Корепанов Алексей Яковлевич : другие произведения.

В некотором царстве... Фантастическая повесть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Денису Курбатову волей-неволей пришлось самым серьезным образом отнестись к своим снам. А сны ему вдруг стали сниться очень яркие и правдоподобные. И главное - они совершенно не отражали то, что Денис привык видеть вокруг. Это были какие-то неведомые миры. И если бы сны оставались только снами...

  В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ...
  
  1.
  Уже близился рассвет, и редкие облака над далекими пологими холмами незаметно превращались в тонкие лепестки розовых цветов. Настоящие розовые цветы в долине еще спали, спрятав влажные от росы бутоны под широкими гладкими листьями, сворачивающимися в трубочки к жаркому полудню. Лес черным клином вдавался в долину, нависая над глубоким оврагом, который, извиваясь, полз к холмам, заканчиваясь бездонным озером с мертвой водой, маслянистой и холодной. Изредка, всплывая из глубин, вспучивались на воде огромные пузыри и с шумом разлетались брызгами, оставляя после себя тяжелый запах иного, таящегося под бурой гладью. Из оврага уже поднимались плотные клубы сизого дыма, тянулись, медленно вращаясь, к изогнутым черным деревьям с обвисшей густой листвой, словно там, на каменистом дне, дремало злое чудовище Ох-Нор с тремя пастями и выдыхало дым своих кошмарных сновидений, опустив на лапы рогатую голову с черным глазом во лбу. Глубокое небо цвета травы казалось пустым стеклянным сосудом.
  Он знал, что нет в овраге никакого чудовища, именем которого пугали непослушных детей. В овраге, готовясь к нападению, скрывались шшаты. Облачались в панцири, выпускали когти, разбирали оружие, протирали особыми настоями сочленения боевых прыгунцов, искали хорошие знамения в россыпях разноцветных камешков, брошенных в пустоты прорицательного диска, жгли корни мизаля и вдыхали густой сизый дым, медленно пробуждая в себе безжалостных убийц, готовых с восходом солнца
  обрушиться на город за лесом. Древний город, в подземельях которого с незапамятных времен хранились Круглые Чаши.
  Шшаты рассчитывали на внезапность, позволившую им после появления из Прозрачных Ворот превратить в развалины город Эрт вместе с тропами раздумий, а потом, в одну из ночей пыльных ветров, ворваться в Пятихолмие. Шшаты рассчитывали на внезапность, но им не удалось застать врасплох жителей древнего города - хранителя
  Круглых Чаш. Наблюдатели обнаружили ползущую серую армаду еще на побережье, неподалеку от захоронений воинов, погибших в битве с островитянами, и, вернувшись,
  предупредили Хранителей. Тревожно запели сигнальные трубы, выросли из-под земли скрытые стены, расчерчивая город на квадраты, превращая в лабиринт, раскрыли свои
  жерла огненосы, поднятые на вершины наружных пирамид. Тишину подземелий нарушил плеск льющейся в гигантские резервуары зеленой жидкости, разъедающей железо и без
  следа растворяющей плоть. Древний город отразил уже тысячу нападений и готов был дать отпор тысяча первому.
  Впрочем, нападения можно было избежать.
  - Денис, пора! Пусть будет над вами рука Вечного Строителя.
  Он молча кивнул, привычно мысленно ответив: "Рука Вечного Строителя над нами", - надел шлем, закрепил на бедре узкое свернутое жало, поправил жесткий эащитный покров на груди, проверил, легко ли скользит от локтя к запястью шар с парализующей смесью. Рядом, под черными деревьями, делали то же самое Сергей, Максим и Валерик. Сизый дым просачивался сквозь листву, заволакивал светлеющее небо, и Рут-Ат разгонял его тонкими трехпалыми руками, стянутыми прозрачными лентами-отводницами с охранными знаками, брезгливо раздувал глаза, часто-часто
  открывал и закрывал безгубый рот. Второй наблюдатель, Лил-Ол, притаился в кустах поодаль, у самого края обрыва, контролируя все приготовления шшатов и время от времени сообщая о них тихим шипением, понятным готовящейся к атаке четверке. Остальная часть отряда, посланного Хранителями, расположилась в глубине леса, у дороги, ведущей в город, и ждала результатов утренней вылазки.
  - Рука Вечного Строителя над вами, Денис, - повторил Рут-Ат. - Ждем вас с удачей.
  - Все будет в порядке, Рут-Ат, - пообещал он, оглядывая своих ребят. - Хранители могут не волноваться, корни мизаля мы уничтожим. Да, Валерик?
  Валерик вместо ответа похлопал по висящему у пояса мешочку с порошком саматы. Бросить такой порошок в печь, где тлеют корни мизаля - и мизаль мгновенно сгорит, превратится в пепел, и развеется сизый дым, и шшаты не смогут разбудить в себе убийц. Без мизаля шшаты ничто, несмотря на все свои панцири и прыгунцы, их можно будет обратить в бегство прямо здесь, в долине розовых цветов, вдалеке от города. Главное - добраться до печи.
  Он прощально кивнул Рут-Ату и направился к обрыву, зная, что Сергей, Максим и Валерик бесшумно следуют за ним. Пробираясь между деревьями, отводя от лица влажные липкие листья, он внушал себе, что успешно справится с делом. Вновь успешно справится с делом и убережет от чужих рук бесценные Круглые Чаши. Лил-Ол, извиваясь гибким серым телом, скользнул навстречу, торопливо начертил путь к печи и места расположения шшатов. При быстроте и согласованности действий цель казалась вполне
  достижимой. Отдав короткие распоряжения ребятам, он ползком подобрался к краю оврага и, услышав за спиной традиционное пожелание Лил-Ола, вновь, в последний
  раз, мысленно ответил: "Рука Вечного Строителя над нами", - и тотчас же скатился по крутому склону, сквозь сизый дым, врезаясь в оцепеневших шшатов.
  Все делалось слаженно и четко, недаром они несколько дней, не щадя себя, до полного изнеможения, отрабатывали предстоящую вылазку в присутствии самых опытных охранников, взявших на себя роль шшатов. Сергей бежал рядом с ним, как зеркальное отражение воспроизводя все его выпады. Два шара с парализующей смесью
  одновременно сорвались с их рук и с треском лопнули, набедренные жала, распрямляясь, с силой вонзались в тела врагов, сжимались в плотные витки и вновь распрямлялись, разя наповал. Тренированные руки наносили отточенные удары, а ноги стремились вперед, к печи с корнями мизаля. Валерик следовал за ними неотступной тенью. Максим прикрывал сзади, не давая шшатам опомниться и применить оружие. За шеренгой поблескивающих прыгунцов показался большой черный куб, окруженный сидящими в забытьи шшатами. Над кубом поднимался сизый дым.
