Батыршин Борис Cord : другие произведения.

День Ботаника. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


День первый

15 сентября 2054 г., среда.

I

   Обойные гвоздики, крепящие холст к подрамнику, поддавались один за другим. Сергей подцеплял шляпки и поворотом ножа выдёргивал их из дерева. Очень хотелось бросить это занятие и выкроить чёртову супрематическую мазню из рамы, оставив неровные кромки - и чтоб с запасом, с запасом!
   Увы, заказчик потребовал, чтобы с картиной обращались бережно. Ещё бы, за такие-то деньги!..
   Про экспонаты Третьяковки в своё время ходило немало жутковатых баек. Например, говорили, что на портрет Марии Лопухиной девушкам не выданье нельзя смотреть подолгу - якобы, её отец, мистик и магистр масонской ложи, заманил дух дочери в полотно. А больше всего жаловались на "Русалок" Крамского: легенда гласила, что московские барышни, увлёкшиеся картиной, теряли рассудок, а одна и вовсе утопилась в Яузе. Сотрудники музея уверяли, что по ночам от картины несутся печальные вздохи - русалки горевали по утопленнице. А может, сокрушались, что слишком мало юных девиц попадает в их тенёта.
   Вот и об этом, прости господи, произведении искусства, болтали чёрт-те что...
   Покончив с последним гвоздём, Сергей скатал картину и засунул в тубус. Его изготовили специально для этой вылазки - из толстой провощённой кожи, не пропускающей внутрь ни капли воды. Затянул ремешки, егерь мимолётно усмехнувшись: современные рюкзаки, эргономичные, из прочнейших материалов давным-давно сожрала плесень, а брезентовый, выгоревший до белизны "Ермак" оставался в полном порядке. Пришлось, правда, заменить пластиковые заглушки труб деревянными, но в остальном Лес пощадил ветерана советского туризма.
   Удобный рюкзак для егеря - первое дело. Почти все коллеги Сергея предпочитали станковые рюкзаки и, не имея возможности раздобыть такой вот раритет, мастерили их сами - благо, раздобыть дюралевые трубки в Лесу не проблема.
   Или, скажем, ботинки. Сергей, как и прочие лесовики, не доверял обуви, оставшейся от прежних времён или привезенной из-за МКАД. Слишком много в нитках синтетики, к которой Лес беспощаден. Проходишь в таких день-другой, а они расползутся по швам...
   Можно, конечно, прошить обувку дратвой - кручёной конопляной нитью, пропитанной воском или дёгтем - но лучше заказать новые. Сапожников в Лесу хватает, тот же брат Паисий из Новодевичьего Скита. Сергей носил его башмаки третий год и горя не знал.
  
   Залы постоянной экспозиции освещались через стеклянные крыши, и от неба над головой посетителей отделяли подвесные потолки, пропускающие в дневное время достаточно света. Но плёнка давно раскисла, с решётчатых переплётов крыш-фонарей свешивались толстые жгуты вездесущего проволочного вьюна и пожарной лозы. Зелень карабкалась по стенам, оплетала рамы картин, пружинила под подошвами сплошным ковром мха и лишайников. В одном из залов ствол граба - не слишком толстый, метра три в поперечнике - взломал пол и торчал посредине громадной корявой колонной. Из пролома тянуло трупным запахом и гнилью. Порченая растительность Чернолеса расползались по подвалам и коммуникациям за пределы Болотного острова. Грунт там издырявлен как швейцарский сыр, иные ходы прокопаны ещё в шестнадцатом веке.
   Сергей обходил скрученные плети лиан-трупоедов, внимательно следя, за тем, чтобы не коснуться сторожевых волосков. Стоит задеть такой хотя бы рантом ботинка - окатит смрадным соком так, что одежду придётся выбрасывать.
   Волоски чуяли животное тепло: ближайший жгут среагировал на его приближение и потянулся к добыче. Сергей взмахнул рогатиной, брызнула гнойно-белая жижа, дохнуло невыносимой вонью, и он опрометью бросился из зала, на бегу уклоняясь от конвульсивно задёргавшихся стеблей.
  
   В вестибюле первого этажа почти не было света. Сплошная завеса проволочного вьюна закрывала окна, и даже та малая толика солнечных лучей света, пробивавшихся сквозь многоярусные кроны, сюда не попадала. Сергей пошарил в кармане и извлёк фонарик-жучок в форме обмылка, с алюминиевой скобой динамки. Фонарик был отцовский - тот таскал его по экспедициям со времён учёбы в Геологоразведочном институте.
   Хорошо, что в СССР пятидесятых годов прошлого века не знали пластиков, обходились бакелитом и штампованной жестью...
   Луч раритетного гаджета скользнул по заросшим стенам, по монументальным балкам потолка, с которых свешивались плети проволочного вьюна. Задержался на стойке справочной службы, нашарил арки, за которым располагался когда-то буфет. Сергей вздрогнул - в тускло-жёлтом конусе света мелькнула неясная тень.
   Обычно чуйка предупреждала о близости обитателей Леса, неважно, людей или животных. Это было по-разному: порой он ощущал их присутствие, как лёгкое дуновение ветра; порой оно доставляло неудобство, досадное, но терпимое - вроде соринки, угодившей в глаз и не успевшей довести до исступления. А иногда близость чужака билась в черепной коробке лиловыми сполохами полицейской мигалки, и это было предупреждение: пора рвать из притороченного к рюкзаку чехла укороченную двустволку или брать наизготовку рогатину, ожидая броска тяжёлой, остро воняющей неутолённым голодом и злобой туши.
   Но на тварей Чернолеса чуйка не реагировала - они сами предупреждали о своём появлении трескучей трелью, которая за долю секунды до прыжка переходила в пронзительное, как свист арбалетного болта, шипение.
   Первый шипомордник бросился справа, из-за стойки. Сергей припал на колено, выставив упёртую в пол рогатину. Лезвие вошло между передними лапами твари, но она всё же сумела дотянуться до жертвы - один из украшающих верхнюю челюсть роговых шипов задел егерю щёку. Шипомордник конвульсивно изогнулся и ударил длинным хвостом, целя с захлёстом в затылок жертвы. Спас "Ермак" - удар пришёлся на торчащую над плечами раму. Сергей с натугой, словно фермер, поднимающий на вилах охапку сена, отбросил издыхающую гадину в сторону и едва успел высвободить оружие, чтобы встретить второго шипомордника. Удар обратным концом древка по вытянутой морде, тварь грохнулась на пол, перекатилась и замерла, припав на передние лапы. Сейчас она походила на щуку, заимевшую две пары конечностей. В глубоко утопленных зенках сверкнула лютая злоба, гребень вдоль спины угрожающе поднялся, демонстрируя треугольные шипы.
   Если шипомордник припадает перед атакой на передние лапы и поджимает хвост - он будет прыгать. И не охотничьим прыжком, а свернувшись в "колобок", подставляя врагу спину, укрытую роговыми пластинами. Если рубануть по ним рогатиной - лезвие бессильно соскользнёт, и колючий шар весом в полсотни килограммов собьёт жертву с ног. И сразу с боков кинутся другие - рвать, терзать. Инстинкты охоты в стае у шипомордников развиты великолепно.
   Сергей отскочил, вскинул ружьё. Сдвоенный выстрел прозвучал глухо - подушки мха и зелени на стенах и потолке съели почти весь звук. Шипомордник, получив в бок две порции свинцовой сечки, отлетел в угол. Сергей подскочил к нему и с размаху всадил рогатину между роговыми пластинами. Тварь издала пронзительное верещание и с треском развернулась, словно лопнувшая гусеница танка.
   - Ну что, с-суки, взяли?
   Троица уцелевших шипомордников разочарованно вереща, попятились в темноту арки. Вид у них стал какой-то заискивающий - мол, мы случайно сюда забрели, не трогай нас, добрый человек...
   Сергей знал, что больше они не нападут. Твари придерживаются раз и навсегда принятого охотничьего ритуала: сначала жертву испытывает на прочность вожак, если он терпит неудачу - за дело берётся "второй номер", главный конкурент за главенство над стаей. Остальные стоят в сторонке и почтительно наблюдают, готовые в любой момент присоединиться к забаве. Но если потерпит неудачу и второй - остатки стаи покинут поле боя. Дождутся, когда торжествующий победитель уберётся прочь, и займутся бывшими лидерами, внезапно оказавшимися в самом низу пищевой цепочки. А если те к тому моменту ещё дышат - ну так естественный отбор штука жестокая...
   Следовало поторопиться: Петюня мог услышать стрельбу и запаниковать. Сергей нашарил фонарик, перезарядил ружьё, убрал в карман рюкзака стреляные гильзы и вышел во двор. Позади неуверенно верещали шипомордники.

