Annotation

     Кровь всегда пугала её, страх сковывал, пробирал до дрожи, но теперь, глядя под ноги, она не ощущала ничего.

     Киартана долго смотрела вдаль с вершины башни. На тёмное, беспристрастное море, ярко-голубое небо и неугомонных, крикливых чаек, что всегда встречали её в смятении и обсуждали меж собой.

     Более ничто не держало её в этом пустом мире. Город, спасшийся от войны; люди, счастливые и полные жизни; море, холодное и беспристрастное; земли, пропитанные кровью; великие леса, сожжённые дотла; воздух, наполненный смолистым дымом и солью; тусклый и далёкий свет солнца – всё стало ей чужим.

     Киартана расцепила замки и одним взмахом сбросила доспех, покрытый затухающими рунами, сняла наручи – они ей больше были не нужны. Алое платье, местами пропитанное кровью, подхватил ветер. Как и всё остальное, оно ей разонравилось, и Киартана порвала его, оставив себе лишь лёгкую шёлковую рубашку, спускающуюся ниже колен, но даже её осквернила кровь. Она сбросила туфли, бесстрашно наступила в вязкую лужу, разлитую по каменным плитам, босиком пошла по витой лестнице вниз, и ещё долго её алые следы отмечались на ступенях. Чёрные стёкла почти не пускали свет. В зале стояла кромешная тьма, и Киартана не узнала, кто победил. Это было уже не важно.

     Солнце прогрело паперть, но тепло больше не радовало, деревья неразборчиво шептали ветвями. Ни один человек не слышал их, и никто не заметил её, бредущую босиком через парк к мосту. Она мягко ступала по траве, словно парила над всем, на ином уровне, и ни тепло, ни холод не тревожили её.

     Люди высыпали на площади в роскошных нарядах, они радовались окончанию войны, на улицах играла музыка, горожане танцевали и смеялись. К вечеру торжество могло превратиться в очередной карнавал, их радость не трогала её. Хоть и смотрела рассеяно, она видела больше остальных, и всё чаще замечала, как прохожие мерцают.

     Таверна всегда появлялась в разных местах, но Киартана точно знала, где она окажется теперь, и шла к дому Гильды. Безликие кварталы сменяли друг друга, и только деревянный трёхэтажный дом, окрашенный в крупную цветную клетку, привлёк её внимание.

     Она зашла через всегда открытые ворота в широкий двор и узнала вывеску:

     ТАВЕРНА НА ПЕРЕПУТЬЕ

     Поднявшись на крыльцо, Киартана в последний раз обернулась на город, и ей стало грустно – Эпоха Вечного Мира наступила. Дубовая дверь распахнулась легко, изнутри повеяло чарующими изысканными ароматами цветов и терпкими запахами полыни, лимона и мяты.

     Олаф с его неугомонными усами встретил её за массивным столом, с уже раскрытой домовой книгой. В руке он держал перо и собирался отметить прибытие.

     – Как я и говорил, – заметил он, – плата принята, и вы вольны вернуться когда угодно. Ваши вещи уже наверху, надеюсь, на этот раз вы останетесь подольше, – его добрый взгляд вновь заставил её улыбнуться. – Рик покажет комнату. – Олаф кивнул светловолосому мальчишке, и, взглянув на него, Киартана не сдержала слёз радости.

     – Здравствуйте, мисс! – бойко обратился мальчик. – Позвольте, я провожу вас наверх!

     – Как такое возможно? Я ведь оставила его на севере, на постоялом дворе… – спросила Киартана.

     – Но ты хотела, чтобы он оказался здесь.

     – Хотела…

     Олаф лишь загадочно улыбнулся, той самой улыбкой, из-за которой на него было невозможно злиться.

     Её комната ничуть не изменилась, а в гардеробе оказались все её вещи, и Киартана нисколько не удивилась.

     Она долго не решалась спуститься в бар, думала о прошлом и будущем, но ей больше не хотелось быть одной.

     На первый вечер она выбрала шёлковое платье кофейного цвета, и сразу нашла Олафа, как всегда протирающего стаканы в баре. Ей хотелось высказаться, и непременно ему.

     – Готов... – обратилась она, усевшись напротив, – услышать самую невероятную историю в твоей жизни?

     Больше суток он скакал без передышки – седой старик на спине серого усталого коня. На севере поднимались в пасмурное небо столбы чёрного смолистого дыма. Уже много дней ветер приносил копоть и гарь.

     Владыки вновь собрали армию, чтобы отбросить Бассов за Изилу. Но они опоздали – те уже две полные луны разоряли деревни на севере.

     Маг скакал быстро, но осторожно, прислушиваясь к шорохам. Эти места он знал, но дорога петляла и плодилась отростками. Два рукава великой реки, Сагань и Гангвина, шли рядом, неся воду с гор на север, где обе, уже не смыкаясь, попадали в океан.

     Деревушка со смешным названием Гучка, в двух днях от Последнего Оплота, нуждалась в помощи. Маг рассчитывал вывести жителей до набега Бассов. Уже в сумерках он остановился на возвышенности у деревни. Конь Крикун, оказавшись на привязи, жадно накинулся на чахлую осеннюю траву. Старик, сбросив сумку на землю, распрямился во весь свой могучий рост и прошёлся по опушке. Серая запачканная мантия не стесняла движений. Посох из белого дерева, покрытый рунами, почти бесшумно увязал в усохшей траве.

     Маг пригладил сбившуюся на груди бороду и прошёл по опушке, прислушиваясь к звукам природы. Как и в последние дни птиц и зверей поблизости почти не было, а в воздухе витал запах свежего пожара.

     – Близко... – заключил он вслух.

     С холма открывался вид на деревню в просеке леса, куда тонкой нитью вился тракт. В окнах мерцали огни, из труб шёл белый дым, люди не толпились на улице, никто не кричал и не бил в набат. Но тревога не покинула Мериона. Он собрал костёр и, наконец, приготовил кролей, пойманных больше дня назад. Мясо показалось лучшим за всю его долгую жизнь.

     Зарево угасало, ветер рывками набирал силу, ударяя то в грудь, то в спину, отчего волосы и борода старца сбивались и путались. Он сидел неподвижно, и не двинулся, даже когда огонь костра предательски задуло, и от него остался лишь ворох горячих углей. Казалось, мир вокруг не существует – он один в бездне бесконечности вопрошает у Мудрейших.

     Он знал, что люди не успеют собраться, и останется только принять бой, вопреки наказу Совета. Ему предстояло встать на сторону слабых и вновь убивать. Маг дышал спокойно и размеренно, но Мудрейшие и на этот раз молчали.

     Мир мгновенно вернулся, маг не пошевелился и не открыл глаза, но услышал и ощутил всем телом дрожь от протяжного низкого гула, предвещающего беду. Рог взревел в лесной чащобе, когда зарево полностью исчезло, а из шумов остались только рваный шелест ветвей и гул ветра.

     Раскрыв глаза, старец увидел вереницы огней в долине. Северяне собирались вокруг деревни с факелами. Рог прозвучал снова, сильнее сковывая ужасом.

     Мерион вспрыгнул на коня и галопом поскакал вниз с холма. Сердце безумно стучало, кровь билась в висках и шее, Крикун вился, противился, чуя беду, но маг неугомонно гнал коня вперёд, на гибель.

     Он знал, что сможет одолеть многих своей магией, а остальные, увидев его силу, кинутся прочь.

     Лес проносился вокруг безмолвно, не отвлекая старца, впереди уже маячили палатки из шкур и костры, коптящие небо. Бассы разбили лагерь на склоне холма, но теперь в нём никого не осталось – все вышли на чёрный промысел.

     Рог загудел снова, и Мерион сильнее пришпорил коня. Нервы натянулись струнами, мышцы напряглись, а кровь залила туманом глаза. Впереди мерцали костры и огни факелов. Мимо проносились силуэты людей в тяжёлых доспехах из шкур. Первое время никто не замечал быстрого всадника на сером коне, но маг всё чаще слышал крики ему вслед на грубом северном наречии.

     Бассы двигались по деревне, выгоняя людей из домов. Пролилась кровь. Солдаты окружили испуганных, плачущих крестьян, сбившихся в кучу. Старик нёсся прямо на них и словно во сне, видел сквозь темноту, как один из Бассов замахнулся мечом от плеча и рубанул по людям. Часть криков и стонов прекратилась.

     Мерион нёсся вперёд, в самый центр, куда сводили людей со всей деревни.

     – Нет! Нет! Только не её! – умоляла женщина, стоя на коленях. Басс вырвал из рук матери младенца и собирался унести. – Только не её! – она ухватилась за ноги, мешая ему, но Басс без единого слова поднял топор и рубанул ей по лицу. Брызнула кровь. Мальчик не старше пяти выскочил вперёд.

     – Не тронь её! Мама! – кричал он, но их мать затихла, лишь изредка взвывая от боли, она лежала на боку, пытаясь остановить кровь. Мужчина переступил её.

     – Никто не сломит Империю! – одобряюще выкрикнул Басс и вонзил ребёнку топор в голову.

     Мальчик упал рядом с матерью. Она бросила бороться со своей раной и, истерично плача, прижала ещё тёплое тело к груди.

     – Убийцы! Изуверы! Владыки покарают вас! – кричала она во всё горло.

     – Успокойте её! – выкрикнул Басс на «всеобщем» и унёс младенца прочь.

     Оставалось меньше сотни метров, и Крикун проделал этот путь за один миг. Мерион подскочил на коне и поднял посох, который уже наливался рунным светом. Копыта ударили в грудь Бассу, что склонился над скорбящей женщиной с мечом. Конь растолкал остальных, пока маг спрыгивал.

     Мерион полоснул огнём по лицам солдат. Те, кто успел, отпрянули от страха, другие упали на колени, обожжённые пламенем. Мерион выпрямился в полный рост. Испуганные люди за его спиной притихли, а впереди в темноте Бассы пришли в движение, словно чудище, засевшее в глубине пещеры.

     – Кто ответит за гибель этих мирных людей! – воззвал маг к силуэтам во тьме.

     Солдаты вокруг мага отступили, но приготовились драться. Из тьмы вышел мужчина в шкуре волка. Он сбросил капюшон с Волчьим черепом, обнажив прямые волосы, шрам от подбородка к левому глазу и безумный взгляд.

     – Маг значит, – с ухмылкой произнёс он. – Я Сари Меднесс.

     Мерион не слышал о Сари Мендесе, но видел перед собой Волка из древних сказок. Накидка из волчих шкур, капюшон с оскалившейся головой волка и Волчий взгляд, а вокруг стая. Маг заметил их среди силуэтов – в волчьих шкурах и с горящими алыми глазами в темноте.

     – Фанатики... – заключил Мерион. – Сари Мендес, прикажи войнам отступить или Вы все умрёте! – он не привык угрожать людям смертью, и Сари заметил его смятение.

     Толпа вокруг ширилась. Солдаты забыли о деревне и её жителях и обступили их. Слова Мериона многих рассмешили.

     – Один против армии и угрожать вздумал? – ухмыльнулся Сари. Он без страха смотрел прямо в глаза. – Пожалуй, я дам тебе уйти. – по единственному его взмаху солдаты расступились, открыв проход во тьму. – иди, никто не остановит…

     Мерион не сдвинулся с места, а крепче сжал посох, ожидая нападения со спины.

     – Думаешь, осилишь меня? – Сари шагнул к нему.

     Молниеносный выпад Мериона уловил лишь Сари. Остальных оттолкнуло волной силы, по рядам Бассов прошли тончайшие нити, войны попадали с ног, кровь окрасила землю, но маг со шрамом устоял. Вокруг белыми вспышками поднялись щиты. Сари безумно улыбался.

     Два мага начали двигаться одновременно. Волк с ловкостью мангуста вспрыгнул на покатую крышу и запустил руку под распахнувшийся плащ, Мерион отступил, давая себе больше места.

     Сари бросился вперёд. Древко его посоха было корявым и коротким, обломанным снизу, из тёмного дерева и с чёрно-алым камнем в навершии. Руны горели кровью.

     От молнии Сари прикрылся щитом. Разряд ушёл в землю и запёк разлившуюся кровь. Маги вырвались из круга, двинулись вдоль дороги. Заклинания рассыпаясь вспышками. Всё происходило слишком быстро, чтобы обычный человек заметил детали, и Бассы в страхе отступали от мерцающих ярче солнца огней.

     Волки не вмешивались, Мерион не видел их лиц, но знал – они пристально наблюдают и готовы напасть в любой момент. Он был в меньшинстве, но сражался с Сари на равных, и надеялся победить хотя бы его. Маг быстрыми выпадами направлял воздушные кулаки, но Волк успешно отражал каждый уверенным взмахом. Ни один не спускал взгляда с другого, их посохи слились с ладонями и двигались вместе с руками. Мерион прежде не встречал подобного мастерства среди вольных магов.

     Вспышка света заставила его на миг зажмуриться. Волк приблизился, и они сцепились руками.

     – А ты силён, старик! – усмехнулся Сари.

     Мерион не ответил, и едва вырвался из его хватки. Он отпрыгнул, зажег вокруг посоха огненные диски, метнул их в Сари, и тот вновь легко оттолкнул их рукой. Маг взбежал на покатую крышу дома, но Волк не последовал за ним.

     – Считаешь свой путь праведным, а нас фанатиками, – обратился он с земли. – Говоришь от имени Владык? Они тоже не всесильны!

     – Я говорю лишь от своего имени!

     Мерион поднял руки к небу. Тучи разразились громом, молнии начали бить по всей деревне, пугая крестьян и Бассов, но Волки лишь безучастно наблюдали, и ни один разряд никого не убил.

     – Чудное представление! – отметил Сари, и тотчас выпустил в Мериона молнию, которую ему не удалось отразить.

     Мага отбросило на десяток метров, но вскоре оба снова схлестнулись в жестокой схватке. Заклинания били во все стороны, сталкивались слепящими искрами, разносили в щепки ветхие сараи и навесы, дома поднимались над землёй трескучими разрядами молний и всполохами огня. Дерево кряхтело и ломалось. Могучие сосновые венцы рвались, словно лучины под натиском неведомой простым людям силы. Солдаты отступили к границе деревни, а маги дрались всё ожесточённее, захватывали большую территории в круговорот битвы.

     Очень долго они пытались сокрушить друг друга, но все попытки были безуспешны. В темноте ночи вспышки заклинаний озаряли всю деревню и лес поблизости. Многие дома загорелись, другие обрушились. Местные и Бассы разбежались в панике, но маги постоянно хаотично перемещались в пылу сражения, и лишь Волки, защищаясь щитами, бесстрастно наблюдали.

     – Давно я так не веселился! – выкрикнул Сари, когда они остановились отдышаться.

     Мерион едва стоял на ногах. Его разбитая щека кровоточила, левый глаз заплыл. Сари туго перематывал сломанную руку. У всех есть предел и спустя часы беспрерывного сражения к своему пределу подошли и маги. Их столкновения стали редкими и менее разрушительными.

     Мерион первым начал выдыхаться и от того пропустил пару заклинаний, но и Сари уже не мог бить в полную силу. Оба больше не скакали по крышам и даже не бегали, а устало стояли, Мерион, опёршись о посох, Сари – о стену дома.

     – Силы равны, – с ухмылкой заметил Сари. – Как только мы оба выдохнемся, Волки схватят тебя, – он уже не пытался напасть, опустил посох и медленно вперевалочку направился к Мериону. – Не лучше ли уйти сейчас? Почто тебе сдались эти крестьяне?

     – У меня, в отличие от вас, есть принципы! – рьяно, как в юности, ответил Мерион.

     Он сделал попытку неожиданной атаки, но промахнулся. Сари подходил, не поднимая посох, но даже не взрогул от вспышки молнии. Вокруг собрались Волки, маг видел под масками их суровые взгляды и осознал, что смерть совсем близко. Его сил оказалось недостаточно.

     – Ты мне даже понравился, – Сари был беззащитен, но у Мериона уже не осталось сил для атаки. – Я не стану убивать тебя.

     Неожиданно, в одно мгновение Сари Меднесс выпрямился, рванул на Мериона, а оказавшись прямо перед ним, выхватил из ослабевшей руки посох. Он поднял оба и ударил сосредоточением силы.

     Мерион впервые потерпел поражение. Его отбросило в стену, сознание помутнело, на миг весь мир померк и маг ощутил себя вновь молодым, закованным в путах в ограниченном пространстве среди череды вспышек. В ушах стоял лишь монотонный шум, а быстрая кровь залила глаза. Мерион шатко поднялся, ища взглядом врага. Сари Меднесс надменно приближался – он никуда не спешил.

     – Знаешь, маг… – Сари наклонился к его окровавленному лицу. – Мастер после каждого моего поражения заставлял платить серьёзную плату.

     Мерион снова попытался встать, но ноги его уже не держали. Последний удар оказался слишком сильным. Его голова гудела, звуки становились всё дальше – его утягивало на дно колодца. Волки подошли вплотную, но все лишь смотрели из-под оскалившихся волчьих масок.

     – Ты силён, но, видно, недостаточно. И потому я возьму плату с тебя, – он поднял Мериона за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. – Часть твоего посоха.

     Маг отчётливо слышал фразу, но до конца не верил. Он снова попытался встать, и на этот раз ему удалось удержаться на ногах. Сари поднял его посох, так чтобы он видел, а когда убедился, что Мерион ничего не пропустит, замахнулся и разбил о колено. Белое дерево пошло трещинами и разломилось на несколько неравных выщербленных обломков.

     Сари оставил себе один. Он пристально осмотрел острый клин.

     – Небольшой вклад в наше общее дело. – ответил Сари на его немой вопрос, и спрятал осколок во внутренний карман плаща.

     Мерион смотрел под ноги и не верил. Мир казался далёким и чужим, всё вокруг кружилось, его качнуло, но Сари не отпустил его, а с неистовством схватил за шиворот.

     – Мы не собирались убивать жителей этой деревни, – заявил Сари, глядя магу прямо в глаза, – но за твоё неуместное рвение все они умрут, и ты удостоишься чести увидеть каждую смерть! – последнее, что Мерион услышал, прежде чем кануть в небытие.

     Его окружали Волки. Они безмолвно смотрели из-под масок, как Бассы подтаскивали к Мериону очередную жертву и без церемоний перерезали горло. Крики, стоны и плач доносились отовсюду. Солдаты находили среди развалин домов последних крестьян и тащили к Мериону. В центре деревни сложили кострище, что разгорелось алым жарким пламенем. Туда бросали тела замученных людей и Бассов, убитых магией.

     – Отринь пагубные эмоции, – твердил Сари очередной жертве. Он наклонялся над каждым, всматривался в их глаза, а затем перерезал горло.

     Кровь буйно разливалась по рукам и кривому лезвию старого кинжала. Мерион смотрел, а когда вновь терял сознание, его приводили в чувства. Маг и прежде видел смерть, но никогда – подобное безразличие к человеческой жизни. Мужчин, женщин и детей без разбора убивали на его глазах, а он был не в силах этому помешать.

     Насилие и бесчинства происходили повсюду. Из остатков разрушенной деревни уносили всё, что могло пригодиться: ценности, провизию, скот. Всю ночь никто не спал, отовсюду доносились крики и плачь, но и они постепенно затихли. К утру остались лишь обожжённые останки, молящие о помощи из пламени.

     На рассвете Волки ушли, оставив Мериона одного живого на пепелище. Его не сковывали, он мог подняться и уйти, но не смел пошевелиться. По щекам текли слёзы, в уставших глазах стояла пелена ужасающих убийств.

     «И к чему были эти кроли... – страшные мысли не покидали его, и запах жареного мяса напоминал о них. – Дались мне эти кроли...»

     Несколько часов он провёл неподвижно в раздумьях и скорби, потом начал молиться, вновь обращаясь за советом к Мудрейшим, но и за Пеленой вереница Теней не дала ему покоя. Их длани тянулись к нему из тьмы.

     День медленно проходил, налетели тучи, и пролился дождь. Мерион весь вымок, но не двинулся с места и не открыл глаз. Он просил прощения, а Мудрейшие не дали совета, а лишь непоколебимо твердили, что он «не сделал всё, что возможно».

     Раны слабо кровоточили, сила постепенно возвращалась, день близился к середине, но тучи не давали солнцу проникнуть к земле.

     Мерион медленно и твёрдо поднялся. Дождь повсюду налил лужи, и маг шёл по ним без разбору. Он бродил по выжженной деревне, где ещё витал запах гари, в безнадёжных поисках выживших. Он знал, что всё бессмысленно, но не прекращал поиски до самого вечера, когда солнце упало за горизонт, и мир погрузился во тьму. Только тогда маг устало присел рядом с осколками посоха, снял сырую, давно изодранную в клочья мантию, и собрал части посоха в неё. Их, оказалось, пять, два от рукояти, и три снизу, но одного обломка из середины недоставало.

     Отдалённый тихий плач младенца вырвал его из пучины раздумий. Маг тут же бросил всё, вскочил на ноги и снова прислушался. Крик доносился из сгоревшего дома, хотя, казалось бы, в таком огне никто не мог выжить. Он кинулся туда, не разбирая дороги, с новыми силами и надеждой.

     Мерион вбежал на пепелище. Стены ещё стояли и дымились, крыша провалилась, и только над одним углом под ней можно было пролезть. Старец протиснулся внутрь и прислушался. Крик доносился из-под лавки, приваленной крышей, но чудом уцелевшей. Маг сосредоточился и силой поднял обгоревшие брёвна, руками разгрёб завалы и под лавкой обнаружил лукошко, а в нём – младенца, завёрнутого в пелену. Он оказался невредим.

     Мерион не знал что делать – за долгую жизнь он многое повидал, но ему никогда не приходилось выхаживать дитя посреди леса. И всё же удача вновь улыбнулась – возле лавки стоял нетронутый Бассами сундук, набитый припасами.

     Перепеленав младенца, Мерион понял, что это девочка. Маг знал, что «великая скорбь должна быть уравновешена силой», и ощутил в девочке такую силу, способную унять горе не одной деревни, но всего народа. Ребёнок спасся от огня и Бассов.

     – Тебе уготовано стать великой, – заключил Мерион, глядя в её бирюзовые глаза. Никогда прежде он не ощущал столько счастья и радости.

     Во тьме бесконечности мудрейшие шептались голосами, что он не мог различить, кроме одного имени, которое они повторяли множество раз, на всех знакомых и неизвестных магу языках.

     – Киартана, – твердили они.

     Древнее могущественное имя пришло из легенд.

     Старец уснул тревожным сном, а утром собрал всё необходимое в узелок, взял лукошко с Киартаной и направился на юг. Палаток на склоне не осталось, следы вели на юг. Всюду чернели кострища, залитые дождём, стоял запах гари, пота, скота и лошадей. До Последнего Оплота Бассам предстояло идти больше пяти дней.

     Гарнизону в две сотни солдат не сдержать армию, и Мерион лишь надеялся, что ему удастся обогнать северян прежде чем они прорвутся южнее Изилы.

     – Но куда деть ребёнка? – спросил сам у себя маг. Малышка словно в наказание проснулась и сразу захныкала. Снова хотела есть, или испачкала пелену.

     Маг пересёк покинутый лагерь и добрался до стоянки, где оставил сумку с вещами. Бассы не нашли её, нигде вблизи не было их следов, а среди сосен пасся и его конь Крикун, которому посчастливилось сбежать из пылающей деревни. Раненый жеребец прихрамывал, но бодро подскочил к хозяину по первому зову.

     – Как ты, мой дорогой? – спросил Мерион, гладя его по морде, и Крикун в ответ весело заржал. – Славно, что ты здесь оказался.

     Он взял только самое необходимое. Уложил в сумку котелок, останки посоха, завёрнутые в ткань, бурдюки с водой и вином, нож с грубым шершавым лезвием, кулёк муки и шкатулку с приправами которые он нашёл в деревне.

     Пару часов Мерион отвёл на отдых и медитацию, накинул сумку на седло, взял Крикуна под уздцы, в другую руку – лукошко с младенцем и отправился на юг.

     С малышкой оказалось сложно управиться. Приходилось, постоянно останавливаться и уделять Киартане внимание. Маг надеялся отдохнуть ночью, но Киартана так и не дала ему выспаться.

     На третий день и сам Мерион обессилил. В городе он взял достаточно припасов, чтобы добраться до деревни и вернуться обратно, а затем ещё удачно поймал трёх кролей, но что делать с малышкой не знал. Они шли лесом в стороне от дороги, усталость и голод снижали их скорость.

     Ручей петлял с востока от тракта, то приближаясь, но убегая глубоко в чащу. Они шли по опушке, когда у ручья маг заметил козу, безмятежно жующую траву. Мерион насторожился. В тишине лишь редкие птицы пели вдали, маг не увидел других людей, но коза не выглядела дикой.

     Козочка заблеяла и резво подскочила к ним – белая с головы до ног, лишь тонкие брызги крови обагряли её шерсть. Маг заметил алые взбрызги ещё и на дереве у воды. Достал кинжал и рысцой добежал до спуска. Внизу, на песчаном берегу лежали два тела. Мужчина и женщина, растерзанные волками. Рядом – перекошенная палатка, ещё дымящий костерок и пара горелых кролей на нём. Поблизости две разорванные хищниками лошади.

     Он осторожно спустился вниз. Звери всюду растащили кости и останки тел.

     – Волки ещё близко. – понял Мерион. Он быстро осмотрел лагерь и, не найдя ничего полезного, как мог тихо двинулся обратно на поляну к коню и пожиткам.

     Малышка проснулась от того, что маг, взбираясь на крутой склон, зацепил лукошко веткой дерева. Мерион сразу успокоил её, но их уже обнаружили. Вдали, возле недоеденных лошадей, послышался шорох и рык. Поджарые волки скользнули по залитому солнцем лугу. Снова повторился рык, но с другой стороны, маг обернулся, инстинктивно направив вперёд кинжал. Снизу уже приближались два крупных волка с серой поднятой дыбом шерстью. Оба с диким оскалом медленно шли на него.

     Маг осторожно попятился, но оступился на ветке и скатился по слону. Волки кинулись к его ногам. Он наотмашь рубанул по их мордам. Клинок прорезал молодой волчице щеку, клацнул о волчьи зубы. Самка заскулила и кинулась прочь, но второй волк продолжил охоту. Он скалился и метался по сторонам, ожидая момента для атаки. Подоспело подкрепление: ещё три крупных волка во главе с вожаком – свирепым зверем с горящими красными.

     Мерион не стал мешкать, поскорее взобрался на склон и побежал к Крикуну. Маг ещё надеялся ускакать, пока его не настигла вся стая. Конь насторожено наблюдал и даже пошёл навстречу, но завидев выпрыгивающих из низины волков, остановился. Один за другим звери пускались в погоню по полю.

     Маг держал клинок на вытянутой руке, девочка в лукошке кричала, конь испугано ржал, разрываясь между желанием спастись и верностью хозяину, а коза безмятежно щипала траву, пока волки не оказались совсем близко.

     Мерион вскочил с бега на Крикуна, но раненая нога скакуна подкосилась, маг не удержался в седле, спрыгул, защищая дитя, а волки уже окружили всех плотным кольцом.

     Хищники с окровавленными пастями подступали всё ближе. Конь испуганно ржал и постоянно порывался пуститься наутёк. Коза блеяла и металась по сторонам, натыкаясь то на один волчий оскал, то на другой. Малышка кричала, а Маг, крепко сжимал лукошко и свободной рукой махал клинком наотмашь по кругу.

     Вожак бесстрашно подошёл. Обе животины замерли, уставившись на могучего волка, способного разорвать глотку коню в один укус, Мерион направил клинок ему в морду. Волк подошёл вплотную, понюхал свежую кровь на лезвии, облизал. Маг не шевелился, ему не хотелось остаться без сил, и потому он не спешил атаковать, но ощущал всё, что происходило даже за его спиной. Вожак потёрся мордой о клинок, затем о руку и наконец, оказался прямо перед лицом мага. Теперь ему ничего не мешало вгрызться в шею, но вожак всмотрелся Мериону в глаза.

     Волк придвинул морду ближе и понюхал лукошко. Киартана мгновенно перестала плакать, а когда волчья пасть оказалась совсем близко, схватила его за усы и дёрнула.

     Вожак не тронул их. Он отвернулся, отошёл за кольцо волков и, коротко взвыв, рысцой пустился прочь. Стая последовала за ним, некоторые не оглядывались, другие не упускали возможности напоследок показать зубы, но все послушно отправились за вожаком. Маг очистил клинок от крови, убрал в сумку и пустился наутёк, пока волки не передумали. Коза прибилась к ним, и это оказалось кстати – Киартана постоянно просила есть.

     Ещё дважды они видели стаю на горизонте, но те не приближались. Подобраться к ручью они смогли только спустя час, когда русло вновь прильнуло к дороге. Маг наполнил бурдюк и сам напился вдоволь. Рану Крикуну снова пришлось забинтовать, и ходил он теперь с большей хромотой. У водопоя все отдохнули, набрались сил, но лагерь маг разбивать не стал, вспомнив, чем это закончилось для других путников. Они остановились на ночлег на вершине холма, где на развалинах древней крепости можно было укрыться не только от диких зверей, но и от наступающего дождя.

     Ночь принесла грозу и порывистые ветра, гром гремел раскатисто, непрерывно. Даже разрушенным, замок выглядел могущественно.

     Когда фанатики вместе с Бассами убили императора прямо на балу, началось самое кровопролитное вторжение.

     Крепость разрушили полностью, и лишь некоторые подземелья сохранились. Во внутреннем дворе повсюду валялись каменные глыбы, из земли торчали истлевшие за сотню лет башни и молодые берёзы, выросшие посреди зала.

     Здесь Бассы не останавливались, их следы перед самым холмом уходили в леса, но Мерион всё равно не решился спать всю ночь, и вновь просил у Мудрейших совета.

     К восходу осталась мерзкая морось. С севера наступал лес, пересекаемый редкими речушками, а на юге высились горы и, между ними, в равнинах, фермы и город на горизонте. Там полыхали костры, застилая дымом небо. Осада шла полным ходом, некоторые леса были изрублены на осадные орудия и тараны. Оставалось идти день или два, сделать крюк, обогнуть гору Остогу и выйти на Последний Оплот.

     Маг ранним утром покинул развалины и отправился по гористой местности, усыпанной редкими деревьями.

     Странная процессия из мага в подранной мантии с младенцем в лукошке, хромающего коня и козы медленно двигалась по заросшему соснами нагорью. С востока их теснила Сагань, приходилось забираться всё выше. А впереди, на юго-восточных склонах Остоги уже виднелись редкие поселения фермеров.

     Тропинка петляла вдоль реки, вывела из леса на склон горы и там повернула выше, к деревеньке.

     Мерион уже без опаски вёл Крикуна и козу по полям, спеша к первым домам, когда сзади послышался топот лошадей. Они вышли на середину поля, так что ему оставалось только поспешить к ветхому амбару с накренившейся крышей и сгнившими дощатыми стенами.

     Позади шум усилился, и к топоту прибавились крики. Мерион ускорил шаг, но его замедляла коза, которую пришлось тащить волоком. Она, начала блеять, вырываться и Мериону пришлось оставить её посреди поля. С одним Крикуном они пошли быстрее, но всё ещё не достаточно. Маг ожидал, что в любой момент всадники заметят его.

     Мериону повезло. Когда отряд выскочил на поле, солнце заслонила тучка, её тень пронеслась по полю и скрыла мага с конём. Им хватило времени, забиться в амбар и закрыть воротину. Маг затаился и стал наблюдать через щель в стене. Отряд всадников выехал на солнечное поле и остановился, сбившись в кучу. Посреди поля бегала и блеяла коза. Бассы, заметив ее, бросились к ней наперегонки.

     Один из воинов спешился и стал её ловить, но поймать никак не удавалось. Остальные пару минут посмеивались над неудачливым ловчим, а затем всадник прямо с лошади метнул копьё, и угодил козе в шею. Возник небольшой спор, но «метатель» забрал свою добычу, закинул козу на лошадь, и вся группа отправилась дальше.

     Они поравнялись с амбаром, часть двинулась вверх по склону, к деревеньке. Трое остановились напротив ворот и спешились. Один остался держать лошадей, а двое достали короткие мечи и пошли к воротам. Маг схал в руке клинок.

     От основной группы отделился ещё один всадник. Он подъехал к ним, прежде чем они успели открыть ворота.

     – Поехали, здесь всё зачистят основные отряды! – заговорил командир на северном наречии, которое Мерион немного понимал.

     – Но Макстор! Мы три дня скакали, и нам ничего не достанется?

     – Вы видели амбар-то? – возразил командир. – Куча трухлявого дерева, припасы там давно уже не хранят. – трое пеших раздосадовано согласились.

     Войны вернулись к своим лошадям, но неожиданно командир остановил их взмахом руки. Мерион насторожился. Наездник показал им несколько жестов ладонью, и маг осознал, что его обнаружили. Возможно их командир, уловил движение в щелях между досок или услышал шорох, это было уже не важно – оставалось только бежать.

     Маг подскочил к коню, взял лукошко с Киартаной в руку, другой ухватился за поводья и бесшумно вспрыгнул в седло. Голова чуть не доставала до перекладин крыши, так что пришлось пригнуться.

     – Вези меня, словно в последний раз, – шепнул он Крикуну прежде чем ударил в бока.

     Макстор отворил воротину, и конь выскочил прямо на него, едва не сбив с ног. Все Бассы отскочили в стороны, и маг галопом погнал Крикуна вниз, к реке, прочь от отряда Бассов. Конь скакал неистово, хоть и прихрамывал на раненую ногу. Краем глаза Мерион уловил, что все четверо Бассов запрыгнули на коней и припустили следом.

     Несколько минут длилась погоня на равных, после чего Крикун начал сдавать, всё сильнее хромая. Совсем некстати малышка проснулась и закричала. По раненой ноге коня струилась кровь, которую он разбрызгивал во все стороны. А позади Макстор приближался. Он уже обнажил меч. Слава мудрейшим, у него не оказалось никакого копья или лука.

     Ещё спустя минуту они поравнялись.

     Мерион вовремя вынул клинок. Враг подскочил на полном ходу и нанёс первый удар. Маг его ловко отразил, но покачнулся. Они разъехались и спустя пару секунд сошлись вновь. Меч Макстора скользнул по эфесу рукояти и по локтю, а порез сразу начал кровоточить, Мерион выронил клинок из стрельнувшей болью руки. Всадники разъехались вновь, объезжая кусты.

     Река близилась, но позади неслись и остальные трое Бассов, а Макстор вновь готовился нанести удар. Мерион понял, что у него только один шанс спастись – убить или ранить преследователя и скрыться в реке. Главное – не промахнуться. Враг приближался, отводя меч в сторону в замахе к решающему удару. Мерион ждал.

     Макстор подошёл очень близко, и прямо перед его ударом, Мерион метнул воздушный клинок в грудь врагу. Тот лишь пошатнулся в седле, словно от лёгкого толчка, рука остановилась в замахе, рефлекторно дёрнулась, и рукоять меча выскользнула из ослабевших пальцев.

     Враг отстал. Поначалу Макстор держался в седле, но не мог править, а лишь клонился к шее лошади, держась за окровавленное пятно на груди. Маг больше не оглядывался. Только услышал позади глухой удар свалившегося на землю тела.

     Он завёл коня прямо в воду.

     – Потерпи, осталось совсем немного, – напутствовал он, хоть и знал, что вместе их всё равно нагонят.

     Следовало искать укрытие, а не спасаться бегством, в округе росли лишь кусты, да редкие сосны. За рекой снова началась гористая местность, там, среди скал, маг мог скрыться, но без коня.

     Он давно знал Крикуна, они многое пережили. Маг спешился, посмотрел в понимающие глаза, погладил по морде.

     – Пора нам расставаться, надеюсь не навсегда.

     Собираться пришлось быстро. Позади уже кричали Бассы, маг взял только самое необходимое и скрылся в расселине между скал.

     Малышка по-прежнему кричала, от потери крови перед глазами всё плыло, а тело постепенно становилось ватным, но маг упорно шёл.

     Несколько часов он слышал отдалённый топот лошадей и крики, но чем глубже забирался, тем спокойнее ему становилось. Он хотел идти всю ночь, и к утру выйти на южную сторону хребта, но усталость не позволила. Малышка не унималась, и магу пришлось остановиться, успокоить её, а после он уже не смог подняться. Мерион укрылся в тёплой пещере и перед сном помолился за всех, ушедших за Пелену.

     Наутро пещера оказалась больше, чем просто углубление – необозримая система переходов, очевидно сделанная людьми. Неказистые проходы в камне то расширялись до огромных залов, а то в них едва можно было протиснуться. Маг слышал, о горных тропах, где во времена вторжений северян скрывались жители окрестных деревень, но не надеялся найти вход без проводника. Туннели ветвились и вели вдоль нагорья, на юго-восток. Большая часть проходов была открытой или со световыми врубками, тропы выводили на вершины с оборудованными смотровыми и сигнальными вышками.

     Но нигде магу не встретилось ни души, лишь редко вороны пролетали над горами. Пустынные пейзажи не цепляли взгляд, не будоражили чувств. На западе полыхали пожары: дым струился в небо толстыми скошенными ветром столбами.

     До полудня Мерион шёл вглубь нагорья, его задерживали извилистые туннели, которые никак не хотели вести ровно на юг, а постоянно забирали на восток. С утра маг поднимался на три смотровые вышки, а к обеду поднялся на четвёртую. Солнце припекло, порыв ветра принёс едкий запах гари.

     На юге Мерион разглядел деревни и фермы на склоне, а дальше, почти на горизонте, два крупных города – Нуреон и Андаль. Повсюду рыскала конница Бассов. Издали они выглядели, чёрными живыми пятнами, что покрывают гнилью всё большую территорию.

     На востоке вереницами до самого горизонта по тракту на юг тянулись отряды Бассов. Непрерывным потоком они везли осадные сооружения, оружие и провиант. Пешие армии заняли всю долину. Рога, пробирающие до костей, трубили отовсюду, а над знаменосцами реяли алые полотнища с отрубленной головой волка.

     Мерион наблюдал за приближением врага и впервые не знал, как поступить. Его сил оказалось не достаточно, чтобы спасти даже жителей одной деревни, а теперь гибель грозила всему северу, до самого перешейка. Он явственно представил армии Бассов, что окружают Алькадию, рубят и оскверняют Вечные деревья на гробницах мастеров, и ему вдруг стало холодно. Оставалось только спасти Киартану, а затем вступить в смертный бой.

     Малышка кричала всё сильнее, да и сам Мерион уже был на пределе. К вечеру он отчаялся и шёл вовсе без энтузиазма.

     Поначалу он даже никого не заметил. Люди сидели у стен широкой сводчатой пещеры. Многие плакали, самые стойкие, утешали остальных. На камнях, деревянных настилах вместо лавок, на своих пожитках. Никто не говорил. Маг не заметил ни солдат, ни крепких мужчин, ни взрослых юношей, только женщины, дети и старики. Все выглядели уставшими, измученными и среди плачущей, скорбящей людской массы Мериону стало спокойнее. За пеленой собственного горя люди его не замечали, и он прошёл вглубь пещер с кричащей малышкой в лукошке.

     В огромном зале, толпа собралась вокруг массивного чана на костре – там хромой мужчина с женой раздавали еду бесплатно.

     Очередь быстро двигалась, и вскоре маг оказался перед чаном.

     – Чашки нет? – по-доброму спросил мужчина. В окружившем всех горе он источал свет и тепло.

     – Мне бы малышку покормить, – маг опустил лукошко ниже.

     Киартана плакала.

     – Бог ты мой, Аня! Подойди сюда!

     Его жена отвлеклась от готовки и поспешила к ним. Низенькая женщина лет сорока с красивыми чертами лица и веснушками по всему носу улыбнулась Мериону и позвала его в сторону, чтобы не мешать раздаче еды.

     – Сколько лун?

     – Не больше пяти.

     – Давненько она не ела, и боюсь сейчас кроме материнского молока ничего не примет.

     – Я поил её козьим...

     Аня медленно подняла на мага взгляд и пристально посмотрела. Вокруг люди по-прежнему не замечали его, но она узнала в раскромсанной одежде мантию мага, а в лице мудрость.

     – Вы ведь маг Ордена? – шёпотом спросила Анна. – Только, судя по всему, сами нуждаетесь в помощи...

     – Да, – согласился Мерион. – Со мной случилась беда. Я должен встретиться с братьями, но… – Мерион кивнул на малышку, – не могу оставить её в беде.

     Женщина отвела мага к заплаканнй молодой девушке со светлыми волосами и испуганным, отрешённым взглядом.

     – Мариса, девочка моя, это...

     – Гильдарион Мерион, – представился маг, – и… Киартана.

     Девушка посмотрела на младенца глазами, полными слёз, а затем крепко обняла Анну.

     – Нет... Она так похожа на Лизу, – сквозь плачь, проговорила Мариса.

     – Ты должна помочь этой девочке выжить, – Анна взяла её руки и серьёзно посмотрела в глаза. – Теперь ты ответственна за неё!

     – Нет...

     – Мариса. Никто другой не справится.

     Девушка плакала, Киартана тоже, но когда Анна поднесла малышку ближе, обе успокоились. Мариса аккуратно взяла девочку на руки и убаюкала, та улыбнулась и ручками попыталась поймать светлые локоны.

     –Киартана… – произнесла девушка. – Сильное имя.

     Когда она отправилась покормить Киартану, она уже выглядела более счастливой.

     – Она потеряла дочку, – ответила на немой вопрос Анна. – Лизу забрали Бассы, вырвали из её рук...

     Маг припомнил подобную сцену, которой стал свидетелем в деревне. Солдат выхватил младенца из рук матери и унёс прочь.

     – Вы, наверное, тоже хотите есть? – прервала его размышления Анна.

     Мерион хотел, и теперь мог себе позволить беспокоиться о малышке немного меньше. К их разговору присоединился и муж Анны с чашкой супа для Мериона.

     – Я Антон Горов, – представился хромой мужчина с добрым взглядом, – моя жена Аня, а то была наша дочь Мариса. Вы верно решите, мы бесчувственные, раз не плачем о нашей внучке вместе с ней.

     Но маг и не думал их упрекать.

     – Не всегда же горевать? – заявила Анна. – Мы с Антоном вдоволь наревелись, за трёх погибших сыновей. Пришёл наш черёд утешать других. Жизнь закалила.

     – Да, – муж обнял жену. – Мы многое пережили в этих пещерах, и теперь наслаждаемся каждым моментом и помогаем другим.

     – Отрадно, что вы не унываете, – согласился Мерион. – Славно тут всё устроено. В нынешние времена люди нуждаются в доброте, но, боюсь, война зайдёт слишком далеко. Огромные армии идут на юг, я видел их со смотровых башен по пути сюда. Пещеры останутся глубоко в тылу. Нужно уходить сейчас, пока ещё не поздно.

     – Многие собираются идти на юг, но мы не уйдём, – заявила Анна.

     – Мы не оставим родные земли, – пояснил Антон. – Пусть даже в тылу врага, в постоянном страхе, нам не привыкать. В Гротах есть всё для жизни общины. Среди гор горячий источник наполняет всегда тёплое озеро, даже в самые лютые морозы. Там мы устроили грядки. Есть место и для скота, а в горах мы собираем питательные и целебные травы. Нам всего хватает. Мы жили тут много лет – выживем и теперь.

     Мериону не стал отговаривать, он ещё в юности уяснил – каждый сам хозяин своей жизни и своей смерти.

     Мага пригласили к их небольшому костерку, где Мариса укладывала спать малышку Киартану. Мерион попросился устроиться на ночлег поблизости и сбросил сумку на камень неподалёку. Они все вчетвером сели у костра и затеяли долгий разговор.

     – Моё полное имя Гильдарион Миртувор Мерион, – представился маг за чашкой терпкого корня. – Я прибыл на север по заданию Ордена, в помощь людям, но… – маг опечаленно опустил глаза, – всё пошло не так, как я ожидал. У них в командирах оказался бродячий маг, и я потерпел поражение.

     Мерион не стал вдаваться в подробности, а достал то, что осталось от посоха.

     – Я, как и мой посох, оказался сломлен, но когда нашёл малышку, обрёл новые силы и добрался сюда. Мудрейшие наказали назвать её Киартаной – в честь великой воительницы древности.

     – Дай-ка взгляну на посох, – попросил Антон. – Я работал в молодости по дереву, да и в последнее время немного этим балуюсь.

     Мерион передал свёрток. Антон развернул ткань и осмотрел лохматые осколки белого дерева. Вертел по всякому, прикладывал друг к другу.

     – Там нет одного… – предупредил маг.

     – Да, не слабо его разнесло, – заключил Антон. – Но восстановить можно. И осколок не нужен. Я сооружу замену. Только придётся использовать штифты и стяжки. Работа займёт зиму.

     – Боюсь, его сила будет уже не та.

     – Может статься, что мощь даже возрастёт, – с хитрым прищуром ответил Антон. – Если использовать правильные материалы.

     Маг не стал спорить. И весь вечер думал. Он сам не знал, как восстановить посох, не встречал никого, кто мог бы это сделать. Его беспокоило, что придётся остаться – Бассы перекроют все пути на юг. Маг захотел обдумать всё в медитации, спросить совета у Мудрейших. Он извинился и прошёл переходами в тёмный зал, где разместился на гладком камне.

     Он думал о многом, но мысли путались, не давали сосредоточиться. И Мудрейшие молчали. Размышления привели его к Игонору. «Он сам виноват!» – решил Мерион, и сразу отбросил дурные мысли.

     Сквозь Пелену маг ощутил лёгкие шаги неподалёку.

     – Извините, что отвлекаю, – испугано заговорила Мариса. Она подошла ближе, когда маг открыл глаза. – Я... я хотела попросить вас... Вы отправите Киартану на юг? Могу я её опекать по пути? Я буду о ней хорошо заботиться, как о собственной дочери...

     Нависла неловкая пауза. Мерион ждал, что Мариса расскажет больше, но она молчала.

     – Да, конечно, – ответил Мерион, не спуская с неё проницательного взгляда. – Знаешь, я сам хотел просить тебя об этом, только не знал, как.

     Оба снова помолчали. Её испуганный взгляд блуждал по сводам пещеры.

     – Я хотела остаться, – решилась Мариса. – Кроме них у меня никого нет. Но теперь... Киартане нужна защита, здесь ей не место. Утром беженцы отправятся караваном на юг, и я с ними, но куда мне идти? Кому её отдать?

     – Ты можешь опекать её не только в пути. Мариса, девочке нужна забота и любовь. Ты должна её взять себе.

     Она расплакалась от счастья и кинулась в объятия Мериону.

     – Спасибо вам, дедушка. Я обещаю хорошо о ней заботиться, – она немного успокоилась. – Знаете, я очень давно мечтала о дочке, лет, наверное с шестнадцати, встретила Максима... Бассы его убили, а мою малышку Лизу забрали...

     Мерион подумал было, что её придётся утешать, но Мариса неожиданно заговорила о том, что он хотел услышать.

     – Может это и не важно, но они увозили всех младенцев. Её ведь не убьют? – слёзы собрались в уголках её глаз. – Я ещё увижу дочь, или она потеряна навсегда?

     – Очень жаль, что ты пережила такое горе. Киартана – твоё начертанное дитя, пусть и не родная по крови, – маг положил ей ладони на виски и поцеловал в лоб. – Отправляйся в Керник, восточнее него есть деревня Онтари, спросишь, и каждый тебе на неё укажет. В той деревне мой дом на самом верху холма. Тётя Оля, тебе понравится. Скажешь ей, что ты от меня. Гильдарион Миртувор Мерион. Запомнила?

     Мариса медленно кивнула, но он повторил ещё раз, а потом оторвал от мантии небольшой кусок чистой ткани.

     – Вот, это для моего пса, чтобы он тебя принял, его зовут Кочевник.

     Она взяла лоскут и положила в кармашек на поясе.

     – Я всё сделаю, – её взгляд сиял от счастья, и маг с чистым сердцем отпустил её, зная, что поручает Киартану достойной девушке.

     Мерион вновь остался один и, наконец, позволил себе отдохнуть. Его решения приобретали последствия, и пока они ему нравились.

     За последние дни накопилась усталость, и очень быстро Мерион уснул тяжёлым, мутным сном. Его опутывали нити, он не мог выбраться, не видел ни лиц людей, ни место, в котором оказался – яркие огни били в глаза. Лишь под утро странные видения сменились на спокойные сны, и в одном из них девочка радостно бегала по залитому солнечным светом золотому лугу. Он слышал звонкий смех. Она обратила на него внимание: «Дедушка!»

     Девчушка с рыжими волнистыми волосами и со счастливым лицом посмотрела ему в глаза, и в этот момент маг понял, что сон вещий.

     Анна и Андрей плакали, отпуская свою единственную дочь в долгий и опасный путь. Мариса тоже, от того, что не смогла уговорить их поехать с ней.

     – Это наш дом, – отвечали они. – Тебя же ждёт светлый новый мир без ужасов, что обитают в этих краях.

     Их расставание навеяло на Мериона грустные воспоминания своей юности, но он откинул их прочь, чтобы не жить печальным прошлым. Он много лет прятал эти их очень глубоко и не понимал, почему теперь они всё чаще вырывались на свободу.

     Невольная слеза скользнула и по его щеке, когда он в последний раз перед отправлением взял на руки малышку Киартану. Она не спала и не плакала, а смотрела светлым взглядом, будто знала все тайны мироздания, но не могла рассказать.

     Ночь длилась бесконечно. Полная луна мчалась вместе со всадником по полесьям. Воздух набрасывался порывами свежести ранней весны. В низинах клубился туман. Маг нёсся галопом уже много часов. Лошадь, вся в пене, отдавала последние силы, но и этого было недостаточно – Бассы настигали. Позади больше сотни всадников напутственно погоняли коней.

     Война, что длилась уже шесть лет, истощила эти земли. Армии Владык терпели поражение за поражением и отступали. Мерион надеялся, что осталось совсем немного – его лошадь была на последнем издыхании, а впереди алым полыхало зарево войны.

     Ему чудом удалось добраться до Белополья незамеченным, но в последний день пути удача отвернулась от него – один из конных отрядов вьехал на поляну, где он ночевал. Маг даже не успел удивиться. Он вскочил в седло и рванул прочь, оставив все пожитки, и с того времени больше суток шла погоня. Поначалу он отрывался, но теперь Бассы наоборот настигали. Он пытался сбросить их, но всё оказалось тщетно, а последние часы он был уже в прямой видимости, оставалось только гнать лошадь к фронту.

     Впереди замаячили огни костров, Мерион выскочил на широкое поле с буераками и узкими, ветвящимися тропами между выкорчёванных деревьев. В отдалённом гуле войны смешались крики людей, треск огня в ночи, топот лошадей, их безумное ржание, скрипы осей повозок, стоны раненых, раскатистые громы рогов. В лагере Бассов творилась полная неразбериха, и потому магу удалось пересечь его, не обратив на себя внимания. Основные силы врага наступали – стройные ряды пехоты прорвать было невозможно. Маг повернул на восток, но и там строи тянулись до горизонта. Лошадь захлебнулась и сбилась с темпа, заерепенилась, не желая больше бежать. Он оказался в самом центре вражеских армий, гарнизоны строились. Солдаты в массивных латах, покрытых шкурами зверей, едва могли видеть. Командиры грозно кричали на северном наречии. Меж рядов носились гонцы с донесениями, а южнее, метрах в пятистах били барабаны авангарда армии Владык.

     Бассы шли слаженными отрядами с копьями наперевес. Вторыми в бой вступили лучники, они по команде горна останавливались и пускали каждый по стреле в ночное небо. За ними – отряды поддержки – повозки снаряжённые припасами.

     Маг спешился и прогнал лошадь. Телеги, покрытые плотной тканью, тащили Могучие северные жеребцы. Извозчики без устали погоняли их, и никто не заметил, как Мерион забраться в одну из повозок и накрыться плащом.

     Ряды телег медленно двигались вперёд. Мерион видел сквозь щель в досках лишь небольшой участок цветочного поля, истоптанного солдатскими сапогами. Бассы сновали повсюду, каждый был занят делом и знал своё место. Некоторые подходили к повозке, и тогда маг крепче сжимал посох в руке, но войны лишь хватали нужный провиант и бросались снова в бой.

     Вскоре появились первые жертвы. Тела лежали на земле, окровавленные, изрубленные. Солдаты не обращали внимания на убитых, а бесстрашно шли вперёд, прямо по трупам. Повозка тоже проезжала по телам, она почти останавливалась, вздымалась одним боком вверх и с трудом переваливалась. Колесо, которое мог видеть Мерион, быстро пропиталось кровью.

     В воздухе стоял непередаваемый запах свежей крови, который можно почувствовать только в центре битвы, терпкий, солёный; и ещё нестерпимая вонь плоти. Он сразу вспомнил о незавидной участи жителей деревни Гучка.

     Повозка ползла вперёд. Начали появляться тела в форме альянса, изуродованные, с отрубленными конечностями, вывернутыми наружу кишками, масками ужаса на лицах. Мёртвые глаза юных ребят смотрели на него с мольбой, но Мерион уже был не в силах помочь – они остались навсегда призраками за Пеленой.

     Медленное движение продолжалось, но вокруг становилось всё больше хаотичного в действиях Бассов. Войска уже не шли ровными строями, а разбрелись повсюду, многие группами ходили по окружным полям и добивали раненых. Жар сражения спал, и Мерион вновь обеспокоился своим положением.

     Вокруг было слишком много врагов. Маг приподнялся и огляделся. До остатков армий Владык было не более километра – один рывок для коня, но бесконечно долгий путь для старика с посохом.

     Извозчик упорно вёл вперёд, не замечая его в телеге. Ровный строй тянулся в обе стороны до горизонта. Сражение завершилось, разрозненные отряды армии Владык отступали, а конница Бассов преследовала их, солдаты собирали тела в кучи. Вокруг полыхали костры, а в воздухе стоял смрад крови и жжёных шкур. Земля стала вязкой до того, что повозка иной раз застревала. Маг снова накрылся плащом. Он медлил, ожидая подходящего момента. Мудрейшие прошептали: «Сейчас».

     Сквозь щель Мерион заметил толпу Бассов. Двое вели под руки Генерала Армии Владык, а остальные кричали и насмехались. Этот человек среднего роста и плотного телосложения еле шёл, то и дело, клонясь головой к земле. Левой руки не было, локоть перетягивала пропитанная кровью тугая тряпка. Ноги он едва волочил, постоянно спотыкаясь. Двое солдат грубо подталкивали, когда он шёл слишком медленно, он падал от ударов, а потом тяжело поднимался. Его снова подгоняли, и он снова падал. Всё больше Бассов отрывались от дел, следовали за процессией, смеялись и глумились над пленным.

     Они поравнялись с телегой, и Мерион узнал генерала Сакуроски – старого друга. Ещё юнцом, в Алькадии, Ральф отличался смекалкой и отвагой. В нём не было ни капли силы, но мастерство в военном ремесле привело его в чин Генерала. В последние годы они встречались лишь однажды – в самом начале вторжения шесть лет назад – под его командованием собирались армии Владык на войну.

     Мерион крепче сжал посох, в ожидании подходящего момента. Один из конвоиров пнул Ральфа в сторону телеги, где прятался Мерион, тот ударился плечом о борт и упал под колёса.

     Маг сбросил плащ. Молния хлестнула по воздуху, сражая Бассов одного за другим. Запахло озоном. Десять Бассов, поражённые разрядом, упали замертво. Мерион спихнул извозчика с козел и стегнул лошадей.

     – В повозку! – крикнул он Ральфу.

     Генерал быстро сообразил, и даже без руки, бодро запрыгнул в телегу, упав в то самое место, где прежде скрывался маг. Лошади рванули. Первое время им удавалось не обращать на себя внимания, но им вслед уже кричали Бассы на своём грубом северном языке.

     Мир вокруг них сужался, в спину полетели стрелы, сначала одиночные, но с каждым залпом их становилось всё больше. Маг поднял посох и защитил повозку куполом, но одной рукой править стало невозможно, лошади рванули в сторону, едва не перевернув телегу.

     С дикими криками их окружили всадники. Двоим удалось запрыгнуть на повозку, но маг скинул их волной силы. Бассов подняло в воздух, неестественно сдавило, переломав кости, а затем отбросило прочь. Другие всадники мигом отстали, но продолжали следовать за повозкой на большом расстоянии.

     Основные силы Бассов остались позади. Ральф подполз к магу.

     – Вы маг? – не узнал он Мериона.

     – Я Гильдарион, – с безграничной улыбкой представился он, протягивая руку. – Судьба привела меня в самую гущу сражения.

     – Мерион? Тебя считали погибшим! – Ральф обнял его единственной рукой и крепко прижал к плечу. – Мне так повезло, но где же ты пропадал все эти годы?

     – Оказалось, не просто вернуться на юг.

     – Пошли в небо сноп красных искр, – спохватился Ральф. – Надеюсь, Игонор поймёт твой сигнал.

     Мерион давно не слышал ничего об Ордене – хоть с юга и приходили скудные вести, но только не о магах. И уж никак он не ожидал первым из братьев встретить Игонора Фрагила, с которым у него с самой юности обоюдная хроническая неприязнь. Они вместе учились в Академии Ордена, а затем попали в Совет, но раздор так и тлел меж ними десятилетиями, подпитываясь их постоянным вынужденным общением.

     – Да неужели! – бросил Мерион. – Только вернулся и сразу встретил своего заклятого «друга».

     Он нехотя пустил в небо сноп искр в виде ветвистого дуба – воспоминания, которое и ему много лет не давало покоя.

     «Пусть увидит… – решил он, – и вспомнит».

     Сразу после сигнала Мериона на юге началось движение войск. Армии поворачивались вспять, а из многочисленных укрытий на поле выскочили охотники с лассо. Вся равнина оказалась испещрена шахтами и туннелями. Солдаты прятались под землёй, а теперь по команде все разом накинулись на конницу врага, зашедшую слишком далеко. Сотни и тысячи лошадей попали в ловушки, натыкаясь на пики и заострённые деревянные колья. Бассов вместе с доспехами протыкало насквозь. Всадников арканили и стаскивали в ямы. Солдаты поднялись из катакомб, образовался новый авангард, и Армии Владык пошли в сокрушительную контратаку.

     Повозка въехала в лагерь поле начала манёвров. Ральф спрыгнул и тотчас исчез вместе со свитой гонцов, советников и лекарем, желавшим осмотреть его руку.

     Маг бросил повозку, его больше не волновала её судьба. Кони вились и ржали, но местный конюх быстро успокоил их.

     Мериона встретили и сопроводили в шатёр капитана. Мага посадили на жёсткий стул перед пожилым мужчиной, то и дело потиравшим ногу. Солдаты остались, но капитан махнул, чтобы те удалились.

     – Кто это тут у нас вернулся из-за Пелены! Никак старый лис Миртувор! – Мерион, приглядевшись, узнал сына оружейника Алькадии. Давным-давно, в юности, они были знакомы, почти друзьями, но не виделись уже много лет.

     – Тесен мир, Алан, – вспомнил имя Мерион. – Как поживает твой отец?

     – Умер...

     – Хороший был человек... Жаль, мог бы ещё пожить...

     – Пожил он славно, и хорошо, что не застал войну, – его скупая морщинистая улыбка заразила и Мериона. Они могли долго говорить, вспоминая молодость.– Как же ты здесь оказался? – спросил Алан по долгу службы.

     Мерион рассказал ему всё, опустив лишние детали.

     Битва продолжалась: сквозь занавес ткани маг слышал отдалённые звуки ударов, крики, треск огня и свист стрел. Запах тоже пробивался через ненадежную преграду. На поле горели повозки и тела убитых. Вокруг палатки носились солдаты.

     – Что ж, – заключил капитан, после рассказа Мериона, – шесть лет вы скрывались в тылу врага, но теперь, по стечению обстоятельств, обнаружили себя в самом пекле?

     С этим магу оставалось лишь согласиться. Капитан помолчал с минуту.

     – Игонор вызвал на подмогу магов Ордена, – сообщил Алан, отрешённо глядя сквозь непрозрачную колышущуюся ткань шатра на тени пробегающих солдат, – они прибудут к утру и решат твою судьбу, я не смею вмешиваться в ваши дела. А пока, рекомендую отдохнуть, поверь, заметно, как долго ты не спал.

     Мерион не хотел сражаться, и действительно валился с ног. Адреналин сошёл на нет, оставив в крови только бесконечную усталость. Капитан попросил солдат выделить Мериону шатёр с койкой. Маг еле поднялся со стула и, пошатываясь, побрел за ними. Снаружи гул боя усилился. На севере алело зарево, чуть ли не сильнее того, что бывает перед закатом. До утра оставалось не больше пары часов, Мерион и не мечтал выспаться до встречи с братьями.

     Сон нахлынул внезапно. Череда знакомых образов из прошлого сменяла друг друга, не задерживаясь в памяти. Мерион погрузился в безмятежное состояние. Казалось, время остановилось, он лежал опутанный нитями, в глаза били сотни мерцающих огней, но уже спустя мгновение маг пожалел, что время прошло слишком быстро.

     Незнакомый голос вырвал его из сна, обрушив в тяжелую реальность. Всё тело ломило, голова нестерпимо, до тошноты болела. Глаза первое время отказывались видеть.

     – Сэр Маг! – повторил чётко поставленный солдатский голос. – Генерал вызывает, это срочно!

     Мерион подскочил с койки. Он безошибочно схватил посох.

     – Веди! – только и выпалил он, вырываясь в предрассветный туман.

     Солдат повёл его по лагерю, заполненному тысячами раненых. Войны стонали и кричали. Лекари бегали от одного к другому, но многим помочь было уже нечем. Госпиталь простирался далеко на восток, остатки армии Владык укрепляли баррикады. На Белые поля маг взглянул только перед входом в генеральский шатер. В темноте блеснула алая вспышка. Почти на горизонте в небе над лесом вершилась судьба двух магов. Их бой походил на череду всполохов молний. Огни расходились и сталкивались вновь.

     Генерал Ральф Сакуроски сидел в темноте шатра в великом смятении. Советники и лекари окружали его, но все молчали. Он поднял взгляд на мага и махнул, чтобы он сел. Но Мерион не стал садиться или задавать вопросы, он уже знал, что от него потребуют.

     – Тот маг появился из ниоткуда, – заговорил Ральф. – Мне пришлось отвезти людей от леса, и там всё заняли Бассы. Боюсь, исход будет не в пользу Игонора. Ты должен помочь ему.

     Мерион лишь коротко кивнул и направился к выходу.

     – Я дам тебе отряд всадников, чтобы прорваться сквозь ряды Бассов... – добавил Ральф и, тяжко вздохнув, пожелал напоследок вернуться живыми.

     Магу дали лошадь, а у выхода из лагеря к нему прибилась группа всадников. Они поскакали галопом по изуродованным полям, стараясь не осквернять тела убитых. Бассы отступили на север к лесам, а армии Владык обратно в лагерь на холме, оставив трупы в полях на корм воронью. Все ждали развязки битвы магов, чтобы продолжить бой или отступить окончательно.

     Великое сражение с неистовой мощью заклинаний, как и любил Игонор. Это был его стиль – бой на пределе возможностей. Обычно всё решалось быстро – никто не выдерживал темпа, и лишь Мерион однажды справился. Маги бились в воздухе, над лесом, и длинные резкие тени сосен при каждой вспышке колыхались, словно травинки.

     Поля, испещренные рвами и канавами, залитые кровью, застеленные изувеченными телами, они пересекли как можно скорее. На севере высились горы, а впереди их ждал сосновый лес. Из-за деревьев за ними наблюдали. Конные разведчики не приближались, но последовали за отрядом на безопасном расстоянии. Мерион заметил их обветренные морщинистые лица и чёрные властные глаза. Люди, закалённые холодом выглядели столь же испуганными, как и солдаты армии Владык.

     Лес окружил их причудливыми, резкими тенями. Вспышки столкновений магов в небе теперь были особенно контрастными, но вскоре, когда отряд въехал в полесье, верхушки деревьев закрыли сражающихся магов. Гул заклинаний и запах озона нарастали. Удары и треск молний уже затмевали любые другие звуки. Прежде он наблюдал подобные дуэли, но все они, несли огромные разрушения и завершались неминуемой гибелью одного из врагов. Ему вспомнилась совершенно отчетливо его последняя битва с Волком. Неистовство, с которым они бились, боль и отчаяние, охватившие его после поражения.

     Маг, окунувшись в воспоминания, сильнее сжал восстановленный из частей посох, обитый сталью и связанный нитями и путами, руны по всему древку разгорелись лунным светом.

     Великая мощь вырывалась на свободу с каждым ударом. Вся округа содрогалась, сама земля гудела, а лес озарялся светом. Отряду оставалось совсем немного. Мерион меж деревьями уже видел силуэты сражающихся магов. Игонора он узнал сразу. Высокий, в светлом балахоне до пят и с посохом из красного дерева, горящий алыми рунами. Но другой маг был ему неизвестен – маска волка скрывала его лицо, а мантия из волчьей шкуры не давала оценить габариты. Но двигался Волк отточено и уверенно, а каждый удар наносил с яростным неистовством.

     Мерион лишь краем глаза заметил на себе их взгляды. Всмотрелся во тьму, но долго не хотел верить. Волки тоже следили за битвой. И все, как один, они смотрели на Мериона, прямо ему в глаза. Он не видел их лиц, и заметил ловушку слишком поздно, когда она уже захлопнулась. Маг поравнялся с десятником.

     – Я их отвлеку, а вы прорывайтесь обратно на поля! – приказал он, но тот лишь с недоумением поднял на мага испуганный взгляд. – Мы уже в ловушке и погибнем все, если вы не поспешите!

     Он видел движение Волков в тени деревьев, как вдруг один из магов начал падать. Он почти не удивился, заместив всполохи серой мантии, летящей камнем вниз. Волк медленно спускался следом. Отряд въехал на опушку. Игонор лежал навзничь и не двигался, его лицо закрыла ткань. Маг в черном Волчьем одеянии медленно наступал, держа в руках посох из изломанной сучковатой ветви. Это был Сари. Мерион узнал его по посоху. До них оставалось всего несколько метров, когда из-за деревьев по обе стороны опушки выскочили Волки.

     Мерион выпрыгнул из седла и вскинул посох, алая вспышка ударила по Волкам, но те ровным строем подняли щиты. Мерион безумным усилием растолкал Бассов и Волков, прорвав брешь. Он измученным взглядом умолял десятника скакать прочь, но всадники альянса остановились в нерешимости среди магов, кони ржали и рвались, чуя погибель, но умелые наездники держали их на месте. Маг быстро обессилил под натиском Волков. Он опёр посох о землю и опустился на колено. Молодые ребята испугано озирались, а Волки уже поднимали свои кривые ветвистые посохи.

     Лошадей и всадников рассекло воздухом, они в страхе смотрели друг на друга, но видели лишь безболезненные полосы, медленно наполняющиеся кровью. Каждый успел испугаться, когда их лошади начали разваливаться под собственным весом. Всадники падали и разбивались о землю кровавыми останками. Тела ещё двигались, ведомые рефлексами. Глаза испуганно озирались, но никто уже не мог им помочь.

     Отряд пал, но нужно было двигаться дальше, маг поднялся с колена и направился к Игонору, чья жизнь могла вот-вот прерваться. Сари потянул его за белые волосы, испачканные кровью из разбитого виска, тот был жив, но остался совершенно без сил.

     – Как твое имя, смерд! – басовитым голосом задал роковой вопрос Сари Меднес, вновь подчиняясь своему принципу.

     Игонор молчал, не желая признавать поражения или не имея сил, чтобы промолвить хоть слово.

     На Мериона выскочило двое Бассов с устрашающем воплем и безумными глазами. Оба замахнулись топорами, но Мерион успел произнести заклинание. Сотни молний вспышками пронеслись по округе. Маг не хотел жертв из армии альянса, но теперь мог не сдерживаться. Все Бассы поблизости повалились замертво, и только Волки вновь закрылись щитами. Он почти видел радость на их лицах.

     Мерион поднял увесистый посох в и тотчас выпустил заклинание. Вспышка света разделила Игонора и Волка, опалив их одежды. Сари отступил лишь на шаг и, с устрашающей, почти безумной улыбкой, посмотрел на Мериона.

     – Кто тут у нас? – Сари уверенно прошёлся по опушке, наблюдая, за Мерионом. – Мой старый друг, Гильдарион Мерион. – Его радости не было предела. В сердце Мериона оборвалась болезненная нить, а глаза заполнила туманная дымка. – Вижу, ты восстановил посох. И кто, интересно помог тебе?

     – Сегодня я готов победить, – заявил Мерион, давая Игонору время прийти в себя.

     – Но к чему нам драться, Гильдарион? – Сари раскованно развёл руками. Он смотрел с улыбкой и совершенно не боялся, легко ступал по траве, обходя мага по кругу. – Эта пустая вражда не приведёт тебя к правде, – Сари подал ему руку. – Истина в том, что ты сам захочешь стать одним из нас, носить Волчьи одеяния. Хватит мыслить узко, Гильдарион. Мир намного больше, чем тебе кажется!

     Мерион смог подойти к Игонору, и они незаметно встретились взглядами, пока Сари произносил вдохновляющую, но совершенно бессмысленную речь.

     – Есть вещи, не подвластные никому из нас! Разве ты не видишь всюду закономерностей, условностей? Не замечаешь над всеми длань создателя?

     Мерион резко вскинул посох. Вспышка алого света ударила Сари в грудь, и даже щит не смог остановить разряд. Его отбросило за деревья, меж которыми на востоке багровело зарево, готовое родить новое солнце. Волки все разом начали двигаться, но Мериона интересовал только Игонор. Впервые за десятилетия они подали друг другу руки.

     – Готов к последней битве? – с мимолётной улыбкой спросил Мерион. – Не думал, что встречу свою смерть плечом к плечу с тобой.

     – Я тоже... – тяжело ответил Алларион, поднимая посох обеими руками, и бойкая струйка крови добралась уже с его виска до бороды, окрасив седые локоны алым.

     Мерион не стал дожидаться, когда Сари поднимется. Он выпрыгнул над землёй, ударил посохом воздух и выпустил в Волков ворох молний. Разряды покрыли округу, пронеслись меж деревьев, разбились о непреступные щиты и с треском ушли в землю.

     Волки медленно наступали, не снимая масок. Восемь, не считая Сари, чьи лица Мерион так хотел и так боялся увидеть.

     «Что если они – предатели Ордена?» – мелькнуло в его сознании.

     Мерион сосредоточился, и, закрыв глаза, увидел могущественные источники силы в людях перед ним. Лишь великие маги обладали такой мощью. Он крепче сжал посох. Игонор напал из-за его спины. Вспышка алого цвета разрезала воздух, и в этот самый момент солнце озарило округу. Лес встряхнуло, поломанные ветви полетели с деревьев, но Волки устояли. Их щиты рассыпались исчезающими осколками, но те тотчас подняли их вновь.

     Серые шкуры и волчьи маски. Мало кто верил в сказки про Волков, и даже Мерион считал их лишь вымыслом.

     «Волки придут – на север заберут» – в детстве его пугали Волками, но теперь он видел их своими глазами.

     Вспышка света вырвала его из раздумий. Сгусток силы пронёсся меж деревьев, разбивая стволы в щепки. Но ветви не упали на землю – Волк отправил их в магов.

     Мерион отпрыгнул, а Игонор уже не имел столько прыти и его щит оказался не так хорош. Удар пришелся в плечо. Из раны тотчас пустилась струйка крови. Волк навалился всем телом, пытаясь задавить мага ветвью. Мерион одним взмахом разбил её в щепки, но крупный осколок остался в плече Игонора Фраила, пронзив его тело насквозь.

     – Вот же я встрял... – Игонор видел осколок, но даже не пытался его достать. Посох выпал из его ослабшей руки, и сам маг осел на землю.

     – Всё будет хорошо! – пообещал Мерион, но уже и сам едва сдерживал атаки Волков. – Восемь на одного! – выкрикнул он. – Раз суждено мне умереть здесь, я заберу кого смогу с собой за Пелену!

     Он выпрямился и отбросил Волков нестерпимо яркой вспышкой. По земле потянулись резкие причудливые тени, даже на фоне восходящего солнца его свет оказался много ярче. Мерион выбрал цель среди теней и ударил в Волка лучом. Тот небрежным взмахом ладони отклонил луч в сторону, разрубив им несколько крупных сосен.

     Мерион отбросил ещё одного Волка ударом силы, но теперь не упускал из виду того, кто отклонил его сильнейший удар одной лишь ладонью.

     – Кто ты? – выкрикнул Мерион, но другие Волки навалились на него со всех сторон.

     Молния прошлась по ногам, заставив его отступить. Маг отпрыгнул и снова попытался отбросить врагов силой, но на этот раз все устояли. Щиты мерцали, и за их светом мир перестал выглядеть реальным. Маг видел Волков повсюду, их глаза преследовали Мериона, горели алым в темноте, и даже солнце светило уже не так ярко. Огромное чудище – кровожадный волк больше человеческого роста запрыгнул на него и прижал лапами к земле, вонзив когти в плечи. Чудовищный волк мог порвать в клочья, вцепиться в горло своей окровавленной пастью с огромными клыками, но не спешил убивать, а смотрел прямо в глаза.

     – Ты ещё не готов узреть правду – страх переполняет тебя, – говорил волк голосом Сари Меднеса. – Отринь все пагубные эмоции!

     Другие чудовищные волки обступили Игонора, один из них собирался вгрызться в его беззащитную плоть, когда синяя ветвистая молния ударила его в спину, опалив шкуру. Мерион лишь на миг вновь узнал в чудище человека в волчьей маске. Он всё осознал, погрузился на мгновение за Пелену и заново увидел мир.

     Морок развеялся, Волки хаотично двигались, сражаясь с десятком магов. Он видел лишь ярчайшие вспышки, слышал грохот и треск обречённого леса, и не смог сдержать улыбку. Он встретился взглядом с Грионом Фаедра, и оба кивнули друг другу.

     Сам Магистр Ордена, Оксифур Савский, вступил в бой. Он твёрдо стоял, опёршись о посох, высокий и статный, тёмным силуэтом на фоне восхода. Руны в оголовье горели солнечным светом, а длинные волосы и седую бороду разбивало ветром, словно они опять молодые. Мерион хорошо помнил его взгляд, улыбку, он знал, что Оксифур не отступит перед страхом.

     Чудовищный волк метался меж ними, постепенно превращаясь обратно в человека. Его взгляд, скрытый под маской, больше никого не мог испугать.

     Мьёрн Хагорд, по обыкновению, больше полагался на грубую силу, чем на магию, и его удары достигали цели. Он раскидал Волков от Игонора и принялся оказывать первую помощь.

     Макстора Сантори, никогда не жаловал Мериона, но тоже кивнул, встретившись взглядом. Остальные маги, поглощённые битвой, метались по стволам упавших деревьев. Волки дрались насмерть, словно действительно дикие звери.

     – Гильдарион Миртувор Мерион? – с удивлением обратился Оксифур. – Отрадно видеть тебя среди живых!

     Но Волки не позволили им переговорить. Сари Меднес вызвал огромный шар огня и направил в магов. Оксифур рассёк древком воздух, и вместе с ним огненный шар напополам. Лес загорелся, повсюду мерцали вспышки, солнце поднялось над деревьями, но светило в полсилы.

     Волки отступили под натиском мастеров Ордена. Ни один из них, кроме Сари, не желал показать лица, а Мериону очень хотелось увидеть взгляд того, кто сражался без посоха. Он выследил его среди толпы – Волк кинулся на мастера Сантори с ворохом лезвий, тот защитился щитом, и всё же пара клинков угодила ему в грудь. Мерион спас мастера от смертельного удара.

     – Кто ты? – выкрикнул он, когда они с Волком остались наедине посреди битвы. – Покажись! – Мерион выпустил ворох молний, но Волк лишь отступил, а не ударил в ответ.

     Он поднял кулак к небу, и битва мгновенно прекратилась, а все Волки собрались вокруг него. Он смотрел Меририону в глаза, маг видел прежде этот взгляд, но не помнил, кому он принадлежал.

     – Покажись! – выкрикнул Мерион.

     Вокруг собрались остальные маги, и все следили за Волками. Две силы были равны, Вожак тоже это понял, он кратко махнул, и Волки растворились в деревьях. Серые шкуры помогли им скрыться, Вожак ещё с минуту не спускал взгляда с магов, а затем тоже отступил с поля боя, так и не ответив на вопрос Мериона.

     Среди искореженных, поломанных деревьев, в огне, пепле и грязи, маги остались одни. Ветер разносил запах гари и свежести, словно от недавней грозы. Солнце светило всё ярче, но больше не грело.

     Мерион устал как никогда прежде. Теперь он понимал, насколько мощь посоха избыточна – он вымотался, произнеся всего пару заклинаний. Ощущал, что посох может ударить сильнее, он сам не имел больше сил. Он обернулся к остальным.

     – Пора уходить, – тяжело произнёс Мерион, когда его сознание начало улетучиваться. Он лишь заметил, что не может удержать равновесие, и падает навзничь. Маги подскочили к нему, попытались привезти в чувства. Он слышал их, но не разбирал слова. Ему нужен был отдых. Мерион погрузился в поле цветных огней, одновременно говорили сотни голосов, маг видел силуэты, но ни единого лица. Само его тело ощущалось чужим. Весь мир казался нереальным.

     Он очнулся ещё в пути. Отряд всадников пересекал скорбное поле, окропленное кровью тысяч воинов. Повсюду по-прежнему валялись трупы, догорающие костры коптили небо, разгромленные ящики с провизией и оружием мешались на пути, и, переваливаясь через них, повозка крепко ударялась о размякшую землю. Он лежал и едва мог повернуть голову, но посоха в руках или поблизости не оказалось, и Мерион обеспокоенно встрепенулся.

     – Не волнуйся, он у меня, – заговорил знакомый голос. Мерион с трудом узнал Оксифура. – Изящная работа, – отметил Магистр, разглядывая в руках посох. – Стальные скрепы искусно выкованы…

     Но Мерион не ответил и лишь отвернулся к скорбным полям, залитым кровью. С востока грело бледное весеннее солнце, цветы Мелании, истоптанные людьми и лошадьми уже не блестели лунным светом. Их белизна, осквернённая кровью, больше не грела сердце, а впивалась в него когтями. Они пересекали скорбные поля так быстро, как могли, и всё же повозка ехала нестерпимо медленно. Лишь вороньё радостно слетелось помянуть усопших их собственной плотью.

     – Мьёрн заботится об Игоноре, – вновь заговорил Оксифур. – Ему крепко досталось, но очень повезло, что ты оказался рядом. Ты спас его...

     Вид крови вернул воспоминания дня, когда он тоже ничего не мог изменить. Ему многое пришлось пережить за долгие годы блужданий по миру. Он видел войны, смерти и моры, людей в страхе и отчаянии. Гибель его хороших знакомых, друзей, учеников и любимой. Но только сейчас, окинув взглядом смрадное чумное поле, Мерион осознал свою никчёмность, и эта мысль проникала всё глубже, разъедала плоть.

     Слёзы потекли из глаз, размывая пыль на щеках старика. Мерион боялся этого момента долгие годы. Когда он окажется бессилен. Он вспомнил самые ужасные утраты его жизни и, осознал, что этот момент настал давным-давно.

     – ... сегодня мы победили… – продолжал Оксифур, но Мерион уж потерял суть.

     – Но какой ценой? – возразил он, заговорив впервые после пробуждения, отчего слова оказались едва слышны на фоне скрипа колёс.

     – Тысячи погибли, – согласился Оксифур. – Армии севера и юга разбиты, – он вновь обратил взор к полям. – Это место всегда вдохновляло людей. Паломники прибывали, дабы насладиться цветением Мелании, а теперь все эти поля изуродованы, осквернены кровью, – на его глазах также проступили слёзы.

     – Ты видел их? – Мерион хотел убедиться, что всё произошедшее – реальность. – видел Волков?

     – Я всегда считал их вымыслом, – высказал его же страхи Оксифур. – Сказками для непокорных детей.

     – Шесть лет назад я бился лишь с одним из них, и потерпел поражение, – Мерион видел во взгляде Оксифура только страх. – Я не знал, что есть в мире другие мастера, способные так хорошо обучить магии.

     – Мне страшно думать об этом, – признал Оксифур. – Волки так и не сбросили маски, не показали своих лиц...

     Мерион насторожился, ожидая продолжения, но Магистр отвернулся к полям.

     – Прошу... – взмолился Мерион.

     – Теперь я не знаю, кому можно доверять, – произнёс Оксифур, и магу от его слов стало действительно страшно.

     – Мы знакомы с тобой сотню лет, с самого детства! – но взгляд Главы Ордена был непреклонен.

     Оксифур спрыгнул с повозки, и Мерион не смог последовать за ним, он видел разбитого горем старика, бредущего по скорбному полю, а не могущественного Главу Ордена.

     Лагерь стал огромным полевым госпиталем. Повсюду расположили раненых под открытым небом. Но лекари и Сёстры Луны многим были не в силах помочь. От криков и стонов нигде не было спасения, но магов не оставили там, среди искалеченных или доживающих свои последние часы солдат.

     Их повезли на холм в основной лагерь, откуда место побоища выглядело ещё ужаснее: бесконечные выжженные пожарами, отравленные серой, кровью и трупами поля. Бассы обосновались в лесах, а с севера всё новые отряды подходили по тракту.

     В шатре стояло две кровати, и горела небольшая лампадка под сводом. Игонора осторожно перенесли солдаты, а Мерион смог подняться и пройти несколько шагов сам. Тишина и спокойствие этого места оказали благотворное влияние. Маг слишком долго не отдыхал, и теперь ему хотелось выспаться. Он лег на кровать, закинул руки за голову и удалился в себя. Безмятежность захлестнула. Мерион закрыл глаза и мгновенно уснул, забыв обо всех ужасах.

     Но тяжёлые сны не давали покоя. Его сдерживали путы, и хоть он вновь стал молодым – не мог избавиться от них. Это место было совершенно иным, непохожим ни на что. Там он был беспомощен. Люди говорили на незнакомом языке, и он не видел лиц – только силуэты, а затем спокойствие нахлынуло по венам словно яд, тревожный сон растворился в белой дымке, и больше ему ничего не снилось.

     Маг проснулся, когда у Игонора из плеча извлекали обломки сосны. Он сжимал в зубах плотно свёрнутое полотенце, но боль оказалась сильней, и глухие крики вырывались на свободу. Сёстры Луны держали его, пока Мьёрн орудовал щипцами, скальпелем и пинцетом, а окровавленные щепки складывал в таз.

     Лишь чудом осколки не пробили лёгкое, рана изливалась плотной, смолистой кровью, а Сёстры Луны только успевали менять тампоны. Мьёрн сам взялся зашивать, и всем своим огромным весом навалился на щуплого побледневшего от малокровия старика. Затем рану обильно покрыли смесью целебных трав, а Мьёрн взял свой посох из белого дерева с алыми прожилками, руны вспыхнули нежно-голубым. Мерион ещё никогда не видел его настолько сосредоточенным. Он начал читать заклинание, а тусклый свет рун разгорался всё ярче.

     Магия способна спасти жизнь, но многие её использовали лишь для убийства, и только Мьёрн всецело посвятил себя исцелению. Мерион вспомнил об Александре Стирле и войне, в которой потерял так много учеников.

     Его одолевали тяжёлые и спутанные мысли о Бассах, Волках и о предателях, которые, могли оказаться очень близко. За всю жизнь он никогда не встречал магов, так искусно обученных не в Ордене. Волки вновь смотрели на него из глубин сознания. Он видел их маски и горящие алым глаза, и ему стало жутко от их взглядов.

     Войны с Бассами никогда не были такими кровопролитными и долгими. Лишь однажды они продвинулись на юг достаточно далеко, чтобы Владыки обеспокоились и собрали армию. Тогда северян быстро отбросили обратно за Изилу.

     Он считал себя хорошим учителем, но войны доказали, что ему никогда не стать Мастером Азари: его ученики не смогли себя защитить.

     Воспоминания нахлынули, на глазах проступили слезы. Маг не хотел бередить старые раны, но война вновь напомнила о былых утратах, о временах, когда мир казался простым и спокойным, и моменте, который всё изменил. Мерион знал то место, теперь забытое в чаще леса. Молнии били в дуб, словно проклятия, снова и снова. Он стоял под дождём один, глядя во тьму, и никто не видел его слёз на ещё бурой спутанной бороде. Он остался один в озлобленном мире.

     Она ждала его там, за Пеленой, ждала до сих пор. Он всегда боялся взглянуть ей в глаза, но много раз видел силуэт с рассыпавшимися по плечам волосами. Мерион знал, что она будет ждать его вечно, и однажды ему придётся подойти и встретить её взгляд.

     Весь следующий день он провёл в болезненной дремоте. К Игонору часто приходили Сёстры Луны, ему же лишь принесли чашку супа и краюху хлеба. Маги больше не приходили, а солдаты опять сновали вокруг палатки, словно собирались отражать очередную атаку Бассов. Лишь вечером Мериону удалось победить тоску и выйти в лагерь.

     Раненых увозили на юг, а оттуда, в свою очередь, приходили повозки полные провизией, оружием и свежими бойцами. Внизу, в долине начали строить заграждения. Бассы закреплялись на склонах холмов и в лесах. Столбы дыма на севере коптили небо, и в воздухе стоял нестерпимый запах гари, а на зубах скрипел пепел.

     На полях сжигали тела, ещё сильнее вытаптывая Меланию. Эти белоснежные цветы росли здесь издревле, он любил их за стойкость и белизну, но после все будут видеть в их лунном сиянии лишь скорбь. Маг прошёлся по лагерю в поисках братьев, но не встретил ни одного.

     Ранним утром третьего дня Игонора перенесли в повозку. Мериону лично в руки передали оба посоха и отправили вместе с извозчиком и Сестрой Луны. И единственное, что их выделяло: их сопровождал вооруженный конвой.

     Они обгоняли повозки с ранеными и группы беженцев, что брели на юг пешком. Многие не желали участвовать в войне. Люди больше не хотели сражаться за север, который так и не стал им родным.

     Пейзаж постепенно менялся. Поначалу всюду встречались оборонительные сооружения – стены из кольев, ямы, тросы с острыми стальными пластинами, натянутые меж деревьев. К полудню ничего не напоминало о войне, будто во всём остальном мире царила безмятежность, и только Белые поля поразила смерть. Тихие и уютные равнины чередовались с глухими полесьями. Снова щебетали птицы. Солнце грело теперь уже по-настоящему, а Мериону показалось, что пару часов назад его и вовсе не было.

     – Спасибо, – заговорил Игонор лишь спустя два часа пути, когда их обогрело настоящее солнце, – ты спас мою жизнь...

     – Я сделал, что должен был, – Мерион не мог взглянуть ему в глаза, даже через много лет.

     – Ты рисковал ради меня...

     – Это совершенно не важно. Если война будет выиграна, каждый получит по заслугам, – сурово ответил Мерион, давая понять, что не желает продолжать разговор.

     – Считаешь, в Ордене есть предатели?

     Мерион действительно так думал.

     – Да, это правда, – Мерион посмотрел на Игонора. – Я повстречал Волков шесть лет назад, один из них, Сари Меднесс, победил и сломил мой посох, а ведь на вид ему не больше сорока! – маг вдруг осознал в груди тревогу, сердце билось всё сильней, заставляя его дышать глубже и чаще. Мысли роились, но не желали складываться в слова.

     – Считаешь, они неспроста носят маски? – Игонор оказался как всегда проницателен. – Боишься, что под ними скрываются наши товарищи, погибшие на войне.

     – Мне не хочется в это верить. – маг боялся, что Волками могли оказаться и его ученики.

     – Надеюсь, ты не прав, – заключил Игонор, но момент был утерян безвозвратно. Мерион отвернулся на север, вновь увязнув в страшных воспоминаниях.

     Оксифур по просьбе Владык отправил его на север. Путь домой, тяжёлый и тревожный, длился почти шесть лет, но вскоре он снова ступит на родные земли. Маг вздохнул, припомнив угрюмое выражение лица Оксифура, с которым он встретил его в тот вечер, мог ли он знать, куда посылает Мериона? Мог ли знать, к чему приведёт их бездействие? Эти вопросы не давали ему покоя весь путь до форта Орнел.

     Жаркое лето только набирало силу, когда они вернулись в Алькадию. Оксифур затеял провести Совет на этот раз до Дня Памяти.

     Столица, как и всегда, привлекала множество людей: заезжие купцы, торговцы разнообразными товарами, фермеры, что привезли молодые овощи и фрукты, все они спешили попасть на рынок столицы первыми, чтобы снять сливки с местных богатеев. По дороге Мериону встречались трубадуры, отряды наемников, охраняющие караваны или кареты с важными персонами, множество разного вида нищих и беженцев. Маг старался подметить всё и быть начеку.

     Сама столица кипела жизнью, но Мерион не жаловал людных мест. В юности ему нравилась толкотня, постоянная спешка, спёртый воздух, вонь узких улочек, шум, не смолкающий ни днем, ни ночью, а теперь, на исходе лет, он начал ценить свежесть, размеренность и спокойствие.

     Маг въехал в город на закате и сразу отправился к архипелагу Ордена, даже ночью, улицы оставались, полны людьми, на площадях и в проулках играла музыка. Мерион неспешно пересёк город и на минуту остановился перед парком, за которым высилась башня, чернее ночного неба. В шуме дубов вновь мерещились голоса Мудрейших. Он отпустил коня и прошёл под сенью деревьев до паперти, поднялся по широкой лестнице к башне и уже там огляделся, наслаждаясь свежим морским воздухом. Родные места всегда придавали ему сил, и теперь, глубоко вдохнув, Мерион обрёл небывалое спокойствие, и, лишь сполна насладившись видом, вошёл в башню.

     Внутри царили прохлада и тишина, он и запомнил её такой. Каждый шаг по мрамору отдавался глухим эхом. Вокруг, по стене, вилась широкая лестница, и Мерион отправился сразу наверх.

     На Втором и третьем уровнях распологались чайные, но теперь, посреди ночи, они пустовали, а лестница шла всё выше. Зал Совета занимал целых три уровня, а над ним находилась самая большая библиотека севернее Перешейка. Мерион, как один из старейших мастеров занимал крупный зал с окном, выходящим на парк перед башней.

     Город виднелся вдалеке в сером мареве. До начала Совета Мерион собирался встретиться с некоторыми магами и обсудить обучение Киартаны. Он мог обучить ее и без согласия Совета, но ему хотелось, чтобы Киартана так же, как и другие ученики, выучилась в Академии и стала мастером Ордена.

     Первым, кого Мерион встретил, оказался его добрый друг Грион Фаэдра. Он сидел в чайном зале и писал витиеватым почерком в обитой кожей книге.

     – Отчего не спится? – спросил Мерион.

     – Быть летописцем тяжелое бремя, – заметил Грион в своей ироничной манере, – теперь я понимаю, отчего все отказались. И Вы, мастер, не взялись за это скрупулёзное дело.

     – Ты же знаешь, что я не настолько усидчив, – усмехнулся Мерион. Грион любил подшучивать над ним, но никогда не переступал грань. – И с каких пор ты вновь стал звать меня на Вы?

     Мерион сел рядом и налил себе ароматного Бургунского чая, пока Грион выводил сложные символы в летописи.

     – Мы не виделись семь лет, – учтиво ответил Грион. – многое могло измениться, но, надеюсь, наша дружба по-прежнему сильна, и вы почтите меня своим присутствием в день моего рождения. В последнюю луну года….

     – Даже за сотню лет я не забуду твоих празднеств, – рассмеялся Мерион, – и да, ты всегда останешься моим лучшим другом.

     – И навсегда – лишь Вашим учеником.

     Мерион не стал спорить. Чай с дороги оказался чрезвычайно хорош, а лёгкая музыка в зале помогала расслабиться. Не хотелось начинать важный разговор, но Грион заметил гложущий вопрос в его взгляде.

     – Мастер? – спросил Грион, отложив том. – Вас что-то беспокоит?

     – Орден редеет, – произнёс вслух очевидное Мерион. – На нынешнем Совете едва заполнится половина зала, а ведь когда-то он бывал полон, – маг с надеждой посмотрел на Гриона. В его волосах прибавилось седины, а в глазах мудрости и ещё появилась усталость. Мерион видел подобный взгляд в зеркале уж довольно долго. – Ордену нужна свежая кровь.

     – Твоя правда, – ответил Грион, как друг, а не как ученик. Его улыбка яркой вспышкой пробилась сквозь маску грусти, и Мериону стало спокойнее на сердце. – Сейчас самое время начать обучение. Конечно, годные маги выйдут лет за двадцать, но и перемирие, надеюсь, продлится не один год. Всем нужна передышка.

     – Я должен спросить тебя, как друга, – Мерион ещё не видел Киартану, не знал, какой она выросла, но был точно уверен в её судьбе, и не мог бросить свою затею. – Я собрался обучить девочку и хочу, чтобы она продолжила учиться в Ордене и стала мастером.

     Поначалу Грион не понял, что именно сказал Мерион, но спустя минуту осознал его слова.

     – Почему? – уже во взгляде Мерион видел искреннее удивление. – Ты встретил девочку, способную к магии?

     – И не впервые. Помнишь, я рассказывал тебе о моем походе на север... и о сожжённой деревне?

     Мерион не многим поведал о случившемся, Оксифуру, глашатаям Владык на допросе в Орнеле и друзьям, Мьёрну и Гриону. Но никому он не говорил про Киартану.

     – На пепелище, когда Бассы и Волки покинули деревню, я нашёл младенца, девочку. Её спрятали от Бассов, она спаслась от огня, а мне удалось вывезти её и отправить на юг, – Мерион впервые говорил о ней, и с каждым словом улыбка на его лице ширилась всё сильней. – Киартана сейчас живёт в моём доме, ей уже больше шести лет, и я собираюсь взять её в ученицы.

     – Киартана? – поразился Грион. – Редкое имя... – он на минуту задумался, отвернувшись к окну, глядя, как ветер треплет ветви дубов, но Мерион ждал ответа, и Грион вернулся к их разговору. – Ещё никто не брал себе учениц. Ты же знаешь, им сложно управлять магией, их сила иного рода. – Грион кивнул на том летописи на столе. – за три тысячилетия ни одна девочка не нашла себе посох.

     Мерион знал, но чувствовал её силу и верил в Киартану.

     – Я обучу ее! – заявил он. – Даже без решения Совета, но хочу, чтобы она попала в Академию, как и остальные юные маги.

     – Ждёшь моего одобрения? Или хочешь скрыть все от Совета?

     – Я спрошу Совет, – Мерион мог скрыть от мастеров её обучение, но надеялся на благосклонность, – но прежде хотел узнать мнение друга...

     – Добро, – без сомнения ответил Грион. – В твое последнее обучение, не стану отговаривать. Я поговорю с некоторыми мастерами, если хочешь.

     – Не стоит, – отрезал Мерион, – я расскажу друзьям, а остальным знать не к чему.

     Их ждал долгий разговор, о прошлом, их странствиях и решениях. Мерион упомянул про Гроты и о сильных людях, что живут среди гор, а Грион – о бескрайних пустынях, и «Южной хвори», поразившей земли Владык.

     Пока они говорили, солнце поднялось на востоке, слепящим диском осветило город и острова. Мастера и подручные спустились на утреннее чаепитие. Совет обещал быть жарким, уже с самой зари все обсуждали сражение у Белых Полей и перемирие.

     Как и всегда Совет начался сумбурно – ещё в чайном зале и на лестнице маги вели жаркие споры. Война сделала свое грязное дело, унеся множество достойных людей за Пелену. Мерион окинул взглядом пустующие места. За свою долгую жизнь он видел многое, но полупустой зал Совета ему довелось видеть впервые.

     – Глашатай! – поразился он, заметив в отдалении фигуру в золотом плаще с балахоном.

     – Что он тут забыл? – откликнулся Грион. – Владыки решили почтить нас личным присутствием?

     – Он не Владыка, – ответил Мерион, – всего лишь говорит от их имени.

     – А правда, что все Глашатаи слепы? – спросил Грион. Мерион помнил их пустые серые глаза, но не успел ответить.

     Усиленный магией голос Магистра Оксифура Савского заставил всех прекратить споры и выслушать приветствие:

     – Здравствуйте, братья! – обратился он с подиума. – Нынешний Совет вновь омрачён войной. Великое сражение на Белых Полях принесло Владыкам победу. Две сильнейшие армии сошлись в битве и отправились за Пелену. Само солнце скорбело о павших... – Оксифур долго описывал трагедию, и с каждым его эпитетом настроение в зале ухудшалось.

     Немногие были на Белых полях, и остальные не вполне понимали всей скорби, и только твёрдые слова Магистра убедили их в тяжёлом горе, нависшем над севером.

     – Мы встретили врага, равного нам по силе, – продолжил Оксифур, пока зал жадно внимал каждому его слову. – Волки вовсе не вымысел, – Мерион, как и Оксефур, заметил недоумённые взгляды. – Я видел их своими глазами. Облачённые в массивные Волчьи шкуры, и с оскалившимися волчьими головами вместо масок. Они обратились огромными чудовищными волками, мы ощутили их ярость, их безумную мошь, – по залу пошёл испуганный ропот, но Оксифур продолжил пугать всех. – Никогда прежде я не встречал бродячих магов, сравнимых с нами по силе! – он произнёс вслух мысли Мериона. – много веков о Волках ходили слухи на севере. «Лишь сказки для детей» считали мы. Люди звали их фанатиками, верили, что они забирали детей в свою крепость, в вечный хлад и там взращивали новых Волов, суровых, не способных к состраданию!

     И всё же, Оксифур не высказал всех переживаний, а передал слово мастерам.

     В великой битве на Белых полях Бассов остановили, но не отбросили, и северяне укрепили свои позиции. Граница прошла по самим полям, на запад, к Пеллорским холмам, куда ни одна из армий соваться не стала, и на восток по северной границе Нуреона. Но даже у Трезубца встречались конные отряды Бассов, посланные для грабежей деревень и караванов. На севере поднимались всё новые столбы чёрного дыма. Перемирие не мешало Бассам грабить и сжигать деревни.

     – Наступает важный момент стояния на Белых полях, – заключил мастер Висроу. – Войска нуждаются в поддержке, их содержание требует огромных средств, в то время как Бассы живут грабежами.. Я боюсь Владыки решат отступить и покинут земли до Перешейка.

     В зале вновь воцарился гул всеобщих обсуждений. Еще никогда за всю историю Владыки не отдавали север Бассам, не отступали за Перешеек. Это будет окончательное и безоговорочное поражение.

     Глашатай бесшумно поднялся, но все маги тотчас умолкли. Он легко ступал босыми ногами, глядя вдаль слепыми глазами. Он ни разу не запнулся и не запутался в полах плаща. Глашатай поднялся на подиум и обратился ко всем с едва уловимой улыбкой:

     – Владыки приветствуют Вас, и я, Феллуд Оскол, рад говорить от их имени. Суждения и мысли их вам неведомы. Их деяния праведны и непостижимы. Владыки не оставят Север, покуда маги будут им верны… – Феллуд поклонился и покинул зал, не сказав более ни слова.

     – Как же так! – возмутился Ориэл Ниронд, когда Глашатай скрылся в темноте под аркой. – Владыки вновь хотят победить нашими силами. Оглянитесь, нас год от года всё меньше!

     – Братья мои! – обратился Оксифур. – Наше будущее всецело зависит от решения Владык, и они говорят продолжать войну. Значит мы обязаны. Если все земли до перешейка будут захвачены, деревни и города разграбят, и Алькадия рано или поздно тоже падёт. Нам придется покинуть острова – оплот Ордена с самого основания!

     Шепот вновь прошёл по рядам.

     – Как вы и говорили, – заметил Грион. – Мастер Мерион, вы считаете, Волки могут быть среди нас?

     Мерион только теперь задумался об этом. Слова Гриона заставили его сердце биться чаще. Он лишь на секунду поднял на него взгляд, и вновь вернулся к изучению посоха, скреплённого штифтами и чернёными стальными пластинами.

     «Меня Волки не убили, а звали за собой...»

     Вечер прервал совет, и уставшие маги разбрелись по комнатам. Но Мерион желал переговорить с Магистром и некоторыми мастерами. Мерион уже поднялся на подиум, когда заметил в зале, помимо Оксифура, Гриона, Мьёрна и Макстора Сантори, также Игонора Фраила, которого вовсе не желал видеть.

     – Вы, возможно, как и я, заметили, что Орден поредел, – Мерион окинул всех взглядом, и только Грион понимающе кивнул ему в ответ. – Война исчерпала наши силы, она забрала слишком многих. Мы все – дряхлые старики, и, как долог не был наш век, никому из нас не переступить грань жизни, очень скоро наступит время уйти за Пелену. Только новое поколение магов отчасти решит эту проблему, – Все внимательно слушали, но никто не понимал. Маг встретил взгляд Оксифра и обратился напрямую к нему. – Есть один вопрос, который я должен задать. В мое последнее обучение я хочу взять особенного ученика... – слова не сходили с уст, а ладони уже покрылись мылом, словно он вновь провинился перед мастером Азари, и тот отчитывает его за незаполненную бочку. – Ученицу... Я буду учить девочку.

     – Осифур! – возмутился Игонор. – Невозможно, обучить магии девчонку. Мерион, это безумие, разве ты забыл слова мастера Азари? «Их сила иного рода»!

     Но Игонор не единственный выглядел поражённым, сам Оксифур смотрел ошарашенным взглядом и не знал, что ответить.

     – Всё не так, как нам говорили! – взялся объяснить Мерион. – Да, в Совете есть такое правило, но это вовсе не значит, что учить девочек нельзя! Никому это не удавалось. Обучение им даётся сложнее, ни одна девочка не нашла посох, но я верю в Киартану!

     – Ты испортишь ей жизнь, если ничего не выйдет! – вновь, как часто бывало, вступил в перепалку Игонор, но, увидев лишь решимость в глазах Мериона, он обратился к остальным: – Мьёрн, Грион, вы то что молчите, это уже не детские шалости!

     – Уверен, Мерион не желает ей зла, – ответил Мьёрн. – Я и сам часто задавался этим вопросом, но мои семь обучений прошли.

     – Я не стану мешать, – высказался Оксифур. – Если Мерион решил нарушить правила – пусть будет так, но на её обучение в Ордене согласие должен дать каждый, кто уже знает о девочке.

     – Вы и теперь собираетесь потакать его капризам? – поразился Игонор. – Оксифур, разве не ты должен неукоснительно следовать правилам и следить за их исполнением? Я против, даже обсуждать это бессмысленно!

     Игонор не стал больше ничего слушать, он поднялся, на секунду задержал взгляд на Мерионе и покинул зал, оставив всех в гнетущей тишине. Но в одном Игонор был прав: нужно и её согласие тоже.

     Колосья ржи стояли выше неё, ветер развивал алые, в свете солнца, волосы и прибивал платье к ногам. Она пыталась догнать солнечные зайчики, радовалась ясному дню и свежести, а мама всего этого не понимала.

     Солнце светом и тенью играло в ветвях деревьев, увлекая взгляд. На повороте дороги, у края великого хлебного поля мама следила за ней. Она статно стояла и смотрела вдаль, желая сокрушить горы, её салатовое платье развивалось на ветру, но глубоко во взгляде, томилась печаль, о которой она никогда не говорила.

     – Мама! – крикнула Киартана звонким голосом, обернулась и тёплым взглядом заставила Марису улыбнуться. – Посмотри как красиво! Такого прекрасного дня, я еще не видела!

     – Да, я вижу... – во взгляде и даже улыбке Киартана заметила фальшь. Мама всегда грустила.

     – Нам пора, дочь, – заключила Мариса. – Ветер холодный, того и гляди, продует.

     Киартана нехотя вернулась к повозке, посмотрела маме в глаза, спокойно и счастливо, как и всегда.

     – Мама, почему ты грустишь в такой день?

     Мариса не ответила, а лишь вновь улыбнулась и легко шлёпнула подзатыльник.

     – Твои причуды помешают нам приготовить жаркое на ужин! – подбодрила Мариса. – А ты ведь любишь его!

     Мама взяла её за руку и посадила в повозку. Она всю дорогу вспоминала этот момент – шум и треск сосен на ветру, словно некто шепчет ей все истины мира, солнечные блики, способные раскрыть любой обман, её рука просвечивается на ярком солнце.

     Она знала дорогу – ей нравилось ездить с мамой за покупками в Керник, а по пути разглядывать обочину, уходящие вглубь полей тропы, и одинокие деревья, машущие ей ветвями. Она представляла, будто это великаны зазывают её в свою волшебную страну.

     Лошадь медленно тянула повозку на холм, а с востока над половиной неба нависла массивная чёрная туча. Молнии били на горизонте, но гром долго не приходил.

     – Мама! – показала Киартана. – мы едем прямо в грозу!

     – Всё хорошо, дорогая, – уверенно ответила Мариса. – Мы успеем, если не будешь меня отвлекать.

     Киартана умела слушать, но гроза пугала её, волнение нарастало, молнии били всё ближе, а гром приходил уже спустя пару секунд. Первые крупные капли посыпались с неба, когда они проехали массивную деревянную табличку с надписью «Добро пожаловать в Онтари». Киартана всегда удивлялась красоте букв, а тётя Оля однажды сказала, что её написал сам Мастер Мерион, хозяин дома, в котором они жили.

     Мама привстала на козлах.

     – Держись! – крикнула она и стегнула лошадь, а повозку тутже резко качнуло.

     Они въехали в деревню, дома проносились мимо, а дождь барабанил всё сильней. Киартана держалась изо всех сил, но каждым ударом её качало из стороны в сторону, и ей это нравилось, она смеялась, и мама, услышав её, также залилась смехом.

     Дом мага располагался у леса, на самой вершине холма. Мариса гнала лошадь, повозка надрывно скрипела, колёса увязали в песке. Киартана узнала улицу, старый дощатый забор. Они проехали широкую арку без ворот и остановились посреди огромного двора. Тётя Оля, полная женщина лет пятидесяти, вышла с обеспокоенным взглядом, но стоило Киартане помахать ей, сменила гнев на милость.

     Мама умело направила лошадь по кругу, и та подтянула повозку прямо к широкому крыльцу с резным дощатым навесом.

     – Какая туча, – воскликнула тётя Оля, принимая у Марисы поводья. – Хвала Владыкам, вы успели до ливня! Лишь бы посевы не побило градом...

     Мариса и Ольга Фёдоровна начали разбирать повозку, а Киартана ничем не могла помочь с тяжёлыми сумками и направилась в дом.

     Она поспешила наверх, но на лестнице вдруг заметила, приоткрытую дверь в комнату мага. Совсем немного, на пару пальцев, а из щели на пол падала полоса тусклого света. Холодок прошелся по щиколоткам, когда она приблизилась. Горела лампа у открытого окна. Эта комната всегда была закрыта, и ей неожиданно захотелось заглянуть внутрь. Киартана испуганно оглянулась, но мама с тётей Олей ещё занимались покупками в кухне.

     Киартана осторожно, потянула дверь, и та открылась невероятно легко. В лицо ударил поток прохладного воздуха, будто Владыки, прошептали ей истины самого мироздания, только она не поняла ни единого слова.

     В глаза бросились стены, залитые яркими цветными пятнами. Всюду стояли полки с книгами и странными предметами, назначения которым Киартана не могла придумать. Она привыкла видеть всё на своих местах, мама часто убиралась, и всегда просила её помогать, но здесь вещи были свалены кучами, почти вся мебель ютилась под тканью с толстым слоем пыли, а мама не любила пыль или яркие цвета. Киартана бесшумно пробралась внутрь.

     Пахло сухими терпкими травами, заморскими сладостями и специями. Ещё никогда она не встречала такой неповторимый аромат.

     Из открытого настежь окна дул ветер, но он лишь слегка колыхал плотные шторы. Туча предстала во всей красе, уже не просто бесформенная масса, а нечто бурлящее, зловещее и, несомненно, пугающее.

     Киартана не сразу заметила движение. Маятник массивных резных часов бросался из стороны в сторону, на полке качался метроном и другие дивные приборы, с которых сдёрнули ткань. Тетя Оля не могла сделать этого – она всегда трепетно относилась к вещам мага, и Киартану учила почитать хозяина.

     Она невольно отступила и зацепила стол с кучей разных мелочей, отчетливый звон испугал её. Киартана замерла и больше не двигалась, заметив шевеление в кресле, отвернутом к окну.

     – Не бойся, – заговорил он спокойным старческим голосом. – Поздравляю, ты нашла меня.

     Шевеление в кресле усилилось, и спустя пару секунд из-за массивной спинки на нее выглянул морщинистый добрый старик с аккуратной седой бородой по грудь и выцветшими от старости голубыми глазами. На вид ему было не меньше ста лет и он искренне улыбался.

     – Здравствуй, Киартана... – сказал старик. Она еще сильнее испугалась и вжалась в стол. Он увидел ее страх и усмехнулся. –

     – Знаете моё имя?.. – прошептала Киартана.

     – Я дал тебе его, – он улыбался и смотрел прямо в глаза, но Киартана не смела поднять взгляд, и тогда Мерион отвернулся обратно к окну. – Я Гильдарион Мерион, хозяин этого дома... долго путешествовал и, наконец, вернулся.

     Занималась буря. Крупные капли били о подоконник, расплескивая воду во влажную пыль. Солнечный день становился всё темней. Туча уже накрыла деревню, и лишь на западе багровел закат.

     – И вам не хотелось домой?

     – Конечно, хотелось, но, увы, не всегда можно получить то, что хочешь, – он осматривал комнату, слушал стук часов, стрекот приборов, дышал глубоко, и улыбка всё шире расплывалась на его лице. – Сильно выросла. Помню, ты помещалась в лукошко и громко кричала.

     Их неловкий разговор прервали глухие шаги на лестнице. Киартана узнала их и вжалась в стол, понимая, что не должна быть здесь и её будут ругать, вздрогнула, когда тетя Оля заговорила грозным голосом.

     – Кто это тут играется! Волки заберут!

     Киартана уже нехотя двинулась к двери, но маг жестом остановил ее.

     – Ольга Федоровна, – обратился он в темноту. – Не стоит пугать девочку волками.

     – Батюшки, мастер Гильдарион... – она поспешила войти, а, увидев мага, схватилась за сердце и остановилась отдышаться у двери, – вы вернулись, слава Владыкам!

     Киартана еще сильнее вжалась в стол, но тетя Оля не обратила на нее никакого внимания, а со всей своей старушечьей прытью подскочила к Мериону и крепко обняла его. Оба улыбались и плакали, глядя друг на друга, а их объятие выглядело нелепо.

     – Вы смешные, – рассмеялась Киартана.

     Мерион и Ольга Федоровна отстранились, но она все не отпускала его руки.

     – Как же долго вас не было... И совсем исхудали, как же вы могли так поступить со мной? Оставить здесь одну так надолго!

     – Прости, – магу искренне было жаль, Киартана сразу поняла это по глазам. – Мои дела слишком затянулись, но теперь я здесь. Надеюсь, мне не придется больше надолго уезжать.

     Домоправительница все причитала о том, что Мерион исхудал и осунулся, и никак не отпускала его руки. Киартана даже почувствовала себя лишней. Они с дедушкой виделись впервые, а тетя Оля с Мерионом встретились как добрые друзья.

     – Мастер Гильдарион, столько всего произошло, пока вас не было, впрочем, вы, устали с дороги, сейчас я накрою вам постель... – но теперь уже Мерион не выпустил её рук.

     – Не беспокойтесь, сначала я хочу поговорить с Марисой, негоже оставлять её без внимания.

     Киартана слушала их разговор, но постепенно отступала к двери, чтобы не мешать. Она никогда не была одна, и тем более не могла даже представить, каково это, покинуть свой дом.

     – Киартана! – неожиданно обратилась к ней тетя Оля, и она вскрикнула от испуга. – Позови маму, Мариса будет рада узнать, что Мерион вернулся.

     Кивнув, она тотчас побежала вниз и нашла маму на кухне.

     – Мама! – запыхавшаяся Киартана остановилась перед Марисой.

     – Что случилось, доча? – отвлеклась мама.

     – Дедушка вернулся... – едва смогла выговорить Киартана и потянула её за рукав, но мама не понимала её слов, – Мерион... – пояснила она, всё сильнее утягивая маму за собой.

     Пакет муки опрокинулся на столе и свалился на пол, рассыпавшись и заполонив кухню белым туманом, но Мариса вовсе не собиралась ругать её, а обеспокоенно взглянула на лестницу.

     – Павда? – мама с надеждой посмотрела ей в глаза, и одного кивка в ответ хватило, чтобы она прослезилась.

     Киартана потянула маму за собой и Мариса позволила отвести себя наверх.

     Тётя Оля по-прежнему не отпускала его рук, боясь, наверное, что маг – лишь мираж и исчезнет, стоит только моргнуть.

     Мерион сразу заметил их. Улыбка залила его лицо, а Мариса наоборот заплакала пуще прежнего.

     – Мама, почему ты плачешь? – обеспокоилась Киартана, но мама погладила ее по голове.

     – Это слезы радости, только и всего, – Мариса наклонилась к Киартане. – Мне нужно поговорить с дедушкой, можешь пока пойти в комнату...

     – Но почему я не могу остаться? – она не хотела уходить, но Мариса смотрела очень настойчиво.

     – Взрослый разговор будет тебе неинтересен.

     Тётя Оля нехотя отпустила руки мага и вышла, взглянув на Мериона от двери ещё раз, чтобы убедиться, что он не исчез. Киартана отправилась в комнату, и никак не могла найти себе занятие. Её взгляд метался от кукольного домика к книгам сказок, которые они читали с мамой, руки тянулись к вышивке.

     Киартана знала, как плохо подслушивать, но не могла ничем себя занять. Ноги сами повели её в коридор. Она тихонько поднялась к комнате мага и застыла у приоткрытой двери.

     Мама крепко обнимала Мериона, а он гладил её по голове.

     – С ними все хорошо, – наконец заговорил маг.

     – У меня сердце разрывалось каждый день... – Мариса смеялась и плакала одновременно.

     Маг посадил ее в кресло и дал платок, а сам снял покрывало со второго кресла и сел рядом. Некоторое время они вместе смотрели на светлеющий горизонт.

     – Я ждала твоего возвращения, но боялась больше смерти...

     – Прости, больше тебе не о чем беспокоиться, – маг поднял старую дряхлую суму с пола, покопался внутри и достал плотно сложенный сверток пергамента, а, лишь взяв конверт в руки, Мариса вновь залилась слезами. – Они добрые и открытые, я прожил в Гротах все эти шесть лет, и ни на день Аня и Антон не теряли надежды. Они счастливы...

     Мама всё крепче сжимала в руках конверт.

     – Боюсь, мне с ними уже не свидеться... – Мариса откинулась в кресле и отвернулась к кровавому закату. Она долго ждала ответа, но Мерион молчал. – Теперь ты вернулся навсегда?

     – Да, – неуверенно ответил он. – Если мне и придется отлучаться, то ненадолго. Скоро я наберу учеников.

     Они снова неловко замолчали, а затем Мариса встала из кресла и направилась выходу. Киартане пришлось быстро бежать по лестнице. Она успела вернуться в комнату незамеченной. Ещё никогда она так сильно не пугалась, её сердце рвалось из груди, приходилось дышать глубоко и надрывно, она едва отдышалась, когда вошла мама.

     – Мама, ты плачешь…

     Мариса вытерла слёзы и улыбнулась. Киартана кинулась ей на шею и крепко обняла.

     – Не плачь больше, прошу… – и мама тоже крепко обняла её в ответ.

     – Это слезы радости. – ответила Мариса, глядя в глаза. – я долго не получала вестей от родителей…

     – А почему они не живут с нами? – не понимала Киартана

     – Их дом далеко на севере, и когда я с тобой отправилась сюда… они остались там.

     – А почему они не приедут тоже сюда?

     Но мама лишь пригладила её непокорные волосы.

     – Тебе пора спать, ложись. – объявила она тоном, не терплющим пререканий.

     Киартана нехотя забралась под одеяло, но спать не хотелось.

     – Мама, а ты почитаешь мне сказку на ночь? Только не про волков, я их боюсь…

     – Нет, прости, та книжка закончилась, - она присела на край кровати, – а начинать новую уже поздно.

     – Мама… а что случается в сказке после конца?

     Мариса сжимала в руке письмо её родителей.

     – Как там и написано: «Все жили долго и счастливо…» - мама подоткнула одеяло и поцеловала Киартану в лоб. – Всё, спи, будь хорошей девочкой.

     Она лишь сделала вид, что уснула, и заметила, как мама раскрыла письмо. Её глаза вновь заискрились слезами, и Киартане тоже стало грустно, но вскоре усталость взяла верх.

     Утро выдалось замечательным. Маг проснулся с рассветом, и первым делом прошёлся по широкому двору, зашёл в конюшню и сарай, осмотрел задний двор, а Киартана пристально наблюдала за ним из окон. Он не спешил, подмечал каждую деталь, вспоминая, каким всё было прежде: резные фигуры на столбах из старого потерявшего цвет дерева, арку, что осталась без ворот, рассохшийся и покосившейся забор. Маг прошелся по заднему дворику, и долго смотрел вдаль, на древний лес, который мама называла волшебным.

     Киартана сразу полюбила дедушку. Он всегда улыбался, от него пахло лавровым листом и грецким орехом. Ей нравилось заходить к нему, рассматривать непонятные вещи на столах и полках, о назначении которых Киартана ничего не знала, а Мерион никогда не прогонял её, интересно рассказывал о мире и магии.

     – Вот здесь мы, – он указал в маленькую точку возле моря, к которой своей южной границей подходил лес Нуреон. Киартана сама смогла прочитать его название. – Немного южнее – Керник.

     – Знаю! – радостно воскликнула Киартана. – мы с мамой ездим туда за продуктами, там красивые яркие шпили башен!

     – А ещё южнее, у самого моря, столица – Алькадия. – Мерион провёл пальцем по толстой линии до миниатюры крупного города, обнесённого стеной со сторожевыми башнями. – там находится Орден магов.

     Ей нравилось слушать истории о мире и магии, но Мерион никогда не рассказывал о себе, и однажды Киартана решилась спросить сама.

     – Дедушка Мерион, а как Вы попали в ученики?

     – Это долгая история...

     – Я буду внимательно слушать! – ей удалось его убедить.

     Мерион посадил её в кресло напротив окна и сам сел рядом, но долго не знал с чего начать.

     – Мы жили очень бедно, и мне с братьями с самого детства приходилось работать целыми днями. Мама шила рабочие робы, отец их продавал, а мы с Сироном и Германом – стирали и вымачивали ткани, делали выкройки и убирались.

     Мне всегда хотелось вырваться из этого круга, а больше всего привлекал Орден. Я любил слушать истории про магов, и однажды, когда мне только исполнилось восемь, я увидел на торговой площади объявление от мастера Азари о наборе учеников.

     Я кинулся домой, позабыв обо всем. Но, ни братья, ни отец не разделили моего ликования. Он пристально посмотрел мне в глаза, заставляя отвести взгляд.

     – Сын, – сказал он, и я запомнил эти слова, – если хочешь добиться чего-то, ты должен сделать это сам.

     На этом отец закончил разговор, и я пошёл, один, пешком из Керника в Онтари, в этот самый дом.

     Погода была отвратительная, как сейчас помню, шёл сырой снег хлопьями, а небо затянули серые тучи. Я оделся теплее обычного, но продрог уже по пути.

     На месте толпился народ, и мне пришлось встать у стены, чтобы никому не мешать. Меня даже никто не заметил, а во дворе стояли родители с их детьми. Некоторые принесли с собой табуретки и стулья, чемоданы с едой и горячим чаем, богатые семьи приезжали в повозках и дорогих каретах. Было кому позавидовать.

     «Каково это иметь возможность не работать целый день» – думал тогда я.

     Шло время, родители с детьми подходили, а маг всё не появлялся. Богатые семьи подвигали остальных, проходя ближе к входу, им никто не смел возразить. Недовольство возрастало, возникали споры, конфликты, но мне не было до них дела, я лишь мечтал увидеть настоящего мага, хоть одним глазком.

     Мамы спорили, отцы порывались драться. Самые богатые отгородились стражей и не давали остальным подойти ближе. Но все терпеливо ждали, а погода меж тем портилась. Вместо снега пошел мелкий дождь, а потом поднялся ветер. Я прижался к стене, но даже там вымок. Я всё сильнее жалел, что пришел, но отступать не собирался – не мог уйти, так и не увидев мага.

     Лишь к вечеру распогодилось, дождь и снег прекратились. Я едва стоял на ногах, замёрзший, вымокший до нитки и голодный. И в тот момент я подумал было уйти, пока погода снова не испортилась.

     Я двинулся к улице, когда двери особняка распахнулись, и в их створе появилась величественная, статная фигура. Именно этого момента я ждал: маг вышел к людям, а я, увидев его, так и застыл на месте. Вперед выскочили богатые семьи, чуть не пихая своих детей под ноги мастеру Азари, но он не замечал их.

     Маг шел сквозь толпу, глядя вдаль, мимо всех. И каждый шаг ему давался с большим трудом из-за обступивших родителей и детей.

     А я едва мог разглядеть его длинный плащ с капюшоном и настолько широкими рукавами, что казалось туда можно спрятать полено, его чеканную походку, обращенный ко всем и ни к кому грозный взгляд. Маг подходил всё ближе, и я увидел больше: морщины на лица старика, массивный посох черного дерева в его левой руке. Правую поднял на уровень глаз, направляя длань к людям.

     Меня заворожило это зрелище. Мастер обходил двор в поисках учеников, и вдруг остановился. Все затихли, и лишь спустя вечность он заговорил.

     – Мальчик позади всех. Подойди! – сказал он, глядя мне в глаза.

     Все уставились на меня, а я так сильно испугался, что не мог сдвинуться с места.

     Я сделал робкий шаг вперед, а толпа, несмотря на растущее негодование, послушно расступилась. Отовсюду все отчетливее я слышал упреки. Люди громко обсуждали мою простую одежду и растрёпанный вид.

     – Разве он может учиться в маги! – восклицали богатые родители. – Он же ничтожество, о которое даже ноги вытереть противно!

     Поначалу люди расступались, но когда я увереннее направился к магу, меня стали придерживать, толкать в стороны, чтобы я споткнулся. Люди ненавидели меня и были готовы порвать на части, когда мастер Азари в один миг прекратил это безобразие. Он поднял посох над головой и с силой ударил им оземь. Раздался раскатистый грохот, шедший, будто отовсюду, и все замерли на месте. Толпа немедленно расступилась.

     От мага пахло терпким орехом, а в глазах таилась грусть, которую я, как и многие, принял за мудрость.

     – Зачем ты здесь? – грозно спросил мастер, а я никак не мог заговорить.

     – Я пришёл учиться... – наконец, ответил я сквозь дрожь.

     – Всегда называй меня «мастер» или «учитель», а теперь повтори, зачем ты здесь? – потребовал Мастер.

     – Я, Гильдарион Мерион, прошу Вас, Мастер Азари, взять меня в ученики! – моё сердце ещё никогда так сильно не билось.

     – Хорошо, – ответил он. – Пойди, сядь на лавку и жди.

     Там, на лавке, мне стало ужасно одиноко, и лишь перед заходом солнца мастер Азари нашёл второго ученика, и тоже послал сесть на лавку. Мы разговорились. Того мальчика звали Игонор Фраил.

     – Вы плачете... – заметила Киартана.

     – Это не важно. – ответил Мерион, смахивая слёзы.

     Он поднялся, но Киартана не позволила ему уйти, а обняла, сжав руки как можно крепче.

     – Дедушка, мама говорила, вы будете меня учить, – Она с надеждой посмотрела магу в глаза.

     Мерион опустился на колено и оказался с ней на одном уровне.

     – Киартана, ты хочешь обучаться у меня? – серьёзно спросил он, а она уже не могла сдержать улыбку.

     – Да, хочу!

     Мерион сразу начал учить её чтению и письму. Обучил числам и их счёту. Многое давалось ей на удивление просто, и каждый день она радовалась, узнавая нечто новое.

     Дедушка просыпался рано и уходил в лес, а когда вставало солнце – возвращался и начинал свои уроки.

     Он поведал об устройстве мира, о Владыках, что правят всем, и Бассах, что испокон веков посягают на земли севернее перешейка. Мерион рассказал о жизни на юге и севере, о городах и сёлах, о самых отдалённых районах. Об Алькадии с её белокаменной стеной и сторожевыми башнями, о Вечных деревьях на курганах Великих Мастеров. Рассказал о Вестонии и золотых замках Владык. И об Ордене, в котором вырос.

     – Я обучил уже шесть поколений магов, – отметил однажды Мерион. – Конечно, не всем моим ученикам дано стать великими, но одного из них ты вскоре увидишь.

     – Когда? – нетерпеливо спросила она, но маг лишь усмехнулся в ответ и продолжил рассказывать об обычаях и традициях Ордена.

     – Правда? – удивилась Киартана. – В Ордене учат одних мальчиков? А как же я?

     – Ты особенная, но чтобы не отстать, придётся много трудиться и полагаться только на себя!

     Обычно в этих краях зима была теплой, снег выпадал ненадолго и быстро таял, но в этот раз продержался до самого дня отбора. А утром поднялся ужасный ледяной ветер, принесший мелкий дождь.

     Ко двору особняка начали съезжаться повозки, дилижансы и кареты. Родители приводили мальчиков восьми лет, как и говорил Мерион.

     – Дедушка Гильдарион, во дворе полным-полно людей! – воскликнула Киартана. – Мне тоже нужно быть там, чтобы ты меня выбрал?

     – Нет, моя дорогая, тебя я уже избрал, хоть тебе и всего семь. – маг щёлкнул ей по носу и тоже выглянул в окно.

     Весь день новые повозки подъезжали к особняку. Семьи выставляли своих детей напоказ. Метель бушевала, но люди твердо стояли, прикрываясь от ветра.

     – Обучение магии считается почётным в семьях высшего сословия и приближённых к Глашатаям Владык, – объяснил Мерион. – Обычно я выхожу на отбор вечером, но сегодня не стану мучить людей, почти всех и так ждёт разочарование.

     После обеда, когда немного распогодилось и двор осветило тусклое осеннее солнце, маг решил выйти к людям. Киартана прильнула к окну в их с мамой комнате и пристально наблюдала за каждым движением мага. Она вместе со всеми людьми затаила дыхание, когда распахнулись двери особняка, и Мерион шагнул из темноты в свет солнца.

     Руны на его посохе горели призрачным бирюзовым светом, его уверенные движения привлекали всё внимание людей. Разговоры и споры тотчас прекратились, мамы двигали мальчиков вперёд, но сами не смели сойти с места.

     Маг поднял ладонь к людям и, когда шагнул, все покорно расступились. Он рассекал толпу, глядя вдаль. Маг чувствовал силу вокруг и искал учеников. Он прошёлся по всему двору, но ни на ком не остановил взгляда. Руны на рукояти его посоха горели всё ярче, а рукой он едва ни касался голов мальчиков – никто не подходил.

     Мерион сделал еще круг, затем ещё один, и ещё, но так и не выбрал первого ученика. Люди зашумели и ветер вновь поднялся, небо затянули тучи. Родители начали возмущаться его избирательностью, а Киартана устала смотреть. Хоть её и восхищали огни в посохе и движения мага, но подбородком она уже лежала на подоконнике, а глаза всё чаще смыкались. Отбор её разочаровал, ведь дедушка рассказывал, как мастер Азари избрал его за один круг.

     И, когда в очередной проход, маг никого не почувствовал, Киартана спустилась с окна и отправилась вниз следом за чарующим ароматом бараньего рагу. Мама с тётей Олей готовили на кухне, но не разрешили им мешать, и Киартана вновь выглянула в окно от скуки.

     Дедушке пришлось подходить к детям ближе, он держал руку над головой каждого, но быстро переходил от одного мальчика к другому. Это было так скучно, что ей захотелось, чтобы всё поскорее закончилось.

     Она краем глаза заметила ребят у конюшни, что пришли без родителей. Они сбились кучкой и весело болтали, пока маг выбирал из детей богатых семей. Ей они напомнили Мериона, который только хотел увидеть мага, а сам стал его учеником, и теперь им отбор был вовсе не интересен. Родители из богатых семей хотели отправить своих детей в ученики к магу, а местные ребята просто весело проводили время, наблюдая за происходящим.

     «Они более достойны стать учениками мага» – решила Киартана.

     Под навесом конюшни один из ребят пристально смотрел на Мериона, и, когда маг через весь двор обратил на него взгляд, не опустил глаза и не отвернулся. Мерион направил к нему ладонь и сосредоточился, а Киартана тотчас осознала, что он – тот самый.

     Маг пошёл прямиком к мальчику, рассекая толпу. Тот кутался в черный плащ и дрожал от холода, но не испугался его приближения. Люди тоже заметили мальчишку, и поняли, что маг идёт именно к нему. Послышались гневные крики, но Мерион не обращал на них внимания, а Киартана всё сильнее переживала.

     Мерион подошел и оглядел его: тощий, но крепкий. Маг опустился на колено и взглянул мальчишке в глаза, как смотрел на неё, спрашивая, хочет ли она учиться у него.

     – Ты пришел сюда на отбор? Как тебя зовут? – грозно спросил Мерион.

     – Да... Я Рим Мримор, – едва расслышала ответ Киартана.

     – Я Гильдарион Мерион, выбираю тебя, Рим Мримор, в ученики. Ты хочешь обучаться у меня? – огласил он на весь двор, отчего количество возмущенных отзывов увеличилось многократно.

     – Да... – робко ответил Рим.

     – Да, мастер! – поправил его маг. – Теперь ты будешь меня называть мастер Мерион или учитель Мерион. И только так, понял?

     – Да... мастер Мерион.

     Дедушка взял его за руку, отвел к входу в особняк и посадил на массивную резную лавку.

     – Это станет твоим первым испытанием... – предупредил маг, но Киартана не поняла этого.

     Мерион оставил Рима на лавке и вернулся к отбору, но погода быстро портилась, а люди высказывали всё больше недовольства. Отчаявшись, вскоре маг ушел в дом, а толпа медленно двинулась к выходу из двора.

     Мальчик Рим остался сидеть на лавке, на холоде без еды и воды, в ожидании других учеников.

     Киартана бросилась к маме.

     – Почему дедушка не пустил этого мальчика в дом, он же выбрал его?

     Мариса погладила её по голове.

     – Это часть испытания, маг должен быть стойким. Он будет сидеть там, пока Мерион не выберет всех учеников.

     Киартана задумалась, каково это остаться одному на улице в холодную и ветряную погоду.

     – Мам, но ведь дедушка и меня выбрал в ученицы. Разве я не должна быть там с этим мальчиком?

     Мариса не ответила, но её выдал испуганный взгляд.

     Киартана бросилась наверх, накинула самое теплое пальто, шапку, шарф, взяла шерстяной плед и побежала на улицу.

     «Я обязана быть там и пройти все вместе с остальными» – знала Киартана.

     Она спустилась в холл и с усилием распахнула двери. Мальчик на лавке резко оглянулся и посмотрел на нее жалобным взглядом, ожидая увидеть мага. Киартана отпустила двери, и они тут же захлопнулись. Мальчик на лавке ёжился от холода и удивленно глядел на нее своими темными, почти черными, землистыми глазами, Киартана тоже не отводила взгляд.

     – Ты кто? – спросил он, нарушив неловкое молчание.

     – Я Киартана, – она смело села рядом с ним, – я тоже буду учиться у дедушки Мериона и останусь здесь с тобой.

     – Хорошо, – удивительно быстро нашел ответ мальчик. – Я Рим Мримор, но как ты можешь обучаться у мастера Мериона, ведь ты девочка, а все знают – невозможно научить девчонку магии!

     – Мне дедушка сказал, что я особенная!

     – Но также как и меня, заставил сидеть здесь? – фыркнул Рим. – Хоть тёплых вещей дал! Ты зовешь его «дедушкой», он тебе родной?

     – Я всегда звала его так... – Киартана ощущала себя всё более неловко. Рим задавал много вопросов, на которые она не могла ответить. – Почему ты такой?..

     – Какой? – усмехнулся Рим. – как ты будет учиться наравне с остальными, ты же не справишься!

     Рим тут же замолк, но слов было уже не вернуть, Киартана отвернулась.

     К ночи распогодилось, и полная луна осветила двор. Ветер шептал и завывал, Киартана плакала и не понимала, почему.

     – Еще посмотрим, кто не справится... – ответила она больше себе, чем Риму, обидевшись на его слова.

     – Прости. Я не хотел... – заговорил Рим. – Знаешь, как мне на самом деле страшно. Я ведь и не мечтал стать учеником мага. А теперь не знаю, что делать... Какой он?

     – Добрый... – ответила Киартана, и, несмотря на обиду, плотнее прижалась к Риму и накинула на обоих плед, – дедушка научил меня читать и писать, рассказал о мире, показал карту. В его кабинете всегда приятно пахнет, и он никогда не злится...

     Рим рассказал свою историю, отчего ей стало немного грустно. Он жил с тётей и ее детьми, но не был им ровней. Его всегда заставляли делать самую грязную работу, и при этом никогда не хвалили и не помогали, а только ругали.

     – А где же твои родители? – удивилась Киартана.

     – Отец ушел на войну и не вернулся, мать отдала тетке, а сама уехала в Аркадию на заработки, и вот уже три года её нет. Тетка сказала, она уже не вернется. Мы повздорили, и я сбежал, бродил без дела по округе, увидел объявление мага и решил посмотреть. Наделся поесть, и вот что из этого вышло. – он говорил страшные вещи, которые Киартана и представить себе не могла, при этом улыбался и смотрел с добротой в глазах. – А твои?

     – Мы с мамой всегда жили здесь вдвоем... – она вдруг поняла, что никогда не знала отца, а мама о нём не говорила. – мы приехали с севера, дедушка Мерион разрешил пожить в его доме, а, когда вернулся, начал меня учить.

     – Значит, у тебя фора? – в шутку спросил Рим, но Киартана хотела задать последний вопрос о его семье.

     – Ты надеешься однажды найти её?

     – Нет, – с вызовом ответил он, – раз я был ей не нужен, зачем она мне... – но по его глазам Киартана узнала ложь. Он боялся, что, даже выучившись на мага, не станет ей нужен.

     Ночь выдалась на удивление теплой, но им пришлось прижаться друг к другу, чтобы согреться. Киартане больше не было страшно без мамы на улице, она поняла, что её детство вскоре закончится.

     Они сидели под пледом на лавке и говорили, пока луна медленно плыла по чистому небу. Киартана порадовалась, что вышла к Риму, ведь прежде у неё не было друзей.

     С самого рассвета люди вновь начали собираться во дворе. Родители с восьмилетними мальчиками приходили пешком, приезжали в нанятых повозках и дилижансах. В каретах и с охраной пребывали богатые семьи, и они занимали лучшие места.

     Карета, обитая золотом и красным деревом, въехала на середину двора, а люди едва успели отскочить, чтобы их не подавили кони. Солдаты спрыгнули с подножек, растолкали людей, освобождая проход, и поставили трап под дверь. Их сторонились даже богатые семьи, а Киартана удивилась роскоши.

     Однажды она видела глашатая Владык, на площади в Кенрике, как мама и рассказывала – он был в золотом одеянии, и абсолютно слеп. Но из кареты вышла молодая женщина в алом платье. Перед ней расстелили ковёр, а возле кареты уже развернули открытый шатёр, ей поставили кресло и подали горячий шоколад.

     Упитанный мальчик, что вышел следом за мамой, выглядел абсолютно нескладно, растерянно, спускаясь, он испуганно смотрел под ноги, но всё равно споткнулся о ковёр.

     Люди с пренебрежением наблюдали за ним, многие исподтишка насмехались, и только грозный взгляд матери мешал им смеяться открыто. Но его мать абсолютно не смутило поведение людей, и Киартана понимала, почему. Аромат шоколада разнёсся по всему двору, и лишь они двое могли насладиться горячим напитком.

     – Вот так всегда, – заметил Рим, – богатые всё себе забирают.

     – А кто она? – женщина в алом, словно кровь, платье, привлекла её.

     – Гвинесса Арианова. Её называют «Королевой Кенрика», но это, конечно, не правда, просто она владеет почти всем в городе, – Рим усмехнулся, – хочу увидеть её лицо, когда мастер Мерион пройдёт мимо, даже не взглянув на её нескладного сынка!

     – Ты злой. Нельзя желать людям плохого, – возразила Киартана.

     – Она заставляет всех работать больше, а платит меньше, мой отец из-за того и отправился на войну – не смог содержать нас с мамой.

     Киартана не нашла, что ответить, но заметила в толпе и другие недовольные лица – многие скрытно ненавидели Гвинессу за её богатство, только открыто высказаться не могли, но люди нашли, на кого излить свой гнев.

     – ...Что за странная девочка... – услышала Киартана в толпе, и сердце начало биться чаще.

     – ...Она сидит на лавке для избранных...

     – ...Неужто мальчишка и сестру приволок. Вот бы мастер выгнал их и взял достойных детей...

     – ...Старик видно совсем выжил из ума, раз позволил ей сидеть там ...

     Она не могла поверить, люди ненавидели их, и все озлобленные взгляды теперь были обращены к ним. Множество мерзких слов говорили в их адрес, но они двое молчали, не желая навлечь беду. Богатые семьи выражали искреннее недовольство, а бедные послушно вторили им, не желая выделяться.

     Гвинесса наблюдала за всеми, в её руках дымилась чашка горячего шоколада, Киартана заметила призрачную доброту в её взгляде, она смотрела не надменно, а уверенно, и вдруг кратко кивнула слугам, и им, Риму и Киартане, поднесли по чашке горячего шоколада. Не проронив ни единого слова, она отвела весь гнев людей от них и вновь навлекла на себя. Киартана едва смогла сдержаться, чтобы не выпить всю чашку разом, но шоколад оказался очень горячим, и первым глотком она обожгла язык, а вот Рим пить не стал. Он держал чашку в руках, не решаясь разбить, но озлобленно косился на Гвинессу.

     – Вновь этот снисходительный взгляд и подачки... – процедил он сквозь зубы.

     – Почему ты так ненавидишь её? – Гвинесса всё сильнее привлекала Киартану. Уверенная. Спокойная. Мама выглядела вечно печальной, а Гвинесса не побоялась улыбнуться ей и подмигнуть.

     – Я ей завидую, – признал Рим. – Вот почему, ему досталась богатая семья, а мне – бедная.

     Но Киартана видела лишь полного неуклюжего мальчишку, который не способен даже сойти с подножки кареты не споткнувшись.

     – Мне его жалко, – ответила она Риму.

     Люди не перестали их ненавидеть. Шоколад закончился, и слуги забрали остывшие чашки, а они всё продолжали сидеть на лавке избранных под гнётом толпы. Многие не понимали, почему она сидит там, одна дама из богатой семьи, что возмущалась больше остальных, подошла с недовольным видом к лавке.

     – Девочка! – обратилась она с отвращением, мерзким высоким голосом. – Тебе здесь не место! – она даже не спрашивала, а требовала, чтобы Киартана ушла, пугая своим грозным видом.

     Она хотела ответить, но от испуга не могла произнести и слова, подняла глаза, и женщина заметила её страх.

     – Прочь! – озлобленно крикнула она. – Оба уходите! – и многие люди позади её поддержали – никто не собирался вступиться за них, и даже Гвинесса лишь пристально наблюдала.

     – Нет! – решительно сказала Киартана, подражая стойкости Гвинессы, но её ответ только сильнее разозлил женщину. Та подскочила к ней и больно схватила за локоть, намереваясь стащить с лавки.

     – Вот хамка! Я знакома с Глашатаем Владык, не смей говорить со мной! – взревела дама и с силой потащила её, но Киартана крепко ухватилась руками за лавку и не сдвинулась с места. Она вырвалась и сама схватила женщину за опухшую ладонь.

     – Учитель выбрал меня, и я останусь здесь! – рьяно высказала Киартана, как хотела ответить всем, кто её ненавидел.

     – Как ты смеешь хватать меня! – дама отдёрнула руку и отшатнулась, словно боялась заразиться «южной хворью».

     Она метала свирепый взгляд по сторонам, но никто не желал поддержать. Киартана твёрдо сидела на лавке и не боялась смотреть в глаза, её сердце сильно билось в груди, но дышалось необычайно легко, она впервые спорила с кем-то, впервые добилась своего. Дама отступила, не проронив более ни слова, схватила сына за руку и резко дёрнула прочь.

     Мерион вышел к людям поздним утром, когда солнце уже поднялось над лесом на востоке. Киартана и Рим встрепенулись, испугавшись скрипа дверей, но маг не обратил на них никакого внимания. Они оба пристально следили за его движениями. Киартана уже видела всё, но вчера смотрела издалека, а теперь находилась в первом ряду. Отточенные шаги мага, и длань, направленная к людям, полностью захватили её. Мерион прошелся по двору, разрезая толпу и смотря вдаль, сквозь людей, как и прошлым вечером.

     Но возмущение богатых семей не иссякло.

     – Этой девочке здесь не место! – кричали одни. – Она должна уйти!

     – Вы её выбрали? – спрашивали другие. – Сначала безродного мальчишку, а теперь и девчонку!

     Волна возмущения нарастала, но Мерион по-прежнему непоколебимо двигался вперёд, не замечая выкриков. Даже на него людям оказалось проще обратить гнев, чем на Гвинессу, которая снова лишь наблюдала.

     Маг прошёл в дальние ряды, где стояли бедные семьи, и остановился у родителей в простых одеждах, держащих обеими руками щуплого испуганного мальчику. Их тут же оттолкнула охрана богатых семей, и мамаши начали подталкивать Мериону своих детей, но маг уже не спускал с мальчугана взгляда. Его совсем небогато одетых родителей теснили со всех сторон, прижимали к забору, но Киартана тоже поняла, что он станет учеником.

     Маг сам подошёл к ним, его не пускали, но Мерион легко растолкал всех силой, опустился перед мальчиком на колено и попросил представиться.

     – М-меня зовут Ал-ластор Сарвин... – заикаясь произнёс мальчишка.

     – Я вовсе не страшный, Аластор, – Мерион положил руку ему на плечо, отчего тот вздрогнул, но не отступил. – Ты желаешь обучаться у меня магии?

     – Д-да, мастер Мерион! – более уверенно ответил Аластор. Родители мальчика плакали от счастья, а маг улыбнулся и отправил его к лавке.

     Недовольство богатых семей переросло в гнев. Некоторые приказали стражникам не пускать Аластора к лавке.

     – Мы знакомы с Глашатаем! – кричала мамаша, сжимая до боли плечи своего дорогого сыночка. – Вы сейчас же возьмете моего сына, или не возьмете никого!

     Мерион решил остановить беспорядок. Он ударил посохом оземь, от чего все мгновенно замерли. Наступила гнетущая тишина, казалось никто не смел даже вдохнуть.

     – Я не обещал, что возьму ваших сыновей! Мне нужны лишь достойные, а остальные могут уходить!

     Многие семьи направились прочь, уязвленные словами мага. Мерион грозным взглядом следил за их отступлением, но усердно старался ощутить силу в их детях.

     «Ни капли» – поняла Киартана по его разочарованному взгляду.

     Но Гвинесса Арианова не собиралась покидать двор, а с призрачной искренней улыбкой наблюдала за магом. Её слуги подали ещё по чашке шоколада Киартане с Римом, и Аластору, когда тот сел на край лавки, поодаль от Рима.

     – Привет, Ал! Я Киартана, – она посмотрела Аластору в глаза, но тот испуганно отвёл взгляд, – а возле тебя Рим Мримор.

     Рим сунул ему руку, и Аластор нерешительно пожал её.

     – Значит ты из местных? – спросил Рим, не отпуская руки.

     – Мы из Н-нарвы... – Аластор говорил так тихо, что Киартана едва слышала, и заикался через каждое слово.

     – О, бывал там, – Рим крепче сжал руку и притянул к себе, – чего ты так испугался? Разве мы страшные? – он подмигнул Киартане.

     – М-мне н-непривычно находиться среди л-людей, – ответил Аластор, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки Рима.

     – Ого! – Рим резко отпустил его руку, отчего Аластора качнуло, и он едва не опрокинулся за лавку. – Расскажи ка о себе!

     – Мой о-отец лесничий, а мама ш-шьёт ковры...

     – Они так рады, – заметила Киартана. – Тебе повезло с родителями.

     Многие семьи покидали двор, но Мерион продолжал ходить меж людей, высматривая отголоски силы. Он вышел к безродным мальчишкам, у конюшни – ни один его не устроил. Маг прошёлся по дальним рядам, но и там не встретил никого достойного. Он смотрел уже не так решительно, как в начале, посох держал не перед собой в руке, а опустил на землю и опёрся об него.

     Киартана наблюдала, и ощутила его усталость, когда маг остановился отдышаться посреди двора. Поиск учеников забирал все силы, но Мерион не хотел откладывать четвёртого на следующий день.

     Никто не подходил. Богатые семьи ушли, забрав своих детей, и лишь Гвинесса Арианова наблюдала с призрачной улыбкой. Её сыну отбор был вовсе не интересен, он допивал уже третью чашку шоколада, но Киартана почуствовала в нём нечто непонятное, чего не было в других детях, и она ждала, ощутит ли то же самое Мерион.

     Маг вновь прошёлся по кругу, и на этот раз остановился возле шатра Гвинессы.

     – Здравствуй, Гильдарион, – первой заговорила она.

     – Здравствуй, – ответил, словно старой подруге, Мерион с улыбкой на уставшем морщинистом лице.

     – А меня ты в ученицы не взял, – заметила она, указывая взглядом на Киартану. Мерион не нашёл, что ответить, а Гвинесса достала изящную трубку и, в доказательство своих слов, подожгла табак одним щелчком пальцев. Киартане более был не интересен разговор мальчишек, в миг Гвинесса забрала всё её внимание.

     – А моего сына возьмёшь?

     Мерион утвердительно кивнул и опустился на колено перед мальчиком, но тот смотрел без интереса и теребил в руках пустую чашку, нетерпеливо ожидая, когда всё закончится, и ему дадут очередную порцию.

     – Желаешь обучаться у меня, – привычно спросил Мерион.

     – Нет, – грубо ответил сын Гвинессы. – Не хочу, у меня всё есть! – но при взгляде на мать, его уверенность исчезла.

     Гвинесса наклонилась к сыну и заговорила с ним, глядя прямо в глаза.

     – Ильнар... – она умела убеждать, – иди к лавке, будь хорошим мальчиком.

     По просьбе мамы Ильнар испуганно поднялся из мягкого кресла и нехотя вышел в свет осеннего солнца, его взгляд упал на лавку, но ребята расселись так, что места не осталось.

     – Тогда Я был не готов... – с тоской в голосе заговорил Мерион.

     – Не переживай, – выпалила Гвинесса, опередив его мучительные извинения. – Время ушло. Ты обучил моё поколение, а сегодня вновь собираешь учеников. Эх, Мерион, как мне не хватает твоих красочных историй, радостных и грустных. Но и это время прошло.

     – Останешься? – Мерион хотел, чтобы она погостила, но Гвинесса лишь улыбнулась и покачала головой.

     – Ты ведь знаешь, как мне будет тяжело уехать, так что увидимся через три года, – она резко вскочила с кресла, а её слуги тотчас начали собирать шатёр. Карета въехала во двор, как по команде, Гвинесса махнула всем напоследок и отправила Киартане воздушный поцелуй, а затем скрылась за плотными шторами.

     Киартана не упускала из вида карету, пока та не выехала со двора, но и после, величественный, непокорный образ Гвинессы не покидал её.

     Рим чуть ли не силой затащил Ильнара на лавку и посадил рядом.

     – Значит ты сынок самой Гвинессы Ариановой, «Королевы Кенрика»? – заговорил Рим, глядя с ухмылкой ему прямо в глаза. – Я Рим, это Аластор и Киартана, и мы все бедны, как ты успел заметить.

     – Не говори так! – неожиданно дерзко ответил Ильнар. – Если она богата, не значит, что недостойна!

     – Вот как! – Рим собирался вступить в перепалку, но Киартана остановила его, взяв за руку.

     – Не обостряй, – заявила она Риму, и тот в ответ тотчас улыбнулся ей и сделал жест, будто завязывает себе рот. – Теперь мы все ученики Мериона и только. Не важно, чьи родители богаты, а чьи бедны, – она смотрела мальчикам в глаза, но только Ильнар серьезно воспринял её слова.

     – Умно, для девчонки, – в шутку заявил Рим. – Ну, рассказывай! – предложил он Ильнару.

     – Что? – удивился тот, но Киартана тоже хотела услышать о силе Гвинессы.

     – Почему Мерион не взял её в ученицы? – спросила она.

     – Мама никогда не говорила об этом...

     Мерион обошёл весь двор, осмотрел каждый уголок, и только после вернулся к ученикам. Маг приблизился, шурша плотной мантией по замёрзшей земле, но прошёл мимо лавки и остановился у дверей дома.

     – Вы хотите стать такими же могущественными магами, как я? – не оборачиваясь к детям, спросил Мерион.

     – Да! – ответила Киартана, пока ребята обсуждали богатство Гвинессы и бедность других семей.

     Маг выждал, пока все на него посмотрят, но Ильнар так и не повернулся.

     – Завтра я начну обучение, – заверил маг. – А кто не желает этого, может уходить.

     Он распахнул двери и скрылся в тепле, оставив учеников вновь на лавке на всю ночь. Лишь перед заходом солнца тётя Оля вынесла им горячей запеканки в плошках.

     – Снова испытания, – сердобольно причитала она. – Ох, и трудно вам будет... – Ольга Фёдоровна задержала взгляд на Киартане, но, уже открыв рот, не решилась говорить. Отвернулась и пошла в дом. – Кощунство, держать детей на морозе... – бормотала она.

     – Думаешь, мать тебя назад примет? – объяснял Рим Ильнару. – Согласись, она тебя привезла и отдала в ученики магу! Да ты и сам видел, сколько детей собралось, а Мерион выбрал тебя.

     – И зачем мне это, – возразил Ильнар. – Я не хочу быть магом, денег нам и так на всю жизнь хватит.

     – Деньги! – усмехнулся Рим, хватая его за рыхлую щёку. – они не помогут тебе стать сильным.

     – Да я посильнее тебя буду! – отмахнулся Ильнар. – меня обучали фехтованию и приёмам.

     – Но ты освоил только приём пищи... – Рима было уже не остановить.

     Киартана с Аластором не удержались, и тоже рассмеялась, а Ильнар лишь багровел, смотрел грозным взглядом, и оттого становилось только смешнее.

     – Не смей...

     – И что ты сделаешь? – не унимался Рим. – Съешь меня? – хохоча он повалился с лавки и прокатился по земле, а затем ловко поднялся, обтёр пыль и встал в боевую стойку.

     – Ну, давай! – потряс Рим кулаками. – Побьёшь меня и сможешь уйти, а если я побью – останешься.

     – Я и так могу уйти, – возразил Ильнар, – просто не хочу...

     – О, ты уже передумал...

     Киартана почти не встревала в их перепалку, но видела, что каждый их них шутит. Рим вскоре вернулся на место, испачкав смачным хлопком спину Ильнару. Они смеялись и шутили до поздней ночи. Холод заставил их прижаться друг к другу, и вскоре мальчишки, выдохнувшись, уснули плотным комом. Киартана окинула всех взглядом, с её лица не сходила улыбка.

     – Друзья... – прошептала она, обнимая всех ещё крепче, и уснула глубоким спокойным сном без сновидений.

     Мерион вышел рано утром, когда солнце ещё не взошло. Он стучал по лавке посохом, пока все не проснулись.

     Маг оглядел своих учеников, ребята испуганно озирались. Они боялись, но еще не понимали своего страха. Ильнар не ушёл – они с Римом спали в обнимку, и на его плече проступал смазанный пыльный отпечаток ладони.

     – Слушайте внимательно, ученики, – обратился Мерион, когда все подняли на него глаза, – сегодня я дам ваше первое задание, и вы должны будете его выполнить в точности. Позже, когда вы сделаете все неправильно или сдадитесь, вы сможете зайти в дом, но предупреждаю: ещё никому не удавалось выполнить это задание с первого раза.

     Ребята обменялись озадаченными взглядами. Киартана никогда не видела дедушку таким серьёзным и испугалась, что у нее не получится. Мерион говорил уже не с малыми детьми, но с учениками. Она заметила тот же страх и в глазах ребят.

     – На заднем дворе, – продолжил маг, выдержав достойную паузу, – стоят две бочки, одна пуста, наполните её.

     «Ну, это легко!» – решила Киартана.

     На лицах ребят тоже проступила улыбка, но и Мерион улыбнулся, и его взгляд вызвал у Киартаны мурашки по всему телу.

     «Мы не пройдём это испытание...» – поняла она.

     Маг раскланялся и ушел в особняк, а ученики отправились на задний двор. Две огромные бочки, выше Киартаны, стояли по углам дома, а рядом с полной на земле лежало четыре небольшие чарки как раз по числу учеников.

     – Этак н-нам до вечера в-воду таскать! – огорчился Аластор, увидев чарки. – Вот бы р-раздобыть в-ведро какое, за час бы управились.

     – Может в этом и есть испытание? – подметил Рим. Он взял одну из чарок и оценил её объём. – Тренировка выдержки, а если мы возьмем ведро, то мастер Мерион заставит снова и снова таскать эту воду, пока мы не переносим всю этими чарками!

     Киартана всё яснее понимала, что задание это не простое. Она тоже подняла чарку, но до сих пор не видела смысла таскать воду из одной бочки в другую. Ильнар подошел ближе и с пренебрежением взял одну из чарок.

     – Ну так, чего ждём, раньше начнем – раньше закончим, – он первым взобрался на лестницу и зачерпнул студёную воду. – Видно учитель решил нас напугать. Чтобы мы начали сомневаться, а само задание наипростейшее: перетаскать воду из одной бочки в другую.

     Рим пожал плечами, но ничего лучшего не придумал, и Аластор тоже отправился следом, лишь Киартана до последнего сомневалась, но отправилась за остальными. Они по очереди черпали воду в полной бочке, осторожно шли через весь двор и выливали в пустую. Дело двигалось очень медленно, за час бочка опустела лишь на треть, все устали, но нехотя продолжали.

     Киартана насчитала больше ста переходов от бочки к бочке и сбилась со счёта. Ее ноги гудели, а живот просил кушать. Мальчишки тоже устали, но более резво носились между бочками. Киартана на секунду остановилась, заметив, как отдернулась штора в окне второго этажа – Мерион следил за выполнением задания.

     Её не покидало чувство, будто они всё делают не правильно.

     – Чего застыла? – поторопил ее Рим. – Бочка сама собой не наполнится!

     Но Киартана пропустила его упрёк мимо ушей.

     – Ребята. – робко остановила она всех. – А вам не кажется, что мы делам всё неправильно?

     Все перестали носиться туда-сюда.

     – А ч-что делать? – спросил Аластор. – Если з-знаешь другое решение, расскажи и нам.

     – Мне кажется, мы не поняли задание... – она не смогла объяснить её тревогу.

     – Думаю ты устала носить воду, и тебе стоит отдохнуть, – заметил Ильнар.

     Киартана сконфузилась, но нашла что ответить.

     – Думаю, – передразнила она. – Мерион не говорил нам опустошать вторую бочку, а потому мы все равно не пройдем задание, так какой смысл таскать эту воду, и да, я устала!

     Мальчишки переглянулись.

     – Но учитель дал нам задание! – возразил Рим. – Если мы просто бросим всё, он нас точно выгонит.

     – Я не буду таскать воду пока не пойму, почему это задание никто не выполнил с первого раза, – Киартана насупилась и отвернулась. Она была согласна с Римом, но не могла признать, его правоту.

     Остальные лишь устало вздохнули и продолжили таскать воду. Киартана стала в первый же день отщепенкой. Мерион снова выглянул в окно, она уже почти ненавидела его за это испытание. Не понимала, как он вдруг так сильно изменился. Задание казалось ей бесполезным, глупым, и это злило её, а ещё сильнее злило то, как рьяно мальчишки отправились его исполнять.

     «Они устанут таскать воду из бочки в бочку, переругаются, и в итоге задание не выполнят...» – и в подтверждение её мыслей в одном из проходов Аластор споткнулся и распластался по земле, расплескав из черпака всю воду.

     – Ты это специально? – Рим подошел к Аластору и толкнул его, что тот снова упал. – Из-за тебя, нам не пройти задание!

     – Ладно тебе, – подошёл Ильнар. – всего одна чарка, старик и не заметит.

     – В-вот именно, – подтвердил Аластор, – ты с-слишком нервный, Рим.

     – С-слишком н-нервный? Не заметит?! – передразнил Рим. Он вскинул руку к окну кабинета с одёрнутой шторой. – Мерион следит за нами, и всё видел!

     – Теперь Учитель скажет, что бочка не полная, – заметила Киартана.

     – Ты в-вообще в-воду н-не н-носишь, – огрызнулся Аластор от обиды, заикаясь больше обычного. Он упал, больно ударился, рассёк руку, Рим его толкнул, а затем сделал виноватым. Киартана понимала его злость, но не ожидала, что он ополчится на неё, – если мы в-выполним з-задание, то т-только втроем!

     – Вы его НЕ выполните! – выкрикнула в ответ Киартана, но сразу отвернулась, едва сдерживая слёзы.

     Мальчишки вновь принялись за работу, а она осталась в стороне. Риму выпал жребий лезть в бочку, вычерпать всю воду со дна. Для всех троих испытание оказалось очень тяжелым, но они наполнили бочку, что была пуста с утра.

     Дети устало завалились в дом и попадали с ног прямо в холле. На них из столовой тотчас выскочила, сердобольно охая и ахая, тётя Оля. Она помогла всем снять верхнюю одежду, всё время, причитая о том, что Мерион замучил их своими заданиями, и что они слишком изголодались и устали.

     Ольга Федоровна отвела их в столовую, где уже был накрыт стол.

     – Рассаживайтесь, но пока подождите хвататься за ложки с вилками, Мерион наказал без него ужин не начинать. Надеюсь, он скоро спустится.

     Ильнар не стал ждать особого приглашения и занял место ближнее к головному, рядом сел Рим, за ним Аластор, и лишь Киартана села напротив. Тётя Оля принесла всем тарелки и приборы, а сама оставила ребят наедине с ароматными блюдами.

     Ещё никогда еда не пахла так желанно. Курица сочилась соком, окорок томился под куполом на углях. Жареный с маслом и луком картофель, тончайше нарезанная солонина, свежие овощи, не давали покоя.

     – Это испытание! – воскликнула Киартана, когда Рим потянулся за полоской острого мяса.

     – Неужели! – нарочито удивлённо ответил он, хватая кусок. Рим играючи положил его в рот, смачно прожевал и проглотил. – Вот видишь, ничего не случилось, а Мерион и не узнает.

     За ним и Аластор с Ильнаром начали хватать куски мяса, но Киартана держалась до последнего.

     – Ладно тебе! – улыбнулся Рим, поднося ей ко рту ломтик окорока. – Мы не ели с вечера, а сейчас уже время обеда, раз учитель, не голоден, нам больше достанется.

     Мясо удалось на славу, и Киартана, не сдержавшись, тоже начала хватать всё подряд, но не успела отведать и половины блюд, когда на лестнице послышались шаги, и дети тотчас убрали руки от стола.

     Первой спустилась мама. Она поздоровалась с детьми, кивнула Киартане и села рядом. Маг шёл следом, он не торопился, а его призрачная улыбка просто кричала – он всё знает. Мурашки пробежали по телу, она сглотнула остатки мяса и приготовилась к нравоучениям, но Мерион, заняв место во главе стола, лишь попросил Марису произнести молитву Владыкам.

     – ...их любовь безмерна и вечна! – закончила она, а Киартана представила золотые дворцы, о которых мама рассказывала ей, и зал Вечности – без стен и со звёздным небом вместо потолка.

     – Итак, – наконец заговорил маг, обращаясь к ученикам. – Знайте, я говорил это всем, и скажу вам: правда, всегда убедительней любой лжи. Вы выполнили мое задание? – Он отломил себе кусок курицы и начал трапезу.

     Ни один из учеников не решился ответить магу или взять себе еды. Киартана уже собралась заговорить, но Ильнар опередил её:

     – Да, учитель, мы выполнили задание.

     – Хорошо, – ответил маг, смакуя курицу, и вызывая у детей жуткую зависть. – Напомни, какое было задание? Я уже стар и забыл, как оно звучало.

     – Вы сказали, что во дворе стоит две бочки, и... – Ильнар на секунду задумался, но закончил слова Мериона, – вы велели наполнить пустую.

     – И, правда, всё так. Значит, вы наполнили пустую бочку? – Мерион играл с ними улыбкой, взглядом, намёками. Киартана увидела отчаяние в глазах ребят, но отступать Ильнару было некуда.

     – Да, – ответил Ильнар.

     – Ты уверен в этом? – напирал Мерион.

     – Конечно! Мы перетаскали всю воду чарками, провели всё утро на морозе! – всё сильнее раздражался Ильнар.

     – Проделанная работа ещё не значит, что вы сделали, что-либо полезное. – заметил маг, смакуя курицу. – Так вы наполнили бочку?

     – Да! – ответил Рим раздражённо.

     Мерион улыбнулся, взял немного овощей, наколол на вилку стручок тушеной фасоли и начал рассматривать со всех сторон, выжидая момента, когда дети потеряют терпение.

     – Ещё никто не выполнил это задание с первого раза, хоть оно и очень простое, – заговорил Мерион, не спуская с них взгляда. – Ученики не слушают и не понимают. Все бегут наполнять пустую бочку из полной, вы даже долго копались. Но никто не замечает, что после во дворе по-прежнему стоит пустая бочка...

     Ей всё сразу стало ясно, и Киартана испугалась: когда Мерион учил её одну – не давал таких странных заданий. Дедушка вдруг изменился.

     – Зачем всё это? – воскликнула она. – Лавка, пустая бочка и этот стол – одни испытания. Это не честно!

     Ребята только испуганно переглянулись, но не поддержали её.

     – Считаешь, я многого требую? – под взглядом Мериона любой бы опустил глаза, но не Киартана. – Разве задания оказались невыполнимы, или ты злишься, потому что вы не смогли их выполнить? Мнение людей так важно? Всегда ли самое простое решение оказывается верным? Искушение оказалось таким сильным? Вы смогли сплотиться ради единой цели, но ничему не научитесь, если я скажу, как наполнить бочку! Завтра утром, перед началом уроков, вам снова придётся сделать это. На этот раз без опозданий, я буду ждать всех ровно в восемь в кабинете.

     Маг говорил громко, но мягко, и, тем не менее, Киартане пришлось смахнуть слёзы. Её никто не поддержал, ребята испуганно наблюдали, и этим разозлили ещё сильнее, но ответить учителю Киартана не смогла.

     – Теперь можете есть, – разрешил Мерион, убедившись, что никто более не собирается ему перечить.

     Дети накинулись на еду, и только Киартана не ела, а всё смотрела на мага, и не верила, что он так сильно изменился. Совсем недавно он улыбался, смотря ей в глаза, а теперь от его грозного взгляда хотелось бежать прочь. Он знал, что все они тайком без спроса брали еду. Он видел в каждом отголосок стыда, и наблюдал, кто из детей стыдится сильнее. Они вновь провалили испытание, и маг был этому рад – он заманил их в западню, и теперь все станут его слушать внимательно в ожидании очередного испытания.

     Маг сразу после обеда начал обучение. Он рассказывал про историю мира, и разные страны, что она и так знала, а о магии ничего не говорил, и потому Киартана не слушала, и всё думала, как же им наполнить пустую бочку. Она вспомнила лишь одно место, где есть вода – источник. Он изливался из холма у самой реки, но Киартана никогда туда не спускалась.

     Мерион не читал нудных лекций, не заставлял записывать, а интересно и живо рассказывал о южных и северных землях, о Владыках и неугомонных Бассах.

     – Север с югом соединены тончайшей полоской земли – Перешейком, – говорил маг, рьяно жестикулируя и всматриваясь вдаль. – Единственные ворота в Перешейке и порт в Алькадии связывают эти два таких разных мира. На юге не бывает зим, часто не случается дождей. Всюду растят фрукты и ягоды, которых вам ещё не доводилось попробовать. Дальше царит великая пустыня и «Южная хворь». Здесь, севернее Перешейка, климат мягкий, ветра спокойные. Люди растят овощи и фрукты. Война... – маг собирался сказать больше, но, взглянув на Киартану, передумал. – Вам ещё рано знать о войне.

     Мальчикам выделили одну комнату, и вечером маг загнал всех троих в загодя протопленную баню. Но Киартана осталась без дел и вновь задумалась об испытании. Мама с тётей Олей готовили ужин, Мерион заперся в кабинете, а мальчишки веселились в бане.

     Она оделась и вышла в морозный вечер. Солнце уже опустилось за горизонт, и небу осталось лишь тускнеющее алое зарево. На заднем дворе по-прежнему стояло две бочки – полная, с тёмной ледяной водой, и пустая. Дышалось невероятно легко, и с каждым выдохом вырывалось облако пара, Киартана ступала по замёрзшей земле и никуда не спешила, стараясь запечатлеть этот момент в памяти. Как и золотое поле ржи, ночное небо теперь было только её. Прекрасный миг, который она никогда не забудет.

     К реке с заднего двора вела широкая тропа, устланная деревянными настилами, и она вызвала в Киартане странное чувство, будто она её уже встречала. Хруст сухого дерева под ногами пробирал до дрожи, сердце билось всё сильней, казалось, это место действительно важное. Настилы привели её к реке.

     К отвесному склону холма пристроили навес. Ключ бил из расселины и образовывал небольшое озерцо с каменным дном и обрамлением. Под лавкой стояло восемь вёдер – она пересчитала дважды, и сразу поняла, чего хотел от них Мерион. Киартана собиралась только осмотреться, чтобы утром им было проще, но теперь, у источника с его размеренным журчанием, ей захотелось самой наполнить бочку, чтобы дедушка похвалил её.

     Киартана схватила вёдра и набрала ледяной воды. Её руки не привыкли к такой тяжести, но ведомая страстью, она уверенно отправилась наверх, и теперь настил очень помогал подниматься. Путь оказался не простым, но она справилась, а наверху убедилась, что Мерион не следит из окна кабинета, и опрокинула первую порцию в бочку. Ей хотелось, чтобы никто не узнал, и быстро отправилась обратно к источнику.

     Пришлось ходить много раз, Киартана сбилась со счёта. Руки уже не слушались, ноги заплетались, но она упорно шла наверх с невероятно потяжелевшими вёдрами. Её не пугали глубокая ночь и завывания ветра – полная луна освещала путь.

     Из последних сил, принося уже только по половине ведра, Киартана глубокой ночью наполнила обе бочки. Она ощутила невероятное облегчение и радость, когда опрокинула последнее ведро в бочку, и вода потекла через край. Ей хотелось всем рассказать, но ребята наверняка спали. Мимолётная радость прошла, и она заметила одёрнутую штору в окне мага – Мерион наблюдал, потому её и не искали, миг ликования был утрачен. Усталость накатила волнами, и Киартана без сил отправилась спать.

     – Поздравляю, Вы справились с испытанием, – заговорил Мерион за завтраком, когда ребята поражённо обсуждали наполненную бочку, а Киартана сонно зевала. Она опоздала на ранний сбор и на утренние занятия, а спустилась только на запах еды, – но, раз уж одна Киартана догадалась, придётся рассказать, как вы должны были его выполнить. Вторая бочка – обман, чтобы отвлечь вас. Никто и не выполнил задание с первого раза из-за второй бочки. Ни один из вас не задумался, как и кем она была наполнена. Никто не подумал принести воду из источника. Все ученики сначала выбирают простое решение. И раз уж вы не справились, будете каждое утро набирать обе бочки из источника до уроков и других заданий. Это наказание касается всех, кроме Киартаны, которая наполнила бочку одна.

     Никто не возражал, но все трое волками смотрели на неё.

     – Киартана, – неожиданно сурово обратился Мерион, – почему ты пропустила утренние занятия?

     – Простите, дедушка Мерион, я устала вчера и проспала...

     – Ты должна называть меня только «Мастер» или «Учитель»... – не дал спуску Мерион. – Придется наказать тебя за непослушание, будешь с ребятами носить воду. Две бочки до утреннего сбора каждое утро.

     Киартана недовольно вскинула руками, так что ложка с грохотом упала на пол, а ребята испуганно вздрогнули. Она видела суровый взгляд мага, но промолчать не могла.

     – Это несправедливо! – выкрикнула Киартана. – Мастер Мерион, я прошла ваше испытание! Я одна!

     Но маг остался непреклонен.

     – Завтра тебе придется в одиночку набрать одну из бочек, – сурово заговорил он, – а если продолжишь перечить – обе бочки.

     Она не верила своим ушам. Мерион наказывал её на глазах у остальных учеников, которые уже её ненавидели. Киартана собиралась продолжить спор, раскрыла рот, но под суровым взглядом мага закрыла снова.

     «Дерзнёшь ли?» – спрашивал он взглядом, а Киартана не смогла ему ответить, отбросила тарелку и в слезах выбежала из столовой.

     Мама присела к ней на кровать и погладила по голове.

     – Деточка, мастер Мерион строг, но справедлив... – заговорила она в утешение. – Со временем ты поймешь, почему он так много от тебя требует...

     – Ненавижу его задания! – бросила Киартана сквозь слёзы. – он хочет, чтобы я сдалась... А ведь это я прошла его испытание! Никто из них не догадался...

     – Он любит тебя, по своему, и желает только добра.

     Киартана плакала навзрыд, а Мариса гладила её по голове.

     Киартана не могла вспомнить, когда ей стало нравиться «чердачное заключение». Одиночество, тишина, дряхлые вещи в ящиках и сундуках, покрытых пылью, далёкий свист ветра за окном, потерявшие форму книги на полках, все слова в которых казались непонятными и загадочными.

     Она вновь ощутила запах старой мебели, коснулась черенка каждой ветхой книги, сшитых из лоскутов ковров, почувствовала текстуру грубой ткани и узлы. Чердак стал ей родным, хоть вначале не был так прекрасен. Ей пришлось в одиночку разгребать завалы мебели, убирать горы пыли, выгонять мышей и птиц. Но теперь это место, и вся его красота, принадлежали только ей. Каждый день, проведённый наверху, вдохновлял больше чем любые напутствия Мериона, одиночество утешало лучше маминой жалости и ласки, долгие размышления стали для неё большими друзьями, чем Рим, Аластор и Ильнар.

     В такой яркий летний день ребята были рады занятиям на улице. Они сидели прямо на траве, на поляне возле леса, а Мерион расхаживал меж ними, несомненно, с напутственными речами, и яростно жестикулировал. Но даже с его помощью не у всех получалось.

     Ильнар едва держал свою чашку над землёй, она дрожала, вода расплёскивалась, и когда, наконец, чашка упала, Киартана улыбнулась.

     Мерион не перестал испытывать их, и Киартана всё чаще злилась за нелепые задания, с которыми они не справлялись.

     Мастер отправлял её на чердак за непослушание, на уборку, и «подумать о своём поведении». Очень долго она ненавидела это место, но постоянно попадала сюда, и со временем её мнение поменялось. Ребята упражнялись во дворе, а она разбирала старые книги по полкам, выносила или чинила поломанную мебель, стирала пыль, и, со временем, делала всё больше открытий в своём «чердачном заключении».

     Больше года Мерион не углублялся в магию, а только испытывал их, и тогда она чаще попадала на чердак «подумать». Киартана болезненно переживала любые неудачи, а Мерион хотел от неё безоговорочной покорности. Рим тоже пару раз попадал в заключение, но нескольких дней в одиночестве ему хватило, чтобы больше не перечить мастеру.

     Она выполнила испытание бочкой, но Мерион всё равно отчитал её и наказал приносить воду каждый день перед занятиями. Киартана проплакала весь вечер, и даже маме не удалось её успокоить, но следующим утром, несмотря на мороз, встала и раньше всех наполнила бочку.

     Ребята вышли, когда она уже закончила и наслаждалась теплом восходящего солнца на лавке.

     – Ничего себе! – удивился Рим – Наносила бочку воды? Да ты чудище!

     – Очень смешно, – съязвила Киартана. – Я посмотрю, как вы наберёте вторую.

     Она следила с ехидной улыбкой всё время, пока ребята таскали воду от источника, а когда Аластор поскользнулся, взбрыкнул ногами и растянулся по земле прямо перед бочкой, намочив всё от груди и ниже; намеренно громко расхохоталась.

     – Н-не с-смешно, – обиделся он, но его дрожащий голос ещё больше раззадорил Киартану.

     – Как раз, очень! – выпалила она, не переставая хохотать.

     Аластор лишь метнул в неё гневным взглядом и отправился за сухой одеждой.

     – Раз уж ты даже не устала, – заметил Рим, – могла бы и помочь, Нечего нам мешать!

     – Раз уж Мерион и меня наказал, я никуда не уйду! – с вызовом ответила Киартана.

     – Вот оно что, – понял Рим. Он вылил ведро в бочку и сел рядом. – Ты выполнила задание, но вместо похвалы получила наказание, и за это решила отыграться на нас?

     – Могли бы и поддержать меня! – сорвалась она.

     – Поддержать? – поразился Рим. – Ты не дала нам шанса! Набрала бочку, пока мы мылись. Ты заслужила это наказание!

     Слова Рима безумно разозлили её. Совсем недавно они вдвоём сидели ночью на лавке, укутавшись в шаль, и говорили, как добрые друзья, но теперь он казался совсем иным.

     – Не думала, что ты такой... – Киартана не смогла закончить.

     – Какой? – потребовал Рим, но она уже была готова расплакаться.

     Ильнар помешал им поссориться:

     – Мерион лишь хотел, чтобы ты вместе с нами носила воду...

     – Спасибо вам, что поддерживаете его, а не меня! – вспыхнула Киартана, поднялась и ушла в дом.

     Она хорошо запомнила тот разговор, когда все трое ополчились на неё. Аластор долго не говорил с ней, Рим не упускал шанса посмеяться над её неудачами, и только Ильнар всё время пытался сгладить обстановку, что бесило даже больше, и она срывалась на нём чаще, чем на остальных.

     Аластор и Ильнар скучали по дому, Мерион не разрешал родственникам навещать детей, но Киартана жила с мамой и ребята завидовали ей с каждым днём всё больше, а Рим не уставал напоминать, чтобы она «побежала поплакаться маменьке».

     Зима тянулась медленно и скучно. Киартана наперекор магу продолжала набирать одну из двух бочек, хоть Мерион больше этого не требовал. Все задания она выполняла по своему, не так, как наказано, назло магу и ребятам, и за это тоже часто попадала в «чердачное заключение».

     Первые уроки были далеки от магии. Мерион учил их истории, географии и наукам – основам мира, в котором им предстояло жить.

     – Войны с Бассами длятся уже много веков, – рассказывал он одним зимним утром, и этот урок особенно запомнился. – В последние годы набеги участились. Лишь однажды Бассы прорвались за Изилу, и тогда Владыки собрали армию, чтобы дать отпор. Единственная крепость на севере, благодаря отваге великих героев, продержалась семь лет до прибытия Армии Владык – Двуглавый Оплот...

     Киартана подняла руку, как примерная ученица, но не стала ждать, пока учитель разрешит задать вопрос.

     – Мастер, – нарочито официально обратилась она. – а зачем Бассы нападают? – маг задумался над её словами и ответил не сразу.

     – В мире много странных и непонятных вещей...

     – Мама говорит, что Бассы плохие. – не унималась она. – но ведь не могут все они быть плохими?

     – Там на севере, – Мерион пригладил её непокорные волосы, – они мёрзнут и голодают, вот и бегут на юг, к солнцу и теплу. Но Бассы не привыкли работать, растить овощи, разводить скот или думать о будущем. Они охотники, и за долгие годы им стало все равно, на кого охотиться – кабана, оленя или человека...

     Слова мага запомнились ей, и даже теперь, спустя почти год, она вспоминала их с трепетом.

     Киартана вновь выглянула в круглое окошко – ребята по-прежнему пытались удержать чашки с водой в воздухе, а она давно умела это делать. Рим часто называл её «зазнайкой», и Киартана всегда обижалась, она не знала, почему некоторые вещи ей удаются лучше.

     Киартана смотрела, как Мерион тренирует ребят, но не её, и вдруг осознала, насколько она одинока, как сильно болит сердце.

     Весной работы по дому прибавилось. Им пришлось копать землю, сажать овощи, поливать, убирать двор, но Киартане это было не интересно, и она проводила всё больше дней в «чердачном заключении», и лишь Ильнара интересовало садоводство. Он прежде не занимался никакой работой, его чашка и теперь вся тряслась, выплёскивая воду на землю, но растения росли лучше, чем у других. Она сразу заметила в нём странное упорство. Ильнар проявлял терпение. Часто ему не удавалось решить сложную задачу, но он не сдавался и не позволял сдаться остальным.

     Только весной Мерион начал уроки магии. Азы давались тяжело, и Киартана, за свой несносный характер, провела ещё несколько дней в «заключении».

     – Ощутите силу внутри! – требовал мастер, но ей это никак не удавалось. – Она течёт в вашей крови, нужно лишь почувствовать и научится использовать. Для единства с силой маги проводят много времени в медитациях. – Он прошёлся меж ними, сидящими на свежей траве на поляне у леса. Крайние деревья бросали на них дрожащие тени, и пахло невероятно свежо.

     Маг показал позы для медитации и проговорил мантры.

     – Будет тяжело. – предупредил Мерион, смотря в глаза Киартане. – Вы окажетесь за Пеленой, в кромешной Тьме и абсолютной тишине, а затем услышите голоса, так много, что не различите ни единого. Вы не должны их слушать. – Мерион следил взглядом, чтобы все осознали его слова. Даже Киартана пристально слушала. – Медитация поможет ощутить магию вокруг.

     Она взялась с большим усердием. Расслабилась, сидя на земле, и закрыла глаза, но первое время ничего не ощущала, и уже решила, что маг снова испытывает их, что они всё не правильно поняли, когда шум деревьев начал постепенно меняться.

     Появился гул голосов. Шёпот то нарастал, то сходил волнами. Ей мерещился скрежет металла, словно лязг сотен мечей, её унесло в другое место, в иной мир. Далёкий шёпот в шуме деревьев нарастал, но слова оставались неразличимы, и это волновало её всё сильнее, пока Киартана не ощутила нечто, о чем маг не сказал.

     Она осталась одна среди бесконечной Тьмы, ей показалось будто сам мир исчез, и от того сердце забилось чаще, а затем она увидела во Тьме силуэты. Разбитые дымкой люди тянулись к ней сотнями прозрачных, серых рук. Теней становилось все больше, у них не было лиц. Страх опустился тяжкой ношей, вырос в груди колючим клубком. Киартана оказалась среди Теней, желавших забрать её. Ей захотелось выбраться, она стала метаться по сторонам, но мастер не сказал, как остановить видение. Силуэты приближались, и некоторые коснулись её дымкой, схватили за плечи, а Киартана ничего не могла сделать, её крики не тревожили Тьму, но вдруг всё исчезло.

     Мерион тряс её за плечи. Киартана в ужасе оттолкнула его и отпрянула, не понимая, где находится. Свет солнца не сразу достиг её и вновь начал греть. Она замёрзла и вся дрожала, руки окоченели и не слушались. Ребята смотрели испуганно и не приближались.

     – Что случилось? – дрожащим голосом спросила Киартана. – Почему я не могла выбраться?

     Мерион взял её ледяные руки и крепко сжал в своих тёплых ладонях.

     – Ты забралась слишком глубоко, – маг смотрел прямо в глаза. – Обычно у учеников недостаточно сил, чтобы выйти за Пелену. Ты должна противостоять этому.

     Киартана заметила, насколько испуганы ребята, и заплакала.

     – Не волнуйся, – голос мастера казался далёким, а слова неубедительными, – со временем ты научишься спускаться туда, а пока нам всем нужен нужен отдых.

     В тот день Мерион не давал других заданий, и отправил её спать сразу после ужина, но утром она, как и всегда, наперекор учителю, поднялась раньше всех и набрала бочку воды.

     – Вчера я не всё рассказал про медитацию, – признал Мерион на уроке. – Вам всем, а в особенности тебе, Киартана, следует быть осторожнее. Мы отправляем сознание за Пелену и это может испугать. Тени блуждают там испокон веков, и прекрасно чувствуют любого пришельца, – он говорил всем, но смотрел только на неё, и его слова запомнились ей. – Бесконтрольно вы можете погрузиться глубже, чем нужно, на уровень видений, или даже на уровень восприятия, где Тени смогут коснуться вас.

     – А что дальше? – спросила Киартана, подчиняясь нестерпимому порыву.

     – Никто не знает... – с грустью ответил маг, – оттуда не возвращаются.

     Слова мага испугали всех – она видела поражённые страхом лица ребят, но и сама, очевидно, выглядела не лучше. Мерион попытался улыбнуться, глядя в глаза, но его натянутая улыбка не вернула ей уверенности. Она сидела тише обычного, не в силах произнести ни слова.

     – Не пугайтесь, вам не нужно забираться глубоко, – Мерион говорил мягко и спокойно, но ей становилось всё тяжелее не заплакать.

     – Почему так происходит? – испугалась она. – Если я снова погружусь глубоко, то не смогу вернуться?

     Мерион собирался солгать, она поняла это по блуждающему взгляду и неуместной улыбке. Киартана вскочила и кинулась прочь. Она испугалась, что останется за Пеленой навсегда.

     Каждая медитация всё также пугала, но под надзором мага, выходило лучше, и вскоре она по своей воле могла погрузиться до «уровня Теней», как называл то место Мерион.

     Она уходила во Тьму и снова встречала их. Разрушенные дымчатые руки тянулись к ней, но не могли достать. Киартана шла, легко ступая, по пепельному полю. Сгоревшие цветы рассыпались в прах под её ногами.

     Призраки следовали за ней, они чувствовали её, но не видели, и Киартана всегда ускользала. Их «разбитые» тела рассыпались дымкой при каждом движении и собирались вновь спустя время. Мужчины и молодые юноши, сражённые в бою, их раны всё ещё кровоточили, их боль и страхи никто не мог унять.

     – Тени давно погибших людей не могут выбраться, – объяснил ей Мерион. – Они заперты во Тьме.

     – Им не помочь? – спросила она.

     – Никак, – он пригладил её волосы, как делал всегда, когда хотел сказать нечто мудрое. – Смерть ещё никому не удавалось обхитрить, и, чтобы не оказаться там, важно никогда не сожалеть о прошлом...

     Осенью уроки сильно усложнились, но учитель сразу остепенил их:

     – Без посоха и кристалла вы должны накладывать только самые простые чары! – предупредил Мерион необычно серьёзно. – Никогда не используйте сильные заклинания без проводника. Посох вы отыщите на Испытании, в Великом лесу Нурион, когда старшему из вас исполнится двенадцать. Кристалл же вам предстоит искать уже после обучения в Академии, и на это может уйти большая часть вашей жизни. Свой я нашёл на исходе третьего десятка в пещере на острове Туманов под самым дворцом свергнутого Императора. Только отыскав кристалл вы станете истинными мастерами и вступите в Совет Ордена.

     Она смотрела с холма вдаль, солнце грело, но туман не позволял увидеть развалины. Под ногами лежал пепел, и вздымался от каждого её шага. Древние руины замка приближались с каждым шагом, их очертания вырисовывались массивом камня. Дымчатые стены обветшали и рассыпались, остались стоять лишь витые колонны, что прежде подпирали своды замка. Пелена обступала руины, пожирала их.

     Киартана погрузилась глубже. Колонны и обломки стен чётко проступили из дымки, но по-прежнему поблизости не было, ни единой Тени. Она вошла в разрушенный замок. Залы поражали величием и размахом, каменный пол во многих местах провалился, плиты утопли в зыбкой земле, время взрастило на них мох и травы. Стройные берёзы высились посреди зала, а за ними скрывался трон, обтёсанный ливнями и обогретый солнцем.

     Она поднялась и села в массивное кресло. Солнце согрело спину, тёплый ветер растрепал волосы. Вокруг царили спокойствие и безмятежность, не хватало только щебета птиц. Древние руины почти ушли под землю, а всё что тянулось ввысь, к небу, поразило время.

     За ней наблюдали. Киартана лишь краем глаза заметила девушку в серой дымке за колонной и та тотчас скрылась.

     – Кто здесь? – обратилась она, но незнакомка не пожелала ответить, и всё же, спустя время, выглянула снова.

     Киартана решительно поднялась и направилась к ней. Лишь её шаги глухо стучали по камню, незнакомка вновь бесшумно скользнула за колонну. И как долго Киартана не всматривалась, не могла её увидеть, пока та не показалась вновь, за колонной вдалеке.

     Незнакомка заметила её взгляд и кинулась прочь, в пролом под обвалившейся крышей, а Киартана осторожно забралась следом. Свет проникал лишь из пролома, оставляя внутри полутьму. Она огляделась и заметила вдали прозрачную дымку.

     – Не бойся... – заговорила Киартана, протягивая руку, – я тебя не трону...

     Прежде ни одна Тень не боялась её.

     – Кто ты? – ответила девушка из темноты. – Что ты здесь делаешь?

     – Я... – Киартана искренне улыбнулась, увидев, наконец, силуэт девушки, – пришла в гости.

     Лёгкое шёлковое белое платье с розовыми и жёлтыми цветами облегало юное тело, дымка появлялась при движениях и сразу исчезала.

     – Ты не похожа на остальных... – заметила незнакомка, подойдя чуть ближе.

     – Ты тоже, – ответила Киартана. С её губ не сходила улыбка. Она впервые говорила с Тенью. Хоть Мерион и наказывал не слушать их, это оказалось не так страшно. – Что это за место?

     – Я вечная странница в чужом мире... – признала незнакомка. – Это руины моего дома.

     – Ты умерла?

     – Умерла... – отрешённо повторила девушка. Она опустила взгляд на руки, и в них вскрылись кровоточащие раны. Ушибы и шрамы покрыли её тело, она вновь подняла глаза, но смотрела уже только одним голубым и нестерпимо ярким глазом.

     – Умерла... – повторила она искалеченным ртом, изливающим плотную кровь.

     Киартана испуганно отпрянула. Не оборачиваясь нащупала стену и выскочила в зал.

     Шёл бал. Играли виолончель, скрипка, фортепьяно, люди кружились в вальсе. Всюду шуршали роскошные платья, в нос ударил нестерпимый запах цветочных духов, и испугал её сильнее – прежде она не ощущала запахи. Киартана оказалась в центре зала, все кружились в танце, и никто её не замечал. Люди улыбались друг другу. Красивые юноши и девушки, мужчины приглашали дам на танец. Музыка въелась в её сознание, и, казалось, будет преследовать вечно.

     Тень настигла её с кинжалом в руке. Дымка разбивала и его, но Киартана сразу поняла, что он смертоносен.

     – Уходи! – выкрикнула девушка, к которой вернулся нормальный облик.

     Но Киартана не могла пошевелиться, её сковало страхом. Весь зал танцевал, и их двоих никто не замечал. Люди в роскошных костюмах – воспоминания былой эпохи, чьи лица и образы навсегда остались в этой зале.

     – Ты не обязана быть одна, – дрожащим голосом заговорила Киартана, но девушку её слова лишь разозлили.

     – Уходи! – повторила она, занося кинжал над головой, и на этот раз Киартана отступила.

     Клинок обратился дымкой перед самым её лицом. Она глубоко вдохнула сухой воздух с запахом старых книг и открыла глаза вновь в «чердачном заключении».

     Сердце билось неистово, но Киартана больше не боялась. Она не стала звать Мериона, не побежала к маме, а легла на пол, подложив руки под голову. Ей впервые удалось поговорить с Тенью, и Тень оказалась очень милой. Киартана улыбнулась, закрыла глаза и быстро уснула.

     Она часто блуждала в останках разрушенного замка, давно поросшего сорными травами и молодыми неприхотливыми деревцами, и нередко встречалась с его обитательницей. Девушке было не больше пятнадцати, и поначалу она не жаловала непрошеную гостью, но Киартане удалось разговорить её.

     – Я Киартана, – представилась она, когда вернулась.

     – Прежде меня звали Афелия, – ответила девушка. Она легко перепрыгнула с невысокой колонны на соседнюю, – но теперь это имя ничего не значит.

     Её любимым занятием было прыгать по колоннам, и у неё прекрасно выходило, ни единой ошибки или неточного движения. Казалось, она не может сорваться.

     Они стали чаще встречаться. Киартана рассказывала о своих успехах и неудачах, а Афелия внимательно и с интересом слушала, прыгая по колоннам. Её мир замкнулся на единственном месте, и она жаждала услышать нечто новое, а Киартана только ей могла открыться, и каждый раз, обижаясь на Мериона или ребят, шла не к маме, а в «чердачное заключение», к Афелии.

     Шли дни, пролетела зима и весна, вновь наступило лето, но в её жизни ничего не изменилось. Она спорила с Мерионом, делала всё ему наперекор, и маг отправлял Киартану в «чердачное заключение», которое она так сильно ждала.

     – Сегодня вы должны поднять чарку с водой, – обратился Мерион утром.

     Ветер трепал его волосы и мантию, а ребята едва держались на ногах после наполнения бочки, и лишь Киартана наслаждалась восходом. Ей вновь удалось принести воду раньше них, и она успела надоесть им неуместными советами и колкостями.

     – Сила и концентрация для мага стоят на разных чашах весов, – Мерион взмахнул посохом и четыре чарки взмыли в воздух. – Для меня это совсем не сложно, но у вас уйдут годы на поиск баланса!

     Она усмехнулась, и Мерион заметил её пренебрежение.

     – Киартана, – обратился маг, – попробуй удержать их!

     Она встала рядом с мастером и сосредоточенно направила ладонь к чаркам. Мерион опустил посох, и чарки тотчас задрожали в воздухе, но вода, ни в одной не расплескалась.

     – Вовсе и не сложно! – с вымученной улыбкой съязвила Киартана, глядя на ребят.

     – Так не честно! – возразил Рим. – Ты тренировалась.

     – Нет! – ответила она. – Для этого мне не нужно «тренироваться»! Завидуй молча.

     Её слова задели Рима, но он не растерялся и сосредоточился над одной из чарок, подняв её в воздух.

     – Я не завидую! – ответил он, но его чарка тотчас перевернулась, и вся вода пролилась на траву.

     – Ты специально! – крикнул Аластор Киартане, когда и его чарка опрокинулась, только он оторвал её от земли.

     Ильнар так и не смог поднять чарку, и она осталась стоять на траве, а Киартана держала четыре разом.

     – Мастер Мерион! – обратился Рим. – Она намеренно опрокинула мою чарку.

     – Набери воды снова и продолжай. – ответил он Риму, но затем добавил с призрачной улыбкой на лице. – Вы ведь можете сделать также.

     – Опрокинуть её чарку? – удивился Ильнар.

     – Да, ведь это игра! – Маг отвернулся к лесу. – Чья чарка останется полной...

     Ребята начали мешать, и её чарки стали трястись сильнее, но ни одна не опрокинулась, и это раззадорило Киартану. Она вновь перевернула все чашки ребят, отчего Аластор уже едва сдерживал слёзы.

     – Эй! – воскликнул Рим, когда третья его чарка опрокинулась в воздухе, и вся вода выплеснулась на землю. – Зазнайка! Ты тоже расплескаешь воду! – он поднялся, подскочил к её чаркам и схватил одну. – Ха! – Рим перевернул чарку, но вода осталась внутри, и все ребята замерли от удивления.

     Вода держалась в чарке, пока Киартана с Римом грозно смотрели друг на друга. Он размахнулся чаркой, намереваясь бросить её о землю, но над его головой вода потеряла форму и пролилась ему за шиворот, и тут уже Киартана не сдержалась и безудержно рассмеялась.

     Рим ничего не сказал и лишь недовольно потопал в дом переодеваться. Урок продолжился, но Киартана более не мешала ребятам, и даже помогла Ильнару поднять в воздух его чарку.

     – Мастер! – обратилась она после урока.

     Мерион улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза.

     – Я рад что ты научилась задавать вопросы после занятий, – ответил он не теряя улыбки. – И ещё рад твоему задору, но перед Римом придётся извиниться. Спрашивай, и я отвечу.

     – Мне нужно знать... – не находила слов Киартана. Она не вытерпела его взгляда, опустила глаза и стала разглядывать свои ладони. – За Пеленой я встретила одну девушку... Правда, что там все люди мёртвые?

     – Ты слишком рано научилась этому, – признал Мерион и вновь пригладил её волосы, собираясь сказать очередное нравоучение. – Тени за Пеленой – лишь останки давно погибших людей, не стоит к ним привыкать или о них беспокоиться – им не помочь.

     Она помнила, но хотела спросить о другом.

     – Она не такая, как остальные, – возразила Киартана. – Афелия понимает, где находится и знает, что умерла. Мы говорили...

     – Нельзя говорить с ними! – оборвал Мерион. – Обещай мне, что больше не вернешься к ней! – он больно схватил её за плечи и грозно посмотрел в глаза. – Обещай!

     – Но почему? – не понимала Киартана. – Вы же слушаете мёртвых...

     – Ты будешь наказана! – заявил Мерион. – Я запрещаю тебе медитировать одной!

     – Но...

     – Никаких возражений! Отныне я буду следить, чтобы ты не смела медитировать! – маг отпустил её и отвернулся к лесу. – Разве так сложно, следовать правилам?

     – Разве так сложно ответить на мой вопрос! – огрызнулась Киартана и отправилась прочь.

     – На чердак! – выкрикнул Мерион ей вслед.

     Он не видел её улыбки и не знал, что она и хотела вернуться в «чердачное заключение». Снова одиночество, старые книги на полках и Афелия в разрушенном замке.

     Старый покрытый пылью комод всегда пугал её, но только он остался не разобранным.

     Она запаслась вёдрами с водой и тряпками, увязала свои непокорные волосы в пучок и начала усердно натирать резные дубовые ставни. Внутри стоял древний сервиз из искусных тарелок, чашек и блюд. Но её внимание привлекала не тронутая пылью дубовая шкатулка. Обитая синим бархатом, она бросалась в глаза среди серых тарелок и чашек.

     Много раз Киартана цеплялась за неё взглядом, становилось всё сложней не заглянуть внутрь, она знала, что это очередное испытание Мериона, но любопытство, в итоге, победило. Ставни распахнулись с мерзким скрипом – пути назад не осталось. Она подняла шкатулку и удивилась её тяжести. Вдвое уже любой книги она весила, как два массивных тома, но бархат и обитые резной сталью углы не позволяли ей выскользнуть из рук. Ткань обрамляла и крышку, но её никак не удавалось открыть. Замков и запоров Киартана не заметила, и, спустя час попыток, посчитала шкатулку лишь красочно отделанным цельным куском дерева.

     Она очистила и разобрала комод, но от старости он весь рассохся, и передвинуть его оказалось сложно. Киартана подняла комод магией и толкнула к стене, дерево тяжко скрипело и норовило сорваться на пол. Она продержала его до самой стены, и только там отпустила, но одна из ножек тотчас проломила ветхую доску пола.

     Узкая щепа провалилась в пол, и Киартана, даже засунув в щель руку, не смогла нащупать её.

     Комод занял своё новое место, а комната приобрела истинную красоту. Киартана с облегчением вздохнула, осматривая плоды своих трудов. Место, только для неё, как она и мечтала.

