Аннотация: Публикуются переводы избранных стихотворений экстравагантной британской поэтессы Эдит Ситуэлл, в основном из её ставшей классикой книги "Фасад", 1922.
Эдит Луиза Ситуэлл Избранные стихотворения
Эдит Ситуэлл* Леди со швейной машинкой.
(Перевод с английского).
В полях, зелёных, как шпинат,
расчерченных что циферблат,
высокий дом предстанет взорам.
Весной вокруг, как шаль с узором,
лежит цветочное панно -
хоть чуть наивно и смешно.
Внутрь входят, отыскав лазейки,
лучи - как птички-канарейки.
Но там же слышен нудный звук,
назойливый машинный стук.
У Вас кудряшки, как петрушка,
прикрыли лоб и оба ушка.
Сидите Вы всегда с шитьём,
а жизнь уходит день за днём.
Уйти в шитьё от жизни - средство,
чтоб как-то скрыть её уродство.
Стучит иголка. Суета...
А мне в ней слышится мечта
скорее застегать мой разум,
чтоб стал он тих и мягче разом.
Но нет ! Не выйдет ! Волен он.
Хоть землю, море, небосклон
вошьёте в плед свой лоскутами,
так на здоровье ! Грейтесь сами !
Edith Sitwell The Lady with the sewing-machine
Across the fields as green as spinach,
Cropped as close as Time to Greenwich,
Stands a high house; if at all,
Spring comes like a Paisley shawl -
Patternings meticulous
And youthfully ridiculous.
In each room the yellow sun
Shakes like a canary, run
On run, roulade, and watery trill -
Yellow, meaningless, and shrill.
Face as white as any clock's,
Cased in parsley-dark curled locks -
All day long you sit and sew,
Stitch life down for fear it grow,
Stitch life down for fear we guess
At the hidden ugliness.
Dusty voice that throbs with heat,
Hoping with your steel-thin beat
To put stitches in my mind,
Make it tidy, make it kind,
You shall not: I'll keep it free
Though you turn earth, sky and sea
To a patchwork quilt to keep
Your mind snug and warm in sleep!
Примечание.
*Эдит Ситуэлл (1887-1969) - английская поэтесса.
Эдит Ситуэлл Пробежала мышка
(Перевод с английского).
Пробежала мышка,
в чёрной ночи тиха.
Пробежала мышка,
закутана в меха.
Слоновья одышка
из морского нутра.
Чёрной ночью сера,
пробежала мышка.
Кот в свой угол уполз
и улёгся дугой -
мерно храпит, как мопс.
В мире лад и покой.
Edith Sitwell Madam Mouse Trots...
"Dame Souris trotte gris dans le noir !" - P.Verlaine
Madam Mouse trots,
Gray in the black night!
Madam Mouse trots:
Furred is the light.
The elephant-trunks
Trumpet from the sea....
Gray in the black night
The mouse trots free.
Hoarse as a dog's bark
The heavy leaves are furled....
The cat's in his cradle,
All's well with the World!
"Facade", 1922.
Эдит Ситуэлл Мудрец и глупец
(Перевод с английского).
Глупец присел на бурый
валун, что в землю врос.
Был схож с ослиной шкурой
окрас его волос.
Он долго ныл безрадостно,
что очень одинок -
вдруг кто-то молвит благостно:
"Иду к тебе, дружок !
Я тот осёл, что Августу,
спросившему про Акциум,
триумф его предрёк !"
Эдит Ситуэлл Утренняя погудка.
(Перевод с английского).
Джейн, Джейн !
Длинная журавка, сонная красавка !
Солнце на дворе.
Стыдно дрыхнуть на заре !
Расчешись под песенку
и скачи на лесенку.
Все балясинки блестят -
дождик лил всю ночь подряд.
Все политы, все помыты
и торчат, как сталактиты.
Где ни ступишь - стук да звон:
в каждой звучный обертон.
Все ступеньки гладки,
да скользки и шатки.
После каждого дождя
все дрожат, по ним сходя.
Наперёд давай-ка сходу
доберись до огорода,
только клумб не раздражай,
амаранты не срывай.
Разожги на кухне пламя,
с разноцветными огнями:
тот - как репка, тот - морковь.
Ставь кастрюлю и готовь !
Хохолок твой на ветру
резво вступит с ним в игру...
Джейн, Джейн !
Длинная журавка ! Сонная красавка !
Я бужу тебя не зря.
Занялась уже заря.
Edith Sitwell Aubade
JANE, Jane,
Tall as a crane,
The morning light creaks down again;
Comb your cockscomb-ragged hair,
Jane, Jane, come down the stair.
Each dull blunt wooden stalactite
Of rain creaks, hardened by the light,
Sounding like an overtone
From some lonely world unknown.
