Пой, пожалуйста, пой, я прошу тебя, пой,
Твоя рыжая смерть все идет за тобой,
Черенок зачарованно сжала в руках...
Ты бесстрашен пока, ты бессмертен пока.

Без оглядки на славу, на зависть и лесть...
Знаешь сам - бессердечие это болезнь,
Пусть не всем по нутру, пусть лекарство горчит,
Пой - живых мертвецов против воли лечи.

Пой на званом пиру для поддатых вельмож,
И на кухне - среди поварят...
Для людей твои песни сверкающий нож,
Срезать маску с лица, срезать с памяти ложь -
Сотни лиц, сотни жизней подряд.

Восемь лет - в городах, восемь лет на виду,
Знаешь сам, ты шагаешь по тонкому льду,
В миг, когда ты поешь, песня дарит тепло -
Только прячется стужа за каждым углом.

О тебе уже все, не таясь, говорят,
И все чаще мелькает та рыжая прядь,
Что сулит пробужденье из этого сна,
Про которую ты предпочел бы не знать...

Пой в трактирах, по праздникам на площадях,
Все равно от судьбы не уйти...
Рви сердца, ни других, ни себя не щадя -
Пусть вверху удивленные птицы глядят,
Как стремительно песня летит.

Кружат лица зевак - глыбы талого льда,
Твоя рыжая смерть плачет в первых рядах.
Полдень щурит бессмысленно глаз голубой...
Не смотри на толпу, ни к чему. Лучше пой.

Ты уже восемь лет был к такому готов:
Через хохот и крики наемных шутов -
Пой, и кто-то замрет. И заставит других;
Тишина по толпе, как от камня круги.

И ржавеет широкий оскал топора,
И на плахе листвой прорастает кора,
И дорога - от ног, и почти до небес,
И аккорды гремят - что с гитарой, что без.
Ну же, рыжая? Руку давай, нам пора -
Этих песен не знают в соседних мирах.

Пой на мягкой траве, пой в весеннем лесу,
Просто так - для себя, для нее...
Пой для той, что на песню сменяла косу,
Что, в ладонях подняв, на ветру, на весу
Держит сердце, а сердце поет.