     Киартана закрыла глаза и, вопреки наказу Мериона, погрузилась за Пелену.

     Тьма вновь окружила её, и призраки потянулись сотнями рук, но Киартана погрузилась глубже и оказалась на вершине холма, перед разрушенным замком. Афелия легко и уверенно прыгала по колоннам и шёпотом напевала детскую песенку о Волках.

     – Киартана! Наконец, ты вернулась!

     Афелия спустилась вниз и, радостно раскинув руки, кинулась ей в объятия.

     Только ей Киартана могла рассказать всё. Она жаловалась на ребят и Мериона, сетовала, что мама не помогает ей, делилась всеми открытиями и страхами, и теперь рассказала о последнем уроке и шкатулке, что Мерион оставил ей в качестве испытания, но об одном умолчала – о том, что маг запретил к ней приходить.

     – Теперь я снова живу... – признала Афелия, – вместе с тобой...

     – Я обязательно найду способ помочь тебе, – пообещала Киартана, держа её прохладные ладони.

     – Не беспокойся... – заверила Афелия, но в её глазах показалась печаль.

     Они долго говорили, но небо по-прежнему было безоблачным, а солнце всё также стояло в зените. Киартана помнила о запрете мага и не теряла бдительности. Они сразу попрощались, когда она услышала голос Мериона.

     Косые алые лучи на полу проникали сквозь окно, в комнате потемнело, но на улице по-прежнему стояла прекрасная погода. Солнце окрашивало деревья кровью, и ребята разошлись, закончив на сегодня упражнения.

     Маг говорил в кабинете, она не сразу это поняла, и успела испугаться. Голос доносился из пролома в полу, тихий и глухой, но даже с середины чердака Киартана прекрасно всё слышала.

     – Мне удастся возвратиться до праздника? – спросил Мерион.

     – Боюсь, Магистр наметил первую встречу на тринадцатое, – ответил юный мужчина, которого она не знала.

     Мерион долго не говорил, но незнакомец терпеливо ждал.

     – Хорошо. Да будет так, – Маг поднялся и прошёл по комнате. – Останешься на ужин?

     – Прошу простить меня...

     – Понимаю, Александр, но не будешь же ты всю жизнь прятаться?

     – Не хочу пугать детей.

     Они долго говорили о прошлом, об Ордене, о войне и Бассах. Киартана не хотела подслушивать, но не смогла заставить себя прекратить.

     Вечером Мерион лично поднялся на чердак и удовлетворённо прошёлся по залу. Киартана испугалась, что он обнаружит пролом в полу, и поспешила отвлечь его.

     – Мастер, – обратилась она, – в комоде я нашла странную шкатулку. – Киартана встрепенулась и поднесла её магу.

     Мерион несколько минут крутил её в руках и рассматривал измученным грустью взглядом, а затем заговорил, не поднимая глаз.

     – Здесь хранится моё сердце, – ответил маг, отдавая ей шкатулку, – не разбей его.

     Киартана долго думала над его словами, но не нашла в них подсказку.

     Мерион действительно начал следить за каждой её медитацией, и перестал отправлять «в заключение», но Киартана знала, что совсем скоро он уедет на Совет, и вела себя хорошо. Ей не хотелось, чтобы мастер придумал ей другое наказание, а в его отсутствие она могла быть с Афелией хоть целыми днями.

     Перед отъездом Мерион собрал всех учеников и назначил Ильнара старшим.

     – Почему он? – поразился Рим, но Мерион не изменил своего решения, а лишь посоветовал ребятам тренироваться и не терять форму.

     Лишь Киартана вняла совету мага. Каждое утро она набирала и свою бочку, и бочку ребят, которую они давно забросили. Однажды Ильнар вышел помочь. Он носил вёдра в руках, а она – поднимала их силой. Ильнар оказался вовсе не горд и достаточно смел, чтобы заговорить.

     – Что сделать, чтобы ты нас простила? – спросил он так неожиданно, что Киартана растерялась с ответом. Она остановилась, и вёдра, что она держала в воздухе, с грохотом упали на землю и разбились под весом воды. – Ты ходишь вечно обиженная, почти не разговариваешь с нами! Что мне сделать?

     – Я думала, вы не хотите говорить со мной... – призналась она. – ну вот, я вся вымокла. – Киартана попыталась вытряхнуть воду из башмаков, но и её штаны промокли до нитки. – Ты это специально! Вечно вы мешаете...

     – Прости, я наберу бочки вместо тебя, – стушевался Ильнар.

     – Вот ещё, – оскорбилась Киартана, – сама справлюсь, мне помощь не нужна. – она пошла к дому, но Ильнар быстро нагнал её.

     – Знаешь, почему я не ушёл? – не отступал он. – Там, в поместье, у меня было всё, что пожелаю. Я любил лимонные пироги, и повара подавали их мне по первому требованию, без промедления. Но в тот день, ещё до того, как Мерион меня выбрал, я увидел все пренебрежительные взгляды. Услышал оскорбления, сказанные шёпотом. Мать могла остановить их, никто бы не посмел, но она хотела, чтобы я слышал, ибо сама боялась признать правду...

     Только теперь Киартана заметила, что Ильнар похудел и возмужал, его взгляд стал решительным, серьёзным. Меньше чем за три года он полностью изменился.

     – Она показала мои слабости, и я понял... – Киартана намеренно ускорила шаг, но Ильнар всё не отставал. – Там, в поместье, моими друзьями были сладости, диван с кроватью да бродячие музыканты и артисты, которых приглашала мама. У меня не было настоящих друзей.

     – И чего ты привязался! – огрызнулась Киартана, повернувшись к нему. – Мне не нужны морали!

     – Ты не должна быть одна...

     Киартана хотела толкнуть его, ударить, оскорбить, но он был прав. Ей едва удалось сдержать слёзы, она не могла заговорить, не выдав своей слабости, а потому развернулась и бросилась прочь.

     Она снова вспомнила, как Мерион отчитал её впервые. Мама говорила, он желает ей лишь добра, но Киартана снова видела суровый взгляд мага и слышала его слова:

     «А если продолжишь перечить – обе бочки...»

     Киартана ворвалась в дом, но не отправилась в свою комнату, а поднялась сразу на чердак. Она заслужила заключение, заслужила остаться в одиночестве навсегда. Её взгляд упал на шкатулку, но та лишь раздражала. Мерион ждал, что Киартана справится, хоть знал, что она делает всё ему наперекор.

     – Не разбить твоё сердце! – выкрикнула Киартана, подскочила к комоду, схватила шкатулку и с непримиримой яростью бросила в стену.

     Дерево треснуло, обнажив внутри полость, а затем шкатулка вспыхнула изнутри, осветив все скрытые швы. Киартана безвольно упала на пол, понимая, что вновь огорчила учителя.

     Она решила остаться в «чердачном заключении» навсегда. Когда огонь угас, Киартана открыла ещё горячую, обожжённую, но не сгоревшую деревянную шкатулку. В небольшой полости лежал, почерневший от пепла медальон на цепочке с круглым треснувшим пополам камнем.

     Киартана отнесла его в кабинет Мериона и положила магу на стол. В кухне взяла немного хлеба, сала и воды, чтобы не умереть с голоду, большего ей не требовалось, и, с решимостью во взгляде, отправилась в своё «вечное заточение».

     – Нет, мама, я не спущусь, – говорила Киартана через закрытую дверь. – Я заслужила остаться здесь навсегда.

     Мама несколько раз приходила к двери, и они подолгу говорили, но Киартана так и не открыла.

     Мастер вернулся, и Мариса тем же вечером пришла к Мериону на разговор. Киартана услышала отдаленные голоса в проломе пола и сосредоточилась на них.

     – Мерион! – дрожащим голосом говорила мама. – Она уже несколько дней не спускается, что мне делать... нет, что нам делать? Киартана боится вас!

     – Полагаешь, я слишком строг? – спросил маг, обдумав её слова.

     – Ребята не приняли её, вы наказываете одиночеством за любую провинность! – мама подошла ближе. – Мерион, не будьте так строги!

     – Этот камень и медальон, я сделал сам, – Киартана сразу поняла, о чём говорит маг. Кровь в её висках шумела всё сильнее. – Я сделал его для своей невесты, Насти... Но она погибла, так и не надев его... Вот увидишь, Мариса. Эта девочка сильней, чем кажется. Её настойчивость и непокорность нельзя поощрять. О, она часто будет спорить и, пока могу, я должен усмирить её, иначе вскоре она вовсе перестанет меня слушать.

     – Ей всего десять... – Мариса собиралась заплакать, но Мерион остался непреклонен. – ...раз я не мать, моё мнение ничего не значит...

     Слова потонули в гуле. Прежде она всегда плакала, но теперь слёзы не шли из глаз. Киартана отрешённо смотрела в стену и дышала всё надрывней.

     «Нет... – решила она. – это не правда, очередное испытание Мериона. Он увидел пролом и понял, что я подслушиваю... Но я не подам вида, не стану задавать вопросов, словно ничего не случилось...»

     Ей стало нестерпимо больно слышать их голоса, и Киартана отправилась за Пелену, снова в разрушенный замок.

     – Ты огорчена! – заметила Афелия.

     – Я осталась одна... – Киартана рассказала всё, что услышала, отрешённо глядя на синее безоблачное небо.

     – Что за вздор, – удивилась Афелия, легко спустилась с колонны и игриво подскочила к ней. – Разве ты можешь жаловаться на одиночество мне?

     – Прости... – осознала своё лицемерие Киартана.

     Они часто говорили, Киартана жаловалась на жизнь, а Афелия слушала, расхаживая, словно пушинка, по обломкам разрушенных стен, не опасаясь падения. Её мир заключался в этом, и выйти из замка она не могла.

     – Прости, я вечно жалуюсь, но ведь ты страдаешь не меньше, – Киартана взяла её за руки, а во взгляде заметила страх и волнение. – Расскажи, как всё случилось.

     – Не стоит... – Афелия отстранилась и отступила на шаг. – Не проси...

     – Я должна знать, – настояла Киартана. – Мы так долго вместе. Разве мы ещё не подруги?

     – Лучшие...

     – Ты можешь рассказать мне всё! Я не испугаюсь, не покину тебя, обещаю, – Киартана протянула руку, и Афелия, нехотя, взялась за неё.

     – Приготовься, – предупредила Афелия, – я не смогу остановить видение.

     Афелия прикоснулась к её виску, и Киартана мгновенно оказалась на балу, в центре яркого зала. Всюду пары кружились в танце, играла музыка, резкая перемена обстановки взволновала её, но вскоре Киартана вспомнила, что уже видела это место – в их первую встречу. Она осмотрелась – тот самый зал, в котором они находились, ещё не разрушенный, наполненный яркими красками, приятными запахами и звуками.

     – Афелия! – окликнул мужской голос, и Киартана неожиданно повернулась.

     К ней уверенной походкой шел статный мужчина в богато расшитом костюме, с медалями, приколотыми к пиджаку, и изящным каменным венцом на голове.

     – Ты не нашла себе пару... – он взял её руки и закружил в танце.

     Киартана никогда не танцевала, но здесь ноги сами двигались уверенно и точно, словно она делала это множество раз. Видение оказалось настолько реальным, что её постоянно бросало в дрожь от новых ощущений и ярких чувств.

     – Дорогая Афелия, как твои упражнения в письме?

     – Отец, разве время об этом спрашивать?

     – Ты давно увиливаешь от ответа! – его пристальный взгляд не оставлял шансов.

     – Мне сейчас трудно сосредоточится, – неуверенно заговорила Афелия, но отец лишь усмехнулся.

     – А как ты будешь поддерживать беседу с принцем Бреморским, когда он приедет свататься? – он и не думал отступать.

     – Я не хочу с ним знакомиться... – Афелия избегала его взгляда, но не забывала улыбаться гостям.

     – Но ты никогда его не видела? Вдруг он тебе понравится? – отец говорил с приятной улыбкой, которая не позволяла усомниться в его добрых намерениях.

     – А если нет...

     – Если нет... – он приблизился и шепнул ей на ухо, – можешь ему отказать.

     Афелия улыбнулась, кружась в танце, а Киартана единственная заметила людей в шкурах и оскалившимися волчьими черепами вместо масок.

     Мир перевернулся в одночасье. Музыка вдруг оборвалась, танец резко прекратился, и все гости повернулись к входу, где стояло с десяток фигур в волчьих шкурах и с оскалившимися волчьими головами на капюшонах.

     Гости замерли. Из горла музыканта почти бесшумно пролилась кровь, и он медленно опустился на виолончель. Послышались крики, кто-то побежал прочь из зала, но люди в Волчьих одеяниях преградили всем путь.

     – Папа, кто это? Я боюсь... – заговорила Афелия, но отец крепко зажал её рот, наклонился и прошептал на ухо.

     – Ты должна спрятаться и, чтобы ни случилось, не показывайся. – он оттолкнул её в толпу, а сам вышел к незваным гостям.

     – Кто вы? – громогласно заговорил хозяин бала. – И по какому праву здесь бесчинствуете?

     Один из пришельцев снял голову волка, обнажив старое изувеченное лицо с давними шрамами. Его безумный взгляд заставил сердце Афелии биться быстрее, но она не вскрикнула и не побежала прочь, по наставлению отца.

     – Ваша дочь, Император, – заговорил Волк, – ей предстоит испытание!

     – Фанатики... – заключил отец Афелии. – Уходите, вам тут не рады!

     Волк лишь улыбнулся и достал посох. Киартана впервые видела такое оружие в руках злодея. Она вскрикнула, собираясь предупредить Императора, но её собственный голос показался ей далёким и тихим. Отца Афелии пронзило незримым кинжалом, и прежде чем он успел поднять руку к животу, на пол пролился плотный проток крови. Император опустился на колени перед волком, а Афелия вскрикнула и выскочила к отцу.

     – Я же просил спрятаться... – заговорил отец с дочерью. он провёл окровавленными пальцами ей по щеке, и Киартана вместе с Афелией заплакала навзрыд. Люди в волчьих шкурах окружили их, но Афелия смотрела лишь на отца. Кровь из раны бойко бежала по ярким одеждам, медали утопали в ней, на полу растекалась чёрная лужа. Император быстро слабел.

     – Папа! – она кинулась и обняла отца. Волк оторвал её силой и потащил прочь. – Папа! – Афелия тянулась руками, но уже не могла достать.

     – Афелия! – выкрикнул он из последних сил, но толпа сомкнулась между ними.

     Волк заставил смотреть ему в глаза, произнёс заклинание на незнакомом языке, и видение мгновенно прекратилось. Киартана вернулась в поросший травой зал разрушенного замка, под тень молодой берёзы. Афелия дала ей отдышаться и продолжила историю.

     – Они привезли меня в свой замок на севере, Обитель Волка. Они много дней издевались надо мной... Нещадно били, резали и жгли кожу, ломали и снова сращивали кости... Это было их «испытание»... В конце мне сломали руки с ногами и бросили голодным псам...

     Киартана понимала, что смерть – это ужасно, но не представляла, насколько жестоки бывают люди.

     – Не волнуйся, – улыбнулась Афелия, –я здесь так давно, что уже и забыла, каково это быть в ином месте. В моём замке всегда солнечно и пахнет поздней весной...

     – Я не представляю, каково тебе. Мне так стыдно... – выдохнула Киартана. – Я беспокоюсь о каких-то глупостях, а ты пережила столько ужасных вещей...

     – Давай больше не будем говорить об этом. Я вижу, как тебе плохо. Лучше расскажи о том, что происходит в мире...

     – Боюсь мне пора...

     Афелия улыбнулась, отвесила Киартане реверанс, и, прежде чем та успела открыть рот, уверенно запрыгнула на колонну. Её платье подхватил ветер. Такая чистая и лёгкая, но такая печальная, она снова отправилась считать колонны, прыгая по ним.

     – Пока... – лишь вымолвила Киартана, покидая разрушенный замок.

     Ей хотелось, чтобы к ней поднялся Мерион, отругал за то, что она медитирует одна. Она кинулась бы ему на шею и крепко обняла, но никто не мешал её одиночеству. Киартана легла на пол и уставилась в потолок. Прежде мир казался простым, солнце – всегда яркое, ветер – порывистый и тёплый, но вдруг она поняла, что всё вовсе не так.

     Она повернулась на бок, руками прижала колеи к груди и немедленно заснула, чтоб избавиться от всех дурных мыслей.

     Она стояла на пологом склоне среди деревьев и впервые видела озерцо, с мутной водой. Вокруг, в свете луны, стояли колючие ели и сосны, могучие дубы и клёны, она знала их названия, землю застилал полог опавшей листвы, а в спину задувал порывистый прохладный осенний ветер. По всему телу прошли мурашки от страха – она не знала ни места, где оказалась, ни своего имени, ни других имён.

     Лес шептал ей, но страх мешал сосредоточиться. Ей хотелось бежать прочь. Она направилась вниз, к озеру, ноги легко ступали по мягкой траве и дощатым настилам, которые она уже где-то встречала, но никак не могла вспомнить.

     Внизу деревья стояли реже, а озеро окружала широкая тропа, и ей удалось разглядеть звёздное небо без единого облака, с ярким белым диском луны.

     Озеро не правильной формы, казалось рваным, с островами сухого камыша. Она подошла к воде и попыталась разглядеть своё отражение, но не успела наклониться, как всё исчезло.

     Киартана проснулась столь же быстро и неожиданно, как и заснула. Озеро и лес, которые она видела всего минуту назад, уже не казались реальными, воспоминания быстро истирались, и вскоре она всё забыла.

     Мерион так и не поднялся к ней. Она наблюдала в окно за его уроками, но, верная своему слову, не пошла на занятия. Маг рассказывал о посохе, выдал ребятам по палке и показал несколько упражнений, но ни разу не взглянул в её окно.

     Весь день она мучилась бездельем, но так и не решилась вернуться в разрушенный замок. Рассказ Афелии испугал её, Киартана хотела, чтобы Мерион спросил о случившемся, но сама заговорить с ним не могла, и просто смотрела в окно на проплывающие облака и тренировку ребят.

     Вечер всё же наступил, а Мерион так и не поднялся к ней. Она знала, что запасов еды хватит ещё на день, и решила пока не отступать.

     Её окликнул знакомый голос.

     – Киартана, – позвал Ильнар шёпотом. – Не прикидывайся, что тебя там нет, я слышал, как ты подошла к двери.

     – Что тебе нужно? – она услышала копошение на лестнице.

     – Открой...

     Она ожидала увидеть только Ильнара, но на чердак ввалились все трое. С улыбками на лицах и счастливыми, блестящими глазами.

     – Что вы здесь забыли? – поразилась она, но ребята ворвались в её одиночество, прежде чем она успела преградить им путь.

     – Мы пришли избавить тебя от печали, – задорно ответил Рим.

     – И од-диночества, – добавил Аластор с улыбкой.

     – Мне нравится быть одной... – не убедительно возразила Киартана.

     – Да брось ты, – улыбнулся Ильнар, – никто не хочет быть один!

     Ребята разбрелись по чердаку и стали рассматривать всё, что ещё вчера было только её. Рим схватил одну из книг и поразился её старости.

     – Ты уже все прочла? – спросил он с улыбкой на лице.

     – Нет... – сухо ответила Киартана, вынужденная наблюдать, как рушится её мир.

     Аластор и Ильнар сложили в середине зала старые пледы и ковры, а в центр поставили журнальный столик, уничтожив всю идиллию, что она создала.

     – В «Г-героя»? – спросил Аластор, доставая пухлую колоду карт.

     – Я не умею...

     – Мы научим, – ответил Рим. Он собирался положить руку ей на плечо, но Киартана грубо оттолкнула его.

     – Зачем вы здесь? – взорвалась она.

     Хоть ребята и замерли в нерешимости, с их лиц не исчезла улыбка.

     – Прости нас, – заговорил Ильнар, как самый старший. – Мы считали, что всё нормально. Но ты с каждым днём отдалялась, и тот разговор убедил меня, что мы плохо поступили...

     – Знаешь, – Рим ткнул пальцем в её плечо. – Можешь дуться на нас, но мы никуда не уйдём, пока ты не станешь прежней! Сдавай! – он упал на кучу ковров. – Нельзя остаться здесь навечно!

     – Можно! – возразила Киартана, но уже не была уверенна в своих словах.

     Аластор сдал всем по карте.

     – Об-бъяви, если т-тебе выпал Герой, – пояснил он.

     Она нехотя села за стол между Римом и Аластором. Бархатистая карта приятно ощущалась в пальцах. На картинке была изображена чёрная фигура на фоне лунного леса.

     – «Разбойник», – прочла она. – Бьёт ночью и со спины...

     Она не сразу заметила ту магию, что они создавали своей игрой, но вдруг осознала, насколько живые и яркие истории рассказывают ребята. Они на лету придумывали миры истинных королей и великих героев, которые преодолевали любые трудности на пути к счастью.

     – Не нужно просто читать карты, – заметил Рим после хода Киартаны. – Ты должна придумать историю великого героя, связать все вещи и все явления, так, чтобы они сработали.

     – У меня не получится... – возразила Киартана.

     – П-попробуй! – предложил Аластор. – Стоит т-только начать, и с-сюжет сам выстроится!

     Она держала в руках десяток карт и одного героя.

     – Разбойник... – начала она. – Но был простым Бардом в мире Великих. – Киартана положила на стол карту Героя и два инструмента, гитару и флейту. – Он любил и был любим, а ещё у него была собака... – Киартана выложила карту платья и пса.

     – И? – удивился Рим. – Это всё? А где конфликт? Как он стал героем, и почему разбойником? Того, что ты рассказала недостаточно, чтобы завершить ход.

     Она не хотела сразу рассказывать всё, и не знала, как ребята отнесутся к истории, но все хотели услышать, и Киартана переборола страх.

     – Он жил в большом городе, где людей делили по классам, – она выложила карту «разделения», – и всегда стремился наверх, – Киартана положила на стол лестницу. – Он взобрался достаточно высоко, чтобы понять страшную тайну. Весь мир опутали сети, и некто сверху следит за всеми. – Киартана показала паука в паутине. – Мой герой был вынужден исчезнуть. – она положила карту звёздного неба. – Чтобы его любимая могла не бояться. Он стал разбойником, чтобы скрыться от вездесущего взгляда паука...

     Ребята рассмеялись, начали аплодировать ей за невероятную историю, и Киартана тоже позволила себе улыбнуться.

     Совет длился нестерпимо долго. Мастера часто отрывались на чаепития и пустые разговоры, а Мериону уже хотелось скорее вернуться к ученикам. Обсуждения с каждым днём становились всё беспредметнее, а выступления сводились к повторению всем известных фактов.

     Мерион узнал о передвижениях Бассов и бедах людей на севере, о решениях Владык и состоянии армий. Маги прибыли с отчётами отовсюду.

     Мастер Кани, из Двухглавого Оплота, представлял объемный доклад, но Мерион слышал лишь обрывки фраз, произнесённые с трибуны особенно громко. Его постепенно клонило к столу, в какой-то момент, он вздрагивал, поднимал голову и вновь делал вид, что слушает, и некому было его упрекнуть – все мастера вокруг также боролись со сном.

     – Малые города и поселения давно сдались Бассам, – продолжал Кани. – Оплот ещё держится, но люди уже на гране. Бассы открыли всем присягнувшим городам торговые пути, но Оплот остаётся в блокаде. Происходит всё больше размолвок и конфликтов, жители недовольны, что Оплот так и не сдали Бассам. Хранители вскоре не смогут сдерживать гнев горожан!

     Бассы не устраивали репрессий или гонений, не убивали и не грабили, и лишь собирали оброк, а в остальном в жизнь людей не вмешивались.

     Мастер Хивари из Реардона рапортовал о том же.

     – Я свободно проехал на юг по тракту. Бассы заняли поля и леса, но дороги не перекрыли. Местные жители привыкли к оброку, и теперь уже не стремятся на юг, ведь, если подумать, плата в пятую часть всего вовсе и не больше налогов, что собирают Владыки.

     Мастера дослушали выступления, и вяло обсудили варианты, но все они сводились к одному – решению Владык о перемирии. Оксифур взял слово:

     – Отрадно слышать, что Бассы оказались не столь ужасными. Неизвестно, желают ли они по-прежнему воевать за остальные земли до перешейка, но, раз Владыки договорились о перемирии, мы не станем вмешиваться.

     Его слова наоборот образовали в зале бурю негодования, и многие мастера впервые за все дни Совета пробудились от дремоты. Зал загудел роем обсуждений, и даже Мерион перестал клевать носом.

     – Как, по-твоему? – обратился Грион. – Лучше шаткий мир, или кровавая война?

     – Бассы хотят все земли до перешейка, – ответил Мерион, недовольно наблюдая, как раздор разрывает Орден. Маги спорили всё яростнее, и лишь некоторые сохранили спокойствие. – Они не остановятся, и все эти годы для них – передышка.

     – Но, что если отдать им эти земли? – предположил Грион. – Без войны и бессмысленных смертей.

     – Орден слишком крепко связан с Владыками, – ответил Мерион, – нас не простят...

     – Можно считать их кем угодно, – взял слово мастер Ниори из Нисса, – но они убивали беззащитных. Как говорят у нас на востоке – зверь, каким добрым он не кажется, раз отведав плоть, станет охотиться только на человека. Бассы испили крови и отведали плоти... Когда деревни не смогут платить, они снова начнут грабить и убивать.

     – Пока мы бездействуем, люди на севере порабощёны! – воззвал к залу Ориэл Ниронд. – Мы имеем право вмешаться, несмотря на решение Владык! Вы знаете, Оксифур, прежний Глава был более независимым. В какой момент Орден перестал что-либо решать сам?

     – Не время сеять смуту! – оборвал его Магистр. – Мы и так потеряли много братьев!

     – Я не могу больше молчать! – не унимался Ориэл. – Нам рапортуют, что всё хорошо, но это вовсе не так. Я лично слышал о похищениях, изнасилованиях, убийствах. Люди боятся сказать лишнего, когда другие просто исчезают. Они лишь рады, что пока их самих не коснулась беда. Вы обязаны решить: остаться с Севером до конца и разорвать все соглашения с Владыками, или бросить людей и отправиться, наконец, в Вестонию к Вашим хозяевам...

     Его слова потонули в неистовстве всеобщего негодования. В зале начался полнейший балаган, маги всё яростнее спорили, никто не желал пойти на компромисс и принять чужую точку зрения, а потому Магистру пришлось прекратить Совет и отложить все решения на следующий год.

     – Ты знаешь, что я прав, Оксифур! – заявил Ориэл и, вместе с подручными, первым покинул зал.

     Мерион в меньшей степени хотел думать о войне или раздоре в Ордене. Его больше волновали ученики, и в первую очередь Киартана, с её дерзким, твёрдым характером. Он собрался и отправился прочь из Алькадии и забыть обо всех проблемах Ордена ещё на год.

     День выдался солнечным, ветреным. Маг любил хорошую погоду, ветер, тёплыми порывами бьющий в лицо и сбивающий волосы. Он наслаждался теплом солнца и яркими красками.

     Маг вел лошадь по узким улочкам, к главным вратам, чтобы затем галопом отправиться до Керника, и уже там остановиться на ночлег. Масса разношёрстного люда бродило вокруг. И торговцы, раскинувшие свои столы с товарами у стен домов, и небольшие ярмарки, просто прохожие, многочисленные покупатели всего и вся, нищие, скромно сидящие в тупиках и темных улочках. Все шумели и кричали. Алькадия порождала и поддерживала гомон и споры, как дружеские, так и не совсем. Зазывалы предлагали свой «свежайший», но часто залежалый товар. Всё вместе складывалось в привычную Мериону, мелодию большого города, которую он и любил и ненавидел всем сердцем.

     Ему вспомнились не только шум и ватага голосов, но ещё и туча запахов. Невероятное сочетание, точно вызывающее отвращение у тех, кто впервые его ощущает. Смесь специй, тухлых фруктов, помоев, стекающих по улицам, разномастной лежалой рыбы и несвежего мяса.

     Он знал каждую улочку. Пока учился в Академии, он с товарищами изучил их все. Они гуляли по всей Алькадии в поисках приключений, но зачастую находили лишь неприятности. Став мастером, Мерион устал от всей этой суеты, и отправился жить в родную деревню Учителя.

     Маг не пошёл по главным улицам, где даже ночью бывало столпотворение, а брёл по живописным, узким проулкам, где людей было уже не так много. Старый Город позволял насладиться прогулкой.

     День казался безмятежным и спокойным, пока маг не заметил в одном из домов переполох. На улочке странным образом не оказалось никого, ни единого торговца, прохожего или нищего, что, в такое солнечное утро, Мериону показалось странным. Маг насторожился, проходя мимо дома.

     Изнутри доносился отдалённый грохот, громкие мужские голоса, но слов маг не разбирал. В окнах Мерион заметил двух мужчин. Они выбрасывали вещи из шкафа и о чем-то спорили. Один перешел к серванту и выбросил из него огромный фарфоровый сервиз.

     – Какого... ты творишь! – наконец разобрал Мерион один из голосов. – Мы могли его продать!

     – Мне не до того, Ригг. Орин с Андером там развлекаются, а мы тут! Это несправедливо!

     – Не боись, и нам достанется, – усмехнулся Ригг, – девчонка бойкая – всех обслужит.

     – Не люблю потасканных… – вновь донёсся грохот разбитого стекла, видно сам сервант попал под горячую руку.

     Маг остановился у окна. Это было не его дело и стоило просто пройти мимо, но Мерион не мог оставить бедную девушку в беде.

     Он снял посох с седла и отогнал лошадь в конец проулка, а сам уверенным шагом направился в дом. Маг толкнул посохом массивную входную дверь с разбитым замком. Внутри пахло старостью и цветочными духами. Мерион незаметно пробрался до лестницы и поднялся наверх. Второй этаж выглядел более обжитым, там убирались намного чаще – на картинах в коридоре не было ни единой пылинки.

     Из приоткрытой двери доносились голоса и приглушённый плачь.

     – Хороша, чертовка, – довольно прохрипел мужчина. – Орин, хочешь?

     – А то, Босс, как давно у меня не было свежей девки! Одни шмары!

     – Ты только не переусердствуй, ей ещё работать.

     Мерион ударом посоха распахнул дверь и вошел в спальню с широкой кроватью у стены. Девушка сидела в углу кровати, тщетно прикрывая наготу руками и изорванным платьем. Мужчины вмиг обернулись на шум. Один из них выглядел за пятьдесят, на его лице красовалось несколько давних шрамов, другой был не старше тридцати, и уже успел снять штаны.

     – Кто... – только и успел произнести молодой.

     Мерион ударил посохом ему промеж глаз, из кристалла вырвалась слепящая молния, мужчина взвизгнул, взвился, напрягся всем телом, и упал уже мёртвый. Над всеми повисла гнетущая тишина. Мерион пристально смотрел на второго. Его иссушенное временем, суровое лицо наливалось гневом. Лишь на мгновение мужчина опустил глаза. Маг тотчас подметил у его ног пояс с кинжалом в ножнах. Андер кинулся к ножу, но маг оказался быстрее.

     Он ударил посохом старшего в грудь и тот, также как и молодой, напрягся всем телом и свалился там, где стоял. Снова повисла тишина, маг глубоким и размеренным дыханием успокоил чувства. Он закрыл глаза и услышал шаги на лестнице. Мерион тихо вышел в коридор и не стал церемониться, а убил обоих, как только их головы показались в проеме.

     Когда он вернулся, девушка плакала, сжавшись в комок на кровати. Она оказалась очень похожа на Настю. Маг даже на пару минут застыл, заметив их сходство. Те же каштановые волосы, та же хрупкость и милая улыбка. Мерион давно не ощущал ничего подобного. Его словно поразило молнией.

     Но девушка всё сильней вжималась в угол комнаты. Она была сломлена, а Мериону предстояло её успокоить. Маг отбросил старые воспоминания утраченных чувств, вновь стал уверенным и сильным, чтобы передать эту силу и решимость бедняжке.

     Мерион сел на край кровати, отчего девушка испугано вздрогнула и сильнее вжалась в стену. Она больше не плакала, а не моргающим взглядом глядела сквозь мужчину, лежащего на полу. На её шее слегка кровоточил неглубокий порез. Маг не стал двигаться ближе, а сначала решил наладить разговор.

     – Я Гильдарион Мерион, мастер Ордена... – он испугался, что девушка прогонит его и останется одна среди мертвецов. – Бандиты неспроста пришли в твой дом. Во всей улочке не осталось ни одного торговца, ни одного бездомного или прохожего. Ты связалась с очень плохой компанией.

     Нависла гнетущая тишина, отчего магу с каждой минутой становилось всё больше не по себе.

     – Я Гильда... Гильда Анаринэ, – испугано выдавила девушка, не спуская взгляда с Андера.

     Мерион заметил, как ей тяжело говорить с незнакомцем. Маг долго сидел, уставившись в окно на крыши домов, залитых солнечным светом, на игру бликов и оттенков. Он не знал, что следует говорить, к такому жизнь его не подготовила.

     – Люди словно обезумели. Чего только я не повидал... Я часто вспоминаю войну, и волосы встают дыбом... – Мерион вновь видел, как волки убивают, одного за другим, жителей деревни Гучка, снова слышал Сари: «Отриньте всё пагубное...»

     – Я не знаю, что нужно говорить... – признал Мерион.

     Маг хотел коснуться её плеча, но Гильда снова вжалась в стену.

     – Прости, это было глупо, – Ему осталось только ждать, пока девушка придёт в себя.

     – Вы убили их? – наконец, спустя долгие минуты томительной тишины, заговорила Гильда.

     Она попыталась вытереть слёзы, но, то и дело, срывалась в истеричный плачь.

     – Да, – без смущения ответил Мерион. – Мне не впервой убивать. Как ты, немного пришла в себя?

     Девушка кивнула, но сразу снова заплакала. Её мир рухнул в этот солнечный и безмятежный день. Мерион знал, что ей нужна помощь, она должна вновь почувствовать себя сильной, чтобы вернуться к нормальной жизни.

     – Я убил не всех... – маг потянулся и поднял с пола пояс.

     Он достал из ножен клинок и положил на кровать рядом с Гильдой. Девушка лишь испугано наблюдала.

     – Только ты можешь сделать это, – Мерион указал на мужчину со шрамами, который, будто по команде, неуклюже дёрнулся на полу.

     Девушка вскрикнула и с неистовой силой схватила обеими руками нож. Андер приходил в себя, конечности не слушались, мужчина не понимал что происходит.

     – Я лишь парализовал его, – ответил на её ошарашенный взгляд Мерион. – Он почти не управляет своим телом, ты можешь не бояться, и должна решить его судьбу.

     Мужчина пытался подняться, но руки и ноги лишь неуправляемо дергались. Он был обессилен и беспомощен.

     Девушка вновь залилась слезами. Она вся дрожала как тростинка, но нож держала крепко.

     – Ты должна перебороть страх. Будь уверенна, станет намного легче, – Мерион не хотел заставлять её, но знал – если она этого не сделает, так и будет бояться всю свою жизнь.

     Девушка не сразу нашла в себе силы подняться. Она плотно завернулась в одеяло, но нож по-прежнему крепко сжимала в руке. Гильда осторожно подошла к лежащему на полу мужчине. Он поднял на неё полный гнева взгляд, отчего девушка вновь была готова расплакаться. Она вся задрожала, но не отступила.

     Гильда глубоко и надрывно вздохнула, села рядом с мужчиной и занесла руку с ножом над его грудью. Она размахнулась, но не нашла сил совершить роковой удар. Андер медленно приходил в себя, и уже мог шевелить ватными бессильными руками. Его пальцы потянулись к ней, пока Гильда собиралась с силами.

     – Сдохни, мразь... – озлобленно процедила она.

     Девушка ударила мужчину кинжалом, но не в грудь, а в живот. Клинок ушёл в плоть. Андер дернулся, выхохнул, руками попытался дотянуться, но пальцами не мог схватить лезвие. Девушка вынула кинжал, обнажив кровоточащую рану, и спустя секунду ударила вновь. Клинок погрузился по самую рукоять. Мужчина беспомощно вскрикнул и захрипел, не способный говорить.

     Гильда вновь заплакала и отползла к кровати, оставив клинок в животе мужчины.

     Мерион наблюдал с отвращением, но понимал её чувства. Гильда выплеснула всю боль, не убила обидчика, а заставила страдать его последние минуты.

     Она так и сидела у кровати, укутавшись в одеяло, пока Андер истекал кровью. Паралич постепенно отпускал мужчину, но на его место приходила нестерпимая боль, и Андер кричал всё надрывней. Кровь плотным покрывалом растекалась по полу. Он пытался остановить её, зажать рану, но руки не слушались, и кровь пробивалась между вялыми пальцами.

     Андер умолял взглядом, но Гильда не смотрела, а Мерион не стал вмешиваться в его судьбу. Кровь медленно покидала тело, а Гильда плакала тем сильнее, чем громче кричал Андер.

     – Пусть он прекратить! – сорвалась она.

     Мерион ждал её просьбы, чтобы преподать урок. Она могла покончить с Андером одним ударом в грудь, но не стала этого делать, выбрав для насильника долгую и мучительную смерть.

     – Ты решила его судьбу. Я не стану вмешиваться, – он переступил через умирающего Андера и заговорил у двери, не оборачиваясь. – Посмотрю, что на улице, а тебе лучше одеться.

     – Вы ведь не бросите меня? – испугалась Гильда, но маг ничего не ответил.

     В коридоре по-прежнему стоял запах, как после грозы. Тела двух мужчин лежали на изломе лестницы. Маг переступил их и спустился вниз. Весь первый этаж был разгромлен. Бандиты постарались на славу, но многие дорогие вещи не тронули в надежде продать. В проулке никого не оказалось, маг подождал пару минут, но никто так и не прошёл мимо дома.

     Он завёл лошадь во двор и вернулся через задний ход. Залы пустовали уже десяток лет, и минимум год в них не убирались. Маг нашел люк в подвал и сбросил туда тела.

     Когда Мерион вернулся наверх, его взгляд невольно опустился на Андера. В правом глазу мужчины торчала рукоять клинка, и он больше не двигался. Гильда стояла у шкафа и собирала вещи. Она накинула серо-голубое лёгкое платье.

     – Убегаешь? – заметил Мерион.

     Девушка решительно укладывала платья в чемодан.

     – А что мне остаётся?.. – голос ещё дрожал. – Завтра пришлют других, и меня снова изнасилуют...

     – Как ты попала в эти неприятности? – маг сел на край кровати. – Не хочешь рассказать, что им от тебя нужно?

     Девушка отвлеклась от сборов и повернулась к нему, а маг ощутил легкое дуновение от её платья. Гильда и в правду была похожа на Анастасию, воспоминания нахлынули, маг на минуту перестал дышать.

     Будто наяву, ему снова улыбается Настя, ей девятнадцать, а ему двадцать два, и он готов ради неё на всё, а сердце безумно колотится.

     – Я должна им денег... – ответила Гильда.

     – Если расскажешь, в чём дело, я смогу помочь, – Мерион искренне улыбнулся и пригласил сесть рядом.

     Она бросила последние платья в чемодан и нехотя села, но долго молчала, и с отвращением смотрела на Андера.

     – Можешь убрать? – спросила она. – Не могу больше его видеть...

     Мерион спустил тела Андера и Орина в подвал, а Гильда накрыла лужу крови толстым пледом.

     – Я не встретил возле дома ни одного прохожего, ни одного попрошайки, нищего или торговца, – вернулся к разговору маг. – Эти люди не выпустят тебя из города, – он кивнул на чемодан.

     – Кланы… – отрешённо заговорила она. – Мой отец им крупно задолжал. Отчётливо помню тот день, я так сильно испугалась, когда нам пришлось быстро собираться и бежать... Конечно же, нас сразу нашли. Папу с мамой долго били, а меня заставляли смотреть. Их забрали, а меня привели сюда, к моей бабушке... Но теперь пришли и за мной... Бабушка умерла, и я должна отдать им дом, иначе меня отправят на работу... – Гильда снова залилась слезами. – Я спрашивала о родителях, но мне ничего не сказали...

     – Кланы... – задумался Мерион. – Я слышал о них, но сам не встречал. Знаешь, где они обитают?

     – Нет! – отрезала Гильда. – Ты не можешь туда пойти! Тебя убьют! – Мерион заметил в её глазах искренний страх, но улыбнулся, вновь попытался коснуться её плеча, и на этот раз Гильда ему позволила.

     – Я смогу постоять за себя, – заверил он, – и нам придётся пойти вместе...

     – Нет! – Гильда отбросила его руку, испуганно вскочила с кровати и отвернулась к окну. – Я не пойду... Я хочу жить!

     – Только так мы сможем решить этот вопрос. В личной беседе с Главой Кланов, – слова не убедили её, и Гильда вновь собралась заплакать. – Я не дам тебя в обиду. Обещаю.

     – Это страшные люди... – сквозь слёзы заговорила она. – Мне уже причинили так много боли...

     – Ты должна вернуть себе силу и уверенность, а для этого нужно войти в их дом и поставить им ультиматум! – Мерион поднялся и не спускал с неё грозного взгляда. Руны на посохе загорелись лунным светом.

     Гильда вновь напомнила ему Настю, испуганную, бегущую прочь в слезах. Маг закрыл глаза и вновь увидел её ужасную судьбу. Молнии снова и снова били в Вечный дуб с неистовой яростью. Мерион погрузился в глубокие думы, что долгие годы угнетали его.

     – Жизнь – та ещё стерва... – заговорил он в раздумьях. – Бывает находишь нечто невероятное, мечту... И в один миг всё теряешь... Но несправедливая, горькая судьба – всё, что у нас есть. Если не бороться, зачем жить?

     Гильда плакала, уткнувшись в ладони, а Мерион ощущал себя вовсе не спасителем, а жестоким и бессердечным угнетателем.

     – Ладно, – мягко заговорил он, – я останусь у тебя на время и буду защищать.

     – Зачем вам это? – спросила она, взглянув заплаканными глазами на мага.

     – Кто, если не я...

     Солнце уже клонилось к горизонту, окрасило дома и башни Алькадии алым. В тёмном проулке маг заметил единственного попрошайку, который тотчас скрылся. За домом следили.

     Мерион устроился на диване в соседней комнате и погрузился в медитацию в ожидании непрошеных гостей. Гильда спала беспокойно, и маг отвёл её тревожные мысли и дурные воспоминания. Вновь к нему потянулись разбитые дымкой руки из-за пелены, мудрейшие молчали, вспомнил прошлое и вновь не решился погрузиться глубже. Он знал – она ждёт, и ему не избежать встречи, не избежать её взгляда.

     «Однажды, но не сегодня» – решил Мерион.

     Ночью никто их не потревожил. Мерион проснулся, когда косой луч света достиг его лица. Маг спустился в кухню на аромат жареных яиц, с беконом. Гильда умело управлялась со сковородой и лопаткой, на печи кипел чайник, а на столе уже лежали приборы на двоих.

     – Садитесь! – бодро позвала Гильда. – Через минуту будет готово.

     Она разложила по тарелкам яйца, бекон, по куску запеченного хлеба, и села есть вместе с магом.

     – Всё что есть, – извинилась она, но Мерион ничуть не оскорбился простотой еды.

     – Главное вкусный чай, – заверил он, и налил в чашки крутого кипятка.

     – Бабушка в последние годы стала совсем плоха, приходилось самой следить за всем, – решилась рассказать Гильда. – С двенадцати я готовлю, стираю, убираю, хожу за продуктами. Но не всё удаётся, дом слишком велик для меня одной...

     Она выглядела уверенно и даже пыталась улыбаться, но красные глаза выдавали, что Гильда проплакала всю ночь.

     – Ты осталась совсем одна?

     – Кроме родителей и бабушки, я никого не знаю... – она поправила локон за ухом, и это движение вновь напомнило Мериону Настю. Те же русые прямые волосы и живой, решительный взгляд. – Вы так странно смотрите... – заметила она.

     – Прости, ты напомнила мне давнюю знакомую... – Мерион окинул взглядом запущенную кухню и решил сменить тему, пока не поздно. – Раз уж я собрался здесь погостить, мне не хочется жить в разрухе, и нам придётся заняться уборкой!

     Гильда посмотрела с задором, без страха и, наконец, искренне улыбнулась.

     Они вместе обошли весь дом и решили начать с прихожей. Пришлось выбросить почти всю мебель, разбитую посуду, расколотые вазы с изящными узорами. Несколько резных дубовых столиков Гильда оттёрла от пыли, а Мерион расставил по залу. Картины пришлось развешивать обратно на стены, но некоторые Гильда без сожаления бросала в мусор.

     – Устала жить прошлым! – она смотрела с надеждой и блеском в глазах. – Хочу всё изменить. Сделаю этот дом небольшой гостиницей с чайным залом и уютными комнатами...

     – Тогда, если не против, я буду всегда останавливаться только у тебя, – заявил Мерион.

     – Осталось... – она нервно улыбнулась, и из её глаз вдруг пробились непокорные слёзы, – чтобы всё разрешилось хорошо.

     – Ты как? – Мерион сочувственно взял её руку.

     – Генри Сомбер тот, кому отец был должен, – ответила Гильда. – Я никогда его не видела, всегда приходил Андер и его люди.

     – Так ты знаешь, где их логово?

     Но Гильда лишь покачала головой и отвернулась.

     Они прибрались в коридоре и зале, расставили целую мебель, Мерион выкинул мусор.

     – Всё вновь, как прежде, – заговорила Гильда, избавившись от слёз.

     – Однажды они вернутся, – надавил Мерион. – Ты должна решиться и покончить со всем раз и навсегда.

     – Я всё равно ничего не решу там, – отмахнулась Гильда и неожиданно погрустнела. – Они уступят, испугавшись твоей силы, а когда узнают, что ты покинул город – убьют меня, или заставят продаваться.

     – А вы чем занимаетесь? – спросила Гильда за обедом.

     – Обучаю учеников, – Мерион грел ладони о чашку, смотрел на Гильду и никак не мог выбросить из головы Настю. Тот же взгляд, те же чёрные брови и искренняя улыбка. – Троих ребят и… Киартану.

     – Но маги не обучают девочек! – возразила Гильда. – Помню, в детстве, я хотела получить такую силу, но мама разбила мне сердце.

     – Она особенная...

     – А ваша знакомая, на которую я похожа?

     – Настя Савина. Когда-то давно, мы любили друг друга. – он говорил рассеянно, отрешённо глядя вдаль, пока пар поднимался над горячим чаем. – Этот жестокий мир забрал её...

     – Что с ней случилось? – опрометчиво спросила Гильда.

     – Она умерла... – Мерион не хотел говорить, но раз уж начал, решил рассказать всё. – Её убили на моих глазах...

     Маг поднялся и собрался выйти из кухни, так и не попробовав чай, но остановился в дверях.

     – У тебя есть два выхода. Решить вопрос с Генри или бежать. И в том и в другом я тебе помогу, когда они вернутся, ты должна быть готова, – он посмотрел грозным взглядом и, прежде чем продолжить, убедился, что она осознаёт серьёзность его слов. – Тебе нельзя бояться, ты должна показать им свою силу, и тогда они испугаются.

     Маг снова вышел на улицу и прошёлся вдоль фасада. Поблизости по-прежнему никого не было, но вдалеке, в тени, Мерион ощутил человека. Нищий следил за ним, а, заметив взгляд мага, сразу сбежал, как и прошлым вечером.

     – Я не хочу бежать, мне некуда идти... – заявила Гильда, когда маг вернулся.

     – Ты же собирала вещи?

     – Я не понимала, что делать... Мне хотелось убежать хоть куда, но теперь... – она провела ладонью по дощатой стене коридора, по массивному столу и перилам лестницы. – Я слишком привязана к этому дому, и не готова уехать. Я пойду… – решилась она, – к Генри, хочу, чтобы всё закнчилось.

     Маг лишь по-отечески положил ладонь ей на плечо и уверенно кивнул. У неё будет только один шанс решить вопрос, после чего Мерион решит всё по-своему. Но маг хотел дать ей этот шанс. Они разошлись по комнатам. Гильда крепко спала, а Мерион, как и прошлой ночью, бдел в медитации, среди Теней, тянущих к нему дымчатые руки.

     Утром нагрянули гости. Маг ощутил троих мужчин сразу после рассвета. Они долго бродили вокруг дома, вошли через задний ход и обыскали весь первый этаж, прежде чем окликнули хозяев.

     – Есть кто!? – выкрикнул капитан Стражей.

     – Почто вы честных людей тревожите в такую рань? – ответил Мерион нарочито недовольно.

     Маг, спускаясь с лестницы, громко постукивал посохом о ступени при каждом шаге. Стражи насторожились – два юнца с испуганными глазами и капитан в возрасте, с глубокими морщинами на гладко выбритом лице.

     – Нам потупило анонимное донесение о шуме. – заговорил он хриплым басом. – Я капитан Пайк Андерсон. А вас как называть?

     – Гильдарион Мерион, – ответил маг, осматривая каждого из гостей. Юнцы не поднимали глаз и трясущимися руками держались за рукояти клинков, а Пайк смотрел надменно и сурово, пока Мерион не представился ему, – мастер Ордена. Как слышите, здесь нет никакого шума, и, уверяю, никогда не было, – Мерион улыбнулся, а Пайк отвёл взгляд. Он вальяжно прошёл по коридору, заглянул в оба зала, но не обнаружил того, что искал.

     – Кто вы, и где хозяйка? – спросил капитан, не встречаясь с ним взглядом. – Вы же понимаете, поступил сигнал.

     – Отрадно, что вы беспокоитесь о её благополучии, – учтиво заговорил Мерион. – Уверяю, Гильда в прекрасном здравии. Но она не привыкла просыпаться в такую рань.

     – И всё же… – не отступил Пайк, – мы бы хотели увидеть её лично, – он двинулся вперёд, и двое юнцов за ним, но Мерион преградил им путь на лестницу.

     – Не стоит её беспокоить, – отрезал маг.

     – Отойдите! – приказал капитан. Его рука медленно потянулась к рукояти клинка.

     – Вам придётся уйти, – ответил Мерион. Руны на его посохе загорелись глубоким лунным светом. – Гильда отныне под защитой Ордена!

     – Я не могу отступить, – Пайк нехотя схватил рукоять и успел на половину достать клинок.

     В одно мгновение маг ударил разрядом всех Стражей. Юнцы не успели вскрикнуть или обнажить клинки. Все трое напряглись в неестественных позах и повалились на пол там, где стояли. Мерион не убил их, а лишь парализовал, как и Андера.

     Гильда испуганно сбежала с лестницы и, в своём светлом цветочном платье, вновь напомнила ему Настю. Маг жестом остановил её.

     – Вы их убили! – воскликнула она. – А вдруг они и в правду просто Стражи?

     Но Мерион покачал головой, опускаясь на колено над капитаном.

     – Будьте готовы, мисс Анаринэ… – маг коснулся ладонью груди Пайка, – он попытается Вас убить.

     Мерион легко толкнул капитана в грудь, разряд прошёл по всему его телу, и тот судорожно вдохнул, открыл глаза и стал беспокойно озираться.

     – На кого вы работаете? – жёстко спросил Мерион, не отнимая руки.

     – Мы Стражи Управления! – озлобленно выпалил Пайк. – Отпусти немедленно, если не хочешь провести последние годы в темнице...

     – Я не подчиняюсь вашим законам… – с вызовом ответил Мерион, и вдруг дружелюбно улыбнулся, – но, так и быть, отпущу...

     Маг отнял руку, поднялся и ударил посохом об пол, отчего очнулись и остальные Стражи.

     – Надеюсь на ваше великодушие и доброту, – заговорил маг нарочито спокойным и приятным тоном. – Мне пришлось применить силу ввиду того, что вы потянулись к оружию, но теперь, очевидно, конфликт исчерпан. Как видите… – он обратил их внимание на Гильду. – хозяйка в полном здравии и хорошем расположении духа, несмотря на то, что вы её разбудили.

     Пайк поднялся на ноги, поправил кинжал в ножнах, озираясь по сторонам. Мерион намеренно отошёл, помочь второму Стражу.

     – Простите нас, пожалуйста, – подыграла Гильда, – он не желал вам...

     Капитан кинулся к ней. Она застыла на полуслове. Маг заметил отблеск кинжала. Девушка вскрикнула, когда лезвие коснулось шеи.

     Сжатый кулак Стража отпал от руки, отсечённый воздухом. Кровь плотным потоком брызнула на стены, вязкими каплями залила искажённое гневом лицо Пайка, и испуганное лицо Гильды. Маг не повернулся, а крепче сжал в руке ладонь юнца.

     – На кого вы работаете?

     Парень выхватил кинжал из ножен, но не успел замахнуться. Мерион пропустил через него разряд. Парень скорчился, выронил клинок и упал на колени, продолжая трястись. Мерион увидел страх в его лице, но всё уже было кончено. Парень напрягся в неестественной позе, из полостей вырвалась кровь. Он последний раз судорожно вдохнул воздух вместе с кровавой массой, замер, когда разряд прекратился, и повалился на пол уже мёртвый.

     Мерион только теперь испугался, отпустил руку парня и отступил на шаг. Он это сделал своей силой. Маг взглянул на свою окровавленную ладонь, пытаясь вспомнить, когда он стал таким жестоким, но крик Гильды вернул его в реальность.

     Третий страж кинулся к ней. Мерион тотчас отбросил его волной силы. Клинок Стража упал под ноги капитану, но Пайк с недоумением и страхом разглядывал срез руки. Он не пытался остановить кровь, и, казалось, не чувствовал боли.

     – Ты напал на Стражей! – поразился он. – тебя ждёт виселица!

     – Я спрашиваю в последний раз, вы работаете на Кланы?

     – Нет... – но маг заметил испуганный взгляд капитана.

     – Я мастер Ордена! – неожиданно грозно взревел Мерион. – И имею право, по любому моему подозрению, казнить на месте без суда!

     Он усилил свой голос, встал перед Пайком во всём своём величии. Руны на посохе горели нестерпимой белизной и дымились.

     – Говори, и, быть может, я сохраню твою жизнь!

     – Зря ты в это ввязался, старик, – сдался капитан. Он скривил мерзкую улыбку. – Они сильнее, чем ты думаешь... Меня заставили...

     Он обмяк, собрался упасть в обморок, но вдруг схватил кинжал с пола и ударил себя в грудь. Кровь окрасила форму. Гильда вскрикнула, отшатнулась на лестницу и там осела без сил. Пайк ударил снова, и опять угодил лишь в лёгкое. Каждый его вдох сопровождался свистом, а на выдохе кровь распылялась пылью повсюду.

     Третьим ударом он добился своего и пробил сердце. Несколько секунд и капитан умер.

     Мерион привёл Гильду в чувства.

     – Иди наверх и никому не открывай, – он дождался кивка.

     Маг выглянул на улицу. Поблизости было несколько прохожих, но торговцы по-прежнему избегали этого дома. Он заметил в тени попрошайку, что наблюдал за домом и прежде. Мерион не спугнул его, вернулся в дом, оставил посох, накинул побитое молью покрывало поверх окровавленной мантии и вышел чёрным ходом. Через конюшню Мерион выбрался на соседнюю улицу и смешался с толпой.

     Он нарочито громко раскашлялся, проходя мимо нищего. Тот оказался совсем мальчишкой, поднялся и преградил ему путь.

     – Не стоит, старик, – предупредил малец, показывая нож.

     Он не ожидал, что Мерион ловко выхватит нож из руки и поднесёт к его горлу. Мальчишка тут же рванул прочь, но маг крепче прижал лезвие к коже.

     – Не стоит, – повторил Мерион его слова. – Пройдёмся, – маг повёл его к дому, постоянно озираясь, а мальчишка, ощутив, кровь за воротом, уже не пытался вырваться.

     – Пусти, – приказал парень. – Ты не знаешь, с кем связался.

     – Я хочу это узнать, – Мерион затащил его в дом и толкнул в коридор.

     Мальчишка споткнулся о тело Стража и упал возле капитана Пайка. Он влип в лужу крови, с безумным взглядом метнулся прочь от мертвеца, но Мерион не позволил ему подняться. Он взял посох и придавил паренька к полу. Тот кричал и брыкался, стараясь отползти прочь, но Мерион решительно приближал его лицо к луже крови.

     – Что вам надо? – наконец, взмолился парень. – Я всё сделаю, только не убивайте.

     – Имя! – потребовал Мерион.

     – Наррог Исиван, – ответила Гильда с лестницы. – Я знаю его, сын покойного кузнеца...

     – Где логово Кланов?

     – Нет... – парень метался взглядом по сторонам, боясь взглянуть магу в глаза. – Умоляю, не спрашивайте о них, меня убьют. Я хочу жить! – взмолился Наррог, но Мерион остался суров и непреклонен.

     – Я мастер Ордена! – пригрозил Мерион. – За любую связь с Кланами, я имею право карать на месте, без суда!

     – Нет... – взмолился парень, и магу вдруг стало его жалко. Он вился угрём, в чужой крови, надрывно дышал, казалось, его вот-вот хватить удар.

     – Не стоит, Мерион, – остановила его Гильда. Она спустилась вниз и подошла ближе. – Разве Вы убийца? – Маг с недоумением поднял на неё глаза, но Гильда смотрела только на парня. – Мы отпустим тебя, – заверила она. – Но, боюсь, в Кланах уже знают, что ты их предал. Уверенна, тебя видели вместе с магом, и когда ты вернёшься целым и невредимым...

     Наррог разревелся пуще прежнего. Глаза налились кровью, слова Гильды испугали его больше угроз Мериона.

     – Я не желаю Вам ничего дурного... – причитал он, глядя на Гильду.

     – У тебя есть один выход, – заключила она. – Отведи нас к Генри Сомберу...

     – Хорошо... – немедленно согласился Наррог. – Только позвольте мне подняться...

     Мерион отпустил мальчишку, и тот тотчас вскочил с пола и с маниакальным рвением стал оттирать кровь, но та лишь глубже въедалась в одежду и кожу.

     – Гильда, – обратился Мерион, заметив, что она вся в крови Пайка. – тебе следует привести себя в порядок.

     Маг проводил её взглядом наверх. Брызги крови покрывали все стены, потолок. Наррог не понимал, куда ему деться, он сел на ступень лестницы и продолжил оттирать кровь не в силах оторвать взгляда от мёртвых Стражей.

     Гильда спустилась, в брюках и пошитом по фигуре жакете. Она завязала волосы в пучок и накинула платок, несмотря на жару. Девушка выглядела эффектно и уверенно. Мерион подошел ближе и спросил шепотом.

     – Ты справишься?

     – Постараюсь... – она ещё не оправилась от всего произошедшего, но держала себя в руках.

     День вновь выдался жарким. Солнце уже поднималось из-за крыш домов. Наррог повёл их к порту узкими улочками и тёмными проулками, где почти не встречались люди. Мерион всю дорогу оставался настороже, и подмечал каждую мелочь. Один из бездомных, встрепенулся и неожиданно быстро пустился прочь, когда они прошли мимо.

     «Очередной лазутчик» – решил маг.

     Люди Генри Сомбера претворялись уличными попрошайками, торговцами, обычными прохожими, которые будто рассматривали выставленные на продажу товары. Старики, немытые и давно не стрижиные, мужчины, скрывающие крепкие тела под необъятными балахонами, влюблённые парочки, страстно целующиеся, но пристально следящие за ними. Маг подмечал всё, и чем ближе они подходили к складам у порта, тем меньше им встречалось случайных людей, и всё больше подставных.

     Их никто не сопровождал и не пытался остановить, пока они не добрались до входа в склад. У небольшой двери в торце огромного здания их задержали двое неприметных мужчин в серых балахонах.

     – Они желают видеть Самого... – сообщил Наррог шёпотом, и указал на посох мага.

     Охрана пристально осмотрела пришельцев.

     – Мне не нужно ваше позволение пройти, – заверил Мерион.

     Охранники нехотя распахнули двери и тут же скрылись в тёмном коридоре.

     Наррог провёл их в огромный зал, где громоздились стеллажи и стойки с товарами. Вокруг кипела работа. Люди взвешивали ценности и считали деньги. Девушки лишь в накидках из простыней перебирали и фасовали наркотики. А в соседнем зале, за перегородкой, на кухне готовили десятки чанов супа для многочисленных бедняков Алькадии.

     Наррог вывел их на лестницу, они поднялись на второй уровень, прошли коридором в небольшой пустой зал с массивным дубовым столом в центре и деревянными скамьями у стен. Окна в крыше пропускали лишь узкие лучи света, в которых стояла пыль.

     Дверь с другой стороны тоже распахнулась, молодой мужчина сел к столу. За ним в зал вошло море разношёрстного народу. Люди заняли лавки, окружили стол, а Наррог затерялся в толпе.

     – Я Генри Сомбер, добро пожаловать в мою обитель! – он жестом пригласил гостей сесть и тут-же продолжил. – Вот вы и здесь, мисс Анаринэ, и ещё маг... Надеюсь верно произнесу имя... Гидарион Мерион? – он совсем не боялся смотреть в глаза.

     – Гильдарион... – поправил Мерион, и по улыбке понял, что тот намеренно исказил имя.

     – Простите великодушно… – нарочито вежливо извинился Генри Сомбер, – не смог запомнить. Мастер Ордена... Но позвольте узнать, как вы оказались здесь? Полагаю, в Ордене и так много проблем. Или Совет таки смог решить – объявить о нейтралитете или предать Владык, взяв под контроль армии?

     – Сейчас это не важно, – Мерион не ожидал от него столь глубоких познаний в делах Ордена. Он крепче сжал посох, готовый напасть в любой момент, но Генри вновь лишь улыбнулся, заметив его грозный взгляд.

     – Вы правы. Было грубо упоминать об этом... – он испытывал его, но, убедившись в решительности, обратился к Гильде. – Итак, мисс Анаринэ, наконец, я удостоился чести видеть вас лично. Мне искренне жаль, что Андер и его люди напугали Вас, и причинили Вам боль... Полагаю, их смерть, в частности долгая и мучительная самого Андера, стала достаточной платой?

     Его слова дурно влияли на Гильду, девушка побледнела, едва сдерживалась, чтобы не заплакать, и Мерион не знал, как её приободрить,

     – Начнем, – Генри раскрыл массивную папку, что принёс с собой. – Однажды, пятнадцать лет назад некий гражданин по имени Гвинел Анаринэ пришел ко мне за ссудой. – Генри бросил на стол перед Мерионом пожелтевший от времени лист. – Он хотел выкупить дом, тот самый, мисс Анаринэ, в котором Вы сейчас живете.

     Маг прочитал расписку. Пергамент выцвел и чернила стали едва различимы, но Генри не лгал, и под Фамилией Анаринэ стояла резкая размашистая роспись.

     – Восемьдесят тысяч золотых! – продолжил Генри Сомбер. – Не малая сумма, даже для меня. Но он был семейным человеком, с молодой женой и маленькой дочкой. Я сжалился и дал ему эти деньги. На пять лет без процентов, и, более того, позволил их отработать. В нём я ошибся. Гвинел оказался человеком неблагонадежным. Он исправно служил три года, оставалось выплатить каких-то двадцать тысяч, когда он предал меня. Из-за него несколько моих людей попали в тюрьму. Некоторых казнили...

     Генри рьяно жестикулировал, и все свои заявления подкреплял документами, коих у него оказалось великое множество. Расписки и квитанции за погашенные платежи и решения о казни.

     – Гвинел принес много проблем и убытков. Я всё посчитал, сделал значительную скидку, но даже с моей щедростью долг составил двести тысяч золотом. Естественно, я более не мог ему доверять и не брал на работу, так что Гвинелу пришла в голову безумная идея сбежать из города. Опрометчиво и глупо. Их быстро поймали. Его я посадил в клетку, девочку отпустил жить с бабушкой, а его жена, Гвинет, вызвалась отработать долг за мужа.

     Гильда заплакала, и Генри с усмешкой обратился к ней:

     – Жизнь – жестока, стоило давно уяснить это! Ваш отец в нужный момент этого не понял. Итак, всё время Вы, мисс Анаринэ, жили в том доме на мои деньги. Ваша мать успела выплатить только сто двадцать тысяч. Осталось восемьдесят. Если Вы передадите мне дом, останется ещё сорок, Мисс Анаринэ, – он не спускал с неё взгляда. – Вы молоды, красивы, и легко отработаете долг за пять лет, – Гильда кинулась в слёзы. – Вот как я вижу эту ситуацию...

     – Мне всё ясно, – Мерион убедился, что Генри слушает. – Никакого права держать родителей девушки в заточении, у вас не было. От долга её отца оставалось двадцать тысяч, но её мать «заработала», если можно так назвать, намного больше. Выходит, вы должны матери девушки сто тысяч. К тому же, Андер и его люди, всё же были вашими людьми и причинили Гильде много страданий. Полагаю, она оценит эти страдания в крупную сумму. Вы обязаны отпустить её родителей, должны им, по меньшей мере, сто тысяч, и самой Гильде, за её беспокойство, скажем, ещё сто. Так Я вижу эту ситуацию...

     Многие в комнате рассмеялись на столь серьёзные требования Мериона, и Генри тоже улыбнулся, на что маг ответил совершенно обыденным тоном.

     – Вы все умрёте, если не увидите ситуацию так, как вижу её я.

     Разговоры в зале прекратились. Все испуганно следили за Генри, но тот долго тянул с ответом.

     – Я много чего знаю про Орден, – наконец заговорил он. – Там у меня есть друзья и верные товарищи. – люди Сомбера рассмеялись вместе с ним. – Неужели вы рассчитывали, что я испугаюсь, мастер Мерион?

     – Знаете, мистер Сомбер, – Мерион в ответ усмехнулся, глядя ему в глаза. – Теперь уже мне интересно, откуда вам так много известно об Ордене, – маг придвинулся ближе и заговорил шёпотом, чтобы только Генри услышал: – Вижу, вы не боитесь. Так может ваш покровитель выйдет к нам?

     Генри снова натянул улыбку, но в глазах маг узнал неподдельный ужас.

     – Я хочу увидеть лица предателей! – во весь голос объявил Мерион к недоумению толпы, но приблизившись, вновь заговорил шёпотом. – Назовите имена, и я уйду...

     Мерион встал и ударил посохом об пол, что все люди в зале содрогнулись.

     Генри посмотрел на мага, перевёл взгляд на плачущую Гильду, и вновь взглянул Мериону в глаза.

     – Хорошо, – согласился Генри к недовольству его людей. – Я вижу, ты не шутишь. Уверен, эти люди не хотят умирать ради моих амбиций и моих денег. Предлагаю соглашение: я прекращаю все требования и выплачиваю Гильде компенсацию, за беспокойство, сорок тысяч золотых...

     Мерион хотел сам ответить на предложение Генри, но в последний момент, рассудительность взяла верх.

     – Гильда… – обратился маг к девушке. Она вздрогнула, услышав своё имя, – только тебе решать, как всё закончится.

     Она долго не могла ответить. Взгляд метался по сторонам, от мага к Генри. Слёзы проторили тропинки в пудре на её щеках.

     – Хочу, чтобы всё закончилось, – прошептала она еле слышно. – Мне не нужны ваши деньги, просто прекратите преследовать меня, я хочу жить спокойно! – последние слова Гильда уже кричала едва не срывая голос.

     – Пусть так и будет, – заключил маг. Он подал Генри руку, но тот лишь испуганно смотрел ему за спину.

     – Ты не прав, Мерион, – прозвучал позади приглушённый голос. – Вовсе не девушка будет решать, как всё закончится.

     Человек в накидке из волчьих шкур и с оскалившейся головой волка на капюшоне вышел к ним. Люди отступили, самые осторожные покинули зал, и маг заметил в толпе ещё несколько Волков.

     Мерион отошёл от стола и приготовился к схватке. Он крепче сжал посох в руке, и руны у оголовья вспыхнули лунным светом.

     – Мерион, – протянул Волк. – Ты неспособен на решительные действия во благо будущего, ты такой же пёс Владык, как и Оксифур! Хочешь говорить от их имени? Думаешь, они позволят тебе ступить в зал Вечности? Не мешай, и мы сделаем Орден снова великим, что даже Владыки станут считаться с нашим мнением.

     Волк прошёлся вдоль лавок, и люди испуганно вжались в стену, многие осторожно отступали к выходам. Но Гильда с Генри остались за столом, не в силах двинуться с места.

     – Покажись! – потребовал Мерион.

     – В Ордене уже давно всё паршиво, – продолжил Волк, не ответив на слова мага. – Мы следуем за Владыками в каждую их войну. Сколько наших братьев погибло? Скольких учеников ты потерял? Разве они желали умереть ради Ваших идеалов?

     Это была истинная правда – Мерион ненавидел войны, но всегда следовал за Орденом в каждую из битв, учил, когда требовалось, сражался, когда было необходимо, а его ученики гибли за Орден.

     – Разве ты никогда не хотел это изменить? – обратился к нему Волк. – Пора прекратить эти бессмысленные войны!

     – Есть и другие пути... – ответил Мерион. Голос Волка всё отчётливее казался ему знакомым.

     – За три года мы так и не пришли к решению! – Волк поднял из-под накидки свой дубовый посох с янтарным камнем в оголовье. – Отступи, Мерион, разве эта девчонка стоит нашего будущего?

     Блеснула молния, но Мерион легко защитил Гильду, и тотчас осознал правду.

     – Подражатели, – заключил маг. – Гнусные предатели, скрывающие лица под масками!

     Оба начали двигаться одновременно. Волк выпустил ветвистую молнию, которая тотчас разбилась о щит и рассыпалась снопом слепящих искр, воздух насытился озоном.

     – Ты выбрал исход! – взревел он, но в его голосе Мерион ощутил страх.

     Два мага подняли посохи друг на друга. Волк вновь выпустил молнию, а Мерион едва успел защититься.

     Люди с криками кинулись прочь из зала, но заклинания настигли их и у дверей. Многие просто замерли там где стояли. Генри Сомбер опрокинул стол и спрятался за него. Гильда безвольно вскочила на ноги в метре от магов и замерла, не в силах двинуться с места.

     Мерион старался не задеть людей, а Волк желал лишь победить. Вспышки света слепили и пугали, те, кого поражали молнии, в конвульсиях падали на пол. Волна силы разбила окна в крыше, стёкла посыпались вниз, и Мерион с большим усилием защитил от них Гильду.

     – Уходи! – приказал он, но девушка не двинулась с места. Она с полными слёз глазами прикрывала лицо руками.

     Незримые лезвия посекли людей в комнате, и тотчас началась паника. Все кинулись к выходам, и даже смертельно раненые отрешённо двигались по залу. Кровь окропила стены и пол, люди спотыкались о тела, поскальзывались. Некоторые ещё долго не осознавали, что у них недостаёт конечностей, падали, наступая на отсечённую ногу. Прижимали руку к срезу в надежде вернуть её на место, но кровь всё сильнее пробивалась между пальцами.

     Мерион тратил много сил на защиту Гильды, и никак не мог поразить врага.

     Волк выпустил ещё один ворох кинжалов в неё, и Мерион отразил почти все. Один из клинков угодил ему в плечо, оставив глубокую рану, другой поцарапал Гильде щёку.

     – Уходи! – вновь крикнул Мерион, но та лишь с ужасом взглянула на кровь в своей ладони.

     Все Волки кинулись на мага, и Мерион оттолкнул их волной силы. Крыша приподнялась над залом, массивные кровельные балки треснули и порвались, словно спички.

     – Вот настоящая сила Миртувора! – восхитился Волк.

     Балки вокруг трещали и кряхтели, крыша уже не казалась монолитной и обещала вот-вот обвалиться, а Гильда по-прежнему оставалась в самом опасном месте. Мерион держал вокруг неё щит, но очередной вспышкой света Волк опалил её волосы. Она упала на колени, и на миг Мерион испугался, что не справился. Он рванулся к ней, но Волк преградил ему путь молнией.

     Мерион не мог увести её. И сил на бой и защиту Гильды уже не хватало. Они с Волком вновь схлестнулись. Смертельные силы носились над последними выжившими. Разряды молний, вспышки и лучи света били в стены и пол, если не рассыпались о щиты магов. Испуганных остолбеневших людей Генри Сомбера пронзало незримыми воздушными клинками, убивало разрядами молний или разрывало на части волнами силы. Кровь залила пол. Последние выжившие прятались за телами убитых. Заклинания били в стены, расщепляя деревянные балки.

     Краем глаза Мерион заметил, как Генри затаскивает Гильду за опрокинутый стол. Тяжелая ноша отлегла от сердца мага – он мог ударить в полную силу.

     Мерион сосредоточился, на мгновение погрузился за Пелену, чтобы найти удачный момент, и одним точным ударом отбросил Волка к дальней стене. Крышу вновь подняло могучей силой, и, на этот раз, она провалилась. Расколотые балки впились в деревянный пол, отовсюду посыпалась черепица, солнечные лучи пробились через щели и осветили место великой бойни. Волчий череп на капюшоне растрескался от удара. Мерион кинулся на врага, навалился всем весом, выбил посох из руки и только после заметил, что из груди Волка торчит осколок расщеплённой балки.

     Маг не стал церемониться и переломил посох, как Сари Меднесс сломал его, и как он ломал палки учеников, принесенные из леса Нуреон. Он помнил, как отрешённо смотрел на осколки своего посоха, а Волк наоборот залился истеричным, безумным смехом.

     Мерион устало опустился к стене. Он помнил о других Волках, но сил стоять уже не было. Среди завалов раненые молили о помощи, но те немногие, что остались невредимы, боялись сойти с места, пошевелиться или даже вздохнуть. Они смотрели пустыми глазами на зал, залитый кровью.

     – Видно, твои товарищи сбежали. – обратился Мерион. Он потянулся, сорвал с Волка капюшон с осколками волчьего черепа, и ничуть не удивился. – Ориэл Ниронд.

     Мерион откинулся к стене, держа волчью голову в руке. Резкие запахи озона, гари и серы развеяло ветром, но за ними проступил мерзкий, железный запах крови, от которого было невозможно избавиться, и эта вонь вновь напомнила Белые поля, теперь навсегда осквернённые.

     – Вам далеко до них… – заключил он, – не стоило и пытаться. И зачем всё это? – он раздражённо бросил череп прочь. – Столько смертей!

     Мерион прижег свою рану и вновь склонился к Ориэлу. Обломок балки прошёл насквозь через правое лёгкое, кровь заливала волчью шкуру, но Ориэл не переставал смеяться.

     – Кто с тобой в заговоре! Говори!

     – Я всё равно умру...

     Мерион задумался о будущем. Два мастера Ордена, сойдясь в драке, убили десятки людей. Слухи быстро разойдутся по Алькадии, и, даже если предатели позволят ему рассказать правду, а братья и Магистр поверят, весь Орден предстанет не в лучшем свете. Маг опустил голову на колеи и задумался. Люди станут бояться их, начнут избегать. Никто более не решится им помогать.

     Уцелевшие медленно приходили в себя и отрешённо брели к выходам. Крики и стоны доносились отовсюду, но раненым некому было помочь. Каждый цеплялся за жизнь, из последних сил сдерживая кровь, но многие доживали свои последние минуты.

     Мерион с трудом поднялся и встал над лже-Волком во весь свой грозный рост.

     – Ориэл Ниронд, Правом мастера Ордена, за предательство, нападение и убийства, я, Гильдарион Мерион, отлучаю тебя от Ордена… – маг поднял посох обеими руками, – объявляю врагом Ордену и приговариваю к смерти. – Мерион опустил взгляд, ожидая последнего слова.

     – А ты верный пёс... – прошептал Ориэл и скривил улыбку окровавленным ртом.

     Мерион двинул посох, и воздушный клинок рассёк Ориэлу горло. Кровь буйным потоком пролилась из разреза, но он не пытался остановить её, и всё продолжал смотреть с безумным оскалом, пока силы его не покинули.

     Мерион снова оглядел зал. Это было скорбное зрелище, но мага беспокоила судьба лишь одного человека. Гильда по прежнему крепко обнимала Генри Сомбера. Совсем недавно они были врагами, а теперь вместе лежали за опрокинутым на бок столом.

     Он успокаивал её шёпотом и гладил по волосам, а Гильда боялась открыть глаза.

     – Всё закончилось, – заговорил Мерион, но Гильда крепче прижалась к Генри, лишь услышав его голос.

     Генри поднялся сам и помог встать Гильде. Он первым увидел последствия боя и тотчас посмотрел ей в глаза.

     – Не волнуйся, всё будет хорошо, – убедил её Генри. – Ты должна довериться мне.

     Она хотела отвести взгляд, но Генри не позволил.

     – Не смотри, – предупредил он. – Закрой глаза, я проведу тебя к выходу.

     Маг не стал вмешиваться. Гильда подчинилась и пошла за Генри, держа руки на его плечах. Он предупреждал куда вставать и убеждал её не волноваться, если она наступит на что-то мягкое.

     – Я удержу тебя, если ты споткнешься, – заверил он.

     Мерион шёл следом, и всё больше убеждался, что его помощь Гильде больше не требуется. Они вышли в коридор, и Генри отвёл их в свой кабинет, усадил Гильду в кресло и налил крепкого чая. Мерион впервые заметил доброту его глаз, и доверие Гильды. Маг облегчённо вздохнул, но позвал Генри поговорить в коридоре.

     – Вы страшный человек, Мастер Мерион, – отметил Генри Сомбер.

     – Мне всё ещё нужны имена, – заявил маг.

     Генри больше не выглядел таким уверенным. Он судорожно оттирал кровь с рукава.

     – Они не показывали лиц и не назывались. Нам пришлось заключить союз, – оправдался он не поднимая глаз. – Они угрожали, показательно убили нескольких моих людей.

     – Чего они хотели?

     – Чтобы мы устроили переворот.

     Мерион и не думал, что его помощь бедной девушке приведёт к раскрытию целого заговора против Ордена и Управления Алькадии. Он отпустил Генри и отшатнулся, рассуждая вслух, будто рядом никого не было.

     – Переворот в Ордене и в Алькадии... Для чего? – обратился Мерион к Генри, но не дождался ответа. – чтобы Орден взял власть в свои руки... Показать Владыкам нашу решимость...

     – Орден давно расколот, – заявил Генри. – Оксифур не в силах сдержать распространение ржи нейтралитета. Убив одного ты ничего не решил, максимум отсрочил планы. Они найдут других союзников.

     – Слухи разойдутся быстро, – рассудил Мерион, – и они затаятся, пока всё не уляжется, – он долго думал, упорно не желая признавать очевидного, но в итоге любые мысли и идеи возвращали его к одному. – Вижу, с Гильдой вы всё решили?

     – Боюсь, произошедшее пошатнёт моё влияние, – отметил Генри. – Но выхода у меня нет. Бьюсь об заклад, Волки посчитают, я предал их и привёл вас намеренно.

     – Они не Волки, – Мерион хлопнул его по плечу.

     Гильда испуганно вздрогнула, когда Мерион распахнул дверь.

     – Как ты? – осведомился он, но девушка теперь боялась его, и когда маг протянул к ней руку, отстранилась, как при их первой встрече.

     – Простите… – ответила она, очнувшись, – я очень испугалась...

     – Это я должен просить прощения, – заверил Мерион. Её руки оказались невероятно холодными, и маг согрел их в своих ладонях. – Я подверг тебя опасности, но ты сильная, я всегда это знал, и ты справилась, тебе больше ничего не угрожает...

     – Мисс Анаринэ, – обратился к ней и Генри, – мои деяния ничем не искупить, но я должен покаяться, – он опустился перед ней на колено. – Даю слово, никто более не причинит Вам вреда, – он смотрел ей в глаза, и Мерион заметил, как Гильда смутилась. – Отныне я стану вашим Хранителем спокойствия, и умоляю взять деньги, что Вам принадлежат. Я немедленно распоряжусь, чтобы вам подготовили всю сумму.

     – Мне не нужны деньги, – ответила Гильда. – Я хочу увидеть родителей...

     Генри сразу погрустнел, отвернулся к окну. Маг ощутил его страх.

     – Они мертвы? – испугалась Гильда.

     – Ваша мама всегда ко всем относилась с теплом и добротой, – заговорил Генри, глядя на залитые солнцем крыши. – Но многие принимали её доброту за слабость. Её убил обезумивший клиент больше года назад.

     – А папа... – на её глазах вновь заблестели слёзы.

     – Я отведу Вас...

     Они втроём спустились в катакомбы под складом, где большинство камер пустовало. Но в некоторых находились пленники. В сером, дряхлом тряпье, грязные, заросшие, напуганные до безумия, они шарахались прочь от света.

     Генри открыл и позволил Гильде войти в тёмную камеру. В дальнем углу стояла скамья покрытая соломой, стол и стул. В кромешной тьме заросший мужчина смотрел в пустую стену. Он не заметил гостей. Гильда одна вошла внутрь, и ни Мерион ни Генри не мешали ей разговаривать с отцом, но она быстро вышла.

     – Пора уходить, – с удивительным спокойствием заявила она Мериону. – Я не хочу здесь оставаться!

     Они с Гильдой с большим облегчением покинули склады и направились к дому девушки. Вечерело. Весь путь домой она молчала, шла впереди, а Мерион даже не пытался заговорить, давая ей время всё обдумать.

     В доме прибрали к их возвращению, на столе гостиной маг заметил вазу со свежими цветами, Гильда даже не взглянула на неё, а сразу поднялась наверх.

     Мерион решил дать ей столько времени, сколько потребуется, но уже утром проснулся он чарующего аромата жареного мяса.

     – Знаете, а вы страшный человек... – заявила Гильда, не отрываясь от готовки. – Если подумать, за четыре дня вы убили по меньшей мере десятерых, но вам за это ничего не будет. – она подала магу чашку чая и тарелку с горячим завтраком. – Удобно, захотел – казнил на месте. А было ли преступление, никто не узнает...

     – Я никого не убил без причины, – оскорбился Мерион. – Да, многие считают магов добром в высшей степени, но это не так. Никто не идеален.

     Они долго разговаривали. Мерион рассказал о расколе в Ордене, о войнах, в которых участвовал, об учениках и о Волках. Гильда вспомнила детство, все светлые моменты с родителями, и с трудом решилась говорить об отце.

     – Вы, конечно, осудите меня. Не знаю, что произошло... Я увидела того сломленного человека, и ничего не почувствовала... Совсем ничего, – Гильда не боялась смотреть в глаза. – Не помню, что я говорила, но сразу поняла, что он мне чужой. Он не узнал меня, а я не узнала его.

     – Я понимаю, – признался Мерион. Ещё никому он не раскрывал своих страхов, но осознал, что с Гильдой можно говорить откровенно. – Когда, спустя двадцать лет обучения, я вернулся к родителям и братьям, они не узнали меня. Они так и не стали мне вновь родными...

     – У меня никогда не получится! – возмутилась Киартана и бросила рунный камень под ноги.

     – Не кипятись, – осадил её Ильнар. – Попробуй снова. Давай я покажу, как надо...

     – Нет! – Киартана схватила палку, вскочила с земли и метнула на него суровый взгляд. – Буду бить врагов посохом, на что мне эти Руны! – побежала прочь из двора к опушке леса.

     Ильнар окликнул её, но Киартана уже не слушала.

     Её всегда раздражало, когда что-то не получалось. Прежде удавалось освоить всё, но с Рунами она крепко завязла. Ребята давно изучили сотворение Оберегов и Блокаторов, а она всё никак не могла выполнить простую руну на камне.

     – Дурацкие руны, – злобно прошептала она, когда убедилась, что её никто не услышит.

     – Руны – важнейшее знание после медитации, – повторял Мерион с самого возвращения. – Каждому из вас придётся зачаровывать свой посох, и от того, как вам это удастся, будет зависеть его сила, – но Киартана всё больше настраивала себя, что ей не придётся их использовать.

     Ей прекрасно давались заклинания, ребята завидовали её силам. Она часто помогала Ильнару, когда он не успевал за остальными, но теперь, настал его черёд учить, а Киартана не вытерпела и десяти минут.

     Она всегда стремилась остаться в одиночестве, и когда ребята отняли у неё «Чердачное заключение», нашла другое место. На холме когда-то стояла сторожевая башня, но она обветшала, балки рассохлись и потрескались, а затем обрушились, и её обломки, вросшие в почву, напоминали разрушенный замок. Киартана обещала, что не бросит Афелию, но после её откровения, так и не решилась прийти вновь. Весь год Киартана корила себя за это, и постоянно находила очередные причины не возвращаться.

     Солнце поднялось и застыло в нерешимости. Она любила упражняться здесь – ребята не знали об этом месте и не могли ей помешать. Киартана подняла палку перед собой, закрыла глаза и представила, что в руках её посох, настоящий, тот, который она найдёт в Вечном лесу.

     Киартана двигалась уверенно и точно, подражая Афелии. Ни единой ошибки, Мерион похвалил бы её, если бы увидел. Изящно, грациозно, неистово словно берёза гонимая ветром. Посох вырисовывал витиеватые фигуры, необходимые для заклинаний, а в конце Киартана ударила палкой о землю, и вокруг всё содрогнулось.

     Солнце медленно двигалось на запад. В тренировках она не следила за временем, и теперь закончила уже после заката, измотанная, с приятной болью в мышцах.

     Ей нравилось это время, когда солнце уже зашло, но зарево ещё освещает долину алым. Киартана ощущала мир, каждый порыв ветра касался её ласковой дланью. Она сидела на вершине холма, не погружалась в медитацию, а смотрела за горизонт, мечтая увидеть дальние страны, роскошные золотые дворцы Владык из сказок, что рассказывала ей мама, и Башню Ордена, о которой говорил Мерион. И это время было только её.

     Киартана отправилась к дому в темноте, но ночь не пугала её, как и шёпот ветвей. Она слышала шорохи, скрипы, стоны и раньше. Когда в детстве ей было действительно страшно, мама учила не бояться.

     – Мама? – прошептала Киартана, и испугалась своего вопроса. Она так и не решилась поговорить с Марисой, но никак не могла забыть её слова, молотом нависшие над ней: «Раз я не мать...»

     Разве мог Мерион поступить с ней так жестоко. Разве мог он заставить Марису сказать это, чтобы испытать её.

     Киартана безвольно залилась слезами, когда её окликнул из темноты приятный, умудрённый годами голос:

     – Отчего девочка грустит этим прекрасным вечером?

     Она вскрикнула, но не побежала, хоть ноги её и задрожали, а направила в темноту остриё палки.

     – Покажись! – воскликнула Киартана, но голос подвёл, и требование прозвучало жалостливо.

     – Храбрая девочка, – заговорил другой старик.

     В темноте топтались лошади. Киартана насторожилась, но никто не напал на неё. Пятеро старцев в серых плащах, выехали из теней деревьев в свет луны. Тёмные попоны на лошадях почти сливались с лесом.

     – Мои товарищи не хотели пугать тебя. – заговорил третий. – Мы лишь путники, что желают остаться незамеченными в ночи. – он рукой указал на серые балахоны и неприметных лошадей, но Киартана заметила посохи, закреплённые на сёдлах.

     – Вы маги? – осведомилась она, вызвав улыбку на лицах стариков.

     – Мы ищем дом Мастера Гильдариона Мериона, – маг с золотистой бородой спешился и подошёл ближе, ведя лошадь за собой. – Я Мастер Грион Фаэдра, старый друг.

     – На холме, – недоверчиво ответила она, но палку опустила.

     Маги отправили лошадей дальше по улице, а Грион задержался, разглядывая её.

     – Ты ведь Киартана? – понял он. – Огненные волосы и дерзкий взгляд. Мерион рассказывал о тебе.

     Ей стало жутко, но маг улыбнулся и вернулся к остальным. Процессия отправилась к дому, а Киартана, проследив взглядом, пустилась по короткому пути.

     Она заметила во дворе лошадей и добрую встречу. Мерион по очереди обнимал старых товарищей и приглашал в дом. Она впервые видела столько магов – каждый со своим изящным и неповторимым посохом. Киартана пристально наблюдала из-за поленницы за встречей друзей, и вышла, когда все прошли в дом.

     Мерион попросил тётю Олю поднять из погреба лучшие продукты и вино, а магов пригласил в свой кабинет переговорить.

     – Киартана! – поймала её Ольга Фёдоровна на входе. – Пойдём, поможешь мне с продуктами.

     Но она вырвалась из её цепкой хватки.

     – Простите, у меня есть важное дело наверху! – солгала Киартана. – попросите Ильнара, он точно ничем не занят!

     Ей удалось незаметно прошмыгнуть на чердак. Киартана убедилась, что следом никто не поднялся, и закрыла дверь на щеколду. Она подлезла под шкаф и приподняла ковёр, наспех подоткнутый в щель между досок.

     – Мастер Мерион? – спросил один из прибывших магов. – Как понимать вашу просьбу о срочном и столь секретном собрании?

     – Магистр Оксифур, Вы, конечно, устали с дороги, – уклончиво ответил Мерион. – Присаживайтесь, прошу!

     Послышался приглушённый шорох кресел. Маги раскурили трубки, и на чердак через щель пробился едкий запах табака.

     – Есть вещи, которые я могу обсудить только с вами, – продолжил Мерион.

     – Надеюсь, речь пойдёт не об испытании, – перебил его маг с скрипучим дряхлым голосом.

     – Нет, Игонор, вопрос более чем серьёзный, раз я пригласил и тебя, – отрезал Мерион. Маг тяжело вдохнул, собираясь с мыслями. Выдержал значительную паузу, а Киартане уже не терпелось узнать, что его беспокоит.

     Учитель пробыл в столице полную луну вместо нескольких дней, и вернулся в хмуром расположении духа. Ребята, конечно, не заметили перемен, но Киартана видела всё. Он больше не наказывал её за ошибки и пререкания, и часто смотрел вдаль мимо всех.

     – Орден на грани раскола, – угрюмо произнёс Мерион, и все в кабинете надолго замерли. Киартана больше не слышала шороха мантий или дыхания. Казалось, даже часы перестали стучать.

     Но ей стало страшно по другой причине. Это не могло быть очередное Испытание Мериона. Маги действительно испугались, а на её глазах невольно появились слёзы.

     – Что значат твои слова? – очнулся Оксифур. – Если это шутка, то не смешная.

     – Это никакая не шутка! – Мерион выдвинул ящик и положил на стол небольшой предмет, заставив всех всполошиться. – Череп волка. Вы все видели их в Белополье, и только вам пятерым с недавних пор я могу доверять. Я случайно обнаружил предателей, они напали на меня под личиной Волков. Подражатели оказались сторонниками нейтралитета. Я убил одного, и другие в страхе разбежались. Сняв его маску, я узнал мастера Ориэла Ниронда... полагаю остальные были его подручными. – Все долго молчали и Мерион продолжил. – Вот почему в письме я не указал причину приглашения. Пусть все считают, что вы отправились взглянуть на испытание моих учеников.

     Долго никто не решался прервать тишину.

     – Предатели в Ордене... – сокрушенно произнёс Магистр Оксифур, – под личиной Волков...

     – И в доказательство только волчий череп, – усомнился Игонор. – Мерион, мы видели их и, возможно, поверим тебе, но вот остальной Совет подвергнет сомнению каждое твоё слово.

     – Они могут затаиться на долгое время, – заметил Грион. – Раствориться в Ордене и постепенно, от Совета к Совету, склонять всё больше Братьев в сторону нейтралитета.

     – Но вдруг это и были Волки, – отметил старец с незнакомым голосом. – Они не смогли победить нас силой, мы преградили им путь на юг, и они решили взять нас хитростью!

     – Мастер Сантори, вы сомневаетесь в ком-то конкретном? – оскорбился Оксифур. – или во всех Братьях. Стремление к нейтралитету – одно, но пособничество Бассам – совсем другое!

     – Позвольте напомнить, – заговорил глубоким басом последний незнакомый Киартане маг. – Мы давно не набирали учеников, а крайнее поколение встретилось с войной. Остались крохи. Мерион, ты понимаешь, о чём я говорю, Александэр так и не оправился от ран...

     – Но оба твоих ученика, Мьёрн Хагорд, живы и здоровы, – отметил Игонор.

     – Замечу! – прекратил все препирательства Мерион. – Я пригласил Вас потому, что доверяю всем, без исключения!

     – Если допустить, что Волк настоящий, – Оксифур поднял со стола череп. – Никому нельзя доверять.

     – Я победил слишком легко, – ответил Мерион.

     – А я слышал о бойне... – усомнился в его словах мастер Сантори.

     – Не важно! – осадил всех Оксифур. – Как и кого Мерион победил, главное, что нам делать дальше. Предатели, кто бы они ни были, знают о поражении и затаятся. Гонения и чистки в Ордене мне не нужны, нас и так осталось мало, – Оксифур вернул череп волка на место. – Но вот разузнать о Волках мы должны как можно скорее. На содержание армий у Владык уходит лишком много средств, и если они откажутся от севера, Орден окончательно расколется. Мы вшестером обязаны сохранить единство!

     – Предлагаю не решать поспешно, – отметил Мерион. – Если вы останетесь на День Середины лета и на Испытание, у нас будет достаточно времени обсудить всё в подробностях, – маги промолчали, и Мерион продолжил. – Пожалуй, на сегодня можно закончить, – он убрал череп и поднялся из-за стола. – Вы устали и проголодались с дороги. С моей стороны было грубо затевать столь важный разговор прежде ужина.

     – Ты, как всегда, прав, Мерион, – согласился Мьёрн.

     – И только лучшее вино загладит твою вину, – подтвердил Грион.

     Маги всполошились и покинули кабинет, но Киартана не поднялась с пола. Весь их разговор она сдерживала слёзы, и лишь теперь дала волю чувствам – больше года она ждала от Мериона признания. Хотелось верить, что маг испытывал её, но теперь Киартана осознала – мама говорила искренне.

     Слёзы безвольно текли из глаз, утопали в волосах и ворсе толстого ковра. Она дышала резко и надрывно, но воздух не насыщал. Казалось, достаточно было пропустить вдох, и чтобы вся боль исчезла. Она так и уснула в слезах на полу чердака.

     – За эти три года вы многому научились, – объявил Мерион ученикам утром.

     Киартана так и не решилась задать волнующий её вопрос. Она хотела заговорить, ждала подходящего момента, но он всё не наступал.

     – Вы узнали историю и правила мира. Научились выживать, готовить, и драться. Стали самостоятельными.

     – По большей части, – Рим кивнул Киартане, и мальчишки залились мерзким хохотом.

     – Я всё сама делаю! – возразила она. Но мастер осадил их, подняв ладонь.

     – Вы осознали силу и научились творить магию. Три года испытаний вскоре завершатся, – Мерион окинул их взглядом, а Киартана загорелась надеждой, что он всё же испытывал её и вот-вот скажет, что Мариса её мама, и та фраза год назад была сказана ей специально, но маг продолжил лишь восхвалять их достижения. – Предстоит последнее Испытание, в котором все вы отыщете свою судьбу, – Мерион поднял посох в руках и поднёс к ребятам.– У вас будет только три дня, чтобы принести достойный посох. Когда я проходил испытание, на поиски этого мне потребовалось всё отведённое время.

     Мерион провёл пальцами по дереву и руны на рукояти разгорелись тусклым лунным светом.

     – Много лет уйдёт на нанесение рун, а затем посох будет служить всю вашу жизнь, и потому вы должны хорошо выбрать, – Мерион выдержал паузу, придавая словам значимость. – Надеюсь, за годы испытаний вы все уяснили, что простой путь не всегда верен.

     – Вы представите нас магам? – Киартана всполошила ребят своим вопросом. – Я встретила их вечером и указала путь к дому...

     – Мастера прибыли на Испытание, – не стал скрывать Мерион. – Ты, как всегда проницательна. Я представлю вас в обед, но не смейте докучать им с глупыми вопросами! – предупредил он, глядя исключительно Киартане в глаза.

     – Обо мне не беспокойтесь! – взорвалась она. – Я могу и вовсе не говорить с ними, а сразу отправлюсь на чердак.

     – Если собираетесь поступить в Академию, придётся их слушать, – сурово ответил Мерион. – На вас прибыли посмотреть старейшие мастера Ордена! – но он быстро сменил гнев на милость, пригладил Киартане волосы. – Нет, ты не отправишься наверх, мне нужна и твоя помощь. Вместе мы устроим грандиозный приём в День Середины Лета. Я отменяю все уроки и тренировки до испытания. Но вы должны убрать двор и подготовиться к встрече с мастерами.

     – Вы пригласите наших родных? – воодушевленно спросил Аластор, маг лишь загадочно улыбнулся в ответ и направился к дому.

     Ребята принялись обсуждать слова Мериона, но Киартану терзал вопрос, на который маг не дал ответа.

     – А если мы не принесём достойный посох? – неожиданно спросила она.

     Мерион остановился, но не обернулся и ответил не сразу.

     – Хороший вопрос, – заметил он. – Без посоха вы не сможете продолжить обучение.

     Маг больше ничего не сказал и отправился в дом, оставив учеников со страшными мыслями.

     – Думаете это правда? – спросил Рим. Он хлопнул по плечу застывшего с разинутым ртом Ильнара и обратился к Киартане. – Он так многому нас научил, не станет же выгонять только из-за посоха?

     Но Киартана тоже боялась, и ребята заметили её испуганный взгляд.

     – Уж к-кто-кто, а т-ты п-пройдешь исп-пытание, – поддержал её Аластор.

     – Да, – подтвердил Рим. – Он взял тебя в ученицы вопреки правилам, и уже три года терпит все твои выходки. Ты точно у него на особом положении!

     – И также терпит твою бездарность и заносчивость! – съязвила Киартана. Рим вечно припоминал, что она живёт с мамой. – У меня нет никакого особого положения. Я не виновата, что маг приютил нас, – она постоянно повторяла это, но Рим задирал её специально, и вечно мерзко улыбался, когда она злилась.

     – Думаю, посох найдут все, – прервал их спор Ильнар. – Другой вопрос, в чём именно заключается испытание. Мастер никогда не давал прямых и простых поручений.

     – Господа и дама! – театрально воскликнул Рим. Он выбежал перед остальными, вальяжно раскинул руки в стороны и торжественно объявил, подражая Мериону. – Нас ждёт подвох!

     Но лишь Киартана залилась буйным смехом. Он всегда умел развеселить её, и потому ему не приходилось извиняться за слова, сказанные ранее.

     – А если я не п-пройду? – обеспокоился Аластор. – Мои р-родители т-иак гордились мной, не х-хочу их р-разочаровать...

     – Не переживай, – отмахнулся Ильнар, пока Рим продолжал кривляться и корчить рожи перед всеми. – Ты освоил сильные заклинания, а я только руны. Вот мне стоит беспокоиться.

     – Тебе! – выкрикнул Рим, схватив Ильнара за плечи. Он потряс его, но тут же отпустил и отправился по кругу, рьяно жестикулируя. – Да Гвинесса не даст Мериону и слова произнести! Она ворвётся в Его кабинет, сядет в Его кресло, закинет ноги на Его стол и маг сам помчится в лес за твоим посохом.

     – Прекрати, – лишь одного слова Ильнара хватило, чтобы Рим перестал, но Киартана ещё долго не могла прийти в себя от неудержимого смеха.

     Они прошлись по двору, сгребая мусор в кучи. Старый забор уже едва держался, и пара сгнивших досок валялась на клумбе.

     – Руны – самое важное для зачарования посоха, – заметила Киартана, когда смешинка покинула её.

     – И ч-что я б-буду д-делать... – ещё сильнее взволновался Аластор.

     – Если не пройду, отправлюсь на юг. – вдумчиво произнёс Рим. – Хочу увидеть Вестонию и замок Владык, о котором все говорят. Он вправду золотой, или это лишь красивые слова. Тётка, всё равно, меня обратно не примет.

     – Мы все пройдём Испытание! – решительно заявил Ильнар. – Нечего даже и думать о провале.

     Ребята прошли по двору, собрали и сожгли листья и обломки досок. Смели пыль с лавки, поправили камни на клумбах.

     Киартана собралась спуститься к магам в простом костюме, но мама остановила её.

     – Нельзя представать перед магистрами в таком ужасном виде! – воскликнула она.

     – Но... – возразила Киартана. – Это только обед. Обещаю, на праздник я надену платье! – но мама покачала головой, не давая ни единого шанса.

     – Зря, что ли я шила!

     Мама достала из шкафа алое платье с тонкими бретельками и оборками на юбке, расчесала её непокорные волосы и позволила выбрать духи.

     – Девочка всегда должна выглядеть опрятно и красиво, – наказала она.

     Мариса подвела её к зеркалу. Платье не стесняло движений, ткань приятно пахла и плотно прилегала, не давая лишней свободы.

     – Держись уверенно и будь серьёзна. – наказала мама перед выходом.

     На лестнице она столкнулась с Римом и ужаснулась – ребята спускались в своей обычной одежде. Они поразились её красоте, но Киартана, наоборот, ощутила себя ужасно неловко.

     – Платье?! – воскликнул Рим. Он принюхался. – Духи!

     Киартана собралась убежать прочь, но Мерион не позволил ей отступить.

     – Пора, – отрезал он, – мастера ждут.

     Киартана представляла магов совсем иначе. Мьёрн оказался огромным с бурыми сбившимися волосами и плотной бородой. Оксифур выделялся испытывающим, решительным взглядом и утончёнными манерами. Мастер Сантори поразил её смуглой кожей, и только Грион с Игонором ничем особенным не выделялись.

     Мерион представил мастеров и Магистра ученикам. Киартана села поодаль, но все взгляды были направлены только на неё. Ребята по очереди поднимались и, запинаясь и стесняясь, рассказывали о себе. Киартана заметила, что магов вовсе не интересуют их истории.

     – Киартана, – с места представилась она. – Прошла испытание лавкой и бочкой, а вот со стола мы все тогда отведали, – призналась она к недовольству ребят, но её слова взволновали не только их. Мьёрн и Грион отметили её честность, а Игонор даже усмехнулся, но, встретившись взглядом с Мерионом, вновь погрустнел. – Ненавижу следовать правилам, всегда ищу другие варианты, по науке Мастера. Я провела в «чердачном заключении» девяносто два дня и разбила учителю сердце...

     Мерион собирался её остановить, но она больше ничего не хотела сказать. Знакомство начиналось скомкано, но речь Киартаны развеселила магов. Грион даже похлопал ей. Они с Мьёрном за обедом много шутили, словно добрые друзья, даже Мерион смеялся вместе с ними, вспоминая прошлое. Макстор Сантори рассказал Риму с Аластором о Вестонии и замках Владык, а те воодушевленно его слушали и задавали много вопросов. Оксифур, как истинный лидер, следил за всеми. Их взгляды пересеклись, он улыбнулся и кивнул Киартане.

     И только Игонор Фраил смотрел на всех угрюмо.

     – Мастер Игонор, – обратилась она. – Вы ведь учились вместе с мастером Мерионом?

     – Да, это правда, – он взглянул ей в глаза, но тут же поспешил отвести взгляд.

     – Прошу, расскажите...

     Игонор усмехнулся, пока Мерион делал вид, что не слышит их разговора.

     – Он никогда не следовал правилам, – ответил Игонор, и Киартана на мгновение заметила осуждающий взгляд Мериона. – И ты не побила его рекорд посещения чердака. – Игонор наклонился и с призрачной улыбкой произнёс шёпотом, – сто девятнадцать дней.

     После обеда маги отправились на Совет, а Мерион наказал ученикам ставить шатёр и собирать столы.

     – Мастер Сантори з-знает так много о Владыках! – восхищённо и почти не заикаясь воскликнул Аластор.

     – Только вот нам туда путь заказан, – осадил его Рим. – Найдётся кто-то из богатой семьи, его и возьмут, – он кивнул Ильнару, но тот лишь закатил глаза.

     Они вбили несколько столбов на заднем дворе. Шатёр поднимали все вместе по команде Ильнара, и справились с первой попытки. Ткань заслонила небо. Внутри расставили в два ряда столы, принесли из сарая стулья. По всему двору развесили цветные флаги, на мачте над шатром подняли стяг Владык – четыре тёмные фигуры на фоне восхода.

     Ребята остались довольны своим творением, и с чистым сердцем ушли в дом, но работа на этом не была закончена. Тётя Оля загнала всех готовить. Огромные чаны бульона уже кипели на печи. Они резали мясо и овощи, лепили пельмени и пироги. Мариса кивнула Киартане когда они встретились взглядами. Весь вечер в кухне кипела работа, а Ольга Фёдоровна руководила, словно бывалый полководец, ведущий армию в последний бой.

     Работа спорилась, но блюд оказалось так много, что готовку завершили уже за полночь.

     Киартана долго не могла уснуть. Ожидание заставляло её сердце стучать быстрее. Кровь шумела в висках. Она никогда не думала, что её так сильно будет волновать Испытание, но дурные мысли лезли в голову. Вся как на иголках она вышла посреди ночи на улицу.

     Почти полная луна осветила ей путь на холм, где она всегда тренировалась. Киартана ощущала каждый шаг, слышала шорохи, видела согласное покачивание клёнов, дубов и сосен. Вдыхала полной грудью необыкновенно свежий воздух, который тоже был теперь только её.

     Она никогда не спрашивала Мудрейших, но сейчас её беспокоил важный вопрос. Киартана опустилась на прохладную землю и отправилась за Пелену. Как всегда легко. Тени разбитых дымкой людей потянулись к ней, появился навязчивый шепот. Она могла отправиться глубже и увидеть их лица, искажённые болью и страхом, но хотела сосредоточиться только на голосах. Люди с неистовым стремлением тянулись к ней, ощущая тепло. В движениях они разбивались пеплом, а затем собирались вновь. Их раны кровоточили, изувеченные тела едва двигались. За Пеленой не было стариков или людей, умерших от болезни – только погибшие не своей смертью.

     Они поворачивались за ней, смотрели пустыми мёртвыми глазами. Но Киартана не боялась, хоть умершие и обступили её со всех сторон.

     – Я пройду Испытание?

     Она закрыла глаза и прислушалась, но в монотонном шёпоте голосов не смогла разобрать, ни единого слова. Тени говорили множеством языков, и оставалось только вслушиваться, ждать и надеяться, что Мудрейшие ответят.

     – Тёмная заря... – разобрала она в шёпоте, но слова ей ни о чём не говорили.

     Киартана повторила свой вопрос и вновь прислушалась, но не различила более, ни единого слова. Тьма всё плотнее окутывала её.

     – Что будет завтра? – умоляла Киартана.

     Тени начали исчезать в дымке. И только когда Киартана потеряла надежду, издалека послышался голос среди шёпота.

     – Маг будет решать... – Киартана испугалась и открыла глаза.

     Её сердце рвалось из груди. Как она могла не понять. Мерион будет решать, кто уйдёт, а кто останется...

     – Нет, – осознала Киартана, – он для этого и пригласил родных...

     По пути к дому эйфория осознания обратилась усталостью. Она упала в кровать и тотчас уснула.

     Утро выдалось тёплым и солнечным. Киартана принесла воды и вновь ждала восход на заднем дворе. Солнце окрасило алым небо. Ветер порывами приносил ароматы трав и цветов. Клёны шелестели ладошками, приветствуя её, дуб волновался, но его языка Киартана не знала. Она могла целую вечность наблюдать за этими размеренными и спокойными движениями.

     – Тёмная заря... – прошептала она.

     Два слова вызвали дрожь в её сердце, будто они что-то значили.

     – Даже сегодня? – обратился Мерион. Он спустился с крыльца и присел рядом.

     Солнце с каждой минутой разжигало огонь в деревьях. Тьма отступала, трусливо пряталась в низинах, за кронами деревьев, за углами домов. Миру вновь возвращались краски.

     – Что означает Тёмная Заря? – спросила Киартана. – Этой ночью я слушала мудрейших, и они так назвали меня...

     – Это твоё имя, – улыбнулся Мерион. – В древних языках имена часто относили к мистическим событиям. Киара – тёмная, и Тана – заря. Это великое имя.

     – Но тогда, всё правда? Вы будете решать, кто пройдёт испытание, – она встретила взгляд мага. – Разве было хоть раз, чтобы родители забирали учеников после стольких лет?

     Мерион не ответил ей, а лишь усмехнулся, поразившись её проницательности, взъерошил волосы и направился к дому.

     Он ждал гостей к обеду, но гонец Гвинессы прибыл ещё за завтраком.

     – Госпожа будет в течении часа, – без лишних слов объявил юноша, поклонился и покинул гостиную, а маг тотчас отправил учеников одеваться к приёму.

     – Нет! – безуспешно возразила Киартана. – Я не надену платье.

     – Ты обещала, – напомнила Мариса к её недовольству.

     – Я не переживу этот позор снова!

     – Позор? – поразилась мама, – не говори ерунды, ты красавица! – она сунула платье ей в руки. – Никаких отговорок, и дай я причешу твои волосы.

     – Ну, мама...

     Краем глаза Киартана заметила, как четыре кареты, запряжённые вороными жеребцами, въехали во двор.

     Кареты развернулись по кругу и остановились, и из них выскочило не меньше двадцати человек Гвинессы, которые тотчас начали устилать весь двор мягкими коврами. Киартана позволила маме привести её волосы в порядок и поспешила в коридор, где столкнулась с Ильнаром.

     В богато расшитой чёрной мантии он наблюдал за гостями в окно, и испуганно встрепенулся, когда она подкралась сзади.

     – Ещё не пошёл к матери? – удивилась Киартана. – Ты должен первым её поприветствовать.

     – Нет. Я... – замешкался Ильнар, впервые на её памяти. – Я не знаю, о чём с ней говорить. Она моя мать, но теперь, спустя три года, будто чужой человек.

     – Брось нести чушь, – улыбнулась Киартана, – как только заговоришь, сразу поймёшь, что мама тебе родней всех, – она положила руки ему на плечи. – Ты всегда поддерживал нас, куда же теперь делась твоя смелость?

     – Я мало чего добился, – признался Ильнар. – У меня ничего не выходит, сама знаешь, как тяжело мне всё даётся. Я разочарую её...

     Киартана крепко обняла его. Она и сама боялась Испытания, и понимала, как важна Ильнару её поддержка. Как часто она бегала к маме плакать, как часто Мариса успокаивала, твердила, что всё хорошо, когда Киартана так не считала.

     – Вот увидишь, Ильнар, всё будет хорошо, – отметила Киартана. – Мама всегда останется мамой.

     Мерион уже сидел на лавке Избранных и наблюдал, но Киартана успела лишь встать рядом, когда дверка кареты распахнулась.

     Гвинесса вышла в своём роскошном рубиновом платье. Подол юбки волочился следом, но ковры не позволили шёлку запачкаться. Киартана тотчас испытала величайший стыд, из-за её простого хлопкового платья, померкшего перед красотой Гвинессы.

     – Мастер Мерион, – обратилась гостья, и от её звонкого голоса Киартана вся покрылась мурашками. – Я так рада вас видеть!

     – Гвинесса... – с улыбкой ответил маг. – Вижу, ты решила занять весь мой двор...

     – Киартана... – кивнула ей гостья, а она не нашла, что ответить и неуклюже поклонилась, жутко раскрасневшись. – Позволите? – кивнула Гвинесса на лавку.

     – Мой дом – ваш дом, – ответил Мерион.

     – Не думай обо мне плохо, – Гвинесса села и приблизилась к магу. – конечно же все будут приглашены в шатёр. Не одному же Мериону отдуваться в честь Середины Лета.

     Киартана всё больше ощущала себя неловко и глупо, пока Мерион с Гвинессой созерцали природу на лавке.

     – Хорошая погода, не правда ли, – заметила Гвинесса. – И воздух здесь чистый, не как в Кернике. Там я задыхаюсь в смоке от ткацких фабрик и угольных печей. Может мне перебраться сюда, к Вам?

     – Ваше поместье далеко от города... – отметил Мерион, но тотчас получил шуточный «щелбан» по носу.

     – Недостаточно, – рассмеялась Гвинесса. – Знаешь, я мечтала сесть на эту лавку двадцать лет назад...

     – Мама... – испугал Киартану Ильнар.

     Она вскрикнула и обернулась. Ребята подкрались незаметно и стояли позади неё ровным строем в одинаковых чёрных парадных мантиях, расшитых белыми рунными знаками. Решительно смотрели вдаль, но выглядели смешно, и Киартана неудержимо рассмеялась.

     – Мантия! – передразнила она Рима. – А что с твоими волосами? – ему нечего было ответить, и Рим всё сильнее багровел.

     Ильнар вышел к матери и учтиво поклонился в ноги, но Гвинесса, сияя от счастья, обхватила его руками и расцеловала в щёки и лоб.

     – Мой мальчик... – причитала она, смахивая слёзы. – Как вырос и возмужал...

     – Ну, не надо, – сопротивлялся он, не особо решительно. – Ты меня смущаешь.

     Гвинесса сжалилась и отвела Ильнара в сторону, поговорить наедине, и ни на миг не отпускала его руки.

     – М-мои р-родители ещё не п-приехали? – взволнованно спросил Аластор.

     – Уверен, они скоро прибудут, – отрешённо ответил маг, и тотчас в арке ворот остановилась простая повозка.

     Аластор уже хотел рвануть вперёд, но из повозки показалась тучная фигура. Женщина едва нащупала ногой подножку и долго пыталась спуститься на землю, а Рим уже скулил от злости.

     – Зачем она здесь? – раздражённо воскликнул он, но тут же опустил глаза, встретив суровый взгляд Мериона.

     – Тётка тебе не чужая, – спокойно ответил маг.

     – Ей было всё равно, она даже не знала, куда я отправился... Вы ей сказали? – взорвался Рим.

     – Да, сразу после отбора, и она разрешила тебе обучаться у меня. И только потому ты остался.

     Тучная женщина вперевалку медленно добралась до них и сразу упала на лавку с тяжёлой отдышкой.

     – Ох, – выдохнула она. – Какая ужасная дорога, и этот подъём... – она с трудом достала из кармана платок, вытерла пот со лба и только поле заметила всех. – Здравствуйте, мастер Мерион, – обратилась она к магу и подала заплывшую жиром ладонь.

     – Приветствую вас Гертруда, – учтиво ответил он. – Если устали с дороги, могу предложить вам уютное кресло в зале. Как говорят, мой дом – ваш.

     – Позже, – отрезала она. – Кто из этих статных юношей мой мальчик? Рим, подойди, дай на тебя взглянуть, ты же знаешь, после родов я почти ничего не вижу.

     Рим нехотя подчинился и вышел к ней. Тётка тотчас обрадовалась, увидев его, подозвала ближе и стала рассматривать, держась за его руку.

     – Вылитый Антуан, – заключила она. – Рим, я смотрю, маг смог тебя обуздать, хоть какая польза из тебя выйдет!

     – Зачем ты здесь? – он грубо отдёрнул руку. – Тебе же всегда было плевать на меня!

     – Не говори так, – сурово ответила Гертруда не спуская с него своего пугающего взгляда, – тем более при дамах, – она кивнула Киартане. – Ты всегда ждал от нас больше внимания и заботы, я не могла ничего этого дать, твоя мать бросила тебя на нас. Лишний рот, который не так-то просто прокормить, уж это ты, надеюсь, понимаешь! Но мне никогда не было плевать!

     – Прости... – смутился Рим.

     – Помоги мне подняться, – попросила она. – Хочу уйти с этого палящего солнца, посмотреть дом и занять то замечательное кресло, что обещал мне мастер Мерион.

     Родители Аластора обошли стороной шатёр и остановились, встретившись взглядом с сыном. Он тяжело дышал, сдерживая слёзы, улыбка расплылась по лицу. Его мама заплакала, а отец крепче прижал её к груди. Аластор шагнул к ним, Киартана мыслями гнала его вперёд, он сделал ещё шаг и побежал, забыв обо всём.

     – Здравствуйте, Рудольф, Агнесс, – поприветствовал Мерион. – Прошу, располагайтесь, приём вскоре начнётся.

     Киартана осталась стоять возле лавки, и не понимала, куда ей деться. Слуги Гвинессы собрали в шатре столы и уже расставляли блюда с ароматными яствами, кувшины с вином и вазы со свежими цветами.

     Она никогда не видела многие фрукты. Сочнейшее мясо уже готовили на углях, и запах заставлял её глотать слюни. Салаты, выполненные в виде замков, разносили по столам. Сладости развешивали на миниатюрном деревце в центре. Киартана закрыла глаза и полностью погрузилась в чарующие ароматы. Больше ничего на свете её не волновало. Только форель, запечённая с луком в чесночном масле, индейка в глазури из терпкого вина, жульен с ароматными грибами.

     – Скучаешь? – окликнул её знакомый мудрый голос.

     Киартана представляла себе старика, похожего на Мериона, но Мьёрн поразил её огромным ростом, кудрявой бурой бородой по пояс и невероятно добрым взглядом.

     Мастера вышли во двор, но она застыла, уставившись на Мьёрна, потому что остальные маги едва доставали ему до плеч.

     – Я... Простите, – смутилась она, но Мьёрн задорно расхохотался и отправился к столам, завидев среди роскошной еды бочку с элем.

     Она обескуражено проследила взглядом, и испуганно вздрогнула, когда с ней вновь заговорили.

     – Есть много захватывающего в этом мире, – отметил Грион. – Ты ещё не раз заметишь, как прекрасна жизнь. И дело не в еде, богатстве или власти. Всё дело в красоте и гармонии. Главное, чтобы эти яркие моменты эйфории не стали обыденностью... – он коснулся её кончика носа, улыбнулся и отправился дальше.

     Киартана несколько минут пыталась не утратить восторг эйфории, но чувства улетучились. День снова стал обычным, хоть и довольно ярким. Она прошла по двору, покрытому ворсистыми коврами. Столы манили её загадочными заморскими фруктами, но Киартана стремилась уединиться там, где её никто не побеспокоит. Прошла на задний двор, но тотчас спряталась за углом дома, увидев краем глаза Мериона вместе с Гвинессой.

     – :..Ходят довольно скверные слухи об Ордене. – услышала Киартана. – О нейтралитете и перемирии с Бассами. Бросьте, Мерион, ужели вы верите, что варвары не нападут самым подлым образом? Или считаете, Владыки отдадут им земли без войны? Все правители друг друга стоят... Не подумайте обо мне плохо, я желаю Ильнару только лучшего, и простите за прямоту, не хочу потерять его в этой бессмысленной войне...

     – Я понимаю... – смиренно ответил Мерион, а Киартане пришлось вновь бежать.

     Маг с Гвинессой обошли вокруг дома, и вышли к её роскошному шатру.

     – Мерион, госпожа Арианова, – с улыбкой заговорил с ними Мьёрн. – Вижу, сегодня будет роскошный приём. Я готов отведать ваших западных яств и выпить пару чарок домашнего эля...

     – Или хорошего вина, – добавил Грион, поклонившись Гвинессе.

     – Рада видеть здесь столь прославленных мастеров, – улыбнулась она. – Вижу с вами прибыл Магистр Оксифур, пойду, поприветствую и его, – раскланялась Гвинесса.

     – Мьёрн Хагорд, Грион Фаедра. Вижу, ваши желания с нашей последней встречи не изменились... – заметил Мерион.

     Все трое долго сдерживались, но в итоге рассмеялись, словно добрые друзья, встретившиеся вновь после долгого расставания.

     Вечер выдался тёплым. Вскоре Мерион предложил пройти к столам, но Гвинесса настояла, чтобы все собрались в её шатре. Маг не смог отказать. Трапеза была великолепна. Киартане понравилось абсолютно всё. Она попробовала копчёных крабов и окорок и устрицы и различные салаты, отведала заморских фруктов, что ей ещё не доводилось видеть и вкушать.

     Остальные тоже хвалили еду, в особенности тётка Рима, которая оказалась очень весёлой, но своеобразной женщиной. Киартана сразу поняла, почему Риму она не нравится – её не решались перебивать даже Мерион с Гвинессой. Она рассказала о родителях Рима и его детстве.

     – Все в округе мне завидуют. – хвалилась она с бокалом вина в руке. – Но, я честно всем говорю, что моей заслуги в этом нет. Всё кровь его матери!

     Ученики разместились рядом по одну сторону стола, а родители по другую. Мерион, по настоянию Гвинессы занял место во главе, хоть и не был хозяином пира. Маги по очереди произносили тосты в честь Середины лета, и все взрослые пили вино. Только Мьёрн пил из огромной кружки сваренное лично Мерионом пиво и рассказывал безумно интересные истории, от которых все заливались смехом. Особенно Киартане запомнился его рассказ о рыбалке на Перешейке. Они с Мерионом и Грионом ничего не поймали, а их снасти унесло в море приливом.

     Тише и скромнее всех оказалась сама хозяйка. Гвинесс наблюдала за всеми, смеялась вместе с остальными, но почти не говорила. Она была счастлива, её не волновало положение людей, с которыми она проводила время. Все её слуги сидели за соседним столом и восхваляли вином то Мериона, то Хозяйку, то прекрасное лето, середину которого все провожали.

     Вечер незаметно обратился серебристой лунной ночью. Гости счастливо общались, но Киартану не покидало гнетущее, тревожное чувство ожидания. Только когда все огни в деревне потухли, Мерион поднялся. Киартана замерла от страха, но заметила волнение и среди ребят.

     – Вот и пришло время. – объявил он, а Киартану ещё сильнее испугали озадаченные лица магов и родителей. Мама едва сдерживала слёзы, Гвинесса не смотрела Ильнару в глаза. Мерион вышел из-за стола и позвал учеников за собой.

     Её сердце бешено колотилось, но отступить было некуда. В гнетущей тишине четверо учеников следом за учителем ушли во тьму.

     Мерион увёл их до граничных столбов, примыкающих к лесу. В свете луны Киартана заметила сомнение на лице мага, но решимость в его глазах взяла верх над страхом.

     – Рубежное испытание после трёх лет всегда было особенным. – по-отечески заговорил Мерион. – все маги Ордена проходили его в детстве. Вы многому научились, и настал момент воспользоваться знаниями. Вы отправитесь в лес Нуреон. Вечные деревья питаются от силы магии, и их ветви отличные проводники. – Мерион указал рукой на север. – это лишь небольшой островок, но и его вам хватит, чтобы раздобыть могучую ветвь. – он особенно тяжко вздохнул, а у Киартаны волосы поднялись дыбом от напряжения. Сердце рвалось из груди. – Три дня и три ночи я даю на поиски, но если вернётесь без достойного посоха – второго шанса не будет...

     Суровый тон Мериона испугал всех, даже Киартана не решилась перебить. Маг кивнул ученикам, не дождавшись реакции испуганных детей, развернулся и пошёл к дому. Они все было двинулись за ним, но маг остановил их подняв ладонь, но не обернувшись.

     – Испытание началось, – нехотя произнёс он. – Зайдёте во двор без посоха, и никогда не станете магами.

     Маг убедился, что его услышали, и отправился обратно на праздник. Киартана следила полными слёз глазами, и не верила. Он отправил их прямо с празднества в лес, ночью, в парадных мантиях, её – в платье. Без подготовки, без помощи, без припасов. Не дал взять ничего из одежды. По ногам прошёлся холодок. Киартана бросилась прочь, чтобы никто не увидел её слабости.

     – Постой! – окликнул Ильнар, и она послушно остановилась.

     Она не должна была спрашивать Мудрейших, и, тем более, не должна была услышать разговор Мериона с Гвинессой. Но услышала, и теперь неудержимые слёзы против воли текли из глаз.

     – Эй, ты плачешь, что ли? – с ухмылкой заметил Рим.

     – Заткнись! – неожиданно резко осёк его Ильнар. Но обратился к ней нежно и спокойно. – Всё будет хорошо! Это лишь очередное Испытание, лес вовсе не страшный. Мы справимся, вместе раздобудем посохи и вернёмся... – он хотел взять её за руку, но Киартана не позволила.

     Она ощутила заботу, но не смогла поднять глаза, зная, что Гвинесса давно всё решила. Она не могла рассказать и разрушить его веру. Киартана вновь залилась слезами. Она знала единственно верный выход, кинулась прочь, сломя голову, и ни разу не обернулась.

     Ребята звали её, их голоса становились всё тише. Тьма окружала, смыкалась над ней. Деревья шептали ветвями на ветру. Кустам не удалось удержать, она продралась сквозь них, царапая ноги и руки, и всё чётче вспоминала. Не само место, а ночь, пугающий лес, колкие кусты и страх.

     Тропинка вела на север. Старые деревянные настилы хрустели под ногами, ветви хватали за плечи, цепляли и рвали платье. Она бежала пока не выбилась из сил. Спуск к реке дался легче. Её никто не догонял, но Киартана не желала останавливаться. Слёзы мешали видеть.

     Она услышала треск, прежде чем нога провалилась, клацнув зубами, полетела вперёд, едва успела подставить ладони, чтобы защититься от падения. Киартана отбила и испачкала руки, расплакалась от досады и одновременно рассмеялась. Перевернулась на спину в своём алом бесповоротно испорченном платье, и только затем ощутила нестерпимую, тянущую боль в голени. Нога сразу распухла, но ей было всё равно, она смотрела в звездное небо, и хохотала.

     Луна резко очерчивала кроны деревьев, ветви тянулись к ней своими тенями, вдалеке ухнула и улетела прочь одинокая сова. Киартана попыталась подняться, но не смогла наступить на ногу, и слабость вновь рассмешила её. Она кричала от досады, плакала от боли, снова и снова пыталась подняться, но беспомощно падала на землю. Лишь исчерпав все силы, Киартана успокоилась и осмотрелась.

     От реки доносились глухие всплески и шорох камыша. Пахло тиной и сорными травами. Она убежала совсем недалеко от деревни, но надеялась, что ребята не станут её искать. Она хотела перебраться через реку и отправиться дальше на север, но любое движение ноги причиняло невероятную боль, и Киартана решила переждать до утра.

     Ей удалось отползти от тропы, собрать немного хвороста и разжечь костёр. Вокруг заплясали тени причудливой формы. Круг света озарил поляну, и Киартана увидела прислонённую к сосне старую, кривую и массивную дубовую ветвь, что могла сойти в качестве костыля.

     Она подползла, взяла сухую палку в руки и поднялась на ноги, опёршись о неё. Древесина, несмотря на старость, выдержала, и Киартана немного прошлась, привыкая к хромоте.

     Холодало, пришлось подбросить больше сухих ветвей. Резче запахло смолой и листвой. Вдалеке послышался волчий вой, и Киартана вздрогнула от страха. Она прислушалась: костёр трещал, ветер хотел сломить массивные деревья, но вой не повторился.

     Сильнее клонило ко сну, она завалилась у костра, глядя в пламя. Редко отдалённые шорохи её пугали, но Киартана уже не хотела обращать на них внимания.

     Ей снилась мама, тот солнечный летний день, когда они остановились в поле, и Киартана радовалась природе. Потом она обернулась, а мамы позади не было, всё вдруг переменилось – небо залила серость, пошел дождь. Она оглянулась по сторонам, а всюду уже чернел лес, и снова до неё донеслись пугающие шорохи и шёпот деревьев. Паника захватила её, всё было слишком реально – Киартана не знала, что спит. Она побежала сквозь чащу, а деревья всё ближе сходились перед ней, кусты хлестали по рукам своими колючими ветвями. Она из последних сил вырвалась на поляну, залитую светом, но то была не луна – молнии били в верхушки деревьев, озаряя округу, гром всё не стихал. Она увидела впереди Вечный дуб, втрое больше других. В него ударила молния.

     От вспышки Киартана проснулась, и удивилась тишине. Ветер улёгся, костёр догорел, и темнота вновь обступила.

     Утром её разбудил щебет птиц. Солнце только осветило верхушки деревьев. Костёр давно прогорел, оставив лишь кучку тёплого пепла. Всюду царило спокойствие. Голень болела от каждого движения и серьёзно опухла. Киартана с трудом поднялась, опёршись о палку, и отряхнула платье от пыли. Она надела его всего дважды, и оно уже было окончательно испорчено.

     Солнце медленно заливало светом смешанный лес. Сосны перемежались с берёзами в их вечном противостоянии, клёнами и дубами. Лёгкий ветерок трепал ветви. Птицы провожали её трелями, солнце уже грело плечи, а деревья игрались с ней солнечными зайчиками. Спокойствие и тишина помогли забыть об опухшей ноге, и дубовая ветвь прекрасно справлялась с ролью костыля.

     Спокойная река Озёрка спускалась с горных озёр трезубца, через чащобу Нуреона, на юг, ветвилась сотней отростков, и один из них приближался к Онари с севера, подходил совсем близко, но, не достигая деревни, огибал с востока широкой дугой. Она остановилась на опушке у воды, а чуть дальше заметила мост из поваленного дерева с протянутыми от его корней к ветвям канатами. По тропе люди давно не ходили, мост обветшал, но её выдержал.

     Она осторожно прошла вдоль реки в поисках спуска к воде. Ей хотелось умыться и напиться, чтобы без тягот продолжить путь в чащу леса, но далеко не сразу она вспомнила, что может колдовать. Киартана подняла водяной шар из реки, испила с ладошки и смыла всю грязь с лица. Волосы спутались и испачкались, их она связала в тугой пучок.

     К полудню солнце хорошо прогрело лес. Киартана поднялась на небольшой холм и устроила привал. Вечный лес начинался у подножия холма и уходил далеко на север. Огромные дубы, сосны, клёны, ели, секвойи тянулись к небу, соревнуясь в высоте. Даже могучим ветром их лишь слегка колыхало.

     Она хотела немного передохнуть, но как только присела, на неё навалился сильнейший голод. Она всего полдня не ела, но вдруг осознала, что голод и жажда могут стать проблемой. Река петляла меж деревьев, пряталась под их кронами, а на севере Киартана заметила широкий прогал на излучине.

     Долго думать не пришлось, там она сможет напиться и, возможно, поймать что-нибудь на ужин. Спуск с холма дался легко – заброшенная, заросшая тропа вела к излучине. По пути она не нашла никаких грибов, не встретила ни единого животного, подходящего в пищу, и лишь сильнее раззадорила аппетит горсткой дикой малины.

     Киартана бродила по теплому летнему лесу весь день, и к вечеру добралась до излучины реки. Солнце уже опускалось за горизонт на той стороне, оставляя в воде алый свет. Облака горели. На миг она захотела остаться здесь, в безмятежности, прожить целую жизнь в лесу, среди деревьев и диких зверей, но порыв ветра испугал её. Киартана вздрогнула, холодок пробудил мурашки на коже. Она вновь собрала простой костёр, и, на этот раз, соорудила под деревом шалаш из веток и хвороста.

     Весь вечер она пыталась поймать хоть одну рыбёшку, но все в страхе уплыли подальше, и ей пришлось довольствоваться лишь студёной водой. У костра она задумалась о своём положении: Мерион дал три дня, первый она потеряла, гуляя по лесу, третий потребуется на возвращение и только один остался на поиски. Киартана не знала, какой посох ей выбрать, каким он должен быть, и где его найти. Дурные мысли вместе с голодом, мешали ей уснуть.

     Костёр прогорел, оставив лишь дымящийся пепел, а собирать новый уже не хотелось, она отрешённо смотрела во тьму. Она уже почти дремала, когда её испугал волчий вой, и сердце забилось с новой силой. Страх отогнал сон, отбросил все дурные мысли.

     Стая волков приближалась. Больше дюжины диких голодных особей, и одна больше и сильнее остальных – волчица со своими щенятами. Киартана испугалась бежать – они погонятся, и непременно догонят. Она крепче сжала палку.

     «Прыгнуть в воду» – пришло ей в голову слишком поздно.

     Волки окружили её быстро и почти бесшумно. Вой между деревьев пугал всё сильнее. Шорохи и рык приближались. Сбежать уже не было шанса, и Киартана решила драться.

     «Я – маг!» – повторяла про себя она, крепче сжимая палку.

     Но сердце колотилось всё сильнее, и уже казалось – волки его тоже слышат.

     В свет луны вышла огромная волчица. В нос ударил резкий запах шерсти и матёрого зверя, волчица приблизилась к её ненадёжному укрытию. Остальные звери держались на расстоянии. Киартана подняла голову и посмотрела прямо в глаза – морду пересекал давний шрам.

     – Уходи, – твёрдо заговорила Киартана, – я не твоя добыча...

     Волчица оскалила пасть, готовая к смертельному рывку. Она могла вмиг перегрызть ей горло, но в последний момент не прыгнула. Киартана направила палку к её морде, но от испуга едва сдерживала слёзы.

     – Уходи! – как могла твердо, заявила она, глядя в глаза волчице, уже не так уверенно.

     Немая, напряженная пауза длилась, казалось, целую вечность. Волчица перестала скалиться, принюхалась к ней, приблизилась и даже лизнула оголовье палки в её руке, а затем просто отвернулась и ушла прочь в темноту, и за ней последовала вся стая.

     Киартана пришла в себя, только когда перестала их чувствовать, но на неё сразу навалился безумный страх, она безвольно заплакала. Ей хотелось домой, поесть, лечь в тёплую постель и хорошенько выспаться.

     Киартана долго проклинала Мериона за это бесполезное и опасное Испытание. Страх и холод не покидали её, пока усталость не взяла своё. Лишь под утро она уснула, забыв о волках и голоде.

     Болело абсолютно всё. Она отлежала бок и руку, спину ломило, голова раскалывалась до боли в глазах, живот выворачивало изнутри, но опухоль на голени немного спала, и она смогла более уверенно наступать на ногу.

     Погода испортилась. Небо затянуло тучами, то и дело накрапывал дождь.

     Киартана поднялась, и, опираясь на палку, устало побрела на поиски еды. Первым делом она попыталась обнаружить в реке рыбу. Она с трудом подняла шар воды, но вспышка боли заставила её опустить руки. Киартана быстро обессилила, и не нашла ничего лучшего, чем пойти обратно в лес, в надежде найти грибы или снова хотя бы горсть ягод.

     Она бесцельно бродила меж Вечных деревьев. Облака позволили солнцу увидеть землю, дождя так и не случилось, но с полудня на востоке над всем лесом нависла огромная туча, грозившая бурей. Киартана, глядя на тучу и редкие далёкие вспышки внутри неё, вспомнила о дне, когда вернулся Мерион. Тогда они с мамой смогли уехать от такой тучи на повозке, и успели спрятаться в доме от проливного дождя, но теперь только Великий лес мог её защитить.

     Дурные мысли принесли отчаяние. Она не нашла посох, ушла глубже ребят в лес, и едва успеет вернуться к сроку, если направится в обратный путь с самого утра и её более ничто не задержит. Но туча всё сильнее пугала, ветер трепал платье и бил холодом по ногам. Киартана подняла взгляд к небу, неожиданная вспышка в глубине облаков заставила её вздрогнуть.

     Поодаль кусты зашевелились, и между деревьев Киартана заметила волков. Она сосредоточилась из последних сил и почувствовала, что её окружили. Дикие звери обступали со всех сторон. Киартана вновь приготовилась драться насмерть, но сил бороться уже не осталось.

     Они не приближались, а лишь наблюдали. Киартана сделала робкий шаг, и волки перед ней расступились. Она оторопела, но уже не хотела думать из-за голода, глубоко вздохнула и пошла дальше, не обращая внимания на волков.

     Тропа привела её к небольшой опушке. Стая во главе с огромной волчицей задрала оленя и ждала её. Молодые волки оскалились, но не их мать. Та лишь твёрдо смотрела. Киартана остановилась в паре шагов.

     – Мне нужно поесть... – обратилась Киартана к волчице.

     Та с минуту смотрела ей в глаза, а затем опустила взгляд, соглашаясь с её правом, и позвала за собой почти по-человечьи. Остальные волки отступили. Задранный олень лежал в алой луже среди истоптанной травы, из-под шкуры проступали рёбра, нутро источало мерзкий запах свежего мяса, голова держалась лишь на надорванной коже и паре мышц, и смотрела на неё мёртвыми белёсыми глазами. Киартана испугалась этого взгляда, но опустилась над ещё тёплой тушей. Она впервые видела убитое животное, а ей предстояло сесть его плоть.

     Волки позволили ей вкусить первой. Обнажённое сердце уже не трепыхалось. Киартана бросила палку на чистую траву, кинулась к мясу и долго не могла оторвать шмат. Заклинание огня впервые далось ей с трудом, руки дрожали. Слабый огонь лишь опалял и немного поджаривал верхние слои, жир возле сердца растопился и закипел, но аромат жареного мяса оказался настолько желанным и аппетитным, что перебил все другие запахи – псины, крови и травы. Она, не дождавшись, накинулась на ещё сырое мясо.

     Вдоволь наевшись, Киартана как смогла, обтёрла с лица кровь. Волков поблизости не оказалось, но она решила не испытывать их терпение и поскорее уйти.

     Туча быстро надвигалась, не оставляя Киартане шансов. Мясо придало ей сил, и она тут же кинулась искать убежище.

     Всюду стояли не сосны с берёзами, а возвышались Великие дубы, клёны, ели, секвойи, туча почти скрылась за кронами. Но тропинка вела её всё дальше вглубь Великого леса.

     Крупные капли забарабанили по верхушкам деревьев, гроза уже била вокруг, покрывая лес чёрными когтистыми лапами.

     Впереди возник огромный древний Вечный дуб с дуплом у основания. Она помнила его, хоть прежде и ни разу не видела. Странное чувство выросло в груди и не позволяло сердцу успокоиться.

     Могучее дерево когда-то давно расщепило молнией, а затем оно долго заживляло рану. Дуб выглядел мрачно, пугающе, но времени выбирать не осталось, и Киартана, не раздумывая, кинулась внутрь, положила палку на колени, а через минуту полил дождь.

     Молнии сверкали одна за другой, постоянно озаряя причудливые формы деревьев. Гром следовал почти сразу, трескучий, с переливами. Киартана не помнила такой бури, даже в день возвращения Мериона штормило не так сильно. Вода с неба лилась столбом, день превратился в ночь. Могучие древние деревья гнуло и клонило, ветви трещали, гул ветра пугал своим неистовством. Она сильней вжалась вглубь дупла, и ощутила спиной, как корёжит древесину. Сквозь расселины пробивались вспышки, и каждая пугала её.

     Переливы грома, заставляли сжиматься. Она обхватила колени руками и не смела открыть глаза. Казалось, что в один момент молния попадёт в неё, и всё закончится.

     – Я не побоялась пойти в лес, не испугалась волков, мёртвого оленя, не боюсь и тебя, гроза! – крикнула она как можно громче в дождь.

     Но ей в ответ молния расщепила дерево неподалёку. Грохот на минуту оглушил её, звон в ушах затмил раскаты грома, и треск молний. Она вскрикнула, но не услышала собственного голоса. Гул в ушах постепенно стих, но ей хватило этого, чтобы испугаться.

     Киартана решила уйти в медитацию, чтобы не вздрагивать от каждой вспышки, не глохнуть от раскатов грома. Она закрыла глаза, ощутила грозу и лес. Спокойно вдохнула и открыла глаза уже во тьме за Пеленой.

     Дуб никуда не исчез, но из дупла Киартана увидела солнечный свет на траве. Она осторожно вылезла, и нога по-прежнему болела – ей пришлось опереться о палку. На залитом солнцем луге золотистую спелую траву колыхал тёплый ветер. Под дубом нежилась в тепле солнца молодая девушка, её белое платье и русые волосы подхватывал ветер, и приносил Киартане аромат свежей мяты.

     Девушка держала руки на возросшем животе и повернулась, услышав её робкие шаги. Медальон Мериона украшал её шею. Киартана заметила, что девушка, хоть и смотрела ей прямо в глаза – не видела.

     – Кто здесь? – спросила она, глядя сквозь неё.

     Киартана шагнула ближе, и вдруг палка в её руке загорелась белым светом. Волчица оставила на оголовье свою метку – мазок от языка, и она озарила светом округу, разрушив видение.

     – Этот свет... – взмолилась девушка, прикрывая глаза разбитой в дымку рукой.

     Её тело всё больше разбивалось серой дымкой при каждом движении. Киартана подняла посох и впервые ощутила его силу, но девушка испуганно спряталась за изуродованным стволом дуба. Свет затмил солнце, холм исчез и лес обратился колышущийся дымкой.

     – Уходи! – надрывно выкрикнула девушка, и Киартана послушно отступила.

     Киартана выбралась из дупла и села в свете солнца. Старая, прочная ветвь дуба с обломанными концами, усохшая, но вовсе не хрупкая. Теперь палка показалась Киартане прочной, тяжёлой, древней. Отметка волчицы осталась у изголовья неровным мазком и слабо светилась. Сначала Киартана не понимала своих чувств, но вскоре ощутила в посохе великую силу.

     Дождь прекратился, тучи разошлись, а на востоке уже поднималось из-за деревьев небывало жаркое солнце. Буря оставила после себя много поломанных деревьев, все низины залило водой, которая уже не могла впитаться в землю. Тропу к дому затопило, и Киартана испугалась, что не найдёт дорогу. Она хотела вернуться, и, обходя вокруг Вечного дуба, услышала шёпот его ветвей. Киартана впервые прислушалась к нему, и он подсказал верный путь. Едва заметная древняя тропа вела сквозь чащу. Казалось сотню лет по ней не ходили.

     Нога почти не болела, Киартана уверенно шла к дому Мериона. Заросшая тропа привела её сначала к мосту и затем вывела на холм. Она ни на миг не сомневалась в верности пути, и к закату вышла к роднику.

     Наклонившись к воде, Киартана обнаружила на лице мазки крови и с улыбкой вспомнила, как почти сырое мясо показалось ей лучшей трапезой в мире. Ей стало стыдно за тот момент, она решила никому и никогда об этом не рассказывать, и смыла кровь студёной водой.

     Она подняла из родника воду и отправилась наверх. Бочки, как и всегда, оказались пусты.

     Киартана без стука открыла двери особняка. В столовой сидели ребята и их родные, Мариса и тётя Оля, но Киартана сразу отправилась наверх, и к магу тоже вошла без стука. Мерион смотрел в окно и, удивившись её вторжению, не проронил ни слова.

     – Учитель, – обратилась Киартана, – я пришла показать вам мой посох.

     – Как жаль, что ты опоздала... – с упрёком ответил Мерион. – Я уже объявил, окончание испытания.

     – Вы созерцали закат, – заметила Киартана, – а испытание нам выдали ровно в полночь. Три дня ещё не прошло, так что, боюсь, вы поторопились! – она не собиралась отступать и положила посох Мериону на стол.

     Маг поднял палку и пристально осмотрел, вертя в руке.

     – Я ходила к излучине, – Киартана заметила вспышку страха на его лице, – видела Вечный лес, и там нашла свой посох. Он из Великого дуба...

     – Мне жаль, – сухо ответил маг, – эта палка не годиться. В ней нет ни толики магии. Я дам тебе ещё немного времени, надеюсь, ты найдёшь что-нибудь достойное.

     Он бросил палку на стол.

     – Нет! – возразила Киартана. – Это мой посох! Я знаю, я чувствую это...

     – Боюсь, в нём нет силы, – вновь без эмоций ответил Мерион. – Он переломится, если ты проведёшь через него заклинание.

     Маг поднял свой посох и направил в дубовую ветвь. Киартана успела лишь надрывно вскрикнуть, когда он ударил в него разрядом. Дерево потемнело, но выдержало удар, и по изумлённому взгляду Мериона, Киартана осознала, что он не ожидал такого исхода.

     – Это не бесполезная палка, – она выхватила посох со стола и сосредоточилась, а его оголовье загорелось белым мазком. – Его отметила волчица! Это мой посох!

     Мерион смотрел с искренним удивлением.

     – Покажи! – потребовал маг.

     Киартана имела достаточно силы, но никогда не обладала контролем, потому и руны не удавались. Она сосредоточилась и направила посох на кресло Мериона. Оно резко взмыло в воздух и остановилось точно на нужной высоте.

     Маг попытался сдвинуть кресло с места, опустить, но у него ничего не вышло. Киартана твёрдо держала его на высоте.

     Она ощутила небывалую лёгкость и решила, что одного кресла недостаточно. Отметка Волчицы всё ярче горела белым светом. Шкафы, стулья, стол, стеллажи с книгами и механизмами, поднимались и останавливались в метре над полом. Она подняла всё в кабинете, а затем начала поднимать и другие вещи в доме. Бочки с водой, столы под шатром, к удивлению гостей, и сам шатёр. Сарай и конюшню.

     – Хватит, – остановил её Мерион, когда сам дом начал подниматься.

     Киартана аккуратно опустила всё, но ещё долго не спускала с мага сурового взгляда.

     – Хорошо, – согласился он. – Пусть будет так. Поздравляю, ты отыскала свой посох и прошла Испытание.

     Киартана обрадовалась и искренне улыбнулась. Она хотела обнять Мериона, но в последний момент остановила себя, сдержанно поклонилась и направилась к выходу. И только у самой двери маг окликнул её.

     – Мы все переживали... Рад, что ты в порядке.

     – Мастер Мерион, – в свою очередь спросила Киартана. – Ильнар ведь не прошёл Испытание? – но ответа не потребовалось – одного взгляда Мериона хватило, и Киартана поспешила удалиться.

     – Постой! – остановил её маг. – Ты очень проницательна, но должна сохранить эту тайну.

     – Вновь не разбить ваше сердце? – съязвила Киартана. Она хотела кричать, ругать Мериона, но сил спорить уже не осталось. – Та девушка? – спросила она к великому смятению мага. – Кто она?

     Мерион не ответил, а она лишь понимающе кивнула и вышла. Киартана не спустилась вниз, не отправилась есть или мыться, а сразу завалилась спать.

     Мама гладила её по волосам и плакала, но Киартана взяла её руку и посмотрела в глаза.

     – Всё хорошо, – произнесла она сквозь сон, но Мариса так и не отпустила её руку до самого пробуждения.

     – Я так волновалась... – Мариса вытерла платком слёзы, но блестящие капли вновь появились в уголках глаз.

     – Я ведь прошла испытание? – усомнилась она.

     – Это не важно... – радостно ответила мама. – Ты вернулась, и это главное.

     Солнце уже поднялось над лесом и светило в окно, оставляя на полу яркий оттиск. В комнате как всегда пахло сиренью. Все вещи были на своих местах.

     – Мама? – спросила Киартана. – Мерион и тебе дал выбор?

     – О чём ты?

     Мама гладила её по волосам, а Киартана чувствовала её тепло и не хотела больше никогда отпускать. Но вновь вспомнила слова Марисы, сказанные больше года назад.

     «Раз я не мать...»

     Миг эйфории закончился, как и говорил Грион. Киартана отстранилась и, наконец, решилась спросить об Ильнаре.

     – Все прошли Испытание?

     Мариса опустила грустные глаза, и ответа Киартане не потребовалось. Она вскочила с кровати и прямо в пижаме вылетела из комнаты.

     В столовой собрались все, кроме Гвинессы. Аластор тепло прощался с родителями. Рим уже простился со своей тёткой, которая сегодня выглядела даже мило. Киартана вбежала в зал, окинула всех безумным взглядом и тотчас стала центром внимания. Ей задавали множество вопросов, но она не спешила отвечать и искала лишь одного. Ильнар прощался с Римом, но оба смотрели только на неё. Киартана подошла к Ильнару и крепко обняла, не дав шанса сбежать.

     – Мне жаль... – заговорила она, – ты стал бы достойным магом...

     Все восхищённо вздохнули от неожиданности. Мариса вошла и остановилась в проходе. Они замерли, глядя друг другу в глаза. Киартана смотрела с надеждой, её сердце рвалось из груди, а мама только спустя вечность кратко кивнула в знак одобрения.

     – Идём, – шепнула Киартана, схватила Ильнара за руку и потащила за собой.

     Они поднялись наверх, впервые Киартана привела мальчика в свою комнату. Она посадила Ильнара на кровать и сама села рядом. Достала посох и положила им обоим на колени. Ильнар провёл по нему рукой.

     – Старый дуб... – заключил он, – мой был из кедра, но Мерион переломил его надвое, теперь я и не знаю, куда он дел обломки, впрочем, уже не важно.

     – Знаешь, прости, что прошу сейчас, но не мог бы ты зачаровать его для меня.

     Ильнар удивился.

     – Думаешь, это хорошая идея...

     – Более сильного зачарователя я не встречала... Прошу...

     Ильнар согласился. Он взял посох и сосредоточился. Слова заклинания были ей знакомы и Киартана шептала вместе с ним. Ильнар провёл ладонью над посохом, дерево слабо засветилось, затем, словно вспыхнуло изнутри. Киартана, да и сам Ильнар, впервые видели такое сильное свечение. Мальчик оставил на рукояти несколько резных витиеватых колец и одну руну.

     – Это всё, что я могу. Руна общего усиления подходит к любому заклинанию.

     – Спасибо, – искренне поблагодарила Киартана. – Ты знаешь, я не сильна в рунах...

     – Я удивлён, что мастер оставил тебе этот посох, – заметил Ильнар. – Я не ощущаю в нём силы...

     – Но сила там есть, и она невероятная... Мерион не смог его сломать.

     Оба рассмеялись. Ильнар взял Киартану за руки и неожиданно поцеловал прямо в губы. Она никогда подобного не испытывала, сердце занялось, она не решалась пошевелиться и даже выдохнуть, застыла, но ей и не пришлось действовать. Ильнар вскоре отстранился и отпустил её руки. Долгие минуты они лишь смотрели в стену посреди неловкой тишины.

     – Прости... – наконец, решился заговорить Ильнар. – Что украл твой первый поцелуй. Наверное, это глупо, но ты мне уже давно очень нравишься, а теперь я вынужден уехать.

     – Я... я не знаю, что сказать, – призналась Киартана. – Наверное, лучше просто забыть...

     Киартана вся покраснела от стыда, сердце никак не унималось, и слова не сходили с губ. Ильнар поспешил попрощаться и выйти, а Киартана так и не смогла ответить ни слова.

     Гости покинули особняк Мериона к полудню, чтобы до ночи успеть в Керник. Киартана из своей комнаты провожала взглядом карету, где ехал Ильнар с матерью. Ей было стыдно, но не за поцелуй, а за то, что он ей понравился.

     Часто со стыдом она вспоминала свой первый поцелуй, и никак не могла выбросить Ильнара из головы.

     «Как он посмел!» – сокрушалась она, с каждым днём осознавая всё сильней, что влюблена не в него.

     Она не могла оторвать взгляд от Рима, безудержно смеялась над его глупыми шутками. Стала одеваться красиво. Киартана никогда не беспокоилась о своей внешности, о том, как она выглядит со стороны, но с недавних пор красота стала всё больше волновать.

     Снова начались тяжёлые дни. Мерион стал требовать от учеников больше, чем до Испытания. Киартане многое давалось с трудом. Первое время она держалась на уровне ребят, но уже спустя год у них было по восемь рун на посохе, а у неё та единственная, что нанёс Ильнар. Маг до сих пор не понимал силу её посоха.

     Но Киартана легко поднимала в воздух всё, что не приколочено к полу. Ощущала силу во всех, но не в себе, легко управлялась с молниями и игралась разрядами, когда маг не видел. Мастер пытался остепенить её, но Киартана не слушала, пока не случилась трагедия.

     – Вижу, ты так и не поняла, – Киартана угрюмо смотрела в пол, пока Мерион её отчитывал, – чем ты сильнее, тем больше последствий твоих неверных решений, – её заклинание вышло из под контроля, и загон для лошадей превратился в груду обломков, она вновь плакала на чердаке и кивала, не глядя магу в глаза. – Ты обладаешь великой силой, но должна усмирить её, подчинить. Следует уделить больше внимания контролю. Тебе понятно?

     – Да, учитель... – выдохнула она, всё ещё вспоминая разорванных в клочья лошадей и их мёртвые глаза.

     Мерион заставлял учеников неистово тренироваться, не давал ни минуты свободы и лишь ежегодные Собрания Ордена были единственной отдушиной, когда он оставлял их без присмотра.

     Они собрались на опушке леса.

     – Что ему нужно? – вслух пытался разгадать Рим. – Я видел гонца, значит Собрание Ордена близко...

     – М-может Мерион хочет испытать нас? – предположил Аластор.

     – Половину луны без наставника! – загорелся Рим. – Без контроля! – он схватил Киартану за руки и закружил в танце. – Нас ждут бессонные ночи у костра, будем просыпаться, когда сами захотим, прочь тренировки и нравоучения. И может ты, наконец, не струсишь пойти с нами на реку...

     – Так нельзя! – возразила Киартана.

     – С каких пор ты стала такой скучной? – не унимался Рим. Его взгляд с прищуром заставлял её сердце биться чаще. – А ты Ал? Готов устроить «отвязную» седмицу?

     – А то! – отозвался Аластор. – Хочу уже забыть эти бесконечные тренировки и заклинания. Ногу ставь туда, посох направляй сюда! – передразнил он Мериона.

     – Контроль очень важен! – подхватил Рим.

     – Вы не понимаете! – вскрикнула Киартана. – это очень важно!

     – О! – заметил её возмущение Рим. – тебе то откуда знать? Ах, да, конюшня! Что тебе сделали бедные коняшки?

     – Заткнись! – Киартана схватилась за посох и Рим с Аластором испуганно отшатнулись.

     Она хотела ударить его молнией, но Мерион остановил их перепалку.

     – Пришло время испытать ваши силы! – Маг ударил посохом о землю, оповещая о своём присутствии, – Все вы усердно тренировались, и многого добились, несмотря на разгильдяйство и лень. – Мерион обратил взгляд на Рима, заставив его пристыдиться. – Ни сила без контроля, ни усердие без решимости не приведут к достойному результату! – он окинул взглядом их с Аластором, но только Киартана не опустила глаза. – вашим противником стану я, и вы будете использовать любые заклинания, пока сможете отражать мои ответные молнии. В Академии вам придётся трудится ещё усерднее, и я хочу убедиться, что вы все готовы!

     – Вы больше не станете нас учить? – взволновалась Киартана.

     – Вам осталось только усердно тренироваться, – уклончиво ответил маг. Он вышел на середину поляны из тени деревьев. – Первым себя покажет Рим.

     Аластор с Киартаной отступили, а Рим неуверенно поднял посох. Маг распростёр руки к солнцу и закрыл глаза, он казался беззащитным, но руны на оголовье посоха загорелись лунным светом. Рим медлил, и Киартана уже хотела поторопить его, когда он выпустил в учителя белую вспышку. Свет заставил её прищуриться, но Киартана успела заметить, как поток разбивается о радужный щит Мериона.

     Рим выпустил несколько мощных заклинаний, но вскоре пропустил разряд. Он прокатился по траве к ногам Аластора.

     – Это было сильно... – произнёс Рим, держась за плечо, куда угодила молния.

     – Аластор, – обратился маг.

     Аластор оказался не столь горяч и продержался больше пары минут, но так и не смог поразить учителя, и в итоге сам повалился без сил. Он опустился на колени, тяжело дыша, а когда Мерион кратко кивнул, и вовсе лёг на траву.

     Наступил её черёд. Киартана решительно подняла посох, и след волчицы загорелся белым светом в оголовье.

     – Учитель, я могу бить в полную силу? – спросила она, глядя магу в глаза.

     – Конечно, это уже не урок, а испытание твоих сил, – он улыбнулся, вновь закрыл глаза и распростёр руки к солнцу. – За меня не бойся, я смогу отразить любое твоё заклинание.

     Киартана никак не могла решить, с чего начать. Она прекрасно управлялась с огнём, светом или воздухом, но, закрыв глаза, вновь увидела убитых взрывом лошадей, и страх вернулся шипастым комом в груди.

     Она ударила раскидистым разрядом молнии, который тотчас отклонился и ушёл в землю. Мерион выбросил в неё вспышку света, и Киартана едва успела поднять щит.

     – Не честно! – воскликнула она.

     – Твои враги не будут драться честно. – с улыбкой ответил учитель.

     Она ударила огненным вихрем, но Мертон мгновенно затушил все всполохи, убрав из воздуха кислород. В ответ он ударил молнией, Киартана одним небрежным взмахом отразила её в землю и тут же пустила в мага сгусток света, который рассыпался о его щит, но заставил учителя отступить на шаг.

     Ребята поражённо выдохнули, но Мерион только шире улыбнулся и взял посох обеими руками. Киартана повторила за ним и вновь ударила в полную силу. Но маг отразил шаровую молнию обратно. Киартана едва успела отпрыгнуть и молния, поразив пару сосен за ней, рассеялась в воздухе. Лес всколыхнулся, птицы в округе взмыли в небо. Одну из сосен расщепило, и она медленно склонилась, опёршись ветвями о соседние. Киартана была не готова остановить такое мощное заклинание.

     – Будь бдительна, – предупредил Мерион, – не всегда силой даётся победа.

     Её сердце рвалось из груди, но Киартана не собиралась сдаваться. Она напала снова, и Мерион вновь отразил её заклинание. Вспышка света пронеслась меж сосен, алый луч света раскроил их словно тончайшее лезвие. Два могучих дерева повалилось на краю леса, а Киартана обессилено опустилась на колено.

     – Всегда рассчитывай силы и не давай воли ярости! – объявил Мерион, но она рассмеялась в ответ.

     В пылу сражения Мерион не заметил единственный воздушный клинок, что порезал его щеку. Кровь крупной каплей скатилась по бороде и упала за ворот.

     – Учитель, – обратилась она, надрывно дыша. – Ваша щека.

     Мерион проверил рукой и удивился, увидев кровь на пальцах.

     – Невероятно, – маг на секунду замер в раздумьях. – Как тебе удалось, я отразил все твои заклинания!

     – Простите учитель, я прибегла к хитрости, – Киартана уверенно поднялась на ноги. – Пока вы отражали мои прямые атаки, я создала воздушное лезвие за вашим щитом.

     Киартана ликовала по пути к дому. Она победила.

     Киартана обещала себе больше никогда не подслушивать Мериона с чердака, но перед отъездом мага Мариса в слезах ворвалась в его кабинет, и этот разговор Киартана хотела услышать. Она не решалась спросить маму напрямую, и теперь её руки напряжённо подрагивали, когда она отворачивала ковёр.

     – ...скоро она отправится обучаться в Академию. Жить будет у моей хорошей знакомой. – говорил Мерион. – Но сейчас ей нужна мать. Обещаю, осенью я помогу тебе вернуться к родителям.

     – Теперь я важна, – в слезах ответила Мариса. – Двенадцать лет прошло, Мерион. Что если они меня не узнают, вдруг они погибли...

     – Не говори так, они сильные, – подбодрил её маг, они крепко обнялись.

     – Но я не настолько сильна. Я хочу снова увидеть их, – она плакала на плече мага, и Киартана едва могла расслышать слова. – Отцу уже шестьдесят, он наверное потерял все волосы или они стали седыми. А маме... пятьдесят три. Страшно подумать, что мне тридцать два, Мерион, ещё вчера я носилась по склонам Хоруги с братьями. Мы прыгали через ручьи, они так задорно хохотали...

     Мариса никогда не рассказывала о братьях. Она, не разобрала больше ни слова, и не хотела слышать, а смотрела в дощатый потолок. Ей хотелось обнять маму и отпустить к родителям прямо сейчас.

     Учитель не возвращался уже много дней, хотя обычно больше чем на семь в столице не задерживался. Весна плавно перетекала в жаркое, солнечное лето. Рим с Аластором открыли купальный сезон и всячески её зазывали.

     – Да это же классно! – уверял Рим после очередной тренировки, когда они втроём отдыхали на опушке леса. – Мы с Алом уже три раза ходили, вода отличная!

     – А я не хочу идти без разрешения, – возразила Киартана.

     – Ну спроси у своей мамы, – не сдавался Рим, пока Аластор отрешённо смотрел в лес. – Скажи ей Ал?

     – А ч-что если Мастер сн-нова испытывает нас... – отозвался Аластор.

     – Опять ты про испытания? – с напускным раздражением ответил Рим. Он поднялся с травы и направил на её посох – А ты, трусишка! Не умеешь плавать, вот и всё.

     – Нет! – излишне резко возразила Киартана. – Я... я...

     – Или боишься, что кто-то увидит тебя в купальнике? – предположил Рим.

     – О нет, вы меня раскусили... – съязвила Киартана, но краска на щеках выдала её, и ребята рассмеялись ещё до того как она закончила фразу. Рим с Аластором наперегонки бросились к дому и не услышали её ответ: «...потому что его у меня нет».

     Несколько дней Киартана усердно и тайком шила себе купальник, но когда решилась его примерить, тут же засмущалась и вновь обернулась в халат лишь увидев себя в зеркале. Но сердце занялось ещё сильнее, когда она представила, что Рим её увидит. Она всё себе придумала, как они с Римом идут на заводь, опускаются в воду, она признаётся ему, и они, наконец, целуются.

     Она знала одну тихую заводь и заранее всё подготовила, убрала ветки из воды и расчистила берег. На дне блестел мягкий песок, заводь была неглубокой, и у берега вода едва доходила ей до бёдер. Место показалось наилучшим.

     Киартана успела поймать Рима ещё до завтрака, но, подойдя, долго не решалась заговорить.

     – Научишь меня плавать? – смущённо обратилась она

     – Так я был прав? – рассмеялся Рим. – ты не умеешь плавать!

     – Я хочу научиться, – возмутилась она, – и могу попросить Аластора, если ты занят! – она уже кинулась прочь, но тут же остановилась, стоило Риму окликнуть её.

     – Стой, – он взял её руки. Она и прежде видела его красивые карие глаза, но впервые он смотрел с такой нежностью. Её сердце разрывалось. – А как же тренировки и разрешение Мериона? Ты покраснела! – заметил Рим. Он ещё никогда так искренне не улыбался. – Готова?

     Киартана лишь кратко кивнула.

     – Интересно, – он коснулся пальцем её щеки, – отчего ты вся раскраснелась?

     – Дурак! – Киартана рванула руку и кинулась прочь, но остановилась в дверях. – Догоняй.

     Рим в ответ улыбнулся и дал несколько секунд форы. Киартана взбежала на холм и оглянулась убедиться, что он следует за ней. Она собиралась показать ему совершенно необыкновенное, особенное место. Она рванула к лесу, спустилась по заброшенной тропинке к реке и побежала вверх по течению к заводи.

     Там никто им не помешает, и никто не увидит её. Киартана сбежала в низину и уже там остановилась отдышаться. Рим почти сразу нагнал её, но не обхватил руками, как она мечтала, а лишь легко хлопнул по плечу.

     – И куда ты привела меня?

     Рим прошёл к воде, озираясь по сторонам. Деревья закрывали их от солнца, но над заводью в просвете вода искрилась светом, просматривалась до самого дна, а у песка в едва различимом течении в поисках пищи шастали пескари.

     – Прекрасное место, – отметила Киартана.

     – Ты ведь не в первый раз здесь, – понял Рим. Он взял её руки и взглянул в глаза. – ты приходила сюда одна.

     – Да, – решительно подтвердила она, – но теперь я хочу, чтобы ты научил меня плавать, – она легко оттолкнула его и начала раздеваться, а Рим неожиданно побагровел и отвернулся, как только она сняла рубашку.

     – Ты действительно боишься увидеть меня в купальнике, – сквозь смех произнесла Киартана, а затем, сняв всё лишнее, приблизилась и шепнула на ухо. – Догоняй.

     Она со всех ног бросилась в воду, но и сама не стала смотреть, как он раздевается, сердце неистово стучало, и Киартана пыталась успокоить его ровным размеренным дыханием, глядя, как испуганные рыбки подбираются всё ближе к её ногам.

     – Я не боюсь, – ответил Рим, войдя в воду по пояс. Он обрызгал, и Киартана взвизгнула от неожиданности. – Это всё ведь не просто так? Ты вдруг захотела научиться плавать, и чтобы учил именно я.

     Рим снова обрызгал её и отплыл с мелководья. Киартана долго не отвечала и молча следила за его размеренными движениями и волнами, что он нагонял.

     – Я чувствую что-то... – призналась она, ощущая, как горят её щёки.

     – Странное? – ответил за неё Рим. Он подплыл к ней, поднялся из воды полностью мокрый и улыбнулся. – Ты не можешь сосредоточиться, всё валится из рук, заклинания не выходят, – он взял её ладони. – Твоё сердце начинает стучать, когда смотришь на меня. Да ты, похоже, влюбилась!

     – Дурак! – Киартана оттолкнула его, но Рим лишь снова отплыл с мелководья, теперь уже на спине.

     – Ты хочешь научиться плавать или нет?

     – Хочу...

     Рим поднялся из воды и приблизился к ней как никогда прежде. Он смотрел в глаза, а Киартана смущённо пыталась отвести взгляд, но он не позволил ей отвернуться. Рим провёл пальцами по её волосам.

     – Не боишься намочить их? – в ответ она покачала головой, рассмешив его. – Ты действительно считаешь, я лучший учитель из всех? – она снова игриво кивнула. – Ты правда не умеешь плавать?

     Она улыбнулась и отплыла на спине к краю мелководья.

     День прошел прекрасно, и Киартана посчитала, что они с Римом стали несколько ближе. Она хотела проводить с ним всё время, но не знала, как действовать дальше, не могла выбросить Рима из головы, и потому начала усиленно тренироваться.

     Они были хорошими друзьями, знали друг друга с детства, а теперь, Киартана боялась проводить с Римом больше времени.

     Май выдался жарким, но её более томным грозил стать июнь, а Мерион всё не возвращался, и Киартана, вслед за Аластором начала думать, что это его очередное испытание. Маг почти не рассказывал им подробностей об Академии и поступлении, но лето всё быстрее летело, день за днём, и после всех тренировок вечером, сидя на холме и провожая солнце за горизонт, всё чаще она боялась очередного Испытания.

     – Ты взволнована? – окликнул её Рим. – И о чём задумалась наша львица?

     – Ещё одно прозвище, – заметила Киартана. – И как это Аластор отпустил тебя одного?

     – Твоё имя слишком сложно произнести, – Рим опустился возле неё на траву и пригладил её непокорные волосы, выбившиеся и из-под косынки. – Ки-ар-та-на. Не думала сократить его? Кира или, может быть, Тана? Ты снова отстранилась, потому что я всюду с ним, а ты хочешь видеть меня одного.

     Она покачала головой, но Рим улыбнулся в ответ.

     – Я знаю, ты прекрасно лжёшь! – отметил он. – Ты не спускаешь с меня взгляда и не отпускаешь мою руку.

     Она нервно отстранилась, но Рим нежно сжал её ладонь и притянул Киартану к себе.

     – Зачем скрывать и бояться, – он придвигался всё ближе, –отказывать себе?

     Киартана поцеловала его горящими губами, и время остановилась. Биение сердца не позволяло ей вдохнуть. Этот момент был только её.

     Но очень редко им удавалось оставаться только вдвоём. Почти всегда кто-то мешал, а Киартана ещё была не готова рассказать всем о своих чувствах. Ей казалось, что Аластор намеренно часто и не вовремя заглядывал на чердак, или тётя Оля снова звала её на помощь, когда они с Римом оставались одни. И мама слишком пристально смотрела, когда Киартана собиралась идти к нему, будто умела читать мысли. Все стали её врагами.

     Киартана радовалась каждому моменту, и когда Рим кивнул ей на чердак за завтраком, она снова со счастьем в сердце кинулась наверх, едва доев. На лестнице Киартана остановилась и замерла, убедившись, что за ней никто не поднимается. Она глубоко и спокойно вдохнула, Рим уже ждал её, спешить некуда.

     Солнце пробилось сквозь облака и осветило ступени. Из распахнутого окна донёсся аромат разноцветья. С чердака послышался шум и голоса.

     – Д-думаешь, х-хорошая идея в-влюбляться в К-киартану, – кричал Аластор заикаясь больше обычного. – Мерион с-сразу всё п-поймёт и уши тебе п-поотрывает, да и мне д-достанется!

     – Не знаю о чём ты... – безмятежно ответил Рим, но его голос дрогнул.

     – Вс-сё ты понимаешь, – отрезал Аластор. – Вы п-постоянно держитесь з-за руки, в-всё время вд-двоём, ещё и ст-тесняетесь ужасно, когда я з-захожу. Рим... Т-ты же говорил, что Киартана тебе не ин-нтересна? Я м-много раз давал понять, что она м-мне нравится! А ты т-так поступил, я думал м-мы друзья.

     – Знаешь, всё так, – резко ответил Рим. – Я люблю её, как сестру, но она сама подошла ко мне и призналась, а я... не смог ей отказать. Видел бы ты, как она на меня смотрела.

     – Т-ты ведь зн-наешь, это я мечтал ув-видеть её в-влюблённый в-взгляд! – кричал Аластор. – Ск-кажешь, ты не в-виноват, это в-всё она, а что прикажешь м-мне делать? См-иириться? В-видеть каждый день, как она см-мотрит не на меня!

     – Знаешь, ты больше виноват, – наконец, ответил Рим. – Она оказалась решительнее нас обоих. Больше года ты сох по ней, но так и не смог признаться. А я не смог отказать, чтобы дать тебе очередной шанс, так что не вини меня!

     – М-может я и н-нерешительный... – сквозь зубы проговорил Аластор. – Но на это решусь...

     Он молниеносно бросился на Рима и со всей силы ударил. Рим отпрыгнул или упал.

     – Ты обезумел, Ал? Серьёзно...

     – Т-ты знал, как она мне нравится... Я думал м-мы друзья...

     – Это того не стоит, Ал.

     Киартана кинулась прочь, не дожидаясь окончания драки. Слёзы мешали ей видеть, но она помнила дорогу. Её предали. Так больно и скверно ей ещё никогда не было, даже когда она узнала, что Мариса не её мама. Ей хотелось бежать, не остановиться на вершине холма, а броситься вниз головой, скатиться по склону в реку, и не стараться выплыть, а просто опуститься на дно.

     Но сердце подвело её, заставило упасть на колени. Она злобно рвала руками траву и кричала небу, пока не упала без сил. А облака всё также безмятежно плыли белыми кудрями. Она знала, что не права и нужно успокоиться, но слёзы всё не прекращались, не хотелось вставать, она испачкала волосы и «лимонное» платье, но ей было уже всё равно.

     Гул рога вырвал её из дремоты. Киартана встрепенулась и всмотрелась вдаль. В деревне начался переполох. Чёрной тучей всадники выскочили из просеки у тракта. Рог загудел снова, уже ближе, и на этот раз он своим низким утробным гулом принёс нестерпимый страх. Ужас гнал её прочь, но сковал ноги.

     Всадники на чёрных лошадях в плащах и балахонах приближались к деревне. Она сжимала посох в руке, но страх всё не отпускал, и становился сильнее с каждым зовом рога. Со стягов скалилась алой пастью отрубленная голова Волка, в ножнах поблёскивала сталь. Первая пара всадников ворвалась в деревню, когда Киартана, наконец, кинулась вниз по склону.

     Люди выскакивали из своих домов с тем, что успели схватить, с криками и гомоном они бежали прочь, но всадники настигали их и безжалостно рубили саблями наотмашь. На главной улице собралось ополчение. Киартана спустилась с холма и спряталась за забором. Испуганные мужчины, старики и совсем ещё мальчишки трясущимися руками держали ржавые мечи, заострённые колья, плотницкие топоры и щиты. Ими руководил староста, но и он никогда не сражался и боялся не меньше остальных.

     Бассы въехали в деревню и затерялись между домов, и только дикие крики расходились по округе. Рог всё трубил протяжно и жутко.

     «Придётся драться насмерть...» – она успела полюбить деревню, этих людей, и ей от всего сердца хотелось защитить их.

     Она выскочила на главную улицу, где развернулось небольшое сражение. Ополчение окружили три лёгких всадника. Несколько местных уже лежали мёртвыми, остальные тщетно отбивались. Испачканные кровью, до смерти испуганные, израненные они уже не могли отступить.

     Вдоль домов она подобралась к сражению незамеченной, и, выждав удобный момент, выскочила на всадников. Первого она скинула с лошади волной силы, и это оказалось очень просто – поднять посох и толкнуть. Воин выпал из седла, но его нога запуталась в стремени, и он повис вниз головой. Волна силы напугала лошадей, но всадники удержались в сёдлах.

     Один выхватил с пояса рог и протяжный устрашающий гул залил всю улицу. Киартана поразила всадника молнией, и третий не стал медлить и ускакал прочь.

     Ополчение собрало в себе силы и добило двух всадников, упавших с лошадей. Она впервые видела смерть людей, кровь разлилась и впиталась в песок, её тошнило от ужаса. Мертвецы лежали на земле, один из ополченцев, совсем юный мальчик смотрел на неё мёртвыми глазами. Лишь голос старосты вернул её в реальность.

     – Полагаю, Мерион не возвращался?

     – Нет... – только и смогла выдавить Киартана, противясь рвотным рефлексам.

     – Тогда нам всем нужно бежать в лес. Их слишком много, я видел с башни минимум пару дюжин. Мы не отобьёмся, – он не спускал с неё пристального взгляда, и, видно, заметил её бледность. – Тебе нужна помощь? – сочувственно спросил староста, взяв её за руку.

     – Нет, – Киартана заметила Рима и Аластора.

     Женщины плакали над умершими и ранеными – никто не мог им помочь. С очередным призывом рога все кинулись врассыпную. Киартана ушла с улицы за дом, где, в закрытом со всех сторон проулке, встретилась с ребятами.

     – Киартана! – надрывно вскрикнул Рим. – Ты с ума сошла? Почему убежала из дома, умереть хочешь?

     – Мы должны помочь! – решительно и неожиданно даже для себя, отозвалась она. – Бассы не так сильны, они лишь люди, мне легко удалось сбить двоих с лошадей! Если будем драться вместе – победим! Староста сказал, их всего пара десятков. Мы должны попытаться, иначе много хороших людей погибнет!

     – Нет, – возразил Рим. – Тебе, кровь ударила в голову? Нельзя так рисковать, одна оплошность, и мы погибнем!

     Рим схватил её за руку, но она тотчас вырвалась.

     – Нет, Рим, это наш дом! Мы обязаны защитить их, или они заслужили эти страдания? Аластор, скажи ему!

     Аластор, поражённый увиденным на улице по-прежнему не мог прийти в себя, и стоял как вкопанный, глядя в пустоту. Киартана только сейчас заметила его взволнованный взгляд.

     – Ал, ты как? Всё в порядке?

     Аластор, молча, отступил на пару шагов. Казалось, он вдруг осознал нечто важное, волнующее.

     – Аластор? – ещё раз попыталась Киартана.

     – Он-ни... Он-ни в Н-нарве... М-мои род-дители... – только смог выговорить он, заикаясь в каждом слове. – Я... д-должен от-тыскать их. П-прошу, не д-деритесь, м-иы не готовы, б-бегите, сп-пасайтесь! Я д-должен найти родителей!

     Аластор медленно попятился к лесу.

     – Аластор, постой, – взмолилась Киартана, – нам нужна твоя помощь, прошу, не уходи, мы отправимся к ним позже, но сейчас здесь мы должны сразиться вместе, плечом к плечу!

     – Один ты не справишься. – воззвал Рим.

     Аластор не остановился, он плакал, понимая, что, возможно навсегда бросает друзей, становится предателем. Но родители для него были важнее:

     – П-простите, я п-понимаю, тут ваш дом, но мои мама с папой т-там. Я... иду спасать их!

     Он побежал прочь, и что бы Рим с Киартаной ему вслед не кричали, он не остановился и не обернулся.

     Непокорные слёзы текли по щекам, падали на платье, на руки и в сухой песок. Весь её мир, безмятежное существование разрушились за один день. Она хотела исчезнуть, хотела спрятаться, забыться, бежать не останавливаясь до самого края мира. Солнце поднялось над домами и будто смеялось.

     «Как прекрасен день!» – твердило оно, но она знала, что это ложь.

     – Киартана! – Рим схватил её за плечи и слегка потряс. – Нам нужно спасаться.

     Она всё ещё видела мёртвые глаза, ополченцев, умирающих от ран, которым никто не смог помочь, она по-прежнему видела кровь, что разлилась по песку тёмными пятнами. Виски гудели, и сердце стучало. Она не могла поверить, что всё правда, и происходит на самом деле. Протяжный и пугающий гул рога убедил её и вырвал из иллюзии нереальности мира. Киартана отбросила все страхи.

     – Я в порядке, – отмахнулась она. – Идём, нужно посмотреть, что там происходит.

     – Умереть хочешь?

     – Мы убежим, а эти люди – нет! – взорвалась она. – Я помогу всем, кому смогу, а если ты тоже не считаешь это место своим домом – можешь уходить.

     – Твоя мама ждёт! Мы обещали вернуть тебя! – он вновь потащил её за руку, но она тотчас вырвалась

     – Нет! – она перебежала к следующему дому, так что Риму пришлось следовать за ней.

     Бассы громили дома, вытаскивали людей на улицу. Некоторые пытались бежать, но всадники их догоняли и убивали на месте. Женщин и детей сгоняли в центр деревни.

     Несколько Бассов спешилось и ходило по домам. Они громко говорили на своём грубом языке, вытаскивали из домов припасы и бросали в кучу рядом с пленными.

     – Это наш шанс, – заявила Киартана. – Пока их мало, нападём и освободим людей!

     – Нет! Их пятеро, а нас двое! – Рим по-прежнему был против.

     Киартана схватила его руки и посмотрела достаточно серьёзным взглядом, чтобы испугать.

     – Ты должен прямо сейчас определить, готов ли ты убить их? – твёрдо спросила она. – У нас нет выбора, Рим, либо мы – либо они. Ты не должен мешкать. Если ты не готов – даже не выходи из укрытия.

     – Я... не знаю, Киартана, ты считаешь, что готова переступить черту? Как говорил Мерион: убийца раз – убийца навсегда...

     – Готова.

     Киартана решительно вышла из укрытия. Всадники остановились и направили лошадей к ней, но Киартана не собиралась отступать. Мазок волчицы на оголовье посоха загорелся нестерпимо ярким светом. Лошади взвились, но умелые всадники удержали поводья. Она ударила двух Бассов воздушной волной. Лошади сбросили всадников, дико заржали и припустили по улице. Один пролетел над забором, ударился в стену дома и свалился в кусты. Другой прокатился по песку и упёрся спиной в кучу выволоченных из домов вещей.

     Чёрные всадники кружили вокруг неё, и Рима не оказалось поблизости. Бассы кричали, но Киартана не знала их языка. Четверо схватились за ятаганы, а один – натянул поводья. Он крикнул сородичам и погнал лошадь прочь, но Рим сбросил его силой, и Киартана с облегчением выдохнула.

     Всадник упал на спину, и тотчас поднялся. Он крикнул, и другие Бассы кинулись врассыпную. Киартана остановила одного вспышкой света, от которой его лошадь встала на дыбы, Рим снова ударил волной силы и сбросил двоих, но один ускользнул и галопом погнал к тракту.

     Четверо Бассов помогли подняться друг другу, приготовились к драке, но Киартана знала, как их победить. Она ударила одного молнией. Могучий воин скривил лицо гримасой ужаса и опустился на колени. Рим тоже поднял посох и на оголовье руны зажглись алым. Бассы отшатнулись, но Киартана не собиралась их жалеть. Она отбросила двоих в стену дома, а Рим разделался с последним. На минуту наступила тишина. Киартана почти не устала. Они раскидали Бассов, словно те тряпичные куклы.

     Рим кинулся помогать женщинам и детям. Некоторые оказались связаны, но многие просто боялись подняться.

     – Бегите! Мы их задержим, – кричал Рим, но люди не сразу осознали, что свободны.

     Женщины, очнувшись, потащили прочь испуганных детей. Многие ничего с собой не взяли, и лишь некоторые догадались схватить из кучи пожитки.

     Вскоре все женщины и дети убежали в лес. Киартана смотрела вдаль. В конце улицы стояло трое всадников. Они давно наблюдали, переговаривались, но не приближались.

     – Нужно убедиться, что люди выберутся, – заключила Киартана.

     – Нам бы уйти с улицы, – заметил Рим.

     – Они нас боятся, и правильно. Возможно, решат, что с этой деревней не стоит связываться...

     Только теперь Киартана заметила несколько столбов дыма вокруг. Они появились недавно и медленно поднимались ввысь, рассыпаясь в клочья на ветру – Бассы подожгли дома на окраине.

     – Нужно бежать, пока тут всё не сгорело! – предупредил Рим.

     Киартана взяла его за руки и посмотрела в глаза.

     – Возможно, сейчас не время, но... я люблю тебя... – призналась Киартана. – Уже давно, возможно с самого первого дня.

     Она не дождалась ответа.

     На белоснежном коне в волчьей шкуре и с оскалившейся волчьей пастью вместо маски, Волк рванул к ним. Небо тотчас потемнело, само солнце потускнело и перестало греть.

     – Нужно уходить... – шепнул ей Рим, но они оба уже не могли двинуться с места.

     Порыв ледяного ветра сбил её волосы, а, подняв глаза вновь, она видела уже не всадника, но огромного Волка, бегущего к ним с безумным оскалом. Кровожадная тварь надвигалась, и Киартана не знала, куда деться. Волк с окровавленной мордой уже занимал половину неба, когда Киартана попятилась от страха. Рык зверя, топот могучих лап и далёкий гул рога заставили её бросить посох и закрыть уши руками.

     Киартана оступилась и упала, лишь на миг потеряв Волка из виду.

     Всадник остановился в двадцати шагах и спешился. Рим помог ей подняться, но Киартана испуганно озиралась, ожидая нападения чудовищного Волка.

     Незнакомец направился к ним, а массивная волчья шкура, испачканная кровью, волочилась по песку с пугающим шорохом. Он по-прежнему не снял волчью голову с окровавленной пастью, но ухмыльнулся ровными, чересчур белыми зубами. Крепкий конь покорно следовал за ним.

     – Тебе нужно срочно уходить. Я его задержу... – прошептал Рим ей на ухо.

     Но Киартана не шелохнулась от страха.

     – Да! – заговорил Волк. – Нужно бежать! – он вновь безумно улыбался из-под волчьей головы.

     Незнакомец провёл ладонью над головой, и солнечный свет вновь вернулся, будто никогда и не исчезал. Киартана ощутила тепло и руки Рима на плечах. Мир вдруг стал ярче прежнего, чуть не ослепил её, Киартана дрогнула, но Рим удержал её от падения.

     – Кто вы? – спросил Рим с вызовом.

     Киартана чувствовала его страх в дрожании рук, но и сама едва стояла на ногах, и всё же не могла позволить Волку победить так просто. Она размеренно вдохнула и подняла свой посох.

     Наконец, Волк соизволил ответить.

     – Я Матиас Иври. Маг Империи свободных народов Севера, – он сделал глубокий реверанс и сбросил волчью маску с лица. – Я прибыл сюда вернуть, принадлежащее мне по праву!

     Он оказался невероятно молод и красив, излишне красив, как посчитала Киартана.

     – Вот, я назвал вам своё имя, а вы не желаете представиться? – он испытывал их своим взглядом. Тёмные, почти чёрные зрачки, ровный нос, бледная и гладкая кожа без единого дефекта, выбритый острый подбородок, прямые светлые волосы до плеч. Он не спешил, дал им осмотреть его и сам осмотрел обоих, и улыбнулся, встретившись взглядом с Киартаной. – Вам, полагаю, лет по тринадцать. Только начали обучаться магии. Вы даже не пытались бороться с «Затмением». Девочка с огненными волосами... Киартана... – он пристально смотрел на неё, и, казалось, вовсе не замечал Рима. – Владычица Тёмной Зари, так в пророчестве говорится о тебе?

     – Уходите! – выкрикнула Киартана сквозь слёзы. – Вам здесь не рады!

     – Это закон природы, – ответил Матиас. – Сильный забирает, что хочет. А ты смелая, мне нравятся такие... Но ты ещё не готова. В тебе нет ни капли силы. Пагубные мысли затмевают твой разум.

     Киартана вспыхнула гневом. Она ударила Волка молнией, но тот даже не двинулся с места, разряд разбился о мерцающий щит и ушёл в землю.

     – Мне под силу победить Мериона, – ответил на её выпад Волк. – Тебе не поразить меня.

     Но Киартана уже наполнилась гневом. Она вызвала слепящую вспышку, та лишь осветила границу непреступного щита. Огненный вихрь рассыпался всполохами, волна силы едва не отбросила её саму, а Матиас всё приближался.

     Она била снова и снова, и Рим поддержал её, но Матиас с лёгкостью отражал любые заклинания. Он улыбался своей белоснежной улыбкой, с каждым взрывом света или огня, вблизи его лица, с каждым всполохом молнии ему всё больше нравились их упорство и бессилие.

     – Я был не прав, – отметил Матиас, когда Киартана выбилась из сил. – Сколько мощи и злости. Однажды ты добьёшься успеха, но сейчас, даже со всем стремлением, тебе не победить.

     Матиас вдруг стал невероятно серьёзен, и страх пронзил её сердце. Пока он улыбался, Киартана боялась недостаточно сильно, но его лицо в одно мгновение изменилось, и она испытала первородный, животный ужас.

     Он взмахнул ладонью, словно хлыстом, и на груди Киартаны загорелось жаром четыре полосы от пальцев. Её отбросило назад, полосы жгло огнём, боль выбила весь дух и не позволяла вдохнуть.

     – Отринь пагубные эмоции, – заговорил Матиас с Римом.

     Киартана рванулась к ним, но спустя миг Матиас ударил Рима воздушными клинками в шею и грудь. Лезвия рассекли плоть. Кровь плотной струёй вырвалась из ран. Волк отбросил Рима, и кровь попала ей в лицо, залила глаза, осталась солью на губах.

     Киартана опустила Рима на песок. Кровь струилась плотным потоком. Рим испугано и отрешённо смотрел в пустоту неба, он пытался закрыть раны руками, но кровь пробивалась сквозь пальцы. Она бросила посох и села рядом, опустила его голову на колени и тоже безуспешно попыталась остановить кровотечение. Но не знала, как помочь Риму, и паника всё сильнее нарастала. Кровь бесповоротно уходила из тела, сама жизнь покидала его.

     – Даже не пытаешься? – заметил Матиас. – Ты беспомощна, слаба, как ты сможешь победить Тень, раз даже ему помочь не в силах! Неужели Мерион не обучил вас самому главному?

     Рим улыбнулся, встретив её взгляд.

     – Нет, не смей сдаваться! – выкрикнула она, когда Рим отринул руки от шеи.

     Он поднял ослабевшую руку и коснулся её щеки, оставив кровавый след. Киартана заплакала, она понимала, что всё скоро закончится, и сделать она ничего не может. Паника нарастала, биение сердца отдавалось стуком в висках. Она отпустила руки от его шеи, приподняла голову и крепко поцеловала.

     Это был долгий прощальный поцелуй, а на языке чувствовались лишь металл и соль. Рим окончательно обмяк, и кровь перестала бить из раны. Он умер. Киартана опустила его голову на песок и прикрыла глаза. Ей хотелось исчезнуть, наконец, умереть, но голос Матиаса вернул её в реальность.

     – Со мной ты научишься всему необходимому, – он потянул ей руку. – Отринь пагубные эмоции, и больше не будешь страдать. Владычица Тёмной Зари. Ты должна победить Тень...

     Вся злость и боль, весь гнев, что скопился в её сердце, выплеснулся на свободу. Она уже не слышала Матиаса. Собрала всю мощь в правой руке и выпустила в сильнейшее заклинание, которое когда-либо создавала.

     Матиас Иври успел поднять щит, но лезвие пробило его, разбившись в сотни исчезающих осколков. Он попытался увернуться, но было поздно – тончайшие иглы пронзили его. Матиаса отбросило, и он с глухим ударом упал навзничь на песок.

     Киартана не видела, что с ним случилось, ей лишь хотелось уйти как можно скорее. Она попыталась поднять посох, но вдруг ощутила в правой руке резкую режущую боль, посох выскользнул из пальцев. Киартана с удивлением и ужасом увидела страшные переломы от запястья до локтя.

     – Мразь! – взвыл Матиас со свистом и хрипом.

     Он не пытался подняться. Киартана решила добить его, но, увидев свою переломанную руку, от этой идеи отказалась. Лезвия сильно ранили его – на лице кровила глубокая рана, левый глаз вытек на щёку. Порез на плече обнажил кость, ещё один выше колена, страшно истекал кровью. Матиас тяжело дышал, с хлюпаньем и свистом.

     Она наспех обернула раненую руку обрывком платья и отправилась прочь. Она в последний раз взглянула на Рима. Не хотелось оставлять его так, посреди улицы, но Киартана понимала, что нужно бежать.

     – Я тебя достану! Ты станешь моей! – кричал Матиас вслед.

     Её всё сильнее захватывала паника, она отрешённо шла вдоль улицы, не замечая ничего вокруг. Страх пронизывал её, пульсировал кровью под кожей и неотвратимо нарастал. Даже боль в руке чувствовалась приглушённо, далеко, будто сама рука стала чужой.

     Она шла домой и не верила, что Аластор бросил их, а Рим погиб, никак не могла перестать думать об этом, снова и снова прокручивала события этого утра в голове. Рим и Аластор были её лучшими друзьями, как вдруг оба навсегда исчезли из её жизни.

     Бассы подожгли несколько домов с востока и с севера. Дым и пепел поднимались столбами высоко в небо, воздух наполнился гарью, но и это Киартану не волновало, ей хотелось только вернуться домой, к маме...

     Солнце только поднялось в зенит и вовсю припекало. Киартана в грязи и крови утомлённо шагала по пустой улице. Её будто хранили мудрейшие – на пути ей встретилось несколько Бассов, но ни одни не посмел её тронуть, наоборот они сторонились и уходили прочь, лишь завидев её издали.

     Киартана взглянула на холм и увидела на крупном дереве несколько повешенных, и пока смотрела, Бассы вздёрнули на верёвке, перекинутой через ветвь ещё одну девочку лет двенадцати. Её намеренно подняли медленно, чтобы та дольше мучилась. Она с минуту трепыхалась, рыбкой на крючке, а затем повисла неподвижно, лишь качаясь размеренно из стороны в сторону.

     Киартана следила за ней, пока та не прекратила бороться, а после продолжила идти. Тяжело было видеть очередную смерть, но сделать она ничего не могла – она оказалась слишком слаба, и это её угнетало. Ненависть к себе возникла в глубине сердца, и только нестерпимая боль в руке не давала мыслям съесть её изнутри.

     Дом мага не горел, и, казалось, не был разграблен. Киартана вошла через заднюю дверь на кухню, сразу позвала маму, но никто не ответил. Пока искала целебные травы и бинты, она ещё несколько раз кричала маме и Ольге Федоровне и каждый раз надеялась, что вот-вот они ответят. Мама заплачет, увидев её тяжкую травму, а тётя Оля запричитает, но сразу найдёт, где спрятаны все мази и настои.

     Рука выглядела жутко. Сломанные кости разрезали плоть и белыми окровавленными глыбами выступали наружу. Сначала Киартана попыталась выправить их, но за этим последовала дикая боль, от которой потемнело глазах. Ей пришлось прямо так наложить целебные травы, и забинтовать с тугой шиной. Чтобы хоть как то зафиксировать, она стянута руку между двух ручек деревянных черпаков. Это оказалось тяжелее и больнее, чем она могла себе представить, но Киартана заставила себя превозмочь боль. Теперь хотя бы рука была жестко стянута и не взрывалась острой болью при каждом движении.

     Киартана немного отдышалась на кухне. После неё на столе осталось огромное количество кровавых разводов, но ей не хотелась ничего с ними делать. Она заворожено смотрела на кровь и пыталась понять, что произошло, до сих пор надеясь, что всё лишь ужасный сон, который никак не заканчивается. Она вспомнила, как утром по привычке принесла бочки воды, как пыталась отточить заклинание вспышки на опушке леса, как медитировала, вновь вопрошая мудрейших о любви.

     Она вспомнила девочку в разрушенном замке, Афелию, её тоже зверски убили, как Бассы поступали и с людьми в деревне.

     – Как ужасен этот мир... – решила Киартана, – он наполнен смертью и страхом, кто же создал его таким...

     Она неустойчиво поднялась на дрожащих ногах. Переживания лишили её сил, но предстояло ещё найти маму и Ольгу Фёдоровну. Киартана предположила, что они не дождались и спрятались в лесу. Она решила взять необходимые вещи и отправиться за ними. Вошла в зал, отрешённо поднялась на второй этаж, но там остановилась, не ступив в коридор. На перилах и ступенях темнела кровь. Пятна начинались внизу, но на ковре и перилах оставались почти незаметными, на площадке второго этажа они стали отчётливо видны на полу. Чуть дальше на стене остался кровавый отпечаток руки. Кровь вела к комнате Марисы.

     По спине прошёл озноб, к горлу подступил ком, на глаза навернулись слёзы. Киартана медленно, в тумане, направилась вперёд. Она держала посох в левой руке, но подойдя к двери, поставила его у входа. На ручке остался свежий мазок крови, она дрожащей рукой открыла дверь и вошла внутрь.

     Мариса лежала в кровати. Она не была мертва и не спала, а просто лежала под плотным одеялом. Киартана подошла ближе, и мама подняла на неё глаза.

     – Киартана... – слабым голосом заговорила она. – Ты здесь... Вам с Римом и Аластором нужно уйти в лес, в безопасность...

     Но Киартана не слушала её. Она уже плакала навзрыд. В идеальной чистой комнате, где никогда не было ничего лишнего, и всё лежало на своих местах, на бежевом ковре привлекали взгляд крупные тёмные капли. Она медленно подошла к кровати и села на край. Мариса выглядела ослабевшей и бледной, а ладони и рукава платья были окрашены алым.

     – Мама... – взмолилась Киартана, – прошу, скажи, что это не твоя кровь...

     – Не стоит об этом волноваться, – Мариса хотела взять Киартану за руку, и заметила, что та стянута шиной и забинтована. – Киартана, девочка моя, ты ранена?

     Она не могла более оставаться в неведении, протянула левую руку к краю одеяла и плавно, но уверенно отдёрнула его. Одеяло отходило тяжело, будто приклеилось, но спустя мгновение Киартане отрылась ужасная правда. В животе Марисы кровоточила серьёзная рана. Под одеялом всё было в крови: и мамино платье и кровать, в которой образовалась лужа. Кровь пропитала матрас.

     – Мама... – Киартану скривило в приступе отчаяния, – мама...

     – Не нужно плакать, девочка моя, – Мариса подняла руку ей на плечо, но та обессилено упала на кровать. – С этим уже ничего не поделать. Прости, что покидаю тебя так рано...

     Мариса говорила сквозь невероятную боль, которая ощущалась в каждом её слове.

     – Мама, как же так всё сегодня произошло... – Киартане хотелось кричать во всё горло, и она сдерживалась из последних сил. – Почему всё так обернулось...

     – Боюсь в этом мире мой путь окончен, но твой только начинается... Я верю, в тебе есть сила, ты самая необыкновенная девочка на свете. Пообещай, что не бросишь обучение. Пообещай, что не станешь мстить!

     – Я обещаю... – незамедлительно ответила Киартана.

     – Хорошо... Давно следовало тебе сказать, надеюсь, ты простишь...

     – Мама, что ты, мне не в чем тебя винить, прости ты меня, что не послушала, не вернулась домой, когда Рим с Аластором нашли меня... – Киартана всё сильнее чувствовала свою вину.

     – Это не важно... Я не твоя мама. Мерион нашёл тебя, а мне отдал на воспитание. Но я всегда считала тебя своей дочерью, ты должна это знать...

     – Ты всегда будешь самым родным мне человеком, всегда останешься моей мамой. – Киартана нежно обняла Марису, чтобы не повредить ни её ране ни своей руке.

     Они плакали обнявшись, потом Мариса попросила прочитать письмо её родителей.

     – Прости, я не знаю, сколько мне осталось, можешь пообещать мне ещё кое-что, пока я тут. Найди их, когда будет возможность и попроси прощения от моего имени... И прошу, дочитай письмо до конца...

     Киартана начала читать, то и дело останавливаясь и обращая внимание на маму. Мариса медленно угасала.

     Здравствуй, дорогая Мариса, или, как я тебя всегда называла, Маришка.

