Гнев рокотал в нем подобно огнедышащему вулкану, температура которого уже достигла критического значения, ещё мгновение и тонны расплавленной магмы будут выброшены в атмосферу. Выедающая все внутренности ненависть, гнездилась в его душе и изо всех сил стремилась прорваться наружу, это тот бой, который он проиграл ещё до его начала. Он лютой ненавистью ненавидел тот мир, что не дал ему спокойно прожить свою жизнь с той, кого он так любил и был готов ради неё на все. Ненавидел людей, извивающихся ужами на сковородке, лавирующих среди океана лжи и полуправд, окутывая его своими сетями с одной лишь целью использовать его. О да! Все только этого и хотели, чтобы он делал то, что они скажут, все они одинаковы и нет между ними никакой разницы. Добро, Зло, Свет, Тьма - все они одинаковы, все лгут, только каждый по-своему. Все возвышенные речи о предназначении, о его судьбе, о важности самоконтроля - вся ради того, чтобы его контролировать.
Он ненавидел. Всей душой, всей правдой и неправдой, в ней найдя смысл жизни, расценивая её как спасительный островок в том океане безумия, центром которого он был. Ненависть чиста и не прикрывается никакими красивыми резными листами полуправды, она истинная правда. Она была его защитой, щитом, спасающим ото лжи, раскладывающим все по двум полочкам и не важно, что можно что-то перепутать и положить не на ту полку. Ненависть была его оружием, способным силой своей разбивать головы врагов, словно перезрелые дыни, давая неведомую доселе силу, опьяняя и создавая ощущение, что все в твоих руках, что немного и весь мир будет в твоих руках. Что он вновь выплывет из бездонного моря и станет хозяином положения, каковым он привык себя всегда видеть.
Ненависть была его спасением, когда остальные чувства были мертвы. Весь мир перевернулся с ног на голову за считанные дни, в мгновения ока поменяв полярности и краски, приоритеты и цели. Одно только решение переменило местами черное с белым и выбило землю из-под ног, спасение было лишь в той ненависти, одной способной эмоции дать достаточно сил, чтобы вырваться из цепких лап нелепых случайностей. Или это была жестокая закономерность? Этого он не знал.
У него никогда не было много друзей, зато за один миг, равный удару сердца, у него появилось много врагов, слишком много, непростительно много. Казалось, вся Галактика восстала против него одного, и это лишь подстегивало его гнев, придавая ему новых сил. Все стало слишком сложным для восприятия, враги оставались врагами, а друзья и братья стали заклятыми врагами. Не могла же вся вселенная просто сойти с ума?
А ещё он проклинал себя. Он ненавидел себя, пожалуй, даже больше чем те силы, которые допустили, чтобы подобное свершилось. Когда он стоял тогда на балконе, глядя на то, как из глубин лавы вылетали раскаленные добела столпы пламени и опадали фонтаном брызг, отраженных защитным экраном станции, он пытался справиться с нахлынувшими чувствами. Он презирал себя за тот выбор, который он сделал, он должен был поступить иначе, но знал, что по духу своего характера, он не отступится и пройдет его до конца, наперекор, назло. И сам обязательно станет хозяином положения.
Он все делал только ради неё и только для неё, чтобы она жила, всегда была с ним! А она? Она сошлась с мятежными сенаторами, подстрекавшими к свержению правительства, она не поняла его. Самый близкий ему человек предал, не разделив с ним упоение того, что теперь им не было необходимости прятаться или скрываться, что его новые возможности помогут им добраться до власти и, если понадобиться, силой принести мир в Галактику, прекратив все войны и разногласия. Он все делал ради неё, все решения принимал ради неё... ради неё ступил во Тьму. А она привела... его.
Человека, который никогда его не понимал и всегда недооценивал его силы, не позволяя проявить себя в полной мере. Он одергивал, останавливал, сдерживая бурный нрав, символ которого рокотал вокруг них, огненными сполохами. Он не способен его понять, ведь он никогда не любил, да он и не способен любить, ему нельзя, так гласит главное правило, которое все вынуждены придерживаться. Он не знает, каково это - потерять любовь всей жизни, а уж тем более как больно знать, что эта самая любовь привела того, кто теперь твой враг, и не способен видеть мир твоими глазами, которого послали, чтобы убить тебя.
Гнев раздувал его ноздри, он сжал зубы до такой степени, что мог бы с легкостью раскусить орех, устремив взгляд в бесконечность, окрашенную в красные тона. Сощурив глаза, он свел брови над переносицей, разве что рык не вырывался из напряженных донельзя легких. Он уже не мог остановиться, он отдался гневу и теперь все услышанное, увиденное и узнанное, переваривалось в этом горне разрушения, превращаясь в энергию для подпитки его ненависти. Он уже не хотел останавливаться, он лишь хотел, чтобы все побыстрее закончилось, чтобы он начал копить силы для того, чтобы вырваться из этого замкнутого круга и тогда все, наконец, встанет на свои места. Он будет по-настоящему свободен.
- Если ты не со мной - тогда ты мой враг. - Глядя в одну точку и пылая от удушающего гнева, со злобой в голосе проговорил Анакен Скайуокер, ставя окончательную точку в их дружбе, которую они пронесли сквозь долгие годы.
- Только Ситхи возводят все в абсолют. - Услышал он у себя за спиной спокойный голос бывшего учителя, в котором сквозила боль и разочарование, но и некоторая доля покорности судьбе. Он всегда ей доверялся.
Анакен услышал у себя за спиной до боли знакомый шипящий звук активации светового меча, говорившего о том, что разговоры закончены, точка поставлена и пришла пора Силе решить кто прав, кто виноват.
- Я сделаю то, что должен. - Скорбно закончил Оби-Ван и встал в боевую стойку, готовый в любую секунду отразить удар.
Гнев уже готов был вырваться наружу, сдерживающие его преграды практически разрушены и он уже был полностью готов отдаться этому бушующему приливу и плыть по течению Силы, из которой состоит этот прилив.
- Ну, попытайся. - В мрачном предвкушении промурлыкал Скайуокер.
Его палец скользнул по холодной рукоятки клинка и нажал на кнопку активации. Шипя, как гремучая змея, светящийся синим цветом энергетический клинок выполз из рукояти, готовый, словно обезумевшая собака, броситься на противника и вцепиться тому в глотку.
Поток ненависти снес последние преграды и затопил внутреннее сознание Анакена Скайуокера, который всецело отдался этому потому и позволил ему вести себя в новое будущее.
Скоро все кончится, думал он за миг до того как их клинки с громким треском скрестились над головой его бывшего учителя.