обидно ли?
И тут к ним подвалила надменная троица незнакомцев, очень хорошо и богато экипированная с опознавательным знаком грифона - принадлежности к гвардии лорда РоАйци, и один из них, с рыцарской цепью на груди, пожилой с холодным выражением на лице невежливо спросил:
- Вы относитесь к отдельному кавалерийскому отряду?
Надутый индюк вызвал оживление среди девушек, перемигивания, откровенные смешки, и тогда кто-то насмешливо поинтересовался:
- А здороваться тебя, дядя, не учили? Или у дворян Восточного предела это не принято? Так у нас в отряде, полно аристократок, и они, не в пример тебе, отличные девчонки...
Тамара, разомлевшая на солнце, и полудремавшая стоя, в полглаза следила за происходящим, видела, как побагровел благородный. Ясно был по манерам, что это важная шишка, прибыл из восточных провинций, рыцарь из окружения РоАйци, давно бывший в столице и не совсем ориентирующийся в обстановке - амазонок без веских причин предпочитали не задевать - мало того, что попадёшь на острый язычок шутниц, так весть о тебе моментально облетит столицу от припортовых трущоб до салонов для знати, таким образом пополняя список анекдотических историй. Что можно сделать с несносными воительницами, находящимися в подчинении любимой дочери короля, будущей королевы? Правильно, только аккуратно спрятать язык подмышку, а глаза в пустые ножны для меча, куда уже предварительно упакованы яйца, и притвориться невидимкой, игнорируя собственный организм, как предмет насмешек.
Тамара, будучи старшей, решила не вмешиваться, посмотреть за развитием событий, но, стоя чуть в стороне с отсутствующим видом, незаметно стала внимательней посматривать в сторону незваных гостей, тем более, что сзади рыцаря и двух офицеров, судя по нашивкам, локтях в тридцати расположились в две шеренги около сотни солдат в тяжёлых доспехах.
- Как ты смеешь разговаривать с благородным в таком тоне, женщина? - сдерживаясь, но цедя слова сквозь зубы, бросил рыцарь.
Малышка Еви - а это была она - немного опешила от столь сильной, пусть и удерживаемой пока в узде ярости, но тут же взяла себя в руки - как же, задета честь прекрасной половины человечества, а не лично её.
- Какой же вы благородный, если не умеете общаться с дамой? - холодно ответила девушка, вздёргивая носик и останавливаясь напротив мужчины, хоть и бывшего на голову выше, но сейчас они выглядели равнозначно по силе взглядов, как два примеривающихся петуха, или, точнее, курицы и петуха, если б, конечно, был возможен между ними спарринг.
Аристократ потерял дар речи, и на этот раз побледнел, сжал тонкие губы над аккуратной небольшой бородкой, но потемневший от сильных чувств взгляд не отвёл в сторону. Пусть он и привык властвовать и командовать, но "держать лицо" в дворянских семьях учат с детства.
- Милорд, разрешите вам помочь, - вперёд сделал шаг молодой мужчина лет тридцати с неприятными запавшими глазами, покусывающий тонкий ус. Сделав ещё шаг, он совсем приблизился к застывшим соляными столбами противникам, при этом глядел исключительно на своего господина, игнорируя девушку.
Тамара в это время окончательно сбросила полусонную одурь и настороженно стала продвигаться к месту конфликта сквозь всё ещё веселящихся подруг. Что-то ей не нравилось в происходящем. Мужчина в добротных доспехах с неприятными глазами хладнокровного убийцы? Стоящие невдалеке солдаты в демонстративно непринуждённых позах? Какая-то непонятная сверхъестественная тишина, опустившаяся на довольно людное подворье?
На едва заметный утвердительный кивок рыцаря подошедший мужчина отреагировал своеобразно: выбросил руку в латной перчатке, пытаясь, видимо, ухватить строптивую девушку за шиворот. Но движение прошло немного не туда, и в том случае, если бы амазонка оставалась на месте, то получила увесистую плюху, а если учесть ещё и скорость и инерцию летящего кулака, то результат удара был бы плачевным. Но Еви, словно отрабатывая рукопашный приём, как на тренировке, чётко ушла вниз и влево, мазнула левой рукой - этак всей раскрытой ладонью и...
Пылающее лицо с пятипалой алой отметиной на щеке под поднятым забралом было будто у выброшенной на берег рыбы. Несколько ударов сердца он хватал воздух ртом, пока к оглушённому сознанию не пробился издевательский девичий смех и подбадривающие подругу крики.
Еви, в отличие от девушек, не радовалась, а хмурилась, прищурив внимательные серые глаза, прислушиваясь к неожиданному потоку брани, вырвавшемуся изо рта храбреца, посмевшего бороться с якобы беззащитной девушкой. Помимо перечисления бесчисленного количества драконов и его родственников по женской линии, девушку насторожила фраза: "Тебя я оставлю живой, но ты пожалеешь, что не..." - дальше всё звучало невнятно. Но это не было похоже на злой словесный понос уязвлённого мужчины, вернее, это был именно он с классическими признаками поражённого кишечника с явными злорадными нотками в голосе.
