Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

117 Французские стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы стихов французских поэтов: Артюра Рембо,Тристана Корбьера Жана Ришпена, Огюста Анжелье, Жоржа Роденбаха, Марселя Пруста, Пьера Реверди, Армана Робена.

  Моя богемная жизнь
  (Фантазия)
  Артюр Рембо
  Ma boheme
  (Fantaisie)
  Arthur Rimbaud
  (Вольный перевод с французского)
  
  Два кулака в двух продранных карманах,
  подстать карманам всё прекрасное пальто.
  Тебе, о Муза, верный, как никто,
  я брёл под небом, весь в амурных планах.
  
  Мои штаны - почти что решето.
  Я ж - Мальчик-с-Пальчик, от рифмовки пьяный,
  харчился в самых звёздных ресторанах,
  С Большой Медведицей якшался раз за сто.
  
  В сентябрьский вечер, севши за дорогой,
  я слушал звёзды. Капельками грога
  роса касалась лба или щеки.
  
  Среди видений я там пел и трогал,
  заместо струн, тягучие шнурки,
  прижав к груди худые башмаки.
  
  Ma boheme
  
  Je m'en allais, les poings dans mes poches crevees;
  Mon paletot aussi devenait ideal;
  J'allais sous le ciel, Muse! et j'etais ton feal;
  Oh! la! la! que d'amours splendidees j'ai revees!
  
  Mon unique culotte avait un large trou.
  - Petit-Poucet reveur, j'egrenais dans ma course
  Des rimes. Mon auberge etait a la Grande-Ourse.
  - Mes etoiles au ciel avaient un doux frou-frou
  
  Et je les ecoutais assis au bord des routes,
  Ces bons soirs de septembre ou je sentais des gouttes
  De rosee a mon front, comme un vin de vigueur;
  
  Ou, rimant au milieu des ombres fantastique,
  Commes des lyres, je tirais les elastiques
  Des mes souliers blesses, un pied pres de mon coeur!
  
  
  Артюр Рембо Под музыку
  Вокзальная площадь в Шарлевиле
  (Вольный перевод с французского)
  
  На площади газон, цветы и всё в ажуре.
  По вечерам в четверг весёлый балаган -
  сход задохнувшихся в жарище горожан,
  соревнование в хвастливости и дури.
  
  Блистает выправкою каждый музыкант.
  Они при киверах и с вальсами в программе.
  В передний ряд пробился модный франт.
  За ним нотариус, обвешанный брелками.
  
  Рантье фиксируют любой неверный звук.
  Надменные тузы идут при тучных дамах.
  Притом воланы компаньонок и прислуг
  крикливей и чудней, чем водится в рекламах.
  
  На лавках старцы-бакалейщики всерьёз,
  стуча тростями, дебатируют завзято
  любой межгосударственный вопрос
  потом оценивают нужные затраты.
  
  Толстяк с увесистым фламандским животом,
  смакуя аромат, задумал похвалиться
  своей майоликой, набитой табаком:
  "Беспошлинный товар из самой заграницы !"
  
  На стриженой траве весёлый круг зевак.
  И, разохотившись под пение тромбона,
  забавит малышей солдатик из салаг,
  чтоб стала ласковей надушенная бонна.
  
  Я тоже здесь. Одет небрежно, как студент.
  Вот бойкий ряд девиц под кронами каштанов.
  Они, вертясь-крутясь, шлют взоры мне в презент.
  Они всё поняли, едва лишь только глянув.
  
  Но я не говорю. Не отрываю взгляд
  от свежих белых шей, где перевились пряди.
  То гляну под корсаж, то просто сквозь наряд,
  на дужки круглых плеч, на то, что видно сзади.
  
  Внизу заметил я премиленький башмак.
  Представил весь портрет, возжаждав и ревнуя.
  Они шушукаются. Я для них чудак.
  Я ж губы закусил и жажду поцелуя.
  
  
  Arthur Rimbaud A la musique
  
  Place de la Gare, a Charleville.
  
  Sur la place taillee en mesquines pelouses,
  Square ou tout est correct, les arbres et les fleurs,
  Tous les bourgeois poussifs qu'etranglent les chaleurs
  Portent, les jeudis soirs, leurs betises jalouses.
  
  - L'orchestre militaire, au milieu du jardin,
  Balance ses schakos dans la Valse des fifres :
  Autour, aux premiers rangs, parade le gandin ;
  Le notaire pend a ses breloques a chiffres.
  
  Des rentiers a lorgnons soulignent tous les couacs :
  Les gros bureaux bouffis trainant leurs grosses dames
  Aupres desquelles vont, officieux cornacs,
  Celles dont les volants ont des airs de reclames ;
  
  Sur les bancs verts, des clubs d'epiciers retraites
  Qui tisonnent le sable avec leur canne a pomme,
  Fort serieusement discutent les traites,
  Puis prisent en argent, et reprennent : " En somme !... "
  
  Epatant sur son banc les rondeurs de ses reins,
  Un bourgeois a boutons clairs, bedaine flamande,
  Savoure son onnaing d'ou le tabac par brins
  Deborde - vous savez, c'est de la contrebande ; -
  
  Le long des gazons verts ricanent les voyous ;
  Et, rendus amoureux par le chant des trombones,
  Tres naifs, et fumant des roses, les pioupious
  Caressent les bebes pour enjoler les bonnes...
  
  - Moi, je suis, debraille comme un etudiant,
  Sous les marronniers verts les alertes fillettes :
  Elles le savent bien ; et tournent en riant,
  Vers moi, leurs yeux tout pleins de choses indiscretes.
  
  Je ne dis pas un mot : je regarde toujours
  La chair de leurs cous blancs brodes de meches folles :
  Je suis, sous le corsage et les freles atours,
  Le dos divin apres la courbe des epaules.
  
  J'ai bientot deniche la bottine, le bas...
  - Je reconstruis les corps, brule de belles fievres.
  Elles me trouvent drole et se parlent tout bas...
  - Et je sens les baisers qui me viennent aux levres...
  
  Примечание. Стихотворение неоднократно переводили известные переводчики, в том числе Бенедикт Лившиц и Михаил Яснов. В публикуемом здесь переводе некоторые детали истолкованы несколько иначе
  
  
  СМЯТЁННЫЕ
  
  Артюр Рембо
  (Вольный перевод с французского)
  LES EFFARES
  Arthur Rimbaud
  
  
  Чёрные, в мрачной снежной метели,
  сели у пышущей жаром щели,
  попками вкруг.
  
  Снизу румяная выпечка пышет.
  Смотрит пятёрка нищих детишек
  в пекарев люк.
  
  Видят, как месится серое тесто,
  дальше, в комках, подаётся на место,
  прямо на под.
  
  Слышат, вот хлебная масса печётся,
  слышат, как пекарь в довольном дородстве
  сипло поёт.
  
  Скучились все и сидят те бедняги
  возле отточной пахучей тяги,
  тёплой, как грудь.
  
  Жадно следит эта тощая стая,
  как припоздавшим и то выпадает
  тут что-нибудь.
  
  Слышат, как в печке за тёмной створкой
  песни поют ароматные корки,
  то ли сверчки.
  
  Чудится крохам, что щель эта вбрызнет
  в души и в плоть им дыхание жизни
  сквозь пиджачки.
  
  Жизнь по душе им, по сердцу, по вкусам,
  заиндевелым насквозь Иисусам,
  все, как и он.
  
  Клеются лицами к чёрной решётке,
  издали слышно, как дети ни кротки,
  ропот и стон.
  
  Стайка детишек-глупышек с мольбами,
  сдутыми вьюгами к звёздам над нами,
  будто в дыру,
  
  сдутыми чёрною силой зловещей.
  Рвутся штанишки, рубахи трепещут
  в зимнем ветру.
  