  - Денис, вправо! - крикнул Максим.
  Он, не замедляя бега, мгновенно отклонил тело, но все-таки не успел: что-то сильно ударило под лопатку и упало, звякнув о камни. Встретив своевременно выброшенной вперед ногой бегущего наперерез шшата в полунадетом панцире, он повел плечом, проверяя - ничего страшного! - и проводил взглядом пролетевший над головой мешочек с порошком саматы, брошенный Валериком. Мешочек упал внутрь куба - раздался громкий хлопок, над печью полыхнуло багровое пламя, и сизый дым превратился в черное облако; оно окутало печь и начало расползаться по оврагу.
  - Финиш! - гаркнул он, с разбегу бросаясь вверх по склону.
  Ребята, напряженно дыша, взбирались рядом.
  "Вот вам, сукам, город, вот вам Круглые Чаши! - радостно подумал он. - Перебьетесь!"
  Край оврага с черными деревьями, спасительно протянувшими ветви, был совсем рядом. С зеленого неба катился непонятный громкий звон...
  
  2.
  Звенело над головой, звенело настойчиво и долго, пульсирующей болью отдаваясь в висках. Он полупроснулся - хотелось пить, - нашарил на полке за диваном будильник и, не открывая глаз, шлепнул по нему ладонью. Звон оборвался. Можно было вновь забыться, но томили духота, жажда и гадкий привкус во рту, да и будильник ведь
  трезвонил не просто так, а звал на работу.
  Он, сделав усилие, проснулся (боль в висках не стихала), спустил ноги с дивана и пробормотал, с силой потирая лоб:
  - Кудрявая, ты что, не рада веселому пенью гудка?
  Потом уставился на равнодушно тикающий будильник, наконец-то обретая чувство реальности. Будильник не должен был звонить, потому что ему, Денису Курбатову,
  бывшему пэтэушнику и бывшему десантнику, а нынче двадцатипятилетнему токарю-фрезеровщику славного завода "Красный молот", не нужно было спешить на работу. Уже вторую неделю не нужно было спешить на работу. Издержки создания новой независимой державы привели к тому, что почти весь трехтысячный коллектив "Молота" отправился в вынужденный отпуск без содержания. А значит, будильник он вчера вечером или ночью завел просто машинально, по привычке.
  Вздохнув с облегчением, Денис собрался было вновь упасть лицом в потную подушку, но пересохшее горло и противный привкус во рту заставили его подняться, чтобы напиться воды из трехлитровой банки, постоянно, с начала жарких деньков, хранившейся в холодильнике.
  Несмотря на ранний час и распахнутую балконную дверь, в комнате стояла духота. Июньский воздух был пропитан едкими запахами круглосуточно дымившего за речкой комбината и выхлопными газами проспекта за окном, обсаженного вместо деревьев столбами фонарей и троллейбусных опор. Ремонтно-механический завод на другой стороне проспекта тоже, выражаясь словами классиков эпохи раннего социализма, воздух отнюдь не озонировал. Свой весомый вклад вносил и родной "Красный молот", раскинувшийся на возвышенности за чахлым подобием парка.
  - Ну и рожа у тебя, Денис, - прищурившись, сказал он своему отражению в зеркале, висящем в прихожей. - Небось, "Сугоклеевскую" с пивом смешивал?
  Да, вчера, слоняясь по "стометровке" - отрезку центральной улицы между парком и площадью, месту традиционного променада молодежи, - он встретил знакомых еще по училищу ребят, направлявшихся попить пива в "сквозняке" - забегаловке напротив детской библиотеки. С деньгами у него было не очень, но тем не менее из
  "сквозняка" они как-то незаметно переместились в подвальчик "Крутые ступени" и засели там, о чем-то разговаривая и похлебывая "Сугоклеевскую" - коричневое пойло местного производства. Потом оказались в пивбаре, потом в "Вареничной", и расстались, кажется, около полуночи, выйдя из ресторана "Центральный", где кто-то, то ли Ворон, то ли Саня, угостил компанию все той же "Сугоклеевской". Долго стояли на остановке, ведя беседы уже и вовсе неизвестно на какие темы, а дальше... А дальше он, наверное, все-таки не направился к Оксане, потому что Оксана была в командировке, а добрался до дома. И завел будильник, поскольку с чувством долга у него все всегда было в полном порядке. Даже если он никому ничего и не был должен.
  - Ну и рожа-а, - повторил он, зевая, и в зевке поднимая руки и мотая головой.
  Самое обычное движение рук отозвалось вдруг болью. Он повернулся к зеркалу боком, стараясь рассмотреть, что там такое у него на спине - и обнаружил под левой лопаткой солидный лилово-багровый кровоподтек, которого вчера еще - можно поклясться! - не было и в помине. А теперь кровоподтек был, словно накануне кто-то от всей души врезал ему между лопаток. Саня какой-нибудь или тот же Ворон.
  Он стоял в прихожей перед бесстрастным зеркалом, хмуро разглядывая свое отражение, и что-то такое вспоминалось, что-то такое брезжило, всплывая из глубин,
  неуверенно оформляясь в нечеткие полуобразы, которые вроде бы и являлись ему когда-то, только забылись... Или и не было никаких образов, а что-то казалось ему после
  "Сугоклеевской" и пива?
  - Что ж такое? - растерянно вопросил он отражение, осторожно трогая ноющий кровоподтек. Нет, совершенно непонятно было, откуда он взялся.
  "Рут-Ат" - это слово, вернее, даже не слово, а определение чего-то бывшего, но словно бы и не бывшего,проявилось вдруг в туманном облаке каких-то других определений, и вспомнилось что-то бывшее или не бывшее, но настолько реальное и осязаемое, что было странно - почему это вот реальное и осязаемое уплыло вдруг, не оставив по себе хотя бы щепотки земли... хотя бы кусочка неба... отзвука... прикосновения...
  - Рут-Ат... - пробормотал он, пробуя слово на вкус, вслушиваясь в его звучание.
  И вспомнил свой сон. Долину. Черный лес. Овраг. Рут-Ата, Лил-Ола, Сергея, Максима и Валерика. Вспомнил шшатов.
