Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

606 Роберт Фрост Китти Хок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуется перевод-пересказ поэмы американского поэта Роберта Фроста "Китти Хок", посвящённой первому в истории полёту аэроплана, построенного братьями Уилбуром и Орвилом Райтами.


Роберт Фрост Китти Хок, часть первая. 

 (Песня жаворонка - сложенная из коротеньких строчек). 
Посвящается Хантингтону Кэрнсу и его супруге, с которыми побывал там в 1953 году. 

Часть первая. 
Предвестия, предзнаменования, предчувствия. 

Ах, Китти Хок, о Китти ! 
Я помню с давних лет 
 звучавший символично 
 коротенький куплет. 
В Елизавета-сити 
 его я распевал 
 бродя вокруг по дюнам, 
когда ещё был юным, 
и затвердил отлично 
 на шесть десятков лет. 
Без ясной цели, одинок, 
тогда я смутно сознавал, 
кто я такой и где я 
 среди моих дорог, 
но думал о судьбе, 
и зарождались в той ходьбе 
 недружные идеи: 
шли в бой, как шквал на шквал. 
И я их разбирал, 
лишь как задуманные письма, 
а после мял и рвал. 
Скажу, чтоб не сочли за вздор, 
что возле городка Нагс Хед 
 блеснул мне свет. 
Я вник в секрет. 
Не то, чтобы я вдруг, в натуре, 
возжаждал упоенья в буре, 
исполнясь страстью побеждать, 
но захотелось дать отпор 
 плаксивой дури, 
что лишь в любви вся благодать. 
Поэты - толмачи лазури. 
Небесный сонм - и мудр и вечен. 
Когда мне нужен ясный знак, 
я жду, что скажет Зодиак: 
что скажет Овен, что Телец, 
что скажут Близнецы и Рак. 
Но звёздный хор беспечен, 
насмешлив, бессердечен. 
В любой достойный миг 
 мне нужен свой язык. 
Я должен сам сплести венец, 
восславив беспримерный взлёт, 
сперва под облака, 
потом в священную мечту, 
в неведомую высоту. 
Здесь время обновило ход. 
Здесь набран вновь запас песка 
 в часы с расчётом на века. 
Я упрекал механика-творца 
 однажды ночью, 
увидев сам воочью, 
ещё до старта, 
как он всё доводил 
 до славного конца; 
был полон сил 
 и жаркого азарта. 
Он был почти что победитель. 
А я шпынял, как искуситель: 
как может он уверовать в успех ? 
Я полагал, 
что прав непогрешимо; 
не понимал: 
зачем необходимо 
 быть первым изо всех ? 
Пустили ложь, 
что он и не был первым - 
коварный нож, 
прошедшийся по нервам. 
И Герберт Гувер был знаком 
 с такого сорта ложью, 
случившейся потом 
 намного позже, 
когда какие-то кретины 
 отняли имя у Его плотины. 
Нет преступления гнусней, 
чем посягательство на славу, 
которая заслужена по праву 
 героями былых и наших дней. 
Я б эти действия сравнил 
 с бесчестным грабежом могил... 
Но отвлечёмся на минутку 
 и развлечёмся хоть немножко: 
споёмте в шутку 
 про здешнюю рулёжную дорожку, 
чья слава и бесспорна и чиста... 
Безумцев в здешние места, 
исполненных отваги, 
звала судьба и их мечта. 
Герой плаща и шпаги 
 Уолтер Рейли их не раз 
 манил сюда на остров Роанок 
 и к мысу Гаттерас - 
но горек был их рок. 

