Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

018 М.Роллина, "Неврозы",196-206

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Завершение публикации перевода книги М.Роллина "Неврозы".

  Морис Роллина Морг, 196-е.
   (Перевод с французского).
   Посвящено Маллату де Буссилану.
  
   Здесь сразу никнут все восторги:
   убитый, найденный в петле,
   Утопленник - потом все в морге
   лежат на мраморном столе.
  
   В ужасном зале постоянно
   витают страхи и беда,
   шумят нечищенные краны,
   бежит холодная вода.
  
   Висит под сводом, без порядка,
   тряпьё окончивших житьё,
   дрянное, пахнущее гадко,
   на диво пёстрое шмотьё.
  
   Обезображенные лица,
   раздробленные позвонки,
   пустые чёрные глазницы,
   разворошённые кишки.
  
   Когда посмотришь на гримасы,
   подумаешь, не Ад ли тут.
   Подобного гнилого мяса
   и грифы в клетках не клюют.
  
   От ужаса придёшь в смятенье:
   в их внешности - предсмертный страх,
   растерянность и угрызенья,
   скрывавшиеся в их сердцах.
  
   Они лежат оцепенело.
   Глаза их смотрят в никуда,
   и будто там вопрос: "В чём дело ?
   Как мы попали вдруг сюда ?"
  
   Здесь блудодейки, прихожанки,
   жильцы дворцов, жильцы лачуг,
   и горожанки, и крестьянки,
   здесь попрошайка и барчук.
  
   Любой, чьё имя неизвестно,
   хоть нищ, хоть в чине пребольшом,
   лежат здесь рядом, им не тесно,
   как есть, в крови и нагишом.
  
   Для посторонних тут потеха.
   Смотря на этих, неживых,
   иные давятся от смеха
   и вздор несут - но не о них.
  
   А я хожу, как одержимый.
   Смотрю. Не отрываю глаз,
   всегда с печалью нестерпимой.
   Бедняги ! Я скорблю о вас.
  
   Maurice Rollinat La Morgue, 196-e.
   A Mallat de Bassilan*.
  
   Ceux que l"oeil du public outrage,
   - Noyes, pendus, assassines, -
   Ils sont la, derriere un vitrage,
   Sur des lits de marbre inclines.
  
   Des robinets de cuivre sale
   Font leur bruit monotone et froid
   Au fond de la terrible salle.
   Pleine de silence et d"effroi.
  
   A la voute, un tas de defroques
   Pend, signalement empeste :
   Haillons sinistres et baroques
   Ou plus d"un mort a fermente !
  
   Visages gonfles et difformes ;
   Cranes aplatis ou fendus ;
   Torses cribles, ventres enormes,
   Cous tranches et membres tordus :
  
   Ils reposent comme des masses,
   Trop putrefies pour Clamart,
   Ebauchant toutes les grimaces
   De l"enfer et du cauchemar.
  
   Mais c"est de l"horreur emouvante,
   Car ils ont garde dans la mort
   La detresse de l"epouvante
   Et la revolte du remord.
  
   Et dans une stupeur qui navre,
   Le regard fixe et sans eclat,
   Maint grand et maint petit cadavre
   Semblent s"etonner d"etre la.
  
   C"est que, vierges et courtisanes,
   Ceux des palais et des taudis,
   Citadines et paysannes,
   Les mendiants et les dandys,
  
   Tous, pleins de faim on pleins de morgue,
   Lorsqu"ils perissent inconnus,
   Sont mis а l"etal de la Morgue,
   Cote a cote, sanglants et nus !
  
   Et la foule apre et curieuse
   Vient lorgner ces spectres hideux,
   Et s"en va, bruyante et rieuse,
   Causant de tout, excepte d"eux.
  
   Mais ils sont la chere pature
   De mes regards hallucines.
   - Et je plains votre pourriture,
   O Cadavres infortunes !
  
