Аннотация: Первый рассказ из цикла "Замок дракона"
Обреченный на одиночество
Серия: "Человек-Дракон"
Идея этого рассказа навеяна песней "Змей" Хелависы (группа "Мельница")
Стайка мальчишек с интересом и страхом заглядывала в темный зев пещеры. Для своих десяти-пятнадцати лет ребята забрались очень далеко от деревни. Дальше, чем когда бы то ни было. И вот, нашли эту пещеру: малоприметный лаз, ведущий в темноту. Если это нора лесного хищника, то давно заброшенная: ни костей перед входом, ни тяжелого звериного запаха.
Ребятишки топтались снаружи в нерешительности: очень уж похоже на вход в царство Хозяйки Горы, как мамки сказывали. А уж если так - главное не растеряться и попросить правильно - одарит Хозяйка драгоценными каменьями, сколько унесешь. Только страшно: вдруг не выпустит и навсегда под землей оставит в своих рудниках?
Ванюша был самым маленьким в компании. И вот он, дрожа от страха, первый полез внутрь. Лезть очень не хотелось, но иначе прогонят.
В отдалении послышался стук копыт и лязг железа. Никто не обратил на это внимания: мало ли куда скачет отряд княжеских воинов? - Им нет никакого дела до деревенских, пока не пришла пора платить оброк. Местным же дружинники и подавно не нужны.
Когда глаза Ванюши немного привыкли к темноте, он не увидел ничего интересного. Ни таинственных кладов, ни старых костей, какие бывают в заброшенных медвежьих берлогах, ни Горную Хозяйку. Просто каменный склеп с неровными стенами, без других входов-выходов, кроме того, что за спиной.
Ванюша уже собрался выбраться наружу и, гордый от сознания собственной смелости, рассказать обо всем товарищам, но, на свое счастье, не успел. Снаружи послышались крики боли, чьи-то отрывистые злые команды, какой-то хруст. Не солдат привел нечистый в полуденный час на склон холма - лихих мужиков. Маленький Ваня расширившимися от ужаса глазами смотрел, как главарь разбойников - здоровенный грязный мужик с всклокоченной бородой - топчет своим конем его старшего брата и тут же рубит Сеньку-соседа богато разукрашенным ятаганом.
Мальчик рванулся обратно, в спасительную темноту, цепляясь за выступы стен и шепча побелевшими губами молитву: "Господи, спаси и сохрани! Николай Угодник, защити, убереги от Нечистого!" Там он забился в угол, свернувшись калачиком. Его голос становился все тише и тише, пока совсем не угас, подобно огоньку лучины. Стало совсем тихо.
Струящийся из входного лаза свет заслонила огромная тень. Бормоча себе под нос невнятные ругательства, в пещеру протиснулся атаман. Ванюша втянул голову в плечи и зажмурился.
Один за другим в пещеру лезли другие разбойники, наполнив воздух вонью взмыленных тел.
Очевидно, Святой Николай все же услышал Ваню и внял его молитве - душегубы не замечали замершего ребенка. Да и не до него им было. Они очень торопились: сквернословя и поминая Нечистого, затаскивали в пещеру какие-то тюки и сундуки.
А потом налетчики ушли, привалив вход.
Ванюша ни жив, ни мертв, выбрался из своего угла. В пещере стало совсем темно, мальчик даже не сразу нашел выход. Отвалить камень, который, кряхтя и переругиваясь, подкатили несколько мужиков, он не сумел. Радость от спасения сменилась страхом.
Ваня заплакал. Сначала тихонько, потом зарыдал в голос. Потом помолился.
В поисках воды перерыл все тюки. Там было очень много ценных вещей: шелковистые ткани, пушистые меха, металлические кругляшки (догадавшись, что это монеты, Ванюша спрятал про всякий случай две за щеку). Но воды там не было. В другое время Ваня отдал бы за одну монетку весь деревенский пруд со всеми жирными карасями, лягушками и красивыми камешками. Сейчас же он отдал бы всю кучу оставленного разбойниками добра за ведро простой воды из тятиного колодца. От жажды уже кружилась голова. Хотелось плакать, но слезы не текли.
* * *
Проснулся Ваня на удивление бодрым и отдохнувшим. Последнее, что он помнил - как забылся голодным сном (в четвертый, в пятый раз? - он сбился со счета, потому что хорошо умел считать только до трех). Что-то изменилось. В пещере стало светлее. Впрочем, нет, света не было. Хотя Ваня стал видеть даже дальние стены. Удивительное дело - стены, а особенно потолок выглядели так, будто были сделаны каменотесами. Грубо, но все-таки. Раньше мальчик этого не заметил.
А еще Ванюше стало казаться, будто он слышит чей-то настойчивый голос. Слов было не разобрать, но интонации были властные. Голос повелевал, требовательно, но невнятно. Неужели Хозяйка Горы? - Ваня похолодел. - Нет, вроде, нет. Хозяйка Горы должна появляться в сполохах пламени в виде юркой ящерки!
* * *
На третий день Ваня заметил изменения: стены будто разгладились, потолок стал похож на церковный свод, пол стал ровнее, чем в избе у деревенского старосты. Эко чудо-чудное! Однако мальчика сейчас больше волновало другое - он снова начал испытывать голод: еще далекий, но уже дающий о себе знать укусами в животе.
А еще через неделю, когда голод и жажда стали невыносимы, в стене бывшей природной пещеры, а ныне украшенного богатой лепниной зала прорезался выход.
Набрав в подол серой домотканой рубахи прохладных кругляшков из сундука, Ванюша поспешил туда, но тут же в его голову ворвался полный недовольства Голос, набравший за несколько дней грозную силу. Очевидно, хозяин не хотел, чтобы его добро растаскивали. Разом оробев, мальчик аккуратно ссыпал монеты обратно и прикрыл крышку. Голос тут же успокоился. Взбежав по каменной лестнице, Ваня оказался не на улице, как предполагал, а в другой комнате, без окон, но с несколькими обитыми железом дверьми.
Комнат и переходов оказалось много, плохо обработанных и пустых. Местами двери и окна только начали проявляться в твердой глади камня. И все равно сооружение получилось внушительным. Это был самый настоящий каменный замок. Даже не терем князя с высоким частоколом вокруг, а нечто более грандиозное. С зубчатой крепостной стеной, осадной башней и прочими штуками. Ваня никогда не видел ничего подобного, но по мамкиным сказкам сразу же узнал дворец Кощея Бессмертного. От этой мысли было страшно и неприятно шевелились волосы на затылке.
Ваня постоянно озирался, только кругом не было ни единого человека и стояла полная тишина. Точь-в-точь такая, как в чулане, куда мальчика запирали за провинности. А в чулане водились крысы... - Прочь, скорее прочь отсюда!
Немного поплутав, Ваня в припрыжку выскочил во двор. Серая угрюмость камня его порядком испугала: ведь он был совсем один - маленький мальчик вдали от своих родителей и родной деревни. Что он здесь делает, как вообще попал сюда? - Ваня не помнил. Воспоминания о всех последних днях тонули в памяти, словно камешки в болоте. Он знал только, что скорее хочет домой - прижаться к грязной, но такой родной мамкиной юбке.
Скорее, скорее туда, за крепостные ворота, пока кто-нибудь злой не увидел, не схватил, не утащил обратно в пустой каменный мешок с россыпью Богатств посередине.
Но как раз в воротах, когда Ванюша уже видел знакомые деревья, растущие на склоне холма, его настигла Болезнь.
Внезапно накатила слабость и перехватило дыхание. В глазах все поплыло, суставы начало крутить с нечеловеческой силой. Ваня тоненько закричал и упал ничком на землю.
Спустя несколько минут муки прекратились, мир снова наполнился яркими красками, вкусом и запахом. Но...
* * *
За ворота замка, неуклюже переваливаясь, выскочил не мальчик, но странное чешуйчатое существо.
