На следующий день мы собирались уходить из монастыря, хотя, говоря по совести, нам бы не помешало отдохнуть в этом тихом и спокойном месте еще хотя бы денек-другой. Что ни говори, но путь с Птичьей Гряды вымотал каждого из нас целиком и полностью. Казалось бы, сил и здоровья у меня должно быть в избытке - все же ворочать тяжести я привыкла с детства, так сказать, тренировки были постоянными. Однако даже после того, когда я на своих складах помогала разгружать телеги с товаром (увы, но грузчиков там частенько не хватало) - даже тогда я так не уставала.
Надо сказать, что первоначально все мы, и верно, хотели задержаться в монастыре на пару-тройку дней - все же надо хоть немного набраться сил перед обратной дорогой, тем более что наши святые отцы вкупе с господином инквизитором не в состоянии даже самостоятельно подняться на ноги. Остальные чувствовали себя немногим лучше - поход по горам дался нам тяжело, и потому казалось вполне естественным дать себе небольшой отдых. Увы, все наши намерения остались неосуществленными, и все по вине принца Гордвина, чтоб его!..
Что тогда произошло в точности на монастырском дворе - это я знаю лишь со слов Коннела. Дело в том, что небольшой временной отрезок у меня просто-таки выпал из памяти, вернее, я его просто не могу вспомнить, потому как воспринимала все происходящее вокруг меня словно некий шум, не доходящий до моего сознания. Почему это произошло?
Дело в том, что вчера, едва ли не в тот самый миг, когда я, по-прежнему просто-таки таща на себе отца Витора, переступила ворота, ведущие на монастырский двор, то в прямом смысле этого слова рухнула на землю, словно подкошенная. Сознания я не теряла, просто лежала возле высокой каменной стены, наслаждаясь неподвижностью и покоем, а также тем, что больше не надо вставать на ноги и вновь куда-то идти, вернее, брести, стиснув зубы. Конечно, в этот момент блаженного отдыха я слышала неподалеку какой-то шум и ругань, но не придала этому внимания, радуясь уже тому, что меня никто не беспокоит.
Как позже выяснилось, радовалась я напрасно. Оказывается, принц Гордвин наотрез отказался заходить на территорию монастыря, и даже более того - едва ли не кинулся прочь, бросив на землю те мешки, что тащил на спине. Хорошо, что Коннел вовремя успел повалить на землю этого парня, сбившегося с праведного пути. Хотя монахам все же удалось втащить опального принца на монастырский двор, было понятно, что здесь, в святой обители, он чувствует себя паршиво. Молодого человека била крупная дрожь, он кричал, что ему здесь душно и тяжело, от колокольного звона его просто-таки корежило, а еще Гордвин по-прежнему рвался убежать отсюда. Дело кончилось тем, что принца, орущего дурным голосом, монахи едва ли не волоком оттащили в одну из келий - там было устроено нечто вроде карцера для провинившихся, и потому запор на дверях находился не внутри, а снаружи, то бишь удрать из монастыря Гордвин не мог при всем своем желании. Павлен предупредил монахов, что тот ошейник, что находится на шее принца, снимать никак нельзя, как бы молодой человек не просил об этом окружающих - мол, пока что этот ошейник сдерживает самые темные наклонности этого человека, но если его снять, то последствия могут быть непредсказуемыми. А еще Павлен просил монахов не задавать вопросов о том, кем является этот человек - мол, вам, праведникам, надо знать не обо всем, но считайте, что это великий грешник... Самое интересное в том, что монахи его послушались. Сейчас принц находился все в том же карцере, лишь иногда оттуда доносились нечто похожее на подвывание - судя по всему, Гордвину в его нынешнем состоянии находиться в святом месте было невыносимо тяжело. Н-да, вот что бывает с теми, кто безоглядно позволяет увлечь свою душу темным силам...
Что касается всех остальных, то здесь все тоже было далеко не так просто. Святым отцам и инквизитору монахи помогли добраться до келий, в которых те останавливались раньше, а мы трое, те, кто все же был в состоянии держаться на ногах, худо-бедно, но до своих келий добрели сами. Не знаю, что делали Коннел с Якубом, но я, немного передохнув, даже не пошла, а поплелась на задний двор, набрала нам пару ведер воды, потом прихватила старую бадейку, и, как смогла, помылась в своей келье. Трудно сказать, сколько с меня сошло грязи, но понятно, что немало. Еще радовало то, что я предусмотрительно прихватила с собой в дорогу запасную одежду, которую, правда, с собой на Птичью Гряду брать не стала - зачем тащить лишнюю тяжесть, если все одно будем возвращаться этим же путем, через монастырь? Зато сейчас, после того как я помылась и переоделась в чистое, мне сразу стало легче, и даже усталость словно отступила.
Убирая в свой дорожный мешок свою насквозь пропыленную и пропахшую потом одежду, почувствовала, что у меня от стыда горят щеки. Между прочим, было из-за чего: до монастыря мы сумели добраться только во второй половине дня, и все то время, пока мы шли сюда, я тащила отца Витора едва ли не на себе, перекинув его руку через свою шею. Святые Небеса, как же, наверное, от меня все это время несло потом и застарелой грязью!.. Стыдобушка! Что теперь обо мне думает отец Витор? Да чего там предполагать, и так ясно, что ничего хорошего... Сейчас хоть на глаза парню не показывайся! Пожалуй, пока что мне не стоит к нему и близко подходить - так на душе спокойнее, да и в глаза отцу Витору смотреть стыдно! Наверняка он теперь считает меня замарашкой, которая не в состоянии следить за собой...
Невольно вспомнился флакончик с жасминовой водой, который остался у меня в конторке. Помнится, дома я постоянно пользовалась этой иноземной водой, запах которой был пусть и легкий, но очень приятный, мне, во всяком случае, он очень нравился, да и сам аромат жасмина держался долго. Эту самую жасминовую воду я частенько покупала у тех купцов, что приезжали к нам из дальних стран - дело в том, что этой душистой водой я пользовалась постоянно, и она быстро заканчивалась... Ох, как бы тот флакончик ныне мне пригодился, но, увы - пузырек с нежным запахом жасмина остался дома, за морем, забытый, и засунутый за кипу бумаг на моем столе, так что о нем и вспоминать не стоит.
Коннел, Якуб и я - мы и сами не поняли, как собрались все вместе возле храма, и Коннел, глядя на меня, чуть съехидничал:
- Госпожа Арлейн, вы выглядите просто замечательно! Словно и не было перехода по горам, да еще едва ли не в обнимку со святым отцом! Похоже, под сенью этого монастыря на вас снизошла благодать...
- Коннел, хватит!.. - махнула я рукой. - Не напоминай мне о том, что от моего недавнего вида шарахнулся бы даже бальдандерс! Только-только об этом забывать стала, а ты снова напоминаешь о том, как мы все еле доползли до монастыря! Не порти мне настроение, я всего час назад вновь жизни радоваться стала!
- Все, молчу!.. - улыбнулся Коннел.
- И хорошо... - вздохнула я. - Вы, парни, как я вижу, уже тоже успели придти в себя?
- Более или менее... - пробурчал Якуб.
- Лучше скажите, как там наш господин инквизитор и святые отцы? Надеюсь, им стало хоть немного легче?
По правилам здешнего монастыря женщина не имела права заходить в кельи мужчин. Единственное, что дозволялось - это разговаривать с ними через закрытую дверь, чего мне делать никак не хотелось. Конечно, у меня было огромное желание узнать, как чувствуют себя остальные, но правила есть правила, и если ты находишься в святой обители, то следует жить по здешним законам. Потому-то Якуб и Коннел могли заходить к нашим служителям церкви ровно столько раз, сколько им заблагорассудится, а вот мне вход к ним заказан. Может, это и к лучшему, а то мне было бы стыдно смотреть на отца Витора.
- Вроде ничего, хотя я никаких перемен в их поведении не заметил... - поведал мне Якуб. - Лежат, не в силах пошевелиться, только глазами хлопают. Господин Павлен на ноги самостоятельно подняться не может, да и двое остальных чувствуют себя ничем не лучше, но, думаю, это дело исправимо. Через какое-то время отоспятся, в себя придут, сил наберутся, а не то сейчас они даже пустую кружку в руках удержать не в состоянии. Верите - я сейчас всех троих с ложки кормил...
Похоже, эта троица святош полностью обессилела. Неудивительно - они и раньше держались только за счет того самого непонятного белого порошка, ну, а без него, как оказалось, парни сейчас не могут пошевелить ни рукой, ни ногой.
- Это верно, перед обратной дорогой нам всем не помешало бы хоть немного перевести дух... - согласилась я. - Пары дней отдыха нам наверняка хватит, да и монахам найдется, о чем поговорить с нами... Кстати, Коннел, я хотела поинтересоваться насчет дороги. Помните, за возможность пройти по землям здешних племен мы отдавали некую плату. А сейчас...
- Сейчас ничего не меняется... - вздохнул Коннел. - Правда, на этот раз плата будет несколько иной, то есть возвращающиеся люди платят тем, что сумели добыть - золотом, пушниной, драгоценными камнями...
- А если я, допустим, возвращаюсь с пустыми руками?.. - хмыкнул Якуб.
