Корнилова Веда : другие произведения.

Перстень Сварга, гл. 21

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Очередная большая глава.

  Глава 21
  
  
  По дну оврага беглецы шли еще долго, и покинули его лишь тогда, когда солнце перешло далеко за полдень. До того Бел не раз поднимался к краю оврага, и, высунув голову, что-то высматривал вокруг. На вопрос Олеи, что он там пытается увидеть, Бел коротко ответил: надо не пропустить место, где им следует выбираться из оврага. Дело в том, что эта лощина, как называл ее крестьянин, через какое-то время постепенно начнет уходить вглубь страны, а тамошних мест селянин не знал. Ну, а раз об этом не известно местному жителю, то и беглецам не стоит удлинять себе путь, мотаясь по совершенно незнакомым местам. К тому же, по словам все того же селянина, когда эта лощина начнет уходить в сторону, то в ней то и дело начнут появляться то глубокие промоины, чуть прикрытые сверху тонким слоем травы, то грязевые ямы, в которых можно легко застрять, а склоны этого оврага станут довольно крутыми и такими зыбкими, и подняться по ним наверх будет почти невозможно.
  Приметное место, возле которого им следовало выйти из оврага, то есть небольшую рощицу из непонятных островерхих деревьев, Бел увидел уже тогда, когда обоим в голову стали проходить одни и те же довольно неприятные мысли: или тот селянин их обманул, или же они просто проглядели нужное место. По счастью, все обошлось, и, значит, можно выбираться наверх, тем более что это путешествие по дну оврага здорово вымотало обоих, да и мошкара вновь стала доставать. Беглецы переоделись, сменив свою старую одежду, которая к тому времени была испачкана глиной и травой, а затем, отыскав наиболее пологий склон, сумели довольно быстро подняться наверх.
  Олея даже не ожидала, что ее так порадует вид бесконечных полей, пусть даже и скошенных. Уж лучше ощущать под ногами жесткую стерню и видеть яркое солнце над головой, чем то и дело проскальзывать жидкой глине и продираться сквозь жесткий кустарник, царапающий по одежде.
  - Куда мы пойдем дальше? - повернулась она к Белу.
  - Вот как раз к той рощице и пойдем... - кивнул Бел на островерхие деревья. - Вернее, поедем. Возле нее есть дорога...
  - Кстати, что это за дорога, к которой мы так долго добирались по дну этого оврага? Между прочим, ты мне о ней так ничего и не рассказал.
  - А нечего особо говорить. Как мне сказал все тот же крестьянин (пошли Боги ему благополучия) мимо этой рощицы проходит одна из тех дорог, по которым местные жители добираются до столицы. Еще по ней можно доехать до той самой дороги, с которой мы с тобой свернули. Кстати, хорошо, что вовремя успели это сделать: не сомневаюсь - уже к вечеру наши приметы уже разослали едва ли не всем стражникам, которые там дежурят.
  - Но здешние стражники, те, которые должны быть в этих...
  - О них не думай. Здесь, в Байсине, довольно спокойные места и стражников по селениям, как правило, нет. Зато их хватает вдоль главной дороги Байсина.
  - Я что-то там никакой особой стражи не заметила. Так, встречаются кое-где...
  - Это верно: парни хорошо работают, враз их не заметишь, на глазах у проезжающих не мельтешат, но можешь не сомневаться - здесь за всем происходящим приглядывают строго.
  - Так они, без сомнения, должны были заметить и то, как мы с тобой свернули в сторону. Двое всадников посреди пустого поля всегда привлекают к себе внимание.
  - Не думаю, что мы бросились в глаза хоть кому-то из тех стражей порядка: по этим дорогам, ведущим вглубь страны, во второй половине дня возвращаются те из местных, кто с утра ездил по делам. К тому же мы с тобой ехали не торопясь, лошадей не подгоняли... Обычные селяне, направляющиеся домой после короткой поездки.
  А тот и рощица, вдоль которой, и верно, идет неширокая, но укатанная дорога. На ней видны полосы от колес - значит, телеги или повозки тут ездят частенько. Сама же рощица состоит из островерхих деревьев, каких Олея раньше никогда не встречала. Интересно...
  - Это туя... - поймал взгляд Олеи Бел. - Здесь их раньше было много, а сейчас остались только редкие островки этой зелени - как ты заметила, в этой стране почти все вырублено под пашню.
  - Жаль... - Олея с искренним сочувствием смотрела на рощицу, мимо которой они проезжали. Конечно, особого сходства нет, но, тем не менее, эта туя отдаленно напоминает деревья в ее родной Руславии. Что ж, следует радоваться хотя бы тому, что эта не вырубленная рощица не так уж и мала. Во всяком случае, тянется она довольно далеко.
  - Согласен.
  - Между прочим, судя по этой дороге, не скажешь, что она заброшена. То, что по ней частенько ездят, видно сразу.
  - Это не совсем верно. Тут, считай, глухая провинция, а здешние крестьяне не очень любят покидать свои селения, куда-либо уезжают нечасто. Поселок от поселка живет довольно обособлено, хотя на первый взгляд это заметить довольно сложно. Обратила внимание, какие тут безлюдные дороги? По ним вовсю ездят только во время посевной, да и после уборки урожая выезжать приходиться - надо же зерно везти на продажу. Вот и укатали дорогу. А в остальное время крестьяне едва ли не безвылазно сидят по своим поселкам.
  - То-то я смотрю, что мы никого не встречаем. Даже непривычно... И все-таки я не поняла - куда мы теперь направимся?
  - Если откровенно, то я и сам в затруднении. Главная дорога Байсина, та самая, по которой мы ехали еще вчера - она от этих мест находится довольно далеко: ведь мы с тобой сейчас очень заметно отклонились в сторону от тех оживленных путей, и потому искать нас тут вряд ли будут. Наверное, главная дорога сейчас просматривается едва ли не полностью, так что нам с тобой там делать нечего. Будь моя воля, то я бы постарался каким-то образом добраться до границ с Руславией именно по этим, самым глухим местам Байсина. Беда в том, что я не очень хорошо представляю себе расположение дорог в этой стране, а наугад блуждать не стоит.
  - То есть ты хочешь каким-то образом узнать, как отсюда добраться до границы?
  - Если б мог, то поступил бы именно так.
  - Говоришь, "если б мог"... В чем дело?
  - Видишь ли, существует одно обстоятельство, которое нет смысла скрывать от тебя. Хочется этого, или нет, но нам надо идти в столицу Байсина.
  - Зачем?
  - У меня есть... ну, что-то вроде инструкции, или приказа. Помнишь, еще тогда, на острове, я говорил, что, проходя через Иорнал, мне удалось обменяться донесениями со своим связником?
  - Да, конечно же, помню. Тогда еще Юрл тебя расспрашивал о том, что было в том послании, которое тебе передал связник. А еще мне показалось, будто Юрл с явным недоверием воспринял твои слова о содержании того донесения или послания...
  - Правильно сделал... - чуть усмехнулся Бел. - В действительности там находилось нечто вроде инструкции о том, каким образом мне следует возвращаться домой, были указаны города, явки, пароли и многое другое. Правда, проку от того послания оказалось немного, ведь мы с тобой стали возвращаться иным, окружным путем, а когда в Маргале я сунулся на одну из указанных явок... Ну, ты помнишь, что тогда произошло.
  Еще бы Олее не помнить Гавера и его сестру. Явка была провалена, вернее, сдана с потрохами, и если бы Бел не был столь осторожен, то их бы наверняка прихватили. Теперь вот опять куда-то надо идти...
  - Ты хочешь сказать, что собираешься на еще какую-то явку? А может, не стоит? После посещения Гавера я что-то опасаюсь идти хоть к кому-то...
  - Возможно, и я бы отныне больше никуда не сунулся, только вот в том приказе было сказано предельно ясно: если я буду возвращаться назад с артефактами, то из столицы Байсина мне необходимо послать сообщение в Руславию, и наши люди встретят меня на границе в том месте, которое я укажу.
  - Знаешь, Бел, может, я излишне подозрительна, но мне что-то совсем не хочется идти хоть к кому-то в этой стране, пусть даже тебе было велено это сделать. Может, ну их всех, а? Сами постараемся дойти, тем более что по сравнению с тем расстоянием, которое мы уже преодолели, нам осталось пройти совсем немного.
  - Да, сразу заметно, что к приказам и служебной дисциплине ты не имеешь никакого отношения... - усмехнулся Бел. - Понимаешь, я просто-напросто обязан послать сообщение о том, что пробираюсь домой, причем возвращаюсь не с пустыми руками. Дело тут даже не в доскональном исполнении приказа, а в том, что надо хоть немного снять напряжение у тех, кто сейчас находится в полном неведении насчет судьбы артефактов. Все же на кону поставлена судьба страны, так что, сама понимаешь...
  - А если нас прихватят в той столице... Кстати, как она называется?
  - Гайдаби. Сразу же предупреждаю: ранее я в этом городе ни разу не был, так что мы с тобой находимся примерно в равном положении.
  - И как же мы будем добираться до столицы?
  - Вообще-то мы уже туда едем. Как только закончится эта рощица из туи, так будет развилка. Как я тебе уже говорил, одна из двух тропинок с развилки приведет нас к той самой главной дороге, с которой мы ушли, а если поедем по второй, то окажемся на пути, ведущем к столице, только вот мы подъедем к ней не со стороны главной дороги, а с противоположной... Кстати, тот человек, к кому я должен подойти в столице - он живет как раз неподалеку от тех ворот, куда мы подъедем ... В общем, надо будет сворачивать на нее, то есть на вторую тропинку.
  - И сколько же нам надо ехать до столицы, то бишь до этого Гайдаби?
  - Думаю что сегодня мы до него никак не доберемся, даже при всем своем желании. Если вспомнить, что мне говорил тот крестьянин, то можно прикинуть по времени: от этого места до столицы расстояние не такое и большое, но и не малое, и если все пройдет без проблем, то в город мы приедем не ранее завтрашнего дня, да и то после полудня.
  - Хорошо, допустим, мы благополучно проехали столицу, а вот куда лучше ехать потом, чтоб добраться до границы с Руславией - об этом тебе селянин ничего не сказал?
  - Вот чего нет, того нет. Он дальше столицы не бывал, зато изъездил все здешние места. Говорю же: мужик хватался за любую работу, лишь бы прокормить семью. Если случалось так, что его никто не брал на работу, то он мотался даже за самым мелким заработком, а то и занимался извозом, частенько уезжая довольно далеко от родного дома. Именно оттого мужик хорошо знает все окрестные места до Гайдаби.
  - Знаешь, я слушаю тебя, и мне кажется, что две старых лошади в обмен на то, что он тебе рассказал - это совсем небольшая цена.
  - Согласен, но в то время денег у нас с тобой все одно не было, а для него две лошади - это почти что целое состояние.
  - Кстати, ты ведь забрал кошелек у того мужичка, что везде возил с собой кокатриса, так? Ну, и сколько там денег?
  - Еще не считал, но, похоже, мужику платили неплохо. Во всяком случае, мы с тобой отныне находимся не с пустыми руками, что уже само по себе приятно. Сейчас доедем до ближайшего селения, и там нужно будет купить корзины и наполнить их какими-нибудь овощами или фруктами: все же мы с тобой пытаемся маскироваться под местных жителей, а здешние крестьяне впустую своих лошадей гонять не будут - хоть что-нибудь, да на них нагрузят... А, вот и развилка.
  Первое селение на пути беглецов встретилось только часа через два. Вернее, вначале стали попадаться стада коров и овец, потом пошли небольшие рощи фруктовых деревьев, а уж за ними стало видно и селение. Ого, а домов-то там будет с сотню, не меньше, а то и побольше. Крепкие большие дома за высокими заборами, при каждом огород немалых размеров, а уж уток и кур по этому селению бродит просто видимо-невидимо. Ничего не скажешь, люди тут живут справно. Двое незнакомцев в крестьянской одежде сразу же привлекли к себе внимание, правда, селяне к ним не торопились подходить, наблюдали издали. Похоже, в здешние места чужаки заходят нечасто, и их появление запоминается надолго.
  Олея считала, что им следует как можно быстрей покинуть поселок, но Бел решил иначе. Он остановил свою лошадь возле одного из домов, который с виду был чуть побольше остальных, да и выглядел побогаче. Понятно, здесь живет если не староста этого селения, то очень уважаемый человек. Услышав вежливый стук, из ворот вышел крепкий мужичок довольно преклонных лет, и Бел, почтительно поклонившись, о чем-то заговорил с ним.
  Примерно через час беглецы покинули поселок, и не просто так, а с грузом. У каждого через спину его лошади были перекинуты по две огромные корзины, наполненные яблоками и грушами. Вот теперь никто не отличит этих двоих от простых селян, везущих фрукты на продажу в город. Там, в селении, Бел рассказал невозмутимо слушающему человеку (который, и верно, оказался здешним старостой) что, дескать, они с женой едут из далекого поселка к своим родственникам. Все бы хорошо, только вот когда они ехали вдоль оврага, лошади внезапно чего-то испугались, и понеслись вперед не разбирая дороги, словно бешеные, а одна лошадь вообще свалилась в овраг вместе со всем добром, что на ней было навьючено, и при падении, похоже, сломала себе хребет. Непонятно, что же там, в овраге, было такое страшное, потому что возвращаться, а уж тем более спускаться вниз они не стали: уж очень были перепуганы лошади, еле их остановили через несколько верст, и то с трудом. Дескать, вот потому мы и хотим у вас спросить: что же такое жуткое водится в этом овраге? Если честно, то и мы очень испугались... Ну, а заодно к вам будет просьба: раз мы потеряли чуть ли не все, что везли (а к родне с пустыми руками приезжать как-то не принято) то не могли бы вы нам продать немного хороших фруктов - все же надо хоть что-то привести в подарок дорогим родственникам!..
  Удивительно, но слова Бела сработали, как надо: пусть беглецов и не пригласили во двор старосты (по здешним меркам чужакам нечего делать во дворах селян), но внимательно выслушали, и не очень удивились его рассказу, или хотя бы сделали вид, что не удивлены. Как позже стало понятно, здешний овраг был тем самым местом, которое среди местного населения считался чем-то вроде страшилки, которой пугают детей. Конечно, вряд ли там в действительности водится хоть что-то по-настоящему жуткое, но людям всегда хочется чего-то таинственного или необычного, и этим требованиям вполне соответствовал на редкость длинный овраг, тем более что он, по мнению местных жителей, не имел конца и края. Вообще-то Олея и Бел, когда пробирались по оврагу, не встретили там ничего страшного (если, конечно, не считать кокатриса, но это уже не имело никакого отношения к обитателям здешних мест), но если людям хочется иметь под боком нечто страшное и необъяснимое, то отчего бы и не пойти им навстречу в этом вопросе?
  В общем, дело закончилось тем, что беглецов подробно расспросили о произошедшем, потом им продали фрукты, а заодно и большие корзины, чтоб было удобней перевозить купленное, причем местные и тут постарались не упустить своей выгоды. Корзины им продали огромные, величиной едва ли не вполовину человеческого роста каждая, да и шириной они были совсем не малые, а уж яблок и груш насыпали в них едва ли не доверху. Правда, и цену за все заломили такую, что Бел долго торговался - на рынках в городах, мол, цены и то едва ли не в разы дешевле, так отчего ж вы с нас так дорого просите?! Надо сказать, что народ тут своего не только не упускал, но по возможности старался запустить обе руки как можно глубже в чужой карман.