Ванюша, крича не переставая, мчался, не разбирая дороги, ломая кустарник, будто за ним гнался сам нечистый верхом на черном жеребце, подгоняя огненной нагайкой. Он боялся обернуться. Ему хватало того ужаса, который поднимался в груди, застилая разум, при виде собственных рук, ставших зелеными, корявыми, с огромными загнутыми когтями.
Голос, прежде бывший далеким и расплывчатым, враз стал близким и понятным. Он говорил не словами, но желания его были ясны. Голос пытался приободрить и успокоить.
Ванюша не слушал. - Скорее, скорее домой, за занавесь на печку! - Он не сознавал сейчас, что мать его не узнает, что вся деревня враз сочтет его оборотнем или лешим. - Он просто хотел к маме.
* * *
Василий не спеша ехал по едва заметной стежке на жеребце из княжеских стойл, с превосходством поглядывая на Молодого. Молодой стал ратником совсем недавно, а до этого он в своей деревне коровам хвосты крутил, поэтому величаться по имени еще не заслужил. Кроме того, большим умом он тоже не отличался. Несмотря на свои богатырские рост и силу, он с радостью подчинялся Василию, который был в дружине уже двенадцать лет и знал, по его разумению, все, или почти все о жизни. Василия это полностью устраивало. Ему нравилось чувствовать себя главным, даже если подчиненный - деревенский детина в лаптях.
В общем-то, он сейчас мог никуда не ехать, а сидеть себе на княжеском дворе да красных девок за зад щипать, перепоручив задание Молодому. Однако решил сам прокатиться да подышать свежим воздухом. Опять таки - несколько дней без горлопана-воеводы! Лепота! А задание плевое - посмотреть да разнюхать, что да как. Один охотник клялся и божился, что, де, крепость кто-то затеял строить недалече от недавно сожженной деревушки. Той, куда они с ребятами разбойничков на запрошлой неделе загнали. Сами виноваты: оброк княжеский перехватили, ребятушек из охраны порезав. Так вот, загнали лиходеев в деревню и пожгли всех разом. Ни один не убег! Ни одной избы, правда, тоже не осталось. Так ведь все равно хозяев нет - разбойники там хорошо порезвились.
А уворованое так и не нашли потом. Ух, сколько золота пропало! Уж все пепелище перерыли: в каждый подпол, в каждый погреб заглянули! Нет добра, как в воду кануло! Пресветлый князь по этому поводу дюже кручинился, до сих пор ходит, очи свои ясные хмурит. Ведуна звали - тот с лозой ходил-ходил, не нашел. Даже службу в церкви справляли, но и бог не надоумил, где богатство зарыто. Впрочем, не его это, простого княжьего дружинника дело.
Неожиданно благодать нарушил протяжный трубный звук, приближающийся с каждой секундой. С Василия мигом слетело все хорошее настроение: не иначе, ворог в рожок дует! Молодой тоже с испугом завертелся на своем коне.
Василий только хотел приказать укрыться в рощице, чтобы дальше осторожно разведать самому, но не успел. Из-за гребня холма, ломая на своем пути молодой березнячок и трубно ревя, выскочило чудовище!
- Змей Горыныч! взвизгнул Молодой и рухнул с обезумевшего коня. "Только маленький и с одной головой!" - добавил про себя Василий, хватаясь за топор.
* * *
В следующий момент всадник и чешуйчатый Ванюша столкнулись. Ратник с лязгом отлетел далеко вперед и затих грудой железа, неестественно вывернувшись. Лошадь же рухнула всего в сажени впереди, всхрапывая и дергая задними ногами.
Ванюша остановился. Липкий ужас, который гнал его от самой пещеры, отступил, появились первые робкие мысли. Осмыслить случившееся никак не получалось. Мальчик нерешительно огляделся. Вот перед ним два дружинника, которых так боялся его отец. Отец всегда плохо отзывался о княжеских воинах, называя их дармоедами и тайком грозя кулаком. Теперь эти страшные дружинники мертвы. Первый сломал себе шею. А второй, кажется, умер со страху, испачкав портки. И испугались они его - Ваню! Значит, он теперь очень страшный! И сможет напугать всех, кто захочет отобрать у тяти урожай. А еще он обязательно напугает Ваньку из крайней к лесу избы: тот всегда норовит отвесить тумака, а на Пасху матушкин пряник отобрал! Но... Наверное, родные его тоже испугаются. Его теперь все будут бояться. - Ваня захотел заплакать, но получилось только страшное рычание. - Что же делать? Куда пойти? - Ведь так хочется кушать и пить!
Кушать!.. - тонкий запах свежей крови и мяса защекотал ноздри. На мгновение Ваня словно сошел с ума. Разинув хищную пасть, он куснул окровавленную лошадь. И вкус показался ему восхитительным, ничуть не хуже матушкиных пирогов! Конечно, лошадь есть нельзя - она слишком дорогая и нужная в хозяйстве. И еще окровавленные внутренности выглядят совсем не вкусно. Но запах пьянил - Ваня не мог противиться. Есть было неудобно, тогда он перестал пытаться подтянуть лошадь ко рту передними лапами, а стал есть прямо с земли, стоя на четвереньках, по-собачьи. И дело пошло лучше.
* * *
Ванюша все-таки пошел в деревню, но не сразу, а дождавшись сумерек. В темноте он теперь видел отлично. Но страшное зрелище ждало его там - закопченные печные трубы, отвратительный запах разложения от не похороненных по-христиански тел. Он снова в ужасе бежал, забыв, откуда и почему. Вновь, как и гибель товарищей, ужасное зрелище забылось, надежно скрытое заботливым рассудком. Осталось только ощущение, что не надо никогда больше ходить в родную деревню и искать близких.
А через несколько дней Ваня вернулся в замок - больше пойти ему было некуда. Кроме того, замок его пугал гораздо меньше, чем ночной лес. В лесу ведь леший живет и другая нечисть и звери дикие. А в замке только хозяин-домовой, потому что нет там никакого Кощея. А домовой плохого не сделает, если его не сердить.
В замке ничего не изменилось, только стал он еще больше и богаче, да пред воротами появились две статуи каменных драконов - точные копии его самого, насколько Ванюша мог судить по отражению в пруду.
Увы, его новый размер не позволял разгуливать по всему замку. Двор и просторный нижний этаж - вот и все.
Следующим утром, когда первые солнечные лучи заискрились, заиграли на чешуйках его новой кожи, Ванюша проснулся. Приятное тепло разлилось по крепкому телу, лаская слежавшиеся за ночь мышцы. Дракончик сладко потянулся и зевнул, громко клацнув хищной пастью. Есть не хотелось, пить тоже. Судя по ощущениям, он наелся на неделю вперед. Выходит, сырая конина питательнее мамкиной похлебки! И вкуснее! Вот и хорошо!
Настроение было на удивление хорошее. Наверное, причиной этому был крепкий, здоровый сон в безопасной, неприступной крепости. Ведь две последние ночи ему пришлось ночевать в темном сыром лесу, вздрагивая от каждого шороха: вдруг волк или хозяин леса - косолапый Михайло Потапыч?
Чем заняться, Ваня не знал. Здесь не было ни друзей-товарищей, с которыми всегда можно поиграть или хотя бы подраться, ни игрушек. Вообще в окрестностях замка на удивление пустынно и тихо. Даже птицы не распевают свои веселые песенки. Правда, есть еще Домовой - Хозяин замка. Но он бурчал сейчас что-то нечленораздельно-теплое внутри Ваниной головы, всем довольный и ничего не требующий. На роль товарища в играх он никак не годился.
Тогда Ваня решил по-хорошему осмотреться. Как когда-то давно он ходил на четвереньках с полными любопытства глазенками из угла в угол отцовской избы, с вожделением поглядывая на недосягаемую и манящую печку, так и сейчас он снова на четвереньках бродил вокруг замка, бросая алчные взгляды на верхние этажи и гордо возвышающуюся надо всем башню.