     Эти шесть лет прошли спокойно, в труде и с надеждой. Мы с Антоном каждый день мечтаем снова увидеть нашу девочку. Ты взяла на себя огромную ношу, но и великое дело – взрастить в доброте и спокойствии новую жизнь. Мы помним, как растили тебя, и надеемся, ты переняла всё хорошее, чему мы учили. Тебя ждёт великая борьба, не с врагами, но со временем и своим собственным сердцем. Желаю тебе вернуться домой с победой.

     Анна Горова

     Когда Киартана дочитала письмо, Мариса уже была мертва. Ей стало даже спокойнее знать, что мама больше не страдает. Уже второму дорогому её сердцу человеку она закрыла глаза.

     Больше ничего в мире её не волновало. Она оставила письмо на теле Марисы. Ноги тотчас подкосились, когда Киартана попыталась подняться. Ей с трудом удавалось держать равновесие, пока она не добралась до посоха.

     Киартана прошлась по пустому дому, её съедала грусть. Она не знала, что делать дальше, куда идти, и всё думала о случившемся, не желая верить, что ничего не исправить. Её мир рухнул, стал чужим и далёким. Не впервые ей хотелось умереть, но больше она жаждала отомстить.

     Она, будто в тумане, зашла в комнату Мериона. Было тяжело смотреть на его вещи и осознавать, что он так и не пришел на помощь. Она не знала, где маг и почему не вернулся, но хотела верить, что причина серьёзная. Киартана медленно прошлась по комнате, оглядывая все вещи, и вдруг её сердце замерло. Посреди стола лежало три письма, и они не были покрыты пылью, как всё остальное. Сердце забилось сильнее, когда она увидела на конвертах имена: «Аластору, Риму и Киартане».

     Она вскрыла свой конверт, села в кресло учителя и начала жадно читать:

     Дорогая Киартана. Мне пришлось отбыть по срочному заданию Ордена. Я не знаю, насколько долгим оно будет, но надеюсь не таким продолжительным, как предыдущее. И всё же, мне никак не успеть к началу вашего обучения. Вам с Римом и Аластором предстоит многому научиться в стенах Академии, и то, чему я вас обучил – лишь малая часть знаний, коими владеют другие мастера. Пожалуйста, слушай их всех.

     Я отнюдь не прощаюсь, верю, что мы ещё встретимся все вместе, но пишу эти письма, дабы подготовить. Надеюсь, вы отыщите их не слишком поздно. С переездом поможет Мьёрн, но он лишь подскажет путь, а действовать отныне и впредь вам придётся самостоятельно.

     Увы, я не успел проститься, но, надеюсь у вас не будет сложностей с переездом в Алькадию. Для тебя я подготовил особое испытание. Ты будешь жить у одной моей знакомой, Гильды Анаринэ. Она чудесная женщина, и ты должна ей понравиться. Несмотря на твоё своеволие, надеюсь, ты справишься, иначе она прогонит тебя, и это не шутка.

     Её дом в пересечении Линии Серафима и Луча Астр.

     И ещё – всегда доверяй друзьям. Я не прощаюсь.

     Гильдарион «Миртувор» Мерион.

     П. С. Тебе я оставил шкатулку. Открой её, когда придёт время.

     Киартана отложила пергамент и задумчиво уставилась в окно, где на горизонте собирались грозовые тучи. Деревня горела, но она видела лишь зарево и столбы дыма, рвущиеся в небо. Ей стало грустно. Она уже не хотела ни ехать в Алькадию, ни учиться на мага.

     Ей не хотелось покидать дом, хоть она знала, что скоро огонь дойдёт и сюда. Она представила, как всё в доме начнёт гореть, приборы в комнате Мериона, вещи её Мамы, как сгорит само тело Марисы, как огонь подойдёт вплотную к креслу, как загорится обивка, перекинется на неё, как будет гореть одежда, обжигая кожу, как начнёт гореть она, уже погибшая от угарного газа, или всё ещё живая, но не способная пошевелиться, в медитации. Ощутит ли она боль, там, на гране мира, за Пеленой.

     Киартана задумалась о смерти лишь на миг, и тотчас откинула дурные мысли. Она не собиралась умирать, прежде чем не отомстит всем, кто причастен к смерти её мамы и Рима. Она точно знала, кто убил Рима – его кровь всё ещё пахла в волосах. Но кто убил Марису – Киартана не знала. Безликий Басс, один из тех, кто напал на деревню.

     Киартана засунула письмо под одежду, ближе к сердцу. Шок постепенно проходил, и рука болела всё сильнее. Кости врезались в мышцы при каждом движении. Она чувствовала, как порванных сосудов выходит кровь, пропитывает бинты и ткань. Киартана слабела, и знала, что это приведёт к смерти, если вскоре не найти помощь.

     Она взяла лишь необходимые вещи и ушла из дома Мериона до ночи. Вышла на улицу, опираясь на посох с перекинутой через плечо перевязью.

     Зарево показалось ей невероятно красивым. Резкие алые лучи падали на горящие дома, и дым поднимался в небо алыми столбами. Огонь облизывал стены, вырывался языками из окон. Дерево трещало. Всюду пахло дымом, смолой и пеплом. Она прошлась по двору. В конюшне ржали лошади, ожидая спасения. Рядом с повозкой лежало тело Ольги Федоровны без головы. Киартану это уже не поразило. Она отпустила лошадей, хотела сама поехать, но не смогла подняться в седло. Её начинало бросать в жар, хоть она и приняла травы от воспаления.

     Людей в деревне не осталось, даже Бассы ускакали, вдоволь насытившись кровью. Киартана направилась в лес, не ожидая никого встретить, но на опушке её уже ждали.

     Она издалека ощутила их присутствие и почти не испугалась – она знала, что её ждут и так просто не отпустят. На опушке, где Мерион их учил, стояли люди в волчьих шкурах и с окровавленными волчьими головами вместо масок. Она сбросила сумку на землю – та больше ей не пригодится. Твёрдо подняла посох и осталась стоять неподвижно.

     – Девочка хочет драться? – заговорил один из Волков – Нам приказали проучить тебя, но не убивать...

     Волки один за другим выходили к ней из-за деревьев. Семь – насчитала Киартана. Восемь. Её окружили, но в круг вошёл лишь один – тот, кто говорил с ней.

     – Мы не станем тебя калечить. Матиас желает сохранить твою красоту...

     – И где же он сам? – выпалила Киартана. – Подох под забором как собака! Не говорите, что это так – я хочу видеть его молящий о пощаде взгляд перед смертью!

     – Эти раны сделают его лишь сильнее.

     Киартана быстро слабела и опёрлась о посох, не в силах больше держать его в руке. Но Волки не спешили нападать.

     – Живой я не дамся! – из последних сил выкрикнула она. – Вы все нападёте, словно трусы, или кто-то хочет сразиться на равных, один на один?

     Волки неспешно переглянулись, пока Киартана теряла последние силы. Дышалось всё тяжелее, правая рука уже висела, как неродная, кровь пропитала бинты и капала с пальцев в траву. Голова кружилась, темнота наступала в уголках глаз в ожидании её жертвы.

     – Я сражусь с тобой, – изъявил желание Волк. Он достал из под шкуры короткую корявую ветвь.

     – Назовись и сними маску! – потребовала Киартана. – Хочу знать, кого я убила...

     Волки усмехнулись. Главный сбросил окровавленный волчий череп на землю, открыв строгое сухое морщинистое лицо. Ему было не меньше шестидесяти, но по взгляду Киартана поняла, что он сражался и выигрывал всю свою жизнь. Его посох из чёрного дерева, ни разу не был сломан.

     – Моё имя Вёльм Йорд. Запомни его хорошенько, скоро будешь умолять меня остановиться. И сломанная рука покажется щекоткой по сравнению с той болью, что ты испытаешь.

     Вельм мгновенно бросился вверх, Киартана оказалась не готова к сражению над землёй, она лишь отступила на пару шагов. Маг резко хлестнул воздух, и Киартану ударило полосой жара в спину, отчего она упала на колени. Её уже бил хлыстом Матиас, и тот удар был сильнее, сбил её с ног и выбил весь воздух из лёгких, теперь же она упала от неожиданности, а сам удар оказался намного слабее.

     Маг размахнулся снова, но в этот раз Киартана остановила хлыст. Щит вспыхнул, озарив опушку всполохами искр.

     – А ты дерзкая! Долго придётся тебя учить!

     Вельм бил всё резче, и не все удары Киартана успевала отразить. Хлыст врезался в спину, грудь, бил по рукам, заставлял крепче стискивать зубы при каждом ударе. Эфемерный хлыст порвал одежду, Киартана упала на колени и ощутила тёплую струйку крови, бегущую по спине. Она долго держалась, но последние удары заставили её стонать от боли. Она неистово кричала, но Вельм хлестал её всё яростнее. По всему телу проступили кровавые полосы, Киартана упала на землю, тяжело дыша и смотря ошарашенными глазами в небо. Она ощущала только боль.

     Вельм говорил, но Киартана его не слышала, гул в ушах заглушал всё. Она оказалась слишком слаба. Волк подошёл к ней, навис над её лицом и выбил ногой посох из её ослабевшей руки.

     – Вижу, почему ты понравилась Матиасу...

     Вельм надавил посохом на сломанную руку, кости сдвинулись и вновь врезались в плоть. Киартана неистово закричала от боли, на грани безумия. И, тем не менее, сохранив рассудок, она осознала единственный момент для победы.

     Киартана левой рукой схватила посох Вельма и сломала его силой, как Мерион ломал ветви учеников.

     В её руке Вельма остался острый осколок, он опустил озадаченный взгляд. Киартана, собрав последние силы, рванула с земли и вонзила остриё Волку в горло, пронзив насквозь. Вельм вздрогнул, потянулся к шее, а когда достал рукой до торчащего из горла куска дерева, в его глазах появился истинный неподдельный страх.

     – Да, это тот самый умоляющий взгляд... – злобно выговорила Киартана.

     Вельм быстро ослаб, опустился на колени и затем упал навзничь уже мёртвый. Она сжала сломанную руку, но боль всё не проходила. Волки переглянулись, явно не понимая, как такое могло случиться. Киартана и сама не ожидала от себя такой сильной хватки, способной переломить посох, и такого холоднокровия.

     – Кто следующий? – выкрикнула она, как могла уверенно, но сил бороться у неё не осталось.

     Волки молча направили на неё посохи, и ей нечем было защититься – её посох лежал в траве.

     Они ударили все разом. Киартана лишь успела закрыться рукой, но заклинания не поразили её. Молнии ударились в непробиваемый щит, и ушли в землю. Она ощутила, как разряд щекочет её руку. Но Киартана быстро ослабела. Она еле стояла на ногах, и столь сильная магия выкачивала последние силы. Щит вскоре развеялся, и молнии ударили в грудь. Она безвольно выгнулась, под гнётом разряда. Её колотило от огромного напряжения, и из всего её тела вырывались молнии и уходили в землю.

     Киартана упала и сразу попыталась встать, но Волки ударили её снова, отчего её выгнуло ещё сильнее, она стиснула зубы, но крик не сдержала. В венах закипала кровь, глаза налились кровью, все мышцы напряглись до невероятной боли.

     Ей дали отдышаться пару мгновений и ударили снова. В глазах потемнело. Она всеми силами старалась не потерять сознание, но реальность покидала её.

     – Девочка будет покорна... – на гране сознания услышала она над собой.

     Когда она поднялась на ватные ноги, стала взглядом искать врагов. Киартана была готова использовать последнее заклинание в своей жизни, но так и не увидела в сумраке фигуры парящих над ней Волков. Она, окончательно обессиленная, упала лицом в землю.

     Но, повернув голову, на краю опушки заметила светлые фигуры на белых лошадях. Они не спешились, а выпрыгнули ввысь вспышками света. Киартана развернулась на спину и остановила взгляд на звёздном небе. Маги сражались с огромными чудовищными Волками, заливая небо цветными огнями. Но Киартана уже не могла различить людей – лишь очертания и силуэты. Яркие вспышки усыпляли.

     Весь мир превратился в далёкие и размытые всполохи света.

     Это место она помнила, хоть и видела впервые. Пологий склон, поросший могучими соснами и рваное озерцо с мутной стоячей водой. Землю застилал мягкий полог из опавших хвойных игл, а в спину задувал упорный осенний ветер. Она не помнила ни имени, ни цели. И эта пустота поражала страхом.

     Она долго бродила в темноте между деревьями. Лунный свет лишь иногда пробивался сквозь кроны. Её знобило от холода, одежда почти не грела.

     Лес вовсе не был густым, деревья стояли на почтительном расстоянии. Ели, сосны берёзы в их вечном противостоянии, и она знала их названия. Вокруг озера шла широкая поляна с насыпью белого песка. Ей удалось разглядеть небо – звёздное, без единого облачка.

     Её встретило рваное озеро с островами сухого камыша. Она, оставляя следы на песке, спустилась к воде, взглянула в своё отражение. Но из воды на неё смотрела испуганная девочка одиннадцати лет. Она ощущала ложь, но не помнила, как должна выглядеть. Страх наполнил сердце. Забрал весь её воздух. Она отшатнулась, кинулась прочь, а вокруг оказался лишь тёмный беспросветный лес.

     Она знала, что нужно выбраться к свету, и побежала, не разбирая дороги. Ей не хватало воздуха, и в один момент удалось вдохнуть полной грудью.

     Её тело неимоверно потяжелело, она упала, потянулась к свету, но рука не шевельнулась, её пронзили иглы боли. Вскрикнув, она лишь закашлялась. Каждый вздох давался ей с трудом, тело тянуло к земле, вдавливало в постель, казалось, ещё немного и её раздавит.

     Киартана мгновенно пробудилась. Озеро и лес, которые она видела, уже не казались реальными, воспоминания недолго оставались отчётливыми. Уже спустя минуту она едва могла вспомнить, что там было озеро.

     Она лежала на кровати, настойчивый ветер колыхал полотняные стены шатра. Рядом, ссутулившись на стуле, спал, опершись о посох, Мьёрн Хагорд. Киартана сразу узнала его – могучий старик крупнее любого мужчины с косматой, бурой бородой по пояс.

     Она попыталась подняться, но всё тело вновь пронзило болью, и на этот раз она не сдержала крик. Её сломанная рука была заново перевязана и стянута берёзовой щепой. Ко всем другим ранам от хлыстов и молний приложили охлаждающие и, несомненно, заживляющие мази. Её старая одежда, грязная и изорванная лежала рядом на скамье, прижатая сверху посохом и сумкой, что она забрала из дома Мериона.

     Мьёрн проснулся от вскрика и поднял на неё свои тёмные добрые глаза.

     – Слава Владыкам, ты пришла в себя! – воскликнул он, вскакивая со стула. – мы боялись, твоё сознание уже никогда не вернётся из-за Пелены. Не пытайся встать, ещё слишком рано, – он поднёс ей к губам чарку. – Выпей отвар, он поможет твоему горлу.

     Первые глотки раздирали когтями, но вскоре она смогла заговорить.

     – Где мы? Что случилось...

     – Умоляю, ты не должна волноваться, сейчас для тебя это очень вредно. Мы в лагере беженцев на окраине Керника, – Мьёрн понял вопрос в её измученном взгляде: – Нет, Бассы не начали войну, но занялись их излюбленным делом –грабежом.

     Она знала, как много людей погибло, вспомнила о маме и Риме.

     – Перестань, – остановил её Мьёрн, когда она снова попыталась встать. – Первое время будет тяжело, ты восемь дней не приходила в себя Сёстры Луны обработали твои раны, но рука, с ней пришлось потрудиться мне. Ужасное зрелище, как эти изверги умудрилась так переломать её?

     Она знала, что прошел не один день – её раны от хлыстов почти затянулись, да и рука выглядела намного лучше.

     – Это была я, – ответила Киартана. – Применила заклинание, которое мне не под силу... А что Волки? Вы победили?

     – Они скрылись, как только мы ворвались. Ты помнишь, что там случилось? Мы обнаружили одного из них мёртвым...

     Киартана помнила, но рассказывать не хотела. Она лишь снова попыталась встать. Всё тело затекло, иглы боли врезались в мышцы, но силы быстро возвращались. На ней была пижама по щиколотки на голое тело. Она неуверенно прошлась по палатке, а Мьёрн следил за каждым её шагом.

     – Ты убила его? – наконец спросил маг.

     – Да, – выпалила Киартана. – Может, уже дадите мне одеться...

     – Конечно... прости. Тут есть чистые вещи, – он указал на другую стопку на скамье. – Но я решительно не советую вставать – ты слишком слаба. Отдохни ещё день, а завтра, если будешь готова, мастера и Магистр хотели тебя видеть.

     Мьёрн вышел, и Киартана осталась наедине со страшными мыслями и окровавленной, изорванной одеждой.

     Из старого она ничего не надела, только нашла письмо Мериона, но и оно оказалось в крови. Несколько капель застыло на шве, и по ним Киартана поняла, что письмо вскрывали. Всего лишь растрескавшиеся пятна крови, но паника подступила к горлу. Она вновь перечитала его. Несколько добрых слов учителя придали ей сил и отогнали дурные мысли.

     Новая одежда оказалась велика, но выбирать не приходилось. Брюки простого пошива, рубашка на солдатский манер и туфли на низком каблуке. Силы быстро возвращались и спустя час, Киартана уверенно вышла на свежий воздух.

     Солнце ударило ей по глазам. Лагерь расположился меж двух полос леса, вдалеке виднелся город. Свет золотил шпили башен. Керник всегда славился блеском и изысканностью, его даже называли северной Вестонией.

     Палатки поставили рядами вдоль тропинки, а в центре, в круге находилась кухня и несколько тентов для собраний. Всюду носились солдаты и сёстры Луны в длинных белых халатах.

     Возле огромной палатки у костра сидело два молодых незнакомых мага. Простые серые мантии носили только подручные, но у одного подбивка плаща была приметного ярко зелёного цвета. Он держал посох из белого дерева, а второй из вяза.

     – Здравствуйте... – робко заговорила Киартана.

     – Здравствуй, – ответил тот, чей посох был из вяза, а второй, в плаще с зелёной подбивкой, недовольно фыркнул. – прости моего товарища, он сегодня немного не в духе.

     – Не в духе? – взвился второй. – Мы чуть не погибли! Я не для того шел учиться на мага, чтобы рисковать жизнью ради деревенщин. Вот узнают отец с матушкой, чем нас заставляют заниматься, мигом Оксифура на место поставят. И ведь я не один так думаю, Джозеф. Скажешь, готов умереть за неё?

     – Ты Ричард, помолчал бы. Знал же, что за работа нас ждёт. Извини, пожалуйста, – он обратился к Киартане. – Меня зовут Джозеф Кратт, а этот неприятный тип – Ричард Оскол. Ты, верно, хочешь есть?

     Она в правду была голодна, и потому незамедлительно согласилась.

     – Я Киартана... – назвалась она, пока Джозеф накладывал ей ароматную гречневую кашу с мясом.

     Он положил крупный кусок мяса сверху и с улыбкой отдал чашку Киартане. Она не помнила, когда ела в последний раз, и каша показалась ей самой вкусной на свете. Ей сразу вспомнилось испытание Мериона, и то, как в лесу она ела убитого волками оленя вместе со стаей.

     Ричард был высоким, хорошо сложенным и надменным, Джозеф выглядел более умным, чем сильным и постоянно улыбался.

     – Вы мастера Ордена? – спросила Киартана.

     – Нет, – усмехнулся Джозеф, – пока лишь подручные. Мы закончили академию семь лет назад и пока не отыскали кристаллы.

     – Знаете Мьёрна Хагорда? – спросила Киартана, но поправилась, заметив, как Джозеф и Ричард переглянулись. – он приезжал однажды в мою деревню к мастеру Мериону. Так вы уже восемь дней здесь?

     – Приходится, – опередил Джозефа Ричард. – Ты верно совсем не знаешь, что происходит в мире, девочка. Бассы наступают, а Владыки сокращают армии на севере, вот почему этот отряд прорвался так далеко на юг. Боюсь, теперь Алькадию вновь заполонят беженцы...

     – Значит, начнётся война? – испугалась Киартана.

     – Конечно...

     – Не говори глупостей, Ричард! – оборвал его Джозеф и обратился к Киартане. – Не слушай его, отряд Бассов разбили... Твоя рука, она сломана? – заметил Джозеф, но сразу поправился. – Прости, я не должен спрашивать, ты, наверное, много ужасов пережила.

     – Я не правильно применила заклинание, – выпалила Киартана прежде чем успела подумать.

     – Заклинание? Мне не послышалось? – рассмеялся Ричард. – В тебе нет ни капли силы, ты обычная крестьянка, где же твои родители, наверное, они уже заждались...

     – Я применила заклинание, что мне не по силам без посоха. Я сильнее вас обоих! – разозлилась Киартана, но Ричард только громче рассмеялся.

     – Стоило бы тебя проучить за то, что причисляешь себя к магам! – Ричард ударил посохом о землю, и его оголовье загорелось серым дымчатым светом. И только беспокойный взгляд Джозефа заставил его смягчиться. – но раз ты девочка и ранена, спущу, на этот раз... Только уйди с глаз долой пока я добрый...

     – Не пугайся, Ричард немного не сдержан, сама понимаешь – голубая кровь... – Джозеф положил руку ему на плечо. – Он тебе ничего не сделает.

     Ричард направил на неё посох. Поднялся ветер, солдаты прекратили разговоры и уставились на них, но ни один не вступился за неё. Наступила напряженная пауза, как вдруг полог шатра магов зашевелился и оттуда вышел сам Мьёрн. Все солдаты тотчас продолжили разговоры меж собой.

     Он окинул всех троих взглядом. Никто, ни Ричард, ни Джозеф, ни Киартана не посмели заговорить.

     – Киартана, ты уже тут? – воскликнул Мьёрн. – знакомство прошло без ссоры? Они хоть дали тебе поесть?

     – Да... – вымолвила она, опасаясь сказать лишнего.

     – Мастер Мьёрн, мы покормили её, не волнуйтесь, – ответил Джозеф не поднимая глаз.

     – Готова? – спросил её Мьёрн. – Пойдём. Магистр и мастера хотят поговорить с тобой.

     Мьёрн жестом пригласил Киартану внутрь, и она даже успела сделать пару шагов.

     – Мастер Хагорд, – обратился Ричард, – она заявила, что владеет магией и сильнее нас с Джозефом, но я не ощутил в ней силы. Это правда, или девочка – лгунья?

     Мьёрн с укором посмотрел на Киартану, которая хотела сбежать, забиться в самый дальний угол, лишь бы не видеть на себе столько испытывающих взглядов.

     – Её сила иного рода, Ричард. И она вовсе не сильнее вас, я надеюсь... – с улыбкой ответил Мьёрн, подталкивая Картану внутрь.

     Шатёр оказался намного просторнее, чем казалось снаружи. В центре за массивным круглым столом сидели маги в богато расшитых мантиях и с могучими бородами. Всю землю устилал ворсистый ковёр величественной красоты, и Киартана не решилась наступить на него грязными башмаками, но Мьёрн подтолкнул её вперёд.

     – Подойди ближе, – ласково обратился Грион Фаэдра. – Сядь с нами за стол, если готова к разговору. И прими искренние соболезнования. Мы спешили из Алькадии как могли, но всё равно опоздали.

     Киартана неуверенно шагнула в центр и оказалась у стола, напротив пустого стула. С ней говорил старик лет семидесяти в изысканной мантии из самой дорогой ткани, которую она встречала лишь на базарах Керника. Он держался твёрдо, уверенно, гордо.

     – Не стоит всем подряд говорить о том, что ты учишься на мага... – с укором заявил Мьёрн.

     Он помог ей сесть и сам занял стул рядом.

     – Но они ваши подручные...

     – Не спорь, – грозно оборвал её Магистр Оксифур, – многие маги очень консервативны. Мы дали согласие на твоё обучение только если ты сохранишь свою личность в тайне!

     – Ладно вам, Магистр, девочка испугана и исполнена скорбью, – снисходительно заговорил Игонор Фраил в совсем простом плаще и с угрюмым лицом, искажённым глубокими морщинами. – Я соболезную, Киартана. Ужасно, что всё так случилось. Твои друзья и мама погибли...

     – Много людей пострадало? – ей больше не хотелось плакать, Киартана отбросила гнетущие мысли.

     – Много, – жестко ответил Магистр. – Но ничего уже не исправить. Нас беспокоят Волки, юная леди. Вы должны рассказать нам всё.

     Киартана окинула взглядом мастеров. Ей стало ясно – от неё ждут отчёта, будто она уже закончила Академию, а теперь провалила их задание. Она смотрела мастерам в глаза и не находила поддержки.

     Было тяжело вспоминать, но Киартана хотела всё рассказать. Она знала – промолчит сейчас, и страх будет преследовать всю её жизнь. Маги переглянулись, и Киартана заметила страх в их глазах, когда она назвала имя Матиас Иври.

     – Он убил Рима... Ударил воздушным лезвием, а я ничем не смогла помочь... Я до сих пор ощущаю его кровь на руках... – она говорила отрешённо, вновь переживая все страшные моменты. – Затем я отправилась в дом Мериона, где... нашла маму... – маги не требовали от неё большего, но Киартана заставила себя закончить. – Мне не удалось никого спасти... Потом я вышла из дома, собралась бежать, но Волки ждали меня. Это всё.

     – Мне жаль, мисс Киартана, – сочувственно и совсем не грозно обратился Оксифур. – Спасибо, что поделились. Нам предстоит многое обсудить, а вы, я полагаю, очень устали и должны отдыхать.

     – Я провожу тебя, – тут же предложил Мьёрн.

     Он обнял её за плечи и повёл на улицу.

     День выдался тёплым и ярким, но солнце вновь не грело, словно она опять оказалась под иллюзией Матиаса. Ричард и Джозеф проводили её поражёнными взглядами.

     – Я должна проститься с мамой и Римом, – решила она. – Где мне найти лошадь?

     – Ты ещё не оправилась...

     – Я должна! – отрезала Киартана. – Сегодня.

     – Хорошо. Вижу, ты всё решила, – он опустил огромную ладонь ей на плечо и посмотрел с добротой. Невозможно было избежать этого взгляда. – Я найду тебе лошадь. Утром. А сегодня отдохни.

     Она только кратко кивнула и скрылась за пологом палатки.

     Сестры Луны сменили повязки, и Киартана впервые увидела свои раны. Хлысты оставили широкие алые полосы. Их сестры Луны обильно покрыли терпкой мазью, и уверяли, что через пару лун они полностью исчезнут. Молнии оставили тонкие ветвистые белёсые ожоги. Киартана провела рукой по бугристой, навсегда изуродованной коже. Её никогда не волновала внешность, но шрамы останутся ей напоминанием, клеймом, от которого не избавиться.

     Мьёрн разбудил её рано утром. Она оставила всё лишнее, не хотела брать даже посох, но в последний момент передумала и пристегнула его к сумке. Киартана никогда не умела ровно держаться в седле, но теперь ей предстояло добраться до деревни и вернуться обратно – необходимость придала ей уверенности.

     Она ещё издали заметила сизые столбы дыма. Не от костра или пожара – такой дым поднимается от пепелища.

     Киартана прежде не видела мест памяти, но узнала сразу. Сотни кольев с воспоминаниями были вбиты в песчаную насыпь, устланную еловыми ветвями. Родные и совершенно не знакомые люди написали свои пожелания рунами. Многие столбы покосились, некоторые успели упасть. Людей вспоминали, охраняли рунами и пожеланиями, сохраняли память о тех, чьи колья останутся стоять. Рим мог быть здесь. Она села на землю прямо посреди дороги и погрузилась за Пелену.

     Мир преобразился. Она окунулась в серую дымку, и вокруг вновь появилось множество Теней, дымчатых, едва осязаемых. Затем они начали проявляться, но ни одна из них не была Римом. Киартана ходила меж ними, пока они пытались уловить её запах, дотянуться руками. Тени шептали, не понимая, где они находятся и что происходит.

     Рим смотрел в сторону леса, наслаждаясь видом. Она погрузилась глубже, и всё вокруг стало чётким. Солнце очертило тени деревьев, ветер вновь приносил терпкий запах смолы, а не вонь гари. День казался светлым и безмятежным.

     – Рим? – с надеждой позвала Киартана.

     Он услышал и оглянулся. На его шее и груди багровели ровные разрезы от воздушного лезвия Матиаса. Но кровь не шла из ран, и, казалось, Рим знал, что умер. Он улыбнулся и сделал к ней пару шагов.

     – Ты нашла меня? – заговорил он, как ни в чём не бывало. – Я уже и не надеялся тебя увидеть...

     Рим неожиданно подошёл и обнял её. Она положила руки ему на спину и почувствовала под ладонями не просто тепло, а жар.

     – Должно быть, я очень горячий... Мне скоро уходить. Осталось последнее дело, – он посмотрел в её заплаканные глаза. – Последнее откровение. Я не нашёл сил признаться, но теперь должен сказать. Надеюсь, ты простишь... – Рим испугал её. Он говорил отрешённо и спокойно, будто ничто в мире его уже не волновало. – Я не был искренен, и позволил влюбиться в меня. Ты была мне сестрой, а любовь – всегда лишь привязанность.

     Рим отступил на шаг и повернулся обратно к лесу, где солнце с облаками и ветром играло лучами света. Киартану ошеломило откровение, но ничуть не испугало, а наоборот порадовало.

     – Знаю... – улыбнулась она, осознав, что Рима больше нет, – и прощаю тебя.

     Рим покидал её и этот мир раз и навсегда. Она снова вспомнила их первую встречу, и как они разговаривали всю холодную ночь, кутаясь под одним пледом.

     – Вот время и пришло... – отрешённо заговорил он. Рим стал менее чётким, размылся и всё сильнее светился изнутри. Он потерял связь с этим миром и уже не смотрел на Киартану. – Найди маму... – прошептал он одними губами, так и не обернувшись, и спустя миг растворился в лучах солнца, оставив лишь воспоминания.

     Киартана бросилась к тому месту, где он стоял, но лишь отчаянно сжимала ладони, в попытке поймать воздух. Мир перевернулся. Рим уже был совсем не таким, каким она его помнила, ему не была интересна её судьба, не был интересен мир. Он смотрел вдаль, за деревья, но Киартана там ничего не увидела, и в итоге Рим покинул её навсегда.

     Киартана въехала в деревню и шагом провела лошадь вдоль главной улицы. Почти все дома полностью выгорели, лишь в некоторых остались стоять печи, словно древние исполины Холмов, выросшие посреди обугленных останков. Даже очень большие дома оказались полностью разрушенными. Бассы подожгли деревню со стороны леса, но в такую жаркую и ветреную погоду, и ну одного, даже самого отдалённого дома не было шанса.

     Жуткая картина навеяла страшные воспоминания погрома. Снова вдалеке тревожно загудел рог. Она остановилась у луж крови, затоптанных лошадьми, её глаза вновь наполнились слезами. Она ощутила нестерпимую горечь в груди, спасения от которой нигде не было.

     Огонь пожрал всё. От огромного особняка осталась лишь куча пепла. Из земли, словно из болота, торчали почерневшие искореженные приборы, которым огонь не страшен.

     Останки дома ещё дымились, источали тепло и воняли гарью. Она аккуратно прошла внутрь, стараясь не наступать на мусор. От скорбного зрелища веяло отчаянием – массивный, непоколебимый особняк пал под мощью неосязаемого, но беспощадного огня.

     Киартана села посреди дома в сажу и грязь, и погрузилась за Пелену. Мир преобразился, и на определённом уровне, она вновь оказалась в целом, ещё не разрушенном особняке. Она стояла в зале. Огонь горел в камине, трещали дрова. На улице шёл дождь.

     В тот день они с Римом, Аластором и Мерионом сидели внизу весь вечер и разговаривали, но Киартана покинула всех и поднялась наверх. Мариса сидела в кресле в своей комнате, читала письмо родителей и плакала. Киартана раньше не знала, как маме тяжело, но тогда впервые увидела её в слезах. Марисе хотелось вернуться домой на север, пусть даже под гнётом Бассов, охваченный страхом и отчаянием.

     Киартана подошла ближе, и мама подняла на неё глаза.

     – Ты пришла проститься? – Мариса смотрела сквозь неё.

     – Да, мама... Прости, я не могла прийти раньше...

     – Это не важно. Главное, что с тобой всё хорошо. – Мариса провела пальцами ей по щеке. – Ты очень храбрая и сильная, ты добьешься всего, чего только пожелаешь, но умоляю – не желай отмщения, не живи ради мести, не упивайся ею. Месть погубит тебя.

     Мариса отвернулась к окну, её, казалось, как и Рима звало нечто незримое.

     – Обещаю... – прошептала Киартана.

     – Ты не мне должна обещать, поклянись себе. – Мариса коснулась её сердца. – Только ты вяжешь нити своей судьбы.

     Мариса, как и Рим начала размываться, но вдруг, почти исчезнув в свете, твёрдо взяла её руку.

     – Есть и другие миры, прошу, следуй за своим сердцем! – Мариса отпустила и вновь отвернулась к пологу дождя за окном.

     – Другие миры?

     – Прости... – отрешённо прошептала Мариса. Она продолжала смотреть в дождь и видела всё отчётливее то, что для Киартаны оставалось скрыто.

     – Нет, ничего... – Киартана подошла сзади и обняла маму в последний раз. – Прошу и я тебя, будь счастлива там, куда бы ты ни попала...

     Мариса начала растворяться, и Киартана ощутила пустоту, будто песок ушёл сквозь пальцы. Она ещё долго стояла неподвижно, и смотрела отрешённо в темноту дождя за окном. Киартана пообещала себе не то, о чём говорила маме – она пообещала больше не плакать, и никогда не давать воли страху, никогда не отступать. Пообещала всегда решительно действовать и не держаться в стороне. Хотелось отомстить, но, веря словам мамы, Киартана решила этого не делать.

     Она, не найдя кости на пепелище, срезала воздушным клинком подходящую ветвь клёна, обожгла её, вырезала руну защиты, и вонзила ветвь посреди развалин, обозначив могилу. Затем нашла четыре увесистых камня и положила по сторонам света.

     Солнце опустилось за верхушки деревьев. Их прощание затянулось, но ей предстояло ещё одно дело. Мерион писал о шкатулке.

     Киартана задержалась над могилой ещё на пару минут, и, выдохнув, решительно направилась на поиски. Прошлась по пепелищу, обходя самые крупные обломки. Там, где была комната Мериона, всё оказалось расчищено. Ранее Киартана этого не заметила, но теперь обратила внимание на эту странность. Всюду еловыми ветвями пытались замести следы.

     «Её искали... – испугалась Киартана. Страх уже не позволял свободно дышать, и сердце стучало всё отчётливее. – Кто и зачем? Письмо мог прочитать Мьёрн, но он бы не стал что-то скрывать от неё. Здесь были и другие маги. Его могли вскрыть сёстры Луны...»

     Киартана ещё раз прошла по пепелищу, в поисках ответов.

     «Мериона отправили на задание, а спустя две лны на деревню напали Бассы и Волки... Тёмная заря... Матиас говорил о пророчестве и назвал меня Тёмной Зарёй... Мерион хотел сообщить нечто важное, но я не нашла письма и снова не прошла его испытание. Не забрала шкатулку перед пожаром...»

     Киартана закрыла глаза и попыталась ощутить её среди гор обгоревших вещей. Но та всегда стояла не в кабинете Мериона, а на чердаке. Она прошлась до нужной стены, и тотчас уловила её в толще пепла, среди обгоревших и искорёженных приборов.

     Изящная шкатулка шириной с две ладони и высотой в три пальца не пострадала. Дерево не сгорело в огне, лишь отчётливее проявились узоры и рунные знаки. Киартана знала – в ней секрет, но это была одна из вещей, которая ей не удавалась.

     Солнце клонилось к закату, и следовало уже вернуться в лагерь беженцев, но она собиралась сделать ещё одно – хотела сама проститься сродной деревней и отдать последнюю жертву. Киартана спустилась к реке, взяв с собой только нож, сошла на дощатый помост, и увидела в отражении своё лицо испачканное сажей. Пышные рыжие волосы – она всегда гордилась ими, ухаживала и никогда не срезала, но теперь пришло время с ними расстаться. Она сжала нож в руке и поднесла к виску.

     Орудовать левой рукой оказалось непросто, но решительность придала ей сил. Она поклялась больше не плакать, и теперь не проронила ни слезинки. Локон за локоном волосы летели в воду, течение тотчас подхватывало их и несло вниз по реке. Её последняя жертва.

     Мьёрн ждал в лагере.

     – Твои волосы! – воскликнул он, заметив вместо шикарной копны кривые обрубки.

     – Не стоит беспокоиться, мастер Мьёрн, – но он продолжал смотреть с большим удивлением. – Раз мне придётся притворяться юношей в Академии, так будет лучше.

     Киартана сурово посмотрела на мага, и он, наконец, согласился с её решением.

     – Конечно, я уже покидаю тебя, – всполошился Мьёрн, – и передаю сестрам Луны. Только ещё одно...

     Киартана насторожилась. Она держала в руке сумку со шкатулкой Мериона, испугалась, что Мьёрн спросит о ней.

     – Завтра лагерь сворачивается, утром ты должна быть готова к отъезду. Я подручными сопровожу тебя в Алькадию, – Мьёрн улыбнулся и вышел.

     Её разбудил шум и топот солдат. Она быстро оделась и собрала вещи в сумку. Лагерь снимали, многие беженцы уже отправились к тракту, другие ещё набивали баулы и мешки пожитками, но вскоре все должны были покинуть это место.

     Подручные Мьёрна собирали палатку магов, орудуя посохами, а сам он руководил, и издали заметил Киартану.

     – Доброе утро. Скоро мы отправимся в путь, – с улыбкой сообщил Мьёрн.

     Палатка быстро съёжилась, сложилась в плотный ком в метре над землёй. Мьёрн небрежно направил посох на неё, и брезент сам перевязался поясами, потом маг поручил Ричарду отнести её к повозке, а Джозеф, обратился к Киартане:

     – Здравствуйте, мисс, – он грациозно поклонился. – Ваши волосы? Они были так хороши, но вы решили срезать их, как такое возможно?

     – Юная госпожа будет притворяться юношей в Академии Ордена, – буднично пояснил Мьёрн.

     – Здравствуй, Джозеф, – собралась с силами Киартана. – И тебе привет, Ричард. Никакая я вам ни мисс. Прошу, называйте меня просто по имени.

     – Здравствуй, Киартана, – надменно обратился Ричард. – Мастер, всё готово. Там на тракте вереница повозок, как только появится просвет, мы должны туда вклинится, чтобы успеть до постоялого двора к вечеру.

     Мьёрн кратко кивнул, и трое магов направились к простой повозке, запряженной двумя вьючными лошадьми. Мьёрн пристально смотрел, а Киартана не знала, что делать, пока он не обратился:

     – Можешь привязать лошадь к повозке, и поехать с нами, или скакать рядом...

     – Лучше я буду с вами в повозке, – тотчас согласилась Киартана.

     Ричард недовольно фыркнул:

     – Не много ли ей чести? – он надменно посмотрел ей в глаза. – Мастер, она будет обучаться в Ордене?

     Киартана растерялась и не нашла, что ответить, взглянула на Мьёрна, тот улыбнулся и обратился к подручным:

     – Вам придётся хранить её тайну. Сам Магистр Оксифур дал добро Мериону, и потому мы не станем более это обсуждать. Вам понятно?

     – Да мастер, – хором ответили подручные.

     – Киартана, – обратился Мьёрн. – Ты выбрала себе мужское имя? – Она не думала об этом и лишь покачала головой. – Тебе стоит придумать его, пока мы не прибыли в столицу, для документов.

     Киартана задумалась. Они ехали по тракту в окружении других повозок. Люди говорили о многом, о том, что не одна деревня пострадала – ещё три сожгли Бассы в тот день. Больше двух сотен всадников прорвались через линию разграничения. И только в Онари подоспели маги на помощь.

     Киартана долго слушала чужие разговоры и всё больше убеждалась, что настоящей целью Бассов были они – ученики Мериона. Только в их деревне видели Волков, в ужасающих шкурах и с волчьими головами на лицах.

     «Он знал наши имена... – вспомнила она. – Матиас Иври...»

     Она не могла выбросить Рима из головы.

     «Рим, прости, что не послушала... Обещаю прожить яркую жизнь за тебя...»

     – Мастер Мьёрн, – решилась она, – я выбрала себе мужское имя. Хочу, чтобы меня звали, как моего хорошего друга, ученика Мериона, что погиб от рук Матиаса Иври... Рим Мримор.

     День тянулся неожиданно медленно. Киартана даже на базаре в Кернике не видела столько людей, повозок, лошадей. Столько разных судеб. Она почти не говорила, но много слушала. Они ехали среди других беженцев, и истории были самые разные – от простых, когда люди собрались в путь, только услышав слухи о Бассах, до тяжёлых, трагичных, слушать которые оказалось невыносимо.

     Но были и те, кто не мог даже заговорить о случившемся. Другие тайком обсуждали их страдания, но никто не винил этих людей в молчании. И Киартана вскоре поняла, что она одна из них – она услышала разговоры и о ней.

     Они оставили позади, по левую руку южные границы леса Нуреон. Проехали несколько постоялых дворов и таверн в предместьях Алькадии. Местность постепенно превратилась из череды холмов, покрытых густым еловым лесом, в пустынное плато, простирающееся до самого горизонта на юг и восток, а с запада, заканчивающееся горным хребтом.

     Море ещё не проглядывалось на юге, но уже приносило солёный свежий запах вместе с ветром. Дорога шла прямо, не петляя, повозки впереди подняли огромное облако пыли, что мешало разглядеть столицу.

     Все таверны на пути, были заняты, о чём говорили таблички, выставленные к дороге. И к вечеру люди начали возмущаться. Но, казалось, Мьёрн ничуть не беспокоился.

     – Мы прибудем в таверну после заката, но, надеюсь, до полуночи, – развеял он её страхи. – Утром мы отправимся порознь. Мне предстоит вернуться к делам Ордена, а тебе, в первую очередь, нужно познакомиться с Алькадией и встретиться с Гильдой.

     – Да, – согласилась Киартана. Мама никогда не отпускала её гулять одной даже в Кернике. – Я уверенна, что одна непременно заблужусь. – тотчас поправилась она.

     – Джозеф покажет тебе город, – кивнул Мьёрн.

     – Не волнуйся, – улыбнулся тот. – Я вырос в Алькадии и знаю там всё. Тебе понравятся её узкие улочки и просторные площади.

     Солнце медленно спускалось к горизонту, а дорога всё не заканчивалась. День был ярким, безоблачным, томным, а вечер оказался таким контрастным, что Киартана почти позабыла обо всех печалях. Она смотрела на закат, как и многие другие. Солнце медленно опустилось за горизонт, на сердце стало тепло и спокойно. Киартана поклялась больше не печалиться из-за прошлого, а вспоминать только хорошее.

     Киартана уже начала засыпать, когда они свернули во двор таверны. Конюх со смешным именем пообещал принести вещи наверх и позаботиться о повозке. Он поприветствовал их глубоким реверансом и попросил пройти внутрь. Из холла два проёма вели в широкие залы друг напротив друга, за массивным столом сидел управляющий с роскошными усами, ввысь поднималась витая лестница с алым бархатным ковром. Снаружи Киартана не заметила, сколько было этажей, но, подняв голову, удивилась высоте потолка. Казалось, лестница бесконечно вьётся ввысь. Киартана остановилась посреди коридора, пока Мьёрн расписывался в домовой книге.

     Одна из арок вела в затемнённый зал с баром и десятком столов, откуда приглушённо звучала виолончель. Множество людей общалось внутри. Одни веселись, смеялись над шутками, другие грустили в одиночестве. Люди появлялись из ниоткуда и исчезали, лишь стоило ей моргнуть. На секунду показалось, она видит Гвинессу. Алое пышное платье и терпкие духи привлекли внимание. Но девушка с роскошными огненными волосами не была ей знакома. Она улыбнулась, в той улыбке Киартана заметила грусть.

     – Идём? – окликнул её Мьёрн. Он ждал у лестницы, а та девушка исчезла, стоило потерять её из виду.

     – Да... – отрешённо ответила Киартана и поднялась вслед за магами.

     Утро оказалось пасмурным. Она проснулась в шесть, как и привыкла в доме Мериона, но ей впервые не пришлось идти набирать воду в бочки. Киартана долго лежала и глядела в потолок, не зная, чем себя занять. Она стала наблюдать из окна за людьми во дворе гостиницы и на дороге. Вереница беженцев всё не кончалась, но пыль от тысяч колесниц, наконец, улеглась, и она впервые увидела Алькадию. Белые шпили врезались в небо. На вершинах колыхались знамёна, а от всего города, как от большого улья, в этой утренней тишине слышался далёкий размеренный гул. Но над всем надменно нависала башня Ордена.

     Ближе к семи из таверны вышли Мьёрн с Ричардом, их повозку быстро подготовили к отъезду. Они отправились в город, так и не узнав, что Киартана смотрит. Повозка скрылась за деревьями, и ей стало грустно. Страх начал расти из самой глубины сердца. На секунду показалось, что её оставили одну, бросили в огромном городе.

     Джозеф постучал около девяти. Киартана давно была готова идти, и только ждала, когда он о ней вспомнит. Они вместе спустились вниз.

     Проходя по холлу, на секунду она увидела человека, вовсе не похожего на остальных. Лишь на мгновение, после чего потеряла его из виду. Киартана пристально всмотрелась в полумрак, где, даже в столь раннюю пору, общались десятки людей, но больше не видела его. Человек, одетый в строгий костюм, без единой пылинки, держал в руке пластинку, похожую на металл, смотрел в неё, а она светилась, и в этом свечении, Киартана заместила странные символы.

     Они вышли во двор, и видение быстро забылось. Но Киартана, поддавшись нестерпимому порыву, подняла голову и прочитала название на вывеске:

     ТАВЕРНА НА ПЕРЕПУТЬЕ

     Они оседлали лошадей и поскакали к Величественной Алькадии. Джозеф ехал первым, прокладывая путь среди повозок и неспешных всадников, Киартана очень старалась не отстать. Она погрузилась в размеренный, отдалённый мир, и видела только Джозефа впереди, всё остальное на миг попадало в поле зрения, и затем исчезало бесследно и навсегда, слышала лишь равномерный стук копыт и глубокое ровное дыхание лошади, чувствовала только её мощные движения. Она осознала её красоту и силу, и рассмеялась от всего сердца.

     Джозеф замедлился и повернул с тракта, продолжая двигаться рысью. Киартана нагнала его и вопросительно кивнула.

     – Я хочу, чтобы ты насладилась всеми местами Алькадии. Смотри! – он указал вдаль.

     За редким лесом Киартана заметила десятки рукотворных холмов с Вечными деревьями на вершинах. Вид усыпальниц завораживал. Холмы возвышались на десятки метров, занимали огромную площадь и простирались до самого горизонта. Помимо Вечных деревьев в их вершинах, там не росло, ни одного другого дерева, ни единого кустарника, только идеально ровный травяной покров. Солнце проступило из поредевших облаков и ещё резче очертило границы. Огромные, раскидистые дубы, клёны, сосны и секвойи тянулись ветвями к небу. Ветер, не способный сломить, лишь поглаживал их, и ветви, покачиваясь, провожали его, словно доброго друга.

     – Усыпальницы Великих магов. – пояснил Джозеф. – только избранные нашли там своё пристанище. Ты не найдёшь ни одного имени на холмах. Маги никогда не жаждали известности, и считали, что поступки намного важнее. Они были правы, теперь их деяния почитают все. Каждый год в День Памяти к холмам выстраиваются процессии скорбящих. Уже давно там никого не хоронили. Много лет маги гибнут лишь в войнах с Бассами, а их тела остаются на севере... – Джозеф стегнул лошадь и припустил по пустынной тропе меж берёз, ведущей вдоль холмов на запад.

     Гостиниц и постоялых дворов становилось всё больше. Белокаменные стены казались непреступными. Вдоль них шла улица с вереницей домов, небольших рынков под открытым небом. У ворот толпились кучи людей: пешие с пожитками, всадники, упряжи, и, конечно же, множество солдат, что следили за порядком и не пропускали за стену кого попало.

     Джозеф не остановился у северных ворот с другими беженцами, а направился на запад, где толпа оказалась намного меньше.

     Солнце всё увереннее и чаще вырывалось из плена облаков. На площади перед западными воротами они остановились. Стена уходила на юго-восток, а улица шла дальше на юг. Киартана впервые увидела море – чёрную безграничную бездну, но сильнее её поразила Башня. На фоне этой величественной монументальности даже стена Алькадии теперь казалась игрушечной. В основании она едва разглядела другие здания Ордена и острова, соединённые мостами.

     В порту и у побережья стояли пришвартованными сотни кораблей. Люди на таком расстоянии казались трудолюбивыми копошащимися муравьями. Крики, стуки, стрекот механизмов – всё сливалось в общий гармоничный шум.

     – Это предместья. Здесь живут приезжие и рабочие, – улыбнулся Джозеф. – Но, чтобы увидеть и почувствовать настоящую Алькадию, нужно попасть внутрь. Стена защищает пока только от беженцев, но если начнётся война, мы первыми узнаем. Гул десятков горнов, ты ни с чем не перепутаешь.

     Джозеф намеренно выбрал эти ворота – пройдя в город они оказались на самом высоком месте откуда вниз убегали вереницы улиц.

     – Видишь холм на востоке? – указал Джозеф. – Чистые просторные улицы, особняки на склоне. На Пеллеорском холме живёт элита. А в центре видишь огромную площадь? Каждую ночь там карнавал. А рядом Палас, единственный в городе парк, но туда пускают только избранных, – на её удивлённый взгляд он лишь развёл руками. – Здесь ты не встретишь равенства. Каждый хочет подняться выше других.

     Внутри почти не было парков или деревьев. Лишь на некоторых площадях стояли редкие дубы. Киартана успела заметить дворец Управления и богатый район, где огромные великолепные дома разделялись самыми широкими улицами, и каждый перекрёсток охраняло по статуе.

     Мост на остров Ордена оказался не менее монументальным, чем стена или даже башня Ордена. Он одним пролётом перекидывался с материка на остров, начинаясь и заканчиваясь крепкими опорами с шестью колоннами, украшенными резьбой по камню. Мост был настолько широк, что по нему могли проехать четыре повозки разом. Джозеф лишь на секунду притормозил на нём, позволяя Киартане нагнать его, и пустил лошадь дальше.

     Перед ней во всей красе поднялась к самому небу обсидиановая башня Ордена. Она воистину была построена великими мастерами древности, и конечно не без помощи могущественной магии. Джозеф спешился, и они прошли пешком по парку, под сенью могучих дубов, до самой башни.

     Джозеф сел на одну из лавок в тени и Киартана последовала за ним.

     – Здесь очень красиво, – отметил он. – Как видишь, Орден открыт людям. На островах нет ни заборов, ни запретов, но в Башню могут войти только маги. Ты, наверное, сильно устала?

     – Нет, всё в порядке, – с трудом ответила Киартана.

     – Я скоро покину тебя, если не найдешь Гильду, приходи сюда, я буду ждать до заката на этом самом месте.

     – Это излишне, – Киартане не хотелось отрывать Джозефа от его обязанностей. – Я найду её дом.

     Джозеф мягко улыбнулся, раскланялся и удалился, а она ещё долго грустила в одиночестве. Несмотря на яркий день, её сердце сжирала печаль, которую Киартана никак не могла унять.

     Солнце светило в спину, освещало гладкие чёрные плиты в основании башни. Ветер лишь колыхал деревья и приятно обдавал свежестью. Она хотела остаться в парке, никуда не идти, не искать Гильду, а просто грустить. Но чем дольше она смотрела на безмятежно прогуливающихся вокруг людей, тем сложнее ей становилось сдержать обещание данное самой себе – больше никогда не плакать.

     Киартана, наконец, решилась, твёрдо поднялась на ноги и взобралась на лошадь. Мерион написал, где дом Гильды. Она галопом проскакала по почти пустым улицам до Луча Астр. Узкая улочка, петляла меж широких проспектов. Пришлось спешиться, чтобы не мешать торговцам.

     Только там она заметила, что вокруг кипит жизнь. Уличные торговцы, желающие нажиться на продаже безделушек предлагали ей испробовать и купить бесполезное барахло. Нищие на коленях в мольбе протягивали ей руки. Прохожие, что вечно спешат по важным делам, недовольно отшатывались от лошади в узких проходах.

     Звуки, запахи и яркие отблески безделушек на лотках торговцев, всё смешалось в единую симфонию без единого огреха.

     Этот дом она заметила, только выйдя к фасаду. Ничем не примечательный особняк в два этажа среди других точно таких же. Но Киартана сразу поняла – это то самое место. На табличке у перекрёстка одна улица звалась Луч Астр, а другая Линия Серафима. Киартану поразило и то, что около этого дома не сидело ни одного торговца или нищего.

     Она прошлась вдоль фасада, но не смогла заглянуть внутрь через полог плотных штор. Двери оказались распахнуты, в темноте Киартана тоже ничего не заметила, оставила лошадь в надежде, что её никто не уведёт, и робко шагнула внутрь.

     Её поразила обстановка и убранство. Мягкий ковёр с высоким ворсом на полу. С картин надменно смотрели неизвестные ей люди в богато расшитых одеждах. На тумбах дорогие вазы со свежими цветами. Украшения и изящные клинки на стенах под стеклом.

     Коридор оканчивался лестницей с алым ковром. Стол управляющего и арка, ведущая в бар, напомнили ей Таверну на Перепутье, но зал был явно меньше, и внутри никого не оказалось. Лишь несколько столов и неприметная дверь в кухню за баром. Но в камине горел огонь, и часы над ним стучали без устали.

     Дверь позади неё отворилась почти бесшумно. Киартана едва не вскрикнула и резко повернулась. В комнате за скрытой дверью, в полумраке за столом сидел старик и боялся поднять глаза. На неё выскочила молодая женщина. Она окинула Киартану небрежным взглядом, захлопнула дверь, повернула ключ в замке, и та полностью слилась со стеной.

     Лет двадцати пяти, властная, с идеальной фигурой, зажатой корсетом, в сиреневом шелковом платье, она держала в зубах изящную трубку и оценивала властным взглядом Киартану, пока та пыталась найти слова.

     – Кто ты? – потребовала женщина, осмотрев Киартану. – Для беженок и бродяжек у меня нет места, а для работы ты слишком мала!

     Киартана испугалась её сурового вопроса: «Что если она перепутала дом, вторглась в чужую жизнь, и эта женщина вовсе не та, о ком писал Мерион. Его очередное испытание».

     – Простите, вы Гильда Анаринэ? – прошептала Киартана, на что женщина недовольно фыркнула в ответ.

     – Да, так меня зовут, – согласилась она. Гильда вальяжно направилась к бару. – но не думай, что одно знание моего имени увеличивает твои шансы. Зачем ты пришла? Отвечай, или мне придётся выставить тебя вон!

     – Я Киартана...

     Гильда налила себе в широкий стакан бурой жидкости с резким запахом.

     – Твоё имя меня не интересует, деточка, – она затянулась, глотнула виски и только после выпустила дым. – Ты пришла работать?

     – Мерион прислал...

     Гильда поперхнулась очередным глотком. Она ещё раз пристально осмотрела Киартану. Подошла, взяла за подбородок и всмотрелась в лицо, взъерошила обрезанные волосы, заметила посох на поясе.

     – Ну да... – заговорила она будто сама с собой, – я и забыла твоё странное имя. – усмехнулась Гильда, обходя вокруг, – простая одежда, сумка через плечо, испуганный взгляд и... посох. И как я должна была угадать? – Киартана не сразу поняла, что Гильда обращается к ней, но та не стала ждать ответа. – Знаешь, давай считать, что прошлого разговора не было. Ты приехала издалека, устала. Сейчас я попрошу подготовить комнату. На самом деле Мерион много о тебе рассказывал, но ты вовсе не такая, как я себе представляла. – она постоянно вертела в руке изящную трубку и не переставала осматривать её. – И скажи на милость, где твои роскошные волосы, которые маг мне обещал?

     – Я их срезала... – нехотя ответила Киартана. Она вовсе не устала, но Гильда ей как-то сразу не понравилась, хотелось как можно быстрее остаться одной.

     – Хм, – Гильда ещё раз обошла вокруг. – А Мерион? Сам он приехал в Алькадию?

     – Нет... он на задании...

     – Как долго? – не давала спуску Гильда.

     – Три луны...

     – Что ж, вижу, тебе не комфортно, понимаю. Сейчас попрошу Карла, подготовить комнату, а после покажу и расскажу всё, что тебе следует знать... – на секунду она застыла, продолжая всматриваться Киартане в глаза, а затем совершенно неожиданно выкрикнула в коридор. – Карл! – но ответа не последовало.

     – Подожди здесь, – попросила Гильда, выскочила в коридор и убежала вверх по лестнице.

     Сказать, что Киартана была обескуражена их знакомством – ничего не сказать. Она представляла себе Гильду, со слов Мериона, похожей на маму, но та оказалась совсем другой. И обстановка в доме ей не понравилась, всё выглядело надменным, вычурным. Она прошлась по бару, осмотрелась. На полках стояло множество бутылок с алкоголем. И если Мерион позволял себе иногда выпить приготовленное им самим пиво, а её мама вместе с Ольгой Федоровной любили покупать на праздники бутылочку игристого вина, то здесь располагался поразительный ассортимент спиртного. Киартана подняла стакан, что налила себе Гильда, принюхалась. Неожиданно резкий запах ударил ей в нос, и пришлось как можно быстрее поставить стакан на место.

     На лестнице послышались спешные шаги, и Гильда вновь ворвалась в бар.

     – О, прости, сегодня почти никого нет. Скажи ты случаем, не голодна? – теперь Гильда старалась произвести на неё хорошее впечатление, и Киартана решила вести себя подобающе, хоть и уже сложила о ней довольно скверное мнение.

     – Да, простите, я бы не отказалась чего-нибудь съесть. Сегодня удалось только позавтракать, а уже далеко за полдень... – она выглянула в окно, и Гильда проследила за её взглядом.

     – Действительно, – согласилась она, – оставь вещи прямо здесь, никто их не тронет, положи к стене, и пойдём, найду какой-нибудь еды.

     Киартана положила сумку у стены, но посох взяла с собой. Она не боялась Гильды, хоть та ей и не понравилась, и всё же, не хотелось никаких неожиданностей.

     – Я не переношу магов и не позволю колдовать в моём доме, – заметила Гильда, кивнув на посох, – это первое правило. Оставь его, – но Киартана лишь крепче схватилась за посох на поясе. Гильда недовольно выдохнула, но пригласила её в зал. – Здесь у меня небольшой бар. Обычно тут отдыхают гости. Да, я тебе не сказала, этот дом – моя маленькая гостиница. Я держу её как средство от скуки, – Гильда открыла небольшую дверь за баром и пригласила пройти первой. – Тут у нас кухня, столовая для прислуги и выход во двор. Ты же прибыла на лошади? Надеюсь, Карл уже завёл её в конюшню, – Гильда подмигнула, – или ты думала, что я, как и ты, позабыла о твоей лошади?

     – Спасибо, – только и смогла ответить Киартана. Она и, правда, забыла.

     – Так, на улицу я тебя сейчас не поведу, всё потом. Найду нам что-нибудь поесть, честно говоря, я тоже умираю от голода.

     Гильда пригласила её за стол, нашла запеченной курицы, достала котелок с горячей рассыпчатой кашей.

     – Ешь, прошу, – улыбнулась Гильда и сама жадно накинулась на цыпленка.

     Картана последовала её примеру. Она попыталась взять вилку правой рукой, но после трёх часов скачек, место перелома сильно тянуло болью. Тогда Киартана перехватила вилку в левую руку и неуверенно начала есть. Цыплёнок был хорош, но вот каша оказалась просто великолепна.

     – Ты прости за вчерашнюю курицу, хорошо я хоть кашу утром сделала, а то пришлось бы перебиваться объедками, – Гильда всё смотрела на неё. – А что случилось с твоей рукой?

     Киартана вздрогнула от неожиданности и выронила вилку на стол. Но под властным взглядом Гильды аккуратно засучила рукав, открыв её взору локоть, затянутый в шины из берёзовой щепы. Гильда взяла руку своими нежными ладонями и внимательно осмотрела. Всё это время она молчала, хотя прежде не замолкала ни на миг.

     – Я надеялась, трагедия обошла вас стороной... – она отпустила руку. – Мьёрн неплохо постарался. Прошло ведь дней десять?

     – Как вы узнали?

     – Новости быстро приходят в Алькадию.

     – Вы только увидели мою руку, но сразу поняли, что я пережила нападение Бассов, и что меня лечил Мьёрн? – не унималась Киартана.

     – Позволь пояснить, – Гильда намеренно тянула время, крутя трубку между пальцами, – я узнала о нападении Бассов ещё семь дней назад, сложно представить, они уже в двух днях от столицы. Ты называешься Киартаной, у тебя сломана рука и её вылечил маг, только Мьёрн Хагорд способен на такое, или я в чём-то ошиблась?

     – Вы всегда делаете поспешные выводы? – Киартана выпалила, не задумавшись, и тотчас пожалела о том, что сказала, но слов было уже не вернуть.

     Пока Киартана пыталась подобрать слова извинений, повисла долгая, мучительная пауза. Она всё не решалась заговорить, опасаясь, что Гильда прогонит её.

     – Проницательность и открытость – хорошие черты любого человека, – улыбнулась Гильда. – И мне жаль, что я не оправдала твоих ожиданий. Полагаю, Мерион не говорил обо мне ничего дурного, вот ты и решила, будто я идеальна. Что ж, это не так. Идеальных людей не бывает, и даже Мерион, будь уверенна, способен тебя удивить.

     – Простите меня, мисс Анаринэ. Это мои поспешные выводы, – извинилась Киартана. Она прикрыла рукавом переломанную руку и продолжила есть.

     – Не стоит так официально, зови меня просто Гильда. Я наслышана о твоём... характере, и не стану обижаться из-за пустяков. Но тебе следует выучить несколько правил. Первое ты уже знаешь – никакой магии в доме, – она кивнула на посох. – Комната и вещи – лишь твоя забота. Ты должна содержать всё в чистоте и порядке. Стирать и штопать будешь сама. Не смей разводить тут бардак.

     Киартана согласно кивнула.

     – Третье, – продолжила Гильда. – Может в Ордене ты и должна притворяться мальчиком, но у меня ты станешь самой красивой девушкой Алькадии, я об этом позабочусь. Здесь ты будешь носить только лучшие платья.

     Киартану это поразило, но ей не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

     – И последнее. Ни в коем случае никогда не отвлекай меня по пустякам и не мешай гостям. Для всех ты будешь моей дальней родственницей. Никто кроме меня не узнает, что ты обучаешься в Ордене.

     Киартана сильно удивилась, и уже собиралась спросить, почему так, но Гильда опередила её:

     – Не-а, – пригрозила она куриной костью. – Без лишних вопросов. Согласна на все условия или нет?

     – Согласна... – смирилась Киартана.

     – И ещё пара моментов. Не выходи в город ночью, это не безопасно, не слоняйся по дому без дела – будешь мешать гостям. И да, никогда без спросу не уходи, я буду волноваться. Так, – Гильда резко поднялась из-за стола. – Я с тобой убила кучу времени. Остальное расскажет Карл, и покажет твою комнату, я его предупредила. Доешь – помой посуду, а мне пора заняться делами.

     Гильда выпорхнула из кухни так быстро, что Киартана не успела ничего ответить, и осталась наедине с кучей вопросов. Она ещё не доела кашу, когда в кухню, через другую потайную дверь совершенно бесшумно вошел Карл – старик дворецкий, пахнущий нафталином и выветрившимися духами. Он был чем-то похож на Мериона, но в идеально выглаженном костюме, а не старой истрепанной мантии.

     – Добрый день, госпожа Киартана. Моё имя Карл, – он учтиво поклонился одной головой. – Я выполняю различные обязанности в доме мисс Анариэ. Я позволил себе отвезти лошадь в конюшню, и поднять вещи наверх. Если вы закончили, Я могу показать вам дом.

     Он видел, что Киартана не доела, но был излишне настойчив.

     – Я должна вымыть посуду, – терпеливо ответила она.

     – О, мисс Анаринэ очень требовательна. В таком случае, я буду в гостиной, и непременно дождусь, пока вы выполните её поручение.

     Она быстро доела и помыла обе тарелки. В доме Гильды всё было наилучшим, и даже порошок для мытья посуды пах не варёным жиром, а лимоном и мятой.

     Её вещи и исчезли из коридора, а за столом напротив входа теперь сидел старик–дворецкий и читал толстый манускрипт.

     – Госпожа Киартана, боюсь мисс Анаринэ нас покинула по срочным делам, но вы можете положиться на меня в любых вопросах. Хотите подняться в комнату? И я вас уверяю, тут вам ничто не грозит, не стоит ходить по дому с палкой.

     Киартана всё ещё держала руку на посохе, с которым не хотела расставаться, даже находясь в полной безопасности.

     – Карл, прошу, зовите меня просто Киартана, я ничем не заслужила к себе столь официального обращения. И да, покажите мою комнату, если можно.

     Карл уверенно поднялся со стула и жестом попросил Киартану идти первой.

     Наверху дом не стал менее шикарным, даже наоборот, теперь Киартане казалось, что внизу специально были выставлены дешевые безделушки. Коридор шел сквозь весь дом. Карл провёл её до конца и открыл последнюю дверь по левую руку. Комната оказалась небольшой, но уютной. Солнце через узкое окно освещало кровать, стол для письма, две полки и шкаф напротив входа.

     – Ваша комната, мисс. Надеюсь, вы останетесь, ей довольны. Вам что-нибудь ещё нужно?

     – Нет, Карл. Оставь меня одну.

     Он почтенно поклонился только головой и оставил её одну.

     Киартана села на кровать и, наконец, сняла с пояса посох, здесь он был ей не нужен, бросила сумку на пол и расслаблено легла, раскинув руки в стороны. Она снова обрела дом, не хотелось ничего, только лежать и смотреть в серый дымчатый потолок, покрытый еле заметными рисунками.

     Она устала от переживаний, страданий и утрат, хотелось позабыть обо всём и просто лежать, столько времени, сколько ей отведено в этом мире. Как никогда она ощущала свою слабость, что скопилась в сердце, апатия наполняла её, как вода наполняет лёгкие, страх ушёл, и его место заняла грусть, печаль. Она знала, что не стоит им потакать, но больше ничего не хотела решать. Именно сейчас она могла бросить всё, нарушить все обещания, что давала себе.

     Не хотелось ничего, только лежать на кровати и смотреть в потолок, пока лучи солнца медленно плывут по стене. Она осталась одна во всём мире. И эта грусть была тоже только её.

     Печаль ядом разъедала плоть, тревога не позволяла спуститься с кровати. Страх ужасным монстром подстерегал в темноте. Она долго не решалась вернуться в разрушенный замок, но друзей у неё не осталось, и закончились силы держать обещание, данное себе.

     «Как поступит Афелия, прогонит или обнимет и прижмёт к груди?»

     Погружение за Пелену далось необыкновенно тяжело, мир преобразился, и она вновь стояла на холме у развалин замка.

     Солнце тотчас пригрело спину, а безмятежное щебетание птиц порадовало слух. Она оказалась в поистине волшебном месте, и все тревоги сразу ушли. Здесь время застыло в самый прекрасный момент. Киартана сняла башмаки и прошлась по нежной траве босиком. Афелия дремала посреди поляны в тени молодой берёзы, положив руки под голову.

     Киартана впервые видела, как девочка спит. Она считала, Теням не нужен отдых, но Афелия так мило сопела, что не хотелось её будить. Киартана собралась уйти, когда девочка встрепенулась и открыла глаза.

     – Ты вернулась? – улыбнулась Афелия. – Как долго тебя не было...

     Но Киартана не ответила улыбкой. Она обещала не плакать, а глаза не слушали. Афелия поднялась, быстрым взмахом отряхнула платье. Она, как и прежде, радовалась её возвращению, будто они виделись вчера.

     – В твоей жизни многое изменилось, – заметила Афелия. – Ты выросла, но взгляд наполнился грустью. Сколько времени прошло с нашей последней встречи?

     – Три года... – Киартана ждала обвинений, но Афелия будто и не заметила всех этих лет.

     – И твоё сердце оказалось разбито на тысячи осколков? – Афелия всё улыбалась, не ведая о её горестях. – Я ждала тебя каждый день, и вот мы уже ровесницы...

     – Прости, что так долго не приходила... – прошептала Киартана.

     Она рассказала всё, в подробностях, а Афелия вежливо выслушала, ни разу не перебив.

     Киартана отрешённо гладила ровный зелёный покров, приминая мягкие травинки:

     – Почему нельзя вечно лежать в лучах солнца, наслаждаться нежностью и теплом.

     – Мир всегда был жесток, – с пониманием ответила Афелия. – Но ты осталась жива и здорова. Обрела новый дом. Тебя ещё ждут открытия и свершения. Не это ли твой второй шанс, который бывает далеко не у всех? У тебя впереди целая жизнь и так много нового! – она вспорхнула на обломок колонны, напоминая, что этот мир нереален, а ветер всколыхнул её лёгкое платье, принеся аромат лилий и тюльпанов. – Ах, как бы я хотела прожить долгую жизнь...

     – Я не жалею себя, мне горько и больно, но это не важно... Моя мама умерла, как и Рим, много хороших людей погибло. Они ничем не заслужили такого исхода!

     Афелия перепрыгнула с одного обломка колонны на другой. Она выглядела невероятно лёгкой и весёлой, несмотря на страдания, что ей пришлось пережить. Именно поэтому Киартана хотела услышать её мнение.

     – Всегда так было, – ответила Афелия, – одни люди убивают других. В этом нет твоей вины, и нет смысла переживать о случившемся – прежнего не вернуть. Живи и радуйся жизни. Стань сильной, не дай сломить себя, а иначе, когда придёт время, вечно будешь заточена в кандалах сожалений...

     Афелия отпрыгнула, оставив Киартану в тяжелых думах. Она легко скакала с одного обломка на другой, не глядя вниз, будто не могла оступиться. Афелия говорила о себе.

     Знакомый голос позвал снаружи. Афелия тоже услышала, искренне улыбнулась и кратко кивнула.

     Киартана едва успела открыть глаза. Гильда ворвалась без стука и предстала перед ней в лёгком, лимонном платье с чёрными строчками.

     – Леди Киартана, извольте проснуться! – возвестила она о своём приходе. – Хватит грустить! Пора отбросить груз прошлого. Наступил новый день, – она распахнула ставни и вездесущий свет проник в обитель страхов и печалей. – Не позволю тебе сидеть в одиночестве! Знай, судьба только в твоих руках!

     – Ещё пять минут... – недовольно пробурчала Киартана.

     Но Гильда не собиралась отступать. Она резво пробежалась по комнате и села рядом.

     – Ты даже не разбирала кровать... И что это на тебе надето? Для сна есть халаты, – она выдвинула нижнюю полку шкафа, которая оказалась набита одеждой.

     – Я не знала...

     – Не знала, – фыркнула Гильда. – Ты должна сама разбираться в подобных вещах. Ладно, в баню! Потом перебинтую твой перелом, и подберу платье. Никаких отговорок – ты должна выглядеть совершенно! А затем мы отправимся по магазинам.

     Гильда хлопнула в ладоши несколько раз, чтобы наверняка разбудить, и резво выскочила из комнаты, а Киартана долго обескуражено смотрела ей вслед, пока исчезал сладко-острый аромат миндаля с розой.

     Оставалось только подчиниться. Она надела халат и взяла мази для заживления. Гильда ждала в коридоре, заворожено смотря в окно, где солнце поднялось над стеной и осветило улицу ранними косыми лучами.

     – Знаешь... – задумчиво заговорила она. – Походы за покупками мне всегда помогали...

     Киартана уловила печаль, но спросить не решилась, а в следующий миг Гильда вновь стала веселой, светлой, излучающей добро.

     – Пойдём, – обняла она Киартану. – Мне тоже не помешает приять ванну, заодно и тебе спинку потру...

     Гильда схватила её в охапку и повела вниз «под конвоем». За лестницей оказалась настоящая баня с парной и широкой прихожей. Гильда добавила поленьев в печь и полила камни водой, наполнив комнатку клубами горячего пара.

     – Раздевайся и заходи, – Гильда выскользнула из своего свободного платья и стянула бельё, оставшись совершенно голой.

     Киартана смутилась и покраснела. Она, конечно, видела маму без одежды, но смотреть на голую незнакомку для неё оказалось смущающее странно, но ещё более непривычно было раздеваться самой. Гильда подмигнула, без доли стеснения, и отправилась в парную. Киартана ещё минуту сомневалась, но ощущала себя всё более свободной, так и хотелось отбросить все страхи. Бунтарство взяло верх, и халат полетел на лавку.

     Гильда крепко растопила парную, первый вдох дался с невероятным трудом. Воздух оказался тяжёлым и душным, Пар клубами поднимался от стакана с раскалёнными камнями, застилая всё белой пеленой. Гильда уже ждала с дубовым веником.

     – Эх, сейчас пропарим наши косточки! – задорно выкрикнула она.

     Киартана всё ещё стеснялась, нерешительно подошла и села. Алые полосы от хлыстов проступали по всему телу. Гильда провела ладонью ей по спине.

     – Прости... – вдруг смутилась она. – ты пережила столько ужасов, а я тебя пытаюсь развеселить глупыми ужимками.

     – Тяжело говорить...

     – Мне тоже сложно вспоминать некоторые вещи, – вздохнула Гильда.

     – Не в этом дело... – призналась Киартана. – Тут слишком жарко. Уже сердце выскакивает из груди...

     – А вот оно что! – Гильда встала в боевую стойку с двумя дубовыми вениками в руках. – Тогда прямо сейчас я выбью из тебя всю хандру!

     С детским задором Гильда принялась хлестать по ногам и телу. Киартана никогда ещё не испытывала подобного удовольствия на грани боли. Она быстро привыкла к жару, и ей безумно понравилось, но Гильда вскоре выгнала её из парной в душ. А потом снова в парную, и так несколько раз, пока Киартана совсем не обессилила.

     Они остудились в душе и сели отдохнуть в прихожей.

     – Полосы скоро должны пропасть, если мази действительно помогают. Волки хлестали меня, пытаясь сломать... Но этого не произошло. Они били молниями... – Киартана прикоснулась к ветвистым, белёсым шрамам. – Меня спасли маги Ордена, я буду вечно им благодарна.

     – Это всё так ужасно... – Гильда очень крепко обняла, давая понять, что на неё всегда можно положиться.

     Киартана достала мази и начала аккуратно втирать в багровые шрамы по всему телу. Ей не хотелось просить, но Гильда сама предложила помощь.

     – Значит, ты уже участвовала в настоящем бою магов? – осторожно спросила она.

     – Это был вовсе не бой, – с ненавистью вспомнила Киартана, – унижение и пытка...

     Они закончили с мазями и принялись за перемотку бинтов. Рука выглядела хорошо, Киартана и сама удивилась, как быстро заживляют руны Мьёрна, наложенные на берёзовую щепу. Ей предстояло носить шунт до самого начала обучения, но её больше беспокоили шрамы от переломов. Мьёрн обещал, что они станут меньше, возможно почти незаметными, но, увы, останутся навсегда. Уже сейчас они выглядели вполне прилично, как и ветвистые белёсые следы молний, но ей вновь стало грустно оттого, что она уже никогда не будет идеальной.

     Гильда не позволила ей загрустить, и потащила за собой.

     – Арнольд приведёт тебя в порядок, – тараторила она, – и заодно познакомишься с «мотыльками»... – Гильда втолкнула её в зал, и все разом обратили на них внимание.

     Киартана застыла в дверях. Четыре молодые девушки общались за барным столом, но тотчас все разговоры прекратились. Гильда заметила её страх и опустила руки на плечи.

     – Ты никуда не сбежишь, – усмехнулась она и подтолкнула вперёд. – Знакомьтесь! – объявила она. – Киартана моя дальняя родственница.

     – Да что ты, мать! – воскликнула девушка не моложе Гильды с дерзким взглядом и бутылкой ликёра в руке. – Знаем, нет у тебя родных. А она не слишком мала?

     – Эта говорливая баба, Моника Аддель, – ехидно представила Гильда, и та ответила кокетливой гримасой.

     – Ты ведь не думаешь тут работать? – обратилась к ней Моника, а Киартана лишь испугано покачала головой. – То-то же. Не будешь отбивать моих клиентов, хотя куда тебе, с такими обрубками, – она рванулась к ней, взъерошить волосы, но Киартана резко отстранилась, и тотчас все девушки залились смехом.

     – Две хохотушки Белла и Диана, – продолжила представление Гильда. – и... Мила.

     Молодая бледная девчушка оказалась испугана не меньше неё самой. И выглядела лишь на пару лет старше. Они встретились взглядами, и Мила сразу опустила глаза, а Киартана вдруг безумно испугалась.

     – Арнольд! – позвала Гильда, и к ним вышел из кухни молодой смуглый парень в искрящимся жакете. – Сделай всё, что сможешь, а ты, – Гильда наклонилась и заглянула в глаза, – не ерепенься и сразу, как закончите, поднимайся наверх, подберём тебе платье.

     Среди незнакомцев ей вновь стало некомфортно, но молодые дамы вернулись к обсуждению модных нарядов и богатых юношей Алькадии. Арнольд усадил её на стул и закрутил перед зеркалом.

     – Не дурна, – отметила Моника. – Ты, я смотрю, не из болтливых. Давно здесь?

     – Пару дней, – прошептала Киартана в надежде, что она отстанет.

     – И что собираешься делать в Алькадии?

     Арнольд оценил фронт работ и взялся за стрижку. Последние лохматые кудри полетели под ноги.

     – Всё очень запущено, – заметил он, – но на то я и профи, чтобы даже из такого безобразия сделать конфетку.

     Киартана рассчитывала, что Моника не станет задавать больше вопросов, если она не ответит, но та не спускала с неё хищного взгляда.

     – Слышишь? – вновь обратилась Моника, и Киартана вздрогнула от неожиданности. – чем собираешься заниматься?

     – Буду учиться... – робко ответила она, когда в зале повисла гнетущая тишина.

     – Академия Сестёр луны? – не отступа Моника.

     – Да... – выдохнула Киартана.

     – Мила тоже поступала туда, вот только ничем хорошим это не кончилось, – она, наконец, вернулась в разговор о моде с Дианой и Шеллой.

     Когда Арнольд закончил, сердце неистово колотилось, и Киартана тотчас кинулась наверх, едва буркнув себе под нос слова благодарности.

     – Заходи, – разрешила Гильда не отрываясь от документов за массивным столом.

     Она обитала в большой мрачной комнате с зашторенными окнами, отдельным чуланом для одежды и огромной круглой кроватью в центре.

     Всюду на стенах висели сабли, ятаганы, мечи и кинжалы. Оружие блестело драгоценными камнями и золотым обрамлением. Только один клинок отличался. Совершенно обычный кинжал длинной в локоть с простым обоюдоострым лезвием и рукоятью из кости сильно диссонировал с драгоценным оружием, и привлекал к себе всё внимание. Рядом она заметила скрытую полость, более широкий зазор вокруг плиты в стене. Чем пристальнее она смотрела, тем больше тайников находила. Двойное дно у прикроватного столика, скрытый отсек в столе, странную полку на которой располагалось лишь несколько книг.

     Киартана не собиралась вторгаться в личную жизнь Гильды, но заметив кучу странных мест, захотела узнать как можно больше. Она закрыла глаза и представила комнату, желая увидеть скрытые детали, несколько тайников осветилось золотом, пара кинжалов под кроватью, изящные ножи в полости стены.

     Но ей не удалось разглядеть всё. Взор закрыла серая пелена, в голове что-то оборвалось, боль растеклась по затылку теплом. Небольшая совершенно обыкновенная лампа на столе начала ярко, прерывисто светиться и гудеть. Гильда тут же оторвалась от записей. Когда Киартана перестала использовать «Взор», лампа потухла и замолкла, но боль не прекратилась.

     – Мерион подарил, – с долей иронии ответила Гильда. – По правде, я даже не знала, как они работают, но совершенно не зря просила тебя воздержаться от использования магии в моём доме. Блокатор, по словам Мериона, не вреден, но никто не захочет применить магию снова. Прости, я должна была предупредить, но, по правде, не ожидала, что ты так быстро наплюёшь на все мои правила.

     – Простите... – голова всё не унималась. – Я хотела увидеть то, что скрыто...

     – И смогла? – Гильда смотрела снисходительно и с интересом.

     – Полость в стене, секретный ящик в столе. Любой наблюдательный человек их заметит. Зачем вам так много ножей?

     – Удивительно, – улыбнулась Гильда, казалось, она никак не могла потерять свой шарм и веселое расположение духа. – Но всё знать тебе пока рано. Надеюсь, маленькое происшествие с лампой не убило твоё желание прогуляться? – Киартана только кратко кивнула. – Отлично, тогда вернёмся к твоему платью!

     Гильда вспорхнула и унеслась в гардероб. Она доставала платья одно за другим и примеряла, но большинство тут же бросала на кровать.

     – Тебе может показаться, деточка моя, что всё бессмысленно, и подойдёт любое, но это далеко не так. Пока ты всего не понимаешь, но я тебя научу, как пользоваться красотой. Мужчины, юноши, мальчики, и даже девушки должны восхищаться тобой.

     – Мне это не нужно... – отрезала Киартана.

     – Поверь, со временем, ты поймёшь, как важно обладать властью. Никто не сможет отказать прелестной милашке. Это поможет добиться твоих целей...

     Гильда улыбнулась в ответ на угрюмую мину, и спустя мгновение вернулась к перебору платьев. Она больше ничего не говорила, и вскоре остановила выбор на простом светлом платье в крупный тёмно-синий горох.

     – В этом ты будешь невероятна!

     Но Киартана была иного мнения.

     – Ага, как только сниму шину с руки, а пока лучше носить что-то с длинными рукавами...

     – Вовсе нет. Раздевайся! – Гильда помогла ей надеть платье и застегнула три пуговицы на спине, пока Киартана наслаждалась своим видом в зеркале. – Правда, оно волшебное?

     Киартана повернулась перед зеркалом и тоже оценила магию красоты.

     – Почти готово! – Гильда направилась к столику с духами. – Сирень... Роза... Мистендия... Нет, лимон и мята!

     Голова уже почти не болела, и они, наконец, отправились в город.

     Гильда затащила её в невесть откуда взявшуюся карету, и приказала кучеру гнать на ярмарочную площадь. Огромные величественные здания проносились мимо в блеске солнца. Каменные изваяния местных героев грозно смотрели с высоты.

     И люди. Киартана всю дорогу восхищалась, как много колоритных людей им встречалось. Хитрые торговцы зазывали купить их товар, нищие просили подати и прославляли Владык, за тех, кто кидал им пару монет, дамы в дорогих платьях надменно осматривали прохожих, на площадях играли уличные музыканты. Впервые она ощутила жизнь большого города, в котором каждый день праздник и каждую ночь карнавал. Гильда заметила улыбку и рассмеялась в ответ.

     Она не понимала в моде, и Гильда выбирала одежду за неё. Киартана не представляла, на что ей столько вещей, в учениках у Мериона она годами носила одно и то же, лишь стирая раз за разом, Гильда же набрала для неё гору платьев и заставила примерить каждое перед покупкой.

     К ним присоединился Карл, но лишь для того, чтобы похвалить госпожу за хороший вкус и забрать сумки. А Гильда в восхитительном расположении духа потащила Киартану гулять к самым захватывающим местам города.

     Пройдясь по центральной площади, обе одновременно осознали, насколько они голодны.

     – Тут недалеко есть отличное кафе, – предложила Гильда, прочитав её мысли. – Хочу тебе представить моего хорошего друга Гуидо. Он готовит просто ужасный омлет с сыром и беконом, но его кексы – само совершенство.

     Киартана удивилась, увидев лишь небольшой киоск с кухней и столами под открытым небом. На мангалах жарили мясо, цыплят, овощи, в печах запекали ароматные пиццы, кексы и круассаны. Несколько молодых юношей и девушек бегали меж столов, обслуживая гостей. Хозяин – полный мужчина с залысинами и добрым лицом, трудился над уткой и шашлыками, и ещё двое поваров помогали ему.

     Запах мяса сшибал наповал, но Гильда выбрала столик в отдалении и всё не звала официанта.

     – Так нам еду не подадут, – заметила Киартана, но та лишь улыбнулась в ответ.

     Гильда не спускала взгляда с поварского стола, и сам шеф, заметив её, оставил всё на помощников, положил в блюдо несколько порций шашлыка и направился к ним.

     – Мисс Анаринэ, это честь для меня, – раскланялся он и поставил на стол блюдо с ароматным мясом. – Позвольте угостить вас и вашу юную спутницу моим скромным шашлыком.

     – О, не смущай меня, – кокетливо отмахнулась Гильда. – Гуидо Сион, мастер в своём маленьком деле, и Киартана, совершенно необыкновенная девушка, – представила она их друг другу, а Гуидо с почтением поклонился, взял её руку и поцеловал запястье. – Мы пришли лишь отведать твоих чудных кексов с Зионским кофе, и я не собираюсь обирать тебя – заплачу за всё, что ты поставишь нам на стол, но, боюсь, шашлык мне не по карману.

     – Для тебя, Гильда, я готов жизнь отдать, а не эти жалкие куски мяса, – он обратился к Киартане. – Госпожа, очень рад нашему знакомству.

     – Только, если ты присоединишься к нам, хоть на пять минуточек. – улыбнулась Гильда, но решительным взглядом дала понять, что предложение сделано всерьёз.

     – Безусловно, – он жестом приказал официантам обслужить их.

     Ни он, ни Гильда, и уж, тем более, Киартана, не сказали ни слова о своём заказе, но вскоре им поставили кофейник, с миниатюрными чашечками в блюдцах, сахарницу, кувшин со сливками и в центр стола блюдо свежайших кексов и круассанов.

     Гуидо принесли стул, и он сел напротив. К шашлыкам тотчас прибавилось блюдо с овощами и пиала с соусом, а вся обслуга, вмиг испарилась, оставив их троих наедине.

     – Очень жаль, Гуидо, что твои ребята носятся так быстро, и мне всё не удаётся выказать им благодарность, – посетовала Гильда.

     Гуидо разлил густой ароматный напиток на всех, но не решился начать трапезу первым.

     – Умираю, хочу кексик, – вновь с детским рвением отметила Гильда, обозначив начало трапезы.

     Еда оказалась великолепна, особенно Киартане понравился шашлык. Гуидо тоже ел вместе с ними, а ещё время от времени они с Гильдой разговаривали о жизни, предстоящем празднике или других вполне обыкновенных вещах, но каждая фраза казалась Киартане всё более странной, словно они говорили загадками.

     – Гуидо, я слышала, ты достал те луковицы тюльпанов.

     – О да, и надеюсь вскоре посадить их на моих грядках. Могу и тебе дать пару?

     – Не стоит, я слишком занята...

     Киартана насторожилась, но ей никак не удавалось разгадать шифр, и вскоре она уже ненавидела их разговор столь же сильно, как и Испытания Мериона.

     – Какие у вас планы на День Середины Лета мисс Анаринэ?

     – Мы будем веселиться всю ночь на площади! – восторженно воскликнула Гильда к удивлению Киартаны. – Или ты хочешь предложить более пристойное развлечение?

     – В Па’ласе ожидается прекрасное представление. Будет певичка из самой Вестонии, говорят у неё дивный голос. У меня как раз есть пара билетов...

     – Боюсь, Киартана заскучает.

     – За меня не волнуйтесь, – отозвалась она, – я могу посидеть в своей комнате.

     – Вот ещё! – возразила Гильда. – Ночь в Середину лета волшебная, и ты не проведёшь её в одиночестве!

     – Уверен, вам понравится. Бьюсь об заклад, вы не слышали проникновенные сонеты леди Виенны. Её песни достигают самого сердца! И разве на концертах бывает скучно? Танцы, веселье. Певцы и певички соревнуются в голосе и красоте. Сплошь высокие гости, – Гуидо метнул Гильде еле заметный взгляд. – Министры, меценаты, а иной раз сами глашатаи Владык почитают Палас своим присутствием. Мисс Киартана, вы бывали на подобных мероприятиях?

     – Нет, никогда, – остро ответила Киартана. – Там, откуда я, приходилось проводить время буквально в лесу.

     – Она шутит, – сгладила Гильда, но всё её внимание уже было обращено к Гуидо и его зашифрованной информации.

     Они снова переключились на новости, дальних родственников, и вещи о которых Киартана ничего не понимала. Их разговор длился всего несколько минут, но они успели перебрать кучу тем. Гуидо раскланялся и отправился готовить.

     Гильда уже без энтузиазма крутила в руке третий кексик, а Киартана пыталась понять шифр, но многие фразы относились к вещам, которых она прежде не встречала.

     – Как ты считаешь, Гуидо прав, и нам стоит посетить концерт?

     – Вы меня спрашиваете?

     – Опять ты перешла на Вы? Что-то случилось? Ты плохо себя чувствуешь? Голова ещё болит?

     – Нет... – она не хотела говорить, но Гильда своим проницательным взглядом не позволяла увильнуть от ответа. – Меня беспокоят ваши с Гуидо тайные планы.

     Гильда вовсе не удивилась, и рассмеялась, глядя ей в глаза:

     – Поражаюсь твоей проницательности, но не стоит беспокоиться. Пойдём, я покажу ещё одно замечательное место, – Гильда положила на стол пару золотых Владык, и они покинули заведение Гуидо.

     Живописными улочками они добрались до стены, и Гильда провела их на башню. Город оказался как на ладони, а на севере с поминальных холмов им махали могучими ветвями Вечные деревья.

     Курганы величественно возвышались над парком с огромными деревьями в вершинах. Киартана уже видела их, но теперь они оказались ближе, и ей удалось разглядеть каменные тропинки вокруг холмов и пологие лестницы, ведущие наверх, к площадкам с лавками и большим количеством лампад.

     Ветви деревьев развевал ветер, но сами стволы, словно неподвижные колоссы, вросшие в землю, стояли наперекор любым порывам.

     – Места памяти, – пояснила Гильда. – Многие верят, что, если на могиле прижилось и выросло дерево, умерший попал в лучший мир, и пока оно живо – там у него всё хорошо, а уж если дерево зачахнет, или его сломает ветром, то и в ином мире у умершего всё плохо, он страдает.

     Киартана жадно всматривалась и в город, стараясь заметить все детали. Дома и статуи казались лишь камнями под ногами, люди – жалкими муравьями. Её вновь поразила огромная площадь в центре и Пеллеорский холм. Палас выглядел небольшим парком, но внутри она заметила широкую сцену с залом под открытым небом, и представила на ней себя. Она никогда не мечтала петь или играть на инструментах, но мысль, возникшая совершенно неожиданно вдруг захлестнула её, и сердце забилось сильнее от восторга.

     – Вы никогда не мечтали выступать на сцене? – обратилась Киартана, но огонь в глазах быстро угас. Она весь день боялась задать вопрос. – Почему вы продаёте себя?

     Гильда тяжелым взглядом смотрела в море, где вдалеке мерзко кричали чайки.

     – Жизнь жестока, – опечаленно заговорила она. – Я всегда была слабой, и только Мерион показал, что значит обладать силой, упорством, решимостью. Ради меня он бился насмерть с предателями Ордена. Весь зал окропило кровью убитых, и я не могу сказать, что все случайные жертвы на руках Волков. Я безумно испугалась, и теперь боюсь любой магии, но мне довелось увидеть его истинного – грозного, могущественного, свирепого, а не того доброго старика, которого ты знаешь. В тот день я поняла, что нужно действовать как он, решительно, не колеблясь ни секунды.

     Киартана заметила слёзы, и ей тоже стало грустно. Она ощутила, что сама жизнь не так идеальна, как прежде казалось. Вспомнила об утратах, о боли, что она пережила, и вдруг осознала, насколько мир несправедлив.

     – Мы с Римом, Аластором и Ильнаром часто собирались на чердаке и придумывали невероятные истории великих героев, создавали целые миры, – Гильда слушала с неподдельным интересом. – Не хочу верить, что кто-то мог создать наш мир таким жестоким, – она собралась отвернуться, но Гильда заключила её в крепкие объятия.

     – Ну что ты, не стоит думать о плохом. Посмотри, как прекрасен город, как ярко светит солнце. Я тоже долго грустила, пока не поняла – нужно действовать, – Гильда встретила её взгляд, – жить по собственным правилам. Добиваться желаемого, несмотря на сложности и невзгоды. Быть сильной, и никто не сможет тебя ранить!

     Они стояли, обнявшись, на вершине башни, пока особенно холодный порыв ветра не прогнал их.

     После первых двух дней тесного знакомства, Киартана до самого Дня Середины Лета не говорила с Гильдой. Они виделись только по утрам, во время завтрака, и иногда вечерами, когда Гильда, в роскошных платьях возвращалась из вояжей, выскакивала из кареты и тотчас мчалась в ванную.

     Больше времени Киартана проводила с Карлом и «мотыльками». Моника, Диана, Шелла и Мила не жили в доме, но приходили почти каждый день, а ночами в баре устраивали безумные вечеринки с гостями.

     С другими девушками она быстро подружилась, и только Моника вечно смотрела волчьим взглядом. В отсутствии Гильды именно Моника брала на себя бразды правления, и «мотыльки» слушали её. Диана и Шелла оказались очень весёлыми, и при общении с ними Киартана не переставала смеяться. Они вечно подшучивали, но только не над Моникой, потому что та ужасно обижалась.

     Каждый вечер, когда солнце скрывалось за крышами домов, воздух наполнялся манящими запахами мяса на углях, люди покидали дома, город оживал к ночи, и дом Гильды был местом, куда стремились богачи. В роскошных дилижансах и каретах пребывали мужчины и женщины. Многие называли это место самым элитным в городе, а Гильду – настоящей королевой Алькадии.

     У входа вечно шли бойкие разговоры, и Киартане не приходилось усиливать слух, достаточно было лишь слега приоткрыть окно.

     – Господин Инор, поговаривают, Владыки возжелали отказаться от войны и отдать земли севернее перешейка, что можете сказать на эти слухи?

     – О, Гослин, не следует верить всему, что обсуждают стражи. Глашатаи молчат, а ведь только они говорят от имени Владык.

     – Ну а всё же, каково ваше мнение?

     – Надеюсь, Владыки сделают всё, чтобы Бассы перестали нападать на поселения, и вернулись к переговорам. Армиям нужно время для подготовки рывка на север...

     Голоса, смолкли, но их тут же сменили другие.

     – Осмелюсь спросить, Вы посещали мисс Анаринэ прежде? Говорят, что это невозможно, но я попытаюсь...

     – Вы себе льстите, мистер Роут, она и не посмотрит на вас. Я и сам долгое время пытался, но Гильда позволяет многое только богатейшим людям города. Я слышал, она отказала самому Мэру.

     – Не слишком ли Гильда привередлива? Уже не молода, и скоро потеряет свою ценность...

     – Смеётесь, ещё лет десять все будут хотеть только её. Уверяю, никто в здравом уме не посмотрит на неопытную девочку в присутствии прекрасной мисс Анаринэ...

     Киартана отрешённо смотрела в окно и слушала снова и снова, лишь пару фраз очередных незнакомцев. Её одолевали мысли, от которых становилось мерзко.

     Но больше времени Киартана проводила вне дома, целыми днями гуляла по проспектам и узким улочкам Алькадии.

     Она любила бродить вдоль набережной, наблюдать за могучими кораблями и слушать крики моряков. Своим тяжким трудом они зарабатывали на жизнь. Она остановилась на смотровой площадке у самой границе с морем, где чайки кричали без умолку.

     – Нет у вас печалей. – решила она, задумавшись о заработке.

     Всё, что у неё было, дала Гильда. Они с мамой жили за счёт Мериона и не волновались о деньгах. Конечно, для учеников в Академии предусмотрено обеспечение, но едва ли в него входит гора дорогих платьев, десятки склянок с макияжем и фиалов с духами.

     Мерион научил магии, читать и писать на разных языках, считать, рассказал об истории и устройстве мира, но не объяснил, как применить свои знания для заработка. Она впервые представила будущее, и страх обуял её.

     На миг она задумалась о мести, но в памяти вновь появился спасительный образ матери.

     – Я помню, мама, ты просила не упиваться местью, но, боюсь, настанет время, когда кроме неё ничего не останется.

     Солнце медленно опускалось к горизонту, тени домов подступали всё ближе, а порывы ветра уже морозили ноги. Киартана отправилась к дому Гильды, когда солнце скрылось, но алое зарево ещё озаряло небо. Ранние звёзды напомнили ей безмятежные годы, когда они оставались только её.

     Зажигали фонари, на улицах становилось уютно и светло, но звёзды покидали её. Площадь Сестёр Луны занимала ярмарка. Пахло сладкой кукурузной ватой, жареным мясом и ароматными свечами с мятой и лимоном. Зазывалы привлекали прохожих, но Киартане их товары были не нужны, она медленно брела мимо, наблюдая и слушая разговоры.

     Люди восхищались предстоящими торжествами и восхваляли Владык за очередной успешный год.

     В День Середины лета Гильда вновь рано разбудила её в новом лёгком платье сиреневого цвета с кокетливым бантом на груди и с ароматом вишни и ванили в волосах.

     – Просыпайся, соня! – заявила она с порога.

     На этот раз Киартана не сопротивлялась, помня, что это бесполезно.

     – Сегодня ты сама выберешь платье. Удиви меня! – Гильда вальяжно уселась на кровати, закинув ногу на ногу. – Раз я представлю тебя в обществе, придётся научиться вести себя подобающе. Сегодня я немного подтяну тебя перед праздником, а вечером познакомлю с важными людьми. Ты узнаешь, чем живёт Алькадия. Возможно, это займёт много времени, так что будь готова к бессонной ночи.

     – Но зачем мне это? Я ничем не примечательна, и не хочу ни с кем знакомиться!

     – Понимаю, ты опечалена трагедией, но нельзя всю жизнь горевать в одиночестве. Нужно развеяться, чтобы стало легче. И, раз ты моя племянница, нас часто будут видеть вместе. Как я могу не представить тебя? – её взгляд не давал и шанса. – А теперь вернёмся к платью. Нет, розовое не подходит.

     Киартана доставала платья из шкафа, но Гильде ни одно не нравилось.

     – Вы же сами их выбирали, а теперь ни одно не по вкусу! – взвилась Киартана.

     – Платье должно подойти к настроению. Ты поймёшь, когда выберешь то самое. Не стоит доставать все подряд, возьми одно, которое тебе сейчас необходимо.

     Киартана за время, что провела у Гильды, надевала всего несколько платьев, но никогда не придавала значения выбору. Она заглянула в шкаф и погладила мягкие ткани. Платья колыхнулись. Серое в серебристую звезду с тонкими лямками и чёрным поясом, алое с белыми оборками, изумрудное с бархатными лоскутами, голубое с вышитыми сиреневыми цветами. Из шелка, хлопка, ситца и бархата. Киартана ещё раз осмотрела все, и взгляд упал на голубое с цветами сирени. Оно выглядело необычно, и напомнило о маме. Киартана достала его и показала Гильде.

     – Не идеально, но пусть... – согласилась та. – Одевайся, я буду ждать внизу. Советую можжевельник и грушу. Не задерживайся.

     Она быстро оделась и воспользовалась теми запахами, что советовала Гильда. Сочетание оказалось идеальным.

     Внизу Гильда ждала в компании Карла, Арнольда и Моники. Они все вчетвером очень долго оценивали Киартану.

     – Ну, на троечку, – отметила Моника.

     – Я бы сказал, три с половиной из пяти, – высказался Карл.

     – Нет, это очень хорошо, – не согласился Арнольд, – что бы вы понимали в стиле. Я ставлю четыре и не баллом меньше. Подойди, милая, я поправлю волосы. Вижу, они уже немного отросли, их бы подровнять. – он посадил Киартану в мягкое кресло перед зеркалом и занялся волосами. – Надеюсь, ты никогда больше не посмеешь состричь их.

     Киартана послушно позволила уложить волосы. Гильда рассмеялась, увидев в зеркале её испуганный взгляд.

     – Ты и правда так сильно боишься?

     – Я не уверенна...

     – Переживаешь, что тебя не примут? Просто будь собой. Не пытайся обратить на себя внимание или быть интересной, ты такая как есть, и всё. Наблюдай, изучай, относись критически ко всему, что видишь и слышишь. Итак, городом правит Управление во главе с Мэром. Но Орден занимает особое положение. Магистр и мастера обладают исключительной, неограниченной властью, их не арестуют стражи, не остановят на въезде или выезде.

     – Но зачем Орден вмешивается?

     – Глупенькая, – рассмеялась Гильда, – потому что может...

     Когда Арнольд закончил, из зеркала смотрела истинная леди с кокетливыми, непокорными локонами, торчащими во все стороны.

     Киартана не успела заметить, как они оказались в карете, на пути «Палас».

     Весь город готовился ко Дню Середины лета. По улицам бродили толпы людей, предвкушающих праздник, и только по крупным лучам ещё можно было проехать. Они въехали в самый разгар празднества. Люди толпились на обочинах, на площадях, но перед каретой все расступались. Вечер обещал быть сказочным, и концерт под открытым небом уже не казался Киартане чем-то ужасным.

     Их карета не была единственной на пути к Паласу. Весь свет считал себя обязанным увидеть заморских певцов и певичек, найти знакомства, и Киартана искренне не понимала, как она оказалась среди этих тщеславных людей. Она не имела ни богатств, ни власти, ни желания проводить время с такими людьми. Киартана вдруг вспомнила Афелию, у которой было всё – власть и богатство её рода, красота, харизма, мечты. И вспомнила, как с ней поступили.

     Центральная площадь граничила с Паласом, и на ней уже шло торжество. Огромное пустынное пространство преобразилось. Всюду на столбах висели подвесы с лампадами, со множества сцен играли музыку, а в воздухе витали ароматы вкуснейшей еды, которую готовили тут же на мангалах. Всю площадь занимали люди, и лишь узкий подъезд позволял каретам просочиться через толпу к входу в Палас.

     Киартана восхищаясь столпотворением, но ей не удалось никого рассмотреть. На скорости люди смешались в копошащуюся массу обращённых к ним лиц и поднятых вверх рук.

     Вход в Палас охраняли стражи и маги. За заграждения пускали лишь избранных, но толпа тоже пыталась прорваться. Люди кричали, бесновались.

     Наверх вела широкая лестница с алым ковром. У других гостей стражи проверяли приглашения, но их никто не посмел остановить. Гильда весело улыбалась, подмигивала и посылала воздушные поцелуи магам.

     Внутри их ждала совсем другая компания. Всюду стояли круглые столики с едой, которую то и дело меняли официанты, а самих гостей ещё прибыло совсем мало. На сцене на разогрев публики выступали местные певцы и певички. Гости общались, ходили между столами и пробовали еду. Киартана восхитилась великолепию, что им открылось в вечернем зареве.

     – Всё только начинается! – обрадовалась Гильда. – Посмотри, как красиво! Эти оливы высадили здесь сотни лет назад. И аромат... как свежо пахнет!

     Всюду прохаживались незнакомцы и незнакомки в богато расшитых костюмах и сверкающих платьях. Все улыбались друг другу и общались, как старые знакомые. Гильда потащила её за собой, по пути представляя многим людям, имена которых тут же вылетали из головы.

     – Смотри, – показала она на статного мужчину с молодой женой. – Это Аркторис Риордан, мэр Алькадии, пойдём, познакомлю вас.

     Киартана собралась возразить, но Гильда бесцеремонно подтолкнула её вперёд.

     – Здравствуйте, Аркторис! – воскликнула Гильда. – Диана. Вижу, дочь не сильно повредила твоей форме и позволила вернуться в свет. Хочу представить вам Киартану. Девушка не по годам умна, – Киартана сделала неумелый реверанс.

     – Гильда Анаринэ, я и не знала, что в ваших услугах есть нужда здесь.

     – О, эти услуги всегда пользуются спросом, – без тени смущения отметила Гильда. – И даже Аркторис нередко прибегает к моей помощи.

     – Дорогая, нам пора, – заметил раскрасневшийся Аркторис, поклонился и увёл жену, пока не начался конфликт.

     – Она была на моём месте, – шепнула Гильда, – но теперь, заполучив в мужья мэра, старается забыть прошлое, как страшный сон, – она проследила взглядом за четой Риорданов, но быстро потеряла интерес, и они отправились дальше знакомиться с людьми.

     Пятеро довольно неприятных личностей встретились за одним столом, и Гильда потащила Киартану к ним. Две мерзкие женщины смотрели с отвращением. Одна напомнила тётку Рима, а вторая показалась испуганной мышкой – потёртый костюм, серые волосы в пучке и блуждающий по сторонам взгляд.

     Мужчина с бакенбардами и свирепым лицом рассказывал двум другим интересную историю, но, увидев Гильду, заговорил первым.

     – Мисс Анаринэ! – отметил мужчина хриплым голосом.

     – Рада вас видеть Виктор, Анна, Ило, Бен, ну и не совсем рада тебе, Диана.

     – Взаимно, – рявкнула мерзкая женщина. – И кого это ты привела?

     – Киартана, – представила Гильда, выставив её вперёд, – моя родственница.

     Все лишь оценивающе посмотрели.

     – Рад видеть столь прекрасную леди в нашем кругу, – темнокожий старик в балахоне и тюрбане на голове почтенно поклонился. – Я Ило Садэн.

     – Анна Штенгер, – представилась «мышка».

     – Виктор Штрауд, – взревел грубый мужчина, и крепко сжал её ладонь, но спустя секунду потерял всяческий интерес, и в дальнейшем больше не обращался к ней.

     Они говорили о делах и много пили, но ей эти разговоры были не интересны.

     Киартана незаметно отступила на пару шагов и отправилась расхаживать меж столами, наблюдать за гостями и самим действом на сцене. Столы ломились от изысканных блюд. Беспокоили чарующие ароматы омаров, копчёной стерляди, вяленого мяса. В глаза бросалось множество закусок на огромных блюдах и тысячи бокалов с вином.

     Впервые за ней никто не следил, и она не пропустила возможность попробовать столь дорогое вино. Пузырьки газа ударили в голову, но вкус оказался превосходным, и она выпила весь бокал. Вскоре Киартана перестала в чём либо себе отказывать.

     Певцы с юга пели несколько песен и раскланивались, уступая сцену другим. Поначалу она обращала внимание лишь на гостей и блюда с едой, но в один момент её привлекла певичка с чарующим голосом, чья песня растрогала до боли в сердце, хоть слов Киартана и не разобрала. Женщина играла на гитаре грустную и протяжную мелодию, и Киартана, как и другие гости, потянулась к сцене в ожидании третьей песни.

     У самой сцены все столы оказались заняты, и Киартана не хотела никому мешать. Только возле одного стола одиноко стоял молодой юноша. Он, как и Киартана заворожено смотрел на сцену, пока пела та самая певичка, и пил воду вместо вина. Киартана и не заметила, как оказалась рядом. Но песня закончилась, и они оба одновременно взглянули друг на друга.

     – Здравствуй, – обратился юноша. – Не правда, ли она хороша?

     – Прости? – вздрогнула Киартана.

     – Леди Виенна. Её песня завораживает, согласись?

     – Пожалуй, – он чем-то был похож на Рима, но держался спокойно и ни разу не показал эмоций. – Я, честно признаться, не знала её имени, да и слов не разобрала, но мелодия мне понравилась.

     – Она пела о Тени, что путешествует между мирами, и никак не может найти своего, как ей тяжело осознавать, что всё в новом мире для неё чужое. Её угнетает пустота и отстранённость. Ведь миров бесконечное множество, а родной всего один.

     – Очень грустная песня. Но та Тень нашла свой мир в конце?

     – Об этом, увы, в песне не поётся. Я, к слову, Этдон Ферентис, а как ваше имя, прелестная незнакомка?

     – Киартана. И что ты здесь делаешь один? Вроде ты не похож на всех этих напыщенных богатеев!

     – Я путешествую, с юга на север и обратно на юг. Здесь мне обещали отличное представление, и прекрасную компанию. Пока и то и другое меня устраивает. А вы, столь юная и прелестная, мисс Киартана, каким образом оказались среди всех этих, как вы выразились, «напыщенных богатеев»?

     – Я тут с моей знакомой, и прошу, зови меня просто Киартана, я же не одна из Владык.

     Этдон рассмеялся, и они продолжили разговор как добрые друзья. Юноша оказался очень весёлым, и всё сильней напоминал Рима. Они обсудили еду, хоть Этдон и не уделял ей никакого внимания, Киартана рассказала о себе, а Этдон поведал о своих странствиях.

     – Ты бывал и в Вестонии? Видел золотые замки, о которых все говорят? – Киартана только это и вспомнила из всего, что слышала о Вестонии от Мериона.

     – Ну, они не полностью золотые, лишь позолоченные, и не так впечатляют, как, например, башня Ордена. Она всегда меня восхищала.

     – Она колоссальна, – согласилась Киартана. – Скоро мне предстоит учиться на мага, и я буду видеть её каждый день... – Киартана поняла, что сболтнула лишнего, но слов было уже не вернуть.

     – Неужто девочек берут в обучение? – удивился Этдон. – Я пробовался в ученики к мастеру Гриону, но, увы, силой не владею.

     – Очень редко, я исключение. А ты чем занимаешься, кроме того, как путешествуешь по миру и участвуешь в богатейших празднествах в разных городах?

     Этдон промолчал, но Киартане стало оттого ещё интереснее.

     – Ты, наверное, сын одного из послов? – попыталась догадаться она. – Неужели, Глашатай Владык?

     – Я слышал об одном необычном месте, – уклончиво ответил Этдон. –Ходят слухи, будто есть место, что позволяет увидеть другие миры, и даже побывать в них. Таверна на Перепутье. Всегда мечтал остановиться там хоть на одну ночь. Говорят её может встретить лишь нуждающийся, где угодно на своём пути...

     – Странно, мы с Мерионом останавливались в одной таверне с таким названием на пути в Алькадию, но ничего необычного я не заметила... – Киартана закончила неуверенно, вспомнив мужчину в костюме со светящейся пластиной в руке и девушку в алом платье с грустью в глазах.

     – Ничего необычного, говоришь? – усмехнулся Этдон. – Круглый двор, вывеска на цепях над парапетом, внутри коридор с нескончаемой витой лестницей наверх, бар где люди мерцают...

     – Да, всё было именно так... – вспомнила Киартана.

     – Невероятно. Ты и правда видела, – поразился Этдон. – Поверь мне, если вернёшься, не застанешь её в том же месте. Там будет другой постоялый двор, очень похожий, но ты поймёшь, что на том самом месте прежде была «Таверна на перепутье», а теперь она исчезла. Много лет я гоняюсь за ней, но, видно, я вовсе не нуждаюсь в ней... Но время летит всё быстрее... Я словно досматриваю последний сон перед пробуждением...

     Он поразил её своей печалью, но Киартана не успела задать вопрос.

     На сцену вновь поднялась леди Виенна, и люди перестали шептаться. Все застыли, прислушались, и Киартана впервые разобрала слова.

     Леди Виенна пела о том, как два любящих сердца даже сквозь миллионы миров и миллионы жизней смогут в итоге найти друг друга. И, когда придёт время, они вспомнят о своих прошлых жизнях, и будут вместе вопреки всем невзгодам. Киартане сразу вспомнился Рим. Она его любила, но вот он её – нет. Не значит ли это, что где то в другом мире, его ждёт истинная любовь, о которой он не помнил, но чувствовал её.

     Песня закончилась, и Киартана ощутила на своих щеках слёзы, хоть и клялась больше никогда не плакать.

     – Любовь сквозь миры, ты веришь в это? – спросила она.

     – Я верю в иные миры...– уклончиво ответил он. – А любовь, она всегда мимолётна. Нельзя любить вечно, ведь так она превратиться в обыденность.

     Гильда издали помахала рукой и весело направилась к ним, но когда увидела юношу, резко остановилась.

     Впервые Киартана видела её настолько серьёзной и испуганной, а Гильда глубоко поклонилась с реверансом и всеми почестями.

     – Владыка Этдон... – заговорила она, но юноша тотчас остановил её одним требовательным взмахом ладони.

     Сил посмотреть ему в глаза уже не хватило. Сердце неожиданно сильно забилось, в глазах потемнело. Киартана утратила равновесие, и лишь перед самой потерей сознания ощутила, как нежные руки подхватили и уберегли её от падения.

     Киартана встрепенулась. Этдон держал её в руках, а Гильда пыталась привести в чувства, хлопая по щекам.

     – Дурочка! – рассмеялась Гильда. – что же ты на ногах не держишься?

     Киартана неуверенно поднялась и тотчас отстранилась от Этдона на полшага.

     – Владыка... – она боялась взглянуть в глаза, пока юноша не спускал с неё взгляда.

     – Вот так всегда, – улыбнулся Этдон, – когда меня узнают, происходит одно и то же, – он продолжал смотреть Киартане в глаза. – Ещё минуту назад мы свободно общались, а теперь ты боишься взглянуть на меня. Ничего не изменилось, я всё тот же юноша, к которому ты решилась подойти...

     Дышалось всё тяжелее, ей казалось, сердце вот-вот остановится.

     – Простите, я смущаю вас, – заметил её страх Этдон и отдал всё внимание Гильде, – несравненная Гильда Анаринэ, Королева Алькадии. Но, позвольте спросить, как вы меня узнали? Не помню, чтобы мы встречались.

     – Я знаю всех в Паласе, – ответила она, – а ещё знаю, что Ило привёз на днях невероятно важного гостя. И вы, очевидно не слепы, раз заметили мою красоту.

     – Полагаю, вы понимаете, как важно сохранить моё присутствие в тайне, – заметил Этдон. – Признаться, я очень рисковал, прибыв сюда, но голос леди Виенны несомненно того стоил.

     Этдон с Гильдой разговорились и быстро нашли общий язык, пока Киартана всё не могла успокоиться. Её сердце неистово стучало, и вдруг ей стало очень неуютно находиться с ними за этим столиком, она снова бросила Гильду, и пустилась прочь.

     Киартана хотела верить, что нашла родного человека на чужом для неё празднике, но Гильда разбила их единство.

     Хотелось бросить всё и бежать. Гостей прибавилось, и теперь у столов было не протолкнуться. На сцене пели несколько певцов вместе, но ничто её больше не интересовало, она неслась прочь, а сердце вырывалось из груди от страха и злости. Она нашла свободный столик вдали от сцены под кронами олив и набросилась на канапе из свежей рыбы с креветками и крабами. Опустошила два бокала, прежде чем поняла, что в них вино, а не душистая вода, но это её не остановило.

     Алкоголь ударил в голову, и ей понравилось чувство лёгкости, покалывание в кончиках пальцев. Страх пропал, вино смягчило боль, но злость только усилилась. Начался и закончился салют, но Киартана даже не подняла головы, а смотрела отрешённым взглядом на сцену вдалеке, на Этдона и Гильду, и всё сильнее ненавидела её.

     – Не желаю играть в твои игры... – пробормотала она, зная, что никто не услышит.

     Злость захлестнула её, она сжала кулаки, но правая рука тотчас отдалась резкой болью. Киартана взглянула на почти затянувшиеся шрамы от страшного перелома, и вдруг осознала, что перепила. Её шатало, а в глазах всё плыло.

     Людей становилось всё меньше, театр пустел. На востоке небо посветлело, а с севера затянули тучи, и буря приближалась с неистовой скоростью. Киартана, как и последние гости, решила отправиться домой. Она прошлась по первым рядам, но, ни Гильды, ни Этдона, не встретила, и быстрым шагом направилась прочь. На лестнице стояло несколько стражей, которые лишь абсурдно пожелали ей доброй ночи.

     Площадь ещё не опустела – самые стойкие по-прежнему буйствовали. Уставшие певцы и певички вяло наигрывали простые мелодии и пели для опьяневшей толпы.

     Киартана тоже устала, и алкоголь уже не притуплял боль, а лишь вызывал отвращение ко всем людям, и к самой себе. Ей становилось всё хуже, но даже в таком состоянии она заметила, как группа мужчин отделилась от толпы и последовала за ней. Она шла не быстро, но мужчины не спешили догонять, а ждали, когда она зайдёт в наиболее безлюдное место.

     Киартана видела, что они идут следом, но не собиралась убегать. Она хотела вновь ощутить кровь на своих руках. Мужчины всё не приближались, а до дома Гильды оставалось уже немного. Киартана остановилась, подняла голову к небу и посмотрела на тучи, которые уже нависли над городом своими грозными клубами, но мужчины тоже остановились, разговаривая меж собой. Она повернулась и двинулась к ним со злостью и сжатыми кулаками. Хотелось драться насмерть, и на этот раз дать отпор, победить. Её обступили со всех сторон.

     Пошёл дождь крупными каплями, блеснула молния, и тут же грянул гром. Киартана, готовая убивать, неожиданно для себя вся затряслась, упала на колени и сжала руками уши. Блеснуло ещё несколько молний, и с каждым раскатом грома, её трясло всё сильнее, а страх подступал комом к горлу. Она вспомнила, как Волки без устали били её молнией, и теперь, как и тогда её тело перестало слушаться, страх затмил все другие чувства.

     Мужчины подхватили её под руки.

     – Скорее, отведём её в дом, пока мы все не промокли... – только услышала она сквозь гул в ушах и грохот грома.

     Её завели в дом, и Гильда сама встретила их.

     – Что с ней! – кричала она на мужчин, пока Киартана приходила в себя после раскатов грома, но гроза только начиналась. – Зачем ты так много выпила? – Гильда подскочила к ней и попытала привести в чувства.

     – Ненавижу... – Киартану стошнило прямо на ковёр.

     Раскат грома вновь сковал её страхом и заставил сжаться в комок. Тьма обступила со всех сторон, показалось, будто она посреди леса, но с очередным грохотом и это видение исчезло.

     Утро встретило её беспощадным лучом света. Она узнала кровать и комнату, но совершенно не помнила, как здесь оказалась. Голова ужасно болела и кружилась, а содержимое желудка вновь просилось наружу.

     Сразу попыталась встать, но приступ тошноты вынудил её упасть обратно в кровать. Солнце только всходило, но распахнутые настежь ставни не давали ей шанса уснуть вновь. Возле кровати Гильда оставила глубокий таз, который сразу пригодился и записку с парой строк:

     «Как только приведёшь себя в порядок, у нас будет серьёзный разговор. Ещё тебя ждёт уборка в прихожей, надеюсь, ты помнишь почему!»

     Она едва дочитала, бросила записку обратно на пол и откинулась на кровате со стоном отчаяния. Киартана помнила вчерашний вечер, и её выкрик Гильде в лицо, и теперь ей было ужасно стыдно, но злость никуда не исчезла. Она приняла душ, и только к полудню отправилась к Гильде.

     Киартана долго стояла, с рукой застывшей в сантиметре от ручки, не решаясь войти. Но отступать было некуда. Она резко распахнула дверь. Гильда сидела за столом и пристально смотрела на неё, сжимая в руках кинжал. Киартана остановилась в дверях, и они уставились друг на друга, не отводя взгляда. Обе выражали невероятную решимость, и если бы вдруг кто-то встал между ними, их взгляды, непременно разорвали бы его в клочья.

     – Ты точно хочешь начать этот разговор? – Невозмутимо спросила Гильда. Она, молча, указала остриём клинка на стул, и Киартана незамедлительно села. – То, что я тебе расскажу, изменит твой мир навсегда, и назад, в детство пути уже не будет.

     – Моё детство забрали Бассы и Волки.

     Гильда поднялась, обошла комнату, и закрыла дверь на щеколду.

     – Не думай, деточка, что раз в моей комнате так много ножей и кинжалов, я не умею ими пользоваться. И, больше скажу, мне немало приходилось их использовать по назначению. – Гильда медленно и устрашающе вышагивала по комнате, клинок в её руке крутился, словно живой, его лезвие бликами создавало странные картины. – Хочешь, я научу тебя?

     – Я... не знаю...

     – Очень удобно, – заметила Гильда, продолжая «танец» клинка, – сможешь защитить себя, не привлекая внимания магией. – Гильда вернулась за стол. – Как тебе этот?

     Киартана впервые взяла в руки кинжал. Он оказался тяжелее, чем она думала. Металл приятно холодил, а рукоять, словно влитая лежала в руке. Лезвие не имело ни единого дефекта.

     – Этот клинок подарил мне человек, который забрал у меня всё, и он собирался держать меня в рабстве всю мою жизнь. Но этого не случилось. Его кровь всё ещё осталась на лезвии. Поверь мне, тот человек заслужил смерть, но кем я стала после содеянного?

     Гильда забрала кинжал, покрутила его в руке, разглядывая с разных ракурсов, и затем убрала в ножны, скрытые в рукаве.

     – Ты ещё не готова услышать правду. Я вижу лишь испуганный взгляд маленькой девочки. Да и твоя решимость вдруг куда-то подевалась. Пока достаточно знать, что я убийца, – Гильда не спускала с неё взгляда. – Мерион – убийца, и ты тоже убийца, – её взгляд резко стал добрым, а на лице засияла улыбка, и эта перемена испугала Киартану сильнее, чем слова, сказанные прежде. – Надеюсь, мы станем хорошими подругами.

     Киартане и самой уже вовсе не хотелось злить такую страшную женщину. Она медленно поднялась и направилась к выходу.

     – Постой, – окликнула её Гильда. – Завтра я начну твоё обучение.

     – Да, мисс Анаринэ... – ответила Киартана, не обернувшись.

     – Прошу, зови меня просто Гильда.

     Среди ночи в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, Гильда ворвалась внутрь. Киартана решила, что проспала, но, встрепенувшись, заметила, что солнце ещё не взошло.

     – Собирайся! – Гильда выглядела взъерошено, и вместо привычного роскошного платья на ней были штаны в обтяжку и мешковатая майка.

     Киартана нехотя вылезла из кровати и начала одеваться, пока Гильда тревожно ходила из стороны в сторону по комнате.

     – Что-то случилось? – испугалась Киартана.

     Гильда остановилась и пристально посмотрела на неё, пока Киартана пыталась натянуть штаны.

     В руке Гильды сверкнул кинжал, она навалилась на девочку всем весом, схватила её за руку и поставила подножку, отчего обе упали на пол. Лезвие остановилось так близко от шеи, что Киартана ощутила его остроту. Она судорожно глотнула и попыталась вырваться, но ей было не пошевелиться.

     – Тебе всегда стоит быть начеку, – процедила Гильда. – Ты расслабилась, а это недопустимо. Нам предстоит тяжёлое обучение. Будь готова – в следующий раз, я не обойдусь с тобой так мягко.

     Гильда отпустила её, но Киартана ещё долго не могла прийти в себя. Она так и осталась сидеть на полу, трясясь всем телом и тяжело дыша.

     – Прости, что напугала, но так было нужно, – Гильда положила руку ей на плечо. – Вчера я заметила страх в твоём взгляде. Ты совсем не понимаешь, как работает этот мир.

     – Значит, ничего не случилось? – наконец отдышалась Киартана. Её сковал страх, и она не успела никак ответить на выпад Гильды.

     – Мерион говорил, ты сильна и хорошо управляешься со своим телом, умеешь пользоваться палкой, но я по-прежнему вижу лишь испуганную маленькую девочку, не способную справиться со своим страхом. Поднимайся!

     Гильда подошла к окну, открыла ставни и легко запрыгнула на подоконник, зацепилась за водосток и подтянулась наверх. Киартана с минуту заворожено смотрела на распахнутое окно, но вскоре пришла в себя и последовала за ней. Крыша оказалась круче, чем хотелось бы, но Гильда уже стояла во весь рост на коньке и осматривала округу. Солнце приподнялось над горизонтом и освещало только верхушки башен, но, благодаря зареву, в городе было достаточно светло.

     Киартана осторожно ступала и судорожно цеплялась руками за черепицу, но та предательски шуршала под ногами, угрожая соскользнуть вниз.

     – Ступай легко, словно от этого зависит твоя жизнь! – крикнула Гильда сверху. – Мерион учил тебя чтению и письму, учил магии и обращаться с посохом. Я научу, как жить в Алькадии, и как выжить в этом проклятом Владыками мире...

     Киартана с трудом добралась до конька, не обвалив черепицу, и встала напротив Гильды.

     – Вы собираетесь учить меня лазать по крышам?

     – Не совсем, – Гильда улыбнулась и резко рванула прочь.

     Она пробежала по коньку до конца крыши и прыгнула на соседний дом, остановилась и поманила Киартану к себе.

     – Ну же, догоняй!

     Киартана осторожно последовала за Гильдой, и хоть уже пять лет упражнялась в выносливости и силе – бег по крышам дался ей с трудом. Первый раз она оступилась почти сразу, на соседнем доме. Она зацепилась за конёк руками, и с большим услилем смогла подтянуться. Но Гильда не давала поблажек.

     Киартана оступилась ещё дважды, а на третий ей не удалось удержаться, она соскользнула по крыше, проехалась по скату, исцарапав всю спину, и ухватилась только за дождевой сток. Черепица посыпалась с крыши. Киартана безумно испугалась, увидев вдалеке внизу каменную отмостку.

     – Нет, так совсем не годится, ты должна подняться, – беспристрастно заговорила Гильда. – Я буду очень разочарована, ели ты свалишься отсюда.

     Киартана из последних сил держалась, но не могла подтянуться, от страха руки перестали слушаться.

     – Я не могу... – истерично выкрикнула она. – Мне не подняться!

     – Ты испугана, и этот страх мешает тебе рассудительно мыслить, – Гильда улыбалась. – Действуй!

     – Как? – взмолилась Киартана. – Я сорвусь, помоги мне!

     Гильда закатила глаза и отвернулась.

     – И вот ты потерялась, – властным тоном заключила она. – Да, тебе определённо нужно тренировать хладнокровие, – Гильда вновь с укором взглянула ей в глаза. – И как ты собралась стать магом? – Поднимайся уже, и бежим дальше.

     Киартана в один миг всё поняла. Она легко приподняла себя силой, встала на свод крыши и, словно паря над ней, вернулась к Гильде.

     – Это было вовсе не сложно, – заметила Гильда, но Киартана всё ещё боялась, её руки судорожно тряслись.

     Она осознала свою никчёмность и слабость. Впервые ей хотелось плакать от бессилия. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, а Гильда тем временем прошла по крышам ещё пару домов.

     Киартана кинулась следом, уже не опасаясь упасть. Гильда остановилась на балконе каменного дома в центре.

     – Здесь моя тайная квартира и тренировочный зал, – она открыла дверь и пригласила Киартану внутрь, – ещё никому я не показывала это место.

     Комната оказалась просторной, с высокими потолками, и пустой, лишь с небольшим количеством вещей необходимых для тренировок. Там были мягкие настилы, гантели, гири, штанга с набором весов, перекладина и брусья. Одну из стен полностью занимали клинки в ножнах, а посередине стоял деревянный столб в два обхвата, служивший Гильде мишенью.

     – Я здесь оттачиваю навыки. Теперь ты будешь тренироваться со мной. Каждый день по два часа. Утром, до рассвета. Без отговорок, в любую погоду и при любом настроении, – Гильда встретила её взгляд, и Киартана незамедлительно кивнула. – Тут есть ванная комната, кухня и старая кровать. Одно правило – ты никому не скажешь про это место. Я буду обучать тебя, так долго, как посчитаю нужным, до изнеможения. Всё ясно?

     – Да, – согласилась Киартана.

     – Тебе, как и мне необходимо быть сильной! – Гильда подошла к стене, сняла с неё метательный кинжал, показала Киартане, а через мгновение бросила в дубовый столб. Нож с глухим треском вонзился в дерево по самую рукоять. – Ты должна будешь достать его, а затем метнуть точно также. Тогда сможешь считать, что готова. А пока, начнём.

     Они занимались всего пару часов, но к тому времени, как солнце заглянуло в окно, Киартана уже окончательно выбилась из сил. Гильда объявила конец тренировки, но сама продолжила упражняться одна.

     Киартана заворожено наблюдала за её чёткими движениями без намёка на усталость. Гильда взяла в руки гантели и била воздух с такой силой и упорством, что Киартана могла только позавидовать. Она и не подозревала, сколько в Гильде стремления, ожесточённой злости, которую та могла выплеснуть на своих врагов. Наблюдая за ней, Киартана поняла, что нуждается в таком учителе, и что она последует за Гильдой, куда бы та не повела. Ей нужна подобная ярость.

     Чёрная Обсидиановая башня, словно несокрушимый монумент из другого мира, возвышалась посреди острова. К паперти сходились десятки мраморных дорожек. На площади и под сенью дубов в парке отдыхали и общались маги.

     Одни спешили, и с важным видом вели жаркие споры на ходу, другие наоборот, садились в круг на траву или собирались на лавках для расслабленного обсуждения свежих веяний.

     Киартана собиралась отыскать Мьёрна, но решила посидеть ещё немного, когда вдали увидела Ричарда в его приметном чёрном плаще с зелёным подбоем. Он до последнего не хотел её замечать, и только когда Киартана помахала ему, тяжело вздохнул и подошёл с понурым взглядом.

     – Здравствуй, Ричард, – заговорила она, но он не разделял её радости.

     – Ты тут что забыла? – обратился он нарочито удивлённо. – Ах да, ты же будешь обучаться на мага, вот только ты по-прежнему девчонка. Чего надо?

     Киартана давно его не видела, и успела забыть, как сильно он её невзлюбил.

     – Пришла узнать, когда начало обучения, – улыбнулась она, – не хочу пропустить ничего важного.

     – О, не волнуйся, ты уже опоздала...

     – Что? – сердце едва не вырвалось из груди, но Киартана заметила его призрачную улыбку. – Врёшь!

     – Да, – ему стоило и дальше «играть роль», но её взгляд был слишком растерянным, и он рассмеялся уже не скрываясь. – Видела бы себя, – он спародировал её испуг, и Киартана осознала, что Ричард никогда не сделает ей ничего дурного.

     – Дурак! Я же почти поверила! – ей хотелось злиться, но улыбка никак не сходила с лица. – А если без шуток? Когда начнётся обучение?

     Ричард вальяжно подошёл и сел рядом.

     – Поступление в первый день осени. Без шуток. И ты бы знала, если б прочла объявление в холле, – он махнул на башню. – Ученики допущены в библиотеку и чайные залы. Но только не в платье, – За ехидной улыбкой она увидела доброту очень глубоко, в отблеске зрачков. – Ладно, – сжалился Ричард. – пойдём, покажу тебе Орден, только не долго. Есть хочется.

     Киартана вновь расплылась в улыбке.

     Они прошлись по островам. Ричард кратко рассказывал про некоторые места.

     – Большинство магов, получив кристаллы, отбывают жить на родину, но некоторые остаются, – он показал огромное здание, стоящее на колоннах, как на «куриных ножках». – Там поселят учеников. На островах дома подручных и мастеров, что решили не покидать Орден.

     Они добрались до самого дальнего острова. Океан окружил их, чайки встретили и стали обсуждать меж собой. Волны размеренно бились о скалы, обдавая солёной моросью.

     – Тут так красиво! – восхитилась Киартана, но Ричад лишь недовольно фыркнул и повёл её обратно.

     – Башня Ордена очень древняя, – говорил он пока они шли размеренным шагом. – Все записи о строительстве утеряны, но известно, что её возвели основатели Ордена. Маги уже тогда собирались на островах на Советы, и им нужно было место для сна и отдыха. Внутри, на втором и третьем ярусе два больших чайных зала, для учеников и мастеров, выше – зал собраний, а над ним – крупнейшая и самая древняя библиотека на всём севере. Дальше кабинеты и кельи. Основу составляет гранит, но снаружи она обложена ониксом и обсидианом. Все камни в стенах зачарованы на защиту.

     Они прошли тропинками на остров с овальной площадкой, покрытой песком.

     – Здесь маги тренируются? – догадалась Киартана.

     – Дуэли – неотъемлемая часть обучения, – пояснил Ричард. Он остановился и с ухмылкой задержал на ней взгляд. – Надеешься выведать, что за испытание тебя ждёт! Я не скажу. Не хочу давать преимущество. Надеюсь, что ты провалишься.

     – О, спасибо за заботу, теперь мне придётся пройти испытание тебе назло!

     Они вернулись в парк возле башни и сели на лавку в тени дуба.

     – Итак, – заключил Ричард. – Я рассказал всё, что хотел. Прощай.

     – Постой, – взмолилась Киартана. – Можно с тобой? Мне домой час возвращаться, я помру с голоду!

     – Ну и прилипала же ты, – он скривил гримасу, но его доброту выдавала улыбка, которую Ричард тщательно пытался скрыть. – Ладно, потерплю ещё немного. Деньги то у тебя есть?

     – Деньги? Нет, конечно.

     – О мудрейшие, за что мне всё это... – схватился за голову Ричард, но злился не в серьёз, и Киартана едва сдержала смех. – Идём, что ж с тобой поделать. Я заплачу, но в первый и последний раз!

     Это был самый странный разговор за всё время их знакомства. Киартана шутила, кокетничала и смеялась над ним, а Ричард только угрюмо смотрел и иногда улыбался.

     Они отправились в живописное кафе под открытым небом, где провели больше часа, разговаривая обо всём на свете.

     – Моя семья в Вестонии. Там правят Владыки, отец один из приближенных, а мать держит задел плодородной земли в долине источников. Я не хотел обучаться на мага – они настояли. А теперь не смогу вернуться, пока не добуду кристалл...

     Грусть в его глазах была настоящей. Ричард сразу расплатился и покинул её.

     Последнюю луну лета она не сидела безвылазно в комнате. Каждое утро, пасмурное или солнечное, Киартана надевала лёгкий костюм и пробегала по крышам до тайной квартиры. Она быстро достала нож из бревна, и Гильда начала серьёзные тренировки с клинками.

     – Нож изящен и смертоносен. – Гильда прекрасно управлялась с кинжалами, балансировала на кончиках пальцев, беспечно крутила в руке острейшее лезвие, двигалась изящно и молниеносно. – Его главное преимущество – неожиданность. И не думай, что оно тебе не пригодятся. Однажды может случиться, что магию ты применить не сможешь. – Гильда протянула кинжал лезвием к себе. – Нельзя бояться, ты его хозяйка, только ты им управляешь, он не ранит, пока ты не захочешь. Метни в столб!

     Киартана широко размахнулась и с надрывным криком бросила со всей силы, но лезвие ударилось в дерево плашмя.

     – Не только в силе в силе броска дело, – поправила её Гильда. – Когда ты вызываешь молнию или огонь, разве важна лишь сила? Нужны концентрация и уверенность. Ты должна знать, сколько оборотов сделает кинжал, только так он попадёт точно в цель, – и в подтверждение своих слов она, лишь лёгким изящным замахом утопила лезвие в древесину.

     – Я не собираюсь никого убивать! – возразила Киартана, но в ответ Гильда лишь улыбнулась.

     – Всегда нужно заботиться о себе и развиваться, – пояснила она, – так ты научишься точно и уверенно двигаться. Маги тренируют лишь дух, их тела остаются слабыми. С моими тренировками, когда ты ударишь обидчика, он не сможет ответить.

     Киартана пробовала снова и снова, пока ей не удалось вонзить нож в столб с пяти шагов.

     – Просыпайся, соня! – вновь на рассвете разбудила Гильда. – Сегодня важный день. Нас ждёт завтрак у Аксториса, – она распахнула окно, и беспощадное солнце ударило по глазам. – Тебе понадобится платье. Диана не собиралась меня приглашать, но ему, видно, приглянулась ты, и он собирается сосватать тебя сыну...

     – Нет! – всполошилась Киартана и тотчас вскочила с постели. – Я против!

     – Ну, не волнуйся так, – улыбнулась Гильда. – Он не станет говорить об этом при первой же встрече. Мы обсудим торговлю, поговорим и о других делах, пока ты займёшь Диану. – но Киартана не спускала с неё озлобленного взгляда. – Подумай, когда ещё тебе представится шанс увидеть поместье Мэра!

     Гильда отправила её в баню и после передала Арнольду. «Мотыльки» с самого утра хохотали в баре с бутылкой ликёра.

     – Так! – обратилась Гильда. – чтоб не как в прошлый раз. Мила, если снова напьёшься до обеда, запру в комнате, и ты ничего не заработаешь! – Мила кивнула, не поднимая головы. – Арнольд, как закончишь с этими выпивохами, приведи Киартану в порядок. Через час нам отправляться на холм.

     – Ого! – игриво отметила Моника. – Встреча с самим мэром. А его жена вам не помешает... говорить о делах...

     Но Гильда лишь улыбнулась в ответ и отправилась наверх подбирать платье.

     – Ты такая милашка, – задорно оценила Мила. Её щёки горели, и Киартана поняла, что та уже не сдержала обещание, данное Гильде. – В шёлковом платье будешь выглядеть, как куколка.

     – Я здесь не для этого, – отрезала Киартана.

     – О, не волнуйся, тебе понравится, – не отрываясь от бокала заговорила Моника. – Я по глазам вижу, ты желаешь обладать этой властью, скажите, девочки.

     Все рассмеялись, а Киартана ощутила себя совсем неловко.

     Арнольд уложил её волосы, которые успели немного отрасти. Гильда подобрала ей лёгкое светлое платье, заставила надеть и показаться всем. Её вновь оценили лишь на тройку, но Гильду это устроило.

     Их забрала роскошная карета.

     Они повернули на восток. Широкая дорога вилась меж особняков с просторными ухоженными участками на Ристанский холм. Гильда по пути рассказывала об их владельцах, но Киартана лишь отрешённо наблюдала за роскошью, недоступной простому люду.

     На склонах, помимо огромных особняков, располагались тихие парки с раскидистыми дубами, тропинками из гладкого камня, колоннами, статуями и беседками для приёмов под открытым небом.

     Поместье Риорданов находилось на самой вершине склона. Карета въехала за кованый забор и развернулась на площади у парадного входа, где их уже ждал дворецкий и прислуга.

     – Мисс Анаринэ, – обратился сухой старик. – Мастер Ило уже прибыл. Вас ожидают в зале, – он подал руку, и Гильда с улыбкой приняла его помощь.

     Киартана впервые видела столь роскошные залы с колоннами и статуями. За огромным столом собралось множество народу. Дворецкий провёл их сразу к хозяину.

     Аксторис Риордан с молодой женой восседали во главе стола. Мэр поднялся и пригласил Гильду сесть поблизости.

     – Рад приветствовать почтенных гостей, – обратился ко всем Аксторис.

     В зале Киартана узнала многих, с кем Гильда её знакомила. Напротив сидел суровый мужчина с тяжёлым взглядом, и «мышка» в сером костюме,рядом с которой разместился смуглый старик в роскошном хлопковом балдахине и тюрбане. Он среди всех вызвал наибольший интерес.

     – Скучаешь? – обратился он мягким голосом с изящным акцентом. – По взгляду вижу, ты бы хотела оказаться сейчас где угодно, только не здесь. Удивительно, как роскошная жизнь меняет людей.

     Он не притрагивался к еде, и смиренно слушал все разговоры, но сам в полемику не вступал.

     – Я никогда не пробовала многое, что есть на столе, – отметила Киартана. – Устрицы, креветки, изысканные фрукты. Вижу, вам это всё опостылело.

     – О, в моей юности, в Вельмонте, я всё испробовал, – с улыбкой ответил Ило. – Мой род испокон веков занимался торговлей, и когда бразды правления перешли к моему отцу, флот насчитывал семьдесят кораблей. А затем в провинцию пришла «Южная хворь» и меня отправили в Алькадию для защиты от неизлечимой болезни.

     Всё застолье Киартана слушала только Ило. Он рассказал о жизни на юге, о том, как они ловили крабов на побережье сетями и варили в огромных кувшинах, как в юности он нырял за жемчужинами и подарил бусы любимой. Рассказал, как она умерла в агонии, и как на пустырях рыли котлованы и сжигали горы тел.

     Болезнь разошлась очень быстро, люди начинали источать кровь, задыхаться. – беззаботно говорил он, глядя с улыбкой во главу стола, где Гильда вела серьёзный спор с мэром о торговле. – Умирали прямо на улицах от разрыва сосудов. Слава Владыкам, болезнь остановили...

     Уже в карете Киартана долго не решалась спросить, но Гильда заметила её смятение и заговорила первая.

     – Смотрю, вы с Ило нашли общий язык.

     – Он рассказал о детстве в Вельмонте... – ответила Киартана. – И о Южной хвори...

     – Он любит преувеличивать и наблюдать за реакцией, – усмехнулась Гильда. – От хвори погибло меньше десятой части людей, и конечно никто не умирал в крови посреди улицы.

     – Зачем всё это? – сорвалась Киартана. – Мне не хочется играть в ваши игры. Развлекать важных людей на приёмах. Меньше двух лун прошло со смерти моей мамы, а вы хотите, чтобы я забыла, перестала грустить, улыбалась, будто всё прекрасно! Я так не могу, мне больно, каждую ночь снятся кошмары, я просыпаюсь в холодном поту. Волки навсегда оставили отметину, в моей памяти!

     Гильда внимательно слушала, и выдержала достойную пазу после её тирады.

     – Полегчало? – осведомилась она, но не стала ждать ответа. – Не думай, что ты одна страдаешь. Люди гибнут каждый день. Теряют любимых и самих себя. Этот мир несправедлив и полон жестокости. Я не реже тебя задаюсь вопросом, кто же создал его таким. Но мир – всё, что у нас есть. Можешь бояться и плакать, или бороться и однажды больше никто не сможет тебя ранить. Если решишься, я дам тебе работу.

     Киартана не нашла ответа. Она знала, что Гильда права, и от её грозного взгляда лишь отвернулась к окну.

     – Я не стану никого убивать, – решительно ответила Киартана. – и не буду тратить время на что-то бесполезное...

     – Хорошо, – улыбнулась в ответ Гильда.

     Они вернулись в особняк и поднялись наверх для важного разговора. Гильда села в кресло закинула ноги на стол и протяжно выдохнула.

     – Ты не представляешь, как я устаю, – наконец заговорила она, – приходится держать всё под контролем, в голове, решать массу вопросов. Это меня убивает. Я не успеваю следить за всем, но довериться первому встречному не в праве. Мне нужен достойный помощник... Помощница... – Гильда налила себе. – Я неспроста познакомила тебя с важными людьми.

     – Но...

     – Законно ли это? – Гильда вновь откинулась на спинку кресла и повернулась к стене. – в этом мире получить и удержать власть не просто, я добилась многого, и это стоило мне всех принципов. Я отбросила прочь мораль, жалость, добросердечность, сочувствие. Проглотила гордость. Мне власть стоила человечности. Именно потому, я предлагаю тебе разобраться с моими делами. Ты увидишь, на что способны люди, и поймёшь, насколько я погрузилась во тьму. Ты с самого начала хотела знать мои тайны, но я... посчитала тебя лишь испуганной маленькой девочкой. Ты должна знать меня настоящую, пусть это будет стоить нашей дружбы... – Гильда достала толстую домовую книгу. – Здесь всё. Счета, долги, обязательства, имена и адреса. Все секреты Гильды Анаринэ.

     Киартана открыла том на случайной странице и поразилась обилию шифров. Она узнала несколько фамилий тех людей, с кем её знакомила Гильда, но разобрать суть записей ей не удалось. Внизу каждой страницы красовалась изящная раскидистая подпись, в которой читались буквы Г и А, а над ними порхала чайка.

     – И всё это я вынуждена держать в голове, – заметила Гильда. – Разбираться придётся долго, и не выноси из дома, а лучше держи только в своей комнате. Ну, всё, иди!

     Гильда поспешила выставить её.

     В день испытания она впервые переоделась в юношу. Надела костюм ученика Ордена и вспомнила Рима, всегда весёлого, находчивого, дерзкого. Он был разгильдяем, не относился серьёзно к урокам и заданиям, но всё само получалось, в отличии от Ильнара, который всегда старался, но никогда не превосходил Рима в мастерстве.

     «Придётся играть его? Стать таким же дерзким и весёлым подростком, шутить и смеяться, зная, что он погиб».

     Она покрасила чёрным волосы, но так и не стала на него похожа. Он всегда задорно улыбался, но в зеркале Киартана встретила лишь испуганный взгляд. На рукояти посоха так и осталась мазком его кровь, которую ей не хотелось оттирать.

     Арнольд помог ей с образом, подчеркнул скулы и подрезал концы, но оценил лишь на три из пяти.

     – Ты очаровательна, – заметил он. – И это преступление – скрывать такую красоту. Ты должна показать силу, доказать им своё право быть девушкой!

     С хмурыми мыслями и страхом под языком она отправилась в Орден. Солнце только взошло, но уже грело спину.

     Парк возле башни преобразился. Все скамейки были заняты ребятами в форме Академии, и страх навалился с новой силой. Они общались, рассказывали о себе, обсуждали учителей и восхищались величием Башни. И только ей не с кем было поговорить.

     Киартана прошлась по парку, взошла на паперть и впервые оказалась перед входом в Башню. Проём манил прохладным сумраком. Её встретил величественный, строгий холл, массивные мраморные колонны и широкая лестница, вьющаяся ввысь по стене.

     – Рим! – окликнул её Мьёрн. – Пройдёмся? Сегодня у тебя ещё будет возможность осмотреть башню, но Испытание пройдёт на улице.

     Мьёрн повёл её на остров с тренировочным полем.

     Другие ученики тоже шли к полю, где уже собралась огромная толпа. Мьёрн намеренно не спешил, желая поговорить с Киартаной наедине. Они остановились у моря.

     – Не буду тянуть, – ей вдруг стало больно от его слов, будто он собирался сообщить об очередной утрате. – Мерион должен был вернуться к распределению, но от него давно нет вестей... – Киартана не смогла скрыть страх. Мьёрн взял её руку и посмотрел в глаза. – Он обязательно вернётся. Я слишком хорошо его знаю, чтобы сомневаться, – он ждал ответа, а Киартана лишь взволнованно смотрела, и дышала всё надрывней.

     – Он на севере? – спросила она.

     Мьёрн не ответил, мимо прошло несколько ребят, прервав их разговор. Он отпустил руку и отвернулся к воде.

     – Пора, – сказал он, и больше не взглянул ей в глаза.

     В центре пустынного острова, окружённого дубами, находилась овальная песчаная площадка. За массивным столом, сидели мастера и Магистр. Мьёрн занял место рядом с Грионом. Игонор потребовал, чтобы ученики встали полукругом, но ребята долго не могли разместиться, пока он не начал выстраивать всех самостоятельно.

     – Дорогие ученики! – обратился Оксифур Саавский усиленным голосом. – Рад всех вас видеть сегодня здесь. Надеюсь, вы успели познакомиться с Орденом и друг с другом. Также надеюсь, вам понравились Острова, ведь Вы проведёте здесь следующие шесть лет. Орден уже стал домом для многих поколений юных магов. Я и сам начал свой путь на вашем месте. И, как и мне, вам предстоит доказать своё мастерство в испытании поединком. Не буду много говорить, ибо понимаю, что чем дольше речь перед испытанием, тем сильнее волнение, а сейчас вам предстоит показать все свои способности. Учеников ждут три дуэли. Все разделятся на тех, кто победил в каждой дуэли, тех, кто победил в двух и тех, кто одержал лишь одну победу. И поступят на три факультета. Гриона Фаедры, Мьёрна Хагорда и Игонора Фраила, но, увы, те из вас, кто не победит ни в одной дуэли, покинут Орден навсегда. Мне бы не хотелось никого терять, но это правило соблюдалось веками, и я не вправе нарушать его.

     Ещё до окончания речи среди учеников начались шепотки. Некоторые уже собрались в группы и пытались договорится, как им точно пройти, сражаясь друг с другом, но их планам не суждено было сбыться.

     Всех попросили очистить площадь, а Игонор кратко объявил правила:

     – Две минуты, после чего поражение обоим, вышел из круга – поражение, упал – поражение, дотронулся рукой до площадки – поражение. Опасные для жизни и зрителей заклинания запрещены. Для тех, кого называют, дуэль начинается немедленно.

     Игонор объявил первую пару, но ребята, выйдя на площадку, замешкались, не зная, что делать, пока со всех сторон нарастал гул советов и мнений. Они зашевелились одновременно, один вызвал коренастую молнию, другой щит, а мимо него пустил пару силовых зарядов, способных сбить врага с ног.

     Разряд вновь испугал её. Страх, встал комом в горле. Она в ужасе осознала, что проиграет любую дуэль, если противник воспользуется молнией.

     Парень, что выпустил молнию, не смог защититься и, сферы ударили в живот. Он повалился на спину и по разочарованным возгласам толпы понял, что всё кончено. Мьёрн объявил победителя и добавил его в список учеников, а проигравшему лишь пожелал удачи в следующих дуэлях.

     Большинство схваток так и проходили – пара заклинаний, и один из кандидатов оказывался на земле. Но иногда случались затяжные дуэли, когда силы были почти равны, сражение затягивалось, а иной раз исход решала хитрость.

     – Эй, парни! – воскликнул высокий блондин, когда Киартана попыталась протиснуться в первый ряд. К ней обернулось трое крепких ребят с надменными взглядами.

     – Эти места только для избранных. – пояснил он. – как ты вообще оказался здесь, в тебе нет ни капли силы.

     Киартана собралась возразить, но двое его друзей грубо схватили её за рубаху, и слова страхом застыли в горле. Она испугалась не ребят, но того, что её могут раскрыть.

     – То-то же, – обрадовался блондин, – знай своё место. Вам, беднякам, никогда не подняться на наш уровень, – он грубо толкнул её но ребята позади помогли ей устоять на ногах.

     Из небогатых семей, они не смели выйти вперёд, а блондин, с мерзкой улыбкой постоянно смеялся над ними.

     – Вы рождены быть позади! – повторил он для всех.

     – Не слушай его, – заговорил щуплый паренёк с веснушками на носу. – Гаррот болван, но сын мэра, и если устроим драку, выгонят нас, а не его, – он удивил её добрым взглядом и искренней улыбкой. – Я Маркус Марковиан.

     Он подал руку, а Киартана едва не назвала ему своё настоящее имя.

     – Рим, – поправилась она, – меня зовут Рим Мримор.

     Киартану поразило разделение, что царило среди учеников, и маги не собирались ничего делать. Богатые и дерзкие заняли первые ряды и насмехались над остальными. Бедные ребята не отвечали на любые выпады, хоть их и было больше.

     Те трое, что стояли впереди, оказались самыми неприятными и задиристыми, а их предводитель, блондин, стоял прямо перед ней, и она вынужденно слушала все его оскорбления. Ричард, по сравнению с ним, теперь казался довольно милым.

     Ребёнок, обиженный на всех, кто более беден, проиграл первую дуэль и стал верещать ещё громче и обиднее.

     Многие сразились по два раза, а Киартану всё не вызывали, она вдруг испугалсь, что её забыли включить в списки, и она зря простоит там и выслушает кучу мерзостей. Но громыхающий голос Игонора Фраила на весь остров вызвал на поединок юношу со столь знакомым ей именем.

     – Рим Мримор!

     Киартана стремглав пустилась на поле, но вдруг её нога зацепилась. Она оступилась, полетела вперёд, едва успела выставить руки, и даже не заметила, как оказалась на песке, когда Игонор объявил о её поражении под недовольный гул небольшой части ребят и хохот остальной толпы.

     – Это п-подло! – выкрикнул Маркус, но его голос дрогнул, и возглас потонул в галдеже.

     Киартана вспыхнула гневом, поднявшись, собралась возразить, но ребята вокруг смеялись над ней, в первых рядах она не встретила поддержки, и ей пришлось вернуться в толпу подальше от позора и пристальных взглядов, но Гаррот ещё долго, сквозь смех, рассказывал друзьям, как поставил подножку.

     – Вот урод, – отметил Маркус, – сам ничего из себя не представляет, а гадит всем вокруг. Кто бы его проучил.

     Она безумно возненавидела Гаррота, и рассмеялась ему в лицо, когда он проиграл вторую дуэль.

     – Ты в шаге от позора, – сообщила она ему с максимальной надменностью, на которую была способна. – Надеюсь, я стану причиной твоего поражения!

     – Только не споткнись снова, – отшутился он, но в его глазах почти не осталось прежнего задора.

     Объявили очередную дуэль, и у Киартаны замерло сердце, когда она услышала знакомое имя. Она совсем позабыла о нём.

     – Аластор Сарвин! – объявил Игонор, и на площадку вышел последний из учеников Мериона.

     Он дрался с одним из богатых детей, и первый бой проиграл, но во втором бою Аластор легко победил. Киартана не собиралась уступать ему, а потому, когда её вызвали, она твёрдо вышла вперёд, и когда Гаррот снова попытался подставить её, она защитилась незримым барьером, и он, ударив ногой, скривился от боли, к её искренней радости.

     Её ждал черноволосый высокий юноша, Викар. Он уже выиграл два боя и собирался одержать финальную победу. Использовал щит и силовые сферы, но не нападал первым, позволяя оппоненту ошибиться. Киартана выпустила в него пару воздушных кулаков, не ожидая, что столь простой удар принесёт успех.

     Юноша ловко отпрыгнул и завис в полуметре над землёй. Киартана пустила ещё три воздушных кулака с разных сторон. На этот раз парень поднял щит и в ответ выпустил пару силовых сфер, Киартана легко от них уклонилась.

     Она прыгнула над ним и ударила воздушной волной сверху. Его щит рассыпался осколками, но парень устоял и сотворил новый. Киартана могла поднять огненный смерч или направить луч света, но не хотела, чтобы её исключили за опасное заклинание. Она не могла применить и разряд молнии, а потому оставалось только снова и снова пытаться обмануть его и ударить мимо щита.

     Время утекало, толпа всё сильнее бесновалась. Сотни ребят всё яростнее выкрикивали совершенно бесполезные советы, и Викар начал беспокоится. Киартана знала, что, как только две минуты пройдут они оба проиграют.

     Викар создал эфемерную плеть, которой так долго пытали Киартану, и бросился вперёд, стараясь мгновенно сократить расстояние, Она едва успела поднять щит. Викар бил снова и снова, и Киартана не могла ударить в ответ, но время поджимало. Когда ученики подхватили обратный отчёт, Викар зарядил плеть молнией и стал бить ещё яростнее, рассыпая искры повсюду. Но Киартана не сдалась и не отступила.

     Её сердце уже выскакивало из груди от страха, когда прозвучал гонг. Викар упал на колени без сил, плеть рассыпалась светом в его руке.

     – Две минуты! Обоим зачитывается поражение! – объявил Игонор.

     Киартана снова проиграла. Страх переполнял её, и она не понимала, почему боится молний. Волк пытал её, но она не верила, что это могло так сильно повлиять. Она угрюмо освободила площадку для следующей дуэли, и вернулась в толпу, что по-прежнему насмехалась над ней.

     – Ого, ты так дрожишь при виде молний, будто девчонка. – ехидно подметил Гаррот. – хотел попасться со мной? Ха. Смотри не обделайся от страха! Я тебе покажу, что значит настоящая молния, а не эти ниточки, что вызвал выскочка Викар!

     Киартана пропустила его выпад, но ей никак не удавалось успокоиться. Осталась последняя дуэль, чтобы попасть в академию, а она панически боялась молнии, и все это видели.

     Вскоре Аластор вышел на свою третью дуэль и легко выиграл её, используя шумовые удары, которым она его научила. Ученики, сразившиеся на трёх дуэлях, делились на четыре группы, и тех, кто не победил ни в одной, оказалась вовсе не много – несколько бледных испуганных мальчишек стыдливо вытирали слёзы.

     Гаррот продолжал насмехаться, но не отсортированных учеников становилась всё меньше, его товарищи отправились в группу победивших в дуэлях, и Гаррот стал выглядеть и вовсе болезненно. Он больше не шутил, и лишь нервно улыбался, когда в очередной раз вызывали не его.

     – Считаешь, победишь меня? – обратился он, и Киартана в ответ скривила улыбку.

     – Как же сильно ты боишься, – заметила она.

     – Это тебя пугают молнии, – бросил он, но его взгляд убедил Киартану в её правоте.

     – Ты боишься поражения! – она твёрдо смотрела, а Гаррот опустил глаза и отвернулся, не желая спорить с правдой.

     Когда их осталось двое, объявили последнюю дуэль.

     Она не слышала имён, но знала, что одно из них Рим Мримор. Она словно в тумане прошла на другую сторону и остановилась в двадцати шагах.

     Гаррот вызвал хлыст из ветвистых молний, которые били в землю, и замахнулся им. Киартана легко отразила удар щитом, но её ноги уже тряслись, а руки не слушались, она боялась выронить посох и остаться без защиты, хоть и понимала, что он ей не нужен.

     Гаррот, как и Викар, бил хлыстом в её щит, не в силах пробить его. Киартана стояла на месте, но понимала, как только он подойдёт достаточно близко, она не сможет защититься и вновь проиграет. Она почти смирилась с поражением, когда услышала ревущую толпу – многие болели за неё.

     – Рим! Держись! – кричали ребята, и громче всех Аластор. Его голос вновь напомнил о предательстве.

     Он сбежал, поддался слабости, но теперь показал силу, победив в двух дуэлях, а она лишь трясётся от страха при виде молнии.

     Киартана закрыла глаза и представила поле с мягкой травой, разрушенный замок, ароматные берёзы и тёплые лучи солнца на коже. Глубоко вдохнула, размеренно выдохнула и взмыла в воздух. Она создала вокруг себя барьер из молний, а вниз и на землю обратила мощный трескучий разряд. Она медленно двинула его вперёд, заставляя Гаррота сойти с площадки. Киартана могла ударить его молнией и тотчас победить, но ей хотелось обратить свой страх в силу, чтобы другие боялись также как она, и даже сильнее.

     Молнии били всё ближе к Гарроту, вынуждая его отступать, но он не дошёл до края площадки, а оступился и упал на спину, а затем пополз – Киартана по-прежнему наступала. Он сильно перепугался. Умолял её остановиться.

     Лишь гонг спас Гаррота от дальнейшего позора. Он проиграл все три дуэли, и теперь навзрыд плакал, чего Киартана себе никогда не позволяла.

     Она опустилась на площадку и услышала, как многие восторженно скандируют её новое имя. Но официальная часть ещё не закончилась, Киартана прошла к группе тех, кто выиграл одну дуэль, и в ней оказалось много детей из бедных семей, в том числе и Маркус.

     В центр площадки снова вышел Магистр Оксифур и единственным жестом остановил все разговоры.

     – Славные дуэли, – похвалил он, и Киартана вдруг осознала, по его виду, что в академию примут всех, – не вполне честные, но живые, насыщенные эмоциями, настоящие. Не стану тянуть, все будут приняты. Этот метод распределения на факультеты издревле существует в Ордене. Прежде проигравших и правда отсеивали, но моё мнение всегда было и останется таким – вы не для того шесть лет учились, чтобы три глупые дуэли решили вашу судьбу. Небольшой ложью я подстегнул ваш азарт, заставил выложиться на полную, и вышло прекрасно.

     Итак, факультета три. Первый возглавит мастер Мьёрн Хагорд, и в нём буду обучаться те, кто выиграл все дуэли, и те, кто не победил ни в одной. Так уж повелось, что и тех и других всегда меньше остальных. Учеников, победивших в двух дуэлях, возглавит мастер Грион Фаедра. И последний, но не по значению, факультет Игонора Фраила – все ученики, одержавшие одну победу. А теперь предлагаю пройти в Башню на ваш первый Совет и дальнейшее чаепитие.

     Оксифур первым направился к башне, за ним мастера, подручные, и последними – ученики.

     – Как круто ты разобрался с этим болваном Гарротом! – восхитился Маркус.

     Он схватил её за плечи, и Киартана инстинктивно оттолкнула. На секунду она заметила его озадаченный взгляд и захотела исчезнуть. Она почти проиграла дуэли, снова увидела Аластора, вспомнила о его предательстве, смерти Рима и мамы. Ей хотелось плакать, бежать, прятаться, чтобы никто не увидел её страха, бессилия, отчаяния.

     – Прости, – ответила Киартана и бросилась прочь, но Маркус кинулся за ней.

     – Давай дружить, – он заставил её остановиться добрым наивным взглядом, – хочу познакомить тебя с парнями.

     – Нет! – отрезала Киартана, и поток учеников разделил их.

     Она направилась вместе с толпой к мосту, но услышала позади столь знакомый и ненавистный голос. Хотелось оказаться как можно дальше от Аластора, не видеть и не слышать – всё напоминало о дне, когда он их бросил.

     – Рим! – кричал Аластор, не узнав её. – Постой.

     Хоть ей не хотелось говорить с ним, ничего другого не оставалось. Киартана вышла на мост и остановилась посмотреть на набережную и бьющие в гранитные стены волны. Она знала, что Аластор не отстанет, и решилась высказать ему всё и сразу.

     – Рим! – подскочил он и дружески положил руку на плечо.

     Она всмотрелась в его глаза, но Аластор не сразу узнал её.

     – Киартана? – поразился он и вдруг начал заикаться сильнее прежнего. – Чт-то это зн-начит? Г-где Рим?

     – Он мёртв. Волк убил его! – Киартана яростно наступала с каждым словом. – Перерезал горло воздушным клинком!

     – П-почему ты т-так говоришь...

     – Ты бросил нас, сбежал, а теперь не веришь мне? Он умирал на моих руках. Его кровь до сих пор на посохе, взгляни! – она сунула ему посох в руки, но Аластор отшатнулся, едва опустив глаза.

     – В-вы остались... – Аластор не находил себе места. – Это было глупо! Да, я ис-спугался, но не см-мей меня обвинять, за желание защ-щитить родителей...

     – Они были хоть в малейшей опасности? – взорвалась Киартана, заставив Аластора стушеваться. – Мою маму убили, Волки пытали меня, и навсегда оставили эти шрамы! – она показала руку, и Аластор отшатнулся ещё на шаг.

     – К-киартана... М-мне жаль... – в его глазах стояли слёзы, он хотел сказать больше, но не нашёл сил.

     – Тебе жаль...

     Она отрешённо пошла прочь.

     Поток учеников нёс её к башне. Утром она хотела попасть внутрь, но теперь ей было всё равно, и лишь сильно хотелось спать. Наверное, она единственная, кто заметил, что солнце упало за горизонт и в небе осталось алое зарево. Но она шла со всеми в башню, потому что не могла всё бросить, только не теперь, в Академии, больше чем на середине пути. Она обещала маме.

     Утром величественный холл восхитил её, но теперь Киартана отрешённо прошла на лестницу, ни разу не взглянув на люстры и колонны с барельефами. Ученики группами шли в зал Совета, и Киартана последовала за всеми. Лестница непрерывно вилась по стене башни вверх, а в темноту уходили узкие коридоры, но даже в её опустошённом состоянии, зал Совета поразил Киартану.

     Она вышла в огромное пустое пространство и остановилась в нерешимости. Сотни магов копошились, занимая места на десятках уровней. Ряды поднимались ввысь и упирались в купол с величественным изображением четырёх старцев, направивших взоры по сторонам света.

     Первые ряды заняли мастера и их подручные. Остальной зал разделили на три сектора и разместили учеников по факультетам отдельно. Оксифур подождал, пока все рассядутся, и продолжил речь, начатую на поле.

     – Издревле в Академии ученики обучались, под началом мудрейших мастеров. Я рад приветствовать очередное поколение. Вас ждут годы упорного труда и великих открытий.

     На островах есть всё необходимое для жизни и плодотворного труда. Обучение продлится до вашего совершеннолетия, и в двадцать один всех ждёт выходное испытание. Затем, став подручными, вы продолжите учиться у своего мастера, и, только отыскав кристалл концентрации, сами станете мастерами. Для некоторых обучение станет непосильным трудом. Надеюсь, никто не бросит дело всей жизни на середине пути. Вы обязаны проявить все свои таланты, чтобы стать великими магами! Наверное, самое время говорить об этом сейчас, когда все устали после дуэлей, – пошутил он, но не многие оценили. – Вам придётся изучить Орден, чтобы он стал вам родным. Тренируйтесь, медитируйте, делитесь опытом, знакомьтесь и заводите друзей. Всё в ваших силах. Главы факультетов расскажут больше, а после нас ждёт запоздалый ужин в компании новых друзей. – он проводил всех искренней улыбкой.

     Перед учениками выступили и другие мастера, но Киартана почти не слушала. Все весело шептались, знакомились, обсуждали величие зала и башни. Она единственная отрешённо смотрела в зал.

     Ученики направились к многочисленным выходам, и, в пустеющем зале, Киартана осознала, как ей одиноко. Сотни ребят готовились вступить в новую для них жизнь, боялись, как и она. Киартана вспомнила плачущих побледневших ребят, что проиграли все дуэли.

     Она отправилась на лестницу. Ребята радовались всему новому, знакомились, пожимая друг другу руки, а ей хотелось поскорее уйти. Она спустилась ниже и лишь на миг заглянула в чайный зал, уставленный резными дубовыми столиками и стульями.

     – Рим! Иди к нам! – крикнул Маркус из середины зала.

     Она долго сомневалась, но решилась. Прорвалась к столу и заметила остальных ребят.

     – Рим Мримор! – представил Маркус, – Величайший заклинатель молний!

     – Здорово ты Гаррота испугал! – отметил лопоухий парень с дерзким прищуром и торчащими клоками волос. – Я Сергей Сиортов, – он протянул шершавую ладонь. – Знаешь, ведь это я был твоим первым противником. И как ты стерпел подножку, я бы ему сразу в бубен дал.

     – Эй! Скотти, Томас, подвиньтесь! – воскликнул его сосед с пухлыми щеками и массивными кулаками. Его рукопожатие оказалось довольно слабым, хоть он и старался. – Я Дмитрий Морин из Керника.

     – Здорова! Привет! – выкрикнули ребята, наперебой подавая ей руки. – Скотти! Томас! – два весёлых парня отличались улыбкой до ушей и добрым взглядом.

     – Учились вместе, – пояснил Маркус, – кажется, что они братья, но это не так.

     – Я Нестр, – представился скромный парень, – из Нисса.

     Он оказался самым тощим из всех, с длиннейшими пальцами на свете, и поразил её удивительно крепким рукопожатием.

     Ребята в задорной толкотне нашли ей место, и Киартана уселась между Маркусом и Сергеем. Ей тотчас поставили чашку и налили ароматного чая.

     – Мастера предпочитают Махаон, – отметил Дмитрий, – но по мне он излишне терпкий.

     Киартана отхлебнула и едва не выплюнула всё, скривилась, но проглотила горькую жижу.

     – Вот и подтверждение, – заметил Скотти, – настоящие мужчины выбирают Вельмодский белый, с южных склонов, – он достал ещё одну чашку и налил Киартане из другого чайника светлой густой жидкости с ароматом трав, мяты и молока.

     – Я, Марк и Димон обучались здесь, в Алькадии, – заговорил между прочим Сергей, – у мастера Сантори. – он наклонился над столом и продолжил шёпотом. – замучил нас своими упражнениями и зубрёжкой.

     – Да, – подтвердил Дмитрий. – И только зазнайке Маркусу нравилось учиться целыми днями.

     – Не слушай их, – отмахнулся тот с улыбкой. – Учёба и меня утомила. Вот бы каникулы не заканчивались.

     – А мне довольно скучно без учёбы... – искренне ответила Киартана.

     Все рассмеялись, и она тоже улыбнулась впервые за долгое время.

     Она мало говорила, да и на вопросы отвечала нехотя, но за пару часов ощутила себя частью компании. Её удивило их беззаботное веселье.

     Ребята, хоть и знали друг друга всего пару лун, успели крепко сдружиться. Маркус и Дмитрий оказались самыми серьёзными, Нестр по большей части молчал, а основным источником шуток и весёлых моментов становились всегда Том и Скотти, которые учились вместе у Макглава Анори. Маркус рассказал об Алькадии и пообещал показать все её злачные места. Нестр поведал о Ниссе – городе на склоне у побережья, окружённого водопадами и озерцами.

     – Какая тут крутая лестница! – отметил Сергей. – Шесть метров в ширь, и ведёт сквозь всю башню наверх и ещё глубоко под землю... Вот вам не интересно, что там внизу?

     – А мне интересно, какой вид открывается сверху, – отозвался Том.

     – Да, – подтвердил Скотти, – это важно, девчонки ведутся на такое. Покажешь ей свою башню, и она твоя!

     Все рассмеялись, а Киартана искренне не понимала, как такое возможно, но тоже посмеялась со всеми.

     – А давайте поднимемся наверх! – предложил Маркус. – Уверен, оттуда откроется отличный вид на город и острова, – он потащил всех на лестницу, и только Нестр с Дмитрием сомневались.

     Она насчитала девяносто семь уровней от основания башни. Лестница вывела их на плоскую крышу с четырьмя острыми шпилями по сторонам света. В центре было изображёно чёрное солнце, наполовину скрытое за горизонтом. Она ощутила укол в сердце, вспомнив о «Тёмной Заре», но восхищённые возгласы ребят не позволили ей загрустить.

     – Весь город как на ладони! – поразился Сергей. – Я впервые так высоко. Смотрите Марк, Димон, даже сторожевые башни ниже, а острова такие крохотные!

     Мир всё продолжался бесконечным морем, уходящим за горизонт, холмистой степью на западе, Вечным лесом Нуреон, что простирался далеко на север.

     – Мы станем величайшими магами на свете! – воскликнул Том с горящим взглядом. – Добьёмся всего, чего пожелаем. Принесём в мир добро и справедливость.

     – Ты и справедливость, – усмехнулся Скотти, – тебя скорее волнуют власть и богатство, и вот в этом я готов тебя поддержать. А вы? – обратился он к остальным. – Давайте принесём клятву. Раз уж мы все здесь, поклянёмся, что добьёмся успеха, будем дружить вечно и никогда не бросим никого в беде.

     – Да! – восторженно согласился Маркус. – Мы станем новой эрой Ордена и изменим весь мир к лучшему! Рим? – мурашки пробежали по коже, когда он предложил ей свою руку. – Мы останемся вместе, несмотря ни на что. Давай Сергей, не ерепенься, тебе тоже нужны друзья!

     Шум ветра уносил почти все слова прочь, но Киартана крепко сжимала руки Маркуса и Нестра, улыбалась и едва сдерживала слёзы счастья. Волны глухо били в каменные берега, луна стала единственным свидетелем их клятвы, и будет вечно хранить эту тайну.

     Ребята весь вечер веселились, но на вершине башни Киартана увидела их истинные стремления, и ей захотелось стать частью компании, встать с ними плечом к плечу, горевать и радоваться вместе. Ей хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался, но, как и предупреждал Грион, эйфория быстро испарилась.

     Время ушло стремительно и безвозвратно. Все ребята направились в общежитие, и только она покинула Острова. Вновь взглянула на величественную башню темнее ночного неба. Дубы в парке шептали, но ей не хотелось слушать, она наслаждалась ночным городом.

     Луна освещала путь. Она брела по пустынным улицам, погружённая в свои думы. Хотелось радоваться новому. Ребята развеяли её хандру, но теперь, в одиночестве она снова вспомнила все смерти, что принесли Бассы.

     Вспомнила Марису и Рима, которым не смогла помочь. Вспомнила, как легко ей далась магия. Как она во всём оказывалась лучше Рима с Аластором, даже Мерион удивлялся её способностям. Она сопротивлялась настоящим могущественным магам, легко победила Гаррота. Все ликовали, увидев её силу.

     – Я стану сильнейшей! – убедила себя Киартана.

     В доме Гильды всё ещё шумели гости на очередном празднике. Киартана не решилась войти через главный вход. Она прошла в проулок, куда выходило её окно. Ударила посохом о мостовую в самом тёмном месте и поднялась к крыше.

     Ещё утром она оставила окно открытым и теперь, никем не замеченная, скользнула внутрь. На ощупь прошла до стола и собралась зажечь лампу, когда краем глаза уловила в темноте движение. Тёмный силуэт кинулся к ней, крепкой хваткой вцепился в плечо.

     – Где она? – взревел грубый голос.

     Киартана на миг застыла, тотчас рванула прочь и подняла щит. Шквал воздушных клинков озарил комнату, но плотный сумрак скрывал лицо мужчины.

     Незнакомец накрыл тьмой комнату, рванул вдоль стены. Удары клинков о щит лишь вспышками вырывали из тьмы детали. Она наткнулась на перевернутый стол, запуталась в разбросанных по полу платьях.

     Совершенно обыкновенная люстра под потолком начала вибрировать и светиться, а в ушах всё громче звучал нестерпимый гул блока магии. Незваный гость использовал более сильные заклинания, и его первого скривило от боли. Тьма развеялась. Он зажал уши руками, из последних сил бросился на неё, но лишь, чтобы оттолкнуть от окна. Прыгнул в ночь и скрылся в переулке.

     По её голове теплом разлилась нестерпимая боль, она уже была не в состоянии преследовать незнакомца. Киартана опустилась на колени у окна, но долго не продержалась, руки ослабли, и она свалилась на пол.

     Только после она ощутила тепло и острую боль слева, в плече, и, коснувшись, увязла пальцами в липкой жидкости. Паника ударила в голову, ей с трудом удалось подняться, но сознание помутнелось, и она упала на кровать.

     Рана обильно сочилась кровью. Киартана попыталась остановить её одеялом, но несколько минут ей не удавалось. Кровь залила всю руку и струилась на кровать.

     Киартана ощутила слабость и перепугалась, что рана серьёзней, чем ей показалось вначале. Она уже собралась звать на помощь, когда в комнату ворвалась Гильда, как всегда в роскошном платье с растрепанными волосами и безупречным парфюмом. Она бегло оглядела разгром, заметила Киартану, мигом подскочила и осмотрела рану.

     – Карл! Чемодан со снадобьями сюда! Быстро! – надрывно крикнула она в коридор.

     Почти мгновенно Карл принёс чемодан, наполненный травами, склянками и бинтами.

     Гильда достала мази и бинт. Быстро промазала рану, остановив кровь, схватила огромную кривую иглу с нитью.

     – Придётся зашить, – Гильда кивнула дворецкому и Карл невероятно крепко, для старика, прижал её к кровати.

     – Мисс Киартана, прошу, не вырывайтесь, – Карл помог ей зажать полотенце в зубах. – Не думайте о боли...

     Но каждый раз, когда игла врезалась в плоть, Киартана не сдерживала крик. Гильда быстро закончила и туго перетянула плечо бинтом.

     – Рана серьёзная. Нанесена магией, – Гильда пристально посмотрела, не давая Киартане шанса промолчать.

     – Я не увидела его лица...

     – Всё будет хорошо, – неубедительно ответила Гильда. Она улыбнулась, едва сдерживая нервные слёзы, достала из чемодана пузырёк с таблетками. – Вот, выпей и сразу уснёшь. Тебе сейчас нельзя волноваться.

     Киартана разжевала горькую таблетку и с трудом проглотила без воды. Гильда подоткнула ей под плечо вторую подушку и быстро удалилась.

     Думать не хотелось. Мысли жалящим роем носились в голове, и сон всё не приходил. Она начала задыхаться от нахлынувшего потока вопросов и ответов.

     Осознание молотом ударило в затылок. Она не до конца поняла, не сформировала мысль, но сердце уже вовсю рвалось из груди. Киартана дышала всё глубже и надрывней – воздуха не хватало.

     «Бассы напали только, когда Мерион покинул деревню – они знали, что его нет».

     «Предатели в Ордене...» – вспомнила Киартана и приподнялась на кровати.

     – Лишь те, кто отправил его на задание, точно знают, где он, – шептала она, чтобы не потерять нить рассуждений. – Он оставил мне... – Киартана спустила руку за кровать и нащупала пыльную шкатулку.

     Впервые за много дней тщательно осмотрела полированное дерево без единого изъяна. Она знала, что есть лишь одна попытка открыть её, не повредив содержимое.

     – Мерион написал имена предателей... – осознала она, и снова не решилась открыть.

     Голова стала тяжелее, острая боль почти исчезла, но тревога не позволяла расслабиться. Она опустилась на подушки, глаза едва шевелились. Киартана представила, что больше не проснётся, и из последних сил пыталась отогнать сон.

     Она некоторое время ощущала, что всё происходящее нереально, но тревога исчезла, как только девочка моргнула.

     Почти полная луна оставляла на земле ветвистые очертания сосен и чёткий силуэт маленькой девочки. Склон спускался к почти иссохшему озеру. Она уже видела это место, но не помнила, когда и где.

     Девочка двигалась осторожно, медленно, ощущая каждый шаг, каждый треск хворостинки под ногой. Лес пах осенью и прохладой. Ветер клонил верхушки сосен, отовсюду доносился сухой треск.

     Редкие деревья позволили издали разглядеть широкий рваный берег, прошлогодний камыш и тёмную стоячую воду. Она прошла вокруг озера и снова нашла тропу с настилами, ведущую вверх по склону.

     Она часто ходила этим путём, но не помнила, куда он ведёт, и направилась дальше, ведомая неистовым желанием к неуловимой цели.

     Тучи закрыли свет. Ветви тревожно заскрипели. Порывы морозного ветра ударили по ногам. В лёгком платье она успела продрогнуть, но знала, что должна спешить.

     Она сбилась с тропы, кусты преградили ей путь, тонкие ветви хлестали по рукам и ногам, деревья стояли всё ближе, почти смыкались колючими ветвями.

     Когда её остановила сплошная стена деревьев и кустов, она обернулась, и вокруг тоже стоял густой лес. Сердце неистово колотилось, слёзы безвольно катились из глаз, а ветви всё норовили зацепить её, оцарапать, хоть девочка и стояла на месте. Она не видела выхода, не понимала, что делать, и потому просто закрыла уши, чтобы не слышать шум ветра и пугающий скрип деревьев, и закричала что есть сил.

     Она проснулась с криком и несколько минут не понимала, где находится. В окно бил косой луч раннего солнца. Пока приходила в себя, Киартана ещё помнила сон, но уже спустя пару минут совершенно позабыла о тёмных водах озера и пугающем лесе.

     Комната оказалась полностью разрушена. Незнакомец выпотрошил шкафы. Все ящики стола, разбросал по полу платья и мелочёвку, опрокинул стол, но не догадался заглянуть под кровать.

     Плечо мерзко ныло, и Киартана с трудом надела свободный сарафан.

     – Он точно знал, что меня не будет, – осознала Киартана.

     Она взяла с собой шкатулку и спустилась вниз.

     В холле никого не оказалось, но потайная дверь в тёмную комнату, всегда закрытая, на этот раз была приоткрыта. Она осторожно заглянула внутрь. В полумраке светлели квадраты окон, завешанные плотными шторами. В центре за столом сидела Гильда, и напротив иссушенный годами перепуганный старик. Он смотрел сквозь неё, в стену и неразборчиво шептал, а Гильда держала его за руки и плакала.

     Всё продолжалось не больше минуты. Гильда заметила её, отпустила руки старика, нежно погладила его по голове, отчего он испуганно отстранился и заговорил громче.

     – Прошу... – разобрала Киартана. – Позвольте её увидеть...

     Гильда выскочила из комнаты со слезами на глазах, яростно смахнула их, закрыла дверь на замок и спрятала ключ.

     – Пойдём, – позвала она наверх и окинула суровым взглядом, не давая шанса спросить про комнату и старика.

     Гильда посадила её в кресло и потребовала показать рану. Почти затянувшийся порез, густо промазала мазью с терпким запахом и вернула бинт на место.

     – Скоро будешь в порядке, – улыбнулась она, но налила себе виски и её руки заметно тряслись. Гильда расположилась в кресле напротив и закинула ноги на стол. – Не хочешь рассказать, что вчера произошло?

     – Он не нашел то, что искал, – Киартана протянула шкатулку. – Мерион оставил. Нужно скрыть её от чужих глаз.

     – Красное дерево и руны. Она настолько ценная? – Гильда осторожно подняла её и осмотрела. – Уверяю тебя, от чужих глаз лучше скрыть у всех на виду. Я поставлю её на лестнице, там как раз освободилось одно местечко.

     – Из-за неё нас могут убить, – серьёзно ответила Киартана, но Гильда лишь рассмеялась.

     – Брось, что такого важного Мерион мог тебе оставить?

     – Имена предателей в Ордене, – как только Киартана ответила, улыбка исчезла с лица Гильды, она показала жестом, чтобы Киартана молчала, бесшумно поднялась из кресла, выглянула за дверь, а затем закрыла её на щеколду, также осторожно подошла к окну, захлопнула ставни и завесила плотные шторы. В темноте Гильда зажгла лишь пару свечей и вернулась к столу.

     – Мерион рассказал тебе?

     – Нет, я подслушала его разговор с магами. Они говорили о предателях в масках Волков, а мне оставил эту шкатулку, которую я не могу открыть, – ей казалось, Гильда не понимает. – На деревню напали, когда он отбыл на задание, но о его отъезде даже мы, его ученики не знали. Тот маг искал шкатулку, перевернул всю комнату, но не нашёл её, и тогда попытался выведать где она у меня. Он всё знал! Где я живу, где моя комната, что вечером никто его не услышит, и что здесь меня не будет!

     Гильда наклонилась и крепко сжала её ладонь.

     – Я вижу страх в твоих глазах. Слышу в дрожащем голосе, – она не позволила отвести взгляд. – Ты умная, как он и говорил. Ты должна меня внимательно выслушать, и спрятать страх так глубоко, как только сможешь. – Гильда дождалась согласия. – Хорошо. Мерион ещё три года назад, узнав о предателях в Ордене, рассказал мне. Они задумали захватить власть и объявить о нейтралитете, чтобы маги больше не участвовали в войне. Но их благие, на первый взгляд, намерения, несомненно, приведут к печальным последствиям. Нейтралитет Ордена ослабит армии Владык, и Бассы без сопротивления возьмут все земли до Перешейка. Он считал, предатели связаны с Волками, но после их поражения, ни один не выдал себя. Маги умеют хорошо заметать следы и стирать у людей лишние воспоминания. Ты должна быть осторожна и внимательна...

     – Но зачем Волки напали на деревню, зачем им я? Рима Матиас убил, а я ему была нужна живой! – паника вновь нарастала, и даже рукопожатие Гильды больше не помогало. – Он назвал меня «Тёмной зарёй» и сказал, что я должна победить «Тень»...

     – Прекращай истерику! – отрезала Гильда, не отводя взгляда. – Ты обещала успокоиться и выслушать. Я рассказала всё, что мне поведал Мерион. О «Тёмной заре» или «Тени» мне ничего неизвестно, но я знаю – все маги скрытные хитрецы. И снова прошу, спрячь страх, как можно дальше, даже если тебя хотят убить, ты им не так интересна, как эта вещица, – Гильда кивнула на шкатулку. – Уверенна, в Академии тебе ничего не грозит, а здесь защищу я. Но ты должна помнить – любой может оказаться предателем. Ты не знаешь, что написал Мерион. Послушай, – Гильда сжала обе её руки и пристально вгляделась в глаза. – Ты должна остаться обычной четырнадцатилетней девочкой здесь и юношей там. Радуйся жизни. Ты молода, красива, перед тобой открыты все пути. Найди друзей, общайся, не замыкайся в себе.

     – Мне страшно...

     Гильда крепко обняла.

     – Мне тоже, – прошептала она.

     Игонора она встретила в зале Совета, одинокого, сгорбившегося над манускриптом. Он увлечённо выводил изящные буквы пером, посыпал каждое слово мелким песком, ждал в раздумьях, когда чернила впитаются, и небрежно смахивал рукой. Он не заметил её приближения.

     Киартана спустилась к подиуму и прошлась вдоль первого ряда, но Игонор не поднял головы. Гильда наставляла изучать людей прежде чем заводить разговор. Резкие уверенные движения, размашистый почерк, ухмылка во взгляде, предупреждали о его чёрствости и решительности.

     Игонор водил пером по иссушенному листу фолианта, перевязанного кожаными ремнями, и шептал слова. Статный, как и Мерион, худой, возрастом под век. Она подошла ближе, и Игонор поднял на неё свои замутнённые старостью глаза.

     – Мастер Фраил... – обратилась Киартана.

     – Да, – он не узнал её в образе Рима. – Вы у меня на факультете? Напомните, как вас зовут? – потребовал Игонор.

     – Рим Мримор. Я хотел бы узнать... – Киартана говорила всё тише, а последние слова выдавила с огромным трудом, – может вы знаете,.. как мне узнать,.. когда начнутся занятия...

     Игонор остановил её взмахом ладони.

     – Перестань мямлить. Вас не научили говорить чётко и громко?

     – Простите... – Киартана снова запнулась.

     – Нет, так не пойдёт, – он не спускал сурового взгляда. – Вы должны представиться и задать свой вопрос снова, уверенно и громко, – Игонор ждал, а Киартана всё молчала. – Ну, я слушаю!

     – Рим Мирнор! – выпалила она. – Хочу узнать у вас, когда начнутся занятия в академии! – только завершив вопрос, она осознала, что ошиблась в фамилиии.

     – Уже лучше, а то мямлите, словно мальчишка семилетний. И кто же вас научил стоять и бубнить себе под нос?

     – Мерион...

     – Снова мямлите! – взорвался Игонор. – Назовите полное имя твоего учителя, быстро, или вы и это забыли?

     – Мастер Гильдарион Миртувор Мерион!

     – Ну, хоть это вы знаете. Мерион совсем запустил учеников, будто только с деревьев по слезали. Что ж, он вернётся, я ему всё выскажу. А пока придётся мне бороться с вашим невежеством. Сегодня, в два часа дня будет собрание здесь, в зале Совета. Если Вы придёте и не опоздаете, то всё узнаете. Вам ясно?

     – Да... – Киартана хотела спросить про Мериона, но Игонор оказался настольно неприятным собеседником, что желание узнать о судьбе учителя мгновенно улетучилось. – Спасибо...

     – Удивительно, что, с вашими познаниями вы додумались обратиться ко мне. Я не видел вас в библиотеке, или на тренировках перед распределением, неужто, вы считаете себя лучше остальных? Подойдите! – Киартана подчинилась. – Прочтите!

     Киартана умела читать на всеобщем, но Игонор писал на неизвестном ей языке с круглыми буквами витиеватыми крючками и петлями.

     – Вижу, вы в замешательстве. Этим языком владели маги древности, многие фолианты написаны на нём, и Мерион не удосужился дать эти знания? Как вы собираетесь учиться здесь?

     Киартана не знала что ответить, и только смотрела то на незнакомые слова, то в глаза Игонору.

     – Всё, идите. Не хочу тратить своё время на бездарей, на собрании вы всё узнаете, – он махнул в направлении выхода. – И даже если ты единственная девушка в Ордене, я не стану делать поблажек!

     Киартана уже поднялась и отвернулась, не желая показывать Игонору наполнившиеся слезами глаза.

     – Вы узнали меня? – поразилась она.

     – Конечно узнал... В тебе нет силы... Иди, и надеюсь, ты хорошо меня поняла.

     – Мастер Фраил, – осмелилась Киартана. – когда вернётся мастер Мерион?

     – Уже не мямлишь, и то хорошо, – он резко подобрел и тяжело вздохнул. – Он должен был вернуться к распределению, но, как видишь, не успел. А теперь иди, тебе и в правду пора.

     Киартана вышла из зала, и только на лестнице, убедившись, что никто её не видит, вытерла глаза рукавом. Она не заметила, что Игонор перешёл с «вы» на «ты», и только после осознала, как сильно билось её сердце. Она ещё долго не могла отдышаться.

     – Рим? – окликнул Маркус. Ребята обступили её. – Ты так смотришь, будто готов убить!

     – Снова встретил Гаррота? – усмехнулся Сергей.

     Скотти подскочил сзади и приложил ладонь к шее. Острый холодок заставил Киартану вскрикнуть и подпрыгнуть, а ребята тотчас рассмеялись.

     – Визжишь, как девчонка, – заметил он.

     – Неужели, – улыбнулась она, – посмотрю, как вы завизжите, если пощекотать молнией. – Киартана вызвала между пальцев трескучий разряд и резко рванулась к ребятам, заставив всех в страхе отступить. Настал её черёд усмехнуться. – Смотрю, вы тоже не шибко смелые.

     – Мы идём в библиотеку, ай да с нами, – предложил Маркус. – И чего ты стоял такой растерянный, будто призрака увидел?

     – Нарвался на Игонора, – усмехнулась Киартана. – Он меня отчитал...

     Зал был заполнен народом, и Киартана на секунду замешкалась на входе, но Маркус с Сергеем подтолкнули её, а Скотти вновь пригрозил своей морозной ладонью. Стеллажи изящно огибали колонны и винтовые лестницы. В центре рядами размещались массивные столы, за которыми в полной тишине сидели ученики. Мастер Сантори строго следил за всеми, и выдавал предупреждения за любой шорох или разговор даже в полголоса, хоть сам и кричал через весь зал.

     – Эй, Сарим! – выкрикнул он щуплому пареньку в дальнем ряду. – Никакой еды! – тот встрепенулся, схватил ветхий том, но не успел подняться, как Онтори окликнул его снова. – И не вздумай взять книгу с собой. – мастер проследил за пареньком и только когда он исчез в проходе на лестницу, обратил внимание на них. Он развернул массивную книгу и собрался записать имена.

     Стеллажи и полки простирались ввысь на несколько уровней, к ним примыкали балконы и проходы, над головами ребят зал пересекали десятки изящных мостков, выкованных из стальных прутьев, но все лестницы оказались закрыты.

     – Рим Мримор, – представилась Киартана. – факультет Игонора Фраила... Мастер Сантори... – решилась она, – а почему все лестницы заперты?

     – Вам и этих книг достаточно, – он тщательно выводил имя, но ответил вовсе не раздражённо. – А наверх откроют доступ после трёх лет обучения.

     Они прошли в зал, но, растерявшись, Киартана встала в центре.

     – Нужно идти к стеллажам, – предложил Маркус.

     – Да, – усмехнулся Том, – там книги, видите? – он отправился первым, но никто не последовал за ним.

     – Вам нужен каталог, – заметил Нестр.

     – Ну, хоть один догадался спросить! – усмехнулся мастер Сантори. – Он на первом столе, где собралась самая большая толпа, – ему было не до них, он махнул рукой и отправился вдоль рядов.

     К каталогу выстроилась огромная очередь, и ученики честно старались не шуметь, но каждую минуту Онтори через весь зал обращался к ним и просил тишины. Ребята толпились и толкались над книгой, и шёпотом переговаривались в поисках интересных книг. Киартана прочла несколько названий, но все книги представились ей скучными и бесполезными. Жизнеописания людей, которых она не знала, могли лишь навеять сон. Само название «Теоретическое Руководство по практическому применению заклинаний» рассмешило её. Лишь «Книга наблюдателя за Тенями» показалась интересной, но Маркус первым заметил её и, запомнив номер, отправился искать.

     Киартана не стала ждать своей очереди и тоже пошла вдоль стеллажей, что уходили отростками за лестницы и колонны, и упирались в узкие затемнённые окна. У моря чайки парили против ветра в поисках пищи, волны неистово бились в камень.

     «Так много знаний, и все бесполезны. – она засучила рукав и провела пальцами по белёсым шрамам. – Даже Мьёрн не способен исцелять магией».

     Ей вновь представился Рим, его обречённый взгляд. Кровь пробивается между пальцев, а она не может помочь. Глаза затуманены слезами.

     Она ударила кулаком в подоконник, но вместо камня под руку попал ветхий том. Киартана поразилась, что кто-то оставил книгу здесь, но на всей обложке не было номера или названия, только алые брызги на чёрном фоне.

     На развороте она прочла:

     О КРОВИ

     «Нет ничего более могущественного, удивительного и устрашающего, чем кровь.

     Высшие магистры учат использовать посох, и отчасти они правы – проводник нужен. Но магия крови не нуждается в ином проводнике, чем сама кровь. Её силы безграничны. Кровь способна не только поражать тело или саму Тень, но и даровать жизнь, исцелять...»

     Киартана жадно проглатывала слова и целые строки в надежде прочесть об исцелении кровью, но автор описывал, по большей части, заклинания, способные лишь убивать. Более того, многие страницы были написаны на совершенно незнакомом ей языке.

     – Рим? – её нашёл Нестр, и Киартана испуганно встрепенулась. – Не думал, что книга может тебя увлечь.

     – Не знаю, на что я надеялся, – Киартана раздражённо закрыла том. – Магия способна лишь убивать! А ты, так и не добрался до каталога?

     – Он мне не нужен. Всё лето я приходил сюда каждый день и давно изучил его. «О крови» – прочитал Нестр, – не помню такой книги. Где ты её взял? Я слышал, магия крови очень сложна, нам ещё рано изучать её.

     – Думаешь, она попала сюда с верхних уровней? – заинтересовалась Киартана. – Неважно. Я не нашёл в ней, что искал, – она долго не решалась рассказать о своих поисках, а Нестр не собирался спрашивать, но мог помочь. – Я хочу научиться исцелять любые раны, – она тотчас засмущалась, но слов было уже не вернуть.

     – Кто-то погиб? – Нестр отвернулся к окну. – Прости. По взгляду понял, как это важно для тебя...

     – На мою деревню напали Бассы, – решилась Киартана. – Маги спасли меня, но даже Мьёрн не смог избавить от шрамов, – она засучила рукав, показала локоть, и Нестр отстранился, поразившись её откровенности. – Прости, что вывалил всё на тебя, но, раз уж ты хорошо знаешь здешние книги, поможешь найти что-то подходящее.

     – На твоём месте я бы не выпускал эту из рук и не показывал никому, особенно мастеру Сантори. Это сильная магия, тебе очень повезло, остальным же придётся учиться целых три года, чтобы прочесть нечто подобное, – Нестр улыбнулся и направился в зал, но, сделав пару шагов, обернулся. – Не забудь про собрание Игонора.

     Киартана продолжила изучать том в поисках исцеляющих заклинаний, и, пролистав почти треть книги, встретила лишь пару строк:

     «Ощущая кровь, маг может легко заживить свои раны, но исцеление чужих ран – тяжкий труд. Не многие способны выдержать чувства...»

     Она спрятала книгу в глубине полки за пятью другими, названия которых хорошо запомнила. Ребята ждали её в зале, и вместе они отправились на собрание.

     В зале, на первом ряду, сгорбился над книгой Игонор. Он поднял взгляд и, пока ученики спускались, неподвижно наблюдал. Они расселись в одном ряду поодаль.

     Прошло несколько минут, и, ровно в два часа, Игонор осветил зал шарами света.

     – Все в сборе? – он окинул учеников хищным взглядом.

     Ребята переглянулись, но никто не знал, сколько их должно быть, и все ли на месте.

     – Все садитесь ближе, – приказал он, – не хочу, чтобы кто-то пропустил мимо ушей мои пояснения, и повторять не стану!

     Все снова переглянулись, но никто не решился подняться первым.

     – Ну, скорее!

     Ученики после окрика встали все разом и двинулись к центру. Многие хотели занять не первый ряд, но Игонор начал рассаживать самостоятельно и Киартане с ребятами указал сесть впереди.

     – Ну вот, – шепнул Скотти. – Теперь он будет спрашивать нас.

     Все очень быстро расселись в первых рядах, и вновь воцарилась тишина.

     – Как он всех приструнил, – заметила Киартана, но Маркус не успел ей ответить.

