Редко выпадают свободные минуты в наполненной повседневной суетой жизни, тем более такие минуты. Я сидел в центральном городском парке, сохранившем прелесть минувших эпох. По-летнему теплое солнце, пряный запах цветов, каскадом спускающихся из установленных на ажурных бронзовых постаментах чаш, разноцветная листва и крохотная радуга над небольшим фонтаном-одуванчиком радовали глаз.
Как же давно я не был на Земле, за всеми звездными диковинками, я чуть было не забыл, насколько прекрасно может быть родное - земное бабье лето.
Косой луч заходящего солнца, упал на алый запечатанный сургучом конверт. Осмелевшая бабочка опустилась на плечо девушке, которая уже минут десять в задумчивости крутила в руках конверт, не решаясь прочесть содержимое.
Мне всегда нравились именно такие девушки - карие выразительные глаза, вздернутый носик, розовые пухлые губки. В ней чувствовалась порода - хрупкость и изящество свойственное древним аристократическим родам.
Ну вот, видно не мне одному быть ценителем юных прелестей. Я непроизвольно улыбнулся, наблюдая разыгравшуюся напротив меня сцену: к скамейке, где сидела девушка, подошел пожилой джентльмен в дорогом костюме тройке, галантно поцеловав ей руку, протянул визитку. Она без удивления приняла знаки внимания. Привыкла к такому обхождению, или ждала встречи...Скорее второе, ибо между ними завязался разговор, судя по удивленному, раскрасневшемуся лицу девушки и абсолютно непроницаемому ее собеседника, довольно интересный; любопытство не порок, как говориться, я немного пожалел, что моя скамейка стояла довольно далеко, и я не мог разобрать слов, хотя...
Девушка вскрыла, наконец, конверт и погрузилась в чтение, на лице джентльмена заиграла самодовольная улыбка. Достав из кармана кисет, он осторожно раскурил трубку.
Чтение послания настолько увлекло девушку, что она, не обращая внимания на окружающий мир, беззвучно проговаривала строчки письма себе под нос.
- Черт! - Сигнал коммуникатора, заставил меня недовольно поморщиться. И так, полуторамесячная командировка на родную планету заканчивалась, послезавтра снова вылет на Мэйланамоа.
Оттягивая возвращение в штаб-квартиру, я выбрал самую дальнюю дорожку, ведущую к выходу, которая как раз начиналась за скамейкой, к которой было приковано мое внимание, как минимум последние полчаса.
Я не отказал себе в удовольствии еще немного полюбоваться девушкой. "РЭН" заметил я надпись на фенечке, украшавшей ее тонкое запястье.
Старый лис заговорчески мне подмигнул.
"До скорой встречи, Рэн!" - улыбнувшись про себя, я ускорил шаг.
***
-
Вик! - Анна, наш бортовой врач, осторожно трясла меня за плечо. - Как ты?
-
В наилучшем виде, - я улыбнулся, нежно пожав ей руку. - Спасибо.
-
Стыковка через пол часа, я не стала будить тебя раньше...
-
Спасибо.
Она бесшумно вышла, оставив меня наедине с моими мыслями.
Звезды, далекие планеты и галактики. Вечная любовь и мечта человечества. Не взгляд ли на ночное небо, заставил древнего дикаря распрямиться, вглядываясь в сверкающие дали. Может быть, мечта о полете заставила его взять в руки камень, соорудить первые инструменты для того, что бы изготовить крылья. И эта мечта всю историю существования разумной жизни вела людское сообщество вперед, к прогрессу, заставляя совершенствоваться. От хлипких крыльев Икара и первых дельтапланов до мощных гиперпространсвенных кораблей; от каменных башен астрологов до современных комплексов обсерваторий. И вот, как никогда человечество близко к исполнению своих грез - покорению космоса, путешествия к далеким галактикам. Казалось бы, не осталось препятствий, пространство и время, наконец, приняли правила игры. И вот, новая проблема.