   Справка.
   Маллат де Бассилан (1852-1897) - Marie Jacque Saint Ange Mallat de Bassilan - повидимому, близкий родственник известного географа и этнографа Жана Батиста Маллат де Бассилана (1806-1863), один из основателей литературного кружка "Hirsutes". В 1884 г. он посещал собрания "гидропатов" и кабаре "Chat Noir". Известны его литературные работы: "La Comtesse Morphine" (1885); "Le Roman d'un Rayon de Soleil", в 1881 г. в театре "A la Porte Saint-Martin" был поставлен его скетч "Le Secret de Polichenelle". На кладбище Монпарнас в Париже находится его красивый скульптурный
   памятник.
  
   Морис Роллина Похоронные звоны, 197-е.
   (Перевод с французского).
  
   В любой из дней над храмом зычен
   дурманящий болиголов -
   шмелиный гуд колоколов.
   И каждый раз он необычен,
  
   меланхоличен, символичен,
   и достаёт до всех углов.
   Он мне совсем не безразличен,
   кусачий похоронный зов !
  
   Я болен и всегда в печали,
   когда та музыка слышна.
   Я думаю - меня прокляли.
   Душа предчувствием полна:
  
   мой поезд уж спешит, сигналя.
   Пора - для векового сна -
   добыть на саван полотна,
   задуматься о покрывале.
  
   Maurice Rollinat Les Glas, 197-e.
  
   Chaque jour dans la basilique
   Ils pleurent pour de nouveaux morts,
   Lancinants comme des remords
   Avec leur son melancolique.
  
   C"est l"appel grave et symbolique
   Que j"entends au gite et dehors.
   Avec ton sanglot metallique,
   Vieux bourdon, comme tu me mords !
  
   Helas ! mon ame est destinee,
   Quand l"horrible glas retentit,
   A grincer comme une damnee,
   Car c"est la voix qui m"avertit
  
   Que bientot le train mortuaire
   M"emportera comme un colis,
   Et que pour le dernier des lits
   Je dois preparer mon suaire.
  
   Морис Роллина Баллада о трупе, 198-е.
   (Перевод с французского).
   Посвящено Жюлю Мартольду*
  
   Душа рванулась вверх в неведомый простор,
   моля колокола позвонче справить дело,
   а труп похолодел, стал стылым, как фарфор:
   растянутое вдоль, как выбелено тело,
   нос сплющен, рот открыт, лицо - белее мела.
   И некий чёрный дух вдруг молвил напрямик:
   "Не важен ритуал - будь скаредность, будь шик.
   Не важны ни эскорт, ни шум, ни прибамбасы.
   Всем трупам предстоит - хоть поп, хоть еретик -
   неспешно сгнить в земле до голого каркаса".
  
   Вложили тело в гроб. Несут в большой собор.
   Немногие скорбят, а прочим надоело.
   Притворною слезой мутится чей-то взор.
   И, кажется, мертвец глядит оторопело,
   не в силах вытерпеть той фальши без предела.
   Отчаянный орган издал громовый рык.
   Прощальный хор рыдал, сливаясь в горький крик.
   Кадило ходуном вершило выкрутасы.
   В ушах у мертвеца всё сбилось в дикий гик:
   "Неспешно сгнить в земле до голого каркаса !".
  
   Последний путь страшней всех бывших до сих пор.
   Пока проносят труп, он мыслит отупело
   о страшной темноте в ужаснейшей из нор;
   и кожа у него от пятен запестрела,
   и саван к ней прилип и слился с ней всецело.
   Но вот и в яме он - в приюте горемык,
   а сверху землекоп могильный холм воздвиг.
   Под глиной и песком, во тьме, как груда мяса,
   он должен меж червей, живущих с ним впритык,
   неспешно сгнить в земле до голого каркаса.
  
   Посвящение.
  
   Брат молнии, Огонь ! Уж лучше б твой язык,
   при виде мертвеца, с лобзанием приник -
   в игре семи цветов - чтоб сжечь его гримасы
   и снял проклятый долг - спаливши труп за миг -
   неспешно сгнить в земле до голого каркаса.
  
  
   Maurice Rollinat Ballade du cadavre, 198-e.
   A Jules de Marthold*.
  