But the creaking empty light
Will never harden into sight,
Will never penetrate your brain
With overtones like the blunt rain.
The light would show (if it could harden)
Eternities of kitchen garden,
Cockscomb flowers that none will pluck,
And wooden flowers that 'gin to cluck.
In the kitchen you must light
Flames as staring, red and white,
As carrots or as turnips shining
Where the cold dawn light lies whining.
Cockscomb hair on the cold wind
Hangs limp, turns the milk's weak mind . . .
Jane, Jane,
Tall as a crane,
The morning light creaks down again!
"Bucolic comedies"
Эдит Ситуэлл Тёмная песня
(Перевод с английского).
Огонь был ярый, шумноватый
и всё рычал, как зверь мохнатый.
Он был в плену у злых людей
и вырывался из цепей.
Девица молвит, топнув ножкой:
"Мне тяжко быть домашней кошкой
и греть бока у камелька.
Учтите: кровь во мне дика.
Чем плен, милей объятья смерти
во вьюжной зимней круговерти".
Огонь, трясясь медвежьей шкурой,
поддакнул сгоряча.
Земля, под толстой шубой бурой,
откликнулась, ворча.
Edith Sitwell DARK SONG
The fire was furry as a bear
And the flames purr...
The brown bear rambles in chain
Captive to cruel men
Through the dark and hairy wood.
The maid signed, "All my blood
Is animal. They thought I sat
Like a household cat;
But through the dark woods rambled I...
Oh, if my blood would die!"
The fire had a bar's fur;
It heard and knew...
The dark earth furry as a bear
Grumbled too!
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Кавалер из дальней страны.
(Вольный перевод).
Роза с Алисой - алые губки,
нежные щёчки, милые ямки.
Ротики манят - будто то кубки,
волосы взбиты - будто то замки.
Ласковей взглянут - и я обольщён.
В сердце тотчас зажигается зарево.
Пусть и не скажут, что я недурён,
пусть я и тёмен, как чёрное дерево,
но золотой мелодический звон -
слаще, чем мёд, как начну я одаривать...
Звонкими дукатами я украсил речь.
Бодрыми ягнятами бегут девчушки вскачь,
через воды прянув. Вздумаю привлечь,
так от всех баранов удирают прочь.
И, кто б ни наговаривал, что я иных кровей,
а в краю лазоревом я стал любимым деревом:
деревом влекущим, да с пьянящим маревом.
Золотые пташки поют среди ветвей.
Edith Sitwell A man from a far country.
Rose and Alice,
Oh, the pretty lassies,
With their mouths like a calice
And their hair a golden palace-
Through my heart like a lovely
wind they blow.
Though I am black and not comely,
Though I am black as the darkest trees,
I have swarms of gold that will fly
like honey-bees,
By the rivers of the sun
I will feed my words
Until they skip like those fleeced lambs
The waterfalls, and the rivers
(horned rams),
Then for all my darkness I shall be
The peacefulness of a lovely tree-
A tree wherein the golden birds
Are singing in the darkest branches, oh!
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Ослиная морда
(Вольный перевод).
Гляди, как млечные соки звёзд
ослиная морда пьёт -
сколько с Земли ни подаст
спиральный трубопровод.
То молоко ослиц, что таятся в морях,
разлитое в заповедных песках.
(А Коломбине,
в её убор,
собрана ныне
трава "водосбор").
Бобры с болотных окраин,
что строят свой Вавилон,
твердят, что это брата Каин
разит там в небе испокон.
Нет ! Это ослиная морда, дурацкая рожа,
что, алчную пасть разиня,
у небесного кабака,
пьёт - не напьётся ослиного молока
и, в раже, пачкает пряжу,
что надобна Коломбине.
Edith Sitwell Ass-Face
Ass-Face drank
The asses' milk of the stars...
the millky spirals as they sank
From heaven's saloons
and golden bars,
Made a gown
For Columbine,
Spirting, down
On sands divine
By the asses' hide of the sea
(With each tide braying free).
And the beavers building Babel
Beneath each tree's thin beard,
Said, "Is it Cain and Abel
fighting again we heard?"
It is Ass-Face, Ass-Face,
Drunk on the milk of the stars,
Who will spoil their houses
of white lace -
Expelled from the golden bars!
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Хрустальные бубенцы.
(Перевод с английского).
Колокольцы в трепыханье -
льдышки на ветле.
Лебединое дыханье
тонет в сизой мгле.
Стали, вроде рослых пагод,
два говоруна.
Завели свой спор не на год -
только дотемна.
Я, сквозь снег, одна лишь слышу
эти голоса.
Гуси мчатся где-то выше -
драют небеса.