Мэйланамоа. Самоназвание планеты системы Моа, известного землянам как звезда 47 UMa. Изучение этой системы началось еще в начале прошлого века, и лишь 5 земных лет назад состоялся первый контакт с внеземной цивилизацией.
Возможность разумной жизни на планете, ученые предполагали давно, но ни одному спутнику, так и не было суждено до нее добраться, ни один сигнал не получил отклика. Исследования получили гриф D, то есть были временно законсервированы в виду малой перспективности. Но освоение технологии транспространственных перелетов, требовало дальнейшей экспансии. Обнаруженная в системе 47 Большой Медведицы крупная развязка потоков гипертоннелей, заставил землян вновь вернуться к плотному изучению Системы Моа.
Толчок, секундная потеря гравитации - корабль перешел на обеспечение станции.
-
Господин Советник, рад снова приветствовать Вас на борту "Терры".
-
Взаимно, Посол!
Мы дружески обнялись.
-
Ну как там? - спросил Макс и после небольшой паузы добавил, - на Родине?
Я никогда не видел его таким усталым и подавленным.
-
Совсем тяжко? - без лишних церемоний, ответил я вопросом на вопрос.
-
Три недели, Вик. Они дали нам три недели...
-
Макс, - я понимал его е отчаянье, дело всей нашей жизни, да что уж там, будущее человечества, должно было решиться через три недели. И решиться, можно сказать, не в его пользу. - Когда отбывает челнок?
-
Завтра. Но если нужно...
-
Нет, очень хорошо. Мы успеем обсудить кое-какие детали.
***
Мэйлана - любимица, Любимица Солнца примерно так можно перевести на земные понятия название планеты. Водная планета, на треть меньше в диаметре, чем Земля и с периодом обращения чуть больше 5 земных лет и с большим содержанием кислорода в атмосфере. Но в отличие от Земли, сохранившая всю первозданную прелесть естественных и удивительно красивых ландшафтов. Прекрасная планета, прекрасные миролюбивые жители и цивилизация на порядок выше нашей идиллия...
Перед нами открывались огромные перспективы, но у мэйланамоан была своя точка зрения на этот счет. Едва стихла начальная эйфория, закончился этап ознакомления с культурой, историей и современной обстановкой встретившихся цивилизаций, как начались переговоры о сотрудничестве, обмене технологиями и совместной экспансии звездных просторов. И тут земляне столкнулись с первой и главной проблемой, неразрешенной по сей день, жители Мэйланамоа выдвинули ультиматум: либо мы подписываем Конвенцию о сотрудничестве и обмене технологиями. Что гарантирует землянам полное сотрудничество в вопросах культуры, здравоохранения и торговли, но обязывает полностью отказаться от амбициозных планов дальнейшего освоения космоса. Либо бы навсегда разрываем отношения, покидаем систему UMa и больше никогда не имеем права приближаться к ее окрестностям ближе, чем на 25 световых лет. Все бы ничего, да только изученные и стабильные гипертоннели, как назло, так или иначе, пересекались в этой точке пространства.
Отступить, забиться в угол или объявить войну, вариантов не оставалось.
***
- Мэй, почему? Почему, вы не оставляете нам выбора? - задал я мучавший меня вопрос, прекрасной аборигенке, ставшей моим проводником, переводчиком и просто хорошим другом.
Морской бриз развевал ее длинные белоснежные волосы, радужная полусфера нимба, ярко сверкала в лучах заходящего солнца.
- Вик, неужели ты до сих пор не понял? Мы свободны, по настоящему свободны. Пусть у нас нет государства, нет общественного строя и армии как у вас, но мы сильнее, мы намного сильнее... - Выдержав паузу, она продолжила. - Много веков назад наши предки поднялись на вершину прогресса, и, тем не менее, отказались от техногенного пути развития цивилизации. Они познали мир, познали себя, и подарили нам бесценный дар свободы, завещав никогда не возвращаться на путь прошлого.
