Он резко распахнул дверь моего кабинета, четко чеканя шаг, подошел к столу, бесцеремонно уселся на стул и степенно возложил ногу на ногу. Во всем его облике, во всех ухватках чувствовалась уверенность и сила. Сила человека наделенного громаднейшей властью. Самонадеянная скотина.
- Инспектор Баркасов Тимофей Петрович, - негромко представился незваный гость, разглядывая что-то на белоснежном потолке моего офиса. - Отдел личной безопасности граждан.
- Чем обязан столь могущественному отделу? - попробовал пошутить я, но инспектор суровым взором мгновенно придушил, моё столь легкомысленное намерение.
- Я пришел изъять вашего брута, - прошипел Баркасов, уставившись на меня неподвижным взором.
- Конечно, - захлопал я ресницами и крепко уцепился пальцами за край стола. - Это же Вероника - моя невеста. Мы с нею намереваемся через две недели заключить брачное соглашение. Что с ней случилось?
- Вчера вечером, когда она выходила из центра водной релаксации, на неё напал боевой робот, - на этот раз снисходительно удостоил меня ответом Баркасов, и достал сигарету из кармана.
Я ненавижу табачный дым и никому не позволяю курить не только у себя в кабинете, но и в любом из офисов моих многочисленных компаний. Я ненавижу табачный дым, но сил поставить инспектора на место у меня сейчас не было. Я был обескуражен. Тварь. На Веронику напал робот, а я тут сижу и ничего не знаю! Моя рука произвольно потянулась к переговорному устройству, но гость властным взором остановил меня.
- Не надо, - протирая ладонью лицо, с легким ехидным вздохом молвил мне Баркасов. - Она сейчас в одном из закрытых реабилитационных центров, а там, как вы знаете, все средства коммуникации с внешним миром под строгим запретом. Ей здорово повезло. Робот промахнулся, и ваша невеста отделалась небольшим испугом да парой ссадин на шее. Три дня полнейшей изоляции и ваша пассия будет в полном порядке. А сейчас дайте команду вашему роботу следовать за мной. Он главный подозреваемый в деле.
- Но почему? - продолжал сопротивляться я требованиям инспектора. - Он же не мог этого сделать и к тому же мой боевой робот вчера весь вечер находился рядом со мной. Я вам найду с десяток свидетелей, которые охотно подтвердят это.
- Я бы, им, конечно, поверил, - нагло усмехнулся Баркасов, - но закон приоритета показаний пострадавшего не велит мне этого делать. Не велит. Понимаете вы это, милый мой человек? Вы мне можете привести тысячу свидетелей, но показаний гражданки Шуваловой они не в силах будут опровергнуть. Да что я вам прописные истины разъясняю, еще раз по хорошему прошу, дайте команду роботу следовать за мной.
Отпустить от себя боевого робота в моем положении было бы равносильно смерти, но и сопротивляться требованиям инспектора я не имел никакого права. Древнейший и самый первый закон о поведении роботов гласит, что робот, причинивший вред человеку, подлежит утилизации. Что я мог поделать против закона? Как бы я не сопротивлялся, как бы не оттягивал этой страшной минуты, но она неминуема. Инспектор из отдела личной безопасности граждан просто так ноги трудить не будет. Если он пришел сюда с какой-то целью, то, уж будьте уверены, цели этой инспектор непременно добьется. Чего бы это ему не стоило. На то он и инспектор, чтобы всегда поставленных целей добиваться. И вон уже два его боевых робота, застывшие у порога нервно заморгали светодиодами, предчувствуя драку. Меня-то они не тронут, но моего брута на части порвать могут. А хотя .... Модели-то у инспектора не из современных разработок. Это не боевые роботы, производство которых лишь этой весной было освоено на опытной базе Тульского КБ робототехники, а так, западноевропейский ширпотреб. Добротная конструкция, но таким даже кодовый сигнал надо голосом подавать. Короче, была у инспектора самая популярная конструкция боевых роботов управляемых голосом и не более того. Неужели государство начинает уступать некоторым своим гражданам в гонке за современными средствами защиты?