  Les effares
  Noirs dans la neige et dans la brume,
  Au grand soupirail qui s'allume,
  Leurs culs en rond,
  
  A genoux, cinq petits, - misere ! -
  Regardent le Boulanger faire
  Le lourd pain blond.
  
  Ils voient le fort bras blanc qui tourne
  La pate grise et qui l'enfourne
  Dans un trou clair.
  
  Ils ecoutent le bon pain cuire.
  Le Boulanger au gras sourire
  Grogne un vieil air.
  
  Ils sont blottis, pas un ne bouge,
  Au souffle du soupirail rouge
  Chaud comme un sein.
  
  Quand pour quelque medianoche,
  Faconne comme une brioche
  On sort le pain,
  
  Quand, sous les poutres enfumees,
  Chantent les croutes parfumees
  Et les grillons,
  
  Que ce trou chaud souffle la vie,
  Ils ont leur ame si ravie
  Sous leurs haillons,
  
  Ils se ressentent si bien vivre,
  Les pauvres Jesus pleins de givre,
  Qu'ils sont la tous,
  
  Collant leurs petits museaux roses
  Au treillage, grognant des choses
  Entre les trous,
  
  Tout betes, faisant leurs prieres
  Et replies vers ces lumieres
  Du ciel rouvert,
  
  Si fort qu'ils crevent leur culotte
  Et que leur chemise tremblote
  Au vent d'hiver.
  
  
  
  Артюр Рембо Таможенники
  (Вольный перевод с французского)
  
  Одни кричат: "К чертям !" - другие:"Всё в ажуре !"
  Пехота, моряки, стрелки-отставники,
  имперский щебень - все ничто и простаки
  для пограничных потрошителей лазури.
  
  Те ж, трубки раскурив, запасши тесаки,
  когда, как с морды слизь, стекают клочья хмури.
  спешат с собаками во тьму, не балагуря,
  и рады случаю кого-то взять в клыки.
  
  Их правила годны лишь для фавнесс* и фавнов.
  Будь Фауст или Чёрт - возьмут на абордаж.
  "Быстрей вертись, старик ! Клади свой саквояж !"
  
  Когда ж появятся девицы, так подавно -
  таможенник сполна обследует все стати.
  Ад Нарушителям, которых он прихватит. !
  
  
  Arthur Rimbaud Les Douaniers
  
  Ceux qui disent : Cre Nom, ceux qui disent macache,
  Soldats, marins, debris d'Empire, retraites,
  Sont nuls, tres nuls, devant les Soldats des Traites
  Qui tailladent l'azur frontiere a grands coups d'hache.
  
  Pipe aux dents, lame en main, profonds, pas embetes,
  Quand l'ombre bave aux bois comme un mufle de vache,
  Ils s'en vont, amenant leurs dogues a l'attache,
  Exercer nuitamment leurs terribles gaites !
  
  Ils signalent aux lois modernes les faunesses.
  Ils empoignent les Fausts et les Diavolos.
  " Pas de ca, les anciens ! Deposez les ballots ! "
  
  Quand sa serenite s'approche des jeunesses,
  Le Douanier se tient aux appas controles !
  Еnfer aux Delinquants que sa paume a froles !
  
  *Примечания. Слово "фавнесса" - женщина-фавн - часто встрчается у
  французских поэтов. В русской поэзии было употреблено И.Бродским.
  
  Из других переводов "Таможенников" наиболее известны работы П.Г.Антокольского и М.П.Кудинова
  
  
  Тристан Корбьер Рапсодия оглохшего и др.
  Раздел: Наследники Лозинского (Рубрика)
  
  
  Тристан Корбьер 50.Рапсодия оглохшего
  (Перевод с французского)
  
  Специалист сказал: "Подведена черта:
  лечению конец. В итоге глухота.
  Ушей у вас - как нет, приятель, с этих пор".
  Ни слова не слыхав, тот понял приговор...
  
  "Я вас благодарю. Вы мне так расчудесно
  стачали гроб из головы.
  Отныне, каждый раз, мне будут очень лестны
  любые отзывы молвы...
  
  В глаза... И раз теперь мой слух забит гвоздями,
  так стоит ли страдать по поводу смешков ?
  Присвистну в нос глупцу с нахальными глазами,
  да только лишь нарвусь на наглый град плевков !
  
  Придётся привыкать быть куклою простой.
  Приятель, повстречав, вдруг крикнет мне: "Постой ! -
  да спросит, обласкав: "Ну, как ? Варит горшок ?
  а я ему в ответ: "Спасибо, мой дружок !"
  
  Вдруг выкрикнут словцо, а мне не внять, что значит...
  Другой при мне смолчит, чтоб не рождать обид.
  Вот так и будет впредь: загадкой озадачат,
  а прежде, чем решу, глядишь - уже забыт !
  
  Другая музыка: чиновная персона,
  любезно снизойдя до пастырского тона,
  покуда я терплю, мне что-то говорит.
  Осклабясь, как дурак, я скорчу умный вид.
  
  Надену на душу мохнатый серый чепчик -
  вдруг пнёт ногой осёл ! А то и чем покрепче !
  То Лимонадница, старушка - Божья Страсть !
  Слюнит симпатию и, ближе к уху, - шасть,
  в Евстахиевы трубы мне крича...
  Хотел бы я в тот миг ответить сгоряча !
  
  Решат, что прокажён; всем чуждый и чудной;
  как девственница, глуп; психованный, дурной:
  пришибленный поэт, колючий будто ёж.
  Пожмут плечами: "Глух. Ну, что с него возьмёшь ?"
  
  Без слуха, как Тантал, я взвою от потери,
  не в силах уловить летящих рядом слов.
  подставив кумпол свой под молот в силомере,
  став жертвой стаи мух, как хилый мухолов.
  
  О музыка небес ! Какое наслажденье
  хруст раковины, гром, ревущий в море шквал,
  жужжание пилы, ликующее пенье,
  скрежещущий металл и звонкий мадригал !
  
  Без звука, про себя. Поди, пойми, что спето.
  И не на хинди ли спою перед толпой ?
  И не издам ли фальшь, как взвизги из кларнета,
  когда играет, спутав дырочки, слепой ?
  
  Мне маятник шальной стучит по барабану,
  и голова моя - как битый котелок.
  Он превращает женский голос неустанно
  то в кукование, то в стрёкот, то в звонок.
  
  Не время ли заснуть ? Не трепещи, сердечко.
  Увы ! Фонарь наш глух. Пора гасить в нём свечку.
  Туда, где только дрожь, - куда ж ещё, дружок ? -
  пускай закроет ход накинутый крючок.
  
  Мой Идол ! Мой Кумир ! Давай при нашей встрече,
  ни я, ни ты - вдвоём - не вспоминать о речи.
  Ни ты - словечка мне, ни я - наперекор !
  Ничто уж не смутит тогда наш разговор.
  
  
  Tristan Corbiere 50. Rapsodie du sourd
  
  L'homme de l'art lui dit : - Fort bien, restons-en la.
  Le traitement est fait : vous etes sourd. Voila
  Comme quoi vous avez l'organe bien perdu. -
  Et lui comprit trop bien, n'ayant pas entendu.
  
  - " Eh bien, merci Monsieur, vous qui daignez me rendre
  La tete comme un bon cercueil.
  Desormais, a credit, je pourrai tout entendre
  Avec un legitime orgueil...
  
  A l'oeil - Mais gare a l'oeil jaloux, gardant la place
  De l'oreille au clou !... - Non - A quoi sert de braver ?
  ... Si j'ai siffle trop haut le ridicule en face,
  En face, et bassement, il pourra me baver ?
  