  Воспоминание было неярким, словно память о кинофильме, виденном давным-давно, в раннем детстве. Только одним из героев этого фильма был он сам, Денис Курбатов. Как всегда случается во сне.
  Ощущение дыры в памяти почти исчезло и он, еще раз сокрушенно взглянув на кровоподтек, пошлепал по теплому линолеуму к холодильнику с желанной банкой. Видимо, думал он, вчера его основательно развезло и он мог и забыть, а то и вовсе не заметить после смеси настойки с пивом, как шарахнулся спиной о какой-нибудь острый выступ. Качнуло, знаете ли, а подходящий выступ всегда найдется. Взять хотя бы армейского дружка Юрку Дрему: вместе возвращались на дембель, отмечали это дело в компании соседей по плацкартному. Юрка отрубился, а потом ахнулся со своей верхней полки прямо на столик. Головой. Потер голову и полез себе обратно, а наутро ничего не помнил и выражал недоумение по поводу шишки. В общем, бывает такое.
  Он расслабленно смотрел в пыльное окно - чадя, взревывали и бросались под ядовито-зеленое око светофора грузовики и автобусы, завывали троллейбусы, уже забитые рабочим людом, - и медленно, с передышкой потягивал воду, обеими руками придерживая скользкую банку. Вода текла по подбородку, выплескивалась на голый живот, вызывая озноб - но это было приятно. Притупился похмельный привкус во рту и начала стихать боль в висках. Он сидел у окна и с удовольствием вспоминал интересный сон. Надо же, шшаты какие-то, Круглые Чаши... Сказываются фантастические видики, что вечерами крутят по телевизору.
  Он, наконец, опустил банку на подоконник и направился назад, на диван. Досыпать.
  ...На этот раз его разбудили крики под окном. Репертуар был обычный ("Мужчина, вы здесь не стояли, куда ты прешься?" "Продавец, отпускайте в очередь!" "По одной в
  руки, а то всем не хватит!"), потому что на первом этаже находился магазин, и каждый день выносная торговля собирала под его стенами сотни страждущих горожан.
  Он насвистывал что-то почти оптимистическое, стоя под душем и радуясь, что воду до сих пор не отключили на весь день (а такое случалось все чаще и чаще). С
  самочувствием все уже было в полном порядке, даже тот непонятный кровоподтек почти не болел, и наступало время соорудить легкий завтрак: яйцо всмятку, кусок хлеба и чаек покрепче (если еще осталась заварка) - и подумать, чем занять очередной длинный нерабочий день.
  В кухне было совсем уже душно, радио разносило по просторам независимой державы очередную парламентскую перебранку. Денис жевал, устроившись на табурете у окна. О своем интересном сне он почти забыл и думал совсем о другом. Хорошо было бы пойти с Оксаной на пляж. Или попытать счастья на товарном дворе: при наличии неразгруженных вагонов, которые требовалось срочно разгрузить, там платили сразу - это он помнил еще со времен учебы в профтехучилище. Или одолжить у мамы. А то плюнуть на все и завалиться на диван с книгой. Или хлебнуть пива в "сквозняке", а там видно будет...
  Но Оксана возвращалась только завтра, а если бы даже и вернулась сегодня - пляж все равно отпадал, потому что Оксану еще не сократили и она сидела бы в своей
  лаборатории. Ведь не суббота же, не воскресенье, а всего лишь пятница нависала зноем над грохочущим проспектом. Диван тоже отпадал - читать в духоте было не самым
  лучшим занятием. Насчет товарного двора... Денис представил эти проклятые вагоны, битком набитые какой-нибудь слежавшейся солью или там ящиками с гвоздями - и
  поморщился. Товарный двор нужно оставить на крайний случай, решил он. Когда не то что пива, хлеба не на что будет купить. Одолжить у мамы?..
  Некоторое время он размышлял, перебирая яичную скорлупу в тарелке. Нет, не время, не тот случай. Деньги-то еще имелись. Неловко просить у мамы - машинисткам
  зарплату вроде бы не прибавляли. Вот у Альки бы он занял, у сестрички родной, педагогам после забастовок накинули - но далеко была Алька, уехала со своим очкариком-историком сеять разумное, доброе, вечное...
  Денис со вздохом поднялся, пошарил на полочке над холодильником, выбрал "бычок" средних размеров и вновь вернулся к подоконнику.
  - Спад производства продолжается, - уныло констатировал радиоголос. - Налицо экономический кризис.
  - Позвольте, что такое кризис? - возражал другой от своего третьего, восьмого или там двадцатого микрофона. - Надо определиться в дефинициях. Что есть спад и что есть кризис? Имеет ли место спад, переходящий в кризис, или кризис трансформируется в спад? Перманентен ли этот процесс? Это принципиальный вопрос. Надо определиться с процессом, с понятием процесса. Что есть процесс? Голосовать надо!
  "Голосуй, не голосуй - все равно получишь ша-ай-бу-у, ша-ай-бу-у..." -
  мимоходом подумал Денис, дымя окурком "Ватры".
  Мама наконец-то воспользовалась свободой. То бишь, его, Дениса, пребыванием в армии. Чуть ли не два десятка лет горбатилась ради своих ненаглядных - что там те
  несчастные алименты? - но вырастила-таки и решила устроить, наконец, и свою личную жизнь. И устроила, оставив квартиру ему, Денису, а Алька в квартире не нуждалась, она со своим очкариком-историком угнездилась в райцентровской глубинке и жила себе, припеваючи. И слава богу...
  Мама вышла замуж, Ирка, любимая-прелюбимая, родная-преродная, тоже выскочила, не дождалась. Появились, конечно, после армии другие. Оксана появилась,
  но Оксана это Оксана, не Ирка ненаглядная. А какие письма он ей писал, а какие она ему писала... Потом все реже и реже, а когда дело уже шло к дембелю - и вовсе замолчала. Выбрала себе судьбу - в виде шпака, выпускника летного училища - и отправилась вместе с ним на юг, жить у моря. Конечно, выпускник летного - это не выпускник ПТУ, хотя он, Денис, тоже мог пойти в летчики. Если бы захотел. Не дурнее ведь других, шпаков этих высокомерных. Только жизнь вот заставила пойти в профтех, на гособеспечение. Кстати, токарь-фрезеровщик - совсем неплохо: отпахал смену как робот, руки заняты одним, а голова другим или вообще ничем не занята, отключена - и свободен, словно гордый буревестник. Правда, "Красный молот" встал из-за этой всеобщей дуристики, но ведь не навсегда же! А если и навсегда , - придется податься в какую-нибудь коммерческую контору, к этим новоявленным бизнесменам. В конце концов, на кружку пива себе заработает, хотя дорожает, чуть ли не каждую неделю дорожает эта кружечка...