Меня ж там поддержали, 
и улетучились в финале 
 мои печали 
 о "Gotterdammerung" 
 (о "Гибели богов"). 
В каком-то комитете, 
в Елизавета-сити, 
опять сплетал я нити 
 своих стихов. 
Всё то, что мог испечь 
 стреляло, как картечь. 
Поэмы были 
 как оплетённые бутыли 
(как фляги 
 хорошей браги) 
с зарядами идей - 
хоть уток бей, 
хоть лебедей, 
пугая Карритак. 
Но не в сезон 
 стрелять был не резон, 
чтоб не убить друг друга. 
Все веселились просто так. 
Я тоже принят был в кутёж 
 как молодой собрат. 
Там все внимательно следили, 
чтоб не вовлечь меня в разврат, 
ни в старом, ни в новейшем стиле. 
В том обществе, куда стал вхож, 
оберегали молодёжь. 
Там были все дружны, 
сентиментальны и нежны, 
и, если поднимался тост за мать, 
то все могли погоревать. 
Они томились от безделья, 
не знали, чем себя занять. 
Искали повода к веселью. 
Тот круг мне вскоре надоел. 
Я вовсе не был лицемером. 
Хотелось положить предел, 
и я искал, каким манером. 
Но вдруг рассеялся туман - 
и я тайком сбежал на пляж, 
туда, где океан 
 расходует свой раж. 
Там сразу, впопыхах, 
как птенчик беззаботный, 
наткнулся на отряд, 
оберегавший сушу. 
И страж меня спросил, 
вытряхивая душу, 
о том, кто я, где был, 
о прочей подноготной. 
Вот так какой-нибудь пират 
 пытал Федосью Барр 
 на этом берегу, 
схвативши как овцу, 
ища товар, 
и, верно, мстя её отцу. 
Точней представить не могу. 
Никто не вздумал повиниться 
 и не раскрыл той тайны, 
но разные её вещицы, 
попавшие к её врагу, 
порой находятся случайно. 
Таков наш Китти Хок. 
Отец пошёл бы на кинжал - 
он дочь безмерно обожал. 
Он жизнь бы положил за дочь, 
но здесь не мог помочь... 
Вот так и шёл я с патрулём, 
беседуя о том, о сём. 
Мы шли, и ночь была ясна. 
В волнах рождался звон. 
Мы слышали фиоритуры: 
 "Луна была полна" - 
так прежде Теннисон 
 сказал в поэме "Смерть Артура". 
Я вспомнил эту строчку, повторив: 
 "Луна была полна". - 
Была над головой - 
кругла, светла. 
Тянула на берег прилив. 
Всё заливала дополна - и залила. 
Ах, Китти Хок, о Китти. 
Услышь меня ! И все поймите ! 
Я, бывший не в ладах с людьми, 
увидел в них, да и в Зените, 
как мир жалеет о заблудшем сыне 
 и дочери, исчезнувшей в пучине. 


Kitty Hawk 
 Back there in 1953 
 with the Huntington Cairnses 
 (A Skylark for Them in Three-Beat Phrases) 
 PART ONE 
 PORTENTS, PRESENTIMENTS, AND PREMONITIONS 

 Kitty Hawk, O Kitty, 
 There was once a song, 
 Who knows but a great 
 Emblematic ditty, 
 I might well have sung 
 When I came here young 
 Out and down along 
 Past Elizabeth City 
 Sixty years ago. 
 I was, to be sure, 
 Out of sorts with Fate, 
 Wandering to and fro 
 In the earth alone, 
 You might think too poor 
 Spirited to care 
 Who I was or where 
 I was being blown 
 Faster than my tread 
 Like the crumpled, better 
 Left-unwritten letter 
 I had read and thrown. 
 Oh, but not to boast, 
 Ever since Nag's Head 
 Had my heart been great, 
 Not to claim elate, 
 With a need the gale 
 Filled me with to shout 
 Summary riposte 
 To the dreary wail 
 There's no knowing what 
 Love is all about. 
 Poets know a lot. 
 Never did I fail 
 Of an answer back 
 To the zodiac 
 When in heartless chorus 
 Aries and Taurus, 
 Gemini and Cancer 
 Mocked me for an answer. 
 It was on my tongue 
 To have up and sung 
 The initial flight 
 I can see now might - 
 Should have been - my own 
 Into the unknown, 
 Into the sublime 
 Off these sands of Time 
 Time had seen amass 
 From his hourglass. 
 Once I told the Master, 
 Later when we met, 
 I'd been here one night 
 As a young Alastor 
 When the scene was set 
 For some kind of flight 
 Long before he flew it. 
 Just supposing I - 
 I had beat him to it. 
 What did men mean by 
 THE original ? 
 Why was it so very, 
 Very necessary 
 To be first of all ? 
 How about the lie 
 That he wasn't first ? 
 I was glad he laughed. 
 There was such a lie 
 Money and maneuver 
 Fostered over long 
 Until Herbert Hoover 
 Raised this tower shaft 
 To undo the wrong. 
 Of all crimes the worst 
 Is to steal the glory 
 From the great and brave, 
 Even more accursed 
 Than to rob the grave. 
 But the sorry story 
 Has been long redressed. 
 And as for my jest 
 I had any claim 
 To the runway's fame 
 Had I only sung, 
 That is all my tongue. 
 I can't make it seem 
 More than that my theme 
 Might have been a dream 
 Of dark Hatteras 
 Or sad Roanoke, 
 One more fond alas 
 For the seed of folk 
 Sowed in vain by Raleigh, 
 Raleigh of the cloak, 
 And some other folly. 