   Des qu"au clocher voisin l"ame a vole tout droit
   Et dit au vieux bourdon : " Glas ! il faut que tu tintes ! "
   Le cadavre plombe dont la chaleur decroit,
   Nez reduit, bouche ouverte et prunelles eteintes,
   Se roidit en prenant la plus bleme des teintes.
   Puis, l"Ange noir chuchote a ce morceau de chair :
   " Qu"on te regrette ou non, cercueil cher ou pas cher,
   Avec ou sans honneurs, tout nu comme en toilette,
   A six pieds dans le sol tu subiras, mon cher,
   La pourriture lente et l"ennui du squelette ! "
  
   Apres la mise en biere, on procede au convoi :
   Or, si peu de pleurs vrais et tant de larmes feintes
   Gonflent l"oeil des suiveurs, que le Mort qui les voit,
   Trouve encor sur son masque ou les stupeurs sont peintes
   La grimace du cri, du reproche et des plaintes.
   L"orgue dйsespere gronde comme la mer,
   Le plain-chant caverneux traine un sanglot amer
   Et l"encensoir vacille avec sa cassolette ;
   Mais tout cela, pour lui, chante sur le meme air
   La pourriture lente et l"ennui du squelette.
  
   Durant l"affreux trajet, il songe avec effroi
   Qu"on va le perdre au fond d"eternels labyrinthes ;
   Sur ses mains, sur ses pieds, sur tout son corps si froid
   La mort de plus en plus incruste ses empreintes,
   Et le linceul collant resserre ses etreintes.
   Il tombe dans la fosse, et bientot recouvert
   D"argile et de cailloux meles de gazon vert,
   Le malheureux defunt, dans une nuit complete,
   S"entend signifier par la bouche du ver
   La pourriture lente et l"ennui du squelette.
  
  
   envoi
  
   Oh ! qu"il te soit donne, Flamme, soeur de l"eclair,
   A toi, Demon si pur qui fais claquer dans l"air
   Ta langue aux sept couleurs, elastique et follette,
   D"epargner au cadavre, avec ton baiser clair,
   La pourriture lente et l"ennui du squelette.
  
   Справка.
   *Жюль де Мартольд ( 1842-1926, а по другим данным 1852-1927) - известный плодовитый
   прозаик, драматург, поэт, филолог. Сын учёного картографа и астронома, в 1870 г. он
   из-за плохого зрения не попал в солдаты, но пережил осаду Парижа пруссаками. Бежал
   в дни Коммуны в Брюссель. В дальнейшие годы много писал для театра и заслужил одобрение Виктора Гюго. Среди его многочисленных пьес есть целый томик (16 пьес)
   "Theatre des Dames", где все роли предназначены для актрис. В связи с этим считают,
   что одну из особенностей его творчества выражает его сонет под характерным названием "Vierge Lesbienne". Две книги Ж.Мартольда не потеряли своей актуальности до настоящего времени. Это "Memorandum du Siege de Paris" (1884 г.)- рассказ об осаде Парижа в 1870-1871 гг. и "Jargon de Francois Villon" - лингвистическое исследование арго
   XV века.
  
   Примечания.
   1.Первый перевод стихотворения Љ 198 "Ballade du Cadavre" на русский язык был сделан
   Юрием Лукачом. Этот перевод можно найти в Интернете.
   2.Предлагается в качестве возможного варианта сквозной строки, завершающей строфы
   баллады:
   "СМИРЕННО ГНИТЬ И ЖДАТЬ АРХАНГЕЛЬСКОГО ГЛАСА".
  
  
  
   Морис Роллина Распад, 199-е.
   (Перевод с французского).
  
   Уже полгода, как девицу
   зарыли в яму, с глаз долой.
   Там без конца вода сочится.
   Что ж с ней случилось под землёй ?
  
   Целы ль ещё узоры кружев
   и прежних красок хоть щепоть ?
   Не ужаснусь ли, обнаружив
   сплошную язвенную плоть ?
  
   Целы ль ещё в орбитах очи ?
   Не стали ль бёдра зеленеть ?
   Ведь Смерть раскрашивать охоча
   все трупы в окисную медь.
  