III

   - Поздновато прибыл, парень. - Виктор Иванович Кузьменков, секретарь приёмной комиссии Московского Университета, отложил бумаги визитёра. - Вступительные экзамены в августе, а сейчас уже конец сентября.
   Гость замялся.
   - К вам не так-то просто попасть...
   - Не получил разрешение на въезд?
   Молчание.
   - В твоём паспорте нет отметок ни с КПП "Север", ни с Химок. - секретарь пролистал документ, будто рассчитывал обнаружить там что-то, пропущенное в прошлый раз.
   - Значит, ты проник сюда нелегально. Не хочешь объяснить, как?
   Обычно законопослушные граждане попадали в Лес либо по Ярославскому шоссе, либо по воде, каналом имени Москвы. На этих маршрутах Лесная Аллергия, охраняющая Лес лучше любых патрулей и колючей проволоки, давала гостям некоторое послабление, позволяя добраться до Северного Речного вокзала. А если повезёт - то и до Воробьёвых гор.
   - Я заплатил одному типу, и он спрятал меня в машинном отделении буксира. На Речвокзале сошёл на берег и...
   - Можешь не продолжать... - великодушно разрешил Кузьменков. - Ты договорился с речниками, и они доставили тебя сюда на лодке.
   Парень кивнул.
   - Так что, Жа?лнин Егор Семёнович...
   - Жални?н.
   - Что, прости?
   - Правильно - Жални?н. Ударение на "И".
   - На "И" так на "И". Значит, Егор Семёнович, нарушаем закон?
   - Я не хотел, но...
   Кузьменков небрежно бросил паспорт на стол и принялся барабанить пальцами по столешнице, демонстрируя, что ждёт продолжения.
   - Я думал... вы же не отправите меня назад?
   Секретарь едва не расхохотался - такой ужас прозвучал в этих словах. Ну что такое страшное ему грозит на "той стороне"? Штраф, пара недель исправительных работ - и то, в самом крайнем случае. Правда, к МКАД его больше не подпустят. А жаль, у парня неплохие задатки - раз уж он сумел добраться сюда самостоятельно, без проводников, работающих на университетскую администрацию.
   - Принимал что-нибудь? Я о здешних, лесных средствах - супрастины и зодаки от Лесной Аллергии не помогают.
   - На Речвокзале мне предлагали порошки, но я решил, что не стоит. К тому же я сделал анализы, и оказалось, что я практически не подвержен...
   - Где делал, в медчасти?
   - Там проводник собирал группу для отправки в Серебряный Бор - он и посоветовал. Сказал: лучше, если анализы сделает кто-нибудь из Леса, внешняя медицина ничего не понимает в здешних недугах.
   - Так и есть. А что за проводник, не запомнил?
   - Он из какой-то организации. Золотой... золотая...
   - "Золотые Леса". - кивнул секретарь. - У них на Речвокзале свой лекарь. Впрочем, будь ты подвержен Лесной Аллергии в тяжёлой форме, сюда бы так легко не добрался. А от порошков отказался правильно - снадобья, которыми золотолесцы пичкают приезжих, формируют привязанность к Лесу. Их, конечно, сильнодействующими не назовёшь, но лиха беда начало.
   Парень повеселел.
   - Я так и подумал: если доберусь до вас без проблем - значит, имеет смысл поступать. А иначе, что за жизнь в четырёх стенах?
   - Ну-ну, юноша, не стоит перегибать палку... - в голосе Кузьменкова обозначился укор. - Большинство наших студентов, да и сотрудников тоже, не могут отойти от ГЗ дальше, чем на полсотни шагов. И ничего - работают, живут и не жалуются. У нас здесь, знаешь ли, очень интересная жизнь...
   - Я читал... - кивнул абитуриент. - И мечтаю заняться изучением Московского Леса. Я даже подавал в Новосибирске, на грант ЮНЕСКО, но мне ответили, что заявка будет рассмотрена не раньше, чем через три года. А я не могу ждать так долго!
   - Не терпится осчастливить человечество эпохальным открытием? - усмехнулся секретарь. - Я прочитал твоё резюме. Бакалавриат НГУ, физический факультет - это серьёзно. Не изложишь вкратце, чем бы ты хотел заниматься?
   - Да чем угодно! - немедленно воодушевился абитуриент. - Для физика здесь непаханое поле. Чего стоит одно влияние Леса на полупроводники!
   - Да, это наша беда... - вздохнул Кузьменков. - Аппаратура выходит из строя сразу, стоит пересечь МКАД. Из-за этого над Лесом невозможно летать - ниже пятнадцати километров сдыхает вся электроника. А что творится с аккумуляторами? Даже самые современные, литий-серные и литий-титанатные, разряжаются в считанные минуты и уже никуда не годятся!
   - А космическая и аэрофотосъёмка? - подхватил абитуриент. - В любых диапазонах Лес выглядит как размытое пятно, и никак эти изображения не улучшить. Не говоря уж, о непрохождении радиоволн во всех диапазонах!
   Чувствовалось, что он оседлал любимого конька.
   - Достаточно, юноша. - Кузьменков старался говорить сухо, хотя ему не хотелось прерывать паренька. Нечасто встретишь таких ребят, исполненных наивного, почти детского энтузиазма.
   - Как ты проник в Лес, нас не интересует. На территории Университета действует особый правовой режим, установленный спецкомитетом ЮНЕСКО. Учитывая твой стаж в бакалавриате, мы можем тебя зачислить. К учёбе приступишь со второго семестра, но придётся досдать кое-какие предметы - химию, биологию... А ещё - нормативы по физподготовке и медосмотр, это обязательное условие. Надеюсь, со здоровьем проблем нет?
   - Никаких! - весело ответил парень. - Я много занимался спортом, ходил в турпоходы по тайге. Даже скалолазание освоил - ездил на соревнования в Красноярск от нашей университетской секции.
   - "Столбы"? - улыбнулся секретарь. - Как же, как же: "Китайская стена", "Внучка", "Дымоход"...
   - Вы тоже столбист?
   - Баловался, ещё студентом.
   Кузьменков ещё раз заглянул в паспорт. Открытое лицо, короткая стрижка, глаза серые. Высокий, широкоплечий - такие нравятся девушкам. К тому же, спортсмен.
   - Что ж, значит, в этом плане сложностей не предвидится. До начала второго семестра три месяца. Жить будешь в общежитии. Плата невысокая, к тому же в неё включено двухразовое питание. Когда тебя зачислят, всё это будет бесплатно.
   Абитуриент - теперь уже официально! - замялся.
   - Боюсь, денег мне надолго не хватит...
   Но секретарь его не слушал. Он заполнил бланк и пододвинул его собеседнику, добавив пухлую брошюрку с университетской высоткой на обложке.
   - Отдашь коменданту общежития. Это в корпусе "Д" - спросишь, покажут. В буклете сведения о порядках на территории МГУ, а так же о некоторых важным моментах - например, что делать в случае острого приступа эЛ-А.
   - ЭЛ-А - это Лесная Аллергия, да? Но я же не подвержен...
   - Ты-то может, и нет. А если приступ случится с другим, и надо будет оказать первую помощь? Анафилактический шок, к твоему сведению, приводит к летальному исходу в двадцати случаях из ста. А если вовремя не помочь - то в восьмидесяти. Да и насчёт себя не спеши зарекаться: порой эЛ-А проявляется спустя недели и даже месяцы.
   Молодой человек кивнул. Энтузиазма на его лице несколько поубавилось.
   - Расписание экзаменов получишь в секретариате. И вот ещё что...
   Секретарь черкнул несколько слов на обороте карточки с надписью "Кузьменков Виктор Иванович, кандидат биологических наук".
   - Поднимись на двенадцатый этаж, на кафедру ксеноботаники. Спросишь лабораторию экспериментальной микологии, им нужны лаборанты. Завлаба зовут Яков Израилевич. Если он тебя возьмёт - сможешь работать и готовиться к экзаменам. А хорошо себя зарекомендуешь - замолвит словечко перед комиссией. Имей в виду, мы тут живём не по неделям, а по декадам - придётся привыкать.
   - По декадам? Это как?
   - Десятидневки. Восемь дней работы, два отдыха. Сегодня первый день новой декады.
   Абитуриент повертел визитку в пальцах.
   - И что мне надо будет делать?
   Юность, как всегда, тороплива, вздохнул про себя секретарь. Зарплата, режим работы - до этого им дела нет. Другое дело - задачи, опасности, желательно, смертельные...
   - Вот возьмут и узнаешь. Да, и напиши заявление - Университет выдаст тебе в счёт будущей стипендии небольшой аванс.
   - Но я могу не набрать балл, достаточный для получения стипендии...
   - А для чего, по-твоему, я посылаю тебя к Яше? Премии за выходы в поле - это, друг мой, не стипендия! С иммунитетом к эЛ-А и такой подготовкой тебе прямая дорога в рейдеры, а это уже совсем другие деньги. Рейдеры, - пояснил секретарь, - это сотрудники университета, обученные для действий глубоко в Лесу. Элита!
   - Но меня никто не обучал...
   - Обучат. И не забудь сдать анализ крови, без него тебя дальше вестибюля не пустят.
   Молодой человек сгрёб со стола бумаги и заспешил к двери. Секретарь проводил его взглядом и отогнал от себя вопрос, не дававший ему покоя уже третий день: зачем его старинному приятелю и однокашнику, ныне, проректору сколковского филиала МГУ понадобилось, чтобы данный абитуриент попал именно в лабораторию экспериментальной микологии?

