Он улыбался. Надменно улыбался, пока его престарелый помощник с трепетом рассматривал чертежи. Высокомерно улыбался. И ему нравилось смотреть на скрюченную спину вроде бы ещё не старого, но уж далеко не молодого Олега. Ему нравилось чувствовать себя умнее всех тех, кто не верил в его гений, умнее ни о чём не знающего Олега, во взгляде которого разгорался тот самый азарт, с которым трудился целых двадцать лет сам Лоо. Как проклятый трудился.
Да.... Ещё чуть-чуть. Осталось всего четыре месяца, ровно четыре месяца до того, как он нажмёт на кнопку и встряхнёт этот Шарик - Земля слишком скупа на подарки своим питомцам, а потому он преподнесёт им свой дар. О да, они оценят, они все оценят его! Оценят его гений, его злость и любовь. Наконец-то.
Эдвард подошёл к окну и отодвинул белый тюль. Там внизу вместо белоснежной мантии снега, которая обычно тащится по всем улицам вслед за январём, была лишь серая унылая слякоть, освещённая ярким светом фонарей. Влажный континентальный климат Нью-Йорка определённо "радовал" всех своих жителей снегом и тёплыми температурами. Из-за этого Эдварду совсем не хотелось выходить на улицы, хотя где-то глубоко в его подсознании уже тикала бомба, отмерявшая беззаботные деньки для всех на этой планете. И для него в том числе.
Его губы сжались в одну тонкую линию, а глаза сощурились в какой-то детской злости на погоду. Он рывком вернул тюль в исходное положение и задёрнул тёмно-коричневые шторы, насильно заставляя себя вернуться в тёплый и уютный кабинет, залитый золотым светом шести лампочек. Надрывный треск штор на одну секунду заставил Олега глянуть в сторону Лоо и тут же вернуться к своему занятию.
Боже, боже, боже! Олег думал, что его глаза его обманывают. И трясущиеся руки, которыми он держал малопонятные простому обывателю схемы. И вот в это он внёс вклад? Он? Тот, кто всю жизнь был никем и ничем? Тот, который за всю жизнь не создал ничего, кроме очередных недействующих таблеток от кашля? Эдвард сказал, что воплотит это через четыре месяца. Почему? Да какая разница! Если это сработает, то их разговор пятилетней давности воплотится в жизнь! И он станет свидетелем этой жизни, увидит последствия этого своими глазами. Разве можно мечтать о чём-то большем, чем исполнение мечты всей своей жизни?!
Олег продолжал с тем же затаённым трепетом рассматривать совершенство, которое он создал вместе с Эдвардом, не замечая ничего более. Ни всегда восхищавшей его красоты кабинета, ни зелёных глаз на красивом лице Лоо, в которых с каждой минутой ширилось раздражение на своего помощника.
Никто не мог знать, кроме самого Эдварда, почему его в данный момент начал раздражать Олег. Но он раздражал всё больше и больше. А потому учёный степенным, приличествующим только ему шагом направился к мини-бару, находившемуся чуть дальше письменного стола, в углу. Оттуда он вытащил пузатую бутылку с марочным коньяком и пару коньячных бокалов, снифтеров.
- Олег, - как-то слегка напевно выдохнул его имя Эдвард, привлекая внимание, - ты будешь?
На секунду задумавшись, его старый помощник рассеянно кивнул головой и, с некоторой неохотой оторвавшись от чертежей, отошёл к окну и сел в одно из кожаных мягких кресел цвета шоколада. Эдвард одобряюще улыбнулся и подошёл к небольшому журнальному столику ручной работы из тёмно-коричневого дерева, который стоял между двумя креслами, гармонично вписываясь в их компанию. Впрочем, если бы чей-то не слишком ленивый взгляд рассматривал кабинет Лоо, то понял бы, что абсолютно все деревянные вещи в нём имеют тенденцию быть именно этого цвета. Дверь, книжный шкаф, мини-бар, этот журнальный столик и рабочий массивный стол - всё это выставляло напоказ натуру своего хозяина, имеющего тягу и к удобству, и к прекрасному.
Когда коньяк уже был разлит, бокалы взяты, а первый глоток прочувствован, Олег открыл ранее слегка прищуренные от удовольствия глаза и, улыбнувшись, вымолвил:
- Эдвард, я был счастлив работать с вами. Спасибо.
Довольно молодой ещё учёный слегка улыбнулся и кивнул, принимая благодарность.
- Да.... Ещё немного и мы с тобой, Олег, будем жить в иной эре, человечество, наконец, сможет сделать шаг в эволюции. Мы уже сейчас готовы принять этот дар. Человечество готово. Я чувствую это.
