Корнилова Веда : другие произведения.

Синий цвет надежды гл 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Вот уже второй день я сижу в небольшом помещении, напоминающем каморку, и жду, что будет дальше. Единственное, в чем у меня нет сомнений, так только в том, что сейчас я нахожусь очень далеко от моей родной страны, и впереди у меня полная неизвестность. Не имею представления о том, что это за место, а на мои вопросы вряд кто-то будет отвечать. Пока что у меня сейчас одна задача - надо набраться сил, а уж потом решать, что делать, и как поступать. Мне надо вернуться домой, только вот сделать это, похоже, будет совсем непросто.
  Должна сказать, что многое из того, что произошло со мной за последнее время, я помню лишь урывками. Дело в том, что мне время от времени вливали в рот лекарство, парализующее волю, и погружающее человека в полусонное состояние и потому все, что творилось рядом, словно проходило мимо. Кажется, вначале меня везли на телеге, вернее, на дне телеги. Похоже, я была накрыта мешковиной, а сама телега нагружена сеном... Помнится, мне тогда подумалось, что сено уж очень тяжелое и мне тяжело дышать, не хватало воздуха... Хорошо, что я тогда вновь потеряла сознание, а не то, наверное, стала бы биться и могла задохнуться.
  Затем у меня в памяти возник образ немолодой женщины, которая снимает с меня платье, и вместо него одевает другое, холщевое - в таких обычно ходят крестьянки. Мужской голос приказывает женщине сжечь мое прежнее платье - мол, от него обязательно нужно избавиться, потому как впоследствии оно может оказаться уликой!.. Женщина соглашается - да, как прикажете!, но когда мужчина уходит, эта особа кому-то говорит:
  - Ага, как же, буду я такое красивое платье в печку совать! Дурных нет, чтоб таковское добро палить! Я пока еще в своем уме нахожусь, и не сбрендила! Оно ж немалых денег стоит, зато такие вот хозяева, как этот, только приказы раздают сделать то да се, а ни один из них и медяшки лишней за труды не подкинет! Жмоты! Ничего, я это платье припрячу, постираю, потом племяшке отвезу, пусть порадуется - у нее свадьба скоро, а ей такое дорогущее платье век не купить, потому как жених с невестой деньгами совсем небогаты. Вот в нем племяшка пусть замуж и выходит, да и сядет оно на ее фигуре, как влитое! И опасаться тут нечего - все одно мои родственники живут далеко отсюда, так что никто ни о чем не узнает!..
  Помнится, я тогда с полным безразличием подумала о том, что это мое платье, и верно, красивое, а еще его сшил очень хороший мастер. Элегантное зеленое платье из кхитайского шелка с отделкой из темно-зеленого бархата... Да, такое платье не купишь ни в лавочке, ни в магазине...
  Затем в памяти возникает низкая каморка, где я лежу на истрепанной домотканой подстилке. Рядом со мной стоит большая кружка с водой и положен кусок хлеба. Я всегда любила хлеб, но сейчас один только вид этой ржаной горбушки вызывает у меня тошноту, которая долго не проходит. Зато воду я пью постоянно, и пить хочется едва ли не все время. Тем не менее, именно тогда, в каморке, я и стала приходить в себя, и вспоминать произошедшее. Надо сказать, что тогда у меня была постоянная слабость во всем теле и ноги не держали, хотя я не раз пыталась подняться. Всему этому есть объяснение - сильное отравление все еще дает о себе знать, и потому довольно долгое время я ничего не могла есть, только пила воду. Впрочем, даже сейчас за весь день я в состоянии съесть только небольшой кусок хлеба, и то в несколько приемов. Увы, но от чуть больших порций мой желудок начинает бунтовать, и содержимое просится наружу...
  Тем не менее, голова постепенно перестала болеть, разум понемногу прояснился, только вот слабость никуда не уходила, да и от тошноты так просто не избавиться. Все бы ничего, но иногда она накатывала волнами, и в эти моменты у меня не было никакого желания жить. По счастью, эти неприятные минуты наступали все реже.
  Ну, а потом я оказалась на корабле, в небольшом трюме. Кроме меня, в этом же трюме находилось еще несколько женщин, причем они были уроженки нашей страны. Самое удивительное в том, что все эти дамы (кроме меня, разумеется) пришли сюда добровольно. Вначале подобное показалось мне едва ли не диким, но позже многое стало ясно - женщины много разговаривали между собой, и я, не вступая в разговоры, поняла, кто они такие, и что им надо в чужой стране. Все они были уверены, что едут в новую жизнь, куда более счастливую.
  Кто мои попутчицы? Одна из них, толстая некрасивая девица, была старшей дочерью в большой семье, где ее заставляли работать от заката до рассвета, тянуть на себе хозяйство, братьев и сестер. Естественно, все это ей давно надоело, только вот ничего не менялось и женихов не находилось, а потому однажды, наслушавшись разговоров приезжего торговца о том, что женщинам в его стране живется куда легче и веселей, девица решила сбежать из дома, где ее не ждало ничего, кроме новых забот. Что ж, в чем-то эту бедолагу можно понять... В трюме находилась еще одна молодая особа, которую, по ее словам, в далекой стране ждал влюбленный жених - дескать, сам он приехать не может, и потому вместо себя послал другого человека, который и доставит ее прямо в объятия любимого человека... Да уж, доставит, не сомневайся! Еще были две разбитные девчонки, которые у нас в стране влипли в большие неприятности с законом, и потому решили умотать, куда подальше, в надежде на то, что там их не достанут карающие руки правосудия, а уж сами-то они нигде не пропадут. Ну, девицы шустрые, такие могут вывернуться из возможных неприятностей... Опять-таки, в трюме были еще две женщины средних лет, которым пообещали хорошую работу в дальней стране, и которые мечтали скопить себе на старость неплохие деньги...Ох, дамы, сидели бы вы лучше дома!
  Уж не знаю, каким именно образом все женщины оказались на этом корабле, хотя, если судить по разговорам в трюме, то все те же обходительные сладкоголосые люди с Востока рассказывали всем о сказочно-беспечной жизни женщин в далеких южных странах. Заодно сочувствовали, что несчастных, но прекрасных дам в нашем государстве совсем не ценят!.. Как видно, семена этих сказок падают на благодатную почву...
  К тому же всем было сказано - проезд бесплатный, да в дороге еще и кормят... Не знаю, что по этому поводу думали женщины, находящиеся здесь, а у меня в голове было одно - эх, голубушки, разве вы не знаете, где бывает бесплатный сыр?
  Заняться было нечем, и женщины рассказывали о себе, о своей жизни - надо сказать, я услышала немало интересного. Что касается меня, то я своих попутчиц особо не интересовала. Дело в том, что я попыталась, было, рассказать о том, что меня пытались отравить, а потом и вовсе похитили, однако мои слова вызвали в трюме веселый смех. Оказывается, еще в начале пути женщин предупредили, что у меня-де, не все в порядке с головой, воображаю себя высокородной дамой, чуть ли не герцогиней или королевой. Мол, это еще не все - бедняжка еще и с собой попыталась покончить, и потому с ней (то есть со мной) лучше вообще не разговаривать - бывает, несчастная придумывает невесть что, а если ей не верят, то злится, а под горячую руку и ударить может!.. Потому-то, дескать, намаявшиеся родственники и отправляют горемычную особу с глаз подальше, к далеко живущей родне - там порядки построже, имеются хорошие лекари, так что может, баба, и верно, на выздоровление пойдет...
  Вполне естественно предположить, что после таких слов никто из попутчиц особо не стремился общаться со мной, а то, что я говорила, всерьез не воспринималось. В такой ситуации доказывать хоть что-то не имело смысла, и я предпочитала отмалчиваться.
  Никому из женщин не разрешалось покидать трюм, нам даже еду и воду приносили прямо сюда. Конечно, у девиц было желание устроить себе прогулки по кораблю и (как они выразились) "подышать свежим морским воздухом", но капитан, вечно недовольный мужчина (внешне типичный житель Востока) категорически это запретил. Объяснение было простым: знаю я вас, начнете моим людям головы дурить, шутки шутить, да от дела их отвлекать, а это на пользу никому не пойдет! Так что нечего из трюма вылезать, чем более что за несколько дней пути с вами ничего не случится... Не скажу, что женщинам понравилась эта отповедь, но, как я поняла, их мнение тут особо никого не интересовало.