  Oi, mannequin muet, a fil banal ! - Demain,
  Dans la rue, un ami peut me prendre la main,
  En me disant : vieux pot.... ou rien, en radouci ;
  Et je lui repondrai - Pas mal et vous, merci ! -
  
  Si l'un me corne un mot, j'enrage de l'entendre ;
  Si quelqu'autre se tait : serait-ce par pitie ?...
  Toujours, comme un rebus, je travaille a surprendre
  Un mot de travers... - Non - On m'a donc oublie !
  
  - Ou bien - autre guitare - un officieux etre
  Dont la lippe me fait le mouvement de paitre,
  Croit me parler... Et moi je tire, en me rongeant,
  Un sourire idiot - d'un air intelligent !
  
  - Bonnet de laine grise enfonce sur mon ame !
  Et - coup de pied de l'ane... Hue ! - Une bonne-femme
  Vieille Limonadiere, aussi, de la Passion !
  Peut venir saliver sa sainte compassion
  Dans ma trompe-d'Eustache, a pleins cris, a plein cor,
  Sans que je puisse au moins lui marcher sur un cor !
  
  - Bete comme une vierge et fier comme un lepreux,
  Je suis la, mais absent... On dit : Est-ce un gateux,
  Poete musele, herisson a rebours ?...
  Un haussement d'epaule, et ca veut dire : un sourd.
  
  - Hysterique tourment d'un Tantale acoustique !
  Je vois voler des mots que je ne puis happer ;
  Gobe-mouche impuissant, mange par un moustique,
  Tete-de-truc gratis ou chacun peut taper.
  
  O musique celeste : entendre, sur du platre,
  Gratter un coquillage ! un rasoir, un couteau
  Grincant dans un bouchon !... un couplet de theatre !
  Un os vivant qu'on scie ! un monsieur ! un rondeau !...
  
  - Rien - Je parle sous moi... Des mots qu'a l'air je jette
  De chic, et sans savoir si je parle en indou...
  Ou peut-etre en canard, comme la clarinette
  D'un aveugle bouche qui se trompe de trou.
  
  - Va donc, balancier soul affole dans ma tete !
  Bats en branle ce bon tam-tam, chaudron fele
  Qui rend la voix de femme ainsi qu'une sonnette,
  Qu'un coucou !... quelquefois : un moucheron aile...
  
  - Va te coucher, mon coeur ! et ne bats plus de l'aile.
  Dans la lanterne sourde etouffons la chandelle,
  Et tout ce qui vibrait la - je ne sais plus ou -
  Oubliette ou l'on vient de tirer le verrou.
  
  - Soyez muette pour moi, contemplative Idole,
  Tous les deux, l'un par l'autre, oubliant la parole,
  Vous ne me direz mot : je ne repondrai rien...
  Et rien ne pourra dedorer l'entretien.
  
  "Les Amours Jaunes"
  
  Тристан Корбьер Юноше с молоком на губах*
  (Вольный перевод).
  Incipe, parve puer, risu cognoscere...**
  
  Вступив со всеми в спор, в него овернцев впутав,
  рифмуя, - ты гребёшь веслом в двенадцать футов,
  но зелен для стихий, где, что ни шаг, - бурун.
  Лисёнок, а не лис, ты нынче слишком юн.
  
  Твой стих - кишечный червь, бич нищенских приютов.
  Чтоб ощутить в себе гуденье жильных струн,
  ныряй в струю страстей при выборе маршрутов.
  Тогда лишь запоёт гитара, как вещун.
  
  В упрямой Музе вкус взыскателен и тонок.
  Ей вовсе ни к чему молочный поросёнок,
  не ведавший ещё запретного плода.
  
  А мысли ты потом разложишь на бумаге,
  как гербарист - цветы, поблёкшие, без влаги, -
  цветы из Рая, что покинут навсегда
  
  
  
  Tristan Corbiere A un Juvenal de Lait*
  
  A grands coups d'avirons de douze pieds, tu rames
  En vers... et contre tout - Hommes, auvergnats, femmes.
  Tu n'as pas vu l'endroit et tu cherches l'envers.
  Jeune renard en chasse... Ils sont trop verts - tes vers
  
  C'est le vers solitaire. - On le purge. - Ces Dames
  Sont le remede. Apres tu feras de tes nerfs
  Des cordes-a-boyau ; quand, guitares sans ames,
  Les vers te reviendront dechantes et soufferts.
  
  Hysterique a rebours, ta Muse est trop superbe,
  Petit cochon de lait, qui n'as goute qu'en herbe,
  L'acre saveur du fruit encore defendu.
  
  Plus tard, tu colleras sur papier tes pensees,
  Fleurs d'herboriste, mais, autrefois ramassees...
  Quand il faisait beau temps au paradis perdu.
  
  "Les Amours Jaunes".
  
  Примечания.
  *Этот сонет представляется довольно трудным для более точного перевода. Он мог
  бы послужить твёрдым, как и многие другие стихи Корбьера, твёрдым орешком для возможного поэтического конкурса.
  **Incipe, parve puer, risu cognoscere... -
  слова, взятые из 4-й эклоги Вергилия.
  "Теперь начинай, мальчик, смотреть и смеяться..." - перевод с латыни Алексея Шорина, или "Мальчик, настала пора улыбнуться..." - перевод Григория Стариковского.
  
  
  Тристан Корбьер Сонет (инструкция).
  (Перевод с французского).
  
  Упорядочим свои бумаги и украсим наши письма.
  
  Отточенный сонет: в размеренном аллюре -
  свинцовый шаг шеренг, идущих на парад.
  И, если кто заснул, последовав цезуре,
  пусть, стоя, спит в строю, как ревностный солдат.
  
  Над рельсовым путём - на Пинд - висят в лазури,
  для бега телеграмм, четыре нитки в ряд.
  Столбы - на месте рифм и, преданно дежуря,
  вздымают провода, гордятся и гудят.
  
  Объёмы телеграмм тесны для наших кредо -
  сонет войдёт как раз. И слава Архимеду !
  Сложи немного цифр - совсем простой секрет.
  
  Взять две четвёрки ! Взял ! И ты идёшь по следу !
  Затем две тройки взять ! Пегас проржёт победу.
  О лира ! О восторг ! Внемлите: вот сонет !
  
  
  Tristan Corbiere Sonnet
  
  AVEC LA MANIERE DE BIEN S"EN SERVIR
  
  Reglons notre papier et formons bien nos lettres :
  
  
  Vers files a la main et d'un pied uniforme,
  Emboitant bien le pas, par quatre en peloton ;
  Qu'en marquant la cesure, un des quatre s'endorme...
  Ca peut dormir debout comme soldats de plomb.
  
  Sur le railway du Pinde est la ligne, la forme ;
  Aux fils du telegraphe : - on en suit quatre, en long ;
  A chaque pieu, la rime - exemple : chloroforme.
  - Chaque vers est un fil, et la rime un jalon.
  
  - Telegramme sacre - 20 mots. - Vite a mon aide...
  (Sonnet - c'est un sonnet -) o Muse d'Archimede !
  - La preuve d'un sonnet est par l'addition :
  
  - Je pose 4 et 4 = 8 ! Alors je procede,
  En posant 3 et 3 ! - Tenons Pegase raide :
  "O lyre ! o delire ! o ..." - Sonnet - Attention !
  
  "Les Amours Jaunes"
  
  Жан Ришпен Свирель.
  (Перевод с французского).
  
  Я тросточкой росла в болотных камышах,
  хрупка, как и они, и опасалась птах:
  присев, могли сломать - и кончится веселье.
  Но вот - на зависть всем - теперь пою свирелью.
  Однажды поутру, заслышавши мой плач,
  бродяга мимо шёл и вытащил секач:
  он высверлил нутро - и трубкою я стала.
  Потом он год сушил поделку для начала,
  и снова засверлил, наметив восемь дыр,
  и гамму подобрал, чтоб песней тешить мир.
  Взял в руки и дохнул с уменьем и стараньем -
  заставил задрожать и прекратить молчанье.
  И звуки из меня посыпались чредой -
  журчанием ключа с чистейшею водой.
  И с эхом песнь моя пошла везде и всюду,
  заворожив сердца - и живности, и люду.
  