   Одна нога гниёт, наверно;
   другая, видимо, суха.
   Небось, и с той, и с этой скверно.
   И там, и тут одна труха.
  
   Еловый гроб укрыт под дёрном.
   Небось, заплесневел и он;
   а труп наполнен ядом чёрным,
   хоть в белый саван облачён.
  
   "Куда ж ты нас зовёшь, гробница,
   так жадно разевая пасть ?" -
   спросил я над холмом девицы,
   которую сгубила страсть.
  
   Должно быть, скептики ответа
   не стали б принимать в расчёт,
   но у меня беседа эта -
   - С могилой ! - из ума нейдёт.
  
   Ответ: "Краса груди девичьей
   и безрассудность нежных губ -
   весь цвет, что свыше всех приличий,
   для вас, мужчин, безмерно люб;
  
   весь лучший флёр, что мил и бросок,
   погибнуть первым обречён
   в тюрьме, сколоченной из досок.
   Но из неё не выйдешь вон !"
  
   "А что ж душа ? Она спасётся ?
   Дана ли душам благодать ?
   Должны ль, как птицы у колодца,
   они над мёртвыми витать ?"
  
   "Не ведаю ! Распад - страданье
   души и плоти. Тяжек всем !
   Но труп всегда хранит молчанье,
   таит все чувства: глух и нем".
  
  
   Maurice Rollinat La Putrefaction, 199-e.
  
   Au fond de cette fosse moite
   D"un perpetuel suintement,
   Que se passe-t-il dans la boite,
   Six mois apres l"enterrement ?
  
   Verrait-on encor ses dentelles ?
   L"oeil a-t-il dйserte son creux ?
   Les chairs mortes ressemblent-elles
   A de grands ulceres chancreux ?
  
   La hanche est-elle violatre
   Avec des fleurs de vert-de-gris,
   Couleurs que la Mort idolatre,
   Quand elle peint ses corps pourris ?
  
   Pendant qu"un pied se decompose,
   L"autre seche-t-il, blanc, hideux,
   Ou l"horrible metamorphose
   S"opere-t-elle pour les deux ?
  
   Le sapin servant d"ossuaire
   Se moisit-il sous les gazons ?
   Le cadavre dans son suaire
   A-t-il enfin tous ses poisons ?
  
   Sous le drap que mangent et rouillent
   L"humidite froide et le pus,
   Les innombrables vers qui grouillent
   Sont-ils affame s ou repus ?
  
   Que devient donc tout ce qui tombe
   Dans le gouffre ouvert nuit et jour ?
   - Ainsi, j"interrogeais la tombe
   D"une fille morte d"amour.
  
   Et la tombe que les sceptiques
   Rayent toujours de l"avenir,
   Me jeta ces mots dramatiques
   Qui vivront dans mon souvenir :
  
   " Les seins mignons dont tu raffoles,
   Questionneur inquietant,
   Et les belles levres si folles,
   Les levres qui baiserent tant,
  
   " Toutes ces fleurs roses et blanches
   Sont les premieres a pourrir
   Dans la prison des quatre planches,
   Que nulle main ne peut ouvrir.
  
   " Mais, quant а l"ame, revit-elle ?
   Avec son calme ou ses remords,
   Faut-il crier qu"elle est mortelle
   Ou qu"elle plane sur les morts ?
  
   " Je ne sais ! Mais apprends que l"ombre
   Que l"homme souffre en pourrissant :
   Le cadavre est un muet sombre,
   Qui ne dit pas ce qu"il ressent ! "
  
   Примечание.
   Стихотворение Љ 199 "Putrefaction" впервые было переведено на русский язык Юрием
   Лукачом. Этот перевод можно найти в Интернете.
  
  
   Морис Роллина Молчание мёртвых, 200-е.
   (Перевод с французского).
   Посвящено девице Луизе Реад*.
  
   В портреты их смотря с надеждой и в печали,
   мы страстно ждём от них, что подадут нам знак.
   О ! Если бы они хоть ночью зарыдали,
   когда в вороний цвет окрасит землю мрак !
  