  К концу нашего путешествия я стала чувствовать себя куда лучше, хотя не могу сказать, что полностью поправилась. Сильнейшее отравление пока еще дает о себе знать, но хочется надеяться, что все обойдется без особых последствий, хотя в моем случае ничего нельзя предугадать заранее.
  Как я и предполагала, по прибытию в порт никого из нас не отпустили, а, скрутив руки веревкой, доставили сюда, в дом с большими подвалами, в которых отдельные помещения были отгорожены железными решетками. Думаю, излишне объяснять, что там держали не животных, а людей, проще говоря, рабов, или же тех, кого захватили в плен, и намереваются доставить на невольничий рынок. Сейчас этих несчастных в подвалах находится пусть и не очень много, но, на мой взгляд, несколько десятков человек - это не так и мало.
  Женщины, которых вместе со мной доставили с корабля в эти подвалы, постоянно требовали, чтоб их немедленно выпустили - дескать, произошла какая-то ошибка, они направлялись в совсем иное место, где их уже давно ждут!, но охранники были глухи к их просьбам. Кажется, до моих попутчиц стало доходить, что все может обернуться далеко не так хорошо, как они рассчитывали, во всяком случае, никто не собирается обходиться с ними, словно с хрустальными вазами.
  Я уже второй день сижу в маленькой подвальной комнатушке, где вместо двери стоит железная решетка. Вернее, вчера нас всех семерых привели сюда, но сегодня женщин начинают уводить поодиночке, причем первой забрали рыдающую девицу, которая без устали твердила всем, что если она не встретится с беззаветно ждущим ее женихом, то он, несчастный, умрет от горя. Ага, так себе и воображаю эту горестную картину!.. По-моему, несостоявшаяся невеста так и не пожелала взглянуть в глаза правде.
  Мне остается только ожидать, когда отсюда уведут и меня, а заодно думать о том, в какой именно стране мы оказались. Конечно, во время пути от женщин я не раз слышала название Кайлас - мол, именно туда идет корабль. Все может быть, но если судить по моим познаниям в географии (если честно, сравнительно небольшим) то порт Кайлас должен находиться не так далеко от нашей страны, всего пара дневных переходов, а я провела на корабле куда больше времени. Если же вспомнить шумный порт, голоса на пристани, жаркое солнце, и многое другое, то можно предположить, что мы оказались в Тараке - есть такое государство на Востоке, и, кажется, оно немалых размеров. Ох, в свое время мне надо было географию лучше изучать, а заодно и учителя внимательней слушать! Вспомнить бы еще хоть что-то об этой стране, но в голове вертятся только небольшие обрывки знаний, большей частью совершенно бесполезные и ненужные...
  - Ну, все, тетка, вляпались мы по-полной... - обратилась ко мне разбитная девица. Ее подругу только что увели, и сейчас мы остались вдвоем. - Ну, как только вернусь домой - а я в этом не сомневаюсь!, то сразу кое-кому рожу начищу! Может, что похуже с ним сотворю, но ответ спрошу по-полной!..
  - А что так?
  - Да нас с подругой один гад отправил на этот корабль, сказал, что нас доставят в Кайлас, мы там хорошо пристроимся и какое-то время отсидимся... Вернее, не отправил, а сам к этому плавучему корыту привез, да еще и рукой помахал на прощание. Даже адресок подкинул - дескать, живите, девки, в Кайласе с полным своим удовольствием, там вас и денежки ждут, я об этом уже позаботился!.. Дескать, ни о чем не беспокойтесь, а как опасность минует, так домой и вернетесь!.. Блин, я такого никак не ожидала, тем более что этот козел мне много чего должен! Вернее, задолжал по самое не балуй!
  - Значит, решил долги не отдавать... - пожала я плечами.
  - Похоже на то... Я, конечно, о таких разводках слышала, но никак не думала, что сама в нее попадусь! Надо же, как он нас кинул! Вот козел!
  - Почему ты все время называешь меня теткой?.. - задала я давно интересующий меня вопрос.
  - Что, не нравится?.. - огрызнулась девица. - Так я могу и бабкой назвать!..
  Вообще-то эта нахалка вряд ли младше меня по возрасту, скорее даже старше лет на пять, но иного обращения я от нее не слышала. Что ж, тут возможны два варианта: или девица невоспитанна, то есть передо мной самая настоящая хамка (чему ранее уже было множество подтверждений), или же я, и верно, выгляжу далеко не лучшим образом.
  Через какое-то время охранник увел девицу, а потом пришли и за мной. Когда я плелась по коридору, то охранник меня постоянно толкал в плечо - иди, мол, быстрее, чего плетешься? Признаюсь - я уже могу ходить и побыстрее, но пока изображаю слабость, недомогание, и то, что с трудом держусь на ногах. Зачем? Так, на всякий случай, выздороветь в чужих глазах я всегда успею...
  Меня привели в комнату, убранную коврами, на мой взгляд, не очень новыми. Тут же были несколько кресел из красного дерева, низкие скамьи с подушками, на невысоких столиках стояли вазы с фруктами и кувшины с вином... В комнате находилось несколько человек, вольготно расположившихся на диванах. Тут любому ясно: они - покупатели, а те, кого ставят перед ними - товар.
   Однако мое внимание привлекли не эти люди, а большое зеркало, которое стояло неподалеку от двери, и, увидев свое отражения, я едва не ахнула. Из немного помутневшей зеркальной глади на меня смотрела изможденная женщина с серой кожей, провалившимся ртом и запавшими глазами. Мои светлые волосы стали грязными, свисали неопрятными сосульками, да к тому же на них налипла грязь, и потому то, что сейчас находилось у меня на голове, очень напоминало седые лохмы. А уж это серое холщовое платье, надетое на меня (старое, да еще и с прорехами!) невольно придавало мне дополнительный возраст. Сейчас я выглядела, по меньшей мере, вдвое старше своих лет (если не больше), да и вид у меня был, словно у нищенки, основательно потрепанной жизнью. Теперь понятно, отчего девица постоянно называла меня теткой. И верно, хорошо еще, что не бабкой... Интересно, сколько же времени прошло с того времени, как в переулке мне влили в рот яд? Судя по моему нынешнему виду, это случилось две-три седмицы назад...
  Тем временем люди, находящиеся в комнате, уставились на меня, словно на выставленный перед ними живой товар, и под их бесцеремонными взглядами я почувствовала себя не человеком, а вещью. А еще от увиденного в зеркале я настолько расстроилась, что у меня невольно подогнулись ноги, причем в прямом смысле этого слова, и я опустилась на пол, покрытый ковром. И хотя мне удалось почти сразу же подняться на ноги, стало понятно, что с этого момента присутствующие смотрят на меня кто с неприязнью, а кто безо всякого интереса, что вполне объяснимо - кому нужны больные люди?, особенно если принять во внимание, что они еле стоят на ногах.
  - Вот та женщина, о которой я вам говорил... - заговорил один из мужчин, невысокий толстяк с пальцами, унизанными перстнями. В этой комнате он был единственным, кто не сидел, а стоял на ногах (себя, естественно, я в этот счет не включаю). Похоже, это и есть продавец живого товара, к числу которого сейчас отношусь и я. Остальные люди, присутствующие в этой комнате, без сомнений, были покупателями.
  А ведь тот язык, на котором говорит толстяк, я знаю, как и еще несколько иноземных! В свое время тетя Фелисия постаралась, чтоб в моем воспитании не было изъянов, и в будущем я (при необходимости) обязана уметь поддерживать беседы с представителями едва ли не каждой из стран, что граничат с нашей державой, а для этого нужно знать иноземные языки. Так что учителей у меня хватало, тем более что у тетушки было правило - нет ничего хуже, чем свободное время, когда не знаешь, чем заняться. Куда полезней использовать это время с пользой, например, выучить еще один, дополнительный язык, который, возможно, тебе когда-то понадобится. И надо же такому случиться - он мне потребовался! Этот мужчина говорит на языке восточного государства Тарак - помнится, когда тетя Фелисия отчего-то решила, что мне его надо учить, я была очень недовольна - мне и без того учителей хватало, голова шла кругом, и еще один преподаватель мне был без надобности. Сейчас же я готова была расцеловать тетушку, и поблагодарить ее за все, что она для меня делала.
