Контровский Владимир Ильич : другие произведения.

Крейсер из преисподней

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Этот крейсер принёс больше бедствий, крови, руин и неконтролируемых последствий, чем все другие военные корабли вместе взятые со времён изобретения корабельного компаса". У.Черчилль. К 90-летию начала Первой Мировой войны.

КРЕЙСЕР ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

(Исторический очерк)

  
   Европа, на полях которой именуемые армиями толпы вооружённых людей топтались веками, в очередной раз доживала последние дни мира. Стальные желудки несгораемые сейфов уже готовы были выхаркнуть наружу толстенные папки мобилизационных планов, написанных таящими в себе огонь, кровь и страдания аккуратными строчками. Жрецы бога войны - генералы и адмиралы Тройственного союза и Антанты - приготовились к своему кроваво-торжественному ритуалу, а равнодушные стрелки ходиков на стенах домов в европейских столицах доедали оставшиеся до начала мировой бойни часы. Строго говоря, Первую Мировую войну следовало бы назвать Второй, так как пальму первенства в борьбе за этот сомнительный в своей престижности титул многие историки отдают случившейся на полтора века раньше Семилетней войне, но какое это имело значение для миллионов тех людей, которым суждено было погибнуть в ближайшие месяцы и годы...
   Четвёртого августа 1914 года штилевую поверхность Средиземного моря к западу от Сицилии яростно вспарывали четыре крейсера: германские "Гебен" (под флагом командующего средиземноморской дивизией немецких крейсеров контр-адмирала Сушона) и "Бреслау" и британские линейные крейсера "Неукротимый" и "Неутомимый". Клубы тяжёлого угольного дыма обильно пачкали чистое небо - корабли шли самым полным ходом, выжимая из своих машин всё, на что они были способны.
   Немцы шли посередине, а корабли флота Её Величества следовали за ними параллельными курсами, держась по бортам германских крейсеров. Строй клина, который образовала мчавшаяся на восток четвёрка, медленно заострялся - англичане мало-помалу проигрывали гонку. Снарядам уже тесно было в орудийных стволах, но пушки пока молчали: официально две империи ещё не находились в состоянии войны. Хотя немецкие артиллеристы уже размялись: на рассвете германские корабли обстреляли алжирские порты Филиппвиль и Боне. Выпущенная крейсерами сотня снарядов особого вреда французам не причинила, но переполоху наделала. Так что с Францией Германия уже воевала, а вот с Англией - ещё нет.
   Командующий французским флотом вице-адмирал Буа-де-Ляперер своей основной задачей видел обеспечение своевременной и безопасной доставки в Европу корпуса алжирских стрелков. Германские дивизии, воплощая в жизнь план Шлиффена, рвались к Франции через Бельгию, и восемьдесят тысяч зуавов очень нужны были на фронте. Почти два десятка тяжёлых кораблей французов вышли из Тулона в море со значительным опозданием (система оповещения о начале войны сработала со скрипом) и прибыли к берегам Алжира тогда, когда немцы оттуда уже ушли. Сосредоточившись на конвоировании транспортов, Ляперер плюнул на "Гебен" и не принял мер к организации его поиска. Если враг появится, то многочисленные пушки охраняющих караваны французских линкоров преподадут ему хороший урок, а если нет - так о чём тогда беспокоиться? "Гебен" избежал встречи с французским флотом, которая скорее всего стала бы роковой для германского корсара.
   Если французы не сумели эффективно использовать свой собственный флот против "Гебена", то связь между английским и французским флотами оказалась и вовсе никудышной. Несмотря на имевшие предвоенные планы, должное взаимодействие двух флотов налажено не было. Ляперер и Милн (командующий британскими силами в Средиземном море) имели достаточно времени для того, чтобы обговорить все детали более чем вероятных совместных действий задолго до начала войны, но прямых директив от своих правительств адмиралы не получили. В результате...
   Ни Милн, ни Ляперер не знали ровным счётом ничего о намерениях друг друга. Французы знали, что "Гебен" и "Бреслау" базируются на Мессину (как и предусматривал один из вариантов немецкого плана, разработанного на случай конфликта), однако не информировали об этом своих союзников. Ещё 2 августа Милн получил от британского Адмиралтейства разрешение связаться со своим французским коллегой и договориться с ним об облаве на немцев, но посланная радиограмма дошла до адресата только через 24 часа. А встречную радиограмму от Ляперера Милн и вовсе не получил. Каприз радиотелеграфа? Может быть...
