В огромном многомиллионном городе что-то неуловимо изменилось, изменилось сразу и вдруг, как будто в стоячий пруд капнули отраву, она расползлась, и обитатели пруда - рыбы, раки, лягушки - почуяли присутствие в воде чего-то чужеродного и забеспокоились. Люди замирали на полуслове, замирали на бегу, замирали на вздохе: рабочий - не сняв со станка готовую деталь, клерк - не положив в папку очередную важную бумагу, продавец - не дав покупателю сдачу. Люди замирали, слушая неясный тихий шёпот, шедший непонятно откуда; они замирали, чтобы лучше слышать, и шуршащий шелест становился разборчивей, и шорох складывался в слова, слова превращались в образы, а образы вползали в сознание и располагались там по-хозяйски.
Зов пришёл, и нашёл отклик.
Он касался зудевших болячек, он пробуждал раздражение, накопившееся за годы, он бередил ноющие раны, он раздувал искры, тлевшие под слоем сизого пепла. Шёпот набирал силу, он звучал всё громче, он расправлял крылья, он становился голосом, переходящим в крик. И этот шёпот-голос-крик давал ответ на вопрос, мучавший и не дававший покоя: кто виноват? Неведомый голос очень доходчиво разъяснял, кто виноват в том, что разжиревшие буржуи ездят на роскошных авто, не соблюдая никаких правил; что нет правды и порядка; что законы не соблюдаются, а если и соблюдаются, то для всех по-разному; что миллионы людей голодают; что денег не хватает на самое необходимое; что по улицам страшно ходить не только вечером, но даже днём; что дети отбились от рук, а жена ушла к другому.
И легче всего Зов находил дорогу к сердцам тех, в ком дремало тёмное начало, кто привык считать, что всё можно решить грубой силой, топором и пулей, - надо только знать, в кого стрелять, и кому рубить головы. Пусть прольётся кровь, в которой утонут все обиды; пусть вспыхнет пламя, в котором они сгорят, а потом... Что будет потом, голос не говорил, но разве это важно? Вперёд, братья, бей-круши-ломай, разбираться будем после!
Идите, внушал голос, идите туда, где гнойной язвой вырос на нашей земле Святой Город, который на самом деле дьявольский город, обитель зла и рассадник ненависти, рай для немногих и несбыточная мечта для всех остальных. И рай этот населён не ангелами, а демонами, пьющими кровь, и демоны эти не успокоятся, пока не выпьют последнюю каплю крови из жил последнего человека. От них не убежать, не спрятаться, не скрыться, но их можно убить - так идите и убейте их, убейте всех до единого! Сожгите злое гнездо, и тогда вы наконец-то вздохнёте с облечением, и воцарится мир и покой, и достаток найдёт дорогу к вашим домам, и женщины ваши станут улыбчивы и нежны, а дети послушны.
И люди шли, бросая все свои дела; шли, подбирая по дороге камни, палки и железные прутья, и были среди них те, которые доставали из тайников припрятанное оружие (а кое-кто давно носил это оружие при себе и не стеснялся применять его по любому поводу и даже без повода). Среди миллионов людей были сотни и тысячи таких, которые рады были любой возможности пустить в ход ножи - они к этому привыкли, как привыкли ежедневно видеть изуродованные трупы на экранах телевизоров в "горячих" репортажах "с места события". В серой человеческой массе хватало чёрных сгустков - толпа был щедро разбавлена бандитами и подонками всех мастей, для которых убить - это куда привычнее, чем сказать "спасибо". И эти вроде бы люди первыми подчинились Зову, подчинились охотно и с радостью.
Капли-люди сливались в ручейки, а ручейки по руслам улиц и переулков впадали в густеющий человеческий поток, устремившийся туда, где высились белые здания Святого Города. Они шли, подогревая друг друга закипавшей ненавистью и шалея от собственной многочисленности - попробуйте, остановите нас, выродки, так долго прятавшиеся от нашего праведного гнева!
И очень мало кто вспоминал, что подобное уже было, и было совсем недавно. Голос гипнотизировал, а память человеческая слишком коротка...
* * *
Телекамеры Города Просвещения загодя зафиксировали появление многотысячной толпы. Поначалу это не вызвало особого беспокойства у операторов системы наблюдения - разного рода паломничества в Район реморализации, в том числе и коллективные, давно уже стали обычным делом, и к ним привыкли. Но мере приближения толпы, когда стало ясно, что толпа эта очень велика (навскидку - не меньше ста пятидесяти тысяч человек), и что ведёт она себя как-то странно, старший смены немедленно доложил об этом Просвещающему.
Да, странно, подумал Максим, вглядываясь в укрупнённое изображение на экране. Их лица - они искажены, искажены ненавистью. И численность - откуда их столько взялось, идущих в едином порыве, кто их послал, а точнее говоря - науськал на Город? Религиозные фанатики? Что-то многовато этих фанатиков, церковь здесь давно уже не имеет такой силы, чтобы поднимать словом своим тысячи людей. Провокация? А что, может быть - наивно полагать, что местным "хозяевам жизни", если им хоть что-то известно о назначении Города, придётся по вкусу его существование. А им наверняка кое-что известно, и даже не кое-что - секретность секретностью, но шила в мешке не утаишь, и хорошо ещё, если они, хозяева, не знают о конусе излучения, постоянно льющегося на Святой Город - спутники сменяют друг друга, обеспечивая непрерывность базисного потока. Да, о "зонтике" "хозяева" наверняка не знают, потому что если бы они о нём знали, не стали бы они посылать на Город толпу - какой в этом смысл, если толпа эта будет легко рассеяна излучением? Может быть, это и вправду всплеск оскорбленных религиозных чувств? Как там говорил Странник - мир не так просто вывернуть наизнанку, инерция мышления. Не думал я, что местные криминалы и люмпены - а толпа, похоже, наполовину состоит именно из них - настолько набожны. Ну да ладно...
- Рудольф, - сказал Максим, активировав канал экстренной связи, - у меня гости. К Городу Просвещения приближается огромная толпа, тысяч в сто пятьдесят, намерения явно агрессивные. Многие вооружены: камни, палки, есть и ружья. Даю изображение.
- Вижу, - отозвался Сикорски. - Мы заметили эту толпу ещё час назад, когда она только вышла за пределы кольцевой автострады столицы. Она была ещё многочисленнее, но по дороге сильно поредела - очевидно, у организаторов всего этого безобразия не хватило наркотиков и алкоголя, чтобы воодушевить всех. Скорее всего, это стихийное возмущение масс на религиозной почве - военных в толпе не наблюдается.
- Да, я тоже так думаю.