 Getting too befriended, 
 As so often, ended 
 Any melancholy 
 Gotterdammerung 
 That I might have sung. 
 I fell in among 
 Some kind of committee 
 From Elizabeth City, 
 Each and every one 
 Loaded with a gun 
 Or a demijohn. 
 (Need a body ask 
 If it was a flask ?) 
 Out to kill a duck 
 Or perhaps a swan 
 Over Currituck. 

 This was not their day 
 Anything to slay 
 Unless one another. 
 But their lack of luck 
 Made them no less gay 
 No, nor less polite. 
 They included me 
 Like a little brother 
 In their revelry - 
 All concern to take 
 Care my innocence 
 Should at all events 
 Tenderly be kept 
 For good gracious' sake. 
 And if they were gentle 
 They were sentimental. 
 One drank to his mother 
 While another wept. 
 Something made it sad 
 For me to break loose 
 From the need they had 
 To make themselves glad 
 They were of no use. 
 Manners made it hard, 
 But that night I stole 
 Off on the unbounded 
 Beaches where the whole 
 Of the Atlantic pounded. 
 There I next fell in 
 With a lone coast guard 
 On midnight patrol, 
 Who as of a sect 
 Asked about my soul 
 And where-all I'd been. 
 Apropos of sin, 
 Did I recollect 
 How the wreckers wrecked 
 Theodosia Burr 
 Off this very shore ? 
 'Twas to punish her, 
 But her father more - 
 We don't know what for: 
 There was no confession. 
 Things they think she wore 
 Still sometimes occur 
 In someone's possession 
 Here at Kitty Hawk. 
 We can have no notion 
 Of the strange devotion 
 Burr had for his daughter: 
 He was too devoted. 
 So it was in talk 
 We prolonged the walk, 
 On one side the ocean, 
 And on one a water 
 Of the inner sound; 
 "And the moon was full," 
 As the poet said 
 And I aptly quoted. 
 And its being hall 
 And right overhead, 
 Small but strong and round, 
 By its tidal pull 
 Made all being full. 
 Kitty Hawk, O Kitty, 
 Here it was again 
 In the selfsame day, 
 I at odds with men 
 Came upon their pity, 
 Equally profound 
 For a son astray 
 And a daughter drowned.  
 



Роберт Фрост Китти Хок, часть вторая 
(С английского). 

Когда б рулёжная дорожка 
 была счастливее немножко, 
чтоб там вдруг музе подфартило, 
да понесли её ветрила - 
метафорою в неоглядь, 
и зазвучали б небеса, - 
какие бы слова взлетели, 
как тысячи проворных птиц 
 над всем пространством без границ. 
Какие были б чудеса, 
какая дивная краса ! 
Не зная, как близки к той цели, 
мы раньше не могли летать, 
но вот под небом голубым 
 буквальным образом летим, 
хотя мы только лилипуты. 
Так как же вдруг мы взмыли круто ? 
Катулл подскажет, подтвердит: 
мы, всё же, кто-то (aliquid) ! 
Мы обладаем смёткой. 
Характер в нас - не кроткий, 
и мы с задумкой чёткой. 
Потомки йоменов, 
мы шли пешком, 
всходили на бугры. 
Мы ездили верхом, 
водили корабли, 
надули лёгкие шары. 
Нам, кроме моря и земли, 
и воздух стал знаком. 
Изобрели аэроплан. 
Теперь пусть ураган 
 растреплет нам вихры. 

Я был там с самого начала. 