- Мы тоже свободны! - возразил я ей. - Мы хотим мира и добра, хотим дружбы и...
- Нет, Вик, ты не понимаешь. Вы несете войну, а не мир. Вам чужда свобода индивидуума. Цель любой ценой, личное во имя общественного и никак иначе, - она тяжело вздохнула, - Ты знаешь, у нас на планете нет войн, нет конфликтов и преступности и не потому, что сильная государственная власть все контролирует, нет нам это не нужно. Каждый из нас живет в своем мире, который создает и наполняет в меру своей фантазии и природных способностей. Зачем нам звездные дали, зачем вечная гонка технологий, когда мы можем творить свои миры, никому не причиняя при этом неудобства и не ограничивая ничьей свободы...
Мэй умоляюще заглянула мне в глаза, пытаясь найти понимания, а затем внезапно привлекла меня к себе и поцеловала. Ее нимб увеличился и накрыл нас сияющей полусферой. Она прервала поцелуй:
- Смотри, Вик!
Мы сидели все на том же пирсе, и внизу все так же пенилось море, только все вокруг изменилось. Небо приобрело нежно-лиловый оттенок, серые камни и прибрежный песок стали белоснежно белыми и ярко искрились в лучах заходящего солнца, а из-за сиреневых облаков, темной громадой неспешно выплывал дракон.
- Бред, - невольно вырвалось у меня. Мой разум отчаянно боролся с наваждением.
- Жаль, - Мэй встала. На секунду все померкло, и мы вернулись в обычный мир. - Жаль, что ты меня не понял. Прости.
Я стоял возле могилы Мэй, вспоминая наш последний разговор. Тогда мы сразу же вернулись в город, простились как обычно, а на утро я узнал, что она погибла.
- Прости меня, Мэй. Прости.
Лишь после ее смерти я узнал, что мэйланамоане, открывают свой мир лишь очень близким людям, в минуты сильного эмоционального переживания.
***
Официальная часть давно закончилась, небольшой концерт, составленный из лучших музыкальных произведений Земли, подходил к концу. Скрипач в белоснежном фраке, на затемненной сцене, самозабвенно исполнял знаменитый "Шторм". И вдруг, амфитеатр погрузился в темноту, но, не смотря на это, виртуоз продолжал свою игру. Лишь когда сверкнула молния, и раздался раскат грома, по рядам публики прокатилась волна удивления. А скрипка все играла, сменяя мелодии, сквозь громовые раскаты, шум дождя и вспышки молний. Свет прожектора вновь осветил белоснежную видоизменившуюся сцену, которая теперь представляла небольшую комнату. Возле распахнутого окна, за которым шумела гроза, на полу сидела девушка, в длинном лиловом платье без рукавов и прокручивая регулятор настроек старинного радиоприемника. Сквозь помехи эфирных волн, набирая чистоту, раздались звуки песни:
Барабанит по стеклам
Дождь, как будто живой.
Ты опять одинока,
Открой, открой, открой. *
- Черт! - девушка выключила приемник. - Что ж за день такой?
Снова стала слышна тихая мелодия скрипки, сквозь шелест дождевых капель.
- Я всегда любила дождь, но не сегодня, нет... Дождь рождает тоску. Такое ощущение, что вместе с утопающими островками асфальта, тает моя жизнь... Вот сейчас лужи сомкнуться, и весь мир поглотит, черная пустота... Господи как страшно! Страшно взрослеть, страшно стареть, страшно видеть, как день за днем проходит жизнь.
Она, зябко поежилась и умолкла, покусывая указательный палец. Тени эмоций мелькали на ее лице.
- И радио, как назло упорно передает старые мелодии... А сердце щемит от ностальгии, память обновляет прошлое, повторяет лучшие моменты, в контраст сегодняшнему дню. Хочется света и солнца, хочется все исправить...Грустно...
