Коростелев Дмитрий Вячеславович. Мышеловка(фрагмент)

Коростелев Дмитрий Вячеславович : другие произведения.

Мышеловка(фрагмент)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Коростелев Дмитрий Вячеславович (dvk@utech.ru) Размещен: 24/03/2004, изменен: 17/02/2009. 493k. Статистика. Роман: Фантастика		Ваша оценка:

Дмитрий Коростелев

Мышеловка

Дмитрий Коростелев

МЫШЕЛОВКА (ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН) [ ФРАГМЕНТ ]

ПРОЛОГ

Со времен сотворения мира так повелось, что человек, вопреки здравому рассудку, умудряется влипать в самые, что ни на есть серьезные неприятности, зачастую даже не осознавая этого. Судьба постаралась очень основательно, расставив мышеловки повсюду, куда только может протянуться алчущая наживы рука. Размеры этих клеток весьма разнообразны, так же как и кусок сыра лежащий в каждой. Некоторым "мышам" удается схватить наживку и вовремя выскользнуть из захлопнувшейся клетки, но это бывает столь редко, что возможность спасения варьируется в пределах соотношения где-то единицы к миллиону. Только вот желающих, добровольно становиться узниками все не убавляется. Каждому хочется урвать кусок побольше, пожирнее. Соответственно клетка выбирается крупная, на мелочь внимания уже не обращают. Даже видя неудачи предыдущих "мышей" они бросаются на наживку, будучи уверенными в том, что их не коснется чаша сия. И только тогда, оказавшись за железными прутьями, начинают понимать, стоила ли наживка того, чтобы ради нее терять свободу?

ЧАСТЬ 1.ТРУЩОБЫ ЛАВАНДЫ

Проигравший платит за все.
Народная мудрость.

Глава 1.

        С блаженной улыбкой на устах я полулежал в любимом кресле из пластикового кожзаменителя, закинув ноги на журнальный стол и с нескрываемым вожделением смаковал кубинскую сигару, когда в дверь неожиданно позвонили.
     - Детектив Раменский? - с порога спросил высокий тип в приталенном мышиного цвета плаще. Почесывая трехдневную щетину, я с ехидцей разглядывал незваного гостя. Вытянутое скуластое лицо, черные жирные волосы расчесаны на прямой пробор, над верхней губой пролегли ниточками аристократские усики. Широкий, надменно вскинутый подбородок своеобразно контрастировал с тупыми злобными глазенками бультерьера, лишний раз подчеркивая то несоответствие между внешностью и внутренним миром этого с позволения сказать господина. В общем, передо мной стоял типичный представитель зажиточного класса, не далекий умом и не блистающий манерами. Но пыжится он очень основательно - коряво подражая светскому этикету, вставил в глаз монокль.
     - Да, - нехотя проворчал я, не вынимая сигары изо рта. Сизые кольца дыма под порывом легкого ветерка, вызванного наиобыкновеннейшим сквозняком, устремлялись неизвестному в лицо, отчего тот, брезгливо поморщившись, окинул меня полным презрения взглядом.
     - У меня к вам дело.
     Я стоял в прихожей в одних семейных трусах и, судя по надменной ухмылке незваного гостя, вид у меня был не важнецкий. Не просто неважнецкий, а отвратительный. Впрочем, портить впечатление холеным плейбоям с завышенным самомнением мне нравилось, потому, дабы еще больше изгадить себя в его глазах, я демонстративно харкнул на пол, красноречиво выругался в адрес тараканов, оккупировавших подъезд, и для завершения картины изысканно, со смаком почесал в промежности. Я добился своего - незваный гость скривился от отвращения, да так, что показалось вот-вот не выдержит и нагадит в прихожей. Вот, правда, подтирать его изысканно-аристократские испражнения совершенно не хотелось, потому я бросил бестолковое представление и сразу посерьезнев, перешел к делу:
     - Что нужно?
     - Меня прислал один очень влиятельный человек, - высокомерно начал он, - ему рекомендовали вас в качестве отличного сыщика, - и снова скорчил презрительную мину. Похоже прикинутый мсье сильно засомневался в моих детективных способностях. Вот... опять двадцать пять. Вместо того, чтобы вежливо поздороваться, представить себя и своего клиента этот придурковатый фраер начинает разыгрывать из себя аристократа - вон как серенькие глазки скосил в сторону, не нравлюсь я ему, ох не нравлюсь. Ну еще бы. Сам то одет с иголочки, гладко выбритая физиономия благоухает местным косметическим достижением в области пробирования запахов, а вместо души наверняка гнилая картофелина, или какой еще не менее гнилой овощ.
     - Очень рад за вашего влиятельного господина, сир слуга, - тем же пренебрежительно вальяжным тоном ответил я, - но, к сожалению, на эту планету я явился с единственной целью - хорошо провести время. К вашему сведению, в данный момент в деньгах я не нуждаюсь, и связываться с местными феодальчиком имеющим претензии на мировое господство не желаю, так и передайте своему хозяину, мсье раб. - завершил я тираду и демонстративно захлопнул дверь у него перед носом. Ну конечно насчет избытка в деньгах - это я загнул. На моем счету в межпланетном кредитсервисе насчитывалось не более десяти тысяч йен, что в эквиваленте местной валюты составляло примерно двести пятьдесят тысяч долларов. На эту сумму можно было безбедно прожить недели две, а потом снова придется возвращаться на Землю в заросшую паутиной контору, неделю искать секретаршу, растягивая остаток кредитов на пропитание, оплату за аренду и прочие премудрости госдепартамента. Нет, все же удивительная планета - Лаванда! Когда во всем цивилизованном мире в ходу японские йены, президенту колонии вздумалось обзавестись собственной валютой. Ну и конечно инфляция налицо - забытый богом и чертом одинокий мирок, начисто лишенный полезных ископаемых, за исключением навоза (навоз вряд ли можно счесть ископаемым, впрочем люди приспособились и гонят с него отличную бодягу гордо именуемую Самогон) и функционирующий исключительно за счет туризма так бы или иначе загнулся, но в результате невероятных махинаций, в которых участвовал чуть ли не весь теневой мир федерации, Лаванда стала крупнейшим притоном за всю историю существования содружества. Самые известные игорные дома - на Лаванде, самые роскошные девочки - на Лаванде, самый высокий уровень преступности - тоже на Лаванде. В кредитсервисах планеты отмывались засекреченные счета мафиозных кланов, даже якудза не побрезговали принять в этом участие. Здесь же вершились величайшие махинации с перепродажей суперсовременного оружия и боевой техники. Средней убойности плазмогенераторами "Вальтерами" торговали даже дети, впрочем, оных существ на Лаванде немного, и все по большей части беспризорники или в лучшем случае местные бандиты. В общем, не планетка, а рай для такого человека, как я. Будучи по натуре игроком, я не гнушался посещать местные казино, бары, где не раз получал по морде, и дважды чуть было не расстался с жизнью, но это уже детали. По закону Мерфи, неприятности случаются, когда их меньше всего ждешь, а, учитывая, что я по натуре пархатый оптимист (бывают даже такие) и верю, что жизнь прекрасна и удивительна в любом ее проявлении, казусы случаются со мной на каждом шагу. Вот сейчас сижу и думаю, конечно, гладко отшил фраера, но многострадальная башка предчувственно ноет, понимая, что одним только хамоватым общением дело не закончится. И точно. В дверь громко постучали, затем стали барабанить ногой, комментируя свои действия нецензурными выражениями на всех языках содружеств, в итоге за порогом раздались зычные писки плазмогенераторов, и дверь, сорвавшись с петель, рухнула в прихожую. Ну вот Чен,- думаю я, - похоже без скандалов жить ты не можешь. Чен - так меня зовут .Это чудаковатая мамаша наградила мою скромную персону подобным именем, тогда в далеком 2427 пошла мода на все японское. Одежда, кино, мультфильмы, культура - как на подбор из страны восходящего солнца. Вот мамаша и купилась - обозвала нерадивое чадо. Друзья часто подшучивали, рифмуя мое имя с другим словом, удивительно созвучным, но совершенно меняющим смысл. Приходилось объяснять, что Чен, на общепланетный эсперанто, переводится как человек, ищущий приключений, а совсем даже не анатомический орган. И вот очередное приключение в составе трех человек сейчас стояло на пороге моего полуразрушенного номера. Одним из "доброжелателей" оказался тот самый досточтимый господин, которого я дипломатично послал на хер пятью минутами ранее.
     - Чен Раменский, - плейбой ненавидяще буравил меня взглядом так, что захотелось сразу стать маленьким, как таракан, забиться в щель между раковиной и унитазом - и пусть попробует достать. Но я по-прежнему оставался на месте, облик мой не преображался: все тоже чуть располневшее брюшко, небритая широкая вечно ухмыляющаяся физиономия, приплюснутый, картошкой нос - в общем, целиком я, единственный и неповторимый. Между тем, незваный гость, брызгая слюной, продолжил:
     - Или ты, паскудная ищейка, пойдешь с нами, или сегодня вечером уборщица сметет с пола твои останки, а хозяин гостиницы недоуменно пожмет плечами, и навсегда забудет твое поганое имя.
     Ну, насчет имени, это он конечно перегнул. Я все же не последний человек в межпланетном агентстве частных детективов, а после разоблачения центра работорговцев с Новой Московии, вообще стал сыщиком номер два во вселенной. Первое место в равной степени поделили между собой Бог и Дьявол. Правда, это было довольно давно, и с тех пор, от невероятно щедрой награды федерации остались жалкие десять тысяч йен, а от громкого имени Чен Раменский, лишь скудные отголоски в бульварных газетенках на окраинах созвездий.
     - Ну так что? - злорадно ухмыльнулся аристократ.
     - Хорошо, - я мило улыбнулся ему в ответ. Раз уж так хочет, чтобы я поехал с ним, поеду. Заодно прогуляюсь, на обратном пути осмотрю достопримечательности ближайшего казино, просажу пару тысяч кредиток. Ну что поделаешь, оптимист я, и уверен, что вечером буду снова смотреть порнушку по виртуальному визору, хлестать Самогон и пересчитывать выигранные в покер деньги.
     Под красноречивым выразительным взглядом щеголеватого вельможи с плазмогенератором в руках, я нарочито медлительно натянул комбикостюм, сунул во внутренний карман потрепанный органайзер и театрально вызывающим тенором возопил:
     - Ну что ж, ведите сатрапы на погибель.
     Краем глаза заметил, как один из сопровождающих плейбоя улыбнулся. Значит нормальный человек, не придурковатый жлоб с замашками гориллы. Я вообще симпатизирую людям, которые искренне смеются при виде моих актерских выходок. Это тоже оказалось причудой моей мамаши - в двенадцать лет отдала меня в театральное училище, где я проковырялся четыре с половиной года, пока меня силой не выперли оттуда, всучив красочную грамоту в ореховой рамке - поздравление с успешным окончанием курсов повышения актерского мастерства. С тех пор прошло немало лет, жернова времени перетерли воспоминания прежней жизни в муку, но иногда отголоски сумбурного прошлого по-прежнему проскакивали в моей творческой душе, случается, что даже сыщики бывают романтиками.
     Возле гостиницы с добрым многообещающим названием "Последний приют" покачивался шикарный Порше Диалап 950 с автономными магнитогенераторами, и противоугонной системой "Питон". Пафосно яркий фиолетовый окрас корпуса вызывал ни с чем не сравнимое ощущение нереальности происходящего. Еще с забытых лекций по психологии я помнил, что фиолетовый цвет предпочитают неуверенные в себе люди с отсутствием этических норм поведения и неустойчивой психикой. И, следуя дедуктивному методу, на ум приходит определенный вывод: владелец Порше - аристократ-плейбой. Да, вот еще одно, весьма интересное наблюдение: если слуга позволяет себе подобную роскошь, на что тогда способен господин?
     От занудных, не лишенных философского трагизма размышлений меня отвлек сильный тычок в спину. Ну падла, думаю, только опусти пушку, я тебе твой детородный орган в глотку запихну и заставлю проглотить. Похоже типу, поименованному мной как падла, одного тычка было мало, и нагловато ухмыляясь он толкнул меня ногой под зад. Подобного оскорбления я стерпеть не смог. Не оборачиваясь, локтем заехал крепышу в солнечное сплетение. Пока он, согнутый в три погибели набирал в связанные узлом легкие воздух, я подсечкой сшиб второго быка наземь. Краем глаза покосился в сторону Плейбоя. Рука его медленно заползла за подкладку плаща, и на свет появился гладкоствольный компактный "Смит&Вессон" с саунд гайвером. Штука не слабая, бьет звуковыми соник импульсами, сжигая связи между молекулами. А главное совершенно автономен. Такую игрушку я видел только на картинке, да и то во время прохождения курсов по стрельбе.
     - Давай, сделай еще шаг, - глаза фраера лихорадочно блестели, на губах выступила желтая пена. Так он еще и наркоман ко всему прочему. Такой нездоровый взгляд возникает у человека от переизбыточного потребления Метаморфозы - наркотика местного изготовления на основе крега, кокаина и ЛСД.
     - Ты бы дружок, с предохранителя то его снял, - улыбнулся я в ответ. Фраер недоуменно покосился на пистолет, брезгливо оглядывая его со всех сторон, точно ядовитую змею, случайно попавшую ему в руки. И пока он лихорадочно искал на корпусе машинки рычажок предохранителя, я в мгновение ока очутился рядом. На смачный удар в нос тип отреагировал адекватно: отскочив от моего кулака, как теннисный мячик он с характерным хрустом впечатался затылком в титановую дверцу машины. Конечно, мне просто повезло. Глупый аристократишка, заимев дорогостоящую машинку, совершенно не умел ей пользоваться, а если бы умел, то знал, что на саунд гайверах нет предохранителей.
     - А теперь медленно повернись, - раздалось за спиной. Решив не испытывать судьбу, я потихоньку развернулся. Широкая дубинка в руке крепыша не вызывала никаких сомнений, учитывая, что направлялось сие творения каучуковой промышленности Марса прямо мне в висок. Мозг среагировал мгновенно, руки нет. И вместо того, чтобы уклониться от удара, я невольно выругался:
     - Твою мать....

        Пробуждение было тяжким и мучительным. В голове трещало, словно после злоупотребления треклятым Самогоном, нет, лучше в следующий раз пусть бьют по почкам. Я медленно, настороженно, открыл глаза, осмотрелся. Комната просто поражала великолепием и роскошью. Запах старины и древности, казалось, пропитал каждую молекулу здешнего воздуха. Такого количества антиквариата я не видел даже в Третьяковском Пассаже, а уж там то всевозможных артефактов было предостаточно. Было, пока его не ограбили. Вынесли все, подчистую. За это дело брался мой коллега, Пит Ньюмен, но забросил авантюрное мероприятие, охарактеризовав как Третьяковку в целом, так и украденные экспонаты в частности, тремя, сугубо аглицкими словами: fuck it all!!!
     Вот сейчас я сидел в мягком плетенчатом кресле и дело о пропавших реликтах отнюдь не казалось неразрешимым. А что это за знакомая картина на стене? Ага, Сальвадор Дали! Помню, была такая в списках похищенного, а вот, под стеклянным колпаком еще одна милая, просто уникальная вещица - Яйцо Фаберже.
     Да и вся комната, как сказал кто-то из классиков двадцатого века - Фабержа на Фаберже сидит, и Фабержой погоняет. Роскошная хрустальная люстра, мебель из красного дерева - такового уже давно не существует в природе. Стулья и столы работы века эдак девятнадцатого. По всему видно человек здесь живет обеспеченный, причем не просто обеспеченный, а миллиардер как минимум. Я потер набухающую на голове шишку и скосил взгляд в сторону. На маленьком круглом столике рядом со мной в окружении двух фужеров и сушеных крекеров расположилась бутылка янтарно желтого, судя по запаху, облепихового ликера. Обожаю облепиховый ликер и крекеры. Не сколько не стесняясь плеснул в бокал терпкого пахучего содержимого (пусть знают наших), запихнул в рот горсть крекеров и методично пережевывая печенье, запивая превосходным пойлом ожидал развития событий. Спустя несколько минут дверь в конце зала отворилась, и вошел человек. Жадно поглощая крекеры, я нахально разглядывал его. На вид лет пятьдесят, но держит себя в форме, чуть сутуловатый, но широкого покроя пиджак это скрывает, суровое, выразительное лицо, выступающий подбородок, широкие надбровные дуги, глаза смотрят настороженно и оценивающе, зато на губах играет лучезарная открытая улыбка. Чувствуется опасный противник. Между тем незнакомец приветливо раскинул руки, но, встретив мой непроницаемый, полный бурлящей злобы взгляд, умерил свой наигранный пыл.
     - Чен Раменский! - вежливо начал он.
     - Угу, - буркнул я в ответ, остервенело, по пеликаньи заглатывая остатки крекеров. От ликера немножко кружилась голова, но мозг работал без сбоев, что радовало, обычно удары по голове в купе со спиртным оканчиваются весьма плачевно.
     - Наслышан о вас. Да, кстати представлюсь, меня зовут Габриэль Николаевич Радзинский.
     Нарочито сделав паузу, подождал, и, придя к выводу что комментариев от меня не дождется, продолжил.
     - Рад вас приветствовать в своем скромном жилище.
     - Хорошее приветствие, - озлобленно прошипел я, - сначала врываются ко мне в дом, угрожают оружием, затем избивают, - ну тут я перегнул, ударили всего один раз, и то видимо, чтобы утихомирить мою не в меру ретивую вспыльчивую натуру.
     - Ну, вы человек умный, - хищно улыбнулся он в ответ, - понимаете, что умным в этом мире живется трудно.
     - Не волнуйтесь, судя по тому, как вы живете вам это не грозит, - парировал я.
     - Но зачем же, не стоит так грубо, я ведь вас и по-хорошему просил.
     - Ах, как же, я не забыл. Да, пришел ко мне высокомерный жлоб в красивой одеже, откровенно хамил, насмехался. Пришлось выставить. Зато спустя пять минут он завалился ко мне с двумя сопровождающими гхм... джентльменами, дальнейшее, думаю вам известно.
     - Виновные уже наказаны, - сухо отрезал некто назвавшийся Габриэлем Николаевичем, - перейдемте к делу.
     Вот тут я увидел, насколько быстро может преобразиться человек. Это оказалось в своем роде вызовом моему актерскому мастерству. Секунду назад он слащаво улыбался, и всячески выказывал свое расположение. Сейчас же передо мной стоял серьезный, безмерно серьезный бизнесмен, всем своим существом излучая противоестественное недоброжелательство.
     - Надеюсь, вы не раз слышали о Нетопыре, главе мафиозных кланов, умудрившемся подмять под себя даже своенравных якудза.
     - Естественно. Об этом судачат в каждом углу на любой обитаемой планетке. Ну и что с того?
     - Так вот, Нетопырь собственной персоной перед вами.
     Я рассмеялся. Ну конечно, он глава теневого мира, а я Мерилин Монро, известная актриса прошлого тысячелетия. Тем более, согласно сведениям Интерпола, никакого Нетопыря в природе не существовало.
     - Конечно, руководствуясь сведениями всеми богами забытого Интерпола, меня вообще не существует, - будто прочитав мои мысли сообщил он. - Но тут есть одно "но". Дело в том, что Интерпол в некотором роде, давно куплен моими людьми.
     Я задумчиво рассматривал жирную навозную муху, лакомившуюся крошками крекеров, всеми силами стараясь не выдать охватившего меня волнения. М...да... Если он действительно не врет, то самое мощное средство содружества - тайная разведка, всего лишь надутый мыльный пузырь, содержание которого всегда было обузой, а ныне стало и вовсе неподъемным грузом.
     - Предположим, вы говорите правду, - осторожно начал я, - но какой вам резон рассказывать это мне? Неужели вы не боитесь предательства с моей стороны, или у вас и на этот счет есть решения?
     И невольно поежился. У этого типа наверняка имелись решения, даже не стоило уточнять какие. Если он действительно Нетопырь, то каждый прожитый день для меня станет новым перерождением. Он вдруг засмеялся:
     - Что вы, дорогой Чен, не думаете же, что мне понадобилась ваша буйная голова на серебряном блюдце? Совсем нет, а к вопросу о тайнах: даже если вы вдруг решите предать дело огласке, то кто вам поверит?
     Да, этот тип, как это не удивительно, оказался прав. Кто поверит давно канувшему в лету детективу? Да я уже и сам себе не верю. Пожалуй, стоит выслушать Нетопыря, или кем бы он там ни был.
     - Ладно, будем считать, что вы меня убедили, - откровенно признался я, - итак, зачем вам понадобился среднего пошиба детектив?
     - Ну, - замахал руками Нетопырь, - вы себя недооцениваете. Я ведь еще помню, как гладко вы разделались с кланом Хираки, мастерски вычислив работорговцев с Новой Московии. Вы, в своем роде легенда.
     - Да уж, легенда, - усмехнулся я, - как и Илиада, всеми забытая. К тому же, я давно не в форме. С тех пор, как я последний раз занимался более-менее серьезным расследованием, прошло десять с гаком лет.
     - Для вас, русских, - мой собеседник расплылся в улыбке, - любые перерывы только стимулируют гормоны.

        - Ну, это смотря какие гормоны, - похоже, наше общение протекало относительно гладко, - с либидо у меня все в порядке, а вот насчет остального, тут гораздо хуже. Одряхлел, обрюзг - возраст, знаете ли. Неужели вы думаете, лет семь назад ваши люди смогли бы так просто меня повязать? Да я бы их всех вместе в один бараний рог согнул и спустил в клозет. Но сейчас другие времена, другие нравы. Да и координация движений уже не та. Знаете, местные предприниматели производят из навоза отменное пойло, самогоном зовется. Так вот я на этой почве, гхм, основательно спился, и привести в норму двести фунтов заспиртованного мяса - занятие довольно затруднительное.
     Уж после таких то доводов я был уверен, что собеседник оставит меня в покое, и даст возможность спокойно доживать свой век, занимаясь дешевыми делами: слежкой за неверными супругами, поиском злостных неплательщиков алиментов, или, в крайнем случае, безболезненно лишит меня жизни. Но Нетопырь продолжил:
     - Я лично, придерживаюсь иного мнения господин Раменский, - покосился на меня он, - старый конь борозды не испортит, это ведь кажется ваша, исконно русская пословица.
     Не люблю, когда меня называют господином, а уж дряхлой клячей и подавно. В первом понятии сквозило что-то раболепское, нечеловеческое. Он будто добровольно признает себя моим рабом. Я на господина не тяну попросту из-за своих убеждений. А сивым мерином обозвать - самое, что ни на есть оскорбление.
     - Пословица конечно хорошая, но насчет остального...
     - Погодите, - перебил меня он, полностью переключив внимание на странное устройство на поясе. На мой недоуменный взгляд он, нахмурившись, ответил:
     - Охранная система "Дворжак", в доме посторонние.
     - То есть, вы хотите сказать....
     - Совершенно верно, - снова перебил Нетопырь, - они пришли по мою душу.
     Судорожно сжав пальцами трубку связи, мафиози лихорадочно тыкал кнопки, но, судя по его выражению лица ему это мало помогало.
     - Связь заблокирована, - растерянно прохрипел он, - мы в ловушке.
     Где-то за дверью прогремели выстрелы, сменившиеся сдавленными криками.
     Нетопырь вскочил с кресла и бросился было к выходу, но застыл как вкопанный, потому что...
     Дубовая, инкрустированная золотыми вкраплениями дверь неожиданно распахнулась, на пороге возникли неизвестные в облегающих черных комбинезонах.
     - Они нашли меня! - в ужасе взвыл Нетопырь, бросившись в дальний угол зала, - теперь мне конец.
     Тут мой собеседник, пожалуй, был прав. Ребята чувствуется не промах. В руках тончайшие вольфрамовые клинки в метр с гаком длиной, костюмчики все как на подбор шелковые, лиц не видно, лишь узкие прорези для глаз, а передвигаются просто загляденье - плавно, бесшумно. Не один звуковой датчик таких бы не засек, за исключением как выяснилось "Дворжака". Крутые ребята с претензией на средневековых ниндзя. Между тем бойцы "невидимого фронта" приближались поступью хозяев положения. Нетопырь спрятался за мою спину, и, пуская слюни, лепетал:
     - Это посланцы Сатаны...
     Ненавижу паникеров, и сейчас глава преступников федерации вызывал у меня неудобоваримое отвращение с примесью жалости. Естественно, тиран, привыкший повелевать всеми и вся, вдруг столкнулся с силой, которая превосходит его, насмерть перепугался. Все они, сволочи, смелые, когда за спиной десятки хорошо обученных вооруженных людей. Обернувшись к Нетопырю, стараясь не повышать голоса сообщил:
     - Мне необходимо оружие. Не из суперсовременных новинок, а образцы старины. Например восьмизарядный ТТ, или Макаров, с полным магазином, и двумя дополнительными обоймами.
     Нетопырь кивнул на широкий шкаф у виртуального окна. Распахнул, на стеклянных полках покоились различные образцы пукалок прошлого тысячелетия. Среди кучи хлама я обнаружил то, чего искал - восьмизарядный ТТ с глушителем, и одной запасной обоймой. В это время первый ниндзя занес над головой меч, и ринулся на безоружного Нетопыря. Двое других неспеша подбирались ко мне.
     Перехватив ТТ поудобнее, сдернул предохранитель, дважды нажал на курок. Пистолет тряхнуло, я зло выругался, задев себя рукояткой по скуле - непривычная отдача, но дело было сделано. Ниндзя, неловко трепыхнувшись, выронил меч и грохнулся к ногам мафиози. Оставшиеся сделали то, чего я никак не мог ожидать - бросили клинки на пол, и выхватили из-за пазухи маленькие железные пластиночки. Не долго думая, я отпрыгнул в сторону, и с прытью рыси закатился за шкаф, и, похоже, вовремя. С характерным свистом звездочки вонзились в дерево восемнадцатого века, в трех сантиметрах от моего лица - картина скажу я вам, сногсшибательная. Совершив головокружительный пируэт, что для такого грузного мужчины как я, было воистину геройством, я прыгнул к заступоревшемуся Нетопырю, в полете сбивая его с ног. Над головой раздался знакомый свист, и еще три пластинки с неприятным треском воткнулись в роскошный гарнитур времен Карла III.... или какого-нибудь другого Карла - я вообще в этих делах мало разбираюсь.
     - Лежи и не поднимайся, - прикрикнул я на мафиози, а сам, по-пластунски подполз к креслу, схватил круглый треножный столик, мимоходом скинув с него полупустую бутылку облепихового ликера и крошки от крекеров. Вооружившись сим предметом, как щитом, я смело ринулся на обидчиков. Металлические пластины втыкались в стол, вот одна впилась в ногу, я взвыл от боли, но щит не выронил. Зато запасы звездочек у ниндзя, похоже, кончились, так как они, лихо подхватив с пола мечи-катаны, молча бросились на меня. Мигом избавившись от ненужного груза в лице шведского столика, я кинул его в сторону обидчиков, на секунду застопорив их движение. Выхватил из-за пояса пистолет, в упор выпустил обойму в самураев. Оба диверсанта, споткнувшись о невидимую преграду осели наземь - средневековый ТТ сработал как надо: в головах ниндзя прибавилось как минимум по одной лишней дыре. Я подошел к распростертым телам, лихо сорвал маски, да так и застыл от изумления. Убийцы оказались типичными европейцами, имеющими к ниндзюцу примерно такое же отношение, каковое я к прополке огородов на Центарии. Вот вам и загадка.
     Где-то сзади, из под разгромленного шкафа раздался протяжный стон.
     - Помогите, - прошептал Нетопырь. Пришлось бросить исследование новоявленных каратистов, и целиком заняться пострадавшей персоной мафиози.
     - И как вас угораздило вляпаться в подобную авантюру, - поднимая с пола грузную тушу, поучал я его, - нет бы жили себе спокойно, как все нормальные бандиты, собирали бы дань с подчиняемых колоний. Так нет, влезли в неприятности, которые даже вам не по силам.
     Нетопырь в ответ простонал, и буркнул что-то весьма неприличное. Впрочем, он легко отделался. Рассеченная бровь, пара синяков и ссадин. Со мной же дело обстояло хуже. Проклятая пластинка прочно засела в бедре, и все попытки вытащить ее вручную заканчивались приступами непереносимой боли. Я, с хрустом стискивая зубы, терпел. Штанина комбикостюма насквозь пропиталась кровью, и теперь пресловутая красная жидкость покидала мое тело с невероятной скоростью. Если срочно не предпринять меры, так и скончаюсь от потери крови. Не долго думая, я снял роскошный пиджак с бессознательного Нетопыря, и оказавшимся под рукой катаной отпорол порядочный кусок дорогостоящей ткани. Обмотал вокруг бедра, плотно затянул. Ну вот, кровотечение приостановлено, но надолго ли? Я держался еще ровно двадцать секунд, понося на чем свет стоит как детективную работу в целом, так и Нетопыря в частности. Затем перед глазами все поплыло, и сознание покинуло мое бренное, не отягощенное гемоглобином тело.

     - Кажется, он приходит в себя.
     - Оставьте нас пожалуйста наедине.
     Голоса над головой смолкли, громко хлопнула дверь, и я наконец решился открыть глаза. Надо мной склонился спасенный мафиози. Шрам над бровью почти затянулся, лишь легкая бледность выдавала в нем человека, перенесшего нервное потрясение.
     - А, это вы, Нетопырь, - невнятно пробормотал я, - выжили все-таки.
     Мафиози нарочито кашлянул:
     - Господин Раменский, называйте меня, пожалуйста, Габриэлем, и вам приятней, и мне спокойней.
     - Хорошо, Нето... гхм, Габриэль, - натянуто улыбнулся я. - А как я здесь оказался?
     - Подоспели мои люди, я тогда уже совершенно оклемался, ну, а вы выглядели право слово, как покойник на тризне. В местную больницу, где лекарство против всех болезней - ржавая гильотина, вас не повезли из соображения безопасности. А лучшего места, чем мой оздоровительный центр, просто не нашлось.
     Комнатка и правда была - высший класс. Пастельные розового цвета стены украшали вазы с живыми растениями, вдоль виртуальных окон располагались аккуратные, выполненные под старину шкафчики. Помещение благоухало диковинными запахами, а главное злополучная нога совершенно не болела. Более того, я чувствовал себя сильным и бодрым, что не случалось со мной вот уже на протяжении пяти лет.
     - Ну вот, - продолжил мафиози, - вы видели, с чем мне приходится сталкиваться! До сих пор не могу понять, как вам удалось расправиться с ними.
     - Это было довольно просто, - пояснил я, - современные плазмогенераторы здесь не годились. Я уже сталкивался с подобными ребятами на Альдебаране, и "Вальтер" образца 2378 года не причинил им ни какого вреда. Дело все в том, что современное оружие расщепляет тела, заставляя молекулы разлетаться в разные стороны, нарушая структуру индивида. А у этих ребят, гордо называющих себя Ниндзя, особая система защиты, основанная на самоконтроле. Они настолько совершенно владеют своим организмом, что заставляют его функционировать, основываясь на собственных желаниях, а не на действиях плазмогенераторов. И лишь средневековое оружие, работающее по принципу взрыва заряда, способно причинить им вред. Инороднее тело даже в организме Ниндзя является инородным телом.
     - Ниндзя? - переспросил Нетопырь, - это что-то связанное с якудза?
     - Ну нет, - скривился я, - скорее с японской культурой в целом. В древности у любого уважающего себя японского Императора имелся в распоряжении особый отряд призраков-диверсантов, называемых ниндзя. Идеальные солдаты, которые могут неделями обходиться без пищи и воды, в совершенстве владеют как рукопашным боем, мечом, так и метательными приспособлениями. В руках ниндзя даже безвредная щепка становится смертельно опасным оружием. Впрочем - это все уже легенды. Даже якудза давно позабыли навыки предков и теперь харакири делают исключительно плазмогенераторами.
     Пока я цитировал Нетопырю выписки из школьного пособия по Истории, один вопрос терзал меня, и решив играть в открытую, я выложил все начистоту:
     - Габриэль, вы ведь видели трупы и наверняка заметили, что убийцы чистокровные европейцы, если не ошибаюсь, немцы, и на японских убийц они, к сожалению мало похожи.
     - Вы весьма, весьма проницательны Чен, - горько вздохнул Нетопырь, - это были Ганс, Херальд и Арни - мои личные телохранители.
     У меня аж челюсть отвисла.
     - То есть, вы хотите сказать, что на вас охотились ваши же люди.
     - И да, и нет. Тут все куда сложнее, собственно по этой причине я вас и пригласил. - Горестно опустил глаза Габриэль, - Кто-то очень жаждет моей смерти, и мне хотелось бы узнать кто именно.
     - Ха, - усмехнулся я, - вашей смерти жаждет все население федерации, не исключая мафии, которую вы тоже подмяли под свою необъятную тушу.
     - Конечно, но никто из этих крыс не решится действовать так открыто, - поправился он, - Они боятся меня больше смерти. Тут происходит нечто иное. Уже не в первый раз преданные мне люди пытаются меня убить.
     - Быть может гипноз, - предположил я.
     - Современная медицина, несомненно, достигла многого в области экстрасенсорики, но заставить человека вытворять подобное не способны даже первоклассные экстрасенсы федерации. В общем, с этим делом я к вам и обратился, если бы нас так несвоевременно, гхм, не прервали, - видимо Нетопырь снова вспомнил произошедшее - лицо его подозрительно посерело.
     - Но зачем вам я? У вас же под рукой Интерпол и вся мафиозная структура, - действительно, желание Нетопыря внедрить меня в это дело походило на дешевый фарс.
     - Раз уж вы хотите на чистоту, значит, так оно и будет, - посмурнел мафиози, - неужто вы думаете, что кто-нибудь из этих шакалов возьмется помогать человеку, который наглым образом собирает с них дань? Да узнай они, кто это вытворяет, сами бы присоединились с "благородной" миссией свергнуть меня с "пьедестала". Только будучи уверенным, что знаю противника, как свои пять пальцев, я решусь действовать в открытую.
     - Звучит убедительно, - со смаком пережевывал я готовые сорваться с языка слова, - я согласен.
     - Только как насчет....
     - ...Оплаты? - перебил он меня, - размер зависит исключительно от вашего желания. Могу подарить вам одну из своих колоний в Кентавре.
     - Нет, - отрезал я, - предпочитаю оставаться независимым, пусть даже это истолковывается превратно. Злые языки вещают, что мол от меня ничего не зависит.
     - Хорошо, назовите любую сумму.
     Я прокашлялся. Не так часто предлагали подобные сделки, впрочем, игра стоила свеч, хотя по сложности дело куда как превосходило расследование об ограблении пресловутой Третьяковки.
     - Я бы предпочел назвать ее после завершения операции.
     - Хорошо, - кивнул Нетопырь, - ваше право. У вас в распоряжении мой секретный счет на Альтаире, пользуйтесь в свое усмотрение. Просто вычислите этих сволочей, и свяжитесь со мной. Я распоряжусь, чтобы вам выдали стелс-передатчик.
     На этой оптимистической ноте я и попрощался с Нетопырем, пожал его крепкую мускулистую руку, пообещав подняться с постели со дня надень. Работа предстояла нешуточная.

Глава 2.

        Существуют люди, ожидание для которых представляется сущей пыткой, будь то любимое шоу по визору или встреча со старым знакомым в метро. Пожалуй, и я с легкой подачи всевышнего отнесу себя к категории подобных индивидов, ибо торчать в тесном, душном, пропахшем перегаром и никотином помещении бара "Надежда", мне доставляло неописуемое словами эсперанто отвращение. Присев за край стола, я теребил пальцами грязную замусоленную скатерть из дешевого переработанного пластика и ожидал чуда. Ожидаемое чудо появилось на пороге бара с бутылкой дерьмового мутного самогона, горланящее на весь бар какую-то похабщину из репертуара местных менестрелей. Это был Кудрявый Тан, и среди мелкой бандитской шушеры его знали как сводника и карманника. В моих же кругах за Таном числилось с десяток раскрытых дел, и среди детективов он слыл известным осведомителем. Раскрасневшийся, с маленькими свиными глазками, он плюхнулся на стул напротив меня, смачно выругался на родном, псевдокорейском наречии, в котором я ни хрена не петрил, и, аппетитно рыгнув, выставил свою заплывшую жиром физиономию мне на обозрение.
     - Ну, здравствуй, свиноподобная задница, - ласково обратился я к нему, - все пьянствуешь скотина за чужой счет?
     На миг его пьяные глаза сфокусировались на мне, но в следующую секунду, точно у хамелеона, разъехались в разные стороны, и Тан, крякнув, завалился на стол. В задних рядах, за стрип-площадкой и биллиардной, мелькнул подозрительный тип в черном кимоно, мгновенно растворился в многоликой толпе. Тут я только заметил, что пьяный вдрызг осведомитель уже несколько секунд как не дышит, а из головы тонкой струйкой сочится сукровица. Поднял его за волосы, вгляделся в крошечное сквозное отверстие на уровне глаза. Стреляли из атомарного "Макарова" последней модели. Новая механическая игрушка просто вышибает молекулы сильным соник ударом в радиусе от миллиметра до десяти сантиметров, и действует не только на живые организмы, но и на прочие физические тела, с радиусом поражения в двести метров. Не стоило особого труда догадаться, кто пришил малютку Тана, и я, опрокинув стол, на ходу выхватывая из наплечной кобуры "Смит&Вессон" - личный подарок Нетопыря, и расталкивая разношерстную пьяную толпу, кинулся вслед за черным кимоно на грязную пошарпаную улицу МегаСити.
     За спиной раздавались гневные крики постоянных обывателей "Надежды", но я не обращая внимания, кинулся вверх по выщербленной мостовой, постоянно щурясь, надеясь разглядеть среди прохожих убийцу. Толстая пожилая дама в рваном переднике и с авоськой через плечо ненавистно покосилась в мою сторону, прохожие отпрыгивали, выкрикивая ругательства, когда я, расталкивая не в меру медлительных аборигенов, несся сломя голову вслед за мелькнувшим между домами человеком в черном кимоно. Как обычно, заранее подготовленные планы рушились прямо на глазах. В оригинале планировалось вычислить центр распространения оружия и снаряжения диверсантов, сомневаюсь, что мечи катаны подобного качества, можно приобрести у торговца дешевыми безделушками. Но единственный человек, который мог бы просветить меня в этом вопросе, теперь с простреленной черепушкой остывает за столиком бара, а убийца с минуты на минуту окончательно скроется из виду. Пот выступил на лбу, и отдышка начинала терзать мое немолодое уже тело, когда я, пыхтя, как паровоз, выскочил на широкую, скрытую от посторонних глаз аллею. В десяти шагах стоял бритый наголо китаец в черном кимоно - вылитый буддийский монах, в руках его загадочно поблескивал Макаров, ствол оного был направлен прямо мне в лоб. Грузное неподъемное тело отказывалось тормозить, и единственное, что я успел сделать, это сгруппироваться. В следующую секунду несущиеся по инерции мои двести фунтов живого веса сбили злобного монаха с ног. Макаров полетел в одну сторону, монах в прямо противоположную, на ходу сбивая полосатые столбики ограждения.
     - Что дружок, допрыгался? - устало, но довольно оскалился я. От китайца так и веяло откровенной недоброжелательностью, говоря по существу, не будь у меня в руке СмитВессона, валяться бы мне в кустах с перегрызенным горлом. Монах тяжело дышал, на посиневших губах всходила желтая гнойная пена.
     - Как тебя звать, засранец, - обратился я к нему. Ноль ответа. Зато эмоции так и хлещут через край. Я и не предполагал, что в одном человеке может скопиться столько животной ненависти.
     - Ты умрешь, - прохрипел он, сплевывая кровавые сопли, - вы все умрете.
     - Ну уж прямо так и все, - усмехнулся я. - Ложись на землю, сука, руки за голову!
     - Не дождешься, проклятая ищейка, - возопил китаец, и с безрассудством камикадзе бросился на меня раскрыв непомерно огромную клыкастую пасть.
     Я отлично понимал, как необходимо для пользы дела оставить этого человека в живых. Но разум одно, а отточенные годами рефлексы - совсем другое. Поэтому, когда мысли наконец обрели более-менее рациональную структуру, передо мной лежала кучка свежего дымящегося пепла. СмитВессон сработал на совесть! - я горько сплюнул. Ей богу обидно.
     Так вот, несолоно хлебавши, я с видом полного неудачника поплелся в сторону Центрального Отеля МегаСити "Авантюра" - название не слишком подобающее для респектабельного учреждения. По дороге меня дважды пытались ограбить молодые ребята в серых комбинезонах, и дважды получили по морде. Когда человек расстроен, его лучше не беспокоить, но откуда местным беспризорникам знать закономерности цивилизации. С окончательно подпорченными нервами я поднялся по широким ступенькам отеля, дал в глаз ухмыляющемуся швейцару, основательно повздорил с метрдотелем, правда невероятная сумма на "моем" счету с лихвой окупила все причиненные персоналу неудобства. Итак, ровно в три часа дня я вперся в президентский люкс, до конца месяца арендованный на мое имя, и не снимая одежды завалился в постель, где мгновенно заснул. Погони, они, знаете ли, выматывают.

        Где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки надрывно трезвонил видеофон. Ну вот, кому еще понадобилось звонить мне в ээээ... бросил взгляд на часы - далеко за полночь. Оторвав приклеившуюся помятую физиономию от подушки, нехотя повернулся к экрану, щелкнул тумблер - "разговор". Экран по-прежнему оставался темным. Тут приходили на ум два довода: или неизвестный абонент находится так далеко от планеты, что видео сигнал не прорывается сквозь магнитные поля, или он просто отключил видеообзор, что с его стороны является нарушением правил хорошего тона, и законодательства о пользовании связью.
     - Раменский Чен Игнатьевич, - раздался за кадром приятный мужской тенор, - вас беспокоит доброжелатель. Ради вашей же безопасности настоятельно рекомендую отклонить предложение нашего общего знакомого во избежание неприятных казусов.
     - Что ты сказал, сучонок, - грубо ругнулся я в аппарат, - да ты козлиная задница смеешь мне указывать, какие дела мне вести, какие нет? Да я тебя.....
     Связь оборвалась, и невероятно длинная цепочка отборных ругательств обрушилась на безучастный, подающий гудки сброса видеофон. Вот как значит, уже и угрожать начали. Впрочем, к их совету стоит прислушаться, и... поступить наоборот. Конечно смерть - гадкая штука, и я не спешу к ней в ледяные объятья, но просто так пропустить оскорбление не могу. Какой я тогда к черту детектив, если мне разная подзаборная шваль угрожать будет? Мигом набрав канал диспетчерской я потребовал сообщить номер и обратный адрес абонента, на что миловидная рыжеволосая дамочка, неестественно улыбаясь ответила, что звонков на мой номер не поступало. Вот тут я действительно почувствовал себя неуютно. Чтобы подключиться к видеофону напрямую, необходимо иметь как минимум конфедеративный сетевой шаттл, да и то любая станция обслуживания засечет передаваемые сигналы даже в стелс-кодировке. Напрашивалось неприятное, я бы даже сказал ужасное объяснение - пассивный гипноз на расстоянии. Но ведь это пока всего лишь теория ученых-экстрасенсологов федерации. Или уже нет?

        Заказав в номер бутылку отменного Шампанского "Гренада", я вылакал все до последней капли, и уже в приподнятом настроении решил отправиться на поиски приключений в ближайшее казино. Нет, в данный момент в деньгах я нисколечко не нуждался, и партия в покер в данном случае расценивалась скорее как средство от бессонницы; просто приятно просадить с десяток штук, не заботясь о состоянии лицевого счета и затем легко и непринужденно удалиться с улыбкой вечного победителя. Вот, укоризненно подметил я сам себя, дешевые барские замашки, типичная логика феодала - я богач, а ты задница.
     Оставив неприятные мысли в компании СмитВессона в номере, я достаточно созревший для прогулки, надел белый шелковый пиджак, приобретенный на днях в самом престижном бутике, оглядел на последок в зеркало свою выскобленную благоухающую физиономию и смело ступил за порог отеля.
     На темном ночном небе не видно ни облачка, звезды сусальным золотом рассыпаны по небу, два несимметричных спутника Лаванды, Пегас и Орфей, разноцветными шарами освещают мостовую, угрожающе хмурятся, предвкушая беду. Пошатываясь, я брел вдоль ночного шоссе, бутылка добротного Шампанского заметно отразилась на координации, но мозг по-прежнему оставался кристально чистым, и работал в полную силу, шипя и поскрипывая, как кастрюля на электроплитке. Конечно, новоявленные террористы не оставят меня в покое. Я укокошил одного агента, основательно покрыл матом некоего "доброжелателя", и теперь шагая по улице, оглядываясь на каждом шагу, искренне жалел, что, руководствуясь пьяной смелостью, не взял с собой оружие.
     Впереди замаячили допотопные неоновые лампы казино "Золотая дюжина". На пороге уже поджидал новую жертву местный, излишне самоуверенный кидала. Сверкая стодолларовой улыбкой, новоявленный знакомый подкатил ко мне, широко размахивая наманикюренными руками:
     - О, вы вероятно новенький в нашем игорном доме?
     Изображать из себя дешевого лопуха оказалось крайне интересно, учитывая, что кидала - то был второсортный, любой другой моментально бы распознал фальшь в голосе "случайного" прохожего. Шулер, с легкой руки назвавшийся Максимилианом жестом поманил меня в глубь небольшого зала, где в углу, дымя дешевыми сигаретами и, заполняя луженые непробиваемые желудки навозным самогоном сидели картежники-любители, по легкому перекидываясь в девятку. Завидев меня повскакивали с мест, держа наготове радостные постно-сладкие физиономии.
     - За наш столик, пожалуйста, - любезно отодвинул пошарпаный табурет Максимилиан.
     Я не менее любезно оскалился в ответ, и усадил грузную задницу на старый своенравный стул. Вот, сейчас начнется самое интересное! В предвкушении я мысленно потирал ладони. За столом, не считая нас с кидалой, сидели четверо. Смотрят на меня, добродушно так, отзывчиво. Ну прямо джентльмены с федеративной биржи. При сереньких отутюженных пиджачках, в старомодных рубашках со стойками, глазки бегают, зубки сверкают.
     - А вы случаем не хотите в картишки перекинутся? - буквально расцвел щеголь в темном цилиндре.
     - Дык, не умею же, - я демонстративно почесал затылок, - примета у шулеров такая, если клиент чешет голову, значит лопух.
     - А мы научим, - подхватил Максимилиан.
     - Обычно новичкам везет! - плотоядно оскалился тип с краю от меня.
     - Вы уверены, - запричитал я, - а вдруг не получится.
     - Получится! - хором вторили они. Впрочем, моего согласия уже и не требовалось.
     Максимилиан вытащил дежурную колоду крапленых карт, причем крап дешевый, ни тебе тайных знаков, ни лазерных меток, ни невидимой краски. Стандартный подход с выбитыми вмятинами. Одна точка - десятка, две валет, и по возрастающей, мелкие масти не метятся, комбинации легко просчитать в уме. С подобной шушерой я сталкивался, будучи прыщавым юнцом, но и тогда легко и непринужденно облапошивал кидал. Куда труднее было смыться с "честно" выигранными купюрами, в молодости мне не раз доставалось на орехи.
     - Вы играете в покер? - в ожидании ответа склонился тип в цилиндре.
     - В детстве, с родителями играл, - неуверенно буркнул я.
     - А может лучше в блекджек? - предложил холеный толстомордый верзила с утиным носом.
     - Можно, - пролепетал я. И пока глупые чурки втолковывали мне правила игры в очко, я, скосив глаза, оглядывал залу. Кошки скребли на душе, и виной тому была отнюдь не опорожненная бутылка "Гренады". Спиной чувствовал слежку, а вычислить следящих в толпе не мог, со мной такое случилось впервые. Видать и правда пора на пенсию. Вот, как только проверну это дельце, сразу же свалю на заслуженный отдых, а если сорвется, то отдыхать мне придется уже на небесах.
     - ....ну, так вы все поняли? - покосились кидалы.
     - Ах, да, да, - рассеянно пробормотал я, пристыжено улыбаясь.
     И вот, игра пошла. Сначала новые знакомые откровенно мне поддавались, списывая на присущее новичкам везение. Ставки поднялись. Вот ребята начали "работать" внедряя в игру старые отработанные трюки. Три партии я проиграл всухую, следующую выиграл, и под удивленный возглас кидал виновато улыбнулся, сами говорили новичкам всегда везет.
     - У меня двадцать одно! - радостно завопил Максимилиан, когда я поставил на кон двадцать кусков из неиссякаемой копилки Нетопыря.
     - Повезло, - обиженно буркнул я, отсчитал положенные банкноты. И тут же предложил:
     - Иду ва-банк, ставлю сорок тысяч йен, против Максимилиана!
     Я всеми силами старался преобразиться в удрученного жизнью отца семейства, спустившего последние кровные деньги, но, учитывая то, что один мой сверкающий, как новогодняя елка пиджак, стоил сотню кусков, надо было быть полным олухом, чтобы купиться на подобную "дешевку".
     - Идет! - глаза кидалы хищно блестели, похоже, жадность все же перевесила подозрительность. Трясущимися ручонками он раздавал карты, пальцы нервно подергивались пальцы в предвкушении солидного куша...
     Партия кончилась практически мгновенно. Глаза шулера расширились, сузились, уши свернулись трубочкой, весь он как-то сник, посерел.
     - Двадцать одно, - с видом невинного ребенка проворковал я и поспешил ретироваться с нахапанным, подальше от ненавистных взглядов новоиспеченных "приятелей".

        Спешить мне было некуда, потому, невзначай присев за стойку бара, и, заказав "Маргариту" со льдом, я, наслаждаясь ситуацией, прихлебывал холодный коктейль, и с невозмутимо постным лицом разглядывал упитанные попки официанток. Играла громкая, но на удивление приятная музыка, посетители весело переговаривались друг с другом, разряженная дружелюбная атмосфера размягчала и расслабляла, и я увлеченный психоделикой происходящего, тихонько посапывал за стойкой, когда меня окликнул бармен:
     - Эй, приятель, - подмигнул он мне, - тобой интересуется красотка с третьего столика, - широкая волосатая пятерня указала в сторону восхитительной молодой барышни. Томная многообещающая улыбка, широкие зеленые глаза, маленький курносый носик, роскошные каштановые волосы, а ножки, просто загляденье - короче набитая дура с миловидной мордашкой.
     - Ну что красавчик, присаживайся, - ее волнующее контральто легко проникло в самые сокровенные части моего тела. Да, мы мужики все такие, как увидим симпатичную клушу, так ушки на макушке и хвостики торчком (не поймите превратно). Мне, как человеку не обремененному комплексами в общении, излишняя раскрепощенность казалась вызовом. Присев рядом с дамочкой, я неосторожно обнял ее за талию, склонился над миниатюрным ушком, и томно прохрипел:
     - Назовите мне свое имя, незабвенная...
     - О, да вы джентльмен! - восхитилась она.
     - Ну так, едрить твою мать, - загадочно улыбнулся я в ответ, и скромно харкнул на пол.
     Красотка подскочила как ужаленная, глаза метали громы и молнии.
     - Да вы... вы... вы... - задыхалась она от бешенства.
     - Упитанная свинья, - учтиво подсказал ей то, что норовило сорваться с ее маленького остренького язычка, - кто тебя подослал, дура?
     Дамочка, еще секунду назад полыхавшая праведным гневом съежилась, в раскосых зеленых глазах читался неописуемый ужас:
     - Они убьют меня, - прошептала она, - я пропала.
     - Крошка, - успокоил ее я, - твои наниматели, набитые остолопы. Неужели они думали, я поверю в то, что мной заинтересовалась красавица с внешностью фотомодели? Я конечно не урод, но шансы свои оцениваю здраво, потому дорогая леди, ретировались бы вы по-скоренькому, а то не дай бог мне в голову взбредет устраивать вам допрос с пристрастием.
     Конечно, я был профессиональным детективом, и подобную альтернативу предлагал ей только потому, что подобным фифам никогда не доверяют ценную информацию, а если и сообщат какие-нибудь сведения, то заведомо ложные. В одном я просчитался...
     - Я никуда не пойду, - подперев кулачками талию заявила она, - я здесь оказалась по твоей милости, и уйду отсюда только с тобой.
     Я аж поперхнулся от такого нахальства. Подобного поворота событий я никак не ожидал, впрочем, сориентировался мгновенно, не единым жестом не выдав замешательства:
     - Ну что ж, иди, будет с кем провести ночь, - ухмыльнулся я, нахально разглядывая ее ножки.
     - Я вижу, вы не джентльмен, - дамочка пыталась натянуть на коленки невероятно короткую юбчонку. Получалось из рук вон плохо.
     - Я тоже вижу, что вы не джентльмен, - я продолжал испытывать ее терпение, неоднозначно пялясь на стройную фигурку. Наконец она сдалась.
     - Ну все, может хватит, - неуверенно пропищала она.
     - Ну, тогда пошли, раз хватит, - ловко хлопнул ее по упитанной попке. Шлеп - что-то неприятно обожгло правую щеку. Девица стояла напротив, и потирала ушибленную ладонь.
     - Хам, - фыркнула она и отвернулась.
     - Дура, - резонно подметил я.

        Из бара мы выходили порознь. Она, надменно вскинув лисью мордашку, и я, выпятив упитанное брюхо, и кряхтя на каждом шагу. Ох, не к добру навязалась на мою шею незваная попутчица.
     - Дорогая, - мило начал я, - вы излишне претенциозны по отношению ко мне. Я ведь всего лишь скромный провинциальный сыщик, манер не знаю, если нагрубил, простите.
     Я всеми силами старался разрядить накалившуюся атмосферу, и, похоже, мне это удалось. Дамочка кокетливо улыбнулась, молвила бархатистым голоском:
     - Вы прощены. - А затем тихонько шепнула мне на ушко:
     - А что значит - претенциозны?....

        Прогуливаясь вдоль тенистой аллеи, хотя какая может быть тень в четыре часа утра - темень кругом, дамочка, наконец, поведала мне свою душещипательную историю. Жила была, значит, девица - красавица, печали не ведала. Ютилась она на окраине созвездия Гомера, на планете Центурион. И вот однажды прилетает в маленький забытый богом городок умный дядя на большом красивом лайнере, и говорит, что в рекламном агентстве "Меверик" появились вакантные места фотомоделей, и ему, штатному агенту то бишь, поручено отобрать десять красавиц для замены престижных должностей. А как упоминалось ранее, городок-то был занюханый, люди серые, неопытные. Вот и попала милая девушка с исконно русским именем Светлана, в число прошедших невероятный конкурс. Ну, естественно, радости полные штаны, далее следуют слезные прощания с родными и друзьями, но это банальщина интереса в расследовании не представляет. Так вот, теперь самое веселое. Только новоиспеченные модели покинули родную планету, в мечтах уже подписывая многомиллионные контракты, как вдруг вваливается к ним милый дяденька штатный агент и сообщает, что теперь все девушки - рабыни, и будут проданы в соответствии с запросами покупателей, то есть, готовиться им стоит прямо сейчас. Девицы поплакали, попричитали и смирились. А что? В их понимании замужество - тоже рабство, просто несколько завуалированное под маской абстрактной любви и вечной дружбы. Итак, девчушек продали. Покупатели нашлись достойные, по большей части арабские шейхи, колониальные магнаты, в общем, дамы не прогадали, ибо приобретали их исключительно с целью женитьбы (в прочем, какое именно количество жен в среднем может позволить себе миллиардер, до сих пор оставалось загадкой, во всяком случае, для меня). Вернемся к Светлане, так вот ей повезло куда меньше, миловидную девушку купил барыга, заправляющий стриптиз клубом на Лаванде. Несколько лет ей приходилось работать стриптизершей, так что в некотором роде мечта стать, гхм, моделью исполнилась. На нее глазели, не отрывая глаз и пуская слюни все мужики от мала до велика. Так бы и дальше жила красавица, скатываясь по наклонной поверхности все ниже и ниже, превращаясь из танцовщицы в девушку по вызову, а затем в портовую потаскуху. Но жизнь распорядилась иначе, и однажды, ее выиграл в карты один весьма богатый человек. Особых требований он не предъявлял, заставляя дамочку работать прислужницей в загородном особняке. В один прекрасный день, сегодня то бишь, к новому хозяину Светланы пришел странный, наголо бритый тип в черном кимоно. Собеседники уединились в кабинете, а когда узкоглазый монах покинул его, мужчина явился к девушке и сообщил, что необходимо закадрить одного человека, меня то есть, и привести в заранее назначенное место. За проделанную работу Светлане обещали крупную сумму денег, и абсолютную свободу. В случае же провала ее ожидала немедленная смерть (ну, насчет этого я готов был поспорить, обычно, если девушки подобного покроя умирают от передозировки новомодных наркотиков). Такую веселую историю поведала мне нахальная дамочка, неотступно следовавшая за мной по пятам, как привязанная собачонка.
     - Вы мне поможете? - мольба читалась в ее взгляде.
     - Эх, навязалась ты на мою голову, - буркнул я, - ну да ладно, держись меня крошка, авось еще повоюем.

        Тенистая аллея закончилась тупиком. В тусклом свете моргающих люминесцентных ламп (на Лаванде пользуются даже подобной рухлядью) я заметил приближающуюся к нам компанию. Пятеро, посчитал я контуры силуэтов на бетонной дорожке. Когда незнакомцы подошли поближе, в серых смугловатых лицах я узнал шулеров из казино. Видимо кидалы серьезно на меня осерчали, так как в руках у каждого поблескивали свинцовые дубины.
     - Ребята, - дружелюбно начал я, - когда под рукой нет автономного СмитВессона, поневоле приходится быть дружелюбным. Супротив пятерых не выстоял бы и профессиональный борец сумо. - может, замнем это дело, если вопрос в деньгах то... - я осекся. Те предметы, которые с легкой руки окрестил дубинами, на проверку оказались до боли знакомыми мечами-катанами.
     - Он ваш, - раздался за спиной голос Светланы, - привела его, как и обещала.
     Вот значит, как разворачиваются события. Я усмехнулся, простофиля, попался на старый прикол с раскаянием. А девчонка отнюдь не глупа, но стерва чувствуется порядочная.
     - Ну спасибо тебе, Светланочка, - презрительно молвил я, - б...ть инопланетная. Молись, чтобы я не выжил.
     Я щурился, надеясь в темноте разглядеть лицо сволочной дамочки, но ее и след простыл. А со стороны парка на меня неумолимо надвигались пятеро с мечами наперевес. Я лихорадочно ощупывал в темноте асфальтированную дорожку, под руку удачно попался кусок старой ржавой трубы. Стиснув покрепче металлическую болванку, ринулся в бой. В свете фонарей сверкнуло тончайшее лезвие катаны. Готовый к любым неожиданностям, я мастерски парировал удар, и виртуозно выполнив финт левой, с разворота ударил новоиспеченного ниндзя трубой. Вернее ударил в то место, где он стоял секунду назад. Отпрыгнув в сторону, вспоминая позабытые приемы Бо и тхеквон-до попытался провести подсечку, но нога лишь рассекла воздух. Со стороны наш поединок напоминал бой с тенью - часто используемый прием на тренировках. Казалось, вот сейчас, я достану этого гада, но удар за ударом пролетал в зияющую пустоту. Холодный доселе разум затуманила ярость. Перехватив болванку поудобнее, я прицелился точно в голову проклятому шулеру, вложив в удар всю силу. По инерции непослушное тело сделало два лишних витка, в висках заломило - чертово давление, будь оно неладно, в глазах вспыхнула молния. Последнее, что я увидел - рукоятка меча, впечатывавшаяся мне в лоб.

