Милые мои соседи -- фронтовики, вечные труженики. Как много хотелось о вас рассказать. Когда вы были живы, то казалось, что вы вечны, и всё ещё впереди. Можно успеть расспросить, записать. Сейчас ищу родственников, собираю по крупицам материал о каждом из вас. И как прекрасно, когда родственники вместе с вашими документами хранят память о близких и даже не самых близких. Так получилось с Бородулиной Марией Григорьевной. Позвонила племяннику Николаю Жмаеву, который вместе с женой Валентиной ухаживали за ней до самой её кончины. Спросила: "Не сохранились ли у них документы Марии Григорьевны?" Он с обидой ответил: "О чём вы говорите!". Я даже опешила, подумала, что зря позвонила. А он продолжил: "У нас все её бумаги целы, и костюм с её наградами висит". Позже, когда они принесли мне эти документы, я прочла в его записях такие строки: "Помнить эту женщину можно всю жизнь, но, вспоминая её, не хватит своей жизни. Её образ остался у нас навсегда".
С Марией Григорьевной Бородулиной мы были знакомы с 1968 года, с момента заселения нашего горького, вдовьего, кооперативного дома, 70 процентов жильцов которого составляли солдатские вдовы, дети погибших солдат, одинокие фронтовички-медсёстры. На кооператив собирали по крохам, занимая в долг, неизвестно подо что, продавая последнюю подушку. Так одна фронтовичка из нашего подъезда, Мещерякова Евдокия Игнатьевна, 1920 года рождения (других сведений, к сожалению, о ней нет), заселялась в новую квартиру с соломенным матрасом и такой же подушкой. Получить квартиру от государства никто не удостоился -- не заслужили.
Мария Григорьевна -- швея-мотористка швейной фирмы "Цна". Невысокая женщина, общительная, весёлая, а в глубине глаз то ли застывшая печаль, то ли спрятанная боль души. Но однажды на праздник дня Победы она вышла в парадном костюме со всеми боевыми и трудовыми наградами на груди, и показалось в тот миг, что и ростом-то она стала выше. Подумалось, что именно поэтому она так небезразлична ко всем житейским вопросам.
Родилась Мария Григорьевна Бородулина 2 октября 1923 года в селе Полковое Лысогорского (ныне Тамбовского) района Тамбовской области. Отец умер в голодном 1933 году. На руках маленькой, хрупкой, полуголодной матери, Елизаветы Григорьевны, осталось шестеро детей. Старший сын Михаил уехал учиться на лётчика, а Маруся после окончания семилетки работала в колхозе. Брат Михаил обещал, что после окончания училища поможет ей продолжить учёбу. Но началась война и все планы нарушились: брат ушел на фронт, а в 1942 году и Марусю призвали в армию. Елизавета Григорьевна плакала: "Куда же ты пойдёшь, недоросток?"
Марусе шёл девятнадцатый год, но была она худенькая, маленькая, как подросток. Откуда же было взяться росту, когда жили впроголодь? Собрали призывников в село Горелое, а оттуда вместе с родителями шли пешком до станции Селезни, где посадили на проходящий поезд и отправили под Ленинград. Сначала обмундировали их в то, что было на складе: ботинки 43-го размера вместо её 34-го, гимнастёрка ниже колен. Не рассчитывали снабженцы, что женщинам придётся воевать, да ещё таким маленьким. Это уже потом им стали выдавать и сапожки по размеру, да не кирзовые -- хромовые попадались. А в первое время, особенно те, кто оказался на фронте с первого дня войны, сами по себе подгоняли форму.
