Какаду упал.
Геббельс помер.
Ушли волосы.
Ухандокался компас,
а в космосе без компаса,
как глобус без корпуса.
Просто пересадил кактус в термос,
вантузом оторвал кусок плинтуса.
Минус в том, что не все еще сломано.
Оба-на! Зеркало, оба-на!
У моего отражения глаза как вазы,
выгляжу будто Фантомас вмазанный,
постепенно теряю стабильность разума.
Знаете, ведь каждый раз по-разному:
то сыплю фразами праздными,
то бздю заразными газами,
скоро по стенкам лазать
начну спокойненько.
Покойники расселись на подоконнике.
В запахе городского отстойника
пони в панике играет на гармонике.
Прикинувшись слоником, я залез под столик,
смотрю, как кухня тонет
в воображаемой пене.
Я некрасивый и глупый, у меня нет денег,
и ведь не лень им, болям, грызть мои колени?

Вторник - день скорби.
Надев намордник по форме,
штурмую маршрутку.
Мне тошно, мне жутко,
я кутаюсь в куртку
и будучи мутным придурком,
как будто охотник утку
ищу в кармане мелочь.
И вот на самом донце -
мятые червонцы.
Я солдат, а вокруг вьетнамцы и горцы.
Порции солнца 
строго ограничены,
но ничего, мы 
не из тех винтов свинчены,
чтоб получать удовольствие.
Боль в спине.
Роль сменив,
превращаюсь в возвращенца с работы.
Хлопотно лопаю путы,
штопаю рты, живот
в ожидании рвоты живет.
Вот мой дом,
в нем
том
моего же психоза.
Перечитывать поздно -
слишком крупная проза.