  А еще я поняла, что права в своих первоначальных предположениях - судно, и верно, прибыло в Тарак... Н-да, эта страна находится достаточно далеко от моей родины, и как можно возвратиться назад - это еще тот вопрос!
  Меж тем сидящие люди, посмотрев на меня, явно не пришли в восторг от увиденного.
  - Хм... - в голосе одного из мужчин слышалось разочарование. - Она же старая!
  - Нет, что вы!.. - замахал руками толстяк. - В сопроводительном письме сказано, что ей двадцать два года!
  - Не похоже. Я верю своим глазам, а не бумагам, тем более что написать можно все, что угодно. К тому же двадцать два года - это совсем немало.
  - Дело в том, что она перенесла в дороге тяжкую болезнь...
  - Оно и заметно... - в разговор вмешалась ярко накрашенная женщина. Эта пожилая особа была единственной женщиной, находящейся среди покупателей, и сидела отдельно, в стороне. - Нет, я ее не возьму. У меня хорошее заведение, его посещают уважаемые и богатые люди, и потому мои девушки должны быть на высоте - хорошенькие, молоденькие, кокетливые, ухоженные... Конечно, некоторые гости требуют для себя только знатных женщин, но то, что я вижу перед собой сейчас - это едва живая тень, да к тому же находящаяся в достаточно значимом возрасте. И даже ваше утверждение о том, что она будто бы из знатной семьи, вовсе не делает ее привлекательней в глазах мужчин. Я скажу так: это изможденное создание не подходит моему заведению ни в коем случае.
  - Вы упускаете из вида, что эта женщина стоит перед вами после долгий и трудной дороги, и она просто не успела отдохнуть... - продолжал торговец.
  - Тут дело не только в тяжелом пути... - продолжала незнакомка. - Те женщины, которых мы видели раньше - они тоже не успели передохнуть, но выглядят куда лучше и свежей. Скорей всего, эта женщина все еще больна. Повторяю: мне она не подходит.
  - Я могу взять... - отозвался какой-то старик, потягивающий вино из глиняной чаши. - Знаю, куда можно пристроить не очень хороший, но все еще годный товар. Однако готов заплатить не больше одной десятой части от запрашиваемой суммы, хотя считаю и это слишком высокой ценой. Она и эти деньги вряд ли отработает - в солдатских борделях женщины долго не задерживаются. Беру ее только потому, что, судя по вашим словам, она знатного рода. Кое-кто из солдат, особенно те, что из самых низов, не прочь отвести душу с женщинами высокого звания, правда, частенько они проделывают подобное довольно-таки жестоко. Ну да что взять с солдафонов...
  Святые Небеса, только не это! Я с трудом удержалась, чтоб не сказать старику нечто резкое в ответ, но, по счастью, сдержалась.
  - Нет... - покачал головой торговец. - Если эта женщина какое-то время отдохнет, придет в себя и поправится, то я сумею получить за нее очень хорошие деньги. К тому же не забывайте, что она знатного рода, и даже последняя в своем роду, а подобное кое-чего стоит. Просто она из той партии, которая пришла только вчера, да и дорога была тяжелой...
  - Да кем бы они ни была, но хорошего вида у нее все одно нет.
  - Уважаемый, не стоит сбивать цену... - замахал руками торговец. - Конечно, в данный момент это не самый лучший товар, но и далеко не самый худший!
  - И мне ее не надо... - поморщился невероятно тощий мужчина в роскошном одеянии. - Это не для меня. Я люблю женщин в теле, а не такие ходячие кости, обтянутые кожей. Да и внешне эта женщина вряд ли понравится хоть кому-то.
  - Ну, а мой вкус вы знаете... - чуть усмехнулся красивый мужчина с аккуратной бородкой. - Молоденькие девочки до двенадцати лет, но сгодятся и хорошенькие мальчики... Пока что вы не предложили мне ничего, достойного внимания.
  - Погодите, уважаемый, еще все будет, только чуть позже... - склонил голову продавец.
  - Эта женщина - она действительно знатного рода?.. - подал голос пожилой мужчина. - Глядя на нее, в подобное плохо верится.
  - Спросите ее сами, если мне не доверяете!
  - Она говорит на нашем языке?
  - Сейчас выясним... - толстяк повернулся ко мне. - Ты понимаешь, что я говорю?
  Э, нет, я вовсе не собираюсь сообщать кому-то о том, что знаю здешний язык! В моем положении не помешает иметь хоть какое-то преимущество, пусть даже незначительное, и потому я, отвечая на обращенный ко мне вопрос, лишь развела руками - мол, не понимаю, о чем идет речь.
  - Ты, и верно, происходишь из знатного рода?.. - вновь спросил пожилой мужчина, но уже на языке моей страны.
  - Да!.. - выпалила я. - И если вы сообщите моим родным обо мне, то они смогут заплатить хороший выкуп за мое возвращение!
  - Понятно... - пожилой мужчина повернулся к остальным. - Говорит, что так оно и есть в действительности, просит сообщить о ней родным - дескать, в этом случае можно рассчитывать на вознаграждение... В общем, одни отговорки. Если бы она была из богатого семейства, то ее бы никто не отправил сюда - выкуп бы потребовали гораздо раньше. Сами знаете, что в любой стране хватает знатных семей, в которых, кроме громкого имени, ничего нет. На мой взгляд, здесь именно такой случай, так что не стоит тратить время и бумагу на никому не нужную переписку - в итоге все одно окажемся в проигрыше. В общем, как я пронял, эту женщину никто брать не собирается, так? Тогда послушайте добрый совет - отправьте ее на невольничий рынок - может, ее хоть там купят, если, конечно, не будете завышать цену.
  - Пусть она подойдет ко мне и покажет свои руки... - произнес седой мужчина в простой одежде, сидящий в отдалении. Надо же, этот тоже произносит команды на языке нашей страны.
  - Ну, чего встала? Иди... - толкнул меня в плечо толстяк.
  Сделала несколько шагов навстречу, и мужчина, осмотрев мои ладони, одобрительно кивнул головой - руки не натружены. Ну, если учесть, что я никогда не занималась трудом, то вывод напрашивается сам собой.
  - Похоже, не врешь... - теперь мужчина смотрел прямо на меня. - Ты, и верно, из числа тех, кто за всю свою жизнь палец о палец не ударил. Еще сказали, что ты болела... Чем именно?
  - У меня было отравление.
  - Что, неужто молодой кавалер бросил?.. - в голосе седого чуть слышно проскользнуло презрение.
  - Вроде того... - правду я не намеревалась рассказывать, здесь она никому не интересна.
  - Ясно, перед нами обыкновенная дура, которая готова травиться из-за любого олуха... - мужчина вновь обратился к продавцу. - Пожалуй, я куплю ее для своих господ, но вы должны дать мне письменное подтверждение того, что эта женщина происходит из знатного рода. А еще я настаиваю на том, чтоб вы вдвое скинули цену.
  - Но как же так... - начал, было, продавец, но мужчина его перебил.
  - Эта женщина пыталась покончить с собой, а, значит, со здоровьем у нее могут быть проблемы. Вернее, они у нее уже имеются, и это видно с первого взгляда. Еще неизвестно, что с ней может быть дальше, ведь некоторые люди, как правило, на одной попытке самоубийства не останавливаются. Если у них что-то складывается не так, как бы им того хотелось, то такие неуравновешенные особы снова хватаются за веревку или яд. В общем, это товар с возможным риском, я и без того опасаюсь, не выкидываю ли деньги на ветер.
  - Ладно, уважаемый, по рукам... - неохотно согласился продавец.
  - Договорились. Завтра я покидаю город с раннего утра, так что с рассветом доставьте эту женщину к моему дому.
  - Как вам будет угодно, уважаемый... - торговец склонил голову.
  Итак, меня продали, словно живой товар, и громогласно возмущаться нет никакого смысла, потому как истина тут никого не интересует, ведь в этой стране свои правила и законы, да и кто будет меня слушать?! Ох, если бы кто-то месяц назад сказал о том, что со мной может произойти нечто подобное, то я бы посчитала этого человека, по меньшей мере, ненормальным! Сейчас же я смотрю на все происходящее как на безрадостную действительность, которая (как это ни горько!) все же существует в мире, только вот безропотно покоряться ей не стоит ни в коем случае. Что ж, раз дела обстоят таким образом, то в будущем мне стоит рассчитывать только на свои силы.