Я знал, что не один 
 учёный господин 
 осудит дерзостный почин. 
И те порою смыслят мало, 
а скептиков всегда хватало. 
Недаром яблоко упало 
 однажды с дерева. 
То сам Господь 
 послал материал 
 для размышленья, 
в чём суть паденья 
 и что связует дух и плоть. 
Сам Бог хотел нам намекнуть, 
что разуму не грех рискнуть. 
Люд Запада не прочь копаться 
 во всём до глубины и сути. 
Философы и рудознатцы 
 не любят непонятной жути. 
Наука - это чудодей, 
и для неё важнее хлеба 
 овеществление идей, 
проникновенье в глубь и в небо. 
 (Первейшие из всех забот - 
ведь речь о будущем идёт). 
Я говорю про Запад и Норд-Вест. 
Восток - не то. Восток - другое. 
Застыл ли он в оцепененье 
 в своём глубоком размышленье, 
ещё во временном застое - 
не рвётся ввысь, нашёл насест ? 
Но нет, Восток шумит 
 и, подражая нам, 
дерзит и льстит 
 и мчится по пятам. 

Дух входит в плоть, 
он оживляет твердь 
 и круговерть. 
Он даже смерть 
 умеет побороть. 
Мы видели великий перелом, 
когда, подобно чудотворной силе, 
вдруг человеческая часть 
 эфирной мировой души - 
безумнейшая страсть 
 и мысль - свершили 
 слиянье с естеством. 
Разбег на старте, 
с нулевой черты, 
с плиты 
(допустим, что с базальта), 
в Моаве или рядом, 
с намереньем взлететь 
 без сальто, 
неважно с кем. 
 (Без никого, 
пусть с кем угодно - 
из человечества, 
в любви или вражде 
 и соревнуясь). 
Вдруг радио, 
и голос скажет: 
 "По алфавиту, 
читаю: А, В, С - 
чьи дни 
 рифмуются с цифирью: 1, 2, 3 - 
что на воротах университета". 
И вновь по радио 
 объявит местный голос: 
 "Входите и узнайте 
 побольше, чем возможно спеть. 
В день всех святых 
 пусть страх вас не тревожит. 
Здесь нет такого, что в запрете - 
(такое держится в секрете). 
Не избегайте искушений 
 и всяческих поползновений - 
пусть совесть вас не гложет". 
Затем в теченье многих лет 
 на всех материках 
 не кончит радио кричать 
 на разных языках - 
на весь огромный свет: 
в Афинах, на Эгейских островах, 
во Франции, в Италии, в Британии, 
везде на Западе с Норд-Вестом. 
И мне не следует молчать 
 о наших истинных правах, 
чтоб весть служила долгий срок 
 всемирным манифестом: 
какой мы сделали прыжок ! 
Чтоб это знали все вокруг. 
Его свершил не русский друг. 
Прыжок свершён в Америке ! 
Хоть и трудна, 
задача решена. 
Заслужен приз: 
корона или кубок, 
но с надписью на нём, 
помимо даты: 
 "Сперва свершишь подъём, 
но после съедешь вниз". - 
Судьба у нас земная. 
Как минет час заката, 
пойдёт пора ночная - 
зажжётся свет без ламп и трубок. 
Не всё ж считать овец ! 
Займём удобный пост, 
чтоб любоваться, 
займёмся счётом звёзд: 
Дракон, Цефей, Стрелец. 
Посмотрим вверх, как в святцы. 
Там нужно без ошибки 
 нам всё именовать и знать 
 да не заснуть, как в зыбке. 
Планеты там бегут с разгона, 
как большегрузные вагоны, 
вот их могли бы мы догнать, 
хотя не стоит обольщаться. 
Нас убеждают, нам пророчат, 
что мысль свершит всё то, что хочет, 
что, не пугаясь ничего, 
да с верой в наше мастерство, 
мы подчиним нам естество. 
Не будь защиты у природы, 
так люди со своей сноровкой, 
нацелившись на то с издёвкой, 
оставили б натуру без свободы. 
Но часто легче рядом шастать, 
чем заграбастать. 