Улыбка его помощника стала ещё более искренней и радостной. Там, где у Эдварда по идее должна была располагаться душа, его выворачивало наизнанку от раздражения. Человек, сидящий перед ним, прожил на десять с лишком лет больше, но за всю свою жизнь, он так и не смог нажить себе хоть ложечку ума. Его наивность капала на цинизм Лоо, будто капли холодной воды на висок при китайской смертной казни....
Какое человечество? Какие дары? Несомненно, телепатия - это дар, раскрытие ещё одной возможности человеческого мозга, но только при одном единственном условии. При эволюции. А насилие порождает насилие. И это как раз его метод. Ведь таким образом он убьёт сразу двух зайцев: выведет человечество на принципиально новый уровень эволюции и подчистит человеческий генофонд, уничтожая слабых и глупых, которые просто не смогут выжить в условиях повышенной агрессии окружающих.
- Эдвард, - радостный голос Олега заставил его дёрнуться и выйти из своих мыслей, - Какой день вы избрали для этого?
- Двадцать девятое мая. Полночь.
Глаза его помощника буквально полезли на лоб вслед за бровями. И было ведь от чего. Время, когда все легли спать.... Хотя Олег тут же задумался и понял, что ошибается. Разницы нет, когда произойдёт это. Ведь планета делится на часовые пояса: если в Нью-Йорке полночь, то в той же Москве раннее утро, а на Камчатке день давно. Сакрального смысла Олег в этом времени не увидел, хотя лично для Эдварда он был. Определённо был, потому что он с напряжением всматривался в лицо своего помощника, будто боялся, что тот догадается, раскроет его замысел. Если бы в комнате находился сторонний наблюдатель, то он точно бы заметил хищный взгляд хозяина кабинета и будто бы его готовность кинуться на жертву и растерзать её в клочья.... Но стороннего наблюдателя не было, а потому некому было подсказать простодушному Олегу, не заметившему напряжённой атмосферы в комнате, о состоянии его приятеля.
- Выпьем за это? - скорее даже не спросил, а подтвердил помощник Лоо, отсалютовав бокалом своему гениальному другу. Тот улыбнулся и повторил жест.
- И не раз.
А за окном на город опустилась метель, которой так жаждал Эдвард и весь Нью-Йорк. Правда, о ней он узнает только завтра, когда утром спуститься вниз по лестнице, проигнорировав лифт, и выйдет из высотки с комфортабельными квартирами в ближайший универсам за молоком. А сейчас у него есть коньяк, залитая тёплым светом шести лампочек комната и целая ночь для мыслей, потому что минут через пятнадцать, Олег покинет его скромный кабинет. Наконец-то.
***
Эдвард всегда считал что комфорт - превыше всего, хотя в студенческие годы он совершенно не стеснялся нарушать свой собственный внутренний запрет на дискомфорт. Засыпал за книгами на собственных конспектах, а утром просыпался с отпечатком шариковой ручки во всю щеку.... Но ведь это было так давно! И сейчас ему совсем не по статусу пренебрегать им. Даже если он собирается совершить революцию или "встряхнуть этот шарик", превратив шесть миллиардов населения в телепатов. Осталось только ленным движением нажать на кнопку и с самодовольной улыбкой смотреть, как от боли на полу выгибается его помощник. И представлять, как в каждой квартире и на каждой улице от невыносимой боги катаются по земле, асфальту или полу остальные люди. Даже маленькие детки и грудные младенцы в своих кроватках.
Олег смотрел на довольную улыбку своего приятеля и думал, что тот представляет себе новый мир, настоящую утопию, новую эру, в которую они ступят буквально через пять минут. Наконец-то! У него дрожали руки от предвкушения, да и что говорить, его сердце, казалось, танцевало танго в трио с лёгкими! Адреналин зашкаливал.
- Олег, - как обычно слегка напевно выдохнул его имя Эдвард, - как ты думаешь, всё будет именно так, как я задумывал?
Старый учёный удивлённо оглянулся на Лоо, сидящего за своим столом и ритмично стучавшего пальцами о его поверхность, заставляя все чувства стягиваться в тугую струну. Он не заметил подтекста, понятного только самому Эдварду, и без сомнения ответил:
- Конечно! Почему вы сомневаетесь?
- Не знаю, - Лоо слегка закусил губу - в его душе действительно поднималось какое-то лёгкое чувство неправильности, не совершенности его действий, будто он забыл о чём-то важном в погоне за нечеловеческими способностями. - Мне кажется, я что-то упустил из виду. Тут даже не в схеме проблема, а в чём-то другом. Во мне?