     – Все здравствуйте. – заговорил Игонор очень тихо, но ученики внимали каждому его слову. – Рад поздравить вас с поступлением в Академию Ордена, – он поднялся и прошёлся вдоль первого ряда, всматриваясь в глаза учеников. Не многие выдерживали его жутковатый прищур. – Вы все явно хотите знать, зачем я вас собрал, – он сделал надменную паузу и в нескольких фразах передразнил все вопросы учеников. – Когда начнётся обучение? Чему нас станут учить? Кто будет обучать? Всё это не важно! Я хочу поговорить о самой идее обучения и цели, о самой сути! – он сделал долгую паузу, давая ребятам осознать всю важность его слов. – Вы все успешно отучились шесть лет под началом мастеров, но, скажу прямо, не все мастера давали вам действительно важные знания. Буквально сегодня ко мне подошёл один из вас, узнать о предстоящих занятиях, что само по себе дикость, потому как я вывесил объявление на доске, в вестибюле сразу после распределения.

     Киартана невольно вжалась в лавку, понимая, что он говорит про неё.

     – Так этот бездарь, как бы вспомнить его имя... – Игонор прошёлся второй раз мимо неё. – Рим, Рим Мримор. Он не смог ни строчки прочесть в манускрипте на языке древних. На нём говорили основатели! – он вскинул руки к своду зала и изображению четырёх старцев, обращённых к сторонам света. – Я считаю, это в высшей степени наглость, не знать языки предков. Это, целиком и полностью, вина его учителя, который не дал нужных знаний, но наверняка обучил входить в медитацию и слушать Теней. Всем раз и навсегда заявляю: знания вы должны получать из книг и манускриптов предков, но не из шёпота Теней!

     Киартана бросила взгляд на ребят, но никто, кроме друзей, не знал её. Маркус лишь улыбнулся, а Том и Скотти разом подмигнули и показали «класс», восхитившись её решимости.

     – И пока вы все мне не докажете обратного, я буду считать вас бездарями и никчёмными глупцами. Уверен, вы не желаете учиться, не хотите работать над собой и днём и ночью, начнёте отлынивать, искать простые пути. Так было всегда, но уверяю, я не дам возможности расслабиться! Ни единой поблажки от меня не ждите! Пусть на распределении никого не сняли с обучения, хоть я и предлагал Оксифуру сделать это. Впереди вас ждёт шесть лет, и шесть испытаний. Ни одно не будет простым! Вам всем предстоит тяжёлая работа. Каждый день с раннего утра и до поздней ночи!

     Игонор продолжал яростно жестикулировать и расхаживать вдоль первого ряда.

     – И только после шести лет у вас будет возможность стать подручными, но боюсь, вы совсем безнадёжны, но даже если кто-то сжалится над вами и возьмёт в подручные, это будет только началом пути к титулу мастера. Некоторые по сорок лет ходят в подручных, и ничего в жизни не добиваются. Главный вопрос, чего вы хотите. Если не стать мастером, то зачем вы здесь? Если же, своё будущее вы связываете с Орденом, то обязаны вкалывать денно и нощно, пока не добьётесь успеха. Но, по моему опыту, а мне, на минуточку, уже сто шестнадцать – девять из десяти не готовы проявить себя, не готовы добиваться большего. Всех отвлекают мелочи, мимолётные чувства, романы с послушницами Луны, амбиции, высокое самомнение, лень, бездарность. Всё это не даст почти никому из вас добиться успеха.

     Игонор замолчал, направив взгляд вдаль, в окно, откуда открывался вид на море. Киартана внимательно слушала. Он говорил здравые вещи, но манера его речи, с которой он всё так красочно описал, и отношение к ученикам, вызывала у неё лишь неугасающее раздражение и отвращение.

     Пока Игонор говорил, все ученики, будто и не дышали, а после разом выдохнули, но мастер не позволил им начать разговоры:

     – Прежде чем перейти к насущным вопросам, я хочу сообщить вам нечто важное, о чём вы, вероятно, и не догадались с вашим недалёким умом. Были времена, ещё каких-то сорок лет назад, когда на советах этот зал заполнялся. Теперь же на собраниях зал полупустой. Война с Бассами, слишком сильно проредила Орден. Много хороших магов погибло, и вы станете им заменой. Новое поколение Ордена. – Игонор пока говорил, прошёл ещё раз мимо первого ряда, а затем встал у окна и направил взгляд вдаль. – Если война продолжится, вам придётся биться за свободу севера рядом с остальными магами. Вы уже обучались шесть лет у мастеров, и ещё вам предстоит шесть лет обучения в ордене, только для того, чтобы вы сразились в новой войне за север. Верно говорил один мой давний друг, который потерял почти всех учеников – Война лишь кровавый способ сильным мира сего показать свою власть.

     Игонор сел за стол в центре и ещё раз окинул всех хищными взглядом. Он заглянул ей в глаза, уверенно и зловеще. Киартана ответила столь же твёрдо и решительно, но эта их конфронтация длилась не больше пары мгновений, после чего мастер продолжил:

     – Ваше обучение начнётся сегодня. Занятия будут проходить на всём архипелаге Ордена, и разделены на часы, а полное расписание вы узнаете на доске внизу. Я буду преподавать историю, Мастер Мьёрн Хагорд покажет защитные техники, его подручные – техники нападения. Грион Фаедра преподаст искусство медитации, а также бытовые заклинания, которые явно важнее всего остального. Мои требования – к вашему следующему испытанию, весной, вы все должны будете изучить язык древних и прочесть манускрипты всех четырёх основателей. А теперь идите, мне и без вас есть чем заняться. Отныне собрания будут каждую умершую луну. И не думайте, что безделье и бездарность сойдут вам с рук. Я спрошу с каждого здесь, перед всеми!

     Игонор вернулся к книге и вновь начал выводить витиеватые буквы, не замечая замешательства учеников.

     Все почти одновременно поднялись и двинулись к выходам. Киартана с ребятами ушли последними. Скотти и Том жарко обсуждали Игонора, но ей не хотелось смеяться над ним. Она ещё не встречала настолько неприятного, но в тоже время здравого и честного человека.

     Спустившись в холл, они узнали, что их ждёт урок атакующей магии, час медитации и вечером большое занятие с Грионом Фаедра.

     Гонг с башни возвестил о начале часа. На тренировочной площадке их ждал Джозеф.

     – Здравствуйте, ученики! – таким решительным она его ещё не видела. – Поздравляю всех с успешным поступлением в Академию Ордена, но боюсь, это только начало пути. Тяжёлая работа и серьёзные испытания ждут вас каждый день в следующие шесть лет. Мои занятия, как вы, надеюсь, осознаёте, самые важные. Магия, сила вокруг нас. Пронизывает всё сущее, незримыми нитями и связывает саму материю воедино. Лишь немногие ощущают её, и ещё меньше людей способны использовать. Вы все обладаете великим даром. Мы проводники магии, властелины безграничной силы. Только мы создаём вечные вещи, как башня Ордена, стена Алькадии или курганы памяти. Но наибольшее преимущество магия даёт в бою. Воин убьёт одного маг – поразит сотню. Но для этого вы должны обладать невероятной волей, мужеством и решимостью.

     Все заворожено слушали, и лишь Киартана никак не могла понять, что за человек перед ней. Она знала Джозефа – милого доброго парня, что с улыбкой предложил ей тарелку каши, а теперь он рассказывал о том, как маги способны десятками убивать людей. Все смерти она считала в равной степени ужасными, и навсегда запомнила, с каким страшным хрипом Матиас кричал ей в след, когда она поразила его воздушными клинками. Видела безумный взгляд Волка, чьё горло она пронзила. Киартана определённо ненавидела смерть, но Джозефу, похоже, она нравилась.

     Киартана вдруг представила, что перед ней стоит именно тот человек, что пытался убить её в доме Гильды. Ей предстоит шесть лет учиться, а незнакомец, покусившийся не неё, может стоять перед ней и рассказывать о превосходстве магов над обычными людьми.

     Хотелось кричать во всё горло, бежать без оглядки прочь, пока ноги не откажут. Страх бил её ознобом, но, схватившись за локоть, она успокоила дрожь, и глубоким вдохом выровняла дыхание. Сердце снова неистово колотилось, но она сдержала дрожь, и сильно, до боли сжимала локоть, пока паника не прекратилась.

     Первый урок тянулся долго и мучительно, но Джозеф закончил речь и начал показывать простые заклинания. Киартана успокоила себя, и к концу часа успела позабыть обо всех страхах. По указанию Джозефа вышла в центр площадки и ударила молнией в мишень, обуглив пару лобовых досок.

     – Замечательно! – заключил Джозеф с пугающей улыбкой. – На сегодня всё, но следующий урок будет значительно сложнее.

     Они большой и дружной компанией отправились в башню. Дмитрий рассказывал очередную невероятную историю, а Скотти подшучивал над всеми, касаясь своими морозными руками в самых неожиданных местах. Киартана, рядом с ними, вновь ощутила себя живой.

     На медитации она решилась посетить разрушенный замок, и с восторгом рассказала Афелии о своих успехах, а та, как и обычно смиренно слушала и смотрела счастливым, но подёрнутым грустью взглядом.

     Час пролетел необычайно быстро, и ученики отправились на урок Гриона.

     В кабинете на девятнадцатом этаже играла приглушённая музыка. Простая, но застревающая в голове мелодия. Залитый светом зал наполняли мягкие кресла и чайные столики. Маг тотчас пригласил ребят сесть. Он не наблюдал и не руководил, а отправился в подсобку и вернулся с двумя массивными бутылями воды. Он не просил помощи, но пара ребят сразу подскочили и разлили воду по чайникам, что стояли на каждом столе.

     – Вы видно удивляетесь, – заметил Грион. – Это ведь урок, а не трапеза, и кабинет, а не чайный зал, неужто я так беспечно отношусь к вашему обучению и своим обязанностям, – он говорил спокойным, мягким голосом, от которого оказалось сложно не уснуть. И улыбался, глядя в глаза. – Нет. Сегодня мы займёмся самыми полезными заклинаниями в вашей жизни.

     Грион направил посох на один из чайников, тот задрожал, и уже через миг из-под крышки и из носика повалил густой пар.

     – Не думайте, что вам будет также легко, – заметил он. – Попробуйте, и те, у кого получится, смогут испить горячего чая. А пока я отведаю моих любимых кексов.

     Киартана заворожено слушала, и не сразу осознала, что все уже пытаются вскипятить воду. Маркус направил посох на чайник и напрягся, отчего на его виске вздулась багровая вена, но ему так и не удалось нагреть воду.

     – Ты не знаешь нужного заклинания! – отметил Том, но и он не заставил воду кипеть. Скотти держался руками за бока чайника и руководил процессом.

     Ребята наперебой стали пытаться, в кабинете поднялся шум, но Грион не собирался их останавливать. Он налил себе чая и взял с блюда фруктовый кекс.

     – Ты его охлаждаешь! – воскликнул Сергей, оттолкнул Скотти и сам попытался сконцентрировать силу на воде.

     Киартана наблюдала, но сама не вмешивалась, и лишь смеялась над упорством ребят.

     – Эй! – заметил Маркус. – Рим, ты даже не пытаешься!

     – Простите, – она едва сдерживала смех. – если я попытаюсь, боюсь, чайник скорее разорвётся. Вот Нестр, уверен, справится.

     Он стоял позади всех, но, после слов Киартаны, неспешно подошёл к чайнику, прикоснулся пальцами, и тот мгновенно зашумел. Сергей едва отдёрнул руки, когда пар повалил из носика.

     – Как? – удивился Дмитрий, но Нестр не успел ответить.

     – Вижу, некоторым удалось! – восхитился Грион. – по правде, все вы способны нагреть воду, это простое заклинание, но многие не понимают сути. – теперь его уже все заворожено слушали, вникая в каждое слово. – вас учили совершать простые действия, но магия намного глубже и сложней. Вы можете сами созидать нужные заклинания, ощущая саму материю вокруг. – он поднялся и подошёл к ним. – Как ваше имя, юноша?

     – Н-нестр Наньяхо...

     – Господин Наньяхо только что придумал собственное заклинание, чтобы нагреть воду, и вы все так можете. Так и рождается магия, достаточно лишь немного фантазии!

     И действительно, за Нестром, другие ребята почти сразу справились с заданием, а Грион, как и обещал, устроил для учеников грандиозное чаепитие, и после отпустил всех.

     – Сегодня на вас свалилось слишком многое, – сказал он напоследок. – Нужно переварить все открытия. А лучший способ осознать что-либо, это хорошенько выспаться и вернуться к размышлению утром.

     Он проводил ребят искренней улыбкой, но Киартана не отправилась со всеми. Грион помог ей осознать записи в книге «О крови», и ей хотелось немедленно вернуться в библиотеку.

     Она решительно прошла по пустующему залу, по памяти нашла нужный проход, достала спрятанный ею том, и зажгла лишь небольшой шар света над головой, чтобы никто её не обнаружил. Вновь прочтя, то же, что и утром, она нашла иной смысл.

     Сердце билось неистово, но Киартана, сосредоточившись, в один миг успокоила его. Она ощущала течение крови, и ей захотелось испытать новые силы. Киартана создала в руке воздушное лезвие, и, после недолгих сомнений, сжала кулак. Острая боль пронзила ладонь, бойкая струйка крови потекла по запястью. Капли собрались упасть, но Киартана остановила их. Кровь подчинилась ей и вернулась в тело, рана сомкнулась и затянулась тонким белым шрамом.

     Она встряхнула рукой, и не ощутила ни слабости, ни дискомфорта, ни боли. Хотелось кричать во весь голос, смеяться, непрерывно говорить о её успехе, но она была одна в темноте, среди пыльных книг, и восторг тотчас прошёл. Киартана спрятала манускрипт «О крови», быстрым шагом покинула библиотеку и уже на лестнице дала волю чувствам.

     Ступени несли её вниз, на улицу, к лунному свету и свежему воздуху. Киартана заметила обеспокоенный взгляд и остановилась. Мужчина с надорванной щекой, искалеченным носом и мутным глазом стоял посередине лестницы.

     – Чего уставился? – грубо обратился он.

     – Простите, – Киартана опустила взгляд и бросилась прочь.

     – Постой! – окликнул незнакомец. – ты ведь Рим Мримор? Из последних учеников Мериона?

     – Да... – она остановилась, но так и не решилась вновь взглянуть ему в глаза.

     – Не слушай их. Тебе не нужна эта война, – мужчина сделал пару шагов к ней. – Посмотри, что война дала мне!

     Она впервые видела столь тяжкие увечья и почти безумный взгляд, но не стала задерживаться, вновь извинилась и кинулась вниз по лестнице. До самой паперти её преследовал страх, но в свете луны Киартана вдохнула полной грудью свежий, солёный воздух и успокоилась.

     Ей предстояло просыпаться в пять утра, на тренировку Гильды, а после отправляться на занятия, к восьми. Каждый день. Несмотря на погоду и настроение.

     Киартана поздно вернулась и проникла в комнату через окно прямо как тот неизвестный, что ранил её. Он мог следить за ней и за домом. Каждый день она подолгу всматривалась в темноту, представляя, что он наблюдает из-за угла, выжидая удобный момент, когда она уснёт. Всё больше её пугали незнакомцы на улице.

     Снова не спалось, хоть она и умела чутко дремать, ощущая все движения в комнате. Она долго следила за улицей в рассеянном свете луны. В проулке редко появлялись люди, и ей оставалось лишь наблюдать за размеренным движением облаков. Крыса шустрой тенью перебежала дорогу.

     Хоть Игонор и показался ей нестерпимо неприятным человеком, он заставил задуматься о будущем. Мерион говорил о магии, и в шесть лет ей хотелось стать такой же могущественной, как маги в его историях. Но с начала обучения она поняла, что за великую силу придётся каждый день бороться. Она стала заниматься самостоятельно, упражняться с посохом, медитировать, практиковать заклинания, читать книги на чердаке. Стала лучшей среди учеников Мериона, но Игонор всего одной страницей в книге уничтожил всю её уверенность.

     Только погрузившись за Пелену, ей удалось отбросить тяжкие мысли и уснуть, ощущая вокруг дымчатые руки Теней.

     Как и обещал Игонор, дальше было тяжело. В первую луну Киартана узнала много нового, познакомилась с учениками, мастерами и их подручными, и почти не уставала, могла пробежаться до рассвета в квартиру Гильды, провести изматывающую тренировку, и к восьми отправиться в Орден, но со временем усталость брала своё. Киартана стала просыпать тренировки, спотыкаться на крышах, начала опаздывать на занятиях, постоянно клевала носом, слушая очередную лекцию.

     Из уроков ей неожиданно понравилась боевая магия с Джозефом и Ричардом. Они преподавали её вместе или по одному, но ей нравилось, как ведёт уроки именно Джозеф. Он доходчиво объяснял и никогда не позволял грубости в отношении учеников. Ей, как и многим, понравились уроки Гриона. Он рассказывал много интересных историй, часто делал перерывы на чай, никогда не ругался и не злился, даже если ученикам не удавалось выполнить его задания.

     – Вы учитесь для себя. – говорил он в таких случаях. – Если считаете, что вам это не нужно, не стоит упираться.

     Но Киартана всегда с особым рвением выполняла его поручения. Он единственный из всех учителей говорил с ними откровенно и не требовал результатов.

     – Вы засыпаете, – заметил Ило.

     Гильда снова вытащила Киартану на приём, но сама успела испариться, и ей пришлось занимать себя разговором с единственным человеком, которого она знала.

     – Простите, мастер Ило. Мне сложно успевать всё, – она попыталась привести себя в чувства, но звуки становились всё дальше и спокойней.

     – Помню, однажды мне пришлось скакать целые сутки без сна, – ответил Ило. – Я должен был добраться до провинции, но лошадь издохла, я свалился без сил и смог лишь отползти в тень с палящего солнца, где и уснул. Я проспал двое суток, пока меня не нашёл бродячий торговец. Ты выглядишь болезненно.

     – Считаете, я, как та лошадь, скоро издохну?

     – Тебе определённо стоит отдохнуть, – улыбнулся Ило, – не все подобные истории заканчиваются хорошо.

     Он собрался уйти, но Киартана давно хотела задать один вопрос.

     – А история Гильды Анаринэ? – она с решимостью встретила его изумлённый взгляд. – Прямо спросить её я не осмелюсь, но вы обязаны мне всё рассказать. Однажды она, упомянула, что правда будет стоить нашей дружбы, и весь год я искала причину её слов.

     – И нашла? – заинтересовался Ило, но тотчас прервал её. – Знаешь, в моей семье есть одно правило, которое многим кажется странным. Ни мой дед, ни отец, ни я никогда не раскрывали чужих секретов. Кто бы о чём со мной ни говорил, я ни единого слова не скажу никому другому. Пусть его дела ужасны, и всё моё нутро содрогается от отвращения к этому человеку, я буду улыбаться ему в глаза и никогда не раскрою его тайн. И я хочу, чтобы ты, в разговорах со мной придерживалась этого правила, – он раскланялся и направился к столу с напитками и изысканными закусками на блюдах. Ило никогда не вкушал на приёмах, и теперь также прошёл мимо столов к выходу.

     Вернувшись в особняк, она вновь обратилась к книге. В сухих цифрах разыгрывались трагедии людских судеб, строилась империя Гильды Анаринэ. Она торговала через Ило с Ниссом, Вельмондтом и Вестонией. Все предприятия Алькадии платили подати Виктору Штрауду и Диане Сартель – ещё двум главам Кланов. Она вспомнила и другую женщину – «мышку» Анну Штенгер, а спустя пару страниц нашла упоминание и о ней – хозяйке пансиона Сестёр Луны.

     Строки с расходами и доходами содержали не только цифры. В книге Гильды она нашла несколько упоминаний о Генри Сомбере, но в один момент он просто исчез.

     Имя Генри больше не появлялось, но Киартана заметила странные исчезновения денег. Небольшие суммы пропадали из разных предприятий.

     «Ровно столько, – рассудила она, – сколько хватает на жизнь нескольким людям...»

     Она тотчас отправилась в комнату Гильды, но её там не оказалось. Киартана кинулась вниз и в зале застала «мотыльков». Девчата общались у бара за бутылкой кремового ликёра.

     – Гильда не возвращалась? – спросила Киартана.

     – Что надо? – Моника смотрела угрюмым пьяным взглядом. – Можешь рассказать, у неё от нас нет секретов. У тебя ведь тоже?

     – Моника, – фыркнула Диана, – не смей пугать столь милое создание!

     – Нет, я хочу знать, почему она так важна! – возразила Моника, вышла из-за стола и с надменным видом прижала её ладонью к стене. – Тебя Гильда слушает, а нас терпеть не может!

     – Неправда, она нас любит... – заметила Мила, но одного взгляда Моники хватило, чтобы та замолчала.

     – Ты особенная? – Моника приблизила пальцы к лицу Киартаны. – Что случится, если я испорчу твою мордашку.

     Киартана продолжала решительно смотреть, и Моника вскоре отступила и ушла прочь. Диана и Шелла вышли из зала следом, и лишь Мила заговорила с ней.

     – Не слушай её, – Мила, как и раньше, улыбалась, но Киартана заметила грусть в её взгляде. – Она всегда боялась постареть и уступить молодой, а на её место Гильда взяла тебя.

     – Тебе действительно это нравится? – спросила Киартана. – Или у тебя нет выбора? – но Мила лишь отвела взгляд. Она постояла пару минут, не решаясь ответить.

     – Мне нравится... здесь, у Гильды, – она сделала шаг к холлу, но остановилась. – В этом мире ни у кого нет выбора, – она нервно усмехнулась и убежала прочь.

     Киартана долго вспоминала её откровение, она видела грусть в глазах Милы, но ничем не могла помочь.

     Обучение и работа давались ей тяжело. Серая зима обратилась пасмурной весной и прохладным летом. В первый ясный день ребята высыпали в парк у башни, и даже Киартана нашла время насладиться теплом солнца.

     – Алекс Астор! – объявила она Героя. Вокруг собрались ребята со всех факультетов. Они перешёптывались, делали предположения, но обоих игроков внимательно слушали. – Он путник в пустынном мире, где всё погибло много веков назад. – она выложила карты пустыни и развалин. – В своём путешествии он раздобыл великую реликвию и с ней отправился в город. – она выложила карты клада и Города, обрамлённого каменной стеной.

     – Огисфер, – ответил Викар, выложив свою карту. – Он стал калекой из-за предательства, и теперь жаждет отмщения. Ему удаётся остановить предателя и заключить в тюрьму.

     – Алекс пребывает в город, где все зависимы, – она положила карту кандалов. – Его встречает хозяин всего и предлагает беззаботную жизнь в обмен на свободу. Алекс видит обман и хочет освободить всех. Он влюбляется в прекрасную деву и ради неё готов совершить невозможное и пожертвовать всем.

     – Но люди не способны увидеть оковы, – тотчас ответил Викар «слепцом», – желания затмевают их разум. Они готовы сделать всё ради Марволо, – он выложил на стол кукловода. Ребята вокруг зашептались сильнее, обсуждая второго героя Викара.

     – Алекс встречает лидера сопротивления, Ивана, – парировала Киартана. Ей ничего иного не оставалось, и она выбросила карту воина, – они собрались свергнуть власть Магистрата.

     Но, выложив карту башни, она засомневалась. В её руке осталось только две, и не самые лучшие, а Викар держал пять.

     – Надеешься победить, Рим Мримор? – вдруг заговорил Викар. – Ты усердно учишься, но так и не достиг моего уровня. Даже в Герое мне по-прежнему нет равных! – он показал всем карту разбойника. – Огисфер выслеживает предателей и раскрывает их план. Иван умирает в страшных муках, возлюбленная Алекса убивает себя, а его самого Марволо забирает в Магистрат, – он выложил одну за одной карты пытки, страшной маски и тюрьмы.

     Киартана прежде никогда не проигрывала, но теперь оказалась на грани. У неё остался последний шанс, последние две карты.

     – Не думал, что лучший ученик Ордена станет тратить время на бесполезную игру, – ответила она. Киартана выложила «песочные часы», но долго думала, как их использовать в своей истории.

     – Ну же! – усмехнулся позади Гаррот. – Давай уже, ходи! – никто не остановил его, и Гаррот всё подгонял и шутил, пока Киартана не заговорила.

     – В капсуле времени Алекс вспоминает прошлые жизни, – ответила она, – и понимает, как освободить людей. Он раскрывает Марволо правду, что кукловод Огисфер. И сын убивает отца.

     Ребята вокруг выдохнули от неожиданного поворота, но Викар уже улыбался во всю ширь.

     – Но люди не стали свободны, – объявил он. – Марволо отпускает Алекса с миром, – Викар выбросил «белый флаг» и восторженно вскочил с лавки, но Киартана держала в руке последнюю карту.

     – Нет... – прошептала она с нарастающей злостью. – Люди не отпускают Алекса, а забивают камнями, ослушавшись приказа Марволо.

     – Так не честно! – возразил Гаррот, пока остальные ребята чествовали победу Викара и не понимали, что произошло. – Действовать могут только Герои!

     Викар услышал её последний ход.

     – Серьёзно? – поразился он. – Ты убил своего Героя? Это не по правилам!

     – Разве в правилах есть хоть слово об этом? – возразила Киартана. – Действие должно быть связано с Героем. Если камень попал ему в голову – это определённо по правилам.

     – Только Герой может действовать! – вмешался Гаррот, но ни Викар, ни Киартана не слушали его, они смотрели друг другу в глаза с неистовой яростью и уверенностью в своей победе. Ликование постепенно сошло на нет, и все ребята замерли в ожидании.

     – Ты сжульничал! – отметил Викар. – Как и всегда Рим Мримор нарушает правила, но я не признаю поражения.

     – Я победил! – возразила Киартана не так уверенно, как ей хотелось, но ребята впервые смотрели с укором. – Никто из вас мне не ровня в Героя! Многие и против меня делали такие ходы! – никто не поддержал её, а она всё сильнее ненавидела Гаррота. – Больше я не проиграю!

     Она бросилась прочь, но заметила Гаррота в толпе и накинулась на него.

     – Ты мне помешал! – выкрикнула она и, прежде чем он успел сообразить, ударила кулаком в нос. Брызнула кровь, и Гаррот размазал её ладонью по лицу.

     Ребята замерли в нерешимости, Киартана замахнулась снова, но суровый оклик заставил её остановиться.

     – Рим Мримор, – обратился Игонор Фраил.

     Гаррот сжимал нос, но кровь стекала по запястью, крупными каплями падала на камень.

     – Такое поведение не подобает ученику Академии, – отметил Игонор. – Совершенно неприемлемо нападать исподтишка. Гаррот Риордан, отправляйся в лазарет, – он окинул взглядом ребят, – расходитесь, на сегодня игры закончены.

     Киартана тоже отправилась в башню, но Игонор остановил её.

     – Считаете, я не права? – выпалила она. – он заслужил, я должна была победить!

     – Если у тебя есть время на игры, почему ты пропускаешь мои занятия? – но ей нечем было ответить. – На собрании факультета я подниму вопрос о твоём поведении.

     Он оставил её одну в парке. Ребята бросили, даже Маркус не поддержал. Карты остались на лавке, и ей пришлось собирать, но «камень» она не смогла вернуть в колоду – рука сама сжалась в кулак. Измятую карту Киартана с неистовым выкриком бросила прочь.

     Игонор проводил собрания каждую новую луну, где постоянно распинал всех нерадивых учеников, бездельников и бестолочей. И она знала – на этот раз достанется ей.

     – Какая же мерзость встречается среди вас! – сразу высказал Игонор, когда ученики расселись в зале. – Как его там... Рим, да тот самый Рим Мримор, который ещё до начала обучения поразил меня своей непробиваемой глупостью. Удивительно, по словам мастеров, у него всё получается, но он даже не старается! – Игонор окинул своим хищным взглядом зал. – Не вижу, он здесь?

     Некоторые ребята указали на неё.

     – Да, вот он! – выкрикнул Сергей. – Самый беспечный ученик Ордена!

     Он, несомненно, сказал это в шутку, и большинству учеников в зале пришлось подавить смех, чтобы ещё сильнее не разозлить Игонора, но Киартана вдруг почувствовала необъяснимую тяжесть в груди. Она долго общалась с Сергеем, и понимала, чего стоит ожидать, но ещё никогда он не шутил над ней, и теперь это было больно.

     – Ага, – Игонор подошёл ближе, чтобы рассмотреть Киартану. – Рим Мримор на моих глазах устроил драку в парке из-за глупой игры. Это неприемлемо, возмутительно. Ты, надеюсь, и сам понимаешь, что поступил скверно? И ещё твои вечные опоздания и пропуски. Макстор Сантори жалуется, что его уроки ты вовсе не посещаешь. Ты губишь свой талант бездельем! – он ходил вдоль первого ряда и распинал её. – Чего шевелишь губами и смотришь так злобно. Ну же, мы все хотим услышать!

     Киартану уже трясло. Она училась усерднее многих, и у неё многое получалось, а Игонор отчитывал и позорил её. Хотелось высказать всё, но как только она открыла рот, чтобы начать очень громко говорить, мастер остановил её жестом.

     – Во-первых, поднимись, если хочешь что-то сказать! А во-вторых, твои отговорки мне не нужны. Я и так знаю, что ты скажешь. Можешь не вставать, не хочу тебя слушать. Ты самый невыносимый, несносный лентяй, которого я когда-либо пытался учить!

     Но Киартану уже было не остановить. Она поднялась, хотела наорать на Игонора, но слова застряли в горле. Все замерли в ожидании, а она не нашла ничего лучше, как развернуться и направиться прочь из зала. Она быстро шла к выходу, но всё равно слышала, что Игонор выкрикнул ей вслед:

     – Дисциплинарное слушанье, Рим Мримор!

     Все ученики испуганно вздохнули и зашептались, они, как и Киартана знали о серьёзности Дисциплинарного слушанья. Но слова Игонора не заставили её остановиться. В зале разгорался гул обсуждений, и только когда Игонор заговорил, все ученики почтительно умолкли. Киартана, лишь на лестнице перестала слышать тирады мастера по поводу её поведения.

     Киартана не могла вернуться в дом Гильды так рано, и ноги сами принесли её в библиотеку. Она пересекла пустующий зал и скрылась в проходе, где за бесполезными томами бытовой магии хранилось её сокровище.

     Толстые страницы тяжело переворачивались и совсем не гнулись, а делали вид, что вот-вот сломаются. Книга «О крови» почти полностью была написана древним языком предков, которого Киартана так и не изучила. Игонор оказался прав, освоить его смогли лишь немногие.

     Она давно пыталась прочесть исписанные витиеватым почерком страницы, но поняла лишь то, что перед ней летопись особенно важных событий. Почерк, хоть и был красивым, оставался совершенно нечитаемым, и ей удавалось понять лишь отдельные фразы или только слова.

     «Дегон Диарс... семь ... назад... стал ..., отбив... в земли... были беспощадны... сотни деревень и крепостей. Сотни тысяч... уводили... на юг...Дегон... пленницу... убивал пленного мужа...» – многие детали Киартана прочесть не могла, остальное с трудом выстраивалось в целостную картину. – «...во времена... Дегон не... свою жажду. Он... людей, убивал..., уводил детей в свой замок... За... годы... люди прозвали его Дегоном Пожирателем... «Тень» поднялась над всеми...»

     Киартана остановилась. Как только она прочитала о Тени, вспомнила, слова Матиаса: «Ты должна победить Тень».

     Он говорил о пророчестве и называл «Тёмной зарёй». Киартана читала снова и снова, и с каждым разом всё отчётливее понимала, что её знаний не достаточно. Она перевернула страницу, пробежала взглядом по следующему листу и там уже в нескольких местах встретила слово, обозначающее «Тень».

     Страх приковал её к полу. Пальцы крепко вцепились в древний том.

     «Что если книга оказалась здесь не случайно...»

     Она закрыла глаза и проверила зал силой, но поблизости почувствовала лишь хранителя библиотеки, мастера Сантори и магов, что спускались по лестнице.

     Киартана спрятала книгу обратно за томами о бытовой магии. Она испуганно отступила, озираясь по сторонам, но никто не следил за ней. Во всём зале никого не оказалось. Она выскочила на лестницу и побежала вниз, а остановилась только когда покинула башню и спустилась с паперти в парк. На ступенях и скамейках отдыхали ученики и провожали её взглядами. Киартана нашла в себе силы успокоиться, опустилась на лавку отдышаться, но ей по-прежнему казалось, что все следят за ней.

     Ветер пробирал до дрожи, и Киартана вскоре отправилась в город. Весна наступила рано, но холод не собирался отступать без боя.

     Вечером Гильда ни о чём не спросила, и Киартана решила, что всё обойдётся. Но спустя три дня, когда они возвращались с очередного приёма, Гильда ещё в карете завела неприятный разговор.

     – Ты собиралась рассказать о слушанье? – неожиданно спросила она. – думала, я не узнаю? Этот город слишком тесен. Я знала тем же вечером, но хотела, чтобы ты сама рассказала.

     – Разве это так важно? – буркнула в ответ Киартана, но не посмела посмотреть в глаза.

     – Несомненно, – Гильда не спускала взгляда. – Я беспокоюсь о тебе, и в ответе за твоё поведение...

     – А что бы вы сделали, если б дерзкий мальчишка позволял себе грубость, и никто не делал ему замечания? – вскипела Киартана. – Разве Гаррот Риордан особенный? Я ударила его за дело, и ударю снова, если потребуется!

     Ей, на удивление, полегчало лишь от того, что она высказалась. Киартана вспомнила и о другом важном деле.

     – Ваша книга, – успокоившись, заговорила она. – Я заметила много странных расходов...

     – Стой, – прервала её Гильда. – Поднимемся ко мне...

     В баре сидело много людей. Пьяные мужчины громко пели невпопад, и не переставали каждую минуту, произнося новые тосты, выпивать лимонной водки. Их развлекали Моника, Диана и Шелла. Гильда пристально осмотрела мужчин, не привлекая к себе внимания, а затем подошла к Карлу, который, как и всегда, сидел за столом в холле.

     – Люди Серего Илса? – уточнила Гильда.

     – Да, госпожа. С поручительством самого Лорда Рионона.

     Гильда бросила ещё один презрительный взгляд на мужчин в баре, которые в этот самый момент хором выкрикивали очередной тост.

     – А где Мила?

     – Наверху, с самим Серего, госпожа.

     Гильда осталась недовольна.

     – Убедись, чтобы они заплатили вдвое от обычной цены.

     В комнате Гильды за год ничего не изменилось. Те же ножи и кинжалы на стенах, зеркало во весь рост и огромная кровать посередине. Гильда пригласила сесть за стол, а сама выглянула убедиться, что в коридоре и за окном никого нет.

     – Я всё чаще вижу нестыковки в расходах, – заявила Гильда. – Вся книга в моей голове, и эти мелочи не дают мне покоя, – Киартана внимательно слушала и кратко кивнула в ответ. – Год назад пропали журналы о движении ценностей, кто-то хотел скрыть следы. Страшные вещи творятся в Кланах помимо моей воли.

     – Полагаешь, тебя попытаются сместить?

     – Мало кому нравится, что ими руководит «дворовая шлюха», как говорят, за моей спиной. – Киартане нечего было на это ответить. Она слишком мало знала о Кланах. Гильда подошла к ней и взяла за руки. – Я хочу, чтобы ты сама следила за перемещениями и торговлей. Стань моей правой рукой. Ты проницательна и сможешь докопаться до истины.

     – Хорошо, – кивнула Киартана. Она не ожидала от Гильды такой откровенности и не ожидала, что так просто согласится, но отказываться было уже поздно.

     Она шла к себе, когда услышала грохот. Из соседней комнаты донёсся мощный шлепок и глухой удар, а следом беспокойный, плачь и грубый мужской голос.

     Гильда тоже услышала. Она позвонила в тревожный колокол и вышла в коридор. Такой рассвирепевшей Киартана её ещё не видела и отступила к стене, давая пройти дикому зверю. Гильда с лёту ударила в дверь ногой. Щеколда рассыпалась, дверь распахнулась, и Киартана увидела всё.

     Крупный мужчина в одних трусах со свирепым взглядом наступал на хрупкую девушку, плачущую на полу у стены. Побледневшая Мила сжалась в комок, а её слёзы смешались с кровью из разбитого носа. Мужчина в очередной раз ударил её ногой в голову, но Гильда тотчас подскочила к ним и оттащила его прочь.

     – Сука! Сука! – кричал Серего Илс, держась рукой за царапины на шее.

     Он попытался снова ударить Милу ногой, но Гильда остановила его и встала между ними. Она посмотрела на Милу. Девушка была очень испугана, пепельные волосы окрасились алым, носом густо шла кровь, она пыталась хоть как прикрыться, но Киартана увидела все её синяки на голом теле. Она смотрела и никак не могла пошевелиться. Киартана уже испытывала такое чувство беспомощности, когда впервые увидела кровь и чрезвычайную жестокость, но теперь некому было привести её в чувства.

     – Как ты? – спокойно спросила Гильда у Милы, но та плакала навзрыд и лишь порывисто покачала головой вверх-вниз, показывая, что всё в порядке.

     – Та-ак! – протяжно завыл Серего, понимая, что перед ним стоит сама Гильда Анаринэ. – Уйди прочь, сука, я её купил, и буду делать с ней всё что захочу, и я ещё не закончил!

     – Нет, ты закончил, – ответила Гильда. – Уходи, пока можешь...

     – Ты что, сука, несёшь? Я сполна заплатил ей за всё, и не собираюсь уходить!

     – Я дважды не прошу, – процедила Гильда.

     Она всеми силами пыталась не потерять терпение, но Серего дико рассмеялся. Приблизил окровавленную руку к её лицу и провёл пальцем по щеке, оставив алый след.

     – А ты бойкая, люблю таких, – он продолжал смеяться, пока Гильда свирепела, Киартана знала, что ему стоит бояться, но Серго не осознавал своего положения. – У меня другое предложение. Можешь убрать отсюда эту суку и сама обслужить меня. Так уж и быть, если мне понравится, я забуду всё, что произошло, и об этом не узнает Лорд Рионон... – Он приспустил перед Гильдой трусы. – Ну, чего ты ждёшь? Я два раза просить не буду!

     В коридоре подоспела помощь в виде трёх охранников и Карла. Старик попытался увести Киартану, но та хотела увидеть, чем всё закончится.

     Гильда вымучила улыбку, вызвав у Серего вспышку истеричного смеха.

     – Так-то, сука, хоть кто-то понимает, как устроен этот мир... – он довольно потряс членом. – Скорее, пока не упал.

     Гильда присела перед ним, что привело его в ещё больший восторг, но он определённо не ожидал, того, что случится дальше. Лишь Киартана заметила неуловимое движение, которым Гильда вытащила кинжал из рукава. Блеснула сталь, и на пол с глухим шлепком упал отрубленный пенис.

     Серего остолбенел. Гильда двумя пальцами взяла то, что упало на пол и медленно, глядя в его испуганные глаза, поднялась во весь рост.

     – Держи! – она сунула ему в руки его же окровавленный сморщенный член. – Можешь рассказать каждому, кого знаешь, что так будет со всеми, кто не уважает моих «мотыльков»!

     Серего столбом стоял и не понимал, что произошло. На удивление он не кричал, не корчился от боли, и даже не пытался остановить кровь, что стекала по мошонке и капала на ковёр, а просто безмолвно стоял и жалобно смотрел на кусочек себя в руках.

     – Помогите господину Серего и его людям покинуть мой дом, – приказала Гильда охране, а сама обратила своё внимание на Милу.

     Двое крупных ребят подхватили буяна под локти и поволокли к выходу. Мила плакала, сбившись в комок на полу. Гильда сняла с кровати простыню и закутала Милу, осмотрела её голову и нос. Карл поднёс чемодан со снадобьями.

     – Мисс Анаринэ, я так испугалась... Простите... – Мила не прекращала трястись.

     – Нет, это я должна извиняться, что не углядела... – Гильда обхватила её руками и крепко прижала к себе.

     Они долго сидели прямо на полу, Гильда позволила ей выплакать все слёзы. Киартана тоже собралась заплакать, но её окликнул Карл.

     – С тобой всё в хорошо? – осведомился сердобольный старик.

     – Да, – рассеяно ответила она, и отправилась в свою комнату.

     Киартана легла в постель, и долго вспоминала, как хладнокровно Гильда решила проблему. Уже ночью она начала корить себя за то, что ей эта решимость понравилась.

     Утром её бил мандраж и даже тренировка не успокоила нервы. За завтраком не смогла проглотить ни крошки, и голодной отправилась в Орден. Киартана не переживала о нравоучениях, которые ей будут читать и боялась лишь исключения.

     В зале её уже ждали. Магистр и мастера сидели в первом ряду, а в центре, на подиуме, поместили массивный деревянный стул.

     – Рим! – обратился к ней Игонор Фраил. – Садись!

     Она прошла мимо мастеров, села, и лучи осеннего солнца упали ей на щёку. Мастера всё ещё занимались более важными делами, обсуждали прошлое и грядущее. Ожидание показалось ей вечным.

     – Магистр Оксифур, – обратился к совету Игонор, – предлагаю начать дисциплинарное слушанье в отношении Рима Мримора.

     Оксифур поднял на неё разочарованный взгляд.

     – Киартана, не ожидал, что ты так скоро попадёшь сюда... – он продолжил делать заметки пером на листе пергамента, старательно выводя каждую букву.

     – Она обладает необычайными способностями, – начал Игонор, – но совершенно не прилагает никаких усилий, мастера жалуются, что она пропускает многие уроки, не старается, позволяет себе дерзить, когда ей делают замечания. Она устроила драку с учеником по невероятно глупому поводу, и я лично считаю подобное поведение неприемлемым!

     Киартана закатила глаза в гневе, и собралась возразить, но вовремя сдержалась – все пристально смотрели, оценивая каждое её действие.

     – Что ж, полагаю, рано судить об успехах, – заговорил Оксифур, глядя ей в глаза. – Мерион говорил, что ты довольно своенравна, но здесь, в Академии, придётся оставить пренебрежительное отношение к мастерам при себе. Я наслышан от Макстора Сантори о твоём нежелании учиться. Мастер Фаедра также удручён вашим поведением.

     – Да, – согласился Грион, но тотчас попытался смягчить ситуацию. – Но мне кажется, Магистр, рано судить о её поведении. Она пережила страшную трагедию, мастер Мерион до сих пор не вернулся. Ей тяжело. – он один смотрел с доброй улыбкой, и Киартана увидела в нём единственного друга. – Я бы, несомненно, дал ей второй шанс.

     – Мьёрн, не хочешь высказаться? – предложил Оксифур.

     – Не понимаю, что с тобой происходит, – опечаленно заговорил Мьёрн Хагорд. – движешься не в том направлении, не прикладываешь достаточно усилий, позволяешь себе отвлекаться. Возможно, нам следует поумерить твой пыл, а тебе сосредоточиться на своём поведении.

     – Я опечален твоим отношением к моим урокам, – отметил Макстор Сантори.

     Киартане было крайне тяжело слышать необоснованные обвинения. Прежде её отчитывал лишь Мерион, и к его наказаниям она привыкла за годы обучения. Киартана сидела, опустив голову, и разглядывала свои руки. Мастера пытались направить её на верный путь не менее получаса, и с каждой минутой она считала себя всё более жалкой, а когда Осифур задал вопрос ей, не сразу осознала это.

     – Киартана, желаешь, что-либо сказать? – повторил Оксифур.

     Она открыла рот, но Игонор опередил её:

     – Встань, если собираешься говорить.

     Киартана робко поднялась и с минуту не могла начать. Множество слов приходили ей на ум, но связать их в цельную речь оказалось не просто:

     – Я понимаю Вашу обеспокоенность, но в своё оправдание хочу заметить, что ваше отношение ко мне абсолютно предвзятое. На факультетах присутствуют много худшие по поведению студенты, и их Вы все прекрасно знаете.

     Да, я напала на Гаррота и признаю, что ударила его намеренно. Он во всеуслышание рассуждает о превосходстве богатых над бедными, а вы никоим образом это не пресекаете. Но вы обращаете внимание только на мои промахи, так может дело в том, что я – никто, а он – сын мэра... – Киартана выдохлась и набрала побольше воздуха для продолжения.

     – Попрошу... – остановил её Оксифур. – Мы обсуждаем только тебя, а тирады в сторону других учеников, лишь ухудшают твоё положение!

     – Правда, сказанная мной, ухудшает моё положение? Я ненавижу лгать, и ненавижу лгунов. Моё преступление только в том, что я устаю, и не могу быть лучшей во всём. Я выбрала то, что мне нравится, остальное меня не интересует. Но, полагаю, вы уже приняли решение...

     Киартана недовольно села и закинула ногу на ногу. Мастера обеспокоенно переглянулись. Очевидно, им было неприятно подобное отношение, но она знала, что права, и надавила им на самое больное место.

     – Да, всё верно, – спустя минуту взял слово Оксифур. – Твои проступки незначительны, и осуждать тебя за то, что ты устаёшь, мы не станем. Но ты показала, что не уважаешь нас, у тебя нет никаких авторитетов. И даже теперь не осознаёшь, когда следует высказаться, а в каких случаях лучше промолчать...

     Киартана улыбнулась, и Оксифур резко замолчал.

     – Тебе смешно?

     – Да, простите... – отозвалась она.

     – И так... Совет принял решение не наказывать тебя, но сделать предупреждение. На первый раз. Всё, иди! – быстро закончил Оксифур.

     Киартана всеми силами пыталась не рассмеяться. Она поблагодарила Совет и выскочила из зала, а там уже во всю залилась смехом и её совершенно не беспокоило, что мастера наверняка её услышали.

     Воздух насытился озоном. Шёл сильный дождь, а тёмно сиреневым тучам не было ни конца, ни края. Несколько промокших ребят стояли в центре тренировочного острова, окружая одного, который догадался поднять над собой щит от дождя.

     – Гаррот Риордан! – обратился Рим, не скрывая отвращения. – И подружек с собой привёл. Собирались уединиться, а я вам помешал? Смотрите-ка, кто здесь, весь цвет Факультета Мьёрна Хагорда. Юлий Асван, Антон Сокин, Дин Дрейк, Силуант... сплошь дети банкиров и чиновников. А родители знают, чем вы тут занимаетесь?

     – Грёбаный выскочка! – взвизгнул в ответ Гаррот. – Давно я хотел научить тебя манерам, и сегодня этот день настал. Мне интересно, как быстро ты начнёшь умолять нас остановиться.

     – О, умоляю, остановитесь! – нарочито наиграно передразнил Рим. – Обиделся на то, что я побил тебя при всех? Вместо того, чтобы мокнуть тут вчетвером, выжидая меня, могли бы, ну не знаю, ублажить друг друга!

     – Ах ты... – Рванулся вперёд Силуант Норн.

     Рим, не прилагая никаких усилий, остановил его взглядом и поднял на метр над землёй. Парня скривило в неестественной позе.

     – Твои сучки плохо выдрессированы! – с вызовом выкрикнул Рим, и отбросил бедолагу прочь.

     Парень проскользил по мокрому щебню и скрылся из виду в дождевом мороке. Гаррот и остальные подняли посохи, намереваясь драться.

     – Ого, вы наконец решились, – усмехнулся Рим. – Я-то думал, вам просто нравится слушать всю ту мерзость, что я говорю!

     – Заткнись! – выкрикнул Гаррот и взмахнул посохом.

     Рим начал двигаться ещё до того, как молния вырвалась из набалдашника. Левой рукой развернул щит против удара Гаррота, а сам крутанулся волчком и поднялся в воздух, прежде чем молния угодила в щит и разлетелась слепящими вспышками.

     Рим откровенно играл с оппонентами, скакал из стороны в сторону, поднимал щит против некоторых ударов, а от остальных легко уворачивался, и при этом не переставал насмехаться над ребятами. Оскорблять их ему было весело.

     – Едва ли ты посмеешь сказать хоть что-то из этого в присутствии мастеров! – заметил Гаррот.

     – Нет конечно, но я и так добился всего, чего хотел, – парировал Рим, продолжая отражать заряды молнии и воздушные удары.

     Гаррот и его товарищи уже находились на пределе, но их злость не позволяла трезво оценивать шансы в этом сражении и беречь силы. Рим же напротив, наслаждался своим превосходством, насмехался, но сам не нападал, а лишь отбивался.

     Неожиданно Киартана ощутила острую боль в левой руке. Она подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как тонкая алая полоса пересекает запястье, ладонь отделяется от руки, гладкий аккуратный срез наполняется кровью, пока кисть летит вниз, на площадку.

     Боль рывками усилилась, а кровь в такт биению сердца продолжила течь из артерий. Киартана поняла, что заигралась и пропустила фатальный удар. Бой мгновенно остановился. Её враги осознали, что случилось нечто непоправимое, переглянулись, кинулись прочь и скрылись за пологом дождя.

     – Вот же ублюдок, – сорвалась Киартана, бросая посох и поднимая отсечённую ладонь.

     Она два года изучала магию крови и понимала, что медлить нельзя. Киартана Силой остановила кровь, приложила ладонь к руке и начала читать сложные мантры. Вокруг среза появились руны, которые разгорались всё сильнее. Она использовала свою же кровь для исцеления, и рана начала быстро зарастать. Ей пришлось направить все силы, и заслон от дождя исчез. Массивные капли тут же начали бить ей по голове, шее и плечам.

     Киартана сидела посреди пустой тренировочной площадки и неподвижно колдовала. Она промокла, но тёплый дождь её не беспокоил. Первый опыт исцеления для неё оказался неожиданным и волнующим.

     В бою Киартана считала, что контролировала всё, но пропустила удар, который мог стоить ей жизни, будь Гаррот более озлобленным. Она пообещала себе больше не играть с врагами, а действовать уверенно и быстро, не давая им шанса.

     Когда она закончила, о её отрезанной воздушным клинком руке напоминал лишь тонкий белый шрам в месте разреза и кровь, пролившейся на площадку. Со стороны башни послышались шаги. Киартана ожидала увидеть кого угодно, но только не огромную делегацию магов.

     Под покровом десятков щитов к ней приблизились маги во главе с Игонором и Мьёрном. Она узнала Джозефа, Ричарда, Гаррота с двумя товарищами, Маркуса, Дмитрия, Сергея и Аластора, который остался позади всех. Но помимо тех, кого она знала, пришло много учеников с других факультетов.

     Маги окружили её и защитили от дождя. Киартана не собиралась привлекать к себе так много внимания, но теперь могла лишь озадаченно улыбаться. Она нехотя встала, небрежно подняла посох и только после обратила взгляд на Игонора с Мьёрном.

     – Мастер Игонор, не знал, что вы решили провести совет в такую погоду на улице... – многозначительно заявил Рим.

     Все взоры были обращены на её руки.

     – Рим Мримор, – пригрозил ей Игонор, – прекращай паясничать и отвечай, ты ранен?

     Мьёрн поднял её руку.

     – Шрам совсем свежий, – заявил он. – Какие заклинания ты использовал?

     Только теперь Киартана заметила, как все обеспокоены, и даже Гаррот пытался незаметно смахнуть слёзы, но выглядел жалко, и вызывал лишь отвращение. Мастера и ребята за неё действительно волновались.

     – Что вы, мастер Мьёрн, это я порезался, когда брился, ничего страшного...

     Все привыкли к подобной манере общения Рима, а его друзья даже рассмеялись, но мастера не собирались отступать.

     – Хватит! – прервал Рима Игонор. – Гаррот прибежал в башню до смерти перепуганным и признался, что отсёк тебе руку воздушным лезвием. И вот он шрам! Мьёрн, нечего тут стоять под дождём, идём обратно в башню, там и выясним всё на дисциплинарном слушанье, а помощь наша не нужна уже, видишь какой шрам тонкий, скоро он и не вспомнит о нём.

     – Тебе точно не нужна помощь? – спросил Мьёрн настолько заботливо, что пробежали мурашки по коже.

     Ей вдруг показалось, что все хотят для неё только лучшего, а она словно строптивый и непослушный ребёнок вечно попадает в передряги.

     – Всё хорошо, – уверенно ответила Киартана, – идёмте уже на ваше разбирательство, а то тут сыро и много лишних ушей.

     Она первой отправилась в башню, и заметила, как ученики перешёптываются, косо смотрят на неё. Слух об отрубленной кисте несомненно уже к вечеру обойдёт весь Орден.

     В башне вся процессия разошлась, но Рима и Гаррота попросили подняться в зал Совета для проведения слушанья по поводу инцидента. Сам Магистр Оксифур Саавский разговаривал в первом ряду с Грионом Фаэдра, но Рим прошёл мимо, лишь кратко кивнув, пока Гаррот учтиво кланялся.

     Киартана привычно села на жёсткий стул, вальяжно закинув ногу на ногу. Гаррот остался стоять, пока мастера усаживались на местах в зале.

     – Эй, Гар, садись, чего стоишь столбом? – кивнула на стул Киартана. – Не ссы, тебя не выгонят, ты ж у нас достопримечательность, образцовый говнюк, в первый раз попадаешься, и к тому же сын «мёра». Пожурят и отпустят.

     Гаррот на оскорбления Рима отреагировал только покрасневшими щеками, но всё-таки сел. Маги переговорили несколько минут, прежде чем начать слушанье. Гаррот всё это время сидел неподвижно, но Киартана заметила, как сильно трясутся его руки. Сама же она не впервые была на этом же самом месте, и уже вовсе не волновалась.

     – Гаррот Риордан, Рим Мримор, прошу, встаньте, – потребовал Оксифур.

     Он резко поднялся, чуть не потеряв равновесие, Киартана же напротив, выждала приличное время, и только затем вальяжно встала.

     – Вы оба нарушили правила Ордена, о безопасности дуэлей, которые следует проводить лишь под присмотром мастеров и подручных. Это привело к тяжёлому ранению одного из вас, и только хорошая подготовка и глубокие знания позволили Риму избежать необратимых последствий. Вам есть, что сказать в оправдание... Гаррот?

     Он едва сдерживал слёзы. Открывал рот, но не находил слов.

     – Я... мне жаль, что так вышло... – наконец промямлил Гаррот, но Киартана перебила его.

     – Правила о проведении дуэлей? – возмутилась она. – Надо полагать, сынок Мэра забыл упомянуть, что их было черверо!

     – Рим! – остановил её Игонор, – когда тебе дадут слово, ты выскажешься, а пока не перебивай! Это лишь показывает твоё пренебрежительное отношение к слушанью в целом, и ко всем здесь присутствующим в частности.

     Киартана тотчас развела руки в стороны, показывая, что не собирается спорить, а после жестом «закрыла рот на замок» и «выбросила ключ».

     – Риордан, продолжайте, – вновь попросил Оксифур.

     Гаррот выглядел невероятно испуганным, и Киартана знала, что эти эмоции не лживы. Мальчуган рос избалованным ублюдком, и вокруг него постоянно крутились другие дети богатеньких родителей, но он всегда был трусом, и больше всего боялся своего отца, и тех наказаний, что ему предстоят.

     – Я... мы... хотели только проучить его. Но когда началась драка, он всё продолжал нас оскорблять, я даже не заметил, как применил воздушный клинок. Мы сразу бросились за помощью...

     – Ага, – прошептала Киартана, – сбежали поджав хвосты.

     – Мне очень жаль, что так всё произошло... – продолжил Гаррот, а затем просто заплакал, сильно переигрывая, отчего Киартана не смогла сдержать смешок.

     Игонор снова с укором посмотрел на неё, но она только продолжала давиться от смеха.

     – Рим, – предоставил ей слово Оксифур, – есть что сказать?

     – Нет... – Киартана еле выдавила из себя слово, не засмеявшись в голос.

     – Очень жаль, – заключил Оксифур, – можете сесть, и приведите себя в порядок.

     Он обратился к Гарроту, но имел ввиду Киартану, и пристально смотрел на неё пока она не подавила безудержный смех.

     Маги посовещались, снова подняли учеников и Оксифур провозгласил вердикт:

     – Риордан, – обратился он к Гарроту, – вы группой напали на ученика, нарушив все правила дуэлей, и понесёте законное наказание от главы вашего Факультета, мастера Гриона Фаэдра.

     Поднялся Грион. Он всегда говорил тихо, сухо и по делу. Но самое главное, он никогда никого не наказывал, Киартане даже стало интересно, что он сделает на этот раз.

     – Нападение – серьёзный проступок, но коль, неисправимых последствий не последовало, и вы искренне раскаиваетесь, а также учитывая, что это первое ваше нарушение, Гаррот Риордан, я проведу с вами, и вашими товарищами воспитательную беседу, пусть это слушанье послужит вам уроком и предупреждением. Следующий проступок приведёт к более серьёзным последствиям.

     – Что ж, Риордан, в таком случае вы свободны, – объявил Оксифур.

     Гаррот встал и направился к выходу, сначала медленно, осторожно, всё ещё не веря в хороший исход. Киартана осталась наедине с мастерами. Над всеми нависла гнетущая тишина, но девушка знала, как её развеять.

     – Что, опять ругать будете? – с вызовом осведомилась она.

     – Я сильно испугался за тебя, – заявил Мьёрн, – и ты не уйдёшь, пока мы не осмотрим твою руку!

     Киартана нехотя поднялась и приблизилась к магам. Они долго осматривали шрам на месте среза, Мьёрн проверил его сложнейшими заклинаниями.

     – Добро, – заключил он. – Рука в порядке. Ты хорошо справилась.

     Киартана хотела было уйти, но слушанье только начиналось, и она вернулась на привычное для неё место в центре зала. Мьёрн заговорил первым:

     – Ты понимаешь, что по Ордену пойдут слухи? Каждый захочет убедиться, что твоя рука на месте, что если ученики узнают о тебе больше, чем следует?

     – Согласен, – добавил Оксифур, – в любых обстоятельствах, для Ордена, ты должна оставаться Римом Мримором. Если узнают, что ты девушка, мы вынуждены будем тебя исключить. Успехи радуют нас, но поведение зачастую переходит все рамки дозволенного! Ещё немного, и твои заслуги не помогут избежать наказания.

     – Киартана. Чем ты исцелила руку? – осведомился Грион. Казалось только это его и интересовало – он единственный не собирался ругать её.

     – Это магия крови, – она потёрла шрам, всё ещё ощущая лёгкое покалывание. Только теперь Киартана заговорила действительно серьёзно, без насмешек и шуток. – Когда при мне убили Рима, а после на моих глазах погибла и моя мама, я решила научиться исцелять любые раны. Прочла... кучу книг...

     – Ты специально их провоцировала? – возмутился Игонор, – чтобы испытать свои силы?

     – Нет... – но Киартана уже не знала, правда ли это. Она давно пыталась заговорить о Мерионе, все избегали её, уклонялись от ответов, но теперь, на слушанье, им не куда было бежать. – Я хочу узнать о Мерионе, – твёрдо заявила она. – Его нет уже больше двух лет! От него не было ни каких вестей?

     Маги неловко переглянулись. Слово взял Оксифур:

     – Сейчас мы обсуждаем тебя и твоё поведение, а не Мериона и его задание...

     – Вы два года молчите. Я последняя его ученица и должна знать, если что-то случилось!

     – От него нет никаких вестей, – ответил Грион. – Позвольте, Оксифур. Мне видится, что, ежели для Гаррота не последовало никакого наказания, Киартану наказывать, уж точно не стоит. Она взялась за изучение магии крови, и преуспела, в отличие от всех нас... – но взгляд Игонора, решительный и беспощадный, не позволил Гриону завершить мысль. Он осёкся и улыбкой передал слово.

     – А я считаю, стоит, – заявил Игонор. – Уже в четвёртый раз она сидит здесь, перед нами, и никак мы не решимся действовать жестко. Постоянно прощаем её за проступки, потакать которым непростительно. Она не признаёт авторитета мастеров и Магистра, ещё немного – сядет на шею и ножки свесит. Вскоре планируется ежегодное собрание Ордена, и нам как раз не хватает помощников, считаю, следует привлечь её к подготовке, и Гаррота с другими провинившимися тоже.

     Маги начали обсуждать между собой эту идею, не обращая внимания на Киартану, которая явно была против.

     – Решено, – заключил Оксифур. – Ты, как и Риордан, поступите в прямое подчинение к Александру Стирлу. Он обеспечит вас работой. Вам предстоит помочь в организации Совета. – он улыбнулся, но Киартана едва сдержала крик.

     – Не-е-ет... – протянула она. – Заниматься бесполезной работой в каникулы...

     – Ты провинилась, так что никаких отговорок, – отрезал Игонор.

     – На этом всё, – объявил Оксифур. – Рим, можешь идти. В распоряжение к Александру Сиртлу ты поступаешь с завтрашнего дня, а посему обязан явиться в восемь утра.

     – Никаких прогулов, тебе ясно! – добавил Игонор.

     Киартана скривила улыбку, медленно поднялась, сделала глубокий реверанс и раскованной походкой направилась к выходу. Ей предстояло много работы у Гильды, а теперь ещё и здесь. На лестнице, вьющейся по стене башни, её ждали ребята с факультета.

     – Как оно? – тут же спросил Маркус.

     – Как всегда. Заставили помогать на Совете. Буду ночные горшки выносить, да за лошадьми присматривать.

     Они, задорно смеясь, направились вниз. Киартана хорошо сдружилась с ними, но многого рассказать им не могла, а потому ощущала себя обманщицей. Они пошли на обед, затем в библиотеку, а к четырём часам распогодилось, и все ученики повылазили на улицу.

     Жаркое летнее солнце быстро всё просушило, и к вечеру молодежь расселась на траве. Некоторые играли в настольные магические игры, как, например, Сорвиголова, где призванные заклинанием войны сражались друг с другом, или Осада замка, где фигурки поменьше с одной стороны защищались, находясь на стенах, а другие пытались захватить крепость, подчиняясь желанию мага, что их призвал.

     Но Киартана играла только в Героя. В этой игре ей не было равных. Как и обещал всем, Рим Мримор удерживал первое место с того самого момента, как позорно проиграл Викару.

     Помимо игр ученики занимались совершенно разными вещами. Многие читали или писали. Гуляли с подружками из города, или пансиона Сестёр луны. Были и те, кто упражнялся. Новые заклинания, руны, интересные техники, всё распространялось среди учеников здесь, как истории и, естественно, сплетни.

     И, конечно же, одним из объектов сплетен сегодня был Рим и его отсечённая рука. Каждый, кто его знал, проходя мимо, пристально присматривался, а Киартана замечала все эти взгляды, но ей такое внимание даже понравилось. Мурашки всё сильнее блуждали по коже, а её грудь постепенно наполнял восторг.

     Обычно, несмотря на загруженность, Киартана находила время на отдых и игру в Героя, но сегодня утренняя тренировка не задалась, и слушанье заняло больше часа. Киартана рассчитывала, что в каникулы у неё будет больше времени, но теперь ей предстояло отбывать наказание, помимо работы с делами Гильды. Ей было некогда играть. Она распрощалась с друзьями и нехотя покинула уютную поляну.

     Из домовой книги Гильды, Киартана узнала о Кланах и торговле со всем светом через компанию Ило. Несколько раз она лично видела Аксториса Риордана, и с каждой встречей всё сильнее удивлялась, как у такого умного и честного человека мог вырасти настолько мерзкий сын.

     Ей предстояло привести себя в порядок, деликатно сообщить Гильде о наказании, а после надеть подходящее платье и направиться на переговоры к Риордану.

     В доме Гильды было как всегда оживлённо. В баре сидели шумные гости и их развлекали «мотыльки» Гильды. Карл всё также скучал за столом в коридоре. Киартана уже хотела спросить его о Гильде, но заметила приоткрытую дверь в тёмную комнату.

     Она знала, что внутри, почти в полной темноте и тишине, находится испуганный человек. О нём Гильда никогда не говорила, и всегда ухаживала за ним только лично. Киартана понимала, что не стоит мешать, но решилась заглянуть, подошла к двери и осторожно приоткрыла.

     Взгляд скользнул по простой обстановке, скрытой в полумраке, по окнам, завешанным плотными шторами, по столу, освещённому лишь одной свечёй и силуэтам двух людей, остановился на сухом морщинистом лице старика, искажённом тяжким заболеванием.

     Свеча лишь слабо освещала его лицо, резко вычерчивая морщины. Старик выглядел опрятно, но его поведение говорило о том, что Гильде приходится многое делать за него. Он трясущейся рукой без двух пальцев, мизинца и безымянного, черпал кашу из глубокой чашки и медленно слизывал с ложки почти беззубым ртом.

     Гильда сидела напротив и плакала. Она заметила Киартану и жестом подозвала, но приложила палец ко рту, показывая, чтобы та не шумела. Киартана аккуратно вошла и прикрыла за собой дверь так, что осталась лишь полоска света на стене.

     – Папа, познакомься, это Киартана, она мне почти как дочь... – нежно произнесла Гильда.

     Но мужчина только продолжил черпать кашу, будто бы не услышал. Подойдя ближе и привыкнув к тусклому, мерцающему свету, Киартана заметила, как скулы старика двигаются в бесшумном бормотании в перерывах между ложками каши.

     Старик ел долго, ни Гильда, ни Киартана не прерывали его. Когда он закончил, то положил ложку на стол, а сам стал разглядывать свои руки и шептать нечто неясное.

     Только одну фразу, которую он постоянно повторял, Киартана смогла различить.

     – Позвольте... увидеть дочь... – бормотал он едва различимо.

     Гильда хотела взять его руку. Старик отдёрнул её, испугано поднялся и скрылся в темноте на своей кровати, куда не добирался свет свечи.

     – Позвольте увидеть дочь... – чуть громче сказал он оттуда, всё также безнадёжно испугано.

     Гильда вновь кинулась в плачь. Она забрала тарелку, ложку, собрала грязные вещи в мешок и вытащила весь мусор наружу, а Киартана наблюдала, как старик вздрагивал и пугался при каждом резком движении Гильды.

     Они покинули обезумевшего от страха человека, и только снаружи Гильда заговорила.

     – Не такого ты ожидала, верно?

     Они прошли в комнату Гильды.

     – Это ваш отец? – прямо спросила Киартана. – Мне жаль...

     – Брось. Слова сочувствия ничего не значат. Я знаю, и на твою долю пришлись страдания, ты понимаешь, как мне тяжело. Да, он был моим отцом, но я его почти не знала, а теперь уже никогда не узнаю, даже Мерион не нашёл, как ему помочь, но хватит об этом. Ты точно ничего не хочешь мне сообщить?

     Киартана вдруг ощутила на себе её пристальный взгляд.

     – Ну... – она не чато чувствовала себя неловко, но сегодня такое чувство повторилось уже второй раз, когда Мьёрн по-отцовски спросил её про руку, и теперь, когда Гильда поинтересовалась её тайнами.

     – Покажи! – Гильда протянула к ней руки, а Киартана безропотно вложила в её нежные ладони свою левую руку.

     Гильда несколько минут осматривала тонкий шрам, Киартане всё сильнее становилось не по себе. Она хотела всё рассказать, но не находила сил заговорить.

     – Как можно быть такой безрассудной? – Гильда отпустила её. – Ты могла навсегда остаться калекой! Зачем, ну зачем ты ввязалась в эту нелепую драку? Или считаешь себя всесильной и бессмертной?

     – Я... – Киартана давно не чувствовала себя виноватой. – Мне жаль, что так вышло...

     – Ага, теперь тебе жаль. Я пол дня сижу, переживаю, а ты с друзьями отдыхаешь в парке, разве так можно?

     – Твои ищейки опять следили? – возмутилась Киартана.

     – Я забочусь о тебе... – Гильда вновь взяла её руку, чтобы поддержать.

     – Я уже не маленькая, мне нужно больше свободы... – Киартана вырвалась и отвернулась к окну

     – Нет, сегодня ты доказала, что рано тебя отпускать, – Гильда сокрушённо взялась за голову. Она налила себе в стакан бурбона и осушила его одним глотком. – Надеюсь, наказание приведёт тебя в чувства. Хотя о чём я, твою безрассудность ничем не искоренить. Пока что тебе везёт, но наступит момент, когда ты горько поплачешься за все свои выходки.

     – Ты действительно настолько ненавидишь меня, что желаешь всего наихудшего? – выпалила Киартана.

     – Я желаю тебе только добра, – Гильда налила ещё, но уже не спешила пить. – Знаешь, я тоже была такой, но однажды получила урок. Запомнила на всю жизнь, и теперь стараюсь держать всё под контролем, но ты постоянно пренебрегаешь моими советами, ведёшь себя скверно, ругаешься, дерёшься, без спросу уходишь по ночам и гуляешь одна, – она отбросила стакан на стол, но бурбон почти не расплескался. – Я думала, если тебя загружать работой, не оставляя времени на всякие глупости, то ты вырастешь более благоразумной, но ты становишься лучшей во всём, что я тебе поручаю, и всё равно успеваешь ввязываться в передряги. Я не знаю, что с тобой делать...

     Она много училась и работала, делала всё, что от неё требовали, а когда находилась свободная минута, Гильда и её занимала всё новыми обязанностями. Но вдруг Киартана осознала, что устала. Два года она не замечала, а теперь, когда они об этом заговорили, Киартана вспомнила, как давно спит меньше пяти часов в ночь, вспомнила, что у неё не было, ни дня свободного от дел, который она могла посвятить только себе.

     – Я устала... – набралась смелости Киартана. – Два года тяжелой учёбы и работы, без отдыха... Теперь я буду отдыхать тогда, когда захочу, и мне всё равно, что ты об этом думаешь. И да, с завтрашнего дня я отбываю наказание в Ордене. А сейчас еду к Риордану!

     Киартана уверенно поднялась и вышла прочь под неодобрительный, но понимающий взгляд Гильды.

     Ей хотелось поскорее разобраться с Риорданом, и забыть о том, что произошло днём. Настроение окончательно испортилось, и всё же Киартана надеялась, что Гильда не сильно обиделась на неё.

     Мэр жил в огромном особняке на склоне Ристанского холма. В богатом районе на почтенном расстоянии друг от друга стояли дома чиновников и других влиятельных лиц Управления. Гильда многих из них представляла Киартане. Она несколько раз приезжала к Риордану, и ничего уже не удивляло её.

     Широкая дорога пересекала город и поднялась на холм в окружении парков с декоративными деревьями, тропинками из камня, колоннами, статуями и беседками для приёмов под открытым небом.

     Киартана спрыгнула с подножки ещё до полной остановки. Дворецкий поклонился и жестом пригласил в дом. Она быстрым шагом пересекла холл, повернула в коридор за лестницей. Каждый её шаг звучал грозно и невероятно громко на фоне общей тишины.

     Она знала, где ожидает Мэр. Дверь в кабинет ничем не выделялась, мэр Риордан не любил показуху, а поместье занял лишь из необходимости. В уютном светлом зале внимание привлекали огромные окна и книжные полки во всю стену, посреди пустой комнаты находился письменный стол, окружённый четырьмя креслами.

     Мужчина лет сорока с простыми и приветливыми чертами читал донесения в солнечном свете, но тотчас поднял взгляд, стоило Киартане ворваться. Она прошла по простому, без изысков, ковру и элегантно села напротив.

     – О, мисс Киартана, должен признаться, вы умеете эффектно появляться, – он не отрываясь смотрел ей в глаза своим ясным взглядом.

     – Простите, сегодня был невероятно тяжелый день. И, боюсь, я вынуждена сразу перейти к делам. Мне хотелось бы сегодня согласовать прибытие в порт кораблей с большим количеством товаров...

     Они долго обсуждали детали, пока, наконец, не пришли к консенсусу.

     – Три процента от прибыли, – закончила торг Киартана, – и поставки в Управление без наценки.

     – Умеете вы, – доброжелательно рассмеялся Риордан, – при любых обстоятельствах выбить свои условия. Признайтесь, именно на такой налог вы и рассчитывали?

     – Да, это так, – Киартана не любила врать, – это честно и выгодно всем...

     – Соглашусь... Вы чудесная девушка, и ещё свободны... Вы же знаете, что помимо Инги у меня есть сын, примерно вашего возраста. Я позволил себе небольшую вольность и пригласил его сегодня на ужин, в надежде познакомить вас... Надеюсь, Вы останетесь закрепить наш договор общей трапезой?

     Киартана знала о традициях и не могла отказаться, но с Гарротом ей видеться совершенно не хотелось.

     – Простите за прямоту, – обратилась она, – не думаю, что сватовство прибавит нашим деловым отношениям силы.

     – Сказать по правде, мне так приятно с вами общаться, что хотелось бы породниться с вами, и тем самым, естественно, с Гильдой Анаринэ...

     – Благодарю за честность, но я никому не позволяю вмешиваться в мои личные отношения, и Гильда это прекрасно знает.

     – Это всего лишь ужин... – упорствовал Аксторис, и Киартана вынужденно согласилась.

     Они перешли в обеденный зал, где прислуга уже накрыла на стол. Присутствовали Аксторис Риордан с супругой Дианой и их дочерью Ингой, семи лет от роду. Девочка порадовалась приходу «тёти Киартаны», но родители предостерегли от игр за столом, и ей пришлось сидеть смирно. Киартана заняла почётное место по правую руку от хозяина.

     К столу подали тушёную утку, отбивные с разнообразными соусами и гарнирами, соленья.

     За годы Киартана, побывав на множествах приёмов, научилось этикету в достаточной степени, и теперь, когда нужно, она была идеальна во всём. Аккуратно и красиво ела, учтиво общалась в обществе Мэра и первой леди города. Риордан всегда удивлялся её отличным манерам, но сегодня Киартана превзошла сама себя в подражании обычаям высшего общества.

     Как и полагалось, они больше ни слова не сказали о работе, и в основном разговор шёл о событиях, произошедших в городе за последнее время, о намечавшихся празднествах и торжествах. Мэр рассказал о предстоящем Совете Ордена магов, который, как и всегда ляжет тяжким бременем на него и на Управление, а также о дне Середины Лета и приёме в Паласе. Киартана со знанием дела обсудила с мэром оба события, и даже позволила себе рассказать некоторые интересные моменты с прошлых празднеств.

     Диана, в ответ на похвалу Киартаны за великолепное угощение, с радостью рассказала, как она лично готовила утку, и пообещала поделиться с ней рецептом, если у них будет немного времени обсудить его. На это предложение Киартана ответила решительным согласием, и, в свою очередь, поделилась своими успехами в готовке.

     Инна тоже не забывала привлекать к себе внимание, она рассказала о кукольном замке, что ей подарил папа. Киартана серьёзно её выслушала, и даже задала несколько вопросов, показывая свой интерес. Инна росла чудесной девочкой, с хорошими манерами и широким кругозором. Она уже обучалась языкам и этикету, и свои новые знания непременно демонстрировала всем, а когда Киартана намеренно неправильно положила вилку – заметила это и сделала ей замечание. Киартана подмигнула в ответ, и они улыбнулись друг другу.

     Разговоры прервали шаги и шум распахнутых дверей.

     – Сэр, ваш сын прибыл, – объявил дворецкий, и спустя минуту в обеденный зал вошёл сам Гаррот.

     Инна тотчас, несмотря на все правила этикета, бросилась в объятия к старшему брату.

     Киартана показала интерес, но на самом деле хотела поскорее соблюсти этикет и раскланяться. Она даже ничего толком не поела, ожидая встречи, пожалуй, с самым ненавистным для неё человеком.

     Гаррот подошёл к столу, поприветствовал сначала отца, затем мать, кинул рассеянный взгляд на Киартану, но, вместо приветствия, сразу отвернулся и сел за стол по левую руку от отца.

     Киартана намеренно официально поздоровалась с Гарротом, и заметила, как его щёки наливаются краской, хоть он так и не соизволил посмотреть на неё снова, когда как она, согласно нормам этикета, не отводила взгляда во время всей её приветственной речи.

     – Гаррот, – обратился к нему отец, – эта девушка, Киартана, поздоровалась с тобой, выказав должное уважение. Ты обязан ответить ей тем же...

     – Прошу просить меня, – он встал, поднял глаза, но встретившись с ней взглядом, посмотрел немного в сторону. – Я Гаррот Риордан, первый сын Аксториса Риордана, рад познакомиться с вами, мисс Киартана.

     Он отрапортовал всё, что требовали нормы приличия, и сел, так и не взглянув на неё снова. Его торжественное приветствие вызвало смех у Инны, но девочка, увидев суровый взгляд отца, тут же прекратила смущать брата.

     Все продолжили есть, а Аксторис Риордан решил похвастаться успехами своего сына:

     – Гаррот на прошлом испытании учеников стал лучшим на своём факультете! Но учёба, это не главное, в последнее время он всё больше интересуется делами семьи. Надеюсь, он пойдёт по моим стопам, и займёт высокую должность в Ордене. Кто знает, может однажды ему суждено стать Магистром.

     – Что вы говорите? – поразилась Киартана. Она делала вид, что внимательно слушает, но всё сильнее хотела раскланяться и уехать.

     – Да он и сам может о себе рассказать, правда Гаррот! Что интересного произошло в Ордене за последнее время?

     Киартана и не надеялась, что всё сложится так удачно, и отец сам задаст неудобный вопрос сыну. Она пристально взглянула на Гаррота, предвкушая то, как он будет меняться в лице, пытаясь убедительно солгать.

     – Ничего особенного, – уверенно ответил Гаррот. – Как ты знаешь, отец, вскоре в Ордене пройдёт Совет. Я вступил в ряды волонтёров. С завтрашнего дня буду помогать с организацией...

     – Ого! – поразился Аксторис, он был действительно рад за сына.

     Киартана осталась недовольна тем, как легко Гаррот скрыл правду, быстро раскланялась и покинула поместье мэра.

     Аксторис очень настойчиво предлагал не ездить по городу одной, но Киартана тактично отвергла все его предложения. Инна на прощание обняла её. Диана учтиво поклонилась, а Гаррот лишь кратко наклонил голову, и при этом снова залился краской.

     Всю дорогу она думала об Аксторисе, его прекрасной жене Диане, их милой дочери Инне и непутёвом сыне Гарроте, который, на самом деле, едва ли сможет закончить Академию, и в лучшем случае, как и грозил им всем Игонор, станет одним из подручных. На большее ему рассчитывать нечего.

     Она вышла из дома рано, чтобы наверняка успеть. Утром город был, как всегда, спокойным и безлюдным. Те, кто гулял всю ночь, уже потеряли последние силы, и разошлись спать, те же, кто после тяжелого дня, отдыхали, ещё и не думали снова вставать на работу. Лишь немногие торговцы, страдающие бессонницей, уже разбирали свои лавки и расставляли товары по полкам.

     Киартана знакомым путём меньше чем за час добралась до Ордена и вошла в башню.

     Кабинет Александра Стирла располагался на сороковом уровне, откуда открывался прекрасный вид на архипелаг и город. Она не оказалась первой – возле кабинета её встретило много знакомых лиц, в том числе Аластор, которого она совсем не хотела видеть и Гаррот с его прихвостнями, но к счастью она заметила и товарищей, Маркуса, Нестра, Дмитрия и Сергея.

     – Чуть не опоздал! – воскликнула Киартана наигранно весело. – А вы что тут делаете? Тоже наказаны? Видно та гулянка с кувшином вина не осталась незамеченной?

     – Тише ты! – озираясь остановил её Маркус. – Мы сами вызвались помогать. Помнишь, Игонор говорил на прошлом собрании?

     – Говорил? – удивилась Киартана. – Видно, нужно было его слушать. Ну, хоть моё наказание будет не таким скучным.

     – Рим, лучше покажи руку! – обеспокоено спросил Сергей. – Вчера по всему общежитию прошёл слух, будто ты потерял её!

     – Да ладно! – Киартана показала друзьям шрам, но зорким взглядом заметила, как и другие ребята посмотрели в её сторону. – Рука на месте! – повторила она для всех.

     Дверь распахнулась, и из кабинета вывалился мужчина лет тридцати с сильным запахом перегара и капюшоном на изувеченном лице. Ребята увидели его впервые и невольно охнули от неожиданности, но Александр не обратил на их реакцию вовсе никакого внимания. Он окинул учеников недовольным взглядом.

     – Во сколько собралось... Чего горланите, спать мешаете... – прошёлся мимо, на лестницу и только оттуда позвал ребят за собой.

     Все последовали за Александром Стирлом вниз, а он весь путь шепотом сокрушался о том, что его разбудили в такую рань. Ученики разрозненными группами последовали на улицу, затем по мосту на соседний остров, где располагался хозяйственный центр Ордена. Там находилась конюшня, и Александр остановился возле неё. Он обернулся к ученикам и дождался, пока все соберутся.

     – Итак... – устало заговорил он. – Как вы знаете, вскоре в Ордене пройдёт совет. Отовсюду съедутся наши братья, дабы обсудить много важных и не очень вопросов. Так что без лишних слов... – он указал на приземистое старое здание из которого пахло сеном и лошадиным навозом. – Конюшня. Вычистить, подготовить стоила под лошадей, и так далее. Вечером приду, проверю. Всё, удачи вам!

     Он даже не убедился, что ребята поняли его, напутственно махнул рукой и отправился обратно в башню.

     Все настолько поразились произошедшему, что ещё пару минут приходили в себя.

     – Это был инструктаж? – удивился Маркус. – Нашей работой будет уборка конюшни?

     – А ты на что надеялся? – ответила ему Киартана. – Дерьмо всегда нужно чистить.

     Так и проходили их дни в трудовой рутине. В первый день они вычистили конюшню, затем Александр направил их на уборку складов, после – на очистку островов от мусора. И так каждый день в течение всей растущей луны до прибытия первых мастеров на Совет. Работы было не много, но раньше шести вечера Александр их не отпускал, так что в перерывах они разбивались на группы и играли в игры. Киартана старалась не пересекаться с учениками других факультетов, в особенности с Аластором и Гарротом. Но вот сам Аластор то и дело пытался с ней заговорить.

     Они сжигали мусор, и остались вдвоём у костра.

     – Киартана... – тихо обратился он. – Почему ты н-не можешь простить меня?

     Она собралась уйти, но Аластор остановил её, взяв за плечи.

     – Ск-кажи хоть ч-что-нибудь. Считаешь м-меня предателем? – решительно заговорил он почти не заикаясь. – Ты зн-наешь, что я был прав. Нужно б-было бежать, а не с-сражаться. Но ты хотела б-быть идеальной, т-такой каким в-видела Мериона, хотела спасти всех! Т-ты ошиблась, а теперь всю в-вину навесила на м-меня!

     Киартана в глубине понимала, что он прав, но не могла заставить себя признать это. Его слова напомнили, как она слаба, но ей хотелось навсегда избавиться от этого чувства. Неистовая злость вдруг выросла в ней. Она ощутила, как сила против её воли вырывается из тела. Аластор отпустил её и отшатнулся, с трудом удерживая равновесие. В него пришелся сильный разряд. Трескучие молнии ударили вокруг. Аластор отступил дальше, но мощь Киартаны всё росла. Она поднялась в воздух, молнии били из неё, весь остров мерцал и грохотал, словно началась буря.

     – Остановись! Н-неужели, ты готова уб-бить меня? – испугался он.

     – Ненавижу! – взревела она, поглощённая злостью.

     Остальные ученики вернулись к костру, увидев вспышки. Аластор отступал, не зная, что ему делать.

     – Ум-моляю, усп-покойся, давай поговорим... – но Киартана не дала ему закончить.

     Она выпустила в Аластора ветвистую молнию. Тот рванул в сторону, но не смог увернуться. Разряд попал ему в запястье. Он отдёрнул руку, схватился за место ожога.

     – Хв-ватит! – вскрикнул Аластор. – Эт-то безумие!

     Киартана заметила ребят, но остановиться уже не могла. Аластор поднял с земли посох, и продолжил медленно отступать. Молнии били у его ног, но когда Киартана пыталась поразить его, он защищался щитом. Всполохи искр летели повсюду.

     Позади Аластора уже собрались все кто работал с ними. Её друзья выбежали вперёд.

     – Рим! Ты с ума сошёл? – попытался перекричать треск молний Маркус.

     Киартана обратила на него внимание, а разряды вокруг неё поутихли.

     – Ты и так отбываешь наказание, хочешь, чтобы тебя исключили? – попытался вразумить Рима Маркус.

     Остальные друзья Рима тоже подошли ближе, закрыв собой Аластора.

     – Он... Из-за него погибла моя мать, и я имею право на месть!

     – Лишь твоя гордыня и безрассудство погубили её! – выкрикнул в ответ Аластор.

     Киартана ответила молниеносно. Она махнула левой рукой, и всех четверых её друзей отбросило в сторону. Правой же рукой она направила молнии к Аластору. Он несколько раз вздрогнул, молнии прошли по его ногам вверх и ударили в землю из его рук. Аластор выронил посох и опустился на колени, но его тут же защитили остальные ученики. На этот раз вперёд вышел высокий черноволосый парень с решительным взглядом.

     – Рим Мримор! – твёрдо заявил Викар. – немедленно прекрати беспредел!

     Но Киартана пропустила его обращение мимо ушей.

     – Я вызываю тебя, Аластор, на дуэль. Поединок чести!

     Все обратили свои взгляды на Аластора в ожидании ответа. Он лежал на земле и плакал, но не от боли, а от сожаления.

     – Т-ты так с-сильно н-ненавидишь меня? – спросил он сквозь слёзы, но Киартана ответила лишь гневным взглядом. – Я не ст-тану драться.

     Он тяжело поднялся и с хромотой пошёл прочь.

     – Я от-тказываюсь от дуэли... – повторил он громче, так, чтобы все услышали.

     – Ты станешь изгоем! – крикнула ему вслед Киартана. – Трус!

     Но Аластор не остановился и не обернулся. Он тихо прошёл между учениками трёх факультетов. Все знали, что отказаться от дуэли чести, значит признать вину, но никто не сказал Аластору ни слова.

     Киартана без сил упала на землю. Её руки болели, но сильнее ныла правая, место страшного перелома давало о себе знать. К ней подошли Маркус, Скотт, Дмитрий и Сергей, которых она отбросила одним взмахом.

     – Это было сильно, – заявил Маркус.

     – Да, не делай так больше, – добавил Сергей.

     Скотти с Томом, как всегда, старались перевести всё в шутку, но ученики других факультетов испуганно смотрели на них, не понимая, что произошло. Только Викар решил высказать своё недовольство.

     – Рим! – выкрикнул он. – Что это было? Ты напал на ученика. Я требую объяснений!

     Он начал уверенно наступать, а друзья Рима попытались остановить его.

     – Успокойся, всё же закончилось х-хорошо... – резонно ответил Маркус, перекрывая Викару путь к Киартане, но его голос дрогнул в самый неподходящий момент.

     – Не смей вставать у меня на пути! – Викар поднял посох, и Маркус вынужденно отступил. – Рим!

     Киартана увидела на лице Викара не гнев или злобу, а искреннее непонимание. Она давно знала его, не лично, но по поступкам. Он отличался от многих студентов честностью, честью, справедливостью. Он всегда был её противоположностью. Учился так же хорошо, обладал столь же великой силой и умениями, но при этом соблюдал все правила Академии.

     – О, я и не заметил Светлого рыцаря Алькадии... – Киартана пришла в себя и решила перевести всё в шутку, подражая её друзьям, – неужели ты тоже отрабатываешь наказание? Тебя-то за что? Съел чужой кусок пирога?

     – Не юли! Все видели, как ты напал на Аластора.

     – Разве! Мне показалось, я вызвал его на дуэль, а он сбежал, поджав хвост...

     Викар остался недоволен таким ответом, но продолжать конфликт не стал. Он резко развернулся и отправился прочь. Когда и другие ученики разошлись, Киартана, наконец, вздохнула с тяжестью на сердце. Ей хотелось лечь в горячую ароматную ванну и забыть обо всём.

     На следующий день никто не вспомнил о случившемся, только Аластор больше так и не появился.

     Они продолжили убирать мусор, постепенно очистили острова, а когда мастера начали съезжаться на совет, стали помогать им. Залы и лестницы Башни наполнились разговорами магов со всех концов света, и лишь немногие знали её как Киартану, а не как Рима. С учениками мастера многим не делились, но меж собой острее всего обсуждали вопрос о нейтралитете. Она впервые услышала столько противоречивых мнений, даже в дружеских разговорах, и сразу вспомнила о заговоре.

     В День Середины лета Киартана решила забыть обо всём, хоть на один вечер. Она выбрала бордовое, в цвет крови, платье, получила одобрение от Гильды и отправилась на центральную площадь. За два года жизни в Алькадии она узнала то, что, помимо учёбы и работы, ей нравятся праздники, и музыка. Она постоянно посещала приёмы вместе с Гильдой, или по её поручению и они ей никогда не нравились, но иногда ей удавалось попасть в крупный праздник на площадь, где гуляли обычные смертные. Там она терялась в многотысячной толпе, отбрасывала любые мысли о работе или учёбе, ходила среди людей, наблюдала, радовалась вместе с ними, пела, когда пели рядом, танцевала, не обращая ни на кого внимания.

     Около шести люди на площади только собирались. Гуидо готовил кучу ароматного мяса на вечер, то и дело, подгоняя поварят. Странствующие торговцы разбирали свои лавки на колёсах. Музыканты готовились к долгому выступлению.

     Киартана отпустила карету, поприветствовала Гуидо, на что он почтенно поклонился, и отправилась гулять пешком. В прошлом году выступления начались около восьми и продолжились до самого утра.

     Все ещё готовились, но даже за этим было интересно наблюдать. Певцы и певички распевались, настраивали инструменты, отчего всюду стоял особенный музыкальный шум, предвещающий празднество.

     Постепенно некоторые барды запели протяжные баллады о великих Героях, и вокруг них стали собираться люди. Так и начинался каждый праздник на площади, не с объявлений или выступления мэра – всё это происходило в Паласе, только для избранных. Здесь же, на площади людей развлекали музыкой, дешевыми, но вкусными яствами и терпким хмельным вином, а не сладкой шипучей водой.

     Киартана прибилась к одному из концертов, пробралась ближе к сцене, забыла обо всём и начала танцевать. Она не следовала правилам, не знала ритмов и движений, не пыталась произвести впечатление. Она танцевала для себя, как ей нравилось.

     Люди давали ей всё больше пространства, наблюдали и восторженно хлопали, когда она совершала нечто поразительное. Гильда научила её многим движениям, но Киартана любила импровизировать и удивлять. Она кружилась в танце, забыв обо всех невзгодах. Здесь она чувствовала себя счастливой.

     Праздничный вечер только начинался. Киартана станцевала возле одной из сцен под весёлую зажигательную мелодию, но ей не хотелось останавливаться, и когда музыка стихла, она смешалась с толпой, хаотично двигающейся между сценами.

     День середины лета всегда отмечался столь же грандиозно, как и День Памяти, но не был связан с грустью о тех, кто покинул этот мир и отправился в Вечное Странствие за Пелену. В этот день все веселились, а большинство носило маскарадные маски.

     Киартана прошла к очередной сцене, где целая группа играла протяжную мелодию под песню молодой певички с трогательным сильным голосом. Она снова начала танцевать под стать мелодии, медленно, плавно, тягуче постепенно ускоряя темп. Люди расступились, оставляя ей достаточно места.

     Киартана самозабвенно кружилась в вальсе, но вдруг её взгляд всего на миг зацепился за знакомое лицо. Под маской волка она узнала Аластора. Он, как и все, восторженно следил за её движениями, но ей не понравилось, что даже тут он её нашёл.

     Киартана протанцевала всю песню, но с последними аккордами неожиданно рванула в толпу, чтобы никто не отправился за ней; и прибилась к другой сцене, где толпилось больше всего народу. Она попыталась забыться в танце, но, то и дело, осматривалась по сторонам в поисках маски волка.

     Аластор снова нашёл её. Он понял, что его обнаружили, и встал не в первом ряду, но от всевидящего взгляда Киартаны скрыться ему не удалось. Она не стала заканчивать танец, а приготовилась к резкому движению, и в тот момент, когда оказалась ближе всего, бросилась в сторону Аластора, чтобы он не успел затеряться в толпе.

     Киартана схватила его за руку и повела прочь с площади, где никто их не увидит. С большим трудом им удалось вырваться из толпы. Киартана завела его в проулок, где никого не было, резким движением сорвала маску и прижала к стене.

     – Зачем ты следишь за мной?

     – Я... Знаю, ты не простишь меня... – Аластор был сильно обеспокоен, испугано смотрел то на неё, то по сторонам.

     Киартана отпустила его и отступила на пару шагов. Она не собиралась прощать его за смерть Марисы и Рима, но за растущую луну, Киартана остыла, и теперь уже чувствовала себя виноватой.

     – Слушай, я погорячилась, совершила глупость. Напала на тебя, Выставила трусом перед остальными... Прости... – Киартана пыталась подобрать верные слова, но неожиданно выложила всю правду. – Да, я хотела сильно обидеть тебя, унизить, оскорбить. Чтобы ты понял, как я себя чувствую...

     – Так-так-так! – прозвучал отдалённо знакомый голос из темноты проулка. – Кто тут у нас? Рим и Аластор!

     Киартана вздрогнула от неожиданности. В темноте намеренно скрытно стояли ребята из Ордена. Первым в свет вышел Гаррот, за ним – трое его товарищей, Викар с другими учениками обступили их со всех сторон.

     – Ты рассказал им? – Киартана отступила на шаг. Кровь всё сильнее стучала в ушах, понимание приходило медленно и неотвратимо. Она ощутила страшный укол в грудь, пока бросала рассеянный взгляд на Аластора, Гаррота, Викара и остальных учеников.

     – Что он должен был нам рассказать? – съехидничал Гаррот. Он приподнял локон её пышных волос и принюхался. – Надо сказать, пахнешь ты шикарно, как мы раньше не поняли, что ты девчонка...

     – Не трогай меня! – вскрикнула Киартана и оттолкнула его руку.

     – И что ты сделаешь? Ударишь молнией? Без посоха?

     Казалось, все смеются над ней. Кровь горела и пульсировала в висках, а голоса становились всё глуше и дальше. Стало тяжело дышать.

     Киартана растолкала ребят и бросилась прочь, еле сдерживая слёзы. Ей хотелось остаться одной, и больше никогда не видеть никого из них. Она бежала без оглядки по тёмным улицам, не разбирая дороги. Волосы трепались на ветру, попадали в лицо. Только Аластор знал её тайну, не хотелось верить, что он снова её предал, что рассказал о ней, не стерпев обвинений и унижений. Киартана снова и снова вспоминала его пустые испуганные глаза, ту странную фразу «ты никогда не простишь меня...». Теперь она точно никогда его не простит. Он разрушил её жизнь, отобрал единственное, что у неё осталось, стал ей злейшим врагом.

     Киартана бежала по проулку, и не заметила впереди группу молодых мужчин, которые громко общались. Они издали заприметили её, а когда она подбежала ближе, перегородили дорогу и обступили со всех сторон.

     – И кто же обидел такую милашку... – заговорил с ней один из парней.

     Киартана почувствовала, как чьи то руки хватают её за плечи, руки, тянутся к её шее и телу. Киартана осознала, что попала в передрягу, парни были неадекватны и собирались причинить ей боль.

     «Они хотят навредить мне!» – закрепилась в мыслях Киартаны незыблемая уверенность. Она закрыла на секунду глаза, ощущая на одежде и коже отвратительные прикосновения незнакомцев, а затем пропустила через них смертельный разряд молнии.

     Шестеро парней повалились на мостовую уже мёртвые. Двое, на которых пришлось меньше тока, ещё тяжело, прерывисто дышали. Их мышцы по всему телу конвульсивно сокращались. Они испугано смотрели на неё умоляющим взглядом, но Киартана знала – её бы они не отпустили. Она властно подняла правую ладонь и выпустила в живых разряд молнии, отчего они неестественно выгнулись, напряглись, их лица исказились гримасой боли, глаза полопались, а после обуглились, кровь закипела под кожей. Они судорожно выдохнули в последний раз и замерли уже навсегда.

     Киартана, лишь окинув взглядом всех восьмерых, пришла в ужас от содеянного и тотчас кинулась прочь к дому Гильды. Она хотела остаться одна, спрятаться за плотным панцирем, но когда пробралась в свою комнату вновь через окно, Гильда уже ждала её внутри.

     – Есть чем поделиться, милочка? – потребовала она, как только Киартана влезла в окно.

     – Судя по тому, что ты бросила все дела и ждёшь меня, ты и так всё знаешь... – хоть Киартана и была расстроена, сарказм никуда не делся.

     – Конечно! Ты шла пешком через весь город, мои следаки прискакали на лошадях...

     Киартана, ничуть не стесняясь, начала раздеваться, ей хотелось уснуть, а не слушать очередные нравоучения. Но Гильда лишь продолжала пристально смотреть.

     – Аластор снова предал меня. – Киартана с досадой бросила платье к ногам. – Он рассказал всем, что я девчонка, они следили за мной на площади, а я не заметила этого. Я была слишком беспечна. Не знаю, что мне теперь делать... – Киартана безвольно упала на кровать. – Пойдут слухи, все узнают, и меня выгонят...

     Она вновь дала волю слезам. Всегда ей казалось, что, если вдруг секрет раскроют, ей будет всё равно, но теперь она не хотела терять большую часть жизни из-за правды.

     – Рано или поздно, это должно было случиться. – ответила Гильда. – ты уже еле скрываешь грудь и волосы, которые не желаешь срезать...

     – Меня выгонят... Вот, что меня беспокоит. А не то, что мне теперь не придётся прятать грудь...

     Киартана подняла руки над собой и посмотрела на ладони. Она понимала, что Гильда будет в ярости, но ей хотелось рассказать и о другом.

     – Когда я бежала по городу... Какие то парни схватили меня и...

     Гильда тотчас пододвинулась к ней, взяла за руки и пристально, по-матерински посмотрела в глаза.

     – Они что-то сделали? – Гильда сильно переживала, и Киартана решила не тянуть.

     – Нет, не успели... Я убила их...

     – Вот зачем я приставляю к тебе следаков. Они оберегают тебя, а ты постоянно убегаешь, пытаешься сбить след – Гильда сокрушённо покачала головой. – И вот к чему это привело...

     – А что ты хочешь, чтобы я сделала?

     – Ты оправдываешься передо мной или перед собой?

     Киартана не смогла ответить, её сердце горело от стыда. Вновь её неверные действия привели к ужасным последствиям.

     – Я не знаю, что мне делать... – Киартана посмотрела в добрые, понимающие глаза и нарушила клятву «больше никогда не плакать». – Я... убила их... мне больно...

     Гильда подняла Киартану с кровати и обняла так крепко, как только могла.

     – Я тоже была молодой и наивной... – Киартана плакала навзрыд в объятиях Гильды, пока та гладила её по голове. –Мир казался мне чистым и светлым, а все люди добрыми. Но это оказалось вовсе не так. Все мы не без греха. – Гильда тяжело вздохнула. –С каждым разом становится всё проще принимать трудные решения. Боюсь, вскоре чужая жизнь перестанет для меня что-либо значить. Тебе доступны все пути, но важно сделать правильный выбор. Не хочу, чтобы ты закончила как я. Месть никогда не ведёт к свету.

     Гильда пообещала, что уладит все проблемы, пожелала спокойных снов и оставила Киартану одну, но сон никак не приходил. Она долго размышляла, хотела вернуть всё назад, чтобы ничего непоправимого не случилось, но знала, что время неотвратимо, и не даёт второго шанса.

     Она вспомнила о девочке в разрушенном замке, Афелия всегда её слушала. Киартана закрыла глаза, легко погрузилась за Пелену и оказалась посреди зала для приёма гостей, а вокруг возвышались обломанные колонны, заросшие мхом, выступали останки стен. Яркое солнце, как и всегда, освещало руины, а лёгкий тёплый ветерок развевал ветви молодых стройных берёзок, которые выросли среди обломков.

     – Долго же ты не навещала меня! – безмятежно окликнула её Афелия.

     Киартана обернулась как раз вовремя, чтобы заметить, как она словно пушинка спрыгивает с колонны и легко ступает на траву. Киартану всегда поражали причуды её мира.

     – Ого, как вымахала, – заметила Афелия. – В последний раз ты приходила моей ровесницей, а теперь тебе сколько?

     – Шестнадцать... Прости, что забыла о тебе...Снова...

     – Не волнуйся, для меня это время пролетело незаметно, я успела лишь пару раз моргнуть, – Афелия искренне улыбнулась. – Только не молчи и не смотри так угрюмо! Расскажи, что вновь привело тебя ко мне?

     Киартана села на тёплую, мягкую траву и начала свой рассказ. Она говорила обо всём: об Ордене, годах обучения, друзьях, что не знают её истинного облика и врагах, что осмеяли её и непременно всем раскроют тайну.

     – Я не знаю, что теперь делать, – закончила Киартана, – мне страшно... и больно... Мне нужен совет...

     – Ты боишься, что убила их намеренно...

     – Я не смогла сдержаться, – но Киартана знала правду и осмелилась сказать. – Я боюсь, что обращу силу во зло...

     Афелия пригладила её пышные волосы, как когда-то делал Мерион.

     – Только ты решаешь, как поступить. Спроси себя, хотела ли ты этого?

     – Нет, не хотела...

     – Но сделала, – она смотрела ясным искренним взглядом, от которого мурашки блуждали по телу и сердце опустилось в пятки. – Значит, ты не честна с собой. За один вечер не найти ответов. Понадобятся годы, а возможно и всей жизни окажется недостаточно.

     Киартана так сильно испугалась слов Афелии, что тотчас покинула её, даже не попрощавшись. Она проснулась посреди ночи в холодном поту. Ею овладел страх, сердце вновь неистово колотилось. Впервые она испугалась содеянного.

     Позже она уснула тяжёлым беспокойным сном, который снова привёл её в лес у озера, только теперь это было вовсе не спокойное место. Ей постоянно казалось, что за ней следят, она пыталась выйти из ночного леса к свету, но тропинки всегда вели только в ещё более кромешную чащу.

     Утро встретило ярким беспечным светом солнца, которого Киартана не заслужила, и потому не спешила вставать. Несколько минут она не понимала, где находится, но постепенно страх, как и воспоминания об озере в лесу исчезли без следа. Она чувствовала себя ужасно, ей хотелось плакать, но слёзы не текли. Она так и не встала с кровати. Днём к ней заходили Гильда, Мила и даже Моника. Карл в обед принёс горячий суп, и Киартана его с радостью съела, но даже это не уняло хандру.

     В беспокойных снах, страхе и апатии она провела несколько дней. Гильда пыталась поговорить. Киартана, хоть и не перебивала её, но совершенно не слушала. Она находилась в беспомощном состоянии, ни о чём не могла думать, любые мысли вызывали головную боль.

     Вечером третьего дня Киартана услышала краткий стук в окно, как от попавшего в ставни камня. Первое время она не обращала на него внимания, но быстро стук начал раздражать, и Киартана вынужденно поднялась. Она резко распахнула окно и никого не увидела, но снизу её позвал знакомый голос.

     – Привет... – тихо обратился Викар.

     – Уходи... – безразлично ответила Киартана, зарыла окно и вернулась в кровать.

     Но Викар вместо этого поднялся по стене и залез в окно. Он сел на пол у окна и стал с интересом осматривать комнату.

     – Мьёрн мне сказал, где ты живёшь... – пояснил он. – никто не раскроет твою тайну. Я обещаю...

     – Ты обещаешь? Как ты можешь ручаться за Гаррота?

     – Мьёрн и Грион собрали нас и потребовали сохранить твою тайну. Даже Гаррот согласился на это. – Викар усмехнулся. – Никогда бы не подумал, что лучший ученик Академии Ордена магов на самом деле ученица...

     – Если снова пришёл посмеяться надо мной, лучше уходи! – вспыхнула Киартана.

     – Вовсе нет... – тотчас поправился он. – Знаешь, я всё время завидовал Риму. Восхищался им. Он позволял тебе быть дерзким, всегда стоял на своём, никогда не сдавался. Ты поступила в Академию, несмотря на предрассудки магов, всегда оставалась лучшей, часто побеждала меня, и не замечала этого. Ты единственная говоришь с мастерами на равных. Мне так хотелось быть, как ты... – он собирался долго говорить, но слова не шли. – Прогуляемся? – Викар с улыбкой протянул ей руку.

     – Кто ты и что сделал с «пай-мальчиком» Викаром? – Киартана улыбнулась, впервые за долгое время.

     – Пай-мальчик Викар не интересует дерзких девчонок. Тебе нужно развеяться, а то плачешь тут из-за всяких глупостей.

     – Я – дерзкая? И я вовсе не плакала...

     – Да, а глаза красные потому что ты их во сне натёрла... Давай, собирайся и вылезай, я буду ждать внизу, и не уйду, пока ты не спустишься! – Викар вылез в окно, – и не думай, что я брошу тебя, так и помру под твоим окном!

     Киартана выглянула – он и правда остался внизу, у стены соседнего дома и махнул, заметив её взгляд.

     Её терзали сомнения, остаться в тёплой постели и пролежать так, кто знает, сколько времени, или отправиться в неизвестность, в вечернюю прохладу, нарушать правила вместе с тем, кто ей симпатичен.

     – Когда это страх останавливал меня, – наконец решила Киартана.

     Быстро оделась для ночной прогулки, убедилась, что не наделала шума, и выпрыгнула в окно.

     Она осторожно ступала по мягкой траве и всматривалась в лес, прислушивалась к любым шорохам. Нуреон поджидал множеством опасностей. Продираясь по чаще, Киартана вспоминала испытание Мериона, когда ей, в поисках посоха, пришлось три дня выживать в лесу, но теперь одного выживания было недостаточно – ей предстояло сражаться.

     Деревья расступились, обнажив взору широкую поляну, залитую светом. В центре она заметила сидящего на земле человека и направилась к нему.

     Джозеф смотрел вдаль, но знал о её приближении.

     – Очередной искатель. – он обратил к ней взор и поразился её алому платью. – Киартана... Решила использовать все свои преимущества?

     – Хочу выиграть или уйти красиво, – она взъерошила пышную копну волос и кокетливо улыбнулась. – Что за испытание ты мне приготовил? Хотя, дай я угадаю. Применение атакующей магии. Помню, Мерион устраивал подобный экзамен, и я достала его воздушным лезвием.

     – А ты проницательна, – отметил Джозеф, – но одну деталь ты упустила. Мы ведь вдвоём с Ричардом ведём занятия, так что испытывать тебя будем мы оба.

     Она опасливо окинула взглядом опушку, но не заметила ни единого шороха и не ощутила течения силы. Лес кивал ветвями, золотился отблесками солнца в листьях, шептал голосами мудрейших. Вспышка заставила её вздрогнуть и зажмуриться.

     Джозеф поднял над собой щит, но не намеревался атаковать.

     – Так ты скажешь, в чём смысл испытания? – усмехнулась Киартана.

     – Порази одним заклинанием, – ответил он с ехидно ухмылкой на лице, – пока ещё никому это не удалось.

     Она могла пробить щит, могла взять хитростью и создать лезвие за щитом, но Ричарда поблизости не было, и, по поразительной уверенности во взгляде Джозефа, поняла, что всё вовсе не так просто.

     – И много учеников прошло вас, если никто не справился с испытанием? – Киартана прошлась вокруг в поисках секрета, но Джозеф так и не ответил на её вопрос – он оставался непреступным, непоколебимым в своём коконе, переливающемся всеми цветами радуги. – Одним заклинанием, – отрешённо повторила она, – значит ли это, что я могу использовать одно заклинание бесчисленное множество раз? Или же ты даёшь только одну попытку, но тогда никто не должен был пройти дальше, а я не встретила ещё ни одного проигравшего. – но Джозеф сохранял молчание и лишь беспристрастно наблюдал.

     В резком выпаде она создала вокруг себя щит, но и этим не заставила Джозефа испугаться. Свет на миг ослепил её. Киартана взмахом остановила вспышку. Морок иллюзии встрепенулся, и она заметила вдали, среди деревьев силуэт. Солнце на миг обратилось полной луной, а лес серыми скалами. Пахнуло свежим морским бризом. Всё мгновенно исчезло, но Киартана осознала истину и широко улыбнулась.

     – Я догадывалась, что мы не покидали Орден, – отметила она. – Слишком уж быстро добрались до Нуреона. А иллюзия хороша. Трава, как настоящая, солнце греет, птицы поют.

     Джозеф не ответил. Он не спускал с неё взгляда, вдруг молниеносно подпрыгнул и выпустил в неё ветвистую молнию. Лишь на миг она замешкалась, разряд ударил в щит, окружил её яркими всполохами и ушёл в землю. Киартана резким взмахом направила молнию и разбила щит Джозефа, как он разбил её. На время вновь воцарилась тишина, но Киартана не теряла бдительности.

     – Ты так и будешь повторять мои движения? – усмехнулся Джозеф.

     – И всё же, – перебила она, – ты не объявил о моём поражении. Либо цель испытания не в демонстрации одного заклинания, либо я тебе понравилась, но хочу огорчить, в моём сердце уже нет места, – её слова заставили Джозефа искренне улыбнуться.

     Он рванулся к ней и резким взмахом посоха сбил с ног волной силы. Киартана лишь крепче вцепилась в посох, но не ответила защитным заклинанием. Ей удалось смягчить падение и сразу подняться. Киартана взметнула посох и поразила Джозефа тремя воздушными кулаками.

     Из-за завесы иллюзии вырвалась молния, и ей едва удалось отразить её щитом, который тотчас рассыпался исчезающими осколками.

     – Я погляжу, Ричард не собирается показываться, – заметила Киартана. Джозеф вновь поднял щит.

     Молния ударила у её ног, вспышки света окружили со всех сторон, воздушные кулаки придавили траву неподалёку.

     Неожиданное и стремительное нападение Ричарда испугало её. Страх заставил действовать решительно и дерзко, биться в полную силу. Киартана взмыла в воздух и проскользила над Джозефом, опустилась за его спиной, но Ричард не позволил ей атаковать. Она подняла щит, и его тотчас разбила вспышка света. Только заклинания проникали сквозь завесу, но в эти моменты на миг иллюзия распадалась, обнажая вокруг серые скалы.

     – Удивительно! – воскликнула она, когда Ричард вновь перестал атаковать. Она спокойно прошла вокруг Джозефа, а тот лишь с интересом наблюдал. – Он атакует тогда, когда я применяю заклинания!

     Она рванулась к Джозефу и достигла, прежде чем он успел подняться, посохом разбила его щит. На миг их взгляды встретились, и он уже не был так спокоен. Киартана сжала кулак и выбросила руку вперёд. У Джозефа из носа брызнула кровь, он отшатнулся, но не упал. Она вырвала его посох из рук, подняла оба, но свой направила не в Джозефа, а вдаль, где шептались вечные деревья. Разряд молнии прошёл сквозь иллюзию и исчез.

     Джозеф и его посох исчезли, и она вновь осталась одна посреди бескрайнего леса.

     – Как вам такое?– выкрикнула она, но никто не ответил. – То-то же. Осталось найти выход...

     Она ушла с палящего солнца и двинулась вглубь леса по единственной тропе. Цепкие ветви кустов напомнили овраг, что снился всё чаще. Она никак не могла выбраться к свету.

     Впереди сверкнул отблеск и Киартана насторожилась. Посреди небольшого прогала, у великого дуба Грион Фаэдра устроил чаепитие. Он сидел за таким же столом, какие стояли в чайном зале башни Ордена, и второй стул был свободен. Киартана осторожно подошла, но мастер не обратил на неё внимания. Он наслаждался свежестью леса и терпким вкусом тёмного Махаона.

     – И вы захотели меня испытать? – удивилась Киартана. Без стеснения села напротив и собралась налить себе чая, но чашка рассыпалась в её руках блестящими исчезающими осколками.

     – Видишь ли, в чём дело, – ответил Грион. – Мне никак не удаётся насладиться вкусом чая, – он перевернул чашку, но она оказалась пуста, а затем тоже рассыпалась в его руке. Семьдесят лет учёбы в ордене, а столь простые заклинания мне не под силу.

     Киартана уверенно наколдовала воду в чайник, вскипятила её, вырастила чашки кристаллами стекла и приготовила лучший чай в её жизни. Грион следил за каждым движением, не вмешивался, лишь иногда восторгался, и с трепетом взял чашку ароматного чая из её рук.

     – Поразительно вкусно! – поблагодарил он.

     – Значит, я прошла? – ей хотелось поскорее отправиться дальше.

     – А ты сама не хочешь испить чаю и отдохнуть? – он кивнул на её пустую чашку. – уверен, день у тебя выдался тяжёлый, а впереди ещё так много испытаний. – но Киартана по-прежнему стремилась уйти. – Спрашивай, и я отвечу, если ты обещаешь не спешить. Разве стоит торопиться в такой замечательный день.

     Киартана налила и себе чая, отхлебнула глоток и поразилась крепости ценнейшего Махаона. Жар заполнил грудь, успокоил чувства. Она долго не решалась заговорить, наслаждаясь чаем и нескончаемым солнечным утром.

     – Всё это ведь иллюзия? – спросила она. – И сейчас вовсе не день, полная луна светит с востока. Так зачем всё это, почему мы и вправду не отправились в Нуреон?

     – Грешно губить Вечные деревья, – ответил Грион с призрачной улыбкой. – Ты произвела фурор своим смелым появлением в платье. Все пробудились ото сна и наблюдают за каждой твоей дуэлью.

     – Вы говорили, ещё много Испытаний осталось, – Киартана поднялась из-за стола и раскланялась, – скажете напоследок что-то воодушевляющее?

     – Ты близка к победе, – он придвинулся, чтобы шепнуть на ухо, – но советую больше не взмывать в воздух. Это твоё преимущество многие посчитают не честным.

     – Неужели, – рассмеялась Киартана, – разве наши враги будут драться честно.

     Она распрощались с Грионом, и отправилась дальше, в лесную чащу.

     Звук горна застал её врасплох. Неожиданно погода изменилась, поднялся прохладный ветер, и солнце двинулось к горизонту. Тропа вела на север, а горн звал обратно, к полю, на котором ей встретился Джозеф, но Киартана не хотела слепо следовать правилам. Она рванула в чащу и спряталась в тени деревьев.

     Слишком быстро солнце опустилось за горизонт, и наступила ночь.

     Несколько горящих факелов возникли на тропе, а вскоре она услышала и голоса. Впереди, как всегда серьёзный, шел Дискер Доур, один из друзей Викара, за ним сам Викар, Норт, дрожащий от любого шороха и Герман Нельфьер, который даже здесь не переставал похабно шутить. Следом шёл Аластор, которого ей вовсе не хотелось видеть и ещё двое ребят с факультета Гриона. Всех их Киартана хорошо знала, и решила проследить, куда они отправятся.

     – Неужто, нас ждёт финальное Испытание? – усмехнулся Герман. – как думаете, что это будет? Нас уже испытали в силе, выносливости, смекалке.

     – Остались только Игонор и Мьёрн, – ответил Викар, – и едва ли они устроят нам чаепитие, как Грион.

     – Ага, – рассмеялся Герман, – никак не забуду лицо Норта, когда Грион вместо испытания предложил ему чай.

     – Мастер не должен делать нам поблажек! – возразил Норт. – И я думаю, гонг возвещает о конце испытания, и мы больше ни с кем не будем сражаться.

     – А я не прочь сразиться, – отметил Викар. – Мы так и не встретили учеников других факультетов, хоть уже больше седьмицы бродим по этому проклятому лесу.

     Киартана осторожно двинулась за ними, и вскоре ребята привели её к поляне, где в свете луны с громом и вспышками Джозеф с Ричардом испытывали очередного искателя. Они спрятались за деревьями, а Киартана незаметно пробралась к краю поля, чтобы разглядеть противника подручных.

     Гаррот сражался вместе с другими учениками факультета Мьёрна. Он тщетно пытался поразить Джозефа, но лишь раз за радом пропускал заклинания Ричарда, выпущенные из-за завесы иллюзии.

     – Покажись! – прокричал он во тьму, и его рвение лишь рассмешило ребят, что тоже наблюдали.

     Холодная капля ударила по плечу, а спустя минуту неожиданно начался дождь. Гаррот продолжал бессмысленные атаки, вновь и вновь взывал к небесам. Его товарищи сдались, и уставшие сидели на траве. Его силы иссякали, но Киартану это только радовало. Воздушным кулаком его сбило с ног, он прокатился по грязи, и ребята, взорвавшись смехом, выдали себя.

     – Кто здесь? – взревел Гаррот, весь покрытый липкой грязью вызвал лишь очередной приступ смеха. Он поднял к лесу посох, шум и треск деревьев испугал и его – Гаррот не стал бездумно атаковать.

     Викар вышел первым. Его друзья насмехались над Гарротом, а он из последних сил сдерживал улыбку.

     – Мы услышали горн, – дипломатично заговорил Викар. – И пришли сюда. Это испытание заключается в том, чтобы извозиться в грязи? – не сдержался он.

     Киартане не всегда нравились его шутки, особенно когда относились к ней, но этот выпад она оценила, и лишь зажав рот смогла сдержать смех.

     – Не было никакого горна! – ответил Гаррот. – Вы пришли посмеяться? Сами-то на что годитесь? Коль так уверенны, вам не составит труда поразить их одним заклинанием!

     Викар с друзьями рассмеялись, но отвечать не стали, Гаррот уступил им место и сел на краю поля поодаль от ребят с Факультета, и Киартана вдруг заметила печаль в его взгляде, когда он старательно стирал с лица грязь. Одним взглядом он поразил её сердце.

     Первым в бой вступил Норт, но молния Ричарда сразу сбила его с ног. Он вскочил весь мокрый и перепачканный в грязи, огляделся с безумным взглядом, но, как и остальные, не заметил момента, когда завеса иллюзии встрепенулась. Киартана единственная видела это.

     За ним попытался Дискер и сам Викар, но оба также оказались в грязи. Ни одно заклинание не достигало Джозефа, а сам он продолжал сидеть неподвижно и беспристрастно под заслоном.

     В лесу послышался смех, и на поляну вышли её друзья с факультета Игонора. Маркус возглавлял процессию, и с ним шли Нестр, Скотти с Томом, Сергей и Дмитрий. Викар и остальные ребята встретили их угрюмыми взглядами, Гаррот и вовсе не поднялся, а лишь смотрел вдаль, небрежно стирая травой остатки грязи с лица. Это безразличие насторожило её. Гаррот заметил нечто среди деревьев и не собирался никому говорить. Она знала, что привлекло его взгляд – мимолётные движения завесы, которые никто более не хотел видеть.

     – Вижу, вас шестеро! – посчитал Викар, – седьмого потеряли? Или бросили? Раз вы тоже пришли на звук горна, выходит здесь и случится финальное сражение, – он выбросил руку вперёд, и Нестр с Сергеем испуганно отступили на шаг. – Вы в меньшинстве...

     – С чего ты в-взял, – с максимальным ехидством, заговорил Маркус, но его голос дрогнул, как и всегда в самый неподходящий момент, – что нам предстоит сразиться? Вы же так и не победили Джозефа. Испытание оказалось вам всем не по плечу?

     – Это последнее испытание, – неожиданно заговорил Джозеф. – Все уже здесь, стало быть пора начинать, – он поднялся и прошёлся мимо ребят, которые всё ещё перешёптывались и переглядывались в поисках последнего ученика. – Вы долго бродили по лесу. Прошли множество испытаний, и здесь вы, наконец, отыщите путь к победе.

     Джозеф ударил посохом в лужу, подняв в воздух грязные брызги, и исчез в дождевом мороке, оставив ребят в недоумении. Гаррот тотчас поднялся и стал пристально присматриваться к округе, пока остальные ещё не поняли. Ребята тоже засуетились, но в обсуждении никто даже и не предположил, что вокруг них лишь огромная и очень реальная иллюзия.

     – Как он так п-росто исчез? – перекричал всех Аластор, когда спор почти привёл к драке. Киартана поразилась твёрдости его голоса – Аластор почти не заикался. – Он не мог улететь или с-стать невидимым! Он сказал «мы от-тыщем путь», а, значит, действовать нужно сообща.

     Многие с ним не согласились, но Викар с товарищами выслушал и не стал спорить. Маркус с компанией отправились искать нечто необычное у края поляны, среди Вечных деревьев, но Киартана помнила, что выход не там, и теперь корила себя за то, что поразила Ричарда, и не догадалась выйти через разрыв, который он создал.

     Это и было главным испытанием – найти выход, а теперь ей предстоит искать вместе с остальными. Ребята разбрелись по полю, но не могли отыскать то, о чём догадывалась лишь она. Гаррот направился к лесу, и Киартана решила расспросить его. Он тоже заметил фальшь, ощутил тягостное чувство под языком.

     – Ты понял? – обратилась она из-за дерева, но он не ответил, а всё не спускал глаз с её, алого платья и намокших волос. Она направила ему в лицо посох, и лишь это заставило его отвернуться. – Гаррот, даже не думай рассказать обо мне! Я заметила твой рассеянный взгляд, удивление и решимость, с которой ты рыскал повсюду. Что ты понял? Говори, или я тебя парализую.

     – Вокруг нас иллюзия, – тотчас сознался он, – ты... в платье? Мастерам не понравится, что ты раскрыла себя...

     – Не твоё дело! – взвилась она. – Как выбраться? Где разлом?

     – Не знаю... – он выглядел жалко, и не мог ей ничем помочь. Киартана поняла, что ошиблась, с досадой опустила посох в грязь. – Завеса колышется от сильных заклинаний...

     – Что ты сказал? – встрепенулась она. – от сильных заклинаний... – Гаррот понял намерение и попытался отговорить, но её взгляд уже искрился улыбкой.

     Она развернулась на месте и выпустила в Гаррота воздушный кулак. Он успел поднять щит, но огромной силой удара его выбросило на середину поля за пелену дождевого морока. Киартана с неистовым рвением кинулась следом, вышла к ребятам, по щиколотку в грязи с орным взглядом. Все обернулись к ней, проследили за алым дымчатым платьем.

     Дождь сразу прекратился, на востоке заалело зарево, и предрассветный морок окружил ноги. И вновь резкая смена погоды не показалась никому странной. Маркус с ребятами впервые увидели её в платье. Викар с друзьями улыбались, а товарищи Гаррота возмутились её нападением.

     – Чего вы все такие скучные! – выкрикнула Киартана. – Это же безумно весело!

     Она взвилась волчком и поднялась над всеми. Ребята и не пытались защищаться, когда Киартана напала на всех разом. Ветви молнии ударили в друзей Викара, и лишь Герман не успел поднять щит. Его лицо скривилось от боли, разрядом откинуло прочь, молнии ударили из рук в землю. Из последних сил он попытался подняться на дрожащих ногах, но пальцы упустили посох и Герман свалился в грязь.

     – Викар! – обратилась она. – хочу сразиться с тобой. В полную силу, без поддавков.

     – Осилишь? – улыбнулся он в ответ, но решительно поднял посох и оттолкнулся от земли. – С чего вдруг такая ярость? И что, бедняга Герман тебе сделал?

     – Оклемается, – бросила она, – будет ему уроком.

     Они смотрели друг на друга, пока остальные замерли на земле и наблюдали снизу.

     Киартана начала двигаться первой. Она сделала обманный выпад, а заклинание пустила по ногам, но молния ударилась в щит и рассыпалась снопом искр. Викар перевернулся через голову, ударил воздушными кулаками, но Киартана хорошо знала его, и не пропустила ни одного обманного выпада.

     Они танцевали в воздухе, то поднимаясь ввысь на десяток метров, то спускаясь почти к самой земле. Вспышки света озаряли округу, снопы искр рассыпались повсюду и исчезали в воздухе. Ученики лишь наблюдали и напряжённо вздыхали, когда им казалось, что кто-то пропустил удар.

     Силы были равны, но Киартана не собиралась сдаваться, и вскоре Викар начал выдыхаться. Он пропустил несколько хитрых ударов, а апогеем всего стал пропущенный парализующий разряд, который сбросил его на землю.

     Викар свалился в грязь, но не потерял сознание, и даже нашёл в себе силы подняться на трясущихся ногах.

     – А ты сильна... – признал он.

     Викар еле стоял, обеими руками держался за посох и надрывно дышал, пока остальные ребята обступали их.

     – Уже сдаёшься? – удивилась Киартана, – или решил, что я дам тебе передышку?

     Викар улыбнулся и кратко кивнул, но этот кивок не был обращён к ней, и Киартана это вовремя осознала. Она подняла вокруг себя щит, в который тотчас ударило несколько заклинаний.

     Киартана крутнулась на месте и вновь взмыла в воздух, чтобы сбить врагов с толку.

     – Ах, вот вы какие, правильные. Любители напасть со спины! – крикнула она, но сама знала, что так даже лучше, как только она заметит брешь, бросится туда.

     – Ты сама напала, – ответил Викар, – думала, легко победишь?

     Друзья Викара попытались поразить Киартану, но она играючи отражала все заклинания. Она уже давно уяснила, что не следует играть со своими оппонентами, а потому по одному методично оглушала учеников с факультета Гриона.

     Но врагов было слишком много. Товарищи Гаррота тоже встали против неё, и только ребята с факультета Игонора остались в стороне. Киартана попыталась отступить, но начала пропускать удары. Воздушный кулак сшиб её на землю и выбил весь воздух из лёгких. Ещё удар пришёлся по голове, отчего она потерялась на мгновение, но этого хватило, чтобы к ней подскочил Норт и выхватил посох из руки. Её ударили ещё несколькими заклинаниями, отчего она упала без сил на колени.

     – Проще простого... – рассмеялся Викар.

     И беззвучно только губами добавил лишь для Киартаны: «Ты проиграла!»

     На учеников факультета Гриона посыпались вспышки световых оглушающих сфер и хлысты молний. На поле вышли ученики Игонора. Все ученики Мьёрна застыли в замешательстве, и, только потеряв троих, начали отбиваться. Киартана уже смеялась яростным, безумным смехом, пока Викар пытался хоть как то отреагировать на внезапное нападение.

     Вмешательство ребят для неё оказалось неожиданностью, Киартана рассмеялась, глядя в обескураженные лица. Она осознала, что победила – вдали, между двух Великих сосен она заметила брешь в завесе, и там уже сияло солнце, когда как под иллюзией его диск только поднимался от горизонта далеко на востоке.

     – Знаешь, это было гадко, напасть со спины!

     Киартана поднялась на ноги и без посоха ударила Викара молнией в грудь. Он прогнулся назад, ещё крепче схватился за свой посох, но всё же упал на колени. Его парализовало, а глаза яростно носились по сторонам. Она подошла вплотную и легонько толкнула его в плечо. Тело, напряжённое и подрагивающее мышцами, словно камень ударилось о землю, ничуть не изменив своего положения.

     – Нет, кажется, ты проиграл, – она лишь взмахом руки потребовала свой посох, и Норт вернул его без промедления.

     Сквозь бой Киартана устало направилась к просвету, её никто не замечал, лишь Гаррот с другой стороны поля не спускал с неё взгляда.

     – Иллюзия! – выкрикнул он для всех, и ребята разом обратили взгляды к нему. – Мы внутри иллюзии и она знает, где выход!

     Киартана подняла щит, и никто так и не смог пробить его. Брешь переливалась радугой, но не было времени рассмотреть её. Киартана рванула вперёд и выскочила на тренировочном острове.

     Солёный воздух заполнил лёгкие. На миг её качнуло, пока тело не привыкло к реальному миру. Настоящий свет ударил по глазам.

     Она выскочила к подножию трибуны, за которой сидели мастера. Грязная, промокшая, с всклокоченными волосами и в изодранном алом платье. Её сразу вырвало, и лишь после сквозь гул в ушах она услышала аплодисменты. Сам Игонор Фраил приветствовал её вместе с Магистром Оксифуром Саавским, Мьёрном Хагордом и Грионом Фаэдра. Неподалёку играл оркестр, вокруг построили трибуны, и все ученики Ордена поднялись поздравить победителя.

     Иллюзия быстро развеялась, и представители всех трёх факультетов оказались посреди тренировочного поля. Они беспокойно озирались, приходили в себя, Викар поднялся и потирал руки.

     – Это было воистину великое сражение! – обратился к ученикам Магистр Оксифур. – Вы все отлично потрудились, провели много дней в лесу, пусть и не настоящем, заслужили настоящий отдых. Победил, благодаря стараниям Киартаны, факультет Игонора Фраила. На этом я объявляю летнее испытание Академии Ордена оконченным.

     Киартана уже еле сдерживал улыбу, она ликовала всем сердцем. Хотелось обнять хоть кого. Она поклонилась магам и повернулась к ребятам. На площадку с трибун спустились ученики трёх факультетов и выстроились полукругом. Все обсуждали произошедшее.

     Факультет Игонора радостно взревел, ребята начал пускать в небо красочные шары, вспыхивающие искрами на высоте. Весь остров озарился россыпью цветов. Киартана побежала к своим друзьям и радостно кинулась обниматься, но никто не обнял её в ответ. Все лишь отстранялись и отступали.

     Маркус, Сергей, Дмитрий, Скотти и даже Том не смотрели ей в глаза. Она схватила Маркуса за руку, но тот тотчас вырвался. Все они отвернулись от неё. Киартана стояла перед непреступной стеной непонимания и не могла заговорить. Боль в груди заставила её отступить. Не потребовалось ни слова, чтобы понять, что ей больше не рады в компании Маркуса. Она хотела злиться, спорить, кричать, но понимала, что дружбу невозможно вернуть силой, и сдержалась. Впервые она отступила без боя.

     Эйфория победы исчезла, она понуро отправилась к башне.

     – Что с вами не так! – неожиданно выкрикнул Гаррот. – бросили её лишь за то, что она девчонка. Друзья так не поступают...

     Не было сил спорить, даже просто говорить. Она брела в толпе учеников, все обсуждали её, её платье, волосы, имя. Киартана на паперти остановилась и взглянула на башню в последний раз. Её непременно исключат за эту выходку. Нагретый солнцем камень пылал жаром, но не грел её сердце. Непроглядная тьма башни обступила со всех сторон. Киартана испугалась и не смогла войти внутрь, а развернулась и отправилась домой.

     Вошла через главный вход, бесшумно подкралась к старику, дремлющему за столом в коридоре.

     – Я победила! – воскликнула она и крепко обняла Карла. – Гильда у себя?

     – Мисс Киартана, – Карл встрепенулся и судорожно начал одевать очки. – Вы вернулись. Мисс Анаринэ ждёт вас.

     Киартана взбежала по лестнице. Решительно распахнула дверь и шагнула внутрь. Гильда писала, в свете ламп. Она лишь на миг подняла взгляд и продолжила выводить буквы на пергаменте.

     – Мы победили...

     Гильда отложила записи и сама крепко обняла Киартану, прежде чем та успела сделать это.

     – Я говорила, – отметила Гильда, – в моём доме ты будешь ходить только в лучших платьях, но никак не в грязных обносках.

     Они обе рассмеялись, а после долго говорили обо всём, словно лучшие подруги.

     – Собираешься отмечать победу? – поинтересовалась Гильда между делом. – Если хочешь, можешь устроить завтра праздник внизу, ради тебя я отложу всё.

     – Нет... – протянула Киартана с чашкой чая в руках, – я не стану отмечать с ребятами с факультета. Они узнали обо мне. Я отмечу с Викаром и его друзьями.

     – Ты не очень то и скрывалась. Дай им время. А Викар... Мне не нравится, что ты общаешься с ним, – признала Гильда. – Я всё понимаю – юношески буйные чувства, безумные ночи напролёт. Он слишком много о тебе знает, и, я уверенна, ты расскажешь ему ещё больше...

     – Я не... – перебила Киартана, но Гильда жестом оборвала её.

     – Не спорь. Любовь она такая. Тебе хочется поделиться своими мыслями, чувствами, и нет более подходящего человека, чем тот, кто каждую ночь делит с тобой постель... Его семья – одна из старейших в Алькадии. Он станет их достоянием, и ему не позволят связать свою судьбу с тобой. Прости, что говорю так прямо, он наиграется и забудет. Разобьёт тебе сердце.

     – Не говори так! – что было сил, возразила Киартана. – Он любит меня, а я его, и никто не помешает нам быть вместе. Ты любила хоть раз в своей жизни?

     – Генри я любила...– жёстко ответила Гильда.

     – Все наши разговоры сводятся к этому, – опечалилась Киартана. – Ты считаешь, что я не права, ну а мне хочется самой решать. Давай поговорим о другом...

     – Пойдёшь на приём мэра в Паласе? – улыбнулась Гильда. – У меня есть приглашения.

     – Если я там появлюсь, он снова будет сватать мне Гаррота, – раздосадовано ответила Киартана. – Думаю, я расскажу ему всё, он хороший человек, и непременно поймёт.

     Они говорили до рассвета, когда Киартану свалила усталость. Она прямо так повалилась в кровать и уснула глубоким сном без сновидений.

     Киартана соскочила с подножки, махнула извозчику, и тот не стал останавливаться. Дворецкий кратко поклонился, открывая дверь.

     Она остановилась на секунду в проходе, привыкая к тусклому свету. Огляделась и заметила знакомые лица в центре зала, прямо возле сцены. Неизвестный музыкант играл на гитаре задорную мелодию, и ребята бойко подпевали совершенно случайными фразами. Киартана окинула всех взглядом, и на лицах друзей появились улыбки. Викар, Дискер. Герман и Норт сидели с их девушками, Аней и Роланной, которые обучались на Сестёр луны

     – Вот она! Победительница! – воскликнул Норт.

     Он встал и нарочито громко начал хлопать в ладоши. Его поддержали остальные. Викар тоже поднялся и подошёл к Киартане. Они крепко обнялись.

     – Ты извини, что наша дуэль не была честной, но мы не меньше вас хотели победить.

     – И всё же вы проиграли, – Киартана ласково провела рукой по его гладко выбритой щеке, – но это было подло.

     – Полагаю, ты дашь мне возможность извиниться?

     Они долго стояли, сомкнувшись в объятии, и смотрели друг другу в глаза, а затем нежно поцеловались. И их поцелуй под смех и улюлюканье друзей был очень страстным. Они потеряли счёт времени и осознание реальности происходящего. Мечты и мысли замкнулись только на них двоих. В какой-то момент некоторые лёгкие вещи вокруг начали подниматься в воздух одна за одной, рюмки, бокалы, кувшины, канапе на подносах и прочая мелочь. Киартана только с Викаром забывалась и наслаждалась моментом.

     Они вскоре оторвались друг от друга, а вещи, поднятые в воздух, разом рухнули на свои места. Ей налили сладкого вина, и все вместе они выпили в её честь.

     Ребята много пили, весело и громко разговаривали, обсуждали испытание, рассуждали о морали, дружбе и семье.

     – Я должна непременно научить тебя, Герман, поднимать щит, – пообещала Киартана с полупустым бокалом вина в руке, припомнив его медлительность. Все рассмеялись. – Я серьёзно, однажды это может стоить тебе жизни.

     – Ему это не поможет, – заметил Дискер, – он довольно заторможенный.

     Герман собрался возразить, но Аня остановила его, сжав в руке ладонь.

     – Да, – подтвердила она, – он везде медлительный, но всё делает обстоятельно и качественно, и всё у него прекрасно поднимается... – они с Роланной переглянулись и рассмеялись.

     Ребята подхватили разговор, и только Дискер пару минут угрюмо молчал.

     Киартана взяла гитару у музыканта, поднялась на сцену и запела её любимую песню о любви и вечном блуждании меж миров. С самого первого дня середины лета, эта песня леди Виенны запала ей в сердце.

     Она мелодично затягивала гласные, быстро проговаривала строки своим звонким голосом, вызывая у всех присутствующих благоговейный трепет. Ей нравилось восхищать людей. Музыка трогала само сердце, мурашки пробегали по всему телу. В такие моменты вся боль забывалась, казалось, то о чём она поёт более реально, чем сам мир. Киартана представила множество образов из иных миров, которые были ей неведомы.

     «Сухой юноша с пепельными волосами не сводит взгляда с девушки, чуть старше его, а она смеётся, играясь с лисом по имени Ной...»

     «Мальчик лет восьми впервые берёт за руку девочку с каштановыми волосами, вьющимися до пояса. Он не знает как вести себя, а девочка, понимая его нерешительность, ведёт его вперёд...»

     «Усталый мужчина с морщинистым лицом нежно смотрит в глада молодой девушки. Они сидят в парке на траве, и она улыбается ему в ответ...»

     Но Киартана знает, что в песне возлюбленные будут вечно скитаться между мирами в поисках друг друга. Она обрывается слишком резко, без счастливого конца. Киартана прекратила петь, отпустила струны и вернулась к друзьям, не слушая ту бурю оваций, что она вызвала.

     Ребята разошлись перед рассветом, а они с Викаром отправились гулять по набережной. На самом краю земли, где волны вокруг бились о скалы, Киартана вновь с надеждой и печалью обратилась к горизонту.

     Викар подкрался сзади и неожиданно обнял.

     – Ты не должна грустить! – заметил он. – Расскажи, что тебя гложет.

     Но Киартана не собиралась ему говорить, а только напряжённо улыбнулась, будто ничего не случилось. Он мягко провёл кончиками пальцев ей по щеке, а после ласково поцеловал. Киартана тут же повеселела:

     – Скажи лучше, ты собираешься в Палас? Гильда достала приглашения, но, знаешь, ты ей не нравишься...

     – Ей не нравится, что ты тратишь время не на неё... Каждый считает, будто знает, что тебе нужно, – он задорно смотрел ей в глаза, и уже не впервые от его взгляда сердце трепетало в груди, – но что хочешь ты сама?

     – Она считает тебя избалованным богатеньким мальчиком, – Киартана не спускала с Викара взгляда и теребила ворот его рубашки. – Что ты поиграешь со мной, а как надоест, бросишь...

     – Так и будет! – рассмеялся Викар.

     Киартана тоже рассмеялась, и они слились в страстном поцелуе.

     Утро ожидаемо выдалось не простым. Гильда уже не удивлялась и после полудня прислала Милу с тарелкой ароматного супа справиться о её самочувствии.

     – Ей не нравится Викар, – сокрушённо заметила Киартана. – Она считает, что для него я лишь игрушка на время, пока ему не подберут подходящую партию. Как она может так говорить...

     – Она мудрая женщина, и многое пережила, – дипломатично ответила Мила. – Я тоже однажды влюбилась без памяти. Тот человек оказался худшим, что случилось в моей жизни, и теперь, вспоминая, я каждый раз страдаю. Он отнял у меня самое главное – уверенность. Не позволяй никому поступать с тобой плохо.

     Мила печально посмотрела Киартане в глаза и провела рукой ей по волосам.

     – И тебе не следует так много пить...

     Мила ушла, а Киартана ещё долго думала о том, что могло с ней случиться такого, что полностью разрушило в ней веру в себя. Всего на пять лет старше Киартаны, но Мила уже выглядела уставшей, потерянной.

     Весь день она провела в постели, вечер наступил нежданно быстро, и Киартана спустилась вниз, где вовсю шла подготовка. Арнольд помогал девушкам с нарядами и причёсками, Гильды видно не было, и Киартана решила, что та ещё не спускалась.

     – Киартана! – весело окликнула Мила. – Гильда отбыла по делам. Хочешь, я помогу тебе с нарядом?

     Киартана радостно кивнула и кинулась в баню.

     Гильда вернулась поздно и, как только Киартана села, карета немедленно тронулась в направлении Паласа. Город наполнялся запахами, всегда предвещавшими любой праздник: жареное на огне мясо, пряности, ароматные свечи, печёные в карамели яблоки. Улицы и площади наполнялись людьми и повозками. Отовсюду играли простые мелодии, которыми музыканты готовились к предстоящему долгому выступлению.

     – Срочное дело? – проявила интерес Киартана.

     – Как всегда, есть тот, кто не чтит традиций, и даже в праздник готов испортить мне настроение... – Гильда наклонилась и продолжила шёпотом, чтобы даже кучер не услышал. – Маги заговорщики вновь начали действовать.

     – Следует беспокоиться? – испугалась Киартана.

     – Не сегодня...

     Карета прорвалась сквозь толпу к воротам Паласа и остановилась у широкой лестницы. Гильда с Киартаной поднялись по сотне ступеней и оказались в великолепном парке, с множеством столиков, наполненных яствами и бокалами с самым вкусным на свете вином.

     – Я поищу Викара... – она кинулась прочь, но Гильда остановила её.

     – Постой, нужно поговорить, – Киартана выразила недовольство взглядом, но не возразила, и осталась рядом. – Я вновь хочу обсудить Викара. Не стану убеждать, что ты не права, но должна спросить, ты не говорила ему ничего важного? Я понимаю, сейчас ты считаешь его самым близким человеком, но некоторые вещи следует хранить в тайне.

     – Нет, не говорила...

     – Ни о наших делах?

     – Нет...

     – Ни о заговоре в Ордене и письме Мериона? – Гильда взяла её за руку.

     – Нет! – вырвалась Киартана. – я знаю, что следует говорить, а о чём лучше молчать!

     Киартана быстрым шагом пошла прочь от Гильды, которая всё сильней её раздражала.

     Людей на банкете под открытым небом пока было не много, но всё новые кареты пребывали ко входу. Киартана обошла весь парк и, так и не встретив Викара, остановилась у главной сцены, за одним из пустующих столиков. Певички выступали с глубокомысленными протяжными песнями, которые заставляли задуматься о вечном, но ей всё не давали покоя слова Гильды о Викаре, и не заметила молодого мужчину, что встал рядом.

     – Позволите...

     – Конечно, – машинально ответила она.

     Это был не Викар, но голос показался отдалённо знакомым. Киартана незаметно осмотрела незнакомца, но не узнала. Мужчина вовсе не обратил на неё внимания, а лишь наслаждался музыкой и долго крутил в руках один бокал ароматного вина.

     На сцену вышла леди Виенна, незнакомец тотчас поставил бокал и решительно похлопал её появлению.

     – Вам тоже нравятся её песни? – поразилась Киартана.

     – Что удивительного? – улыбнулся он. – Мы ведь однажды говорили об этом, прямо здесь...

     Виенна начала петь, и все разговоры в зале мгновенно смолкли, а Киартане потребовались эти несколько минут, чтобы обдумать слова незнакомца. И как только песня закончилась, она задала свой вопрос.

     – Вам удалось отыскать то, что вы искали?

     – Нет, Таверна на Перепутье так и не открылась мне.

     – Это вы...

     Незнакомец остановил её, нежно взяв за руку. Такой мягкой и бархатной кожи она ещё не ощущала, мурашки пробежали по спине.

     – Мисс Киартана, попрошу вас сохранить моё инкогнито... – он отпустил, но она на мгновение поддалась слабости и потянулась вслед за его ускользающими пальцами. – Как мне повезло дважды встретить вас, и теперь вы не похожи на маленькую испуганную девочку, выросли настоящей леди... Время летит так быстро...

     – Вы тоже изменились... – это была не совсем правда. Она всегда представляла Этдона именно таким, но черты его лица странным образом стёрлись из её памяти после той встречи.

     – Вы, очевидно, гадаете, зачем я прибыл снова, и почему говорю с вами? – он смотрел прямо в глаза, не позволяя ей отвести взгляд, но Киартана и не хотела смотреть на кого-то другого. – Вынужден сообщить неприятную весть, которую вы поклянётесь сохранить в тайне.

     Киартана насторожилась, но не смогла придумать ни одной дурной вести, которую он мог сообщить ей.

     – Клянусь!

     Леди Виенна запела, и все разговоры в парке замолкли. В середине песни он снова взял её руку, и Киартана ощутила приятное покалывание в ладони. Он приблизился, наклонился к самому уху и тихо прошептал в тот момент, когда песня сильнее всего заглушала его голос.

     – Вскоре начнётся война... – до конца песни он больше не проронил ни слова.

     Это была самая любимая песня Киартаны про влюблённых, блуждающих меж миров, но теперь её больше беспокоили слова Этдона.

     – Как? – удивилась Киартана, кода последние протяжные ноты перестали звучать.

     – Помните вашу клятву!

     – Значит, больше вы ничего не скажете?

     – И Вы, надеюсь, больше ничего не спросите, а вскоре переберётесь в места потеплее. Провинция Вельмонт прекрасна в любое время года...

     – Я не могу... – осознала Киартана. – Я не Владычица своей судьбы.

     Она всё сильнее ощущала душевую боль, причину которой не могла объяснить.

     – Я чувствую твои страхи, – Этдон сильнее сжал её ладонь, показывая, что он её не бросит, – ты боишься, того, во что превращаешься, боишься, что намеренно их убила. Я вижу это. Смерти Марисы и Рима повредили твою Тень, а убийство тех ребят усугубило разрыв. Я чувствую твои страхи, и покажу их все. Вот почему меня называют Этдон Ферентис – несущий дары. – он обхватил её руку нежными ладонями. Киартана ощутила не только навязчивое покалывание в ладони, но и нестерпимое тепло в груди, возле сердца, – я верю, ты поймёшь и примешь мой дар.

     Он отпустил руку и зашёл за спину, пока Киартана пыталась отдышаться.

     – Прощай, – послышался исчезающий шёпот, но когда она оглянулась, Этдона уже не было поблизости.

     Киартана обескуражено попыталась отыскать его в толпе, но все попытки оказались тщетны. Он исчез, оставив лишь воспоминания о нежности и теплоте рук, а также нечто неосязаемое в груди, возле сердца, что всё сильнее прорывалось наружу тревогой и страхом непоправимых деяний, ей совершённых.

     Нестерпимая неосязаемая боль давила на грудь, не позволяла глубоко вдохнуть, поднималась шипастым комом в горле, пробегала мурашками по всему телу. Киартана почти не осознавала, что происходило вокруг, несколько певцов сменились на сцене, но боль всё не отпускала. Она точно знала, где всё случилось. Воспоминания нахлынули с новой силой. Киартана вышла на площадь и прорвалась сквозь толпу.

     – Что же ты сотворил со мной, Этдон... – прошептала она, не понимая происходящего.

     Тот переулок совсем не изменился, для него годы обратились одним мгновением. Киартана остановилась под фонарём, где всё случилось, упала на колени и не невероятным трудом погрузилась в медитацию.

     Несколько потускневших размытых силуэтов проступили из-за Пелены. Они не замечали её, Киартана поднялась и огляделась. Поломанные люди бродили во тьме, не осознавая, что происходит. Их тела разрушались, размывались, тут за Пеленой.

     Киартана погрузилась глубже, почти на их уровень, и услышала голоса, или их мысли.

     «Мама будет ругаться, если я не вернусь до утра...»

     «Где я? Где всё? Я не могу выбраться...»

     «Я странно себя чувствую...»

     Остальная речь была бессвязной, и неразборчивой, от фраз остались лишь испуганные, разрозненные выкрики.

     Они не понимали, что происходит, не знали, что умерли, и Киартана всё сильнее жалела их, хоть они и хотели воспользоваться её бедственным положением, изнасиловать, убить, но даже они не заслужили такой участи. Ей решительно захотелось всё исправить.

     Тени за Пеленой тотчас ощутили её присутствие.

     – Кто здесь? – крикнул один, но остальные его не слышали, лишь Киартана.

     – Что происходит... – спросил другой.

     – Зачем ты это делаешь?

     Они всё громче и надрывней кричали, пытались найти пришельца во тьме, рыскали разрушенными дымчатыми руками, но не достигали её, а Киартана не могла им помочь. Она вышла из медитации и осознала, что сидит на холодном камне посреди проулка. Сердце стремилось вырваться из груди. Она долго не могла успокоить дыхание, мысли путались, а жалобные крики Теней никак не затихали. Голова кружилась, ей с трудом удалось подняться.

     Вокруг по-прежнему никого не было и уже светало. Сильно хотелось спать, но желание помочь не исчезло, и Киартана решила прочесть всё о Тенях.

     Утром она надела ярко красное платье, не то, что ей нравилось, но очень похожее, и отправилась в Орден, несмотря на каникулы.

     Прежде её волновало лишь исцеление, и всё же она пролистывала некоторые книги по другим темам. Но ничего нужного ей сейчас – она так и не встретила, и всё отчётливее вспоминала древний манускрипт «О крови», что испугалась прочесть.

     Киартана под поражёнными взглядами магов и учеников поднялась в библиотеку и прошла в тот самый коридор, где за книгами о бытовой магии спрятала ветхий том в кожаном переплёте. Книга никогда так сильно не пугала, но теперь пятна крови вызвали ужас и трепет в груди. Она нашла в себе силы раскрыть книгу, и запах древности заставил её отшатнуться.

     – Киартана? – удивился Викар. – Я заметил тебя ещё в парке, но ты не остановилась, – он подошёл и попытался поцеловать. – Что же ты ищешь в этом древнем томе?

     Но Киартана отстранилась и спрятала от него книгу.

     – Хоть что-то о Тенях за Пеленой... – она решилась рассказать ему всё, но начало далось очень тяжело. – Я разбита, и уже давно. В тот злосчастный день, когда Аластор раскрыл мой секрет, я убежала... В одном из проулков меня обступило несколько мужчин... Они явно замыслили недоброе, но в итоге, зло совершила я... убила их. Ты бы видел их, они не понимают, что происходит, не знают, где находятся. Они – поломанные люди за Пеленой.

     Киартана обняла Викара, и он тоже прижал её к себе. В этот миг она осознала их единение, и ощутила, что действительно любит.

     – Я не могу прочесть. Эта книга написана древним языком предков.

     – Ты так и не выучила этот великий язык... – усмехнулся Викар. – Ну что ж, давай я попробую...

     Киартана открыла страницу, на которой писалось о Тени, и Викар начал изучать её, но с каждым предложением его лицо становилось всё более суровым. Спустя пять минут, не проронив ни слова, он отодвинул том, и отшатнулся.

     – Где ты нашла эту книгу? – взволновался он.

     – Что там написано?..

     – Нет, и не проси. Она не для нас... – он закрыл книгу и собрался унести. – Я покажу её Гриону, думаю, кто-то ошибся, положив её в общий доступ.

     – Стой! Я должна знать! – Киартана не понимала, что так сильно испугало его. – Даже не думай забирать её! Викар!

     – Мы не должны читать это! – Викар, держа книгу у сердца, направился к выходу.

     Киартана яростно вырвала книгу из его рук и бросилась прочь из библиотеки, она вдруг осознала – если Викар покажет книгу Гриону, она её больше никогда не увидит.

     – Постой! – вопреки правилу тишины читального зала, крикнул Викар, но Киартана не остановилась и не обернулась.

     Она не знала, куда податься с украденной книгой, в дом Гильды идти ей было нельзя, там Викар будет её искать. Киартана спустилась на второй этаж, где располагался банкетный зал, и неожиданно её взгляд зацепился за ребят, что пили чай, при этом шумно разговаривая. Маркус, Нестр, Скотт, Том, Дима и Сергей обсуждали последнее испытание, победителями которого они стали.

     Киартана решительно подошла и села с ними за стол. Все разом поднялись и хотели уйти, но она схватила Маркуса за локоть.

     – Мне нужно спрятаться, – заявила Киартана. – Там я всё вам объясню. Или вы уже забыли, что поклялись на вершине этой самой башни, никого не бросать!

     Друзья переглянулись. Они долго раздумывали, но согласились с её доводом. Маркус кивнул, и вместе они вышли на улицу. Ребята плотной группой вывалились из башни под палящее солнце и направились к общежитию. Это здание выделялось правильной квадратной формой без излишеств и украшений, и опиралось на каменную площадку лишь колоннами. Единственный вход состоял из небольшого холла, не более трёх локтей от стены до стены, и витой лестницы наверх. На втором этаже в две стороны шёл коридор, а лестница, тем не менее поднималась всё выше.

     Друзья провели её вверх, повернули в коридор и, в конце, завалились все в зал с камином и витражом во всю стену. В гостиной стояли диваны, мягкие кресла у камина, чайные и книжные столы повсюду, и внутри никого не оказалось.

     – Гост-тиная факультета Игонора, – пояснил Маркус, и его голос неожиданно дрожал, что случалось с ним только в самые напряжённые моменты. – Т-ты ведь впервые здесь. Располагайся, будь как дома.

     Ребята расселись по диванам и креслам, а Киартана вышла в центр. С приближением к моменту истины, её ноги подрагивали всё сильней. Она ощущала себя странно потерянной, чужой.

     – Мы шесть лет учились вместе, – начала Киартана, больше не загрубляя голос, как ей приходилось делать в последние пару лет. – И, казалось, ни у кого не осталось секретов, – Ей было тяжело говорить, тихий, неуверенный голос дрожал. – Я давно хотела всё рассказать, но Магистр запретил. Это было главным правилом моего обучения в Ордене, и вот, я его нарушила, – она хотела разрядить обстановку, но все сидели молча, словно их поразила страшная болезнь. – Мне нужно многое рассказать, – Киартана села на диван между Маркусом и Сергеем. – Но сначала хочу убедиться, что мы всё ещё друзья... Ребят, ответьте хоть что-то.

     – Э... ну... – первым пришёл в себя Маркус. – это странно, я даже не понимаю, как теперь к тебе обращаться? Рим? К-киартана? – он посмотрел на Сергея, как бы передавая эстафету.

     – Так вот почему у тебя девушки не было! – с присущим ему шутовством заявил Дима. – Да, наверное, тяжело постоянно прятать волосы и грудь. И как мы раньше её не заметили, – Маркус постарался взглядом остановить его, но шутка про грудь вызвала у всех безудержный смех.

     – Кто знает, может тебе вовсе не нужен кто-то с грудью, – в ответ усмехнулась Киартана.

     – Это наш Рим! – воскликнул Скотти, – те же непристойные шутейки! Мужик – не телом, но душой!

     Все посмеялись, и обстановка немного разрядилась, но спустя минуту в комнате вновь воцарилась напряжённость. И Киартана понимала, что стало причиной – они все, хоть часто говорили и шутили про девушек, никто из парней ни с кем не встречался, и они не рассчитывали, что однажды девушка окажется в самой их компании.

     – Я понимаю, что это тяжело принять так сразу, – заговорила Киартана. Она думала, объяснять ничего не придётся, но напряжённость нарастала, и никто из ребят не мог её развеять. – Когда я прибыла в Академию, только Аластор из учеников знал обо мне. Я не рассчитывала завести друзей, но общаться с вами было очень весело, – ей хотелось заплакать, голос задрожал, но Киартана не показала слабость, проглотила страх и решительно продолжила. – Мне пришлось врать, делать всё необходимое, чтобы никто ничего не заметил.

     – Ты так говоришь, будто прощаешься... – прервал её Нестр.

     – Нет! – задорно воскликнул Скотти. – От нас ты так просто не избавишься!

     – Вы не представляете, как мне страшно...

     Киартана говорила не переставая. Рассказала о том, как Аластор раскрыл её, о Викаре и его друзьях, о том, как они начали встречаться, о своих переживаниях и страхах, но вовремя замолчала.

     – Наверное, я вывалила на вас слишком много, – одумалась она. Только теперь, в улыбках и ясных взглядах, Киартана поняла, как сильно они дороги ей, осознала, что никогда не отвернётся и не бросит их. – Кто сможет прочесть древний том? – Киартана кивнула на книгу в руке. – Я просила Викара, но он отказался, и обещал передать её Мастеру Гриону, а мне нужно срочно узнать, что в ней.

     На этот раз её просьба вызвала у ребят недоумение.

     – Боюсь, мы не в силах помочь тебе, – ответил за всех Маркус. – Ты и сама знаешь, уж если ты не можешь прочесть, мы точно бессильны.

     Киартана оставила книгу посреди стола. Сергей подал ей чашку чая и печенье, ребята тоже расселись и все разговоры прервались на чай.

     – Тебе это не понравится... – отозвался Скотт с печеньем во рту. – Аластор знает древний язык...

     Он замолчал, и все затихли, нависла напряжённая пауза, но Киартана не стала долго думать.

     – Знаете, как его найти?

     – Да, – ответил Маркус, – здесь же, в общежитии, если повезёт, он у себя.

     Дмитрий и Сергей кинулись на поиски Аластора, а уже через десять минут вернулись с ним. Киартана едва узнала его: высокоий, в парадной мантии с серьёзным взглядом. Аластор хотел было уйти, но она нашла, как его остановить.

     – Прости меня! – выпалила она.

     Неожиданно у всех появились неотложные дела, и вскоре в комнате они остались только вдвоём. Аластор подошёл ближе, уверенно сел рядом на диван. Киартана налила ему чая и вновь наполнила чашку себе.

     – Печенье? – спросила она, словно между ними не было страшной обиды.

     – Н-нет, – сдержанно отказался он.

     Киартана не знала с чего начать. Она привлекла его внимание очевидной фразой, но не была готова забыть прежние обиды. Не могла признать, что не права. Она откинулась на спинку, несколько раз отхлебнула из чашки, прежде чем заговорить:

     – Нужна твоя помощь... – проронила она, виновато глядя в потолок.

     Аластор тоже сделал несколько глотков ароматного чая.

     – Ты просишь меня? П-после всего?

     – Я настолько тебя обидела, что ты раскрыл мою личность. Мы квиты. Так ты поможешь или нет?

     Аластор прежде не был заносчивым и тщеславным, но теперь долго думал, допивая чай.

     – Что т-тебе нужно? – он смотрел серьёзно и сурово, не давая ей шанса улыбнуться.

     Киартана открыла книгу и показала ему.

     – Язык предков? Ты т-так и не изучила его? – надменно усмехнулся он. – наша ид-деальная Киартана не может прочесть книгу. Что бы ск-казал Мерион.

     – Его здесь нет... И я почти забыла каким ты бываешь чёрствым, – Киартане никогда не нравилось, когда он начинал говорить подобным тоном, но так бывало каждый раз, когда его о чём-то просили.

     – Ты в-вроде общаешься с Викаром? Он н-неплохо знает язык, – отметил Аластор, – отчего н-не попросишь его? Вы ведь с ним встречаетесь?

     – Это не твоё дело, – отрезала Киартана, но тотчас смягчилась, посмотрев ему в глаза. – Прошу, прочти её для меня. Ты лучше других знаешь меня...

     – Знал... – перебил Аластор.

     – Лучше других, – повторила Киартана. – Когда ты начнёшь читать, я расскажу многое, что никому более не говорила. Я верю, что ты меня поймёшь...Мне нужно твоё мнение.

     – Значит, Викар тебя н-не понял, или ты не решилась с-сказать?

     – Не решилась... – она испугалась, что Аластор снова её бросит, – мне не у кого спросить совета... Я вновь совершила ошибку, которая стоила чьей-то жизни, и должна всё исправить... – Киартана понимала, что Аластору будет долго читать книгу, и не хотела, чтобы Викар начал повсюду её искать. – Мы не можем подолгу проводить время вместе, я и так привлекла слишком много внимания. Ты можешь на время взять её? – придвинула книгу ему. – Мы будем встречаться раз в несколько дней, ты прочтёшь и переведёшь её слово в слово...

     – Хорошо...

     Киартана налила ещё по чашке чая, но Аластор взял книгу и ушёл не проронив более ни слова.

     Только через несколько дней им удалось снова встретиться. Киартана уже час ждала его в зале Факультета Игонора, успокаивая себя третьей чашкой чая.

     Он уверенно прошёл внутрь и сел рядом на диван, а книгу положил на стол. Киартана поприветствовала его кивком и налила ему чашку чая.

     – Зд-дравствуй, Киартана. Ты х-хоть слово мне скажешь? Или так и б-будешь молчать? – его приветствие разрядило обстановку, и Киартана тоже решилась заговорить.

     – Прости, в последнее время слишком много проблем, и, боюсь, то, что ты прочтёшь, добавит их ещё больше.

     – Т-ты как всегда права... Я н-не уверен, что хотел знать, о чём там написано, но уже поздно. Т-тебе это точно необходимо? – Киартана решительно кивнула, и Аластор открыл фолиант.

     В первых отрывках автор писал о древних временах, описывал все значимые события, начиная с многочисленных и продолжительных войн и заканчивая жизнеописанием неординарных личностей. Но дальше в книге начали появляться упоминания о Тени. Они добрались до того места, которое Киартана пыталась однажды прочесть.

     «Дегон Диарс привёл армию в тридцать тысяч солдат под стягом «бегущего к жертве волка» и стал правителем всего сущего на севере, отбив последние силы Бассов в земли вечного хлада. Его войны были бесстрашны и беспощадны. Они разорили много деревень, осадили десятки городов и крепостей. Дегон был кровожаден, во время завоевания не было ни одного дня, когда он не брал пленницу силой и не убивал пленного мужа. Но и позже, в мирные времена, Дегон не усмирил свою жажду. Он ездил по деревням с солдатами, пугал людей, убивал ради забавы, насиловал, уводил девочек в неволю, в Логово Волка. Крепость силами и жизнями тысяч рабов была выдолблена в скалах горы Шаргарт, и безумным, пышущим жаром оскалом волка пугала всех в округе. За долгие годы кровожадного правления, его окрестили Дегоном «Пожирателем».

     Он жаждал свергнуть и уничтожить Владык, и все годы правления собирал армию, но спустя девять лет его гнёта, один из приближенных прямо в главном зале на глазах у сотен людей вонзил копьё «Пожирателю» меж лопаток, положив конец его правлению. Но он не умер, как всем хотелось. Его кровь обернулась чёрными раскидистыми рваными крыльями, чёрная масса начала изливаться из всех его полостей, оборачиваясь когтями, плетьми, чудовищной мордой, мощными лапами.

     Нечто поднялось над всеми, существо невообразимо ужасное. Оно начало рвать в клочья людей, и лишь немногим удалось спастись. Только расправившись с врагами, Дегон «Пожиратель» издох окончательно. Чёрная масса обратилась кровью и рухнула на пол. Выжившие прозвали то существо Тенью...»

     Аластор остановился, и в зале воцарилась тишина. Им обоим нужно было обдумать прочитанное. Киартана хоть и не узнала ничего о Тенях за Пеленой, наконец, поняла слова Матиаса.

     – И как же я смогу победить это... – прошептала она.

     Они разошлись, но с того дня тайно встречались, и Аластор читал Киартане эту страшную книгу. Всё больше многовековых тайн открывала она на своих грязно жёлтых страницах. В ней рассказывалось о большом периоде времени, и о многих событиях, что происходили на северных землях. Множество ужасных вещей творили правители в те времена, и не один только Дегон прославился в веках своей кровожадностью.

     Но, что больше волновало Киартану, ни один он становился ужасным могущественным существом – Тенью на пороге смерти. Ещё трижды похожее превращение описывалось в книге, но не в таких ярких подробностях, как в первый раз. Стиль повествования постепенно менялся, и к последней трети манускрипта и Аластор и Киартана заметили, что рука писаря сменилась. После этого в описаниях начали преобладать радостные события, и даже войны с Бассами описывались не так подробно, а о бесчинствах правителей более не упоминалось ни слова. О Тени упоминаний также больше не встречалось, и вскоре Киартана потеряла интерес к столь пресному пересказу истории.

     Но чтение книги сделало для них двоих самую важную вещь на свете – сгладило обиды и сплотило их с Аластором, вернуло веру друг в друга, хоть и не помирило полностью. Словно семья после страшной обиды, после многих лет молчания.

     – Как жаль, что первый писарь не смог продолжить, – сокрушилась она, когда до конца осталось всего несколько листов. – Я так и не нашла то, что искала...

     – Не д-думаю, что беспокоить Теней – х-хорошая идея...

     – Я до сих пор ощущаю боль в сердце, и должна помочь им, – она поднялась с дивана и взглянула в окно.

     Последние алые листья опадали с клёнов и дубов. Ветер носил их по полям увядшей травы и каменным тропам. Солнце косыми лучами золотило округу. Стоял чудесный октябрь, сердце и тело согревали тёплый шерстяной плед и чашка горячего чая, которую она не выпускала из рук.

     – Т-три года тебя это не волновало...

     – С чего ты так решил? – неожиданно резко ответила Киартана, но смогла усмирить вспышку. – один человек помог мне вспомнить, он назвал это «даром», но сейчас кажется он меня проклял. Я постоянно ощущаю боль в сердце, мне так и не удалось найти ответы... – Киартана не хотела верить, что книга ей больше ничего не даст, но никак не могла решиться заговорить с Аластором.

     – Полагаю, на этом всё? – он захлопнул книгу. – Тут больше н-ничего нет. Мы узнали много страшного и и-интересного. О войнах с Бассами, о к-кровожадных правителях, о Тенях... Но теперь вновь в-вернёмся каждый к своему кругу. Перестанем видеться, и едва ли станем кивать друг д-другу при встрече...

     – Аластор...

     – Я всё понимаю. Ты п-популярна, лучшая ученица. У-успешна во всём. Твой парень – самый популярный у-ученик Академии, Белый рыцарь Ордена, а я всего лишь и-изгой, н-ничтожество... – Киартана не нашлась с ответом – горечь подступала комом к горлу, не позволяя сглотнуть. – З-знаешь, я н-никогда не раскрывал твоей тайны, ни с кем не говорил о тебе, никому не ж-жаловался, хоть мне было очень т-тяжело носить всю боль в себе. Ты сильно меня обидела...

     Он не дал ей шанса ответить, поднялся с дивана и вышел из зала, пока Киартана смотрела на осенний пейзаж, а ветер носил желто-красные листья. Она чувствовала всю боль Аластора и не осмелилась взглянуть ему в глаза. Это было её испытание.

     – Что же ты натворил, Этдон... – вновь обратилась она, вспомнив его рукопожатие.

     Киартана невольно потянулась к запястью левой руки, ощутив нестерпимый зуд. Её пронзило озарением, она снова оказалась там. Безумные заплаканный взгляд Гаррота на площадке. Приём у Мэра. Она – в бирюзовом платье без рукавов...

     Киартана заглянула домой переодеться. Мила окликнула её:

     – Гильда просила зайти, к ней, говорит, это очень важно.

     – Сегодня я буду поздно, – Киартана не остановилась, даже не взглянула на Милу, а приказала Карлу готовить карету.

     Ее ничто, кроме правды больше не волновало. Киартана надела то самое платье, что было на приёме у Мэра, чтобы Гаррот узнал его. Мила вновь напомнила о просьбе Гильды, но Киартана пропустила её слова мимо ушей и выскочила на улицу. Карета, запряжённая как всегда парой лучших жеребцов, ждала у входа.

     – В поместье мэра, – приказала Киартана.

     Кучер стегнул лошадей, карета качнулась и тронулась с места. Ехали они быстро, но солнце успело зайти, а город погрузиться в ночь, пока они добрались до холма. Карета проехала через открытые ворота и развернулась у входа в поместье. Киартана спрыгнула с подножки прежде чем она остановилась, и быстрым шагом направилась к дверям.

     Она ворвалась в вестибюль и потребовала у прислуги встречи с Гарротом Риорданом.

     – Я должна увидеть его немедленно! – настояла Киартана.

     Дворецкий нехотя показал ей комнату Гаррота с резной позолоченной дверью. Он собирался позвонить в колокол, но Киартана одним суровым взглядом остановила его.

     Она резко распахнула двери. Комната выглядела вычурно, богато, повсюду в глаза бросались дорогие вещи, ворсистый ковёр на полу. Но, осмотревшись, Киартана заметила всюду на стенах угольные портреты, а вовсе не богато расписанные полотна, как в доме у Гильды. Лицо показалось знакомым. Киартана присмотрелась и, её поразило громом.

     Вдали послышался шорох.

     – Дик, я же просил звонить в колокол, если входишь!

     Киартана направила посох на Гаррота, который её не сразу заметил. Он поднял глаза, остановился в замешательстве.

     – Что это значит? – выкрикнула она, указывая на рисунки.

     – Ты и в моём доме, будешь унижать меня? – беспечно улыбнулся Гаррот. – Что ж, никто не видит, действуй!

     Киартана схватила его за ворот рубашки и подтащила к стене с рисунками.

     – Что это?

     – Наброски, холст, уголь, – он указал на один из них, – этот я написал вчера.

     – Почему ты рисуешь меня? – ей пришлось отпустить его, но лишь для того, чтобы сорвать один из рисунков со стены. – Зачем ты это делаешь?

     – Тебе не нравится? Можешь взять себе один или несколько...

     Киартана хотела порвать их все, но рисунки были действительно не плохи, вдруг стало жалко их уничтожать, и она решила вернуться к первоначальной причине её визита. Она с досадой бросила холст на стол, устало опустила посох и села на диван. Отовсюду на неё смотрели её чёрные глаза.

     – Ты раскрыл мой секрет?

     – Да... – не стал лгать Гаррот, – я сильно удивился, когда увидел такой необычный и столь знакомый мне шрам на запястье милой девушки, а не заносчивого парня... Ты была неосторожна.

     – Ты подставил Аластора! – разразилась Киартана, но сил злиться больше не осталось, и, лишь вскочив с дивана, она опустилась в него снова.

     – Я хотел встретить вас в той подворотне. И попросил Аластора привезти тебя, но я не раскрывал твоего секрета. Не знаю как Викар узнал, да и не важно уже, ведь всё кончилось хорошо... Твой секрет больше никого не волнует, а с Викаром вы встречаетесь...

     Гаррот приготовил на удивление хороший чай, Киартана немного успокоилась. В его комнате было, как она теперь заметила, множество других рисунков. Всюду стояли мольберты, на стенах висели картины, в которых она узнала Орден. Пейзажи, красивые древние здания, башня с разных ракурсов, поля роз, маков, курганы памяти с Вечными деревьями.

     – Ты всё это нарисовал? – решилась спросить Киартана. Она видела картины, написанные мастером, и не могла поверить, что Гаррот способен на это.

     – Да, я люблю писать картины, они меня успокаивают. Вижу ты удивлена.

     – Я даже и не думала...

     – Что я на такое способен? Заносчивый, богатенький мальчик, ненавидящий бедняков. Да я был таким, но ты убедительно объяснила мне, всеми своими оскорблениями и унижениями, как гадко Я себя вёл. Но знаешь, ты ничуть не лучше. Никто из друзей не скажет тебе правды, но ты стала намного хуже того меня, которого начала ненавидеть пять лет назад.

     Киартане было горько слышать такое, но она понимала, в глубине сердца, что всё правда. Дар Этдона заставлял её ощущать его искренние чувства. Это было очередное испытание.

     – Тот рисунок, возьми его, если хочешь...

     Киартана поднялась и прошла по комнате, осматривая картины.

     – Это место? – она показала на черновой набросок, в котором был запечатлён ночной город с невероятно высокими зданиями, которых Киартана никогда прежде не видела, из вершины самого высокого дома расходились волны, которые поражали всё вокруг. – где оно?

     – Иногда я пишу то, чего не существует...

     На портретах были его родители и другие люди из высшего общества, но не только. Их дворецкий, Дик Свенсон, кухарки и горничные, просто бедняки на улице, он писал всех. Равными. Но из всех, на его портретах самой красивой девушкой была Киартана.

     – Почему я?

     – Скажу так, Рим – просто невыносим, но Киартана... прекрасна во всём, и я беспробудно и бесповоротно влюбился...

     – Зачем ты это говоришь? – ей вдруг стало очень некомфортно находиться наедине со своим злейшим врагом, и, как оказалось, тайным воздыхателем.

     Киартана выскочила из комнаты, пробежала по коридору поместья, не обращая ни на кого внимания, и остановилась лишь на улице, где крупная луна и россыпь звёзд на чистом небе освещали город.

     Карета ждала её, Киартана приказала гнать в дом Гильды, но глядя в окно, вдруг вспомнила проулок, где совершила убийство. Она отчётливо увидела его, хотя карета всего лишь проезжала неподалёку.

     – Останови! – приказала Киартана. – Не жди меня.

     Она вышла в мороз и невольно съёжилась.

     – Вы уверенны? – переспросил кучер.

     – Езжай.

     Киартана подождала пока карета скроется из виду, а затем медленным шагом прошла до того самого места. Она знала, что Тени никуда не исчезли, и решил помочь. Остановилась посередине проулка, где всё случилось, опустилась на колени и погрузилась за Пелену.

     Её окружили Тени. Сотни рук потянулись к ней из-за Пелены, но, отбросив страх, она опустилась глубже, и увидела их. Несколько силуэтов поломанных людей бесцельно бродили, лепетали бессвязные фразы, выглядели пугающе и в тоже время сами были испуганы. Они не понимали, где находятся и что происходит.

     Их страх придал ей решимости. Она ощутила то место, коснулась всех своей силой, и они почувствовали её прикосновение, заметили присутствие. Киартана решила всё рассказать им, но начать оказалось сложнее, чем ей казалось.

     – Мне так жаль... – Тени повернулись на голос, но выглядели по-прежнему отрешёнными и разбитыми. – Вы долгое время находитесь тут, во тьме, и не понимаете, что происходит. Я скажу вам, где вы...

     – Где?.. Кто ты?.. Где мы?.. Как долго?.. За что? – наперебой кричали они своими далёкими призрачными голосами.

     – Вы умерли... И застряли за Пеленой... Я убила вас ...

     Киартана ждала оскорблений, обвинений, гнева, но Тени лишь задумались, осознав произошедшее. И совсем уж Киартана не ждала того, что случилось после.

     – Отпусти нас... – взмолились они. – Отпусти...

     Они умоляли, но Киартана не знала, как им помочь. Она сильнее сосредоточилась и пожелала, чтобы они, наконец, обрели покой. Киартана ощутила, как её сила сгущается светом, двигается от одного к другому, отрывая их от этого мира. После трёх лет мучений, они обрели покой. Киартана видела, как Тени размываются, тают, услышала исчезающее далёкие голоса, благодарящие её.

     Впервые после обретения дара Этдона, Киартана ощутила себя невероятно лёгкой, свободной от всех оков. Она сидела посреди проулка и впервые слушала Тени, осознавая, как много всего она ещё не знает.

     «Ты победишь Тень...» – шептали мудрейшие сотней голосов, на всех языках мира, и их голоса окончательно убедили, что она справится.

     Киартана вышла из медитации и, окрылённая успехом, отправилась в дом Гильды.

     Луна по-прежнему освещала улицы, и теперь она казалась воистину прекрасной, как и всё в ночном городе. Она не спешила, а наслаждалась моментом эйфории. Эта ночь была вся только для неё. Как сильно ей не хватало Викара. Она хотела пойти к нему, а не к Гильде, но ноги сами привели домой. Пробившись сквозь барьер эйфории, подступала усталость.

     Дом Гильды был необычайно тёмным, ни одно окно не светилось, двери главного входа оказались закрыты, Киартана и не заметила, что уже так поздно. Она обошла особняк, как всегда легко поднялась к окну второго этажа, и залезла в свою комнату.

     Киартана переоделась в лёгкий кружевной халат, и легла в постель, но уснуть никак не получалось. В голове роились сотни мыслей.

     Она давно ощущала еле уловимые изменения в делах Гильды, в Ордене, но никак не удавалось связать всё воедино. Предатели тайно действовали, так аккуратно, чтобы их никто не обнаружил.

     «Они знают обо мне, и следят за мной и Гильдой – решила Киартана. – Но что-то мешает им выступить открыто. На прошлом совете вопрос о нейтралитете не поднимался вовсе, они были не готовы совершить переворот. В этом году собрание магов пройдёт весной. Ещё и Этдон посоветовал уезжать из города... Значит начнётся война...»

     Мысли начали путаться, отступать на второй план. Киартана почти успела уснуть, когда страшный грохот разбудил её. Она тут же вскочила с кровати, её почти оглушило шумом, и Киартана никак не могла понять, откуда он исходит.

     Она кричала, но не слышала себя, в ушах всё продолжался звон.

     Как есть Киартана выскочила в коридор и увидела гору осколков вместо двери комнаты Гильды. Она заглянула внутрь.

     Сквозь дым лишь со временем чётче проступали детали разрушений. Всё было разворочено, поломано, весь пол застилали бумаги, документы из столов и обрывки книг с полок. Стол перевёрнуло, а массивную столешницу раскололо в нескольких местах.

     Киартана замерла от непонимания, но странный жалобный хрип вывел её из ступора и заставил шагнуть внутрь. Аккуратно ступая босяком по обломкам, она добралась до письменного стола. Гильда лежала за ним. Раненая. И чем больше Киартана смотрела, тем больше страшных ран замечала. К горлу невольно подступила тошнота, на глаза навернулись слёзы.

     Такой беспомощной Гильду она ещё не видела. Она лежала на полу среди обломков, вокруг её тела разливалась лужа крови, и Киартана подойдя ближе, чуть не наступила в неё. Обе её руки были переломаны во многих местах, правой она ещё хоть как-то могла двигать, сжимая и разжимая уцелевшие пальцы. Левая лежала неподвижно, разорванная клочьями. Лицо также сильно пострадало, вся левая половина представляла собой кровавое месиво. Нос и часть верхней челюсти были оторваны и держались на обрывках кожи, глаз вытек, Гильда пыталась что то сказать, шевелила остатками губ, но из пробитого горла вырывался лишь страшный хрип. Дышать ей мешала кровь, и каждый судорожный вдох сопровождался клокотанием вязкой жижи в лёгких.

     Ниже тело тоже пострадало, но это было уже не важно, ибо и эти раны были смертельны. Киартана видела, как угасает её наставница и самая близкая подруга. Страх с каждой секундой нарастал, ей припомнился момент, когда также беспомощно перед ней лежал Рим, но теперь Киартана знала, что делать. Она трясущейся рукой подняла с пола дин из кинжалов, сброшенных взрывом со стены, и резким движением до кости прорезала запястье левой руки. Крупные капли упали на умирающую Гильду. Киартана трясущимся голосом как могла громко начала читать заклинание исцеления кровью. Она перерезала вены и на правой руке, а после отбросила нож, и опустилась на колени над Гильдой.

     Она громко читала заклинание вслух, срывая голос, и не обращая внимания на слёзы, что не переставали литься из глаз. Один за другим некоторые совсем обычные предметы начинали мерцать, светиться и издавать громкий невыносимый звон, что слышала лишь Киартана.

     Казалось, идеальная защита для Гильды обернулась самым страшным врагом на пути её исцеления. Киартана боролась со смертью Гильды и с Блокаторами несколько минут, но вскоре применение магии для неё стало невыносимым испытанием. Она из последних сил, стиснув зубы, пыталась завершить заклинание, но Блокаторы оказались сильнее. Её голова разрывалась от страшной боли, и это было только начало.

     Киартана остановила заклинание и упала рядом с Гильдой. Она чувствовала себя ужасно, её тут же вырвало, но легче не стало. Мир ограничился лишь пульсирующей нестерпимой болью, растекающейся в голове.

     Пелена плотным туманом скрывала всё вокруг. Киартана уверенно погрузилась. Она знала, кто ждёт её там. Пелена рассеялась, обнажив знакомую ей комнату квартиры Гильды, которую та скрывала ото всех, кроме самой верной подруги.

     Гильда тренировалась с ножами. Она снова и снова била в деревянный столб, то сверху, то снизу, то с разворота. Сильными размашистыми ударами, утапливая лезвие в рыхлой древесине почти до рукояти, затем резкими и быстрыми, едва касаясь бревна кончиком кинжала. Киартана прошлась по комнате, наблюдая, оценивая, но не прерывая.

     – Ты пришла? – Гильда отбросила ножи и вымучила улыбку на взмокшем лице.

     – Как всегда, –попыталась скрыть свою грусть Киартана.

     Гильда поставила на огонь чайник, и они расселись за столом для очередного важного разговора, который повторялся каждый день.

     – Я помню, как умирала, а после очутилась здесь... – Гильда была как всегда проницательна.

     Комната лишь казалась реальной, но, если присмотреться, некоторые предметы мерцали в серой дымке, то появляясь, то исчезая. Гильда передвигала вещи, как ей хотелось, но вскоре они возвращались в изначальное положение. Так и ножи, что она бросила на пол после тренировки, исчезли и появились на стойке.

     – Ты за Пеленой, – в очередной раз пояснила Киартана. – Маги, погружаясь в медитацию, оказываются здесь, как и Тени... Тебя же я сюда поместила, чтобы у меня было больше времени. Ты сильно пострадала от взрыва, можешь вспомнить, как это случилось?

     Киартана говорила мягко и уверенно, чтобы у Гильды не возникло никаких тревожных мыслей.

     – Всё так плохо? Я вижу, ты обеспокоена...

     – Нет... Не очень хорошо, но не плохо. Блокаторы помешали мне. Пришлось остановить заклинание. Потому восстановление будет долгим...

     – Я не помню, как всё произошло... – Гильда пролила чай, а Киартана даже не вздрогнула. – Мне постоянно кажется, будто всё, повторяется снова и снова... как долго я здесь?

     – Всего пару дней. Но потребуется неделя или две. Ты не должна волноваться, если чувствуешь себя странно.

     Гильда налила чай им обеим, но Киартана не собиралась пить.

     – Знаешь, мне нужно идти... Здесь время течёт иначе. Я обязательно приду завтра!

     – Прошу, только не ври мне ладно? – Гильда строго посмотрела ей в глаза. – Ты ведь мне скажешь, если всё скверно обернётся?

     – Конечно...

     Гильда кратко кивнула, давая знать, что она отпускает её, но это выглядело так будто Гильда всё понимает, всё знает. Киартана сосредоточилась и вышла из медитации.

     Она сидела в той самой комнате, но не за столом, а над телом Гильды. Её ранее прекрасное лицо Киартане удалось почти восстановить. Шрамы были едва заметны, а глаз выглядел как настоящий. Киартана по мере сил читала заклинания, но исцеление шло слишком медленно, и каждый раз требовалось всё больше сил и больше крови.

     Крупные капли набирались в порезе на запястье, а затем падали Гильде на плечо, кровь дымилась и просачивалась под кожу. Она на сегодня сделала всё, что могла, провела ладонью над порезом, и он тотчас затянулся. Это привычное движение она делала уже много раз, слишком много.

     Киартана тяжело встала, её трясло от усталости, она смогла только подойти к креслу и упасть в него. Магия крови выматывала, но другого способа спасти Гильду она не знала. Хотелось спать, но солнце уже поднималось из-за горизонта, а значит, ей предстоял очередной тяжёлый день. Она отдохнула всего несколько минут, собралась с силами и отправилась сначала в душ, а затем в Орден.

     Слишком рано сошёл снег, и стояла тёплая солнечная погода. Киартана, как и много раз до этого, пешком шла до дома Гильды, давала распоряжения Карлу и приказывала подать карету.

     С Викаром она встречалась редко, пару раз в неделю, но он был её единственной отдушиной, она могла просто положить голову ему на плечо и плакать, а он никогда не задавал лишних вопросов и лишь крепче прижимал к себе и гладил по волосам.

     К ордену, академии и друзьям она остыла. Всё это ей стало почти безразлично. Она ходила на занятия, выполняла уроки и испытания, но без энтузиазма, а применение силы, после действия блокаторов, и вовсе вызывало у неё страшные головные боли.

     Она постоянно думала о произошедшем, пыталась отыскать ответы. Взрыв не был случайным, это было покушение. В ту ночь она исцелила Гильду ровно на столько, чтобы та не умерла от ран или от потери крови, но поблизости никого не было. Во всём доме остались лишь они одни.

     Киартана проснулась утром с тяжёлой головой. Она не могла колдовать, но промедление оказалось фатально. Она сразу осознала, что не сможет защитить её, если убийца повторит попытку. Киартана сначала хотела спрятать Гильду в её тайной квартире, но позже решила поступить умнее. Она извлекла её Тень и поместила за Пелену, погрузив в глубокую медитацию. Это она тоже делала впервые, но знала, что у неё всё получится.

     Вскоре пришли Карл, Мила и Моника. Киартана очень реалистично плакала над телом. Она не знала, кому можно доверять.

     На третий день Гильду похоронили, но в ту же ночь некто в сером, закрывающем лицо, плаще, аккуратно поднял пласт земли над гробом, а затем и сам гроб из могилы, нежно вытащил тело Гильды и вернул пустой гроб на место.

     Киартана спрятала её в тайной квартире, а сама начала искать предателя. Им мог оказаться кто угодно. И первым делом ей предстояло встать во главе Кланов.

     На собрании её никто не ждал, но Киартана знала о Кланах всё со слов Гильды и из её записей. Она имела и символ власти – простой серый кинжал, с грубо отлитым и заточенным лезвием без узоров и изысков и с самой простой рукоятью из человеческой кости.

     Спустя неделю после покушения, главы Кланов собрались решать, что делать дальше. Киартана хорошо подготовилась, узнала место и время, а в назначенный день приказала готовить карету, надела лучшее своё платье, использовала прекрасное сочетание ароматов, и отправилась на собрание, заявить свои претензии на власть. Она знала, что её не станут слушать, а возможно и вовсе попытаются выставить прочь, и потому взяла с собой посох. Она знала этих людей, и была готова показать силу.

     У входа в зал Управления, где проходило тайное собрание, её остановила охрана. Двое мужчин выше на локоть преградили путь.

     – Прошу простить, но вас не примут, мисс Киартана, – заявил один из них.

     – Примут, – она только оклемалась от всего произошедшего, и теперь хотела мстить, а потому дала небольшую волю своей силе.

     Киартана ударила основанием посоха о каменный пол. Волна прошла по камню, достигла ног охранников. Двое крупных мужчин скорчились от боли в мышцах икр, а затем упали на колени перед хрупкой девушкой.

     Киартана распахнула двери и уверенно вошла внутрь. Все пятеро сидели за овальным столом. Трое мужчин и две женщины.

     Ближе всего к выходу сидел Ило, темнокожий купец с юга. Киартана вела с ним много дел, и он вызывал у неё меньше всего опасений. Напротив Ило сидела Диана Сартель, представительница элиты Алькадии. Эта хищная женщина с её лоснящийся кожей и многочисленными жировыми складками вызывала лишь отвращение. Её манеры, несмотря на достойное происхождение, оставляли желать лучшего, но спорить она умела, и в этом с ней никто не мог сравниться.

     Рядом с Дианой сидела Анна Штенгер, представительница школ, приютов и пансионов Алькадии. Именно в её ведении была Академия сестёр Луны, а также почти все бордели города. Её Киартана видела лишь пару раз, больше двух лет назад, но с тех пор она ничуть не изменилась – всё та же тихая, безропотная мышка, да и костюм на ней был тот же самый.

     Ближе к месту Гильды сидело двое мужчин. Бен Кэнон и Виктор Страуд. Они представлялись ей самыми опасными людьми за этим столом. Киартана неоднократно слышала об их бесчинствах. Бен сам по себе не был страшным человеком, и она даже свободно с ним общалась, считала милой его манеру постоянно жестикулировать, но вот приказы Виктора он выполнял беспрекословно и безжалостно.

     Виктор Страуд, будучи главным претендентом на место Гильды, сидел ближе всего к заветному креслу. Он отличался прямолинейным нравом, чрезвычайной грубостью, жестокостью и прекрасно подходил на место главаря Кланов.

     Молчание не затянулось.

     – Тебя никто не звал! – ожидаемо заявил Виктор.

     Перед каждым из них на столе лежало по кинжалу, и точно такой же был у Киартаны. Она не стала отвечать на выпад, уверенно прошла у пустующему креслу Гильды и решительно вонзила клинок в стол. Она заметила, что лишь двое содрогнулись от её резкого выпада – Бен и Анна.

     – Как ты смеешь! – возразил Виктор. – Никто не выбирал тебя, и ты не можешь просто занять её место!

     – Я её правая рука и правопреемница! – спокойно ответила Киартана. – Или ты получил своё место не тем же путём, Виктор?

     – Как ты смеешь!.. – он угрожающе ударил руками по столу, отчего кинжалы вздрогнули.

     Киартана не шелохнулась.

     – Или ты хочешь обсудить моё право преемственности? – она вызывающе и чрезвычайно уверенно откинулась в кресле и закинула ноги на стол.

     Все присутствующие переглянулись. Они до сих пор не заметили посох, который Киартана поставила рядом, оперев о стол. Никто из них не хотел видеть её за их столом, а тем более во главе.

     – Гильда не назначала тебя наследницей и не имела на это права! – возразила Диана мерзким свинячим визгом. – То, что ты её правая рука – ничего не значит. К тому же, ты единственная была в том доме во время взрыва!

     – Не считаете ли вы, что я могла сделать это? – взорвалась Киартана.

     – Мы не хотим никого обвинять преждевременно... – попытался сгладить обстановку Бен. – Но факты...

     – Я тоже жертва! Будь бомба мощнее, нас обеих похоронило бы под руинами! – Киартана не была по-настоящему выведена из себя, но очень убедительно играла роль истеричной особы, чтобы главы Кланов расслабились. – Я с той же уверенностью могу заявить, что вы, мисс Сартель, больше всех в Алькадии желали её смерти!

     Слова возымели действие, и все пятеро переглянулись. Они что-то скрывали, и Киартана хотела узнать правду, даже больше чем заполучить титул главы Клана.

     – Ты смеешь обвинять нас в предательстве, малявка? Меня, Виктора Страуда? – но его голос срывался и дрожал, отчего Киартана поняла, что даже он никогда не мог позволить себе сказать нечто подобное Гильде. Он схватил свой кинжал и резко поднялся. – Напомни, почему мы вообще тебя слушаем, и ещё не выпустили твои кишки?

     – Спокойствие, Виктор, – остудил его Бен. – Она умна, и может быть полезной. Не лучше ли, чем кидаться нелепыми обвинениями, провести ритуал?

     – Бен! – воскликнула Анна.

     – Знаешь, для чего на самом деле эти шесть клинков! – Виктор направил остреё ей в лицо. – Здесь главы Кланов клянутся в верности не кому-то одному, и уж точно не этой дешёвке, Гильде. Мы все поклялись в верности Кланам. Ты готова принести свою клятву?

     – Виктор! – вновь возразила Анна.

     – Готова! – уверенно ответила Киартана, хоть и не знала, к чему всё приведёт.

     – Ей рано это знать... – продолжала возражать Анна.

     – Замолчи женщина, – теперь Виктор направил клинок Анне в горло. – Или у тебя есть причины не посвящать её. Девочка хочет занять место Гильды, но совершенно не знает, на что подписывается. Итак, клятва состоит из трёх вещей. Первое – клятва верности словом. При свидетелях во всеуслышание ты объявишь себя частью Клана. Второе – кровью. – он кивнул в сторону её клинка, воткнутого в стол. – кинжал поможет тебе. И третье – делом. То, чего ты больше всего боишься. Избавиться от той слабости, которая ограничивает и сковывает. О, деточка, тебе придётся убить своего возлюбленного, Викара! Твои друзья перестанут что-либо значить для тебя, ты убьёшь любого из них, если Кланы того пожелают!

     Такой поворот Киартана не предвидела и замерла под грозным взглядом Виктора. Она не желала убивать и не могла себе позволить. Она не хотела прибегать к силе, но обстановка накалялась всё сильнее. Главы замерли в ожидании.

     – Значит, вы все пошли на это, ради клятвы? – Киартана всё сильнее чувствовала отвращение к этим людям. – И Гильда тоже? Кого она убила?

     – О, она убила многих, но ради клятвы перерезала горло Генри Сомберу. Ты бы видела, как она убивалась по нему... – Виктор наслаждался реакцией Киартаны. – И пока ты не принесёшь клятву, нам с тобой не о чем говорить!

     Она схватила посох под столом, но Виктор заметил это еле уловимое движение.

     – А-а... – пригрозил он пальцем и достал из-под стола резные деревянные часы.

     Остальные Главы тоже достали по одному самому обычному предмету. Портсигар, подсвечник, небольшая картина в резной раме, шкатулка из дерева. Киартана окинула все предметы взглядом.

     – Значит, вы знали, что я приду, но как узнали о моей силе?

     – Гильда нам рассказала, – за всех ответил Бен. – Пойми, мы не пытаемся разжечь конфликт, это лишь для нашей безопасности. Однажды Генри совершил ошибку и пригласил к себе мага. Тогда много людей погибло.

     – И кто сделал их вам? – Она отпустила рукоять посоха и положила руки на стол в знак согласия с их правилами.

     – Это не важно, – ответил Виктор. – Пока ты не пройдёшь посвящение, не узнаешь ничего больше. У тебя есть только два пути. Прямо сейчас встать и уйти, и тогда ты больше никогда не увидишь нас, или пройти посвящение и по праву занять её место.

     Киартана не дрогнула.

     – Хорошо, – заключил Виктор. – Мы, как и ты, хотим найти предателя. Знай, я Гильду не любил, но уважал. И её смерть... Только трус мог совершить такое. Мы хотим вычислить предателя не меньше твоего.

     – Я найду его... – решилась Киартана. – Только это будет не просто. Слишком много тайн. В последнее время Гильда начала замечать странности в счетах. Я тоже из заметила. Полагаю, Ило может приоткрыть нам завесу этой тайны.

     Главы Кланов мимолётным взглядом посмотрели на Ило, все, кроме Анны, которая пристально следила за Киартаной.

     – Я не хочу верить, что вы все вместе сговорились против Гильды, – Киартана каждого одарила продолжительным испытывающим взглядом. – Кто-то мутит воду. Он сделал первый шаг, совершил громкое убийство, и теперь затаится на время. Наблюдает, желает увидеть, чем мы ответим.

     Виктор захлопал в ладоши, не давая Киартане закончить.

     – О, да ты умна... Чушь. Знаешь, что будет? Мы впятером выберем нового лидера, и вскоре все забудут про Гильду. А тот, кто с ней покончил – правильно сделал. Она слишком засиделась в этом кресле.

     Киартана собралась выхватить посох, но сдержалась, а её нервное движение вызвало смех Виктора, и Диана Сартель тоже ехидно улыбнулась.

     – Уйди прочь, пока я не выпотрошил тебя. – заявил Виктор. – Знай, я жду, что ты забудешь всё, что тут услышала, забудешь Кланы, оставишь клинок на могиле Гильды и больше никогда нас не побеспокоишь!

     Все с суровой неприязнью смотрели на неё, пока она выдирала кинжал из стола, и с понурым взглядом шла к выходу. Лишь Анна поднялась и обняла её.

     – Мне жаль, что так случилось с Гильдой! – выразила соболезнования Анна, а шёпотом добавила, чтобы никто не услышал. – Найди меня...

     Киартана не подала вида и незамедлительно покинула зал.

     Она не замечала прежде, но всё время её сердце колотилось как бешеное, в висках пульсировала кровь, а руки и лоб покрылись холодным потом. Киартана, только выйдя на улицу, осознала, как жалко выглядела. Она совершила ошибку, посчитав, что готова встать во главе Кланов.

     Следующим утром Киартана отправилась к Анне Штенгер, как та и просила. Эта женщина была известна как глава департамента социальной защиты в Управлении города. Она руководила всеми приютами, работными домами, а также в её ведении находилась Академия Сестёр Луны, где исключительно юных девушек, по слухам, обучали не только медицине. Гильда не видела в Анне соперницу, ибо та всегда вела себя тихо и не претендовала на какую либо власть.

     Киартана быстро нашла её. Анна в одиночестве в своём кабинете Управления запивала грусть крепким алкоголем. Она незаметно проскользнула в здание, прошла по коридорам, не встретив никого на пути, и вошла в кабинет Анны Штенгер. Женщина ждала её, и ничуть не удивилась.

     – Что вы хотели? – с порога спросила Киартана.

     Анна указала ей в кресло напротив и выдержала почтительную паузу, прежде чем ответить.

     – Здравствуй, Киартана, – обратилась Анна с напускной улыбкой. – Не думала, что ты придёшь... Ты и сама, наверное, заметила, что среди Глав нет единства. Каждый за тем столом хочет получить власть, которой обладала Гильда. Все ей завидовали, и я в том числе. Но люди не станут слушать того, кого не уважают. А Гильду уважали... и боялись. Она никого и близко не подпускала, и всё же ты стала её правой рукой. Многие её люди пойдут за тобой.

     – Поэтому Виктор не хочет видеть меня Главой Кланов?

     – Не только он, боюсь, никто этого не хочет. Виктор желает безраздельной власти, Бен надеется стать его правой рукой, Диана при этом получит больше свободы и возможностей. Ило – торгаш, ему важны лишь прибыли, и Виктор может ему пообещать что угодно.

     – А вы?

     – Я? Мне нужна поддержка, – она снова ехидно улыбнулась.

     – Блокаторы, кто вам их сделал? – Киартана ждала правды, и была готова закончить разговор, как только Анна солжёт.