  Итак, теперь беглецы едут по дорогам чужой страны совсем неотличимые от местных жителей. До вечера они проехали еще два селения, и в каждом почти что-то покупали для того, чтоб придать себе еще большее сходство с крестьянами, которые везут урожай на рынок.
  Ночь застала их едва ли не посередине сжатого поля, но особо расстраиваться по этому поводу беглецы не стали. Сойдя с неширокой дороги, они постелили на землю накидки и расположились прямо на колючей стерне - все равно поблизости нет ни рощиц, ни кустов, так что нет никакой разницы, где им можно переночевать. Сняли с уставших лошадей тяжелые корзины, достали еду, которую купили в дороге, и поели впервые за весь день.
  - Бел, а для чего ты рассказал селянам о том, будто нас кто-то напугал? - не выдержала Олея.
  - Видишь ли, появление чужаков в этих местах - дело нечастое, а мы еще и заявились налегке, без груза, что само по себе считается странным. В здешних местах люди понапрасну лошадей не гоняют - народ тут живет хозяйственный, скотину бережет, и очень настороженно относится к незнакомым людям, невесть каким образом оказавшимся в здешних глухих местах. К тому же, спорить готов, селяне знают в лицо очень многих обитателей соседних селений, и наших физиономий там точно нет. Мы чужаки, приехали неизвестно откуда, и в этом случае мне трудно предугадать поведение здешних жителей, особенно если учесть, что люди живут они здесь довольно обособленно, и оттого имеют немалое опасение к незнакомцам. Если бы мы показались им по-настоящему подозрительными, то они, без сомнений, сумели каким-либо образом предупредить стражников, которые наверняка имеются хотя бы в одном из здешних поселков.
  - Так селяне нам поверили?
  - Трудно сказать наверняка, но то, что вдоль оврага для проверки наших слов завтра же направятся мужики из поселка - в этом я нисколько не сомневаюсь.
  - Так они же найдут...
  - И пусть находят. Я почти не сомневаюсь, что к тому времени наш связанный пленник сумеет освободиться от пут: веревку о камень перетрет, или каким-то образом сумеет ее перегрызть... Естественно, что на месте оставаться он не будет и вряд ли задержится для того, чтоб проливать горькие слезы над своим погибшим кормильцем-поильцем, то есть над кокатрисом. Возможно, мужик над ним и повздыхает, но постарается уйти как можно быстрей, прихватив что-то из сваленного на землю добра, но унести все никак не сможет. В результате селяне, если даже дойдут до нужного места, найдут сваленные мешки, мертвую лошадь и дохлого кокатриса, что полностью подтвердит наши слова. Что они будут делать потом - это их дело, но о том, что в овраге водятся чудовища - об этом теперь будут рассказывать чуть ли не каждому.
  - Но ведь обо всем этом станет известно страже, и они начнут расследование! Наверняка разберутся, что это кокатрис, или василиск - я ж не знаю, как этих тварей называют в здешних местах!
  - Да как бы не называли, пусть потом думают, что это за нечисть и откуда взялась. Для нас с тобой куда важней оказаться как можно дальше от этих мест, и как можно ближе к Руславии.
  - Но этот мужчина, хозяин кокатриса... Он наверняка кинется к Юрлу!
  - Наверное. Но ему вначале нужно будет добраться до Юрла, а на это требуется время. Лошади у мужика нет, а украсть ее в поселке довольно сложно: ты же сама видела - там каждый приехавший находится под постоянным и негласным присмотром. Если же он попытается это сделать, то я ему не завидую: в здешних местах с теми, кто крадет лошадей, поступают предельно жестко. Не исключено, что этот человек в состоянии заплатить селянам, чтоб его довезли до дороги: хотя я его и обшарил, но вполне может оказаться, что часть деньжонок у него была припрятана в тех мешках, которые он возил на своей лошади.
  - Бел, а тебе не кажется, что к вечеру становится значительно прохладней? - Олея отчего-то стала мерзнуть.
  - Просто мы с тобой привыкли к теплу и днем, и ночью... - чуть улыбнулся Бел. - А меж тем пора потихоньку отвыкать от подобной благодати - все же мы направляемся к Руславии, а там, как ты помнишь, теплым бывают только несколько летних месяцев. Погоди, еще день-другой, и при приближении к границам с Руславией будет достаточно холодно.
  - Верно, ведь у нас уже глубокая осень... - вздохнула Олея. - Поскорей бы домой...
  - Стоп, не надо таких разговоров! - скомандовал Бел. - Знаешь, это уже что-то вроде приметы: стоит расслабиться хоть немного, как сразу можно совершить немало серьезных ошибок. А нам с тобой до Руславии еще добраться надо. Так что ложись-ка ты спать, а ближе к утру я тебя разбужу.
  - Уговорил...
  Утром опять была дорога, которая постепенно становилась все более оживленной, да и селения встречались все чаще и чаще. Люди шли в одном направлении, к столице, и, как правило, это были крестьяне, которые везли на продажу овощи и фрукты, гнали животных. Беглецы ничем не выделялись среди селян, и несколько стражников, которых они встретили на пути, не обратили никакого внимания на семейную пару. Уже неплохо.
   Олея помнило слова Бела о том, что к столице они подойдут не по главной дороге, а с противоположной стороны, там, куда крестьяне ежедневно везут в столицу свой урожай. Хочется надеяться, что на воротах, ведущих в город, стража не будет уж очень пристально следить за приезжими - все же внимание этого ведомства в первую очередь должно уделяется тем, кто входит в город со стороны главной дороги.
  К Гайдаби беглецы подъехали уже во второй половине дня. Им повезло: в это же самое время к воротам подходил большой обоз с зерном и почти одновременно с ним подъезжали с десяток крестьянских телег, тяжело груженых овощами, причем каждый из приезжих хотел как можно быстрей проехать в город, не задерживаясь в воротах. Крик, ругань, суета, сцепившиеся меж собой телеги, пыль, висящая в воздухе... В общей суматохе Бел и Олея сумели неузнанными протолкаться в город, причем стражники даже не посмотрели в их сторону - служителей закона куда больше беспокоила драка, устроенная двумя возницами едва ли не прямо перед городскими воротами, а причина драки была проста - эти люди не поделили место в общей очереди на въезд в город.
  За воротами столицы тоже царила суматоха и стоял самый настоящий гомон: это приехавшие направлялись кто куда, тут же мотались шустрые перекупщики, пытаясь по дешевке скупить товар, привезенный крестьянами. К Белу тоже подскочил какой-то молодой и весьма настырный парень, и, оглядев привезенные яблоки и груши, стал что-то снисходительно втолковывать беглецам. Впрочем, Олее и без перевода было понятно, что пытается сказать им этот шустряк: товар, дескать, у вас не очень хороший, с таким в столице делать нечего, так что проторчите вы с ним на рынке чуть ли не до следующего урожая, но я парень добрый, понимаю ваши сложности, и оттого готов купить у вас неходовой товар по очень хорошей цене, тем более что вам, наверное, надо бы торопиться домой, и в то же время вы вызываете у меня искреннюю симпатию!..
  Однако Бел не стал выслушивать предложений шустрого парня и лишь отрицательно покачал головой. Впрочем, тот особо не расстроился, и тут же переключил свое внимание на только что въехавшую в город тяжелую телегу, в которой лежало пара здоровенных свиных туш, ну, а беглецы, взяв под уздцы своих коней, пошли дальше. Олея оглядывалась по сторонам, и только качала головой: сразу видно, что здесь постоянно водят животных, а за порядком следить некому - неширокая улица покрыта навозом, грязью, соломой, да и дома, стоящие по обе стороны, выглядят очень неаккуратно из-за толстого слоя осевшей на них пыли.
  - Бел, мы сейчас куда? - негромко спросила Олея.
  - На рынок. Во-первых, мы с тобой привезли товар на продажу, так что нам прежде всего надо отправиться именно туда, а во-вторых на рынке можно узнать многое из того, что не узнаешь в другом месте.
  Столичный рынок, по сути, ничем не отличался от многих, уже виденных Олеей. Все те же торговые ряды, вечные крики покупателей и продавцов, постоянная толчея... Однако Бел, о чем-то расспросив одного из торговцев, уверенно направился вглубь рынка. Конечно, вряд ли кому-то из тех, кто попадался им на пути, нравилось, что их задевают тяжеленными корзинами, и потому вслед им неслись и ругать, а то и тычки, но беглецы на это не обращали внимания - подумаешь, не с ними одними так поступают.
  Дойдя до складов, расположенных позади рынка, беглецы разгрузили свои корзины и оставили их там на хранение, а потом Бел направился на ближайший постоялый двор, при виде которого Олея только что руками не развела: довольно грязное, обшарпанное здание из числа тех, в котором приличному человеку делать нечего. Однако Бел бодрым шагом направлялся именно в это место, которое сложно назвать даже самой захудалой гостиницей.
  - Бел, что мы будем делать в этом гадючнике? - Олея в растерянности ухватила мужа за руку.
  - Ну уж зачем так сразу - гадючник... Просто это постоялый двор весьма низкого пошиба из числа тех, какие частенько бывают при рынках. Останавливаются здесь те, кто не хочет тратить лишние деньги за ночевку в столице. Между прочим, такие вот обшарпанные заведения привлекают множество людей, как почтенных селян, так и обитателей городского дна. Тут идет постоянное мельтешение продавцов, покупателей, просто проезжих или же тех, кто рискнет зайти сюда поесть или выпить стакан дрянного винца - и именно в этом состоит ценность подобных... гадючников. В таких местах, конечно, не затеряешься, но скрыться на какое-то время можно.
  - Неужели мы остановимся в этом ободранном доме?
  - Дорогая моя... - усмехнулся Бел. - Если бы все заключалось только в ободранном виде этой так называемой гостиницы, то мы с тобой вряд ли пошли бы в это милое место. Здесь меня интересует другое, вернее, другие, а если говорить точнее, то здешние обитатели.
  - Кто именно?
  - Те, кто постоянно там ошиваются без дела. Местные бездельники, пьянчужки и тому подобные типы.
  - Это-то для чего тебе нужны?
  - Пока что на всякий случай. Между прочим, если их хорошо раскрутить, то можно получить настоящий кладезь бесценной информации. Конечно, места, подобные этой гостинице, не оставляет без внимания и рыночная стража, но тут многое зависит от тебя самого. А заодно и как повезет... Но это будет потом, сейчас же нам с тобой надо снять здесь комнату.
  - Какой кошмар!
  - Лучше вспомни о том, что у нас с тобой места для отдыха бывали и похуже.
  Без особых сложностей сняв комнату в этой грязной гостинице (между прочим, плата за комнатенки на этом постоялом дворе была не такой уж и малой) и оставив в здешней конюшне своих лошадей, направились в отведенную им комнатенку. Поплотнее закрыв хлипкую дверь, беглецы посчитали имеющиеся у них деньги, разделили их на несколько частей, и, как сумели, спрятали их, причем что-то рассовали по сапогам, а что-то спрятали в одежде. Бел предупредил: за деньгами надо приглядывать во все глаза, а не то здесь еще то ворье, враз оставят едва ли не голыми. Конечно, если бы это был приличный постоялый двор, то можно было бы рискнуть и оставить деньги в номере, только вот к этой гостинице слово "приличная" было совершенно неприменимо.
  Оглядываясь по сторонам, Олея думала о том, что хорошо бы здесь все как следует вымыть и выскоблить, хотя для этого придется потратить столько сил, что уж лучше сразу сделать полный ремонт с заменой полов и побелкой стен, а иначе не избавиться ни от грязи, ни от застарелой вони, которой тут было пропитано, можно сказать, все.
  Выйдя из гостиницы, Олея с удовольствием вдохнула в себя воздух. Конечно, никак не скажешь, что на торговой площади пахло цветами, но во сравнению с прогоркшими запахами постоялого двора здесь дышится сравнительно неплохо.
  - Что будем делать дальше? Ты сказал, что тебе здесь надо к кому-то пойти, чтоб послать сообщение домой.
  - Так оно и есть, только вот так сразу, не оглядевшись, я туда не сунусь. У нас с тобой слишком ценный груз, чтоб можно было понапрасну рисковать.
  - Я понимаю... И куда же мы пойдем?
  - Надо прежде всего найти место, где живет нужный мне человек, и именно этим мы с тобой сейчас займемся.
  Бел неторопливо шел, осматриваясь по сторонам, и у Олеи создалось такое впечатление, что он кого-то высматривает. Хотя самые людные и шумные места рынка остались далеко позади, все одно вокруг хватало и толчеи, и гомона, так что женщина никак не могла понять, кого же тут ищет Бел.
  Через какое-то время муж остановился и повернулся к Олее.
  - Так, кажется, что-то подходящее... У тебя сейчас одна задача - ничего не говорить, меня не перебивать, следить во все глаза за тем, что происходит вокруг. Задача ясна?
  - Могу не говорить уже с этого момента... - улыбнулась Олея.
  - Как вижу, задача понята правильно... - хмыкнул Бел. - А сейчас иди за мной и постарайся не отставать.
  Далеко идти не пришлось. В нескольких шагах от них стоял мальчишка лет десяти, и по его виду сразу было понятно, что этот парнишка вряд ли живет в семье. Обычный бесприютный ребенок из числа тех, кого кормит улица и не очень праведные делишки. Старая, заношенная одежда, грязные волосы, взгляд зверька, который в любое мгновение готов сорваться с места и дать стрекача... Видимо, почувствовав это, Бел остановился шагах в пяти от парня, и окликнул его, крутя в пальцах мелкую монетку. Тот, настороженно оглянувшись по сторонам, неохотно откликнулся, но почти сразу же стал смотреть на монету, которую так призывно держал обратившийся к нему селянин.
  Олея, естественно, не поняла, о чем Бел спрашивал того парнишку, и что тот неохотно отвечал, но главное было в том, что вскоре монетка поменяла своего хозяина. Тем не менее немного успокоившийся мальчишка вовсе не торопился убегать, а Бел вновь полез в карман за еще одной монетой. Надо же, а тон разговора у них поменялся: такое впечатление, что парнишка чуть снисходительно поясняет деревенскому раззяве, куда ему нужно идти, а до великовозрастного недотепы никак не доходят самые простые понятия. Дело кончилось тем, что мальчишка выклянчил еще и третью монетку, после чего быстро исчез с глаз беглецов, но если судить по его чуть презрительному виду и насмешливо оттопыренной губе, то становится понятно: парень остался в твердом убеждении, что многие из тех, кто приезжает из глубинки, явно не отличаются умом и сообразительностью.
  - О чем ты с ним говорил? - поинтересовалась Олея, когда они свернули на одну из улиц, ведущих от рынка.
  - Должен же я был выяснить, где живет наш агент. Понимаешь, тот человек, к которому я должен подойти - он торговец, и торгует птицей. Кроме того, он занимается еще и тем, что продает голубей, в том числе и почтовых.
  - Так вот почему тебе надо пойти к нему! Почтовые голуби...