Edith Sitwell Bells Of Gray Crystal
Bells of gray crystal
Break on each bough--
The swans' breath will mist all
The cold airs now.
Like tall pagodas
Two people go,
Trail their long codas
Of talk through the snow.
Lonely are these
And lonely and I ....
The clouds, gray Chinese geese
Sleek through the sky.
"Фасад". 1922.
Эдит Ситуэлл Смуглая миссис Бегемот
(Перевод с английского).
В номере отеля
миссис Бегемот
сыплет злые трели,
мальчика зовёт:
"Марш сюда скорее !
Всклоченный парик,
вот тебя я взгрею
и прихлопну вмиг !"
Свечка брызжет, капли льёт.
Фитилёк остёр, как жало.
Пламя задрожало -
а никто нейдёт.
Лишь напуганный зверёк,
в шёрстке, как овечка,
юркнул за порог...
Дунул ветерок -
и погасла свечка.
Убежал пострел.
Куда же ? -
Поиграть на пляже.
Edith Sitwell Black Mrs. Behemoth
In a room of the palace
Black Mrs.Behemoth
Gave way to wroth
And the wildest malice.
Cried Mrs.Behemoth,
"Come, court lady,
Doomed like a moth,
Through palace rooms shady !"
The candle flame
Seemed a yellow pompion,
Sharp as a scorpion;
Nobody came.....
Only a bugbear
Air unkind,
That bud-furred papoose,
The young spring wind,
blew out the candle.
Where is it gone ?
To flat Coromandel
Rolling on !
"Troy Park"
Эдит Ситуэл К нам явился Дятел знатный...
К нам явился Дятел знатный
с бутоньеркой ароматной.
В ней чирикали гавоты
птички в клетках вроде грота:
"Иродиадина блоха
по имени Аманда
танцевать была лиха
и скакала без греха
отсюда до Уганды.
(Длинная, как свеча,
и влюбилась сгоряча).
Вроде Саломеи,
косы распустив,
танцевала фея
на Генделев мотив".
О финале не смолчу:
повстречалась Смерть им где-то
и дохнула на свечу
запахом циветты.
Edith Sitwell Came the great Popinjay
Came the great Popinjay
Smelling his nosegay:
In cages like grots,
The bird sang gavottes.
"Herodiade's flea
Was named sweet Amanda.
She danced like a lady
From here to Uganda.
Oh, what a dance was there!
Long-haired, the candle
Salome-like tossed her hair
To a dance tune by Handel"...
Dance they still? Then came
Courtier Death
Blew out the candle flame
With civet breath.
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Сэр Вельзевул
(Пересказ)
Раз сэр Вельзевул немного глотнул
в Аду, где доныне помнят о Прозерпине.
Волны моря посинели, как жандармские шинели.
(Можно покалечиться - валят с ног буфетчицу).
Сэр Вельзевул лют - больше не несут.
Край неба гиппопотамово мрачен, а день назначен
для приветственного поклона Альфреду Лорду Теннисону.
Лауреат почти добрёл - сейчас ступит на мол,
куда уже прещедро навалены лавры
от поклонников воздержания (внесённых в поминания).
Перед встречею со славой шаг у Лорда величавый.
(Ковыляет по шхерам классическим размером, ямбом - по дамбам)...
Но как в бою под Балаклавой, встретился с мощной лавой.
Синяя стража, морская жижа, не пускает ближе.
Пока Вельзевул орёт - никто не пройдёт.
Пока не доставят ром - ... закрыт приём !
Edith Sitwell Sir Beelzebub
When
Sir
Beelzebub called for his syllabub in the hotel in Hell
Where Proserpine first fell,
Blue as the gendarmerie were the waves of the sea,
(Rocking and shocking the barmaid).
Nobody comes to give him his rum but the
Rim of the sky hippopotamus-glum
Enhances the chances to bless with a benison
Alfred Lord Tennyson crossing the bar laid
With cold vegetation from pale deputations
Of temperance workers (all signed In Memoriam)
Hoping with glory to trip up the Laureate's feet,
(Moving in classical metres) ...
Like Balaclava, the lava came down from the
Roof, and the sea's blue wooden gendarmerie
Took them in charge while Beelzebub roared for his rum.
... None of them come!
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Моряк
(Перевод с английского).
"Моряк ! Ты с виду старше моря !
Куда ты всё глядишь из-под руки ?"
"На те два поезда. Они, заспоря,
могли бы побежать вперегонки.
У них крепки колёса и вагоны.
Не трудно выбрать рейс повеселей:
сначала полпути до Вавилона -
и в Трою, мимо клеверных полей !
Когда вперёд по рельсам поезд мчится,
дым вьётся как клочки моих волос...
