В ознобе съёжились берёзы.
Холодный воздух свеж и чист.
Предвестником седой угрозы,
Срывает ветер мокрый лист.

От первых заморозков травы,
Звенят, как хрупкое стекло,
А сердце грустное дубравы
Теряет летнее тепло.

А в чёрном омуте Вселенной,
Всех чёрных дыр не перечесть.
Угрозой явной, откровенной,
Таится в вакууме смерть.

Когда, со временем, погаснет,
Последний, яркий, солнца луч,
Нас широко открытой пастью,
Проглотит вечность из-за туч.

Земля, широкой, мощной грудью,
Тепло вздохнёт в последний раз,
И жизни больше здесь не будет,
Не будет человечьих глаз.

Исчезнут радостные лица,
И льдом покроется трава.
Кусками льда застынут птицы.
Умрут и разум, и слова.

А чёрной вечности воронка
Проглотит вымерзший кусок.
Во взрыве страшном лопнет звонко,
Земля, как ледяной пирог.

Сгорят "бессмертные" творенья,
Картины обратятся в прах,
И "вечный" разум книг, наверно,
Увидит вечность в вечных снах.

Всё относительно и бренно.
Всё обратится в прах и тлен,
И даже кровь густая в венах,
В плену мгновенных перемен.

Земля пугающе и дико,
На пару с пылью от Луны,
В полёте вечном и безликом,
Уйдёт в объятья тишины.

А где-то в черноте Вселенной,
Неясно где, зачем, когда,
Во вспышке мощной и мгновенной,
Родится Новая звезда.