  - Совершенно верно. Почтовые голуби - это один из наиболее быстрых способов передачи информации, и, кстати, довольно неплохое легальное прикрытие. Разведение голубей и торговля ими - это довольно уважаемое занятие и постоянная прибыль, однако в Байсине этим делом занимаются немногие. Причина: иметь голубей - здесь это приравнено к роскоши, и оттого те, кто их разводит или содержит - те люди платят очень высокий налог. Понятно, что найдется немного желающих отдавать в казну такие большие деньги, и потому тех, кто разводит голубей, можно пересчитать по пальцам. Вот я и попросил этого мальчишку подсказать, где тут поблизости находится хоть один торговец голубями, а лучше два: мол, в нашей деревне староста хотел бы купить себе несколько таких птиц, но не знает цену на них, вот и попросил меня прицениться к ним, а заодно и еще кое-что выяснить у торговцев. Как оказалось, голубей на рынках не продают, и мне надо бы подойти к одному из тех, кто ими торгует, а куда именно идти - представления не имею. Оттого, дескать, я и интересуюсь, куда мне идти и к кому обращаться...
  - Мальчишка ничего не заподозрил?
  - Вряд ли. Думаю, приезжие у него частенько спрашивают дорогу: все же тем, кто впервые приезжает в Гайдаби, надо знать, куда можно пойти в этом незнакомом городе, а у кого еще спрашивать, если не у таких вот пацанов? Между прочим, пояснять чужакам, где и что находится в столице - это один из небольших, но постоянных доходов бездомных мальчишек, а уж они-то знают весь город, до последней хибары.
  - А о чем ты его так долго расспрашивал?
  - Подробностями интересовался - где искать, как найти... Парень мне сказал, что неподалеку живут двое торговцев голубями, а так как я оказался на редкость бестолковым, да еще и с никудышной памятью, то он мне подробно пояснил, как дойти к каждому из них, а заодно сказал, как звать тех торговцев. Правда, за это мне пришлось парню дополнительно заплатить. Вообще-то мальчишка был готов рассказать мне еще о нескольких любителях птиц, только я отказался - хватит, говорю, с меня и этих двух, все одно я в этом ничего не понимаю.
  - Интересно, откуда мальчишка может знать о том, где живут какие-то торговцы голубями?
  - Ну, эти птицы нравятся многим, а уж мальчишкам в первую очередь. Это я по себе знаю. Помнится, нам с братом в детстве тоже очень хотелось иметь голубятню, но, как говорится, не судьба.
  - Если я правильно поняла, то один из этих двух торговцев и есть именно тот, кто тебе нужен?
  - Верно. Сейчас пойдем на ту улицу, где он живет, посмотрим со стороны...
  - Как скажешь.
  Идя по улицам Гайдаби, Олея вновь отмечала: здесь сложно хоть что-то рассмотреть за довольно высокими глинобитными или деревянными стенами, которые отделяли дома жителей столицы от постоянного шума и суеты. Внешне здесь все очень походило на те южные города, которые Бел и Олея уже прошли, и в которых можно было легко заблудиться. По счастью, Бел, вспоминая слова мальчишки, уверенно шел по улицам столицы. Повезло еще и в том, что не пришлось забираться далеко вглубь города: стоило беглецам пройти три извилистых и довольно длинных улицы, как над одним из домов стали видны очертания голубятни.
  Так, похоже, что Белу было велено придти именно сюда, в этот дом. Конечно, передать послание на родину - дело хорошее, только вот прежде чем нанести сюда визит, неплохо бы все проверить еще разок: ведь с того времени, когда еще в Иорнале Белу тайно передали сообщение о том, куда ему следует идти - с той поры утекло немало воды и у связника вполне могло что-то измениться.
   Пристроившись за небольшой компанией парней, тащивших какие-то тюки, и идя вслед за ними, Бел и Олея, не останавливаясь, прошли мимо нужного дома, а затем направились дальше, свернув на соседнюю улочку.
  - Ну, дорогой мой, что скажешь? - негромко спросила Олея, когда они немного отошли от нужного им дома.
  - Не знаю. Условный сигнал на месте, да и с виду ничего подозрительного я не заметил. Впрочем, что можно увидеть за высоким забором? На всякий случай давай-ка обойдем все кругом - может, что интересное увидим.
  Беглецы еще с час бродили по окрестным улицам, усиленно изображая из себя зевак, коих к вечеру на улицах стало появляться немало. Впрочем, тут были не только зеваки, но и мастеровые, торговцы, а то и просто семейные пары. А что, все правильно: сегодняшний день закончен, завтра опять надо выходить на работу, и хоть вечером можно снять с себя усталость рабочего дня, немного передохнуть, прогуляться... На улицах, как по-волшебству, стали появляться разносчики вина, продавцы пирогов, соленой рыбы...
  Чтоб не выделяться, Бел и Олея тоже купили себе по большому пирогу с мясом, и не торопясь шли среди толпы, стараясь говорить негромко.
  - Ума не приложу, как нам поступить! - Бел с трудом разжевал кусок жесткого мяса. - Надо бы еще разок все проверить, только вот как и когда? Время поджимает, и нам с тобой завтра с утра пораньше надо бы убраться из города, а прямо идти на явку я не хочу.
  - А может поступим, как в прошлый раз?
  - Это когда мы забирались через соседние дома? Тут подобное вряд ли выйдет. Прежде всего здесь почти в каждом доме есть собака для охраны, которых на ночь наверняка спускают с цепи. Представь, какой тут лай поднимется, если мы с тобой ночью через забор полезем! Да ладно бы эти звери только лаяли, так они ведь еще могут и хорошо тяпнуть.
  - Ты, наверное, имел в виду, что они могут что-то оттяпать?
  - Да нам с тобой это без разницы.
  - А у связника во дворе собака имеется?
  - Не знаю.
  - Бел, ты говорил, что он птицей торгует. Так может, дождемся, когда он завтра к себе в лавку пойдем, а там уж...
  - Не пойдет... - покачал головой Бел. - Видишь ли, завтра этот человек может заболеть, или же просто захочет просидеть весь день дома, поджидая кого-то на заранее условленную встречу: слышала ведь, что продавать голубей - дело весьма прибыльное. Что же касается торговли птицей на рынке, то там у него наверняка имеется или приказчик, или помощник.
  - Тогда что же делать?
  - Еще не решил... Ладно, пошли назад, в гостиницу, а по дороге я кое-что прикину...
  - Что именно?
  - Да так, в голове есть кое-какие мысли, правда, не знаю, выйдет ли из этого хоть что-то.
  Однако вместо того, чтоб отправится на постоялый двор, Бел пошел на рынок, где, несмотря на позднее время, все еще оставались торговцы. Правда, сейчас их было несравненно меньше, чем несколько часов назад, да и товара на прилавках здорово поубавилось. Впрочем, скоро наступит ночь и с рынка уйдут последние покупатели, так что продавцам тут будет делать нечего. Понимая это, Бел особо не тянул с покупками, и у первого же торговца в мясном ряду приобрел несколько кусков мяса, довольно подозрительного на вид, но, по заверениям торговца, совсем свежего, только немного заветревшегося на жарком солнце. Немолодой продавец, обрадовавшись, что ему не придется нести домой непроданный товар, вместе с мясом вручил нежданным покупателям старую корзину, которая едва не расползалась на прутья - дескать, вот вам от меня подарок, чтоб удобнее было нести мясо. И хотя Олея всерьез опасалась, что корзина рассыплется еще до того, как они заявятся в гостинцу, этого, по счастью, не произошло.
  Лишь зайдя в отведенную им небольшую комнатку и поплотнее прикрыв за собой дверь, Олея негромко спросила у мужа:
  - А зачем ты купил это мясо?
  - На всякий случай... - пожал плечами Бел. - Возможно, оно нам и не понадобится... Давай пока уберем его под кровать, и если даже в наше отсутствие кто и заглянет в эту комнату (в чем я почти не сомневаюсь - уж слишком низкопробная гостиница!) то хочется надеяться, что никто не польстится на корзинку с так называемым мясом.
  - Между прочим, оно уже с душком! - буркнула Олея.
  - Да я это уже заметил... - отозвался Бел. - А иначе с чего бы продавцу дарить нам эту чуть живую корзинку? Понятно, что если понесем это будто бы свежее мясо в руках, то враз запашок уловим, а в корзине все подальше от носа... Ладно, теперь к делу. Помнишь, ты спрашивала меня, отчего мы остановились здесь?
  - А то как же! Ты еще сказал, что здесь можно кое-что узнать.
  - И не только. Сейчас спускаемся вниз, и я начну напиваться.
  - Что-что ты начнешь делать?
  - Пойду в загул.
  - Ничего себе! - фыркнула Олея. - Мы с тобой, друг сердечный, женаты всего ничего, а ты уже позволяешь себе кое-что из того, за что в Руславии от разгневанной супруги можно огрести скалкой по хребту, и не единожды!
  - Как же, слыхал о таком! - хохотнул Бел. - Один мой закадычный друг, случалось, по молодости лет от жены хорошо получал скалкой, причем не только по хребту! А вот второго друга-приятеля женушка под горячую руку даже как-то сковородкой отходила! Впрочем, надо признать, там было за что выволочку устраивать... В общем, так: мы с тобой - крестьяне из провинции, приехали сюда продать кое-что из нынешнего урожая, но у муженька, то бишь у меня, появилось желание немного встряхнуться, выпить в столице, погулять, так что тебе, то есть женушке, остается только с досадой наблюдать, как муженек просаживает деньги, заработанные тяжким трудом.
  - Погоди, я не понимаю...
  - Видишь ли, я тебе уже говорил, что я еще не знаю, как поступать дальше, а в таких местах, как это, иногда можно выяснить кое-что интересное.
  - Но я же не знаю здешнего языка!
  - А ты сиди с разгневанным видом, и, ручаюсь, что к тебе никто не подойдет: мужики по горькому опыту знают, что бывает с теми, кто не вовремя суется к жене того недотепы, который, будучи в изрядном подпитии, тратит семейные сбережения на никому ненужные попойки.
  - Так мне что же, все время молчать?
  - Мы с тобой сейчас договоримся, какие знаки я тебе буду подавать, чтоб ты была в курсе, как следует себя вести в тот или иной момент...
  Вот уже второй час Олея сидела несколько в стороне от Бела, и мрачно наблюдала за тем, как вокруг ее мужа собралась большая компания собутыльников, к многим из которых ни один уважающий себя человек и близко б не подошел. Конечно, тут были и просто любители выпить на дармовщинку (впрочем, таких хватает всегда и везде), но, в основном, полные стаканы в себя то и дело опрокидывала такая рвать и пьянь, что Олея начинала искренне сочувствовать мужу, который вынужден иметь дело с подобным отребьем. Бел, который к тому времени изображал из себя хорошо подвыпившего человека, то и дело махал рукой уставшим служанкам, приказывая принести еще и еще вина. Надо сказать, что служанки носили и закуску, только ее было куда меньше, чем хмельных напитков. Впрочем, собравшихся за столом забулдыг это не очень беспокоило. Главное - есть вино, и в нем их не ограничивают. Что же касается гостеприимного хозяина, то есть Бела, то сам он выпивал немного, в основном только делал вид, будто то и дело вливает в себя наполненные кружки, но зато его собутыльники вовсю наверстывали упущенное.
   Когда беглецы, придя на ужин, сели за стол, липкий от пролитого вина, то, кроме еды, Бел сразу же заказал еще и пару кувшинов вина, чем сразу привлек внимание местных выпивох. Как-то так получилось, что вскоре Бел пригласил за свой стол нескольких мужичков весьма потрепанной наружности, которые не сводили вожделенного взгляда с кувшинов с вином, ну, а дальше все пошло по давно накатанной дорожке. Вначале Бел угостил новых друзей, как говорится, для знакомства, затем понемногу стали подтягиваться новые приятели, и через какое-то время гулянка стала набирать обороты. Олея же, с неприязнью глядя на это дело, неохотно ковыряла в грязной миске отварную фасоль с тушеной говядиной, которая, как это ни странно, оказалась вполне съедобной, и с тоской думала о том, как же отвратительно завтра утром будет чувствовать себя ее муж: как он не старается этого избежать, но все же ему приходится проглатывать какое-то количество этого кислого пойла.
  Пару раз на постоялый двор заглядывали стражники, и, с подозрением посмотрев на разгулявшуюся компанию, уходили, сказав что-то хозяину на прощание, но и так было понятно, что они имели в виду: мол, если эти пьяницы начнут мебель ломать, или за ножи схватятся, то зовите нас, а не то мало ли что, знаем, чем кончаются такие вот посиделки...
   Несколько раз к Олее подкатывались какие-то мужички, да и новоиспеченные собутыльники Бела не раз пытались пригласить ее в свою компанию, и каждый раз Олея произносила несколько непонятных слов (которые заранее заставил ее выучить муж), после чего каждый из возможных кавалеров сразу же едва ли не убегал от разозленной женщины. Зато через какое-то время служанки, то и дело приносившие к шумному столу все новые и новые кувшины вина, стали с затаенным сочувствием поглядывать на молодую женщину, которая мрачно наблюдала за тем, как разгулявшийся муженек выкидывает на ветер семейные деньги, которые можно было бы потратить с куда большей пользой.
  Так, пошел уже третий час неуемного веселья, и теперь эта большая компания, кажется, упилась до нужного состояния - вон, некоторые уже ничего не соображают, но, тем не менее, цепко держатся за свои кружки. Бел чуть кивнул Олее - мол, пора, сейчас начнем собираться, после чего снова замахал руками, подзывая к себе служанок - давайте сюда еще вина!..
  Вскоре вся шумная компания общим числом более двух десятков человек вывалилась из гостиницы, и, горланя песни, побрела по улице в поисках дальнейших приключений. Едва ли не у каждого из мужичков в руках было по паре бутылок вина, за которые пьянчуги держались мертвой хваткой, и к горлышкам которых систематически прикладывались. Олея, с облегчением вдыхая прохладный ночной воздух, шла рядом с Белом, причем не с пустыми руками: она, как и все остальные в этой веселой компании, несла с собой несколько бутылок, правда, пустых, без вина.
  Что ж, пока все шло так, как и задумывал Бел. Правда, глядя на упившихся мужичков, многие из которых, как говорится, уже не вязали лыка, Олея всерьез опасалась, как бы половина этих пьяниц не улеглась спать прямо на дороге, что крайне нежелательно - ведь всей этой компании еще надо каким-то образом добраться до дома с голубятней...
  К тому времени, когда компания побрела в поисках очередных развлечений, на улицах уже наступила ночь, было совсем темно, то есть самое время для выполнения задумки Бела. Распугивая на своем пути редких прохожих, шумная компания передвигалась по улице, и единственное, чего опасалась Олея - так это как бы на их пути не встретились стражники, которые могут разогнать не ко времени разгулявшихся пьянчуг. Впрочем, беглецам повезло и тут: стражники, если даже и встречались на пути веселой компании, не хотели иметь никаких дел с двумя десятками упившихся мужиков, от которых неизвестно что можно ожидать. Вообще-то это понятно: тут без драки может и не обойтись, так что не стоит связываться с этими пьяницами, многие из которых, выпив, становятся более чем агрессивными. Да и так понятно, что эти расшумевшиеся гуляки, закатившись в ближайший кабак, и без того вскоре уснут чуть ли не прямо за столами...
  Олее же казались, что они немыслимо долго брели по городу, добираясь до нужной улицы, но, наконец-то, компания подошла совсем близко к дому с голубятней. Осталось сделать самое главное: сейчас Бел должен поспорить с кем-то из их пьяной компании, что сумеет перебросить пустую бутылку через высокий забор одного из домов, стоящих на этой улице, причем в споре должны участвовать едва ли не все из этой разгульной компании. Если же учесть, что к тому времени вина не осталось почти ни у кого, а пустые бутылки были в руках почти у каждого, то от подобной забавы никто из пьяных мужичков не хотел отказываться.