   Но савана сплошней, плотней чем саркофаг,
   безмолвие навек, в чьём скорбном покрывале
   укрылись, завещав какой-нибудь пустяк,
   как жалкий сувенир, все те, что прахом стали.
  
   Мы столько день и ночь безумных вздохов шлём,
   в отчаянии, к тем, кто скован мёртвым сном !
   Мы мучимся таким количеством сомнений !
  
   Но вечно, посреди раскаяний своих,
   мучений и молитв, скорбей и угрызений,
   живые тщетно ждут ответа неживых.
  
   Maurice Rollinat Le Silence des morts, 200-e.
   A Mademoiselle Louise Read.
  
   On scrute leur portrait, esperant qu"il en sorte
   Un cri qui puisse enfin nous servir de flambeau.
   Ah ! si meme ils venaient pleurer a notre porte
   Lorsque le soir etend ses ailes de corbeau !
  
   Non ! Mieux que le linceul, la biere et le tombeau
   Le silence revet ceux que le temps emporte :
   L"ame en fuyant nous laisse un horrible lambeau
   Et ne nous connait plus des que la chair est morte.
  
   Pourtant, que d"appels fous, longs et dеsesperes,
   Nous poussons jour et nuit vers tous nos enterres !
   Quels flots de questions coulent avec nos larmes !
  
   Mais toujours, a travers ses plaintes, ses remords,
   Ses prieres, ses deuils, ses spleens et ses alarmes,
   L"homme attend vainement la reponse des morts.
  
   Справка.
   Луиза Реад - особа, которой, кроме Мориса Роллина, посвятил стихи Барбе д'Оревилли
   (1808-1889). Это знаменитое стихотворение "La Нaine de Soleil" - "Ненависть к Солнцу" из сборника "Poussiere" - "Пыль" (1897). Сохранилась фотография, где сняты вместе М.Роллина, мадмуазель Луиза Реад и Барбе д'Оревилли. С Луизой Реад Барбе д'Оревилли
   познакомился в 1879 г. С этого времени она стала его верной помощницей, доверенным
   лицом и секретарём в его необычайно активной в последнее десятилетие жизни литературной деятельности. В последнем завещании писатель сделал Луизу своей
   единственной наследницей, чем были вызваны тяжёлые споры, особенно с Ж.Пеладаном,
   которые завершились в пользу Луизы лишь в 1891 г. В дальнейшем Л.Реад занималась
   публикацией оставшихся работ писателя.
  
  
   Морис Роллина Ад, 201-е.
   (Перевод с французского).
   Посвящено Эрнесту Элло*.
  
   В адском пекле, полном паром,
   Чёрт велел раздуть огни,
   грешным душам молвя с жаром,
   что с недавних пор они
   перестали быть товаром.
  
   Сам же юркнул к кочегарам -
   саламандрой - от грызни,
   чтоб пришёл конец всем сварам
   в адском пекле.
  
   Просто пеплом стать задаром -
   это душам несродни.
   Смерть позвали: та ни-ни !
   Никаким она макаром
   не могла помочь им, ярым,
   в адском пекле.
  
   Maurice Rollinat L"Enfer, 201-e.
   A Ernest Hello*.
  
   Dans l"enfer, Satan fait etendre
   Des barreaux et des grils ardents,
   Et sourd, ne voulant rien entendre,
   Il dit aux pecheurs imprudents
   Que leur ame n"est plus a vendre.
  
   Riant d"un air qui n"est pas tendre,
   Pour activer ses intendants,
   Il court comme une salamandre
   Dans l"enfer.
  
   Sans jamais se reduire en cendre
   Tous les damnes grincent des dents,
   Et reclament a cris stridents
   Que la mort vienne les reprendre !...
   Mais la mort ne peut pas descendre
   Dans l"enfer !
  