Хладнокровный командир этого хлыща как-то незаметно отошёл назад, к третьему, огромному, заросшему по самые глаза русой бородой, полные пластинчатые доспехи этого громилы были из тёмного металла. И ещё он выделялся внушительной булавой с острыми трёхсантиметровыми шипами на шишковатой голове и поднятым забралом в виде клюва хищной птицы, из-под которого взирали бесцветные равнодушные глаза. Он, чуть склонив набок голову, прислушивался к говорившему аристократу. Потом шевеление губ закончилось, здоровяк согласно качнул головой и... важный, не оглядываясь, пошёл прочь.
Между тем драматические события продолжали свой неспешный бег снежного кома, по логике событий долженствующего закончиться сходящей лавиной - именно такое ощущение появилось у Тамары, застывшей в двух шагах от напряжённой Еви, и краем глаза фиксирующей непонятные подозрительные телодвижения вообще перед дворцом.
Мужчина (рыцарем или благородным как-то не поднимался язык его назвать) наконец-то заткнулся и созрел для решительных действий: махнул в сторону Еви длинным и тонким, но чрезвычайно болезненным при соприкосновении с кожей кавалерийским стеком. Попытка вновь оказалась неудачной - девушка увернулась, но, не отступив, а уходя в сторону и вперёд, скорее сближаясь, одновременно с этим с явственным "вжи-ик" извлекая из ножен саблю. Дворянчик только потянулся к мечу, а сабля острым наконечником уже упиралась в его щеку. Стоит отметить, что мужчина не испугался, а, даже оскалившись и сверкая багровым глазом на близкое лезвие, скорее надвинулся на саблю, отчего по лицу к земле устремилась неторопливая капля. А параллельно он воздел вверх левую, пустую руку и что-то показал кому-то кистью.
Потом Тамар много укоряла себя, что не предугадала, не оценила верно, не поняла обыкновенного языка жестов. Естественно, она не знала, что означают они - в Восточном пределе своя школа, но то, что это неспроста, можно было догадаться.
В Еви, прошибая кожаную куртку, словно шёлковую ткань острый нож, в районе правой ключицы вошёл арбалетный болт, и девушка с захлёбывающимся криком, на последок мазнув по щеке злобно улыбающегося врага лезвием сабли, и оставив таким образом росчерк, повалилась вперёд на него, но тот резко ушёл назад, за спину громилы, а на девушку стала надвигаться безмолвная стена закованных в доспехи солдат.
Оглушённая Тамара склонилась над Еви. Та ещё, как ни странно, была жива. Не представляя, что можно сделать без лекаря или мага, она, тем не менее, потащила потерявшую сознание подругу назад, под иллюзорную защиту сабель своих подчинённых. И эта мысль - о командирской ответственности - немного отрезвила её, и в уши хлынул многоголосый отчаянный шум.
Она вместе с раненой оказалась в ощетинившемся саблями и несколькими арбалетами полукольце амазонок. Команды "К оружию!" и "К бою!" можно было уже не подавать. Попыталась оценить диспозицию: на них наступала плотным строем тяжёлая пехота, противопоставить которой им практически нечего было. Вверху, на мостках, идущих вдоль зубчатых наверший крепостной стены шёл поединок с участием до десятка солдат. Вот уже кто-то, пронзённый, валится вниз, чуть ли не на головы девушкам. Что происходит?!
И тут она со всей беспощадной очевидностью поняла, что вокруг творится нечто неладное и очень плохое: повсюду гвардейцы и королевские стражники вступали в схватку с бойцами под вымпелами РоАйци. И этот бой ввиду численного превосходства соперников явно проигрывали. Следующая, фактически добивающая мысль: это не рядовые разборки неких владетелей, а что-то похуже. И теперь иммунитета у амазонок, как людей принцессы может и не быть. Мало того, их скандальная репутация скорее всего только навредит - за время истории отдельного кавалерийского полка, Лидия с соратницами наступила на бесчисленное количество мозолей и оттоптала такое количество злых языков, что желающих отыграться должно быть немало.
Вперёд вышел здоровый дворянин и, привлекая внимание амазонок, поднял руку.
- Юные воительницы, - сказал он со скрытой насмешкой, - советую вам сдать ваше острое оружие, и тогда никто больше не пострадает...
Стоящий за ним мужчина с порезанной щекой что-то негромко и злобно зачастил, привлекая внимание товарища. Тот, не закончив речь, чуть повернул в его сторону голову, выслушал молча, отрицательно качнул головой, потом вздохнул, вновь повернулся к замершим амазонкам.