- Ну, в одиночку тут все одно никто не ходит. Идут группами, так что скидываются понемногу. И потом, местные жители цену золоту знают, имеют представление о тяжелом труде старателя, а потому много и не просят.
- Немного - это сколько?.. - мрачно поинтересовался Якуб
- Ну, тут широкий выбор. Несколько щепоток золотого песка, или же небольшой самородок, или несколько драгоценных камней. Нам подобное вполне по силам.
- В общем, придется скидываться, так?.. - тяжело вздохнул Якуб.
- Не жадничай, у тебя золота с собой полмешка... - усмехнулась я. - Отсыплешь немного, не обеднеешь. И потом, дорожные сборы никто не отменял, даже в этой стране.
Конечно, мне тоже жалко отдавать изумруды, но на вещи надо смотреть реально - если не заплатим, то можем задержаться очень надолго. И потом, эти сравнительно небольшие деньги отнюдь не являются для нас неподъемной суммой.
- Да пока я это золото на себе волок, у меня чуть пупок не развязался!.. - только что не взвыл Якуб.
- Но ведь не развязался же... - отмахнулась я. - Скинемся понемногу, не разоримся. У меня есть изумруды, у вас - золото. Не велик убыток, переживем.
- Госпожа Арлейн, у вас нет желания посетить храм?.. - вежливо поинтересовался Коннел. - Помнится, мы с вами прошлый раз там искренне молились о внесении ясности в затуманенные головы. Хотелось бы провести еще одну совместную молитву - она здорово очищает разум...
Я с трудом сдержала улыбку - вот паразит, нашел, о чем вспоминать! Помнится, тогда мы с Коннелом постарались поговорить друг с другом без привычной враждебности, и даже более того - парень позволил себе распустить руки. Похоже, сейчас Коннел приглашает меня на свидание, ведь на этом небольшом клочке земли, который занимает монастырь, другого места для общения просто не найти.
- Ну, раз мы здесь намерены пробыть несколько дней, то почему бы завтра и не помолиться?.. - улыбнулась я.
К несчастью, все наши планы пришлось менять, и, думаю, не надо долго пояснять, кто был тому причиной. Принц Гордвин так подвывал и стенал в своей запертой келье, что выспаться ни у кого из нас не получилось. Высокородный отступник утих лишь под утро, но стоило вновь раздаться колокольному звону, как из-за закрытых дверей вновь стали раздаваться тоскливые стоны, от которых хотелось заткнуть уши.
Однако хуже было другое - принц не только отказывался есть скромную монашескую пищу, но и при особо громких звуках церковного колокола извивался в конвульсиях на полу и бился головой о стены. Понятно, что если дела и дальше так пойдут, то грешник-принц или окончательно сойдет с ума, или полностью разобьет себе голову, или же выкинет что-либо иное, совершенно непредсказуемое. Во всяком случае, Павлен, которому Якуб рассказал о происходящем, только вздохнул: делать нечего, надо сегодня же уходить из монастыря, иначе церковная магия может сотворить невесть что с теми порождениями темных сил, что сейчас терзают душу принца, и последствия могут быть непредсказуемы.
Об этом же говорили и монахи: мы, дескать, не раз подходили к дверям карцера и предлагали этому молодому человеку очиститься от всего наносного, провести ритуал изгнания темных сил, только вот тот и слышать об этом не желает - дескать, пошли все вон от меня! Мол, я здоровей и умней всех вас, мерзавцы!.. Вдобавок обещает, что когда станет королем, то присланная им армия сотрет монастырь до основания, камня на камне от него не оставит... Разумеется, монахи не восприняли всерьез слова Гордвина о том, что он, дескать, будущий король, но зато им было понятно, что принц вовсе не стремится очиститься от того дурного, чем успел отягчить свою душу, а раз так, то рано или поздно, но судьба этого молодого человека может кончиться более чем печально. В подобных случаях, чтоб не усугубить ситуацию еще больше, принято увозить из монастыря тех, чью душу не могут, да и не желают покинуть темные силы, давно поработившие эту самую грешную душу.
Ну, раз дела обстоят таким невеселым образом, то уже с утра было решено покинуть святую обитель. Конечно, рискованно отправляться в дорогу, когда имеется всего трое тех, кто в состоянии передвигаться самостоятельно, да вдобавок ко всему имеется трое практически неподвижных людей, а ведь нам надо вновь пробираться по диким лесам Зайроса. Впрочем, это еще можно пережить, но когда вдобавок ко всему мы обязаны заботиться еще об одном весьма неприятном типе, от которого неизвестно что можно ожидать... В этом случае поездка может оказаться весьма опасной.
Увы, выбора нет, да и помощи со стороны ждать не стоит, и потому было решено готовиться к отъезду, хотя хлопот с отбытием было не очень много: проверили оси и колеса, положили в кузов телег побольше сена, запрягли коней, за которыми все то время, что нас не было, ухаживали монахи. Мне даже показалось, что монахи успели привязаться к этим животным, и им было по-настоящему жаль с ними расставаться. Вообще-то этих людей можно понять: всего лишь несколько человек проживают здесь, в этих местах, полностью оторванные от мира, а лошади - это такие необычные существа, к которым можно быстро прикипеть сердцем, и расставаться с ними по-настоящему сложно. Все, что мы могли пообещать здешним монахам, так это только то, что по прибытии в Сейлс сделаем все, чтоб хоть немного облегчить их жизнь.
А вот наши святые отцы, и верно, выглядели неважно - бледные, с синими кругами под запавшими глазами, и каждый из них все еще не мог даже стоять без чужой помощи - к телегам монахи их вели под руки. Понятно было и то, что в дороге святые отцы вряд ли смогут сидеть, скорей всего, молодые люди во время пути будут только лежать. Ну, раз дела обстоят таким образом, то мы постарались сделать все, чтоб путь для них был более-менее сносным, во всяком случае, сена в телеги набросали едва ли не доверху. Что же касается Павлена и принца Гордвина, которым тоже предстояло путешествовать в одной телеге - увы, но иначе никак!, то мы из старой доски соорудили в их телеге нечто вроде довольно высокой перегородки. Зачем? А разве непонятно? Хотя бы для того, чтоб эти двое видели друг друга как можно меньше. Разумеется, подобное не является выходом из положения, тем более что от бурчания и недовольства Гордвина инквизитору все одно никуда не деться, но хотя бы постоянно не видеть вечно разраженную и недовольную физиономию принца - это уже немало.
Хотя, если подумать, то принц Гордвин сейчас был едва ли не здоровее любого из нас, и вполне мог бы идти своими ногами, но неизвестно, что этот парень может выкинуть в любую минуту. Тут уж лучше держать его под постоянным надзором, да еще и крепко связанного, а иначе у нас нет никакой уверенности в том, что опальный принц никуда не удерет во время долгого пути. Не приведи того Светлые Боги, перекосит что-то у принца в его дурной голове, и потом ищи-свищи этого грешника по всем лесам Зайроса!
Все эти приготовления заняли какое-то время, во всяком случае, мы задержались с выходом несколько дольше, чем рассчитывали. К тому же перед самым отъездом Павлену, который уже находился в телеге, понадобилось о чем-то переговорить с настоятелем монастыря. Ну, о чем шла речь я интересоваться не стала - своих забот хватает.
Пока Коннел и Якуб помогали забраться в телегу отцу Витору и отцу Арну, появился и принц Гордвин в сопровождении все тех же монахов. Если Павлен выглядел даже хуже святых отцов, и мало чем напоминал того уверенного в себе человека, каким был при нашей первой встрече, то Его Высочество был полон злости, которая, казалось, прибавляла ему сил.
- Долго меня еще будут держать в этом мерзком месте?.. - заорал опальный принц, увидев нас. - И вас, монахи, я отныне тоже считаю полным дерьмом, которому не место в этом мире!
- Чем же мы заслужили подобное отношение к себе?.. - спокойный голос настоятеля звучал куда более убедительно, чем очередной вопль Гордвина
- Вы еще спрашиваете? Я же велел снять с меня ошейник, а вы и не подумали это сделать! Ничего, святоши с ханжескими мордами, скоро не только эту вашу уродливую постройку по камешкам разнесут, но и каждого из вас на кол посадят! Может, при виде этого зрелища кое-кто из местных призадумается... Да, я требую, чтоб мне развязали руки!
- Требовать будете где угодно, но не здесь... - отрезала я, глядя на принца безо всякой любви. - А пока что забирайтесь в телегу...
- Да кто ты такая, чтоб мне приказывать?! - опальный принц и не думал хоть немного убавить громкость своего голоса. - И неужели хоть кто-то из вас считает, что я заберусь в эту грязную повозку? Можно подумать, я не догадываюсь, что вы меня там еще и свяжете, чтоб я не сбежал!
- Прежде всего, вы сами только что громогласно заявили, что вам более не хочется находиться в монастыре Святого Нодима... - пожала я плечами, понимая, что Гордвину надо дать высказаться - вон, недовольство из него, можно сказать, так и выпирает. - Более того, вы ясно дали нам понять, что желаете как можно скорей оказаться у родного порога, вот мы и пошли навстречу вашим просьбам. Вернее, вашим требованиям, а иначе все мы с удовольствием провели бы здесь седмицу - другую. А что - тишина, покой, крепкая крыша над головой... Мечта, а не жизнь.