   Новость о ночном обстреле немцами Боне и Филиппвиля облетела уже половину Южной Европы, а Милн узнал об этом лишь в половине девятого утра 4 августа: снова, надо полагать, какие-то помехи радиосвязи! А когда через час "Неукротимый" и "Неутомимый" встретили направлявшиеся к северным берегам Сицилии германские крейсера, англичане почему-то не сочли нужным оповестить об этом факте французов, горевших желанием поквитаться с врагом за обстрел алжирских портов.
   Вице-адмирал Буа-де-Ляперер свой шанс упустил, однако шестнадцать двенадцатидюймовых орудий двух британских линейных крейсеров могли очень основательно повредить здоровью "Гебена" - не зря Сушон, гробя своих кочегаров, так старался оторваться от нежелательного эскорта. Преследование длилось семь часов, но команды "Открыть огонь!" английские комендоры так и получили. Из Лондона лишь приказали "Держать "Гебен"!", но не более того.
   Ситуация странная: в Европе уже полыхает война, Франция (союзник Англии!) в эту войну уже втянута, а пушки британских кораблей истекают хищной слюной от нетерпения, но молчат. Силуэт новейшего германского крейсера, грозы всего Средиземного моря, висит в прицелах "Неукротимого" и "Неутомимого", а английское Адмиралтейство с девичьей застенчивостью решило вдруг строго следовать формальным нормам международного права! Уж в чём-чём, а в неукоснительном следовании этим самым нормам флот Её Величества (и англичан вообще) никак нельзя обвинить - особенно если на карту ставились интересы Великобритании. Всего один пример: за несколько дней до описываемых событий Англия совершила акт самого настоящего пиратства, беззастенчиво реквизировав построенные на британских верфях для Турции (и полностью ею оплаченные) два дредноута и не испытав при этом ни малейших угрызений совести. "Гебен" был для английских адмиралов неизбывной головной болью (опасались, что германский линейный крейсер может вырваться через Гибралтар в Атлантику и наделать там много шума), представилась прекрасная возможность излечить эту хворобу раз и навсегда, а медики из состава флота Её Величества не спешат браться за скальпель. Вот ведь загадка...
   Как бы то ни было, вторая по счёту возможность отправить "Гебен" на дно морское была упущена. В 16.30 4 августа германский линейный крейсер от преследователей оторвался. Немцы поспешили прямиком в Мессину тем же путём, каким они прошли для атаки африканских берегов - надо было спешно грузить уголь. Крейсера Милна могли последовать за противником (уже за противником, поскольку после нуля часов 5 августа Великобритания наконец-то вступила в войну против Германии) и караулить его прямо у Мессины, но...
   Снова "но"! Италия объявила о своём нейтралитете (сильно разочаровав этим своих партнёров по Тройственному союзу), следовательно, шестимильная зона итальянских территориальных вод оказалась закрытой для боевых кораблей воюющих стран. По этой причине английским линейным крейсерам запретили входить в Мессинский пролив. Британцы снова решили быть святее Папы Римского и выказать всемерное уважение к нейтралитету Италии.
   Сушон в авральном порядке принял на рейде Мессины топливо с немецкого угольщика "Генерал", проигнорировал пресловутый нейтралитет итальянцев и форсировал пролив, а Милну с его тремя крейсерами (флагман эскадры "Несгибаемый" присоединился к "Неукротимому" и "Неутомимому") пришлось делать изрядный крюк и огибать всю Сицилию для возобновления погони. Правда, в хвост немцам вцепился мёртвой хваткой английский лёгкий крейсер "Глостер", встретивший "Гебена" и "Бреслау" у южного выхода из Мессинского пролива, так что информация о местонахождении противника у англичан теперь имелась. И всё-таки Милн не знал одного, но самого важного обстоятельства: а куда именно намерен следовать "Гебен"?