На что тебе об этом знать, девица ?"
(И впрямь ! К чему я задала вопрос ?).
Edith Sitwell Mariner man
"What are you staring at, mariner man
Wrinkled as sea-sand and old as the sea?"
"Those trains will run over their tails,
if they can,
Snorting and sporting like porpoises. Flee
The burly, the whirligig wheels of the train.
As round as the world
and as large again,
Running half the way
over to Babylon, down
Through fields of clover
to gay Troy town-
A-puffing their smoke
as grey as the curl
On my forehead as wrinkled as
sands of the sea!-
But what can that matter
to you, my girl?
(And what can that matter to me?)"
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Трамваи
(Перевод с английского).
Быстрые хрустальные
колёсные дворцы
утюжат магистральные
всем нужные концы.
На весёлых улицах
кричащие флажки,
а в углах сутулятся
фруктовые ларьки.
Пёстрые, довольные
полчища зевак.
Звоны колокольные,
песенки гуляк.
Пухлая, как вишенка,
щёчки - ярче роз,
тётка Берри, нищенка,
прочищает нос.
Edith Sitwell Trams
Castles of crystal.
Castles of wood,
Moving on pulleys
just as you should!
See the gay people
Flaunting like flags,
Bells in the steeple,
Sky all in rags.
Bright as a parrot
Flaunts the gay heat -
Songs in the garret,
Fruit in the street;
Plump as a cherry,
Red as a rose,
Old Mother Berry -
Blowing her nose!
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Белая сова.
(Перевод с английского).
В белой смородине матушка Банч,
прячась в листве, всё смеялась, как Панч.
Вишни, красуясь, надели наряды -
в рюшах, похожие на водопады.
Свет от луны был густым, как творог.
Вишням - увы ! - не спалось от тревог.
К ним присоседилась, жалобно ухая,
та ж миссис Банч, сова корноухая:
"Если я нынче развоюсь от горя,
плачем своим заглушу я и море.
Мучусь без денег - всю жизнь посейчас.
Нет их на траты и нет про запас".
Кустик смородины тоже трещал...
Утром сова прекратила скандал.
Edith Sitwell The white owl
The currants moonwhite
as Mother Bunch
In their thick-bustled leaves were
laughing like Punch;
And, ruched as their country waterfalls,
The cherried maids walk beneath
the dark walls.
Where the moonlight was falling
thick as curd
Through the cherry-branches
half-unheard
Said old Mrs. Bunch,
the crop-eared owl,
To her gossip:
"If once I began to howl,
I am sure that my sobs would
drown the seas -
With my "oh's and my ah's"
and my "oh dear me's!"
Everything wrong
from cradle to grave -
No money to spend,
no Money to save!"
And the currant-bush began to rustle
As poor Mrs. Bunch arranged her bustle.
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Восьмидесятилетний
(Перевод с английского).
Восьмидесятилетний
старик вещал в окне.
Историй несусветней
не взвидишь и во сне.
"Мой ночной колпак,
неизвестно как
зацепился за шаткий сучок.
В колпаке - Единорог
и с ним малютка Инфанта
танцуют lavolta
(Хлопает в ладоши: molto
Lent' eleganta)."
А некто зажёг огонёк
и рыщет то выше, то ниже -
и всюду цирк:
то мяу, то фырк.
Он ищет дальше и ближе...
Il dottore ! - Он - чудной:
сборщик зелени целебной
под прекрасной и волшебной,
но безжизненной луной.
Edith Sitwell The octogenarian
The octogenarian
Leaned from his window,
To the valerian
Growing below
Said, "My nightcap
Is only the gap
In the thrembling thorn
Where the mild unicorn
With the little Infanta
Danced the lavolta
(Clapping hands: molto
Lent' eleganta)."
The man with the lanthorn
Peers high and low;
No more
Than a snore
As he walks to and fro...
Il Dottore the stoic
Culls silver herb
Benath the superb
Vast moon azoic.
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл У озера
(Перевод с английского).
Шли двое тропкой, оставляя белый след.
"Но вы ж сегодня вспоминаете, конечно,
как раньше мы уже брели здесь ?" - "Да и нет !
Ведь это был декабрь, холодный, бессердечный". -
"Все листья свесились ослиными ушами,
когда восторг в нас закипал в последний раз.
Тут гроб той радости, и тут, смеясь над нами,
их шелест слушает теперь ваш муж Мидас"...
Они, как пагоды, брели меж снежных кочек.
И нити с облаков протягивались в лес,
вызванивая колокольчиками почек -
для похорон любви - мелодии небес.
Edith Sitwell By The Lake
Across the flat and the pastel snow
Two people go . . . . 'And do you remember
When last we wandered this shore?' . . . 'Ah no!