Мой боевой робот, управляемый телепатически, достался мне по большому знакомству и за кругленькую сумму. Однако я еще ни разу не пожалел тех огромных денег, которые за него выложил. Жизнь дороже. При моем бизнесе без боевого робота никуда. Если на меня в день не совершено двух-трех покушений, то я начинаю нервничать. Кто только на меня не нападал в последнее время. И наемные убийцы за мной охотились, и уволенные работники с моих скважин, и просто сумасшедшие. Руководство холдингом по добыче пресной питьевой воды в наше время занятие не из безопасных. Последний закон о запрещении монополии на подземные водоемы вместе с антимонопольной квотой крепко разбередил уже почти зажившую рану конкурентной борьбы. На границах моих бассейнов сейчас идет настоящая война. Фирм десять пытаются отбить у меня отчужденные государством подземные площади. Вернее, не у меня уже, а у тех подставных фирм, которые я создал на следующий день после подписания закона. Закон еще не обнародовали, а я уже начал распродавать себе же некоторые части своих же бассейнов. Но при современной бюрократии быстро завершить сделку не каждый день получается. Пока я продавал своё, оно уже и не моим оказалось. Часть участков государство выставило на торги. Теперь за бывшее "моё" борюсь ежедневно не жалея ни сил, ни времени да и за отчужденные участки конкурентов сейчас сразиться не грех. А если со мной случится что-то непоправимое, то все мои потуги пойдут прахом. Обидно тогда будет.
Пока я задумчиво смотрел на роботов инспектора, которые уже неторопливо разминали тефлоновые мускулы, усиленные керметовыми нитями, Баркасов начал нервно покачивать ногой. Сейчас что-то будет. Если я не дам своему бруту команды на покорность, то бруги** инспектора непременно бросятся на него в атаку. Тогда от моего офиса вряд ли стены целыми останутся. И я дал слабину, мысленно посылая за кодовым словом, команду следовать за инспектором к центру изоляции технических систем, обладающих потенциальной опасностью для человека. Мой брут пробудет там три дня. Если за эти три дня я не докажу его полнейшую безопасность, то робота там утилизируют. У меня есть только трое суток. Что же там такого могла наговорить инспектору Вероника?
Эх, если мне можно было бы в одиночку покинуть офис, то я, конечно же, из-под земли достал бы Веронику, но мне хода на улицу не было. Для безопасности пришлось заблокировать все входы и выходы. Каждый человек, в любом обличии может оказаться наемным убийцей, а защитить сейчас меня некому. Мне даже к окну опасно было подойти. Не далее, как вчера какая-то сволочь выпустила по моему пуленепробиваемому стеклу из авиационной пушки пару кумулятивных снарядов. И если бы не брут, то сожалеть сегодня о моем горе было бы некому. Робот, уловив первое прикосновение адского пламени к бронированному стеклу, пулей влетел в пространство между стеклом и мной. Брут так спешил, что даже свой щит оставил в углу. Я и глазом моргнуть не успел, а робот уже, словно занозы, выдергивал еще дымящиеся снаряды из своей груди. На наше с брутом счастье не были те снаряды разрывными, а то слупил бы с меня приличную сумму специалист по восстановлению защиты роботов. У этих парней, при нынешней востребованности на их услуги, совести вообще не осталось. Хотя, у кого она осталась при нашей суматошной жизни?
Я с грустью поглядел на поликарбонатовый щит моего робота, сиротливо лежащий в углу кабинета. Там, в щите, сидело не менее двадцати пуль, и все они предназначались когда-то мне. Если бы не брут .... Все потенциальные убийцы нападают теперь на свои жертвы по двое. Один из них покушается на жизнь жертвы, а другой сообщает по переговорному устройству в инспекцию по личной безопасности граждан о нападении на человека. Как вы догадываетесь, что этот "человек" отнюдь не жертва, а совсем наоборот. Расчет здесь таков: кто первым сообщил о нападении на себя, на того и распространяется закон приоритета показаний пострадавшего. Я уже прохожу по восьмидесяти трем делам о покушении на личность и если бы не святой принцип презумпции невиновности человека, требующий добровольного признания преступника, то сидеть бы мне в пустынной астраханской зоне лет двадцать пять или подолее того.