После нескольких месяцев учёбы Маруся вместе с другими рядовыми санитарами 59-й санитарной роты 54-й армии перевозила раненых из медсанбатов в полевые госпитали. Приходилось не только грузить, разгружать раненых, но и оказывать первую медицинскую помощь, так как бывали случаи, когда грузили раненых, доставленных прямо с поля боя, минуя медсанбат. Раненых было много: разных возрастов и с разными ранами. Лица некоторых запечатлелись в памяти на всю жизнь. Не могла она забыть молодого солдатика, совсем ещё юнца, которого везла в машине, его безысходные последние слова: "Не довезёшь ты меня, сестрёнка, умру я". Много лет спустя, вспоминая это, Мария Григорьевна произносила с горечью:
-- А я что могла тогда сделать? Там срочная операция нужна была. Я только уговаривала: "Потерпи, братик!". Я с того времени твёрдо уяснила, что выживают те, кто борется за жизнь, хватается даже за воздух, за землю, и верит, что выживет. И самые безнадёжные выживали наперекор всему, а более крепкие, но отчаявшиеся, погибали. Вот так было и с моей подругой Шурой Афанасьевой. Она из Тихвина родом, в блокаде все родственники погибли, кроме брата, который воевал на другом фронте. И вот она всё сокрушалась, что некуда будет возвращаться после войны. А мы все звали её к себе. Но она своими словами, своей тоской как притягивала к себе смерть. И осталась лежать в одной из братских могил.
Да, медицинские сёстры, санитарки делились с ранеными и своим пайком, и теплотой своего сердца. Мария Григорьевна очень переживала, что многих не успели спасти: в лютые морозы они замерзали на снегу, в болотах.
В своих воспоминаниях Мария Григорьевна записала: "Наша 54-я армия была сформирована 10 сентября 1941 года. В октябре 1941 года, проявляя героизм и стойкость, наши войска отражали непрерывные атаки 11-й немецко-фашистской армии в Приладожье и на Волховском направлении -- Тихвинская оборонительная операция. Отстояли Волхов, грудью прикрыли дорогу жизни. В январе-июле 1942 года наша 54-я армия продолжала упорные кровопролитные бои в Любанской наступательной операции. В итоге армия вышла на рубеж Погостье -- Кондуя и далее до Любани. В снежный морозный январь 1943 года шли кровопролитные бои по прорыву блокады Ленинграда, и с 12 по 18 января она была прорвана, а 27 января полностью освободили г. Ленинград и Ленинградскую область. С 15 февраля, действуя на Любанско-Островском направлении, освободили многие населённые пункты Новгородской и Псковской областей, освободили район Пушкинских Гор. В Псковской области в Красногородске у меня на глазах от бомбёжки погибла моя подруга Шура Афанасьева. Да, мы часто попадали и под бомбёжки, и под обстрелы, гибли и медсёстры, и санитары".
В конце 1944 года 54-я армия соединилась со 2-й ударной и обе они вошли в 3-й Прибалтийский фронт. Участвовали в Рижской наступательной операции летом и осенью 1944 года, освободили ряд районов в Прибалтике. Вскоре 59-ю санитарную роту расформировали, а медперсонал распределили по госпиталям, где они ухаживали за ранеными. Победу Мария встретила в маленьком городке в Латвии. В конце июля 1945 года вместе с госпиталем 1066 была направлена на Дальний Восток на 1-й Дальневосточный фронт, который вёл бои с Японией. Госпиталь был развёрнут на станции Раздольная. Подготовили операционную, но она почти не пригодилась, так как раненых было мало и все не очень тяжёлые. На одной из встреч с тамбовскими журналистами Мария Григорьевна, вспоминая всё пережитое на войне, так сказала по этому поводу:
-- Это хорошо, что у нас мало раненых оказалось. Жизнь дана человеку для того, чтобы землю обихаживать и детей растить. Война -- это горюшко, это пустота на земле. На такой земле и уцелевшему в ней жить бывает нелегко.
Мария Григорьевна Бородулина была награждена орденом Отечественной войны, медалями "За оборону Ленинграда", "За победу над Германией", "За победу над Японией", юбилейными.