   По мнению британского Адмиралтейства (и самого Милна), у Сушона было всего две возможности. Первая - направиться в Полу под крылышко австрийского флота (хотя Австрия, в свою очередь, ещё не вступила в войну) и вторая - прорываться через Гибралтар и Атлантику в Северное море, домой, на соединение с германским Флотом Открытого моря. В первом случае немецкие крейсера добровольно заперлись бы в мышеловке Адриатики, которую наглухо заблокировали бы превосходящие силы англо-французского флота; второй вариант выглядел авантюрно-самоубийственным. И всё-таки Милн опасался немецкого броска к Гибралтару и стремился перекрыть своими тремя лучшими кораблями именно этот путь.
   А Сушон уже и думать забыл о какой-то там войне против транспортных коммуникаций союзников в Средиземном море и уж тем более в Атлантике. Ещё 4 августа командующий средиземноморской дивизией крейсеров получил от Тирпица радиограмму с предписанием следовать в Константинополь. Из текста депеши следовало, что предварительная договорённость с турками достигнута. Похоже, кому-то пришла в голову мысль, что в разгорающейся войне "Гебен" способен сделать куда больше, нежели утопить пару-другую торговых судов с войсками и снаряжением и после этого геройски погибнуть в неравном бою (как случилось, например, с эскадрой графа Шпее у Фольклендских островов в декабре 1914 года). Однако 5 августа германское Адмиралтейство отменило своё предыдущее распоряжение: "Гебену" и "Бреслау" приказали идти в Полу, к австрийцам. Дело в том, что на самом деле с Оттоманской Империей договориться никак не удавалось: Блистательная Порта с расчётливостью старой профессиональной проститутки лихорадочно прикидывала, с кого же из двух соперников можно содрать побольше за свою благосклонность, и как при этом не получить по шее от отвергнутого. И всё-таки немецкие корабли пошли на восток, несмотря на то, что в армии из полученных приказов к исполнению принимается последний.
   В чём тут дело? Объяснение этому своему поступку, данное германским адмиралом в своих воспоминаниях, выглядит, мягко говоря, малоубедительным: "...в моей душе всё восставало против ухода в Полу на милость австрийцев. И поэтому я решил, вопреки всем приказам, следовать в Константинополь". Так может объяснить свой побег из-под венца силком выдаваемая замуж невеста, но никак не военачальник высокого ранга, да ещё принадлежащий к нации, известной всему миру своей поистине фанатичной дисциплинированностью.
   Вечером шестого августа германские крейсера, преследуемые по пятам "Глостером", пересекали Ионическое море. Адмирал Милн, всё ещё не понимая конечной цели немцев, принимал уголь на Мальте и не слишком беспокоился о будущем: если немецкие корабли повернут в конце концов на запад, они неминуемо встретится с тремя крейсерами англичан, на бортах которых написаны столь громкие имена. "Гебен" сильнее любого одного из них, двум британским линейным крейсерам придётся попотеть, чтобы справиться с германцем, но против трёх шансов у Сушона нет. "Бреслау" с его артиллерией калибром 102 мм в расчёт можно не принимать, да к тому же у англичан против немецкого лёгкого крейсера имеются четыре аналогичных корабля. Кроме того, Милн полагал, что у входа в Адриатическое море германские крейсера могут быть успешно перехвачены эскадрой контр-адмирала Трубриджа.
   Четыре броненосных крейсера Трубриджа - "Чёрный принц", "Защита", "Воин" и "Герцог Эдинбургский" - блокировали устье Адриатики. В 22.00 зоркий "Глостер" засёк поворот отряда Сушона на восток. Несмотря на то, что немцы пытались забить радиопередачу с английского лёгкого крейсера, и Милн, и Трубридж об этом повороте узнали - на этот раз связь работала как положено.
   Командующий эскадрой броненосных крейсеров понял: "Гебен" отнюдь не рвётся в Адриатическое море. Проведя несложные расчёты, Трубридж убедился: если он двинется на юг, то перехватит германские крейсера. Но что дальше?
   Шестнадцать 234-мм орудий британских крейсеров обладали гораздо меньшей дальностью стрельбы, чем десять 280-мм пушек немецкого линейного крейсера. Английские корабли уступали противнику также по бронированию и по скорости хода, так что Трубридж мог рассчитывать на успех только в ночном бою или в условиях плохой видимости. И он пошел на перехват вскоре после полуночи со своими четырьмя крейсерами и восемью эсминцами.