  
  Jean Richepin
  (Jean Richepin. La Chanson des Gueux. Paris, 1876)
  La flute
  
  Je n'etais qu'une plante inutile, un roseau.
  Aussi je vegetais, si frele, qu'un oiseau
  En se posant sur moi pouvait briser ma vie.
  Maintenant je suis flute et l'on me porte envie.
  Car un vieux vagabond, voyant que je pleurais,
  Un matin en passant m'arracha du marais,
  De mon coeur, qu'il vida, fit un tuyau sonore,
  Le mit secher un an, puis, le percant encore,
  II y fixa la gamme avec huit trous egaux;
  Et depuis, quand sa levre aux souffles musicaux
  Eveille les chansons au creux de mon silence,
  Je tressaille, je vibre, et la note s'elance;
  Le chapelet des sons va s'egrenant dans l'air;
  On dirait le babil d'une source au flot clair;
  Et dans ce flot chantant qu'un vague echo repete
  Je sais noyer le coeur de l'homme et de la bete.
  
  Справка.
  Это стихотворение известно в переводе М.Яснова.
  
  Жан Ришпен Апология Дьявола
  (Перевод с французского).
  
  Он стеком шевелил в камине огонёк.
  "А в мыслях-то у вас, мой друг, - сказал он, - Бог !
  Предвижу ваш ответ: "Лукреций с Эпикуром
  прошлись по небесам стремительным аллюром,
  прикончив сразу всех богов наперечёт".
  Вы чтите мудрецов ! С чего же вас трясёт,
  когда вам говорят с кощунственным присвистом,
  что в небе - пустота ? Как счесть вас атеистом ?
  Пусть даже Бога нет ! Допустим, это так.
  Кому ж привыкли вы показывать кулак ?
  Пусть Бог - лишь только дым, туманящий нам разум.
  В кого же шпагу вы вонзали раз за разом ?
  Как в мельнице признал гиганта Дон Кихот,
  так вы идёте в бой на призрачный оплот.
  Соперник ваш лишь тень ? Ответьте, не смешно ли ?
  Раз в небе Бога нет, вы в очень глупой роли.
  Вы - мыслящий тростник... В вас дрожь, как в камыше,
  и в этом-то вся соль, - вы набожны в душе.
  Вам боязно, my dear ! Да и признаться стыдно,
  что веруете вы. Мне, Дьяволу, всё видно !
  Где веры в Бога нет, там, скажет каждый чёрт,
  плеваться Богу в нос - весьма нелепый спорт.
  На счастье нам, Бог есть. Хоть скептиков и много,
  он - вечно и везде, подобный осьминогу.
  Бесформенный. У рук - безмерная длина.
  От них идёт вокруг пречёрная волна.
  Он - в щупальцах держа - играется Вселенной...
  Не правда ль, славный дед с радушностью отменной,
  при белой бороде, весёлый - как циркач.
  На деле это монстр, чудовищный палач.
  Он - жадный кровосос. Он злобен и завистлив
  и душит всё подряд, недоброе замыслив.
  Он сам себя казнит, создав людей, и впредь,
  разгневавшись на них, обрёк их умереть.
  Его хвалёный Рай стал гибельным капканом.
  Всё то, что он создал лежит под океаном.
  Вдруг, всё забраковав, он смыл свой труд волной,
  и всё сошло на нет. Но пощажён был Ной.
  Зачем ? Чтоб результат потряс сердца инертным:
  его Бессмертный Сын ступил на Землю смертным,
  рождён был без греха, и сам понёс свой крест.
  О гордый Царь Царей ! Какой эффектный жест !
  Не Бог ли дозволял, чтоб самых твёрдых духом
  пред чернью рвали львы в забаву потаскухам,
  чтоб в Риме лили кровь, чтоб жгли людей дотла ?
  Он весело сказал, увидев те дела:
  "Теперь, апостол Пётр, ты станешь камнем веры !"
  Представьте же себе такого лицемера:
  смерть тысяч завершил великий самодур,
  родивши как итог лишь жалкий каламбур !
  Добро бы, если б он был только автор бредней.
  Он действовал стократ ужасней и зловредней.
  Что б ни было о нём известно меж людей,
  на деле он ещё страшнее как злодей.
  Я не историк, нет. Я в этом не силён
  и, право, не хочу впадать в учёный тон,
  знакомя вас с его преступными делами,
  тем более, о них вы знаете и сами.
  Везде, где вспыхнет мысль в стремлении свободном
  и где горят сердца в порыве благородном,
  где люди рвутся прочь из тесного мирка,
  когда их дух зажат, а догма им узка,
  и больше не хотят быть вьючною скотиной -
  туда приходит Бог с кровавой гильотиной.
  Он - с каторгой, с тюрьмой и с висельной петлёй,
  с расплавленным свинцом, с кипящею смолой.
  С ним - клещи для ногтей и длинные буравы,
  ножные кандалы и дыбы для расправы.
  С ним - кнутья и костры, крест, пика и клинок.
  Вот перлы из венца, которым венчан Бог !
  
  Jean Richepin L"apologie du Diable
  Recueil : "Les Blasphemes"
  
  " Mon cher, fit-il soudain en taquinant le feu
  Avec son stick, je crois que vous pensiez a Dieu.
  Vous me direz que non, que vous lisiez Lucrece,
  Epicure, et que vous savouriez l"allegresse
  De voir qu"ils ont tue les Dieux, Mais, entre nous,
  Ne sentez-vous jamais monter dans vos genoux
  Un frisson de terreur, quand leur voix revoltee
  Dit le ciel vide?... Bref, etes-vous bien athee?
  Etes-vous tres certain que Dieu n"existe point?
  Si Dieu n"est rien, pourquoi lui montrez-vous le poing?
  Si ce n"est qu"un brouillard dont votre ame est trompee,
  Pourquoi dans ces vapeurs donner des coups d"epee?
  Don Quichotte chargeait, pour frapper un geant,
  Sur un moulin; mais vous, c"est contre le neant
  Que vous vous colletez avec l"ombre. C"est drole.
  Si Dieu n"existe pas, vous jouez un sot role;
  Vous n"etes qu"un roseau pensant... comme mon stick.
  Donc, au fond, vous croyez a Dieu, voia le hic.
  Vous ne l"avouez pas; la honte est pitoyable.
  Vous y croyez, my dear. J"y crois bien, moi, le Diable!
  Si vous n"y croyions pas, nous autres les damnes,
  Quel plaisir aurions-nous a lui cracher au nez?
  Heureusaement, il est. On peut blaguer son oeuvre.
  Il est partout, il est toujours, comme une pieuvre
  Au corps informe, aux bras infinis et flottants,
  Nageant sous les flots noirs de l"espace et du temps,
  Et tenant l"Univers avec ses tentacules.
  Ce n"est pas un de ces grands-peres ridicules,
  A barbe blanche, а l"air folatre et bon enfant.
  C"est un monstre hideux et fantasque, etouffant
  Le monde dont il boit le sang par ses ventouses.
  Il a des desirs fous, des rancunes jalouses,
  Des caprices, des cris de haine, des remords.
  Il fait les hommes, puis il voudrait les voir morts.
  Son Eden est un guet-apens. Il se dejuge
  Et sa creation aboutit au deluge.
  Ensuite il se repent du tour qu"il a joue
  En voulant tout detruire : il conserve Noe.
  Pourquoi? Pour amener ce resultat, en somme,
  Que son Fils, eternel, infini, se fasse homme,
  Naisse sans deflorer sa mere, et meure en croix.
  C"est un original, allez, le Roi des Rois!
  Il fait martyriser ses bons catechumenes
  Pour amuser la plebe et les catins romaines.
  Il fait verser du sang, bruler des corps, afin
  De pouvoir dire un jour en riant d"un air fin :
  " Saint-Pierre, tu seras dans l"Eglise ma pierre. №
  Le voyez-vous d"ici, gai, plissant sa paupiere,
  Ayant fait massacrer des milliers d"hommes pour
  Accoucher a la fin d"un pietre calembour?
  Heureux s"il n"eut commis que de pareilles bourdes!
  Mais, plus que son esprit encor, ses mains sont lourdes.
  Quand nous dirions de lui pis que pendre en effet,
  Nous n"en dirions jamais autant qu"il en a fait.
  Je ne suis pas, mon cher, un professeur d"histoire,
  Et je ne veux pas prendre un ton declamatoire
  Ni m"emballer en vous contant par le menu
  Un tas de crimes dont le cours vous est connu.
  Partout ou la pensee eclate, ou le coeur vibre,
  Quand on s"efforce d"etre heureux ou d"etre libre,
  Quand on travaille afin de conquerir un droit,
  Quand dans un benitier l"on se trouve a l"etroit,
  Quand on ne veut pas etre une bete de somme,
  On voit paraitre Dieu pour assassiner l"homme.
  Oui, persecutions, exils, bagnes, cachots,
  Huile en feu, plomb fondu, poix bouillante, fers chauds,
  Tenailles arrachant les ongles, lames torses,
  Brodequins pour les pieds, chevalets pour les torses,
  Fouets, grils, buchers, gibets, croix, ecartelements,
  O couronne de Dieu voila tes diamants! "
  1884
  
