По-настоящему, так эта история произошла с Вовой на самом деле. И она совсем не выдумана. И если даже выдумана, то чуть-чуть.
А если бы она случилась на самом деле, то как бы замечательно все получилось! Вова поселился бы вместе с Поней на лоджии. Ведь маленьких лошадок нельзя оставлять без присмотра. Вова кормил бы ее морковкой и гладил по темной блестящей шкурке. Вечером они бы вместе укладывались спать. На одной теплой попонке. И Поня ворчала бы, что ей мало места, как ворчит бабушка, когда Вова пристраивается к ней под бочок.
Маленькая лошадка по кличке Поня сидела на берегу и грустно вздыхала, глядя на прогулочный теплоходик. Пароход славно нарядился: белые трубы гудели от радости, надраенная палуба сверкала.
- Эй, там, на берегу! Поторопись! - солидно пропел последний гудок прощальную песню.
- Отстань! - пробурчала Поня и отвернулась.
Как раз в это время мимо Пони пробегала ватага веселых мальчишек. Лошадка отвернулась и от мальчишек, и от парохода.
Большая лошадиная слеза скатилась в песок, а следующая повисла на Понином носу. И ведь вовремя она повисла. Потому что мимо как раз мчался чуткий мальчик Во.
Мальчика Во так звали, потому что его папа всегда всем давал прозвища. Например, Олю он называл Умкой. Сережу - Хрю. Маму, страшно сказать, - Филькой. Вове он дал прозвище Мика, то есть, медвежонок. Но в сказках Вова становился мальчиком Во.
Так вот, мальчик Во был чутким мальчиком. А, может, он просто любит лошадок. Или, может, ему понравились унылые Понины уши.
- Лошадка, пойдем с нами! - крикнул мальчик Во.
- Лошадей не пускают на большие белые пароходы, - грустно ответила Поня и понуро побрела в сторону ужасно дымящего города.
- Стой! Не уходи! - закричал мальчик Во. - Мы с тобой придумаем, как попасть на пароход. Ты такая маленькая. Мы сделаем тебя игрушечной. Ты умеешь играть роль?
- Кто я? - Поня от возмущения взбрыкнула всеми четырьмя копытами и уже хотела идти в свой ужасно дымящий город.
Но передумала. Умеет ли она играть роль? Умеет ли она? Да это, можно сказать, мечта всей ее жизни. Это вторая мечта всей ее жизни. Не считая, конечно, прогулки на белом нарядном пароходике.
Поня остановилась и повернула голову назад. Ее печальные глаза смотрели с немым укором. Конечно, она все умеет. Но можно ли доверять мечту первому встречному мальчику? Даже с такой доброй улыбкой? Поня не долго размышляла на эту тему, скакнула вперед и мигом очутилась на набережной. Рядом с мальчиком Во. Затем тряхнула густой гривой и с достоинством поправила челку передним правым копытом.
А затем сказала:
- Я готова к любой роли!
Ах, сегодня она Отелло... Завтра - Дездемона...Она...Она... Понины мысли разметались в разные стороны. Хвост трепетал от восторга. Внутри все пело. Она - актриса! Ах, она знала, знала, что эта песчаная дорога приведет ее к славе.
Но Пони была очень воспитанной лошадкой. И поэтому не позволила себе высказаться вслух.
Она только спросила, стараясь быть не слишком навязчивой:
- Когда же мы будем учить роль?
Ну конечно, она немножко топнула для солидности. Правой задней. А иначе какая же это актриса.
- Да некогда нам учить роль, - торопливо сказал мальчик Во. - Пароход уходит. Ты просто будешь игрушечной. Иди медленно и размеренно, как будто ты заводная. А я буду держать тебя под уздцы. Вот так, смотри!
Мальчик Во поднял одну ногу и подержал ее на весу. Потом - другую. И снова подержал ее на весу.
- Поняла?
Надо ли говорить, что Поня испытала разочарование. Роль ее так мала. Но мечта есть мечта, даже если их две. И она кивнула головой. Она и сама понимала, что времени для сбытия мечт совсем мало. Мальчик Во скинул свой плащ и набросил его на лошадку. Пони стала славной игрушечной лошадкой в синей попонке. Вполне приятной лошадкой, впрочем.
Мальчик Во и Поня уже ступили на мостик. Уже благополучно дошли до середины. Шагнули на надраенную палубу. Тетя-билетерша уже надорвала билетик. Как вдруг... Ах, так некстати это вдруг - на пароходике произошло самое настоящее несчастье. Впрочем, несчастье всегда некстати.