  Вернувшись в подвал, я взяла протянутую мне миску с безвкусным комковатым варевом, отдаленно напоминающим густую кашу, и, пусть и не сразу, но проглотила ее, несмотря на тошноту, рвотные позывы и бунтующий желудок. Конечно, вид у каши отвратительный, да и вкус далеко не самый лучший, но сейчас мне нужны силы, а если я не буду есть (пусть даже столь неприглядную еду), то долго тут не протяну, и уж тем более у меня не хватит сил для побега, потому как оставаться в этой стране до конца жизни я не собираюсь.
  На следующий день, с раннего утра я уже брела по дороге с небольшой группой людей, таких же невольников, как и я, все дальше удаляясь от города-порта. Путь наш лежал к дому наших новых хозяев, и, по слухам, добираться до тех мест надо несколько дней. Боюсь, что в пути мне придется тяжело.
  Руки у каждого из тех, кто находился в этом маленьком караване, были связаны впереди, и мы цепочкой шли друг за другом. Нас, таких невезучих, было десять человек - четыре женщины и шесть мужчин, и, если судить по внешности, мы были уроженцами, по меньшей мере, трех стран, только вот определить, кто и откуда, сейчас было сложно - в дороге не до задушевных бесед, да и разговаривать во время пути нам было запрещено. Впрочем, ни у кого из невольников не было намерений заниматься болтовней - понятно, что сейчас не до дискуссий на отвлеченные темы, и нечего тратить силы на разговоры. Да и что мы можем сказать друг другу?
  Впереди нашего небольшого каравана в маленькой изящной повозке ехал тот седой мужчина, что вчера купил меня - кстати, он всем сказал, что его следует называть управляющим. Ну, управляющим - так управляющим, мне без разницы. Еще было двое охранников на невысоких степных лошадках, которые присматривали за тем, чтоб никто из невольников не вздумал замедлять шаг. Эти двое явно злоупотребляли своей властью, вернее, просто упивались ею, и если им хоть что-то не нравилось, то охранники наводили порядок одним способом - плеткой, причем особой жалости эти люди не проявляли. Попало и мне, когда я пошла чуть помедленней...
  В дороге я постаралась хорошенько рассмотреть своих спутников. Мужчины все молодые, крепкие, а вот с дамами дело обстоит несколько иначе. Две женщины средних лет, довольно милая девушка лет двадцати, и я. Что ж, управляющему виднее, кого покупать, хотя (как я поняла из разговоров охранников) за двух немолодых женщин были уплачены весьма солидные деньги.
  Первое время, как только мы покинули город, я пыталась запомнить дорогу, которая, надо сказать, была довольно оживленной, на ней хватало и пеших, и конных, и телег с повозками. К сожалению, очень скоро мне пришлось отказаться от этих намерений, ведь память у меня не настолько хороша, чтоб запомнить такой длинный путь. Да и как отложить ее в памяти, эту самую дорогу, если после того, как мы миновали город, окружающая местность оказалась совершенно непривычной для моего взгляда! Зеленые поля с виноградниками сменялись сухой землей, а то и самыми настоящими песками, причем многие из этих песчаных полей были шириной в несколько верст... Вновь селения, поля с какими-то непонятными посадками, пастбища, виноградники, и опять нечто, напоминающее пустыню...
  Вновь подосадовала о том, что о побеге мне пока и мечтать не стоит - просто не хватит сил, чтоб уйти от погони, да и не знаешь, куда здесь идти. Ничего не поделаешь, придется отложить это опасное дело на какое-то время, когда почувствую себя более крепкой и здоровой, да и о здешней местности не помешает кое-что выяснить. Однако и затягивать с побегом тоже не стоит, ведь неизвестно, что меня ожидает дальше.
  Еще до того, как отправиться в дорогу, каждому из нас выдали нечто среднее между большим платком и длинным шарфом: как нам сказали, такими кусками ткани здесь положено обматывать голову и часть лица - так здешние жители прикрывают свои головы и лица от слишком жаркого солнца. Что ж, спасибо, без этого платка на голове каждому из нас наверняка пришлось бы тяжело, а кое-кого и солнечный удар бы хватил.
  Жара, пыль, духота... Без сомнений, идти под палящим солнцем всем было тяжело, а уж про себя я и не говорю. Чтоб хоть как-то отвлечься, я стала вновь вспоминать то, по какой причине оказалась здесь, а заодно постаралась ответить себе на кое-какие вопросы. Одно могу сказать точно - такого от Тирлы я точно не ожидала! Думала, она просто наглая особа и мелкая пакостница, а все оказалось куда хуже. Интересно, Воган в курсе происходящего? Скорей всего, нет - когда идешь на такой риск, как отравление соперницы, то не стоит, чтоб об этих замыслах знали многие, пусть даже этот кто-то является твоим сердечным другом. Причина подлобной скрытности очевидна - это дело уж слишком опасное. К тому же Воган не всегда может удержать язык за зубами, и, находясь в хорошем подпитии, может много чего рассказать окружающим, не думая о последствиях. Понятно и то, что Тирла решилась на подобную авантюру только ради денег - очевидно, Воган не раз жаловаться ей, что из жены более не вытряхнешь ни монетки, а после развода он, несчастный, и вовсе окажется на мели. Да и его отец, то есть господин Уреш, вряд ли позволит кидать на ветер семейные сбережения, тем более что после нашего развода я заберу свое приданое, и в этом случае семейству Уреш придется значительно урезать свои расходы, и, разумеется, от подобной перспективы они не в восторге. Понятно, что к хорошей жизни привыкаешь быстро, а оставаться без денег никому не хочется. Подобное утверждение в полной мере относится и к Тирле, и потому-то она решилась пойти на крайние меры. Надо же, не побоялась связываться невесть с кем! Понятно, что тот мужчина, который отравил меня, не простой торговец мелким товаром из числа тех, кого хватает на любом рынке - здесь кое-кто посерьезней. Хотя если вспомнить разговор Тирлы с тем мужчиной, то можно предположить - она с самого начала знала, с кем имеет дело.
  Что касается Вогана, то мне о нем не хотелось даже думать. Надо же: я его столько лет любила, возносила для себя на немыслимую высоту - и вдруг все словно отрезало, причем одним махом! Оказывается, самое большое разочарование - это когда ты вдруг осознаешь, что тебя просто-напросто использовали, в то время как ты искренне и бескорыстно относился к этому человеку.
  Ох, в свое время мне следовало сразу же разобраться с загулами дорогого супруга, а не закрывать глаза на происходящее, только я не проявила должной твердости характера. Многие из обманутых супругов до последнего цепляются за семейные отношения, даже в ущерб себе, наивно надеясь, что все еще изменится, и я - наглядный тому пример. Когда мой зеленоглазый красавец ударился в загул, мне бы следовало задать себе кое-какие вопросы: нужны ли мне такие семейные отношения, чувствую ли я себя любимой, тот ли это мужчина, который делает меня счастливой, нравлюсь ли я себе в этих отношениях... Дала бы себе честные ответы, все могло бы сложиться по иному. Вместо этого я думала о том, чем был движим мой любимый, когда поменял меня на другую, подыскивала основания, как оправдать его отношение ко мне, и каким образом удержать Вогана подле себя... Святые Небеса, какая же я была дура! Так поневоле и вспомнишь бабусю Вогана, с ее грубоватыми выражениями. Помнится, она как-то сказала: все мы задним умом крепки, и пока задницу не припечет, башкой не думаешь...
  У меня нет никаких сомнений в том, что тетя Фелисия не поверит в историю о моей внезапной кончине и бесследном исчезновении. Если Тирла рассчитывает, что надежно спрятала концы в воду, и ей все сойдет с рук, то она очень сильно ошибается. Эта излишне уверенная в себе девица просто не представляет, какие силы может поднять тетя Фелисия для досконального расследования весьма странного и непонятного дела, а вместе с тем и поисков моего хладного трупа. Не сомневаюсь, что нанятые ею люди через какое-то время докопаются до правды, однако в данный момент это мне вряд ли поможет, и из той беды, в которую я попала, надо выбираться самостоятельно. Ох, тетушка, каюсь - в свое время мне следовало прислушаться к вашим словам. Если нам все же доведется встретиться на этом свете, то надо сказать вам об этом, признаться в своей ошибке...
