- Едут, едут, встречайте!

Сначала в наскоро распахнутые тяжелые ворота приморской столицы влетел на взмыленном гнедом коне парнишка-вестник, с утра дежуривший на перевале. Потом, почти сразу же, с красной трапециевидной надвратной башни ударил торжественный призывный звон.Ее гулкое билозазвучало первым , тут же отзвались ему другие: в храме и с остальных дозорных башен города. Народ ринулся к воротам и за городские стены. Возвращалось королевское войско.

Эта нежданная война с кочевниками, налетевшими с Западных бескрайних степей безжалостной, все сметающей на своем кровавом пути черной саранчой, объединила прибрежные государства. Те, кто попытался защититься самостоятельно, были незатруднительно смяты и разгромлены . Их города и селения превращены в руины, население жестоко выбито или уведено в плен. В одиночку никто бы не смог противостоять этой вражеской бесчисленной силе.

Последняя и все решающая битва состоялась еще позавчера, на чужой земле. Там, где бескрайние Западные степи упирались в практически неприступный горный хребет, снежно-вершинной цепью отделяющий плодородные приморские земли от стужи зимних ветров материка и от врагов тоже. Перед единственным, сходящим в широкую долину, доступным перевалом.

О победе знали уже все. Почтовый голубь принес добрую весть, и теперь горожане с радостью и тревогой встречали победителей. Никто еще не знал, какой ценой была взята эта победа.

Под все продолжающийся радостный перезвон на смотровую башню королевского замка торжественно поднялась правящая чета. Тяжеловесный, заметно припадающий на левую ногу сильный мужчина с поседевшими до времени висками, широкоскулый и смуглолицый. И опирающаяся на его правую руку, с трудом сдерживающая одышку напряженного подъема, его супруга, с желтовато-болезненным лицом и горящими в нетерпении ожидания глубоко ввалившимися темными глазами. Чуть позади них встала молодая женщина, задыхающаяся от быстрого подъема не меньше свекрови. Тяжелый живот остро топырил расшитую праздничную, впопыхах наброшенную накидку.

На войну ушел их старший, единственный сын и молодой муж, ждущий появления первенца. Отсюда, со смотровой площадки, хорошо была видна придворцовая площадь и полукруглая, лежащая почти правильной подковой портовая бухта и ведущая к городским воротам, мощеная ровным камнем дорога и широкая долина перед ними.

По этой самой дороге, высекая подковами искры, вихрем вылетев из дворцовых ворот, пронеслась стремительной иноходью соловая кобылка. Изо всей сбруи одна только украшенная наборным серебром уздечка. Маленькая всадница, цепко сидящая на конской спине, видимо не испытывала никаких неудобств от отсутствия седла. Она приникла к конской шее, так что развевающаяся волнистая грива почти сливалась с ее распущенными светлыми волосами. Широкая юбка непозволительно задралась почти до колен, обнажая тонкие девчоночьи голени в высоких мягких сапожках из крашеной замши. Но девочку сейчас больше заботило, чтоб ненароком не сшибить кого-нибудь из многочисленных пешеходов.

- Дэшни! - ахнула королева.- Доченька! - И схватилась рукой за горло, потому что сердце тут же вознамерилось выскочить.

- Безобразница! Вот я ей устрою! - успокаивая больную жену, немедленно пообещал король, пряча в усах довольную усмешку. Он уже почти был уверен, кто именно первым встретит возвращающихся победителей.

Тринадцать лет, уже не то возраст, чтобы прочно держаться за материнскую юбку. Младшая долгожданная дочь, отцовская любимица. Он ни в чем не отказывал своей светленькой, совсем не похожей на родителей принцессе, будь то совсем вроде бы ненужное девочке фехтование и бои на мечах или своя собственная стремительная легкая лодочка с единственным верным гребцом, частенько уходящая в море далеко за пределы видимости. Или вот эти дикие сумасшедшие скачки.

Где-то у горизонта, на фоне заходящего солнца, едва в пределах видимости, показалось войско под королевским развевающимся флагом.