  Вариантов не было: сначала пиво в "сквозняке", потом прогулка по "стометровке", а еще потом вдруг да и наклюнется что-нибудь этакое. И хлеба нужно будет купить, если повезет - вторую неделю давились за хлебом. И какой-нибудь вермишели, а то воротило уже от вареных и жареных яиц, купленных на последнюю зарплату...
  Он выкинул окурок в окно, на головы граждан, разгоряченных борьбой за добычу товара, и пошел одеваться.
  Знойный день тянулся и тянулся, занудный и бестолковый, подобный старым фотографиям, в беспорядке брошенным на пыльный стол кем-то нетрезвым и равнодушным. Жужжание голосов и стук кружек в "сквозняке"... Жаркий ветер на "стометровке", поднимающий пыль и мотающий от тротуара к тротуару клочья газет и смятые стаканчики из-под мороженого... Бормотание попрошаек у автобусных остановок... Шайка назойливых цыганок у дверей универмага... Кучка каких-то митингующих на самом солнцепеке, рядом с памятником и общественным туалетом, по колено залитым мочой... Раскоряченные голые девицы и совокупляющиеся пары на обложках книг и больших календарях - пестрой россыпью на столах в тени каштанов на улице Независимости, бывшей Карла Маркса... Перекопанные тротуары... Сонмы мух над поваленными мусорными баками... Вновь полумрак "сквозняка" с теплым пивом и окаменевшими котлетами... Безлюдье городского парка с искореженными качелями и каруселями, и газонами, усыпанными пробками от портвейна... Болотный запах, висящий над полупересохшей речушкой с грудами хлама у берегов... Разбитые стекла досок почета с обрывками фотографий, лохмотья объявлений на столбах: "Куплю... Продам... Сниму... Ищу... Меняю... Удавлюсь..." Жара. Пыль. Жара. Пыль. Пыль... Жара...
  Вернувшись домой, он плюхнулся в предусмотрительно наполненную утром ванну и долго лежал в прохладной воде, глядя на пятнистый от желтых потеков потолок.
  Потом сварил яйца, тонкими ломтиками нарезал плавленый сырок, и размешал в стакане с кипятком остатки маминого варенья.
  Потом смотрел муторный видеофильм, транслировавшийся по местному телевизионному каналу. Покурил, высунувшись в окно и глядя на неугомонный
  проспект. Пересчитал деньги. Вытащил из кладовки пустые бутылки и сложил в большую сумку и авоську.
  Лег спать...
  
   3.
  Здесь, за поворотом, стены лабиринта растворялись во мраке, а дальше - он это знал - слабо серебрились, отражая свет никогда не тускнеющих шаров, лежащих на
  каменных столбах у входа в темницу Божественной Прорицательницы. И под каждым шаром сидели на низких скамьях вооруженные стражники-ксории. Путь от поворота
  до столбов был прямым и длинным, без каких-либо укрытий - только отвесные гладкие стены, только холодная каменная толща вверху и внизу. Это был узкий проход в глубине
  гигантской горы, чья вершина вздымалась выше облаков, горы, нависающей над серыми водами залива Теплых Дождей. Сотни ходов источили гору, образуя лабиринт, в центре которого находилась темница Божественной Прорицательницы. День за днем, ночь за ночью, начиная с далекой Поры Спокойного Неба, разведчики пробирались вглубь лабиринта, натыкаясь на тупики и завалы, погибая в глубоких колодцах, прикрытых уходящими из-под ног плитами, - но проникали все дальше и дальше, намечая единственно верный путь - и все ближе была Божественная Прорицательница, запертая в темнице в чреве горы.
  Ксории долго и тщательно готовились к похищению Прорицательницы. Их лазутчикам удалось под видом странствующих купцов пробраться в город и остаться там
  до Поры Холодных Ветров, и сделать подкоп под башню. В ночь рождения Божества Пяти Небес, когда праздник был в каждом доме, войско ксориев перевалило через холмы,
  трубя в свои костяные трубы, вызывая на бой сынов Божества Пяти Небес. Огненные стрелы сынов Божества превратили ночь в день, отбросили ксориев к холмам, и вся
  равнина была усеяна замолкшими костяными трубами нападавших. Сыны Божества радовались победе, но радость утихла при вести о том, что башня опустела. Божественная
  Прорицательница исчезла, и остались только слова, начертанные ее рукой на голубом листе с белыми узорами.
  "Ночь радости - ночь печали, ночь смеха - ночь слез. Едино, неразрывно, две стороны небес, и одно переходит в другое, и становится радость печалью, и слезами проливается смех. И в печали возрождается радость, и из слез восстает смех. Две стороны вечных небес".
  Божественная Прорицательница оставила надежду. И от умения разведчиков зависело, сбудется ли эта надежда. Разведчики сделали свое дело: прошли весь лабиринт и
  отыскали темницу. Последнее слово должны были сказать штурмовики. Уничтожить стражей-ксориев и открыть двери темницы...
  Он вслушивался в тишину, лишь изредка нарушаемую резкими голосами стражников, и напряженно ждал того момента, когда начнут действовать Сергей и Валерик, заходящие сбоку, по другому проходу, ведущему к темнице. Пальцы его нетерпеливо перебирали короткие трубки подвешенных к поясу дымарей. Взывайте к своему одноногому толстобрюхому Крадду-Роаллу, злорадно думал он. Пусть принимает мертвецов в свою обитель. Мы освободим Божественную Прорицательницу и навсегда загоним вас, поганых ксориев, в пасмурный болотный край за Великой Грядой, и некого будет вам винить, кроме самих себя - зачем нужно было нарушать условия мира?
  Громкие крики и сухой треск храмовых хлопушек раздались в отдалении почти одновременно - и это значило, что Сергей и Валерик приступили к делу, отвлекая на себя внимание стражников. Он быстро высек огонь, выхватил дымари из футляров и с силой швырнул за угол, в открытое пространство, ведущее к дверям темницы. Пригнувшись,
  бросился следом, срывая с шеи тяжелое ожерелье, и еще успел разглядеть, как стражники, хватая стрелометы, едва не сбивая друг друга с ног, устремились к боковому проходу, навстречу ребятам. Потом все растворилось в плотной желтой пелене, исторгаемой разгоревшимися дымарями. Он понесся вперед, ориентируясь по встревоженным голосам стражников, крикам Сергея и Валерика и треску храмовых хлопушек.