- Но эти религиозные фанатики могут быть опасны - не допускай их на территорию Города. Справишься сам или тебе помочь?
- Рада, ну хоть ты-то не повторяй эти сказки, - Максим недовольно поморщился, - про Алтарь, Голос Богов и прочее в том же духе. Я же тебе рассказывал - и показывал, - а ты опять за своё? Ты меня ещё назови "Святым Маком"!
- Не буду, Святой Мак, - Рада усмехнулась, и он не мог понять, шутит она или говорит серьёзно. - Пойдём.
Они спустились на цокольный этаж. Максим приложил к опознавателю ладонь - доступ в аппаратную имели немногие, - бронированные створки разошлись, и скоростной лифт доставил их в узел управления ретрансляцией пси-поля: в просторное помещение, залитое искусственным светом и снабженноё телеэкранами внешнего обзора.
Картинка на экранах настораживала: толпа подошла вплотную к ограде, в воздухе мелькали камни, летевшие через забор. Святой Город не имел оборонительного периметра - его строили быстро и не стали тратить время и силы на защитные сооружения: зачем они нужны, если противник любой численности разлетится под ударом пси-поля, как листья под ветром?
Отпугивающее поле, отпугивающее поле, бормотал Мак, склонившись над пультом и чувствуя спиной внимательный взгляд Рады, следившей за каждым его движением. Молодец девочка, из неё будет толк, несмотря на её любовь к сказкам. Если меня убьют, сказал я ей, ты будешь управлять полем, смотри и учись. Тебя не могут убить, сказала она, ты же Святой Мак. Что за глупости, сказал я, ну что ты, в самом-то деле. Я не бог и не святой, я всего лишь человек из другого мира, сказал я, а она промолчала. А я ведь ей всё рассказал, всё-всё, и показывал фильмы, записанные на кристаллах. А она... Но всё равно - из неё будет толк. Не вечно же мы, земляне, будем опекать этот мир - придёт время, и мы передадим его в руки самих саракшиан. Я передам в руки Рады целый мир, её мир - красиво звучит, да. Спектр, частота, мощность... И конус, конус, а то зацепит и моих ребятишек. Хотя вообще-то это не страшно: я ведь не "чёрное" излучение применяю, и не "серое". На Земле не зря корпели над пси-полями - дискретное излучение работает выборочно, оно реагирует на ментальный настрой, и негатив для него - это что-то вроде системы распознавания "свой-чужой". Не таи в душе зла, и тогда тебе ничего не грозит - если, конечно, правильно настроить спектр. А я настрою его правильно, не впервой, я регуляторы-кнопки не перепутаю, как тот хонтиец на границе. На этом инструменте я могу сыграть любую симфонию - я же всё-таки Святой Мак.
Так, кажется, все.
Максим ещё раз проверил показания приборов и решительно нажал замыкатель.
И ничего не произошло.
* * *
Получив донесение Каммерера, Сикорски не стал предпринимать никаких поспешных действий. О концентрации на улицах столицы значительного числа взбудораженных людей - явно не случайной и явно чреватой серьёзными беспорядками - он узнал задолго до того, как многотысячное людское сонмище выплеснулось за городскую черту и направилось к Городу Просвещения (иначе он не был бы Странником, вполне обоснованно именовавшимся здесь "теневым диктатором"). Сам по себе факт демонстрации ещё не был причиной для тревоги - за последние два года столица бывшей Империи и бывшей Страны Неизвестных Отцов видела множество митингов и шествий, начиная от марша "атомных ветеранов" и забастовок рабочих, требовавших урезать непомерные аппетиты магнатов, и кончая карикатурными сборищами борцов за право свободной личности открыто распивать спиртное из горлышка в общественных местах и заниматься групповым сексом в кустах центрального парка (при обязательном соблюдении условия: обнажённые части тела членов любовного коллектива не должны быть видны гуляющим-отдыхающим и случайным прохожим). Настораживала численность толпы - по примерным прикидкам, к Району реморализации двинулось около полумиллиона горожан, - и её целеустремленность, наводившая на мысль: этой толпой кто-то руководит.
Самым простым способом избежать нежелательных эксцессов было бы немедленно послать навстречу демонстрантам "молодогвардейцев" и солдат на транспортёрах, поднять в воздух эскадрилью летающих платформ, а для полной гарантии - поддержать их десятком-другим передвижных излучателей. Однако этот самый простой способ в то же время являлся и самым предсказуемым - такое решение напрашивалось, и наверняка ожидалось теми, кто организовал эту масштабную акцию. Не делай того, чего от тебя ждут - Рудольф Сикорски чуял чутьём старого опытного хищника, что ситуация не простая, она многослойная, и хотел вычленить все её составляющие. К тому же он был уверен: серьёзная опасность Святому Городу не угрожает, тем более что две трети первоначальной толпы вернулись обратно или отстали по дороге, рассеявшись в разные стороны.
Сикорски изучал саракшиан в течение семи лет, изучал их с дотошностью энтомолога, часами наблюдающего муравейник в разрезе. Он знал обо всех (или почти обо всех) тайных пружинах, приводящих в движение больной социум Республики. Он знал расстановку сил в кланах банкиров и промышленников, ведущих между собой беспощадную войну и временно объединявшихся только против общего врага; знал о зреющем недовольстве среди военных, тосковавших о "старых добрых временах"; знал настроения простых людей, раздражённых всем происходящим; знал о кровавых гангстерских войнах, знал об амбициях чиновников и членов правительства (особенно тех, кто в прошлом были подпольщиками-выродками), знал поимённо всех более-менее заметных политических (и не только политических) деятелей и знал даже объём сделок картеля торговых контрабандистов, поставлявшего в беспокойную Хонти оружие (в том числе добытое в лесах за Голубой Змеёй) и ввозивших в Республику самодельные хонтийские крепкие напитки и пандейские любовные зелья, употреблявшиеся также в качестве наркотиков. Странник знал многое, но не всё - кое-что ему было неясно, - и поэтому он затаился в своем Департаменте, приведя в полную боевую готовность все свои личные вооружённые силы со всем их техническим арсеналом.
Странник ждал, и дождался: через две минуты после разговора с Каммерером в его кабинете появился секретарь-адъютант Фанк, взъерошенный и встревоженный.
- Докладываю, Экцеленц: в дополнение к трём официальным зонам пси-излучения - лагеря военнопленных на Голубой Змее, госпиталь профессора Зефа и окрестности Святого Города - наши детекторы пси-поля зафиксировали ещё одну, четвёртую зону, нелегальную. Зона создана семнадцатью башнями, находящимися в непосредственной близости к столице и стоявшими в "горячем резерве". Семнадцать башен ожили - они ретранслируют излучение от неизвестного источника, являющегося эпицентром нелегальной зоны. Мощность этого источника невелика - поэтому мы не сразу его засекли, спектр излучения - классический, внушение-мотивация. Форма поля - вытянутый овал, протянувшийся от предместий столицы до Святого Города. Толпу религиозных фанатиков гонят излучением, Экцеленц.