Уже смешавшись с радостным и смертельно усталым конным строем победителей, упрямая всадница резко осадила кобылку. Круто развернула ее ,подняв на дыбы, и, нисколько не боясь свалиться под ноги всадникам, сильно наклонилась вправо обниматься с черноусым предводителем, таким же коренастым и смуглым, как и его отец.

- Братец, Динтер! Как я рада! Если б ты знал, как я рада!

Отчаянная девчонка немедленно перебралась на седло к брату и повисла у него на шее, покрывая быстрыми поцелуями его пыльное уставшее лицо. И ей совсем было неважно сейчас, что еще недавно блестящий и новый шлем брата помят от жестокого удара и что из-под него виднеется грязная повязка с бурым присохшим пятном, что от его доспехов пахнет кровью и смертью. Даже то, что ее собственные губы сразу же стали горько-солеными от чужого пота. Главное они победили! Разгромили, наконец, врагов, которые теперь долго еще не посмеют нарушить границы приморских государств. И победителей радостно встречает столица.

Это уже чуть позже устало вползет за городские стены войсковой обоз. И радостные крики смешаются с плачем неизбежных и, к сожалению, очень больших потерь убитыми и ранеными.

Но все это будет потом. А пока, обнимая младшую сестренку, (двенадцать лет разницы!), предводитель, улыбаясь, приветствовал встречающих подданных.

Дэшни не любила праздничных приемов и торжеств, когда каждый шаг - по правилам, одежда и прическа - по дворцовым родовым канонам, речь, каждое слово - по этикету. И даже собственное имя не любила, громкое, тяжелое, торжественное, тройное - Дектронда Шанаат Инари - все полностью да еще с титулом.

Часть длинной воинской колонны только отдохнула немного у стен города, пополнила запасы продовольствия и воды и вместе с сопровождающими обозами отправилась дальше к своим государствам, городам, домам и семьям.

И поэтому наутро Дешни была удивлена, увидев на башне чуть ниже королевского флага еще один - чужой. Он сразу почему-то понравился Дэшни. Насыщенный синий фон полотнища, разделенный серебристой волной на небо и море. И вверху, над водой, красная оскаленная голова морского дракона, а в море три рыбы, две парой и одна под ними.

- А красных морских драконов не бывает! - злорадно подумала девочка, - но, в целом, очень похоже.

И во дворе чужие воины в чужой непривычной одежде, хотя и без оружия, даже мечей нет. Расположившись широким кругом, они что-то обсуждали.

Дэшни смотрела на них сверху, с балкона, прислонясь щекой к витой деревянной колонне. Интересно. Она ничем не выдавала своего присутствия, и вверх не глянул никто.

Проще расспросить обо всем у брата, и Дэшни, перескакивая через ступеньку, поспешила наверх. Посторонних в пределах видимости не наблюдалось, и с соблюдением этикета можно было не церемониться. Служанка, полноватая и круглолицая черноглазка, еле успевала за ней.

Теперь по длинному коридору налево, с козьим веселым прискоком и азартным цоканьем набойками по наборному паркету. На последнем повороте Дэшни чуть не сшибла с ног дворцового лекаря, спешащего ей навстречу с неизменным окованным сундучком в правой руке.

- Ваше Высочество, - с вежливой укоризной жалко сморщился лекарь, Вы бы не могли потише бегать в этой части дворца. Здесь тяжелораненый. Ему нужен покой.

- Динтеру стало плохо? - Со всхлипом в конце фразы ужаснулась она, быстро припоминая, что еще вчера вечером единственными признаками ранения у брата были невольные болезненные гримасы после резких движений головой и вроде бы все .... Так неужели?

- Нет-нет, здоровье вашего брата, Его высочества Динтера, у меня особых опасений не вызывает. Но у Вас гость, и, к сожалению, он чувствует себя слишком плохо.

- Так это его флаг на башне?

- Да. Это Его Величество Санарс, король соседнего по побережью государства. И я попросил бы Вас, если это возможно, отнестись к гостю с уважением.

- Да, да, конечно, - сразу сникла Дэшни и тяжелую левую створку дверей в апртаменты брата открывала с предельной осторожностью, неслышно проскальзывая внутрь.