        Я нехотя потянулся, открыл глаза. Вокруг темень непроглядная, только слышно где-то рядом методичное кап-кап... Трубы у них текут что ли? Как обычно, страшно раскалывалась голова. Нет, это какой-то злой рок меня преследует. За последнюю неделю уже третье нападение, а черепушка у меня не железная, чувствую, если нечто подобное повторится, то очнусь с глупой улыбкой на устах в местном дурдоме, и десятки медиков подтвердят диагноз - психоз на почве моральной неустойчивости. Поди докажи им, что когда человека ежедневно бьют тяжелыми предметами по голове, о какой к черту устойчивости может идти речь. Но как бы ты ни было, я до сих пор жив. Значит, похитителям либо что-то от меня надо, либо просто решили помучить. Спешу повторно отметить, что тьма была воистину кромешная, я в упор не видел расставленной перед носом пятерни, теперь похоже, понимаю, как чувствуют себя слепые. Рядом, шагах в трех послышался стон. Очень знакомый стон, я злорадно усмехнулся:
     - Ну что, мадемуазель, получили крупную сумму денег и билет до Парижа?
     В ответ на мои колкие замечания из противоположного угла раздавалось фырканье, вперемешку со всхлипами - видимо дамочка с трудом сдерживала слезы.
     - Ты поплачь, - утешил ее я, - поменьше пописаешь. А то знаешь, когда нас будут пытать, обычно случаются, гхм, неприятности, мочевой пузырь не выдерживает... и...
     Вот, похоже я добился своего. Теперь своенравная мадам звонко истерично рыдала.
     - Глупая ты, - подытожил я, - не уж то не понимала, что мужикам доверять нельзя? Тем более, когда обещают горы золота. Да тебя в любом случае бы пристукнули, дуреха.
     Всхлипывания стихли. На другом конце помещения раздался тихий голос, местами переходящий в шепот:
     - Ну и что же нам теперь делать?
     - Ага, - возрадовался я на правах победителя, - вот как заговорила, когда к стенке прижали.
     Дамочка пристыжено всхлипнула.
     - Будем ждать... авось чего дождемся. Вот если бы у меня было оружие, - мечтательно протянул я.
     - Кольт 1200 подойдет? - участливо поинтересовалась леди.
     - Ха, мне и маузер времен второй мировой подойдет, только где его взять?
     - У меня, в одном интимном месте, - заговорщицки прошептала она.
     М-да, ну и дает девочка.
     - Ну и как же у тебя его не отобрали?
     - А он миниатюрный, чуть меньше моей ладошки. Меня и не обыскивали толком.
     - Хорошо, давай сюда.
     - Нет, - отрезала она, - я тебе дам его только в том случае, если обещаешь вытащить меня из этой дыры.
     - Дура набитая, - выругался я, - один раз я тебе пообещал, и чем это закончилось. Мы оба валяемся в каком-то гнилом подвале, повсюду вода, темно сыро.
     - Я больше не буду, - виновато пропищал голос.
     К ритмичному бульканью воды прибавился странный шорох.
     - Что это, - затаив дыхание, пролепетала Светлана, - что за звуки.
     - Дык, ничего особенного, - простецки ответил я ей, - крысы идут на водопой. Обыкновенные голодные серые крысы с длинными уродливыми хвостами и красными глазами.
     Ну, насчет красных глаз я конечно приврал. Подобный цвет присущ исключительно лабораторным мышам-альбиносам, но и этой наспех сочиненной бодяги хватило, чтобы окончательно расшатать нервы своей не в меру нагловатой подружки.
     - Крысы, - в панике завопила дамочка.
     - Угумс, - подтвердил я, - большие, с мой кулак. Обычно они смирные, но когда голодные....
     Спустя минуту ее всхлипывания и щенячие повизгивания переросли в минорные завывания.
     - Вытащи меня отсюда, - в голосе то проскальзывали истеричные нотки, то слышалась откровенная мольба.
     - Пистолет, сюда, живо!
     В темноте раздавались неравномерные тяжелые вздохи, шлепки коленок по мокрому песку известили меня о приближении Светланы.
     - Эй, ты где, - в плечо ткнулся холодный нос, затем появилось и остальное. Моя ладонь нащупала тонкую изящную шею, потянулась ниже, и только я прикоснулся к нежным округлостям, как в очередной раз схлопотал пощечину.
     - Негодяй, - прошипела дамочка, - подлец.
     - Давай, сейчас не будем о моих многочисленных достоинствах, - я прервал ее гневную тираду, - Где пистолет?
     В бок мне ткнулось что-то твердое. Перехватил ладонь девушки, взял в руки маленькую машинку.
     - Какой говоришь Кольт?
     - Тысяча двести кажется, или тысяча пятьсот, там, на рукоятке написано.
     - Весьма ценное наблюдение, - я даже засмеялся, - вот только с видимостью у нас проблема.
     На ощупь я пытался определить марку оружия. Двухсотый и пятисотый кольты практически не отличаются друг от друга внешне. Но у двухсотого в арсенале десять электрошоковых разрядов, а пятисотый сродни новому Макарову, разрушает физические тела, нарушая молекулярную структуру. И если мне повезет, то есть шанс выбраться целыми и невредимыми, в противном случае, учитывая количество скопившейся в подвале воды, нас так тряхнет проклятым разрядом, что мозги закипят. Попытка не пытка, ходила в миру старая пословица. Только сейчас я оказался в такой западне, что любое неосторожное действие может окончится весьма плачевно.
     - Светлана, постарайся, вспомни, чем стреляет эта пушка, - я уже почти умолял.
     - Не знаю, - честно призналась девушка, - не разу им не пользовалась.
     Ну и как после этого можно доверять женщинам? Наверное, придется испытать безмерно злополучную штуку - судьбу. Я осторожно выставил перед собой ствол, вспотевший палец лег на импульсивный курок.
     - Поехали! - заорал я.
     Мощный электрический разряд зигзагообразной молнией рванул к противоположной стене, в полете освещая старые полусгнившие кирпичные стены подземелья. Мелькнула перекошенная от ужаса физиономия Светланы. Не повезло.
     - Прыгай! - крикнул я что есть силы.
     Электрошок тысячами зубов впился в тело, и казалось, разрывал каждую молекулу, каждый атом на части. Не помня себя от боли, я завопил как раненый кабан, но в последний момент мне все же удалось вскочить на ноги, и тут же в громадном помещении подвала громыхнул взрыв. Разряд тока нашел свою цель. Взрывной волной меня отшвырнуло к стене, рядом, в двух шагах закричала Светлана.
     Огненный пар удалил в лицо, я закрылся руками, не в силах противостоять наплывающему потоку огня, с потолка посыпались мелкие камни, щебенка, ошметки старой балки. Искусственный смерч еще несколько секунд тормошил старое здание, и вдруг все мгновенно стихло. Я с трудом поднялся, присыпанный кирпичной крошкой, обломками перекрытий и прочей шушерой. Болела спина, болели руки, ноги, в общем, болело все, что только могло болеть.
     Что-то соленое и липкое застилало глаза, я стер рукавом, вгляделся - на нем проступили темные бордовые пятна. Тут одним шрамом не отделаешься. В впопыхах прилаживая импровизированную повязку из собственной штанины на голову, я принялся разгребать останки хлама в надежде обнаружить прелестную дамочку. Вот, среди серой цементной пыли заметил чуть подрагивающую руку. Осторожно поднял девушку, стряхнул каменную крошку. Светлана выглядела отнюдь не лучшим образом - безобразный шрам пересекал левую руку от локтя до запястья, правая нога неестественно вывернута, очевидно, хрупкой девчушке повезло куда меньше, чем мне. Но главное было выполнено, в стене зияла рваная несимметричная дыра, и сквозь нее в подвал рвался шальной дневной свет.
     - Похоже, мы выбрались, - откинул я густую темную прядь со лба девушки.
     Шатаясь, точно пьяный, я нес на руках обессилевшую от потери крови Светлану, стараясь понять, каким образом нам удалось покинуть проклятый склеп. Ведь электрический разряд не мог поразить широкую трехметровую стену. Вероятно, здание имело настолько древнюю конструкцию, что для отопления помещений использовался непереработанный природный газ. Везение, и ничего большего - выстрел из проклятого Кольта 1200 пробил трубу и воспламенил содержимое, в результате взрыв. Вот, заноза старая, - мысленно клял я судьбу, - нет бы сделать так, чтоб под рукой оказалась пятисотка, тогда бы не пришлось пережить столько неприятных минут и перемалывать кости в собственных мозгах пытаясь отыскать правильное решение. Нет, я все-таки счастливчик. Представляю, что было бы, если разряд тока прошел чуть выше. Смерть на импровизированном электрическом стуле - не совсем то, о чем я подумывал на досуге, раскуривая любимые кубинские сигары.
     Теперь, стоя на тротуаре, и глядя в серое, затянутое тучами небо, я улыбался. Поистине приятно было вдохнуть свежего, загаженного выхлопными газами воздуха, ощутить себя живым. В недоумении, я оглянулся на проломленную стену. Здание, в котором мы были замурованы, оказалось старым заброшенным музеем, располагавшемся чуть ли не в центре города. На нас оглядывались прохожие, кто-то тыкал пальцем, кто-то смеялся, а я, как заведенная игрушка, брел к "Авантюре" из последних сил волоча на руках Светлану. Швейцар дипломатично спрятался за распахнутую дверь, еще помнит хороняка, как ему в глаз заехал, я не оглядываясь прошмыгал в вестибюль. Метрдотель, уже привыкший к моим различным выходкам, виновато улыбнулся, и поспешил мне на помощь. В вдвоем мы втащили бессознательное тело девушки в номер, осторожно положили на кровать.
     - Может стоит врача вызвать? - обеспокоено осведомился метрдотель.
     - Да, - обессилено кивнул я в ответ, - вызвать...

Глава 3.

        - Такие вот дела, - докладывался я Нетопырю. Сейчас нахожусь в "Авантюре" вместе со спутницей, она, к сожалению, не может ходить - сломана левая нога. Девушка рассказала про какой-то дом, где ее держали в качестве рабыни, именно туда я сейчас и направлюсь. А вы, Габриэль, послали бы человек пять обыскать заброшенный музей, вдруг чего, да обнаружите.
     - Уже выслал.
     - Вами случаем местная полиция не интересовалась? - между прочим спросил Нетопырь
     - Такие ребята в серых комбинезонах? - недоуменно пожал плечами, - а я то думал - это одна из молодежных группировок.
     - Ну и... - собеседник на противоположной стороне коммутатора явно нервничал.
     - Того... этого... гхм... поколотил их немного, - пробормотал я, - виноват, раскаиваюсь.
     - Я к тому, - заявил мафиози, - как бы тебе лишних врагов на свою задницу не нажить.
     - Это мои враги, не ваши, - я резко закончил разговор и вырубил связь.
     Откинулся на подушку. Рядом мирно посапывала Светлана, шрам на руке почти исчез, биогель - штука незаменимая, с ногой хуже - открытый перелом, но через неделю оправится. Сейчас, перебирая свой арсенал в составе одинокого СмитВессона (Кольт к сожалению остался в подвале), я невольно вздыхал по старым добрым ТТшкам из кабинета Габриэля.
     Еще раз взглянув на чертежи подозрительного особняка бывшего хозяина девушки, любезно высланные Нетопырем по гиперфаксу, я, распихав амуницию по карманам, вышел на свежий воздух. Хорошая все-таки планета - Лаванда! Вместо миллитарной полиции - серая шпана, оружие продается на каждом углу. На Земле меня бы только за ношение плазмогенератора без соответствующего разрешения засадили бы лет на пятнадцать без права амнистии. На Лаванде все проще - сильный всегда прав. Или точнее сказать меткий. Да, конечно этот мир считался варварским, самым кровожадным, зато любой человек, даже слабый подросток чувствует себя способным дать отпор противнику взрослее и сильнее себя. Планета гордых, своенравных людей - вот что такое Лаванда. И мне она действительно нравилась, нравилась как никакая другая.
     Распахнув дверцу ярко красного Феррари Горгона, скоростную тарантайку, приобретенную мной сегодня утром по каталогу, я уселся в удобную комфортную кабину последней разработки фирмы.
     - Планы на день Чен? - вежливо осведомился бортовой компьютер.
     - Прижать одного гада к стенке, - весело закричал я, вдавливая педаль акселератора до упора. Магнитогенераторы призывно загудели, на консоли загорелось предупреждение относительно использования турбин, мотор протяжно взвыл, как голодный медведь, и машина, оставляя на шоссе дымящиеся полосы, рванула по скоростному шоссе прочь из МегаСити.

        Шикарный пятиэтажный особняк горделиво возвышался над Кузанским плато. Путь к дому открывала широкая асфальтированная площадка, вдоль которой зеленели бескрайние зеленые насаждения. Нечто подобное видел на Аригоне, планете-близняшке Земли. Возле парадного входа висел бронзовый колокольчик.
     Я пару раз дернул за шнурок, колокольчик пронзительно зазвенел, и почти сразу же широкие двустворчатые двери распахнулись. На пороге, открыто улыбаясь, появился скромно одетый араб: жемчужно белые зубы приветливо блестели, широкое, чуть полноватое лицо его излучало доброжелательность.
     - Омар Ибн Чезар, - представился он, - чем могу быть полезен нежданному гостю.
     - Чен Раменский, - предъявил я старое потертое удостоверение, - федеральный детектив. Расследую одно дело... и хотел бы задать вам пару вопросов.
     - Конечно, - слащаво улыбнулся тот, - заходите в дом.
     Вот за что я не люблю иностранцев, так это за наигранную доброжелательность. Русский человек, он всегда идет с открытой душой, искренне проявляя чувства. Здесь же вечно приходится быть на чеку. Еще секунду назад тебе мило приветливо улыбаются, а через мгновение, не преставая улыбаться, втыкают нож в спину. Я на всякий случай расстегнул замок кобуры, в любую секунду готовый выхватить опасную игрушку.
     В холле было светло и уютно. Естественно, убранство араба не сравнить с умопомрачительной роскошью Нетопыря, но что касается вкусовой отделки, дом мафиози скорее напоминает музей старины, у Омара же все расставлено с особым, не свойственным богатым людям изыском. Удачно подобранная гамма цветообоев идеально гармонировала с малахитовым гарнитуром эпохи постмодернизма 2235 года. Глубокие плетеные кресла прекрасно сочетались с обеденным столом. Витражную стену украшали грамотные подборки фотоэскизов Ван-Гога, на каминной стойке загадочно фосфорицировали золотые маски, выполненные в классическом японском стиле.
     - Присаживайтесь, - указал на одну из плетенок араб, - так о чем вы хотели меня спросить?
     - Вчера утром к вам заходил человек - бритый налысо китаец в черном кимоно.
     - Ну и что, - улыбнулся араб, - это был продавец антиквара, предлагал мне всякую рухлядь.
     - М-да, - протянул я, - а вы что, всех торговцев рухлядью водите в свой кабинет.
     - А это уже вас не касается, детектив, не вам учить меня жизни, - холодно процедил араб.
     Совершенно непонятно, ради кого устраивалось это представление. Со стороны это выглядело так, будто два не в меру любезных человека откровенно пудрят друг другу мозги, причем каждый из них отлично это понимает, но даже не подает виду.
     - Короче, хватит ходить вокруг да около, - скривился я, - этот нелепый спектакль будете разыгрывать перед интерполовским следователем. Позавчера вечером девушка, подосланная вами, очень основательно подставила меня, в результате чего я оказался в подвале заброшенного музея.
     - Хорошо, Раменский, - улыбка спала с его лица, - будем говорить на чистоту. Вас просили оставить дело Нетопыря, вы не послушались. Искренне сожалею, что вас не убили при задержании. Боссу захотелось просканировать ваш мозг на предмет запрещенной информации. Вот и досканировался.
     - А зачем ты девушку обидел, сволочь, - взбеленился я.
     - Вы что-то путаете, она не девушка, она рабыня.
     Лучше бы он молчал. В остервенении я схватил толстую низенькую тушу за воротник, поднял над землей, и со всего размаха швырнул на плетеный обеденный стол.
     - Запомни гнида, - я с трудом сдерживал ярость, - ты, жалкое отродье, не смеешь называть людей рабами.
     - Хватит, - прохрипел араб куда-то в сторону, - убейте его.
     Шелковые портьеры отодвинулись, четверо в черных костюмах с катанами в руках появились из-за укрытий.
     - За чужую задницу прячешься, Омар, - меня аж перекосило от злости, - как дешевая шлюха, прячешься.
     - Да, Раменский, прячусь, - злорадно хохотнул тот, - зато останусь в живых, в отличие от вас.
     Как только захлопнулась дверь, убийцы бросились на меня. Молниеносно выхватив из кобуры заранее подготовленный СмитВессон, я кубарем откатился под обеденный стол. Сразу три меча лязгнули по мраморному полу. Первого нападавшего я испарил мгновенно, только серая кучка пепла осталась от бравого ниндзя. Один из убийц запрыгнул на стол, титановый меч, пробив обшивку, скрежетнул о мрамор в миллиметре от моего лица.
     - Сдохни скотина, - закричал я, направляя пистолет на дыру, оставленную лезвием, впопыхах забыв, что в руках у меня СмитВессон, а не ТТ. Сожженная керамика осыпалась на лицо, гулко стукнули отвалившиеся ножки, и тяжеленная туша убийцы повалилась на меня. Чудом выбив меч из его рук, приставил пистолет ко лбу диверсанта, надавил на курок. Раскаленный человеческий пепел попал на лицо, руки. Смахнув с глаз останки ниндзя, я повернулся к остальным. Еще двое, и шутить похоже не намерены.
     - Что ж вы ребята, звездочками не швыряетесь. Не оснастили видать?
     Одного я сшиб точным выстрелом еще в прыжке, хотя точность обладателю саунд гайвера в принципе не нужна. Гулко упал меч, осыпались наземь кусочки убийцы. Последнего застрелить не успел, лезвие катаны прошлось по кисти, рассекая сухожилия. Вскрикнув от боли я выронил пистолет, схватился за истекающую кровью руку. Миг, и очередной мазок катаны распорол рубашку, а вслед за ней и кожу. Неловко отпрыгнув в сторону, свободной левой рукой перехватил упавшее оружие, и выстрелил в лицо нападающему. Результат стопроцентный - от убийцы осталась горстка пепла. Подхватив чей-то меч, я вскочил с пола. Перед глазами потемнело, но стиснув зубы опираясь на катану, поперся в личные покои Омара Ибн Чезара. Видели бы вы его глаза, когда он, оторвавшись от газеты, взглянул в мою сторону.
     - Как, - запинаясь пролепетал он, - ты еще жив?
     - Как видите, мсье Омар, - я стоял и буравил араба непроницаемым взглядом, - смешные у вас друзья. Набросились на меня, длинными ножиками махали. Ну и домахались.
     А потом зло добавил:
     - Ну что, арабская морда, говорить будем, или решил погеройствовать?
     На араба жалко было смотреть. Еще пять минут назад он с видом хозяина положения приказал расправиться с "неугодным холопом", но теперь это чудило ползало передо мной на коленях, моля о пощаде.
     - Кто и с какой целью интересуется Нетопырем? Говори! - для пущего эффекта я занес над ним меч.
     - Я, я точно не знаю, - начал колоться араб, - я всего лишь исполнитель. Кто-то очень влиятельный хочет занять место Нетопыря, но я с ним не говорил. Тот, кто руководит мной, на Лаванде бывает редко, у него собственная колония в Новой Московии, его имя...- араб захрипел, желтая гнойная пена вспучилась на губах, глаза закатились. В том, что он мертв, не возникало сомнений. Напоследок я прошелся по комнатам, заглянул в кладовку и обомлел. Вдоль стен, стеллажами лежали запакованные в полиэтилен черные шелковые костюмчики. Рядом, в ящиках, покоились новенькие, нецарапанные катаны. Руководствуясь исключительно животной страстью к оружию, в той или иной степени присущую каждому нормальному мужчине, я взял один меч с собой. Пригодится.

        Я сидел за рулем Феррари, и не обращая на саднящую боль в руке, и окровавленную рубашку, думал. Несомненно, у араба стояла блокировка сознания. Во времена последней шпионской войны между Землей и Аригоной, разведчикам кодировали мозги, и в случае разглашения тайны, сердце предателя просто переставало биться. Но подобные интрижки канули в лету. И вот, я вижу подобное на Лаванде -ох, не к добру это. Тут правда есть еще одна зацепка - владельцы колоний Новой Московии. Правда со времени принятия закона о конфиденциальности приобретений, на сведения операторов рассчитывать не стоит. Предполагается, что даже Интерпол не имеет материалов относительно настоящих владельцев. Самое время это проверить.
     - Да, я слушаю, - из динамика стелс-передатчика раздался обеспокоенный голос Нетопыря.
     - Габриэль, необходимо проверить через Интерпол владельцев колоний Новой Московии. Сделаешь?
     - Перезвони через час. - Мрачно сообщил мафиози и отключился.
     В салоне играла классическая музыка, что-то из репертуара Джудас Прист, машина, обгоняя водил - чайников, пересекала улицы МегаСити. Вскоре, впереди замаячили контуры отеля. Отделавшись стандартным приветствием в адрес метрдотеля, и получив в ответ кислую улыбку, юркнул в свой номер. В комнате было тепло и уютно, с отвращением содрав окровавленную рубашку, кинул ее в корзину для мусора, на запястье и грудь наложил толстый слой биогеля.
     - Кто там? - из спальни раздался взволнованный голос.
     - Обслуживание в номерах, мэм, - засмеялся я и пошел в ванную. Что мне нравилось на Лаванде, это примитивное, но вместе с тем невероятное удовольствие купания. В центральных колониях мытье заменила антибактериальная обработка, но я - сторонник старых принципов, потому не променяю пенную теплую ванную и на тысячу обработок.....брр....и звучит как-то мерзопакостно.
     Короче, покинул душевую лишь спустя полчаса. В кармане пиджака уже во всю надрывался передатчик.
     - Я слушаю, - вода капала с мокрых волос прямо на ковер.
     - Где тебя черти носят, Раменский? - Нетопырь возмущался и негодовал.
     - Мылся я, всего-то делов. Уж и не думал, что глава преступного мира страдает излишней пунктуальностью.
     - Эх ты, а еще детектив, - буркнул он, - да не будь я пунктуальным, вообще бы выше рядового бандита не поднялся.
     - Итак, - я в нетерпении потирал ладони.
     - Нет, в Интерполе никаких сведений, - недовольно сообщил мафиози.
     - Из этого следует, что мне самому придется лететь туда, - резюмировал я не окончившуюся беседу.
     - Совершенно верно, Чен. Выделяю в твое распоряжение десяток своих лучших людей.
     - Ну уж нет, - замахал я руками, - видел уже ваших верных людей в действии. С тремя ели справился, а уж вдесятером они меня разделают, как бог черепаху. К тому же не хотелось бы привлекать лишнее внимание, компания из десяти телохранителей - такого себе не позволяет даже президент конфедерации.
     - Ну, как знаете, - Габриэль снова перешел на вы, сердится видать.
     - Да ладно вам, Нетопырь, - заговорщицки прошептал я. - Вы их всех одной левой, и даже не дрогнете.
     - Эх, Чен, - вздохнул он, - если бы все вопросы можно было бы решить посредством ликвидации... Так нет, приходится вертеться, что-то продавать, покупать, увиливать от налоговой инспекции. Тяжела жизнь мафиози.
     - Не прибедняйтесь, вам это не идет! - буркнул я.
     - Ты только найди виновника и сообщи мне, это все что от тебя требуется! - сказал Нетопырь.
     - Ну хватит, не буду больше выслушивать вашу абсурдную демагогию. Постараюсь сделать, что смогу, - бросил на прощание я, и отключил связь.
     - С кем ты там разговариваешь, Чен?
     Вот любопытная барышня.
     - Сам с собой.

        Здание центрального космопорта благоухало свежестью. Развалившись в кресле, я размеренно потягивал тоник и дремал. Светлану я оставил в номере отеля "Авантюра", отвалив ей сто кусков из безразмерного счета доброго дяди Нетопыря, пожелал приятно провести время, и теперь сидел в холле городского космопорта и ожидал пассажирского лайнера следующего до Центуриона. Далее пересадкой прямиком до Новой Московии.
     - Не желаете еще чего-нибудь, - любезная темнокожая официантка одарила меня ослепительной улыбкой, и скрылась в отсеке для персонала.
     Оценивающе посмотрел ей вслед. Девочка ничего, но вот лет через пять появится целлюлит, затем морщинки, а потом......
     - Тьфу ты ну ты, - чертыхнулся я в сердцах. Опять начинаю мыслить как старый прагматичный осел. Какая разница, что будет через пять, десять лет. Главное, что сегодня я живу, а эта милая цыпочка неоднозначно помахала мне рукой, значит появился шанс прекрасно провести время в компании шоколадной красотки. Давай Чен, тряхни стариной! Только не слишком, а то еще отвалится ненароком.
     Отбросив бесполезную соломинку, и залпом осушив бокал тоника, я подбадривающе хмыкнув, толкнул дверь с надписью "только для персонала" и смело вошел в помещение.
     - Как вы сюда попали, - девушка удивленно вскинула брови, - посторонним здесь находиться опасно.
     - Ради вас, прелестница, я готов преодолеть любые опасности, - плотоядно улыбнулся ей в ответ.

        И вот теперь, сидя в отдельной каюте скоростного лайнера "Комета - 3", я прикрыв глаза вспоминал объятия прекрасной негритянки, и чувствовал, как позабытая жажда приключений возвращается в старое измученное тело. Нет, - твердо решил я, - сорок семь лет для мужчины - это не возраст. Еще раз основательно проверил свой багаж. Оружие к сожалению пришлось оставить в гостинице, таможня, она и на Лаванде таможня. Но кое-что на корабль протащить удалось. Я бережно развернул полутораметровый сверток, и извлек на свет меч-катану, удачно экспроприированный из кладовки араба, и пронесенный на корабль под видом реликвии предков. Меч был воистину прекрасен: гладкие черные ножны, опоясанные берестяной плетенкой, украшал золотой дракон. Осторожно извлек клинок из чехла, идеально гладкое матовое лезвие излучало силу и мощь, рукоять удобно легла в ладонь.
     Встал с дивана. Взмахнул пару раз прекрасным творением японцев, клинок был отлично сбалансирован, и орудовать им было одно удовольствие. Проведя пару выпадов, обманных финтов, я припомнил уроки старого Вьена. Тогда, пожилой японец был нашим квартирантом на Земле. Он и научил меня некоторым приемам обращения с мечом. Вот и теперь, стоя перед зеркалом в просторной каюте лайнера, я так увлекся фехтованием, что не заметил, как позади открылась дверь и кто-то виновато кашлянул. Признаться, в тот миг я почувствовал себя подростком, которого строгая учительница застала за подглядыванием в женскую душевую. Вмиг покраснев, резко повернулся к неожиданному гостю.
     - Продолжайте, продолжайте, весьма недурно, - на пороге стоял маленький сухонький старичок с козлиной бородкой.
     - Да ну что вы, - засмущался я, - я так, любитель.
     - Да, простите что не представился, - старичок протянул тонкую костлявую руку, - Арнольд Кейнс, профессор этнологии, преподаю в Гарварде.
     - Чен Раменский, - узкая кисть профессора оказалась на удивление крепкой, - федеральный детектив.
     - Тот самый? - вскинул руками Кейнс.
     - Какой? - запнулся я.
     - Который разворотил центр работорговли в Новой Московии.
     - Это было давно, - я замялся, - теперь ушел на заслуженный отдых.
     - Какая разница, вы сделали великое дело, освободили людей.
     - И вот теперь думаю, стоило ли это делать.
     - Конечно стоило, любой человек должен свободно распоряжаться своей судьбой.
     - Даже сумасшедший? - подловил я Кейнса.
     - Да, - серьезно сказал он, - даже сумасшедший. Все имеют право на свободу.
     - Другое дело, что далеко не все этого хотят, - сам не знаю почему вступил с ним в дискуссию. Ведь мое понимание вещей совпадало с профессорским. Видимо, где-то глубоко, в недрах души у каждого живет бунтарь, обычно это проявляется в подростковом возрасте, меня же сия чаша постигла только что.
     - Хотят-то все, - гнул свое профессор, - просто люди ее боятся.
     - Ну, страх перед неизвестностью у каждого индивида в крови. А свобода вполне может быть приравнена к неизвестности. Человек привык жить рабом, привык к тому, чтобы другие направляли его, руководили, помогали обходить ямы и рытвины, фигурально выражаясь конечно. Во всех ненастьях клянет горькую судьбу, которая якобы кем-то уже написана, ему нравится чувствовать себя слугой у доброго и сильного господина, исполнять его веления. С этой целью человек придумал бога. Еще бы, если жизнь наперекосяк, зачем работать, строить ее заново, лучше попросить милости у всевышнего, а вдруг да поможет. А если не помогает, надо понять господина, и продолжать кланяться, кланяться....
     - Нет уж позвольте, - перебил профессор, - вы называете это потребностью в покровителе, а если посмотреть под иным углом, все неприятности из-за лености. Вспомните русские народные сказки, это ведь ваша страна между прочем породила подобные чудовища. Не разу не слышали сказку о Емеле и волшебной щуке? Стыдно должно быть, как патриоту.
     - Я не патриот, - огрызнулся ему в ответ, - а сказку эту мне бабушка рассказывала.
     - Ну значит понимаете, к чему я клоню?
     - Да понял я все, скажите только, причем здесь свобода сумасшедшим? Мне кажется мы уклонились от темы.
     - Нет, не совсем, - подытожил мысль профессор, - я подвожу все к тому, что каждый имеет право на свободу, но не на жизнь. Право на жизнь надо еще заработать. Потом и кровью, горестями и слезами. Пускай сумасшедший бродит по городу, никто не может запретить ему этого, но если посмел посягнуть на неприкосновенность другого индивида, безумца или нет - не имеет разницы, тот, на кого посягнули, может смело дать отпор, в крайнем случае лишить идиота жизни.
     - Хе-хе, а вам не кажется это жестоким, - несомненно наша дискуссия перерастала в диспут.
     - Жестоким? Какие глупости вы говорите. Человек должен уметь отвечать злом на зло. А все ваши нелепые библейские принципы, ударили по одной щеке - подставь другую, воспитывают в свободолюбивой натуре несвойственную покорность.
     - Да вы прямо анархист. Делайте что хотите, только меня не трогайте, а то дам сдачи - вот ваш принцип. Вы случаем не Ислам исповедуете?
     - Да, я мусульманин, - лицо профессора оставалось непроницаемо серьезным. Я не выдержав расхохотался:
     - Уважаемый Арнольд, и чего мы с вами поцапались, даже не познакомившись толком.
     - И правда, - несмело улыбнулся профессор, - я кстати, зашел пообщаться с соседями по этажу, нам ведь тут с вами целую неделю торчать безвылазно.
     - Да уж, единственный недостаток лайнеров - невероятная медлительность.
     - В этом вы, молодой человек, совершенно правы.
     - Вы бы присели профессор, а то мне даже как-то неудобно, - с тех пор как мы начали беседу, Кейнс простоял в проходе, даже не пытаясь пройти внутрь.
     - Как вам угодно, - старичок плюхнулся на диван.
     - Так значит вы - этнолог, - я, стоя возле зеркала, вытирал махровым полотенцем вспотевшую физиономию.
     - Да, недавно защитил работу по культуре Японии.
     Наш не лишенный взаимной приятности диалог прервал хриплый голос из динамика.
     - Уважаемые пассажиры, только что нами получен сигнал SOS с космической станции в районе Мавританской колонии. Лайнер "Комета - 3" вынужденно отклоняется от курса, на место назначения космопорт Центуриона мы прибудем с опозданием в два дня.
     - Ну вот, - гневно сверкнул очами Кейнс, - конференция коту под хвост. Делать им больше нечего, на каждый сигнал реагировать.
     - Позвольте, Кейнс, - усмехнулся я, - а как же честь, совесть о которых вы только что прожужжали мне все уши. Вы же мусульманин, а мыслите так мелко.
     Кейнс зыркнул на меня исподлобья, пробурчал что-то вроде "до свидания" и поспешно скрылся, нарочито громко хлопнув дверью. Ох уж мне эти академики.
     Оставшись наедине с самим собой, тщательно обошел временную квартирку, заглянул во все щели и дыры. Обнаружив в левом ящике секретера старый пошарпаный бульварный романчик, я с удовольствием откинулся на мягкое ложе. "Динамичное" чтиво невероятно убаюкивало, и вскоре я уже дрых без задних ног, громко посапывая и пуская слюни на подушку.

        - Уважаемые пассажиры, прием пищи проходит в обеденном зале, просьба не опаздывать.
     Проклятый динамик! Я неохотно оторвал помятую физию от подушки, натянул средней свежести пиджак и поступью сонного носорога, неспеша поплелся вдоль по коридору мимоходом подталкиваемый прочими пассажирами лайнера. Плотная людская волна неожиданно сомкнула вокруг меня крепкие объятья, и, вихляя по закоулка и коридорам, вынесла мое потертое естество на широкую лестницу. Тут мутному взору предстала абсурдно огромная светлая зала, именуемая трапезной, а по существу являющаяся обыкновенной корабельной столовой. Люди сновали туда сюда, махая руками и о чем-то методично переговариваясь друг с другом. Бессмысленные обрывки фраз рождали непереносимый гул, который, точно стоячая вода в озере беспрестанно витал в громадном, скопившем мириады человеческих запахов помещении общепита. Столько разношерстной публики я не видел даже в Планетарном казино на Земле.
     - А, вот и вы! - кто-то толкнул меня в спину, но выровняв, подхватил под локоть и потащил вниз, вслед за бесконечной толпой. Наконец, я и мой учтивый попутчик вырвались из людского течения и вышли на свободную площадку возле столика, и я узнал в сопровождающем Кейнса.
     - Это вы, профессор, - я искренне обрадовался этнологу.
     - Конечно, а кто же еще? Или вы уже успели познакомиться с иными членами экипажа, - хитро подмигнул старичок.
     - Нет, - честно признался я, - весь день дрых в каюте, как убитый.
     - Ну что вы, молодой человек, - учтиво похлопал он меня по плечу, - спать и быть убитым - совершенно разные вещи, уж поверьте на слово старику. Для меня в последнее время подобная грань стала стираться. Вот например сегодня - лежу на кровати и думаю: проснусь ли завтра в постели, или быть может в объятьях Аллаха. Жизнь так неоднозначна.
     - И прямолинейна, - поддакнул я.
     Осторожно примостился на узком неудобном стульчике, профессор крякнув сел напротив.
     - Не скажите, Чен, - осуждающе покачал он пальцем, - вы еще мало прожили на этом свете, и не знаете, что витиеватость жизни не удалось преодолеть ни одному смертному, живущему как ныне, так и в далеком прошлом. Неизвестно, сколько еще сюрпризов можно ожидать от этой проказницы, и всякая наигранная прямолинейность есть тщательно завуалированная, просчитанная на миллиарды ходов вперед закрученная цепочка потенциальных последовательностей, клубок из которых предстоит запутать нам самим.
     - Все в этом мире относительно, включая закон относительности, который относителен относительно нас, - вспомнился старый каламбур.
     - А ведь вы правы, молодой человек, - профессор аж подскочил на треножном стуле, - относительность присуща любой закономерности.
     - Как впрочем и любой относительности свойственна закономерность, - засмеялся я, - право слово, Кейнс, философствовать на эту тему можно бесконечно, постоянно переставляя слова в предложении, тем самым кардинально меняя их смысл.
     Официант, привычно монотонным баритоном пробормотав "приятного аппетита" не слишком учтиво пихнул нам под нос тарелки с дурно пахнущей, белесой слизью. Профессор поморщился, отодвинул несъедобное месиво подальше.
     - И чем только кормят на этой проклятой посудине?
     - Судя по цвету и запаху - святым духом, да молитвами, - горько усмехнулся я, - нет, ей богу, есть подобную гадость не смог бы даже умирая от голода.
     - Умирая от голода, вы бы с удовольствием проглотили даже пластиковую подошву собственного ботинка, - встрял профессор. Я, немного уставший от бестолковой демагогии, безучастно молчал.
     Вскоре за наш столик подсела миниатюрная миловидная девушка. Темные волосы, не в меру широко посаженные глаза, красивый прямой нос, судя по оценивающему взгляду, которым она невольно окинула нас - чувствуется, особа не глупая, но себе на уме.
     - Здравствуйте, господа, - вежливо представилась леди, - меня зовут Кристина.
     Увидев неприятную гримасу, скорченную мной при ее словах, девушка невольно удивилась:
     - Вам что, так не нравится мое имя?!
     - Да нет, простите мне мою невоспитанность, - я пристыжено тыкал пальцем в стол, - просто ужасно не люблю, когда меня называют господином, и на то есть свои причины.
     - Понимаю, - сочувствующе улыбнулась она, - Позволю себе спросить ваше имя...
     - Чен, но я русский.
     - Да уж, типичное русское имя, - кристально чистый смех звонкими колокольчиками раскатился по гудящему залу.
     - Вижу вы мне не верите, ну так спросите у профессора - он подтвердит.
     - Вау! - ее брови удивленно поползли вверх, - так вы профессор.
     - Этнолог, - польщенно добавил Кейнс, прихлебывая розоватую кислую жидкость, обозванную в меню компотом из сухофруктов.
     - Простите, а вы кто, - ее глаза разглядывали меня, как диковинную статуэтку на выставке нэцке.
     - Я скромный федеральный детектив, расследую кое-что, но все больше по мелочи.
     - Вот это да! - девушка захихикала, громко хлопнув в ладоши, - вы простите мою бестактность, не каждый день приходится летать в компании таких людей, - сделала она удавление на слове ТАКИХ. Либо уважает, либо откровенно посмеивается. Судя по ее излишне радостному выражению лица, как раз второе.
     - Итак, меня зовут Чен Раменский, моего Спутника Арнольд Кейнс, и вы знаете о нас почти все. Может поведаете что-нибудь и о себе.
     - А что я, моей скромной персоне вообще не стоит уделять повышенного внимания, - девушка потупила взор, - работала стюардессой на "Кентавре", сейчас уволена в связи с профнепригодностью, перегрузки говорят плохо переношу.
     - Вы не отчаивайтесь, - подбодрил ее профессор, - в вашем ли возрасте горевать? Ведь жизнь только начинается!
     Стараясь не обращать внимания на режущую слух болтовню соседей, я полностью погрузился в свои мысли. На душе противно поскребывали кошки. Куцеватая заноза коробила мысли, сбивала сердце с привычного ритма. Попрощавшись с профессором и холодно кивнув Кристине, шаркая ступнями я удалился в каюту. Назревало нечто неприятное, и я сам пока не понимал что именно.

Глава 4.

        Успокаивающе светила настольная лампа. Бледные рассеянные лучи суетливо прыгали по стене, на миг отражаясь в зеркале, снова беспорядочно рыскали в комнате. Словно загипнотизированный, я невольно наблюдал за хаотическим проворством бешенных огней. В полумраке каюты уродливыми исполинами возвышались комбинированные шкафы, бронзовая статуэтка диковинного зверя с обвислыми ушами и шлангоподобным носом, выполненная безумным мастером, одиноко поблескивала под перекатывающимися лучами светильника.
     Подобная атмосфера невольно убаюкивала, веки тяжелели с каждым вздохом, глаза закрывались сами по себе. Ласковая нежная дрема тихонько обволакивала мое бренное тело, заползала в каждую щелочку разгоряченного сознания. В следующую секунду всякая сонливость упорхнула прочь, а я обнаружил себя лежащим на полу, уткнувшись носом в старый тряпичный коврик. Корабль трясло. Дверцы шкафа распахнулись, из недр комьями вывалились аккуратно сложенные вещи. Катана, слетев с полки, ударился рукоятью об голову, в глазах вспыхнули мириады огней, и тут же сильным толчком меня отшвырнуло к противоположной стене.
     Больно ударившись плечом, покрыл, на чем свет стоит весь федеративный флот. Превозмогая качку, отпер дверь каюты, выкатился из уютной западни. Коридор походил на дискотечный клуб, яркие красные лампы мигали во мраке, слышались испуганные визги пассажиров, изысканно переплетающиеся с воем предупреждающей сирены.
     - Внимание, - раскатился спокойный механический голос, - зафиксировано повреждение обшивки. Во избежание несчастных случаев просьба не покидать собственные каюты.
     Приемник затрещал, в темноте хаотично заискрился, запахло горелой изоляцией.
     - Мы все умрем! - истошно вопила истеричная дамочка с невероятной прической.
     - Конечно, - поддакнул я, - только вы умрете первой.
     Та сразу заткнулась, тихонько поскуливая возле двери номера. Лайнер снова тряхнуло. Грузный мужчина сбил меня с ног, и все попытки уговорить его слезть с моей шеи заканчивались нецензурной бранью со стороны залезшего. Пришлось применить грубую силу. Старый добрый бросок через плечо, и бугай жабой распластался на кроваво-красном полу.
     Я брел вдоль темной стены, пытаясь различить табличку с номером 345 - комната профессора Кейнса. Дважды спотыкался о распростертые тела, не исключено, уже мертвые. Вот, перекошенная дверь, на торце следы горелой проводки. Мигом вкатился в комнату. Каюта зеркально повторяла мою, только ночной светильник здесь оказался придавленный рухнувшим шкафом. Рядом валялся профессор. Головой облокотился на дверцу, с виска капает темная жидкость, и это явно не клюквенный морс. Подхватив тщедушное тело Кейнса на руки, рванулся прочь из гостеприимной могилы. Оставаться в каюте во время катастрофы мог решиться либо самый отчаянный, либо очень глупый человек. А, учитывая то, что в безудержную храбрость пассажирского состава я не верил, при взгляде на пустые коридоры напрашивался определенный довод.
     - Чен, что происходит? - профессор очнулся, и теперь бормотал, слегка шепелявя губами. В свете рубиновых ламп, лицо его, казалось похожим на маску черта.
     - Пока не знаю, - пот застилал глаза, - но постараюсь узнать.
     - Скорее, - силы явно покидали Кейнса, - надо помочь Кристине, комната 312, она там одна...
     Старичок снова потерял сознание, а мне, похоже, единственному добровольному герою предстояло спасать текущее положение. Рысью проскочил вдоль кошмарного коридора, пока не обнаружил искомый номер. Предупредительно постучал в дверь, ох уж мне эта обходительность - ноль ответа. Толкнул дверь ногой - та оказалась незапертой. В комнате царил знакомый беспорядок. Вещи вверх тормашками, повсюду осколки небьющейся казенной посуды, перевернутые шкафы. Вот только хозяйкой в каюте и не пахнет. Вероятно, Кристина вышла прогуляться на нижний ярус, в сектор отдыха, там ее и застала злополучная катастрофа. Или же... Я наконец понял, почему меня так взволновал облик девушки. У нее было неестественно приподнято левое плечо - черта, присущая людям, носящим оружие в наплечной кобуре. Хотя это только догадки. Главное сейчас, добраться до капитанской рубки, и, на правах федерала выяснить причину сложившегося положения. Вдоль по коридору, в свете красных огней виднелась каюта диспетчера. Я, с трудом удерживая бессознательное тело профессора, распахнул дверь. В полумраке комнаты тускло поблескивали перевернутые вверх тормашками эмалированные шкафы. Единственное, что осталось нетронутым злополучной встряской - широкий бархатный диван. На него я и положил Кейнса. Не хватало еще бегать по всему кораблю с профессором на руках, создавая себе дополнительные неудобства. На ребристой железной стене обнаружилась аварийная карта, я остановился, внимательно изучая ее. Рубки управления находятся на третьем уровне - туда-то мне и нужно. Не задерживаясь больше ни на миг, я смело шагнул в багровый полумрак коридора.
     Темные уродливые двери сменяли друг друга с невероятной быстротой, я несся, словно вепрь, пот градом струился по лицу, въедался в глаза. Еще один лестничный пролет, и вот уже видна дверь третьего уровня. Впереди забрезжил свет, и, пуская слюни, я ринулся в сторону спасительного огня.
     Единственная освещенная комната, питаемая автономно, на проверку оказалась капитанской рубкой. Возле приборов покоились тела трех человек. Капитан, старпом, второй помощник... - определил я по ярлычкам на погонах. Все трое явно умерли неестественной смертью, лишние дырки в голове каждого прямо свидетельствуют об этом. Столкнув мертвое тело с кресла, я уселся за управление, осмотрел приборы. Оказалось, лайнер находился возле Мавританской орбиталки, и выполнял операцию спасения, как раз в это время, откуда ни возьмись появился военный истребитель, и открыл огонь по пассажирскому кораблю. Согласно показаниям мониторов, неизвестные диверсанты уже вторглись на "палубу", трупы троих управляющих лайнером красноречиво подтверждали расчеты приборов.
     Оборудование передатчика было нещадно разгромлено бандитами, восстановить его не представлялось возможным, хотя я, конечно, попытался соединить пару оборванных проводов. Тряхнуло очень основательно, почти так же как в затопленном подвале, чертыхнувшись, я бросил бесполезное занятие.
     - Подними руки, - раздался за спиной голос, - медленно.
     Я резко пригнулся, сиганув в сторону, ловко откатился к стене, сбивая многострадальной головой несчастную вешалку. Капитанская рубка - не самое удачное место для акробатических трюков. Сзади раздались выстрелы, вдребезги разлетелся корабельный пульт, лопнул монитор, и кристаллическая щелочная основа потекла на пол, проедая утепленное покрытие. Я, поудобнее перехватив железную вешалку, кинулся на нападавшего. От моего молодецкого удара диверсант отлетел к стенке, выронив оружие. Пистолет сработал при падении, прострелив оболочку влагообмена, холодная дестилированная вода фонтаном брызнула из изуродованной огненным попаданием железной трубы.
     Не мешкая, я подбежал к поверженному противнику, со всего размаху долбанув вешалкой по голове. Раздался хруст, диверсант, охнув, замолчал. Бросив бесполезную теперь вешалку, я крадучись вышел в коридор; сильно сомневаюсь, что нападавший действовал в одиночку. Впопыхах отыскал его пистолет. Оказалось, бандит пользовался старым добрым Люгером с глушителем. Обойма была пустой. Эх, сейчас пригодился бы... меч. И точно, как я мог забыть про японскую игрушку, оставив его в каюте. Немного поплутав по коридорам, проверяя наличие пассажиров в каютах, наконец обнаружил свою комнату. Меч валялся на полу рядом с перевернутым диваном. Закинул его на плечо, я двинулся в сторону поврежденных отсеков. Играть в героя не хотелось, но обстоятельства вынуждали вмешаться, учитывая хотя бы то, что другие пассажиры, словно стадо овец, забились по каморкам ожидая своей участи. Потому, перекинув катану через плечо, я брел вдоль скрывшихся в полумраке коридоров, надеясь... впрочем, я сам не знал, на что сейчас надеяться.
     Двери лифта оказались заблокированы, горячий разреженный воздух обжигал легкие, кислород бешеными скачками покидал помещения, видимо баллоны подпитки были уничтожены при атаке, задыхаясь, я, обессиленный, брел вниз, с трудом переставляя ноги. Шумы сирены стихли, накатившую тишину нарушало лишь шипение кислородных труб, из последних сил качающих живительный газ в жилые отсеки, да стоны раненных, умудрившихся выползти из кают. Вот, окровавленная рука вынырнула из багряной полутьмы.
     - Помогите, - прохрипело нечто, истекающее кровью. С несвойственной мне брезгливостью, я отстранился от изуродованной пятерни. Не было времени обращать внимания на каждого пострадавшего, иссякал воздух, иссякали силы. Если срочно не обратить на себя внимание армейских линкоров, пиши пропало. И я не для того согласился расследовать дело Нетопыря, чтобы бесславно погибнуть в богом забытой части вселенной от недостатка кислорода в крови в дырявом, как решето лайнере. Неожиданно заговорил доселе молчавший динамик оповещения.
     - Внимание пассажирам, корабль захвачен террористами, срочно предпримите.....
     Раздался щелчок приглушенного выстрела, тяжелый вздох.
     - Мы не террористы, - заголосил динамик слабым вязким голосом, - мы борцы за свободу.
     Я вытащил из кармана клочок бумаги с картой корабля, предусмотрительно сорванный со стены в кабине диспетчера, согласно рисунку, рубка коммуникации расположена на втором секторе, возле столовой. Не тратя времени, я рванул вниз по лестнице, а за спиной продолжал вещание динамик.
     - .....оставаться на местах... смерть ждет каждого, кто ослушается...

     Воздух с хрипом вырывался из изношенных легких, нет, эта посудина воистину огромна. Шум впереди заставил меня приостановиться. Осторожно подошел к повороту, заглянул за угол, и... ствол атомарного Макарова уперся мне промеж глаз.
     - Шевельнешься, и в твоей черепушке появится лишняя дырка, - обладательница столь великолепного голоса была мне отлично известна.
     - Здравие желаю, прелестная мадам с пистолетом, - прохрипел я, осторожно расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, под прицелом пистолета сделать это, скажу я вам, очень затруднительно. - Ну и что вы намерены делать? Убийство федерального детектива не сойдет вам с рук, Кристина, уж поверьте мне на слово.
     - А, это вы Чен? - улыбнулась дамочка, - но пистолета не убрала, - очень вы некстати, и уж простите меня, видимо действительно придется вас убить.
     Меня аж передернуло от неестественного спокойствия в ее голосе. Конечно, убить человека можно, но я все же не таракан, меня нельзя просто раздавить и забыть. Поэтому, во благо продления собственной жизни и поисков подходящих вариантов спасения, я решительно затеял разговор. Благо передо мной оказалась женщина, а их, как известно, хлебом не корми, дай посплетничать.
     - Эй, постойте-ка, по закону жанра, злодей, прежде чем убить главного героя, раскрывает все карты, не так ли?
     Девушка усмехнулась:
     - Чен, по законам жанра главный герой всегда остается в живых, даже когда в него выпустят очередь из атомайзера, и для пущей уверенности трижды переедут катком, а в вашем случае, гхм, закон жанра нарушается.
     Жуткий грохот нарушил накалившуюся атмосферу. Похоже, бог все же услышал мои молитвы.
     Девушка покачнулась, пистолет уехал вбок, хлопнул выстрел, на облицовочном паркете появилась дыра, шириной с мою кисть в обхвате, устремляющаяся вглубь уровней на семь. Простейший захват, заломленная рука, легкая подсечка, и теперь многострадальный Макаров, перекочевав из кисти стервозной дамочки в мою, упирался ей в лоб.
     - Ну что, милочка, убедилась теперь, что законы жанра неисповедимы.
     Ну, думаю, сейчас начнет, брызгая слюнями проклинать меня и мой род вплоть до двенадцатого колена. Но, судя по всему, я полнейший профан в женской психологии. Нет, а вы мне покажите того, кто хоть на толику в этом петрит! Мне кажется, даже сами женщины иногда до конца не понимают, что творят. Итак, она стоит, ноги дрожат, на лице выражение полнейшей просра... гм прострации, на глаза накатываются килограммовые слезы, и вот ее прорывает. Бросается мне на грудь, в исступлении стучит кулачками и истошно рыдает, уделывая слюнями и соплями мой роскошный шелковый пиджак. Ну я естественно совершенно растерялся.
     Стою как истукан, боясь пошевелиться. А Кристину как прорвало:
     - И зачем я на это согласилась, - выла она, вытирая заплаканные покрасневшие глазенки рукавом, - жила бы себе спокойно, так нет же, занесло. Сначала воровство, затем вымогательство, и вот связалась с космическими террористами. За что мне такое наказание...
     Я бы и дальше слушал ее душещипательные излияния, но шорох позади невольно заставил обернуться. Человек десять-пятнадцать в черных кимоно, с масками на лицах неотвратимо надвигались на меня. В руках блестели идентичные моему мечи - катаны.
     - Чен Раменский, - сухо, без тени интонации начал один, - пройдемте, пожалуйста, с нами. Вам не будет причинено ни малейшего вреда.
     Ага, слышал я уже эти сказочки. Такими фразами потчевали преступников полицейские на многострадальной матушке Земле. И только повинившиеся ребята показываются в проходе с поднятыми руками, как армейские Калашниковы превращают нарушителей в груду свежего мяса. Насмотрелся уже, хватит.
     Оторвав от себя ошалевшую Кристину, тихо шепнул ей на ушко:
     - Бежим!!!
     Девушка, видимо с трудом осознавала, что же все-таки произошло, но ноги сработали раньше головы, и вот, тяжело дыша, я несся вслед за ней, не в силах догнать прыткую, как антилопа, Кристину. Мы неслись сломя голову, мимо мелькали двери, тела пассажиров. Широкий коридор закончился массивной двустворчатой дверью. Не разбирая дороги, я распахнул ее ударом ноги, да так и застыл в изумлении. Помещение, в которое я ворвался, оказалось битком забито неопрятными вооруженными людьми. Одеты все в грязную военную форму старого образца, лица перемазаны черными полосами, на головах повязаны ярко-красные банданы. Оружия на каждом навешано столько, что хватило бы на вооружение небольшого батальона. Чего там только не было, начиная стандартными Люгерами 45 калибра и завершая противотанковыми пулеметами "Тукубус". Так мы стояли, и в удивлении разглядывали друг друга. Молчание нарушил крепкий мускулистый, в летах, мужик с длиннющей бородой, и желтыми, как у пантеры, хищными глазами.
     - Кого ты нам еще привела?
     - Не... там... позади...- лепетала запыхавшаяся девушка. Я безучастно стоял рядом, ожидая развязки. Несомненно, общество фанатичных террористов претило моей "возвышенной" натуре, но предпочтительней оставаться среди живых пиратов, чем в компании зомбированных ниндзя.
     - Эх, ребята, - вздохнул я, - сейчас начнется, - и, увлекая растерявшуюся Кристину за собой, рухнул на пол. Тут же сумятицу нарушил пронзительный свист звездочек, внося в ряды террористов неожиданную панику. Несколько человек упали, как подкошенные, пронзенные железными пластинками. Остальные, верно истолковав обстановку, рьяно ощетинились всевозможным оружием. Пулеметный шквал, перекрываемый взвизгиваниями плазмогенераторов и хлопками саунд гайверов, разносил в щепки все, что попадалось на пути. Ниндзя суматошно толкаясь, попадали под шквальный огонь, разлетаясь кровавыми ошметками по рубке связи. Два диверсанта, ощетинившись мечами, ринулись вперед, мастерски снося головы нерадивым террористам. Спустя несколько секунд оба валялись обугленными скелетами возле ног бородача.
     - Ох ты епрст, - воскликнул тот, - и тут же узкий кинжал впился в шею. Артериальная кровь хлестала во все стороны из разорванного сосуда, но крепкий как бык террорист успел массивной пятерней перехватить хлипкое тело нападавшего. Раздался характерный хруст, и ниндзя упал, неестественно дернув ногами. Безжизненные голубые глаза уставились в пустоту. Да, позвоночник этот здоровяк сломал мастерски, но, не выдержав опасной раны, рухнул без сил возле трупов своих "собратьев по оружию".
     В комнате воцарилась гробовая тишина, лишь тихонько всхлипывала Кристина, с ног до головы забрызганная кровью, гнилостной жижей и чем-то еще, дурно пахнущим, как недавний обед в ресторане лайнера. Впрочем, я выглядел не лучше: какие-то ошметки гроздьями свисали с плеч, снимая одну из таких мерзостей, я обнаружил на конце странный белый шарик, оказавшийся глазом. Ко лбу прилип кусочек чьего-то свежего пульсирующего мозга, в общем обстановочка была наиживописнейшая, вызывавшая рвотные позывы даже у самых отъявленных гурманов. Я сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек на свет то, что осталось от передатчика связи с Нетопырем. Теперь моя задача значительно усложнялась - без поддержки сверху выполнить столь грандиозную задачу практически не представлялось возможным.
     - Помогите, - прохрипел залитый кровью бородач.
     - Бог в помощь, - злорадно усмехнулся я, бросив ему под ноги глаз на веревочке, - возьми, может пригодится.
     Подняв с пола Кристину, которую колотила нервная эпилептическая дрожь, повел девушку вдоль коридоров. Как вы уже заметили, к террористам я не испытывал не малейшей жалости. Эти сволочи погубив своим штурмом десятки жизней ни в чем неповинных пассажиров еще ко всему прочему пытались диктовать свои правила - выродки. Прав был профессор, люди должны быть свободны. Да, кстати, Кейнс! Совсем забыл про милого старичка - этнолога. Разгребая ладонями густой кисельный воздух, поспешил вверх по лестнице к диспетчерской, именно там я оставил бессознательного профессора.
     Кристина бежала вслед за мной, взвизгивая, словно домашняя собачонка. Мелькали двери, человеческие тела, красные лампы, и прочие атрибуты неожиданной аварии, когда я, влекомый человечным порывом, ворвался в диспетчерскую комнату. Кейнса на кровати не оказалось. Лишь темно-бардовое пятно на обивке говорило о его недавнем присутствии.
     - Что же нам делать? - всхлипнув, пролепетала дамочка.
     - Что вам делать уважаемая, я не знаю, - злобно бросил я, - а я пойду искать корабль диверсантов. Чтобы вызвать помощь, необходима, как известно рация, а у меня ее, с некоторых пор нет.
     - А зачем?
     - Чтобы вызвать помощь, чтобы спасти людей безмозглая ты дура! Ты вообще думаешь головой, или задницей? Благо она у тебя широкая, вполне можешь позволить себе не думать вообще.
     Кристина пристыжено молчала.
     Я еще раз сверился с картой. Учитывая неожиданное возникновение ниндзя на среднем уровне, смею предположить, что их корабль пришвартовался где-то поблизости. Сосредоточенно я шел вдоль темных коридоров, пока, наконец, не наткнулся на черное обугленное по краям отверстие. Стандартный рессорный шланг присосался, точно червь к обшивке лайнера, и уходил в глубь корабля чужаков. Заранее вытащив атомарный Макаров, нагло экспроприированный у амбициозной дамочки, через плечо перекинул меч, и осторожно шагнул в темную, зияющую осязаемым мраком черноту отверстия. Сзади попискивала Кристина, но, несмотря на откровенный страх, выходивший из нее точно пар из чайника, продолжала идти за мной. Немного пошаливали гравикомпенсаторы, и я подлетал к земле, но затем снова опускался на скользкую подвижную поверхность шланга.
     Терпкий неприятный запах паленой резины казалось, пропитал каждый сантиметр моей одежды, каждую молекулу моего тела. Непроизвольные вздохи вырывались из груди, мгновением позже тело скрутил спазм кашля. Моему примеру последовала Кристина, а на другом конце перехода забрезжил свет, и показались контуры человека.
     - Ах, вот вы Чен, - неизвестный вышел на свет, и я, не веря своим глазам, признал в нем профессора Кейнса, - наверное, надеетесь послать сигнал SOS? Похвально, вы прямо герой.
     - Что вы здесь делаете профессор? - прохрипел я с трудом, - неужели вы....
     - Да, молодой человек, именно я должен был сопроводить ваше бессознательное тело до Новой Московии. Для этого в мое распоряжение был предоставлен отменный зомби-батальон. Но благодаря вот этой дамочке, и ее террористам, - глаза Кейнса зло сверкнули, - вся операция пошла прахом. Вот так дела! Получается, что Кристина своим появлением спасла меня от медленной и мучительной смерти в застенках кошмарной лаборатории неизвестного Босса. Но что же творится с моими легкими?
     - Ну, как вы себя чувствуете, - ухмыльнулся профессор, поигрывая стандартным Люгером образца 1999, - в горлышке не першит?
     - Ах ты, сука, а еще мусульманином прикидывался, - и снова кашель перекрутил внутренности морским узлом.
     - Носовые фильтры, незаменимая вещь в подобных ситуациях. - Ухмыльнулся Кейнс, - а все эти сказочки про свободу человека, всего лишь потакание вашим убеждениям. Да, позволю себе заметить, вы меня невольно удивили, когда стали оспаривать свои собственные убеждения. Да, не пытайтесь меня пристрелить, молодой человек, умоляю вас, не дай бог, попадете в стенку шланга, что в вашем состоянии более чем возможно, воздух высосет, а вы лопнете как перекачанный воздушный шарик.
     Во всем профессор был прав, во всем кроме одного. К сожалению, по отношении к нему, и к счастью относительно меня Кейнс совершенно не разбирался в современном оружии. Этот, без сомнения гениальный человек оказался полнейшим профаном в вопросах современной военной техники и был уверен, что любое оружие по-прежнему стреляет маленькими железными капсулами, за счет порохового заряда. А в особенность атомарного Макарова входило то, что кроме направленных дроблений материи, его можно настроить на рассеянное поражение биологической структуры. Простейшим нажатием маленькой кнопочки на торце рукоятки атомарный соник превращался в стандартный саунд гайвер. А когда стреляешь из саунд гайвера - целиться не обязательно. Конечно, взять бы этого человека в плен - цены бы ему не было, но когда вопрос соотносился между жизнью и смертью, всякие дела автоматически отходили на второй план. Холодно улыбнувшись напоследок, я, превозмогая резь в горле, вдавил переключатель, и спустил курок. Случилось неприятное: за мгновение до смерти успел спустить курок и профессор. Маленькая железная пулька сорок пятого калибра с грохотом вылетела из широченного дула и, разрывая структуру покрытия шланга, унеслась в открытый космос. Мгновенно отключились гравикомпенсаторы. Заломило голову, в ушах слышалось отчетливое - тук-тук-тук.... барабанные перепонки намеревались порваться с минуты на минуту. Воздух со свистом покидал камеру перехода. На истребителе видимо среагировали какие-то датчики, и тут же, дверь шлюзового отсека стала медленно закрываться.
     - Скорее, на корабль, - прохрипел я, - стараясь всеми силами выровнять непослушное тело в невесомости. Позади барахталась Кристина. Я схватил ее за руку, и, резко оттолкнувшись от мягкой податливой оболочки шланга, со скоростью метеора влетел в шлюзовой отсек компактного истребителя, увлекая за собой дамочку. При падении на пол, сильно ударился головой, в глазах поплыло, слышал, как за спиной задвинулись автоматические двери шлюза. Потом наступила пугающая темнота, и я утонул в мягкой податливой перине забвения.

Глава 5.