"Ну вот, - подумал Странник, - что и требовалось доказать. Маломощный генератор - это или ещё один "утерянный" передвижной излучатель, или самоделка. И операторы там у них не слишком высокого класса - поднять весь город они не смогли. А может, этого и не требовалось, и вся эта толпа - всего лишь отвлекающий маневр? Что ж, теперь мой ход".
- Координаты эпицентра?
- Установлены, Экцеленц.
- Платформу с излучателем к вылету. Командовать операцией буду лично. Капитана Итарру ко мне.
* * *
- Боги молчат, Мак? - тихо сказала Рада, и Максим не одёрнул её за "сказочность" - он был слишком ошеломлённо случившимся. Что за ерунда, лихорадочно соображал он, ведь я всё сделал правильно, и всё в порядке. Почему, почему нет излучения, что случилось? Он быстро проверил все индикаторы и обомлел: индикатор базисного потока показывал "ноль", и его фоновая подсветка погасла. Подача энергии с орбиты прекратилась - не из чего было лепить пси-поле, способное принять любую заданную форму и спектр. А ведь только что, секунду назад поток был, Максим хорошо помнил показания приборов - стандартное поле-заготовка присутствовало. А теперь его нет, и Город Просвещения беззащитен, массаракш-и-массаракш! Техническая неполадка? Или... Или сработала орбитальная блокировка, вот так взяла вдруг и сработала, сработала сама по себе? Техника Земли надёжна, однако абсолютно безотказной техники нет, и быть не может, а по закону подлости отказы происходят именно тогда, когда вред от них будет максимальным. Нет, канал блокировки неактивен... Но в чём тогда дело? Упали все спутники, упали и сгорели в атмосфере? Нет, так не бывает.
- Тогда я пошла, - спокойно добавила Рада.
- Куда? - Максим поднял голову.
- А вот туда. Посмотри на экраны, Мак.
И он посмотрел.
...На Город Просвещения хлынула серая волна. Она была серой не по цвету одежды - монотонность эпохи Неизвестных Отцов давно уступила место многоцветью курток, брюк и плащей (новеньких, пошитых в частных мастерских, и поношенных, завезённых из Пандеи шустрыми мелкими торговцами, бойко сновавшими через границу туда-сюда) - она источала серость, она истекала серостью, взращённой в душах людей, ещё не знающих ярких цветов радуги. И эта серость ненавидела цвет - уютно устроившись в захваченных душах, она дремала, причмокивая и посапывая, очень довольная собой, а красный, зелёный, синий, жёлтый цвета тревожили её, раздражали, и при всей своей ленивой ограниченности серость не могла не видеть, что по сравнению с буйством красок она уныла и безысходна. Серость могла бы трансформироваться в разноцветность, она могла бы рассыпаться сверкающим калейдоскопом всех цветов радуги, но это требовало от неё усилий, это требовало работы над собой, а как раз этого серость и не хотела ни в коем случае. Серость была по-своему совершенна (во всяком случае, так считала она сама) и не желала меняться. И из этого её нежелания - и неумения - измениться, приняв цвет, прорастала злоба, злоба лютая, неистовая и беспощадная: к тем, само существование которых заставляло серость взглянуть на себя в зеркало и увидеть, насколько она убога.
Вы, узнавшие, что небо может быть не только серым, но и голубым, что на серых ветвях серых деревьев проклёвываются из серых почек зелёные листья, а грязная серая земля рождает алые и жёлтые цветы, считаете себя лучше тех, кто этого не знает? Вы, несущие цвет, презираете меня, Её Величество Серость, да? Так я вам скажу, что голубое небо всё равно затянут серые тучи, листья пожухнут и превратятся в серые уродливые клочья, а цветы сгорят и распадутся серым пеплом. А вы - вас я затоплю, смешаю с грязью, разотру в серую пыль. Вы, многоцветные, станете такими, как все, а если нет, тогда вы умрёте. Вы думаете, что к вашим чистым одеждам не липнет грязь? Как бы не так! Вы упадёте в эту грязь, а я долго буду топтать вас ногами, пока вы не станете однотонно-серыми - такими же, как я. И вы будете кричать от боли, а я буду радоваться, потому что вы не будете больше меня тревожить своими нелепыми попытками осушить болото и превратить его в цветущий луг. Я, серость, не могу подняться до вашего уровня, зато я могу сбросить вас вниз и возвыситься над вами, как и положено Её Величеству. Вперёд, мои верные серые рабы, погасите радугу!
Многоглавый зверь по имени серая толпа кинулся на Святой Город. Люди лезли через ограду, давя и топча друг друга, подгоняемым диким желанием поскорее дорваться до крови и плоти тех, кто осмелился встать на пути серости. Серая волна захлестнула, она затопляла, глотая всё, что ей попадалось. Звенели выбитые стёкла, рушились аккуратные постройки, сминались кусты, кое-где уже вспыхнул огонь, и в животном рёве серого зверя бессильно гасли крики убиваемых толпой. В Городе было оружие, но толпа была слишком велика, а Мак Сим не готовил из учеников воинов-бойцов - он взращивал первых настоящих людей этого мира, которые должны были не воевать и убивать, а просто жить - так, как должен жить любой наделённый Разумом. Горстка учеников не могла остановить волну ненависти...
Рада тем временем подошла к стенному шкафу, открыла его, вынула оттуда автомат и уверенным движением присоединила магазин. Максим, обернувшийся на щелчок, смотрел на неё с изумлением. Когда она этому научилась, подумал он, вот уж действительно, из всех женщин мужчина меньше всего знает свою собственную жену.
- Я пойду, - повторила она, распихивая по карманам пояса запасные обоймы.
- Я тебя не пущу!
- Пустишь. Там, - Рада кивнула на экраны, - убивают моих братьев и сестёр, людей моего народа, будущее моего народа. Моего, а не твоего, Святой Мак, - тебе, пришельцу с небес, этого не понять. У тебя нет права меня задерживать, хоть я и твоя женщина.
- Я пойду с тобой!
- Нет, - она покачала головой. - Зови своих богов - может быть, они откликнутся и помогут нам, а я пока спасу хотя бы несколько жизней. У каждого своё дело, Святой Мак.
Максиму захотелось прыгнуть на неё, отобрать оружие, скрутить, связать и спрятать в шкаф, чтобы она перестала изображать из себя героиню и не лезла туда, где свистят пули, и где убивают, но он тут же понял, что тогда он наверняка потеряет её, причём навсегда.
