Аннотация: Вторая часть книги в процессе. Проект возобновлён
Вторая часть
Три дня на Поле Чудес
День первый.
Москва, ОВД Басманного р-на.
Полезно порой следить за своими словами
День начался привычно-нудно. С утра пришлось сидеть в ОВД на долгом и совершенно бессмысленном инструктаже - раз в неделю нам, с упорством, достойным лучшего применения, вдалбливают в голову последние распоряжения по МВД, касающиеся профилактики терроризма. Профилактики, вы только подумайте! Ну а как же - исламисты, страна в кольце врагов... того гляди, встанем и хором запоём "Если завтра война, если враг у ворот".
Вы поймите меня правильно: патриотизм и цинизм у меня смешаны в нужной пропорции, я люблю свою страну и очень не люблю всяческих уродов с поясами шахидов - но когда начальство начинает изъясняться в фразеологии некоторых чересчур патриотичных политиков, меня это выбешивает. Лучше уж высокий казённый штиль: "В соответствии с ранее поступившим распоряжением по УВД гор. Москвы от...".
А кто меня спросил? Да никто - я сейчас даже не штатная единица, а так, необязательный довесок, головная боль - Онуфриев Ярослав Леонидович, стажёр следственного отдела Басманного ОВД города Москвы. Выпускной курс МГЮА, кафедра уголовно-процессуального права, заведующий профессор наш Воскобойников. Я специально попросился на преддипломную практику в ОВД - давно решил двинуть в розыск.
В нашей академии мало кто стремится в УгРо. Раньше-то студенты были, по большей части либо мажоры, либо зубрилки. Но как представился старый ректор, многое изменилось: ушла излишняя академичность и строгость. При новом начальстве появились редкие экземпляры творческих идеалистов, оживилась студенческая жизнь, которую раньше душили, как могли. И кроме тех, кто шёл в предпринимательское право и гражданский процесс, стали попадаться и энтузиасты-"уголовщики". Те, кто мечтает о лаврах капитана Жеглова или Давида Гоцмана.
К преддипломке у нас традиционно подходят спустя рукава: ищи что по душе, договаривайся, только кафедру не напрягай. Сам старайся, если есть желание и связи. У меня как раз нашлись: посодействовал приятель Коля Миркин, уже два года работавший в отделе системным администратором. Тем более, что перед академией я честно оттянул год срочной, что в нашей альма матер большая редкость - два-три уникума на курс.
На кафедре не возражали - тем более, что и тему диплома я выбрал прямо-таки классическую для практики в УгРо: "Предварительное расследование как стадия уголовного судопроизводства". Направление на стажировку оформили за пять минут; живу я на Электрозаводской, так что до нового места службы рукой подать - две остановки и десять минут пешком. Впрочем, побегать на своих двоих приходится от души - опера, как и волка ноги кормят, эту прописную истину мне, как стажёру, сообщили первым делом. Признаться, я, хоть и шёл в Басманное ОВД по знакомству, ожидал, что отношение ко мне будет самым что ни на есть наплевательским - ну как же, прислали обузу, возись с ним ещё, а у самих дел... Так, в общем, и оказалось, дел у Басманных сыскарей действительно невпроворот, а вот штаты наоборот, не заполнены - буквально за неделю до моего появления, отдел лишился сразу двух сотрудников - капитан Веденякин ушёл с повышением в главк, а другой опер, Борис Мареев, загремел в клинику с острым нервным расстройством. Такое, оказывается, случается и с полицейскими - врачи уверяют, что раньше чем через полгода на службе его лучше не ждать.
Так что мою персону в отделе законно восприняли как "кадра на вырост", а потому воспитывать взялись сразу и всерьёз. К тому же, кто из оперов откажется лишний раз погонять по своим делам бесплатную рабсилу, да ещё и с высшим юридическим? Так что, домой я добирался на гудящих ногах, выматываясь сильнее, чем на тренировках перед городским чемпионатом по пятиборью, куда стабильно проходил последние несколько лет. Вот и сегодня: не успел закончиться инструктаж, не успели "старшие товарищи" раздвинуть по местам стулья, собрать бумаги, покурить на лестничной площадке второго этажа, где всегда кучкуется народ после инструктажей, - как меня уже выцепил из общей утомлённой долгими поучениями массы мой непосредственный босс, капитан Верховцев, акула сыска басманного масштаба.
***
- И за что же мне такое счастье, товарищ капитан? - сказать, что я был растерян - значило сильно смягчить ситуацию. Несколько минут назад, услышав от капитана Верховцева заветное: "Зайди-ка, стажёр, тут тебе решили поручить кое-что самостоятельное..." я влетел в кабинет босса, как на крыльях. Этого энтузиазма хватило ровно минуты на три - до того момента, как я пробежал глазами первый листок в тощенькой папке. Капитан подал мне её с двусмысленной улыбкой - будто под бледно-жёлтым старорежимным картоном с крупной надписью "Дело Љ..." скрывалось нечто скабрёзное.
- Напомни-ка, стажёр, - снисходительно потянул капитан - что ты там вчера после планёрки позволил себе высказаться по вопросам литературы? Остроумно так, с перчиком, коллеги ещё смеялись?
Ах, вот оно что... "Нам умные не надобны, нам надобны верные". И ведь предупреждал меня Макеев, что начальник следственного отдела во-первых, обожает современную "мужскую" литературу про супергероев, пальбу и визиты в прошлое, а во вторых, лишён даже зачатков чувства юмора? Что, впрочем, не мешает ему быть одним из самых крутых сыскарей столицы.
Увы, Боря уже вторую неделю парится в нервной клинике Алексеевской больницы. И когда я собрался сострить по поводу попавшегося мне на глаза томика с узнаваемым логотипом одной псевдо-исторических серий фантастики, заткнуть меня оказалось некому. Томик я приметил на начальственном столе в комнате для инструктажей - бывшем "Красном уголке", как рассказал мне Боря - и оставил ее там самолично начальник отдела сыска, майор Михнёв. Но так я эже не знал! Я разглядел только обложку, на той красовался бравый спецназовец в пятнистом камуфляже, под сенью российского триколора. В одной руке молодец держал совершенно не подходящий к его костюмчику пулемёт Льюиса, а другой перерезал горло отвратительного вида типчику в типично комиссарской кожанке. Фуражку типчика украшала голубая пентаграмма, а физиономия... за такую картинку где-нибудь в Германии можно схлопотать неслабый срок по антисемитской статье. Название оказалось соответствующим: так что сдерживаться я не собирался, и не обратил внимания на то, как враз стих смех вторивших мне коллег. Закончив очередной остроумный пассаж я всё же учуял неладное, и обернулся, вслед за напряжёнными взглядами сыскарей, уставившихся на что-то у меня за спиной. Майор Михнёв - надо же, как незаметно подобрался, он что, в мягких тапочках ходит по управлению? - одарил меня доброй улыбкой и величественно проследовал в свой кабинет. А я остался на лестничной площадке, служившей отделу курилкой, всей кожей ощущая сочувственно-иронические взоры...
Ну что ж, за что боролись - на то и напоролись. Будет мне и пентаграмма, и роковые тайны. Стажёр Онуфриев получил редкую возможность раскрыть одно из самых резонансных дел современности...
Вот уж точно - "язык мой - враг мой". Сбежать, что ли, в охранники?
День первый.
Москва, где-то в центре
Первое впечатление - самое сильное
Алиса не удивилась. Вообще. Только что на тротуаре никого не было - и вот уже стоят и озираются трое, все в архаичном, явно не по сезону, зимнем платье. В точности, как описывала бдительная собачница Антонина Сергеевна...