На следующий день пошел бродить по окрестностям, с шумом продираясь через бурелом и густые заросли. Дорогу к своему бывшему дому он знал неплохо, а вот в другую сторону не ходил ни разу. Теперь он не боялся заблудиться, так как понял, что с легкостью может найти обратную дорогу по своим собственным следам - нос его приобрел невиданную чуткость. Одному, конечно, страшновато, но делать-то нечего. Авось, бог милует. Главное молитву перед дорогой прочитать, а еще одну утром и вечером перед сном. Рот, правда, говорить не может - рык да шипение получаются, но бог ведь, он все видит. Вон, Стенька Немой, что рядом со Старостой жил, тот даже шипеть не мог, но все равно молился. Поворотится на лики, нахмурит брови, наклонит голову, перекрестится и стоит - молится. И бог его не наказывал - понимал, что не может Стенька вслух слова сказать.
А еще через день Ваня набрался храбрости и задержался у каменных стражей ворот. Страшные они, пасти оскалили, глаза злющие - того и гляди, спрыгнут и набросятся. Ваня всегда старался проскочить мимо них как можно быстрее. А вот нынче пересилил себя и остановился. На расстоянии. Он, наверное, тоже такой страшный. Не даром его те дружинники испугались. Вон, какие огромные острые зубы! А какие когти на лапах, а сами-то вон, в броне чешуйчатой, хвосты длинные, со стрелой на конце, а за спиной крылья, как у летучей мыши. Бр-р-р!
Ваня попятился и споткнулся о собственный хвост со стрелой на конце. "Хвост", - вяло подумал он. Хвост послушно зашевелился. Тогда Ваня попробовал поднять его вверх. Получилось! Аж дух захватило! Вот, здорово! Теперь у него есть самый настоящий длинный хвост, которым он может шевелить! Ни у кого такого нет, а у него есть! А кому спасибо за него сказать? - Да все им, каменным Змеям. - И Ваня с благодарностью посмотрел на каменные изваяния, все также щерящие клыкастые пасти и расправившие на своих постаментах крылья. Крылья?.. И Ваня захлопал собственными крыльями, до поры аккуратно сложенными за спиной. Ух!
* * *
Взлетать все никак не получалось. Ни сегодня, ни на следующий день. Крылья бессильно хлопали по земле, взметая столбы пыли и пригибая молодой ельник. Для них явно не хватало места - расправить полностью никак не удавалось. Вот каменным Змеям хорошо - у них высокие постаменты! Вот бы ему тоже что-нибудь... и Ваня полез на стену по широкой каменной лестнице, созданной будто специально для него.
На крепостной стене простор был! Уцепившись за каменный зубчатый гребень, дракон, наконец, смог расправить свои крылья. - Хорошо! - пронеслось в его голове, и он неосмотрительно с силой махнул ими. Мгновение, и он потерял опору под ногами, мир закружился, и земля стремительно понеслась навстречу. Ваня дико закричал, растопырив все конечности и не в силах шевельнуться - его парализовал ужас.
Это Ваню и спасло. На распростертых крыльях он спланировал на ровное место, относительно удачно приземлившись.
К вечеру он набрался храбрости попробовать еще раз - также спланировать с края стены. И провел за этим занятием всю ночь, измученный, но необыкновенно счастливый.
* * *
Планировать, конечно, было безумно интересно и приятно. С каждым разом Ваня улетал все дальше и дальше, но все-таки это был не настоящий полет, как у птиц. Но лишь только дракон пытался махнуть крылом в своем неспешном спуске со стены, как его тут же начинало кувыркать, и полет заканчивался на земле.
И все же парить над землей было очень здорово. Мальчик-дракон развлекался так целыми днями, потихоньку приноравливаясь к небу и своему телу. Однажды он понял, что если крыльями не махать, а чуть-чуть подмахивать при планировании, то улетать получалось дальше. Ваня летал все дальше и дальше, до самого леса, а потом научился приземляться и в лесу, резко складывая крылья над деревьями и пружинисто падая на все четыре лапы.
Раз он заметил во время очередного своего "полета" оленя. Олень тоже заметил его и, вскинув ветвистые рога, кинулся наутек. Ване захотелось поиграть в охотника, и он осторожно заложил вираж, следуя над животным.
Олень все время менял направление, рвался вперед, пытаясь оторваться от пахнущей опасностью тени над головой, а Ваня очень старался не отстать - это была очень интересная новая игра. А когда они достигли реки, выбившийся из сил Ваня приземлился, чтобы напиться всласть студеной воды. Сегодня был чудесный день - он понял, что может летать.
Возвращаясь к замку через вечерний лес, дракон, занятый своими радостными мыслями, наткнулся на дремлющего на подстилке из опавших листьев огромного вепря. Секач, недобро блеснув маленькими злыми глазками, громко хрюкнул, а Ванюша от неожиданности высоко подпрыгнул, инстинктивно расправив крылья.
Оказывается, можно взлетать даже с земли! - радость вновь захлестнула Ваню. А кабан со всех ног улепетывал в чащу, оглашая лес поросячьим визгом. Хотелось догнать его и отомстить за пережитый испуг, но Ваня не решился.
Но уже на следующий день пообедал волчонком-полугодком, коршуном рухнув точнехонько на него и перебив своим весом хребет. Зверь, перед смертью даже не успел проснуться.
* * *
Князь Дмитрий задумчиво сидел, склонившись над золотым кубком, в котором отражалось колеблющееся пламя свечи. Завтра в поход. Дальняя дружина подошла - можно выступать. Но что за враг? Может, есть смысл разведчиков сперва выслать? - Но не будет ли слишком поздно? - Или все же ударить всей мощью двух сотен своих воинов и смести коварного соседа, затеявшего строить крепость на его земле? Разведчики... Разведчики задержат выступление на несколько дней. А за каждый новый день враг сможет укрепиться сильнее. И при штурме погибнет больше верных людей. Но с другой стороны, всегда лучше знать, что за враг на тебя напал, и много ли их. Охотники говорят, будто какая-то нечисть завелась в тех краях. Будто следы огромные, да когти с палец.
Ой, разведчики... Ведь перехватить могут разведчиков-то! Двух дружинников уже посылал. Один вон какой смышленый парень был, а не вернулись... Не иначе, поймали их. Значит, ждут, значит, кордоны выставили. Так только зря людей потеряешь и время упустишь. Лучше сразу, единым кулаком, пока не поздно...
И Дмитрий одним махом выпил красное, как свежая кровь, вино.
* * *
Странный блеск привлек внимание Вани, когда он с утра пораньше полетел размять крылышки.
Лишь только дракон подлетел поближе, серебристая змея, как ему показалось ранее, обернулась колонной закованных в железо княжеских воинов, взбирающихся на холм. Ваню тоже заметили. Снизу послышались крики и испуганное лошадиное ржание.
Играть в догонялки с животными было уже не так интересно, как поначалу. Олень или лось просто метались по лесу, пока их не оставляли силы, а хищники бежали со всех ног в свою берлогу. Даже медведь. Только рысь вела себя достойно: вздыбив шерсть, она отступала под сень деревьев, где дракону было ее не достать, и забывала о нем. Но это все животные. Люди Ване еще не попадались - в этих местах, кроме как в его родной деревне, люди не жили. Тем интереснее будет проследить, куда это дружина пошла! Ваня, хоть и ненавидел княжеских воинов всем сердцем, всегда мечтал стать ратником: жить при князе, ходить в боевые походы и приносить богатую добычу. Теперь - какая удача, он мог увязаться вслед за войском и посмотреть с высоты на предстоящую битву! - И Ваня подлетел еще ближе, зависнув над колонной.
Некоторые лошади понесли, иные завертелись, запрыгали, норовя сбросить своих седоков. Люди кинулись к деревьям, чем немного смутили дракона - он ведь не хотел никого пугать, только посмотреть! А в следующую секунду со злобным свистом в него полетели стрелы. Пришел черед Вани испугаться. Впрочем, стрелы просто соскальзывали или ломались о чешую, не причиняя никакого вреда.