  Сказано-сделано, и не прошло и минуты, как первая бутылка полетела в сторону соседнего дома, стоящего слева от того дома, в котором была голубятня. Увы, но она разбилась о стену, не долетев до верха, и именно это здорово раззадорило выпивох. Теперь уже пустые бутылки полетели уже не в один, а в два дома, причем одним из них был тот дом, куда нужно было попасть беглецам. Порожней тары было много, и к тому же несколько бутылок было и в руках у Олеи (ведь не зря же она тащила их всю дорогу!), так что необходимое количество пустой тары Бел точно сумел закинуть как во двор нужного дома, так и в тот, который стоял уже справа от дома с голубятней.
   Звон разбивающихся бутылок, довольный хохот пьяниц, громкий лай собак, а чуть позже и испугано-возмущенные крики проснувшихся людей - все это превратило тихую ночь неизвестно во что. Вдобавок ко всему в одном из дворов раздался короткий резкий свист, испугавший кое-кого из тех пьянчуг, которые еще могли хоть что-то соображать. Тем временем Бел, критически посмотрев на происходящее, схватил Олею за руку, и они отбежали немного назад, в спасительную темноту, и уже оттуда наблюдали за тем, что сейчас творится на месте развлечения пьяной компании.
  Олея не очень хорошо видела в ночной тьме, и поэтому не могла различить многое из того, что бы ей хотелось рассмотреть. Кажется, раскрылась одна из дверей в тех домах, куда пьяницы бросали бутылки, кто-то ругался, и вскоре около все еще веселящейся компании появилось с десяток стражников, а расшумевшаяся компания, судя по всему, была вовсе не прочь сойтись врукопашную со стражами порядка...
  - Уходим! - Бед потянул Олею за руку. - И поскорей, а то как бы еще подмога не пришла. Ты только посмотри, что там делается!..
  - А как же эти выпивохи?
  - Ничего страшного. Кто сумеет - тот удерет, но таких будет немного. Сейчас всех гуляк загребут, отправят в участок, где они благополучно проспят до завтра, и многие, проснувшись, не будут помнить ничего из того, что сейчас произошло. Я знаю особенности того вина, которое я заказывал: крепкое, но дрянь страшная. У любого, кто глотает это пойло, голова с утра едва ли не раскалываться, и вдобавок на какое-то время память отшибает начисто. Правда, через день-два кое-что начинает вспоминаться.
  - Но ведь не у всех же память отшибает! Кое-кто может и помнить, где пил и с кем, так что стражники наверняка захотят нанести нам визит, чтоб выразить свою искреннюю благодарность.
  - Вот оттого-то нам с утра пораньше надо будет убраться из города как можно дальше. Пошли на наш постоялый двор, там и поговорим, расскажем, кто что увидел... Ох, боюсь, и у меня с утра голова заболит! Пусть я не столько пил, сколько делал вид, что выпиваю, но все одно: кое-что пришлось проглотить. Знала бы ты, какая это гадость!
  - Пьяница... - хмыкнула Олея.
  - Что ты, ничего личного, все для блага родного государства...
  На постоялом дворе им удалось незаметно пробраться в свою комнатенку, где Бел со вздохом облегчения уселся на свою кровать.
  - Фу, ноги не держат. И как мужики могут пить такую дрянь - не понимаю! Вода где?
  - Как ты и велел - вон, целый кувшин стоит на столе! Кстати, когда ты его еще до начала своего загула попросил у служанок - они тебе ничего не сказали?
  - А чего тут говорить? - Бел сделал несколько глотков воды и осторожно поставил кувшин на место. - Здесь подобное в порядке вещей - еще с вечера запасаться водой, потому как сушняк никого не щадит, особенно после той крепкой кислятины, которую они выдают за вино... Ох, знало б родное начальство, на какие жертвы иногда приходиться идти - прослезилось бы от жалости!
  - Хм...
  - Вот и я думаю примерно так же... Ладно, это все лирика. На той улице ты заметила что-то необычное?
  - Если честно, то ничего особенного я не увидела, если, конечно, не считать того бедлама, что мы устроили. Еще мы подняли на ноги всех тамошних обитателей и лишили их сна. Жители, конечно, ругались, да и стражники быстро подошли... Вот и все.
  - Негусто. Теперь моя очередь говорить. Значит, так: из всех трех домов, в которые бросали бутылки, собака подала голос только в одном, а если точнее - в том, который находится слева. В доме связника, а также в том, который находится правее - там собак или нет, или же они настолько хорошо выдрессированы, что не подают голос, что, вообще-то, сомнительно. Дальше: ты обратила внимание, что почти сразу же после того, как бутылки разбились во дворе связника - почти сразу же раздался свист?
  - Да, конечно.
  - Между прочим, такой звук издает только особый свисток, который, как правило, имеется только у стражи, что уже само по себе достаточно неприятно. Очевидно, что кто-то из находящихся в доме, услышав на дворе непонятные звуки, решил: ситуация настолько опасная и непонятная, что надо позвать на помощь. Как видно, оттого и схватился за свисток. Ну, дунуть-то в него он успел, однако ты заметила, какой это был короткий свист?
  - Точно, звук был громкий, но словно оборвавшийся.
  - Верно. Такое впечатление, будто некто или выхватил свисток у того, кто в него дул, или же этот некто одним только жестом велел прекратить издавать трезвон. Но все равно, стражники подошли уж очень быстро, ты не находишь?
  - Это может быть простой случайностью.
  - Допускаю. Однако тут есть еще один нюанс. Ты, наверное, издали не рассмотрела, а я вот заметил, как в стене возле дома связника открылась дверь, и оттуда вышел какой-то человек. Казалось бы, ничего особенного, но поставь себя на месте тех людей, кого подняли среди ночи, и не просто подняли, а разбудили, устроив за стенами их дома жуткий шум и тарарам. Более того: в их собственном дворе что-то бьется и грохочет, где-то рядом вовсю лают собаки, громкие крики на улице не стихают... Естественно, что только что проснувшиеся люди находятся в полной растерянности от всего происходящего. Они никак не могут сообразить, что случилось и чего еще можно ожидать. В ночной тишине звуки слышны хорошо, но до людей доносятся только непонятные пьяные возгласы, а голосов стражников там пока что не слышно... Ответь: кто из мирных обывателей в такой ситуации побежит на темную улицу, чтоб посмотреть, так сказать, воочию, что же такое происходит за дверями их дома? Ответ - никто, и причина очень простая: ни одному нормальному человеку не хочется огрести на свою шею невесть какие неприятности, потому как от пьяниц, которые сейчас вовсю орут на улице, можно ожидать чего угодно. Люди будут сидеть в своих домах до тех пор, пока в их двери не постучатся стражники, чтоб спросить, все ли у них в порядке, но даже в этом случае обыватели, хотя и отзовутся, но вряд ли откроют дверь ночью. Разбираться во всем произошедшем будут с утра.
  - Пожалуй...
  - Да не пожалуй, а так оно и есть. А тут я вдруг замечаю, что открывается дверь в стене дома связника, оттуда выходит какой-то человек, и, что самое интересное, встает в сторонку и довольно спокойно наблюдает за всем происходящим. Тебе не кажется это странным?
  - А ты не допускаешь, что это может быть не простой обыватель, а, предположим, кто-то из военных или стражников? Ведь и среди них могут быть любители голубей. Возможно, этот кто-то еще днем обратился к этому человеку с просьбой о покупке птиц, но за разговорами не успел уехать, и оттого был вынуждены задержаться у продавца, остался у него на ночь...
  - Не согласен. Насколько мне известно, связник в доме живет один, и, вообще-то, он не должен задерживать у себя гостей на столь долгий срок. Но даже если предположить, что у него по какой-то причине остался на ночь кто-то из излишне разговорчивых любителей птиц... Окажись этим человеком военный или стражник, то он, выскочив на улицу, сам бы принялся наводить порядок, и хороший кулак тут был бы как нельзя более кстати, а пьяная компания враз бы поредела. Поверь, что в таких случаях пьяницы, как правило, пусть и не трезвеют, но в большинстве своем пытаются убраться подальше - у них хорошо развито чувство опасности. А этот незнакомый человек, что стоял в стороне - он и не думал о том, как разогнать эту шумную компанию, бесчинствующую под окнами дома.
  - Тогда мне все это совсем не нравится.
  - Мне тоже. Слишком много шероховатостей. Хотя там и поставлен условный сигнал, обозначающий, что все в порядке, но я уверен, что провалена и эта явка. Сам же хозяин этого дома на месте, никуда не делся, по-прежнему ведет свои дела, продает птицу...
  - Откуда знаешь?
  - Я же тебе говорил, что у местных забулдыг можно много чего узнать, чем я и занимался, вливая в себя эту отраву, которую по недоразумению называют вином. Видишь ли, если люди не работают, а целыми днями только и блуждают по городу в надежде перехватить дармовой стаканчик, то они невольно замечают очень многое, хотя частенько и сами не понимают этого. Тут, главное, знать, как спрашивать и что спрашивать... Так вот, что касается нашего дела: раз хозяин в доме, то там, кроме него, должны быть еще люди из тайной стражи...
  - Засада?
  - Вроде того. Только вот не думаю, что там постоянно будут держать много стражей. Двое, максимум - трое, и не более того. Ну, а с хозяином, естественно, трое-четверо.
  - Так может, нам сейчас из города убраться?
  - Если бы... - Бел опять потянулся к кувшину с водой. - Я же тебе сказал, что нужно послать домой сообщение о том, что мы идем...
  - Да какое тут может быть сообщение?! Нам уходить надо...
  - Не спорю - надо, но только после того, как выполним приказ. Его, знаешь ли, никто не отменял...
  - Бел, ты что, собираешься идти туда, на эту поваленную явку, где сидит засада?!
  - Так другой явки все одно нет... Знаешь, у меня от этого вина сейчас голова начинает болеть и перед глазами все расплывается... Надо же, вроде и выпил совсем немного!
  - Какой постоялый двор, такое и вино... И все равно, Бел, я тебя не понимаю. Ведь если мы пойдем на ту проваленную явку, то нас же схватят!
  - Да, есть такая опасность, причем реальная. Возможно, будь я один, то не стал бы рисковать, но с тобой, радость моя...
  - А вот мне кажется, что ты от выпитого стал заговариваться.
  - Мне это тоже кажется, да еще и в голове зашумело... Слушай, что-то я захмелел задним числом. Эта дрянь, и верно, бьет с ног просто убойно!
  - Вот что... - вздохнула Олея, отбирая у мужа кувшин с водой. - Ты лучше поспи часок-другой, а я подежурю. Потом, как проснешься, так мы и решим, как нам следует поступить дальше.
  - Да какой тут может быть сон!.. - попытался, было, возмутился Бел. - Не до него...
  - Ты посмотри на себя - у тебя же глаза слипаются, и язык вот-вот заплетаться начнет. Милый друг, ты сейчас на себя не похож.
  - Похоже, ты права... - Бел, и верно, едва ли не засыпал. - Но разбуди меня часа через два-три, не позже. Ты уж постарайся...
  - Не сомневайся, разбужу.
  Бел уснул мгновенно, а Олея все это время сидела у стола, прислушиваясь к тому, что происходит за тонкими стенами их комнатушки. Сейчас стоит глубокая ночь, а этот постоялый двор живет своей жизнью и, похоже, здесь никогда не бывает тихо: в обеденном зале все еще шумят, из нескольких комнатенок доносится ругань, кто-то бродит по коридорам, а на кухне вовсю гремят котлами... Н-да, обычному человеку здесь так просто не уснуть, и оттого в голову Олее постоянно приходит все те же вопрос: зачем Белу понадобилось идти на проваленную явку? Будь на то ее воля, то она сейчас же бежала из этого города, не оглядываясь...
  Через несколько часов, пока еще не рассвело, Бел и Олея вновь выскользнули из гостиницы и в который уже раз направились к дому связника, правда, сейчас они шли по другой улице, и все для того, чтоб подойти к дому с голубятней с обратной стороны. В руках Олея тащила все ту же чуть живую корзину, в которой лежало купленное еще вчера мясо. Правда, надо признать, что перед уходом из гостиницы Бел щедро полил мясо жидкостью из маленькой бутылочки. На вопрошающий взгляд Олеи он лишь махнул рукой - не беспокойся, это сонное зелье, то самое, которое я добавлял в вино Генару с его сестрой. Если помнишь, старик, у которого купили это зелье, клялся и божился, что оно одинаково безопасно как для людей, так и для животных. Что ж, оставалось только поверить дедуле на слово, тем более что и цена за каждую из двух бутылочек была более чем приличная - две золотых монеты. Впрочем, - предположил Бел, - старик, скорей всего, их не обманывал: каждый из таких вот изготовителей снадобий дорожил своим честным именем (если это слово применимо в данном случае), а также не хотел ронять в чужих глазах свою репутацию умелого мастера-аптекаря (что в определенных кругах ценится выше золота).
  Народу, по счастью, на улицах почти что не было: так, встретились лишь двое пьяных, один из которых храпел едва ли не посреди дороги, а второй, мотаясь из стороны в сторону, куда-то плелся, спотыкаясь чуть ли не через шаг.
  Не доходя нескольких домов до того места, где находилась проваленная явка, Бел ловкими движениями стал закидывать за стены куски мяса - ленивое побрехивание собак слышалось то тут, то там, и не было никакой уверенности в том, что какая-нибудь из этих наиболее чутких псин не подаст голос, когда почует, что кто-то посторонний лезет в соседний дом.
  Какое-то время пришлось выждать - что ни говори, а сонное зелье действует не сразу. Все еще темно, но вот-вот небо должны окрасить первые лучи солнца... Прижавшись к Белу, Олея невольно вспомнила, как он однажды сказал, что это время перед рассветом в армии носит несколько необычное название - час волка, и у часовых он считается самое опасным и непредсказуемым. На удивленный вопрос Олеи, отчего так называют добрый предрассветный час, Бел лишь развел руками - а разве не ясно? Поставь себя на место того, кто не смыкал глаз всю ночь: прошло почти все время дежурства, и, по счастью, ничего не случилось, хочется спать, скоро должна придти смена, а сон перед восходом солнца самый крепкий... Именно в это время и осуществляется большинство нападений, так что и в их случае Бел решил не отходить от правил.
  Пора. Пока еще было темно, Бел ловко забрался на стену, и туда же за руки втащил Олею, а затем, как и договаривались, она низко пригнулась, почти что легла сверху на стену, а Бел, бесшумно спрыгнув на землю, растворился в темноте южной ночи.
  Медленно текли секунды, складываясь в минуты, Бел все не возвращался, а Олея старалась не шевелиться, хотя делать это становилось все сложнее. Конечно, она предпочла бы в это время находиться рядом с Белом, но он запретил ей это делать, и на всякий случай надел на шею жены цепочку с футляром, где были артефакты. Дескать, на всякий случай, если что - всегда успеешь соскочить со стены и удрать...
  Находиться на неширокой стене становилось все труднее, тело постепенно затекало от неудобной позы, но куда тяжелее было гнетущее чувство неизвестности. Олея помнила, что должна спуститься на землю и пустить в дело хлыст только в том случае, если ее позовет Бел, или же если до нее донесется шум схватки, но пока не было слышно ни того, ни другого. Женщина напряженно вслушивалась в тишину ночи, однако в ней не было никаких сторонних звуков. Ну, и долго еще будет продолжаться это выматывающее ожидание?