  ...Но это будет потом, а сейчас жара просто выматывает, и идти очень тяжело - такое впечатление, будто ноги налиты свинцом. Добавок ко всему глаза заливает пот, над дорогой стоит пыль от проезжающих повозок и идущих людей, а еще мне уже привычно хочется пить... К тому же переходы были долгими, а время, выделяемое нам на отдых, совсем небольшим. Так что у меня к концу дневного перехода не было ни сил, ни желания глазеть по сторонам - я смотрела только под ноги, опасаясь споткнуться о камень или оступиться в одной из тех неглубоких ямок на дороге, которых тут хватало. Не знаю, как я умудрилась продержаться до конца дня и не свалиться посреди дороги - наверное, шла на одном упрямстве.
  К нужному месту мы прибыли лишь на третий день пути, причем ближе к вечеру. Там, за селением, находился большой дом из белого камня, стоящий посреди тенистого сада. Здание, надо сказать, весьма немалых размеров, и любому понятно, что здесь живут состоятельные люди. Беседы, террасы, цветники, везде множество роз... А еще посреди сада был небольшой пруд, что по здешним меркам было просто-таки немыслимой роскошью. Прекрасное место, отдых для глаз и подлинное восхищение для души! Уверена: многие из посторонних, глядя со стороны на всю эту красоты, думали о том, как же должны быть счастливы люди, живущие в столь прекрасном месте и в столь дивном белом здании!
  К дому вела дорога, мощенная камнем, чему я очень удивилась - в этой стране нам пока что встречалась только грунтовая стезя, и перестук лошадиных копыт о камни враз напомнил мне родину. У нас главные улицы в городах тоже вымощены камнем и булыжниками, и когда на этих мостовых появляются лошади, то раздается такой же цокот, который я слышу сейчас... Стоп!, одернула я себя, хватит! Сейчас не надо никаких воспоминаний - от них я становлюсь мягкой, того и гляди слезы набегут на глаза, ослабнет внимание, а это крайне нежелательно - сейчас мне не следует допускать никаких ошибок.
  Завидев дом, лошади пошли быстрее, да и мы прибавили шаг, разумно полагая, что именно здесь заканчивается наш тяжелый путь, и теперь мы можем отдохнуть. Правда, к самому дому нас не повели - отправили на задний двор, где хватало самых разных хозяйственных построек из все того же белого камня. Так, значить теперь нам предстоит жить здесь...
  Приказав нам дожидаться его возвращения, управляющий куда-то ушел. Ох, хоть бы он вернулся поскорей, а не то мы очень устали после долгой дороги, но по-прежнему стоим на ногах, охранники не разрешают даже присесть на землю.
  Еще во время пути, улавливая обрывки разговоров охранников и управляющего, я поняла, что рабов купили для какого-то богатого семейства. Согласна: для того, чтоб поддерживать порядок в таком большом доме, нужно немало слуг, и, похоже, управляющий частенько вынужден приобретать новых работников для своих хозяев (это я поняла еще в дороге, слушая разговоры охранников), а подобное, на мой взгляд, наталкивает на весьма неприятные мысли. Какие? Просто хорошие хозяева своих слуг берегут, а уж никак не покупают себе едва ли не постоянно новых рабов. Тут вопрос другой - куда деваются старые рабы? Неужто мрут, как мухи? Невесело...
  Нам пришлось довольно долго стоять под лучами заходящего солнца, пока управляющий не появился вновь, только в этот раз он сопровождал богато одетых мужчину и женщину, за которыми следовал еще один охранник. Надо же, неужто хозяева решили самолично лицезреть свой новый товар? Странно... Хотя вполне может оказаться так, что в этой стране подобные смотрины считаются обычным делом.
  А еще я была уверена, что хозяева первым делом подойдут к мужчинам, но они направились к женщинам. Встав неподалеку, они рассматривали нас, я, в свою очередь, смотрела на них. Н-да, интересная парочка, и первым, кто привлекает к себе внимание - это, конечно, хозяйка, находящаяся в довольно почтенном возрасте. Трудно сказать, сколько ей лет, но наверняка перевалило за шестой десяток. Не знаю почему, но она мне сразу не понравилась. Похоже, что в молодости она была красива, но с возрастом резко подурнела, безобразно располнела, от былой красоты не осталось следа, и сейчас ее внешность производит удручающее впечатление. Есть лица, на которые возраст накладывает доброту и мягкость, а есть и такие, кого старость уродует, и стоящая напротив меня женщина была как раз из их числа. Дорогая одежда, украшения, притирания - все это не могло скрыть ту неприятную истину, что внешность у женщины не просто неприятная, а, скорее, отталкивающая - дряблая кожа, свисающие щеки, огромные мешки под глазами, мясистый нос, набрякшие веки... Ну, а краски, в излишке нанесенные на ее лицо, не только не сглаживают недостатки внешности женщины, но еще и подчеркивают их. В итоге получается не столько лицо, сколько уродливо-неприятная маска. Не повезло...
  Зато ее муженек, стоящий рядом с супругой, выглядел иначе - красивый мужчина лет тридцати, который смотрел куда угодно, только не на дорогую женушку. Такое впечатление, что мы вызываем у него куда больший интерес, чем законная половина. Особенно его пристальное внимание привлекла молодая девушка, что стоит рядом со мной, и взгляд у него очень похож на тот, коим на меня глядел бывший жених, барон Корд, когда мы с ним оставались наедине. Брр, вспоминать не хочется! И вот сейчас у меня перед глазами находится нечто похожее... Да уж, кобелиную породу не скроешь! Ох, что-то мне плохо верится в то, что между супругами наличествует большая любовь. А еще эта парочка не глянулась мне с первого взгляда. Ну, а мне во всей это ситуации только и остается, как поневоле порадоваться тому, что сейчас я выгляжу просто отвратительно!
  - Вот женщина, о которой я вам говорил... - указывая на меня, произнес управляющий почтительным голосом.
  - Что-то она старовата...
  - Ей всего двадцать два года.
  - Н-да... - после паузы произнесла женщина. - А как насчет всего остального? Ты уверен, что тебя не обманули? Неужели это жалкое подобие женщины действительно происходит из древнего семейства? И она последняя в своем роду?
  - Совершенно верно, об этом сказано в сопроводительном письме, выписку из которого я имел честь вам предоставить.
  - Ну, не знаю...
  - Я покупал ее у торговца Алтаха, а он ведет свои дела честно, во всяком случае, на его слово можно положиться. Тем не менее, госпожа, я во многом с вами согласен - сейчас такие времена, что полностью нельзя быть уверенным ни в чем.
  - Хорошо... - неохотно отозвалась женщина, не сводя с меня глаз. - Но какая же она старая и некрасивая для своего возраста!
  - Не всеми же быть такими красавицами, как вы, госпожа... - почтительно отозвался управляющий.
  Он что, издевается? Да на эту женщину лишний раз смотреть не хочется! Хотя, судя по всему, мужчина говорит, вроде, серьезно, и эта накрашенная бабища воспринимает услышанное, как должное.
   Меж тем управляющий продолжал:
  - Конечно, я могу досконально проверить данные, указанные в сопроводительном письме, но это потребует времени и немалых денег...
  - Не стоит... - отмахнулась женщина. - Скоро и так все узнаем... В любом случае я ничего не теряю, но хорошо уже то, что ты нашел нечто подходящее. Если все пройдет хорошо, то получишь щедрое вознаграждение.
  Что-то мне все больше и больше не нравится этот разговор, но окончательный вывод делать пока еще рано. Интересно, для какой такой надобности я им понадобилась? Ведь меня купили с какой-то определенной целью, знать бы еще, что им от меня надо. Пока же мне следует стоять с отсутствующим видом, и делать вид, что я не понимаю здешнего языка.
   - Ваша щедрость сравнима только с широтой вашей души... - согнулся в поклоне управляющий. - Скажите, на какие работы мне поставить эту женщину? Думаю, ей не стоит сидеть без дела. Только вот она ничего не умеет делать - об этом говорят ее руки...
  - Нечего ее жалеть, пусть поработает. Найди ей что-нибудь погрязней и поунизительней, чтоб отныне знала свое место. Таких чванливых особ не помешает хорошенько ткнуть лицом в грязь, чтоб знали свое место.
  - Слушаюсь, госпожа.
  - Теперь посмотрим тех, кого ты еще привез.
  - Конечно, госпожа... - заторопился управляющий. - Эти две женщины, которые постарше - они хорошие швеи, как вы того и хотели. За них пришлось заплатить довольно дорого. Что касается молодой женщины, то она вышивальщица золотом...
