Человек-Диванная_Думка неохотно пошевелил чем-то вроде головы. Тяжело приподнялся. Сел. Здорово доставали муравьи и духота.
Человек-Диванная_Думка сыро выдохнул, и облачко влажного воздуха перекрутилось. Так отжимают полотенце со лба лихорадочного больного. Диван медленно скрипнул и неохотно - мокро - хрустнул коренным зубом. По полу потянуло - проволокло - сквозняком.
Человек-Диванная_Думка неуклюже, ватно ворочая пальцами расстегнул пуговицы вдоль шва на животе. Задумчиво запустил руки в мокроту перьев и пуха. Те отозвались тёплой белизной. Он перебирал, размешивал, просеивал, снова и снова сжимал в горсти и сразу выпускал получившийся рыхлый влажный ком, тут же рассыпающийся на малые комья. Начинало мутить.
Человек-Диванная_Думка заглянул в подкатывающую тошноту и судорожно, с хрипом выдохнул. Перед лицом закружилось несколько грязных пёрышек. Его стошнило на колени. Он медленно сполз на пол, пытаясь закрыть руками зияющую дыру в животе. Его продолжало тошнить рваными, слипшимися выдранными перьями. Он взмок.
Приступ стих. Он с трудом поднял веки, которые тут же выронил, и те с медным звоном покатились в темноту. Вокруг собирались муравьи. На тёплое дыхание. На горячие перья.
Его нашли через три дня. Практически нечего было находить. Истёртый гобелен расстёгнутый напоперёк, облепленный тысячами маленьких существ внутри и снаружи. Те, кто знали его при жизни, ещё могли сказать, да, это он, человек-Диванная_Думка. Но тот, кто не встречался с ним лично, говорили лишь, что за бардак у тебя в комнате, ива.