Эдмунд Спенсер  Астрофил-8
Элегия, или дружеское повящение его Астрофилу.
Написана после смерти достопочтенного сэра Филипа Сидни,
Рыцаря, Лорда Губернатора новых провинций.

В тиши не дуло, ни мело.
Вверху хрустальный купол Неба,
и красовались сквозь стекло
Лишь золотые кудри Феба.
А лес, дивя красой, был тих, -
Без птиц. И песен - никаких.

В нём мог бы встретиться Медведь
И редкая Единорожка,
И Слон, и Лев мог зареветь,
И к Актеону шла  дорожка,-
(Он на Оленя был похож). -
Кого там только ни найдёшь !

Там было много тополей,
Венчавших листьями Алкида,
Да пальм - отрады королей.
Тутовник был любого вида -
Приятный пламенным певцам,
И мирты с лавром были там.

Эбен весьма красив в гробах,
Но дерево пригодно кстати, -
Когда с любовью полный крах, -
И для безрадостной кровати.
А до порубки та краса,
Став в круг, стремится в небеса.
 
Так где же весь пернатый слёт ?
Расселся семьями несмело.
Вот вижу - этот, дальше - тот.
Потом запела Филомела.
И в песне - страсть, поток любви.
Смелее пой ! Чаруй ! Диви !

Рождённый в небесах Орёл,
Как будто охмурён напастью,
Голубку-спутницу нашёл.
Какой пример внезапной страсти !
И Лебедь над пучиной вод
Прощальный скорбный гимн поёт.

Всего ж страннее из вестей,
Что птица Феникс улетела
Вон из Аравии своёй,
Да где-то здесь на Кедр присела,
Да гроб из специй ею сбит,
Да броситься в огонь спешит.

Но миг - и будто в сердце нож:
В траве заметил колыханье -
Не человек, не изваянье.
Движенье чьё-то, но кого ж ?
Не камень ! Всё-таки живой.
Подняться хочет над травой.

И вот поднялся на дыбы.
Опёрся кое-как на руку, -
И будто желчь течёт с губы, -
Стал на колени, чуя муку.
Был поневоле неуклюж,
А встать, как хочется, недюж.

Он слишком много перенёс,
В нём будто разорвались струны.
Со щёк бежали струи слёз,
Как разыгрались вдруг буруны.
Шли ливни из дырявых туч,
И сель бежал с высоких круч.

И вот заговорил он сам.
От жалоб, что пошли греметь,
Скала б сломалась пополам,
И я был должен заболеть.
Но скоро жар его осел.
Он был сверх сил горяч и смел.

"Светило ! Солнце ! - он вкричал. -
К чему несчастному сиянье ?
Я все надежды растерял -
Мой Плод Любвь до созреванья.
И мне уже нельзя помочь.
Позволь мне погрузиться в Ночь".

"Громаднее горы свинца
Меня постигнушее горе.
Я в ожидании конца
И зря со Смертью уж не спорю.
Я Радость Жизни схоронил" -
Сказал и умер Астрофил.


An Elegie, or friends passion, for his Astrophill.
Written vpon the death of the right Honourable sir
Phillip Sidney Knight, Lord gouernour
of Flushing.

As then, no winde at all there blew,
No swelling cloude, accloid the aire,
The skie, like glasse of watchet hew,
Reflected Phoebus golden haire,
The garnisht tree, no pendant stird,
No voice was heard of anie bird.

There might you see the burly Beare,
The Lion king, the Elephant,
The maiden Vnicorne was there,
So was Acteons horned plant,
And what of wilde or tame are found,
Were coucht in order on the ground.

Alcides speckled poplar tree,
The palme that Monarchs do obtaine,
With Loue iuce staind the mulberie,
The fruit that dewes the Poets braine,
And Phillis philbert there away,
Comparde with mirtle and the bay.

The tree that coffins doth adorne,
With stately height threatning the skie,
And for the bed of Loue forlorne,
The blacke and dolefull Ebonie,
All in a circle compast were,
Like to an Amphitheater.

Vpon the branches of those trees,
The airie winged people sat,
Distinguished in od degrees,
One sort is this, another that,
Here Philomell, that knowes full well,
What force and wit in loue doth dwell.

The skiebred Egle, roiall bird,
Percht there vpon an oke aboue,
The Turtle by him neuer stird,
Example of immortall loue.
The swan that sings about to dy,
Leauing Meander stood thereby.

And that which was of woonder most,
The Phoenix left sweet Arabie:
And on a Cedar in this coast,
Built vp her tombe of spicerie,
As I coniecture by the same,
Preparde to take her dying flame.

In midst and center of this plot,
I saw one groueling on the grasse:
A man or stone, I knew not that,
No stone, of man the figure was,
And yet I could not count him one,
More than the image made of stone.

At length I might perceiue him reare
His bodie on his elbow end:
Earthly and pale with gastly cheare,
Upon his knees he vpward tend,
Seeming like one in vncouth stound,
To be ascending out the ground.

A grieuous sigh forthwith he throwes,
As might haue torne the vitall strings,
Then down his cheeks the teares so flows,
As doth the streme of many springs.
So thunder rends the cloud in twaine,
And makes a passage for the raine.

Incontinent with trembling sound,
He wofully gan to complaine,
Such were the accents as might wound,
And teare a diamond rocke in twaine,
After his throbs did somewhat stay,
Thus heauily he gan to say.

O sunne (said he) seeing the sunne,
On wretched me why dost thou shine,
My star is falne, my comfort done,
Out is the apple of my eine,
Shine vpon those possesse delight,
And let me liue in endlesse night.

O griefe that liest vpon my soule,
As heauie as a mount of lead,
The remnant of my life controll,
Comfort me quickly with the dead,
Halfe of this hart, this sprite and will,
Di'de in the brest of Astrophill.