For it is cold-hearted December.'
'Dead, the leaves that like asses's ears hung on the trees
When last we wandered and squandered joy here;
Now Midas your husband will listen for these
Whispers - these tears for joy's bier.'
And as they walk, they seem tall pagodas;
And all the ropes let down from the cloud
Ring the hard cold bell-buds upon the trees-codas
Of overtones, ecstasies, grown for love's shroud
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл "The wind's bastinado..."
(Перевод с английского).
Ветер колотит в упор
ситец, миткаль, коленкор
и обёртку от цуката,
и лихой наряд пирата.
После заката
несут паланкин.
Вокруг охрана,
блюдущая рьяно
великого султана.
Из сумрачных глубин
выносят клубок салата,
то ли скрученного шпината.
"Гляди, господин !
Это для сэра Маммона
прислано из Вавилона.
Это вроде патиссона,
но послаще лимона и крюшона.
Ежели купишь,
удовольствие получишь".
Il Magnifico выставил кукиш
вместе со stoccatа
и, впридачу, gambata:
"Эка ! Сочли меня лохом !
Это coriaceous
круглый orchidaceous
laceous porraceous.
Фрукт с подвохом !
Это - фараонова голова,
на дыню похожая с виду,
что выдута из пирамиды.
Она - не живая. Она - мертва"...
... Зимою коринки
жёстче, чем дробинки,-
хоть толки их в ступках.
А певчие пташки
в их пышных юбках,
как зимы ни тяжки,
как холод ни лют,
однако поют.
Edith Sitwell "The wind's bastinado..."
The wind's bastinado
Whipt on the calico
Skin of the Macaroon
And the black Picaroon
Beneath the galloon
Of the midnight sky.
Came the great soldan
In his sedan
Floating his fan -
Saw what the sly
Shadow's cocoon
In the barracoon
Held. Out they fly.
"This melon,
Sir Mammon,
Comes out of Babylon:
By for a patacoon-
Sir, you must buy!"
Said il Magnifico
Pulling a fico -
With a stoccado
And a gambado,
Making a wry
Face: "This corraceous
Round orchidaceous
Laceous porraceous
Fruit is a lie!
It is my friend King Pharaoh's head
That nodding blew out of the Pyramid..."
... The tree's small corinths
Where hard as jacinths,
For it is winter and cold winds sigh...
No nightingale
In her farthingale
Of bunched leaves let her singing die.
"Фасад"
Эдит Ситуэлл Последний галоп.
(Перевод с английского).
Конец сатурналий смертей и печалей,
безумному лёту копыт и регалий.
Листья, сверкая, кажутся мне
чьими-то лицами в смутном сне,
злыми усмешками в вышине -
над грёзами павших в итоге баталий.
Маска Пьеро - побелела, как мел,
и Длинноносый уж больше не смел.
И лохмотья их - трагикомичны,
и фигуры их - асимметричны,
и флажки их - полого-конические,
и вся мишура классическая,
одна - показуха сценическая.
Листья пали навзничь и ничком.
Солнце жадно смотрит на останки -
весь необозримый их завал,
будто ненасытный каннибал -
видя трупы умерших по пьянке.
На том, что свалено пластом,
одни обрывки ходят в пляске,
вздымаются, гарцуют в тряске
бумажным мусорным столбом.
В грязи, как мёртвые пьянчуги,
они лежат по всей округе.
Их свозят прочь под трубный зов
из Адских рвов.
Когда опорожняют самосвалы,
Смерть лупит с торжеством в кимвалы.
При помощи сильнейших струй
вдоль улиц затевают ветродуй.
Сдувают Лондон и Москву, Париж и Вену.
И сразу вместе, и попеременно.
Кимвалы Смерти громыхают, дребезжат,
звенят, гремят и оглашают Ад.
И целый мир трепещет от тоски,
разламываясь на куски.
Edith Sitwell The last gallop
Gone the saturnalia sighing, dying,
Shone the leaves' regalia, maddened
with the flying
Hooves, the glittering leaves seem
Faces in a dim dream,
Satyrine the leaves gleam
At the dreams of dying.
Pierrot's mask is whitened,
Long-nosed frightened;
Rags tragi-comical,
Flags plano-conical,
Tags histrionical,
All histrionical,
Form acronomical
Falls - lies sprawling.
Cannibal, the sun, blared down
upon the shrunken
Heads, the drums of skin, the sin -
The dead men drunken,
Through the canvas slum come
Bunches of taut nerves, dance,
Caper through the slum, prance
Like paper blowing.
Lying in the deep mud under
tumbrils rolling,
The dead men drunken, tossed and
lost, and sprawling
The trumpets calling
From Hell's pits falling
The crowd seas tumble
And Death's drums rumble.