  - На мой взгляд, она слишком молода для хорошей вышивальщицы.
  - Нет, что вы! Я бы никогда не позволил привести в услужение вам, прекрасная госпожа, плохого работника! К тому же ее продавали очень дешево - мне просто повезло, что я сумел ее купить...
  - Это хорошо. Теперь надо посмотреть на мужчин - надеюсь, мы останемся довольны...
  Я же рассчитывала на то, что после ухода хозяев нас сразу же отведут в барак - там будет возможность отдохнуть, а не то я уже едва ли не с ног валюсь. Однако, как выяснилось, нам еще предстояло кое-что увидеть, и не скажу, что увиденное мне понравилось.
  Оказывается, один из рабов (которых в этом имении хватало) попытался бежать. Вернее, он сбежал, но его поймали уже через день, и теперь нам всем предстояло увидеть, как здесь наказывают ослушников. Как я поняла, это очередной наглядный урок для невольников, тем более что место для подобных наказаний здесь было оборудовано уже давно - так давали понять, что у этого столба может оказаться каждый.
  Зрелище, надо сказать, было весьма впечатляющим. Для начала на задний двор согнали всех рабов, какие были в имении, а таковых оказалось немало, едва ли не сотня. Я оглядывала стоящих: тут, судя по внешности, собрались люди из разных стран, и единственное, что их объединяет - это равнодушие на лице. А еще у многих предстоящее наказание ассоциируется с развлечением - похоже, зрелищ тут немного, на крайний случай сойдет и такое. Как это ни печально, но всегда найдутся люди, которым доставляет немалое удовольствие одна лишь мысль о том, что кому-то сейчас придется куда хуже, чем им. Сейчас все невольники стояли вокруг большой площадки - она, судя по всему, и являлась местом для наказаний, ведь не просто же так посредине этой площадки в землю вкопаны несколько столбов, на которых висели цепи. Все верно - надо же к столбам приковывать провинившихся.
  Долго ждать не пришлось - вскоре на площадку даже не вывели, а вытащили мужчину, который был настолько избит, что не мог идти. Его приковали за руки к столбу, и он безвольно повис на цепях - как видно, у мужчины уже не осталось ни сил, ни желания жить, потому как он знал, что его ждет. Не прошло и минуты, как на несчастного обрушился град ударов кнутом, и тот охранник, который их наносил, явно знал толк в этом деле, ведь каждый из этих ударов рассекал тело человека едва ли не до костей. Ясно, что вначале бедняга кричал и пытался вырваться, но потом его тело обмякло, и он повис на цепях, сковывающих его руки. Самое удивительное, что этот несчастный более не издавал ни звука: говорят, что иногда у истерзанного организма наступает то блаженное состояние, когда он ничего не ощущает, не видит и не слышит, и человек уже на полпути к Небесам. Кажется, перед нами сейчас был именно тот случай. Позже стало известно, что несчастный умер во время наказания...
  Не знаю, как остальных, а меня от подобного зрелища едва не замутило, и я отвела взгляд в сторону. Надо же: хозяин с хозяйкой, стоя на небольшом балконе, наблюдают за происходящим, причем, судя по их лицам, подобное зрелище доставляет им немало удовольствия. Да уж, парочка, глаза б мои на них не глядели!..
  Когда мы оказались в бараках, уже наступила ночь. Вообще-то здесь было два барака - один для мужчин, второй для женщин, причем ходить в чужой барак запрещалось под страхом наказания. А еще нас предупредили: здесь наказывают едва ли не за все подряд, за любую провинность, оплошность и непослушание, поддерживая таким образом жесткий порядок - недаром столбы с цепями тут почти никогда не пустовали, к ним едва ли не каждый день кого-то приковывали, причем по нескольку человек, а уж чем наказывать - кнутом, хлыстом или плеткой, зависело от меры проступка виновного. Я была права в своих предположениях - подобные наказания было чем-то вроде развлечения для здешних обитателей.
  Еще по вечерам, когда работы были закончены и наступал поздний вечер, работникам разрешалось собираться у большого костра на заднем дворе. Как правило, туда подходили почти все невольники, и начинались разговоры, обсуждение новостей, появлялось даже какое-то подобие веселья. Лично я в таких развлечениях участия не принимала - очень уставала за день, так что с наступлением темноты отправлялась в барак, чтоб поспать на часок больше.
  Говорят, что трудности сплачивают, но здесь был явно не тот случай - тут вроде все вместе, и в то же время каждый сам по себе. В этом прекрасном имении все было пропитано духом доносительства - не так сделал, не то сказал, кто-то что-то украл, спрятал, нашел и не отдал... За такие сведения доносчику полагалось вознаграждение, пусть и незначительное, более легкая работа, или же нечто иное... Что же касается того невезучего, на кого донесли, то он, как правило, в тот же день оказывался у столба для наказаний.
  Вполне естественно, что при таком положении вещей ни о какой дружбе между невольниками не было и речи. Люди тут или оставались одиночками, или сбивались в небольшие группы, которые хотя и не воевали между собой, но и особой любви друг к другу не испытывали. Да уж, милое местечко!
  Ко мне относились настороженно и несколько отстраненно - я тут новый человек, и никто не знал, что от меня можно ожидать. Однако и у меня не было желания с кем-то сходиться, и рассказывать о себе, тем более что задерживаться здесь я не собиралась.
  Единственным человеком, с кем я если не подружилась, то могла вести себя естественно, была та молодая вышивальщица, вместе с которой мы оказались здесь. Мы с ней в дороге шли друг за другом, и в бараке наши лежанки оказались рядом. Еще дорогой, в первую же ночь я услышала, как она тихонько плачет в темноте, как видно, не желая привлечь к себе чужое внимание. У меня и самой на душе было тяжело, но услышав эти тихие всхлипывания, я протянула руку, чтоб погладить ее по голове. Та, почувствовав мое прикосновение, вначале испугано дернулась, но потом сжала мою ладонь, и не отпускала ее, пока не уснула. С той поры у нас так и пошло - она не может уснуть, не чувствуя меня рядом с собой. Кажется, она невероятно одинока, иначе не искала бы хоть какую-то поддержку от постороннего человека, тем более что в этой стране не принято выказывать свои чувства посторонним людям, и уж тем более иноземцам. Правда, девушка почти все время молчала, и единственное, что я знаю, так это ее имя - Ярли...
  А еще здесь, в этом имении, очень боялись хозяев. Вначале меня немало удивляла эта странная пара - дама весьма значимого возраста и молодой красавец тридцати лет, однако, если вдуматься, тут все ясно: она любила его, а он любил ее деньги, которых, по сей видимости, у дамы хватает, недаром дом со всем имуществом и окрестные земли - все принадлежало ей.
  Как я поняла, особо не любили хозяйку - эту даму тут отчего-то считали чуть ли не ведьмой, а ее муж был настоящим гулякой, который готов приударить едва ли не за каждой смазливой бабенкой. Вообще-то ее супруга можно понять, тем более что у его дражайшей половины характер был просто отвратительный, и она была уверена, что чем больше наказаний получают слуги, тем послушней они будут. Что же касаемо ее дорогого муженька, то проблема была в том, что как только об очередном увлечении мужа становилось известно его любимой женушке, как та приходила в бешенство, и не успокаивалась до тех пор, пока не изуродует несчастную, или не вгонит ее в гроб. Говорят, по этому поводу между супругами частенько случались ссоры, но красавчик каждый раз умудрялся доказать своей бесценной жене, что он не виноват, и едва ли не каждая баба ему на шею вешается, потому как таких красавцев, как он, на свете немного!.. Ну, в таких случаях нелепым объяснениям верит тот, кому хочется в это верить. Думаю, не стоит пояснять, кого в итоге признавали виновным, и кто расплачивался за излишнее женолюбие самовлюбленного красавца.
  Чем я занималась? На меня свалили множество самой грязной работы - чистить котлы, выносить помои, убирать на птичьем дворе... Конечно, многое у меня не получалось, но приходилось терпеть крики и недовольство - я же ничего подобного никогда не делала, приходилось учиться на ходу. А еще я понимала, что, в конечном итоге, этот труд идет мне на пользу, ведь если лежать, и думать о своих болячках, то проку от этого будет немного.