  Время шло, и Олею уже стало охватывать самое настоящее отчаяние, когда, наконец, до нее донесся легкий звук шагов, а затем послышался чуть слышный голос Бела:
  - Слезай. Все в порядке.
  Это легко сказать - слезай, а вот как это сделать, если тело уже затекло? Тем не менее Олея попыталась спуститься, оперлась рукой о край стены, но не удержалась, и едва ли не мешком свалилась на землю, прямо под ноги мужа.
  - Потише можно? - зашипел тот.
  - Так получилось... - Олея поднялась на ноги, чувствуя, как сотни крохотных иголочек в ее теле разгоняют застоявшуюся кровь. - Тебя так долго не было...
  - Пошли быстрей в дом.
  - А как там?
  - Все в порядке.
  Как позже выяснилось, в порядке оказалось далеко не все. Зайдя в дом, Олея при слабом свете масляной лампы увидела двух людей, неподвижно лежащих на полу, а третий, одетый лишь в исподнее, был крепко привязан к тяжелому стулу, и к тому же у него во рту торчал кляп. Однако Олею куда больше испугало другое: левый рукав Бела был темным от крови. Женщина чуть растерянно посмотрела на мужа, и тот правильно понял, что она хотела спросить.
  - Не бери в голову. Меня чуть поцарапали - только и всего. Я бы тебе о такой ерунде и говорить не стал, так ты все равно увидишь...
  - Надо перевязать! - оглянувшись по сторонам, Олея кинулась к стоящему у стены большому сундуку, откинула крышку. Так, там одежда, белье, а вот и кусок полотна, именно то, что надо. Схватив нож, лежащий на столе, женщина быстро стала резать крепкую ткань на узкие полосы.
  - Это который же из них тебя достал? - Олея, не прерывая своей работы, бросила неприязненный взгляд на лежащих мужчин.
  - Если тебе так интересно, то вон тот... Ну-ну, не кипятись! - усмехнулся Бел, поймав неприязненный взгляд Олеи, который та бросила на лежащего человека. - Все оказалось куда проще, чем я мог предполагать. Один из этих охранников дремал, пристроившись чуть ли не сразу же за дверью, а второй вообще обнаглел: похрапывал, сидя за столом и уложив голову на столешницу. Я ж говорю - час волка. А вот наш дорогой хозяин, увидев меня, с испуга едва ли не заблажил. Пришлось ему рот заткнуть.
  - Это я поняла... - Олея, закатав рукав рубахи Бела, покачала головой - царапиной это никак не назовешь. Рана довольно глубокая, да и крови из нее течет немало. - Не дергайся, я тебя перевяжу. Скажи, а...
  - Да живы эти двое, что на полу лежат, ничего с ними не случилось. Я их просто оглушил, а потом сразу же каждому в рот щедро плеснул все того же сонного зелья - зря, что-ли, мы за две небольшие бутылочки такие деньги отдали? Так что свое золото старик-аптекарь заслужил честно - минуты не прошло, а мужики уже в полной отключке.
  - Все вылил?
  - Почти.
  - А они не отравятся?
  - Вряд ли. Это же не крысиный яд... Ты еще долго будешь возиться с перевязкой?
  - Все... - отступила на шаг Олея. - Надо бы перевязать получше...
  - Это отложим на потом... - Бел остановился напротив мужчины, привязанного к стулу и одним движением руки выдернул у того кляп изо рта. - Теперь давайте поговорим с вами, уважаемый, только вот орать не советую. Я ведь и всего-то хотел поинтересоваться, нет ли у вас для продажи двух сизарей, голубя и голубки, у которых в хвосте есть несколько белых перьев? Ну, отчего я не слышу ответа?
  - У меня нет, но я могу поспрашивать у знакомых... - неохотно ответил мужчина.
  - К сожалению, я не могу так долго ждать... - продолжал Бел.
  - Хватит валять дурака! - внезапно зло ощетинился мужчина.
  - Я не услышал отзыв... - все так же спокойно отозвался Бел.
  - Тогда, может, вы посмотрите тех сизарей, что есть у меня?.. И для чего нужно было ломать эту комедию? - мужчина готов был сорваться.
  - То я валяю дурака, то ломаю комедию... Вы уж поточнее определитесь с тем, чем я занимаюсь в вашем доме. Пока же для начала прошу вас говорить тише, а не то я вынужден буду сделать нечто такое, после чего до конца своих дней вы будете только слабо сипеть. Давно явка провалена? Кого вы успели сдать?
  - Как вы сюда попали?
  - Через дверь! - отрезал Бел.
  - Я не про то... У соседей такая собака, что ночью подает голос даже тогда, когда я выхожу из дома по малой нужде...
  - Значит, я нравлюсь ей куда больше, чем вы. Итак, я жду ответ на свой вопрос. Советую говорить правду, потому как я и сам уже успел кое-что понять, и у меня нет ни малейшего желания проявлять никому не нужное человеколюбие.
  Вздохнув, мужчина заговорил, и все оказалось предельно просто: тайная стража этой страны раскрыла его совершенно случайно, и он, в свою очередь, от растерянности наделал немало ошибок, из-за которых сейчас на родину дорога ему закрыта, да и здесь он не особо кому-то нужен...
   У Олеи создалось такое впечатление, что этому человеку, как бы он не хорохорился, просто хочется снять со своей души какой-то груз, или же поведать о своей беде тому, кто может если не помочь, то понять. Что же касается Олеи, то очень многое из того, о чем говорил мужчина, было для нее тайной за семью печатями, но зато Бел слушал очень внимательно, и женщина замечала, как темнело его лицо.
  Когда же мужчина умолк, Бел еще какое-то время молчал, уставившись в небольшое окно, за которым уже начинался серый рассвет. Олея тоже не произносила ни слова - понимала, что сейчас не стоит лезть со своими вопросами в разговор мужчин.
  - Где именно в вашей голубятне находятся те почтовые голуби, при помощи которых вы раньше отправляли донесения в Руславию? - Бел, наконец, повернулся к хозяину дома.
  - Вы что, собираетесь...
  - Что я собираюсь делать, вас касается не должно.
  - Выслушайте меня, только постарайтесь сделать это спокойно: я не знаю, в чем именно тут дело, но за последние несколько дней меня несколько раз предупреждали о том, что ко мне могут придти гости с очень ценным грузом. Более того, мне было сказано следующее: если я помогу задержать вас, или же уговорю отдать груз...
  - Я повторяю свой вопрос насчет голубей.
  - Вы меня не дослушали!
  - Все, что вы мне можете сказать, я хорошо знаю, или, скажем так, имею представление о том, какие блага могут наобещать мне в том случае, если я пойду навстречу неким требованиям. Чтобы раз и навсегда покончить с этим вопросом, я вам сообщаю: все это для меня совершенно неприемлемо. Вряд ли я услышу хоть что-то новое, так что не будем понапрасну терять время.
  - А я хочу договориться. Вы можете убить меня, и, возможно, для такого, как я, это будет наилучшим выходом: знаете, мне до тошноты надоело жить под вечным приглядом стражников, и притом постоянно ждать, что к тебе на связь выйдет кто-то из тайной стражи Руславии, которого надо сдать... Конечно, арестовывают далеко не всех, за многими просто следят дальше...
  - Ага, вы еще сделайте вид, будто не понимаете, что таким образом можно засветить всю разведывательную сеть в стране! Возможно, именно из-за вас в Байсине она раскрыта уже полностью! Это понятно даже малому ребенку, так что хватит толочь воду в ступе! Отвечайте на мой вопрос.
  - Поймите, что для меня это последний шанс обрести свободу, а для вас возможность получить немалое богатство...
  - Мне надоело повторять вам одно и то же! - теперь уже и в голосе Бела слышно раздражение.
  - Я не буду вам отвечать! - едва ли не выкрикнул мужчина. - Или мы договариваемся, или...
  - У меня есть еще один вариант... - чуть нахмурился Бел. - Вы помогаете нам переслать на родину донесение, и уходите вместе с нами. Обещаю, что дома учтут вашу помощь...
  - Еще чего! - зло огрызнулся пленник. - Можно подумать, что за вами не пустят никакой погони! Да меня первого хлопнут в два счета... Оно мне надо? А голуби... Выбирайте сами, какие вам нужны.
  - Ну, как вам будет угодно... - и Бел одним движением вновь засунул кляп в рот пленника и повернулся к Олее. - Побудь с ними, я вскоре вернусь. Надеюсь, что за это время негостеприимный хозяин сравнит все за и против моего предложения. Если же наш несговорчивый друг будет брыкаться, то ты знаешь, что делать.
  Вернулся Бел не так и быстро, как обещал, почти через полчаса, причем заявился не с пустыми руками. Он нес с собой большую закрытую корзину, в из которой доносился постоянный шорох а то и птичье воркование, которое нельзя было перепутать ни с чем. Поставив корзину перед сидящим мужчиной, он поинтересовался:
  - Ну как, подумали? Я забрал тех голубей, которых счел почтовыми... Э, да судя по тому, что вы стараетесь ухмыльнуться, здесь что-то не так?
  Пленник согласно закивал головой и Бел, чуть нахмурившись, вновь вытащил из его рта кляп. Хм, а мужик-то выглядит весьма довольным. Интересно, с чего это он так радуется?
  - Я даже смотреть не буду на тех голубей, что вы отобрали... - хмыкнул мужик, отплевываясь от налипших на язык ворсинок. - Не хочу, и знаете почему? Пусть даже вы сумели взять из моей голубятни именно почтовых, но не все из них полетят в Руславию. Несколько этих пташек, если их выпустить на волю, помчаться прямиком на ту голубятню, что находится в здании тайной стражи Байсина. Видите ли, обстоятельства бывают разные, и иногда они складываются таким образом, что...
  - Скотина! - Бел резко приподнял со стула связанного мужчину, но тут же швырнул его назад. - Значит, так ты отправлял донесения наших агентов? Продавал на корню все и всех? Надо же, не боишься говорить об этом прямо! А тебе самому не кажется, что такие действия не очень похожи на утверждение, будто ты был вынужден предать своих только под давлением жестоких обстоятельств!
  - Думай, что хочешь, только вот если ты их выпустишь, то половина моих почтовых голубей полетит в Руславию, а вторая половина - в тайную стражу Байсина. Это для тебя один голубь неотличим от другого, а я знаю каждого, можно сказать, в лицо. Или в клюв... Так что выхода у тебя нет...
  - Это у тебя нет выхода... - Бел сжал мужчине горло и влил тому чуть ли не прямо в горло остатки жидкости из бутылочки, а затем вновь засунул кляп в рот дергающемуся пленнику. - Время поджимает, так что больше у меня нет времени на то, чтоб точить с тобой лясы. Запомни: отныне путь на родину для тебя точно закрыт. Оставайся здесь, только вот вряд ли хоть кому-то здесь ты будешь нужен - отработанный материал, как правило, идет в отвал.
  Через минуту, прихватив с собой корзину с голубями (заодно Бел надел на себя и куртку хозяина - иначе никак, запачканный кровью рукав бросится в глаза любому), беглецы покинули дом. Вновь перелезть через стену при первых лучах утреннего солнца оказалось минутным делом, и, по счастью, в этот ранний час улица была пуста. Немного дальше им уже встретилось несколько работяг, которые, ежась от утренней свежести и еще не окончательно проснувшись, направлялись на работу.
  - Бел... - негромко спросила Олея. - Зачем мы тащим корзинку с голубями, если половина этих птиц...
  - Зато вторая половина полетит туда, куда надо! - отрезал Бел. - За нами и так идет охота, так что, по большому счету, эти птицы ничего не изменят. Стража Байсина и так знает как о нас, так и о том, что мы несем.
  - А этот мужчина... Он жив?
  - Ты хочешь спросить, не отравил ли я его? - чуть усмехнулся Бел. - Не беспокойся: это было все то же сонное зелье, хотя в какой-то момент я пожалел, что у меня под руками нет чего более убойного. Хоть тех же ножей с ядом...
  В отличие от городских улиц, возле гостиницы и на рынке народу уже хватало. На длинных торговых рядах начинали появляться овощи, зелень и фрукты, выстраивались штабеля из мешков с мукой, продавцы тянули тяжело груженые тележки...
  Начинали шуметь и в гостинице. Беглецы проскользнули в свою комнатку, где Бел, пристроившись за колченогим столом, что-то стал писать на узких ленточках. Заглянув через плечо Бела, женщина увидела, что он выводит всего лишь несколько цифр, причем на каждой из этих невесомых полосок были одни и те же значки.
  - Что это? - не выдержала Олея, когда Бел закончил работу.
  - Как было приказано, сообщаю домой, что нас надо встретить.
  - Но тут же одни цифры!
  - Кому надо, поймут... - Бел убрал полоски в карман куртки. - Оставшуюся в кувшине воду во фляжки налила?
  - Да. Кстати, забери футляр с артефактами.
  - Надо же, едва не забыл забрать их у тебя. Так что, идем?
  - Да.
  - Тогда пошли.
  Когда беглецы вновь вышли в коридор, Бел враз превратился в человека, с трудом приходящего в себя после вчерашней веселой попойки. Походка, трясущиеся руки, несколько бессмысленное выражение лица... Любой, кто посмотрит на этого человека, будет уверен в том, что этому мужику еще долго надо приходить в себя после вчерашних возлияний. Даже хозяйка гостиницы, с которой Бел рассчитывался перед уходом - и та лишь хмыкнула, и несколько соболезнующее посмотрев на Олею, стоявшую рядом с тяжелой корзиной в руках. Ну, сочувствие сочувствием, а содрать пару лишних серебряных монет с мало что соображающего мужика она не забыла.
  Бел изображал все еще не протрезвевшего человека вплоть до того времени, пока они не миновали городские ворота. Надо сказать, что в этот раз стражи на выходе из города было куда больше, чем вчера, когда Бел и Олея только въезжали сюда. Сейчас стражники дотошно проверяли всех, кто хотел войти в город, и оттого перед воротами скопилась большая очередь из желающих как можно быстрее оказаться внутри городских стен. Впрочем, стража уделяла должное внимание и тем, кто хотел покинуть город. Неудивительно, что еще издали увидев отряд стражников у ворот, сердце у Олеи бешено застучало.
  Неизвестно, как беглецам удалось бы выехать из города, но им повезло и на этот раз: неподалеку от гостиницы им встретилась семейная пара, где супруг, похоже, вчера тоже позволил себе принять на грудь лишнего, и сейчас супруга пилила его без остановки. Увидев Бела, который делал вид, что тоже едва сидит в седле, мужичок враз проникся к нему искренним расположением, и до самых ворот они ехали едва ли не в обнимку, объясняясь друг другу в любви и вечной дружбе, причем женушка того мужичка безостановочно ругала обоих пьяниц, которым лишь бы глаза залить, а до семьи им нет никакого дела. Стражники, проверяющие желающих покинуть город, лишь глянув на двух обозленных баб и двух все еще так и не протрезвевших мужиков, пропустили их без проверки из одного только чувства мужской солидарности - дескать, парням и так плохо, так зачем еще усугублять?.. Да, судя по всему, здешние стражи, хоть и получили приказ о поиске двух опасных преступников, но всерьез им не прониклись.