Одну из спален Динтер уступил гостю и сам угрюмо стоял, опираясь спиной на высокий подоконник узкого стрельчатого восточного окна. На кровати, действительно, неподвижно и строго прямо, лежал чужой человек, укрытый одеялом до подмышек. Изможденное лицо с тонкими правильными чертами выглядело влажной желтой восковой маской с ровной голубоватой полоской сжатых губ. Колючая щетина, как минимум трехдневной давности. Темные волосы в беспорядке прилипли к высокому лбу. Сильные плечи, на шее золотая цепочка плоского плетения. Крупные руки с обильным пушком бессильно вытянуты вдоль туловища. Костяшки пальцев на правой кисти разбиты до засохшей кровяной коросты и расходящейся вокруг синеватой опухоли. Похоже, дрался врукопашную. И лишь легкое неравномерное колыхание одеяла у него на груди говорило, что он еще жив. В изголовье стоял серебряный, с мелкой чеканкой кувшинчик с узким носиком. Из таких разливают напитки и поят тяжелобольных. Дэшни видела, как это делается, когда мать в очередной раз лежала с сердечным приступом, не в силах даже пошевелиться.

А еще около кровати, с противоположной стороны, прямо на полу, поэтому Дэшни не сразу его заметила, сидел еще один светловолосый чужак с холодным пронзительным ощупывающим взглядом. Видимо, телохранитель. Он баюкал прижатую к груди забинтованную левую руку, придерживая ее под локоть правой. Тоже знать, в бою досталось.

- Динтер, почему он здесь?

- А куда он поедет в таком состоянии? Это мой друг. Я ему жизнью обязан.

- А что с ним? Меч?

- Арбалет. Навылет.

- И что?

-Да ничего! Возможную помощь ему оказали. Лекарь сказал, что все возможное сделал. Теперь только он сам должен выкарабкиваться.

Дэшни оглянулась на кровать. Скептически поморщилась.

-Ты уже послал на источник?

-На какой?

-На такой! Не притворяйся, что ничего не знаешь о Черном источнике!

-Честно, из головы вылетело.

-Вот-вот, именно вылетело. Крепконько видать, тебе досталось!

-Дэшни!

-Что, Дэшни?! Тебе на самом деле так важна его жизнь?

-Ты еще спрашиваешь?!

-Тогда я сама поеду.

-Ты?

- Я. Кого ты найдешь так быстро? Чтоб подошел, чтоб согласился. Чтоб сумел правильно воды взять...

- А ты сумеешь?

- Издеваешься! И еще. Самое главное. Мне нужно его согласие. Как зовут твоего друга?

- Санарс.

Дэшни подсела на край широкой кровати. Несколько раз нервно поправила волосы прежде чем позвала раненого, сначала не очень уверенно, потом чуть громче и настойчивее.

Телохранитель чужака с удивлением смотрел на девочку, но не вмешивался.

- Санарс, я - Дэшни, сестра Дитнера. Ты слышишь меня?

Она продолжала звать раненого и голос невольно срывался на всхлипы. - Санарс, пойми, пожалуйста, мне просто необходимо твое согласие.

Время шло. Раненый так же лежал в забытьи и не отзывался. Дэшни взяла его левую кисть в свои руки и бережно поглаживала, вполголоса умоляя:

- Санарс, пожалуйста, отзовись.

И он сначала болезненно сморщился и глухо простонал и неуверенно открыл мутные серые глаза. И выдохнул удивленно и почти беззвучно

- Шанаат?

- Да, Санарс, да. Послушай, я хочу съездить для тебя к Черному роднику. Ты согласен? Ты должен согласиться, иначе я проезжу напрасно. Скажи, что согласен! Пожалуйста!

-Да. - такой же чуть слышный выдох.

Дэшни расцвела.

- Вот и хорошо. Хорошо. Дожидайся меня. Я вернусь. Я постараюсь побыстрее.

- Шанаат...

Но она уже вскочила и бегом бросилась к двери. Уже на пороге оглянулась

- Дитнер, пожалуйста, родителям только не говори ничего.

Дитнер вызвал своих телохранителей.