  Жан Ришпен Декларация
  (Перевод с французского).
  
  Любовь, что горит и мне кровь горячит, -
  не грёза, не блажь, а довлеющий фатум.
  Не нежный шербет и не сладкий бисквит,
  а плотская страсть, что бушует набатом.
  
  Нет, это не вздохи слюнтяя Пьеро,
  чьи мысли витают во мгле бесконечной.
  Любовь вдохновляет мой дух и перо
  и бьёт мне в виски, будто молот кузнечный.
  
  Любовь, что во мне, - и грозна и прочна,
  жарка, как огонь при сражениях ярых,
  с мещанской любовью она не сходна -
  не та, что на чахлых и сонных бульварах.
  
  Любовь, что во мне, - без натужных проблем,
  живая любовь, не любовь из романа.
  Без "если" и "но", "почему" и "зачем" -
  любовь, как любовь, без нытья и обмана.
  
  Я буду открыт для тебя до конца.
  Любовь, что во мне, - человечное чувство.
  Сплетённые руки, простые сердца -
  дороже любых изощрений искусства.
  
  Любовь, что во мне, - это вал удалой.
  Я буду накатной волною - ты дюной.
  Я буду - как Солнце. Ты будешь Землёй.
  Мне это милее идиллии лунной.
  
  
  Jean RICHEPIN (1849-1926) Declaration
  
  L'amour que je sens, l'amour qui me cuit,
  Ce n'est pas l'amour chaste et platonique,
  Sorbet a la neige avec un biscuit ;
  C'est l'amour de chair, c'est un plat tonique.
  
  Ce n'est pas l'amour des blondins palots
  Dont le reve flotte au ciel des estampes.
  C'est l'amour qui rit parmi des sanglots
  Et frappe a coups drus l'enclume des tempes.
  
  C'est l'amour brulant comme un feu gregeois.
  C'est l'amour feroce et l'amour solide.
  Surtout ce n'est pas l'amour des bourgeois.
  Amour de bourgeois, jardin d'invalide.
  
  Ce n'est pas non plus l'amour de roman,
  Faux, pretentieux, avec une glose
  De si, de pourquoi, de mais, de comment.
  C'est l'amour tout simple et pas autre chose.
  
  C'est l'amour vivant. C'est l'amour humain.
  Je serai sincere et tu seras folle,
  Mon coeur sur ton coeur, ma main dans ta main.
  Et cela vaut mieux que leur faribole !
  
  C'est l'amour puissant. C'est l'amour vermeil.
  Je serai le flot, tu seras la dune.
  Tu seras la terre, et moi le soleil.
  Et cela vaut mieux que leur clair de lune !
  
  Жан Ришпен Мрачный сонет
  (Перевод с французского).
  
  Студит промозглая струя.
  Разверзлись хляби с небосвода.
  Все грёзы, как пришла невзгода,
  сбегают в темь небытия.
  
  Удрать бы прочь, как от зверья -
  петлю на щею, с камнем в воду -
  искать на тихом дне свободу
  от диких ужасов житья !
  
  Но трусость, обратясь к витийству,
  препятствует самоубийству,
  и мы берёмся за стихи...
  
  Читаем, слушаем запоем.
  А дождь, озлясь от чепухи,
  стучится в стёкла с градобоем.
  
  
  Jean RICHEPIN (1849-1926) Sonnet morne
  
  Il pleut, et le vent vient du nord.
  Tout coule. Le firmament creve.
  Un bon temps pour noyer son reve
  Dans l'Ocean noir de la mort !
  
  Noyons-le. C'est un chien qui mord.
  Houp ! lourde pierre et corde breve !
  Et nous aurons enfin la treve,
  Le sommeil sans voeu ni remord.
  
  Mais on est lвche ; on se decide
  А retarder le suicide ;
  On lit ; on baille ; on fait des vers ;
  
  On ecoute, en buvant des litres,
  La pluie avec ses ongles verts
  Battre la charge sur les vitres.
  
  
  Жан Ришпен Сердечная трава
  (Перевод с французского).
  
  Старушка с внучкой и внучок
  поют, сменяясь, свой стишок,
  чтоб песенка взвивалась смело.
  Лицо бабуси пожелтело,
  мальцы дивят румянцем щёк.
  Поют - кто кое-как, кто с трелью,
  увы ! - крикливо, без веселья:
  "Звездчатка - колдовской цветок !".
  
  Звездчатка - влажная трава
  из под оград да с края рва.
  На стебельке, как белый птенчик,
  красуется изящный венчик.
  Цветок глядится в ручеёк.
  Он пахнет полем и болотцем,
  где сверху жаворонок вьётся...
  Звездчатка - колдовской цветок.
  
  Сегодня утром - до зари,
  пройдя пешком все пустыри,
  по крайней мере две-три мили,
  покуда день не поднял пыли,
  бабуся вовсе сбилась с ног.
  Корзинка притомила бабку:
  медяк - не больше - за охапку.
  Звездчатка - колдовской цветок.
  
  А у ребят заботы нет.
  Сестра, тащась за бабкой вслед,
  всё время рожи строит братцу,
  а тот, не зная, чем заняться,
  мутит ручьи ступнями ног...
  На пятом рама заскрипела:
  кому-то надобна для дела
  звездчатка, колдовской цветок.
  
  Ах, бабка ! Тут как тут ! Юрка !
  Пятак ! Ещё два пятака !
  Она, хотя совсем старуха,
  отменней всех чутка на ухо,
  и - ноги в руки - был бы прок.
  Когда её зовут подняться,
  бежит быстрей сестры и братца.
  Звездчатка - колдовской цветок.
  
  Пятак ! Ещё два пятака !
  Старушка на ногу легка.
  За горсть увесистых монеток
  ей продадут еды для деток,
  хотя самой еда невпрок.
  Хотя сама - мешок с костями,
  но хлеб им даст, добыв трудами.
  Звездчатка - колдовской цветок !
  