White as a winding sheet,
Masks blowing down the street:
Moscow, Paris London, Vienna-
all are undone.
The drums of death are mumbling,
rumbling, and tumbling ,
Mumbling, rumbling, and tumbling,
The world's floors are quaking,
crumbling and breaking.
"Фасад"
Эдит Ситуэлл Садовник Янус ловит наяду.
(Перевод с английского).
Висят фруктовые плетёнки,
а птичьи песенки не звонки.
Росинки в зелени блестят,
и птичек манит аромат.
"О мэм ! Ваш смех звучит ехидно !
Улыбку и под чёлкой видно !"
На что был намёк ?
На мак ? На алоэ ?
Нет ! Янус изрёк
про что-то другое.
Ближе к воде,
там, где поилка:
"Вот она где !" -
вскрикнул он пылко.
Звучный прыжок,
лихое усилье -
дёрнулись вбок
прозрачные крылья.
Цоп ! И крыло
ему в руки попало.
Как повезло !
А наяда слиняла.
Edith Sitwell Gardiner Janus Catches a Naiad.
Baskets of ripe fruit in air
The bird-songs seem, suspended where
Between the hairy leaves trills dew,
All tasting of fresh green anew.
Ma'am, I've heard your laughter flare
Through your waspish-gilded hair:
Feathered masks
Pots of peas,
Janus asks
Naught of these
Creaking water
Brightly striped,
No, I've caught her -
Shrieking biped
Flute sounds jump
And turn together
Changing clumps
Of glassy feather.
In among the
Pots of peas
Naiad changes -
Quick as these.
Эдит Ситуэлл Опахало
(Перевод с английского)
Такая ей была планида -
в гробу Семирамида.
Прекрасный взор угас.
Печальный тихий час.
Над нею опахало
огнём заполыхало,
и жарко и пестро,
в нём разное перо -
на выбор: что пригодней
в пути до преисподней.
Как лунный изумруд,
цвета сливовых груд.
Гранаты - алы, вроде свёклы,
и дыни - гладкие, как стёкла,
на раззолоченных лотках.
А как они скользки в руках !
Мартышки в шапках с опереньем
наполнили весь зал шипеньем.
Нубийцы смотрят с хитрецой
и служат господам с ленцой.
Араб, стоящий в центре зала,
раскачивает опахало.
Старается трясти сильней -
всем в зале стало холодней,
и золото блестит бледней...
Мороз нагнало опахало -
всех белым снегом закидало...
Edith Sitwell Eventail
Lovely Semiramis
Closes her slanting eyes:
Dead is she long ago,
From her fan sliding slow
Parrot-bright fire's feathers
Gilded as June weathers,
Plumes like the greenest grass
Twinkle down; as they pass
Through the green glooms in Hell,
Fruits with a tuneful smell--
Grapes like an emerald rain
Where the full moon has lain,
Greengages bright as grass,
Melons as cold as glass
Piled on each gilded booth
Feel their cheeks growing smooth;
Apes in plumed head-dresses
Whence the bright heat hisses,
Nubian faces sly,
Pursing mouth, slanting eye,
Feel the Arabian
Winds floating from that fan:
See how each gilded face
Paler grows, nods apace:
"Oh, the fan's blowing
Cold winds.... It is snowing!"
Эдит Ситуэлл Банковский праздник
(Перевод с английского).
I
Под пеклом одуряющего спектра
дома в раскачке, хоть не слышно ветра.
Шумящими знамёнами жары
летят машины. Их цвета пестры.
Сперва ручей заученных улыбок,
текущий из контор, довольно зыбок,
но очень скоро полнится поток -
ползёт из зданий, будто осьминог.
В точь так, как мы, толпа спешит упрямо
во все кафе, куда зовёт реклама,
маня питьём, прекрасным, как мечта, -
приятнее, чем алые уста.
II
Как львы под гривами, народ Сиона
рычит и спорит в толпах упоённо.
Носы - как ятаганы янычар,
а в волосах - горящий медный жар.
То щедрый дар светила !
А дочек их оно подзеленило.
Должно быть, это - правнучки наяд.
Их косы по-угриному блестят.
Наследницы русалок, на закате,
теперь - не в море: спать идут в кровати.
Их ноги - вроде пальмовых стволов,
а твёрдый шаг надменен и суров.
В моём уме каскад фантасмагорий...
Настало время для других историй...
Да, кстати, стало пасмурней чуть-чуть.
Пора надеть перчатки - да и в путь !
Edith Sitwell Bank Holiday
I
The houses on a seesaw rush
In the giddy sun's hard spectrum, push
The noisy heat's machinery;
Like flags of colored heat they fly.