Рада шагнула к лифту - тоненькая фигурка, обтянутая светлым комбинезоном, - и он не посмел её остановить: пожалуй, впервые за всё время, проведённое им на Саракше, он увидел, какими смогут стать в будущем саракшиане - если, конечно, смогут, и если этот мир не умрёт. Дверные створки шахты разошлись и снова сомкнулись. Кабина ушла вверх.
Если с ней что-нибудь случиться, подумал Максим, ощущая нараставшую глухую ярость, я их голыми руками, зубами, я их всех, всех... Спокойно, сказал он себе, спокойно. Эмоции должны контролироваться разумом. Рада права - моё дело здесь, я должен оживить пульт и спасти тысячи жизней.
Индикатор базисного потока по-прежнему показывал ноль. Контакт с орбитальными комплексами у Сикорски, он руководитель прогрессорской миссии. Максим трижды пытался выйти на связь, но телефон Рудольфа в Департаменте безмолвствовал, не отвечал и его личный коммуникатор. Неужели там что-то случилось? Только этого и не доставало... Так, проверим ещё раз: здесь у меня всё готово - схема собрана, не хватает лишь самой малости: базисного потока. Куда он мог деться, массаракш? Чёрт, ну почему я не перегнал в Город хотя бы несколько мобильных излучателей! Шеф считал, что все машины целесообразнее держать в гаражах Департамента специальных исследований, под его зелёным недремлющим оком, и я с ним согласился, а не надо было соглашаться, нет, не надо было. Мальчишка ты, а не прогрессор, Максим Каммерер, а ещё Святой Мак называешься. Там, наверху, убивают будущее Саракша, а ты сидишь здесь и тупо-беспомощно пялишься в мёртвый пульт, вместо того, чтобы... А чтобы что? К чёрту рефлексии! Ещё раз: ретрансляция готова, и как только возобновится подача энергии с орбиты... Но её всё нет и нет, тридцать три раза массаракш!
С экранов хлестала ненависть - Максим почти физически ощущал её концентрацию и напор. Эта толпа не успокоится, пока не уничтожит здесь всё живое - серость окончательно обезумела. Мне здесь больше нечего делать, сказал он себе. Автоматика всё сделает сама, а я, пожалуй, пойду наверх. Мой, а не твой народ, сказал Рада. Да, она права, но не совсем, нет, не совсем, и я докажу это и ей, и себе, причём себе - в первую очередь.
Максим подошёл к оружейному шкафу и взял автомат. Да, подумал он, я здесь только и делаю, что стреляю - думал ли я когда-нибудь, что стрельба по людям станет моим чуть ли не основным занятием?
Проверив оружие, Максим, уже шагнув к шахте лифта, бросил последний взгляд на пульт управления и замер.
Индикатор базисного потока светился ярко-зелёным.
Поле восстановилось.
На Святой Город и на весь Район реморализации щедро изливался поток пси-энергии, трансформируемый в модулированное дискретное излучение заранее заданных параметров.
* * *
Летающая платформа шла на бреющем полёте над самыми крышами домов. На такой высоте её можно было достать из обычной винтовки, но брюхо винтолёта прикрыто какой-никакой, но всё-таки бронёй, да и кому взбредёт в голову просто так, сдуру, палить в стремительно проносящуюся платформу. Риск, конечно, есть, но риск этот неизбежный и не слишком большой.
Сикорски уповал на быстроту и внезапность своих действий. Детекторы пси-поля - новинка, созданная в его институте по земным технологиям, и вероятность того, что эта новинка уже известна заговорщикам (кем бы они ни были), крайне мала. Скорее всего, они даже не подозревают, что уже обнаружены, и потому вряд ли можно опасаться засады. Вот на подлёте к эпицентру "нелегальной зоны" - да, там возможно противодействие (ручные зенитные ракеты и многоствольные крупнокалиберные пулемёты у противника наверняка имеются), но Экцеленц и не собирался высаживать группу захвата на крышу дома или иного строения, где укрывались заговорщики, - ему нужно было только подойти к цели на радиус поражения бортовым излучателем винтолёта.
Внизу мелькали мокрые крыши, сменявшие одна другую. Недавно прошёл дождь, и дома казались боязливо нахохлившимися. Аналогия была странной, но Сикорски понимал, что дождь здесь не при чём: вся столица пребывала в смятении, и смятение людей сквозило в контурах зданий и в лабиринтах улиц, по которым протискивались нервные человеческие единицы, сливавшиеся в массы-толпы и снова распадавшиеся на отдельные песчинки-капли под прессом безотчётной тревоги - излучение "нелегальной зоны" делало своё дело.
Экцеленц сам вёл машину, отстранив пилота. Это была разумная предосторожность - над столицей висело пси-поле. Да, его напряжённость была невысока, чуть выше обычного фонового значения - в своё время поле такой мощности омывало всю Страну Неизвестных Отцов десятилетиями, не вызывая бурной реакции ни у "нормально восприимчивых", ни у выродков, - но техническая оснащённость заговорщиков оставалось величиной неизвестной: кто даст гарантию, что в следующую секунду это поле внезапно не возрастёт и не изменит спектр на куда более опасный?
Молодогвардейцы, сидевшие за его спиной в десантном отсеке, сдержанно молчали. Они были спокойны - они видели, как держится Странник, они верили в него, а некоторый ментальный дискомфорт (следствие пси-воздействия) удалось снять капсулами химических стимуляторов.
На каменном лице Странника не отражалось никаких эмоций, и никто из его молодых бойцов (за исключением разве что капитана Итарру) даже не подозревал, что мозг землянина работает со скоростью мощной счётно-вычислительной машины, предоставив управление винтолётом навыкам на уровне инстинктов.
...Уровень поля, уровень поля. Уровень низок, но по-другому нелегалы и не могли: башни не предназначены для направленного излучения, они хлещут пси-полем во все стороны, не отделяя агнцев от козлищ - это не оружие селективного действия, а технический инструмент пропаганды и агитации, очень мощный инструмент, но не более того. Заговорщики сделали всё, что смогли - они выжали из этого инструмента максимум допустимо возможного. Город в смятении - это раз; царящая в столице растерянность видна невооружённым глазом, и это наверняка результат воздействия излучения. Толпа якобы "религиозных фанатиков" (скорее всего, её составили те, кто давно уже был морально готов ломать, крушить и убивать, а поле стало для них всего лишь разрешающим сигналом, чем-то вроде команды "куси!") штурмует Город Просвещения - это два. Те, кто взбудоражили эту толпу и натравили её на "врага" (способ древний, как мир), наверняка знали, что Город не по зубам никакой толпе, и затеяли они эту атаку с одной-единственной целью: отвлечь моё внимание. А вот дальше - дальше возможны варианты, которые - все из которых - я обязан предугадать и парировать.