IV

   Даже с закрытыми глазами можно было с лёгкостью определить направление на набережную Водоотводного канала - по незримому, но убийственно реальному, потоку удушающей, злобной энергии, хлещущей со стороны Чернолеса. Но сейчас Сергею это было ни к чему. Он повернулся к чёрному напору спиной и зашагал по Лаврушинскому переулку, мимо кирпичных тумб, соединённых проржавевшей фигурной решёткой.
   "..оттуда и приходят шипомордники - перебираются по Калинову, бывшему Лужкову мосту. Ни одна самая отмороженная тварь не рискнёт сунуться в воду у берега Болотного острова - в момент одни косточки останутся..."
   Сквер на углу Ордынского тупика оккупировали великанские грабы. Их кроны смыкались высоко над крышей - на глаз в этих гигантах было метров по семьдесят.
   Петюня, как выяснилось, и не думал паниковать. Челнок сидел на поваленной колонне какого-то памятника и дымил самокруткой. Серый ослик, его постоянный спутник в коммерческих рейсах по Лесу, меланхолически пощипывал ползучую травку, которым была оплетена голова, венчающая колонну. Приметная такая голова: худое, измождённое лицо со впалыми щеками и скорбно изломанным ртом. Её, как и саму колонну, покрывала густая зелёная патина.
   - Ты бы за животиной приглядывал... - посоветовал Сергей. - Не ровён час, потравится. Чернолес в двух шагах, хрен его знает, что за дрянь оттуда ветром надует?
   - Не...- лениво отозвался челнок. Он погасил бычок о нос бюста и спрятал в кисет. - Он у меня умный, знает, что можно жрать, а что - нельзя. Да и желудок лужёный, проволочный вьюн - и тот переваривает. Где твой ящик-то, приволок?
   - Нет ящика... - вздохнул Сергей. - Не понадобился, прямо там и бросил.
   - Жаль. - посочувствовал Петюня. - Выходит, зря его через пол-леса пёрли? Ну да, на нет и суда нет, на обратном пути легче будет.
   Ящик, которым интересовался челнок - плоская дубовая коробка метр на метр с четвертью, на латунных петлях, с замками и кожаными уплотнениями - предназначался ещё для одного другого заказа. Ради него Сергей и пригласил челнока с его осликом - не тащить же на спине увесистый и крайне неудобный груз?
   - Бич, ты в курсах, что у тебя щека порвана?
   Сергей провёл пальцами по лицу.
   - Шипомордник зацепил. Надо же, я и не заметил...
   Петюня охнул и полез в кармашек своего рюкзака.
   - Давай обработаю, а то, мало ли какая зараза...
   Он откупорил стеклянную баночку, зачерпнул пальцем зелёной, сильно пахнущей травами смеси и стал накладывать её на пораненную щёку. Сергей зашипел - смесь жгла.
   - Во-от, сейчас заклеим - и ладненько. Где тебя угораздило, с шипомордниками? Руку-то убери! Как ребёнок, право слово...
   Егерь поспешно отдёрнул пальцы от пластыря.
   - Внутри, в вестибюле. Кстати, пора отсюда валить - как бы они нам на хвост не сели...
   Стая шипомордников органически не способна смирится с поражением. Уцелевшие твари разбредутся по одному, но далеко не уйдут - каждый отыщет другую стаю, и после приветственного ритуала, состоящего из немелодичных трелей, прыжков и подёргиваний хвостами, поведёт их по следам обидчика. И горе жертве, если та не успеет уйти достаточно далеко: часа не пройдёт, как на хвосте у неё повиснет десятка полтора голодных - шипомордники всегда голодны! - чернолесских тварей.
   Челнок встревожился. 
   - Валим, конечно! Иди сюда, Мойша, подпругу подтяну... 
   В своё время, узнав, как Петюня зовёт своего длинноухого напарника, Сергей заподозрил челнока в антисемитизме. Выяснилось, однако, что имя дано в честь ослика из старого, ещё начала века, мультика про Алёшу Поповича. Звали ослика, разумеется, "Моисей" - в честь библейского пророка.
   Ослик Мойша, услыхав, своё имя, оторвался от трапезы и повернулся к Сергею. В выпуклых глазах читался немой укор: "Не мог подольше погулять, не видишь - кушаю..."
   Петюня обитал в Лесу с первых дней, и оставалось лишь удивляться, как десятилетний пацанёнок сумел в одиночку выжить в хаосе Зелёного Прилива. А ведь выжил, вырос и даже занятие нашёл в самый раз для одиночки: стал одним из бродячих торговцев, называемых, по старой привычке "челноками". С егерем он был знаком давно и не раз уже оказывал ему подобные услуги.
   - Бич, а правда, что стая, когда потеряет след, то съедает проводника?
   Откуда ты это взял? - Сергей удивлённо поднял брови. - Ты ж, клык на холодец, живого шипомордника в глаза не видел!
   - Уберёг бог! - челнок сплюнул и мелко перекрестился. Он, как и большинство лесовиков, имел своеобразные представления о религии, но суеверен был до крайности. - Один человек с Большого Болота рассказывал. Говорил: постоят, пощёлкают, а потом набрасываются на чужака и рвут на клочки!
   "Большим Болотом" называли обширные заболоченные территории к северу от ВДНХ.
   - Байки всё это. Откуда болотным жителям знать повадки шипомордников? Их не то, что в тех краях - за рекой ни разу не видели.
   - Ты егерь, тебе виднее... - не стал спорить Петюня. Он закончил возиться с подпругой и закинул на вьючное седло свой мешок. - Давай рюкзак, всё одно налегке...
   Сергей мотнул головой - не хотелось расставаться с привычной тяжестью "Ермака". К тому же, снаряжение приторочено к станку, если что - руки сами находят нужный предмет.
   Петюня нервно озирался, тиская карабин. Он, в отличие от других челноков, таскал с собой не двустволку и даже не помповик, а СКС с откидным штыком. И чрезвычайно им дорожил.
   - Ну что, пошли? А то дождёмся приключений на свою задницу...
   - Пошли.
  