Robert Frost Kitty Hawk, Part Two 
 Part Two 

 When the chance went by 
 For my Muse to fly 
 From this Runway Beach 
 As a figure of speech 
 In a flight of words, 
 Little I imagined 
 Men would treat this sky 
 Some day to a pageant 
 Like a thousand birds. 
 Neither you nor I 
 Ever thought to fly. 
 Oh, but fly we did, 
 Literally fly. 
 That's because though mere 
 Lilliputlans we're 
 What Catullus called 
 Somewhat (aliquid). 
 Mind you, we are mind. 
 We are not the kind 
 To stay too confined. 
 After having crawled 
 Round the place on foot 
 And done yeoman share 
 Of just staying put, 
 We arose from there 
 And we scaied a plane 
 So the stilly air 
 Almost pulled our hair 
 Like a hurricane. 

 Then I saw it all. 

 Pulpiteers will censure 
 Our instinctive venture 
 Into what they call 
 The material 
 When we took that fall 
 From the apple tree. 
 But God's own descent 
 Into flesh was meant 
 As a demonstration 
 That the supreme merit 
 Lay in risking spirit 
 In substantiation. 
 Westerners inherit 
 A design for living 
 Deeper into matter 
 Not without due patter 
 Of a great misgiving. 
 All the science zest 
 To materialize 
 By on-penetration 
 Into earth and skies 
 (Don't forget the latter 
 Is but further matter) 
 Has been West Northwest. 
 If it was not wise, 
 Tell me why the East 
 Seemingly has ceased 
 From its long stagnation 
 In mere meditation. 
 What is all the hass 
 To catch up with us ? 
 Can it be to flatter 
 Us with emulation ? 
 Spirit enters flesh 
 And for all it's worth 
 Charges into earth 
 In birth after birth 
 Ever fresh and fresh. 
 We may take the view 
 That its derring-do 
 Thought of in the large 
 Was one mighty charge 
 On our human part 
 Of the soul's ethereal 
 Into the material. 
 In a running start 
 As it were from scratch 
 On a certain slab 
 Of (we'll say) basalt 
 In or near Moab 
 With intent to vault 
 In a vaulting match, 
 Never mind with whom - 
 (No one, I presume, 
 But ourselves--mankind, 
 In a love and hate 
 Rivalry combined.) 
 'Twas a radio 
 Voice that said, Get set 
 In the alphabet, 
 That is A B C, 
 Which some day should be 
 Rhymed with 
 On a college gate." 
 Then the radio 
 Region voice said, "Go, 
 Go you on to know 
 More than you can sing. 
 Have no hallowing fears 
 Anything's forbidden 
 Just because it's hidden. 
 Trespass and encroach 
 On successive spheres 
 Without self-reproach." 
 Then for years and years 
 And for miles and miles 
 'Cross the Aegean Isles, 
 Athens Rome France Britain, 
 Always West Northwest, 
 As have I not written, 
 Till the so-long kept 
 Purpose was expressed 
 In the leap we leapt. 
 And the radio 
 Cried, "The Leap-The Leap !" 
 It belonged to US, 
 Not our friends the Russ, 
 To have run the event 
 To its full extent 
 And have won the crown, 
 Or let's say the cup, 
 On which with a date 
 Is the inscription though, 
 "Nothing can go up 
 But it must come down." 
 Earth is still our fate. 
 The uplifted sight 
 We enjoyed at night 
 When instead of sheep 
 We were counting stars, 
 Not to go to sleep, 
 But to stay awake 
 For good gracious' sake, 
 Naming stars to boot 
 To avoid mistake, 
 Jupiter and Mars, 
 Just like Pullman cars, 
 'Twas no vain pursuit. 
 Some have preached and taught 
 All there was to thought 
 Was to master Nature 
 By some nomenclature. 
 But if not a law 
 'Twas an end foregone 
 Anything we saw 
 And thus fastened on 
 With an epithet 
 We would see to yet 
 We would want to touch 
 Not to mention clutch. 


Роберт Фрост Китти Хок, третья часть. 
 (С английского). 

РАЗГОВОР В ПОЛЁТЕ. 

Твердят, что Господу приятно, 
что мы торим дорогу 
 поближе к Богу. 
Иным - увы - не всё равно, 
где Бог сказал об этом внятно. 

Сомнения родят тревогу. 

Что ж там за серное пятно ? 
Где мы ? Вокруг туман. 
Заглянем в план. 
Какой-то городок. 
То - не Нью-Йорк. 
Дотуда далеко. 
То просто Китти Хок. 