- Седлайте коней. Поедете с Дэшни. Слушаться ее как меня. Беречь - вдвое тщательней. Выезд - немедленно.

Дитнер подошел к постели раненого и долго всматривался в его лицо, потом подошел к боковому окну выходящему во двор и сверху наблюдал, как его младшая сестренка, одетая уже по-дорожному, ловко садится в седло. И с места посылает свою кобылку в карьер, делая призывную отмашку левой рукой. Четверо воинов ее сопровождения, чуть запоздав, устремляются за ней. И двое из них из охраны Санарса.

- Солнце уже высоко. Успеют ли вернуться до темноты?

Наверное он произнес эти слова вслух, потому что телохранитель Санарса немедленно отозвался:

- Ваше высочество, Вы бы не могли объяснить, что происходит? Куда направилась ваша сестра?

- Ах, да, вы ведь не знаете... В горах на севере от столицы есть источник. Черный источник. Вода его целебна при соблюдении нескольких условий. Человек, для которого набирается вода, должен сам послать к роднику девушку. Ни мужчина, ни ребенок, ни женщина не могут быть посланцем. Девушка, если она согласна, берет в рот откупную монету и весь путь преодолевает молча. Сопровождение разрешается до тропы подъема. Дальше она пойдет одна. Это девичий источник и всех ритуалов я не знаю, но Дэшни вроде бы сказала, что сумеет взять воду. А нам остается только ждать и молиться за нее.

Дэшни, не оглядываясь, гнала кобылку, уверенная в ее и своих силах. Удивительную выносливость Игрушки знали все. Сопровождению приходилось туго. Особенно пораженные заданным темпом передвижения были недовольны люди Санарса.

Где такое видано! Дикий карьер, короткий переход на шаг, чтоб лошади чуть отдохнули и снова выматывающая скачка. Преодолев две трети казалось уже бесконечного пути под одним из чужаков захрипел загнанный конь. Дэшни только чуть сбавила скорость, оглянулась, резким жестом приказала остаться и вновь продолжила нелегкий путь. Мужчинам, взрослым, привычным к седлу воинам ,уже начинало казаться, что девочка вовсе не знает устали и гонит вперед , как заколдованная.

Лес оборвался внезапно, открывая скалистую гряду. Наезженная дорога ушла влево, и теперь они скакали по чуть заметной тропе вдоль широкого быстрого ручья, отмеченной где тряпочкой на ветке, где стрелой выложенной из камней под копытами. Солнце приближалось к полуденной отметке, когда всадники выехали на поляну перед скалой. Дальше конного пути не было.

Дэшни спешилась и обнаружила, что нормально ходить она разучилась, первые несколько шагов сделав враскорячку и неуверенно. Девочка обернулась к телохранителю брата. Четыре быстрых приказывающих жеста: указательным пальцем ему в грудь, потом себе, резким движением показала на кинжал у него на поясе и требовательно сжала протянутую вверх ладонью руку.

Телохранитель снял пояс вместе с ножнами, опоясал им девочку. Она благодарно кивнула, надела на плечи притороченый к седлу дорожный мешок и пошла по круто поднимающейся вверх тропе. И только тут поняла, как сильно устала за полдня скачки. Но отступать было поздно. И она шла, спотыкаясь и шмыгая носом. Бурный ручей громко журчал в скальном жолобе справа. Дэшни никогда здесь не была и знала дорогу только по давнему рассказу няни. Бесконечная тропа становилась все круче и круче, периодически ноги скользили по пестрому горному лишайнику и девочка чуть не падала, опираясь еще и на руки. И в уме твердила молитву Шанаат, накрепко заученную еще с малолетства.

- О,Великая Шанаат - мать всего живого, услышь голос мой, взывающий к твоей милости. .. не одну сотню раз произнесла она эти слова, прежде чем тропа резко оборвалась, открывая поляну - широкий скальный выступ.

Дэшни выбралась на него, огляделась и сердчишко немедленно ухнуло в пятки и жалко трепетало там,загнанное.

По четырем сторонам света росли или были вкопаны в скальный грунт четыре сосенки, в первый момент показавшиеся неведомыми лохматымии чудовищами