V

   Заведующий складом Михась Вонгянович Вислогуз походил на персонажа военного фольклора - не хватало, разве что, кителя из офицерского габардина и гладких, с маленькими звёздочками, погон. Обстановка тоже соответствовала - ни дать, ни взять, армейская каптёрка с барьером и решёткой из арматуры. За ней высились стеллажи, заставленные ящиками, коробками, жестяными банками.
   - Новий лаборант, значить... - Вислогуз двумя пальцами разгладил сивые усы, отчего ещё больше стал похож на хохла-прапорщика. - Имущество прийшо?в получать? А имущество - воно?, ж гро?шей стоит! Утратишь, або спортишь - хто платить будэ?
   Он и говорил, как хохол, чередуя русские и малороссийские слова и обороты.
   - Я и заплачу, кто ж ещё? Вы же под роспись выдаёте...
   - Заплатит вин.. - скривился "прапор". - Та що с тоби взять, хлопчик? Мабуть, не от хорошего життя? в лаборанты подался, гро?ши потри?бни?
   - Потрибни. - не стал скрывать Егор. - Нужны, то есть. Гро?ши.
   - А коли потрибни - бережи казённе майно! Ось туточки поставь загогулину...
   И протянул Егору амбарную книгу. На бледно-жёлтой картонной обложке с матерчатым корешком значилось: "ЖУРНАЛ УЧЁТА". И, ниже, от руки: "Лаборатория эксп. микологии. Выдача спецодежды и имущества".
   - Споча?тку - одёжа. Робочий костюм, брезентовий...
   На барьер легла стопка светло-зелёной ткани. Егор развернул, встряхнул - куртка с глубоким капюшоном, москитной сеткой, карманом на груди и белыми хлопчатобумажными тесёмками-завязками на рукавах. И брюки - мешковатые, с такими же тесёмками внизу штанин.
   - Це особливая одёжа супротив усяких паразитив. Ось моту?зочки, бачишь? Перед выходом в Лес затя?гуй, щоб ниякая гидо?та ни пролизла!
   Егора так и подмывало сказать, что он приехал из Новосибирска и о мерах против энцефалитного клеща знает не понаслышке. Но сдержался - сейчас не время для самоутверждения.
   - Пуговици пластмассови були, так их плесень схарчила. Нови сам пришьешь - ось, трима?й...
   "Прапор" прибавил к стопке горсть мелких зелёных пуговиц. Егор взял одну: на металле пятиконечная звёздочка с серпом и молотом.
   - Шить-то умеешь?
   - Справлюсь.
   - Тоди обувка. Тоби шо - чоботы, черевики? Ось, выбирай...
   Выбор предлагался небогатый: солдатские кирзачи, все в жестяных складках от долгого хранения, и берцы. Егор без колебаний взял берцы.
   К Вислогузу его отправил заведующий лабораторией - после того, как прочёл записку на обороте визитки секретаря приёмной комиссии и задал несколько вопросов. И всё: "Вы приняты, молодой человек. Срок стажировки - неделя, а пока, ступайте на склад, получите всё необходимое".
   В список "необходимого", кроме одежды и обуви, входили: армейский котелок, фляга, сапёрная лопатка, кожаный офицерский ремень с латунной пряжкой украшенной звездой, брезентовый рюкзак со шнуровкой по бокам и офицерская плащ-палатка. Напоследок из-под барьера появился кожаный планшет на тонком ремешке.
   - Тримай, студент, вид сердца видтрива?ю! Карандаши визьмеш у девчат у канцелярии. Компаса нет, у Лесу вин каже ни направления, а погоду на запрошлый год. И ось ще...
   Егор недоумённо повертел в руках прямоугольник из желтоватого прозрачного пластика, испещрённого фигурными отверстиями, со шкалами по краям. Чёрные буквы сообщали: "Офицерская линейка".
   - А я думал, в Лесу полистирол разлагается...
   - Селюк ты хлопчик, а ния?кий не студент! Це не полистирол, а целлулоид - против его Лес ничо?го не мае. Ось и на планшете карманчик прозрачный, бачишь? Вин тоже с целлулоида. А полистирол, полиэтилен та и?ньший пропилен - плесень их за пять хвалын зжира?е, озирну?тися не поспеешь!
   - А почему всё такое старое? Нет, я понимаю, в современном снаряжении полно полимеров, но неужели не нашлось чего-нибудь поновее? Этому хламу лет сто!
   - Это не хлам, а армейское имущество со спецсхранения! - от возмущения завскладом даже забыл о мове. - Склады - здесь, под Главным зданием. Никакой синтетики, натурпродукт!
   - Может, там и оружие есть?
   - Может, и есть. Тильки тебе воно не положено. Якщо зроблять тоби рейдером - тоди иньша справа, тоди выдадут. Только спочатку зачёт треба буде сдать. А пока - ось, тримай!
   Он перескакивал с суржика на русский, сам того не замечая. Видимо, этого требовали некие соображения высшего порядка, недоступные ничтожествам, вроде нового лаборанта.
   В очередном предмете "армейского имущества" Егор узнал штык-нож от АК-47 старого образца - в вытертых до белизны металлических ножнах, с рыжими бакелитовыми щёчками.
   - Ох, лы?шенько, трохи не забув...
   Вислогуз покопался в шкафу и извлёк оттуда тряпочную сумку зелёного цвета с лямкой через плечо. Егор отстегнул клапан, украшенный расплывшимся фиолетовым штампом, и удивлённо присвистнул.
   - Противогаз-то зачем?
   Такие он видел только в музее: резиновая маска с круглыми стеклянными глазницами, резинками на затылке и ребристым хоботом, соединённым с жестяным бочонком фильтра.
   - В Лесу дюже богато ядовитых спор и пыльцы. Ты же не хочешь надышаться який-нибудь гидотой?
   Егор пожал плечами - действительно, перспектива удручающая.
   - За штык распишись в иньший ведомости, тому що порядок. Ось тут, добре... Претензий, значить, немае?
   - Немае. Спасибо вам, товарищ пра... э-э-э, заведующий.
   Егор сложил "имущество" в рюкзак и затянул брезентовые ремешки.
   - Так я пойду?
   - Йди, хлопець, йди...
  