  
  Jean Richepin DU MOURON POUR LES PTITS OISEAUX
  
  Grand'mere, fillette et garcon
  Chantent tour a tour la chanson.
  Tous trois s'en vont levant la tete:
  La vieille a la jaune binette,
  Les enfants aux roses museaux.
  Que la voix soit rude ou jolie,
  L'air est plein de melancolie:
  Du mouron pour les p'tits oiseaux!
  
  
  Le mouron vert est ramasse
  Dans la haie et dans le fosse.
  Au bout de sa tige qui bouge
  La fleur bonne est blanche et non rouge.
  Il sent la verdure et les eaux;
  Il sent les champs et l'azur libre
  Ou l'alouette vole et vibre.
  Du mouron pour les p'tits oiseaux!
  
  C'est ce matin avant le jour
  Que la vieille a fait son grand tour.
  Elle a marche deux ou trois lieues
  Hors du faubourg, dans les banlieues,
  Jusqu'a Clamart ou jusqu'a Sceaux.
  Elle est bien lasse sous sa hotte!
  Et l'on ne vend qu'un sou la botte
  Du mouron pour les p'tits oiseaux!
  
  
  Les petits trouvant le temps long
  Trainent en allant leur talon.
  La soeur fait la grimace au frere
  Qui, sans la voir, pour se distraire,
  Trempe ses pieds dans les ruisseaux,
  Tandis qu'au cinquieme peut-etre
  On demande par la fenetre
  Du mouron pour les p'tits oiseaux!
  
  
  Mais la grand'mere a vu cela.
  Un sou par-ci, deux sous par-la!
  C'est elle encor, la pauvre vieille,
  Qui le mieux des trois tend l'oreille,
  Et dont les jambes en fuseaux,
  Quand a monter quelqu'un l'invite,
  Savent apporter le plus vite
  Du mouron pour les p'tits oiseaux!
  
  
  Un sou par-la, deux sous par-ci!
  La bonne femme dit merci.
  C'est avec les gros sous de cuivre
  Que l'on achete de quoi vivre,
  Et qu'elle, la peau sur les os,
  Peut donner, a l'heure ou l'on dine,
  A son bambin, a sa bambine,
  Du mouron pour les p'tits oiseaux!
  
  Жан Ришпен Сердечная трава
  (Перевод с французского).
  
  Другой вариант перевода:
  
  Старушка с внучкой и внучок
  поют, сменяясь, свой стишок,
  чтоб песенка взвивалась смело.
  Лицо бабуси пожелтело,
  мальцы дивят румянцем лиц.
  Поют - кто кое-как, кто с трелью,
  увы ! - крикливо, без веселья:
  "Звездчатка - лакомство для птиц !".
  
  Звездчатка - влажная трава
  из под оград да с края рва.
  На стебельке, как белый птенчик,
  красуется изящный венчик.
  Цветок, растущий у криниц.
  Он пахнет полем и болотцем,
  где сверху жаворонок вьётся...
  Звездчатка - лакомство для птиц.
  
  Она поднялась до зари,
  потом прошла все пустыри,
  по крайней мере две-три мили,
  покуда день не поднял пыли,
  и не сказал бродяжке: "Цыц !"
  Едва брела с корзинкой бабка.
  И ведь всего медяк - охапка -
  звездчатка - лакомство для птиц.
  
  А у ребят заботы нет.
  Сестра, тащась за бабкой вслед,
  всё время рожи строит братцу,
  а тот, не зная, чем заняться,
  гоняет галок и синиц...
  На пятом рама заскрипела:
  зовут, не зря капелла пела:
  "Звездчатка - лакомство для птиц !"
  
  Ах, бабка ! Тут как тут ! Юрка !
  Пятак ! Ещё два пятака !
  Она, хотя совсем старуха,
  отменней всех чутка на ухо,
  и скачет вверх, как вёрткий шпиц.
  Когда её зовут подняться,
  бежит быстрей сестры и братца.
  Звездчатка - лакомство для птиц.
  
  Пятак ! Ещё два пятака !
  Старушка на ногу легка.
  За горсть увесистых монеток
  ей продадут еды для деток.
  Хоть руки-ноги тоньше спиц,
  хотя сама - мешок с костями,
  но хлеб им даст, добыв трудами.
  Звездчатка - лакомство для птиц !
  
  Огюст Анжелье Привычка
  (Перевод с французского)
  
  Привычка, не спеша и с молчаливой лаской,
  бинтует день за днём нам тяжкие раненья,
  льёт масло на душу, дающее забвенье,
  крепит нам сердце самой прочною повязкой.
  
  Любовь рождает в нас высокие печали.
  Те стойко берегут живящие истоки
  и, вопреки себе, когда проходят сроки,
  они не так уже жестоки, как в начале.
  
  Рука Привычки нас ведёт неощутимо
  баюкает, любя, с заботой беспрестанной,
  и воцаряется покой какой-то странный.
  Тупеет наша боль и сносится терпимо.
  
  Своим касанием смягчая все страданья,
  Привычка и тогда верна обыкновенью,
  когда туманит все былые впечатленья.
  Вот так же в зеркале тускнеют от дыханья
  
  телодвижения, улыбки, даже лица,
  чья близость может быть и торжеством и крахом.
  А после то и то под дымкой или прахом -
  источник радости и горести мутится.
  
  Стараясь рисовать беду не столь зудящей,
  сбивая мишуру с утерянной утехи,
  Привычка исподволь выстраивает вехи
  между законченной порой и настоящей.
  
  Где реквием звучал, поют эпиталамы.
  И вот уж веселей страдавшим и увечным.
  Вчера отчаянье казалось бесконечным,
  а нынче, вместо ран, лишь памятные шрамы.
  
  Но те, кому милей, когда их чувства в стычке,
  кто слёзы будет лить по притуплённой боли,
  тем более страшны, чем всякая недоля,
  касанья тихих рук замедленной Привычки.
  
  AUGUSTE ANGELLIER
  (1848-1911)
  
  L'HABITUDE
  
  La tranquille habitude aux mains silencieuses
  Panse, de jour en jour, nos plus grandes blessures ;
  Elle met sur nos coeurs ses bandelettes sures
  Et leur verse sans fin ses huiles oublieuses ;
  
  Les plus nobles chagrins, qui voudraient se defendre,
  Desireux de durer pour l'amour qu'ils contiennent,
  Sentent le besoin cher et dont ils s'entretiennent
  Devenir, malgre eux, moins farouche et plus tendre ;
  
  Et, chaque jour, les mains endormeuses et douces,
  Les insensibles mains de la lente Habitude,
  Resserrent un peu plus l'etrange quietude
  Ou le mal assoupi se soumet et s'emousse ;
  
  Et du meme toucher dont elle endort la peine,
  Du meme frоlement delicat qui repasse
  Toujours, elle delustre, elle eteint, elle efface,
  Comme un reflet, dans un miroir, sous une haleine,
  
  Les gestes, le sourire et le visage meme
  Dont la presence etait divine et meurtriere ;
  Ils palissent couverts d'une fine poussiere ;
  La source des regrets devient voilee et bleme.
  
  A chaque heure apaisant la souffrance amollie,
  Otant de leur eclat aux voluptes perdues,
  Elle rapproche ainsi de ses mains assidues,
  Le passe du present, et les reconcilie ;
  
  La douleur s'amoindrit pour de moindres delices ;
  La blessure adoucie et calme se referme ;
  Et les hauts desespoirs, qui se voulaient sans terme,
  Se sentent lentement changes en cicatrices ;
  
  Et celui qui cherit sa sombre inquietude.
  Qui verserait des pleurs sur sa douleur dissoute,
  Plus que tous les tourments et les cris vous redoute,
  Silencieuses mains de la lente Habitude.
  
