Петрович с размаху ударил воблой о край стола и энергично произнес: "Сопла! Дело плохо!"
- Сопла! - откликнулся с соседнего столика пронзительный дискант. - Ты мне, что мозги вкручиваешь, Петька?
Петрович и его соседи по столику одновременно повернули головы в сторону дисканта. Говорил обладатель шорт, пестрой гавайки, солнцезащитного козырька и оплывающей фигуры. Напротив него сидела личность в белом костюме марки "Бремя белого человека". Носитель "бремени" флегматично дунул на пивную пену и уныло, видимо не в первый уже раз, ответил:
- Сами говорили, чтобы все было натуральным.
- Вот именно, что "все"! Что я буду делать с твоими натуральными соплами, если тарелка из фанеры?
- А что я мог поделать? Все в рамках финансовых возможностей.
- Но почему именно сопла? Признавайся - брат там работает?
- Сами знаете, у меня только сестры. - мирно откликнулся носитель. - И не пойму, чего вы сердитесь - отличные сопла, мне сказали, что ресурс выработан только на пятьдесят процентов. Да и марка подходящая - от "Протона" последнего поколения.
Компания за столом у Петровича переглянулась, а за соседним столиком продолжался конфликт.
- Ты на вчерашние кадры смотрел?
- Ну, смотрел.
- И как смотрится, по твоему?
- Нормально смотрится, отличные сопла. А тарелка, что тарелка - да снимайте ее только с дальнего расстояния. Так все делают, ну, кое-где еще подчистим шкуркой, заново покроем лаком ...
- Ты меня в могилу живым закопаешь! - простонал его собеседник и принялся усиленно обрабатывать воблой край стола.
Наступила неловкая пауза, которую принято называть судьбоносной.
- Сойдут? - вопросительно прошептал Петрович. Его сосед неуверенно пожал плечами и прошептал в ответ: "Говорят - по нашим образцам".
Тогда Петрович еще разок искоса глянул на своих соседей, потом подхватил свою кружку, рыбину и аккуратно переместился за соседний столик. Несколько секунд он и обладатель шортов молча смотрели друг другу в глаза, потом Петрович сочувственно поинтересовался:
- Проблемы?
- М-м-м-м ... - замычал тот с мукой и замолк. Петрович понял это, как приглашение проявить инициативу. Чуть привстав, он протянул руку и представился:
- Петрович.
- Корнелий - откликнулся собеседник и выжидающе замолк.
- Очень приятно!
- "Режиссер", - подсказал носитель бремени, но Петрович только продолжал неуверенно щуриться - он был не силен в киноискусстве. К счастью, на помощь пришел один из его бывших соседей. Развернувшись на стуле, он произнес с ноткой восхищения:
- Тот самый, Корнелий У.? "Штурм Эпсилона"?
Режиссер горделиво покосился на посетителей пивбара и скромно кивнул.
- Понравилось? - поинтересовался он
- Класс! - откликнулся собеседник и в свою очередь представился: - Алик. А это - Марсик. Он кивнул на третью фигуру, сидевшую, несмотря на жару, с накинутым на голову легким капюшоном. Он пихнул соседа и продолжил:
- Марсик, помнишь, вместе смотрели?
- Бу-бу-бу ... - пробулькал сосед
- Понравилось! - перевел Алик. - Только с иллюминаторами намудрили.
- Что я говорил, Петька! - воскликнул режиссер, - какие в подпространстве иллюминаторы! Видишь, и народ подтверждает!
- Так ведь не смотрится, картинка совсем не та.- пробурчал его сосед.
- Картинка! Эх, ты! А с фанерной тарелкой картинка лучше?
Видя, что беседа стремится к окружности, Петрович решил вмешаться:
- Проблема с материальным обеспечением?
- "Удар Эпсилона" под угрозой! Надо хотя бы несколько приличных кадров, но, разве это возможно с такими работниками? - режиссер сплюнул на пол и присосался к кружке.
- А бартер? - тихонько поинтересовался Петрович.
Режиссер замер и впился в него глазами.
- Откуда? - только и спросил он
- Оттуда! - Петрович показал пальцем вверх, но режиссер понял по-своему, и уставился на видную сквозь окна массивную каменную ограду.
- Тоже прижало? Ну, тогда вопросов нет. А гарантии?
- Мы же взрослые люди, какие могут быть тут гарантии?
- Допустим, но с личностями, прячущими лица, не работаю.
- Марсик, покажись - бросил Алик. Его сосед откинул капюшон. Официантка, проходившая мимо, взвизгнула и уронила поднос. Но на представителей киноискусства открывшаяся картина не произвела особого впечатления.
- Ролевики...чокнутые на пришельцах ... - разочарованно протянул Петька. - Нет, это несерьезно, да и не оригинально. Это все уже было, например в ...