За порядок в столице можно не беспокоиться: полицию возглавляет Дэк Потту, а у него не забалуешь. Дэк миндальничать не будет - мне уже не раз приходилось защищать его от наскоков чрезмерно гуманных членов правительства, обвинявших Генерала в нарушении прав человека, выразившимся в расстрелах на месте уголовников, взятых с поличным над ещё не остывшими телами жертв разбойных нападений. Вепрь - Вепрь со своей "старой гвардией" присмотрит за Временным Советом (чтобы господа "советники" не устроили какой-нибудь водевиль, который запросто может обернуться кровавой драмой-трагедией), у Тика Феску даже с его одной рукой хватка мёртвая.
Уличных волнений не будет: это не революция, а военный путч, самый что ни на есть заурядный, по образу и подобию путча приснопамятных Неизвестных Отцов. Так что народ на улицы не выйдет - ему что те, что эти, всё едино; люди уже не верят ни администратам, ни олигархистам, не говоря уже о разного рода мелких политических фигурках, заботящихся только о своём кармане, желудке и гениталиях.
Самое слабое место - войска. Да, мой авторитет "теневого диктатора" среди армейцев всё ещё высок, очень высок, но есть и тревожные тенденции - в дивизионе тяжёлых систем было какое-то подозрительное шевеление. Хорошо, что столичным гарнизоном командует Тоот, бригадир, то есть легионный генерал Тоот, прославленный герой битвы в Гремящей Излучине (ни мне, ни Максиму эта слава ни к чему, и хорошо, что я предоставил все лавры победителя айкров бравому бригадиру, произведенному после разгрома десанта Островной Империи в генералы). Тоот надёжен - он честен (явление довольно редкое), и он искренне хочет блага своей измученной стране (тоже не слишком часто встречающееся желание).
Да, люди у меня есть, и ситуацию я контролирую, вернее, почти контролирую. Мак, думаю, справится, а мне нужно срезать змеиную голову, иначе будет большая кровь - очень большая. Я не знаю, какой мощности генератором располагают заговорщики. То, что поле слабое, ещё ни о чём не говорит - новоявленные кандидаты в Неизвестные Отцы до сих пор не ударили мощным полем только потому, что они саракшиане, а не земляне, и у них нет иммунитета к пси-излучению - поле "обожжёт" их самих. Но вот если они почувствуют, что проигрывают, тогда они пойдут на всё - кто может поручиться, что у них не заготовлен отмодулированный сигнал безумия, после получения которого какой-нибудь неприметный офицерик не превратится в тупого зомби и не взорвёт ядерный арсенал? Маловероятно, но не исключено, да и простая "чёрная волна" (да ещё с какими-нибудь "присадками") может натворить немало бед. Все мои соратники отключатся, и я на какое-то время останусь один в огромном городе, сошедшем с ума и потерявшем сознание от боли... Справлюсь, кончено, обязан справиться, не имею права не справиться, но такого лучше всё-таки избежать - я не бог, я человек, и я тоже смертен...
Негромко пискнул целеуказатель. Экцеленц бросил взгляд на панель управления - белые стрелки на бледно-зелёном фоне детектора источника излучения сошлись паучьими лапками, зажимая пульсирующую красную точку. Автоматика исправно известила: цель в радиусе поражения. Капающая десница господня, подумал Сикорски, активируя излучатель.
Летающая платформа преодолела оставшиеся километры до эпицентра "нелегальной зоны", зависла над широким мощёным двором роскошной виллы, перестроенной из бывшего родового гнезда-усадьбы какого-то имперского аристократа, сгинувшего в перипетиях войн и революций, и расчётливо (на всякий случай) снесла термическими ракетами счетверённые зенитки, задравшие свои тонкие стволы с крыши старинного здания. Клочья расплавленного металла ещё летели во все стороны, когда Странник выключил излучение, и во двор виллы горохом посыпались молодогвардейцы-десантники капитана Итарру. Сопротивления они не встретили: среди путчистов не осталось ни одного способного его оказать.
Ориентируясь по детектору и переступая через неподвижные или слабо шевелящиеся тела, усеявшие комнаты, лестницы и коридоры виллы, Сикорски первым ворвался в центр управления и, не утруждая себя поисками выключателя источника питания, расстрелял блок-эмиттер пси-генератора, заливавшего столицу наведённой сумятицей.
Ему очень хотелось расстрелять и кое-кого из пленных - из тех, кого он неплохо знал и был даже удивлён, увидев их среди заговорщиков, - однако он сдержался.
Разум должен контролировать эмоции, особенно если это разум бога.
И к тому же, сказал себе Рудольф, их всех надо допросить - обязательно.
* * *
- А-а-а-а-а-а-а...
Серая волна, заливавшая Город Просвещения, дрогнула, как будто в неё ударил тугой кулак упругого встречного ветра. Разъярённая толпа, опьянённая запахом свежепролитой крови, заволновалась; в ней образовались противонаправленные людские потоки, возникли водовороты, слагавшиеся из мятущихся человеческих тел, - кто-то подавался назад, кто-то упрямо лез вперёд, создавая топчущееся коловращение, бурлящее и клокочущее. Серая топь споткнулась, но не подалась назад - она застыла в состоянии неустойчивого равновесия, не продвигаясь вперёд, но и не отступая, и это было непонятно. Люди продолжали лезть через ограду, хотя напор толпы утратил злобную стремительность; одни спрыгивали на землю с этой стороны невысокого каменного забора, другие сползали обратно - туда, откуда пришли, - а кое-кто зависал на гребне ограды, недоумённо поводя головой, словно не зная, что ему дальше делать.
В той части Города, которая уже была захвачена, по-прежнему звенели вышибаемые стёкла, трещало дерево построек, сокрушаемых ударами ломов, и разгорались чёрные дымы пожаров; раздавались крики и выстрелы. Но дальше толпа не шла - она приостановилась, как будто уткнувшись в невидимую стену. Гребень серой волны - перекошенные злобой лица, оскаленные зубы, бешеные глаза, - вспенивался вспышками ярости и раскачивался, не имея сил покатиться вперёд, но и не желая откатиться назад.
- А-а-а-а-а-а-а...
