Так, время полноводною рекою
Неудержимо двигалось вперед,
Все той же красной твердою рукою
Все также продвигая свой народ.

Броню и сталь сменила кукуруза
С початками из ядерной доктрины,
Нависшей в виде каменного груза,
Способного все превратить в руины.

По карте лихо двигая фигуры,
Как по огромной шахматной доске,
В турецкую, кубинскую культуры
Врывался мир, вися на волоске.

Как будто двух последних было мало,
Теперь в довесок ядерный оскал.
Мир выдохнул, угроза миновала!
В том споре здравый смысл возобладал.

Два полюса бурлили и кипели,
И в соло пели песни, и в дуэт.
В вооружений гонке карусели,
И в разрушении, и в блеске эполет.

Но противоречиями плановой системы,
Деленными на мировые планы,
В решении критической дилеммы
Успешней были западные страны.

Меж запланированным и реальным бытом
Все ярче проявлялся дисбаланс.
Все чаще люди с видом деловитым
В лукавый пригибались реверанс.

Отведав боль советского застоя,
Обиды накопивши через край,
Похоронив ненужного героя,
Все бросились в сиюминутный рай.

И приняв центробежный ход,
Страна крошилась в мелкие анклавы.
Но этот жизни резкий переход
Менял людей, их души, мысли, нравы.

Под гимн свобод и новой Конституции,
Сменив окраску и мировоззрение,
Подняли новый флаг - контрреволюции!
Посеяв ветер и зерно сомнения.

Завыли ветры злые, судьбоносные,
Суля несчастным беды и невзгоды.
Бесчестные, лихие девяностые
На части рвали фабрики, заводы.

Несчастные, пустые девяностые
Разграбили советов достижения.
Жестокие лукавящие взрослые
Лишили прав грядущих поколений.

Под новый флаг своей контрреволюции
Стекался сброд со всех концов страны,
Взымая непосильной контрибуции
Во имя имени и будущей войны.

Обласканные газовой трубою,
Скрываясь в нефтедолларовой неге,
Вновь заражались дьявольской чумою,
Забыв о вере и о человеке.

В стремительном обратном беге,
Беря в надежды ядерный расчет,
В глобальном двадцать первом веке
Цивилизации, вдруг, предъявили счет.

Росли сомнения в народе и тревоги,
Остатки разума и трезвого задел.
Но пьяных девяностых недотроги
Решились на тотальный передел.

Менялись современные мерила:
Вчера был вор, сейчас - аристократ.
Повсюду телевизор и кадило
Несли свободомыслию закат.

Не олигархи, но капиталисты,
Из казнокрадов прямо в патриоты.
Актеры покупались, журналисты
За лживые награды и банкноты.

И вырастало недопоколение,
До верху одержимое войной,
Каленной сталью выжигая мнение
У тех, кто возжелал судьбы иной.

Мир затаился, замер! Все взирали
На тени позабытых сквозь года,
Чьи губы как молитву повторяли:
"Война не повторится никогда!".