   Шли часы, и решимость британского адмирала навязать противнику бой постепенно таяла. На Трубридже веригами висело предписание Адмиралтейства "избегать боя с превосходящими силами", причём определить, являются ли "Гебен" и "Бреслау" такими "превосходящими силами" должен был именно он, контр-адмирал Трубридж. В пятом часу утра английские броненосные крейсера прекратили поиск отряда Сушона, о чём Трубридж тут же сообщил Милну. Так из-за нерешительности британского контр-адмирала (которому достаточно было хотя бы повредить "Гебен" и тем самым уготовить ему печальную участь) была упущена третья возможность разделаться с роковым (как показали дальнейшие события) кораблём.
   Тем временем неутомимый "Глостер" тенью следовал за "Гебеном", не обращая внимания на радиограмму Милна с "Несгибаемого", рекомендующую "прекратить погоню во избежание риска быть уничтоженным". Кэптен Келли, командир "Глостера", оказался достойным преемником славы моряков Дрейка и Нельсона: когда утром 7 августа Сушон послал "Бреслау" отогнать дерзкого соглядатая (не мог же немецкий адмирал идти к ожидавшему его среди островов Эгейского моря угольщику "Богадир" на глазах англичан!), "Глостер" тут же открыл огонь. Британский капитан рассчитал правильно: "Гебен" не бросил своего младшего брата и вмешался в поединок. Против мощных орудий линейного крейсера "Глостер" держаться не мог, Келли вышел из-под обстрела, однако возобновил преследование, как только "Гебен" лёг на прежний курс. В недостатке упорства командира "Глостера" никто не смог бы обвинить: Келли прервал погоню только у мыса Матапан, подчиняясь категорическому приказу Милна.
   Вскоре после полуночи английские линейные крейсера вышли с Мальты и после полудня 8 августа находились на полпути между Мальтой и Грецией. Снова появился шанс настичь и утопить неуловимый "Гебен": германские корабли сначала долго петляли между островами Эгейского моря, а затем весь день 9 августа грузили уголь с "Богадира" близ острова Денуза. Но и четвёртая - и последняя! - возможность также была упущена.
   В 14.00 8 августа Милн вынужден был внезапно и резко остановиться, так как получил сообщение английского Адмиралтейства о том, что Австро-Венгрия объявила войну Великобритании. Это в корне меняло обстановку на театре военных действий, и британский командующий поступил совершенно правильно, немедленно собирая все вверенные ему силы в единый кулак - ведь из Адриатического моря вот-вот могли появиться три, а то и четыре новейших австрийских дредноута, каждый из которых превосходил по своей боевой мощи любой из линейных крейсеров Милна в полтора раза. Для англичан возникла реальная угроза быть отрезанными от Мальты - основной базы - и вынужденными принять бой в невыгодных условиях.
   Ведя наблюдение за выходом из Адриатики, весь флот Милна простоял на месте целые сутки: до следующей радиограммы из Лондона. И в этой депеше сообщалось, что война Англии Австрией отнюдь не объявлена, а всего лишь (!) имело место досадное недоразумение: некий клерк Адмиралтейства (имя его так и осталось неизвестным) перепутал бланки заранее подготовленных разных радиограмм и передал в эфир ложное известие о начале войны между Англией и Австро-Венгрией. Случайность настолько дикая, что в случайность не хочется верить...
   Адмирал Милн незамедлительно возобновил погоню за германским крейсером-призраком, но было слишком поздно. Английские корабли прибыли к Эгейскому морю только лишь ночью с 9 на 10 августа и потом весь день 10-го августа крейсировали у его границы в поисках противника, а противник уже в 17.00 того же дня подошёл к Дарданеллам.
   Адмиралу Сушону пришлось ещё понервничать, пока военный министр Турции Энвер-Паша, известный своими прогерманским настроениями, не дал под свою ответственность разрешения германским крейсерам войти в пролив. Более того, тот же Энвер-Паша распорядился открыть огонь по английским кораблям, если те осмелятся преследовать немцев и войдут в сферу действия береговых батарей, прикрывавших Дарданеллы. Дело было сделано.
   Гениальный стратегический (как опять-таки подтвердили дальнейшие события) замысел, рождённый незаурядным человеческим (или, может быть, нечеловеческим?) разумом, осуществился. В турецких проливах демоном из преисподней, вызывавшим при взгляде на него чувство мистического трепета, возник корабль, одно появление которого принесло, как много позже сказал Черчилль: "...больше бедствий, крови, руин и неконтролируемых последствий, чем все другие военные корабли вместе взятые со времён изобретения корабельного компаса".