Не понимаю, думал Максим, глядя на экраны. При такой напряжённости пси-поля всё это оскотинившееся скопище должно было бы опрометью кинуться прочь, гонимое ужасом, повизгивая и пожимая хвост. Толпа замедлила свой убийственный разбег и остановилась, но она не отступала, стоя на месте и время от времени выплёвывая небольшие сгустки-группки, пытавшиеся продолжать наступление. Ученики, сжавшиеся в кучки, ощетиненные стволами автоматов, секли очередями эти серые щупальца; густо падали убитые и раненые, но толпа не уходила - она рычала, словно зверь: остановленный, но не опрокинутый. И из толпы в учеников продолжали лететь камни и пули - у фанатиков тоже было оружие.
Максим осторожно тронул регулятор мощности поля. Толпа утробно взвыла; кто-то повалился, обхватив голову руками, кто-то покатился по земле, неистово суча ногами. Серая волна медленно и неохотно отхлынула на несколько шагов, оставляя на истоптанной земле неподвижные и дёргающиеся тела. Наметился перелом, но дался он недёшево: ученики тоже попятились, пошатываясь и поддерживая друг друга, - дискретное отпугивающее поле, пусть даже не подкреплённое внутренним ментальным негативом, действовало и на них.
Плохо дело, подумал Максим. Этак я буду выдавливать погромщиков часами, и всё это время мои ребята и девчонки тоже будут находиться под излучением, и ещё неизвестно, как оно на них подействует. Ударить "серым" полем? А что потом? Собирать в одиночку тысячи, десятки тысяч "брёвен" - это тебе не сотню хонтийских диверсантов перетаскать на обочину, задача практически нереальная. И потом, где гарантия, что "серое" излучение подействует? Толпа стоит себе под дискретным пси-полем и не бежит сломя голову, а только слегка нервничает - что если она вот так же спокойно (относительно спокойно) перенесёт и "серый" лучевой удар, превративший всю грозную островитянскую армию вторжения в безвольные "брёвна"? Что-то тут не так, массаракш... И где Странник, почему он молчит? Что вообще происходит? А там, наверху, Рада (я её что-то не вижу, неужели с ней...). Идти наверх и стрелять, стрелять, стрелять? Как сказал Рудольф - только не забудь подсчитать, сколько тебе понадобится времени и патронов, чтобы убить сто тысяч человек...
Максим ещё несколько минут смотрел на экраны (картина там не менялась), дважды попытался связаться с Рудольфом (тщетно), а потом вздохнул и взял автомат. Боги любят умываться кровью, подумал он с горечью, это их любимая процедура. Или всё-таки врубить на полную мощность "чёрное" - депрессионное - излучение, а там будь что будет? Вгоню в тоску всех, кто находится в Районе реморализации, правых и виноватых, а разбираться будем после, массаракш-и-массаракш?
- А-а-а-а-а-а-а...
Серая волна внезапно сломалась, как металлическая пластинка, которую долго гнули в разные стороны. Она покатилась назад, рассыпаясь и распадаясь, и превращаясь из дикого серого зверя, жаждавшего крови, в то, чем она, по сути, и была - в аморфное серое болото, бесследно засасывающее всё, что отличает человека от животного. Максим немного убавил мощность излучения, чтобы не мучить своих, и бросился к лифту - он был почему-то уверен, что здесь, в аппаратной, ему больше делать нечего.
Когда он выскочил на улицу, в лицо ему пахнуло гарью и ещё чем-то недобрым - то ли запахом страха, то ли запахом смерти. По ушам резанул верещащий визг - убегающая толпа выла, слепо топча упавших и прокладывая себе дорогу к ограде ножами, кулаками и дубинами с той же злобной яростью, с какой она полчаса назад шла на Город Просвещения. Люди-люди, подумал Максим, люди-звери...
Его ученики приходили в себя. Увидев Мака, они потянулись к нему со всех сторон - грязные, в изодранной одежде, с глазами, воспалёнными болью. Максим почувствовал боль этих людей и понял, что всё придётся начинать сначала: то, что он посеял в их душах, было в одночасье вытоптано, вырвано с корнем, обожжено огнём и залито кровью. Он видел глаза своих учеников, видел, как их руки стискивали оружие, и понимал, что на Саракше стало больше людей, готовых убивать, - куда больше, чем час назад.
Из-за угла с рёвом вывернулся шестиколёсный армейский грузовик, за ним другой. В кузовах машин сидели люди с оружием, его ученики. Машины притормаживали, в них лезли ещё люди, подсаживая друг друга и хватаясь за протянутые сверху руки. Забравшись в кузов, они протискивались к бортам, присаживались и пристраивали поудобнее автоматы, готовясь к стрельбе. Они погонятся за убегающей толпой, подумал Максим, и будет резня - будущее Саракша будет стрелять в прошлое Саракша, пока не кончатся патроны. И убивая прошлое, это будущее станет настоящим, а потом и прошлым - замкнутый круг, кольцо ненависти. Ну уж нет, сказал он себе.
Взвизгнули тормоза. Мак увидел за ветровым стеклом белое лицо водителя, быстрым движением подался вперёд, выволок его из кабины и встряхнул.
- Я сказал "нет", - повторил он. - Никто никуда не поедет. Хватит крови, слышите?
Ответом ему было раскалённое молчание - Максим чувствовал напряжение десятков и сотен смотревших на него людей. Дискретное поле, подумал он, надо снять пси-поле - кто знает, что сейчас творится в головах его учеников? Они его слушают, но слышат ли?
Рада, появившаяся неизвестно откуда, встала рядом с ним. Она была жива и, кажется, невредима, только вот кровь на щеке - наверно, это её камнем, он видел, из толпы летели камни, много камней с острыми краями...
- Слушайте Просвещающего, люди, - повторил она.
Напряжение лопнуло. Люди, сидевшие в грузовиках, и другие, толпившиеся вокруг, зашевелились, как будто стряхивая с себя наваждение. Мак Сим снова стал Святым Маком, каждое слово которого было законом.
- Подберите раненых, - распорядился Максим, - у нас будет много работы.
Потом он вдруг услышал какой-то скулёж, доносившийся со стороны разрушенных строений Города - оттуда, где прокатилась серая волна, и куда она отхлынула. Последние беглецы уже перебрались через стену и исчезли, нимало не заботясь о сотнях затоптанных во время панического бегства, и только один заблудившийся человечек жалобно, по-щенячьи, скулил, скорчившись и уткнувшись лицом в цветочную клумбу, раздавленную тысячами ног. И от него отвратительно воняло - землянин Максим Каммерер почувствовал эту вонь, хотя расстояние до обгадившегося и скулившего человечка было приличным, и отвернулся.
А потом к нему подошла Рада. Из её разжавшихся пальцев выпал автомат и лязгнул о мостовую; она приникла к Максиму и застыла. Максим обнял её за плечи и понял, что Рада плачет.
- Пойдём, маленькая, - сказал он негромко. - Надо выключить поле.