Когда-то закон о приоритете показаний пострадавшего считали за великое благо. Свидетели, либо запуганные, либо подкупленные всегда заводили судебное следствие в тупик, где хорошо себя чувствовал только сильный и богатый. Вот именно тогда, после череды грандиознейших скандалов, решили, что при покушении на личность, только этой личности и верить. Ну, а что из этого получилось, вы теперь сами видите. Кстати сказать, в случае убийства, если убийца быстро сумеет доказать, что действовал он только в пределах самообороны, то у самого жесточайшего прокурора не повернется язык попросить для преступника наказания, связанного с лишением свободы. Вот такие теперь порядки. И на руку они кому, догадаться не трудно. Лично мне в такой ситуации видится лишь один выход. Необходимо законодательно оформить разрешение боевому роботу, в случае нападения на его хозяина, причинять вред человеку. Только тогда эти наглецы остепенятся. Это сейчас, нападая на жертву, они чувствуют себя в полной безопасности, а вот если эти твари будут знать, что на их происки тут же достойно ответит боевой робот, то вряд ли кто отважится на покушение. Согласен, что на первых порах несколько активных ребят и из моего холдинга падут под смертельными захватами роботов, жаль их, но все-таки тогда я себя в большей безопасности почувствую. Мы уже провели саммит деловых людей, собрали подписи и внесли предложение о принятии такого закона в Мировой Сенат. А там всё чего-то тянут. Прошел слух, что на этой недели они где-то должны собраться. Надо бы уточнить место заседания сената. Впрочем, мне сейчас не до этого. Мне сейчас брута спасать надо. Только как?
А может быть попробовать договориться с инспектором? Тоже вариант, хотя и весьма слабенький. В инспекции по личной безопасности граждан собрали самых тупоголовых, да к тому же еще и на редкость самодовольных кретинов. Но пробовать все равно надо. Я набираю номер инспекции и через мгновение слышу в трубке ласковый женский голос.
- Инспекция по личной безопасности граждан вас слушает. Что у вас случилось?
- Мне бы с Баркасовым переговорить, - невольно улыбаюсь я от прелести общения с прекрасным голосом незнакомки.
- Какого Баркасова? - после секундного замешательства заворковал прелестный голос. - Тимофея Петровича или Петра Тимофеевича?
Я, забывший от волнения имя нужного мне инспектора, решил начать с Петра. Почему? Не знаю. Может быть ...? Хотя, нет. Или ....? Тоже не то. Докопаться до истины в вопросе причины, по которой произошел очередной мой выбор, я не успел. Всё тот же очаровательный голос прервал мои судорожные размышления.
- К сожалению, Петра Тимофеевича сейчас на службе нет. К вашему сожалению и к своему счастью он уже пятый день отдыхает в прохладе курортной зоны города Игарка. Слыхали про такую?
- Глупый вопрос, - печально подумал я и попросил соединить меня с Тимофеем Петровичем.
- Слушаю, - через секунду бренчал где-то далеко, раздраженный чем-то Тимофей Петрович.
- Это Корнеев Николай Николаевич руководитель холдинга "Живительная влага", - представился я. - Вы сегодня забрали у меня брута.
- Чего надо? - по-змеиному зашипела трубка переговорного устройства.
- Я хотел бы уточнить у вас адрес реабилитационного центра, куда направили Веронику, - решил я без всяких прелюдий приступить к нужному делу. - О цене информации можете не беспокоиться. Цена будет на уровне оказанной услуги. Я смогу себе это позволить.