- Повторяю: в эту мерзкую телегу я не сяду!.. - лицо Гордвина побелело от злости.
- Не хотите - и не надо. Специально для вас мы устроили так, что сидеть в этой телеге вы вряд ли сможете... - я старалась, чтоб в моем голосе не было видно насмешки. - В ней можно только лежать.
- Кроме того, я не желаю ехать вместе с инквизитором!.. - на лице опального принца заходили желваки.
- Извините, но другой компании мы вам предложить не можем. Вы и сами понимаете, что сейчас все мы находимся в дикой стране, выбор средств передвижения у нас невелик, а раз дела обстоят таким невеселым образом, то не надо гнуть передо мной пальцы с высокомерным видом... - посоветовала я разозленному принцу. - Если вы не желаете ехать - это дело поправимое, враз привяжем вас ремнем к телеге, пойдете пешком. Надеюсь, многодневная прогулка до Сейлса остудит вашу разгоряченную голову, и вы начнете хоть немного думать, прежде чем заявлять подобную чушь. Правда, если вы выразите желание пройти весь путь до Сейлса пешком, то я, естественно, возражать не стану, да и лошади будет полегче катить повозку.
- Если кто-то из вас забыл, то вынужден напомнить: я - будущий король!.. - Гордвин еле сдерживал свое недовольство. - И я требую к себе уважения, и потому приказываю: выпрягите лошадь из телеги, и я буду путешествовать верхом, как и подобает монарху. А некоторых наглых особ на родине ждет пыточная камера!
- Помню, не забыла... - махнула я рукой, в очередной раз подумав о том, что этого человека и близко к трону подпускать нельзя. - Только вот не может быть и речи о том, чтоб предоставить лично вам одну из наших лошадей. Это даже не обсуждается.
- Повторяю, я не желаю ехать в этой грязной телеге!.. - продолжал упираться принц. - Лучше пешком пойду.
- Ваше дело... - вздохнула я, понимая, что пора кончать со всеми разговорами, то есть мне следует немного поднажать, а не то наша беседа затягивается, потому как принц Гордвин со своими постоянными истериками переходит все разумные пределы. Вон, даже монахи, несмотря на свою выдержку, смотрят на принца едва ли не с неприязнью, а уж на лице Коннела читается неприкрытое желание как следует тряхнуть высокородного. - Только вот, Ваше Высочество, перед тем, как принять окончательное решение, советую вам все же хорошо подумать, как это будет выглядеть со стороны - будущий король нашей страны бредет за телегами, словно простой работяга, да еще и привязанный к одной из телег за веревку... И потом, извините за откровение, но сейчас вы выглядите ничуть не лучше любого из нас, смахиваете на обычного бродягу, которых в Зайросе видимо-невидимо. Конечно, это ваше дело, но, на мой взгляд, подобное вряд ли будет выглядеть уважительно в глазах ваших будущих подданных. Такие картины запоминаются надолго, да и увидевшие вас люди впоследствии будут передавать всем родным, знакомым и друзьям-приятелям историю о том, что видели короля в нищенском облачении, связанного и идущего за телегой. Возможно, кое-кого это и приведет в умиление, но куда большая часть подданных будет относиться к вам едва ли не с ухмылками. Оно вам надо? Согласна: до мнения черни вам и дела нет, но любовь народа - это то, на чем держится трон.
- Вот стерва!.. - только что не зашипел принц, но мне стало понятно, что он уже готов согласиться с моими словами.
- Вам со стороны виднее... - я чуть пожала плечами. - А потому предлагаю хотя бы изображать видимость мира между нами, тем более что ваше путешествие именно в телеге мы расцениваем только как заботу о вашем здоровье. Что ни говори, а всем нам еще предстоит долгий путь на родину, и вы должны появиться перед своими будущими подданными полным сил и здоровья. Когда станете королем, тогда можете разъезжать хоть в золотой карете, запряженной восьмеркой лошадей, а пока что придется довольствоваться тем, что имеется.
- Похоже, я вынужден согласиться на подобное унижение... - скривил губы принц.
- Ну, Ваше Высочество, не передергивайте. Когда вы, вместе со своим приятелем, впервые шли на Птичью Гряду, то вряд ли у вас была карета с гербами и лакеями. Наверняка пришлось идти пешком, и лишь иногда, когда очень везло, присаживались на чью-то повозку. Разве не так?
- Я не намерен отвечать на вопросы всякой черни!
- Вас тоже сейчас не назовешь интересным собеседником, так что давайте прекратим наш разговор... - я кивнула в сторону повозки. - Выбор у вас небольшой: вы или забираетесь в телегу, или идете вслед за ней. Конечно, я не могу настаивать на окончательном принятии вашего решения, но мне на память то и дело приходит старая поговорка: лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
- Если вопрос поставлен таким образом, то я хотел бы ехать в одной телеге с братом... - начал, было Гордвин, но мне пришлось резко оборвать его речь.
- То, что вы хотите, не всегда означает, что вы это получите... - терпение у меня было на исходе. - С нас хватит недавнего происшествия, когда вы едва ли не придушили отца Витора. Впрочем, даже если б наш все прощающий отец Витор внезапно захотел бы путешествовать не с отцом Арном, а с вами, дорогим и любимым братцем, то я бы вас к его телеге и близко не подпустила.
- Наглость много возомнившей о себе черни превосходит все мыслимые и немыслимые пределы... - процедил опальный принц. - Вы не много на себя берете?
- Я скажу вам более того: даже если бы отец Витор вздумал рыдать и утверждать, что должен постоянно находиться с вами, дорогим и любимым родственником - даже в этом случае ничего подобного мы бы ему не дозволили. Увы, Выше Высочество, вы не тот человек, которому можно безоглядно доверять. Надеюсь, повторять все это дважды мне не придется.
- Должен сказать, что у некоторых хамоватых особ язык подвешен неплохо, и уговаривать они умеют... - криво улыбнулся принц, неохотно направляясь к своей телеге. - Что ж, будем считать, что я решил принять во внимание некие весомые доводы. Хотя от пыточной камеры это никого из вас не убережет.
- Я тоже всегда знала, что вы разумный человек... - любезным тоном отметила я, глядя на то, как принц забирается в телегу, а Коннел направляется к нему с веревкой в руках, чтоб покрепче связать нашего пленника. Ну, наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки, и Его Высочество соблаговолил прислушаться к нашим словам. Про себя же я вновь подумала о том, что очень сложно вдолбить в голову этого высокомерного типа хоть одну толковую мысль.
Когда же мы покинули монастырь, то колокольный звон сопровождал нас очень долго. Даже когда мы удалились от святой обители на достаточно значительное расстояние, отдаленный звук колокола словно желал нам счастливого пути. Правда, на опального принца этот чистый звук действовал совершенно иным образом, и Гордвина заметно потряхивало, так, словно на него то и дело накатывали приступы эпилепсии. Ну, что тут скажешь? Можно понять и без долгих пояснений, что душой этого парня давно овладели темные силы.
Еще мне было искренне жаль монахов, которые несут свою нелегкую службу в этом монастыре, находящемся едва ли не на краю земли. За стенами святой обители мы видели небольшое кладбище, ровные ряды холмиков - это были те, кто умер здесь, будучи уверен, что несет свет истиной веры в эти далекие земли. А что касается тех, что еще тут оставались... Это их выбор, и ни один из пятерых не роптал на свою судьбу, а просьба у них была, по сути, одна: было бы хорошо, если б сюда прибыли еще смиренные служители Святой церкви - все же люди смертны, и не хочется, чтоб монастырь оказался заброшенным. Не знаю, что пообещал Павлен настоятелю, но знаю, что Пес Веры сдержит свое слово.
Сейчас наш небольшой отряд вновь продвигался по заросшей лесной дороге, которую и дорогой-то назвать было сложно. Все те же камни, рытвины, ухабы, торчащие из земли корни... Коннел, как и прежде, шел впереди нашего отряда, а мы с Якубом шагали возле телег. Конечно, хорошо бы иметь рядом с собой хоть пяток сопровождающих, но чего нет - того нет, то бишь вновь приходится рассчитывать только на свои силы.
Хорошо хотя бы то, что мы сейчас шли налегке - наши дорожные мешки находились в телегах, а когда на твоей спине нет довольно-таки солидной тяжести, то и чувствуешь себя куда уверенней.
Разумеется, из-за отвратительной дороги телеги трясло довольно ощутимо, но если святые отцы терпимо относились к этим досадным помехам, то принц Гордвин не стеснялся громогласно выражать нам свое недовольство. Ну, на его вопли и раздраженный голос я старалась не обращать внимания, логично рассудив, что если полностью игнорировать этого парня, то он быстрей умолкнет. По счастью, так и произошло, во всяком случае, принц, если и не утих, то хотя бы бурчать стал много меньше. Как говорится - и на этом спасибо.
Куда больше, чем вечное бурчание опального принца, меня беспокоил лес. Несколько раз до нас доносилось чье-то грозное рычание, да и Коннел несколько раз с тревогой оглядывался по сторонам. По счастью, ничего опасного пока что не происходило, но в любом случае расслабляться не стоило.