* * *
- Почему вы не отвечали, Рудольф?
- Отказ коммуникатора. Редкий случай - наша техника очень надёжна, но...
Но самая надёжная техника когда-нибудь да отказывает, мысленно закончил за него Максим. И по закону подлости...
- Я заметил это, когда мы уже заходили на цель. Поздно было что-то делать, к тому же я был уверен, что ты справишься. А мне надо было сделать главное - обезглавить заговор.
Расстановка приоритетов, подумал Максим. Есть главное, и есть второстепенное, и всё, что подпадает под категорию "второстепенное", менее важно, даже человеческие жизни. Прагматический рационализм - в этом весь Экцеленц.
- А что случилось с подачей пси-энергии с орбиты, вы уже выяснили? Что это был за сбой? Тоже отказ нашей очень надёжной земной техники?
- Не отказ. Наоборот, безукоризненно точное её срабатывание. В атмосферу Саракша вошёл крупный метеорит, траектория которого пересекалась с траекторией орбиты спутника, висевшего над Районом реморализации. Автоматика оценила угрозу и приняла единственно правильное решение - спутник совершил маневр уклонения. В результате Город на какое-то время, пока не подошёл второй спутник и не закрыл брешь, остался без пси-"зонтика".
Метеоритная атака в атмосфере, вспомнил Максим, вероятность ноль целых, ноль-ноль десятых, ноль-ноль... Автоматика не рассуждает, она подчиняется заданной программе, в которую все приоритеты зашиты заранее.
- Роковое стечение обстоятельств, - резюмировал Сикорски, поглядев на дымящиеся развалины разорённой части Города, где копошились фигурки людей. - Такого мы не могли предположить.
Ведь мы же не боги, добавил про себя Максим, мы люди, всего-навсего люди, зачем-то надевшие маски богов.
- Но саму попытку переворота мы предполагали, - сказал он, - и предупреждали об этом КОМКОН.
- Издалека всё видится иначе, - Сикорски тяжело вздохнул. - Мы с тобой здесь, а Земля - Земля далеко, и большое расстояние скрадывает несущественные детали, выходящие за рамки базисной теории развития социума. И вот это тоже, - он показал глазами на двоих учеников, нёсших мёртвое тело; рука трупа бессильно волочилась по земле, - мелкие детали, которые можно не принимать в расчёт, когда оперируешь большими числами и глобальными категориями. Мне давно надо было на свой страх и риск задавить всю страну полем, а не...
Он замолчал. Максим ждал.
- Заговорщики неплохо подготовились, - снова заговорил Сикорски, - и у них были шансы. Они рассчитывали посеять сумятицу, отвлечь мое внимание нападением на Город Просвещения, а под шумок нанести удар баллистическими снарядами тяжёлых систем по моему Департаменту специальных исследований и сжечь термическими боеголовками все передвижные излучатели, - Странник криво усмехнулся, - разумеется, вместе со мной. Пси-технологии расползаются - путчисты сумели тайком собрать и запустить довольно мощный генератор и задействовать для ретрансляции мотивационного излучения почти два десятка башен. У них был значительный запас мощности, однако им поневоле пришлось ограничить напряжённость поля, иначе вместе со всеми прочими, заговорщики-стандарты тоже утратили бы способность рассуждать здраво, а заговорщики-выродки попадали бы в обморок от боли. Расчёт был, надо отдать им должное, тонким, и хорошие специалисты-психологи у Мецената Каришту нашлись - один Гагу Ментор чего стоит. В целом столица пребывала в состоянии растерянности: в неустойчивом равновесии, которое определённым внешним воздействием - например, криком "Странник мёртв, да здравствуют новые Отцы!" - можно было качнуть в любую сторону. А непосредственным руководством к действию импульс пси-поля приняла лишь незначительная часть населения: те, кто уже истребили в себе почти всё человеческое - проще говоря, обыкновенная мразь. Они подспудно хотели убивать, и они пошли убивать, а не до конца озверевшие отсеялись по дороге. Меценат Каришту знал, на кого делать ставку.
- А почему же они тогда так долго сопротивлялись воздействию противополя? Ведь мой сигнал имел куда большую мощность, чем слабенькое излучение самоделки, особенно когда я увеличил напряжённость? - спросил Максим.
- Эффект толпы, - пояснил Странник. - Люди, собранные в толпу и подчинённые одной идее, начинают "подогревать" друг друга, многократно усиливая и подпитывая общее безумие. Толпа - это зверь, Мак, который очень часто становится неуправляемым. Об этом знали заговорщики - и Пацу Кредитор, и Епископ Буржа, и Ментор, и сам Каришту. Поэтому толпа и сопротивлялась твоему противополю - её сопротивление сломалось только тогда, когда я вывел из строя генератор путчистов, и "кнут" исчез. Пси-излучение - обоюдоострое оружие; если бы я не опередил эту шайку, и они включили бы поле на полную мощность, - Сикорски снова посмотрел на развалины, над которыми сочился бледнеющий дым, - то ещё неизвестно, чем бы всё кончилось... Жертвы у тебя здесь большие?
- Погибших около сотни, раненых и покалеченных свыше двухсот - точно сказать пока не могу, ученики ещё не закончили собирать тела. Могло быть хуже, Рудольф.
- Могло, - согласился Экцеленц. - И поэтому - хватит полумер. У меня есть право ни широкомасштабное применение пси-излучения, и я это право использую. Позитивное поле будет подано на всю страну, в фоновом режиме, с активацией всех башен. Мои помощники уже заканчивают расчёты, уточняют напряжённость и спектр - вероятно, придётся ввести кое-какие дополнительные составляющие для подавления агрессивности, чтобы вот такого, - Сикорски обвёл взглядом разорённую часть Города, - больше не повторилось. И если будет надо, я периодически буду дополнительно подавать мощные разовые импульсы - выродкам придётся потерпеть. Так что будь готов, пророк, скоро голос Святого Мака Просвещающего, - он без улыбки посмотрел на Каммерера, - будет слышен по всей Республике, далеко за стенами Святого Города.
А ведь он доволен, что так вышло, понял вдруг Максим, доволен, да, - у него теперь развязаны руки. Ай да Странник... Машина, идущая напролом, без сомнений и колебаний, и все её приоритеты жёстко заданы программой...
- А кроме проповедей, - глаза Странника недобро блеснули, - придётся использовать и розги. Легионеры встретили бегущую толпу на окраинах столицы, и...
- Они в неё стреляли?
- Нет, обошлось без этого, разве что было сделано несколько случайных выстрелов. Но арестованных много - ведётся их сортировка, и те, чья вина будет доказана, отправятся на Голубую Змею составить компанию доблестным воинам Островной Империи. Что же касается главарей заговора - тут, я полагаю, пора вспомнить старые добрые имперские традиции.
