Томас Кэмпион  Sweet, come again

Приди опять !
Сейчас, в тоске по милым взглядам,
мне горько - раз тебя нет рядом -
напрасно ждать.
Среди скорбей
живу в моём мирке,
когда ты, Радость, вдалеке.
Вернись же поскорей !

И в ночь, и днём,
любя, шепчу тебе обет.
Остуды в жарком сердце нет -
горит огнём.
Заблещет свет. -
Мы сможем отдохнуть.
Прижми ко мне скорее грудь.
Не станет больше бед.

Была ты юной,
был милой крошкой Купидон.
Тебя, подросши, сделал он
моей Фортуной.
Лишь крепнет страсть.
Сама попробуй рассуди,
как к девичьей твоей груди
теперь хочу припасть.

(Ты в раннем детстве
чистым сердцем поняла,
что я свечой сгорю до тла,
и никуда не деться.
Ты с малолетстства
знала: нет парней
меня честнее и верней
среди соседства).

Пока мы врозь,
среди заветных дум
настрой на встречу светлый ум.
Что б ни стряслось.
вернись ко мне.
Мечта моя для нас сладка -
она мила наверняка
обоим наравне.

Thomas Campion  Swet, come again

Sweet, come again!
Your happy sight, so much desired,
Since you from hence are now retired,
I seek in vain:
Still must I mourn
And pine in longing pain,
Till you, my life's delight, again
Vouchsafe your wished return.

If true desire,
Or faithful vow of endless love.
Thy heart inflamed may kindly move
With equal fire;
O then my joys.
So long distraught, shall rest.
Reposed soft in thy chaste breast.
Exempt from all annoys.

You had the power
My wand'ring thoughts first to restrain.
You first did hear my love speak plain!
A child before,
Now it is grown
Confirmed, do you it keep.
And let it safe in your bosom sleep.
There ever made your own!

And till we meet.
Teach absence inward art to find.
Both to disturb and please the mind.
Such thoughts are sweet:
And such remain
In hearts whose flames are true;
Then such will I retain, till you
To me return again.

Томас Кэмпион And would you see my mistress' face.

Лицо, пленившее мой взгляд, -
милее, чем цветущий сад,
где все красотки норовят
блеснуть, представив свой наряд.

Оно - как утренний рассвет,
что нежит нас, даря привет.
Любой сбирает там букет
цветов, которым счёта нет.

Во взорах блещут небеса,
в глазах - слезинки, как роса,
а в них - намёк на чудеса,
что сеет женская краса.

Прочна ли та Любовь ?
Смерть дразнит вновь и вновь,
кривя смешливо бровь, -
и в жилах студит кровь.

(И в них же смех:
Смерть - тут же, как на грех,
и не спасёт любой доспех:
сомнителен успех.

И там же горькая улыбка -
намёк на то, что время зыбко
и, что ни шаг, то злая сшибка
и, может быть, любовь - ошибка).

В прекрасном лике через край
мне блещет въявь обманный Рай...
Но ободряет месяц Май
и провоцирует: "Дерзай !"

Тhомаs Caмpion  And would you see my mistress' face ?

And would you see my mistress' face?
It is a flowery garden place,
Where knots of beauties have such grace
That all is work and nowhere space.
 
It is a sweet delicious morn,
Where day is breeding, never born;
It is a meadow, yet unshorn.
Which thousand flowers do adorn.
 
It is the heaven's bright reflex.
Weak eyes to dazzle and to vex:
It is th' Idea of her sex,
Envy of whom doth world perplex.
 
It is a face of Death that smiles,
Pleasing, though it kills the whiles:
Where Death and Love in pretty whiles
Each other mutually beguiles.
 
It is fair beauty's freshest youth,
It is the feigned Elizium's truth:
The spring, that wintered hearts reneweth;
And this is that my soul pursueth.