The wooden ripples of the smiles
Suck down the houses, then at whiles,
Grown suctioned like an octopus,
They throw them up against us,
As we rush by on coloured bars
Of sense, vibrating flower-hued stars,
With lips like velvet drinks and winds
That bring strange Peris to our minds.
II
Seas are roaring like a lion; with their
Wavy flocks Zion,
Noses like a scimitar,
Hair a brassy bar
Come
to
The sun's drum. Though
Light green water's swim their
daughters, lashing
with their eel-sleek-locks
The furred
Heads
Of mermaids that occurred,
Sinking to the cheap beds.
Blurred
Legs, like trunks of tropical
Plants, rise up and, over all.
Green as a conservatory
Is the light..........another story..........
It has grown too late for life!
Put on your gloves and take a drive!
Эдит Ситуэлл Йодль
(Перевод с английского).
"Сливки - нет нежней,
редкостный салат !
И резвей коней
каждый водопад.
Колокольный звон
всюду на пути.
Где ни глянь, бутон
жаждет расцвести.
Можно всю неделю
распевать рулады
в честь Вильгельма Телля,
в честь любого стада.
Можно слать приветы
аистам и туям
и нести букеты
к памятным статуям.
Всюду незабудки.
Пары неразлучны,
а леса - не жутки.
Птички - сладкозвучны.
Сброд тех птичек хваток.
Многие из птиц
сбыть не прочь с десяток
ангельских яиц.
Что ни господин,
все довольно прытки.
Ганимед - как джинн.
(Продаёт напитки).
Души горцев - кейсы...
В непогоду - скверно,
но зато здесь серны,
в скалах - эдельвейсы.
И поток течёт
с гор, звуча, как лира.
С песней Tirra Lirra
едет Ланчелот.
Как вода струится
с пеньем без конца,
движутся к гробнице
милые сердца"...
Edith Sitwell Jodelling song
"We bear velvet cream.
Green and babyish
Small leaves seem; each stream
Horses' tails that swish,
And the chimes remind
Us of sweet birds singing,
Like the Jangling bells,
On rose trees ringing.
Man must say farewells
To parents now,
And to William Tell
And to Mrs Cow.
Man must say farewells
To storks and Bettes,
And to roses, 'bells,
And statuettes,
Forests white and black
In spring are blue
With forget-me-nots,
And to lovers true
Still the sweet bird begs
And tries to cozen
Them: - "Buy angels' eggs
Sold by the dozen".
Gone are clouds like inns
On the gardens' brinks,
And the mountain djinns,-
Ganymede sells drinks;
While the days seem grey,
And his heart of ice,
Grey as chamois, or
The edelweiss,
And the mountain streams
Like cowbells sound-
Tirra lirra, drowned
In the waiter's dreams
Who has gone beyond
The forest waves,
While his true and fond
Ones seek their graves".
Эдит Ситуэлл Соло для слухового рожка.
(Перевод с английского).
Сквозь зелень,что упорно ищет света
с трудом прокладывала путь карета.
Она была в ходу упряма и резва -
и сыпалась дождём зелёная листва.
Свет лился через стёкла, но в движенье
их дребезжанье приводило в раздраженье.
А я - спокойствия и выдержки пример -
не растеряла светскости манер,
тем более, что мне чужда вульгарность
и всяческая фамильярность.
(Ведь я с визитом ехала к родне,
где жизнь и быт тянулись в полусне).
Там даже свет внутри струился хворо,
как выпитый среди пустого разговора.
Там в тишине звучал змеиный шип,
не то, казалось, крысу мучит грипп...
Но зал наполнился вдруг ужасом престранным,
как будто всё вокруг залило океаном.
На улице раздался Трубный Глас.
Гостиную ошеломило враз,
и тени по стенам метнулись живо-живо -
с преострым краем, словно жгучая крапива.
Беру рожок, который мне суют.
Транслирую: "То грянул Страшный Суд !" -
- "Погромче, дорогая ! Я не слышу !"
Я вновь кричу: "То Голос Рока свыше !"
"Что - что ?" - "То ТРУБНЫЙ ГЛАС !" - "Я жалобу подам !
..... Опять проклятый бойскаутский тарарам !"
Edith Sitwwll Solo For Ear-Trumpet
The carriage brushes through the bright
Leaves (violent jets from life to light);
Strong polished speed is plunging, heaves
Between the showers of bright hot leaves
The window-glasses glaze our faces
And jar them to the very basis -
But they could never put a polish
Upon my manners or abolish
My most distinct disinclination
For calling on a rich relation!