   А события развивались лавинообразно.
   Формально Турция приобрела германские корабли, присвоила им другие названия, подняла на их мачтах турецкие флаги и таким образом избавилась от претензий стран Антанты по поводу пребывания крейсеров воюющей страны в порту страны нейтральной.
   Адмирал Сушон, пользуясь поддержкой ориентирующихся на союз с Германией влиятельных лиц в правящих кругах Турции, с завидной энергией прибрал к рукам всё руководство турецким флотом и береговой обороной, фактически передав его немцам.
   Высокая Порта по-прежнему, несмотря даже на присутствие в Стамбуле "Гебена" и "Бреслау", колебалась между "хочется" и "колется" и не торопилась влезать в кровавую кашу большой войны на чьей-либо стороне.
   И тогда Сушон (не "по зову сердца", конечно же, и не по собственной инициативе, а выполняя чёткие приказы из Берлина) дерзко атаковал русские порты в Чёрном море (в том числе и Севастополь) на германских кораблях под турецкими флагами. Этот пиратский набег имел необратимые последствия.
   31 октября 1914 года послы Антанты в Константинополе потребовали свои верительные грамоты, 4 ноября Россия объявила войну Турции, а 5 ноября то же самое сделали Англия с Францией. Оттоманскую Империю втянули в европейскую свару, не очень-то и спрашивая на то согласия самих янычар и их султана. Впавшие в неконтролируемую панику турецкие сановники предлагали самые невероятные выходы из сложившейся ситуации, включая и заведомо неосуществимые (вроде ареста Сушона и разоружения "Гебена"), но все эти потуги оказались тщетными. Туркам недвусмысленно дали понять, что в ответ на любые силовые телодвижения с их стороны грозный выходец из преисподней парой бортовых залпов превратит сераль султана вместе со всеми его одалисками в груду щебня, обильно нашпигованную ошмётками человеческой плоти. "Гебен" стоял на рейде перед беззащитным городом (береговые батареи фортов прикрывали только входы в Босфор и Дарданеллы, да и сами орудия этих батарей находились под контролем германских "военных советников") и не обращал внимания на истерические вопли его обитателей.
   Черноморские проливы закрылись для торговых судов Антанты, отсекая Россию от военной помощи союзников. "Но если бы "Гебен" был атакован и задержан или потоплен 4 августа, сомнительно, вступила ли бы Турция в войну на стороне центральных держав, и весь ход исторических событий мог бы измениться" - так пишет британский историк Герберт Вильсон в своей книге "Линейные корабли в бою".
   По своему воздействию на судьбы множества людей "Гебен" оказался едва ли не самым знаменитым и самым таинственным боевым кораблём во всей истории человечества: недаром его прозвали "Разрушителем империй" (как минимум двух - Российской и Оттоманской). Такой славы не удостоился никакой другой корабль.
   И всё-таки вряд ли стоит переоценивать влияние этого знаменитого крейсера, истинного исчадия ада, на ход и исход Первой Мировой войны и особенного его роль в развитии роковых событий в России. Да, Россия очень нуждалась в помощи союзников. Да, страшные поражения русской армии в 1915 году явились прямым следствием нехватки вооружения и боеприпасов. Но вряд ли ситуация изменилась бы кардинально, останься проливы открытыми.
   "Мысль, что союзники могли снабжать Россию военным имуществом и тем помочь ей нанести немцам решительное поражение, была ошибочна, так как в это время у них самих на всех фронтах ощущался острый недостаток орудий и снарядов" - это тоже вышеупомянутый Герберт Вильсон, современник описываемых событий. Россия к 1914 году была самодостаточной страной, промышленность которой развивалась куда более бурно, чем в многих других странах. Отрезанная от снабжения извне, русская армия в 1916 году, уже после катастрофы года 1915-го, нанесла Австро-Венгрии такой удар, от которого та так и не смогла оправиться. Наивно полагать, что солдаты Брусилова шли в атаку с оглоблями и вилами! В российских арсеналах к концу семнадцатого года накопилось столько военного снаряжения собственного производства, что его хватило и белым, и красным, и зелёным на несколько лет гражданской войны - при впавших в полный паралич военных заводах.