  Со своими новыми приятелями беглецы расстались на первом же перекрестке: им нужно было разъезжаться в разные стороны, хотя, будь на то воля Олеи, от этого развеселого мужичка они бы умчались как можно раньше - уж слишком он оказался шумным и надоедливым. Зато потом Бел и Олея припустили лошадей, стремясь как можно дальше уйти от города. Правда, перед тем Бел налил воды в какую-то глубокую чашку, и чуть приоткрыв крышку на корзине с голубями, осторожно поставил туда эту чашку, а дальше ехал, стараясь как можно меньше встряхивать корзину - боялся разлить воду.
  Они остановились лишь тогда, когда беглецам показалось, что их сейчас никто не видит. Олея оглянулась кругом - вокруг чистое поле, лишь где-то вдали виднелось несколько почти неразличимых силуэтов - это крестьяне со своим товаром ехали в столицу по одной из небольших дорог. Беглецы слезли с коней, поставили корзину на землю.
  - Тебе придется мне помочь... - Бел присел возле корзины. - Надо держать каждую птицу, пока я буду привязывать письмо к лапке голубя. Только будь поосторожнее... Да, и по сторонам смотри на всякий случай.
  Держа в ладонях теплое тельце голубя, Олея не смогла удержаться, чтоб не спросить:
  - Бел, а ты уверен, что это почтовые голуби?
  - Надеюсь на это... - неохотно отозвался муж.
  - Нет, я другое имею в виду. У этого мужчины была одна голубятня, и птиц в ней, наверное, хватало, так почему ты решил, что именно эти голуби - почтовые? Они, вроде бы, ничем не отличаются от обычных сизарей. Кажется...
  - Вот именно - кажется.
  - И все же, скажи, отчего ты решил, что взял именно почтовых голубей?
  - Ну, прежде всего, они находились отдельно...
  - Но ведь не они одни сидели в особом закутке! Наверное, разные породы сидят по отдельным клетушкам... Или нет?
  - Ты меня опять не дослушала... - Бел осторожно взял у Олеи птицу, к лапке которой он только что привязал невесомую ленточку с несколькими цифрами, приподнял голубя в ладонях, и через мгновение птица поднялась в небо, а Бел вновь полез в корзину за очередной голубкой. - Видишь ли, в отличие от прочих, у почтовых голубей более широкий клюв, частенько с наростами, веки всегда голые, хвост и лапы покороче, а крылья, наоборот, длинней и сильнее. Вот по этим приметам я и ориентировался, когда стал отыскивать нужных мне птиц. Голубятня у того мужика была разгорожена на несколько частей, и почтовые голуби находились в одной из таких клетушек.
  - А откуда ты все это знаешь? Ну, я имею в виду, откуда тебе известно о том, как выглядят почтовые голуби?
  - Да ведь тебе уже как-то рассказывал: там, где я родился и жил, детишек было много, по улицам носились целые ватаги, вместе мы проводили чуть ли не все свободное время, и у некоторых из моих друзей-приятелей дома были голубятни, причем самые разные, да и птицы не у всех были одинаковые. Так что в детстве мы с братом от души погоняли голубей. Кстати, почтовые там тоже были... Не скажу, что я хорошо разбираюсь в породах птиц, но кое-что различить могу.
  - Бел, я все равно не могу понять: ведь если тот мужик говорил правду, то половина этих птиц окажется в тайной страже Байсина! А ведь у каждого из них на лапке привязано донесение! Ведь здешние стражи поймут, в чем дело!
  - Да если хотя бы одна из этих птиц долетит до Руславии, вернее, мое донесение попадет там в нужные руки, то этого будет вполне достаточно. Ты хотя бы представляешь себе, до какой степени у нас на родине все извелись, находясь в полной неизвестности о происходящем и не зная, чего можно ожидать от завтрашнего дня. Не забывай и о том, что с каждым днем уменьшается время, отведенное Правителю Руславии на то, чтоб он предъявил артефакты послам Танусии и Уреала... Что же касается тайной стражи Байсина, то она нас сейчас и без того вовсю разыскивает, и это послание, по большому счету, уже ничего не изменит. Вернее, если кто умный хорошо поломает голову, то, наверное, поймет что к чему. Остается надеяться только на удачу, которая нас пока что не оставляла. Суди сама: нам и без того невероятно повезло в том, что, похоже, нас с тобой искали только на главной дороге: судя по всему, здешним стражникам даже в голову не пришло, что мы можем пробираться по захолустью. Сейчас, думаю, они учтут свои ошибки.
  - А тех людей, которые остались на явке в бессознательном состоянии... Ты как думаешь, их уже нашли?
  - Наверняка. Утром должна была подойти смена, так что тревогу уже подняли. Наверняка, и на городских воротах контроль усилили, но, скорей всего, сейчас во все стороны от столицы летят приказы об усилении постов, да и войска могут подтянуть, что, конечно, для нас с тобой крайне нежелательно.
  Вскоре последний голубь с привязанными к лапке донесениями скрылся где-то вдали, и Олея вздохнула:
  - Лететь так далеко... Хоть бы им сил хватило!
  - Должно хватить... - Бел кинул пустую корзину в небольшую яму. - Я еще на той явке бросил в корзину несколько пригоршней зерна, а потом мы с тобой птиц водой напоили. Все по правилам, ведь именно так и положено поступать перед тем, как отправить летунов в долгий путь.
  - Куда мы сейчас?
  - То есть как это - куда? К границе с Руславией, разумеется. Только не прямо, а возьмем несколько в сторону.
  - А...
  - Все поясню в дороге.
  Чуть позже Бел, и верно, рассказал Олее о том, куда именно они направляются. Дело в том, что если ехать прямо, то едва ли не до всей границы с Руславией находятся только ровные поля, на которых при всем своем желании никак не укрыться и беглецы будут видны, словно на ладони. Кроме того, в те селения, что начнут встречаться на их пути, то есть в те, что расположены ближе к границе - в них вообще лучше не заезжать. Почему? Просто-напросто местные жители сразу же докладывают о появлении чужаков стражнику, который имеется в каждом приграничном селении. А если, и верно, в руки стражи попадается некто из тех, кто объявлен в розыск, то тем, кто сообщил об этом человеке страже, выплачивается награда. Ну, здешний народ весьма прижимистый, деньги считать умеет и на пустяки не тратится, и потому от возможности заработать несколько лишних монет никогда не откажется. Из этого следует только одно: все селения, которые могут встретиться неподалеку от границы, надо объезжать десятой дорогой.
  Конечно, если беглецы поедут по прямой, то уже к концу завтрашнего дня они могут добраться до границы с Руславией. Беда в том, что вряд ли им позволят это сделать: у беглецов никак не получится остаться неузнанными - наверняка их заметят уже к середине дня, и последствия предугадать несложно. Именно оттого Бел и решил, что следует направиться значительно правее: тамошняя местность чем-то напоминает те места, которые беглецы проезжали в других странах - холмы, кустарники, а ближе к границе пойдут рощи и леса. Да еще и земля там совсем не распахана, и причина этого очень проста - почва, можно сказать, никудышная. Чернозема, которым так богат Байсин, там и близко нет, вместо этого идет едва ли не сплошная глина пополам с торфом, так что заниматься земледелием в тех местах не было смысла: при одних и тех же затратах труда урожаи на этих бедных почвах будут в разы меньше, чем на самом бедном черноземе. Оттого-то в тех местах почти нет поселений, земля не тронута, да и местность там такая, что есть возможность укрыться от чужого взгляда.
   Первый раз остановились на отдых в полдень, когда на пути беглецов встретился высокий кустарник, росший по сторонам неширокого ручья. Там вполне можно спрятаться как от лучей солнца, так и от посторонних взглядов. Нашли место, где кусты росли погуще, зашли туда сами, завели лошадей.
  Олея с удовольствием огляделась по сторонам - надо же, они оказались словно в небольшом шатре из веток. Достали остатки скудных припасов, которых было совсем немного - беглецы так торопились уйти, что просто не успели купить что-либо в дорогу. Ладно, не в первый раз питаться едва ли не впроголодь, это далеко не самое страшное.
  Обед не занял много времени, но Бел решил дать передохнуть лошадям, пусть совсем немного, хотя бы с четверть часа. Присев на сухую траву, Бел устало прикрыл глаза, но Олее вновь было не до сна.
  - Бел...
  - Ну, что еще тебя интересует? - чуть улыбнулся тот, не открывая глаз.- Я так и знал, что ты не вытерпишь долгого молчания.
  - Я только хотела узнать, откуда ты столько знаешь о тех местах, куда мы направляемся?
  - Ну, прежде всего я когда-то видел карты Байсина. Увы, это было довольно давно... Но в основном я кое-что узнал за вчерашней гулянкой. Помнишь, я тебе говорил, что иногда можно немало узнать от тех людей, кто без дела шатается по улицам и любит выпить за чужой счет?
  - Конечно, помню. Ты еще сказал, что их нужно уметь разговорить.
  - Верно. Так вот, среди тех, кто прибился к нашему столу, было двое мужичков из этих мест. В свое время они поехали в столицу, надеясь ухватить за хвост удачу. Увы, но работы в столице они не нашли, вернее, не захотели браться за то, что им предлагали, а потом у мужиков и вовсе пропало желание работать, благо в больших городах почти всегда найдется что поесть и попить, да и для ночевки можно отыскать уголок. Вот оба этих великовозрастных раздолбая со слезами на глазах и рассказывали мне, как хорошо в их родных местах и как они тоскуют по родному дому, куда там можно пойти на охоту, где лучше ставить силки на дичь...
  - Так возвращались бы домой - и вся недолга!
  - Ты просто не знаешь, как затягивает такая жизнь, когда ты никому ничего не должен, все дни напролет можно ничего не делать, беспрестанно жалеть себя, жаловаться всем и каждому на жестокую судьбу и в то же время чувствовать себя свободным человеком - куда хочу, туда и лечу! Подумай сама: разве после такой вольной жизни в шумном и веселом городе кому-то захочется вновь работать на земле с утра до вечера, да еще и в весьма отдаленном месте, да вдобавок ко всему постоянно видеть одни и те же лица каждый день?
  - Никогда не задумывалась об этом...
  - А я тебе и так отвечу: из этой безалаберной жизни в обычную трудовую, где есть не только права, но и обязанностями - тут не возвращается почти никто. Причина проще некуда: не хочется вновь горбатиться с утра и до вечера, набивая себе мозоли, да и стыдно заявляться домой нищим, опустившимся, и с пустым карманом. Кстати, тот небольшой поселок в десяток дворов, откуда и заявились в столицу эти парни, расположен недалеко от границы, так что мои новые приятели кое-что поведали и о ней... Это что еще за звук? - Бел приподнялся с травы.
  - Не знаю... - растерянная Олея тоже услышала какой-то шум. - Ой, кажется, это конский топот!
  - Если бы он только казался...
  Лежа на земле и чуть раздвинув траву и ветки, Бел и Олея смотрели в ту сторону, откуда раздавался шум. А ведь точно, похоже на то, будто вдали скачет большой табун. Между прочим, - чуть растерянно отметила про себя женщина, - между прочим, этот конский топот раздавался он именно с той стороны, откуда сюда приехали беглецы. Конечно, по здешним дорогам торговцы перегоняют табуны лошадей на продажу, но чтоб их гнали по полям, пусть даже и сжатым...
  А, вон вдалеке показалось что-то, похожее на большое облако пыли. Прошло еще совсем немного времени, и стал виден большой отряд конных солдат, которые куда-то мчались едва ли не во весь опор. Ого, как торопятся! Великие Боги, да эти всадники едут едва ли не по той же дороге, где совсем недавно проезжали они с Белом! Неужели погоня? А хоть бы и так - все одно сейчас срываться с места и куда-то бежать не имело никакого смысла, так что беглецам оставалось только смотреть на то, как по направлению к ним несутся всадники. Что же делать?!
  В этот момент Олея почувствовала, как Бел дергает ее за одежду, и кивает в сторону их лошадей, стоящих немного ниже, у самой воды. Вначале женщина инее поняла, что он хочет ей сказать, нот чуть позже сообразила: ни лошадей, ни самих беглецов не видно из-за высоких кустов, и в сердце женщины внезапно вспыхнула надежда - может, отряд их и не заметит?
  Бел и Олея - оба сползли вниз, к своим лошадям, и едва ли не сжали руками лошадиные морды, молясь, чтоб ни одна из их лошадей не подала голос, когда мимо будут проезжать всадники. Еще беглецы до страсти боялись, как бы этот отряд не остановился поблизости для того, чтоб напоить лошадей. Вот тогда - точно, все...
  Однако отряд куда-то торопился, и, не останавливаясь, промчался мимо. Сквозь листву беглецы видели, как совсем недалеко, шагах в пятнадцати от их укрытия, проезжали вооруженные до зубов солдаты, и оставалось только радоваться тому, что командир этого отряда так торопит своих людей, что не считает возможным выделить хотя бы немного времени для которого отдыха солдат. И все же Олее, которая сквозь переплетения листьев и травы, а заодно и сквозь клубы пыли смотрела на проезжавшую мимо них всадников - ей казалось, что эта шеренга никогда не закончится. Чтобы не видеть солдат, она закрыла глаза, только вот уши заткнуть не сумела - и топот лошадей набатом звучал у нее в голове.
  Когда же, наконец, мимо них промчались последние всадники, Олея еще какое-то время стояла, боясь пошевелиться. Ей казалось, что вслед за ушедшими может проехать еще кто-то из отставших солдат, и до того времени ни одному из беглецов не стоит подавать голос. Впрочем, Бел оказался куда менее растерянным, чем она: недаром он уже снова лежит в кустах, и смотрит вслед уехавшим.
  - Подождем, пока они скроются... - услышала Олея голос Бела. - А потом уж уйдем и сами.
  - Сколько же их было? - выдохнула Олея. - Я думала, что умру от страха.
  - Не ты одна... - выдохнул Бел. - Я, знаешь ли, тоже всерьез струхнул. Надо же, они нас не заметили, хотя мы были совсем близко! Как видно, парни здорово торопились... Что же касается этих всадников, то я насчитал что-то около трехсот человек. Сила немалая.
  - Думаешь, их послали по наши души?
  - Насколько я знаю, Байсин сейчас ни с кем не воюет. Более того: с этой страной все соседи стараются соблюдать нейтралитет - все же отсюда им идет немало пшеницы и ячменя... А эти солдаты, что сейчас проехали мимо нас - они все были вооружены. Так что если сейчас нет учений, или же здешние законники не отлавливают какую-нибудь из разбойничьих шаек, то я склонен считать, что охота идет именно на нас. Ох, как же всем денежки нужны, даже такой богатой и спокойной стране, как Байсин! Как видно, в столице спохватились, что все идет несколько не так, как им бы того хотелось, и вот, решили перекрыть все, что только возможно...
  - Ты так считаешь?
  - Надеюсь, ты не рассчитываешь на то, что всех этих солдат послали лишь для того, чтоб они от широты своей души просто проводили нас до границы, да еще и помахали вслед платочком на прощание?
  - Уходить отсюда надо...
  - А вот с этим я полностью согласен.
  Беглецы выждали время, пока вдали не скрылись последние всадники, и лишь только тогда выбрались из кустов, причем сделали это на другом берегу ручья. Пока что вокруг больше никого не было видно, но это вовсе не значит, что в самое ближайшее время вновь кто-то не окажется в пределах видимости, так что беглецы не стали терять время понапрасну. Сейчас главное - как можно быстрей оказаться подальше от этих мест.