  Желтая пелена над его головой осветилась изнутри, и он понял, что достиг столбов с шарами. Остановился, метнул в невидимую дверь темницы звякнувшее ожерелье и отскочил за каменный столб. Оглушительный грохот перекрыл все остальные звуки, в желтизне расцвел пышущий жаром искрящийся багровый цветок, взвился под своды подземелья и опал, растекся кипящей лужей, открыв рваную прореху в дверях темницы. Оттуда веяло прохладой, и мерцало, колыхалось что-то невесомое, белое с голубизной...
  - Отходите, парни! - крикнул он в клубящуюся пелену, подскочил к исковерканным взрывом дверям и встал к ним спиной, стягивая с запястья еще одно позвякивающее шариками тяжелое кольцо. - Отходите!
  - Давай, Денис! - раздалось в ответ.
  Он отвел в сторону левую руку, а правой начал замах - и в этот миг выскользнувшая из желтизны стрела, выпущенная на звук его голоса кем-то из ксориев, с треском пробила рукав защитного плаща и вонзилась в мышцы.
  - А-а-а!
  Денис проснулся от собственного крика и рывком сел, шипя от боли. Пошарил пальцами вокруг раны и отдернул липкую ладонь. Некоторое время оторопело сидел в темноте, чувствуя, как промокает от крови махровая простыня, потом слетел с дивана и включил свет. Не веря своим глазам, уставился на левую руку, почти от самого локтя до пальцев залитую кровью, перевел взгляд на смятую постель в кровавых пятнах.
  "Если бы не защитный плащ - продырявила бы насквозь", - мелькнула мысль.
  Он еще довольно хорошо помнил свой сон.
  Потом первое потрясение прошло, и Денис приступил к перевязке, как учили в армии. Наконец вымыл липкие руки и опустился на диван, медленно приходя в себя. Боль
  билась под повязкой резкими толчками, отдаваясь во всем теле, и он сомневался, что сможет заснуть. И вообще спать становилось опасно - где гарантия, что в очередном
  фантастическом сне ему не проломят голову? А то и вовсе кастрируют...
  Часы показывали начало третьего. Нужно было хоть как-то объяснить себе все случившееся сейчас и прошлой ночью. Без объяснения жить становилось совсем уж неуютно.
  Размышления оказались делам полезным. Они не только отвлекали от боли, но и принесли, наконец, некоторое душевное облегчение. Он сумел свести концы с концами.
  Сны его были не обычными, а наведенными. Например, со спутников. Или даже не со спутников, а гораздо ближе. С крыши многоэтажной гостиницы "Турист", где
  располагалась аппаратура местного телевизионного канала. Того самого, по которому каждый вечер крутят "видики": индейцы, пришельцы, ведьмы, погони, драки, стрельба и голые сисястые и задастые герлы вперемежку с рекламой разных посреднических фирм, делающих хорошие деньги из окружающего воздушного пространства. Наводят себе разные фантастические сны на ничего не подозревающих граждан. Очередной эксперимент над простыми человеками. В эпоху социализма экспериментировали, в период "перестройки" - тоже, ну а уж как грянуло демократическое настоящее - так это сплошной каждодневный эксперимент. Тренировка на выживание.
  И ведь, скорее всего, не ради забавы возятся хлопцы на крыше "Туриста", размышлял Денис. Где-то он когда-то читал, как рекламировали в Штатах то ли кока-колу, то ли что-то еще. Вставляли текст рекламы между кадрами кинофильма, буквально на доли секунды; зрители рекламу не успевали осознанно воспринять, но в головах-то все
  откладывалось, и после фильма бежал народ хлестать эту самую кока-колу, хоть вовсе и не испытывал жажды. Внушение. Поэтому не будет ничего удивительного в том, если завтра, после таких вот снов, граждане ринутся скупать бумажные пуговицы, срочно выброшенные в продажу какой-нибудь местной фирмой. И он, Денис, ринется вместе со всеми, потому что жизнь ему будет не мила без этих пуговиц. Кто-то сделает деньги и, безусловно, поделится с теми, кто подобную штуку разрешил и поощрил. С теперешними "господами" из здания с колоннами. Вот так. Всякая власть - старая ли, новая ли - прежде всего гребет под себя. Насыщается. Набивает брюхо.
  Все стало ясно и с вчерашним кровоподтеком, и с сегодняшней раной. Откуда они взялись? Действительно, что ли, ранила несуществующая телевизионная стрела? Да все оттуда же и взялись - внушение! Ведь появляются же у фанатиков раны на руках и ногах, в тех местах, куда вбивали гвозди в распятого Христа - показывали такое по телевизору. Стигматы, кажется. При современном уровне науки такое внушить - раз плюнуть. Можно и синяк, и порез, и ожог... Дабы стереть грань между искусством и жизнью. Или выбрали себе несколько объектов в городе - безработных, которых и покалечить слегка не жалко - и тренируются. Оттачивают методику. И пожаловаться некому, разве что в ООН. Ведь заяви в милицию - скажут, что крыша поехала от неустроенной жизни.
  Он заскрипел зубами и выругался. Осторожно устроил на подушке раненую руку и попытался заснуть. Мешала пульсирующая боль, но он все-таки задремал, то и дело
  открывая глаза и перекладывая руку поудобнее. Больше ему, кажется, ничего не снилось.
  
  4.
  Оксана пришла с утра, когда Денис уже сменил заскорузлую повязку, съел вареное яйцо и собирался пойти сдать хотя бы часть пустых бутылок - с одной рукой много не натаскаешь. Она, конечно, сразу поинтересовалась насчет перевязанной руки, и ему пришлось срочно выдумывать историю о большущем гвозде в каком-то заборе. Посвящать Оксану в свои сны он не собирался.
  Бутылочный рейд был отставлен, и некоторое время они целовались на диване. В какой-то момент ему удалось здоровой рукой забраться за вырез легкого Оксаниного платья и нащупать маленький горячий сосок, но Оксана резко отодвинулась и, нахмурившись, погрозила пальцем.
