Птичка нашей памяти

- Не сфотографироваться ли нам на память? - спросил я долговязого молодого человека, с которым едва не подрался в трамвае за своё любимое место возле окна, седьмое в левом ряду - это был мой первый день в Баку в тот приезд.

- На добрую память? Ничего не выйдет, я злопамятный! - меня ещё никто не выволакивал из трамвая!...- молодой человек поправлял разметавшиеся волосы, его покрасневшие пальцы мелко подрагивали.

- Всё когда-нибудь происходит в первый раз...Я, например, однажды женился!

Молодой человек успел к этому времени восстановить дыхание и посмотрел на меня пристально, решая должно быть, в своём ли я уме, и если в своём, то не подшучиваю ли над ним, и если подшучиваю, то не вызывающе ли:

- Вы не в трамвае с невестой познакомились?

- Нет. На археологических раскопках, - на мысе Зюк, недалеко от Керчи. Давайте сфотографируемся на память? И познакомимся поближе - вы мне нравитесь...И давайте купим красного вина, я угощаю...

В винном мы познакомились с дядей Ованесом, армянином преклонного возраста, который через минуту после того, как представился, зарекомендовал себя прекрасным рассказчиком. Воинственность черт лица дяди Ованеса - орлиный нос, горящие выпученные глаза, выдающиеся скулы и подбородок - смиряла седина беспорядочно рассыпанных вокруг залысины волос.

После двух бутылок гадрутского вина, выпитых на скамейке на набережной, стало ясно, что дядя Аванес должен фотографироваться вместе с нами. Купив по дороге две бутылки "Шёлкового Пути", мы направились к ближайшему фотографу.

Дорога оказалась неблизкой, так как дядя Ованес знал и принимал близко к сердцу всё, что происходило на земле с тех пор, как ковчег Ноя причалил к Арарату, - и мы ходили мимо серых особняков конца девятнадцатого века, тесно обступивших узкие душные улицы, мимо укрытых виноградными лозами мощёных дворов, где мужчины играли в нарды и пили из "армуды" мятный чай, не забывая наблюдать за идущими мимо женщинами, мимо винных, в одном из которых Макс - так звали молодого человека - купил две бутылки "Агдама", отстранив меня безволосой пухлой рукой от продавца:

- Теперь я угощаю!

Фотографом оказался жилистый малый в жёлтой майке с совершенно разбойничьей рожей. Резким взмахом руки указав на место, где следовало встать, - чувствовалось, что эта рука привыкла взмахивать ножём - он спрятал голову под чёрной тряпкой за деревянным ящиком фотоаппарата на огромных паучьих ногах, и заорал оттуда - чёрная тряпка приглушала голос - как из пещеры Сим-Сим:

- Прошу внимания! - сейчас вылетит птичка, которая выклюет ваши бесстыжие глаза и продолбит ваши пустые головы в поисках вашего недоброкачественного мозга...

Все улыбнулись зловещей шутке. А потом действительно вылетела птичка....

Прошло семнадцать лет, и вот я держу в руках потемневшую фотографию, - я отыскал её в ворохе своих бумаг не без труда, - отыскал после того, как мне позвонил Макс и сказал, что дядя Ованес несколько дней назад умер, что перед смертью рассказывал родным о своих молодых друзьях из до-погромного Баку и мечтал выиграть в лотерею денег, чтобы поехать и отыскать их...