   Англо-французский флот настырно колотился в двери Дарданелл вовсе не для того, чтобы помочь истекающему кровью союзнику. Черноморские проливы представляли из себя лакомый кусочек, на который издавна зарились очень многие. Турция в стане врагов, у России нет сил самой захватить проливы - разве можно упускать такой замечательный шанс? Вперёд!
   История "Гебена" достаточно широко известна, и вряд ли стоило её ещё раз пересказывать только для того, чтобы добавить несколько страниц к уже написанным томам. Хочется обратить внимание на один странный факт: как вообще "Гебену" удался его отчаянный прорыв в Константинополь?
   Смелый и дерзкий замысел - это понятно; энергия главного исполнителя, адмирала Сушона, несомненно, в огромной степени помогла осуществлению этого замысла; но вот обстоятельства, сопутствовавшие самому прорыву...
   Вполне объяснимы неудовлетворительная координация действий флотов Франции и Англии (в истории масса примеров, когда союзники не могли толком договориться) и промахи верховного руководства, но есть и непонятное.
   Почему сбои радиосвязи проявлялись в самых ответственных случаях? Наиболее важные депеши или доходили до адресатов с большим опозданием, или не доходили вовсе. Что это за избирательность такая?
   Почему всё-таки англичане отпустили "Гебен" после семичасовой погони за ним 4 августа, так и не сделав по крейсеру ни единого выстрела?
   Почему немцы прошли Мессинским проливом, а британские корабли не последовали за ними тем же самым путём?
   Почему Трубридж, направившийся было на перехват "Гебена", не довёл дело до конца? Если он не был уверен хотя бы в ничейном исходе предстоящего боя, зачем тогда вообще было трогаться с места?
   Почему Милн приказал командиру "Глостера" прекратить наблюдение за "Гебеном"? В коротком бою английский крейсер легко вышел из-под огня немцев, значит, он с такой же легкостью уклонился бы и от других контратак, не прерывая при этом преследования. Знай англичане местонахождение врага, эскадра Милна у Денузы не оставила бы от "Гебена" даже обломков, попутно пустив на дно и "Бреслау". Германский линейный крейсер не мог двигаться к цели без угля, и его остановка для бункеровки была неизбежна. Но это если бы Милн не остановился в Ионическом море 8 августа...
   Что это за загадочная история с якобы перепутанными радиограммами о начале войны между Великобританией и Австро-Венгрией? Депеши такого уровня важности не отправляются наобум, без тщательной проверки - это ведь не время свидания перепутать или имя дамы, с которой это свидание назначено! И почему британское Адмиралтейство молчало целых двадцать четыре часа, прежде чем заметило эту роковую ошибку и сообщило об этом Милну? Именно этого времени и хватило "Гебену", чтобы окончательно оторваться от погони.
   Легче всего сослаться на нелепую случайность, однако, как говорил Воланд в бессмертном романе Булгакова: "Случайно кирпич на голову никому не падает!". И какая-то странная случайность (точнее, целая цепь случайностей) получается: все эти так называемые случайности работают только в пользу одной стороны, а другая сторона от них полностью застрахована. Так не бывает.
   Правильные ответы на все эти вопросы представляются очень и очень интересными - если, конечно, они будут именно правильными.
   И ещё одно: о судьбе тех боевых кораблей, чьи курсы в августе 1914 года пересеклись в Средиземном море с курсом "Гебена".
   Три из четырёх броненосных крейсеров (которым не хватило решимости навязать бой "Гебену" в ночь на 7 августа) Трубриджа - "Чёрный принц", "Защита" и "Воин" - погибли в Ютландском сражении, причём первые два вместе со всем личным составом. Линейный крейсер "Неутомимый" (не открывший по "Гебену" огня 4 августа) в том же Ютландском бою взорвался после нескольких попаданий в него одиннадцатидюймовых снарядов с германского линейного крейсера "Фон дер Танн". Из всего экипажа корабля спаслось только два человека.
   Создаётся впечатление, что зловещий "Гебен", как и положено посланцу из преисподней, опосредованно расправился с теми, от кого он вынужденно убегал. А вот доблестный "Глостер" провоевал всю войну, не получив даже царапины на своём стройном корпусе.
   Но это уже так, к слову.
  

Санкт-Петербург

27-29 марта 2004 г.

  
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"