- Что вы имеете в виду?
- Публичную казнь. Меценат Каришту, злой гений всей этой истории; Пацу Кредитор, готовый ради пополнения своего кошелька уложить в могилу половину населения планеты; атомный маньяк Воевода Иксу Дзингу, намеревавшийся использовать на улицах столицы ядерные бомбы; обезумевший церковный фанатик Буржа Епископ; Ментор Адру Эдереш, вложивший в руки путчистов пси-оружие; и кое-кто рангом пониже - все они будут казнены на центральной площади. Естественно, по приговору верховного суда, при соблюдении всех формальностей судопроизводства, а вовсе не по произволу "теневого диктатора" Странника - я всего лишь посодействую принятию такого решения.
- Вы уверены, что это необходимо, Экцеленц? - сумрачно спросил Максим. - Это же средневековье, варварское средневековье!
- Это варварский мир, Максим, варварский, несмотря на кое-какие его технические достижения! Здесь нельзя по-другому - или мы спасаем этот мир, не занимаясь витиеватым словоблудием и не беспокоясь только лишь о том, чтобы наш земной гуманизм не получил пару лишних болезненных царапин, или садимся в "призраки" и улетаем к чёртовой матери, оставив здесь всё как есть. Помнишь, я рассказывал тебе сказку про посланника Мирового Света, разрушившего башню злого колдуна? У этой сказки есть и другой конец, не слишком оптимистический - злой колдун не умер: он сделался невидимым, он затаился среди людей, он питается тьмой, живущей в людских душах, и он ждёт своего часа - часа, когда он сможет вернуться и начать всё сначала. В древних легендах есть рациональное зерно - дорога в рай лежит через чистилище. Преддверие рая - Город Просвещения - у нас есть, а чистилищем станет вся страна; хотя бы одна страна, если уж нельзя пока охватить всю планету. И в этом чистилище тебе придётся иметь дело с грязью, а если ты возишься с грязью, то не надейся, что руки твои останутся чистыми, без единого пятнышка, будь ты хоть трижды бог. Грязь - она прилипчива, Максим, и с этим ничего не поделаешь. Главное - не дай этой грязи влезть к тебе в душу.
Весь облик Странника дышал уверенной непримиримостью, и Максиму показалось, что он видит перед собой ротмистра Чачу, которой точно так же был непримиримо уверен в своей правоте - в своей собственной правоте. Сравнение было неуютным, но Максим никак не мог отделаться от этого ощущения. Неужели дикие миры способны превращать в дикарей даже богов?
- Я полетел к себе, - сказал Сикорски. - У меня много дел, и у тебя тоже. Хорошо, что у тебя есть такая помощница, Святой Мак. Я теперь постоянно буду на связи - надеюсь, мой коммуникатор снова не откажет.
Он повернулся и пошёл к своему вертолёту, поджарый и жилистый, словно хищник, а Максим смотрел ему вслед. Помощница... Наверно, Рудольфу уже известно, как вела себя Рада во время нападения толпы и после того как толпа обратилась в бегство. Да, у Сикорски наверняка есть свои люди среди моих учеников, подумал Максим. Как их там называют - информаторы? Галактическая безопасность и КОМКОН-2 широко используют опыт своих предшественников, спецслужб прошлого - как же иначе? Но то, что задумал Странник - это зло во имя добра, в чистом виде. Допустимо ли такое зло? Что-то я запутался, думал Максим, наблюдая, как Сикорски забирается в вертолёт, совсем запутался...
Вертолёт, рокоча, поднялся в воздух и, заложив вираж, полетел к столице, а Максим, немного постояв, направился к развалинам, где копошились его ученики - ему надо быть с ними, как же иначе?
Что натворили, скоты, думал он, пробираясь среди остовов разрушенных коттеджей и оглядываясь по сторонам, что натворили. А ведь прав Странник, массаракш, нельзя здесь по-другому, нет, нельзя. Вот только не превратились бы бесповоротно боги милостивые в богов карающих...
Он шёл, отвечая на вопросы учеников и отдавая распоряжения, а потом, уже почти у самой ограды, он увидел труп, и ему показалось, что его с размаху ударили по голове чем-то тяжёлым. Максим всякого уже насмотрелся на своём обитаемом острове, особенно во время вторжения айкров, но это...
Это был даже не труп, это были остатки трупа, разодранные в клочья и превращённые в кровавое месиво ударами дубин и камней. Кажется, здесь погибла девушка из числа его учеников - Максим понял это по обрывкам светлого комбинезона и по длинным волосам, втоптанным в расквашенную землю. Максим не мог сказать, была ли она красивой - от лица убитой не осталось ничего, - но ему почему-то казалось, что девушка эта была красавицей: он помнил лица своих учениц, с восторгом смотревших на Просвещающего. И эта девушка тоже смотрела на Святого Мака и не знала, что её ждёт уже в самом скором времени...
Пророков и святых всегда распинали и побивали камнями, думал Максим, глядя на растерзанные останки, так было во все времена и, наверное, во всех обитаемых мирах. И не только пророков: люди охотнее всего - всегда и везде - убивали тех, кто пытался им доказать, что они люди, что они могут и должны жить лучше, чище и красивее, доказать это собственным примером. И вот именно за это пророков и их учеников и последователей убивали, убивали с неимоверной тупой жестокостью, чтобы убедить самих себя в том, что сказок не бывает, и что серое болото - это единственная среда обитания человека, по чьёму-то капризу наделённого беспокойным разумом. Толпа ведь шла на Город Просвещения не в беспамятстве (иначе в ней было бы не сто тысяч человек, а миллион), она шла сознательно, а пси-поле - оно всего лишь подтолкнуло эту толпу, сняв последнее табу. Серая топь шла убивать с большой охотой, и ещё неизвестно, пошла бы она при прочих равных условиях с такой же охотой драться с себе подобными, с таким же двуногим зверьём.
Прав Странник, подумал Максим, прав - нельзя здесь по-другому. Воспитывать - да, но вместе с тем нужно изымать таких вот трудновоспитуемых, так и норовящих втоптать в грязь всё самое светлое, чем от рождения наделён любой человек. Изымать, чтобы они не уродовали своих детей и не продолжали плести бесконечное кольцо ненависти. Вот только по плечу ли нам, людям Земли, труд богов, и не слишком ли мы самоуверенны? Ведь даже боги, похоже, могут ошибаться - если Всевышний действительно создал людей по своему образу и подобию, то или он сделал эту свою работу из рук вон плохо, или... Или эталонный образец был очень далёк от совершенства.