Около полудня мы остановились в том месте, где в прошлый раз мы оставляли плату за проезд. Ожидалось, что Коннел сейчас пойдет в условленную точку, где чужаки всегда оставляют плату за проезд, но в этот раз все произошло иначе. Едва наш проводник шагнул на поляну, как с противоположной стороны показался невысокий смуглокожий мужчина, и направился навстречу Коннелу. Эти двое встретились посреди поляны и говорили несколько минут, после чего разошлись в разные стороны, а Коннел махнул нам рукой - мол, можно двигаться дальше.
- В чем дело?.. - спросила я, когда наши телеги вновь покатили по ухабистой земле.
- Ничего особенного... - пожал плечами Коннел. - Хотя... Этот человек пришел к нам, чтоб кое-что передать на словах. Как я понял, это послание от чончона...
- А они разве не остались на Птичьей Гряде?.. - испуганно спросил Якуб.
- Это кальчона осталась в тех горных местах, а чончоны летают везде, где считают нужным... - развел руками Коннел. - Для них нет никакого труда преодолеть большие расстояния, и потом, чончонам вовсе не обязательно обитать в горах, магов и чародеев хватает и в других местах. Так вот, один из чончонов этой ночью прилетал в то место, где обитает племя, которому принадлежат эти земли. Вернее, он прилетал к здешнему колдуну, и велел тому передать нам следующее: дескать, пусть мы не забываем о том, что у нас есть всего несколько лет для того, чтоб очистить эту страну от того зверья, что появилось здесь в последнее время. Если мы не сдержим свое слово, то поселенцам придется плохо Дело в том, что часть здешних племен настроена резко против тех, кто пришел из-за моря, но пока что их агрессивность сдерживают. Однако если мы не выполним своего обещания, то все запреты будут сняты, и вот тогда чужакам придется плохо.
- И что ты им сказал?.. - устало спросил Павлен.
- Сказал, что мы не привыкли нарушать данное слово. Заодно пообещал, что через несколько лет в Зайросе не останется того чужеродного зверья.
- Идиот!.. - проскрипел со своего места Гордвин, но никто из нас даже не повернулся в его сторону.
- Лично я не могу понять другое... - вздохнула я. - Если здешние колдуны так сильны, то почему они не могут справиться с каким-то там зверьем, пусть даже и незнакомым?
- Да потому что я вам уже говорил: у здешних людей совсем иная логика. Раз чужаки привезли с собой это зверье, то пусть сами с ним и расправляются. Возможно, существуют еще какие-то причины, о которых мы ничего не знаем. Во всяком случае, встречаться лично с нами чончон не пожелал.
- Во всей этой истории меня радует только то, что мы с Пшераном успели выпустить в мир немало древних животных, и они расползлись по всей стране. Вам долго придется их ловить, и я уверен, что всех вы так и не переловите!.. - вновь подал довольный голос Гордвин.
- Не переловим, так перебьем... - усмехнулся Коннел. - Ну, все, пошли дальше...
На отдых мы встали только вечером, когда наши лошади полностью выбились из сил. Поляна, которую мы выбрали для ночевки, и раньше использовалась людьми для отдыха, во всяком случае, мы заметили следы от двух кострищ, причем одно их этих кострищ стало чуть порастать травой, а на другом этой самой травы и близко не было. Что ж, люди здесь все же бывают, хотя и не так часто, как бы нам того хотелось.
Еще днем Коннел успел подбить парочку птиц, внешне очень похожих на наших тетеревов. Прекрасно, во всяком случае, на сегодняшний вечер едой мы обеспечены. Впрочем, в этот раз долгих разговоров у костра не получилось - сразу же после ужина Коннел погнал всех нас спать. Впрочем, никто особо и не возражал - все же прошедший день был не только утомительный, но еще и жаркий, так что все без долгих разговоров отправились на боковую - тут даже принц Гордвин ворчал довольно умеренно.
Ночью меня разбудил Коннел - пришло время моего дежурства. На поляне горел костер, рядом лежала куча дров, заготовленных еще с вечера, изредка чуть похрапывали лошади. Кажется, все спокойно. Тем не менее, Коннел предупредил меня, что в этих местах с наступлением темноты на охоту выходят ягуары, и отогнать их можно не только оружием, но и огнем, то есть мне едва ли не в первую очередь следовало следить за костром, причем желательно, чтоб он горел поярче. После этого наш проводник сразу же отправился спать, а я, побросав в костер целую охапку дров, решила проверить, все ли в порядке у наших мужчин.
Первым делом подошла к телеге, где спали святые отцы. Вроде спят, дыхание ровное... Я уже хотела, было, отойти от телеги, когда на мою руку легла ладонь отца Витора.
- Госпожа Арлейн... - услышала я его шепот. - Госпожа Арлейн, вы на меня сердитесь?
- Что?.. - я даже растерялась от подобного предположения. - Отец Витор, да с чего вы это взяли? Все совершенно нормально, ничего не изменилось...
- Тогда почему вы сегодня едва ли не шарахаетесь от меня? Ну, понятно, что в монастыре вы не имели права заходить в мою келью, а сегодня стараетесь даже не смотреть в мою сторону. Конечно, я хорошо знаю, насколько вам обязан - все же тащить на себе мужчину едва ли не полдня, да к тому же до невозможности грязного... Тут у любой женщины к тому самому мужчине возникнет самая настоящая антипатия!
Так что же, выходит, он не чувствует по отношению ко мне никакой неприязни? Хотя отец Витор вчера наверняка был так измотан, что не обращал никакого внимания на сторонние звуки и запахи. Вообще-то, если вдуматься, то ближе к концу дороги нам было не до того, чтоб обращать внимание на такие мелочи, как чья-то грязная одежда. Ну, если так, то у меня просто враз от сердца отлегло!
- Отец Витор... - теперь зашептала и я, понимая, что надо придумать какое-то простое объяснение - Сами понимаете, как это выглядело со стороны - женщина идет едва ли не в обнимку со служителем Святой церкви! Сторонний человек, узрев подобное зрелище, ни на что хорошее не подумает. Между прочим, это... удовольствие длилось несколько часов. Опасаюсь, что и у господина инквизитора от увиденного все еще сердце на место не встало. Не боитесь, что придя в себя, он наложит на вас епитимью, а мне просто надает по шее, приговаривая, чтоб больше я не сбивала слуг Небес с пути истинного?
- Госпожа Арлейн... - я чувствовала неподдельное волнение в голосе отца Витора. - Прежде всего, должен поблагодарить вас за спасения моей жизни - вчера, когда мы собрались в путь после землетрясения, я понял, что самостоятельно не могу сделать ни единого шага. Отвратительное чувство, когда у тебя нет сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Мне даже в голову не могло придти, что вы согласитесь взвалить на себя такую ношу, как я...
- Ну, ноша как ноша, несколько пудиков живого веса точно будет... - я не удержалась, чтоб немного не съехидничать. - Сами понимаете - от такого счастья откажется далеко не каждая разведенная женщина. А уж если учесть, как строго за нами, грешными, бдит господин инквизитор...
- Вы вновь и вновь сводите разговор к шутке, а я бесконечно благодарен вам за то, что вы помогли мне покинуть Птичью Гряду.
- Да, это не то место, которое хочется посещать вновь и вновь... - согласилась я.
- Вы опять улыбаетесь... - продолжал отец Витор. - А я был уверен, что опротивел вам после той тяжелой дороги, когда вы тащили меня с Птичьей Гряды. Думал, отныне вы будете испытывать неприязнь по отношению ко мне.
- Что вы, отец Витор!.. - я чуть не рассмеялась. - Может, таким своеобразным образом я пытаюсь привлечь ваше внимание.
- Еще немного, и я засмущаюсь!.. - теперь и святой отец чуть ли не шутил, и в его обычно спокойном голосе сейчас появились веселые нотки.
- Ах, вы вгоняете меня в краску... - ответила я в том же тоне. Может, оттого, что сейчас было темно, я все же решилась задать вопрос, который меня уже давненько мучил. - А если говорить серьезно, то мне кажется, что вы с неодобрением относитесь к тому, каким образом я разговариваю с вашим братом. Извините, но, к несчастью, иным образом принцу Гордвину невозможно втолковать хоть что-то...
- Не стоило бы сейчас говорить об этом, но раз зашла речь... - в голосе святого отца был слышен оттенок горечи. - Я не узнаю своего брата. Нет, внешне он мало изменился, а вот насчет всего остального... Такое впечатление, что разговариваю с чужим, незнакомым мне человеком, у которого полностью изменены разум и рассудок. И, поверьте, это очень горько. Тот Гордвин, которого я когда-то знал и любил, которым восхищался - его больше нет.
- Вернее сказать - от него ничего не осталось... - согласилась я. - Кроме внешности. Наверняка такие изменения в его сознании были нужны кому-то из сильных мира сего.
- Лично мне понятно, кто стоит за всем этим - королевский дом Польнии. Они давно пытаются отхватить себе часть нашей территории, и ради этого готовы пойти на многое. Тем не менее, они переступили все возможные и невозможные пределы. Конечно, политика и государственные интересы должны стоять на первом месте, но своего искалеченного брата я им не прощу.