VI

   Шипомордники нагнали их на Большой Ордынке. Завеса крон образовала здесь большой разрыв - пятидесятиметровые лесные великаны возвышались только на правой стороне улицы; на левой же пространство между домами захватили высоченные, вровень с пятыми этажами, кусты акации и буйно разросшаяся сирень. Удивительная это была сирень - в аномальном климате Леса она цвела раз в три-четыре месяца, не обращая внимания на времена года. И всё это время окрестные улицы затоплял одуряющий аромат.
   Заметив мелькнувших в глубине Иверского переулка тварей, Сергей кинулся к церкви на правой стороне улицы. Их преследовали три стаи, полтора десятка шипомордников, агрессивных, злых, охочих до человеческой плоти, а ниши между колоннами обещали какую-никакую защиту - твари хотя бы не бросятся с разных сторон.
   Когда стаи охотятся вперегонки, никаких "танцев с волками" не бывает. Накинутся все разом, стремясь вырвать добычу из когтей конкурентов. И их придётся встречать - свинцом и острой сталью.
   Петюня спиной затолкал мелко трясущегося Мойшу в нишу между колоннами, откинул штык и звонким щелчком зафиксировал его на стволе. Руки у челнока дрожали, и Сергей подумал, что толку от такого союзника будет немного.
   - Нам бы только сбить первый напор. - сказал он, стараясь, чтобы голос звучал увереннее. - Положим двух-трёх, остальные кинутся их рвать, а мы тем временем отойдём на пару кварталов. До Добрынинки недалеко, туда не сунутся...
   - Может, укроемся в подъезде? - Петюня кивнул на противоположную сторону улицы, где под покосившейся вывеской чернел дверной проём. - Поднимемся повыше, завалим лестницу, отсидимся...
   - И долго ты собрался отсиживаться? - поинтересовался Сергей. - Они ведь не отстанут, клык на холодец! Застрянем - через час здесь будет половина шипомордников Чернолеса. Надолго нам хватит патронов?
   - У меня четыре снаряженные обоймы. Ещё в рюкзаке, в трёх пачках, шестьдесят штук - и всё.
   - А у меня и того меньше. За полчаса сожжём все, а потом - штыком отбиваться?
   - Да я что, я ничего... - уныло отозвался Петюня. - Ты егерь, тебе виднее.
  