Война с Японией быстро закончилась и в октябре 1945 года Маруся вернулась домой. Учёбу продолжить не удалось, потому что брат Михаил погиб, и вместо пишущей ручки в руках девушки оказались тяжёлые носилки, лопата на торфоразработках, куда её послали из колхоза. После этого работала на кирпичном заводе, где пришлось возить тачки с кирпичом-сырцом. От непосильной тяжести боль в руках давала о себе знать до конца её жизни. Самой довелось ремонтировать покосившуюся избу, хотелось ей, чтобы старенькая мать жила в тепле. Смогла набрать деньги на однокомнатную кооперативную квартиру. В январе 1968 года вселились они с матерью в благоустроенную квартиру в Тамбове. Елизавета Григорьевна долго не могла поверить в такое счастье. А Маруся 26 лет проработала швеёй-мотористкой на швейной фирме "Цна". За свой труд тоже имела награды: медали "За доблестный труд", "За трудовое отличие", "Ветеран труда". Её портрет был занесён в Книгу Почёта фабрики, неоднократно был на Доске Почёта.
Жизнь вошла в своё русло, можно было жить и только радоваться, но из глубины души просачивалась постоянная боль за старшего брата Михаила, погибшего перед самой Победой в Польше. Где он захоронен, есть ли его могила? Эти мысли терзали сердца Марии Григорьевны и её матери. Однажды Елизавета Григорьевна озвучила свои раздумья: "Как хочешь, Маруся, но найди могилу Миши. Только тогда я смогу спокойно умереть". И Мария Григорьевна с ещё большей энергией продолжила поиски: вела переписку со школой в Германии, где был городок с таким названием, писала в Красный Крест. И вот долгожданное сообщение, что брат захоронен в местечке Вешово, а затем останки всех советских солдат (около ста бойцов) были перезахоронены в местечке Тарновские Гуры.
В 1979 году после выхода на пенсию, выручив заграничный паспорт, Мария Григорьевна отправилась в дальний путь. Не всё гладко было в дороге: в Бресте чуть не высадили с поезда, требуя письменного подтверждения причины поездки, но всё обошлось, она добралась до Польши и, не зная языка, разыскала Тарновские Гуры. Поляки встретили хорошо, хотя никто не знал о её приезде. Нашёлся русскоговорящий мужчина, который отвёл её к памятнику, а затем устроил на квартиру. Администрация выделила переводчицу и машину и Мария Григорьевна смогла съездить в Вешово, на первое захоронение. Именно оттуда взяла землю. Побывала она и в бывшем концлагере "Освенцим". Скорбью и трагедией веяло от стен бараков, от печей крематория, от расстрельной стены. Ужас сковал её от мысли, что миллионы человек разных национальностей погибли в одном только этом лагере. А сколько их было всего?
Домой Мария Григорьевна вернулась благополучно. На кладбище в селе Полковое привезённую землю из Польши поместили в могилу. Теперь есть памятник Михаилу. А через три года похоронила рядом и свою мать. В Польшу Мария Григорьевна ещё раз ездила вместе с младшей сестрой -- на открытие отдельных надгробных плит для Михаила и ещё одного русского солдата -- Иванова из Ульяновска, родители которого приезжали в Тарновские Гуры. Приезжали и к Марии Григорьевне гости из Польши. И долгие годы длилась дружеская переписка.
Мария Григорьевна в составе ветеранского хора активно выступала на всех городских мероприятиях, проводила встречи в школах. Все годы помогала своим многочисленным племянникам и особенно от умершей младшей сестры. Состоялась у неё радостная встреча со своим бывшим командиром. Долгие дни и вечера вспоминали они о войне, о своих фронтовых друзьях и подругах, лежавших на дорогах войны или оставшихся в живых. Командир был намного старше, и она думала, что проводит его в последний путь, но случилось так, что в августе 1999 года её самой не стало. Похоронили Марию Григорьевну на том же семейном кладбище. При жизни она говорила, что когда приходит сюда, то у неё отлегает от сердца. Сейчас эти слова повторяет её племянник Николай: "В селе Полковом на кладбище шумят деревья. Семейные могилы Бородулиных ухожены. Спи спокойно, тётя Маруся, пока мы живы, так и будет. И нам отлегнёт от сердца".