В маленькой индийской деревушке жили прекрасная девушка Ахьячпури и прекрасный юноша Хубато. В один чудесный день их сердца встретились, и они полюбили друг друга. Но еще при рождении Ахьячпури была сосватана совсем за другого - старого толстого Санито, о богатстве которого говорили даже в Дели. День свадьбы приближался - Ахьячпури плакала, Хубато вздыхал. Что им было делать? Они так любили друг друга, что решились бежать. Они забрались далеко в горы, но за ними пустили погоню, собаки первыми шли по их следу, за ними неслись всадники на лошадях - поимка беглецов была неизбежной. Тогда Хубато посадил свою возлюбленную на большой камень и спросил ее:
- Любишь ли ты меня так сильно, что не испугаешься смерти, лишь бы быть со мной?
- Да, - ответила Ахьячпури.
- Если верить старой легенде, люди, умершие вместе, встретятся в следующей жизни, как бы ни повернулось колесо Сансары. Давай бросимся в пропасть, чтобы в следующей жизни уже никогда не расставаться друг с другом.
- Хорошо, - ответила Ахьячпури, со страхом поглядывая на настигающую их погоню.
Они обхватили друг друга так крепко, как только смогли, и прыгнули со скалы. "Только бы вспомнить..." - это была самая последняя мысль Хубато перед тем, как его тело размазалось по камням.
.
И в следующей жизни он вспомнил... вспомнил сразу, как только увидел ее, пьющей сок с мартини в дурацком танцклубе. Она выглядела совсем по-другому, чем в прошлой жизни, но была по-прежнему и по-новому хороша - горяча и порывиста. В этой жизни ее звали Арабель, и она жила в Барселоне. Ей исполнилось пятнадцать, и хотя темные испанские ночи обещали бездумную любовь и нежность, она относилась и к жизни и к своему телу с циничной простотой - жизнь нужно жить, а тело - использовать. Арабель пыталась стать топ-моделью и уже прошла несколько кастингов. Хуан видел, что нравится ей, и был этим разочарован - он ожидал любви, нет, не ожидал - требовал, ему казалось, он имеет на это право.
- Неужели ты не помнишь? - молил Хуан.
- Какой же ты выдумщик! - хохотала Арабель. - Не забывай, я католичка, и после смерти меня ждет рай!
Целый год Хуан ухаживал за ней, уверенный, что им суждено быть вместе, и однажды получил по носу - они как раз сидели в модном ресторанчике на Пасео де Грасия и ели паэлью.
- Я выхожу замуж, - сказала Арабель.
- За кого? - Засмеялся Хуан, не веря ей.
- Его зовут Саньтяго. У него много денег, и после свадьбы мы поедем в Америку делать мою карьеру.
- Ты не можешь этого сделать, - с отчаяньем и болью вскричал Хуан, - ты должна выйти за меня!
- Не кричи, малыш, - пойми, мое время быстро уходит, я должна пробиться, а Саньтяго меня раскрутит...
- Но ведь мы же идеально подходим друг другу!
- Ну, подумай сам, что ты можешь мне дать? Кучу детей и много работы? Нет. Решено. Свадьба через две недели.
Оставшиеся две недели Хуан изнывал и горел - Арабель, смысл его жизни, скоро уедет, и будет с другим, и больше они не увидятся ни в этой, ни в следующей жизни... Он решился. Арабель уступила его уговорам последний раз встретиться и прокатиться за город. Хуан был очень нежен и спокоен, а на обратном пути их машина, выйдя на встречную полосу, врезалась в трейлер.