- Да, я вас понимаю, только не знаю, что тут можно сказать в ответ - разве что только посочувствовать...
- Это уже немало.
- Давайте сменим тему, а?
- О чем будем говорить?.. - отец Витор опять улыбался.
- Ну, например, о стихах, хотя я, кроме детских считалок, не знаю ни одного поэтического произведения...
Мы с отцом Витором еще немного поговорили, вернее, болтали о всякой ерунде, которую обычный человек вряд ли может назвать умной беседой. Впрочем, долго разговаривать нам не стоило - все же я находилась на дежурстве, да и время сейчас позднее, и потому как бы мне не хотелось продолжать ничего не значащий разговор с молодым человеком, сейчас все же куда важней следить за тем, что происходит вокруг. В общем, скрепя сердце пожелала отцу Витору спокойной ночи, хотя сама бы с удовольствием еще поговорила, пусть и просто так, ни о чем.
Вновь сидя у костра, подумала о том, что большая часть баб - полные дуры. Вот кто бы мне сейчас пояснил, для чего я то и дело лезу с разговорами к отцу Витору? Ведь понятно же, что у нас с ним ничего быть не может - мы птицы не только из разных стай, но еще и из разных слоев общества, даже близко не подходим друг другу, а все одно мне нравится общаться с этим человеком. Умом я понимаю, что Коннел подходит мне куда больше, да и внешне он куда привлекательней отца Витора, а то, что я нравлюсь нашему проводнику - это заметно невооруженным глазом... Только вот если бы меня заставили выбирать между двумя этими парнями, то я выбрала бы отца Витора, хотя всем известно, что священникам нельзя иметь семью: их мир - это лоно церкви, куда они пришли по зову сердца...
Хм, что за глупости вертятся в моей голове? Можно подумать, один из этих двух парней меня замуж зовет! Вот вернемся на родину, и почти наверняка разбежимся в разные стороны, а раз так, то не стоит строить на будущее никаких планов. А еще я понимаю, что держусь на некотором расстоянии от этих двух парней по самой простой причине - боюсь влюбиться в одного из них, только вот еще одного крушения в личной жизни за столь короткое время я просто не переживу. Тут мое сердце или окончательно заледенеет, или же я возненавижу всех и вся. Уж лучше так, оставаться одной - ничего хорошего в одиночестве нет, но зато и ты никому и ничего не должна.
В эту ночь мое дежурство прошло довольно спокойно, если не обращать внимания на то и дело доносящиеся до нас из темноты странные звуки - то ли голоса зверей, то ли вздохи и стоны. Ну, в ночном лесу можно услышать еще и не то, однако в какой-то момент наши лошади стали беспокоиться - видимо, неподалеку появился какой-то хищник. Поляна, на которой мы остановились на ночевку, была сравнительно небольшой, так что на всякий случай я решила ее обойти, держа в руках несколько горящих веток. Как я и опасалась, из кустарника, растущего у края поляны, явственно раздался шорох, а в следующий миг там зажглись два ярких желтых глаза, после чего я услышала пусть и не очень громкое, но достаточно грозное рычание. Судя по размеру глаз и достаточно сильному голосу, тот хищник, что сидел в кустах, был не из мелких. По счастью, зверь все же не решился напасть - скорей всего, его отпугнул огонь, однако до меня все же еще долго доносилось ворчание этой непонятной зверюги.
Когда же время моего дежурства кончилось, я растолкала Якуба - его очередь охранять наш сон, а сама со спокойной совестью отправилась на боковую. Конечно, куда удобней спать на телеге, но, увы, сейчас там все занято, и потому мы трое вновь спали на теплой земле, подстрелив под себя старые плащи и окружив себя толстой веревкой из конского волоса, предохраняющей от нападения всякой ползающей гадости.
По счастью, остаток ночи прошел без происшествий, и утром мы вновь двинулись в путь. День был замечательный, никакой опасности на дороге, святые отцы и Павлен чувствовали себя немного лучше, да и принц Гордвин вел себя на редкость тихо и спокойно. У меня просто душа радовалась, глядя на подобное - если наш путь и дальше будет таким же безмятежным, то можно считать, что большая часть наших бед осталась позади. Увы, как оказалось, радовалась я напрасно.
В полдень мы остановились по просьбе принца Гордвина - ему, дескать, нужно срочно сходить в кустики. Ну, это дело обычное, и Якуб, развязав ноги опальному принцу, скрылся с ним за ближайшим деревом, очень похожим на разлапистую ель, однако не прошло и десяти секунд, как мы услышали короткий вскрик. В мгновенье ока мы с Коннелом оказались за тем же деревом, и увидели лежащего на земле Якуба, который держался обеими руками за живот, но Гордвина рядом с ним не было.
- Что случилось?! - рявкнул Коннел, наклоняясь к Якубу, который с трудом переводил дыхание. - Где принц?
- Он попросил помочь, я только наклонился... а он ударил меня ногой в живот... - выдохнул Якуб, не в силах разогнуться. - И сбежал... Я никак не ожидал от него...
- В какую сторону он побежал?
- Вон туда... - и Якуб кивнул головой направо. - К тем деревьям, на которых листья как колючки торчат...
- Иди к остальным, а мы с госпожой Арлейн попытаемся его догнать... Бежим!.. - и Коннел кинулся в колючие заросли, а за ним припустила и я. Понятно, что без принца нам возвращаться не стоит, и если мы его не сумеем поймать в самое ближайшее время, то происки могут затянуться надолго, и неизвестно, чем они могут закончиться! А еще я без остановки ругала себя: как можно было довериться спокойному виду опального принца?! Ясно, что этот тип только и выжидал удобного момента, чтоб удрать! Сейчас у него свободны ноги, так что парень может убежать далеко. Конечно, его руки крепко связаны впереди, но при наличии желания и терпения принц вполне может перетереть эти толстые веревки о какой-нибудь острый камень, ну, а после этого нашего беглеца ищи-свищи...
Разумеется, если б не Коннел, то я бы в два счета заплутала в этом густом лесу, в котором кое-где просто было невозможно пройти - настолько плотными были переплетения деревьев, лиан, кустарника, высокой жесткой травы... И уж тем более я не стала бы продолжать преследование в одиночку - все одно не понятно, куда бежать, как возвращаться, но зато наш проводник уверенно шел по следу, читая почти неразличимые следы на земле. Святые Небеса, куда же нелегкая понесла принца Гордвина, чтоб его?!..
Прошло, наверное, минут пять нашего продвижения по лесу, когда Коннел внезапно остановился и поднял руку.
- Слышишь?
Вокруг были только одни лесные звуки и птичьи голоса, только я не успела сказать об этом Коннелу - просто тут и до меня донесся чей-то голос. Я буду не я, если это кричит не Гордвин! Светлые Небеса, что еще с ним произошло?
Не говоря друг другу ни слова, бросились на звук, продираясь сквозь густые заросли, а я тем временем досадовала про себя - надо же, как шустро бегает опальный принц, далеко сумел удрать...
Сама не заметила, как мы оказались на крохотной поляне, и там я сразу увидела нашего беглеца. Принц стоял, прислонившись спиной к высокому дереву, а напротив него находилось странное существо ростом с крупную собаку. Правда, больше ничего рассмотреть я не успела, потому как Коннел толкнул меня в высокие заросли:
- Сиди там, и ни в коем случае не высовывайся! Я скажу, когда можно выходить!
- А...
- Все вопросы потом...
Коннел метнулся на поляну, ну, а я, разумеется, и не подумала стоять столбом, хлопать глазами и не знать, что происходит рядом. Немного раздвинула ветви незнакомого кустарника - сквозь них вполне можно было рассмотреть то, что творится на поляне. Первым делом бросалось в глаза, что Гордвин по-прежнему стоял неподвижно, боясь пошевелиться, со страхом глядя на непонятное существо. Хотя за последнее время я насмотрелась на самых непонятных животных, такого создания на нашем пути еще не встречалось: такое впечатление, что на теле волка сидела глуповатая морда осла с обвислыми ушами. Я едва не фыркнула от смеха, глядя на подобное сочетание - интересно, с чего это Коннел при виде этого зверя затолкал меня в кусты? Да на столь нелепое создание без смеха не взглянешь!
Но тут непонятное существо заметило Коннела, оскалилось, и тут уж мне стало не до веселья - в пасти этого зверя были такие длинные и острые зубы, что у меня только что мороз по коже не пробежал. Тут и без пояснений ясно, что трава и листья в рацион питания этой зверюшки ни в коем случае не входят. К тому же сейчас оскаленная морда зверя стала выглядеть не только странно, но еще и крайне неприятно. Еще мгновение - и из пасти зверя в сторону Коннела вылетел небольшой сгусток то ли желтоватой слюны, то ли слизи, но парень каким-то непонятным образом сумел уклониться. Однако странная жидкость попала на ствол дерева, и стала медленно стекать вниз, оставляя после себя черный след, да еще и с легким шипением пузырясь на коре. Это еще что такое?
Я так растерялась, глядя на то, стекающую и пузырящуюся слизь, что упустила тот момент, когда Коннел попал ножом в этого непонятного зверя. Раздался неприятный визг пополам с шипением, зверь покатился по земле, а затем, припадая на переднюю лапу и оставляя после себя темные капли крови, скрылся в зарослях.