  1903
  
  Жорж Роденбах J'entre dans ton amour comme dans une eglise...
  (Перевод с французского).
  
  Твоя любовь, мой друг, - святее кафедрала.
  В ней, в дымке голубой, - и тишь, и фимиам.
  Должно быть, чувства лгут, но кажется, что там
  душа взлетела ввысь и ангелицей стала.
  
  Ужели то любовь ? В тебя ли я влюблён ?
  При чём тут гордый храм ? Скорее ты - Мадонна !
  Но что мне до того, ведь сердце исступлённо,
  дрожит пока вверху на башне слышен звон.
  
  А что за дело мне до статуй кафедрала ?
  Среди органных фуг в вечерней тишине
  я слышал, что и ты с ним вместе пела мне,
  и в пламени свечей душа моя сгорала.
  
  
  
  Georges Rodenbach
  
  J'entre dans ton amour comme dans une eglise
  Ou flotte un voile bleu de silence et d'encens :
  Je ne sais si mes yeux se trompent, mais je sens
  Des visions de ciel ou mon coeur s'angelise.
  
  Est-ce bien toi que j'aime ou bien est-ce l'amour ?
  Est-ce la cathedrale ou plutot la madone ?
  Qu'importe ! Si mon coeur remue s'abandonne
  Et vibre avec la cloche au sommet de la tour !
  
  Qu'importent les autels et qu'importent les vierges,
  Si je sens la, parmi la paix du soir tombe,
  Un peu de toi qui chante aux orgues du jube,
  Quelque chose de moi qui brule dans les cierges.
  
  1884
  
  Марсель Пруст Шопен
  (Вольный перевод с французского)
  
  Шопен ! Ты - море слёз, рыдание и вздох
  с пролётом бабочек сквозь шумные пучины.
  Ты - радость и печаль, берущие врасплох.
  Ты - страсть в страданиях и счастье без причины.
  
  Кружащий головы и сладостный пассаж
  вплетаешь ты подчас в мелодию печали -
  а эти бабочки врываются в пейзаж,
  летят с цветка к цветку и радость поддержали,
  но слёз унять нельзя, когда такая блажь.
  
  Ты - князь отчаянья, обманутый вельможа.
  Ты - верный друг луны и тихих пресных вод.
  Ты в возбуждении, и бледность щёк идёт
  сейчас тебе к лицу на осиянном ложе...
  
  Ты усмехнулся сквозь смертельную усталость.
  Надежда плакала, а жалость улыбалась.
  
  
  
  
  Marcel Proust Chopin
  
  Chopin, mer de soupirs, de larmes, de sanglots,
  Qu'un vol de papillons sans se poser traverse
  Jouant sur la tristesse ou dansant sur les flots.
  Rеve, aime, souffre, crie, apaise, charme ou berce
  Toujours tu fais courir entre chaque douleur
  L'oubli vertigineux et doux de ton caprice
  Comme les papillons volent de fleur en fleur
  De ton chagrin alors ta joie est la complice :
  L'ardeur du tourbillon accroit la soif des pleurs.
  De la lune et des eaux pales et doux camarades
  Prince du desespoir ou grand seigneur trahi,
  Tu t'exaltes encore, plus beau d'etre pali
  Du soleil inondant ta chambre de malade
  Qui pleure а lui sourire et souffre de le voir ?
  Sourire du regret et larmes de l'Espoir !
  
  Marcel Proust (1872-1922)
  "Les plaisirs et les jours", 1896
  
  Утерянный след - место взлёта
  
  Пьер Реверди
  (Перевод с французского).
  Chemin perdu - piste d'envol
  Pierre Reverdy
  
  Я простёрт под завалами пепла и праха.
  Ты на золоте, крепко вколоченном в твердь.
  Мне отрезан возврат в бездну горя и страха.
  Я уж нА небе нынче,
  превыше, чем смерть.
  
  Я навек убежал из отчаянной тьмищи.
  Мне уже не вернуться. (Дошёл до конца).
  Мне нигде на земле не найдётся жилища.
  Соль земли проступает чертами лица.
  
  Ты ж попробуй, и эха -
  твоей несвободе,
  чёрной скуке твоей - поищи меж теней,
  в мрачном сердце твоём и во всём небосводе,
  чтобы было слышней.
  
  "Les Chants des morts"
  1944-1948 гг.
  Chemin perdu - piste d'envol
  
  Je me suis etendu sous les piliers des cendre
  Et tu t'es eleve sur des colonnes d'or
  Aux gouffres du malheur je ne peux plus dessendre
  Le ciel est depasse
  Il surplombe la mort
  Je me suis evade des lignes trop obscures
  Et je ne peux plus revenir
  J'ai recouvert de sel les traits de ma figure
  Et je n'ai plus au monde de place ou j'ai fui
  Cherche dans le soleil
  Cherche dans les tenebres
  Et cherche dans ton coeur un impossible echo
  Vers les trainees d'ennui de l'exil en toi-meme
  Plus haut.
  
  Les Chants des morts,
  1944-1948
  
  Пьер Реверди Припозднившийся в жизни
  (Перевод с французского)
  
  Я твёрд, но я раним - я вон бежал из эры.
  Мне спится на ходу, и грежу я без меры.
  И нет меня совсем - одна лишь пустота.
  И я - в небытии, ушёл за стратосферу.
  Но сердце прячется внутри моей утробы -
  с кровоточащею зарубкою на нём.
  Туда бьёт молния всегда в порывах злобы.
  И жизнь стекает прочь с любым моим шажком.
  
  Pierre Reverdy Tard dans sa vie
  Je suis dur
  je suis tendre
  Et j'ai perdu mon temps
  A rever sans dormir
  A dormir en marchant
  Partout ou j'ai passe
  J'ai trouve mon absence
  je ne suis nulle part
  Excepte le neant
  je porte accroche au plus haut des entrailles
  A la place ou la foudre a frappe trop souvent
  Un coeur ou chaque mot a laisse son entaille
  Et d'ou ma vie s'egoutte au moindre mouvement
  
  Штудии (варианты перевода)
  1.Я твёрд, но уязвим, и время - не по мне.
  Бессонно брежу, двигаюсь во сне.
  И нет меня нигде - лишь полое пространство.
  Я весь в небытии, не в мире, а вовне.
  А сердце у меня сидит почти снаружи
  И молнии его секут со всех сторон.
  Оно кровоточит, оно всегда недужит
  Я только повернусь - и жизнь выходит вон.
  
  2.Я - прочен, да не весь, и я утратил век.
  Я грежу наяву, во сне пускаюсь в бег.
  Я здесь отсутствую. Взамен - пустое место.
  Ушёл в небытие. Умчался за парсек.
  И сердце у меня всегда в кровавых ранах.
  Все молнии его без устали разят.
  И жизнь уходит прочь из тела постоянно,
  куда б ни двинулся, вперёд или назад.
  
  Арман Робен Ду Фу
  (Переложение с французского)
  
  Века не стёрли ни одну его строфу,
  и в странствиях моих я встретил дерзкого Ду Фу.
  
  Не наяву. Но мы сдружились с ним в короткий срок.
  
  Не мог я с джонкой совладать, и он помог.
  Он был сильней меня в мгновенья потрясающих тревог.
  (А я уже тонул, захлёстывал поток)
  
  Бретань, как и Чанъань, в развалинах была.
  Я брёл с ним вместе от села и до села.
  
  Он всё прошёл: войну, резню, и дым, и непроглядь.
  Он разучился угождать.
  
  
  Armand Robin Tou Fou
  
  Il y a plus des mille ans, dans non-temps du chant,
  Errant sans moi, sans ma vie, j"ai rencontre Tou fou criant.
  
  Loin de tout pays, de tout temps, nous fumes amis a l"instant.
  