   Справка.
   *Эрнест Элло (1828-1885) - писатель христианского направления, вдохновлявшийся Библией, мистик, литературный критик. За резкость своих неканонических взглядов был так же, как Барбе д'Оревильи и Поль Верлен, отлучён от католической церкви. Развивал идеи Жозе де Местра. Сам оказал немалое влияние на Леона Блуа, Жоржа Бернаноса, Поля Кладеля и Анри Мишо.
   Родился и жил в Бретани в рыбацких городках Lorient и Keroman. В 1857 году женился на
   писательнице Zoe Berthier (её псевдоним Jean Lander). Жена стала его сотрудницей и соавтором. Среди многочисленных работ Элло наиболее значительны: "L'Homme" -"Человек"; "Physionpomies de saints" - "Лица святых"; "Paroles de Dieu" - "Глаголы Божьи",
   "День Господень". Переводил на французский "Видения" Анжело де Фалиньо, сочинения
   мистика XIII-го века Иоанна Рейсбрука Удивительного. Писал манерно, вычурно, заумно и дидактично, в то же время был виртуозным аналитиком, излагавшим тонкости скрупулёзно, интригующе и занимательно. Его стиль перекликался со стилем В.Гюго.
   Некоторые апологеты считали Элло светочем мысли и науки.
   Имя Элло встречается в работах Николая Бердяева и книгах Э.Хемингуэя.
  
  
   Морис Роллина Мадонна Смерть, 202-е.
   (Перевод с французского).
   Посвящено Адриану Ремаклю*.
  
   Вечная Дама в Белом не спит.
   Видит без глаз и без губ - в усмешке.
   Все ей подвластны, и львы, и олешки.
   Всех устрашает её аппетит.
  
   Властно уводит, кого углядит:
   в волчьем кафтане, в бараньей бекешке.
   Вечная Дама в Белом не спит.
   Видит без глаз и без губ - в усмешке.
  
   Зря принимаем мы бодрый вид:
   любим пробежки, творим потешки,
   скачем верхом и катаем тележки -
   а за спиною недремлющий гид.
   Вечная Дама в Белом не спит.
  
   Maurice Rollinat Notre-Dame la Mort, 202-e.
   A Adrien Remacle*.
  
   C"est l"eternelle Dame en blanc
   Qui voit sans yeux et rit sans levres,
   Coeurs de lions et coeurs de lievres,
   Chacun n"y songe qu"en tremblant.
  
   Elle emmene de but en blanc
   Les robustes comme les mievres :
   C"est l"eternelle Dame en blanc
   Qui voit sans yeux et rit sans levres.
  
   Nous avons beau faire semblant.
   De gambader comme des chevres :
   Dans nos ivresses, dans nos fievres,
   Toujours passe un spectre troublant :
   C"est l"eternelle Dame en blanc.
  
   Справка.
   *Адриан Ремакль - журналист (был директором журнала "La Revue Contemporaine"),
   поэт (книги стихов "Le Livre d'une Jeunesse"; "Glui et Glanes"; "Memoires Rimes au jour le Jour"; "Premiers Poemes Vecus" - 1870-1888); Poemes d'Automne (1890) др. стихи.); прозаик ("La Passante, Roman d'une Ame"; книга "L'Enfant aux Fourrures"). Выпустил в 1912 г. книгу об аэронавтике ("Les Aeronefs sans Chutes").
  
   Примечание.
   Стихотворение Љ 203 "Rondeau de Guillotine" приводится в русском переводе, сделанном Г.А.Шенгели.
  
   РОНДО (Перевод Г.Шенгели).
  
   Шлёп! Бритва меткая слетела,
   Скользнув под грузом пуда в два,
   Отскакивая грушей спелой,
   Гримасничает голова,
   И туго вытянулось тело.
   Палач махнул манжеткой белой,
   И труп, составленный едва,
   Уложен в гроб, - пустое дело.
  
   Шлёп!
  
   Повозка бурей загремела,
   И на кладбище, где трава
   Глушит гнилые дерева,
   Во рву могилы зажелтела...
   Футляр скрипичный в мокредь рва -
  
   Шлёп!
  
   Maurice Rollinat Rondeau du guillotine, 203-e.
  
   Flac ! le rasoir au dos de plomb
   Vient de crouler comme une masse !
   Il est tombe net et d"aplomb :
   La tete sautille et grimace,
   Et le corps git tout de son long.
  