- Арлейн!.. - позвал Коннел, направляясь к опальному принцу, который все еще стоял возле дерева. - Арлейн, иди сюда, но ничего не трогай!
Дважды меня звать не пришлось, и я враз очутилась на полянке. Так, а у Гордвина, похоже, пропало желание продолжать гонки по лесу, да и, судя по его лицу, принц сейчас чувствует себя далеко не лучшим образом. Коннел, стоя напротив нашего неудавшегося беглеца, быстро, но в то же самое время осторожно разрезал одежду на груди явно растерянного принца Гордвина, и бросал эти обрезки на землю.
- Что здесь происходит?.. - не поняла я, подойдя к молодым людям.
- С нашего бегуна надо немедленно срезать одежду, в которую попал плевун. Вон, видишь, на груди у принца расплылось влажное пятно? Хотя на темной одежде его сложно разглядеть, но когда доберемся до кожи, то враз разглядишь...
- Я не понимаю, кто попал?.. - не поняла я. - Как ты назвал этого зверя?
- Плевун... - не глядя на меня, буркнул Коннел. - Отвратительное создание, хорошо еще, что встречается крайне редко. Уверен, что ты его смогла разглядеть...
Не прекращая своей работы, Коннел рассказывал мне, что за существо мы только что увидели на поляне. Оказывается, несмотря на забавный внешний вид, это одно из самых неприятных и опасных животных, что встречаются в Зайросе, потому как охотится этот зверь более чем необычно - плюет ядовитой слюной в свою жертву. Именно оттого это создание и получило свое необычное имя - плевун. Та жидкость, которую тот направляет в свою жертву - это что-то вроде необычного яда, который при попадании на живое существо, разъедает не только тело, но даже одежду. Да и охотится плевун несколько необычным способом - вначале отравит добычу, потом идет вслед за ней до того момента, пока та или не умрет, или полностью не обессилеет. Если же зверь считает, что у жертвы еще слишком много сил, то он посылает в жертву еще дозу яда.
Нашему беглецу крупно не повезло: убегая от нас, Гордвин он не только столкнулся с плевуном, но еще и получил от него в грудь полный заряд ядовитой слюны. В какой-то мере его защитила одежда, но яд все одно добрался и до тела. Вот потому-то Коннел и торопится - надо немедленно срезать с принца всю отравленную одежду, а не то дело может кончиться весьма печально... Да и сам по себе плевун - это зверь не только сильный, умный, но еще и достаточно быстрый: с этими зверюгами даже местные жители стараются не встречаться. Во всяком случае, Коннел сумел подранить зверя только со второго броска, хотя бросать ножи точно в цель он научился еще с детства...
- Давай помогу... - предложила я, но Коннел только что руками не замахал.
- Не тяни сюда руки - тут я справлюсь сам!
- Я просто хотела...
- Понимаю, но лучше не надо. Если этот яд попадет на твою кожу... В общем, тогда у нас останется всего лишь двое тех, кто сможет идти своими ногами.
- А как же ты?
- Просто я знаю, как надо действовать в подобных случаях, а неподготовленному человеку тут лучше ничего не трогать...
- Не болтай попусту с этой стервой, сними с меня эту дрянь!.. - принц, кажется, понял, что опасность миновала. Не знаю, что чувствовал сейчас Его Высочество, но, кажется, он в равной мере был испугах, растерян и раздражен. Что ж, его можно понять: побег не только не удался, но принц еще умудрился нарваться на плевуна, и теперь ядовитая слюна не только пропитывает его одежду, но почти наверняка добралась и до тела. - Это же отрава, да к тому же и разъедающая кожу! Быстрей срезай одежду, а то она начинает меня жечь, словно огнем! И руки мне развяжите!
- Не торопите меня... - Коннел продолжал аккуратно срезать одежду с груди принца, и отбрасывать эти обрезки в сторону. - Я не желаю сам испачкаться в том яде, что пропитал одежду на вашей груди...А что касается ваших рук, то простите покорно, но я вам развязывать не стану - уж очень вы человек рисковый, а у меня пока что нет особого желания вновь заниматься вашими поисками...
- А я сказал - быстрей шевелитесь! Или вы не знаете, на что способен яд плевуна?
- Вот потому, что мне это хорошо известно, я и срезаю отравленную одежду, а не оставляю ее на вашем теле...
Назад мы шли куда дольше, чем добирались до этой поляны. Не знаю, отрезвило ли произошедшее слишком буйную голову принца, но, во всяком случае, он беспрекословно пошел с нами назад, логично рассудив, что раненый плевун может скрываться где-то поблизости, а вновь встречаться с этим зверем не стоит ни в коем случае, и потому лучше поскорей покинуть это место.
К сожалению, быстро дойти до нашего отряда у нас, увы, не получилось. Дело в том, что пройдя небольшое расстояние по лесу, принц Гордвин внезапно зашатался, стал спотыкаться, а потом и вовсе рухнул на землю в беспамятстве. Коннел, увидев подобное, только вздохнул - мол, чего-то подобного он и ожидал, вернее, яд плевуна все же успел попасть через кожу в тело опального принца, и теперь у нас появилась новая головная боль - надо каким-то образом очистить организм высокородного от этой заразы, а не то возможен самый печальный итог. По словам нашего проводника, когда яд плевуна попадает в организм человека, то вызывает у него кратковременную потерю сознания, что мы сейчас и наблюдаем воочию. Ну, приводить в сознание Его Высочество было некогда, и уж тем более не было ни малейшего желания ждать, когда принц очухается, да и Коннел хмурился - нечего задерживаться в лесу, тем более что яд плевуна очень опасен. Так что пришлось нам с Коннелом тащить опального принца на себе, а в лесу это делать еще труднее, чем в горах - там хотя бы нет сплошной стены деревьев, как в этом нехоженом лесу.
Когда же мы добрались но наших телег, то принц все еще был без сознания. Павлен, с трудом приподнявшись на локте, осмотрел почерневшую кожу на груди принца, и только что головой не качал. Оказалось, что все довольно плохо, и к тому же (что крайне досадно) у Павлена с собой не было необходимых лекарств для нейтрализации яда, а потому все заботы о принце легли на плечи Якуба. Сейчас мой бывший работник пучками травы растирал почерневшую кожу на груди опального принца, после чего стал обкладывать поврежденное место какими-то широкими листьями, которые ему принес Коннел - мол, они хоть и немного, но вытягивают из организма всяческую заразу. Конечно, надо бы приготовить и целебный отвар, который выводит яд плевуна из организма, только вот, по словам Коннела, эта трава встречается довольно редко, но он все же постарается отыскать ее во время пути. Принц все еще был без сознания, но хотя он сейчас и лежал в телеге, ноги ему все же предусмотрительно связали - мало ли что можно ожидать от этого парня...
Потом, когда телеги вновь двинулись, Коннел рассказал нам все то немногое, что знал о плевунах. Хотя это очень неприятные создания, но, по счастью, встречались они крайне редко, и вот надо же такому случиться, что этот зверь нарвался на принца Гордвина. Не знаю, что по этому поводу думают другие, по лично я никак не могу считать произошедшее большой удачей.
Позже, когда через несколько часов мы остановились на отдых у небольшого ручейка, ко мне подошел Коннел.
- Сейчас Якуб целебный отвар готовит для нашего беглеца, чтоб его!.. Нам повезло, я нужные травы по дороге увидел - они все же ослабляют действие яда. Надеюсь, этому типу станет немного легче.
Надо сказать, что принц Гордвин, и верно, чувствовал себя просто отвратительно. Мало того, что его постоянно била мелкая дрожь, так он еще постоянно требовал срывающимся голосом, чтоб мы сняли с него ошейник - дескать, без него он проведет нужный ритуал по изгнанию из организма яда, и враз поправится. Думаю, излишне говорить о том, что никто из нас и не подумал это сделать, несмотря на бесконечные угрозы от опального принца. Да если посчитать все, чем нам грозил опальный принц, то каждого из нас впоследствии не единожды должны будут четвертовать, повесить, сжечь заживо, утопить, содрать кожу, отправить в пыточную камену и так далее, и все в том же духе. Фантазия у Гордвина насчет мести и способов отмщения была богатая, только вот слушать про ожидающие нас пытки и издевательства мне давно надоело.
- Правда, одного котелка отвара для нашего болящего - это слишком мало... - продолжал Коннел. - Для того, чтоб поправиться полностью, отвар надо пить постоянно, но тут уж ничего не поделаешь - те травы, что выводят из организма яд плевунов, встречаются нечасто. Мне теперь только и остается, что не сводить глаз с обочин дороги, в надежде, что попадется еще хоть что-то стоящее. Во всяком случае, надеюсь до конца дня набрать травы еще хотя бы на пару котелков.
- Это было бы хорошо.
- Кстати, что скажешь насчет татуировок принца?
Если честно, то я об этом особо не задумывалась, хотя поневоле обратила внимание на то, что грудь принца покрыта сложнейшим рисунком голубоватых линий. Вообще-то меня подобное немало удивило: я знала, что в среде аристократов наносить на свое тело рисунки считается едва ли не позором и признаком самого дурного вкуса. А тут принц позволяет себе нечто такое, что, без сомнения, будет осуждаться еще долго.