Следующий залп пришелся по крыльям - в тонких кожистых перепонках образовалось несколько дыр. От жжения в крыльях и неожиданности Ваня резко дернулся, его мотнуло в сторону, и он почел за лучшее приземлиться: он уже знал, что выправить полет над самой землей очень тяжело. Проще, свернув крылья, рухнуть вниз, спружинив приземление лапами, а потом снова взлететь.
Но лишь только он коснулся земли, как из-под деревьев к нему побежали озверелые воины. Вот один, с бешенными глазами и всклокоченной бородой, широко замахнулся топором и с силой рубанул Ваню по лицу. В неглубоком порезе показалась кровь.
От страха, боли и неожиданности Ваня дернулся назад, подавившись собственной слюной и криком. Ревущее пламя вырвалось изо рта, обуглив до черноты и бородатого мужика с топором, и двоих за ним. Веселый огонь запрыгал по траве, зрелые одуванчики вспыхнули огненными облачками и тут же потухли.
Нападение разом захлебнулось: остановились даже самые смелые. Но больше всех испугался сам Ваня и заревел в голос.
Страшный, леденящий душу рев пошел гулять эхом между склонов далеких холмов, заметался среди деревьев, поднимая птиц из своих гнезд.
Когда дракон немного успокоился, то обнаружил, что поляна была пуста. Только несколько покойников с искаженными ужасом лицами остались лежать в опаленной огнем траве.
* * *
Возвращался в замок дракон бегом в растрепанных чувствах. Неприятно саднило в пробитых крыльях, а в носу стоял запах паленого мяса. А Голос шептал что-то успокаивающее, ободряя. Мол, не горюй, Ванюша, все правильно сделал!
А на следующее утро перепонки на крыльях заросли и рана на морде затянулась. Целый день дракон описывал большие круги вокруг замка, опасаясь, что снова придут княжьи ратники, чтобы отомстить за невинно убиенных своих товарищей. Тогда бы он быстро-быстро полетел в другую сторону, бросив приютивший его замок. Но никто не пришел.
Еще тогда, глядя на сожженного человека, Ванюша дал себе зарок никогда больше не выдыхать огонь. И покойная матушка, когда он был совсем маленький, тоже учила его бояться огня и не подходить близко к открытой печке. Правда, они с ребятами поджигали тайком костры в лесу. И на Ивана Купала Ваня прыгал через костер, как все. Но это совсем другое дело. Там были старшие, с ними не страшно. А тут вот оно - перед самым лицом, смертельно опасное.
Было, было озорное желание попробовать дохнуть еще раз, но Ваня знал, что это Лукавый его искушает, и боролся с соблазном. Однако Лукавый был очень силен.
И на третий день Ванюша не выдержал. Он тогда как раз задрал жирную лесную свинью и с упоением вдыхал запах свежей крови. Однако в памяти его еще сильны были воспоминания похлебке и жареной рыбе. И тогда он решил попробовать поджарить свинью. - Ведь это не во вред другим! Это для дела! - И Ваня попробовал.
Огонь вышел легко, словно только этого и дожидался. Но в этот раз не так удачно: Ване опалило гортань и щеки, потому что он попытался дунуть, сложив губы трубочкой. Свинья же полностью обуглилась, обнажив белые кости.
Дракону было не до безнадежно испорченной свиньи - во рту было безумно больно, и он, шипя и мотая головой, со всех ног ринулся через лес к реке, забыв про крылья. Было совершенно ясно - это Господь наказал его за то, что не утерпел и пошел на поводу у Лукавого!
* * *
Князь Дмитрий пил горькую в своем высоком тереме. Во дворе стояли лагерем все его верные дружинники - каждый с печатью смерти в глазах. Никто не смеялся и не шутил, как бывало раньше. Все точили и чистили свое оружие, готовясь к последней битве. Никто не сомневался, что Чудовище прилетит. Все знали повадки Летучих Змеев. Но никто ничего сделать не мог. Любые деревянные укрепления сгорят в один момент, оставалось надеяться только на свое оружие.
Весть о том, что недалече завелся одноголовый Горыныч, с быстротой молнии облетела окрестные княжества. Враги Дмитрия злорадствовали, но вяло, понимая, что такое близкое соседство аукнется и им. Некоторые даже подумывали, а не послать ли свои дружины, чтобы сообща одолеть гадину?
А Дмитрий подумывал о том, чтобы собрать казну и своих ратников, да, бросив земли, терем и деревни, уехать к брату. Благо, его княжество находится далеко. Однако добро было бросать жалко, и он медлил. - Авось, одолеем Змея?
* * *
А Змей жил себе, не тужил и озорничать совсем даже не собирался, счастливый оттого, что его самого никто не трогает.
Так прошла неделя. Потом месяц. Люди стали потихоньку успокаиваться, стараясь обходить проклятое место стороной. А Ваня освоил-таки огнедыхание. Как он ни противился, но оно получалось непроизвольно, стоило лишь закашляться. А чтобы не обжигаться самому, нужно было всего лишь пошире разевать пасть, оттягивая губы - и хекай на здоровье: хочешь, маленьким язычком пламени, хочешь, ревущей огненной струей. Интересно!
Однажды, правда, Ваня чуть пожар в лесу не устроил, пытаясь попасть огнем в удирающую лисицу. Это научило его осторожности.
И вот произошло еще одно знаменательное событие: случилась одна из тех поздних июльских ночных гроз, когда вода с неба льется ручьями, гром гремит над самой головой, а молнии хищной паутиной покрывают черное небо.
Ваню гроза застала вдали от замка, и он, энергично маша крыльями, стрелой кинулся к своему крову. Погода была явно не летная: его постоянно швыряло порывами ветра, грозя насадить на столетние ели, крупные капли с силой барабанили по крыльям, прибивая к земле, а молнии вспыхивали совсем рядом. Ваня всегда боялся грозы.
Ни жив, ни мертв добрался он до своего замка. Теперь у него была крыша, но холодный ветер задувал в пустые окна, а молнии все также слепили чувствительные глаза. Пушечный гром заставлял монументальные стены вибрировать. И Ване безумно захотелось снова стать мальчиком, чтобы забраться в самую глубь замка, туда, где не видно этих ужасных молний, где порывы холодного ветра не хлещут по медной коже, где не слышно раскатов гнева Господня ...
И тело послушно отозвалось: заскрипели, затрещали суставы, заныли кости, поплыло все перед глазами. И Ваня очнулся на холодном каменном полу мальчиком, голым, дрожащим, со звенящей пустотой в голове.
* * *
Быть мальчиком было совсем не так хорошо, как это помнилось Ване. Все чувства притупились, мир стал темным, неярким. Каждый порыв ветра заставлял вздрагивать и покрываться гусиной кожей. На холодном камне стыли ступни. Ходить двумя маленькими ногами оказалось очень медленно. И все время хотелось взлететь.
Несмотря на эти досадные неприятности, настроение было хорошее: он снова мальчик! Лишь только рассвело, Ваня кинулся вон из замка. Куда, зачем? - Он не знал и даже не задумывался над этим. Просто к людям.
Но лишь только он сунулся за ворота, превращение настигло его.
Вновь ощущать свое большое сильное тело было приятно, однако чувство досады оставлять не желало. Ваня снова и снова пытался обернуться в человека, хотя он знал, что будет больно. Ничего не выходило. - Но ведь это как-то получилось?! - И он пытался снова и снова.
Все попытки были безуспешны - обернуться в человека не удалось. Но на второй день Ваня проснулся и вдруг осознал, что снова мальчик. Превращение получилось как-то само собой во сне.
Тогда Ваня попытался выйти не через ворота, а как-то иначе.
Слоняясь по стенам, он попытался перегнуться через парапет в надежде увидеть другой выход, но лишь только он свесился со стены, как тут же обернулся драконом. Очень опасно: Ваня, дрожащий и страдающий от выворачивающей боли, еле-еле удержался на краю. После чего понял, что выходить из замка человеком нельзя.