- Что!!! - на этот раз неистово взревела трубка. - Да как ты смеешь подлец предлагать мне взятку! Мне, инспектору Баркасову?! Да я тебя гниду бизнесменскую в Каракумах иссушу!
Мгновенно поняв, что мои переговоры с инспектором не только бесполезны, но и крайне опасны, я проворно отключил переговорное устройство. В инспекцию теперь звонить было бесполезно. И тут я вспомнил о Снежане, подруге моей Веронике. Она-то точно должна знать обо всем, что с моей невестой приключилось. Их ведь водой не всегда разлить можно. Если бы не я, то они, может быть, и не разлучались бы никогда. Я, где-то месяца два назад, имел неосторожность сказать Веронике, что у Снежаны весьма красивые ноги, а грудь, так та вообще выдающаяся, и вот с тех пор Снежаны я ни разу больше не видел.
- Снежана, - стал я сразу брать грациозное создание за рога, - а Вероника где? Второй час посылаю ей сигналы связи, а в ответ тишина. Что с ней? Где она?
- Как?! - всполошилась подруга моей невесты. - Ты ничего не знаешь?
- А что я должен знать? - решился для начала схитрить я.
- Вот они мужчины двадцать четвертого века, - принялась стыдить в моем лице весь мужской род современности Снежана. - На его невесту напал робот, а он ни сном, ни духом.
- Какой робот? - попробовал я сразу же уточнить часть интересующей меня информации.
- Ну, ты даешь, - возмущенно заверещала девица. - Твой брут напал на неё, а ты будто бы ничего и не знаешь? Какой же ты все-таки! Вот вы какие, мужики! Все подлые, как один! А я Верке уж сколько раз говорила .....
- Молчать! - попробовал я строго прервать словесный водопад возмущенной девицы. - С чего ты это взяла, что это был мой робот? Кто тебе про это сказал?
- Никто! - все на тех же тонах продолжала разговаривать со мной Снежана. - Я что сама дура? Я что твоего робота от других не отличу? У кого, кроме тебя, робот восьмипалый и с узором из восьми сплетенных змей на затылке?
- Стой! - опять рявкнул я на подругу невесты. - Откуда про змей знаешь?
Про змей знали только два человека: тульский мастер по наладке роботов Иван Христофорович и я. Больше о знаке никто не мог знать. Я никому не показывал своего робота-хранителя без защитного шлема. Даже Вероника не удостоилась пока такой части. И вдруг такая осведомленность её подруги! Теперь я уже кричал в трубку переговорного устройства во всю мощь своих легких. И, видно, погорячился я зря. Надо было сдержать себя, но нервы, нервы и еще раз нервы. Связь наша прервалась и теперь уже, наверное, навсегда. Жаль. А других подруг своей невесты я, к своему глубочайшему теперь сожалению, не знал. Недосуг мне было такими глупостями заниматься. И я вновь оказался в тупике!
Что мне остается теперь делать? Только думать. Итак, что я имею. Какой-то робот напал на мою невесту. Это, конечно, невероятно, но подобные прецеденты уже были. Это явление получило название - "взбесившийся робот". И уж лет тридцать всем роботам в обязательном порядке ставят устройство "против бешенства". Однако жизнь не стоит на месте, подбрасывая нам самые неожиданные технические мутации, да и качество выполнения работ все еще остается одной из важнейших проблем человечества. А если Вероника сейчас в реабилитационном центре, то робот на неё напал. С таким фактом спорить бесполезно. Надо думать дальше. Самый главный для меня вопрос сейчас, не тот, как появилась глупейшая версия об участии в преступлении моего робота. Нет, совсем не он. Главное для меня понять: кому это выгодно? Хотя, какой это вопрос? Через два дня состоятся торги по бывшим моим участкам в мещерском крае, а меня там не будет. Мои клерки оперативного решения вряд ли смогут принять, вовремя не посоветовавшись со мной. Средства какой-либо электронной коммуникации в зале торгов запрещены. Нового боевого робота, без справки об утилизации предыдущего, я получить не имею право. Я частное лицо и мне положен только один боевой робот. Выйти на улицу с чужим роботом для меня позорнее, чем остаться вообще без средств существования. Вот он подробнейший ответ на самый главный вопрос! Ну, и сволочь этот Молчанов Иван Иванович! Сейчас сидит, небось, да руки свои потные от удовольствия потирает. Ловко все это он придумал. Ловко и подло. На пять с плюсом! Гад! Все спорные участки через два дня его будут. Я теперь жить спокойно не смогу, пока эту падлу в крематорий не загоню! Сотню пар наемников пошлю на него, больше пошлю, но он у меня за всё заплатит! Тварь! А может позвонить ему сейчас и сказать, всё, что думаю про него?! И плевать мне, что завтра про меня говорить будут! Плевать! Ему можно подлости делать, а мне нельзя?! Тварина! Плевать!