Вдруг какой-то вертлявый мальчишка, который шел с родителями следом за ними, закричал, заплакал, вырвал свою руку из маминой и побежал по мостику. И, конечно же, вертлявый мальчишка оступился с мостика и упал в воду. Как это всегда бывает с непослушными мальчишками. Вот как вредно вырывать свою руку из маминой. И как это всегда бывает, все засуетились, закричали и забегали.
А его папа начал расстегивать свои роскошные ботинки. И Поня прыгнула в воду. Это потому что у нее не было ботинок. Она прыгнула и достала вертлявого мальчишку с самого дна. А потом, схватив его за рубашку зубами, вытащила шалопая на берег.
Ну, тут, конечно, все бросились обнимать мальчишку и целовать его. Как будто это он совершил подвиг. А не какая-то там безвестная лошадка. Это ведь ничего, что воды там было Поне по колено? Главное, что она не стала снимать ботинок.
Поня теперь была мокра и некрасива, синяя попонка осталась в воде, билетерша подняла брови.
- Так вот оно что! - строго сказала она. - Вы хотели нарушить наши пароходные правила! Вам придется покинуть пароход!
- Пропустите ее, пропустите! - закричали все, а громче всех друзья мальчика Во.
Все вдруг вспомнили, что только что, на их глазах игрушечная лошадка совершила подвиг. И всем хотелось плакать.
Но тетя была неумолима. Она исполняла свой долг.
Большими карими глазами Поня смотрела на мальчика Во, который остался на палубе. Она уже повернулась, чтобы навсегда уйти в свой ужасно дымящий город.
- Я думаю, что это вполне разумная и добропорядочная лошадка. Пропустите ее на наш пароход! - сказал капитан, который все видел со своего мостика.
Он, конечно, покручивал при этом свой ус. Какой же капитан без усов? Лично Во никогда не видел капитанов без усов.
И все захлопали в ладоши.
- И-иго-го! - закричала добропорядочная лошадка и прямо с набережной скакнула на палубу.
Пароходик тут же исполнил прощальный гудок и отправился в путешествие. Все бросились наперебой гладить Поню. Родители вертлявого мальчишки притащили горы шоколада и стали угощать спасительницу. Поня лукаво щурилась и отвечала, что ей нельзя шоколада, и что у нее от него аллергия. Ей хотелось хлеба или морковки. Но Поня стеснялась спросить про хлеб.
Зато она с удовольствием отведала сладкого лимонада. Потому что после подвигов всегда хочется пить. Она даже не спросила, как такую гадость употребляют люди. Она ведь была вежливой лошадкой.
Все хвалили и мальчика Во, который воспитал такую воспитанную и геройскую лошадку. А мальчик Во не стал признаваться, что он ее не воспитывал. Что она сама воспиталась. Он просто обнимал Поню, и все они были счастливы.
Потом Поня смотрела, как уплывает вдаль ужасно дымящий город и о многом мечтала. Например, чтобы всегда плавать на этом нарядном пароходике. Например, чтобы всегда спасать вертлявых мальчишек. Например, чтобы жить на лоджии у мальчика Во.
Медведь
Люди поднимались вверх по сопке и отчаянно хохотали. Наверное, им было хорошо вместе. Они обсуждали какую-то корову, которая не боится поломать ноги в горах и тащится вслед за ними.
Девочка часто останавливалась и рвала цветы. Здесь росли какие-то особенные цветы. Две женщины поджидали ее. Еще был маленький мальчик. Самый большой и сильный нес его на плечах.
- Нет, вы послушайте, послушайте, как она ревет, - смеясь, восклицала хрупкая женщина. - Ну, прямо медведь!
Внезапно самый большой и сильный остановился. Догадка обожгла его веселое лицо. Улыбка сползла с губ.
- Корова? По такой крутизне? Это, это.., - он испугался. - Ну-ка пошли быстрее! - уже другим тоном приказал он.
Люди не поняли, чего боится большой и сильный. Но им передался его страх. Они стали идти быстрее. И лишь девочка продолжала рвать цветы. Хрупкая женщина взяла ее за руку, но та продолжала упираться. Большой и сильный шагал впереди. Иногда он оглядывался и махал рукой. Чтобы шли быстрее.
Но идти им было некуда. Вверх тянулась неширокая прогалина. По бокам - крутые осыпающиеся склоны. Впереди их ждала скалистая вершина. А за ней - пустота, обрыв. Но люди об этом не знали.
Медведь слышал все. Он знал эти места, как свои пять когтей. Ему давно прискучили люди, эти суетливые глупые существа, которые заботятся только о себе.
Когда-то медведь был молод и счастлив. Он жил в берлоге за этой горой. Он специально построил берлогу в таком месте. Туда не могли попасть люди.