  Коней гнали без передышки до самого вечера. Олея вновь невольно отметила про себя: Бел молодец, так построил их путь, что ни в одно селение, встречающееся на их пути, беглецы не заезжали. Более того - стоило им только увидеть вдали нечто, напоминающее человеческое поселение, или же пасущиеся стада, как беглецы сразу же объезжали это место по окружным дорогам. Бел, каким-то непонятным нюхом ощущая, куда им стоит двигаться, каждый раз умудрялся избежать как людных мест, так и излишнего внимания к их персонам, хотя, конечно, совсем незаметно пройти не удалось: на пути беглецов не раз встречались одинокие путники или же крестьяне на телегах, причем и те, и другие провожали скачущих всадников долгим взглядом. Досадно, конечно, оставлять за собой след, но тут уж ничего не поделаешь.
  Хотя к вечеру от усталости с ног падали и кони, и люди, но беглецы все же достигли тех мест Байсина, куда так стремился попасть Бел. Как-то разом кончились пашни, появились рощи, причем это были уже не фруктовые деревья, а лиственные - осина, ива, клен... Правда, листья на этих деревьев уже пожелтели и почти полностью опали. Стало заметно прохладнее, и к тому же стих бесконечный треск кузнечиков и цикад. Все верно, сейчас уже стоит глубокая осень. Как-то сразу чувствуется, что их родной север стал гораздо ближе...
  Удивительно, вроде и проехали не сказать, чтоб уж очень большое расстояние, но ощутимо похолодало, во всяком случае, к вечеру беглецы стали ежится от слишком холодного ветерка. Здесь уже нигде не было видно распаханной земли, и эти места куда больше напоминали заболоченные перелески. Кочки, торфяная жижа, чавкающая под копытами лошадей, высокая болотная трава, а то и небольшие ямы, наполненные темной болотной водой... Глядя на это место, Олея думала о том, что стоит радоваться уже тому, что вокруг сейчас почти нет комаров и прочей летающей дряни, которая здорово портит жизнь людям: ясно, что весной и летом в этих местах не продохнуть от самых разных кровососов. Теперь становится понятно, отчего здесь мало кто селится, и у беглецов есть возможность укрыться от чужих глаз.
  - Бел, смотри! - обрадованная Олея едва ли не крикнула в полный голос, указывала на невысокие ягодные кустики с красными ягодами, росшие на кое-каких кочках. - Это же брусника! Точно, она самая!
  - Ты можешь говорить потише? - Бел лишь мельком глянул на ягоды. - Я, конечно, понимаю твои чувства, но...
  - Все-все! - замахала рукам Олея. - Это у меня невольно вырвалось! Просто я никак не ожидала увидеть здесь эти ягоды! В доме моих родителей обычно на зиму заготавливали огромные горшки пареной брусники и я...
  - Давай отложим воспоминания на какое-то время... - Бел оглядывался по сторонам. - Я пока что пытаюсь разобраться в том, где мы находимся и куда следует идти дальше... Давай так: твоя лошадь идет вслед за моей, и постарайся пока что обойтись без разговоров.
  - Да я и так молчу всю дорогу!
  - Разве?
  - Все, замолкаю.
  Путь по этой болотистой местности продолжался почти до темноты, и лишь когда ночная мгла понемногу стала опускаться на землю - только тогда люди почувствовали, что их измученные лошади, наконец-то, вышли на твердую почву. Болото осталось позади, и вокруг было нечто, напоминающее осенний лес, с почти голыми деревьями и ковром шелестящей желтой листвы под ногами.
  - Бел... - Олея растерянно оглядывалась по сторонам. - Бел, ну совсем... совсем как у нас дома! Надо же: еще днем мы ничего такого не видели, и тут как будто в другую страну попали!
  - Можно сказать, так оно и есть... - Бел слез со своей лошади, и шел, ведя ее под уздцы, а Олея пока что ехала верхом. - Я уже тебе говорил, что Байсин лежит словно на границе между теплом и холодом. Юг этой страны теплый, а вот север... Нам еще повезло, что мы в дождь сюда не попали. Они тут идут очень часто и, как правило, проливные. Вот тогда нам с тобой было бы совсем плохо.
  - Слушай, а тебе не кажется, что ощутимо холодает? - Олея почувствовала, что еще немного, и у нее зуб на зуб не будет попадать.
  - Верно... - Бел скинул с себя куртку и протянул ее Олее. - Надень. Я тут, конечно, несколько ошибся, упустил из виду то, что нам с тобой вскоре понадобится теплая одежда. Вернее, просто боялся ее покупать в столице, чтоб не привлечь лишнее внимание стражи на выезде из города. Одно дело, когда оттуда выезжают налегке, и совсем другое, когда при них есть какой-то груз. У нас при себе была корзина для перевозки птицы и почти пустые седельные сумки - вот мы никого и не заинтересовали, а будь при нас хоть какой-то груз, хоть та же теплая одежда... Ну, ты меня понимаешь.
  - Не буду я надевать твою куртку! Тебе нужнее - ты же ранен, а они на холоде, как правило, ноют.
  - Одевай, тебе говорят! - прикрикнул Бел. - Не волнуйся - потом вместе под одной курткой посидим, вечерком...
  - Умеешь ты уговаривать бедную девушку... - Олея негнущимися пальцами стала застегивать пуговицы. - Под одной курткой - так под одной. Сердце у меня мягкое, и ты этим пользуешься...
  - Вот уж чего-чего, а этого обещания я не забуду!
  Когда совсем стемнело, остановились на небольшой полянке среди леса. Надо же, здесь даже хвойные деревья попадаются... Уже в темноте натаскали веток, набросали их на землю - не ложится же спать прямо на мох. Холод все ощутимее давал о себе знать, и Олея не выдержала:
  - Может, костер разведем?
  - Нельзя... - покачал головой Бел. - Слишком заметно.
  - Да, конечно... - вздохнула Олея, думая о том, что хорошо бы сейчас поесть - может, тогда они не так бы мерзли. Увы, с собой у них уже ничего съестного не было, а в пустых желудках начинало довольно громко бурчать. Впрочем, мысли о еде занимали не только Олею - Бел думал о том же.
  - Погоди, я сейчас приду... - он встал и пошел куда-то в сторону.
  - Ты куда? - крикнула ему вслед женщина.
  - Опять шумишь? - хмыкнул Бел из темноты. - Не беспокойся - погуляю и вернусь! Считай, что меня на развлечения потянуло.
  Впрочем, вернулся он совсем не так скоро, как обещал. Олея к тому времени успела передумать невесть что и всерьез испугаться. До того ей не приходилось оставаться одной в темном лесу, и если бы не пофыркивание лошадей, пасущихся рядом, то женщина бы здорово струхнула. Увидев, наконец-то, дорогого супруга, она уже была готова начать ругаться, но тут ее взгляд упал на большую птицу, которую Бел держал в руках.
  - Что это?
  - Глухарь. Здоровый, зараза, и тяжеленный, так что имею полное право гордиться собой!
  - Но как...
  - Если честно, то я ставил силки на зайца, и никак не ожидал, что неподалеку от меня окажется такой красавец. Я его камнем с дерева сбил. До сих пор не понимаю, как в темноте не промахнулся! Бил просто на звук, едва ли не наугад, но попал в точку! Наверное, я сам озверел от голода.
  - Не озверел, а замерз! - Олея скинула с себя куртку, и надела ее на мужа. - Теперь моя очередь этой птицей заниматься. Надо ощипать...
  - Не надо... - Бел поднял глухаря с земли. - Придется нам использовать часть веток, которые мы притащили сюда. Смотри и учись, салага, как готовится глухарь в полевых условиях. Если мне память не изменяет, то где-то здесь должна быть неглубокая ямка?
  - Ну да, когда мы только заходили на эту поляну. Ты еще боялся, как бы в нее лошади случайно не ступили.
  - Пошли туда...
  Через полтора часа беглецы за обе щеки уплетали горячее глухариное мясо, истекающее ароматным соком. Надо же, как ловко придумал Бел: углубил яму, выкинув из нее мох и листья, разжег там костер, обмазал тушку глухаря глиной и испек ее на горячих углях. Конечно, раньше Олея тоже готовила глухаря, но это было дома, и тогда она тушила эту птицу в большом чугунке с луком, грибами, брусникой... Как говорил отец, накладывая себе в тарелку душистое нежное мясо, "от такой благодати даже сытого за уши не оттащить"! Может, так оно и было, но сейчас Олее казалось, что она никогда не ела более вкусной еды чем та, которую только что приготовил ее муж.
  - Бел, ты молодец! - Олея отломила себе еще кусок нежного мяса. - Кстати, еще можно было бы приготовить глухаря и на вертеле...
  - Ни в коем случае! - Бед сунул в мох обглоданную глухариную кость и потянулся за новой порцией горячей еды. - Во-первых, птицу надо было б ощипывать и потрошить, а мы все запекли разом, не тратя лишнего времени. Во-вторых, нам бы пришлось готовить ее на открытом огне, что в данный момент крайне нежелательно. В-третьих, запах от жарящейся на вертеле птицы может разойтись довольно далеко, а в глине...
  - Хватит, я все поняла!.. Ой, как бы мне сейчас не лопнуть от обжорства!
  - Знаешь, в отношении себя я испытываю точно такие же опасения...
  Утром Олея проснулась оттого, что Бел чуть тронул ее за плечо. Бр-р, как холодно! Вообще-то этот неудивительно: за ночь трава кое-где была тронута инеем. Вечером они оба уснули, прижавшись друг к другу и укрывшись курткой - сказалась бессонная ночь, и сил на то, чтоб дежурить, не было никаких. Решили положиться на свой чуткий сон и еще то, что в темное время вряд ли кто-то пойдет по лесу. Сейчас небо уже светлело, однако на поляне было еще довольно темно, но женщина заметила, что Бел встревожен. Вон, даже палец прижал к губам...
  - Что случилось? - даже не спросила, а выдохнула Олея.
  - Не знаю... - так же тихо ответил Бел. - Но лошади беспокоятся.
  - Может, рядом какой-то зверь?
  - Все может быть...
  Теперь уже и Олея почувствовала тревогу, а еще ей внезапно показалось, будто на нее кто-то смотрит, и это ощущение враждебного взгляда никак не проходило.
  - Что будем делать? - все так же тихо спросила Олея.
  - Вставать. Не в лежачем же состоянии встречать опасность...
  Делая вид, что ничего не произошло, поднялись, подошли к лошадям. А ведь Бел прав, лошади, и верно, чего-то боятся, вон как испугано косят глазами! Олея, держа в руках верный хлыст, невольно проследила за движениями лошадей. Похоже, они смотрят как раз в ту сторону, где вчера Олея с Белом пировали, за обе щеки уписывая запеченного глухаря. Конечно, всю птицу целиком они не смогли осилить при всем своем желании, и сейчас остатки от ночного пиршества лежат в одной из седельных сумок. Зато кости от съеденного глухаря беглецы предусмотрительно закопали в мох возле той ямы, где они с Белом вчера пировали. Так, может, в том все и дело, что кто-то из ночных хищников пришел на запах костей? А что, такое вполне может быть!
  Плохо то, что на поляне еще довольно темно, и в холодном сером рассвете все сливается перед глазами. Хоть бы было немного посветлей... Делая вид, что поправляет сбрую на лошади, женщина старалась незаметно рассмотреть, что же такое творится около той ямы, в которой Бел готовил глухаря. Вроде ничего страшного нет, все в порядке... Ой, а это что? Словно кошачий хвост мелькнул в яме, а вот он еще раз показался...
  - Бел...
  - Я тоже вижу - в яме есть какой-то небольшой зверь, только вот не могу понять, кто это такой. Но лошади его боятся...
  В этот момент из ямы выпрыгнула кошка. Да, кошка, довольно обычная на первый взгляд, только вот она никак не производила впечатление милой домашней мурлыки. Размерами с лесного кота, короткая шерсть серо-коричневой окраски, совсем маленькие уши, короткие сильные лапы, очень широкая морда с неестественно большим ртом... Облизнувшись длинным языком, кошка уставилась на людей круглыми желтыми глазами, а мгновение позже зашипела, и звук ее голоса был едва ли не омерзителен. Непонятно почему, но брать эту одинокую киску на руки и уж тем более гладить ее - э, нет, так поступать не хотела даже любящая кошек Олея, а от неприятно-пронзительного взгляда кисы по спине людей пробегал озноб. Это что, какая-то местная зверюшка? Если так, то можно только посочувствовать тем, кто встречается с ней наедине.
  Пока удивленные люди смотрели на эту непонятную кошку, она внезапно сорвалась с места, в два прыжка преодолела расстояние меж ямой и беглецами, и одним махом взлетела на лошадь, вернее, на ту седельную сумку, в которой лежали остатки глухаря. Бел и Олея невольно шарахнулись в сторону, в растерянности наблюдая за тем, с какой легкостью невероятно длинные когти лесной кошки разрывают крепкую кожу сумки. И тут уже не выдержала перепуганная лошадь: истошно заржав, она встала на задние ноги, пытаясь сбросить с себя этого небольшого, но опасного хищника, а потом лошадь и вовсе метнулась прочь с поляны, стремясь убежать как можно дальше. Увы, но и вторая лошадь кинулась бежать, правда, уже в другую сторону.
  Растерявшиеся люди уже готовы были броситься вслед за лошадьми, как навстречу им вновь метнулась все та же непонятная кошка. Как видно, она на бегу спрыгнула с лошади, и сейчас стояла напротив беглецов, разгребая лапами мох и листву. То, что зверь в ярости - это было заметно сразу. Короткая шерсть вздыбилась, желтые глаза с вертикальными зрачками стали отливать жутковато-красноватым светом, и беглецы вновь услышали все то же омерзительное шипение. Но куда удивительней и страшней было другое: когда кошка зашипела и распахнула свой рот, то потрясенные люди увидели острые, как иголки, зубы, плотным рядом идущие по челюстям. Таких зубов у кошки просто не может быть! Но даже не это было самым удивительным, а то, что и с верхней челюсти и с нижней у кошки торчали по два изогнутых внутрь клыка, внешне куда больше напоминающих ядовитые зубы змеи.
  - Великие Боги... - прошептала Олея.
  - Ни в коем случае нельзя допустить, чтоб она приблизилась к нам... - вырвалось у Бела, и в этот момент кошка, вновь омерзительно зашипев, стрелой метнулась на людей. По счастью, руки Олеи действовали словно сами по себе, и ремень хлыста встретил это непонятное существо еще в полете. Получив сильный удар, кошка отлетела далеко в сторону, но, тем не менее, умудрилась приземлиться на все четыре лапы, и теперь уже молча кинулась к людям, хищно разевая пасть на бегу. Новый удар хлыста должен был прикончить кошку, но она каким-то непонятным образом сумела уклониться, и кончик хлыста всего лишь задел ее, вновь отбросив в сторону.
  Вот теперь кошка разозлилась по-настоящему. Как видно, она давно не получала достойный отпор, и оттого сейчас была просто в бешенстве, а боль от хлыста злила ее больше. Не чувствуя ничего, кроме беспредельной ярости, кошка вновь и вновь бросалась на людей, причем движения у нее были не просто быстрые, а, можно сказать, молниеносные. Ранее женщина никогда не видела такой стремительности и ловкости ни у одной кошки, и хотя Олее каждый раз удавалось отшвыривать ее в сторону, существо никак не унималась. Такое впечатление, что это создание, так похожее на обычную кошку, не боится боли и не ведает страха, зато ненависти и злости тут было столько, что хоть отбавляй.