- Помолчи! - буркнул режиссер и, грузно поднявшись, подошел к соседнему столику. Внимательно обозрев лицо Марсика, и, даже зачем-то ущипнув его за ухо, он заключил:
- Неплохо! Пластик, конечно, но на ощупь близок к натуральной коже. Если и тарелка на уровне, можно рискнуть. В конце концов - что мы теряем? Максимум - один светлый день. Носитель бремени только примиряюще поднял руки.
- Только один дубль, больше не получится! - предупредил Петрович. - И снимать только с наружного периметра ограды, сами понимаете, - у нас режимное предприятие. Ну, как, - договоримся? Ваши сопла - наша тарелка.
Режиссер на несколько секунд задумался и тряхнул головой. Ухватив официантку за локоть, он скомандовал:
- Пять пива! И к остальным:
- Значит так, у нас четыре камеры, раз дубль будет только один, работаем таким образом ... Петька, записывай!
10.00. Сутки спустя.
- Слишком чистая стена, Петька! - режиссер поерзал на стуле. - Почему художники не позаботились? Не натурально!
- Исправить? - поинтересовался тот, открывая блокнот. - Что писать будем?
- Что за вопрос? Или ты не мужик, не знаешь, что пишут на заборах? Сам должен соображать. И что за народ пошел... А впрочем, набросаешь черновик и покажешь.
- Я против! - вмешался Петрович, - стену покрасили только неделю назад, да и время поджимает.
Режиссер возмущенно заурчал, но внезапно на помощь пришел один из ассистентов:
- Художники позже добавят, шеф, нет проблем! Да и с точки зрения творчества, это будет правильнее.
- Служенье муз не терпит суеты! - заключил режиссер. - Ладно, поехали!
Он поднес микрофон ко рту и пронзительно заверещал:
- Стартовая готовность! И десять, и девять ...
Петрович, вскинув ладони, начал зажимать растопыренные пальцы, отсчитывая секунды, а сидящий рядом Алик, забубнил что-то в кисть руки.
- Ноль!
Воздух задрожал, и пронзительный свист ударил в уши. Над стеной медленно всплыло облако пара, а затем над ним плавно выдвинулась и сама тарелка, из сопел ее били струи огня.
- Пауза три секунды! - закричал режиссер. - Работаем трансфокатором! Ловить блики и отражения на бортах!
- Фильтры, - подсказал Петрович
- Фильтры! - проорал режиссер нечеловеческим дискантом. - Кто сожжет кадры - урою! Почему здания не горят и не рушатся! Петька!
- Сделаем, шеф, - откликнулся тот, - художники уже работают!
Свист перешел в грохот и лопнул вспышкой света. Почти сразу вслед затем, новый грохот ударил в уши, и тройка истребителей прошла над ними и ушла в зенит.
Несколько секунд все были неподвижны, потом потихоньку зашевелились.
- А знаете, шеф, неплохо - одобрительно пробурчал ассистент. - Ай да ролевики! Солидно работают.
Режиссер слегка нахмурился.
- Гениально! - с энтузиазмом вклинился Петька. - Шеф, Вы, как всегда, неподражаемы!
Толпа помощников, теснившаяся возле стула режиссера, зааплодировала и тот, наконец, расслабившись, удовлетворенно кивнул.
- Все сняли? - поинтересовался он в микрофон. - А самолеты? Отлично! Вышло очень удачно - такое совпадение редко бывает. Ну, все по коням! Еще успеем сегодня снять пару сцен. Повернувшись к Петровичу и Алику, он выкинул руку для пожатия:
- Приятно было поработать. Надеюсь, еще пересечемся, парни! И распорядился ассистентке:
- Галочка! Выдай мемуары с моим автографом, там где про приятные воспоминания от встреч.
Народ уже бежал к машинам.
18.05. Полгода спустя.
- Петрович, тебе бандероль! - крикнула жена из коридора, и тот нехотя оторвался от экрана. Племянники уже рвали длинную упаковку, под которой что-то глянцевито блестело. Щелкнули сорванные резинки, и сверток упруго развернулся, превратившись в гигантский, пестрый плакат с кроваво плывущими наискось буквами: "Удар Эпсилона. Смотрите новый блокбастер Корнелия У.". Таинственно мерцала тарелка, вися в клубах дыма и пламени на фоне рушащихся корпусов родного завода. Какие-то люди бежали и стреляли из непонятного оружия, а в самом углу, окруженный тенями и дымом, просматривался столик, с сидящими за ним пятью фигурками. Петрович полюбовался на изображение, потом глянул в зеркало, сравнивая, и насвистывая, принялся пристраивать его на свободную стену.