* * *
А когда лес оголился, и на юг потянулись косяки курлычущих птиц, Ване стало совсем скучно. В голову пришла замечательная идея: "Раз нельзя уйти из замка человеком, то нужно привести человека сюда, чтобы вместе играть". К этому моменту он уже вполне освоил превращение, причем как в человека, так и обратно в дракона. И с каждым разом это получалось все легче: быстро и не больно.
Вылетев затемно, когда по земле еще стелился холодный туман, Ваня полетел к ближайшей деревне. До этого он избегал людей, по опыту зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но нынче он летел за другом, чтобы человеком играть с ним. Когда Ваня человек, он ведь не страшный, верно?
Притаиться над какой-нибудь избой, чтобы, улучив момент, схватить подходящего ребенка, не получилось. Собаки издалека почуяли его и зашлись в своих конурах истеричным воем, переходящим в скулеж. На улицу высыпали мужики с вилами, ожидая увидеть по меньшей мере стаю свирепых волков или даже косолапых мишек.
Один белобрысый мальчик лет пяти из детского любопытства выскочил во дворик.
"Маловат, но сойдет и такой", - решил Ваня и подхватил малыша. Вообще у дракона уже был богатый опыт в хватании на лету разных животных. Он уже давно перестал есть с земли, как собака. Гораздо аккуратнее получалось, если схватить добычу будто специально предназначенными для этого когтистыми лапами и лакомиться в полете, сбрасывая ненужные кости вниз.
Пацан завизжал, из избы выкатилась толстая баба и тоже завизжала. Крики лесным пожаром охватили все дома в деревеньке. Но дракон уже был далеко.
* * *
Ваня был разочарован. Парнишка, кажется, оказался дурачком. Внятно разговаривать он наотрез отказывался и на все вопросы только затравленно вращал глазами. Даже имени своего не назвал. Убежать он не пытался: просто сидел там, куда его сажали, и все. Мясо он не ел (надо сказать, что будучи в человеческом обличье, Ваня тоже не соблазнялся сырым мясом). И тогда дракон отнес пускающего слюни пацана обратно.
Почти таким же оказался другой ребенок, постарше, которого Ваня утащил из другой деревни. Он, правда, умел разговаривать, но заикался, писал прямо в штаны, а в присутствии Вани впадал в истерику.
А третий парнишка отчего-то умер в полете. И Ваня перестал таскать детей. И хорошо: разъяренные селяне требовали от Дмитрия покончить со Змеем. Странным Змеем, озорничающим редко и ворующим не молоденьких девушек, как положено, а маленьких детей.
* * *
Когда наступила зима с ее морозами, Ване пришлось совсем туго. В замке было не намного теплее, чем на улице. Даже толстая драконья шкура не спасала от трескучего мороза. Крылья утром невозможно было развернуть - тонкая кожистая пленка от холода не растягивалась, а с болью трескалась. Да вдобавок животных в лесу стало совсем мало, и ловить себе еду стало трудно.
Ваня утащил несколько стогов сена, заготовленных на зиму, и свил уютное гнездо.
Но однажды Ваня кашлянул во сне и проснулся, объятый со всех сторон ревущим пламенем. Слава богу, крепкий панцирь хорошо защищал от огня, но крылья - самое уязвимое место, обгорели. Да еще спасаясь от огня, он спрыгнул со стены в сугроб и провалился: чуть не замерз насмерть, став из медного серо-стальным.
Огонь помогал согреться, но для этого приходилось летать в лес. Там Ваня одним пыхом поджигал вековое дерево и жался к этому гигантскому факелу, пока тот не прогорал.
Помогало это совсем не на долго, и мальчик начал заготавливать дрова: с утра он ломал или рвал с корнем могучие сосны, тащил их в замок, мощными ударами хвоста ломал на чурки, поджигал одну, а потом, обернувшись человеком, таскал их в большой зал с камином. Тащить одно-двухметровые (меньше не получалось) поленья было тяжело, горели они плохо, да и прогорали быстро, но ночь перебедовать было можно.
А мясо Ваня стал красть у крестьян, разоряя хлева и утаскивая где поросенка, где буренку-кормилицу.
На его счастье, карательный отряд по снегу не мог прорваться к замку, да и не больно-то хотел князь из-за пары-тройки коров жертвовать своим войском. А к концу зимы, когда можно было бы и выступить дружиной вместе с народным ополчением, все как-то привыкли к налетам дракона и небольшим потерям скотины. - Ваня ел нечасто. И смирились: в конце-концов, все могло быть гораздо хуже. По крайней мере, растерзанных людей никто еще не находил.
* * *
Весной, когда все расцветает, просыпаясь от зимней спячки, дракон и замок стали дряхлеть. Точнее, это началось еще зимой, но тогда Ваня не обратил на это внимания: не до того было. Но весной старение ускорилось, и сомнений не осталось. Голос тоже давно толковал об этом, но на своем, неведомом языке. Ваня только чувствовал интонации. Голос чего-то хотел, но чего, оставалось загадкой.
Это непонимание злило Домового: его интонации становились все требовательнее с каждым днем. И тогда Ваня пошел по замку, прислушиваясь к себе, потому что заметил, что голос реагирует по-разному в разных местах.
Идея оказалась верной: долго ли, коротко ли, но Ваня оказался в сокровищнице. Той самой, где он полгода назад волею случая оказался замурованным и умер от жажды. С тех пор он не был здесь, так как помнил, что Домовому очень не понравилось, когда он попытался унести несколько монет. Да и ни к чему ему сейчас были монеты. А вот теперь Голос привел его сюда. Перемены, произошедшие за полгода, были разительными. От необработанной пещеры не осталось и следа. Стены, потолок - все было богато украшено барельефами. Помещение стало больше и выше. Узкий лаз, которым Ваня выбрался из своего склепа, превратился в широкий коридор, по которому мог пролезть даже дракон. Сокровища, сваленные в кучу на полу, выглядели на фоне всего этого как-то жалко и сиротливо. Помещение было достойно гораздо большего. (Словно уловив эту Ванину мысль, Голос в голове радостно встрепенулся.)
Вообще в сокровищнице витало ощущение чего-то недоброго. Находиться здесь было не то, чтобы неприятно, но как-то неуютно. Этим ощущением, казалось, был пропитан сам воздух. А куча золота, напротив, вызывала ощущение пустоты. Вроде бы, вот оно, полновесное, лежит тут. А вроде как и нет его. Не на самом деле нет, но глаз не задерживается - соскальзывает, как с бесполезного камня.
Здесь, стоя в просторном, почти пустом зале и глядя на жалкую кучу барахла, Ваня, как никогда прежде, ощутил голодное нетерпение Хозяина. Значило ли это, что Хозяин хотел новые сокровища в свою казну? - Ваня не знал. Он убежал в испуге - так много холодного, противоестественного было сосредоточено там.
* * *
Женщины не воюют. Красной девице не нужно знать, с какого конца держат меч. Ей ни к чему метко стрелять из лука и ловко скакать на коне. Все это для мужчин. А удел женщин - прясть, готовить, стирать, убирать, ходить за скотиной, рожать и воспитывать детей, пока те совсем маленькие. И, конечно, молиться. За мужчин, за добрый урожай, за счастье в жизни. За все.
Оксане не повезло. Она родилась в избушке егеря, вдали от людей. Даже повивальной бабки не было - роды помогал принимать отец. А крестили ее только спустя три месяца - отец ходил в город продавать пушнину и покупать соль. И дочку с оказией прихватил.
А какой удел единственного ребенка в семье в одинокой избушке посреди непролазной чащи? Тем более, что там уже есть одна баба, которая готовит, стирает, убирает? - Так Оксана вынуждена была помогать отцу.
Бесшумно ходить по лесу? - Какая ерунда! Подстрелить из лука зайца или лисицу точно в глаз, чтобы не испортить шкурку? - Легче легкого. На медведя с одним ножом выйти? - Это нет, но кабана резать доводилось. И лося зимой за десять километров на волокуше тянуть, когда за спиной, и справа, и слева тоскливо воют волки, а на землю быстро опускаются сумерки.
