Вот и чашка помытая в полке стоит -
толстый белый фарфор для келейных застолий.
Затаился мой город и в ракушках спит,
проглотив столько дел и пуд соли.
Пусть себе отойдёт от усталости паник,
от колёс. Завтра белкой крутиться опять.
Может, снова поставить мой палевый чайник?
Потому, что не хочется спать.
Потому, что кончается дождь за окном,
потому, что глаза над туманами умные
смотрят прямо в мои. Может, вырос там гном?
Вон - зрачки полукруглые лунные,
чуть прикрыты прозрачно сиреневым льном,
а стекло запотело от выдоха-вдоха.
Может, кто-то курил или кашляет гром?
Может, дышит не он, а эпоха.
Нет... Шаги. Не по лужам, а шлёпают сухо.
Стукнул посохом об пол неведомый странник?
Может, ищет давно лабиринтово ухо?
Или тихо пытается выточить грани
у стрелы под плащом из графита в лиловый...
...Промелькнула искра зарождением света.
Остро входит в асфальт чёрно-белое олово.
Или...  тронулась синяя с места карета?
Шёпот? Шорох... Играет так ветер с листом...
Я толкаю окно, обе толстые рамы.
Кто-то вышел на волю с гулящим котом?
Скрипнул и..., затаился встревоженно камень.
 Впору веки прикрыть, замереть и молчать.
Знаю, есть за пределами сердцу отдушина...
Видно, ночь мне пытается что-то сказать,
а я слушаю.

   23.10.2011 для си