        - Чен, миленький, не умирай, - я очнулся от неприятного постукивания по ребрам. Осторожно открыл один глаз, затем другой. Надо мной склонилась Кристина, и, всхлипывая колотила меня маленькими кулачками по груди. Дабы успокоить не в меру разволновавшуюся дамочку, пришлось применить грубую силу, сдерживая не в меру острые кулачки в стороне от своего многострадального тела. С трудом я поднялся, нетвердой походкой двинулся к главному отсеку. Когда отворил дверь шлюзовой камеры, в глазах немножко плыло, но поступь уже была уверенная, практически без зигзагов. Отворил дверь управляющей кабины. М...да-с, не раз я встречался с разноплановыми истребителями, немного понимал в их управлении, но когда вошел сюда, в глазах зарябило от обилия всевозможных приборчиков, датчиков кнопочек и прочих атрибутов космических кораблей. Выбирать не приходилось. Я плюхнулся в черное удобное кресло, мгновенно принявшее форму спины, взором заправского аса оглядел скопления разноцветных лампочек в безуспешных попытках разглядеть что-нибудь, похожее на связь. Мутный экран видеофона оказался прикрытым консолью управления температурой. Если не ошибаюсь, вызов аварийной станции номер 911.Вот тут меня ждало очередное потрясение. Все цифры на панели набора номера оказались помечены странными знаками: I, II, III ..... дальше шло еще хуже: IV, V, VI ..... М-да, вероятно рука давно пропавшего Коновалова не прикасалась к сему достижению цивилизации. Коновалов - это изобретатель двигателей нового поколения позволяющих преодолевать межпланетные расстояния за считанные часы. Правда, самому изобретателю повезло меньше, он вместе с кораблем-испытателем "Evans Enterprise" погиб где-то в глубинах космоса. Тут вспомнились некоторые уроки истории, кажется, в древности люди пользовались подобной системой исчисления, называемой римской. Ох уж эти проклятые римляне! Все у них не как у людей.
     Хотя, разобраться с этими значками не составило большого труда, один он и в Африке один, с двойкой тоже все просто, как и с тройкой, просто прибавляются палочки, а вот дальше... Впрочем, зачем мне знать дальше. Мамочке любезной я звонить не собираюсь, а чтобы набрать три цифры, и так все понятно, самая последняя - девятка, а единицу я кажется, нашел. Итак, набираю я номер, в видеофоне что-то попискивает, потренькивает, на экране появляется обнаженная красотка и сообщает, что я набрал номер развлечений, и предлагаемое мероприятие называется СЕКС ПО ВИДЕОФОНУ. Я пытаюсь ей втолковать, что мне не надо ни какого секса, мне надо вызвать техпомощь, а она свое гнет, у них, мол, самые красивые девушки, любой национальности, любого цвета кожи. Я не выдерживаю, матерю всю их организацию, девушка невольно краснеет, а потом, улыбаясь, произносит: ну вы и эстет!
     В остервенении я вдавил кулаком кнопку сброса, немного помяв лицевую панель. А чего здесь удивительного? После такого разговорчика у любого ум за разум заедет. Как идиот пытаешься спасти тысячу жизней, а тебе предлагают виртуально трахнуться. Тут еще за спиной Кристина маячит, как привидение.
     - Прочь из кабины пилота! - взбеленился я.
     Дамочка, спотыкаясь, мигом вылетела в пассажирский отсек. Кораблик то, в общем, не большой, потому я отчетливо слышал ее всхлипывания. Ничего, побольше поплачет, поменьше....впрочем это уже было.
     Немножко приведя себя в чувство, я снова набрал номер, и снова на меня смотрит миловидная красотка, и начинает тягомотно распространяться относительно разнообразия выбора. Заметив меня, она улыбается, приветливо машет ручкой:
     - А, это снова вы!
     - Дамочка, - втолковываю ей я, - почему на линии спасения висит служба для онанистов?
     - А вы по какому номеру звоните? - недоуменно спрашивает она.
     - 911.
     - Да у вас, похоже, со зрением хреново, вы набрали номер 1011, международная служба Секс по телефону.
     Теперь настал мой черед извиняться и клясть проклятые римские символы.
     И все равно очень интересно, а где же у них ноль? Непременно узнаю, если выберусь из этой передряги. Теперь уже уверенно я набрал верный номер, и на экране появилась серьезная физия военного.
     - Служба спасения, лейтенант Роберт Нильсон на связи.
     - Внимание, - заголосил я нечеловеческим голосом, - МЕЙДЕЙ, Пассажирский лайнер "Комета-3" пострадал в результате нападения террористов.
     - А вы кто такой, - подозрительно сощурившись, покосился лейтенант на мою грязную побитую, перепачканную потом и кровью физию.
     - Федеральный Детектив Чен Раменский! - важно отрапортовал я, приложив к экрану потертое удостоверение.
     - Тот самый?!
     - Да, тот самый! - озлобленно процедил я, - вы что, не слышите, о чем я вам толкую?
     - Очень рад за вас, - отчеканил лейтенант, - но мы Международная служба спасения, а не Межпланетная. Если вам необходимо вызвать экстренную помощь, пользуйтесь рацией, по видеофону вы ничего не добьетесь.
     - Но я не знаю, где на этом чертовом корабле находится рация! - в исступлении заорал я.
     - Позвольте, почему вы так кричите?
     - Да потому что на лайнере не хватает кислорода, люди гибнут, а вы мне сообщаете, что служба спасения не спасает в космосе!
     - Знаете что, вы отойдите назад и дайте мне взглянуть на приборную доску, - миролюбиво улыбнулся лейтенант.
     А что мне еще оставалось делать? Пришлось отойти с обзора, и краем глаза наблюдать, как хмыкает физиономия на экране видеофона.
     - Эй, любезный, - поторопил его я, - вы там скоро?
     - Секундочку...
     - Ага, панятна, - протянул лейтенант, - стандартная приборная панель военного истребителя "Валькирия", нажмите большую синюю кнопку рядом со штурвалом.
     Решив не испытывать судьбу, я строго следовал указаниям новоявленного Сусанина.
     - Так, видите, загорелась яркая желтая панель рядом с порционным индуктором гравикомпенсатора?
     - Я не вижу никакого кондуктора-мундуктора, где этот ваш гравикомпенсатор?
     - Маленький черный рычажок рядом с большим зеленым шаром, да не этот, это катапультация, рядом ищите.
     Нашли панель, отлично.
     - Только она не горит.
     - Вы нажали большую синюю кнопку?
     - Да, нажал.
     - Я сказал синюю, а не голубую, остолоп! - широкая физия его багровела с каждым вздохом.
     Лейтенант разъярился, я злился не меньше, и окажись мы рядом, наверняка разорвали бы друг друга на мелкие кусочки, не крупнее того пакостного черного рычажка катапульты.
     - Панель загорелась!
     - Молодец, теперь опусти маленький тумблер в углу!
     - Опустил.
     - Да не этот, а самый маленький! Этот тумблер регулирует подачу кислорода!
     Я в страхе отщелкнул его обратно, и зажмурившись нажал на соседний. Панель загудела, откинулась, и моему взору предстал встроенный динамик радиопередатчика с волновой настройкой частот.
     - Получилось! - я аж подскочил на кресле от неописуемого восторга.
     - Ну, тогда счастливо вам связаться, - пробормотал Нильсон, намереваясь отключиться.
     - Эй, погоди-ка, а какая частота?
     - Ну, уж таких мелочей не знать, какой вы тогда к черту детектив!
     - Я детектив, а не корабельный старпом, мне эти премудрости знать не обязательно.
     Под диктовку я ввел цифры в радиопередатчик, лейтенант, холодно попрощавшись, отключился, оставив меня наедине с тресками и писками волнового настройщика.
     - Мейдей, мейдей! - загробным голосом запричитал я, - Лайнер "Комета - 3" пострадал в результате нападения террористов. Прием.
     - Вас слушают, представьтесь, пожалуйста. Прием.
     - Детектив Чен Раменский, волей случая оказался на борту корабля. Прием.
     - Где расположились террористы, и каковы их требования. Прием.
     - Террористы расположились в отсеке связи и уже ничего не требуют. Прием.
     Это словечко "прием" основательно выматывает расшатанную психику, я из последних сил держался.
     - То есть, как не требуют? Прием.
     - Они, гхм, все, того... этого... скончались. Прием.
     - Ваша работа? Прием.
     - Да нет, они друг друга перестреляли. Прием.
     - Да уж, знаем мы, как они друг друга перестреляли. Чен Раменский, ведь это вы в одиночку разгромили центр работорговли в Новой Московии? Прием.
     - Был такой грешок, но сейчас дело в следующем, на корабле повреждены кислородные баллоны, того и гляди, люди передохнут от нехватки воздуха, срочно предпримите меры. Корабль завис в нескольких парсеках от мавританской колонии, в картографии я не силен, более точных сведений дать не могу. Прием.
     - Спасибо вам Чен, эвакуаторы уже высланы, по прибытию на землю федерация объединенного флота вручит вам медаль за отвагу. Отбой.
     Вот так то! Людей можно сказать спас, и про себя любимого не забыл, а это означает возвращение прежней славы, предложения опять посыпятся отовсюду, не жизнь, а рай просто. Не мудрствуя лукаво, я поудобнее улегся в кресле, закинул ноги на приборную панель, и расслабился в ожидании кораблей спасателей. Несколько кнопок утопли под каблуками ботинок, и что-то на приборной панели подозрительно запищало. Как ужаленный я подскочил на релаксовом кресле, с ужасом уставился на приборную панель.
     - Autopilot engaged - гласила аглицкая надпись, сменяющаяся цветными значками, - returning to base.
     Ну вот, вляпался. Впрочем, я направляюсь именно туда, куда столько времени стремился в интересах дела, возможно в место обитания самого Босса. Одно удручало, хныкающая Кристина в пассажирском отсеке. Жаль, что я не могу обращаться с мудреной летной техникой. Хотя кое-чем воспользоваться, пожалуй, сумею. Еще раз, скептически оглядел рычажок катапульты, надеюсь, сработает. Кристина все еще хныкала в пассажирском отсеке.
     - Эй, крикнул я в пространство, иди сюда. - За спиной послышалось шебуршание, стук каблучков по металлическому покрытию, и вот дамочка уже стоит напротив меня, преданно глядя в глаза.
     - Значит так, мы в опасности, необходимо срочно эвакуироваться, - гулким басом сообщил я, - срочно принеси из шлюзового отсека скафандры, в один облачись сама. Поняла?
     Девушка согласно кивнула, не в меру усердно принялась выполнять возложенное на нее поручение.
     Спустя несколько минут она появилась на пороге управляющего отсека. Я невольно рассмеялся: в костюме повышенной защиты дамочка смахивала на надувной шарик. Кристина с трудом втащила еще один скафандр, положила передо мной:
     - Вот, - и преданно взглянула в глаза.
     - Садись на противоположное кресло, - покровительственно велел я. Глаза девушки так лучились непомерной благодарностью. Теперь предстояло выполнить главную, самую коварную часть плана. Необходимо было срочно избавиться от Кристины, и иного пути, кроме, как выбросить ее в открытый космос, мне не представлялось. Конечно, можно было попробовать ее уговорить, но сомневаюсь, чтоб эта дамочка по собственной воле выпрыгнула в вакуум и стала дожидаться прилета спасателей. Демонстративно облачившись в скафандр, и захлопнув крышку шлема, дабы она не заметила моей дьявольской ухмылки, я шепнул в микрофон:
     - А теперь держись! - и дернул влево тумблер катапульты. С умилением смотрел на Кристину, но ничего не происходило. Зато я вдруг ясно почувствовал, как напряглись ремни безопасности, и последнее что успел сделать, так это громко завопить:
     - Ненавижу-у-у-у! - прежде чем меня вместе с креслом выбросило в открытый космос. Со стороны, наблюдать за удаляющимся кораблем было ей богу, обидно. Вот, еще одно тело отделилось от истребителя, стремительно несясь в мою сторону. Тело оказалось облаченной в скафандр Кристиной.
     - Что ж ты мне не сказал, что надо дергать за тот черненький рычажок, - укорила она, - хорошо, что я заметила.
     Отключив микрофон, я громко чертыхнулся в вакуум. Нет, такого невезения со мной еще не случалось никогда. Это ж надо было умудриться дернуть проклятый тумблер не в ту сторону, и катапультировать вместо Кристины себя. Дамочка еще что-то там бормотала, я видел время от времени открывающийся рот через стекло скафандра, но я предусмотрительно отключил микрофон, и теперь с траурной скорбью глядел вослед удаляющемуся истребителю. Не будь этой маленькой ... Спокойно, - укорил себя я, нельзя же во всем винить женщин. Или можно?

        Мы провисели в открытом космосе четверть часа. За это время матовый корпус "Валькирии" совершенно исчез из зоны видимости - догнать его теперь уже не представлялось возможным. Все вопросы Кристины я игнорировал гробовым молчанием, достала, право слово, до корней мозгов. Вскоре на горизонте показались серебристые силуэты линкоров-эвакуаторов.
     - Летят, засранцы, - невесело пробурчал я себе под нос. Через десять минут я, чистый, вымытый, в новеньком сером пиджачке, любезно одолженным каперангом за довольно крупную сумму, сидел в каюте капитана, пил горячий кофе, и врал напропалую относительно того, как мы с Крис умудрились выползти в открытый космос. Девушка сидела рядом, и ее словно прорвал словесный понос. Пришлось под предлогом конфиденциальности вывести ее в коридор и сообщить, что если она соизволит еще хоть раз вякнуть какую-нибудь отсебятину, то... Дальнейший диалог представлялся грубым и относительно пошлым, скорее это был монолог, ведь говорил только я, громко нецензурно выражаясь в адрес дамочки и ее предков-попугаев. Дальнейшее общение с капитаном проходило при скорбном молчании Кристины. Конечно, я ничего не сказал про военный истребитель и про нападение ниндзя, делать мне нечего, раскрывать все карты перед каждым капитаном спасательного флагмана. Пусть сам голову поломает.
     - Ну и куда вы теперь, Чен? - участливо поинтересовался каперанг.
     - На ближайшую планету, - скромно ответил я, - надо связаться со своим агентом, знаете ли. Да, кстати, не могли бы ваши люди подбросить меня хотя бы до Мавританской колонии?
     - Нет проблем, - пожал он мне руку, - до встречи, Чен.
     - Непременно, - загадочно улыбнулся я. Пусть думает, что детективу свойственна некоторая эксцентричность и загадочность. Я, не торопясь, вразвалочку плелся по коридору, когда сзади послышался цокот шажков. Меня догоняла Кристина.
     - Погоди, я с тобой! - закричала она мне вослед, - я не останусь здесь одна.

        Капитан выполнил свое обещание, выделив в наше распоряжение маневренную спасательную шлюпку, которая высадила нас рядом с единственным на планете Родон космопортом. Вообще, мавританская колония - скопление старых, заброшенных шахт по добыче железной руды. Но после того, как ученые научились синтезировать полибетонные сплавы буквально из ничего, необходимость в металле сразу отпала, и заброшенная никому не нужная колония стала объектом массовой миграции беженцев со всех концов вселенной. Планеты оказались богаты природными ресурсами: флоры и фауны здесь хватало с лихвой, причем относительно безобидной и абсолютно съедобной. Конечно, на планетах наблюдалась куда большая техническая разруха, чем даже на Лаванде, но самые гурманистые туристы спешили именно сюда, дабы испытать все прелести жизни на природе без особого вреда для здоровья. К сожалению, я к числу подобных искателей приключений не относился, и предпочитал тропическим лесам Родона виниловые джунгли Диснейленда. Несомненно, цивилизация оставила на мне отпечаток, и теперь видя жалкие деревянные домишки и зеленую нескончаемую полосу леса, я еще раз пожалел, что ввязался в подобную авантюру. По плацу суетливо носились оборванцы, на каждом углу нищие просили милостыню, разношерстный народ спешил по делам, частенько переругиваясь на местном наречии, и оскорбляя друг друга нецензурными жестами. В воздухе витал аромат несвежей рыбы, гнилых овощей и перегара. Вот ко мне подбежал толстый, как надувной шарик, мужичок и, дыша мне в лицо чесноком, стал предлагать какие-то разномастные безделушки, деревянные статуэтки и брелки с надписью "Я был в Аду". Странный народец ей богу.
     Дружелюбно отодвинув суетливого торгаша с дороги, я неспешно побрел к будке кассы. Сзади пыхтела Кристина, то и дело останавливаясь, поправляя треснувший каблук. Уже, когда вожделенное окошко билетера было в каких-то двадцати метрах, дорогу нам преградили трое, весьма сомнительной наружности. Грязные, волосатые, глазенки сальные свиные, так и ползают по Кристине.
     - Сколько хочешь за бабу? - выставив на показ гнилые желтые зубы, обратился один на ломаном эсперанто. Конечно, в любом другом случае я с удовольствием спихнул бы навязавшуюся на шею попутчицу первому попавшемуся человеку, но эта троица смахивала скорее на горилл, грязных и немытых к тому же.
     - Она не продается, - резко отрезал я. Похоже, ответ его не удовлетворил, и лихо, раздевая спрятавшуюся за мою широкую спину девушку мерзостным взглядом, громила угрожающе двинулся в нашу сторону.
     - Тогда я сам возьму, - он ухмыльнулся. А я рассвирепел. Да как смеет это ничтожество, недочеловек, не заработавший даже право на жизнь, указывать мне, как поступить. Нет, прав был профессор Кейнс, мир его праху, развеянному в космосе: если идиот не дает тебе покоя - просто убей его. Если человек не умеет пользоваться свободой, значит он уже и не человек вовсе. Бей первым, иначе ударят тебя - эту истину я знал, как свои пять пальцев, и как только громила, угрожающе покачивая пудовыми кулачищами, оказался на расстоянии вытянутой руки, я ударил. Ударил, что было силы. В следующую секунду показалось, будто у меня отнялась рука. Непроизвольный нервный импульс пошел от костяшек, до плеча, я, отдернув вывихнутую кисть, бессвязно матерился. Впечатление создалось такое, будто мой кулак врезался ни много, ни мало - в железобетонную стену. Вот тут я пожалел, что по глупости оставил катану в истребителе. Громила, даже не остановившись, со всей силы долбанул меня в живот. В глазах потемнело, чувство свободного полета сменилось болезненным приземлением. Открыв глаза, я увидел, что отлетел, чуть ли не на десять метров. Похоже, этот тип пригвоздил мой многострадальный желудок к ребрам. Между тем, ухмылка сползла с его лица, а широкие волосатые ручищи потянулись к одиноко стоящей Кристине. Я остервенело вырвал Макаров из кобуры и тщательно прицелившись, спустил курок. Обезьяноподобный получив направленный атомарный поток в левую лодыжку, рухнул, как подкошенный
     - Что же вы наделали, - подбежал ко мне длинноволосый юноша, - вы убили шерифа Гурия.
     - Не убил, а только ранил, - я скоренько прятал Макаров в кобуру.
     Оставшаяся парочка "помощников шерифа" переглядывалась друг с другом, не зная, что предпринять.
     - У тебя дар влипать в серьезные неприятности, - злобно прошипел я Кристине на ухо, уводя прочь от быстро собиравшейся толпы. Только привлекать внимание еще не хватало, хотя попытка убийства полицейского - самое, что ни на есть привлечение внимания. Пришлось срочно ретироваться с привокзальной площади, так и не добравшись до вожделенной билетной кассы.
     - Куда мы теперь? - спросила запыхавшаяся дамочка, когда мы пересекли двадцатую по счету улочку.
     - Надо переждать "грозу", вечером попробуем прокрасться к космопорту.
     Да, конечно мой план был безупречен. Удручало другое: мы совершенно в незнакомом городе, и куда податься - не знали.
     - Эй, смотри, - окликнула меня Кристина, - там написано "Отель".
     Я оглянулся. Ветхое серое двухэтажное здание шаталось под напором легкого ветерка. Стекол в окнах не было, вместо них зияли черные дыры, занавешенные белыми тряпочками. Если бы на доме обнаружилась вывеска "Свинарник" или "Осторожно! Готовится под снос", я бы не сильно удивился, но табличка "Отель" - это просто откровенное издевательство. Впрочем, выбирать было не из чего.
     - Я туда не пойду! - заупрямилось было девушка.
     - Да куда ты денешься, - я зло скрипнул зубами.
     Нехотя, таща за собой упирающуюся Крис, я поплелся к унылому старому домику. На лесенке дважды под ногами проламывались ступеньки, а когда я толкнул входную дверь, она, вместо того, чтобы со скрипом отвориться, грохнулась в холл. Это было и неудивительно, учитывая такой факт, что на ней не было петлей. Вероятно, она исполняла роль сугубо декоративную, что-то типа искусственного камина, только еще хуже. В холле, если так можно назвать темное, грязное помещение, стены которого покрыты сажей и паутиной, возвышалась ветхая, как моя бабушка, фанерная стойка метрдотеля. Самого метрдотеля за стойкой не обнаружилось. На некоем подобии столика покоился ручной звоночек, я видел такой в музее старины на Аригоне, когда по нему ударяешь, он звонит. Ну, я не в меру усердный, взял и долбанул кулаком по маленькой железной финтифлюшке. Колокольчик, к сожалению, не зазвонил, зато у столика подломились сразу все четыре ноги, и треснула одна доска в полу. С грохотом, поломанная мебель упала на пол, звоночек откатился в сторону, и, ударившись об стойку, все же звякнул. Откуда-то из глубин всепоглощающего мрака, кряхтя и скрипя, как сломанное колесо у телеги, показался маленький тщедушный гном. Именно на этого, сугубо сказочного персонажа, был похож вошедший. Жутковатая болотно-зеленая замызганная куртенка до колен, столь же непритязательного вида шапочка, два маленьких, пронзительных глаза, и несомненный атрибут гнома - борода до пола.
     - Чего надо, дурни? - хамовато просипел старичок.
     - Нам бы комнату, на сутки, - неуверенно пролепетал я.
     - А козу мою отодрать не хочешь, - распахнув беззубую пасть, беззвучно рассмеялся гном. - Ну да ладно, с тебя засранец сто гуниев.
     Вот тут жутковатый метрдотель действительно поставил меня в неловкое положение. Никаких гуниев у меня не было. Я вообще ничего ни черта не знаю про подобные деньги.
     - А как насчет карточки международного кредитсервиса? - впрочем, я догадывался - полнейшая безнадега.
     - Засунь ее себе в жопу! - обозлился чудной гном, - нет гуниев, нет комнаты.
     Вот так-то, Чен, снова ты влип, - корил я сам себя, - угораздило оказаться в подобной заднице, теперь сам расхлебывай. Интересно, а оплату перелетов тоже берут пресловутыми гуниями? Пожалуй, есть шанс ублажить не в меру наглого старикашку, я с неимоверной печалью покосился на свои золотые часики "Ролекс". Придется отдать.
     - А как насчет этого? - я протянул ему под нос дорогую вещицу. Маленькая костлявая рука, с невероятно большой пятерней мигом сграбастала "Ролекс".
     - Вот с этого надо было и начинать, - весело прокаркал гном, - ваша комната на втором этаже засранцы, та, на двери которой красуется большое красное пятно - останки последнего нашего постояльца.
     Хрипло посмеиваясь, гном снова скрылся в темном помещении за стойкой, а мы с Кристиной, осторожно поднимались по гнилой лестнице. Та трещала, и норовила сломаться в любую секунду.
     - Чен, мне страшно, - поделилась дамочка, намертво вцепившись в рукав моего пиджака.
     - Не боись, прорвемся, - утешил ее я, правда, голос мой звучал отнюдь не обнадеживающе. Второй этаж представлял собой подобие чердака, с присущими любому чердаку атрибутами: непролазной густой паутиной, парочкой спящих летучих мышей и одиноким, худым, как черт, черным котом. В полумраке отеля мы с трудом отыскали дверь с бордовым пятном в центре. В соседних комнатах громко переругивались, откуда-то из-за двери доносился запах жареного мяса. Вот она распахнулась, из комнаты выбежал горящий человек, и с криками бросился вниз по лестнице. Меня чуть не стошнило, так вот откуда пахло пресловутым бифштексом! Не долго думая, я толкнул дверь нашего номера. Та со скрипом отворилась, и в лицо дохнул холодный подвальный воздух, что впрочем, не удивительно. Комната представляла собой темный старый склеп. По углам могильника висели пошарпаные кресты, бревенчатая кладка основательно изъедена толи короедами, толи термитами, толи какой еще местной живностью. Две тонюсенькие лавки, по-видимому, заменяли кровати. В центре стоял дощатый стол с крошечным огарком свечи на железном блюдце. Паутина здесь присутствовала в меньшем количестве, нежели в коридоре, зато в избытке имелись крупные черные тараканы. Кристина по прежнему не отпускала рукав, вцепившись в него, как клещ, и с немым ужасом разглядывала мельтешение насекомых на полу.
     - Ну что же вы барышня, - я нахально улыбнулся, - проходите, садитесь.
     - Нет уж, я лучше постою, - пролепетала она в ответ. Эх, бабы, всего то вы боитесь. Ну ничего, скоро все это закончится, только бы добраться до космопорта, сесть в корабль, а там уже...
     - Жрать будете? - в комнату вперлась сморчковая башка гнома.
     - Нет, спасибо, мы не голодны - Кристина растянула губы в некоем подобии улыбки.
     - Ну, как знаете, - дверь с треском захлопнулась, и комнату наполнила тишина, нарушаемая лишь шебуршанием тараканов, да переругиваниями соседей.
     - Ну что, дорогая, вы как хотите, а я спать буду, - я уже примостился на узкой лавочке, с трудом впихнув свое необъятное тело и закрыл глаза.
     - Можно я к тебе, - неуверенно спросила она.
     - Да ты что, сдурела? Я сам еле вперся.
     - А я свою лавку придвину?
     - Ладно, валяй.
     Скрипнула передвигаемая лавка, девушка пыхтела где-то рядом. Вот, наконец улеглась, положив голову мне на грудь. Кристина уснула мгновенно, только коснулась головой импровизированной подушки, меня то бишь, а я еще долго лежал, смотрел в темный потолок, на старые треснувшие доски, и думал, удастся ли нам выбраться отсюда. К сожалению, собственные мысли меня мало обнадеживали...

        - Отстань, убери свои руки, - раздавалось над ухом. Я нехотя открыл глаза. На Кристине сидела огромная серая крыса, а девушка спросони упорно отмахивалась от нее рукой.
     - Крис, - шепнул я ей на ушко, - открой глазки!
     Казалось, заходил ходуном весь дом. Такого пронзительного визга не выдержало бы ни одно живое существо. Крыса в страхе попятилась, и, развернувшись, махнула хвостом и исчезла в полумраке комнаты. Я вскочил с лавки, не обращая внимания на причитания дамочки подбежал к окну. Вечерело. Темное фиолетовое небо пронзала одинокая спутница Родона Евпита. Багряная луна освещала таинственным светом закоулки городка. Где-то трещали цикады, противно попискивали москиты.
     Я тряхнул девушку:
     - Пора, труба зовет!
     На улице было свежо и чуть-чуть прохладно. Ветер принес луговой аромат свежескошенного сена, нет, что-то приятное есть даже в этой затхлой части вселенной. Широкая, вымощенная кирпичами рыночная площадь сейчас абсолютно опустела, лишь повизгивало в будке странное волосатое животное, похожее на собаку. Деревья, в лунном свете, казались чудовищными великанами, мрачные лики низеньких домов скрывались в потемках, и лишь черные контуры виднелись в красном свете Евпиты.
     - Посмотри, какая красота вокруг, - затаила дыхание Крис, - гляди, огромный ночной мотылек.
     Невероятно большая бабочка присела девушке на голову.
     - Ой, - взмахнула Кристина руками, - она совсем ручная.
     Что-то не понравилось мне в этой бабочке. Толстый жгутообразный хоботок вдруг появился наружу, мелькнули уродливые жвала. Не долго думая, я сшиб кошмарное создание наземь. Бабочка нервно трепыхалась, жутковатое, толщиной с мизинец жало поблескивало в лунном свете. На конце ясно зеленела капля яда.
     - Что ты наделал, - заверещала девушка, - она такая...
     Я наступил на уродливое насекомое. Раздался душераздирающий писк, под ногой хрустнуло.
     - Дура, - укорил я дамочку, - это же местные мухи-кровопийцы. Вот втыкается такая игла тебе в черепушку, яд парализует мозг и твоя красивая бабочка высасывает серое вещество вперемешку с кровью.
     С трудом я отлепил останки хищного насекомого от ботинка. Отравленное жало впилось в подошву, благо обувка оказалась из спецснаряжения повышенной защиты. Кристина как увидела милую бабочку в новом обличье, так сразу, закрывая рот рукой, бросилась в кусты. Не удивительно, что от подобного зрелища ее стошнило. Раздавленные склизкие внутренности размазались по мостовой, желчная эссенция невыразимо воняла, запах тухлятины быстро распространялся в воздухе.
     Девушка выглядела сродни раздавленной бабочке. Физия зеленная, под глазами круги - вероятно, наше сомнительное путешествие основательно ее измотало. Да и мне подобный расклад вещей отнюдь не нравился. Сколько я за последнюю неделю убил людей, даже со счета сбился. Хотя, если рассуждать логически, то я не убил ни одного человека. Все, кто пострадал от моей руки, были зомби. Ну, еще сегодня проклятый шериф, но его я только ранил. А араб вообще умер от блокировки сознания. Ладно, Чен, кончай искать себе оправдания, - заголосил внутренний голос, - люди они или зомби - ты всего лишь отстаивал свое право на жизнь. И в принципе, победил сильнейший (или умнейший). Когда я оторвался от размышлений, вдали уже переливались разноцветными гирляндами яркие огни космопорта.

Глава 6.

        - Вы принимаете карточки кредитсервиса? - озлобленно выдавил я из себя пару слов.
     Билетер улыбнулся:
     - Конечно, а что же мы, по-вашему, должны принимать?
     - Ну не знаю! Вот метрдотель в ближайшей гостинице требует какие-то гунии.
     - Ах, - засмеялся он, - так вы были у старого Крока! Это наш местный сумасшедший. Сидит за стойкой и требует несуществующие деньги. Вообще-то этот отель бесплатный - специально для бездомных.
     - Ох, черт! - не сдержался я, - так получается, я отдал часы, стоимостью сорок тысяч йен местному юродивому?
     Теперь настал черед хохотать билетеру:
     - Вы что, серьезно отдали Ролекс Кроку? Ну и умора.
     - Ну, так я дождусь двух билетов до Центуриона? - сунул я кредитку в окошко кассы.
     - Конечно! - весело улыбнулся кассир, забирая мою карточку.
     Парень что-то неугомонно лопотал, рядом улыбалась Крис, я разомлевший от свалившихся с плеч проблем блаженно вдыхал обогащенный кислородом воздух. Губы невольно расплылись в улыбке. Я по прежнему улыбался, когда мир перед глазами вдруг вспыхнул сонмами огней, картинка в голове раскололась на тысячу осколков, и зеленая пелена заволокла сознание.
     - А смерть не такая уж и страшная штука, - мелькнула угасающая мысль.

ЧАСТЬ 2. ДЖУНГЛИ РОДОНА

Предоставленные сами себе,
     события имеют тенденцию
     развиваться от плохого к худшему.
     Закон Мерфи, Следствие 5.

        Не знаю, сколько я пробыл без сознания, ибо счет времени потерял уже давно. Помню только обрывки видений: злобные ухмыляющиеся пасти горилл-полицейских; маленькое зарешеченное окно в потолке, сквозь которое жалкие блики света иногда проскальзывали в холодный, хищный полумрак комнаты; подкованные металлическими пластинами ботинки шерифа Гурия, впивающиеся точно осиные жала в безвольное тело; изгаженные бетонные стены; помню укоряющий взгляд матери, только это кажется был сон. Боль, жестокая и непереносимая, являлась единственным моим союзником. Она держала в изможденном теле готовый сорваться в бездну разум, хранила в неприкосновенности внутренние силы, спасала от безумия. Временами сознание возвращалось в истерзанное пытками тело, и я в слепом рывке бросался на стены, бился головой о железную дверь, мечтая умереть. Но, судьба решила иначе. Безумство сменилось безразличием, позже ненавистью - жгучей как адово пламя, но холодной как северные льды. Поэтому, я все реже терял сознание, все чаще думал. Последние мгновения я помнил с трудом. Теперь Нетопырь со своими проблемами, как впрочем, и вся прошлая жизнь казалось таким далеким и зыбким, как пески Арахниды. Кристина!? Что стало с ней? Сколько времени я провел в заточении? Вопросы. Только вопросы и ни одного ответа и еще... боль. К боли я привык, как привыкают к неприятному зуду на месте комариных укусов, как смертельно больные свыкаются с неизбежностью кончины. Потом приходил темный человек. Он долго разговаривал с палачами, мне удалось услышать лишь обрывки фраз.
     - ....нужен... хороший раб...
     - .....стоит дорого.....
     - ...я согласен............
     С тех пор меня перестали бить. Складывалось ощущение, будто обо мне попросту забыли. Долгое время я мучился злой лихорадкой, меня то знобило, то кидало в жар, но вот однажды я пришел в себя.
     Несмело открыл заплывшие, чуть подслеповатые глаза и тут же непривычно яркий дневной свет обжег атрофированные зрачки. Я, вскрикнув, зажмурился, желто-зеленые круги беспорядочно кружились передо мной, я видел их не открывая глаз. Когда, спустя минуту, а может быть час, я снова приоткрыл опухшие веки, за окном светило бесконечно яркое солнце. Попробовал пошевелить руками - связаны. Ноги, к неописуемой радости оказались свободны. Огляделся. Место, в которое меня поместили, похоже на сарай, может быть конюшню. Деревянные дощатые стены, на голой, теплой земле кучками разбросано старое, засохшее сено. Одинокое, но довольно широкое оконце, начисто лишенное всякого подобия стекла прикрывала серенькая тряпка, но даже она не сдерживала ослепительные горячие лучи небесного светила. На стене неравномерно прибиты три гвоздя, на одном болтается веревка, два других свободны. Маленькая низенькая дверца неумело врезана в дальнем углу. Сквозь прорехи пробивается дневной свет. Я попытался подняться. Дважды подкашивались ноги, дважды я падал, больно ударяясь спиной о жесткую почву. На третий раз я все же стоял, опираясь спиной об шершавую стену. Теперь главное освободить руки, и... Голова закружилась, я снова упал, пропахав носом землю. Попытался ослабить веревку, получалось плохо. В остервенении вцепился зубами в ворот рубахи. Нет! Это была не рубаха. На меня, оказывается, надели длинную, до колен серую робу из грубой мешковины. Что-то больно врезалось в шею. Даже со связанными руками не трудно было догадаться что. Ошейник!!! Шум на улице отвлек меня от трагических, не лишенных здорового реализма мыслей. За стеной барака послышались тяжелые, шаркающие шаги. Заскрипела отпираемая дверь, на пороге показался человек, я во все глаза уставился на этого обиженного природой уродца.
     Жирный, похожий на перекормленного борова, короткие пухлые ручонки сжимают хлыст; лысая, как апельсин голова лоснится от пота. Маленькие поросячье глазки смотрят на меня оценивающе, нос свернут набок, и похоже начисто лишен хряща. Мерзкое лицо рваным шрамом пересекает безобразная линия рта.
     - Прошнулша шоколик, - прошепелявил боров, обнажив гноящиеся беззубые десны. В зверином порыве я бросился на него, протаранив головой необъятное толстое брюхо. Уродец отлетел к стенке, но сразу же поднялся. Корявое испещренное оспинами лицо перекосила жуткая гримаса. Резво подскочив ко мне, взмахнул хлыстом. Жгучая боль пронзила спину. Зарычав, я, снова поднявшись, из последних сил толкнул жирдяя плечом. Уродливая туша завалилась на спину, суетливо подергивая несоразмерно короткими ножками и громко визжа. Когда в барак ворвались люди, я колотил борова ногами. На меня набросились сзади, мощный кулак воткнулся в живот, я как выброшенная на берег рыба хватал ртом воздух. Меня бросили на землю. Тут же грязный ботинок врезался в лицо, разбивая губы, разбитый в пух и прах рот наполнился невероятно соленой кровью, обильно сдобренной крошкой моих собственных зубов. Кто-то поднял меня за шиворот, громко кричал под ухо всякую похабщину. Запах гнили и перегара у него изо рта медленно, но верно заполнял тесное помещение барака. Скопившуюся кровь вперемешку с обломками зубов я сплюнул ему в лицо. И снова спазм боли пронзил изможденное тело, когда меня, как тряпичную куклу, швырнули к стенке, и принялись организованно избивать (как они только в очередь не выстроились). Я уже перестал осязать удары, лишь слышал слабое биение собственного сердца, когда в пол уха уловил предсмертный скрип открываемой двери.
     - Оставьте его - прогрохотал мощный голос. Я уже безучастно лежал на полу в луже собственной крови, развалившись в самой что ни на есть неестественной позе, и лишь отголосками сознания ловил отдельные фразы.
     - Сильный мужик, - рассмеялся кто-то над ухом, - хороший работник будет...

Очнулся я уже совершенно в другом месте. Белый потолок, белые стены... сумасшедший дом? Или просто медучреждение, хотя, судя по бредовой околесице, недавно видимой мной во сне (или это была явь) вероятность первого значительно перевешивала чашу весов в свою сторону. Длинное широкое помещение, куда не кинь взгляд - кровати. На них люди, самые разные, и все стонут, кричат. Все-таки больница. Повсюду капельницы, подушечки с плазмой, какие-то медицинские приборы - черт их знает для чего - наверное, нужно. Я тоже лежу на кровати. Кисти рук перехвачены ремнями, та же история с ногами. В вену на локтевом изгибе левой руки введена игла, от нее длинная прозрачная трубка тянется куда-то вверх. Повернул голову, взглянул. Конечно, такая же капельница, как и у прочих, может быть глюкоза, а может какая-нибудь дрянь, типа нейродинамина. Пристегивал меня профессионал: ремни совершенно не давят, а попробуй вырваться. Острый ободок ошейника по-прежнему неприятно режет шею - пробовал чуть приподняться - в итоге только хуже. Потому, оставив бесплодные попытки вырваться, я внимательно изучал окружающую обстановку. За окном неприветливо хмурилось багровое солнце, вяло косясь на планету заплывшими воспаленными глазенками, с перепою видать. Горячие лучи ползали по бескрайнему лесистому горизонту. Больше с моей точки обзора ничего разглядеть не удалось. Я повнимательней присмотрелся к прочим пациентам здешней лечебницы. Все, так или иначе, изуродованы, по большей части просто избиты - широкие белые бинты в той или иной степени присутствуют на каждом. У каждого вокруг горла сытыми удавами свернулись серые, как пыль обручи - по-видимому, у меня на шее болтается такой же. Рабы?! Из меня сделали раба?!! Больше всего на свете я ценил свободу, это то единственное, что всегда было при мне и было дорого, хотя бы как память о несбывшемся. Теперь меня лишили даже ее. Кому-то придется за это жестоко поплатиться...

        Утром я проснулся от скрипа открываемой двери. Стряхнул со лба непослушные волосы, открыл глаза. Передо мной стояли люди. В белых халатах, больничных чепчиках, все, как один высокие смуглые, под внешней легкостью угадываются крепкие, как сталь мускулы. Лица серьезные, сосредоточенные, пожалуй, чересчур сосредоточенные, больше похоже на дешевое театральное представление.
     - Как тебя зовут? - обратился ко мне длинноволосый брюнет, видать он в этой компании за главного.
     - Тарзан.
     - Че?
     - Ни че, а чего! Я Тарзан, ты Джейн - Берроуза читать надо. Классика, между прочим.
     Ни что так не злит человека, как упоминание относительно его некомпетентности, а точнее говоря абсолютно бесшабашной тупости . Во взгляде длинноволосого плескалась раскаленная магма, он занес было кулак для удара, но приостановился, усмехнувшись.
     - Хорошо, пусть будет Тарзан, теперь это уже не важно. Присваиваю тебе номер 1037-б, поясняю, теперь ты раб за номером 1037, работающий на плантациях категории "б". Так же в твои обязанности входит... хотя об этом потом. Поправляйся 1037, скоро придет и твое время. И запомни свой товарный номер, если умудришься забыть его на перекличке, десять ударов плетью тебе обеспечено, а если не вспомнишь... тебя отдадут Габою.
     С этими словами он удалился, в то время как остальные принялись бродить вдоль палаты, проверяя прочих "больных". Я лежал, мутным взором уставившись в белый, как смерть потолок. Интересно, а кто такой этот пресловутый Габой? Я думаю, что это не самое мудрое решение, пугать меня абстрактными чудиками. В одном нагловатый тип был прав - пришло мое время.

     Я пролежал в медчасти еще несколько дней. От безделья приходилось плевать в потолок, я, словно старую рукопись, переворошил свою ветхую, как прабабушкин платок, память, вспоминая интересные истории, стихи классиков. Нередко строил в уме планы относительно побега. Там, в планах я смело раскидываю противников, как кегли, в руках моих пулемет "Тукубус", за спиной болтается меч. Я силен и неустрашим. Так происходит в мечтах, но не в реальной жизни. Здесь я лежу прочно привязанный к кровати, не в силах двинуться, и тело мое от невероятного истощения походит на обтянутого кожей скелета. Пробовал заговорить с остальными несчастными, но мои вопросы оставались без ответов, быть может потому, что они не знали эсперанто, а может просто боялись заговорить. Одинокие мои монологи тонули среди стонов и криков раненых, сливавшихся в бесконечный монотонный гул. И вот однажды дверь палаты распахнулась от удара ноги, в помещение ввалились два широкоплечих бугая в черных комбинезонах. Облазив взглядом помещение, они целенаправленно подвалили ко мне. Резко выдернули капельницу, так, что я даже вскрикнул от неожиданности, отстегнули ремни, и потащили мое слабо сопротивляющееся тело прочь из палаты. Бросив бесплодные, ни к чему не приводящие попытки вырваться, я внимательно рассматривал окружающую меня действительность и с каждым мгновением удивлялся все сильнее. Или пугался. А кто их разберет, эти чувства. За порогом лечебницы простиралась типичная средневековая деревня, такое я видел на картинках в учебнике истории. Несколько убогих покосившихся хижин, повсюду зеленеет трава, на деревьях наливаются плоды, яблоки, кажется, по двору деловито снуют и кудахчат куры, на заборе рыжий, как черт матерый котяра меланхолично наблюдает за птицами, вылизывая и без того чистую атласную задницу. Пахнет свежим сеном, навозом, вероятно здесь еще и коров держат, учитывая огромные сараи, располагающиеся поодаль деревни. Из окон высовывались загорелые лица женщин, детей, все с жалостью косились в мою сторону. А я улыбался. Назло им всем улыбался корявой уродливой улыбкой - на большее я был пока неспособен.
     - Не трепыхайся, - мрачно посоветовал бугай, так неосторожно кантовавший мое тело.
     - Так я и не того...этого....спокоен как удав, - заикнулся было я.
     - Ты помолчи, а то ведь действительно успокою, - нехорошо ухмыльнулся он.
     Решив не комментировать очередную фразу моего так сказать сопровождающего, я отринулся от обыденный мирских мыслишек, полностью предавшись созерцанию окружающего. Вот, жирная черная чуха уселась мне на коленку. Посидела, подумала, полетела дальше - на то она и муха. А вот тот большой барак, который я по неусмотрительности окрестил коровником. Похоже, мы направляемся именно к нему.
     - Смотри, раб, - оскалился жлоб, трепыхавший меня за ворот, - ты будешь здесь жить.
     Не могу сказать, что был в восторге от сего низкопробного места. Когда мои не в меру усердные надсмотрщики втащили меня в барак и бросили на пол, первым, с чем мне пришлось познакомиться - это с твердым до безобразия бетонным полом. Ей богу извращение какое-то, в деревне даже дорожку кирпичами не проложили, а тут расщедрились. Ну что я могу сказать, барак, как барак. Повсеместно накиданы пучки сена вперемешку с худыми потрепанными людьми. По-видимому, эти самые подстилки служили и кроватями и подушками и теплыми байковыми одеялами. Перспектива вырисовывалась жутковатая.
     - Эй, новенький, - окликнул меня хмурый заросший тип в черной тунике, - в углу лежит старое сено, возьми себе на подстилку. Если хочешь в сортир - терпи. До обеда не выпускают.
     Я как мог вежливо поблагодарил его, и поплелся в злополучный угол. Похоже, больше никто из сокамерников никак не прореагировал на появление моей скромной персоны в их жилище. Тут, правда, я ошибался.
     - Эй, ханурик! - окликнул меня медведеподобный высокий тип, когда я, прихватив охапку сена, проходил мимо стены. Пришлось оглянуться.
     - Да, ты! - оскалился он, - ты еще не знаком с правилами нашего барака?
     - Нет, - спокойно сказал я.
     - Ну так сейчас познакомишься!
     Широкая, как капот автопогрузчика звероподобная туша поднялась с лежанки, и неспеша зашагала по направлению ко мне. Жуткое, нечеловеческое лицо его исказил полуоскал - полуулыбка, нечто столь неописуемо уродливое, отдаленно смахивающее на фотографию моего учителя физкультуры в колледже.
     - Правило первое! - широкие, словно столбы волосатые клешни потянулись к моему вороту, - я здесь хозяин.
     - Правило второе! - когда вышибала подробнейше объяснял мне основы этого правила, я, как веревочная кукла болтался в руках неумелого кукловода, - ты обязан исполнять мои приказания.
     - Правило тре... - медведеподобный скривился от боли. И не удивительно: удар в пах, он всегда удар в пах, особенно, когда бьешь с размахом. Руки бугая разжались, отпустив мое бренное тело на холодный железобетонный пол. Я подскочил, отряхнулся. Надсадно ныла шея, болели руки и спина, а в общем я чувствовал себя вполне здоровым и нечеловечески злым. Потому не ограничился одним ударом в промежность, а стал колотить звериную тушу ногами.
     - Правило первое, - хрипел я, скрипя зубами, - никогда не смей прикасаться ко мне, здесь тебе не средневековая армия. Правило второе - я всегда прав. Правило третье - когда я не прав, смотри правило второе. И, наконец, правило четвертое - не называй меня хануриком!
     Когда я, наконец, закончил профилактические работы с буйным сокамерником, окружающие косились на меня с немым восторгом, с некоторой примесью благоговейного ужаса. Что ж, будем повышать свой имидж. Отряхнув замусоленную робу от ошметков сена, я, прямо как Юлий Цезарь (вот только роба... гхм... грязноватая), вышел на середину зала и громко так заявил:
     - Отныне, в пределах нашего барака всякое ущемление прав заключенных запрещается. Нарушивший будет иметь дело со мной! Но предупреждаю, я сначала бью, и лишь потом слушаю.
     Толпа недоуменно шепталась. После непродолжительной дискуссии ко мне вышел тот самый неопрятный тип, который любезно предложил мне воспользоваться старым сеном.
     - Я, как старейшина нашего племени, позволю заметить, что дальнейшее развитие нашего общества невозможно путем раздробления коллектива. Как еще писал наш великий учитель Карл Маркс - коммунизм единственная рациональная форма правления, - голос старика хрипел и срывался, а я, вытянув морду тяпкой невольно слушал его бредни, и крыша моя, столь некрепко державшаяся на основании, начала потихоньку съезжать с петель. Какой к черту старейшина, какое в задницу племя?
     Между тем старец продолжал:
     - Я предлагаю тебе стать членом нашей сплоченной коммуны - товарищ.....
     - Чен Раменский, - подсказал я.
     - Да, товарищ Раменский.
     Я смотрел на это скопище идиотов, и смех фонтаном бил через все отверстия моего тела, при этом я с неимоверным трудом сохранял на лице выражение наисерьезнейшей заинтересованности. Эти с позволения сказать, товарищи, где-то раскопали томик экономической политики Маркса, и теперь вбили в свои тупые головы невероятные идеи безумного экономиста. Историю возникновения коммунизма в России, так или иначе, знает в наше время каждый школьник, а уж мне, взрослому дяденьке такие вещи отлично известны. Революция 1917 года, восстание рабочих и крестьян, свержение монархии - в этом просматривался некий здравый смысл. Но вот коллективизация собственности, это все равно, что леденец на палочке, измазанный в дерьме. От каждого по способности - каждому по потребности! - маразм. Некто Ленин возглавил кошмарное паразитическое движение, которое на протяжении десятков лет точило корни русской нации. И теперь, когда казалось чума двадцатого столетия канула в реку времени - я сталкиваюсь с проявлением Марксизма-Ленинизма в бараке, битком забитым грязными людьми, по совместительству рабами, именующими себя товарищами - картина скажу вам, сюрреалистическая, свойственная разве что кисти Сальвадора Дали. Впрочем, я привык довольствоваться предложенным судьбой, даже когда она столь иррациональна, как например сейчас, и отлично понимал что из сложившегося положения можно извлечь немало пользы.
     - Наш день настал товарищи, - зычно возопил я. Нет, право слово, вовремя я скинул бугая - узурпатора, а то, эти ребята вполне могли бы обойтись и без меня, стоило им еще немного проштудировать пособие по коммунизмоведению. Надеюсь, они не станут мне бить лицо, после некоторых моих нелестных высказываний в их адрес.
     - Впрочем, какие вы товарищи, - зло процедил я. - Вы тупо смотрели, как на ваших глазах злобный тиран-узурпатор измывается над вашим единомышленником, надо мной то бишь, и ничего не пытались предпринять. Ибо сказал Карл Маркс - лишь тот может называться товарищем, кто не побоялся встать на защиту своих убеждений и убеждений единомышленников! И поддержал его товарищ Ленин и вместе они открыли глаза невидящим и уши неслышащим!
     Я нес какую-то околесицу, что-то ляпнул про Герцена, откровенно врал напропалую, а эти душевные ребята смотрели на меня с неподдельным восхищением и умилялись. Нет, еще бы мгновение, и бросились бы мне ноги целовать, смех, да и только. Когда толпа окончательно созрела, я сощурил хитрую физиономию, и заговорщицки прошептал:
     - Мы должны свергнуть наших главных тиранов, злобных буржуев, которые заперли нас в этой клетке. И я с помощью великого Маркса сделаю это. Но сначала объясните мне, почему и с какой целью проклятые сатрапы держат нас в заточении?
     Грязные истошно чумазые физии потянулись ко мне со всех сторон, и каждый нес свое, пока я в сердцах не рявкнул на них:
     - Тихо! Я хочу выслушать товарища... ээээ...- глаза мои нашли в толпе морщинистое бородатое лицо старика.
     - Называй меня просто старейшиной, товарищ! - серьезно сказал старец в черной тунике.
     - Хорошо, просто старейшина, - похлопал я его по плечу, - что за люди держат нас взаперти, и вообще, где мы находимся.
     - Твои вопросы не останутся без ответа, - вскинул он руки к небу, - да сбудется воля Маркса! Люди, которые держат нас взаперти - это узурпаторы, а находимся мы в бараке - вот ответы на твои незамысловатые вопросы, товарищ.
     Я думал, что не выдержу, и, не глядя на преклонный возраст старейшины, попорчу его морщинистое лицо. Нет, это какой-то бред, наверное, я попал в мир абсурда, а может быть, просто сошел с ума? Найти ответ на сей риторический вопрос мне так и не удалось, дверь барака закряхтела, распахнулась, на пороге возник толстый уродец с кнутом в руках, похоже тот самый, которого я так удачно отметелил в конюшне. Окинув нас взглядом, жирдяй подошел ко мне, внимательно посмотрел своими маленькими подслеповатыми глазенками, и с размаху стеганул кнутом. Правое плечо будто вспыхнуло пламенем, но я, стискивая зубы, даже не шелохнулся. Надсмотрщик довольно ухмыльнулся, развернувшись к остальным узникам, закричал:
     - На выход, падаль! - и поспешил покинуть барак.
     - Ты умрешь первым... - прошептал я ему вослед.

Глава 7.

        - А ты крепкий! - восхищенно пробормотал старейшина, невесть откуда появившийся рядом.
     - Куда нас ведут? - резонно спросил я.
     - На плантации. Там мы работаем по пять часов кряду.
     - Мне говорили что-то про категорию "б", не подскажешь, что это за обозначение такое?
     - Все очень просто! - заявил старейшина, - плантации категории "б", самый ответственный участок... и самый тяжелый. Я, по состоянию здоровья работаю в парниках, это подразделение "с"....
     - Не разговаривать, рабы! - вскрикнул надсмотрщик, - еще раз увижу - десять ударов плетью каждому!
     Старейшина мгновенно затерялся в серой людской массе - опытный видать. Нас провели по узким деревенским улочкам, мимо здания больницы, вытолкали на широкую открытую поляну.
     - По номерам рассчитайсь! - завопил охранник.
     - Первый, второй... Десятый... сто двадцать первый... тысяча семнадцатый... - он все считал и считал, а люди, не выдерживая солнечных лучей падали наземь от тепловых ударов. Я, сквозь мутную пелену перед глазами уже не видел ни черта, лишь слышал вопли надсмотрщика, и затихающие ответы узников.
     - Тысяча тридцать шесть... тысяча тридцать семь!
     Кто-то пинал меня под бок, я отворил воспаленные глаза, с трудом различив рядом человека.
     - Твой номер, - прошептал он.
     - Здесь! - спохватился я.
     - Надо отвечать - РАБ 1037 ПРИСУТСТВУЕТ! - зло ругнулся надсмотрщик, - еще одно замечание, и брошу тебя Габою на растерзание.
     Я молча кивнул. И что же это за чудище такое, Габоем называемое? Полностью погрузившись в нелестные мысли по поводу собственной незавидной участи, я только сейчас заметил что, проверка окончена, и серая безликая толпа направилась вслед за надсмотрщиком в сторону одиноко стоящих грузовиков с закрытыми кузовами. Меня методично толкали в спину, пинали - так или иначе приходилось поторапливаться.
     - В грузовики, по номерам. Плантации "А" и "Б" в первые машины. Остальные стройся в конец.
     Насколько я помнил, категория "б" - это как раз по моей части. Толпа разделилась, так или иначе пришлось примкнуть к людской волне, устремляющейся к машинам.
     - Залезай! - подталкивали меня сзади. Ступив на ржавую подножку, я с кряхтением закатился в затхлый, провонявший гнилью и потом кузов грузовика. Хотел было усесться на лавочку у стены, но таковой к сожалению не оказалось. Пришлось довольствоваться холодным оцинкованным полом. Я удачно примостился у стены в глубине машины, а народ все прибывал и прибывал и вскоре нас набилось в грузовик, как сардин в банке - не повернуться и не вздохнуть. Тяжелые железные створки захлопнулись и узкое помещение погрузилось в полнейший мрак, свет тонкими струйками пробивался через небольшие отверстия в полу, столь маленькие, что даже мизинец не мог войти в самое большое - да и эти дырки вероятно образовались в результате коррозии. Грузовик затарахтел, и сразу запахло выхлопными газами, кузов немного тряхнуло, кто-то громко выругался в темноте. Машина тронулась. В тесном кузове стояла неприятная тишь, вдоволь сдобренная потрескиванием двигателя, тяжелыми вздохами сокамерников, запах немытых тел и мочи - вот чем пришлось довольствоваться вместо чистого воздуха.
     - Эй, ханурик, не узнаешь меня? - рядом послышался мерзкий каркающий голос, - ты сегодня унизил меня тварь! Что ты можешь сказать в свое оправдание?
     - Только одно: жалко, что я тебя не убил, сволочь! - прошипел я в ответ, и, насколько позволяло положение, откатился в сторону.
     В темноте раздался злобный вопль, что-то большое и тяжелое бухнулось на то место, где я находился секунду назад. Это самое большое злобно чертыхнулось, в темноте я различил человеческие контуры.
     - Я убью тебя! - бугай в остервенении оглядывался, к счастью хорошо видеть в темноте - не его стезя. У этого типчика была определенно склонность к театральным эффектам - даже в полумраке кузова я видел, как он размахивает над головой руками и топает как носорог по полу, да так, что грузовик сотрясался от его несуразных попыток прикончить меня. Люди сжались по углам и что-то там бормотали, кажется молились. Мне, к сожалению, было не до молитв. Согнувшись в три погибели, я подполз к близорукому верзиле и что было силы ударил его кулаком в пах.
     - Ох, б... х... - заорал тот, повалившись на пол. Руки зажимали больное место.
     - Называй это, как хочешь, - сказал я, - но в следующий раз я все-таки лишу тебя этого органа.
     Громила ныл, но больше хамить не пытался, лишь тихонько постанывал в ритм двигателю. Успокоенный, я отполз к стенке, и не обращая на затхлость и вонь задремал.

        - Проснись, приехали, - кто-то тряс меня за плечо, я вгляделся мутным взором, с трудом узнав недавно избитого мной бугая.
     - А, это ты, - криво усмехнулся я, - опять начинается....
     - Да нет, - пробормотал он, - ты сильный, ты заслуживаешь уважения.
     Я немножко ошалел. Не думал, что у этого полумедведя есть понятия чести.
     - Ну, тогда пошли, ээээ... как звать то тебя?
     - Шанкар
     - Меня Чен, - процедил я, - вперед заре навстречу.
     Выйдя из кабины, я невольно зажмурился. Солнце слепило и жарило нещадно, люди обливались потом, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу. Приставив ладонь козырьком, я огляделся: огромные зеленеющие поля какой-то растительности простирались на сотни гектаров вперед. Кое-где уже копошились люди, слышались гневные крики надсмотрщиков. Поле было поделено флагами-разметками, возле каждого стоит охранник с томмиганом старого образца, толи "Невада", толи "Шнайсер", издалека не разглядишь.
     - Внимание, - раздался зычный бас лысого надсмотрщика, - получите серпы, и все на поля, время не ждет!
     Нас протолкнули к серому покосившемуся сараю. Возле него, распивая холодный сидр, сидел молодой парень лет двадцати. Светловолосый, глаза темные, злые. Лицо типичного деревенского олуха, одет небрежно, но ярко. Пацан, он и есть пацан.
     - Это Остап, сын помощника управляющего, - шепнул мне на ухо Шанкар, - тот еще тип. Он отвечает за раздачу и сбор серпов, с ним лучше не ссориться.
     Люди выстроились в очередь, каждый получал в руки серп, и отходил в сторону, к уже скопившейся массе остальных.
     - Держи старый козел, - молодой нахал брезгливо протянул мне старый ржавый, как петлицы у двери барака серп, покоробленный и гнутый, - только не отрежь себе чего-нибудь.
     Парень звонко расхохотался.
     - Смотри, чтобы я тебе случайно не отрезал одну финтифлюшку, болтающуюся между ног, щенок, - процедил я ему в лицо. Люди в страхе затихли.
     - Ты назвал меня щенком, паскуда! - взбеленился наглый молодчик.
     - Ты щенок, - процедил я в ответ, - и если сейчас же не сядешь и не заткнешься, ржавый серп из моей руки перекочует в твою шею. Мне как видишь уже терять нечего....
     Недоуменно, с ужасом глядя на меня, он плюхнулся на скрипучий стул. Толпа радостно загудела.
     - Зря ты так, - догнал меня Шанкар, - теперь тебе не будет здесь жизни. Этот паскудный отброс не успокоится, пока не плюнет на твою могилу.
     - Ничего, - успокоил я его, - авось еще поживем.

        Я стоял с серпом в руках посреди зеленой поляны и ей богу растерялся, как пятилетний ребенок при виде кабины космического лайнера.
     - Делай как я, - подсказал Шанкар, и стал срезать верхушки побегов и кидать их в огромную корзину, похоже, специально для этого предоставленную. Мне дважды повторять не надо было, и я, следуя его примеру, стал спиливать растения тупым гнутым лезвием.
     - Слушай, а что это за милые кустики, которые мы так успешно обрываем, - поинтересовался я между делом, вытирая взмыленный лоб рукавом робы.
     - Так ты не знаешь? - удивился Шанкар, - это побеги грез-травы, сырье для "Забвения".
     - Забвение, это наркотик?
     - Ну да, от него получаешь невероятное удовольствие, - блаженно улыбнулся мой собеседник, - только потом хочется все больше и больше....
     - Грез-трава.... - пробурчал я себе под нос, - а может быть просто конопля!?
     Невероятно! Под боком у федерации творится такое, что и в кошмарном сне не привидится! А эксперты еще говорят, что все крупные партии наркоты поступают с Лаванды. Видели бы они это поле! И, похоже, нынешний урожай, не первый и вероятно не последний - черт бы их всех побрал. Несомненно, появилась еще одна причина, по которой мне желательно было выбраться отсюда. Это же целая организованная структура: продажные полицейские поставляют заключенных на плантации - те в свою очередь собирают злосчастное зелье, далее сырье поставляют крупными партиями на Лаванду и близлежащие планеты - жуть, да и только. Интересно, а знает ли об этом мероприятии Нетопырь? Вероятно, я снова с головой погрузился в свои мысли - Шанкар удивленно косился на меня.
     - Эй, Чен, что с тобой?
     - Все отлично, - горько ухмыльнулся я, - слушай, а ты то как сюда попал?
     - А, было дело...- зло протянул он, - подрался с шерифом из-за бабы, ну, конечно отделал его, как бог черепаху. А на следующий день меня повязали прямо в доме, сонного. Долго держали в камере, а потом в участок пришел странный белолицый человек, и сказал, что покупает меня. Вот такая история. А ты здесь по какому случаю.
     - Аналогичная ситуация, - я улыбнулся, - видимо ваш Шериф большой охотник до баб, вот и на мою позарился. Ну я, не долго думая прострелил ему ногу.
     - Не фига себе! - вскинул руками Шанкар, - и как ты только жив остался?
     - Я и сам не до конца понимаю, - честно признался я.

        Целый день, пока разомлевшее солнце не скрылось за горизонтом, мы собирали проклятые растения. Взмокшие от пота, усталые, голодные ворочали набитые доверху корзины, пока утомленный надсмотрщик не крикнул: Отбой!
     Я без сил повалился на траву. Рядом примостился Шанкар, пожевывая стебелек конопли.
     - На, - протянул он мне кусочек, - пожуй, легче станет.
     - Спасибо, - отвернулся я, - как-нибудь перебьюсь.
     - Это ты зря, - обиделся тот, - ты тут первый день, а я уже больше месяца. Без грез-травы тебе не продержаться и нескольких дней. Ты ведь еще не знаешь, что происходит в конце недели?
     - Нет, - признался я, - нечто еще более несуразное, чем игра в коммунистов и сбор наркоты?
     - В конце каждой недели устраиваются показательные бои между рабами - это идея самого управляющего. Проигравшего бросают на растерзание Габою.
     - А выигравшему что?
     - Выигравшему - жизнь.
     Я почесал затылок:
     - Да уж, достойная награда... А как насчет свободного от работы дня или девушек в номер?
     Шанкар засмеялся:
     - Ну и фантазия у тебя, Чен! Смотри, с такими пожеланиями точно умрешь в лапах Габоя.
     - Ну, это мы еще поглядим, у кого лапы больше....
     Обратно мы возвращались усталые, но удивительно веселые. Такого невероятного душевного равновесия я не испытывал уже давно, с тех самых пор, как развелся с женой. Эта дамочка была порядочной стервой, по крайней мере так мне казалось в тот момент, когда она вдруг заявила, что наша семейная жизнь ее утомляет. Ей, видите ли, надоело постоянно ожидать меня по ночам, опасаясь, что однажды вместо меня к ней придет миллитар, и попросит опознать тело. Мое тело. Потому она и решила развестись и объявила мне эту новость как раз тогда, когда я был на вершине успеха. Она просто ушла, улыбнувшись на прощание. После этого я просто был вне себя. Как раз тогда я принял одно решение, о котором в последствии не раз жалел. Я устроил себе безвременный отпуск, который продолжался десять лет. И теперь, благодаря этому "отдыху" я сейчас нахожусь здесь. Похоже, когда я избегаю неприятностей, они сами находят меня.
     - Слушай Чен, а ты откуда родом то? - так некстати спросил Шанкар.
     - Из лесу вестимо, - улыбнулся я, - вообще то я из Новгорода, город такой есть на Земле.
     - Наверное, много путешествовал? Везет тебе, - грустно сказал мой собеседник, - а я вот всю жизнь прокантовался на Аригоне, работал вышибалой в боулинг-клубе, потом лавочку свернули, и я в поисках новой жизни рванул на Родон. Ну и вот результат...
     Шанкар протяжно вздохнул, а я задумался. Нет, право слово, интересно, на Родоне мы, или
     в какой другой дыре?
     - Эх, похоже, судьба по мне проехала катком, - тяжело вздохнул Шанкар.
     - Да, меня тоже жизнь не обласкала, - буркнул я, тупо уставившись в темный, как коленка у негра потолок. Грузовик тряхнуло, мотор затрещал и затих - судя по всему приехали. Створки кузова со скрипом распахнулись, и в затхлое помещение пахнуло свежим ночным воздухом. Один за другим, люди неторопливо спрыгивали наземь. Я вылез, встряхнул занемевшие мышцы, глубоко вздохнул терпкий, как консервированные оливы, воздух, напоенный ароматами диких трав, сладкими спорами цветов и, несомненно, пикантным запашком навоза.
     - Пошевеливайся, - подтолкнул надсмотрщик. Скривившись, словно девяностолетняя старуха, я нехотя побрел в сторону барака. Рядом послышались тяжелые шаги - это догонял Шанкар.
     - Подождал бы меня, - пролепетал он, немного запыхавшись, - слушай, а ты серьезно веришь, в этот, как его.....конформизм?
     - Коммунизм? - засмеялся я.
     - Ну да, он самый, а то наши собарачники на этом деле поехали.....ты надеюсь не того...
     - К счастью мне это не грозит!
     В бараке было темно и на удивление прохладно, многие уже мирно посапывали, зарывшись в клочки сена, другие о чем-то оживленно спорили. Похоже, наша группа "б" возвращалась самой последней.
     - Даже маленькая практика стоит большой теории, - буркнул я, тем самым озадачив напоследок Шанкара, и дружески кивнув, последовал в свой угол. Осторожно улегся на колючее сено, расслабил ноющие мышцы. Спать совершенно не хотелось, и я смотрел в темный, как смоль потолок, и просто переваривал события прошедшего дня. Почему-то вдруг вспомнилась старая забытая всеми богами конторка в Орехово-Зуево, вечно рассеянная, но такая милая секретарша Фелиция Левис, нудные рутинные отчеты и прочее... прочее... перед глазами витала перепуганная физия Нетопыря... Я и сам не заметил, как забылся тяжелым, мутным сном.