Первым из троих "гостей" бросился в глаза господин с аккуратной тёмной бородой, богатырского телосложения, в каракулевой шапочке и необъятной шубе нараспашку. Рядом с ним - смутно знакомый парень лет двадцати с небольшим, в тёмно-серой шинели старомодного покроя; парень поддерживает под локоть скособоченного мелкого рыжеватого дядечку в пенсне.
- С сезоном-то ошибочка вышла, господа. Не жарко?
Это дядя Юля. Даже в такой момент не может удержаться - иронизирует, не желая показать удивления. Молодой человек с изумлением воззрился на "комитет по встрече":
- Да нет, мы... вы что, ожидали нас?
- Ваша правда, с погодами мы малость не угадали - не стал спорить крупный господин. Он постучал битинком о ботинок, сбивая с подошв комья снега. Те падали на горячий асфальт и немедленно растекались тёмными лужицами. - Ну так ведь издалека добирались, вот и обмишулились. Шутка сказать: сто тридцать лет без малого, это вам не жук чихнул, верно, Вильгельм Евграфыч?
Тип в пенсне не отозвался - похоже, сил у него хватало только на то, чтобы не повалиться на асфальт и не уронить проволочную конструкцию, который он судорожно прижимал к груди. А штучка-то знакомая... точно, в переплетении проволок видны знакомые чёрные бусинки!
И тут Алису повело, да так, что она чуть не повалилась на тротуар. Господин в шубе еле успел её подхватить. "Искалка" полетела на тротуар; лоб девушки покрылся крупными каплями пота, ноги не держали...
-Что-то вы, друзья мои... - тревожно, уже без тени иронии начал дядя Юля, но молодой человек в шинели перебил его:
- У меня здесь, квартира рядом! Давайте попробуем туда добраться. Это совсем недалеко - за угол, потом два квартала и немного дворами...
Алиса подняла глаза на говорившего. В глазах всё плыло, колени подкашивались...
- Смольский! Дядя Юля, это же пропавший Смольский! - и снова повисла на руках господина в шубе, будто этот вскрик отняла у девушки остаток сил. Плюгавый господин закашлялся, побелел как бумага, и, в свою очередь, тоже чуть не повалился на тротуар.
Алиса оставалась без чувств совсем недолго, пару-тройку секунд. Придя в себя, девушка обнаружила, что её усаживают на заднее сиденье "Короллы", а дядя Юля, чертыхаясь сквозь зубы, запихивает в багажник приборы, загромождавшие салон. Здоровяк пристроил Алису на краешек сидения, и теперь старался вовсю, обмахивая её сложенной вдвое каракулевой папахой. Рядом Смольский пытался запихнуть на переднее сиденье скрюченного Вильгельма Евграфыча - так, кажется, его назвал Гиляровский? Проволочная конструкция сиротливо притулилась на капоте.
- Вижу, обоим операторам перехода стало плохо. Так каждый раз случается?
- Похоже, да. - растерянно отозвался Роман Смольский. - В прошлый раз Вильгельм Евграфыч тоже лишился чувств, мы его на руках отнесли в дом. Вот, в этот самый - и мотнул головой на двухэтажное здание напротив. - Я же говорю: надо их ко мне, пусть отойдут немного...
Тошнота отпустила, мир вокруг приобрёл чёткость. Алису по прежнему, слегка качало, но это уже можно пережить...
- Вы кто? - обратилась девушка к здоровяку - отстраняя рукой его каракулевый "веер". - Спасибо, этого не надо, мне уже лучше...
- Прошу прощения, не представился, сударыня. Недосуг было - вы вон, в обморок свалились. Гиляровский Владимир Алексеевич, репортёр "Московских ведомостей"
- Что, настоящий? - опешила девушка.
- Простите, не понял?
- Ну в смысле, Гиляровский - настоящий? Тот самый, который "Москва и москвичи"?
Эту книгу Алиса, разумеется, читала - ещё давно, в школе. В отцовской библиотеке нашлось раннее, тридцатых ещё годов, томик в черной затёртой кое-где до белизны коленкоровой обложке с тиснёными буквами заглавия.
- Хм... да, я пишу очерки статьи - и про Москву и про жителей. Об отдельной книге, признаться, пока не думал, хотя, мне говорили, что я её написал. То есть, ещё напишу...
И господин, назвавшийся Гиляровским, закашлялся, скрывая замешательство. Было, впрочем, видно, что он доволен.
- Вы представить себе не можете, господа, до чего это приятно - оказаться в далёком будущем и вот так, сразу, встретить прелестную юную особу, знакомую с моей писаниной!
- Может, все-таки отложим реверансы и пойдём к нам домой? - перебил Роман Смольский. - Хочу напомнить, господа, что за безопасность отвечаю я. Здесь мы слишком привлекаем внимание!
- Поздно спохватились. На нас уже смотрят в три глаза. - И дядя Юля кивнул на торцевую стену красной кирпичной пятиэтажки.
- Вон, в третьем с краю окошке что-то блестит - наверняка объектив!
- Получилось! - воскликнул вдруг господин в пенсне, - Получилось же, Роман Дмитрич! Мы же прошли!
***
Ключ легко провернулся в скважине - за время отсутствия хозяев никто не поник в квартиру, не сменил замок, не попытался присвоить бесхозную недвижимость. Ромка, неудобно перехватив кипу счетов, конвертов, листовок, - почтовый ящик, разумеется, был переполнен - боком протиснулся в прихожую и тут же нырнул куда-то влево. Гиляровский посторонился, пропуская Алису; за ней вошёл, с интересом озираясь, Евсеин.
Девушка осмотрелась. Квартира была весьма необычна - на взгляд жительницы спальных районов, привыкшей к рациональной планировке малогабаритного жилья. Просторная, круглая прихожая; три двери, две, похоже, в комнаты? Так, а за этой, полуоткрытой - короткий коридор. Кухня, санузел? Видимо, так. Высоченные потолки, побольше четырёх метров, лепнина, не пенопластовые крашеные муляжи, которых навалом на любом строительном рынке. Пол в прихожей - редкие в наше время крашеные доски; местами краска вытерлась до дерева. Наверное, лет сорок не меняли, а то и больше... кто в наше время в центре Москвы покрывает пол досками? А ничего так жили брат с сестрицей, квартирка, да ещё и у самого Садового кольца, большущих денег стоит!
В комнатах успел поселиться запах пыли. Сквозь него пробивалась отчётливая нотка плесени - как это всегда бывает в домах, откуда надолго ушли хозяева. Хотя, не так уж и надолго - сколько времени прошло с момента, когда закрылись эти самые порталы?
- Месяца три с небольшим, как я понимаю... - Роман будто ответил на незаданный вопрос. - Забавно... а у нас там прошло больше года. Вы же вроде, говорили, Вильгельм Евграфыч, что тут день за десять идет? Так значит, должно было меньше месяца пройти, так?
"У "нас"? - машинально отметила Алиса. - А парень, похоже, уже воспринимает себя жителем того, девятнадцатого века? - Впрочем, наверное пройдёт - вот поживёт немного дома и... Однако - бурной радости по случаю возвращения что-то не заметно..."
- Ну, не знаю, не знаю - ворчливо отозвался доцент. - Вообще-то да, должен быть масштаб один к десяти; но откуда нам знать, как изменилось течение времени с момента закрытия портала? Да и бусинки на этой стороне остались - мало ли у кого они?