А как девка подросла, седеющий отец стал временами останавливаться в задумчивости, теребя бороду. Мужика пора искать. Да вот беда, отдашь девку - единственное подспорье в старости, а самим куда? Других детей Господь не дал. А годы уже не те, чтобы вдвоем со старухой в лесной глуши управляться. Глаз-то совсем слабый стал, да и рука дрожит. Зайчишку взять или там, кабанчика в ловушку словить - это еще можно. А рыжую плутовку - это уже ни-ни. А как зиму перезимуешь, если десяток плутовок купчикам не продашь? - Тяжко...
Так что, как только подвернулась возможность заполучить жениха к себе, а не дочку отдавать, дед сразу за нее уцепился аки клещ. К Рождеству свадьбу сыграли.
Жених, правда, не самый лучший для такой видной девки, как Оксана, но от добра добра не ищут. Такого Бог послал - спасибо и за это. Из бывших ратников он. Без ноги. Зато здоровый, собой не дурен, работящий. Возле избы всю мужскую работу переделает. Понимает он хозяйство. А далече куда надо будет - дочка справится. Хорошо!
А через год и детишки у печки запищали. - Слава тебе Господи, хорошую бабу вырастил! - Сразу двойню принесла: здоровенькие, румяные, толстые. - Не зря жизнь прожита.
Да только недолго счастье длилось. Воротилась раз Оксана с дальнего кордона, а уж нет избы, где родилась и всю жизнь прожила. Сгорела изба. И живых никого нет - все тут, зарезанные лежат. И понятно, кто: муж, хоть и на одной ноге, а убил двоих. И отец из лука одного подстрелил. Разбойники - лихие мужички приходили. И трое убитыми - это много. Дорогую цену они заплатили за одинокую лесную избушку. Потому-то и свирепствовали так: и дом сожгли, и детишек малых ножами истыкали.
* * *
Оксана терпеливо ждала рассвета, затаившись промеж больших камней саженях в тридцати от входа в драконье логово. Полезет Змей со двора, тут-то Оксана и всадит гадине окаянной стрелу в зенки по самое оперение. Не промахнется.
Неделя прошла, как она родню похоронила. И мужа своего любимого, и детишек малых, и родителей. Слабая одинокая женщина, у которой всего имущества - лук со стрелами, нож на поясе, бурдючок с водой, да пара кроличьих тушек - ужин. Неделя - большой срок. Так ведь и пройдено немало. Ну-ка, пешком через лес за неделю в соседнее княжество дотопай, чтобы и с лешим не повстречаться, и на волчью нору не набрести, и о животе своем позаботиться? Однако справилась Оксана. Не впервой ей в одиночку лесом далече ходить. Отец научил, царствие ему небесное и земля пухом.
А зачем в такую даль идти? - Известно, зачем. Как отомстить злодеям-душегубам? Как за разрушенное счастье отомстить? - Никто не поможет. Князю, конечно, разбойнички тоже поперек горла, да, вот беда, тяжело словить их. А дружина верная в других местах нужна: границу охранять от ворога коварного, али для военного похода славного. Не поможет князь. А кто поможет? - Никто не поможет... За поклон земной да слово доброе - никто. А за монету полновесную - желающих полно, только выйди на площадь в базарный день и клич кликни. Вот только нужна эта самая монета из металла благородного. Да не одна. Много надо.
Есть место, где, как люди сказывают, полно добра разного ценности несусветной, путем неправедным нажитого. Змеи Летучие славятся тем, что падки до богатств людских. Сами землю не добрят, ремесла не разумеют, зато лиходейничать любят. Красну девку утащить али барана задрать - это их наипервейшая забава. Сжечь что-нибудь: деревню али поле хлебное - это тоже по их части. Но золото - тут разговор особый. До золота они падкие - хватают, где только можно, и тащат в свое логово змеиное. Потом лягут на кучу драгоценную и лежат не шевелясь - охраняют. А в глазах свет бликует, как ядовитые огоньки на болотах, что людям являются, когда их Водяной заприметил и к омуту глубокому манит.
А тут, молва идет, как раз Змей такой в соседнем княжестве обретается. Редкость это большая. Обычно живут они далеко, за Тридевять земель, за лесами, за степями, в горах. А тут вот он, под боком - неделя пешего ходу. Вот и задумала Оксана рукой своей женской сделать всему честному люду зараз два добрых дела - убить Гада Летучего и набрать на золото змеиное дружину молодчиков, чтобы лес прочесать да разбойничков лесных по ветвям развесить. Да за детишек за своих малых и мужа любимого с родителями старыми отомстить.
Страшен Змей Летучий. Быстр и силен он, огнем харкает, высоко летает. Панцирь на нем чешуйчатый, не подвластный простому оружию. Щит из такого панциря только мечом-Кладенцом пробить можно. Да, вот беда, нет у Оксаны меча-Кладенца. А лук есть. А у Змея - глаза, которые внутрь головы уходят, броней не прикрытые. Большие глаза, каждый как птаха лесная али мышь полевая. Трудно промахнуться. Она и не промахнется.
* * *
Перехитрил Змей Оксану - не полез он через ворота дубовые под арку каменную. Из-за стены со двора свечой в небо взмыл и на восток умчался. И то правда - зачем Змею ворота, когда у него крылья?
Можно, конечно, пока хозяина нет, забраться в сокровищницу и набрать золота цельный мешок. Да только Змей, где бы он ни был, враз почувствует, что добро его "тю-тю". А как воротится, так след унюхает и в погоню пустится. Известное дело - многие добры молодцы хотели богатством змеиным разжиться. Закуской стали все - любят Гады Летучие человечинку.
Чтобы добром тем поживиться, нужно наперед самого Змея убить. - Спроси - каждый скажет. Еще мудрые люди говорят, что нельзя брать золото змеиное. Проклятое оно и никому еще счастья не принесло. Но ведь берут - берут золото. Все, кто Змея убил - никто пустым из его дворца не уходит. И живут потом долго и счастливо. И Оксана так хочет.
Однако, ждать нужно дракона аккурат в его логове, раз уж он по земле не ходит. Ждать со стрелой на тетиве...
* * *
Замок изнутри был настолько богат, что любой князь позавидовал бы. Богатый замок, но абсолютно пустой. Ни мебели, ни гобеленов на стенах, факельные кронштейны на стенах пусты... Будто замок только еще ждет, когда появятся жильцы и привнесут в него уют и домашнее тепло. А пока шаги печальным эхом отзываются под сводчатыми потолками.
После недолгих блужданий по замку Оксана поняла, что далеко не все помещения доступны Змею. Некоторые действительно были весьма просторны, и в них вели широченные коридоры, а некоторые были размеров не больше горницы в ее избушке, и туда вели простые человеческие двери. Это было странно.
Наконец, Оксана выбрала себе место, спрятавшись в маленькой комнатке, смежной непосредственно со Змеиным залом - самым обжитым в замке: в углу свалены стволы деревьев, рядом подстилка из палых листьев и запах звериный стоит...
Вскоре и Змей пожаловал домой, о чем возвестило хлопанье крыльев. Девушка напряглась, схватившись за лук. Сердце часто-часто забилось в груди.
Против ожиданий, хищная тварь все никак не появлялась, зато, шлепая босыми ногами, появился мальчик лет десяти в драной хламиде, заляпанной вековой грязью, и деловито потопал прямо к ее укрытию. На устах его играла улыбка.
Как только он вошел, Оксана, бесшумно выскочив из-за двери, сгребла его в охапку и зажала рот, чтобы не вскрикнул: Змея не предупредил.
- Ты чьих, малец? По что в логове змеином бродишь? - шепотом спросила она, не сводя глаз с коридора.
- Тутошний я... - просто ответил он, распахнув честные глаза.