  Что-то у них было не так. Нет-нет да и проскакивала в их отношениях какая-то натянутость. Неестественность. Денис мог представить на месте Оксаны другую. И Оксана, кажется, это понимала. Да что там - его старый диван не привык скучать...
  А Оксана не желала просто так. Он же не допускал и мысли о женитьбе. Примеры были: кое-кто из приятелей вступал в законный брак, а потом с трудом раз в месяц
  вырывался в "сквозняк" на кружку пива.
  И все-таки с Оксаной было веселее, чем без нее. Имелся тут и такой еще интерес: когда же она, наконец, сдастся?..
  В свете солнечного дня, в присутствии Оксаны, ночные потрясения отступили, затаились в дальних закоулках сознания, и жизнь представилась в общем-то неплохой
  штукой. Несмотря на отдельные недостатки. Оксане хотелось на воздух, на природу, хотелось субботнего отдыха - и они вышли из дома и, втолкнувшись в битком набитый троллейбус, отправились на городской пляж.
  Пляж был переполнен. Лежали поодиночке, парами и целыми семьями, играли в карты, вязали, целовались, ели, пили пиво и "Сугоклеевскую", забивали "козла", торговали жевательной резинкой, обсуждали экономическое положение и судьбу Марианны, дремали и сторожили свои вещи. Раскидистые деревья полукольцом обступали пляж, от воды едва уловимо тянуло прохладой, и жара здесь ощущалась не так, как на пыльном асфальте улиц среди каменных и бетонных стен. Купались только неопрятного вида подростки, дико хохоча и переругиваясь, и отдельные граждане, перебравшие "Сугоклеевской". Буро-зеленое содержимое разлившейся у плотины речушки не сулило ничего приятного нормальному человеку. Те, кто очень хотел воды, выстроились в длинную очередь к фонтанчику для питья, приготовив детские ванночки, тазы, ведра, банки, фляжки и высокие бутылки из-под заграничных фруктовых напитков.
  Денис тоже маялся в этой очереди, потому что Оксане, часа два пролежавшей в тени под кустом (какое там загорать после Чернобыля!), захотелось пить. Денис переминался с ноги на ногу, курил и медленно продвигался к фонтанчику, от нечего делать разглядывая окружающих. Возле облупленного стенда с правилами поведения на воде кружком сидели пять или шесть парней. Парни вели беседу, по очереди передавая друг другу стакан и сноровисто поглощая разложенные на одеяле хлеб, сало и лук. Судя по раскрасневшимся лицам парней, угощались они отнюдь не водой и не березовым соком. Один из них - с крепкой шеей и коротко стрижеными волосами - на мгновение обернулся к очереди, выплескивая из стакана остатки, и Денис замер, не сводя с него глаз. Это был Сергей. Сергей из сновидений.
  - Продвигайся, продвигайся, молодой человек, - визгливо сказали сзади. - Не один стоите, люди же тоже хочут.
  Набрав воды, Денис не сразу вернулся к Оксане. Лавируя между отдыхающими, он пробрался к стенду, чтобы еще раз убедиться в том, что не ошибся. Парни переговаривались уже гораздо громче, дымили сигаретами, жестикулировали. Тот, кто в сновидениях был Сергеем, умиротворенно взирал на окружающее, обхватив руками колени. Наткнулся на взгляд Дениса - и рассеялся туман в его глазах, и лицо стало растерянным.
  - Серега, держи!
  Ему сунули в руки стакан, а он все смотрел на Дениса. Потом едва заметно пожал налитыми плечами и потянулся за салом. Денис обогнул компанию и задумчиво направился к Оксане.
  - Идем отсюда,- простонала Океана. - Я здесь уже сварилась. Ты безработный, тебе и свариться можно, а мне нельзя.
  
  5.
  Вечером он, проводив домой Оксану, медленно возвращался по пропахшему горячим асфальтом проспекту. Рука побаливала, на душе было неспокойно. Он не спешил,
  потому что никто его не ждал. Он не спешил, потому что боялся наступающей ночи. Какие сны приснятся сегодня? Какая еще фантазия-сказка обрушится на его бедную
  голову, какое тридевятое царство привидится? Что ожидает его в этом царстве?..
  Он уже объяснил себе случай на пляже. Сергей из наведенных фильмоснов был действительно Сергеем, тоже каким-нибудь токарем-слесарем или там шофером. Засняли
  его те ребята из "Туриста" на пленку и сунули в свой фильм. Вот и все. Они с Сергеем узнали друг друга на пляже, потому что и его, Дениса, тоже засняли и тоже сунули в фильм. Он, Денис, играет главную роль в своем фильмосне, а Сергей в своем. Наверное, такой же временный безработный, только пока без видимых увечий. Без синяков, без резаных, рубленых и колотых ран. Кто-то освоил новый вид бизнеса и насыщается. Как водится, за счет других...
  - Хрен вы, сволочи, за мой счет разживетесь! - громко сказал Денис, делая интернациональный выразительный жест в сторону невидимой за частоколом многоэтажек гостиницы "Турист".
  В голове его сложились сразу два плана самообороны. В первую очередь, нужно постараться не дать событиям в фильмосне зайти слишком далеко. Не допустить очередных кровоподтеков, стрел и пулеметных очередей. А для этого, ложась спать, заводить будильник. Поспал - проснулся, вновь завел - вновь поспал... Конечно, не лучший выход из положения, но все-таки... А уж если не поможет - раздобыть пару гранат (сейчас у вояк можно достать все что угодно, тащат и продают направо и налево), зайти к этим дельцам из "Туриста" и устроить легкий такой скандальчик с поломкой аппаратуры. Для начала - без жертв...
  Восстановив после принятия такого решения душевное равновесие, Денис подмигнул бледным звездам и свернул к своему дому.
  Вскоре, однако, душевное равновесие опять нарушилось. Потому что ужинать пришлось все теми же яйцами и водой из банки. Наваливалась ночная духота, в животе бурчало, под потолком собирались в стаи комары, слетавшиеся из сырых подвалов и от заболоченной речушки. Чтение местной газеты тоже никак не добавляло хорошего настроения. Вот уже больше года вовсю обсуждался вопрос о немедленном переименовании города, которое, безусловно, сразу решит все проблемы и превратит захламленную территорию проживания трехсот тысяч человекоединиц в Небесный Иерусалим. Не радовало интервью с высоким милицейским чином: чин ссылался на десяток объективнейших причин роста преступности. Бастовали работники больниц. Пикетчики у горсовета вяло требовали отставки "товарищей-господ"... Из-за разрыва экономических связей остановился еще один завод - "Гидродинамо"... Бранили друг друга какие-то местные депутаты... Отказывались от сотрудничества коварные зарубежные друзья, на которых столь уповали... Нечем было вести очередную битву за урожай...