И нам легко 
 слетать в тот уголок. 

Но береги наш аппарат. 
Хоть в нашем самолёте 
 нет промахов в расчёте, 
но вся наука - вздор, 
как вдруг замрёт мотор, 
и рухнем мы, как камень с гор, 
одним единым махом - 
закончив дело крахом. 
Пойдёт сыр-бор, 
и слепят из словечек 
 безжалостной молвы 
 рассказ про наш полёт, 
как будто из травы 
 вскочил кузнечик. 
Нет, пусть не топчут 
 наше достиженье. 
Оно, столь скромное сперва, 
рассчитано на вечность. 
У нас на это все права. 
Оно в развитии, в движенье. 
Во времени, 
не столь уж отдалённом, 
его рацветят плещущим неоном. 
Мы победили долгую беспечность 
 и одолели тяготенье, 
учли мешавшие причины, 
и вот - летит тяжёлая машина. 
Проблеме, что была в пренебреженье, 
мы смело, силами своими, 
смогли вернуть достоинство и имя. 

Подобно несравненной приме, 
Земля объёмом не гордится, - 
лишь достиженьями такими, 
и стать смогла космической столицей. 
Нет никаких особых излучений, 
которые бы слал наш жёсткий шар. 
Он не мрачит и не вздымает настроенье - 
планете не присущ подобный дар. 
Земля - не обиталище богов. 
Всё, что мы шлём, - лишь отраженье 
 от наших скал - и мудрый свет 
 от мыслящих мозгов. 
Земля - советчик, но не льстец. 
И пусть от нас в любой конец 
 летит лишь щедрый дар сердец, 
рождённый в добром пламени - 
mens animi. 

Но битв рассудков, 
их кроссов или ралли 
 до нас нигде 
 светила не знавали. 
Нет мест в природе, 
где мчат в хороводе, 
взыскуя света, 
вкруг солнца планеты, 
такого, чтобы в ком-то 
 в его круженье 
 была способность 
 развить мышленье. 

СВЯТОСТЬ ЦЕЛЬНОСТИ. 

Пилот, всегда, в любом из мест, 
твой взлёт - как жест, 
а спуски и полёты вдаль 
 то вроде петель, то спираль. 
В итоге - трудная посадка. 
Дай Бог, чтоб вышла гладко. 
Лети, забыв про стресс, 
как молния с небес, 
покинувши простор 
 на свой же задний двор. - 
И вновь, как стерх, 
взметайся вверх. 
Исполни человеческую роль. 
Ты там Король ! 
Пока царишь, 
ты жизнь не зародишь 
 и не создашь ни грамма вещества. 
Создать там новенькое что-то - 
другая, не твоя забота. 
Твой долг, твои права - 
осуществлять контроль: 
пускай не целого, но части. 
Вот то, что у тебя во власти. 
Своим вторженьем в беспредельность, 
своим искусством и трудом 
 мы создаём наш общий дом 
 и сохраняем в мире цельность. 
Мы заодно: 
питаем отвращенье 
 к сварливым перепалкам, 
к гниющим свалкам, 
к порабощению людей 
 и попранью искренних идей. 
Нет, нам не всё равно. 
Мы выражаем наше мненье. 

МЕХАНИК СМЕСИ. 

Мы мчим, как по волнам, 
небесною дорожкой. 
Наш славный самолёт 
 в пути не подведёт. 
Он верно служит нам 
 чудесной поварёшкой 
 размером в знаменитый пароход. 
 "Титаник" движется, 
сбивая в смесь 
 звучание миров, 
и в унисон поёт,- 
как чайник, закипев. 
Вся та творожистая смесь 
 слилась в один напев, 
в мелодию без слов. 

Саму природу мучают сомненья. 
В ней весь порядок бестолков. 
Порой всё смутно. 
Когда мы двое полетели 
 прекрасной ночью на неделю, 
ведомые божественной десницей, 
как царь с царицей, 
и скипетр был при нас попутно, - 
возник вопрос серьёзный. 
Я ждал, что дама выскажет мне мненье, 
что означает титул "Звёздная" и "Звёздный". 