  Il aida ma jonque d"instants oscillants
  Il fut, lplus dure pour moi que moi, mes instants dechirants
  (Il fut plus bas que l"eau mes instants dechirants).
  
  Dans les ruines de Tchang-Ngang j"eus ma patrie,
  De village en village avec lui j"ai fui.
  
  Il avait sur lui les massacres, les ruines, la guerre,
  Il ne savait pas plaire.
  
  (Du livre "Le Monde d"une voix", 1968)
  
  Примечания:
  1.Арман Робен (1912-1961) - французский поэт, прозаик, журналист и переводчик со многих (от восемнадцати -устный неревод - и до двадцати шести) языков.
  Бретонец, восьмой ребёнок в крестьянской семье.
  Переводил в числе прочих Есенина, Маяковского, Чехова, Блока, Пастернака, Ремизова, Ду Фу, Ли Бо, Рильке, Эдгара По, Омара Хайама, Готтфрида Келлера, Мицкевича, Тувима, Галчинского, Гельдерлина, Унгаретти, Шекспира, Эндре Ади и других.
  Долгие годы занимался составлением бюллетеней прослушанных радиопередач на разных языках. Много путешествовал. В 1934 году побывал в СССР - был как студент приглашён на уборку урожая и для ознакомления с организацией колхозов, после чего стал навсегда антисталинистом. В 1946 г. примкнул к Федерации Анархистов. В годы 2-й мировой войны в качестве полиглота использовался как властями Виши, так и участниками Сопротивления. Его называли двойным агентом.
  После Освобождения публиковались его выступления как против нацизма, так и против коммунистов. Человек сложной судьбы, в конце жизни алкоголик. Умер в Париже, в Центральной полицейской больнице при невыясненных обстоятельствах, после ареста из-за непорядка в документах. Повидимому, был до смерти забит полицейскими.
  2.Ду Фу - иначе Цзымэй (712-770) - "шишэн" (священномудрый поэт) - один из
  виднейших поэтов эпохи Тан, друг Ли Бо. Будучи приближен к трону, воспользовался правом, данным ему самим императором, критиковать его действия. За столь простодушное и доверчивое отношение к дарованной ему привилегии был судим, но потом всё-таки оправдан.
  В молодости, в период крупного восстания вынужден был бежать из Чанъаня,
  оставив там в большой опасности свою семью. Утонул в во время путешествия в реке Янцзы.
  
  Арман Робен Праздник в селе
  (Переложение с французского)
  
  Там речи о высоком - невпопад.
  В ответ лишь оскорбят.
  Пришедшего сломать их каземат
  немедля заточат.
  Того, кто принесёт им клад,
  они потом казнят.
  При казни всех поэтов - для примера -
  устроят развесёлый праздник мэры,
  а мудрецам, не доставляющим докуки,
  дадут презент по двести тысяч в руки.
  На танцах каждый Элюар и каждый Арагон
  над трупами поэтов выдаст звон
  и шире развернёт аккордеон.
  
  ОНИ - ТАКИЕ, ИМ НЕЛЬЗЯ ИНАЧЕ.
  ТАКАЯ ИМ ПОСТАВЛЕНА ЗАДАЧА.
  
  Я не пророк, не звездочёт -
  к тому оно и так уже идёт.
  
  Armand Robin Fete au village
  
  Toute haute conscience dans leur temps,
  Ils la blasphemeront.
  
  Qui viendra pour detruire leur prison,
  Ils le mettront en prison.
  
  Qui viendra vers eux avec un don,
  Ils le fusilleront.
  
  Les maires organiseront de grandes fetes
  Pour la mise a mort des poetes.
  
  Avec des recompenses de deux cent mille francs
  Pour les lettres obeissants.
  
  Puis on donnera bal : les eluards, les aragons
  Sur les cadavres des poetes sonneront de l'accordeon.
  
  ILS NE PEUVENT PAS NE PAS LE FAIRE ;
  ILS NE PEUVENT, TELS QU'ILS SONT, EVITER CETTE AFFAIRE.
  
  Je ne predis rien :
  C'est en train.
  
  Du livre "Les poemes indesirables",1945
  
  
  Арман Робен С душою, безоглядно...
  (Перевод с французского).
  
  С душою, безоглядно
  четыре года был я занят изученьем языков.
  Свободный, одержимый, я искал обитель истины.
  Искал наречия, в которых не был бы никто порабощён.
  Я ринулся на поиск правды во всех доступных языках.
  
  Страданье моего народа воспрещало мне французский.
  В хорватском и ирландском, в венгерском, в арабском и китайском
  хотел я чувствовать себя свободным.
  
  Итак, я не бретонец, не француз и не латыш, я - не китаец и не англичанин.
  Во мне слились различные народы.
  
  Я - повсеместный и обычный житель мира.
  
  Кому в отчаянье нужна в нём встреча,
  я - здесь, прохожий с чуткою душой.
  
  Во мне вмещаются все вести мира,
  нетронутые вести мира. Все новости - верны !
  
  Затем, чтобы они могли существовать, те верные слова,
  я сам собой ограблен и ничем не защищён.
  
  Итак, я предпочёл чужие языки
  за незапятнанность, за то, что в стороне.
  А во французском (во втором моём родном) гнездится всё предательство.
  Бесчестию в нём отвечают: "Да !".
  Умеют в нём поддакивать бесчестью !
  
  Чужая речь из разных стран твердит о муках моего народа
  И я страдаю по-словенски и по-чешски, хорватски и норвежски,
  бретонски и французски, особенно по-русски:
  я на обширных русских землях распростёрся.
  Я слышал песни необъятного народа, который предпочёл бы умереть.
  Там, распятый, я зла не ощутил.
  Там, утомлённый, я почувствовал росу.
  Там, от себя устав, я отдыхал.
  Усталому, мне всё казалось там - в росе.
  
  
  Armand Robin Avec de grand gestes...
  Avec de grands gestes,
  J'ai jete pendant quatre ans mon ame dans toutes les langues,
  J'ai cherche, libre et fou, tous les endroits de verite,
  Surtout j'ai cherche les dialectes ou l'homme n'etait pas dompte.
  Je me suis mis en quete de la verite dans toutes les langues.
  
  Le martyre de mon peuple, et de tout peuple, on m'interdisait
  En francais.
  J'ai pris le croate, l'irlandais, le hongrois, l'arabe, le chinois
  Pour me sentir un homme delivre.
  Je ne suis pas breton, francais, letton, chinois, anglais.
  Je suis a la fois tout cela.
  Je suis homme universel et general du monde entier.
  S"il faut au desespoir un rendez-vous dans le monde,
  Je suis la, passager possesseur d"une ame soumise,
  On peut chez moi deposer les nouvelles du monde entire,
  Des nouvelles du monde reste intact, reste vrai !
  Pour que tous les mots vrais puissant exister,
  Je me suis, moi par moi pille, durement denude !
  
  J'aimais d'autant plus les langues etrangeres
  Pour moi pures, tellement а l'ecart :
  Dans ma langue francaise (ma seconde langue) il y avait eu la trahison, toutes les trahisons :
  On y disait oui a l'infamie.
  On savait y dire oui a l'infamie!
  
  J'ai senti le martyre de mon peuple dans les mots de tous les pays
  J'ai souffert en breton, francais, norvegien, tcheque, slovene, croate
  Et surtout en russe .
  
  Je me suis etendu sur la grande terre russe,
  J'entendais les chants d'un peuple immense qui voulait bien mourir
  
  Et la, crucifie, je ne sentais pas de mal,
  
  La, fatigue, je ne sentais que de la rosee,
  La, fatigue de moi, je me sentais repose
  
  La, fatigue, j'ai tout senti en rosee
  (Du livre "Le Monde d"une voix", 1968)
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"