Однажды в огромном сером городе N жил-был очень маленький человек. Был он настолько незаметным среди таких же одинаковых прохожих, что моментально терялся в людской толпе. Его невозможно было выделить среди серых граждан или внезапно окликнуть. Он и сам, наверное, забыл, как звали его давно умершие родственники. Настоящее имя было позабыто и не использовалось на протяжении нескольких лет. Одни утверждали, что звали его Васей, другие - Петром, а третьи и вовсе не обращались к нему по имени.
Ходил в детский сад как положено; в школу как положено; как положено, получил высшее образование и устроился на средненькую работёнку. Не очень хорошую, но могло быть гораздо хуже.
Свой образ жизни этот маленький человек в таком большом городе N считал наиболее правильным и вряд ли что-то хотел поменять. К тому же, некогда было отвлекаться на мимолётные фантазии и мечты, которые, по его мнению, не привели бы ни к чему хорошему.
Он очень боялся, что потеряет много драгоценного времени. Поэтому любимые золочёные часы, доставшиеся ему от какого-то дальнего родственника, всегда носил с собой. И очень переживал, расстраивался, если вдруг иногда забывал их дома. Хорошо, что подобная неудача случалась крайне редко, ведь он очень сильно был привязан к тиканью секундной стрелки.
А большой серый город N по-своему отсчитывал время. Тускнели и вновь разгорались краски, гибла и заново рождалась жизнь. Не менялись только обещания политиков, что жить будем ещё лучше. И то низкое серое небо, до которого, если встать на цыпочки, можно было бы дотянуться рукой, оторвать кусочек и позволить растаять ему в тёплой ладони.
Маленький человек с позолоченными часами вряд ли хоть раз пытался достать до неба. Внутри его сердца тоже крутились металлические шестерёнки, которые никогда не позволили бы чувствам взять над собой верх. Исключением был знакомый часовой механизм... эх, знали бы вы, как он любил эти позолоченные карманные часики с блестящим циферблатом и аккуратными маленькими черными стрелками. Примерно каждые пятнадцать минут маленький человек проверял время, чтобы лишний раз удостовериться, не опаздывает ли он. И всегда старался везде успевать, хоть и некуда было спешить.
А серый громадный город N словно пытался помочь движущимся, никуда не успевающим частичкам общества. Он создал хромоногие трамваи, которых надо ждать минимум двадцать минут, медленные автобусы со злыми кондукторами и пассажирами, навороченные авто, чья максимальная скорость не реализуется из-за наличия пробок на городских дорогах. Но не до этого было маленькому человеку, который старался в девять часов вечера вернуться домой, надеть тёплые старые тапочки и посмотреть телепрограмму, чтобы хоть как-то подавить возникающую тоску.
Так заканчивался каждый день для маленького человека, в большом городе N потерявшегося. Всё было заранее известно и спланировано в жизни любителя дарованных часов, что, конечно, внушало ему спокойствие и ощущение полной безопасности. Только не знал маленький человек, что подобные чувства легко рушатся на неизменном фундаменте человеческих привычек.
Однажды утром остановились его любимые золочёные часы, доставшиеся от какого-то дальнего родственника. Перестала бежать от цифры к цифре маленькая секундная стрелка. Поблёк циферблат, сошла позолота.
Это был единственный тикающий механизм, по которым маленький человек мог узнавать время. Он очень переживал, что не сможет уточнить теперь, опаздывает он или нет. Время остановилось в самых дорогих часах. Время остановилось в его жизни.
Не передать словами, как расстраивался хозяин умерших часов. В этот день он даже решил не выходить из дома, ведь всё равно его отсутствие на работе заметят только тогда, когда на столе у начальника не будет лежать отчет о выполненной работе за день.
Сегодня большой город сменил свои серые очертания на самые радужные. Казалось, золотом отливают купола; блики оставляют свои искрящиеся поцелуи на окнах или тонут в воде; сверкают металлические часы, неуместно повешенные на здание администрации города N, стрелки которых на мгновение застыли на большой цифре одиннадцать.
А спустя двадцать четыре часа остановилось механическое сердце так и незамеченного никем серого человека. Его имя наконец-то нашлось на надгробной плите: Васильков Михаил Сергеевич. 'Точно! Миша! Всё никак не мог запомнить, как звали этого странного человека!' - вдруг еле слышно произнес ещё один маленький человек на похоронах товарища.
В большом городе N до сих пор живут маленькие люди. Они настолько незаметны, что и отсутствие их легко заменяется вновь прибывшими. Может быть, благодаря этому не исчезнет с лица земли город N. Но однажды прославят его люди с живыми сердцами, не боящиеся испытаний и готовые окунуться в водоворот непредсказуемой и манящей жизни. Свои имена они обязательно впишут на страницы истории этого города, а повесть эту продолжат другие поколения. Но пока неизменны здесь только обещания политиков, что жить будем ещё лучше. И то низкое серое небо, до которого все ещё можно дотянуться руками.