- Тот бандит... то есть Андрей, парень, что рассказал мне о вас... ну, неважно, в-общем - так он говорил, что сразу же выбросил бусинку, когда его арестовали! - встряла Алиса. - А в записках господина Семёнова я прочла, что надо, чтобы она была у кого-то, кто уже проходил через портал, и тогда время будет идти одинаково. Возможно, тут есть ещё одна, у кого-то другого?
- Тогда бы у вас прошли те же 13 месяцев. - возразил Евсеин. - Но утверждать не возьмусь, кто знает, какие фокусы выкидывает время, после того, как порталы закрылись? Да и бусинка могла не всё время быть при хозяине... На данный момент мне ясно лишь одно: сейчас время на той стороне и здесь течёт для нас одинаково. И когда мы вернёмся - там, в прошлом, пройдут те же самые три дня.
Скрипнула дверь - на пороге стоял Роман Смольский. За его спиной виднелась большая комната с высокими окнами; посреди комнаты - большой тёмного дерева круглый стол на прихотливо изогнутых ножках.
"А вышел через другую дверь - отметила Алиса. - Видимо, в кухню ведёт ещё одна? Ну, да, если это гостиная, то естественно - для старых домов, разумеется, сейчас так уже давно не строят. А удобно, ничего не скажешь..."
- А почему три дня, Вильгельм Евграфыч? - осведомился молодой человек. - Может, мы тут побольше побыть захотим? Или, скажем, завтра сгонять назад зачем-то понадобится?
- Евсеин раздражённо глянул на него поверх пенсне.
- Я всё никак не пойму, Роман Дмитрич, чем вы вообще меня слушаете? - поинтересовался он. - Я же несколько раз вам повторил - это не нормальный портал, вроде тех, какими мы пользовались раньше! Это всего лишь временная червоточина, наведённая по отпечатку прежней, и продержится она никак не более семидесяти часов, рассеется после очередного прохода. Вот вздумай вы сейчас "сгонять", как вы выразились, "на ту сторону" - и остальные вынужденно застрянут здесь, в будущем, потому что заново навести проход уже не выйдет. Отпечаток слишком зыбкий, рассеется окончательно...
- То есть у вас, господа пришельцы из прошлого всего трое суток? - осведомился дядя Юля, входя вслед за Гиляровским в прихожую. - Что ж, весьма любопытно. И чем же вы собираетесь заняться?
Евсеин с удивлением воззрился на старичка.
- Вы ведь явились сюда с какой-то конкретной целью, не так ли? Или это был просто эксперимент? Остаться здесь вы, как я понимаю, вы не намерены? Или у молодого человека иные планы? - и Юлий Александрович покосился на Романа.
***
- Так значит, это вы с сестрой познакомили Никонова с Геннадием? - допытывалась Алиса. - И, если бы не вы - это компания террористов в прошлое не попала бы?
- Не, ну откуда мы знали? Оля тогда с этим Геной всерьёз любовь мутила... то есть это она думала, что всерьез! А я ваще полгода, как дембельнулся - а тут такая история! Что мы вообще понять могли? Олька в школе историю всегда терпеть не могла, я в армии забыл все, что выучил - а Гена этот всё на свете знал, излагал, как по бумажке!
"Что-то я всё время оправдываюсь? - в который раз уже попробовал осадить себя Ромка. - Ну почему, какую тему не возьми - эта девица-журналистка всё повернёт так, что мне приходится объяснять, что я не виноват, что не хотел, и вообще не был в курсах?
- А когда шарик к ним попал - вы что, не могли объяснить Ольге, что нельзя выпускать такой ресурс из своих рук? - продолжала наседать Алиса. - Не понимаю вас, Роман. Всё же старший, мужчина в семье - о чём вы думали? Или вас в Армии вообще думать отучили?
"Ну вот, опять... - тоскливо подумал молодой человек. - И что привязалась, коза крашеная... -
Проблема была в том, что девушка Ромке понравилась, и спорить с ней не хотелось совершенно. Тёмные волосы, узкий, точёный профиль, немыслимые сапфировые глаза.... хотелось соглашаться, поддакивать, вызывать улыбку на очаровательном личике. Хотелось... а вместо этого - град острых, как осколки стекла вопросов, и никого шанса перевести разговор на другую тему - например, на то, что она собирается делать сегодня вечером...
Да что ж это такое, в самом-то деле?
- Молодые люди, чайник вскипел, пойдёмте!
В дверях гостиной показался старик-учёный. Из-за спины его выглядывал Евсеин; эти двое уже час как не вылезали из кухни - уединились под предлогом приготовления чая, а вместе этого из-за неплотно закрытой двери раздавался невнятный бубнёж, обширно пересыпанный малопонятной научной терминологией. Гиляровский некоторое время присутствовал при учёной беседе, но тоже не выдержал - вернулся в гостиную и теперь вовсю развлекался "допросом с пристрастием", который Алиса устроила хозяину квартиры.
После того, как гости из прошлого и члены "комитета по встрече" перевели дух, Ромка предложил сгонять в соседний круглосуточный магазинчик - купить что-нибудь к чаю и вообще. В холодильнике нашёлся лишь закаменевший кирпич бородинского, жалкий кусочек масла да пара банок консервов - брат с сестрой, получив доступ к порталу, довольно быстро приохотились питаться "на той стороне". В средствах они недостатка не испытывали, спасибо Никонову и Семёнову, а качество провизии... тут и говорить нечего. Потому - холодильник пустовал задолго до того, как хозяева квартиры окончательно перебрались в девятнадцатый век.
А Алиса никак не унималась:
- Ну ладно, я понимаю, портал закрылся. Но почему вы заранее - ещё раньше, пока дорога была открыта! - не соизволили вспомнить о том, что здесь, в нашем времени, есть пожилая женщина, которая все глаза выплакала, разыскивая пропавшего сына? Валентин, кажется? Что вам, молодые люди, мешало хотя бы дать ей знать, что с нм произошло?
- Валентин? - Ромка отвёл глаза. - Так он... в общем, убили его. Давно ещё, мы тогда с Геннадием разбежаться даже не успели. Да мы и узнали-то об этой истории только потом - вон, Владимир Алексеич просветил...
И кивнул на Гиляровского. Тот пристроился на тахте у стенки и с интересом вслушивался в беседу.
- Это вы о том несчастном, которого застрелили на Хитровке? Да, припоминаю, не повезло пареньку. Две пули из "дерринжера", одна в сердце, другая в лёгкое - так мне, по крайней мете, поведали в университетском морге. Сразу умер, без мучений...
- Умер? - ахнула Алиса, прижав ладони к щекам.- Несчастная мать... вы бы видели, что она мне... в смысле, в блоге Стопкина написала! Я читала - прямо сердце разрывалось! Как же ей теперь сообщить?
Из осторожности Алиса пока не стала открывать гостям из будущего всех своих козырей - рассказала, что прочла о загадочной истории со странным бредом пациента их института Сербского и исчезновениями людей в полу-анонимном блоге, в интернете, и увлеклась расследованием. Разумеется, и о своём не вполне законном визите в квартиру Семёновых девушка тоже пока решила умолчать - мало ли как дело повернётся?
- Да, как-нибудь надо объяснить, конечно.. - уныло кивнул Ромка. - Ну да, сын всё-таки, можно понять. Хотя, самого-то Валентина жалеть незачем. Он с самого начала был с Геннадием, и только и думал, как бы сделать что-нибудь эдакое... выделиться, короче, хотел, ботан! Потому, наверное, и на пулю нарвался - сдуру...