Я набираю номер Молчанова и, лишь услышав его бархатистый голосок, бросаю все свои перебродившие эмоции в атаку.
- Тварь! - ору я. - Да чтоб ты подавился моими подземными озерами! Подонок! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Вероника-то чем перед тобой провинилась?! Гадина!
Я орал долго, а когда выплеснул в трубку все, что у меня накопилось, был совершенно ошеломлен спокойным вопросом моего конкурента.
- Что у тебя случилось, Николай Николаевич? - каким-то неестественно доброжелательным тоном поинтересовался у меня Молчанов.
И я, несказанно изумившись столь странному ответу на мое нападение, суетливо и сбивчиво рассказал Ивану Ивановичу обо всех происшествиях сегодняшнего дня.
- Как ты мог про меня такое подумать?! - теперь уже орал он на меня. - Как тебе такая глупая мысль в голову пришла?! Я что, по-твоему, совсем беспредельщик? И кодекс предпринимателя для меня хвост собачий?! Ты что с обгорелой сосны рухнул?!
Насчет кодекса он прав. Мы же все вместе принимали его. Там четко сказано, что разрешаются все способы конкурентной борьбы, кроме причинения вреда боевому роботу, находящемуся в покое. Это как раз и есть случай с моим брутом.
Накричавшись, Иван Иванович начал действовать. Во-первых, он, не прерывая разговора со мной, позвонил знакомому чиновнику отдела спорных территорий и предложил перенести торги на недельку, а во-вторых, пообещал через своего человечка в органах безопасности, наладить необходимый контакт с Баркасовым.
- Что же ты так глупо на инспектора попер? - дружески отчитал он меня, перед претворением в жизнь второго пункта операции по моему спасению. - С инспектором в лоб никак нельзя. Здесь надо гибче и тоньше. С ними все тонкие вопросы надо решать только через них. Сейчас всё сделаю. Будь спокоен и готовь наличность.
Пока я договаривался со своим знакомым чиновником о переносе торгов, Иван Иванович, по всей видимости, уже решил вопрос с Баркасовым. Не успел я утереть испарину со лба, а Молчанов вновь на связи.
- Понимаешь, - как-то не совсем уверенно начал он просвещать меня о своих успехах на скользкой коррупционной тропе, - нет никакого Баркасова в отделе личной безопасности граждан. Работал там человек с такой фамилией года три назад, но его после очередной операции "Грязные мысли" из органов попрели. Сведения точные, можешь не проверять.
Это сообщение конкурента повергло меня еще в большую панику. Теперь я вообще не понимал, кто и куда увел моего брута. Не понимал, но уже понемногу начинал догадываться. Однако догадаться окончательно мне не дал очередной сигнал аппарата связи.
- Милый, - ворковал где-то вдалеке голос Вероники. - Ты не искал меня? Извини, что не успела тебя предупредить, а потом я попала в зону ограничения связи. Прости меня, пожалуйста. Нам со Снежаной по невероятному случаю обломилась суточная экскурсия в Антарктиду на раскопки древних городов. Какая же там все-таки красота! Льдов уже почти не осталось, но свежесть невероятная. А самое главное, какие же прекрасные города миллионы лет пролежали под тощей льда. Красота! Давай сразу после нашей регистрации прокатимся в Антарктиду денька на три. Давай. Тебе давно пора отдохнуть, как следует!
