Когда обожжёшь случайно руку,
это не больно - привычная вещь.
Слёзы? Две капли. Так плачешь от лука,
когда в сковородке жарится лещ.
Даже если ты ранен в голову,
тоже - обычный пустяк.
Перевяжут - терпимо. Даже здорово.
Ну, погрызёшь зубами кулак,
хватишь стакан самогона,
проще начинаешь смотреть на жизнь.
Блок-пост под Донецком уже - вроде дома.
Кружись, голова, хмельная, кружись.
Больно, когда другие дела
творятся на белом свете.
Мина вчера разорвалась,
фрагментами тел опали дети.
Убило... Даже не сразу поймёшь...
Похоже, троих или двух.
Кровь с мостовой отмывал нам дождь,
рыдая по-женски, вслух.
Больно, когда пьяный урод
с трезубцем на рукаве,
вставляет свой член девчонке в рот,
распиная её на траве.
Я видел в прицел и даже стрелял,
боясь попасть не в него.
Да, где там, он её брал и брал
растерзанной и неживой.
Больно, когда ты видишь, зверея, 
это издалека.
Можно ли в Господа после верить,
если нашли старика
забитым, расстрелянным смертью ярой?
Зажата в сухом кулаке
медаль "За отвагу" гнутая, старая
времён СССР.

Донецк. 22  апреля 2015 г.