  Олея находилась в некотором недоумении еще и оттого, что она впервые встречалась с таким существом, которое совершенно непонятным образом умудрялось выскальзывать из самых, казалось бы, сложных ударов и петель, которые наносила женщина, не получая при том никаких серьезных повреждений. Глядя на стремительные движения этой кошки и на то, каким невероятным образом изгибается ее тело, сторонний наблюдатель мог сказать, что у этого странного существа гибкость ласки, а то и змеи. Больше того: от того количества сильных ударов, которое получила эта кошка, она уже должна была если не умереть, то уже получить несколько серьезных переломов, но глядя на то, с какой потрясающей ловкостью уходит от ударов это непонятное существо, Олея впервые ощутила растерянность - неужели в этой схватке она проигрывает? И кому, какой-то непонятной кошке! Звучит смешно и странно...
  Но это было не все. Внезапно в опасной близости от груди Бела пролетел длинный нож, а Олея от растерянности едва не пропустила очередной бросок кошки. Великие Боги, кто еще свалился на их головы? Чуть скосив глаза, она увидела за деревьями силуэт человека. Так, с двумя противниками ей точно не справиться...
  К незнакомцу кинулся Бел, и несколько следующих мгновений оказались для женщины чуть ли не самыми напряженными за все то время, когда она училась работать хлыстом. Одновременно отбивать броски разъяренной кошки и в то же время прикрывать Бела от еще одного летящего в него ножа, а потом и короткой цепи с шипами... Это дано далеко не каждому, даже знакомому с древним искусством кочевого народа, и если бы дядя Генар увидел, как умело и с какой невероятной скоростью Олея работает хлыстом, то он, без сомнения, был бы доволен своей ученицей.
  Вновь и вновь безуспешно стараясь достать ремнем хлыста шипящую от ярости кошку, женщина краем глаза успевала поглядывать в сторону Бела. Беда в том, что у него с собой почти не было оружия, а пара небольших ножей, которые были при нем - не в счет. Ага, вот Бел, кажется, подхватил с земли ту самую оброненную цепь с шипами, которую в него бросал незнакомец. Олея не знала, как называется это оружие, но судя по уверенным движениям Бела, тот знал, как с ней обращаться. Вроде бы на ладонь ее намотал... И еще, кажется, этот незнакомый мужчина всего один. Может, это какой-то охотник? А, ладно, с этим человеком Бел разберется, а вот ей надо, наконец, покончить с этой непонятной кошкой.
  И когда же это странное создание успокоится? Любой зверь, получив едва ли половину таких ударов, что достались этой кошке, должен был давно умереть, а если бы случайно остался жив, то понял бы, что этот противник ему не по зубам, и надо убраться куда подальше, чтоб зализать полученные раны. Вместо этого кошка вновь и вновь пытается добраться до своего обидчика, чтоб вцепиться зубами в человеческое тело, и повиснуть там мертвой хваткой, одновременно с тем разрывая когтями мягкую плоть в рваные лоскуты. А если учесть, какие у этого существа зубы и когти...
  В конце концов, когда же я тебя достану?! - уже зло подумала Олея. Да что же ты за зверь такой, что ни поймать тебя, не убить? Складывается впечатление, что не я тебя выматываю, а ты меня, и делаешь это очень умело...
  Непонятно, что было бы дальше, но в этот момент незнакомец издал какой-то непонятный звук, больше похожий на отрывочный свист. Кошка на мгновение застыла на месте, словно не могла решить, что же ей делать - продолжать свои попытки добраться до своего врага, который причинил ей столько боли, или же послушаться приказа хозяина, но этого мгновения вполне хватило Олее. Ремень хлыста туго обхватил шею кошке, полностью перекрывая ей доступ воздуха, скрутился в тугую петлю, которую просто так было распутать почти невозможно, а затем кошка взмыла в воздух. Женщина понимала, что ей ни в коем случае нельзя позволить кошке добраться до кожаного ремня, который ее душил - когти этого существа были настолько острыми, что больше напоминали бритвы, и могли повредить даже такой потрясающий хлыст, который был в руках Олеи. Именно потому, как бы женщине не было это неприятно, но она крутила в воздухе кошку до тех пор, пока не добежала до края поляны. Там росла сосна, о крепкий ствол которой женщина ударила кошку изо всех сил, но на это непонятное существо страшный удар словно не подействовал, и даже более того - кошка попыталась вцепиться в ствол дерева всеми четырьмя лапами...
  Спустя пару минут все было кончено: измочаленное тело зверя лежало на земле, орошая кровью мох и сосновые иголки, а Олея с трудом заставила себя отцепить ремень хлыста от шеи кошки - надо было идти к Белу. Удивительно, но хотя она была в теплой куртке, женщину все еще потряхивало то ли от холода, то ли от непонятного страха, хотя, казалось бы, отчего человеку бояться какой-то кошки? А ведь в пылу схватки с этим небольшим зверьком она не могла даже оглянуться, чтоб посмотреть, как обстоят дела у Бела...
  Впрочем, там было все в порядке. Мужчина неподвижно лежал на земле, а Бел умелыми движениями обыскивал его. Фу-у, кажется, Бел не получил новых ранений, хотя рана на его руке вновь кровоточит.
  - Как ты?.. - Бел даже не оглянулся в ее сторону. - Не упустила?
  - Нет... Ты ранен?
  - Ерунда. Всего лишь повредил прежнюю царапину.
  - Слушай, я такой кошки раньше никогда не встречала, и даже не слыхивала, что на свете бывают подобные создания! Хоть верь, хоть нет, но в какой-то момент я была уверена, что этот зверь меня достанет первым!.. А что это за мужчина? Ты что, его убил?
  - Нет, просто оглушил. Все разговоры - потом, а пока что помоги мне...
  Вдвоем они сдернули с мужчины теплую куртку, а самого незнакомца, который все еще находился в бессознательном состоянии, привязали к невысокой березе: по счастью, у этого человека в кармане куртки оказался небольшой моток тонкой, но крепкой веревки - похоже, он каким-то образом использовал ее для своей кошки, или как там называется это существо.
  Сейчас Олея сумела рассмотреть незнакомца: невысокий, смуглокожий, короткие черные волосы, немного раскосые глаза... Явно откуда-то с востока, а вот что касается глаз незнакомца, то они чем-то напомнили ей глаза другого человека, того, кто снес голову Иннасин-Оббо...
  Однако как же холодно с утра! Олея отдала куртку Белу, а сама взяла ту, которую они сняли с мужчины. Ну, теперь хотя бы дрожь перестала колотить... А может, это нервное?
  - Хочется посмотреть на эту кошку... - Бел покрутил головой. - Жутковатый у нее вид. В уж как она показала нам вои зубы... Я не трус, и то струхнул.
  - Пойдем. Я и сама погляжу на нее еще разок. Веришь: на душе неприятно, не знаю и почему.
  Однако кошки на месте не оказалось. Только примятый мох и кровавые капли, которые уходили вглубь леса. Потрясенная Олея повернулась к мужу:
  - Этого просто не может быть! Она же... На ней же места живого не оставалось!
  - Погоди... - Бел наклонился к земле. - Пошли по следам, благо крови тут хватает...
  По счастью, далеко идти не пришлось. Кошку нашли через несколько десятков шагов. Она ползла, но, что самое невероятное, увидев Олею, вновь попыталась прыгнуть на нее, хотя прыжок был совсем небольшой и далеко не такой стремительный. Женщина не могла поверить своим глазам: с переломанными лапами, отбитыми внутренностями и разбитой головой кошка все еще была живехонька, и, судя по всему, не собиралась умирать, а взгляд этого существа был полон такого бешенства, что людям стало не по себе.
  - Погоди... - Бел остановил Олею, которая вновь, было, взялась за хлыст. - Похоже, тут нужно действовать по-другому...
  Свист ножа в воздухе - и тело кошки оказалось пришпилено к земле. Вновь раздалось все то же омерзительное шипение, только вот оно было уже куда тише, хотя когти этого непонятного зверя все так же скребли по земле, вырывая мох и расшвыривая его по сторонам. Да и судя по лютой ненависти, плескавшейся в глазах кошки, до смерти ей еще далеко.
  - Ничего себе!.. - ахнул Бел. - Кто бы мне о таком рассказал - я бы не поверил! Нет, это дело так оставлять нельзя. Я не уверен, что эта... киса сдохнет даже от ножа. Ничего не поделаешь, надо решать вопрос раз и навсегда.
  Присев неподалеку от кошки, которая в бешенстве разевала рот, показывая два ряда острых зубов, Бел вздохнул.
  - Зверь, я не знаю, как тебя звать, но заранее прошу у тебя прощения. Похоже, ты не из тех, кто сдается, и оттого числить тебя во врагах смертельно опасно. Боюсь, если мы уйдем, а ты каким-то невероятным образом сумеешь выздороветь, то нам не поздоровится. Так что извини... - и второй нож полетел в зверя, одним ударом отделив голову от шеи. Бел еще какое-то время смотрел на агонизирующее тело кошки, а потом вздохнул. - Да, вот это зверь!..
  Когда беглецы вернулись к пленнику, тот уже открыл глаза и сообразив, что привязан к дереву, стал что-то зло говорить, с ненавистью глядя на беглецов. Похоже, что и Бел не понимал того языка, на котором говорит этот человек, так что ему оставалось пожимать плечами. Однако когда Бел, перед тем, как уйти, стал еще раз проверять узлы на веревке, которой был привязан пленник, тот заговорил, но уже на другом языке. Так, Бел, похоже, знает этот язык, во всяком случае, у них идет что-то вроде диалога, где привязанный мужчина, как это ни странно, угрожает, а Бел пытается что-то узнать. Однако не прошло и четверти часа после начала разговора, как мужчина чуть ли не заорал дурным голосом, а потом и вовсе стал рваться из веревок. Ого, как разозлился этот человек, чуть ли не озверел, совсем, как его кошка! Казалось, еще немного, и пленник накинется на стоящих напротив него людей. Вздохнув, Бел от души врезал мужику кулаком в живот, отчего тот, закатив глаза, обвис на веревках, а Бел, оторвав от одежды привязанного человека хороший лоскут, сделал кляп, и заткнул им рот незнакомца.
  - Ну что... - обернулся Бел к Олее. - Уходим.
  - А как же этот...
  - Не страшно. Повисит немного, не замерзнет, а если и простудится... Ничего, переживет. Наверняка к вечеру сумеет освободиться. Или же его раньше кто найдет.
  - Кто?
  - Мир не без добрых людей. А от нам с тобой надо отыскать убежавших лошадей. Только и остается надеяться на то, что они не успели уйти уж очень далеко.
  Когда они отошли от поляны, Олея не выдержала.
  - Бел, кто этот человек?
  - А ты не догадываешься? Вспомни еще одного незнакомца, того самого, с кокатрисом. Он тогда грозил мне, что до нас доберутся и без него...
  - Погоди! Ты тогда говорил...
  - Что Юрл нанял двоих охотников за головами, причем оба этих парня были не из дешевых наемников. Между прочим, услуги таких людей стоят ой как дорого! Перед ними была поставлена одна задача: поймать нас и доставить к нему. Одного из этих охотников, с василиском, мы уже оставили за своей спиной, а только что имели счастье встретить второго. Знаешь, в чем основная ошибка этих ребят? Может, они и неплохие воины, но в последнее время слишком стали полагаться на своих зверушек. В результате, оказавшись без своих верных помощников, оба парня оказались не так опасны, как о них говорят. Во всяком случае, я с ними сумел справиться.
  - Так что это была за кошка?
  - Кошка? - чуть усмехнулся Бел. - К милой домашней киске этот зверь не имеет ни малейшего отношения. Ты когда-нибудь слышала такое слово - олхой? Нет? Я так и думал. Вообще-то и я о нем слышал совсем немного, и всегда считал, что это сказки из числа тех, которые путешественники привозят из-за моря.
  - И что же говорят?
  - Зверь почти не приручается, считается совершенно непобедимым, и при встрече с такой вот кисой надо удирать со всех ног. Если, конечно, успеешь это сделать. Правда, не знаю, каким таким невероятным образом олхой оказался здесь. Наверное, кто-то из тамошних жителей добыл его тогда, когда он был еще слепым котенком, а потом чудом сумел провезти через все посты и таможни. Понятно, что подобное диво было приобретено каким-то знатоком за очень хорошие деньги. Видишь ли, такие вот киски водятся только за морями, в дикой стране, куда чужестранцы стараются не соваться. Кстати, у этого зверя ядовитые зубы, и знаешь, как он охотится? Вцепится в добычу, впрыснет яд, и рвет жертву в сплошные лохмотья, а уж укусы у олхоя такие, что из туши враз выдирает едва ли не целые куски мяса. Если учесть, что у этой очаровательной киски потрясающее обоняние, невероятная сила, потрясающая выживаемость и необыкновенный ум, то становится понятным, отчего именно такие вот кошечки считаются едва ли не самыми опасными зверями на том далеком материке. Кстати, этот парень, которого мы сейчас привязали к березе - он очень долго не мог поверить в мои слова о том, будто мы убили олхоя. По его словам, это сделать почти невозможно, хотя высокое мастерство охотников той далекой страны, где обитает олхой, признается всеми. К тому же тут есть одна тонкость: если кто-то ранит олхоя (неважно, человек, или животное), то эта милая киска хорошо запоминает того несчастного, и позже находит его, а чем заканчивается та встреча - это, я думаю, понятно и без долгих пояснений. Так что мы с тобой поступили абсолютно верно, отрубив голову той очаровательной киске. Недаром у тамошних племен имя охотника, который сумеет убить олхоя, почитают долгие годы и после его смерти.
  - Ничего себе!
  - Вот именно. Ты ведь хорошо слышала, как разорался тот охотник за головами, когда я сказал ему, что его дорогой киски больше нет. Вначале долго не мог поверить в мои слова, а потом стал посылать проклятья на наши головы, кричать, что мы лишили его куска хлеба, обещал, что уже сам доберется до нас... Кстати, как это ни странно, но этот олхой очень любит такую вот тушеную птицу, и, по словам мужика, запах тетерева его немного отвлек от охоты на нас с тобой.
  - Это как?
  - Очень просто. Вместо того, чтоб сразу кинуться к нам, олхой полез за теми костями глухаря, которые мы закопали в мох, и стал их грызть.
  - Точно! А потом он кинулся к той дорожной сумке, где находились куски недоеденной птицы!..
  - Все так. Но все одно: если бы не твое мастерство, то никуда бы мы с тобой не ушли.
  - Ага. Лежали бы на земле и ждали Юрла.
  - А вот в этом я не уверен. Вполне может быть такое, что и этот охотник за головами, пронюхав об артефактах, захотел разбогатеть сам... Ладно, нам надо идти дальше.
  - А Юрл?
  - Боюсь, что он от нас так быстро не отстанет.
  - Но ведь граница с Руславией не так далеко!
  - Но и не близко. И потом, до нее еще добраться надо.
  - Верно... Ну где же наши лошади? Здорово, видно, напугались, раз удрали так далеко. Если их не найдем, то придется дальше идти пешком, что крайне нежелательно.
  По счастью, все обошлось. Не прошло и получаса, как беглецы отыскали своих убежавших лошадей, и двинулись дальше. Однако Олея все еще не могла успокоиться, да и Бел, кажется, не был столь невозмутим, как обычно. Конечно, на каждый шорох они не оборачивались, но на душе у обоих была тревога. Супруги молча продолжали путь, и каждый из них надеялся на то, что самое страшное осталось позади. Хотя вряд ли...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"