Алиса кинулась возражать, но Роман уже успел взять себя в руки:
- И вообще - что это вы мня допрашиваете? Кто вы такие со своим дядей Юлием? Ну, подумаешь - прочли что-то там, встретили нас на улице, так и что с того? - и Роман вдруг замолк, и уставился на Алису с нескрываемым подозрением:
- Кстати, милая барышня - ну я понимаю, расследование, интернет, то-сё... а скажите-ка мне, откуда вы зёрнышки к "искалке" взяли? Уж точно не в блоге этого вашего Стёпы ?
Алиса поперхнулась глотком чая и беспомощно уставилась на Гиляровского. Тот хохотнул:
- То-то, дорогая коллега! Вот вам совет старого газетного волка - следите внимательнейшим за словами, чтобы не пришлось давать неудобных объяснений. А то ведь теперь молодой человек вас, пожалуй, не оставит в покое, пока вы ему не ответите...
Роман кивнул с мрачной решимостью.
- Да вы, Роман Дмитрич, не переживайте так. 0 продолжал репортёр. - Несомненно, у мадемуазель Фроловой, как и у меня, имеются кое-какие профессиональные секреты, и она не спешит их раскрывать. Давайте уж мы с вами отнесёмся к этому с сочувствием - не сомневаюсь, что рано или поздно всё прояснится.
Алиса, почувствовав поддержку, очаровательно улыбнулась Гиляровскому. Ромка, наоборот нахмурился - опять он остаётся в дураках?
- Вот так, Роман Дмитрич, и действует наш брат газетчик, - усмехнулся Гиляровский. Хоть мы с мадемуазель Фроловой и разделены сотней с лишком лет, а всё же -собраться по цеху. Так что - нам палец в рот не клади, верно, барышня?
- Это уж точно, - развел руками Роман. - От вас ничего не скроешь...
Мобильник Алисы издал мелодичную трель. Девушка схватила аппаратик - "Шурик рекон". Фу, чёрт, неудобно... придётся выкручиваться, а как?
Извинившись, Алиса шмыгнула в прихожую:
- Ой, Шурик, прости, я сейчас очень-очень занята, давай в другой раз?
И не дожидаясь ответа сбросила вызов.
Ну вот, теперь ещё и думай, что ему говорить...
День первый
Москва, ул. Архитектора Казакова
Слушать тоже надо уметь
Уже под вечер, часов около пяти, я выходил из здания участкового пункта полиции на Садовой-Черногрязской. Лейтенант Скворцов, участковый, принимавший заявление, которое лежало сейчас у меня в папке, не стал скрывать радости, увидав коллегу, которому предстоит разбираться с этой криминалистической тайной. Он подозрительно охотно выложил мне всё, что знал об авторе заявления, и тут же заторопился, оговорившись срочнейшими и неотложнейшими делами. Вообще-то, я, как оперативник районного ОВД имел полное право прихватить его с собой - то есть, это будь я полноценным сотрудником, а не стажёром. Так что идти "на операцию" пришлось в гордом одиночестве. И, судя по тому, как поспешно покинул сцену лейтенант Скворцов, визит этот запомнится мне надолго...
- Здравствуйте, сержант Онуфриев, следственный отдел Басманного ОВД Москвы. Провожу проверку по вашему заявлению.
Дверь, приоткрытая на ширину цепочки не дрогнула. Бабка - то есть гражданка Коробова Антонина Сергеевна - внимательно изучала мое удостоверение. Где-то позади, в глубине квартиры, надрывалась невидимая пока мелкая шавка. М-да, удружили, дорогие товарищи...
- А как мне позвонить к вашему начальству - убедиться, что вас в самом деле ко мне прислали?
Я вручил бдительной бабке картонный квадратик с отпечатанными реквизитами ОВД Басманный. Дверь захлопнулась; Антонина Сергеевна наводила справки, я как идиот торчал на лестничной клетке. А шавка все лаяла и лаяла.
Ждать пришлось умеренно - минут семь. Потом цепочка звякнула, меня впустили.
- Вы проходите вот сюда, на кухню, только разуйтесь, я недавно помыла полы. Вот тапочки возьмите. Это - моего сына; он нечасто заходит, очень занят. У мальчика ответственная работа...
И Антонина Сергеевна сделала значительное лицо.
Что ж, хоть не стала держать в прихожей. Я не стал разочаровывать хозяйку и понимающе покивал: "А как же, да, конечно, ответственный сотрудник..."
Хозяйка при ближайшем осмотре оказалась вполне под стать воображаемой (а может и нет, кто его знает?) высокой должности сынка. Чем-то она напомнила мне нашу школьную завучиху - такая же огромная, непреклонная, и с таким же крашенным "под каштан" перманентом на голове...
А в квартирке-то чисто, чтобы не сказать - стерильно. И корицей пахнет... ну точно - домомучительница! Так, не позволить ей взять меня к ногтю, как некоего шведского мальчишку, - и поскорее развязаться с этим бредовым делом. Потом написать отчет и забыть всё это, как кошмарный сон. Спокойствие, только спокойствие, как говорил герой той же книжки - часа два, и дело шляпе...
Я надел тапочки и проследовал за монументальной дамой на кухню. "Домомучительница" величественно указала на окно:
- Вот, посмотрите сами и убедитесь!
Я посмотрел. Перед самым окном - реденькая крона тополя; за ней просматривается улица архитектора Казакова - почти во всю длину, до самого Университета землеустройства. А ведь и правда, недурной наблюдательный пункт... Вдоль улицы - множество припаркованных автомобилей. Возле дома напротив копошатся таджики в оранжевых жилетах со светоотражающими полосами. То ли починяют тротуар, то ли уродуют фасад офисного особнячка, с такого расстояния не разберёшь. Я покосился влево - Антонина Сергеевна ждала, сохраняя значительное выражение на лице.
- И что я должен здесь увидеть?
- А ничего! - торжествующе заявила бдительная гражданка, - потому что они уже ушли. Несколько часов назад! Вы бы ещё позже приехали!
Похоже - имеем тяжелый случай...
Фрекен Бок властно указала мне на табурет, сама тоже уселась. Ей на колени тут же вскочила отвратного вида кудлатая шавка белая шавка. Я собак люблю, но только не таких вот карманных тварей, с мозгом размером с куриный, и примерно таким же интеллектом. Не собака, а два кило склочности, истерики и мелочной злобы.
Я раскрыл папку и продемонстрировал Антонине Сергеевне ее писанину:
- Ваше заявление?
- Мое. - не стала скрывать домомучительница. Но, должна официально заявить - пока вы теряли понапрасну время, накопились новые безобразные факты! Вот, прошу... - и гражданка Коробова протянула мне серебристую коробочку дешёвой корейской мыльницы.
- Эти шпионы снова появлялись, вчера, под вечер. Как раз после того, как ваш сотрудник отмахнулся от моего требования немедленно выставить на нашей улице наряд! Он даже заявление отказывался принимать - взял только тогда, когда я при нём собралась звонить вашему руководству, на Петровку. А вот если бы ваши коллеги выполняли свои обязанности так, как полагается....
Я слушал, старательно кивая в паузах и тихо сатанея. Про себя, разумеется.
- Так вот, шпионов этих встречала та самая девица, про которую я писала в заявлении. Она приехала вот на этом авто. Присмотритесь повнимательнее: на фотографии можно различить номера. Впрочем, я их записала, сейчас... и дама потянулась к листочку на серванте. Я же сделала то, что от меня ожидали: стал покорно просматривать кадры на экранчике мыльницы. Фотографий было подозрительно много.
- Это не всё - домомучительница будто угадала мои мысли и поспешила лишить даже и тени надежды. - Основной массив доказательств у меня на компьютере.
Массив у неё, вишь ты! Продвинутая тётенька, что и говорить...