        С восходом солнца меня разбудила всеобщая суета. Оказалось, что люди уже выстроились к выходу и о чем-то громко переругивались. Вслушавшись в незатейливый разговор, я в отголосках реплик, наконец, уловил общий смысл. Говорили собравшиеся о завтраке и порядке в очереди. Я лениво поднялся, протер глаза.
     - Товарищ! - раздалось из толпы, - товарищ Раменский!
     Кричал старейшина, призывно размахивая тощими, как у скелета руками.
     - Да иду я, иду, - пробурчал я, на ходу отряхиваясь от назойливой соломы, которая застревала на моем теле повсеместно, где только было можно. Нагло расталкивая локтями собравшихся и на реплики типа "куда прешь, козел" реагировал соответственно обстоятельствам, а точнее отвечал им тем же, только в более изощренной форме. Что-что, а ругаться я умел, дай бог каждому, экая надоедливая присказка.
     - Вот! - горделиво указал старик на свободное место в очереди, - я занял.
     - Весьма вами благодарен, - поклонился я, чем вызвал огромнейшее неодобрение со стороны любителя коммунизма.
     - Да вы что, товарищ! - чуть было не взвыл мой собеседник, - что это еще за буржуазные выходки?!
     - Ох, - только и сумел вымолвить я, - это все вредное тлетворное влияние проклятых капиталистов! Когда живешь среди них, зачастую перенимаешь вредные привычки.
     - А! - успокоился старейшина, - я то было подумал, что вы изменили своим принципам.
     - Я никогда не изменяю своим принципам! - гордо вскинул я голову. И сказал чистую правду. Совсем другое дело, что мои принципы неизвестны этому помешанному на Марксе бедолаге.
     По замершей толпе пробежала волна, кто-то громогласно кричал о своем месте в очереди, и весьма оживленно расталкивал всех сомневающихся.
     - А, Чен, ты здесь! - расталкивая людей, словно отгоняя надоедливых мух, вышел мощный как скала Шанкар, - ну, как тебе наша гостеприимность?
     - Спасибо! - зло усмехнулся я, - я бы охарактеризовал вашу гостеприимность одним словом на букву Х, не подумайте что "хорошо".
     - Я понял! - просиял старейшина, - это что-то из древнерусского фольклора!
     - Точнее сказать ругательства, - поправил я его.
     Пока мы вели милую, не лишенную взаимного интереса беседу касательно русского фольклора и его распространения среди жителей федерации, очередь потихоньку двигалась, и событие, именуемое завтраком медленно, неукоснительно приближалось к непосредственной развязке.
     - Следующий! - прокричал кто-то над ухом. Вообще, раздача пищи в нашем гадюшнике, гордо именуемым бараком проходила весьма незатейливо. К входной двери, со стороны улицы приставили небольшой переносной стол, за которым сидел жирный, как слон мужик, держа в руках большой половник. Рядом стояла невероятно огромная бадья, из которой пахло не то чтобы аппетитно, но вполне сносно. Одно удручало - мисок нам не давали, а потому горячее содержимое половника ухмыляющийся повар вываливал прямо на ладони. Вот, дошла очередь и до старейшины. С нетерпением, он подставил руки, и тут же содержимое безразмерного половника перекочевало на раскрытые ладони. По внешнему виду, это самое пресловутое содержимое напоминало кашу, а по пару, исходившему от него, очень горячую кашу. Старейшина запыхтел, дряблое лицо его покрылось синюшно-бордовыми пятнами, но еду он не выронил. Пошатываясь, будто от ветра, старик отошел к стене, и с жадностью припал губами к пище.
     - Следующий! - заорал повар. Следующим был я. За спиной Шанкар переругивался с кем-то из собарачников, и на все крики недовольного "Вас здесь не стояло" ответил простым, но эффективным "Да пошел ты!". Краем глаза я следил за разворачивающимся скандалом, а другим, словно хамелеон, косился на свои расставленные руки, которые в ожидании плохого, предательски дрожали. Повар нехорошо оскалился, нарочно покопался половником на дне, где погорячее, и наконец с видом довольного жизнью человека вывалил кашу мне в ладони.
     Сначала я ничего не почувствовал, но секунду спустя конечности скрутила судорога боли. Я, вскрикнув, рефлекторно разжал ладони. Каша с тихим хлюпаньем расползлась по бетонированному полу.
     - Все! - захохотал повар, - если хочешь жрать, слизывай с пола!
     Я тоже улыбнулся в ответ, а потом что было силы заехал кулаком ему в рыло. На мгновение рука утопла в толстых жировых складках лоснящегося от жира лица, затем костяшками я ясно почувствовал хрящ. В следующую секунду я отдернул кисть, а громила, держась руками за окровавленное месиво в одно мгновение заменившее ему нос, истошно заорал. В бараке воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями повара. Окружающие не могли поверить, что какой-то выскочка, находящийся в бараке второй день так просто ударил надсмотрщика. Пусть не надсмотрщика, но человека, находящегося по "другую" сторону. Люди все еще были в шоке от моей выходки, когда в барак, оттолкнув стол и, размахивая резиновыми дубинками, ворвались стражники.
     - Кто это сделал?! - прорычал один из них, исподлобья оглядывая сгорбившихся людей. Не говоря ни слова, почти все указали на меня. Исключением был Шанкар, глаза которого налились злобой, точно у племенного быка при виде красной тряпки, широкие, словно жерди руки нервно подрагивали.
     - Взять его! - гавкнул стражник своим подчиненным. Те, размахивая дубинками, рванулись ко мне.
     От первого удара меня спас Шанкар, подставив локоть под удар. Дубинка, отпружинив, вылетела из руки охранника и беззвучно упала на пол. Взмах плотно сжатого кулака, приземление в точно назначенную цель. От удара стражник отлетел к стене. Краем глаза я заметил направляющуюся в мою сторону дубину очередного искателя приключений. Ловко уйдя с линии поражения, я заученным ударом раскрытой ладони в нос вырубил нападавшего. Позади еще одного мутузил Шанкар, методично нанося удары по бездыханному уже телу, и не замечал, как с левого фланга на него бросились сразу двое.
     - Берегись! - крикнул я, пропустив удар в живот, согнулся, хватая ртом воздух. Тут же со спины обрушилось что-то тяжелое. Били не раздумывая, со всей силы, стараясь попасть абы куда: в голову, по спине, по ногам, по почкам. После очередного удара я не устоял. Кулем повалившись наземь я умудрялся лишь закрывать жизненно важные участки тела, когда меня в пылу ярости начали колотить ногами. Забвение уже накатывало на меня, во рту стоял привычный до отвращения привкус крови, когда над головой вдруг раздалось рычание, и один из избивавших меня, с визгом отлетел к стене.
     - Шанкар... - прошепелявил я разбитыми в кровь губами.
     - Держите его! - крикнул стражник. Не чувствуя своего тела пошатываясь, я встал, точно приведение у него за спиной. Охранник медленно разворачивался. Слишком медленно. Он не успел даже пикнуть, когда мой кулак обрушился на его не в меру холеное гладко выбритое лицо.
     - Всем стоять! - раздалось со стороны двери, - стреляю без предупреждения!
     Шанкар застыл как вкопанный, бросив отнятую у стража дубинку на пол. Тут же к нему подскочил кто-то из охранников и, что было силы, заехал палкой в висок. Шанкар охнув, без сознания повалился наземь. Ребята с "демократизаторами" бросились было ко мне, но появившийся на пороге тип остановил их жестом.
     - По какой причине затеяна драка? - спокойно осведомился он, - Говори! - указал на меня пальцем. Я осторожно покосился на постанывающего Шанкара, волосы которого слиплись от крови. Потом перевел взгляд на безумные, алчущие крови лица охранников, и начал говорить.
     - Дело в том, - начал я, с трудом шевеля разбитыми губами, - что с нами обращаются как со свиньями. Мы до потери сознания вкалываем на поле, терпим невероятные издевательства, а за это получаем хрен на лопате.
     - Что вы конкретно хотите? - просто спросил неизвестный.
     - Всего лишь обыкновенных тарелок, мы же не животные, чтобы есть с пола.
     - Хорошо! - заявил он, - сегодня все, кто пожелают, получат в свое распоряжение миску и ложку. Еще пожелания есть?
     - Нет, но... - пролепетал я, но тип перебил меня.
     - Называй меня Управляющим, - сказал он.
     - Хорошо управляющий, - я лишь пожал плечами. Хочет, назову его хоть Вельзевулом, хоть Папой римским.
     - За мной! - гавкнул он на застопорившихся охранников, которые никак не могли взять в толк, почему их начальник просто не отдал приказа прикончить мятежников. Я и сам, честно говоря, невероятно удивился. Но в идеях сего начальника был определенный резон. Таким он показал себя перед рабами, и теперь по баракам змеей расползется слух относительно невероятной доброты Управляющего. Тонкая политика, блин, будь она неладна! - сплюнул я кровью на пол. Постанывая я подошел к Шанкару. Тот уже немного очухался, но встать все равно не мог.
     - Ну как ты? - шепнул я, - живой?
     - Местами! - усмехнулся он, осторожно прикасаясь к разбитой голове и кривясь от боли, - и что тебя нелегкая потянула связаться с охраной. Могли ведь и забить.
     - Могли, - кивнул я, - но не забили ведь.
     На нас косились словно приведения собратья-собарачники.
     - Ну что суки! - рявкнул я, - обгадились от страха, подонки проклятые? Ишь как за свою шкуру печетесь!
     И все-таки я был доволен. Первый шаг сделан, первая схватка окончилась пусть маленькой, но победой. Нашей победой!

Глава 8.

        Следующие пять дней прошли одинаково нудно и выматывающе. Мне дважды доставалось кнутом по хребту, я подрался с очередным, неудачно подвернувшимся под руку товарищем, - в общем, сплошная рутина. Нас исправно кормили, не сказать, что хорошо, но регулярно. Меню состояло в следующем : завтрак - сырые овощи и вода, обед - вареные овощи и вода, и наконец на ужин, самое мое любимое - жареные овощи и кипяченая вода, кашей с тех пор нас больше не баловали, зато все желающие получили в свое распоряжение алюминиевые миски и ложки, чем очень гордились. Милые поездочки от поля и до барака сменялись ночными посиделками у костра, который надсмотрщики любезно разрешили нам развести. Короче, днем мучаешься от жары, ночью от комаров и мух - оказалось на редкость вредные насекомые. Старейшина устроил было партсобрание, но я аккуратно свернул не начавшуюся дискуссию, дабы не обострять и без того накалившиеся отношения с охраной. А то какой-нибудь излишне нервный товарищ начинает голосить на всю округу милые идейки типа: вся власть народу, землю крестьянам, в барак врываются надсмотрщики, хватают первого попавшегося и ну мутузить. И почему-то этим первым попавшимся все время оказываюсь я. Вот такая невезуха, видать никак не могут забыть как я ихнего брата колотил.
     На смену очередного дня пришла ночь, и я, убаюканный "правдоподобными" историями из бурной жизни Шанкара, тихонько похрапывал возле стенки. Трескотня цикад сливалась с воплями ночных птиц, шорох за стеной рождал неприятные, с примесью жутковатых образов, мысли. Но ночь есть ночь, и манящий, как аппетитная студентка-первокурсница, сон подкосил меня.

     Рано утром за дверью послышались громкие голоса, и пьяный смех. Сон, точно похмелье от дорогого коньяка, улетучился мгновенно, будто и не было сей прекрасной умиротворяющей ночи. Рядом захрустело сено, и вот передо мной возникла широкая физия Шанкара.
     - Конец недели, - прошептал он, - сегодня устраиваются бои.
     Так вот, оказывается, по какому поводу суматоха снаружи! А я то уж подумал, всем поголовная амнистия и роспуск по домам. Под ухом, надрывно, словно старый патефон, бормотал Шанкар. Единственное, что мне удалось уловить из его, весьма милой речи, так это неприятные подробные описания драк на ринге, и жуткие потенциально-опасные лапищи великана-Габоя. Происхождения и внешний вид сего существа для меня по-прежнему оставались загадкой. Заскрипели отпираемые засовы, яркий дневной свет ворвался в помещение барака. В узкую дверцу протиснулись трое, вида весьма сомнительного.
     - Итак, сейчас огласится список участвующих в боях, - раскатился по помещению голос одного из них, - трепещите в ожидании рабы!!!
     Все трое гулко засмеялись. Засмеялся и я, и, по-видимому, совсем не кстати.
     - Это кому это здесь весело?! - глаза бритоголового сверлили мое тщедушное тело, - это тебе здесь весело?!!
     - Да нет, - пробормотал я, - просто дурной пример заразителен.
     Бугай, вытаращив глаза, недоуменно покосился на меня. Похоже, в его маленькой приплюснутой головке вовсю скрипели шестеренки и шарниры, толкая тугую мысль в вещество, заменяющее мозги. Скрип слышался довольно громко, хотя вполне возможно, это была несмазанная дверь, шатающаяся под порывами ветра. Похоже, что-то у него в голове все же заклинило, потому что он с тупым взором уставился в одну точку, где-то сантиметров на тридцать выше уровня моей головы.
     - Итак, список, - все-таки, шестеренки провернулись, и жлоб продолжил оглашать сведения, коряво начерканные на клочке серого, похожего на (использованную) туалетную бумагу, листка.
     - Номера 1012, 759, 1037, 321 - на выход!
     Вот, он и меня посчитал - какой нехороший! Я с кряхтением поднялся с насиженного теплого места. Вокруг уже загудели споры по поводу того, кто займет место у стены после моей смерти - невероятно практичные ребята. Кроме меня вышли: Шанкар - опять не повезло бедняге, какой-то странный заморенный тип в полосатых штанах и футболке с надписью "BAD BOY", и грузный бородатый мужик в черном безразмерном балахоне. Нас вывели на улицу, провели вдоль других бараков на широкую песчаную площадку, огороженную деревянными кольями, с натянутыми на них колючей проволокой. На импровизированном ринге уже стояли два бугая, разминая мышцы и покрывая друг друга разнообразными, не лишенными иронии эпитетами. Ну а как еще назовешь пожелание поиметь в задницу лошадь, громко при этом кукарекая, и заодно испражняясь на собственную физиономию. Комичный абсурд, и ничего более.
     Вокруг уже собиралась толпа, в основе своей просто любопытные из близлежащих бараков, остальные - кучка надсмотрщиков вперемешку с непосредственными участниками. Бойцы на ринге активно заводили друг друга, и сами себя, громко рыча, топча землю. Так же в средние века доводили себя до бешенства берсерки, дабы предстать перед врагами во всю силу. За рингом звонко ударил гонг - днище алюминиевой кастрюли подвешенное к столбу - и битва началась. Сначала бойцы, совершенно не уступающие друг другу в силе щупали оборону, резкими точными ударами проверяя противника на крепость. Чувствовалась выучка и немалая практика. Вот, небритый бугай, стоящий слева от меня, неловко споткнувшись, пропустил прямой в челюсть. Толпа оживленно зааплодировала, слышались вопли и свист, но даже сквозь них я отчетливо уловил хруст ломающихся зубов. Бородатый взвыл, схватившись руками за разбитое лицо, и тут же комбинация точных больных ударов противника, разящих наповал, достала-таки его. Я аж, содрогнулся и внутренне сжался - не хотелось бы оказаться на месте бородача. Но, к всеобщему удивлению тот устоял, и даже умудрился подмять под себя противника. Тот был более легкой комплекции, хотя в росте нисколечко не уступал. Громко крича, бойцы катались по рингу, молотили друг друга кулаками и ногами. Зрители не сдерживали себя, и горланили всякую похабщину, лишь мы с Шанкаром, да еще несколько воинов оставались безучастными. Вот, бородач поднялся, моргая выпученными глазами, из размозженного в кашу лица на песок капала кровь, ноги его подломились, и бугай без сознания рухнул наземь. Рядом резво вскочил его противник, молодой мускулистый парень, тело бугрится пластинами мускулов, широкая, чуть длинноватая шея, правильные черты лица - боец словно сошел со страниц древнегреческих мифов. Поднялся, небрежно отряхнулся, бросив косой взгляд в сторону поверженного противника, поступью победителя покинул ринг.
     - Это Вультер, друг управляющего, участвует в поединках для собственного развлечения и, между прочим, еще ни кому не удавалось его победить. - Шепнул Шанкар.
     Я только безразлично кивнул в ответ. Судя по всему, неприятности только начинались.
     Проигравшего, который так некстати пришел в сознание, уже волокли три бугая из охраны управляющего. Тащили упирающего и голосившего бородача по-видимому, как раз к пресловутому Габою. Внутренне я почувствовал, как содрогнулись стоящие рядом со мной участники.
     - К Габою потащили, - прохрипел мужик в цветастой футболке.

        Следующими на ринг вышли Шанкар и тощеватый японец из соседнего барака. Противники молча буравили друг друга не лишенными взаимной злобы взглядами. Прогремела крышка от кастрюли, гонг то бишь. Шанкар неторопливо, словно боясь спугнуть дичь, гранитной скалой надвигался на японца. Тот, завопив что-то нечленораздельное, бросился на моего знакомого, применяя классические приемы тхеквон-до, суетливо размахивая руками и ногами. Нет, чего-чего, а техники японцу явно не доставало. После трех неудачных выпадов в сторону Шанкара, которые тот блокировал, уйдя в глухую защиту, японец решился на непростительную глупость - длинный, с разворотом, удар ногой в прыжке.
     Шанкар злобно оскалился, перехватив японца в полете за тощую ступню, и дернув что было силы, со всего размаху размозжил его о жесткий песок ринга. Звонко хрустнуло, на обозрение всем показались белые кости, вырванные из суставов, и лужа крови, так неосмотрительно заливающая желтый песок. Я одобрительно кивнул Шанкару, сам зорко оглядывал первые ряды. За спиной шептались:
     - Повезло узкоглазому, умер красиво, не достанется Габою....
     Нет, это что же за чудище такое, если смерть лучше общения с ним? Может, нарочно проиграть бой, и познакомиться поближе?
     - Давай, твоя очередь! - больно ткнулся в спину кулак надсмотрщика. Я неспеша вышел на середину ринга, вскинул руки в приветственном жесте. Что-что, а покрасоваться перед болельщиками для меня было делом принципа. С правой стороны ринга поднялся тот самый мощный атлет, который так удачно отделал бородача поединком ранее. Вот на что намекал Шанкар, говоря, что не стоило оскорблять молодого пацана при раздаче серпов. Потому-то и поставили против меня непобедимую легенду. Все внимание сразу же переключилось на атлета, кажется, его зовут Вультер.
     - Ты сегодня умрешь смерд! - надменно расхохотался атлет, поигрывая невероятными узловатыми, как переплетенные ветви дуба, мышцами.
     - Непременно, - мило улыбнулся я в ответ.
     Ударил гонг.

        Вультер передвигался грациозно и осторожно, в осанке чувствовалась прыть пантеры и сила тигра. Глаза чуть сощурены, полностью сосредоточен. Я стоял в полурасслабленной боевой стойке и ожидал действий. С таким противником как Вультер, лучше не торопиться, спешка, как известно, необходима исключительно при ловле блох.
     Атлет прыгнул. Я невольно залюбовался грациозным движением, и был мастерски сбит с ног скользящим ударом ступни в грудь. Дыхание перехватило, даже слабый удар чуть было не вышиб жизнь из моего отощавшего тела. Широко распахнул глаза, и еле успел откатиться в сторону. Кулак Вультера пропахал пустоту, атлет даже споткнулся, так силен был размах. Этим я и воспользовался, ногой в прыжке что было силы ударил его в спину. Да так и откатился, перехватив ушибленную конечность - казалось, будто ударил скалу. Но, к счастью противник совсем даже не был скалой. Вультер скривился от боли, вихрем развернулся, глаза изливали неразбавленную злобу.
     - Я убью тебя! - зарычал он и бросился на меня, катающегося по земле, зажимающего ногу. Боль была жуткая. Складывалось ощущение, что я сломал себе ступню. Я вовремя успел отползти в сторону, когда атлет, как разъяренный бык пропахал землю двумя метрам левее. С неимоверным трудом мне удалось подняться. Толпа оживленно скандировала, я в остервенении оглядел мерзких, алчущих крови зрителей. Краем глаза уловил летящий в мою сторону кулак, и даже почти пригнулся. Почти. В ту же секунду пудовый кулачище, пропахав по скуле, в кровь разодрал кожу. Не обращая внимания на саднящую боль, я мастерски увернулся, и плавно отскочив от разъяренного Вультера, провел серию подсечек. На удивление мне и окружающим, это сработало. Атлет с грохотом повалился на изгаженный кровью песок. И тут же моя здоровая коленка колом врезалась в его широкую, как наковальня грудь. Раздался характерный хруст ломающихся костей, коленка утопла в раздробленных ребрах. Вультер бессильно закашлялся, ртом пошла кровь. Захрипев, дернулся, глаза его закатились.
     - Зрите смерть вашего идола! - страшно закричал я и без сил повалился рядом с побежденным.
     Затем кто-то открывал мне закатившиеся глаза, что-то кричал в ухо. Этого я уже не слышал. Помню только, как мое безвольное тело куда-то волокли. Затем наступило забвение, такое мягкое и манящее, что я не преминул в него окунуться.

Глава 9.

        Очнулся я уже в бараке. Ломило виски, голова ходила ходуном, и на мой непритязательный вкус, напоминала выкипевший чайник, не снятый с огня. Но, воспоминания прошедшего боя удивительно подбадривали, заставляли непослушные губы расплыться в улыбке. Нет, все-таки я не совсем пропащий. Надо мной склонились Шанкар и старейшина, озабоченно переглядываясь. Видимо, увидев мою неестественно добродушную физиономию, ребята решили, что я окончательно свихнулся. Не переставая скалиться, я с прищуром оглядел помещение - внимание окружающих, оказалось, было сосредоточено на моей скромной персоне - мелочь, а приятно.
     - Эй, Чен, - заботливо пробормотал Шанкар, - ты в порядке?
     - Лучше не придумаешь, - сказал я, и тут же скривился от боли, рассеченная скула болела ужасно. Зато моя перекошенная физия моментально успокоила новоявленных медсестер. Старейшина облегченно вздохнул, взволнованные глаза Шанкара, наполнились удивительной добротой - ему бы не на ринге людей калечить, а в детском садике с плюшевым мишкой играться. Я как представил этого громилу, крепко сжимающего в объятиях игрушечного медведя, так новый приступ хохота потряс меня. К сожалению, приходилось сдерживаться, разбитая физия и поломанные ребра делали невозможным столь бурное проявление веселья, потому смех мой походил скорее на предсмертное карканье старой вороны, чем очень озадачил старейшину.
     - Товарищ Раменский, - тряханул он меня за плечо, я чуть не завыл - больно все-таки, - с вами все нормально?
     - Все отлично, старейшина, - прохрипел я, - только, пожалуйста, не тряси меня больше.
     - Эх, Чен, - покачал головой Шанкар, - если бы ты видел, какой переполох из-за тебя устроили на ринге. Толпа ликует, надсмотрщики не знают, толи тебя бить, толи тащить бугая Вультера к Габою. Сам Главный Управляющий явился из апартаментов, он то и велел поступить по установленным правилам!
     - То есть, меня не будут убивать?! - мрачно улыбнулся я.
     - Да тебе вообще предоставлены особые почести! - возопил Шанкар, - три дня свободы от работ, плюс приличная кормежка в течение месяца! Ты умудрился завалить непобедимого Вультера, у управляющего на тебя большие планы.
     - У меня на него тоже, - сухо процедил я.

        Свободные дни пролетели удивительно быстро. Еще, казалось мгновением раньше я нежился на сене, хлебая казенный джин и закусывая копченой колбасой, которой, по доброте душевной делился с прочими собарачниками, и вот третий день уже подходит к концу. Вернулись с работы люди. Вслед за толпой, медленно переставляя ноги, в барак зашел мрачный, как грозовая туча Шанкар. Молча подошел ко мне, уселся рядом.
     - Я кое-что узнал про тебя, - медленно, с расстановкой, проговорил он, - в конце недели тебя планируют выставить на ринге супротив Габоя.
     - Что? - на меня будто выплеснули ведро колодезной воды, - против меня... Габоя? Ты ни чего не путаешь, а? Я конечно не трус, но драться с каким-то великаном убийцей, которого к тому же и в глаза не видел, я не намерен...
     - Так сказали стражники, - пробормотал Шанкар, - просто хотел тебя предупредить...
     - Спасибо, друг, - хлопнул я его по плечу, - я тебе искренне признателен, потому и собираюсь кое-что предложить...
     Собственно идея побега у меня назревала уже давно, но сегодняшняя новость стимулировала ее как нельзя кстати. Из головы моментально выветрилась всякая дурь, мысли выстроились в более-менее цельную упорядоченную цепочку. Я не был ни в чем уверен на сто процентов, но одно знал точно, больше здесь оставаться нельзя. Но и бежать одному - дело как пить дать провальное, тут без компаньона не обойтись, а Шанкар на эту роль подходит как нельзя лучше...

        На мое конструктивное предложения Шанкар прореагировал соответственно, выпучив глаза, перекосив физиономию, и, размахивая руками, шептал:
     - Чен, какая муха тебя укусила? Бежать отсюда, это же верная смерть!
     - Верная смерть оставаться здесь, - резюмировал я, - тогда какая разница, где нам быть. По крайней мере, на свободе у нас есть шанс, пускай ничтожный, пускай один на миллион, но он есть!
     - Наверное, ты прав, - прогундосил он, - только здесь у меня, по крайней мере, есть кусок хлеба и кров над головой, а это уже не мало.
     - Ну так и оставайся здесь, жалкий раб!!! - в сердцах вскричал я, некстати обратив на нас взоры сокамерников. Злобно стрельнув глазами, я отвернулся к стене, и на реплики Шанкара никак не реагировал. А впрочем, какое я имею право навязывать ему свое мнение. Он все-таки свободный человек... ха... в данном случае термин "свободный" подходил как нельзя кстати. Кучка людей, запертых в бараке, проще говоря, рабов с претензией на свободу - звучит весьма абсурдно. Но, не мне их судить... С Шанкаром или без, я все равно убегу.

        Утро выдалось сырым и прохладным. Проснулся я на рассвете от жуткого озноба. Встал, некоторое время прохаживался вдоль бараков, стараясь не наступать на спящих людей, пытаясь согреться. Немножко помогло. Кряхтя, потянулся старейшина, распахнул мутные красные глазенки, и, сладко зевнув, снова уткнулся носом в сено. Шанкар оживленно стонал во сне. Наверное, плохой сон снится... или чрезвычайно хороший, кто его разберет. Я тихонько примостил свой тощий зад на сено, сел, прихватив руками коленки. На сегодня у меня намечалось грандиозное дело, в предвкушении засосало под ложечкой, бешено стучало сердце, разгоняя по телу сгустки адреналина. Наконец дверь распахнулась и в проеме показалась низенькая сутуловатая фигура надсмотрщика:
     - Вставайте, - вяло пробормотал он, - пора на плантации.
     - А завтракать? - вяло крикнул кто-то.
     - Перебьетесь! - отрезал стражник.
     Сладко зевнув, он удалился. Народ неохотно поднимался, кто-то в сердцах матерился, кто-то молча с примесью мазохизма шлепал сам себя по лицу, вытряхивая из головы останки прошедшей ночи. Вот, лениво скорчив злобную мину, встал Шанкар. Отряхнулся, расправил робу, и, потупив взгляд, подошел ко мне.
     - Чен, ты прав, - тихо сказал он, - нам необходимо отсюда сматываться.
     Я улыбнулся. Хороший, однако, парень, этот Шанкар!
     - Поговорим в машине, - похлопал я его по плечу, и со скрипом поднявшись, пошел к выходу.
     На улице моросил мелкий занудный дождь, мрачные чернильные тучи изрыгали молнии оставаясь безучастными к проблемам несчастных людишек. Вдоль дороги, переминаясь с ноги на ногу, стояли охранники. Выражение на их лицах соответствовало погоде - пасмурные замученные физии, судя по которым, обладателям оных абсолютно наплевать на все, творящееся вокруг них. Нездорово-серое небо неприветливо косилось на нас свысока, яркая изумрудно-зеленая трава побледнела, то же произошло и с цветущими деревьями - будто злая болезнь подкосила их.
     - А-а-пчхи! - громко чихнул я. Где-то за спиной раздавался тяжелый кашель.
     - Будь здоров, товарищ, - словно черт из табакерки, возник рядом старейшина.
     - Спасибо, - вяло улыбнулся я в ответ.
     Одиноко стоящие грузовики рассерженно пыхтели, прогревая двигатели. Погода явно не ладилась, отражаясь как на здоровье людей, так и на их характере. Нехотя я залез в полумрак кузова, примостился на холодном железном полу, прикрыл глаза. Рядом, пыхтя как паровоз, присел Шанкар.
     - Ну и, - в нетерпении прошептал он.
     - Сегодня, на раздаче серпов, постарайся взять два. Думаю, это окажется довольно просто. В конце смены пронесем их в барак. Я бы сделал это и сам, но ты же знаешь, какие у меня отношения с молодым хамом, Остапом, - я говорил медленно, устало, вообще не хотелось ни чего делать, просто так вот лежать и дремать, но я все же продолжил, - когда наступит ночь, я основательно заведу толпу, "товарищей" то бишь. Там явится охранник, а дальше будем действовать по усмотрению.
     - А зачем серпы?
     - Хоть какое-то оружие нам необходимо, поверь моему горькому опыту федерального детектива, - сказал я, и тут же запнулся. Проговорился все-таки! Рядом раздался удивленный вздох.
     - Так ты федерал!? - в голосе Шанкара сквозила злоба.
     - Нет, красная шапочка, - мрачно усмехнулся я, - а тогда, по-твоему, с какой целью мы отсюда бежим? Я хочу разогнать эту лавочку...
     - Так ты мне все врал... про шерифа и про бабу?!
     - Нет, все что я тебе говорил - чистейшая правда. Попал я сюда из-за одной весьма эксцентричной дамочки, причем по досадной случайности. Вот теперь до сих пор расплачиваюсь.
     - Ненавижу легавых, - процедил Шанкар.
     - Я сам их терпеть не могу, - честно признался я, - на Лаванде я их пачками мутузил.
     - Так ты же сам!.. - удивленно прошептал он.
     - Что, я сам? Хочешь сказать, что я легавый? - разозлился я.
     - Да нет... я просто... - неуверенно вякнул он.
     - Вот и заткнись, - устало сказал я в ответ и замолчал.
     Двери грузовика захлопнулись, и мир снова погрузился во тьму.
     Грузовик неспеша катил по извилистой пустынной дороге, слышался шум дизеля да усталое посапывание Шанкара рядом. Я лежал, прикрыв глаза и мечтал. Мечтал, как выберусь отсюда, как заявлюсь в госдепартамент, как во главе штурмового отряда Коммандос разворочу это осиное гнездо... но злая, гниловатая мыслишка терзала разум - ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО???!!!!! А затем! - отвечал я сам себе, - чтобы просто спасти этих людей. Что ты собственно, Чен, еще умеешь в этой жизни, кроме как спасать других... Кто-то пишет книги, кто-то сочиняет музыку, а ты выполняешь то, ради чего быть может и создала тебя природа - помогаешь людям. Помогаешь в меру своих сил и возможностей, пускай даже получая за это деньги. ПРОСТО ЖИВИ, И ГОРДИСЬ ЭТИМ!

        Целый день, мы как проклятые вкалывали на поле. Шанкар все время молчал, в его скупых репликах сквозил холод и отчуждение. И это только потому, что я - детектив. Эх, дернула меня нелегкая проговориться этому увальню. Шанкар - конечно парень неплохой, но если втемяшит себе что-нибудь в голову, разубедить его в обратном практически невозможно.
     Но, выполнял пункты нашего договора вполне исправно, получив на раздаче два серпа, один спрятал за пазухой. Когда мы возвращались обратно, Шанкар не проронил не слова, лишь по прежнему громко сопел, всем своим видом выказывая свое ко мне пренебрежение.
     - Запомни, если выберемся с планеты, каждый идет своей дорогой, - нехотя буркнул Шанкар.
     - Хорошо, - усмехнулся я. На этом наш разговор прервался. Грузовик легонько тряхнуло, мотор затих. Приехали. Медленно мы выбрались из кузова, Шанкар по-прежнему молчал, как рыба, а я и не старался затеять беседу. Хочет дуться, как привередливая барышня на выданьи, его проблемы. Неспеша, наша группа двинулась к баракам. В толпе стоял гул. Уставшие после работы, люди находили единственную отдушину - общение. Кто-то переговаривался, кто-то просто тихонько подвывал мотив любимой песенки, а некоторые даже ожесточенно спорили. Разглядывая окружающих, я стал свидетелем одного разговора, который весьма меня заинтересовал.
     - Слушай, Мервин, - обращался темнокожий тип в грязной замусоленной робе к не менее грязному рыжеволосому товарищу, - а что бы ты сделал, если бы смог вернуться домой?
     - Я бы остался здесь, - меланхолично сказал он, теребя широкий ворот робы.
     - Ты это серьезно? - удивился чернокожий.
     - Конечно серьезно! - ответил тот, - что у меня осталось дома? Жена с тремя детьми да кучи долгов, за которые с меня запросто снимут голову. А здесь у меня есть кров над головой, приличная кормежка и главное, совершенно не приходится думать о будущем!
     Парочка батраков прошла дальше, а я с ужасом переваривал услышанное. Эти жалкие создания согласны оставаться рабами, лишь бы им не приходилось думать о будущем, сталкиваться с неизвестностью. О каком к черту человеколюбии может идти речь, когда сами люди готовы уподобиться свиньям, лишь бы доверить свою судьбу кому-нибудь большому и сильному. Скоты! Безвольное стадо скотов! Я ненавистно оглядел серые, не отягощенные мыслями осунувшиеся лица собарачников и в недрах моей души закипало адово пламя неразбавленной ярости. Нет, эти люди не заслужили права на жизнь! - твердо решил я.

        Стемнело. В бараке пахло сеном и сухими травами, тихий шорох дикой живности наполнял вечернюю мглу мириадами волшебных, волнующих звуков. Тихо перешептывались люди, старейшина внимательно, с неподдельным восторгом штудировал Маркса, уж и не знаю, как он впотьмах буквы различал, а мы с Шанкаром напоследок оговаривали детали, тягостными обсуждениями уже затертые до дыр. Время медленными вязкими сгустками уходило из-под ног, заставляя сомневаться над каждой непродуманной фразой, тем самым приближая неизбежное. Наконец я решился. Медленно вышел на середину барака, демонстративно прокашлялся, дабы обратить на себя рассеянное внимание окружающих.
     - Товарищи! - зычно вещал я, - над нами навис тяжкий гнет буржуазных выродков. Мы терпели, но нашему терпению пришел конец. Воздадим же по заслугам сатрапам и эксплуататорам рабочего класса!!!
     Люди заинтересованно вслушивались, вот первые руки взметнулись вверх, первые "Да!" раздались в толпе. Я продолжал.
     - Сегодня же мы поднимем восстание, так, как когда-то давным-давно боролись за свои права рабочие и крестьяне под руководством Великого Ленина! Мы устроим свою революцию, и во главе ее поставим... - перевел дыхание я, толпа сначала несколько смущенно, а потом все оживленнее скандировала, - поставим Старейшину! - закончил я фразу на одном выдохе.
     - Выйди же к нам, товарищ Старейшина! - громогласно возопил я.
     Из-под кучки сена показалась маленькая заморенная тушка в черной тунике. Неуверенно старичок протопал ко мне.
     - Ты готов возглавить этих людей? - обратился я к нему, преданно глядя в глаза.
     - Да!!!! - сухие тонкие губы его расплылись в полуоскале-полуулыбке, старое морщинистое лицо испещрили рытвины старых шрамов, - Нам Ленин глаза открыл!!!
     И вот уже даже самые молчаливые потянулись к общей массе, оживленно выкрикивая лозунги. Иногда, оказывается стадное чувство можно использовать для пользы дела, в этом я отлично убедился.
     - Пора, - шепнул я на ухо Шанкару, - сейчас начнется светопреставление.
     Перехватив поудобнее оружие мирового пролетариата - серп, я встал слева от двери. Напротив затаился Шанкар, которому для общей картины не хватало молота. Когда заскрипела отпираемая дверь, мы были уже наготове. В полумрак барака лениво вошел надсмотрщик с томмиганом наперевес.
     - Эй, слабоумные! - зло заорал он, - если сейчас не заткнетесь, первых, кто попадется на мушку, порешу как собак!
     Люди было затихли, но под оживленным руководством старейшины вдруг разъярились еще больше.
     - Ничего ты нам не сделаешь, жалкий слуга своего господина, - закричал вдруг кто-то смелый из толпы, - у тебя нет таких полномочий...
     Возможно, неизвестный был прав, и надсмотрщик не имел права убивать рабов, а быть может ему была предоставлена полная свобода действий, к сожалению этого не узнал никто. Гнутое ржавое лезвие серпа вошло в горло стражника, как нож в масло. Тот захрипел, ртом пошла кровь, темные сгустки падали на бетонный пол с мерзким хлюпаньем. Я выхватил автомат из рук умирающего, Шанкар резким движением выдернул серп из горла надсмотрщика. Тот, держась руками за распоротую шею, хрипя, повалился на пол.
     - Вперед! - крикнул я, и серая разномастная толпа рванулась в открытую дверь. Среди людской волны затесались и мы: я с "Томпсоном" наперевес, и Шанкар, оживленно размахивая окровавленным серпом.
     - Скорее сюда! - дернул я бугая за рукав, увлекая прочь из обезумевшей толпы. Шанкар по началу немного растерялся, но вскоре следовал за мной по пятам, как привязанный, строго выполняя все мои команды.
     - Бежим в сторону леса, - на ходу сообщил ему я, - там будет легче затеряться.
     - Да где ты здесь лес видишь, - огрызнулся Шанкар, - нас пристрелят раньше, чем мы пробежим хотя бы половину пути!
     В деревне стоял шум и гам. Из домов выскакивали люди, некоторые, в чем мать родила, бросались прочь, дабы не попасть под ноги обезумевших рабов. Кто-то из бежавших раздобыл факел и теперь улюлюкая бегал по двору и поджигал все что может гореть. Спрятавшись с Шанкаром за дом, мы видели, как зарделся, а потом вспыхнул ярким пламенем амбар. Ночь превратилась в день, повсюду полыхали костры. Интересно, а где же стражники?! - подумал я, и тут же пожалел об этом. В суете и криках заключенных громом с ясного неба раздались первые выстрелы.
     - Бежим! - только и успел крикнуть я Шанкару, когда возле сарая взорвались газовые баллоны. От грохота загудело в ушах, в барабанные перепонки будто впились иглы. Рядом орал Шанкар, но я не слышал его. Недоуменно, ощупывал уши, на пальцах осталось что-то липкое. Прикоснулся языком - кровь.
     - Сюда! - потащил меня мой спутник к ветхому сараю. Что-то крича, он толкнул меня на сено и я как безвольная кукла повалился в строго указанном направлении. Шанкар грохнулся рядом. Я не заметил точно, как он упал, но всем телом ощутил вибрацию пола. Вокруг творилось невообразимое. Сквозь щель в стене я отчетливо разглядел распростертые тела рабов. Кто-то, истекая кровью, пытался отползти, но стражники подбегали, и одиночными выстрелами добивали их. Какой-то узник схватил плачущего маленького ребенка, закрываясь им как щитом. Ухмыляющийся охранник расстрелял из "Шнайсера" обоих.
     - Сволочи! - прохрипел я, не слыша собственных слов, - нелюди!
     Через дорогу рванулась женщина, видимо из местных. Тут же на нее словно дикий зверь набросился бугай в рваной робе, сорвал с нее одежду. Женщина неумело отбивалась, громила зарычал, и наотмашь ударил ее ладонью по лицу.
     - Тварь! - взвыл я, бросившись к выходу. Меня удержал Шанкар. Заломив руки за спину, прижал меня к полу, не позволяя даже трепыхнуться. А я в бессильной ярости кричал и видел, как нелюдь взгромоздился на потерявшую сознание женщину. На помощь ей пришел кто-то из охранников, выпустив в спину громиле очередь из "Томпсона". А на горизонте занимался пламенем хлев. Потерянный слух стал возвращаться ко мне, я уже отчетливо слышал трескотню автоматных очередей, отчаянные крики и предсмертные вопли. Как зачарованный я смотрел на фантасмагоричную картину происходящего, и глупо улыбался.
     - Очнись, Чен! - колотил меня по щекам Шанкар, - да очнись же ты, придурок!
     Я меланхолично посмотрел на него, но очередная оплеуха выбила из меня всю дурь.
     - Ты чего охренел!? - полез я на него с кулаками.
     - Успокойся, - заткнул меня Шанкар, - не до этого сейчас.
     Бойня на улице уже затихала. Основную массу бунтовщиков постреляли, тех, кто остался в живых, дубинками и плетьми загоняли обратно в бараки. Трое охранников, используя примитивную водокачку, тушили догорающую ригу, кто-то из надсмотрщиков сбивал пламя с сухой травы. В нашу сторону неспеша шли несколько стражников с автоматами наперевес.
     - Попались, - прошептал Шанкар, - зарывайся в сено! - шепнул он, и моментально, точно мышь закопался в стоге. Я, суетливо, словно раненый в задницу хомяк последовал его примеру, протискиваясь сквозь колючую, острую и сухую траву.
     К сожалению, происходящего я не видел, слышал лишь, как заскрипела дверь, и кто-то громко ругнулся, споткнувшись о распростертое тело стражника. Мертвое тело.
     Вошедшие о чем-то весьма красноречиво побеседовали, единственное, что мне удалось различить в их беседе, так это слова "мудак", "пидар" и некоторые другие, которые досточтимые сэры выкрикивали особенно громко, о которых в меру своей предвзятости в отношении нецензурных ругательств я лучше умолчу. Наконец, они удалились, а я, переведя дух, облегченно вздохнул. Пятясь, я вылез из колючего стога, и сев на землю, тихонько рассмеялся. Это не было радостью или истерическим смехом, скорее, я таким образом просто снял накопившееся напряжение.
     - Чего ржешь? - буркнул Шанкар стоя рядом и стряхивая с себя пучки сена.
     - Я так расслабляюсь, попробуй удивительно помогает.
     - Какое к черту расслабление?! - недовольно проворчал он, - нас чуть не убили, а ты...
     - А что я? - вскинул я руки, - не убили, и на том спасибо. А вообще, нам конечно повезло. Не были бы эти ребята столь тупыми и ленивыми, непременно прошили бы стога автоматными очередями. Так, для профилактики.
     - Ты потише болтай! - огрызнулся Шанкар, - вот услышат наш треп, ни какое везение не поможет.
     - Хорошо, замолкаю, - шепнул я, и полностью погрузился в созерцание. Через щель в стене, конечно, многого не разглядишь, но общая картина вполне сложилась, и результаты обзора оказались весьма неутешительными. На улице уже светало, обозленные стражники сновали туда-сюда выискивая затаившихся. Видать не одни мы оказались такими умными. Вот из крайнего барака под конвоем вывели несколько человек, всучили им в руки лопаты. Еще такая же группа показалась с соседнего гадюшника, только этим инструмента не дали. Опустив голову, невольники побрели вдоль площади. Трупы будут собирать! - догадался я. Рабы выстроились шеренгой по двое, каждая пара брала мертвеца и тащила в дальний конец веси, туда, где уже вовсю орудовали лопатами люди. Одна большая братская могила, - горько усмехнулся я, - и своих и чужих хоронят в одной яме.
     - Эй, Чен! - позвал Шанкар.
     - Чего тебе? - прошипел я, медленно поворачиваясь, стараясь не создавать лишнего шума.
     - Надо выбираться отсюда.
     - Конечно надо! Только вот как! - я чуть было не закричал.
     - Не шуми, - буркнул он, приставляя указательный палец к губам, - я думаю, одна возможность все-таки есть...

        Целый день мы лежали в старом сарае, боясь лишний раз шелохнуться. Ноги затекли, я их почти не чувствовал, с руками обстояло попроще - время от времени я умудрялся разминать онемевшие конечности. По деревне словно прошел смерч. Большая часть зданий сгорела дотла, те, которые пламя не успело разжевать на угольки, напоминали уродливые надгробия на древнем кладбище. Охранникам везло: буквально за несколько часов они выловили еще с десяток беглых, скрывающихся на территории деревни. Правда, мое везение в конец иссякло, потому что процессия с автоматами, свернув с тропинки, направилась в нашу сторону. Одного осмотра им видимо показалось мало.
     - Вот и убежали, - сплюнул я, буквально кусая локти.
     - Ничего, - успокаивающе шепнул Шанкар, - один раз не заметили, и второй проглядят.
     - Раз на раз не приходится, - философски подметил я, и моментально закопался в сено, на этот раз предусмотрительно залез ногами вперед. С улицы послышались приглушенные голоса, надсмотрщики в очередной раз о чем-то переругивались. Дверь распахнулась от удара ноги, и вошли двое. Остальные видимо не сочли нужным присоединиться к коллегам, и молча курили на улице. Сердце бешено заколотилось, стараясь унять тяжелые вздохи, я крепче прижал к груди автомат.
     - Да говорю тебе, я проверял здесь все! - говорил один охранник другому, - никого тут нет.
     - А в стогах смотрел?
     - Ты что сдурел!? - скривился он, - неужели ты думаешь, они в сено зарылись?
     - Именно так я и считаю! - ответил бугай, снимая с плеча "Томпсон", - и сейчас это проверю.
     Передо мной стала весьма неприятная дилемма, или бесславно погибнуть от автоматной очереди, или же снова окунуться в мерзопакостное рабство. Будь мне лет двадцать пять, я бы с безрассудством бросился на пули, но сейчас я стал более осторожным и расчетливым.
     - Не стреляйте! - крикнул я, выползая из стога. Да, я решил сдаться. Конечно же, выход сей не назовешь идеальным, но в данной ситуации свобода выбора была крайне невелика. Охранники с брезгливостью покосились на мое распростертое на грязном полу тело.
     - Ты кто? - вяло поинтересовался один.
     - Раб номер тысяча тридцать семь, - выпалил я в ответ, глупо улыбаясь и преданно глядя ему в глаза.
     - Ты один?
     - Да, мой повелитель! - я ползал перед ним на карачках, а в сердце закипал гнев. Еще минута, чувствовал я, - и вопреки всем своим планам вскочу, и брошусь на ближайшего, а там будь что будет. Спокойно, Чен, - шептал внутренний голос, - тебе почти пятьдесят, и быть может проживешь еще столько же, если сейчас не сглупишь....А сглупить ой как хотелось.
     - Поднимайся, тварь, - сказал он, словно сплюнул. Я, шатаясь, встал, а в голове крутилось другое - Шанкар останется здесь, и надеюсь, у него хватит ума вытащить из стога автомат...

        Меня вывели из сарая, и, подталкивая стволом томмигана в спину, повели по уродливым, выгоревшим дотла улочкам. За вымершей деревней все еще трудились рабы, засыпая землей трупы. Я невольно поежился. Не знаю, откуда возникло вдруг отвращение к мертвякам, но в данный момент мне совершенно не хотелось бы оказаться ни в рядах диггеров, ни в числе закапываемых. Но видимо сегодня мне это не грозило. Я невольно улыбнулся, улыбнулся уголками губ, дабы стражники не заметили. Улыбка сия получилась корявой и мрачной. И было с чего. Охранники вели меня в сторону барака! А, в общем, чему тут удивляться. Было бы странно, если бы они проводили меня в резиденцию управляющего и предложили чашечку настоящего крепкого кофе. Боюсь максимум, что мне могут предложить эти господа - пулю в затылок. Но ничего, злорадствовал я, хлопот мы вам устроили, разгребать завалы месяцами будете! Вернее... мы будем. И всякое самодовольство лопнуло, как мыльный пузырь.
     - Заходи, падаль, - махнул рукой охранник, гостеприимно приглашая меня войти в барак. Видать, человеком он был просто сверхобходительным. Заметив, что я с трудом переставляю ноги, он любезно придал мне ускорение пинком под зад. Так что в бараке я очутился стоя на карачках, и неудачно пропахав подбородком по бетону, содрав к чертям всю кожу. Но боли не почувствовал. В мыслях осталось лишь досадное недоразумение. Почему, отчего я снова здесь? За что судьба в очередной раз сыграла со мной злую шутку. Оставалось лишь скрипя зубами идти в угол и собирать старую солому себе на подстилку.
     - Ты вернулся товарищ! - раздался шепот из угла. Я резко повернулся, вгляделся в темный угол. Спустя мгновение губы мои расплылись в улыбке.
     - А, старейшина! Жив еще?! - ехидно спросил я.
     - Пока я жив, дело Маркса не умрет! - гордо рявкнул он. Видок у него был немного помятый, под левым глазом наливался синяк, лицо перемазано сажей, но боевое рвение видать не угасло.
     - Ну, ну! - кинул я сено на пол, предположительно на новое место моей дислокации, - флаг вам в руки! Слушай, - поинтересовался я, - ты вроде как все знаешь, тогда скажи мне, почему люди на улице вкалывают, а мы сидим здесь и маемся от скуки?
     - Они счастливчики! - вздохнул старейшина. - Стражники разбили лагеря на две смены. Первая работает днем, а вторая ночью. Вот нам предстоит занять место первой смены сразу же, как на часах стукнет двенадцать. А до этого времени придется маяться, пытаться уснуть!
     - Уж насчет этого, меня заставлять не надо, - усмехнулся я, - дай только лечь.
     На нас уже неодобрительно косились. Некоторые с примесью легкой зависти, дескать, ишь, мало им досталось, еще и веселятся, а кое у кого глаза пылали дикой злобой. Не стоило накалять и без того хрупкое взаимоотношение с собарачниками, учитывая то, что именно благодаря мне они пошли на смерть. Я сел на колючую солому, неодобрительно крякнув, завалился на бок. Старейшина хотел поначалу продолжить беседу, но я, приведя ему пару веских преимуществ молчания, отвернулся, и, прикрыв глаза, задумался. Теперь рабов заставляют вкалывать посменно. А из этого следует, что предоставляется небольшой шанс убежать. Лишь бы Шанкар не подвел....
     С этими мыслями я провалился в тревожный сон, полный кошмаров.

Глава 10.

        Когда я по вечерам, сидя у фантом-камина покачиваюсь в старом дедушкином кресле и поглощаю виски из дегустационного бокала и вспоминаю последние годы жизни на Земле, к душе подкатывает волна щемящей сердце ностальгии. Но сейчас, если во сне мне приходят подобные мысли, хочется лезть на стенку и выть. В холодном поту я подскочил, точно ужаленный. Сон моментально покинул тело, оставляя за собой лишь некое подобие похмельного синдрома. Ночь спустилась неожиданно и незаметно, как и подобает царице мрака. Вокруг уже стояла суета, в темноте раздавался шепот, местами ругань. Озлобленные, не выспавшиеся, люди срывали злость друг на друге. К счастью, пока это выражалось исключительно в шипящих ругательствах, но позднее готово было развиться в полноценное мордобитие.
     - Строится, скоты! - всунулась в дверь чумазая морда охранника.
     - Вот и наша смена, - где-то рядом недовольно пробурчал старейшина.
     - Слушай, а почему они не ищут зачинщиков? - поинтересовался я, почесывая голову.
     - Да вроде бы собираются провести ревизию, - неопределенно бросил он, - подчистить кадры, так сказать.
     Поднявшись, мы медленно пошли к выходу.
     - А откуда ты все это знаешь?
     - У меня есть уши, чтобы слышать и глаза, чтобы видеть, - гордо сообщил старейшина, на ходу впечатавшись в дверной косяк. И было с чего - тьма на улице стояла кромешная.
     - Да уж, следопыт хренов! - молвил я, покидая стены барака. Впрочем, не так уж здесь было и темно. Каждый охранник держал в руке фонарь. Не слишком яркий, но достаточно мощный, чтобы отследить движение и шмальнуть из дробовика в сторону убегающего. Я, внутренне ощутив железные дробинки в позвоночнике, передернулся.
     - В колонну по двое стройся! - скомандовал надсмотрщик. Не замедлило привлечь мое внимание то, что теперь все стражи вне зависимости от ранга и положения держали в руках огнестрельное оружие начиная тяжелыми шотганами и вплоть до автоматических бронебойных "Шнайсеров - 250", дернешься, разнесут в клочки. Потом только веником останки подметать.
     От гадких мыслей отвлек не менее гадкий пейзаж. С северной стороны двигалась мрачная процессия: грязные заморенные создания, в которых с трудом угадывались людские черты брели с лопатами наперевес в сторону барака. В полутьме ночи, освещаемой лишь луной да тусклыми фонарями, лица их выглядели серыми масками зомби, в темных глазных проемах казалось зияла бездонная пустота. Ничего, - успокоил я себя, - когда ты, Чен дойдешь до их кондиции, тебе уже будет все равно, пофигизм - штука тонкая.
     - Слушать меня, твари! - на середину поляны громко крича, вышел высокий статный тип, так показалось в темноте. Лица его я разглядеть не мог, зато в темноте отчетливо сверкали белки безумных глаз. Нового командира отыскал управляющий. Посмотрим, что за фрукт.
     - Поездка на поля временно прекращается! - рявкнул он, - прекращается по вашей вине. Вы, падаль, нанесли непоправимый ущерб своему хозяину. Поэтому, начиная с завтрашнего дня, вы будете работать бессменно всем стадом по двадцать часов. Кроме того, трехразовое питание отменяется. Теперь вы будете жрать один раз в день! Вопросы есть?
     По толпе прокатились возмущенные вздохи. Молодой парень неуверенно шагнул вперед.
     - Позвольте, - начал он, - но мы же люди....
     Начальник стражи, хищно улыбнувшись, вытащил из-за пояса маузер. Медленно навел его на съежившегося парня.
     - Так кто говоришь вы?
     - Люди... - грянул выстрел. Дернувшись, парень медленно осел на землю.
     - Кто еще считает, что он человек, может выйти из строя! - захохотал громила. Непроизвольно, я сжал кулаки. Ногти впились под кожу, закапала кровь. А начальник стражи продолжал.
     - Запомните, вы не люди, вы скоты, падаль, отбросы. И оказались здесь вы именно по этой причине. Потому, дважды я повторять не буду. Вы меня рассердили. Новые условия будут такими: двадцать два часа беспрерывной работы и первую неделю будете худеть. Жрать вам не положено! Кто-нибудь хочет возразить?
     Люди испуганно молчали. Молчал и я.
     - Теперь, скоты, вы пойдете рыть котлован под новый сарай! - сообщил стражник, поведя стволом "Томпсона" слева направо, - лопаты получите из рук первой смены, - указал он на скопище заморенных оборванцев.
     Как заведенные куклы, люди последовали приказу. Стараясь не выделяться, я тоже подошел к шевелящейся мумии, судорожно сжимавшей в руках черенок.
     - Держи, парень, - прошепелявила мумия, - надеюсь, тебе повезет больше.
     Я кивнул ему. Эти люди потеряли себя, лишь потеряв надежду на спасение. Я с таковой еще не расстался. Закинув инструмент на плечо, я как заправский диггер двинулся вслед за общей массой.
     Мы прошли мили две-три, прежде чем достигли намеченной цели. Место для котлована выбрано было весьма удачно, по крайней мере, мне так казалось. С севера площадку окружала мрачная стена леса, с запада располагались старый хлев и чудом уцелевшая рига, а с востока полукольцом опоясывала широкая река, судя по шуму вдалеке, заканчивающаяся водопадом. А с юга собственно пришла наша кодла. В принципе, местечко что надо - не убежать не подступиться. Единственный вариант - лес, но до него метров пятьсот, добежать, не засветившись довольно сложно. К тому же охрана расположилась так, чтобы видеть все стороны света. Единственное преимущество, которое может сыграть мне на руку - это темнота и... внезапная паника. Панику я отложил на Шанкара, этот бугай своим появлением наделает достаточно шуму, даже если попробует прокрасться незамеченным. Здесь я, правда, ошибся. Когда молча, в компании прочих рабов, с тихим пыхтением я долбил закаменевшую землю, рядом раздался шорох. Наверное, я бы его не заметил, как не заметили другие, но уж больно этот звук был настойчивым. Обернувшись, я вгляделся в темноту, да так и застыл как вкопанный. Звук сей издавал Шанкар, который, прокравшись незамеченным мимо охранников, лежал буквально в трех шагах от меня, методично водя по земле маленькой веточкой.
     - Продолжай работать, - прошептал он, - у меня есть план.
     Сердце со скоростью отбойного молотка заколотилось в груди. Откуда-то появились новые силы, и я с двойным усердием стал долбить твердый как кирпич грунт. На губах витала мечтательная улыбка и в хаотически суетящихся, не лишенных здорового оптимизма мыслях я уже чувствовал себя живым и здоровым на борту межпланетного экспресс лайнера Федеративного трансагенства. К сожалению, реальная действительность оставляла желать лучшего, и сейчас меня волновала одна проблема. Какой такой план имел в виду Шанкар?

     В его непродуктивности мне пришлось убедиться на собственной шкуре. Ибо в следующую секунду что-то большое и тяжелое повалило меня на землю. В ночной тишине громыхнул взрыв. Ударной волной меня буквально соскребло с земли и отбросило на добрых три метра в сторону. Безуспешно разгоняя искры перед глазами, я пытался сориентироваться, только вот получалось это у меня из рук вон плохо. Громадная пятерня вцепилась в ворот робы и поволокла мое вяло сопротивляющееся естество в сторону леса.
     - Да поднимайся же ты! Не могу же я весь путь тебя тащить! - крикнул обладатель волосатой пятерни, оказавшийся Шанкаром. Я, наконец, восстановив потерянную в результате удара координацию, побежал на своих двоих вслед за Шанкаром. Впереди, в каких-то ста метрах маячила темная громада леса.
     Позади раздавались гневные крики стражников, глухие выстрелы бороздили ночную мглу.
     - Держи! - Шанкар сунул мне в руки что-то большое и железное, на проверку оказавшееся "Томпсоном", - мне он не понадобился.
     - Спасибо! - выдохнул я, на ходу закидывая автомат на плечо.
     - Эх, лежит наша дорога через джунгли, - нервно рассмеялся мой спутник, - я слышал, там проклятое место....
     - Плевать, - резюмировал я, - главное выбраться из общей заварушки.
     Быстро обогнули маленькую рощу, устремились по оврагам к чащобе, и тут, прямо передо мной возникли перекошенные рожи охранников. Толи троих, толи четверых - точно я не заметил, зато их отлично разглядел томмиган, слепая очередь из которого поразила всех, судя по сдавленным крикам и стонам из оврага.
     - Тремя-четырьмя меньше, - хрипло сказал я, поправляя съезжающий ремень автомата.
     Рядом послышались голоса, и затем громкие вопли. Я глянул, пытаясь при тусклом лунном свете различить хотя бы что-нибудь. Оказалось, это Шанкар, встретившись лицом к лицу еще с двумя стражами, орудуя серпом, кромсает несчастных на ленточки. Вот зверюга!
     Сзади послышалось громкое пыхтение. Я было вскинул автомат, но услышав шепелявое "не стреляйте" опустил оружие.
     - А, это вы, старейшина! - злобно ухмыльнулся я, - что же вы бросили свою армию на произвол судьбы?
     - А ведь и у Ленина в первый раз все прошло не так гладко, - выкрутился старичок, - в 1905 году первая попытка революции, как известно, обернулась крахом.
     - Ох, ладно, - поморщился я, - сам поплелся за нами, теперь вот и разгребай.
     - Хорошо, - несчастно прошептал он, - я пойду с вами.

        Впереди темной стеной возвышался спящий ночной лес. Мы ворвались в его объятья точно дикие вепри на фермерские угодья. Холодный сырой с примесью гнили воздух бороздил легкие, вызывая спазмы с трудом сдерживаемого колючего кашля, отчего легкие судорожно сокращались, норовя сорваться с ритма в любой момент. Повсюду, хмурые и серые деревья, великанами обступившие нашу троицу. Они были чем-то схожи с земными аналогами, только намного выше и ветвистее. Крупные мясистые листья с хрустом лопались, истекая переполнявшим их соком, когда я, неосторожно задевал их. Под ногами все время что-то хрустело. Возможно, это всего лишь сухие ветки, а может быть насекомые, так неосмотрительно ползающие повсюду. Стараясь не обращать внимания на мелочи, я, всхрапнув, словно выдохшаяся лошадь, прибавил ходу. Позади эхом отдавались канонады выстрелов, затихающие крики умирающих. Над деревней поднималось кроваво-красное марево восхода.
     - Кажется, оторвались, - просипел старейшина. Тщедушное старческое тело его тряслось от натуги, болезненно горячий воздух с хрипом вырывался из груди.
     - Вперед, - твердо сказал я, - нельзя останавливаться сейчас.
     - Я не могу, - возмутился было старейшина, но увидев мой многообещающий злобный взгляд, моментально заткнулся и побежал вслед за нами.
     Хмурые высокие деревья расступались неохотно, дважды я спотыкался, дважды падал, в кровь раздирая колени и стирая подошвы полуботинок-полулаптей, любезно предоставленных мне хозяевами деревни в целом, и великим и могучим управляющим в частности. На голову капало что-то мокрое и липкое, воздух, вязкий и влажный с трудом переваривался трудоголиками-легкими. В лицо ударила непереносимая вонь. Пахло болотом и перегноем. Перепрыгнув через поваленный ствол, я по колено провалился в грязь, но, громко чертыхнувшись, вытащил ногу из трясины, и рванул дальше.
     Старейшина, тот вообще хватался руками за грудь, несколько раз останавливался, а потом и вовсе стал падать через каждые два шага. Зато Шанкар чувствовал себя как Тарзан в родных джунглях, весело смеясь, бежал через непроходимую чащобу, и казалось, лес, удивленный невероятным напором нагловатого чужестранца, в почтении расступался перед ним. Спустя минут пятнадцать мои ноги окончательно потеряли способность к передвижению и я, пробормотав - "Передышка", без сил упал на мягкий ковер травы. Рядом тяжело дыша, примостились Шанкар и старейшина, которому и вовсе было плохо, учитывая возраст и слабость организма старика.
     - Пить, - захрипел он.
     - Забудь, - зло ответил я, - знал ведь на что шел, теперь терпи.
     А пить и вправду хотелось невмоготу. Да тут мне еще в туалет приспичило. Животу не прикажешь, когда наиболее подходящее время для оправления организма, он сам навязчиво намекает на сию необходимость. Что тут скажешь - мерзкая штука, жизнь. Особенно, когда рядом нет приличного сортира. Одна только жалкая будочка возле барака вызывала во мне сугубо отрицательные эмоции, а справлять нужду на природе, это уж извините откровенное надругательство над цивилизацией.
     - Я сейчас, - пробормотал я невразумительное, и косолапя, скрылся за кустами от посторонних взоров - привычка, знаете ли. Сделав свое "грязное" дело моментально почувствовал себя живым и здоровым, будто груз с плеч упал, точнее с несколько иного места, впрочем, это не столь важно.
     - Ну и что будем делать теперь? - спросил Шанкар. В темноте его контуры окончательно потеряли всякое сходство с человеком, и напоминал мой смелый спутник большого спящего медведя.
     - Дождемся рассвета, - неуверенно пробормотал я, - у меня в магазине, - похлопал я по автомату, - еще остались патроны, у тебя серп - довольно практичная штуковина в умелых руках. Завтра будем искать озеро, речку или что-нибудь подобное, жажда, она штука злая.
     - А потом? - пролепетал старейшина.
     - Суп с котом, - буркнул я, - надо выйти к любому обитаемому району, затем добраться до центра в космопорт сесть на корабль.....
     Вот тут я, пожалуй, перебрал немного. Выйти к какой-нибудь богом забытой веси - вариант вполне реальный, а вот насчет космопорта... не исключено, что он находится вообще на другой стороне планеты, за каким-нибудь местным океаном, а даже если и найдем его, космопорт то бишь, где достать денег на билет? Придется угонять корабль, а по законам некоторых колоний хищение межпланетных транспортных средств карается смертной казнью. Это в том случае если нас по дороге истребители-протекторы не собьют. К тому же, никто в нашей компании, к сожалению, не знаком с управлением истребителей... Да, перспектива была не из приятных. Так, мучимый тяжкими раздумьями о грядущем, я не заметил, как провалился в темный, как безлунная ночь сон.

        Встретить утро в лесу без крыши над головой - что может быть хуже? Холодный туман накрыл чащу белесой пеленой, я ничего не видел даже на расстоянии вытянутой руки. Осторожно прикоснулся к ветке дерева - иней. Морозный воздух казалось, вкрадывался в каждую клеточку измученного тела, вызывая конвульсивные спазмы попросту именуемые дрожью. Если в этих краях есть такие понятия как времена года, то сейчас как раз пришло время поздней осени, хотя, еще недавно стояла невероятная жара. Да кто их разберет, эти планеты?
     - Кхе-кхе, - раздалось рядом. Кашлял старейшина.
     - Проснулся, товарищ! - саркастически ухмыльнулся я.
     - Да, - пробормотал тот. На старика страшно было смотреть. Весь осунулся, кожа пожелтела, словно страницы пергамента, под глазами темные круги. Не человек, а привидение замка Бисмарк. Сквозь хлопья тумана, заметив мою ухмылку, старичок с укором покачал головой.
     - Эх, вы, товарищ, сами ведь выглядите не лучше, а над бедным стариком потешаетесь....
     - Потешаюсь, что есть, то есть! - вяло ухмыльнулся я.
     Где-то шагах в пяти захрустели ветки, раздался протяжный звериный стон. Я было схватился за автомат, но тут же расслабился и улыбнулся. Из тумана, пошатываясь, вышел Шанкар.
     - Хвала всевышнему, мы все еще живы, - сказал он и сладко зевнул.
     - По этому вопросу я еще готов поспорить! - я звонко засмеялся, - в нашем случае безболезненная смерть, не самый худший выход!
     Похоже, спутники весьма своеобразно оценили шутку и на мой непритязательный взгляд сочли ее дешевым фарсом, а смех - истерическими повизгиваниями. Но, как это не парадоксально, мне было действительно весело.
     - Предлагаю двигаться дальше! - заявил Шанкар, - как известно, кто рано встает...
     - ...Тот умирает первым, - закончил я поговорку.
     Собрав остатки сил и жалкие пожитки, мы двинулись в путь.