- Да я их и не рассматривала, хотя понятно, что у него более чем странная татуировка - петли какие-то, зигзаги, линии неровные... Весьма неожиданно узнать, что принц решился на подобное безобразие. А еще я успела заметить, что Павлену эти тату на теле принца очень не понравились - господин инквизитор только что не кривился, глядя на них. Да и наши святые отцы смотрели на эти линии татуировки безо всякого восторга.
Вообще-то я видела и то, как отец Витор рассматривает рисунки на теле брата. Несмотря на внешнее спокойствие, было понятно, что святой отец неприятно удивлен увиденным. Вообще-то я могу его понять: в глазах знати татуированный принц уже заранее будет выглядеть парией. Хм, неужели принца Гордвина подобное не дошло?
- Думаешь, это не простая татуировка, а связанная с темным колдовством?
- Скорей всего.
- Я уже успел насмотреться на самые разные тату... - негромко сказал Коннел. - Моряки этим грешат, да и те, кто нарушает закон, тоже считают за правило иметь на теле татуировки. Кстати, многие из старателей в здешних местах едва ли не в обязательном порядке набивают себе на теле оберег. Но то, что находится на теле у принца... Это ты стараешься лишний раз не подходить к принцу, а вот я уже успел осмотреть нашего болящего - у него, чтоб ты знала, этими непонятными рисунками покрыто не только тело, но и руки-ноги. Естественно, видел я далеко не все, но хватило и того, что успел рассмотреть. На обычные тату это никак не похоже, и к тому же мне отчего-то неприятно смотреть на эти линии, петли и завитушки. От них словно веет чем-то чужеродным...
- Да, я тоже читаю, что с этими рисунками связно что-то далеко не самое лучшее.
Через два дня, незадолго до заката, мы добрались до поселка Удача. К тому времени стало понятно, что яд, и верно, успел попасть в организм принца, и, к сожалению, пока окончательно из него еще так и не вышел, несмотря на то, что Якуб чуть ли не каждый час менял Гордвину листья на груди, да и отвар опальный принц пил постоянно. Тем не менее, кожа на груди принца становилась все более черной, хотя все же хочется надеяться, что до полного отмирания тканей дело не дойдет. Думаю, можно не упоминать и о том, что характер принца стал еще более скверным, хотя, кажется, хуже уже некуда.
Что же касается Павлена и наших святых отцов, то у них дела идут не так и плохо. Конечно, никто из них не в состоянии самостоятельно выбраться из телеги и сделать хоть несколько шагов, но, во всяком случае, вид у них стал чуть здоровее. Ну, будем считать, что для начала это уже хорошо.
Ничего не скажу о других, но когда я увидела вдали высокий плотный частокол, за которыми должны находиться небольшие домишки здешних обитателей, то на душе у меня сразу стало легче. Прежде всего, у нас появилась возможность отдохнуть нормально, под крышей, да и сам вид этого небольшого поселка напоминал нам о том, что мы возвращаемся назад. Даже наши лошади, чуя отдых, непроизвольно прибавили шаг. Все бы ничего, но единственная наша проблема - принц Гордвин. Как бы не брякнул чего лишнего, да и от старателей в ответ можно ожидать чего угодно. Ладно, с этим делом разберемся чуть позже.
Надо сказать, что как в прошлый раз, так и в сегодняшний, наше появление привлекло всеобщее внимание. Понятно, что новостей тут немного, новые люди появляются нечасто, и потому любое, даже самое маленькое происшествие, сразу становится всеобщим достоянием. Вот и мы направились к гостинице, сопровождаемые взглядами едва ли не всех жителей поселка. Трудно сказать, есть ли свободные комнаты в убогой гостинице этого поселка, но можно не сомневаться в том, что для нас в любом случае найдут уголок. А еще сейчас нам следовало вести себя осторожней, не сказать лишнего - здесь люди внимательные, замечают даже самые мелкие несуразности, и потому о многом следовало помалкивать. Ясно было и то, что сегодня вечером в гостинице опять соберется едва ли не весь поселок, чтоб послушать о том, что за дела творятся на Птичьей Гряде.
Как оказалось, с того времени, как мы покинули поселок, сюда пришло немало людей из числа тех, кто хотел бы добраться до Сейлса и отправиться на родину. Почему многие шли именно сюда? Просто было понятно, что наш обратный путь тоже пойдет здесь - все одно иных дорог тут не было, и люди рассчитывали идти в Сейлс вместе с нами. Ко мне то и дело подходили люди с одной и той же просьбой: мол, нам надо бы отправиться в портовый город, и потому прошу взять меня с собой. Причина была простой, вернее, их было две. Какие именно? Во-первых, большой группой идти безопаснее и дешевле - за проход по землям племен каждому придется отдать куда меньше, а во-вторых, люди все же рассчитывали на то, что сумеют воспользоваться нашими телегами - все же у многих старателей мешки были не просто тяжелыми, а, можно сказать, неподъемными. Как нам пояснил Коннел, подобная взаимопомощь в этих местах хотя и не является обязательной, но считается вполне естественной, а вот на тех, кто все же отказывает в помощи другим - на таких тут смотрят косо, и в будущем этим людям на поддержку рассчитывать не приходится. Правда, сейчас у многих старателей поубавилось оптимизма, когда они заметили, что телеги заняты лежащими людьми.
Вообще-то мы и сами рассчитывали, что из поселка отправимся большой группой - все же так куда безопасней передвигаться по здешним дорогам. Проблема была только в принце Гордвине, и тут следовало хорошо подумать, как сделать так, чтоб поведение этого человека не привлекло к себе излишнего внимания. Не стоит считать старателей ограниченными людьми - все же в Зайрос едут представители самых разных слоев общества, и среди них вполне могут оказаться те, кто может понять, что происходит в действительности, и в этом случае трудно предугадать, как будут дальше развиваться события.
Сложность еще и в том, что глядя на некоторых так называемых старателей, было непонятно, для чего эти люди вообще заявились в эти местах - рожи у них просто бандитские, да и, судя по их разговорам, можно враз сообразить, что излишком образования и воспитания они не отягощены. Разумеется, с такими типами лучше дела не иметь, но здесь, в Зайросе, другие правила и законы.
К несчастью, гостиница была переполнена, но для нас все же нашлось место, пусть даже совсем не то, о котором мы мечтали - нам предложили остановиться в конюшне. Отказываться мы, естественно, не стали: ладно, пусть будет конюшня, все одно это означает крышу над головой, а заодно и горячую домашнюю еду, а то, что удобств мало - так это мы переживем. Правда, ночью все одно придется дежурить, но тут уж ничего не поделаешь - поселок хоть и называется Удача, но людей тут хватает самых разных, и далеко не у всех праведное поведение, да и ухватки кое-кого из здешних обитателей больше напоминают воровские повадки.
Разумеется, в первую очередь всех интересовало, что же случилось с теми людьми, которых мы везли на телегах - мол, монахи хотели остаться в обители Святого Нодима и нести там смиренную службу!.. Ну, мы заранее придумали историю, которая звучала более-менее правдоподобно - дескать, троих мужчин укусил рыжий клещ. Оказывается, в Зайросе есть такая мелкая пакость, при укусе которой человека может парализовать, кого частично, а кого и полностью. Вылечиться от последствий этого укуса можно было только одним способом - отвезти человека на морской берег, и там, через пару-тройку месяцев, пострадавший постепенно начинал выздоравливать. Почему это происходило - непонятно, только вот морской воздух для людей, укушенных рыжим клещом, оказывался самым лучшим лекарством. Ну, а те, кто не смог предпринять такого путешествия - увы, они так и оставались парализованными до конца своих дней.
В эту историю все поверили безоговорочно, и потому возвращение святых отцов, которые будто бы собирались остаться в монастыре Святого Нодима, никого особо не удивило - мол, тут уж ничего не поделаешь, не повезло людям. Поверили и Павлену, который, дескать, в это же самое время оказался рядом с монахами, а если учесть, что рыжие клещи живут целыми гнездами, то понятно, отчего обезножили сразу трое.
Про принца Гордвина тоже рассказали печальную историю. Дескать, этот человек прибрел к монастырю Святого Гордвина откуда-то с Птичьей Гряды, и ничего не помнит - ни своего имени, ни кто он такой и что делал в горах. Оказывается, такие невеселые истории среди старателей случаются не так и редко - человеческая психика не выдерживает много из того, что происходит в диких и опасных местах. К несчастью, этот человек заметно повредился рассудком, и монахи пробовали, было, его лечить, но все оказалось бесполезно. Какое-то время смиренные служители церкви держали незнакомца у себя, но в последнее время это стало делать все труднее и труднее - уж очень агрессивным иногда становился этот человек. Вот потому-то монахи и попросили отвезти незнакомца в Сейлс - может, там кто узнает бедолагу, к тому же в том портовом городе есть больница, и врачи там имеются, а оставлять безумца в монастыре не стоит, потому как неизвестно, на что способен человек с затемненным рассудком. Как монахи и опасались, во время пути этот несчастный каким-то непонятным образом сумел выбраться из веревок, и попытался бежать. Увы - он почти сразу же столкнулся с плевуном...