  У него заныли зубы. Отложив газету, он некоторое время тоскливо смотрел в никуда. Потом завел будильник и лег, но долго еще не мог заснуть.
  
  6.
  Темнота была наполнена странными звуками: что-то хлюпало и шелестело, изредка сверху раздавался какой-то скрежет и тонкий свист, а издалека, из глубины чащи, доносились тяжелые вздохи и тихий стук. Темнота казалась живой и недоброй. Он медленно пробирался вперед, тщательно шаря перед собой носком сапога, прежде чем сделать очередной короткий шаг. Главное - не потерять Тропу, уйти как можно дальше от Скользких Камней и во что бы то ни стало дождаться рассвета. Дожить до рассвета и не потерять Тропу...
  Это, конечно, был самообман. Он прекрасно понимал, что Тропа вряд ли приведет его к Пяти Лучам. В этот раз синим бэррам наконец удалась хитрость - и вот результат: он безоружен, он бредет во тьме наугад, и кто поручится, что утрамбованная почва под подошвами - действительно настоящая Тропа, а не...
  Он не успел остановиться. Тропа предательски расползлась, превращаясь в бездну, из глубины которой, заглушая все другие звуки, несся назойливый звон. Он падал навстречу звону, сердце отчаянно билось, в темноте перед глазами всплывали обнаженные изуродованные тела пещерников, вросшие в землю Скользкие Камни и зловещие лица синих бэрров...
  Дыхание перехватило, Денис отбросил подушку и охнул от боли, потревожив раненую руку. Спустил ноги с дивана и немного посидел, соображая. Потер виски. Включил свет.
  План самообороны, вроде бы, удавался; во всяком случае, до телесных повреждений дело не дошло. Теперь опять завести будильник и попытаться заснуть. Может быть, отстанут, коммерсанты недоделанные...
  - Гады, - пробурчал Денис, ставя будильник на полку. - Спи спокойно, прорвемся.
  ...Однако заснуть не удавалось. Он бродил по комнате, курил, пил воду, пытался читать, закрывал глаза и втискивал голову в подушку, мысленно считая до ста, до двухсот и до тысячи - но бессонница не отступала. Возможно, подсознательно он боялся продолжения сна с падением в черную бездну. Наконец, в четвертый или пятый раз переставив стрелки будильника, Денис обессиленно сел, с отчаянием посмотрел на начинавшее светлеть окно, привалился спиной к стене и задремал.
  Свет за окном разгорался, словно из небесных глубин приближался кто-то с огромным фонарем. Окно... Какое окно? Он заворочался на чем-то мягком и шуршащем,
  попытался встать, держась за холодную стену, проваливаясь сапогами в это мягкое и шуршащее, и в нарастающем свете увидел под ногами кучу сухой болотной травы.
  Быстро осмотревшись, он понял, что попался-таки в ловушку синих бэрров. Стены небольшого квадратного помещения поднимались вертикально вверх, теряясь в темноте; он не сомневался, что высоко над головой зияет провал, разверзшийся под его ногами на ложной Тропе. Одну из стен рассекал довольно широкий проход - именно оттуда, все усиливаясь, лился загадочный свет.
  Он съехал на каменный пол, приготовившись к самому худшему (ему ли было не знать синих бэрров!) - и услышал приближающиеся тяжелые шаги. Свет в проходе закрыла чья-то тень. Темная фигура вступила на дно колодца - и ноги его подогнулись, а пальцы беспомощно зашарили по поясу в поисках оружия. Но оружия не было, он лишился его у Скользких Камней...
  Квадратное помещение вновь осветилось, и двугорбое чешуйчатое чудовище, волоча за собой шипастый хвост, расставив когтистые лапы и раскрыв зубастую пасть,
  медленно направилось к куче травы. Оно зашипело - и прокатилась в воздухе волна смрада. Смрада болот и гниющих трупов. Оно раздуло пупырчатое горло в потеках
  зеленой слизи и с треском расправило гребень. Треугольные холодные выпученные глаза под бородавчатым лбом вперились в жертву. С грохотом рухнула плита, закрыв проход в стене. В колодце остались чудовище и жертва.
  "Не-е-ет! - мысленно закричал он, вжимаясь спиной в кучу травы. - Не-ет!.."
  Чудовище сделало еще один шаг.
  "Нет! Только не это!"
  И вдруг, как удар молнии, ворвалась какая-то непонятная мысль:
  "Надо, чтобы зазвонил будильник!"
  Денис выскользнул из кошмара - в ушах еще звучал собственный вопль, - с силой ткнулся лицом в простыню, вытирая пот, хватая воздух пересохшим ртом, с ужасом
  думая, что сердце вот-вот проломит ребра и упадет на диван. Оторвал простыню от лица - и чуть не задохнулся от нахлынувшего смрада. Смрада болот и гниющих трупов. В
  утреннем свете на него надвигалось от окна чудовище из сновидения, надвигалось, расставив когтистые передние лапы и раскрыв зубастую пасть.
  Он не помнил, как оказался на кухне. Чудовище с шипением пробиралось по коридору мимо ванной, обдирая обои чешуйчатыми боками. Выбора не было: прыжок с пятого этажа на асфальт не сулил никакой надежды. На крики о помощи и панику просто не оставалось времени. Надо было действовать, постараться избавиться от этого
  немыслимого порождения кошмарного сна. Денис бросился к газовой плите, за которой лежали длинные прутья арматуры - вынес с завода, Толян просил для дачи, да так и не пришел до сих пор, - схватил ржавый стержень и прыгнул навстречу монстру, ломившемуся в закрытую стеклянную дверь.
  "Ну-ка, вспомни, чему учили в армии", - подумал он.
  Звенело, разбиваясь, стекло, хрустело на полу, всю кухню заполняло шипение, тошнотворно пахло болотной пучиной и падалью, - а он, орудуя стержнем как пикой, наносил все новые и новые удары, метя в треугольный мокрый глаз и уворачиваясь от длинных когтей.
  Потом, содрогаясь от отвращения, перепрыгнул через осевшую на пол вонючую тушу, влетел в комнату, подхватил футболку и джинсы и босиком выскочил из квартиры.