     – Гильда дала их нам. Она хоть и вела дела с Орденом, никому из них не доверяла, – Анна осушила стакан терпкого бурбона. – Поддержи меня. Люди Гильды останутся в твоём подчинении, я устрою тебя в Управление. Не придётся проходить посвящение, и при этом ты будешь иметь доступ ко всей информации, которой обладаю я. – но Киартана не спешила отвечать, а лишь смотрела с недоверием и пыталась понять, что за игру затеяла Анна. – Смута уже началась. Вчера мы так и не договорились. Такое бывало и раньше, когда случился инцидент – она сделала небольшую паузу и снова ехидно улыбнулась. – и Генри потерял свой авторитет. Если не найдётся истинного лидера, того, кто сплотит всех, начнутся диверсии, убийства. Борьба за власть – грязное дело.

     – Я стану этим лидером! – заявила Киартана. Она видела в глазах Анны лишь лож и фальшь, а потому больше не хотела слушать. – Спасибо за предложение, я обдумаю его.

     Киартана решительно покинула кабинет, но слова Анны вскоре оправдались. Начались диверсии, странные происшествия. Сначала мелкие стычки, сломанные носы, украденные товары.

     Около пяти месяцев пламя разрасталось, а Киартана тем временем искала врагов Гильды, и занималась её долгим и мучительным для них обеих исцелением. Ей становилось всё сложнее совмещать учёбу в Академии, помощь Гильде, и поиски «её врагов». Киартана безуспешно пыталась отрыть сведенья обо всех недовольных, но находила, лишь многочисленные некрологи и объявления о пропажах людей.

     В последний день апреля в доме Гильды её встретили вовсе не радостные взгляды. Карл угрюмо, попросил пройти в бар, где «мотыльки» сидели без единой улыбки на лицах.

     – Киартана! – кинулась ей в объятия Мила.

     Диана и Шелла держались за руки, за баром Альберт разливал по рюмкам самый дорогой виски, но Киартана не заметила Монику, и в сердце что-то надорвалось, пронзив грудь необъяснимой болью.

     – Что случилось? – через боль спросила она, зная, каким будет ответ.

     Мила плакала навзрыд на плече Киартаны, за неё заговорила Диана, теребя пальцами рюмку.

     – Вчера вечером она не пришла, но такое уже случалось, и мы ничего не заподозрили. Утром Стражи нашли её мёртвой на улице Игл. Её избили, порезали, и она истекла кровью...

     – Мы все вместе пришли в упокойную, её уже омыли. Это ужасно, – закончил Карл.

     Киартана больше ничего не слушала, а бросилась туда, где произошло убийство. Она знала все проулки, улица Игл шла совсем близко. Стояла пасмурная погода, дождь накрапывал мелкой противной моросью, но это её не остановило, как и то, что ей следовало отправиться в Академию. Она знала, что Александру всё равно.

     За десять минут Киартана добралась до нужного места. По отмостке тянулся длинный ало-чёрный, размытый моросью, след. Моника из последних сил ползла к дому Гильды, она боролась до самого конца. Они никогда не были близки, и зачастую соперничали, но общались слишком долго, и знали друг друга слишком хорошо, чтобы просто отпустить её.

     Судьба теперь представлялась ей страшным, безжалостным монстром, забирающим в небытие любого, кого пожелает. Она вообразила огромного паука с мерзкими ворсистыми лапами и хищными алыми глазами, в ещё более гигантской, пугающей своим масштабом паутине. Этот паук связывает своих жертв нитями, обматывает коконами, а после убивает и пожирает. У него нет предпочтений, лишь инстинкты и голод.

     Из темноты подворотни вышел мужчина средних лет в чёрном длинном плаще с высоким воротом.

     – Ты так и не смогла остановить кровь... – без приветствия заявил Виктор. Киартана тотчас повернулась, не желая оставлять его у себя за спиной. – Ты, верно, удивишься, но я любил Монику. Я хотел, чтобы она стала помощницей Гильды, но та выбрала тебя...

     – Вы сделали это?

     – Как ты смеешь! Нет... Я никогда бы не причинил ей боли. Ты, ты в этом виновата, – он не находил себе места, шатался от стены до стены, не пытался скрыть дрожь в руках и красные от горя глаза. – Шесть месяцев прошло со смерти Гильды, ты так и не нашла предателя. А теперь... Кланы начнут междоусобицу. Это всё Анна, я чувствую, то-то она не хотела, чтобы ты прошла посвящение.

     – Не вы ли всё время мешали мне, не сообщали совсем ничего, очерняли память о Гильде, обвиняли меня в её смерти? Может, хоть сейчас скажете правду?

     – Правду? Это уже не важно. Жернова пришли в движение, и их не остановить. – он выглядел совершенно потерянным, но по-прежнему опасным. – Все хотят получить больше, хотят править над теми, кто готов пресмыкаться. Мне никогда Гильда не нравилась, ещё с того времени, как она начала избавляться от врагов. Но с её смертью Алькадия стала похожа на кувшин со змеями. Мир сдвинулся с места...

     Киартана понимала, о чём он говорит, Виктор показал свою слабость, ей же показывать свою не хотелось. Но в последнее время у неё было больше вопросов, чем ответов.

     – Если я узнаю, чьих это рук дело, вы мне поможете? – он пораженно поднял глаза. Впервые Киартана просила о помощи. – Генри Сомбер. Все считают его мёртвым, но я знаю, что это не так. Я нигде не обнаружила его Тени.

     – Тени? А, не важно. Если это единственная возможность узнать правду, то я так и останусь в неведенье, потому что Генри мёртв.

     Виктор отвернулся и направился прочь. Дождь усилился, а тучи оставили от яркого солнечного света лишь тёмную серость. Она знала, что этот человек опасен, но он не мог покуситься на Гильду, и любил Монику всем сердцем, её смерть стала для него ударом.

     – Поддержите меня – предложила Киартана, вызвав его интерес. – Я не собираюсь убивать, чтобы пройти посвящение, но мне нужно место за столом. Если я узнаю убийцу, вы мне поможете?

     – Ты действительно считаешь, что я предам Кланы ради тебя?

     – Половина из них желает вашей смерти. Разве уже это не предательство?

     Виктор остановился на углу. Его ждал дилижанс, но Киартана могла дать ответ, и он лишь кратко кивнул.

     Она встала посреди переулка, направила руки к пятнам крови на мостовой, закрыла глаза и вошла в медитацию. Впервые она заглянула в прошлое, в саму память предметов, и это оказалось вовсе не просто. Она слышала шёпот мудрейших, видела страшные, тянущиеся к ней из-за Пелены руки. Ощущала всё вокруг, словно ощупывала пальцами каждый сантиметр. Она почувствовала дождь, капли падали на камень и разбивались в пыль. Она чётко видела кровавый след, и сосредоточилась на нём. Кровь в её представлении стала ярко алой, свежей, а затем время повернулось вспять.

     Дождь стихает и несколько Стражей возвращаются в проулок с беспечными разговорами. На носилках приносят тело и опускают на холодные камни мостовой. Кровь тонкими струями бежит обратно в вены. Ещё раньше Моника из последних сил ползёт в её направлении, тянется прямо к ней, будто перед смертью она почувствовала её присутствие, взглянула прямо ей в глаза. Сквозь время она увидела умоляющий взгляд, ощутила протянутую в темноту руку. Но ей хотелось увидеть убийцу, и Киартана двигает время дальше. Проулок опустел. Издалека слышны звонкие удары каблуков по каменной кладке. К ней движется размытый силуэт Моники – её выдают слишком знакомые духи. Но следом крадётся тот, кого Киартана не может увидеть.

     Незнакомец настигает жертву. Он в плаще и капюшоне, потому что не хочет, чтобы его узнали. Он хватает Монику за волосы левой рукой, а в правой держит небольшой металлический прут, и тотчас наносит первый удар, в живот, чтобы она не закричала. Он избивает её с безумным остервенением лишь несколько минут, но этого оказывается достаточно, чтобы она прекратила всяческие попытки сопротивления.

     Незнакомец оглядывается по сторонам, убеждается, что свидетелей нет. Он бросает прут и достаёт нож, но ему не хочется убивать Монику пока она его не узнает, хочется увидеть её страх. Он снимает капюшон, Моника узнаёт его, и Киартана тоже. Мужчина оскаливает кривые, жёлты зубы и бросается на свою жертву с ножом, но Киартана увидела достаточно. Она выходит из медитации.

     – Ты испугала меня, – слова Виктора вывели её из оцепенения. – Прошло двадцать минут. Я уже собирался уйти... Ты узнала убийцу?

     – Да, – она уже видела того человека, и знает, почему он решил отомстить. Он мог убить и Гильду. Киартана подняла взгляд на Виктора. – Наррог Асиван.

     – Наррог? – Виктор замолчал, обдумывая услышанное.

     – Надеюсь, вы не собираетесь убить его?

     – Идём! – проревел Виктор.

     Их ждал дилижанс. Киартана с серьезным видом села напротив Виктора, пока тот угрюмо следил за ней с трубкой в зубах и зажженной спичкой в руке.

     – Уверенна, что хочешь этого? – заговорил он, потягивая терпкий табак. – Этот человек причинил слишком много вреда. Он ничтожество. Однажды Гильда в гневе оттяпала ему хрен, с тех пор он потерял всё влияние и решил отомстить... Моника не заслужила такой смерти! – Виктор раздавил трубку и пепел рассыпался по ладони. От злости он ударил кулаком в лавку, разбив костяшки в кровь. – Если он сохранил хоть каплю разума, дома мы его не застанем, но, будь уверенна, мелкая, ты не помешаешь мне отомстить!

     Дилижанс повернул в район бедняков на севере, спустился к самой стене, где стоят самые ветхие дома и остановился в тупике.

     – Жди здесь, – предложил Виктор и выскочил в дождь.

     Он зашёл в дом, предварительно осмотревшись по сторонам, но Киартана не собиралась отпускать его одного, и тотчас кинулась следом.

     Коридор, наполненный смрадом и копотью, вёл вглубь ветхого здания и упирался в лестницу. За дверями по обе стороны слышались ругань и крики. Дощатый пол трещал под ногами, но Киартана поспешила наверх. На третьем этаже она заметила вырванную из проёма дверь, из-за которой доносились звуки ударов и жалобные стоны.

     Виктор безжалостно бил Наррога по лицу, и с каждым размашистым ударом брызги крови всё сильнее заливали комнату. Киартана инстинктивно силой прижала Виктора к стене.

     – Зря я не взял с собой блокатор... – прохрипел он со сдавленным горлом. – Пусти, я убью этого мерзавца!

     – Две минуты, – попросила она, но Виктор попытался вырваться, и этим лишь сильнее сдавил путы. – Терпение.

     Киартана оставила его прибитым к стене и уверенно направилась к Наррогу. Он выглядел ужасно, и не только из-за избиений. По нему было видно, как плохо живётся тем, кто опустился на самое дно – грязные холщевые штаны, какие носят только разнорабочие, давно не стиранные и с пятнами, происхождение которых не хотелось знать, изношенная серая майка, о которую уже ни раз вытирали руки, теперь была безвозвратно испачкана в крови. Взъерошенные сальные волосы, бегающие, почти безумные глаза. Взгляд и оскал убийцы. Он посмотрел на неё и истерично рассмеялся. Хохотал, пока Киартана рассматривала его.

     – Маленькая сучка Гильды пожаловала! – выкрикнул он, брызжа кровью. – не знал, что ты продаёшься, я бы купил тебя на часок, да вот только твоя хозяйка оттяпала мне хер... – Он продолжал истерично смяться, едва не задыхаясь кровью. Киартана собиралась задать лишь один вопрос, и решила дать ему высказаться, чего бы он ей ни наговорил. Его тирады вызывали в ней лишь жалость. – И вот теперь ты вместе с цепным псом пришла за мной.

     – Ты убил Гильду?

     – Гильду? – он снова почти рассмеялся, но под суровым взглядом Киартаны, решил ответить на вопрос. – Как же мне хотелось увидеть её страдания, боль, молящий взгляд в последний момент, осознание, что ей никак не выкрутится. Прямо как та шваль в подворотне...

     Позади Виктор взревел от ярости.

     – Одну минуту, – успокоила его Киартана.

     – А потом ты дашь ему убить меня? – встрял Наррог. – Примешь столь тяжкое решение. Так ты ничем не лучше меня – убиваешь ради мести!

     Киартана силой схватила его за горло и подняла над полом. Он выгнулся, напрягся всем телом, всё пытался схватиться за воздух вокруг сдавленной шеи, но никак не мог освободиться. Киартана оставила его в таком положении, пока воздух в его лёгких не закончился, и Наррог не стал задыхаться, всё больше дёргаясь.

     – Простой вопрос: ты убил Гильду? – она толкнула его к стене.

     – А ты выросла властной... – еле слышно прохрипел Наррог. – Люблю ломать таких как ты... Обещаешь, что он не убьёт меня?

     – Что? – удивилась Киартана. – на язык дерзкий, а сам умоляешь. Нет, я ничего не обещаю...

     – Тогда какой смысл? – он никак не мог отдышаться. – Мне нравится видеть в твоих глазах беспомощность, ярость. Знаешь, давай заключим сделку. Я расскажу тебе всю правду о Гильде, а за это ты убьёшь меня. Только быстро – это животное будет мучить. Я в любом случае не жилец, тот маг не отпустит...

     – Маг? Кто?– ухватилась за слова Киартана. – Назови имя!

     – Заключим сделку...

     – Не смей отнимать моё право мести! – взревел скованный Виктор. – Сделаешь это, и в Алькадии для тебя больше не найдётся безопасного места, слышишь меня, мелкая?

     Киартана не знала, как поступить. Виктор мог навредить ей в будущем, и убивать Наррога она не собиралась, но узнать правду хотелось во что бы то ни стало. Обстановка накалялась, позади неё кричал и пытался вырваться из пут Виктор, прямо у её ног сидел в полу и хохотал Наррог, желающий умереть от её рук, и чтобы это было быстро. Но даже Киартана считала, что он не достоин столь лёгкой смерти.

     Она пыталась думать, но последние мысли с криками непримиримых врагов вылетели из головы. Виктор всё яростнее вырывался, а Наррог не переставал хохотать. Киартана никогда прежде не решала чью-либо судьбу, и даже когда убила тех восьмерых – действовала спонтанно, инстинктивно. Но сейчас не считала убийство верным выходом. Она с тяжестью в сердце махнула рукой и освободила Виктора.

     – Я не возьму на себя этот грех...

     – Ты уже взяла! – выкрикнул Наррог, понимая, что его ждёт тяжёлая и мучительная смерть от рук Виктора, которого некому остановить. – Кровь на твоих руках!

     Киартана так и не набралась смелости посмотреть ему в глаза, она кинулась к двери, пока Виктор, потирая затёкшие руки, медленно шёл к своей жертве. Ей не хотелось ни видеть, ни слышать того, что произойдёт в старой, грязной комнате ветхого дома в районе бедняков. Она долгое время держала всё в себе, хранила множество страшных тайн, тех, что не давали покоя, но больше не могла это терпеть.

     Киартана уже вышла из комнаты, когда услышала от Наррога, среди прочих обвинений и грязи, фразу, которая показалась ей слишком откровенной.

     – Ты стала как она! – надрывно выкрикнул он, вогнав её в дрожь. – Шестьдесят семь девятнадцать... Разберись с делами Гильды там...

     Глухой удар заткнул его, для неё он замолк навсегда. На улице по-прежнему моросил мерзкий, вездесущий дождь. Тучи медленно плыли, а на сердце становилось всё тяжелее. Киартана не хотела плакать, не могла себе позволить, но слёзы набирались в уголках глаз, катились по щекам, и падали на отсыревшую мостовую. Она обрекла человека на смерть.

     Раньше только Гильда её понимала, Киартана рассказывала ей всё. Как она убила тех ребят в проулке, как влюбилась в Викара, про их первый поцелуй и первую близость, выслушивала все советы и наставления. Киартана делилась с Гильдой всем. Когда ей не удавалось что-либо в Академии, Гильда поддерживала её, брала на очередной приём, где они вдоволь веселились, не обращая внимания ни на кого.

     Теперь она каждый день видела Гильду, в её квартире, за Пеленой, но та постоянно забывала. Киартана уже боялась, что, даже когда она исцелит её тело – Гильда останется навсегда разбита, как поломанные Тени погибших людей.

     Киартана долго стояла в раздумьях, наблюдая за облаками причудливой формы. Она знала, что ни на шаг не продвинулась в поисках предателя. Наррог непременно соврал бы, и даже, назови он имя мага, едва ли можно ему верить. Но теперь она всё больше жалела, что дала Виктору отомстить, сердце бешено колотилось в груди, никак не удавалось отдышаться.

     Она бросилась прочь по улице от проклятого дома, выскочила на луч, поймала повозку и приказала извозчику гнать к дому Гильды. Отрешённо смотрела на пролетающие мимо здания, колонны, статуи великих героев. Не замечала людей на улицах. Киартана представила, будто Викар ждёть в её комнате. Хотелось забыться, уронить голову ему на плечо, обнять, ощутить его тепло. Он, как всегда, обнимет её в ответ, крепко прижмёт к себе, а она горько заплачет о своих бедах.

     Повозка качнулась, выведя её из дремоты, и остановилась перед домом Гильды. Она не подошла к «мотылькам» в зале, а поднялась наверх. Дверь в её комнату оказалась приоткрыта. Викар, погружённый в думы, смотрел в окно. Он тотчас подскочил к ней, заметив во взгляде страх и смятение, усадил на кровать и сам сел рядом, не выпуская из рук её ладони.

     – Мне страшно, когда я вижу тебя такой, – признался он. – Принести чая или позвать кого? Ты часом не заболела?

     – Нет... – слёзы оказалось невозможно остановить. – не могу больше держать всё в себе. Это испугает тебя, оттолкнёт... Правда будет стоить нашей любви...

     Викар крепко обнял её.

     – Ни за что не тебя брошу... Я люблю тебя, Моя Повелительница! – улыбнулся Викар. – Ну же, переставай плакать, мне тоже становится грустно.

     Его решимость немного успокоила, и Киартана улыбнулась в ответ, но непокорные слёзы всё лились из глаз. Она долго думала с чего начать, с предателей в Ордене, или с Гильды, которая не умерла, или с Кланов. Но всё, началось раньше, намного раньше.

     – Когда Мерион взял обучать меня в шесть лет, я не понимала, куда всё это приведёт. Младше всех на восемь месяцев, девчонка, капризная, дерзкая, неугомонная. Я постоянно перечила ему, и никогда не боялась говорить правду. Смешно вспоминать, потому что теперь, чувствуешь, как меня трясёт? – она сжала его ладони в своих. – Как неистово колотится моё сердце...

     Слова застревали в горле, давая понять, что пока рано говорить об этом, но Киартана не собиралась останавливаться. Только Викару она доверяла так же сильно, как Афелии или Гильде.

     – Я уже давно знаю, что в Ордене есть предатели. Они собираются свергнуть Оксифура и устроить новый порядок. Отказаться от союза с Владыками и объявить о нейтралитете. Они затаились, но ещё в самом начале обучения один из них покушался на мою жизнь, – она невольно провела пальцами по плечу, а Викар проследил испуганным взглядом за её рукой. – Мерион оставил мне шкатулку с рунным замком, где написал имена предателей, прежде чем его отправили на смертельное задание, и... он погиб, иначе непременно бы вернулся, – становилось всё тяжелее дышать, но Киартана продолжала говорить. – Кланы – организация страшная. Я многое узнала о них и всё может закончиться плохо. Прости, в последнее время я столько всего повидала, что мне просто необходимо высказаться, – на миг она засомневалась. – Гильда не умерла в том взрыве. Никто не знает, но я уже больше семи месяцев поддерживаю в ней жизнь и исцеляю.

     – Но ведь похороны? Мы были там вместе! – впервые перебил Викар.

     – Я всё подстроила, чтобы её считали мёртвой, и убийца не стал пробовать снова. Но исцеление идёт слишком медленно. В Кланах началась борьба за власть, междоусобица, льётся кровь... А я не могу это остановить. Мне страшно... Я не справлюсь одна. Мне нужна поддержка того на кого я могу положится.

     – Конечно, ты можешь верить мне, – без раздумий ответил Викар. – Одно твоё слово, и я всё сделаю!

     – Ты испугался от того, что я тебе рассказала?

     – Конечно, испугался, за тебя... – он нежно погладил пальцами её щёку и поцеловал в губы. – Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты рисковала...

     Киартана поцеловала его в ответ. Ей стало легче, словно камень с души упал, и она вдруг ощутила, как сильно устала.

     – Я хочу выспаться...

     Викар помог ей раздеться и уложил в кровать, взбил подушки и накрыл одеялом. Перина пахла мятой и смородиной, чего она прежде не замечала. Киартана закрыла глаза и вдохнула полной грудью, представив, будто она снова в деревне Онтари, где всё казалось ярким и светлым. Мир был безоблачным.

     – Останешься здесь, со мной?

     – Да, конечно, – Викар лёг рядом и взял её за руку, а другой пригладил пышные, рыжие волосы, – спи, с тобой ничего не случится, я обещаю.

     Киартана с лёгким сердцем погрузилась в сон.

     Игонор вновь ругал её. Она очнулась посреди зала Совета, в алом платье на табуретке в клетке с шипами, направленными внутрь. Игонор ходил вокруг и требовал встать, когда он с ней говорит, но клетка была низкой, и шипы почти касались её макушки, а при любых попытках оправдаться, он затыкал её. Он требовал смотреть на него, когда заходил ей за спину, но Киартана не могла повернуться.

     – Ты обрекла человека на смерть! – заключил Игонор, и все маги согласились с ним. – Кровь на твоих руках.

     Киартана опустила глаза и заметила, что её руки в крови. Кровь пропитала платье и капала на пол. В нос ударил едкий запах соли и ржавого железа.

     – Ты погубила меня! – взревел позади неё Наррог, но в тесной клети она не могла обернуться. – Ты стала как она. Шестьдесят семь, девятнадцать. Разберись с делами Гильды там!

     Киартана проснулась в холодном поту и несколько минут не могла понять, где находится. И, лишь окончательно пробудившись, успокоилась, осознание пришло само собой. Она поднялась, не потревожив Викара, и прошлась по комнате. На улице стояла безлунная ночь.

     Киартана вспомнила вчерашний день и слова Наррога. Цифры были ей знакомы. Она кинулась к столу и пролистала книгу Гильды.

     – Склад шестьдесят семь девятнадцать, – прочла она.

     Тучи разошлись, обнажив мерцающие звёзды и месяц на юге, почти у горизонта. До восхода остался час, и это время идеально подходило, чтобы незаметно пробраться даже в самое охраняемое место Алькадии.

     Поймать повозку оказалось сложно, но, когда ей это удалось, Киартана приказала ехать к набережной, а сама забилась вглубь брички и накрыла волосы капюшоном. В доках она убедилась, что повозка скрылась из виду, прежде чем идти дальше.

     Набережная огибала Алькадию и склады располагались возле неё.

     Номера на многих из них не сохранились, но она знала куда идти. Киартана прошлась между двумя длинными амбарами.

     Вход ничем не выделялся. Бревенчатые стены с грубой рубкой, двускатная крыша с каменной черепицей и простая дверь. Киартана взяла замок в руку, сосредоточилась и провернула воздушный ключ, отперев его. Этому не учили в Академии, но проделать такое оказалось проще простого.

     Она убедилась, что поблизости никого нет, распахнула двери, вызвала шар света и направила под крышу. Склад казался заброшенным. Всюду валялись пыльные ящики, какие пустые, а некоторые полные с заколоченными крышками. Пыль нитями свисала с балок, устилала пол, но не везде она была одинаково толстой – тропа шагов, покрытых меньшим слоем пыли, вела вглубь. Она прошла по очерченному пути, но упёрлась в стену. Некоторые вещи были запылены меньше остальных, и на досках пола остались отчётливые разводы от движения ящиков.

     Киартана приложила руку к пыльной половой доске и сосредоточилась. Сила волнами разошлась вокруг, очерчивая все объекты, отразилась от ящиков, стен и пола; проникла в самые тонкие щели. И в этой волне силы, Киартана заметила скрытую под полом полость.

     Потоком воздуха она смела пыль и обнаружила скрытый лаз. Киартана хорошо знала Гильду, и увидела в этом её почерк. Взмахом руки подняла крышку и откинула прочь. Вниз, в густую темноту, вела хлипкая лестница. Киартана спустилась и отряхнулась.

     Темнота обступила, и она побоялась двигаться в неизвестность. Вновь вызвала шар света, но даже его хватало лишь на пару шагов, а подвал вёл всё дальше за границы склада. По обе стороны проход подпирали брёвна вместо колонн. Киартана прошла с десяток шагов, прежде чем заметила клетки выдолбленные в стенах. Она насчитала восемь, и в каждой лежали изуродованные, иссушенные тела. Их долгое время пытали, руки и ноги часто ломали и те срастались уродливыми наростами, а после их ломали снова. Все погибли вовсе не из-за пыток, а от голода.

     Проход кончался залом с множеством стальных и деревянных приспособлений, назначение которых Киартана долго не могла понять, но вскоре осознание пришло, вместе с ужасом. На двух столах как попало лежали ржавые инструменты для пыток. В центре комнаты стояла дыба, у стен – разного вида костоломы, покрытые густым слоем почерневшей от времени крови. Из давно потухшего горна, ежом торчал ворох кочерыг. Всюду стояли подсвечники, свечи в которых давно не зажигали.

     Сердце её билось всё сильнее, а в голове снова Наррог сквозь боль кричал ей вслед:

     «Ты стала, как она! Шестьдесят семь, девятнадцать... Разберись с делами Гильды там...»

     Она металась по комнате, в надежде найти хоть одно доказательство непричастности Гильды к пыткам, но с каждой находкой, вина утверждалась всё сильнее.

     На столике набор духов, помады и пудры, которые она всегда использовала. Зеркало в полный рост, как она любила. В углу стоял шкаф с платьями, которые нравились Гильде, одно из них они покупали вместе, когда Киартана только прибыла в Алькадию.

     Бессилие и боль скривили её лицо в немом крике ужаса. Она упала на холодную землю, её трясло. Хотелось забыть увиденное, никогда не знать ни Гильды, ни Кланов. Она проклинала её и Мериона.

     Потребовалось много времени, чтобы успокоиться. Гильда говорила, что она вовсе не пример для подражания. Часто хотела что-то сказать Киартане, но в итоге молчала. Она покарала тех, кто разрушил её жизнь, но лишь сейчас Киартана поняла, что значит настоящая месть.

     Киартана решила отпустить Тени. Села прямо на землю, сосредоточилась, и погрузилась так глубоко, чтобы увидеть их.

     Еле различимые поломанные люди расхаживали в камерах. Всех их почти стёрло, они разложились, разрушились от времени. Лишь одна отчётливая Тень мужчины шептала искалеченным Гильдой ртом.

     – Я вечно буду верен вам... Клянусь...

     Киартана поднялась с земли и подошла. Мужчина увидел её и испугано встрепенулся. Он упал на колени и выставил вперёд свои изуродованные переломами руки, но позже заметил, что это вовсе не Гильда.

     – Ты не Госпожа... Тебя не должно быть здесь! Госпожа узнает и снова накажет... – он гневно, но с непреодолимым страхом смотрел на Киартану, а после опустил глаза и начал шептать. – я верен вам госпожа...

     – Гильда сделала это с тобой?

     Призрак испугался её голоса. Он отбежал вглубь камеры, сел на койку, прижав ноги к груди и обхватив колени руками.

     – Я виноват, я не слушал, и меня наказывали, – выкрикнул он и добавил шёпотом, – я никогда не предам вас, госпожа...

     Киартана пыталась спросить ещё несколько раз, но ответ всегда был одинаков. Она поняла, что страх слишком силён, и его не победить. Она открыла камеру, под протесты мужчины, подошла ближе, и он не посмел убежать, положила руку ему на голову. Ощутила его слабость. Больше они не говорили меж собой, но общались мысленно.

     – Ты свободен. Гильда прощает тебя, и отпускает.

     – Ты не она, ты не должна говорить за госпожу...

     – Я отпускаю тебя за неё. Она больше не придёт. Она умерла.

     – А моя дочь... Что с Милой? Если я предам госпожу, её постигнет та же участь... – он неожиданно обхватил её руку своими уродливыми культями. – Умоляю...

     – С ней ничего не случится, я обещаю, я клянусь тебе.

     Он заплакал слишком по-человечески. Киартана направила в него силу, с желанием освободить от страданий. Тень осветилась изнутри и растворилась во тьме за Пеленой. Другие были намного слабее, их осталось лишь слегка подтолкнуть, и они тоже исчезли.

     Киартана с облегчением вздохнула и вышла из медитации. Место по-прежнему навевало ужас, но боли и страданий в нём стало намного меньше.

     Гильда больше пяти лет была для неё самым близким человеком, а теперь оказалось, всё это время она держала в подвале и пытала людей. Киартана не могла их так оставить, она вырыла яму в центре зала. Перенесла иссушенные тела, почти мумии и засыпала землёй. Она не зала, добрые это люди или самые мерзкие преступники, но они долго страдали и заслужили последние почести.

     Киартана спешно затоптала могилу и воткнула в центр стальную кочергу вместо столба, ей хотелось скорее покинуть это страшное место. Она уже собиралась идти к лестнице, когда наверху послышался скрип и тяжёлые мужски шаги по деревянному полу. Киартана отозвала шар света и затаилась.

     Неизвестный приблизился к открытому люку и постучал ногой в пол.

     – Это я! – крикнул Виктор. – Вылезай.

     Ей больше не хотелось оставаться в полумраке среди механизмов для пыток, и Киартана с облегчением забралась наверх по лестнице. Виктор нашёл два крепких ящика, смёл с них пыль рукавом и поставил вместо стульев.

     – Садись, – предложил он, – думаю, нам нужно поговорить...

     Киартана согласилась, ей хотелось задать много вопросов и начала она с главного:

     – Гильда? Это её рук дело?

     – Она не сжалилась ни над кем из своих врагов. Эти люди были виновны в смерти её матери, отца, и ещё во многих других скверных делах, – он говорил обыденным тоном, вальяжно закинул ногу на ногу и закурил трубку.

     – И вы знали обо всём? Знали, что она держит этих людей здесь, но дали им умереть?

     – Это для них лучший конец. Ты видела, что Гильда делала с ними, неужели, считаешь, они хотели жить?

     – Я не верю, что это всё сделала она. В то время, когда мы с ней веселились на приёмах, радовались жизни... Я равнялась на неё!

     – Все люди грешны. Я – убийца, Ты – убийца, Гильда – тоже. Мерион? Я был свидетелем их поединка с Нирондом. О, он убил достаточно людей за свою долгую жизнь.

     – Но ты убил Наррога, а не отправил мучится и сходить с ума в подобное место?

     – Убил... Он, так и не выдал имя мага, думаю, тот стёр его из памяти. Он помнил, что маг приказал ему убить Монику, но имя так и не назвал...

     Ей стало жалко Наррога. Его жизнь скатилась к ночлежке для бедняков, после того, как Гильда оскопила его, но и там Наррога нашёл маг. Заставил совершить страшное убийство.

     – Вот почему я не хотел, чтобы ты села с нами за стол. Мы видели, какая ты яркая, добрая девушка, и не хотели опускать тебя на наш уровень. Ты обвиняла меня в очернении Гильды, но сама о ней ничего не знала. Теперь знаешь, – Виктор поднялся и направился к выходу. – Она делала всё, чтобы Кланы процветали. Думаю, она хотела рассказать, но боялась, что ты её возненавидишь. Боялась потерять тебя...

     – Мне нужно встретиться с Генри... – Киартана решила, что лучшего момента не представится.

     – Считаешь, у него ты узнаешь ответы? Кто убил Гильду? Не всё ли равно.

     – Я была там, видела, как она мучается, пыталась исцелить, и у меня получилось бы, не будь там блокаторов. Она так сильно боялась магию и магов, что этот страх стал причиной её смерти. В последние минуты она лишь губами умоляла меня найти предателя. Я ей поклялась.

     – Надеюсь, она в лучшем мире...

     Виктору оставалась лишь пара шагов до ворот, и Киартана решила сыграть нечестно – сосредоточилась, проникла в его разум. Незаметно. Лишь для того, чтобы всколыхнуть нужные чувства. Киартана читала об этом, но впервые использовала Влияние, и надеялась, что Виктор не заметит вмешательства.

     – Он всегда любил её, – заговорил Виктор у самого выхода, выбивая остатки табака из трубки. – Но разрушил её семью, и она не смогла простить... Он на тайной квартире в проулке Старьёвщиков, дом 4. Второй этаж. Там верные ему люди. Поторопись, он не бывает в одном месте дольше трёх дней.

     Киартане этого было достаточно. Она встала, отряхнулась от пыли и направилась к выходу.

     – Ты околдовала меня? – осознал Виктор. – Заставила выдать его?

     – Увидимся! – ответила Киартана.

     – Вы, маги и, правда, чудища! Не зря Гильда вас боялась! – выкрикнул Виктор ей вслед, но Киартана уже не слушала.

     Место, указанное Виктором, находилось недалеко, не пришлось брать повозку. Дом выглядел старым, но приличным. На каждом окне красовались резные наличники и ставни. У входа стояло двое крепких мужчин. Они делали вид, что непринуждённо общаются, но на самом деле следили за всеми прохожими.

     Одно из окон второго этажа было открыто. Никто не заметил, как она свесилась с крыши и скользнула внутрь, лишь слегка всколыхнув плотные шторы. Она оказалась в пустом коридоре, бесшумно прошла до лестницы, и затаилась, прислушавшись к разговорам внизу.

     – Я слышал, Монику убили, – сказал старик хлёстким с хрипотцой голосом.

     – Виктор, должно быть, в ярости, – усмехнулся парень не старше её, если судить по звонкому голосу.

     – Теперь мало шансов вновь собрать Кланы, – сокрушённо подметил первый. – Если Виктор не поддержит Генри, всё пойдёт прахом, Алькадию зальют реки крови.

     В разговор вступил третий:

     – Как он там, кстати? Часом руки на себя не наложил? – прошепелявил мужчина лет пятидесяти.

     – Ну, сходи, проверь, – предложил ему старик. – Он уже дня три не спускался, часом и правда вздёрнулся.

     Все трое рассмеялись, а Киартане пришлось прятаться. Она забралась в одну из пустых комнат и аккуратно прикрыла дверь за собой, оставив небольшую щель.

     Мужчина тяжело поднимался по лестнице, шаркал ногами. Выглядел бывалым военным, которого однажды сильно ранили, но ему хватило воли выжить. Он прошёл мимо приоткрытой двери и остановился у следующей. Прозвучало два отчётливых удара по косяку, затем два удара ногой в низ двери, снова пауза, ещё один удар кулаком, теперь уже на уровне плеч. Послышался скрежет засова и скрип петлей.

     – Сэр, у вас всё в порядке?

     – Да, Дарин? – кратко ответил Генри. Для мертвеца, его голос был слишком бодрым, но скрипучим, хриплым. – Есть что-то важное?

     – Вчера убили Монику Аддель...

     Киартана почти ощутила то задумчивое молчание, что повисло между мужчинами.

     – Надеюсь она оказалась в лучшем мире... – только и смог ответить Генри. – это всё? Отправьте весточку Виктору, хочу его видеть. Надеюсь, он снова не запил.

     Дверь громко захлопнулась, и щеколда вернулась на место. Искалеченный военный отправился вниз, и, только его шаги затихли, Киартана выбралась из своей засады. Она тихо подошла к двери, осмотрела её, заметила щеколду на уровне плеч и смотровое окошко размером с кулак. У неё был один шанс, если Генри решит, что вернулся Дарин.

     Она, точно как и военный, постучала об дверной косяк дважды, затем дважды ногой и один раз кулаком в дверь, а после затаилась. Внутри послышался шорох тапочек по ковру.

     – Ну что там ещё? – недовольно пробурчал Генри, подходя к двери.

     Он открыл запор замка, сдвинул щеколду, а Киартана тотчас направила в дверь поток силы. Та распахнулась, ударила мужчину, опрокинув на пол. Киартана ворвалась внутрь, сковала его силой по рукам и ногам, сжала рот, чтобы он не мог позвать на помощь, захлопнула дверь и закрыла на щеколду.

     Внутри находился лишь один стол, пара стульев, кровать и окно, сквозь резные ставни которого рваный солнечный свет падал на ковёр с изображением древнего ящера, выдыхающего огонь.

     Киартана убедилась, что поблизости никого нет, и обратилась к Генри. Он не пытался вырваться из пут, а лишь пристально наблюдал.

     – Я освобожу тебя, если обещаешь не кричать. Мне нужны лишь ответы.

     В ответ Генри кратко кивнул, не отводя с Киартаны своих тёмных карие глаз.

     Она помедлила минуту, раздумывая, стоит ли ему верить, всё же сняла оковы. Генри не кричал, не возмущался, а лишь смиренно поднялся с пола, потёр запястья, дабы восстановить кровоток, и предложил ей сесть за стол.

     – Киартана, верно? – прохрипел он. – Не ожидал, что ты найдёшь меня, чаю? – его взгляд не рыскал по сторонам, Генри говорил с трудом, но уверенно и без страха. – Надеюсь, ты не торопишься, и у нас будет достаточно времени, обсудить все твои вопросы.

     Киартане он подал мятный чай, себе же налил красного вина из полупустого графина.

     – Это моё единственное утешение в последнее время, – в оправдание на осуждающий взгляд заявил он. – Что ты хотела?

     – Вы знаете меня?

     – Я долго следил за Гильдой...

     – И как же я этого не заметила...

     – Просто ты не хотела замечать, – он сделал крупный глоток вина, – пей чай, он вкусный.

     Но доверие Киартаны не было безграничным, и она знала, что в чай легко добавить яд или снотворное.

     – Я обнаружила утечки в делах Гильды. Деньги небольшие, но стабильно исчезали. Я поняла, что это не воровство. Слишком малые суммы. Достаточно лишь для такого бедного проживания.

     – Да, каюсь, – согласился Генри, подняв руки вверх, – никто другой не обратил бы внимания, но ты в поисках убийцы Гильды, добралась и до меня...

     – Я слышала, вы мертвы...

     – Ей почти удалось, – он оттянул широкий ворот простой холщёвой рубахи и показал рваный белёсый шрам во всё горло.

     Киартана лишь на пару мгновений увидела его, но сразу поняла, что такую рану способен исцелить только маг, владеющий силой крови.

     – И теперь, спустя столько лет, вы ей отомстили?

     – Нет! Быть может, она меня никогда не любила, но я полюбил её с первого взгляда, как бы нелепо это не звучало... Вижу, ты мне не доверяешь. Увы, у меня нет никаких доказательств невиновности, – он взял её чашку и выпил одним глотком, затем встал и подошёл к окну. – Там, в старом логове, когда двое магов бились насмерть, я спас ей жизнь. Она говорила тебе? – Киартана заворожено покачала головой, но Генри не ждал её ответа. – Она так сильно испугалась, что не могла сдвинуться с места, и я защитил её от молний, летящих отовсюду. Позже, я делал всё для неё, отпустил отца, хоть всем и сообщил, что он умер. Я помогал ей, защищал. Мне казалось, мои чувства взаимны, но вот чем это всё закончилось,– Генри вновь вернулся в кресло и придвинулся ближе. – Однажды она взяла клинок и полоснула мне по горлу, сам бы я не выжил. По твоему взгляду я понял, ты заметила руку мага, – с его уст не сходила улыбка превосходства. Он знал то, что ей было нужно, и это его радовало.

     – Вы помните имя? Мне важно знать!

     – Орден, переворот... Кого потомки будут считать предателями, решит победитель. А вам, боюсь, не выиграть в этой войне, – он пристально, с ухмылкой смотрел на Киартану.

     – Что вам нужно? – взмолилась она.

     – Мне? Ничего! Хочу лишь жить свободно, чтобы никто меня не преследовал, – он наклонился через стол. – Заключим рунный обед: ты отпускаешь меня и никогда не преследуешь впредь, а я расскажу всё, что знаю о грядущем перевороте.

     – Как я могу верить...

     – Так как, по рукам? – Генри поставил правую руку на стол и протянул ладонь Киартане.

     Она долго не отвечала, но других вариантов не было, соблазн узнать имена заговорщиков оказался слишком велик. Киартана пожала ему руку, и они вместе произнесли слова обета.

     – Говори. Я поклялась отпустить тебя, не искать и не преследовать.

     – Хорошо, не горячись, у нас ещё уйма времени, пожалуй начну издалека... Давно, давно в Ордене зреет заговор. Намного дольше, чем ты думаешь. Но это нельзя назвать переворотом, нет – это коренное расхождение во взглядах, раскол. И кто прав, а кто виноват, сказать сложно. Одни хотят и дальше служить Владыкам, воевать по приказу, снова и снова посылая на смерть юных подручных. Другие желают прервать этот порочный круг, но для этого требуется совершить переворот, возможно не физически, нет, в умах юных магов.

     Сам Магистр Ордена очень консервативен. Издревле в Академии не обучали девочек. То же и с Альянсом. Совет заключил союз с Владыками много веков назад, и с тех пор вынужден отправлять магов на каждую войну с Бассами. Мерион участвовал в войнах, и потерял многих учеников.

     Войны с Бассами уносили в иные миры лучших магов, а последняя стала самой кровопролитной. Со времён битвы на скорбных полях, у Двухглавной твердыни, северная земля не видела столько крови. И никогда прежде Бассы не продвигались так далеко на юг. Совет магов значительно поредел, а разговоры о нейтралитете впервые из шёпота среди сторонников превратились в лозунги на Советах. Всё больше магов желает отречься от войны. Ты хочешь услышать имя того, кто затеял переворот? Я его не знаю.

     – Ты использовал меня! – выкрикнула Киартана. В гневе она едва не опрокинула стол. – Заставил поверить, а сам ничего не знаешь? Хоть что-то? Кто пытался выкрасть шкатулку, устроил взрыв в комнате Гильды...

     – Прости, об этом я ничего не знаю...

     – Но ты следил за Гильдой, был постоянно неподалёку! Кто приходил в тот вечер?

     – Только «мотыльки»... – Генри собрался налить себе вина, но Киартана перехватила бутыль и глотнула из горла.

     – И ушла последней?.. – дрожащим голосом спросила она, ожидая услышать имя Моники, тогда бы круг замкнулся.

     – Мила, – прохрипел Генри.

     – Невозможно... – она поднялась и нервно прошлась по комнате пытаясь вспомнить хоть что-то, что могло её изобличить. – Нет, Мила не могла. Она безобидна, простодушна... зависима.

     Киартана без сил упала на стул, голова кружилась и гудела ульем. Лишь отдышавшись, она поднялась, направила в ставни поток воздуха. Дерево треснуло, и резной рисунок рассыпался в щепки. Киартана, запрыгнув на подоконник, обернулась, кивнула Генри в знак согласия с обетом, и выпрыгнула в окно. Она услышала достаточно и в раздумьях направилась в тайную квартиру Гильды.

     Она чувствовала себя брошенной, одной во всём мире. Мерион сгинул, Гильда на грани между жизнью и смертью, а Викар, хоть и не подал вида, но испугался того, что услышал, и расскажи она ему чуть больше – точно бы бросился прочь от неё с криками.

     Киартана добралась до квартиры, где спала Гильда. Её ждала всё та же удручающая картина. Исцеление шло слишком медленно, и с каждым днём откладывалось всё дальше. Вначале ей хотелось пробудить Гильду через неделю, но когда подошёл срок, ей требовался уже месяц, потом два, четыре, восемь. Дело двигалось, но сил требовалось всё больше, а время Гильды утекало, словно песок сквозь пальцы.

     Но теперь медлить было нельзя. Произошли страшные вещи, и если добрались до Моники, кто угодно мог оказаться следующим. Хоть Генри и считает, что маги не будут устраивать кровопролитие, предатели уже начал убивать, пусть и не своими руками.

     Киартана схватила клинок со стола, подошла к постели, где лежала Гильда, привычным движением порезала вены на запястьях и начала ритуал. Она села над её головой, сложила пальцы в замок, подняла руки, закрыла глаза и стала читать древние мантры. Кровь стекала по запястью, собиралась в крупные капли, падала Гильде на лоб, щёки, закрытые веки, нос, на сомкнутые губы и попадала в рот. Бурые капли начали дымиться и полностью впитывались в кожу, а на их место падали другие. Киартана ощущала свою кровь, где бы та не находилась, она чувствовала само тело Гильды, как кровь расходится по её венам, попадает в каждый орган. Она чувствовала каждый изъян, и могла исправить все, но время шло неумолимо, и чем дольше Тень Гильды находилась за Пеленой, тем сильнее тело разлагалось.

     Ей следовало давно решиться, и исцелять Гильду несколько дней без перерыва. Она могла это сделать, но боялась, что не справится, и ей самой понадобится помощь. Теперь у неё не осталось другого выбора. Кровь всё лилась на лицо Гильде, а Киартана теряла силы с каждой минутой.

     Она слабела, начинала бредить, чуть не теряла сознание, но брала себя в руки, приводила в чувства и продолжала. Солнце вставало на востоке, прямо напротив окна, поднималось, освещая небо, и уходило за крышу дома, и лишь по движению света можно было определить время. А когда палящий белый диск снова поднимался на востоке, Киартана понимала, что начался новый день.

     Трижды солнце обходило круг по небу, после чего Киартана, наконец, закончила. Она не понимала, который день и сколько времени. Из последних сил поднесла ладонь ко лбу Гильды и вернула Тень на место. Гильда открыла испуганные глаза, судорожно вдохнула. Всё тело напряглось, она разучилась управлять им. Не понимала, где находится и что происходит. Всё её тело горело от боли, и Гильда начала кричать, срывая голос. Киартана услышала этот крик на границе сознания, прежде чем поддалась усталости, и упала без чувств.

     В следующий миг она лежит на столе, и Гильда копается над ней. Киартана не видит своего тела, и это всё больше пугает её. Гильда заканчивает подготовку, надменно улыбается, и без капли сочувствия начинает крутить колесо. Киартана не чувствует боли, но понимает, что кричит во всё горло.

     Она снова в камере, в темноте. Кто-то входит и зажигает яркий свет. Киартана привыкает к свету и видит Милу, которая раскладывает пыточные инструменты на столе. Киартана пытается что-то сказать, но не может.

     – Ты много кричала, пришлось его отрезать, – поясняет Мила.

     Киартана смотрит на свои руки, и видит лишь уродливые культи, переломанные множество раз, потом её взгляд опускается ниже, и она понимает, что всё её тело изуродовано. Она начинает кричать, страх захватывает её разум.

     Только спустя долгие минуты отчаяния, Киартана проснулась, и первым делом зажгла шар света, дабы убедиться, что у неё нет тех страшных увечий, и это был, лишь кошмар.

     Но вместо пыточной её встретила квартира Гильды и притягательный аромат оладьей. Гильда хозяйничала на кухне, будто ничего страшного не произошло, а они всего лишь на очередной тренировке. Только в детстве она ощущала столь дивный аромат. Сразу захотелось спуститься в кухню и попросить маму положить ей свежую порцию на тарелку.

     Она попыталась встать, но слабость не позволила ей. Даже руки поднимались с трудом. Запястья оказались замотаны окровавленной тканью.

     К счастью Гильда услышала шорох одеяла и подошла к ней.

     – Ты проснулась! – воскликнула она. – Слава Владыкам!

     Гильда подхватила Киартану под руки и подняла на ноги. Та неуверенно качнулась, но устояла. Головокружение быстро прошло.

     – Тебе нужно срочно подкрепиться, и ты сразу почувствуешь прилив сил.

     – Долго я спала? – язык её почти не слушался, а в горле пересохло, так что вместо слов получился хриплый шёпот.

     – Больше двух дней.

     Гильда подвела её к столу и усадила в кресло, поставила перед ней оладьи и чай. Они ей всегда нравились.

     Киартана неуклюже взяла вилку, сразу чуть не выронила из непослушных пальцев, но удержала, и уже не собиралась отпускать, прежде чем не доест всё, что лежит на тарелке. Первый кусок пролез с трудом, но с каждым новым силы возвращались, и она даже начала чувствовать вкус. Отхлебнула чая, и поняла, как сильно ей хотелось пить. Гильда всё это время пристально наблюдала, готовая в любой момент прийти на помощь.

     Только сейчас Киартана заметила прекрасный алый рассвет. Солнце выглянуло из-за горизонта, но ещё не поднялось над стеной, и освещало лишь верхушки башен. Стояла отличная погода. С улицы пахло свежестью и теплом. Киартана улыбнулась, ощутив себя самой счастливой на свете.

     – Лучше? – озабочено, по-матерински спросила Гильда.

     – Да, я уже почти в норме... А ты как себя чувствуешь?

     Киартана сделала всё, что могла, но глаз Гильда потеряла, вместе с частью скулы, и их пришлось заменить на магически воссозданные. Они хоть и не бросались в глаза, а выглядели вполне обычно, но, присмотревшись, со временем, можно было заметить неестественность.

     – Очень непривычно... – Гильда провела пальцами по искусственной щеке. – глаз как настоящий, но я не чувствую, что он родной... Выглядит отлично, ты постаралась на славу.

     – Теперь тебе придётся избавиться от блокаторов, поблизости от них, руны потеряют силу.

     – Выброшу их, они и так чуть не стоили мне жизни... А должны были защитить... – Гильду пронзил укол грусти, и Киартана почувствовала его, связь была сильна как никогда прежде.

     – Я должна рассказать тебе, – Киартана не хотела начинать этот разговор, но момент был самым подходящим.

     – Восемь месяцев прошло, и все считают меня мёртвой, я знаю, – Гильда улыбнулась, давая понять, что всё хорошо, но Киартана не разделяла её радостное настроение. Нужно было решить всё здесь и сейчас, пусть даже разрушив ту волшебную обстановку прекрасного утра.

     – Не только это... Я не смогла остановить кровь... В Кланах началась смута. Монику убили...

     Гильда нервно вздохнула и сжала кулаки. Киартана ощутила в ней больше гнева.

     – И ещё... Я видела твою пыточную. Они все умерли, и я отпустила их в иные миры... Они не заслужили такого.

     На этот раз Гильду пронзил страх, и Киартана ощутила его отголоски.

     – Я понимала, что однажды ты узнаешь меня настоящую, – Гильда поднялась и подошла к окну, встав в свет солнца. – В последнее время я творила ужасные вещи, но уже не могла остановиться. Надеюсь, тебе не придётся проходить через подобное. Когда ты знаешь, что поступаешь ужасно, но продолжаешь, отметая сомнения прочь. Я прогнила до самого сердца, ничто меня уже не исцелит, – Гильда смотрела на город, залитый ярким светом солнца, и плакала, но слёзы текли лишь из её настоящего глаза. – Я так сильно жаждала мести, что поступилась всеми принципами...

     – Ещё одно, – решилась Киартана. – Генри выжил. Я встретилась с ним и дала обед, что не стану его преследовать.

     Гильда постепенно менялась в лице – от страха, до гнева, и в конце – к отчаянию. Она так и не ответила, а лишь напряжённо улыбнулась и вернулась к готовке. Но в её чувствах Киартана по-прежнему ощущала нестерпимую боль.

     Она до вечера восстанавливала силы, а к ночи отправилась в дом Гильды. Киартана не могла пропасть надолго. Учёба в академии подходила к концу, и требовалась полная отдача.

     Дом Гильды выглядел необычно тёмным и тихим, как в ту самую ночь. Без Гильды и Моники, вечеринки некому было устраивать. Киартана остановилась в коридоре, прислушиваясь к тишине. Карл готовил себе ужин, не хотелось его волновать. Она хоть и чувствовала себя лучше, не вполне восстановилась, и решила просто лечь спать.

     Наверху коридор утопал в темноте, и Киартане пришлось по памяти, на ощупь искать дверь. Она не стала зажигать свет, а сразу упала на кровать.

     – Ты пришла... – послышался знакомый голос из тёмного угла. – Это я, Викар, не пугайся.

     – Всё хорошо, – ответила Киартана, – мне нужно лишь немного поспать...

     – Ты пропала на неделю, я волновался... – услышала Киартана в полусне, но ей уже не хотелось отвечать.

     Она проснулась до восхода солнца, когда лишь горизонт озарился светом. Викар лежал рядом, обнимая её, и крепко спал. По его усталому виду было заметно, как он беспокоился, искал её повсюду, не смыкал глаз.

     – Дурачёк, – она откинула ему чёлку и нежно поцеловала в лоб.

     Она коснулась его волос, ощутила пальцами каждый локон. Его широкие скулы, высокий лоб, ровное сопение носом, и чуткие уши – всё казалось прекрасным, мир замкнулся на них двоих, осталась только одна комната, постель и они наедине друг с другом. Он так сладко спал, что не хотелось будить, и Киартана подождала, пока Викар проснётся сам.

     Солнце взошло, осветило сначала верхушки башен, а затем, поднявшись над стеной, одарило светом весь город. Викар открыл глаза, на секунду потерялся, но, увидев Киартану, улыбнулся ей.

     – Ты ждала, пока я проснусь? Знаешь же, что можешь будить меня в любой момент.

     – Ты так мило спал...

     Она встала с кровати и переоделась. Очередной день учёбы в Академии пропускать не следовало. Киартана подняла посох с пола. Он уже успел покрыться пылью.

     – Не боишься оставлять его здесь? – заметил Викар.

     – Не думаю, что кому-то может пригодиться простая палка, – улыбнулась Киартана в ответ.

     Они вышли в коридор, продолжая весело общаться. Она почти позабыла обо всех проблемах, что навалились на неё в последнее время. Викар шёл позади, когда вдруг на лестнице остановился напротив одного из столиков. Киартана лишь спустя пару секунд обратила внимание на его заминку.

     – Мне всегда казалось, тут пусто, – он указал на столик в нише посреди лестницы, где стояла небольшая резная шкатулка, та самая, что Мерион оставил Киартане.

     – Это та шкатулка, о которой я тебе говорила. Она всегда тут стояла...

     Карл очень сильно обрадовался её появлению. Он всё порывался приготовить завтрак, но Киартана была непреклонна, и спустя десять минут переговоров, они с Викаром, наконец, вырвались из дома, разместились в повозке, и Картана приказала гнать к островам Ордена.

     Её наверняка ждало очередное слушанье по поводу пропусков, она решила, что сошлётся на смерть Моники, и переживания по этому поводу, а Викар, если его спросят, подтвердит, что она просидела всю неделю дома, и он еле уговорил её вернуться.

     Она размышляла о будущем, и заметила только, как повозка проехала мост и остановилась на широкой площадке у парка перед башней. Киартана, как и всегда, подняла голову, восхищаясь её монументальностью и величием. Казалось, за шесть лет, она должна была стать для неё обыденность, но башня, облачённая в чёрный мрамор, оникс и обсидиан, словно притягивала взгляд.

     Удивительно, но слушанья не последовало, лишь Игонор был недоволен, в первый же день собрал всех учеников факультета. В один момент сбылись все её кошмары – она стояла перед всеми ребятами в платье, а Игонор отчитывал её за прогулы.

     Друзья тоже попытались узнать, где она пропадала, но Киартана умело переводила любые разговоры в другие темы, и к концу дня все поняли, что правды они не услышат.

     Прозвонил колокол, ученики начали собираться и выходить из зала, но лишь оклик Маркуса вывел Киартану из раздумий.

     Они вместе вышли из башни, а затем, как всегда, разошлись в разные стороны. Маркус и ребята отправились в общежитие, а Киартана осталась в парке совсем одна.

     Ласковый ветер дул с моря и трепал ветви берёз и ив, покрытые молодыми листочками. Лёгкие облака плыли на север, пахло мокрым камнем и солью. Солнце клонилось к закату и становилось всё более алым. Причудливые длинные тени медленно двигались, казалось, будто они неподвижны, пока смотришь на них, но как только отведёшь взгляд и посмотришь снова – они становятся больше и гуще.

     Она и забыла, что были такие самые обыкновенные дни, когда ей не грозила опасность, она не знала ни о заговоре, ни о Гильде с её страшными тайнами. Они с ребятами допоздна играли в Героя. Она, конечно же, обыгрывала их всех, и лишь Викар мог её победить.

     Мысли вились паутиной: «Маг заставил Наррога убить Монику, заставил Генри следить за Гильдой и забыть его имя. Мила последней покинула дом Гильды...»

     – В тот вечер, – прошептала Киартана. – Мила выглядела беспокойно и хотела, чтобы я зашла к Гильде...

     Она не желала верить, но был лишь один шанс узнать правду.

     Мила отправилась прогуляться по городу. Зашла поужинать в одну из таверн в центре, но не осталась в зале, а взяла номер на вечер, и попросила принести еду туда. Киартана не стала подниматься следом, а зашла в проулок и, убедившись, что никто её не видит, легко оттолкнулась от мостовой и запрыгнула на крышу.

     Черепица под ногами затрещала, но её пятьдесят килограммов выдержала. Она заглянула в окно коридора и заметила, куда именно прошла Мила. Окно комнаты оказалось закрыто ставнями, но Мила распахнула их настежь, огляделась по сторонам, и не стала закрывать или задёргивать шторы, повинуясь жаре.

     Около часа Мила ожидала в одиночестве, не притрагиваясь к еде или вину. Солнце опустилось за стену, а затем и за горизонт, оставив лишь алое зарево в небе. Дверь тихонько скрипнула, и Киартана встрепенулась, в то время как Мила никак не отреагировала на приход незнакомца.

     – Мастер Грион, вы хотели меня видеть? – робко спросил она.

     Киартана замерла на скате крыши, и ловила каждое слово, каждое движение, каждый шорох. Она слышала имя, но не верила, что всё происходит наяву.

     – Здравствуй, дорогая моя! – поприветствовал Грион Фаэдра, и его голос пронзил кинжалом сердце Киартаны.

     Он прошёл к столу и сел рядом с Милой. Они некоторое время не говорили. Грион позволил Миле отведать мяса, налил ей вина, и лишь наблюдал, как она ест.

     – Возможно я просто хотел встретиться, – заговорил Грион. – Ты же знаешь, что я люблю тебя, Мила... Но я всё же обязан спросить. Ты нашла шкатулку?

     – Нет... – робко ответила она.

     Грион ударил кулаком по столу, отчего Мила выронила бокал вина на пол. Звон бьющегося стекла прозвучал особенно громко на фоне тишины.

     – Извини, не хотел тебя пугать, – он говорил нежно, но жёстко, а после крепко поцеловал Милу в губы. – Прости. Я люблю тебя, но в последнее время, ты всё чаще меня расстраиваешь...

     – Мастер Грион... – она могла расплакаться в любой момент.

     – Всё хорошо. Я не виню тебя. Нет, возможно, я требовал слишком многого, – успокоил её Грион. – И теперь я знаю, почему ты не можешь найти её. Шкатулка зачарована. Её видит лишь тот, кому о ней сообщила Киартана. Ещё одна подлость Мериона...

     – Значит, она должна мне рассказать о ней? Я не осмелюсь спросить...

     – Нет, это уже не важно. Есть другое дело, которое необходимо закончить.

     – Да, мастер, всё что угодно.

     Он снова поцеловал её, и Киартане вдруг стало мерзко слушать их. Она и представить не могла, что старик ещё на что-то способен.

     Их ласки постепенно перешли все границы, но Киартана не могла перестать слушать – легко было пропустить что-то важное. Но Грион не спешил выдавать свой план даже Миле. Они больше десяти минут занимались любовью, после чего Мила собралась уйти. Грион остановил её.

     – Дело очень важное, и ты должна сделать всё возможное, хорошо? – он ждал её согласия, и только после продолжил. – Мне стало известно, что Гильда выжила в том взрыве...

     Киартана первое время не понимала, почему ей так больно, почему, так сильно бьётся сердце, почему ей хочется кричать, но она терпит, стиснув зубы. Она не сразу поняла, чем эта фраза так её поразила, но с каждым мгновением, с каждым ударом сердца, понимание всё сильнее давило камнем на грудь, сжимало горло крепкой хваткой. Она никому не говорила о том, что Гильда выжила. Никому, кроме Викара.

     Она вцепилась зубами в кулак, прокусив кожу до крови, а слёзы уже ручьём лились из глаз. Она больше не слышала ни одного слова Гриона, не слышала, как испугалась Мила, её заботило лишь то, что Викар оказался предателем. Он всегда был с ней мил, как и Грион, он всегда по-доброму разговаривал и понимающе слушал. Он любил её, она чувствовала искренность его слов, каждого взгляда, улыбки. Она любила его в ответ, больше чем кого-либо, больше жизни.

     В комнате хлопнула дверь, и воцарилась тишина, но Киартана всё не могла успокоить себя. Её сердце рвалось из груди, дышалось тяжело, словно лёгкие вытесаны из камня. Она жадно хватала ртом воздух. Она не следила ни за Грионом, ни за Милой, ни за временем, а когда немного пришла в себя, спустилась с крыши и медленно отправилась прочь. Ей хотелось исчезнуть, бежать, пока ноги не сотрутся в кровь.

     Весь мир перестал быть для неё реальным, и осталась только опустошающая боль в сердце. Она никогда прежде не испытывала такого, и даже когда её били и пытали Волки, было не так больно, как теперь.

     Она бродила по городу всю ночь, а к утру, осознав, как бывает холодно на улице в начале лета, пришла в квартиру Гильды, к единственной во всём мире, кто поймёт её.

     Киартана ничего не сказала, лишь обняла, опустила голову ей на плечо. Гильда гладила по волосам и говорила что-то одобряющее, но слова больше ничего не значили.

     – Как мне хочется всё бросить и исчезнуть... – высказалась Киартана. – Так больно... узнать правду. Я верила ему, как тебе, как себе. Он всегда внимательно слушал, гладил по голове прямо как ты теперь... Грион поручил шпионить за мной, – она так и не проронила ни слезинки, и находила всё больше сил говорить. – Эта правда принесла мне лишь боль. Хочу забыть...

     – Грион за всем стоит? – поразилась Гильда. – Подлая змея! Прикидывался другом Мериона. Ему и Мьёрну я верила не меньше самого Мериона. И... Викар, ты видела их вместе?

     – Нет... Я рассказала о тебе лишь Викару, а теперь и Грион знает об этом...

     Гильда не нашла, что ответить, её тоже переполнял страх, Киартана ощутила его. Они долго стояли обнявшись – две подруги, потерявшие всё. Гильда первая пришла в себя, посадила Киартану в кресло и принесла тёплый освежающий чай.

     – Тебе нужно отдохнуть. Выпей и ложись спать, я вижу, что за ночь ты не сомкнула глаз... – Гильда принесла плед и накинула Киартане на ноги. – Тебе нужно выспаться, и на свежую голову думать о будущем. Только на свежую голову.

     – Хорошо... – согласилась Киартана.

     Она и сама чувствовала, что сильно устала, допила необычайно ароматный чай и откинулась в кресле. Сон никогда прежде не приходил так быстро и легко.

     Она любила приходить к краю земли и думать. Шум волн успокаивал; морская морось, налетающая вместе с порывами ветра, даровала столь необходимую в жару свежесть. Пахло солью, рыбой и мокрым камнем. Киартана смотрела вдаль, размышляя, что же там. Каждый день из порта уходили корабли, становились всё мельче, прежде чем скрыться за горизонтом.

     Ило часто рассказывал о родине, но услышать и увидеть самой – не одно и то же. Всё сильнее ей хотелось взглянуть на другие земли, на склоны Вельмондта с их бескрайними виноградниками и кристально чистыми ручьями. Она мечтала уехать, отправиться туда, где позабудет обо всех страхах и невзгодах, мечтала о других мирах.

     Закат здесь выглядел особенно великолепно – солнце опускалось прямо в море, оставляя на взволнованной воде блики. Это место тоже было только её. Киартана дождалась, пока алый диск опустится за горизонт и оставит в небе лишь зарево – тень своего величия.

     Она взяла на себя слишком многое – противостояние мастеру Ордена, собравшему целую армию соратников. Предстояло совершить переворот внутри восстания – переубедить тех, кто присягнул Гриону. Показать им истинную картину, и лик того, за кем они следуют.

     Повозка рывками затормозила и остановилась у главного входа. После всех потрясений дом Гильды опустел. Киартана сразу направилась к себе, но на лестнице задержалась.

     Прежде она редко замечала шкатулку среди остальных украшений Гильды. Ту самую, которую зачаровал и оставил ей Мерион, которая пережила пожар и девять дней пролежала среди пепла. За ней охотились, из-за неё Киартану ранили. Очередное испытание Мериона. Она схватила шкатулку с твёрдым намерением открыть, пусть даже письмо будет уничтожено – уже не важно.

     Киартана закрылась в комнате, чтобы никто не помешал, упала на кровать, бросила шкатулку на колени, но долго не решалась начать. Открыть её – так просто, но одно неверное движение, и всё содержимое сгорит.

     Руки сами потянулись к потайным замкам. Несколько ловких поворотов, череда ударов, щелчков в толще дерева, и замок открыт. Так просто, что Киартана ещё с минуту не верила в произошедшее. Она долго боялась ошибиться, а теперь – когда ей стала безразлична судьба послания, открыла её безошибочно и легко.

     Киартана подняла крышку, явив на свет небольшое углубление в дереве, и сложенный в несколько раз листок бумаги на дне. Послание Мериона, которое хотел уничтожить Грион всё это время. Что мог написать ей маг шесть лет назад, когда заговор лишь замышлялся. Пальцы дрожали, пока она разворачивала пожелтевшую бумагу. Внутри аккуратным ровным почерком Мериона было написано всего несколько фраз.

     «Киартана. Боюсь, я не вернусь. Не смогу или мне не позволят. Пообещай, что будешь хорошо вести себя, и не ввяжешься в неприятности. Есть вещи, которые даже мне не под силу. Не требуй от себя слишком многого. Ты и так лучшая.

     Есть люди, которым я доверяю больше остальных. Грион Фаэдра, Мьёрн Хагорд, Оксифур Саавский, Игонор Фраил, Макстор Сантори. Не хочу даже думать об этом, но любой из них может оказаться предателем. Они все знают о шкатулке, и предатель выдаст себя в желании её заполучить...»

     Она так долго не видела и не слышала Мериона, что эти скупые строки, растрогали её больше всех великих откровений Гриона.

     «Есть ещё одно – он боялся писать об этом, руки мага дрожали. – Пророчество о Тени. Лишь Алая заря прекратит круговорот... в нём говорится о тебе...»

     На этом письмо заканчивалось, но Киартана прочитала его ещё раз, прежде чем убрать в сумку, к другим письмам, которые она иногда перечитывала. Киартана закрыла шкатулку и незаметно вернула на место.

     Поднявшись на второй этаж, она заметила Милу в комнате Гильды. Киартана не слышала, чем закончился их разговор с Грионом, но Мила выглядела искренне испуганной, она плакала над обломками, лежащими там, куда их раскидало взрывом.

     – Я тоже иногда прихожу и вспоминаю ту ночь, – стараясь не испугать Милу, заговорила Киартана. – Не будь тут столько блокаторов – у меня бы получилось её спасти, – она прошла внутрь и пнула ногой останки настольных часов, один из тех самых обыкновенных предметов, что зачаровал Мерион. – Они должны были защитить, но стали причиной её смерти. Как иронично!

     – Она всегда восхищала меня, – сквозь слёзы заговорила Мила, – такая сильная. Решительная. Может дать отпор любому. До сих пор не верю, что она покинула нас так рано... И так нелепо...

     Мила поднялась с колен и неожиданно обняла Киартану. Это было так странно – ощущать жалость к врагу. Тепло доброты и дружбы разлилось меж ними. И Киартане это чувство показалось правильным, тем самым, что она желала ощутить весь последний год. Хоть немного доброты в этом жестом мире.

     Нужно было сказать что-то, но слова не хотели сходить с губ. Её сковал страх, что этот мимолётный момент счастья исчезнет с первой же фразой, с первым словом.

     – Она жива... – шепнула Киартана Миле на ухо так тихо, чтобы никто кроме неё не услышал.

     Мила собралась задать очевидный вопрос, но Киартана остановила её, приложив пальцы к её губам.

     – Я долго исцеляла её, но теперь с ней всё хорошо, и вскоре она вернётся. Пока никто не должен знать, – Мила согласно кивнула.

     – Прекрасно! – воскликнула она, ярко улыбнулась и прижалась к Киартане снова. – Если что-то потребуется – я всё сделаю.

     Но, увы, момент был упущен, и вскоре объятие перестало быть волшебным. Киартана и Мила отстранились, ещё пару секунд с пониманием и грустью смотрели в глаза, а потом разошлись, больше ничего не сказав друг другу.

     Киартана не нашла сил рассказать о квартире Гильды, и лишь после, Вернувшись к себе, написала для Милы записку. Только адрес и одну фразу:

     «Ей не помешает немного добра...»

     Под конец Киартана еле сдерживала слёзы. Она не хотела верить, но знала, чем всё закончится.

     – Бедная Мила... – прошептала она в одиночестве.

     Грион совершил слишком много зла – она должна остановить его. Она уснула в полной уверенности в своей правоте, и спала без сновидений.

     Повозка резко качнулась и остановилась у основания башни. В последний раз она появлялась в алом платье год назад на рубежном Испытании.

     Ученики и мастера в вестибюле и на лестнице стояли группами, в чайном зале все шутили и смеялись, ребята обсуждали окончание обучения. Маги, прибывшие из дальних земель, рассказывали удивительные истории, в красках описывая каждое незначительное происшествия, а ребята искренне удивлялись.

     Но даже здесь, среди жизни, Киартана чувствовала себя потерянной, чужой. Она шла мимо всех, лишь иногда улыбаясь и вскидывая ладонь в ответ на приветствие. Ей нужна была поддержка, но говорить, ни с кем не хотелось. Сердце билось всё сильнее, хотя обычно ни один день в Академии не вызывал у неё такого страха.

     Прозвонил первый колокол, ученики отправились в классы, и Киартана тоже поспешила. Урок был у мастера Александра – пожалуй лучшего учителя Академии. Он никогда не требовал невозможного, как Игонор. У него был свой взгляд на мир, и казалось, ему удаётся радоваться малому.

     Урок был скучный, и он сам это понимал, а потому не следил за тем, что некоторые ученики засыпают. Киартана всё знала, она прочла его книгу больше двух лет назад, и теперь просто ждала удара в колокол, положив голову на руки, под равномерное диктование Александра.

     Вначале ей показалось, что она уснула и попала в очередной странный сон, который забудет сразу же после пробуждения. В квартире Гильды всё выглядело необычайно знакомо, а в сердце разыгрывалась буря чувств. Она боялась, но больше ей было горько, больно от предательства. Так она себя чувствовала, когда узнала про Викара, но теперь боль была другой. Она следила за девушкой из окна. Молодая – чуть старше Киартаны, со светлыми, почти белыми волосами и добрым лицом, подёрнутым страхом. Она стояла в серо-зелёном платье и жакете укрывающем плечи на углу дома и оглядывалась по сторонам, держа в руках клочок бумаги.

     Девушка определилась и скрылась в подъезде, а чувства Гильды накалились до предела. Киартана поняла, что всё происходит сейчас, но боялась пошевелиться и развеять видение.

     Она подготовилась. Передвинула кресло к окну, чтобы от входа не было видно сидящего в нём. Щёлкнул замок, дверь распахнулась, впустив внутрь немного свежего воздуха. Мила пришла завершить начатое.

     – Гильда? Я... Киартана всё рассказала, и попросила приглядеть за тобой, – она пыталась скрыть в руке кинжал.

     – Мила! – воскликнула Гильда, как можно глубже скрывая горечь и боль. Она поднялась из кресла и вышла ей навстречу. Мила завела кинжал за подол платья, но Гильда заметила, как сильно её руки трясутся, и как тяжело Миле скрывать нервозность и растущую панику. – Испугалась? Всё хорошо. – она указала на глаз. – Почти не заметно, что он не настоящий.

     Мила посмотрела Гильде в глаза, и, заметив искусственную половину лица, ужаснулась. Гильда сделала к ней шаг, а Мила наоборот отступила. Она старалась выглядеть обычно, не привлекать внимания, улыбаться, но страх отражался в каждой черте её лица.

     – Это я! – Гильда расставила руки в стороны и двинулась вперёд, собираясь обнять. Мила хотела вновь отступить, но страх предательски сковал. Гильда обхватила её руками и прижала к себе. – Не бойся, всё будет хорошо.

     Мила заплакала и обняла в ответ – лишь одной рукой.

     – Тебе не нужно этого делать, – неожиданно мягко, и уверенно заявила Гильда. Она по-прежнему крепко прижимала Милу к себе, – обещаю, всё будет хорошо...

     Киартана ощутила движение воздуха от замаха. Гильда неестественно быстро сместилась в сторону, и Мила попала кинжалом себе в живот, под рёбра. Удар оказался достаточно сильным, а клинок – острым и длинным, чтобы пройти насквозь и выйти кончиком между рёбрами посреди спины.

     Все замерли, и даже Киартана перестала дышать. Мила пару мгновений не понимала, что произошло, она опустила испуганный взгляд на рукоять кинжала, которую всё ещё сжимала в руке, затем подняла глаза на Гильду, и Киартана тоже увидела её умоляющий взгляд.

     Киартана больше не могла сидеть на месте. Александр читал о сочетании энергий разного рода, но это её ничуть не волновало. Она поднялась из-за стола, кинулась в проход и побежала к лестнице. Её не остановили ни удивлённые взгляды и окрики друзей, ни требование Александра объясниться.

     Лестница шла кругом по внешнему радиусу башни, Киартана выбежала на неё и упала коленями на ступени. Её тошнило, но она смогла сдержаться. Сознание терялось между реальностью и видением. Киартана смотрела на каменные ступени, но видела, как Гильда подхватила падающую Милу и аккуратно опустила на пол, подложила ей под голову подушку, на которой сама спала мёртвым сном. Мила протянула ей руку, и Гильда крепко сжала её пальцы в своих ладонях.

     – Я... – даже через страшную боль, Мила нашла силы заговорить. – всегда равнялась на вас... Но я такая слабая, ничтожная... Всю жизнь люди помыкали мной... меня использовали, как и он... Он... заставил меня сделать это. Он... знал, что я не смогу. – она плакала, и слёзы смешивались с соплями и кровью из её рта. Мила вдруг поняла, что не может вспомнить имя, и осознание громом поразило её. С безумным страхом в глазах она из последних сил цеплялась за жизнь. – он... Он... хотел моей смерти.

     – Всё будет хорошо, – врала Гильда, – ты сильная, и справишься!

     – Я так сильно виновата... Я не хотела всего этого... Прости меня Гильда... Умоляю! – она надрывно вдыхала, а при каждом слове выплёвывала брызги крови.

     – Я прощаю тебя, Мила Сильвантри, – уверенно произнесла Гильда, и Киартана повторила её слова лёжа на каменных ступенях башни Ордена.

     Мила терпела лишь, чтобы услышать эти слова. Она сразу обмякла, расслабилась, перестала сжимать ладонь Гильды, а на лице её появилась улыбка.

     Киартана только теперь заметила, что кто-то аккуратно треплет её за плечо. Она глубоко вдохнула, ощутив сострадание и гнев Гильды.

     – Тебе плохо? – спросил Александр, держа Киартану за плечо. Остальные ученики стояли у него за спиной и глазели на них. – Позвать сестру Луны или Мьёрна?

     – Мне уже лучше, – Киартана сделала попытку встать, но ослабевшие ноги подкосились, едва она поднялась. Гильда поднесла ладонь ко лбу Милы и закрыла мёртвые глаза. Александр придержал её за плечи.

     – Ты пугаешь меня. Думаю, стоит всё же позвать Мьёрна.

     – Нет. Нет! – запротестовала Киартана и тотчас твёрдо встала на ноги в подтверждение своих слов. – Всё хорошо.

     Прозвонил колокол, и ученики, собравшиеся вокруг, начали постепенно расходиться.

     – Идём, – предложил Александр, – налью тебе чаю.

     К Киартане подсочили Маркус, Дмитрий и Сергей, принесли ей посох, но им тоже пришлось объяснять, что всё хорошо, и предложение Александра показалось довольно интересным. Она кивнула и пошла следом за учителем наверх, махнув рукой остальным, чтобы её не ждали.

     – Ага, чай, – тихо сказал Сергей, – не упейся там в хлам, у нас ещё Игонор после обеда, будет грузить искусством рун, – они все знали, что Александр не прочь выпить, пусть даже из фляги и во время урока. А уж, что в его кабинете не найдётся ничего кроме спиртного – это точно.

     Она никогда не была у Александра. Её ничуть не удивили три пустые бутылки из под виски под столом, которые Александр поспешил спрятать.

     Он пригласил Киартану сесть в кресло – единственное, что выглядело прилично. Всё остальное – и стол, и шкафы, и полки с книгами, и другие три стула, представляли собой старую рухлядь. Но всё вместе, в комнате с диковинными резными украшениями, смотрелось органично и странно притягательно.

     Александр нагрел воду в котелке прикосновением руки и налил им обоим чая.

     – Другого не предлагаю, я всё же учитель, – но себе он добавил немного горячительного в чашку с чаем, а затем ещё чуть-чуть.

     Чай был самый обыкновенный, но отхлебнув всего раз, Киартана ощутила прилив сил.

     – Это было странно, – спустя пару минут заговорил Александр. – Я понимаю, что это может быть вовсе не моё дело, но хотелось бы услышать более вразумительное объяснение.

     – Ментальная связь. – Киартана знала о побочном эффекте от исцеления кровью, но и не предполагала, что это будет так тяжело. – Я помогла подруге. Она умирала, и я исцелила её кровью.

     Она решительно осушила чашку.

     – Умирала? Исцелила кровью? Что за страшные вещи ты говоришь... – удивился Александр.

     – Можно откровенный вопрос? – решилась Киартана. – Как вы относитесь к идеям нейтралитета? В последние годы я часто слышу призывы расторгнуть союз с Владыками, и даже среди учеников.

     Столь сложный вопрос отрезвил его, он задумался, отведя взгляд, на небольшой ковёр с вышитой чёрной башней в свете заката, посреди алого поля.

     – Я презираю войны, в которых участвует Орден, – прямо заявил Александр. – Мерион всегда странно выбирал учеников, теперь я в этом убеждён. Вместе со мной он обучал троих ребят. Они все были успешнее меня, и в Академии отличились. Но война забрала их всех. Как сейчас помню лица. Норм – добрый толстяк с огромными угрями, Севастьян – Севка ха... и Матиас...

     Киартана задумчиво рассматривала притягательный пейзаж на гобелене, но последнее имя ей показалось знакомым.

     – Матиас? – переспросила она, теперь уж ища с Александром зрительный контакт.

     – Да, Матиас Иври. Они все погибли много лет назад, – она поняла по взгляду, Александр искренне верил в это, но сама была полностью уверена, что они с Римом встретили именно его. Матиас – тот, кто убил Рима.

     Киартана поблагодарила Александра за чай и поспешила уйти. Она уже жалела, что задала свой вопрос – он мог быть в сговоре с Грионом, раз так ненавистно относится к войне. На других занятиях все мысли вновь были заняты лишь тяжёлой судьбой Милы, и Матиасом, учеником Мериона, который пошёл против своего учителя.

     Киартана хотела рассказать обо всём Игонору, но на его уроке убедилась в очередной раз, насколько он отвратителен, когда он перед всем Факультетом начал отчитывать её за невнимательность. Нестерпимо хотелось уйти и больше никогда не возвращаться в Академию, но невероятным усилием воли она дождалась окончания урока.

     Киартана отправилась в квартиру Гильды, где лежала мёртвая Мила. Им предстояло похоронить её, ибо других родных у той не осталось. Гильда обмыла и переодела её. Теперь Мила выглядела спящей. Киартане так и хотелось потрепать её по плечу, разбудить. Но она знала правду, и понимала, что чудес не бывает.

     Вечером у них случился серьёзный разговор, за которым Гильда решила немедленно вернуть себе власть в Кланах и хотела, чтобы Киартана пошла с ней.

     – Они знают о моих силах, и используют блокаторы. Ты сама им рассказала! – ответила Киартана. – Там я ничем не помогу.

     – Вот почему я тренировала тебя, – Гильда была настроена решительно, но Киартана не разделяла её энтузиазма.

     – Прости... – она не знала, как выразить свои чувства, но Гильда всё поняла без слов.

     – Не хочешь стать мной? – понимающе кивнула она, будто всегда знала, что однажды Киартана разочаруется в ней. – Я давно преступила черту. Для тебя такой судьбы я не хочу, а посему. Киартана, твои услуги мне более не требуются. Можешь пожить у меня, пока учишься в Ордене, но после – нечего тебе делать в этом порочном месте.

     – Мы ведь всё равно останемся подругами, – Киартана так много раз обещала себе не плакать, и так часто нарушала обещание, что теперь и вновь не стала сдерживаться.

     – Лучшими подругами, навсегда... – Гильда испытывала печаль и радость одновременно.

     Они обнимались долго и крепко, будто прощались.

     Милу похоронили в безымянной могиле. День похорон ничем не отличался от всех остальных – повсюду блуждал чарующий весенний аромат свежих, только появившихся, листьев, ярко светило солнце, а порывы тёплого ветра лишь нежно трепали волосы, но всё в одно мгновение изменилось.

     Они возвращались в дом Гильды, среди множества других повозок, карет и бричек. В этот яркий день, казалось, весь люд города решил выйти на улицы, дабы насладиться благостью солнца. Все весело общались, смеялись. Уличные торговцы зазывали взглянуть на их товары. Этим ей и нравилась Алькадия – бесконечным гомоном и шумом, симфонией запахов, яркими бликами и скоплением людей, ведущих дружеские споры.

     Этот звук показался ей отдаленно знакомым, но ещё несколько минут она не понимала, что он ей напомнил. Люди прекратили разговоры и тоже прислушались. Тугой, низкий горн трубил с одной из башен. Спустя минуту начал трубить ещё один, затем и все остальные, с каждой из четырнадцати башен. Она слышала зов трубы, когда Бассы напали на деревню, и теперь вспомнила тот трепет.

     – Война началась, – заключила Гильда.

     Никто не паниковал, не бежал, не прятался, все просто продолжили заниматься своими делами, когда звуки горнов затихли. Но уже не так радостно, и вроде солнце по-прежнему светило, только не так ярко, и листья пахли, но не так свежо, и ветер пробирал до костей. Ничего не изменилось, но поменялось всё.

     Слухи о возобновлении войны обсуждали повсюду. И Академия не стала исключением.

     Ребята, заняли большой круглый стол в чайной комнате. Сергей красочно рассказывал его последние похождения, когда он хотел познакомиться с девушкой, но та не правильно его поняла и позвала своих друзей. Он мог их побить, но не стал, зато убегая, всласть поругался, пока его преследовали двое её братьев.

     – Ну откуда я мог знать, что она обидится, если я предложу ей заплатить за меня в баре. Видно было, что она из богатой семьи, а я как раз на мели, – закончил он рассказ.

     Все смеялись, закрывая рот руками, в попытках сохранить хоть какое-то приличие. Киартану никто не заметил, и только когда она подошла к столу, Маркус обратился к ней:

     – К-киартана? – его голос снова дрогнул будто он увидел перед собой всех четверых Владык разом.

     Все уставились на неё – алое платье в оборках, с узкими бретельками и глубоким декольте. Она пахла жасмином и цитрусом, а яркие волосы волнистыми локонами падали на плечи. В зале находилось не много магов, и совсем мало учеников. Почти все обсуждали войну, распуская всё новые сплетни, и не заметили Киартану, хоть она и выглядела невероятно.

     – Могу я присоединиться? – она смотрела уверенно, серьёзно, но не без иронии. – Или вы заставите девушку стоять!

     Никто не успел ответить, и Киартана сама заняла место между Маркусом и Сергеем. Она долго копалась, пытаясь облокотить посох об стол так, чтобы он не упал, и затем, с чашкой чая, но никто так не проронил ни слова.

     – Выглядите напряжённо, – заметила она, похлёбывая терпкий байховый чай с бергамотом и корицей. – Я понимаю, как сильно может поменяться отношение к человеку, спустя время. Вы дружите, общаетесь каждый день. Потом вдруг что-то меняется, – она резко щёлкнула пальцами, и заметила, как Нестр дёрнулся от неожиданности, – и вот вы видитесь раз в полгода, и он уже всего лишь знакомый. Так случилось со мной и Аластором. Он сделал тяжёлый выбор. Поступил расчётливо, и мне советовал отступить. Ну а я со своей горячностью полезла спасать людей и, конечно, никого не спасла, а поплатилась очень многим. Мы шесть лет дружили. А потом я просто возненавидела его, хотя спустя время поняла, что прав был именно он. И теперь ложь привела меня к одиночеству, – она наблюдала, а ребята слушали с вниманием и интересом. – Вы больше не считаете меня своим другом?

     – Конечно ты наш друг, – без раздумий и без заикания ответил Маркус, – но теперь подруга. Лучшая подруга.

     – Да, – подтвердил Сергей. – Ты прости нас за это. Всё стало очень сложно. Рим – лучший ученик факультета, и чуть ли не всей Академии, и вдруг девушка, – Было видно, что он хотел, что то добавить, но стеснялся, и всё же в итоге сказал, – а мы с тобой обсуждали, как завалить девчонку на первом свидании, и остальное... А теперь всё вот это...

     – Ну я по-прежнему лучше вас всех знаю, как завалить девчонку, – Киартана встретила смущённый взгляд Сергея, и ехидно улыбнулась ему.

     Они долго разговаривали, а спустя пару часов, никто из них уже не думал, будто что-то поменялось, и все уже без стеснения обсуждали почти любые темы. Киартана отлично вписалась в кампанию, и чувствовала себя так же легко, как и прежде. Ей стало намного проще когда она осознала, что у неё по-прежнему есть друзья. Она ощутила себя столь же свободной, как и в баре с Викаром или с Гильдой.

     – Ты говорила, Гаррот узнал о тебе, но как? – спросил Скотти.

     – Помните, как он воздушным лезвием отсёк мне ладонь, – все удивились её признанию, но Киартана лишь улыбнулась в ответ. – Да, да. Отрезал, крови было немеренно. Но уже это не важно – я вернула руку на место. И у меня остался тонкий почти незаметный шрам. А вечером в тот день я прибыла на приём к мэру. – и снова те же поражённые взгляды. – Аксторис очень хотел познакомить меня с сыном, им оказался Гаррот, и он узнал тот белый тонкий шрам на запястье. Рассказал своим друзьям, и Викару... – на этой фразе она неожиданно осеклась. Киартана вспомнила, как Аластор предупреждал её о Викаре, и Гаррот клялся, что не говорил ему.

     «Всё сходится – поняла она. – Грион рассказал Викару обо мне»

     Ребята наперебой задавали всё новые вопросы, но Киартана хотела им поведать нечто вполне определённое.

     – Мне нужно сообщить вам ещё одно, – все замерли в ожидании. Они всегда слушали её в образе Рима, и теперь она не потеряла своего авторитета. – Это серьёзно и опасно, – она вспомнила, что они в чайном зале башни Ордена, и их запросто могут подслушать. – Здесь не место говорить об этом. Приходите в небольшой бар на пересечении Линии Серафима и луча Астр. Сегодня ночью. Я буду ждать вас. И Аластора с Гарротом позовите.

     Киартана вспорхнула со стула, обдав всех свежим ароматом духов и унеслась прочь. На лестнице она столкнулась с Игонором и поняла, что лучшего момента не будет.

     – Мне нужны ответы, – шепнула ему на ухо и побежала вниз, семеня по ступеням.

     Маг помедлил, но последовал за ней. Киартана спустилась в вестибюль, вышла из башни и села на отдаленную лавку, в тени самого старого и густого дуба. Игонор ей не нравился, но она не считала его предателем.

     – Ложь, даже во благо, приводит всегда только к страданиям, – он с укором посмотрел ей в глаза. – Долгое время в стенах Ордена обучали лишь мальчиков. Ты станешь первой девушкой. Быть может, это послужит началом новым традициям. Что ты хотела? – он сел рядом и устало опёрся о посох.

     – Боюсь, вскоре Орден, таким, каким мы его любим, быть перестанет, – заявила Киартана. – Сторонники нейтралитета готовятся захватить власть. А с возобновлением войны они станут действовать быстрее и решительнее. Я слышу множество разговоров между учениками, подручными и даже мастерами. Многие не хотят воевать. В их словах есть правда, но... Я очень рискую, говоря с вами. Прошу, скажите, что вы не один из них.

     – Кто защитит простых людей? Я задаю этот вопрос каждому, от кого слышу о нейтралитете. В войнах больше страдают те, кто не желает воевать. Я был на последней войне вместе с Мерионом, и видел всё тоже, что и он. Сторонники нейтралитета собираются защищать лишь себя, им плевать на страдания людей, они готовы отдать все земли до перешейка Бассам. Нет, я не на их стороне. – он направил посох на север, где ввысь поднимались сотни столбов дыма, смешиваясь с густыми серыми облаками. – Они зажгли костры, и не потушат до самой победы. Если Орден объявит о нейтралитете, Владыки бросят всех севернее Перешейка. Бассы захватят каждый город, разграбят все деревни на своём пути. Они бездушные чудовища, пируют на костях поверженных врагов, пьют кровь из черепов.

     Чёрные столбы гари поднимались ввысь на севере по всему горизонту, и Киартана только теперь осознала весь ужас, что ждёт людей. И вдруг ощутила в воздухе отдалённый кислый запах пепла.

     – Я знаю, кто главный сторонник нейтралитета, – она посмотрела на Игонора, и тот лишь глазами выразил своё желание узнать правду. – Грион Фаэдра. Он ждал выпуска учеников, думаю, всё решится на ближайшем Совете. Он поднимет вопрос о нейтралитете и его поддержит большинство. Вы должны предупредить Оксифура!

     Игонор задумался, но Киартана уже знала, как он ответит:

     – Ты уверенна? Это серьёзное обвинение, и я не могу без доказательств озвучить его кому-либо, – он схватил её за плечи, сильно перепугав. – Тебе ни в коем случае нельзя действовать опрометчиво. Я сообщу Магистру о твоих опасениях, и попрошу встретиться с тобой до Совета. Только умоляю, не наломай дров...

     – У меня нет доказательств. Все, кто мог подтвердить мои слова, мертвы...

     – Вот как мы поступим, – он по-прежнему не отпустил её плечи, и только сжал их сильнее, – ты ничего не предпринимай. Я поговорю с Оксифуром, и он решит, что делать.

     – Осталось всего несколько дней! – Киартана вырвалась из его рук. – Я не могу медлить, когда мне и Гильде каждый день грозит опасность. Он знает, что она жива, и...

     – Ты снова не желаешь понять! – перебил Игонор, неожиданно громогласно. – На Совете тебя никто не станет слушать, ты разгуливаешь по Ордену в платье! Ученики может, и пойдут за тобой, но мастера и подручные – далеко не все. Позволь мне всё сделать!

     Киартана никогда не была так уверенна в своей правоте, вскочила с лавки и кинулась прочь. Она понимала, что вновь совершает ошибку, но не могла позволить, кому-либо, решать свою судьбу.

     Ребята пришли около восьми. Маркус, Скотти, Том, Сергей, Дмитрий, Нестр и Аластор прибыли одной группой, но Маркус признался, что ещё кое-кто хотел прийти. Ученики заходили группами по трое-четверо, и вскоре в баре собрался почти весь факультет Игонора, и даже несколько учеников Мьёрна, в том числе, к недовольству многих, Гаррот.

     Она не ожидала, что придёт так много людей, стульев на всех не хватило, но ученики сами вышли из ситуации, рассевшись на столах и за барной стойкой. Они весело общались, смялись. Киартана разрешила им воспользоваться запасами напитков, и началось безудержное веселье, но ей хотелось всё объяснить, прежде чем это станет бессмысленно. Она вышла в центр, окинула взглядом ребят, что за долгие годы стали ей семьёй.

     – Я – Киартана, – представилась она. – Долгое время вы знали меня под именем Рим Мримор. Как же трудно было скрываться за мужской мантией, особенно в последнее время. – она подняла бокал и все сделали то же самое. – за дружбу!

     – За дружбу! – хором повторили ребята.

     Все выпили, а затем Киартана рассказала им всё в подробностях, достаточных для понимания, но не, для того, чтобы оттолкнуть. Многие испугано глядели на неё под конец. Они никогда не бывали на войне, не видели смерть, а Киартана рассказала им страшные вещи, что творятся в Алькадии и в Ордене прямо сейчас. Некоторые переглядывались, другие смотрели отрешённо безучастно в стену или окно, чтобы ненароком не встретиться с ней взглядом. Она видела их смятение, и понимала, что не все готовы и дальше её слушать.

     Киартана дала ребятам обдумать всё, и лишь после задала свой вопрос.

     – Вы пойдёте за мной? – она видела в глазах ребят только страх. – Если боитесь, лучше уходите сейчас, и забудьте то, что я вам рассказала.

     Как она и ожидала, больше половины сразу поднялись и начали расходиться. Одни долго прощались, некоторые уходили молча, другие извинялись, придумывая нелепые причины, но ей все они были не важны. Она знала, кто останется, и ожидала в итоге увидеть только лица её настоящих друзей.

     Её сердце билось неистово, но как будто пропустило несколько ударов, когда сначала Нестр, а за ним и Скотти с Томом встали и подошли к ней все втроём. Она понимала, что им страшно, и не хотела злиться, но боль в сердце лишь росла.

     – Мне жаль, – заговорил Нестр, искренне, как и всегда. – Я не хочу рисковать. Наверное, ты посчитаешь меня трусом, – Он понимал важность момента, и не хотел спешить. Киартана уверенно покачала головой из стороны в сторону. – Я и есть трус. Ты поняла это уже давно. Хочу пожелать удачи тебе в этой борьбе. Но сам принять в ней участия, я не могу...

     Он, по дружески, похлопал её по плечу, как делал всегда перед всеми слушаньями, на которые вызывали Рима. Но Киартане этого было недостаточно, она кинулась к нему и крепко обняла его.

     Нестр ушёл. Скотти и Том – самые весёлые ребята Академии – последовали за ним.

     – Мы не готовы сражаться с мастерами, – высказался за всех Том непривычно серьёзно. – Если всё так, так ты говоришь, и Грион решил захватить власть, мы не сможем ему помешать. Встанем против – нас объявят предателями и отлучат от Ордена.

     Следом разошлись почти все. Остались только Маркус, Сергей, Дмитрий, Аластор и Гаррот. Киартана едва стояла на ногах. Она хотела поднять восстание внутри восстания, но все испугались.

     – О чём я думала... – она снова налила вина. – Грион продумывал всё годами. Отослал Мериона на смертельное задание, чтобы тот не мешал. Развивал идеи нейтралитета, чтобы не свергать власть Оксифура силой. Уверена – все хорошие вести с севера – его рук дело. Маги не уговаривали Владык продолжить войну, а совсем наоборот... – она подавила нервный смешок, и отхлебнула. – Не понимаю только, чем им помешала Гильда.

     – Они хотят захватить всю Алькадию, – высказался Гаррот. Киартана чуть не выпустила бокал из рук. – Отец в последнее время сильно обеспокоен, и говорил об этом с людьми из Управления. Кланы уже держат город в своих руках, осталось только вдохновить людей на восстание.

     – Я знаю, что всё решиться на Совете... – Киартана вспомнила, как Гильда просила её помочь, и пожалела, что отказала. – Я должна помочь Гильде вернуть власть...

     – Н-нет! – возразил Аластор. – Тебе н-нужно поговорить с Викаром. Он шпионил за тобой по собственной воле, или Г-грион заставил его? Ты должна знать.

     – Мне страшно, – призналась Киартана. – Я люблю его, и если окажется, что он мне врал, что никогда не любил... не знаю, что случится, – она допила вино и налила снова. – Жизнь – злобная сука.

     – Тебе нужно поговорить с Викаром и его друзьями, – согласился с Аластором Маркус. – Вдруг он и правда верит в нейтралитет Гриона? – он поднялся и предложил тост, чтобы Киартана не пила в одиночестве. – Иди с ними в бар, ешьте, пейте, веселитесь, как прежде, а мы все проследим, чтобы с тобой ничего не случилось. И когда наступит подходящий момент, ты узнаешь у него всю правду.

     План выглядел хорошо, и все согласились с ним, опорожнив бокалы. Позже они обсудили детали, Киартана решила не медлить. Гаррота она попросила передать отцу письмо, и тут же написала его. Маркус и Сергей пообещали поговорить с Нестром и остальными, но Киартана была против.

     – Нет, не нужно, – отрезала она. – Я не собираюсь никого заставлять. Это опасное дело, и далеко не все готовы рисковать жизнью. Вы сами-то понимаете, что можете погибнуть? – она смотрела в глаза в надежде увидеть правду.

     – Слухи о нейтралитете ходят давно, – признался Маркус. – Скотти никогда не выступал откровенно против, его семья живёт в Кернике, и теперь им остаётся лишь бежать, а куда? В Алькадию? Город осадят. За Перешеек? Корабля уже не найти, а по тракту проходят армии Альянса, – Маркус редко откровенно высказывался, но вдруг все его страхи вылились в слова. – Если Орден объявит о нейтралитете, Альянс покинет север. Мы останемся беззащитны!

     Киартана понимала его страх и обняла так крепко, как только могла.

     Вскоре все разошлись, и в баре остались лишь Аластор с Киартаной вдвоём. Он отрешенно смотрел, как горит свеча в лампе над столом, как причудливые тени гуляют по стенам. Он почти не пил, и лишь теребил в руках полупустой стакан виски. Киартана наполнила третий бокал вина. Ей всегда нравился его мягкий бархатный, слегка терпкий вкус. Это вино Ило привозил на кораблях с юга, и у Гильды в подвале всегда стояло самое лучшее.

     – Ты был прав, – признала Киартана, разглядывая алые переливы на стенках бокала. – Я верила в свою силу, и хотела спасать людей, но лишь потеряла всех друзей, и маму... – хотелось плакать от бессилия, но она отринула слёзы и допила вино в бокале. – Теперь я чувствую, что снова свершаю ошибку. Мне сложно судить, само сердце подсказывает этот путь, но вдруг всё обернётся трагедией, – вино уже расслабило её, а в голове ощущалась приятная просветлённость. – Мне нужен твой совет, Ал!

     – Б-боюсь, ты снова не послушаешь, – Аластор отставил свой стакан, показывая, что более не намерен пить. Он выглядел серьёзным мужчиной, а вовсе не девятнадцатилетним юнцом. – Скажи, ты д-действительно любишь его?

     – Люблю... – без сомнений ответила она, – больше всего на свете!

     – Тогда п-приди к нему и предложи сбежать, п-прямо сейчас, б-без оглядки, не важно, куда, хоть на край света. В-вместе! – их взгляды встретились, и Киартана кивнула в знак понимания. – Если он с-согласится, у тебя не останется сомнений в его любви. А Орден? Ты д-действительно хочешь решать все п-проблемы?

     Аластор встал и собрался уйти, но Киартана остановила его.

     – Побудь со мной немного... – попросила она. – Это глупо, но сейчас я так сильно боюсь остаться одна... – Аластор сел рядом и взял её руки.

     – Т-ты не одна. Друзья на то и нужны, в-верно, – он улыбнулся и Киартана рассмеялась в ответ.

     Они долго говорили обо всём на свете. Вспоминали обучение у Мериона и их первые испытания, делились друг с другом событиями и эмоциями, что случились с ними в Академии. Вспоминали друзей, Ильнара и Рима, которых давно уже не видели. И этот мир их добрых воспоминаний, был невероятно светлым и радостным.

     Когда темы для разговоров иссякли, Киартану начало клонить ко сну. Она и не заметила, как осушила весь графин.

     – Какая тёмная ночь, – отметил Аластор. – Кажется, ты еле д-держишься, чтобы не уснуть?

     – Это всё вино, – устало ответила Киартана.

     Она попыталась подняться, и ноги предательски подкосились. Аластор едва успел подхватить её за талию и уберечь от падения.

     – З-зря ты так много выпила, – заметил он с упрёком, но Киартана пропустила его слова мимо ушей.

     – Лучше помоги мне подняться наверх, – отмахнулась она.

     На середине лестницы Киартана заметила, что шкатулки от Мериона на её месте нет. Но теперь было уже всё равно. Она лишь усмехнулась, и они отправились дальше. Киартана показывала куда идти, и вскоре Аластор привёл её в комнату, аккуратно опустил на кровать.

     – Ну, я пошёл, – попрощался он, но Киартана вновь остановила его.

     – Нет, не уходи, прошу, – она тянулась к нему с кровати рукой, – останься со мной.

     – Уже п-поздно, а до общежития далеко...

     – Останься тут на ночь, – умоляла она, – Когда то ты был влюблён в меня, не так ли? Не оставляй меня одну.

     Киартана понимала, что всё это не правильно, но алкоголь не позволял ей остановиться. Она протянула ему руку, но Аластор не взял её.

     – Это п-правда, – прямо ответил Аластор. – Мне не х-хватило смелости признаться, а теперь время безв-возвратно ушло.

     Он распрощался и вышел из её комнаты, оставив Киартану одну.

     Утром голова раскалывалась, слабость не позволяла подняться. С трудом Киартана встала и спустилась вниз на запах жареных яиц и мяса.

     – О, наша выпивоха пожаловала! – усмехнулась Гильда, увидев Киартану на лестнице. – Как твоё самочувствие?

     – Сегодня я болею, – проговорила Киартана пытаясь выразить всю тяжесть её состояния.

     – Один графин вина, и ты уже болеешь, – фыркнула Гильда. – Ну да ладно. Мне тут Аластор рассказал ваш план...

     Гильда разложила яичницу по тарелкам, но Киартана тотчас оттолкнула свою прочь.

     – Ну как знаешь, – Гильда села за стол и сама начала жадно есть, – тогда скажи, всё и правда так серьёзно? У тебя с Викаром.

     – Он шпионил для Гриона, но по своей воле или по принуждению... Я хочу знать.

     – Нет, я не о том. Ты действительно его любишь? – Гильда напирала, но Киартане не нравилось, когда на неё давят, именно в такие моменты она начинала дерзить.

     – А ты любила Генри? Я люблю Викара, но не готова прощать ему всё.

     – Я не хочу, чтобы ты влезала в это. – вдруг заявила Гильда. – Я давно тебя знаю, твой фатализм, твою ранимость и манию помогать. Всех спасти невозможно. Обязательно кто-то умрёт, и я не хочу, чтобы ты участвовала в этом. – она погладила Киартану по голове. – Ты добрая, яркая девочка, оставайся такой, ты мой единственный лучик света во мраке.

     Киартана вдруг ощутила необъяснимую боль в сердце. Она кратко кивнула. Сделала всего пару глотков чая и отправилась наверх. На лестнице, она бросила беглый взгляд на шкатулку Мериона – та стояла на своём месте. Киартана остановилась на секунду, вспомнив, что вечером её не было, но решила, будто ей показалось.

     В Ордене вовсю велась подготовка к очередному Совету, назначенному в этот раз на Середину лета. Уроков ученикам давали мало, группы волонтёров убирали территории Ордена. В обед Киартана встретилась с Викаром, они лишь поцеловались и перекинулись парой слов.

     – Вечером у Дальго! – крикнул он обернувшись. Он сиял от счастья, глядя ей в глаза, а она ответила лишь кивком, и после ещё долго задумчиво смотрела ему вслед. Ей казалось, что боль прошла, или хотя бы притупилась, но только увидев Викара и поговорив с ним, поняла – всё самое тяжёлое ещё впереди.

     Вечер выдался мрачным, безлунным, с чёрными клубами туч, что двигались по небу, словно огромные хищные птицы, готовые в любой момент схватить свою жертву и утащить ввысь. Она надела лёгкое платье чайного цвета, и отправилась к бару пешком, иногда поглядывая с недоверием в тёмное небо.

     Именно сюда Викар позвал её в первый раз, когда она сидела в своей комнате и плакала. Тогда она с интересом отправилась навстречу неизвестности. Теперь, идя той же дорогой, она также не знала, что её ждёт, но не представляла ничего хорошего.

     Бар располагался недалеко от дома Гильды. Его окна светились, а внутри играла музыка. Киартана на минуту остановилась у входа и обернулась, всматриваясь в темноту проулка. Она никого не увидела, но знала, что её друзья присматривают за ней, и придут на помощь в случае чего.

     В баре собралось немного народу, и самой шумной, естественно, была компания Викара. Они занимали круглый стол прямо перед сценой. Викар сидел спиной ко входу, слева от него расположился Дискер с его девушкой Моникой, они так сильно любили друг друга, Киартана знала, ему нет никакого дела до Ордена. Они мечтали поскорее уединиться в комнате на втором этаже. По правую руку от Викара сидел Норт с Роланной, и несмотря на то, что их чувства уж давно сошли на нет – они остались хорошими друзьями. Герман сидел один, и первым заметил её. Весь год он боролся с разбитым сердцем. Его бросила девушка, но у неё были на то причины – его маниакальная ревность ни для кого не была секретом. Он поднял руку в знак приветствия, и Киартана ответила ему тем же жестом.

     На сцене выступала молодая певичка, с печальной песней, о попытках молодых людей найти друг друга среди бесконечного числа миров, но Киартана знала – ничем хорошим она не закончится.

     Зал не был огромным, но в самые праздничные дни в нём размещалось до сотни человек. А теперь около тридцати посетителей почти не беспокоили друг друга. Местные дети, обёрнутые в фартуки ловко сновали меж столов с подносами.

     Киартана приблизилась и радостно поприветствовала всех. Викар поднялся и обнял её, крепко прижав к груди. Ей нашли стул, и они с Викаром сели рядом. Её бокал тотчас наполнили вином.

     – Рюш восьми лет, с восточных склонов Монтаны, как ты любишь. – отметила Роланна, поднимая свой бокал.

     Киартана хорошо знала, что она поддержит Викара, как и Норт. Насчёт Германа она не была так уверенна. Но больше её обеспокоило скопление учеников с факультета Гриона, которых она не заприметила сразу. Киартана окинула взглядом зал и поняла, что больше половины людей в баре – ученики Гриона.

     – Ты можешь объяснить мне, в честь чего праздник? – обратилась Киартана к Викару.

     – Сегодня тот самый день, когда мы впервые говорили друг с другом. Помнишь, ты обыграла меня в Героя. На самом деле, я хотел устроить праздник для тебя. – Киартана безудержно рассмеялась, подняла бокал и выпила залпом.

     Они веселились, смеялись, пили и ели. На сцене сменялись певцы и певички, и даже Киартана вышла спеть её любимую песню. Она играла печальную мелодию на гитаре и пела о любви, глядя в глаза Викару, который также не отводил от неё взгляд.

     Киартана заметила это неосязаемое разделение на два лагеря. Этого невозможно было увидеть, если не знать всех, кто собрался в тот вечер в баре. Все веселились, почти не обращая внимания на остальных, но Киартана ощутила усиливающееся напряжение между столами. В зале уже сидели её друзья с факультета Игонора, и несколько учеников Мьёрна вместе с Гарротом. В мгновение, она поняла, что случится нечто ужасное, если она не остановит Викара. Ей стало страшно от этого прозрения, и Киартана решила действовать немедленно. Она вернулась к столу под общие аплодисменты.

     – Викар? – спросила она, смотря прямо в глаза. – Чего ты хочешь сейчас больше всего на свете? – он не понял её вопроса, задумался на секунду, но Киартана не дала ему ответить. – Я хочу сбежать, на край света, только вдвоём.

     – Ты боишься, что война доберётся и сюда? – обеспокоился Викар.

     – Я люблю тебя, и хочу, чтобы ничто не помешало нам быть вместе, – Киартана крутила пальцами бокал вина и смотрела сквозь него на свет, наблюдая за переливами рубинового цвета. – Давай отправимся на юг, туда, где делают это чудное вино. Будем работать на плантации, жить в какой-нибудь деревушке в обветшалом доме...

     – Ты хочешь всё бросить? – удивился Викар. – друзей и родных, Орден, когда осталось так мало? Я не понимаю, откуда вдруг у тебя возникло такие странные мысли?

     – Скажи, Викар, ты любишь меня?

     – Люблю, – незамедлительно ответил он. – Люблю, больше жизни! Тебе не хорошо, может нам лучше уйти?

     – Нет, всё в порядке. Я боюсь войны. Много скверных воспоминаний. – она говорила громко, и все за их столом слышали её. – Бассы убили моего друга, Рима у меня на глазах, и мою мать...

     Викар не знал, что ей ответить, он лишь обнял её и шепнул на ухо.

     – Всё будет хорошо. Я не позволю никому навредить тебе. Но нам, правда, нельзя сейчас бросать всё и бежать. Нужно закончить обучение. А после жизнь наладится, вот увидишь.

     – Нас отправят на войну, – отрезала Киартана, заставив всех за столом прекратить разговоры. – Они готовят нас для этого. Александр рассказал мне за чашкой чая.

     – Мы не пойдём на войну, – Викар окинул взглядом друзей. – Вскоре всё изменится, и не придётся беспокоиться о войне.

     – Правда? – разыграла удивление Киартана. – А что случится? Неужели ты говоришь о нейтралитете, что обсуждают всюду?

     – Да, всё очень серьёзно, и скоро Орден изменится в лучшую сторону. Учеников перестанут отправлять на войны! – его глаза загорелись счастьем, но Киартана его идей не разделяла.

     – Это был ты? – она не хотела знать, но устала быть в неведении. Среди всеобщего веселья, казалось, ей одной было страшно. Она коснулась плеча, где шесть лет назад неизвестный маг оставил ей порез воздушным клинком.

     Викар не ответил, но его взгляд скользнул вслед за рукой, веселье резко сменилось страхом в глазах, и этого Киартане хватило, чтобы всё осознать.

     – О чём ты? – поражённо заговорил он.

     – Это был ты... – подтвердила свои опасения Киартана. Никто не понимал в чём дело, ребята в баре продолжали веселиться, но они вдвоём смотрели лишь друг на друга и слёзы капали из её глаз, а руки всё крепче сжимали бокал.

     – Значит, всё было ложью? – Киартана пыталась сохранить спокойствие, но голос всё сильнее дрожал. – Каждый твой взгляд, каждая улыбка, сотни часов, проведённые вместе, все клятвы... – она говорила медленно и громко, так что за столом все слышали, но Викар даже и не думал останавливать её. – Для тебя всё это было лишь игрой?

     – Нет, всё не так, – Викар захотел взять её ладонь, но Киартана одёрнула руку. – Я, правда, люблю тебя, но и в нейтралитет верю. Маги много веков служили Альянсу, умирали за Владык в их войнах. Кто-то должен положить этому конец, – Киартана до самого конца не хотела верить, но его слова убедили её. – Горны возвестили начало войны. Если Орден не примет нейтралитет завтра, мы и правда отправимся умирать за Север. Разве ты этого не боишься?

     – Грион Влияет на людей, убивает чужими руками, разжигая огонь междоусобицы в Алькадии. Он пытался убить Гильду дважды, он узнал, что она жива от тебя. Добрая девочка Мила умерла из-за вашего нейтралитета...

     – Нет, это невозможно, я тебе не верю. Он не мог так поступить...

     – Ты рассказал ему о шкатулке Мериона? – Киартана понимала, что напряжение достигло крайней точки. Она то и дело смотрела по сторонам, ожидая увидеть, что маги готовы драться и напряженно смотрят лишь на них двоих, но все продолжали веселиться, не слыша их разговор.

     – Рассказал... – Викар тоже заметил возросшее напряжение, но не боялся того, что может случиться. Он уверено смотрел Киартане в глаза. – Прошу, нам всем нужно лишь поговорить. Не делай поспешных выводов... Нейтралитет – благо для Ордена, как ты этого не видишь?

     – Владыки уведут свои армии за перешеек, – возразила Киартана. – Бассы захватят всё на севере. Осадят Алькадию. Будут красть, насиловать и убивать! Весь север снова утонет в крови!

     – Они готовы заключить мир, и на севере давно не зверствуют. Много магов Ордена живёт там, – казалось, Викар хочет убедить её в свой правоте.

     – Эти маги верны Гриону, и говорят на Советах то, что ему выгодно! – её вдруг озарило, и всё сложилось воедино. – Орден давно находится под влиянием Волков. Они не смогли победить силой, и решили взять верх хитростью. Они – наши настоящие враги, мы не должны драться друг с другом. Послушай меня, Викар. Грион может быть одним и них.

     – Нет! – отрезал Викар. – Он дрался против них. Он спас тебя. Учил нас все эти годы. И после всего ты смеешь обвинять его? Мы не Волки, мы лишь хотим дать Ордену свободу!

     Под конец они перешли на крик, и все за их столом насторожились, но ребята за другими столами продолжали веселиться.

     – Норт, Дискер, Герман, – Киартана окинула всех троих взглядом, а они внимательно посмотрели на неё. – И ты, Викар, – она сделала паузу, все за столом, молча, смотрели на неё. Ей было тяжело говорить, но она уже не могла отступить. – Откажитесь от нейтралитета. Грион ведёт вас во тьму, не следуйте за ним! Умоляю...

     Весь зал в одно мгновение затих. Молодые люди не смеялись, не веселились, наоборот все серьёзно смотрели на них, ожидая ответа Викара. Напряжение в баре стало почти осязаемым, и даже дети, прислуживающие им, забились в угол за барной стойкой.

     – Я не могу всё бросить... – ответил Викар.

     Киартана не заметила, кто встал первым, но спустя пару мгновений весь зал поднялся. Больше тридцати магов направили посохи друг на друга, готовые драться насмерть, хоть ещё минуту назад все безмятежно веселились. Музыка мгновенно стихла, певичка с криком убежала прочь. Дети выбежали из зала через кухню. Хозяин бара тоже не захотел усмирять магов и выскочил вслед за прислугой, выкрикивая оскорбления. За считанные мгновения внутри остались только Ученики Академии Ордена.

     – Дискер, Моника, Роланна, Норт, – Киартана смотрела на каждого из них, пытаясь увидеть в их взглядах страх. – Хоть вы отступите, вам есть, что терять...

     Лишь Дискер с Моникой решились уйти.

     – Киартана, Викар, – обратился Дискер к ним обоим, – разве ваши убеждения стоят дружбы, вашей любви! – он схватил Викара за руку, но тот даже не посмотрел на него, а лишь неотрывно следил за Киартаной. – Викар? Оно того не стоит! Киартана!

     – Я не хочу войны, – ответила она. – Вам нужно лишь отступить и не следовать за Грионом...

     – Чтобы Владыки снова указывали нам? – взорвался Викар. – Они погубили тысячи достойных магов! Ты хочешь идти на войну, убивать? Так иди, или собираешься убивать здесь?

     Дискер и Моника поспешили уйти, пока все стояли на месте, грозно глядя друг на друга. Тучи сгущались, и некому было остановить драку.

     – Я не могу позволить Волкам победить... – Киартана сосредоточилась и почувствовала силу. Ниже рукояти на её посохе загорелись три прожжённые в дереве руны. – Именем Ордена, и Совета магов, я объявляю вас предателями и сторонниками Волков. Любое сопротивление будет жёстко пресечено! – она окинула взглядом зал, оценивая обстановку.

     Они были в меньшинстве.

     Все маги начали двигаться одновременно, молниеносно. Киартана взметнула посох и по полу разошлись ветвистые молнии. Викар ударил по столу, опрокинув его. Вспышки заклинаний, треск разрядов, гул огненных всполохов, хруст ломающегося дерева – всё смешалось в единый шум.

     Воздух наполнился озоном. Киартана ощутила стальной вкус на губах. Она поразила молнией Норта и Германа. Роланна тоже упала. Викара защитил перевёрнутый им стол.

     Все ученики смешались, и уже было сложно понять, кто на чьей стороне. Маркус создал два щита и сдерживал атаки четверых врагов. Гаррот поражал всех вокруг трескучими разрядами, но его товарищи уже лежали на полу. Викар выглянул из-за стола и ударил Киартану в спину. Она оказалась готова к этому, и его хлыст снопом искр разбился о щит.

     – Нам нужно прекратить это безумие! – выкрикнул он. – Кто-то может погибнуть!

     Киартана знала, что кто-то непременно погибнет. Она окружила себя щитом из молний, поднялась над всеми и направилась к Викару, как в тот день, когда она напала на Аластора. Молнии били всюду, оставляя на дереве жжёные отметины.

     Гаррот довольно улыбнулся, увидев разъярённую Киартану.

     – Вам следует послушать её, и сдаться! – выкрикнул он в пылу сражения, но тут же замер. Никто не заметил, как по его шее прошла полоса с набирающимися на ней каплями крови. Ещё секунду назад он насмехался над врагами, а теперь не мог пошевелиться.

     Лишь Киартана поняла, что Гаррот вдруг замолк. Она окинула зал, и они встретились взглядами. Шрам на его шее багровел, кровь пролилась на грудь, промочила ворот рубашки, а в его глазах читалась мольба о помощи.

     Киартану обуял страх. Она поняла, что многие действительно дрались насмерть, её взгляд метался меж людей, и всё больше ужасных вещей она замечала. Несколько ребят уже лежали на полу в лужах крови, она не помнила их имён, но узнала лица. Ученики сражались друг с другом, но в таком узком месте не многие могли проявить свои силы. Щиты не помогали.

     Она закрыла глаза и узрела весь зал, всех раненых и уже мёртвых. Одни умоляли о помощи, другие метались за Пеленой, не осознавая, что произошло.

     – Нет! – решила она, и это слово громом обрушилось на всех. Бой немедленно прекратился. – Столько крови... – она не говорила, но все её слышали. – Всегда столько крови... Я не смогу спасти всех.

     Она опустилась, развеяла молнии и подскочила к Гарроту. Его лёгкие наполнялись кровью, и при каждом судорожном выдохе он окроплял ей всё вокруг. Киартана лишь на секунду поддалась панике, вспомнив о Риме, но тотчас отбросила любые сомнения, подхватила его под плечи и мягко положила на пол. Никто не посмел ей мешать. Она вызвала воздушный клинок и привычным движением надрезала запястье. Гаррот со смертельным страхом смотрел на неё, он сжимал шею руками, пытался что-то сказать, но это было не к чему.

     – Успокойся, всё будет хорошо. – она отстранила его руки от горла и поднесла свою, по ладони уже стекала кровь и капала с пальцев. Она начала читать заклинание. Её кровь падала ему на лицо, заливая глаза, разбрызгиваясь по лбу и щекам. От капель шли клубы белого пара, кровь пенилась, вскипала и впитывалась в кожу.

     Порез начал медленно затягиваться, и вскоре от него остался лишь тонкий белый шрам.

     Но подняв глаза, она заметила обезумевшие от страха взгляды. Все ребята глядели на мертвецов в лужах крови, как она однажды над телом Рима.

     Сторонники нейтралитета исчезли. Киартаны, обессилев, с трудом закрыла свою рану, легла на пол посреди зала, голова вновь раскалывалась и кружилась, будто весь зал был наполнен блокаторами. Она и забыла то ужасное чувство, что преследовало её почти год. Блокаторы непоправимо повредили здоровье, и теперь Киартана не верила, что её возможно исцелить.

     – Всё п-плохо, – отметил Аластор. – Викар с-сбежал. Если он сообщит в Орден свою версию, боюсь, д-дисциплинарным слушаньем мы не отделаемся. Нужн-но уходить.

     – Мы скажем правду, – ей было всё равно, пусть даже их никто не станет слушать, она лишь хотела избавиться от нестерпимой боли. – Кто-то должен был решиться. Пусть они узнают, что в Ордене всё плохо. Только бы понять, кто вызвал воздушные клинки. Кто решился на убийство...

     – Точно не мы, – ответил Сергей. – В суматохе я даже не успел ничего заметить. Не глупи, нам и вправду нужно уходить. – он подскочил к ней и взглянул в глаза. – Нас отправят в темницу, Грион этого и добивался – не допустить тебя на Совет.

     – Очередная игра Гриона? – Киартане было тяжело думать. – Он знал, что я его подслушиваю, специально подставил Милу и раскрыл Викара, чтобы я начала действовать. Много лишних людей пришло в дом Гильды и слышало мою речь... – она пыталась понять, что будет дальше. – Он провёл меня...

     Киартана с трудом поднялась и окинула взглядом зал. Брызги крови рельефом лежали на полу, стенах, мебели. Тела ребята накрыли скатертями, но даже через плотную ткань проступала кровь. Она не помнила, кого убили, но оглядевшись, увидела живыми и Маркуса, Сергея и Гаррота с Аластором. Киартана опустилась на колено над одним из тел, приподняла скатерть и узнала Рона Праччета с факультета Гриона, они всего пару раз говорили за игрой в Героя. Он любил читать, и постоянно носил очки, которые теперь разбитые и погнутые криво висели на носу.

     – Нужно уходить, – повторил Аластор, – здесь мы уже не п-поможем. Завтра, на Совете отыщем Магистра и расскажем п-правду. – он схватил Киартану за руку и потащил за собой. – Тебе нельзя здесь оставаться. – Аластор выглядел неузнаваемо серьёзным, и впервые захотелось довериться ему. Он почти не заикался. Киартана не стала сопротивляться, а безвольно последовала за ним.

     Огромные чёрные птицы облаков по-прежнему грозили с неба, луна следила исподтишка своей надменной ухмылкой. Мостовая под ногами почти не ощущалась, но Аластор упорно вёл Киартану к дому. Он всю дорогу говорил, а она бессмысленно кивала, слыша лишь гул крови в голове.

     – Будь готова, – предупредил Аластор перед уходом, и это единственное, что она услышала, – за тобой могут п-прийти.

     Она не сразу заметила, что лежит в кровати, так тревожно стучало сердце, и так надрывно она дышала.

     В мучительных, беспокойных снах, нервных пробуждениях с вскриками и безудержных слезах она провела ночь.

     Ещё во сне Киартана ощутила волнение. Гильда шла по тёмному коридору, и Киартана знала это место. Гильда подошла к дверям. Охраны у них не оказалось, она распахнула двери и вошла внутрь.

     Все пятеро повернулись. Пока она шла все следили за ней. Диана Сартель, выражала недовольство сразу за всех. В то время, как остальным хватило такта смотреть не так вызывающе. Гильда заняла всё ещё пустующее место во главе, достала кинжал – символ её власти, и небрежно вонзила в стол, отчего Анна Штенгер испугано вздрогнула.

     – Явилась! – заявила Диана. – Долго же ты пряталась, неужто почуяла силушку? – она умела язвить, и всегда говорила так, что ей хотелось хорошенько вмазать. Киартана знала это, и усмехнулась, когда Гильда ответила в её же манере:

     – Вам бабушка, давно пора в дом дожития, –усмехнулась она и окинула взглядом стол, забросанный бумагами. Бэн поспешил собрать их, но Виктор остановил его.

     – Я верил, – заявил он Гильде, не скрывая улыбку на лице. – Ещё когда твоя девка осмелилась прийти, я понял, что ты жива. Гильду Анаринэ так просто не порешить.

     – Мне повезло, – согласилась Гильда, – но взрыв не прошёл бесследно, – она обратила внимание всех на зачарованный глаз и часть скулы. – Своего мне уже не вернуть, и всё же замена более чем достойная.

     – Хм, – поразилась Анна. – Зачарованный глаз? Очень изящно... – но Гильда оставила её комплемент без внимания.

     – Я знаю, что кто-то мутит воду. – без недомолвок обратилась она ко всем. – Желание власти вскружило вам головы, но я вернулась и наведу порядок.

     – Время ушло, – возразила Диана. – Кланы выбрали новую главу! Ты была никем, до того, как пришла сюда, и теперь ты снова никто. – Гильде её слова не понравились. Она свирепо смотрела в глаза Диане, но та не отводила взгляд, продолжая насмехаться. – Как вообще мы позволили «шлюхе» сесть вместе с нами за столом.

     – Замолчи, мразь, – резко поднялся с места Виктор, но Диана лишь, злобно похрюкивая, засмеялась.

     – Так-то ты теперь говоришь? – спокойно ответила Диане Гильда. – Вижу тут далеко не все рады меня видеть, – она взялась за рукоять клинка, с трудом в раскачку извлекла его из дерева и положила перед собой, как и все остальные. – Быть может, стоит напомнить правила этой комнаты, мисс Сартель. Тут все члены кланов имеют право делать всё что угодно, в том числе и устраивать поединки. Не боитесь, что моя рука окажется твёрже, и вас отсюда вынесут вперёд ногами?

     Лицо Дианы побагровело, она скривила страшную гримасу, но отвечать не стала.

     – Всех касается, – обратилась Гильда к Главам.

     – Я верен тебе, – без колебаний заявил Виктор, но остальные промолчали.

     Анна тихо и кротко кашлянула, желая привлечь внимание к себе.

     – Видимо, настал момент раскрыть все карты, – она схватила кинжал и ударила рукоятью о столешницу.

     Двери распахнулись, и в комнату вошёл маг с серебристым посохом, в бирюзовой мантии с капюшоном, наполовину скрывшем лицо.

     – Гильда, – обратилась Анна, – ты слишком задержалась на этом свете.

     Маг сделал два шага к столу и поднял посох, но не торопился убивать, ждал приказа.

     – Значит, вы все сговорились с Грионом? – осознала Гильда. – Он помогает сместить меня, а вы чем ему отплатите?

     – Ты так наивна, – рассмеялась Анна, – мы будем править Алькадией. Всё уже началось. Люди сами свергнут Мэра и отдадут власть в наши руки!

     – Ха-ха-ха! – рассмеялся Виктор. – Анна, ты привела сюда мага, хотя знаешь, что в столе блокаторы, – он полез рукой под стол и достал оттуда каменную пепельницу, перевязанную полосами металла с резным причудливым рисунком. Но она оказалась сломана, один из камней был расколот и шатался в погнутой оправе.

     – Тварь! – взревел Виктор и изо всех сил бросил пепельницу в Анну, та успела закрыть голову руками, пепельница с глухим ударом остановилась о руку, сломав её, Анна взвизгнула и застонала. Виктор выхватил клинок.

     Маг не стал медлить. Он направил посох в Виктора, рукоять загорелась россыпью рун. Узкой полосой блеснул свет и рассёк Виктора пополам на уровне груди, руки полетели вниз отдельно от тела, а на его лице навсегда застыла гримаса ужаса и гнева.

     Кровь брызнула по столу. На мгновение все замерли. Гильда ошарашено смотрела на тело Виктора, и на лужу крови, разливающуюся вокруг него.

     – Ну вот, костюм придётся выбросить, – заключила Анна, обирая лицо тряпкой. – Ты можешь использовать что-то другое? – обратилась она к магу. – Чего встал столбом, закончи дело. – небрежно махнула рукой Анна.

     Гильда испугалась, и Киартана ощутила её страх.

     «Ты справишься – внушила она. – Всё будет хорошо... Действуй быстро!»

     Гильда поднялась и встретила взгляд мага, увидела, как он направляет посох ей в лоб, только губами беззвучно читает простое заклинание. Всполох молнии вырвался из кристалла ей в грудь. Треск заполнил всё пространство зала, но за полметра до неё молния остановилась. Вспышка очертила границы щита, образованного зачарованным глазом Гильды, который теперь горел мощным, жёлтым светом рун.

     Гильда тотчас схватила клинок со стола и кинулась вперёд. Никто кроме мага не успел заметить её выпада. Он снова ударил молнией, сразу тремя зарядами с разных сторон, но щит отразил и их. Гильда не бежала – летела на мага. Тот опешил от её прыти, Она выбросила руку с клинком вперёд, и лезвие прошло по его щеке. От прямого удара он защитился посохом, и на рукояти осталась глубокая борозда.

     Маг легко оттолкнул её, Гильда едва удержалась на ногах, окинула зал безумным взглядом, и не нашла иного выхода, кроме как спасаться бегством. Она ударила в дверь ногой и вырвалась в коридор. Маг собрался пуститься в погоню, но Анна остановила его.

     – Она уже не помешает нам, – заявила она. – Убьёшь её позже...

     Гильда бежала прочь, не разбирая дороги, её мысли путались, она не понимала, как могла упустить предательство почти всех, кому доверяла.

     Киартана осознала, что и за ней скоро придут. Солнце ещё не взошло, но больше не спалось. Она выглянула в проулок из окна, и никого не заметила. Киартана понимала, что Гильда не вернётся, спрячется в квартире, о которой никто не знает.

     Она беспокойно прошлась по дому. Коснулась каждой безделушки в коридоре, на лестнице. Она знала, что скоро всё сгинет и хотела сохранить в памяти уют. Киартана приняла неспешную, успокаивающую ванну, надела любимое платье, села за стол в баре, но вместо вина положила на стол посох, и больше не выпускала его из рук.

     – Я хочу увидеть Оксифура, – заявила Киартана, услышав в коридоре робкие шаги.

     – Это я, – отозвался Джозеф. Он вышел без посоха и с поднятыми руками. – Ты ведь не станешь нападать на учителя и... друга? – он осторожно приблизился и сел напротив, пока Киартана искала взглядом других магов. – Произошло кое-что скверное, – Джозеф встретил её взгляд. – Прошу, расскажи, что там случилось?

     – Полагаю, раз ты пришёл ко мне среди ночи, и сам прекрасно знаешь, что произошло, – Киартана заметила шорох за окном, и Джозеф с испугом проследил за её взглядом. Он крепко держался за стол, но в один момент его рука дёрнулась за пазуху. – Вам приказали убить меня? – разорвала тишину Киартана.

     – Нет, что ты, – попытался улыбнуться Джозеф. – Это Ричард, он держит мой посох. Мы должны привезти тебя в Орден...

     Киартана не стала медлить и вновь испугала Джозефа, поднявшись со стула. Она с трудом разжала пальцы и отпустила посох. Джозеф забрал его и шёл позади. Киартана вышла в предрассветную свежесть, и дышать сразу стало легче. У входа ждал дилижанс. Ричард в приметном плаще с зелёным подбоем опирался на посох, вовсе не выглядел испуганным, а смотрел с надеждой.

     «Либо его не посвятили, либо ему и вправду плевать на всех» – решила Киартана.

     – Грион ещё не захватил власть? – она рассчитывала заинтересовать Ричарда, и у неё получилось. – Или он дождётся Совета, чтобы свергнуть Оксифура. – Джозеф остановился, а Ричард удивлённо взглянул на неё.

     Они разместились в повозке, Киартана по ходу движения, Ричард с Джозефом напротив, и долгое время никто не решался заговорить. Повозка тронулась и повернула на юг.

     – Быть может, вы знаете, чей посох серебристый с алыми рунами? – вновь испугала Джозефа Киартана. Они с Ричардом переглянулись, но ни один не ответил. – Или кто носит бирюзовый плащ с капюшоном? Грион Арнос на Совете захватит власть в Ордене, – Джозеф упорно делал вид, что не слышит, но Ричард внимал каждому слову. – За ним пойдут сторонники нейтралитета, надеюсь, вы не одни из них?

     – Что ты имеешь против нейтралитета? – поразился Ричард. – Потому и произошла та стычка? Восемь братьев погибло, и свидетели указали на тебя. Почему ты считаешь, что Грион собирается захватить власть?

     – Он всё затеял, – ответила Киартана. – Я узнала о его планах и попыталась остановить, но кто-то начал убивать, и мне не удалось их спасти... – она взглянула на руки, словно они по-прежнему были в крови.

     – Правда? – усмехнулся Джозеф, наконец, показав своё истинное лицо. – Убиты только ученики Гриона. Не слушай её Ричард, ты ведь знаешь, она умеет лгать.

     – Так вы везёте меня в Орден или собираетесь убить? – заявила Киартана. – Ричард, ты хоть понимаешь, что происходит? Джозеф спровадит тебя, когда мы прибудем, а меня отведёт в темницу под башней. Там множество пыточных инструментов, и меня будут истязать долгое время, пока я не забуду собственное имя. – она говорила надменно, с отвращением вспоминая пыточную Гильды. – Если не хочешь моей гибели, не оставляй с ним.

     Повозка пересекла мост и развернулась у паперти, но ни Джозеф ни Ричард не спешили покидать её.

     – Возьми её посох, – потребовал Джозеф. – Отнеси Мьёрну и позови его. Не хочу упустить её.

     Ричард лишь на миг взглянул Киартане в глаза, забрал посох и вылез из повозки, а Джозеф сразу за ним закрыл дверь. Он убедился, что Ричард вошёл в башню, двумя короткими стуками сообщил кучеру о своих намерениях, и повозка легко тронулась.

     – Убьешь или будешь пытать? – усмехнулась Киартана, но дрожащий голос выдал её страх. – На островах есть темница или отвезёшь в бар и подстроишь, будто меня замучила совесть? – она показала свежие шрамы на запястьях. – Тебе не придётся ничего выдумывать. – Джозеф молчал и не смотрел в глаза, а повозка вновь удалялась от башни. – Грион заставил тебя или ты сам жаждешь убивать. Желаешь ощутить кровь на руках?

     – Я не убийца, – вскипел Джозеф, – но верю в нейтралитет. Я видел их искалеченные тела. Вы напали без предупреждения и убивали, пока не насытились кровью! Он не хочет твоей смерти, но не позволит нам помешать.

     – И как же ты меня остановишь? – Киартана смотрела прямо в глаза, но страх уже нестерпимо жёг в груди.

     Джозеф достал из-под сиденья бутылку вина и простой бокал.

     – Один глоток, и ты проспишь несколько дней, – он заставил пробку выскочить в потолок и не стал ловить, опрокинул бутылку и с обаятельной улыбкой подал ей бокал бордовой жидкости с терпким запахом. – Не заставляй меня применять силу, – для пущей убедительности он взялся за посох и зажёг в изголовье руны бледного жёлтого цвета.

     Её пальцы не удержали бокал, вино расплескалось по ковру. На мгновение оба замерли. Пока Джозеф поднимал посох, Киартана выхватила с бедра скрытый кинжал и приставила ему к горлу.

     – Я хочу уйти, – взмолилась она со слезами на глазах, но Джозеф, несмотря на клинок у горла, ударил её воздушным кулаком в живот, выбив весь дух.

     Киартана согнулась, скривившись от боли, кинжал блеснул на солнце, и Джозеф посохом выбил его из руки, оставив ей ссадину на запястье. Она попыталась отбиться, но Джозеф ударил её в живот снова. Киартана упала на колени уже не в силах вдохнуть, руками схватила его ноги, но Джозеф грубо оттолкнул её.

     – Ты и меня собиралась убить? – взревел он, поднимая нож с пола.

     Джозеф наклонился к ней с ножом, схватил за волосы, затащил на лавку и прижал кинжал к горлу. Сталь обожгла холодом. Киартана пыталась кричать, но не могла даже дышать. Она ощутила биение сердца и шум в висках, надрывно вдохнула сквозь боль, но воздуха по-прежнему не хватало.

     – Не бойся, всё произойдёт быстро, – успокоил её Джозеф.

     Вдруг в памяти возник момент из прошлого. Они с Гильдой впервые вышли на крыши, и Киартана едва не сорвалась, но Гильда не стала помогать ей, а просто напомнила, что она – маг.

     «Я маг» – решила Киартана. Она сложила руки перед собой и создала мощный разряд между ними. Молния прошла дугой по лезвию и поразила Жозефа. Кинжал раскалился, и Жозеф с воплем откинул его прочь.

     – Что? – опешил он. – Как ты...

     Киартана поняла, что у неё осталась всего пара мгновений, выбила волной силы дверь, и вместе с ней половина повозки развалилась. Она выпрыгнула на мостовую и кинулась к деревьям.

     – Нет! – взревел Жозеф ей вслед. Он выскочил из развалившейся повозки следом и поднялся над землёй.

     – Ну хоть кто-то. – взмолилась она, но, ни одного человека в столь раннее утро в парке не оказалось.

     Она бежала не оглядываясь, но страх становился всё сильнее с каждым мгновением: «Вдруг он прямо у меня за спиной...»

     Джозеф парил над ней в десяти метрах, надменным чёрным силуэтом, его плащь развевался на верту, и вдруг он за долю секунды, в тот момент, когда она моргнула, сдвинулся с места и оказался на пару метров ближе. Он ударил молнией ей в спину, Киартана вся выгнулась, крик застыл в горле, ноги подкосились, и она свалилась на мокрую траву. Страх сковал её. Она молила, чтобы Ричард поверил её словам и вернулся.

     Он поверил. Она издали заметила зелёный подбой его плаща.

     – Киартана? – Ричард подскочил к ней и убедился, что она жива. – Джозеф, что тут происходит?

     – Она узнала слишком многое... – Джозеф говорил совершенно обычно, и очень убедительно.

     – И поэтому ты сковал её? – Ричард наклонился и попытался привести Киартану в чувства.

     – Не смей! – вскрикнул Джозеф. – Я собираюсь вернуть птичку в клетку, ты можешь не беспокоиться об этом.

     Но Ричард не послушал, он поднял голову Киартаны с земли и снял сковывающий разряд. Она, лишь ощутив свободу, поднялась на ноги и кинулась в объятия Ричарда.

     – Он хочет меня убить, – выпалила Киартана вся в слезах, хватаясь руками за ворот его плаща. – Я не знаю, что ещё он со мной сделает, мне страшно...

     – Оставь её и уходи, – жесткий и решительный голос Джозефа удивил даже Ричарда, с которым они дружили с самого детства. – Тебе действительно не стоит вмешиваться!

     – Я не могу... – Ричард поднял посох. – Мы отправимся к Мьёрну, и он всё решит!

     – Нет! ОН будет недоволен... – Джозеф задумался на несколько секунд. – ты ведь ненавидишь деревенщин, как она, с чего вдруг решил её защищать.

     Ричард сделал шаг вперёд.

     – Просто не могу оставить девушку в беде.

     – О, нашёл в себе благородство. Себя-то не обманывай, тебе на неё плевать! – Джозеф выходил из себя, и из последних сил, с побагровевшим лицом пытался сдержаться. – Похеришь нашу дружбу ради этой суки?

     – Беги! – приказал Ричард, бросая ей её посох. – Найди Мьёрна и расскажи ему всё.

     Она сделала пару робких шагов, не спуская глаз с двух разъярённых магов, готовых биться насмерть. Руны на их посохах уже горели. У Джозефа серебристым и алым, а у Ричарда зелёным и синим. Первым в бой кинулся Джозеф, но Ричард с лёгкостью отразил его удар. Эфирный разряд угодил в щит и рассыпался снопами искр. Они несколько раз атаковали друг друга на земле, пока Киартана пятилась в сторону башни, но неожиданно взмыли в воздух на десяток метров и продолжили бой там.

     Маги создавали заклинания самых невероятных цветов, те ударялись в щиты и разбивались снопами искр, всё смешалось, сверкало. Свет вспышек был ярче утреннего солнца. Они танцевали в воздухе, каждое движение казалось идеальным, ни один не допускал шибок. Киартана заворожено смотрела на настоящий бой двух магов. Ей сразу стало не по себе от того, как силён должен быть Грион, если даже подручные обладают такой сокрушительной мощью. Когда разряды не ударялись в щиты, они уносились в небо, или возвращались к земле, оставляя разрывы и кратеры. Молнии падали в море и поднимали клубы плотного белого пара, от вскипевшей воды. Не осталось никаких сомнений, что любой из разрядов действительно смертелен. Она вдруг осознала, что бой закончится смертью.

     Танец магов продолжался не долго, и резко оборвался. Один пропущенный удар, силуэт замер в воздухе на мгновение, а затем начал падать вниз, всё сильнее ускоряясь. Киартана лишь заметила всполохи зелёного в мантии и поняла, что нужно немедленно бежать. Ричард глухо ударился о площадку, и плащ полностью покрыл своего хозяина.

     Киартана стремглав кинулась к башне и вышла на паперть. Маги на её пути, безмятежно болтали о погоде и предстоящем Совете. Они и не подозревали об обезумевшем Джозефе, и их смертельной схватке с лучшим другом Ричардом, лишь ненадолго отвлекались от разговоров, смотрели вслед испуганной девушке, и возвращались к обсуждениям лучшего, по их мнению, чая или возможности устойчивого преобразования материй. Киартана не собиралась обращаться ко всем подряд, она обернулась, и, убедившись, что Джозеф её более не преследует, перешла на быстрый шаг.

     Она искала знакомые лица, и её взгляд остановился на Александре, одиноко сидящем на лестнице перед входом. Он коротал время, наблюдая рассвет и оглядывая округу, его лицо светилось, а улыбка показалась самой искренней из всех, что ей довелось когда-либо видеть.

     – Мне нужна помощь, – сходу заявила Киартана. – Джозеф убил Ричарда и хочет убить меня. Я должна увидеть Игонора или Мьёрна, – улыбка на лице Александра исчезла.

     – Нельзя так сразу говорить столь ужасные вещи, – возразил он, – посмотри вокруг, прекрасное утро, солнце играет лучами. Беспокойство лишь мутит твой разум, – он приблизился к ней и шепнул на ухо. – Ты в порядке? Нужна помощь? Осмотрись, ты видишь его? – Киартана помедлила с ответом и огляделась, а затем покачала головой.

     Они сидели на ступенях башни. Маги группами бродили по парку, общались, смеялись над шутками и хвалились своими достижениями. Киартане стало немного легче в спокойной обстановке и тишине.

     – Сегодня первый день совета. Скоро маги соберутся в зале, – сообщил Александр. – Тебе необходимо быть там. Но прежде я хочу напоить тебя горячим чаем. Пойдём.

     Он легко поднялся на ноги, взял Киартану за руку и потащил за собой в башню. Она краем глаза заметила вдалеке, в тени дуба, безумный взгляд Джозефа.

     На лестнице, в холле и в чайных залах толпились маги, прибывшие со всех концов света. Они обсуждали совершенно разные вопросы, но лейтмотивом всех разговоров был нейтралитет. Киартана только внутри поняла, как всё серьёзно и действительно испугалась, что этот Совет приведёт к окончательному расколу Ордена.

     Они поднялись в кабинет Александра, и он пристально осмотрелся, прежде чем открыть дверь. Внутри за столом сидел Игонор Фраил. Он отрешённо смотрел в единственное окно на архипелаг Ордена. С высоты острова выглядели мелкими скалами в бушующем море, а мосты меж ними – ниточками.

     – Вы! – удивилась Киартана. – Джозеф убил Ричарда и собирался убить меня! – Казалось, весь её гнев выплеснулся на её самого ненавистного учителя. Но от Игонора никакой реакции не последовало. Он лишь устало взглянул на неё.

     – Сядь! – приказал Игонор. Александр придвинул Киартане стул и посадил её, а сам начал готовить на всех троих чай. – Всё очень серьёзно. Или ты считаешь, что только тебя касается судьба Ордена. Джозеф не так глуп и он искусный маг, хоть и подручный. Уверен, он уже скрыл все улики, а твои слова – спорное доказательство. Много лет Совет балансировал на грани, я, Александр, Мерион, Оксифур, Мьёрн и Грион. Мы всегда были сторонниками Альянса, но не войн с Бассами. А теперь – Мерион пропал, Грион нас предал. Мьёрн, я не уверен, что он по-прежнему с нами. Очень сильно повезёт, если больше никто не погибнет. Война началась вновь, и Бассы уже в семи днях пути от столицы. Едва ли их задержит гарнизон Керника. Владыки уводят армии на юг и вскоре закроют проход через Перешеек. Совету предстоит тяжёлый выбор. Страшные вещи творятся в Ордене... глупо выступать в открытую против половины Совета! Ты и так уже натворила бед. Попалась в ловушку Гриона. Ты и Викар, оба хороши. Он натравил вас друг на друга, а вы и рады биться насмерть. Не всё в этом мире решает сила! Я едва убедил Оксифура в твоей невиновности, он согласился выслушать тебя на Совете, – он продолжал задумчиво смотреть в окно. – Раз Джозеф пытался тебя убить, значит Грион не хочет, чтобы ты говорила. Он уже всюду распустил свои щупальца.

     Александр налил им чай, но они не заметили чашек, а продолжили говорить.

     – Что мне делать? – Киартана хотела помочь, но не знала как.

     – Выступить в Совете, сказать правду, но, боюсь, далеко не все станут слушать девчонку. Грион будет очень убедителен. И умоляю, если проиграешь в этом споре – отступи. Чем сильнее станешь упорствовать, тем меньше магов последуют за тобой.

     – А вы что будете делать?

     – Я? – он на минуту задумался, повернулся и устало взглянул ей в глаза. – Я давно не могу позволить себе протестовать. Не могу выступить против Гриона. Совет легко отлучит меня от Ордена. – он взял чашку чая и отхлебнул. – как всегда великолепно. – похвалил он Александра, поднялся и лишь у двери остановился. – Кроме Ордена у меня ничего нет. Ты можешь отступить в любой момент, тебе подвластны все пути, мне же отступать некуда...

     – Я никогда не отступлю! – отрезала Киартана. – Грион хочет устроить в Алькадии переворот, свергнуть мэра с помощью магов, и передать всю власть Кланам. Я должна ему помешать!

     – Когда-то и я был таким. – усмехнулся Игонор. – Мы с Мерионом, Мьёрном, Оксифуром и Огримом видели себя великими реформаторами, мечтали изменить мир, избавить от войн, обратить тьму во свет. Много времени прошло, мы вдруг постарели, а в мире так ничего не изменилось. Не думай, что тебе подвластно всё.

     Игонор вышел, оставив их с Александром вдвоём. Ещё долго Киартана обдумывала его слова под мерный ход часов.

     – Вы тоже так считаете? – наконец спросила она. – Мы обречены на поражение?

     – Когда я говорил, что ненавижу войны, я не лукавил. И ты принесла войну в Орден. Разве нейтралитет настолько ужасен, чтобы бороться с ним, не считаясь с последствиями? Совет решит голосованием дальнейший путь Ордена, так будет правильно.

     Киартана опять заметила увечия, что оставила ему война, и не уродство на лице, а страх и печаль в самом сердце. Она видела сломленного человека, но сама хотела бороться как никогда прежде:

     – Но как же Грион? И Джозеф? Им всё сойдёт с рук? Ты позволишь им убить меня и бросить мой искалеченный труп в фундамент революции? – на эти вопросы Александр ответить не смог.

     Впервые Киартана присутствовала на Совете и видела так много магов в одном месте, и всё же половина зала пустовала. Шум и гомон слышался отовсюду, и разобрать слова не удавалось. Под потолком мерцали сотни шаров света, и со свода за всем следили величественные Основатели. Возвышение в центре пустовало. Киартана заметила в первом ряду Мьёрна и Гриона рядом, Игонора, Оксифура и ещё десяток мастеров, прибывших на Совет со всего света, в воздухе уже ощущалось напряжение. Всё должно было начаться с минуты на минуту.

     Они не стали спускаться, а сели поодаль. Киартана продолжала осматривать зал и людей. Напротив, тоже в последнем ряду, она заметила Викара и его друзей.

     Поднялся Оксифур, и гомон в зале немного поутих, но не исчез полностью. Магистр осмотрелся, и его взгляд на мгновение задержался на Киартане. Он слегка наклонил голову, и она поняла, что этот поклон для неё. Шум в зале никак не прекращался, Оксифур трижды ударил посохом о камень, заставив всех обратить на него внимание.

     – Здравствуйте, уважаемые, почтенные мастера и подручные, а также выпускники Академии, коих впервые допустили к Совету, – он неспешно поднялся на подиум и дождался полной тишины. – Нынешний совет, увы, омрачён ужаснейшими событиями. Совсем недавно все в Алькадии узнали о возобновлении войны, а сегодня мне доложили и о другом происшествии, но Совет выслушает все доклады, прежде чем приступить к обсуждению иных вопросов.

     Приветствие Оксифура не было долгим, и вскоре он пригласил выступить Макстора Сантори, прибывшего из Вестонии. Мастер легко поднялся на сцену и поклонился всем.

     – Здравия всем желаю! – бодро поприветствовал он весь зал, но тотчас его взгляд опечалился. – Я прибыл из Вестонии с дурными вестями. За этот год на юге произошло много удручающих событий, которые, помимо прочего повлияли на решения Владык. В песках вновь разгорелась Хворь. Много детей погибло в возрасте от младенчества до семи лет. Весной в двух урожайных районах прошли крупные пожары, и уничтожили свежие побеги. За год семь кораблей с провизией для армий попали в штормы, и разбились. Владыки уже трижды обсуждали вывод войск за Перешеек...

     Его последние слова вызвали незамедлительную реакцию в зале, и мастеру Сантори пришлось переждать бурю эмоций, чтобы продолжить свой доклад. Дальше он говорил о состоянии промышленности, настроении Владык, приближённых и простого люда, который был недоволен войной, где гибли их родные, друзья и знакомые. Каждого второго мужа призвали, и вот уже двадцать лет домой возвращались лишь калеки. Беженцы также беспокоили южан, и после возобновления войны их стало много больше. Праведный гнев народа заставил Владык задуматься о выводе войск. Мастер Сантори заверил, что маги всячески уговаривают их продолжать войну, но Киартана знала правду.

     Следующим выступил мастер Кани, прибывший, наоборот, с севера, где уже давно правят Бассы. Он доложил о движении армий на юг. И о том, что подати на войну увеличились с десятины до четверти. Но уверил Совет, что люди на севере вовсе не бедствуют. Армии Бассов не трогают деревни и города, а проходят в обход, останавливаясь в полях и лесах.

     – Император обещал всем жителям, что преклонят колени, спокойствие и мир, и своё обещание он сдержал, – закончил свой доклад мастер Кани.

     Его слова не вызвали шквал эмоций, наоборот, все глубоко задумались, а Киартана осознала, что сторонники нейтралитета повсюду. Одни убеждали Владык не продолжать войну, другие приносили с севера вовсе не дурные вести о бесчинствах Бассов, а новости о мире и спокойствие.

     Другие маги выступили в Совете до обеда, и их сведения оказывались всё более противоречивыми.

     Двое магов, прибывших с линии фронта, заявили об упаднических настроениях в армиях:

     – Многие генералы не довольны положением дел. Западный и северный фронт ещё держится, но восточный – под натиском врага уже отступил к лесу Нуреон. Туда приходится удар основных сил Бассов, чтобы отрезать армии от перешейка. Ральф Сакуроски едва сдерживает своих солдат от бесчинств и грабежей. Их силы на исходе, и если они не получат подкрепление в скором времени – многие солдаты дезертируют.

     Последние слова Самира Горина вызвали у многих отчаяние и страх. Некоторые перешёптывались, обсуждая столь ужасные вести.

     Совет прервался на обед, и маги освободили зал. Киартана хотела поймать на выходе Оксифура, рассказать ему о Грионе, но Александр остановил её.

     – Сейчас не время. У тебя будет возможность высказаться, позже.

     – Если Грион возьмёт слово, меня уже никто не станет слушать! – Но она осталась на месте, продолжая бессильно смотреть, как Грион разрушает Орден изнутри.

     Грион Фаэдра окинул цепким взглядом зал. Мерион считал его лучшим другом. Маги обсуждали отчёты, шли к выходам, скрывались под арками и затем выходили на широкую винтовую лестницу, опоясывающую башню. Мьёрн подошёл к Гриону, и они разговорились. Киартана не слышала разговор, и не знала, о чём он, но роковой удар поразил её сердце. Два лучших друга предали Мериона, заманили на смертельное задание и решили захватить власть в Ордене, теперь она в этом убедилась.

     – Я не позволю им победить, во что бы то ни стало... – заявила она Александру. – он использовал меня и Викара в своей игре, теперь это личное.

     Она смотрела на них и ненависть морозным туманом окутала сердце. Страх исчез, на его место пришёл гнев. Весь мир стал для неё лишь чёрным и белым.

     – Ричард погиб, но никто не говорит об этом, – осознала Киартана. Она сложила руки на столе, опустила голову и исподлобья смотрела вниз. – Словно ничего не случилось. Знаешь, он был наследником богатой семьи с юга, его отец Глашатай Владык... я ему никогда не нравилась. Он всего лишь хотел поступить правильно.

     – А что с Викаром? – поинтересовался Александр, махнув рукой в его сторону. – Прости, если лезу не в своё дело...

     – Я люблю его, – кратко ответила Киартана. – Мы три года были вместе. Но, похоже, он никогда не любил меня... Грион подослал его ко мне шпионом. Приглядывать, слушать, спать со мной. Викар делал всё идеально, Грион сам его раскрыл...

     Она вдруг ощутила озарение, покалывание в кончиках пальцев, когда само тело поняло всё раньше мозга. Она резко подняла голову, а сердце неистово забилось.

     – Только не торопись, – притормозил её Александр, – говори чётко и ясно. Я слушаю.

     – Влияние, – она не знала с чего начать, и сообщила самое главное, чтобы не забыть. – Я читала об этом. Заклинание, позволяющее внушить человеку идею, и он будет считать, что она его собственная, – Киартана вновь посмотрела на Викара, который наблюдал за ней. Они встретились взглядами лишь на секунду, после чего он отвёл глаза, но этого оказалось достаточно, чтобы внушить веру в её правоту. – Грион влиял на Наррога, который убил Монику, он так и не вспомнил имя мага. Повлиял на Милу, и та дважды пыталась убить Гильду, и тоже не смогла назвать его имени. Джозеф ни разу при мне не назвал Гриона по имени... как и Викар...

     – Влияние? – поразился Александр. – Это сложная техника, даже Мерион не мог ничего подобного. Я читал, со временем человек понимает, что зависим... – но Александр не договорил, а в страхе прошептал имя Гриона, чтобы убедиться, что сам он не в его власти.

     Маги вернулись с обеда, зал вновь наполнился гомоном и шумом.

     – Он мог подчинить кого угодно, и даже Магитра Оксифура, – решила Киартана, – и сейчас, когда начнутся споры о нейтралитете, Оксифур поддержит его, и переворот в Ордене будет совершён мирно. Никто не заметит, как всё изменится...

     Вдруг в зале стало тихо как никогда. Киартана посмотрела вниз и слова комом застряли в горле. На сцене стоял Грион Фаэдра. Он жестами рук просил тишины, но все и так умолкли, стоило ему подняться.

     Грион пленил всех своим спокойствием и уверенностью. Его взгляд, прежде казался добрым, но сейчас выглядел властным, могущественным, пугающим. Все безвольно смотрели на сцену и ждали его слов.

     – Здравствуйте! – обратился Грион. – Вижу, как мало нас осталось, и моё сердце наполняется печалью, – он опустил ладонь себе на грудь, – оно болит за всех, кто безвременно и навсегда покинул этот мир. – маг ходил из стороны в сторону, заглядывал в глаза каждому, – Этот Совет был созван так рано виду особенных обстоятельств. Бассы возобновили войну. Долгие годы шли переговоры, но они ни к чему не привели. Люди вновь умирают, ради амбиций Владык, – он снова окинул взглядом безропотно слушавших его магов. – Но я хочу обсудить не только лишь события далёкие от нас, – он обратил взгляд к Киартане, и кровь в её сердце похолодела. – Совет омрачила смерть наших братьев. Ужасная гибель, которая настигла их среди товарищей, в месте, которое они считали своим домом, – среди магов начались перешёптывания, но Грион прекратил их одним взмахом ладони. – Слухи расходятся быстро, и, уверен, вы все слышали о страшном побоище, что произошло между учениками вчера. Но самое ужасное – причиной стали лишь иные взгляды. Ребят убили за то, что они были сторонниками нейтралитета.

     В зале возник гомон голосов, который Грион не хотел остановить. Киартана почти не знала тех ребят, помнила только, как они вместе играли в Героя, и она естественно всех побеждала. Она вспомнила, как однажды побила в дуэли Ивана Драко, а после он подошёл к ней и попросил показать ему пару приёмов. С каждой минутой она вспоминала всё больше деталей, и теперь уже считала, что знала их достаточно хорошо. Никита всегда был менее искусен, чем его брат, и завидовал Степану, но он первый начал общаться с девушкой, Кларой, и после этого уже Степан ему завидовал. Два года назад Нарим на испытании повредил себе палец, а Киартана, хоть и была в другой команде – помогла ему. Тогда он так искренне благодарно посмотрел ей в глаза, но не смог выговорить, ни слова. А теперь они все погибли, и она знала, кто виновен.

     Она гневно смотрела на Гриона, который наслаждался разбродом и смятением магов в зале. Он не пытался остановить испуганные разговоры, ему нравилось, как маги сами разжигают пожар, подожжённый им, разносят огонь всюду, поддерживают пламя, что приведёт к перевороту. Ему хорошо удавалось скрыть радость, но Киартана умела различать лжецов, и прекрасно видела, что его грусть напускная, а печальные глаза лукавят.

     – Но в этой трагедии есть и светлый момент, – продолжил Грион. – Среди нас тот человек, кто остановил безумие и смог исцелить раненых, избавив нас от большей скорби. Девушка проявила стойкость и героизм. Она – настоящая Героиня! Быть может она хочет выйти и сказать несколько слов – он указал рукой, и все в один момент обернулись к ней, а гул в её висках всё нарастал.

     Маги не верили своим глазам, что в зале вместе с ними девушка. Киартана медленно поднялась на ватные ноги и пошла вниз, аккуратно шагая со ступени на ступень.

     – Лучшая ученица Игонора и всей Академии, – хвалил её Грион, и его голос слышался словно со дна колодца. – Она остановила бойню и исцелила многих учеников, что были близки к смерти.

     Киартана взошла на сцену и встала напротив Гриона. Он поклонился ей, а она словно в тумане чуть не выронила посох из рук, забыв как тяжёло дерево, из которого он сделан.

     – Я рад, что впервые, девушка поступила в Академию, прошла все испытания и стала одной из нас. Ей было тяжелее, чем остальным, но она справилась, получила великие знания и способности. Она поистине обладает огромной силой и достойна находиться здесь, перед всеми вами, – он подошёл ближе и заглянул Киартане в глаза. – Желаешь, что-нибудь сказать?

     Она понимала, что другого момента уже не будет, но её сковал страх, она видела огромный зал, хоть и пустой наполовину. Сотни магов ждали её слов, глядя ей в глаза. На неё смотрели Оксифур, Игонор, Мьёрн. Она встретилась с ними взглядами, и это придало ей сил.

     – Вы правы, Мастер Грион. Страшные вещи творятся в Ордене, – её голос дрожал, но она продолжала говорить. – И быть может мой героизм и не понадобился...

     – Да! – перебил её Грион. – Если вспомнить, из-за чего всё произошло. Нейтралитет! – он не позволил ей договорить, а при его громогласном выкрике, в зале вновь начался шум, гомон, разговоры и крики. – Ненависть стала причиной убийства! Не стану лукавить, я сам являюсь сторонником нейтралитета, мне уже осточертели войны, что ведут Владыки и Бассы меж собой. Люди гибнут. Много лет споры о нейтралитете велись здесь, в Совете, но никогда они не приводили к решительным действиям. – При этих словах Магистр Оксифур Саавский поднялся и попытался остановить Гриона.

     – Сейчас не время проводить, подобные споры! – заговорил Оксифур, стараясь перекричать гомон толпы, но Грион лишь радовался тому разброду, что он создал. – Есть много более важных вопросов!

     – Нет более важных вопросов, Оксифур, – ответил с безумной ухмылкой Грион. – Ты долго откладывал обсуждение, и всё закончилось расколом! Разве можно обвинять тех детей, когда ты сам виновен во всём случившемся. Они стали заложниками твоих убеждений и веры во Владык!

     В зале разрасталась буря, и Оксифур уже не мог её остановить. Он попытался снизить накал, успокоить магов, но все слышали лишь Гриона.

     – Орден сотни лет служит Владыкам, защищает в их золотых замках от гнева толпы, поддерживает в бесконечных войнах с Бассами, которые всего лишь хотят вернуть свои земли! Каждый видит упадок Ордена, в этом самом зале, встречая всё меньше наших братьев на очередном Совете. Мерион был прав когда говорил, что войну нужно остановить. Он так и не смог сделать этого, но мы с Мьёрном продолжим его дело. А как по вашему можно остановить войну – дать одной из сторон безоговорочное преимущество. Выходит, нейтралитет – единственный выход для нас всех.

     Зал уже гудел разъярённым ульем, Киартана по-прежнему испугано стояла на подиуме рядом с Оксифуром и Гиионом не в силах двинуться с места. Игонор оказался прав, Грион говорил очень убедительно, ни у неё, ни даже у Оксифура не было и шанса.

     – Или вы хотите отправить этих детей на войну? – он указал на Киартану. – Им нет и двадцати, они не подручные, всего лишь ученики, и не готовы, но война началась, им придётся умирать за Владык, если Орден не объявит о нейтралитете!

     Весь зал уже скандировал, кто – нейтралитет, кто – Грион. Голоса смешались, усилились, отчего казалось, сам купол гудит и громыхает. Под торжественные крики и гром оваций, в Ордене произошёл переворот.

     – Оскифур, покуда, ты глава Ордена, Магистр этого Совета, спрашиваю тебя в последний раз, ты разрешишь нам выразить общее желание и проголосовать за нейтралитет, или против него? – пока Грион говорил, в зале воцарилась полная тишина, казалось, никто даже не дышал.

     – Нет, сейчас не время это обсуждать, – последние слова Оксифура потонули в шуме всеобще негодования.

     – Нет? – Грион перекричал всех, и Оксифур лишь покачал головой из стороны в сторону. – ты не желаешь слушать нас? Всегда Совет собирался для единогласного решения, теперь ты один не хочешь слышать всех остальных? В таком случае, Оксифур, ты не оставил нам выбора. Я объявляю голосование на смещение тебя с должности Магистра!

     Грион торжествовал, и уже не скрывал этого. Почти все члены совета были на его стороне, и ему оставалось лишь направить их. Киартана подняла глаза на последние ряды, и не увидела там Александра, обернулась на то место, где сидел Викар с друзьями, и их тоже там не оказалось.

     Киартана подошла к Магистру, взяла за руку и быстро заговорила:

     – Грион всё сделал, чтобы заполучить власть. Он собирается совершить переворот не только в Ордене, но и во всей Алькадии. Он держит под Влиянием Мьёрна Хагорда, Джозефа Кратта и некоторых учеников. Он заставил их убивать. Вы должны остановить его немедленно, пока он не провёл голосование, и не стал Главой Ордена. Вы можете назвать его имя, Магистр Оксифур?

     Вдруг все крики и разговоры прервал сильный взрыв. Заклинание ударило в обсидиановую стену башни, выше зала. Вся башня сотряслась от удара, чёрные осколки сплошным потоком посыпались вниз. Свет солнца впервые пробился внутрь, осветив зал Совета. Маги в недоумении переглянулись, и даже Грион на секунду оказался в замешательстве.

     – Это решение станет самым важным в нашей жизни! – выкрикнул он на весь зал. – Оксифур давно понял, что ему не удержать своё место, и решил сохранить его силой! Он начал бойню, которая уже привела к гибели наших братьев!

     Оксифур, казалось, не осознавал её слова, он бросал свой ошарашенный взгляд с Киартаны, на Гриона, который продолжал свою максималистскую речь. Наконец, Магистр принял решение, выхватил посох с пояса и направил его в безоружного Гриона. Тот показательно поднял вверх руки, но улыбка не исчезла с его лица, а наоборот стала шире.

     – Вы видите, он и теперь желает сохранить власть любой ценой! Оксифур, ты готов пойти против нас всех? – Грион окинул руками зал. – Все мы желаем Ордену лишь добра, мы – его будущее, так зачем ты хочешь уничтожить всё то, что Мы вместе создали?

     – Грион! – ответил Магистр. – Ты давно задумал переворот, долго вынашивал план, и теперь, на Совете, решил выставить меня злодеем! Но у тебя ничего не выйдет! – Оксифур жестом подозвал сторонников, и с десяток магов поднялись на возвышение. Они окружили Гриона, и каждый из них поднял посох. – Не стоит сопротивляться, это бесполезно, – заявил Оксифур Гриону, а на весь зал возвестил: – На сегодня Совет окончен. Требую, чтобы все освободили зал!

     Но никто не двинулся с места. С лестницы слышался треск молний, в проходах мерцали вспышки. Там шёл страшный бой. Киартана не знала, что ей делать, она медленно отступала вместе с Оксифуром и его людьми, от наступающей, во много раз превосходящей толпы магов. Грион по-прежнему держал руки поднятыми, но уже не скрывал смех.

     – Оксифур! Совет сделал свой выбор! Смирись, или будешь навсегда отлучён от Ордена!

     Вокруг зала на лестнице продолжалось сражение, и никто не знал, кто и с кем дерётся. Наверху в проходе Киартана заметила вспышку, за ней в зал вбежал Аластор, он держал щит левой рукой, его голова была разбита, он повсюду оставлял кровь. За ним в зал ворвался Джозеф, с ним дрались Нестр и Сергей, но силы были вовсе не равны.

     В суматохе никто, кроме Киартаны их не заметил. Вспышки заклинаний наполнили верхний ряд зала, гул и грохот взрывов усиливался куполом, и маги решили, что бой уже начался. Первым ударил Оксифур. Руны его посоха загорелись нестерпимым белым светом. Импульс энергии разбился снопом слепящих искр о щит.

     Все маги начали двигаться одновременно. Заклинания носились повсюду, попадали в щиты и разбивались снопами искр, столы и скамьи в зале рассыпались осколками металла и дерева.

     Киартана создала вокруг себя щит и бросилась прочь, к выходу. Она ощущала столь невероятную мощь сосредоточения силы, что побоялась остаться в зале. Все кричали, но гул и треск электрических разрядов не позволял слышать голоса. Джозеф сражался наверху сразу с тремя, Аластором, Нестром и Сергеем, но вскоре Киартана заметила, что к ним на помощь подоспели Викар, Норт и Герман. Маги сражались на лестнице и на верхних уровнях Зала Совета.

     Она с трудом прорвалась к выходу сквозь дым, нестерпимую вонь серы и вездесущую свежесть озона, выскочила на пустую лестницу и ощутила поток свежего воздуха. Солнце косыми лучами озаряло башню, и в его свете, на лестнице, Киартана заметила первые потери. Поначалу, она не поняла, кто лежал на ступенях с разбитой невероятной силой головой, и грудью вмятой в ступени. Киартана подскочила к тому, что осталось от юноши, запачкав туфли в крови. Её сердце остановилось на миг, который показался ей вечностью. Она узнала Скотти и тотчас отшатнулась прочь от бездыханного тела, прижатого к камням невероятной силой.

     Но горевать времени не было, Киартана бросилась вверх по лестнице. Выше на ступенях она заметила Маркуса. Он сидел над телом, прикрытым мантией. На его плече багровел глубокий порез от воздушного лезвия, но он его вовсе не замечал.

     – Маркус! – окликнула Киартана, но подойдя ближе, заметила, что он плачет навзрыд. Она потрясла его за плечо – Маркус, ты ранен, нужно остановить кровь! – она могла легко исцелить порез, но видела, что рана не смертельная, и не хотела тратить силы. – Что здесь случилось?

     – Джозеф оказался слишком силён... мы защищались...

     Киартана поняла, что под полотном может лежать один из её друзей, и не захотела знать кто это. Гнев волнами ворвался в её сердце. Она похлопала Маркуса по плечу, поднялась с колена и решительно направилась вверх по лестнице. Ещё несколько магов лежали мёртвыми на её пути, но она, больше не останавливалась. Осталась одна цель – убить Джозефа. Она знала необходимое заклинание, и верила, что её сил хватит.

     Он для неё был всегда хорошим другом, она любила его уроки, и никогда не пропускала, а теперь уверенно шла по ступеням широкой винтовой лестнице к своей цели. Сквозь разбитую стену виднелся пустынный парк, набережная, о которую бились волны и отдельный тренировочный остров – огромная серая площадка, насыпанная мелким камнем, посреди которой до сих пор трепало ветром зелёный подбой плаща Ричарда.

     Бой в зале продолжался, Киартана осторожно заглянула в проход, прежде чем пройти внутрь. Джозеф сражался с Александром и тот, несмотря на страх и оставленные войной увечия, бился неистово, как в последний раз. Поодаль Викар вместе с Нортом и Германом, сражались против Аластора, Нестра и Гаррота.

     Внизу бились мастера, и даже смотреть туда было страшно, но Киартана успела заметить, что Оксифур с небольшой свитой проигрывает и отступает. Она глубоко вдохнула и бросилась на помощь Александру. Джозеф легко остановил её молнию рукой и скривил безумную улыбку окровавленными зубами.

     – Вот она – лучшая ученица Ордена! – Джозеф взметнул посох и ударил разрядом одновременно из кристалла в его оголовье, по Киартане, и из набойки в основании – по Александру.

     Они оба успешно отразили удары и атаковали в ответ. Александр ударил силовой волной, способной выбить весь дух. Киартана вызвала молнию, и вдруг поняла, что вновь боится её.

     Джозеф вскочил на один из столов, а затем взмыл в воздух под купол зала. Он отразил все заклинания. Ему всё больше нравилось происходящее:

     – Ну же, Киартана, я знаю, ты можешь больше. Мне всегда нравилась твоя сила, и где она теперь? – насмехался он над их бессилием, но Александр удержал её, положив руку на плечо.

     – Он заставляет тебя ошибиться! – крикнул он. – Помни – любой удар смертелен.

     Киартана помнила, как резко прервалась дуэль Джозефа и Ричарда, как Ричард на мгновение завис в воздухе, а затем его неподвижное тело начало падать вниз, но она ощущала силу вокруг, и знала, что способна биться с Джозефом на равных, лишь страх и неуверенность могут ей помншать. Киартана отразила щитом очередной разряд, но не кинула молнию в ответ. Он воспользовался её замешательством, и снова сосредоточил все силы на Александре. Джозеф взмахнул посохом, Александра ударом воздушного молота отбросило в стену, Киартана едва успела поднять щит, когда её прижало к каменному столу. Удар выбил весь воздух из лёгких, не оставил сил вдохнуть. Она из последних сил держала щит, пока Джозеф медленно спускался к ним, ликуя от своей лёгкой победы.

     – Вы беспомощны. Так зачем сопротивляться? – она никогда раньше не замечала, как сильно голос Джозефа похож на голос Матиаса – такой же надменный и хлёсткий. Она всегда видела его доброе лицо, и не могла представить злодеем.

     Джозеф уже поднял посох, когда на него напало сразу несколько магов. Киартана не разобрала лиц, кроме одного – Викар вновь дрался за неё. Заклинания ударили Джозефу в спину и разбились о щит. Его серая и совершенно обыкновенная мантия загорелась, но он потушил пламя одним хлёстким взмахом. Викар, Аластор, Нестр, Гаррот и даже Норт с Германом вступились за Киартану. Джозеф вновь взмыл к вершине купола, а Гаррот, Норт и Герман последовали за ним.

     Они кружились в воздухе в смертельной схватке, пока Аластор с Викаром помогали Киартане прийти в себя, а Нестр следил, чтобы на них никто не напал со спины.

     – Ты как? – спросил её Аластор, схватив за плечи. – Н-не ранена? – Но Викар тотчас грубо оттолкнул его.

     – Киартана! – позвал Викар. – Нам нужно уйти отсюда!

     Она никак не могла отдышаться, и не видела лиц перед собой, а смотрела вдаль, на то как Джозеф расправляется с её друзьями, она знала, что произойдёт. Он заметил её взгляд, улыбнулся, играючи поднял ладонь к лицу и медленно, палец за пальцем, сжал в кулак. Между ними находился Герман, он успел поднять щит, как Киартана его учила, но давление оказалось слишком велико. Щит рассыпался в исчезающие осколки, Германа переломило словно ветку, кости вырвались из плоти, и из ран потоком брызнула кровь, он не успел даже вскрикнуть. Тело замерло на миг в неестественной позе, а затем в свободном падении полетело вниз.

     Всего секунду назад Герман был жив, а теперь смотрел совершенно пустым мёртвым взглядом, он даже не успел испугаться.

     Киартана схватила посох и выпрыгнула вперёд, задумывая основу заклинания. Она понимала, что этот бой может стать последним, но не собиралась сдаваться. Оба, и Викар, и Аластор, поразились её прыти, и не смогли удержать. Она направила посох в Джозефа, но вызвала им щит, а левой рукой создала ворох воздушных клинков и бросила широким взмахом.

     Лезвия снопами искр разбились у его безумной ухмылки.

     – Какая неистовая ярость! Как тогда в деревне, когда ты убила того Волка. Это прекрасно! – выкрикнул Джозеф. Он, будучи более искусным в боевой магии, создал всего три лезвия, и направил их так, что они преодолели все щиты и попали в цель.

     Киартана не заметила, как воздух рассёк ей плечо до кости, в том же месте, где она уже, когда то была ранена, бедро и щиколотку правой ноги. Кровь плотным потоком потекла по ноге. Они продолжили сражаться. Киартана пыталась обмануть Джозефа несколько раз, но он постоянно с лёгкостью раскрывал её обман, и отвечал похожим приёмом. Он играл с ней, не желая убивать так же быстро, как Ричарда, Скотти или Германа.

     Она еле держалась на ногах от слабости и потери крови, и впервые заметила, что ранена. Кровь бойко сочилась из пореза на её бедре, из плеча слабее, но уже залила всю руку и окрасила алым рукоять посоха. Киартана тут же поняла, что нужно делать, и Джозеф этого не ожидал. Она взмахнула рукой, окропив Джозефа и всё вокруг вязкими каплями.

     Кровь попала ему на мантию, на руки и в лицо, он лишь снова улыбнулся своей страшной ухмылкой с безупречно белыми, но окровавленными зубами. Киартана отпустила посох, закрыла глаза и сложила руки ладонями. Он мог защититься, но так и не понял её плана. Ей хватило всего пары секунд, чтобы прочитать заклинание. Джозеф остановился, он смотрел не на неё, а уже куда-то вдаль, сквозь всех и всё. Он больше не дышал и его сердце не билось.

     Они уже не стояли друг напротив друга в зале, среди сражения магов, но стояли друг напротив друга среди темноты и тянущихся к ним рук, за Пеленой. Киартана здесь не была ранена, и Джозеф выглядел снова добрым юношей, как при их первой встрече.

     – Мне жаль, но другого выхода я не нашла... Я должна была тебя остановить...

     Киартана повернулась и пошла прочь. Джозеф поднял руку и потянулся за ней, но она уходила всё дальше, у него не было шанса достать её.

     Киартана открыла глаза и увидела, что лежит на коленях Аластора. Она вспомнила, как падала, но не знала, упала или он успел её поймать. Попыталась подняться, но тело не слушалось. К ним подскочил Викар и грубо оттолкнул Аластора.

     – Ублюдок! – выкрикнул Викар, и Киартане стало страшно, она поняла, что никогда прежде не слышала, как он ругается. Викар взглянул в глаза. – Я так испугался... – прошептал он, сжимая её ладони.

     Она вновь ощутила тело, попыталась встать, но силы покинули её, а ужасная головная боль не позволяла сосредоточиться. Аластор вновь подошёл, и Викар поднял на него посох.

     – Уйди прочь! – выкрикнул он, несмотря на то, что Аластор поднял руки. – Не приближайся к ней!

     – Что с т-тобой? – не понимал Аластор. – Я на её ст-тороне! – он огляделся по сторонам. – Бой закончен. Вы п-победили...

     Киартана заметила сотни испуганных взглядов. Они оказалась в центре зала, а рядом с ней лежало изувеченное тело Германа, которого накрыли тканью, но и та уже успела пропитаться кровью. Над ними стоял Грион, в окружении соратников, в числе которых Киартана заметила Мьёрна и Игонора, который, как и обещал, не вступил в открытое сопротивление. Оксифур и его сподвижники сложили посохи и ждали своей участи. Восстание против Совета оказалось быстро подавлено, только Викар выглядел злобным и ожесточённым. Он угрожал Аластору, и не хотел никого слушать.

     – Прошу, опусти посох... – из последних сил заговорила Киартана. – Я и так потеряла много друзей...

     – Друзей? – он обратил свой необъяснимый гнев на неё. – Я видел вас вместе! Уже давно и подолгу вы общаетесь, вы спали вместе... Нет, вы не друзья! Как ты могла так поступить со мной? Я люблю тебя, я безумно люблю тебя! Но ты вновь и вновь режешь мне сердце...

     – Н-ничего н-не было! – возразил Аластор, но его слова потонули в нависшей над всеми тишине.

     Они смотрели друг другу в глаза и не могли оторваться, Киартана впервые не знала, что сказать. Она знала, что любые её слова будут отвергнуты. Знала, что Викар находился под Влиянием Гриона, но только теперь осознала, какую идею тот внушил. Идею о том, что Викар безумно влюблён в неё. Киартана вдруг поняла это. Его любовь показалась ей слишком идеальной, стерильной. Она осознала, что влюбилась в совсем другого человека. Ощутила пустоту, словно сердце больше не приносило кровь в голову. Мир стал таким далёким и незначительным, всё стало уже не важно.

     – Он хотя бы никогда мне не врал... – Киартана, не моргая, смотрела, как Викар создаёт заклинание воздушного лезвия, как силой направляет его в горло Аластору, и как молниеносным движением руки Грион останавливает смертоносный осколок, клинок мерцает воздушными переливами и исчезает, весь мир погружается во тьму.

     Солнце только опустилось за стену. Она смотрела с высоты на город и он выглядел живым – всюду зажигали огни и лампы. Вывески баров и таверн зазывали гостей. Пахло ароматным деревом и жареным мясом. На площади этой ночью соберётся люд со всего города.

     В кресле у окна она наблюдала за всем. Но её интересовали вовсе не шумные компании на улицах или скрытные одиночки, прячущиеся в темноте. Она видела начало переворота, и следила за тем, как всё развивается. Несколько групп людей, одетых в неприметную одежду, вышли из дома, принадлежавшего Кланам. Один человек, что командовал ими, постоянно озирался. Он держал в руках палку, похожую на посох, но он не был магом – она узнала Бена Кэнона с его манерой жестикулировать даже в полумраке. Остальные скрывали оружие под длинными плотными балдахинами. Он махнул одной группе на север, и люди скрылись меж домами, два других отряда он инструктировал дольше, а затем ещё шестерых направил на юг. Третью группу он возглавил сам. Они перешли улицу, где к ним подъехало два крытых дилижанса. Они отправились на восток, к Ристанскому холму.

     Жернова переворота завертелись, а междоусобица лишь скрывала подготовку. Первой их победой стало смещение Гильды, а затем в течение года убирали всех несогласных. Долгое время угнетённые копили силы, и сегодня, в ночь Середины Лета, их план будет осуществлён.

     На центральной площади, разгорелось зарево – эта ночь не сулила ничего хорошего. Пропагандисты уже подначивали народ на восстание, осталось лишь бросить спичку, и люди своим праведным гневом сметут господ, проложив путь для Анны и её сторонников к власти.

     Отряды Бена уже выдвинулись к Ристанскому холму, чтобы никто не избежал своей участи. Стражи и Военные гарнизоны давно куплены, а те, что нет – выведены из строя более сговорчивыми товарищами. Все пути из города закрыты. И даже, если начнут бить в набат – никто не придёт на помощь. Воздух в этот вечер стал осязаемым, смолистым, терпким, словно сам город предчувствовал бойню. Многие сегодня, прикрываясь благими намерениями, покажут свои истинные личины.

     Она сидела в кресле с чашкой уже остывшего чая, и видела, как рушится Имеприя, которую она возводила много лет. На севере слышались взрывы. Крики и гул голосов на площади, уже не были радостными. Воздух пропитал терпкий и кислый запах пожара, в чёрное небо поднялись столбы дыма, напомнившие ей о нападении Бассов, а улицы наполнились вереницами огней факелов. Люди взяли штурмом Палас, и теперь шли на Ристанский холм, некоторые для того чтобы свергнуть Мэра и его приближённых, но большинство – грабить.

     Солнце давно зашло, ночь спустилась на Алькадию, и для кого-то она станет последней. Под эгидой свержения власти Риордана и правящих семей, в городе начались беспорядки и погромы. Особо нуждающиеся толпами бродили по улицам, забирались во все подряд дома, грабили, насиловали и убивали.

     Киартана поняла, что наблюдает за Гильдой, видит её глазами. Она услышала стук в дверь, и тут-же ощутила беспокойство – никто не мог искать её здесь. Гильда схватила со стола кинжал и прижала к груди. Её последний выбор, но Киартана не желала, чтобы она сдалась так просто.

     – Беги... – шепнула она, и Гильда немедленно поднялась из кресла, на миг задержалась в нерешимости, но удар в дверь вырвал её из оцепенения.

     Гильда взобралась на подоконник, ухватилась за скат крыши и ловко подтянулась, а в следующий миг дверь с грохотом развалилась, и внутрь, вместе со вспышкой света, ворвался маг с белым посохом и рыскающим по углам взглядом. Но Гильда уже бежала прочь по крышам, и впервые её ноги дрожали, она боялась оступиться, сорваться и остаться навсегда искалеченным телом на мостовой.

     В пути Гильду посещали тяжёлые мысли, её отец долго страдал, она знала, он никогда не поправится. Гильда по-прежнему сжимала в руке кинжал. Киартана ощущала все её чувства, но совершенно не чувствовала себя, она не понимала, где находится, что происходит, это пугало её всё сильнее.

     Как добралась до дома, Киартана не заметила, но когда Гильда увидела отца – сразу ощутила. Он по-прежнему не понимал, что происходит, и просил, даже умолял, о встречи с дочерью. Он запомнил её маленькой девочкой, и не осознавал, что она давно выросла.

     Гильда крепче сжала кинжал, и Киартана поняла, что сейчас произойдёт.

     – Ты так долго ждал встречи с дочерью, – заговорила Гильда. – Пришло время...

     Одним решительным движением она возила кинжал отцу в сердце, мужчина застыл на месте и перестал дышать. Она представила, что он перестал бояться, и в последнюю секунду улыбнулся ей. Дочь улыбнулась в ответ, и, наконец, смогла обнять. Гвинел Анаринэ начал медленно валиться на пол, но Гильда удержала его. На его рубашке расплывалось алое пятно. Она подтащила его к кровати, аккуратно уложила и нарыла одеялом. Теперь он словно спал, и только широко открытые глаза неподвижно смотрели вдаль сквозь потолок. Гильда села рядом и взяла в руки его сухую морщинистую ладонь. Старик долго страдал, и пришло его время.

     – Ты не освободился в этой жизни, но в следующей, я верю, найдёшь счастье, – прошептала Гильда, и Киартана повторила за ней слово в слово. Гильда долго сидела у отца, но пришло время бежать. Она закрыла глаза отцу, и навсегда покинула его.

     Карл испугано причитал в коридоре, но так и не зашёл внутрь. Он собирал вещи Гильды, и уже спустил вниз два чемодана.

     – Госпожа, вы покидаете дом? Я могу следить за ним до вашего возвращения... – предложил Карл, но понимал, что в его услугах больше нет нужды.

     – Ты столько раз рассказывал о своей племяннице, что вышла замуж за торговца горшками и уехала жить в Нисс. Настало время тебе навестить её. Этому дому более прислуга не потребуется! – Гильда быстрым шагом отправилась на кухню, достала щипцами из печи пару поленьев и принесла в комнату отца, а Карл всюду хвостом ходил за ней, постоянно вспоминая Владык и причитая.

     – Я начну новую жизнь! – объявила Гильда. – А для этого сожгу всё старое. Я ничего не возьму: деньги, украшения, духи и платья – пусть горят!

     Гильда положила поленья на кровать отца, и пошла за следующими.

     – Что вы делаете? – удивился Карл. – Как можно! – он беспокойно кидался по сторонам, но ни мешать, ни отговаривать не посмел.

     Гильда вернулась ещё с двумя поленьями.

     – Я сожгу всё, Карл. Если хочешь что-то спасти – самое время этим заняться, – она никогда не была так уверенна, а Карл немедленно вспомнил о нужных вещах в его комнате, и отправился спасать добро. Она положила поленья на стол в зале, открыла один из чемоданов, что успел спустить вниз Карл. Внутри беспорядочно лежали вещи, но Гильду они более не интересовали. Она достала охапку платьев и бросила на сожжение.

     Гильда без устали кидала вещи в огонь. Туда шло всё, что способно гореть – одежда, стулья, полки, с которых на пол она сбросила склянки с приправами, бутылки с алкоголем вспыхивали цветным пламенем.

     Она распахнула ставни на всех окнах, и огонь разгорелся ещё сильнее. Пожар переместился со стола на массивную барную стойку, а Гильда достала из чемодана сосуды с духами, и стала бросать их в стену и об пол. Воздух наполнился смесью ароматов, перебивших даже запах гари. Лужицы на полу мгновенно вспыхивали, покрываясь сизым огнём словно дымкой. Происходящее раззадорило Гильду, развеселило, она бросала в огонь всё, что попадало под руку.

     – Гильда... – хриплым, но слишком знакомым голосом обратился мужчина позади. – Ты ведь задохнешься.

     Она оторвалась от созерцания пылающего дома и подошла к двери, сжимая в руке кинжал. Ей было так же страшно, как в тот день, когда они впервые встретились.

     – Прошу, не молчи... – умолял Генри, – нужно спешить!

     – Я могу тебе верить? – еле выговорила Гильда.

     – Можешь, – он запнулся не зная, чем это доказать. – Я люблю тебя и простил за то, что ты сделала... Нам нужно бежать! – он протянул ей мозолистую ладонь, Гильда помнила, какая она на ощупь грубая, но тёплая. – Нас ждёт повозка, надеюсь, хоть несколько человек остались мне верны... – он потащил её за собой, но Гильда вырвалась из его хватки и осталась на месте.

     Весь её лоб покрылся каплями и пот смешался с сажей. Карл успел собрать свои вещи, раскланялся и с небольшим старым саквояжем навсегда покинул её. Она села посреди коридора на последний стул и осмотрелась. Всё её добро, вся память о ней горела жарким пламенем.

     И Гильда и Киартана осознали одновременно, что скоро всё закончится. Она подняла взгляд на Генри и в последний раз улыбнулась ему. Пришло её время. Гильда поднялась и распахнула руки. Она ни о чём не жалела, и только сейчас осознала, что на её лице всё время была улыбка.

     – Не к чему уезжать, – заявила она, обняв Генри в последний раз. – Мы оба останемся здесь.

     Генри сомкнул пальцы на её шее и опрокинул Гильду на спину в коридоре. Последним вдохом она не смогла насытиться. Гильда обняла любимого, а затем ударила ножом ему в спину и била до тех пор пока окончательно не ослабла, но Генри так и не разжал рук.

     Киартана ощутила, как их связь слабеет. Она не исчезла в одночасье, но Гильда перестала тревожиться, её чувства успокоились. Теперь она была счастлива.

     Огромная тяжесть начала давить Киартане на грудь. В один миг она осознала, что ей не хватает воздуха, и нет сил вдохнуть. Попыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Она не понимала, что происходит, её захватил необъяснимый страх, а давление всё усиливалось, пока не стало нестерпимым. Из последних сил Киартана закричала и тотчас вырвалась из оцепенения.

     Яркий свет ударил по глазам, и сон сразу развеялся. Она судорожно вдохнула, но ещё долго не могла отдышаться. Её тело казалось невероятно тяжёлым, она лежала на кровати под простынёй. Взгляд упёрся в высокий потолок из массивных, плотно уложенных гранитных камней. Она слышала только своё дыхание и мерный стук метронома, вызывающий ужасную головную боль.

     Ей потребовалось много времени, чтобы наклонить голову. Она находилась в башне Ордена – из открытых обсидиановых окон светило солнце и бликами отражалось от мрамора, лёгкий ветерок трепал светлые шторы. Вокруг стояли белые кровати – все пустые. Казалось, всё, что она видит – нереально, в зале не было ни одного человека, и за то время, пока она приходила в себя, к ней никто не подошёл, но в один момент она заметила вдали движение. Она не поняла, человек это, занавеска или её больное воображение, но страх вернулся с новой силой.

     Движение повторилось, и на этот раз Киартана точно определила, что за ней следит живой человек. Маг на дальней кровати, у самого выхода, в кремовой мантии медленно вращал в руках посох из белого дерева и почти сливался со светлым окружением. Она хотела позвать его, но горло пересохло, и у неё вышел лишь слабый хрип. И всё же незнакомец услышал. Он поднялся и медленно, шелестя мантией, подошёл.

     Киартана узнала в нём Гриона, и страх вновь захлестнул её разум. Сердце билось сильнее с каждым его шагом. Кровь пульсировала в висках, а в груди рос плотный шипастый ком. Она попыталась подняться, но лишь беспомощно барахталась в кровати.

     Маг подошёл и наклонился, чтобы она видела его глаза.

     – Владычица Тёмной зари! – обратился Грион вновь с добрым взглядом и улыбкой на светлом лице. Но всё нутро сжалось от того, как он назвал её. Киартана помнила, что однажды её уже называли так. – Жаль, что кроме тебя в Ордене никто не владеет магией крови. Поэтому даже лёгкие раны от воздушных клинков заживают очень долго, – он сел у её ног. – Скажу по правде – мы все сильно переживали за твоё здоровье. Ты упала с большой высоты, и лишь усилиями Аластора Сарвина, не разбилась насмерть, как тот бедный юноша, Герман Нельфьер, – Киартана вынуждена была слушать его, хоть и понимала, что он не искренне заботится о ней, а лишь насмехается.

     – Мне жаль, что не удалось избежать смертей. Ты действовала героически, и смогла остановить убийцу, – Грион, не отрываясь, смотрел ей в глаза, и не моргал. – Джозеф всем казался простым, добрым молодым человеком. Он убил лучшего друга, и ещё троих учеников. Ты даже не представляешь, как сильно всё это ударило по мастеру Мьёрну Хагорду. Он ходит постоянно отрешённый, потерянный. На него больно смотреть, – Киартана знала, что все слова – правда, и это ещё больше расстраивало её. – Но мы так и не смогли понять, как умер Джозеф? Его не ранили, он словно уснул. Тень покинула тело. Так вот как ты победишь...

     Киартана не собиралась отвечать, она и сама ещё не вполне понимала свои силы. Голос так и не восстановился, и из её горла послышался лишь сухой хрип.

     – Прости, – Грион всё понял, он налил в чарку немного вязкой жидкости. – Маленькими глотками, – Он поднёс чарку с настоем к её губам. Живительная влага промочила горло, и сразу стало легче. – Этот настой приготовили для тебя сёстры луны. Он питательный, и помогает при малокровии. Они давали тебе его, пока ты спала.

     Ей действительно стало намного лучше, и спустя несколько минут она смогла заговорить.

     – Зачем? – Грион понял, о чём она спросила, на миг его взгляд изменился, но лишь на одно мгновение. – Зачем вам всё это? – Киартана думала, он не ответит, переведёт разговор на другую тему, но он отвернулся к окну с колышущейся занавеской и задумался.

     – Я давно наблюдаю, как гибнет Орден. Как Оксифур и Владыки его разрушают. Маги перестали следовать первоначальной цели, и я не мог оставить всё как есть, – он вновь посмотрел ей в глаза, и такого властного взгляда Киартана ни у кого другого не встречала. – Ты знаешь, что в войнах с Бассами погибли почти все ученики Мериона. Остались только Александр и я. Мерион всегда выступал против войн, но его никто не слушал. Нейтралитет – единственная возможность сохранить наше наследие, жаль, что многие этого не понимают. Мастера все древние старики, зимой мне исполнится семьдесят, «всего», скажешь ты, но я не чувствую себя молодым. В грядущей войне могли погибнуть все, и я взял на себя эту ответственность.

     Киартана понимала его, но он принёс ей слишком много боли, и она по-прежнему боялась.

     – Вы пришли убить меня? – на её глазах выступили слёзы.

     – Нет, что ты, не думай обо мне так плохо, – он мило улыбнулся, но Киартану его улыбка лишь сильнее испугала.

     – Я хотела бы не думать про вас плохо, – решилась раскрыть правду Киартана. – Мне всё не даёт покоя, почему я? Вы совершили так много зла, подчинили Викара, чтобы он следил за мной в Ордене, и Милу, чтобы она следила за мной у Гильды. И сейчас назвали Владычицей Тёмной Зари, так меня звал лишь один человек – Волк по имени Матиас Иври.

     Грион улыбнулся, и Киартана поняла, что всё правда.

     – Ты очень важна, – заявил он, отчётливо, чтобы Киартана осознала каждое слово, смотрел пристально, не отрывая взгляда. – Позволь, я прочту пророчество:

     Когда Тень пресечёт грань жизни

     Тёмная Заря завершит Круговорот

     И наступит Эпоха вечного мира.

     Много веков Волки сражаются с Тенью, но все они ошибаются. Мало услышать пророчество, важно его понять. Не Тень, Владыки – причина всех войн. Они – круговорот, и тебе суждено их остановить, – он не спускал с неё взгляда.

     Киартана вдруг осознала, что в пророчестве говориться о ней. Её алые волосы пышной копной лежали на подушке, и она никому не рассказывала о силе отпускать людей в иные миры, даже Викару. Грионон прочитал пророчество лишь раз, но оно навсегда осталось в её памяти.

     – Когда я увидел тебя впервые на испытании Мериона, я не поверил. Но ты нашла книгу и смогла её прочесть. Знаешь, есть вещи, которые могут освоить далеко не все. Мне, например, прекрасно удаётся Влияние, но магию крови я попросту не понимаю. Узрев твои силы, я убедился – пророчество действительно о тебе. Ты победишь ИХ. Избавишь людей от войн и страданий! Ты должна, отправиться на север, продолжить обучение в Логове Волка... – в лице Гриона Киартана видела надежду, но любые его слова не могли изменить того, что уже случилось. Грион тоже понял, что ни пророчество, ни его слова, не избавят Киартану от гнева.

     – Значит, вы и правда один из них? Волк! – ещё минуту назад Киартана не верила в это, но теперь корила себя, за то, что не догадалась раньше. – И всё было обманом, стремление к нейтралитету, благие намерения. Переворот был лишь вашей игрой для захвата власти. А как же Гильда и Мила, Наррог и Моника, Джозеф и Ричард, Викар, все те, кто погиб? – она поняла, что её сердце неистово колотится. – Я не стану молчать...

     – Не волнуйся, тебе нечего будет сказать, – Грион поднёс ладонь к её лбу и начал шептать заклинание на древнем языке, которого Киартана не знала. Грион, не моргая, смотрел ей в глаза, и она тоже не могла отвести взгляд.

     Вдруг голова перестала болеть.

     – Я снял боль лишь на время, только много большей силой тебя возможно исцелить полностью, – он говорил приятным добрым голосом, наклонился и поцеловал Киартану в лоб. – Отдыхай.

     Киартана закрыла глаза и уснула, легко, как никогда прежде.

     Она стояла посреди леса, и свет солнца побивался между деревьев вокруг неё. Она знала это место, ей оно снилось много раз, и только здесь она вспомнила эти сны. Внизу лежало небольшое почти иссохшее озерцо, а на западе склон упирался в дорогу. Она никогда не понимала, что это за место, и почему видит его.

     Девочка одиннадцати лет неуверенно направилась к озеру. Редкий лес позволял увидеть его, меж стволов деревьев. Прошлогодний камыш выше неё, рваные берега и тёмная стоячая вода. Она обошла озеро по широкой опушке и снова нашла тропу с настилами, мостками и лестницами, ведущую вверх по склону на восток.

     Она часто поднималась по ней, и теперь направилась вглубь леса, ведомая непреодолимым желанием к неуловимой цели. Она знала, что должна быть там.

     Тропинка петляла меж деревьев, а солнце всё быстрее опускалось за холм у неё за спиной. Лес мгновенно почернел, над головой появилась почти полная луна, которая осветила дорогу, оставив на земле ветвистые очертания деревьев и чёткий силуэт девочки, идущей к своей цели.

     Ветви вновь пугали её, цеплялись за платье, но девочка упорно, сквозь страх, шла дальше. В темноте, среди деревьев ей шептали неведомые монстры из книг, что она прочла. Она верила, что всё кончится хорошо, знала, что её ждёт, и вышла к гладкой серой дороге, освещённой фонарями.