Наверное, за неумение управлять своими чувствами, в следующей жизни он появился женщиной... Вернее, девочкой, которую, ухватив щипцами за голову, вытянул из чрева матери молодой, но уже спивающийся доктор. От щипцов на всю жизнь остались заметные впадины. Ее мать была коренной удмурткой и страстной любительницей сериалов - в большом деревянном доме, где не было ни дощечки, покрытой краской, на отскобленной добела полочке стояло то, что являлось душой этого дома - цветной телевизор. Священнодействие длилось часами: "Страсть и возмездие" сменялось "Королевой Пау-сити", которое, в свою очередь, перетекало в "Море любви". Дочку назвали Хуанитой. В три года ее свозили в город, где и был поставлен диагноз: олигофрения в степени дебильности. Мать была безутешна - она пропустила "Дикую магнолию" и "Карменситу". Так и прожила рыженькая умственно-отсталая удмурточка первые четырнадцать лет своей жизни, и из гадкого утенка превратилась в не менее гадкую утку. А потом приехал Он - Александр. Хуанита так никогда и не поняла, как он оказался в их поселке, в этой дыре, и почему поселился у них в доме. Она даже не задумывалась об этом, потому что знала - Александр должен был появиться и теперь будет с нею всегда. Она таскалась за ним повсюду, что Александра ужасно злило - однажды он даже напинал ее под зад, отправляя домой, но Хуанита никуда не ушла - размазывая по лицу сопли и слезы и беспрерывно воя, она опасливо плелась за ним на расстоянии метра, пока Александр не сменил гнев на милость. А потом ему пришла пора уезжать. "Как уезжать?" - не поняла Хуанита и не поверила. Александр потихоньку стал собирать вещи. "Ах, уезжать!" И Хуанита тоже стала собирать вещи. "Я уезжаю с Александром", - с гордостью говорила она всем. Мать отобрала у нее сумку и завязанный в простыню телевизор, Хуанита прибегла к давно испытанному способу - завыла. Мать отшлепала ее по щекам и пригрозила запереть в сарае. Тогда Хуанита стала думать. И придумала. Корявыми печатными буквами она написала следующее послание. "Мы с Александром любим друг друга, а меня не пускают с ним уехать. Мы утопимся и будем вместе". Положив записку матери под подушку, Хуанита пришла к Александру и стала ныть: "Купаться, пошли купаться". "У-у-у, как ты надоела мне, - простонал Александр, - ну да ладно, пойдем, напоследок искупнемся". К ночи переполошились и стали их искать, но нашли только через три недели - их сцепленные тела с объеденными рыбой ушами и пальцами попали в водозаборник химического комбината.
В следующем воплощении они встретились довольно поздно - Хуберт подходил к середине человеческой жизни и был состоявшимся и состоятельным английским джентльменом, главным менеджером по рекламе одной достаточно известной фирмы. В молодости он долго искал некий абстрактный идеал женщины, но из-за размытости образа никак не мог решить, какая конкретная девушка под него подходит. А потом Хуберту вдруг стало казаться, что жизнь проходит слишком быстро, и лысинка на макушке стала уже размером с ладонь, и женщин все больше интересует его материальное положение, а вовсе не духовно-моральные достоинства, - и он женился на первой попавшейся. Они не очень подходили друг другу, но были готовы идти на компромиссы и уживались мирно.
Соль и жар своей души, непреходящую любовь прошлых жизней он встретил на презентации галереи современной фотографии, где находился по долгу службы. Теперь его звали Аврелий, он оказался спивающимся сорокалетним поляком-гомосексуалистом. На презентации Аврелий представлял несколько пошлейше-бездарных черно-белых фотографий в духе садо-мазо. Они встретились случайно взглядом, и Хуберта пробила мелкая дрожь - как картинки из сна вспомнились их прошлые встречи, - он невольно приложил руку к сердцу. Аврелий тут же интимно подмигнул и с бокалом в руке решительно двинулся к Хуберту. Чтобы не отлипать от того в течение всего вечера. Хуберту же пришлось и отвозить Аврелия, упившегося до неприличного состояния, домой. Там же, по дороге, он рискнул рассказать всю их историю, убежденный, что завтра его такая неудачная вторая половинка ничего не будет помнить.
- Ты вспоминаешь? Хоть что-то? - все спрашивал Хуберт, отрывая попутно от своего зада руки Аврелия.