- Хочется разорвать замкнутый круг, но ощущение что ты заперт в Ледяном Дворце, и кругом колючий иней. И нет хода, и нет брода, только ночь и холод. Прозрачные окна, на деле многометровые ледяные глыбы, ты видишь свет, но не можешь до него дотянуться. Пальцы в кровь...Ты уже не пытаешься кричать, все крики все равно у тонут в тишине этой громады. И ты тихо сидишь у стены, а в сердце угасает надежда...
Спектакль разворачивался, сменялись голограммы декораций, мокрые улицы, кафе, какие то места, набитые толпами людей...
А Рэн играла свой моноспектакль., но это была не игра, а жизнь. Накал эмоций, вспышки страстей. Затаил дыхание зал, наблюдая за действием, застыли миллионы жителей у панелей экранов, передающий прощальный концерт землян по всей планете.
...Девушка шла по проспекту, ее обгоняли и навстречу ей спешили люди. Шум и суета толпы, в которой каждый занят своим делом: кто-то куда-то шел, бежал, заходил в соседние лавочки, общался по коммуникатору, смеялся, жевал, курил...
Она протягивала к ним руки, звала, но они, не замечая ее, обходили стороной.
- Жизнь, черно-белый котенок или пестрый калейдоскоп? Ветер, ласкает теплыми струйками нагретого весенним солнцем воздуха. Хочется взять кисть и разукрасить проснувшийся от ночной грозы мир всеми цветами радуги. Хочется наполнить все вокруг - перезвоном хрусталя, мексиканским уипилем, гавайскими набивными расцветками . Хочется невероятного смешения стилей, улыбок и буйства красок. Море золотых одуванчиков на изумрудной поляне и синее-синее небо. Хочется поделиться своей радостью с окружающими, показать им как может быть прекрасен мир, открыть им частичку души...
Вспышка. Освещение над сценой померкло. Девушка согнулась пополам, и опустилась на край тротуара.
- Боль алым вихрем поглощает меня. Больше нет ничего. Я устала. Устала от одиночества. Одиночества среди тех, кому ни до кого нет дела. А ведь если задуматься, мы все в душе одиноки, хотя по жизни мы и не одиночки. Нас окружают друзья, тянутся люди...создавая окружение, шлейф... Но как мало среди них действительно настоящих людей, а не бездушных роботов, тех кто действительно способен сочувствовать, сопереживать тебе... Годами вся НеДоСказанность, НеДоПонятость, НеДоДеланность, перерастают в НеДоВерие...Это страшно, когда становишься равнодушным...Когда понимаешь, что бьешься как рыба об лед, а по большему, окружающим нет до тебя никакого дела...
Она уже кричала, и слезы катились по ее щекам.
- Я устала от необходимости быть сильной. Быть циничной. Быть злой.Когда мне хочется плакать, я прячу слезы за сигаретным дымом. Когда мне хочется кричать, я молчу. Слабости есть у всех. А одиночество - это слабость? Слабость, потому что не можешь быть с теми, кто тебя окружает? Может, это ущербность? Или одиночество - это сила? Сила, потому что никто не нужен. Я не знаю...
- Боль и черно-красный мрак...Я теряю мысли, теряю адекватное восприятие реальности. Она давит, она растворяет, сжимает все существо до крошечной точки на краю вселенной. Я больше не могу ей противостоять, я сама боль. Окружающий мир теряет свои цвета, остается бесконечный лабиринт черно-красного меланжа. Все кончено, мне больше ничего не нужно...
Актриса лежала на сцене и рыдала. Зал замер в ожидании, но девушка не шевелилась, боль и отчаянье исходило от ее существа.
И тогда зрители в едином порыве вскочили со своих мест, непроизвольно, не сговариваясь, их радужные полусферы начали увеличиваться. Меланамоанцы чувствовали ее отчаянье, и желали согреть, защитить принять в свой мир. Их нимбы на минуты слились в одну огромную сверкающую сферу и навсегда растворились в ночном небе...