И вот теперь мы везем чуть живого беднягу, у которого после встречи с плевуном не только пострадало тело, но еще почти окончательно пропал разум. Именно потому мы и вынуждены связывать этого человека, а иначе в своем безумии он может натворить таких дел, что и представить себе страшно...
Похоже, наша история вполне устроила здешних обитателей, а на Гордвина с той поры смотрели редко, и без особого внимания - большинство из нас вообще не любит смотреть на больных людей, а уж на тех, у кого скорбная головушка - тем более.
Правда, как оказалось, в здешнем поселке имеется знахарь, который продает лекарство для людей, которые отравились ядом плевуна. Правда, за свое снадобье он драл просто-таки немыслимые деньги, но нам выбирать не приходилось. Еще Павлен дал Якубу сонные капли, чтоб тот незаметно добавлял их еду и питье принца - не хватало еще, чтоб Гордвин принялся кричать на весь поселок о своей принадлежности к королевской семье. Конечно, ему вряд ли поверят, но неизвестно, что этот олух может высказать еще.
Вся эта суета заняла у меня немало времени, и я уже, было, собралась ложиться спать на охапку сена, когда к нам заявилось сразу несколько мужчин самого бандитского вида. Как я поняла из их разговора, моя прошлая игра в карты произвела на всех присутствующих такое впечатление, что вновь прибывшие, наслушавшись восторженных отзывов, решили, так сказать, сами в этом убедиться. Конечно, всю эту гоп-компанию надо было послать куда подальше, причем коротко и ясно, только вот я хорошо знала подобные дела - один раз откажешься от приглашения, и эти люди сразу решат, что ты их боишься, а раз нам предстоял совместный путь до Сейлса, то надо сразу дать понять, кто тут главный.
- А почему бы и нет?.. - пожала я плечами. - Один разок можно и сыграть, но не более того - устала, да и вставать завтра рано. Это, кстати, и к вам относится.
- Да все путем будет... - махнул рукой один из мужиков, с интересом глядя на меня.
- Я с тобой... - поднялся, было, Коннел, но я махнула рукой:
- Останься здесь. Я одна схожу. Если что понадобится - пошлешь ко мне Якуба.
- Хорошо... - неохотно отозвался Коннел - он тоже хорошо знал правила подобных игр. Отец Витор смотрит встревожено, но мне сейчас не до сантиментов или проявления каких-либо чувств. Надо собраться, и тут уже не стоит отвлекаться ни на что.
- Что, твой мужик беспокоится за свою красотку?.. - ухмыльнулся еще один из той компании.
- Наши отношения чужих касаться не должны... - отрезала я таким холодным тоном, что сама удивилась, насколько жестко это у меня получилось. Надо сказать, что и у мужика улыбка с лица враз пропала, и больше он ничего говорить не стал, только чуть опасливо покосился на меня.
В зале гостиницы, как говорится, яблоку было негде упасть, да и мое появление привлекло общее внимание, однако меня куда больше интересовало другое - то, что сейчас творится за игорным столом. По счастью, карты раздали совсем недавно, и потому я, стоя с отсутствующим видом, старалась запомнить порядок сбрасываемых карт. Пусть начало игры я не знаю, но надо хорошо запомнить все остальное.
- Ты, что-ли, играть хорошо умеешь?.. - подошел ко мне какой-то высокий мужчина со шрамом на лбу. - А я думал, такие бабы только глазки строить умеют...
Вот только вступать в разговоры с этим типом мне еще не хватало! Чуть покосившись на мужчину, я отвернулась и с неподдельным интересом стала смотреть на играющих, показывая, что не склонна к пустой болтовне. Коротко ругнувшись, мужик отошел, бросив на меня неприязненный взгляд. Ну и прекрасно, чье-то недовольство сейчас интересует меня меньше всего.
Когда же мы сели за карточный стол, то я отметила, что карты в этот раз перемешали чуть потщательней. Плохо дело, но все одно надо постараться прикинуть, где и что может оказаться... Самое неприятное в том, что моим противником оказался тот самый мужик со шрамом и он явно желал показать мне, что с такими, как он, нужно общаться крайне уважительно, тем более какой-то там бабе.
Ну, что сказать об игре? В этот раз мне пришлось куда сложнее - все же я не знала, какими были первые сброшенные карты, да и мужчина со шрамом вел себя довольно бестактно, комментируя мою игру в уничижительном тоне. Я ничего ему не отвечала - не хватало еще сбиться с тех расчетов, что я держала в голове. Надо сказать, что играл этот человек неплохо, но все же несколько хуже, чем мой прошлый противник, мужчина в красной рубашке. Он, кстати, был тут же, наблюдал за игрой - что ж, это был сильный соперник, а у нынешнего больше уверенности в себе, и презрения к противнику. А вот это напрасно - того, против кого сражаешься, лучше уважать.
Когда пришло время открывать карты, мужчина с гордым видом заявил мне:
- Ну, и что скажешь?
Хм, Красная Луна. Не скажу, что уж очень хорошо, но весьма неплохо, только вот я сумела создать комбинацию получше.
- У меня Черный Клинок... - я положила карты на стол и встала, глядя на ошарашенную физиономию мужчины. - Благодарю за игру, но я устала. Желаю всем спокойной ночи. Кто завтра идет с нами, прошу не опаздывать. Ждать никого не будем.
- Стой!.. - рявкнул мужик, вставая из-за стола. - Я должен отыграться!
- Пожалуйста, ничего не имею против, тем более что желающих сыграть с вами партию-другую тут можно найти без проблем. Вновь пожелаю всем приятного вечера, а я, извините, просто хочу спать.
- А я говорю - стой!.. - мужчина со шрамом бросил что-то на стол, и я увидела необработанный изумруд размером с большую сливу. Да, за этот камень дадут немало золота... - Сыграем еще партию, и ты забираешь этот камень. Причем просто так...
- Было приятно познакомиться.... - я повернулась и спокойно пошла назад, понимая, что меня сейчас никто не остановит. Кажется, ничего особенного не произошло, но я-то знала, что только что поставила свой авторитет на недосягаемую высоту. Более того - в гудении зала было нечто вроде восхищения, и до меня донеслось что-то вроде того "Это ж не баба, а лед!". Что ж, прекрасно, кажется, я все же добилась всего, что хотела.
На следующий день мы уши из Удачи. Надо сказать, что отряд был немалый - двадцать пять человек, и, что самое удивительное, все эти люди слушались меня почти что беспрекословно. Разумеется, кое-когда они огрызались в ответ на мои слова и распоряжения, но, тем не менее, повышать свой голос на меня не позволял себе никто, да и исполняли они все то, что я им приказывала.
Правда, и мне сейчас пришлось вести себя настолько холодно-отстраненно, что самой было удивительно, как можно быть такой жесткой. Впрочем, по-иному себя вести было нельзя, ведь кто-то должен поддерживать порядок и дисциплину. Правда, пару раз я слышала, как мужчины выражают свое сочувствие Коннелу - мол, надо же тебе было отхватить себе такую холодную бабу!, но что тот лишь отшучивался - люблю прохладу! Я ничего не сказала Коннелу: если считают, что он мой ухажер, то это даже хорошо - женщине в большой мужской компании всегда надо иметь рядом с собой крепкое мужское плечо, это что-то вроде защиты от излишнего внимания.
Наши святые отцы тоже понемногу поправлялись, хотя по-прежнему не могли подняться на ноги. Ну, в этом нет ничего плохого, тем более что подобное вполне соответствовало последствиям от укуса красного клеща. Конечно, жаль, что я сейчас не могла лишний раз даже перекинуться парой слов с отцом Витором, но тут уж ничего не поделаешь - мне надо поддерживать вид бессердечной особы.
Но больше всего радовало то, что все эти дни принц Гордвин спал беспробудным сном, потому как Якуб постоянно поил его питьем, в котором были и сонные капли, и лекарство против яда плевуна. Не знаю, долго ли это еще будет продолжаться, но хотелось бы надеяться, что лекарств хватит до нашего прихода в Сейлс.
Прошло несколько дней, и по всем расчетам выходило, что завтра мы должны были прибыть в Сейлс. Я даже стала прикидывать, в какое время примерно мы окажемся в том портовом городе, как все наши планы внезапно поменялись.
Дело в том, что нам навстречу попала группа старателей, направляющаяся вглубь страны. Судя по виду людей, они совсем недавно прибыли в Зайрос. Ну, люди, счастья им, удачи, богатства, и всего самого доброго. Как и положено в таких случаях, обменялись последними новостями, которые, правда, я не очень-то и слушала, а затем каждая из групп отправилась своей дорогой.
В этот момент ко мне подошел Коннел.
- Знаешь, откуда прибыли эти люди?
- Я не вслушивалась в разговоры. А в чем дело?
- Несколько дней назад в Зайрос пришел корабль из Польнии.
- И что?.. - а у самой неприятно засосало под ложечкой.
- А сама-то что думаешь?.. - невесело поинтересовался Коннел.
- Боюсь, что это все не так просто.
- Знаешь, мне с тобой по этому поводу даже спорить не хочется...