Выходит, есть у Змея прислуга. Бродят по дворцу, хозяйство змеиное ведут. А она-то, дуреха, не смекнула, что комнаты маленькие с дверями человеческими - для людей.
- Сколько же люду окромя тебя обитает тут? - спросила девушка с тревогой: живое воображение уже нарисовало ей картину, как невидимые холопы уже нашептывают крылатой гадине о ней.
- Совсем один я, сиротинушка... - завыл паренек.
- Тьфу-ты Господи, да не шуми же ты! - зашипела Оксана, прислушиваясь. - А как звать-величать-то тебя? - сменила она тему, чтобы успокоить мальца.
- Ванькой величают, - сквозь всхлипы ответил он.
- А что же Змей со двора не ползет, куда схоронился?
- Так куда ж им ползти? - Во дворе сидят себе посиживают. - Кроме каменных драконов во дворе других Змеев не было - Ваня точно это знал. Поэтому даже слегка удивился, как это взрослая тетя сама не сообразила: камни ползать не умеют.
"Во как лихо, оказывается. В зале с очагом живет мальчик Ваня, а Змей снаружи, как собака дворовая. И то верно, зачем зверю лютому человечье жилье? Дикий зверь небо синее да ветер вольный любит. Оно конечно, Чудо-Юдо крылатое во дворец похаживает. По двору жемчуга с дорогими самоцветами не рассыпаны. Да и смрад змеиный в стены дворцовые въелся - за сто лет не выветрить. Только дальше хорониться тут, дожидаясь случая, толку нет. Надо на двор идти, Змея воевать. Уф!" Оксана не сомневалась, что сможет подобраться к гадине тихо и незаметно. Но было боязно. Ну как дракон, клацая зубами, поднимет голову и скажет сказочное: "Чую, русским духом пахнет!" до того, как она приготовится к единственному выстрелу.
- Давно... - в голосе мальчика Оксана почувствовала тоску. "Еще бы, ему б сейчас не тут сидеть, а батьке по хозяйству подсобить или с ребятней играть."
- Что же не сбежал? Лес - вот он. А там с божьей помощью...
- Да куда бежать-то? - удивился Ваня.
- До хаты, к мамке-папке... - начала Оксана, но не договорила. Мальчик нахмурился, будто что-то вспоминая, а потом заревел горючими слезами:
- Погорело все!
Боль и тоска в голосе паренька резанула по нервам, разбередив свежую рану.
- Ну-ну-ну... - Оксана потрепала Ваню по волосам, прижала к себе. - Не плачь, перебедуем! Подожди здесь. Я скоренько. - И она неслышной походкой заскользила к воротам.
Ваня было увязался следом, но, повинуясь строгому взгляду остался. Однако, уже через пять минут она вернулась, не найдя во дворе никакого Змея. И тогда мальчик повел ее показывать Змея. Сперва она морщилась от его громких шагов, но потом сообразила, что эти-то звуки тут привычны, Гад Летучий не обратит на них внимания.
* * *
С недоумением смотрела Оксана на каменные изваяния, на которые указывал мальчик.
- Как же это? - наконец спросила она. - Это ж каменюки! И не вздумай болтать, что они оживать могут!
- Может и могут, - не согласился Ваня. - Да только я ни разу не видел!
- Экий ты дурачок, - устало вздохнула Оксана. - Змеюка тебя принесла. Куда же Дале поползла?
Ваня тоже устал объяснять этой незнакомой тете очевидные вещи. Не найдя нужных слов он только руками всплеснул: - Смотри!
У девушки подкосились ноги, когда в нескольких шагах от нее посреди двора стал расти медный монстр. Жутко трещали кости, скрипела кожа, вытягивались огромные когти.
"Вот и все", - со смирением успела подумать она. - "Змей - оборотень, Господи помилуй!" И склонила голову.
А Ваня, после многочисленных тренировок с легкостью меняющий форму туда-обратно, уже крутился вокруг своей оси, раскидывая крылья и изгибая хвост. Точь-в-точь, как девочка перед завистливыми подружками, когда мама сшила ей новое платьице.
Руки Оксаны медленно тянулись к стреле. Может, ей все-таки повезет? А Ваня, довольный удивлением и замешательством гостьи, начал обратное превращение. Он теперь почти не испытывал болей при этом. Так, легкое головокружение, да очи не сразу видят.
- А я еще огонь выдыхать умею ... - Когда в глазах у Вани прояснилось, он замолчал на полуслове: в лицо ему смотрела алчущая свежей крови и подрагивающая от нетерпения стрела.
- Что ты от меня хочешь? - захныкал он. - Зачем ты сюда пришла?
"И то правда: зачем?" - Думал Оксана. "Сгубить этого блаженного мальчонку? Да упаси бог от такого прегрешения. Али он и взаправду лютый зверь? Так по что не пожрал ее давеча? Воистину, неисповедимы пути Господни!"
- Сказывай все еще раз, да гляди без утайки! - велела она устало, опуская лук.
* * *
"Лиходеи!" - обдумывала Оксана слова Вани. - "И тут разбойники. Сколько жизней погубили, сколько горя принесли - только богу одному известно. А все же Змей Летучий хорош - нечего сказать. Малец плюгавый: плюнешь - зашибешь. А болтают-то, болтают: народ изводит, нивы палит, добро грабит!"
- А что казна-то, большая? - прищурилась она. - Покажи!
- Плохое место, злое - честно предупредил Ваня, топая коридорами вниз, в самое сердце замка.
- Плохое место, - эхом отозвалась девушка. - Сокровища змеиные прокляты. Горе тому, кто возьмет их...
- Хозяин обозлится, если тронешь! - жизнерадостно подтвердил Ваня.
Оксана резко остановилась: "Хозяин"?
- Ты же Летучий Змей, али не твои сокровища? - полуутвердительно-подозрительно спросила она.
- Не, не мои. Хозяйские. И дворец каменный тоже. Хозяин добро свое любит, трогать не велит. Велит еще нести, да токмо где ж его взять? - Нету у меня.
"Что за диво дивное? Есть у дворца хозяин неведомый. Так тот хозяин Змею Летучему повелевает, аки холопу безродному", - подумала Оксана - Кто же он, где схоронился? - спросила она, опасливо оглядываясь.
- Домовой. Уж я искал-искал, да куда-там. Он все видит, все слышит, что внутри деется. А уж говорить может, даже когда я далеко-далеко.
- А про меня твой Хозяин что говорит?
- Кто ж его разберет? Говорить-то он говорит, да только я не всегда понимаю.
* * *
Драконье богатство оказалось весьма скромным. - Жалкая кучка когда-то роскошных, а теперь тронутых плесенью мехов и шкур. Золотых украшений и драгоценных камней вообще не было. Сундук с монетами был всего один. Совсем не это так красочно описывали в многочисленных сказках. И то сказать: откуда взяться золоту, если Змей - маленький испуганный ребенок? Оксане стало грустно: надежды на справедливую месть таяли, как воск на огне. Куда ей теперь? - Нет у нее дома. Так может, тут ей остаться с таким же обиженным судьбой Ваней? - И она осталась.
По-началу Оксана избегала открытых мест, а когда Ваня обращался в дракона, старалась быть где-нибудь подальше. Но потом притерпелась.
Ходить в лес на охоту она перестала - у Вани это получалось гораздо лучше. Ей же досталась вся работа по хозяйству. - Мальчик с удовольствием чавкал приготовленной на огне пищей. И одежонку она ему поправила.
А через месяц, когда поздняя весна, наконец, вступила в свои права, и из земли полезли первые зеленые ростки, да зажужжали первые мухи, Ваня предложил ей полетать вместе. И она согласилась.
Подходить к огромному чешуйчатому монстру было очень страшно. И на коня буланого он совсем не был похож. Но она все же забралась ему на шею по заботливо подставленной лапе и привязалась самолично сплетенной веревкой.