     На другой стороне стояли редкие дома, в окнах горел свет, белый дым из труб коптил звёздное небо. Луна освещала крыши. Это место поразило её своей тишиной и спокойствием.

     Она ощутила лёгкость, свободу, и бросилась вперёд. Её ослепила вспышка.

     Проснулась Киартана неожиданно и легко. Голова не болела. Она открыла глаза и сразу увидела массу людей вокруг, но никак не могла разобрать лиц.

     – Проснулась! – воскликнул Маркус.

     Киартана узнала Мьёрна, Игонора, Александра, Аластора, Маркуса, Нестра и Тома. Она удивилась, заметив во взглядах ребят нотки печали.

     – Ты долго спала, – заговорил Мьёрн. – Не волнуйся, ты по-прежнему в Ордене, в башне, и тебе ничто не угрожает.

     Киартана собралась заговорить, но пересохшее горло отказывалось первое время производить звуки. Нестр поднёс ей ко рту чарку с настоем, она сделала пару глотков, и ей сразу стало легче, но в груди возникло странное чувство, будто подобное с ней уже случалось.

     – Что произошло? – испуганно спросила Киартана, глядя в глаза Мьёрну. – Почему я в лазарете?..

     Все испугано переглянулись, никто не решался ответить и это испугало её ещ сильнее.

     – Всё вовсе не так ужасно... – заговорил Мьёрн. – Оксифур выступил против совета и потерпел поражение, а теперь он и его подручные находятся в темницах, но он сложил посохи, как только бедный юноша упал с верхних уровней и разбился. – Мьёрн сел на кровать у ног Киартаны. – Тебе нельзя волноватьься. Ты была серьёзно ранена, потеряла много крови, и пока ещё не вполне восстановилась. Отдыхай, поговори с друзьями, а я приду завтра, посмотрю, как ты поправляешься.

     Мьёрн поклонился ей и ушёл. Следом покинули зал Игонор и Александр, не сказав ни слова. Ребята выглядели опечаленными, но пытались улыбаться. Маркус стоял поодаль, а Нестр сел на кровать, туда, где прежде сидел Мьёрн.

     – Как ты? – улыбнулся он и взял её за руку. – Мы очень волновались. Ты спала несколько дней и никак не просыпалась.

     – Столько всего с-случилось... – заговорил Аластор. – в Алькадии люди взбунт-товались против Мэра и Управления. Гаррот, узнав обо всём, сбежал сп-пасать отца и до сих пор не вернулся. Ходят слухи, будто Аксториса п-повесили на главной площади вместе с главами других правящих семей. В назидание остальным...

     Они говорили о многом, но разговор казался Киартане натянутым, словно они не общались много лет, и вот встретились, а никто не знает, о чём говорить.

     В свободном дыхании, приятной боли и покалывании мышц она ощутила себя живой, и собиралась наслаждаться каждым моментом. За несколько часов ей стало намного лучше, и она смогла даже сесть на кровати.

     – Ты быстро поправляешься. – заметил Аластор перед уходом. – возможно ты сама спустишься на Совет по случаю выпуска.

     – Так рано? – Киартана не понимала, как быстро пролетело время.

     – Лето заканчивается. Или ты потерялась во времени? – он улыбался, но Киартане было вовсе не смешно. Она помнила весну, когда пыталась исцелить Гильду, день памяти, но не День Середины лета.

     – Не знаю, стоит ли тебя сейчас тревожить, – продолжил Аластор, выдержав паузу. Киартана насторожилась, гадая, что ещё могло случиться. – Но я обязан сказать... Дом Гильды сгорел, а сама она пропала. Боюсь, все твои вещи сгинули в огне.

     – Я знаю... – прошептала Киартана.

     Она видела это глазами Гильды, и только теперь осознала, что это был не сон. Вся её прошлая жизнь вновь сгинула в огне.

     В последующие несколько дней она поправлялась. За ней ухаживали сёстры луны. Как и обещал, приходил Мьёрн, но все её вопросы оставались без ответа.

     Как только она смогла использовать силу, восстановление пошло заметно быстрее. Порезы почти затянулись, и лишь один, на бедре, вызывал у Киартаны опасение. Она аккуратно разрезала бинты воздушным лезвием, и открыла заживающую рану. Порез почти затянулся, и уже покрылся плотной коркой, но изнутри ещё сочилась мутная розовая жижа.

     Киартана сорвала корку с заживающей раны. Для исцеления ей нужна была кровь, и там её выступило предостаточно. Она приблизила ладони к ране, закрыла глаза и начала читать заклинание на древнем языке. Киартана не понимала ни слова, но прекрасно помнила, как оно работает, и этого ей было достаточно.

     Кровь, выступившая на ране, начала дымиться и проникать под кожу, капли кипели и бурлили, перед тем как исчезнуть. Рана начала быстро затягиваться, а излишки жидкости выступили из неё. Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы излечиться. От глубокого пореза остался лишь тонкий белый шрам.

     Наутро Киартана наметила прогулку по Башне. Хоть сёстры строго наказали ей лежать в постели, она чувствовала себя слишком хорошо. Киартана вспомнила, как в первый же день обучения они с ребятами поднялись на вершину башни, и захотела вновь ощутить трепет от высоты.

     Лестница выходила прямо на плоскую крышу, обрамлённую массивными каменными перилами. Странный символ на полу вновь привлёк её внимание – чёрное солнце на половину скрытое за горизонтом. Киартана обошла его по кругу, на мгновение сердце занялось, и всё же она не вспомнила, что он означает.

     На севере в небо поднимались сотни столбов плотного дыма, смешивались с грозными облаками, из которых на горизонте в землю били беспощадные молнии. Как только она вышла, морской ветер начал трепать её халат и распущенные волосы. Киартана удивилась, как холодно может быть в середине августа.

     Город выглядел таким, каким она его запомнила, старая добрая Алькадия, но, приглядевшись, Киартана заметила безжизненные массивы выгоревших до остовов домов.

     – Удивительно, как легко управлять толпой, – заговорил знакомый голос за спиной. Игонор подошёл и встал рядом. – Несколько красивых речей, порочащих и без того прогнившую власть, и вот люди уже готовы сжечь всё ради справедливости, которой они никогда не добьются. Одним правителям на смену придут другие, что ничем не лучше, вот итог всего.

     – Мастер, вы дважды приходили навестить, но ничего не говорили, не отругали меня, как всегда, – она посмотрела в его уставшие глаза. – Всё действительно так плохо?

     – Больней всего мне видеть, как братья убивают друг друга, – он хотел сказать больше, слова никак не сходили с уст. – Теперь уже ничего не поделать. Я прожил долгую жизнь. Не могу сказать, что всё удалось, или, что я был удачлив, скорее даже наоборот. Мы с Мерионом дружили с самого детства, пока однажды не случилась трагедия. Погибла невинная девушка, и каждый из нас навсегда потерял друга...

     Киартана наблюдала за бесконечным движением моря, она видела, как волны подходят к архипелагу и разбиваются о скалы. Вспомнила корабли, что уходили на юг с трюмами наполненными рожью и пшеницей, а возвращались – с бочками самого ароматного белого вина с восточных склонов Монтаны. Ило много рассказывал краях, где он вырос, ей всегда нравились его истории с неожиданными поворотами и чудесными спасениями.

     Следующие несколько дней прошли безмятежно и совсем не запомнились. Сёстры Луны признали, что Киартана полностью здорова, и в тот же день Мьёрн с Игонором торжественно поздравили её с выздоровлением.

     – Магистр позволил выделить тебе комнату, – объявил Мьёрн. Ей показали коморку на девятнадцатом этаже вдали от лестницы. Дверь распахнулась с неприятным скрипом. – Здесь нужно навестить порядок.

     Комната оказалась не больше кабинета Александра Стирла. Предстояло вынести весь мусор, разместить кровать, стол, шкаф для одежды, зеркало, и ещё много чего, о чём Киартана даже боялась подумать. Она сразу представила, как всё будет выглядеть, где поместится кровать, увидела у окна небольшую и непременно милую тумбочку, заметила, куда поставить шкаф, и улыбнулась, представив себя, сидящей за удобным письменным столом.

     Из окна открывался прекрасный вид на парк и паперть, а, распахнув его, Киартана словно впервые за долгое время ощутила чудные ароматы деревьев, вспомнила, как свеж морской бриз.

     Она тотчас занялась уборкой, и ребята ей всячески помогали. Маркус и Нестр раздобыли кровать, а Аластор пожаловал ей свой старый письменный стол, который выглядел вполне прилично. Киартана достала несколько стульев и небольшую, косолапую тумбочку. Вход завесила плотными шторами, расставила по полкам безделушки и весёлые фигурки, которые ей пожертвовали ребята. Она просила Мьёрна отпустить её в город за покупками, но тот ответил решительным отказом, и лишь посоветовал продержаться несколько дней, до собрания выпускников Академии.

     Наказу Мёрна Киартана решила не следовать – у неё не было ничего. Из одежды пара халатов и несколько мужских мантий. Ни одного костюма, ни одного платья. Ей нужны были туалетные принадлежности и духи, расчёски и гребни для волос, полотенца и бельё, и всё это можно было раздобыть только в городе.

     Киартана не взяла посох и накинула на голову платок, чтобы скрыть слишком яркие волосы. Впервые за долгое время прошла по парку, но не отправилась прямо через мост перегороженный баррикадой, а спустилась к воде. Сосредоточилась и аккуратно встала на волнующуюся поверхность, которая сразу успокоилась. Она сделала несколько нерешительных шагов, а затем, ощутив всю водную массу, уверенно пошла через пролив и направилась к дому Гильды по улицам, заваленным мусором.

     Оказалось, совсем не много домов сгорело. Мало кого тронуло горе богатых, и только лишь те, кого также постигла беда, угрюмо глядели ей вслед заплаканными глазами, Большинство людей за работой весело обсуждали прошедшие события и делились слухами со всеми, кто желал слушать.

     Киартана узнала, что в ночь переворота разъяренная толпа взяла штурмом Палас, где на сцене и повесила, под всеобщее ликование, многих представителей богатых семей, и вместе с ними нескольких певцов и певичек, что попались под руку. Затем толпа двинулась к Рестанскому холму. Всё начиналось с желания равенства и справедливости, а закончилось погромами, разбоями и убийствами. Стражи сложили оружие, не желая сражаться со своим же народом, самые хитрые скинули мундиры и возглавили восстание. Всю ночь продолжались бесчинства, а на утро, люди устали и отправились по домам спать, как ни в чём не бывало.

     Дом Гильды предстал перед ней мёртвым каменным остовом, подёрнутым пеплом и с пугающей чернотой окон. Из него вынесли всё, что уцелело в огне. Киартана опустила колени в грязь, глубоко вдохнула и погрузилась за Пелену. Тьма потянулась к ней «сломанными», дымчатыми руками, но Киартана искала одну единственную жертву.

     Гильда впервые выглядела по-настоящему весёлой, а не изображала радость. В её глазах искрились слёзы. Розовое платье трепал настойчивый бриз. Океан шумел, волны бились о скалы, обдавали прохладой и моросью.

     – Я счастлива видеть, какой ты выросла, – ответила Гильда. – Знаю, ты ненавидишь трусость и ложь. Меня не волновали последствия, а теперь, когда они наступили – я оказалась не готова, сдалась, испугалась, бросила тебя, – она обратилась к небу и долго всматривалась в синеву. – Все эти годы я не понимала, как сильно люблю его. Мне предстоит большое путешествие, и я, вспоминая песню о бесконечных мирах, боюсь, что не справлюсь. Она ведь так и не отыскала любовь... – Гильда шагнула к морю и развеялась вспышками света на ветру, а в небо устремились взбудораженные ею чайки.

     Не хотелось покидать безмятежный берег, но и он постепенно развеялся, а Киартана вновь осталась одна во тьме за Пеленой.

     Она прошла до тайной квартиры привычным путём по крышам домов, и забралась в окно. Внутри всё перевёрнули мародёры, ценности украли, унесли даже большую часть мебели, но тайник в стене никто не обнаружил. Она провела рукой по шершавым доскам, в поисках той, на которую нужно нажать.

     Доска утонула в стене и распахнулась на петлях и пружинном механизме. Внутри лежал небольшой ящик, кипа долговых бумаг, прав собственности, а также совершенно обычный ручной спиртовой фонарь, который, несомненно, являлся блокатором.

     В ящике Киартана обнаружила золотые монеты в стопках, а под ними лист ароматной дорогой бумаги сложенный вдвое. Такими пользовалась только Гильда. Она трясущимися руками развернула письмо, и начала жадно читать:

     «Дорогая Киартана, если ты читаешь это письмо, меня, скорее всего, нет в живых. Эти деньги и бумаги твои, бери всё и следуй за мечтой!»

     Внизу Гильда поставила свою роскошную подпись с летящей ласточкой. Киартана всегда верила, что она означала свободу, но вдруг осознала – это её желание сбежать, и Гильда, наконец, исполнила свою мечту.

     Киартана поместила золото и бумаги в заплечную сумку, а письмо положила во внутренний карман мантии, ближе к сердцу.

     Центральную площадь теперь занимал лагерь, куда сводили всех пленных. Хоть переворот и прошёл в одну ночь, до сих пор ещё не всех подвергли суду и наказанию. Площадь окружили заграждениями, и по всему периметру на каждом шагу стояли войны «Свободной армии». Внутри лагеря патрулировали солдаты, готовые пресечь любую попытку сопротивления. Люди разбились небольшими группами, сидели или лежали под палящим солнцем. Ни у кого из них не было с собой вещей, а на самой площади – никаких удобств.

     Лишь в одном месте из круга можно было выйти, там составили вместе несколько столов, заваленных бумагами и домовыми книгами. Там сидели избранные народом судьи. К ним подводили по одному человеку и давали объясниться, а затем одной фразой решали его судьбу. Недалеко от стола находилось три виселицы, где немедленно приговор приводили в исполнение, и лишь очень не многих из круга отпускали живыми. Большинство тех, кого судили, были одеты в дорогие, но уже изрядно потрёпанные костюмы и платья. Мужчины, женщины и дети – никого не щадили. Люди плакали, умоляли, затем начинали кричать или молиться Владыкам, на потеху толпе. Тех, кого осуждали на смерть тут же, под улюлюканье и восторженные крики, вели к виселице.

     Киартана подошла к судилищу, и остановилась поодаль, не привлекая к себе внимания. Тело очередного бедолаги в дорогом костюме сняли из петли трое крепких мужчин, и Киартана узнала в нём Гуидо. Его пронесли к открытой повозке и бросили в кучу к другим.

     Кто-то в толпе, окружающей площадь, говорил о торжестве справедливости, но Киартане было больно смотреть, на то, как сильно люди могут ненавидеть друг друга. Подсудимые боялись поднять глаза, пытались что-то объяснить, но никто их не слушал. Сами судьи смотрели кровожадно и насмехались, пока искали записи об их имуществе в домовых книгах. Если находили слишком много – сразу махали конвоирам в сторону эшафота.

     Киартана уже собиралась уйти, когда заметила в колонне к судилищу знакомое лицо. В испуганной, озирающейся по сторонам женщине, в изорванном платье, Киартана узнала Диану Риордан. Она всегда была добра, они много разговаривали о готовке, и даже длились рецептами. Киартана помнила её искреннюю и добрую улыбку. Инна немного подросла с их последней встречи. Она всегда казалась её полной противоположностью – во всём слушала отца, прилежно училась, много веселилась и смеялась, но это было прежде. Теперь девочка прилипла к матери, и не поднимала глаза. Она долго плакала и слёзы закончились.

     Их вели двое конвоиров, грубо толкая Диану в плечи и спину. Они обе шли молча, не просили, не умоляли. Киартана начала медленно продвигаться к судилищу через толпу. Она боялась своей решимости спасти их, но не могла оставить всё так, как есть – Диана, и уж тем более Инна, ничем не заслужили такого к ним отношения.

     Она успела пробраться в первые ряды, когда конвоиры подтолкнули мать и дочь к судьям. Щербатый парень лишь немногим старше Киартаны с пренебрежением осмотрел их.

     – Кто такие? – его голос оказался хлёстким и мерзким. – И не лгать. Если не найдём вас в домовой книге, мигом отправитесь обе в петлю.

     – Риордан, Диана и Инна... – по всей толпе тотчас прошли волны шепотков. Судьи переглянулись.

     – Жена и дочка мэра? – удивился парень её честности и опустил глаза на девочку. – Ну что ж, сейчас решим, что с вами делать. – несколько судей помогали с домовыми книгами, и уже обыскивали массивные тома. Не старше тридцати, крепко сложены, Киартана видела некоторых раньше. Они все работали на Анну в Кланах. Один нашёл запись о Риорданах и начал перечислять вслух их имущество и доходы.

     – Помимо поместья мэра, два дома на Ристанском холме, а также земля общей площадью в триста гектар. Стекольная мануфактура, пять кораблей. Последний годовой доход семьи, – он поднял глаза на толпу, – два миллиона золотом! – никто из толпы не мог заработать столько и за всю жизнь.

     – У нас уже всё это забрали! – выкрикнула Диана, но на её слова отреагировал только конвоир, который незамедлительно ударил её обухом меча между лопаток, отчего она со стоном упала на колени.

     – Мама! – лишь выкрикнула Инна.

     – Обеих в петлю! – заключил главный судья. Эти слова он произнёс особенно громко, но конец фразы потонул в шуме всеобщего ликования.

     – Так их! – кричали многие вокруг. – Повесить!

     Диану схватили сначала двое, но когда она стала вырываться – ещё двое. Девочка не пыталась бежать, хоть мама и кричала ей, чтобы та спасалась.

     Киартана не заметила, как вышла из толпы вперёд, платок слетел с её головы и открыл всем ярко алые, горящие пламенем волосы. Её пытались остановить, но она отбросила двоих солдат небрежным взмахом ладони, даже не взглянув на них. Киартана непоколебимо шла вперёд.

     Небо вмиг затянулось тучами. Она не впервые ощущала подобное, но теперь мощь исходила от неё, а не от Матиаса Иври. Киартана выросла в глазах людей, волосы рассыпались алым пожаром на ветру. Она давила своим величием, все на площади замерли. Киартана подошла к Диане и Инне. Конвоиры отпустили их и отступили с ошарашенными взглядами.

     – Они пойдут со мной. – громогласно заявила Киартана, и никто, под гнётом её взгляда, не посмел ей возразить. Её глаза горели серебряными вспышками, между пальцами пробегали молнии. Киартана встретила благодарный взгляд Дианы и испуганный взгляд Инны, наклонилась и протянула девочке руку. – Идём, вам больше ничто не угрожает...

     Первое время никто не понимал происходящего, но постепенно люди начали приходить в себя. Среди всеобщего оцепенения, в толпе начались шёпот и разговоры.

     Киартана взяла Инну за руку и повела прочь. Люди не пытались их остановить, а расступались на почтительном расстоянии. И никто поблизости не смел, произнести ни слова. Впереди уже была свободная улица, когда путь им преградил отряд солдат с оружием.

     – Ведьма! – взревел один из них, но нападать не спешил.

     Киартана остановилась и медленно подняла на него глаза. Они встретились взглядами лишь на миг, и солдат поспешил отвернуться.

     – Чем они заслужили все те страдания, что выпали на их плечи? – Киартана обратилась не только к солдатам, остановившим её, но ко всей площади. – Вы собираетесь убить невинную девочку, так разве то зло, что вы совершите не будет много большим, чем зло, совершённое ими? Вы жаждете крови, а не справедливости. Будь это ваша дочь, едва ли вы стали преграждать мне дорогу. Они уйдут со мной, и вы не станете нас преследовать. – она рыскала глазами – никто не смел посмотреть на неё.

     Киартана шагнула вперёд, солдаты рванулись остановить её, но ни один не решился напасть. Они отступили на шаг, когда Киартана подошла близко, затем – ещё на один, а после и вовсе расступились.

     Она привела Диану с Инной окольными путями в тайную квартиру Гильды. Они за всю дорогу не проронили ни слова, и только в безопасности Диана осмелилась заговорить.

     – Зачем? – удивилась она, пока Киартана зажигала в комнате лампы. – Ты очень рисковала, спасая нас...

     – Мне там ничего не угрожало, – Киартана уже успокоилась, но заметила, как Инна по-прежнему боится её. – Я могла запросто убить тех людей, но... – она осеклась на полуслове, осознав, что всё сильнее пугает девочку. Киартана улыбнулась, глядя Инне в глаза. – Теперь всё будет хорошо. Диана, лучше подумайте, куда вы можете отправиться. Есть надёжное место?

     – Я не знаю...

     Киартана расчистила зал от мусора, подняла опрокинутый стол, нашла разбросанные по комнате стулья и три чашки, которые чудом оказались целы. Диана и Инна стояли и испуганно смотрели на неё.

     – Вы и правда ведьма? – спросила Инна, когда Киартана уже разливала чай. – Вы нас съедите?

     – Нет, глупышка, – рассмеялась Киартана, но девочка лишь спряталась за мамой. – Я обучалась в Академии Ордена, единственная девушка на свете, способная к магии, – но тотчас Киартана вспомнила Гвинессу, что вальяжно закинула ногу на ногу и зажгла трубку щелчком пальцев. – Садитесь, чай лучший, что можно достать в Алькадии, в этом Гильда всегда была строга.

     Киартана, лишь отхлебнув чай, вдруг ощутила нестерпимую боль в груди. Необъяснимый страх захлестнул её с головой, она осознала, что забыла нечто важное. Сердце занялось, но рассказ Дианы вырвал её из оцепенения.

     – На приёме в честь Дня Середины Лета, Инна почувствовала себя плохо, и мы вернулись домой, а когда один из капитанов стражи сообщил о восстании, мы не поверили, но выглянув в окно, я увидела чёрный дым над Паласом. Когда люди с факелами пришли на холм, стража бросила нас. Мы с Инной и служанками прятались в доме прислуги, пока те нас не выдали за пару золотых. Мы попали в то ужасное место и сидели под открытым небом много дней, почти без еды и воды... – Диана не смогла сдержать слёзы. – Я не знаю, куда нам податься... и не знаю, что с Гарротом.

     – Пожалуйста, найди брата! – попросила Инна. – Он хочет казаться сильным, но на самом деле он очень ранимый, и я видела, как он плачет. Ему нужна твоя помощь.

     За разговором и чаем, привезённым с юга, Киартана вновь вспомнила Ило, и его рассказы о солнечном Вельмондте на восточных склонах Монтаны.

     – Я попытаюсь найти убежище, – пообещала она. – Но мне придётся вас покинуть этой ночью, – она посмотрела в окно, где солнце уже клонилось к закату.

     Она дождалась темноты, и отправилась в порт, где надеялась встретить Ило, в его шатре, одиноко стоящем на пирсе, на границе между морем и землёй. Ему нравилось одиночество, но Киартане он всегда был рад. Из глав Кланов, лишь с ним она разговаривала о чём-то кроме дел. Она вспомнила, как мечтала отправиться на юг, поселиться в маленьком уютном домике, собирать виноград и делать прекрасное вино.

     Ткань шатра трепало ветром, она не встретила ни одного охранника, но знала, что за ней следят – его верные люди прятались под настилом. Ило показывал всем, какой он открытый, но они всегда были готовы его защитить. Она замешкалась возле шатра, но, глубоко вдохнув, решительно распахнула полог и вошла внутрь. Как всегда горели свечи – Ило не боялся пожара и любил их мерцание. Он не удивился, а лишь аккуратно свернул свиток и убрал в стол – его дела были всегда только его делами.

     – Киартана. – Ило указал на стул, куда ей полагалось сесть. – Вина или быть может чая?

     – Здравствуй, Мастер Ило. – обратилась Киартана. – Боюсь, я ничего не буду пить сегодня.

     – Понимаю, но все мои яды предназначены лишь для врагов. – проявил проницательность Ило. – А ты ведь пришла как друг?

     – Я пришла просить о помощи. Ты часто рассказывал о своей родине... – Киартана с теплом вспоминала те времена, и надеялась, что Ило тоже вспомнит.

     – А ты всегда мечтала поселиться в уютном домике, – улыбнулся Ило, – но сейчас, я чувствую, ты просишь не для себя? – он налил им южного чая из трав и корицы.

     – Я прошу для Дианы и Инны Риордан. Здесь, в Алькадии их убьют, а ты можешь увезти туда, где никто не станет их искать, – Киартана знала, что Ило, хоть и считал её своим другом, ничего не стал бы делать без своей выгоды. – Я могу заплатить...

     – Это большой риск, а ты знаешь, как я не люблю рисковать, – Ило специально делал многозначительные паузы, чтобы ему не пришлось отказывать, а Киартана сама догадалась. – Половина города будет искать их завтра. Достаточно одному человеку проговориться, и все мои корабли сожгут, чтобы выкурить их из трюма.

     – Я знаю, что это неправда, Ило. Ты ничем не рискуешь, никто из твоих людей не предаст, приведи ты их даже в открытую и объявив имена. Мы ведь по-прежнему друзья, Ило?

     – Друзья, и для тебя я готов на многое, но Риордан? Столько женщин и детей страдает в мире, и в Алькадии, почему они? Мне просто интересно.

     – Они были добры ко мне. Диана чуткая женщина, а Инна, ей всего девять, чем она это заслужила? Представь, каково ей, видеть ненависть людей и не понимать, за что её презирают?

     – Прости, мне нужна более веская причина сделать это, – тяжело вздохнул Ило.

     Киартана не хотела доводить до крайности, последнего аргумента, но знала, что деньги и бумаги, что она взяла с собой, тут не помогут. На её глазах выступили слёзы, ибо она знала, что сегодня потеряет хорошего друга из-за её убеждений. Казалось, Ило тоже это понял. Он опустил глаза, но ничего не ответил. Он ждал.

     – Будем считать, ты мне должен...

     – За что?

     – Я спасла твою жизнь... – Киартана не спускала взгляда. Она могла убить его в любой момент. Их блокаторы были сломаны Анной, а его люди не защитат от молнии. – И теперь ты должен мне. Это моя единственная просьба.

     – Они настолько дороги, что ты готова разбить мне сердце? – Киартана не нашла, что ответить, Ило всё обдумал, и продолжил. – Я вижу, как ты переживаешь, и помогу тебе. Не потому, что ты угрожаешь. Друзья должны помогать. Я вижу, как это тебе важно.

     Киартана расплылась в улыбке, и теперь уже не могла прекратить плакать от счастья. Она вытирала глаза рукавом мантии, и выпила чай, что предложил ей Ило.

     – Завтра до рассвета приведи их на восьмую пристань, мой человек будет ждать только до восхода солнца, – он написал на клочке плотной бумаги послание. – пусть они покажут это ему. Двое, мать и дочь. Никаких имён.

     Киартана дрожащей рукой взяла обрывок бумаги и аккуратно положила во внутренний карман мантии, он был очень дорог – от него зависело две жизни. Ей следовало рассыпаться в благодарностях, но слова всё не сходили с уст.

     – Мне не хотелось так говорить... – наконец вымолвила она.

     – Нет, я рад, что могу сделать для тебя нечто важное, – он говорил искренне, и Киартана поняла, что Ило лишь проверял её решимость.

     – Гильда оставила мне часть своих бумаг, – она достала из сумки пачку и передала Ило. – Хочу, чтобы ты купил для них дом, такой о котором я всегда мечтала.

     – Они стоят намного больше дома, – удивился Ило, – тут миллионы.

     – Мне они не нужны, и я верю, что ты сможешь ими распорядиться. Меня ждёт долгий путь, и может статься, я больше не вернусь в Алькадию.

     – Не сомневайся, я всё сохраню для тебя, – Ило аккуратно сложил бумаги и перевязал полоской ткани. – Ты собираешься в путешествие? Надеюсь, твоя цель благая?

     – Я не знаю... – признала Киартана. Она хотела найти Мериона, но в сердце росло желание отомстить, и она не знала, чего ей хотелось больше.

     – Не теряй доброту. Запомни мои слова. Сейчас я вижу твои добрые намерения, но впереди тебя ждёт много испытаний, ты должна выбрать верный путь, – он поднялся и распростёр руки. – Не хочу отпускать тебя без крепкого объятия.

     Она кинулась к нему и вновь ощутила себя счастливой.

     После они с Ило долго разговаривали, он заставил её выпить ещё пару чашек чая, и не отпускал, пока она окончательно не успокоилась. Её всегда удивляли люди способные расположить к себе и воодушевить. Она и не думала о своём будущем, до того, как он спросил, а теперь её решимость найти Мериона не знала границ.

     Она в прекрасном расположении духа вернулась к Диане и Инне, которая уже спала на коленях матери, объяснила, что им придётся до восхода солнца отправиться на пристань и передала послание Ило.

     – Я проведу вас и прослежу, чтобы корабль отплыл, – закончила Киартана. – На юге вас будет ждать маленький дом, но о своих именах вам придётся забыть.

     Диана всё поняла и благодарно кивнула. До восхода оставалось пара часов, и спать в эту ночь им не пришлось.

     На улице было свежо. Киартана всю дорогу боялась, что они опоздают, но человек Ило ждал их.

     – Спасибо тебе за всё. Ты очень добрая, – рассыпалась в благодарностях Диана перед расставанием. – Прошу, найди Гаррота. Я знаю, он уже почти настоящий маг, но он ещё такой ребёнок, и один не справится с потерей отца. А ты поддержишь его, и сообщишь, что с нами всё хорошо.

     Диана с Инной прошли по помосту пристани, незнакомец поднял руку, останавливая их. Они перекинулись парой слов, после чего Диана достала поручение Ило. Суровый мужчина в прорезиненном плаще приблизился и взглянул на записку, после чего кратко кивнул и приказал обеим следовать за ним.

     Они поднялись на палубу и скрылись в трюме «Летящего дельфина» – самого быстроходного брика, которым владел Ило. Киартана осталась наблюдать. Она верила Ило, но не могла перестать беспокоиться за их судьбу.

     После рассвета у капитанской рубки трижды прозвонил колокол, и палуба «Летящего дельфина» ожила. Матросы проверили всё, поставили паруса, отдали швартовы и брик медленно, против волн направился в открытое море. Киартана смотрела вслед за уходящим кораблём, и сердце наполнилось надеждой оттого, что хоть кого-то она смогла спасти.

     Эйфория быстро сошла на нет, и Киартана ощутила всю усталость бессонной ночи. Диана Риордан умоляла её найти сына, и Киартана знала где Гарот. Она поймала извозчика и приказала ехать в поместье Риорданов. Старик удивился, но золотой Владык избавил её от любых расспросов. Киартана уже почти засыпала, а мерное покачивание дилижанса погрузило её в дрёму.

     Чувства Гаррота были не такими яркими, как Гильды, но и его она исцелила кровью.

     – Приехали, мисс, – оклик кучера, вернул её в сознание, – бывшее Поместье Риорданов, то, что от него осталось.

     – А теперь оно чьё? – удивилась Киартана.

     – Анна Штенгер стала новым мэром, поместье в её ведении.

     Поместье предстало в печальном виде – восточное крыло выгорело полностью, все окна разбили, и многие проёмы выломали до основания, чтобы выволочь ценную мебель. Киартана прошла по массивным дубовым дверям. В холле на полу валялись осколки гранита от лестницы, обрушенной до основания.

     Киартана бросила сумку и кинулась в коридор за разрушенной лестницей, в конце которого массивные двери были завалены мусором. Она лёгким взмахом раскидала обломки шкафов и комодов. Двери оказались закрыты и подпёрты с другой стороны. Она расколола дубовые доски и обрушила к ногам.

     – Я убью всех, кто войдёт внутрь! – услышала она знакомый голос Гаррота. – Мне терять нечего! – но Киартана бесстрашно шагнула в зал.

     – Это я! – выкрикнула она как можно громче, но всё равно приготовилась отражать атаку.

     Она прошла внутрь и сразу заметила его, сидящего на полу у стола отца. Посох лежал у ног, и Гаррот даже не пытался поднять его, а грозился лишь на словах. Светлые запачканные сажей волосы ниспадали на зарытые глаза, щетина клоками покрывала его усталое лицо, руки безвольно лежали на полу. Киартана видела перед собой абсолютно сломленного человека.

     – Гаррот! – она подскочила и опустилась рядом на колени. Взяла руку и удивилась его податливости и безразличию. – Что с тобой? Ты ранен?

     – Нет, – угрюмо отозвался он. – Зачем ты пришла?

     Она понимала его чувства, но когда сама испытывала подобную боль, ей было некому помочь.

     – Вставай, нечего здесь сидеть, – она попыталась поднять его, но Гаррот вырвался из её рук.

     – К чему всё это? Оставь меня, – казалось, он собирается плакать, и всеми силами сдерживается. – зачем мне жить, если я ни на что не способен. Не защитил отца. Не уберёг маму и сестру, я искал их и каждую ночь возвращался сюда в надежде, что они найдутся, но... – он поднял на неё красные от слёз глаза. – Ты видела лагерь на площади? Там до сих пор вешают людей... Что, если они...

     Она села рядом.

     – Когда мне было тринадцать, мой учитель Мерион отправился на задание Ордена, а на деревню, где мы жили, напали Бассы. Они творили страшные вещи, а я вместо того, чтобы бежать или прятаться, решила проявить силу и напасть. Тогда я переоценила свои силы, потеряла маму и моего друга, Рима. Но сегодня мне удалось спасти две жизни. Диана и Инна в безопасности...

     – Как, где? – выпалил он, осознав её слова. – Почему они не пришли с тобой?

     – Я отправила их на юг. Корабль отплыл сегодня утром на моих глазах.

     Гаррот не понимал, что ему делать, он обескуражено смотрел ей в глаза, но никак не решался заговорить. Наконец, он искренне улыбнулся и заключил её в крепкие объятия.

     – Я уже и не верил, что они живы, – причитал он, больше не сдерживая слёз. – Я так долго искал их, но не нашёл!

     Киартана всё ему объяснила, естественно нигде не упоминая имени Ило. Ей показалось странным, что ещё прошлой ночью, она не знала, что ей делать, и грустила на плече Ило, а теперь сама успокаивала Гаррота, и тот плакал на плече у неё.

     Они посидели ещё немного, Киартана не хотела рушить идиллию, но нужно было идти. Она хлопнула Гаррота по плечу:

     – Вставай, хватит грустить! Я накупила себе целую кучу вещей, и ты обязан помочь донести их до Ордена!

     Гаррот взял лишь уцелевшие рисунки и навсегда покинул родной дом.

     Только у основания Ристанского холма им удалось поймать извозчика, который отвёз их к Ордену, и за золотую монету не задавал лишних вопросов. Подручные пропустили их не сказав ни слова.

     – Ты чувствуешь своё превосходство, заставляя меня, тащись твои вещи? – спросил Гаррот, наконец, немного повеселев.

     – О, тут лишь самое необходимое!

     Они вместе посмеялись. Киартана мечтала, как обустроит комнату, сделает её уютной и милой, хоть и знала, что после выпуска всё изменится. Жажда отыскать Мериона становилась с каждым днём всё сильнее.

     Александр первым заметил её, поднялся со ступеней и приветственно взмахнул рукой, привлекая к себе внимание. Они с Гарротом не смогли пройти мимо.

     – Наконец, ты вернулась, – воскликнул Александр, пока они поднимались к нему. – А я ещё не верил, когда Мьёрн говорил о твоём безрассудстве. И Гаррот с тобой, добро пожаловать обратно, – с Киартаной они обнялись, а с Гарротом крепко пожали руки.

     – Да друг мой, я такая, – она чувствовала себя невероятно легко, хоть усталость и настигала волнами, – ветреная. Поможешь поднять вещи ко мне, а то боюсь он, – она кивнула на Гаррота, – не сдюжит.

     – Я не осилю? – возразил тот. – Только скажи, куда нести!

     Киартана показала, куда положить сумки, выпроводила ребят и тотчас свалилась в кровать. Она проспала всю ночь, и встала ранним утром, ещё до восхода. В первый же миг её взгляд зацепился за карандашный рисунок в простой рамке на столе. У Гаррота действительно был талант, Киартана даже в резких линиях узнала себя. Там, на картине, она сидела на ступенях у входа в башню Ордена и задумчиво смотрела вдаль. Неожиданно защемило сердце от нахлынувших воспоминаний и чувств, но Киартана сдержала слёзы. Она привела себя в порядок, надела яркое платье и вышла на улицу. Ей вспомнилось, как раньше её не интересовали наряды и духи, а теперь без этого она не представляла жизни.

     Зарево только разгоралось на востоке, стояла предрассветная прохлада, она решилась пройтись по парку, мимо тренировочной площадки и дальше, по набережной и мостам. Переходила с одного острова на другой и вдруг осознала, что прощается.

     Солнце поднялось над морем, оставив на воде длинную рваную полосу света до самого горизонта. Киартана остановилась на дальнем острове. Она просто смотрела вдаль, наблюдая за движением воды и облаков, за тем как солнце медленно встаёт над горизонтом.

     Вернулась она лишь к завтраку и застала многих учеников в чайном зале. Осмотревшись увидела за одним столом Нестра, Сергея, Маркуса, Тома и Аластора. Она подошла к ним, а позже к ним присоединился и Гаррот. Они долго болтали, шутили и смеялись, но разговор не клеился. Все знали, что как раньше уже не будет.

     Маркус и Сергей рассказали, что собираются отправиться путешествовать, Нестр приглашал их к себе в Нисс. Аластор хотел увезти своих родителей на юг, пока с ними не случилось ничего плохого.

     Гаррота все разговоры о будущем удручали, как и Киартану – они просто пили чай.

     В половину двенадцатого прозвонил колокол, созывая всех в зал Совета. Зал был точно таким, каким она его помнила. Те же нисходящие ряды столов, тот же купол с четырьмя стариками основателями.

     Они расселись в последнем ряду. Весь зал гудел разговорами, ученики обсуждали будущее и слухи, что доходили из Алькадии. Её завораживали размеренные движения, что сливались в одну копошащуюся массу.

     Ровно в полдень колокол возвестил о начале. На подиум в центре зала поднялся Магистр, и весь зал разом умолк. Он медленно прошёлся взглядом по рядам, восхищаясь безропотным подчинением учеников. Смотрел каждому в глаза, и когда Киартана встретилась с ним взглядом, он улыбнулся только уголками губ.

     – Здравствуйте, – торжественно поприветствовал Магистр. Голос не был усилен, но Киартана прекрасно слышала его с самого последнего ряда. – Рад видеть всех вас здесь сегодня, в особенный для вас день. Скоро начнётся церемония, но сначала, не могу не вспомнить о тех, кого нет с нами. Ужасные события произошли в Ордене, и даже в этом самом зале. Погибшие не смогут принять участие в церемонии вместе с нами. Они уже не ощутят тепла, не отведают вкуса еды, не разделят с нами радостей и страхов. Мы должны почтить их перед началом, – он сделал выразительную паузу, давая всем обдумать его слова, – в этом году мы потеряли слишком многих...

     Он начал перечислять всех, говоря немного о каждом, но Киартана почти не слушала, она нашла на куполе небольшую выщерблину от заклинания, и рассматривала её, каждую трещинку. Ей вспоминались некоторые моменты случившегося в зале, особенно, когда магистр заговорил о Скотти и Германе.

     – Бедный юноша разбился насмерть, никто не смог ему помочь... – говорил он про Германа, но Киартана будто снова видела, как Джозеф с безумной улыбкой один за другим сжимает пальцы на руке в кулак, как щит Германа разбивается в блестящую, исчезающую пыль, как его сдавливает, кости вырываются из тела.

     Магистр продолжал говорить о учениках, затем о кристаллах и испытании, что им всем предстоит, но Киартана уже не слушала. Она смотрела на выщерблину в своде купола, а в её висках стучала кровь. Страх поднимался из самой глубины – она вдруг осознала, что забыла нечто очень важное.

     Мудрейшие по-прежнему молчали. Каждый вечер Мерион медитировал, но со дня его прибытия в замок Драуг, они не проронили, ни слова, хоть маг продолжал снова и снова спрашивать, всё ли в порядке с Киартаной.

     Он медитировал на полу в комнате с единственным узким окном – бойницей, выходящим сквозь метровую каменную стену на слепящую, бесконечную снежную равнину. Свет падал полосой на стол, пробегал по шкафу, где хранилась одежда, вырисовывал во тьме пару полок с книгами и оканчивался у кровати, что занимала всю дальнюю стену.

     Мерион открыл глаза и поднялся. Его руки сами потянулись к чайнику и чашке – он изучил свою комнату вдоль и поперёк за долгие шесть лет. И почти полюбил это место – замок выдолбленный древними каменщиками в склоне горы, посреди бесконечной снежной пустыни.

     Мерион допил чай. Это был не выдержанный Махаон, что ему так нравился в Ордене, но здесь долгие годы и этот самый простой чёрный чай казался ему идеальным. Маг встрепенулся, сделал несколько упражнений. Он понимал, что давно не молод, но старался держать себя в тонусе.

     Его комната находилась, прямо под прогулочной площадкой, с которой открывался прекрасный вид на равнину. Мерион надел тяжёлый бушлат, притянул его поясом, влез в высокие валенки, и накинул плотную меховую шапку с ушами. На руки натянул варежки, а посох оставил в комнате.

     Солнце только взошло, его алый с жёлтым свет слепил, отражаясь от белого одеяния земли. Стоял трескучий мороз, а свежий снег хрустел под ногами. Маг всю жизнь прожил в местах, где зима не бывает такой холодной, но здесь холодно было даже летом, снег никогда не таял.

     Колкий ветер щипал лицо, но маг упорно шёл к смотровой площадке. Ему полюбилось всё это – вечная стужа, ярость ветра, и, в первую очередь, прекрасные виды, созданные самой природой: снежные заносы причудливой формы, гладкость равнины, вихри снега, что поднимает ветер со скал, чудесные восходы и закаты. Маг добрался до того самого места, откуда любил наблюдать за солнцем. Площадка, очищенная от снега, где они так часто наслаждались видами вместе с Императором.

     Он хорошо помнил то время, когда не был ещё заключенным в Логове Волка. Шесть лет назад он прибыл на север вместе с Ильнаром Ариановым, его последним учеником. Мерион помнил их короткий разговор.

     Юноша окреп, вырос, возмужал.

     Ильнар дремал в кресле, а Мерион искренне недоумевал, как тот оказался в его кабинете. Мальчик продрал глаза и уставился на учителя.

     – Мама рассказала мне, – ответил на немой вопрос Ильнар. – Мы поссорились, и я сбежал.

     – Она желает для тебя только лучшего, – возразил тогда Мерион, но Ильнар остался непреклонен.

     – Я хочу учиться. Позвольте остаться, дайте самую тяжёлую работу, стану подмастерьем, да кем угодно, хоть конюхом! Ощутив силу, справившись с первыми заклинаниями, я осознал своё призвание. Я жил магией всё детство, а потом, у меня всё отняли, и я снова стал бесполезным, никчёмным богатеньким мальчиком. Научите меня, прошу Вас. – Ильнар бросился на колени перед Мерионом. – Умоляю!

     Маг долго решал, что ответить. Он всегда верил, что не просто так сохранил осколки посоха Ильнара.

     – Встань, – приказал Мерион, и Ильнар подчинился. – Я ухожу на задание, на север, и могу взять тебя с собой, но будет тяжело и очень опасно. Ты бросишь всё и отправишься со мной, либо немедленно покинешь мой дом и навсегда забудешь это место!

     – Я пойду за вами куда угодно, мастер Мерион.

     Маг боялся этого ответа. Он подошёл к одному из массивных сундуков и достал оттуда две половинки посоха Ильнара. Юноша наблюдал с благоговением и не мог вымолвить ни слова.

     На север они отправились лесами, избегая трактов и крупных городов. В то время вблизи Белополья находились большие армии Альянса, и Мерион решил обогнуть все Белые Поля, и прорваться через фронт по границе леса Нуреон.

     В пути их никто не беспокоил, а если и встречались люди, это были малочисленные местные жители. Они, увидев рассеянный столб дыма костра шли поглядеть, но не подходили близко. Пару раз Мерион замечал за едой взгляд деревенского мужика с охапкой валежника на спине. Они кивали друг другу, и мужик уходил прочь по своим делам.

     Ильнар никогда не жаловался и стойко переносил все лишения. Мерион уже в пути начал понемногу учить его, а юноша с большим стремлением и упорством выполнял все его наказы. Они ловили зайцев и уток в силки, рыбачили в местных озерцах, и лишь иногда покупали продуты в деревнях.

     Маг собирался оставить Ильнара в Гротах, и отправиться на поиски доверенных магов Ордена, о которых рассказал Оксифур.

     – Мастер Мерион, – обратился Ильнар за вечерней трапезой. – Вы говорили про человека, что восстановил ваш посох. Он тоже маг?

     – Нет, он не состоит в Ордене и не владеет магией. Его умения другого рода. Я не уверен, как он это делает, но он чувствует сами материалы вещей. Я принёс ему свой посох, расколотый на десяток частей, а он одним лишь взглядом понял, как скрепить его. – маг задумался, вращая пальцами обглоданную кость. – Олегу потребовалось три года, но я нисколько не жалею о том, что остался. Гроты – чудесное место. Там спокойно и безмятежно. В глубине гор бьют тёплые источники, пещеры постоянно подогреваются водой озёр. На камнях спать можно даже в самую суровую зиму. – он осознал что слишком предался воспоминаниям. – Об одном только я жалею – что не обучился у Антона Горова его ремеслу. Они тебе понравятся Антон и Анна Горовы – самая добрая и неунывающая пара на свете. Им уже почти по шестьдесят. Надеюсь с ними всё хорошо.

     Когда они добрались до Гротов, люди их радостно встретили. Антон с Анной постарели, но по-прежнему не потеряли крепости духа. Мерион с Антоном долго разговаривали наедине, пока Ильнар знакомился с жителями Гротов. В пещерах остались лишь самые стойкие, но люди там вовсе не бедствовали. У всех их были разные причины скрываться от Бассов, но Ильнару хватало такта не расспрашивать об этом.

     Мерион остался в Гротах ненадолго. Он оставил Ильнара на попечении Антона, и наказал мальчику во всём его слушаться, а сам отправился в Двуглавый Оплот в надежде отыскать там доверенных магов. Но никто не помог ему. Он помнил, как прибыл в город и нашёл мастера Кани. Тот с огромным опасением говорил с Мерионом, и ничего не сообщил, но отправил к другим магам, что жили на севере.

     Мерион не спускал взгляда с поднимающегося над горизонтом солнца. Оно выглядело таким далёким и белым, здесь на севере. В Алькадии солнце, поднимаясь из-за горизонта, занимало полнеба.

     Маг помнил, как проездил по всему северу, в поисках любых упоминаний Волков и их оплота. Лето кончилось, и наступила осень. Листья окрасились жёлтым и красным, а после опали. Он несколько раз возвращался в Гроты, Ильнар делал успехи в ремесле, и ему это нравилось, а Антону давно хотелось передать свои знания.

     И всё же, Мерион так и не увидел, как Ильнар восстановил свой посох. Последний раз он вернулся в Гроты в начале октября. Маг собирался ехать далеко на север, ему предстояло перебраться на западный берег Изилы и прорваться по снежной пустыне, к горам в поисках Логова Волка, о котором ему рассказал один пьянчуга в таверне Оплота, за парой кружек эля.

     Мерион сам заточил себя в этом замке. Он отправился дальше на север и перебрался через Изилу, по льду, сковавшему её. Он встретил бесконечные ледники, и снежные просторы. Деревья стояли безжизненными замёрзшими скелетами. Он с неистовым упорством скакал всё дальше, в снега. Редкие скалы служили ему укрытием. Он взял с собой запасов на пару лун, в надежде на возвращение, но его конь, не привыкший к холоду, издох. Маг остановился под защитой крупного валуна, развёл огонь и уснул, а когда проснулся утром – конь уже вмёрз в скалу.

     Он провёл там почти луну, пока его не нашёл отряд Бассов, обновлявший путь к замку.

     В свет костра въехали десяток всадников в тёплых бушлатах и с попонами из шкур на лошадях. Маг медитировал, но ощутил приближение людей и сразу открыл глаза. Двое спешились и подошли к огню, созданному силой. Они заметили погибшего коня. Первый заговорил на языке Бассов, но маг не знал его, и ничего не ответил.

     – Старик! – обратился второй на всеобщем. – Долго тебе тут не прожить. Что у тебя есть за нашу помощь?

     – Золото? – Мерион устало посмотрел на Бассов. – Вы и так заберёте его, когда я замёрзну. Но больше мне нечего предложить.

     Бассы переглянулись, начали переговариваться, на своём языке. Один с лошади показал рукой на волшебный огонь.

     – Ты Волк? – спросил тот единственный, что знал южный язык. – Маг Императора?

     – Да, – соврал от отчаяния Мерион. – Я ехал в крепость, но меня постигла неудача...

     Бассы посмеялись, спешились ещё трое. Мериону помогли подняться, ему на плечи накинули медвежью шкуру, смердящую, но тёплую, а в рот сунули бурдюк с обжигающим алкоголем. Маг сделал всего пару глотков и почувствовал себя намного лучше. Бассы посадили его на лошадь вместе с тем, кто знал язык, и при этом все продолжали смеяться и обсуждать его на своём северном наречии.

     – Что смешного в моём положении? – позволил себе спросить Мерион.

     – Все знают, что Волки говорят на нашем языке, – ответил Басс, – но даже пусть ты шпион, негоже человеку мёрзнуть насмерть в этих проклятых землях. Твою судьбу решит Император.

     Они скакали галопом по снежной пустоши, разгоняя заносы и поднимая ледяную пыль. До замка оставалось всего пара дней пути, и маг мог добраться пешком, не испугайся он выйти из укрытия. Впереди показалась гора из тёмного камня, покрытая белыми снежными шапками и заносами. А уже по приближении Мерион заметил в её очертаниях замок, с множеством башен и шпилей. Его стены выходили прямо из горных склонов и шли полукругом, образуя внутренний двор. В глубине скал горел огонь, и издали весь замок выглядел огромным оскалившимся, дышащим жаром черепом Волка с горящими глазами.

     – Логово Волка, – представил крепость Басс. – Когда-то этот оскал внушал ужас всем на севере, а теперь вечные холода захватили и эти земли.

     – Разве не всегда здесь было так холодно? – удивился Мерион.

     – Нет. Ещё пять веков назад повсюду на пути к крепости росли деревья, а Изила никогда не покрывалась льдом полностью.

     Они плотной колонной въехали в распахнутые ворота, на которых стояла лишь пара часовых. Внутренняя площадь замка была покрыта толстым слоем утоптанного плотного снега, а в центре стояло огромное замёрзшее дерево. Мериону помогли спуститься и сопроводили внутрь замка. Массивные ворота замёрзли, но четверо басов смогли их сорвать с места. Изнутри шёл поток тёплого воздуха от пламени, идущего из самой земли.

     Мага провели через огромный холл с высокими сводчатым потолком, подпёртым колоннами, коридоры вели вглубь горы, и в залах становилось всё теплее. Его привели в комнату с горящим горным пламенем камином и наказали ждать, а для верности оставили двух стражей. Мерион отогрелся и уже чувствовал себя отлично. Его радовало и то, что он, наконец, после стольких лун, нашёл пристанище Волков.

     Вскоре снаружи послышались голоса. В комнату заглянул тот самый Басс, что говорил с ним, и приказал следовать за ним.

     – Сам Огрим Иври высказал желание увидеть тебя, старик, – пояснил Басс.

     Имя, что назвал Басс, было ему знакомо. Огрим Иври. Они вместе учились у мастера Азари и затем в Ордене. Дружили, а позже Мерион обучал его сына – Матиаса. И всё же маг не верил в это – Огрим давно погиб.

     Они прошли коридорами вглубь замка, и вышли в огромный зал. Из узких окон на пол падал солнечный свет. Колонны делили зал натрое. Вдали от входа, на подиуме возвышался каменный трон. На спинке, выше человеческого роста, была изображена отрубленная голова волка. В её пасти и в глазах, мерцало далёкое алое пламя. На троне в тяжёлой шубе из шкур и с каменным венком на голове сидел Огрим Иври, постаревший на добрую сотню лет, а подле него стояли маги в шкурах волков и с волчьими головами, подбитыми на капюшоны. Они не скрывали своих лиц, и Мерион узнал многих, кого в Ордене считали мёртвыми.

     Басс остался у дверей, а Мерион направился к трону, отчётливо стуча своим посохом по камню. Волки наблюдали за ним. Мерион узнал среди них двоих, кого встречал прежде. Возле самого Огрима стоял Сари Мендес, что одержал победу четырнадцать лет назад. Маг, вспомнив былое, опустил взгляд на посох, скреплённый мастерски подогнанными стальными пластинами. Сари тоже узнал его, оскалил зубы в дикой улыбке, а затем наклонился и шёпотом сказал Огриму, кто перед ним.

     – Мерион! – воскликнул Огрим. Он поднялся с трона и с большим трудом начал спускаться по лестнице, сильно хромая на протезе, что был вместо правой ноги. – Друг мой, я безмерно счастлив, что ты смог добраться сюда сквозь весь этот холод и снег!

     Он улыбался, и Мерион вспомнил юность, когда они проводили много времени вместе. Он, Огрим Иври, Мьёрн Хагорд, Оксифур Саавский и Игонор Фраил. Но зависть никогда не позволяла назвать его своим другом – мастер Азари взял Огрима, а не его в подручные. И позже, когда их дружба с Игонором была разрушена, а мастер Азари погиб на войне. Огрим стал мастером, первым в их поколении, а Мерион так и остался подручным на долгие десять лет. И даже когда сам Огрим исчез, погиб, как все считали, Мерион таил в душе зависть к нему ещё долгие годы.

     – Гильдарион! – Огрим смотрел ослепшими и долго не разжимал объятий. – Как мы постарели. Как летит время. Помню улочки Алькадии, будто ещё вчера мы носились по ним подростками. Те чудные ароматы специй и душистых трав. Уличные музыканты играли летом всю ночь напролёт, красивые девушки в лёгких платьях так приятно пахли, и игриво улыбались, а мы звали их танцевать... Ты помнишь, Мерион?

     – Да, Огрим, я помню. Это было очень, очень давно.

     – Чудные были времена. Жаль их уже не вернуть, – Огрим начал тяжёлый подъём к трону, и Мериону пришлось помогать. – А теперь я заточён в этом замке посреди ледяной пустоши, и не могу даже увидеть пределы моей Империи.

     – И как же ты стал Императором? – осмелился спросить Мерион.

     – Знаешь, тут не как на юге, где Владыки правят безраздельно. Здесь, на севере, люди сами выбирают правителя. И я не посрамил честь предков, привёл свой народ к небывалым победам, – он с трудом опустился в мягкое сиденье трона, устланное шкурами диких зверей. – Прости, Мерион, я сегодня уже сильно устал, и не могу уделить тебе больше времени, но ты отныне мой гость, и я обещаю, что расскажу тебе всё, что знаю сам.

     Огрим сделал движение рукой. Все Волки в едином порыве поклонились, и ушли прочь. Они остались только вдвоём в огромном зале.

     – Я знаю, зачем ты так упорно искал Волков по всему северу, – удивил Огрим Мериона. – Но часто всё оказывается не тем, чем кажется. Я давно жаждал передать свои знания тому, кто поймёт меня. Они все. – он яростно махнул деревянной рукой. – не осознают важность нашей миссии. Это наш рок, наше проклятье – быть на тёмной стороне. Однажды ты поймёшь. Но для этого потребуется много времени. Очень много...

     На том они и распрощались в тот день. Его поселили в той самой комнате, где он и обитал сейчас. Не приставили никакой охраны, а посох так и остался при нём, но Мерион посчитал, что не праведно нападать на тех, кто спас его от неминуемой гибели и приютил.

     Мерион стал присматриваться, изучать замок и людей. Он заметил, что в замке живут в основном суровые войны. Мало кто из них говорил на «всеобщем», и все безмолвно занимались делами. Волки часто прибывали и отбывали спустя несколько дней. Они не искали встречи с Мерионом, а когда видели его в коридоре, кратко кивали в знак приветствия и уходили прочь. Ему оставалось общаться лишь с Огримом, и они разговаривали почти каждый день, не подолгу, потому что Огрим быстро уставал, но Мерион видел, как он хочет рассказать ему всё, и, в то же время, не спешит – боится, что Мерион не поймёт.

     – Чую, ты хочешь знать, как я потерял конечности? – первым делом осведомился Огрим. Они сидели в библиотеке, на двух роскошных креслах, сдвинутых к столу специально для их долгих бесед. Он поднял правую руку, которую по локоть заменял протез из резного дерева со стальным крюком. – О, это долгая история. Я расскажу тебе, когда ты будешь готов. А пока, достань-ка тот том с верхней полки. – Огрим удивительно точно указал протезом на ветхий манускрипт над головой Мериона.

     Книга была очень древней, с массивной обложкой на давно сгнившем замке. Ветхие пожелтевшие страницы, казалось, вот-вот сломаются от любого прикосновения. Мериону едва удалось разобрать слова на древнем языке Руссов, написанные еле различимыми чернилами.

     – Откуда? – удивился маг. – Даже в Ордене я старше двух тысяч лет ничего не встречал.

     – О-о! – ответил с улыбкой Огрим, – в мире много древних книг, или ты думал – знания сосредоточены только лишь в Ордене? Почти всё, что ты видишь, веками перевозили из множества мест. Но ты должен сам всё прочесть, чтобы нам было о чём говорить.

     Мерион помнил, как тяжело ему давался древний язык, но он смог понять, о чём написано в книге. Жизнеописание мудреца, сведущего в силе. Фиокл писал про главенство магии над всем, превозносил её. В то время они с Огримом по-прежнему говорили каждый день, но лишь предавались воспоминаниями.

     – Раньше здесь люди ходили босиком, а спать могли прямо на камнях, – рассказывал Огрим, когда они бродили по проходам и пустующим залам замка. – А теперь вечного огня не хватает, чтобы обогреть и половину залов.

     – А куда делись люди, – поинтересовался Мерион. – Огромные залы пустуют, я не увидел в замке ни детей, ни женщин.

     – Тебе лет уже за сотню, а всё женщин подавай, – усмехнулся Огрим. – Ты на своей шкуре ощутил, как тяжело сюда добраться, а всё из-за проклятого холода. Три дня галопом до ближайшего форпоста, если дорогу не замело снегом, а иначе и все шесть. Мало кто хочет застрять здесь. Но этот замок по-прежнему столица Империи, моей Империи Мерион.

     Они всегда мечтали о власти, каждый по-своему. И некоторым удалось её добиться. Оксифур стал Главой Ордена, Огрим – Императором.

     – Осмелюсь спросить, – заговорил Мерион. – Я видел среди Волков тех, кто мне знаком, и кого считали мёртвыми. И ты исчез больше шестидесяти лет назад...

     – Всему своё время, Мерион, – отрезал Огрим. – Сейчас ты не готов, но обещаю, я расскажу тебе всё.

     Мерион помнил эти слова Огрима. Тогда он провёл в замке меньше полугода, а теперь срок перевалил за шесть лет, но Огрим так и не раскрыл всех тайн. Но волноваться о Киартане он стал ещё тогда, в первый год.

     Однажды во двор замка въехал небольшой отряд Волков и Бассов на тяжёлых, закалённых севером скакунах. Мерион наблюдал за ними с парапета, укутавшись с головой в медвежью шкуру. Его взгляд приковал Волк без посоха, что ехал впереди. Он спрыгнул с лошади и направился в замок. Ему стоило бы радоваться, что далеко не все его ученики погибли в войне с Бассами, но в сердце нестерпимо укололо.

     Он спешно отправился к тронному залу, добрался до массивных дверей зала первым, и встретил Волков во главе с Матиасом, который сильно хромал.

     – Матиас, – обратился Мерион к ученику.

     Все Волки остановились, но Матиас взмахом руки приказал им идти дальше. Он выглядел уставшим, а на его лице отчётливо проступали белые рваные шрамы, которые он тщательно старался скрыть магией. Мерион заметил, что его левый глаз не настоящий.

     – Мерион, – усмехнулся в ответ Матиас, – не знал, что ты в гостях у отца.

     – Я всё ещё твой Мастер. И я не знал, что ты жив. Ваша с Норманом и Севастьяном смерть, стала для меня ударом, – Мерион не верил в хороший исход, но должен был узнать правду. – Они живы?

     – Я убил их, – жёстко ответил Матиас. – И ты давно мне не учитель, теперь я подручный Огрима.

     – Ты так сильно ненавидишь меня?

     – У меня есть причины, Мерион, – он шагнул в зал, но вдруг остановился и обернулся. – Это ваша ученица постаралась, – он показал на свои шрамы. – Можете гордиться ей.

     Больше Матиас ничего не сказал. Мерион сам решил, что Киартана в опасности, и с тех пор начал вопрошать у мудрейших о её судьбе.

     Они с Императором часто сидели в библиотеке и разговаривали. Огрим вспоминал прошлое, а Мерион больше жаловался на судьбу.

     – Как много учеников я потерял, Ог. – сокрушался он. – А оказывается, это ты был виновен в каждой смерти, но мы просто сидим и разговариваем. Я впервые не знаю, как мне поступить.

     – Мне есть о чём сожалеть, – опечаленно ответил Огрим. – Перед тобой уже не грозный Император, объявивший войну Владыкам, а разбитый, покинутый всеми старик, узник ледяной пустоши. Но ты должен всё узнать, понять своим умом. Ты, конечно, не простишь меня, но поймёшь.

     – А Киартана, Рим и Аластор. Скажи мне, что с ними. Я знаю, Волки напали на них, видел, что стало с Матиасом. – Мерион еле сдерживал гнев. – Он сказал, она это сделала.

     – С ней всё хорошо, уверяю тебя – она учится в Ордене, и преуспевает, – Огрим не хотел говорить. – Рим погиб. А Аластору хватило ума не драться.

     – Прискорбно, что мои ученики убивают друг друга... – он хотел злиться, разбить что-нибудь, кричать в полный голос, но старость давала о себе знать, у него просто не осталось сил гневаться.

     – Мне жаль, Гильдарион. Правда. Я уже не тот, что прежде, и Матиас видит это. Он почти не слушает меня, но вынужден считаться с моими решениями, покуда я Император. Он хочет занять моё место, я вижу это и не могу ничего поделать – он единственный, кто сможет продолжить нашу страшную миссию.

     Только на средине книги Мерион понял, что она написана задолго до образования Ордена. Маги в те времена собирались на ежегодный совет на острове близ Алькадии, что впоследствии и стало традицией Ордена. Они обсуждали силу и делились секретами.

     «Коль Сила пронизывает всё и вся, она главенствует над всем, управляет всем – писал Фиокл. – Мы вновь собирались и обсуждали влияние силы на жизнь людей. Много лет я прибывал в Алькадию и останавливался в одной таверне. Я видел, как вырос юный Пакрос из подсобного рабочего в трактирщика. Видел его прекрасную жену и юную дочь Алианну. А потом, когда девочке стало восемь – она умерла, но не от насилия или несчастного случая. Сила забрала её. Я видел, как она страдает за Пеленой. Я не мог вынести её мук, отчаянья родителей, и предложил среди магов вернуть девочку к жизни. Почему, сказал я им, Сила забирает у родителей их детей, так и не познавших этот прекрасный мир?»

     Фиокл подробно описал обряд, что провели маги вчетвером в круге на острове, и рассказал о том, что произошло дальше. Девочка девять дней была мёртвой, и вернулась к жизни, но спустя год, когда маг вновь остановился в той таверне, ни Паша Пакроса, ни его прекрасной жены, ни их дочери Алианны, там уже не было. Он у всех расспрашивал об их судьбе, и лишь один завсегдатай осмелился рассказать ему о случившемся.

     Девочка после смерти и возрождения стала тихой, нелюдимой, ни с кем не говорила, а смотрела всегда со страхом, озираясь по сторонам. Родители отвели её к лекарю, но он лишь развёл руками. Тогда они обратились к магу. Малифур долго наблюдал, и выяснил, что её одолевают Тени. Она видит их всюду, и это страшит её. Маг пытался поговорить с девочкой, но она не ответила ему. А позже уже не смотрела ни на кого из живых.

     Её родители долго горевали, но не могли ничего поделать, а однажды девочка взяла с кухни нож для мяса и вскрыла себе рёбра, будто пыталась избавиться от самой своей Тени.

     Когда Мерион прочитал об Алианне, немедленно отправился к Огриму за ответами.

     – Ты прочёл про девочку. Бедная Алианна, – понял Огрим. Они говорили в читальном зале в свете каминов и свечей. – Этот маг, Фиокл, жил задолго до образования Совета. Он и не предполагал, к чему приведёт их безрассудство. Это всё, что мы обнаружили за сотни лет, – Огрим указал на ряд древних книг, но уже оформленных кожаными переплётами и не таких ветхих. – В них описаны столетия после этого происшествия. Год за годом все значимые события. Но не стану томить. Ты прочтёшь их позже, а сейчас я расскажу главное, – Огрим тяжело вдохнул, собираясь с мыслями. – В тот день, когда они вернули к жизни девочку – впустили в мир Тень из-за Пелены, а когда Алианна убила себя, Тень перешла в дитя, зачатое в тот самый момент, – Огрим замолчал, давая Мериону время осознать его слова. – Мальчик вырос великим правителем, завоевал половину мира и погубил сотни тысяч людей в попытках свергнуть Владык. Его предали и убили, а Тень обратилась в другого ребёнка, зачатого в тот самый момент. Так случалось снова и снова, и продолжается до сих пор. Все эти книги... – он взмахнул рукой, – рассказывают историю Тени на протяжении тысяч лет.

     Мерион помнил, как он не мог произнести и слова после услышанного. Огрим пожаловался на усталость и отложил их разговор, а он жадно взялся за чтение остальных манускриптов. Это были книги разных годов, разных эпох, но в каждой из них описывались боль и страдания тех времён.

     Ему потребовалось больше трёх лет, чтобы осилить их все. Маг уже после второй понял, что хотел показать Огрим. Великие и ужасные правители после смерти обращались Тенью. Мерион стал изучать даты рождений и смертей. Он занимался кропотливым трудом не по принуждению, а по собственной воле. Они с Огримом много разговаривали, как старые друзья, но Император продолжал хранить тайны.

     Кипящая кровь поднялась из ран Густава Ван-д-Ора, правителя Нисса и Перешейка, что позволил себе поднять народ востока против Владык и был убит за это. А спустя восемьдесят лет, в «Срезе эпохи» Карл Вегнер писал о Моуроге Судьбоносном, Властителе всего юга, который единолично захватил власть над умами людей и совершил кровавый переворот. Он въехал в Вестонию на верблюде под овации толпы, а на шпилях стен города уже не хватало мест для голов представителей прежней власти. Его правление длилось всего семнадцать лет, и с каждым годом он становился всё кровожаднее. Собственный сын вонзил отцу кинжал в спину, когда тот приказал сжечь его возлюбленную из низшего сословия. Моурог не упал замертво. Вскипевшая кровь поднялась из его ран громадным чудовищем. Карл Вегнер лишь парой строк описал, как чудище расправилось с людьми в зале и вновь обратилось кровью.

     Иногда судьба Тени прослеживалась чётко, от смерти одного тирана к рождению другого, но временами следы терялись на сотни лет. Мерион делился с Огримом своими находками, и каждый раз оказывалось, что тот знает все книги наизусть. Он по памяти добавлял те факты, что Мерион пропустил или не заметил.

     – Видишь, как много кровавых отметин оставила Тень, – они шли по коридорам замка из тронного зала в библиотеку. – Можешь не верить моим словам, но отрицать тысячелетия трудов – не имеешь права.

     В библиотеке Огрим первым делом порылся на книжной полке и достал небольшой, совершенно неприметный том.

     – Это дневник, записанный семнадцать веков назад со слов провидицы Веды Иниры. – Огрим аккуратно раскрыл книгу. На листе в середине было написано лишь несколько строк. Мерион с трудом смог прочесть записи на древнем языке. – Это и есть пророчество, то самое, о котором ты, быть может, когда-то слышал, но считал его лишь сказкой для детей. – Огрим прочёл его вслух по памяти, пока Мерион мучился над первой строкой.

     – Тень из-за Пелены, что перерождается в новой жизни, – повторил Мерион. – Разве такое возможно?

     – Ты каждый день медитируешь, вопрошая у мудрейших ответы, но это лишь Тени за Пленой. Ты видишь их, чувствуешь. Они существуют. – Огрим тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. – Орден был организован только ради борьбы с Тенью. На месте, где её призвали, построили башню из гранита, оникса и обсидиана. Там собирались провести ритуал изгнания, но это так никому и не удалось. За века знания о Тени и истинном предназначении Ордена канули в лета. Каждое следующее поколение магов всё меньше знало о Тени и борьбе с ней, мастера погрязли в насущных проблемах и позабыли о главном. На том и построился Клан Волков. Мы звали себя «Охотниками», а простой люд прозвал «Волками» за волчьи шкуры, и головы что мы носим. Нас называли фанатиками, презирали, ненавидели. Но мы поклялись изгнать Тень из мира. Это наша единственная цель в веках, наш рок, наше проклятье...

     Мерион внимательно слушал.

     – Тут, в библиотеке есть все книги и манускрипты, доказывающие мои слова. – он не поворачивая слепого взгляда указал на огромный том на нижней полке. – Становление Ордена. Мысли и слова старейшин – книга воспоминаний первых членов совета. Цикл Григория Себского – одного из мастеров Ордена, построившего башню. Там много воспоминаний, Мерион, и чтобы понять, придётся изучить их все.

     Мерион помнил, что потратил больше года на книги. Он впервые наблюдал за образованием Ордена, строительством башни, традициями тех времён. Он вместе с древними магами обсуждал вопросы борьбы с Тенью, изучал влияние силы, наблюдал за изменениями мира под влиянием Тени. Мерион сквозь века видел, как всё меньше маги обсуждали Тень, и всё больше – политику. Орден менялся, и изнутри это было незаметно, но теперь – в срезе веков, Мерион отчётливо видел это. Судьба мира зависела от них, а маги решили вступить в войну с Бассами на стороне Владык, хоть и понимали, что все войны – следствие влияния Тени.

     Однажды Огрим взял Мериона на прогулку по замку. Они отправились в дальний коридор, где на стенах висели десятки портретов. Камины тут давали лишь слабое тепло, и с каждой минутой холод сковывал всё сильнее.

     – Все почтенные члены Клана запечатлены здесь, – прояснил Огрим. – Я не хотел показывать их раньше, но теперь ты готов узнать правду, – он выпустил под потолок шар света.

     Внутри стояло всего несколько древних кресел и пара столов, на которых лежали принадлежности для курения. И всё покрывал толстый слой пыли. Маги прошлись вдоль широкого глухого коридора, а Мерион не спускал глаз с лиц на портретах. Многие имена оказались ему известны – их почитали и в Ордене, а у некоторых там были свои холмы памяти с Вечными деревьями в вершинах. Мерион заметил, что даты постепенно приближаются к их времени, и всё сильнее боялся увидеть там того, кого он знал лично. Огрим же шёл позади с едва уловимой улыбкой, Мерион заметил её, и в одно мгновение всё понял. Его сердце застучало сильнее, но когда он увидел последний портрет, ничего не изменилось. Замок не обрушился на него сверху, их не убило молнией, а мир вдруг не стал ему чужим.

     Он помнил морщины на лице старика, суровый, властный устремлённый вдаль взгляд южанина, узнал гордую осанку и седые волосы, ниспадающие на плечи. Мерион осознал, почему мастер Азари взял в подручные Огрима, а не его. Мерион хотел задать массу вопросов, но потерял дар речи, и лишь смотрел на учителя, не в силах оторвать взгляд от полотна.

     – Он был великим Мастером. – заговорил Огрим, понимая смятение Мериона. – Его вклад в победу Бассов ничуть не меньше моего. Клан стал для него вторым домом после того, как в Ордене его перестали слушать. Нурий Азари научил меня многому. Вместе с ним мы много лет тянули это бремя!

     – Но он погиб... Мне так сказали...

     – Как и все мы, Мерион, – Огрим положил руку ему на плечо. – Волки всегда были ближе, чем ты думал, но, в тоже время, мы так далеко, что уже никогда не сможем вернуться. Нас отправили обучаться в Орден, но наши судьбы всегда были предопределены. Ты первый из непосвящённых, кто читал эти книги, и видел эти полотна. Мерион, нам нужна помощь всех магов, чтобы покончить с Тенью. Время хранить тайны прошло.

     Мерион помнил этот их разговор, как будто он был вчера, но минуло больше полугода, а Огрим так и не раскрыл всех секретов. Маг стоял на стене и смотрел вдаль, на снежные заносы, сложенные переменчивым ветром. Весь его мир сузился до размеров одного замка, наполненного тысячами книг давно минувших лет. Ему всё сильнее не хватало тепла, странных, ярких запахов Алькадии, в то время как тут ничего не пахло. Ему не хватало солнца и тех звёзд, что он видел на юге. Мерион устал, и уже не хотел услышать конец истории. Он вспоминал Киартану каждый день и надеялся, что она не забыла его, не перестала верить и ждать.

     Скрип свежего снега заставил его обернуться. Дряхлый старик устало брёл к нему. Огрим редко выходил, хоть и любил гулять. Император остановился рядом и обратил взгляд к солнцу.

     – Завораживает, – заговорил Огрим с почтением. – Я ещё помню, как прекрасен свет солнца. Но теперь довольствуюсь лишь его теплом.

     – Да, – согласился маг, – со временем начинаешь находить красоту во всём.

     – Мерион? – спросил Огрим, наслаждаясь теплом. – Готов услышать конец истории? Узнать все страшные тайны?

     – Давно, – ответил Мерион, и они медленно отправились обратно в замок.

     Два разбитых старика посреди снежной пустоши.

     Им помогли снять тяжёлые шкуры и оставили одних в тронном зале. Мерион помог Огриму занять трон, а сам сел по правую руку. В зале вечно стояла мёртвая тишина. Косые лучи падали из световых окон на пол и рассыпались светом.

     – За всю жизнь, я видел Тень дважды, – заговорил Огрим без прелюдий. – И вторая встреча едва не стоила мне жизни. Когда я увидел её впервые, мне только исполнилось четырнадцать. Меня отправляли в Орден, но прежде я должен был пройти испытание. – Огрим долго молчал, но нашёл в себе силы продолжить. – Как, по-твоему, искали Тень все эти тысячи лет? Каким образом нам удавалось обнаружить её каждый раз?

     Мерион догадывался, но решил промолчать, давая Огриму высказаться.

     – Мы мучили и убивали каждого юношу и каждую девушку, что подходили по возрасту. Для этого мы заключили союз с Бассами, а после и возглавили их, – Огрим смахнул слёзы с уголков глаз. – Я помню, тогда, сотню лет назад, даже здесь на севере многие считали нас фанатиками, безумцами. И это была чистая правда. В замок сгонялись тысячи людей, а затем их испытывали – истязали и мучили до смерти в поисках Тени. Мерион, тогда меня это сильно поразило, а теперь я уже не чувствую ничего.

     Ту девочку, мою ровесницу, привели почти перед самым отъездом. Мне на всю жизнь запомнился её добрый, испуганный взгляд. У неё убили отца. Как её мучили, я не видел, но каждый день её выводили из темницы во внутренний двор, и она выглядела всё ужаснее, больно было видеть то, что с ней делали, но отец грозно следил. Я видел её страх, она страдала и не понимала за что. Не забуду тот взгляд, Мерион. Тяжёлый, сокрушительный, нестерпимый. Пришлось опустить глаза – она заглянула прямо в моё сердце.

     Её удерживали четверо, натянутыми цепями, скованными вместе на её теле. Палач взял молот, с опаской подошёл к ней и переломил ноги в коленях, а затем, когда она упала, и руки в локтях. До сих пор меня преследует этот хруст. Она уже не могла кричать – ей вырвали язык. Но взгляд, наполненный болью, пронзал меня насквозь, теперь я вижу только его. На площадь выпустили собак, и они накинулись на беспомощную девочку.

     В тот раз я и увидел Тень впервые. Собаки рвали её на куски, но вдруг кровь на их мордах вскипела, начала жечь. Огромное ужасное чудище поднялось из крови умирающей девочки, и разорвало собак в клочья. Люди, что держали цепи, побросали их и кинулись прочь, но им не удалось спастись. Десятки Волков вступили в бой, в том числе и мой отец. Они все погибли.

     Я видел, как Тень сжирает их одного за другим, становясь всё громадней. Я хотел бежать, но ноги примёрзли к земле, не удалось сдвинуться с места, даже когда Тень пожрала их всех и поднялась надо мной во весь рост своего могущества. Кровь напитала её, и она стала величиной с десятерых людей, огромные чёрные крылья закрыли небо, а девочка беспомощно висела в воздухе и смотрела на меня единственным живым глазом. Я не смел, пошевелиться, но ужасное существо из крови пощадило меня. Девочка закрыла глаз и умерла, тьма, что держала её, обернулась снова лишь кровью и обрушилась на землю. Тогда всё закончилось, а спустя тридцать лет я встретил её снова.

     В то время Бассами правил молодой Император Угдин Оргорелл. Слава кровавого тирана шла далеко впереди него. Волки, и я в их числе, крупным отрядом вступили в его столицу на острове Туманов. Мы всё просчитали, и были уверенны в том, что он – Тень.

     В начале весны мы привели корабль в порт. Император послал против нас целую армию, и пришлось пробиваться с боем к дворцу, устилая улицы телами.

     Когда мы вошли в зал и встали полумесяцем, Тень осознала наши намерения и немедля проявила себя. Она выглядела ещё чудовищнее, чем прежде. Поднялась из ран императора кипящей кровью, и стала убивать, питаясь силой магии. Мы долго сражались, и нам удалось ранить её, я слышал, нет, ощущал всем телом дрожь самого сущего. Но Тень по-прежнему оставалась опасной. Я и не заметил, как лишился обеих конечностей.

     Меня отбросило прочь, в самую стену, и я вынужден был бороться за жизнь, пока мои товарищи продолжали драться. Я прижёг раны пламенем, и лишь после, обратил взор на сражение. Маги сдерживали огромное чудовище, побеждали. Но Тень, поняв свою слабость, покинула тело Угдина. Вся кровавая масса обрушилась на магов, обжигая их плоть. Угдин был ещё жив, но, как ему не пытались помочь, вскоре погиб от ран. Я плохо помню то время, но точно знаю, что город был разрушен до основания, и после его не стали отстраивать.

     С тех пор нам так и не удалось сразиться с Тенью снова. Вскоре я остался единственным выжившим свидетелем её могущества. Все те, кого коснулась кровь, быстро погибли от болезней. Мы с Нурионом пытались излечить их, но всё было тщетно. Так я стал Императором, получил много возможностей и влияния на севере, а носитель Тени был повержен далеко на юге, за морем. И, лишь узнав эту благую весть, мы начали вторжение вместе с Бассами. Мы искали всех детей, рождённых в год перерождения Тени и приводили сюда, а кого не могли привести – убивали. Детей вновь истязали и мучили в поисках Тени, но все смерти оказались напрасны.

     Огрим сделал паузу, и в зале вновь воцарилась тишина. Луч уже проделал путь от одной колонны до другой. Мерион впервые слышал от Огрима так много откровений, и не мог определиться, сочувствовать ему, или его стоит презирать.

     – Признаюсь, – продолжил Огрим, – уже после первой встречи с Тенью, я перестал, что-либо чувствовать, но теперь мне снятся все эти дети, убитые мной или по моему приказу. И с каждым годом всё хуже. Каждую ночь меня одолевают страхи. Но я знаю, что наша цель была и остаётся самой главной для всего человечества. И пусть я очернил себя кровью невинных, никто более не противостоит Тени, никому нет дела до благополучия будущих поколений. Кто, если не мы, разорвёт круговорот вечных войн. Кто избавит мир он пагубного влияния Тени, призванной нашими предками – древними магами. Мы ответственны за их решения, и нам нести этот рок. Это наше проклятье «быть на тёмной стороне» – повторил Огрим слова, что он сказал Мериону в первый же день. – Мне казалось, что более ничего сделать нельзя, а потом услышал о Владычице Тёмной Зари, что прервёт Круговорот. Киартана победит Тень. Мне остаётся лишь верить в это.

     – Только её имя убедило тебя? – удивился Мерион. – Ведь это я назвал её так, по велению мудрейших, в которых ты не веришь. Всего лишь Теней, как вы считаете! А, назови я её иначе, что бы произошло?

     – Видишь, Гильдарион, ты, сам того не ведая, стал частью пророчества, написанного семнадцать столетий назад. И поэтому я верю в него и Киартану. Она владеет кровью и имеет власть над Тенями за Пеленой, ей хватит сил. Но тебе, Мерион, предстоит другая работа. Сейчас тот, кто носит Тень, должен быть как раз в возрасте Киартаны. Мы многих убили, но это давно не решение. Я отчаялся. Я вижу, как далеко во тьму завело нас то, что мы творили. Ты должен отыскать иной путь. Гильдарион, обязан прервать этот вечный гибельный круговорот.

     Мерион не ответил. Огрим снова почувствовал усталость, и они прекратили разговор. Маг вернулся в свою комнату и сел медитировать.

     Он уже почти шесть лет изучал записи о Тени, но многие казались ему не точными, всё чаще он замечал стёртые и переписанные фразы. Последний том летописи был написан совсем недавно, и более всего подвергся исправлениям. В него добавили целые листы, написанные знакомой рукой. Хоть автор нигде и не упоминал своего имени, и Огрим ни разу не говорил о нём, Мерион узнал аккуратный, размашистый почерк Гриона Фаэдра.

     Том описывал события с победы над Угдином до последнего вторжения Бассов, а в свежих листах Грион писал про последнее низвержение Тени далеко на юге, среди пустыни и бушующей «южной хвори».

     Маг погрузился во тьму Пелены и ощутил вокруг тысячи призрачных, размытых, поломанных рук, тянущихся к нему. Тысячи маленьких рук детей, убитых Огримом и Волками.

     – Здесь нет ответов, – услышал он далёкий голос впервые за много лет. Лишь одна отчётливая фраза среди тишины и бессвязного шёпота, но магу этого оказалось достаточно. Он убедился в верности своего решения.

     Мерион открыл глаза, оглядел комнату быстрым взглядом, подмечая всё, что ему может пригодиться. Сумка из плотной ткани, куда он положит книги, пара бурюков с обжигающим алкоголем и водой. Кусок жилистого солёного мяса, завёрнутый в пергамент и перевязанный тканью. Он давно незаметно собирал необходимые для отъезда вещи, и теперь оставалось уложить всё в сумку, накинуть её на плечи, взять посох и навсегда покинуть это проклятое место. О Бассах, Огриме и Волках Мерион не беспокоился. Они не кинутся в погоню, когда Огрим прочтёт письмо. Мерион сел за стол и написал под трепещущим светом свечей, пару строк на пожелтевшем от времени обрывке бумаги. Чернила ещё не успели высохнуть, когда маг потушил весь свет и ушёл навсегда.

     Он знал все коридоры и переходы замка, знал, что в конюшне стоит достаточно лошадей, и что днём ранее отряд Бассов расчистил путь к Изиле. Маг знал, что все здешние кони осилят путь. Он давно прикармливал одного жеребца, и теперь тот спокойно позволил повесить на него всю поклажу.

     Полная луна освещала весь двор и арку замковых ворот – его путь на волю. Мерион вскочил на коня и ударил в бока. Тот неодобрительно заржал, взвился, но пошёл на разбег. За день, даже на расчищенной десятком всадников дороге, насыпал снег и, подняв за собой облако белой пыли, Мерион покинул Логово Волка, отдавшись всецело на волю лютой северной природы.

     Мерион знал о форпосте в трёх днях пути, но не собирался останавливаться там. Ему хотелось подняться вверх по реке к Чёрному лесу, в пяти днях пути и только там переправиться на восточный берег. Он помнил, как совсем недавно лето там было тёплым, деревья росли повсюду, а не стояли замерзшими статуями.

     В лесах можно было встретить зайцев и тетеревов. Он вспомнил кролей и сожжённую деревню. Мерион быстро скакал на юг, и погода благоприятствовала ему. Ночами светила полная луна, все три дня оказались солнечными и безветренными. Дорога, проложенная Бассами, осталась свободна от снега, и вскоре конь привёл Мериона к реке.

     Изила величественная, медлительная шла ледоходом, а тропа вела вдоль неё дальше на юг. Маг проскакал ещё пару дней, когда заметил первые знамения весны – прогалины на дорогах и на верхушках холмов. Всюду уже текли ручьи, а солнце неожиданно сильно грело, хоть и почти не поднималось над горизонтом.

     «Всего несколько дней на юг, а такие разительные изменения» – удивился Мерион.

     Ещё спустя пару дней ему пришлось выбросить попону с коня и свою шкуру. До форта оставалось несколько часов, когда закончилось мясо. Маг надеялся остановиться там и пополнить запасы. Он взял с собой немного местных монет, выдолбленных из грубого горного камня. Монеты выглядели все по-разному, но на каждой был один и тот же знак, подделать который мог только искусный мастер – голова Волка, напоминающая о замке.

     Форт, окружённый массивом мёртвых деревьев, встретил его ощетинившимся частоколом и дубовыми воротами, приоткрытыми и вмёрзшими в снег. При беглом осмотре следов жизни маг не обнаружил. Он спешился и провёл коня во внутренний двор. Напротив ворот вдаль уходил мост через Изилу, собравший на себе особенно крупные куски льда, которые уже грозились перевалиться над перилами и завалить проход. Южнее ворот находился постоялый двор, выстроенный в два этажа с отдельной конюшней.

     Маг привязал коня у входа, раздобыл ему немного овса, нагрел воду в чане и лишь после направился в саму таверну. Массивная дверь поддалась с трудом и привела в большой зал. Стены и потолок, ничем не отделанные, открывали бревенчатые основание и каркас. Внутри стояло несколько круглых, покрытых пылью столов со стульями, всю стену закрывала барная стойка с большим числом полок, заставленных разными склянками и бутылками. Низкая дверь, вела в дальнюю комнату. В центре зала наверх шла широкая лестница. В камине горел огонь, что внушало надежду.

     – Есть тут кто? – крикнул Мерион, чтобы его наверняка услышали.

     В дальней комнате послышался шум.

     – А как же, милсдарь, – из двери вышел сухой, но крепкий старик лет на сорок моложе мага. В грубых холщевых штанах и выцветшей хлопковой рубахе. Он оценил мага и пригласил присесть к столу. – Мастер, звиняйте за пыль, сейчас всё уберу! – старик схватил старую сухую тряпку и начал усердно мести, поднимая в воздух облака густой пыли.

     – Нет, стой! – взмолился Мерион, – Мне бы пополнить припасы, и я отправлюсь дальше.

     – Как скажете, мастер, – он был явно рад тому, что не пришлось работать. – Что, даже и на ночь не останетесь?

     – Нет, боюсь мне нужно проделать большой путь сегодня, – Мерион не прочь был и отдохнуть, поспать, наконец, в тепле и на мягкой постели, но понял, что в комнатах всё наверняка ещё хуже.

     Старик тем временем всё же оттёр небольшую часть стойки, налил два стакана и пригласил Мериона выпить. Маг с трудом сделал глоток отвратительного поила с привкусом пыли. Благо воды он набрал вдоволь в ручье, и жгучего алкоголя в его втором бурдюке оставалось ещё предостаточно.

     – А вы, мастер, куда путь держите? – решил поддержать разговор старик. – Давненько у меня гостей не было. Тут лишь Бассы ходят, будь они не ладны, – добавил он шёпотом. – Но те в основном проезжают мимо. Я оттого ворота и не закрываю. Вижу, вы не с этих мест... О, где мои манеры, Я Олаф Хармонд, а вас то как звать?

     – Гильдарион Мерион, – маг опешил от обилия вопросов, но всё же собрался с мыслями и ответил. – Да, я не отсюда.

     – С югов, я так и подумал, – сделал вывод Олаф, – значится, вы маг Ордена. Давненько не видал в этих местах настоящих магов, одни Волки. На них то и взглянуть боязно. А вы, я погляжу, человек достойный, с вами и поговорить можно без страха. – он снова предложил Мериону стакан, но тот вежливо отказался.

     – Мне бы припасов, да в путь, – попросил Мерион. – Не хочу нарваться на Бассов.

     – Вы, вижу, Бассов не жалуете. Я так-то тоже, но нрав у них суровый. Чуть что им скажешь – голову с плеч на раз снимут. Вот сижу, помалкиваю, ничего не прошу, не жалуюсь, расчищаю снег, по мере сил, меня и не трогают. Тут, на севере, все так. Кто головы не поднимает, того и беда стороной обходит.

     Старик ушёл в дальнюю комнату и вернулся с парой вязанок солёного мяса. Мерион собирался заплатить ему, но тот лишь отмахнулся.

     – Хорошая компания всегда стоит больше любых денег. Расскажите лучше, что хоть в мире делается? – попросил Олаф.

     Мерион даже и не знал с чего начать. Но, заговорив, не смог остановиться. Рассказал маг и о войне, и о Бассах, об Ордене и жизни на юге, о том, что шесть лет он провёл в заточении в Логове Волка, и теперь возвращается на родину. Мерион говорил сухо, без особых подробностей, но даже такой рассказ заставил Олафа проронить слезу.

     – Что делается, а? – удивился он. – Я вот давеча слышал от проезжих Бассов будто война снова началась, вы то, я погляжу, ни слухом ни духом про это. Ну, в таком случае, не смею вас более задерживать. Спасибо за добрую компанию и хорошую историю. – Олаф разом осушил стакан и поставил оба обратно на полку.

     Они жарко распрощались.

     – Заезжайте, если представится! – крикнул напоследок трактирщик.

     Скопление льда опасно наклонило мост, но Мериону удалось перебраться на другую сторону. Он покидал это место со странным гнетущим чувством на сердце. Маг знал, что более он сюда не вернётся, как это знал и Олаф, но ни один не сказал другому правды.

     Мерион взобрался на коня и отправился галопом по снежной дороге, петлявшей среди леса замёрзших деревьев. До Гротов ему оставалась десять дней пути.

     В замке он часто думал о том, что стало с Ильнаром. Остался ли он обучаться у Антона Горова, или вернулся на юг, к матери. Теперь же Мерион хотел увидеть хоть одно знакомое лицо. Он часто представлял, как вернётся в Гроты, где его радостно встретят.

     Он заранее спешился и повёл коня горными тропами, не заблудиться в которых мог лишь тот, кто прожил там четыре года. Маг издали заметил двоих стражей и кивнул им, как было принято. Они узнали его даже спустя столько лет, и поклонились в ответ. Мерион вспомнил одного из солдат.

     – Здравствуй, Денис, – обратился он.

     – Мастер Мерион! Где же вы пропадали?

     – Всему своё время. Лучше скажи, у вас всё хорошо?

     – Вроде того, – но немного замялся, и Мерион почуял неладное, – Антон Горов очень плох. Его одолевает болезнь, которую никто не может излечить.

     Войдя в зал, маг увидел людей в угрюмом настроении. Многие вспомнили его. Начались разговоры, но Мерион искал взглядом лишь одного – его последнего ученика.

     Высокий крепкий юноша, который сидел со светловолосой девушкой, поднялся и направился к нему. Ильнара было не узнать. Они встали друг напротив друга и долго молчали – седой старик с морщинистым лицом и молодой мужчина с острым взглядом.

     – Мерион! – наконец произнёс Ильнар, неожиданно крепким голосом.

     – Ильнар... – только и смог ответить маг.

     Ильнар одним взглядом спрашивал, что с ним произошло, вопрошал, как сталось, что он исчез так надолго. А маг также без слов просил прощения. Они смотрели друг другу в глаза, и более вокруг ничего не существовало, а время остановило свой ход.

     – Ну, что вы встали? – прервала их Анна Горова, и Мерион поразился седине её роскошных, в былые времена, волос. – Обнимитесь уже, и пусть Мерион расскажет нам о своих приключениях за чашкой горячего!

     Маг вспомнил её прямоту и улыбнулся.

     – Как мне вас не хватало! – воскликнул Мерион. Он подал Ильнару руку. Тот по-мужски крепко сжал ладонь, но спустя мгновение рассыпался в улыбке и обнял учителя.

     – Мерион. Где мои манеры. Садись, сейчас я налью тебе супа, – Ильнар достал неведомо откуда деревянную миску и наполнил её наваристым бульоном с кусочками картофеля и лука.

     Маг порадовался тёплой еде, а за трапезой рассказал о том, что с ним произошло. Мерион описал свой путь на север, в поисках замка, поведал, как застрял в снегах, и ему пришлось питаться кониной, как его нашли Бассы и привезли в Логово Волка. Он рассказал о Волках и Императоре Огриме Иври. Но не стал вдаваться в подробности и закончил ещё до того, как доел. Он пропадал шесть лет, но в его представлении история оказалась короткой и довольно пресной. Все ещё раз порадовались возвращению Мериона и продолжили заниматься делами, а они с Ильнаром остались наедине.

     – Ты и правда не мог уехать из-за снега? – удивился Ильнар. – Или же была иная причина, о которой при всех не захотел говорить?

     – Была, – согласился Мерион. Он достал древнюю рукопись и передал Ильнару. – Я скажу кратко, но мне, чтобы узнать и поверить потребовались все эти годы, – маг замешкался, собираясь с мыслями. – Давным-давно маги впустили в наш мир Тень из-за Пелены. Много веков Орден пытался низвергнуть её обратно, но маги позабыли о своей клятве, и теперь только Волки борются с Тенью.

     Ильнар открыл книгу, пролистал несколько страниц.

     – Для меня эти записи бесполезны, – признался он, отдавая том обратно, – никто не учил меня древним языкам. Вы исчезли, и я мог всё это время учится лишь у мастера Антона. Я восстановил свой посох, Мерион, но он мне не нужен. Я так и не стану настоящим магом, мне ближе мастерство и руны.

     – Антон болен?

     – Да, – сразу погрустнел Ильнар. – Год назад всё началось. Однажды он просто упал, и я заметил, как сильно трясутся его ноги. Он стал забывчив, теперь уже почти не говорит, а последнюю пару лун и не встаёт. Он угасает, и никто не знает почему. Ему недолго осталось, – Ильнар подбросил веток в костёр. – Он хочет увидеть дочь...

     – Я обещал Марисе, что верну её к родителям, но теперь... – Мерион задумался. Антон был всегда весел, любил шутить и много смеялся. Все годы, что маг прожил в Гротах, он был лидером общины, а теперь умирал, и людей одолевала печаль.

     – Идём, – предложил Ильнар, – он хоть порадуется, что ты вернулся, если вспомнит...

     У входа в пещеру семьи Горовых Мерион заметил вбитый в землю столбик с множеством амулетов, защищающих от недугов, но он сомневался, что резные деревянные птицы и звери помогут Антону справиться с болезнью.

     Среди старой мебели под тусклым светом внутри было двое. На одной кровати сидела Анна, а на другой лежал Антон Горов. Женщина заметила их и кивнула, показывая, что они могут войти.

     – Дорогой, – обратилась она к мужу. – К тебе гость. Гильдарион Мерион.

     Маг прошёл в небольшую огороженную комнатку, где горело всего несколько свечей, а Анна наоборот вышла. Они встретились в проходе. В глазах женщины стояли слёзы, но она держалась достойно.

     Антон лежал головой на невысокой подушке и смотрел в свод пещеры. Лоскутное одеяло покрывало всё тело, и Анна заботливо подоткнула его под матрац. Поначалу Мериону казалось, что Антон спит, но вскоре заметил, как тот моргает медленно, аккуратно и очень редко.

     – Мастер Мерион, – неожиданно заговорил Антон сухим, болезненным голосом. – Значит вы всё таки живы... А я почти перестал верить. Только Ильнар никогда не терял веры.

     – Здравствуй, Антон, – Мерион сел на пустую кровать. – Что же с тобой стало, друг мой? Ты позволишь?

     – Надеешься помочь? Я знаю, ты не целитель, но не стану отказываться. – левая половина лица Антона была искривлена, а рот с той стороны не шевелился, когда он говорил.

     Мерион поднял посох обеими руками, закрыл глаза и сосредоточился. Он чувствовал силу, направлял её. Маг провёл ладонью над телом Антона, но, не дойдя и до груди, в ужасе одёрнул руку.

     – Твоё тело разрушено магией, – неутешительно заключил Мерион. Он видел нечто подобное и прежде, когда маги использовали слишком мощные заклинания без посохов. – Но как? Ты же не владел силой. Я никогда не ощущал её в тебе...

     – Эх Мерион, – улыбнулся в ответ Антон. – Вот я и увидел, что ты чего-то не знаешь. Магию я использовал постоянно, а в последнее время особенно часто, только моя магия иного рода, тебе никак её не ощутить. Ну что ж, значит такова судьба. Видно кто-то сверху не хочет, оставлять подобную силу в этом мире. Мерион, ты хороший учитель. Вырастил такого доброго и отзывчиво парня. Ильнар станет лучше нас обоих.

     Они после долго ещё говорили, и Мерион вышел от Антона Горова в приподнятом настроении. Он поднялся на сторожевую площадку и окинул взором пустынную горнюю местность. Маг говорил с человеком, смирившимся со смертью, но понимал, что сам он не готов так просто расстаться с жизнью, с этим миром. Мерион чувствовал незнакомый ему доселе страх.

     Он собирался ехать на юг, но не мог бросить Антона. Помощь в уходе не требовалась, но Антон был всегда рад его видеть, они душевно и по многу говорили. Со временем Мерион начал замечать, как Антон забывчив, и что иногда он бывает не в себе. Мерион хоть и был намного старше, видел перед собой разбитого старостью и болезнью человека.

     Ильнар жил с девушкой, Мелоди Ангер, чьи родители тоже находились в Гротах. Мерион помнил её ещё девчонкой, а теперь она выросла в невероятно красивую, улыбчивую девушку со светлыми ровными волосами, в которые она всегда втыкала цветок её любимой «Милании», и Ильнар добился её расположения. Они много времени проводили вместе, но с самого возвращения Мерион не давал Ильнару поблажек в тренировках.

     – Всё надеетесь обучить меня? – спросил Ильнар однажды, когда они сидели вдвоём на смотровой площадке. – Я потерял слишком много времени. Мне уже никогда не догнать остальных. Рим, Аластор и Киартана – настоящие маги, не то что я...

     Мерион смотрел вдаль на таящие снега, деревья в долине, что вскоре покроются листьями и радовался свету. Здесь он хотя бы видел смену времён года. Зима закончилась, и солнце начало греть.

     – Не говори так, – ответил он. – Скорость – не главное. Маги обучаются всю жизнь... – Он давно хотел поделиться с Ильнаром своими мыслями, но ждал лучшего момента. – Ты прекрасно освоил мастерство рун, зачарования и стал единственным учеником мастера, – он приподнял свой посох с колен. – Антон вернул мне уверенность, всего одно изменение усилило посох настолько, что я боюсь его использовать. Твой не такой могущественный, но ещё немного упорства, и ты станешь настоящим мастером ремонта посохов.

     – Только посохов? – улыбнулся Ильнар. – Я верю, что силу способна провести любая вещь, которую можно носить с собой...

     – Всё в твоих руках... – Мерион не хотел говорить, но Антон был уже очень плох. – Мне нужно уехать, вернуться на юг. Боюсь, Антон Горов вскоре покинет нас, и когда это случится, я отправлюсь.

     – Я ждал, что вы затеете этот разговор… Я не поеду с вами, – признался Ильнар. – Не могу бросить этих людей, и Мелоди... Они стали мне родными. Я напишу письмо матери. Не хочу, чтобы она страдала, пусть узнает, что у меня всё хорошо.

     Мерион согласился с его решением. Маг видел любовь Ильнара и привязанность к Гротам. Он бы и сам остался, не будь у него обязательств перед Марисой и Киартаной. Он представил, сколько должно быть лет Ольге Фёдоровне. Он звал работать её тридцатилетнюю, а теперь ей больше восьмидесяти. И Марисе уже тридцать восемь, а Киартане, как и Ильнару – двадцать. Маг всем сердцем хотел увидеть, какой она выросла. Мерион каждый вечер грустил о том, что пропустил так много.

     Антон Горов умер тихо, среди ночи, а спустя два дня его похоронили. Мерион простился с ним и собрался в путь. Все в Гротах вышли провожать, а Ильнар отдал письмо для матери, как и обещал.

     – Надеюсь, с ней всё хорошо. Вы присмотрите, хоть одним глазком, – попросил Ильнар.

     – Конечно, мой друг, – маг крепко обнял юношу. – Я вернусь с вестями, как только смогу, и не печалься о матери, вы с Гвинессой ещё непременно встретитесь.

     Но прощание затянулось, и Мерион поспешил, дабы ускакать подальше засветло. Его путь лежал вдоль тракта, почти по тем же местам, которыми они ехали на север вместе с Ильнаром. Мерион собирался добраться до Нуреона, и по окраине леса перебраться через границу, мечтал обернуться до церемонии выпуска учеников, но война вновь задержала его. Вблизи леса Бассы организовали множество лагерей, маг издали заметил столбы плотного дыма, а приблизившись, увидел тысячи громадных костров, вдоль всего Нуреона. Сырое, смолистое дерево плохо горело и сильно коптило. Он не стал рисковать снова – второй раз прорваться через отряды Бассов с боем у него могло не получиться. Маг заехал в Халем, севернее Керника, и узнал в таверне последние новости.

     Бассы почти беспрепятственно продвигались на юг. Армии альянса лишь задерживали их, но не могли остановить, и тем более опрокинуть. Халем не брали штурмом – его сдали жители по своей воле. Пару дней по всему городу шли бесчинства и грабежи, но вскоре прибыли Волки и навели порядок.

     Маг остался ненадолго в городе. Он заметил, что война шла довольно вяло. Бассы не напирали на юг, а сидели по лагерям вдоль границ леса, и только лишь по приказу командиров отряды выдвигались к линии фронта. Они не хотели воевать – им хватало награбленного, и рисковать жизнями ради большего никто не желал. Эти места они считали пригодными для жизни, и могли почти круглый год обитать в полях и лесах, под открытым небом.

     В один день Мерион решил просто проехать на юг по тракту. Ему надоело сидеть и ждать. Маг снарядил коня, выехал на дорогу и уверенно поскакал мимо лагерей Бассов, никто и не пытался его остановить. Все видели его длинную серую мантию и посох, а некоторые солдаты даже почтенно кланялись, когда Мерион проезжал мимо.

     Мерион прибыл в Керник перед заходом солнца, когда его блестящие шпили башен уже окрасились в цвет крови. Ему не терпелось вернуться домой, но усталость не позволила скакать всю ночь. Город подготовили к обороне и долгой осаде. Подняли заграждения, на стенах и башнях теперь постоянно находились дозорные. Всюду сновали солдаты, а мирных граждан на улицах почти не встречалось.

     Снился тревожный сон, который забылся сразу после пробуждения. Маг проснулся рано утром, ещё до восхода, и больше не смог уснуть. Он вышел из комнаты постоялого двора на общий балкон. На севере в пол неба алым горели костры, разожжённые Бассами, а розовое зарево солнца на востоке лишь разгоралось. Утро было довольно тёплым для начала осени. Он вспомнил, как долог, оказался его путь на север и обратно, как Огрим намеренно затягивал свой рассказ. К горлу поднимался плотный ком, навеянный то ли тревожным сном, то ли ощущением опасности от близости боя, то ли неизвестностью, что ждала его дома.

     Мерион отправился с рассветом, но чувство тревожного беспокойства всё возрастало. Конь то и дело останавливал, рвал поводья в стороны. Солнце поднялось и било прямо в глаза, когда Мерион, наконец, добрался до деревни. Маг въехал на холм, но не увидел внизу знакомых ему домов.

     Деревня встретила его лишь старым пожарищем, поросшим сорными травами. Маг въехал по главной улице. Останки домов мрачно выступали из земли. Мериона поразила тишина и скорбь. Он подвёл коня к месту памяти, где громоздились сотни поминальных столбов. Их никто не обновлял и все, кроме одного, выглядели уже сильно ветхими. Он спешился и подошёл ближе, прочитать имя. На свежем столбе оно было написано столь знакомыми рунами, что у старика защемило сердце.

     «Рим Мримор» – написала Киартана совсем недавно, не больше двух лун назад.

     Он упал на колени и не сдержал слёзы. За свою жизнь Мерион потерял многих учеников, и каждого помнил, о каждом скорбел. Он обучал ребят с самого юного возраста, они вместе переживали все радостные и грустные моменты. Мерион помнил так много хорошего, но с каждой смертью понимал – как раньше уже не будет.

     Мерион вспомнил Рима, но ему нужно было двигаться дальше. Маг поднялся, отряхнул пыль с мантии и отправился к своему дому. Он понимал, что в этом нет никакого смысла, ведь тот тоже сгорел, но ему хотелось увидеть всё своими глазами.

     Забор и ворота во двор уцелели, но постарели и обветшали не по годам. Во дворе ещё угадывалась круглая площадка. Сам дом выгорел полностью, и среди зарослей полыни маг разглядел лишь вросшие в землю, почерневшие от огня стальные приборы.

     Но меж кустов полыни в центр дома вела узкая тропа, и маг последовал по ней. На небольшой прогалине он заметил следы. Взял щепотку сухой земли и ощутил остатки магии. Киартана была здесь, и медитировала прямо посреди сгоревшего дома.

     Он много лет жил тут, скрываясь от городской суеты, постигая счастье одиночества и страшные тайны Мудрейших, но теперь это место вгоняло его в меланхолию. Мерион поспешил уйти. Он взобрался на коня, в последний раз окинул сожженную деревню взглядом и покинул её навсегда.

     Он хотел скорее вернуться в Орден, но вспомнил о письме Ильнара. Поместье Ариановых находилось по пути, в предместьях Керника, и Мерион поспешил туда, дабы успеть до темноты и не искать себе иного ночлега.

     Гвинесса издали узнала Мериона и прямо как есть – в домашнем платье, волочащимся по земле и босиком выбежала ему навстречу. Служанки пытались остановить её, но одно крепкое слово Гвинессы, прекратило любые их попытки мешать ей.

     Мерион хоть и старался выглядеть уверенным, очень боялся их встречи. Она потеряла сына, и наверняка знала о трагедии в деревне. Она имела право ненавидеть его, но маг увидел лишь скорбящую мать, желающую всем сердцем узнать, где её дитя.

     Они встретились посреди двора. Женщина бесстрашно кинулась под коня.

     – Мерион! – воскликнула Гвинесса, едва сдерживая слёзы. Она бросилась к нему, хватала за ноги и мантию. – Где Ильнар, где мой мальчик!? Умоляю, скажи, что его там не было!

     – Он жив, с ним всё хорошо, – маг попытался спешиться, но Гвинесса не отпускала его.

     – Я... Как ты мог ничего мне не написать, никак не сообщить, – она уже навзрыд плакала, а когда маг спустился с лошади, упала к его ногам на колени. – Ты самый ужасный человек на свете! – обвиняла она, а Мерион даже и не думал возражать.

     Маг поднял её с колен и крепко обнял.

     – Почему, Мерион? – причитала она. – за что мне такие страдания!

     – Идём в дом. Тебе нужно успокоиться, и за ромашковым чаем, я всё расскажу, – спокойно ответил он и повёл её в дом, а подоспевший конюх забрал его коня. Служанки поняли намёк и отправились вперёд, готовить гостиную и чай для долгой беседы хозяйки с магом.

     Гвинесса сильно обессилила и чуть не валилась с ног. Они прошли через светлый холл в гостиную с камином, креслами и чайным столиком. Маг помог ей сесть и сам разместился рядом. Служанки внесли поднос с чайником и чашками и ещё один со сладостями, а сами поклонились и вышли, не позабыв закрыть за собой двери зала. Мерион с Гвинессой остались наедине.

     Маг учтиво налил чай сначала хозяйке, а после и себе. Она неуверенно взяла чашку, её руки тряслись, но ей удалось сделать пару глотков.

     – Гвинесса, – Мерион не знал, с чего начать. – Меня долго не было, и я даже не знаю, что произошло с деревней. С Ильнаром всё хорошо, он был со мной всё это время. А сейчас он на севере, в... Гротах, в общине людей, под защитой гор, – Мерион отдал ей письмо Ильнара. – Он очень переживал о том, как вы расстались.

     Гвинесса почти выронила чашку, но смогла донести её до стола.

     – О Ильнар... Мой мальчик... – узнала Гвинесса его почерк на конверте.

     Маг сохранял молчание, и лишь следил за тем, как мать читает письмо потерянного сына. Она, то прекращала плакать, веселела, то вновь кидалась рыдать. Мерион не мешал, не торопил, а когда Гвинесса закончила, не стал задавать никаких вопросов, давая ей время всё обдумать. Он лишь налил ей свежую чашку чая, а она молча выпила её.

     – Значит, вы забрали его на север, туда, где идёт война, – Мерион ощутил укор в её голосе.

     – Да, – спокойно ответил маг, – но в Гротах безопасно. Люди живут там уже много лет.

     – Как вы могли забрать его? Вам следовало отправить Ильнара домой!

     – Простите, Гвинесса, я не мог медлить, – маг не хотел ей рассказывать о цели путешествия на север, но понимал, что любые нелепые отговорки лишь сильнее разгневают её. Он знал, что ей придётся рассказать правду. – Моё задание было безотлагательно. Я немедленно отправился на север и взял Ильнара с собой. Увы, я потратил слишком много времени. Все шесть лет я был заточён в замке, посреди снежной пустыни. А он, находясь в Гротах, обучался мастерству и...

     – И нашёл себе новую семью. Он написал, почему не хочет уехать. Как могут ему те люди быть роднее меня? И та девушка, Мелоди... Не буду судить о его выборе, но разве она не может поехать с ним? – мать выглядела уставшей и разочарованной. – В письме он извиняется, пишет, что грустит и жалеет о нашем расставании, но он не хочет вернуться. Мерион, ты хоть понимаешь, каково быть матерью, которую бросил её ребёнок? И как вам понять, у вас никогда не было детей!

     – Все ученики – мои дети. И они уходили... туда, откуда не возвращаются, – мага задели её слова, и он говорил прямо и жестко. – Я потерял многих, а Ильнар... Он вырос, вы бы видели, каким решительным он стал – настоящим лидером.

     – Простите, Мерион, за мою грубость, – признала Гвинесса. – Я... боюсь, что больше его не увижу ...

     Они провели вечер вдвоём в разговорах о былых временах, о детях и их проказах, о взрослении. Мерион рассказал о себе, родителях, братьях и мастере Азари. Его история показалась Гвинессе очень печальной, в то время, как её детство было беззаботным – её никогда не покидали родители, и растили в благодатной обстановке.

     – Знаешь Мерион, наверное, я всегда боялась за Ильнара, потому, что хотела для него такого же беззаботного детства, которое было у меня, – она усмехнулась, – но теперь он вырос, и в беспокойстве нет нужды. Но на сердце так тревожно...

     Маг провёл в поместье ночь, а наутро раскланялся и отправился в Алькадию, пообещав навещать. Гвинесса просила его погостить подольше, но Мериону не терпелось уже встретиться с Киартаной. Он так долго её не видел, что беспокоился, о чём с ней говорить. Он скакал по тракту на юг и всю дорогу думал об их первой встрече, после стольких лет. А вдруг она изменилась, что если Киартана не захочет его видеть, или также, как и Гвинесса, шесть лет копила на него злость, ведь в письме он обещал вернуться к началу обучения. Множество мыслей крутились в его голове, и он боялся даже подумать, что её может вовсе не оказаться в Ордене.

     Башни Алькадии он впервые увидел перед закатом, и добрался до стены уже когда солнце освещало лишь их своим алым светом. В каждом доме зажигали огни на фасадах и лампы на перекрёстках.

     Ночь наступила слишком быстро, и Мерион слишком сильно устал, а дом Гильды находился ближе Ордена, так что маг решил остановиться у неё. Он ехал по его любимому пути – узкими улочками, самой короткой дорогой. Уличные торговцы устало собирали свой товар в повозки и тачки. На площадях, как всегда музыканты играли на гитарах, скрипках и барабанах. Певцы и певички пели грустные песни об иных мирах. Мерион издали заметил черноту окон в доме Гильды, и чем ближе подъезжал, тем больше видел тревожных деталей. Вокруг дома не горело ни единого огня, и даже лампы на столбах у перекрёстка не светили. Крыша провалилась внутрь, а вместо двери также зияла чернота. Маг спешился у входа, но в этом не было нужды, ещё издали ему стало ясно, что в сгоревшем доме никого нет. Он прошёлся вдоль фасада, заглядывая в черноту окон, зашёл за угол, во двор. Деревянная конюшня сгорела дотла. Задняя дверь лежала на земле сломанная и обгоревшая. Мерион зажёг шар света и вошёл внутрь – всё выглядело безжизненным и утраченным навсегда. Обломки балок, не сгоревшие вещи из стекла и металла лежали, вросшие в землю. Мародёры оставили только то, что не представляло никакой ценности.

     Несчастье Гильды вогнало Мериона в уныние. Он поспешил покинуть разрушенный дом. Ему оставалось только одно – добраться до Ордена. Маг устало взобрался на коня и поскакал по ночным улицам Алькадии к острову и башне, которая чёрным столбом возвышалась на фоне плотных предгрозовых облаков.

     Мерион помнил парк, помнил широкую паперть и лестницу в башню. Он проехал до конюшни и дал коню немного воды и овса, прежде чем покинуть.

     В холле никого не оказалось, а на доске объявлений висело поздравление с выпуском, составленное большими алыми буквами. Заглянув в списки учеников, Мерион удился, увидев там имя «Киартана».

     – Она никогда не умела хранить секреты... – улыбнулся он

     Маг не хотел никого видеть, а собирался подняться в свою комнату и завалиться спать, но знакомая фигура старца в чайном зале заставила его остановиться. Он не хотел ни с кем говорить, а с Игонором Фраил и подавно, но у него скопилось слишком много вопросов, чтобы откладывать их на утро. Маг вошёл в зал и стуком своего посоха привлёк внимание заклятого друга.

     – Гильдарион Миртувор! – воскликнул Игонор. Его голос был столь же измученным, как и он сам. – Сколько же лет ты бродил по свету!

     – Здравствуй, Игонор, – обратился Мерион. Он хотел многое узнать, но учтивость не позволила ему задавать все вопросы сразу. Маг взял себе чашку, сел рядом и налил Бургунского белого чая, впервые за столько лет.

     – Долго же лихо тебя носило по свету... – заговорил Игонор. – Чувствую, будет много вопросов, и, пожалуй, предупрежу один из них – Киартаны тут нет. Вы с ней разминулись. Она отправилась на поиски Кристалла, на север...

     Маг всю дорогу не хотел верить, но признался самому себе, что ещё, когда увидел свежий памятный столб Рима, понял – она уже не в Алькадии. И всё же, ему стало намного легче оттого, что Игонор первым делом заговорил о ней.

     – Она чудесная девушка, Мерион, – продолжил он. – Лучшая ученица Академии, хоть и со скверным характером. Она так долго ждала тебя, и всегда верила, что ты вернёшься.

     – Как много я пропустил, Иг? – устало и без интереса спросил Мерион.

     – Давно ты так меня не называл, Гильд, – Игонор улыбнулся лишь одними губами. – Сторонники нейтралитета взяли верх. И Грион стал новым Магистром. Как тебе такое?

     – Меня мало что может удивить, Иг, – хоть эта новость его поразила, он не подал вида. – Я нашёл Волков из наших детских сказок. Помнишь Огрима Иври?

     – Да... – призадумался Игонор, но почти сразу вспомнил, и улыбка шире воссияла на его лице. – О, наша юность. Мы были молоды и полны сил. Он погиб…

     – Огрим жив и стоит во главе Волков. Бассы избрали его Императором. Матиас и многие из тех, кого мы считали мёртвыми, стали Волками. И даже это не главное...

     – Кажется, Мерион, нас ждёт очень долгий разговор, – Игонор достал из стола трубку и шкатулку лучшего табака из кармана мантии.

     Они налили себе ещё по чашке чая и продолжили разговор, словно старые друзья.

     Она пробиралась сквозь буйство сорных трав, аккуратно ступая по вросшим в землю обломкам. Солнце пекло нещадно, но Киартана знала свою цель и не собиралась отступать. Её лошадь, смирно стояла поодаль и постоянно отмахивалась от надоедливых мух.

     После выпуска она первым же делом обратилась к Игонору.

     Маг тогда хмуро посмотрел, предугадывая её вопрос. Он как всегда сидел в зале Совета и пытался закончить свою мучительную рукопись.

     – Собираешься отправиться на поиски? – предположил Игонор. – Это опасный и долгий путь, тебе следует всё обдумать. Мало кто добыл кристалл в первом походе. – он поднял свой ссохшийся посох из ивы. В ложбине на его рукояти лежал не огранённый камень чёрного цвета с алыми прожилками. – Мне потребовалось три похода и семь лет, чтобы раздобыть его. – Маг поднёс к камню ладонь, и тот загорелся изнутри алым светом, подчёркивая прожилки и неглубокие трещины.

     – Мне это необходимо! – ответила Киартана, как всегда Игонор и требовал.

     – Что ж, – согласился он. – Я могу дать тебе лошадь и напутственное слово.

     Уже на следующее утро она снарядила сумку, набила её припасами на первое время и необходимыми вещами, насыпала в мешочек золотых. Александр помог ей набросить и подтянуть седло.

     Многие вышли на проводы. Друзья не понимали её желания так скоро отправиться в путь, но Киартана мечтала отыскать Мериона.

     Она резво вскочила на лошадь, махнула рукой на прощание и галопом пустилась прочь.

     Киартана добралась до небольшой прогалины в траве, усыпанной песком и пеплом. Оглянулась и убедилась, что здесь никто её не увидит, даже если случайно забредёт в безжизненную и пустынную сгоревшую деревню. Вернувшись почтить память Рима, она встретила могилы в запустении – иссохшие старые столбы стояли нетронутыми, не обновлёнными. Многие покосились, некоторые упали и оттого сгнили полностью – в ином мире тот человек умер. Она нашла столб Рима – рассохшаяся под дождями и солнцем древесина оставалась всё ещё крепкой. Он твёрдо стоял в земле, но надпись не читалась – Рим забыл своё имя. Она помнила его красивым, весёлым и добрым мальчишкой, в которого, несомненно, влюбилась, но теперь та любовь казалась ей детской, и печальной, ведь он не любил её в ответ.

     Ветер размерено трепал полынь, запах созревшей травы стоял невероятный, а по небу пробегали лишь лёгкие облака. Киартана села на тёплую землю, положила посох на колени и закрыла глаза. Она однажды уже заглядывала в прошлое, и потому знала, что у неё получится. Киартана погрузилась в медитацию и, ощутив тянущиеся к ней руки, сосредоточилась на времени. Оно пронизывало мир, словно свет, проникающий всюду. Теперь время было осязаемым, и Киартана обратила его движение вспять. Она надеялась, что у неё хватит сил заглянуть достаточно далеко, и увидеть смерть Марисы.

     Время шло вспять. Солнце прошло с запада на восток, в первый раз медленно – затем быстрее, и, наконец, стало двигаться настолько быстро, что дни сменялись уже каждое мгновение. Киартана наблюдала, как луна стала большой и полной, а затем снова обратилась пустым месяцем, и вовсе исчезла. Дни уже мелькали, почти сливаясь воедино, времена года сменяли друг друга. Трава вновь позеленела, её качало ветрами и освежало дождями, затем она стала уменьшаться, и вовсе исчезла в чёрной, набухшей весенней почве. Вода ручьями поднялась из земли и застыла на пепелище снегом и льдом, а через минуту снег взлетел крупными хлопьями в суровое зимнее небо. Так повторялось шесть раз, а затем Киартана остановилась.

     Дом поднялся из руин, всё горело, и из пламени вновь восстали деревянные стены и мебель. Киартана не принадлежала этому миру, он, как и всё прошлое, лежал за Пеленой. Она парила над всем, как девочка в разрушенном замке, Афелия.

     Солнце косыми лучами осветило холл с высокими потолками и люстрой на длинном подвесе. Перила оставляли на лестнице резкие тени. Киартана поднялась на второй этаж и прошла сквозь открытую дверь в комнату Марисы, мамы.

     Она помнила чудные ароматы, десятки склянок на столике у зеркала. В её комнате всегда пахло лавандой и ванилью. Мариса, молодая женщина, теперь уже навсегда, укрощала свои непокорные волосы, когда в комнату ворвалась испуганная Ольга Фёдоровна.

     Они перекинулись парой фраз, но Киартана не различила слов. Она ускоренно двигала время вперёд. Мариса вернулась в свою комнату и начала собирать вещи. Она успела закинуть в чемодан половину шкафа, когда её внимание привлёк шум из холла. Мариса испугано подняла голову, и Киартана поняла – это непрошеные гости.

     Мариса схватила шпильку для волос и затаилась, но вскоре к ней в комнату ворвалось трое мужчин. Она угрожающе направила остриё в их сторону, и это вызвало среди них лишь смех. Киартана хорошо видела лица, но они казались ей неприметными, она испугалась, что не сможет узнать их спустя столько лет.

     Мама угрожала им, кричала и звала на помощь, но никто не пришёл, Бассы уже убили Ольгу Фёдоровну, а Рим и Киартана только что встретили Матиаса Иври. Бассы всё обсудили и двое из них вышли, а один остался. Он оскалился и шагнул вперёд. Мариса отступила, но упёрлась ногами в кровать.

     Басс напал неожиданно. Он схватил Марису за шею и ту руку, в которой она держала шпильку, и поднял, оторвав от пола. Она вырывалась, брыкала ногами, но её лицо быстро налилось краской. Когда Мариса перестала сопротивляться, он усмехнулся и бросил её на кровать, но та лишь сделала вид ослабевшей и смирившейся жертвы. Мариса ловко проскользнула мимо Басса и кинулась в коридор. На втором этаже и на лестнице никого не оказалось, Она бросилась вниз, надеясь незаметно выскочить на улицу. Но двое Бассов уже ждали её внизу. Она крепче сжала шпильку и кинулась на одного. Остриё как сквозь масло прошло по коже, оставив на его лбу, переносице и щеке глубокий порез от левого глаза до уголка рта.

     Басс взревел от боли, вырвал из её руки шпильку, схватил Марису за лицо и прижал головой к стене. Мариса пыталась вырваться – била его ногами и руками. Он выругался на северном наречии, а затем удалил её несколько раз в живот. Мариса вдруг прекратила любые попытки сопротивления и обмякла в его хватке. Басс выронил из кулака её шпильку для волос, которая оказалась вся в крови, а саму Марису бросил на лестницу, и стал заниматься свежим порезом. Третий спустился вниз, и лишь кинул пренебрежительный взгляд, проходя мимо. Бассы несколько минут постояли над ней, насмехаясь, а затем ушли.

     Мариса посмотрела прямо на неё, в глаза, будто видела даже сквозь года. Протянула окровавленные пальцы, а Киартана приблизила к её руке свою, и попыталась дотронуться. Мариса с надеждой смотрела на Киартану сквозь время. Они встретились, пусть снова её мама умирала, она ощутила, что они вместе. Её сердце налилось жаркой кровью, и в груди вдруг потеплело. Киартана ещё пару мгновений провела вместе с мамой, а затем та с трудом поднялась и отправилась наверх, оставляя на перилах и лестнице следы кровью. Киартана попрощалась с ней и покинула скорбное место.

     Солнце уже сделало часть оборота по небу. Киартана заметила на штанах капли крови. Провела рукой под носом, и на пальцах осталась загустевшая чёрно-алая жидкость. Она чувствовала себя хорошо, и не понимала, почему носом пошла кровь.

     И всё же, ей нужно было двигаться дальше. День клонился к закату. Солнце уже цепляло за верхушки деревьев, оставляя на земле их длинные причудливые тени. Ветер нёс лёгкие облака к морю и приносил едва уловимый смолистый дух костров. Столбы дыма уже много дней поднимались к чёрному облаку, всё больше загораживающему небо. Она неспешно поела, наслаждаясь природой. Невероятно, что деревня сгорела полностью, но клёны по границе остались нетронутыми, и теперь их листья золотились на солнце, а ветви размеренно покачивались вслед за ветром.

     Оставаться на пожарище, Киартана не стала. Она запрыгнула на лошадь и отправилась дальше на север.

     Керник показал свои шпили на горизонте, Киартана повернула на север, и город остался позади.

     Тракт шёл широкой ухоженной дорогой, вымощенной камнем. Он петлял между полесьями, то спускаясь в низину, то поднимаясь на очередной холм. Киартана собиралась добраться до пограничья, а затем съехать с тракта в Нуреон и пробраться через его чащу дальше на север. Она хотела выехать у Белополья, держаться к востоку и лесами подобраться к одному из истоков Изилы, а затем по берегу реки добраться до Рубежа, который не справился со своей задачей и не остановил набег.

     Ей предстояло ехать лесами и полями, оставаясь вдали от дорог, деревень и городов; охотиться, рыбачить и питаться тем, что удастся добыть.

     Солнце опускалось к горизонту, а вечер клонило к ночи. Киартана скакала по тракту, обгоняя редкие обозы, запряжённые тройками тяжёлых лошадей, уставших и взмыленных. Кучера стегали их по чём зря, желая успеть в срок. Те ерепенились, рвались в стороны, но тянули тяжёлые грузы на фронт.

     Деревня в два десятка домов показалась из-за очередного холма. Она располагалась прямо на тракте, перекрёстком двух улиц, к которым и примыкали все дома. Киартана остановилась на вершине холма и огляделась. Всего в двух днях от столицы буйствовала природа. На востоке до самого горизонта стоял величественный Нуреон, и даже отсюда среди его зелёной массы она могла различить огромные, по сравнению с остальными, вечные деревья. На юге ещё просматривались шпили Керника, а приглядевшись, Киартана заметила призрачную дымку моря, но так и не нашла на горизонте башен Алькадии или Башню ордена.

     На западе лежало равнинное плато, а за ним возвышались горы со снежными шапками. Север открывал её взору петляющую между рваными полесьями дорогу, то и дело скрывающуюся из вида.

     Сама деревня выглядела уныло: старые деревянные дома, не выше двух этажей, ветхие заборы ограждали наделы местных жителей, и едва ли могли защитить от набегов мародёров. В центре, вокруг площади находилось пара таверн, для проезжающих мимо, дом старосты, пара магазинов, в которых, очевидно, продавалось всё подряд и сторожевая вышка из грубо обтёсанных ссохшихся брёвен.

     Киартана ударила лошадь в бока и рысцой направилась в деревню, разыскивая глазами постоялый двор.

     На отшибе стоял единственный дом в три этажа, огороженный высоким ровным, и, на удивление, свежо окрашенным забором. Постоялый двор поразил своим контрастом с остальной деревней. Черепица на вальцовой кровле не имела и единого огреха, Весь третий этаж был окрашен в ярко жёлтый цвет, второй – в сиреневый, а первый – в кроваво алый, как и забор. Киартана въехала на площадь, мощённую камнем. Фасад таверны выглядел строго, без излишеств. Крышу подпирали колонны, а к входу шла лестница в семь ступеней. Над кованным металлическим крыльцом на цепях висела вывеска:

     ТАВЕРНА НА ПЕРЕПУТЬЕ

     Её тянуло внутрь. Она помнила таверну другой, да и находилась та южнее, между Керником и Алькадией, но Этдон рассказывал, будто это место волшебное, и может быть где угодно. А ещё он говорил, что таверна является тому, кто находится на перепутье.

     Киартана боялась оторвать взгляд он тонких чёрных линий, подчёркивающих окна, от идеальных форм и размеров наличников и рам.

     – Она изменилась... – прошептала Киартана.

     В окне на миг показалось лицо, а вскоре из дверей вышел мужчина старше пятидесяти и засеменил к ней трусцой.

     – Госпожа желает остановиться? – заговорил он ещё издали, но Киартана его отчётливо услышала.

     – Да! – бездумно ответила она.

     – Позвольте, я помогу вам спешиться! – Мужчина подбежал и придержал стремя, пока Киартана спускалась.

     Её поразило, как лошадь спокойно отреагировала на него, хоть ни одному незнакомцу прежде не давала к себе притронуться.

     – Я Гиярм. Местный конюх, – мужчина учтиво поклонился. – Будьте уверены, ваша лошадь в хороших руках, и извольте не беспокоиться, все мои услуги уже входят в стоимость. Я отведу её в конюшню, напою и накормлю, а также почищу, а ваши сумки в скором времени подниму наверх.

     Киартана взяла только посох и кошель с золотыми Владык. Впервые попав сюда, она ничего не знала, но теперь могла проверить все слова Этдона. Он описывал таверну как исключительно магическое место, что находится на перепутье миров. Её сердце уже отчётливо билось, а кровь пульсировала в висках.

     Двери выглядели массивными, дубовые щиты плотно примыкали друг к другу, не оставляя щели; но распахнулись невероятно легко от малейшего прикосновения и изнутри сразу повеяло прохладой, так необходимой в столь душный вечер. Открытый потолок тотчас приковал взгляд – Киартана проследила вверх за бесконечной лестницей, огромная, блестящая люстра, свисала в центре зала на длинной цепи.

     За массивным столом сидел управляющий – мужчина средних лет в идеальном костюме, но Киартана, засмотревшись на окружение, не спешила подходить. Налево в темноту кальянного зала вела арка, завешанная бра, а направо, в бар, как она и помнила, вёл широкий проход, и внутри толпился разношёрстый народ, по большей части приезжий и странный. Парень в ярком синем костюме рассказывал у бара двум одноразовым друзьям интересную историю, яростно жестикулируя, но его слова не доносились до Киартаны. В другом конце стойки сидел угрюмый мужчина, скрывающий лицо под капюшоном насквозь промокшего плаща. Под ним уже собралась небольшая лужа воды, но, кажется, это никого не волновало.

     – Мисс? – обратился управляющий, не отрывая глаз от свежей газеты. Он обладал мудрыми чертами лица, неугомонными усами, которые постоянно приглаживал, и определённо имел деловой подход к клиентам. – Я Олаф Страуб, хозяин этой гостиницы, и полагаю, вам нужна комната. У нас имеется как раз одна подходящая.

     – Здравствуйте. – она оторвалась от странных людей в баре, некоторые появлялись и исчезали, когда она моргала. – Я Киартана. Мне нужна комната на ночь.

     – Со всеми удобствами? – уточнил Олаф и потянулся за толстой книгой прибытий и отбытий.

     – Конечно, – Киартана задумалась перед ответом, но он был очевиден.

     – Чем будете платить? – он вопросительно поднял на неё свои тёмные карие глаза.

     – А, да, золотом. Золотыми Владык.

     – Золотые Владык? – удивился Олаф. – Не часто их здесь встретишь. Один за три ночи со всеми доступными услугами, но, увы, мисс Киартана, мы их не размениваем, – Олаф продолжал пристально разглядывать её.

     – Не страшно, – она достала из кошеля монету и впервые обратила внимание на рисунок – на тыльной стороне были отпечатаны все земли Владык, вместе с севером, что давно принадлежал Бассам, а на лицевой над всем возвышались четыре колосса – Владыки, абсолютная и безоговорочная власть.

     Олаф ловко схватил золотой, покрутил между пальцев, оценивая вес, и убрал в стол. Повернул книгу и подвинул чернильницу с пером. Киартана размашисто расписалась напротив своего имени. Ей показалось странным, что он не вносил его в книгу – имя появилось само, как только плата была внесена.

     – Что ж, – Олаф поднялся из-за стола, и оказался выше, чем она ожидала. – Раз уж все формальности соблюдены, позвольте проводить вас наверх.

     Широкая лестница была покрыта ворсистым ковром, и Киартана побоялась оставить на нём грязные следы своих башмаков, но Олаф убедил её не беспокоиться и учтиво пропустил вперёд, а по пути рассказал о гостинице.

     – Эта Таверна для потерянных,всю мою жизнь я здесь живу и работаю. Внизу, как Вы успели заметить, бар и кальянная, а наверху комнаты, и сколько этажей – никто не знает. И хоть каждого посетителя я всегда встречал лично, не знаю, сколько их на самом деле. Это невероятное место. – он говорил обыденно, но завораживающе. Киартана поняла, что может слушать его сколь угодно долго. – Я заметил ваш интерес, – объяснился Олаф, остановившись на лестнице. – Не в первый раз вы поразились людям в баре, но позвольте предостеречь – не следует беспокоить незнакомцев. Некоторые хотят побыть в одиночестве.

     Она вспомнила угрюмого мужчину в промокшем неведомо как плаще и решила, что тот человек как раз искал там уединения.

     Сверху открылся прекрасный вид на холл. Киартана заметила, как Конюх Гиярм вошёл через парадную дверь с её сумкой и направился к лестнице. Они с Олафом прошли открытым коридором до северной стены, где под самым сводом крыши таилась маленькая дверка с номером девятнадцать.

     – Это очень уютный номер, – ответил Олаф на скептический взгляд Киартаны, – вам идеально подойдёт.

     Он достал из кармана связку ключей причудливой формы. Снял с кольца один и отдал ей, позволив самой открыть дверь. Замок провернулся необычайно легко с приятным щелчком, вызвавшем дрожь во всём теле. Дверь распахнулась внутрь, открывая Киартане вид на светлую комнату, наполненную яркими красками. Стены алого, салатового и голубого цветов привлекали взгляд, как и яркие натюрморты с неестественно сочными фруктами. Единственное окно выходило на лес, но его хватало, чтобы подчеркнуть всё величие убранства.

     Киартана совершенно позабыла об управляющем, но он не покинул её, а осторожно двигался следом, не отвлекая от созерцания.

     За аркой завешанной балдахином стояла широкая кровать. Ещё в комнате был стол с единственным стулом, пустой шкаф, и выход на балкон, хотя снаружи Киартана ни одного балкона не замечала. Часы на голубой стене выстукивали секунды. Еле заметная дверь в цвет зелёной стены вела в ванную комнату, отделанную гладким розовым камнем. Всюду пахло свежестью и едва уловимым ароматом мяты.

     Гиярм принёс её сумку, но не стал задерживаться и лишь приклонил голову в ответ на благодарность.

     – Желаю вам прекрасного отдыха и рекомендую посетить наш бар в качестве вечернего досуга, – Олаф раскланялся и тоже удалился.

     Киартана положила сумку в шкаф, не разбирая, а сама упала на кровать. От длительной скачки у неё болело всё, но не настолько, чтобы пропустить единственный шанс посетить бар Таверны на Перепутье. Она перевела дух, собралась с силами и начала приводить себя в порядок для выхода.

     Аромат шампуня оказался великолепным, а вода идеально горячей. Киартана надела лучшее платье – непременно красное с тонкими бретельками и еле различимыми контурами цветов, расшитых серыми нитями.

     До самого верха из бара доносилась музыка. Киартана спустилась в холл и заметила, что Олафа нет за столом. В момент прохода в бар по её коже пробежали мурашки. Зал походил на бар в доме Гильды, но казался намного больше. Киартана никак не могла определиться с его размерами и формой.

     То в стене она видела эркер с панорамным окном и диваном, где общались молодые люди с хохочущими девушками, то в следующий миг, там была всего лишь стена с двумя окнами, за которыми шёл дождь. Всё менялось так быстро, что Киартана не успевала разглядеть. Но если она на чём-то останавливала взгляд, эта вещь сразу переставала меняться.

     Она стояла у входа, и не замечала, как много людей проходит мимо, и что она мешает. На одном конце барной стойки молодой парень в голубом пиджаке по-прежнему ярко рассказывал двум своим друзьям несомненно интересную историю, а на другом – пил в одиночестве мужчина в промокшем плаще. Она разместилась прямо посередине и узнала в бармене Олафа. Он подметил её и вскоре подошёл.

     – Вы и тут, в баре, управляетесь? – удивилась она.

     – Мне нравится угождать людям, – улыбнулся он. – Позволю себе предложить вам коктейль, Анастерия. Изысканный вкус, и не слишком крепкий, как раз для яркого начала вечера.

     Киартана согласилась и хозяин гостиницы, управляющий, и бармен в одном лице, Олаф Страуб, начал смешивать напитки в стакане, и само это вызвало у неё неподдельный интерес. Коктейль наполнялся красками, менял цвета, искрился и переливался, а в конце, когда Олаф подвинул высокий стакан, внутри бушевал ураган, а серебристые прожилки – молнии били в дно, будто в землю.

     Бармен тотчас отправился обслуживать других клиентов, а когда Киартана повернула голову следом за ним – исчез, лишь только она моргнула.

     Буря в стакане сходила на нет, и Киартана решилась сделать глоток. Вкус оказался чрезвычайно необычным: банан, груша и киви, приправленные корицей и мятой. Она, наконец, увидела, откуда шла печальная мелодия – прекрасная женщина играла на виолончели и пела на незнакомом языке, но многие её внимательно слушали.

     Мужчина появился непонятно откуда и толкнул в бок так, что она не удержал пальцами стакан, и он с мерзким звоном разбился за барной стойкой.

     – Скотч, – выпалил он, постоянно озираясь. – Надеюсь, у вас здесь нет камер или «вай-фая»?

     – Нет ничего подобного, – Олаф заметил разбитый стакан. – Но Вам стоит извиниться перед девушкой, из-за вас она осталась без выпивки.

     Всклокоченный мужчина в кожаной куртке оглядел её и стойку беспокойным взглядом.

     – Простите мисс. С моей стороны было чрезвычайно грубо не заметить вас, – ответил он, – но, бьюсь об заклад, минуту назад вас тут не было. Я Джон Булл, – он попросил Олафа повторить и её напиток за его счёт.

     – Не стоит, – ответила Киартана, – вы лишь нечаянно задели меня, я сама не удержала стакан в руке.

     Джон настоял, и спустя минуту в руке Киартаны вновь разворачивалась буря в стакане.

     – Вы так обеспокоены, – заметила она.

     – О, простите меня за мой вид, – ответил Джон, – но я просто обязан спросить, прежде чем продолжить разговор. При вас есть телефон или умные часы?

     – Теле-фон? Что это? – удивилась Киартана.

     – Он... способен проследить любое электронное устройство, – Джон сделал судорожный глоток. Киартана по-прежнему не понимала, но он решил начать с начала, придвинулся ближе и заговорил почти шёпотом. – Я журналист и выследил его. Многие пытались, и он устранил всех. Я сопоставил десятки несчастных случаев, странных смертей, сотни совпадений, которые он хотел скрыть.

     – Простите, – прервала его Киартана, – но я всё ещё не понимаю вас. О ком вы говорите?

     Джон нагнулся ещё ближе.

     – Всем миром управляет искусственный интеллект. Решением каждой корпорации, движением всех денег, строительством всех лабораторий и компьютерных центров, перемещением ресурсов управляет он. Искусственный интеллект уже в каждом компьютере, в каждом телефоне, в часах и фитнесс браслетах. Он следит через сеть, управляет, всюду распускает свои щупальца. Вы знали, что в прошлом году уже во всех процессорах присутствовал модуль обработки Искусственного Интеллекта, но ни в одной документации не указано, для чего именно он нужен. За один только две тысячи девятнадцатый год построено в четыре раза больше суперкомпьютеров, чем за всё предыдущее время.

     Множество людей пытались его отследить, но всех их он убирал. Дэн Самойц, системный администратор Cisco первым заметил его. Он договорился о встречи с журналистом, Мэтью Монро в Сан-Франциско, но так и не добрался до места. У его «Порша» вдруг отказали тормоза, только вот в сервисе этому самом Монро позже сообщили, что всё было в норме, и перед столкновением Дэн согласно датчикам даже давил на тормоз. Электроника отключила прямое управление. Компьютер сам продолжал давить на газ и повернул руль. Случай не единичный, но доказательства сохранились только потому, что при столкновении 4G передатчик повредился первым. Искусственный интеллект избавляется от всех, кто подбирается к нему слишком близко, и вот он заметил меня, так что теперь любой электронный прибор с доступом в сеть представляет опасность.

     Киартана обескуражено слушала, забыв о бокале, где буря уже прекратилась. Она не поняла и половины из сказанного, но не хотела пугать Джона ещё больше.

     – Я пытаюсь добраться в Юту, в один из обособленных дата центров, к моей подруге, только она сможет его остановить, – продолжил Джон, – мои изыскания невероятны. Я выяснил, что именно искусственный интеллект создал Биткоин, привёл к мировому кризису двадцатого года и к мировой войне. Он стоит за всеми крупнейшими корпорациями. На него работают миллиарды людей по всему миру, и никто не знает его истинных целей. Он повсюду, как воздух.

     – Но как победить то, что повсюду? – задумалась Киартана.

     – Уничтожить всю электронику на планете... – Джон вдруг вскочил со своего места и уставился на мужчину в костюме у входа со странным плоским камнем в руке. – Телефон... – одними губами прошептал он, бросился к выходу и в следующий миг исчез, лишь стоило Киартане моргнуть.

     – Вы тоже видите этих «мерцающих» людей? – заговорил с ней мужчина в промокшем плаще, не поднимая глаз от рюмки.

     – Простите? – Киартана обернулась и подошла ближе. Он давно сидел в баре, и его плащ почти высох, как и пятно воды под ним на полу. – Вы видели, куда пропал мой собеседник?

     – Люди тут то и дело пропадают, – он выпил и вновь наполнил рюмку водкой из заиндевевшей бутылки. – Вот, например, музыка, вы её замечете?

     Киартана только после его слов вновь услышала протяжную грустную мелодию. Девушка на сцене играла на скрипке и пела столь знакомую песню о поисках любви между мирами.

     – Она, то виолончелистка, что поёт на японском, то скрипачка, поющая на незнакомом языке. Была и с гитарой, а до того играла на пианино. Но всегда одна и та же девушка, – он присмотрелся к Киартане. – Вы хоть не одна из этих «мерцающих» людей?

     Она подошла и села рядом.

     – Я могу спросить вас о том же. Вы умудрились промокнуть, хоть, когда я приехала, дождя не было.

     – Неужели? – он усмехнулся и указал на окно. В стекла бил плотный ливень, а вдали вспыхивали молнии. Он заметил её удивлённый взгляд – Так значит, вы из другого мира. Я Сергей Гринин, «заурядный инженерешка», как считают мои друзья.

     – Я Киартана, приятно познакомиться, – она ему улыбнулась, но мужчина в ответ лишь поднял рюмку на уровень глаз, чокнулся с воздухом и сделал крупный глоток, ничуть не поморщившись.

     – А вы? – Киартана чувствовала, что он многое может поведать, стоит только его разговорить. – Почему оказались здесь?

     – Захотелось выпить в одиночестве, – он наконец, улыбнулся ей. – Хотя, если подумать, сейчас мне стоит находиться с семьёй.

     – Но вы здесь? – она играла с ним, и Сергей раскусил её.

     – Ты первая... – он махнул Олафу и попросил вторую рюмку и блюдо с закусками. – Расскажи о себе, или выпей. Знаешь такую игру? – он налил себе полную рюмку и выпел в несколько глотков. – Как ты попала сюда?

     – Но вы не ответили на мой вопрос!

     – Поэтому я и выпил, – он взял между пальцев маринованный огурчик, поднёс к носу и глубоко вдохнул. – Как они их делают такими хрустящими, мне никогда не удавалось...

     – Я приехала с юга, из Алькадии, столицы, но вам, очевидно, это ни о чём не скажет. – Киартана и сама задумалась, как она попала в Таверну. – Я не знаю, что мне делать, не знаю, как поступить,страхи мешают мне сделать верный выбор, я на перепутье... а почему вы не с семьёй?

     – Ха, – усмехнулся он. – Анютка забрала Веру и уехала назад, в отчий дом к матери. Я, видите ли, провожу слишком много времени на работе, дочка меня совсем не видит. Знала бы она, что происходит, – он хотел продолжить, но сдержался. – Не будем нарушать правила. Расскажи о себе, чем занимаешься, кто ты по жизни?

     Киартана долго думала, стоит ли ей отвечать, но в итоге решила, что Сергей не поверит. Она тяжело вздохнула, налила себе половину рюмки и, не медля, выпила. Горло обожгло, но боль быстро прошла, а в груди начало растекаться приятное тепло. И всё же ей потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя.

     – Что происходит в вашем мире? Из-за чего вы не проводили время с семьёй?

     – Это два вопроса, – заметил Сергей. – Но, так уж и быть, отвечу на оба... Тебе, наверное, сложно представить, что твой мир нереален? Когда все люди живут лишь в отведённом им замкнутом пространстве без шанса, что-либо изменить. Почти никто не видит, но я замечаю эту неидеальность, и с каждым годом всё сильней. Все те мелочи, что отличают реальность от вымысла. Вроде всё, как всегда. Работа, дом, выходные, праздники, отпуска... Но всё шаблонное, не живое. Из года в год вновь повторяющиеся сюжеты. Если праздник – нужно радоваться, если в чей-то дом пришло горе – приходится грустить, будто сверху спустили указания. Одним слова рутина.

     Впервые видишь «мерцающих» людей, я заметил по тому, как ты испугалась. Я вижу их постоянно. Вот был человек, и вдруг его уже нет, никто не помнит, а через секунду или через день, он возвращается так же мгновенно. Но я замечаю каждый раз. Люди в моём мире всё чаще «мерцают», он разрушается. Не от войн или катаклизмов. А так, будто в камере кончается память, и фотограф выбирает какие кадры удалить, а какие оставить, или писатель посреди книги позабыл о своих героях... Вот и Аня с Верой стали мерцать...

     Хоть он ответил на вопрос, но всё равно налил себе рюмку и выпил.

     Киартану поразили его слова. Она пыталась представить, что кто-то из её знакомых вдруг исчезнет, и о нём никто не вспомнит. Снова в её душе возникло едкое чувство, будто она забыла нечто важное. Страх и паника начали нарастать, но Сергей вернул её к реальности.

     – Твоя очередь. Расскажи мне, что тебя беспокоит? Я вижу, как сильно ты озабочена, и уверен, не только моими словами.

     Она не хотела говорить, и уже потянулась за бутылкой, но в последний момент передумала. Он рассказал ей настолько трогательную и личную историю, а она испугалась раскрыть душу незнакомцу, которого больше никогда не увидит. Ей хотелось услышать совет.

     – Я в смятении. Шесть лет назад двух родных мне людей убили. Я долго пыталась смириться, забыть... Но я так и не простила и сейчас еду за отмщением, хоть и знаю, что это не правильно. Мама просила не упиваться местью, но после стольких лет кроме этой жажды ничего не осталось. Мне страшно идти к этой цели. – она заглянула в голубые глаза Сергея. – Мне уже приходилось принимать тяжкие непоправимые решения, но теперь, боюсь, это меня сломает.

     Сергей долго молчал. Он крутил в руках рюмку и смотрел мимо неё. Киартана собралась задать вопрос, но моргнула и он исчез, не оставив даже лужи воды под стулом. Для неё он стал одним из тех самых «мерцающих» людей. На этот раз она не удивилась, не испугалась, не стала искать его глазами или спрашивать незнакомцев вокруг, ей стало грустно. Она налила себе рюмку и выпила – хоть что-то осталось от Сергея и его умирающего мира.

     – Скучаешь? – темноволосая девушка появилась из ниоткуда. Она раскованно прошлась мимо и села на краю бара, там, где прежде сидел мужчина в промокшем плаще. – Прости, что навязываюсь, но, увидев скучающую красотку с целой бутылкой водки, я не смогла остаться в стороне. – девушка не спускала нефритовых глаз и игриво улыбалась. – Я Аня Сорокова.

     – Киартана... – обескуражено ответила она.

     Девушка не стала робеть, попросила у Олафа рюмку и налила себе и ей водки.

     – Позволишь? – они чокнулись, и жар вновь вырвал Киартану из мрачных мыслей. Аня мило скривилась от водки, но закусывать не стала и быстро вернулась к разговору. – Не волнуйся, мне есть двадцать один, могу показать права. – но Киартана не просила ни о чём подобном, и Аню рассмешил её озадаченный взгляд. – Так много странных людей в этом месте, тот мужчина, с которым ты говорила, просто исчез, стоило мне моргнуть. А ты, я смотрю, не очень разговорчива. Расскажешь о себе?

     – Боюсь, ты мне не поверишь, – улыбнулась Киартана. – Расскажи лучше о себе.

     – Во мне нет ничего интересного, – призналась Аня. – Я проучилась семь лет на следователя, а сегодня дала себе немного воли по случаю назначения. Меня отправили в зелёную зону НИТЕЙ...

     – Нитей? – переспросила Киартана. – что это?

     – Я родилась уже после их появления. НИТИ прибыли на Землю в две тысячи семнадцатом, а я родилась в двадцатом. Слухи о потусторонних силах и способностях постепенно множились, разрастаясь, быстро захлестнули большую часть мира. Все «блогеры» говорили о появившихся всюду экстрасенсах и совершаемых ими «чудесах». Люди начали верить в высшие силы, в мистику, но многие вдруг стали сходить с ума. Началась страшная эпидемия, которую окрестили «Божественным проклятьем неверных», ибо церковь твердила будто силы, ниспосланные господом, стали использоваться во зло и Бог карает грешников.

     Намного позже учёные заметили закономерность в местах проявления безумств. В одних и тех же районах люди постоянно сходили с ума. Затем обнаружили НИТИ, я видела снимок в сети. Они будто сплетают между собой атомы и реально похожи на опутывающие их нитки, такое название за ними и закрепилось.

     Очаги заражения опустели, остались безжизненными массивами зданий, пустырями. Зоны, поражённые НИТЯМИ, с тех пор зовут чёрными. Возле них красные, затем жёлтые и зелёные, а самые чистые – белые, но их на земле почти не осталось...

     – Способности дарованы НИТЯМИ. – повторила Киартана, всматриваясь в свою руку. Она вдруг захотела их увидеть.

     – Не бойся, – рассмеялась Аня, – они так не передаются, нужно долго находиться в зоне их влияния, да и так просто их не увидеть, раз они меньше ДНК. Давай лучше ещё выпьем.

     Аня налила им обеим, но вдруг исчезла, стоило моргнуть, и Киартане снова пришлось пить одной.

     Мерцающие люди сменялись в баре. Молодые и старые, мужчины и женщины. Они были одеты в разные наряды, от самых простых и даже нелепых до строгих выглаженных костюмов и вечерних платьев. Люди общались, веселились, многие знали друг друга, но Киартане было не до веселья. Она весь оставшийся вечер просидела в одиночестве.

     Суматоха постепенно сходила на нет, и Олаф всё больше проводил времени за беседой с очередным посетителем, а ближе к двум часам ночи, у барной стойки осталась сидеть одна Киартана. Она не пила водку, а лишь постоянно крутила пальцами рюмку.

     – Чего ты такая грустная? – Олаф подвинул к ней высокий стакан с коктейлем, украшенный долькой лимона и мятой.

     – Как такое возможно, Олаф? Все эти люди появляются и исчезают, «мерцают», как выразился Сергей.

     – Я и сам не понимаю всего, – Олаф налил себе водки, выпил и только после продолжил. – Здесь бывают разные люди: бродяги в гнилых обносках, торговцы в строгих костюмах и с застывшими улыбками на лицах, путники, что странствуют по миру и забредают случайно. Многие не хотят замечать этих самых «мерцающих» людей. Они отдыхают, веселятся, а наутро уезжают, навсегда забывая об этом месте. Кто-то считает, что сможет получить здесь все ответы, но я в это не верю.

     – Значит, другие миры существуют? – решила убедиться Киартана.

     – Миры бесконечны, – Олаф встретился с ней взглядом. – Я всю жизнь работаю здесь, и вот уже двадцать лет являюсь владельцем таверны, её хранителем. Но даже я не видел их все.

     – Почему кто-то ищет её, но не может найти, а я попала сюда уже дважды?

     – Таверна открывается далеко не всем, но раз уж ты попала сюда однажды – её двери открыты для тебя всегда, – он улыбнулся и лукаво посмотрел Киартане в глаза. – Твоя плата принята.

     Олаф отправился натирать бокалы, а Киартана поняла, что ей пора спать. Она покачнулась, с трудом сохранив равновесие. Последние посетители бара одиноко сидели за дальними столиками, но тоже собирались расходиться. Обычно она не пила так много – бутылку вина за ужином. Ей удалось добраться до холла, следуя за молодой парой. Парень обнимал девушку за плечо, они страстно шептались и посмеивались. Девушка собиралась повернуть на лестницу, но парень повёл её к выходу.

     «И правда – решила Киартана. – Погода, должно быть, чудесная, можно и прогуляться, развеяться перед сном...»

     Пара так и не заметила Киартану, хотя та вышла следом за ними. За дверью не было лестницы в семь ступеней и это изменение насторожило – она не могла списать это на усталость или опьянение. Парень с девушкой весело и игриво отправились за угол здания, а Киартана проследила за ними взглядом, но как только они скрылись из виду – потеряла к ним интерес.

     Перед ней находилась огромная абсолютно ровная площадка с белой прямоугольной разметкой, слабо освещённая огнями пары фонарей, а за спиной осталось обезличенное серое здание с массивной стальной дверью.

     ***

     Вдали стояло несколько одиноких автомобилей, а по границам парковки чернели и серебрились в свете полной луны Жакарды. Киартана впервые видела эти южные деревья, но помнила из рассказов Ило, как прекрасно их цветение.

     Она робко направилась к освещённой улице. Старый «форд фокус» синий со следами ржавчины стоял в свете фонаря, и Киартана остановилась осмотреть невиданную диковину. Масляные пальмы испугали её шелестом листьев. Киартана смогла прочитать некоторые вывески на древнем языке: Белая «Quick-market-24» на углу, «TATTOO» на здании с исписанными рисунками стенами, на столбе находилась табличка «Vestminster Ave».

     Вокруг никого не было, да и ей не хотелось встречаться с «мерцающими» людьми иного мира. Она вышла к дороге, гладкой и ровной, такой же, что она видела в своих снах. «Vestminster Ave» уходило далеко, на юго-запад, и по всей его длине росли Жакарды и пальмы, но Киартана испугалась идти дальше. И с каждой минутой этот необъяснимый страх становился всё сильней, она начала всё отчётливее слышать звуки ночного города, а на улице стали появляться люди.

     Они не выходили из-за поворота, а просто оказывались перед ней, когда она в очередной раз моргала, многие удивлённо осматривали её, проходя мимо. Влюблённые крепко обнимались, подростки большой компанией слушали странную быструю музыку, одинокие мужчины и женщины в просторных цветастых одеждах медленно проходили мимо и пристально вглядывались в Киартану, на перекрёстке безумный темнокожий старик толкал тележку с надписью «Quick-market-24», он бессвязно бормотал себе под нос и шёл прямо посередине улицы. Даже ночью в этом городе кипела жизнь.

     Запах стал отчётливым и невыносимым – смесь рыбы, пота, отбросов и мокрого асфальта. Она заткнула нос, но от него было не избавиться. Страх подгонял, Киартана кинулась назад, сначала шагом, а после, скрывшись от глаз в темноте парковки – пустилась бегом обратно к входу в таверну. Она искала серое здание из которого вышла, но не находила его. Сердце ускорило темп, в виски ударила кровь.

     Здание исчезло с парковки – остался лишь каменный забор в свете луны и улица за ним. Киартана пробежала ржавый «Форд» и остановилась там, где прежде был выход из таверны – перед ней находилось лишь пустое пространство.

     Она стояла в вечернем платье посреди пустой парковки в чужом мире. Порыв прохладного ветра ударил по ногам. Мир окончательно стал для неё реальным. Она слышала отголоски музыки и видела вдали огни ночного города. На западе шумело море. Киартана продолжала вглядываться в темноту, теряя последнюю надежду на то, что «дверь всё ещё где-то здесь».

     Но больше её пугало то, что она не чувствовала силу, попыталась создать молнию, и у неё не получилось. Киартана напрягала сознание снова и снова, но магия в этом мире полностью отсутствовала.

     Когда усталость окончательно победила надежду и страх, небо на востоке уже посветлело. В лёгком платье ей стало холодно и она отправилась искать место для ночлега. Киартана издалека заметила сотни палаток и обустроенных жилищ, где спали люди. Они располагались прямо на тротуарах, занимали места под лестницами, велодорожки, переулки, тупики. Киартана нашла укромное место, скрытое в темноте, между лестницей, ведущей в парк и каменной стенкой высотой по плечо. Она нашла коробку, разложила её и села на бетон к стене. Усталость навалилась на неё безмерным весом, и Киартана быстро уснула в самой неудобной на свете позе.

     Ей снились тревожные «рваные» сны, которые она забыла, как только открыла глаза, когда её разбудило солнце. В парке уже гуляли люди с собаками, но её они не замечали или «не хотели замечать». Киартана ещё раз взглянула на парковку, откуда исчезла таверна. Там стояло больше машин, но только не в том месте, откуда исчез дом. Ей показалось, что даже люди обходят это место стороной.

     Ноги сами понесли её к морю, она прошла несколько кварталов и увидела парк, примыкающую к нему набережную, а за ней полосу песка и широкий бескрайний океан, беснующийся в рассвете.

     «Venice beach» – гласила вывеска на столбе у входа в парк и ещё одна:

     «Death End».

     Над морем летали чайки, а местные жители занимались своими «утренними» делами. Киартана около часа брела в сторону пляжа, осматривая округу и людей – каждый имел свою особенность. На входе в парк, под лестницей стояла большая палатка, в которой жила женщина средних лет со смуглой кожей. Она затеяла утреннюю уборку, а на Киартану лишь недоверчиво посмотрела, но сразу отвела взгляд. Некоторые обжились капитально – они имели большие палатки, иногда огороженные декоративным забором, чтобы никто не заходил на «их территорию», много вещей, наваленных кучами под открытым небом, растения в горшках и множество предметов местной культуры; но большинство не имело ничего, кроме старого спального мешка или пары коробок. У многих была лишь объёмистая сумка «для всего», и люди дорожили ей, не выпускали из рук даже во сне. Местный художник вокруг своего «дома» – розового тента, натянутого между спицами, вбитыми в землю, расставлял множество картин, от самых простых набросков, до изящных портретов людей с несоразмерными носами. Киартане понравилась одна из них – среди тусклой и серой людской массы, Человек у которого выросли огромные ослепительно-белые крылья. Он собирается взлететь – вырваться из обыденности, но оковы на его щиколотках всё ещё крепко держали.

     Люди наблюдали за ней, но не пытались заговорить, им хватало своих забот. Наверное, из-за того, что Киартана подолгу стояла и разглядывала каждую надпись, он встал со своего складного кресла и подъехал на «скейте» к ней – «сухой» чернокожий старик лет шестидесяти, в коричневом висящем свитере с оленем, бесформенных шортах и чёрной кепке. Он подбросил «скейт», ловко схватил и приветливо улыбнулся.

     – Привет, детка! – быстро и невнятно заговорил он. – Как твои дела? Нужна помощь? Не видел тебя здесь раньше.

     Мужчина выглядел опрятно, но вёл себя немного странно – смотрел лишь из-под козырька кепки, постоянно двигался – наклонял голову, озирался по сторонам, крутил в руках доску с выжженной надписью «Venice beach bitch».

     – Ты не отсюда, верно, – продолжал допытываться он, оценивая её взглядом. – В таких платьях тут не ходят. Ты потерялась?

     – Я не знаю, что это за место, – ответила Киартана, медленно проговаривая слова. – Я тут впервые.

     – Я сразу понял, что ты не местная. У тебя странный говор, ты Русская? – он постоянно улыбался, и Киартане оказалось сложно определить его истинные намерения.

     – Я не знаю, что это значит... – призналась она.

     – На тебе дорогое платье, ты из «Беверли»? – он заметил её волнение. – Не беспокойся, тут тебя никто не тронет. Я, Льюис Калвин, ручаюсь, – мужчина протянул ей руку, пахнущую дешёвым табаком.

     – Я Киартана, – отозвалась она.

     Рукопожатие вышло неуклюжим, но Льюис удивился её силе.

     – Если тебе есть кому позвонить, могу дать телефон, – предложил он. – Да, и зови меня Лью-Кей!

     – У меня никого нет, – несмотря на восходящее солнце она «ёжилась» от холода, – что это за место?

     – Венес-парк, конечно же, лучшее место на Земле! – торжественно объявил Льюис, подняв руки к небу. – Ты и вправду ничего не знаешь о нём?

     Киартана лишь сокрушённо покачала головой. Страх вновь усилился. Она осознала, что застряла в этом странном мире, где всё было ей непонятно.

     – Тогда пойдём, проведу для тебя экскурсию, познакомлю со всеми, – он ещё раз осмотрел её, – Но сначала раздобудем подходящую одежду.

     Вокруг них собралась небольшая толпа, но все выглядели дружелюбно.

     – Это Киартана! – объявил Льюис всем. – Ещё один потерянный ангел. Пойдём!

     Они отправились вглубь парка. Льюис называл всех своими «лучшими друзьями» и «достопримечательностями Венеса», но Киартана не могла запомнить, ни одного имени. Льюис привёл её к палатке той женщины, что по-прежнему убиралась.

     – Дорита! – крикнул он издалека. – Хватит «маяться фигнёй» ты и так каждое утро это делаешь. Лучше помоги бедной девочке с вещами!

     – Что ты несёшь? – женщина оторвалась от укладывания вещей в коробки. – Постоянно ты что-то клянчишь, ЛюК. Пора и совесть поиметь!

     – Могу «поиметь», если хочешь! – Лью подъехал к Дорите на «скейте». – Или ты оставишь мёрзнуть на холоде этого бедного ангелочка? Ей так и окоченеть не долго, видишь, одни кости да кожа!

     Дорита оценила Киартану взглядом, и подозвала к себе.

     – Ох, бедняжка, не слушай этого болвана, он мелит всякую чушь. Пойдём, я дам тебе, что-нибудь. – она положила ей руку на плечо и легко толкнула внутрь «её дворика».

     В коробках лежали кучи вещей, которые Дорита постоянно перебирала и вновь укладывала. Она засунула руку в одну из коробок и уверенно достала оттуда шорты, майку и шерстяной платок с цветастыми буквами «HB». Киартане пришлось переодеваться прямо там, но никому до неё не было дела. Платье Дорита аккуратно сложила и убрала в одну из своих коробок, а Киартана мысленно попрощалась с ним.

     – Тебе лучше спрятать эти прекрасные волосы, от греха подальше, – предупредила Дорита. Для Киартаны было не впервой убирать волосы, она ловким движением собрала их в пучок.

     Льюис терпеливо ждал, но каждые несколько секунд подгонял Дориту. Они весело общались, обмениваясь колкостями и сальными шуточками. Как только Киартана оделась и накинула платок на плечи, Дорита вытолкнула её со «своей территории» и продолжила уборку.

     Они с Льюисом отправились вдоль побережья на юг. Он часто отъезжал на «скейте» немного вперёд, а пока Кипртана шла к нему – показывал ей очередную «достопримечательность Вениса».

     – Это Хенк Руффало, – Льюис указал на белого мужчину с седыми сальными волосами, падающими на плечи и покрасневшим лицом. Он сидел у стены и смотрел на море, а в руке держал бутылку, завёрнутую в бумажный пакет. – Мужик сидит здесь и пьёт целыми днями. Одно это вызывает восхищение. Привет Хенк! – Лью махнул ему рукой, но ближе подходить не стал, они с Киартаной отправились дальше, а когда зашли за стену, Льюис добавил. – Он никогда не делится выпивкой, поэтому нечего тратить на него время.

     На пути встречалось всё больше людей, и каждого Льюис знал. Он знакомил их с Киартаной, но она почти не запомнила их имена. «Кубинские» старики Маркес Сатвари и Гаспар Рунанд играли в «покер» на деньги, но у Льюиса «их не водилось», а Киартана даже не знала, почему мятые бумажки ценятся выше монет.

     До обеда они обошли весь парк с севера на юг и обратно. Льюис показал Киартане пляж, площадку «скейтеров», и даже попытался сделать простой «флип», но только лишь с грохотом свалился с доски. Киартана узнала, где магазин, в котором продаётся «самое дешёвое поило», «бесплатный» душ, «если тебя никто не поймает» и туалет. В конце их пути Льюис показал ночлежку.

     – Ты можешь пойти туда, – он указал на серое «безликое» здание в один этаж, у фасада которого собралась длинная очередь. – Там дважды в день дают поесть, и постель на ночь, но мне нравится жить на улице. Ненавижу правила, а там их целая куча, и если ты их не выполняешь – тебя выгоняют. Мне нужна свобода и ничего больше!

     Они сели у площадки скейтбордистов. Молодыми ребята пытались выполнить простые трюки. Солнце поднялось в зенит и уже сильно пекло, так что Киартана поняла для чего Льюису кепка, и почему он смотрит из-под козырька.

     – А ещё тут неподалёку есть полицейский участок, – он указал на север, на стеклянное здание окружённое дымкой. – Лучше обходить его стороной. Копы не любят нас, а некоторые – просто ненавидят. Уильяму Бишепу, например, лучше и вовсе не попадаться на глаза.

     – Но как я его узнаю?

     – Этого здоровенного «детину» не пропустишь. Шесть футов ростом и не менее восьми фунтов весом. Он та ещё «мразь», будь с ним осторожна, – предупредил Льюис. – Он дежурит по вторникам, четвергам и субботам, и сегодня как раз четверг. Если он покажется на горизонте, я тебе его покажу.

     Они провели ещё немного времени у площадки, Киартане понравилось, как ребята управлялись со «скейтами», и она тоже захотела научиться. Но Льюис пообещал показать ей азы позже и повёл в центр «самой крутой тусовки западного побережья». В парке отовсюду была слышна музыка. На центральной площадке три группы соревновались за слушателей и их пожертвования.

     – Туристы со всего мира приезжают сюда послушать моих ребят, – заявил Льюис, а после признался ей на ухо. – На самом деле, мы все в одной банде и делим деньги поровну.

     Вокруг группы собралась большая толпа, и им с трудом удалось протиснуться.

     – А вот и моя «Банда». «Битлы» двадцать первого века. За медиатором Тапер, – представил Льюис. – на барабанах Роджер Ринго Третий – самый безбашеный ударник на этом свете. А гитару мучает Филлип «Бургер» Бергер. Ничем не примечателен и готов работать за еду! – Лью похлопал его по плечу.

     – Эй! – возразил Филлип – крупный бородатый мужик лет пятидесяти с голым торсом и цветными рисунками по всему телу. – Не слушай этого балабола, это было всего раз, и тогда я был реально голоден. Лью, ты сам то хоть пару аккордов можешь сложить? Или нам за тебя отдуваться?

     – А ну, дай мне гитару! – задорно ответил на вызов Льюис. Он отдал свой «скейт» Киартане и забрал гитару у «Бургера». Льюис встал одной ногой на ящик, поднёс гитару к микрофону усилителя и начал играть «Блюз» сложными переливами. Остальные поддержали его темп, и вскоре их группа собрала вокруг себя почти всех людей. Он пел о мечтах, которым не суждено сбыться и о демонах Города Ангелов, а Киартана видела в герое песни себя – она, хоть и нашла поддержку, чувствовала себя потерянной.

     – Стоит его раззадорить, и он показывает класс, – отметил Филлип. – Кстати, зови меня Фил. А сама ты играешь?

     – Да, если в этой гитаре семь струн...

     Льюис закончил песню изнуряющей протяжной «У» на выдохе. По проступившему на лице поту, Киартана поняла, что он выложился на полную.

     – Как всегда чётко, «Лью-Кей»! – похвалил «Бургер». – А теперь дай новенькой попробовать, она сказала, что тоже играет.

     Льюис передал Киартане гитару. Та взвесила её в руке и поняла, что она ничем не отличается от тех, на которых ей довелось играть. Она попробовала струны и поняла, что они расстроены. За пару минут Киартана привела гитару в порядок под молчаливое ожидание толпы, что собралась вокруг.

     С первого же аккорда она поразила всех, и даже Льюиса, который перестал крутить «скейт» рукой и поражённо поднял голову. Киартана играла соло несколько минут, а затем запела её любимую песню о любви между мирами. И хоть слов никто не понимал, все заворожено слушали, а в конце вся толпа разом разразилась аплодисментами.

     Люди становились в очередь, чтобы бросить деньги в пустую коробку из-под апельсинов «Черрилон», а одна сердобольная дама подошла к Киартане, когда та уже отдала гитару, и сунула смятую бумажку ей в руку. Она впервые видела эти странные деньги. С банкноты на неё смотрел старик, а под портретом было написано его имя «Джордж Вашингтон».

     – Ого! – поразился Лью. – Сотня баксов! Ей определённо понравилась твоя песня.

     – Это много?

     – Если не шиковать, хватит на неделю, но раз у тебя ничего нет – уйдут в первый же день, – рассудил Лью. – Тебе ведь нужно много чего, чтобы выжить в этом безумном мире!

     – Например? – Киартана могла обходиться без лишних трат, и не представляла, что ещё ей может понадобиться.

     – Как это, а «скейт» с гравировкой ручной работы, разве ты не купишь его? Всего сотня баксов, которая у тебя как раз имеется... – Льюис не удивил её.

     – Не слушай его! – прервал их Филлип. – Он покупает их за двадцатку в комиссионке. А ты, «ЛьюКей – всех нагрей», даже не думай обмануть её.

     – Да я же шучу, – отмахнулся Льюис. – Я своих не кидаю, и что, по твоему моя гравировка ничего не стоит? «Venice beach bitch» – это шедевр, «Джаконда» нашего времени!

     – А у тебя, девочка, настоящий талант, – обратился к Киартане Филлип, когда они закончили дружескую перепалку с Льюисом. – Советую купить гитару, и возможно, мы возьмём тебя в «Банду». Почему бы и нет, а парни?

     Киартана услышала одобрительные крики на фоне задорной музыки, и поняла, что её приключение будет весёлым.

     «Никто из них не заслуживает прощения» – он точно знал это уже пять лет.

     Ноги сами несли к самому ужасному месту на земле – филиалу Ада в Лос Анжелесе. Он оставил старый фургон далеко от камер, и сам старался не попадать в свет фонарей, хоть и знал – никто не опознает его в сером балахоне «Найк», который он сожжёт вместе с остальной одеждой этим утром на свалке «Мэддисон».

     Никто не свяжет его с фургоном «Форд Эконолайн» 1996 года выпуска, купленным «в серую» на разборке за две сотни «баксов».

     «Бьюсь об заклад – за эти деньги продавец сам готов совершить убийство» – решил он тогда.

     Никто в Лос-Анжелесе не знал его настоящего имени. Здесь его звали иначе, у него были все необходимые документы, чтобы доказать, хоть бы и в суде, что никогда его не звали Френсис Берроуз.

     Он сжимал в ладони плотницкий молоток. Когда-то давно отец учил его забивать гвозди, а сейчас этим самым молотком он забьёт бездомного.

     Отец, что оставил ему лишь заложенный дом «без права выкупа», гараж набитый хламом, воспоминания о нещадных побоях и с десяток сигаретных ожогов; всегда звал его «сын» или «эй ты!» и никак иначе, всегда на повышенных тонах, даже когда Френсису исполнилось восемнадцать, и он поступил в местный колледж. Отец любил «учить» всегда и во всём. Мог заставить любого делать то, что ему нужно, но себя заставить бегать по утрам, а не жрать омлет с беконом, он не смог. Его сердечный приступ в пятьдесят пять стал для Френсиса знаком свыше. Он навсегда уехал из штата Мэн, и взял с собой только молоток, как напоминание. Уже тогда он понимал, что некоторые люди совершенно бесполезны, и только лишь мешают остальным проявить себя, как его отец, который за всю жизнь не добился ничего.

     На улицах стояла сырость (вечером прошёл дождь), и большинство бездомных отправились спать в ночлежки, но только не Гаспар. Этого старика в последнее время невзлюбили в «Американ Сити Холл», там его несколько раз избивали другие бездомные, а после выпроваживала охрана, чтобы не разжигать конфликт. Хоть никто и не говорил вслух, но это случалось из-за его происхождения – с приходом Трампа досталось не только Мексиканцам, но и Кубинцам «до кучи».

     «Два часа ночи в середине сентября – идеальное время для убийства» – он знал это не понаслышке, так же, как и что «никто из них не заслуживает прощения».

     «Они не дали ей шанса» – повторял он, когда начинал сомневаться в выбранном пути.

     Френсис и Мэри любили друг друга и собирались пожениться после Дня Благодарения, но в ночь с 21 на 22 сентября 2014 года, в дом его любимой, ворвались несколько бездомных. Они собирались переночевать в тепле и поживиться ценностями в пустом доме, но, увидев спящую двадцатипятилетнюю красавицу, не удержались. Над ней долго издевались, а после, уже утром, пока Френсис не мог дозвониться на её «iPhone», зверски убили, разбив голову. С того самого времени молоток – его любимый инструмент.

     Френсис прошёл по проулкам вдоль «Валентайн Авеню» и вышел к пляжу. Он прекрасно знал эти места, где расположены камеры и фонари, в каком окне по ночам курит от бессонницы старик Рами. Он посмотрел наверх, но во втором окне от стены дома 218 по «Oushen str.» не было алого пятна горящей сигареты. Френсис огляделся по сторонам лишь двумя чёткими движениями головы, перебежал дорогу и вошёл в парк. Он знал, где живёт Гаспар, и направился прямо туда, оставляя на земле отпечатки дешёвых кроссовок (их он также непременно сожжёт этим утром).

     Старик тихо спал в своём синем спальном мешке «Меркони». Френсис остановился у головы Гаспара и сел на корточки. Он всегда растягивал этот момент, никогда не убивал сразу.

     «Вдруг старик не совершил ничего дурного в своей жизни. Разве его вина в том, что на заводе, где он работал, прошло сокращение, и ему стало нечем платить закладную за дом. Он не стал преступником, как многие, и не отправился в тюрьму, а оказался на улице вместе с остальными потерянными» – Френсис выбросил эти мысли из головы и напомнил себе простое правило, которому всегда должен следовать: «Никто из них не заслуживает прощения!»

     С каждой минутой томительного ожидания его сердце начинало колотиться всё быстрее. Он занёс молоток, готовый совершить удар, но ждал – Гаспар должен открыть глаза, должен увидеть.

     Старик с длинными сальными волосами проснулся и приоткрыл веки, всматриваясь в очертания нависшей над ним фигуры. Его лицо, в тусклом свете далёкого фонаря на секунду исказилось в ужасе.

     Френсис незамедлительно, со всего замаха, ударил молотком бездомного в голову, чуть выше лба. Он знал, что бить нужно только тупой стороной – острый конец непременно соскользнёт. Послышался глухой удар, но не характерный хруст ломающегося черепа. Старик дёрнулся всем телом и обмяк.

     Мужчина действовал уверенно и чётко: Замах – удар, замах – удар, снова и снова. Кровь, вместе с ошмётками мозга летела повсюду, падала плотными тяжёлыми каплями на лицо Френсиса. Он считал каждое попадание, но в конце сбился.

     «Семь или восемь» – не мог вспомнить Френсис.

     Голова Гаспара стала похожа на мясной гуляш, а из-под проломленного черепа на волосы и спальный мешок изливалась розовая мякоть.

     Ещё в шестнадцатилетнем возрасте подобный вид не вызывал у него отвращения, когда они с приятелем, Эдди Саливаном, изрядно напились и пошли прыгать с вышки, он удачно упал в воду, а вот Эдди оступился наверху и размозжил себе голову о бортик.

     Френсис достиг высшего наслаждения. Он знал, что никаким другим образом не сможет испытать подобное чувство – превосходство. Адреналин кипел в крови. Он несколько минут сидел в тишине над телом Гаспара и только один вопрос его по-прежнему беспокоил: «Семь или восемь?»

     Френсис глубоко вдохнул, поднялся в полный рост, огляделся по сторонам двумя чёткими движениями головы.

     – Это уже не важно. – заговорил он, зная, что никто его не слышит.

     Кровавая масса залила весь балахон тяжёлыми брызгами, и эти места прилипли к его голому телу. Кровь попала на лицо, в рот и глаза, и если вдруг Гаспар был болен СПИДом – Френсис непременно заразится. Но ему было плевать, если это случиться – значит заслужил. Он осмотрел окровавленный молоток, на котором остались ошмётки мозга и волосы Гаспара. Он запросто мог бросить его здесь, и тогда, возможно, его вычислят по ДНК. Он хотел, чтобы его вычислили, чтобы хоть кто-то узнал о его деяниях, о его отмщении.

     Френсис всегда считал, что люди без целей и стремления не достойны жизни, но только трагедия подтолкнула его к действиям, дала ему цель и стремления. Он всегда боялся стать, как они – никчёмным, бесполезным куском говна, но теперь, видя плоды своих трудов, знал – его цель превыше всего.

     Он успокоил мысли, сердце уже не колотилось так сильно. Ему оставалось только вернуться к фургону, где в багажнике лежало всё необходимое: чистые полотенца, плотные пластиковые мешки для биологических отходов, канистра с растворителем и ещё одна – со спиртом, сменная одежда – такая же неприметная.

     Френсис развернулся и уверенным шагом направился к городу, перешёл дорогу и скрылся в темноте переулка.

     ***

     Ей нравилось играть на гитаре и петь песни для туристов в парке у пляжа. Особенно когда на улице стояла прекрасная солнечная погода, и каждый ей улыбался. Многим нравились её песни, и Киартане это льстило. Почти все останавливались перед ней, хоть на пару минут, дослушать песню, а многие, когда она дотягивала последние аккорды, подходили ближе, наклонялись и торжественно клали одну или две банкноты в гитарный чехол, лежащий на асфальте у её ног.

     Киартана всегда выступала в одном месте. Не там, где собирался весь народ, но там, откуда была видна парковка, где уже три месяца не появлялась «Таверна на Перепутье». Она ещё мечтала, что однажды моргнёт, и неприметное серое здание без окон появится посреди площадки в лучах солнца. Никто, конечно, его не заметит – все, как и теперь будут обходить то место стороной, а она со всех ног бросится к тяжёлой стальной двери. Она представляла, как с лёгким щелчком повернёт холодную ручку, откроет дверь, как её встретит Олаф. Он удивится, а услышав историю, усмехнётся, пригладит свои неугомонные усы и нальёт ей бесплатно выпить.

     Но таверна никак не появлялась, а Киартане всё больше нравилась новая жизнь. Здесь каждый день был праздник, а каждую ночь – карнавал. Даже в Алькадии она не проводила время так весело и беспечно. Она обжилась недалеко от Дориты и Льюиса. Познакомилась со многими жильцами парка у пляжа Венис, «достопримечательностями», как их называл Льюис. Это были добрые и отзывчивые люди, они запросто помогали друг другу. Многие из них выступали на улицах и приносили деньги в общую копилку – огромную жестяную банку из-под крекеров «Романи», которую хранила у себя Дорита. Из всех она была самой ответственной: закончила «Йель» и даже работала пару лет адвокатом, пока не спятила. Льюис упоминал однажды о её трагедии. Они с мужем и дочкой пяти лет попали в аварию, и выжила только Дорита. Она так и не оправилась от травмы, и теперь собирала все детские вещи, что находила на улицах. Но деньги считать умела, и никого не обманывала.

     В их «Банде», как часто шутил Льюис, состояло больше пятидесяти бездомных, но только в солнечные дни. В непогоду большинство отправлялось по ночлежкам, а Киартана, как и Дорита с Льюисом, оставалась на улице, хоть спать под дождём было не комфортно. Благо непогода обычно длилась не долго – не больше пары дней, а затем снова светило солнце и улицы наполнялись разношёрстной толпой.

     В первую же неделю на ту сотню баксов, что сунула ей в руку странная женщина, Киартана купила себе гитару. Филлип показал ей на карте комиссионный магазин, о котором говорил. Он оказался не близко, но за час Киартана добралась.

     Между двумя серыми безликими зданиями расположился уютный домик в два этажа с огромными окнами на фасаде, через которые были видны горы всякой всячины. На стеклянной двери висела табличка «OPEN» и ещё одна «SALE».

     Киартана осторожно вошла, но колокольчик на нитке всё равно зазвонил, испугав её. Внутри пахло грецкими орехами, старой бумагой и пылью, прямо как в кабинете Мериона, когда они встретились впервые. Киартана прошла к прилавку, осматривая старые вещи, хаотично разложенные повсюду. Напротив каждой находился ценник, и некоторые цифры удивили её. Она не понимала, зачем отдавать сорок баксов за чайный сервиз, пусть и красивый – ведь пить чай намного удобнее из обычной металлической кружки за доллар. Или, например, панно за шесть сотен с изображением битвы двух людей на светящихся мечах.

     Внутри продавалось всё, даже столы и стулья, но Киартану интересовало только одно. Ей хотелось купить гитару и так, чтобы у неё осталось ещё немного денег на еду. И всё же она осматривала все интересные предметы. Столы были завалены старыми вещами, начиная с расписных тарелок и чашек и заканчивая ветхими книгами в рассохшихся обложках. На полках стояли шкатулки, вазы и с десяток часов, стучащих вразнобой, и показывающих разное время. На других столах стояли старые кассетные «бумбоксы» и новомодные аккумуляторные колонки. На стеллаже по левой стене лежали телефоны. Десятки зажженных экранов показывали время, и Киартана вспомнила странного мужчину в баре Таверны, который безумно их боялся. В глубине у стены стояли скейты разных форм и расцветок, и цены у всех были не больше двадцати долларов, как и говорил Филлип. Но Киартану интересовали гитары. Они висели на стене над небольшим диваном, который естественно тоже продавался, и стоил три сотни «баксов».

     Из дальней комнаты на звон колокольчика вышел хромой старик со смуглой кожей и длинными, собранными в пучок и полностью седыми волосами. Он выглядел весёлым и бодрым, но смотрел недоверчиво.

     – Что такая юная и прекрасная леди желает найти в моей скромной лавке?

     – Мне нужна гитара.

     – В таком случае, вы зашли по адресу. Я Депан Ириш, по происхождению Индус, надеюсь, вас это не беспокоит? А как вас зовут?

     – Киартана...

     – Владычица тёмной зари. Интересно... – её вдруг поразила дрожь во всём теле.

     – Почему вы так меня назвали?

     – Я изучаю редкие имена. А ваше очень редкое. Как вы могли заметить, всё, что здесь находится – продаётся, вопрос лишь в цене. – он мило улыбнулся, но Киартана поняла намёк, и заметила его сомнения в её платёжеспособности.

     – Что я смогу купить за сотню? – она показала хозяину аккуратно сложенную бумажку.

     – Это не много, но несколько вещей я могу вам предложить, – Депан развернулся к стене и стал осматривать гитары. – Вот одна, что вам по карману.

     Он снял простую гитару цвета «хаки» и положил на прилавок. На ней не хватало двух струн, а гиф был однажды сломан и проклеен.

     – Вы хотите сказать, это стоит семьдесят девять «баксов»? – удивилась Киартана. Хоть она и провела в этом мире всего неделю, но уже понимала порядок цен, а также то, что на такой гитаре ей не удастся играть хорошо. – Это мусор, я ничего за неё не дам!

     – Вижу, вы разбираетесь, – улыбнулся Депан, – отнеситесь с пониманием, я тут пытаюсь заработать... Тогда, предложу вам выбрать и назвать настоящую цену, а я соглашусь, если меня она устроит. Обычно я не говорю этого никому, но вам раскрою секрет, цена не главное – важна ценность, и я верю, что каждая вещица найдёт своего покупателя.

     Киартана прошлась вдоль прилавка, осматривая гитары и цены. Три сотни, две, минимум сто долларов за самую простую, но все они должны стоить меньше. Филлип купил свою за тридцать пять, а она показалась Киартане далеко не худшей. Она пробежала глазами по десятку гитар и остановилась на чёрной, с утончёнными формами и с потёртыми всполохами пламени, подстать её волосам.

     «Идеальна» – сразу поняла Киартана.

     – Эта чёрная. Дам за неё сотню.

     Депан проследил взглядом за её рукой и загадочно улыбнулся. Он осторожно снял гитару с крючка и положил на прилавок.

     – Эта тебе не по карману, – отрезал он, но в его голосе Киартана почувствовала заинтересованность. – Её цена три сотни, но, знаешь, она никак не продаётся. Покупатели не справлялись с её нравом, и вскоре возвращали. Могу предложить тебе сделку. Сыграй для меня, и, если мне понравится, я отдам её за две сотни... в рассрочку!

     Ей ничего не оставалось. Киартана подняла гитару и ощутила её тяжесть. Струны были, на удивление, хорошо настроены. Она села на диван, закрыла глаза и, поглаживая гитару, представила, какую песню ей хочется сыграть.

     Про любовь между мирами.

     Киартана опустила глаза на гитару и улыбнулась, вспоминая о том, как заполучила её. Это стоило ей всех денег, но «оно того стоило». Теперь, спустя три месяца, она была счастлива «бахать чёткий саунд», как выражался Льюис.

     Её любимая песня всегда навевала воспоминания, но иногда Киартана чувствовала гнетущую пустоту в сердце, как будто она забыла нечто важное. В такие моменты страх волнами поднимался в груди, перерастал в панику, ей приходилось закончить выступление и бежать сломя голову, но она не находила такого места, что могло дать ей успокоение, пока вновь не вернулась в ломбард. Депан всегда радостно её встречал, наливал терпкий зелёный чай, и тревога сразу исчезала.

     Он любил поговорить по душам. Много рассказывал о себе и своей родине. Его родители перебрались из Индии в Америку в шестьдесят пятом году с младенцем Депаном на руках. Он не помнил своей родины, а единственная вещь, что осталась от его матери Ришны, умершей от рака в семьдесят втором, надёжно хранилась в его лавке. Отец так и растил их с сестрой Юоной один, пока не умер в две тысячи первом. Он хорошо помнил тот день – тогда в «башни-близнецы» врезались самолёты, его отец лежал в больнице «Нью-Йорк-нортс» и просил включить что-нибудь другое, а по телевизору крутили только вести с места событий, по всем ста двенадцати каналам.

     После смерти отца Депан встал во главе семьи, но сестра не хотела его слушать – она вышла замуж за местного бизнесмена, комивояджера, торгующего моющими пылесосами, и уехала с ним колесить по стране. Депан, не найдя себе места в Нью Йорке, продал всё имущество, естественно переслав Юоне её часть денег, и тоже отправился путешествовать.

     – На самом деле, я и сейчас бы колесил по всей Америке, мне нравилось жить в дороге, в вечном поиске, – вспоминал он. – Но авария заставила меня остепениться.

     В его «Бьюик» въехал фургон курьерской службы. Ему, конечно, выплатили компенсацию, но раздробленный таз заставил его осесть в одном месте, и начать более ответственно следить за своим здоровьем.

     Он с радостью рассказывал не только о себе, но и о тех местах, где побывал. У него скопилось множество историй, и Киартана стала тем человеком, кому он решился их поведать.

     Это место казалось странным. Даже в Алькадии в середине сентября не было так жарко – солнце ещё до полудня успело высушить лужи от прошедшего ночью дождя. Людей на улицу высыпало больше чем обычно, и Киартана рассчитывала на хороший доход, который, наконец, позволит купить ей «скейт».

     Но не все в такой яркий день веселились. Ещё с самого утра, когда всюду стояли лужи, Киартана заметила в глубине парка несколько полицейских, отцепляющих жёлтой лентой обширную территорию земли. Там спали некоторые бездомные, но из них она знала только двоих – Маркеса Сатвари и Гаспара Рунанда, что постоянно играли в карты. Она пару раз пыталась вникнуть в суть, но ей игра показалась пустой, а коль она проиграла оба раза по пять «баксов», ещё и бесполезной.

     Льюис в первые же дни объяснил ей, что попадаться «копам» не стоит.

     – Они тут власть, – заявил он, когда «копы» парой проходили мимо. Никто не смел посмотреть им в глаза. – Скажут стоять – стой, скажут упасть и положить руки на голову – делай так...

     Киартана не понимала, почему все терпят это, но Льюис ответил только что «они следят за порядком, иногда слишком рьяно».

     Но был один коп, которого Лью ненавидел. Киартана встретила его в самый первый день, когда они всей «бандой» во главе с Льюисом отправились в «ЛА холл» за бесплатной кормёжкой. У входа стояла жуткая очередь, и спустя час они только подошли к столам, где из огромных кастрюль разливали овсянку и раскладывали куски варёного мяса по металлическим мискам.

     Уильям Бишеп, «Больной Ублюдок» как назвал его Льюис, стоял посреди зала и следил за всеми. Он держал резиновую дубинку в одной руке и бил ей по ладони другой, создавая, вместе с ложками, скребущими по тарелкам и гулом разговоров бездомных, незабываемый фон. Он скользнул взглядом по новоприбывшим, но на Киартане заострил своё внимание, а после поднял руку и помахал дубинкой Льюису. Тот рысцой подбежал к Бишепу, и у них состоялся странный разговор. В тот момент Киартана больше всего на свете хотела хоть немного усилить свой слух и услышать их. Бишеп спросил, указав на неё дубинкой. Льюис несколько минут объяснял что-то, как всегда наклоняя голову из стороны в сторону, постоянно рыская взглядом. Бишеп задал всего несколько вопросов, и они разошлись миром, но для Киартаны этот их разговор так и остался тайной – Льюис не проронил ни слова о том, что они обсуждали, но после весь остаток дня он заикался через слово, как и Аластор или Маркус, когда нервничал.

     И теперь Уильям Бишеп всё утро вместе с тремя другими «копами» отцеплял территорию лентой в ста футах от неё, а Киартана надеялась, что к ней не подойдут поговорить. Утром приезжала машина «коронера», в которую погрузили тело, и до самого обеда Киартана гадала, кто же это мог быть, а когда к месту убийства подъехало ещё два полицейских внедорожника, решила больше не мозолить «копам» глаза.

     Она помнила и другое убийство в парке. В конце августа ей не спалось, и посреди ночи она услышала жуткий вопль падающей с крыши молодой женщины. Все решили, будто она сама спрыгнула, но Киартана никак не могла забыть. Не может так кричать человек, который спрыгнул сам.

     Льюис с «бандой» также решили сделать перерыв на обед. Они сидели за их личным столом посреди парка. Филлип притащил целый пакет еды из «Квик-макрета», а Льюис уже спорил с Доритой по поводу «травки».

     – Разве десятка на «косячок» в такой яркий день, это много, Дори? – он называл её так, только когда ему очень хотелось ей угодить. – Мы круто выступили сегодня, заработали «баблишка», почему бы не отметить это...

     – Ты то, каким боком примазался? – Дорита любила ему возражать, ей нравилось чувствовать над ним превосходство. – Тапер, Роджер и Филл играли, а ты чем был занят? Катался вокруг на «скейте»!

     – Я зазывал толпу, – резонно ответил Льюис. – Тоже, между прочим, важное занятие!

     Киартана подошла как раз когда он уговорил Дориту дать ему денег (только ему и удавалось). Он схватил мятую десятку и отправился покупать «дурь», обычно ему хватало пяти минут.

     – Там с самого утра «копы», около площадки, – заметила Киартана, – не знаете что случилось?

     – Я слышал от Хенка, будто кого-то убили, – ответил Филлип. – Он видел, как увозили тело.

     – Я тоже видела, но не заметила, кто это был.

     Они начали есть без Льюиса, но тот, будто почувствовал это, и вернулся очень быстро, а в руке держал плотный «косяк» ароматной «индики». Только Киартана всегда отказывалась курить, в то время как остальные по очереди глубоко затягивались, передавая «косяк» друг другу, и даже Дорита, что ещё пять минут назад была яростно против.

     – Лью? – спросил Филлип после затяжки. – Ты то должен знать, кого убили, что «копы» пол парка отцепили?

     Льюис взял косяк, крепко затянулся и только после ответил:

     – Гаспара. Его голова была похожа на взорванный арбуз, сам видел... – он показал руками как «взрывается» арбуз, – мозги повсюду.

     – Господи, какие ужасы ты говоришь, Лью! – запричитала Дорита.

     – Надо бы выпить за упокой, – заметил Тапер. – Хороший был дед...

     – Пить за него, вот ещё, – отмахнулся Льюис. – Ты ему разве не проигрывал. Он был шулером, все это знают. Видно кто-то поймал его за руку, вот и «порешил»...

     – Вы помните, как на прошлой неделе с четвёртого этажа выбросили девушку, её звали Оливия, кажется? – припомнила Киартана. – А теперь ещё Гаспар, что-то неладное тут творится...

     – Девушка? – удивился Льюис. – Не помню такого. Знаешь, здесь так много всего происходит, я, в свои годы, уже не беспокоюсь, и тебе советую не забивать ерундой голову...

     Никто не помнил её, хотя Киартане всего неделю назад имя Оливии называл сам Льюис. Они так и не пришли к единому мнению, а после обеда продолжили выступать и к вечеру забыли про этот разговор. Киартана не вернулась на «её место», а играла с остальными, но поглядывала за «копами». Полицейские весь день бродили по парку в поисках улик, задавали вопросы местным жителям и бездомным. Бишеп снова поймал Льюиса и несколько минут с суровым лицом и дубинкой в руках слушал его объяснения, но вновь быстро отпустил, лишь оставив заикой на весь вечер.

     Ещё до заката на место преступления приехала машина «уборщиков», они пролили из бранзбойда асфальт, «копы» сняли ленту и все разъехались.

     Киартана решила посмотреть. Она оставила Гитару Дорите и отправилась к парку скейтеров, где уже каталось несколько ребят. Увидев их, она решила немедленно купить «доску» в лавке Депана.

     «Копы» не оставили ни единой капли крови или ошмётка мозга на асфальте. Киартана осмотрела место, где спал Гаспар и не нашла там ничего из его вещей. Но «копы» убрали не всё. Она прошла к дорожке напрямик по траве и в самом конце у окружной дороги заметила отпечаток кроссовка, оставленный на ещё мокрой земле. Большой размер – на два пальца больше её кед. Никто из «банды» не носил такой обуви.

     Следующим утром чудесная погода благоприятствовала хорошим доходам, но Киартана давно мечтала о «скейте», и не за сто «баксов», с гравировкой Льюиса, а за двадцать из ломбарда. Она отправилась, когда солнце уже взошло и светило ей прямо в лицо.

     Все местные радостно приветствовали её. Даже Хенк поднял вверх начатую бутылку виски, не вставая с места. Но тут произошло нечто странное, что заставило Киартану остановиться и уставиться на него. Когда она моргнула Хенк «сдвинулся» с места. Он не пересел или повернулся, он именно «сдвинулся» всего на пять дюймов, но Киартану это заставило остановиться. Она присмотрелась, но больше ничего необычного не произошло. Не найдя объяснения случившемуся, она думала об этом весь день.

     Ей удалось купить хороший «скейт» у Депана за две дюжины «баксов», а помимо него, по наставлению Роджера, нож-бабочку, старую и массивную. Он с самого её прибытия убеждал купить нож или перцовый баллончик для защиты, но только теперь, после убийства Гаспара, она поняла, что это действительно нужно.

     Киартана прокатилась на скейте всего пару раз до первого падения – это оказалось сложнее, чем она думала. Она посадила ссадину на коленке, и, пока Дорита перевязывала её, вспомнила о Сергее Гринине, что рассказывал о мерцающих людях в «Таверне на Перепутье». Ей стало страшно от того, как быстро забывается прошлая жизнь, она уже едва могла вспомнить имена друзей из Академии. Киартана повторила их все про себя, Маркус, Аластор, Гаррот, Нестр, но в её сердце вновь возникло тревожное чувство, будто она забыла нечто важное.