Домомучительница тем временем завладела фотоаппаратом.
- Видите, вот она тут с антенной - они с сообщниками выдавали это приспособление за рамку экстрасенса. А вот, рядом - какая-то тёмная личность со шпионским прибором. Нет-нет, прибора на этой фотографии не видно - шпион, к сожалению, всё время стоял спиной к окну. Он всего только раз повернулся, я не успела заснять - такая плоская серая коробочка. Вот, посмотрите, на этом кадре виден уголок....
Я обречённо кивнул, косясь на счётчик кадров; их в памяти фотика было ещё не менее полусотни. Уголок и правда, виден.
Бабка полистала кадры, и торжествующе протянула мне мыльницу:
- Вот, смотрите: появились шпионы, это первый кадр с ними! И все трое в тёплой одежде, один даже в шубе! Думаете, почему?
Я промолчал, постаравшись придать своей физиономии максимально заинтересованный вид.
- Они судят о нашей стране по своим, западным штампам! - торжествующе заявила Антонина Сергеевна. - Если раньше, во времена СССР, американцы хотя бы обучали своих шпионов, то сейчас они настолько пренебрегают нами, что засылают сюда полнейших идиотов. Вот таких, как эти, которые до сих пор думают, что у нас всё время холодно и повсюду снег! Теперь вы понимаете?
Я кивнул. А, собственно, чего ещё я ожидал?
- Даже одежда старого покроя - наверное, эти негодяи посмотрели голливудский "Доктор Живаго", этот отвратительный пасквиль, и взяли фасоны своей одежды оттуда. И, кстати, посмотрите-ка на время кадра! - и домомучительница ткнула сухоньким пальцем в уголок экрана.
Я посмотрел.
- А теперь вернитесь к предыдущему! Видите - всего полторы секунды? Так что не вздумайте повторять мне, как тот болван, ваш коллега, что опрашивал меня в прошлый раз, что я не заметила, когда эти типы подошли! Не надо делать из меня дуру! Всё строго задокументированно: эти люди в зимней одежде появились из ниоткуда, и вы не сможете этого отрицать!
Я кивал, как китайский болванчик, проматывая кадры туда-сюда. А ведь въедливая бабка права - за полторы секунды троица в зимней одежде никак не могла преодолеть довольно приличное расстояние по тротуару. Снимки сделаны с одной точки, камера не смещалась... может, таймер глюканул? Я отмотал полтора десятка кадров назад. Нет, не похоже...
- Что это вы там делаете? - с подозрением поинтересовалась домомучительница.
- Смотрю, как настроен таймер. Я обязан это проверить, чтобы указать в отчете.
Это я что, уже оправдываюсь перед ней? Стоп, так дела не делаются...
Я положил фотоаппарат и извлёк из папки бланк протокола:
- А теперь - прошу повторить все по порядку, - строго произнес я как можно более официальным тоном, - И, пожалуйста, без измышлений - эти трое могли выйти из припаркованной рядом с тротуаром машины.
- Из какой ещё машины? Нет тут ничего, вот смотрите, видно же! Стоят две, но в салонах никого нет!
- Не отвлекайтесь, по порядку, пожалуйста!
Я слушал, записывал и тихо охреневал. По словам бдительной гражданки получалось, что на улице Казакова - вот именно здесь, перед этим самым особнячком, где по-прежнему уныло копошится компания таджиков - постоянно ниоткуда появлялись люди в странной архаичной одежде. И последний случай - не далее как сегодня днем. А ведь именно этот домик фигурировал в сводке о пропаже двоих сотрудников ДПС несколько месяце назад! Помнится, водила, третий из экипажа, сообщил, что двое полицейских вошли в подворотню вслед за каким-то мальчишкой. И не вернулись, а потом оттуда выскочил мотоцикл с вооружённым до зубов типом.
Типа тут же задержали; к тому моменту к подозрительному домику подъехали ещё две патрульные машины, так что деться мотоциклисту было некуда. Там была ещё какая-то странность... да, точно, протокол осмотра внутреннего дворика, в котором чёрным по белому значится: "Следов мотоцикла не обнаружено", хотя состояние покрытия двора таково, что их просто не могло там и не остаться! И - заключение экспертов: среди следов нет ни одного опечатка берцев пэпээсников, за исключением следов тех, кто набежали позже. Интересно, как это они сумели их отделить?
Жителей окружающих домов тогда трясли вполне качественно: опросили всех, даже тех, чьи окна выходили на другую сторону. Бабка Антонина Сергеевна, кстати, оказалась одной из немногих кто в момент происшествия оказался у окна. Но эта "свидетельница" несла такую чушь, что опрашивавший её оперативник даже не хотел вносить показания в протокол. Ах, вот в чём дело - оперативником был участковый, лейтенант Сергеев... ну да, конечно, отрекомендовал оперу домомучительницу как местную сумасшедшую, помешанную на тарелочках и всемирных заговорах...
- Он меня запутал! - возмущалась Антонина Сергеевна, - Твердил: мне по мозгам, мол: "Да вам, гражданочка, привиделось, в вашем-то возрасте, Икс-файлов, наверное, насмотрелись? А скажите, какие таблеточки вы принимаете? Хам! Он морочил мне голову около двух часов, всю душу вынул, и в итоге записал, что я всё придумала и скорее всего, страдаю галлюцинациями! Я, конечно, отказалась подписывать этот протокол. Да-да, можете проверить! Я как раз тогда и и попросила сына купить мне фотоаппарат. И вот, пожалуйста - все зафиксировано!
Если верить домомучительнице, то после той истории появления людей на время прекратились - аккурат до вчерашнего дня. Но несколькими днями раньше, к "нехорошему месту" зачастили гости, и в частности - вот эта самая девица с фотографии. В первый раз Антонина Сергеевна заприметила ее с парнем: они прогуливались по тротуару, "проводя локацию" улицы с помощью проволочной рамки-"антенны".
"Вот, - Антонина Сергеевна показала на экранчике, - видите, это самое приспособление! Видите, в руках у девицы?" Антонина Сергеевна как раз выгуливала Ричарда и возвращалась домой - и, разумеется, не смогла пройти мимо. Разговорились; парень заметно смутился, а вот девица оказалась не в пример бойчее, и сразу принялась вешать собеседнице лапшу о мифическом обществе, изучающем аномалии на территории Москвы. И при том, что сама совершенно ничего на знала по этой теме - Антонина Сергеевна не пропускает ни одной подобной передачи по телевизору, изучила вопрос в Интернете и ответственно заявляет: девица не в курсе самых элементарных вещей, известных любому исследователю паранормальных явлений!
Чёрт бы побрал Всемирную Паутину, с его общедоступностью всяческого информационного мусора...
- К тому же - чуть помедлив добавила Антона Сергеевна, - Тридцать лет педагогического стажа, знаете ли, приучают сразу чувствовать вранье!
Точно, завучиха и домомучительница...
- Вчера эта барышня приходила снова, на этот раз - в одиночку. Перекрасила волосы, надела джинсы и блузку, но бдительная гражданка издали заприметила знакомую рамку в ее руках. Так что маскарад не удался - и девица, вовремя сообразив, что раскрыта, шмыгнула в машину. Вот в эту самую, что на фотографии, обратите внимание!
Антонина Сергеевна не подала виду и вернулась домой, где немедленно заняла наблюдательный пункт на кухне - с фотоаппаратом, разумеется. Вот, эти фотографии. А после того, как подозрительная девица покинула улицу Казакова, гражданка Коробова немедленно написала заявление, поскольку чувствовала, что это далеко не конец, шпионы и прочие подозрительные личности появятся снова. Да, можете поверить - должность завуча лет отменно развивает интуицию. Да, она - настоящая патриотка своей страны и знает, как важно проявлять бдительность, и не надо потом говорить, что она не предупреждала!
