Камилла жила одна. Камилла сама так хотела, но, конечно, ей не хотелось становиться затворницей. Она с удовольствием выходила из своего красивого резного домика в лесу, топала до ближайшей деревни, садилась там на автобус и уезжала в шумный город. Город нравился ей тем, что гордился своей жизнью. Он все время двигался, огни загорались и гасли, всюду сновали люди. Разговоры, разговоры... Камилла иногда пыталась поддержать эту разговорную жизнь города. Она обращалась к прохожим с вопросом: "который час?", осведомлялась у продавцов о разных свойствах товаров, даже болтала со знакомой продавщицей газет о погоде. Наговорившись вдоволь, напитавшись энергией города, надвигавшись вволю, Камилла возвращалась домой.
По осени, вот, разжигала печку, прислонялась спиной к ее теплому боку и смотрела, как за окном качаются на ветру ветви деревьев. Ей приходило в голову, что это тоже движение. Люди снуют по городу, деревья качают ветвями. Разве не похожи эти явления?
Насмотревшись и надумавшись, Камилла приносила воды из колодца за домом и ставила на печку старенький пузатый чайник, таинственно поблескивавший медным боком. Радио начинало свой мерный монолог, звучала музыка, потрескивали поленья в печи. Камилла так любила эти уютные звуки, что никакое оживление города не смогло бы завлечь ее туда навсегда. Хорошо было разгадывать кроссворд за чашкой ароматного травяного чая, вслушиваться в тихие переливы музыки и мечтать о чем-нибудь.
Всегда находилось, о чем помечтать. Камилла в таких случаях брала с полки толстую и слегка обтрепанную тетрадь в серо-зеленом переплете, и принималась зарисовывать мечты. Обычно они походили на фантастических бабочек, на смесь кружев и шелковых переливов... Цветные карандаши рассыпались по столу, а тонкие Камиллины пальцы мелькали над страницами, и одна картинка сменяла другую. Так могло продолжаться, пока девушка не начинала чувствовать усталость. Хорошо, когда мечты так легко разлетаются по листам тетради. Иногда ведь приходится долго сидеть, пробовать снова и снова, потому что не всегда руки могут передать в точности то, что показывает воображение.
Камилла собирает карандаши в старинную жестяную коробку из-под конфет, убирает тетрадь на место, собирает со стола. На исходе вечера, когда мечты излиты, ее одолевает грусть. Что-то такое щемящее, словно тихий плач скрипки в пустом актовом зале, словно гитарный перебор поздно вечером в одном из двориков большого города... Хочется вырваться из привычного уклада, куда-то мчаться, встречать новые лица, улыбаться, спорить, смеяться. Сердце рвется, будто может выскочить и подобно бабочке-мечте взлететь, трепеща полупрозрачными крыльями, метнуться вправо, влево, найти форточку и дальше, не выбирая дороги, мчаться на неведомый свет.
Это проходит. Чашка поблескивает золотистым ободком на аккуратно расстеленном кухонном полотенце, ложечка лежит рядом, все дела сделаны. Из огромного старого титана льется в чугунную ванну горячая вода, отдаленно гудит насос, извлекая новую воду из колодца. Но Камилла уже передумала принимать ванну. Быстро споласкивается, неудобно скрючиваясь под горбатым краном, наспех вытирает короткие волосы нагретым на печке полотенцем, и лезет в постель. Скорей бы завтра.
Назавтра, едва утро вступает в полную силу, Камилла вскакивает на кровати. Как только тело выскальзывает из-под толстого одеяла, девушка ощущает, как за ночь остыл дом. Она поспешно натягивает белье, свитер и юбку, заглядывает в зеркало и рассеянно улыбается взлохмаченному своему отражению. Нужно растопить печку, замесить тесто и напечь пирожков, пока есть время. К десяти придут гости!
Гости нечасто бывают в доме Камиллы. Две старушки из соседней деревни да ребятня - но те забегают летом. Пожилой доктор приходит зимой, если Камилла долго не дает о себе знать. Ну и конечно Художник. Художник придет и сегодня. Камилла торопится, аккуратные маленькие пирожки один за другим усеивают противень. На сковородке заготовлены поджаренные уже грибы, из холодильника вынуты замороженные с лета ягоды - работа кипит.
Художник появляется у Камиллы раз в месяц. Всегда обещает прийти ровно в десять утра. Камилла страшно торопится, готовя угощение, хотя он ни разу еще не пришел вовремя. Порой запаздывает на час, порой и вовсе заявляется к вечеру. Рассеянно здоровается, проходит в дом и чуть свысока улыбается. Он немного похож на усталого бухгалтера - волосы зачесаны назад, рыжеватые усы смотрят кончиками вниз, в морщинках у глаз затаились следы бессонницы. С ним всегда большой портфель и сумка с фотоаппаратом. Сперва Художник пьет чай с приготовленными Камиллой вкусностями и тихим голосом рассказывает о своих делах. Это очень интересные рассказы о разных людях, которые приходят в студию Художника, о причудливых и интересных заказах, о "бездарных" учениках, малюющих что попало... Камилла кутает плечи в нарядный вышитый платок и слушает, не смея перебить. Потом, когда чашки убраны, а скатерть вытряхнута, девушка достает свою тетрадь с мечтами. Художник морщит лоб, листает новые рисунки, старательно фотографирует их. Потом достает из портфеля альбом в жесткой кожаной обложке, и делает несколько набросков, черпая идеи в рисунках Камиллы. На это время он просит приглушить радио и даже не ходить по комнате - не мешать творить. Под конец из портфеля на свет появляется несколько цветных снимков прекрасных картин. На картинах мечты Камиллы обретают не просто настоящие краски, но и вписываются в феерические пейзажи... Ей очень нравится. Она с благодарностью прячет снимки в свой альбом, а Художник собирается. Уже у двери он медлит, неловко смотрит в сторону, и сует в руки девушки тощенький желтый конвертик. Камилла даже потом не пересчитывает деньги - кладет в шкатулку и все. Будут покупки - тогда и пересчитает как-нибудь.
В этот раз все не так.
Едва Камилла успевает вынуть пирожки из печи да выложить на тарелку - раздается стук в дверь. Девушка беспомощно смотрит на засыпанный мукой рабочий стол, на выцветшую домашнюю юбку, а затем на дверь. Вздыхает и идет открывать. Вместо кого-то из жителей деревни за дверью она обнаруживает Художника! Не ошиблась ли - оборачивается Камилла на большие часы; чуть щурясь, присматривается. Половина десятого. Художник тихо здоровается, проходит. За ним нерешительно топчется молодой человек. Пока Камилла недоуменно рассматривает нового гостя, начинается дождь. Осенний дождь шуршит, сбивая остатки листвы с деревьев, шепчет что-то.
- Питер, - представляется молодой человек и робко улыбается.
Когда они оба входят в комнату, Художник уже сидит за столом и нетерпеливо теребит свой портфель.
- Извините, - смущается Камилла, и начинает метаться по комнате. Нужно поставить чайник, прибрать на рабочем столе, выставить угощение и еще множество мелочей... Гости о чем-то тихо разговаривают между собой, пока хозяйка все устраивает. Питер предлагает помочь; в теплом доме, после уличного холода, щеки его пламенеют. Камилла смеется, отмахиваясь. Потом Художник поясняет, что Питер - один из его учеников. Вряд ли самый любимый, но раз Художник готов поделиться с ним секретом своего вдохновения - это много значит. Впрочем, оказывается, делиться он не собирается.
После чая они берут тетрадь Камиллы, и склоняются над ней. Художник что-то тихо говорит, почти шепчет Питеру. Камилла наклоняется ближе, пытается расслышать, но, услышав, понимает, что лучше бы постояла в сторонке. Художник, тот самый человек, который много лет черпал вдохновение в ее мечтах, безжалостно критикует их! Он указывает молодому ученику, где в этих рисунках неправильно скомпонованы детали, где - неверно соблюдены пропорции, где цвета "совсем не сочетаются". Камилла отходит за печку, будто ей надо что-то в тумбочке, в шкафу, показательно хлопает дверцами и старается не разреветься. Потом просит извинить ее, набрасывает пальто и выскакивает на улицу. Дождь путает все, прячет слезы, превращает их в фарс. Слушаешь дождь - и плакать уже не хочется. Ну, пусть, может так надо. Дело-то было не в деньгах, не в важности Художника. Ей нравилось принимать этого гостя, готовиться к его приходу, перелистывать альбом с фотографиями картин... Вот бы не было этого дня вовсе!
- Вы, наверное, хотели побыть одна, но меня вот тоже попросили подождать тут...
Камилла оборачивается, перепугано трет щеки и вспоминает, что они сплошь мокры от дождя. Питер моргает мокрыми ресницами, и вдруг говорит:
- Вы так замечательно тут устроились, просто уютный рай. В таком месте даже дождь кажется благословением.
Камилла кивает, завязывается разговор. Питер из города, Питер рисует давно и даже продает картины, но Художник не одобряет его работ. "Жизнь в классике" - говорит он, - "Все прочее недолговечно, незачем растрачивать себя". Интересно разговаривать под дождем. Даже и не холодно, если разговор интересный.
Потом выходит Художник, машет Питеру. Тот оглядывается на Камиллу. Подумав, спрашивает:
- Можно я еще загляну к вам?.. - он хочет еще что-то сказать, выдумывает какие-то веские причины, но Камилла быстро-быстро кивает и скрывается в доме.
У порога оглядывает свои владения. Под вешалкой у входной двери лежит желтый конвертик, тетрадь убрана обратно на полку. Камилла сбрасывает мокрую одежду, включает горячую воду, чтоб ванна набралась. А пока складывает в пакет альбом с фотографиями картин, тетрадь с рисунками, желтый, так и не раскрытый конверт. Убирает все это на шкаф, под пачку старых географических карт, в самую глубину пыльных углов. Так легче хоть чуть-чуть. Она думает, что больше не будет рисовать. Можно же еще вышивать, скажем. Низать бусы, вырезать по дереву... Об этом всем снова и снова думает Камилла, делая свои обычные дела. Она думает об этом и когда открывает книгу, и когда захлопывает ее, не в силах прочесть ни строчки. Она строит планы того, чем занять место важного Художника и что делать вместо рисования. И еще - как она скажет Художнику о том, что больше не рисует. У нее, конечно, будет печальное лицо, а у него - удивленное. Он найдет себе другую вдохновительницу или еще в чем-то будет черпать свои идеи, вместо того чтоб перерисовывать фееричные Камиллины мечты.
Ночь спускается тяжелым полотном, тучи все не рассеиваются и звезд не увидать. Печка тихонько пощелкивает и потрескивает. Радио поет резкими голосами - Камилла выбрала другую волну. Она то ждет, чтоб скорей закончился этот день, то впадает в грусть - завтрашний день ничего не изменит. Уже в постели, закрывая глаза, решает: надо поехать в город.
Утром встала, быстро оделась, даже печь не топила - все равно на целый день уезжает. Пасмурное небо, тропинка между деревьев, размокшая от вчерашнего дождя. Впереди долгая дорога до заветного города. Живого, дышащего, движущегося... Камилла ускоряет шаг, старательно обходя лужи, придерживаясь за влажные стволы деревьев, слушая шуршание собственных шагов, хруст веток, далекий гудок машины - это на трассе, в паре километров, однако в пустом осеннем лесу далеко слышно.
Вот и деревня. Камилла заходит к знакомым, болтает, угощается парой глотков горячего имбирного напитка, и продолжает свой путь. Остановка, уже готовый отправиться автобус, дорога. Камилла любит смотреть на дорогу, Даже тогда, когда пейзаж скучен, все равно в дороге остается своя прелесть. Убегающее из-под неподвижных ног расстояние. Деревья, мелькающие вдоль обочин, порой - домики... За каждым окошечком - своя жизнь, дела, беды и радости. Камилла любит дорогу. Дорога платит тем же, и душа наполняется спокойствием.
Город же встречает обычной суматохой. Камилла долго-долго катается в метро, ходит по магазинам. Забредает в музей истории и впивается взглядом в свидетельства былых времен. Каждую вещь здесь хочется потрогать - но нельзя. Каждый стенд хочется долго рассматривать, подмечая все-все, даже царапинки на стекле... Но Камилла скользит дальше. Снова на улицу, в сырость и ветреную перебранку ворон. Парк, первые огни. Теперь темнеет рано. Камилла смотрит на часы и боится опоздать на автобус. Если опоздает - придется ночевать где-то тут, либо в круглосуточном торговом центре, либо в зале ожидания на вокзале... В таких ночевках затекает спина и неприятные личности пытаются завести знакомство.
Камилла спешит и врывается в старенький автобус совсем перед закрытием дверей. В руках ее вязаная сумка с покупками. Девушка купила нитки для вышивки, ткань и несколько картинок-схем. Еще в сумке у нее коробочка с экзотическим чаем, пара блестящих заколок , газеты и три новенькие, пахнущие типографией, книжки. Камилла решила отращивать волосы и много читать.
Она заснула в автобусе, и водитель разбудил ее уже в деревне. Извинившись, девушка поспешила в лес. Лес гостеприимно сомкнулся темными объятиями за спиной. Начался дождь, пока не очень сильный, но он грозил затянуться. Стало холодно, и Камилла заторопилась, боясь промочить книги. Дорогу девушка знала наизусть, злых людей не боялась. Лес - ее стихия, она знает его как свои пять пальцев, ускользнуть между деревьями ничего не стоит... И все-таки, когда на темном крыльце дома она различила движение, Камилла даже ойкнула от неожиданности.
- Я напугал вас, простите, - виновато сказал знакомый голос из темноты. Камилла вздохнула одновременно сердито и обрадованно.
- Ничего. Что-то случилось? - обеспокоено спросила она. Почему-то мелькнули в голове мысли: Художник прознал о том, что она решила бросить рисование, или с ним случилось что-то, да мало ли...
- Все в порядке, спасибо, - Питер протиснулся за ней в холодный дом, да так и остался на пороге, пока Камилла принялась торопливо растапливать печь. - Вам бы тут кошку завести...
- Кошку можно. Но пока у меня есть белки, они приходят к кормушке за домом, когда проголодаются, - просто ответила Камилла, и вдруг с подозрением обернулась: - Автобус ходит утром и вечером... Вы что, целый день ждали тут?
- Ничего, - смущенно ответил Питер и оглянулся на дверь, - Я не вовремя? Поздно уже.
- Чай поставлю, - вздохнула Камилла, вынимая свежекупленную коробочку с заваркой. - Только у меня к чаю ничего нет... Пирожки разве, но они вчерашние. А что вы на пороге? Раздевайтесь, устраивайтесь. Поздно куда-либо собираться.
Питер повесил на крючок куртку, прижал к груди влажно поблескивающую непромокаемую сумку, подошел к столу. Камилла была занята и не смотрела за ним. Она готовила чай, разогревала пирожки, доставала остатки салата из холодильника... Ей хотелось угостить его чем-то особенным, но, как назло, даже печенье закончилось.
- Что это? - она поставила исходящие ароматным паром чашки на стол, и с любопытством придвинулась к Питеру. Он разложил на столе привезенные с собой вещи. Дорогой специальный альбом для художников, набор карандашей разной толщины и жесткости, резинки, несколько книжек...
- Вы очень красиво рисуете, - сказал Питер, придвигая альбом к Камилле, - Почему вы сами не пишете картины? Вы можете. Можете, наверное, даже лучше моего учителя.
- Как это? - она ведь совсем уже решила не рисовать больше. Совсем-совсем!
- Просто... Рисуйте да и все. Если по технике - может я что-то подскажу, - Питер взял чашку, грея об нее ладони, улыбнулся: - А чай у нас сегодня с дождиком. По-моему это тоже хорошо.
- Да, - задумчиво кивнула Камилла, - Это очень даже хорошо!