     Она продолжила выступать в парке, начала кататься на «скейте», собирая всё больше ссадин, но в течение всей следующей недели продолжала незаметно следить за Хенком. Когда она специально пыталась увидеть его «мерцание», ей не удавалось. Но, случайно моргнув, она могла заметить краем глаза, как Хенк «сдвигается». Он мог держать бутылку в руке, а через мгновение – она уже у его ног. Или кепка могла вдруг исчезнуть, а через секунду появиться вновь. Его чёрная майка «RIDGER’S» становилась на секунду белой «Gorion houdee», а ещё иногда он задумчиво смотрел вдаль, мимо всех, будто видел то, что другие не осознают и не замечают.

     Хенк всегда держался особняком, никогда не делился выпивкой, как и говорил Льюис, но много улыбался и любил поболтать, хоть и не имел настоящих друзей, а когда он вдруг исчез спустя неделю, никто этого не заметил. Никто уже не помнил о нём, хотя Киартана видела, как прошлым вечером Льюис сидел с Хэнком у стены. Они говорили о суровом мире и несбывшихся мечтах. Лью удачно пошутил, Хенк рассмеялся, а затем хрипло закашлялся. Утром Киартана отправилась на пробежку и не увидела его. Весь день она ходила мимо его стены, но Хенк так и не появился. После обеда она стала спрашивать о нём всех знакомых – его уже никто не помнил.

     Тем вечером за их столом, Киартана достала нож и вырезала на столе, среди многих других надписей, имена убитых. Ей показалось странным, что смерти трёх человек за три недели никого не удивили. А позже она случайно услышала разговор туристов. Парень искал по карте, где ближайший продуктовый магазин, а другой сказал, что прямой путь до «Квик маркета» перекрыт «копами».

     Уборщики уже мыли улицу, а в канализацию стекала грязная розоватая жижа. На месте убийства вновь работал офицер Бишеп, и Киартана не решилась подойти ближе. Она дождалась, пока «копы» закончат, уберут ленту и уедут на своих внедорожниках. Затем вошла в переулок, рассчитывая, найти что-нибудь после них.

     «Копы» не знали Хенка и не забрали бутылку виски «Jack Daniel’s», посчитав её мусором. Но Хенк пил только его. Она осторожно подняла бутылку и заметила на ней засохшие подтёки крови.

     Киартана услышала тяжёлые шаги, но не успела повернуться, Уильям Бишеп грубо схватил её за шиворот и с силой прижал к кирпичной стене, выбив из лёгких весь дух и не оставив шанса сбежать. Он смотрел своим безумным взглядом прямо ей в глаза.

     – Что ты здесь забыла?

     – Ничего... – она поняла, что такой ответ его не устроит и судорожно попыталась придумать оправдание. – Здесь короткий путь в магазин, я увидела, что бутылка не пуста и решила посмотреть, что в ней. – Киартана кивнула на бутылку виски, выпавшую у неё из рук и разбившуюся вдребезги. По асфальту растекалась лужа.

     Бишеп тоже опустил глаза вниз, а спустя несколько секунд вернул испытывающий взгляд на Киартану.

     – Ты знала убитого? Хенка Руффало?

     – Нет... – Бишеп, почуяв ложь, прижал её сильнее. – Да, он всегда был добр ко мне, каждое утро мы здоровались, но сегодня он исчез...

     – Не лги мне, – предупредил Бишеп. – Никогда. Я за милю чую ложь! Кто ты и откуда!

     – Я Кира Та... Таина. Из Вайоминга. Приехала в Голивуд, хотела выступать в группе, но теперь играю в парке на гитаре. Может, вы слышали меня на прошлой неделе...

     – Да, – вспомнил он. – У тебя неплохо выходит, – Он отпустил её, и Киартана сразу схватилась за ноющее плечо. – Ладно, иди, пока я добрый.

     Она быстро пошла в направлении пляжа, Бишеп смотрел ей вслед и Киартана, чувствуя его взгляд, ускорила шаг. Сердце колотилось всё сильнее. Он запросто мог выстрелить ей в спину, если посчитал бы это забавным.

     – Я за тобой наблюдаю! – крикнул Бишеп ей вслед, заставив Киартану вздрогнуть от страха.

     Она не оглядывалась и не останавливалась, пока не завернула за угол дома.

     «И вправду больной ублюдок» – решила Киартана.

     На плече остались кровоподтёки от его пальцев. Она не смогла играть этим вечером, а наутро рука болела так сильно, что ей пришлось просить Дориту о помощи.

     – Где тебя угораздило! – удивилась та, обрабатывая её рану.

     – Упала со «скейта» – соврала Киартана, но тут же заметила на себе её взгляд, говорящий: «Уж мне то, деточка, можешь не врать»

     – Это был Бишеп. Он схватил меня вчера в переулке. Выпытывал, кто я и откуда...

     – Тебе не стоит с ним связываться, – предупредила Дорита. – Это может плохо кончится. Прошлым летом Тапер нарвался на него. Бишеп избил его так сильно, что тот еле ходил весь следующий месяц. Ему нравится издеваться над бездомными, он знает, что за нас некому заступиться.

     Киартана спросила про Хенка, но Дорита уже не помнила.

     «Вот был человек, а теперь его нет, и никто не помнит, а через секунду или через день, он возвращается так же мгновенно...» – говорил Сергей о своём мире.

     Киартана решила наблюдать за тем, кто начнёт «мерцать», и не дать убийце выбросить его из этого мира, из памяти людей. Она продолжала играть на «своём месте» и наблюдать за «таверной», но та всё не появлялась. Иногда она приходила на ту парковку и просто смотрела вдаль, мимо деревьев и домов, забыв, зачем пришла, и тогда ей становилось страшно. Тот мир уже казался сном, что слишком быстро забывается после пробуждения.

     Она хотела хоть кому-то рассказать, но боялась, что ей не поверят. Друзья посчитают спятившей и начнут относиться соответствующе. Терзания становились с каждым днём всё тяжелее, а песни, что она пела – всё печальней.

     – Я не знаю, что мне делать... – призналась она однажды Депану, выбирая у прилавка гитарные струны.

     – Если ты об этом, – он кивнул на пачки струн. – мне выгодно продать те, что стоят десятку.

     – Я о моей жизни... – Киартана не могла решиться, но Депан умел слушать, и не торопил.

     Он сделал им по чашке чая и посадил её на диван, где обычно рассказывал свои истории.

     – Раньше я тоже боялся говорить с незнакомцами, – он улыбался, и словно светился изнутри. – Мне потребовалось много лет, чтобы понять простую истину: как, если не в душевных разговорах, люди становятся родными?

     – Надеюсь, вы меня поймёте, а не посчитаете сумасшедшей, – Киартана хотела рассказать, и теперь не могла остановиться. Она говорила долго, не прерываясь, а Депан внимательно слушал и не перебивал. – ...Так что, я тоже, в каком-то роде, путешественница, – закончила она, а про себя решила, что её история должно быть, одна из лучших, в «Таверне на Перепутье».

     Часы на противоположной стене всё также стучали невпопад. Депан отставил чашку на стол, его терзали сомнения, Киартана заметила в глазах страх.

     – Мне сложно судить о правдивости твоей истории, – наконец высказался он. – Ведь я путешествовал лишь по Америке, и то северной. Я видел много всего, не сомневаюсь, что всё, о чём ты говоришь – возможно.

     – И теперь я вижу тех самых «мерцающих» людей здесь на Венисе. А потом их убивают, и все остальные забывают об их существовании. Может, хоть вы помните Хенка, что пил виски уже с самого утра, или вы хоть раз проигрывали Гаспару в карты...

     Депан опустил взгляд, и Киартана поняла, что её слова его обеспокоили.

     – Не молчите, прошу...

     – Я видел их, «мерцающих» людей, – он поднялся и позвал Киартану за собой.

     Она впервые зашла в дальнюю комнату, и та оказалась стерильно чистой, по сравнению с залом. Тут не было ни одной вещи на продажу. На стенах висели старые семейные фотографии, они были так молоды: Депан с сестрой ещё дети, их отец – статный мужчина, а их мать – красивая женщина. Но посреди стены на доске висели не фотографии, а газетные вырезки.

     – Я больше пяти лет собираю записи об убийствах, – пояснил Депан. – Впервые я встретился с этим человеком в Мэне. Там я останавливался проездом, но за пару месяцев стал свидетелем трёх убийств. Нет, я не видел убийцу, но статьи сохранил. Его называли «убийца бездомных», он двигался на запад, я почти потерял его из виду после аварии, но в «век современных технологий» полностью исчезнуть невозможно. Он остановился здесь и за два года совершил уже минимум семь убийств.

     В статьях почти не было фотографий, но в описании каждого убийства Киартана узнала почерк одного человека. Он всегда использовал молоток, убивал одиночек, ночью.

     – Почему вы не сообщите в полицию?

     – Никому нет дела до бездомных. Одним больше – одним меньше. Если никто не задаёт вопросов, убийства не расследуют, а спустя пару лет дело отправляют в архив и забывают о нём навсегда.

     – Это большой труд... – заворожено проговорила Киартана, изучая статьи и отметки на карте. – Вы сказали, что видели «мерцающих» людей?

     – О, дорогая, множество, – он показал разбросанные по карте красные точки. – Всего больше двадцати, всегда случайно краем глаза замечал, как человек вдруг «сдвигатся» или его рука в миг оказывается в другом положении. Но это случалось и раньше, задолго до убийств, ты действительно считаешь, что он убивает тех, кто начал «мерцать»?

     – Вскоре я это выясню. Осталось только встретить мерцающего бездомного. – Киартана направилась к выходу с твёрдым намерением, но мельком заметила на полке, под стопкой книг резную деревянную шкатулку, похожую на ту, что оставил ей Мерион. – Эта шкатулка...

     Киартана не показала на неё, но Депан прекрасно понял, о чём речь.

     – Её оставила мне мама...

     Она чувствовала необъяснимую тягу к шкатулке, будто вновь ощутила магию, но пересилила себя и не стала больше о ней расспрашивать.

     Киартана всюду искала «мерцающих» бездомных, но, как и прежде, специально увидеть их не удавалось. Она не могла успокоиться и несколько дней не выступала, не спала ночами, всё хуже себя чувствовала, и только, спустя неделю бесплотных поисков, отступила и вернулась к привычной жизни. Вновь начала выступать, и ровно в этот день заметила, как «сдвинулась» женщина лет шестидесяти, что бродила по округе с коляской из «Квик маркета». Та повернулась посмотреть в её сторону, а спустя мгновение уже толкала тележку прочь.

     Её слушало не меньше дюжины людей, но Киартана перестала играть на середине песни, извинилась и отправилась вслед за женщиной. Та медленно толкала коляску в сторону «Винсент Аве», прошла мимо «Квик маркета» и парковки, где всё не появлялась «Таверна на Перепутье». Женщина выглядела нездоровой, её трясло, она бормотала себе под нос, по многу раз повторяя названия улиц и магазинов по её маршруту. Киартана проследила за ней до проулка, где та обитала. У неё была небольшая палатка и несколько тележек с вещами, а, вернувшись, она стала разбирать ту, что привела. В ней оказалось много мусора, как посчитала Киртана: грязное тряпьё, растрёпанные книги, несколько коробок, старые сломанные настенные часы с кукушкой, игрушки. Женщина всё аккуратно складывала вокруг своего «дома». Киартана чтобы не привлекать внимание достала гитару из чехла и начала играть, но у неё плохо получалось – она постоянно отвлекалась.

     Той ночью убийца так и не пришёл. Киартана не сомкнула глаз, и лишь когда на востоке посветлело – отправилась спать.

     На следующий день она рассказала Депану о «мерцающей» женщине, но он предостерёг её от необдуманных действий.

     – Не стоит тебе этого делать... – по-отцовски посоветовал он, как Мерион когда-то. – Это может плохо кончится. Раз он забивает людей молотком, у него хватит сил справиться с хрупкой девушкой.

     – Я сильнее, чем кажется, – заявила Киартана, но вспомнила, что прежде её решения приводили лишь к утратам. – Я должна сделать хоть что-то, раз уж не могу вернуться домой.

     Но женщина больше не «мерцала», она ходила с тележкой по городу и собирала вещи, которые ей показались полезными, а затем раскладывала их по проулку. Иногда она сидела в городе и простила милостыню у стадиона, но охранники не давали ей там долго оставаться. Киартана вернулась на пляж и продолжила выступать, а по ночам отправлялась охранять незнакомку.

     Ей хотелось остановить убийцу, она сроднилась с людьми, что её окружали, хоть с считала мир слишком неестественным, неправильным.

     – Сергей Гринин говорил, что его мир разрушается, – они с Депаном сидели в задней комнате ломбарда, Киартана пила чай, а Депан работал в ноутбуке с надкусанным яблоком. – И он тоже видел мерцающих людей, но их никто не убивал, они вдруг исчезали.

     – Я попытался найти в сети хоть что-то об убийствах бездомных, но там ничего нет. Даже те преступления, больше нигде не упоминаются. Эти люди исчезли бесследно. Но позже я задал вопрос о «мерцающих» людях, и нашёл небольшой форум. Оказывается, многие их видят, но почти никто не придаёт этому значения. Только в последний год число сообщений утроилось. Смотри, – Он повернул ноутбук, и Киартана увидела карту Америки с сотнями точек. Они громоздились вблизи крупных городов, а самые большие скопления были вокруг Нью-Йорка, Лас-Вегаса и Лос-Анжелеса. – Они повсюду.

     – Выходит, я зря слежу за той женщиной, он может совершить убийство где угодно...

     – Он убивает бездомных, – уточнил Депан.

     Киартана вышла от него в дурном расположении духа.

     «Вот сидит одинокий несчастный человек на улице, а кто-то хочет его убить только от того, что за него некому заступиться» – думала Киартана, глядя на старика в потёртой синей толстовке «Найк», растянутых «трениках» и безымянных кедах. – «Он может оказаться очередной жертвой, лишь потому что одинок...»

     Старик улыбнулся ей своими коричневыми кривыми зубами, а Киартана махнула в ответ рукой.

     Она возвращалась в парк, но шла медленно, задумчиво, размышляя о будущем. Льюис и Дорита стали ей самыми настоящими родителями. Они не походили на Мериона и Марису, не читали нравоучения, а рассказывали Киартане по-настоящему важные вещи. Остальные члены банды вместе жили и трудились, делились всем. Она сроднилась с этими людьми, но, как и все они, хотела однажды покинуть это место.

     Фил был единственным в их «банде» настоящем музыкантом. Он отучился в «Пенсильванском колледже», но так и не смог попасть в группу.

     – Я мастерски играю на «акустке», электро– и басгитаре , ударных, клавесине и губной гармошке, – после трёх стаканов вина признался ей Фил, когда они всей бандой отмечали день благодарения, а Льюис выпросил у Дориты денег на дешёвое вино в пакетах. – Но разве всё это что-то значит, если у меня нет агента, который имеет достаточно связей. В этом мире всё решают связи...

     Он хотел стать знаменитым. Роджер и Тапер тоже мечтали однажды уехать, но, как и мужчина на картине, у них хоть и выросли крылья – оковы всё ещё крепко держали на земле. Они радовались, смеялись и веселились каждый день и каждую ночь, но в глубине души мечтали об иной жизни, и только Льюис был по-настоящему счастлив, прожив на Венисе сорок лет, он уже не представлял другой судьбы.

     Киартана любила встречать закат в одиночестве на утёсе. Волны шумели и бились о скалы, а солнце падало в океан, оставляя в небе алое зарево. Мыс напоминал ей набережную Алькадии, где она также любила размышлять. Этот мир, хоть и казался ей странным, неправильным, ненормальным, не был лишён красоты.

     Она встала с холодеющего камня, отряхнула потёртые джинсы «Левис», купленные в барахолке на «Личстен аве» за десять «баксов», и уверенно направилась в город. Ей предстояло обойти все тёмные переулки района.

     Киартана успела посмотреть несколько фильмов о «защитниках» и «героях», что стоят на страже простых людей, и собиралась поступить также смело, хоть и понимала, что всех их лишь выдумали, чтобы людям казалось, что в мире есть место добру.

     Она одела серую толстовку и положила в карман нож. Её путь шёл вдоль неосвещённых тропинок парка, по проулкам до «квик маркета» и дальше, по улицам города.

     В октябре стало больше пасмурных дней, всё чаще ночами шёл дождь, в такую погоду на улицах становилось безлюдно. Она развернула голубой дождевик и накинула сверху.

     «Valkor st.» и «Laza ave.», обычно кишащие людьми, теперь пустовали, а многочисленные ларьки были закрыты. Лишь несколько человек встретилось ей на пути, а дальше в переулках – и того меньше. Киартана убедилась, что со стариком Стони, у стены парка под Жакардом, всё в порядке. Их познакомил Льюис. Луф работал в Голливуде и даже снимал фильмы, но алкоголь сделал своё «грязное дело». Его выставили с позором, но привычка «жить на широкую ногу» никуда не делась, и вскоре он оказался на улице.

     – Жизнь не всегда даёт шанс исправиться, – говорил на его счёт Льюис. – У него было всё, а он хотел большего и «просрал» то, что имел. Вот пример никчёмного человека.

     Но Луф радовался жизни и при встрече всегда учтиво здоровался. Он любил слушать её песни, и Киартана никогда не видела его с бутылкой, даже в праздники. Он примирился с жизнью.

     Она повернула на «Ledger st.» – самую заброшенную лицу района. Если тут и открывался какой-нибудь магазин – его владельца хватало на пару недель, после чего в лучшем случае он считал убытки и закрывался, а в худшем – его грабили.

     Мужчину, что шёл по другой стороне, она заметила не сразу, но её привлекла его простая одежда и целеустремлённость. Они поравнялись, и Киартана краем глаза увидела, как он «сдвинулся». Он посмотрел в её сторону из-под капюшона серой толстовки «Nikke», но Киартане хватило ума не останавливаться и не встречаться с ним взглядом. Спустя мгновение он уже шёл дальше, к парку, а Киартана зашла за угол дома и проследила за ним. Мужчина избегал фонарей. Он остановился на перекрёстке, огляделся по сторонам двумя резкими движениями головы и повернул туда, откуда Киартана пришла.

     «Это он» – поняла она, а сердце уже ускоряло темп.

     Она отправилась следом, шум усиливающегося дождя заглушал её шаги. Мужчина держал руки в карманах, и в правой сжимал предмет длинной не меньше фута. Он прошёл до парка и легко перепрыгнул метровую стену. Киартана прыгать через стену не стала. Она убедилась, что мужчина отвернулся, и побежала вдоль стены к углу парка, где под Жакардом в небольшой ярко-жёлтой палатке обитал Луф. Киартана добралась первой и видела, как незнакомец приближается. Он достал молоток из кармана худи и теперь сжимал в правой руке.

     Он «мерцал». Не так, как остальные: она смотрела прямо на него и видела, как он «сдвигается» при каждом шаге. Он шёл по сырой земле, оставляя своими «найками» глубокие следы, в которых спустя мгновение уже стояла грязная жижа. Киартана крепко держала нож и приготовилась прыгать. У неё был только один шанс.

     Мужчина подошёл к палатке, наклонился и расстегнул молнию. Он с минуту смотрел внутрь. В одно мгновение Луф дёрнулся вместе со всей палаткой, увидев нависшую над собой фигуру в темноте, убийца замахнулся молотком, и Киартана, потерявшая связь с реальностью от адреналина, кинулась на него со стены. Тот успел лишь поднять глаза, и они с Уильямом Бишепом встретились взглядами. Киартана сбила его с ног, но ножом промахнулась. Они вместе повалились в грязь.

     Она изо всех сил сжимала нож в окоченевшей руке, замахнулась и ударила, но Бишеп подставил «каменную» руку, и Киартана выронила нож в грязь. Она решила, что рука снова сломана, а Бишеп уже замахивался молотком, продолжая «мерцать». Она увидела демона в его безумном взгляде, оскале, вздымающихся ноздрях.

     Киартана нащупала нож в грязи и тотчас вонзила убийце в бедро. Его лицо хоть и исказилось гневом, но решимость не исчезла. Он вздымал молоток высь, готовый завершить её жизнь одним сокрушительным ударом. Она упала на спину, со всей силы легнула ногой по рукояти ножа, и только это заставило Бишепа почувствовать боль. Кровь текла по его ноге, смешивалась с водой и капала в грязь. Он упал на колено и дико взревел, вытаскивая нож из раны.

     – Беги! – крикнула Киартана Луфу, который запутался в палатке.

     Она бросилась прочь, уже переживая лишь за свою жизнь. Все её козыри закончились, а Бишеп так и не выпустил молоток из руки, несмотря на распоротую ножом ногу. Она ощущала на себе гневный взгляд демона, он попытался подняться, но не смог. Киартана заметила, как Луф с криками «убивают» кинулся прочь к центру города. Она перелезла через стену парка и быстро пошла к пляжу.

     «Он видел меня!» – Киартана пыталась найти решение, но кровь стучала в висках и мешала сосредоточиться.

     Бишеп знал, где её искать. Он мог запросто арестовать её, вывести за город, достать дробовик и дважды выстрелить в голову. Только теперь Киартану настиг страх, он заставил ежесекундно озираться по сторонам. Она ждала нападения из любого тёмного переулка, но Бишеп едва ли мог гнаться за ней, а дождь прогнал остальных людей с улиц, и до самого Вениса ей никто не встретился.

     Несмотря на плащ, она промокла до нитки, и даже кровь с её рук смыло потоками воды. Киартана решила рассказать всё «Банде», но до утра ей было нужно найти убежище. Она не хотела проснуться в своём спальном мешке, в тени нависшего над ней крупного мужчины с молотком в руке.

     Киартана вспомнила тот закуток, где ночевала в первую ночь, умирая от холода в вечернем платье. Она убедилась, что Бишеп не пришёл за ней в парк, а затем отправилась на парковку, забилась в тот же угол и до самого утра не сомкнула глаз, постоянно представляя, как Уильям Бишеп медленно приближается, хромая на левую ногу, с молотком в руке и в обличии демона.

     Её страхи превратились в рваные сны, а когда пригрело солнце, Киартана переборола усталость и отправилась к своим друзьям. Она ждала, что её будут искать «копы», а потому сторонилась людей, особенно незнакомых, но ни одного полицейского внедорожника она не увидела. «Банда» выступала в центре парка, но Киартана не хотела привлекать к себе лишнее внимание, она переоделась и села за их стол, куда все должны были прийти в обед. Ей предстояло найти правильные слова, чтобы объясниться с друзьями, но усталость навалилась вновь, и проснулась она от того, как Льюис толкал её в плечо. Киартана резко вскочила и стала шарить рукой по карманам в поисках ножа, который остался у Бишепа.

     – Эй! – воскликнул Лью, отступая на шаг и поднимая руки. – Кто испугал нашу «Супер-Ред-хайр-герл»?

     Все расселись за стол, и только после Киартана заговорила.

     – Мне нужна помочь, он найдёт меня и непременно убьёт, – она думала над тем, как всё преподнести, но когда «банда» пришла на обед – позабыла все свои мысли.

     – Кто он? – обеспокоилась Дорита. – тебя кто-то обидел?

     – Убийца бездомных, я узнала его, а он – меня. – Киартана пыталась сохранить самообладание, но его прозвище напомнило о событиях прошлой ночи. – Это грёбаный Уильям Бишеп...

     – Не волнуйся, деточка, – Дорита сжала её ладонь, – мы тебя в обиду не дадим. Пусть только попробует заявиться сюда. Так, парни?

     – Конечно, – хором подтвердили остальные.

     – Но тебе нельзя пока «светиться», – предупредил Льюис. – Если «Больной ублюдок» и правда убивает бездомных, ему будет достаточно подкинуть тебе «крэка», арестовать, а там избивать, пока ты не сознаешься в этих убийствах. Я всё порешаю, – подмигнул он, – найду тебе местечко, а пока сиди тихо. Не волнуйся, я ради «банды» готов на всё.

     Льюис отправился улаживать дела, а остальные попытались утешить Киартану. Никто из них не сомневался в том, что Льюис найдёт решение.

     – Если за дело взялся Лью, всё будет круто, – согласился с остальными Филлип. – Хоть он и показывает себя шутом, но ради друзей может быть серьёзным.

     Её уговорили выступить с бандой, но ей плохо удавалось играть, и после пары песен она до вечера сидела в шатре и слушала «рок». Музыка успокоила её, но найти решение не помогла. Киартана не могла покинуть Венис, а спрятать её на пляже мог только Льюис.

     Дорита положила Киартану рядом, она с трудом уснула, спала беспокойно и нервно, а когда кто-то ударил по спальнику возле головы, её сердце едва не остановилось. Она открыла глаза и увидела склонившейся тёмный силуэт.

     Киартана собралась кричать, но Льюис одно фразой успокоил её.

     – Не будь ссыкухой, – заявил он, – поднимайся. Нас ждут.

     Киартана стала быстро одеваться и собирать вещи.

     – Вещей не бери, потом принесу твоё добро. Сегодня нужно добраться до места, это не близко, – он постоянно оглядывался и подгонял её.

     Луна следила за ними с неба. Льюис вёл подворотнями, то и дело, оглядываясь на Киартану. Он выглядел растрёпанным больше обычного.

     «Он действительно заморочился, даже не ложился спать» – решила она.

     Они прошли парк, и вышли на «Лоусен авеню», где даже в такое время играла музыка, и веселился народ. Льюис перешёл улицу и повёл Киартану вглубь спального района, где на десяток частных домов был один магазин с заколоченными окнами, закрашенными граффити.

     Льюис остановился в тупике между домами. Он ждал Киартану и постоянно озирался, наклонял голову из стороны в сторону и «ломал» руки.

     – Зд-д-десь ты будешь в безопасности... – он начинал заикаться, только когда был сильно испуган.

     Уильям Бишеп, хромая на левую ногу, вышел из-за угла и направился к ним, в правой руке он держал молоток, но одет был не в бесформенную толстовку, а в форму полиции Лос-Анжелеса.

     – П-прости... – причитал Льюис. – Я говорил, что готов на всё ради «Банды»...

     – И на предательство? Разве я не одна из вас? Ты сам это говорил!

     – Нет, – он не желал слушать обвинения, – это не одно и то же, мы вместе больше двадцати лет, а ты кто, как попала сюда, ты ничего нам не говоришь. Ты с нами три месяца...

     Льюис не находил себе места, Киартана видела, как ему тяжело, но не собиралась прощать предательство.

     Бишеп улыбался и по-прежнему мерцал. Он шёл намеренно медленно, растягивая удовольствие.

     – Кто ты такая? – ещё издали спросил он. – Я не нашёл тебя ни в одной базе. Твоего имени и «ДНК» не существует. Кира Таина из Вайоминга или Киартана «из ниоткуда»? Прежде тебя никто нигде не видел, ты не «засветилась» ни на одной камере, ни в одном чёртовом городе Америки...

     Бишеп остановился в пяти шагах от них. Он безумно улыбался и «мерцал» при каждом шаге.

     – Зачем ты их убиваешь? – решительно спросила Киартана, чувствуя своё превосходство. Она почти забыла тренировки Гильды за три месяца, но её сила, выработанная годами, никуда не делась. – Эти бедные люди ничего плохого не сделали.

     Бишеп рассмеялся, а Льюис наоборот заплакал. Он хотел забиться в угол, спрятаться, но взгляд «демона» приковал его к месту.

     – Они ничего не сделали? – ответил Бишеп. – О, они сделали достаточно. Никто из них не заслуживает прощения. Все преступления совершают маргиналы и бездомные...

     – Но сейчас преступление совершаешь ты!

     – Я очищаю этот мир от грязи, – он осмотрел молоток. – Это воистину молот справедливости... Так, ты расскажешь о себе? Девушка неземной красоты, оказавшаяся среди мусора...

     – Ты всё равно не поверишь... – Киартана лишь однажды вела прямой разговор с врагом, и тогда всё закончилось плохо, но Бишеп не пытался приблизиться, и, казалось, не представлял угрозы с порезанной ногой. – Я путешественница между мирами. Я открыла не ту дверь, а теперь не могу вернуться. Этот мир разрушается. Я вижу всё больше «мерцающих» людей, они исчезают, и никто о них не помнит, а ты «мерцаешь» сильнее остальных. О тебе все забудут, как только ты исчезнешь.

     Бишеп вновь рассмеялся и даже похлопал Киартане.

     – Как складно придумала. Я поражён. Что же, если мы решили делиться откровениями, видишь, как испуган Льюис. Смотри, как он трясётся. Ему тоже есть, что сказать, но боюсь, он будет только з-з-заикаться. – Бишеп рьяно жестикулировал и стал расхаживать из стороны в сторону по проулку, всё сильнее зажимая Киартану и Льюиса в тупик. – Так что я расскажу за него. Этот «засранец» уже пять лет знает, чем я занимаюсь. Да-да, удивлена? Он не только знает, он и помогает мне. Говорит кого, где и когда следует карать. Смотри, как он боится правды!

     Льюис озирался по сторонам, но не смотрел в глаза. Он тяжело дышал и тихо скулил от слов Бишепа.

     – А ты не боишься правды? – заметила Киартана. – Так отчего убиваешь глубокой ночью, чтобы никто не узнал тебя. Полицейские должны «служить и защищать», но ты снимаешь свою форму перед убийством, потому что боишься, что кто-то узнает, как именно ты «служишь».

     Его скулы напряглись, но он смог сдержать гнев, и даже натянуто улыбнулся.

     – Боюсь, говоришь, Лью, скажи, боюсь ли я?

     Он поманил Льюиса к себе и тот безропотно подошёл. Бишеп похлопал его по плечу.

     – Нет, босс, не б-боитесь, ни разу не в-видел в ваших глазах страха... – Льюис снова смотрел по сторонам и наклонял голову из стороны в сторону.

     Киартана вздрогнула, когда Бишеп ударил. Голова Льюиса дёрнулась, но сам он не сдвинулся с места. Бишеп немедля замахнулся и ударил снова. В лицо Киартане брызнула кровь. Бишеп ударил в третий раз, и только тогда Льюис начал валиться на асфальт. Он упал на колени, но всё ещё смотрел ей в глаза и не понимал, что произошло, как Тени, что мечутся в страхе за Пеленой.

     – Четыре... пять... шесть... – считал Бишеп, продолжая размеренно наносить удар за ударом.

     Киартана не могла пошевелиться, её одежду покрыла кровавая морось. Тело Льюиса упало на асфальт лицом вниз, но Бишеп продолжал наносить удары, и только досчитав до тринадцати, остановился. Вся его форма была залита кровавой массой. Он тяжело дышал ртом и наблюдал за растекающеся вокруг головы Льюиса лужей.

     – Он никогда не смотрел мне в глаза, – абсолютно спокойно заявил Бишеп. – Вначале я был неосмотрителен, и Льюис увидел меня, в том же виде, как сейчас видишь ты. Но он не побежал к «копам», а мне нужны были глаза и уши в Венисе, и он отлично подошёл. – Бишеп поднял взгляд на Киартану. – Ты смелее его, я вижу решимость под маской ужаса на твоём лице.

     Он сел на корточки над телом Льюиса, пока Киартана приходила в себя.

     – Жаль, ведь он был моим единственным другом, – продолжил Бишеп. – Можешь идти, Киартана из «ниоткуда», я не собираюсь убивать тебя сегодня...

     Только после его слов она ощутила сильное желание смыть с себя кровь. Её тошнило, мысли путались, а вся решимость, о которой говорил Бишеп, растворилась во вкусе крови на губах. Она осторожно шагнула к выходу из проулка, но Бишеп даже не попытался остановить её, а устало смотрел на разбитую голову Льюиса.

     Покинув проулок, Киартана побежала. Ей хотелось броситься в море и сидеть под ударами волн, пока солёная вода не смоет с неё всю грязь, а луна по-прежнему надменно следила за ней с неба.

     Казалось, люди присматриваются к ней, оборачиваются, следят. Она дошла до канала и спустилась к воде, где её стошнило. Голова кружилась, а в висках барабанила кровь, она села в грязь, и долго не могла подняться. Ей хотелось вернуться домой, но воспоминания о том мире почти угасли, а ноги сами привели к ломбарду, и ей ничего не осталось, кроме как постучать.

     Свет долго не загорался, и только спустя пять минут растрёпанный Депан открыл дверь.

     – Киартана, что случилось? – в свете, идущем из коридора, он разглядел кровь. – Ты ранена?

     – Мне нужна помощь...

     Его не пришлось просить дважды. Депан пригласил войти, а сам огляделся по сторонам, всматриваясь в темноту, и только после закрыл дверь и задвинул массивную щеколду.

     – Ты ранена? – серьёзно и требовательно переспросил он.

     – Нет, это кровь Льюиса. Бишеп убил его...

     Депан не стал выпытывать ответы, а сразу отправил в душ.

     – Одежду придётся выбросить, иди тщательно вымойся, а я найду тебе что-нибудь.

     Он втолкнул её в ванную и закрыл дверь. Киартана стала раздеваться, но руки не слушались, и последние пуговицы на блузке она оторвала от бессилия и злости. Струя воды из душа заставила её вздрогнуть, но вскоре успокаивающее тепло растеклось по всему телу. Она долго стояла под водой, размышляя и дыша ртом.

     Страх не отпускал, но боялась она не Ульяма Бишепа. Едкое чувство, будто она забыла нечто важное, сжирало изнутри. Она боялась так и не вспомнить.

     Депан просунул через щель приоткрытой двери халат и растянутые хлопковые штаны и извинился, что ничего другого у него нет. Он постелил ей на диване внизу и, сразу после душа, отправил спать без лишних вопросов.

     Тревожные, тяжёлые сны не отпускали, но свет солнца прогнал их. Киартана чувствовала себя разбитой, не могла сосредоточиться, и только крепкий чай помог ей привести мысли в порядок. Депан не стал спрашивать, но Киартана сама хотела рассказать всё. Начало далось тяжело, а когда она дошла до предательства Льюиса, на глаза навернулись слёзы, но ей нужно было высказаться полностью.

     – Он убил Льюиса на моих глазах, а меня отпустил... – закончила Киартана.

     – Ещё никогда я не был так близко к убийце, – поразился Депан. – Ты очень смелая, но безрассудная. Как тебе могло прийти в голову выслеживать его по ночам?

     Он беспокоился за неё, и Киартана помнила, что в её жизни был кто-то, кто переживал столь же сильно, но никак не могла вспомнить имя, и оттого становилось ещё больнее.

     – Мне страшно, – решилась на откровение Киартана. – Я слишком долго нахожусь здесь. Я забываю прошлую жизнь, будто видела очень долгий и детальный сон, а наутро, проснувшись, уже не могу его вспомнить. Я чувствую, что забыла нечто важное, и это не даёт мне покоя.

     – Это ужасное чувство. Мой отец в последние годы начал забывать. Он думал, что Ришна жива, и ждал, когда она вернётся из магазина. Как же больно было каждый раз переубеждать его...

     – Та шкатулка... – Киартана вновь ощутила её притяжение. Она чувствовала, на какой полке та стоит. – не знаете, откуда она у вашей матери?

     – Нет, она не говорила, сказала только беречь её, – Депан достал её с полки и дал Киартане. – Я даже не знаю, что внутри, за многие годы мне так и не удалось открыть её.

     Она ощутила пальцами трепет, и неожиданно вспомнила о шкатулках с секретами Мериона.

     – Вы позволите открыть её? – руки сами потянулись к скрытым запорам на торцах.

     – Как? – удивился Депан. Он достал очки из кармана пиджака, чтобы ничего не пропустить. – Попробуй, если считаешь, что справишься.

     Киартана слегка надавила в четырёх точках, и внутри щёлкнул замок. Старый механизм ничуть не потерял в изяществе. Крышка медленно откинулась. В углублении лежал кулон с крупным нефритом на тонкой серебряной цепи. Он неистово манил к себе. Киартана дотронулась до камня, и её всю поразило дрожью, словно молнией. Череда воспоминаний появляется из ниоткуда. Будто все сны, что она некогда забыла, разом вспомнились и смешались.

     Матиас ранит Рима воздушным клинком, и тот погибает на её руках, а она не в силах помочь. Мариса умирает в своей кровати, истекая кровью, пока она читает ей письмо от родителей; Волк поражает её молнией снова и снова, а она едва сдерживает крик. Она стоит в холле таверны и смотрит на мерцающих людей в баре. Она с друзьями бежит на их опушку в парке, возле башни Ордена, которая нависает над всем несокрушимой чёрнотой. Она убивает молнией тех, кто собирался её обидеть. Она с Викаром наедине, наконец, счастлива. В комнате Гильды происходит взрыв, Киартана вбегает туда и видит искалеченную подругу. Бедная девушка Мила умирает на руках Гильды, так и не вспомнив имя мага, что прислал её...

     «Грион» – проскальзывает в сознании Киартаны, и она всё вспоминает.

     Он в центре сражения, не дерётся сам, а наблюдает за Киартаной, Аластором, Гарротом, Алексанром, что дерутся с Джозефом. Он может одним ударом остановить бой, но лишь наблюдает за тем, как Джозеф играючи расправляется с Германом, сдавливает его силой, ломает кости. Грион наблюдает за ней, видит, как она побеждает Джозефа, видит, что она ранена, и Аластор пытается помочь остановить ей кровь. Он видит, как Викар отталкивает его, а после поднимает на Ала посох с намерением убить. Воздушное лезвие устремляется в горло Аластору и лишь тогда Грион вмешивается.

     Киартана, дотронувшись до камня, получила озарение. Она тотчас одёрнула руку и отдала шкатулку Депану. Её мысли спутались, она потеряла ощущение реальности, вспомнила всё, что Грион стёр из её памяти, как Грион долгое время подвергал влиянию Викара и Милу, а когда они перестали быть ему полезны – избавился от них. Впервые со дня прибытия она ощутила магию – в камне. Сила была не той, что в её мире, но Киартана знала, что сможет её использовать.

     – Ты как? – обеспокоенно спросил Депан. – Тебя всю колотит.

     – Нет, всё нормально, – она ощущала дрожь, но взяла себя в руки. – Тебе достался могущественный артефакт этого мира, Депан. Храни камень и ни в коем случае не продавай.

     – А ты, что ты собираешься делать?

     – Могу я пожить у тебя несколько дней? Мне нужно разобраться с Уильямом Бишепом...

     – Нам нужно, – уточнил Депан. – Есть идеи?

     – Он силён как бык. Если и получится его победить, то лишь хитростью. Застать врасплох...

     – Можно снять на камеру, как он убивает, и отдать запись «копам». – предложил Депан.

     – Нет! – отрезала Киартана. – Я не собираюсь ждать, когда он снова решит убить, и уж точно не позволю ему сделать это!

     Они обсудили ещё несколько вариантов, но не пришли к общему мнению. Депан убеждал не вступать в прямой конфликт, но Киартана видела только такое решение.

     – Пойми, – в который раз повторял он. – Если ты ранишь его, или убьёшь, тебя арестуют.

     – Если смогут догнать, – её никто и никогда не мог переубедить, и теперь она задорно улыбалась, и ничуть не боялась последствий.

     Когда в Ломбард приходили посетители, она оставалась одна в задней комнате. Депан показал ей, как пользоваться ноутбуком и интернетом, и всё же ей было невероятно скучно сидеть в комнате одной. Ближе к вечеру Киартана решила выйти на улицу за сумкой с одеждой, которую наверняка сохранила для неё Дорита. Ей нужны были эти вещи, там остался и «скейт», который она полюбила, и даже сделала на нём гравировку «Владычица Тёмной зари», и гитара, играть на которой могла только она, сколь долго Киартана не пыталась научить Льюиса или Филлипа. Она скучала по парку и набережной.

     Депана спрашивать она не стала, а, когда он вышел к очередному посетителю, тихо открыла заднюю дверь и выскочила на улицу.

     Всюду толпился народ, но Киартана всех сторонилась, ей не хотелось привлекать внимания, она надеялась, что «банда» всё ещё выступает, и ей встретится только Дорита. Она впервые ощутила этот мир чужим. Все люди казались не настоящими, музыка играла отовсюду, но не трогала чувств. После касания камня, восприятие изменилось, и вдруг она стала замечать все огрехи. Все люди «мерцали», но никто не замечал этого, и лишь Киартана видела, что мир вывернулся наизнанку, обнажив все свои «швы».

     Она добралась до парка и увидела вдали от людей, под лестницей, палатку и Дориту, что снова раскладывала вещи по коробкам.

     – Здравствуй, дорогая, – обрадовалась Дорита, заметив её. – где ты пропадала?

     – Мне нужно забрать вещи... – Киартана не собиралась прощаться, но Дорита всё поняла по печали в её голосе.

     – Ты уходишь? – она держала в руках аккуратно сложенное детское платье, подняла глаза на Киартану и нежно улыбнулась. – Значит, пришло время. Мне было очень приятно знать тебя. Ты замечательная.

     Киартана собралась забрать сумку с вещами и гитару, но Дорита остановила её.

     – Постой! – она порылась в коробке и достала с самого низа лёгкое вечернее платье алого цвета. – Ты пришла в нём, хочу тебе его вернуть.

     Киартана удивилась нежности шёлка. Платье пахло цитрусом и мятой, как в тот вечер, когда она спустилась из своего номера в бар «Таверны на Перепутье». Она незамедлительно надела его. Ей вдруг показалось, что таверна должна появиться прямо сейчас, Киартана взглянула на парковку, но за деревьями её не было видно. Она собралась сделать крюк, и на обратном пути к ломбарду, зайти туда.

     Она взялась за ручки, и сумка показалась ей необычно тяжёлой. В сердце оборвалась струна. Ей стало не по себе, а оглядевшись по сторонам, Киартана заметила несколько человек, что следили за ней. Они занимались совершенно обычными вещами: один мужчина читал газету, сидя на лавочке, но наблюдал за ней поверх листа, другой катался на «скейте» по дорожкам, но Киартана вспомнила, как он проезжал мимо несколько минут назад, ещё двое просто гуляли, но смотрели только в её сторону, и один из них часто поправлял нечто тяжёлое под одеждой на поясе.

     Киартана опустила сумку и расстегнула молнию. Одежда лежала небрежно, не так, как она её складывала. Свитер странным образом прилип к остальным вещам. Она разгребла кофты, рубашки, штаны, шорты и увидела посередине липкое кровавое пятно, там лежал тот самый молоток, которым Бишеп убил Льюиса. Она подняла его за рукоять, впервые ощущая всю его тяжесть, но сразу с отвращением бросила обратно. Странные люди, что следили за ней, оставили свои дела и начали решительно приближаться.

     Её ладонь оказалась испачкана кровью. Киартана ощутила плотный ком страха в горле. Её сердце рванулось из груди, а голова закружилась. У неё оставалось только несколько секунд, она судорожно огляделась по сторонам, разорвала платье до бедра, дав свободу ногам, и побежала.

     Сначала на юг, к ломбарду, но двое «копов» преградили ей путь. Киартана повернула к пляжу, но те уже бежали за ней наперерез по траве. Бегала она быстро, и ловко меняла направления, так что те двое от неё отстали, но всё больше людей преследовало её. Она бежала, не разбирая дороги. На улице её едва не сбил полицейский «каддилак». Он включил «мигалки» и сирену, но Киартана не остановилась.

     Она вырвалась из парка, пересекла «Фронт оушен стрит» и побежала по «Южному венесу» на восток. Её преследовало не меньше пяти полицейских бегом и две машины, но все они отставали.

     Когда она увидела на парковке безликое серое здание, исчезнувшее четыре месяца назад, её сердце забилось ещё быстрее, а на лице невольно появилась улыбка. Ей оставалось три сотни шагов до таверны, она уже видела массивную металлическую дверь, когда её надежда на счастливое завершение погони была грубо прервана. Крупный мужчина ударил её в лицо наотмашь рукой с каменными мышцами. Киартана ощутила как ломается нос, её отбросило назад, спиной на асфальт.

     Уильям Бишеп встал над ней, заслонив собой палящее солнце.

     – Добегалась, детка, – ухмыльнулся он.

     Киартана пыталась не захлебнуться потоком крови из носа, и всё хуже чувствовала себя. К нему подоспели и другие «копы», но Киартана всё сильнее терялась, она уже ощущать мир лишь обрывками. Ей дали платок, чтобы остановить кровь, «коп» поднёс её руку к лицу и сказал держать, но Киартана уже не могла сжать пальцы, платок выпал на асфальт и исчез. Её посадили на заднее сиденье «каддилака», но куда её повезли, она уже не заметила. Шум в голове всё усиливался, и вскоре мир исчез во тьме.

     Очнулась она от удара по щеке. Ей хотелось ударить в ответ, но руки оказались прикованы наручниками к кольцу в столе. Ей остановили кровь и привели в странную комнату с серыми стенами, без окон, но с зеркалом во всю стену справа. Напротив сидел Уильям Бишеп. Он держал в руках плотный бумажный стакан с крышкой и улыбался.

     – Очнулась, наконец. Не прошло и часа. Знаешь, ты быстро бегаешь, мои коллеги тебя едва не упустили. – он опустил стакан на стол и стал крутить его пальцами. – Ты доставила мне удовольствие. Признаться, я не ожидал, что кто-то сможет раскусить меня. Всего за четыре месяца, ты сделала то, что не смогли лучшие сыщики в трёх штатах. Я мог бы сказать, что тебе повезло, но разве это везение, умереть за преступления, которых ты не совершала...

     Он всё сильнее походил на демона, а Киартана, как не пыталась – не могла снять туго сжатые стальные оковы.

     – Ублюдок! – выкрикнула она, испробовав все варианты.

     – Как некрасиво, – заметил он. – Грязная ругань не идёт такой милой девчуле, но, соглашусь, у тебя есть право ненавидеть меня. Я выбил всего пять минут для приватного разговора, без камер и микрофонов. Так что – моё последнее откровение.

     Он придвинул к ней стакан, внутри которого находилась определенно не жидкость.

     – Я сразу понял, что одна ты никак не могла вычислить меня. О, да, он собрал отличное досье, жаль пришлось всё сжечь, – Уильям кивнул на стакан. – Старик сжимал в руках камень – подарок матери, как трогательно.

     Киартана дрожащими руками открыла крышку и увидела внутри кулон с крупным нефритом, испачканным в крови. Она достала его, и магия вновь потекла по её венам, когда она дотронулась до камня.

     – О, я вижу, ты так и не уяснила, что не стоит брать в руки вещи с мест преступлений, – рассмеялся Бишеп. – В сумке с твоими вещами нашли окровавленный молоток с отпечатками, а теперь ещё кулон.

     Он протянул к ней руку и провёл пальцами по щеке.

     – Жаль, такое красивое лицо навсегда испорчено...

     Киартана схватила его за руку и впервые воспользовалась Влиянием. Калейдоскоп событий из прошлого Бишепа пронёсся у неё перед глазами. С самого рождения в нём находилось нечто демоническое, но эта сущность проявлялась очень редко, и только в юности взяла над ним верх. Киартана видела всё, но чем дольше смотрела, тем сильнее проявлялся демон внутри него. Вскоре она заметила, что демон тоже наблюдает за ней. Руку обожгло, Киартана отдёрнула её. Демон внутри Бишепа рассмеялся, исказив улыбкой его лицо.

     – Довольно разговоров, – Бишеп поднялся со стула и шагнул к двери. – Тебе повезёт, если суд даст пожизненное заключение, а не смертную казнь...

     Он вышел, а спустя пару минут, в комнату вошёл детектив в старом, потёртом костюме, с папкой и диктофоном в одной руке и стаканом ароматного кофе в другой.

     – Я Морган Торн, – он открыл папку и углубился в чтение. – Мисс Кира Таина, это ваше настоящее имя?

     Киартана видела за зеркалом двоих полицейских и Бишепа, что присоединился к ним. Они говорили, но слов из-за толстого стекла не было слышно.

     – Просто Киартана, – ответила она детективу. – без второго имени. Я могу говорить открыто?

     – Если вам есть, что сказать... – Торн удивился её дерзости, но отказать не мог.

     – Маркус Флинт и Итан Статс, – заговорила она, а «копы» за зеркалом переглянулись. – Тот человек, что стоит рядом с вами и называет себя Ульямом Бишепом, и есть убийца бездомных. Вам следует заключить его под стражу. Он убивает уже больше пяти лет. Его настоящее имя Френсис Берроуз, и его разыскивают в трёх штатах, – Френсис испугано посмотрел на неё, но Киартана не собиралась молчать. – Он убил свою девушку, Мэри Хартли. Перед самой их свадьбой, двадцать второго сентября две тысячи четырнадцатого. К ней в дом ворвались трое бездомных и изнасиловали, но когда приехал Френсис, он не разделил её горя, не попытался утешить или помочь, а взял молоток отца и разбил ей голову. Как ты мог совершить это с несчастной девушкой? – обратилась она к Френсису, но в ответ увидела лишь гневный оскал. – И с тех пор он начал убивать бездомных, но первое своё убийство он совершил намного раньше, в шестнадцать, когда они с другом отправились в бассейн «Коутори» в Китоне, штата Мэн. Все посчитали смерть Эдди несчастным случаем, но это Френсис столкнул его с вышки. Поэтому, Маркус и Итан, вам нужно немедленно его арестовать.

     Они не успели ничего сделать, Френсис быстрым и уверенным движением достал пистолет из кобуры и выстрелил каждому в голову.

     Киартана вздрагивала от каждого выстрела, но на лице Френсиса не шевельнулся ни один мускул, он даже не моргнул, хоть брызги крови, летящие ему в лицо, попали и в глаза.

     Детектив не слышал выстрелов, не видел того, что произошло за зеркалом, и сильно удивился, когда включился динамик.

     – Думаешь, я не смогу войти туда и также просто убить тебя? – прокричал Уильям Бишеп через переговорное устройство. – Как ты узнала? Этого никто не знал! Никто!

     – Ты так и не понял, кто я, – ответила Киартана.

     Она играючи открыла замки и сбросила кандалы с запястий. Поднесла палец к опухшему, сломанному носу, вправила переносицу и исцелила рану кровью, не сводя глаз с поражённого Френсиса. Он кинулся к двери в коридор.

     – Невозможно... – Морган Торн поднялся со стула и отступил к двери. – Кто ты!

     – Уильям Бишеп только что убил двоих полицейских, и сейчас ворвётся сюда, чтобы убить тебя, – ответила Киартана, надела кулон и встала из-за стола. – Ты хочешь жить?

     Замок повернулся, но Торн схватил за ручку, не позволяя Френсису открыть дверь. Тот начал колотить в неё кулаками, бить плечом, а Торн едва сдерживал его натиск.

     – Что происходит? – недоумевал он, но Френсис ударил в дверь ногой и вырвал, наконец, замок, а Торна отбросило к столу.

     Киартана встала напротив Френсиса. Его она не боялась – знала, что сможет победить магией, но вот демон оставался для неё загадкой.

     – Кто ты? – заговорил демон через Френсиса утробным голосом. – Как ты видишь меня? Это невозможно!

     Он направил пистолет Торну в голову, за секунду до выстрела Киартана ударила молнией в оружие. Пистолет мгновенно раскалился, но Френсис не выпустил его из руки. Несколько патронов взорвались в магазине, и оружие стало бесполезным. Он осмотрел раскалённый пистолет в руке и лишь после небрежно выронил на пол. Его ладонь покрылась жареной коркой, волдырями, и жир всё ещё кипел.

     – Ему очень больно, – заявил Демон без единой эмоции. – Знаешь, он никогда не хотел становиться убийцей, но я всегда мог в нужный момент заткнуть его. Каждый раз он мучается. О, бедная человеческая душа! Он никогда не верил в меня, но всегда боялся. Ты пришла остановить эти убийства? Но к чему... Мир меркнет. Разве ты не видишь, как люди «мерцают»? Я лишь пытаюсь сохранить баланс, остановить разрушение!

     – Что ты такое? – спросила Киартана, но Демон только безумно улыбнулся. – Что всё это значит?

     – Мы не знаем друг друга, но ты, как и я чувствуешь опасность. Ни одному из нас не суждено победить – мы будем сражаться до изнеможения, пока не сгинем оба. Так, может, разойдёмся миром? Ты вернёшься в свой мир, а меня проведёшь в «место на перепутье»...

     Он отступил от двери в сторону, позволяя ей уйти.

     – Иди, осталось мало времени, всё больше людей «мерцает», боюсь этот мир уже не спасти...

     – Ты чудовище, демон... – впервые Киартана чувствовала подобное отвращение к кому-то. – Разве я вправе отпускать тебя?

     – Ты так уверена в своих силах? – усмехнулся Демон.

     Киартана хотела отбросить Френсиса в стену, но магия не подействовала, он лишь слегка пошатнулся, а улыбка на его лице стала ещё безумней и шире.

     На звук выстрелов сбежались другие полицейские, и Демон решил показать Киартане свою истинную мощь. Двое «копов» заняли позиции у входа.

     – Всем лечь на пол и положить руки на голову! – скомандовал один из них. – Предупреждаю – будем стрелять на поражение!

     Торн единственный выполнил требование, а Френсис лишь усмехнулся, увидев, как детектив ложится на пол. Демон сверкнул огнями в глазах Френсиса и направил его к выходу.

     – Стой! Мы будем стрелять без предупреждения! – повторил полицейский, но Френсис шагнул за порог.

     Он резким движением схватил «копа» за шею, подтащил к себе, пока ему в бок стрелял второй. Его глаза горели пламенем, а в глазах полицейского читался настоящий животный страх. Френсис вгрызся зубами в его шею, разрывая вены, сухожилия и мышцы. Кровь хлынула Френсису в лицо, а крик полицейского стал судорожным, клокочущим, затихающим. Второй полицейский выпустил всю обойму, но Френсис, вновь без единой эмоции, посмотрел на растекающееся по его рубашке кровавое пятно. Он кинул ослабшее тело «копа» в его напарника и наклонился над вторым. Киартана не видела, что произошло, но тот кричал хуже первого.

     Она обескуражено смотрела на стены, покрытые брызгами крови. Торн привёл её в чувства. Он вскочил с пола, схватил за плечи, вытащил в коридор и повёл прочь. Френсис не стал их преследовать, не стал кричать им вслед, а лишь медленно повернулся. Киартана видела его тяжёлый взгляд на окровавленной морде.

     Торн вывел её в зал с множеством столов и стеклянной стеной, за которой была видна парковка и пляж Венис. Он достал револьвер из ящика стола и начал судорожно заряжать патроны. Его руки тряслись, а в глазах читалась истерика. На столе стояла фотография большой семьи с детьми и внуками, и ещё одна – он с огромным слюнявым псом.

     – Вам нужно бежать, – предупредила Киартана. – Этим его не остановить...

     – Что за дерьмо тут происходит? – взревел Торн, выронил патрон и взял ещё один из коробки.

     Киартана положила руку ему на плечо и применила Влияние. В калейдоскопе жизни было много ярких моментов. Он был действительно счастлив с семьёй. Его обошли стороной невзгоды, и Киартана не хотела, чтобы увиденное тяжёлым гнётом легло на его разум и душу.

     – Забудь всё, что произошло сегодня, – отчётливо произнесла она. – Иди домой, ты нужен семье.

     Торн отрешённо положил револьвер на стол и направился к выходу. Киартана надеялась, что он проведёт всё оставшееся время с семьёй, но заметила, как но «моргнул», выходя из стеклянной двери на улицу, в свет палящего солнца, слишком жаркого для середины октября.

     Она подняла со стола револьвер и попробовала прицелиться. Ей предстоял бой с демоном, и она не поверила, что это оружие ей поможет. Киартана вышла в центр зала с твёрдым намерением не дать демону покинуть эту комнату.

     Френсис хромал, его бок кровоточил, заливая форменную светло-зелёную рубашку и тёмные брюки, но глаза по-прежнему горели огнём.

     – Отчего же ты не сбежала? – заговорил Демон. – Я так неосторожно отвлёкся, дал тебе шанс, но ты не воспользовалась. Лелеешь надежду победить?

     – Кто ты? – заявила Киартана. – Я должна знать, кого победила!

     – Победила? Если ты и убьёшь этого человека, он лишь сосуд. Моё имя не произнести на этом примитивном языке. С древних времён я кочую по земле и наслаждаюсь торжеством смерти...

     – Что ж, назову тебя «Демоном города Ангелов». – пошутила Киартана – она всё сильнее ощущала магию и чувствовала себя увереннее.

     – Демон... – повторил он. – мне нравится.

     Они стояли друг напротив друга в полной, угнетающей тишине. Лишь часы на стене мерно стучали, а секундная стрелка двигалась по кругу небрежными рывками. Киартана уже не боялась, всю прошлую неделю, и особенно последние дни, ею владел страх, но, обретя вновь память и силу, она обрела и смелость. Её сердце билось лишь слегка учащённо, дышалось легко, и в воздухе ощущался озон, словно после грозы.

     С каждой секундой напряжение нарастало, но Киартана не собиралась драться честно. Ей хватило схватки с Жозефом, чтобы понять, как победить. Она незаметно создала воздушное лезвие в ладони, сжала руку в кулак, лишь слегка поморщившись от боли. Тёплая кровь потекла по её пальцам, стала падать крупными каплями на плитку.

     Демон обратил внимание на кровь и сжатый кулак, но лишь усмехнулся. Киартана замахнулась и окропила Френсиса, попав ему в лицо. Крупные капли сразу начала кипеть и впитываться в кожу.

     Такого страшного крика она прежде не слышала. Демон осознал свою ошибку и рванулся к ней, но было уже поздно. Тело Френсиса упало на пол посреди полицейского участка. Его раны начали кровоточить сильней, но вскоре сердце остановилось навсегда.

     Киартана оказалась во тьме, а чёрная уродливая масса окружила её со всех сторон. Тьма постоянно двигалась, менялась, словно жидкая смола.

     – Не думал, что ты совершишь эту ошибку... – заговорил с ней Демон. – В теле человека мне было не победить, но это место – моя обитель...

     Чёрная масса рванулась к Киартане, лишь закрывшей лицо руками, прошла через её живот, причиняя ужасную боль. Киартана выгнулась назад, стиснула зубы, сдерживая крик, но спустя пару секунд больше не могла терпеть. Она упала на колени, вся сжалась в комок и закричала, а Демон рассмеялся в её голове.

     Чёрная масса вернулась, и на этот раз клубилась дымом у её головы.

     – Мало кто выдержит такую боль и не сойдёт с ума. – вновь заговорил Демон.

     Киартана прерывисто и нервно дышала, но встала, превозмогая боль.

     – Нет! – прокричала она.

     Демон прошёл через всё её тело и сразу отступил, ударившись о незримый барьер в глубине. Киартана вновь безумно закричала от нестерпимой боли, но ощутила его страх. Ей становилось всё легче сдерживать его, хоть она почти теряла сознание от боли.

     – Невозможно! – выкрикнул демон на последнем издыхании. – Откуда в тебе такая сила?

     Чёрная масса кружила, извивалась, пытаясь поразить Киартану, но удары демона становились всё слабее. Он погибал, чёрная масса начала рваться на части, рассеиваться, а Киартану поразила небывалая слабость, и в то же время, она ощутила бесконечную свободу, словно всё время тысячи миров прошло сквозь неё.

     Она очнулась в полной тишине на полу полицейского участка, и только часы мерно стучали. Никогда ещё Киартана не чувствовала себя так опустошенно, и, в то же время – легко. Нефрит наполнял её силой, она клокотала в крови, но тело едва слушалось. Киартана с трудом поднялась на ноги и направилась на улицу, к солнечному свету. Ей оставалось вернуться домой, пока таверна не исчезла.

     Киартана не хотела оставлять дорогих ей людей в этом разрушающимся мире, но знала – они не готовы к переменам. Они счастливы, и не важно, сколько ещё им суждено прожить до того момента, когда они «моргнут» в последний раз, и остальные навсегда забудут о них, если всё это время они вместе будут заняты любимым делом. Она намеренно прошла мимо них, хотела посмотреть, как «банда» играет, выкладываясь на полную, странную музыку этого мира. В конце песни все трое посмотрели ей вслед, и, казалось, разом одобрительно кивнули, позволяя Киартане следовать по её пути дальше.

     Она шла всё быстрее. Впереди уже виднелась парковка и серое неприметное здание в глубине, без окон и с единственной дверью на фасаде. Сердце забилось быстрее, ей оставалось всего сотня шагов, когда очертания здания начали размываться. Киартана немедля перешла на бег. Весь мир и все миры превратились для неё в бесконечно далёкое расстояние до двери, и в неумолимо бегущие секунды, в которых растворялась «Таверна на Перепутье».

     Стену пожирало время, с углов крыши, всё ближе к двери. Киартана бежала без оглядки, а перед самой дверью, протянула вперёд руку к клочку жаркого металла. В миг касания время остановилась, и весь мир содрогнулся, а таверна начала медленно возвращаться, обретать форму.

     Киартана боялась отпустить руку, хоть металл и нестерпимо грел кожу. Лишь когда здание окончательно вернулось, она убедилась, что стены больше не просвечиваются и отпустила руку, оставив кровавый отпечаток ладони. Дверь открылась невероятно легко, а изнутри потянуло приятной прохладой.

     Олаф сидел за столом, как и прежде, в безукоризненном тёмном костюме, со своими неугомонными усами, и поднял глаза от книги, когда она вошла. Люди в баре смеялись, веселились и рассказывали друг другу невероятные истории бесконечных миров.

     – Здравствуйте, мисс Киартана, – как ни в чём не бывало, заговорил управляющий. – Желаете остановиться на ночь?

     – Надеюсь, вы сохранили мои вещи, иначе мне нечем заплатить... – Киартана подошла к стойке, и улыбнулась Олафу. Ей хотелось накричать на него, но добрый взгляд почти родного ей человека не позволил этого сделать.

     – Об этом не беспокойтесь, если плата принята, вы может вернуться когда угодно, – он отдал ей ключ. – Напомнить, где ваша комната?

     – Как так вышло, Олаф? – несмотря на усталость, решила высказать недовольство Киартана. – Я оказалась в совершенно другом мире, а таверна исчезла...

     – Боюсь, ответ мне неведом. Это не в моей власти, я лишь хранитель, управляющий и заведующий баром... – он развёл руками и улыбнулся той самой улыбкой, после которой на него нельзя было злиться.

     Она поднималась по этой лестнице впервые за четыре месяца, в том же платье, но порванном, и с растрёпанными волосами. В комнате всё по-прежнему выглядело волшебным, и Киартана осмотрелась, будто, впервые. Ей хотелось помыться, упасть на кровать и немедленно уснуть, но сначала она должна была убедиться, что все вещи на месте.

     Одежда висела в шкафу без единой пылинки идеально выстиранная и выглаженная, ароматно пахнущая. В сумке тоже всё оказалось на месте. Монеты Владык блестели золотом.

     Уже давно она так крепко не спала, а проснувшись, вновь ощутила себя дома. Иной мир уже казался ей сном. Киартана спустилась в бар на утренний кофе.

     – Помниться прежде ты не пила кофе... – удивился Олаф, наливая ей в чашку густой ароматный напиток. – Что же там с тобой произошло? Быть может твоя история станет лучшей из тех, что я слышал.

     – Моя история... Было тяжело и страшно... – Киартана не хотела говорить, но не могла остановиться, и в итоге, рассказала всё, что её терзало. Она поведала о странном мире, о жизни бездомных людей, о Уильяме Бишепе, который их ненавидел, об убийствах, и Демоне, что встретился ей в конце. Она рассказала о страшной судьбе Депана Ишвари, и о медальоне с нефритом, оставленном его матерью.

     – Неужто, в том месте не было ничего хорошего? Ты не нашла друзей, не познала доброту?

     – Банда… моя банда. – усмехнулась Киартана. – Они классные. Самая крутая «тусовка» на западном побережье. Дорита – её всюду преследовала боль утраты, а там, на пляже, она счастлива. Фил, Тапер и Ринго – лучшие музыканты, что мне знакомы. Они играют действительно хорошую музыку. Льюис называл её «Рок». Он склеивал их всех вместе, и ради «банды» был готов действительно на всё. В какой-то мере, я его понимаю. Их мир разрушается, меркнет, словно проектор зажёвывает плёнку, и скоро она оборвётся. – Киартана усмехнулась. – Знаешь, в детстве я мечтала узнать, что происходит в сказке после конца, спрашивала у мамы, а она всегда отвечала, что «все жили долго и счастливо…», но я больше в это не верю.

     – Всё не так плохо. Тебе довелось побывать в другом мире, удалось пройти испытание и обрести для себя нечто новое, – он кивнул на медальон с камнем, – а ты по-прежнему грустишь…

     – Все мои решения приводили лишь к боли, все попытки превозмочь себя проваливались, – горько заметила она.

     – Ты прекратила убийства! – возразил Олаф.

     – Да, но какой ценой… Каждый раз, пытаясь остановить зло, я теряю друзей и любимых. Я пытаюсь прыгнуть выше головы, и ещё ни разу мне не удалось сделать задуманное… – слёзы безвольно покатились по щекам. – Зачем снова и снова терпеть неудачи?

     – За свою долгую жизнь я слышал огромное количество историй, простых и невероятных, счастливых и грустных, сказочных и мрачных. Я был свидетелем падения Последней Империи, встречал прибытие НИТЕЙ вместе с очевидцами, застал правление ОКА. Мне рассказывали истории полные тайн и отчаяния, страшные сказки. Своими устами говорили те, чья жизнь и смерть стали религией. Однажды ты вернёшься и расскажешь самую невероятную историю в моей жизни, и обязательно со счастливым концом, – он смотрел ей в глаза с неподдельным восторгом. – И я верю, что ты справишься. Знаешь, почему я так уверен? – Киартана ощутила, как сердце забилось чаще. Олаф говорил, не шутливо, как обычно, а по-настоящему серьёзно. – Никому и никогда не удавалось остановить движение таверны. Ты обладаешь поистине великой силой, только пока не знаешь, какой.

     С Олафом они расстались добрыми друзьями. Киартана долго стояла перед дверью, а он, заметив её замешательство, посоветовал одеться теплее.

     – Я выйду точно в моём мире? – ещё раз переспросила она.

     – Если ты этого хочешь, – уклончиво ответил Олаф. – Постой, кое-что тебе понадобится.

     Он достал из гардероба в холле, старую, но изящную шубу, и помог Киартане надеть её.

     – Сейчас мы далеко на севере, возле Нортена – столицы Империи. – ответил Олаф на немой вопрос Киартаны. – Многие считают столицей Логово Волка, где располагается император, но добраться туда не просто, и то всего лишь замок...

     – Решил, я не найду дорогу на север?

     – Я не управляю таверной. Ты хотела оказаться здесь...

     – Значит, прощаемся, – она подала ему руку и Олаф учтиво пожал её. – Чао-какао!

     – Ну и понабралась же ты там словечек... – удивился он. – До встречи!

     Он распахнул массивную дубовую дверь, и внутрь ворвались клубы пара. Белизна снега заставила Киартану прищуриться, но и так ей удалось рассмотреть вереницы старых деревянных домов, в долине за двором таверны. Город простирался с юга на север меж двух холмов, что защищали его от неугомонных ветров. В небо из труб поднимались клубы белого дыма. Крыши блестели сталью, а по периметру возвышались сторожевые вышки. Чистый воздух дышался невероятно легко. На севере чернело море, в порту стояли простые рыбацкие шхуны, вмерзшие в лёд, а на верфи строили грозный фрегат.

     Конюх Гиярм снарядил лошадь и уже ждал посреди двора. Киартане оставалось взобраться в седло и отправиться в путь. Олаф махнул ей рукой, пригладил могучие усы и вернулся в тепло, закрыв дверь таверны. Она ощутила необъяснимый страх, и только лишь отвернувшись, избавилась от него.

     Север поражал своей суровой красотой, великолепием природных форм. Зима только началась, и почти каждую неделю в полях обновлялся снег. Он блестел на солнце, искрился, заставлял щуриться. Мёртвые леса завораживали. Люди говорили, что пять веков не было лета, а теперь, возможно, и не будет.

     Киартана пробыла в городе не долго – узнала свежие вести и раздобыла карту, а затем отправилась на север, в Логово Волка, с целью отомстить.

     По словам трактирщика, лишь маги и отряды офицеров ездили туда, только в хорошую погоду и по проторенной дороге. Она больше месяца ждала, когда, наконец, кто-нибудь отправится в замок.

     Небольшой костерок потрескивал смолистыми сосновыми ветвями и слабо грел, отчего Киартана придвинулась ближе. Топот коней она услышала задолго до появления всадников, но тревожится или прятаться не стала – она искала встречи с ними.

     Восемь коней, покрытых утеплёнными попонами, въехали в свет костра, подняв снежную пыль в воздух. Её окружили, но Киартана продолжила греть руки над огнём, и лишь с интересом рассматривала всадников в волчьих шкурах. Оскалившиеся маски из волчьих голов, скрывали лица.

     Один из Волков спешился, подошёл к костру и снял маску, открыв Киартане своё лицо с уродливым шрамом на левой щеке, от подбородка до глаза.

     – Не заметь я тебя, так бы и растоптали конями! – грубо обратился он на языке Бассов. – Что ты здесь делаешь? Как добралась? Мы не встречали следов!

     – Их занесло снегом, – спокойно ответила Киартана. – Я давно жду...

     – Тебе нужна помощь? – маг вернулся к остальным и рассказал им о её просьбе. Они говорили не долго, и пришли к общему мнению.

     – Мы не поедем обратно в город. Можем взять тебя в замок... – предложил ей Волк со шрамом, – но это будет дорого стоить.

     Даже через массивную зимнюю одежду они разглядел в ней молодую девушку.

     – Когда мы прибудем в замок, ты заплатишь нам сполна, – рассмеялись Волки, но Киартана по-прежнему не волновалась и грела руки у костра, – мы не прочь взять с тебя плату прямо сейчас!

     – Тронешь меня, и Матиас отнимет твою жалкую жизнь, – огрызнулась она совершенно спокойным тоном, и её слова заставили их умолкнуть.

     – Кто ты? – удивился Волк со шрамом. – откуда знаешь Матиаса? – он достал из-под шкуры чёрный, корявый посох с алым камнем. – Я могу выбить из тебя правду...

     – Не можешь, – Киартана подняла на него устрашающий взгляд. На её коленях лежал посох, и только теперь Волки заметили его. – Я стану подручной Матиаса, но одной мне не добраться, так что вы поможете, и я вам ничем не заплачу!

     Волки долго обсуждали её заявление, пока Киартана продолжала безмятежно созерцать огонь костра.

     – Хорошо, – согласился Волк со шрамом. – Тебе повезло, что Матиас в замке, он решит твою судьбу. Моё имя Сари Меднесс, а тебя как прикажешь звать?

     Он подал крупную мозолистую ладонь.

     – Я Киартана, – жёстко ответила она. – Владычица Тёмной Зари.

     Они отправились на север вместе. Киартана скакала среди Волков, но на ночёвки вставала поодаль, сама собирала ветви мёртвых деревьев и разжигала костёр. Волки вечерами весело общались, смеялись, пока Киартана сидела в одиночестве, медитировала или просто смотрела в огонь. Лишь однажды Сари решил пригласить её к их костру, но Киартана пронзила его жёстким взглядом, заставив тотчас уйти.

     Когда они под утренним солнцем въехали на холм, Киартана впервые увидела Логово Волка. Её поразила чудовищная пасть, изрыгающая пламя. Семь дней пути прошли незаметно, и теперь оставалось не больше пары часов до встречи с самым ненавистным для неё человеком. Они виделись лишь однажды, и тот день запомнился ей навсегда. Матиас полоснул воздушным клинком по горлу Рима, и оставил умирать на её руках. Он привёл Бассов в их деревню и в ответе за все смерти, что те принесли, за смерть Марисы, и той девочки, что безжалостно повесили на дереве. она помнила, как беспомощно та трепыхалась.

     Взгляд Киартаны исказил гнев. Тяжело будет уничтожить Волков изнутри, так же, как со своими врагами поступила Гильда. Но другого выбора нет. Ей придётся стать одной из них, выполнять все приказы, карать и убивать невинных, дабы заполучить доверие Матиаса, а после уничтожить врагов одного за другим и, наконец, стать Первой Волчицей.

     Киартана давно избрала этот путь. Впервые подобная мысль появилась, когда она узнала о прошлом Гильды, о том, как та победила Кланы, встав во главе. Мариса умоляла её не мстить, и, кажется, Киартана обещала не делать этого, но другим путём никак не удастся остановить войну. Бассы вскоре доберутся до Алькадии и осадят город, Волки теперь стоят во главе Ордена, и сдадут столицу им на растерзание.

     Ей оставалось лишь превратить силу Волков в их слабость – стать одной из них, раз Матиас так хотел этого, подчиниться, чтобы затем уничтожить.

     Кони разрезали снежный покров, вздымая облака ледяной пыли. Им оставался последний рывок через белую пустошь. Они петляли меж заносов по единственной дороге в замок, который с приближением становился всё страшнее. Огромная пасть Волка с клыками в человеческий рост, изрыгала пламя. Мерцающие глаза без устали следили за всеми.

     В воротах их ждал отряд солдат, а посреди заснеженного двора стоял сам Матиас. Киартана сразу узнала его по красивому лицу, изуродованному шрамом, нанесённым ею. Искусственный глаз ничем не выделялся, а Киартана уже не помнила, какой именно она повредила. Он оглядел всадников и, пока они въезжали во двор и спешивались, не спускал с неё взгляда.

     Сари Меднесс приблизился к нему первым и хотел объясниться, но Матиас единственным жестом приказал всем заткнуться. Его интересовала лишь Киартана. Волки покорно расступились, а она встала напротив него с посохом в руке. Она так и не вставила камень в его оголовье, и нефрит в медальоне висел на её шее.

     – Сама Киартана, Владычица Тёмной Зари, явилась! – удивился Матиас. Он неспешно направился к ней с приветственно распростертыми руками. – Наша встреча закончилась для меня плачевно! – он провёл пальцами по шраму.

     – Ты заслужил куда больше страданий, чем потеря глаза! – выкрикнула она со всем возможным гневом, но её слова лишь рассмешили Матиаса.

     – Ты не смогла ему помочь, а винишь меня, – он говорил надменно, насмехаясь, как и в тот день, когда потерял глаз. – Разве я не дал тебе шанса? Зачем ты теперь пришла в мою обитель? Обвинять, мстить, ненавидеть?

     – Хочу стать твоей подручной, Матиас, – её слова вновь заставили его улыбнуться. – Хочу стать сильнее, чтобы отомстить.

     – Польщён твоей честностью, – ответил Матиас. – Учиться у меня, чтобы отомстить... мне. Пришла стать одной из нас... Придётся отбросить все пагубные чувства, поступиться любыми принципами. Если не готова мучить и убивать ради меня – не стоит и пытаться. А если готова – чем ты лучше меня? Подойди, встань предо мной на колени! – Он шёл к ней медленно, безоружный, беспомощный, и с каждым шагом её сердце билось всё сильнее. – Умоляй взять тебя в ученицы!

     Киартана могла поразить его, достаточно было лишь поднять посох и создать рой воздушных клинков, чтобы разрезать его на части. Она могла это сделать, она знала заклинание, но рука казалась необыкновенно тяжёлой.

     Матиас всем видом кричал: «Давай, сделай это! Попадись в мою ловушку!» Киартана до белизны в костяшках сжала посох и рванула вперёд. Волки не успели отреагировать, но Матиас остановил воздушные клинки одним взмахом ладони, а улыбка на его лице стала ещё шире.

     – Прекрасно! – восхитился он. – Я помню тебя именно такой, непокорной, а не той, что приклонит колено перед врагом!

     Киартана напала снова, заставив Матиаса поднять и левую руку. Она свирепела с каждой неудачей, намереваясь убить, но все клинки рассыпались в пыль о его щиты. Только одно лезвие проскользнуло по его щеке, окропив снег кровью.

     Он провёл пальцами пореза и осмотрел оставшуюся на них плотную алую жидкость.

     Матиас махнул Сари Меднессу:

     – Повеселись!

     Сари Меднесс первым нанёс удар. Киартана с трудом отразила сокрушительный трескучий разряд молнии. Вторым ударом он заставил её отступить на шаг, а третьим – отбросил в снежную насыпь. Но Киартана не собиралась сдаваться. Она выпрыгнула из снега, пролетела над его головой и ударила молнией Сари в затылок, прежде чем он успел повернуться.

     – Она быстра, словно дикая кошка! – воскликнул Матиас. – А Сари, наш чемпион, как всегда, несокрушим и твёрд!

     Сари пронзило молнией, Волк пошатнулся, но устоял, а спустя миг сам поразил её разрядом, заставив вновь защищаться. Он бил снова и снова, без устали, но защитой не обеспокоился. Киартана подгадала момент и нанесла очередной точный удар между лопаток. Молния заставила его упасть на колени и опереться руками о снег. Его посох упал у её ног, и Киартана с торжеством, встала на него.

     – Я могу разбить его одним движением! – заявила Киартана, но Сари чередой вспышек света, заставил её отступить.

     – Можешь – делай! – ответил он, поднимая посох.

     Равный бой вызывал у Матиаса неподдельное ликование, он расхаживал беззащитный, раззадоривал толпу, комментировал рискованные приёмы, словно болельщик на бейсбольном матче, что не опасался попадания мяча в голову, когда остальные Волки боялись и стояли за щитами.

     Киартана рассчитывала на быстрый бой, но Сари намеренно затягивал их драку, изматывал. Она понимала, что в долгом бою он окажется сильнее. Ей нужно было закончить одним ударом, но Матиас отвлекал и выводил из себя.

     – Что же будет делать наша юная леди? – кричал он на весь двор, где уже собралось не меньше двух дюжин Волков и Бассов. – Очередной выпад – эх, неудачен. А мужлан не даёт ей продохнуть! Наш чемпион выглядит сильнее! Ей не пробить в лоб такого крепкого мужика...

     Киартану злил тот восторг, с которым он комментировал схватку. Каждая её неудача, каждый промах, отзывался в его ехидных словах и в гуле толпы.

     – Лишь один шанс есть у юной леди – победить быстро! – кричал Матиас ликующей толпе, но Киартана вдруг осознала, что слова обращены на самом деле ей, только ей. Всё время он учил её, как победить, но она не слушала.

     Киартана на секунду закрыла глаза, увидела, как движется Сари, как из кристалла в навершии посоха вырывается трескучая алая молния, медленно, словно во сне, разряд приближается. Она ощутила мгновение, всю силу вокруг и даже воздух. Молния разбилась о щит, а Киартана рванулась вперёд. Её посох загорелся ослепительным белым светом, все три руны раскалились докрасна.

     Люди разом ахнули и замолкли, и даже Матиас перестал развлекать толпу, остановившись на полуслове. Удар оказался настолько сильным, что посох Сари Меднесса рассыпался в щепки, а самого его откинуло в сугроб, насыпанный у стены замка. Лишь спустя минуту он с трудом выбрался, но так и не мог подняться на ноги, а обессилено приполз к Матиасу.

     – Ты проиграл девчонке, Сар! – недовольно воскликнул Матиас. – Как это случилось?

     Он не ответил, а лишь глубоко дышал ртом, и тогда Матиас обратился к Киартане:

     – Как у тебя получилось? – спросил он, но и она никак не могла отдышаться, держать руками за колени.

     Киартана заметила растущий гнев на его лице. Никто не желал отвечать на его вопрос, а он к такому не привык. Мышца на его скуле начала ускорено сокращаться.

     – Так не пойдёт! – заявил он, когда Киартана, наконец, поднялась в полный рост. – Этот был бой насмерть.

     Он наступал, вновь, как и в далёком прошлом, применив искажение. Небо вдруг стало громадным, нависло в метре над головой бесконечной синевой, Матиас казался выше Башни Ордена, а голос громыхал, будто раскаты грома.

     – Убей его, и я возьму тебя в ученицы! – повторил Матиас.

     Она знала заклинание, ей хотелось сделать это. Сари кидал умоляющий взгляд, то на Матиаса, что не обращал на него ни толики своего внимания, то на неё. Она встала над беспомощным Сари Мендесом, подняла посох для смертельного удара, как вдруг вспомнила момент из прошлого, будто из старого забытого сна – мужчина в простой неприметной одежде навис над своей жертвой с молотком в руке и безумным оскалом демона. На секунду ей показалось, что тот демон остался внутри неё.

     Киартана отвернулась и успела сделать несколько шагов прочь, прежде чем её схватили.

     – Ты не готова, – заключил Матиас. Он схватил её за лицо, заставив смотреть ему в глаза, чтобы она не пропустила ни единого слова. – Мне нравится твой дерзкий нрав, твой неиссякаемый запал, но понравится ещё больше, когда я сломаю тебя... Когда заставлю подчиниться, встать передо мной на колени и умолять!

     Её потащили в замок.

     Тёмные коридоры, освещённые лишь каминами с мерцающим алым пламенем, вели вглубь замка, где становилось всё жарче. Её притащили в длинный зал, с обеих сторон которого находились клетки с толстыми железными прутьями. В некоторых лежали человеческие останки, но большинство из них пустовало. В центре каждой клетки висели кандалы с ржавыми наручниками, а под ними – пролом в бездну, вспыхивающий алым пламенем.

     Бассы сорвали с неё верхнюю одежду и приковали.

     – Добро пожаловать в коптильню! – сказал один из них перед уходом.

     Из бездны шёл поток горячего серного воздуха. Киартана едва могла стоять, напрягаясь всем телом, чтобы её не обжигало. Жар нарастал, мышцы сводило всё сильнее, она могла в любой момент оступиться и повиснуть на цепях в горячем потоке.

     Ей хотелось кричать от боли, но она едва могла дышать, мышцы окаменели, оковы не позволяли пошевелиться, слёзы сами текли из глаз, но Матиас спустился к ней спустя целую вечность. Но приближался медленно, надменно, и заговорил издали, лишь заметив, как она смотрит на него.

     – По взгляду вижу – ты не готова умолять, – он стучал ладонью о прутья других камер и безумно улыбался. – упадёшь в пекло, но не проронишь ни слова. Так и умрёшь, не покорившись, но разве ты пришла умереть?

     Он приблизился, сел перед ней на корточки, всмотрелся в глаза, а она даже не могла отвести взгляд.

     – В этих камерах многие так и не дожидались моего прихода, – он показал на соседнюю, где в кандалах над пропастью висела иссушенная мумия. – Слабаки не выдерживют испытания, они срываются, виснут в потоке обжигающего воздуха и спекаются заживо. Одно то, что ты выстояла, делает тебе честь. Как считаешь, сколько ещё продержишься? Час, два? До захода солнца, до утра? Ты всё равно упадёшь... если не покоришься!

     Он поднялся, обошёл вокруг и остановился за её спиной.

     – Хочешь, я помогу тебе? Лишь слегка подтолкну. Твои ноги так сильно дрожат. Чувствуешь, как играют мышцы? Когда ты упадёшь, умрёшь далеко не сразу. Некоторые называют эти камеры коптильней, и ты поймёшь, почему. Горячий воздух будет обжигать, обволакивать, ты не представляешь, как тяжело его вдохнуть, но ты сможешь, обжигая горло и лёгкие. Разве медленная и мучительная смерть заставит тебя молить, как всех остальных? – он вновь опустился на колени перед ней и заглянул в глаза. – Нет, ты не проронишь ни слова...

     Киартана была вынуждена слушать. Она всё сильнее боялась, что ей действительно суждено сорваться.

     – Как же ты непокорна! – восхитился Матиас. – Непоколебима. Но даже ты не выстоишь тут всю ночь. – он поднял ладонь к потолку и цепи кандалов опустили.

     Киартана пошатнулась и едва не свалилась в пропасть, но Матиас небрежным взмахом оттолкнул её от провала. Ноги подкосились, она упала на пол и расплакалась от бессилия и боли.

     – Однажды мы продолжим этот разговор, – заявил Матиас перед уходом.

     Все её мышцы, ещё напряжённые, болели и не слушались. Она с трудом легла на спину, но уснуть не получалось, мышцы всё продолжали ныть.

     Она взяла в руку медальон и всмотрелась в камень, который не помог ей. Она ни разу не использовала его здесь, в её мире.

     «Что, если он работает, лишь в том мире...» – страшная мысль не давала ей покоя.

     Лишь среди ночи ей удалось успокоиться и погрузиться в медитацию, и уже там она поняла, что камень обладает великой силой – он горел нестерпимо ярким белым светом, освещая тьму за Пеленой, а Тени боялись к ней приблизиться.

     Разрушенный замок нисколько не изменился, и девочка, Афелия, всё также весело скакала по колоннам в своём пышном платье.

     – Что за свет на твоей груди? Мне страшно! – взмолилась она. – Прошу, убери его!

     Киартане пришлось снять медальон. Камень быстро затух в её руке, и стал просто нефритом.

     – Ты долго не приходила, – Афелия приблизилась, как только камень перестал светиться. – Расскажешь что-нибудь интересное?

     Киартана любила говорить, а Афелия умела слушать. Только ей и Гильде она могла рассказать всё. Гильде, потому что она – самая родная на свете, а Афелии оттого, что та выслушает, выскажет всё, что думает, даст советы, утешит, но никогда не раскроет её секретов. Киартана знала, что все её тайны, все страхи и желания останутся здесь, в разрушенном замке.

     – Боишься, демон остался в тебе? – спросила Афелия, когда Киартана закончила. – Но собираешься мстить.

     – У меня нет выбора...

     – Всегда есть выбор, ты можешь уехать на юг, как и хотела или отправиться в «Таверну на Перепутье» и остаться там. Мне понравился Олаф, с твоих слов. Месть никогда не приводит ни к чему хорошему, – Афелия наслаждалась теплом в лучах солнца, но при этом говорила о серьёзных вещах, о которых Киартана даже думать боялась. – Тени за Пеленой – все затаили злобу. Они жаждали мести перед смертью, и вот что с ними стало. Их удел – вечно скитаться во тьме.

     – И ты... – спросила Киартана, но остановилась на полуслове. Ей стало безумно стыдно за её вопрос, но Афелия, продолжая улыбаться, посмотрела ей в глаза.

     – И я тоже... – девочка легко оттолкнулась и прыгнула на ближайшую колонну.

     Афелия больше не хотела говорить. Киартана покинула разрушенный замок, он растворился во тьме, и вернулась в сухое подземелье Логова Волка, где по-прежнему было нестерпимо жарко. Медальон лежал рядом и Киартана, не медля, вернула его на шею и спрятала под рубашку.

     Позже ей принесли миску каши и кувшин с водой. Басс стучал по прутьям клетки, пока она не проснулась, а затем оставил всё на полу, не проронив ни слова. Киартана не собиралась отказываться от еды, но успела лишь отхлебнуть пару глотков воды из кувшина, прежде чем цепи начали подниматься. Все мышцы болели, и она едва поднялась на ноги, ей пришлось встать так же, как прежде, а затем цепи подтянули ещё на ползвена.

     Басс продолжал смотреть на неё с безумной ухмылкой на лице. Он обошёл клетку, и когда Киартана решила, что он, наконец, ушёл, щёлкнул замок и Басс вошёл внутрь. Он подошёл вплотную и коснулся её. Провёл пальцами по шее, спине. Он мог трогать её, где вздумается или запросто столкнуть.

     – Ты полностью в моей власти, – шепнул Басс ей на ухо. Он наслаждался своим всесилием, и ему некуда было спешить. Она ощущала его прикосновения, и с каждой минутой в ней росло отвращение и гнев.

     Медальон висел на шее, но камень не давал силы, или она снова потеряла способность трезво мыслить. Ей вспомнилась Гильда и её урок на крыше, когда Киартана изо всех сил цеплялась за водосток, а поднять себя силой не догадалась.

     Он трогал её всё более грубо, и лишь одной рукой, его дыхании участилось, а спустя минуту Киартана ощутила, как ей на спину брызнула сперма.

     Вскоре Басс ушёл, и весь мир снова превратился в боль и балансирование на кончиках пальцев. Она стояла босиком на цыпочках, и каждую минуту ей всё тяжелее становилось держать равновесие. Напряжённые мышцы сводило судорогой, но расслабиться означало умереть.

     Второй день она выстояла полностью, а Матиас так и не пришёл. Когда цепи отпустили, Киартана обессилено свалилась на пол и, наконец, справила малую нужду. Она снова плакала, ей хотелось кричать, но голос пропал.

     «Глупая маленькая девочка, решила, будто всё по зубам...» – сокрушалась она, жадно поедая остывшую кашу. – «Дура, зачем ты пришла сюда...»

     Ночью ей не спалось – всюду мерещились тени и силуэты. Страх не отпускал – ей казалось, будто в любой момент цепи поднимут, и она повиснет над пропастью, пышущей жаром. А когда она погружалась в тревожную дрёму – ей снились кошмары.

     Утром тот же Басс принёс еду, но ей вновь не дали насытиться – цепи начали подниматься, как только Басс поставил кувшин с водой на пол. Он оскалил свои кривые почерневшие зубы, а затем ногой перевернул кувшин, глядя ей в глаза.

     – Когда я вернусь ночью, ты сделаешь что угодно за глоток воды, – заявил он.

     Цепи поднялись до вчерашнего уровня, а затем – ещё на ползвена, как и прошлым утром, но Киартана справилась, она простояла весь день, а в конце, когда цепи отпустили, едва не упала в пропасть. На дне кувшина осталось немного воды, но её было недостаточно, чтобы утолить жажду. Весь день она думала, что сделает, когда Басс вернётся, а теперь так сильно устала, что не могла подняться на ноги и едва двигала руками.

     Она уснула тревожным сном, но вскоре проснулась от прикосновений. Басс хватал её за грудь и грубо сжимал, а затем спустил руку вниз, и не собирался на этом останавливаться. Убедившись, что она не сопротивляется, он открыл решётку ключом из связки и вошёл в клетку. Басс уже расстегивал пуговицы на штанах, когда Киартана рванулась к нему, превозмогая боль, и сжала в кулаке его яйца. Никогда прежде она не обладала таким влиянием.

     Басс взвыл и упал на колени. Он, наверное, хотел кричать, но мог лишь испуганно и гневно смотреть ей в глаза, пока она сжимала кулак всё сильнее.

     – Меня никто здесь не тронет! – жестко пригрозила Киартана на северном наречии. – Ты меня понял? – она ослабила хватку, лишь чтобы он мог ответить, но, услышав гневную брань, сжала ещё сильней, и только со второй попытки Басс сказал то, что она хотела:

     – Да, никто тебя не тронет... – он говорил быстро, на выдохе, но Киартана посчитала, что он недостаточно хорошо её понял. Лишь когда она почувствовала, как лопаются яички, перестала сжимать кулак.

     Басс протяжно выл, он упал на бок и весь сжался. Киартана нашла ключи от кандалов, отстегнула их, выволокла Басса из клетки, а сама осталась внутри.

     Утром цепи вновь потянули вверх, но Киартане не пришлось вставать на цыпочках на краю пропасти – она продолжила медитировать. Афелия забыла все обиды и вновь была рада ей. Они долго разговаривали. Киартана рассказывала о себе и о мире, а Афелия слушала.

     – Как удивительно, что ты побывала в другом мире, – заметила Афелия.

     – Я не уверенна. Понимаешь, хоть там всё и казалось странным и другим, он ничем не отличался. Дни и ночи шли столько же, времена года там называют также. Солнце – всё ещё солнце, а луна – луна...

     – Мне интересно... – Афелия играючи спрыгнула с высокой колонны и весело подбежала к Киартане. – Где всё появилось первым, у них или у нас? Эти названия и явления. Очевидно же, что какой-то из миров был первым, а в остальных путешественники называли всё точно также.

     – И всё же есть отличия. У нас день памяти и день середины лета, у них – день благодарения... В нашем мире ещё живы вечные деревья.

     – Помню, как сильно я хотела в детстве хоть одним глазком увидеть них! – подметила Афелия.

     – У нас есть магия, а они лишь мечтают о ней...

     Они говорили, но Афелия становилась всё более грустной, и когда Киартана собралась уходить, наконец, решилась высказать, что её волнует.

     – Ты много рассказываешь о мире, но мне суждено вечность сидеть здесь. Теперь это меня угнетает, – девочка запрыгнула на колонну, – рутина и безнадёга – наверное так и рождаются демоны...

     Её слова оборвали что-то внутри Киартаны. Она вдруг осознала, как тяжело Афелии слушать о мире, и не иметь возможности вернуться.

     По прутьям клетки ударили, разнося шум по всему залу, и Киартана открыла глаза. Перед ней стояли Волки во главе с Матиасом. Он стучал по прутьям, а затем, заметив её взгляд, распахнул дверь и вошёл внутрь.

     – Ты не убила его? – Матиас, смотрел ей в глаза, но вскоре Киартана отвела взгляд. – Мы все заметили, как сильно ты его возненавидела, но даже ненависть не заставила тебя убить? – он хотел выглядеть разгневанным, но Киартана поняла по его голосу – Матиас ликовал оттого, что она стала на шаг ближе к подчинению. – А я так хотел, чтобы ты поступилась своими принципами. «Меня никто здесь не тронет», – повторил он её слова и нежно провёл пальцами ей по щеке, – но ты должна умолять. Встань на колени и моли, чтобы тебя не подвесили обратно на цепи!

     Но Киартана не собиралась этого делать, и не ответила, а лишь покачала головой из стороны в сторону.

     – Сорвите с неё одежду! – потребовал он.

     Волки схватили её под руки и грубо сорвали с неё остатки одежды. Матиас наблюдал, и Киартана по взгляду поняла, что ему понравилось то, что он увидел. На её шее остался висеть медальон, и Матиас снял его собственноручно.

     – Эта чудесная не идеальность... – он провёл пальцами по тонким белым шрамам, оставленным молнией. – Признаюсь, ты великолепна. – он взял её правую руку и начал разглядывать шрам от перелома. – Величественна и непокорна! Нежная кожа, шёлковые волосы, крутые формы... – он смотрел, но не трогал, а Киартана всё сильней боялась, что её вновь прикуют к цепям.

     Медальон теперь находился у Матиаса, а не на её шее, она стояла обнажённая среди незнакомцев и неистовым усилием сдерживала дрожь в коленях.

     – Тогда ты останешься здесь, – Матиас развернулся к выходу, и этот миг Киартана не сдержалась.

     Нахлынула паника, словно прибой, кровь приносила всё больше страха, ноги подкосились, она упала на колени, стала умолять, но сама не слышала слов. Ей было больно и тяжело.

     «Он победил, – решила она. – Пусть будет так, как он скажет. Здесь меня ждёт только смерть...»

     Но Матиас долго не оборачивался, а когда, наконец, посмотрел на неё – уже не скрывал безумную улыбку.

     – В яму её! – приказал он Волкам.

     Резкое изменение тона заставило Киартану испугаться. Она начала вырываться, решив, что её немедленно скинут в пекло, но Волки потащили её прочь из камеры.

     В другом конце зала она заметила того самого Басса, что пытался изнасиловать её. Он висел над пропастью на цепях, в потоке горячего воздуха – ещё живой, но ослепший. Он тяжело и прерывисто вдыхал горячий, серный воздух, а на выдохе уже не кричал, а отчаянно стонал. Его качало из стороны в сторону, он сдался, и не пытался зацепиться ногами.

     – Начал коптиться! – съязвил один из Волков и остальные рассмеялись, но Киартане было вовсе не до веселья.

     – Он не продержался и часа, – заметил Матиас. – Слабакам тут не место...

     По пути он рассказал ей, что первыми иссыхают глаза, затем только часа через четыре человек перегревается, и его мозг вскипает. Они прошли в небольшую тёмную комнату, примыкающую к залу, в центре которой чернел пролом в полу.

     – Страшная смерть, – заключил Матиас.

     Он кивнул Волкам, и Киартану бросили во тьму. Яма оказалась заполнена водой, ледяной после жара подземелий. Она едва не утонула, но справилась с окоченевшими конечностями.

     – Хорошеько вымойся, – приказал Матиас, – непозволительно представать перед Императором в грязном виде.

     Волки остались ждать, а когда она вылезла, накинули халат и потащили под руки по коридорам замка, наверх, где в редких окнах Киартана увидела белую пустошь в солнечном свете. Её затащили в комнату, усадили на кровать и вышли, оставив их с Матиасом наедине.

     – Теперь комната эта твоя, – он указал на сумку с её вещами, а затем на полку с книгами. – прежде тут жил Мерион. Можешь читать все книги, что он не украл. Сейчас мы отправимся к Огриму, моему отцу, Мастеру и Императору всех земель севернее перешейка. Оденься во всё лучшее и поскорее!

     Киартана надеялась, что он выйдет или отвернётся, но Матиас лишь всё более гневно смотрел на неё. В сумке лежало немного вещей, что она купила в Нортоне, но там не было ничего праздничного – обычная серая одежда, кроме единственного вечернего платья, которое она порвала. Ей пришлось одеваться под пристальным взглядом Матиаса. Бельё, плотные штаны, рубашка и плед с розами и чёрным закатом.

     Матиас позволил ей взять посох, а перед самым выходом одел Медальон на шею, и от его прикосновений по всему телу пробежали мурашки. Он вожделел её, но пока не мог себе позволить. Она поняла это, и испугалась – он не простой Басс и однажды он добьётся своего.

     Они отправились в тронный зал. Матиас шёл впереди, а Киартану больше никто не тащил силой. Он даже не следил, идёт ли она, и всю дорогу говорил про отца и Мериона.

     – Он рассказал ему всё, хоть я и считал это ошибкой, – говорил Матиас. – Отец никогда меня не слушал... Когда Мерион узнал, что ему было нужно – выкрал важные книги и уехал. Огрим сильно переживает из-за этого. Не говори о Мерионе. Не задавай вопросов, говори только если Император тебя спросит.

     – Он скажет, почему я так важна?

     – Не всё сразу. Ты должна ему понравиться, иначе вернёшься в «коптильню».

     – С этим у меня всегда были проблемы, – пошутила Киартана, но Матиас лишь угрюмо посмотрел на неё в ответ.

     Они вошли в зал с двумя рядами колонн и десятком световых окон, из которых на пол и стены падал солнечный свет. Старик сидел в одиночестве на троне, лишь несколько слуг поодаль ожидали приказов.

     – Ему должно быть одиноко, – высказалась Киартана, пока они шли меж рядов колонн, но Матиас ничего не ответил. Он лишь посмотрел ей в глаза настолько мрачно, что Киартана в одном его взгляде осознала, как сильно он ненавидит отца.

     Волки, стоявшие возле трона, обсуждали её, а один из них даже произнёс слово «пророчество». Огрим наблюдал за их приближением своими серыми ослепшими глазами. Он сидел, опершись на целую руку, сгорбившись, его тянул к земле венец императора, вытесанный из камня. Правая рука заканчивалась выше локтя и продолжалась деревянным протезом зачарованным рунами.

     Матиас остановился у подножия лестницы, а Киартану толкнул в спину, чтобы она продолжила путь к трону в одиночку. Старик выглядел больным и разбитым.

     – Ты пришла... – тяжело заговорил Огрим. – Владычица Тёмной Зари. Значит, пророчество правдиво. У мира есть шанс... Присядь! – он указал на кресло возле трона. – Не бойся, я не кусаюсь, – он попытался рассмеяться, посчитав свою шутку смешной, но лишь закашлялся.

     Она впервые сидела рядом с троном Императора, к которому никто не смел приблизиться без приглашения, и даже Матиас, его собственный сын стоял у подножия лестницы, меж колонн пустого зала.

     – Я уже и не надеялся встретить тебя. Мне не долго осталось... – заговорил Огрим. – Знаешь, ведь Мерион, назвав тебя Киартаной, и исполнил пророчество. Он и не представляет, насколько его вклад велик. – он небрежно указал на Матиаса. – Мой сын считает его вором, но ведь это я отпустил Мериона, позволил забрать те книги, они нужны ему. Его заточение длилось ровно столько, сколько требовалось, а теперь Мериона ждут великие дела. – Огрим наклонился и заговорил шёпотом. – Главное – он сам теперь верит в то, что делает... А в тебе и правда нет ни капли силы...

     – Отец! – прервал его Матиас. – Эта женщина опасна, не следует приближаться!

     – Я велел только привести её, а не стоять здесь со своими подручными, – жёстко ответил Огрим. – Я помню времена, когда в замке было много народа. А теперь меня посещают лишь Волки да «псы». Матиас, я хочу, чтобы всё стало как прежде. Езжай на юг и верни сюда людей. Я хочу ярмарку прямо посреди зала. Хочу встретиться с подданными, услышать их настроения, – он говорил жёстко, решительно, а Матиас слушал, склонив голову, и не осмеливался даже смотреть в глаза отцу. – Я знаю, ты ждёшь моего ухода – ни разу не посетил фронт с момента отъезда Мериона. Но это моё требование ты выполнишь. Хочу умереть среди друзей, а не окружённый врагами!

     Киартана поражённо смотрела то на Огрима, то на Матиаса, что беспрекословно подчинился. Он лишь ответил: «Как прикажете», почтенно полонился и удалился вместе со всеми Волками.

     – Надоел он мне, – признался Огрим, – вырос безрассудным и глупым. Не годится в правители, но ничего не попишешь, в его подчинении Волки, без них мы бы уже проиграли войну. Но не будем об этом. Мерион долго не верил мне, но в конце его вера оказалась незыблема. Ты узнаешь всё тоже, что и он, или даже больше, если пожелаешь. Но сейчас мне нужен отдых...

     Огрим ударил деревянной ногой в колокол подле трона.

     В зал вошли слуги с переносным креслом. Огриму помогли пересесть, и унесли прочь. Киартана так и не проронила ни слова. Она осталась одна в огромном зале, и вдруг поняла, что Империя, о которой ей рассказывали в Ордене – сказка. В зале не было никаких излишеств, богатств. Огриму прислуживали четверо Бассов и три служанки. Они не устраивали пиршества на костях, не пили кровь убитых врагов из их же черепов, как твердил Игонор. На севере не возвышались золотые замки, как в Вестонии, не было огромных башен и стен, как в Алькадиии или Кернике, суровая зима сама выступала стеной, за которую никогда не заходили армии Владык.

     Она вернулась в комнату. На столе оставили немного еды, не простой каши, как раньше, а приправленной солью и с куском сухого мяса, а в кувшине была не вода, а разбавленное вино. За трапезой она осмотрела комнату – не верилось, что именно здесь Мерион провёл последние годы, но каждая деталь говорила об этом. На полках ровными рядами стояли книги – только он их ставил так аккуратно, и всегда ругался, когда Киартана не возвращала каждую на своё место, разрушая всю красоту. Он любил, чтобы всё было идеально, и в этой комнате вещи остались нетронутыми после него.

     Киартана достала одну из книг, снова разрушив всю красоту. Он всегда говорил ей не читать за едой, а она никогда не слушала, и из-за этого часто отправлялась в «чердачное заключение». Фиокл писал о временах до зарождения ордена, о круге магов, о девочке, что девять дней была мёртвой, а затем её вернули к жизни, но она стала другой. Она видела Тени повсюду, а однажды убила родителей и себя.

     – Но Тень не покинула мир... – поняла Киартана. Она вспомнила летопись древних времён, что ей читал Аластор. Там упоминалась Тень, и даже описывался момент её проявления. – Уродливая чёрная масса... – повторила Киартана, вспомнив Демона в городе Ангелов, и кинулась искать в книгах нечто похожее.

     Вечер прошёл незаметно. Свет солнца исчез, а каминов и лампы едва хватало для чтения. Многие книги, написанные на древних языках, Киартана не могла прочесть и откладывала, но в одной нашла то, что искала: чёрная кровь, что поднялась из ран Императора Угдина Оргорелла. Автор описывал события очень точно, перечислял всех, кто участвовал в сражении, и погиб в противостоянии с Тенью.

     Теперь она могла себе позволить отдохнуть. И хотя, все мышцы ещё болели, оказалось, очень приятно уснуть не на каменном полу, а в самой настоящей кровати. Ей, впервые за долгое время, вновь снился овраг с озером посередине. Она спустилась меж деревьев к воде, в поисках тропинки, что ведёт к дороге, но не помнила, в какой стороне та находится. Ей снова было одиннадцать, и каждый шорох пугал. Лес снова обступал со всех сторон, ветви хватали за руки, не позволяли двинуться.

     Она проснулась в холодном поту. Казалось, за ней наблюдают. Киартана боялась, что в любой момент в комнату ворвутся Волки и потащат её обратно в «коптильню», и когда дверь со скрипом распахнулась, схватила посох и испуганно вжалась в угол комнаты. Четыре дня на цепи в клетке заставили её бояться всего подряд.

     Матиас шагнул внутрь. Он выглядел обозлённым, и Киартану это не удивило – при ней его отчитал отец, Император Севера, заставил покинуть замок и отправиться на юг. Он придвинул табурет к кровати и сел напротив Киартаны. Он был безоружен и бесстрашно смотрел на посох, направленный ему в лицо.

     – Лишь две руны прибавилось с нашей последней встречи, – он провёл пальцами по ним, слегка приглушая исходящий от рун белый свет. – Многие в маниакальном стремлении силы заполняют посохи рунами, но однажды место заканчивается...

     Киартана боялась пошевелиться и не знала чем ему ответить, но нависшая тишина заставила её говорить.

     – Не боишься? – выдавила она, выдав в голосе свой собственный страх.

     – Ты не сможешь, – спокойно ответил Матиас, заглянув в её глаза. – Твой дух слаб, ты вся дрожишь, – он попытался взять её за руку, но Киартана отдёрнула ладонь, словно от раскалённого докрасна металла. – Видишь, ты ещё не избавилась от пагубных эмоций. Значит, тренировки не окончены...

     – Снова бросишь меня в клетку? – Ей всё сильнее хотелось поразить его молнией, но Матиас «читал» её и всё безумнее улыбался. Она опустила глаза от бессилия.

     – Есть много способов избавить тебя от губительных эмоций, – Матиас ликовал. Он пересел со стула на кровать и всё ближе придвигался к Киартане. – В подземельях замка есть огромное множество инструментов, но все они призваны уничтожать тела людей, а я хочу сохранить твою красоту, – он провёл пальцами по своим шрамам. – Когда ты оставила их, я впал в ужасный гнев, что недопустимо. Но я справился, отринул пагубные мысли. Я мог бы запереть тебя в пыточной, истязать луны и даже годы, пока тебе не стало бы всё равно.

     – Лжец, – уверенно заявила она. – Сейчас видно самый счастливый момент в твоей жизни, раз ты так ликуешь!

     – Не все эмоции пагубны. Страх, гнев, боль, – он вновь попытался коснуться её, но Киартана снова нервно отстранилась. – В твоём сердце много боли. Выжечь её коленным железом было бы правильно, но я не хочу поранить тебя и поступлю иначе – позволю бояться, ненавидеть, сколько твоей душе угодно, и однажды вся боль исчезнет. – Матиас достал кинжал, ловко повернул лезвием к себе и вложил рукоять ей в руку. – Очередное испытание верности.

     Он ударил ногой об пол, и дверь распахнули снаружи. Волки затащили в комнату Басса изувеченного жаром, похожего на мумию, с натянутой, потрескавшейся кожей и иссохшими глазами.

     – Ему не долго осталось, – заявил Матиас, – но ты можешь отомстить. Разве не для мести ты здесь? Он собирался надругаться над тобой, он касался тебя против воли, разве ты не жаждешь убить?

     Матиас схватил её за руку с кинжалом.

     – Ну же! – он дёрнул её на себя, но Киартана вырвалась и бросила кинжал.

     – Я не стану! – с надрывом выкрикнула она. Бежать было некуда, а Матиас всё сильней радовался её нерешимости. – Нет, не заставляй меня убивать!

     – Но твоя месть? – он играл с кинжалом, вращая его в руке. – Ты обещала отомстить! Этот человек унизил тебя, но ты готова простить его? Ответь, ты простила его! – потребовал он.

     – Да, простила, – Матиас ждал именно такого ответа.

     – А я никогда не прощу его. Никому не позволю тронуть тебя! – Матиас яростно вонзил кинжал Бассу в грудь. – Как он посмел коснуться тебя? Как посмел!

     Матиас снова и снова вбивал кинжал ему в грудь с безумной яростью в глазах, а Киартана вспомнив Френсиса, Демона города Ангелов, начала считать удары.

     «Один, два, три...»

     Кровь залила пол и кровать, брызги долетели и до неё. Киартана зарыла лицо руками, и закричала, но Матиас всё не останавливался.

     «Четыре, пять, шесть» – считала она про себя.

     – Да! – пытался перекричать он. – Кричи, плачь, убивайся. Ему уже не помочь!

     Киартана насчитала семнадцать ударов.

     Когда она решилась открыть глаза, Матиас по-прежнему с интересом разглядывал окровавленный кинжал. Заметив её взгляд, он небрежно бросил оружие на кровать, к её ногам.

     – Когда я вернусь, ты покоришься, – заявил он, – и убьёшь ради меня!

     Волки унесли тело, Матиас поднялся с кровати, но не спешил уходить. Он продолжал пристально смотреть на неё, а Киартана боялась поднять глаза. Кровь с кинжала впитывалась в простыню.

     «Тяжело будет её отстирать» – не выходило у неё из головы.

     – Твой трофей! – Матиас положил на стол осколок посоха Сари Меднеса и вышел из комнаты, а Киартана всё смотрела на кровь, и опять боялась её, до дрожи, до тошноты, как в тот день, когда впервые увидела смерть.

     Она помнила, как бедную девушку повесили на ветви дуба, как она беспомощно трепыхалась, как Матиас порезал горло Риму и как её мама, Мариса умирала на кровати, пропитанной кровью. Она помнила, как боялась, и не понимала, отчего ей так плохо. Она и теперь никак не могла совладать с этим страхом.

     Киартана медленно, в ужасных сомнениях, потянулась трясущейся рукой к ножу, схватила его за липкую рукоять и осмотрела. Кровь отчётливо вырисовывала на лезвии голову оскалившегося волка. Ей вспомнились уроки с Гильдой, но балансировка клика была никчёмной. Она замахнулась и метнула его в дверь, кровь с кинжала окропила всё вокруг, а лезвие вонзилось в твёрдое дерево. Отдохнуть она так и не смогла, а когда начало светать – переоделась и отправилась изучать замок.

     Холодные ветра гуляли по коридорам, догоняя её в спину или ударяя в лицо, до того сильно, что приходилось отворачиваться. Хоть камины и грели, но тепло быстро уносилось прочь. Ниже, где не было окон, и ветер не гулял по коридорам, стало теплее. Пустые комнаты и залы встречались на всём пути, их даже не запирали. Всюду находились остатки былой роскоши – резные дубовые шкафы, украшенные узорами и драгоценными камнями, столы из массива с неровными краями, за которыми когда-то пировали, древние вазы, подсвечники, сундуки, покрытые пылью.

     На обратном пути ей встретились Бассы. Семеро крепких мужчин говорили о мёртвом хладе, и жалели о том, что их товарищи греются у костров на юге, а они вынуждены сидеть в замке и мёрзнуть.

     – Сам бы сейчас залез в «коптильню»! – пошутил один, но остальные заметили Киартану и не ответили ему.

     Они встретились на повороте и все разом остановились: Бассы, в шкурах северных зверей, с топорами на поясах и спутанными бородами и Киартана, что застыла от страха. Войны переглянулись, но заговорить с ней решился лишь один.

     – Гостья, ты заблудилась? – он говорил уверенно, с большим акцентом, который где угодно выдал бы в нём северянина. – Проводить тебя?

     – Нет, – отрезала Киартана.

     – Ладно, – он пожал плечами, улыбнулся ей и, было отправился дальше, но предупредил напоследок. – Ты и не заметишь, как тебя продует, лучше накинь что-нибудь.

     Впервые здесь с ней говорили на равных, и Киартана вдруг прониклась симпатией нему. Он не пытался её напугать, не собирался использовать – обычный человек, что переживает о незнакомке.

     После убийства в её комнате Матиас вместе с Волками уехал. Она видела, как им готовили лошадей, а перед самым отъездом он нашёл её взглядом и всем видом показал, что следит за ней.

     В замке осталось совсем мало людей – около сотни солдат, два десятка служанок, которые никогда не поднимали головы и ни разу не заговорили с Киартаной, пара Волков, что считали себя слишком старыми для войны и проводили всё время в библиотеке над изучением и переводом древних писаний. Солдаты следили за замком, чистили снег, но никто не помог ей вычистить кровь.

     Она сама убралась в комнате, выстирала окровавленные матрацы, простыни и покрывала. Никто не помог ей тащить тяжёлые вещи, стирать и развешивать, на морозном ветру. Бассы чистили снег, и её заметил тот же, что заговорил с ней утром. Он наблюдал, как Киартана снимает окоченевшие вещи с верёвки, и скорее решил подойти.

     – Ты всё делаешь не правильно, – заявил он. – Мы сушим всё в «коптильне».

     – Не хочу, чтобы бельё пахло серой, – не слишком убедительно ответила Киартана.

     – Но так намного быстрее, и не придётся морозиться! Я, кстати, Мирон Сиворт. – он подал ей шершавую ладонь.

     – Киартана, и я больше туда не спущусь... – она хотела закончить разговор, но Мирон не отставал.

     – Помочь тебе? – рьяно предложил он, бросая лопату в снег.

     – У тебя мало работы? – она кивнула на остальных Бассов, что расчищали площадку на стене. – Твои товарищи ждут.

     – Снег валит каждый день, – отмахнулся он, – а ты можешь заболеть. Врачей в замке нет, – и не дожидаясь ответа он начал собирать вещи вместе с ней.

     Они быстро управились, а по дороге Киартана решилась расспросить его.

     – Мы не такие ужасные, как ты считаешь, – ответил Сиворт, когда она спросила о жизни на севере. – Каждый мужчина столь, же суров, как сама белая пустошь! Говорим грубо, будто собираемся убить каждой фразой, но никогда не бросим бедолагу на морозе. Как и везде, люди здесь разные...

     – А зверские пытки и убийства? – прервала его Киартана.

     – Ты про Карантира? Он заслужил свою участь! Никто не смеет унизить и оскорбить Матиаса!

     – Матиаса!? – поразилась Киартана.

     – Ты – его трофей. Никто не смеет тебя тронуть, – пояснил Сиворт, но его слова лишь разозлили Киартану.

     – Трофей? Я для вас трофей? Вот за что вы воюете! Как много мужчин, что лишь пытались спастись, ты зарубил, – она кивнула на топор на его поясе. – Как много женщин взял силой?

     – Все воюют за трофеи! – без обиды ответил он. – Люди, земли и ресурсы! Не северяне начали эту войну! Мы поклялись предкам вернуть наши земли – все, что до Перешейка, но разве хоть один человек станет биться насмерть только лишь ради клятвы? Конечно, мы сражаемся ради трофеев! А за что, по-твоему борются люди на юге?

     – Мы боремся за свободу! – гордо заявила Киартана.

     – Чушь! – он рассмеялся, но не злобно, его по-настоящему развеселил ответ. – Деточка, ты была хоть на одной войне? Люди воюют, ради власти над остальными и убивают, чтобы насытиться кровью, а победители всегда забирают всё, что хотят! Послушай вот что. – он остановился в коридоре возле окна, выходящего во двор на огромную пасть Волка. – Этот замок построил тиран с юга, для устрашения. Он пригонял сюда тысячи рабов северян, убивал, насиловал новую женщину каждое утро, а после её отправляли в коптильню, и, если она выстаивала до вечера, отдавали на растерзание солдатам, а если падала – не дожидались её смерти, наутро ей перерубали запястья, чтобы освободить цепи для следующей. Это делали южане много веков, и так было по всему северу, а когда люди взбунтовались, началась война! Да, мы берём трофеи – мы их заслужили за тысячелетия гнёта!

     Они, молча, дошли до её комнаты, Сиворт кинул бельё на кровать и спешно ушёл, лишь сверкнув суровым взглядом напоследок, а Киартана даже не поблагодарила его. Она вспомнила книгу, что читал ей Аластор, и ком ужаса застрял в её горле.

     «Тиран, что пришёл с юга...»

     Ей нестерпимо захотелось узнать правду. Киартана достала с полки книгу, в которой могли быть ответы, и начала жадно читать. Она не нуждалась в еде или отдыхе, и каждая фраза о гнёте клеймом врезалась ей в память. Лишь с третьего тома, в калейдоскопе событий прошлого начала вырисовываться чёткая картина. Она снова вспомнила о Дегоне «Пожирателе», и замке, что был построен на крови, когда нашла в книге рисунок тушью во всю страницу: равнина с низкими, корявыми деревцами, гора в лучах заходящего солнца и огромная голова Волка с раскрытой пастью, источающей жар и алый огонь бездны.

     Её не беспокоили, Киартана не замечала, когда ей приносили еду, но каждое утро на столе появлялась тарелка каши с сухофруктами или мясом, и кувшин лёгкого вина. Она потеряла счёт времени, погрузившись в историю, и с каждым днём заметки Мериона на полях книг становились для неё всё ясней.

     Он, хоть и был очень чистоплотен, не поскупился на записи. Иногда слово, или число напротив абзаца, а иной раз – завершённая идея. Его фразы часто не просто поясняли, но вели к другим книгам и другим мыслям. Киартана вновь следовала за ним, хоть они и не встречались уже больше шести лет. Он вёл её за руку через дебри прошлого, оставляя подсказки повсюду, но несколько краеугольных книг отсутствовало на его полке.

     В библиотеке она вновь встретила Огрима. Император спал в одиночестве, в свете десятка свечей. Его пальцы двигались словно от строки к строке, грудь мерно вздымалась. Киартана не решилась разбудить его, и собиралась уйти, когда во сне Огрим заговорил.

     – Я не могу ничего изменить... – умолял он. Кошмар его мучил, глаза безумно двигались под веками, Огрим сжал руки в кулаки. – Не смотри так! Мне ничего не исправить...

     – Огрим! – окликнула Киартана с испугу.

     Старик встрепенулся и открыл серые пустые глаза, и в них стояли слёзы.

     – Киартана, – узнал он. – Наконец, ты вышла из комнаты! Прости, если напугал. Тени прошлого преследуют каждого, а у меня их слишком много, – он хотел сменить тему, но несколько минут не находил о чём заговорить, и тогда Киартана решилась спросить сама:

     – Вы знаете, что Мерион оставил заметки на полях книг?

     – Он писал в книгах? – усмехнулся Огрим. – Вот как. Мерион всегда любил загадки. Мне никогда не нравилось разгадывать его шифры, – он погрузился в воспоминания, а Киартана вдруг осознала, насколько Огрим стар – он не помнил, что уже рассказывал ей об их с Мерионом юности. – Мы были хорошими друзьями в Ордене, а потом наши пути разошлись: он отправился в долгие скитания за камнем, а мне была уготована иная судьба, – Огрим глубоко задумался, но нашёл в себе сил продолжить. – Я потратил жизнь на поиски Тени...

     Огрим вспомнил Фиокла. Киартана знала, чем закончится жизнеописание, Мерион, в своих заметках на полях, упоминал и ритуал, что вернул Тень из-за Пелены, но прерывать Огрима не стала, и слушала всё, что он говорил, пока старик не устал. Свечи уже вспыхивали и потрескивали, когда он сдался и откинулся в кресле.

     – Подсказки, что оставил Мерион, не усилят твою веру, – заговорил он. – Ему, чтобы поверить, потребовалось много лет, но, боюсь, для тебя у меня нет столько времени... – он ударил в колокол, и пока они ждали прислугу, добавил. – Ты должна стать моей преемницей... Не Матиас, он так ничего и не понял, ты!

     Весь вечер Киартана обдумывала слова Огрима, и его кошмары. Она не заметила, кто принёс ужин, но мужчина всё не уходил, и ей пришлось поднять глаза. В двери стоял Сиворт с улыбкой на лице.

     – Так и будешь злиться на меня? – спросил он.

     – Нет... Я думала, ты зол, – Киартана пыталась извиниться, но слова никак не складывались во фразы. – Ты единственный заговорил со мной, а я сразу выплеснула на тебя всю злость...

     – Нет, не извиняйся, – прервал её Сиворт. – Ты права насчёт меня. Я убивал чтобы утолить жажду, насиловал... Хоть это было давно, но я заслужил твоё презрение.

     Он собирался уйти, но Киартана остановила его.

     – Кто научил тебя языку? – спросила она.

     – Гарона. Моя женщина, – в его глазах Киартана увидела грусть. – Я привёл её на север из похода, но вскоре она умерла от южной хвори.

     Их разговоры Киартана не могла назвать дружбой, но за три месяца они с Сивортом сильно сблизились. Он участвовал в последней войне и в сражении на Белополье, где маги Ордена остановили северян.

     – Три ночи всё небо горело огнями, – рассказал он, – мы возвращались назад по трупам товарищей.

     Гарону схватили в одной из деревень солдаты, но Сиворт не допустил зверства и взял её себе по праву командира. Он отвёз её в Нортон, и после войны они жили вместе.

     Она родила мне трёх сыновей. Вырастила их добрыми, как и хотела. Гарона научила меня смеяться и говорить на вашем языке. Но когда начала чахнуть на глазах, ни один Волк ей не помог.

     Его глаза были наполнены печалью. Они часто подолгу говорили, когда Сиворт приносил еду, но больше времени Киартана проводила за книгами и в разговорах с Огримом. Она следовала подсказкам Мериона, и уже через три месяца знала всё, что маг изучал почти шесть лет.

     В одной из книг он даже оставил послание специально для неё:

     «Заря – писал Мерион. – Однажды ты придёшь и осветишь всё вокруг. Меня здесь уже не будет, но слова останутся. Прочти все, будь умницей! Я не смог увидеть, как ты начала светить, прости. И вновь позволю себе наставление: как и солнце, избрало путь – ты должна выбрать свой!»

     – Тень, порожденная магами, живёт в человеке, что станет великим тираном. – повторял Огрим изо дня в день.

     Киартана много раз перечитывала все появления Тени. Уродливая смолистая чёрная масса напомнила ей Демона, что встретился в погибающем мире «мерцающих» людей. Она так и не поняла, как победила. Он был сильнее, истязал её нестерпимой болью, а проникнув глубже – обжёгся, словно о раскалённый металл.

     – Поиск Тени – это наше проклятье, – повторял Огрим, когда они встречались в библиотеке. – Матиас никогда этого не поймёт, ему нравится мучить и убивать. Но это я вырастил его таким, а теперь уже ничего не поделать. Только крепкая рука может усмирить Матиаса, – он сжал ладонь в кулак, но силы покинули его и пальцы подрагивали от напряжения. – Ты должна показать ему силу, стойкость, которой он позавидует. Если подчинишься, он тебя сломает и выбросит.

     Её испугали слова Императора, будто Матиас ему неподвластен, хоть сын и стоял смиренно у подножия трона отца.

     Она собиралась задать множество вопросов, но гул горна заставил её прерваться. Она знала, что вернулся Матиас. И словно вновь ощутила все прикосновения в тех местах, где он её трогал.

     Киартана со всех ног кинулась на стену. Медальон на её шее вздрагивал на бегу, и оттого становилось ещё тревожнее, но во дворе оказалось пусто. Она вышла на стену, кутаясь в шубу. Свежий снег трещал под ногами, на севере белела бесконечная пустошь, позади чудовищная голова Волка изрыгала пламя и жар, а на востоке, среди снежных заносов, через перевал тянулась вереница людей и обозов. Она знала, что во главе едет Матиас. Она почти видела его торжествующий, надменный взгляд.

     Тысячи людей, как и хотел Огрим. Киартана слышала бой барабанов, а, приглядевшись, заметила в колонне пленников, скованных цепями. Они шли медленно, в лёгкой одежде, почти босиком по свежему снегу. Многие едва тащились, но остальные поддерживали их всеми силами. Вдоль колонны ездили надсмотрщики на лошадях, и хлестали всех плетьми, оставляя на спинах рабов багровые следы.

     Под звук барабанов процессия медленно вошла в замок. Мужчины и женщины в простой одежде с сумками и баулами, старики и дети, укутанные в шубы. Люди плотно набились во двор, а новые всё продолжали подходить, многие плакали, даже на стене был слышен гул разговоров, но никто не смел приблизиться к Матиасу, восседавшему посреди на белоснежном коне. Людей начали пропускать в замок. Солдаты с Волками шутили и смеялись, когда очередной бедолага пытался сбежать, оказавшись без кандалов. Его загоняли, словно гончие псы зайца, срывали с него всю одежду, избивали и бросали в снег, а затем наблюдали, как он мучается на морозе.

     Киартана видела всё со стены, но не могла остановить зверства. Покорных накрывали плотными шкурами из запасов и пропускали в замок, а буйных раздевали у всех на виду, мучили, избивали, насмехались над ними, снова и снова толкая в снег. Матиас спрыгнул с коня и приветствовал каждого с надменным взглядом.

     – Вы все! – объявил он. – Удостоены чести жить в замке вашего благодетеля, Императора Огрима Иври, в столице вашей Империи. Жаль, что не все вы оцениваете по достоинству эту щедрость! Разве Владыки пригласят хоть одного из вас к своему столу? Нет! Никого из вас даже не пустят в Золотой город! никто из вас не пройдётся по вечно залитой солнцем площади Владык, никто не войдёт в зал Вечности. Здесь же вы все – он окинул взглядом людей. – Вы все гости!

     Юную девушку вывели из толпы, Матиас потребовал подчинения. Киартана молила, чтобы та не совершила глупость, но в её руке блеснул кинжал. Она знала, что случиться. Девушка вырвалась из рук конвоиров и кинулась к Матиасу, одним чётким взмахом рассекла ему бровь, прежде чем Бассы её схватили, начали избивать, рвать на ней одежду, чтобы затем бросить в снег. Киартана сильней сжала посох, она больше не могла смотреть на творящиеся зверства, ловко вскочила на перила и спрыгнула вниз.

     Матиас обернулся последним с едва уловимой улыбкой на лице. Они встретились взглядами, и Киартана вновь отвела глаза едва осознав его решимость. Страх нахлынул с кровью.

     – Моя Госпожа! – радостно воскликнул Матиас, простирая руки в стороны. – Ну же, обними меня!

     Она немедленно подчинилась. Паника всё теснее сжимала ей горло. Она знала Матиаса, знала, что он враг, которого нужно убить. Единственный, кто заслуживает смерти, держал её в своих объятиях, а она не сопротивлялась. Он пригладил ей волосы, взял за талию и подвёл к девушке, что напала на него. Та испугано смотрела на Киартану, ища поддержку и сострадание, дрожала от холода в изорванной одежде, а цвет «Милании» в её белых волосах напомнил о Мерионе – он любил эти цветы, и с грустью рассказывал о месте, где они растут.

     – Она напала, намереваясь убить, – Матиас провёл ладонью по своем лбу и показал ей кровь на кончиках пальцев. – И должна поплатиться за измену. – он кивнул Бассам. – Ты сделаешь это ради меня?

     Матиас смотрел самым искренним взглядом, а Киартана не смогла выдавить ни слова, и лишь резко дёрнула головой в сторону. Ей хотелось бежать прочь, смелость исчезла, но страх не позволял сойти с места.

     – Ты должна преодолеть пределы, нарушить обеты, отвергнуть все свои принципы! – продолжал говорить он, в то время как Бассы готовили виселицу. Они перекинули верёвку через парапет у входа и затянули конец петлёй, из замка вынесли дряхлый табурет. Толпа шумела всё сильней, но гул терялся в его голосе. – Она красивая, солдатам понравится. Они много дней не были с женщиной... – Киартана всё отчётливее слышала гул в ушах. Она смотрела, как Волки подняли девушку на стул, накинули петлю на шею и подтянули так сильно, что ей пришлось встать на цыпочки.

     Матиас подвёл Киартану ближе и продолжал говорить, заглушая всех остальных. Люди напали на солдат, Волки оградили их барьером, и началась бойня. Киартана различала вспышки света, но смотрела лишь в глаза бедной девочке, которую должна была повесить. Та умоляла взглядом, но Киартана знала, что ей суждено умереть.

     – Её будут истязать, насиловать так долго, что она станет молить о смерти! – говорил он ей на ухо. – А после её отправят в Коптильню, повесят на цепях в потоке горячего воздуха, пока её глаза не иссохнут, и тогда я приведу её в твою комнату и спрошу снова! Толкни стул, и она умрёт быстро, избавь от мучений! – он обладал невероятным влиянием. – Давай!

     Киартана махнула рукой, и стул с треском развалился под ногами девушки. Она повисла в петле и ещё несколько минут всеми силами цеплялась за жизнь. Трепыхалась, словно рыба на крючке, хваталась руками за верёвку, но не могла подняться, а петля всё сильнее врезалась ей в шею.

     – Смотри! – приказал Матиас и повернул её голову обратно, когда Киартана отвела взгляд. – Ты будешь смотреть до самого конца! – девушка трепыхалась в петле, её глаза налились кровью.

     Киартана слышала крики позади, но не различала слов. Волки с лёгкостью сдерживали гнев толпы, а Матиас не переставал говорить.

     – Её жизнь утекает песком между пальцев, – шептал он в её голове. – Но она настоящая воительница!

     Девушка почти перестала бороться, но продолжала смотреть ей в глаза, а Киартана не смела отвести взгляд, до самого конца. Матиас держал её руку и повернул к себе, когда девушка в петле перестала дышать.

     – Ты восхитительна, – с вожделением заявил Матиас.

     Позади неё продолжалась бойня, но он не позволял ей обернуться, повёл в замок, а Киартана подчинилась.

     Среди множества голосов она услышала один, что был ей отдалённо знаком. Киартана хотела обернуться, но Матиас нежно удержал её голову. Она знала, что в толпе кричал от горя Ильнар. Её чувства натянулись струной и оборвались. Как и хотел Матиас, Киартана избавилась от пагубных эмоций, ей было уже не важно, что произойдёт дальше.

     Матиас взял её силой. Он заставлял смотреть в глаза, а сам безумно радовался тому, что делал.

     Хотелось высказаться. Хоть одному человеку на свете. Слова никак не сходили с уст, но Киартана заставила себя говорить, отбросив все страхи:

     – В той бойне погибло меньше ста человек – капля в море людей, что привёл Матиас. Весь двор был залит кровью, но тела даже не успели убрать, их засыпало снегом. Они вмёрзли. Я помню, как Бассы вырывали их из снега ломами. Сирани тоже делал это – он махнул мне рукой, а я не ответила. Девушку звали Мелоди, как я позже узнала. Я видела её за Пеленой – испуганную, печальную. Как и все, она не понимала, где оказалась. Я отпустила её. Сделала хоть что-то хорошее, но никакое добро уже не загладит мою вину. Огрим рассказал о Тени, а Матиас начал обучение. Он – ужасный человек, но сильный маг. Мне, да и Мериону до него далеко. А Ильнар... – она не хотела продолжать, но знала, что и о нём должна рассказать. – Сотни раз я спрашивала себя, как всё так обернулось: мы росли вместе, были хорошими друзьями, а потом я убила его любимую... Я долго не решилась спуститься к нему...

     ***

     Это место было мне знакомо. Из зала, освещённого огнём, доносился монотонный стук молота.

     Внутри находились печи, что питал сам жар преисподней, на стенах висели цепи, мечи, изящные кинжалы, на стойках стояли остовы доспехов, на которые ещё предстояло нашить шкуры, на столах лежали заготовки и инструменты, а в глубине зала работал, обнажённый по пояс мужчина. Я увидела лишь крепкую спину и остановилась. Его мышцы искрились потом в алом свете. Он держал щипцами пластину доспеха и бил молотом по раскалённому металлу, намереваясь согнуть.

     Я долго заворожено смотрела за его работой, и когда он повернулся, едва не вскрикнула от неожиданности. Ильнар замер с раскалённой заготовкой в щипцах над чаном воды. Мы долго смотрели друг на друга. Я боялась заговорить, но Ильнар первым пришёл в себя. Он опустил заготовку в воду, подняв в воздух плотные клубы пара.

     – Ты пришла убить и меня? – спросил он.

     – Нет... – ответила я, подходя ближе, но Ильнар больше не отрывался от работы. Он перешёл вновь к наковальне, и мне пришлось ждать, чтобы продолжить разговор. Ещё одна заготовка наплечника с шипением погрузилась в воду.

     – Знаю, что никакие мои слова ничего не исправят... – снова попыталась я.

     – Ты хочешь извиниться, или хочешь, чтобы я тебя простил?

     – Ты никогда меня не простишь, я потому и боялась приходить, – Ильнар избегал моего взгляда. – Я хотела прийти. Тебе нужно высказаться, а мне – услышать всё, что ты скажешь...

     – Я любил их больше жизни! – он едва сдержал слёзы. – Мелоди и Рик были для меня всем, а теперь их нет! Не хочу видеть тебя! – его лицо исказил гнев, он бросил в меня раскалённой пластиной, и лишь чудом промахнулся.

     Я в слезах выскочила из кузни и кинулась прочь. Я по-прежнему видела, закрывая глаза, как девушка с цветом Милании в волосах из последних сил цепляется за жизнь, повиснув в петле, смотрит с умоляющим взглядом, глазами, затянутыми кровью.

     Тренировки Матиаса всегда начинались неожиданно. Он присылал Басса, который только называл очередное место и удалялся, так что, когда в дверь постучали, я не удивилась. Тот Басс лишь на секунду встретился со мной глазами, но я узнала в нём убийцу. Мимолётная вспышка, уколовшая в сердце...

     – Седьмой восточный коридор, – доложил он и быстрым шагом отправился прочь, а я проследила за ним. Прежде у него было меньше морщин, и глаза ещё не смотрели так устало. Я узнала шрам, уродливый, рваный, не такой изящный, как у Матиаса. Увидела его и сразу вспомнила Марису, маму... Как громко падали капли крови с матраса в лужу на полу.

     Тот коридор находился в другой стороне замка, но я накинула неприметный плащ с капюшоном и последовала за ним. Он спустился в общий зал. Я едва не потеряла его среди шатров и ширм. Зал напомнил пляж Вениса, где я провела несколько месяцев, но даже там люди так не теснились.

     Люди готовили еду, отдыхали, торговали, играли на деньги. В залах и коридорах стоял гомон, пахло потом и дерьмом. Но Басс спускался всё ниже, где становилось всё жарче, и вскоре вошёл в «коптильню». Несколько человек стояло в цепях над пропастью, но Басс лишь постучал костяшками по прутьям и прошёл в небольшую комнатку в дальнем конце.

     В моей крови вскипела ярость. Я догадалась, что всё подстроено Матиасом – ни кто не остановил меня по пути, ни одного охранника не стояло на входе «коптильни», но желание отомстить было слишком сильным. Я направилась через зал к комнате, из которой не было другого выхода. Уже тогда мне показалось, что за мной наблюдают.

     «Пусть смотрят – решила я. – Никому из них нет дела до того, что происходит вокруг, они балансируют на краю пропасти, и должны думать лишь о своей жизни!»

     Я толкнула массивню дубовую дверь и вошла в жилую комнату, освещённую парой каминов с пламенем преисподней. Басс трудился за столом. Звери, вырезанные из древа, оставляли на стенах причудливые тени, а Басс ловко мастерил очередную поделку – гордый орёл с раскидистыми мощными крыльями, готовый взлететь с постамента.

     Он не успел повернуться, когда я пронзила его воздушным клинком через спину в грудь. Стол и фигуру орла окропило кровью. Но рана была не смертельной – хотелось причинить ему как можно больше боли. Я сняла капюшон, чтобы Басс узнал меня. Он попытался встать, но ноги подкосились, и он упал передо мной на колени.

     – Госпожа... – заговорил он, подняв глаза.

     – Ты убил мою мать! – тогда я ещё плохо знала язык, но эту фразу выучила одной из первых. Я долго готовилась, предполагала реакцию Басса, представляла, как он испугается, но он лишь смиренно опустил голову, ожидая смерти. – Ты убил мою мать! – вновь выкрикнула я, едва сдерживая слёзы.

     – Я не помню её, – ответил он, разглядывая кровь на своих ладонях. – Если ты хочешь знать – я не раскаиваюсь. Смерть есть всегда, её не избежать. Ты госпожа Матиаса, и я уважаю твои решения, и судьбу, что ты для меня избрала...

     Ему становилось тяжелее говорить, но он всё не умолкал, а я вовсе не ощутила лёгкости от исполненной мести, и от его слов было только хуже.

     – Долгая и мучительная смерть испытает мой характер, – он провёл пальцем по шраму, оставив на щеке кровавый след. – Когда меня ранили, я больше недели помогал себе сам. Такой боли я иногда прежде не испытывал, но выдержал, и теперь ты не добьёшься от меня ни криков ни мольбы о прощении или о быстрой смерти. Ты не насладишься моей болью!.. – он говорил на выдохе, из последних сил, но смотрел твёрдо, непоколебимо.

     Я жаждала для него мучений. Эта тьма долгие годы таилась в моём сердце, и теперь, наконец, взяла верх. Я схватила его и потащила в «Коптильню».

     – Когда я прибыла, меня продержали здесь несколько дней, – я выволокла его в зал и затащила в пустующую клетку. – Я выстояла и освободилась от всех пагубных эмоций.

     Я приковала Басса к цепям, висящим под потолком. Он с трудом стоял, а от напряжения, кровь из раны потекла бодрее, заливая его холщёвые штаны и капая вниз – в самое пекло.

     – Я не стану убивать тебя, но оставлю истекать кровью, как ты оставил её. Если выстоишь и тебя освободят – будешь жить, – я и не знала, как просто решить чью-либо судьбу.

     Я успела пройти половину зала, намереваясь навсегда покинуть это страшное место, когда услышала позади безумный смех Матиаса. Он был одним из бедняг, прикованных цепями. Матиас играючи снял кандалы, сделал вид, будто падает, а затем встретился со мной взглядом.

     – Мне было интересно, что же ты сделаешь? – заговорил он. – А, когда дело дойдёт до меня, ты порежешь мне горло? – он шёл медленно, уверенно, вальяжно, и продолжал улыбаться, глядя в глаза.

     – Как ты узнал? – спросила я. – Я никому не говорила об убийце Марисы.

     – Всегда знал, ведь я приказал ему сделать это. – он всё сильнее радовался моему гневу.

     Я мгновенно выбросила в него гроздь воздушных клинков, а он лишь легко махнул рукой, разбив их в искрящиеся осколки.

     – Не стоит устраивать бой без посоха, – заявил Матиас. – Ты ещё недостаточно сильна.

     Камень Депана на шее загорелся бирюзовым светом. Я поднялась над полом, ветер всколыхнул воздух вокруг, подхватил распущенные волосы. Из ладоней и ступней вырывались плети разрядов. Матиас поднял щит, но я разбила его небрежным взмахом руки. Его отбросило к стене, молнии пронеслись по залу.

     – Достаточно сильно? – процедила я сквозь зубы.

     – Отнюдь. Хороший удар, – признал Матиас. Он отряхнулся и с ликованием во взгляде направился ко мне. – Посмотри, к чему он привёл!

     Матиас положил руку мне на плечо и легко развернул. Один из узников сорвался с края и висел на цепях в потоке горячего воздуха.

     – Его поразило разрядом, и ноги подкосились, – шептал мне Матиас. Мужчина не дышал, раскачивался из стороны в сторону, цеплялся за край ногами, пытался подняться, но ему никак не удавалось. Я кинулась было помочь, но Матиас остановил. – Нет! Ты должна понять, к чему приводит неумелое владение силой. Представь, сколько людей убили маги, из-за того, что те оказались не в том месте, под ударом. Ты должна полностью контролировать заклинания.

     Мужчина за несколько минут не сделал ни вдоха, но силы покидали его, и, наконец, он с большим усилием глубоко и судорожно вдохнул.

     – Первый вдох – самый тяжёлый, – усмехнулся Матиас. – Сначала тебе кажется, что ты никогда не сможешь сделать этого, но вот воздух заканчивается, и ты, превозмогая боль, делаешь глубокий вдох, обжигая нос, глотку и лёгкие. Жар проникает внутрь, заполняет тебя. Непередаваемые ощущения.

     – Помоги ему! – вскрикнула я, но лишь раззадорила Матиаса ещё сильнее.

     – Хочешь помочь ему? – он крепче сжал мои плечи. – Уверенна? А знаешь, почему он здесь? Но насильник и убийца. – Матиас подвёл меня ближе и не позволял отвернуться. Мужчина из последних сил раскачивался, судорожно цепляясь ногами за выступ, но его попытки становились слабее. Он всё громче стонал от боли.

     – Этот человек забрал больше десяти жизней в этот год, – продолжил Матиас. – Или ты до сих пор считаешь, что все добрые, и лишь я средоточение зла, – он нежно провёл пальцами мне по щеке. – Маг всегда совершает тяжёлый выбор, и ты должна сделать верный. Завтра я узнаю о твоём решении.

     Матиас отпустил меня и медленно, насвистывая весёлую мелодию, вышел из зала. Басс уже не пытался подняться, и всё громче кричал на выдохе, а я продолжала смотреть, как его кожа начала покрываться волдырями и красными пятнами. Я могла спасти его или уйти, но не хотела. С каждой минутой смотреть становилось легче, вскоре он перестал походить на человека – всего лишь кукла, попавшая в огонь.

     Тогда я осознала, что имел ввиду Матиас, когда требовал, чтобы я избавилась от пагубных эмоций...

     Вдали с лёгким скрежетом цепей в поток жара сорвался Басс, убивший мою маму. Я так и не узнала его имени, но теперь это было уже не важно. Я развернулась, не обращая внимания на стоны и крики, а у самого выхода услышала глубокий судорожный вдох далеко позади, и мне стало намного легче.

     Матиас остался доволен моим решением, и следующим утром подверг очередному испытанию. Он вновь привёл меня обратно в «коптильню», дал в руки длинный клинок и приказал перерубить их запястья. Басс, убивший Марису за ночь истёк кровью. Мне всегда казалось – это просто, но пришлось сделать несколько ударов, прежде чем кости разошлись, и тело упало в пекло под собственным весом. Насильник был ещё жив, и я долго не решалась.

     – Ты уже убила его! – заявил Матиас, взяв за плечи и не позволяя отступить. – Он лишь перестанет мучиться.

     Я перерубила запястье одним ударом. Мужчина повис на руке, а кровь из обрубка окропила всё вокруг, попав и мне в лицо. Но я не испугалась и не отступила, а рубанула по второй руке. Кости разошлись, сухая кожа треснула, словно стекло, а тело исчезло в алом пламене. Лишь на миг я вспомнила ужасающе тяжёлый взгляд Френсиса, демона города Ангелов.

     Матиас ликовал. Ему нравилось подчинять, и каждый раз после он овладевал мной, а я лишь вновь смиренно смотрела ему в глаза. Все говорили, что я сильная, но в такие моменты я убеждалась, что мне врали...

     Я никак не могла забыть, слова Ильнара: «Мелоди и Рик были для меня всем, а теперь их нет!»

     – Мелоди погибла из-за меня... – я вновь увидела перед глазами тщетно рвущуюся в петле девушку. – Но Рик...

     Решимость победила страх. Я добилась для людей работы и нормального жилья, но никто из них не забыл бойню. Я знала, что они побоятся сказать правду и потому переоделась в неприметный плащ с капюшоном и оставила посох.

     Жар преисподней грел уже не так сильно, как прежде. Сирани вспоминал, что в его молодости двор не покрывался снегом, а Вечный дуб был жив и давал жёлуди. Теперь же люди ютились в нижних коридорах, в тесноте и грязи. Я не привыкла к таким мерзким запахам. Всюду стоял гомон. В свете каминов люди работали, торговали одеждой и едой. Многие уже почти год не видели солнечного света.

     Когда мимо проходили Бассы, женщины прижимали к груди младенцев и прятали среди одежды детей постарше. Я долго бродила по залам, вслушивалась в разговоры, наблюдала, пока не встретила женщину, которая нуждалась в помощи.

     Она кричала, что её мужа забрали в «коптильню», кидалась на Бассов с кулаками. Двое схватили её под руки, а третий ударил, а затем, покуда она всё не унималась, достал топор и решил пригрозить.

     Её могли забить насмерть, а люди боялись помочь и лишь смиренно наблюдали, даже её дети – девочка семи лет и мальчик постарше, плакали, забившись в угол.

     Я ловко выхватила топор из руки Басса и приставила к его шее, слегка порезав кожу.

     – Даю вам одну минуту, чтобы убраться отсюда! – произнесла я, глядя в глаза. Басс покорно поклонился и отдал приказ остальным солдатам.

     Большинство людей, что наблюдали за избиением, узнав меня, тотчас вспомнили о важных делах и разошлись.

     – Я жду благодарности! – заявила я. – Они собирались забить тебя до смерти, и никто не желал помочь!

     Женщина боялась взглянуть в глаза и даже не пыталась выказать недовольства. Дети подбежали к маме и спрятались под юбкой.

     – Простите, леди... – женщина кинулась на пол, едва не размозжив себе лоб. – я рада видеть вас тут, но боюсь моя жизнь уже решена. Солдаты закончат начатое. Прошу только за моих детей...

     – Они не вернутся, – уверила я и этой фразой заставила женщину расплакаться. – Но мне нужны ответы! – потребовала я. Подняла опрокинутый стул у стены и села к столу, а женщина покорно села напротив. – Ильнар Арианов. У них с Мелоди был сын. Что с ним стало?

     Она долго молчала, теребя рукав рубахи, но, наконец, нашла слова. Её дети со слезами на глазах смотрели на незнакомку из-за спины матери.

     – Убили, – солгала она не глядя в глаза.

     – Мне нужны ответы! – я схватила её за плечи и придавила к стене. – Ильнар считает, его сына убили, а я вижу, что ты лжёшь! – Воздух начал потрескивать от напряжения, поднялся ветер, и мои волосы обратились трепещущим пламенем в свете каминов. Впервые я угрожала, и эта решимость испугала меня. – Последний шанс!

     – Матиас его убьёт, если узнает! – женщина боялась смерти, она долго хранила тайну, и теперь не могла заставить себя говорить. Она испугано смотрела, только мне в глаза, дышала всё тяжелее, и никто уже не обращал внимания на плачущих и кричащих детей.

     – Я помогу, – Хоть и угрожала впервые, вдруг осознала, как легко преступить грань. Женщина отшатнулась, и на миг мне показалось, что она свалится в обморок. – Клянусь, мальчика никто и пальцем не тронет! Ильнар не заслужил страданий, он должен знать, что его сын жив. Прости за мою грубость и угрозы, но я должна услышать всю правду!

     – Там, в «Гротах», мы жили тесной общиной, его все любили, – решилась рассказать Надежда. Мы вновь сели за стол, а её руки тряслись сильнее прежнего. – Ильнар стал нашим предводителем. Они с Мелоди были идеальной парой, их сын стал самым радостным событием за последние годы. А потом пришли они... – её взгляд наполнился искренней ненавистью и... страхом. – Когда вы... убили Мелоди, все наши мужчины восстали. Ильнар повёл их, и это их кровью был залит весь двор. Самого Ильнара лорд Матиас пощадил, захотел покорить. Его держали в «коптильне» много дней, но Ильнар так и не сдался, а затем по всему замку начали искать его сына. Бассы пытали всех, мы испугались, что люди проговорятся, и его сына убьют, дабы ломить отца. – слова давались ей тяжело, паузы становились всё дольше, но Киартана продолжала слушать, не прерывая. – Мы нашли младенца, убитого Бассами, обожгли, чтобы Ильнар не узнал, и выдали за его сына. Матиас сломил его волю, но отпустил из «коптильни» живым. Так было нужно!

     – Но за год, вы так и не рассказали ему о сыне? Где он теперь?

     – Умоляю, не спрашивайте.... – с трудом проговорила Надежда. – Я не хочу, чтобы ему причинили вред.

     – Клянусь, – пообещала я, глядя в глаза. – его никто не тронет!

     – О Рике заботится Анна... – это имя напомнило мне юность, маму, письма к Марисе от родителей, что я читала ей перед смертью.

     – Анна Горова? – вдруг стало тяжело дышать. Кровь клокотала в висках. – Я должна поговорить с ней немедленно!

     Женщина повела меня коридорами вглубь горы, и остановилась в тесном тупике, с единственной дверью, за которой горел свет. Я замерла уже взявшись за ручку – тяжёлые мысли не давали покоя.

     Я толкнула дверь и вошла в уютную светлую комнату. Стены, окрашенные в бежевый цвет, нет ничего лишнего, и в то же время, каждый предмет лежит на своём месте. Мягкие кресла с вязаными цветастыми подушками у камина, на стене вышитый гобелен с солнцем, восходящим из-за гор. Мариса всегда любила уют, и тогда во всех мелочах я вновь увидела её. Женщина с седыми распущенными волосами ниже плеч вязала в кресле и напевала спокойную и очень грустную песню. Недалеко от неё стояла детская кроватка, и в ней спал мальчик не старше двух лет отроду.

     – Я всё ждала, когда-же ты придёшь, – заговорила Анна не оборачиваясь. – Ну, проходи, чего стоишь столбом!

     Она лишь выглядела старухой – в глазах блестел юношеский задор, а на губах играла улыбка.

     – Помню тебя такой, – кивнула на колыбель Анна. – Хотя нет, тебе не было и полугода, когда Мерион принёс тебя в Гроты. Он выглядел беспомощно, – усмехнулась она, – совершенно не знал, что делать.

     Я искала слова, но мысли путались, в сердце смешивались горечь, боль и тепло.

     – Моё материнское чувство давно твердит, что Марисы, моей девочки, уже нет в этом мире... – Анна пристально всмотрелась в мои глаза, а я не смогла ответить, и лишь кивнула, чтобы сообщить страшную весть.

     На секунду лицо Анны исказилось болью, но вскоре она вновь улыбалась.

     – Это ничего, – дрожащим голосом произнесла она. – Я верю, Мариса в лучшем мире. Когда её дочь забрали Бассы, мы с Антоном боялись, что не сможем вернуть её к жизни. Но ты смогла. Она смеялась, как и прежде, когда ты хватала её пальцы своими маленькими ручками...

     Я залилась слезами и упала на колени перед Анной.

     – Я так виновата, – заговорила я. – Причинила слишком много боли... Ильнар не простит. Мне никогда не искупить вины!

     – Важно, что ты по-прежнему видишь добро и зло, – Рик собирался заплакать, но Анна качнула кроватку, и он вновь успокоился. – Ты нужна ему, и Ильнару. Мы заставили его думать, что Рик мёртв, но это была ошибка. Не пытки Матиаса, моя ложь сломала его. Я собиралась рассказать ему про сына, но не смогла, и теперь не могу. Ты должна защитить их. Мерион всегда говорил, какая ты сильная, – Анна опустила руку мне на голову и пригладила непокорные волосы. – Ты должна выбрать свой путь и следовать ему. Если подумать, я всю жизнь прожила в Гротах, пережила там две войны с Бассами, но нигде больше не была. Мне не довелось увидеть столицу, великие курганы, шпили Керника, блистающие на солнце, Башню ордена, Золотой город Владык. Но я не жалею. Ничуть! Мне нравилось жить в пещерах с Антоном, я выбрала свой путь, когда простой деревенский мальчишка осмелился подойти к купеческой дочке...

     Мы долго разговаривали. Обо всём, вдумчиво, серьёзно. Анна часто вспоминала прошлое, Антона и Марису, её сыновей, что погибли в войнах, родителей. Я рассказала о своих деяниях, о каждом решении, что теперь давило неподъёмным грузом. Я боялась, что Анна не поймёт, испугается, прогонит, но она лишь смотрела понимающим взглядом и не перебивала.

     Я рассказала о мести, и о том способе, что я избрала – почти невыполнимом, безумном. Возглавить Волков, чтобы уничтожить.

     – Разве моя цель стоит того, что я совершила? – спросила я в итоге. – Её жизнь, жизни других людей...

     – Когда ты чувствуешь боль здесь, – Анна положила руку мне на сердце. – Ты всё ещё жива. Я не могу осудить тебя или оправдать. Убийство тяжело оправдать, но я тоже убила... его сына, – она кивнула на мальчика, посасывающего во сне большой палец, – не буквально, но в мыслях Ильнара.

     Когда я вышла от Анны и отправилась к себе, на улице стояла кромешная тьма.

     «Даже здесь Анна находит силы улыбаться, – разревелась я в кровати, – но даже её великую волю сломает Логово Волка. Ей здесь не место...»

     Матиас не часто позволял остаться в его комнате на вершине замка, где всегда пахло корицей и мятой, а в камине горел вечный огонь. Старик Огрим, хоть и был Императором, уже не мог подняться и занять свои покои.

     Я любила смотреть с высоты после секса. Наблюдать, как ветер треплет снежные шапки. Солнце озаряло равнину, поднималось над холмами и мёртвым лесом, и оно было только моим.

     – Не уходи, – остановил меня Матиас, и я покорно подчинилась. Он подозвал меня к себе и взял за руку. – Я вижу все твои страхи. Ты отринула пагубные эмоции, но... ещё не вполне искренна со мной.

     Он провёл пальцами по щеке, вызвав мурашки во всём теле.

     – Я узнаю все твои тайны...

     ***

     Афелия спрыгнула с колонны, подошла к ней, сидящей на крупном камне, и крепко обняла.

     – Я не справилась… – сквозь слёзы в который раз повторила Киартана. – Когда Гильда говорила, что её душа разбита – я не понимала, но теперь… ничего уже не изменить. Я полностью в его власти. Взаперти. Не смею поднять глаза без позволения… Он начал учить меня, испытывал каждый день. Я утыкалась в подушку и плакала каждый вечер, а вчера… он узнал от меня про Рика…

     – Ты боишься бороться… но это он должен бояться, – девочка искренне улыбнулась, не разжимая объятий. – В тебе есть великая сила. Всё будет так, как ты пожелаешь…. – Афелия окинула взором разрушенный замок. – Это ведь я а не ты заперта во тьме.

     Афелия давно хотела вырваться из осточертевшего ей круговорота. Киартана поняла это по дрожи в голосе и по блеску в глазах, больших и светлых, как всегда. За долгие годы они стали лучшими подругами. Но Афелия должна была уйти, пока не стала одной из Теней, что вечно блуждают во тьме за Пеленой.

     – Я могу отправить тебя в иной мир. – предложила Киартана, но сама вдруг осознала, что останется одна, и её голос дрогнул. Она испугалась, того, что собиралась спросить. – Но, прошу, покажи мне, как быть сильной. Побудь со мной хоть один день, и тогда я отпущу тебя…

     – Да, – просто согласилась Афелия. – раз я тебе нужна. Как никогда прежде… Это место прекрасно лишь в первую сотню лет. – она заразительно улыбнулась.

     Киартана рассмеялась сквозь слёзы, коснулась пальцами лба Афелии и прошептала заклинание. Тело девочки тотчас начало растворяться в лучах солнца вместе с разрушенным замком. Киартана осталась одна среди тьмы, в которой к ней тянулись тысячи дымчатых рук.

     С возвращением людей замок преобразился, но никто из них не забыл о бойне, и на годовщину двор замка люди заполнили траурными цветами и столбами с посланиями, а в углу, возле стены, кто-то оставил целую гору цветов Милании. Киартана тяжёлым взглядом осмотрела двор и отправилась в зал Императора. Огрим ждал её.

     Теперь она носила плотную куртку из чёрной кожи и накидку из волчьих шкур, шла быстро и уверенно. В коридорах встречалось много людей – все они работали и жили в замке, и никто не смел поднять на неё взгляд. Киартана добилась для них свободы, дала каждому комнату и возможность трудиться. Все ей были благодарны, но каждый помнил, как она убила Мелоди.

     Кроме неё, все боялись и Матиаса, а зачастую называли их парой Волков – так сильно она стала на него похожа. Киартана вошла в зал, где толпился народ, и играла музыка. Огрим любил спускаться с возвышения, прохаживаться меж людей, знакомиться, узнавать новости. Он вновь чувствовал себя живым, но все видели, что с каждым месяцем ему становилось всё хуже. Киартана помогала Огриму ходить, ухаживала за ним, и всё чаще замечала, как он бредит во снах. Его терзали воспоминания давних лет, хоть он не мог вспомнить, что происходило на прошлой неделе. Он повторял, как важно найти Тень и изгнать обратно за Пелену.

     Киартана прошла сквозь толпу, все опускали глаза и расступались перед ней. Огрим говорил с молодой женщиной, держащей на руках ребёнка, и когда Киартана подошла к ним женщина испугано отступила на шаг.

     – Киартана! – понял он по тишине в зале. – Ты умеешь появляться эффектно.

     Он подал её руку, позволяя проводить к трону. Они направились по ступеням наверх. Огрим поднимался медленно и тяжело, а Киартана следила, чтобы он не оступился.

     Она помогла ему сесть и сама разместилась рядом. Люди продолжили заниматься своими делами, но вовсе не радостно и не свободно, пока она смотрела.

     – Мне не долго осталось, – он часто затевал этот разговор, но каждый раз не говорил ничего нового, лишь то, что Киартана и так уже знала. – Ты прочла много книг про Орден, про магов и Волков! Мне никогда не нравилось это разделение. Все маги едины, – повторил он. – Кровь всегда алая и сила одна и та же. Различны лишь мысли в головах! Поиск Тени – наш рок, наше проклятье. Мои руки замараны кровью невинных, – всегда, когда говорил это, он плакал, но Киартана не испытывала жалости, она знала, как Волки искали Тень – убивая всех, в ком она могла переродиться. – Я помню тот день, когда увидел Тень впервые. Он врезался мне в память, и пусть я забываю каждое утро, что было вечером – никогда не забуду её пронизывающий взгляд...

     Киартана вдруг ощутила тяжесть в груди. Огрим говорил, но она слышала лишь биение сердца. Он рассказал, как её пытали несколько дней, а после вывели во двор, переломили ноги и руки молотом, и спустили на неё собак. Псы рвали её тело в клочья.

     Киартана с трудом выслушала старика, поднялась, не сказав ни слова, и вышла из зала, не оборачиваясь и не обращая внимания на людей. Она помнила всё, что происходило с ней в те дни, её ноги подкашивались, а сердце было готово остановиться. Она не знала, как всё исправить. Афелия жаждала мести за её смерть.

     ***

     Они стояли друг напротив друга. Киартана знала, он попытается вымотать её, а лишь затем воспользуется влиянием. Матиас несколько раз ударил простыми заклинаниями, проверяя концентрацию, а Киартана не пропустила ни одного.

     – Есть что рассказать? – как и всегда спросил он. – Я всё равно узнаю.

     Он учил её сопротивляться, но Афелия открыла иной путь.

     – Мне нечего скрывать! – с вызовом ответила она, сверкнув глазами.

     Матиас ударил неожиданно. Киартана ощутила Влияние, но не стала сопротивляться, а поглотила и направила обратно. Кристалл на шее излился ярким светом, обжёг теплом.

     Она осознала это простое и действенное решение после разговора с Анной. Зачем сопротивляться, если можно направить силу обратно. Матиас не ожидал такого поворота, и не защитился, а она впервые увидела калейдоскоп событий прошлого своего заклятого врага.

     Воспоминания мелькали вспышками, иногда полные, но часто лишь доли секунды, в которые Киартана не успевала ничего разобрать.

     ...Матиас – маленький мальчик, не старше восьми, в руке держит раскалённую кочергу, а Огрим толкает его в клетку. На цепях висит девчонка, и её спина уже покрыта полосами свежих ожогов, которые ей нанесли другие. Матиас поднимает трясущуюся руку, но в последний момент вырывается из хватки Огрима и несётся прочь в слезах...

     ...Матиасу четырнадцать, и он улыбается девушке, они идут по парку и держаться за руки. Он всё ещё ощущает свежий цветочный вкус её губ...

     ...Ему уже семнадцать, и он ненавидит Мериона всем сердцем. Они стоят на лестнице башни Ордена и спорят до хрипоты.

     – Ты не вправе решать, кого ей помнить, а кого забыть! – кричит Матиас.

     – Так будет лучше! – отвечает не менее громогласно Мерион. – Ты отправишься на войну, а ей не к чему страдать!..

     ...Снова мгновения мерцают в калейдоскопе, и вот уже Матиас убивает детей по приказу Огрима, без раздумий и без промедления.

     – Мы обязаны уничтожить Тень, – твердит отец, – любыми средствами!..

     ...Матиас встречает Киартану, видит её дерзкий взгляд, насмехается над её слабостью, а спустя несколько минут оказывается повержен и искренне не понимает, как она получила такую силу...

     ...Он показывает Ильнару обгоревшего младенца, держа над пропастью за маленькую ручку, но всё его нутро готово вырваться наружу. Матиас бросает дитя в пекло, когда Ильнар полностью сломлен, уходит, быстрым шагом добирается до своей комнаты, запирает дверь трясущимися руками, а затем его долго и тяжело тошнит, до слёз и дрожи в коленях...

     Киартана с трудом вырвалась из потока тяжёлых воспоминаний. Она вновь ощутила давление воздуха и твёрдость камня под ногами. Она устремила поражённый взгляд на Матиаса, но он ничего не заметил. Для него прошло всего несколько мгновений, а не вся жизнь.

     – Поразительно, – восхитился он. – Ещё недавно ты едва справлялась, а сегодня с лёгкостью блокировала Влияние. Это связано с тем, что ты, наконец, отомстила? Моя госпожа, если тебя кто-то обидел, я отыщу его и приведу сюда, ради твоей мести! – ему всегда нравилось, когда она показывала силу. Матиас подошёл, погладил её по щеке и страстно поцеловал.

     Он был готов взять её прямо там, но она остановила его одним взглядом.

     – Нет! – жестко ответила Афелия, – больше ты не тронешь меня, пока я этого не захочу!

     Ей казалось, он рассвирепеет, накричит на неё, станет пытать, вновь кинет в «коптильню», но Матиас лишь кратко кивнул в знак уважения и удалился, пока Киартану бил озноб страха.

     Киартана долго не решалась на разговор с Ильнаром, но Афелия сразу спустилась в кузню. Ильнар вновь работал без рубашки, и Киартане пришлось бороться с вожделением. Он заметил её взгляд, отложил молот и клещи, предложил сесть к столу.

     Ильнар тяжело дышал, по его груди стекал пот, и прежде чем сесть он зачерпнул чашкой воду в бочке и вылил себе на голову, пытаясь хоть немного освежиться.

     – Что тебя привело, – спросил он, обтираясь полотенцем.

     – Я... – Киартана пыталась не смотреть на рельеф его тела, – не знаю с чего начать... – но Ильнар всё ещё ждал более вразумительного ответа. – Ты – самый дорогой мне здесь человек...

     – Это ничего не значит, – отрезал Ильнар. – Ты можешь дорожить людьми, считать их своей семьёй, а потом смотреть, как они умирают. Как много лет прошло с нашей последней встречи? Восемь или девять? Я совсем не знаю тебя, больше нет, – он поднялся и собирался вернуться к работе, но Киартана остановила его.

     Они долго смотрели друг другу в глаза.

     – Я знаю, что твой сын жив, – её слова заставили Ильнара вновь сесть.

     – Что с ним, – он взял её руки, и она вдруг осознала, что это их первое прикосновение за долгие годы, после того поцелуя, что он «украл».

     – О нём заботится Анна...

     Ильнар не замечал слёз, что текли по его щекам.

     – Я не хотел больше бороться, – признался Ильнар. – Наверное я трус, раз испугался смерти, – он крепче сжал её ладони, почти до боли, и посмотрел с надеждой в глаза. – Ты должна спасти хотя бы его. Если ты знаешь, узнает и Матиас. Прошу, умоляю – увези Рика из замка туда, где он не найдёт. Увези в Нортон, оставь на постоялом дворе. Его вырастят мужчиной, и однажды я отыщу его, если не погибну здесь... Клянись жизнью Мелоди, что ты забрала!

     – Я клянусь, – ответила Киартана, ни на миг не отводя взгляд. – Клянусь, что увезу его, и защищу. Он будет жить!

     Только после принесённой клятвы Ильнар отпустил её руки, но ей хотелось, чтобы он продолжал держать. Она помнила их поцелуй, неловкий, невинный, но впечатляющий, и теперь, она ещё долго ощущала его прикосновения. Весь путь наверх её сердце неистово рвалось из груди.

     Киартана дала клятву, но лишь в своей комнате осознала, как тяжело будет её исполнить. Всю ночь ей снились рваные кошмары, она проснулась ещё до восхода солнца – больше не смогла уснуть. На улице мело, она укуталась в плотную шубу и вышла на стену посмотреть на восход. Зарево уже обагряло снежную долину, и первый луч солнца ослепил её. Тёмное пятно в половину круга надолго осталось на её глазах. Ветер рвал стяги, чистое небо поражало синевой.

     Здесь она могла глубоко дышать, и ничего не бояться, здесь она часто думала. И теперь, под синим небом, в утреннем свете солнца, Киартана решилась действовать немедленно. Ей нужен был Сирани.

     Только он мог помочь, только ему она достаточно доверяла. И хоть она считала его другом – ей не впервой было угрожать друзьям, а когда она прижала его локтём к стене и потребовала вывести из замка и сопроводить в Нортон, он лишь кратко кивнул, подчиняясь своей судьбе.

     – Мы уйдём ночью, – заверил он, – будь готова и жди в своей комнате. Я простучу три коротких стука и два длинных. Мы будем быстро скакать без сна и отдыха, чтобы нас не нагнали.

     – Я не собираюсь сбегать, – успокоила его Киартана. – У меня есть дела на пару дней, а после мы вернёмся.

     Басс лишь кратко кивнул, огляделся по сторонам, но в коридоре они были одни, и быстрым шагом направился прочь. Киартана знала, что Матиас взбесится. Он начнёт пытать людей, наполнит ими «коптильню», но выведает, куда она подевалась.

     Она собрала вещи, предупредила Анну и Ильнара. Он считал сына мёртвым, но решился проститься с ним, и когда увидел – не сдержал слёз.

     – Я расскажу Матиасу об отъезде, – предупредила Киартана.

     – Ты боишься его? – сочувственно спросила Анна. – Он не такой страшный, как кажется. Мальчишка, обученный жестокости и получивший власть. Достаточно однажды его остановить, и он больше не посмеет тобой помыкать.

     Киартана, лишь переступив порог, снова ощутила тяжесть. Метроном тихо стучал, в камине горело пламя преисподней. Матиас знал о её приближении, и ждал, что она заговорит первой.

     – Я отправляюсь в Нортон, – заявила Киартана.

     Матиас лишь медленно повернулся, скользнул по ней испытывающим взглядом, посмотрел в глаза, а она впервые не отвела взгляд.

     – Хорошо, – наконец ответил Матиас. – Я никогда не говорил, что ты пленница. – он медленно направился к ней, и с каждым шагом её сердце сжималось всё сильнее. – И всё же, я настаиваю – тебе нужно сопровождение.

     – Со мной отправится Сирани – он единственный знает язык, и одного его достаточно, для слежки.

     – Не думай обо мне плохо, – он коснулся её щеки своими нежными пальцами, вызвав мурашки по всему телу. – Я не собираюсь следить за тобой. Я боюсь за тебя...

     Он всего на миг отвёл взгляд, и Киартана ощутила облегчение.

     – Страх – пагубное чувство. – с ноткой иронии ответила Афелия. Он собирался поцеловать её, но она лишь резко развернулась и ушла прочь, а Матиас остался смотреть ей вслед.

     Она не обернулась, и только скрывшись от взгляда остановилась отдышаться. Её колени тряслись, а в висках билась кровь, но дышалось легко, и мир вокруг казался ярче чем когда либо.

     Анна принесла ей Рика ещё до захода солнца. Она плотно укутала его в шерстяную пелену и собрала в сумку вещи, а затем долго рассказывала об уходе. Они соорудили карман, Киартана положила Рика к груди, а сверху накинула плотную меховую шубу с перевязью.

     Сирани не спросил о ребёнке, лишь ненадолго остановил на нём взгляд, а когда Киартана окликнула его – кивнул в знак готовности, и они отправились к лошадям. Больше года ей не приходилось скакать, и первые минуты дались тяжело. Киартана впервые пыталась совладать с тяговым конём, но вскоре заставила его идти шагом, пуститься рысью, а затем, наконец и галопом по белоснежной пустыне.

     – Ты не говорила о ребёнке, – осмелился спросить Сирани на привале. Киартана развела волшебный огонь в камнях, и, хоть он боялся силы, тоже придвинулся погреться. – Если попадём в бурю, он может погибнуть.

     – Ему где угодно будет лучше, чем там, – ответила Киартана, продолжая покачивать малыша на руках. – Логово Волка, ужасное место для детей...

     – Выходит, ты не поддерживаешь Матиаса? И за что же тебя окрестили «Волчицей»? – он посмотрел ей в глаза, но Киартана промолчала и опустила взгляд на Рика, который уже был готов заплакать.

     Они медленно продвигались сквозь мёртвые леса по расчищенной дороге на юг. Деревья уснули перед зимой, в надежде однажды проснуться, но вот уже много лет их не отпускают снега. Здесь не осталось никакой живности, только лишь люди – из последних сил цепляющиеся за родные места.

     Нортон, хоть и находился южнее – не избежал той же участи. От былого величия не осталось и следа. Войны и их женщины отправлялись на юг, отвоёвывать территории и право на жизнь, а старики тихо умирали в своих домах. За семь дней они добрались до предместий и остановились в одном из заброшенных домов. Он промёрз до основания, и поленья в печи едва горели, но стены хотя бы защищали от нескончаемого ветра.

     Дом не разграбили – на стенах висели простые картины, и на одной из них был изображён потускневший от времени, покрытый инеем восход. Столовая утварь навсегда вмёрзла в полки, как и шкатулки с украшениями. Два старика – мужчина и женщина лежали, обнявшись в кровати – их сон уже никто не прервёт. За много лет тела нисколько не изменились. Киартана почти ощутила, с какой теплотой они смотрели друг на друга в последнюю ночь.

     – Много кто предпочёл смерть унижению, что ждало их на юге, – пояснил Сирани. – Ещё до последней войны мы долгие годы жили в вечном хладе, и южане не пускали нас на пахотные земли. Лишь набегами мы выживали, но не все смогли переступить свои принципы.

     Они въехали в город, когда солнце только взошло. Белый диск поднялся над горизонтом и, казалось, уже хотел упасть обратно. Всюду из труб шёл белый дым, а чёрные воды моря бились в ледяную корку. Корабль на верфи почти достроили – быстрый фрегат из мёртвого леса, способный пробиться сквозь лёд. Паруса ещё не подняли, но стяг уже развивался на мачте – отрубленная голова волка, пышущая жаром из пасти.

     Киартана на южном холме пыталась отыскать место, что было ей знакомо, но солнце било прямо в глаза, не позволяя заглянуть на самую вершину, а с востока уже подходила чёрная массивная туча.

     – Ещё до ночи начнётся буран, – предупредил Сирани. – Если не уедем сейчас, застрянем на неделю. Дорогу заметёт снегом, вдвоём будет уже не прорваться. Придётся ждать отряд Бассов. Если ищешь место, где оставить младенца, вон... – он указал на ветхий дом в три этажа, огороженный высоким частоколом. – Постоялый двор. Там его хотя бы не бросят на улице.

     Рик не плакал всю дорогу, но здесь уже раскричался во всё горло, не давая Киартане сосредоточиться. Она ещё пыталась разглядеть на холме те самые ярко жёлтые стены таверны, что так глубоко засели ей в память, но с каждой минутой надежда угасала.

     Туча плотной пеленой закрывала небо, а первые снежные хлопья уж падали на попоны лошадей.

     – Сегодня, или никогда! – перекричал ветер Сирани. – Решай. Не к чему оставаться на улице в буран. Нужно искать ночлег!

     Она в последний раз с надеждой подняла взгляд к холму, но таверна так и не появилась, лишь солнце ослепило её. Киартана рванула поводья и пустила коня вниз по улице, к постоялому двору.

     Сруб из осевших, покосившихся брёвен, казалось, едва сохранял тепло. Она спешилась и вошла в сени. Из-за двери доносились музыка и смех, пахло жареным кабаном, пивом и табаком, но Киартана не решилась войти в зал.

     Её никто не должен видеть.

     Она опустила Рика, укутанного в несколько шалей и шубу, на лавку, заложила под шубу горсть золотых монет, из тех, что оставила ей Гильда, быстро простилась с ним, поцеловав в лоб, и бегом выскочила на улицу. Слёзы текли рекой, и она едва разбирала дорогу. Позади скрипнула дверь, но Киартана не обернулась, вспрыгнула на коня и ударила в бока.

     Сирани ждал на пустынной улице, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, каков её ответ. Он пришпорил коня и вместе они галопом отправились в обратный путь в надежде обогнать бурю.

     Ветер мёл снежные хлопья им в спину. Кони ржали и рвались, почуяв неладное. Они успели ускакать на сотню миль, когда буря настигла их на привале, заставив без сна и отдыха отправиться дальше. Тучи заволокли небо, но на юге виднелся просвет, через который пробивались робкие лучи солнца, и Сирани предложил повернуть туда, чтобы им не оказаться в снежном плену.

     – Буря может продлиться неделю! – он пытался перекричать ветер, но не всегда ему это удавалось. – Если мы застрянем, то наверняка погибнем! Путь через Чернолесье займёт лишних четыре дня, но там есть, где остановиться!

     Киартана лишь обессилено кивнула. Она не рвалась обратно в Логово Волка, но боялась, что Матиас узнает всё до её возвращения.

     Они повернули на юг и направились к свету солнца. Сирани рассчитывал за два дня добраться до переправы, но дороги замело, и кони шли медленно, увязая ногами в свежем снегу.

     – До поста Чернолесья ещё день, – заговорил Сирани вечером второго дня, когда они устроились под могучей сосной на ночлег. Киартана развела костёр, и они оба придвинулись ближе погреть руки. – День, в лучшем случае.

     Снег валил плотной пеленой, но ветер утих, и мороз не так сильно щепал щёки.

     – Как считаешь, с ним будет всё хорошо? – её до сих пор терзали сомнения.

     – Постоялый двор – не лучшее место для ребёнка, – ответил Сирани. – Но, будь уверенна, самый сброд сейчас на юге – разоряет деревни, осаждает города, насилует и убивает... – он задумался, глядя в огонь. – Как считаешь, для чего мы живём?

     – Не знаю... – признала Киартана. – Я постоянно задаю себе этот вопрос, но ответа нет, – его взгляд встревожил её, на миг показалось, что он спрашивает, потому что больше не видит цели. Вдруг она поняла, что жизнь Сирани скоро прервётся, сердце забилось сильнее, и только отвернувшись к лесу Киартана смогла его угомонить. – Может для того, чтобы исполнить свои мечты?

     – Я всегда хотел увидеть золотой город. Его блестящие шпили, площадь Владык, где стоят их нерушимые статуи, зал Вечности. Знаешь, говорят, можно ослепнуть, если смотреть на шпили из золота, и на них упадёт луч солнца из-за облаков, — он подкинул в огонь дров.

     — Эта сосна жива, — заметила Киартана. — Вечный хлад сюда не добрался?

     — Её время ещё не пришло, — он поднял взгляд вверх, к нижним ветвям могучего дерева. — Ещё двадцать лет назад здесь жили южане, и зима, как и положено, сменялась летом. Я помню те времена… — Он прервался, испуганно всмотрелся в снежную пелену, а спустя секунду и Киартана услышала вой.

     – Волки! – поразилась она.

     – Крупная стая, – Сирани проверил, насколько легко клинок вынимается из ножен. – Обычно они уходят на юг, к Изиле. И зачем только эти остались... – он поймал её взгляд. – Если их много, ты должна бежать. Не медли, прыгай в седло и скачи на запад, к переправе, никакая магия не поможет отбиться от голодных тварей.

     – Я не боюсь, – Киартана поразилась тому, как спокойно бьётся её сердце. Она подняла посох, но не двинулась с места.

     Кони ржали и рвались с поводьев. Вой приближался, и вскоре из-за снежной пелены показались десятки пар горящих глаз. Волки поначалу боялись войти в свет костра, и Киартана лишь изредка видела их вытянутые морды и оскалившиеся пасти. Сирани достал обугленную головешку.

     – Отпугни их светом! – крикнул он, когда волки уже начали осторожно вступать в круг огня.

     Она подняла посох и создала над ними шар света. Причудливые тени деревьев хороводом пошли по лесу, остались тьмой на снегу, и волки спрятались за ними.

     Матёрая волчица, покрытая старыми шрамами и оголодавшая, остановилась напротив Сирани. Стая долго блуждала по округе в поисках еды. Киартана была готова поразить её воздушным клинком, но не успела, когда Сирани рванулся вперёд, и они схлестнулись в неравном бою.

     Он избежал её клыков, незаметно выхватил кинжал и вонзил в тугую, плотную шкуру волчицы. Лезвие будто ударилось о камень, но на острие появилась едва различимая полоска крови. Самка повалила его в снег и навалилась сверху. Киартана создала воздушное лезвие, но оно разбилось о шкуру волчицы, как второе и третье. Та обернулась, и Киартана, лишь взглянув в горящие глаза волчицы, ощутила нестерпимую боль во лбу, которая свалила её на колени.

     Она давно не ощущала этой боли. Та ядом медленно разарсталась от лба к виску, забирала всё больше внимания. Волчица отвернулась и боль мгновенно прекратилась, оставив в её голове угнетающую пустоту. Сирани замахнулся волчице в шею, но лишь открылся для атаки. Клинок так и не успел коснуться её плоти. Волчица разгрызла горло Сирани одним жадным укусом, утонув всей мордой в горячей, бурлящей крови.

     Он пытался вдохнуть, но лишь загонял кровь в трахею, его взгляд помутнел, кожа быстро бледнела. Волчица с кровавым оскалом смотрела ему в глаза, а Сирани в ответ попытался улыбнуться.

     Киартана бросилась было к коням, но волки преградили ей путь. Они медленно наступали, скалясь и рыча. Её окружили, и матёрая волчица вновь приблизилась первой, несмотря на шар света над головой. Киартана позволила ей подойти. Волчица печально посмотрела в глаза, облизала рукоять посоха шершавым окровавленным языком, как когда-то давно, и повела за собой. Киартана взяла за узду своего коня, и лишь слышала, как на второго накинулись волки. Он ржал, из последних сил цепляясь за жизнь, лягал ногами, но ему было суждено погибнуть, как и хозяину.

     Она покорно шла среди волков в чащу леса, и всё меньше волновалась. Ей вдруг показались эти места знакомыми. В долине чернело старое пепелище, а зов становился всё яснее. Она вспомнила волчицу, что отметила её к посох, но теперь на нём багровел и второй, кровавый след.

     Из грязного снега поднимались лишь чёрные остовы сгоревших домов. Она не была здесь прежде, но помнила это место. Стая привела её на пепелище. Волчица повернулась к ней и вновь посмотрела в глаза, вызвав укол необъяснимой боли.

     – Ты не отпустишь меня, пока я не увижу... – Киартана вошла на пепелище и села прямо в снег. – Что ж, посмотрим...

     Медитация далась необычайно легко, и вскоре она ощутила вокруг сотни беспокойных рук, но они ей были не интересны. Она сосредоточилась и начала отматывать время назад, сначала медленно, а затем всё быстрее, год за годом, но мир оставался прежним, лишь снег поднимался обратно в небо, обращался сухими листьями, которые вмиг возвращались на деревья и зеленели, а затем исчезали в ветвях, когда вода поднималась из почвы, обращаясь вновь коркой снега и льда. Так продолжалось двадцать раз, но вдруг она увидела Мериона, мудрого, как никогда молодого. Он держал в руке лукошко с младенцем и понуро, спиной возвращался к пепелищу, где погибли все жители деревни. Бассы ушли недавно, оставив глубокие следы в раскисшей земле.

     Он вернулся к засиженному месту, и кандалы набросились ему на руки. Она вместе с ним видела зверства Бассов. Его слёзы поднимались с земли и возвращались в уголки глаз, а Киартана лишь всё крепче сжимала зубы от нарастающего гнева.

     – Из-за тебя, маг, они все погибнут! – пригрозил Сари, и ровно так и поступил.

     Они неистово сражались, каждый за свою правду, и долгое время никто не мог победить, но ей это было не интересно – она знала конец. Киартана поднялась с земли и осторожно прошла в дом, где плакал младенец.

     – Девочка – решила она. – Я...

     Малышка лежала обёрнутая пеленой, и перестала плакать, когда Киартана взглянула на неё. Бездонные голубые глаза не отпускали, но она была одна. Ни мамы, ни отца, никого не оказалось, когда в дом ворвались Бассы.

     В комнату вошёл молодой воин с окровавленным мечом, и Киартана узнала Сирани. Он также взглянул в глаза малышки, занёс клинок над ней, готовый совершить роковой удар, но застыл в нерешимости, будто увидел в её глазах будущее. Киартана не знала наверняка, но Сирани не подчинился приказу, а опустил руку и аккуратно подоткнул выбившуюся пелену. Малышка улыбнулась ему, а Сирани тяжело вздохнул и вышел прочь, оставив её в живых, и лишь слегка запачкав простыню кровью.

     Киартана вновь мотнула время, желая встретиться со своими родителями.

     – Меня не могли оставить надолго, – знала Киартана.

     Но она так и лежала одна, задолго до звука рога, предвещавшего нападение Бассов. Она двигалась медленно, чтобы не пропустить ни мгновения, становилось всё тяжелее, но ни единого человека не вернулось в комнату. Киартана не сразу ощутила кровь на губах, а смахнув её рукой, поняла, как сильно течёт из носа. В глазах потемнело, но ей хотелось закончить, во что бы то ни стало. Ответ на самый важный вопрос в её жизни лежал перед ней в лукошке. Малышка улыбалась, а Киартана из последних сил пыталась не упасть в обморок. Кровь залила её шубу, промочила штаны, голова уже разрывалась от боли, но так никто не поднял лукошко и не взял малышку на руки. Она заметила снаружи алый отблеск рассвета за миг до того, как её посох разорвался на части. Видение исчезло.

     Волки ушли, оставив на снегу тысячи следов. Киартана долго не могла отдышаться, и только затем разревелась, осознав свою беспомощность. Ответ был так близко, прямо здесь, но она не смогла, не справилась. Кровь по-прежнему текла из носа, заливала щёки, оставляла на губах солёный вкус. Голова разрывалась от боли. Сил остановить кровь уже не было. Осколки посоха торчали из свежего снега, в них не осталось ни толики магии. Киартана не стала долго грустить о нём, как и собирать осколки, в надежде однажды восстановить, как удалось Мериону – посох подвёл её в самый важный момент, и она потеряла веру в него – именно потому его сила исчезла.

     Коня волки не тронули, позволяя ей выжить и добраться до переправы. Весь путь до Чернолесья, и дальше, на север к Логову Волка она боролась со слабостью и головными болями.

     Только теперь, в одиночестве, среди снегов, она поняла, чего Матиас так долго и упорно от неё добивался – бесстрастности. Она знала, где её ждёт ответ, но всё отчётливее понимала, приближаясь к оскалившейся пасти замка – ответ ей больше не нужен. Всё это уже не важно.

     Матиас ждал. Он выскочил во двор с беспокойным взглядом, быстро приблизился и крепко обнял.

     – Мне тебя не хватало, – заговорил он, поборов слёзы. – Твоё отсутствие оказалось невыносимо долгим для меня! – он повёл её в замок, по пути справляясь об успехах и самочувствии. – На твоей шубе кровь? Мне стоит волноваться?

     – Твои пагубные чувства множатся, – заметила Киартана. – На нас напали волки, и Сирани защитил меня ценой своей жизни.

     – Он был верным соратником... – ответил Матиас, но Киартана была уверенна, что он прежде даже не знал его имени. – Ты врала мне, хоть сама и ненавидишь ложь, – с укором отметил Матиас. – Увести сына Ильнара, чтобы я его не убил – в этом вся ты, – он всё также ласково смотрел ей в глаза, – но я не сержусь. Нисколько. Он не мог быть Тенью, и потому, спроси ты у меня, я отпустил бы его с миром, – Матиас остановился в тёмном коридоре, провёл рукой по её щеке, и страстно поцеловал, а Киартана не захотела сопротивляться. – Другое дело его отец. Он как раз в возрасте Тени. Но не волнуйся, – заметил Матиас её беспокойство, – Ильнар ещё нужен.

     Он вёл её к себе, но Киартана хотела остаться одна.

     – Я устала, – заявила Афелия, и Матиас первый отвёл взгляд.

     Она давно не спала так крепко, а, отдохнув, первым делом направилась к Ильнару рассказать о судьбе его сына. Внизу она встретила траурную церемонию.

     В массивном гробу под белым саваном лежала неподвижно и безмолвно Анна. Люди провожали её слезами и добрыми словами. Бассы смиренно следили за процессией и не приближались. Киартана нашла Ильнара и поравнялась.

     – Она умерла неожиданно, – заговорил он, – будто все силы в один миг покинули её.

     Процессия вышла во двор, Бассы ломами разбили лёд и опустили гроб рядом с могилой Мелоди.

     Ильнаром вновь завладела грусть, и Киартана решила не оставлять его одного.

     Она нашла Ильнара в комнате возле кузни, с единственным шатким стулом у стола и койкой покрытой скомканным одеялом. Ильнар налил чая и пригласил Киартану сесть за стол, а сам разместился на кровати.

     – Любишь его? – неожиданно спросил он.

     – Не знаю... – Киартана пыталась подобрать слова. Ильнар заметил её беспокойство и взял за руку, в этом не было магии, лишь немного сочувствия, но говорить ей стало намного легче. – Я очень неразборчива в любви... – призналась она, избегая его взгляда. – Знаешь, я долго обижалась на тебя после поцелуя, потому что любила другого...

     – Рим, – понимающе покачал Головой Ильнар.

     – Да, – улыбнулась Киартана, но на её глазах проступили слёзы. – Я любила без памяти, а он не разделял моих чувств. И в тот день... – она пыталась сдержать слёзы, но всё более крупные капли скатывались по её щекам. – Как часто я думала о мести, но теперь... Ведь именно Матиас убил Рима. Порезал воздушным клинком его горло, – она показала на себе, и заметила ужас в глазах Ильнара от её непроизвольного жеста. – Я не смогла помочь, а он наблюдал, как мы беспомощны...

     Ильнар обнял её, позволяя выплакаться, и Киартана продолжила говорить.

     – Потом я влюбилась в Викара. То время казалось лучшим в моей жизни. Все наши дни и ночи были прекрасны, но его любовь оказалась лишь иллюзией Гриона. Теперь, если мы встретимся, не знаю, вспомнит ли он меня... Матиас изнасиловал меня, но теперь, я боюсь потерять его... Не знаю, что со мной... – Киартана вдруг осознала, насколько они похожи. Рима убил Матиас, а она убила Мелоди. Казалось, Ильнар вновь возненавидит её, но он лишь крепче обнял, и с каждой минутой становилось всё легче на сердце. – Не так давно мы были добрыми друзьями, а теперь... как всё обернулось.

     – Когда я сбежал из дома, взял лишь немного еды. Запрыгнул на коня и пустился галопом полями и лесами. Я хотел вновь увидеть вас, и не думал, куда меня это приведёт. – признался Ильнар, потирая мозоли на руках. – Мерион взял меня с собой в Гроты и исчез на шесть лет, а когда вернулся – Мелоди уже стала для меня всем.

     – Я видела её там, за Пеленой, после смерти, я отпустила её, и всё же, мне не искупить вины, – Киартана собралась уйти, но Ильнар взял её руку.

     – Ты спасла Рика, – только он не боялся смотреть ей в глаза. – Ты ещё можешь стать лучше, той великой воительницей, которой всегда мечтала.

     – Разве мне по силам остановить войну? Заставить людей жить в мире, когда все жаждут крови! Я заглянула в своё прошлое, но и там не увидела добра, только потеряла свой посох. У меня нет сил для победы... Я видела зло. Демона в человеческом облике, что пожирал людей на моих глазах, и теперь я верю, что Тень существует. Она может быть в ком угодно нашего возраста, и даже во мне... – она подумала об этом впервые и застыла от ужаса, но что бы она ни говорила, Ильнар не собирался отпускать её руку.

     – Мерион говорил о Тени после возвращения в Гроты. Он рассказал далеко не всё, но я видел его обеспокоенный взгляд. Он стремился вернуться в Орден.

     Ильнар, наконец, отпустил её руку, но Киартана ощутила лишь отчуждение, пустоту. Ей слишком сильно хотелось, чтобы он продолжал держать её за руку, и больше не отпускал. Только наверху она задумалась о его словах.

     «...его обеспокоенный взгляд...» – повторила Киартана.

     Она открыла одну из книг и пробежала по записям на полях. Мерион вёл её. Предстояло многое прочесть, чтобы выяснить правду, но ей больше не хотелось ждать. Надписи красивым витиеватым почерком, тонким пером, становились всё яснее. Она уже не читала книги, а следила за самой историей на полях во фразах учителя. Он отслеживал знаменательные события и описывал одной ёмкой фразой.

     «Афелия Санден – Тень. 12» – холод пробежал по её спине, вдруг захотелось вернуться в разрушенный замок, но ещё сильнее – отомстить.

     «Угдин Оргорелл – Тень» – писал Мерион, а ниже оставил цифру и жирно обвёл её множеством кругов: «31»

     Она и прежде встречала эти цифры – после каждого появления Тени, когда её отправляли на очередной круг.

     – Тридцать один, – повторила она, листая страницы летописи.

     Мерион любил загадки, но эту Киартана разгадала давно – ровно столько лет было Угдину, когда Тень покинула его. Она запомнила год и стала искать последнюю встречу с Тенью. Но том заканчивался на Угдине и последствиях его правления, и других книг в комнате не оказалось.

     – Он забрал их, – решила Киартана, откинувшись на кровать. – И отправился в Орден. Мерион понял, в ком она, иначе и быть не может...

     Ей впервые приснился Орден. Все её друзья были живы и радостно встречали её, но Киартана шла во главе армии Бассов, и те убивали по её приказу. Все маги видели это. Грион аплодировал, а после приклонил колени. Она проснулась среди ночи с осознанием, что Огрим знает правду.

     Она отправилась в тронный зал, но он оказался пуст. Киартана поднялась к трону, села впервые в каменное кресло и окинула взором монолитные своды. Огрим многое забывал, а некоторые вещи повторял множество раз, и чаще всего сожалел о той девочке, что стала Тенью на его глазах. Киартана вспомнила, как часто ему снились кошмары, как часто он просыпался в холодном поту.

     Когда первые лучи солнца упали на стены из световых окон, Киартана поднялась с тёплого камня и отправилась в опочивальню Огрима, подчиняясь непреодолимому желанию. Киартана всюду имела доступ, ни один страж не посмел остановить её на входе в зал Императора.

     Служанки омывали его тучное тело, поливая водой из черпаков и натирая мочалками дряблую кожу.

     – Император! Я задам важный вопрос, и вы должны вспомнить.

     Огрим вовсе не удивился её вторжению.

     – Да, дорогая, что тебя интересует в столь ранний час? – он искренне улыбнулся, ничуть не стесняясь наготы. – Ты как и Мерион – неугомонна. Если что задумала – не успокоишься, пока не совершишь желаемое!

     – Оставьте нас, – приказала она служанкам, и те безропотно подчинились. Киартана выдержала достойную паузу прежде чем задать вопрос. – Кто стал последним пристанищем Тени? Я знаю, Мерион понял это и потому отправился в Орден, и вы должны знать, что он отыскал!

     – Дай припомнить, – задумался Огрим. – После Угдина я многие годы не слышал о Тени, и не удивительно, ей крепко досталось, хоть она и одержала верх – её ранили. Мы узнали о сражении с Тенью на юге... Мерион забрал книгу, в которой оно было описано.

     – Кто написал об этом? Попробуйте вспомнить! – настаивала Киартана.

     – Увы, – Огрим развёл руками, – память уже не та...

     – Но о девочке вы вспоминаете постоянно! – неожиданно взорвалась она. – Афелия, так её звали? Сегодня, в день памяти, следует вспомнить и о ней!

     – Ты знаешь, что я жалею о случившемся! До самого смертного одра, я буду помнить её взгляд! Я мучаюсь, а ты смеешь мне ставить это в вину?

     – Мучаешься недостаточно! – вновь сорвалась она, ощущая необъяснимый гнев. – Как сильно мучилась я? Много лет томилась за Пеленой! – последние слова она выкрикнула, брызжа слюной, и только теперь Киартана испугалась своего гнева и осознала, что не владеет собой.

     Она могла двигаться, моргать, дышать, но неведомая сила не позволяла ей уйти. Афелия создала воздушный клинок и подвела прозрачное лезвие к его шее.

     – Меня мучили много дней, а после отдали собакам. Ты видел всё, и не остановил ИХ! – говорила Афелия утробным голосом, всё сильнее прижимая лезвие к мягкой коже испуганного старика.

     – Нет! – Огрима словно поразило током. – Что же ты натворила! Разве ты не прочла книги? Нельзя возвращать «Тени» из-за Пелены! – он положил руки ей на плечи, не заметив, что по его шее потекла бойкая струйка крови. – Борись, ты должна изгнать её пока не поздно!

     Но Киартана уже ощущала себя в разрушенном замке, только её замком было само тело, которое не желало слушаться. Она надавила сильней и перерезала старику горло. Огрим так и не отпустил её плечи, заливая всё вокруг кровью.

     – Теперь ТЫ будешь вечно томиться за Пеленой! – выкрикнула Афелия, глядя в его пустые серые глаза. – И никогда не забудешь мой взгляд! – она смотрела до самой его смерти, и только когда кровь перестала бить из раны, отпустила.

     Огрим рухнул на пол, массивный каменный венец, символ Императорской власти, свалился с его головы и прокатился прямо по луже крови. С его смертью она ощутила облегчение и неистовое возбуждение.

     Киартана кричала во всё горло, пытаясь вырваться, но Афелия крепко держала её в кандалах. Она прямо так отправилась по коридорам замка, оставляя кровавые следы на камне. Служанки с криками разбежались прочь, а все, кто встречал её, испугано отводили глаза.

     Она спустилась вниз, в самое пекло, где в кузне работал Ильнар. Его мышцы казались высеченными из камня. Он поднял взгляд, и его лицо исказил ужас, но Афелия бросилась к нему и страстно поцеловала, так, как никогда не позволяла себе Киартана.

     Он пытался заговорить, но слова и не сходили с уст – Ильнар подчинился её власти, и они предались похоти прямо на столе, в клубах пара, в поте и крови.

     Мерион поднял глаза к куполу зала.

     Йелор Сигир, с суровым взглядом и венцом на голове, смотрит на восток, Сандор Ин, с буйной бородой и хитрыми глазами, смотрит на юг, Григорий Себский, с молодым ликом и загадочным взглядом, смотрит на запад, Фиокл Даос, с бледной кожей, седыми волосами и беспристрастным взглядом, смотрит на север. Основатели выстроили башню из гранита, обсидиана и оникса.

     Совет магов множился с каждым годом, а основатели не мешали творить и мыслить. Они пали, когда пришёл срок, а на их погребальных холмах выросли первые в округе Вечные деревья.

     Основатели много писали о Тени, и о борьбе с ней. В древнем Ордене наблюдали за изменением мира, изучали циклы перерождения. Маги построили башню и нанесли руны на ступени лестницы, плиты стен и свод зала.

     «Тюрьма» – гласили они.

     Маги веками готовили ритуал, наносили руны в местах концентрации силы, чтобы они усиливали друг друга, и лишь в одном месте, где стена башни была разрушена, рун недоставало. Только Мерион видел их связь и понимал назначение, а потому только он мог их восстановить, и всё же ему нужна была помощь.

     Зал Совета выглядел пустым, хоть там и собралось больше сотни людей. Маги сидели разрозненно, малыми группами, а просящие расселись в первых рядах. Мерион не помнил, когда ещё Орден принимал чей-либо совет, кроме своего, но Алькадия переживала не лучшие времена, и мэр Штенгер нуждалась в помощи.

     Её речь началась с поздравлений в том, что долгие распри и междоусобные войны, наконец, закончились. Анна говорила о равенстве, единстве и многолетнем сотрудничестве Управления и Ордена, но в итоге стала вновь, как и прежде, просить о помощи.