Неожиданно Аврелий заплакал: "Я неудачник, у меня вирусный гепатит и совсем нет денег, - буквально лежал он на плече Хуберта и застенчиво вытирал нос о его рубашку, - а ты такой нежный, такой романтичный, и такой старый... я люблю молодых, совсем молодых, пятнадцатилетних... но я все равно могу переспать с тобой, если ты пообещаешь устроить мне контракт на тридцать тысяч евро".
- Нет. - Жестко отрезал Хуберт.
- Скупердяй, - недовольно проворчал Аврелий, - ну да ладно, я согласен отдаться тебе так просто. Ведь ты устроишь мне персональную выставку?
- Нет. Твои работы не годятся даже для сортиров.
Вся ситуация стала действовать Хуберту на нервы, и он пресек его, может быть, слишком резко. Аврелий замахал руками и посыпал отборной бранью, затем замкнулся и погрузился в депрессию. Хуберт припарковал машину и помог Аврелию, нетвердо державшемуся на ногах, добраться до его конуры. Аврелий рухнул в кресло и, обхватив руками голову, томно заныл:
- Я так одинок, никто не хочет со мной спать! Выпейте со мной виски, мистер... э-э... Хуберт, может быть, этим вы предотвратите самоубийство.
Хуберт сжал зубы - в молчании они выпили по коктейлю. Аврелий довольно ухмылялся и потирал руки.
- Чему это вы так радуетесь? - недовольно спросил злой как черт Хуберт.
- Я сильно болен и мне нельзя пить. Но даже если я брошу пить, я все равно умру в страшных муках. У меня нет денег, и завтра хозяин этой дерьмовой квартирки выкинет меня на улицу. Месяц назад меня бросил мой друг. Он не был слишком молодым, но мы жили вместе три года, и вот он меня бросил. До сегодняшней презентации у меня была хотя бы надежда, что кому-то понравятся мои работы, что со мной заключат контракт, что я пойду в гору и вылезу, наконец, из этой черной беспросветной дыры... теперь надежды нет.
Хуберт стал бормотать что-то утешающее, но Аврелий засмеялся, махнув на него рукой:
- Пожалейте лучше себя, мистер Хуберт, у вас теперь тоже нет надежды. В наших стаканах с виски был яд, минут через пять мы оба умрем.
- Но за что!? - возопил Хуберт, чувствуя, что становится трудно дышать.
- А за компанию, - еще услышал он ответ, и в судорожной панике подумал: "только бы не стать в следующей жизни сиамскими близнецами!.."
В следующей жизни уставшая судьба препон им не чинила. Харитон и Анастасия родились в Москве, их семьи дружили по-соседски. Они решили пожениться, как только им исполнится восемнадцать, и родители их поддержали, считая чудесной парой. Они и были ею - ясноглазые и яснолицые, с общими интересами, одинаковыми вкусами и характерами. Через год совместной жизни у них родился ребенок, и любовь куда-то подевалась. Харитона стала бесить манера Анастасии есть, спать, ходить и стирать. Анастасия этого даже не заметила - она вообще замечала теперь Харитона только в день получки. Через три года у каждого на стороне был друг сердца, но о разводе не говорили - ребенку нужна полная семья. Каждый второй и четвертый выходной месяца Анастасия уезжала ночевать к маме, каждый первый и третий выходной к маме уезжал ночевать Харитон. Я не знаю, где ночует Анастасия, но Харитон вместо своей мамы всегда приезжает ко мне - его любовнице. Я очень люблю его, хотя он и говорит, что любовь - чья-то гнусная и не смешная выдумка, которой верят слишком много людей. Он рассказал свою историю, когда однажды сильно напился, и я ему верю. Жизнь без Харитона кажется мне лишенной смысла - я смотрю, как он спит, так спокойно и доверчиво, что на секунду мне становится не по себе. Но я сразу беру себя в руки и набираю второй шприц омепразола - наша смерть будет быстрой и безболезненной. До следующей жизни, мой любимый...