Это было, когда еще медвежонок тыкался в него своим горячим носом. Вдалеке, разрывая тишину, грохотала железная дорога. Ее построили недавно. Она раздражала медведя резким запахом. Он ощущал смутное беспокойство, когда подходил близко к дороге. Но она не была опасна медведю.
Несчастье пришло в один из весенних дней. Медведица выползла из берлоги ослабевшей. Такой ослабевшей, что не смогла уберечь детеныша. Восторженный медвежонок убежал слишком далеко. А она, едва передвигая лапы, вяло плелась позади. Тогда налетел поезд, как вихрь. И смял медвежонка, счастье ее.
С тех пор ничто не интересовало медведицу. Ни люди, ни самцы-медведи. Она была стара. Это был ее последний детеныш - и она уже ничего не хотела. Ей даже не хотелось мстить человекам, которые построили эту дорогу-убийцу. Лишь детский смех она любила слушать.
Иногда она брела за людьми, чтобы слышать, как смеются дети. Люди не понимали ее, боялись и убегали. Вот и сейчас они суетливо спешили. Но медведица знала, что им идти некуда. Впереди - обрыв. Сзади - она.
Рев медведя слышался ближе.
- Оля! Оля! Быстрее! - нервно сказала хрупкая женщина. - За нами идет медведь, а не корова.
- Но я же ничего плохого не сделала медведю, - и девочка вовсе остановилась.
Медведь понял, что сейчас они начнут спорить. Люди вечно спорят, когда чего-то не понимают.
- Я читала, мама, что медведи никогда не трогают того, кто не сделал им зла, - сказала девочка.
Наверное, девочке интересно было посмотреть на медведя. И поэтому она спорила. Или она думала, что большой и сильный справится даже с медведем.
Женщина схватила девочку за руку и потащила вперед. Медведь заревел ближе. Он ненавидел этот унижающий его страх. Он раздражал его не меньше, чем дорога. Чего они боятся? Почему не смеются также, как прежде?
Большой и сильный остановился и снял мальчика с плеч.
- Все - за мной! - сказал он.
Он сгреб детей в охапку и прыгнул вниз. Покатился по песчаному склону вместе с детьми. Женщины испугались. Но снова услышали рев медведя. И тогда они зажмурились и тоже прыгнули. Большой и сильный не стал им помогать. Не отпуская детей, он побежал дальше. И бежал, пока не начались первые огороды, где уже картошка вымахала в полный рост. Потому что в Сибири растет именно такая картошка - в полный человеческий рост. Женщины бежали за ним.
Наконец, люди остановились. Большой и сильный поставил детей на ноги.
- Здорово мы его перехитрили! - смеялись женщины, пытаясь отдышаться.
Медведица стояла на высоком склоне и смотрела вниз. Глупые! Она могла догнать их в два прыжка и могучей лапой забрать их слабые жизни. Но она хотела слышать лишь смех. Веселый детский смех.
И старый матерый зверь, понурившись, пошел прочь. Вниз, подальше от этой сопки.
Интернет на шестой сосне
Над пригорком появилась рыжая летающая собака. Она стеснительно заржала и спланировала на полянку, громко чихнув, оглянулась по сторонам. Никого не было видно. Из-за елки выглянули две любопытные волчьи морды. Выразительно посмотрев на рыжую, волки лапами постучали себя по голове. Что могло означать только одно - пора к доктору.
Собака пожала худыми плечами. Это могло означать - сама знаю.
Волки дружно почесали в одинаковых плешивых затылках и взмахнули серыми хвостами. Дескать, прощай, страдалица!
Больше на полянке никто не появился. Не считая, конечно, разных мелких букашек-таракашек.
Летающая Собака крикнула:
- Иг-го-го! Здесь никого нет. Незан-нятая местность! Иг-го-го! Где вы, собратья?
Вдалеке затихло эхо, но ответа не последовало.
- Так и знала, - сказала собака и слегка полетала туда-сюда над пенечками. Дело близилось к депрессии.
- Иг-го-го! - еще раз сдавленно крикнула собака и рухнула на травку.
- Чтой-то со мной? Уж не заболела ль?
Она приложила лапу ко лбу и сама себе ответила:
- Нет, не заболела. Откуда же это отвратительное лошадиное ржание? Может быть, это эхо? Лошадиное эхо. Тогда где же мое эхо? А-у! - сказала собака. - Ой, я ж хотела гавкнуть... Еще раз, а-а-у-у...
- А-у-у! - донеслось из леса.
- А-у! А-у! А-у! - обрадовалась собака.