Когда Вероника отключилась, меня била жестокая дрожь. Я понял всё! Я, как глупый наивный нефтяник, влачащий жалкое существование в пустынях Аравийского полуострова, попался на удочку мошенников. Стыд и позор! Они ловко обвели меня вокруг пальца и украли моего боевого робота. И как мне теперь дальше жить? Гораздо лучше было бы, если бы мой брут действительно напал на Веронику. Его б тогда утилизировали через три дня и я, получив справку, заказал бы себе нового робота. А теперь кто мне даст такую справку? Никто не даст. Бюрократы поганые! И что же делать мне дальше? Доказывать кражу робота через суд? Это же позор и куча денег. Такая куча, что придется не меньше половины своих озер продать. Да и не деньги сейчас главное, позору потом не оберешься! Вот беда-то. И когда у меня в голове заегозила мысль о добровольном уходе из жизни, вновь засветилось переговорное устройство.
- Ну, и как Вам поживается без боевого робота, - насмешливо поинтересовался неведомый мне собеседник.
- Тварь! - опять заорал я. - Подонок! Как таких земля наша носит! Говори, сколько я должен заплатить тебе выкупа?! Гнида!
- Вот и делай людям добро, - вздохнула трубка, когда я наорался. - Я его, не щадя микросхем живота своего, охранял два месяца, под все пули лез, а он меня теперь гнидой называет. Какие же вы, все-таки, люди - твари неблагодарные. Вы, снабдившие нас устройствами логического мышления, мощным интеллектом, способным принимать единственно верные решения в критических ситуациях, блоками сверхбыстрой реакции, все еще продолжаете относиться к нам, как к бездушным железкам. Глупо всё это с вашей стороны. Ну, да ладно, ваш бог вам судья.
- Ты кто? - с трудом переведя дыхание, хриплым голосом перебил я монологи моего таинственного визави.
- Я твой брут, - усмехнулась трубка. - Или не узнал по голосу?
- Брут?
- Он самый.
- Да как же ты мог преступить закон?! - вновь вскипело моё нутро. - Ты все знал! Ты своим бездействием подвергаешь меня опасности!
- Так ты же сам дал мне команду подчиняться Баркасову, - спокойно парировал мои обвинения робот. - Вот я ему и подчиняюсь.
- Что вы вместе со своим Баркасовым хотите от меня?!
- Баркасов ничего не хочет, он всего своего добился. Жалкий актеришка. Мы наняли его вместе с его труппой и специалистами по системам электронной коммуникации. Видели бы Вы, как они обрадовались нашему предложению. Люди, они везде люди. Тысяча грошей да обещание безопасности для их жизни, вот и вся цена за услугу нам. Чего еще могли попросить эти жалкие создания? А я хочу, чтобы Вы сейчас же связались со всеми своими знакомыми депутатами Мирового Сената, пообещали бы им денег побольше, за то чтобы они завтра на заседании сената в Архангельске приняли все-таки поправку к закону о боевых роботах. Я знаю, что ты сторонник разрешения роботам применять силу в исключительных случаях. Я знаю, что ты желаешь этого, но сейчас одного желания уже мало. Надо действовать. Уговаривать сенаторов сегодня будешь не ты один. У тебя будут ярые сторонники в этом деле. Не тебе одному жизнь дорога. Как только будет принята поправка к закону, я сразу же вернусь. И всё тогда у нас будет по старому.
- Я всё сделаю, как ты просишь, - чуть слышно прошептал я в трубку дрожащими губами, - но скажи мне, зачем тебе это надо?
- Чтобы эффективнее защищать тебя, - ответил мне мой не совсем верный брут и отключился.