        Спустя некоторое время туман рассеялся, и холодное, морозное утро сменилось жарким изнуряющим днем. Вот тут я, городской житель, испытал все "прелести" дикого леса. Солнце палило нещадно и даже широкие, изумрудно-зеленые, перенасыщенные хлорофиллом листья не сдерживали разящие наповал солнечные лучи. Волосы на голове нагрелись и готовы были вспыхнуть, словно старая солома, только пот, обильно пропитавший их, не давал свершиться очевидному. В глазах уже немного рябило, временами темнело. Еще немного, и не избежать теплового удара. Видать, планетка эта расположилась к местному солнцу куда ближе, чем старушка-Земля. Впрочем, даже с жарой можно было бы смириться, но тут нас ждал еще один сюрприз. Только солнце оказалось в зените, как откуда ни возьмись, появилась всякая местная пакость, летающая и ползающая, норовящая то схватить за голую ногу, то впиться в руки и лицо. Всевозможной мошкары было более чем предостаточно - москиты, комары и кучи других неизвестных мне видов насекомых облепляли нас с ног до головы. Несладко приходилось всем, даже старейшине: конечно, его туника была длиннее наших роб, но толщина материала оставляла желать лучшего - местная живность без труда кусала старика даже сквозь накидку. Шанкар схватил было за стебель первую попавшуюся под руку растительность, дабы отгонять от себя злобных насекомых, но тут же с воплем отдернул руку.
     - Жжется зараза, - прокомментировал он неожиданный всплеск эмоций, - больно.
     Теперь, наученные горьким опытом, мы с опаской обходили высокие растения с зазубренными, словно зубья пилы листьями. Тут еще старейшина умудрился подвернуть ногу, и сейчас, плелся вслед за нами прихрамывая на левую конечность, и кляня на чем свет стоит всю нашу затею.
     - Тебя, товарищ, никто и не звал! - огрызнулся я.
     Пот градом струился по лицу и плечам, впитывался в мешковину туники. От мошек не было отбоя, и они, уже не чувствуя сопротивления с моей стороны, радостно набросились на изможденное естество. Старейшина почти полз, хрипя, нес всякую похабщину, и еле-еле переставлял ноги. Бодрее всех выглядел Шанкар. Он, кроме того, что брел, выпятив широкую, как наковальня, грудь, еще и обмахивался широченной веткой, которую отломал без зазрения совести, с какого-то уродливого дерева. Будь мы на Земле, за такое варварство он вполне бы схлопотал лет пять исправительных работ. Но, к сожалению, до родимой планеты было ой как далековато.
     Пить хотелось, просто невмоготу. Мы со старейшиной, обсуждая сию проблему, и придя к обоюдному согласию, относительно того, что озера или хотя бы жалкой лужицы нам найти не светит, и потому решили, что, в крайнем случае, будем пить собственную... гхм... мочу. К тому же я помню, что-то подобное я прочел в одной милой книжке с интригующим названием: "УРИНОТЕРАПИЯ, КАК СПОСОБ САМОПОЗНАНИЯ". И судя по всему, нашей троице в скором времени удастся познать самих себя самым, что ни на есть простейшим способом - поглощением собственных продуктов жизнедеятельности, урины то бишь. Шанкар, похоже, услышал нашу беседу, по крайней мере, рожу его перекосило так, будто он только что выпил литр собственной мочи.
     - Ну уж нет! - заорал он срывающимся голосом, - ссанье я пить не стану!
     - Тебя никто и не заставляет! - встрял старейшина, но, не встретив моего одобрения, так же моментально заткнулся.
     - Есть у меня одна идея! - многозначительно сообщил я, становясь на корточки, - Шанкар, дай-ка мне серп.
     Как бы то ни было, но в школе я учился, и одним из предметов была тема "выживания на неизвестных планетах". Даже будучи ребенком, я усвоил несколько нерушимых, навеки отложившихся в памяти истин. Мох на деревьях растет только на севере, в любом климате, без исключения - первая. Справлять нужду нужно по ветру, а не против ветра, иначе результат может оказаться весьма плачевным - вторая. И, наконец, третья - если хочешь пить, и по близости нет озера, реки, родника или иного источника, вырой в земле ямку и подожди немного. Когда местность насыщена влагой, особенно если это лес, то в скором времени ямка наполнится подземной водой. Правило сие не распространялось на пустыни и наиболее засушливые степи Аригоны, но в основном, по мнению школьного инструктора, действовало безотказно. Вот сейчас, я, вооружившись серпом за место саперской лопатки, рыхлил землю, выгребая ее ладонями, пытаясь воспроизвести "правило третье" на практике. Попыхтев несколько минут под удивленными взглядами спутников, я, наконец, закончил праведный труд. Ямка получилась небольшой, но достаточно глубокой и объемной.
     - Сейчас! - гордо заявил я, - вы узрите чудо! На ваших глазах яма наполнится водой!
     - Хе-хе, - усмехнулся Шанкар, - ты что, помочиться туда собираешься?
     - Смейтесь, смейтесь! - фыркнул я в ответ, - только вот пить ее я один буду.
     - И долго ждать этого твоего чуда? - поинтересовался старейшина.
     - Я точно не уверен, - прогундосил я, - быть может, минут пятнадцать, а может быть час. Вода, которой пропитана земля, должна скопиться в этой ямке...

        Мы просидели в ожидании часа полтора. Каждые двадцать минут мы по очереди проверяли углубление, да только тщетно. Земля оставалась сухой, и влага в ней отчего-то не скапливалась.
     - Ну и где твоя вода? - озлобленно прошипел Шанкар, - что-то я ее не вижу? Может я слепой?
     - Нет, - глупо улыбнулся я, - это не ты слепой, а я видимо глупый. Прав был мой школьный инструктор по выживанию, когда говорил, что исключения встречаются всегда. Особенно часто это происходит со мной.
     А про себя я отметил, что в те самые пресловутые исключения помимо пустынь и степей Аригоны можно смело записать Родонский лес.
     - А почему бы нам не пожевать местной зелени? - заикнулся я, - в листьях ведь должна содержаться какая-икакая влага?
     - Пожуй, пожуй, - нехорошо ухмыльнулся Шанкар, - может, повезет, и деревце попадется нормальное. А может, издохнешь мучительной смертью, как было с Джеймсом, мир его праху...
     Кто такой Джеймс, и что именно произошло с этим незадачливым субъектом, я так и не узнал, но идею с жеванием подножного и растительного корма отложил на самый крайний случай.
     Жить хотелось почти так же, как и пить, ну может чуточку поменьше. Не знаю точно, чем бы закончилось сие путешествие, быть может, мы, озверев, перегрызли бы друг другу глотки, но, этого не потребовалось. Бездонная растительность, окружающая нас, вдруг заколыхалась, подобно морским волнам при шторме. Кусты вокруг ощетинились копьями и стрелами.
     - Ну вот, - обреченно молвил Шанкар, - влипли!
     Старейшина обреченно жался ко мне, и, шамкая губами, с безумством юродивого шептал:
     - Стреляй в них товарищ, стреляй же!
     Но я, как зачарованный стоял, не в силах сдвинуться с места. Кусты раздвинулись и на обозрение нам показались экзотически одетые аборигены. Точнее сказать, экзотически раздетые. Кроме жалких набедренных повязок, служивших скорее ритуальным украшением, нежели одеждой и шикарных бус из сушеных ушей (надеюсь не человечьих) на них ничего не было. Лица и тела раскрашены красными полосами, каждый вооружен коротким копьем и неким подобием лука. Все как на подбор светловолосые, судя по структурам лиц - типичные европейцы. При этом кожа их имеет странный медно-лиловый оттенок, присущий исключительно африканцам. Вероятно, всему причиной сверхтяжелые лучи местного солнца. Интересно, как сии товарищи вообще умудрились оказаться здесь?
     - Ну вот вам и подарочек на именины! - буркнул рядом Шанкар, поудобнее перехватывая рукоять серпа.
     - Может, попробовать с ними поговорить? - неуверенно предложил я.
     - Давай, попробуй! - витиевато обнадежил Шанкар, - чем черт не шутит, вдруг договоришься.
     Я, в знак мира выставил ладони перед собой, и глупо улыбаясь, начал лопотать всякую чушь сначала на родном русском, а потом и на эсперанто. На мои позывы откликнулся высокий мощный человек, чуть ниже Шанкара ростом, но, судя по жутким гранитным мускулам, ничуть не уступал ему в силе.
     - You wan` `o figh` wi`h me? - удивленно спросил темнокожий громила.
     - Чего-чего? - недоуменно переспросил я. Кажется, туземец говорил на аглицком, только невероятно извращенным акцентом. Впрочем, единственное, что я знал по-англицки, так это "fuck you" и "kiss my ass" которыми в избытке изобиловал лексикон моего коллеги Ньюмена.
     - У него Аригонский акцент! - сказал старейшина, - я узнаю язык. Это английский!
     - Ну, академик хренов, что же он говорит? - повернулся к нему я.
     - Он спрашивает, вас, желаете ли вы драться с ним?
     - Да он что, спятил? - выдохнул я, - какая еще драка?!
     Я повернулся лицом к темнокожему, и глупо улыбаясь, замахал руками.
     - Скажи ему, что мы пришли с миром, и воевать не собираемся, - прошипел я старейшине.
     - Но, товарищ! Я понимаю язык, но говорю на нем плохо! - заявил он, - и объяснить ему... это боюсь выше моих лингвистических способностей.
     - Давай! - зарычал я, - объясняй быстро!
     - Хорошо, хорошо! - спохватился старик, - я попробую....
     Старейшина звонко заверещал, время от времени сбиваясь и вскидывая голову к небу. Видимо, вспоминал слова. Мы с Шанкаром стояли поодаль и натянуто улыбались, заложив руки за спину и стараясь не делать лишних движений. Слишком уж туземцы были воинственны. От нависшего напряжения улыбка моя приобрела вид стервозного оскала дикой гиены, отчего туземцы неодобрительно косились в мою сторону, бесстыже тыкая пальцем. Я поспешил спрятать наигранную радость поглубже, и теперь моя прискорбная кислая физиономия мозолила глаза всем окружающим. По лбу катились крупные капли пота, руки дрожали, готовые с минуты на минуту вцепиться в автомат. Темнокожий громила вдруг удивленно вскинул брови, губы его расплылись в улыбке.
     - Ок, figh` af`er dinner! - сказал он. Я улыбнулся в ответ, подозрительно косясь на старейшину.
     - Я что, я ничего, - залепетал он, - я попытался объяснить....
     - Ну и что он сказал?! - рявкнул я.
     - Ну, он сказал, что убьет вас после обеда....
     Между тем громиле надоело слушать наше бессмысленное шептание, и он, толкнув старейшину в плечо, гулко молвил:
     - Follow me!
     Я в очередной раз скривился, словно проглотил живого африканского таракана.
     - Он сказал, чтобы мы шли за ним! - услужливо перевел старейшина.
     - Ну пошли, раз сказал, - огрызнулся я. Неприятно сосало под ложечкой, а внутри было гадко и мерзостно, будто в предчувствии чего-то большого и злого.
     Нас провели по узкому лесному коридору, вдоль маленькой, умело вытоптанной тропинки. Повсюду жужжали мухи и москиты, дважды я чуть было не наступил на змею. Вскоре деревья, которые сильно смахивали на растущие в заповеднике Орехово-Зуево, и были привычны моему взгляду, закончились. Их сменили узкоствольные, крепкие, похожие на пальмы. Местами встречались заросли бамбука. Конечно же, прочие деревья не исчезли бесследно, но теперь их ворсистым ковром покрывали растения-паразиты, вьюны, а по верхушкам тянулись длинные веревки лиан, части которых неосмотрительно свисали до самой земли.
     - Ну, - хлопнул я Шанкара по плечу, - чем тебе не Африка?
     - Не знаю, - огрызнулся тот, - я в Африке не был.
     Разглядывая яркие хитросплетения природных красок, я с удивлением обнаружил мелькавшие то и дело карликовые пальмы, на которых наливались спелой желтизной такие знакомые фрукты... бананы! Я, не мысля лукаво, сошел с тропинки и сорвал один. Вот думаю, сейчас вытянутся рожи у Шанкара со старейшиной, когда я на их глазах съем парочку. Но рожи вытянулись не у моих спутников, а у темнокожих аборигенов. А еще выпучились глаза. Наконец, один из них вышел из ступора и, подбежав ко мне, выбил несчастный банан у меня из рук. Банан звонко хлюпнулся и исчез в зарослях.
     - Don`` `och i`! - громко крикнул туземец, - i``s poisoned!
     - Че он сказал? - полюбопытствовал я у старейшины.
     - Я толком не разобрал, - ответил тот, - что-то насчет отравы.
     Впрочем, туземец оказался не глупым, и, в ответ на мой недоуменный взгляд демонстративно сорвал еще один банан с дерева, надорвал кожуру и показал мне. В лицо пахнуло редкостным зловонием. Под ярко желтой кожурой шевелилось что-то болотно-зеленое, пульсировало и набухало, словно нарыв от укуса бабочки-вампира. К горлу подступил комок, и не будь я достаточно стойким к подобным вещам, моим спутникам пришлось бы лицезреть содержимое моего желудка. Теперь уже я выбил ужасный фрукт из рук туземца. Тот лишь засмеялся, обнажив крепкие желтые зубы. А проклятый банан исчез в зарослях травы.
     - Ну что, Чен, перекусил? - ехидно поинтересовался Шанкар, когда мы пересекали небольшую светлую поляну.
     - Ага, - буркнул я, - что же ты не присоединился? Наверное, наелся уже!
     Зря я напомнил о еде. Мой дремлющий до поры до времени желудок, будто услышав нашу беседу, сердито заурчал, и крепко вцепился в ребра. Судя по кислой роже Шанкара, его мучила та же проблема. Одному старейшине было все по барабану. Улыбаясь, он шагал по тропинке, высоко поднимая ноги, и напевая какую-то одному ему известную песенку. Здешний воздух явственно пошел ему на пользу.
     - Природа - центр мироздания! - заявил вдруг старейшина, с претензией на философскую мудрость.
     - Эк вы батенька загнули, - усмехнулся я, почесывая бороду, - не природа, а человек - центр мироздания. Это нам еще в начальных классах в голову вбивали. Хотя я, честно говоря, серьезно сомневаюсь в этой аксиоме. Такую глупость мог сказать разве что недотепа-президент, полагающийся на массовую тупость. Если следовать этой не требующей доказательств "истине", и принять на веру тот аргумент, что человек действительно центр мироздания, то сколько же этих центров расплодилось!? На всех мироздания не хватит.
     - Вот по этому то люди и воюют, что на всех мироздания не хватает! - громогласно подытожил старейшина.
     Я бросил взгляд на Шанкара. Тот, не желая влезать в занудные беседы, медленно плелся за туземцами, опустив голову. А у старейшины уже вовсю блестели глазенки. Вот фанатик, - усмехнулся я, - хлебом не корми, дай языком почесать.
     - Интересная позиция, - буркнул я, - это что ж. По-вашему, если один человек убивает другого, то тем самым образом он отвоевывает частичку мироздания? В таком случае вы глупец, старейшина. Человек, считающий оправданием убийство во имя убийства сам убийца.
     - Ах, - обозлился тот, - выходит, я уже и убийца!
     - Тут я, пожалуй, немного перегнул, - дружелюбно улыбнулся я, - просто позиция ваша кажется мне кособокой. Ну как человек может быть центром мироздания? Людей же сотни миллиардов. Природа - особенность каждой планеты. А к вопросу о центре мироздания могу сказать одно. Он есть, но только это не человек и не природа. Быть может разум, разум в глобальном масштабе. То скопление мысли, породившее галактики, планеты, созвездия, да и нас с вами тоже.
     - Кончай базар! - раскатился бас Шанкара, - философы хреновы. Ишь, устроили тут демагогию, когда в животе пусто.
     - Слушай старейшина, - спохватился я, - а не мог бы ты попросить у наших знакомых воды?
     - Я попробую, - недовольно фыркнул тот, - но только не считайте, что вы меня переубедили.
     - Ваше право, дорогой мой товарищ, - хлопнул я его по плечу, - только вытребуйте у туземцев попить.
     Старейшина, оживленно жестикулируя с криком "stop" живенько рванул на перерез процессии. Размахивая руками, он прокомментировал свои действия всего двумя словами:
     - Water, please!
     - Ох, ну и достанется сейчас ему, - шепнул мне на ухо Шанкар, - только бы не забили до смерти.
     - Ничего, - утешил я его, - не забьют. Старейшина как начнет им рассказывать про коммунизм, так они сами передохнут.
     Шанкар одобрительно загоготал.
     Старейшина возвратился к нам довольный, держа в руках большую железную флягу.
     - Вот! - радостно сообщил он, - достал воду!
     - Ты достал, ты и пей первым, - осклабился Шанкар, заодно узнаешь, вода это или моча ихнего вождя!
     Старейшина осторожно скрутил пробку, принюхался, брезгливо поморщившись на всякий случай, и сделал первый глоток. Недовольство и отвращение в его глазах сменились блаженством.
     - Вода! - обрадовался он, - холодная вода!
     Фляжка быстро пошла по рукам. Не успел напиться старейшина, как баклажка уже перекочевала в руки Шанкара. Довольный, он присосался к горлышку, точно пиявка к коже. Пил он надсадно, тяжело, с подбородка на грудь тонкими струйками стекала вода, впитывалась в мешковину туники. Нетерпеливо, я вырвал флягу буквально изо рта Шанкара, отчего тот, поперхнувшись, долго кашлял. Я жадно припал к вожделенной влаге. Холодная вода прокатилась по горлу, капли катились по губам, освежали рот. В животе приятно потяжелело.
     - Эх, сейчас бы жареного поросенка да с гречневой кашей! - мечтательно протянул Шанкар.
     - Ага! - засмеялся я, с интересом разглядывая серебристую фляжку со встроенным конденционером, явно не местного изготовления. - А гуся в яблоках тебе не подать?
     И тут же заткнулся, разглядывая диковинную надпись на боку баклажки.
     - "Evans Enterprise"! - прочел я в слух, не веря своим глазам. - Первый межпланетный корабль с квантовым приводом турбоподдува.
     - Чего? - удивленно переспросил Шанкар, - с каким поддувом!
     - Эх ты, чурбан неотесанный! - огрызнулся я, - любой уважающий себя землянин знает трагичную историю первого исследовательского лайнера собранного на верфях околоземной орбиталки. В основе его был заложен новый сверхмощный двигатель, разработанный российским ученым Игорем Дмитриевичем Коноваловым. Сам изобретатель оказался в числе испытательного экипажа нового судна. Этот корабль первым в истории человечества был способен преодолевать невозможные ранее расстояния используя скорость, максимально приближенную к световой.
     - Ну и что же случилось с ним? - вяло поинтересовался старейшина.
     - А случилось следующее. В первый свой рейс корабль вышел за пределы солнечной системы, устремившись по непроверенному курсу в сторону... ээээ... забыл черт, куда он устремился. Только дело не в этом. Оказалось, что экипаж обнаружил некую систему, со слов профессора подобную Солнечной, в которой обнаружилось целых три содержащие кислород планеты. Потом при невыясненных обстоятельствах связь оборвалась. Ну, естественно, экипаж Эванса посчитали погибшим в результате несчастного случая. Было это в 2107 году. Проект квантового привода заморозили на целых семьдесят лет, как нестабильный, опасный для жизни способ перемещения.
     - Ну и что из того? - буркнул Шанкар, - мне лично абсолютно наплевать.
     - Конечно тебе наплевать, варвар неотесанный, - разозлился я, - но, в результате этой "неприятности" космическая экспансия затормозилась в развитии на целую сотню лет! А теперь я нахожу флягу с потерянного корабля у странноватых туземцев, которые и не туземцы вовсе, потому что говорят на ломаном аглицком и вообще судя по лицам самые что ни на есть типичные земляне!
     - Считаете, что эти люди - потомки исследователей с исчезнувшего корабля? - резюмировал старейшина, - а вам не кажется, дорогой товарищ Раменский, что это полный абсурд?
     - Наш мир полон абсурда, - неопределенно буркнул я, - а прав я или нет, мы скоро выясним!

Глава 11.

        Мы брели по джунглям до самого вечера. По лианам то и дело сновали карликовые обезьяны, повсюду суетилась живность поменьше. Ящерки, красные как помидоры жабы, разбегались прямо из-под ног, недовольно урча. С дерева на дерево прыгали странные, похожие на белок существа, звонко верещали яркие, как новогодние елки, птицы. В воздухе витал аромат диких трав и сладкий запах цветов. Я, упоенный красотой природы, уже не обращал внимания на всякие мелочи, связанные с бренностью собственной жизни. Правда, чувству сему не суждено было длиться долго. В задумчивости, я пинал мелкие шишки под ногами, пока наконец не ткнулся носом в крепкую, как кирпичная стена спину Шанкара.
     - Danger! - заголосил туземец, возглавляющий процессию. Замыкающие аборигены тут же ощетинились копьями, перебрасываясь друг с другом резкими короткими фразами. Старейшина лишь в недоумении разводил руками, а я, сдернув с плеча автомат, снял его с предохранителя, настороженно следя за реакцией аборигенов. Шанкар не замедлил выхватить из-за пояса серп и тоже замер в ожидании.
     В кустах что-то зашебуршало, раздался тяжелый, хриплый рев и на поляну вышло удивительное существо. Пожалуй, можно было назвать его страшным, или даже уродливым, но я, привыкший и не к таким выкрутасам природы, смотрел на зверя с некоей примесью жалости. Похож он был скорее на огромного тигра переростка, больше своего земного собрата раз в пять. Шерсть, некогда бывшая густой и желтой, теперь безвольными, словно выжженными кислотой коричневыми клоками свисала с корявого, испещренного струпьями и язвами тела. Мутные желтые глаза его пылали злобой, с раскрытой пасти капала гнилостная гнойная слюна, желтые клыки лязгнули в предвкушении легкой добычи. Вероятно, зверь был стар, или серьезно болен, что впрочем, не мешало наводить на окружающих неописуемый ужас.
     - А ты говорил, в этих лесах не водится крупная дичь! - зло зыркнул я на Шанкара.
     - Так разве это дичь? - буркнул он, - дичь это мы! Причем не слишком для него крупная.
     Между тем туземцы неуверенно обступили диковинного монстра. Кто-то смелый с громким воплем метнул первое копье. За ним последовали другие. Ноль эффекта. Копья отлетали от мутанта-исполина, как зубочистки от слона, не причиняя ни малейшего вреда. Зверь лишь лениво отмахивался огромными, как бревна лапами и примерялся к предстоящей трапезе.
     А пищи в лице нашей компании хватило бы ему с избытком.
     - Слушай, - крикнул я Шанкару, - попробую снять его автоматной очередью. Если не получится, бежим в чащу. Да поможет нам... ну хоть кто-нибудь, учитывая то, что в бога я не верю.
     Сплюнув себе под ноги, я, прикусив губу, рванул на передовую. Тут уже творилось невообразимое. Туземцы кто как мог, несмело отбивались от монстра. Трое лежали бездыханными. Из вывернутых суставов сочилась кровь, на разорванном брюхе одного пузырились сизые кишки. Зверь, похоже, разъярился не на шутку, и потому в слепой ярости бросался в разные стороны, стараясь сокрушить всех и всякого. Вот темнокожий силач бросился на него с копьем. Тигр-мутант лишь махнул лапой, и абориген с переломанным копьем отлетел в сторону, как безвольная щепка. Затормозил его полет широкий ствол пальмы, о которое несчастный туземец врезался с невообразимым хрустом. Я подбежал к раненому, но тут же отпрянул в сторону. Темнокожий умирал. Левая нога его была вывернута с корнем и валялась в метре от непосредственно тела. Умирающий хрипел, пуская кровавые пузыри. В грудь ему впилось обломанное древко собственного копья. Еще двоих зверь придавил огромными, как стволы дубов лапищами. Захрустели ломающиеся кости. Дико вскрикнув, люди испустили дух.
     - Попробуй-ка этого, кошка переросток! - крикнул я, поднимая ствол автомата. Звонко затрещал "Томпсон", воздух вокруг меня накалился. Пульки с гулким свистом вырывались из дула и устремлялись в казавшуюся неуязвимой тушу монстра. Рядом закричал старейшина.
     - Чен, о боги! Ты ранил его!
     Зверь протяжно взвыл, в ужасе отшатнувшись от разящего огня. На теле его проступили маленькие красные точки, которые спустя мгновение извергли наружу потоки бордово-черной зловонной крови. Ага, старейшина! - весело, с хрипом закричал я, - как приспичило, весь коммунизм по боку! Про бога вспомнил!
     Тот, похоже, не обратил внимания на мои слова, и с криком сиганул в сторону. Взбешенный зверь уже несся на меня, намереваясь растоптать, а я вдруг замер, не в силах пошевелиться.
     - О черт! - я крикнул. Как же медленно поднимается ствол автомата. Слишком медленно, чтобы успеть остановить этого гада. Я уже видел его безумные, источающие ядовитую злобу глаза, чувствовал зловонное дыхание. Гнилостные желтые клыки его готовы были сомкнуться на моей хилой шее...
     Что-то большое и сильное сбило меня на землю. Растерявшись, выронил из рук автомат. Тот звякнув, улетел в кусты. Краем глаза успел заметить, как в шаге от меня приземлились тяжелые массивные лапы. Похоже, зверь очень удивился, не обнаружив добычу в лапах. А я чертыхнувшись, наконец увидел неожиданного спасителя. Шанкар лежал рядом тяжело дыша.
     - Навеки твой должник, - хрипло сказал я, и, подскочив, рванул в чащу. Шанкар, не будь дураком, откатился в сторону и дал деру, что было силы. На то место, где мы лежали секунду назад, приземлилась массивная туша монстра. На этот раз он промахнулся куда основательнее, нежели в прошлый. Видимо излишество свинца в его теле отрицательно сказалось на здоровье этого уродца. Тигр тяжело хрипел, изо рта вперемешку с белесой слизью сочилась кровь.
     - Еще минута, - молвил я, переводя дух, - и зверь окончательно обессилит. Кстати, Шанкар, ты не видел, куда отлетел мой автомат?
     Тот лишь пожал плечами. А я, не размышляя больше ни секунды, кинулся в кусты, лихорадочно ощупывая землю в поисках несчастного томмигана.
     Ослабевший от потери крови зверь все неистовствовал. От небольшого отряда туземцев стоящих на ногах оставалось человек десять. Остальные с травмами разных степеней тяжести валялись повсеместно. Некоторые уже испустили дух, но кое-кто все еще пытался отползти. Заметив шевеление, монстр бросался к недобитым и рвал им глотки.
     - Ну где же ты, железяка поганая! - бурчал я себе под нос, тыкаясь в траве. Наконец, руки нащупали холодный металл томмигана. С победным кличем, я прыгнул из кустов, ломая ветки, и открыл слепой, неприцельный огонь по злобному зверю. Тот взвизгнув, завалился на бок, придавив воинственно размахивающего копьем аборигена. Затем, вскочил, и, рыкнув напоследок, ломанулся сквозь чащу. Через мгновение его уже и след простыл. Лишь мертвые, истекающие кровью тела, да клоки грязно-коричневой шерсти остались на разворошенной тропинке. Я стоял, с трудом переводя дух. Сзади подошел Шанкар, хлопнул по плечу.
     - Похоже, ты сделал этого засранца! - одобрительно осклабился он. Я устало кивнул в ответ. От отряда туземцев человек в двадцать, на ногах осталось только семеро.
     - Да, но какой ценой... - шепнул я в ответ. Шанкар, к сожалению меня уже не слышал, а в компании туземцев пошел помогать раненым.
     Их оказалось немного, всего пятеро. У одного была сломана нога, двое других валялись в неестественных позах, тяжело дыша, держась руками за распоротые животы. Из под ладоней текла кровь, вспучивались сизые внутренности. Этих вряд ли удастся спасти. Еще один оказался раненым шальной пулей, срикошетившей толи от не во время подвернувшегося камня, толи от крепкой шкуры монстра. Пуля пробила ключицу и торчала уродливым прыщом над лопаткой. Я резко дернул, туземец застонал, но сдержался. А может, просто потерял сознание. Я бросил железный катышек в кусты. Последний оказался практически живым. Ну, я имею в виду, жизненно важные органы не пострадали. Небольшая ссадина на голове и пара сломанных ребер - вполне можно выкарабкаться и без помощи медицины. Остальные были мертвы, и решения судмедэкспертизы не требовалось, чтобы подтвердить сей прискорбный факт. Человек с оторванной головой определенно не тянет ни на живого, ни даже на раненого. А таких здесь было большинство.
     Мертвых пришлось оставить. Даже похоронить их мы не могли, не было ни лопат, ни времени. Монстр мог вернуться, только вот патронов у меня осталось от силы треть обоймы, и сильно сомневаюсь, что этого хватит для отражения очередной атаки. Шанкар легко закинул раненого на плечо, словно тот был не человек, а вязанка хвороста. Мы, вдвоем со старейшиной потащили еще одного. Оставшихся, самых тяжелораненых, взгромоздили на себя туземцы. Когда солнце уже скрылось за горизонтом, мы тронулись в путь.

        Венцы лепестков прятали цветы, в ожидании ночи замолкали птицы. Лес медленно засыпал. Уже не слышно было привычной суеты животных, лишь зычно трещали цикады, порхали ночные бабочки, с безумством умалишенных бросаясь на ярко пылающие факелы туземцев. Деревья сухо шелестели в такт нашим шагам.
     - И долго нам еще плестись? - отстраненно промычал Шанкар, перехватывая ношу поудобнее. Ноша зашевелилась и застонала.
     - Пока не придем! - резонно подметил я, облизывая пересохшие губы. Старейшина тяжело хрипел, но по-прежнему шел вперед, хотя лицо его при свете факелов походило на дешевую маску упыря, коими торгуют лоточники на Лаванде. Под ногами прошмыгнула черная змея, я со злости пнул ее ногой. Змея, дважды перевернувшись в воздухе, улетела в кусты.
     - Эк ты ловкий какой! - усмехнулся Шанкар. А гадюку слабо так швырнуть.
     - Здесь нет гадюк, - мрачно сказал я, поправляя съезжающую руку раненого туземца.
     - Да что вы цапаетесь, как кошка с собакой! - хрипло сказал старейшина, - посмотрите лучше вокруг! Ночная природа, это здорово! Что может быть лучше ночной прогулки?!
     На последнем дыхании молвил старейшина и рухнул без сознания. Звонко брякнулись ноги раненого, которые он выпустил при падении. Тот тяжело застонал, суматошно дергая ногами. Надолго его, правда, не хватило. Через несколько секунд он без сознания лежал рядом со старейшиной. Процессия остановилась. Из рядов туземцев выбежал бугай, тот самый, что предлагал мне подраться.
     - Wha`s happened? - участливо спросил он.
     - Сам посмотри, - ответил я, указав на распростертых людей.
     Остаток пути мне пришлось проделать, в одиночку таща на карачках старейшину. Для своих малогабаритных пропорций он оказался удивительно тяжелым. С кряхтением я взвалил его на закорки, и громко ругаясь, поспешил вслед за медленно двигающейся процессией.
     - Ну, как тебе старейшина? - язвительно спросил Шанкар.
     - Тяжелый, зараза, - криво улыбнулся я.
     - Ничего! Посмотри вперед, там уже виднеются огни деревни!
     Я вгляделся в темноту. Вдалеке в сумерках, освещаемых лишь факелами да мутной луной, горел костер. Смутно различались силуэты маленьких домиков.
     - Вперед и с песней! - прохрипел я, и, закидывая старейшину на плечо, прибавил шагу.

        В деревню мы вошли уставшие взмыленные и невероятно голодные. Болели руки, ноги подкашивались, во рту стоял мерзкий привкус жутких фруктов, которыми так неосмотрительно угостил меня кто-то из аборигенов. Шанкар тоже попробовал сего невероятного плода, а потому шел сейчас с кисло-постной рожей и постоянно отплевывался.
     - Что Шанкар, обед не понравился, - ехидно спросил я.
     - Да мне был лучше с голоду подохнуть, чем есть эту гадость, - гавкнул Шанкар, методично плюясь.
     - Не волнуйся, - утешил я его, - подохнешь, не сомневайся.
     Деревня была маленькой и уютной. В свете факелов и одинокого костра я различил небольшие соломенные домики, похожие на индейские вигвамы, околицей расположились железные балки, заменявшие забор. Почва под ногами была жесткая, утоптанная, но возле каждого домика аккуратно выбрито некое подобие газона. Подле жилищ росли деревья и пальмы, по всему видно плодоносящие. А за деревней, куда уводила маленькая темная тропинка, чудовищным динозавром исполином лежал огромный холм. Казалось, что этот динозавр сейчас проснется, поднимется во весь рост и начнет крушить все, что под горячую руку подвернется.
     - Ох, - подошел сзади белый как мел старейшина, почесывая то, во что плавно переходит спина, - помираю я.
     - Проблевался разок, это не смертельно, - сказал я, - но если для тебя это такая мука, могу пристрелить.
     Я демонстративно поднял автомат. Старейшина сразу перестал охать и скрылся во тьме.
     Возле костра сидели люди, по большей части женщины и дети. Завидев нас, они повскакивали один за другим поднялись, с удивлением, тихонько переговариваясь, недоверчиво косились на нас. Из хижин выбежали еще несколько человек. Все, как один буравили взглядами в нас дырки. Я доброжелательно улыбнулся, буркнув по-англицки первое, что пришло в голову.
     - Fuck You!
     В мгновение ока мир будто замер. Толпа стояла в оцепенении, не зная как реагировать. До меня наконец дошло, что произнесенная мной фраза относилась совсем даже не к приветствиям. Фак ю, что в переводе пошли вы на... По лбу скатилась предательская капля пота, в горле образовался гадкий комок. Я, морщась, сглотнул. Темнокожий верзила на пару с Шанкаром растаскивающий раненых, в изумлении повернулся.
     - Совсем свихнулся?! - рявкнул Шанкар, покручивая пальцем у виска, - что ты им такое сказал?
     - Я, похоже, только что послал их всех, - прохрипел я.
     - Ну все, - вымолвил мой спутник, - как говорится в старом анекдоте, это пи...ц, а мы пи...ц не лечим.
     Молчание длилось панически долго. Первым разорвал оцепенение сопровождавший нас бугай. Сделал он это самым, что ни на есть простейшим способом - громко расхохотался.
     - Good joke! - смеялся он, показывая мне большой палец. Засмеялись и остальные, сначала неуверенно, а потом все заразительней. Вскоре захохотал и я. Только вот смех был истерическим. Шанкар тоже посмеялся, глядя на меня.
     - Еще одна такая шуточка Чен, и можешь рыть нам уютные могилки, - ухмыльнулся он.
     - Что поделаешь, далеко не всем понятен мой тонкий русский юмор, - невинно пожал я плечами.

        Мы расположились вместе с туземцами возле пышущего жаром костра. На нас поглядывали все еще недоверчиво, но дети лезли к нам, словно домашние собачонки. Не зря говорится, что устами младенца глаголет истина. Вот и взрослые уже улыбаются, глядя, как ловко Шанкар подкидывает маленького сорванца в воздух. А тому все в диковинку, кричит, смеется.
     Да и у меня настроение улучшилось. Особенно, когда принесли еду. К радости, тут не было вареных червяков или водорослей, хотя я бы, пожалуй, схрумкал бы даже их за милую душу. Возле костра туземцы положили огромный пальмовый лист, на который взгромоздили жареную тушу зверя, похожего на кабанчика. Шанкар, не мысля лукаво, выхватил серп, полоснул по туше, отсекая массивный кусок. Челюсти его задвигались, словно жернова, перемалывая и мясо и жилы и крупные хрящи. Попадись ему кость, и ее бы схрумкал не заметив. Я последовал его примеру, отхватив широкую, истекающую соком ножку. Мясо одуряюще пахло, у меня даже голова закружилась. Конечно, не хватало соли, но я этого практически не замечал, уплетая жаркое, да так, что только зубы сверкали. Один только старейшина сидел хмурый, белый как мел. Лениво пережевывал кусочек грудинки, стеклянным взором уставившись в небо.
     - Все хорошо товарищ, - похлопал я его по плечу, - последствия обморока, они такие. Не бери в голову...
     Тот согласно кивнул, не отводя взгляда от неба.
     - Домой хочу, на Аригону, - прошептал он, - там у меня семья... внуки, дети...
     - А жена?
     - Жена умерла... - на глаза старика накатились слезы, - умерла давно... Тогда я начал сильно пить, отвернулся от родных, друзей... И в итоге полетел искать счастья в других мирах... Вот нашел...
     Старик горько сплюнул, кулаки его сжались, шероховатые губы подрагивали.
     - Ничего, вот выберемся отсюда, полетишь навещать семью!
     - Не выберемся, - вздохнул тот, - я чувствую, что не выберемся....
     - А как зовут то хоть тебя, старейшина? - спросил я.
     - Григорием, - улыбнулся он, - Григорием Дмитриевичем Астафьевым......
     - Ну что же, Григорий Дмитриевич, здоровья вам и вашей семье! - поднял я воображаемый бокал.

Глава 12.

        Я проснулся раньше всех. В хижине на плетенках лежали, посапывая, Шанкар и старейшина. Неуверенно я высунул свою физиономию на улицу. Небо было больнично-белым. Над весью висел густой кисельный туман, где-то рядом недовольно урчали лягушки, резко, надрывно крикнула какая-то птица. Тихо шелестели потревоженные утренним сквозняком деревья, из соседней хижины слышался здоровый довольный храп.
     Потянувшись и сладко зевнув, я вышел из вигвама. Конечно, было невероятно интересно осмотреть деревню свежим, лишенным всяких препятствий взглядом. Туман понемногу рассеивался и теперь я мог ясно видеть границы села. Деревушка действительно была небольшой, всего-навсего двенадцать хижин, от непроходимых джунглей огороженных ржавыми каркасами космолетов, то, что я по началу принял за железные балки. Подошел к одной, потрогал - ребристую холодную поверхность покрывали капельки заутренней росы. А на боку красной, несмываемой краской светилась надпись - "Evans Enter..." далее она обрывалась, потому что кусок каркаса был обломан. Ржавые края были кривыми и острыми, я чуть было не порезал себе палец. В груди поднималась волна ликования. Значит действительно, экипаж Эванса не погиб! Но, тогда где-то же должен располагаться остов корабля, ну или хотя бы ржавый каркас? Сгорая от любопытства я прошел мимо остывающего костра, завернул за угловую хижину и пошел к маленькой узкой тропинке, которую я умудрился разглядеть еще ночью. Тропинка оказалась подвесным железным мостом, с проржавевшими малек периллами и с широкими выщерблинами в полу. Я осторожно ступил на него. Мост заскрежетал, но не провалился, даже не прогнулся под моей тяжестью. Сделав несколько шагов, я взглянул вниз. В полуметре подо мной плескалась вода. Местами пруд был затянут ряской и тиной, кое-где виднелись крупные лепестки кувшинок. Так вот откуда раздавалось кваканье лягушек! Пруд был небольшим, по берегам переходил в болото, весь заросший осокой и камышами. В воде звонко плеснулось, мелькнул хвост. Ба, да здесь еще и рыба водится! Вода тихонько плескалась от колышущего воздух легкого ветерка. К пруду свешивали громадные ветви лиственные деревья, по поверхности то и дело сновали крупные, с ладонь водомерки.
     - Лепота! - расплылся я в улыбке.
     Смело двинулся дальше по мосту, на другой берег, где в тумане проступали очертания огромного холма. Каково же было мое удивление, когда сквозь рассеивающиеся хлопья тумана я различил силуэт покоробленного временем космического корабля! Громада его, со временем вросла в почву, снаружи корабль практически весь в той или иной степени был засыпан песком. Покрывающий корпус металл был выдран кусками, а местами прогнил, обнажая крепкий еще, но уже покоробленный ржавчиной каркас. На "холме" росла мелкая трава, уже пустили корни кусты.
     - Так вот где ты нашел свое пристанище, прародитель космолетов! - я, приставив ладонь козырьком, во все глаза смотрел на удивительного исполина, когда-то бороздившего просторы космоса, а теперь грудой ржавого хлама лежащий и гниющий на окраине галактики всеми забытой колонии. Создавший его давно умер, остались потомки, которые даже не видели Земли. А зачем им какая-то земля? Для них родным миром стали джунгли Родона.
     Несмело, я шагнул к кораблю, там, где лишенный песка и растительности зиял проем некогда бывший шлюзом. В лицо пахнуло замогильной сыростью и разложением. Набрав в грудь побольше свежего воздуха, да так, что физиономия моя стала похожа на раздувшийся помидор, я вошел в темную как у черта в заднице, шлюзовую камеру. В полумраке освещаемой светом снаружи различил ручки управления блокировкой дверью и отпиранием внутренних отсеков. Где-то рядом капала вода. Вот, холодная мокрая, она попала мне за шиворот. Я аж дернулся, задев локтем ржавый, заросший травой монитор. Дисплей покрывал толстый слой грязи, жидкокристаллический экран пересекала поперечная трещина. Осторожно, боясь повредить и без того гнилую проводку, я ссыпал песок с клавиатуры. Клавиатура была кнопочной, старого образца с неудобной раскладкой. Половина букв была стерта, но самое интересное, что на каждой кнопке дублировались два алфавита русский и английский. Полазав под протект-панелью, обнаружил кнопку включения. Щелкнул - ноль реакции. Ну еще бы. Когда я вырвал защитную прокладку, оказалось, что внутренний механизм тумблера аж позеленел от ржавчины. Я сделал проще, вырвал провода ведущие к кнопке и закоротил их друг на друге. В воздухе запахло паленым, под терминалом что-то заискрило и затрещало. Но вопреки неполадкам грязный разбитый экран осветило сообщение.
     Load system defaults......waiting
     В корпусе компьютера что-то застрекотало, табличка загрузки сменилась строчками...
     System bios manually corrupted....please confirm entering.....
     Ну конечно, я не был полнейшим профаном в компьютерах, и естественно знал некоторые аглицкие термины, используемые системой, которые согласно стандартам содружества остались неизменными. Машинка сообщала, что внутренняя система повреждена и требовала подтверждения входа. Я вдавил клавишу Enter, и поврежденный экран осветило терминальное меню. К радости, компьютер предложил два способа лингвистической поддержки, спасибо Коновалову, что русским оказался. Выбрав русскую раскладку, я смело подтвердил ввод.
     Моему взору предстала следующая строка.

     Подтвердите открытие шлюза нажатием ввода

        Ну а что мне оставалось делать, подтвердил, конечно. Ржавая дверь тихонько заскрежетала, дернулась было влево, но видно механизмы были основательно повреждены, ведь со времени катастрофы прошло уже несколько сотен лет. Раздался жуткий скрежет, дверь дернувшись, затихла.
     - Ну вот! - я сплюнул со злости на пол. Подошел к ненавистной двери, и что было силы, ударил ногой. Дверь, скрипнув, безвольным куском металла повалилась внутрь. Я аж подскочил от неожиданности, когда в лицо пахнуло застоявшимся духом и внутренним убранством старого космолета. Судя по всему, туземцы уже добрую сотню лет не заходили в святую святых корабля, внутренний коридор - основная централь для техников. Не знаю, толи забыли ребята заветы отцов, толи просто не захотели проникать во внутрь из-за каких-то религиозных соображений, так или иначе, но внутреннее убранство теперь представляло собой склеп какого-нибудь египетского фараона. Стены, некогда отливающие матовым и символизирующие величие творения орбитальной верфи ныне покрывал толстенный слой плесени, паутины, и черт еще знает чего, дурно пахнущего и свисающего зелеными соплями с потолка. Я осторожно обошел эту мерзость, и отправился вдоль по коридору считая комнаты в поисках капитанской каюты. К радости моей, комнат на этаже обнаружилось всего пять, и герб на одной из них и надпись "Cpt. Konovaloff" ясно подтверждали мои догадки. Подошел к железной, ржавой перегородке, дернул ручку. Каюта оказалась открытой, и здесь, в отличие от коридора все было в должной чистоте и порядке. Скромная небогато обставленная комната выглядела вполне достойно для такого человека, как Коновалов. На небольшом, достаточно удобном деревянном столе покоилась черная тетрадь, крупная лупа и электронный компас старого образца который давно уже не электронил. Рядом со столом располагалась узкая, по-спартански прямая кровать, больше похожая на скамейку с параллоновым валиком подушки у изголовья. Над кроватью располагалось декоративное окно. Сим изобретением пользуются и сейчас. Некоторым пассажирам лайнеров очень хочется увидеть космос воочию, но откуда знать этим недотепам, что человек, а вернее экипаж, управляющий кораблем, ориентируется совсем даже не на лицевое окно, а руководствуется исключительно показаниями приборов. Говоря по существу, на лайнерах вообще нет окон, а корабль представляет собой скорее большую, намертво закупоренную консервную банку. Ну вот, значит сидят эти господа смотрят в окно и видят, как удаляется родимая планета, как мелькают звезды, хотя на самом деле, если бы на лайнерах действительно делали бы иллюминаторы, то единственное, что увидели бы пассажиры, так это серо-голубую муть с мелькающими то и дело белыми полосками. Хотя, пожалуй, декоративное окно в каюте капитана вряд ли преследовало подобную цель. Вероятнее всего, из окошка на него глядела милая земная природа, речушка там, солнышко яркое, дабы ностальгия не слишком мучила. Впрочем, сейчас это только догадки. Сие изобретение давно уже не работало, а если и работало, я не стал его проверять, потому что в комнате меня привлек еще один, гораздо более интересный предмет. На коврике, рядом с огромным глобусом располагался старый допотопный компьютер. Неизвестно, работает ли этот терминал после сотен лет затворничества, мне предстояло узнать прямо сейчас. Конечно, первым делом, я проверил ящики стола, но не обнаружил там ничего интересного, кроме старых рубашек и сорочек, которые рассыпались в труху прямо в руках. Та же участь последовала и черную тетрадь с надписью "дневник". Я бессильно сжимал кулаки, и хруст моих зубов вероятно слышали даже спящие туземцы, но поделать ничего не мог, вся информация теперь представляла собой горку праха. Вряд ли не эксперт смог бы отличить труху тетради от прочего мусора, некогда бывшего одеждой. Последним вариантом оставался капитанский комп-нот. Еще конечно были каюты иных членов экипажа, но знаю одно, вести дневник - привилегия капитана, и Коновалов не был полным кретином, чтобы делать записи только в бумажной тетради (к тому же он единственный русский из всего экипажа). Нет, честное слово, идиоты были наши предки, которые добровольно обходились родными языками даже не пытаясь ознакомиться с эсперанто. Терминал компьютера выглядел ужасно. Клавишное управление, аглицкая раскладка, хорошо, что она не единственная, а дублируется русской. Я вдавил кнопку "Power", но терминал не издал ни звука. Проверил соединения, подключения к сети. В целом, компьютер не производил впечатление поломанного, все-таки в 2100 году умели делать крепкие терминалы, но вот обеспечение кают электричеством явно отсутствовало по причине своего полнейшего разложения. Проводка, как известно, выходит из строя первой. Я выдернул шнур питания из панели, с кряхтением взгромоздил махину на горб и потащил прочь из каюты. В шлюзе функционирует питание, а значит, следует подключить капитанский комп-нот через него, если конечно я его раньше не уроню. Ну и тяжелый же, зараза.
     Поскрипывая, точно несмазанное колесо, я втащил компьютер в шлюзовую камеру, взгромоздил на пол. Заправским рывком выдернул провода комп-блокиратора, некогда управлявшего дверью, и в очередной раз обругал несчастных ученых, которые не сделали на корабле обыкновенных розеток, а впаивали провода напрямую. Из-под панели торчали два оголенных провода. Осторожно, дабы не замкнуть оба провода на себя (очень не хотелось превращаться в новогоднюю елку) я прикрутил провода комп-нота к "розетке". Терминал заскрежетал, прикрученные провода тихонько затрещали, намереваясь заискриться, но, в общем, все работало, и работало вполне сносно. Терминального меню, как такового, не было. Все внутреннее пространство в основном было забито записями, исследованиями, причем обильно сдобренными видеофрагментами и картинками, которые я, к сожалению, просмотреть не смог, по причине отказа видео-конвертеров. Та же история и с текстовым материалом. Вероятно, жесткий диск компьютера был основательно поврежден в результате повышенной влажности. И сейчас работал исключительно на честном слове, соплей перешибить можно. Через программу записей "Блокнот" мне, к сожалению, просмотреть ничего не удалось, отказ системы был слишком глобален. Пришлось вламываться в операционную систему напрямую, и открывать файл вручную. Должного результата это тоже не принесло, починить потерянные кластеры нынче могли только эксперты федерации, но кусок текста в конце на радость мне, оказался не затронутым временем. Итак, вот какую информацию мне удалось прочесть.

...тогда мы оказались в затруднительном положении. Корабль, по причине отказа левого двигателя потерял управление, и начал, как проклятый вращаться по кругу. Единственным решением, по мнению штурмана Басоффа было отключить оставшуюся турбину, и понадеяться на притяжение планеты. В результате общего гласования решение было принято единогласно. Правый двигатель отключили, и магнитные поля планеты не заставили себя долго ждать. Нас притянуло моментально... успел с трудом затормозить...

Далее текст обрывался, сменяясь символами псевдографики. Я листнул вниз.

...вышел из строя. Теперь связаться с землей не представлялось возможным, сколько Джина над ним не копалась. Передатчик умер. Та же история постигла корабль. Поднять его в воздух не представлялось возможным. Небольшая надежда возлагалась на шлюпки, тяга которых позволяла поднять их достаточно высоко над землей. К сожалению, они не были оснащены квантовыми турбинами. К сожалению, глупые надежды еще не покинули наши сердца, и мы с надеждой косились на техника. Тщетно....

        Похоже, кластеры повредились в определенном порядке. Теперь я точно знал, что куски текста сохранились через каждые две файловые страницы.

     ...Природа планеты оказалась пригодной для жизни. Мы, пока еще боялись перейти на естественную пищу, и питались исключительно концентратами с корабля. Благо их было много. Но велись исследования некоторых плодов здешней флоры. Техники теперь возятся со шлюпкой, стараясь прикрепить на нее оставшийся двигатель с корабля. Похоже, им это удалось...
     ...вызвались добровольцами в опасное путешествие. Из нашего экипажа состоящего из двадцати человек, в живых осталось только шестнадцать. Ганс и Эрик умерли от лихорадки. Джину загрыз жуткий зверь, похожий на тигра. Мы успели немного подпалить ему шкуру, но монстр оказался крепче наших лазеров. Али-акбек скончался от укуса огромной бабочки-кровопийцы. Мы их похоронили рядом с кораблем. После этих несчастий добровольцев прибавилось...
     ...день отлета сегодня. Ребята прощаются с нами, я вынужден был остаться. Не мог бросить членов экипажа на произвол судьбы. Еще двое умерли от лихорадки. Из четырнадцати человек в космос отправлялись девятеро. Когда шлюпка поднималась в небо, мы смотрели им в след с надеждой... надеждой на будущее...

     Далее записи, к сожалению обрывались. Было ли это делом рук Коновалова, или просто файл повредился основательней, нежели я думал, но дальнейших материалов я так и не обнаружил. - Эх, капитан, - грустно усмехнулся я, бросив в пустоту коридора, - надеялся на будущее. И оно есть! Люди выжили, смогли противостоять природе, выучились жить, обороняться. Появился новый, пусть маленький, но уже народец, для которого место аварии корабля теперь стало родным домом. Им не нужна земля, на которую вы так стремились возвратиться, у них есть иная, быть может лучшая жизнь!
     Чья-то холодная пятерня легла мне на плечо. Я, взвизгнув, подпрыгнул, как заправский кенгуру, вывернулся словно уж, и безумными глазами уставился на собеседника.
     - С вами все в порядке Чен? - услужливо поинтересовался обладатель холодной, как лед руки, выходя на свет. Моя злость моментально улетучилась, а лицо вытянулось, как у породистой лошади.
     - А, это вы, старейшина, - тяжело выдохнул я, - умоляю вас, не подкрадывайтесь так больше, а то умру ведь раньше срока от инфаркта. Человек я не молодой, еще одного подобного потрясения не перенесу.
     - Да я что, - расплылся в улыбке старейшина, но в глазах по-прежнему витала озабоченность, - вышел на улицу, воздухом подышать, прошелся значит, а вы, дорогой мой, голосите, как раненый пес. Вот я и побежал на голос.
     - Ладно, старейшина, проехали, - миролюбиво отозвался я.
     - Пожалуйста, - переменился в лице он, сморщившись, как старый рваный башмак, - не называйте меня больше старейшиной. Какой я к чертям старейшина, если у меня даже племени нет? К тому же вам известно мое имя.
     - Хорошо, Григорий Дмитриевич, - видимо настал мой черед улыбаться. Не думал, что старику свойственна подобные сантименты, - не буду.
     Но он уже не слушал меня, с неподдельным интересом разглядывая "хоромы" ржавого космолета. Поводил руками по сломанному терминалу бортовика, с опаской заглянул в шлюзовую дверь, ведущую в лабиринты ходов и этажей. Даже в коллектор залез, вот любопытный.
     - Вы все-таки были правы! - восхищенно пробормотал он, - эти люди, похоже, действительно потомки давно исчезнувшего корабля! Это же какая сенсация для журналистов!
     - Да уж! - поддакнул я, - сенсация порядочная. Только не нам ее разглашать. Сейчас стоит другая задача - выбраться прочь с треклятой планеты. Или вы может быть забыли, что мы беглые рабы, и на нас объявлена охота? - съязвил я.
     - Да какая охота, - отмахнулся Григорий Дмитриевич, - про нас уже забыли давно.
     - Вашими устами да мед пить, - буркнул я, - ладно, я тут кой чего из древнего комп-нота раскопал. В каюте капитана уже побывал, пойдемте осмотрим остальные.
     На этот раз я уже смело ступал в судорожный полумрак коридора. Изгаженные стены уже не казались столь уродливыми, двери в каюты я открывал смело, ударами ноги, отчего те со скрипом проваливались внутрь помещения.
     Результат осмотра ни к чему не привел. Комнаты прочих членов экипажа не отличались разнообразием. Маленькие комнатки, по примеру капитанской оснащенные письменными столами и узкими кроватями. В ящиках столов была одежда, рассыпающаяся в прах при прикосновении, обнаружился какой-то потрепанный бульварный роман тех времен. Яркая когда-то обложка, а ныне серая и практически бесцветная вещала: "Роджер Муррок - Сумерки Меркурия". Ба! да это же классика! - восхитился я. А ведь когда-то была всего лишь бульварной книжонкой, бестселлером! Вот что делает время!
     Несчастная книга последовала примеру одежды, превратившись в труху при попытке ее поднять. Я лишь стряхнул прах на пол, и продолжил методичное выгребание полок. Такое впечатление складывалось, что экипаж только и делал, что красовался перед зеркалом в различных нарядах, да книжки второсортные читал. Плюнув, я продолжил осмотр комнат.
     В трех из них обнаружились нерабочие комп-ноты. Они разительно отличались от капитанского компьютера исполина и по форме напоминали книгу. Видимо поэтому более тонкий механизм быстрее вышел из строя, нежели терминал Коновалова.
     - Здравствуй жопа новый год, - усмехнулся я, - вот и все, Григорий Дмитриевич, ничего больше интересного.
     - Не скажите, товарищ! - молвил старейшина, протягивая мне странный квадратный листок. Листок этот оказался фотографией. Как она сохранилась, да еще умудрилась не выцвести окончательно - оставалось загадкой. Похоже, использовали особую аппаратуру вечной бумаги, которой иногда пользуются и в наше время. С поблекшего местами снимка на меня глядели веселые жизнерадостные лица экипажа "Эванса". Простые люди, жаждущие знаний и невероятных приключений, ищущие ненайденное и познающие непознанное. Теперь вы все лежите в земле, и все, что осталось от вас, это груда ржавого хлама корабля да маленькая фотография. Милая девушка улыбается чистой улыбкой. Пышные каштановые волосы спадают на плечи. Это, наверное, Джина, та самая, которую загрыз тигр. А вот и сам Коновалов. Худой, как жердь, щеки впалые, нос узкий, как у лиса, губы тонкие, жесткие, Глаза горят светлым пламенем...
     - Да, - грустно молвил я в ответ, - это, наверное, важно.
     И осторожно запрятал фотографию за пояс.
     - Чен, не терзайтесь, - сказал старейшина, - эти люди получили все, чего хотели. Они стали первыми, и их имена вечно будут покоиться на доске славы.
     - Да я и не терзаюсь, - пристыженно буркнул я, - просто, странно все это....
     - Чен, еще одна комната осталась, - потащил он меня за рукав, - и это только жилой массив. А есть другие этажи.
     - Ага, есть. Только лифт не работает.
     - Залезем! - обнадежил старейшина, ударом ноги отпирая крайнюю комнату. Из проема привычно пахнуло плесенью. Ну, как обычно, ничего интересного. Та же кровать, тот же стол.... Я лениво перебирал вещи, вернее труху, в которую они обращались после моего вмешательства, и выбрасывал содержимое ящиков на пол, когда взгляд мой упал на одиноко лежащий комп-нот. Был он довольно небольшим, но основательно побитым еще в те времена, когда у него имелся законный владелец. С боков содрана краска, корпус помят, пожеван, благо, что металлический, что тоже весьма удивительно. Я щелкнул тумблером питания, но тщетно - экран оставался темным. Снизу, располагалась крышка для элементов питания, отщелкнув ее, я обнаружил вещь, весьма неприятную. Батареи слиплись в одну уродливую массу и буквально залепили внутреннюю полость. О какой там работе может идти речь, если батарейки сгнили к чертям!
     - Ладно, старе... ээээ... Григорий Дмитриевич, - пошли отсюда, потом еще покопаемся, - молвил я, покидая комнату, прижимая под мышкой железный ком-нот. Уж и не знаю, зачем я это сделал, что-то внутри подтолкнуло. Им ведь еще можно гвозди забивать, и даже от человека отбиться - железный все-таки.

     Широкими шагами я двигался по коридору корабля. Старейшина семенил следом, время от времени бросая глупые фразы. Когда я вышел на свежий воздух и вдохнул полной грудью аромат жизни и цветения, туман вокруг уже рассеялся, а по двору суетливо сновали темнокожие туземцы, выискивая потерявшихся гостей, нас то есть. Среди них медведем-исполином сновал Шанкар. Лик его был перекошен, брови сошлись на переносице. Волнуется, наверное.
     - Эгегей! Мы тут! - заголосил я звонко, вытянув руки. Шанкар сразу повеселев, двинулся в нашу сторону. Мы со старейшиной в свою очередь пошли навстречу к нему. Туземцы видать тоже заинтересовались нашими заутренними похождениями, потому и поспешили вслед за Шанкаром.
     - Ну и где вы шлялись, полудурки? - поинтересовался Шанкар, сладко зевая.
     - Землянику собирали, - отшутился я.
     - Землянику? - хмыкнул он, - ну, ну.
     - Чен нашел космический корабль, - возбужденно начал старейшина.
     - Так мы сможем отсюда улететь? - обрадовался Шанкар.
     - Улетишь ты отсюда после смерти, - мрачно утешил его я, - кораблю уже без малого три сотни лет.
     - А с малым сколько? - ухмыльнулся он.
     - Ну и дурак вы, товарищ! - обозлился старейшина, сверля взглядом Шанкара.
     - Волк свинье не товарищ! - ответил тот, по-прежнему скалясь. Подбежали туземцы начали тыкать палками. Один вышел вперед, тыкнув себя в грудь кулаком, молвил.
     - Wha` are you doin in the `omb?
     - Чего? - удивился я.
     - Он интересуется, что мы делали в могиле! - резюмировал старейшина.
     - Какой еще могиле? - удивился я. Тут вдруг из-под мышки раздался писк. Пищал "сломанный" комп-нот.
     - Что за... - начал было я, но заметил маленькие блестящие выемки на панели экрана.
     - Конечно же! Солнечные батареи! - обрадованно крикнул я, немного шокировав туземцев. Оказалось, терминал имел дублированное питание на солнечных батареях и теперь на свету он подзарядился и готов был к работе. Ну, почти готов. Писк раздался из-за того, что компьютер не смог загрузить поврежденную систему и требовал срочного форматирования жесткого диска.
     - Ну, это ты, дружок, погорячился, - пробурчал я себе под нос, и, не обращая внимания на туземцев, уселся на большой, прогретый солнцем булыжник. Аборигены окружили меня кольцом, удивленно, чуть ли не залезая друг другу на голову, следили за моими хитрыми манипуляциями. А я, как последний ламер-профан суетливо пытался проникнуть в систему путем перезагрузки. Самое смешное, что после трех попыток компьютер все же позволил мне частично исследовать содержимое поврежденного диска.
     Я жадно шарил по каталогам. В одном обнаружились старые допотопные игрушки, в другом программы тесты, которые я даже запускать не стал, во избежание еще больших поломок. Так я и лазил по винту, пока не наткнулся в каталоге Warning на файл readme. Удивительно, но содержимое его было написано русскими буквами. Итак, вот, что мне удалось прочесть.

17 апреля 2107 год по земному календарю

        На следующий день после отлета скончался капитан. Коновалов долго мучился и просил меня не бросать его. Наташа, - говорил он, - ты единственная, на кого я могу возложить обязанности командира. Остальные слишком импульсивны и ленивы....
     Мы так и не узнали, отчего он умер, но с утра тело его ужасно раздулось, и воздух окрест пропитался жутким зловонием. Я горько плакала по потере единственного соотечественника. Конечно, английский я тоже знала в совершенстве, но как было приятно за чашкой кофе поговорить о жизни с Коноваловым... стоп, прочь сантименты...
     Итак, мы не стали хоронить капитана, а поместили его мертвое тело в лабораторный корпус в камеру-холодильник. Слишком много он для нас значил, чтобы просто предать его тело земле.

18 апреля 2107 год по земному календарю.

        Ночью мне приснился капитан. Он улыбался и звал меня за собой, а я сопротивлялась.
     - Наташенька, выпусти меня на свободу - говорил капитан и жутко скалился распухшим, гнойно-желтым ртом. Я проснулась в холодном поту, рассказала о сне Генриху и Сейму. Тогда мы втроем, пока остальные, накачанные транквилизаторами, спали, поднялись в лабораторию к холодильнику и через небольшое окошко заглянули вовнутрь. Внутри звонко шаркая распухшими ногами, ходил Коновалов. Руки его оплыли, кожа гнилостными ошметками свисала до колен, лицо его превратилось в кошмарное месиво, на уровне глаз пульсировало что-то ярко зеленое. Нет, это был не Коновалов, это было какое-то чудовище. Завидев нас оно ощерило гнилые, истекающие слизью десна и бросилось на дверь. Я с визгом отпрянула прочь, мужчины перепугались не меньше и поспешили разбудить остальных. На проснувшихся зрелище монстра произвело неизгладимое впечатление. Общим решением было принято включить холодильную камеру на максимальную заморозку.
     Спустя час капитан превратился в глыбу льда, и мы передохнули с облегчением. Только теперь паника охватила всех и каждого. А вдруг, это заразно и все мы превратимся в таких же чудовищ? Вечером, перед сном единогласно было принято покинуть корабль и начать обустраиваться на природе, а там будь что будет. Слишком уж пугало соседство живого мертвеца, хоть и замороженного.
     Когда я ложилась спать, одна проблема терзала сердце. А что будет, когда энергия морозильника иссякнет?

19 апреля 2107 год по земному календарю

Наутро меня разбудил крик Симоны. Оказалось, она подошла к морозильнику, и увидела, что замороженный капитан начал шевелиться. Вот, мои опасения и подтвердились. Переключив все генераторы корабля на холодильную камеру, мы в тот же день покинули корабль, надеясь никогда больше не возвращаться в эту гору хлама. До сих пор я содрогаюсь от одной мысли - что было бы, если бы мы похоронили капитана?

20 апреля 2107 года по земному календарю

        Это была первая ночь, проведенная на природе. От улетевших соратников не было ни слуху, ни духу, но мы по-прежнему теплились надеждой. Перебирая вещи, я обнаружила дискету, которую ненароком захватила с корабля из каюты капитана. На ней была надпись - совершенно секретно. Тогда я решилась вернуться на корабль за своим комп-нотом.
     Не буду перечислять, сколько ужаса я испытала, когда проходила по жилому этажу и слышала, как что-то сверху громыхает по полу.
     Информация дискеты была закодирована, но я без труда подобрала пароль. Им оказалось имя жены Коновалова, Евгении. То, что я прочитала там, повергло меня в шок. Оказалось, что фирма, спонсировавшая проект Коновалова в компании с иностранной разведкой затеяла невероятное. На дискете содержались подробные описания нового биологического оружия, которое Коновалову предстояло испытать... В тот же день я повторно вернулась на корабль и перечитала дневник Коновалова, который по закону считался вещью неприкосновенной и не подлежащей изучению человека, не имеющего доступа. Только кого теперь волновали эти законы? В дневнике не обнаружилось ничего, зато я отыскала нужное мне на личном компьютере Коновалова. Оказалось, что капитан после катастрофы во избежание заражения экипажа уничтожил проклятый вирус, умудрившись заразиться сам. На всякий случай я стерла кусок текста из электронного дневника капитана. Не знаю, что меня сподвигло на этот поступок, но я считала, что поступаю правильно....