Машины - пилигримы ! 
Творцом летающих машин 
 иные полагают Сатану. 
Но это Вам спасибо 
 за первый символический полёт. 
Вам благодарность. Вам спасибо, 
два брата Райты. 
Вас даже прежде посчитали чудаками, 
как Дариуса Грина* в родном Вам Дейтоне. 

Примечание. 
 *Дариус Грин - герой юмористического стихотворения "Darius Green and his Flying 
 Machine". Автор этого стихотворения John Townsend Trowbridge (1827-1916). 
Троубридж был другом Марка Твена и Уолта Уитмена. 

Robert Frost Talk Aloft 

 Someone says the Lord 
 Says our reaching toward 
 Is its own reward. 
 One would like to know 
 Where God says it though. 
 We don't like that much. 
 Let's see where we are. 
 What's that sulphur blur 
 Off there in the fog ? 
 Go consult the log. 
 It's some kind of town, 
 But it's not New York. 
 We're not very far 
 Out from where we were. 
 It's still Kitty Hawk. 

 We'd have got as far 
 Even at a walk. 

 Don't you crash me down. 
 Though our kiting ships 
 Prove but flying chips 
 From the science shop 
 And when motors stop 
 They may have to drop 
 Short of anywhere, 
 Though our leap in air 
 Prove as vain a hop 
 As the hop from grass 
 Of a grasshopper, 
 Don't discount our powers; 
 We have made a pass 
 At the infinite, 
 Made it, as it were, 
 Rationally ours, 
 To the most remote 
 Swirl of neon-lit 
 Particle afloat. 
 Ours was to reclaim 
 What had long been faced 
 As a fact of waste 
 And was waste in name. 
 That's how we became 
 Though an earth so small, 
 Justly known to fame 

 As the Capital 
 Of the universe. 
 We make no pretension 
 Of projecting ray 
 We can call our own 
 From this ball of stone, 
 None I don't reject 
 As too new to mention. 
 All we do's reflect 
 From our rocks, and yes, 
 From our brains no less. 
 And the better part 
 Is the ray we dart 
 From this head and heart, 
 The mens animi. 

 Till we came to be 
 There was not a trace 
 Of a thinking race 
 Anywhere in space. 
 We know of no world 
 Being whirled and whirled 
 Round and round the rink 
 Of a single sun 
 (So as not to sink), 
 Not a single one 
 That has thought to think. 

 The Holiness of Wholiness 

 Pilot, though at best your 
 Flight is but a gesture, 
 And your rise and swoop, 
 But a loop the loop, 
 Lands on someone hard 
 In his own backyard 
 From no higher heaven 
 Than a bolt of levin, 
 I don't say retard. 
 Keep on elevating. 
 But while meditating 
 What we can't or can 
 Let's keep starring man 
 In the royal role. 
 It will not be his 
 Ever to create 
 One least germ or coal. 
 Those two things we can't. 
 But the comfort is 
 In the covenant 
 We may get control 
 If not of the whole 
 Of at least some part 
 Where not too immense, 
 So by craft or art 
 We can give the part 
 Wholeness in a sense. 
 The becoming fear 
 That becomes us best 
 Is lest habit ridden 
 In the kitchen midden 
 Of our dump of earnig 
 And our dump of learning 
 We come nowhere near 
 Getting thought expressed. 

 The Mixture Mechanic 

 This wide flight we wave 
 At the stars or moon 
 Means that we approve 
 Of them on the move. 
 Ours is to behave 
 Like a kitchen spoon 
 Of a size Titanic 
 To keep all things stirred 
 In a blend mechanic 
 Saying That's the tune, 
 That's the pretty kettle! 
 Matter mustn't curd, 
 Separate and settle. 
 Action is the word. 

 Nature's never quite 
 Sure she hasn't erred 
 In her vague design 
 Till on some fine night 
 We two come in flight 
 Like a king and queen 
 And by right divine, 
 Waving scepter-baton, 
 Undertake to tell her 
 What in being stellar 
 She's supposed to mean. 

 God of the machine, 
 Peregrine machine, 
 Some still think is Satan, 
 Unto you the thanks 
 For this token flight, 
 Thanks to you and thanks 
 To the brothers Wright 
 Once considered cranks 
 Like Darius Green 
 In their home town, Dayton. 
 1962 "In the Clearing" 

 
 



 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"