   Первую тварь Сергей снял в прыжке, из правого ствола. Выстрелом из левого, в упор, разворотил загривок второй, попытавшейся проскользнуть низом, и едва в этом не преуспевшей - ещё мгновение, и шипы пропороли бы егерю бедро. Следующие отпрянули от тычка рогатиной и попятились, подарив драгоценные секунды на перезарядку.
   Слева часто захлопал карабин. Силы удара пуль промежуточного патрона 7,62 миллиметра не хватало, чтобы гарантированно свалить шипомордника - подстреленные заполошно чирикали, свистели, вертелись на месте, стараясь дотянуться до ран.
   Затвор СКС клацнул и встал на задержку. Петюня воткнул обойму, загнал в магазин патроны, но выстрелить не успел - крупный шипомордник, перемахнув через сородичей, обрушился на него сверху.
   У челнока было не больше мгновения, чтобы спасти свою жизнь. И он не подкачал: припал на колено и принял трёхпудовую тушу на штык. Гадина извернулась, стараясь достать жертву скорпионьим хвостом, штык сломался, извивающаяся тварь отлетела в сторону, шмякнувшись о колонну. На смену ей пришли две другие - низко припали на передние лапы и поджали хвосты для прыжка "колобком". Петюня, вконец потерявший голову, перехватил карабин за ствол и замахнулся, как бейсбольной битой - словно собирался отправить в аут эти смертельно опасные мячики.
   По ушам ударил шипящий свист. Первая тварь опрокинулся на бок - под лопаткой у неё торчал хвостовик арбалетного болта. Вторая сиганула вбок и исчезла в завесе проволочного вьюна.
   - Эй, сюда ходи, прикроем, да?!
   Новый залп - на этот раз к арбалетам присоединились помповые ружья. Хлёстко, пастушьим кнутом, ударила винтовка. Семеро стрелков растянулись в цепь поперёк улицы. Командовал тот, что стоял в середине - здоровенный, широкоплечий, в старомодном пиксельном камуфляже и оранжевом, заломленном на ухо берете. За поясом кинжал-кама в чеканных ножнах, у ног захлёбывается утробным рыком кавказская овчарка.
   - Воккха стаг, могушалла муха ю хьян, Ваха! - Сергей помахал владельцу берета. - Сказать не могу, как я тебе рад!
   Чечен в приветственном жесте поднял над головой СВД.
   - Спецназ своих не бросает, Бич! Услышал стрельбу - ну, думаю, хорошие люди в беду попали, помогать надо. Молчать, Абрек, свои!
   Огромный пёс недовольно заворчал. На Сергея он не смотрел - провожал недобрым взглядом жёлтых глаз улепётывающих по Большой Ордынке шипомордников. Под густой шерстью дрожали натянутые мускулы: стоит хозяину подать знак, и сорвётся с места - рвать, давить...
   - Здравствуйте, уважаемый Ваха! - Петюня опасливо выглянул из-за колонны. - Вы собачку-то попридержите, а то, как бы она Мойшика не кусила...
   - Нэ боись, брат! - ухмыльнулся чечен. - Веди своего ишака, Абрек не тронет, если я не велю.
   Ослик с библейским именем не поверил его заверениям, и Петюне пришлось с проклятиями выволакивать упрямую животину из ниши. Вахины бойцы тем временем занялись подстреленными тварями.
   - Мускусные железы вырезают? - Петюня кивнул на мужчину, наклонившегося к туше с большим ножом. За спиной у охотника висел блочный арбалет.
   Чечен развёл руками.
   - Слюшай, откуда я знаю - мускус-шмускус? Твои дружки хорошую плату дают, вот Василь Петрович и режет. Тридцать желудей за хвост, э?
   Лесные знатоки снадобий, широко использовали секреты, выделяемые железами в основании хвоста чернолесской твари. Но шипомордники были редкой добычей - мало кто из охотников рисковал приблизиться к Чернолесу.
   - Куда дальше пойдёшь, Бич? - осведомился Ваха. - А то, давай на Кордон, а? Примем как дорогих гостей!
   Сергей пожал плечами.
   - Не знаю, Ваха, не знаю. Я к Крымскому мосту собирался, за мной туда завтра утром придёт лодка.
   - Э-э, брат, какой мост? Шипомордники разбрелись по округе, теперь всё зверьё переполошат. Часа через два темно будет, куда пойдёте? А на кордоне - посидим, за жизнь побазарим, чачи выпьем, да? Завтра с утра и тронетесь...
   Подошёл Петюня. Он привязал ослика к решётке и вертел в руках покалеченный карабин.
   - Мать твою за ногу, штык сломал! С-суки рваные эти ваши шипомордники! И куда он теперь такой?
   - Среди них и кобели встречаются, самцы то есть. - не удержался Сергей. - Что до штыка, то загляни к Кузнецу на мост, знаешь? Он сделает в лучшем виде, и не штампованное дерьмо, как у тебя, а кованый, из хорошей стали.
   - Знаю, конечно... - уныло кивнул Петюня. - И какие у него цены - тоже знаю. Да и когда ещё я туда доберусь...
   - Слюшай, дорогой, зачем добираться, а? - Ваха хлопнул челнока по плечу так, что тот едва устоял на ногах - У нас на Кордоне свой кузнец! Кинжалы делает, топоры делает, наконечники. Арбалеты тоже делает, хорошие, с колёсиками! Исправит твой эскаэс, мамой клянусь! А мы с Бичом пока посидим, побазарим...
   - ...чачи выпьем. - закончил мысль Сергей. - Ладно, уболтал, чёрт языкастый. Петюня, отвязывай своего Моисея и пошли. И нечего облизываться на шипомордников, не наша добыча!
   - Да я и не спорю... - вздохнул челнок. - Знал бы ты, Бич, как они идут сейчас на Речвокзале! Давеча Кубик-Рубик весточку прислал: "всё, мол, что привезёшь - куплю..." У них бум на чернолесские ингредиенты.
   - Сгубит тебя жадность, Петюня. Где ты - а где Речвокзал? Пока доберёшься, десять раз сожрут.
   Челнок удивлённо посмотрел на собеседника.
   - С чего мне-то туда тащиться? Есть люди, возьмут, и заплатят хорошо... Ты, если что, имей в виду, Бич, лады?
   - Что имею, то и введу... - усмехнулся егерь. - Шагай уже, коммерсант!
  

VII

   Общежитие поразило Егора своим запущенным видом. Когда-то администрация не пожалела средств, украсив стены декоративными панелями из негорючего пластика. Теперь на месте сожранного плесенью евровеликолепия осталась облупившаяся извёстка, покрытая неопрятными потёками. О былой роскоши напоминал, разве что, дубовый паркет и деревянные оконные рамы, которые, по счастью, не успели заменить пластиковыми стеклопакетами.
   Лесное море, плещущееся у подножия красных, имперского гранита, колонн, не делало попыток проникнуть внутрь. В стенах Главного Здания люди не страдали от Лесной Аллергии, загадочного синдрома, тридцать лет назад изгнавшего жителей мегаполиса за МКАД, и с тех пор успешно противостоящего попыткам вернуть утраченное.
   Подобных "экстерриториальных" клочков прежней Москвы в границах Леса было четыре - если считать Кремль, о котором Егору успели поведать несколько леденящих кровь историй. На Северном Речном вокзале располагался перевалочный пункт для тех, кто перемещался между Лесом и внешним миром - "Замкадьем", как называли его лесовики, следуя традиции, возникшей задолго до Зелёного Прилива. На ВДНХ раскинулся самый большой рынок Леса, охотно посещаемый и коммерсантами из-за МКАД. Через его лавки, склады и торговые фактории шёл весь оборот товаров центральных, северных, восточных и юго-восточных территорий, от Кузьминок до западной кромки Большого Болота. А вот переселенцев на ВДНХ было немного - страдающим даже лёгкими формами Лесной Аллергии непросто выдержать пеший переход по Ярославке. К тому же, по реке проще добраться до МГУ и Полян Серебряного Бора и Коломенского, куда и стремились восемь из десяти приезжих.
   Эти сведения Егор почерпнул из буклета, полученного в приёмной комиссии. Как и обещал секретарь, с размещением в общежитии проблем не возникло: предъявив направление, молодой человек взял ключ у дежурной по этажу - немолодой, бесформенной тётки в синем халате и войлочных тапках - и отправился обживать новое обиталище. Население ГЗ с прежних времён сократилось чуть ли не вдесятеро, так что, при желании, можно было получить в единоличное пользование даже квартирку из двух комнат. Кухни, правда, не было - она располагалась в дальнем конце коридора, общая для всех обитателей этажа. По совместительству - местный Форум, Майдан и Дворец Культуры.
  