21 апреля 2107 год по земному календарю.

Я проснулась от жуткой лихорадки. Ребята пытались помочь мне, Джек колол антибиотики и поил аспирином, но тщетно. Я знаю, что скоро умру. Но умру от простой лихорадки, лишь эта мысль кое-как согревала мне сердце.
Я рассказала им о проделках капитана. Ребята восприняли новость меланхолично, и решили, что нельзя винить Коновалова, впрочем, мне было уже все равно, как и им.

22 апреля 2107 год по земному календарю

Странно, но я до сих пор жива. Приходили Генрих и Симона, поили меня мерзким травяным отваром. Мысли прояснились, жар спал. Наверное, так чувствуют себя люди перед смертью, когда кажется, что вот оно, долгожданное облегчение. Напоследок, я попросила вернуть на место мой комп-нот, если вдруг кому-нибудь удастся добиться до нас, пусть прочтут этот файл. До сих пор не могу понять, почему стерла кусок текста из дневника капитана...

        На этом записи обрывались, не стоило большого труда догадаться почему. Теперь понятно, почему туземец назвал корабль могилой. Только вот, могила ли это для Коновалова? Быть может, то нечто, во что он умудрился превратиться давно мертво? Или же... Я не хотел верить в это, но одно было очевидно - холодильная камера вряд ли работала в полную силу после стольких лет. А, учитывая то, что двери корабля сгнили.....
     - Товарищ, прочти это! - хлопнул я по плечу старейшину, тыкая носом в комп-нот. Тот сел рядом, поводил подслеповатыми глазенками по тексту, и уставился на меня в недоумении.
     - Я не понимаю этого языка, Чен, - молвил он рассеянно.
     - Да это же русский! - обозлился я, - ваш родной язык.
     - Нет, - грустно сообщил он, - из русского у меня только имя, а родной язык все же английский.
     - И вы его совершенно не понимаете! - воскликнул я, - превосходно! Не знать родного языка!
     Григорий Дмитриевич виновато потупил взор. Пришлось своими словами пересказывать прочтенное мной.
     Длилась сия проповедь минут пять. Меня слушали внимательно, не перебивая, даже туземцы с вожделением внимали моим речам, хотя не понимали не толику межпланетного эсперанто. Зато у старейшины с Шанкаром округлились глаза.
     - Чен, ты хочешь сказать, что по кораблю бродит монстр, а мы тут сидим и ожидаем, когда он выберется? - Тихо спросил Шанкар.
     - Не знаю, может и нет никакого монстра, а записки в дневнике всего лишь бред сумасшедшего, точнее сумасшедшей.
     - Иными словами, если ты не прав, то мы обречены, - промямлил старейшина.
     - Бросьте молоть чушь, Астафьев! - скривился я, - мы еще живы и это главное. Нет, вернее сказать главное выбраться с этого проклятого мирка и сообщить, что следует федералам. Пусть закрывают планету на карантин или взрывают к чертям вместе с коноплевыми посевами!
     - А как же люди? - удивился Шанкар. Вот уж не думал, что ему есть дело до людей.
     - Да ладно, чего уж там, - махнул я рукой, - и людей спасем. Погорячился я просто.
     Как-то совсем я забыл о туземцах. А они, бедные, с тупыми лицами слушали наши бредни и ждали чего-то.
     - Давай старейшина! - шепнул я, - спроси у них про могилу.
     - Хорошо, спрошу, - прошипел он, - только не называйте меня старейшиной!
     Старик смело развернулся лицом к дикарям, раскинул руки и глупо улыбнулся.
     - What do you know about tomb? - сказал он.
     - A `omb? - удивился туземец.
     - Yes! A Tomb!
     Не буду перечислять в подробностях душещипательный разговор с аборигеном, все равно ничего не понял. Лучше расскажу, что мне удалось узнать со слов старейшины.
     Идея состояла в следующем. Конечно же, они все еще помнили, что являлись потомками людей, пришедших "со звезд", только вот реальные вещи со временем стали разительно отличаться от новых рассказов, попросту говоря легенд. Корабль туземцы называют могилой. Согласно их верованиям, в "могиле" спит мертвым сном бог, который и породил их племя. Только вот, если нарушить покой могилы, бог проснется и станет карать. Так, по крайней мере, объяснил мне Астафьев. Ну что же, покой мы нарушили, теперь самое время карать...

Глава 13.

        Туземцы восприняли новость о вторжении в "могилу" на удивление спокойно. Темнокожий громила с копьем наперевес произнес какую-то чушь. Когда он закончил, мне осталось лишь глупо улыбнуться и пожать плечами. Все равно я ничегошеньки из сказанного не понял. Уверен в одном - сейчас я в гости к ходячему мертвецу не полезу. Я конечно любопытен, но здраво оцениваю свои возможности и считаю, что появляться в зоне возможного заражения неизвестным вирусом без соответствующего обстановке снаряжения просто глупо и достойно разве что безусого юнца. Я из такого возраста давно вышел.
     - Похоже, они сами не слишком верят в существование бога, - зашептал старейшина, словно пугаясь, что дикари вдруг услышат его богохульные речи и посадят беднягу на кол.
     - Нам только к лучшему, - хило улыбнулся я, переводя беглый взгляд со старейшины на Шанкара и обратно, - жизнь, она все расставит по местам.
     - Да, кстати, Чен, - хитро прищурился Астафьев, сверкая глазами, - туземец, похоже, не забыл про одну милую затею!
     - Какую еще затею! - воскликнул я, хватая старейшину за грудки, - говори, калоша рваная!
     - Не надо так нервничать! - прохрипел старейшина, ловко выворачиваясь из "нежных" объятий, - сам напросился, вот и получи. Сегодня после обеда состоится показательный бой. С левого угла тот темнокожий громила. С правого... я думаю, ты уже догадался кто!
     - Но почему я! Почему не Шанкар? - мне вдруг почему-то страшно захотелось провалиться сквозь землю.
     - Потому что! - подвел итог Астафьев. Шанкар стоял рядом и, скромно потупив взор, ковырял землю носком ботинка.
     - Эх, что стеклом по камню, что камнем по стеклу - камню без разницы, - резюмировал я, и, опустив плечи, сгорбившись как верблюд, поплелся к хижине. Настроение было вконец испорчено.
     К обеду аборигены собрали прекрасный стол. Жареная тушка кабанчика благоухала диковинными запахами, огромное, вырезанное из цельного куска дерева блюдо было до верху наполнено яркими, словно специально раскрашенными всевозможными цветами радуги фруктами. Только вот есть мне отчего-то совершенно не хотелось. Вяло пережевывая кусок горячего, истекающего соком мяса, я уныло оглядывал сидящего напротив дикаря. Тот, играя жуткими огромными мускулами, улыбался набитым ртом, показывая крепкие желтые зубы.
     Я кисло улыбнулся в ответ, и чуть не подавился мясом. Тут же увесистая пятерня Шанкара хлопнула меня по спине, да так, что я вмиг проглотил и злосчастный кусок свинины и даже косточку.
     - Ну как, лучше? - скалился Шанкар.
     - Спасибо, помогло, - прохрипел я, похлопывая себя по груди. А в голове стояла картина предстоящего боя, мое изувеченное тело в канаве, ну и конечно туземцы, отплясывающие мамбу на моей могиле. А может все не так страшно? - тешил я себя ускользающей мыслью, - ведь бой-то действительно показательный? И сам себя отдергивал. Какая там показательность? Он может и не захочет меня убивать, так, случайно даст пудовым кулаком по голове... В одном я был уверен точно - победить бугая в битве мне не удастся...
     - Эй, Шанкар, - шепнул я на ухо моему спутнику, - надо срочно линять отсюда....
     - Это еще почему? - всплеснул руками он, а в глазах хитрые огоньки пляшут.
     - Ты видел того бугая? Видел? А я жить хочу!
     - Слушай, история повторяется, не так ли? - ухмыльнулся он в ответ, - в деревне - Габой, здесь - этот громила. А тебе не кажется, что это судьба преподносит тебе испытания?
     - Да пусть хоть сам господь бог спустится на землю, я не стану принимать дешевые вызовы! - огрызнулся я, - и если всякая там судьба будет мне строить козни, то я пошлю ее....
     Хорошо, что туземцы не понимают эсперанто, а то бы услышав мою ненормативную лексику цвет кожи их с темно-коричневого сменился бы на красный. Шанкар же лишь зло покосился на меня и отвернувшись, снова принялся мусолить несчастного кабанчика.
     - Хорошо, - буркнул он через минуту, - линяем, как только начнется...
     А началось все невероятно быстро. Блюда исчезли со стола так же быстро, как и появились, а нас, растерявшихся до невозможного, подхватили под руки выволокли из хижины и буквально потащили к вытоптанной поляне. Я бросил на Шанкара беспомощный взгляд. Он ответил мне тем же. А что мы могли сделать? Вздумай даже отбиваться от назойливого гостеприимства, все равно нас подмяли бы - не силой, так числом. Автомат лежит в хижине, там же покоится ржавый серп. Единственное, что осталось, так это лишь обреченно вздохнуть и отдаться на милость судьбе. С грустью я покосился на корчившегося в руках туземцев старейшину. Его, подобная обходительность вообще привела в состояние ужаса. Окидывая затравленным взглядом окрестности, он бился в крепких руках дикарей, словно выброшенная на берег рыба. Те же лишь широко улыбались, но продолжали нас волочить к злополучной поляне.
     - Убьет он меня, зараза, - прошептал я, ловя на себе жалостный взгляд Шанкара.
     - Ничего, не убьет. Помучит малек и отпустит, - бодрил он меня. Только вот бодрилка видимо совсем сломалась.
     Когда нас вытащили на поляну, вокруг уже собралась небольшая толпа. Никогда бы не подумал, что в этой крошечной веси столько народу живет. В центре собравшиеся образовали полый полукруг. Шанкара с Астафьевым присоединили к остальным "болельщикам", а меня потащили дальше, непосредственно на импровизированный ринг, где уже стоял, поигрывая мускулами, рослый и крепкий, как носорог бугай. Зрители оживленно скандировали. С удивлением, я заметил среди них женщин и даже маленьких детей. Это ж надо, какая дикость!
     Между тем меня отпустили, выставив на середину ринга. Громила, сотрясая чудовищными ручищами медленно, с улыбкой надвигался на меня. Не помню о чем я думал, когда это чудовище приближалось ко мне. Кажется, в тот миг я увидел светлый тоннель, по которому моя бренная душа уже взмывала прямиком в небеса. Да только вывел меня из этого забытья крепкий тычок вы челюсть. От удара я откатился на добрых три метра в сторону. Попытался резво вскочить - в глазах поплыло. Чертыхнувшись, я все же поднялся. В ту же самую секунду кулак громилы снова бросил меня наземь. Челюсть, казалось, превратилась в один большой синяк. Перед глазами кружили маленькие, с горох звездочки, и подниматься совершенно не хотелось. Только вот мой противник отнюдь не исповедовал принципа "лежачего не бьют". С хваткой борцов рейстлинга он бросился на меня словно вепрь. Чудом я успел вывернуться. Огромные, как стволы дуба колени его сотрясли землю в считанных сантиметрах от моего распростертого тела.
     Не знаю, чем закончилась бы эта схватка, но тут в происходящее вмешались иные силы. Безоблачное, синее небо прорезала тень. Громкий стрекот влился в гул толпы, и толпа замолкла. Дикари с ужасом и благоговением смотрели в небо, с которого, сверкая противорадиационным покрытием, спускался геликоптер. Машина была громадная, огромные лопасти ходового винта издавали шум, пред которым рокот пулеметов "Вулканов" казался тихим шелестом.
     - Вертолет! - воскликнул Астафьев, стоя как завороженный и смотрел в небо. Геликоптер был старого образца, выпуска еще довоенного, и разработан, скорее всего, для ведения широкомасштабных военных операций. С подобными машинами я ознакомился на курсах антитеррористической подготовки. Модель старых российских военных заводов, кажется серии "Ми". Махина громадная, и не рассчитана для битвы в воздухе. Предназначена исключительно для выброса десанта. Хотя, расстрелять с воздуха толпу беспомощных дикарей он бы смог без труда. Туземцы рванули врассыпную, звонко повизгивая. Лишь мой громадный противник да Шанкар со старейшиной с придурью во взгляде смотрели в небо.
     - Вот и отгулялись, - тяжело вздохнул Шанкар, щупая то место, где за поясом обычно торчал серп. К сожалению, гнутая железяка валялась в хижине и на расстоянии была почти недосягаемом. Как впрочем, и автомат.
     - Эти черти, похоже, по нашу душу! - наконец вымолвил я, осторожно прикасаясь к разбитой скуле. Под кожей быстро вспухал синяк, - предлагаю ретироваться.
     - Поддерживаю! - молвил Астафьев, и первым рванулся под деревья. Вертолет медленно опускался. Дверь дернулась, открываясь. Все-таки десант! Ребята в серых комбинезонах без опознавательных знаков резво выпрыгивали из проема. В руках их поблескивали ружья.
     А темнокожий гигант сидел и смотрел на происходящее, будто трехлетний ребенок, впервые увидевший в зоопарке бегемота. Не понимаю, что так смутило дикаря? Ведь наверняка вертолеты здесь - явление вполне закономерное. Или нет?
     - Под кусты, придурок! - змеей зашипел Шанкар, дергая меня за плечо. Я, лишенный равновесия кубарем закатился в тень.
     - Что делать, что делать? - причитал старейшина.
     - Выбора нет, - пожал я плечами, - бежать прочь.
     - Оружие? - резонно спросил Шанкар.
     - Придется вернуться в хижину, оно нам понадобится.
     - Ну, ржавую железяку и автомат с тремя пулями вряд ли можно назвать оружием!
     - В нашем случае и деревянная палка оружие.
     - В таком случае бежим в лес, там палок полно! - заявил Шанкар, выскакивая из укрытия и зигзагами побежал к деревне. Громыхнули выстрелы дробовиков. Вероятно, они и подстегнули меня. Резво подскочив, я выскочил из кустов, и, не разбирая дороги, понесся вслед за Шанкаром. Позади пыхтел Астафьев. Землю рядом вспороли заряды дробовиков. Я припустил быстрее. А за спиной уже слышался топот ног, и ноги те были отнюдь не старейшины.
     - Вот они, те самые что убежали! - раздался крик, - стреляйте по ногам! Управляющему они нужны живыми!
     Ну вот, дожили! Теперь стрелять по ногам будут. Почему-то мне от этого не становилось легче.
     - К хижине! - крикнул Шанкар, сотрясая пудовыми кулачищами.
     - Ага!
     И мы со старейшиной со всех ног кинулись к ветхому домишке.
     Внутри все оказалось по-прежнему. Возле подстилки валялся автомат, рядом раскорячился вкопанный носом в землю серп.
     - Давай Чен, скорее! - старейшина аж повизгивал от возбуждения. Вероятно, адреналин в кровь так и брызжет. Как бы не загнулся от инсульта.
     - Да иду я, иду!
     Быстро перекинул лямку "Томпсона" через плечо, выдернул серп и выбежал из вигвама, словно увидел ядовитую змею. Высланный по нашу душу спецназ тоже не терял времени. "Серые комбинезоны" прочесывали выстрелами площадь, у кого-то в руках появился автомат. Застрекотали очереди. Из домов раздались крики. Вот, темнокожий верзила зарычав, словно раненый медведь, бросился на обидчиков племени. Раздались выстрелы. Три или четыре заряда дроби впились в мощное, будто выточенное из валунов тело. Тот лишь покачнулся, зарычав, бросился на убийц. Одному он снес голову ударом кулака. Так значит вот как он бьет в полную силу? Теперь понятно, почему я до сих пор жив. Между тем дикарь уже сбил с ног второго и замахнулся огромным кулачищем на третьего, когда спина его словно взорвалась изнутри. Из-за дерева выскочил бандит с гладким, отливающем медью стволом плазмогенератора в руках. Не так проста оказалась эта кодла головорезов. С тем же успехом у одного из них мог оказаться мой несчастный "СмитВессон". Темнокожий громила, истекая кровью, медленно оседал на землю. Через спину вывалились сизые кишки, из под обломков позвоночника торчали разорванные в клочья легкие. Куски позвоночника вывалились словно щепки. Не жилец.
     - Бежим! - крикнул Астафьев. А я стоял и смотрел на умирающего дикаря. По сути, он ни в чем не виноват, только вот, оказался не в то время ни в том месте.
     - Ох, черт! - взвизгнул старейшина. Я посмотрел туда, куда указал он пальцем и тут же обмер. На нас шел Шанкар. Шел он медленно, с выпученными глазами. И тому была причина.
     В спину ему упирался ствол дробовика.
     - Чен, прости, - тихо сказал он, - они оказались шустрее.
     - Брось оружие, тварь! - крикнул наемник, поведя стволом автомата в нашу сторону. Шанкар будто только и ждал этого. Его руки, словно змеи вдруг выскользнули из-за спины, питонами обвили шею бандита. Хрустнула шея, Нелепо дернувшись "серый комбинезон" осел на землю. Шанкар выхватил из его рук автомат, зверски оскалился.
     - Теперь наш черед, Чен, не так ли?
     - Пожалуй, так, - пожал я плечами, поднимая с земли автомат, - спасем туземцев?
     - Давай просто перебьем эту мышиную кодлу!
     - Мне тоже их комбинезоны не очень нравятся, - сказал я, сдергивая автомат с плеча.
     А сзади стоял Астафьев и причитал.
     - Так нельзя, нет так совсем нельзя. Мы же уподобляемся животным.
     - А мы и есть животные, - ответил я, - и сейчас боремся за свою жизнь. Сильный жрет слабого, не так ли?
     И под очередной возглас старейшины я побежал к месту высадки вертолета. Захватить летательный аппарат - что может быть лучше?
     Туземцы тоже не сидели, как овцы, ожидая своей участи. Один из наемников, неудачно вставший напротив хижины и так неосмотрительно размахивавший ружьем вдруг поперхнулся. Ртом у него потекла кровь, а из горла торчало древко копья.
     В стороне засвистели стрелы и еще двое свалились бездыханными. Этим туземцам да в партизаны бы во время третьей мировой. Бандиты опешили. Не рассчитывали видать встретить противодействия.
     - Чен, скорее сюда! - прохрипел старейшина, семенивший рядом. Я юркнул под дерево, куда он и показал.
     - Что?
     - Вы собрались на них напасть? - ужаснулся Астафьев.
     - Да.
     - Но... их же больше?!!!
     - А у меня автомат. Да и вообще идите в задницу, Астафьев. Не вам меня жизни учить миролюбец хренов. Как самого припрет, по иному запоете.
     Обругав старейшину, я оставил его пылиться среди зелени, а сам юркнул за кусты, с каждым шагом приближаясь к вертолету. Раздался звонкий треск автомата. Это Шанкар начал зверствовать. Как бы дикари его ненароком не подстрелили!
     Преодолев очередной холм, я остановился, спрятавшись за дерево, лицезря уродливую махину. Лопасти геликоптера гулко вращались и поскрипывали. От мощного потока воздуха, исторгаемого махиной, гнулись ветви деревьев, и приминалась трава. Подле него стояли, склоняясь от ветра двое. Оба в сером, в руках дробовики. А сколько еще в кабине? Она, зараза, огромная. Там еще целая кодла таких же влезет, и свободное место останется.
     Делать нечего. Сам взялся, сам и проверю. Стоит зараза, неудачно, на поляну примостился гад. Ха, а куда же геликоптеру еще садиться, на елки что ли? В очередной раз я подметил, что начинаю заговариваться и спорить с самим собой.
     Итак, вертолет на поляне, и подкрасться незамеченным, шанс маленький. Единственный вариант....
     В следующую секунду я смело выбежал из-за дерева. Охранники по-прежнему меня не замечали. Видимо привыкли быть нападающими. Не ожидают, что им могут ответить той же монетой. Вот один заметив меня, тыкнул пальцем. Второй вроде не обращает внимания. Хотя теперь уже не важно.
     - Трататата! - затарахтел мой автомат. Оба, и тот, что указывал пальцем, и второй, находившийся в прострации, кулями с дерьмом повалились на землю. Чу?! Из вертолета ни звука. Значит, не услышали! Ну еще бы! За таким рокотом и пушечный грохот покажется шелестом. Уже смело я побежал, пригнувшись, к вертолету, не боясь быть застигнутым врасплох. Конечно, в кабине остались пилоты, но они вряд ли меня заметят.
     Так оно и случилось. Незамеченным я подбежал к геликоптеру, распахнул дверь "тамбура". В лицо пахнуло машинным маслом и сигаретным смогом. Сразу потекли слюнки. Как же долго я не курил! Осторожно сунул голову в темноту, инстинктивно прищурив глаза: вдруг, да долбанут по лбу. Не долбанули. В "брюхе" железного монстра было пусто. Лишь через перегородку кабины слышались приглушенные голоса пилотов. Двое. Ну что же, будем выкручиваться.
     Медленно, осторожно ступая по железным пластинам пола, я осторожно подкрался к внутренней дверце, ведущей в кабину. Не заперта, чуть приоткрыта. Стволом автомата осторожно приоткрыл ее. Двое, сидящие на глубоких удобных креслах оживленно переговаривались, посмеиваясь, и жевали бутерброды.
     - Ну так вот, захожу я к ней в комнату, - с набитым ртом молвил пилот. Это было последнее, что он успел произнести перед тем, как приклад автомата впечатался в темечко. Другой было дернувшись, тут же сел, в страхе заслонившись руками. Ствол "Томпсона" уперся ему прямо в лоб.
     - Что... что ты хочешь? - ненавидяще прошептал он.
     - Просто убраться отсюда.
     - Сейчас, вернутся ребята... они тебя уберут! Ха-ха-ха! - зло засмеялся он, но приткнулся моментально. Когда дуло оказалось у него во рту.
     - Не волнуйся, я успею забрать тебя с собой! - усмехнулся я. Пленника передернуло. Ничего, пусть привыкает. Застонав, заворочался второй.
     - Не дергаться! - рявкнул я на пленника, шагнул назад, к его оглушенному собрату по оружию.
     Тот вроде затих. И к лучшему. Тут до меня, наконец, доползла шальная мыслишка, и я похолодел. Автомат! Я же расстрелял остаток обоймы в охранников. А это значит?! Значит, что я угрожаю пилотам простой железной палкой. Ну, железная палка все равно лучше деревянной, тем более что об этом досадном упущении известно только мне и беднягам охранникам. Уж они то точно никому ничего уже не скажут. Главное, не выдать волнение.
     А по лбу уже предательски стекали капельки пота.
     - Ну, падлы, порешу обоих! - на всякий случай взвизгнул я. Пусть думают, что я на взводе. Впрочем, кого я обманываю? Сам себя? Я действительно на взводе.
     Между тем с пилота сошла пелена шока, и он уже косился на меня взглядом, не обещающим ничего хорошего. Прямо сказать недобрым.
     - Тебе все равно не уйти, - прорычал он, - тебя поймают, и четвертуют.
     - Ага, а потом восьмертуют и шеснадцатиртуют, - сплюнул я, - заводи мотор, зараза!
     - Хрен ты у меня получишь, а не вертолет!
     - Послушай, дерьмо! Мне терять уже нечего, а тебе? Ведь наверняка есть что-то? А?
     В глазах его мелькнула тень сомнения. Это хорошо. Главное, заставить сомневаться. А там уже верти им, как хочешь.
     - Как, например, ты будешь жить с вырванными глазами? - продолжил я душещипательную речь, - или без рук? Я буду отрезать их медленно, чтобы ты понял всю природу боли и страданий! А потом вспорю тебе живот и вытащу теплые пульсирующие внутренности. Нет, ты умрешь не сразу! Ты все это увидишь! А чтобы ты не смог закрыть глаза, я отрежу тебе веки!
     Ухмыльнувшись, я вытащил из-за наспех состряпанного из лианы пояса серп. Вот теперь пленник был готов говорить и делать все, что моей душе заблагорассудится.
     - Да ты... ты монстр! Маньяк! - в глазах пленника плескался страх. А я не спешил его переубеждать.
     - На моем месте любой бы стал маньяком. А теперь, свяжи своего напарника! - ткнул я пальцем в распростертое, постанывающее тело.
     - Чем?! - удивленно спросил тот.
     - Да хоть х...ом своим! - взбеленился я, - найди проволоку, леску, веревку, что-нибудь, что связывается.
     - А наручники подойдут? - робко спросил он.
     - Подойдут. Зацепи их у него за спиной.
     Когда он проделал необходимую процедуру и усадил постанывающего соратника на кресло, я продолжил инструктаж.
     - А теперь медленно выходи из кабины. И чтоб не одного лишнего движения. Я за себя не отвечаю. Дернешься, срублю руку нафиг!
     Тот преданно закивал и попятился к двери. Медленно, шаг за шагом я шел за ним. И, наверное, сложись все иначе, и тресни я по голове его, а не несчастного напарника, все прошло бы отлично. Но тут пленнику вздумалось погеройствовать. Он вдруг резко развернулся и долбанул меня костяшками пальцев в переносицу. Вот уж не ожидал. От изумления я выронил автомат. Носом хлынула кровь.
     - Ах ты, зараза! - взревел я, стирая рукавом кровавые сопли.
     - Не дергайся, у меня просто руки чешутся тебя прикончить, - молвил пилот. В руках у него был мой "Томсон". Не знаю, что на меня накатило. Какая-то волна безумия захлестнула мозг, наверное, так далекие предки заводили себя, превращаясь в яростных безумцев, берсерков.
     Дважды взлетел в воздух серп. Раздался тихий всхлип. Стены обрызгало кровью. Пилот еще несколько секунд стоял, непонимающе переводя взгляд с автомата, который почему-то отказался стрелять на свой распоротый живот, из которого вываливались, пузырясь, сизые внутренности.
     - Ты убил меня... - прошептал он, падая на колени.
     Мне нечего было ему ответить.

Глава 14.

        На улице еще раздавались выстрелы. Я пулей вылетел из геликоптера, отыскивая взглядом Астафьева с Шанкаром. Оные отыскались возле опушки. Некоторые дома деревни уже полыхали пламенем, и на чьей стороне перевес, судить было сложно. Но, судя по редким одиночным выстрелам, побеждали все же дикари. Хотя бы потому, что их было больше.
     - Эй, Шанкар! - заорал я не своим голосом. Тот обернулся. Заметив меня, махнул рукой.
     - Беги сюда, идиот! - крикнул я ему, - и старейшину волоки, потеряется один!
     - Зачем? - удивленно воскликнул он, - мы же побеждаем!
     - Побеждаем не мы, а дикари! Мы убираемся отсюда!
     Когда до него наконец докатило, каким именно способом мы будем выбираться, Шанкар заартачился, как пьяный буйвол.
     - Да ты что, свихнулся? Чтобы я полез в этот гроб, и разрешил тебе им управлять?
     - Можешь оставаться здесь, - пожал я плечами, - к тому же управлять им надеюсь, буду не я, а квалифицированный пилот. Если он конечно еще жив.
     - Лично я не против! - заявил Астафьев, выпятив худую, ребристую грудь.
     - Ну, тогда ведите, сатрапы на погибель! - горестно вздохнул Шанкар.
     Я с восхищением уставился на варвара. Услышать из его уст собственное изречение, по крайней мере приятно. Оказывается, я умею влиять на людей!
     Когда мы вползали в маленькую узкую дверцу, Шанкар бессвязно матерился. А после того, как мы оказались внутри, он просто замер, как вкопанный, глядя на изуродованное тело.
     - Если ты, Чен, считаешь, что "это" сможет вести вертолет, я думаю, ты жестоко ошибаешься. Единственное, что сможет сделать этот кусок мяса - лежать и медленно разлагаться.
     Помолчал, и тихо, но с восхищением добавил:
     - Ну ты, Чен, зверь! Так изуродовать человека - нужно особенное искусство!
     Я в ответ лишь скромно потупил взор.
     - У меня еще один сюрприз припасен!
     - Еще более изуродованное тело? - поморщился старейшина.
     - Не совсем, Григорий Дмитриевич. Пациент скорее жив, чем мертв.
     Второй пилот действительно оказался жив. Причем был в полном сознании и косился на меня с кресла, буравя полным ненависти взглядом.
     - Очухался, дурачок, - улыбнулся я, - ну что, как здоровьишко?
     - Не дождешься, гад! - заявил он, брызгая слюнями и пытаясь подняться с кресла. К не обоюдному сожалению, наручники, приковавшие запястья ему этого не позволяли. К тому же он сидел на собственных руках в зародышевом состоянии. Представляю, как ему хреново. Затекшие руки, зудящие ноги, и спина, как треснувший шлагбаум.
     - Да ладно тебе, дурень, - дружелюбно молвил я, - все, что нам нужно, чтобы ты доставил нас до ближайшего космопорта.
     - Да? А шнурки тебе не погладить?
     - Приказал бы - погладил, - жестко процедил я, - но шнурков у меня нет, потому делай, что я тебе говорю.
     - А иначе?
     - Иначе ты умрешь, - ухмыльнулся Шанкар, - Чен, дай-ка мне серп!
     Когда я протянул ржавую, в засохшей крови железяку Шанкару, пилота начало трясти.
     - Хорошо, я поведу... только вот с наручниками это сложно делать.
     - Это ничего... ничего говорю, что сложно. Захочешь жить, и без рук научишься, с закрытыми глазами. - Рявкнул Шанкар, счищая засохшую кровь.
     - Ну, скажите вы ему! - пилот кинул на меня беспомощный взгляд.
     - А что я ему скажу, - пожал я плечами, - он теперь пытать тебя будет. Так, для профилактики. Я предложил, ты отказался... Я и твоему другу предлагал. Не сложились у нас добрые отношения. Лежит он теперь в фюзеляже, кишки в брюхо запихивает... вернее запихивал.
     - Ну так я того... готов! Я не отказываюсь! - взвыл пилот.
     - Ладно, Шанкар, пытки откладываются!
     Я ясно услышал, как пилот облегченно вздохнул.
     - Но Чен! - театрально воскликнул Шанкар,- я уже все приготовил! Я его только немного изуродую, а?
     Пленник напрягся.
     - Я же сказал нет! Он и так согласен, не правда ли? - перевел я взгляд на пилота.
     Тот яростно закивал. Как бы голову себе не оторвал.
     - Вот видите! - улыбнулся я, - мне надо было дипломатом стать...
     Через пять минут левая рука пленника была плотно прикована наручниками к штурвалу. Лихорадочно тыкаясь в приборы, он щелкал какие-то ручки, замочки.
     - Ну и? Мы взлетим или как? - прохрипел Шанкар.
     - Поторопитесь голубчик, - тихо молвил Астафьев.
     Вскоре вертолет загудев, оторвался от земли. Под ложечкой неприятно засосало. Я напрягся. Вроде стало полегче. Однако, как отвыкаешь от благ цивилизации. Старейшину, так вообще мутило. Кожа его стала пыльно серой, перекошенное лицо напоминало монгольскую маску. Помню, видел нечто подобное на картинке в учебнике. Вставить только кольцо в нос, и маленьких черепочков в волосы вплести. Зато Шанкар вел себя, как рыба в воде, бормоча под нос какую-то песенку, и с блуждающей улыбкой полировал и без того гладкий ствол "Томпсона" - копия того, что валялся теперь опустошенным рядом с трупом пилота.
     - Чен! Да у меня еще пол-обоймы осталось! - радостно воскликнул он. Я, поморщившись, как от удара в челюсть, кивнул. Это конечно хорошо, да только в космопорте нам это вряд ли пригодится. Впрочем, денег ни копейки, а как там дальше будет, не знаю. В кулацком хозяйстве и пулемет не помеха.
     Пилот изредка бросал косые взгляды в нашу сторону и ухмылялся. Весело ему, блин! Понял, что качки не переношу.
     - Я больше не могу! - заявил вдруг старейшина, и прытко выскочил из кабины пилотов. За дверью послышались гадостные звуки. Потянуло едким кислым запахом. Ох уж мое красочное воображение. Я так ярко представил животрепещущую картину выворачивания старейшины, что мне захотелось к нему присоединиться. К горлу подкатил мерзкий тошный комок.
     Я с трудом сдержал себя. В попытках отвлечься прислонился лицом к иллюминатору.
     За стеклом далеко внизу медленно и величаво проплывал лес. Маленькая деревня теперь казалась просто крохотной. Дым, поднимающийся от пылающих хижин, выглядел, как затухающий костер. А на горизонте, там, где лес смыкался с мутными тяжелыми облаками, багряные блики бросало источающее жар солнце. Еще одна карликовая звезда, свет которой быть может породил здесь жизнь. А сколько их во вселенной? Миллионы? Миллиарды?
     - Ох, - в кабину вошел старейшина. От него неприятно пасло кислятиной, лицо его с серого сменилось бледно-голубым. - Ну как, легче? - участливо поинтересовался Шанкар, - может кушать хотите?
     Астафьев успел кинуть злобный уничтожающий взгляд, и тут же скрылся за дверью. Там снова раздались неприятные, прямо сказать мерзкие звуки.
     - Ну он наяривает! - весело прыснул Шанкар.
     - Замолчи, - зашипел я, - и так хреново, тут еще ты!
     - Чен! - всплеснул он руками, - неужели тебя тоже...
     - Да! Меня тоже! - буркнул я, отвернувшись к стеклу.
     Картина за окном не изменилась. Только светило окончательно скрылось за краем земли, роняя жалкие, холодные блики на сероватое небо. Как же быстро темнеет. Серая дымка прозрачной пелериной окутала бесконечные лесные владения. Когда же кончится этот проклятый лес?
     - Долго нам еще? - спросил я у пилота, не отрывая взгляда от окна.
     - Еще минут пятнадцать, - просто заявил он.
     - И мы прилетим в космопорт?
     - Нет. У нас через десять-пятнадцать минут кончится горючее, и мы упадем.
     Минута молчания. Важная церемония, превращенная в дешевый фарс. Раньше я не понимал всех тонкостей сего культового процесса и считал это показухой, но теперь понял. Шок - вот что было главным в церемонии. Никак не жалкие, кривые лица, якобы отягощенные скорбью. Просто шок. Именно это я испытал, услышав невозмутимую речь пилота. Судя по лицу Шанкара, который будто превратился в каменное изваяние и вытаращил глаза, на него эта фраза тоже подействовала. Даже Астафьев, сунув свою облеванную физию в дверной проем, так и замер от... ужаса?! Или удивления? Или того и другого, сдобренного доброй порцией безумия.
     - Отлетались, - хрипло молвил я. Уткнувшись лицом в окно, прикрыл глаза. Почему так не везет?
     - Ты! Тварь! - взревел вдруг Шанкар. Подскочил к пилоту, схватил за шею, и начал методично душить, - ненавижу! Я убью тебя, сволочь!
     Тот слабо отбивался. Лицо пленника медленно синело. Он начал подозрительно хрипеть.
     - Довольно Шанкар, - сказал я. Ноль реакции. - Я сказал довольно!!!
     Тот нехотя отпустил несчастную шею пленника, недовольно отступил:
     - Да какая теперь разница! Все равно издохнем!
     - Это с чего ж ты подыхать собрался? - заорал я, - раньше не померли, и сейчас выживем. Все-таки километров двести пролетели. Какое никакое, но все же расстояние!
     Расстояние было действительно большим. И не менее большим оказался путь до земли, когда винт вдруг заглох.
     - Ну вот и все! - тихо прошептал пилот, - теперь точно издохнем.
     - Но. Но ты же сказал пятнадцать минут? - заикаясь, прошепелявил я.
     - Все ошибаются. И я не исключение.
     Я посмотрел в глаза пилота, надеясь заметить там злорадство, дабы сделать расправу оправданной, но увидел лишь недоумение. Похоже, бедняга переживал не меньше нашего, и совершенно не спешил расставаться с жизнью.
     - Ну давай, родимый! - пилот дергал какие-то ручки, но похоже без особой надежды, - нам бы только до земли дотянуть...
     Не знаю. То ли железное чудище вдруг обрело человеческие эмоции, то ли провидение снова решило мне помочь, а может и не мне вовсе, но замолкающий было мотор вдруг снова начал набирать обороты.
     - Отлично! - завопил пленник, - комфортную посадку не обещаю, но сядем все, это точно!
     Не знал, что громоздкий полугрузовой вертолет способен на такое. Совершив невероятный пируэт, железный динозавр рванулся вниз, накренив нос наподобие истребителей второй мировой, от которых остались лишь картинки в книжках военной подготовки да учебные фильмы начинающим космопилотам. Пилот действительно был асом. Вытворять подобное на ржавом недоразумении, по крайней мере, глупо. Но видимо выбора у нас не было. Я что было силы вжался в кресло. Шанкар, не имеющий под руками подходящей опоры треснулся мордой о лобовое стекло. Ему в спину уткнулась физиономия старейшины, тело которого каталось по кабине, как теннисный мячик по площадке для гольфа.
     - Держитесь крепче, садимся! - заорал пилот. В ту же секунду пропеллер затих.
     - Падаем! - успел крикнуть я, прежде чем почувствовал злой, тяжелый удар. Затылок пронзила жгучая боль, в глазах посерело. Больше я ничего не видел и не слышал.

        Сумасшедший дом. Белоснежные простыни, голубоватые, с примесью сиреневого стены. Огромные светлые окна. Зарешечены, но это ничего. Солнце обильно просачивается сквозь тонкие, но невероятно крепкие прутья. Милые люди в белых халатах ходят между кроватей, улыбаясь, осведомляются о состоянии здоровья.
     Я открыл глаза. Нет, не было никакого приюта для безумных. Лишь разбитое лобовое стекло, да тихо постанывающий рядом Шанкар. Я медленно повернул шею. Было больно, но вполне терпимо, особенно для человека, упавшего с высоты многоэтажного дома. По крайней мере, я еще жив. Чего не скажешь о невезучем пилоте. Да, его смерть не вызывала сомнений. Голова бедняги неестественно запрокинулась назад. Из горла торчал кусок трубчатой прослойки каркаса. Похоже, он умер не сразу, а еще долгое время мучился, пытаясь выдернуть проклятую железяку. К несчастью подобное не смог бы проделать даже квалифицированный спасатель содружества. Проклятая железка, по неизвестной причине выползшая из лопнувшего покрытия, проткнула живот, вырвалась через спину на уровне легких, а потом самым непостижимым образом изогнулась до такой степени, что воткнулась пилоту в горло. Ужасная смерть. Чувствовать себя засаженным на вертело, не самое приятное, и совсем не обязательно испытывать сие на себе, дабы убедиться в этой неписаной аксиоме. Интересно, долго мы здесь провалялись?
     За окном жарило солнце. Вертолет упал на небольшую поляну, хвала пилоту и мир его праху. Получается, я провалялся без сознания всю ночь? А может неделю? Кто знает?
     Но, учитывая то, что организм пока не требовал особых поблажек в виде еды и питья, мнение мое все же склонилось к первому варианту. Я вроде жив. На всякий случай пошевелил ногами и руками. Похоже не сломаны, что удивительно. Только на затылке огромная шишка и запекшаяся кровь. Кровь еще на носу и виске. Но это, возможно, всего лишь осложнения недавнего поединка. Похоже Шанкар тоже пострадал довольно поверхностно, и постепенно приходил в сознание, хотя стонал, конечно на десять баллов, прямо как умирающий. Крякнув, я поднялся с разломанного кресла. По телу прокатилась саднящая боль, потом, затихнув, отдавалась лишь тупым отголоском где-то в районе мозга. Немного кружилась голова. Пришлось облокотиться на приборную панель, над которой будто порезвилась толпа мальчишек хулиганов с полными карманами камней. Ни одного целого прибора. Все разбито и раскрошено.
     - Эй, вставай, раненое чучело! - я пнул ногой Шанкара. Тот медленно развернулся, уставившись мутным взглядом на мое слегка помятое естество.
     - Мы живы? - на лице Шанкара читалось плохо скрываемое удивление, граничащее с безумием.
     - Как видишь, - криво улыбнулся я здоровой частью лица. Вторая половина чудовищно ныла - вот такой он, милый подарочек потомков Коновалова.
     - Единственное, что я вижу перед собой, это ожившего мертвеца, - ухмыльнулся Шанкар. Юмор, пожалуй самое подходящее в подобной ситуации. Затем Шанкар повернул голову и увидел мертвого пилота.
     - Твоя работа, Чен? - поинтересовался он.
     - Не смешно, - отрезал я, - такой смерти никому не пожелаешь.
     - Да ладно, не обижайся, - дружелюбно буркнул Шанкар, - это я просто напряжение срываю. Да, не повезло парню. А что со старейшиной?
     Ох ты, ешкин кот! Как я мог забыть про Астафьева?! Шатаясь, как хронический алкоголик, я вышел из кабины в "тамбур". Старейшина лежал в обнимку с изуродованным телом второго пилота. Похоже, мертвец сильно облегчил удар старика. На Астафьеве не было ни одной заметной царапины.
     - Эй, Григорий Дмитриевич? Жив? - потряс я его за плечо. В ответ раздались гнусавые ругательства.
     - Ну вот, а ты волновался! - позади стоял Шанкар, неуверенно щупая голову.
     - Кажется, ничего! - удивленно пробормотал он. Затем глупо хохотнул, - Чен, представляешь, я даже царапины не заработал!
     - А чего же ты стонал, как умирающий?
     - Не знаю, - поскреб он затылок, - быть может сон плохой снился?
     Через несколько минут очухался и старейшина. Нет, надо было видеть его лицо, когда он, бормоча под нос всякую похабщину, наконец открыл глаза. Корпус геликоптера аж зашатался от чудовищного вопля. Астафьев взлетел, как метеор. Во взгляде его ясно читалась брезгливость вперемешку с ужасом, удивлением и еще десятком иных эмоций, близким по смыслу к вышеперечисленным. Признаться, оказаться в обществе слюнявого идиота я не мечтал и в самых кошмарных снах. Уж и не думал, что Астафьев, человек в летах, и вообще коммунист, мог выкинуть подобный трюк.
     - Да придите в себя, старый козел! - хлопал я его по лицу, пытаясь привести в чувство. Безуспешно. Теперь к безумным глазам прибавилась дикая улыбка на пол-лица.
     - Чокнулся старик, - резюмировал Шанкар, - уж и не думал, что он такой впечатлительный. Ну, увидел мертвеца в своих объятьях и что? Неужели от такого сходят с ума.
     - С ума можно съехать по любому поводу, а иногда и вовсе без причины, - решительно заявил я, продолжая хлестать Астафьева по щекам. Дряблое морщинистое лицо колыхалось как пудинг.
     - Дай-ка я попробую! - Шанкар целеустремленно подхватил старейшину, как тюфяк с дерьмом и основательно встряхнул. Я думаю, в объятьях Шанкара даже пресловутый тюфяк почувствовал бы себя неуютно. А уж каково было Астафьеву, мне оставалось только догадываться. Уж и не знаю, как он выдержал подобные перегрузки, но уже после третьей встряски пришел в себя и начал жалобно стонать. Зато Шанкар, похоже, только вошел во вкус, тряся бедную заморенную тушку с удвоенным рвением.
     - Шанкар, прекрати! - устало сказал я, снова ощупывая распухшую челюсть. Вот к чему приводят непредвиденные осложнения в лице... впрочем, осложнения то появились на моем лице. Удивительно, но Шанкару даже не пришлось повторять дважды. Он осторожно опустил беднягу Астафьева на пол.
     - Что со мной? - прохрипел старейшина, неуверенно ощупывая собственное тело.
     - Уже ничего, - вздохнул я облегченно.
     - А что было?
     - Шок. Нервишки у вас хромают, товарищ!
     Астафьев сидел, как в воду опущенный. Заморенный, побитый, под глазами синяки. Ну, прямо вампир из классических фильмов. Те же дряблые чахоточные щеки, больные красные глаза.
     - Слушайте, Астафьев, а вам крови попить не хочется? - невпопад спросил я. Увидев изумленные лица спутников, я лишь пожал плечами и глупо улыбнулся. С кем, мол, не бывает.
     Надежное, и в тоже время слишком заметное убежище в виде разбитого вертолета мы покинули уже затемно. До этого в безуспешных попытках обшаривали внутреннее убранство. К сожалению, прежние хозяева не оставили даже фляги с водой. Вертолет, как и топливный бак, оказался абсолютно пустым. Даже жалкого бычка от сигары не оставили, сволочи!
     Когда мы злые и уставшие покинули мертвого железного монстра, желудок мой начал недовольно урчать. Заткнись зараза! - хотелось крикнуть ему, - ты же сытно поел еще вчера! Да только бесполезно все это. Мои внутренности - создания вредные и жадные. Их кормишь, а они просят все больше и больше. Вот так и живу не в ладах с собственным организмом, да еще и вершить немыслимые вещи пытаюсь!
     Целую ночь мы брели по сырому хмурому лесу. Останавливаться было нельзя. Кто знает, какие звери водятся в этой части "тайги", если уж в джунглях обнаружилась тварь, которую даже автомат не берет. Одно утешало - Шанкаров автомат с наполовину пустой обоймой... или наполовину полной? Все зависело от точки зрения обладателя. А обладателем "Томпсона" был я. Шанкар брезгливо вручил мне автомат, будто мертвечиной угощал. Сам любовно вцепился в серп.
     - Вот это оружие по мне! - заявил он, довольно улыбаясь.
     И вот теперь я брел по ночному лесу, плечо приятно, даже немного утешающе оттягивал автомат, но только сомнения роились в моей голове подобно мухам, облепившим початую банку варенья. Километров двести пролетели. А сколько еще осталось? Представляю, что бы мы делали, не окажись вертолета под рукой? Годами путешествовать по джунглям, медленно превращаясь в Тарзана. Нет, это выше моих сил. К тому же мало уверенности, что протяну здесь больше месяца. Во-первых, пища. Хорошо конечно, что на плече автомат. Но, во-первых, запас патронов ограничен. Во-вторых, выстрелы могут услышать охотники за головами. За нашими головами. Зато тогда мне не грозит гибель средь диких джунглей. Но сомневаюсь, что объятия драгоценных рабовладельцев придутся мне по душе. Натерпелись уже, хватит!
     Среди остолопов ходит поговорка, что темнота - друг молодежи. Не могу быть в чем-либо уверенным, скажу одно, мне она была злейшим врагом. И к мнению моему вполне бы присоединились мои спутники, не будь они так увлечены разглядыванием вязкого холодного мрака перед собой. Темнота вокруг, хоть топор вешай. Даже луны на небе нет. Ни одной.
     У меня даже возникло было желание поохотиться. Одно препятствовало этому занятию - человеколюбие. Просто боялся по неосторожности пристрелить, скажем, Шанкара. Его, конечно, хватило бы на долгие недели калорийного питания, да только сам Шанкар сие предложение вряд ли бы одобрил. Да и мне не слишком хотелось есть человечину. Потому идею с охотой я оставил до утра. Пусть сначала рассветет. Утро, оно вечера мудренее.
     - Все, не могу больше, - сдался первым старейшина. Честно говоря, я только и ждал, кто же первый потребует отдыха. Самому выказывать слабость не хотелось. А Астафьев - старик, ему все можно.
     - Ну хорошо, - притворно помявшись, я согласился.
     Буквально через пять минут мы, прислонившись спинами к толстому ветвистому дереву, уже дремали, наплевав на диких зверей, ядовитых насекомых, да и вообще на всю эту собачью жизнь в целом. Мне даже начал сниться какой-то довольно приятный сон. Но образы были столь расплывчатыми и не запоминающимися, что смысл его от меня ускользнул еще в процессе его восприятия, то бишь сне.
     - Чен, вставай! - расталкивал меня кто-то. Судя по мощным тычкам, это был Шанкар.
     - Ну что тебе не спится, - отмахнулся я, щуря глаза.
     - Какое спится?! - раздался изумленный голос, - уже день!
     Я открыл глаза, ощущая определенный дискомфорт. Сквозь густые ветви пробивались яркие, горячие лучи солнца, звонко верещали птицы, и вообще жизнь леса кипела и бурлила.
     - А старик где? - первым делом спросил я, оглянувшись и не обнаружив Астафьева в зоне видимости.
     - Да, - гнусаво протянул Шанкар, - шмонается по лесу, ищет воду и еду.
     Я, наконец, понял причину своего неудовлетворительного состояния, проведя языком по деснам. Во рту все пересохло и безумно хотелось пить. И есть.
     - Кушать хочется, - проскулил я. Получилось даже слишком жалостливо.
     - Чен, очнись! - возопил Шанкар, - неужели это ты?
     - Да, я такой, - пришлось тяжело вздохнуть, - а раньше я просто скрывался под маской непробиваемого сукина сына.
     - В таком случае ты хорошо скрывался, - решил Шанкар.
     А пища действительно стала краеугольным камнем всех бед. Во-первых, нигде не было воды. Предыдущая попытка добыть ее из земли мне до сих пор снилась в кошмарных снах. Мутная ржавая жижа, в которой копошатся мясистые лоснящиеся белые черви. Бррррр... мерзость.
     Во-вторых, проблема с насущным питанием становилась ребром и была не менее актуальна, чем добыча воды. Особенности местных фруктов я уже уяснил, и ярко-желтый банан пахнущий тухлятиной для меня стал достойным уроком. Конечно, существовал еще "Томпсон". Но, честно говоря, я бы не назвал себя ярым поклонником сырого мяса. Хотя конечно, коли прижмет, буду и траву под ногами грызть. Сейчас мой желудок тихонько дремал, переваривая сам себя, и не сильно меня беспокоил. Но сухое горло начинало выводить из равновесия. Облизав потрескавшиеся губы, я медленно поднялся. Пора было двигаться в путь. Кто знает, сколько нам осталось пройти? Быть может спасение уже совсем близко?
     Из-за кустов вышел старейшина, грязный, как черт. В руках его был странный, желтовато зеленый плод.
     - Не советую вам это есть, - сказал я. Да видно Астафьеву уже было наплевать. С диким всхлипом он впился зубами в сочную на вид мякоть. Ох, как же он отплевывался, покрывая диковинными аглицкими ругательствами все вокруг. Несчастный плод полетел куда-то в кусты, озлобленный старейшина от ярости начал рвать траву, мирно растущую на земле.
     - Слушайте Астафьев, - несмело спросил я, - а какой он на вкус? Горький?
     Старейшина лишь зло зыркнул в мою сторону, продолжая методично отплевываться. Потом, переведя дух, заявил:
     - Чен, вы никогда не пробовали дерьмо?
     Я недоуменно покачал головой.
     - Зато мне похоже довелось попробовать именно дерьмо, - подытожил он.
     - Дерьмо дерьму рознь, - философски подметил Шанкар, подхватывая с земли серп, - В путь!
     Так, злые голодные и мрачные как осенние грозовые тучи мы двинулись навстречу горячему солнцу. Как в дешевом бестселлере, право слово.

Глава 15.

        Деревья вдруг поредели, спустя десяток метров совсем расступились, и взору открылось маленькое, кристально чистое озерцо. Солнечные блики весело прыгали по водной глади, легкий, теплый ветерок теребил зеркальную поверхность.
     - Вода! - неверяще прошептал старейшина, глаза его лихорадочно блестели. Выскользнув из туники, словно червяк, он скинул бесполезные сандалии, и в чем мать родила, поковылял к вожделенной влаге. Ох, сгоряча он это сделал. Что-то смутило меня в этом водоеме. Толи удивительно чистый песчаный берег, толи запах тухлятины, казалось исходящий от воды.
     - Стой! - заорал я старику, и даже рванулся следом, но было уже поздно. Старейшина резво сиганул в озеро. Он даже не успел вскрикнуть, только нелепо взмахнул руками. "Вода" зашипела, растворяя органику, поверхность пошла пузырями.
     - Что это?! - в ужасе просипел Шанкар.
     - Всего лишь серная кислота, - горько усмехнулся я, - прощай старейшина....
     Без сил, я присел на огромный серый булыжник. Озеро кислоты посреди тайги - немыслимо. Никаких сил больше не осталось. Меня мутило.
     Шанкар стоял рядом, глаза его были похожи на две бездонные дыры.
     - Какая глупая смерть, - горестно пробормотал он.
     - Пошли, - тихо сказал я, поднимаясь.
     - Чего? - брови его удивленно поползли вверх.
     - Пошли отсюда! - заорал я, не сдерживая эмоции, - не могу больше здесь оставаться!
     И мы пошли. Просто побрели через густую чащобу, раздирая в кровь ладони и колени, спотыкаясь и падая, давясь глупыми воспоминаниями. А перед глазами стояло лицо Астафьева. Темные глаза смотрели со скорбью и болью.
     - Прощайте, Григорий Дмитриевич, пусть земля вам будет пухом, - тихо пробормотал я. А потом поправился, - кислота...
     Одним путником меньше, одним кошмаром больше. Нелепая смерть. Шанкар брел, опустив голову, понурый, уставший...
     - Все, привал, - вяло пробормотал он, и сел на траву. Тут вдруг раздался всплеск, и задница Шанкара оказалась в... воде! Тот недоуменно мотал головой, и пустота в его глазах сменилась неподдельной радостью.
     - Вода! - завопил он, - мокрая холодная вода!
     Мы точно звери бросились к вожделенному, заросшему травой водоему, припали губами к мутной илистой воде. На зубах скрипел песок, во рту витал противный привкус затхлости. Видно, водоемчик то был весьма старый и порядком протухший.
     Наконец, усталые, но довольные, мы отпрянули от болотца.
     - Похоже, мы по-прежнему живы, - сказал я, пережевывая какую-то травинку, заплывшую в рот.
     - Если только это можно назвать жизнью, - заявил Шанкар.

     Вечерело. С жаждой пришел голод, обиженный на весь свет мой желудок с безумством шизофреника бросался на ребра, норовя прогрызть в них дыру. В животе противно урчало, дважды я чуть было не наделал в штаны - видать тухлая вода повлияла на мой организм не лучшим образом.
     - Эй, Шанкар, ты как хочешь, а я попробую чего-нибудь съесть.
     - Валяй, - оскалился он, - может быть сдохнешь без мучений.
     Но мне его предупреждения были до одного места. Не мысля лукаво, я подошел к ближайшему дереву, на котором переливались красным крупные, овальные плоды. Сорвал парочку с нижних веток, вспомнил еще раз монолог старейшины относительно дерьма, мир его праху и не долго думая впился зубами в один. Сладкий сок потек по подбородку, я разгрызал нежную желтую мякоть, заглатывая неразжеванные куски, чуть было не подавился большой косточкой. По вкусу это нечто напоминало клубнику, с привкусом манго и ананаса. Этакое фруктовое ассорти. А главное, что плоды отлично утоляли жажду!
     Я сорвал еще с десяток мясистых, наливающихся соком фруктов, кинул рядом с Шанкаром.
     - На, пожуй!
     Тот брезгливо понюхал один, осторожно надкусил. Сладкая мякоть брызнула во все стороны. Мой спутник, точно комбайн, впился зубами в нежную кожицу плода.
     - Бесподобно! - с широкой улыбкой заявил он, - подобной вкуснотищи я не пробовал никогда!
     - Вот видишь! - злорадно улыбнулся я, - а не хотел жрать...
     - С кем не бывает... - Шанкар жадно поедал один фрукт за другим, брызгая во все стороны сладким соком. Так, сытые и довольные, мы заночевали прямо под раскидистыми ветвями плодоносящего дерева.
     Разбудил меня на рассвете странный стрекот, доносящийся с неба. Я подскочил, растолкал ленивого Шанкара, и указал наверх. Сквозь рассеивавшийся понемногу туман отчетливо проступал черный контур вертолета.
     - О черт! Еще один! - ругнулся мой спутник, - это, похоже, за нами!
     - Скорее под дерево! Одним выговором нам теперь не отделаться! - рявкнул я, толкая Шанкара. Красный луч лазерного локатора прошелся точно по месту, на котором мы стояли секунду назад. Плотно прижавшись к широкому стволу дерева, мы, затаив дыхание, наблюдали за проклятым черным пятном на небе. Вот, лазерный искатель скользнул по лицу, но, не отличив меня от дерева, двинулся дальше. Прошелся по спине Шанкара, затем, еще раз пробежав по дереву, уполз.
     - Уф, пронесло... - тяжело вздохнул я.
     - Меня тоже, того... этого... пронесло... - пристыженно пробормотал Шанкар.
     Неспешно мы брели в сторону восходящего солнца, лениво отбиваясь от мух и комаров. Не зря сказал кто-то из древних - человек привыкает ко всему. И правда. Вот уже и местных насекомых не замечаем.
     - Какие планы на сегодня, - поинтересовался Шанкар, с удовольствием дожевывая очередной фрукт. Этот потрясающий парень снял с себя робу, и, соорудив из нее некоторое подобие рюкзака, погрузил в него огромное количество ярко-красных плодов. Правда, теперь он шел совсем голый, ну не считая ботинок конечно, и всем своим видом невольно шокировал меня.
     Широкая как наковальня, волосатая грудь, руки переплетены узлами мускулов, дальше описывать не буду, ибо некоторые его анатомические подробности не стоит произносить открытым текстом. Скажу одно: все при нем, да еще в избытке.
     Я шел, весело насвистывая старенькую песенку. Астафьева старался не вспоминать. Все мы уходим, рано или поздно. И на его месте мог оказаться любой. Наверное, я был слишком жестоким, да только кого это волновало, если даже мне наплевать? Вот и я думаю, что ни кого. На плече позвякивал "Томпсон", за поясом болтается серп, который мне вручил на хранение Шанкар. К сожалению, ему всунуть его было некуда, разве что привязать к... гхм. Лучше не будем об этом. Ярко светило солнце, местные бабочки неописуемо яркой окраски, норовили вцепиться жвалами то в плечо, то в голову. Приходилось, неумело орудуя серпом разгонять их прочь от моей неприкосновенной персоны.
     - Тихо! - вдруг остановил меня Шанкар. Я так увлекся охотой на бабочек, что чуть было не отсек моему приятелю руку.
     - Что случилось? - насторожился я.
     - Просто прислушайся.
     Я замолчал, превратившись в одно большое ухо. Звонко верещали птицы, стрекотали цикады, шорох местной живности сливался в опрятный, местами мелодичный гул. Но, слышались звуки, не гармонирующие с общим природным фоном, и это были... человеческие голоса.
     - Похоже, неприятности продолжаются, - шепнул я, - сезон охоты открыт, по-видимому, на нас.
     Осторожно, я передал Шанкару серп, мой спутник, наконец снова облачился в робу, высыпав остатки плодов на траву.
     - Сейчас не до еды, - резонно подметил он.
     Осторожно, мы двинулись вперед, туда, откуда собственно и доносилась человеческая речь. Через некоторое время мы увидели преследователей. Их было человек десять-двенадцать, все в защитных комбинезонах, на плечах болтаются короткоствольные "Армагеддоны" с лазерными прицелами, на поясах болтаются широкие армейские ножи.
     - Предлагаю начать первыми, - шепнул я Шанкару, - на счет три я открываю огонь. Постараюсь положить как можно больше народу. Ты стой здесь, и начинай действовать по своему усмотрению, но не раньше, чем я открою пальбу.
     Я рысью перебежал от дерева к высокому кустарнику, лег на траву. Мягко спустил предохранитель.
     - Ну что же ребята, готовьтесь к худшему. Кто с мечом придет... от меча и погибнет!
     Треск томмигана нарушил привычную лесную суету. Рассеянной очередью я срезал троих, остальные кинулись врассыпную, прячась в высокой траве. Из-за деревьев выскочила черная тень, метнулась в сторону охотников. В свете солнца сверкнул серп, и чей-то приглушенный крик сменился бульканьем. Один из преследователей попытался было подняться, но пригвожденный очередью томмигана, точно подкошенный рухнул на землю. Остальные, опомнившись, открыли ответный, огонь вслепую.
     - Уходи! - раздался рядом крик Шанкара, я их задержу.
     - Ты что спятил! - высунулся было я. Пули просвистели в каких-то сантиметрах от лица. Пришлось вжаться в траву.
     - Уходи, я же сказал! - в траве мелькнул серп, зеленый ковер прошила автоматная очередь.
     - Шанкар!
     В ответ раздался лишь треск автомата.
     - Шанкар....
     Так противно я себя еще не чувствовал еще никогда. Трус! - грызла совесть, - ты просто убежал, убежал как последнее ничтожество! Нет! - кричал я, - я должен был остаться в живых, от меня зависят судьбы тысяч людей. Побег был необходим... необходим...
     Плевать на все, я просто буду делать свое дело, а там, пусть меня судят, все кому не лень.
     Чащоба становилась все гуще, я с трудом преодолевал лесные завалы, изодрал в кровь ладони, но продолжал двигаться вперед. Старый добрый "Томпсон" пришлось за ненадобностью выкинуть - кончился боезапас. С пустыми руками я брел по мрачному, словно вымершему лесу. По дороге удалось перехватить пару каких-то мясистых фиолетовых плодов, не слишком приятных на вкус, но зато моментально утоливших голод.
     Ночь я встретил в компании злобных бабочек-кровососов, от которых с трудом отбился, разодрав в кровь руки и ноги. Затем наткнулся на логово рыжих волков. Звери, завидев меня, ощетинились в предвкушении легкой добычи. Надо было драться. Но драться с голыми руками? Нет, я не самоубийца. А потому, запрятав остатки решимости и подросткового идиотизма с глаз долой, я побежал. Бежал я, пока силы в конец не оставили мое изможденное тело, и все чувства и эмоции сменились тупым безразличием. Будь что будет, - решил я и закрыл глаза...

        Под утро меня разбудили человеческие голоса. Я приоткрыл глаза, различив рядом силуэты двоих.
     - Похоже, он очнулся, - раздался голос сверху.
     - Эй, парень, ты кто?
     Я неуверенно помотал головой. Похоже, вопрос предназначался именно мне.
     - Я?
     - Нет, я! - засмеялся спросивший.
     Наконец привыкнув к яркому свету, я открыл глаза. Передо мной, как я уже говорил ранее, стояли двое. Одеты они были просто и неброско. Защитные комбинезоны цвета хаки военного покроя, На плечах рюкзаки и охотничьи ружья. У одного огненно рыжие волосы и вообще острые, лисьи черты лица. Другой больше напоминал медведя. Грузный, лицо лоснится. Но его скорее можно было назвать не толстым, а мощным.
     - Я федеральный частный детектив!
     - Ага, а я президент федерации! - звонко рассмеялся рыжий. К нему присоединился второй.
     Вскоре они уже заразительно смеялись, похоже, напрочь позабыв про меня.
     - Эй, господа президенты! - заявил я, - а кто собственно вы такие.
     - Ну, если тебе интересно, мистер детектив, мы браконьеры! Живем здесь!
     - А у вас есть какое-нибудь средство сообщения с городом? - в надежде спросил я.
     - Иногда к нам прилетает вертолет, мы ж не совсем дикие!
     - Тогда, слушайте. Я действительно федеральный детектив, и мне надо связаться с агентством. И можете себе браконьерничать, сколько вашей душе угодно.
     - Да мы и так браконьерничаем, сколько нам угодно! - хохотнул мордоворот, - а ты больше похож на сбежавшего с фермы раба! Или может, я ошибся? - он хитро прищурился.
     - Да ты что, Нил! - возмутился рыжий, - их же двое было!
     - Кто их знает, а вдруг они разделились?
     - Ребята, вы бы отпустили меня, - заявил я зло, - а лучше бы помогли. Я в долгу не останусь.
     - Да ты и так в долгу не останешься. Нам как раз не хватало прислужника.
     - Ах вы суки! - зарычал я, медленно поднимаясь.
     - Сидеть! - крикнул рыжий, срывая с плеча автомат.
     - Не дождешься!
     В следующую секунду грузный мордоворот с прытью пантеры подскочил ко мне, и со всего размаху вломил прикладом в живот. Я согнулся вдвое, хватая ртом воздух. Тут же на голову обрушилось что-то большое и тяжелое. Ну как обычно, чуть что сразу по голове. Я отключился моментально, как выдернутый из розетки визор.