Она набрала полные легкие воздуха и уже с восторгом закричала:
- Иг-го-го!
- Нет, с этим положительно надо что-то делать! - произнесла собака, прикрыв глаза. - Надо найти дохтура. А где его найдешь? Айболитов крокодилы сожрали. Да и кто в эти сказки поверит? Про Айболитов-то. Ни одна здравомыслящая лошадь в это не поверит. Ой, чтой-то опять я? Ни одна, как ее? Собака, что ли?
Летающая Собака внимательно оглядела собственный хвост и задумчиво произнесла:
- Ну-да, пес вроде, кто ж еще?
Она взмыла над соснами и села на невысокое душистое деревце.
- Эй, белка? Есть тут белки?
- А как же? - лукавая беличья мордочка показалась из дупла. - Белки есть везде! - Она шепелявила на букве "з". - Белка - это множество во множестве! - сказала она, поправляя кружевной фартучек и делая вид, что никого не видит.
- Ах, это вы интересовались? - любезно повернулась белка к Летающей.
И, выплюнув орех, она вознамерилась захлопнуть дверцу своей избушки.
Летающая, проявив собачью сноровку, быстро засунула лапу в проем.
- Слышь ты, - сказала она грубовато. - У вас есть в поселении дохтур какой?
- Вы имеете в виду врача, который взялся бы лечить сумасшедшую собаку? Нету таких! - и белка еще раз попыталась захлопнуть дверцу.
- Да, ладно, не сердись! - миролюбиво сказала Собака. - Мало ли что бывает между своими. Стоит ли обращать на это внимание? Лучше скажи, где найти дохтура?
- Поищите в Интернете, - высокомерно посоветовала белка, вынимая очередной орех из кармана фартучка.
- Да где ж я тебе в голом лесу Интернет-то найду! - возмутилась Собака и просунулась подальше.
- Осторожно! - запищала белка.
Она испугалась, что Летающая Собака протиснется в ее дупло и разнесет его по причине своих размеров, а то и навсегда поселится там, сжирая гигабайты.
- Детей разбудите!
- Детей? - удивилась Собака. - А разве дети спят?
- Конечно, - теперь уже удивилась белка. - Большей частью они спят. А вы что себе думаете?
- Я? - Собака соображала, стоит ли этой зазнайке говорить правду. - Видишь ли, белка, я последнее время ничего не пойму, что я думаю. Поэтому и дохтура ищу.
- Понятно! - ответила белка. - Тогда вам нужен психиатр. Он разберется с вашими мозгами. Я как раз знаю одного безработного психиатра. Он живет на тридцать шестой сосне, начиная от средней горы.
- В какую сторону считать?
- Зюйд-вест - тридцать сосен, вест-вест - остальные! - ответила белка и пока Летающая запоминала сложный адрес, она окончательно захлопнула дверцу.
Что оставалось делать бедной Собаке? Взмыв в воздух, она покружила над полянкой, соображая, куда лететь.
- Спасибо, белка! - прокричала на всякий случай. - Ав-го-го! Иг-го-гав! - и улетела.
Она летела прямо к средней горе. Потому что иначе ни за что не разберешься в этих соснах. Собака долетела до горы и спланировала на камень.
- Ой, ай! Ой, ай! - закричал кто-то тоненьким голоском. - Вы наступили мне на ногу!
- А-а-а! - Собака подскочила вверх и слетела с камня на землю.
- Вы наступили мне на ногу! - продолжал верещать тоненький голосок. - И даже не извинились!
- Извините! Я не хотела, - пробормотала она, потирая свою собачью коленку, которую ушибла при падении. - Где Вы?
- Я здесь! - сказала зеленая ящерица в круглых очках, глядя на Собаку сверху вниз, она ведь сидела на камне, а Летающая упала с него.
- Я больше не буду! - сказала Собака на всякий случай.
- А больше и не надо! - ответила ящерица. - Здесь вам не посадочная площадка, - продолжала она. - Здесь вам не вертолетное поле! Здесь вам ящерицкая библиотека! Имейте же уважение если не к ее обитателям, так хотя бы к нашему великому прошлому!
- Хорошо, - пролепетала Собака. - Я буду иметь. Буду.
Ящерица поправила очки и выпятила белый живот.
- Скажите, пожалуйста, - опять пролепетала Собака. - Где здесь вест-зюйд?
- Такого направления не бывает, - строго сказала ученая ящерица. - Может быть, зюйд? Или вест?
- Может быть! Не важно. Скажите, где здесь какая-то шестая сосна?
- Если вам нужна шестая сосна по зюйду, то это там, - ответила ящерица и указала худой лапкой на север.
