Кошелева Мария Сергеевна : другие произведения.

Про неё, про него, про них

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


    Про неё, про него, про них
           
            ***
           
            - Его ищешь? Тогда тебе, девочка, во-о-о-он туда, - сказал встречный старик и махнул в сторону темневшего на горизонте леса.
            - Спасибо, - кивнула она и пошла к повороту направо.
            - Только глупая ты, дочка, совсем глупая, вот что я тебе скажу. Нечего тебе там делать, помяни моё слово. Зачем простой девочке в ту чащу? Туда одни только колдуны да ведьмы ходят, а возвращаются всегда...
           
            Она не расслышала, как (или когда? или с кем?) оттуда возвращаются колдуны и ведьмы. Но ей определённо нужно было именно в чащу. Оттуда будто бы звучала тихая музыка - простенькая мелодия, которую играют на непонятном инструменте, и звала заглянуть в гости. Дорога, по которой она пошла, разделилась ещё на две, и та, что вела к лесу, была заметно более заросшей. Более того, по ней давненько никто не ходил - трава была не примята, кое-где желтели одуванчики. Девушка шла, порой сшибая носком ботинка цветочные головки, и пыталась разглядеть лес с большого расстояния. Тёмно-зелёная масса постепенно приближалась, и незатейливая песенка становилась всё громче и громче. Говорят, так и должно быть. Сколько она прошагала, девушка не считала, но, похоже, немало - лес был очень большой, и небо уже начало помаленьку темнеть, когда он предстал перед ней во всей своей огромности. Впрочем, ещё не ночь, время есть. Надо идти.
           
            Высоченные деревья с раскидистыми тёмными кронами спрятались позади более молодых, более светлолистных, с тонкими серебристо-серыми стволами. Всё как надо, значит, лес ещё жив, раз потихоньку расширяется.
           
            - Успела, - выдохнула девушка и двинулась дальше.
           
            Зелёная тьма постепенно становилась гуще и приобретала всё более яркий синий оттенок, а стволы деревьев делались всё темнее и темнее; они уже не поблёскивали серебром, как на границе леса, и были всё больше похожи на чугунные трубы. Там, снаружи, солнце ещё не закатилось, но здесь, в глубине леса, казалось, что наступила ночь. Ветви деревьев полностью закрывали небо. Впрочем, ей и не надо было смотреть вверх. То, что девушка искала, должно было быть где-то на земле. Но пока что встречались только корни, торчавшие там и сям. Несколько раз она запнулась, раза два или три даже чуть не упала. Зацепившись за очередной корень, она чертыхнулась и отправилась дальше. Вдруг за деревьями забрезжил свет. Неужели она прошла чащу насквозь, так и не найдя ничего? Быть не может, легенды гласят, что этот лес настолько огромен, что через него можно идти неделями, да и не выйдешь отсюда с пустыми руками, не может этого быть... Нет-нет, это не конец леса. Может, это... оно?
           
            До источника света было совсем недалеко, а девушка спотыкалась практически на каждом шагу: хотелось добежать побыстрее, но мешали торчавшие из земли корни. Ей бы идти медленнее, осторожнее, смотреть под ноги, но призрачный огонь притягивал взгляд и не давал опустить глаза. В конце концов, упав несколько раз, она добралась до дерева, под которым светилось что-то.
           
            - Ох и шумная же ты, - недовольно произнёс свет. Она зажмурилась: было слишком ярко, глаза не выдержали. - Ещё и ругаешься. Девушке это не к лицу.
            - Если б тут не было столько кореньев под ногами, я бы и не ругалась. А то ишь - света никакого, только тут, дороги никакой, и при этом "не ругайся", - фыркнула она, моргая.
            - Вообще-то тут очень светло, - ответил огонь. - Просто ты видишь только меня. Ты подойди, подойди, я не кусаюсь.
           
            Девушка подошла ближе к дереву, от ствола которого исходил свет. Постепенно её глаза привыкли, и она увидела, что сияет не дерево, а тот, кто сидит под ним. Первое, что девушка смогла разглядеть - это длинные худые ноги с острыми коленками, потом из света появились мужские руки, потом плечи, грудь... В конце концов она встретила пронзительный взгляд карих глаз - тёмных, но в то же время светлых - и вздрогнула. Он улыбнулся немного ехидно и почесал в затылке.
           
            - Ну... здравствуй, что ли, - сказал он и поднялся с земли.
            - Здр... здравствуй, - прошептала она.
            - Мне пора, - он повернулся к дереву, под которым сидел, и коснулся коры кончиками пальцев. - Я пошёл, - и в пространство произнёс: - Спасибо, братья и сёстры.
           
            Простенькая мелодия, о которой она уже и позабыла, вдруг ударила по ушам с неожиданной силой. И стало темным-темно.
           
            ***
           
            Когда она проснулась, было уже позднее утро.
           
            - Проспала, - покачала головой девушка, выглянув за окно. Там было совсем светло. - Бегом, бегом..., - и пошла за ведром, чтобы набрать воды в колодце. Открыв дверь, она увидела на пороге трёхцветного котёнка с карими глазами. Он коротко мяукнул басом и деловито вошёл в дом.
            - Ну... здравствуй что ли, - сказала она. - Добро пожаловать.
           
            ***
           
            Котёнок засуетился на плече, должно быть, заметил, что вон там, слева, трава примята и поблёскивает в лучах утреннего солнца.
           
            - Это заморозок, кот, - сказала она. Зверёнок буркнул над ухом: "Можно подумать, я знаю, кто это такой". Потом сосредоточенно замурчал: "Интересно, кто же всё-таки потоптал траву?". - Заморозок, заморозок. Всё он. Видишь, какой след оставил, - котёнок потоптался по плечу и присел для прыжка. - Ну прыгай, прыгай, смотри потом не жалуйся, что там холодно и ты себе все лапы отморозил.
           
            Зверёнок замер, задумавшись.
           
            - Видишь, какая у мороза огромная лапа. А сам-то он куда как больше, - сказала она. Котёнок потоптался по её плечу и перешёл на другое - то, что было подальше от заиндевевшего отпечатка гигантской шестипалой ноги. - Да ты не бойся. Видишь, он прошёл не по посевам. И на том спасибо. Впрочем, надо будет как-нибудь его поймать и объяснить, что его место - на севере, а не в наших краях.
           
            ***
           
            Что-то в том году было с природой не так. Опять на поле были огромные холодные следы.
           
            - Что ж делать-то, - она покачала головой. - Кот, что делать будем?
           
            Котёнок, который уже не боялся здоровенных холодных отпечатков, поднял голову и, моргая, стал смотреть на хозяйку. Даже рот открыл. Задумался, не иначе.
           
            - Что-то надо делать..., - повторила она и пошла поглядеть, не досталось ли от заморозка посевам, и обнаружила, что всё-таки немножко они пострадали. Кот, шедший следом, вопросительно замяукал, увидев, что хозяйка прибавила шагу и стала трогать листики и ростки. - Да, кот, вот теперь он точно заработал хорошенькую трёпку. Надо нам с тобой его найти, слышишь? А то ты погляди, добрую половину трав мне испортил! А если ещё раз пройдётся, то нам с тобой, кот, нечего будет есть зимой.
           
            Котёнок подошёл к грядкам и стал втягивать носом воздух. Погонял его туда-сюда, повертел головой и улёгся на хозяйкины ботинки.
           
            - Вот молодец-то какой, - засмеялась та, - ты думаешь, это я тут виновата? По ночам хожу и собственные травы морожу? Ну спасибо, добрый ты мой...
           
            Она взяла котёнка на руки и пошла осматривать остальные грядки. Хорошо, что пострадали не все, думала она; и себе будет чай, и на продажу... Зверёнок, которому не нравилось сидеть на руках, фыркнул и залез на её плечо и с видом хозяина обозревал окрестности. Настолько серьёзно он этим увлёкся, что почти упал на землю, когда она развернулась, чтоб идти домой.
           
            - Ко-о-от, ты же мне одежду порвёшь! - поморщившись, сказала она, вытаскивая из плеча острые коготки. "Я тут чуть не брякнулся на землю, тебе меня разве не жалко?!" - мяукнул котёнок. Она погладила пушистую голову и отправилась домой. Солнце еле-еле пробивалось сквозь облака. Помаленьку светлело.
           
            ***
           
            Ночи стали совсем холодными, да и днём невозможно было выйти на улицу, не накинув на себя что-нибудь тёплое.
           
            - Хорошо тебе, кот, - говорила она раза два или три в день. Зверь выглядел довольным жизнью, под одеяло не лез - стало быть, не мёрз. А вот ей было очень холодно. Согреться никак не получалось, хотя печь в доме топилась постоянно. - Что ж такое-то в этом году творится...
           
            По чьей-то прихоти с утра было так холодно, что пар шёл изо рта. А у знакомых, живших за горами, было уже настоящее лето. Подруга прислала с почтовым голубем веточку цветущей яблони. "Как у вас там, всё так же? У нас тут скоро будет страшенная жара, похоже. Гляди, какие крупные цветы в этом году, наверное, и яблоки тоже порадуют...".
           
            - Да уж. Порадуют. Наши бы ещё зацвели, - вздохнула она, ставя подружкин привет в бутылку с водой, и закуталась поплотнее в шерстяную накидку. Кот мирно спал в самой середине комнаты.
           
            ***
           
            - Хозяйка, эй, хозяйка, а ну подъём! - кто-то бесцеремонно и сильно нажимал ей то на одно плечо, то на другое. Как... ну да, совсем как кот, только гораздо сильнее. Что за чёрт? Она резко села на кровати - так резко, что аж голова закружилась.
            - А? Ты...
            - Я, я! Выследил! - кот довольно улыбался. Правда, выглядел он совсем не по-кошачьи, а был в точности таким, как в первую их встречу. - Пошли, убежит же!
            - Погоди, а ты... почему... такой? Полнолуние, что ли? - удивилась она.
            - Да чёрт его знает, полнолуние или нет. Пошли, говорю! - кот спрыгнул с кровати, сделал пару шагов и оглянулся. - Ну?!
            - Да иду, иду... ты же шерстяной, тебе не понять, как ночами холодно, - проворчала девушка и, поёжившись, потянулась за спичками, чтобы зажечь лампу. Очутившийся рядом за долю секунды кот зашипел и ударил её по руке.
            - Нельзя, убежит! Быстрей давай!
           
            Девушка вздохнула и на ощупь нашла плащ и набросила его на плечи.
           
            - Ну идём..., - сунув ноги в домашние туфли (о поиске уличных нечего было и думать, кот и так уже нетерпеливо бегал вокруг), она направилась к выходу и открыла дверь. - Показывай...
            - Да сама смотри, - шепнул кот и мотнул головой в сторону крыльца.
           
            Где-то на границе сада горел голубовато-белый огонёк, то становясь ярче, то затухая. "Наверное, это правда и есть мороз, - подумала она, - Цвета-то какие пошлые - белый, голубой... Тьфу". Стараясь ступать потише, девушка пошла туда, где мерцал этот странный свет. "Ого, вот это их задело...", - огорчилась она, проходя мимо живой изгороди, которую здорово побил мороз - листья аж скрючились и почернели. Холод забрался под накидку и неприятно щипал за спину и бока.
           
            Свет постепенно становился ярче, а его источник перемещался по полю. "Не иначе всё мне тут отморозить хочет, зараза", - выругалась она про себя. Кот бесшумно шёл рядом. "Мороз, хах... Как я буду его ловить-то? Может, там просто блуждающий огонёк?". Однако через некоторое время она поняла, что была неправа. Свет исходил от когтей на лапе неизвестного существа, которое обдавало всё вокруг холодом. То ли демон это был, то ли оборотень, кто его разберёт в темноте... Существо было довольно высокое, но сутулилось страшно. Левая рука была, кажется, человеческой - или казалась таковой по сравнению с правой огромной лапой, покрытой длинной шерстью. То ли горб был на спине, то ли крылья, спрятанные под балахоном... Одежда скрывала и ступни, так что сказать, звериные или какие другие у существа ноги, было невозможно. А вот глаза были самыми что ни на есть человеческими: бездонными, усталыми и грустными. Красивые глаза.
           
            - Да быть не может, - ахнула девушка. Существо улыбнулось самыми уголками губ, медленно моргнуло, отвело взгляд и махнуло в её сторону правой лапой. По всему телу пробежала волна сильного холода, а в глазах потемнело.
           
            ***
           
            "Тьфу ты, а я думаю, что ж так холодно, а я ногу из-под одеяла высунула", - подумала она, приоткрыв один глаз. Кот лежал, свернувшись калачиком, в углу кровати и тихонько посапывал. Получше укутавшись в одеяло, девушка уснула тоже.
        
         *** 
С утра было на удивление тепло. Только вот пасмурно, поэтому тонкий, в волосинку, слой льда на дороге сразу и не заметишь. Вот кот и не заметил - поскользнулся, проехал немного вперёд, растерянно дрыгая лапами, но потом всё-таки совладал с дорожкой и дальше шествовал уже по-хозяйски, гордо и немножко вальяжно. 

- Да-да, я прикинусь, что не видела, - сказала ему вслед девушка, но животное даже не обернулось и ушло по своим кошачьим делам. - Охохо, аж лёд... но раз сейчас тепло, может, уже выправится погода..., - вздохнув, она отправилась проверить, как там посевы.

Как она и думала, ночью снова был заморозок. "Да сильный какой!" - покачала головой девушка, увидев съёжившиеся листья на кустах сирени у самого забора. 
  
   - Ох, кот, кот, это я у тебя опять в долгу, получается, - сказала она себе под нос.
        
         ***
        
         Сорняки - трава вредная и упрямая. А некоторые ещё и кусаются, да так, что руки потом дня два в красных точках и ужасно чешутся.
        
         - Вот не лез бы ты сюда, а? - привычным жестом девушка отстранила кота от грядки, которую пропалывала. Кот забурчал и снова приблизился к растениям. - А я говорю, не лезь. Ну кот!
        
         Это противостояние продолжалось, наверное, половину лета. Страшные заморозки уже забылись, природа воспрянула духом, земля прогрелась, и всё пошло в рост. Теперь, после солнцестояния, было даже жарко. Только вот целебные травы и кое-какие овощи не торопились расти, и девушку это очень беспокоило. Ещё бы: без них какое лекарство, какой чай? А без этого всего - какие деньги?
        
         - Да брысь ты отсюда! - шикнула она на кота, который настойчиво пробирался к совсем ещё небольшим росткам мяты. Травка хоть и простенькая, но покупатели всегда говорят: "Твоя какая-то особенная, простая мята холодит, а от твоей тепло и в животе, и на душе". Зверь, кажется, обиделся: уселся в междурядье к ней спиной и стал умываться. - Ну пойми ты, животное, надо прополоть.
        
         Кот хмуро мяукнул в ответ и неспешно удалился по своим делам, дёрнув на прощание хвостом.
        
         - А мог бы на другой грядке траву объесть, да уж, - сказала она себе под нос. - Надо будет потом ему дать всё-таки мяты, как подрастёт хотя б чуть-чуть, если сам не слопает раньше того, конечно.
        
         ***
        
         Коты ребята такие, бегают, где им вздумается, могут и мышку придушить, чтоб не возвращаться домой на обед. Вот и этот такой же. С утра потребует еды, получит, потрётся - символически - о хозяйкины ноги и побежит на улицу. А давно ли боялся всего на свете и не знал, что такое заморозок?
        
         - Надоело, наверное, что я тебя гоняю от грядки, когда полю? - спросила она у кота, гладя его по голове. Кот промурчал что-то невнятное. Скорее всего, выражал согласие: и правда ведь ничегошеньки интересного, когда хозяйка мало того что не тобой занята, так ещё и прогоняет, потому что какие-то листочки да цветочки ей важнее тебя. Фыркнув, кот ушёл из домика.
        
         Кто ж его знает, какие у него там, за оградой, дела? Понежиться на солнце? Изловить бабочку? Летом можно много чего придумать, особенно такому беззаботному зверю, как этот кот. Волноваться-то ему не о чем, дома ведь всегда ждёт хозяйка, которая и накормит, и напоит.
        
         - Эх, кот, не иначе ты себе подружку там где-то завёл, - думала она, выдирая из земли очередные сорняки. Поддавались они плохо - аж руки порезала. - Тьфу ж ты..., - расстроилась девушка.
        
         "Ничего страшного, всё починим", - промурчал невесть откуда взявшийся кот и стал лизать её пальцы.
        
         ***
        
         Была промозглая, туманная осень. Белёсое облако слезло с неба - решило, должно быть, что у земли уютнее - и подбиралось, подбиралось потихоньку к её дому. Кот недовольно сопел, сидя на окне, а девушка разводила огонь.
        
         В этот раз пламя зажглось практически моментально и постепенно стало разрастаться и захватывать дрова в очаге. Стало светлее: облако почуяло тепло и отошло от дома подальше, боясь испариться совсем. Кот повернул голову, увидел, что огонь разгорается, и не спеша спустился на пол, потом в три прыжка очутился на деревянной полке над набиравшим силу пламенем. Потоптался по кругу, как обычно, свернулся калачиком.
        
         - Да, кот, уж конечно, ты не мог появиться, пока я не научилась поджигать дрова с первой попытки, - ухмыльнулась девушка и направилась к шкафу, чтобы взять чайник и травы для заварки.
        
         Было время, когда она только училась вселять огненную душу в очаг. Сложные были дни. Сначала ведь надо выбрать, какой огонь тебе нужен - пожарче или похолоднее, посветлее или почти чёрный, трескучий или не очень. Не твой огонь обязательно обожжёт, и ещё пару недель только и будешь делать, что замазывать ожоги облепиховой кашицей. Очень неудобно. А если огонь ну совсем не твой, то обожжёшься до волдырей, это месяц с облепихой бегать. Совсем ни к чему. Наобжигалась она в своё время порядочно, пока не поняла, что костёр её должен быть невысоким, не слишком жарким - металл плавить не нужно, только согревать дом, готовить пищу да красить ткани. И обязательно золотым, но не таким, как новенькие монетки, что слепят глаза, если поймают солнечный луч, а тускловатым, как старые статуи в заброшенных храмах, которые берегут людей, верящих в них, божков, даже если люди не считают нужным приходить в святилище. Ей нужен был огонь небольшой, без претензий на особенную красоту и мощь. Просто надёжный друг и помощник, всегда готовый поделиться теплотой и светом.
        
         - Ох и задала ты себе задачку, - покачала головой Учительница, когда она рассказала об образе своего пламени. - Теперь тренируйся добывать его. Как это делается, ты знаешь.
        
         Конечно, всё это она знала, да проку с этого, как выяснилось, было не так уж много. Теории из умных книжек разбивались о практику. Все как одна разбивались. Ни кремень с кресалом, ни соединение двух, а то и трёх цветных солей, ни трение, ни собирание света в кусок хрусталя, ни постукивание в бубен, ни песни, ни заговоры не помогли ей зажечь огонь. Появлялись другие - разноцветные, светлые и тёмные, порой высокие, порой совсем маленькие, еле тлевшие, языки пламени. И все обжигали. Очень это было больно. От некоторых огней, страшно обиженных тем, что их потревожил кто попало, до сих пор шрамы на пальцах.
        
         Долго искала, очень долго. Правильный способ она узнала совершенно случайно. Как-то запалила свечку с помощью розового стёклышка. Не то получилось, холодный какой-то огонь, голубоватый, как будто даже колючий. За тот день это была, кажется, восьмая или десятая попытка. А может, и двадцатая, она давно сбилась со счёта. Да и не всё ли равно, какой там номер, когда опять не то? Совсем отчаявшись, закрыла лицо руками. Через пару секунд вспомнила, что если не задуть свечу, огонь опять разозлится и ужалит больно. Так что она подула на язычок пламени, не успев толком убрать ладони ото рта. Тогда и родился он, тот, кого так долго ждала девочка, терпеливо раз за разом жёгшая руки, а порой и палившая волосы. Не слишком жаркий, но достаточно горячий. Тёмно-золотой, как старая статуя. Неразговорчивый и очень ровно горящий. Она ахнула от радости, и, конечно, упустила крохотный язычок пламени: свечка тут же потухла. Но главное было сделано - она нашла способ разжечь свой огонь. Теперь предстояло научиться сдувать золотую пыль с рук так, чтобы воспламенить не только свечку, а костёр или дрова в печи.
        
         ***
        
         Осенью пришёл какой-то другой мороз - не тот, что был по весне. У того хоть и огромные были лапы, но этот, теперешний, был ещё крупнее. Такой огромный, что накрыл разом все поля одной ладошкой. Хлоп - и исчезло лето, выцвели краски, и осень получилась коротенькой. Едва-едва урожай собрать успели.
        
         - Жалко, что ты, животина, мышей не запасаешь. Туговато нам придётся зимой, - говорила она коту, развешивая под стропилами на чердаке последние венички трав.
         - Что я тебе, белка что ли, или хомяк какой, - не прерывая умывания, муркнул кот, - да и не было мышей в этом году особо, недород, видать.
         - Хотя, глядишь, и переживём как-нибудь эту зиму, а?
        
         Кот согласно мяукнул. Переживут, конечно. Да и не такое, пожалуй, переживут. Всего-то полгодика темноты и холода.
        
         ***
        
         Всего полгодика, да. Знали бы они оба по осени, как мучительно долги будут этой зимой метели! Если бы знали - уснули бы, пожалуй, сразу до самой весны. А когда уже день длиннее стал, в кровать укладываться как-то не с руки, нужно начинать готовиться к следующему лету. Даже если оно будет коротеньким и противным, как предыдущее.
        
         - Любое лето - уже хорошо, правда же? - прошептала она и подула на чашку со слишком горячим какао. Кот потёрся об её ноги. - Но ты ведь это не пьёшь! Мало ли что молоком пахнет! - а кот не отставал, - Ладно, ладно, вот, понюхай, всё равно же не будешь! - макнула палец в напиток и поднесла к кошачьему носу.
        
         И то верно - испортила молоко, глупая человеческая душа. Добавила что-то, из-за чего вкус совершенно изменился. Бестолковые люди, ничего-то не понимают. Вздохнул, дёрнул хвостом и ушёл недовольный.
        
         - Вот видишь, я же говорила, а ты не верил, - назидательно сказала она и продолжила пить испорченное, по кошачьему мнению, молоко сама. В кружке оставалось ещё глотка три-четыре, когда в дверь постучали. - Кому бы это я могла понадобиться в такую-то погоду? - удивилась она. Глянула в окно и цокнула языком: там стало даже хуже, чем было, снег повалил сильнее и ветер поднялся.
        
         Ну, кто бы это ни был, нужно открыть дверь, когда за окном такое безобразие творится, нельзя людей оставлять на улице. И животных нельзя. Да и нелюдей. Никого. Слишком холодно, пусть мороз и не сильный.
        
         - Здравствуйте? - сказала она стене снега, которая загораживала гостя.
         - Доброго дня, - прогудело из метели, и к порогу шагнул тот самый, с огромной звериной лапой и грустными человеческими глазами. Краем уха она услышала шипение кота. Тот, похоже, пытался быть смелым, да всё равно спрятался за шкаф. - Нельзя? - спросил он, протягивая ей лапу, от которой несло тем самым колким холодом, который она ещё с весны запомнила.
         - Как так нельзя, когда вот это за окном! Входите...
        
         Вместе с ним в дом вошла метель и закружилась под потолком. Кот даже шипеть перестал, залез под шкаф и наблюдал оттуда, высунув только кончик носа.
        
         - А вот тебя не звали, - строго сказала она, схватив снежный хвост. - Ты со мной не здоровалась. Можно ли войти, не спрашивала. Так что брысь отсюда! - с этими словами она открыла дверь, кинула снежный вихрь в сугроб и быстренько дверь закрыла, пока тот не оклемался. На все два засова. И на крючок тоже. От греха подальше. Вот так.
        
         - Кот, вылазь давай, - ухмыльнулась она, потирая руку. Зверь, конечно, вылез, но вид имел крайне недоверчивый. - Что ж, теперь, пожалуй, можно дальше пить тёпленькое.
         - Как скажешь, хозяйка, - еле заметно улыбнувшись, ответил гость.
        
         ***
        
         Метели всё не унимались. Третий день выли и стучались в двери и окна. Кот негодующе фыркал и большую часть времени проводил под шкафом или под кроватью.
        
         - Слушай, ты чего им сделал-то, что никак тебя отпускать не хотят? - спросила она у гостя.
         - Да кто ж их разберёт, вроде ничего, - тот пожал плечами. Чтобы не сидел без дела, хозяйка приставила гостя к работе, и теперь он с осторожностью перебирал луковицы цветов: правая лапа для такого дела была явно велика, когтями можно было без труда всё исцарапать и разорвать, но "это же цветы, с ними надо бережно", так что её он держал подальше, а работал левой рукой.
         - Жениться не обещал?
         - Да духи меня сохрани! Даже не разговаривал с ними, - он помахал над головой человеческой рукой. Стало быть, не врёт. А может, это просто потому, что звериная слишком велика для этой кухоньки, и всё-таки разговаривал, а теперь врёт?
        
         Кот буркнул недовольно и вылез из-под шкафа - решил попить водички.
        
         - Хм, странно всё-таки, почему же они до тебя так добраться хотят..., - задумалась она - настолько, что порезалась. - Слушай, а правая... рука... всегда такая была? - спросила она, зажимая ранку зубами.
         - Сколько себя помню - да, и из деревни меня ещё по малолетству прогнали как раз из-за этого. Пришлось идти в горы, повыше - докуда люди могли добраться, отовсюду вышибали меня.
         - Вот можно подумать, ты своей этой лапой никого никогда? - мрачно мявкнул кот.
         - А я драться никогда ни с кем не дрался, - продолжал гость, - просто уходил. Уходил, уходил, не останавливался подолгу на одном месте... и вдруг как-то неожиданно оказался на вершине. Там-то они ко мне и привязались. Кто ж их знает, почему. Холодно там было очень, вот я и спустился в вашу долину. Тут народ не такой дикий, не дерётся. Да и людей поменьше.
         - И ты куда как осторожнее стал, судя по всему, ведь даже я тебя всего раз видала, а остальные так и вовсе могли не приметить. Только вот заморозки все обсуждали, это да. Как бы твоих товарок обратно на гору-то загнать..., - из ранки снова выступила кровь. Что ж такое-то, вроде небольшой порез-то... эх, где там кровохлёбка? Авось ещё годится в дело, так ведь редко режется или кожу сдирает, что приходится эту самую кровохлёбку порой выкидывать, когда та срок свой отживёт.
         - Наверное, надо мне на гору воротиться, они за мной пойдут, и всё, никаких вам заморозков и метелей сверх меры.
         - Нечего тебе там, на вершине делать, - дверь шкафчика с лекарственными травами решительно стукнула, закрываясь. - Я уж придумаю, как бы их отправить домой.
        
         Кот снова что-то недовольно пробурчал и отправился под кровать.
        
         ***

- Погоди ещё пару дней, вот закончим работу и отправишься куда твоей душе угодно, - в который раз она помотала головой в ответ на ежедневное: "Пора мне, хозяйка". Даже дверь на ключ заперла, а ключ на тесёмке на шею повесила. Сказала, нечего выходить без надобности.
         - Да за пару дней твой дом по самую крышу заметёт! - клацнул когтями гость.
         - Пусть заметает, - не отрываясь от шитья, сказала она. - Пусть. Дом-то мой, не их, моя и власть. Не бойся. Закончим работу - отпущу.
         - Давай уже ключ, что ты, в самом деле, за женщина такая, - глухо-злобно пробасил гость и потянулся к её горлу правой лапой. Кот прыгнул было на неё, но вцепиться не получилось - больно шерсть густая, так и шмякнулся на пол ни с чем, стоял, вздыбив шерсть, и шипел и рычал-мяукал попеременно, ходя вокруг бочком.
         - Мой дом, моя и власть, - улыбнулась она, отводя от себя холодные острющие когти. - Потерпи ещё чуточек, что ты, в самом деле, как маленький.
        
         Теперь он подошёл совсем близко и нагнулся, чтобы посмотреть ей в лицо. Может, напугается и отдаст заветный ключ?
        
         - Ну-ка, не мешай, - на секунду отложив иголку, она щёлкнула его по носу - слабенько, но большой гость попятился и чуть не расшибся, споткнувшись о застывшего в удивлении кота. - Вот-вот, займись делами, огонь что-то слабеет в очаге. И ты, кот, займись, а то ишь, вытаращился.
         - Слушай, ты с ней как живёшь вообще? - хмыкнул гость, потирая нос, хотя больно-то совсем не было, его почти не задели даже.
         - Да вот, приходится, сам знаешь - раз она меня увидела, то надо с ней быть, что бы ни случилось.
         - Дрова возьми сосновые, от них жара больше, - не поднимая глаз, велела она. Гость пожал плечами, но подчинился. Её дом, её и власть.
        
         ***

Спал гость, надо сказать, беспокойно: должно быть, всё-таки какие-то волосинки метелей проникали сквозь мелкие щели в стенах и крыше дома и щекотали его по ночам. Она специально проверила - вроде не было никаких дыр, да, видимо, были всё-таки те, что не видны человеческому глазу. И надо было уже поскорее закончить шитьё, а то в самом деле подзадержался гость, и дольше оставаться может быть ему только во вред. Так что работала она допоздна и ложилась много позже своих сожителей.
        
         "Ну вот, вроде всё, - подумала она и ещё раз повертела в руках пёстрые варежки. - Завтра с утра..."
        
         - Никаких "завтра", сейчас давай, - раздался строгий голос. Кот сидел на стуле и смотрел на неё очень пристально. - Знаю я тебя, привязалась уже к нему, вон сколько лишних украшений наделала, ему и близко не надо так много, сколько ты навертела. Давай сейчас. Я ему всё сам объясню.
         - Ох, кот, кот, что ж ты такой... ладно, объясняй, - вздохнула она. Чего тут спорить, когда прав этот хвостатый. Лучше сейчас, чтоб без долгих... Вот зверь приладился рядом с головой гостя и начал что-то мурчать, и тарахтел, пока гость не перестал постанывать во сне. - Ну, спасибо, хвостатый. Теперь я.
        
         Теперь нужно надеть рукавицы и шапку. Полбеды с человеческой рукой, а вот звериная большущая и тяжеленная. Но всё-таки не неподъёмная. Раз, два... и хоп! - рукавица на месте, правда, порвалась тут же - слишком уж когти острые, ну да ничего, самое важное сделано. И последнее - шапка. Тоже одна половина больше второй, как будто на горбуна одёжку шила.
        
         - Кто же тебя всё-таки так, бедный ты, бедный..., - прошептала она, прилаживая головной убор на жёсткий тёмный мех.
         - Я, если можно, вернусь, - не открывая глаз, прошептал гость и протянул к ней правую лапу. Наверное, хотел по голове полгладить, да не смог, только клок волос отрезал случайно. Или нет? Вон как крепко держит их в кулаке...
         - Сколько угодно, - улыбнулась она в пустоту. - Пошли спать, кот. Пора уже.
         - Давно пора, - согласился усатый и отправился устраиваться на кровати.
        
         ***
        
         Даже без тихого гостя стало слишком тихо. Хочешь спросить: "Будешь чаю?" - а некого. Кот-то ведь чай не пьёт. Ему водички или молочка, если надо - сам спросит, не забудешь налить, даже если захочешь.
        
         Метели улеглись на следующее же утро после того, как гость покинул дом. Слышно было, как вздохнули стены, прошептав: "Наконец-то, а то ещё бы день-другой - и мы бы уже не выдержали этот ветер и давление снега...". Крыша им вторила: "Кое-как удержалась, еле-еле не прорвалась, по весне нужно будет чиниться...". Даже пол поскрипывал: "Тяжело, слишком тяжело...". Кот, конечно, помалкивал, но и он был рад, что не нужно ни с кем делить хозяйку.
        
         "Ну, конечно, чего ещё от них хотеть, - думала она, вбивая высунувшийся из косяка гвоздь, - Такое и вправду не все выдержат. Как он там, интересно... Небось, все украшения уже поизорвали горные духи. Стоило, наверное, пришить ещё десяток-другой стекляшек и костяных бусин. Ох как стоило, не надо было слушать кота. Ничего бы за день ни с кем не случилось".
        
         Иногда над домом пролетали вороны. На вопрос, что там делается в горах, не отвечали ничего. Разве что умствовали, расклёвывая сало в кормушке:
        
         - Глупая ты баба, какие горы по зиме-то? Будто не знаешь, что там за зловредные духи обитают! Туда и летом-то соваться не стоит, а ты про зиму спрашиваешь, каррр! Нетушки-нетушки, наши пёрышки нам дороги! Эй, прихвати-ка ещё кусок сала, лететь далеко, что-то тут никто не живёт, кто знает, когда в следующий раз поедим! Каррр!
        
         ***
        
         Дел, конечно, полно по весне: и дом подправить, и растения посадить, и запасы проверить - всего ли хватает, как что пережило зиму. Что-то и выкинуть пришлось. Старые половики совсем в негодность пришли, и она закопала их в землю - пусть разберёт их на крупинки, ей пригодится. Можно было бы сжечь, но по весне огонь - плохое дело. С ним вообще надо осторожно, а пока никто не проснулся - особенно.
        
         - Уставать ты что-то стала, - пробурчал кот как-то вечером. - Больно много на себя берёшь, зачем ещё три грядки сделала в огороде?
         - Так надо, - отрезала она. Хотя зачем надо, не знала. Но, в общем-то, худо не будет, целебные травы у неё всегда покупали с охотой, да и хранятся они достаточно долго, в любом случае пригодятся - не другим, так себе, не сейчас, так потом.
        
         А третью грядку она завела под овощи. Конечно, самой столько, сколько посажено, не съесть, но зато заготовишь на зиму - и не думай, будет ли завтра еда в доме. Так что нечего тебе, кот, вредничать, подумаешь, играю с тобой меньше, чем раньше. Не маленький, найдёшь, чем себя занять.
        
         - И всё равно зря, - потягиваясь и зевая, помотал головой кот. - Совсем в землю зарылась.
        
         Зарылась, конечно. Земля зато благодарна за всё, что ты для неё сделаешь. Бросишь семена - вырастит, польёшь - зазеленеет, сорняки вырвешь - поднимутся хорошие растения ещё выше. Даже если не ухаживаешь почти никак, всё равно будут тебе и ягоды, и плоды, и травы. Просто свойство у неё такое - создавать. Раз у самой творить не получается, пусть хоть через землю проявится желание что-то новое и настоящее сделать.
        
         - Глупая ты, женщина, глупая, - буркнул кот и оставил её у грядки.

***

Солнце нехотя катилось за горизонт - летом длинные дни, короткие ночи. И хорошо, что короткие. Совсем плохо стала спать.
     
      - Говорю тебе, ничего ночью не было, - пробурчал кот, умываясь. - Было бы - я бы заметил. А ты вся издёргалась.
      - Приснилось, значит, - вздохнула она и налегла на пестик посильнее: больно крепкие семена у тишь-травы, просто так не измельчить.
      - Именно что приснилось. Не приходил никто, - согласился зверь и пошёл на подоконник - погреться в последних лучах солнца.
      - Приснилось, хах. Ладно, приснилось так приснилось...
     
      А ведь когда она открывала ночью глаза, на полном серьёзе показалось, что кто-то таки сидит под окном. Но слишком уж было страшно - чересчур тёмная тень маячила снаружи. Неужели же это сделали горы? Впрочем, всё может быть. Говорили же вороны: там зловредные духи обитают. А с другой стороны, если б шапка совсем порвалась или истлела, она бы узнала. Как же иначе, если по случайности четыре капли крови на неё уронила, уколовшись? А может, потому и устаёт, что что-то с шапкой не то? Может, поэтому на душе холодный ветер посвистывает?
     
      - Ну-ка, иди сюда, шерстяной, - с этими словами девушка взяла кота на руки и начала укачивать, словно маленького ребёнка.
      "Да что с тобой будешь делать", - подумал недовольно кот, однако вырываться не стал. Может, если ей сейчас поурчать, а потом ещё и над тишь-травой помяукать, хотя бы сегодня они будут спать спокойно?
     
      ***
     
      Ночь опять выдалась почти бессонной. Правда, в этот раз кошмар не смог затащить в своё болото с головой. Так только, пяточки тиной обмазал.
     
      - Сколько ж можно, - вздохнула она, наливая воды в стакан. Кот сидел рядом - прибежал за ней на кухню. - Пошли спать, что ли...
      - Да пошли, я-то что, - хмыкнул хвостатый, и они отправились спать.
     
      То ли тишь-трава всё-таки решила подействовать, то ли звезда плохих снов сдвинулась на небе и перестала светить в её окно, то ли вода всё смыла, она не знала. Но первых и даже вторых петухов она проспала. Потому что была душой где-то в далёкой-далёкой земле, где одеваются совсем по-другому, где вместе учат мальчишек и девчонок многим разным наукам. Там было много друзей, которые все вместе искали кого-то. Говорили: "Сейчас-сейчас", "Ты погоди немного", "Он правда рядом", "Скоро приведём, честно". Она никак не могла взять в толк, кто это - рядом, кого это вот-вот приведут. И когда он наконец появился, даже глаза поднять не смогла - сама не поняла, почему. Смотрела только на его руки. Обычные, казалось бы, руки, но какие-то такие знакомые... Даже не касаясь их, чувствовала тепло. Даже не глядя ему в лицо, знала - это он. Он самый. Единственный.
     
      - Эй, сони-засони, бросайте спать! - командовали третьи петухи, когда она потягивалась в кровати.
      - Знаю, знаю, всё знаю, - ответила она птицам. - Но должна же я была в кои-то веки выспаться?
  
   ***
  
   И всё-таки прав был кот: уставать стала. Но зато как помогает вымотанность телесная от бури внутри! Лёг - и уснул. А утром - просыпаешься ровно в том же положении, в каком был вечером. Встаёшь, ешь, кормишь кота, работаешь до умопомрачения, и всё отлично. Немножко лишних овощей отдала в соседский дом, там восемь детишек мал мала меньше.
  
   - И чего, спрашивается, пласталась, раз раздаёшь куда ни попадя, - фыркнул кот, когда она вернулась домой с пустой сумкой. У него с соседскими детьми давно уже свои счёты - они ему один раз усы подпалили, другой - на хвост наступили, третий... ох, да ладно, не такой уж он и злопамятный, в конце концов, остановимся на двух. Но всё равно - нашла кому раздавать. Продала бы лучше, ей-богу. И коту бы мяса запасла.
   - Брось, кот, - ответила она, кладя сумку на полку, - лето ещё только на середине, сам знаешь, много чего ещё вырастет.
   - И снова туда потащишь, это я тоже знаю, - буркнул кот и залез на шкаф.
  
   Овощи в этом году получались довольно крупные и тяжёлые. Надо будет всё-таки что-то да продать, прав кот. Много им вдвоём не съесть всё равно, а на монетки можно много чего полезного прикупить.
  
   - Эй, кот, пошли со мной в конце недели на рынок торговать?
   - Ну если попросишь как следует..., - раздался со шкафа протяжный мяв.
  
   ***
  
   - Эй, а ты слышала? Про этого... ну... который...
   - Да что слышала, видела я его!
   - Ох ты!
   - К соседке приходил наниматься, ух и страшный-то!
   - А правда, что руки у него огромные?
   - Одна только, но и та такая жуткая, что оторопь берёт! Соседка потом сказала, у ней молоко скисло в горшке. А это ж верный знак...
   - Простите, а где он сейчас? - вмешалась она в разговор двух кумушек-соседок по ярмарочному ряду. Те тоже продавали овощи.
   - Кто где? - та кумушка, которая о нём только слышала, аж отступила на пару шагов.
   - Ну... тот, про которого вы говорили.
   - Ох-ох! - кумушка отошла ещё на шаг, и чуть не врезалась в столб, поддерживавший навес над прилавком.
   - Да на что он вам? - вторая кумушка, которая его ещё и видела, тоже отступила немножко. Вдруг это с ними безумная разговаривает, и это заразно? Она ж обычно, кажется, стоит с травниками, да и по одежде видать - знахарка. С такими ой как осторожно следует...
   - Работника ищу, - пожала плечами девушка. Правду им знать ни к чему, а вот такой ответ вполне сойдёт.
   - Да его, говорят, старуха с окраины в конце концов приютила да велела за её коровой ходить.
   - А с которой окраины?
   - Да вот, это туда. У ней дом самый разваленный, не ошибёшься.
  
   Старуха с окраины, значит... кумушка махнула рукой в сторону гор. Других гор, проходимых и обитаемых. А ну как просто какой уродец ходит по округе, а тётки перепугались да переиначили? Глянь на них - им же только волю дай, и про тебя нынче же вечером за ужином домашним расскажут, а завтра с утра - и всем соседям. Не сказалось бы на выручке.
  
   - Что, пойдёшь к той старухе? - спросил кот, когда они возвращались домой с полупустой сумкой и потяжелевшим кошельком.
   - Надо бы. Ты ж понимаешь, я не успокоюсь.
   - Понимаю. Но я с тобой не пойду. И вообще надеюсь, что ты вернёшься одна. Слышишь?!
   - Да, да, всё слышу.
   - Вот и запомни! Домой чтоб одна! И не пфы-кай там!
  
   Да-да, кот. Ты, конечно, прав. Но надо же проверить, согласись?
  
   ***
  
   Следующим утром, как назло, зарядил такой дождина, что из дому выйти стало почти невозможно.
  
   - А завтра будет грязища, да, - не без удовлетворения сказал кот, выглядывая в окно. Он, естественно, тоже никуда не пошёл. Мало того что сначала промокнешь до последней шерстинки, так потом тебя ещё и отмывать начнут, приговаривая: "Где ж ты шлялся, фу, чёрный весь, чумазый...". Купаться кот терпеть не мог, поэтому даже если очень хочется гулять, лучше сидеть дома в такие грязные дни.
   - Грязища не дождь, - возразила ему хозяйка. Она штопала туфли. - Вот, сейчас дошью - и завтра никакая грязь не страшна.
   - Ох, человеческие головы, что ж вы такие, - сокрушённо выдохнул кот и продолжил смотреть на дождь.
  
   Вечером дождь наконец стал слабеть, и к ночи уже только редкие капли шлёпали по отмостке домика.
  
   - Работника она ищет, пфф, - бурчал себе под нос кот. - Врала бы поубедительней, что ли...
  
   Ему совсем не хотелось снова видеть этого... проклятого. Он, может, и не виноват, может, какой божок просто резвился, а этот под горячую руку попался. Но что-то тут не сходится. Когда резвятся, такие страшные проклятья не накладывают. Туда, в лес, откуда появился он и принял облик кота, кто только не приходил. Думали, что если в самую чащу войдёшь - обязательно с тебя все проклятья снимутся. Эх, если бы! Лишь бы на кого-нибудь переложить груз собственных прегрешений и ошибок. Лишь бы кто-нибудь сделал за них. Всегда так - придут, слышать никого не слышат, только просят, просят, просят... И каждое такое слово тяжёлым камнем падает на лесную землю. Не ведают же, что творят. Люди. Деревья от этого хуже расти стали. Хорошо, что не все имеют силы, чтоб добраться до леса и тем более до его сердца. Всех бы он ни за что не выдержал. Нет, не любит кот всех этих проклятых. Во-первых, землю портят. А во-вторых, никогда ещё не было так, чтоб пришёл к ним в лес безвинно пострадавший. Ни разу. Они же пока просят, всегда рассказывают, да в мельчайших подробностях, будто чем больше тяжёлых слов они выплюнут на землю, тем быстрее им помогут. И никогда, никогда ещё не было такого, чтобы пришёл человек, сказал: "Помогите мне получить прощение, я сделал много плохого", и потом выяснилось бы, что действительно ничего он не сделал. Люди. Все начинают с того, что "да что ж такое, да почему я, да как так, да у меня ж вся жизнь впереди, да я ж ничего не делал". И так далее. Знали бы они, как друг на друга их страдания похожи - сами бы посмеялись. А вот лесным жителям не до смеха. На каждое оброненное таким вот пришлым тяжёлое слово - пятнадцать горстей слёз нужно. Чистых и искренних. А людей этих послушаешь - так и плакать по ним не хочется. Да и не поможет: пробовали просто плакать над этими булыжниками чужеродными - так те только твёрже становились, и потом уже даже чистые и искренние слёзы не помогали их растопить.
  
   Потому и был кот с самого утра - ясного, хорошего, теплого утра - мрачен. И пару раз даже не удержался - треснул глупую девицу по ногам когтями.
  
   - Эй, кот, что за дела?! - ругалась она. А вот будешь знать, бестолковка, будешь знать, думал кот, как собираться куда не следует. И так уже этому проклятому помогла больше, чем стоило. И теперь вот устаёт и не спит из-за него. Так вот тебе, дурында, вот тебе ещё когтей, и плевал я, что чулки порвались.
  
   - Фу, кот, как тебе не стыдно, - расстроилась она. Не ожидала она от него такого поведения. - Если тебе что-то не нравится, мог бы и нормально сказать.
  
   - Да толку с тобой разговаривать, - пробурчал кот и пошёл искать солнечное место. После дождя греть шёрстку - обязательное дело. А эта непонятливая пусть идёт куда хочет. Он, конечно, очень сильно ограничен в возможностях за пределами родного леса и вдали от своего дерева, но тем не менее тоже кое-что может.
  
   - Но, надеюсь, не придётся. Ох как надеюсь..., - потягиваясь на тёплом подоконнике, сказал себе кот.
  
   ***
   И в самом деле - разваленный домишко у этой старушки. Даже калитки нет - стучать пришлось по старому столбу, бывшему когда-то синим. А точно ли сюда он пришёл? Точно ли работает? Всё-таки мужчина, как бы он дом оставил без калитки? Раз ходил наниматься - наверняка ведь силы есть. Странно это всё. Ох и странно. Зачем, спрашивается, пришла?
  
   - Ох, милочка, тебе чего? - раздалось откуда-то снизу. "Милочка" ойкнула от неожиданности и чуть не отпрыгнула назад, но кое-как удержалась. - Ищешь кого?
  
   Голос принадлежал малюсенькой старушечке. Когда-то она, наверное, была среднего роста, но время - тяжкий груз. Сложно было предположить, сколько лет лежит на её плечах, но точно было ясно - немало.
  
   - Ты меня слышишь, девочка? - старушка наклонила голову и прищурилась. Глаза тоже выцвели со временем, а когда-то должно быть, они своей синевой вскружили немало голов.
   - Да, я... слышу, - наконец ответила она. - Извините.
   - Ты зайди, зайди, - заулыбалась бабушка и стала подталкивать её под локоть, - а то опять подумают, что я тут странное колдую.
   - Да я... спросить...
   - Вот во дворе спросишь. Давай-давай, пошли.
   - Но я...
  
   Хватка у старой женщины была, конечно, слабенькая, но всё-таки она сумела завести гостью в ворота. Дом и двор были страшно старые. Такую тачку, как стоит тут под навесом, она только в книжках и видала. И колодец - да кто ж нынче ножными педалями вёдра-то поднимает? А там, в покосившемся сарайчике, наверняка можно найти инструмент трёхсотлетней давности...
  
   - А... корова..., - начала она и осеклась.
   - Что корова? - удивилась старушка. - Я думала, ты ко мне пришла.
   - Я... да. Простите. Я к вам. Просто... не ожидала.
   - Да уж и вижу, что не ожидала. Ну, пошли на крыльцо, пожалуй, нечего стоять в воротах.
  
   Она кивнула - всё ещё не пришла в себя - и последовала за хозяйкой дома. Оглянувшись, увидела, что ведь калитки не просто нет - нет и петель, чтоб её повесить.
  
   - Скажите, а здесь всегда не было калитки? Или... просто дом такой старый...
   - Никогда тут калитки не было, девочка. Потому что ни к чему она нашей сестре-знахарке. Ну, рассказывай, чего тебе моя корова сдалась. Купить, что ль, решила? Так зря ты, она почти ж такая же старуха, как и я, - раздался крякающий смешок.
  
   - Нет, про корову вы не так поняли. Я хотела спросить про того, кто за ней присматривает. Где он?
   - А тебе-то что до него? - нахмурилась старушка. - Ты из горных, что ль? - сощурила блекло-голубые глаза и аж на цыпочки встала, чтоб оказаться с гостьей лицом к лицу, но всё равно немного не достала.
   - Я из равнины к югу отсюда, - замахала руками она. - На рынке... в городе... слышала на днях, что кое-кто к вам нанялся за коровой ходить. Вот и... пришла.
   - Хм-хм, - крякнула хозяйка. - Но что тебе до него? Или всё-таки корова моя зачем-то снадобилась?
   - Да нет же, ни при чём тут корова! - протянула она. Как всегда со стариками сложно, охохо... - Тот, кто за вашей коровой следит, похож на одного моего гостя. Я уж и не надеялась его увидеть или услышать о нём хоть что-то, а тут... может, конечно, и не он это вовсе, но всё-таки, вы же понимаете, лучше спросить, чем потом маяться...
   - Рука его тебе, что ли, надобна? Али ты не знаешь, что он в себе носит? М? Зачем он тебе такой? - всё ещё хмурясь, старушка ткнула её пальцем в грудь. Сильно ткнула. Больно.
   - Увидеть его хочу, - потирая ушибленное место, ответила она. - Я ему амулеты делала и в путь отправила. Если вы действительно знахарка, вы понимаете, о чём я.
  
   Покряхтев, старушка взяла её под локоть и подвела к воротам. А ведь действительно, к чему знахарке калитка, подумала она. И так ведь всегда открыт и дом, и сердце. Может, стоит снять ту, что дома? Постучать и по столбу можно, чего проще.
  
   - К лесу он её водит, - вздохнула старушка, махнув рукой куда-то вправо. На горизонте маячило что-то тёмное - видать, тот самый лес, а может, холмы какие, - говорит, там трава добрая. И в самом деле, помаленьку оправилась моя Красотка, а то ведь болела весной, думала, помрёт, но нет, выходил он её как-то. Иди, детка, вон туда. Но если ты мне соврала..., - укоризненно качая головой, старушка прищурилась.
   - Нет, я вам чистую правду сказала. Знаете же, что если много врать, травы расти не будут. Про меня в городе спросите - даже в самый плохой год что-нибудь у меня да уродится. Даже в самый плохой. Спасибо, тётушка, - она приложила руку к груди, медленно кивнула и пошла туда, куда махнула рукой хозяйка дома без ворот.
  
   ***
   Кот грязищу обещал, но нет, дорога была вполне сносной - засыпана гравием, какая уж тут грязь. Да и дождь, похоже, тут был не сильный. Что-то, видимо, действительно хотело, чтобы она осталась дома. И это же что-то всё никак не хотело приближать тот самый лес, возле которого должен был быть тот самый луг.
  
   - Хорошо, что не по грязи, по грязи давно бы ноги отвалились, - пробурчала она себе под нос.
  
   Шла долго, но всё же где-то после полудня добралась до леса. Он был, конечно, не такой тёмный и густой, как тот, из которого она забрала кота, но всё же видно было - старый, мудрый лес. Перед лесом раскинулся довольно большой луг, пестревший островками цветов. Обычные для этой местности солнцеголовки, площики, синецветы, пеночки, разве что чуть крупнее обычных. Земля, должно быть, тут хорошая, а вслед за ней и трава. Но где же корова с пастухом? Оглядывалась она направо, налево, крутила головой, но не заметила никого. Надо идти дальше, к лесу, может, они там?
  
   Они и правда были там. У самого края леса, под молодыми трепалями задумчиво жевала траву корова. А чуть дальше, в тени, виднелась фигура её пастуха. Наконец-то!
  
   ***
  
   Два раза она споткнулась - луг-то, может, и ковром лежит, да земля под ним всё-таки неровная. Но ничего, платье отстирается, синяки на коленках - пройдут. Под трепалем-то ведь он сидит, взаправдашний. Только похудел, кажется. Или это рука больше стала? Да, кажется, так и есть - увеличилась рука, разорвала и варежку, и браслеты. Один остался, да и тот на паре ниточек держится.
  
   - Здравствуй! - крикнула она ещё издалека. - Здравствуй! - повторила, подойдя поближе. То ли спал он с открытыми глазами, то ли думал - непонятно. - Здравствуй, - ещё раз сказала, стоя в паре шагов от него.
   - А, ты, - наконец он поднял на неё глаза. - Ты.
   - Я. Ты ведь ушёл, ничего не сказав, вот я и...
   - Надо было, да и кот твой...
   - Что кот? Выгнал, что ли? Ну я ему... обещал же...
   - Да нет, не выгонял он. Просто объяснил, что нечего мне у тебя делать. Да и сам я это знал.
   - А у старушки, значит, есть что?
   - А то, - он пожал плечами и показал на корову. - Вон, целая корова.
   - Но раз ты неподалёку, хоть бы зашёл...
   - Зачем? - он снова смотрел не на неё, а куда-то вдаль, потом перевёл взгляд на дорогу.
   - Поздороваться... хотя бы, - ошалело выдохнула она. Столько связать, и вот теперь - "зачем?". Возможно, кот был прав, и стоило остаться дома. Но чего уж теперь, пошла так пошла.
   - Незачем.
   - Незачем?
   - Да, совсем даже незачем.
   - И потом не зайдёшь?
   - Потом? Ну... может быть. Посмотрим.
   - Значит, не зайдёшь.
  
   Это было очевидно - когда говорят: "Посмотрим", это значит, что не собирается человек делать то, о чём шла речь. Значит, не зайдёт. То-то кот обрадуется.
  
   - Я бы тебе варежки новые сделала...
   - Зачем? До зимы далеко, во-первых, а во-вторых, тут не ахти как холодно. Бывал я в местах и пострашнее.
   - И всё-таки ты приходи. Конечно, у нас тут не горы, кто б спорил, но зимой и снег есть, и метель, и морозы бывают крепкие. Приходи, ладно?
   - Посмотрим.
  
   Она ушла, не попрощавшись. Наверное, для того, чтобы он хотя бы на секунду подумал: а чего это она "до свидания" не сказала? Может, шевельнётся в нём что-нибудь. Всё-таки много он пережил, раз почти всё, что она вязала и вышивала, пришло в негодность. Возможно, слишком много. Впрочем, уже неважно. Кусок своей души она вложила в эти варежки, шапку и амулеты. Надеялась, конечно, что этот кусок к ней вернётся, но нет. Не вернётся. Пропал где-то в горах. Сожран и растоптан.
  
   - Ну что, деточка, тот ли? - внезапно раздался скрипучий голос. Старушка, хоть и выглядела немощной, как-то осилила чуть ли не половину дороги до пастбища.
   - Тот, да не тот, - улыбаясь одним углом рта, ответила она. Интересно, там, наверху, это будет сочтено враньём или нет? Ведь сказала как есть - тот. Но и не тот одновременно. Тот, который тот, не стал бы так разговаривать. Так что правильно всё: тот, да не тот.
   - Тот и не тот? - переспросила старушка и хмыкнула. - Ну, бывает. Моё дело было тебе дорогу показать.
   - Да, спасибо вам, - теперь получилось приподнять уже оба уголка рта. - Будьте здоровы.
   - И ты... будь... маленькая, - голос прозвучал неожиданно мягко. Так мягко, что захотелось плакать. Она кивнула старой знахарке и ускорила шаг.
  
   ***
  
   Как она и думала, дома ничего не случилось. Специально обошла все грядки с травами, все кусты с ягодами, пока ещё зелёными, канавку с сонной лозой тоже. Нет, всё как и было. Вот и хорошо. Хоть какое-то утешение. Слабое, впрочем.
  
   Кот встретил на пороге, морда у него была недовольная.
  
   - Долго ходишь, что за бардак? - пробурчал он.
   - Далеко пришлось идти, вот и долго, - ответила она. - Пошёл бы со мной - сам бы всё увидел.
   - Да вот уж ни за что, - ответил кот, дёрнул хвостом и удалился.
   - Ну, хоть дом постерёг, и то хорошо, - снова не получилось поднять второй угол рта в улыбке. Но ничего, не последний день живём.
  
   А пока что нужно поискать откруташку, чтоб снять калитку с петель. А завтра после торговых часов на базаре - зайти за краской. Синие ворота ей иметь, конечно, не хотелось.
  
   - Жёлтые. Да, пожалуй, жёлтые, - решила она вслух.
  
   ***
  
   Хороший цвет - жёлтый. Издалека его видно, долго не выцветает. Правильно сделала, что жёлтым покрасила.
  
   - Неплохой цвет, - со знанием дела сказал кот, когда столбы были докрашены. - Только ты уверена, что дверь надо было снимать?
   - Надо. К тому же дверь в дом ведь я оставила. Так что всё в порядке.
  
   Немного краски осталось, надо было вымазать куда-нибудь, так что она нарисовала на колодце жёлтые цветочки. Пропадут, конечно, со временем, но пусть будут. Выглядит вроде симпатично.
  
   Лето было тёплое, жаловаться на погоду - грех. Монеток в кошельке за овощи становилось всё больше и больше. Можно было бы даже жеребёнка купить на эти деньги. Но к чему травнице, что на ногах всегда, жеребёнок? Ни к чему совсем.
  
   - А если собаку взять, а, кот? - спросила она как-то. Кот даже ответом не удостоил, видать, таким оскорбительным показался ему сам вопрос. - Ну, нет так нет. Но деньги-то куда-нибудь надо девать, а то лежат без дела, как-то неправильно это.
   - Только соседям не отдавай, - муркнул кот из-за угла, - не заработали. Ладно овощи, тут как знаешь, а это - не надо.
   - Лампу, пожалуй, куплю. Давно хотела красивую медную лампу, - задумчиво сказала она.
   - Вот это дело, можно даже две. Уж наверняка тебе хватит монеток.
  
   ***
  
   Она действительно купила лампу, даже две - красивые, кружевные лампы тонкой работы. Её огонь в них смотрелся просто замечательно. А ещё купила новые стёкла для окошек в кухню - цветные, узорчатые. И разных бус и камешков, а то поиздержалась тогда амулеты-то делать. Тут впору уже себе шапку да варежки шить и бусами-стекляшками украшать, совсем сил ни на что не остаётся. Ещё и кот ругается, дерётся всё чаще, может, ему ошейник состряпать?
  
   - Надо, пожалуй, к птичнице моей наведаться, - подумала она как-то вечером.
   - К кому - к кому? - поднял голову кот, лежавший, как обычно, на свежевыстиранном белье.
   - К птичнице. Подруге. Давно её не слышала, вряд ли что-то случилось, но вдруг в самом деле произошло что.
   - Далеко опять?
   - Да, далеко. Придётся тебе за домом последить, вряд ли тебе понравится такое долгое путешествие.
  
   Кот, конечно, не стал спрашивать, куда это она среди лета-то собирается. Самое время следить за землёй, травой и урожаем, а она куда-то идти собралась, да ещё и далеко. Совсем с ума сошла. Но что поделать, кот на то и кот, чтоб человеческую глупость обнулять, когда следует. Тот проклятый, похоже, возвращаться не собирался (вот же скотина бесстыжая, поди, и забыл о ней уже совсем), так что ничего сложного ждать не приходится. Так, прикрыть всё невидимостью, а если кто с очень важным и срочным попадётся - тем сказаться её братом да дать то, что нужно. Ничего сложного. Пусть идёт к своей птичнице. Птиц кот, правда, не особенно любит, но пусть уж идёт, а то будет потом переживать, что не сходила, когда было время.
  
   - Иди, иди, я уж послежу, - зарываясь поглубже в бельё, промурчал кот.
  
   ***

- Эхэээй, ничего себе, кто пришёл! - птичница, как обычно, была в пуху и перьях своих крылатых братьев. - Вот это да, не ждала я травницу летом! Ну, проходи, проходи...
   - И тебе привет, - улыбнулась она. Птичница всегда была страшно шумной, но в этот раз, пожалуй, это и к лучшему - она за двоих будет говорить, можно помолчать да послушать, мысли в порядок привести. Слишком тихо у неё дома, а у Птичницы - в самый раз.
   - Ну давай, рассказывай, - с размаху поставив на стол кружку с отваром местной липы, Птичница уселась на табурет. Рядом тут же оказалась парочка мелких птах, которые бесцеремонно стали пить из её кружки.
   - Да у меня-то всё по-прежнему, вот, дом на кота оставила да к тебе пошла узнать, как дела твои. Цветочница посылала яблоневую ветку в прошлом году, в этом - сиреневую, а твоих пернатых что-то ни видать, ни слыхать.
   - Ай, - отмахнулась Птичница и согнала пташку со своей кружки, - да что я, видишь, мелкие совсем от рук отбились, опивают меня. А ну кыш! - и согнала вторую. Птички улетели на шкаф и там зачирикали обиженно. Вот когда никого нет, нам разрешают пить из хозяйской кружки, а перед гостями, значит, тебе надо показать, что нельзя нам ничего, тоже мне, большая нелетающая птица нашлась. - Да и кот у тебя, говорят, тот ещё, так что какие уж тут птицы. Ягод, небось, стало больше раза в два с тех пор, как ты его домой-то привела?
   - Да, побольше, чем обычно, это ты права...
  
   Говорили они добрых полдня. Потом пришло время собирать и кормить птиц. Зрелище это было, как всегда, завораживающее - огромная воронка из разномастных пернатых, почти бесшумно обвивающая Птичницу, ежесекундно меняющая цвет, кто взял свою еду - тут же улетает. И всё это в тишине, которую нарушало только хлопанье крыльев.
  
   - Останься на пару дней, - сказала Птичница вечером. - Ко мне как раз гость прийти должен, всё хочу, чтобы вы встретились.
   - Ох, да куда мне гостей-то..., - покачала она головой. Ещё тот кусок души, что в горы отнесён, не зажил, а новый - не вырос, а тут ещё гости. Ну уж нет.
   - Мой же гость, не твой, да и этому варежки не требуются, уж ты мне поверь. В любом случае, ты сюда четыре дня топала? Топала. Не могу ж я тебя в ночь отпускать, чтоб ты ещё четыре дня ноги била и померла где-нибудь по пути. Останешься, в общем. Я сказала.
  
   ***
  
   Встала она на следующий день очень поздно. Птичница была не любительница подниматься с петухами, поэтому в её владениях их криков было не слыхать, да и вообще птицы начинали петь только уверившись, что Птичница опустила с кровати хотя бы одну ногу и не засунула тут же обратно под одеяло.
  
   Из кровати она вылезла в полной тишине, значит, хозяйка дома всё ещё спала. Что ж, это и хорошо. Где травы для чая, она знает, и ох как давно не пила она чай просто в одиночестве и в тишине. Обязательно ведь придёт кот и начнёт рассказывать, что там в округе деется, или постучится кто: "Живот болит, дай травы?". А тут - никого. Пока птицы молчат, к дому Птичницы никто и за три улицы не подойдёт. Живёт она, в отличие от травницы, не на отшибе - растить-то ей ничего не нужно, достаточно иметь несколько коробов разного зерна. Интересно, как она с мышами борется, если кошек не очень-то жалует?
  
   Она уже налила себе вторую кружку чаю, когда где-то наверху загорланил петух. У неё в долине такой радостный голос не услышишь. Да оно и понятно - с чего петухам разоряться ради тех, кто их язык не понимает? Птичница же знает, что ей говорят, так что грех не покукарекать покрасивее.
  
   - Да-да, всё правильно говоришь, - раздалось из хозяйской спальни, и невидимый петух громко и, очевидно, довольно заквохтал. Через пару минут Птичница появилась в кухне, позёвывая. - Доброе утро, что ли.
   - Доброе утро.
  
   Утром она птиц не кормила: те, кто не привязан к месту, разлетались по делам задолго до её пробуждения, а те, кто привязан, предпочитали не ждать. Вот вечерняя кормёжка - это святое. А перед ней ещё нужно сходить на рынок, купить мешочек проса, подъели что-то.
  
   - Пошли со мной?
   - Пошли, чего ещё делать-то.
   - Что, руки чешутся пополоть-пополивать-связать-посушить?
   - Да, немного. Но что-то так я от всего устала, что именно что немного чешутся.
   - Пошли, в общем.
  
   До базара шли долго: Птичница же всех знает, и её знают все, с каждым хоть полминуты, да пощебечет, а с кем-то и все десять. Можно даже не спрашивать, куда её дни деваются: вот же они, пролетают с песнями и прибаутками. В конце концов, конечно, до торговца зерном они дошли, проса купили, а ещё пару небольших мешков овса и конопляных семечек и кружечку новой заграничной пшеницы на пробу, вдруг птицам понравится.
  
   Обратный путь был чуть быстрее, хотелось уже донести мешок до дому, да и народ, видать, разошёлся по домам на послеобеденные часы. Солнце в этом городе было не то чтобы беспощадным, но определённо более тёплым, чем дома. Хорошо, хоть погреться. Всё-таки, видать, зацепился за волосы какой-то кусок проклятья и морозит изнутри потихонечку.
  
   - Дашь мне перьев на амулеты? Наверняка ж птицы набросали всякого, - попросила она Птичницу.
   - Дам, конечно, ещё как полиняли весной. Хоть подушку делай, и ещё останется.
   - Да, подушка бы не повредила, сплю плохо совсем...
  
   Птичница на стала спрашивать, чем же ты, бестолковка, думала, когда пускала столь опасного путника в свой дом. Сама, как-никак, приютила уже нескольких, так что перьев наберёт даже не на одну подушку, а на две - это уж наверняка.
  
   ***
  
   Вечерняя кормёжка прошла не совсем обычно, птицы будто торопились, хватали еду уж совсем на лету, без должного, скажем так, почтения.
  
   - А чего это с ними?
   - Чуют, - таинственно сказала Птичница.
  
   И точно, она же говорила, что "кое-кто" в гости придёт. Это что ж это за кое-кто, что от него птицы шарахаются? Видать, на нём что-то похуже того горного снежного проклятья висит...
  
   Но не висело, в общем-то, ничего, кроме разве что куртки, которая выглядела слегка большеватой. Впрочем, это просто хозяин куртки худой. Слишком, пожалуй, худой.
  
   - Стало быть, вот, - сказала Птичница, - подруга моя из долины, травами ведает, в гости приехала. А этот - старый мой друг, по дереву и прочему резчик.
  
   Резчик, кажется, был недоволен тем, что его о новом знакомстве не предупредили. Помалкивал полвечера, ушёл довольно быстро.
  
   - Не понравилась я ему, видать, раз так быстро ушёл?
   - Ай, брось, он всегда такой, надолго не заглядывает, вне мастерской своей неуютно ему.
   - А птицы...
   - Да демон у них был в роду три поколения назад, и, видать, в нём решил проявиться, до этого все были люди как люди, а этот - вот...
   - И как люди с ним?
   - Да ничего, если не знать, так и наплевать, был там демон, не было... Мало на свете неразговорчивых мужиков, что ли?
   - Этих-то да, хватает...
  
   Засыпая, она снова вспомнила, как новый знакомый говорил: сквозь зубы и отводя глаза. Как-то даже обидно стало, вроде не такая уж она и противная. Ну да, шрам на брови, так ведь не такой уж и большой шрам-то. Впрочем, это было неважно, всё равно завтра возвращаться домой, негоже оставлять травы да ягоды так надолго посреди лета.
  
  
         (с) BZZ 2014-2018

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"