Ещё немного - и у меня от этого потока слов голова закружится...
- А сегодня они появились вдвоём: дедок - вот видите, с каким-то шпионским прибором - и девица. Я её не сразу узнала - он схитрил и переоделся в нормальную одежду. Только потом поняла, что это он, когда лицо увеличила. Вот, посмотрите же!
- Хорошо, - согласился я, - я всё это внимательно изучу. Только надо эти хм... доказательства перекинуть мне на планшет. Вы говорили - у вас есть компьютер?
- Разумеется есть, ноутбук, - с достоинством ответила домомучительница, - В школе, где я работала, компьютерный класс оборудовали еще в девяносто пятом. Так что отлично разбираюсь в информационных технологиях и могу перекинуть фотографии к вам на планшет прямо с фотоаппарата.
Пока мы возились с перекачкой фотографий, Антонина Сергеевна продолжала делиться впечатлении о "хаме из органов". Судя по всему, ее опрашивал следователь из Центра по противодействию экстремизмом, куда сразу же передали дело о пропавших сотрудниках. Разумеется, в телепортацию и шпионов из других измерений он не поверил...
Но вот фотографии... нет, конечно, этому можно найти разумное объяснение - надо только подумать хорошенько. Вот и подумаю на досуге.
***
Уже совсем вечером, в отделе я перечитывал протокол, одновременно листая фотографии на планшете. С одной стороны - полный бред. Одни психи ищут аномалии при помощи проволочной хренотени, а училка-маразматичка на пенсии, тоскующая по мелкому всевластию...
Но ведь тем троим в старомодной зимней одежде в самом деле неоткуда было взяться! "Старомодной" - это слабо сказано, при ближайшем рассмотрении платье троих незнакомцев заставляет вспомнить чуть ли не "Сибирского цирюльника", а это конец девятнадцатого века, верно? Ничего себе "старомодное"... вернее сказать - "старинное"! На фотографиях ясно видно, что после появления подозрительной троицы на тротуаре началась какая-то неразбериха: вот девушке явно стало плохо, ее сажают в "Короллу"... вот того... господина в пенсне (нет, ну правда - это же пенсне!), сажают туда же. Вот трое оставшихся столпились перед машиной ... а "Королла", между прочим, на том же месте. А вот они все уезжают - на той же машине. За рулём девица; быстро она пришла в себя! Номера хорошо различимы, запишем, а как же....
В сериалах кино и дурных детективах герой в подобных случаях звонит приятелю в дежурку и просит "пробить номера". И максимум через четверть часа герой получает данные на владельца авто и отправляется делать оргвыводы.
Увы, у меня подобного знакомого не имеется - не успел обзавестись. Остаётся официальный путь - но какое обоснование мне указать для запроса? Что на этой машине уехали инопланетяне, телепортировавшиеся на Землю с Тау Кита? ОВД завален текущими запросами по вполне серьёзным поводам, в журнале непременно должно быть обоснование проверки номеров. Является ли обоснованием заява чокнутой пенсионерки? Наверное, да. А что, напишу в журнале, что провожу мероприятия по проверке сведений, указанных в заявлении гражданки Коробовой! Типа - отреагировали и все такое... заява зарегистрирована, так что обращение к базе данных вполне законное.
И я сел писать обоснование.
Результат проверки действительно пришёл через какие-то полчаса - тут сериалы не врали. Засвеченная японка уже семь лет принадлежит Фролову Николаю Петровичу, кандидату филологических наук 1963 года рождения, москвичу. В угоне не числится. В ДТП не попадала. Понятно, что у машины открытая страховка. Девушка - судя по всему дочь, возможно, племянница. И что мне теперь с этим делать?
***
День первый
Где-то в Москве
Что-то всегда остаётся
неизменным
- Эскалатор - это такая движущаяся лестница, - объясняла Алиса - надо просто встать на ступеньку и ехать. Только за поручень держитесь - видите, это резиновая лента, сбоку. А потом надо вовремя шагнуть, когда ступенька подъедет к концу.
Гиляровский с опаской покосился на рубчатые ступени, появляющиеся из-под металлической гребёнки - и, решившись, шагнул вперёд. Его качнуло, репортёр судорожно вцепился в поручень.
- Забавное изобретение, - пробормотал он, пытаясь скрыть замешательство. - У нас нет ничего подобного, хотя, о метрополитене я слыхал. В Лондоне уже лет двадцать как работает - правда, там поезда на паровой тяге. А у вас, как вы говорите, электричество?
- Конечно! - удивилась Алиса. - На паровой - это ж в тоннелях и на станциях все от угольного дыма задохнуться! Да и в копоти все будет - и потолки, и стены, да и люди тоже! А у нас - сами видите...
Гиляровский кивнул.
- Да, у вас - как во дворце... мрамор, свет и очень чисто. И картины эти огромные...
- Это реклама. - поморщилась Алиса. - То ли ещё внизу будет...
Вестибюль станции метро "Курская - кольцевая" произвёл на репортёра сильнейшее впечатление. Гиляровский с минут стоял, озираясь во все стороны; на него натыкались, обходила, вполголоса обругивая неуклюжего провинциала. Но Владимир Алексеевич не заметил ни одного из язвительных замечаний - взгляд его был прикован к залитому светом купольному своду подземного зала. Алиса про себя порадовалась, что первое знакомство бытоописателя старой Москвы с московской подземкой состоялось именно здесь, в центре, а не на одной из станций спальных районов выстроенных в конце шестидесятых в непритязательном стиле "вокзальный сортир", вроде "Юго-Западной", или "Войковской".
После чаепития дома у Романа Смольского, гости из прошлого разошлись по Москве. У Ромки немедленно нашлась куча неотложных дел и он умчался, сунув Гиляровскому и Евсеину по запасному ключу и тощей пачке купюр. Предварительно, впрочем, договорившись с новыми знакомыми, что те не оставят визитёров без присмотра. Встреча была назначена на девять вечера, там же, на улице Казакова. Юлий Александрович клещом вцепился в Евсеина и, судя по всему, интерес оказался взаимным: оба учёных мужа не смолкали на мгновение, оглушая спутников потоком невразумительной терминологии.
Алисе достался Гиляровский - как собрат по профессии. Ситуация льстила её самолюбию - ну кому, скажите на милость, доведётся водить знаменитого автора "Москвы и москвичей" по столице, ставшей на сто с лишком лет старше? Конечно, в блоге Стёпы Стопкина о таком не напишешь, но... интересно же!
День давно перевалил за пять часов, однако на улицах стояла удушливая полуденная жара. Небо изливало на Москву потоки зноя; солнечные лучи, отражаясь от асфальта, от оконных стёкол и автомобилей, превращали воздух в нечто густое, душное, неподвижное - хоть бери нож и отрезай ломти. Гиляровского, по случаю жары, пришлось переодеть. Алиса даже бегала в торговый центр - Ромкины шмотки категорически не подходили репортёру, отличавшемуся богатырским сложением.
В белой футболке и светлых льняных брюках Владимир Алексеевич чувствовал себя до крайности скованно и неловко. "Словно в нижнем белье на улицу вышел", - жаловался он спутнице, пока они шли к площади Курского вокзала. Но присмотревшись к нарядам окружающих репортёр смирился, и скоро уже с неподдельным интересом присматривался к крайне экономным нарядам девушек. На физиономии его ясно угадывалось удивление, а то, пожалуй и смущение - пару раз Алиса замечала, как Гиляровский словно опомнившись, отводил взгляд о слишком уж смело одетых девиц. Ну ещё бы: после нарядов девятнадцатого века - и такая раскованность...