  Вместе с тем я, как могла, вслушивалась в разговоры охранников - наделась узнать хоть что-то о здешних дорогах, а заодно услышать хоть какие-то сведения о порядках в округе. Если уж бежать отсюда, то надо сделать все возможное, чтоб тебя не поймали. И вот как раз эти мои подслушивания привели к неожиданным результатам.
  В тот день я была на птичьем дворе - мне было велено убирать индюшачий помет. За работу я взяться не успела, потому что до меня донеслись голоса охранников. Они стояли за стеной, и не видели меня, зато мне все было хорошо слышно. Судя по всему, разговор шел о том, что вчера вечером на площадке двое невольников вступили в схватку между собой. Это не было дракой - просто люди мерялись силами между собой. Насколько мне известно, иногда таких схваток за вечер может происходить по десятку, а то и более, но вчера произошла только одна, но достаточно долгая - двое крепких парней решили выяснить, кто из них сильней. Об этом бое договорились заранее, даже делали ставки на победу участника. Если я правильно поняла, один из тех охранников, которые сейчас разговаривали между собой, поставил не на того бойца, и проиграл. Неудивительно, что сейчас он жаждал реванша, вернее, желал отплатить выигравшему.
  - Я две серебряных монеты на своего бойца поставил, а он продул... - досадовал мужчина. - И теперь без денег сижу! Тебе больше повезло...
  - Верно, я на этого белобрысого поставил... - отозвался второй. - Он хоть ростом и невысок, а шустрый!
  - Сегодня этот шустрик у столба покорячится... - неприятно усмехнулся первый мужчина. - Отплачу ему хоть таким образом. Денег своих я, конечно, не верну, но хоть душу себе отведу, поквитаюсь, чтоб на этот белобрысый будущее умней был.
  - Ты что-то придумал?
  - Ага. Сегодня вечером устрою ему проверку - мол, мне сообщили, что у тебя под лежанкой кое-что запрещенное имеется! Вернее, уворованное и спрятанное.
  - Ты, похоже, уже что-то спрятал?
  - А то! Ради такого дела можно и расстараться! Я его так отхожу, что мой урок этот белобрысый на всю жизнь запомнит! Спину если не сломаю, то надломлю!
  - Ты только не переусердствуй, а не то и тебе попадет, если мужик помрет.
  - Не беспокойся, знаю, что делаю!
  Охранники ушли, а я призадумалась. Дело в том, что я знала, кто тот белобрысый, о ком шла речь - так получилось, что людей со светлыми волосами здесь немного. Это такой же невольник, как и я, и к тому же родом из моей страны - я вчера слышала, как он разговаривал с каким-то темноволосым мужчиной, и, судя по его речи, могу предположить, что он родился где-то на западных границах. Сейчас же, в отместку за свой проигрыш, один из здешних охранников намерен посчитаться с этим человеком. Конечно, если рассуждать логично, то мне нет дела до того белобрысого господина, и что с ним будет - подобное должно волновать меня меньше всего, но, тем не менее все же следует предупредить человека о возможной опасности. Что ни говори, но мы с ним соплеменники, да и есть нечто непорядочное в том, что ты, зная о несправедливости, ничего не предпримешь. А еще когда тот светловолосый человек окажется у столба, то охранник его жалеть не будет - уж очень зол из-за своих потерянных денег. Такой может насмерть забить, а потом разведет руки в стороны, и скажет что-то вроде того - не рассчитал, да и здоровье у наказуемого было плохое, вот и помер у столба... Надо каким-то образом отыскать того человека, и сообщить ему обо всем, что я только что услышала.
  Мне повезло: когда я через некоторое время покинула птичий двор, то почти сразу же увидела того мужчину, которого охранники назвали белобрысым. Он катил тележку, полную щебня - все верно, сейчас кое-какие дорожки в здешнем саду начинают покрывать щебенкой...
  - Погодите!.. - нагнала я мужчину.
  - Ну?.. - мрачно поинтересовался тот, останавливаясь, и стирая пот со лба. А ведь точно - судя по выговору, он с запада нашей страны. Невысокий - всего лишь немногим выше меня, серые глаза, совершенно заурядная внешность, светлые волосы, выгоревшие до белизны на жарком солнце... Возраст, правда, угадать сложно, где-то от двадцати пяти до сорока...
  - Понимаете... - заторопилась я. - Понимаете, вам хотят что-то запрещенное подсунуть под матрас, чтоб потом поставить к столбу для наказаний...
  - Вот как?.. - приподнял брови мужчина.
  - Да, я случайно услышала разговор охранников! Один из них зол на вас из-за своего проигрыша...
  - И это все?
  - А вам что, мало?.. - даже растерялась я.
  - Да как сказать... - мужчина смотрел на меня с плохо скрытой неприязнью. - Если вам больше нечего мне сказать, то я пошел.
  - Вы что, меня не поняли?
  - Почему же, я все прекрасно понял. А сейчас мне надо работать, иначе получу плетей. Вы, кстати, тоже их огребете, если не перестанете болтать.
  - Но...
  - Уйдите с дороги, вы мне мешаете... - мужчина повез тележку дальше, а я осталась на месте в полной растерянности, чувствуя, как у меня краснеют щеки. Ну, и зачем я к нему сунулась, а?! Этот мужчина ясно дал мне понять, что ему нет дела ни до меня, ни до моих слов. Похоже, тут у них свои разборки... Светловолосый человек негласно дал мне понять, что не ставит ни в грош как меня, так и то, что я ему сказала. А еще я ощущала себя сплетницей, которую попросили замолчать, не лезть не в свое дело, и не разносить по свету подслушанные разговоры. Святые Небеса, стыдно-то как! Прямо как нашкодившую кошку вытыкали мордочкой в то, что она натворила! Э, нет, хватит, отныне я зарекаюсь лезть хоть к кому-то со своей помощью! Да чтоб я хоть еще раз сунулась к кому-то с советом и предостережением!..
  Неприятный осадок на душе оставался до самого вечера. Стоило мне зайти в свой барак, как я увидела там охранников, да и женщины смотрели на меня с немалым интересом. Так, что происходит?
  - Это мы нашли у тебя под лежанкой... - один из охранников сунул мне под нос широкий кожаный ремень, на котором висели ножны с небольшим кинжалом. Такой пояс имеется у каждого из здешних охранников, но как он мог очутиться под моей лежанкой? К тому же невольникам строго-настрого запрещено иметь при себе хоть какое-то оружие, так что обнаружение кинжала - по здешним меркам это серьезное преступление. И откуда хоть этот пояс мог тут взяться?
  - Это не мой!.. - от растерянности я сказала первое, что пришло мне в голову.
  - Ясно, что не твой!.. - ухмыльнулся охранник.
  - Мне его подкинули!
  - Хорошо еще, что не сказала, будто он к тебе сам приполз!.. - заржал охранник.
  - С чего вы вздумали у меня обыск устраивать?
  - А сама-то как думаешь? Тут люди все видят, и все знают. Нам шепнули на ухо, как ты пояс с кинжалом прятала.
  - Это ложь!
  - Все вы одно и то же говорите. Ну, чего стоишь? Не знаешь, куда идти для наказания? Или тебя к столбу за шиворот тащить? И орать не надо - не поможет.
  - Не надо меня тащить, сама дойду...
  Понятно, что доказывать свою невиновность не имеет смысла - все одно не поверят ни одному моему слову.
  На площадке уже собралось немало любопытствующих - интересно же, кого и за что сегодня будут наказывать! Надо же, управляющий тоже здесь - он всегда подходит, когда собираются наказывать провинившихся, и именно от него зависит, сколько ударов получит тот или иной невольник. Я уже протянула, было, руки к цепям, как один из охранников произнес:
  - Погоди! Говоришь, тебе это подкинули? Если скажешь, кто это мог быть, избежишь наказания, а не то всыплют тебе по первое число. Ну, на кого думаешь?
  Хм, а голос-то знакомый! Похоже, это тот самый охранник, что собирался поставить столба для наказаний белобрысого мужчину, только вот почему-то здесь оказалась я... Не знаю как так получилось, но именно в этот момент я увидела того светловолосого невольника, с которым разговаривала днем, только сейчас он смотрел на меня чуть насмешливо - мол, ну как тебе здесь, нравится? И тут мне все стало ясно: это он забрал то, что сунул охранник под его лежанку, и спрятал под мою, а еще сообщил, кому надо... Ну, молодец, слов нет! Понять бы только, для чего это было ему нужно, да и каким образом он умудрился все это провернуть... Хотя, если вдуматься, то это уже не имеет никакого значения. Да уж, такого я точно не ожидала! Что ж, доброе дело не останется безнаказанным, а мне впредь наука - не лезь со своей помощью туда, куда не следует! Отныне пусть сами разбираются промеж собой, тем более что тут свои законы, волчьи... А еще я настолько презирала этого человека, что даже не хотела смотреть в его сторону.