Он поднял абсолютно серьёзные глаза на Олега - в них неведомым путём ворвалось какое-то беспокойство. И старый помощник никак не мог понять причин этого.
- О чём вы? Вы всё делаете правильно. Я уверен в этом.
- Я надеюсь на это, - Лоо нервно улыбнулся и резко нажал кнопку, будто боялся передумать...
На десять минут он потерял Олега как собеседника, смотря абсолютно спокойным безучастным взглядом на страдания и крики этого всё-таки уже старого человека. А потом ждал ещё минут пять, потому что тот никак не мог прийти в себя от такой боли. Эдвард уже знал эту боль. Он прошёл её многим раньше. Но такова цена за превосходство.
- О, Эдвард, вы уже очнулись? Так быстро... - потерянно вымолвил уже ненужный Лоо старик. Эдвард улыбнулся, встал и помог ему подняться с пола за скромное "Благодарю". И подвёл его к окну.
- Тебе нужен свежий воздух, мой друг, - он ободряюще улыбнулся удивлённому такому обращению Олегу.
- Вы впервые назвали меня другом. Спасибо.
Лоо ещё раз улыбнулся и стал пытливо всматриваться во тьму, которую не разгонял свет уличных фонарей. В молчании они простояли минут двадцать, пока внизу не послышались испуганные людские голоса. И крики. Олег вздрогнул.
- Почему там кричат?
- Они напуганы, - довольные нотки в голосе Эдварда испугали старого помощника не на шутку. - Они страшно напуганы тем, что свалилось на них. Такой дар, такая мощь.... Сейчас они растратят её зря. Жёны прочтут у своих мужей в головах мысли о том, как они изменяли им с любовницами и шлюхами, а мужья о любовниках жён. Женщина, узнает, что её хахаль-педофил насиловал её одиннадцатилетнюю дочь, запугивая ту тем, что расскажет обо всём маме. Вскроется ни одно преступление, ни один грех или поступок не останется безнаказанным. Весь мир сейчас закричит в агонии, потому что никто из них не подумает сейчас о том, откуда он знает это. У них болевой шок. Аффект.
Олег смотрел за хищные глаза своего приятеля и не узнавал в этом жестоком, смакующем все эти ужасающие подробности человеке прежнего умного учёного. Перед ним был злой гений, не иначе. Сам Дьявол.
- Чёртов Иуда! - выдохнул Олег, вцепившись со всей силы ладонями в подоконник. - Ты обманул меня! Предал мои мечты!
Лоо искренне рассмеялся, хотя под яростные крики, которые рвались в кабинет через окно, этот смех казался безумным. Или он таковым и был?
- На что мне твои мечты?! Кто ты такой, чтобы я растрачивал свой гений для потакания им? - каждое слово Лоо било по Олегу, больнее плетей, оставляя невыносимые раны на сердце, которые останутся с ним навсегда. - Назови мне хоть одну причину, из-за которой я должен бросить себя на служение таким никчёмным людям как ты?
Олег замолчал и отвёл глаза. А потом тихо сказал:
- Милосердие?
Смех Лоо был ему ответом. В уже слегка выцветших голубых глазах Олега появилась влага. Он не осуждал Эдварда. Не за что. И жалеть его тоже не за что. Потому что он задавал правильные вопросы.
- Милосердие, говоришь? - соизволил ответить Лоо, резко став каким-то излишне серьёзным. - Ты в свои пятьдесят четыре должен понимать, что на этой земле ничто не бывает однозначно. В моём понимании я до него снизошёл только что. Но только не до людей. А до планеты, которую я люблю больше, чем людей по отдельности и всё человечество в целом.
Это был ещё один хлёсткий удар по Олегу, который понял, что перед ним хороший оратор. Тот, который обернёт любую ситуацию в свою пользу. Он уже начал поддаваться его словам. Поверил. А потому резко и быстро, чтобы не успеть передумать, он улыбнулся и откинулся спиной в открытый оконный проём. С улыбкой.
Эдвард, тоже улыбаясь, посмотрел вниз на небольшую фигурку поломанного человека на асфальте. И на агонизирующий город вдали.
- И правильно, Олег, - тихо выдохнул в последний раз его имя Эдвард. - Мы мне всё равно уже не был нужен. Зачем мне такие ничтожные люди как ты?
С этими словами он ухмыльнулся, закрыл окно и, насвистывая одну из ещё ненаписанных в этом мире песенок, пошёл наливать себе марочный коньяк, который в его баре никогда не переводился: новую эру надо было отметить. Пост апокалипсическую.