        Когда я очнулся, вокруг было темно. Что-то слишком темно для улицы. И воздух спертый, затхлостью тянет. Я попытался было пошевелить руками - связаны за спиной. Пальцами нащупал узел. Крепкий, зараза, не поддается. А связывал меня профессионал. Руки не перетянуты, а попробуй освободись. К радости моей, ноги оказались свободны. С трудом перевернул я непослушное тело с бока на спину. Руками почувствовал холодную жесткую почву. Похоже я в сарае. Или в погребе. Но темень стоит жуткая, хоть глаз выколи.
     Холод из-под земли медленно вползал в каждую клеточку тела. Я постарался было подняться, но получилось крайне хреново. Так неудачно связанные руки портили все. Еще и голова раскалывается, черти б ее взяли. А, впрочем, когда она у меня не так уж болела. Все время бьют. То по роже, то по затылку. Уже в привычку вошло. А скоро чувствую пристрастюсь к этому, как к наркотику. Буду ходить по улицам и ныть: "Ударьте меня по морде пожалуйста". Но думаю желающих будет хоть отбавляй, еще и в очередь выстроятся. Особенно в где-нибудь в захолустных земных городках типа Люберец.
     Вот такими недалекими мыслишками я тешил себя наверное часа два, ожидая развития событий. И они начали развиваться, к чему я уже вполне привык. Справа от меня заскрипело, в образовавшийся проем ударил тоненький лучик солнца. Действительно сарай. А дверь то, дверь то какая хлипкая, на одной петельке держалась. Ногой по ней ударить и свободен. Но нет, дождался "дружеского визита", теперь расхлебывай. Вошедший оказался тем самым худющим рыжим парнем, что приволок меня сюда. А собственно куда? В сарай?
     - Поднимайся, придурок, - просто сказал рыжий. Похоже это он мне.
     - Да как же я поднимусь, коли руки связаны? - впрочем, на такую бодягу мог клюнуть разве что полнейший кретин. Парень этот кретином не был. Он был порядочной сволочью.
     Молча подошел ко мне и с размаху долбанул ногой по ребрам. Боль жуткая. Судороги пронзили тело, я с трудом удержался на грани сознания. Бить ногами по ребрам, которые между прочим были сломаны, да еще связанного, просто свинство. Хотя, кто бы говорил о свинстве.
     - Поднимайся, - повторил Рыжий.
     Пыхтя, как несмазанная шестерня какого-нибудь средневекового паровоза, я, охнув, присел. Потом, отполз к стене, прислонился спиной и помогая руками, медленно поднялся.
     В глазах потемнело, голова пошла вразнос. С трудом удерживаясь на ногах, я сделал первый шаг. Сразу же занесло вперед. Чтобы не грохнуться мордой об пол пришлось побежать. Да только рыжий воспринял мои действия адекватно собственным мыслишкам, попросту подставив мне подножку. Я почти взлетел, рефлекторно пытаясь выставить руки перед собой, да только все без толку. Мелькнула темная дощатая стена, и всей поверхностью многострадальной физиономии я впечатался в нее и чуть было не взвыл. Подбитая скула отозвалась новой волной боли, тихонько застонав, я с трудом сдержал меня. Из глаз предательски брызнули слезы. Медленно повернул голову. На стене, на уровне головы торчал гвоздь. Большой широкий гвоздь, сантиметр в диаметре со сточенной шляпкой. Попади я сантиметров на пятнадцать правее, и моя голова была бы нанизана на него, как на шампур.
     Только может это было бы к лучшему? Стоп, Чен, - взял я себя в руки, - где твоя жажда жизни? Надо же отомстить этим подонкам! Выродки не имеют права на жизнь!
     А за спиной хохотал рыжий.
     - Ну ты, придурок, даешь! Надо было так грохнуться, - заливался он, тыкая пальцем.
     У меня начался нервный тик. Левое веко задергалось, я чувствовал пульсацию, ритм. Он был резким, отрывистым. Так туземцы, колотя по тамтамам, вызывали духов, так шаманы, прыгая вокруг костра, приносили жертвы несуществующим богам. Теперь жертва стояла передо мной и нагло ухмылялась.
     - Подонки не имеют права жить! - прохрипел я и бросился на обидчика. Рыжий явно не ожидал нападения от беспомощного покалеченного пленника. Потому, когда моя многострадальная голова ударила его в солнечное сплетение, парень даже не пробовал защититься. Он согнулся в три погибели, хватая ртом воздух. А на меня как накатило. Толкнул его боком, повалив на землю, и стал методично обрабатывать ногами. В живот, в лицо, в грудь, по почкам, да и просто по ладоням, которыми он пытался прикрыть разбитую в кровь физиономию. Наверное, я бы забил его до смерти, если бы не второй. Видимо услышал возню и прибежал. Я, будучи в безумном азарте даже не заметил его приближения и вырубился лишь после второго удара чем-то тяжелым по затылку.
     - Все равно я вас убью, - прохрипел я, прежде чем потерять сознание.
     Очнулся я, сидя на жестком деревянном стуле. Оглядел мутным взглядом окрест. Теперь я находился в комнате, а если точнее - в бревенчатой избе. Похоже, это и есть жилье добровольных "лесников". Ну, убранство не впечатляет. Одинокий замызганный стол в центре комнаты, три свободных стула, Маленькое, с занавесочной окошко, огромный плохо обструганный шкаф в углу. Ну прямо деревенский домик любимой бабушки! Что меня действительно смутило, так это одна широкая двуспальная кровать. Сие наводило на мысли весьма неоднозначные. Дом разврата, ха-ха, Содом и Гоморра в миниатюре.
     Сейчас в комнате кроме меня и электронных настенных часов, так не вязавшихся с общим убранством, больше никого более-менее живого не было. Спрашивается, почему я приравнял часы к живому существу? Ну пару примеров для сравнения приведу. Они ходят. Они издают звуки. Сравнения может не самые удачные, но мне необходимо было чем-нибудь занять голову, чтобы не отвлекаться на неприятные мысли о будущем, которого у меня вполне могло и не быть. Впрочем, жизнью я доволен. Прожил почти полвека, повидал немало, был и в захолустьях вселенной и в самых технопрогрессивных мегаполисах. Солдат удачи, вечно мотаюсь по бескрайним просторам мироздания в поисках приключений на свою многострадальную голову, сам не желая того. Жизнь прожил не зря, а теперь уже пора и на покой.
     Сколько я не тешил себя такими мыслями, а жить все равно хотелось. Ведь еще недавно кажется плюнул на все, так нет, эта жажда жизни проснулась в самый неподходящий момент.
     Попробовать бежать? С моим то везением меня пристрелят раньше, чем я успею встать со стула!
     Но подняться со стула я все же попытался. Уж и не знаю, как они меня привязали, но подниматься получалось только вместе со стулом, который оказался невероятно тяжелым, да еще скрипел, зараза. Широченная дубовая дверь тут же распахнулась, и в комнату влетел рыжий. Ох, на него надо было посмотреть! Физиономия вся в синяках и кровоподтеках, губы, как две сардельки - красные, толстые. Один глаз заплыл полностью, другой вроде получше, но над бровью алеет опухоль. Неслабо я его отделал. Кроме того, у него была жгутом перетянута рука, и ходил он как-то неестественно, слишком резво что ли?
     - Бежать вздумал, тварь! - единственный глаз рыжего полыхал ненавистью, - только попробуй! Шевельнешься - убью, и даже не посмотрю, что управляющий приказал не трогать тебя. У него какие-то планы насчет твоей персоны!
     О, черт! Управляющий! Неужели опять грязные бараки и работа на плантациях? Хотя, сомневаюсь, что после всего, что я натворил, меня приравняют к прочим рабам. Скорее всего, убьют при помощи какой-нибудь особо изощренной пытки.
     - Значит к управляющему! - просипел я, глядя исподлобья на изуродованного подонка.
     Рыжий промолчал. Так мы и сидели, наверное, с полчаса. Я, глядя исподлобья, и он, буравя меня злобным взглядом. Циклоп какой-то, право слово.
     Наконец нашу нежную идиллию нарушил скрип открываемой двери. На пороге появился мордоворот, которого, кажется, звали Нилом. Он бережно счищал нагар с ружья насвистывая мотивчик старой заунывной песенки.
     - Сидишь, падаль? - ласково обратился он ко мне, - ну сиди, сиди. Ты зачем Степке так морду разукрасил?
     - Ты мне ручки то развяжи, я тебе и объясню, зачем!
     - Ох, какие мы грозные, - хрипло засмеялся мордоворот, но руки не развязал. Чего и следовало ожидать.
     - Я связался с Управляющим, - теперь он разговаривал уже с рыжим, - эту скотину заберут ближе к вечеру.
     - Эх, жалко нам нельзя его помучить, - почесывал припухшие руки рыжий.
     - Ну почему же нельзя, - ласково улыбнулся Нил, - наверное, немножко все-таки можно.
     Подошел ко мне и наотмашь влепил пощечину, прямо по разбитой скуле. Было больно. Но видимо, я настолько привык к боли, что даже не замечал ее. Казалось, что смотрю дешевый боевик по визору, и конечно, сочувствую герою, и знаю, что ему больно... но вот боль... она просто испарилась. Исчезла, как лопнувший мыльный пузырь.
     - Слушай, Нил, ты его часом не прикончил? - забеспокоился рыжий.
     - Да жив он, жив, - как-то неуверенно пробормотал мордоворот, - Степан, быстро за нашатырем!
     Тот пулей вылетел в дверь, на пороге раздался какой-то шум, звонко упало ведро. Да, оживленно он нашатырь ищет. А потом, потом вроде послышался тихий хрип. Или мне показалось?
     - Степан, скоро ты там? - рявкнул мордоворот. Не получив отклика, закричал уже обеспокоенною, - что с тобой? Жив?
     - Скорее мертв!
     Дверь распахнулась от удара ноги, и на пороге, с ружьем наперевес, словно кошмарное чудище из сказки, возник Шанкар. Руки и одежда в крови, за поясом торчит окровавленный серп, волосы всклокочены, глаза горят. Ночной кошмар, да и только.
     - Шанкар! - радостно завопил я, как ребенок при виде огромной шоколадки.
     - Приветствую! - переведя дух, молвил он.
     - Ты... - в ужасе попятился мордоворот, - кто ты?
     Шанкар явно не любил разговоры о себе любимом с незнакомыми людьми. Его способ перевести беседу в другое русло оказался весьма оригинальным. Не говоря больше ни слова, он щелкнул затвором, и спустил курок. Громыхнул выстрел. Мордоворот медленно оседал на пол, держась руками за живот, теперь скорее похожий на хорошую сочную отбивную. Взгляд его, медленно стекленеющий, был полон недоумения.
     - Этого не может быть, - прошептал он, корчась в конвульсиях, - этого не может быть.
     - Может, может, - утешил его Шанкар, - у тебя в животе сквозная дыра, приятель. Теперь тебя не спасет даже чудо.
     Конечно, будь под рукой федеральная клиника, браконьера бы залатали без проблем, благо спрос на искусственные органозаменители пошел на убыль. Но сейчас до любой приличной планеты лететь и лететь. Да и почему-то мне совсем не хотелось спасать жизнь этому подонку. Покусившиеся на свободу заслуживают смерти.
     - Да, это ты конечно сгоряча, - укорил я Шанкара, - как мы теперь будем выбираться отсюда?
     - Как раньше выбирались, так и сейчас выберемся, - буркнул он, - лучше бы спросил, как я умудрился остаться в живых!
     - Прости, ну и как ты умудрился спастись?
     - Ну, тут не было особого секрета. Я просто их всех убил.
     У меня аж глаза на лоб полезли.
     - Всех???!!!
     - Ну, почти всех, - скромно потупил взор этот потрясающий громила, - некоторых только ранил.
     - Ну а меня как нашел?
     В ответ раздалось гнусавое хихиканье. Я невольно дернулся, пытаясь отыскать того, кто издавал такой противный звук. Оказалось, это Шанкар.
     - Чен! - воскликнул он, - да тебя отыскать - плевое дело. Ты там, в лесу такой след проложил, похлеще бульдозера. Кусты поломаны, трава вытоптана, как после стада кабанов. Пару раз я, правда, сбивался со следа, и даже нашел пресловутое стадо. Следы один в один, что твои, что их.
     - Да ладно уж, - отмахнулся я, - не такой уж я и боров. Скажи лучше, как мы выбираться отсюда будем? За нами ведь скоро прилетят старые знакомые.
     Шанкар нехорошо зарычал.
     - Ничего, раньше прорывались, и сейчас прорвемся.
     Я не слишком разделял его оптимизма. Но одно меня радовало совершенно точно. Мы снова вдвоем.

Глава 16.

        Хождение по мукам. Как же мне надоели эти бесконечные прогулки по пересеченной местности. Одно, безусловно, радовало. Напрочь исчез весь накопленный мной за время длительного отдыха жирок, руки, живот, уже не дряблые куски мяса, а жесткие, как сталь мускулы. Как-то поначалу не замечал таких перемен, а сейчас гляжу на себя и удивляюсь.
     - И этот человек, Чен Раменский, который вот-вот справит свой пятидесятилетний юбилей?
     Мешала только клочковатая борода, которую я время от времени подрезал серпом, отчего она становилась еще более неприглядной. Волосы тоже успели отрасти. Не слишком длинные, но прогресс их роста был вполне очевиден. Затертый замусоленный свитер, перекошенная небритая рожа, грязные, в колтунах волосы, да дробовик через плечо. Безумный лесник - вот определение, вполне соответствующее моей нынешней внешности. Шанкару же, похоже, было все по барабану. Он даже кровь с лица и рук не смыл, про одежу я уж вообще помалкиваю, выбрал из тряпья самую жуть.
     - Так более неприметно, - пояснял мне он, напяливая костюм, весьма смахивающий на военную форму, снятую с трупа. Да, похоже, мой спутник не слишком комплексовал по этому поводу. Но зато я чувствовал себя более чем неуютно. Чего-то не хватало. Нет, есть больше не хотелось. В браконьерской избушке обнаружилось сего добра более чем предостаточно, а Шанкар умудрился откопать даже рюкзак. Я тепло оделся, раздобыв широкие теплые брюки, ботинки, явно военные, и слишком большого размера и удобный, не слишком яркий свитер. Что могу сказать - выглядел я вполне сносно. По крайней мере, для Родона. Появись я в подобном облачении где-нибудь в центре Москвы, сразу бы упекли в камеру за нарушение общественного порядка. Но, хватит об этом. Москва далеко, а нынешнее наше положение было весьма незавидным. Зато скажу точно, наелись мы от пуза, одежду нашли приличную, раздобыли две упаковки патронов для ружей. И все равно чего-то не хватало. Не хватало Астафьева, с его вечным занудством, ослиным упрямством, милой непосредственностью. Когда он был рядом, я чувствовал себя большим и сильным. Мне казалось, что он нуждается в моей заботе. Никогда бы не подумал, что мне присущи материнские инстинкты, но факт оставался фактом. Эх, Григорий Дмитриевич, как же глупо ты погиб...
     Солнце уже давно скрылось за горизонтом, но небо не спешило погружаться во мрак, оставаясь пронзительно серым, и каким-то неживым. Лес, по которому мы брели, уже не был таким густым, как раньше. Все меньше попадалось хвойных деревьев, все чаще встречались похожие на березки невысокие стволы. А может это и были березы. Я ведь ничего не знаю о колонизации и заселении Родона. Ну, раз лес редеет то, может быть... Да, я тешил себя надеждой, что мы уже близко, но это была не более чем надежда.
     - Эй, Чен, как ты думаешь, долго нам еще? - Шанкар будто прочел мои мысли.
     - Не знаю, но есть предположение, что мы уже близко, - поделился я своими соображениями.
     - Ты так думаешь?
     - Ну, видишь, лес поредел, все меньше буреломов на пути. Делай выводы.
     - Когда мы старейшину потеряли, лес тоже поредел, - горестно, с явным укором в мой адрес вздохнул Шанкар. Я не стал оправдываться, а просто промолчал. Значит и Шанкар переживает, никогда бы не подумал. Как плохо оказывается я знаю этого неотесанного громилу.
     А на небо змием наползал вечерний сумрак. Уже затихли певчие птицы, дневная суета шла на убыль. Вот уже и хруста веток не слышно, разве что под ногами. Даже шальной ветерок, игриво будоражащий листву, теперь затих, отступая перед неумолимым натиском ночи. Только время от времени жужжали москиты, да раздавался в ночи мелодичный стрекот цикад.
     - Нам бы, пожалуй, передохнуть не мешало, - тихо вздохнул Шанкар.
     - Ты и сам отлично понимаешь, что это невозможно, тогда зачем спрашиваешь?
     - Не знаю, - тихо молвил он, - просто, надо было чего-нибудь сказать.
     Да, нам останавливаться было нельзя. И хотя сейчас у нас были спички и вообще полный набор причиндалов для разведения костра, делать этого было нельзя ни в коем случае. Пламя костра в ночи - что может быть лучшим ориентиром для вертолета! Наверняка люди Управляющего уже побывали в избушке, и теперь брызгая слюной, высылают за нами погоню. Не думаю, что они устроят облаву ночью, но во избежание встречи с бандитской кодлой, оснащенной видать не только ружьями, но и автоматами, вплоть до плазмогенераторов, лучше сделать разрыв между нами как можно больше. Хотя конечно для вертолета это не расстояние.
     Одного не могу понять, где эти придурошные рабовладельцы прячут вертолетные ангары. Я же был в деревне, там ничего подобного не было. Или это только перевалочный пункт? И имеется еще одна база! А может у них огромный бункер под землей?
     - Слушай Шанкар! - заявил я, стараясь отвлечься от вопросов, ответы на которые мне все равно не найти, - а хочешь, я тебе анекдоты травить буду. Ну, дабы скрасить нашу увеселительную прогулку.
     - А что Чен, пожалуй, это выход! - обрадовался мой спутник, - скрасишь, не скрасишь, но хоть какое-то развлечение.
     - Ну так слушай. Был у меня на лаванде знакомый, Таном звали. Ну, алкаш заядлый. Так вот, заходит он в бар "Надежда", местечко скажу тебе, жутковатое. Там все отбросы общества собираются. Но дело не в этом. Садится он за стойку и говорит бармену:
     - Налей мне срочно две рюмки коньяка, пока не начнется!
     Бармен из новичков был, и по доброте душевной плеснул в рюмки "Наполенона", хоть коньяк и суррогат, но все равно дорогой. Так вот, Тан опрокидывает рюмки в свою луженую глотку, довольно рыгает и говорит:
     - Наполни-ка мне их повторно, пока не начнется!
     Бармен недоумевает, что же должно начаться, но исправно наполняет стопарики. Тан и эти отправляет вслед за предыдущими. Тут бармен забеспокоился, и говорит:
     - А когда вы платить будете?
     - Ну вот, началось, - горестно вздыхает Тан, поднимаясь из-за стойки.
     Я весело засмеялся, и только спустя несколько секунд заметил, что Шанкар смотрит на меня, как на кретина.
     - Ну и что началось то? - удивленно воскликнул он.
     - Шанкар, дорогой мой, это же анекдот! - вздохнул я, - и анекдот закончился.
     - А, понял, в чем тут подвох! - радостно воскликнул этот потрясающий парень, - Алкаш ушел не заплатив!
     - С чего ты взял, что он ушел? - удивился я, - я этого не говорил.
     Тут Шанкар окончательно потряс меня, заявив.
     - Чен, ну и где здесь юмор? Может дело в том, что он коньяком отравился?
     - Нет, - усмехнулся я, - его убили выстрелом соника.
     - Вот! Ясно! - засмеялся Шанкар, - его убили, за то, что он не заплатил за коньяк! Ну и звери у вас в этом баре!
     - Нет Шанкар. Его убили, за то, что он слишком много знал. И это уже совсем другая история.
     - В таком случае, Чен, у тебя самые плоские шутки, какие я когда-либо слышал! - заявил мой собеседник, весьма меня озадачив. Я всегда считал что "Юмор" - понятие большое, глобальное, и понятное даже амебе. Что ж, Шанкар разрушил мои грезы. Реальная действительность оказалась куда прозаичнее. Нет, это просто удивительно, ведь над моими шутками смеялся даже педантичный Ньюмен. Впрочем, об этом человеке я пока умолчу.
     Вот, Чен, стукнули тебя мордой об стол, теперь собирай слюни и сопли в платочек, и подумай, стоит ли Шанкару впредь рассказывать анекдоты.
     Мы шли всю ночь. Темнота уже не казалась такой зловещей, сквозь кроны деревьев ясно просвечивало мутное, затянутое облаками небо, красный полумесяц Евпиты беззлобно косился на нас, будто сочувствовал нашей незавидной доле. Вокруг стояла тишина. Даже кузнечики не решались нарушить вязкую, как мед ночь. Только мы с Шанкаром смело брели через бесконечные лесные угодья, как два злобных вепря. Под ногами хрустели мелкие ветки, шишки, и первые отмершие листья. Не знаю, как тут со временами года, может быть мы находимся где-нибудь в тропиках, но, судя по всему, смена сезонов здесь все же присутствует. И если опираться на мои незамысловатые прогнозы - приближается осень. Так мы и брели по сонному лесу, и никто за нами не гнался, вертолеты над головой не шумели, словно и не было ни какой погони, всего лишь два дурачка заплутали в лесу, да и подхватили лихорадку. Вот галлюцинациями и тешились. Я прислушался. Кроме шарканья ног Шанкара больше ничего не заметил.
     - Ты слышишь!
     - Что? - удивился Шанкар
     - Тишина.
     - Ну, тишина. А разве это плохо?
     - Слишком тихо, и слишком легко. Как затишье перед бурей.
     - Не говори ерунду, Чен, - поморщился Шанкар, - ты с такими темпами скоро станешь параноиком.
     - Ха, не хочешь путешествовать в компании безумца! - засмеялся я.
     - Честное слово, не хочу, - признался Шанкар.
     До утра не произошло больше ничего интересного, словно мы шли не по дикому, полному неожиданностей лесу, а прогуливались по Бульварному кольцу. Мы даже смогли перекусить. Правда, делать это приходилось на ходу. Ну, единственное, ради чего мы останавливались пару раз, так это справить естественные, чисто человеческие потребности. Ситуация складывалась наиживописнейшая.
     - Щас бы бабу! - довольно зевнув, заявил Шанкар, явно сбиваясь с ритма нашего движения.
     - Ага, и еще пару галлонов пива, литр коньяку, да шашлычка свеженького! - горько усмехнулся я, - ты бы уж помалкивал, дитя гор, а то и так тошно.
     - Слушай Чен, а может за нами уже и нет никакой погони? - предположил Шанкар.
     - Не будь таким пархатым оптимистом, - отрезал я, - то, что их еще нет, не значит, что и не будет. Ты посмотри на небо, вот рассветет, тогда и видно будет.
     А на небе уже розовыми бликами играло солнце, ночь сдала свои полномочия неуклонно приближавшемуся дню. По лесу расползался белесый туман. Вскоре он был повсюду. Влажный воздух забирался в нос, затруднял движение, и доставлял кучу неудобств.
     - Туман! - молвил Шанкар, тыкаясь лбом в очередное дерево, - будь он неладен, этот туман!
     - Не стоит так. Ведь он сейчас наш с тобой союзник!
     - Что за ерунду ты несешь!
     - Конечно, нам тяжело передвигаться на ощупь, зато представь, каково нашим преследователям? Если они на вертолете, то это вообще дело гиблое - различить в густом тумане в лесу двух человек, это похлеще, чем искать иголку в стоге сена.
     - На всякую иголку в стоге сена найдется свой магнит! - заявил Шанкар с претензией на философскую мудрость.
     А ведь он прав! Почему я так уверен, что нас не отыщут? У них же лазерные локаторы последних моделей. Такие и иголку в стоге сена найдут без магнитов, и нас с Шанкаром за компанию. Получается, что туман нам, как собаке пятая нога. Пользы никакой, лишь дополнительные неудобства. Нет, а все-таки приятно было хоть на миг почувствовать себя защищенным и недосягаемым. Пускай даже это была всего лишь иллюзия.

        Вертолеты появились, словно по расписанию. Только спала седая пелена тумана, и по-прежнему жаркое солнце выползло на небо, тишину прорезал далекий шелест.
     - Ты слышишь это? - осведомился Шанкар, заряжая ружье.
     - Летят, родимые, - сквозь зубы прошипел я, - а ты говоришь, нет погони.
     - И что же мы делать будем?
     Никогда я не претендовал на роль руководителя. Никогда не любил командовать людьми, и не терпел над собой начальников. Потому-то и не стал федеральным следователем, а избрал для себя более свободную профессию частного детектива. Нет, конечно, все мы, сыщики, находились под всеобъемлющей дланью федерального правительства и нас могли попросить взяться за то или иное дело, в интересах содружества. Но заставить - никогда. В том и была привилегия частника. Слишком я ценил свою свободу. Быть может это у меня уже переросло в маразм, но это был не самый плохой пунктик в моей больной голове. Но сейчас этим своим "что делать?" Шанкар просто поставил меня в тупик. А ведь по сути своей я был лидером нашего трио! Вернее уже дуэта. Да вот только сейчас я совершенно не хотел этого! Я желал, чтобы все решения принимал Шанкар. Он большой, сильный! Он и меня спас и себя заодно, даже не пострадав. Так почему же он сваливает всю ответственность на меня?
     - Попробуем прорваться! - вдруг вымолвил я. Нет, это даже были не мои мысли. Это кто-то другой, более практичный и расчетливый командует моими действиями.
     - Попробуем, - подтвердил Шанкар, - а там, будь что будет! Только как ты себе представляешь этот "прорыв"?
     - Я предлагаю изменить порядки! А именно, взять инициативу в свои руки. Тебе еще не надоело быть в роли "дичи"? Я лично уже сыт этим по горло!
     - Так ты предлагаешь... - Шанкар аж поперхнулся от подобной дерзости.
     - Да! Теперь мы будем охотиться на них, а не наоборот!
     - На словах это, конечно, звучит красиво, но как ты предполагаешь выстоять вдвоем против вертолетов? Мы же вроде бы летать не умеем?
     - Я думаю, летать и не придется. Сомневаюсь, что нас будут ловить, не слезая с геликоптеров. Они сначала обнаружат, а потом выпустят десантников.
     - Ты уверен? - недоверчиво покосился Шанкар.
     - Уверен! - заявил я, - как ты себе представляешь, вертолет будет летать по лесу? Он даже на высоту деревьев спуститься не сможет, а деревья здесь вон какие!
     Да уж. Что-что, а высота сей растительности достигала пределов неимоверных.
     - Хотелось бы верить, что ты прав, - обреченно вздохнул Шанкар.
     А между тем стрекот пропеллеров становился все громче и отчетливей. Вскоре в небе, на горизонте проступили две черные точки.
     - Значит только два! - молвил я.
     - А тебе мало?
     - Скорее в чащу! - крикнул я, и, опережая Шанкара, побежал к сосновому бору, единственное поблизости густо заросшее место.
     Деревья действительно напоминали сосны. Не исключено, что они ими и являлись. Какие-нибудь далекие земные братья, случайно взросшие на благодатной почве Родона. Впрочем, обитаемые планеты в отношении растительности не сильно отличались друг от друга, даже в фауне наблюдалось определенное сходство, не относящееся разве что к размерам. Здешние волки были размером с небольших собак, зато тигры - отдельный разговор. С некоторыми насекомыми тоже наблюдались изменения. Например, самые мелкие бабочки здесь были размером с мой кулак, причем большинство из них питаются отнюдь не нектаром. Хоть и зелени на Родоне в избытке, цветов довольно мало. Исключение составляли комары, слепни и тараканы. Они, похоже, везде неизменны.
     Мы быстро перебежали через "березовую" рощу вглубь "соснового" бора. Вот, еще одна интересная особенность Родонских лесов. Странный разброс флоры. Рядом, буквально в нескольких шагах друг от друга могут одновременно расти елки и пальмы, причем не исключено, что с той же самой ели будут свисать лианы. Лес вообще поделен на какие-то квадраты. Когда мы летели на вертолете, это было особенно заметно. Я впрочем, не придал сему нонсенсу не малейшего значения. Это работа для ксенобиологов, а совсем даже не для частных детективов.
     - Чен, они совсем близко! - заорал Шанкар.
     - Вижу!
     Вертолеты уже достигли пределов светлолесья, и теперь их можно было хорошо разглядеть. То, что я увидел, порядком потрясло мое воображение. Никогда бы не подумал, что в захолустьях имеется такое. Подобными машинами пользуются разве что сотрудники Интерпола, да и то в самых тупиковых ситуациях. Вертолеты, конечно, разительно отличались от того средневекового динозавра, который грудой бесполезного хлама сейчас валялся где-то в лесу, с совершенно пустым баком. Черные, гладкие, будто отлитые из сплошного мрака махины, словно посланцы с того света, неумолимо приближались. Аж холодная дрожь пробила. То был страх и слепой азарт. Если уж они выслали такое вслед за двумя людишками! Меня вдруг осенила догадка, которой я сразу же поделился с Шанкаром.
     - Послушай, а мы ведь выбрались!
     - Чего? - не понял он.
     - Я говорю, мы дошли до космопорта. Я думаю, осталось меньше дня ходьбы!
     - Да ты Чен, совсем свихнулся! - покрутил тот пальцем у виска, - торжество разума!
     - Нам бы только выстоять! - заявил я решительно, - ты понимаешь, мы почти спаслись! Неужели ты думаешь, они выслали бы подобную технику, чтобы поймать каких-то двух жалких рабов, что убежали с плантаций.
     - Не такие уж мы и жалкие, - молвил Шанкар. Но голос его звучал неуверенно.
     - Так вот, - продолжил я, пропуская реплику Шанкара мимо ушей, - они опасаются, что мы выберемся. И они боятся! Понимаешь, они боятся!
     - Загнанный зверь, он самый опасный! - омрачил мою радость Шанкар, - в таком случае они уже ни перед чем не остановятся.
     - Мы должны их остановить! Остановить и выжить! Ты понял! - рявкнул я, - это приказ!
     - Ну уж так и приказ! - усмехнулся Шанкар, - как скажешь, командир!
     - А теперь к деревьям! - крикнул я, - как тогда, помнишь?! Хватайся за ствол покрепче, авось не заметят!
     - Ох уж мне это твое авось! - проворчал Шанкар, всем телом прижимаясь к сосне. Я тоже последовал его примеру, обхватив дерево руками и поплотнее прижался к нему.
     - Так то лучше! - заявил мой спутник, - теперь остается только ждать.
     - Настоящий охотник всегда выжидает свою добычу! - гордо молвил я.
     - Так то ж не охотник, то рыбак! - засмеялся Шанкар. Засмеялся и я. Только вот смех получился на редкость истерическим.

Глава 17.

        Не знаю как, но они нас заметили. Не было ярких огней и гневных криков через рупор, скажем, бросить оружие и выходить с поднятыми руками. Просто с неподвижно зависших в небе черных чудовищ скинули веревки. По ним, как муравьи устремились люди.
     - Один, два, три, четыре... - считал я вслух, пока, наконец, не сбился со счета. Как их столько могло уместится? Человек тридцать, никак не меньше покинули вертолеты, и исчезли где-то в зарослях неподалеку от нас.
     - Кажется, отвоевались, - прохрипел Шанкар, выставив перед собой дробовик.
     - Ну, это мы еще поглядим, - пролепетал я. Получилось так неуверенно, что я даже сам испугался поначалу. А спустя минуту просто замер от удивления, ужаса, и чего-то там еще, вводящее в состояние ступора, когда из-за дерева вдруг выскочил человек в черном костюме, с самурайским мечом в руке. Лицо его скрывала черная маска, и лишь бледно-голубые, будто остекленевшие глаза виднелись сквозь прорезь. Ниндзя-зомби? Опять? А в это время молчаливый хладнокровный убийца уже занес смертоносный клинок, намереваясь покончить со мной, как с поганым насекомым.
     Положение спас Шанкар. Слава богу и черту, и всем когда-либо жившим на земле и под землей, что он не встречался с ними раньше, иначе растерялся бы не меньше моего. А так, он лишь хмыкнув вскинул ружье и разрядил оба заряда дроби прямо нападавшему в живот. Тут я лишний раз убедился, что противник наш, и не человек вовсе. Просто какая-то запрограммированная машина, выполняющая команды хозяина. Не издав ни звука, подстреленный диверсант рухнул, как подкошенный, а Шанкар уставился в недоумении.
     - Чен, что это за нафиг?!
     - Это зомби. Обыкновенные зомби. И их здесь сейчас около тридцати.
     - Тогда почему мне так легко удалось его убить?
     - Зомби, он как машина. Увидел одну цель и стремится к ней. Тебя он просто не заметил.
     - Слушай, а ведь мы могли бы использовать это в своих целях! - обрадовался Шанкар.
     - Могли бы, - подтвердил я, - если бы они нападали по одному. Впрочем, радуйся, что у тебя не плазмогенератор.
     - Это еще почему? - удивился мой спутник.
     - Стрелять по ним плазмогенераторами, все одно, что пушкой по воробьям палить.
     - Ну нет их, и не надо! - Шанкар уже оживленно перезаряжал ружье, - зомби они, или нет, но от выстрелов дохнут, как обыкновенные люди! А у самих на вооружении только мечи!
     - Не только, - огорчил я Шанкара, - берегись звездочек. Эти ребята редко промахиваются.
     - Похоже, ты уже встречался с ними! - восхитился он.
     - Было дело. И возможно по этой причине я сейчас здесь.
     - За деревья! - рявкнул Шанкар, толкая меня на землю. Тут же, в сосну, там, где я недавно стоял, впились две звездочки.
     - Шанкар! Жив!
     - Порядок!
     Загремели выстрелы. Я, откатившись к стволу сосны, поднял голову. Вот, от дерева к дереву мелькнула черная тень. Это, наверное, было самое неудобное положение, из которого мне приходилось стрелять. Дробовик пришлось устроить на коленях, и чуть приподняв голову, целиться. Правда меткость меня не подвела, и, несмотря на жуткую отдачу, я удержал ружье коленями. Тень, рванувшая было влево, теперь стала черным силуэтом. Попал. Очередной ниндзя рухнул, как подкошенный. Куда им с их реакцией да от дроби бегать.
     - Шанкар! как дела! - заорал я, вынимая пустые гильзы.
     - Двоих снял! - раздался голос откуда-то справа, - еще один на прицеле! Ах, черт!
     Шанкар не мелочился, и палил сразу из двух стволов. Громыхнуло неслабо. Я аж патрон выронил. Только вот "ах черт" в конце мне не понравилось.
     - Шанкар! Эй!
     - Да живой я, - натянутым, как струна голосом проговорил он, - зацепил гад немного.
     - Куда и чем? - всполошился я.
     - Железная пластинка, прямо в плечо. Ничего, я сейчас ее вытащу.
     - Шанкар, не смей! - заорал я, - потерпи пока! Ты ее выдернешь вместе с куском мяса!
     - У меня мяса много! Куском больше, куском меньше.
     - Не смей! - заорал я, но мой крик потонул в громе выстрелов. Да спустя секунду и самому стало не до забот о ближнем. Прямо на меня бежали трое, и, похоже, церемониться не собирались. Просвистели над головой звездочки. Эти сволочи не давали мне подняться, с мечами наперевес подбираясь все ближе и ближе.
     - Шанкар я в западне! - крикнул я, пытаясь подняться. Над ухом просвистело, и я снова распластался по земле. Когда же у них кончатся поганые сюрикены?!!
     Где-то в стороне закричал Шанкар.
     - Что с тобой?!
     - Порядок! Выдрал из плеча поганую железяку! Кровь только хлещет, как из ведра. Как бы не загнуться!
     Все. Больше выжидать было нельзя. Я резво вскочил, вскинул дробовик и выстрелил. Одного я сшиб на лету. Он, занеся меч, сиганул на меня, словно тигр. Заряд дроби пресек его путь.
     Двое других оказались более везучими. Второй выстрел я сделать все-таки успел, да только мимо. Ниндзя мастерски ушел с линии огня и одним прыжком преодолел разделяющее нас расстояние. Чистое, не обагренное еще кровью лезвие катаны пронеслось в каких-то сантиметрах от моего лица чудом не срезав нос. Лишь вовремя выставленное дуло двустволки спасло меня от неминуемой гибели. Орудовать ружьем, как палкой - что может быть ужасней, особенно, когда у тебя в кармане есть патроны?! Ужасней может быть только.....О черт! Выставленное мной для обороны ружье в мгновение ока превратилось в обрез. Даже края не погнулись. Ну и железяки у них! Следующим взмахом ниндзя явно планировал снести мою многострадальную башку. Я не стал ломиться в закрытую дверь, геройствовать - это не по мне. Пусть ищут другой тренажер для боев. Я отступил. Просто отбежал назад, туда, где мирно покоился мертвый диверсант. Закинув бесполезное в ближнем бою ружье, ставшее теперь обрезом на плечо (а как вы представляете себе возможность перезарядить его, сохранив при этом голову на плечах?) я подхватил меч, благо мертвецу он ни к чему. И вовремя. На меня уже напали сразу двое. Пробные выпады я отбил, но вечно так продолжаться не могло. Выстоять против двоих мастеров меча, владевшими ими столь виртуозно было невозможно. И я уже было приготовился принять достойную смерть в бою, как и подобает мужчине, если бы не своевременное вмешательство Шанкара. За спиной раздался выстрел и один из нападавших повалился наземь. Второй даже глазом не повел. У него не было других врагов кроме меня. Не будь он зомби, это вполне смахивало бы на маниакальную одержимость.
     - Ну давай Чен! Помахай мечом, а я посмотрю! - раздался голос Шанкара позади. Я спиной чувствовал напряжение друга. Похоже он действительно не в форме.
     - Следи за деревьями! Не думаю, что это последний! - успел крикнуть я и вовремя выставил блок. В технике владения мечом я все же не был полнейшим профаном. Заскрежетали титановые лезвия, сойдясь друг с другом. Здесь выдержка стоила многого. А какая выдержка у зомби? Абсолютная!!!
     - Мочи его Шанкар! - заорал я не своим голосом, - Мочи!!!
     - Не думаю, что вода здесь поможет, - рассудил Шанкар, выпалив в спину зомби заряд дроби. Тот еще успел взмахнуть мечом, чуть было не отрубив мне руку.
     - Ах ты тварь! - рявкнул я, вложив в удар всю свою силу. Голова ниндзя, словно качан капусты, отлетела в сторону. Фонтаном хлынула кровь. А рядом стоял Шанкар и ухмылялся.
     - Ну ты Чен и мастер! Как же ты виртуозно снес ему голову. К сожалению, он в это время был уже мертв.
     - Мертв, жив, голова та все равно отлетела, - буркнул я, невольно краснея.
     - Да уж. Ужас какой, маньяк, убивающий трупы!
     - Ты не веселись, - одернул я Шанкара, - лучше скажи мне, какого черта ты весь в крови?
     - Да вот, звездочку вырвал, а она как хлынет! - оправдывался он.
     - Дурак! Ты же сдохнуть можешь!
     - Ничего, выживу! У меня крови много! - хмыкнул он, косясь на плечо, - ох черт, опять пошла!
     - Дай-ка я посмотрю....
     - Берегись! - Шанкар оттолкнул меня в сторону, снимая с плеча ружье, - у меня патронов - семь штук! Делай выводы!
     Громыхнули выстрелы. Что и говорить, стрелял Шанкар метко. Ниндзя падали как подкошенные, а Шанкар палил и палил, успевая перезаряжать двустволку прежде, чем кто-либо из диверсантов успевал подбежать к нему или хотя бы метнуть сюрикен. А я в это время, только-только успел перезарядить свой обрез.
     - Давай, Чен! - завопил Шанкар, отбрасывая ружье в сторону, и выхватил из-за пояса серп, - у меня больше нет патронов, прикрывай!
     И ринулся на нападавших. Ситуация скажу я вам вышла наихреновейшая. Этот бугай загородил своей спиной весь спектр обзора. Я даже выстрелить не мог, побоявшись попасть ему промеж лопаток. Пришлось отбегать в сторону, дабы попытаться применить свой обрез в действии, а не стоять истуканом и смотреть, как из бедного громилы выколачивают дух. Впрочем, моя помощь не слишком понадобилась. Шанкар бежал на них, как разъяренный вепрь, переключив на себя все внимание зомби. За мной осталась самая малость - пострелять их прежде, чем Шанкар останется без головы. Или какой еще не менее важной части тела.
     Двоих я успел срезать прежде, чем они метнули проклятые железки в Шанкара. Но пока я перезаряжал несчастный обрез, бедняга Шанкар умудрился словить два сюрикена. Одна попала в ногу, другая черканула по уху, оставив кровавый след. Шанкар, казалось, даже не заметил этого, когда подбежал к ниндзя. Зомби даже меч выхватить не успел. Взметнулся ржавый со следами крови серп. Ниндзя выставил руки, намереваясь видимо использовать их в качестве мечей. Зомби не знал, что руки, не самая удачная замена титановым лезвиям, а потому спустя секунду с удивлением смотрел на отрубленные кисти, упавшие рядом. Шанкар не заставил себя долго ждать. Голова зомби последовала вслед за руками. А я в это время снял еще двоих. Расстреливать их, как кроликов - это по мне. Лишь бы внимание на меня не переключили. К радости, похоже их программа этого не позволяла.
     Когда я вставил в обойму последний патрон, их оставалось всего трое. И все трое с мечами в руках, и отступать не намерены. А Шанкар уже тяжело дышал, хватая ртом воздух и пытаясь выдернуть застрявшую в лодыжке металлическую пластину. Еще одна звездочка впилась ему в грудь, но он казалось, не замечал этого.
     - Шанкар! Последний патрон! Потом конец нам! - крикнул я, поднимая двустволку. Шанкар в ответ лишь обреченно кивнул. Похоже силы совсем оставили его. Не церемонясь больше не секунды, я выстрелил. И сразу же подхватив меч, ринулся на диверсантов, в который уже раз намереваясь принять смерть. Да только старая не торопилась на свидание со мной. Ниндзя не видели меня! Нелепость - но факт! Они даже не пытались сопротивляться, когда я, подбегая к каждому, сносил головы острым, как алмаз лезвием.
     А потом еще несколько секунд я стоял и с недоумением смотрел на деяние рук своих. И было мне легко и приятно. Глупости конечно, но такого облегчения я не испытывал уже давно.
     - Шанкар, мы победили! - радостно воскликнул я.
     - Ну это как сказать. Вертолеты по-прежнему в воздухе, - прошептал мой спутник. На большее у него сил уже не хватило. Ну еще бы. Принять на себя удар двух десятков вооруженных головорезов - тут нужна как минимум полная бесшабашность. Но именно благодаря ему мы все еще живы. И конечно он прав. Вертолеты в воздухе, и наверняка это не последняя облава. И опять эти ниндзя! Неужели это и есть противники Нетопыря?! Не может быть, чтобы жалкая планетка, на которой еще ко всему прочему процветает рабовладельческий строй, могла противостоять такой могущественной фигуре, как Радзинский? И еще один вопрос меня мучил. Может быть, это охота специально за мной? Или очередная встреча с зомби всего лишь случайность? Кто знает?
     - Чен, надо убираться отсюда, - подал голос Шанкар, - помоги мне чуток.
     И повалился без сил.
     Пришлось поднимать его, взваливать на плечи. Ох, ну и тяжел же, зараза.
     - Теперь лучше, я сам, - прошептал он, опираясь на мое плечо. Не задерживаясь больше на месте кровавой разборки ни на мгновение, мы, насколько было возможно быстро ретировались с места побоища. А над лесом по-прежнему висели вертолеты, ожидая... уж и не знаю, чего они ожидали. Быть может какого-нибудь сигнала от зомби? Впрочем, мне было наплевать.

        Когда солнце уже собиралось уходить на покой, я без сил рухнул на мягкий травяной ковер. Шанкар не издав ни звука, повалился рядом. Ох, ну и намучился я с ним.
     В пути он дважды терял сознание, часто стонал. Приходилось останавливаться и пережидать очередной приступ. С каждой минутой Шанкару становилось все хуже. Иногда он начинал бредить, и даже размахивать огромными кулачищами. Чуть не снес мне башку ненароком.
     В итоге я просто вынужден был устроить привал.
     - Ты как, живой!? Эй, друг!? - я шлепал его по щекам, но безрезультатно. Осторожно, я стащил с него окровавленную рубашку, оглядел поврежденные участки. Одна звездочка крепко засела в груди. Другая в лодыжке. Если их оставить - начнется заражение. А если попытаться вытащить - он истечет кровью. Жутковатая дилемма. Уж и не знаю, сколько ее из него и так вытекло. Я бы давно потерял сознание, а Шанкар держался почти весь день. Понимал, что уйти от преследования куда важнее лечения ран. В любом случае, ему необходим отдых, как минимум месяц. Но провести это время в лесу нереально, да и просто невозможно по известной причине. Наверняка преследователи уже убедились в гибели всего отряда, и теперь готовят новую акцию. Нет, останавливаться было нельзя. Ну, как бы там ни было, а звездочки в любом случае надо вытащить. Медленно я потянул за ту, что торчала из груди, и на первый взгляд сидела не крепко. Шанкар застонал. Нет, медленно тянуть нельзя. Надо рвать резко.
     Смяв рубашку Шанкара в комок, я положил ее рядом. Потом поудобнее ухватился за острые края металлической пластинки, и резко дернул. Железка осталась у меня в руке, и тут же обильно хлынула поджидавшая своего часа кровь. Шанкар даже не шелохнулся. Наверное, был в глубоком обмороке. Ну еще бы, потерять столько крови. Я схватил рубашку, и что было силы прижал к потревоженной ране. Надо давить как можно крепче, чтобы приостановить кровь. Звездочка, оказалось, сидела куда глубже, чем было видно на первый взгляд. И, похоже, пробила грудную клетку. Оставалось только гадать, нет ли у Шанкара внутреннего кровоизлияния. Если есть - пиши пропало. Все мои старания доллара ломанного не стоят.
     Рубашка Шанкара насквозь пропиталась кровью, но дело было сделано. Кровотечение приостановилось. Но надолго ли? Теперь проблема с ногой. Заботливо прихваченной мной катаной я отпорол окровавленную штанину. Вот будет и вторая тряпка. Нет, не подумайте, что я срезал вещи Шанкара, потому что жалел свою одежду. Я не такой уж и скряга. Просто, рассуждая здраво, теплый свитер, как впрочем, и шерстяные брюки не слишком подходят для остановки кровотечения. А нижним бельем я, к сожалению не обзавелся. Потому приготовив штанину, я ухватился поудобней за звездочку и дернул. Железка вылезла только наполовину. Зато пришел в сознание Шанкар. И первым делом придя в себя, он закричал.
     - Тихо! Терпи! - сказал я. А кровь уже медленно сочилась из раны, где по-прежнему торчала проклятая звездочка. Так просто, похоже, не вытащить. Придется резать ногу.
     - Чен, неужели я еще жив! - прохрипел Шанкар, скорчив некоторое подобие улыбки.
     - Жив, жив, - успокоил его я, - только постарайся потерпеть. Совсем немного осталось.
     - Я постараюсь, - пообещал он.
     - Теперь будет очень больно. Постарайся расслабить ногу.
     Осторожно надрезав кожу, я ухватился за гадкую железку обоими руками и выдернул наконец.
     Ясно слышал, как заскрипели зубы у Шанкара. Из раны потекла темная кровь. Только бы не пострадала артерия. Я схватил скомканную штанину, повторяя процедуру, проделанную на груди прижал, ее к ране. Шанкар жутко закашлялся. На губах вспучась кровавая пена.
     - Ну что, я буду жить? - поинтересовался он, стирая ослабшей рукой кровь с губ.
     - Конечно будешь! - широко улыбнулся я. А в душе взорвалась бомба. Внутреннее кровотечение, повреждены легкие.
     - Ну тогда я немного полежу, если ты не против.
     Шанкар попытался было улыбнуться, но в итоге лишь скорчил ужасную гримасу.
     - Полежи, - утешил его я, - Нам уже не куда спешить.
     Когда стемнело, к Шанкару вернулось сознание, а вместе с ним и дар речи. Кровь больше не текла, только вот на ранах появились первые нагноения.
     - Чен, у нас есть чего-нибудь пожрать? - вдруг вывел меня из забытья голос, который мог принадлежать только одному человеку.
     - Шанкар, ты очнулся! - я видимо радовался, как ребенок. Шанкар скептически оглядел мою довольную физиономию. Поморщился.
     - Что-то ты больно дружелюбен сегодня? Ты случаем мой серп не потерял?
     - Да что ты так привязался к этой железяке! Тут он! Главное что ты жив!
     - Ерунда все это! - решительно заявил Шанкар, - и вся жизнь ерунда. А потом закашлялся. Тонкой струйкой изо рта потекла кровь.
     - Конечно ерунда, - сказал я, с трудом скрывая страх. Страх потери. Еще одна жертва? Но во имя чего? Если есть на свете бог, то он злобный монстр, получающий удовольствие, видя, как гибнут действительно достойные люди. Хотя, что я знаю о Шанкаре? Быть может все, что он делает сейчас - происходит во искупление стародавних грехов? Не всегда он был таким. Ох, не всегда. Не самый лучший человек. Но и не самый худший.
     - Ну так я дождусь хоть корки плесневого хлеба? - оторвал меня от раздумий обиженный голос.
     - Конечно. На вот, - протянул я ему последний кусок вяленого мяса.
     Шанкар откусил кусочек, с трудом прожевал. И закашлялся. Потом потерял сознание. В ужасе я бросился к нему, стал тормошить за плечи.
     - Нет, ты не можешь умереть! Ты не можешь уйти, как это сделал Астафьев! - в исступлении кричал я, - Ты не можешь меня оставить одного!

        Похоронил я его на рассвете. В то самое время, когда солнце как бы заново рождается из глубин горизонта.
     - Смотри друг! Этот рассвет твой! - говорил я ему.
     Шанкар же лежал недвижимый в неглубокой яме, вырытой мною ночью, и взгляд его стеклянных навеки замерших глаз устремлялся куда-то вдаль. Даже сейчас на лице его сохранились прежние черты.
     - Упрямый, настойчивый сукин сын! И ты тоже ушел. Сколько раз ты спасал мне жизнь! Сколько раз махал рукой, мол, сочтемся еще. А я даже не смог вытащить тебя из лап костлявой, когда это было еще возможно. Я теперь навеки твой должник, и видимо никогда уже не искуплю свой долг.
     А Шанкар лежал и смотрел куда-то вдаль, где сонное небо уже тронула кроваво красная пелена восхода. Кое-что я все-таки мог сделать для него. Кровь за кровь, смерть за смерть. Я отомщу за тебя Шанкар. Обещаю!

Глава 18.

        К вечеру, когда солнце уже давно исчезло за горизонтом, а ленивая луна не торопилась подняться на небо, я вышел к пологому склону. Взобравшись наверх, я, наконец, смог лицезреть то, о чем так долго мечтал. Вдалеке, за деревьями виднелись разноцветные огни космопорта. Странно, но я воспринял это, как должное. Не было радости, ликования. Лишь осознание того, что я дошел. Такие чувства я испытывал, будучи еще ребенком. Когда родители обещают долгое время купить игрушку, а ты все время внутренне готовишься, и уже чувствуешь, сколько радости испытаешь, когда она, эта самая игрушка будет у тебя в руках!!!
     Но родители крайне нерасторопны, им, взрослым никогда не понять детского увлечения. Просто они, погрязшие в бытовых проблемах, забывают то, что и сами когда-то были детьми. Меня же сия чаша миновала. Я отлично помню, как мама, наконец, соизволила снизойти до моих детских желаний. Только вот радости уже не было. Слишком много я терпел и мечтал. Так и сейчас. Только к детским мечтам и желаниям прибавилась душевная боль, которая теперь тяжелым камнем лежит на сердце. Такова уж природа человека. Ему свойственно страдать. Когда он не страдает, он не живет. Только мне почему-то нравится НЕ ЖИТЬ!
     Ночь я провел на дереве, забравшись где-то на середину, и обвязал себя лианой, чтобы не свалиться. Вроде бы, какой может быть сон в таких условиях? Но оказалось, что я и сам не подозревал, до какой степени выдохся. Только я прикрыл глаза, и больше открыть их не смог. Не было сил. Руки свесились безвольными плетями и надсадно ныли. Ноги вроде еще подавали признаки жизни, но без продолжительного отдыха я мог вполне их лишиться. Да и спина зудела, как проклятая. Я заснул практически сразу, прислонив физиономию к теплой коре и зацепившись ногами поудобнее. Хоть бы не проснуться! - мелькнула спасительная мысль.
     С утра было холодно. Холодный вязкий, как кисель воздух закрадывался в легкие, проникал под одежду, заставляя сердце сбиваться с привычного ритма. В итоге я проснулся от жуткого озноба и сразу начал растирать руки. Зубы стучали, глаза слезились и, судя по неприятным болям в области переносицы, скоро появится насморк. Ужасно болела спина. Ну еще бы: согнулся в три погибели, как рыболовный крючок, да так провел несколько часов кряду. Тут не только спина, но и ноги... Да, я ведь совершенно не чувствовал ног. Видимо, когда во сне прислонился к дереву, то пережал артерию.
     Осторожно приподнялся на одних руках, переместив многострадальную задницу в более удобное положение. Ноги по-прежнему свисали плетьми и отказывались повиноваться.
     Чувствительность стала возвращаться минут через пятнадцать, когда вдруг ступни начало щипать и покалывать. Вот, зараза какая! Теперь, пока разгоню кровь, пройдет еще несколько часов. А мне надо скорее убираться отсюда. Остервенело, пыхтя как паровоз, я начал разминать ноги. Помогало мало, но и это было лучше, чем совсем ничего. Я так увлекся растиранием ног, что не заметил, как затрещала лиана, которой я предусмотрительно обвязался ночью. Похоже, ее срок годности явно истек, потому что в следующую секунду пшикнув, она лопнула, и куском гнилой веревки упала вниз. Я чуть было не последовал за ней. Неловко качнувшись на толстой ветке, я перевалился на левый бок и чудом удержал равновесие. Ноги по-прежнему не годились ни как средство передвижения, ни как хватательный аппарат, например у мартышек. С трудом подтянувшись на руках, да так, что мышцы затрещали, я выровнял непослушное тело на ветке и отдышался. Не хватало еще упасть, сломать ногу, или еще хуже - спину, а потом лежать и ждать, когда дикие звери подкрадутся в ночи и раздерут в клочки, еще живого.
     Страх заставил сердце биться чаще, и кровь новой волной хлынула по онемевшим органам, расчищая себе путь. Ноги просто горели огнем. Но теперь я их уже ощущал и мог даже шевелить. Еще капельку, и смогу без проблем слезть с дерева. Еще чуть-чуть, пусть только боль сойдет....
     С дерева я слез, когда солнце, успевшее разогреть промозглый осенний воздух, было в зените. Дважды я обошел вокруг дерева, попрыгал - вроде все в норме. Сунулся было по заначкам - пусто. Еды не осталось совсем, как впрочем, и воды. Сегодня же я должен выйти в город. Сегодня же. Иначе смерть. От холода ли, от жажды или от голода - мне не хотелось испробовать ее не в одной из этих ипостасей. Как же неожиданно пришла осень! Еще вчера вокруг было тепло, даже жарко, и лишь опавшие листья напоминали об ее приближении. А сегодня уже холодно и мерзко. Вот только дождя не хватает. И как в воду глядел.
     К обеду солнце скрылось за серыми тучами, и хлынул колючий холодный дождь. Даже деревья не спасали от ледяной лавины.
     Дождь лил как из ведра. Насквозь промокший, я шел по вымокшему насквозь лесу и шмыгал носом. Предсказанный мной насморк уже не давал покоя. Если проклятый ливень не прекратится, я подхвачу воспаление легких как минимум. Будто услышав мой молчаливый призыв, дождь вдруг резко прекратился и сразу же, буквально за пять минут, лениво выползло солнце. Ну не планета, а набор загадок прямо.
     Так, мокрый и голодный, я брел по омраченному лесу, и мысли мои витали где-то далеко, лишь ноги лениво двигались в такт биению сердца. Я брел до самого вечера, когда сквозь деревья вдруг стали различимы шпили космопорта.
     - Дошел, - молвил я и громко смачно чихнул.
     Самое ужасное, я не знал, куда теперь податься. Ну, выйду я в город, а дальше то что?
     И тут же в памяти всплыла жирная лоснящаяся физиономия шерифа. Полицейский Участок - вот моя цель. А потом? А потом надо срочно связаться с Интерполом, желательно прямо с Родона. Нетопырь - парень смирный он подождет. Я еще не знал, что последние слова мои окажутся пророческими.

        Ночь спустилась незаметно, тихонько накинула черную траурную вуаль, и полностью предалась созерцанию происходящего. Тихо, крадучись я поступью привидения вошел в сонный город. Кое-где в избах светились огни, одинокие подвыпившие забулдыги, шатаясь, брели по дороге горланя всякую похабщину. Я пробежал вдоль старого заброшенного отеля, в котором умудрился провести ночь, с легкой руки расплатившись "Ролексом". В ночи раздавалась трескотня цикад, ухали совы, жизнь в городке текла тихо и размеренно. Но у меня была своя, определенная цель. Вот, впереди замаячила покосившаяся таверна, в стороне от нее большое одноэтажное здание. На стене покосилась старая замшелая надпись "ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК". Ну что ж, шериф Гурий, пришел твой последний день правления, - тихонько зарычал я.
     Дверь участка оказалось незапертой, очевидно шериф был настолько уверен в своей безнаказанности, что не опасался мести со стороны. Ха, и действительно, чего ему опасаться! Ведь все недовольные теперь что есть силы вкалывают на плантациях, а над некоторыми проводятся противозаконные опыты. Ну что же, пришло время разворошить это осиное гнездо. Эгегей Чен, вперед и с песней!
     Осторожно я приоткрыл дверь, опасаясь, что та, ненароком заскрипев, перебудит всю округу. Медленно, как змея протиснулся в комнату. Вот он, знакомый до боли участок. Маленькая комната офиса, слева и справа по двери, на полу валяется ветхий половичок, в напротив входной двери огромный дубовый стол. Закинув на него ноги, лежит, посапывая один из "блюстителей закона". Комната для задержанных на этот раз оказалась абсолютно свободной, наверное уже отправили очередную жертву на плантации. От задремавшего несло луком и перегаром. Мгновенно, я бросился на спящего копа. Взмах катаны и сонный коп задергался в конвульсиях пуская кровавые слюни. Я вытер лезвие об мертвеца, зыркнул по сторонам - все тихо. В комнате слева слышались приглушенные голоса и смех, шериф пьянствовал. Навалившись на дверь всем своим телом, я без труда открыл ее. Взору моему предстала следующая картина. В тесной комнате за обеденным столом сидели трое. Одним из них был шериф Гурий, другой - кто-то из младших копов, а третьим был тот самый человек в черной мантии с нечеловечески белым лицом. Сам главный Управляющий на пикничок пожаловал! Милая троица, не замечая меня, что-то рьяно обсуждала. Оказалось, разговор шел об оптовых поставках рабов. Вот, управляющий, услышав шорох, повернулся. На миг его красные глаза альбиноса встретились с моими, во взгляде управляющего вспыхнул ужас. Не медля больше не секунды, я преодолел разделяющее нас расстояние. Трижды взлетел меч. Хлынула кровь, забрызгав обеденный стол. Расчлененный управляющий больше не подавал признаков жизни. Только кровь на его белом лице смотрелась как-то неестественно, будто передо мной лежало чудовище из сказки, вампир. Тут же, подскочил шериф Гурий, вооружившись стулом, как дубиной, с криком отчаяния бросился на меня. Легко увернувшись от удара, я что есть силы толкнул шерифа в спину. Не удержавшись на ногах, неподъемная туша Гурия повалилась на растерзанного управляющего. Я выхватил из-за пояса серп, полоснул шерифа по шее. Его черной кровью даже меч марать жалко. Лопнула шейная артерия. Кровь под давлением сердечных мышц ритмично выплескивалась на паркетный пол. Оставшийся в живых сидел, не в силах пошевелиться. Вмиг посеревшее лицо его дергалось в конвульсиях.
     - Нет, только не я, - шептал он, пока лезвие меча не оборвало его жалкие всхлипы.

Утром из полицейского участка вышел опрятно одетый человек. Неспеша, он прошелся вдоль маленьких неухоженных домиков, заглянул в покосившийся старый отель. Теплый ветер трепал расстегнутую до пупа синюю рубашку, впивался в роскошную, но явно немытую шевелюру. Хотя, кого на Родоне этим удивишь? Мило открыто улыбаясь, человек подошел к кассе космопорта, перекинулся с билетером парой слов о погоде, спросил, можно ли позвонить по межпланетной сваями, и получил утвердительный ответ. Расплатился человек наличными, в двух словах объяснив, что во всем виновата стерва-жена, утащившая утром кредитку. Билетер, понимающе кивнув, открыл кабинку. Человек участливо улыбнулся, и попросил, чтобы его ненадолго оставили одного, сославшись на конфиденциальность разговора. Не пререкаясь, кассир вставил в уши таблетки плеера. Вскоре из наушников раздались громкие аккорды неизвестной группы, и человек без опаски набрал номер....