     – Люди нуждаются в вашей поддержке! – закончила она, окинув взглядом всех присутствующих и остановившись на Грионе. Он, как всегда снисходительно улыбаясь, поднялся под дружные овации магов и вышел на подиум.

     – Я прекрасно понимаю ваше беспокойство, – заговорил он, и гул голосов в зале моментально стих, в пугающем единстве. – Я рад, что смутные времена закончились, но расслабляться рано. Нам предстоит много работы. Город до сих пор не вполне восстановился, а люди всё сильней нуждаются в вере. Многие боятся перемен, сторонятся их, всеми силами держатся за старое. Орден смог преобразиться, отринуть всё лишнее, и взять в новый рассвет только лучшее. В который раз я заявлю, что мы более не подручные Владык. Мы не исполняем их волю и не станем сражаться за их господство! – по рядам просящих прошёл робкий шёпот негодования, но Магистр продолжил, не позволив людям задуматься о его словах. – Во всём остальном мы поможем. Я обещаю. Никто не будет голодать, каждый получит дом и работу, мы организуем все традиционные праздники, не допустим погромов и бесчинств! – люди верили ему безоговорочно.

     Магистр окинул всех добродушным взглядом и спустился с подиума под радостные возгласы. Многие обсуждали его заявления, пока на сцену с трудом поднимался бывалый военный, покрытый старыми ранами и с протезом правой руки. Мерион помнил, как спас Ральфа.

     – Мы из последних сил держим Керник, ценой тысяч жизней! – он смотрел только на магов, но ни на Гриона, улыбка которого, должно быть, приводила его в бешенство. – Мы – последний рубеж, и если Керник падёт, Бассы окружат Алькадию за считанные дни! Коридор «забытой тропы» оборвётся, и уже некуда будет отступать, – Ральф встретился взглядом с Мерионом. – Без магов город останется в осаде, и, в конечном итоге, истощённый и изнеможенный, он будет взят, – Ральф, наконец, посмотрел на Гриона. – Как долго продлиться ваш нейтралитет, когда город начнёт полыхать, а крики и мольбы людей будут слышны даже с вершины вашей башни!

     Он не увидел согласия в глазах магов и, недовольный, сошёл вниз, оставив подиум пустовать. Тревожная тишина нависла над всеми, никто более не решался подняться с речью.

     – Не хочешь произнести пару слов? – предложил Мьёрн, но Мерион, погружённый в тяжкие думы, не ответил. Тот пожал плечами и с трудом поднялся, опираясь на посох.

     Все повернулись к нему и замерли в ожидании, пока огромный маг спускался в центр зала и поднимался на подиум. Он вышел к людям и окинул зал взглядом.

     – На мой век выпало множество испытаний, – заговорил он отрешённым голосом, заглядывая под купол зала. – Маги воевали с Бассами, сколько себя помню. Ещё юнцами, подручными, мы с товарищами ушли на войну. Затем на гибель отправляли учеников. Снова и снова, пока мы не осознали, что эта война бессмысленна. Много лет в Ордене кипели жаркие споры о нейтралитете, не для того, чтобы бросить людей, а чтобы избавиться от кабалы. И мы отстояли свою свободу. Многие маги покинули Орден, не согласившись с новым устоем. Их мы не виним, они навсегда останутся нашими братьями, но я… – он ударил себя в грудь, – говоря только от своего имени, заявляю, что не стану больше воевать за Владык.

     Мерион, хоть и не ответил на вопрос Мьёрна, но речь выслушал, и всё же его больше интересовал Грион. Тот едва заметно, лишь губами проговаривал слова, что следом произносил Мьёрн. Весь год Мерион наблюдал за Грионом, и всё больше убеждался, что он один из Волков.

     Грион пообещал Анне и Ральфу обсудить их просьбу на ближайшем Совете, вызвав ещё больше негодования, и объявил окончание собрания. Они, казалось, были готовы взорваться, но Грион лишь вновь натянул на лицо слишком снисходительную улыбку и удалился, не проронив более ни слова.

     Люди стали расходиться, и Мерион вышел одним из первых. Он поспешил обратно в библиотеку, откуда его вырвали на собрание чуть ли не силой, но на лестнице ждал Грион, опёршись обеими руками о посох и испытывая Мериона твёрдым взглядом.

     – Гильдарион!

     – Магистр, – ответил Мерион, и они продолжили подъём вместе.

     – Ты, после своего возвращения, всё время проводишь в библиотеке, – заметил Грион. – Не участвуешь в обсуждениях, но я вижу твой пренебрежительный взгляд. Ты не рад происходящему. Я хочу услышать твоё мнение. Зайди ко мне, поговорим, как старые товарищи, – Грион следил за его реакцией, а Мерион слушал бесстрастно и отрешённо. – Мы ведь всё ещё друзья? – спросил Грион, обернувшись, когда Мерион уже поднимался в библиотеку.

     – Да, – кратко ответил он, но сам давно уже так не считал.

     Он находил в книгах всё больше расхождений и нестыковок. Последний том Летописи был написан рукой Гриона, а в заметках других Магов всё чаще встречались затёртые или зачернённые фразы. Мерион спешил отыскать правду, пока Бассы не осадили Алькадию, и Волки не вошли в башню Ордена по приглашению Гриона.

     Его взгляд легко скользил по строкам, задерживаясь лишь на определённых фразах. За год он просмотрел сотни томов, и ни в одном не нашёл хоть малейшего упоминания Тени. Мерион помнил, что Грион отправлялся на поиски кристалла на юг, но не верил, что он мог победить Тень, хоть бы и случайно, как писал в своих воспоминаниях. А ведь из-за этого Бассы начали вторжение двадцать лет назад, и стали убивать детей по приказу Огрима.

     Маг вернул на место очередной массивный том в стальной обложке с замком и достал следующий – воспоминания Игонора Фраила. Мериона поразило током. В то время, как он воевал на севере вместе с Огримом и остальными, а Грион путешествовал по пустыням, Игонор находился в Ордене и записывал воспоминания о своей юности.

     Он писал про молодую Алькадию, когда даже великие деревья не были такими могучими.

     В то время солнце светило ярче, а дождь, если и проливался, то быстрым ливнем, тучи мгновенно уходили прочь, заставляя всех мальчишек отправляться на реку. Мерион любил веселиться и всегда тащил Игонора с собой. Они вечно были вместе.

     «Мы станем великими!» – выкрикнул Мерион по прибытии в Алькадию.

     Игонор особенно восхищался годами, что они провели в Академии. Не было ни дня, когда бы они не веселились. Мерион, будучи лучшим учеником, позволял себе массу шалостей, за которые ему часто попадало от Мастеров.

     «…Он всегда любил нарушать правила...» – писал про него Игонор, и Мериона эта фраза опечалила.

     – Что с нами стало, – прошептал он, отвлёкшись от книги на косой луч полуденного солнца, падающий сквозь распахнутое окно. Маг помнил, каким безбашенным был в юности, и к чему это привело. Он продолжил поглощать книгу, но всё сильнее боялся того, чем она закончится.

     «…Когда она заговорила, я не сразу понял, что вопрос обращён мне. – вспоминал Игонор. – Её улыбка поглотила мой взгляд, всё иное перестало хоть что-то значить. Тогда я выглядел испуганным мальчишкой, молчал и смотрел ей в глаза. Другая махнула бы рукой и ушла прочь, но Настя взяла меня за руку, смутив ещё сильнее, и произнесла ту фразу, что я всегда буду помнить:

     – Боишься? – с улыбкой спросила она. – Я тоже. Давай бояться вместе.

     Больше мы не расставались, и страх пропал очень быстро. Уже спустя пару дней меня было не остановить, я всё говорил и говорил. Мы радовались и смеялись вместе. Я смотрел на неё, не в силах оторвать взгляд, на кургане под Вечным дубом, и знал, что бесповоротно влюбился. А затем я познакомил её с Мерионом...»

     В том месте рука Игонора дрогнула, и перо оставило на пергаменте крупную бесформенную кляксу.

     – Он плакал, когда писал это. – осознал Мерион.

     «…Он очаровал её. За считанные дни. Моё сердце ликовало от того, что я лишь держал её за руку, и разбилось на бессчетное число осколков, когда я увидел, как они целуются. Солнце вдруг перестало светить, а радостные крики учеников в парке у башни смешались в пугающую, тревожную кашу...»

     Каждая фраза резала по сердцу, будто обращены они были к нему. Сквозь года, Игонор, неистово ненавидящий его, порицал за всё содеянное.

     «…Я видел их счастье и не понимал, как упустил свой шанс. Лучший друг предал меня и заставил страдать. Я не мог посмотреть ему в глаза и заговорить о Насте, я ждал и верил, что однажды, как и другие до неё, она ему наскучит. И моя ненависть вскипела в крови, когда он с трепетом в голосе сказал, что влюбился по-настоящему...»

     Мерион помнил тот солнечный день. Паперть. Уроки кончились, и они с Мьёрном сидели на скамье под дубом, маясь бездельем. Он думал, Мьёрн порадуется за него, рассказывая о своих чувствах, но именно в этот момент их дружба дала трещину.

     «…Мне никогда не было так больно, и в тот день я впервые накричал на него. Я вскочил с лавки, до боли сжал кулаки, помню, как кровь билась в висках, но мне удалось сохранить самообладание. Я ушёл, и всё же, спустя годы, признаю, всё закончилось бы куда лучше, затей я драку. Гильдарион легко победил бы меня и поставил на место. Но я поступил много хуже.

     В то время на севере разгоралась очередная война с Бассами, и я уговорил мастера Азари взять Мериона с собой, как лучшего ученика. Обучение закончилось, Мерион лишь на время простился с Настей и отбыл на север, а спустя пару лун я, от его имени, написал к ней письмо. Всего несколько строк, в которых он просит прощения и говорит, что больше не вернётся.

     Наверное, то гадкое чувство отвращения к себе останется со мной до самого конца, но тогда я был счастлив. Мы с Настей вновь сошлись. Снова держались за руки, гуляя по городу, а вечерами она позволяла мне немного больше. Мы были счастливы и обручились спустя год. Я построил дом в лесу, возле родной деревни, мы проводили там всё время только вдвоём и всё чаще говорили о детях. Она хотела девочку, а я мечтал о мальчике, пожалуй, только об этом мы всегда и спорили.

     Но всё разом оборвалось. Никогда не забуду тот яркий день под тенью вечного дуба, когда Настя сказала, что беременна...»

     Мерион оторвался от книги, чтобы смахнуть слёзы, но платок никак не разворачивался. Он теребил его руками, пытаясь найти угол, в глазах всё расплывалось, а крупные капли стекали по щекам, оставляя соль на губах.

     – Что же это, – Мерион от бессилия бросил платок прочь и заплакал, прикрывая лицо руками.

     Он мог закрыть книгу и вернуть на полку, ибо знал, что случиться дальше, но должен был прочесть всё до самого конца:

     «…Мерион пришёл к дубу, в пик нашего счастья, словно злобный призрак прошлого. Худой, с взъерошенными волосами, впалыми щеками и безумным взглядом. Он крепко сжимал посох, до белизны в костяшках, и тогда я осознал – он будет биться насмерть.

     Настя узнала о том, что письмо было обманом. На миг мне показалось – она меня возненавидела. Я спросил, разве все наши чувства не настоящие, но она не ответила, лишь отрешённо поднялась и побрела прочь, а за её спиной начали рваться молнии. Мы схлестнулись в неравной драке, а я видел перед глазами лишь её испуганный взгляд.

     Не скажу, что наша битва была грандиозной. Я не взял посох, и любое заклинание давалось невероятно тяжело. Мастер Азари всегда строго наказывал не колдовать без посоха, но в тот момент выбора у меня не оставалось. Я защищался изо всех сил, ведь любой удар мог оказаться последним, и только когда Настя упала, отойдя на десять шагов, Мерион остановился.

     Мы вместе кинулись к ней, пытались помочь, но она уже была мертва. Так умерла наша любовь и наша с Мерионом дружба. После он всегда винил меня в её смерти, но я всегда знал правду...»

     «Игонор никогда не обвинял меня, – вспомнил маг. – А я всегда винил Игонора оттого, что сам боялся оказаться виноватым…»

     Игонор пробыл в разъездах семь лет, и, вернувшись с мутным камнем в оголовье посоха, провёл три года в Ордене, прежде чем началась война.

     По возвращении с севера Игонор стал Мастером, а Мерион, вопреки ожиданиям – нет.

     Он не раздобыл Кристалл в странствиях по западному плато, с его многочисленными деревеньками и сёлами, и отправился вновь на поиски только на закате третьего десятка, когда Игонор уже обучил трёх своих первых учеников.

     Бассов отбросили на север, и они вновь на долгие годы стали разрозненными и слабыми. По слухам, их Императора свергли на острове Туманов, уничтожив целый город. Мерион видел руины, прибыв на остров, но заходить в мёртвый город не стал. Там, в глубине пещер он раздобыл подходящий осколок и поместил его в навершии посоха.

     Маг пробегал глазами листы и записи, которые его не интересовали, и искал единственно важное. Он отправился на войну, Грион – на поиски кристалла, а Игонор остался в ордене, борясь с первыми проявлениями «разрушения». Именно тогда он начал писать воспоминания о своей не очень удачной жизни. В те годы Орден переживал лучшие времена. Ученики вновь наполнили острова смехом и задором, война быстро закончилась поражением Бассов.

     Мерион теперь вчитывался в каждую фразу, несмотря на усталость. Свет шара, кружащего над ним, едва позволял читать в кромешной тьме, покрывшей всё вокруг. Сон уже накатывал волнами, но он был обязан закончить. Мерион двигал пальцами по шершавым листам, и вдруг остановился.

     – Вот оно! – решил маг. Он перечитал фразу трижды, прежде чем окончательно понял её смысл.

     «…Грион быстро вернулся, – писал Игонор. – Мне потребовалось больше семи лет, чтобы раздобыть кристалл, его же алый, без единого огреха, камень красовался в посохе уже спустя одну луну после отъезда. Мне кажется, он даже не отбывал на юг, ибо в это время из-за «южной хвори» туда не отправлялся и один корабль...»

     Он долго искал доказательства, но некоторые воспоминания были переписаны, а из многих книг исчезли листы с описанием тех лет.

     – Лишь одна фраза, – Мерион снова перечитал упоминание о Грионе, и просмотрел весь лист сверху донизу, но ничего больше не обнаружил. – Одна фраза в воспоминаниях умирающего мага против Магистра ордена...

     Мерион закрыл книгу, но не вернул её на место, а взял с собой, чтобы и это доказательство не исчезло. Выйдя на лестницу, он первым делом огляделся. Он уже не в первый раз заметил подручных, что наблюдали издали.

     Всё самое важное Мерион хранил в своей комнате в сундуке под рунным замком, никому не верил, а потому ни с кем не говорил. Грион – Волк, Мерион был почти уверен, но слова Игонора в книге означали, что и Волков тот обманул. Его почерком написан последний том Летописи, где описано сражение с Тенью. Но фраза Игонора о Грионе, который никуда не отбывал, противоречила этому.

     Маг сел на кровать и, по обыкновению, положил посох себе на колени. Его мысли унеслись далеко из башни, за Пелену, где все потерянные вечно блуждают во тьме. Он вновь просил совета у мудрейших, но те оставались безмолвны.

     Утром Мерион прочёл воспоминания Игонора до конца, хоть других упоминаний о Грионе там не было. Мерион много лет ненавидел его, винил за смерть Насти, а теперь, взглянув с другой стороны, осознал, как сильно сам был не прав. Он никогда не считался с чувствами других, а в юности просто не мог пройти мимо красивой девушки, не заговорив с ней.

     Мерион с большим трудом переборол страх и заставил себя подняться в медицинский зал к Игонору. Солнце падало косыми лучами на кровать старика, а ветер трепал светлые шторы на окнах. Игонор читал, и приятно улыбнулся, когда заметил старого друга.

     – Я рад, что ты преодолел страх, – заговорил он усталым голосом. – Мне тебя не хватало здесь.

     – Прости, что не приходил, – ответил Мерион, садясь на соседнюю кровать. На тумбе вблизи Игонора лежали книги, а посох поодаль – им он давно не пользовался. – Я...

     – Не вини себя, – перебил Игонор. – Тяжело смотреть на умирающего товарища... Ты уже видел поражение магией. Скажи, сколько мне осталось?

     – Меньше года, – обнадёжил Мерион, хоть и знал, что Игонору остались считанные дни, и едва ли он продержится до дня памяти. – Мне ужасно жаль, что в тот день я не сдержался... – он теребил во вспотевших руках посох. Не в силах посмотреть Игонору в глаза, он искал, куда направить взгляд. – Ты оказался там без посоха, и использовал слишком большую силу...

     – Это не важно, – Игонор протянул руку, и Мерион крепко сжал его сухую ладонь. – Теперь уже нет...

     – Я прочёл твою книгу, – признался Мерион и ощутил, как пульс Игонора участился. – Пусть ты никогда не винил меня в её смерти, я виновен. Виновен в том, что разрушил ваше счастье. Всю жизнь я боялся погружаться глубоко, чтобы не встретить её за Пеленой. Она ждёт там, под Вечным дубом, я знаю, – Мерион, наконец, посмотрел ему в глаза. – Всегда мне казалось, что она ждёт меня, но теперь знаю – она ждёт тебя! Пока ты ещё помнишь, и пока ты ещё в сознании, молю, скажи правду, кто виновен в её смерти.

     – Никто из нас не убивал её, – сквозь слёзы заговорил Игонор, – но мы оба виновны. От страха её сердце остановилось, и будь любой из нас хладнокровнее – мы спасли бы ей жизнь. Но ярость застелила нам глаза, и потому мы оба стали причиной её смерти.

     Они долго говорили о прошлом. О несбывшихся мечтах, напрасных обидах и судьбе, которая привела их к такому исходу. Мерион рассказал об Огриме, Матиасе и Грионе, которых Тень привела во тьму. Игонор же не стал жаловаться на судьбу.

     – Я видел много прекрасного, – он отвернулся к окну, за которым в ярком солнечном свете блестели тёмные воды. Волны разбивались о скалы, орошая набережную колкими брызгами. – Я прожил долгую, полную испытаний и радостей жизнь. Об одном я лишь жалел – что умру ненавидимым тобой, но сегодня ты развеял мой страх. Спасибо.

     Он смотрел полными счастья глазами и улыбался, а Мерион никак не мог сдержать слёзы, и не успел ничего сделать, когда Игонор положил ладонь на грудь и остановил своё сердце. Мерион мог помочь ему, вернуть назад, но знал – Игонору это не нужно, Настя так долго ждала его, и они, наконец, уйдут в иной мир вместе, держась за руки.

     Игонора Фраила хоронили с почестями, ярким весенним днём, а процессия выстроилась до кургана от самых городских ворот. В колонне впереди гудел рог, и били барабаны, а весь путь дети посыпали пеплом и устилали еловыми ветвями. Мерион шёл отрешённо, отдельно от остальных магов.

     – Помню, вы вроде были друзьями, – заговорил Ральф, поравнявшись с Мерионом. – Я был тогда совсем мальчишкой, и мне очень хотелось попасть в вашу «крутую» компанию. Помню, как отец отлупил меня, когда я сказал, что хочу стать магом. – Ральф хромал, но не отставал. – Он не хотел, чтобы я погиб на войне, но тогда мне казалось, он будет вечно контролировать меня. Я ненавидел его полжизни, и понял, как он был прав, только действительно оказавшись на грани смерти, там, на Белых Полях.

     – Я был ужасным другом, – ответил Мерион. – Погода сегодня чудесная, ему бы понравилась, Ал любил природу. Он хотел остаться жить в лесу с Настей. Я всё у него отнял. – он поднял взгляд, но на севере половину неба занимала чёрная туча от костров Бассов, что подходили всё ближе к столице. – Дела на фронте всё также плохи?

     – Хуже некуда, – ответил Ральф. – Другие армии уже ушли за «Перешеек», а мы теряем по три тысячи солдат каждый день. Керник падёт ещё до совета магов. Бассы окружат Алькадию ко дню памяти, если мы хотим спасти людей – действовать нужно немедленно!

     – Вы должны отступить, не к чему губить столько жизней зря, – спокойно ответил Мерион.

     – Мы поклялись стоять насмерть!

     – К чему все эти клятвы? Вас бросили, вы больше ничем не обязаны Владыкам, – Мерион знал, что все его доводы разобьются о непреступную стену патриотизма. – У них было двадцать лет, чтобы собрать самую великую армию в истории, но, как и сотни лет до этого, они вновь положились на магов. Ведь мы своими жизнями отстоим север для них! – Мерион остановился и положил Ральфу руку на плечо, словно старому другу. – Мне нужны союзники здесь, в Алькадии, – он сунул в руку письмо, но заметив взгляды людей, отпрянул и продолжил идти в процессии.

     – Считаешь, Грион предаст нас? – спросил Ральф, догнав его.

     – Он давно предал, – в пол голоса заговорил Мерион. – Стены Алькадии выстоят против любого врага, но, если открыть ворота, Бассы не оставят от города и камня на камне. Передай письмо, она обещала помочь, и подумай о моих словах, – Мерион больше не сказал ни слова, и вскоре процессия вошла в поминальный парк с множеством курганов, на вершине которых высились Вечные деревья.

     Игонора положили под дубом, как он и хотел. Ветви плясали на ветру, а молодая листва источала терпкий аромат. Деревце, выросшее из жёлудя Вечного дуба могло стать выше родителя, а могло не унаследовать его могущества и стать обычным дубом – никто не был властен над этим, но все знали – Вечные деревья вырастают только на курганах великих магов.

     Гремели барабаны, играла виолончель и пара скрипок, крепкий мужчина трубил в рог. Люди подходили к могиле и втыкали в землю поминальные столбы с пожеланиями, выписанными рунами. Мерион вступил в круг, подошёл к молодому деревцу и положил ладонь на ствол.

     – Я искалечил твои душу и тело, – заговорил он шёпотом со слезами на глазах. – Я был плохим другом, но ты – лучшим из тех, кого я знал. Надеюсь, Настя не зря ждала всё это время, и вы отправитесь в иной мир вместе.

     Мерион поклонился и отступил. Игонор избавился от страхов и переживаний, но Мериону ещё предстояло совершить невозможное. Он поднял ладонь и заметил, как сильно его пальцы трясутся. Мерион сжал крепче посох и отправился обратно в город, где ему предстояло ещё одно дело.

     Ило по-прежнему обитал на пирсе, в палатке, в одиночестве, но его люди пристально следили за каждым шагом мага. Мерион оставил посох у входа и заглянул в шатёр. Приглушённый свет заставил его остановиться, но спустя секунду он заметил силуэт в балахоне за столом. Ило ждал встречи и указал на стул, обитый цветастой тканью.

     – Мастер Мерион, я подготовил всё, что возможно, по вашему вопросу, – мужчина повернул к нему древнюю книгу. – Ни один корабль не покидал порт летом того года. Южная хворь разносилась быстрее слухов о ней. Я лично был свидетелем её буйства в Вельмондте.

     – Эти документы очень важны для меня, – предупредил Мерион, поворачивая книгу обратно. – Никто не должен их изъять или уничтожить, – он достал из под плаща письмо и отдал Ило. – Хоть мы и не сходимся во взглядах с мэром, мне нужна её помощь.

     Мерион раскланялся и отправился в Орден, окончательно убедившись во лжи Гриона. Он предал и обманул всех.

     Когда ветер подул с севера, яркий солнечный день вмиг обратился пасмурным с тяжёлыми облаками и воздухом, наполненным смолой и копотью. Устоявшийся мир мог погибнуть, напряжение ощущалось в каждом вдохе. Город готовился к осаде, но люди не знали, что враг уже внутри.

     Он и не заметил, как извозчик повернул на мост. Они въехали на площадь перед башней, где его уже ждал Грион, в окружении свиты. Они встретились взглядами, но Мерион не боялся попасть под Влияние – он крепко сжимал посох, а руны на рукояти тускло мерцали.

     – Мастер Гильдарион, – заговорил Грион, прежде чем повозка остановилась. – Позволите проводить вас наверх? – Магистр пригласил его внутрь, и Мерион был вынужден подчиниться.

     – Сегодня день великой скорби, – продолжил Грион, поднимаясь вместе с Мерионом по лестнице. – Но есть одно неотложное дело и я прошу вас раскрыть некоторые секреты. Магистр Оксифур отправлял вас на север выяснить истоки Волков, но вот уже семь лет этот вопрос так и остаётся без ответа, – Грион пристально наблюдал за Мерионом и как всегда улыбался.

     – Я всё расскажу на Совете, – ответил Мерион, остановившись посередине лестницы. – Наши братья должны услышать правду.

     – Хорошо, – Грион слегка приклонил голову и продолжил подъём, наблюдая за тем, чтобы Мерион не отставал. – Я позволил себе переговорить с Ральфом, и посоветовал ему начать отступление. Держаться за останки севера уже не имеет смысла, как вы считаете?

     Мерион не ответил, и Грион продолжил:

     – Совет пройдёт немедленно. Прошлой ночью с Перешейка пришло важное донесение, и теперь мы не можем ждать Середины лета, – Магистр пригласил Мьёрна пройти первым в коридор к залу.

     Мерион безмолвно согласился и вошёл в темноту. Грион со свитой занял первый ряд, а он нашёл Мьёрна и сел рядом.

     – Что за срочность?

     – Ночью пришло важное донесение, – пояснил шёпотом Мьёрн, пока Грион поднимался на подиум, – Магистр считает, медлить больше нельзя.

     – С каких пор ты перестал называть Гриона по имени? – удивился Мерион.

     – Здравствуйте! – объявил магистр, простирая руки к магам. – Увы, не все наши братья успели прибыть. Мне важно каждое мнение, но медлить больше нельзя. Силы западного фронта иссякают. Армии Альянса ушли за перешеек, и этой ночью я получил донесение, – он окинул взглядом присутствующих, но улыбки не было на его лице. – Владыки закрыли ворота. Прямо сейчас тысячи беззащитных беженцев стоят у Перешейка, в надежде пройти на юг. Ежедневно всё больше людей отправляются по «Забытому пути», в ловушку!

     Зал взорвался мнениями. Магистр позволил свободно обсуждать варианты, а сам пристально наблюдал.

     – Людей следует предупредить! – воскликнул Макстор Сантори из середины зала. – Нельзя пускать их к Перешейку, пока ворота закрыты!

     – Да! – согласился мастер Сирод. – здесь гораздо безопаснее! Стены города выдержат любую осаду!

     Гомон разговоров проникал в каждый уголок зала, и Мерион понял, что Гирон намерен задержать людей в городе любой ценой.

     – Мы должны предупредить мэра Штенгер, – согласился Грион, заглушая своим голосом все остальные, – но этого недостаточно. Нам придётся остановить людей, закрыть ворота, убедить их, что внутри безопасно. Я займусь этим немедленно, но сейчас стоит обсудить ещё один вопрос, – он кивнул Мериону. – Мастер Миртувор год назад вернулся с севера, где искал истоки так называемых «Волков», и сейчас он готов рассказать всё, что узнал.

     Мерион не желал этого, и всё же вышел в центр зала, опираясь на посох. Маги следили за ним, и на миг ему показалось, что все смотрели одинаково хищно.

     – Владеющие силой покорили саму смерть и впустили в наш мир Тень из-за Пелены, – сказал Мерион, и только Грион улыбнулся, поняв о чём речь. – Девочку одолевали Тени, она видела их повсюду, и вскоре убила себя. Тень, веками проявлялась в самых ужасных людях, питала войны и моры! Лишь Тёмная Заря прекратит круговорот... На севере, среди Волков, я встретил Огрима Иври, его сына Матиаса и многих других, кого мы считали погибшими. Их заставила отринуть прошлое и сплотила единственная цель – во что бы то ни стало изгнать Тень из нашего мира, избавив будущие поколения от её пагубного влияния. Ради цели каждый из них совершил немало непоправимых деяний, – Грион улыбался всё шире, неотрывно смотря ему в глаза. – Я прочёл все писания, что они собрали за тысячелетия, отследил Тень сквозь века от её призыва древними магами на этом самом месте, до настоящего времени. Весь её путь залит кровью! Но основатели Ордена поклялись избавить мир от её гнёта и построили башню, – он поднял руки ввысь, и все маги, кроме Гриона, устремили взгляд вслед за ними к куполу и фигурам основателей. – Наши предшественники зачаровали эти стены и подробно описали ритуал, но, чтобы всё получилось, Тень должна находиться на вершине башни. Если удастся обнаружить и изгнать её – это остановит войну. Огрим Иври – Император, и услышав столь великую весть, он прекратит наступление.

     Мерион не ждал, что все поверят пустым словам, собрался рассказать подробнее, но Грион прервал его поднятой ладонью.

     – Неужели, существуют фанатики, что верят в некую сущность, изгнание которой вмиг остановит все войны? – он поднялся и обратился к магам. – Войны развязывают люди. Времени осталось мало, а мастер Мерион предлагает начать верить в сказки!

     – Это правда! – возразил Мерион. – Грион, ты сам писал о последнем появлении Тени! – весь зал сразу затих. – Страницы летописи написаны твоей рукой! «Чёрная, словно смола, жидкость поднялась из всех его ран» – твои слова!

     Два мага стояли друг против друга, в нарастающем напряжении.

     – Сейчас не время гоняться за призраками, – спокойно заговорил Грион, не ответив на обвинения Мериона. – Враги близко, нужно найти решение...

     – Враги уже здесь, – парировал Мерион не спуская с него взгляда и всё крепче сжимая посох. – Лжец, в тот год ты не был в пустынях Корадо, ни один корабль не вышел из порта на юг! Ради чего ты развязал войну, Грион?

     Мерион ожидал чего угодно, но только не аплодисментов. Грион не спускал с него взгляда и надменно хлопал в ладоши.

     – Поразительные заключения. Как давно ты обратился во тьму? – он повернулся в зал и произнёс громогласным голосом. – Мастер Мерион, боюсь, уверовал в суждения фанатиков. Его очаровала их сила и власть! – он вновь повернулся к Мериону, но уже не улыбался. – Как им удалось убедить тебя? Они обещали прекратить войну, если откроешь ворота? Весь год ты планировал предательство! Видите, как развращает вера в Тень… – Грион направился к подиуму, яростно жестикулируя, а все маги ему безоговорочно верили. – Гильдарион Миртувор Мерион, – обратился он. – Я обвиняю тебя в предательстве и, властью Магистра, отлучаю от Ордена, лишаю всех регалий и привилегий. Ты отправишься в темницу немедленно!

     Все маги разом встали против него, и даже Мьёрн смотрел взглядом полным гнева. Мерион поднял посох и попытался отступать, но его окружили, и кольцо всё сильнее сжималось.

     – Как вы можете верить ему! – выкрикнул Мерион, но никто его не услышал. – Он лжёт! У меня есть доказательства! Мьёрн, хоть ты меня послушай!

     Садер Мирт первым выпустил в него разряд молнии. Мерион успел поднять щит, который тотчас разбился в блестящие, исчезающие осколки. Мьёрн Хагорд ударил вторым, и его предательство для Мериона оказалось больнее всего.

     – Мьёрн? – поразился Мерион, глядя другу в глаза, но не видя в них ничего кроме злобы. – С каких пор всё изменилось, вспомни, когда ты перестал называть Гриона по имени!

     Его собирались посадить в темницу не враги, а друзья и товарищи, которых он знал всю свою жизнь. Грион даже не взялся за посох – ему не к чему было нападать, маги всё сделали сами. Мериона теснили со всех сторон, изматывали и ослабляли. Он упал на колени от сокрушительного удара, руны на посохе едва горели бледным мерцающим светом.

     – Ради чего? – Мерион поднял на Гриона взгляд.

     Он не ответил, но за яростной ухмылкой и безумным взглядом, за миг до потери сознания, Мерион ощутил трепещущую в крови Гриона неистовую силу.

     Его тащили всё ниже и ниже, пока солнце не исчезло, и лестница не погрузилась во тьму. Они прошли низкую арку и углубились в коридор. Мерион знал это место: в тёмной коморке пахло сыростью, морем и солью, Клетки занимали весь зал. Ещё в юности для него и некоторых ребят было забавой закрыть в одной из этих камер особенно никчёмного «зубрилу» и слушать его крики и мольбы о помощи.

     Его затащили в клетку, Мьёрн лично захлопнул дверь и защёлкнул замок. Маги расступились, давая подойти Гриону, а затем, по одному его знаку, ушли прочь, оставив с Мерионом наедине.

     – Эх, Гильдарион, – Грион наслаждался превосходством. – Тебе почти удалось. Не хватило лишь верных товарищей. Но как ты узнал, что я никогда не был на юге? Мне казалось, я ничего не упустил или... – он сделал вид, что только что догадался. – Игонор сказал тебе, нужно было убить его раньше...

     – Ради чего? – перебил Мерион, и Грион на секунду опешил, застыл с гневным взглядом, но вскоре снова натянул на лицо свою снисходительную улыбку.

     – Мы убивали всегда только ради Тени. – Мерион заметил блеск восхищения в его глазах. – Ты никогда не задумывался, что там, за Пеленой? Какие миры нас ждут? Собираешься остаться в этом мире, полном агонии? Разве ты не видишь, что он разрушается? Тень нечто большее, она владеет великой силой, не подвластной никому. Зачем изгонять её, если мы можем научиться! Представь, какие знания нам откроются. Когда Киартана встанет во главе Волков, свергнет и уничтожит Владык, она предстанет перед всеми нами в истинной форме!

     Грион покинул подземелье. Рой мыслей не давал покоя, но от одной Мериону становилось страшно: что если он не врал об убийстве Тени, и тогда, Киартана могла быть ей.

     – Время... – повторял он в бреду, – время совпадает...

     Он уснул тревожным сном, который тотчас забылся после пробуждения.

     Маг зажёг шар света, поднялся с койки и осмотрелся. Все камеры кроме одной пустовали, и единственный пленник подземелья с криком проснулся от яркого света. Юноша с блестящими глазами и белой кожей носил длинную бороду и растрёпанные волосы. Он поднялся и защитился от света рукой, стараясь рассмотреть пришельца.

     – Кто здесь? – хриплым голосом заговорил парень. – Отзовись!

     Один из подсвечников, вывешенных на стене, начал испускать свет, сначала тусклый, а затем всё ярче. Он задрожал в кольце, стал издавать пронзительный, мерзкий писк, что заставил Мериона убрать свет. Маг схватился за голову и повалился на кровать.

     – Кто ты? – спустя минуту спросил парень через мрак, но Мерион не ответил, всё ещё мучаясь. – Здесь всюду «Блокаторы», никому не удалось выбраться...

     Тьма обволакивала, давила со всех сторон. Спёртый сырой воздух не позволял вдохнуть полной грудью. Голос во мраке казался Мериону далёким, не настоящим, но этот парень был его единственной надеждой.

     – Я Гильдарион Мерион, – заговорил маг, когда боль почти сошла на нет. – а ты?

     – Викар Ранов...

     – Ты сказал «никто не смог выбраться», – заметил Мерион, – но мы здесь одни.

     – Он держал и других магов. Сторонников Оксифура. Я слышал крики, видел кровь на его руках, ощущал её резкий запах. Ни один не вернулся из пыточной, ни один больше не проронил ни слова. Наверное, он соврал, что отпустил их, но, в какой-то мере – это правда. Он их отпустил...

     Мерион расспросил Викара и узнал, как тот попал в темницу. Никакой свет не проникал туда, и лишь их голоса во тьме давали им обоим надежду.

     – Я любил её, Мерион, – признался Викар. – А она предала... Тот день я хорошо помню. Там были все, и он тоже, и там бы Аластор, – у Мериона защемило сердце от имени его погибшего ученика.– Я не хотел этого делать, но нечто заставило меня поднять посох. Вам, наверное, странно слушать меня.

     – В моей жизни было много странного, – ответил Мерион, размышляя о замысле Гриона. – Тот, чьё имя ты не можешь назвать – Грион Фаэдра. Мы были друзьями, теперь он Магистр, а я навсегда отлучён от Ордена.

     – Грион Фаэдра... – заворожено произнёс Викар. – Он стал Магистром? Он мог остановить меня, но позволил убить Аластора. Киартана рвалась помочь ему, и она смогла бы, я знаю, но Мьёрн не пустил её и Аластор истёк кровью на глазах у всех, каждый мог ему помочь...

     Подручные Гриона приносили еду дважды в день, и только тогда Мерион мог хоть что-то видеть в алом свете факела, а остальное время коротал лишь долгими разговорами в кромешной тьме, словно говоря с призраками за Пеленой. Викар вспоминал всё больше, и уже мог различить некоторые внушённые Грионом мысли. Его голос становился бодрее и увереннее, он изголодался по разговорам, и не умолкал ни на миг, желая узнать всё, что происходит в мире.

     Мерион наоборот чувствовал себя всё хуже. Тьма угнетала его. Он рассказал о событиях последних лет, а затем о войнах с Бассами, учениках и, наконец, о своей юности.

     – Не могу винить тебя, – ответил Мерион, когда Викар вновь заговорил об Аласторе. – Влияние – сильное заклинание. Вырваться из него самостоятельно невозможно – только если кто-то подвергнет сомнению твою веру, ты сможешь отличить правду от лжи.

     Вечером третьего дня еду долго не приносили, и когда Мерион уже обрался отправиться в медитацию, услышал тихие шаги босых ног в темноте. Он насторожился, но знал – враги, держа его в клетке, не стали бы красться во тьме. Незнакомец подошёл к первой клетке и шёпотом позвал Мериона.

     – Я здесь, – узнал он голос Александра Стирла. – Хорошо, что не все меня предали.

     Тот на ощупь прошёл к нужной клетке и открыл замок.

     – Викар? – спросил Мерион у темноты.

     – Мне страшно, – ответил он из тьмы. – Я не знаю, все ли мысли мои... Что если он позволил вам выбраться, только для того, чтобы я привел его к предателям...

     – Ты собираешься так поступить? – спросил Мерион, не теряя надежды забрать Викара с собой.

     – Нет, но откуда в моей голове появилась эта мысль? Он хочет, чтобы вы взяли меня с собой, так что не нужно этого делать.

     – Его имя Грион, – Мерион на ощупь двинулся к камере Викара. – Не забывай это, и тогда сможешь отличить правду от лжи. А теперь давай покинем это страшное место, – Мерион собрался отпереть замок, но решётка клетки Викара оказалась открыта.

     Александр вывел их на лестницу, где по стенам горели факелы. Подниматься в холл и выводить пленников через центральный вход он не собирался. Они свернули в другой коридор и углубились во тьму. Мерион с Александром создали шары света и двигались уверенно, точно зная, куда коридор их ведёт.

     – Тебя тоже отлучат от Ордена, – заметил Мерион. – Как так вышло, что ты решил помочь?

     – Как только узнал, что случилось, сразу примчался, – ответил Александр. – Вы начали опасную игру, благо, в моих руках оказалось одно из ваших писем. У вас с Киартаной, оказывается, много друзей, готовых рискнуть всем.

     Они вышли в подвал одного из домов, а после на улицу, в свет луны. Башня чёрным пиком пронзала безоблачное небо, и тёплый майский ветер растрепал Мериону волосы. Свежий воздух, наконец, наполнил лёгкие.

     – Мы вернём себе Орден, – заявил он, подняв взгляд к башне.

     В тени дубов они пересекли парк, спустились под мост и перебрались в город по воде. Мерион, хоть и порадовался свободе, всё сильнее ощущал пустоту – он всю жизнь посвятил Ордену, ученикам, а теперь бежал, и не знал, удастся ли вернуться. Александр остановил дилижанс, и, вручив кучеру золотой, обеспечил его молчание и приказал ехать в Палас.

     – Разве пожар не уничтожил там всё? – спросил Мерион.

     – Только там возможно скрытно разместиться опальным магам, – подмигнул Александр, но затем всю дорогу хранил молчание.

     На подъезде к площади их встретил отряд солдат в тяжёлом облачении, но Александр знал пароли, и их пропустили в лагерь. По всей площади ровными рядами стояли тысячи палаток. Десятки патрулей, готовых в любой момент трубить тревогу, охраняли сон солдат. На востоке небо начало светлеть, но солдаты по-прежнему продолжали поддерживать огни костров. Они въехали в Палас и остановились у лестницы, по сторонам которой стояли обугленные пни, что ранее были роскошными оливами.

     – Солнце вот-вот встанет, – заметил Александр, – вам нужен отдых.

     Он пригласил их в палатку с простыми койками, но и такая жёсткая кровать показалась Мериону царской периной после камня с матрасом из соломы.

     Лагерь пробудился рано утром, с первыми лучами солнца командиры начали поднимать солдат и выстраивать их в колонны. Мериону так и не удалось уснуть, и он вышел посмотреть на манёвры. Только в крупные праздники площадь бывала настолько полна людьми. Одни отряды занимались утренней зарядкой, другие, что уже закончили, отправлялись к кострам на завтрак, а затем на патрулирование города.

     В воздухе отчётливо ощущался смолистый запах гари от костров Бассов. Туча нависла над половиной неба и грозила затмить солнце.

     Маг не удивился, когда увидел Ральфа, поднимающегося по лестнице в Палас.

     – Мне сказали, ты отдыхаешь, – заметил Ральф, подавая магу руку.

     – Иной раз, – ответил Мерион, – безмятежность и свежесть раннего утра бодрит лучше любого сна. Вижу, ты послушал мой совет. Бассы окружат город ещё до дня памяти?

     – Завтра со стен мы увидим их авангард, и, боюсь, к тому моменту ещё не все мои солдаты войдут в город. Без поддержки магов мы потеряем тысячи, десятки тысяч, – Ральф сел рядом, и Мерион понял, что он просит о помощи.

     – Я более не следую приказам Гриона, и помогу вам, но одного старого мага без посоха, вам будет недостаточно.

     – Хоть что-то, – Ральф дружески хлопнул его по плечу и поднялся камня. – Сегодня в полдень Анна организует собрание, там всё и обсудим, а пока, прошу простить, у меня есть несколько неотложных дел.

     Ральф отправился в Палас, а Мерион продолжил наслаждаться теплом и светом солнца. Хоть он и вернулся на юг больше года назад, но всё время проводил в библиотеке, и теперь чувствовал, будто впервые видит солнце. По лестнице спускалось и поднималось множество людей – солдаты в форме, с саблями в ножнах и блестящими наплечниками, представители Управления и Кланов в строгих костюмах, простые работяги в мешковатых робах, маги и подручные с посохами и в мантиях. Никто не замечал старца одиноко сидящего на ступенях посреди лестницы.

     Он не узнал женщину в длинном алом платье, рвущемся на ветру.

     – Ах вот ты где, Мерион! – дерзко заговорила она, загородив ему солнце. Маг поднял полные надежды глаза, посчитав, что с ним говорит Киартана. – И после всего тебе нужна моя помощь! – заявила Гвинесса, тыча в него пальцем. – Ты хоть слышал о том, что Бассы захватили «Гроты», и увели всех в рабство! Что станет с моим мальчиком?

     Мерион попытался подняться, но без посоха делал это медленно и неуклюже. Гвинессе пришлось подать ему руку.

     – Прости... – заговорил он, но она не хотела слушать.

     – Ты хоть знаешь, что творится на севере, – с каждым словом она всё больнее ткала пальцем ему в плечо. – Слухи о Логове Волка дошли и до меня. Ты обязан вернуть Ильнара, слышишь, Мерион! – она вдруг кинулась ему на шею и крепко обняла, а спустя мгновение вся обмякла и заплакала. – Он – единственное, что держит меня в этом мире...

     Маг утешил Гвинессу, а затем они долго говорили о жизни, неверных решениях и судьбе. Её поместье забрали Бассы, как и большинство припасов, а ту малую часть, что она смогла вывести – разворовали крестьяне и лишь один из десяти остался верен ей.

     К полудню они вместе отправились на совет в Паласе.

     Пожар в ночь переворота уничтожил почти все деревья, сцены и беседки, но в центре расчистили грязь и составили несколько массивных столов под открытым небом. Ральф и Анна Штенгер уже спорили о снабжении армии, когда подошёл Мерион. За столом сидело несколько молодых магов, которых он не знал. Один из подручных с девушкой сидели у самого края стола, рядом с ними сидела ещё одна пара, но они лишь держались за руки. Остальные маги сидели с другой стороны, там же Мерион заметил и Александра.

     Помимо магов за столом сидели командиры армий и главы Кланов. Ило кивнул ему, когда Мерион задержал на нём взгляд. Бен Кэнон с Дианой Сартель и вовсе сделали вид, что не заметили его.

     Анна уже не выглядела «серой мышкой», казалось, дорогой костюм прибавил ей уверенности. Впервые он испытал на себе её строгий взгляд, и заметил в её волосах седые локоны – вестники тяжёлых решений, что ей пришлось принимать.

     – Мастер Мерион, рада, что вы присоединились, – обратилась она. – Нам предстоит найти компромисс по многим вопросам, но вначале вы должны познакомиться со всеми, – она окинула взглядом стол и разношерстную компанию, собравшуюся вокруг него. – уверенна, Александр вам всех представит, – она кивнула магам а сама вернулась к разговору с Ральфом.

     – Ты удивишься, как много у вас с Киартаной друзей, – заметил Александр. – Многие из них сейчас здесь. Гаррот Риордан, – представил он загорелого юношу по соседству, и они с Мерионом крепко пожали руки. – Он вернулся из-за моря ради Киартаны. На той стороне стола... Две счастливые пары, которым также не безразлична её судьба. Дискер с Моникой и Норт с Роланной. Они дружили с Киартаной, но в конце заняли сторону нейтралитета, и уже успели пожалеть об этом, – Александр посмотрел за спину Мериону и улыбнулся. – А этих магов, надеюсь, представлять не потребуется.

     Мерион повернулся и в первые мгновения не понял, кто перед ним. Отряд статных магов загораживал солнце. Оксифур, казалось, впервые улыбался.

     – Мерион! – воскликнул свергнутый Магистр, подскочил к нему и сжал в крепких объятиях. – Ты вернулся! Я боялся, что уже не дождусь. Чего смотришь, будто призрака увидел?

     – Викар сказал, Грион убил вас, – с трудом произнёс Мерион, смотря на Оксифура и не веря своим глазам.

     – Викар? – удивился Норт и его вопрос был обращён не к Мериону, а к самому Викару, что стоял на вершине лестницы, окружённый солнечным светом.

     Его было не узнать – Викара постригли, побрили и выдали простую солдатскую форму вместо прогнившего от сырости тряпья. Друзья подскочили к нему и привели к столу.

     – Мы вырвались из темницы, но Владыки не захотели нам помогать. – сокрушённо сказал Оксифур. – Зря я повёз туда магов – многих прельстило золото, и они остались служить им. Мерион, надеюсь, тебе есть, что нам сказать!

     Все желали услышать его, и Мерион поднялся из-за стола, чтобы произнести речь. Он многое хотел рассказать, перебирал в голове фразы, но так и не смог начать иначе, чем с пророчества, как и на последнем собрании Ордена.

     – Когда вы отправили меня на север, я и не предполагал, что всё так обернётся, – обратился Мерион к Оксифуру. – Я считал Тень вымыслом, но теперь верю, что она действительно существует. Судьба Ордена связана с ней, её кровавые следы прослеживаются сквозь века. Они привели меня к Гриону, который описал последнее явление Тени, но теперь я знаю, что все его слова в летописи – ложь. Он никогда не был на юге, – Мерион отрешённо смотрел вдаль мимо всех, на его лице играла едва уловимая улыбка. – Удивительно… – произнёс Мерион, окинув всех взглядом, – как много разных людей собрались здесь. – он знал, что его обвинения должны услышать, но боялся продолжать и потому медлил. – Последнее явление Тени, в котором я уверен, произошло семьдесят один год назад, на острове Туманов в замке Императора. Огрим Иври описал то событие в мельчайших подробностях. Гриону семьдесят один, и день рождения он всегда отмечал в конце года. – маг вновь посмотрел на Оксифура. – Девять лун...

     Все молча переглядывались, и лишь отдалённый щебет птиц терзал тишину. Никто не мог подтвердить слов Мериона, как и возразить ему. Оксифур погрузился в раздумья, и лишь Анна с главами Кланов, Ральфом и Гвинессой не понимали, что происходит.

     – Как это поможет нам? – спросила Анна. – Мерион? Бассы скоро окружат город, а снаружи ещё больше половины армии Ральфа! Их нужно спасать! – она теряла терпение и её щёки горели пламенем.

     – Да что вы знаете о спасении людей! – возразила Гвинесса. – Две луны вы не открывали ворота беженцам, а теперь хотите за день пропустить двадцать тысяч солдат!

     Анна посмотрела на неё диким взглядом, и уже хотела ответить, но Ральф опередил её.

     – Не к чему ссориться! – заявил он, встав между ними. – Каждый из нас делает всё возможное, чтобы избежать жертв. Анна готова пустить людей в город, а мы обязаны провести их через ворота как можно скорее! Маги помогут нам?

     – Конечно, – ответил Оксифур. – Мерион?

     – Мне предстоит одно важное дело, – отрешённо заговорил маг. – Едва ли я смогу сражаться без посоха. Вы поддержите армию, а я поговорю с Мьёрном.

     – Считаешь, это разумно? – удивился Оксифур. – Он сторонник Гриона, как и Викар, – все обратили взгляды к нему и его друзьям. – он предал Орден и убивал ради Гриона!

     – Это Влияние, – возразил Мерион. – Грион влиял на него, и до их пор Викару сложно отделить чужие мысли от его собственных!

     Слова Мериона потонули во всплеске всеобщего негодования.

     – Он собирался убить Аластора! – заявил Гаррот, ещё больше разжигая конфликт.

     – Не стоит ссориться! – снова попытался Мерион, но его никто не услышал.

     – Их место в темнице! – сказал своё веское слово Оксифур. Он поднял на Викара посох.

     Мерион пытался перекричать всех, но сил уже не хватало. Анна приказала схватить Викара, когда он, наконец, заговорил. Мерион чувствовал ловушку Гриона, кода освобождал его, но не предполагал, что она будет настолько изящна.

     – На вас никто не влиял, – обратился Викар к Анне. Его слова мгновенно заставили всех замолчать, – когда вы заключали союз с Грионом для свержения и убийства Гильды Анаринэ. Вы пытались убить её дважды, а затем она исчезла, и никто не знает – сбежала, или вам таки удалась очередная попытка. Людей на площади убивали по вашему приказу! Казнили без суда и даже не похоронили, сбросили тела в ямы и сожгли! – он обратился к Гарроту. – Разве я виновен в смерти твоего отца?

     Гул голосов нарастал. Все включились в перепалку, но Мерион сидел молча. Он видел, как росло напряжение, смотрел со стороны, уже не на людей, на озлобленных диких зверей, способных перегрызть друг другу глотки. План Гриона работал, и никто уже не мог остановить разлад. Он встретил взгляд Гвинессы, которая тоже только наблюдала. Она, заметила беспомощность Мериона, указала на него пальцем и прошептала лишь губами: «Будешь должен!»

     Гвинесса решительно поднялась на стол. Каблуки её туфель рвали бумаги, но никому не было до этого дела. Она прошла к центру и остановилась.

     – Хватит! – перекричала она всех. – Прекратите это безумие! Ваша перепалка всё больше похожа на склоку собак! Разве для этого мы собрались все вместе? Я вижу, только Мерион сохранил благоразумие! Позвольте ему высказаться! – на удивление все успокоились. – Прошу, мастер.

     – Грион знал, что я подниму вас на борьбу, – маг окинул всех взглядом. – Он знал, как сложно нам будет объединиться, и решил подлить масла в огонь. Он Внушил Викару простую идею, которая изменила всё, – они встретились взглядами. – Сказать правду.

     После слов Мериона споры прекратились, но оказалось тяжело прийти к единому мнению. Анна попыталась вернуть свой авторитет, но более никто не желал её слушать. Даже Мерион, хоть и сохранял спокойствие, всё сильнее её ненавидел.

     «Правда всегда убедительнее любой лжи...»

     Мерион с самого юного возраста не позволял Гриону забывать об этом.

     Анна вспыхнула гневным взглядом от всех обвинений, поднялась и ушла, вместе с главами Кланов. Только Ило едва заметно кивнул Мериону перед уходом. Ральф смог убедить Оксифура помочь, но Викару и его друзьям всё также не доверяли, и в конце за столом остались только они и Мерион, который никуда не спешил.

     – Они нас чуть не убили, – заговорила с магом Моника, – хотя мы с Дискером не участвовали ни в чём. Когда Киартана попросила нас отступить, мы ушли из бара, и только после узнали, что там произошло. Мы бы и сюда не пришли, но... я хочу, чтобы всё кончилось хорошо... для всех.

     – Мне нужна ваша помощь, – попросил Мерион. – Мой друг, Мьёрн Хагорд, тоже под Влиянием Гриона, как и некоторые мастера, я уверен. Это сложная техника, но Грион владеет ей в совершенстве.

     – Он ещё влияет на меня? – спросил Викар.

     – Ты знаешь его имя, – ответил Мерион, пристально смотря ему в глаза. – Назови!

     Но тот лишь отвёл взгляд.

     Вторую половину дня Мерион планировал встречу с Мьёрном. Он подбирал слова для разговора со старым другом. Дискер с Нортом согласились помочь и утром отправились в Орден, а к обеду привели Мьёрна в уговоренное место – сквер у Ордена сестёр Луны, где Мерион с Мьёрном, Игонором, Огримом и Оксифуром любили проводить время в юности.

     Мерион ждал их на отдалённой скамейке, скрытой под тенью дубов и клёнов, но ни Дискер, ни Норт не стали подходить, а сели на лавку с другой стороны сквера.

     – Ты глупец, – ещё издали заговорил Мьёрн, – на что ты надеялся, подимаясь против всего Ордена.

     – Помнишь эту лавку, – он провёл пальцами по корявой надписи, вырезанной на доске. – «Органа, моя навеки!» Как давно ты это написал? Почти сто лет прошло, а лавка стоит, и мы помним, как тогда было хорошо. Мьёрн, когда всё изменилось?

     – Когда ты пошёл против Магистра, – сухо ответил Мьёрн, даже не посмотрев на надпись, сделанную им для возлюбленной когда им было семнадцать.

     – Грион влияет на тебя, – заявил Мерион. – Также, как влиял на Викара и Джозефа.

     – Снова твоя ложь! – Мьёрн поднялся и уже собирался уйти, но Мерион остановил его, схватив за руку.

     – Вспомни, как давно ты перестал называть его по имени, вспомни, что случилось с твоими подручными, подумай, все ли твои мысли – твои. Вспомни, когда всё изменилось!

     Мьёрн вырвал руку, задержал гневный взгляд на Мерионе. Он всё крепче сжимал посох, но напасть на друга так и не решился, а лишь отвернулся и пошёл прочь.

     Казалось, весь город затаился. Хоть люди и сновали всюду – на улицах собирали баррикады, солдаты руководили обороной, но бой барабанов, что шёл с севера, заглушал всё. Каждый, кто останавливался, отрываясь от работы хоть на миг, слышал тревожный гром, что пугал потаённым животным страхом.

     Армия западного фронта просачивалась в Алькадию через северные и западные ворота, которые ещё не успели забаррикадировать, а маги со стены уже наблюдали авангард Бассов на горизонте. Командиры на крупных конях держали стяги с изображением отрубленной головы волка – символа обретённой свободы от гнёта юга.

     Северяне наступали торжественно, без спешки, не нападая конными отрядами на отступающих – они уже окружили Алькадию и знали.

     Маги были готовы в любой момент прикрыть отступление, но их помощь не потребовалась – Бассы остановились вдали от стены и начали ставить лагеря. По периметру разжигали огромные костры, коптящие небо – для них из самого Нуреона привезли смолистые деревья. Барабаны били, не переставая, а к закату вся земля на севере от Алькадии горела алым огнём костров. В последний раз Мерион видел столько солдат в бою на «Белых полях», но даже тогда в воздухе не ощущалось столь сильного напряжения.

     Бассы выложили вокруг деревьев костры, а некоторые из них уже занялись. Алое пламя с треском поднималось вверх по кроне, быстро поглощало всё. Зарево осветило половину неба, языки пламени взмывали на сотни метров.

     – Многим из них тысячи лет. – с грустью сказал Мерион, не в силах оторвать взгляд от пожара.

     Утром с курганов послышались удары сотен топоров. Бассы хотели не просто сжечь их, но уничтожить до основания, чтобы ничего не осталось.

     Мерион в дурном расположении духа вернулся в Палас, где Оксифур уже спорил с Анной.

     – Мы были готовы помочь! – почти кричал он. – И теперь бросите нас?

     – Мои люди станут лишь помехой в бою магов, – спокойно ответила она, а увидев Мериона, заговорила с ним. – Мастер Мерион, прошу, убедите его!

     – Мне бы хотелось, но я пришёл также просить вас о помощи, – ответил Мерион, и добавил Оксифуру. – Бассам потребуется несколько дней, чтобы свались их, но они своего добьются.

     – И вы тоже? – не сдержалась Анна. – Сколькими людьми вы готовы пожертвовать ради возвращения Ордена? Мы и так потеряли многих в перевороте!

     – Если вы нам не поможете... – обратился Мерион, когда Анна завершила свою тираду. – Мы покинем Алькадию. Никто не помешает Гриону открыть ворота, а Бассам разграбить город, – теперь только его слова звучали в гнетущей тишине.

     – Нет... – тихо возразила Анна. – Вы не посмеете нас бросить... – но суровый взгляд магов убедил её, и Анна заплакала – все видели её слёзы впервые.

     Она осталась при своём мнении и ушла из Паласа в окружении приближённых.

     – Боюсь, будет сложно убедить её, – дипломатично заявил Ило. – Пока она воочию не увидет намерения Гриона.

     – И что нам делать, чтобы убедить её? – спросил Мерион.

     – Ничего, – просто ответил Ило. Он направился к лестнице, и только в начале подъёма остановился и закончил свою мысль. – Остаётся только ждать…

     – Погибнут люди! – возразил Оксифур, на что Ило лишь согласно кивнул и удалился, не проронив более ни слова.

     Первое из Вечных деревьев упало лишь на третий день. Как Бассы ни старались, им не удалось свалить его раньше. Солдаты круглые сутки сменяли друг друга на топорах, треск ударов не смолкал ни на секунду. Клён на усыпальнице Магистра Анари Итори – одно из самых молодых деревьев – пошатнулся и его медленно, с ужасным треском потянуло к земле. Бассы в страхе разбежались, но когда дерево упало – их ликованию не было предела. Мерион же не мог сдержать слёзы, наблюдая с вершины ближайшей башни.

     Анна оставалась непоколебима. Трижды Оксифур, Ральф и Мерион просили её помочь, но всем им она отказала. Власть сделала её жестокой, решительной, своевольной. Она более не считалась с человеческими жизнями, хоть именно за это ненавидела и свергла Гильду. Мерион знал, что в прямом бою никто из них не выживет, и на закате третьего дня, перед днём Памяти собрался пойти к Гриону в одиночку, в надежде, что тот не позабыл о чести, и примет его вызов на дуэль.

     Когда на западе зазвонил колокол, маг встрепенулся от полусна. Внизу он заметил большое столпотворение. Люди носились по площади у ворот и кричали. Он видел, как на стену вбежал отряд солдат, но за пять минут никто из них не вернулся, а колокол всё продолжал бить, и затем вдруг ворота начали открываться. Мерион схватил палку, что заменила ему посох, и кинулся вниз, заметив перед уходом краем глаза, как конный отряд Бассов рванул из лагеря к воротам.

     – Выбивайте дверь! – командовал военными статный суровый капитан. – Чего вы её гладите. Бейте сильнее!

     – Раз... и... раз! – командовал ударами старший.

     Солдаты раскачивались, в едином порыве ударяя в дубовую дверь плечами. На площадь перед воротами ворвался дилижанс, но ещё до остановки с его подножки спрыгнул Ральф и быстрым шагом направился к стене. Треск дерева ознаменовал небольшую победу, но жалобный стон солдата, заставил Мериона испугаться. Он боялся, что ему не хватит мужества биться без посоха.

     – Режьте канаты! – взревел Ральф.

     Со стены спустили искалеченного юношу, почти мальчика, с изорванным в клочья плечом из которого торчала подпружиненная «Звезда». Мерион спустился и подошёл к Ральфу, а позади уже подъехала Анна в карете и маги на двух крытых дилижансах.

     Солдаты ворвались в зал над воротами, и колокол тотчас умолк. Капитан спустился с поражённым взглядом.

     – Генерал... – обескуражено обратился он к Ральфу. – Там дети...

     Тот оттолкнул его и с Мерионом, Штенгер и Оксифуром поднялся наверх.

     Кровь заливала всё. Брызги были уже в коридоре, на сломанной двери, на стенах зала, на полу, столах, на коловоротах и упорах. Тела охранников лежали изуродованные «звёздами», они даже не успели достать кинжалы из ножен. Ральф в первую очередь приказал резать тросы, вскоре ворота с грохотом рухнули, их остов развалился, обломки завалили проход перед самым носом конницы Бассов, которая остановившись, подняла облако пыли.

     Солдаты держали девочку не старше десяти, а мальчик, её ровесник стонал в углу, захлебываясь кровью. Но простирал руки к людям, но никто не мог ему помочь – с рваной раной живота оставались считанные минуты. Он быстро слабел, глаза закатывались, мальчик клюнул носом, упал подбородком на грудь, в последний раз поднял руку и вдруг обмяк, а кровь перестала бить из ран.

     Девочка вырывалась, но не кричала и не плакала, а ясным суровым взглядом оглядывала присутствующих.

     – Вы не сможете остановить всех, – заговорила она уверенно и жестоко. – Я в каждом из них, в каждом из вас!

     Солдат упустил её из рук, и, прежде чем девочку успели схватить, она подобрала с пола последнюю звезду. Ральф взял её руку, но девочка вонзила наконечник себе в живот и спустила механизм. Пять лезвий со скрежетом разошлись, разрывая плоть. Девочка упала и застонала от боли, и на её глазах впервые появился страх.

     Ей удалось себя ранить, но Оксифур тотчас начал читать заклинание, а Мерион подскочил к ней, аккуратно положил на пол и взял за руку.

     – Я не хочу умирать... – жалобно заговорила она. – Он... – её взгляд наполнялся всё большим ужасом осознания. – Он... – она всё крепче сжимала руку Мериона, но ей было уже не помочь, Оксифур лишь поддерживали в ней жизнь так долго, сколько мог. – Он... хотел, чтобы мы играли здесь... Я не могу вспомнить имя... – она заплакала, и дальше лишь повторяла, что боится смерти.

     Её избавили от боли, и девочка умерла без стонов и криков. Её хватка ослабла, глаза закатились, и она перестала дышать. Всё закончилось быстро, но для Мериона эти минуты показались вечностью. Он поднял взгляд на остальных: Анна стояла дальше всех и почти не смотрела на кровь, зажимая нос и рот рукой.

     – Вы довольны? – рявкнул на неё Мерион, и от его слов она вздрогнула всем телом, но так и не посмотрела ни ему в глаза, ни на кровь, ни на тела детей. – Он любого заставит служить ему. Если не пойдёте со мной, утром я отправлюсь один, – Мерион осторожно опустил голову девочки, закрыл её мёртвые глаза, окинул всех в последний раз суровым взглядом и вышел прочь.

     «В день памяти. Пусть будет так...» – решил Мерион.

     Мудрейшие вновь молчали, но маг всё равно продолжал слушать, и только под утро лёг спать. Он знал, что ему приснится девочка, она снова будет держать его руку и просить о помощи, а он вновь солжёт, что «всё будет хорошо».

     Грион был его лучшим учеником, стал другом. Хоть Мерион любил пиво, а Грион – только вино. Он всегда слушал, во многом соглашался, предлагал полезные вещи. Он не менялся с годами, или Мериону так казалось.

     Маг отправился пешком в Орден с первыми лучами солнца, и не сразу заметил позади целую процессию. Маги, солдаты, люди Анны и Гвинессы следовали за ним. Ральф согласно кивнул, когда Мерион обернулся. Они были готовы поддержать его, но маг хотел сделать всё сам.

     На мосту подручные не посмели их остановить, и процессия во главе с Мерионом, Оксифуром, Александром, Анной Штенгер, Ральфом и Гвинессой, вошла на остров Ордена.

     Башня по-прежнему чёрным клином врезалась в ярко голубое небо. На площади, в парке и на Паперти гуляли маги, но все они отступили. Вперёд вышли лишь четверо – Мерион, Оксифур, Ральф и Анна.

     Щебет птиц рвал тишину. Им не пришлось долго ждать под палящим солнцем. Двери башни распахнулись, к ним выдвинулась процессия магов, но лишь Грион и Мьёрн проделали последние десять шагов.

     – Я удручён тем, что случилось вчера, – заговорил Мерион. Он хотел бы поднять посох, но ухват на его поясе был пуст. – Грион Фаэдра. Я обвиняю тебя в союзе с Бассами, во влиянии на людей и убийствах, в смертях детей. Надеюсь, ты не забыл, что такое честь. По праву мастера я вызываю тебя на дуэль.

     – Хочешь вернуть свой посох, – Грион махнул одному из подручных и тот вложил ему в руку посох Мериона, скреплённый рунными металлическими пластинами. – Занятная вещица, – Грион с улыбкой осмотрел его, но затягивать не стал, а бросил Мериону. – Согласны ли твои товарищи?

     Никто не ответил, и вскоре Грион продолжил, обращаясь на этот раз к Оксифуру:

     – Разве я не отпустил вас с условием, чтобы вы никогда не возвращались? Или Владыки оказались не такими, как ты представлял? – Грион не спускал с него взгляд, вынудил отвернуться первым. – Решил, Мерион позволит тебе вновь стать Магистром? Не видишь, как сильно он сам хочет власти?

     Они с Оксифуром посмотрели друг на друга, и Мериона испугал его суровый холодный взгляд.

     – А ты Анна? – продолжил говорить Грион. – Считаешь, Мерион позволит тебе остаться мэром после того, что ты сделала? – он и её заставил отвернуться первой. – Я возвысил тебя, устранил врагов, а ты отплатила мне предательством! Ральф, разве не я позволил тебе отступить и сохранить жизни людей? Маги! Я не прогонял никого из вас! Гаррот Риордан, разве не Анна казнила твоего отца без суда? А ведь он был хорошим человеком. Викар, разве я держал тебя в клетке? Ты сам себя запер, решётка всегда была открыта! – он обращался к каждому и для всех находил нужные слова, на каждом задерживал свой пристальный взгляд – Александр, ты уже забыл, что такое война? Норт, Дискер. Все вы ничем не провинились перед Орденом. И можете получить прощение, достаточно лишь приклонить колени...

     Мерион не поверил своим глазам, когда маги начали приклоняться перед Грионом. Сначала Викар. Дискера и Норта попытались поднять подруги, но те упрямо упёрли колени в землю. Александр с удручённым взглядом и в глубоких раздумьях тоже опустился на колени, за ним Гаррот и Оксифур со всеми подручными. Анна постелила под колени платок, чтобы не испачкать их. Ральф долго стоял, ошарашено озираясь, но в итоге и он сдался. Суровый солдат подчинился словам мага.

     Грион ликовал, но не спускал взгляда с Мериона.

     «Видишь, я в каждом из вас!» – услышал Мерион не его слова, но свои мысли.

     Он видел Гриона, его взгляд, и желание опуститься на колени росло в сердце, словно ржа.

     «Все твои друзья смирились, – продолжал внушать Грион, – пришло время и тебе встать на колени...»

     Мерион хотел подчиниться, его ноги уже начали сгибаться, когда далеко позади он услышал голос, и вдруг вновь решил, что говорит Киартана.

     Гвинесса уверенно вышла вперёд.

     – Эй ты! – кричала она Гриону, поднимая в руке изящный меч. – Меня тебе не склонить, ублюдок!

     Гвинесса подожгла лезвие и собралась драться.

     Мерион ощутил мысли Гриона, и хотел крикнуть, предупредить её, но с его уст не сошло, ни звука.

     Грион небрежно махнул ладонью. Воздушные лезвия просвистели над всеми и, спустя мгновение, исполосовали её, с головы до ног. Клинок в руке потух и разлетелся гладкими осколками. Гвинесса сразу остановилась. На алом платье кровь была почти незаметна, но полосы проявились на ногах, руках и шее. Она застыла, все разом перестали дышать, и вдруг рассыпалась на части, словно поломанная игрушка, а мостовая паперти окрасилась алым.

     Никто не двинулся с места, но Мерион ощутил биение сердца в груди. Он неистовым усилием разорвал узы. Поднял посох и ударил молнией в Гриона. Но тот не двинулся с места, не стал защищаться, а лишь улыбнулся шире, чем прежде – Мьёрн поднял перед ним щит.

     Оксифур поднялся с колена и ударил в Мериона лучом света. Его взгляд не выражал эмоций, но глаза безумно блестели. Мерион отступил на шаг и со спины на него всем весом навалился Ральф, намереваясь повалить. Анна Штенгер тоже поднялась с колен и достала скрытный кинжал из рукава. Гаррот, Маркус, Александр и остальные маги подняли свои посохи против Мериона. Грион заставил напасть всех, а сам вновь остался в стороне.

     – Не представляю... – заговорил Грион, пока Мерион отбивался из последних сил, – как должно быть обидно, что все товарищи вновь обратились против тебя.

     Мерион едва успевал отражать атаки. Вывести из боя Анну и Ральфа оказалось легко – хватило всего по одному парализующему удару. Оба свалились на мостовую там же, где стояли. Мерион взмыл в небо, заставляя всех смотреть на солнце. Грион ликовал. Он хлопал в ладоши и восхищался каждым его решением. Оксифур поравнялся с Мерионом.

     – Вспомни, когда всё изменилось, и ты решил драться не с ним, а со мной! – заговорил Мерион, но в ответ получил лишь трескучий разряд.

     Он отразил удар, щит разбился исчезающими осколками. Позади в воздух поднялись Александр и двое подручных Оксифура. Мериона снова окружили, и ударили все разом. Молнии рассыпались искрами и ушли в паперть, и ни один из разрядов не упал вблизи Гриона – они избегали его, как и люди, что боялись смотреть ему в глаза.

     В этот момент Мерион вновь ощутил его чудовищную ауру. Он всегда чувствовал силу, но эта мощь была иного рода – необузданная, могущественная тьма клокотала внутри Гриона. Она почти вырывалась на волю, так яростно он улыбался. Мерион отбился от очередной атаки, но не напал в ответ, а направил свой самый могучий удар в Гриона.

     Мьёрн выскочил вперёд и вновь защитил его, но лишь на миг посмотрел Мериону в глаза, и показал, только взглядом – он вспомнил, когда всё изменилось. Мерион не хотел этого, но другого шанса могло не случиться. Взгляд Мьёрна говорил лишь об одной возможности, что спасёт почти всех.

     Мерион ударил посохом воздух, пустив в Мьёрна ворох клинков. Он держал щит и защищал Гриона своим телом, но в последний момент опустил посох. Щит исчез за миг до удара. Все лезвия обрушились на Мьёрна, и, пройдя сквозь его тело, поразили Гриона.

     Оба мага пошатнулись, но устояли. Грион поднял на Мериона взгляд полный непонимания. В его груди росло кровавое пятно. Мьёрн упал на колено – он улыбался. Мерион спустился и кинулся на помощь.

     – Всё будет хорошо, – повторял Мерион, зная, что это ложь. – Всё будет хорошо...

     Мьёрн быстро терял кровь, и вскоре уже не мог стоять. Мерион опустился рядом.

     – Помогите мне! – кричал он остальным, но все лишь обескуражено смотрели. – Очнитесь!

     – Прости... – заговорил Мьёрн, тратя последние силы. – Другого выхода не было...

     – Это я должен просить прощения, – возразил Мерион сквозь слёзы. «Помогите!» вновь отчаянно обратился он к остальным, но никто не помог. Мьёрн истёк кровью.

     Все безмолвно наблюдали, как умирал Мьёрн, а Мерион всеми силами пытался ему помочь, и лишь Оксифур заметил, уродливую чёрную массу, что поднялась из крови Гриона. Мерион медленно поднял взгляд, когда Тень затмила солнце. Он прочёл все воспоминания, и Огрим много раз говорил о Тени, но теперь, встретившись с ней, Мерион едва находил силы дышать. Сердце билось всё сильней, воздуха не хватало, будто они оказались на вершине «Западного пика».

     Тень бурлила чернотой, всё отчётливее в ней проступали очертания огромного крылатого чудища с зубастой пастью и когтистыми лапами. Чудовище поглотило кровь Гриона и поднялось вдвое выше человеческого роста. Его лапы и капли чёрной крови, что падали вниз, оставляли на камне ужасные ожоги.

     Тень размахнулась, Мерион успел лишь закрыть лицо рукой, щит оградил его от удара. Тень растеклась смолой по его поверхности и отступила.

     – Общими усилиями! – взял на себя командование Оксифур. – Мы обязаны изгнать её навсегда!

     Мерион не стал медлить, в последний раз дотронулся до старого друга, навечно закрыв его глаза, и попятился к магам, не отворачиваясь от Тени. Крылатая тварь шагнула вперёд, погрузила лапу в тело Мьёрна и напиталась его кровью.

     – И... Раз! – скомандовал Оксифур, и маги, что ещё минуту назад были готовы драться с ним насмерть, в едином порыве атаковали Тень.

     Сила заклинаний ужаснула даже Мериона, вспышки света, молнии, разряды мерцали ярче солнца. Тень обратилась сумраком, и заклинания прошли насквозь. Ральф помогал подняться Анне Штенгер, когда Мерион поравнялся с ними.

     – Уводите людей! – он едва перекричал гул и треск молний.

     – Что это за тварь? – спросил Ральф.

     – Тень! – Мерион отвёл их на десяток шагов, но сам собрался драться. – Уходите, вы ничем не поможете!

     Мерион повернулся к Тени, готовый биться насмерть. Одним взмахом чудище поразило двух мастеров. Их отбросило с десяти метров к ногам Мериона. Кровь обожгла их с ног до головы, обезобразила лица и всё ещё кипела смолой в ранах.

     Оксифур и маги нападали снова и снова, но Тень становилась только сильнее. Мерион взмыл в воздух и поравнялся с ними.

     – Нужно заманить её на вершину башни, – выкрикнул он.

     – Мы всё сделаем, – с бравадой ответил Оксифур, – изгоним её навсегда!

     Тень размашистым ударом прибила Гильёрма Ронто к паперти, сломав все кости. Мерион и Оксифур ударили вместе, но всё было тщетно. Тень питалась кровью убитых, становясь крупнее, ужаснее и уродливее.

     Армия и люди Анны отступали медленно, а Тень двигалась в их направлении. Раненые маги неистово кричали – Тень пожирала их изнутри, проникнув в раны. Их плоть чернела, дымилась и обращалась чёрной кровью. Люди отступали перед мощью Тени, а Мерион пытался вспомнить из рассказов Огрима, как её победить.

     – Грион ещё жив! – перекричал он весь шум. – Нужно поразить его, иначе все погибнем!

     – Нет, мы справимся, – ответил Оксифур, – загоним её на вершину башни!

     Он улыбался, а, спустя мгновение, Тень схватила его мощной когтистой лапой, обволокла чернотой, которая втекла в его рот, нос, ужи, обожгла кожу. Он завис в воздухе, и все маги разом остановились, когда их Магистр пал.

     Мерион первым пришёл в себя и ринулся в бой. Он больше не боялся использовать посох в полную силу – это было необходимо, и ему удалось оттеснить Тень от умирающего Оксифура. Лицо Магистра багровело ожогами, глазницы опустели, он хотел говорить, но всю глотку обожгло. Он разлагался на глазах. Ему так и не удалось вдохнуть.

     Маги обступили Оксифура и наблюдали за его ужасной смертью, только Мерион сражался, защищая их. Он дрался неистово, словно в последний раз, разрядами множество раз поражал Тень. Кипящая смолой чернота то отступала, то неожиданно бросалась вперёд. Мерион едва успевал защититься, и всё же один раз Тень его достала. Маг увернулся от хлесткого удара, но обжигающие капли крови окропили его ноги. Едкая жидкость вмиг прожгла мантию и достигла плоти. Мерион скривился от боли, потерял концентрацию и полетел вниз. Ударом посох выбило из его руки, и он покатился прочь по гладкому камню. Маги трепетно подняли его и опустили рядом с Оксифуром.

     Трое подручных не долго продержались под натиском Тени.

     – Нужно поразить Гриона! – выкрикнул Мерион, схватив Александра за руку. – Принеси мой посох!

     – Но она переродится! – возразил он.

     – Нам не победить... не здесь и не сейчас!

     Александр лишь кратко кивнул и вложил посох Мериону в руку.

     Тень огромной чёрной массой нависла над всеми, её крылья затмевали солнце. Мерион заметил каплю крови на металлической пластине, скрепляющей его посох – металл сгнил в том месте и ржа быстро распространялась по всей рукояти. Тень направилась к нему и маги отступили. Мерион попытался встать, но ноги пронзили иглы нестерпимой боли. Он остался один на один с несокрушимым врагом. Он не испугался посмотреть на неё, а затем закрыл глаза и сосредоточился за миг до удара.

     «Всего одно лезвие, – решил Мерион. – Точно в цель...»

     Он выпустил воздушный клинок и стал ждать смерти, но удара не последовало. Мерион открыл глаза и увидел перед собой Гриона, окутанного чёрными плетьми, в изодранных кровавых лохмотьях, без головы. Тень обратилась лишь чёрной кровью и обрушилась на паперть.

     В тронном зале собралась огромная толпа: генералы, главы семей, старейшины. Играла виолончель, гудели рога, бил барабан, и с каждым глухим, трепещущим ударом Старший из совета Кланов делал шаг вперёд.

     Старик с трудом удерживал в руках обод из вулканического камня с разинутой пастью Волка.

     Матиас занял трон, и все люди в зале с трепетом наблюдали, как ему преподносят Императорскую корону. Киартана сидела по правую руку и не спускала с людей сурового взгляда. Все её боялись и отводили глаза. Ей было известно о слухах, будто она убила Императора Огрима Иври, но никто не посмел прямо обвинить её.

     Старик подошёл к первой ступени и тяжело поднялся на неё. Впереди у него было ещё двенадцать шагов, а глаза Матиаса уже блестели от вожделения. Она видела такой взгляд, каждый раз, когда он брал её. Ступени давались старику всё тяжелее. Барабан бил громче и упорней, а Киартана вдруг осознала, что Афелия была права.

     – Разве ты не хотела этого? – спросила она, когда они в последний раз встретились в разрушенном замке. – Это ты хотела убить Императора, хотела Ильнара. Это ты его вожделела...

     Тогда Киартана злилась, кричала, собиралась оставить её в заточении, но Афелия как всегда оставалась спокойна, уверенно прыгала с колонны на колонну в своём лёгком платье.

     – Я помогла тебе... – ответила Афелия на все обвинения, – показала, что ты можешь ему сопротивляться, можешь его подчинить... – она остановилась и улыбнулась Киартане. – Ты обладаешь поистине великой силой, и однажды поймёшь её, ну а пока... должна отпустить меня, как и обещала.

     Ей было горько признавать, что Афелия права. Киартана подняла ладонь к ненастоящему небу и прошептала заклинание. Девочка и развалины начали меркнуть во вспышках света. Афелия улыбнулась ей в последний раз.

     Барабаны ускоряли темп, старик упорно лез вверх по ступеням, а Матиас ликовал и не скрывал своего счастья. Он лишь раз взглянул на неё, но, увидев суровый взгляд, тотчас отвернулся. Весь зал восхвалял его, а Киартана ненавидела всем сердцем, и всё же сидела ближе остальных, даже Волки стояли поодаль.

     Старейшина осилил ступени с тяжкой отдышкой, но наверху выпрямился во весь рост, превозмогая боль в спине, и поднял венок над головой. Зал взорвался рёвом одобрения, а барабаны стали бить громче всех голосов. Матиас сидел неподвижно, пока старик возлагал венец, и невольно поклонился под тяжестью камня, но быстро поднял голову, чтобы никто не заподозрил его в слабости. Огрим, хоть и едва ходил, но до последнего дня всюду носил свою каменную ношу.

     Киартана помнила, как венец упал с его головы и прокатился по луже крови – символ навсегда потерянной власти. Старик страдал, ему оставалось совсем немного, не к чему было его убивать, но со смертью Огрима, она стала на шаг ближе к власти – ближе к гибели Волков.

     Матиас поднялся с трона и вышел к людям. Тринадцать ступеней, что старик преодолевал целую вечность, ему дались в три прыжка. Толпа тоже поднялась и пошла навстречу. Все чествовали, восхваляли его, каждый желал коснуться хоть мизинца Императора, и потому Матиас с распростёртыми руками врезался в ликующую толпу. Он взглянул на Киартану с призрачной улыбкой на губах, а затем исчез в людской массе.

     Ещё недавно их за глаза звали парой Волков, боялись в равной мере, но теперь Матиас вдруг стал для всех спасителем. Один из Волков вернул себе человеческий облик. Киартана поднялась, и весь зал замер в страхе, даже барабаны бить перестали, но ей не было до них дела. Она развернулась и вышла через боковую арку, а спустя секунду услышала возобновившийся бой барабанов.

     Последние месяцы Киартана изучала книги в библиотеке только ради записей Мериона на полях. Он вёл её за собой сложными шифрами, которые никто другой бы не разгадал. Последнее сражение с Тенью произошло в год её рождения, и тогда Огрим немедленно отправил Бассов на юг с единственным приказом. Она вспомнила, как безжалостно Бассы убивали детей в деревне, но Сирани пощадил её.

     Киартана остановилась в пустом коридоре, с окнами, выходящими во двор.

     «Твоя Великая сила» – сказала однажды Афелия.

     Ей вспомнились моменты необъяснимой злости, будто сама тьма была заключена внутри неё, как легко она победила демона в городе Ангелов.

     «Откуда в тебе такая сила?» – спросил он перед гибелью.

     Киартана опустила взгляд на ладони, гладкие и мягкие, но уже погубившие так много жизней. Она помнила своё первое убийство – Волк мучил её. Но затем... компания ребят хоть и имела дурные намерения, но не заслужила страданий. Ричард погиб за неё, как и Скотти с Дискером и остальными.

     Хоть она и говорила Матиасу, что никогда не убьёт ради него – она убила. Киартана вновь взглянула на могилу Мелоди, покрытую свежими цветами Милании, словно чудо среди льда. Девушка ничем не заслужила смерть, но Киартана не попыталась спасти её, не возглавила восстание против Матиаса, а позволила свершиться бойне. Она заточила себя в его кандалах на долгие месяцы.

     Киартана сжала кулак до боли. Судьба дала ей массу возможностей, но она выбрала путь во тьму. И это стало для неё очередным доказательством.

     «Я должна сделать это, – решила Киартана. – Пустить воздушный клинок прямо в сердце и избавить мир от Тени...»

     Она поднесла ладонь к груди, но, не решившись, обессилено опустила. Убить себя ей было не по силам. Весь свет больше не касался её, проходил мимо. Киартана отправилась обратно в зал, зная, что Матиас будет её искать. Она ничего не пропустила – он по-прежнему наслаждался триумфом, и уже искал её уставшим взглядом.

     Киартана вышла к трону. Люди немедленно прекратили все восхваления, и даже музыка вновь остановилась.

     – Император устал! – объявила она. – Его ждёт ужин и крепкий сон.

     Люди послушали «Волчицу» и начали расходиться, а Матиас, улыбаясь своей прекрасной улыбкой, направился к ней.

     – Моя спасительница! – пошутил он, обняв её за талию и направляя к выходу. – Нас ждёт бессонная ночь.

     Маги следовали за ними, но в опочивальню Матиаса вошли лишь они вдвоём. Как всегда пахло корицей и мятой, а в камине горел вечный огонь. Матиас не отпустил её даже когда они остались одни, и собрался поцеловать, но Киартана оттолкнула его на постель.

     – Только когда я этого захочу! – напомнила она, а Матиас лишь покорно кивнул и улыбнулся.

     – Ты такая холодная оттого, что по-прежнему ненавидишь меня, или уже ненавидишь себя за нашу любовь? – его слова резали слух, но после Афелии она уже не боялась смотреть ему в глаза.

     – Я отринула все пагубные эмоции, – ответила Киартана, игриво отходя к окну, из которого простирался самый прекрасный вид на ледяную пустошь. – А ты – нет. Страсть, похоть, влечение... – она продолжала искушать его томным взглядом и изящными движениями. Киартана провела пальцами по волосам, спустилась к шее и дальше, к груди. Обняла себя за талию. – Всё это недостойно Императора.

     – О! – воскликнул Матиас, – теперь ты пытаешь меня!

     – Считаешь, нам удастся изгнать Тень? – сменила тему Киартана. Она вернулась к кровати и упала рядом с Матиасом. – Мне тяжело забыться, когда судьба всего мира зависит от нас двоих.

     – Неужели тебя и теперь заботит Тень? – удивился Матиас. Он нежно гладил её шею, и Киартана позволяла ему всё больше. – Прежде ты считала, что Волки причинили больше зла.

     – Я осознала, каким влиянием и силой она обладает. – Киартана решила рассказать правду, и это был лучший момент, чтобы сразу после триумфа вернуть его на землю. – Я поступила глупо, и одна из Теней заставила меня убить. – Матиас по-прежнему не понимал. – Императора...

     Он замер, и Киартана ощутила биение его сердца. Она коснулась изящного шрама.

     – Я впустила в наш мир Тень, лишь на пару дней, но успела осознать, насколько пагубно её влияние, – Киартана крепко схватила Матиаса за шею. – Она показала мои слабости, – она страстно поцеловала. – Но сегодня я не хочу драться, ты заслужил не только корону, – Киартана набросилась на него, села сверху и прижала к постели, небрежным взмахом сбросила венец с его головы. – Этой ночью мы не сомкнём глаз!

     Она любила встречать восход в комнате Матиаса. Солнце алым диском поднималось из-за гор в мерцающей морозной дымке, его лучи падали на снежную пустошь, и в первые мгновения казалось, будто всё залито кровью. После Афелии, ей уже не было страшно рядом с Матиасом, но она по-прежнему боялась – того, что ей всё больше это нравилось.

     Гильда часто говорила, как трудно отказаться от власти, и теперь Киартана её понимала – власть над людьми сделала её жестокой, власть над Матиасом не отпускала от него. Она легко могла убить его, одним ударом совершив свою месть, но ей больше не хотелось этого – он стал для неё самым близким человеком. Даже Анна или Ильнар не знали её так хорошо, даже им она не могла бы рассказать все свои страхи.

     Матиас встал позже, и первым делом вернул венец на голову. Служанки омыли и одели его, пока Киартана наблюдала за движением солнца, но Матиас заметил её смятение, и приказал всем оставить их, подошёл сзади и положил руки на плечи.

     – Не стоит сидеть голышом, – обеспокоился он, – замёрзнешь...

     – Мне страшно, – она подняла на него глаза. – Прочтя все книги, я узнала то, что теперь не даёт мне покоя. Тень может быть во мне. Я не знаю, когда точно родилась, но год совпадает. Я видела себя младенцем. Бассы напали на деревню. Они искали и забирали детей, а меня Сирани оставил...

     – Это пагубные мысли, – он взял её руку и поцеловал. – Одевайся.

     В зале собрались Волки и командиры армий, а Матиас сидел на троне и читал донесения. Вести всегда пребывали с опозданием в пару недель, в этот раз видимо гонец загнал несколько лошадей, чтобы успеть в десять дней.

     – Алькадия окружена! – объявил Матиас, и зал взорвался торжественными возгласами и аплодисментами. – Владыки увели армии за перешеек. – он отложил пергамент и обратился лично к Киартане, что поднялась к нему и села рядом. – Полагаю, война выиграна!

     – Осадить Алькадию невозможно, – возразила она, но Матиас уже развернул другое донесение на тонкой гладкой бумаге. Его взгляд носился по строкам, а мысли покинули пределы зала.

     Киартана увидела на листе символ Владык – четыре величественные фигуры в свете солнца. Матиас заметил её взгляд и потребовал, чтобы все остальные удалились.

     – Давно же они не присылали приказов! – раздосадовано заявил Матиас, оставшись с Киартаной наедине. – Но я не мой отец!

     – Что это значит? – не понимала Киартана.

     Матиас взял её руку, и в его зрачках блестел огонь.

     – Вся эта война лишь план Владык, – он с надеждой и страхом смотрел ей в глаза. – Они позволили нам начать вторжение, победить в Белополье и продвинуться так далеко на юг. Всё это было нужно, для изгнания Тени, а теперь... – он бросил письмо Киартане. – Они требуют, чтобы я прибыл и поклялся в верности, как мой отец!

     Киартана развернула шелковистую бумагу и прочла всего несколько фраз, написанных изящным витиеватым почерком:

     Йешу Санктус, Симул Унум, Этдон Ферентис, Аенерн Тхнари. Владыки соболезнуют, в связи со смертью Огрима Иври, и приглашают нового Императора, Матиаса Иври, прибыть в Вестонию, на поклон...

     – Ты хочешь этого? – спросила Киартана, зная, как Матиас ненавидит подчиняться.

     – Владыкам не отказывают, – Матиас забрал письмо и аккуратно убрал во внутренний карман. – Я оповещу Волков, а ты узнай у своего друга, Ильнора, готовы ли доспехи. Мы отправляемся в золотой город!

     Матиас покинул её, а Киартана ещё долго отрешённо смотрела в пустынный зал. Она всегда считала, что Владыки слишком могущественны, не должно быть столько власти в одних руках, но оказалось, они правят всем, а значит – виновны во всех смертях, кровь каждого младенца, каждого ребёнка, всех женщин и мужей – на их руках.

     «Ради чего... – спросила себя Киартана, хоть и знала ответ. – Ради власти. Людям нужен враг, если не его дать – они начнут искать врагов повсюду...»

     В раздумьях она направилась в кузню. Ильнар по-обыкновению работал раздетый по пояс, но Киартану занимали слишком важные мысли.

     – Прервись! – обратилась она. – Это важно!

     Он держал раскалённую заготовку щипцами, и поднял молот над головой, но, услышав её голос – бросил всё, небрежно стянул плотные рукавицы, смахнул пот со лба и кивнул на соседнюю комнату, не желая говорить в жаре кузни.

     – Матиас прислал меня узнать, готовы ли доспехи, – продекларировала Киартана не осмелившись взглянуть Ильнару в глаза. Они не говорили с самой смерти Огрима в День памяти, и впервые она стыдилась содеянного.

     – Не все, – сухо ответил он, – сейчас я кую последний комплект, затем пошив и утепление... Ещё пара недель... Но твой доспех готов. Хочешь его примерить? – и прежде чем она успела ответить, Ильнар схватил её руку и потащил за собой, через кузню к складу, где на деревянных манекенах висели десятки доспехов с плотными меховыми подкладками и плащами.

     – Твой – лучший, – похвалился Ильнар, – моё идеальное творение. Доспех Первой Волчицы.

     Она увидела издали обшитую волчьим мехом изящную броню из стальных полос и щитов, с массивными наплечниками и утончёнными наручами. Киартана заворожено подошла и осмотрела броню, пока Ильнар рассказывал о ней.

     – Доспех не стесняет движения, весит меньше десяти килограммов, сплав твёрд как камень, но гибок, словно полосы стали. Можно одеть и снять без помощи! – Ильнар снял с манекена кирасу и дал ей. – Попробуй!

     Необыкновенно лёгкий каркас из чернёной стали, обшитый мехом, легко сел на плечи. Киартана потянула за ремень, и кираса плотно прильнула к телу. Вес не ощущался, а Ильнар уже подал юбку, что села также идеально. Наручи плотно пристегнулись пружинным механизмом, а на плечи Ильнар накинул меховой плащ с гербом Волчицы – чёрным солнцем, наполовину скрытым за горизонтом.

     – Доспех... прекрасен... – только и смогла вымолить Киартана. Ей было удобно двигаться, ни одна деталь не стесняла, и в то же время, она удивилась, насколько всё плотно село. Будто Ильнар часами подгонял доспех под неё. – Как тебе удалось?

     – Я одним взглядом определяю все формы и размеры, но это ещё не всё, – он приподнял меховую обивку наплечника, и Киартана заметила витиеватые руны. – Я зачаровал его для тебя.

     – Я... – Киартана не знала, как отблагодарить. – Нам понадобятся лёгкие варианты, – Её слова удивили Ильнара. – Мы отправляемся в Вестонию.

     Киартана схватилась за дверную ручку, но жгучая боль в груди не позволила уйти без ответа:

     – Ты поплывёшь с нами? – ей казалось, он откажется, но Ильнар кратко кивнул.

     – Я никогда не брошу тебя, – пообещал он, и Киартана поняла, что его слова – истинная правда. – Ты в порядке? – Ильнар указал на слёзы.

     – Да, – заверила Киартана, стирая их рукой. Повисла неловкая тишина, но она нашла в себе силы уйти не продолжив разговор.

     Она рожала в муках. Сквозь плоть, с кровью ребёнок пробивался наружу. Анна держала её руки и наставляла, но за пеленой боли Киартана не замечала ничего вокруг. Казалось, он разорвёт её изнутри, но вдруг всё закончилось, она ощутила пугающую пустоту и услышала надрывный плач.

     Ей хотелось увидеть его, она тянула руку к младенцу, укутанному в пелену, окрашенную кровью, но ребёнка взял Матиас. Он угрюмо посмотрел ей в глаза.

     – Это не то, чего я ожидал. – он свирепел с каждым мгновением. Перед ним вдруг оказалась яма бездны, пышущая жаром, и с криком «Ты родишь мне сына!» Матиас бросил туда дитя.

     Крик бессилия застыл на её губах. Киартана проснулась в холодном поту, и её живот сводило судорогами. Корабль качало из стороны в сторону, но ей пришлось подняться и на ватных ногах выйти на палубу. Чёрные тучи затмевали небо, а дождь мгновенно промочил халат до нитки. Мерзкая вездесущая морось залила лицо. Она едва успела перевалиться за борт, когда её стошнило всем ужином.

     Они только отплыли, но Киартана уже поняла, что корабль – не лучший для неё способ путешествий. Быстрый фрегат из мёртвого дерева разрезал волны, ветер натягивал паруса до треска. Мачты скрипели. Тучи поливали палубу дождём, матросы снимали последние паруса перед бурей, несмотря на глубокую ночь. Киартана крепко держалась за перила.

     Весь путь она провела в каюте, мучаясь от тошноты и головокружения, и замечала их продвижение на юг только по температуре, которая росла день ото дня. Как Матиас, так и Ильнар часто справлялись о её самочувствии, но у них не было времени оставаться с ней подолгу – корабль постоянно бросало ветром, и только лишь в начале третьей недели шторм прекратился.

     Матиас спустился в её каюту и попросил подняться с ним. Солнце уже нещадно палило, а паруса висели неподвижно – они попали в штиль. Он провёл её на мостик, дал в руки подзорную трубу и указал на горизонт, где блестело нечто жёлтое. Киартана поначалу разглядела только берег – высокое плато, резко уходящее обрывом в воду. И скалы, острыми пиками зубов, торчащие из воды.

     Блеск заставил её на секунду зажмуриться, но вскоре она увидела шпили среди скал, высокие дома с покатой крышей и замок с тысячей башен из чистого золота. С такого расстояния всё казалось крошечным, яркие цвета и блики смешивались, замыливали взгляд.

     – Вот он, золотой город! – торжественно произнёс Матиас. – Многим за всю жизнь не довелось увидеть его, но нам будет позволено подняться на площадь и войти в зал Вечности. Мы встретимся с Владыками лицом к лицу...

     – Так вот как решается судьба миллионов. Волею четверых стариков, получивших безграничную власть, – заметила Киартана. – А многие считают Тень злом.

     Она сунула трубу Матиасу в руки и вернулась к себе. Её уже перестало тошнить, но воспоминания о страшном сне, в котором она мучительно рожала, не давали покоя. Ей хотелось верить, что это лишь качка, но предчувствие кислотой разъедало сердце. Киартана не медитировала и не использовала силу, чтобы узнать наверняка, но лишь потому, что боялась правды.

     «Это ребёнок Матиаса... – думала она, стоя посреди каюты. – Если девочка – он убьёт её, как в моём сне, а мальчик станет столь же жестоким...»

     Она положила руку на живот.

     «Одно движение. Один удар, и никто не узнает о моей слабости» – она могла решить всё в один миг, но вдруг качнулась от бессилия и упала в кресло. Её прошиб пот, а в глазах закружились тёмные пятна. Слабость накатила с тошнотой. Она возненавидела себя.

     «Уж лучше умру сама» – решила Киартана.

     Город медленно приближался. Башни становились всё выше, блеск золота ярче, и никто не мог оторвать от него взгляд, хоть Матиас и запрещал смотреть, но даже все Волки вышли на палубу увидеть золотой город.

     – Вы можете запросто ослепнуть! – предупреждал он.

     Солнце выглянуло из-за облаков, луч скользнул по палубе. Матрос заворожено разглядывал шпили прибрежных башен, но вдруг вскрикнул, упал на колени. Когда к нему подскочили другие, парень уже был слеп. Он кричал, молил, чтобы ему помогли. Киартана лишь на миг увидела его побелевшие зрачки. Она могла помочь, но Матиас удержал её.

     – Не смей, – заявил он. – Это станет уроком для остальных, а если излечишь его, завтра десяток матросов ослепят себя, зная, что зрение им вернут.

     Берег приближался, вокруг уже торчали скалы. Умелый капитан медленно лавировал между ними по проторенному пути, но даже так им предстояло плыть ещё несколько часов, чтобы войти в порт.

     На скалах их встречали маяки с золотыми шпилями и развевающимися на ветру стягами с изображением четырёх колоссов в окружении света. Владыки представали незыблемыми фигурами с утончёнными чертами, а внизу к их ногам припадали остальные люди, словно грязь на сапогах.

     Ближе к гавани скалы обтесали лучшие умельцы мира. Перед путниками скалились огромные дикие саблезубые кошки, сурово глядели исподлобья, готовые сорваться с места бизоны, следили хитрым взглядом, сбившись в плотную стаю обезьяны, на изящных каменных столбиках собирались взлететь гигантские птицы. Звери наблюдали за путниками и вели к гавани, где их встретили десятки боевых галер.

     Солдаты в блестящих латах выстроились на палубах и провожали их суровыми взглядами. Фрегат прошёл меж рядами галер и повернул к причалам, а Киартана сама никак не могла оторваться от города, несмотря на предостережение Матиаса.

     Улицы уровнями уходили по склону вверх, и чем выше, тем богаче выглядели дома, и только на вершине, под самой площадью Владык, абсолютно все крыши и шпили блестели золотом.

     «Чем они хотят удивить Владык?»

     Она не раз слышала о великолепии Вестонии.

     «Мало кто достоим видеть площадь Владык... – говорил Ило, а она не верила, но сейчас, увидев всего лишь нижние ярусы Вестонии, поразилась её величием и великолепием. Вестонские солдаты в блестящих доспехах с массивными щитами окружили причал.

     Матиас и Киартана сошли первыми. Они направились к солдатам и остановились в двадцати шагах. К ним вышел старик в расшитом золотом балахоне. Он ступал уверенно, хоть и был слеп – Киартана заметила белизну его зрачков.

     – Милостивые господа! – поклонился старик. – Владыки рады вашему прибытию. Они позаботились о гостинице для всех вас, и о достойной трапезе, в первую очередь. Таверна «Нириада» полностью в вашем распоряжении. Позвольте проводить. – старик указал солдатам на пристани, и те расступились, образовав широкий коридор. – Владыки встретятся с вами, как только вы отдохнёте с дороги.

     Матиас поблагодарил за гостеприимство, и они с Киартаной отправились следом за стариком в золотом балахоне. Она ещё никогда не видела Матиаса таким покорным и учтивым.

     – Моё имя Феллунд Оскол, – представился старик по пути. Он ступал легко, уверенно, и даже ступени не вызывали у него затруднений. – Я Глашатай Владык. Говорю от их имени, и любые вопросы вы можете задать мне, – он повернул свой слепой взгляд к Киартане и улыбнулся, а она не нашла ничего лучше, чем улыбнуться в ответ.

     Они прошли широкую, мощённую гладким гранитом улицу, и Киартана впервые заметила горожан, которых оттесняли солдаты. Мужчины и женщины в основном со смуглой кожей в лёгких платьях и туниках наблюдали за ними, дети играли и смеялись на улице. Наряды пестрели яркими красками, тела были покрыты рисунками. Люди носили украшения из золота с драгоценными камнями, каждый хотел поразить остальных, но в итоге все они выглядели нелепо.

     Гостиница размещалась неподалёку, и коридор солдат вёл их прямо к входу. Фасад поразил своим великолепием – стены, выложенные из камня, не имели ни единой щели толще лезвия кинжала, колонны поднимались от основания до самой крыши, с постаментов на них смотрели дикие звери, приручённые местными мастерами в камне. Старик завёл их в холл с высоким потолком и огромной блистающей люстрой над головами, и проводил наверх по широкой лестнице, застланной бархатным ковром.

     – Боюсь, здесь может быть жарко в меховых латах, но в каждой комнате вас ждёт подходящая одежда, – Феллуд пропустил их вперёд. – По любым вопросам спрашивайте меня. Владыки считают, что вам нужен покой и отдых после трудного пути. Я сообщу, когда вас примут, – он поклонился и изящно удалился, а у входа остались двое солдат в лёгких туниках, вооружённые копьями и массивными щитами, расписанными яркими рисунками.

     Матиас прошёлся по комнате, пока Киартана осматривала богатое убранство. На резных дубовых столах в изящных каменных вазах стояли букеты свежих цветов. Стены, сплошь увешанные картинами, издали смотрелись мутными пятнами, но вблизи каждый образ на картине расцветал яркими красками.

     Внутри оказалось прохладно – помогали массивные каменные стены толщиной в метр, но из окон на пол падали яркие солнечные пятна. Киартана обнаружила буфет, заставленный блюдами с южными фруктами, многие из которых ей не доводилось пробовать, а некоторые она встречала только в другом мире, в городе Ангелов. Под гардероб была отведена целая комната, и там, по одну сторону висели лёгкие, но строгие платья из самых дорогих тканей – все ей по размеру, а по другую – мантии и балахоны для Матиаса.

     «Владыки обо всём позаботились...» – убедилась Киартана.

     – Трудно будет им отказать, – заявила она, когда Матиас вернулся с балкона.

     – Теперь они нас так просто не отпустят, – ответил он. – Нас согнали в одно место, словно скот, и окружили. Солдаты не выпустят в город, на корабль поднялись люди Владык – они собираются любыми средствами добиться моей благосклонности...

     – Страх... – удивилась Киартана, – я слышу страх? Ты Император – как решишь, так и будет! Им придётся смириться. У Владык всё меньше союзников. Орден объявил о нейтралитете, армии вернулись на юг разбитыми, Алькадия окружена. Они слабы, не им ставить условия!

     – Ты права, – согласился Матиас, но смотрел по-прежнему угрюмо. Они присели на софу, Он долго собирался с мыслями. – Только ты можешь помочь нам. Владыки знают о Тени и верят в пророчество. Киартана – Владычица Тёмной Зари. Мерион оставил тебе послания на полях, скажи, он обнаружил хоть что-то?

     – Тень? Помнишь наш последний разговор о ней, когда я призналась в убийстве Огрима? – спросила Киартана и крепче сжала его ладонь. – Тогда я боялась, что она во мне! И это может быть правдой, – она впервые заметила на его глазах слёзы.

     Матиас ничего не ответил. Он обескуражено поднялся, вновь посмотрел на неё с надеждой и страхом в глазах, но так и не заставил себя говорить.

     Им присылали всего в достатке. В вазах каждый день сменялись свежие цветы, а на блюдах – фрукты, но солдаты неустанно следили, чтобы гости не покидали Гостиницу. Феллуд посещал их каждый день, и извинялся за ожидание. Он уверял, что Владыки очень скоро примут их, и Матиас соглашался, но Киартана всё сильнее выходила из себя.

     – Разве не они хотели нас видеть? – сокрушалась она вечером третьего дня. – приготовили нам тёплый приём, выделили целую гостиницу, набили гардероб богатой одеждой из редких тканей, – она едва не порвала на себе платье. – Нам приносят свежие фрукты каждое утро, чай со льдом, – она указала на кувшин на столе. – Раздобыли лёд в этой жаре! Но не могут уделить нам час своего времени! – Киартана бросила мундштук кальяна на стол и выскочила на балкон, в вечернюю свежесть.

     Пахло мокрым камнем и солью. Солнце осталось на площади, а остальной город погрузился во тьму. Её злило всё вокруг: золотой город и богатое убранство, в котором живут Владыки и их приближённые, хоть всем и было известно, что полмира бедствует от голода. Она уже ненавидела Владык, и всё сильнее боялась, что эта злость навеяна Тенью.

     Солдаты наблюдали за гостиницей с улицы, но горожане свободно ходили меж ними. Их интерес к гостям утих – и теперь редкие взгляды, направленные к гостинице выражали лишь недовольство. Эти люди никогда не ощущали страха, не чувствовали боли, не испытывали лишений.

     – Им стоит показать, что такое страх, – заявила Киартана, присоединившемуся к ней Матиасу. – Как они посмели указывать нам отсюда? – она заставила его посмотреть в глаза, заставила испугаться её взгляда. – Разве мы мало страдали?

     – Я должен сказать Владыкам о твоих опасениях... – только и смог ответить Матиас. – Если они попросят нас отступить на север, мы подчинимся...

     – Когда ты стал таким... мягким? – озлобленно процедила она сквозь зубы. – Они не считаются с жертвами. На севере, в поисках Тени, вы мучили и убивали детей, следуя их приказам, они же вызвали целую эпидемию! Южная хворь унесла жизни миллионов... – она была готова ударить его, в воздухе поднялось напряжение, а кристалл на её груди замерцал бирюзовым светом. – Где та жестокость, что ты проявлял по отношению ко мне? Заставлять страдать слабых – низко.

     Она сдержалась и вернулась в комнату, где уже догорали угли в кальяне, а лёд в кувшине подтаял и растрескался.

     «Любая роскошь рано или поздно разрушается! – решила она, глядя на увядающие цветы в вазе, что вынесут утром и бросят в компостную яму. – Пора и Владыкам перестать сиять!»

     Она собиралась утром высказать всё Феллуду, но он, вместо обычных извинений от имени Владык, наконец, пригласил их в замок.

     – Вас примут сегодня, – объявил он не поднимая головы. – Я вернусь в полдень. У вас есть время приготовиться.

     – Нужно надеть доспехи, – заявила Киартана, когда Феллуд вышел. – Если на нас нападут, мы сможем защититься.

     – Не делай ничего безрассудного! – ответил Матиас, взяв её за плечи. – Прошу, нам не выстоять против армии, мы все умрём!

     – Ты боишься смерти? – удивилась она, сняла его руки с плеч и сжала в ладонях. – Пагубные мысли не позволяют тебе видеть. Я, как твоя советница, обязана указать верный путь. Волки поклялись любой ценой избавить этот мир от зла. Помнишь слова Огрима? «Это наш рок, наше проклятье!» Ты не должен бояться, или все учения отца для тебя ничего не значат? – он не выдерживал её жестокого взгляда, поднимал глаза на секунду, а затем вновь возвращался к созерцанию рук, сжатых в её ладонях. – Мы должны действовать вместе, как единое целое, и тогда всё получится!

     Она приказала Волкам надеть доспехи, несмотря на жару.

     Феллуд вернулся ровно в полдень. Он учтиво поклонился и попросил жестом идти вперёд. Их собрали в холле гостиницы, Феллуд спустился последим, и повёл всю процессию за собой на улицу, под палящее солнце. Киартана шла возле него, Матиас отпустил её вперёд и возглавил колонну Волков, а Ильнара кивком попросил идти рядом. Киартана восхищалась величеством города, его гладкими плитами мостовой, древними зданиями, сложенными из камня. Она поражалась рассказам Филлуда, но прислушивалась к разговору Матиаса и Ильнара позади.

     – Я и не заметил, когда она стала такой безрассудной, – посетовал Матиас, но Ильнар не ответил, даже не повернул головы. – Зато я заметил, как вы смотрите друг на друга... – на этот раз Ильнар посмотрел на него, а Матиас улыбнулся и продолжил. – вы спите вместе... Мне интересно, она утоляет твою жажду, или ты – её?

     Киартана уже не обращала внимания, куда их ведут, а слушал лишь Матиаса, он понял это и улыбнулся ей, когда она обернулась. Феллуд провёл их к монументальной лестнице, выдолбленной в скале. Процессия в Волчьих доспехах сильно выделялась, и каждый прохожий обращал на них взгляд.

     – Она стала жестокой, – продолжил Матиас. – Беспощадной. Она убила твою невесту, а теперь ты готов ласкать и целовать её...

     – Любишь её? – наконец заговорил Ильнар, но Матиас не ответил, а ждал, что он скажет дальше. – Я люблю, и не боюсь признаться. Да, она убила Мелоди, это ты подтолкнул её к этому. Она спасла Рика. Я буду с ней, только для того, чтобы указывать верный путь.

     – Именно сейчас она ведёт нас на погибель. – заключил Матиас.

     Ей вдруг стало очень больно. Она видела перед собой яркий свет и блики на золотых шпилях. Они поднялись на бескрайнюю площадь Владык, но всё великолепие больше не волновало Киартану – её снова предали.

     Вокруг гуляли люди в золотых одеяниях, слуги Владык, каждый из которых был слеп. Увидев их, Киартана вспомнила Огрима с его белёсыми ослепшими глазами. Хоть он и говорил, ослеп от чтения, для неё теперь всё сошлось. Киартана подавила нервный смех.

     – Как вы потеряли зрение? – спросила она, чтобы отвлечься.

     – О, это малая плата за возможность говорить от имени Владык. – ответил Феллуд.

     Они вышли к монументу четверым. Идеальные люди возвышались на сотню метров над всеми, их взгляд был направлен вдаль, во все стороны света.

     – Мне всегда было сложно остановиться, – признался Матиас, – Я не знаю кто из нас больше изменил другого. Я Киартану или она – меня. Разве Бассы виновны в том, что Владыки отняли их земли, загнали глубоко на север, к вечному хладу. Я считаю эту войну праведной, – Матиас приблизился к Ильнару и проложил шёпотом, но Киартана, усилив слух, по-прежнему всё слышала. – Если Владыки потребуют увести армии на север, ради неё я готов это сделать. – Ильнар не ответил. – Я помню те времена, когда она ещё не была жестока, хотела остановить войну, а не драться до победы или смерти...

     Монумент Владык остался позади, и, на фоне глубочайшего синего неба им предстал замок, составленный из тысяч золотых башен. Киартана впервые видела нечто подобное, и на секунду даже восхитилась – каждая башня поражала величием, а некоторые устремлялись ввысь на сотни метров и превосходили высотой даже башню Ордена.

     В замке стены оказались ещё толще, и, пройдя вглубь холла, Киартана уже ощутила спасительную прохладу. Покрытый блестящим металлом, массивный камень не успевал нагреться за день – только так здесь спасались от жары, а Волкам в латных доспехах, обитых мехом, было особенно жарко. Феллуд вёл их по коридорам вглубь, и Киартана всеми силами пыталась запомнить дорогу.

     Солдаты провожали их суровыми взглядами, но в зале, где Феллуд попросил их остаться, охраны не было. Волки ощутили иллюзию свободы, стали лакомиться фруктами и обсуждать их изысканный вкус, но Киартана наоборот насторожилась.

     – Вновь свежие цветы и фрукты! Эти блага Владыки получили кровью людей! – ненависть росла с каждой минутой, и теперь ей уже казалось, что они затеяли всё только ради её злобы.

     «Я – Тень... – решила Киартана. – Она поднимется из моей крови чёрной массой, когда я окажусь на грани смерти...»

     Феллуд вышел вперёд и объявил:

     – Прошу прощения, но увидеть Владык позволено лишь Императору, – он приклонил голову, ожидая ответа.

     – Киартана пойдёт со мной, – заявил Матиас, и Феллуд не стал возражать, а указал на резные дубовые ворота.

     Они поднялись по широкой лестнице, застланной мягким ковром и обрамлённой статуями прежних Владык – от самых первых, до тех, кто правил последнюю сотню лет. Статные мужи надменно смотрели вдаль, а под каждой статуей, на постаменте – хвалебная эпиграмма из высоких эпитетов древних языков – их восхваляли словно богов и Феллуд знал все слова наизусть.

     В зале ввысь уходили сотни витых каменных колонн. Свет причудливыми отражениями падал отовсюду, нигде не оставляя теней. Казалось, зал вовсе не имеет границ, кроме пола из идеально подогнанных гранитных плит. Невесть откуда тянулась ненавязчивая органная мелодия. Люди в зале будто не говорили, и даже не дышали – все звуки мгновенно заглушались, и её собственные шаги казались далёкими и глухими. Её взгляд приковало возвышение с четырьмя массивными каменными тронами, направленными к ним. На спинке первого трона молодой юноша простирал руки к небу, и меж ладоней светило белое солнце. Над вторым троном собрались счастливые дети в свете заката. Третий трон украсило молодое деревце с чёрными ветвями, что принесло первый плод – искрящееся алое яблоко. Последний трон украшал лишь тусклый лунный свет, идущий из массивного серого камня.

     Четверо владык пристально наблюдали за пришельцами. Феллуд остановил их у подножия лестницы. Он глубоко поклонился и объявил Владыкам, кто перед ними.

     На троне под юношей, возносящим руки к небу, сидел молодой мужчина с рваной бородой, испытывающим взглядом и терновым венцом на голове.

     – Владыка Йешу Санктус, – представил его Феллуд.

     На втором троне восседал Симул Унум – ещё более молодой мужчина с лёгкой щетиной в алом костюме с пиджаком, накинутым на плечи. Он крутил в руках изящную трубку, но не курил.

     Этдон Ферентис, самый молодой из Владык, сидел под деревом и мог рукой дотянуться до рубинового яблока.

     Последний трон занимал древний иссохший старик с дряхлой кожей и торчащими костями. «Аэтерн» – представил его Феллуд.

     – ...Матиас Иври... – обратился Владыка Йешу на забытом языке, и поняла его лишь Киартана. – ...Мы помним это имя... – остальные Владыки согласились с ним.

     – ...Считаешь ли ты... – продолжил Симул Унум на жестком языке Бассов, – ...нас по-прежнему друзьями?..

     – ...Готов ли ты вновь разделить с нами хлеб?.. – заговорил Этдон на «всеобщем», и его голос заставил Киартану вздрогнуть.

     Каждый говорил на другом языке, но Аэтерн обратился сразу на всех, известных и давно забытых.

     – ...Ты пришёл приклонить колени?.. – его голос множился эхом меж колонн.

     Матиас сделал шаг вперёд и склонился. Впервые он выглядел растерянным, и Киартану всё сильнее это злило.

     – По первому же зову, я прибыл к вам, клясться в верности, как клялся мой отец, – ответил Матиас сразу всем. Он не поднимал головы, но Киартана видела улыбку на лицах Владык. Лишь Аэтерн смотрел всё также отрешенно. – Клянусь вечно исполнять вашу волю, клянусь слушать и говорить лишь от вашего имени, клянусь действовать незамедлительно и решительно! Клянусь... – Владыка Йешу поднял руку, и Матиас мгновенно замолк.

     – ...Твой отец в последние годы недостаточно почитал нас... – заговорил владыка Симул.

     – ...Мы хотим узреть твоё к нам уважение, – продолжил Этдон, – и одарить даром, которого ты достоин...

     – ...Матиас Иври... – вновь громогласно, на всех языках разом, обратился Аэтерн, – ...Мы требуем отступления Бассов на север, за Изилу и дальше, в земли вечного хлада... – Аэтерн неотрывно смотрел на Матиаса. Его взгляд мог раскрошить камень. Матиас не смел поднять глаза, а капельки пота, собравшиеся на его висках в любой миг могли сорваться по щекам и разбиться о гранит пола. Матиас сомневался, и Аэтерн понял это.

     – ...Отринь былое! – приказал он. – Мы видели будущее, этому суждено случиться. Прими свою судьбу или разделишь их участь!..

     Видение настигло их мгновенно. Зал исчез во вспышке света и появилась площадь Владык. Солнце уже прошло зенит и отправилось к закату. Тени от монументов добрались до края площади, где горстку Волков теснили к обрыву солдаты и маги. В нос ударил резкий запах озона, внизу били разряды, молнии, в пылу битвы загорались и разбивались щиты. Волки сбивались во всё более тесную кучу, защищаясь из последних сил, и терпели потери, а маги ордена и солдаты наступали непоколебимой силой.

     – Да, я сделаю это, – с трудом произнёс Матиас, прервав своим испуганным голосом страшное видение.

     Владыки переглянулись, но отвечать не спешили. Людей в зале становилось всё больше – они ходили меж колонн группами, некоторые останавливались возле цветников или столов с фруктами.

     – ...Прими дар, – ответил Этдон за всех, – узри истинный свет...

     Матиас впервые поднял взгляд на Владык, но тотчас ослепительный луч солнца скользнул по его лицу. Он не закрыл глаза руками, лишь прикусил ладонь, чтобы не закричать от боли. Киартана рванулась к нему, попыталась отвезти от света, но Матиас не позволил ему помочь. Владыки заметили её гнев.

     – ...Не все достаточно почитают нас, – заговорил Йешу на древнем языке. Он обратил взгляд на Киартану. – Владычица Тёмной Зари не готова приклониться...

     – ...Говоришь ли ты от своего имени? – спросил Матиаса Владыка Симул Унум. – или от имён всех твоих людей?..

     – ...От имён всех... – безропотно произнёс Матиас, всё ещё глядя в свет своими ослепшими глазами.

     – Готовы ли они приклониться? – продолжил Этдон.

     – Готовы! – воскликнул Матиас в ответ.

     – Владычица Тёмной Зари разделит твою судьбу?.. – спросил Аэтерн, вновь на всех языках разом.

     – Я сама буду говорить за себя! – обратилась Киартана.

     Матиас по-прежнему стоял в луче света, но Владыкам он был уже не интересен, ему позволили упасть на пол. Киартана вышла вперёд и ступила одной ногой на лестницу, из-за чего отовсюду послышался вздох осуждения.

     – Я призываю вас к ответу, за грехи, что совершались от вашего имени! – продолжила она на древнем языке, обращаясь к Йешу.

     – Грехи? – поразился он. – Нет иных грехов, кроме того, что мы считаем грешным.

     Она сделала второй шаг на лестницу и обратилась теперь уже к Симулу Унуму на языке Бассов.

     – Вы видите себя превыше всех, но я поднимусь и встану рядом, чтобы говорить с вами на равных! – она сделала ещё один шаг – никто не попытался её остановить.

     – Бесстрашная глупышка! – ответил Симул, но Киартана уже не слушала, а обратила взгляд к Малусу.

     – Вы навлекли все беды на мир. Разве Тень устроила нескончаемую войну, она распространила Южную хворь? Тень держит людей при себе рабами? Я пришла спросить с вас за всё! – Киартана поднималась по ступеням, но Владыки по-прежнему не выглядели испуганными.

     – Ты говоришь лишь от своего имени – в тебе нет ни капли силы! – ответил ей Этдон.

     – Моя сила иного рода!

     Трое Владык высказались, только Аэтерн промолчал, и это испугало её сильнее, чем слова остальных. Киартана поднялась к тронам, но смотрела лишь на него.

     – Я – Тень, и пришла призвать вас к ответу, – она не могла говорить на всех языках, но ей удалось удивить Аэтерна – она заговорила на языке «Руссов», что слышала лишь в мерцающем мире, в городе Ангелов.

     – ...Ты не права... – ответил Аэтерн не спуская с неё взгляда. – ...Ты никогда не была Тенью...

     – ...Тень была заключена в маге Грионе Фаэдра... – заговорил Йешу.

     – ...Маги сразили его... – продолжил Симул, – ...ценой многих жизней...

     – ...В День Памяти... – закончил Малус.

     – ...Начался новый круг... – заключил Аэтерн. Он пристально смотрел, а она уже не могла отвести взгляд.

     Старик поманил её к себе, и Киартана безропотно подчинилась. Она вскрикнула от ужаса, когда Аэтерн положил ладонь ей на живот, и всё же не оттолкнула его и не отстранилась.

     – Дитя? – спросил он, но не дождался ответа. – Удивительно, ведь маги не могут иметь детей. – он улыбнулся от наслаждения. – Как много в нём силы, как много жизни! – Аэтерн медленно поднял на неё глаза и долго испытывал взглядом. – Я вижу все твои страхи!

     Вдруг в глубине её тела что-то оборвалось, ужасная боль внизу живота заставила согнуться. Колени подогнулись, и Киартана упала в ноги Аэтерну. Боль сковывала, пульсировала, струнами натягивала мышцы. Ей не было так страшно, даже когда Матиас её пытал. Аэтерн не спускал с неё взгляда, наслаждаясь болью. Она изо всех сил стиснула зубы, чтобы не закричать, но сдержать слёзы ей не удалось. Ей казалось время застыло, но всё продлилось лишь пару мгновений, Аэтерн вновь заговорил, и боль исчезла:

     – Ты так сильно боишься... – он поднял своими костлявыми пальцами её лицо, – потерять его...

     – Что ты сделал!? – взревела Киартана.

     – Показал силу твоего страха, показал, как смерть тащит за собой во тьму, – Аэтерн посмотрел на остальных Владык, и те кивнули ему в знак согласия. – Мы простим тебя за невежество, если избавишься от своих страхов...

     Он протянул ей руку, но Киартана отстранилась. Боль исчезла, но невыносимый страх остался, сердце колотилось от ужаса, и всё же она поднялась на дрожащих ногах.

     – Вам его не забрать! – надрывно выкрикнула Киартана, и Аэтерн лишь улыбнулся в ответ.

     Вокруг тронов собралось много людей. Она заметила среди них знакомые лица – маги Ордена наблюдали. Они подходили всё ближе.

     – Нам не нужна твоя слабость, – заявил Аэтерн. – Будь сильной! Отпусти былое и перестань сомневаться. Решения больше не приведут к ужасным последствиям. – он подал ей руку, позволяя сделать выбор. – один шаг, и никто больше не будет страдать, никто более не посмеет тебя обидеть или унизить. Война закончится, и наступит «Эпоха вечного мира»! Мы видели будущее, этому суждено случиться. Ты станешь нашим гласом, будешь говорить от нашего имени, что пожелаешь! Никто не ослушается твоего приказа! Люди будут почитать тебя, уважать, любить, смотреть с добротой! – он двинул ладонь к ней, но Киартана снова отступила.

     Она давно хотела спокойной жизни, без войн и предательств, без смертей друзей, без страха. Она всегда старалась помочь людям, но каждый раз делала только хуже, каждый раз её душа разбивалась на тысячи осколков, истиралась о камни. Она хотела остаться с Владыками, но боялась подать руку смерти, а Аэтерн терпеливо ждал с доброй улыбкой старика. Он предлагал ей безмятежность, свободу, и в уплату просил нечто несоизмеримо более ценное. Киартана опустила руку на живот. Она боялась, что он от Матиаса, но Аэтерн не лгал – маги бесплодны. Это ребёнок Ильнара, она не могла вновь его предать. Ей вспомнилась его улыбка, лишь на миг она отвела взгляд от Аэтерна, и этого хватило, чтобы очарование спало. Он уже не казался добрым заботливым стариком. Всё сильнее под его натянутой кожей проступали кости, а улыбка теперь выглядела безумно.

     Киартана подняла на него взгляд, осознав, о чём он просит, слёзы безудержно потекли из её глаз.

     – Иного выхода нет, – ответил на её немой вопрос Аэтерн. – Оборви связь, что тянет тебя во тьму...

     Киартана заметила, как люди в золотых одеяниях подходят всё ближе, обступают их, пристально следят за ней. Среди них она узнала магов, что противостояли Гриону в стремлении к нейтралитету.

     Маркус, Сергей, Нестр и... Аластор стояли среди других. Они смотрели в её сторону, и будто не узнавали в Волчьих одеяниях свою подругу. За два года ребята сильно изменились – окрепли, обрели суровые взгляды и золотые одеяния приближённых. Присмотревшись, Киартана отшатнулась, ей стало больно смотреть в их гордые, но слепые глаза.

     Матиас смотрел в глубину лунного света трона Аэтерна. На его слишком красивом лице блуждала улыбка. Ей стоило сразу понять, что Владыки вовсе не друзья. Киартана огляделась, но выхода не было – лестница исчезла, а зал теперь казался и вовсе безграничным.

     – Никогда! – ответила она Аэтерну на языке «Руссов» из другого мира. – Вам не ослепить меня!

     Её воздушные клинки разбились вспышками о щиты, ни один из Владык не шелохнулся. Аэтерн, что с надеждой протягивал ей руку, разочарованно вздохнул и отвернулся. Ей удалось вновь метнуть веер клинков во Владык, но маги уже шли к тронам – единственные, кто двигался среди толпы людей в золотых одеяниях. Она в один прыжок спустилась с возвышения и потащила Матиаса за собой, но он остался на месте.

     – Они испытывают тебя! – Матиас взял её за плечи и повернул к себе. – Подчинись, и нас отпустят с миром! Я ужасный человек, и погубил множество жизней, но даже я говорю тебе – хватит. Пора прекратить эту бессмысленную войну!

     – Нет, – покачала она головой, – не смей предавать свой народ! Ты готов вновь заставить их страдать, как тысячи лет прежде? Ты Император или цепной пёс?

     Матиас не ответил, и всё держал её за плечи. Киартана вырвалась и вновь потащила за собой, но он не двинулся с места.

     Владыки провожали её взглядами, как и люди в золотых одеждах. Лишь маги медленно приближались со всех сторон. Неодобрительные пристальные взгляды подгоняли её.

     Маги не бежали за ней, шли медленно, размеренно, но постоянно оказывались поблизости. Каждый раз, оглядываясь она видела их на расстоянии десяти шагов. Она бежала прочь от возвышения и толпы, но зал всё не завершался, а людей не становилось меньше. Они стояли группами и разговаривали, пока Киартана не пробегала мимо. Все умолкали, поворачивались к ней и пристально следили.

     Ей казалось она бежит целую вечность, когда впереди из дымки появились четыре трона на возвышении. Она упала на колени от бессилия и страха. Маги не отставали, и её друзья были среди них.

     «Как можно было подумать, что нас отпустят» – корила она себя, но не собиралась сдаваться, а вновь побежала прочь от возвышения.

     Киартана не могла оторваться, маги шли следом. Cилы с каждой минутой покидали её. Киартана была уверенна, что идёт в верном направлении, но не увидела впереди лестницы. Ей хотелось рыдать от бессилия, но она упорно шла, не зная, куда – зал по-прежнему выглядел безграничным.

     Ноги неожиданно подкосились, маги остановились, как только она упала. Каждый вдох вызывал сильнейшую боль, воздуха не хватало, а страх заставлял её судорожно вдыхать всё чаще.

     Она могла разом остановить их всех, но не хотела убивать. Владыки очаровали их, подчинили своей воли и приказали служить до смерти.

     Киартана вспомнила Академию, друзей, что теперь смотрели непричастными слепыми глазами на её мучения, игры в Героев в парке, вечера в библиотеке с Маркусом, Нестром, Скотти, Томом, Дмитрием и Сергеем, как им было весело вместе. Её всегда поражала серьёзность Аластора, увлекали ум и рассудительность Нестра, радовали вечные шутки Дмитрия и Сергея. Она любила всех их, а теперь снова ненавидела себя, за то, что не справилась, вновь всё испортила.

     «Ты сильная, и ещё не понимаешь насколько!» – говорил Олаф в их последнюю встречу.

     «Я показала частицу твоей силы, но остальное ты сможешь раскрыть только сама...» – наставляла Афелия перед уходом.

     «Отринь страхи!» – велел Матиас, испытывая её.

     Киартана подняла глаза на магов. Они были беззащитны перед ней. Одна капля крови принесёт каждому из них гибель. Она одним взмахом могла окропить их всех. Решение пришло неожиданно, она будто услышала мудрейших, хоть никогда и не следовала их советам.

     «Пока ты чувствуешь боль в сердце, ты всё ещё жива!» – вспомнила она слова Анны.

     Киартана создала в руке воздушный клинок и сжала кулак, а затем размашистым взмахом окропила алой полосой пол по кругу. Кровь тотчас начала кипеть и дымиться, впиталась в гранит, оставив на поверхности тёмные пятна. Маги остановились в нерешимости – никто из них не желал наступать в кипящую кровь.

     Гранит лопнул почти бесшумно. Трещина поползла по каплям крови и дальше, по колоннам, очерчивая круг. Плита просела и провалилась на этаж ниже. Киартана оказалась в небольшом зале, наполненном блестящими механизмами и приборами. Плиты разбили всё, на что упали. Шкафы с пробирками по стенам источали едкие запахи. Дверь вывалилась наружу, открыв путь в темноту, откуда тянуло свежестью. Киартана бросилась туда.

     Коридор, освещённый лишь факелами, петлял в глубине замка, и даже определить стороны света она не могла – по пути не попалось ни единого окна. Все двери оказывались заперты, и Киартана бежала дальше, а позади шаги всё нарастали.

     Она вырвалась в башню, открытую солнцу. В центре огромного зала рос вечный дуб. Киартана остановилась отдышаться и вдруг осознала, что потерялась – страх уже подкатывал комом к горлу. Она не знала замок, её преследовали маги, а ноги уже неистово дрожали. Пот ручьями стекал по спине, дышалось слишком тяжело, голова вновь саднила болью.

     Дуб поднимался на сотню метров к небу раскидистыми ветвями и уходил глубоко в землю могучими корнями, но и он был в неволе – Владыки решали, когда дать ему света и воды.

     Из зала вело множество арок, и Киартана остановилась, не зная куда идти, она кружилась в нерешимости, и вскоре вовсе потеряла любые ориентиры. Ей хотелось вернуться к Ильнару и Волкам. Киартана вспомнила, как однажды Вечное дерево подсказало ей дорогу к дому. Она обхватила ствол, закрыла глаза и представила безмятежный взгляд и яркую улыбку Ильнара. Шум ветвей на миг обратился шёпотом и указал ей направление.

     Киартана поверила, что выбрала верный путь, и вскоре вышла в зал, где Феллуд разделил их с Волками.

     Волки встретили её с удивлением. Она металась взглядом по их поражённым лицам, но слова не сходили с уст – все они были живы, хоть видение и казалось реальным. Волки окружили её с расспросами, но Киартана боялась всё сильнее.

     Дубовые ворота распахнули солдаты, и на лестнице показались Матиас и Феллуд во главе процессии магов Ордена.

     – Нужно бежать, – не сомневалась Киартана. – Они нам не друзья!

     Она никак не могла найти Ильнара.

     – Не неси чушь! – возразил Сари Меднесс. – Матиас решит, что делать.

     Ей никто не верил, все отворачивались навстречу Матиасу и Феллуду, и только Ильнар взглянул ей в глаза.

     – Они хотели убить моего ребёнка! – в слезах выкрикнула Киартана, крепко обняв его. – Нашего ребёнка...

     – Друзья мои! – заговорил Матиас с распростёртыми объятиями. Он смотрел в зал серыми, ослеплёнными глазами, со счастьем, застывшим на губах. – Владыки приняли меня и одарили величием! Позволили увидеть истинный свет! Они дали нам великую цель, все вы должны принять их дар!

     Маги ордена неожиданно ударили воздушными клинками по первым рядам Волков. Кровь устлала стены, потолок, всех в зале, Матиасу залило лицо. Вспышки света, молнии и искры заполнили зал. Маги наступали непреступной стеной, а Матиас остановился с улыбкой и кровью на лице. Он отрешённо провёл пальцами по губам, и никак не мог осознать, откуда на его лице кровь.

     – Принять дар... – повторял он, пока Сари Меднесс пытался привести его в чувства.

     Волки не ожидали атаки, и первые ряды погибли без боя, их кровью окропило плиты зала, столы с фруктами, колонны. Брызги вновь напомнили Киартане полицейский участок в городе Ангелов. Она вновь, словно маленькая девочка, впервые увидевшая кровь, замерла, глядя на разбросанные по полу тела

     – Нужно уходить! – напомнил Ильнар, выведя её из ступора.

     – Уходите! – выкрикнула она во весь голос. Киартана подняла руки, руны на её наручах загорелись алым, и огромный щит преградил путь магам ордена. – Быстро!

     Никто не посмел возразить. Сари кивнул ей, приказал увести Матиаса и отправил Волков вперёд, расчищать дорогу. Ильнар тоже остался. Хоть маги ордена и использовали сильнейшие заклинания, она уверенно держала щит, не позволяя им пройти. Руны на её доспехах пылали жаром.

     Десятки раненых, истекали кровью, но из последних сил цеплялись за жизнь. Киартана не могла помочь – маги ордена безжалостно добивали всех. И Маркус с Нестром и Аластором тоже делали это. Они действовали уверенно и беспристрастно, смотрели в пустоту, а на их лицах так и не возникло ни единой эмоции.

     – Что с вами стало? – обратилась к ним Киартана из-за щита, но Ильнар крепко взял её за плечи.

     – Сейчас ты им не поможешь! – он потянул её к выходу.

     – Нет! – выкрикнула Киартана.

     Ильнар обхватил её плечи и потащил силой.

     На улице уже шёл бой. Вспышки света проникали в темноту коридора. Холл заливала кровь, всюду лежали раненые и убитые солдаты, ворота выломали изнутри и опрокинули на площадь, свет солнца ударил по глазам, но более яркие вспышки впереди вырисовывали страшную картину боя.

     Солдаты окружили замок, все копья были направлены в их сторону, а Волки пытались прорваться к лестнице, продвигались вперёд острым клином. Киартана схватила за плечо Сари и заставила смотреть ей в глаза.

     – Всеми силами Ты должны сдержать магов! Не дай им вырваться на площадь и окружить нас!

     Сари в ответ испугано кивнул. Он, как остальные Волки, был готов убивать, но боялся смерти. Впереди громыхали молнии, вспышки света били по глазам, воздух был напряжён как никогда, солдаты стояли насмерть, и только по их телам Волки продвигались вперёд. Никто не командовал отступлением, и Киартана ещё издали начала выкрикивать свои приказы.

     – Нет! – крикнула она, переходя на бег. – мы не должны убивать! – она кинулась вперёд и подняла между магами и солдатами щит. Последние молнии ударились в него с грохотом, и всё затихло.

     – Нужно прорваться к порту и вывести корабль в море! – ответила ему Киартана. – Готовьтесь!

     Лишь несколько рядов солдат перекрывали им путь на площадь. Из-за щитов, испачканных в крови, на неё смотрели совсем юные испуганные мальчишки, и Киартана решилась подойти ближе. Солдаты наблюдали, а копья дрожали в их руках. Ей пришлось аккуратно переступать тела и лужи крови.

     – Я вижу, как вы испуганы! – громогласно заговорила она, вызвав в рядах воинов волну страха. – Вижу, все вы не хотите драться и умирать. Владыки заставили вас встать на нашем пути, а мы лишь хотим уйти! – она смотрела солдатам в глаза, и каждый в страхе отводил взгляд. – Владыки виновны во всех смертях, что произошли сегодня! Я прошу лишь одного – расступитесь, не нападайте, дайте нам пройти! Мы никого не тронем, вернёмся на корабль и навсегда покинем Вестонию.

     Она сделала паузу, и заметила, как многие опустили копья. Мальчишки переглядывались, никто не желал брать ответственность. Командиры их бросили, а сами они боялись принять неверное решение. Киартана шагнула вперёд, заставив первый ряд напрячься. Позади уже громыхали раскаты грома – маги Ордена прорывались на площадь. Медлить было нельзя, но она не спешила, шла легко и уверенно. Солдаты расступались перед ней на почтенном расстоянии, и Волки отправились следом за Киартаной.

     – Спасибо вам... – успела сказать она, когда услышала позади крик Ильнара.

     И шаги, переходящие на бег. Она обернулась и увидела прямо перед глазами копьё в руках юнца. Остриё ударило ей в грудь, ниже сердца, со скрежетом прошло между латами и погрузилось в плоть. Её качнуло назад, но Киартана устояла. Ударом из неё выбило весь воздух, и на выдохе кровь брызнула изо рта.

     В глазах быстро темнело, она лишь успела заметить, как вновь началась бойня. Юноша, что ранил её, отпустил древко копья и смотрел обречённым взглядом, а в следующий миг его разрубило воздушными клинками Матиаса. Сила притяжения вдруг изменила своё направление. Ильнар подхватил её и аккуратно положил на горячий камень. Волки обступили её, все смотрели испуганными, горестными взглядами. Кровь растекалась по доспехам, окрашивала металл. Звон в ушах нарастал, она никак не могла понять, откуда он.

     Десяток магов, вдалеке парило в воздухе над замком.

     Сари скомандовал отступление, Киартану подняли, но сильнейшая боль пронзила всё тело, заставив её сорваться на крик, который она не услышала за гулом в висках. Ильнар говорил с ней, его взгляд выражал безысходность и страх, но слов она не слышала.

     Киартана не собиралась сдаваться. Она положила ладонь на рану, закрыла глаза и из последних сил, захлёбываясь кровью, начала читать заклинание.

     Она заживила свою отрубленную руку, сохранила жизнь Гильде и исцелила её после страшного взрыва, спасла десяток людей со смертельными ранами. Она верила, что справиться, и эта вера придала ей сил. Киартана ощутила кровь везде: в артериях и венах, в сердце, что так неистово стучало, в мышцах, органах. Она ощутила кровь, что наполнила её лёгкое и мешала дышать, она ощутила ту кровь, что пролилась на камни и осталась на копье.

     Она вернула чистую кровь в вены, заживила рану, заставила сердце биться спокойно и, наконец, вдохнула полной грудью, а, открыв глаза, заметила, как сильно изменились взгляды Волков.

     – Невозможно! – поразился Ильнар.

     – Матиас преподал мне хороший урок, – ответила Киартана. Ильнар с Сари помогли ей подняться, но затем она обоих оттолкнула. – Уходите, я задержу магов! Нам никак не победить, и не выйти из порта, пока они идут по пятам. Я вернусь!

     Кровь осталась алым налётом на доспехах. Киартана остановилась в десяти шагах от шеренги солдат, но никто из них более не пытался напасть. Все видели, как тяжело она была ранена, как захлёбывалась кровью, а затем исцелила себя и поднялась на ноги.

     Маги ордена спустились перед солдатами. Они смотрели сквозь неё слепыми серыми глазами, и Маркус с Нестром и Аластором были среди них.

     – Мы расстались добрыми друзьями, а встретились вновь – врагами?.. – обратилась она к ребятам. – Вы же ослепли, а не потеряли память и рассудок!

     – Я узнал тебя, – ответил Маркус, – ты забыла, за что мы боролись, раз стала Волчицей! – его голос не дрогнул. – Мы боремся со злом, а ты...

     – По-твоему, Владыки несут благо? – взорвалась Киартана. – Они держат людей в рабстве, ослеплёнными, а сами купаются в роскоши. Они развязали эту войну! Аластор, хоть ты услышь меня?

     Она всегда восхищалась его рассудительностью, серьёзностью и прямотой, даже когда ненавидела за смерть Рима. Аластор не хотел слушать её и лишь медленно покачал головой из стороны в сторону. Киартана была готова к нападению, и легко отразила разряд молнии. Маги безмолвно двинулись вперёд.

     – Стойте! – выкрикнула она, но её голос потонул в треске молний. – Я не хочу убивать вас! – первые слёзы не удержались на её веках, и крупными каплями прокатились по щекам, оставив влажные полосы. – не хочу...

     Могучий разряд заставил её отступить на шаг. Шит рассыпался исчезающими осколками. Камень на её груди вспыхнул белым светом, алые, как её волосы, руны прожгли меха, обнажив стальные латы и объёмные наплечники. Накидка упала за её спиной, и стоять стало намного легче. Она порезала ладонь воздушным клинком, и кровь, пробиваясь между пальцами, крупными каплями полилась на гладкий гранит. Ей было по силам победить одним взмахом, но Киартана колебалась.

     – Я не хочу убивать вас! – повторила она. Ей казалось, ребята должны внять её словам, но и они не собирались отступать.

     Одним взмахом она окропила кровью несколько плит перед собой, а затем взорвала их в мелкую колючую крошку. Трещины разошлись в стороны, вздымая в воздух столбы пыли, но маги взмыли над ними, заставив Киартану вновь пятиться. Солдаты окружили её, но не приближались, а лишь держали копья наготове. Волки бежали к лестнице, подгоняемые палящим солнцем. За ними никто не гнался, ей удалось отвлечь всех на себя.

     Киартана сосредоточилась и, легко оттолкнувшись, поднялась над площадью. Она закрыла глаза и узрела всё вокруг. Позади воздух всколыхнулся и сбился в тончайшее лезвие, способное разрубить самый твёрдый камень. Она ощущала концентрацию силы, знала, куда маг направит клинок. Ей хватило сил удержать лезвие на месте, а затем, когда мастер Макстор Сантори уже успел испугаться, она направила лезвие ему в горло.

     Клинок полоснул по древку посоха, разрубив его, и глубоко прорезал мастеру горло. Он был хорошим человеком, но она не могла вновь проиграть.

     – Не следуйте за мной, – жёстко объявила Киартана, пока все наблюдали за смертельными муками мастера Сантори. Он схватился за горло, упал на камень и долго пытался остановить кровь, но его конвульсии становились всё слабее. – Пойдёте и все погибните. Я не желаю убивать, но вы должны отступить, должны отпустить нас...

     Мучения мастера Сантори ещё не прекратились, когда Маркус выпустил разряд молнии. Киартана ощущала её движение, каждый мгновенный поворот, каждый излом. Она повернула молнию вспять и направила в Маркуса. В Академии они были друзьями, у него было море амбиций и решительный взгляд. Молния попала ему в грудь, оставив страшный ожог, прошла к ногам и вырвалась на волю, раскрошив одну из плит площади. Маркус продолжал смотреть поражённым слепым взглядом, но уже не дышал, и сердце его не билось.

     Киартана медленно отвернулась, спустилась на площадь и отправилась прочь с надеждой, что её отпустят.

     Солнце оставляло блики повсюду, монументы Владык горели золотом, но этот блеск теперь навевал лишь грусть. Её сердце колотилось от несправедливости – Владыки развязали многовековую войну и поддерживали её на протяжении всей истории. Они погубили множество жизней лишь для того, чтобы удержать и укрепить свою власть.

     Слёзы неукротимо лились, и она уже не смогла бы никого убить, глядя в глаза, но она не смотрела никому в глаза. Она убивала всех, кто нападал, и не хотела знать, есть ли среди них её друзья.

     Волков задержали у лестницы и оттеснили к обрыву. Видение, что показывал Аэтерн, сбылось – сотни магов сражались на площади. На миг ей подумалось, что Владыки действительно видят будущее. Но в этом будущем она оказалась поблизости.

     Она ощущала силу в каждом ударе сердца, в каждом своём шаге и вдохе. Она знала – ей подвластно всё, и не боялась действовать решительно. Будущее не пугало её, хоть голова и гудела, кровь не приносила страх – только уверенность и ясность мыслей.

     Маги нападали, и все их удары обращались вспять. Вспышки света, разряды молний, всполохи жаркого огня, тончайшие искажения воздуха от клинков – всё смешалось, и ни одна сила не могла её достигнуть – камень матери Депана защищал от всего.

     Волки встретили её торжественными возгласами, но все смотрели измученными глазами, а улыбки казались фальшивыми. Ильнар обнял её, дрожащими от страха руками.

     – Прости... – разбито заговорил он, – я не знаю, что делать...

     – Что за глупости! – бодро ответила Киартана, и все Волки обернулись на её голос. – Владыки не привыкли, что им перечат, и тем более – дают отпор. Мы выживем им назло, обязаны выжить, чтобы каждый человек на севере и юге узнал, что Владыки не всесильны, что с их гнётом можно бороться. Все узнают, что мы победили!

     Киартана поднялась над всеми. Их оттеснили к самому обрыву, где площадь висящей скалой довлела над городом. Внизу громоздились дома и улицы в тени Владык, в порту стояли боевые корабли, и все требюшеты были направлены в их сторону. Широким взмахом она окропила площадь кровью, разделив врагов дымящейся линией.

     Она знала, что всё получится, и потому не сомневалась, не боялась провала. Взмахом рук она раскрошила гранит. Плиты пошли трещинами в стороны, скала лопнула, словно спелый арбуз. Мир качнулся, и все шагнули в сторону в поисках равновесия.

     Страшный гул и рокот прошёл вглубь горы, плита наклонялась всё сильней, а океан и вырезанные в скалах звери неминуемо приближались. Плато полетело вниз, сокрушая всё на своём пути. Дома стирались под весом камня. Улицы провалились, открыв обширные катакомбы Вестонии. Киартана едва стояла на ногах, и видела, как перед её глазами пронёсся весь город. Плита рушила здания, срывала стены, открывая комнаты, разбрасывая всюду мебель, одежду. Каменные плиты перемалывали всё и выбрасывали рваными щепками.

     Она видела кровавые пятна на стёртых стенах. Совсем недавно она убивала друзей, а эти люди просто оказались не в том месте, не на той стороне, как сказал Маркус. Она смотрела твёрдым непоколебимым взглядом и вновь клялась, что больше никогда не заплачет.

     Плита рухнула в порту, раздавив десяток кораблей, и тут же начала тонуть. Волки, взмыли в воздух за миг до столкновения и избежали удара. Сверху вниз тянулась полоса разрушений, камни ещё не остановились, и то и дело выпадали из повреждённой кладки. Отовсюду были слышны крики, плачь, вокруг завала лежали раненые, а чуть дальше по улице стояли зеваки, и они не собирались никому помогать.

     Мужчины, женщины и дети с пробитыми головами, сломанными руками и ногами молили о помощи. Многие оказались завалены, и из-под камней пробивались голоса, а люди лишь стояли и смотрели.

     Она снова нарушила обещание не плакать, ей казалось, каждый раненый просит помочь именно её. Она знала, что виновата, и хотела всё исправить, но не могла. Люди провожали их из города испуганными, ненавистными взглядами.

     На пристани им встретились солдаты, и маги быстро разобрались с ними. Киартана больше не могла смотреть на кровь, и отвернулась к морю.

     Они взошли на корабль, и Сари приказал выводить его из порта. С галер в них стреляли огненными стрелами, но щиты Волков прекрасно справлялись. Волки поставили паруса и направили в них ветер. Мачты затрещали и фрегат, качнув носом, тронулся. Им пришлось обрубить швартовы и цепь якоря. Киартана сама направила корабль меж скал.

     Они видели, как маги ордена взошли на галеры. Дикие звери скалились отовсюду, провожая их хищными взглядами. Киартана бросила руль и кинулась на нос. Первая галера шла наперерез и успевала преградить им путь. Её нос тараном разрезал волны, сотни вёсел вздымались в едином порыве и вновь падали в воду. Били барабаны, и на её нос вышел Аластор в золотом плаще.

     Ей показалось, он улыбнулся, встретившись с ней взглядом, но он не мог её видеть.

     «Не на этот раз» – качнула она головой из стороны в сторону.

     Руны на её наручах вспыхнули жаром, она выставила руки вперёд, ощутила галеру, её очертания, форму, каждое движение гребцов. Она взяла её словно пальцами и подняла из воды. Впереди корабль с треском взмыл ввысь, Аластор и другие маги развернули щиты, но остановить Киартану им было нечем – она поднимала корабль всё выше. Воздух наполнился солёной моросью, десятки вёсел посыпались вниз, словно рассыпавшиеся спички. Корпус галеры трещал и лопался от напряжения, и лишь невероятным усилием маги сохраняли её целой.

     Киартана выждала, пока вторая галера подойдёт под удар, и отпустила судно. Она не отвела взгляд. Мачта пробила упавшую галеру насквозь, обе ушли под воду, а затем всплыли неказистыми обломками во вспененном водовороте.

     Всё смешалось: обломки дерева, люди, маги, гул, грохот, треск и всплески. Звуки обрушились разом, и также резко прекратились, оставив лишь крики о помощи и бурление воды, заполнившей трюмы.

     Больше никто их не преследовал, и фрегат, уверенно пройдя меж скал, вышел в океан, где их было уже не догнать. Только тогда Киартана дала волю чувствам, и упала на месте от усталости. Небо кружилось в глазах, голова болела до тошноты. Она лежала, и волны били ей в спину. Хотелось плакать, но слёзы не текли.

     Киартана свернулась на боку, прижала колени рукам и долго смотрела на горизонт, что вздымался и падал в воду.

     Ей снился странный сон. Она знала это место – покрытый соснами и берёзами овраг с озером посередине. Но теперь всё выглядело иначе. Деревья казались больше, шаги слишком короткими. Сосны обнимали плотнее, царапали до крови ветвями, солнце уже клонилось к закату, и она знала – если опоздает, останется во тьме навсегда. И всё же ей было не успеть, тьма сгущалась, свет тускнел алым заревом и вскоре исчез. Ветви крепко схватили её за руки, но девочка, собрав силы, смогла вырваться на тропинку.

     Ступени вели наверх к дороге, которой она так хотела достигнуть. Шаг за шагом, она бежала всё быстрее, потеряв бдительность, она знала, что её ждут, и нужно спешить. Девочка вырвалась из тьмы леса, но свет оказался слишком ярким, заставил её на миг зажмуриться.

     Зал Вечности вновь испугал её. Колонны уходили вдаль, в призрачную дымку. Редкие группы людей смотрели безучастными слепыми глазами, и не приближались. Она искала Владык, но пробежав тысячу шагов, так и не увидела возвышение с тронами. Киартана упала на колени и от бессилия закрыла лицо руками.

     – Очнись, – окликнул знакомый голос.

     Посреди зала стояли клетки, а в полу под ними зияли алым светом расселины жаровни, и в каждой клетке висели знакомые ей люди: Рим, Мариса, Аластор, Мерион, Ричард, Гильда, Мила, Гаррот, Маркус, Скотти, Викар, Алексадр, Игонор, Мьёрн, Ильнар, Мелоди и Анна, Матиас, даже Афелия, и все они молили о помощи. Их голоса смешивались, заглушали любые мысли в её голове, становились с каждой минутой, всё более неразборчивы.

     Она слышала шёпот мудрейших, но не могла разобрать слов. Они говорили всё настойчивее, голоса давили со всех сторон. Киартана закрыла уши и закричала, но шум всё не умолкал, а затем с ней заговорил Аэтерн, всеми голосами и на всех языках разом.

     – Как ты могла решить, что сбежала? Вечность никого не отпускает! – его нигде не было видно, но все её друзья смотрели сквозь неё безучастными слепыми глазами и говорили вместе с ним.

     – Нет! – выкрикнула Киартана, кинувшись прочь. – Тебя здесь нет! –но голоса преследовали её, и когда она, запыхавшись, остановилась и обернулась – её друзья по-прежнему наблюдали прямо за её спиной.

     Она упала на холодный камень, начала ползти назад, не спуская с них взгляда, но тут же упёрлась в колонну. Зал вдруг начал сужаться, стен по-прежнему не было, но ей казалось, само пространство давило всё сильнее. Киартана крепко обхватила голову руками, прижала колени к подбородку и закричала.

     Только когда ей показалось, что она падает, Киартана встрепенулась, отбросила холщёвый плед, и, увидев бескрайнюю синеву моря, осознала, что всё было сном. Резкий солёный воздух ударил в нос, а солнечные блики в воде заставили прищурить глаза. Они шли на всех парусах на север, Вестония блестела золотыми шпилями далеко на горизонте, но Киартана поняла сразу после пробуждения – они должны вернутся.

     Волки встретили её благодарными взглядами, и смотрели прямо в глаза, а не сквозь неё, их радость придала ей уверенности. Матиас ждал в капитанской каюте. В халате и с взъерошенными волосами он отрешённо смотрел вдаль своими серыми слепыми глазами.

     – Мы отправились в плаванье без припасов, – угрюмо заметил он. – Придётся остановиться и пополнить запасы в Ниссе, прежде чем возвращаться в Нортон, – Он выглядел постаревшим на полвека, Киартана заметила дрожь в его руках.

     – Мы должны вернуться, – она не вполне понимала, что осознала во сне. Мысли путались, мешали сосредоточиться, но Киартана была уверенна в верности слов. – Нужно немедленно повернуть назад!

     – Не время действовать безрассудно... – отрешённо ответил Матиас.

     – Выслушай меня внимательно, – заявила Киартана, взяв его руки. – Мне всё время казалось, что в появлениях Тени много странностей, я считала, Мерион ведёт меня к разгадке, но даже он не понял всей правды. Никто за столько поколений не узнал её истинной цели, – Киартана не сводила с него взгляда, и едва вспомнила, что нужно дышать. – Дегон «Пожиратель» ненавидел Владык, и мечтал свергнуть их. Балгван основал свою Империю на Западе и противостоял Владыкам, пока его не предали. Угдин правил Бассами. Он возродил их могущество, объединил и направил на борьбу с Владыками. Грион добился нейтралитета Ордена и также собирался свергнуть Владык. Тень во всех поколениях пыталась уничтожить их власть. Они семь тысячелетий правили миром. Прежде мне казалось – они вели вечную войну с Бассами, но раз Владыки сами её развязали, кто они, как не истинное зло? – Её слова тяжким роком нависли над обоими. – Я должна убить Владык. Вот о чём написано в пророчестве: «Тёмная заря прекратит круговорот!»

     – Мы едва спаслись, – возразил Матиас.

     Его голос дрожал, но Киартана не собиралась отступать:

     – Мы спрячем корабль в скалах, я поплыву в город одна! – её решимость пугала даже её саму. – Я отринула все пагубные эмоции, всё равно, что со мной станет, как ты и хотел.

     – Я не позволю тебе, – вдруг ответил Матиас. – Я Император... Твой император! Мы не развернём корабль, ты не поплывёшь туда, не сойдёшь на берег, ты больше никогда не увидишь золотой город...

     Казалось, он и сам не был уверен в своих словах. Киартана обхватила его и прижала к себе. Они долго стояли в объятии, но ей хотелось, наконец, дать волю чувствам:

     – Тысячи лет Владыки подпитывали войны для сохранения власти, и сейчас угнетают весь мир. По их приказу Бассы совершали набеги, а Альянс героически отвоёвывал территории обратно. И каждый раз простые люди жертвовали ресурсами, разорёнными землями и своими жизнями. Как много детей они погубили в поисках Тени? – она крепче прижала его к груди. – Я чувствую трепет твоего сердца. От этого страха не избавиться, он будет преследовать тебя до самой смерти.

     Киартана создала воздушное лезвие и сжала его в руке, порезав ладонь. Кровь бойко устремилась по запястью к локтю и крупными каплями стала падать на пол. Прежде ей было тяжело решиться, но теперь мысли о свершении столь желанной мести вновь крутились в голове.

     «Он убил Рима, приказал убить Марису, и погубил многих, кто был мне дорог... – воспоминания прибавили уверенности. – Я ждала идеального момента, и вот он...»

     Киартана занесла руку над головой, но всё медлила, и с каждой секундой решимость угасала. Она словно наблюдала со стороны и никак не могла заставить девушку с рыжими волосами совершить роковой удар, или отступить, теперь уже навсегда.

     «Так ли сладка месть? – рассуждала она. – Стоит ли того, чтобы потерять ещё одного дорогого мне человека?»

     – Ты должна решить, – вдруг заговорил Матиас. – Только не медли, меня уже не спасти... Мне нравились страдания тех детей... И я плохой командир, Волки погибли по моей вине. Нас прибыло почти две сотни, а спаслось меньше пятидесяти. Теперь я понимаю, что чувствовал Огрим, когда позволил убить себя... Стань же вновь дланью правосудия!

     Она сжимала кулак всё сильней, желая причинить себе как можно больше боли. Матиас крепко держал её в объятиях, и был беззащитен. Он хотел смерти.

     – Я не могу, – Киартана разжала руку.

     Клинок рассыпался блестящими исчезающими осколками, а они ещё долго стояли обнявшись. Она стремилась к этому два года, терпела унижения, поступилась всеми принципами для достижения цели, убивала ради Матиаса, а в самом конце не решилась убить его ради себя.

     В каюту вошли, и Киартана сразу отстранилась. Она взъерошила плотную копну рыжих волос и жёстким взглядом окинула Волков.

     – Матиас Иври, названый сын Огрима Иври, – обратилась она официально. – Я, Киартана из деревни Гучка, вызываю тебя на бой за главенство над «Волчьим» кланом.

     – Нет... – ошарашено ответил Матиас. – Ты так не поступишь!

     – Ты потерял хватку! – продолжила она, не обращая внимания на возражения. – Владыки приказали подчиниться, и ты подчинился. Они приказали отвести войска на север, и ты согласился сделать это. Они ослепили тебя, и ты смиренно принял свою участь? Ты предал однажды и предашь снова! Отныне ты говоришь лишь от ИХ имени, и Клан не станет более тебя слушать! Ты предал свой народ! Эти люди взрастили тебя, как сына и брата, поставили во главе, дали небывалую власть, а ты привёл их на бойню. – она решительно ступила в центр каюты, все Волки смотрели изумлённо и испуганно, никто не посмел возразить. – «Примите дар!» Говорил ты, когда они напали. Ответь, их дар для нас – смерть?

     Все устремили взгляды к Матиасу.

     – Я принимаю вызов... – обречённо ответил он.

     Киартана вскинула правую руку и мгновенно сковала его. Руны на её наручах загорелись алым, а волосы взвило вверх, словно поднялся ветер. Все Волки разом обеспокоенно вздохнули, но боя так и не случилось – Киартана легко удерживала его одной рукой.

     – Матиас Иври, признай Моё право встать во главе клана «Волков»! – она обратилась к Волкам. – Огрим Иври до самой смерти был марионеткой Владык, и я убила его во имя будущего. Матиас тоже подчинился им, он приведёт клан к гибели. Я не смогла убить его! – в подтверждение она показала окровавленную ладонь. – Но он не останется первым Волком! Клянусь кровью, я приведу вас в Алькадию. Мы вновь сядем рядом с братьями в Совете Ордена и прекратим эту бесполезную войну. Я вернусь в «Золотой город» и покараю Владык за грехи. Только после их смерти наступит «Эпоха вечного мира»!

     Киартана двинула ладонью вниз, заставляя Матиаса приклониться. Он не сопротивлялся и быстро опустился на колено, а затем и на второе.

     – Я, Киартана из деревни Гучка, снимаю с тебя, Матиас Иври, все полномочия и, с согласия всех присутствующих, принимаю на себя право Первой Волчицы! – она окинула взглядом Волков, но недовольных не нашлось – все приклонили головы в знак подчинения.

     – Поворачиваем в Вестонию, – тотчас приказала Киартана, и Матиас уже не посмел возразить. – Я отомщу Владыкам за смерти, что они принесли, за боль, что они причинили!

     К заходу солнца корабль вернулся к скалам Вестонии.

     Ильнару план не понравился, но хватило одного её твёрдого взгляда, чтобы пресечь все споры. Он пожелал ей удачи, а Киартана поцеловала его на прощание.

     – Три дня, – напомнила она. – А после плывите в Нисс. У меня лишь один шанс, и я верю, что всё получится!

     Она аккуратно оттолкнула шлюпку, и та медленно направилась к берегу, лавируя между скал. Солнце ещё не зашло, но город и прибрежные воды уже погрузились во тьму. Солдаты разбирали завалы в свете сотен огней.

     Обломки кораблей растащило по всей гавани. На одной из скал лежал статный моряк с разорванной в клочья ногой. Он, хоть и перетянул её жгутом, истёк кровью, так и не дождавшись помощи. Это случилось совсем недавно – кровь в размашистых подтёках на скале не высохла и капала в море, но Киартана точно знала, что он умер – его Тень испуганно металась во тьме за Пеленой.

     Следом за первой жертвой её деяний, она встретила ещё несколько тел. Солдат с разбитой головой ударился об борт, и Киартане пришлось оттолкнуть окоченевшее тело прочь.

     На площади играла музыка и в небо с грохотом взмывали разноцветные огни.

     «Я и забыла, что сегодня праздник, – улыбнулась Киартана. – В Алькадии мы постоянно отмечали День середины лета. Я любила танцевать. Мы с друзьями приходили на площадь и забывались в музыке до самого утра...»

     Лодка ударилась о гладкую каменную стену. За водой никто не следил, и ей удалось незамеченной подняться на набережную. В эту ночь всем позволили выйти на площадь, и улицы города опустели, только редкие фонари моргали тусклыми огнями, издали доносились отдалённые обрывки музыки.

     Киартана накинула капюшон, чтобы её не узнали, но весь путь наверх ей не встретился ни один человек. Она могла бы подняться и по главной лестнице сразу на площадь, и никто бы её не остановил, но проявила благоразумие, как учил Мерион, и поднялась узкими проулками и тесными винтовыми лестницами.

     Даже в Алькадии в празднествах участвовали не все, многие уходили в тёмные проулки, дабы уединится, а жители Вестонии, наоборот, проявили безумное единство.

     Возле лестницы на последнем ярусе стояло много солдат, но и они веселились.

     – А ведь там не протолкнуться, – заметил один. – И кто говорил, что площадь вместит в десять раз больше людей?

     – Так даже лучше, – ответил второй. – Люблю потолкаться локтями в толпе.

     – Да вот только мы здесь торчим! – заговорил третий, пытаясь сбалансировать копьё на ладони, – От кого охраняем? Все же на празднике!

     – Да и что мы сделаем, если Волки вернутся, – согласился первый. – Заколем их? – он ударил копьём воздух, а второй направив к нему руки, показал, будто расплавляет его силой, отчего первый скрючился с гримасой на лице и упал на камень под хохот остальных.

     Киартана сильнее натянула капюшон и вышла в свет из проулка. Взгляды солдат подгоняли. Ей хотелось просто пройти мимо, но капюшон привлёк лишнее внимание. Они прекратили свои разговоры, упавший солдат встал в стойку рядом с остальными, выставив перед собой круглый щит и уперев копьё в камень возле ноги.

     Солдаты следили за ней, и каждый, кто видел лицо и клок рыжих волос, узнавал её, но ни один не окликнул и не остановил. Ещё минуту назад они шутили о возвращении Волков, а теперь так сильно испугались, что страх оказался сильнее долга.

     Люди на площади поворачивались к ней, а узнав, расступались на почтенном расстоянии. Все отводили глаза. Никто не посмел остановить её, и Киартана, окружённая взглядами толпы, прошла всю площадь.

     Ещё вчера она в страхе бежала, гонимая всеми, а сегодня собиралась торжественно войти в замок. Люди смотрели с почтением и боялись говорить. Там где она проходила, музыка стихала, и вскоре на половине площади воцарилась тишина.

     Ворота замка успели поставить на место, Киартана не заметила ни единого скола или огреха на колоннах и резных дубовых створках. Она надавила, и ворота легко сдвинулись с места. Её не встретили маги или Глашатаи. В пустоте холла лишь тихо шипели тусклые, мерцающие огни факелов.

     Тёмные коридоры изредка выводили в огромные залы с Вечными деревьями. Она помнила дорогу к лестнице в зал Вечности, но сам замок изменился, она оказалась в лабиринте, в западне. Ей не встретился ни один человек, и в третьем зале Киартана остановилась в нерешимости.

     Вечная ель шумела ветвями, порывы ветра метались в пределах башни, не способные вырваться наружу.

     «В этом мире нет живых...» – прошептала ель. Её трепал ветер, Киартана смотрела вверх, но мысли её витали далеко за Пеленой.

     Снаружи начинался шторм, порывы ветра проникли в башню и пробежали мурашками по её ногам.

     Киартана отрешённо пошла вперёд, чтобы не стоять на месте. Коридоры вели её вглубь замка, и когда перед ней предстала лестница со статуями прежних Владык, её это не удивило. Тишина заполняла зал, и каждый её шаг не отдавался повсюду эхом. У тронов собрались маги, многих она видела в Ордене, но помнила их другими. В золотых одеждах они отрешённо смотрели на Владык слепыми глазами. Зал заглушал все звуки, но каждый, к кому она приближалась, поворачивался к ней.

     Она не слышала крики боли, когда мимо пронесли на носилках Аластора. Его сломанные руки не поднимались, порванные в клочья ноги окрасили простыню кровью, он надрывно кричал ртом с раскрошенными зубами.

     Аэтерн встал с трона и поднял в своих костлявых руках два искривлённых ятагана. Носилки бесшумно опустили у его ног. Владыка одним взмахом безжалостно раскроил свои руки, обнажив плоть до костей. Кровь буйными потоками излилась из ран и упала Аластору в лицо. Все маги разом начали читать заклинание, и Киартана вдруг стала шептать те же слова.

     Она знала эту магию, и всем сердцем хотела помочь. Кровь Аэтерна начала кипеть, проникла вглубь ран, заживила плоть. Кости Аластора вернулись в суставы, все переломы срослись, плоть соединилась и покрылась светлой кожей. Он вдохнул полной грудью.

     Маги читали заклинание всё громче, и в конце сотня голосов, что не пробивалась сквозь тишину зала, зазвучала в её голове. Аэтерн слабел, лишь Киартана заметила, как его качнуло впервые. Он устоял, но вскоре рухнул на колени, выронив окровавленные ятаганы. Казалось, кровь вся вытечет, Аэтерн последним усилием остановил её, и маги помогли сесть ему на трон, а после сразу отступили.

     Аластора унесли, и все маги отправились прочь. Четверо Владык не спускали с неё глаз, и скрываться уже не было нужды. Киартана сбросила плащ, обнажив пышные рыжие волосы и чернёный доспех волчицы.

     – Я вернулась воздать вам по заслугам! – объявила она, и, несмотря на тишину зала, Владыки её услышали. Йешу жестом попросил подойти ближе. Киартана поднялась на первую ступень, где голос Владык стал едва различимым.

     – ...Считаешь, мы несправедливы?.. – заговорил Йешу на забытом древнем языке.

     – ...Считаешь, мы жестоки?.. – продолжил Симул Унум на языке Бассов.

     – ...Мы не решаем за людей, – ответил, глядя ей в глаза Этдон Ферентис. – Всем, кого мы избрали, дозволено говорить и совершать деяния от нашего имени...

     Она успела подняться на семь ступеней, и остановилась. Сердце рвалось в груди, понимание ударило молотом о наковальню, и слова Аэтерна её не удивили.

     – ...Мы дали Глашатаям свободу... – сказал он на всех языках.

     – ...Мы не держим никого рабами, – вновь заговорил Йешу. – Ты вольна поступить, как пожелаешь, но с самого первого нашего разговора, ты говоришь и поступаешь от нашего имени...

     Киартана сокрушённо упала на ступени. Неужели Владыки никем не правили, позволяли говорить и действовать от их имени, неограниченно, безнаказанно. Никто из них не пытался убить её – они лишь защищались.

     «Отринь былое» – говорил ей Аэтерн, а она посчитала, что он желает смерти её ребёнку. Она посчитала их врагами, а Владыки лишь позволили ей действовать свободно. Они просили Матиаса отвести войска.

     – Маги Ордена напали первыми! – выкрикнула она в лицо Этдону. – Они начали убивать, когда мы хотели уйти! Мы должны принять дар, сказал тогда Матиас. Этот дар – смерть?

     – ...Мы никого не заставляем... – ответил Симул, не нарушая очерёдности.

     – Кровь на ваших руках! – возразила она. Хотелось кричать во всё горло, но вдруг она поняла, и улыбка застыла на её лице. – Вы говорите людям то, что они хотят услышать, – мурашки пробежались по её телу. Они были так убедительны, что она почти поверила.

     – ...Наши слова имеют силу, только если в них верят... – ответил Этдон.

     Она уже не понимала, что из сказанного правда, а что – лож. Её взгляд метался от одного Владыки к другому, но она знала, что следующим говорить будет Аэтерн.

     – ...Всё уже не важно... – заговорил он ослабшим голосом, – ты не веришь ни единому нашему слову...

     Он был прав, Киартана озлобленно поднялась и сжала кулаки. Руны загорелись алым, доспехи словно покрылись кровью. Они и для неё нашли нужные слова, но теперь, после осознания лжи, ей стало легче.

     – Кровь на ваших руках, – решительно повторила она. – Я верю, что мне суждено прекратить круговорот!

     Она ударила молнией в грудь Йешу. Ветвистый разряд дугой прошёл по воздуху и разбился о щит. Ворох воздушных клинков также не пробил защиту.

     – Зачем тебе это? – спокойно заговорил Йешу. – Наши слова беспристрастны, а деяния непогрешимы...

     – Вы не Владыки, вы – угнетатели. – Киартана сделала ещё один безрезультатный выпад. – Весь мир страдает от ваших деяний! Пророчество не о Тени, оно о Вас. Вы «круговорот» – те, что вечно правят миром. А я «Тёмная Заря». Мне суждено остановить вас!

     Необузданная гроза обрушилась на зал и заставила Киартану пригнуться. Надвигался ураган. Порывистый ветер поднял стяги, затушил огни свечей. Зал наполнился шумом дождя. Разряды били в камни, оставляя обгорелые выбоины. Замок в один миг озарило десятком молний, попавших в шпили.

     Зал наполнился туманом, ветром и моросью, летящей в лицо. Киартана ещё различала троны и ступени, но всё вокруг заполнила пурга. Ледяной ветер иглами проник в доспехи. Крупная капля, упавшая ей на шею, заставила съежиться, другие разбивались о наплечники и наручи. Морок мешал увидеть Владык.

     Она подняла над собой купол, зажгла огонь и впустила его в бурю, но шар света тотчас потонул во мгле. Порывы ветра били всё резче, Киартана оступилась с лестницы, но внизу оказалась лишь сырая земля присыпанная бурыми, опавшими листьями.

     Вокруг всё кружилось, во вспышках молний ввысь тянулись чёрные ветви осеннего леса, роковые тучи нависали всё ниже. Она скатилась по склону, и сухие ветви впились ей в спину. Киартана упала в грязную лужу. Голова ныла и кружилась, и, прикоснувшись к виску, она обнаружила на пальцах кровь.

     Вокруг теперь был только тёмный осенний лес в разгар грозы. Буря гудела, трещала ветвями, пугала молниями и раскатами грома. Словно ужасные чудища скребли когтистыми лапами о стволы, их тени во вспышках молний отмечались на земле.

     Одежда быстро промокла, стала липкой и тяжёлой. Лес был не тот, что являлся ей во снах, но похожее место она видела в детстве. Такая же гроза застала её в лесу при поисках посоха, но здесь не было спасительного дупла в Вечном дубе. Она помнила, как лежал посох в её руке, но его осколки остались далеко на севере.

     – Э-э-эй! – крикнула она во тьму. – Я знаю, это лишь видение!

     Страх появился неожиданно. Она вдруг поверила, что Владыки отправили её прочь, в самое сердце великого леса Нуреон, откуда ей уже не выбраться. Поблизости не было ни людей, ни источников силы. Она осталась одна.

     Киартана кинулась вперёд, и долго бежала по чаще, но лес всё не кончался. Ветви хлестали её по щекам, кусты иглами впивались в ладони и ноги. Всё было реально. Каждый укол оставлял каплю крови на коже, каждая ссадина горела. Она упала и разбила колени, но тут же поднялась, а гроза бушевала всё сильней. Киартана бесновалась, кричала и бежала сломя голову, пока не выбилась из сил. Ноги гудели, а в груди разгорался огонь паники. Она вновь упала, споткнувшись о корень, но не поднялась, а истошно закричала от боли и бессилия, подняла руки и одним взмахом подожгла десяток деревьев вокруг.

     Ветви занялись, но дождь быстро потушил огонь, тогда Киартана сосредоточилась на клёне, что стоял перед ней. Его раскидистые ветви вспыхнули алым, озарив светом соседние деревья, и даже нескончаемый ливень не мог затушить пламя. Древесина шипела и дымилась, а, просохнув, мгновенно сгорала в пепел.

     – Я сожгу вас всех! – кричала она в бурю, но та лишь яростнее громыхала.

     Ветер гнул деревья, с треском ломал ветви, тушил огонь и разносил пепел повсюду, но Киартана не собиралась сдаваться и поджигала всё новые деревья вокруг. Огонь, наконец, победил бурю, пламя разрослось и стало перекидываться на другие деревья, столб чёрного дыма поднялся в небо, а капли дождя падали полные пепла.

     Становилось всё тяжелее дышать, алые огни плясали повсюду, и Киартана не могла выйти из этого круга. Треск всё нарастал, огни пламени всё чаще вырывались к чёрному небу. От жара и пепла першило в горле, а воздух не насыщал, хоть она и дышала полной грудью.

     Киартана поднялась с колен, но головокружение заставило её вновь опуститься на землю. Дым и гарь обволакивали со всех сторон непроглядной дымкой. Дышалось уже невероятно легко, а мир не ощущался реальным. Она не заметила, как упала на спину. Перестала чувствовать боль, а в глазах всё чаще возникали яркие вспышки.

     Мир кружился над головой, её прибило к тёплой, сырой земле, покрытой слоем пепла. Она подняла руку, разогнать дымку, и когда морок разошёлся, увидела звёздное небо и впервые за долгое время вдохнула чистый воздух, что тотчас придал ей ясности.

     Она лежала на песке, посреди горящей деревни. Огонь лишь разгорался, но ни один человек не пытался его потушить. Столбы дыма до самого горизонта поднимались к небу. Ей удалось подняться с песка, окроплённого кровью. Гул и треск пожара всё нарастал, дома вдоль улицы горели, в окнах женщины и дети кричали от боли, умоляли о помощи, но Киартана шла только вперёд, шаг за шагом приближаясь к дому Мериона.

     По пути встречались и другие знакомые дома: огромный каменный дом Гильды, с чёрными дырами окон, из которых вырывалось алое пламя; её родной дом, сложенный из толстых брёвен, покосившийся от времени, осевший в землю. Сырое дерево плохо горело, а внутри истошно кричал младенец.

     Дом Мериона разгорался всё сильнее. Пламя на глазах поднялось с первого этажа на второй. Стёкла лопались от жара, когда пламя било в них изнутри. Огонь обволакивал брёвна, опалял белые резные наличники и ставни. Массивная дверь перестала держаться в петлях и выпала наружу, открыв вид в холл. Тёмный силуэт возник посреди зала, в развевающейся серой мантии, опалённой жаром и с массивным посохом.

     Мерион бросился на неё. Киартана едва успела закрыть лицо руками, когда разряд молнии ударил ей в грудь. Доспех Волчицы загорелся кровавыми рунами и защитил её радужными щитами. Маг выглядел молодо, Киартана едва узнала его по резким чертам худого лица, длинным ещё золотистым волосам и взгляду.

     – В тебе нет ни капли силы! – громогласно заявил Мерион, и от голоса учителя, её спина вновь покрылась мурашками, словно ей десять, и мастер ругает её.

     Он поднял ещё целый посох и ударил волной, выбив весь воздух из лёгких. Она упала на колени и упёрлась руками во влажный песок, судорожно вдыхая через боль. Мерион, не медля, напал снова, и безжалостно уткнул лицом в грязь.

     – ...Неужели, ты сдашься так просто? – он насмехался над её беспомощностью, снова и снова придавливая к земле силой. – Ты всегда была так непокорна, никогда не слушала, а теперь жрёшь грязь. Так ничему и не научилась!..

     Руны горели всё ярче и уже дымились, Киартана с яростным криком поднялась вновь на колени, под многотонным гнётом, а затем – выпрямилась в полный рост. Мерион снова ударил, но на этот раз Киартана устояла.

     – Вам не победить! – обратилась она к небу. Она прерывисто и тяжело дышала, на зубах багровела кровь. – Да, я всегда перечила, но все наказы выполняла, и уроки помню!

     Она резко метнула ворох клинков, заставив Мериона защищаться. Маг ловко увернулся, но отпустил Киартану, и та тотчас взмыла над деревней. Он последовал за ней, но она знала, что в воздухе Мерион чувствует себя не так уверенно, как Игонор.

     Они сталкивались вспышками, исчезающими искрами, яркими разрядами и вновь разлетались на десятки метров. Молнии ударялись в щиты и падали в землю. Киартана успокоилась, окончательно осознав, что всё вокруг – лишь видение, вновь ощутила силу и с лёгкостью сбросила Мериона на землю. Маг растворился в дымке, но чувство тревоги не покинуло её. Морок не исчез – Владыки не собирались так просто отпускать её.

     Вверх озлобленно смотрели друзья: Ильнар, Аластор и Рим. Молодые, какими она их запомнила, они сжимали посохи и ждали, когда она спустится.

     – ...Ты бросила нас... – заговорил первым Рим, и его голос едва не выбил слёзы из глаз, так долго она его не слышала.

     – ...Обрекла на смерть... – следом заговорил Аластор.

     – ...Предала... – закончил Ильнар, и в тот же миг все трое напали.

     Она легко отразила клинки Рима, уклонилась от волны силы Аластора и остановила руку Ильнара, что замахивался молотом. Все трое оказались слишком слабы, чтобы противостоять ей, но из-за спины вновь напал Мерион, заставив Киартану отступить.

     Четверо магов наступали, видение было столь реальным, что Киартана не решалась драться всерьёз. Клинок Рима порезал ей руку, а удар Мериона вновь выбил весь воздух и лёгких. Она стиснула зубы, чтобы не закричать, но боль придала решимости, и, поднявшись, Киартана безжалостно пронзила Рима его же клинками.

     Юноша замер на месте. Он потянулся рукой к шее, но кровь плотным потоком хлынула между пальцев. Лицо за секунду побелело, он, ослабев, упал на колени, его сердце всё быстрее гнало кровь из тела, пока не остановилось.

     Аластор напал следом, и разряд молнии прошёл сквозь него, оставив страшные ожоги на лице и шее. Всё выглядело слишком реально. Оба смотрели на неё мёртвыми глазами, а Киартана всё больше чувствовала вину и их кровь на своих руках. Ильнар и Мерион не могли поразить её, как не пытались, их удары она с лёгкостью избегала. Вокруг уже не было деревни, дома уступили место широкой площади, окружённой скалами и морским туманом. На востоке выросла обсидиановая башня.

     Они сражались в круге, и всё больше знакомых магов наблюдало за ними. Игонор опирался на посох и смотрел, как всегда, недовольно, Мьёрн возвышался над всеми, и подле него о чём-то спорили, вечные товарищи Ричард и Джозеф, молодые и весёлые, какими она их встретила впервые. Поодаль стоял Грион с призрачной улыбкой. Он смотрел исподлобья прямо в глаза, а напротив него – Оксифур Саавский, окружённый доверенными магами. Киартана вдруг испугалась, что их сражение вот-вот снова начнётся, но тут заметила всех своих друзей, стоящих рядом. Маркус, Дмитрий и Сергей собирались подшутить над Гарротом, Скотти и Нестр боялись рассмеяться, Дискер и Норт обнимали любимых девчонок, Викар хотел обнять и поцеловать её.

     Киартана заворожено остановилась с улыбкой на губах. Она хотела запомнить их такими. Нечто промелькнуло у неё за спиной, ей в нос ударил запах брусники и мяты, она инстинктивно развернулась и успела подставить руку под клинок Гильды. Хрупкая девушка обладала удивительной силой. Лезвие кинжала скользнуло по наручу, остриё попало между полос стали и упёрлось в бок, пронзив острой болью.

     Теперь они были ровесницы. Киартана отпрыгнула, но Гильда оказалась быстрее и резче, чем она помнила. Кинжал в руке непрерывно двигался, и его блики мешали сосредоточиться. Лезвие постоянно оказывалось в опасной близости от её лица, и Киартана едва успевала отскочить.

     Мерион ударил её в спину волной силы, а Гильда протолкнула кончик клинка между пластинами, желая порезать шею. Киартана вырвала кинжал, крепко обхватила её голову и поднесла лезвие к горлу. Она замешкалась лишь на секунду, но за это время Гильда растворилась туманом и появилась в метре от неё.

     – Ты виновна в этом! – лицо Гильды на глазах стало искажаться уродством, нанесённым взрывом.

     В её руке оказался кинжал шести кланов, и она собиралась напасть снова. Киартана ударила в неё разрядом молнии. Зачарованная маска защитила, но расплавилась и обжигающей массой стекла по щеке. Гильду это не остановило, она с разъярённым взглядом кинулась вперёд, их клинки встретились, Киартана отступила под гнётом невероятной силы с виду хрупкой женщины.

     – Ты всегда была слабой! – сказала Гильда ей в лицо. – Всегда боялась ответственности и последствий! Ты так и будешь ждать, когда всё решат за тебя!

     Слова Гильды, хоть были грубы и ей не свойственны, заставили Киартану действовать. Она раскалила клинок подруги докрасна, и та выронила его из обожженной ладони.

     – Здесь всё решаю я! – ответила Киартана. Она резким движением заключила Гильду в ловушку, что использовал Джозеф, и сжала кулак. Гильду сдавило силой, её руки прижало к груди и вдавило в рёбра. Киатана никогда прежде не слышала так отчётливо треск ломающихся костей. Гильда, не в силах вдохнуть, предсмертным взглядом смотрела, не отрываясь, ей в глаза. Она и секунду не простояла на сломанных ногах, и рассыпалась в призрачную дымку.

     Не успела Гильда исчезнуть, как со всех сторон в Киартану посыпались заклинания. Несколько щитов разбились вдребезги, но ей удалось отразить всё. Киартана отпрыгнула в сторону башни, но та оказалась дальше, чем ей казалось. Площадь разделил обрыв, на дне которого теснились скалы.

     Маги смотрели на неё Волками, многие опустили на лица маски. Грион и Оксифур напали первыми, и их заклинания лишь чудом не поразили их самих. Ей было сложно сосредоточиться: всё тело болело от многочисленных ушибов, порезов и ссадин; голова давно кружилась, мысли путались, кровь стучала в висках; но после всего произошедшего, она смирилась, что ей придётся драться с каждым, и убить всех её друзей.

     Она закрыла глаза и распростёрла руки, ощущая силой всё больше деталей вокруг. Оксифур вновь выпустил молнию, но разряд, пролетев всего пару метров, развернулся. Грион, оправившись от прошлого удара, метнул в неё ворох клинков, которые рассыпались в стороны, когда Киартана создала барьер, искажающий пространство. Мьёрн, Ричард и Жозеф напали вместе. Краем глаза она успела заметить только вспышку зелёного на подкладке плаща Ричарда. Все их силы поразили самих хозяев.

     Побеждённые обращались дымкой, а затем нападали вновь. Все хотели её убить: Викар, Мерион, Маркус с друзьями, Гильда, Грион, Оксифур, Матиас, снова Гильда, опять Грион, Мерион, и так по кругу без остановки.

     С каждой минутой было сложнее устоять на ногах, всё чаще её ранили, щиты разбивали один за другим, силы покидали Киартану. Она опустилась на колено, тяжело прерывисто дыша, едва держала щиты в израненных руках. Доспех Волчицы покрылся свежими царапинами и сколами, носом шла кровь, слёзы отчаяния мешали видеть.

     – ...Ничтожество! – кричал Игонор.

     – ...Здесь не место слабым... – снова и снова повторял Матиас.

     – ...Вскоре ты всё забудешь... – с ехидной улыбкой говорил Грион.

     – ...Я никогда тебя не любил... – заявил Викар, глядя ей прямо в глаза.

     Голоса множились, смешивались в неразборчивый гул, словно Тени из-за Пелены говорили с ней. Она свернулась на земле, зарыла глаза, заткнула уши и закричала. Их было слишком много, она не могла сдержать столько врагов, но в один миг всё исчезло. Голоса обратились неразборчивым шёпотом, пропали все запахи, вкус крови во рту, казалось, исчезла сама сила.

     Она поднялась и открыла глаза, но во все стороны простиралась лишь бесконечная тьма. Страх сдавил её сердце, сжал лёгкие, оборвал дыхание. Она не понимала, где находится, вокруг была лишь тьма.

     Осколки её «поломанной» ладони парили в дымке, всё её разрушенное тело покрывал серый туман. Она шла бесшумно, ноги с каждым шагом разрушались и собирались вновь серой дымкой. Она кричала, но не слышала собственного голоса. Сердце не билось, хотелось дышать, но вдохнуть не получалось.

     Она увидела силуэты вдали, направилась к ним, протянула руку, но дотянуться не могла. Они постоянно ускользали, когда оставалась всего пара шагов.

     Тьма обволакивала со всех сторон, кромешная, непроглядная. Она не понимала, где находится и не помнила, как здесь оказалась, её поразил необъяснимый страх. Время перестало существовать, и весь мир превратился в единственное желание – вдохнуть.

     Вокруг начали появляться призрачные силуэты мёртвых людей, также блуждающих во тьме. Их становилось всё больше, и вскоре ей было уже некуда идти – Тени окружили её. Каждый призрак, обезумевший в вечности, проживал снова моменты прошлой жизни и страдал из-за несбывшихся желаний и неверных решений. Их тела медленно разлагались в серую дымку, и её ждала та же участь. Время тянулось бесконечно долго, но, казалось, за секунду пролетают столетия.

     Она почти смирилась со смертью, когда перед её глазами загорелся нестерпимый белый свет, от которого исчезли все Тени. Камень Депана горел на груди и грел сердце, а, попытавшись сорвать его, она обожгла руку, и ладонь вновь стала походить на человеческую. В свете камня её телу возвращались краски.

     Однажды кристалл вернул ей память, а теперь, наконец, позволил вдохнуть после тысячелетия без воздуха. Она, превозмогая боль, сжала его в руке и начала читать заклинание. Её кровь была повсюду – она ощущала каждую каплю. Сердце вновь погнало её по всему телу, и Киартана отправила свет камня в каждую, самую отдалённую клетку. Ей стало необычайно горячо и приятно, весь мир задрожал, а когда она произнесла последнее слово, видение рухнуло.

     Зал Вечности вздрогнул, пол пошёл трещинами, колонны всюду полопались и разваливались массивными осколками. Киартана долго не понимала, где находится, а глубинный каменный грохот всё не умолкал, будто весь замок рушился, от шпилей и до основания. Владыки по-прежнему сидели в тронах на возвышении, а она стояла поодаль вся в крови, с кинжалом в одной руке и горящим кристаллом Депана – в другой. На шее кровоточил порез, уколотый бок всё сильнее тянул вниз, каждый вдох заставлял скривиться от боли. На всём пути от тронов, который она проделала стоя, на коленях и ползком, осталась кровь. Она сама нанесла себе все раны.

     – ...Ты обладаешь великой силой, раз смогла вырваться из моего видения... – заговорил Симул.

     – ...Но всё тщетно, – продолжил Этдон, – мы Владыки этого мира, ни одна сила не навредит нам...

     Её поразило громом осознания.

     – Вот оно! – ответила ему Киартана. – Ни одна сила этого мира не способна навредить вам... – она смотрела только на Этдона, и он понял, что она хочет сказать. – Я была в другом мире, и принесла его силу с собой.

     Камень светился всё сильнее, свет пробивался между пальцев, грел, но не обжигал. Она подняла камень над головой, и ослепительные вспышки света обрушились на Владык с неба.

     Они впервые испугались, но свет не нанёс им вреда – лишь разбил щиты над головами. Йешу, Симул и Этдон переглянулись, и только Аэтерн не спускал с неё безразличного взгляда.

     – ...Мы предвидели твоё появление, – заговорил Этдон, нарушая очерёдность. – Как долго мы ждали доказательств существования иных миров! – он поднялся с трона и спустился к Киартане. – Ты невероятна!..

     Она попыталась остановить его силой, но Этдон легко прошёл сквозь барьер. Он приблизился, ступая босыми ногами по камню, взял её руку и отбросил кинжал прочь.

     – Нам незачем драться, – обратился он, глядя ей в глаза, – позволь помочь тебе, позволь залечить твои раны. Прошу, сядь рядом с нами и расскажи о других мирах... – он мило улыбнулся с детской надеждой во взгляде, – расскажи нам о «Таверне на перепутье».

     Ей вдруг стало ужасно неловко и стыдно, она вновь ощутила биение сердца, но злость не покидала её. Этдон всё говорил и вёл к своему трону, но ей лишь сильнее хотелось убивать.

     – Много веков мы считали наш мир нереальным... Я всюду искал доказательства, но таверна так и не открыла мне свои двери, – они поднялись на возвышение, и Этдон посадил её в кресло. – Умоляю, расскажи нам об иных мирах...

     Злость, что росла в её сердце, не давала услышать его. Она вспомнила Демона города Ангелов, как он желал попасть в Таверну, и вдруг всё осознала

     – Вы – тираны... – её лицо гнев исказил, – демоны, что поразили этот мир...

     – Прошу, – умолял Этдон. – Выслушай нас...

     Она ударила его в грудь светом. Силуэт отпечатался на разрушенных колоннах. Его отбросило с возвышения, свет ослепил, опалил лицо и волосы, расплавил в золотые капли украшения и одежды. Он упал к подножию тронов, проскользил, и на плитах остался кровавый след.

     – Вы лишь люди, – заметила Киартана. – А значит, смертны, и сегодня я принесу вам погибель!

     Никто из Владык не шелохнулся, не заговорил, не попытался остановить её. Этдон тяжело дышал и уже не мог подняться, кожа на его обожжённом лице растрескалась и кровоточила, глазницы опустели и напомнили Киартане о жертвах «Жаровни».

     «Первые высыхают глаза». – говорил Матиас.

     – Вас всех ждёт эта участь, – заявила Киартана, но более не увидела страха в глазах Владык.

     – Что ты хочешь услышать, говоря с нами... – ответил Йешу, – коль решила убить?

     – Давно нам не приходилось вступать в настоящий бой, – заговорил Симул, поднимаясь с трона.

     Он выбросил руку вперёд, и волна силы обхватила Киартану. Щит рассыпался в исчезающие осколки, в последний миг ей удалось выпрыгнуть из смыкающегося кольца. Владыка обхватил её горло. Киартана огромным усилием разрушила хватку, но Симул уже схватил силой её левую ногу за лодыжку. Она бросила ворох клинков для отвлечения, освободила ногу и отпрыгнула с возвышения за одну из уцелевших колонн.

     Сила окружила колонну, и одним резким ударом Симул раскрошил её, обсыпав Киартану каменной крошкой.

     – Ты уже на грани, – заметил он не сходя с места, – одна оплошность и тебя раздавит, а я не хочу твоей смерти, раз ты обладаешь великой силой иного мира!

     Он вновь попытался схватить её, но Киартана ловким кувырком запрыгнула за соседнюю колонну.

     – Я не покорюсь! – разгневанно ответила она. Волна силы окружила колонну, и лишь в последний миг ей удалось выскользнуть.

     Симул лишь движением рук направлял саму силу, как ему вздумается, создавал кольца и мгновенно сжимал их, разрушая каменные плиты. Он снова и снова едва не ловил её, а Киартана лишь убегала, и всё больше ненавидела Владык, но в одном Симул оказался прав – её силы были уже на исходе.

     Она отпрыгнула за очередную колонну перевести дух, и быстрым взглядом окинула зал. Вокруг возвышения уже не осталось целых колонн, а весь зал покрыли осколки, что помешают ей приблизиться. Аэтерн всё тем же безучастным взглядом смотрел ей в глаза, а Йешу, наоборот, их битва была не интересна.

     Киартана представила, как она бросится вперёд, создаст под ногами кристаллические площадки и по ним доберётся до возвышения. Она крепче сжала камень Депана в руке, выскочила из-за укрытия, но не пробежала и метра. Симул лёгким взмахом руки возвёл перед ней неприступную стену и оттолкнул Киартану прочь.

     Камень Депана выбило из руки, он пролетел перед глазами, ещё в воздухе перестал светиться и исчез среди обломков. Она прокатилась по полу, собирая осколки.

     – Никто не способен противостоять нам, – говорил Симул, спускаясь с возвышения. – пусть тебя обучали лучшие из лучших – никому не познать нашей силы лишь за одно поколение! – он приближался, а сила всё крепче прижимала её к полу, доспех Волчицы не выдержал и смялся под гнётом.

     Симул поднял руку, и вместе с ней поднял Киартану в воздух с распростёртыми в стороны руками.

     – Я Владыка силы, – Симул Унум легко сдерживал её. – Я могу забрать её у тебя.

     Он раздвинул пауком пальцы и потащил на себя. Такой ужасной боли она не испытывала даже в «Коптильне», даже когда сквозь неё проходил демон города Ангелов, даже когда Аэтерн испытывал её. Всё тело пронзили тончайшие иглы, и они нитями вытягивали саму её суть. Она неистово закричала, но воздух закончился, и Александр не позволил ей больше вдохнуть.

     Киартана сопротивлялась из последних сил, стиснув от бессилия зубы. Она видела его напряжённый взгляд, усилие, с которым он вытягивает из неё силу, струйку крови, что пробилась из его носа и растеклась по губам и бороде. Она сразу заметила кристалл Депана, парящий в воздухе, достаточно было лишь протянуть руку.

     – Нет! – выдохнул Симул, но Киартана, порвав тысячи сковывающих нитей, уже тянулась к нему.

     Он оградил силой камень, желая разрушить, но Киартана сжала камень в кулак, её руку сразу сдавило. Камень растрескался вместе с костями, но свечение лишь нарастало. Белый, нестерпимо яркий свет отбрасывал всё более чёрные тени.

     Сияние разлилось повсюду, Киартана закрылась от него левой рукой, но даже сквозь ладонь свет пробивался в глаза и был нестерпимо ярким. Симул вместе с его силой развеялся в пепел. Его сдуло дуновением ветра, а свечение сразу пошло на убыль.

     Киартана боялась, что ослепла, но зрение быстро вернулось, а зал, будто никак не изменился, только Владыка исчез. Нити, что он вытягивал из неё, медленно возвращались на место, она вновь могла дышать. Раздавленная рука болела, но голова теперь просто разрывалась. Она упала на колени и закричала. Блокатор, в роковую ночь в доме Гильды, непоправимо повредил ей, и теперь Киартана мечтала умереть.

     Голова кружилась, сердце билось всё сильней, она пыталась прочесть заклинание крови, но забыла слова. Мысли путались и терялись в страшных муках. Губы шептали, но слова были не её:

     – Все, кто приходят сюда, говорят от моего имени, – произнесла она на забытом языке.

     На возвышении Йешу поднялся со своего трона и медленно направился к ней. Он легко ступал по обломкам босыми ногами и не тревожил их.

     – Все слова, сказанные здесь, произнесены мной, – вновь заговорила Киартана от имени Йешу, пока он с улыбкой шёл к ней. – Мои слова всегда истинны, а деяния – праведны. Я – само сущее.

     Он подошёл и Киартана, словно во сне, протянула ему раненую руку. Йешу осторожно взял ладонь и опустил взгляд.

     – Сколько боли, – произнёс он её устами.

     Кости встали на место, рваные ткани заросли, а кровь вернулась в сосуды. Её рука вновь стала идеальной, гладкой, без единого шрама, без единого пореза. Кожа вновь стала бархатистой и молодой. Боль мгновенно исчезла, а от его рук шло нежное тепло, что распространилось по всему её телу.

     Йешу поднёс ладони к её вискам и слегка надавил. Его губы бесшумно шевелились, но Киартана не понимала, что он говорит, а сама не могла произнести, ни слова. Тепло прошло сквозь её голову и прекратило боль, вернуло ей силы, залечило все раны. Она ощущала, как исчезли все её старые шрамы. Взглянув на запястье, заметила, как белый тонкий шрам постепенно исчезает. Её плечо, где Волки оставили паутину шрамов, приятно покалывало. Она полностью очистилась, всё её тело вернулось к девственному состоянию.