  
  7.
  В парке было тихо и пустынно. За редкими деревьями громоздились старинные закопченные корпуса "Красного молота". Тишину раннего воскресного утра нарушало
  только беспечное чириканье воробьев, суетившихся на дорожках. Денис сидел на скамейке, поджав под себя ноги. Ходить босиком по асфальту оказалось с непривычки не
  очень приятно, но он готов был брести хоть по колено в снегу, лишь бы не возвращаться домой за кроссовками.
  Он не знал, куда бежать, к кому обращаться за помощью, как быть с той убитой вонючей тварью. Вообще, каким образом продолжать существование, находясь в плену
  диких снов, превращавшихся в реальность. Никакая сила не смогла бы заставить его вернуться в собственную квартиру. Оставалось покорно заснуть, получить во сне удар по затылку от какого-нибудь пучеглазого и пятирукого - и никогда уже не проснуться...
  Он утомленно закрыл глаза.
  - Прогулки на рассвете бывают весьма полезны, - раздался сбоку тихий надтреснутый голос.
  Денис вздрогнул и повернул голову. На дальнем конце скамейки, скрестив ноги, сидел невзрачный старичок в мятых брюках и мятом пиджачишке, смахивающий на
  бомжа, переночевавшего в ближайших кустах. Денис не был настроен вести беседу, но дальнейшие слова бомжа заставили его встрепенуться.
  - Ты и твои товарищи очень ловко расправились с шшатами, - сказал старичок. - И Божественную Прорицательницу ты выручил. И от синих бэрров ушел. Молодец.
  Денис медленно опустил ноги на землю. Медленно встал. Медленно подошел к одобрительно глядевшему на него старичку.
  - А-а, так это ты, с-сука, в "Туристе" работаешь? - с тихим бешенством спросил он. - Это ты кино там крутишь?
  Он потянулся к редкой бороденке старичка, намереваясь вцепиться в нее, раскрутить старичка и шмякнуть о скамейку. Чтобы и дух вон!
  - Не спеши, Денис Курбатов, меня ведь здесь нет, - предупредил старичок, но разъяренный Денис уже ничего не слышал.
  Пальцы его сжались, потянули за бороденку, однако поймали только воздух. Еще ничего не сообразив, думая, что старикашка ловко увернулся, Денис пнул его ногой и чуть не упал: бомж оказался бестелесным, как призрак...
  Вновь обретя способность соображать, Денис попятился и сел на дорожку, распугав воробьев.
  - Меня здесь нет, - добродушно повторил старичок. - Я только образ. Видимость. А на самом деле нахожусь в другом месте и выгляжу, конечно, не так. Поздравляю, ты выдержал проверку.
  - Проверку? - Денис потряс головой. - Какую проверку? Сны - это проверка?
  - Да. Стандартное испытание, экзамен. Механизм довольно прост...
  - Откуда ты взялся, дед? - перебил его Денис, зная уже, что происходящее не сон, не розыгрыш и не бред, и что никакой это не дед, а тот самый, из видеофильмов про
  инопланетян.
  - Взялся я не отсюда, - все так же добродушно отозвался собеседник. - Думаю, для тебя, Денис Курбатов, это не самое главное - ты все равно не знаешь тех мест. Главное
  другое: мы предлагаем тебе стать защитником. Но не здесь, а в других местах, возможно, чем-то похожих на твои сны.
  - Чего-чего? - ошеломленно выдавил Денис. - Каким защитником?
  - Защитником тех, кто нуждается в защите. У тебя есть способности, у тебя должно получиться.
  Денис некоторое время разглядывал заводские корпуса. Он уже все понял и принял, и больше не сомневался в реальности происходящего.
  - Что мне с вашей тварюгой делать? - наконец хрипло произнес он. - Она же там, на кухне у меня.
  - Не беспокойся, ее уже нет. Она ведь тоже... образ своего рода, как и я. Позволь кое-что пояснить, предваряя твои вопросы. Обычно ведь интересуются одним и тем же.
  - А что, кто-то уже согласился... в защитники?
  - Да, многие. В частности, известные тебе Максим и Валерик. Сейчас мы занимаемся Сергеем. Итак, тебе предоставляется возможность перебраться в другое место. Куда именно - не имеет значения. Ну, допустим, на другой край Вселенной. Главное - это место обитаемо и там есть кого защищать. Так же, как есть и те, от кого нужно защищать.
  - Надолго? - быстро спросил Денис, впиваясь взглядом в инопланетного собеседника.
  Старичок неопределенно развел руками:
  - Скорее всего, навсегда. Хотя, в принципе, возвращение возможно. Видишь ли, Денис, никто еще не пожелал вернуться. Никто. Мы предлагаем жизнь опасную - но
  интересную. И не один мир, а десятки миров.
  "Мама... Сестренка... Оксана... - лихорадочно думал Денис. - А впрочем..."
  И мама, и сестра жили своей жизнью. А Оксана... Что Оксана?.. Найдет свою половинку, свое счастье - мужиков хватает.
  - Интересная жизнь, - продолжал искуситель, явившийся в образе невзрачного старикашки. - Рядом с тобой будут и другие. Максим, Валерик. И не только мужчины.
  Денис встал с дорожки, машинально отряхнулся и, поеживаясь, приблизился к скамейке.
  - Почему именно я? Почему именно мы?
  - Видишь ли Денис, не все способны. Вы, люди, существа весьма своеобразные. Но и у вас не все согласны.
  - Ага. От добра добра не ищут, да? В других, скажем так, регионах планеты. Я прав?
  Некто в образе пожилого человека едва заметно кивнул.
  Господи, если бы это происходило в книге, где он, Денис Курбатов, по воле автора был бы положительным героем!.. Он, положительный герой Денис Курбатов, бывший
  учащийся ПТУ, бывший военнослужащий бывшей Советской Армии и временно не работающий токарь-фрезеровщик - передовой рабочий класс! - мощного предприятия с гневом отверг бы провокационное предложение гнусного представителя определенных инопланетных кругов, строящих козни в отношении молодой независимой державы.
  Но он не был героем книги. Он был участником повседневности.
  - Ну что, принимаешь наше предложение?
  Денис вновь задумчиво посмотрел на черно-серые корпуса "Красного молота". Воробьи копошились в мусоре у опрокинутой разбитой урны. Наступало очередное утро, и от мертвой речушки, как всегда, потянуло гнилью.
  1992
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"