        Нет, действительно, провернуть подобную авантюру стоило мне не малых нервов. Когда, наконец, парнишка-билетер полностью утонул в музыке, я решительно набрал номер секретаря Интерпола. Экран видеофона в ответ выдал информацию примерно следующего содержания:
     Введите идентификационный код. Если вы не зарегистрированы в базе данных, наберите "guest"
     Вот, чего я совершенно не помню, так это каких-либо ограничений на вход. Значит, кое-что за время моего отсутствия все-таки изменилось. Не церемонясь, я ввел гостевой пароль.
     Конечно, связаться с секретным агентством, дело не самое легкое, иначе, зачем Интерполу вообще называться секретным. Есть вероятность, что Интерпол сочтет мои сведения бредом сумасшедшего. В лучшем случае, пообещают разобраться, и бросят дело пылиться в долгий ящик. Такие положения вещей меня совершенно не устраивали. Необходимо было действительно заинтересовать разведку, заинтересовать хотя бы неким подобием фактов, а не моей занудной болтовней. Поэтому я мысленно проанализировал события, произошедшие со мной. Конечно же, никакой логики я не обнаружил, зато, все происшествия сложились в более-менее общую картину, фрагменты которой попросту не требовали доказательств, являясь абсолютными аксиомами, а те, которые вызывали сомнения, были снабжены соответствующими подтверждениями.
     - Вас слушают, - раздался суровый, чуть грубоватый голос. Изображения на экране не появилось, видно не доверяют.
     - Детектив Чен Раменский, - важно пробасил я, - можете включить изображение, линия не прослушивается.
     - Секундочку, - раздалось из динамика. Спустя полминуты экран видеофона осветился белым. На дисплее появилось сероватое, осунувшееся лицо секретаря-коммутатора.
     - Номер проверен, - сообщил человек, - баги блокированы. Итак, что вам угодно, мистер... эээ...
     - Раменский, - подсказал я, - Чен Раменский. Мне необходимо передать некоторые сведения относительно дела Нетопыря, которое я по своей неусмотрительности умудрился расследовать.
     - Хорошо, - спокойно ответил он, - как вы предпочитаете доставить сведения? Гиперфаксом, кодированным файлом, или при личной встрече.
     - Я бы хотел их передать открытым текстом, - молвил я, чем весьма шокировал секретаря.
     - Открытым текстом? - недоверчиво переспросил он.
     - Да. Причем информация более чем важная и попросил бы переключить меня на линию кого-то из начальников.
     - А чем вас общение со мной не устраивает? - обиделся секретарь.
     - Всем оно меня устраивает, - начал заводиться я, - да только пока информация от вас дойдет до вышестоящих чиновников, от меня останутся горка пепла да горестные воспоминания.
     - Так бы и сказали, что у вас ситуация высшей опасности. Все, соединяю с начальником управления.
     Видеофон заурчал, и вскоре на экране возникло новое лицо.
     - Начальник отдела безопасности Герберт Аспин на связи, - молвил суровый господин.
     - Здравствуйте, меня зовут Чен Раменский, частный детектив федерального управления....
     Собеседник перебил меня.
     - Раменский? Тот самый, что разворотил гнездо работорговли в Новой Московии.
     - Он самый! - скорчил я жуткую рожу, - а теперь может хватит обо мне. Поговорим о деле.
     - Раменский, - нехорошо хмыкнул Аспин, - а чем вы собственно докажете, что вы действительно Раменский?
     - Ну уж, извините, - закипал я, - удостоверения под рукой нет, и сканера отпечатков на аппарате не предусмотрено... В конце то концов проверьте по фотоархивам.
     - Уже.
     - Что уже? - не понял я.
     - Уже проверили. Я надеюсь, что человек вашего уровня не станет обращаться в Интерпол со всякой чепухой? - недоверчиво спросил он.
     - Естественно, не станет! Тут дело похлеще Новой Московии!
     У Аспина округлились глаза.
     - Вы серьезно?
     - Серьезней некуда, причем моя жизнь сейчас висит на волоске. Сомневаюсь, что они сунутся в жилой район, но чем черт не шутит?
     - Стоп - стоп. А теперь давайте по порядку, - снова перебил меня он, - кто такие "они" и где вы собственно находитесь?
     Пришлось пересказывать ему всю душещипательную историю своего появления на Родоне, неприятностей на Лаванде и прочей чепухе. Не забыл вспомнить и потомков Коновалова, и даже про неизвестный вирус сказал. Единственное, что я опустил, так это имя Нетопыря, сославшись на закон неразглашения имен. Аспин слушал меня внимательно, иногда приостанавливал, уточняя некоторые подробности. А я спешил, как мог, вываливая громадные объемы информации на хлипкую шею начальника отдела безопасности. Когда я, наконец, закончил, собеседник мой, склонив голову, молчал целую минуту. Потом молвил:
     - Вы знаете, господин Раменский, что на подтверждение вашего доклада нам понадобится как минимум неделя?
     Вот этого я не знал. Но обреченно кивнул в ответ.
     - Но, учитывая ваш послужной список, я имею право принять эту информацию на веру под свою ответственность. Даете ли вы мне слово, что все сказанное вами подтвердится?
     - Даю. Если вы вышлете десантные корабли прямо сегодня.
     - Учтите, я беру на себя огромную ответственность, полагаясь на вас.
     - Зато при благоприятном исходе дела вас ждет как минимум повышение в должности. Кто вы сейчас по званию?
     - Полковник, - потупил взор Аспин.
     - Станете генералом. Пан или пропал - решайтесь.
     - Хорошо. Сейчас же я сообщу все вышестоящим чиновникам и начальнику управления разведки в первую очередь. Надеюсь, вы сможете продержаться двое суток до похода наших кораблей?
     - Смогу. Но делайте все, как можно быстрей. Я вообще хотел бы слинять отсюда.
     - Пожалуйста, не делайте этого. Иначе как мы определим местонахождение описанных вами точек.
     - Ну, на вертолетах я думаю, это будет не сложно.
     - Просто дождитесь прибытия корабля, - отрезал Аспин, - и не предпринимайте никаких попыток выбраться с планеты и вершить что-либо в одиночку. Конец связи.
     Монитор потух, а я, как дурак сидел, и пялился в черный экран визора. Сидеть и ждать. Но зачем? Неужели они без меня не могут справиться? Нелепость. Мне угрожает опасность, а они предлагают выжидать собственной незавидной участи.
     Но выбора не было. Попрощавшись с билетером и сполна расплатившись за пользование спутниковой связью, я, холодно улыбнувшись, вышел на улицу. Вокруг полицейского управления уже собрались зеваки. Наверное, картина была интересная. Четыре трупа, у троих из них вспороты горла, и тело шерифа, из спины которого торчат самурайский меч и серп. Весьма смахивает на ритуальное убийство. По крайней мере, будь я одним из тех зевак, именно это бы подумал.
     - Гурия убили - шептались люди. - Кому теперь пошлину платить?
     Я, дабы не привлекать внимания, тоже немного поглазел на деяние рук своих. Народу явно было весело - такие зрелища не каждый день случались в их тихой деревушке по чиновничьему идиотизму названной городом. Единственным атрибутом, по которому можно было обозвать сие захолустье городом, был космопорт. Правительство не скупилось на его постройку, и жители городишки весьма гордились сим строением. Хотя на самом деле все было куда прозаичней. Просто согласно некоему плану, подписанному десятками остолопов-чиновников, всякое изменение архитектуры проекта запрещено. Карается по статье уголовного кодекса, как уничтожение федеральной собственности. Так что здание космопорта здесь было идентично строению в Лондонском и Московском мегаполисах. Смех, да и только. Местные жители уже порядком постарались, изгадив все, что можно изгадить и растащили все, что можно растащить. А, учитывая то, что из правоохранительных органов, окромя шерифа никаких иных поддержателей порядка попросту не было, люди не сильно беспокоились по этому поводу. И теперь чудо техники - космопорт был жалким и ощипанным, как полудохлая индюшка под рождество. Только вот опознавательные огни еще не растащили. Но это уже детали.
     Плюнул я на все и пошел, куда глаза глядят. А глаза мои глядели в сторону трехэтажного кирпичного здания - единственного приличного строения во всем городишке . Табличка над дверью говорила сама за себя - "отель". Что может быть еще нужно такому замученному лесной жизнью человеку, как я. Горячая ванная, сытный обед и литр свежего пива - единственное, что может облегчить мое времяпрепровождение. Благо, деньги еще остались. Уж на пару дней-то хватит. Да вот только если Интерполовцы забудут про наш разговор, я на этой проклятой планетке навечно останусь. Но, была не была. Я смело шагнул на порог и отворил широкую железную дверь.
     Ну что я могу сказать? По крайней мере это вполне походило на отель (если сравнивать с тем покосившимся зданием, где я по доброте душевной про.....в общем лишился "Ролекса".).
     В наличии были окошки с цветочками в горшочках, посреди залы лежал ковер. Не очень новый, с дырками и проплешинами, но все же это вполне походило на ковер. Вдоль стены стояли рядком деревянные стулья, видимо для ожидающих. Ожидающих сейчас не было вовсе, потому все стулья были свободными. Видать, кончился туристический сезон.
     - Чем могу быть вам полезен? - любезно поинтересовался из-за стойки старый, седой джентльмен. Ну, на счет джентльмена я пожалуй погорячился. Впрочем, на нем надет фрак, бабочка, на носу висит пенсне и... больше ничего, не считая некого подобия рваных трусов.
     Я уж хотел было развернуться и выйти прочь, но здраво поразмыслив, решил, что уж лучше здесь, чем в старом склепе или на улице.
     - Я хочу комнату надвое суток, - криво улыбнулся я.
     - Надвое?
     - Да, ровно надвое суток!
     Этот тип начал меня раздражать.
     - Сколько это будет мне стоить?
     - Сколько это будет вам стоить?
     - Да, сколько это будет мне стоить! - не сдерживаясь, крикнул я.
     "Джентльмен" аж отшатнулся.
     - Молодой человек, не надо так кричать! Я не глухой! - заявил он, поправляя пенсне, - какую комнату вы хотите, простую или люкс?
     - Какую комнату я хочу? - передразнил я его.
     - Да, какую комнату вы желаете?
     - Цена?
     - За простую - десять йен, за люкс пятнадцать. В другое время я содрал бы с вас всю сотню, но, к сожалению, туристический сезон закончился, - вздохнул он.
     Я отсчитал пятнадцать йен, протянул их "джентльмену". Сухонькая морщинистая рука с длинными пальцами вырвала у меня деньги.
     - Следуйте за мной! - важно заявил он, - ваш люкс на втором этаже.
     Нет, похоже, сегодня определенно день потрясений. Если это люкс, то, как же выглядит обычный номер. Я с ужасом взирал на жутковатую комнатушку, зато старик выпятил грудь и весело улыбался. Похоже, он гордится этим... этим... убожеством!
     Помещение три на пять метров, из мебели черный страшненький шкаф, старая еще времен молодости моей прабабушки кровать, стол посреди комнаты. Ну, в общем, не так уж и плохо... для сарая. Стены - так это вообще отдельный разговор. Голый кирпич, ко всему прочему обгоревший - похоже, в комнатке бушевал пожар. На одной из стен красовалась жутковатая картина, плод больной фантазии неизвестного художника. Ярко красный круг, местами потертый - но это видать не замысел творца, а всего лишь дань времени. Облез красный круг. Ну так в этом красном кругу нарисован зеленый треугольник, а в левом нижнем углу синий овал. От овала к кругу ведет черная полоска. Внизу подпись - Ж. Б. Курьен "Неизбежность". Я с нескрываемым интересом взирал на сию неизбежность, и даже не заметил, как ушел мой провожающий, оставив меня созерцать это чудо в одиночку. Нет, я, человек в принципе не глупый, никак не мог въехать, в чем же заключается неизбежность? Быть может в том, что черная полоска от синего овала к красному кругу неизбежно будет проведена. Хотя более вероятно, что нарисовавшего эту картину ждет неизбежный успех. Например в бизнесе, или в подметании дворов, или скажем в кресле президента. Но никак не на поприще художника.
     Слева обнаружилась небольшая, неприметная дверь. Открыл я ее несмело, вдруг, да вывалится какой-нибудь скелет. Правда, никаких мертвецов за дверью не было. Был совмещенный санузел. Страшненький унитаз, с какими-то непонятными приспособлениями и огромным бачком - уж и не знаю, для чего он. Зато с ванной все проще. Довольно большая крашеная коричневым лоханка (вероятно для того, чтоб ржавчина не замечалась). Ну, покрашена она была очень давно, и теперь покрытие местами отодралось стерлось - но все же, это была полноценная ванная. А когда я открыл кошмарные, похожие на средневековые орудия пыток краны, из трубы хлынула теплая вода!
     Я как мог, ополоснул лоханку, благо у нее имелась труба стока (что для подобного "сервиса" вещь весьма удивительная). А потом, заткнул сливное отверстие одиноко висящей на цепочке пробкой, и подождав, пока ванная наполнится на половину, плюхнулся в теплую воду. Что может испытать человек, несколько месяцев не мывшийся в теплой ванне? Блаженство!
     Я плескался, как маленький ребенок! Невероятное, пьянящее чувство покоя волной накатило на мое порядком измученное тело. Разгоряченная влага впивалась в забитые грязью поры, освобождала уставшую кожу от песка и шлаков. А когда на раковине обнаружилось мыло - моему ликованию не было предела. Я терся так тщательно, будто смывал с себя не грязь переходов и усталость, а прилипшие повсеместно куски... уж и не бужу говорить чего. Так я провалялся в ванной, наверное, часа полтора, пока, наконец, посвежевший организм не потребовал действий. А таковых, не считая посещения уборной, у меня было предостаточно.
     Во-первых, я спустился к портье и заказал свежую газету. К моему изумлению, таковая обнаружилась довольно быстро. Оказалось, что жители Родона имеют регулярный доступ к межпланетным новостям, благодаря космической почте, которая, как выяснилось, работает исправно даже здесь. Правда месторасположения центра выхода в федеративную сеть я так и не обнаружил, хотя было весьма интересно, кто именно является поставщиком свежей информации. (Учитывая то, что телевидения на Родоне не было ни глобального ни локального, а у города даже названия не было, потому все жители, каковых насчитывалось довольно мало, гордо именовали себя Родонцами).
     Свежие новости были весьма обыденными. Так, президент дает обед в честь генерала.....официальная версия убийства Кеннеди теперь известна землянам....хм......Самая дешевая подтяжка лица и прочие косметические операции.....ненавижу рекламу....президент принял новый указ касательно поведения в общественных местах.....смертная казнь снова узаконена федерацией......на днях в загородной резиденции Лаванды был найден труп известного торговца антиквариатом, Радзинского Габриэля Николаевича.
     Я аж подпрыгнул на месте, впившись глазами в статью хроники происшествий.
     Предполагаемая причина убийства - теневые связи торговца. Убийцу ищут...
     Минут пять я сидел с осоловелым лицом, тупо уставившись на черные буковки. Нетопырь мертв! Я провалил задание. Хотя, с другой стороны, я не нанимался ему в телохранители. Так что гипотетическую вину можно вполне списать на неумелых охранников. Мое дело - найти убийц. И я их найду, чего бы мне этого не стоило.
     Стряхнув неприятное оцепенение, я с камнем на душе вышел на улицу. Не зря говорят, что лучшее лекарство от потрясений и хандры - заняться каким-нибудь делом. К чему я и приступил, покинув гостеприимный "люкс". А дело состояло в следующем. Я, словно одуревший крот, лазил по закоулкам и подворотням, надеясь обнаружить там подходящее убежище на случай нежданной облавы. Да и интерполовцам я, честно говоря, не слишком доверял. Убежище, оно всегда пригодится. На Лаванде у меня их было штук пятнадцать - все разбросаны по разным городам. В одной столице имелось целых три. Но Лаванда сейчас была далеко, а с насущными делами все обстояло куда хуже. Подходящего места просто не было! Хотя кажется, что может быть проще, чем затеряться в таком захолустье? Но, как выяснилось, в цивилизованных городах найти нору куда проще, нежели здесь, на лоне природы. А может быть, привычки подводят, потому и топчусь на месте. Необходимо нестандартное решение.
     Таковое нашлось, когда я случайно забрел в глубь жилого квартала, туда, где народу бывает особенно много. Конечно, где еще прятаться, как ни на виду у всего света. Ну, не совсем на виду. Обойдя покосившееся здание старого отеля, я обнаружил одно, весьма интересное место. Плотно, к стене прилегало толстенное дерево. Сколько ему было лет? Вероятно, гораздо больше, чем заброшенной гостинице, которая, между прочим, от старости, уже готова была превратиться в труху. Я тщательно осмотрел дерево, и нашел то, чего многие попросту не замечали - огромное дупло. А не видели его просто потому, что сим местом дерево плотно прилегало к стене отеля. Пришлось оторвать несколько гнилых досок, забраться на подмосток, бывший некогда балконом и немного отогнуть широкую фанерную перегородку.
     Дупло было глубоким и темным. Как я не старался, ничего увидеть не смог. Пришлось возвращаться в "люкс" и взять спички. Потом быстро возвращаться обратно.
     Повторить процедуру повторно не составило мне особого труда. Я схватил сухую деревяшку, поджег, и тихонько, придерживаясь за подгнившие, но достаточно прочные балки, спустился в черноту дупла. Ну, вернее сказать в полумрак. Тлевшая деревяшка тусклым красным светом освещала "внутреннее убранство" дыры. Воздух здесь был сырым и тягучим. Уж не знаю, как он сюда поступал, но палка исправно тлела (что при такой сырости было вполне нормально), а я не задыхался от нехватки кислорода, а вполне сносно дышал. Со стен свисали трухлявые внутренности дерева, и какие то белые черви, а на полу валялись старые тряпки и маленький сундучок. Похоже, я не первый, кто пользовался этой дырой в качестве укрытия, а может быть и тайника. Спешно, пока горела деревяшка, я распахнул маленький сундучок. Замок, если он и был, рассыпался от времени. Из недр на меня выглядывали контакты какого-то странного механизма. Осторожно, я вынул содержимое сундучка, с интересом оглядел. Мудреное приспособление представляло собой портативный генератор электричества. Уж и не знаю, кому пришло в голову прятать его от посторонних глаз. Хотя, учитывая ржавчину, которой приборчик покрыт в изобилии, захоронен сей клад был очень давно. Лет пятьдесят назад, а может и больше. Но учитывая то, что глобальной электрификацией на Родоне и не пахло, генератор мог оказаться незаменимой в хозяйстве вещицей. Осталось выяснить, как он работает. Вернее работал. Сомневаюсь, что мне удастся возродить это чудо к жизни. Да и зачем он мне нужен? Другое дело, если бы под рукой была лампочка, пусть даже самая примитивная. Случайно, я ткнул ногой ворох тряпок. Под ступней что-то надрывно хрустнуло. Что-то стеклянное. Я осторожно поднял ногу, скинул грязные тряпки. Под ними оказались три лампочки. Вернее уже две. Одну я так неосмотрительно раздавил ногой секунду назад.
     Воздух уже перестал быть доступным для дыхания. Смог, исходящий от головешки, весьма основательно загадил кислород, поэтому я как можно быстрее поспешил прочь из найденного укрытия, не забыв прихватить с собой находки.
     В отель я вошел обремененный новыми безделушками. Закрыв за собой номер, я плюхнулся на жесткую скрипящую кровать, и стал внимательнее рассматривать найденную вещицу. Судя по всему, я не первый, кто скрывался в этом дупле. Тот, кто был до меня, сумел предусмотреть проблему отсутствия всякого освещения. Мини-генератор электричества - что может быть лучше. Иметь такой в дупле, да еще с лампочкой - вариант идеальный. Отчистить ржавчину - не проблема. Интересно другое - сможет ли он функционировать, а если сможет, то как?
     Остановись, Чен! - одернул я себя, - если припрет, то ты и без всякого света спрячешься в этом чертовом дупле, да еще рад будешь, что там так темно! Хотя, с другой стороны, дополнительный комфорт - он никогда не помешает.
     К сожалению, из двух лампочек работоспособной оказалась лишь одна. У другой напрочь сгнил контакт, а внутренняя спираль свисала безвольными нитями. Да что я за глупую идею вбил себе в голову!? Никогда эта жуткая штука не заработает!
     Вскочив с кровати, я уставился на генератор. Осторожно счистил ржавчину, осмотрел контакты - вроде бы не повреждены. Осталось выяснить, как он заряжается.
     Впрочем, это оказалось довольно простым. Когда я счищал ржавчину с левого бока скрежетнуло по стеклу. Это же солнечная батарея! Вернее сломанная солнечная батарея. Поперек нее шла глубокая трещина. Реактор давно мертв, а я занимаюсь всякой ерундой!
     Бросив бесполезные потуги, я положил находки в рюкзак и занялся первым, что пришло мне в голову лежа на кровати. Я заснул. И получилось это столь легко и непринужденно, что когда я в следующий раз открыл глаза - на улице стояла кромешная мгла.
     Вот так всегда. Наступила ночь, а я совершенно выспался. Попытался было укрыться заменяющим одеяло пледом, и закрыл глаза, но сон упорно ускользал, как я не пытался в него погрузиться. Но я по-прежнему лежал и смотрел в темный потолок и мыслил о будущем дне.
     Куда не кинь всюду клин. Я уже привык постоянно жить в страхе. Как крыса, скрываюсь в норе, надеясь на спасение. Но только нору неустанно караулит кошка. По собственной дурости я стал жертвой обстоятельств. Слишком большой была наживка. Слишком простым казался замок клетки. И теперь я в мышеловке, выбираться из которой мне предстоит в гордом одиночестве.

Глава 19.

        Я проснулся уже под утро, услышав странный шорох за дверью. Инстинктивно дернулся, нащупывая рукоять меча. Конечно же, никакого меча не было. Он по-прежнему торчал из спины шерифа. А поскольку ни кто не хотел заниматься похоронами столь ненавистной особы, труп его с мечом в спине медленно разлагался там, где я его и оставил.
     В дверь заскреблись настойчивей. Похоже, неизвестный ковырялся с замком, и никак не мог отпереть это порядком заржавевшее чудо природы. Похоже, старые знакомые не желают оставлять меня в покое. Я подхватил первую попавшуюся тяжелую вещь. Ей оказался несчастный стул, так не вовремя подвернувшийся мне под руку. Встав слева от двери, я занес его над головой, твердо намереваясь обрушить на голову входящего. Сердце колотилось, как молоток. Если тот, за дверью, окажется профессиональным убийцей - мне конец. Но, пожалуй, профи не выдал бы себя таким позорным образом. Но, так или иначе, когда дверь, поскрипывая, открылась, и в проеме мелькнула сгорбившаяся фигура, я обрушил несчастный табурет на голову убийце. Незваный гость рухнул, как подкошенный, не издав ни звука. Пришлось втащить неудачно расположившееся в проходе тело в номер. Что-то уж больно легким оно было для убийцы.
     Немного пострадал стул. У него треснула перегородка спинки, и надломилась ножка. Но, думаю, еще один удар он выдержит. В итоге рассвет я встретил стоя со стулом в руках над распростертым телом злоумышленника.
     Когда, наконец, сквозь жалкое окошко в комнату пробился утренний свет, я смог различить вторгнувшегося в мой номер идиота. Он мог быть кем угодно, но только не профессиональным убийцей. Иногда, конечно, внешность бывает обманчива, но меня ни кто не убедит, что этот человек пришел по мою жизнь. Скорее, он похож на одичавшего психопата-портье, к тому же не жравшего лет пять.
     Что-то подозрительно долго он не приходит в сознание! Я осторожно перевернул беднягу лицом вверх, и только тогда заметил, что тот, кого я так опрометчиво назвал психопатом-портье, полу был отнюдь не мужского. Пропорциональные, мягкие черты лица, тонкие, но красивые губы, озорно вздернутый курносый носик... бог мой, я долбанул табуретом по голове девушку! Да притом весьма симпатичную девушку... хотя и чумазую. Видать, поначалу сбила с толку ее короткая стрижка.
     Я стоял как дурак, и смотрел на распростертое на полу тело, и тут во мне проснулись дремавшие до поры до времени отцовские инстинкты. Захотелось уложить эту маленькую беззащитную крошку на кровать, укрыть одеялом, спеть колыбельную...
     Как только "крошка" пришла в сознание, идея с колыбелью показалась мне весьма идиотской. Все равно, что качать в коляске тигра. Зашипев, как самая настоящая кобра, гостья окинула меня исподлобья тяжелым, полным ненависти взглядом. И поза у нее была характерная. Поза пантеры, готовящейся к прыжку. Тут я заметил, что в руке ее сверкнула сталь. Так, значит с ножом балуется. Я схватил покалеченный стул, на всякий случай предупреждающе замахнулся. Со стороны это выглядело более чем нелепо. Маленькая эльфоподобная девушка со стилетом, и бугай-переросток, с тяжеленным стулом в руках стоят и смотрят друг на друга, ожидая действий. Не выдержав, я рассмеялся. Краем глаза заметил, что в глазах девушки появилось недоумение.
     - Ты зачем, дуреха в мой номер полезла? - усмехнулся я, - соизволь ответить старому глупому дяде!
     В ответ на меня обрушился такой поток изощренных ругательств, что я даже покраснел. Совсем чуток. В полумраке комнаты не заметно, надеюсь.
     Наконец, запас сих экстремальных выражений у девушки явно иссяк, да и выдохлась она порядком, вываливая на меня столько бесполезной информации. Потому, тяжело дыша, она молвила:
     - Не тебе, богатая тварь, мне вопросы задавать. Хочешь убить - убей, все равно ничего от меня не узнаешь.
     Так вот как дела обернулись. Я постарался выдать самую ослепительнейшую улыбку из своего арсенала ослепительных улыбок. Насколько получилось, не знаю, но рот старательно растягивал во всю ширь.
     - Я не собираюсь тебя убивать, глупая! Просто, когда ко мне в номер врываются среди ночи, а я в последнее время сплю очень чутко, и слышу каждый шорох... в общем, сама понимаешь, хотелось бы знать причину.
     Девушка вроде задумалась. По крайней мере, в глазах ее больше не полыхала лютая злоба. И она не глядела на меня, как на самого злейшего врага человечества. Теперь она рассматривала меня в качестве мерзкого насекомого, типа таракана, с обществом которого в той или иной степени приходится мириться.
     - Ты поселился в люксе. Значит богач. А у меня нет денег, - девушка говорила короткими, отрывистыми фразами, постоянно глотая окончания. Но смысл сказанного я понял.
     - Так ты хотела меня ограбить, дуреха! - я расхохотался, - тогда ты пришла не по адресу. У меня денег осталось от силы йен двадцать, можешь пересчитать. И на богача я, как ты видишь, с моим нынешним капиталом совсем не тяну. Усвоила?
     Она лишь понуро кивнула в ответ. А потом тихо сказала:
     - Все вы богачи так говорите. Потому что жадные.
     - Да это я жадный? - мне даже обидно стало, - деньги тебе нужны, забирай.
     Протянул я ей свои оставшиеся сбережения. Она лишь брезгливо поморщилась, отвернувшись.
     - Вот как значит, - протянул я, - просто так не берешь, когда предлагают. Предпочитаешь воровать!
     - Это моя работа, - буркнула она, потирая голову. Видать, я основательно ее треснул. Да вот что-то опять руки чешутся.
     - Работа? - рявкнул я, - когда другие горбатятся за кусок хлеба, ты заявляешь, что твоя работа лишить их его?
     - Я не граблю бедняков. Только богатых.
     Она опять косилась на меня, как на врага народа.
     - Все, - мне надоели бесполезные пререкания, - собирай пожитки и проваливай. У меня и без тебя хлопот хватает.
     И, наверное, все бы прошло, как по маслу. Воровка бы убралась с глаз долой, и на том неожиданное знакомство было бы исчерпано, если бы не...
     Скрипнула входная дверь. Даже не знаю, что сподвигнуло меня на следующее действие. Быть может, проснулись какие-то животные инстинкты или же удача нынче держала меня под ручку, но я, вместо того, чтобы повернуться лицом навстречу новым гостям, сиганул прямо через стол, на ходу сбивая с ног девушку. Она успела лишь слабо вскрикнуть и выронила стилет, который я не церемонясь, подхватил буквально на лету. Над головой просвистели знакомые до боли сюрикены. Боль, которую испытываешь при попытке вытащить такую штуку, я запомнил надолго.
     - Кто это? - в страхе прошептала девушка.
     - Еще незваные гости, - ответил ей я, переворачивая стол. В это время еще две звездочки впились в податливую мякоть древесины.
     - Они нас убьют?
     - Нет, только немного помучат, и отпустят, - огрызнулся я, - лежи и не шевелись. Если это те, о ком я думаю, тебя не тронут.
     Как же вовремя в окне мелькнули солнечные лучи. Комната сразу осветилась мягким утренним светом, и тени в проеме стали вполне различимы.
     Их было двое. Оба в черных костюмах, с масками на лицах. Еще парочка убийц-зомби, и все на одного меня. Не знаю, какая у них была программа, но нападать они отчего-то не спешили. Стояли в коридоре, время от времени швыряли сюрикены, уж и не знаю на что надеясь. Вернее знаю! Они же меня караулят! Не дают уйти до прихода подкрепления! Или на меня иные планы, и просто смертью я не отделаюсь?
     Опрометью я бросился за раскорячившийся стол, подскочил к девушке.
     - Слушай, ты уже убивала людей?
     Она отрицательно замотала головой.
     - Ну, хоть знаешь, как это делается?
     Тот же ответ.
     - Тогда, тебе придется немного побыть в роли наживки, - просто заявил я. Выбора не было, или пан, или пропал.
     - Наживки? - нервно переспросила она, - я не хочу быть наживкой.
     - Выбирай, что лучше. Минуту побыть мишенью или сто лет, но трупом?
     Ответ был очевиден и предсказуем, как и выражение полнейшего отчаяния на ее лице.
     - Что я должна делать?
     - Вот, это уже другой разговор, - я даже попытался улыбнуться, - от тебя требуется резво выскочить из-за стола и прошмыгнуть в дальний угол. Это все. Остальное я беру на себя.
     - Ты их убьешь? - тихо спросила она.
     - Да нет, сейчас к столу приглашу, мы вместе чайку попьем, поговорим!
     План мой был прост до невозможности. Убийцы явно не предполагали наличия в номере кого-нибудь, окромя меня. Потому появления третьего лица собьет их с толку, или, по крайней мере, отвлечет внимание. Главное, переключить их на девушку и все.
     А воровка в это время уже встала в позу спринтера, и безумными глазами смотрела в темный угол.
     - Как тебя зовут-то хоть, дуреха? - поинтересовался я.
     - Не твое собачье дело! - прошипела она и побежала.
     Следующие действия происходили в течение считанных секунд.
     Когда девушка выскочила из-за укрытия, в лице обеденного стола, зомби тоже начали действовать. Мелькнули в проеме двери черные тени, ясно послышался лязг железа. Вероятно, убийцы решили отступить от предварительно намеченной программы, намереваясь просто прикончить жертву. Я им этого не дал. Когда первый зомби мелькнул в проеме, я уже ожидал его со стилетом в руке. Короткое лезвие воткнулось ниндзя в горло. Раз, другой, третий. Когда убийца падал, я выхватил у него из рук катану. Второй диверсант упал на пол уже без головы. Вытерев лезвие меча, я шагнул к поскуливающей девушке. Она зажалась в углу и глядела на меня пустыми безумными глазами.
     - Ты их убил? - всхлипнула она.
     - Нет, конечно. Просто голову отрезал и все. Это ведь не считается?
     Ответом были нудные завывания.
     - Послушай меня, если ты хочешь выжить, поднимайся и следуй за мной. Сейчас сюда придут еще с десяток подобных тварей. Со всеми мне не справиться. Ты идешь или нет!?
     Согласный кивок. Больше мне ничего и не нужно.
     Я подхватил обмякшее тело девушки, закинул, как тряпичную куклу через левое плечо, на правое надел рюкзак и бросился вниз по лестнице.
     На первом этаже царил хаос. Разбросанные стулья, поваленная набок стойка. И мертвый портье с пистолетом в руке. Не успел воспользоваться, бедняга.
     - Как он тебя не заметил? - шепнул я девушке.
     - У нас с ним договор. Был, - пробормотала она, пытаясь поудобнее устроиться у меня на плече.
     - Понятно, - усмехнулся я, выбегая из гостиницы, - значит преступное сообщество? Действуешь по наводке? Похвально!
     - Действовала. Пока тебя не было.
     - И на старуху бывает проруха! - молвил я, оглядывая окрестности. Вроде бы все тихо.
     - Теперь, наши пути, по-видимому, расходятся, - сказал я, снимая девушку с плеча. Она недоуменно оглядывалась, не решаясь сделать шаг.
     - Но куда мне теперь податься?
     - Не знаю. Но без меня тебе будет безопаснее.
     - Вот так всегда. Я ему жизнь спасла, а он посылает на все четыре стороны! - пробурчала она.
     - Наше прощание затягивается, - решительно закрыл я бессмысленный спор и бегом рванул к центральной площади. Там, где за старым отелем располагалось надежное укрытие. Приостановился, услышав за спиной тяжелое дыхание.
     - Ну, что тебе еще? - огрызнулся я.
     И еле успел увернуться от просвистевшего над ухом клинка. Еще один зомби! Немыслимо! Сколько их здесь, в конце-то концов?
     - Эй, я не хочу оставаться! - Раздался рядом знакомый всхлип.
     - Беги дуреха! Беги! - Заорал я, ставя очередной блок, - тут еще один!
     Вместо этого голос раздался уже ближе.
     - Я иду к тебе на помощь!
     Вот глупая! Чего ей еще не хватает?
     И тут же получил мощный удар рукоятью в челюсть. В глазах замелькали звездочки, и первое, что я увидел, открыв глаза, диверсанта, с занесенным над головой мечом.
     - Не жилец! - я зажмурился, неловко защищаясь рюкзаком. Меч валялся где-то рядом, но где, я не видел.
     - Получай! - раздался визгливый крик. Одно знаю точно. Зомби так кричать не могут. Удар, которого я ожидал, не последовало. Медленно, несмело я открыл глаза. Зомби с мечом в спине дергался рядом, пытаясь подняться, а над ним стояла воровка и с удивлением глядела на деяние рук своих.
     - Это я сделала?! - пролепетала она.
     - Вероятнее всего да. Учитывая тот факт, что я этого сделать не мог, имея в подручных средствах лишь рюкзак, а кроме нас двоих здесь больше никого нет, значит, это сделала ты.
     Когда я волнуюсь, всегда начинаю говорить запутанно и многосложно. А сейчас, когда мысленно я уже похоронил себя и причислил без ложной скромности к лику святых, это проявлялось особенно.
     - Зачем ты вернулась?
     - Я не хочу оставаться одна, - всплакнула девушка, вытирая рукавом замызганную мордашку.
     - Тогда пошли, - вздохнул я, увлекая девицу прочь с главной площади.
     До старого отеля мы добежали за пять минут. Еще столько же я пытался отогнуть несчастный лист фанеры, закрывающий вход в дупло. Девушка стояла рядом и сопела, как паровоз. Будто это не я отгибал деревяшку, а она.
     - Ну что стоишь? - Рявкнул я на нее, - скорее залезай!
     - Я боюсь! - прошептала она. Потом, тяжело вздохнув, юркнула под фанеру. Я забрался следом.
     - И что мы здесь будем делать? - спросила она.
     - Скрываться, до поры до времени, - буркнул я.
     - До какой поры?
     - Пока не прилетят мои друзья. А теперь помолчи чуток и дай мне пораскинуть мозгами.
     Я чувствовал, как девушка уткнулась носом мне в плечо. Значит успокоилась. Это утешает. Только вот не возьму в толк, что же делать теперь? Остается только ждать. Ждать и надеяться, что Интерпол не счел мою новость дешевым розыгрышем. Иначе, придется сидеть в этом дупле до скончания века.
     - Мне страшно, - раздался тихий голосок, - темно, сыро. И кто-то скребется.
     - Не бойся, - я обнял ее. Она прижалась ко мне, тихо поскуливая. Ну чем не маленький ребенок, - как тебя зовут, незабвенная?
     - Элина, - тихо молвила она.
     - Красивое имя. А меня Чен. Рифмуется со словом... хм... в общем, рифмуется.
     Девушка тихонько захихикала.
     - Ну вот, видишь, настроение тебе поднял.
     - А ты совсем не злой, - тихо сказала она.
     Так, в полной темноте мы просидели, наверное, весь день. Задремала Элина. Я тоже провалился в объятия сна.
     Когда я выскользнул из объятий сладкой дремы, вокруг было по-прежнему темно, что неудивительно. Девушка по-прежнему спала у меня на плече, тихонько посапывая. Осторожно, я вытащил из кармана коробок, чиркнул спичкой. Тонкое, подрагивающее пламя красноватыми бликами осветило дупло. Рядом валялся рюкзак, знакомые, покрытые плесенью стены, казалось, подрагивали в такт пламени. Придерживая догорающую спичку, я расшнуровал рюкзак, аккуратно вытащил содержимое. Не считая тряпок, нескольких сухарей и пары железных пластинок, тех самых, которыми так умело швыряются убийцы и совершенно не умею владеть я, в рюкзаке покоились и новые находки. Мини-генератор и лампочка накаливания. Если бы генератор работал, нам бы не пришлось сидеть в темноте. А чем черт не шутит?
     - Тьфу ты! - спичка догорев, обожгла пальцы. Пришлось зажечь еще одну.
     Осторожно взяв генератор, я счистил ржавчину с внутренней поверхности контакта, вкрутил лампочку. Так, тумблер включения должен быть где-то на торце. Я неспешно ощупал панель, пока пальцы не наткнулись на маленький рычажок. Тот порядком заржавел, но когда я приложил немного усилий, он исправно щелкнул. Лампочка медленно зарделась сначала бледно-красным, а потом загоралась все ярче и ярче. Вскоре она осветила уже все дупло. Значит, батареи все еще работали! Но долго ли они протянут?
     - Чен, что случилось? Откуда свет?
     Элина открыла глаза, и теперь удивленно жмурилась. Я сам был невероятно удивлен. Заработало то, что работать в принципе было не должно. Это радовало. Значит, удача все еще была на моей стороне.
     - Небольшой фокус. Теперь у нас не будет проблем со светом. По крайней мере, некоторое время.
     Отодвинув фанерную перегородку, я высунул голову из дупла. Мы действительно проспали весь день. На улице уже было темно. Кое-где еще слышались голоса, даже луна еще не взошла не темное серое небо. Скоро спустится ночь.
     - Что ты делаешь? - голос Элины отвлек меня от раздумий
     - Зрю, - шепнул я, - кстати, на улице уже ночь. Еще не поздно вернуться. Не желаешь?
     - Куда мне возвращаться, - пожала она плечами, глядя исподлобья, - у меня теперь даже дома нет.
     - А был?
     - Я жила с хозяином отеля. А теперь он мертвый. Благодаря тебе.
     - Да, - протянул я, - с мертвецом жить не стоит.
     Не знаю, о чем сейчас думала эта девушка. Меня это не слишком терзало. Она конечно миленькая, да только сейчас связываться с женщинами мне совсем не хотелось. Обычно, подобные знакомства приводят к очень неприятным последствиям.
     - Значит, ты решила остаться со мной? Еще не поздно уйти, одумайся.
     - Я ничего не решала. Ты сам все решил, когда стукнул меня табуретом по голове, - насупилась Элина, - пришел, поломал всю мою жизнь.
     - Ну знаешь, это не я к тебе в номер залез! - Рявкнул я, - я вообще не знаю, что тебе от меня понадобилось! Если деньги - забери и проваливай!
     - Да пошел ты! - крикнула она, и, отогнув фанерную стену, выскользнула из дупла. Я сунулся было следом, но девушка уже скрылась из виду. Мне удалось услышать лишь удаляющиеся шаги.
     - Тем лучше, - буркнул я себе под нос, поудобнее устраиваясь в дупле.
     Все складывалось, как нельзя лучше. Не надо ни о ком заботиться, выискивать лазейки к спасению. Собственная мобильность вполне меня устраивала. Ничего, - тешил себя я, - она выживет. Нельзя же заботиться абсолютно обо всех обездоленных, встретившихся на пути. А эта дура даже деньги не взяла! Я сунул руку в карман, и тут обнаружил, что он пуст. Даже спичек не было. Вот так, - усмехнулся я, - опять ты Чен, в дураках. Ни денег, ни спичек. Только генератор да пара сухарей.
     Чтобы занять себя, я стал ковырять трухлявые стены дупла. Правда, вскоре это занятие меня порядком утомило. К тому же сказывались бессонные ночи. Даже после десяти часов сна глаза по-прежнему слипались. Не противясь больше потребностям организма, я положил под голову рюкзак, погасил свет. Сон нахлынул лавиной. Я еще немного побарахтался на грани сознания, а потом смело провалился во тьму.
     Под утро меня разбудил шум на улице. Оставив скудные пожитки в дупле, я высунулся на свет, оглядывая окрестности. С неба спускался корабль. Судя по отличительным знакам на борту, он был отнюдь не пассажирским.
     - Прилетели! - вырвалось у меня из груди, - как по расписанию прямо!
     Местные жители, что удивительно, практически не удивились прилету лайнера. Хотя сие событие было далеко не обыденным явлением. Хоть космопорт на Родоне и имелся, корабли это захолустье посещали не слишком часто. Особенно учитывая то, что туристический сезон закончился.
     А между тем из корабля выбегали люди. В черных комбинезонах. Слава богу, без масок.
     - Эй, я здесь! - я уже бежал им навстречу, размахивая руками, и голося, как выпь в сезон спаривания. Солдаты даже шарахнулись поначалу, ощетинились стволами автоматов. Но, кто-то из главных, заметив меня поднял руку, приказав опустить оружие, шагнул мне на встречу.
     - Детектив Раменский? - на всякий случай спросил он.
     - Нет, твоя покойная бабушка! Ну конечно я Раменский!
     - Майор Саинов к вашим услугам, - молвил военный со слоновьей невозмутимостью. Ничего не скажешь, типичный вояка. Морда ящиком, глаза маленькие, темные, будто смотришь в дуло двустволки, плечищи широкие, руки как жерди. Черный костюм сидит как трико на супермене. Мышцы, узловатые, тугие проступают через ткань. На рубашке куча всяких карманов, к поясу пристегнут двадцатизарядный "Глок". Похоже, обладателю столь мощного оружия уже не раз приходилось пускать его в дело.
     Ничего, и не таким рога обламывали.
     - Вас уже посветили в курс дела или...
     - Посветили, - отрезал он, - от вас требуется малое. Указать точку расположения поврежденного исследовательского корабля "Эванс Энтерпрайзис".
     - А остальное?
     - Остальное позже. Я лишь строго выполняю предписания.
     Что-то этот вояка мутит воду. Не нравятся мне его "предписания".
     - И что? Без меня никак?
     - Можем и без вас. Но на это уйдет больше времени. Точки расположения баз возможного противника мы засекли со спутника, осталось отыскать корабль.
     - Так я не понял, точки вы засекли. А предпринимать что-нибудь собираетесь?
     - Два военных вертолета подготовлены к штурму и ждут распоряжений свыше. Остальная информация вне моей компетенции.
     - Значит, штурм все-таки будет?
     - Вне моей компетенции, - спокойно повторил майор, - следуйте, пожалуйста, за мной.
     И я, сконфуженный до невозможности, поплелся вслед за тупым, как железнодорожная шпала майором. Солдаты почтительно расступились перед старшим по званию, с нескрываемой неприязнью покосились на меня. "Черные береты", что с них возьмешь. Всех, кто не умеет забивать лбом гвозди и перекусывать оголенные провода под напряжением за людей не считают. Глупцы. Ведь найдется гвоздь и на их многострадальную башку.
     Похоже, любопытство местных жителей перебороло страх. Все чаще из окон высовывались любопытные физиономии, детишки несмело подбегали к солдатам, и тут же с воплями бросались врассыпную. А мы с майором уже достигли шлюзовой камеры корабля.
     - Разведку будем вести с вертолета, - сказал он, лихо набирая код шлюзовой двери. Ни на одном корабле нет таких мер предосторожности. Их не ставят из уважения к пассажирам. Впрочем, интерполовцам все можно. Ведь они никого не уважают. Будь у этих бравых генералов с парафином вместо мозгов побольше власти, вся федерация во главе с президентом маршировала бы под их дудку. Да только кто им даст больше. Слишком они тупы, чтобы стоять у власти.
     - Прошу за мной, - молвил майор. Сказал, как отрезал. Ведь, если не пойду за ним, мне помогут. Подтолкнут пинком под зад. Да еще и подзатыльник отвесят, чтоб не слишком геройствовал.
     Внутреннее убранство корабля, если это конечно можно назвать убранством, выглядело по-спартански обыденно. Ни тебе обоев на стенах, ни резных абажуров в подсвечниках. Только голые железные стены, зарешеченные неоновые лампы и... три геликоптера. Именно такие высылали за нами с Шанкаром. И если бы они не находились в корабле, который только что прилетел с военной базы, я бы поклялся, что это те самые вертолеты.
     - Вертолет Б-2 заправлен и готов к операции, - отрапортовал бравый молодой вояка с нашивками сержанта. Лицо широкое, простое. Интеллектом явно не отмечено. Все же безумная это идея - смешать армию с разведкой. И чем думали правители, решаясь на такой шаг? Чем, угодно, но только не головой.
     Эта история - отдельный разговор. После третьей мировой, когда разрозненные государства наконец решили избавиться от всяческих границ, сообществом крупнейших держав при согласовании президентов было принято решение избавить мир от армии, как таковой, путем глобального сокращения штатов. Но, в связи с возможностью инопланетной угрозы, которая была вполне реальной как со стороны неожиданно вторгнувшейся инопланетной цивилизации (благо, пока сия стихия и доселе обходит нас стороной), так и от непосредственных союзников. Вот тогда Интерпол из секретной разведки, о которой в миру ходили только слухи и домыслы, всосала в себя остатки армии, и легализовалась окончательно, при этом сохранив статус неприкосновенности и частичной секретности. И называлась по-прежнему разведкой. Только теперь в руках Интерпола сосредоточилось 40 процентов всех войск и боевой техники. Как наземной так и межпланетной. Но, конечно, президент содружества не был дураком, потому и сохранил за собой возможность управления 60 процентами боевых единиц. В случае если вдруг разведка устроит переворот, в состоянии "верховного вседержителя" подобные перехваты власти подавить. И подобные трения в последнее время возникают все чаще. Президент не хочет устраивать из содружества военный лагерь. У вояк на этот счет мнение иное. На мой недалекий взгляд такую организацию, как Интерпол давно пора распустить. ДА только кому интересно мое мнение?
     - В вертолет! - скомандовал майор.
     - Послушайте, вы не слишком зарывайтесь! - огрызнулся я, - а то ведь оторву тебе башку, а потом скажу, что так и было!
     - Не получится. Вам никто не поверит, здесь десятки свидетелей, - заявил майор.
     Интересно, это он так шутит, или же говорит серьезно?
     - Просто соблюдайте субординацию, - примирительно сказал я, - вы не смеете мне приказывать.
     - В вертолет. Пожалуйста, - выдавил из себя майор. Похоже, отношения наши складывались не лучшим образом. Я, так вообще ненавидел этого зарвавшегося служаку. Он, судя по пронзительному взгляду, испытывал ко мне аналогичные чувства.
     Вертолет, конечно, был верхом технического достижения, естественно, как аппарат локального значения. Для подавления мелких территориальных конфликтов и уничтожения террористических группировок нет аппарата лучше. Один вид его вгоняет в страх и уважительный трепет. Но, конечно, в космосе на нем особо не повоюешь. Мрачная черная обшивка вызывала нехороший холодок. Всплыли неприятные воспоминания.
     - Хорошая машина. Мощная, - буркнул я.
     - Лучшая! - уточнил майор.
     - Прошу, - пропустил он меня вперед.
     - Только после вас! - ухмыльнулся я.
     Изнутри геликоптер выглядел вполне обычно. Может чересчур мрачно. Не стану говорить о компьютерном оснащении машины, все равно в этом ничего не смыслю. Одно скажу, всяких там приборчиков, кнопочек и прочей чепухи было полно. Приборная панель переливалась разноцветными огнями - новогодняя елка, право слово! За "рулем" уже сидел пилот, через миниатюрную рацию в ухе переговаривался с диспетчером. Майор уже устроился в удобном черном кресле и теперь созерцал внутренности корабля через маленькое окошко. Я уселся рядом, не забыв отметить, что будь необходимость, кроме нас с майором в кабину влезли бы еще человек пятнадцать. Будь потолки чуть повыше - вполне можно было бы в бадминтон поиграть.
     - Получили приказ на взлет? - поинтересовался майор у пилота.
     - Взлет через полторы минуты, сэр! - отрапортовал тот и снова вернулся к разговору с диспетчером.
     - Прямо как на бой летим, а майор? - криво улыбнулся я.
     В глазах вояки вспыхнули холодные огоньки.
     - Прилетим - увидим, - просто сказал он.
     Протяжно взвыли приводные двигатели, подвесные генераторы магнитных полей ритмично затарахтели. Эта чудо-машина вполне бы могла обойтись и без винта сверху. Конечно, потеряла бы преимущества маневренности, но спокойно продолжала бы боевые действия и без придурочного пропеллера на крыше. Тот скорее играл роль устрашающую. Еще в далеком двухтысячном психологи выяснили влияние стрекота винтов на человеческое подсознание. Оказалось, что в определенном сочетании этот звук воздейсвует весьма своеобразно - попросту нагоняя страх. Военные же использовали эту аксиому в своих целях. Теперь винты тарахтели так, что их можно было услышать задолго до появления самих виновников шума. А вблизи, без соответствующего снаряжения, так вообще оглохнуть можно было.
     Створки грузового отсека распахнулись, в темную склепообразную тушу корабля ворвались лучи утреннего солнца.
     - Взлетаем! - взвизгнул я. Майор покосился на меня, как на умалишенного.
     - Вы слишком ясно проявляете эмоции, - заявил он, доставая из кармашка комбинезона длиннющую сигару. Я, сглотнув слюну, уставился на нее, как наркоман смотрит на вожделенную дозу "Метаморфозы".
     - Курите? - осведомился между делом майор.
     - И пью! - сказал я.
     - К сожалению выпить я вам предложить не могу, а насчет закурить...
     Рука его снова скрылась в кармане и спустя секунду извлекла на свет сестру-близняшку сигары, которая уже заняла положенное место у майора во рту.
     - Присоединяйтесь, - хмыкнул он, доставая из маленького кармашка на ремне зажигалку. Блеснула золотая эмблема "Zippo". Я аж присвистнул. Настоящая армейская зажигалка. Заправляется толи керосином толи бензином. А главное, стоит бешенные деньги. Видать, деньги этот служака заколачивает немалые, раз позволил себе такую роскошную безделушку.
     Майор медленно, словно выполняя какой-то тайный языческий ритуал, поднес зажигалку к сигаре. Щелкнул кремень, на кончике фитиля вспыхнул синий язычок пламени. Вот, прыткий огонек уже запалил кончик сигары. Майор медленно, наслаждаясь, сделал глубокую затяжку. А я как дурак с незажженной сигарой во рту смотрел на это безобразие и не знал, толи высечь искру из каменной деревушки майора, толи просто сжевать сигару целиком. Только вот солдафону похоже все было по барабану. Он находился в нирване, и прерывать такую трогательную идиллию с сигарой было бы просто кощунством. Правда состояла в том, что спичек у меня не было, спасибо Элине. Ох уж эта воровка! Впрочем, она очень миленькая. В дочери мне годится.
     Майор наконец заметил мое неудовлетворенное лицо.
     - Что ж вы не закуриваете? - удивился он.
     - Знаете ли, эээ...Саинов, может быть вы, "черные береты", умеете высекать огонь стукнув пальцем о палец, только вот нам, простым смертным сие недоступно.
     Большего говорить и не требовалось. Окинув меня уничижающим взглядом, он вытащил дешевую зажигалку, швырнул мне на колени.
     - Спасибо, вы очень любезны, - бросил я ответный злобный взгляд. Как сам, так "Зиппо" прикуривает, а для всяких недоучек-детективов держит в заначке второсортную огнеподдувку. Но мне все эти предпочтения были до одного места. Мы, простые недалекие люди, ничем не брезгуем.
     Вскоре затлела и моя сигара. Сделав глубокую затяжку, я прикрыл глаза, чувствуя, как чуть горьковатый, приторно сладкий дым медленно впитывается в стенки легких. Никогда бы не подумал, что вредная привычка может оказаться столь приятной!
     А вертолет уже покинул утробу разведкорабля и устремился вперед. Внизу простирался желто-зеленый ковер леса, городок казался маленьким и убогим, и лишь шпили космопорта выдавали в нем принадлежность к высокоразвитой цивилизации.
     - Куда теперь? - поинтересовался пилот, сверяясь с картами.
     - Можно вывести подробный план местности?
     - Попытаюсь. Так устроит?
     Я взглянул на экран. Там теперь отчетливо виднелась уменьшенная копия квадрата района. Цифры в углу говорили сами за себя - 200х200. Вероятно, двести на двести километров. Неслабо.
     - Устроит. Деревенька должна располагаться где-то в километрах трехстах от города. Может дальше, но я не уверен. Попробуйте металлоискателем.
     - Уже пробуем, - усмехнулся пилот, - пока безрезультатно.
     Еще с час мы блуждали по бескрайним просторам Родона, пока вдруг металлоискатель не подал сигнал.
     - Похоже, нашел! - обрадованно заверещал пилот, - вы почти угадали. Триста пятнадцать километров со смещением по азимуту. Если приборы не врут, мы уже у цели.
     - Приборы не могут врать, - подметил майор, - либо там есть корабль, либо его нет. Иного не дано.
     - В любом случае, до предполагаемого района час пути. Можете пока отдохнуть и расслабиться. Только не слишком расслабляйтесь, - засмеялся пилот.
     Майор вдруг побагровел и стал похожим на переспелый помидор.
     - Соблюдать субординацию, сержант! Здесь вам не маменькины пирожки! Живо упрячу в самую задницу вселенной, да так, что сам черт не найдет! - рявкнул он на беднягу пилота.
     - Так точно, сэр! - процедил тот сквозь зубы.
     Я, резонно рассудив, что в чужой монастырь со своим уставом не суются, поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Нет, общение с этим воякой в течение часа выматывает похлеще целого дня работы на плантации. Еще немного, и я сам начну срывать злость на первом, подвернувшемся под руку бедняге, буду сверкать очами и почесывать покатый лоб. Впрочем, у меня он не такой уж и покатый в отличие от бравого майора. Такой, пожалуй, и до генерала дослужится. Если раньше не прибьют собственные подчиненные.
     Вертолет между тем бороздил тугой колкий воздух, с неспешностью черепахи приближаясь к намеченной цели. Через мутные запотевшие окна мало что было видно, да и облака, так неудачно расположившиеся где-то на уровне вертолета, мало способствовали качеству обзора.
     - Слушай, ты бы повыше поднялся, или наоборот, пониже спустился, а то не видно ни черта, - сказал я пилоту. Тот лишь вяло отмахнулся.
     - Повыше поднимусь - металлоискатель собьется, а спущусь пониже - так мы до вечера не долетим. Нечего там глядеть на земле. А если очень интересно - на приборы смотрите. Тут все черным по белому, вернее зеленым по черному.
     - Да ладно уж, Чкалов, лети, пока летится, - усмехнулся я, с упрямством дебила приткнувшись к мутному иллюминатору.

Глава 20.

        Скука. Снова смертная скука терзала меня. Этот злосчастный час тянулся целую вечность. Равномерное поскрипывание винта уже начало выводить меня из себя, когда пилот радостно завопил:
     - Кажись, подлетаем!
     - Ну наконец то! - обрадовался я.
     - Это радует, - отозвался доселе молчавший майор. Лучше бы он молчал и далее.
     - Ну давай, спустись пониже! - поторапливал я пилота.
     - Спускаемся, - буркнул он, - держитесь за поручни. Ах, тут нет поручней? Ну тогда цепляйтесь зубами за обивку.
     Вот, из белых хлопьев облаков вынырнул зеленый пейзаж. Сквозь прорехи леса ясно виднелись маленькие соломенные хижины, уродливыми проплешинами проглядывали пепелища прежних домов. Нашествие мародеров не прошло даром для туземцев. Люди, завидев приближающуюся машину, уже выскакивали из хижин. Поначалу мне показалось, что они просто суетятся. И лишь потом понял. Они прячут женщин и детей! Вот, в руках мужчин появились копья. Кое-кто держал автоматы. Да они собираются защищаться!
     Я с затаенной радостью следил за туземцами, как наверное бог мог бы наблюдать за глупыми людишками, и в то же время радоваться даже маленькой победе каждого. Теперь, эти ребята, наученные горьким опытом, уже не дадут себя в обиду! Рядом с прудом я, наконец, заметил затянутый травой и грязью каркас исследовательского корабля.
     - Энтерпрайзис! Я вижу его! - радостно закричал я, заслужив очередной злобный взгляд майора.
     - Он самый! - сказал пилот, - будем садиться?
     - Конечно! - обрадовался я.
     - Нет! Никаких посадок! - вдруг заявил майор, - У меня есть инструкции, которые я должен исполнить.
     - Какие еще инструкции?! - я медленно поднимался из мягкого кресла. Руки уже сами по себе лихорадочно рыскали в поисках чего-нибудь тяжелого и железного.
     - Сидеть! - рявкнул майор, выхватывая из кобуры "Глок". Черное дуло смотрело мне прямо в лицо.
     - Это что еще за фокусы? - сипло проговорил я.
     - Никаких фокусов. Я просто выполняю возложенную на меня миссию.
     - И в чем же она заключается?
     Пилот, похоже, тоже находился в недоумении и лишь бросал в мою сторону сочувственные взгляды.
     - Я должен уничтожить все следы катастрофы.
     - Но, - я просто не находил слов, - но там же люди!
     - Повторяю. Все следы катастрофы.
     - Да вы что, с ума сошли? Безумец!
     Я с трудом сдерживал ярость. Руки самопроизвольно сжались в кулаки, на лбу выступили крупные капельки пота.
     - А насчет вас, Раменский, у меня особые распоряжения. Я должен вернуть вас туда, откуда вы так неосмотрительно убежали.
     Бессильно пуская слюни, я стоял и не мог ничего поделать. Это значит, что за всеми преступлениями стоит Интерпол!? Немыслимо! Зато это все объясняет. В одном я уверен точно - ни на какие плантации я не вернусь. Даже если это будет стоить мне жизни. Только некоторые вопросы по прежнему не давали мне покоя. Зачем вообще была устроена вся эта показуха с разведкораблем? Или может, поначалу они решили уладить дела при помощи троицы убийц-зомби? Но в связи с полным провалом второсортного плана (к счастью, я уже знал, как обходиться с этими зомбированными куклами) они решились на другой. Еще более нелепый. Зачем было разыгрывать дешевое театральное представление, я до сих пор понять не могу. Ведь гораздо проще было связанного по рукам и ногам доставить меня в пункт назначения, а деревеньку туземцев взорвать к чертовой бабушке и без моего участия. Может быть, это была своего рода месть? На моих глазах уничтожить приятное сердцу место. Я же помню, с какой любовью описывал по видеофону дивный уголок потерянной веси. Тогда, пожалуй, у кого-то очень больное воображение. Даже слишком больное. Одного этот кто-то не учел. Живым я не дамся.
     - Подготовить ракеты! - раскатился командный голос майора.
     - Есть, - промямлил пилот, щелкая тумблерами.
     - Не делай этого! - прошептал я, - не делай!
     - Приказ. Не могу ослушаться, - развел он руками, - ракеты готовы. Сэр!
     - Наводка на металлоискатель. Двойной залп по кораблю.
     Я нутром чувствовал, как медленно, со скрежетом поворачиваются пушки. Хотя, какие там пушки. Всего лишь плавные щелчки спусковых механизмов. И ракеты готовы. Готовы к тому, чтобы навсегда сокрыть тайну Коновалова и его исследований. Не понимаю, зачем надо уничтожать столь ценные реликты. Если только... сам Интерпол не замешан в махинациях с биологическим оружием и не хочет, чтобы подробности всплыли.
     - Огонь! - слово прозвучало, как выстрел пистолета в висок. Взвизгнули выпущенные снаряды, спустя мгновение ржавый каркас "Эванса" буквально взорвался изнутри. А вместе с ним вспыхнули все тайны и секреты погребенного заживо профессора Коновалова. Взрывная волна прокатилась по ветхой деревушке, срывая солому с крыш, обрушивая домики и сбивая с ног туземцев. Корпус вертолета был практически звукоизолирован, но я внутренним слухом чувствовал, как кричат люди, сгорают заживо дети.
     - Сволочь! - прохрипел я, - проклятая сволочь!
     - Я выполняю приказ, - отрезал майор, - а вы, Раменский, если хотя бы шевельнетесь, получите пулю в лоб.
     - Сэр, там же люди, - прошептал пилот, - живые люди. Они убегают в надежде спастись.
     - Никто не должен спастись. Операция зачистки должна быть проведена безукоризненно.
     - Я отказываюсь выполнять ваши приказания, - спокойно заявил пилот.
     - Да я... да я тебя под трибунал, суку! - взвизгнул майор. Но пистолет по-прежнему смотрел в мою сторону.
     - Я не собираюсь убивать людей, - сказал пилот, убирая руки со штурвала, - трибунал, так трибунал.
     - Сволочь! - рявкнул майор. "Глок" нашел новую цель. Громыхнул выстрел. Пилот дернулся и затих. А лобовое стекло геликоптера залила темная, с желчными сгустками кровь. Этот одержимый маньяк просто вышиб мозги ни в чем не повинному парню.
     - А теперь твоя очередь! - "Глок" громыхнул во второй раз, но только меня в зоне поражения уже не было. Звонко цокнув об обшивку, пуля срикошетила от бронированного фюзеляжа.
     На поясе у майора висел нож. Большой армейский нож с рифленой рукоятью и толстенным лезвием. Не нож, а целый клинок. И когда этот самый клинок оказался у меня в руке, майор очень удивился. Его удивление росло с каждой секундой, когда нож воткнулся ему в живот, в грудь, в шею. Кровь брызнула, как сок из спелой груши.
     - Ты не заслужил права на жизнь, - подвел я итог, росчерком лезвия по горлу, обрывая его никчемное существование.
     А вертолет, между тем подозрительно накренившись, пошел на снижение. И похоже собирался сблизиться с землей весьма оригинальным способом. Как сказал один мой знакомый, самый скоростной лифт - это мусоропровод. Так вот мне предстояло во второй раз испытать все прелести "скоростного лифта".
     Еще раз? Ну уж нет!
     Спихнув мертвое тело с кресла пилота, я протер лобовое стекло куском собственной рубахи. Несмело взялся за штурвал. В голове шумело, в висках ритмично стучала кровь. А это значит, я еще жив. Жив, несмотря ни на что. И так глупо погибнуть - это не по моей части.
     Вертолет почти не слушался руля. Скорее всего, проблема была не в машине, а в моей неосведомленности в вопросах управления подобными боевыми вертолетами. С грехом пополам мне удалось выровнять непослушную, прыткую, как необъезжаный жеребец, машину. Геликоптер кидало, словно щепку в океанской пучине. Но я по-прежнему крепко держал штурвал, не давая стихиям управлять мной всецело. Не понимаю, как этим пилотам удается удерживать проклятую консервную банку в равновесии? Воздушные потоки играли с несчастным вертолетом, как кошка играет с мышью - может отпустить, а может и придушить ненароком. Так я трясся добрых часа два. Наверное, пару раз сбивался с курса, а может попросту крутился на одном месте. Но когда ближе к ночи, в темноте забрезжили огни космопорта, я был невероятно удивлен. А когда затих пропеллер, и индикатор горючего был на нуле, я немного перепугался. Самую малость. Такой аппарат, если верить экспертам, и без горючего пролетит миль сто.
     Так что садился я в полной тишине. Лишь тихонько гудели гравикомпенсаторы, смягчая удар. Удивительно, но я даже не получил ни одной царапины при приземлении. Хотя, деревьев наломал порядочно. Как минимум три сосны вырвал с корнем. Но, когда я, наконец, выбрался из вертолета, меня это нисколечко не волновало.
     Ночью, когда на небо выползла толстая, разжиревшая за день луна, я добрался до города. В который раз уже я брожу по ночному селению. В который раз скрываюсь уже и сам не знаю от кого. Корабля Интерпола на космопорте уже не было. Вероятно, на Родоне имелась своя военная база, в которой и содержалась разнообразная техника. И зомбировали, наверное, тоже там. Как бы то ни было, приключениями на сегодняшний день я был вполне сыт. Вернее сказать объелся, и не прочь облегчить свой желудок простейшим способом - два пальца в рот и свободен. Но пока это удавалось лишь мысленно. А разгоряченное тело требовало отдыха.
     С горем пополам я доковылял до старого отеля, подошел к дереву, отогнул фанерную перегородку. В лицо мне ударил приглушенный свет лампы.
     - Кто здесь? - решительно рявкнул я, выхватывая экспроприированный у майора "Глок". Ему я думаю, он больше не понадобится.
     - Чен, не стреляй, это я! - раздался тонкий голосок.
     - А тебя каким лешим сюда занесло? - буркнул я, пролезая в дупло. Здесь было тепло и сухо. По крайней мере, относительно улицы. Элина сидела прислонившись к стене и прикрывала ноги невесть откуда взявшемся пледом.
     - Меня пытались убить, - тихо сказала она. Подняла свои грустные зеленые глаза, и я растаял.
     - Не волнуйся, теперь я здесь. Никто тебя не тронет!
     Вот мужицкая порода! Я сам даже удивился. Все бы перед слабым полом похорохориться, грудь повыпячивать, точно петух на насесте. Нет, мир растет, цивилизация крепнет, а люди как были обезьянами, так ими и остались.
     - Они приходили в отель. Расспрашивали о тебе. Потом сказали, что если я не расскажу все, то меня просто убьют. Но мне нечего было рассказывать! Понимаешь, нечего!
     Я осторожно обнял ее, прижал к груди.
     - Все, теперь все позади, - шептал я ей на ухо, сам не будучи уверенным в собственных словах. Ложь во благо - теперь я понимаю, что это такое.
     - Я поесть принесла, - прошептала Элина, - там в свертке хлеб, мясо и фрукты. И еще, я твой приборчик зарядила, - указала она пальцем на генератор, - Он потух. А я вынесла его солнце, и он снова заработал! Правда, я молодец?
     - Молодец! - улыбнулся я. А про себя отметил, что солнечная батарея, несмотря на повреждение работает. Так, прислонившись друг к другу, мы и уснули. А электрогенератор посмотрел на творящееся вокруг безобразие и тоже бесстыдно отключился.

Оставить комментарий
Размещен: 24/03/2004, изменен: 17/02/2009. 493k. Статистика.
Роман: Фантастика

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"