In her house - (bulwark built between
The life man lives and visions seen) -
The sunlight hiccups white as chalk,
Grown drunk with emptiness of talk,
And silence hisses like a snake -
Invertebrate and rattling ache....
Then suddenly Eternity
Drowns all the houses like a sea
And down the street the Trump of Doom
Blares madly - shakes the drawing-room
Where raw-edged shadows sting forlorn
As dank dark nettles. Down the horn
Of her ear-trumpet I convey
The news that 'It is Judgment Day!'
'Speak louder: I don't catch, my dear.'
I roared: 'It is the Trump we hear!'
'The What?' 'THE TRUMP!' 'I shall complain!
.... the boy-scouts practising again."
Эдит Ситуэлл Портрет буфетчицы.
(Перевод с английского).
Слышен на тропках, ведущих в бар, -
как металлический - дребезг от свар.
А на столах, щеголяя букетом,
крепкие вина насыщены со светом.
Хитрость в улыбке, бесстрастие мин
в Вас прикрывает пёстрый муслин.
Лишь иногда разгораются зенки.
(Глядя на Вас, различаю оттенки).
Все разговоры громки и ярки,
будто связали снопом огоньки. -
Блеск ! Фейерверк с изумрудным свеченьем !
О водружённый с премудрым раченьем
гребень - как кран, что высоко вознёс
все Вавилоны Ваших волос -
гриву, что с виду грознее, чем море,
только без бури в пышном уборе !
А за пределами бара - шумы,
мало порядка, полно кутерьмы...
Сладкие песни поёт концертино.
В зеркале - Ваша душа как картина:
чистая светлая сладость в лице
с лёгким намёком о скрытой грязце.
Edith Sitwell Portrait of a Barmaid
Metallic waves of people jar
Through crackling green toward the bar
Where on the tables chattering-white
The sharp drinks quarrel with the light.
Those coloured muslin blinds the smiles,
Shroud wooden faces in their wiles -
Sometimes they splash like water (you
Yourself reflected in their hue).
The conversation loud and bright
Seems spinal bars of shunting light
In firework-spurting greenery.
O complicate machinery
For building Babel, iron crane
Beneath your hair, that blue-ribbed mane
In noise and murder like the sea
Without its mutability!
Outside the bar where jangling heat
Seems out of tune and off the beat -
A concertina's glycerin
Exudes, and mirrors in the green
Your soul: pure glucose edged with hints
Of tentative and half-soiled tints.
"Marine"
Эдит Ситуэлл Колыбельная для Джамбо
(Перевод с английского).
Спи себе на здоровье,
Джамбо, в тени сикомора !
Пусть твои уши слоновьи,
не слушают всякого вздора...
Плещет поток сердито.
В роще, возле загона,
невеста Дона Паскито
с младшею дочерью Дона
смотрят, как спится громаде.
Две любопытных девицы,
пытливо на спящего глядя,
думают, что ему снится.
Не затаил ли злобы ?
Лёг и храпит угрюмо...
Что у такой утробы
в мощной башке за думы ? -
Мыслит: "Что ж Дон Паскито,
солдат и баловень славы,
на ком всё красно расшито,
выглядит так трухляво ?"
Еdith Sitwell Jumbo's lullaby
Jumbo asleep!
Grey leaves thick-furred
As his ears keep
Conversations blurred.
Thicker than hide
Is the trumpeting water;
Don Pasquito's bride
And his youngest daughter
Watch the leaves
Elephantine grey:
What is it grieves
In the torrid day?
Is it the animal
World that snores
Harsh and inimical
In sleepy pores?-
And why should the spined flowers
red as a soldier
Make Don Pasquito
Seem still mouldier?
"Фасад", 1922.
Эдит Ситуэлл Американские горки
(Перевод с английского).
Деревянный балаган -
как взъярённый океан.
В коралловых гротах -
фрукты на воротах.
Толчея - как базар.
Много лент и много свар.
Ездоки грубоваты,
а коньки толстоваты.
Тут досужий народ,
препустой и без забот.
Тут, как в комнате смеха,
озорная потеха.
"Плоть и ум здесь - не в борьбе,
просто сами по себе.
Глуповатый бег по кругу
этим людям не в заслугу.
Обезьяна этот сброд
суммой качеств превзойдёт".
Switchback
By the blue wooden sea-
Curling laboriously,
Coral and amber grots
(Cherries and apricots)
Ribbons of noisy heat
Binding them head and feet,
Horses as fat as plums
Snort as each bumpkin comes.
Giggles like towers of glass
(Pink and blue spirals) pass,
Oh how the Vacancy
Laughed at them rushing by.
"Turn again, flesh and brain,
Only yourselves again!
How far above the ape
Differing in each shape,
You with your regular
Meaningless circles are!"
"Marine"