   Помещение тонуло в полумраке. Верхний свет не горел, а настольной лампы с треснутым абажуром зелёного стекла едва хватало на то, чтобы осветить открытую книгу и чуть-чуть её владелицу. Девушка сидела вполоборота, и вытертая до белизны клеёнка, свисающая со стола, не скрывала круглых, соблазнительно гладких коленок.
   - Можно воспользоваться вашим чайником? У меня пока нет своего.
   Хозяйка книги подняла на пришельца глаза и, чуть помедлив, выпрямилась на табурете. Егор машинально отметил, что незнакомка не заморачивается бюстгальтерами - тёмные ореолы сосков легкомысленно просвечивали сквозь ткань топика.
   Девушка приветливо улыбнулась.
   - Новенький, что ли?
   - Да, только заселился. Вот, купил в буфете пару булочек, но не хочется всухомятку...
   Улыбка у неё была очаровательной - с задорными ямочками на щеках.
   Девица встала, и Егор испытал лёгкое потрясение, убедившись, что выражение "ноги от ушей" вовсе не фигура речи - и щёлкнула выключателем.
   Это было второе потрясение: при ярком свете обнаружилось, что кожа девицы, безупречно матовая, безупречно гладкая, не кожа, а мечта производителя рекламы косметических средств, имеет легкий зеленоватый отлив. Глаза были ей под стать: ярко-зелёные, с радиальными лучиками. В сочетании с блондинистой, редкой густоты гривой - эффект умопомрачительный.
   - Удивлены? - девица усмехнулась. - Да, я из местных. "Золотые Леса", слышали?
   И подняла руку, демонстрируя тонкое, немыслимого изящества запястье, украшенное кожаным браслетом с узором в виде замысловато переплетающихся листьев и стеблей. В электрическом свете узор отливал золотом.
   Егор едва нашёл в себе силы, чтобы кивнуть.
   - Вообще-то я не здесь живу, а в посёлке под смотровой площадкой. Сюда заглянула навестить подруг и вот, засиделась...
   - Кхм... так я насчёт чая...
   - Вон титан, наливайте. Заварка есть?
   Здоровенный, около метра в высоту, никелированный бак стоял на столе, в углу кухни. В нижней части имелся блестящий металлический краник, из которого в подставленное блюдце падали редкие капли.
   - Осторожно, горячо!
   Егор зашипел, дуя на пальцы - бак был разогрет почти до ста градусов. Это подтверждала и шкала термометра, вмонтированного рядом с длинной, во всю высоту бака водомерной трубкой. Рядом, на облупленной жестяной табличке значилось: "Кировский завод "Электробытприбор".
   - Ну и чудище! А электрических чайников здесь нет?
   - Комендант запрещает держать в комнатах, боится пожара. Так ребята делают бульбуляторы.
   - Бульбу... что?
   - Вы как ребёнок! - рассмеялась девица. Смёх у неё был мелодичный, звонкий, словно разом зазвучало множество хрустальных колокольчиков.
   - Всё-то вам, замкадышам, надо объяснять! Берёте два безопасных лезвия... знаете, что это такое? Прикрепляете к каждому лезвию проводок, прокладываете между ними спички - только головки не забудьте обломить, с вас ведь станется! Потом обматываете нитками, опускаете в стакан, а кончики проводков - в розетку.
   От такого инженерного креатива Егор слегка завис.
   - И... кхм... работает? Бульбулятор?
   - Ещё как! За полминуты литровую банку кипятит. Но если комендант застукает - такой скандал будет, ужас! А вообще, тут полно старья. Нормальная техника не работает, выкручиваются, как могут...
   - А откуда его берут, старьё?
   - Да откуда угодно! Хотя бы с подвальных складов. Знаете, какие они здесь? Там и бомбоубежища - огромные, на случай ядерной войны. В них полно припасов, закладывали лет сто назад!
   Егор вспомнил кладовщика-прапора с его собранием военного антиквариата.
   - Знаю, выдали сегодня кое-что - как раз оттуда...
   - А на нижнем уровне даже ядерный реактор! - таинственным тоном поведала зеленокожая.
   - Ядерный реактор? Да ладно, быть не может...
   - Не может, значит? - в голосе собеседницы звучал скепсис - Да что вы говорите? Конечно, вы там, в Замкадье, самые умные... Вот скажите, откуда тогда берётся электричество?
   Для наглядности она щёлкнула туда-сюда выключателем, на мгновение погрузив кухню в темноту.
   - Нет здесь никакого реактора, это я вам как физик говорю. Ядерный реактор не может работать без электроники, а она вся на полупроводниковой базе.
   Девица не нашла, что возразить, и Егор поспешил закрепить успех:
   - Вы на какой кафедре учитесь?
   Из всех факультетов в Университете осталось три - Биофак, Химфак, факультет почвоведения, да ещё кафедра палеонтологии, изучающая редкие островки плейстоценовой и миоценовой флоры и фауны, встречающиеся кое-где в Лесу.
   - Я работаю в библиотеке, в отделе обслуживания. Заходи как-нибудь, поболтаем. Тебе ведь книги получать надо?
   "...мы что, уже на "ты"?.."
   Егор кивнул.
   - Вот и заходи. А сейчас - извини, подруги ждут...
   - Конечно, зайду, спасибо за помощь!
   - Кстати, меня зовут Лина. - девица кокетливо склонила голову к плечу.
   - Егор. Так я загляну... в библиотеку?
   - Заглядывай, буду рада.
   "Как же, подруги её ждут..." - Егор завистливо проводил точёную фигурку взглядом. Повезло ведь кому-то - заполучить такую красоточку! А что зелёная кожа - в этом даже есть своеобразная прелесть. Скажем, на чёрных простынях, или тёмно-зелёных, под малахит - да любой поклонник фэнтези придёт в восторг!
  