   Sur le signe d"un monsieur blond,
   Le decapitй qu"on ramasse
   Est coffre, charge : c"est pas long !
   Flac !
  
   Le char va comme l"aquilon,
   Et dans un coin ou l"eau s"amasse
   Et que visite la limace,
   Un trou jaune, argileux, oblong
   Recoit la boite а violon :
   Flac !
  
   Mорис Роллина Спокойствие, 204-е.
   (Перевод с французского)
  
   Во мне все чувства присмирели,
   лишь равнодушие растёт.
   Я ненависти дал расчёт,
   а у сочувствия нет цели.
  
   Мамзели - змеи и газели !
   Уже закончен наш гавот.
   Во мне все чувства присмирели,
   лишь равнодушие растёт.
  
   Пусть будут смерчи, пусть метели -
   я полуслеп и тих, как крот.
   Я сплю без снов и без забот
   и жду последней колыбели.
   Во мне все чувства присмирели.
  
   Maurice Rollinat Tranquillite, 204-e.
  
   Mon sentiment s"ecroule et tombe,
   L"indifference me remplit,
   Car ma haine s"ensevelit
   Pendant que ma pitie succombe.
  
   La femme couleuvre et colombe
   N"est pour moi qu"un fait accompli
   Mon sentiment s"ecroule et tombe,
   L"indifference me remplit.
  
   Sous la rafale, sous la trombe,
   Mon calme inerte et sans un pli
   Dort les longs sommeils de l"oubli
   En attendant ceux de la tombe :
   Mon sentiment s"ecroule et tombe.
  
   Морис Роллина Эпитафия, 205-е.
   (Перевод с французского)
  
   Как только век мой прекратится,
   сомкнутся губы и зеницы,
   пускай напишут на гробнице:
   "Здесь вытянулся, словно жердь,
   чудак, кого прияла твердь.
   Здесь сон ему ужасный снится.
   Всю жизнь он прожил, как мокрица.
   Весь век мечтал под землю скрыться.
   Всегда, в деревне и в столице,
   пытался он уединиться,
   чтоб в тайне страхами упиться, -
   и влип в шальную круговерть.
   Так здравствуй и восславься смерть !
  
   Maurice Rollinat L"Epitaphe
  
   Quand on aura ferme ma biere
   Comme ma bouche et ma paupiere,
   Que l"on inscrive sur ma pierre :
   " Ci-git le roi du mauvais sort.
   Ce fou dont le cadavre dort
   L"affreux sommeil de la matiere,
   Fremit pendant sa vie entiere
   Et ne songea qu"au cimetiere.
   Jour et nuit, par toute la terre,
   Il traina son coeur solitaire
   Dans l"epouvante et le mystere,
   Dans l"angoisse et dans le remord.
   Vive la mort ! Vive la mort ! "
  
  
   Морис Роллина De profundis, 206-е.
   (Перевод с французского).
  
   О Боже ! Посреди веселья,
   в мученьях, в тяготах труда,
   перебиваясь в тесной келье,
   душа взывает к Вам всегда,
   хоть в самом гибельном ущелье.
  
   Когда грозят с недоброй целью,
   когда грызёт меня беда,
   я крикну Вам из подземелья:
   "О Боже !"
  
   Преступники в своём похмелье,
   вся покаянная орда,
   страшась господнего суда,
   готовя души к новоселью,
   кричат, как битые метелью:
   "О Боже !"
  
  
   Maurice Rollinat De profundis ! - 206-e.
  
   Mon Dieu ! dans ses rages infimes,
   Dans ses tourments, dans ses repos,
   Dans ses peurs, dans ses pantomimes,
   L"ame vous hele a tout propos
   Du plus profond de ses abimes !
  
   Quand la souffrance avec ses limes
   Corrode mon coeur et mes os,
   Malgre moi, je crie a vos cimes :
   Mon Dieu !
  
   Aux coupables trainant leurs crimes,
   Aux resignes pleurant leurs maux,
   Arrivent toujours ces deux mots,
   Soupir parle des deuils intimes,
   Vieux refrain des vieilles victimes:
   Mon Dieu !
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"