Владимир Алексеевич заворожённо рассматривал высокие потолки станций, мозаики и лепнину, колонны и ажурное литье. И очень удивило Гиляровского цифровые табло, показывающие время - он даже не сразу понял, что это такое. Алиса объяснила, а про себя подумала, что ведь и в разговорной речи люди теперь говорят не "без четверти одиннадцать", как всего лет десять назад, а "десять - сорок пять" - спасибо таймерным панелям бесчисленных гаджетов и бытовых устройств, повсюду окружающих современного человека: информационные табло, приборная панель автомобиля, микроволновка, компьютер, телефон...
Они бродили по метро, то поднимаясь на верх и снова спускаясь в относительную прохладу подземелий; любовались станциями и, между делом, обсуждали, как разительно изменился за эти сто тридцать лет русский язык. К удивлению Алисы, Гиляровский эти изменения осуждать не стал - как делала это старая филологическая профессура. Наоборот, он счёл перемены вполне естественными. Тем не менее, многие понятия приходилось "переводить". Например: почему "подбираться" и "красться" - теперь синонимы? А очень просто - слово "подбираться" более не употребляется в значении "подобрать подол длинного платья": слово-то осталось, но вот означать она стала совсем другое.
Гиляровский впитывал окружающий мир всеми чувствами: слушал обрывки речи, голос дикторов, читавших объявления; морщился, накрытый волной сильного, незнакомого запаха и улыбался, когда тянуло ароматом съестного из палатки с хот-догами. Он рассматривал лица людей, подмечал особенности их походки. Удивляться необычности нарядов и особенно, крайней смелости женского платья он давно уже перестал, почти сразу привыкнув к обнажённым на всю длину женским ножкам и девичьим животикам, выставленным на всеобщее обозрение легкомысленными топиками. Алиса голову дала бы на отсечение, что уж эти-то нововведения репортёр, отличающийся немалым жизнелюбием, всецело одобряет. Удивляло девушку то, что чудеса техники, градостроительства занимали Гиляровского куда меньше, чем того можно было ожидать; поохав положенное время при виде автомобилей, поездов метро и высоченных зданий, старый москвич всё внимание посвящал теперь жителям столицы.
- Сколько же у вас кавказцев да приезжих из Туркестана! - заметил в очередной раз репортёр. Алиса пустилась, было, в объяснения, готовясь с жаром обличать засилье "южан" в столице, как вдруг выяснилось, что Гиляровского удивило отнюдь не количество гостей с "нацокраин". Поразило его то, что за два часа прогулки по центру Москвы он не встретил ни одного горца в национальной одежде, ни одного таджика или узбека в положенном им бухарском халате, чалме или тюбетейке - если не считать совсем уж древнего старика, попавшегося им на глаза где-то на задворках Курского вокзала. Гиляровский взглянул на него с какой-то нежностью, будто на давно потерянного и вдруг найденного знакомца: он-то привык к тому, что обитавшие в Москве кавказцы и выходцы из Туркестана - как и немногочисленные члены турецкой и персидской диаспор - старательно соблюдают национальные традиции в одежде. Алиса живо представила себе, как станут выглядеть московские улицы, если все нынешние гости с солнечного юга последуют этому примеру - и, не удержавшись, рассмеялась.
***
- ...а трактир Егорова как раз рыбными расстегаями и славился - рассказывал Владимир Алексеевич, нагружая поднос тарелками. - Только это не ваши булочки; егоровский расстегай - он круглый, во всю тарелку, с начинкой из рыбного фарша с вязигой. Середина расстегая открыта; в ней, на ломтике осетрины, лежит кусок налимьей печенки. У Егорова к расстегаю ещё подают малый соусник ухи - а как же, без того нельзя...
Алиса шумно сглотнула, тоскливо озирая никелированные стеллажи с рядами тарелочек. "Му-му" как обычно, разнообразием не баловал, а уж выбирать эти разносолы под комментарии Гиляровского о кулинарных изысках старой Москвы - так изжогу недолго заработать!
- И вообще, не понимаю я этой вашей выдумки - что за интерес самому ходить с подносом да выбирать блюда? У нас вон, даже в распоследней "пырке" половый подскочит и со всей обходительностью расспросит: "чего да как желаете?" Хоть и притащит потом чашку щей из серой капусты без мяса за три копейки; за пятак - это уж лапша от подонья, серо-зелёная от конопляного масла...
Конопляное? - удивилась Алиса. - Фу, гадость какая! Неужели у вас такое едят... то есть ели?
-А что ж вы думаете, голубушка? - добродушно хохотнул Гиляровский. - В обжорках и маргарин вместо коровьего масла подсунут, и траченный крысами товар всучат - для бедноты, известно дело, всё сойдёт. А уж сколько раз охотнорядских ловчил за руку хватали, когда они вместо прованского масла продавали смесь льняного, кунжутного и подсолнечного! - и Гиляровский махнул рукой. - Почитай, каждую неделю про такие дела в одной из газет непременно статейку да тиснут...
- Совсем как у нас! - обрадовалась почему-то Алиса, и тут же смутилась своему энтузиазму. - То есть, я хочу сказать, что у нас тоже фальсифицируют что кому не лень. И чай и кофе и шампуни. А уж спиртное...
Очередь с подносами добралась до кассы. Пожилая кассирша, щелкая клавишами, опасливо косилась на клиентов, обсуждавших такие опасные темы - а ну как из "Роспотребнадзора" кого принесло? Менеджер, стоявший невдалеке, тоже напрягся и не отрывал глаз от неприятных посетителей.
Свободный столик, как ни странно, нашёлся сразу. Крепыш с подозрительно короткой стрижкой, прозевавший вожделенный приз, прошипел что-то нелицеприятное и отвернулся в поисках другого свободного места.
- Не стоит равнять это заведение со знаменитыми московскими трактирами - вроде тестовского или "Яра", скажем, о которых вы так вкусно писали. - сказала Алиса, выгружая принесённое на винтажную столешницу из старательно состаренных досок. Место было возле окошка, отсюда можно не торопясь, со вкусом рассматривать прохожих, непрерывным потоком тянущихся по Мясницкой. - Скорее уж это наш вариант обжорных рядов. Если хотите - сходим вечером в какое-нибудь дорогое заведение, вот там и...
- И-и-и, голубушка, что я, по вашему, на дорогие трактиры и ресторации не нагляделся? - отмахнулся Владимир Алексеевич. Что-то мне подсказывает, что они мало изменились; ну, может, меблировка другой стала, а так - всё та же французская кухня. Нет-нет, вы, Алиса Николаевна, показываете мне именно то, что надо! Вот еще в какую-нибудь обжорку я бы сходил с превеликим удовольствием, для полноты картины, так сказать.
- Да не вопрос, - кивнула Алиса, - Тогда я покажу вам наоборот, самый ужасный наш общепит. У нас такие именуют "гастритниками" - если там питаться, то запросто можно заработать гастрит и вообще, испортить желудок.
- А, понятно, беднота у вас теперь образованная, не нашей чета. - рассмеялся Гиляровский, - Ишь, слова-то какие: "общепит", "гастритник"! Ведите!