VIII

   Добрынинка входила в число нечасто встречающихся в Замоскворечье мест, где можно видеть небо над головой. Высоченные клёны и ясени росли по контуру площади, не покушаясь на центральную часть с памятником Навои?. Потому и люди здесь жили весёлые, жизнерадостные и к тому же, в отличие от многих лесовиков, могли похвастать густым загаром.
   Ваха Исрапилов возглавлял обосновавшуюся здесь большую общину фермеров - большую, разумеется, по меркам Леса, где и дюжина человек легко сходила за толпу. А население Добрынинки давно перевалило за сотню. Крепкое хозяйство, гостеприимство обитателей, основательные укрепления создали Добрынинскому Кордону репутацию главного перекрёстка Замоскворечья, где охотно принимают челноков, егерей, барахольщиков и прочий бродячий люд. Сергей был на Кордоне частым гостем и пользовался здесь особым уважением, особенно после того, как по просьбе Вахи перегнал с ВДНХ барана и пяток овец. С тех пор отара изрядно прибавила в числе, и в местной чайхане стали подавать превосходные, лучшие в Лесу, шашлыки и шурпу.
   Ваха взял со стола кувшин - изысканно-вычурный, сверкающий серебром, - и принялся разливать по серебряным с чернью чаркам кубачинской работы бледно-золотую жидкость. Чачу он гнал сам, из дикорастущего винограда, который на Кордоне сумели кое-как облагородить. Вино такая "лоза" давала нестерпимо кислое; свежий сок сгущали и смешивали с протёртыми орехами, саговой мукой и мёдом диких пчёл. Получалось нечто вроде твёрдой пастилы, высоко ценимой за питательные свойства и удобство транспортировки. А выжимки шли на чачу.
   Наполнив чарки, Ваха вернул кувшин на место, рядом с чеканным серебряным блюдом, полным кусков жареной баранины, истекающих янтарным жиром. Добрынинский аксакал питал слабость к роскошной утвари - её было немало в квартирах, давно лишившихся хозяев, в ювелирных и антикварных магазинчиках, которых в Замоскворечье пруд пруди. Хрусталя и фарфора Ваха не признавал, а на подколки Сергея - "вампиров опасаешься, уважаемый?" - отвечал невнятным бурчанием.
   - Вот ты мне скажи... - егерь с удовольствием выцедил чарку и принялся ковыряться в мясе. - Ты ведь, мусульманин, а спиртное хлещешь - только держись! Вам разве аллах не запрещает?
   - Э-э-э, дарагой, какой запрет? - старейшина Кордона оприходовал чарку, сжевал кусок баранины и вытер жирные пальцы о загривок лежащего у его ног Абрека. Пёс повизгивал от преданности и изворачивался, норовя лизнуть руку хозяина.
   - Школа ходил, да? Омар Хайям, "Рубаи", знаешь? "Отравлен день без чистого вина"! Пошастай с моё по горячим точкам - поймёшь, что всё это ерунда. Меру надо знать!
   Прапорщик военной полиции, раненый в Ливии, был застигнут Зелёным Приливом на койке, в реабилитационном отделении госпиталя имени Бурденко. Не сумев в панике первых дней выбраться за МКАД, Ваха быстро осознал, что недуг, гонящий людей из города, на него не действует. Собрал вокруг себя горстку таких же везунчиков, и после недолгих скитаний осел на Добрынинской. С тех пор община прирастала людьми, и не только кавказцами - вахиных земляков насчитывалось здесь едва ли четверть от общего числа.
   Поселение разрослось и теперь по праву считалась одним из самых крепких во всём Замоскворечье. Кроме винограда здесь выращивали овощи, занимались бортничеством, собирали орехи и ягоды. Но главным продуктом Добрынинки считалось саго - рассыпчатая, богатая крахмалом субстанция, получаемая из плодов дынного саговника, растения, дающего крупные, размером с дыню, плоды.
   Из саговой муки пекли лепёшки-лаваш, варили кашу, делали лапшу и даже ухитрялись лепить пельмени. Именно саговая паста и крупа, а вовсе не фирменная добрынинская медовая пастила, и даже не чача составляли львиную долю "экспорта" Кордона. Обычные злаки в Лесу росли плохо, и саговый лаваш стал излюбленной дорожной пищей челноков, егерей и других скитальцев.
   Абрек ухитрился извернуться и облизал руку хозяина. Получил щелчок по влажному кожаному носу, чихнул и шумно помотал кудлатой башкой.
   - Хороший у тебя пёс, Ваха, сильный.
   - В одиночку шипомордника берёт! - похвастался чечен. - С таким можно на ночь караулов не выставлять - всё учует, унюхает, и тревогу зря не поднимет. Хочешь, щенка подарю?
   Егерь посмотрел на пса. Тот оставил руку Вахи и блаженно вытянулся у очага.
   - Спасибо, но куда он мне? Щенка растить надо, воспитывать, а я всё время в дороге...
   - Ладно, дорогой, не хочешь - твоё дело. Я вот давно собирался спросить - почему тебя называют Бичом? Ты же не сидел, да?
   - Слава богу, не пришлось. А "Бич" - это от фамилии. Бечёвниковы мы, со школы прилипло...
   Это было не совсем так: от отца-геолога Сергей слышал рассказы о бичах - освобождённых, а то и беглых, сидельцах, из которых в прежние времена рекрутировались сезонные рабочие для таёжных изыскательских партий и артелей - и давно, ещё в школе, сам придумал себе такое прозвище. Сейчас оно его вполне устраивало: вольный лесной скиталец, романтик Леса не зависит ни от кого, ни к кому не привязан - в самом деле, чем не бич?
   Ваха осушил третью чарку. Макнул кусок лаваша в жир, закусил, вытер рукавом усы.
   - Проблема у меня, Бич. Сын мой, Умар, вырос, словно не нохчо?й вовсе! Сильван, сам понимаешь.
   - Понимаю. Рождённые в Лесу на жизнь иначе смотрят. Недаром глаза у них зелёные.
   - А я о чём говорю, да? Буду держать его при себе - сорвётся, уйдёт, а Чернолес-то под боком! Сунется туда - беда будет...
   Сергей испытующе посмотрел на Ваху. Чечен, не моргнув, выдержал взгляд.
   - Хочешь, чтобы я взял его в ученики?
   - Правильно понимаешь, брат. Я тебя просить не стал бы, сам догадался...
   - К чему церемонии? Просьбу твою я исполню. Куда ему прийти - сообщу, передам с белкой. А пока, собирай Умара в дальний поход. Обувка покрепче, снаряга, оружие... да что я говорю, сам всё знаешь!
   - Знаю, да... - кивнул чечен. - Слюшай, а может, сразу и заберёшь его с собой? Мамой клянусь, к утру всё будет готово - а то, как бы не забрёл по дороге куда не надо.
   - Извини, уважаемый, сейчас никак не могу. Через недельку жди белку. Доберётся Умар в срок до места, которое укажу - считай, прошёл проверку на профпригодность. Да ты не мандражи, справится, если голова на плечах есть.
   - Не буду спорить Бич, тебе виднее - ты егерь, я фермер...
   - Какой ты фермер, Ваха? - тихо сказал Сергей. - Ты - воин, тайпанан хьалханча. Тейп твой маленький, и люди в нём всякой крови, но всё одно: ты им и закон и защита, они за тебя любого на ленточки порвут.
   - Как и друг за друга, Бич. В Лесу иначе нельзя.
   - Почему нельзя? Можно. Вон, Петюня один - и ничего, живёт.
   - Это пока он семью не завёл. - покачал головой чечен. - Без семьи - какой с него спрос? Можно и мотаться туда-сюда, как лист на ветру. А если у мужчины жена, дети - надо на землю сесть, дом строить, к людям прислоняться, к соседям.
   - Так и я одиночка, забыл? И соседей у меня нет. Годы мои не те - прислоняться к кому-нибудь...
   - Ты - другое дело, Бич. Ты плоть от плоти Леса. Мы в нём живём, а ты им живёшь. Как мой Умар, как эти, из Лосинки...
   - Аватарки?
   - Да, они. За ними будущее, Бич, и за тобой - не за мной. Я доживу своё, детей подниму, помогу своим людям их детей поднять. А уж дети сами пусть всё по-новому устраивают, по-своему. Только пусть не забывают, что они тоже люди. Ты им помоги, Бич, хорошо? Ты, как и я, прежние времена помнишь. Сколько тебе тогда лет было, когда пришёл Зелёный Прилив, а?
   - Двадцать три.
   - Сейчас, значит, пятьдесят три? А мне уже седьмой десяток.
   - Лес не даёт нам стареть.
   - Не так, Бич, не так. Это тебе он не даёт стареть. Мы сколько лет знакомы, двадцать?
   - Двадцать один год.
   - Двадцать один, да... и за это время ты совсем не изменился - пацан пацаном, прости за прямоту. Ты Лес в себя впустил, только по-другому, не как Умар, не как сильваны или эти, зелёные...
   - Аватарки, Ваха, аватарки. Когда запомнишь?
   - Не нравится мне это слово. Не наше оно, чужое... Так я о чём? Ты Лес чувствуешь, он - часть тебя. Но ты не дал ему себя переделать, собой остался. Понимаешь, да?
   - Не совсем, прости.
   - Э-э-э, потом поймёшь. А сейчас - пообещай, что поможешь Умару и таким, как он, людьми остаться? Нас они слушать не будут, а ты - такой же, как они. Тебя послушают.
   - Хорошо, уважаемый. Помогу.
   - Слово даёшь, да?
   - Слово.
  
   Супрематизм - направление в авангардном искусстве, возникшее в России в 1910-х годах.
   Популярные среди альпинистов скалы в Красноярском природном заповеднике "Столбы". "Столбисты" - члены неформального объединения скалолазов.
   Чеченское приветствие, обращённое к старшему. Буквально - "как дела, большой человек?"
   Глава чеченского тейпа.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"