  - Этот ремень с ножом спрятала я... - сама не понимаю, как у меня вырвались эти слова.
  - И где же ты его нашла?
  - Валялся в каком-то углу... - огрызнулась я. - Не надо добро терять, его и подбирать никто не будет.
  - Всыпьте ей десять плетей... - приказал управляющий. - Надо бы больше, только хозяйка велела ее особо не трогать, так что будем считать, что бабе повезло на первый раз. Да, и шкуру ей особо не попортите. А еще раз на воровстве попадется - так легко не отделается.
  Бить этот охранник умел, и уже после третьего удара мне хотелось кричать во весь голос, но я закусила губу едва ли не до крови - не хватало еще показывать кому-то свою слабость. Ничего, вытерплю, их, этих ударов, осталось не так и много...
  Когда я отходила от столба, мне на глаза вновь попался тот светловолосый мужчина, только в этот раз он выглядел растерянным. Кажется, он ожидал чего-то иного... Ах ты, паразит! Невольно вспомнилось одна из тех девиц, с которыми я оказалась в трюме корабля, того самого, что привез нас в эту страну. Как там она называла своего приятеля, который обманом отправил ее сюда? Кажется, она упоминала какого-то козла... Не знаю, что означает это слово в определенных кругах, но светловолосого мужчину мне очень хотелось назвать именно так - козел!
  Потом, в бараке, я устроилась на своей лежанке спиной вверх - спину жгло и ломило, до нее больно даже дотронуться. А еще я была настолько зла, что описать словами мое состояние было совершенно невозможно. Будь на то моя воля, я бы этого светловолосого своими руками разорвала! Вот за что он со мной так, а? Нет, ну точно, козел!..
  Вдобавок ко всему мне пришлось успокаивать бедную вышивальщицу Ярли, которая, увидев меня в таком состоянии, от жалости только что не заплакала в голос. Пришлось бодриться, улыбаться, и делать вид, что мне совсем не больно, так что перепуганная девушка немного успокоилась. Я же долго не могла уснуть - болела спина. Ну, дорогой соплеменник, спасибо, век помнить буду!
  На следующий день меня в наказание отправили едва ли не на самую грязную работу - готовить кизяк. Что это такое? Сама раньше не знала. Оказывается, кизяк - это сушеный навоз, и не просто сушеный, а специально обработанный. В этом деле нужны сила, сноровка и большое терпение. Проще говоря, ходят босыми ногами по навозу, пока не утрамбуют его достаточно плотно, до однородного состояния, затем из этой массы делаются лепешки, и раскладываются на солнце для просушки, а потом высушенный кизяк используется вместо дров. Овец в имении было немало, так что работы по заготовке кизяка тоже хватало.
  Именно такой, несколько... необычной работой я сейчас и занимаюсь. Жарко, вокруг самая настоящая вонь, вокруг тучи мух, спина болит, настроение - хуже некуда... Вдобавок ко всему сюда заявился тот самый светловолосый мужчина, из-за которого я и получила наказание. К этому времени мы уже закончили месить навоз, и теперь раскладывали лепешки кизяка для просушки. Вопреки ожиданиям, мужчина направился ко мне.
  - Я бы хотел поговорить с вами...
  - Спасибо, не до того!.. - отрезала я, сдерживаясь, чтоб не нагрубить.
  - Мне бы хотелось извиниться за вчерашнее...
  - Шли бы вы отсюда, господин хороший.
  - Произошло недоразумение...
  - Уйдете вы или нет?.. - у меня заканчивалось терпение.
  - Позвольте мне все вам объяснить... - заторопился мужчина. - Я хотел...
  - Убирайся отсюда, я сказала!
  - Да погодите же! Вы здесь недавно, и не знаете многого...
  Более слушать я не хотела. Как, он еще собирается что-то объяснять?! У меня от негодования перехватило дыхание - похоже, у человека совсем нет совести! В этот момент я держала лепешку кизяка, и, не помня себя от злости, эту самую лепешку с размаха налепила ему на лицо. Тот меньше всего ожидал подобного, и от неожиданности шарахнулся в сторону, сдирая с лица налипший навоз.
  - Тебе же выло сказано - убирайся!.. - зашипела я. - Иначе получишь еще одно точно такое же украшение!
  Мужчина ничего не сказал, и быстро удалился под гогот охранника и веселое уханье тех, с кем я месила навоз. Не скажу, что после этого моя злость пропала, но на душе стало чуть легче.
  Не прошло и получаса, как ко мне подошел еще один мужчина. Его я тоже помню - он постоянно находился рядом с тем светловолосым. Возраст у обоих примерно одинаковый, только у этого темные волосы. Ну, и что ему тут надо? Никак тоже поговорить захотел?
  Так оно и случилось. Подойдя ко мне, он заговорил:
  - Милая дама...
  - Тут дам нет... - процедила я.
  - Послушайте меня... - проникновенно заговорил темноволосый. - Меня прислал мой брат - разговора с вами у него не получилось, но он хотел бы поговорить с вами относительно того, что произошло вчера...
  - Так это был ваш брат?
  - Да, и он...
  Более я слушать не стала. Схватив очередную лепешку кизяка, я с размаха размазала ее по лицу мужчины, с немалым удовольствием отмечая про себя, что подобное у меня получается неплохо.
  - Надеюсь, вашего брата устроит мой ответ... - я постаралась, чтоб мой голос прозвучал как можно более вежливо. - А теперь попрошу избавить меня от вашего присутствия.
  Мужчине ничего не оставалось, кроме как удалиться под веселье окружающих, которым очень понравилось это небольшое развлечение. Что касается меня, то я чувствовала себя отмщенной, пусть даже малой мерой и столь нетривиальным образом. Кажется, даже спина стала болеть меньше! Надеюсь, эти двое ко мне больше и близко не подойдут!
  Тут я ошиблась. Позже, когда пришло время обеда, я, помыв руки, направилась к большому котлу у кухни, меня кто-то схватил за руку, и втолкнул в небольшое помещение, где хранились метлы, ведра и прочая хозяйственная утварь. Захлопнулась дверь, и я оказалась наедине с теми двумя мужчинами, что получили от меня по лепешке кизяка на лицо.
  - Ну, и как это понимать?.. - поинтересовалась я. Страха не было, но присутствовал немалый интерес - что же этим двоим от меня надо?
  - Иначе с вами не поговорить... - вздохнул светловолосый. - Уж очень у вас аргументы весомые...
  - И пахучие... - добавил второй. - Хорошо еще, что глаза успел прикрыть.
  - Чем богаты... - пожала я плечами.
  - Я хочу попросить у вас прощения за вчерашнее... - продолжал светловолосый. - Хотите, на колени встану?
  - Зачем?
  - Чтоб вы поняли, какой я дурак...
  - Вообще-то я это уже поняла и без пояснений. А вот насчет прощения на коленях...
  Внезапно мне стало смешно. Это ж надо такое представить - три человека, один из которых готов просить прощения у дамы, стоя на коленях. Конечно, он виноват, и теперь готов пойти на многое, лишь бы загладить свою вину. Ну, прямо рыцарский роман, романтично и красиво, только вот вся наша троица сейчас находится не в замке, а в какой-то конуре, вдобавок каждый пахнет навозом, а вместо прекрасных нарядов на героях надето какое-то отрепье... Конечно, ничего особо забавного в этом нет, но я почему-то рассмеялась, причем так, как не смеялась уже давно. Наверное, мой внезапный смех - это было что-то нервное, недаром мужчины в первый момент оторопели, а потом и до них дошел весь комизм происходящего, и они рассмеялись тоже...
  Нет, у меня, наверное, что-то не в порядке с головой - следует высказать этому человеку все, что я о нем думаю, а вместо этого меня без причины одолевает веселье... Интересно, что бы по этому поводу сказала тетя Фелисия? Пожалуй, ничего хорошего я бы не услышала...
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"