Обещанный "гастритник" носил гордое название "Закусочная "Аппетит". Пол кафельной плитки, несколько столиков из прочного пластика с пластиковыми же цветочками в вазочках, наводивших мысли на закупку в "Фикспрайсе". На витрине - завернутые в пищевую пленку сомнительные пирожки и пиццы, "бизнес-ланч" за двести девяносто рублей, состоящий из "щавелевого супа", от которого несло бульонными кубиками, соевой сосиски с серым пюре, чая из пакетика и куска хлеба, тоже в пленке. Все - в одноразовой посуде.
Гиляровский внимательно осмотрел стоящий перед ним "бизнес-ланч" и поинтересовался:
- Из чего, вы говорите, эта сосиска?
- Соя, желатин, пищевой краситель, вкусовые добавки, консерванты. Возможно, что-нибудь еще, о чем производитель предпочитает не упоминать. Если там мясо и есть, то уж точно не свинина. Да и кому это интересно? Заведение оборот делает на этих тошнотиках, - Алиса брезгливо кивнула на трубочки "сосисок в тесте", - а на водке и портвейне в разлив. А уж чем из закусывать, здешних посетителей давно не колышет...
- А знаете, знакомая картина. - усмехнулся журналист - Как припомню "дырки" на Охотном ряду... Там, видите ли, с полудня до полуночи полно мастерового люда: порой прямо на улице, у торговок из глиняных корчаг берут осердье или тухлую колбасу. Этих ваших электрических ледников у нас нет, да и обычный лёд не всякий лавочник да содержатель трактира может себе позволить. Вот и сбывают подтухший, лежалый товар в "дырки". Но там все же, хоть тухлое, а мясо. А у вас - соя, желатин... тьфу, ну и придумают, прости господи...
И коллеги не сговариваясь, повернулись и покинули неаппетитный "Аппетит".
- А вообще, у нас людей дурят, похоже, ничуть не меньше вашего, дорогая Алиса. - продолжал репортёр вышагивая вниз по бульвару, от здания Политехнического музея и памятника героям Шипки. - Возьмут самый паршивый прогорклый маргарин, подкрасят в жёлтый цвет, да и продают за коровье масло. Впрочем, это я вам уже рассказывал... а вот ещё: кофе молотый мешают с просеянной дорожной пылью того же цвета. Вместо вина разливают смесь спирта, сахара и акварельной краски...
Алиса не осталась в долгу: поведала репортёру о поддельной тушенке, об "адидасе" и прочем китайском фальсификате. Начала, было, о китайских айфонах, да вовремя сообразила, что уж очень долго придётся объяснять собеседнику, что это такое. И подвела неутешительный итог: несмотря на все "общества защиты прав потребителя", санэпидстанции и Роспотребнадзоры, жулики по-прежнему благоденствуют - коррупция...
- Да, Расея-матушка... - невесело усмехнулся Гиляровский. - За мзду нужному человечку - да не получить казённой бумажки с печатью? Не было такого никогда и не будет!
Тема оказалась благодарной: о взятках и коррупции оба могли рассуждать долго, предметно и доказательно - да так, что запиши кто этот диалог - вполне хватило бы на приличную ретроспективную статью о сравнении уровня коррупции в Москве девятнадцатого и двадцать первого веков. Увы, такого доброхота не нашлось - самой Алисе куда интереснее было удивлять собеседника картинами изменившейся московской жизни, показывать раскинувшиеся на десятки километров спальные районы, прокатить по футуристического вида участкам Третьего Кольца, где небо порой закрыто пересекающимися над головой путепроводами и сплошными стенами рекламных щитов.
Оказавшись в Ясенево, Алиса решительно свернула к знакомой многоэтажке.
- Это раньше была квартира моей бабушки. - пояснила она Гиляровскому. - Она была учительницей, но рано овдовела, и воспитывала отца одна. А теперь вот я живу. Раньше бабушка с отцом жили в коммуналке на пять семей, с общей кухней; квартиру она получила уже перед самым распадом союза, как заслуженный учитель РСФСР... ой, что это я? Вы ведь, наверное, не знаете?..
- Слыхал кое-что. - невесело усмехнулся репортёр. - Олег Иванович изволили просветить по поводу вашей истории. Невесело, что и говорить... но если расскажете поподробнее - буду признателен.
Какая маленькая квартира! - удивлялся писатель - просто крохотная. - В этом доме все квартиры такие?
- Нет, есть двух и трехкомнатные. Но такие полагались на большие семьи - или по хорошему знакомству. Ну, или если кто важную должность занимал. В общем, не знаю, Владимир Алексеич, а врать не хочу, и без меня есть кому. Меня же тогда ещё на свете не было.
- То есть, это считается жилье хорошим?
- Ну, в общем - да. - кивнула девушка. - Не хоромы, конечно, как у Ромки - ну так там старая застройка... Москва всегда была перенаселена. Сюда ехал народ со всего Союза; бабушка рассказывала, что после войны по подвалам ютились, в дощатых бараках на окраинах... Это потом, когда стали массово строить дешёвое жильё - в пятиэтажных, очень скверных домах, без лифта и мусоропровода - тогда многие переселились в отдельные квартиры. А ещё потом вокруг старых районов понастроили вот такие, сплошь застроенные такими вот многоэтажками. У нас их называют "спальные" - потому что люди приезжают сюда только переночевать, а остальная жизнь проходит в других районах города. Только это неправда, я сама выросла в спальном районе, и у нас тут всё было - и школа и магазины, и вообще...
А так - да, в Москву всегда приезжало много народа. Раньше, когда был строгий паспортный режим - чтобы работать на крупных столичных заводах. Это называлось "по лимиту": крупным предприятиям можно было привлекать сколько-то рабочих из провинции. Вот люди и ехали - чтобы всеми правдами и неправдами зацепиться за столичную жизнь. Устраивались, получали прописку. Жили, кончено, в общежитии, но если повезёт, лет через десять могли получить и комнату...
Гиляровский слушал очень внимательно, время от времени задавая вопросы. Алиса отвечала, и радовалась, что вовремя устроила генеральную уборку. А то у нее постоянно что-нибудь валяется на самом видном месте - типа второпях брошенного и забытого бюстгальтера.
Пока девушка варила кофе, гость с интересом рассматривал фотографии развешанные по стенам в тонких серых багетах.
- Это с выставки в арт-клубе "Свирель". - пояснила Алиса, расставляя кофейные чашки на журнальном столике, - Две у меня там даже купили.
- То есть, фотография у вас заменила живопись? - удивился журналист
- Нет, что вы, фотография - совершенно самостоятельный вид искусства!
- Но где же здесь искусство - когда фотограф просто берет и копирует при помощи аппарата то, что видит?
Девушка со всем пылом пустилась в защиту своего ремесла; Гиляровский с сомнением качал головой и возражал, напоминая Алисе аргументы обыкновенного обывателя. Она и сама не заметила, как углубилась в детали, принялась сыпать терминами, по ходу объясняя их значение. Пока вдруг не осознала, что хитрый гость из прошлого попросту развёл её как младенца, и теперь с удовольствием наблюдает, как она горячится и доказывает что-то.. Нет, ну надо же! Сама ведь сколько раз использовала этот заезженный журналистский приёмчик! Вот точно, сейчас скажет: "а сфотографируйте меня"!
- Ну, раз так, то может, вы и меня сможете сфотографировать... высокохудожественно? - с хитринкой произнёс Гиляровский. Алиса чуть не расхохоталось и поймала себя на том, что совершенно не обижается на коллегу. Что ж, господин журналист, вы сами напросились!
- С удовольствием, - улыбнулась девушка, - только не тут, разумеется. Думаю, лучше всего снять вас в реалиях нашего времени - что-нибудь совершенно непривычное, не так ли? Ведь вы, я полагаю, захотите забрать фотографии с собой?