Обрадованный возможностью хоть перед кем-то похвастаться своим умением, Ваня несколько переборщил. Он показал все, на что был способен, с небрежностью сжег вековое дерево и поймал кстати подвернувшегося тощего медведя, неосмотрительно высунувшего нос из своей берлоги.
К концу полета Оксана была напугана до полусмерти, хотя нельзя сказать, что ей совсем не понравилось. Она еще не решила, как относится к полетам. Одно она уяснила: Ваня в зверином облике совсем не так беспомощен. И вновь в ее голове зашевелились мысли о мести убийцам родных.
* * *
- Есть на свете люди знатные и богатые, а есть бедные без роду-племени, - учила маленького Ваню Оксана. У богатых да знатных добра ох как много - за век не потратить. Только крепко держат они богатство свое нечистое, чужим потом и слезами нажитое. Даже Господу свечку ставят - так самую дешевую. Заберешь у них золото - так те вмиг соберут молодчиков по твою голову. Не видать тебе того золота. А у бедных да убогих отродясь добра не было. А коли было бы, то брать не можно. Не по совести.
- Как же жить мне, убогому? - всхлипывал мальчик-дракон, который уже весь извелся от голодного желания Замка пополнить сокровищницу.
- Не печалься дружок мой Ванюшенька. Есть тебе путь-спасение! Топчут землю-матушку душегубы-ироды у дорог больших да наезженных, обижают купцов, режут путников, отбирают у людей деньги-золото. Ты пойди-пойди кручинушка, накажи лиходеев бессовестных, забери себе, что награблено. Не обидишь ты людей маленьких, да с боярами не поссоришься, только сделаешь дело доброе, как архангел Гавриил с мечом огненным.
А еще стерегись людей алчных, кто с мечом придет, чтоб убить тебя. Захотят украсть твое золото, али славы стяжать на крови твоей. Убивай врагов тех безжалостно: смерть наградой им - душам проклятым.
* * *
Сейчас, оглядываясь на события семилетней давности, Ваня до сих пор в мельчайших подробностях мог восстановить в памяти тот свой первый налет на людей. Как они кричали и плакали! - А громче всех один здоровый мужик с грязной повязкой на лбу, которому Ваня сжег руку до кости, не убив сразу. Тогда было какое-то упоение битвой. Он не обращал внимания на мелочи вроде этой. А вот когда вернулся в замок с несколькими мешками разбойничьего добра, тогда...
Оксана успокаивала его, как могла, когда он в слезах просыпался ночами от собственного крика. Говорила, что он молодец - все правильно сделал. А Ваня и сам знал, что правильно: не передать то чувство облегчения и радости, которые излучал Домовой, перестав денно и нощно зудеть, как больной зуб, про голод. И почти сразу замок стал снова расти, а главное - молодеть. И Ваня тоже: пропали морщины-складки на драконьей коже, панцирь снова заиграл начищенной медью, мускулы налились силой, реакция стала лучше, глаза - острее. - Очень весомый аргумент в споре с совестью.
Бог все видит и понимает. - Он простит. Ваня до сих пор перед каждым вылетом молился, и после тоже. Старался во время налетов не зверствовать, хотя получалось это не всегда - в человеческом обличье рассуждалось как-то иначе, нежели в зверином.
Разбойники в окрестных землях быстро кончились, да и пойди-сыщи их в лесах дремучих. Пришлось наведываться к купцам да князьям. Там убивать приходилось только по-началу. А потом ему стали готовить мешки - дань. - Прилетай и забирай - больше ничего делать не надо: люди все прячутся, сопротивления никто не оказывает. Даже как-то скучно. Хорошо хоть, нечасто возникала необходимость в пополнении сокровищницы.
Нести, правда, приходилось далековато - Оксана надоумила грабить только в дальних княжествах, а соседей не трогать. Оксана мудрая, как старики - в будущее умеет смотреть. Ваню мудрости житейской учит. А еще стрелять из лука и пользоваться мечом. Говорит, что бояться стоит людей, которые приходят в замок. Если ты в образе драконьем - нужно убивать их безжалостно, если в человеческом - ни в коем случае не признаваться, что это ты - Змей. Потому как никто к Крылатому Змею с добром не придет, а человеческое тело мягче мягкого.
Однажды уже приходили вороги по Ванину душу. Все с ног до головы закованы в броню заморскую. На одинаковых черных жеребцах. Ваня тогда их всех разметал, а помятые доспехи в сокровищницу оттащил. Потому что Замку подходит не только золото. Замку любая вещь сгодится, лишь бы злом она была напитана. А золото - просто из-за него много подлостей и убийств свершается, и получается, что в нем зла скапливается очень много. Ваня узнал это, когда однажды притащил целый сундучок новеньких золотых монет, а Домовой расстроился.
Сейчас-то Ваня уже научился сам чувствовать вещь: подойдет она или нет. А раньше приходилось все подряд тащить и, если что не так, выслушивать отповедь от разгневанного Хозяина.
Вот оружие, например, далеко не все подходит. Меч - благородное оружие. Мечом можно кучу народа убить, а он все равно не подойдет. А вот кинжал душегуба, которым он зарезал тьму народа в спину в темной подворотне, или еще лучше - топор палача - то, что нужно. Для Вани в самый раз. Стрела тоже подойдет, но зла в ней немного, а собирать тяжело. И без стрел есть, чем поживиться.
Со временем зло из вещи почти не выветривается. А вот Замок умеет его вытягивать. Питается он так: растет и жиреет на полновесном зле. И Ваня при нем.
Полежит вещица в драконьей сокровищнице - выноси: будет как новенькая. И напрасно люди считают, что на драконьем золоте проклятье лежит. Не в золоте дело и не в драконе! Все дело в том, что тащит он к себе только злые вещи, которые людям и до этого беды приносили немалые. Наоборот, богатство дракона в сокровищнице очищение проходит, как грешник после исповеди. А вот в саму сокровищницу лучше не заходить. Стены ее очень быстро злом пропитываются. Побудешь там подольше, тоже пропитаешься. Тут-то и беда не за горами.
* * *
К восемнадцати годам Ваня стал преуспевающим драконом, а Дмитрий - преуспевающим князем. Еще бы! - Коварные соседи боятся на землю нападать, где злой Змей живет. Их самих этот Змей данью обложил - каждый год за золотом прилетает. А отомстить никак - чтобы к логову Змеиному пробраться, нужно сначала в чужую землю вторгнуться. А это не так-то просто - землю эту охраняет князь Дмитрий со своей откормленной дружиной. - Пуще терема своего он дракона бережет, а дракон бережет князя. Шушукаются соседи: не иначе, Лукавому продался и с Выродком Летучим тайное соглашение заключил. Пускай зубоскалят, Дмитрию наплевать.
Оксана тоже довольна жизнью. Уже не мачеха она Ване - жена. Не перед людьми, но перед богом. И все ей хорошо, вот только детей завести никак не получается. Уж они не первый год стараются - все без проку. Видно, не хочет Господь такого дитя.
И все-таки не может счастье долго длиться, а человек уж если что задумал худое - найдет способ. В один солнечный день, обойдя все княжеские заслоны, пришли грабители. А Ваня - вот беда-то, именно в этот день умчался по своим известным делам. И ведь шепнул ему Голос, что чужие на дворе, да далеко он был. Бросил Ваня телегу с добром, что так прилежно нес, рванулся домой, а уж поздно - в замок не пробиться.
План налетчиков был прост: засесть в замке змеином и держать оборону, не пуская хозяина вовнутрь. Завалили они сводчатый коридор, каким Ваня завсегда в драконьем облике в сокровищницу лазал, и затаились. Да только не знали вороги, что Змей в человека обращаться может. Днем Ваня никуда лезть не стал, а присматривался да принюхивался, описывая круги над Замком. Людям нервы тревожил, потому что знал - плохо на людей действует его тень, закрывающая солнце. А ночью человеком обернулся да узкими переходами, где его никак не ждали, зашел сзади. Потом снова Змеем стал и пополз по коридору, где засада была, но только с другой стороны.