Летающая Собака, которой было неутно возле интеллигентной ящерицы, сразу же полетела по указанному направлению и вскоре увидела сосну. На криво приколоченной дощечке ясно виднелась цифра "шесть". А возле сосны томились самые разные звери - и большие, и маленькие.
- Наконец-то попала! - прошептала Собака и плавно опустилась на землю, стараясь никого не задеть своими не очень презентабельными крыльями.
Летающая заняла очередь и стала ждать.
- А-а! Ух-а-а! - из кабинета вылез толстый бегемот и, размазывая слезы по щекам, пошел в свое болото. - Как же я теперь буду жить! - жалобно причитал он. - Я же потерял смысл!
- Вот оно что! - пригорюнилась Собака. - У меня хоть все перепуталось в голове, но я ее не потеряла. А он смысл потерял... Где же теперь его искать? - этого Летающая Собака не знала и оттого ей стало еще более тоскливо.
- Сложный случай, - сказала она, подпирая голову лапой.
Она ведь не знала, насколько она больна. Может, мысли ее уже так перемешались, что их никакой доктор не распутает.
Следующим в кабинет вошел дятел. Он перед тем подолбил ствол сосны и сплюнул червяка через правое плечо. Впрочем, дятел вышел быстро и выглядел очень счастливым.
- При-нят, при-нят, при-нят, - долбил он.
- Совсем безнадежный, - прошептала Собака. - Этот вообще ничего не понимает.
Из лесу вышел большой слон.
- Кто последний? - протрубил он и сел на землю, подвернув под себя толстые ноги.
- Ха! - сказала ехидна, которая заняла очередь позади Собаки. - Он на что-то надеется. Нет, вы скажите, на что может надеяться это толстое чучело?
- Да, - подтвердила Собака. - Мозгов очень много. Разве в этом разберешься?
- Мозгов? - ехидно сказала ехидна. - Да у него вовсе нет мозгов, если он сюда приперся.
- А без мозгов разве принимают?
- Всех принимают? Здесь не мозги нужны?
- А что? - спросила Собака.
Ехидна не успела ответить, потому что подошла очередь Летающей. Холодея от страха, он вошла в просторный зал, где за большим пнем сидел самый обыкновенный щегол.
- Фамилия? - спросил он.
- Летающая, - ответила Собака.
- Имя?
- Собака.
- Что будем исполнять? - спросил Щегол, откладывая ручку.
- Вот и я говорю, что интересный, - оживилась Собака.
- И давно это у вас?
- Давно, - пригорюнилась Собака. - Только удавалось скрывать. А сейчас, совсем беда. Дохтур, скажите, это излечимо?
- Что? - очнулся щегол. - Как вы изволили сказать?
- Я спрашиваю, это излечимо?
- Нет, вы сказали, доктор?
- Ну-да, дохтур.
- Но я вовсе не доктор, - сказала птица. - Я руководитель смешанного лесного оркестра. Я ищу таланты!
- Ищете что? И где находите? - озадаченно спросила Собака.
- А как же! На земле столько талантов! Столько талантов!
- На земле? Я ничего не видела на земле. А как же я? - растерялась Собака, сообразив, что щегол ей не может помочь. - Мне нужен психиатр. Что же мне делать? - она готова была заплакать.
Вздохнув, Летающая Собака повесила набок свою вислоухую голову и направилась к двери.
- Постойте, постойте! Как вас там? - Щегол заглянул в листок. - Госпожа Летающая! Прошу вас, не уходите! Вы мне нужны!
- Вы ничем мне не можете помочь, - грустно сказала Собака уже на пороге.
- Послушайте, госпожа Летающая! Кто вам сказал, что вам нужен психиатр?
- Белка!
- У нее у самой белка, - ответил щегол. - Вам не нужен психиатр, - воскликнул он уже громче. - У вас уникальный божественный дар подражать разным животным?
- Что? Уникальный? Божественный? - от удивления Собака встала на задние лапы и приподняла уши. - О чем вы говорите?
- Да-да! У вас талант! Если бы вы только согласились петь в нашем оркестре? Если бы вы согласились! Мы бы дали вам самую большую миску, - продолжал щегол. - И не с каким-то там сухим кормом, а с самым настоящим мясом.
- Да, я и без миски, я без миски, - бормотала собака, которая никак не могла прийти в себя.- Да и без мяса я. Да я и на сухом корме согласная. Согласная я... на сухом...
- Не возражайте! - строго ответил щегол. - На сухом корме много не напоешь. Завтра же приходите на репетицию.
Собака вышла на воздух, взлетела выше всех сосен, выше даже средней горы и закричала во весь голос: